Дикая фиалка Юга Ольга Шах
        И так-то жизнь у меня была не сахар, а уж попав, как все приличные попаданки, в другой мир, стала и вовсе ни к черту! Хоть и на плантации сахарного тростника. Сожженный дом, погибшие родители, сама, сбежавшая вместе со своей нянькой из плена… только чуть встала, пока что только на колени, как новая напасть. Явился некий импозантный господин с бумагой на мое поместье!! Типа, раз нет наследников, то губернатор жалует поместье этому деятелю! Но я-то есть и я наследница! И не будь я Виола, то есть фиалка, а не Вайолетт, то бишь фиалочка, со всем разберусь! По очереди. Подходите, кто первый?
        Дикая фиалка Юга
        ГЛАВА 1
        Несмотря на то, что я была голодна и устала, как гончая на охоте, да и подмораживать начало к вечеру, домой я не спешила. Неторопливо вышла из своего автобуса, заглянула в наш местный супермаркет, неторопливо побродила вдоль полок, но в результате купила себе четвертинку ржаного, пол-литровый пакет молока и пачку творога. Дома у меня ещё оставалось чуть меньше половинки стаканчика сметаны. А кальций полезен для костей. Так я себя убеждала. На обед завтра с собой у меня была пачка лапши "Роллтон", хлеб я купила, а мерзкий напиток, под названием три в одном, я недавно купила на оптовке целых две ленты, там акция была.
        Нет, мне, конечно же, хотелось бы купить себе стейк форели или пару сочных, больших отбивных, но состояние моих финансов этого не позволяло. Да ещё надо было оставить необходимую сумму на проезд. Так что буду ужимать свои расходы, пока жадноватые хозяева, у которых я сейчас работаю, не соизволят выплатить оговоренный гонорар. А работаю я у них в загородном особняке ландшафтным дизайнером. Хозяйка, жена "нового русского", внезапно разбогатевшего в девяностые-нулевые на разграблении складов Госрезерва, а сейчас промышлявшего закупками ширпотреба за границей и имевшего даже свой небольшой склад в Усть-Луге, захотела, чтобы у них было все, как у "взрослых" бизнесменов. То есть, загородный особняк, домик для прислуги и охраны, участок, облагороженный настоящим ландшафтным дизайнером.
        Зиму я делала проект, сто раз вносила правки по желанию хозяйки и проклинала безденежье, из-за которого я связалась с этой хабалкой. Теперь она захотела ещё и огород за домом разбить: "Вот здесь морковку посадим, тут тепличку поставим, а тут картоха будет расти!" Я уже меланхолично соглашалась - огород, так огород! Знаю, что многие богатые дамочки, озабоченные эко-питанием, устраивают небольшие огородики для себя. А моя хозяйка, Маргарита Семёновна, намерена была развести целую плантацию. И была вовсе не озабочена экологичностью, а экономичностью.
        -Ты только представь, Миша, сколько можно сэкономить на овощах! Да я ещё закруток разных наверчу! - патетически восклицала она, прижимая руки к пышному бюсту.
        К счастью, супруг ее, Михаил Васильевич, зарубил эту идею на корню. Побагровел и наорал на супружницу, что она своими провинциальными выходками позорит его перед соседями и деловыми партнёрами. И велел на месте бывшего огорода распланировать зону отдыха - бассейн, беседку, мангальную зону, баню. Я и с этим соглашалась - слава Богу, баню не мне строить!
        Весна в Петербург уже пришла, но была типичной питерской - переменчивой, как настроение у девчонки-подростка. То солнце припекает, то начинает кружить самая настоящая метель. Но работать на участке уже можно было, и я спешила. Надо было успеть закончить все работы до защиты диплома. Иначе у меня не будет времени, и я завалю защиту. Да и деньги к этому времени надо подкопить, чтобы прожить время защиты, не падая в голодный обморок. Поэтому и ела я в домике прислуги на обед эту лапшу в компании таких же бедолаг, как я, то есть прислуги. Хозяйка решила, что приходящую прислугу кормить не стоит, а из постоянно проживающих в доме слуг была только повар, Клавдия Петровна. Иначе кто же подаст хозяйке в десять вечера стакан кефира или теплого молока с ложечкой меда? Да ещё, скрипя зубами, согласилась кормить ночную смену охранников. Но тут уж вмешался хозяин, поднеся внушительных размеров кулак к носу дражайшей супруги.
        Но, наверное, надо все по порядку. Зовут меня экзотичным именем Виола, не знаю, что уж мамаше в голову стукнуло, когда решила назвать девчонку так необычно. И, да, я не коренная петербурженка, я из "понаехавших". Родом я с Кубани, помните: «Если есть на свете рай, то это Краснодарский край!». Только этот рай не для всех, да и в противоположном краю от нас. Станица у нас довольно большая, почти пятнадцать тысяч населения, но и здесь мне не повезло, я родилась и жила на хуторе в двадцати километрах от станицы. Поэтому учебный год я всю неделю жила в интернате в станице, на выходные нас развозил по хуторам станичный автобус. А лето дома, на хуторе. Помладше была - гнула спину на огороде, потому что мать весь день пропадала на фермах, зоотехник она. Подросла - стала и на рыбалку выходить на протоку Кубани на нашей утлой лодчонке. Сосед, дед Михась, добрая душа, не прогонял девчонку, учил и показывал, что и как в высоком искусстве рыбалки. Так что к пятнадцати годам я лихо управлялась с веслами, неводом, удочками и даже небольшую сетешку могла поставить. Рыба была хорошим подспорьем и в рационе, и
бюджете - дед Михась отлично умел и вялить, и коптить крупную рыбу, а потом продавал ее перекупам. Заодно и нашу. Платили перекупы копейки, но и то были деньги. А потом и я пошла на фермерские поля, на каникулах работать - собирала себе на учебу. Вставать приходилось чуть свет - проверить сеть, донные ловушки, привезти рыбу деду, подоить корову, выгнать ее в стадо, проглотить то, что мать оставила на столе под рушником, схватить узелок с обедом и бежать - на улице уже ждёт телега с такими же работниками, как я.
        Школу я закончила, не могу сказать, что с блестящими отметками, но аттестат получила. Мать хотела, чтобы я ехала в Краснодар, поступать в сельскохозяйственный колледж. Или мед. Говорила, мол, всегда будешь в тепле и в чистеньком. Не знаю, откуда у матери такое представление о медицине. Когда два года назад мне удаляли аппендикс, насмотрелись я, как в "тепле и чистеньком" приходится работать бедным медсёстрам. То после аварии кого привезут, кровь во все стороны, то пьяница какой заблюет все вокруг, а то и драться ещё полезет.
        А я хотела вырваться из этого "рая". И после поисков в интернете нашла колледж в Петербурге при местной сельскохозяйственной академии, куда меня могут принять с моими оценками. Но на агрономический факультет. И я подала туда документы. Мне хотелось как можно больше расстояния оставить между своим хутором и моим новым местом учебы.
        Колледж я закончила, из общаги выселили. Я же сразу подала документы на заочное обучение по специальности "Ландшафтный дизайн и архитектура". И стала срочно искать работу и жилье. Но никто будущему дизайнеру не бросился навстречу с контрактами. Впрочем, и к агроному тоже. Правда, предлагали такую работу, но совсем уж далеко, на севере области. Но я не хотела уезжать из Петербурга. Хватит, намыкалась я по деревням за свою жизнь.
        Помогла одна из моих преподавательниц, пристроила меня в тепличное городское хозяйство рабочей в теплицу. Агрономов там хватало своих. Агроном тех трёх теплиц, где я работала, дама весьма преклонных годов, твердо дала понять, что с этой должности ее только вынесут вперёд ногами, ибо у нее есть детишки и внуки, исправно заглядывающие к ней в гости два раза в месяц - в день зарплаты и в день пенсии.
        Но главная проблема была в том, что старушка не признавала новшеств, работала по старинке. И добиться от нее смены сортов, установки новой системы полива и подкормки удавалось только главному агроному под угрозой увольнения. От нее я научилась, пожалуй, главному - держать язык за зубами и засовывать свое мнение сами знаете куда. И что клиент всегда прав. Сказал - хочу ёлочки кубиком - значит, будут кубиком!
        С жильём тоже помогла та же преподаватель. Но она честно предупредила:
        -Виола, там настоящий клоповник и комнатка небольшая. Коммуналка. Но плата за нее как раз тебе по карману. А материалы для ремонта комнаты мы с хозяйки выбьем!
        Оказывается, хозяйка комнаты, дама лет сорока ухитрилась как-то охмурить двоюродного брата преподавательницы и выскочить замуж за него и за его трёхкомнатную квартиру, оставшуюся после родителей. Себя она называла предпринимателем. Но при первом же знакомстве с ней и комнатой стало понятно, что Галина Степановна «предпринимает» на ближайшем рынке обычной торговкой. Крутые пергидрольные кудряшки, свирепо-голубые тени и перламутровая сиреневая помада на губах, невысокий рост и громкий голос.
        Когда я увидела первый раз комнату, предлагаемую к сдаче, мне чуть плохо не стало прямо там. Грязные, свисающие клоками со стен обои, щелястый, ободранный пол. Грязное, мутное окно с открытой форточкой, куда могла протиснуться только очень худая кошка. Какие там стеклопакеты! Краска на раме вся свернулась струпьями. С потолка свисала на витом электропроводе одинокая тусклая лампочка. В комнате присутствовали обшарпанная кровать с матрасом, на котором были подозрительные жёлтые пятна, полированный некогда стол, весь в оспинах от ожогов сигаретами и кругами от горячей сковороды. Колченогий стул, деревянная табуретка. И монструозного вида платяной шкаф, издания годов этак сороковых-пятидесятых прошлого века. Одну из ножек шкафа заменяли два кирпича, зеркало отсутствовало, как данность, только место под него сохранилось. У двери древняя вешалка под верхнюю одежду. Деревянная дверь изнутри закрывалась на мощную щеколду, снаружи - на амбарный замок. Не дай Бог, упадет на ногу - перелом обеспечен!
        Видя мой ужас, Галина Степановна нехотя согласилась приобрести обои, клей, краску для потолка и масляную. И выдать необходимые инструменты. Ну и что-нибудь для улучшения интерьера. Уговорив комендантшу нашей студенческой общаги не выгонять меня ещё с неделю, я приступила к работе и ремонту. Ценой неимоверных усилий и километра нервов от ругани с соседями (им не нравилось, что пахнет краской), я осилила сей труд по очистке Авгиевых конюшен. Галина Степановна, видя мои титанические усилия, расщедрилась на потёртый палас, пожелтевшую тюль и две побитые жизнью кастрюльки и сковороду.
        Палас я, чихая и кашляя, вычистила щеткой, тюль отбелила и подкрасила синькой. Купив морилку, закрасила все подряпины на столе, кровати и шкафу. Матрас, вместе с колонией мирно проживавших там тараканов, выбросила на помойку. Купив китайский карандаш "Машенька", написала везде приветственные слова для тараканов, не всегда печатные. То ли карандаш был не подделкой, то ли слова матерные помогли - но тараканы в мою комнату заходить побаивались. На что, презрительно скривив губы, сосед Генка, местный алкаш-сантехник из ЖЭКа, сказал:
        -Ишь ты, брезгливая нашлась!
        Его поддержал и второй сосед, Петрович, пенсионер и пьяница с тем же стажем. Подняв вверх грязный палец с криво обстриженным ногтем, он важно изрёк:
        -Культурная она! Ик…
        А третья соседка, Калерия Львовна, старушка восьмидесяти трёх лет, ничего не сказала. Она вообще редко выходила из своей комнаты, а из посетителей у нее была только работница собеса. Бабка считала себя блокадницей, хотя ее в годовалом возрасте вместе с матерью вывезли из Ленинграда в первой же волне эвакуации, ещё в конце июля сорок первого. На основании этого требовала к себе почтения и уважения, и считала, что все вокруг тут "понаехали", чтобы урвать от ее благ кусочек чего-либо. Хотя и Генка, и Петрович были коренными петербуржцами. Петрович так даже и родился в этой квартире, а Генку сюда определила его бывшая супруга после развода, купив убитую комнату. И мы теперь периодически слушаем душераздирающие истории про "стерву Катьку, которая живёт припеваючи с двумя детьми в отдельной квартире на его шикарные алименты в десять тысяч рублей". Тут он начинал подсчитывать, сколько же бухла он мог бы купить на эти деньги, неизменно сбивался в подсчётах и начинал плакать пьяными слезами.
        В наследство от хозяйки мне достался микроскопический холодильник, стоявший на кухне. Но после того как оттуда за ночь таинственным образом исчезла кастрюля супа, пара магазинных котлет, они, конечно, условно съедобны, но всё-таки! И замороженный куриный окорочок. Правда, кастрюля никуда не исчезла, она стояла в холодильнике, пустая и грязная. Петрович с Генкой, на голубом глазу, развели руками.
        -Прости, закусить нечем было!
        Мне даже стало интересно, как они закусывали сырым мороженым окорочком. Но холодильник я перетащила в свою комнату, чем вызвала праведный гнев соседей. И в первую же ночь поняла, почему холодильник жил на кухне. Потому что двигатель для этого холодильника и трактора К-700 делали на одном заводе, в одном цеху и даже по одним и тем же чертежам.
        Вот поэтому я и не спешила домой. Можно было пройти прямо по проспекту, потом свернуть вглубь квартала к своему дому. Вы не поверите, но этот клоповник стоял чуть ли не в центре города. Два шага - и вот набережная Обводного канала. Таких домов в глубине квартала, за красивым фасадом нарядных домов, хватало. Построенные в начале века, чуть подремонтированные сразу после войны, надо же было куда-то расселять людей - из квартир срочно делали коммуналки и селили людей. Недавно начали такие дома сносить и на их месте строить сверкающие высотки. Несколько домов уже расселили, теперь же следующие ждали своей очереди на снос. Наш дом тоже входил в эту программу, но когда это случится - никто не знает.
        ГЛАВА 2
        Пока же я хоть и не торопилась, но шла домой. Кроме проспекта, был ещё путь через пустые дворы. И я, со своим бараньим упрямством, поперлась, конечно же, через дворы. Днём прошел небольшой дождь, а к вечеру подморозило, и теперь узкая тропинка покрылась льдом. Шла я осторожно, глядя под ноги, да и смеркаться уже начало. Поэтому я не сразу увидела некую тень, выступившую из подворотни. Но вот когда эта тень рванула у меня сумку с плеча - увидела. Поскольку сумка у меня висела наискосок через плечо, то сразу ее не сорвешь, разве что вместе с моей шеей. Наркоман (а кто бы ещё мог пойти на такой глупый поступок?), выглядел тщедушным и невысоким, хотя они редко поражают воображение солидным телом, так что я ещё вполне могла побороться с ним за свое имущество. Что я и успешно проделала, выдернув сумку из рук горе-грабителя.
        Но я не подумала о том, что их может быть двое. Поэтому сильный удар чем-то твердым по затылку стал для меня неожиданностью. В голове полыхнуло красным, горячим, а потом все заволокло чернотой. И я уже не видела, как торопливо обшаривают мою сумку с несчастной тысячей в кошельке, проверяют карманы, небрежно отпихивают ногой мой нищенский ужин, выпавший из пакета…
        *****
        Приходила я в сознание медленно, как будто выплывала из глубины. Попыталась открыть глаза - темнота вокруг. Вот где я испугалась, почти до обморока - я что, ослепла? Но потом, проморгавшись, поняла - темнота, потому что ночь вокруг. Голову простреливало болью, вызывая в мозгу опять те самые красные, горячие всполохи. Но и спина болела тоже. Лежала я на чем-то твердом и покачивающимся. Я испугалась - еще немного полежу на холодной земле и могу замёрзнуть напрочь. В лучшем случае, сильно простудиться.
        Я попыталась приподняться на локтях, чтобы встать, но не смогла, со стоном рухнула назад, на это твердое и качающееся. Спину вновь обожгло болью, как будто меня били хлыстом.
        -Очнулись, мисс Вайолетт? Слава Единому! Я уже совсем испереживалась! Лежите, как мертвая, вторые сутки, только дышите.
        Надо мной склонилось лицо немолодой женщины в странном чепце на голове, тщательно скрывавшим волосы. Светлые глаза, морщинки в углах глаз, скорбно опущенные уголки губ. Хоть была ночь, но было тепло, как на юге, в Петербурге так не бывает. А ещё мне почему-то слышалось протяжное мычание, топот множества копыт. И где-то совсем рядом, сонное шебуршание кур, изредка кудахтающих во сне.
        А то самое твердое и качающееся - телега, на которой я лежу на соломе, покрытой овчинным, воняющим, тулупом. Что за фигня? Последнее, что помню - это удар по затылку. Точно, я в больнице и у меня бред! Только какой-то уж он вонючий, бред этот! Поскольку неподалеку явственно запахло свежими коровьими лепехами. Или так и должно быть? Никогда не бредила, не знаю, наркотик не употребляла, я ярый противник всего этакого.
        Неожиданно послышались голоса, приближающиеся в нашу сторону, и топот конских копыт, и ржание. Женщина наклонилась ко мне и торопливо зашептала:
        -Ишь, скачут, безбожники! Мисс Вайолетт, детка, умоляю - молчите, чтобы они не сказали, или я. Я ж только для нашего блага, спасти нас хочу. А лучше притворитесь, что по-прежнему без сознания. Помните, как перед месье Робером вы в обморок упали? Вот так и лежите! Послушайте вашу старую Клери хоть раз!
        Нет, полежать унылым бревном я могу, все равно голова болит. Но, черт возьми, кто такая эта Вайолетт, и почему обращаются ко мне? И, судя по последним словам этой самой Клери, девица та ещё штучка! Я послушно смежила веки, но подглядывала сквозь ресницы. Вайолетт, Вайолетт… что-то знакомое. Ну, тупица! Это же англоязычный вариант имени Виолетта. Фиалочка в переводе. А я Виола, просто фиалка. Ага, челябинская. Вот и разобрались! Значит, это все не про меня, про какую-то другую девицу!
        Ладно, продолжаем бредить! Очень увлекательно, надо сказать, как сериал смотришь. Всадники меж тем подъехали близко к телеге, в темноте их толком было не разглядеть, видно было только то, что они все здоровые и одеты во что-то темное. Один из них подъехал почти вплотную, замахнулся на Клери плетью и заорал на ломаном английском:
        -Баба, чему тихо ехать? Мы твой девка на повозку ложили, да? А ты тихо ехать?
        Клери испуганно прикрыла голову руками и загундосила:
        -Прости, господин хороший, лошадь подкову потеряла, хромает едва! Вот стадо идёт медленно, и мы рядышком едем! И под охраной мы, не извольте беспокоиться! А девка очнётся, вот увидите!
        Старший скривился.
        - Зачем така девка! Подохнет в первую же зиму! Нет польза! Моя Гудрун одна рука ее зашибет!
        Клери не сдавалась.
        - Зато у вас таких красоток нет! Будет кому-то усладой для очей!
        Старший сплюнул на землю, что-то проворчал, потом громко сказал:
        -Олаф присмотрит тут за вами, ты, баба, глядеть, чтобы скот не бежать!
        Он что-то крикнул на неизвестном мне языке, от стада отделились двое всадников и присоединились к большой группе. Значит, где-то там, за стадом, остался неведомый Олаф. Стоп, а на каком языке со мной говорила Клери? Зуб даю, на французском! Я его не знала, но несколько слов точно могу опознать. Да и английский, на котором она говорила с главным, я легко понимала. Это я-то, со своим "пиджин-инглиш"!
        И как не крути, но все страньше и страньше, как говорила одна небезызвестная сказочная героиня. И начинает попахивать уже не сериалом, а чем-то более плохим! Клери дернула вожжи, и лошаденка поплелась. И ничего она не хромала, мне так даже показалось, что Клери намеренно сдерживает ее. Я не выдержала и просипела:
        -Клери, а водички нет у нас? И кто это был?
        Женщина обернулась ко мне, с тревогой посмотрела на меня.
        -Мисс Вайолетт, что с вами? Вы что, не помните? А водички сейчас дам, только много не пейте сейчас, только рот прополощите и сплюньте. А то в кустики захотите, а эти изверги опять вас бить начнут!
        Она протянула мне металлическую баклажку, обшитую грубым сукном. Признавая справедливость слов Клери, я последовала ее совету, хотя и желала выдуть всю воду до капельки. Откинувшись назад на "ароматный" тулуп, тихо сказала:
        -Нет, Клери, не помню ничего! Имя свое с трудом вспомнила, а фамилию уже не помню. Меня по голове не били?
        -Как же, детка, били, конечно! Вы же убегали и дрались с ними! Всю рожу одному расцарапали! А второй сзади каменюкой по голове и ударил! Вы и упали замертво! Они отошли, я к вам кинулась, а вы и не дышите совсем! Потом уж глубоко так вздохнули и начали дышать. А кровь с головы так и льется, так и льется! Ручьем просто! Я уж давай заговаривать, едва остановила! А вы все без сознания! Едва уговорила проклятущих нордлингов положить вас на телегу! Вон, сама все клетки с птицей передвинула да вас положила! Соломы кинули нам да тулуп старый. Страшно было вас там оставлять, нордлинги ведь город подожгли аж с трёх сторон! Вот нелюди же! Разграбили - ладно, жечь-то зачем? Как есть безбожники!
        -Клери, ты лучше расскажи, кто мы и откуда? И кто эти нордлинги и что им надо? И не хочу я быть ничьей усладой для глаз!
        -Тише, детка! Сейчас пока поспи, силы набирайся. Как уйдем от нордлингов, все расскажу! А пока опасно.
        Спать, так спать. Что-то мне происходящее совсем не нравится! И на сериал уже не похоже. Сознание охотно соглашалось принимать все это за бред после наркоза, внезапное сумасшествие, только не один, самый невероятный, но реальный вариант - попаданчество. Сознание отгораживалось от этого трёхметровым забором и при одной мысли, даже намека на мысль, сразу переключалось само на что-то другое, более безобидное. Но Клери права, надо поспать. Глядишь, проснусь, а ничего этого нет. Больничные стены, пусть даже и обитые поролоном, жидкая каша… зато все понятное и родное.
        Спала я, вероятно, часа три, не более, но уже чувствовала себя лучше - голова болела меньше. Спину, правда, жечь не перестало. Кое-как, извернувшись, села, прислонившись к каким-то мешкам. Спину опять резанули болью, но я сдержала стон, притерпелась, и начала оглядываться. Хотя много ли увидишь ночью. Но было видно, что по обеим сторонам грунтовой дороги стоит густой лес. Теплый ночной ветерок доносил терпкие, пряные ароматы деревьев, мхов, трав. И как-то сразу было понятно, что это совсем не наши северные леса, а уж, скорее, тропические, что ли. И ещё пахло водой. Надеюсь, меня занесло не в дебри Амазонии, а то будет мне "Затерянный мир-2"! И пока мы ехали, я не услышала и не увидела ни одного автомобиля, ни далёкого отсвета городов или селений. Ни разу даже самолёт над головой не пролетел.
        Клери сидела ко мне спиной, правя лошадью, и я не стала ее отвлекать, тем более что говорить громко, я опасалась неведомого Олафа. Странный чепец на ее голове был не странным, он просто был старинного образца. Нечто похожее я видела в каком-то историческом сериале. Про платье на ней могу сказать только одно - оно было! Темного цвета. Ни фасона, ни длины разглядеть было невозможно. Тогда от нечего делать принялась разглядывать собственную персону. И это меня вовсе не обрадовало. Мозг отчаянно сопротивлялся, но зрение упрямо показывало то, что мне не нравилось - я была не я.
        То есть, я никогда не имела столь ухоженных ручек, даже в темноте было видно, что кожа мягкая на вид, гладкая и, наверное, белая. Лично у меня, после возни с землёй и растениями, такой не было. Платье на мне тоже было и тоже неяркого какого-то цвета и, как мне кажется, из какой-то тонкой шерсти. Застёжка на мелкие пуговички спереди на лифе. Вертикальные защипы. Не увидела, но пощупала руками - круглый воротничок под горло, поверх него накладной, вероятно, кружевной. Длину платья в такой позе трудно оценить, но, похоже, по щиколотку. На ногах имеются небольшие туфельки из кожи, по фасону похожие на балетки. Размер обуви никак не больше тридцать шестого, тогда как я носила тридцать восьмой, не меньше. Пощупала ноги, судя по гладкости чулок - они шелковые. Юбка платья пышная, под ней ощущается ещё одна. Судя по всему, девица явно не из крестьянской семьи.
        Но корсета нет, потому что дышу свободно, и это очень хорошо. Однажды, ещё на третьем курсе, одна из моих однокурсниц потянула нас, девчонок, на "Ленфильм", подработать - сняться в массовке в каком-то историческом сериале, про Екатерину, что ли. И мы целый день провели на жаре, в студии, под жаркими софитами, в напудренных париках, под которыми нещадно чесалась голова, в громоздких платьях, с корсетами. Вот тогда я и оценила это пыточное приспособление.
        Подняв руки вверх, попыталась ощупать свою голову и лицо. Про лицо ничего не могу пока особого сказать, вроде особых увечий не заметила, нос на месте, горбинок, впадин не ощущается. И вообще, судя по всему, кожа ровная и гладкая. Зубы покачала языком - все на месте, не шатаются. Но вот губа в уголке рта болит, чувствуется корочка запекшейся крови. Видать, девица зуботычину таки отхватила, не сумела язык за зубами удержать.
        Волосы густые и вроде бы длинные. Да, это не мое каре на ножке. Нащупала огромную шишку на затылке, запекшуюся кровь на ней и липкие от крови волосы, слипшиеся в отвратительный комок. Все, по внешности пока больше ничего не могу сказать. Единственное, что могу добавить - никаких украшений на девушке не было. А должны бы быть, вот и в ушах имеются проколы от серег. Да и кольца наверняка ранее были.
        Теперь надо бы подумать о событиях вокруг. Какое-то явное несоответствие. Набеги нордлингов (читай - викингов) происходили в основном с десятого по тринадцатый век. Устраивали они их в основном на север Руси, Германии, Прибалтики. Страдали от них и Ирландия с Британией. До галльских (французских) земель они доплывали всего только пару раз и то только до северных портов. До юга Франции они никогда не доходили.
        Тогда как же Клери разговаривала со мной на французском? То есть, мы французы? Но почему тогда "мисс Вайолетт"? Ведь это явно английское обращение. Да и одежда и девушки и тётушки Клери никак не соответствует эпохе викингов. Скорее уж, девятнадцатому веку, второй его половине. И чем дальше, тем больше у меня появляется убеждение (если это не чей-то злой розыгрыш), что это не Франция и не Британия. А скорее, юг США, штаты Флорида или Луизиана. Вот тогда укладывается в схему французский и английские имена. В этих штатах проживало много этнических французов. Луизиана вообще ранее принадлежала французской короне. Потом США хитро-мудрым способом выкупили ее у Франции.
        Но при чем тогда здесь викинги? Да и не жили они на этом материке, пока что это всего лишь неподтвержденные догадки историков. В общем, куча вопросов и ни одного внятного ответа. Надо расспрашивать Клери, но как это сделать? Потерплю до удобного момента. А пока буду изображать из себя умирающую лебёдушку.
        ГЛАВА 3
        Наверное, я всё-таки вновь задремала, потому что очнулась от осторожного прикосновения к моему плечу и тихого шёпота Клери.
        -Мисс Вайолетт, мне надо кусок материи подлиннее! Можно оторвать от вашей нижней юбки? У меня их вовсе нет, а ворошить все эти мешки - у нас нет времени!
        Молча задрала подол платья и начала отрывать полосу от нижней юбки. Решила, что одной полосы мало и продолжила отрывать по спирали. В результате от нижней юбки осталась весьма укороченная версия, чуть выше колена. Да и фиг с ней, я не собираюсь никому свои юбки демонстрировать. Но, судя по конструкции сих одеяний, придется демонстрировать панталоны. Ибо они, хоть и были из тонкого полотна, но ниже колена, с кружавчиками по краю. Ночной кошмар модельера, короче.
        Минимизировав свои одежды, протянула ткань Клери, та благодарно кивнула и спрыгнула с повозки, остановив лошадь. Все это мы проделали молча, моя спутница знала, что ей делать, я же благоразумно помалкивала, решив держать язык за зубами. Да и неведомый Олаф был где-то неподалеку.
        Клери вернулась минут через пятнадцать, таща за импровизированную верёвку, намотанную на рога, крупную, пятнистую корову. Животное тоже явно не понимало, куда и зачем ее волокут, было против, поскольку упиралось в лучших традициях ослов. Но тоже, на всякий случай, помалкивало. Моя спутница (а кстати, кто она мне? Скорее всего, нянька. Вряд ли компаньонка или гувернантка. Для второго девушка уже большенькая, а для первого - непохожа на аристократку Клери). Привязала корову к заднему "бамперу" телеги, и мы потихоньку двинулись, все более отставая от стада и Олафа. Я его так и не увидела, и шепотом спросила Клери:
        -Клери, а этот Олаф нас не потеряет? И мы почему отстаём?
        На что нянька ответила:
        -Да спит он прямо в седле! И с того края стада он! Я чуть не рядом с ним корову уводила, он даже не шелохнулся. И виски от него за версту несёт, видно, хорошо на плантациях пограбили. А отстаём потому, что вскоре будет съезд небольшой в лес. Мы туда свернем и затеряемся, а там сутки - и мы дома будем, на плантации.
        И я замолчала, чтобы не отвлекать ее от управления транспортом. Я тоже могла бы это сделать, но вряд ли здесь есть навигатор у лошади, а дорогу не знаю. И правда, примерно через полчаса медленного движения, Клери облегчённо выдохнула.
        -Вот он, съезд! Едва разглядела! Зарос совсем, давно никто не ездил тут.
        И мы углубились в чащу. Метров через двести остановились, Клери соскочила, отломав лопушистую ветку у местной пальмы, и со сноровкой бывалого партизана, помчалась назад, к дороге, по пути ероша веткой траву, чтобы она приподнялась, скрывая следы от нашей телеги и коровы. Минут через десять вернулась, повторно заметая наши следы. Использованную ветку забросила вглубь чащи.
        И мы двинулись дальше. Но теперь я могла говорить в полный голос, не опасаясь, что меня услышат лишние уши.
        -Нянюшка Клери, а как наша плантация называется? И кто там проживает сейчас? А мы, почему были не там?
        -Сильно тебя ударили, видать, раз ты ничего не помнишь. Но даст Единый, выздоровеешь со временем и все вспомнишь! А пока я тебе расскажу, что сама знаю. Плантация вашего батюшки, месье Анри Лафойе, в сутках езды отсюда, называется "Сладкий ручей" (Sweet Creek). Сейчас там должны быть ваши родители, мисс Вайолет, месье Анри и матушка ваша, Мэри Лафойе. Прислуга ещё, конечно. Плантация ваша выращивает сахарный тростник, с того и состояние имеет. У вас ещё сестра была младшая, Гортензия, но она умерла два года назад, тогда много людей погибло от жёлтой лихорадки. Ее тогда испанцы откуда-то привезли. Целыми семьями люди умирали. А почему мы не дома? Так как дошли слухи, что уйма нордлингов нынче движется на юг, вот ваш батюшка и отправил вас со мной вместе в ваш городской дом. Надеялся, что города уж всяко лучше укреплены, и ополчение будет их оборонять. Да только ополчение разбежалось свои плантации да особняки защищать, а города бросили. Вот нордлинги и прошлись по всему Югу - и города, и плантации разграбили да пожгли. Понять не могу, что за натура подлая у них - пограбили и ладно! Зачем же убивать
и сжигать все подряд? Я, почему вас и потащила с собой, совсем почти мертвую, без сознания? Эти ж гады подожгли город с трёх сторон, особняк ваш точно сгорел, а так бы и вы с ним тоже.
        Даа… дела. Все равно непонятно, откуда викинги тут? А период я, верно, определила - вторая половина девятнадцатого века. Интересно, была уже Гражданская война или нет ещё?
        -Клери, а сколько мне лет? И чем я занималась?
        -Так нынче вам семнадцать исполнилось. Год, как из пансиона для девушек вернулись. А чем может заниматься приличная девушка из хорошей семьи? Вышивали, на пианинах играли, пели, соседи, когда вечеринки устраивали, то по гостям ездили. И жених у вас есть, сосватали вас этой зимой, месье Говард Мейферд, он с плантации "Дальние холмы", единственный наследник у родителей.
        Так, с этим моим нынешним телом все ясно. Обычная помещичья дочка, бездельница, короче. На пианинах она бренчала! Теперь надо разузнать более глобальные вопросы.
        -Нянюшка, а у нас на плантации рабы есть? Ну, чернокожие?
        -Свят, свят! Птичка моя, вы что-то заговариваться начали! Уж не бредите ли вы опять? Какие чернокожие? Сколько живу на свете, даже не слыхала про таких! Вот краснорожие есть, но они теперь против нас не воюют.
        Сведения, что донесла до моей больной головушки Клери, были просто невероятны! Не было здесь никаких Америк или Африк. Был один огромный материк в океане под названием Таркнея. На нем мирно проживало много национальностей и рас, но вот африканцев не было. На самом юге материка проживали арабы-кочевники, рядом с ними соседствовали испано-итальянцы, то есть это здесь была одна нация. Поскольку арабы периодически налетали на земли испанцев, то эти две нации были довольно воинственны. На востоке материка проживали различные представители азиатских национальностей. Как не толерантно выразилась Клери - «узкоглазые». Но тут же признала, что они великолепные мастера, особенно в тонких ремеслах. Жили они не только в своем государстве, но и по всему миру. И везде их уважали - за мирный нрав, трудолюбие и тонкое мастерство. Ещё были небольшие княжества славян, германцев. Более крупные королевства Франции и Британии. Кстати, последняя располагалась на материке, нет никакого острова Британия. И Ирландии тоже нет. Есть ледяной большой остров, но там никто не живёт. Я так понимаю, что это Гренландия. Территория,
на которой мы сейчас находимся, была освоена выходцами из многих государств и национальностей, поэтому здесь никто особо не считается, какой ты нации.
        А вот нордлинги-викинги живут на самом севере, по словам той же нянюшки, цепляются за свои камни и льды, где ничего не растет, но переселяться в более теплые края не желают. Живут в основном за счёт морского грабежа и набегов на соседей. Но они никогда не заходили так далеко на юг, в основном, по северным штатам пробегут, пограбят, угонят некоторое количество людей в рабство - и несколько лет про них не слышно. Но и северяне научились от них защищаться, нордлингам при набегах тоже хорошо доставалось.
        Но нынче они схитрили - на кораблях подошли к срединным штатам, высадились и рванули оттуда на юг и север. Поэтому такие разрушения и потери. Рабства же, как явления, в других государствах материка, нет. В общем, сплошная дичь какая-то. Как будто кто-то из тех, кто там, наверху, взял и перемешал "Унесенных ветром" с "Песнью о нибелунгах", приправив все это дело "Тысяча и одной ночью" и для надёжности посыпав сверху сказками Перро и Андерсена. А мне придется как-то в этом мире выживать. И не хочется быть рабыней у нордлингов, и боюсь возвращения я в родной дом этой самой Вайолетт.
        Ну, какая я фиалочка? Виола я со всеми вытекающими. И даже не садовая Виола, а скорее уж дикая, полевая. А на плантации я точно спалюсь, как пить дать! На пианинах не бренчу, петь не умею, да и вышивки мои довольно сомнительные. Вязать и шить, правда, умею. Вот и все мои таланты. Можно свалить на потерю памяти, но это только ментальные навыки. Механические действия и навыки никогда не исчезают.
        За разговорами я и не заметила, как рассветало. Просто в один момент брызнуло солнце и на деревьях, кустах, траве засверкали бриллиантами крошечные капельки росы. Клери остановила лошадь и сказала:
        -Нужно сделать привал. Накормить, напоить животных, поесть самим. А то мы так долго не протянем. Еды у нас немного, да и то хлеб подсох уже и сыр не свежий. Я вашу долю, что нордлинги пленникам выдавали, прятала в телеге, вы же все равно ничего не ели. Как знала, что пригодиться!
        Она спрыгнула с телеги, принялась отвязывать корову, чтобы та травой подкрепилась. По словам нянюшки, неподалеку должен быть ручей, она сходит, принесет воды для нас и животных. А пока выпрягала лошадь из оглоблей телеги. Бедное животное тоже без отдыха всю ночь тянуло повозку. Не только живность, но и я была голодна. Вот откуда в организме такая необычайная "воздушность" и "чувство лёгкого голода"! Выходит, это тело уже не кормили сколько!
        Поэтому сползла я с телеги не так ловко, как возрастная нянюшка, скорее, кулем свалилась. Постояла, пережидая противных мушек перед глазами и тошноту, потом потянула к себе ближайший мешок с зерном, ну, или мне так показалось. Точно, пшеница! Надо покормить птицу, они уже проснулись, и петух уже пробовал голос в тональности ля-бемоль. Кое-как, превозмогая боль в спине (да что там болит-то так?), растянула клетки в стороны, но открывать их побоялась - ловить потом этих заполошных кур по лесу - та ещё замута! Пока насыпала зерна им. Спросила у Клери:
        -Нянюшка, а спички у нас есть? Костерок бы запалить. Вот тут яйца есть в клетках, сварили бы. И котелок хоть какой-нибудь.
        Клери кивнула и полезла копаться в мешках. Вначале на землю полетели пара полотняных вёдер, пропитанных чем-то водоотталкивающим, потом пара котелков, поменьше и побольше, небольшой узелок с чем-то съедобным, так как пахло от него копченостью и узел побольше, с тряпками. Его Клери развязала и продемонстрировала мне несколько темных простых платьев и несколько полотняных панталон. Со смешком сказала:
        -Хитрые эти нордлинги, а все равно дураки! Не знают, что женщина самое ценное спрячет в панталоны! Я даже и брать не стала хорошие и красивые платья, их все равно бы варвары отобрали для своих баб! А вот панталоны им не нужны, не носят их жены белье! Вот я и спрятала в панталоны спички, нож небольшой, да щётку для волос. И от зеркала осколок. Само-то большое зеркало эти нордлинги разбили зачем-то. Я им узел показала, увидели, что ничего ценного нет, и махнули рукой. Я и вам чего попроще взяла. Вот покушаем, и я помогу вам переодеться, а то уже сколько дней в одном платье, ведь грязное все! Я сейчас пойду, лошадь напою и воды принесу, а вы посидите, отдохните.
        И она, подхватив ведра и взяв лошадь под уздцы, повела ее к ручью. И правда, неподалеку слышалось веселое журчание воды. Я облизала губы, тоже пить хотелось. Но вначале надо заняться костерком, раз уж спички есть. Хворосту набрала быстро, не удаляясь от ближайших кустов. Правда, не весь он был сухой, все-таки местность должна быть болотистой и влажной. Корова щипала траву на краю поляны, но когда я проходила мимо с охапкой сушняка, жалобно замычала.
        -Погоди, Пеструха, сейчас воды принесут, напьешься! - пробормотала я, но потом пригляделась к животине внимательнее и ахнула - Так ты же не доена! Вот гады! Так издеваться над животной! Погоди минуту! И я, ни о чем не думая, занялась делами.
        Бросила хворост, схватила котел побольше, подвела корову к поваленному давно дереву, и сама пристроилась рядом. Вначале она дергалась, все-таки ей было больно, да и руки незнакомые. Но потом притихла, ей стало легче. Первый котел с молоком пришлось вылить на землю, все равно оно будет горчить. Вот второй удой пригоден в пищу.
        К тому времени, когда Клери принесла воду и привела напившуюся лошадь, у меня уже трещал костерок, я прилаживала рогульки, чтобы повесить потом котелок. Рядом на тряпице лежал подсохший хлеб, кусочки домашнего сыра, кусок (малюсенький!) копчёного мяса. Отдельно ждали часа, чтобы помыть их, яйца. Ещё в мешках я нашла какую-то не то крупу, не то муку крупного помола. Решила сварить жидкую затируху с этим мясом. Всё-таки жидкое и горячее. Неподалеку стоял и котел с молоком. При виде всего этого у бедной Клери чуть ведра из рук не выпали. Упс! Вот и первый мой косяк, нарисовался - не сотрешь! Что сейчас будет-то?
        ГЛАВА 4
        -Но... что... как... мисс Вайолетт? - вскрикнула нянька
        -Ой, да не кричи ты так! Голова и так болит, ещё ты кричишь! - решила я включить болезную и несчастную, авось прокатит - Ну, развела костер, что тут такого? Давай воду, яйца вымою и варить их повешаю над огнем. А потом и похлёбку сварим, надо чего-то жидкого и горячего поесть. А ты пока птице воды налей. Да и Пеструха пить наверняка хочет.
        -Кто? - непонимающе захлопала глазами Клери - Корова? Пеструха? А молоко откуда? Кто корову доил?
        -Конечно, Пеструха! Ты посмотри, какая она пестренькая! Ну, я подоила, что тут такого? Животное мучилось, сколько же ее не доили! И так целый котел вылила на землю первого удоя, горчило молоко. А это вкусное, пей! Я пила уже.
        Весь устоявшийся мир рухнул в сознании Клери. Как это, нежная барышня, беспомощный цветочек мисс Вайолетт, могла подоить корову? Да она вообще знает, кто это? И костер развела…
        -Мисс Вайолетт, а разве вы умеете доить корову? И откуда?
        Я занималась делом - мыла яйца, потом ополаскивала котелок и вешала его на рогульку, налив воды и положив туда яйца. А нянька так и стояла столбом, пока я не прикрикнула на нее, отправив налить воды курам. И снизошла до сомнительных объяснений.
        -А что тут удивительного? У нас в имении что, коров не было? А мне было любопытно, откуда молоко берется. Вот я и убегала тайком от тебя. Скотница и научила. Ей смешно было. А то, что я вспомнила - так это механическая память. Можно забыть свое имя, но если что-то умел делать руками, то и будешь делать по-прежнему. Вот начала доить и вспомнила и коров в имении, и скотницу, и как убегала от тебя.
        Клери покивала головой, задумчиво пожевав губами. Потом-таки решилась.
        -Вы уж простите, мисс Вайолетт, не знала я, что вы так озорничали в детстве. Да и мы домашние слуги. Мы не умеем ни в поле работать, ни со скотом обращаться. Вот как лошадь запрягают - сто раз видела на конюшне. Значит, курам тоже воды дать?
        Она долго копалась среди всяческих мешков в повозке, но нашла одну металлическую погнутую миску и одну глиняную с разбитым краем. В нее и налила воды, просунув в клетку. По очереди она напоила всех птиц.
        У меня тем временем сварились яйца, и сейчас остужались в миске с холодной водой. Помятый котелок вновь занял свое место над огнем, туда, налив чистой воды, я мелко-мелко крошила тот крохотный кусочек вялено-копченого мяса.
        Клери вновь сходила на ручей, принесла воды для коровы. Пеструха выдула два ведра воды и вновь вернулась к траве. Опять Клери работала водоносом, одно ведро поставила поближе к огню, но чтобы не прогорела тара. Надо было-таки умыться и привести себя в порядок. Когда над поляной поплыл запах почти готовой затирухи, я почувствовала такой голод, что впору было слюной захлебнуться. Да и Клери судорожно сглатывала.
        Пока нянюшка очищала яйца от скорлупы, я быстро пожарила на прутиках над огнем несколько кусочков подзасохшего хлеба и несколько кусочков сыра. Вот соли у нас не было. Как впрочем, и сахара. Не нашлось в телеге ни грамма. Но яйца с солёным сыром и так хорошо зашли. А уж затируха с дюже солёным мясом тоже не нуждалась в досоле.
        Мне, как нежной барышне, досталась та самая гнутая миска, Клери ела из котелка. Впрочем, и оловянные ложки были под стать той миске. На верхосытку, вместо чая и десерта, мы пили молоко с поджаренным хлебом, и это было так вкусно, куда там пирожным из лучших кондитерских Питера! А вот после было ой!
        Шевелиться мне было лениво, да и спина меня доставала, поэтому я сидела, прислонившись к телеге, и перебирала наши с нянькой узелки. Нашла чистые панталоны, нижнюю сорочку, невзрачное, но из хорошей ткани платье. Вместо шелковых чулок нашлись обычные носки. Вот вымоюсь и переоденусь. А пока, кривясь, Клери драит посуду с песочком, решила расчесаться и, хоть украдкой, разглядеть свое новое лицо.
        В осколке зеркала вся моя физиономия не отражалась, осколок был маловат. Но по частям я разглядела себя. Ну, что сказать? Типичная красотка американского Юга. Брюнетка, миндалевидные светло-карие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. Черные брови вразлет, ровные. Кожа на лице белоснежная, прямо лилейная. Видимо, без шляпки дальше прихожей не выходила. Сочные вишнёвые губки бантиком. Ямочка на подбородке, стройная шея. Дальше платье, не видно. Но и так понятно, что девица стройна, как кипарис.
        То ли мне повезло с внешностью, то ли наоборот. Моя родная физиономия красотой не поражала - каштановые, коротко стриженые волосы, зелёные глаза, нос в конопушках, рот большеват, мальчишки в детстве дразнили - как у жабы. Да и с пяток лишних килограммов был, пока не уехала учиться на вольные хлеба.
        Кое-как расплела косу, начала раздирать колтуны в волосах. Ох, это была очень жёсткая процедура! Особенно, когда задевала щеткой затылок. С грехом пополам вычесала из волос остатки запекшийся крови, даже легче стало, хотя голову надо мыть, и срочно. Пока рана не загноилась. Вновь заплела косу, заколола ее на макушке шпильками, которые и были у Вайолетт ранее.
        Тут и Клери покончила с посудой. Подошла помочь мне с платьем. До талии оно снималось хорошо, а вот потом. Потом я взвыла на весь лес так, что оравший до этого петух захлебнулся от зависти своим кукареканьем и заткнулся. Понял, скотина, что он мне не конкурент. Охнула и запричитала нянька. Я вертелась, пытаясь разглядеть, что там у меня на спине. Клери поднесла ладонь ко рту.
        -Этот изверг же вас кнутом несколько раз ударил, когда вы ему всю рожу исцарапали! Платье цело, а на спине рубцы и спина в крови засохшей! Погодите, мисс Вайолетт, я сейчас обмою спину, да сбегаю, тут листики нужные видала, вытянут боль и жар со спины.
        И кто я такая, чтобы возражать? Клери помогла мне со спиной и с остальными гигиеническими процедурами, поливая чуть теплой водой из котелка. Размяла чистые листья, положила на спину. Сорочкой пришлось пожертвовать - ее мы разодрали на полосы и обмотали меня с листьями. Чистое платье, носки и туфли - и все, я готова в путь, Клери тоже торопливо помылась, переоделась, начала собирать наше имущество - посуду, остатки хлеба и сыра, несколько варёных яиц. Молоко, к сожалению, пришлось вылить, по жаре оно за день испортится. Но Пеструха вечером ещё обещала дать молока. В жестяную фляжку налили воды, которую заранее прокипятили. Мало ли какая зараза тут водится? Корову опять привязали, но верёвку сделали длиннее и свободнее, теперь она от нас не убежит. Лошадь запрягли и двинулись опять по заросшей колее.
        Так мы и ехали до самого вечера. Днём остановились примерно на час, чтобы дать отдых измученным животным и перекусить самим. В ход пошли оставшиеся вареные яйца, чёрствый хлеб и сыр. Запили все это водой из фляжки и двинулись далее. По словам Клери, до поместья не так далеко, но придется останавливаться на ночь. И животные устали, и она беспокоится, что в темноте не увидит нужный поворот к плантации, и уедем невесть куда. Лучше выедем на рассвете и ранним утром приедем домой.
        Я была полностью согласна с этим планом, рисковать и я не хотела. Да и оттянуть бы миг счастливого возвращения на плантацию. Как меня там примут? То, что у меня появится много странностей - это наверняка. И будут ли рады такой дочери неведомые родители? Свое попадание я уже осознала и приняла, когда первый раз увидела свою внешность. Даже ради самого крутого розыгрыша никто не будет столь кардинально менять мне лицо и тело.
        Остановились на ночлег мы ещё засветло, чтобы успеть обиходить и покормить животных. Неподалеку, метрах в двадцати протекала то ли очень маленькая речушка, то ли крупный ручей. Клери уже привычно принялась носить воду, чтобы напоить всю нашу живность. Я опять покормила птиц, собрала свежие яйца, подоила корову и принялась запасать хворост. Затем и Клери присоединилась ко мне, топлива надо много, чтобы огонь горел всю ночь.
        Оставив няню на заготовке дров, я решила проверить речку - вдруг удастся что-нибудь поймать на ужин? Дед Михась показывал мне, как можно ловить раков и даже рыбу голыми руками. Рыбу я ни разу так не ловила, а раков доводилось. Речка была неглубокой, мне чуть выше колена и с каменистым дном. Легла на живот, прямо на берег и всмотрелась в воду. Раков здесь точно нет, они не любят такую воду - чистую и быструю. А вот рыбки вились стайками. Но это все мелочь.
        Вдруг стайка мелочи шустро сорвалась с места и бросилась врассыпную. Появилась рыба покрупнее, похожая на радужную форель. Во всяком случае, я так решила, пусть будет форель. Выждав время, пока рыбина успокоится и встанет на одном месте, я резким движением подхватила ее под жабры и выкинула ее на берег, в траву. Подождала минут десять и поймала ещё одну рыбу. Все, нам хватит и на утро. Ее можно и запечь просто в листьях или глине, если найдем.
        Выпотрошенную рыбу принесла к костру. Бедная Клери уже и сказать ничего не могла, только открывала и закрывала беззвучно рот. Пока она искала глину, я решила сварить нечто вроде молочной каши из той крупы или муки. Плохо только то, что нет ни соли, ни сахара. Вернувшаяся няня с глиной, послушав мои сетования, ушла куда-то, вскоре вернулась, принеся какие-то корешки. Вымыв их и поскоблив ножом, велела бросить их в кипящее молоко, а потом вынуть. Каша будет сладкой. Я удивилась.
        -Клери, ты так много знаешь о растениях! Вот и листья мне на спину нашла и корешки эти…
        Клери ответила неохотно и, как бы смущаясь:
        -Бабка у меня была из краснокожих, вот она и научила. Но я так, по мелочи, а бабка много чего знала.
        Далее эту тему я пока что развивать не стала, у каждого свои скелеты в шкафу. Поели сладкой каши, запили молоком. Костер почти прогорел, подбросили ещё немного хворосту, с самого края костровища, в горячую золу прямо, закопали обмазанную глиной рыбу. Сейчас мы сыты, но утром надо будет перекусить.
        Пока занимались всеми этими делами, ужинали, темнота, как обычно бывает на юге, упала как-то сразу, без всяких сумерек. Пора устраиваться на ночлег. Тихо потрескивал костер, иногда выбрасывая в небо сноп искр и опять тихонько горел. В чаще леса внезапно закричала какая-то птица, очень неприятно, как будто по стеклу чем-то проскребли. Сонный петух решил поддержать коллегу хриплым "Кукареку!", но я зло сообщила этому "певцу", что в суп его очередь первая. Убоявшись бесславной гибели, он испуганно икнул и затих.
        Кривясь и шипя от боли, поменяла листья на спине. Они и правда помогали, боль значительно притупилась. Переплела косу на ночь и улеглась. Даже к "аромату" тулупа уже притерпелась. Человек вообще крайне приспосабливаемое существо. Клери вытянула из-под разных мешков какое-то рядно, им застелили солому, а укрылись тулупом. Сейчас было очень тепло, но под утро станет холодно, всё-таки здесь, по местным меркам, ранняя весна.
        Не знаю, как Клери, а я почти всю ночь не спала. Вставала, добавляла хворост в костер, лежала, думала о том, что со мной будет дальше. Очень туманные перспективы. Но, если я правильно поняла няньку, никаких суеверий или предрассудков, даже сказок или легенд о переселении душ здесь не слышали. Да и период инквизиции и сжигания ведьм тоже давно прошел. Так что может и выживу.
        Заснула я под утро и проспала часа два до того, как Клери осторожно начала меня будить.
        -Мисс Вайолетт, вставать пора! Начинает светать, можно ехать! Тут не более трёх часов осталось до дома, а то и меньше. Вставайте!
        Я открыла глаза. И правда, прохладно! Не хотелось вылезать из-под тулупа. Но небо уже начало сереть. Лучше и в самом деле ехать. По раннему времени есть ещё не хотелось, поэтому попили вчерашнего молока, за прохладную ночь оно совершенно не скисло. Наша живность мирно спала и никакой радости от побудки не испытывала. Лошадь вновь запрягли в повозку, привязали корову, я ее доить не стала, три часа она выдержит и так. Куры вместе с горластым петухом ещё спали, и их тоже не стали тревожить кормежкой. Выкопали запекшуюся в глине рыбу из костра, сели в телегу и потихоньку поехали, чтобы не пропустить нужный нам поворот.
        Но вот и он. Клери, обернувшись ко мне, радостно сказала, что теперь до дома меньше часа езды осталось. Мы проехали примерно с полчаса, когда я почувствовала запах гари. Причем не свежего пожарища, а застарелого, устоявшегося. Меня это насторожило, а вот нянька, подхлестывавшая лошадку, торопясь добраться до безопасного дома, казалось, ничего не замечала.
        Холмик, на который мы выехали, был совсем небольшой, но вид на поля открывался великолепный. Точнее, на бывшие поля. Перед нами расстилалась черная, выгоревшая дотла земля, на которой не было видно ни одного зелёного ростка. Клери схватилась рукой за грудь.
        -Единый! Чем же мы так прогневали тебя! Ведь весь тростник выгорел! Как же теперь будем?
        -Ты давай езжай, потом поохаем! Далеко ещё?
        -Нет, вон за тем лесом и само имение - голос няньки дрожал, она явно боролась со слезами и страхом.
        Мы поехали по наезженной дороге вдоль полей. Чтобы отвлечься от тяжких мыслей, Клери начала рассказывать, что это лишь треть полей, в другие две стороны от имения ещё много земли. Имеется и большая деревня крестьян, которые арендуют у родителей Вайолетт часть земель. Ещё поодаль, у реки, стоит небольшой сахарный заводик, его три года назад построил мсье Анри Лафойе. И с тех пор прибыль у семьи только увеличивалась, тростник теперь не продавали задешево, а сами перерабатывали на сахар. Из всего можно было сделать вывод - семья была богатая.
        ГЛАВА 5
        Наконец, мы приблизились к лесу. Уже хорошо светало, дорога и все окружающее было различимо. Проехали лесок, и вот перед нами открылся дом. Точнее, то, что от него осталось. Перед нами открылось огромное пожарище, с торчащими в небо обгоревшими каминными трубами. Деревья, обгоревшие до углей, тянули вверх черные, голые ветви-скелеты. И над всем этим царила полная, абсолютная тишина.
        Клери смотрела на пожарище, по щекам катились слезы, губы почти беззвучно шептали:
        -Единый… за что… как же это так... мисс Вайолетт… что нам теперь делать? Мы же домой ехали…
        У меня же, кроме сожаления о потери крыши над головой, других чувств не было. Для меня это место было просто безымянным домом, а не родным. Так, и что стоим столбом? Надо куда-то пристраиваться и устраивать наше украденное имущество и живность. Чуть поодаль, в глубине бывшего сада, я заметила бело-голубое здание в один этаж, но достаточно большое. Флигель, наверное.
        -Клери, хватит! - пришлось прикрикнуть, чтобы вывести из ступора пожилую нянюшку - Приди в себя! Вон, смотри, во флигеле топится печь, значит, люди там. Поехали туда! Все и узнаем. Главное - мы добрались!
        Клери понуро забралась в телегу, вожжи пришлось взять мне, нянька была совсем потерянная. Правя к флигелю, я успевала и осматриваться. Зря я подумала, что сгорело все. Только дом с небольшим количеством деревьев вокруг него. Ну и всякие скамейки-беседки тоже торчали обгоревшими острыми зубьями. А дальше весело зеленел молодыми листочками сад. К флигелю вела мощеная дорожка. За ним, в глубине двора, виднелись какие-то хозяйственные постройки. Это отлично, будет куда пристроить нашу скотину.
        Остановившись у крыльца флигеля, я неловко сползла с телеги. Листья на спине присохли и теперь неприятно тянули кожу и рубцы. Нянька топталась возле меня, не решаясь шагнуть вперёд. Как-то получилось так, что мы с ней поменялись местами - теперь я взяла на себя роль лидера, а она наоборот, стала как маленькая растерянная девочка, внезапно обнаружившая, что за безопасными стенами своего жилища идёт совсем другая, страшная и трудная жизнь.
        Вошли во флигель, вначале шел широкой коридор, затем начинался холл-прихожая, куда выходило множество разных дверей. Было видно, что не так давно здесь проводился ремонт - стекла в окнах целые, все на месте, стены, пол, двери блестели ещё свежей краской. Из дверей одной из дальних комнат выглянул мужчина, вскрикнул, следом выскочила женщина.
        Я не стала раздумывать и ожидать невесть чего и решительно двинулась туда, где были люди. Оказалось, что это кухня. Топилась печь, на сковороде шкворчали полоски бекона, на столе стопкой лежали толстые свежие лепешки из кукурузной муки. Закипал чайник, стукая металлической крышечкой о края.
        У стола стоял мужчина, примерно лет пятидесяти на вид, одетый аккуратно и даже с некоторым щегольством. У плиты, с лопаточкой в руках, была женщина, лет сорока, приятной полноты, вся такая домашняя, уютная. Светлый фартук в оборочках, хлопковое платье в продольную светло-зеленую полоску. Они оба смотрели на нас с Клери, как на выходцев с того света.
        Клери, наконец, очнулась от своего подавленного состояния, кинулась к женщине, всхлипывая и обнимая ту за плечи.
        -Мари, ну наконец, я уж было напугалась, что никого не осталось! А вы тут! А где мсье Анри, отдыхает ещё поди? Тут такая радость, мисс Вайолетт домой вернулась!
        Женщина, которую Клери называла Мари, растерянно переводила взгляд с мужчины на Клери, на меня, и что-то пыталась невнятно сказать. Потом махнула рукой и беспомощно взглянула на мужчину. Тот откашлялся и начал торжественным голосом (точно, дворецкий! Мелькнула мысль).
        -Мисс Вайолетт, рады приветствовать вас в отчем поместье! Добро пожаловать в этот дом! Конечно, здесь тесновато, но устроимся все. Но разрешите принести вам мои глубочайшие соболезнования! Ваш батюшка, мсье Анри Лафойе месяц назад погиб, защищая ваш дом. Проклятые нордлинги разграбили и подожгли ваш дом, а ваших родителей застрелили. Похоронили их на вашем семейном кладбище. Вы не переживайте, служитель Единого присутствовал и все сделал нужное по обряду. После уже пришло известие, что сгорел и ваш городской особняк, и вы тоже то ли погибли, то ли вас нордлинги угнали со всеми. А вы вот… приехали!
        И было непонятно, то ли он рад нашему возвращению, то ли раздосадован этим обстоятельством. И пока я пыталась осмыслить сразу все, вперёд вылезла Клери. Всхлипывая, она спросила:
        -Гийом, а где все остальные слуги? Не убили же всех?
        -Да что ты говоришь, Клери! Единый с тобой! Нет, все живы. Просто вернулись в свои дома в поселке. Что им здесь делать?
        Отмерла и я.
        - А вы, почему остались? Не ушли?
        Мари покосилась на меня с подозрением.
        -Так, мисс Вайолетт, куда же мы пойдем? Мы всю жизнь при доме жили!
        Ладно, поговорим и погорюем потом, а сейчас надо устроить скот, накормить, напоить и подоить корову. Потом уж вымоемся и поедим сами. Вначале дело. Поэтому начала распоряжаться:
        -Клери, давай веди повозку к сараям! Надо обиходить лошадь, подоить корову и, наконец, выпустить кур в загон! А то, не ровен час, ещё заболеют от такого обхождения. Мари, бери чистое ведро с теплой водой и чистой тряпкой! Жир какой-нибудь есть? Все, идёмте!
        Поначалу слуги, подавленные моим напором и командным голосом, молча подчинялись, но когда подъехали к нескольким сараюшкам и паре хлевов, удивились. Ещё больше были поражены, когда я велела переносить клетки с птицей в дощатый сарай с небольшим загоном, переносить мешки с зерном в другой сарайчик, заартачились. Начала Мари:
        -Но, мисс Вайолетт, мы же не можем этого делать! Мы - домашние слуги, а не какие-то скотники!
        Гийом поддакнул:
        - Как же я буду ваши мешки носить? С моей-то спиной? Нет, я не могу!
        Я вздохнула. Ну, началось в колхозе собрание! И нарочито спокойным голосом поинтересовалась:
        -А я кто, по-вашему? Хозяйка? Так вот я и корову подоить сумела и костер в лесу разожгла, и рыбу голыми руками ловила. Когда голодный, всему научишься! А вы кто, по специальности, так сказать? Ах, дворецкий и ключница! А за каким, простите, чёртом мне теперь дворецкий нужен? Мухам дверь открывать и докладывать об их полете?
        Слуги угрюмо молчали. Вместе с ними сквасила физиономию и Клери, но я зло зыркнула в ее сторону, что она шустро повела наш транспорт о четырех копытах в помещение уцелевшей конюшни. Сняв с животного упряжь, она чем-то погремела внутри, потом вышла и радостно доложила:
        -Мисс Вайолетт, а насос уцелел, и вода будет! Сейчас накачаю воды и напою лошадь. Потом можно будет спутать ей ноги и пусть пасётся тут, рядышком! Вот овса нет совсем. Неужто нордлинги выгребли все подчистую? Вроде они особо овсом и не запасались, сколько ехали, совсем мало овса у них на телегах видала. Да и зачем им его тащить такую даль? И ближе могли бы награбить.
        И вновь скрылась внутри помещения. Когда няня сказала про насос и прочее, Гийом как-то странно дернулся, но тогда я внимания не обратила. Эта парочка продолжала стоять столбами и тогда я пустила в ход "тяжёлую артиллерию".
        -Поскольку здесь хозяйка я, а не вы, то слушаем, что скажу.
        Бездельники мне не нужны! Запомните! Кто не работает - тот не ест! Кормить лодырей не буду! Не хотите делать то, что я сказала - вы свободные люди, не мои рабы. Собирайте свои вещи и вперёд, к вольной жизни! Если есть у вас жилье в поселке - живите там, платите аренду. Не хотите - есть и другие плантации, в конце концов, да и города не все сожгли.
        Мари зарыдала, я молча смотрела на этот спектакль. Вот хоть и нет здесь чернокожих рабов, а история Скарлетт О'Хара повторялась один в один. Хотя бы в одном эпизоде. Разделение слуг на "домашних" и работников во всей красе. Но коль сама я теперь и жнец, и кузнец, и на дуде игрец, то и остальные будут работать. Мари всхлипывала, вытирая глаза нарядным фартучком, искоса поглядывая сквозь пальцы на меня - как там дура-хозяйка, не передумала? Не засмеялась ли, сказав, что это шутка? Не махнет ли рукой, и из-за угла появится вереница работников? Но я не смеялась, и работники не появлялись. И взгляд мой был сумрачным и не предвещал ничего хорошего. Тогда ключница, бормоча себе под нос, что-то типа, что она меня помнит вот такой манюсенькой, и как я такой хорошенькой барышней играла с ней на лужайке перед домом. В общем, несла сентиментальный карамельный бред, но вынуждена была потянуть к себе ближайшую клетку с курами.
        -Фартук сними, испачкаешь! - равнодушно посоветовала я - Да и вам, мсье Гийом, стоит снять столь нарядный камзольчик, мешки носить в нем несподручно будет!
        Только вышеупомянутый мсье попытался возразить мне что-то, как вышедшая из конюшни Клери с ведром воды, чтобы напоить Пеструху, пригляделась к нему и ахнула:
        -Так камзол-то мсье Анри! А как он к тебе попал, Гийом? Выходит, не все сгорело?
        -Так старый камзол! Мне его господин давно отдал!
        -Не ври, Гийом! Камзол как раз перед нашим отъездом пошили! Мсье Анри с супругой хотели поехать на весеннюю ярмарку и остаться на Марди Гра!
        Гийом молча схватил мешок и попытался его поднять. Естественно, у него ничего не получилось. Тогда я сама залезла на телегу и подкинула ему мешок на спину. И он, шатаясь и широко расставляя ноги, понес мешок с зерном в кладовую. Глазастая Клери вдогонку припечатала:
        -И рубашечка-то тоже мьсе Анри!
        И в этот момент раздался истошный визг Мари и победное кукареканье петуха. Из сарайчика вылетела испуганная ключница, тряся пальцем, на котором явно набухала алая капля крови. Как-то странно выпучив глаза, она трясла пострадавшей частью и причитала:
        -Укусил! Представляете, укусил! А я же ничего плохого ему не сделала! Хотела только погладить его!
        Я сделала морду кирпичом и как можно бесстрастнее (хотя внутри покатывалась со смеху - не хватало ещё петухов гладить! Это же не кошка!) произнесла:
        -Промой пока палец водой и завяжи чистой тряпкой! Хоть оборку вон оторви с фартука! И не укусил, а клюнул. Когда все клетки унесешь, насыпь им зерна в кормушку и в поилку налей воды. Да калитку загона не забывай закрывать! А то разбегутся куры - сама ловить будешь.
        От моего бессердечия Мари решила ещё раз взрыднуть, но наткнувшись на наши с Клери мрачные лица, передумала и кинулась выполнять приказанное. Ясно, что озверевший от голода и тесноты клетки петух, первым делом пойдет в атаку на ближайшего обидчика, который подвернётся первым. И это оказалась Мари. Надо было клетку с петухом заносить и открывать в последнюю очередь, это я дала маху, не сообразила сказать, а Мари и подавно не знала.
        Заведя корову в хлев, я обмыла ей вымя, немного смазала затвердевшие и раздраженные участки кожи топленым жиром, подоила Пеструху, ещё раз смазала соски жиром. Корова шумно пила воду. Вошедшая Клери сказала, что сейчас выведет корову пастись на траву у ограды и принесёт молоко. Мне надо было только захватить с собой корзинку с яйцами. При этом Клери бурчала, что эта дура Мари чуть не все яйца побила, перенося клетки. Не сообразила предварительно их достать. Ох, не любит эту парочку Клери, ох, не любит!
        Пока мы суетились, заканчивая последние дела во дворе, раздался скрип колес, и к нам на добротной телеге подъехал крестьянин. Ничего так, справный. Вежливо поздоровавшись и мельком глянув в нашу с Клери сторону, он сказал:
        -Так, стал быть, я приехал, Гийом, как договаривались, камень наломать, хлев надо мне расширять. А пока на каменоломне этот камень наломаешь, да напилишь… не ровен час, ещё и управляющий нагрянет, потребует заплатить за камень-то! А с вашего хлева и возьму. И плату я привез, как договаривались! За насосом уж завтра приеду.
        Он откинул полог с телеги. Я подошла и заглянула с любопытством. В телеге стояла корзина с яйцами, деревянная бадейка с молоком, лежал, завёрнутый в листья кусок масла, этак около килограмма и отдельно - на мешковине полностью задняя свиная нога с окороком. Неплохо, однако, живут мои крестьяне! Да и Гийом с ключницей тоже. Интересно, и это все они съедят? Да ещё после набега нордлингов! Избирательный какой-то набег!
        Я негромко позвала Клери:
        -Клери, возьми масло. Гийом, заберите мясо! Благодарю вас, уважаемый! Яйца и молоко у нас есть свое, не нуждаемся. Клери, запиши этому почтенному джентльмену продукты в счёт месячной аренды!
        Клери кивнула и шустро прибрала маслице, Гийом молча, сумрачно, ни на кого не глядя, так же шустро поволок мясо в сторону флигеля. И, что удивительно, спина у него не болела ни разу! Пейзанин же, сдвинув, берет на затылок, в растерянности чесал макушку. Потом перевел взгляд на меня, как на единственную оставшуюся в поле зрения личность, неуверенно спросил:
        -Так что с камнем-то? Можно ломать?
        Я улыбнулась доброй улыбкой оголодавший акулы.
        -Нет, уважаемый, ничего вы ломать не будете! И про насос забудьте! И вообще, передайте там другим, что лавочка по торговле моим имуществом закрыта! Увижу ещё хоть одного тут мародера - буду конфисковывать безжалостно от лошади до ведра на фаркопе! Ферштейн, уважаемый?
        Крестьянин, напуганный множеством непонятных слов, замедленно кивнул, потом ещё раз, для надёжности, почесал макушку и спросил:
        -Так вы выходит, мисс Вайолетт? Большая уже выросли, настоящая барышня!
        Я милостиво кивнула и помахала рукой.
        ГЛАВА 6
        После моего кивка, мужичок, взгромоздившись на свою телегу, развернулся и медленно покатил прочь из усадьбы. Но постоянно оглядывался, то ли сожалея о камне и насосе, то ли проверяя, не пригрезилась ли ему злая хозяйка. Я любезно помахала ему вслед рукой, свободной от корзинки, пейзанин крупно вздрогнул и хлестанул кнутом лошадь, заставляя ту двигаться быстрее.
        Наши узлы с тряпьем так и лежали в передней. Гийома и Мари не было видно, очевидно, они были на кухне, оттуда слышалось звяканье посуды, что тут же напомнило мне о том, что мы ещё не завтракали. Отчего и желудок жалобно булькнул. Но меня, закаленную полуголодным существованием в студенчестве, да и после тоже не обжиралась, так легко было не сломить.
        Для начала надо бы определиться с местом проживания. Помнится, дворецкий сказал, что здесь тесновато, но что-то непохоже. Тихо спросила у няни.
        -Клери, а что здесь было раньше?
        -Так людская здесь была. Вот и кухня есть, и комнаты, где жили те, кто постоянно работал в доме и кто не возвращался каждый вечер в поселок. Здесь и мыльная есть, и комнаты разные по размеру. Пойдёмте, мисс Вайолетт, я знаю какую комнату вам подобрать.
        Мы прошли вперёд, миновали поворот на кухню. Дальше шли комнаты для слуг, я насчитала шесть дверей. Клери решительно толкнула одну дверь и вошла. Комната была большой, рассчитанной на несколько человек. Окна на две стороны, что позволяло освещать помещение весь день. Белые переплёты окон, весёленький жёлтый пол. Несколько кроватей, сдвинутые в угол комнаты. Тумбочки, небольшой стол и три стула вокруг него. Но отсутствие текстиля в комнате создавало ощущение чего-то временного, нежилого. Не было постельного белья на голых тюфяках, ни штор на окнах, никакого коврика на полу, даже потертого.
        Грязно в комнате не было, было пыльно. Но это не смертельно, я ещё не разучилась пыль вытирать и мыть пол. Черт с ними, со слугами, пусть удивляются, но я хочу жить в чистоте и, возможно, в комфорте. Вот поем и займусь уборкой и обследованием доставшихся мне хором. Пока я стояла столбом, оглядывая комнату и прикидывая план действий, нянька откуда-то принесла керамический таз, водрузила его на стол, следом появился кувшин с теплой водой, кусочек мыла и полотенце у нее на плече. Ура! Я, наконец, умоюсь не в холодной реке, а нормальной теплой водой.
        Скинула грязное, пропотевшее платье, вымыла руки, лицо. Клери помогла протереться мягкой мокрой тряпочкой. Осторожно убрала все засохшие листья со спины, протёрла спину, поцокала языком.
        -Ну, надо же! Такие рубцы страшные были, я боялась, что воспалятся, а тут почти все зажило. Можно больше не прикладывать ничего, под коркой заживёт.
        Кстати, это особенность моего прежнего тела - на мне все заживало, как на собаке. Даже после операции по удалению аппендикса, на третьи сутки послеоперационный шов зажил полностью. Хирург еще удивлялся моей регенерации. Выходит, и в этот мир я прихватила свои способности?
        Клери достала из узелка ещё одно такое же платье, темное и невзрачное. Жарковато в нем днём будет. Интересно, нигде не завалялось платьишко полегче от мисс Вайолетт? Пусть темненькое, я вроде как в трауре, а здесь к этому щепетильны, но полегче? Надо поинтересоваться у Клери.
        Но для начала спросила няню, как она устроилась? Оказывается, неподалеку есть небольшая комнатка, вот там она и будет. Помогая мне застегнуть платье, Клери негромко сказала:
        -Знаете, мисс Вайолетт, после завтрака надо осмотреть весь флигель и проверить комнату этой ушлой парочки. Что-то не нравится мне это - камзолы, рубашки мсье Анри… наверное и платья миссис Мэри там найдутся, да и ваши тоже. Мы же в город не брали ничего нарядного или лёгкого, зима ведь. Вот, сейчас волосы причешем, и опять вы наша красавица будете! А вечером и мыльную затопим! А сейчас идёмте, завтракать давно пора!
        Гийома на кухне уже не было, видимо, позавтракав, ушел. Была только Мари, при моем виде поджавшая губы. Но мне на ее недовольство было фиолетово в розовую крапинку. Я вспомнила, что у нас ещё рыба осталась, запечённая в глине. Мы ведь так и не ели ее. Клери принесла рыбу, завёрнутую в листья. Когда развернули листья, и Мари увидела ещё и глину, ее вовсе перекосило. Ну и ладно, нам больше достанется.
        Глиняная корка легко отвалилась, оставив только сочное, розовое мясо рыбки. Что несоленое - ерунда, соль на столе стоит. На двоих мы даже одну не осилили, ещё приличный кусок остался. Бекона уже не было на сковороде, на нас здесь не рассчитывали. Но мы не гордые, мы и чая напились с лепешками со сливочным маслом. Велев убрать на ледник рыбу и масло, мы с Клери отбыли с ознакомительным туром по флигелю.
        Для начала решили посетить кладовые и ледник. Вопрос собственного пропитания стоял в ряду первостепенных задач. В кладовой радовали глаз мешки с пшеничной, кукурузной мукой и даже какой-то темной. "Гречишная" - пояснила сопровождающая меня Клери. Предварительно, неизвестно откуда добыв сшитую нитками тетрадь и карандаш, она тщательно переписывала наличность. Имелось ещё и две здоровых бутыли, литров на десять, не меньше, растительного масла и большая бадья, примерно того же объема топлёного масла. И жбан со смальцем. Я поинтересовалась у няни, откель такие запасы? Та пожала плечами.
        -Так это ведь людская кухня, тут всегда запасов было больше, чем в господской. Особо тонкой еды здесь не было, конечно, но всего другого хватало. Хотя и впрямь многовато, ведь больше месяца точно ничего не закупали - ни слуг, ни хозяев не стало! Да и яйца столько не сохранились бы!
        Она кивнула на четыре корзины, полные яиц. На полках стояли банки с соленьями - вареньями. Чудны дела твои, Господи! А что это вот такое темное и густое в жбанах? На мед вроде бы непохоже. Опять помогла в объяснениях Клери.
        -Это же патока, от сахарного завода!
        Ну, надо же! Я чуть не хлопнула себя по лбу. Ну не дура ли! Ведь сто раз сама бывала на сахарном заводе! Фермеры вокруг нашей станицы выращивали сахарную свеклу и сдавали ее осенью на завод. А на прополке этой проклятущей свеклы я и работала все лето дома. Вот побочным продуктом производства сахара и была патока. Местные скупали ее за гроши, и шла она на всю сладкую выпечку, ею поливали блины и оладьи. Детям и кашу подслащивали ею.
        Под потолком висели связанные в пучки сухие ароматные травы, в коробке лежали пакетики с пряностями. Под полками, на полу, стояли большие глиняные жбаны с разными крупами. Причем несколько жбанов стояли отдельно. Хотя крупы были там точно такие же, как в других ёмкостях. Переписав все, закрыв кладовую на замок и отдав ключ Клери, перешли в следующую кладовую. Здесь хранились овощи. Были привычные для меня картофель, морковь, совсем маленькая кучка свеклы, несколько кочанов капусты. Ну да, весна, запасы овощей подходят к концу. А вот в этом ящике какие-то странные вытянутые то ли клубни, то ли такие толстые корни. Моя память подсказала, что, вероятно, это и есть батат, сладкий картофель, так сказать. Модные дамочки в Питере, сидящие на эко-питании, частенько хотели развести у себя на участке гряды с этим овощем.
        Закрыли и эту кладовую, и пошли в ледник. По пути спросила у няни, почему свеклы так мало?
        -Так, мисс Вайолетт, не хотят наши есть этот красный картофель, говорят, живот бурлит и болит! Вот и мало совсем выращивают.
        Ну, вы просто не умеете свеклу готовить. Ледник порадовал взор и душу тремя свиными копчёным окороками, свисающими на верёвках с крюков, вбитых в потолок. На длинных палках висели кольца колбасы. В большом ларе, набитом льдом, прикрытом соломой и рогожей, лежал утренний свежий окорок, кольца кровяной колбасы. Ветчина. На полках возле ларя в чистом жбане была сметана, в корзине куски масла, завёрнутые в какие-то зелёные листья, в чистом тазике - творог, явно свежий. Большой круг сыра. Ломти свежего бекона тоже были в леднике.
        Вышли из ледника, закрыли и вернулись на кухню. Все ключи от продуктовых помещений были у Клери. В кухне нас встретила надутая Мари. Она с вызовом заявила, что ей нужны продукты для обеда. Я кивнула головой.
        -Скажи, что хочешь приготовить, Клери выдаст тебе нужное.
        Вопросы у меня множились, ответа не было. Но кое-какие подозрения и догадки у меня появились. Поэтому я попросила няню сходить и позвать на кухню Гийома. Будем разбираться на месте преступления, как говорится. Про себя же хмыкнула: "Тоже мне, Шерлок Холмс и доктор Ватсон в лице верной Клери!"
        Минут через десять вернулась Клери, за ней нехотя шел весь какой-то помятый Гийом. На щеке красный рубец. Спал, что ли? Это подтвердила и няня.
        -Почивать на диване изволили - ехидно сообщила она - Идти не желали.
        Супруги стояли мрачные, беседовать с нами на волнующие темы не желали. Поэтому я начала издалека, почти нейтрально.
        -Скажите, когда пришло известие о моей то ли пропаже, то ли гибели?
        Гийом и Мари переглянулись, они не ожидали, что я задам безобидный вопрос.
        -Так мисс Вайолетт, около месяца уже. А дней за десять до этого и родителей ваших убили.
        -Ну, с этим понятно. То есть вы знали, что я пропала в неизвестности, maman и papa на кладбище. Тогда почему в кладовой такие запасы продуктов? И не надо мне говорить, что это все осталось от старых запасов. За это время многое бы все равно испортилось бы.
        Мари, отводя глаза в сторону, пробормотала:
        - Так крестьяне привозили же... вот.
        -То есть, вы считали себя вправе брать оброк с крестьян? И куда вы такое количество продуктов использовали?
        Гийом решил тоже принять участие в этом шоу. С вызовом сказал:
        -Ну, мы же должны были как-то жить!
        -Почему за мой счёт?
        -Но мы же домашние слуги! О нас всегда хозяева заботились!
        -Ага, и с того света они тоже должны заботиться о бездельниках. Нет, ребята, халява закончилась! Нет больше домашних слуг! И захребетников кормить не буду! Если уж я могу работать с такой спиной, то вы и подавно!
        Я, разозлившись, дернула платье, на пол горохом посыпались пуговицы, и я повернулась спиной к сладкой парочке. Сдавленно охнула Мари, стыдливо отвернулся Гийом. Но мне было все равно, не до стыда и церемоний. По верхнему краю нижней сорочки четко были видны красные рубцы, уходящие под сорочку. Это я знала, что уже не болит, но выглядели они по-прежнему пугающе. Клери сдернула с плеч шаль, в которую куталась в леднике, подскочила ко мне, укрыла мне плечи и спину, приговаривая что-то успокаивающее.
        Кутаясь в шаль, я устало присела на стул и продолжила:
        -Отныне нет никакой ключницы и дворецкого. Они мне не нужны. Все ключи теперь будут у Клери, она моя экономка и этого достаточно. Хотите - работайте, где и как скажу. Не хотите - путь свободен. Так вы не сказали, куда вы подевали такую прорву продуктов?
        Супруги молчали и здорово напоминали картину "Партизан на допросе". Но разоблачение пришло совсем с другой стороны. Называется, не ждали. Нечто мелькнуло за окном кухни, и через минуту через кухонный черный ход внутрь робко протиснулся невысокий мужичок. Сорвал с головы нечто среднее между панамой и гасконским беретом, мял его в руках. Не заметив меня за столом сразу, обратился к Гийому:
        -Добрый день, господин управляющий! Так я заехал, как договаривались, сказать, что завтра могу отвезти вас в город на рынок. Думаю, если пол - мешка сахара дадите, так в расчете будем.
        Оппачки! Так тут цельный бизнес на моем добрище уже выстроен! Не, таким бизнесменом и я с удовольствием побуду! К мужичку я обратилась ласково, он ведь не виноват.
        -Почтенный, как вас зовут?
        Мужик вытаращил на меня глаза, как на привидение, потом, запинаясь, произнес:
        -Так Мишель я. Вот как господин управляющий велел, так я и приехал.
        -Значит так, Мишель, запомни и передай остальным в поселке, что хозяйка вернулась, и по всем вопросам только ко мне! А ещё, если знаешь прежних слуг, которые тут работали или хотят работать. Мне нужна кухарка, горничная, скотница и скотник. Ну и мастер на все руки. Пусть приходят послезавтра. Завтра буду занята.
        Поклонившись, бросив растерянный взгляд на Гийома, мужик шустро ретировался. Мудрый поступок, одобряю. А вот теперь поговорим конкретно. Я повернулась к застывшим, как суслики на дороге, супругам-аферистам.
        -Ну и когда тебя успели назначить управляющим, Гийом? И где сахарок-то прячешь? Я так понимаю, что это ещё непроданные запасы с завода.
        Гийом молчал, выпятив губу, а Мари расплакалась. Рыдала она вполне искренне, от души, шмыгая носом, вытирая фартуком лицо.
        -Так, мисс Вайолетт, мы ж не для себя! Все ради дочки старались! Она в городе живёт, и дом-то небольшой, да свекровь как невзлюбила ее, так все девочку и притесняет! Вот мы и продуктов ей маленько привозим, а что продаем, так все откладываем, чтобы дочке дом купить. А там и сами к ней переберемся… А сахар… так он на складе на заводе. Эти дикари заглянули внутрь, увидели машины разные, так и убежали, не тронули и не сломали ничего. Дикие они, ничего ж не знают. Боятся машин-то!
        Вот если она думала, что разжалобит меня скорбным рассказом о своей дочери, то напрасно. Помогали ей они из украденного.
        ГЛАВА 7
        Клери молча слушала все ее причитания, а потом припечатала, так категорично:
        -Так твоей Жаннетте и следовало этого ожидать! Замуж-то она ведь обманом вышла, все знают об этом! Сама залезла в постель к выпившему парню, когда тот приехал в гости к родне. Кто же ей виноват?
        Но я эти бабские склоки прекратила резко и быстро, приказав всем двигаться в комнату Мари и Гийома. Будем выяснять, что за столь щедрые подарки оставил покойный папенька мисс Вайолетт своему дворецкому. В отличие от той комнаты, которая будет моей, эта, хоть и не больше размером, но была чистой и уютной. И не похожа на комнату слуг. Неплохая мебель, включая мягкий диван, шторы на окнах, ковер на полу, вместительный шкаф и пара сундуков с резными крышками. Комод с выдвижными ящиками у дальней стены. И везде салфеточки и накидочки - вышитые, кружевные… салфеточки меня мало интересуют, а вот содержимое сундуков и комода - очень.
        Да и Клери не терялась, решительно выдвинула верхний ящик из комода и вытащила оттуда и положила на крышку комода отличный постельный комплект из хорошей сиреневой ткани. Мари тут же взвыла:
        -Мое! Не тронь! Ночей не спала, вышивала!
        -Ага - согласилась Клери - вышивала, правда монограмму миссис Мэри Лафойе. Не врала бы уж! Или тоже хозяйка подарила? И так все десять комплектов! Вы же с Гийомом, вместо того, чтобы тушить пожар в доме, скорей добро выносили!
        При дальнейшем осмотре нашлись и хорошие полотенца, домашние халаты, приличное белье нижнее и шесть штук моих, так нынче получается уже, нарядных и лёгких платьев. Нашлись и маменькины, и даже новые, их легко опознала нянюшка. Мари обливалась слезами, утверждая, что все ради доченьки, иначе она совсем голая и босая, муж скупердяй оказался, свекровь сволочь и так далее. Особое умиление у меня вызвали несколько пар шелковых перчаток и пара кожаных, вероятно, для верховой езды.
        Я даже спросила, не в этих ли перчатках ее дочь Жаннетта намерена грядки полоть или ее пригласили на бал к губернатору? Все конфискованное тряпье Клери деловито увязывала в узел и уносила в наши комнаты. На мебель и прочее нянька махнула рукой, сказав, что мебель найдем в других комнатах, а потёртые ковры и паласы достанем с чердака, туда в свое время спихивали то, чем уже не пользовались в господском доме. По тому, как испуганно и судорожно вздохнула Мари, стало понятно, что про чердак-то они и забыли! Иначе давно уже переправили доченьке в город.
        Потом мы с Клери тягали мебель, вытаскивали лишние кровати из моей комнаты, мыли окна и пол. И так до самого обеда, который состряпала всхлипывающая Мари. На обед был подан французский луковый суп (никогда не понимала в чем там прикол - вода с кучей вареного лука), на второе - колбаски в подливке и отварными клубнями батата (бры! Сладкая картошка!) И вишневый компот из сушёной вишни. Но голодными не остались - и уже отлично!
        Оставшуюся уборку решили перенести на вечер. Пока ясный день, надо бы обследовать двор, что там мне досталось, в конце концов. Конюшню, небольшой коровник, курятник и небольшой склад с зерном для животных я уже видела. Клери пояснила, что большого хозяйства никогда и не держали, только для собственного пропитания, крестьяне жили со своих подворий. Был ещё свинарник, но сейчас там было пусто. Вероятно, часть свиней забрали нордлинги, судьба остальных животных мне неизвестна, хотя я ничему уже не удивлюсь, имея под крышей эту парочку аферистов. Кстати, ни один из них не пришел нам на помощь. И мы вдвоем, пожилая женщина, я с разбитой спиной, тягали кровати и другую мебель, лазили на чердак. Особо они оскорбились на то, что я конфисковала их "золотой запас", оставив только то, что они могли заработать за последний год по подсчётам Клери. Вероятно, это и была заначка на покупку дома для дочери. На фиг! Это деньги из украденного у меня. Значит мои. Я уже все это воспринимала как свою собственность и готова была воевать за нее.
        С кормами было скорбно. Было несколько мешков пшеницы для кур, мешок неизвестной муки-крупы и все. А лошади нужен овес. Да и Пеструхе надо хотя бы дробленку, тогда и молоко жирнее, и удои выше. А мельница у нас есть, интересно? Клери ответила утвердительно, есть, за поселком, стоит на берегу небольшой речки, одним из притоков крупной Аруаны. Эта же речушка протекала и мимо самого поместья. От нее и был проложен водовод, откуда насосом накачивали воду для хозяйственных нужд.
        То есть, срочно надо покупать зерно. Животные не виноваты в том, что у меня нет денег. В дальнем краю двора имелся не слишком большой огород, тоже для себя. По хорошему, уже давно пора подготовить землю для посадок овощей, но никто этим не занимался. Вот завтра Гийому и придется отрабатывать свое пропитание и проживание. Сегодня он отработал, перенося мешки с привезенным добром. А больной спине лопата в помощь. Кстати, а семена для посадки овощей у нас есть?
        -Так вон в той кладовой все и хранится, пойдёмте, посмотрим. Да только вы все равно же ничего не смыслите в этом?
        -Клери, если я ничего не делала, это не значит, что я не знаю! В пансионе учили всему, что может понадобиться жене и хозяйке поместья. Все я знаю, просто маменька всегда говорила, что я ещё успею за свою жизнь похозяйничать. Вот я и не лезла.
        Клери согласилась, что да, такое миссис Мэри говорила. Уфф… угадала! Хотя такое, наверное, все матери говорят своим дочерям. Кроме моей. Небольшой сарайчик притулился возле кладовой с зерном, заглянули и туда. Небольшие полочки, висящие вдоль одной из стен, на них полотняные мешочки с семенами, некоторые с бирками, некоторые без подписей. Да ладно, тоже мне "Угадай мелодию!" Во время моей учебы нам и не такие головоломки загадывали! Наиболее популярные семена угадала с одной ноты. Непонятные спросила. Часть из них оказались семенами цветов, часть местной экзотической растительностью, в основном, либо пряности, либо что-то сладкое. Самый большой мешок я развязывала с любопытством - что же тут могло быть такого, да ещё едва ли не в оптовых количествах? Открыв его, чуть не застонала вслух.
        Нет, ну это же надо! И в новом мире меня этот чертов буряк преследует! То есть, сахарная свекла!
        Хотя Клери ни разу не говорила, что выращивают свеклу для производства сахара, только тростник. Которому теперь пришел каюк! Но семена свеклы есть, значит, зачем-то ее выращивали!
        -Клери, а зачем вам столько семян свеклы - забросила я удочку.
        -Так, мисс Вайолетт, скотину же кормили!
        -Чегооо?? - моя челюсть со стуком встретилась с моими же коленями. Вот зуб даю, это не кормовая свекла!
        -Так сейчас и посмотрим, если эти аспиды не все продали, она вон там, возле свинарника, в складе должна храниться!
        И мы вновь вернулись на скотный двор. И в самом деле, в большой кладовой кучей была свалена свекла. Сахарная, ни разу не кормовая. Можно кричать ура! И не париться по поводу сахарного тростника, тем более что его агротехнику я не знаю. Только, конечно, корнеплоды надо срочно перебрать, чтобы удалить испорченные. Хорошие же можно запустить в работу на заводе. Тем более что технология производства сахара хоть из свеклы, хоть из тростника одинакова. И все свои поля засею этой свеклой. Только ещё семян куплю.
        Но надо все хорошо обдумать, посчитать посевные площади, количество посадочного материала. Надо время, и узнать цены на семена и на готовую продукцию. Теперь мы двигались в сторону сгоревшего дома, надо посмотреть, что к чему не второпях, а конкретно. Мощеный двор был чистым, хоть его никто не убирал, об этом свидетельствовал мусор у различных препятствий - ограды, построек, даже возле клумб перед сгоревшим домом. Ветер был тут дворником. Окружавшие дом декоративные кустарники сгорели вместе с домом, как и часть парка и фруктового сада. Чем дальше от места пожара, тем больше уцелело деревьев. Но на некоторых клумбах из-под сгоревшей травы и верхнего слоя земли робко пробивались многолетние цветы. Ну и хорошо, подсею ещё летников, и будет нормально.
        Да, пожар тут бушевал неслабый. Впрочем, здесь, на Юге, многие особняки были построены из дерева. Земля внутри бывшего дома была черной от углей, золы и пепла, повсюду торчали обгоревшие до угольного состояния доски, балки, местами обрушившиеся. Лишь торчали кирпичные остовы каминов и кухонной печи. И то все они были черными, в саже. Но Клери, казалось, этого не замечала, она подошла к самой границе пожара и во что-то внимательно вглядывалась, известное только ей одной. Потом удовлетворенно вздохнула и повела меня к ограде.
        -Мисс Вайолетт, постойте здесь немного, я сейчас запрягу лошадь, и мы поедем на сахарный завод. Надо пересчитать оставшийся сахар, чтобы эти жулики не утащили, пока нас не будет. Да и вообще, посмотреть все надо своим хозяйским взором.
        Пока Клери отсутствовала, я присела на фундамент ограды, выбрав местечко почище и осматриваясь вокруг. В целом картина была удручающая. За сгоревшей полосой какого-то кустарника, отгораживающего поля от усадьбы, виднелись такие же сгоревшие поля сахарного тростника. И ни одного зелёного росточка. Да, надо все перепахать и посеять сахарную свеклу. После пожара должен быть хороший урожай. Земля обогащена золой, а это отличная минеральная подкормка.
        Мое внимание привлекли две движущиеся пешком фигуры на дороге, ведущей в усадьбу. Когда они приблизились, я увидела, что это две молодые девушки, одетые хоть и бедненько, но чистенько. В руках у каждой был небольшой узелок. Девчонки были так похожи, что не было сомнений - они сестры. Увидев меня, обе остановились, присели в книксене и пробормотали:
        -Бон суар, мадмуазель! Дядька Мишель сказал, что вы ищете горничную и скотницу. Я Сюзанн, и до пожара я немного успела здесь поработать горничной. А это моя старшая сестра, Валери. Она хорошо ладит с животными. Мишель сказал, что вы велели послезавтра приходить, но мы подумали… Девчонки смутились и замолчали, лишь теребили свои узелки. Подъехавшая на повозке Клери слушала их с сочувствием.
        -Что, девочки, совсем мачеха достала?
        Девочки синхронно кивнули, по-прежнему разглядывая землю под ногами. Клери обратилась ко мне:
        -Мисс Вайолетт, я знаю этих девушек, если нам нужны работники, то их можно брать. Только пусть здесь живут, их и так мачеха загрызает, а тут ещё и деньги отбирать будет. А отец ничего не скажет, он сам в кулаке у этой стервы. Им и комнатки на двоих хватит. Девочки, идите в дом, подождите нас, мы только на завод съездим, и назад. Гийома и Мари не бойтесь, они такие же слуги, как и вы.
        Девчонки ещё раз присели в книксене, Валери вытирала глаза. А мы поехали. Тут и в самом деле было недалеко, завод стоял у реки. Ну да, там же воды много надо. Рядом было несколько складов. В одном мы увидели запасы брикетированного торфа, тоже верно, температура при варке сахара должна быть высокая. Ещё один склад был пуст, но Клери сказала, что здесь хранилось сырье, а оно уже все переработано. А вот ещё в одном складе хранился готовый сахар. Мы пересчитали, сорок восемь стофунтовых мешков. Видимо, эта парочка не так много и продала. Заняты другим были.
        В самом заводе было тихо и чисто, даже все машины были заботливо прикрыты чистой рогожей. Видно, что отсюда не бежали, а просто ушли, все убрав и закрыв аккуратно. Выйдя на улицу, Клери задумчиво предложила:
        -Давайте возьмём один мешок сахара сейчас в телегу положим! Завтра поедем в город, вот и продадим излишки того, что может пропасть, мы не съедим столько. Все равно Мари приготовила на продажу это все. А так и нам деньги будут. Только вам негоже на рынке стоять. Я буду торговать, а вы сходите в мэрию, чтобы заявить о своем возвращении. Да в банк зайдите, были там, у месье Анри денежки, были! Не мог он вас без всего оставить. Вы ведь наследница. Ну, и новости надо узнать.
        Забрав мешок, мы поехали назад в поместье. Когда вернулись, то первое, что я увидела, это сидящих на крылечке флигеля новеньких девчонок с их узелками. Клери поехала к конюшне, чтобы распрячь Буланку, так мы решили назвать нашу лошадь, оказавшуюся кобылкой буланой масти. А я спросила девушек:
        -Вы, почему здесь сидите? Я же велела идти устраиваться!
        Младшая, Сюзанн, была чуть побойчее, поэтому тихо проговорила:
        -Да мы тут посидели, вас решили подождать.
        Тихая Валери согласно кивнула головой. Ясно, опять что-то отчебучили Мари с Гийомом.
        ГЛАВА 8
        Открыла дверь, пропуская вперёд девчонок. Подоспевшая Клери повела их показывать небольшую комнатку, где они теперь будут проживать. А я пошла на кухню, где возилась недовольная Мари. Я максимально вежливо поинтересовалась, почему девочки сидели на крыльце. Мари сразу стала в оборонительную позу.
        -А я почем знаю, правду они сказали, али соврали? Вы же сами сказали, чтобы послезавтра приходили, а эти сразу прибежали! Ишь, на готовое жилье и еду сразу нашлись!
        Стараясь сдерживаться, ровным голосом (ещё не хватало с прислугой скандалить!), сказала:
        -Если вы помните, Мари, то это я здесь хозяйка, и мне решать, кто здесь будет жить и как. Поэтому прошу впредь не подвергать мои слова сомнениям. Иначе я не посмотрю на то, что вам некуда идти, и придется вам и вашему супругу заботиться о себе самим! Завтра уже Сюзанн, по возможности, будет помогать на кухне. А послезавтра, надеюсь, вернётся и прежняя кухарка. Мы же с Клери завтра рано утром уедем, завтрак нам не нужен, но приготовьте перекус с собой - сыр, лепешки, холодное отварное мясо. И компота бутылку.
        Остаток вечера мы посвятили завершению уборки в моей комнате и маленькой комнатке Клери.
        ***
        Почти половину дороги до ближайшего города Монро я мирно продремала, укрывшись знаменитым тулупом. Встали всё-таки рано, торопливо погрузили на телегу те излишки, что могли испортиться, взяли приготовленный узелок с перекусом, и Буланка покорно потянула телегу с грузом и нас с Клери по накатанной дороге. Вчера поздно улеглись, то девчонок устраивали, то доводили до ума мою комнату и комнатку Клери.
        Хорошо хоть Валери сразу взяла на себя нашу живность - накормила кур, собрала яйца, подоила корову и покормила ее. И Буланке досталась своя часть ухода. Но мужчина-скотник все равно нужен, чистить помещения скотного двора, возить тяжёлые тачки с навозом для худенькой Валери все-таки лишнее. А так девочка старательная, даже противный петух ни разу ее не клюнул.
        Я даже вчера успела пробежать по всем пустующим помещениям большого флигеля. И сумела выбрать две средних комнаты. Одну из них решила переделать под хозяйскую столовую, а вторую - под небольшую гостиную. Не то, чтобы мне так нужна была отдельная столовая, отлично пошла бы есть и на кухне, как делала всю свою прошлую жизнь, но я чувствовала, что моё присутствие на кухне за столом напрягает остальных. Всё-таки это слишком уж выбивалось из устоев местного общества. А гостиная - ну все равно кто-нибудь из соседей приедет, хотя бы из любопытства.
        При любом раскладе, все равно зимовать мне придется в этом флигеле, даже если доходы позволят, что весьма сомнительно, дом отстроить я не успею. Под эти мысли я с наслаждением вытянулась на чистых простынях, укрывшись лёгким одеялом. К вечеру, как и обещала Клери, затопили мыльную, сиречь баню, по нашему, на русском. И, наконец, я смогла помыться нормально, горячей водой, и промыть густые волосы. Если честно, то глаз так и косил в сторону ножниц - обрезать покороче эту гриву. Но этого не стоило делать - здесь короткие волосы могли себе позволить лишь дамы с пониженной социальной ответственностью в соответствующих заведениях.
        Поэтому почти час потом няня помогала мне разбирать и распутывать мокрые пряди волос, чтобы просохли к утру. Окончательно вышла я из дремы уже ближе к городу и стала думать о сегодняшних задачах. Первым делом оставляю Клери со всем добром на рынке, а сама иду в мэрию и в банк. Транспорт мне не нужен, Монро пока что городок маленький, все там близко, рукой подать. Это в моей современности и моём мире этот город был большим торговым центром на реке Уичито.
        Потом, вернувшись на рынок, попробую найти семена сахарной свеклы, которая тут числится кормовой, и куплю как можно больше. И буду заниматься посевными работами. По словам Сюзанн и Валери, и те хозяйские поля, что были расположены за их поселком, тоже были выжжены. Однако же, те земли, которые арендуют крестьяне у семьи Лафойе, пострадали только с самого края, народ их отстоял от пожара.
        Как только дошла весть до наших краев, что нордлинги идут сюда, крестьяне быстро начали угонять свой скот и увозить лучшие вещи из домов в лес. Для нездешних нордлингов было не отыскать схроны. Туда же укрыли женщин и детей. В поселке грабить было нечего, а спрятавшиеся по окраине леса мужчины стреляли из ружей метко.
        Почему этого же не сделали родители Вайолетт - непонятно. Возможно, рассчитывали на то, что крестьяне встанут на защиту господского дома. Но тут уж каждый сам за себя, и я не осуждаю сельчан. Своя рубашка - она всегда ближе к телу. И домашние слуги при появлении нордлингов разбежались. Оставшиеся же Гийом и Мари таскали из горящего дома то, что не нашли или не успели забрать нападавшие. Был ещё управляющий, но его накануне хозяин отправил в Монро за подмогой от местного гарнизона.
        Но управляющего нет и по сей день, то ли сбежал, что маловероятно, ибо денег у него с собой не было, или убили те же нордлинги. Но, так или иначе, а управляющего у меня нет. Хотя пока что я в нем и не нуждаюсь, нечем управлять.
        Так и поступили. Подъехали к самому прилавку, шустро, в четыре руки, перетаскали товар из телеги на прилавок. Единственная сложность была с мешком сахара, но его нам помог мужчина, торговавший рядом овощами - прошлогодними, и уже свежей зеленью. Пока я охраняла товар, Клери отвела лошадку на "автостоянку" и вернулась назад. Я теперь двинулась по своим делам. Но пошла вдоль рядов рынка, чтобы оценить, чем торгуют люди. Большим ассортиментом рынок не поражал, всё-таки плантации по эту сторону Уичито пострадали сильно. Но все равно торговали и молочной продукцией, и мясной, пусть и в меньшем ассортименте. Овощи в основном прошлого урожая. Мед тоже прошлогодний.
        Было много рыбы - свежей, солёной, копчёной. Но только речной, что и понятно - мы далеко от любого морского побережья, а Уичито - вон она, сразу за городом. И не было сахара в продаже, что немного мне пока непонятно, я не знаю всех тонкостей торговли этой продукцией.
        Площадь со зданиями мэрии, банка и мелких магазинчиков действительно была совсем рядом, буквально за углом. Мэрия, здание в два этажа, крытое весёленькой черепицей, как и многие здание в городе, было построено в южном стиле - большие окна, терраса первого этажа находилась в тени от балконов второго этажа, а его защищал нависающий скат крыши. Само здание было построено из светлого дерева. Поднялась по нескольким ступенькам, вошла в приятную прохладу и тень первого этажа.
        Первый же попавшийся клерк подсказал, что мне надо к секретарю мэра, мистеру Стайласу. Раз отправили, то пойду. Мистер Стайлас, мужчина средних лет, с намечающейся лысиной, вежливо поклонился и пригласил присесть.
        -Чем могу помочь такой очаровательной мисс...? - он вопросительно поднял брови.
        -Лафойе, Виолетта Лафойе, мистер Стайлас. Я с плантации Свит крик (Сладкий ручей). К несчастью, мои родители погибли во время нападения нордлингов. Дом и посадки тростника были сожжены. Я в то время была в Батон-Руж, поэтому осталась жива. Как только дороги стали безопасны для путешествия, я вернулась домой вместе с моей нянюшкой Клери.
        Лицо секретаря, чем дальше, тем больше выражало вселенскую скорбь, сожаление и разочарование. Я продолжила свою скорбную повесть:
        -Вернулась домой и увидела только могилы на кладбище. Дом сгорел, плантации сахарного тростника тоже сожжены. Домашняя прислуга разбежалась. И вот осталась я теперь только с тем, что на мне.
        Тут чиновник немного оживился и вкрадчиво начал:
        -Так, может, мисс Лафойе, вам стоит вернуться в ваш особняк в Батон-Руж? Что делать молодой девушке в глухой провинции, в разоренном поместье? А там всё-таки большой город, больше возможностей для такой красивой леди.
        Секретарь как-то странно юлил и отводил глаза в сторону, и это мне резко не понравилось. Ну-ка, и где тут собака порылась?
        -Мистер Стайлас, что происходит? Не намерена я уезжать никуда! Это мой дом, мое наследство, моя земля, в конце концов! Да и некуда мне ехать! Наш особняк в Батон-Руж, как и половина города, сгорел, когда нордлинги уходили, они подожгли город. Так что я никуда отсюда не еду. Мне всего лишь нужна регистрация того факта, что я, как наследница, вступаю в права наследования, проживаю на плантации Свит Крик.
        Чиновник мялся, вздыхал, разглядывал то потолок, то стены. Письмена, какие там увидел, что ли? Наконец, приняв решение, он признался:
        -Понимаете, мисс, мы уже внесли вашу плантацию в списки выморочных, как не имеющую хозяев и наследников. И отправили их в столицу штата, губернатору. А тут вы объявились. Надо вновь переделывать списки и отправлять их вновь. Конечно, нас за это в канцелярии не похвалят. Да и может, ваша плантация уже продана. Губернатор сейчас часто продает такие имения господам из Срединных и Северных штатов.
        Я злобно прищурилась.
        - А не поторопились ли вы, уважаемый? Всего месяц прошел после гибели моих родителей, а вы поторопились записать плантацию в бесхозные! Тем более что вы не могли не знать, что у мсье Лафойе имеется наследница, дочь. Вы же не составили себе труда узнать о моей судьбе и скорее зачислили плантацию в бесхозные. По закону, сколько месяцев можно подавать на наследство? Шесть? Так что регистрируйте меня и отправляйте отчёт об ошибке. Иначе я буду жаловаться как раз губернатору!
        Поняв, что тут без вариантов, девица ему попалась упрямая и вздорная, и ее никак не убедить и не запугать, чиновник горестно вздохнул, потянул к себе толстенную книгу и принялся записывать требуемое. Но я пошла ещё дальше. После того, как мистер Стайлас все записал в свой талмуд и заверил, я заставила его выдать мне на руки эту же запись, только на отдельном листе и заверенную всем печатями.
        Наконец, все бумажные дела были завершены, секретарь вытер вспотевшую лысину и ещё раз, на прощание, горестно вздохнул. Лицо его и впрямь выражало мировую скорбь мощностью в пять-семь бассет-хаундов. А я с облегчением вышла на свежий воздух, тщательно пряча добытые с таким трудом документы в свой ридикюль. Теперь в банк.
        Но, увы! И там меня не слишком-то ждали! Хотя поначалу все начиналось неплохо. Меня сразу проводили к управляющему, на табличке двери было написано "Мсье Робер де Грасси". Управляющий, очевидно, меня знал, то есть, Вайолетт. Поэтому встал из-за стола и сочувственным тоном сказал, чуть приобняв меня за плечи и сразу же отпустив.
        -Знаю, знаю о твоем горе, наслышан, девочка моя! Прими соболезнования от меня и моей семьи! Такая утрата для тебя!
        Я для приличия всхлипнула пару раз, но усевшись удобнее в кресло, деловым тоном начала:
        -Благодарю вас, мсье Робер, но я пришла к вам по другому делу. Я хотела бы узнать состояние счетов моего papa. Поскольку я являюсь наследницей по закону, вот и соответствующий документ у меня есть.
        Я полезла в сумочку за нужной бумагой, но управляющий замахал руками.
        -Не надо, я и так знаю, что ты наследница. Твой отец специально приписку к договору сделал, что ты наследница его состояния. По счетам у твоего отца все в порядке, сумма там имеется приличная.
        Я обрадовалась, вот сниму деньги, глядишь, и дом отстрою. Но рано радовалась. Мсье Робер тут же вернул меня с небес на землю.
        -Но распоряжаться средствами отца ты сможешь, когда тебе исполнится двадцать один год. Если раньше, то твой супруг может снимать деньги и передавать тебе.
        Я про себя усмехнулась: "А может и не передавать!"
        Банкир продолжал:
        -Так что мой совет тебе, девочка - выходи поскорей замуж!
        -За кого? За вас? - я горько усмехнулась.
        -Почему за меня? У меня жена есть! У тебя и самой жених есть! Хотя... да…
        Эту оговорку я не поняла и уточнять не стала. Зато банкир достал из ящика своего стола какие-то документы с кучей печатей.
        -Вот заодно, раз уж ты здесь, то вот, держи. Это документы на налог на плантацию и на имение. Оплатить надо до первого числа августа. Иначе, сама понимаешь, и плантация, и имение уйдет с молотка за долги! Анри не успел оплатить, теперь тебе, как наследнице, придется.
        Я дрожащей рукой приняла пачку документов. Глянула на итоговую сумму и у меня в глазах потемнело - такой суммы мне до августа ни в жизнь не собрать!
        -То есть, мсье Робер, деньги я получить не могу, потому что мне нет двадцати одного года, а налоги я обязана платить, невзирая на возраст? А почему два налога? Отдельно на плантацию и отдельно на имение. Это как?
        -Да, обязана! - почти радостно подтвердил финансист - А два налога, это потому, что считается, что плантация - это земли, поселок, что стоит на твоих землях, сахарный завод тоже к плантации относится. Имение же - это дом и прилегающие к нему земли внутри ограды.
        -Так нет же ни дома, ни полей с тростником - в отчаянии почти выкрикнула я.
        Де Грасси развел руками.
        - Это налог за прошлый год, а тогда все это было!
        Из банка я вышла на подгибающихся ногах и побрела в сторону рынка.
        ГЛАВА 9
        Дошла до рынка, увидела Клери, неторопливо складывающую пустую тару и мешки в телегу. Ну, хоть тут все нормально. Клери, увидев меня, тут же доложилась:
        -Все продали, мисс Вайолетт! Хорошо брали! Сейчас много плантаций с этой стороны Уичито разорены или сожжены, некому продукты поставлять. А с другого берега, куда нордлинги и не сунулись даже, везти далеко, получается. Сахар вообще был только у нас. Прошлогодний весь урожай распродан, нового ещё нет. Торговцы подходили, предлагали купить весь наш остаток сразу.
        Я отрицательно качнула головой.
        -Нет, Клери, не будем им продавать! Торговцы заходят сбить нам цену, так как берут оптом, а мы сами вот так продадим дороже. Пойдем, надо семян свеклы купить.
        Клери искренне изумилась.
        -А зачем нам ее столько? Скотины теперь у нас почти и нет совсем! Ну, штук с пяток поросят можно купить, пожалуй.
        Я усмехнулась.
        -Клери, из этой свеклы можно варить сахар, не хуже тростникового! Вот вернёмся и попробуем запустить цех, только вместо тростника будем варить сахар из того запаса свеклы, что лежит у нас в складе. Получится - попробую купить излишки свеклы в деревне да на окрестных плантациях.
        Экономка только недоверчиво покачала головой. Но ничего против говорить не стала, потому как уже знала, что с новой мною спорить не надо. Я все равно сделаю по-своему. Семена мы купили, благо, вырученные деньги за проданное позволяли это сделать. Да и стоили они здесь очень даже дёшево, так как считался конечный продукт только как корм скоту. Поскольку покупала я семена в промышленном объеме, то впоследствии вызвало упорные слухи, что я намерена разводить стада скота. И что я вовсе не так бедна, как может показаться - то ли я успела из Батон-Руж что-то спрятать и привезти, то ли здесь родительская кубышка не сгорела. Эх, если бы это было так!
        Нам пора было возвращаться домой, но и есть хотелось очень сильно. Поэтому приняли компромиссное решение - я тихо сижу на телеге, не отсвечиваю, а Клери бежит в ближайшую едальню и покупает нам еды с собой. В дороге и поедим, нам не впервой.
        И сидела я, как и договаривались - тихо и не отсвечиваю. Солнышко пригревало, и я, видимо, задремала. Из сонного оцепенения меня резко вырвал тоненький детский то ли крик, то ли визг. И ещё тоненькое ржание жеребёнка, которого убивают. Раскрыв глаза, я завертела головой. Неподалеку, возле забора той самой едальни, волновалась толпа местного люда. И где-то там, внутри, творилось что-то ужасное. Ребенок уже не кричал, а только скулил.
        Такого я не могла вынести. Соскочила с телеги и резко ввинтилась в толпу. И с такой силой распихивала толпу, что меня просто выкинуло вперёд инерцией движения. Картина, открывшаяся мне, и в самом деле была ужасна. Прижавшись к забору, на земле лежал небольшой пони, весь бок был исполосован кровавыми рубцами, места живого на нем не было. На лошадке, раскинув руки, пытаясь прикрыть собой несчастное животное, лежал небольшой мальчишечка, лет десяти, максимум. Одетый в какие-то лохмотья, и те пытался разорвать на нем до конца здоровый пьяный мужик с кнутом в руках. Он размахивал кнутом, стараясь ударить посильнее, с оттяжкой, и ребенка, и пони. Толпа отшатывалась назад, когда мужик начинал размахивать своим оружием во все стороны.
        Было ясно, что ребенка и животное просто убивают. И никто не вмешивался. Как такое возможно? Я кинулась вперёд, пытаясь вырвать кнут из рук озверевшего мужика. Правда, пришлось подпрыгивать. Мужик повернул ко мне свою пьяную харю, пытаясь стряхнуть меня со своей руки. Морда была перекрашена, глаза налиты кровью, как у племенного быка, только пены изо рта не хватало. Стряхнуть меня этому дуболому ничего не стоило, я пошатнулась, пытаясь удержать равновесие.
        Мужик в очередной раз взмахнул кнутом, проревел: "Убью!"
        И мою руку ожег хлесткий удар кнутом. Рукав платья мгновенно вспух кровью. Из толпы послышался выкрик:
        -Ривз, опомнись, это же леди, тебя ж стражники сейчас схватят!
        Но мужик уже ничего не слышал, не видел. Он был уже одержим только одним - желанием убивать. Все равно кого. Но этого не случилось. Неожиданно, неизвестно откуда появился высокий мужчина в сером костюме, с пышным белоснежным галстуком, видневшимся из-под сюртука. Он легко выдрал кнут из рук несостоявшегося убийцы и мощным ударом немаленького кулака отправил его в глубокий нокаут. Пока я пыталась осознать все происшедшее, сквозь толпу, наконец-то, пробились и стражники, которых до этого не было ни видно, ни слышно.
        Строгим голосом приказали рассказать, что здесь происходит. Где же вы были, родимые, минут двадцать назад? Вот и увидели бы все сами! Но мужчина в сером костюме, морщась, спокойно сказал:
        -Господин стражник, я вмешался в это, когда увидел, что этот гражданин пытается убить леди… - он повернулся ко мне.
        Я торопливо сказала:
        -Леди Вайолетт Лафойе. Я увидела, что пьяный мужчина забивает до смерти ребенка и животное. Попыталась остановить его, но не получилось. Вот мистер…
        Теперь пришла очередь представляться нашему спасителю, что тот и сделал.
        -Мистер Грант Данмор. Следую проездом через Монро в Батон-Руж. Я тоже услышал крики и, как джентльмен, не мог пройти мимо, не оказав помощь леди и ребенку.
        Тут и пьянчуга проявил признаки жизни, сел, потряс головой, потом кое-как встал. Взгляд его не предвещал ничего хорошего ни окружающим, ни стражникам, ни, тем более, мне и мистеру Данмору. Стражники помялись, но смыться или отпустить мужика восвояси не рискнули - уж очень властный голос был у джентльмена в сером. Мало ли что потом в столице штата он может сказать. Из толпы послышался чей-то выкрик:
        -Так Ривз завсегда такой, когда пьяный! Он и трезвый-то страшный, а уж, как напьется, того и гляди, убьёт!
        Данмор повернулся к толпе и спросил:
        -Вы же видели, что он готов был убить ребенка, почему же не вмешались? Вас ведь много, а он один!
        Тот же голос опасливо протянул:
        -Так ему всё равно, кого хлестать! Вмешаемся - и нам попадет!
        Интересная логика - не вмешиваться, что бы не попало, а ребенка убивают - так не своего же, чужого! Да и стражники, похоже, тоже его знают и предпочитают не вмешиваться. Но в этот раз не получилось все спустить на тормозах, и мужика связали его же кнутом, предварительно обрезав кнутовище. Стражники уже двинулись, когда я воскликнула:
        -А что делать с ребенком и животным?
        Мужик обернулся, окинул меня ненавидящим взглядом, сплюнул на землю и ответил:
        -А что хотите! Все равно к вечеру сдохнут оба!
        Толпа расходилась, представление окончено. Остались только растерянная я, скорбно качающая головой Клери, прижимающая к груди узелок с нашим перекусом, и невозмутимый мистер Данмор. Я перевела взгляд в сторону жертв пьяного выродка. Однако, он прав! Если сейчас срочно не оказать помощь этим двоим, они и в самом деле погибнут. Но никого это не волновало, все ушли по своим делам.
        Мистер Данмор вздохнул, снял сюртук, поднял ребенка на руки и понес к нашей телеге, уложил его на тулуп. Мальчик, не открывая глаз, коротко простонал. Пони по-прежнему лежал на боку, только дыхание выдавало, что животное ещё живо. Изредка по его туловищу пробегала крупная дрожь. Огляделся джентльмен ещё раз. У ворот едальни стояла повозка, с дремлющим мужичком на козлах.
        Данмор подошёл к нему, о чем-то переговорил, мелькнула монета в руках у возницы, и повозка подкатила ближе к нам. Погрузив с помощью возницы пони в повозку, сам мистер Данмор надел свой сюртук, сел верхом на статного коня, и мы двинулись вслед за повозкой с пони. Клери сказала, что мы, похоже, едем к местному эскулапу. Так и вышло, мы и впрямь приехали к местному врачу. Тот осмотрел мальчишку, сунул ему под нос флакон с солями, отчего тот замотал головой и громко чихнул. Но пришел в сознание. Осмотрел раны на спине ребенка, обработал их. Заодно и я сунула ему под нос свою пострадавшую лапку. Клери, увидев у меня новую травму, громко охнула и запричитала на тему того, что я без неприятностей, как без пряников.
        Осматривать животное лекарь отказывался, упирая на то, что он врач, а не ветеринар, но банкнота немалого достоинства переубедила его в специализации его самого. Так что помощь была оказана и пони. Но оставить их у себя в лечебнице он решительно отказался, мотивируя это тем, что ему в этом городке ещё жить, а Ривз все равно выкрутится.
        Что мне оставалось делать? Не бросать же ребенка на произвол судьбы. И я приняла решение - забрать мальчика с собой на плантацию. Как быть с пони - я не знала. Но мальчишка, верно поняв мои сомнения, заплакал:
        -Как же Лаки? Я без него никуда не поеду! Все равно отец выйдет из каталажки и убьет Лаки! Он и раньше был плохим, а после того как забил маму кнутом, и она потом умерла, вовсе озверел. Напьется и давай всех лупцевать, с ним все боятся связываться!
        О Господи! Этот зверь ещё и отец этого несчастного мальчишки! Что же делать? Я беспомощно огляделась. Своим ходом пони не дойдет до плантации, это ясно. На нашу телегу его положить? А мы куда? Да и мальчик там лежит. И Буланка всех не утянет. Верно поняв мои метания, мистер Данмор ещё раз вздохнул, о чем-то тихо переговорил с возницей, опять мелькнула банкнота, и кучер истово закивал головой. Затем джентльмен обратился ко мне:
        -Леди Лафойе, пони довезут до вашего поместья. Раз уж мальчик так переживает за своего друга. Надеюсь, ребенок, и лошадка вас не стеснят. А я, простите, тороплюсь по своим делам.
        Мы распрощались, и каждый двинулся в свою сторону. Так состоялось мое злосчастное знакомство с мистером Грантом Данмором. И, к сожалению, встреча была не последней.
        Пока ехали до первого привала, мальчик, его звали Жан, рассказал нехитрую и страшную в своей простоте историю своей короткой жизни. Ему двенадцать лет, осенью тринадцать исполнится. Просто выглядит так. Отец его раньше был кузнецом, и хороший достаток в доме был. Мама была его родом из совсем обедневшей давно уже французской дворянской семьи, поэтому в доме всегда был уют, порядок и вкусная еда. Жан ходил в школу.
        Потом отец начал пить. Вначале не часто пил и никого не трогал, просто ругался и кричал. Жан с мамой тогда просто прятались либо в огороде, либо у соседей. Потом отец стал пить больше и бить маму. Бил кулаками, ногами, кнутом. Однажды он так ее избил, что мама слегла и через сутки умерла. Работу отец бросил, пил постоянно. Пропил хороший дом, перебрались в лачугу на окраине городка. Местный люд с ним не связывался, потому что отец мог накинуться на любого. И стражники тоже его боялись, потому что он орал, что потом, если его задержат или посадят, то он вернётся и убьет не только стражников, но и их семьи.
        Потом один из братьев его покойной матери подарил ему молоденького пони. Мальчик назвал его Лаки, то есть Счастливчик. И эти два малыша стали зарабатывать деньги, так как кушать хотелось очень, а еда в доме была крайне редким гостем. Мальчик и пони с маленькой тележкой развозили товары по городу по заявкам булочника, молочника и других торговцев. Те, жалея мальчика, давали ему заработать и кормили своими продуктами. Булочник всегда давал свежий хлеб и булочку, молочник наливал молока и кусочек масла с булкой, мясник угощал кусочком колбасы. У зеленщика всегда была сладкая морковка для Лаки. А все деньги забирал отец.
        В последнее время ему стало не хватать на выпивку, и он начал подозревать, что мальчик отдает ему не все деньги, а покупает себе еду и корм для пони. Стал регулярно избивать и Жана, и Лаки. И опять никто не защитил ребенка. Сегодня пьяный отец поймал Жана в городе, заставил показать карманы. Денег не было, тогда отец рассвирепел и потерял совсем рассудок, стал убивать просто и сына и пони.
        Да уж, совсем изверг! На привале мы перекусили, что успела купить Клери в городе, выпили молока из большой бутылки, его тоже купила Клери. Жан поел с нами, потом свернулся клубочком на тулупе и уснул. Лаки попил немного воды и съел кусок лепешки с солью, и продолжил лежать на телеге.
        А у нас с Клери были свои разговоры и заботы. Я честно, без утайки, рассказала все, что произошло в мэрии и в банке. Клери только ахала и называла всех бандитами и кровопийцами. Я задумчиво протянула:
        -Знаешь, Клери, у меня такое ощущение, что меня пытаются любыми средствами и методами выжить с плантации. Чтобы я все бросила и уехала. Зачем и кому это надо - не представляю! Но таких денег на налог до первого августа я точно не наберу. Даже если продам весь сахар, и не буду оставлять себе продукты из ренты крестьянской, а все продавать. Урожая тростника нынче по любому не будет, а свекла готова к уборке только осенью.
        И Клери тоже замолчала и задумалась. Потом неуверенно сказала:
        -Сегодня приедем поздно, задержались ведь с этими - она качнула головой в сторону спящего ребенка - а завтра попробую залезть и посмотреть. Может, хоть на часть налога наберём средств.
        Потом, подумав, добавила:
        -А ещё я сегодня видела в городе, когда вы кинулись мальчишку защищать, на крыльце таверны, не в самой толпе, стоял ваш жених, мистер Говард Мейфорд. Он там стоял со своей матушкой, миссис Мейфорд и незнакомой девушкой, по виду северянкой. Наши девушки не такие, они совсем другие. Сестер у мистера Говарда точно нет, так что кто эта девушка - не знаю. Они заметили, что я на них смотрю, повернулись и быстро ушли. И вас, мисс Вайолетт, они тоже видели, с крыльца хорошо было видно.
        ГЛАВА 10
        Я равнодушно пожала плечами. Я лично никакого Говарда не знала, так что странное поведение "жениха" и его родственников меня совершенно не волновало. Клери взглянула на меня с недоумением.
        -Мисс Вайолетт, вы ещё совсем недавно только и разговоры вели о Говарде. Подружкам хвастались, говорили, какой он красавчик, белокурый, с голубыми глазами, как небо.
        Я с недовольством буркнула:
        - С недавних пор поняла, что мне нравятся брюнеты! Ну не помню я его, Клери! Совсем! Судя по имени-фамилии, он британец. Не понимаю, как paрa позволил такой будущий брак. Французы предпочитают браки внутри своих.
        Клери слабо улыбнулась.
        - Так, да не совсем. Иногда бывает и по-другому. Ваша мама, Мэри Лафойе, чистокровная британка. Но месье Анри увидел однажды ее и все, влюбился. Пошел против своей семьи, но женился по любви. И прожили они свою жизнь в любви и согласии. Согласился отец на твою помолвку, потому что надеялся, что вы немного повзрослеете и передумаете. У вас ведь мнения и желания менялись каждый день.
        Я угрюмо пробормотала:
        - Сейчас не буду менять желания. Не до того. Мне бы налог заплатить да хозяйство поднять. Не до женихов мне, нянюшка.
        Клери печально кивнула.
        - Да, проклятые нордлинги все изменили. Вам бы сейчас беззаботной бабочкой прекрасной порхать на балах, сводить с ума поклонников. А вот приходиться и корову доить, и подбирать невесть кого-то - она покосилась на мирно спящего ребенка - голову забивать проблемами денег, да и такую боль носить в душе - потерять родителей в таком юном возрасте, да и вообще все.
        Клери всхлипнула едва слышно. Я, стараясь утешить добрую женщину, обняла ее за плечи. А про себя выругалась - два дня здесь, а до сих пор не сходила на кладбище, где похоронены родители Вайолетт. Это может показаться окружающим странным и подозрительным. Обязательно завтра схожу. Далее мы ехали молча, погруженные каждая в свои невеселые думы.
        Приехали мы уже поздно вечером, задержались мы в городе сильно. Возницу, который доставил малыша Лаки, мы не отпустили домой в ночь. В дом идти он постеснялся, решил ночевать под навесом, где лежало сено для Буланки и Пеструхи. Там же пристроили и пони. Возница же и помог обиходить наш и свой транспорт, покормил Лаки, вслух удивляясь человеческой жестокости.
        За день Сюзанн при посильной помощи Валери убралась в пустующих комнатах, освободила от ненужной мебели две комнаты, которые я определила как столовую и гостиную. Страшно подумать, как эти две худенькие девчушки тягали мебель. Вот уверена, что Гийом не шевельнулся, чтобы помочь девушкам.
        Поэтому легко нашли маленькую каморку для Жана, пока ему и этого хватит. Окно в комнатке было, а также кровать, тумбочка и маленький столик. Опять понадобилась помощь возницы. Тот легко поднял мальчишку на руки и перенес в каморку. Сюзанн накормила приезжего ужином, мальчику дали кружку молока и ломоть мягкой маисовой лепешки. Он с жадностью съел все и опять упал на постель. После голодовки и такой травмы много есть, да ещё и тяжёлой пищи не стоит, желудок заболит.
        И мы с Клери поели нормально, наконец. Кое-как ополоснувшись после дороги, решили, что мыльную завтра протопим. И разошлись по своим комнатам. Мари и Гийом так и не вышли из своей комнаты, кстати. Все в оскорблении, что я их "ограбила".
        Я совсем не выспалась, но вставать надо. Солнце уже встало. Натянув очередное темное платьице, кое-как расчесала свою гриву, заплела французскую косу и сама про себя хихикнула - теперь я француженка, заплетаю французскую косу, а здесь про такую прическу и не слыхали! Зато удобно, волосы не мешают, шпильки не выпадают. Вздохнула, оглядела ещё раз свое платье. Ужасно неудобно работать в нем. И у маменьки в платьях тоже нет ничего подходящего. Амазонка вообще не вариант.
        Может, из папенькиных старых костюмов переделать что-нибудь? Какие-нибудь брючата и сюртучок. Наверняка потрясу местные устои нравственности. Хотя мне все равно, не визиты же я намерена в этом наносить! Решено - сегодня же вечером займусь переделкой! А пока я пошла в сторону кухни, откуда весьма аппетитно пахло молочной кашей с маслом, свежими лепешками, заваренным чаем.
        На кухне хозяйничала недовольная Мари, ей помогала Сюзанн. Валери, очевидно, пошла на скотный двор, у нее свои заботы. Я попросила Сюзанн позвать к столу Клери и Жана, если он может сегодня ходить. Надо, кстати, глянуть на спину ребенка, и если что, то приложить те листья, которыми лечила меня Клери. Экономка и мальчик пришли одновременно, только Жан растерянно топтался на пороге, не зная, будет ли ему позволено пройти к столу. Клери взяла ребенка за руку и подвела к столу, усадила.
        Сюзанн подала нам молочную кашу, далее на стол были поставлены горячие, пышные лепешки, маслёнка с брусочком жёлтого масла, в вазочках патока и густые сливки. И дымился в чашке свежезаваренный чай. Услада для глаз и радость для желудка. Мы как раз закончили завтрак, когда Сюзанн сказала, что пришли люди из поселка, которые раньше работали в усадьбе. Точно, я сама же сказала тогда пейзанину. Вот и отлично! Пойду беседовать, только прихвачу Клери с собой.
        Во дворе и в самом деле стояли несколько человек, поодаль тусовался недовольный Гийом. Увидев меня, вперёд выступил прилично одетый, важный, как верблюд перед туристами, мужик лет пятидесяти.
        -Доброго утречка, мадмуазель Вайолетт! Вот Мишель сказал, что вы работников приглашали. Так я их привез, да узнать хотел, что вы намерены делать тут. У вас же все сгорело! Может, вы намерены уехать отсюда? Так, мы тогда можем выкупить земельку-то у вас, которую арендуем. Но только ежлив недорого, денег-то у нас не шибко много. Да и нынче много пустых земель, и продают их дёшево. А сахарок-то вы продавать будете? Господин управляющий говорил, будто у вас лишний остался? Так мы тоже прикупить согласны, ежлив не задорого, а то его сейчас...
        Договорить он не успел, я перебила это словоизвержение, а то у меня аж голова закружилась от обилия информации:
        -Ага, и сахару полно на рынке! Вы что, милейший, совсем меня за дуру держите? Я сама вчера была на рынке в Монро! И чтобы прекратить лишние разговоры - я ничего продавать, не намерена - ни землю, ни сахар. А для чего мне нужны люди - не вашего ума дело! Вы лучше предоставьте мне список людей, кто раньше работал на сахарном заводе. И список отработок на моих землях тоже. Хватит прохлаждаться, пора начинать работать.
        Неожиданно вмешалась в разговор Клери. Недобро прищурившись, она сказала:
        -Жером, а ты давно старостой стал? Куда старый Годар девался? И кто же тебя старостой назначил?
        -Дак, мадмуазель Вайолетт, не знаю я про эти списки ничего! Мало ли кто уже отработал! И назначил меня старостой господин управляющий! Я тогда ещё помогал ему из пожарища вещи выносить.
        Клери ещё что-то выглядывала за спиной новоявленного старосты, вытянув шею. А я разглядывала претендентов на свободные вакансии. Ближе всех ко мне стояла невысокая, пухленькая женщина с такой располагающей внешностью и доброй улыбкой, что сразу было понятно - вот она, наша главная повариха. За ее спиной робко прижималась к ней худенькая девочка, лет двенадцати - тринадцати на вид. Хотя у этих худышек возраст трудно определить. Дочка? Ладно, мне повариха уже нравится, понравится и ее девочка.
        Двое мужчин, один даже скорее юноша, но высокий, крепкий такой, плечистый. Второй мужчина уже за сорок, пониже ростом, чем первый, но тоже не хиляк. Лица у них открытые, простые, никакой хитрости в глазах я не увидела. Попросила представиться, первой вызвалась повар.
        -Так, стало быть, меня зовут Эжени, я раньше работала здесь в доме кухаркой. Меня вы, может, и не помните, я же на людской кухне работала. А из господской кухни главный повар, мсье Пьер, сразу же уехал в город и помощников своих забрал. Как только стало известно, что нордлинги сюда идут. Только, мисс Вайолетт, мне надо бы с проживанием. Дома у меня в поселке нет, сейчас у брата живу, а там невестка, никак поладить с ней не могу. Да и на Ливви все время косится, куском хлеба попрекает, хотя девчушка и так столько работы на себе тянет.
        -Ливви - ваша дочь?
        -Нет, мисс Вайолетт, Оливия моя племянница, дочь моей покойной сестры, они жили в соседнем поселке. Сестра померла, а отец Ливви женился ещё раз. Да только не пришлась ко двору девочка мачехе, вот я и забрала ее. Возьмите нас, не объест девочка, я с ней свою порцию поделю! А так она и убраться, и на кухне помочь может. И шить умеет. Сестра моя мастерица была по этому делу, ну и дочку обучала.
        Я кивнула, однозначно, обеих возьму! И повариха нужна, и помощница на все тоже. Мужчина постарше откашлялся и тоже представился:
        -Меня зовут Николя, я раньше работал скотником. У меня в поселке дом и семья, поэтому я только на день согласен. Ну, и так, где помочь чего могу.
        Тоже беру. Ночью мне скотник и не нужен, что ему делать ночью-то? Остался только парень.
        -А я Поль. Раньше я у вас не работал, но умею делать всю мужскую работу. В поселке у меня родители, жилье мне не надо. Я жениться хочу на следующий год, вот деньги на дом и коплю. Отец и посоветовал к вам пойти, работы ведь в поселке нет сейчас, а в город далеко сильно, да и родители у меня уже немолодые.
        Пока все нормально, пришли работать нуждающиеся в работе, значит, трудиться будут на совесть. Так что принимаю всех. О чем и сказала, сразу озвучив сумму оплаты. "Староста" Жером только вздохнул завистливо, видимо, для поселка это была хорошая оплата. И тут, наконец, Клери разглядела то, что долго рассматривала и гневно воскликнула:
        -Ах, ты ж гад, Жером! Конь-то в телеге - это же Дарки мсье Анри! Как он к тебе попал? И он же верховой конь, а не в телегу!
        И экономка с таким напором пошла на злополучного мужика, что тот попятился, растерянно забормотав:
        -А я почем знаю? Лошадь она и есть лошадь! Хоть и правда, не хочет, зараза, в телеге ходить! Дак мне его господин управляющий дал, сказал, что вроде как в аренду, потом, когда ему надо будет, он заберёт конягу.
        Ну, все! Как мне кажется, этот "господин управляющий" уже науправлялся моим имуществом! Пора им показать дорогу отсюда! Тем более, я же давала ему задание - вскопать огород. А мне отсюда видно, что только воткнута в землю лопата, и все. Проживу и без их бесценной "помощи". Тем более, сейчас.
        Я повернулась к своим новым и старым работникам.
        -Сюзанн, позови сюда Мари! Николя, распрягайте Дарки и ведите на конюшню! Да осмотрите его, может, помощь ему нужна.
        Николя спокойно кивнул и пошел к телеге, "арендатор " только беспомощно открывал и закрывал рот. Потом выдавил из себя:
        -А как же я назад? Да с телегой?
        На что Клери ехидно посоветовала:
        -А ты сам впрягайся! Заодно и поймёшь, почему Дарки не хотел в телеге ходить!
        Неожиданно Жером взъярился:
        -А что только я виноват? Вон у Мишеля коровка из вашего хозяйства, хорошая коровка, удойная. А у тетки Жени поросятки от вашей свинки. Саму свинку сразу зарезали, да Гийом мясо забрал, а поросяток у тетки оставил, чтобы растила, потом поделят их. Свинья то породная была, аж десять штук принесла поросят.
        Во как! Все интереснее и интереснее! И слуги у меня с профитом, и крестьяне - "арендаторы" не в накладе. Нее, эту лавочку я сейчас прикрою! А, вот и Мари!
        -Так, "господин управляющий" и ваша супруга! Более я в ваших услугах не нуждаюсь! Но, думаю, благодарная дочь уже соскучилась по щедрым родителям. Так что пока собирайте свои личные вещи и вперёд, к светлому будущему! Вот только вернусь из поселка, заберу там "арендованное" имущество и проверю, что вы там собрали. Поль, на тебе задача - проследить, чтобы эта парочка никуда не смылась! Клери, пока выдай тётушке Эжени продукты на сегодня, пока Николя Буланку запрягает. Николя, там веревки висели крепкие, положи в повозку, пожалуйста. Девочки, Сюзанн, покажите свободную комнату для тётушки Эжени и Ливви. Пусть устраиваются. Да, Сюзанн, загляни к мальчику, если может, пусть выходит во двор, ничего делать не надо, пусть просто посидит на солнышке. Кормить понемногу, но почаще. Николя, посмотрите потом, пожалуйста, там пони ещё лежит, его сильно избили. Напоить и накормить его, если не будет отказываться.
        Фух… вроде все пока предусмотрела! Оглядела себя - пойдет для поездки в деревню. Но неугомонная Клери уже тащит шляпку, перчатки и кружевной зонтик. Вот эта-то хрень мне зачем? Только мешается. Ещё бы собачонку какую, и чисто Дама с собачкой!
        ГЛАВА 11
        Моя поездка в Сожиньи (так поселок назывался), оказалась сродни набегу нордлингов, даже хуже. Так в сердцах сказала одна из поселянок, когда у нее реквизировали кое- что из "арендованной" мебели. Тетка Катиш вначале клялась и божилась, что это всё она купила в Монро, пока Клери не ткнула пальцем на выцарапанную чем- то острым надпись о том, что это любимый туалетный столик мисс Вайолетт. Оказывается, девочка ещё в семилетнем возрасте нахулиганила у мамы в комнате. В результате миссис Мэри приобрела себе новый туалетный столик, а этот в назидание поставили в комнату девочки. Так что придется тётке Катиш смотреться в маленькое зеркало на стене.
        Тетка Жени, когда у нее забирали поросяток, тоже в "аренде", голосила так, как будто проклятые нордлинги забирали у нее единственную дочь. Причитала, что она же ночей недосыпала, куска надоедала, а все поросяток выхаживала, а тут приехали, забрали!!! Что деется, люди добрые??!! Ведь господин, управляющий, ей пообещал половину поросяток!
        К этому времени на поселковой площади собралось практически все население Сожиньи. Народ толпился, перешептывался, разглядывая меня, как выходца с того света. Я привстала в повозке, попросила выйти ко мне бывшего старосту Годара. Из глубины толпы протиснулся хмурый мужик лет шестидесяти навскидку. Вышедши на середину, осмотрел меня, и не менее хмуро, чем его взгляд, сказал:
        - Ну, я Годар. Чего хотите, мадмуазель?
        Я немного заискивающе начала:
        - Вы, может, помните меня, я дочь мсье Анри, мадмуазель Вайолетт. Теперь я хозяйка этой плантации и поместья. Пока меня не было, произошла путаница, почему- то наш дворецкий решил, что он теперь управляющий и взялся командовать. А я вернулась, и теперь будет так, как я сказала! Жерома я отстраняю, старостой Сожиньи вновь вы, уважаемый Годар! Вы человек знающий, опытный, люди вас уважают, а я тем более. Поэтому завтра я с утра вас жду в поместье со списками на аренду, отработку, и тех, кто ранее работал на сахарном заводе и хотел бы вновь вернуться к этой работе.
        Дядька молча кивнул и присоединился к стоящим. Поселяне зашептались, обсуждая новости. Я однако же продолжила:
        - Еще хочу сказать, что все, что вы прихватили из моего дома и усадьбы, придется вернуть назад.
        Вот эта новость подкосила некоторых. Так что стенания тетки Жени показались колыбельной. Особо рьяно выла жена Мишеля. Она так рыдала, как по покойнику.
        - Ой, да что же это делается! Люди добрые, кормилицу отбирают! Да я ж с нее пылинки сдувала, чуть не сахаром кормила! Что я теперь делать буду? Как жить, чем детей кормить??
        Поначалу меня чуть на слезу не пробило, думаю - может, и правда оставить бабе корову? Но тут дядька Годар насмешливо сказал:
        - Ну и что ты воешь, Люси? У тебя же ещё три коровы!
        Баба всхлипнула, вытирая слезу шейным платком.
        - Дак эта- то самая удойная, и молоко у нее такое жирное! У меня завсегда на ее молоко и сливки на рынке очередь была! А теперь что ж мне делать? Ой, разорили, ограбили, как есть ограбили!
        Я не могла понять - неужели эти люди не понимают, что все это ворованное? И что все это придется вернуть. Но нет, они уже сроднилась со всем этим добром, и расставаться не намерены. Хорошо, зайдём с другого.
        - Этих коров мой отец просто купил у заводчика, а не попросил у богов. Так что мешает вам купить себе такого же теленка и вырастить его?
        - Так за него же деньги платить надо! - бесхитростно сообщила тетка, вызвав тихие смешки вначале в толпе, а потом уж полноценный хохот.
        Тетка огрызнулась:
        - Чего ржете? Надо мною смеётесь, а вот у Готье все ковры из господского дома!
        Так, при помощи очередных разоблачений самих крестьян, мы изрядно прибарахлились в поселке. Нашлась даже телега из моей собственности. Правда, коняшки запряжного не нашлось. А вот это интересно! Часть вещей и свалили на эту телегу. А коня в телегу временно привел своего Годар. И вот теперь мы опять тащимся в поместье небольшим караваном. За нашей телегой бредёт привязанная за рога корова, громко возмущаясь таким обращением с ней.
        Ее активно поддерживают истошно визжащие поросята в мешках. На второй телеге свалено все тряпошное и всякие безделушки. А я задумалась. Как же успели крестьяне, все так вытащить из дома, когда такой пожар? Тут и самому сгореть недолго. Получается, что пожар возник позже? Неужели нордлинги были столь любезны, что подождали, пока вынесут все наиболее ценное, а потом подожгли? Мало в это верится. Надо подробнее расспросить местных обо всем этом.
        Клери правила первой нашей повозкой, на второй телеге сидел парень лет семнадцати, сын Годара. После разгрузки вещей, он доставит отцовского коня домой. За всеми размышлениями я не сразу уловила то, что экономка что- то бурчит себе под нос. Прислушалась и услышала:
        - И сама теперь малость малахольная стала, вот что значит, по голове ударили! И вокруг себя таких же несчастных да убогих собирает! Коняшку полудохлого и того притащила! Да и пацан не лучше. Опять же, с другой стороны, забил бы до смерти этот изверг ребенчишка- то! Да и лошаденку его тоже. Видала я таких пьяниц, они уже и не люди почти, весь разум виски залит давно. А так, может, мальчишка и вырастет у нас и человеком настоящим будет. Это если нас самих отсюда не попрут! Охо- хо, где ж столько деньжищ взять! Самое главное - деньги есть, а не получить! Хоть и правда, замуж бедной девочке выходить! Мистер Говард, кажется, уже и не жених нам. С одной стороны и хорошо - не пара он нам, мы приличные французы, а они американцы необразованные! Да ещё с Севера! Или вот, к примеру, девчонок она взяла. Тощие, малые, ну какие с них работники! Но опять же, мачеха их совсем бы загрызла! А потом выдала бы их замуж подороже. Да и Эжени с Ливви тоже не роскошно жили. Охо- хо, с какой стороны ни глянь - а по- другому никак! Бедная моя девочка!
        Я переползла от своего места поближе к сиденью, где сидела Клери. Присела рядом, обняла ее за плечи.
        - Не ворчи, нянюшка! Ты же сама такая! От кого я могла все это перенять? Только от тебя, моя хорошая! Ты же моя вторая мамушка! Ты не переживай, мы все равно как- нибудь выкрутимся! Вот завтра придет Годар, мы разберемся по людским резервам и попробуем запустить завод. Возможно, удастся получить сахар из нового продукта. Продадим - и хоть часть налога заплатим!
        Встречать нас с добычей на крыльцо вышли все домочадцы. Даже скотник Николя и рабочий Поль подошли. Валери и Николя увели и унесли пополнение для хлевов, Поль и сын старосты Даниэль разгружали мебель и остальные вещи. Сюзанн доверили носить только небольшие узлы с тряпками, остальное парни перенесли сами. Заодно Поль мне доложился, что Мари и Гийом так и сидят в своей комнате под домашним арестом. Жан выходил пару раз на улицу, но слаб ещё мальчик, ветром качает. А тетушка Эжени с Ливви уже почти приготовили обед.
        Раз все при деле, вон и Клери тщательно переписывает в свой талмуд возвращенное богачество, то пойду я умоюсь и переоденусь к обеду. Меня в принципе угнетает это бесконечное переодевание, но сейчас я согласна, что надо переодеться. Хоть и расстояние до поселка совсем небольшое, около половины лье, но пыли на мне осело достаточно. (Лье - франц. мера длины, примерно 4,4км). Да и общество поросят не прибавило ни мне, ни платью, чистоты и свежего аромата.
        Заглянула к супругам- аферистам и объявила им свою волю - завтра с утра они покидают поместье. И думаю, что навсегда. О транспорте пусть договариваются с местными, я своих лошадей не дам. И имущество ещё раз проверю. В поселке меня просветили, что домик для их дочери Жанетты уже куплен, просто любящая дочь не особо желает видеть в нем своих родителей в качестве жильцов. Так что не на улицу их выгоняю, есть им куда податься.
        Наконец, суматоха в доме и дворе закончилась, и Сюзанн пригласила меня обедать в ту комнату, что я определила как столовую. Я велела ей пригласить туда же и Клери, и подавать обед. Остальные домочадцы будут обедать на кухне, для этого там имеется большой стол. Мари с Гийомом пусть тоже идут туда, не захотят - это будет их личной трагедией, никто им в комнату подавать не будет. И пусть обязательно покормят Даниэля, парень активно нам помогал.
        ***
        Миссис Мейфорд сидела в гостиной и рассеянно внимала болтовне своей заклятой подруги и соседки, миссис Розалии Эдванс. Та только вчера вернулась из поездки в Батон- Руж и проездом была и в Монро. И теперь делилась как столичными новостями, так и местными, из Монро. Столичные новости не особо волновали миссис Мейфорд, что там может быть нового? Разве что мода опять сменится, пока сама миссис Мейфорд решиться обновить гардероб.
        Хотя, Глория Мейфорд спокойно относилась к своему возрасту, одевалась так, как ей казалось удобным и дорогим. Это вон пусть Розалия молодится и меняет гардероб по каждому визгу моды. А она, Глория, всегда была за старое, хорошо известное. Молодых вертихвосток она не любила. При этой мысли, о вертихвостках, она покосилась на большое, до пола, открытое окно в сад. Там ее сын чинно прогуливался с мисс Аделиной Гастингс. Рядом с ними шел и зубоскалил сынок миссис Розалии, легкомысленный Хантер. Ровесник ее сына Говарда, но какая между ними разница! Говард прельщал девиц томной красотой блондина с голубыми, как небо глазами и многозначительной молчаливостью. На самом деле Говард молчал от того, что маменька не сказала ему, что говорить.
        Это со стороны казалось, что миссис Глория занимается исключительно домом и не вмешивается в мужские дела. Но это было не так. Она в стальном кулачке держала все дела мужа и сына, ничего не происходило без ее одобрения. Вот Розалия, та и в самом деле домашняя клуша, все ее интересы крутятся вокруг светских сплетней и модных туалетов. Из трескотни соседки миссис Мейфорд уловила слово "губернатор". И что там с губернатором? Надо думать, что не догадается объявить ежегодный бал губернатора? Сейчас, когда столько людей погибло, и сгорели в том ужасном пожаре самые фешенебельные пригороды Батон- Ружа, где местная французская знать держала свои роскошные особняки? На зимний сезон здешние аристократы перебирались в столицу штата, а весной возвращались на плантации.
        Нет, до этого губернатор не додумался. Он придумал кое- что похуже. Или лучше, смотря с какой точки зрения на это смотреть. Он решил пустующие после набега нордлингов плантации, сожжённые и без хозяев, раздавать своим соратникам по прежнему месту его службы, где- то на Среднем Западе. Нечто вроде награды. Будучи американцем до мозга костей, губернатор искренне не понимал и не любил местную французскую знать. Та ещё до наполеоновских войн начала заселять земли штата Луизиана, они всегда держались обособленно, замуж выходили и женились только в своем кругу. Отличались тонким и отменным вкусом, безукоризненным воспитанием. И хотя к приехавшим американцам относились исключительно вежливо, но их превосходство всегда незримо ощущалось. Даже к англичанам они относились лучше, чем к урождённым американцам.
        Опять же их девушки и женщины отличались изысканной и тонкой красотой, что невероятно раздражало американок. Но своих дочерей французы замуж в чужие семьи не отдавали. Да и вообще, куда ни сунься - в мэрию, в банк, или ещё какие важные заведения - адвокаты, врачи, лучшие педагоги - везде правили балом французы. Даже самые модные и дорогие лавки и то принадлежали им же.
        И вот им, Мейфордам, выпал такой счастливый шанс породниться с такой старой французской аристократической семьёй. Глупышка Вайолетт Лафойе влюбилась в Говарда и всеми правдами - неправдами выбила из родителей согласие на помолвку. Те, скрепя сердце, дали согласие, видимо, надеялись, что за год дочь повзрослеет и передумает. Да и виделись за этот год жених и невеста не сказать, чтобы часто. Всё- таки их плантации были расположены на разных берегах реки Уичито.
        Но набег нордлингов все изменил. Плантацию и саму усадьбу Лафойе разорили и сожгли. Хозяев убили. Ходили упорные слухи, что погибла или пропала без вести и сама Вайолетт, которая в это время находилась в Батон- Руж, в семейном особняке. И вот губернатор решил пристроить пустующие плантации в руки своих соратников. Нет, чтобы раздать эти земли тем добрым американцам, что здесь давно живут! Конечно, им тоже могут достаться плантации, но только за деньги! Но, даже купив эти земли, они все равно не войдут в круг местной знати.
        Тут в невеселые мысли миссис Мейфорд опять вклинился голосок Розалии. Она теперь перешла на местные сплетни.
        - А ты слыхала, дорогая Глория, что дочка Анри Лафойе вернулась домой? Правда, дома- то, как и плантации, и родителей, нет теперь. Но, говорят, что она не бедствует. То ли со столичного особняка успела спрятать деньги и драгоценности, то ли здесь, на плантации, в тайнике что- то у них было. Во всяком случае, говорят, что когда ей сказали про налог, она даже глазом не моргнула, ответила, что заплатит в срок. И так деньгами швыряется. Купила невесть, сколько семян свеклы, видимо, скот разводить будет. Тростник выгорел, вот она и решила посеять кормовую свеклу, чтобы скот кормить. Умная девчонка. Вот думаю, может, нашего Хантера к ней посватать? Вы же теперь отказались от помолвки? Или Вайолетт ещё ничего не знает? Надо бы сказать девочке, чтобы чувствовала себя свободной от обязательств. Глядишь, и придется ей по сердцу кто другой!
        ГЛАВА 12
        Миссис Глория раздражённо кивнула, мол, знает Вайолетт, знает! А ты, дорогая соседушка, не лезь не в свое дело. А сама лихорадочно размышляла. Ничего Вайолетт не знает, кто же ей скажет! А они, Мейфорды, тем более ей не сообщали! Неделю назад, когда они были в Монро, они точно видели Вайолетт, она и Говард. Аделина ее ни разу не видела и не знает. Но какая- то странная была девица Лафойе! Она дралась! Представьте себе! Со здоровым пьяным бугаем, хлеставшим кнутом какого- то мальчишку и его пони. Они все это увидели с крыльца таверны и поспешили уйти. Не дай Господь, в Говарде проснется джентльмен и он вмешается в драку. Хотя это и вряд ли. Но вдруг??
        И вот свежие новости. Она опять уставилась в большое окно. Там Аделина вовсю кокетничала с обоими молодыми людьми. Ишь ты, осмелела! А то поначалу все скромницу из себя строила, глазки в пол, слова лишнего не скажет. А сейчас вон как разошлась, пока она, Глория, не видит. Ох, не нравится ей это! Да и подруга, миссис Гастингс, как- то очень уж охотно отправила дочку к ним. И приличной родословной за Аделиной нет. Уж не поторопилась ли она, Глория, с новой помолвкой? Надо хорошенько подумать!
        ***
        Пришедший наутро Годар оглядывал флигель с любопытством. В качестве господского дома он его ещё не видел. Все мои домочадцы и приходящие работники были заняты своими делами. Поль продолжал вскапывать гряды на огороде, а рано утром он подмел весь мусор со двора и разобрал его, на то, что можно сжечь в плите, что закопать в ближайшем овраге. Николя чистил хлева. Утром подходил ко мне с предложением ремонтировать конюшню и загон для лошадей. Заодно сообщил две новости. Наша Буланка, оказывается, жеребая, дитенок у нее будет. Пони Лаки уже хорошо держится на ногах, хотя рубцы, конечно, ещё не зажили. Ест он с большим аппетитом, видно, что несчастная коняшка недоедала. И то, что надо бы купить овса лошадям. Дарки показывает характер, попав в родную конюшню. И что Николя нигде не может найти дамские седла. А их должно быть, как минимум, два - для кобылы миссис Мэри, и для лошадки мисс Вайолетт, то есть меня. Да и самых лошадок нет.
        Но тут Николя меня просветил - всех лошадей забрали нордлинги, а коров и птицу живьём забрали. Забили на мясо только свиней. Дарки и та злополучная корова уцелели только потому, что скотник успел увести и спрятать их в каком- то ближнем овраге. Так что Гийом и Мэри тут не при чем, они присваивали и раздавали только то, что осталось. Громоздкую мебель никто и выносить не стал, так она и сгорела. Вынесли только то, что полегче, и ближе было к черному ходу, пожар ведь шел от парадного входа.
        Ладно, с этим почти разобрались, но эту парочку я все равно выставлю, лентяи мне не нужны. Сейчас они грузят свои пожитки на телегу, крестьянин из поселка согласился увезти их к дочери в город. Ну и счастливой дороги! А у нас свои заботы. Валери вместе с нашей кухаркой занимаются переработкой молока. От двух коров его получается даже слишком для нас всех. Хотя я не ограничиваю подрастающее поколение в употреблении молока. Черт, все время забываю, что этому телу, которое я сейчас эксплуатирую, тоже всего ничего - семнадцать лет!
        Я настоящая, хоть и старше всего на пять лет, но в наше время это много значит. Поэтому и вызываю удивление у местных - такая совсем молоденькая девочка, а какая активная и требует того же от окружающих. Я отмахиваюсь - говорю, что в пансионе нас готовили к тому, что мы выйдем замуж, будем хозяйками поместий, а хозяйка должна знать и уметь многое, чтобы могла контролировать работу слуг, надо знать, как именно это все делается. Отчасти это правда, я где- то читала, что так и обучали девочек в пансионах на Юге США.
        Тетушка Эжени совсем освоилась в кухне и кладовых, Клери доверила ей ключи от продуктовых кладовых, сказав мне, что уверена в ее честности. Ливви никому не мешала, наоборот, старалась помочь то тете по кухне, то Сюзанн с уборкой. Но я велела старшим особо не нагружать девочку, пусть у нее будет хоть кусочек детства. Жан выходил на улицу, передвигался самостоятельно, но был ещё слаб, как котенок. Хроническое недоедание не могло не сказаться на его выздоровлении.
        В общем, все были при деле. После того, как Мари и Гийом освободили комнату, мы посовещались и решили, что раз она самая большая, то лучше всего отвести именно ее под гостиную, а ту, которую наметили вначале, отведу под свой кабинет. Не в кухне же мне сидеть с бумагами. Поэтому Сюзанн сейчас бегала с тряпками и ведром, приводя комнату в чистое состояние. Потом Поль поможет переставить мебель туда.
        А пока мы с Годаром на третий ряд перетрясаем списки. Староста выписал на отдельный лист тех, кто раньше работал на сахарном заводе и согласен вновь приступить к работе. Правда озвучил недоумение и рабочих, и свое - ведь сезон сахароварения давно закончился, тростник столько времени просто не мог сохраниться. Что же именно я намерилась перерабатывать? Я делала таинственное лицо и переводила тему разговора на что- нибудь другое. Только велела завтра с утра пораньше отправить сюда две подводы с лошадьми и четверых мужчин. Кроме возчиков нужны ведь будут нужны и грузчики.
        Я не хотела говорить заранее не потому, что это такой секрет, хотя и это тоже. Но в основном, потому что не была уверена, что все получится, как надо. Вдруг это другая разновидность свеклы, которая мне незнакома. Да и технология сахароварения не так уж на отлично мне известна. Так что лучше пока поинтригую.
        Ещё Годар не мог понять, зачем я велю перепахать все мои господские земли. Ведь для тростника достаточно провести борозды. Я ласковым голосом осведомилась, видел ли он плантации? Как он думает, что может вырасти на пепелище? Верно, тростник расти на сожженном поле не будет. А вот сахарная свекла любит калий и остальные минералы, которые находятся в золе. Она от этого только слаще. И растет быстрее. Но говорить об этом пока не буду.
        Но Годару пришлось смириться с хозяйской придурью. Договорились, что начнут перепахивать поля через день- два. Пока что других работ для крестьян в поместье нет. С остальным мы пока справимся сами. Вот Поль закончит перекапывать гряды, мы всем нашим дружным дамским коллективом приступим к посевным работам. А Поль начнет расчищать сад - и уцелевший кусок, и сгоревшие деревья будет убирать. Вот так и планируем свою жизнь дальше.
        Вот ещё надо опять будет ехать в город, излишки продать, да опять мешок сахара продать. Деньги нужны. И на налог надо собирать, и работникам зарплату платить тоже надо. Обсудив все, что хотела пока с Годаром, отпустила его восвояси. Заглянула на кухню. Там Эжен с Валери варили сыр. Неплохо. Но я велела в некоторые головки добавить пряных трав. Был великий соблазн дать рецепт сгущенки. Я даже нервно хихикнула - любая уважающая себя попаданка должна изобрести миксер, влюбить в себя короля, в самом худшем случае принца, и сварить сгущёнку!!! Хоть смех смехом, но я и в самом деле знаю этот простой рецепт. Ладно, как- нибудь побалую своих домашних тортиком "Прага" с масляно- сгущеночным кремом.
        Была у меня с этим тортом история, ещё в старших классах. Пришла ко мне в гости на каникулах моя лучшая подружка Наташка. С листком, на котором от руки был переписан невесть откуда рецепт этой самой "Праги", и решили мы его испечь. Благо, масло, сметана, сгущенка, яйца - все свое. Только мука, сахар да ванилин из магазина. А древняя пачка какао у нас неведомо, сколько лет в шкафу валялась, как сейчас помню название "Золотой ярлык". Все смешали, подивились, что жидковато, перечитали рецепт - нет, правильно, две столовые ложки муки… вылили на противень и в духовку. Сидим, ждём. Что- то не пропекается наш торт, даже слегка закипает… Пекли час, потом ели его ложкой, жидкий он какой- то получился. Пришедшая потом мать удивилась.
        - Как вы рецепт читали? Тут написано - два стакана муки!
        Так что рецепт этого торта я теперь на всю жизнь запомнила. Да и ладно, Бог с ним, с этим пирогом, вот что там, в кладовой ищет Клери и ворчит? Мне стало интересно. Клери, наконец, чихая, выбралась из кладовой, куда столкали все старье. В руках она держала пару старых кожаных сапог для верховой езды и старые же кожаные перчатки. Увидев меня, с азартом перетаптывающуюся у двери кладовой (ну не зря же этот хлам Клери вытащила, значит, приключения будут!) остановилась, потом махнула рукой.
        - Пойдемте, мисс Вайолет, все равно же без вас никуда…
        И мы пошли к пожарищу. Особого внимания на наш поход никто не обратил, все были заняты своими делами. Подойдя вплотную к пожарищу, Клери ещё минут пять что- то там рассматривала, потом подоткнула подол платья за пояс передника, сняла свои туфли, надела те самые сапоги. Они были ей явно велики и смешно хлопали по икрам ног. А ещё при попытке шагнуть стопа внутри сапога уезжала вперед, и приходилось не идти, а тянуть сапоги за собой. Подвязала потуже свой чепец, натянула перчатки и шагнула туда, где раньше бушевал пожар.
        Любопытство меня грызло, каюсь, но я поклялась Клери не лезть вслед за ней. Поэтому пританцовывала рядом с границей пожара. Наконец, экономка добралась до одного из каминов, обошла его по кругу и, встав на цыпочки, нажала на какой- то выступ сразу над тем местом, где должна была находиться каминная полка. Выступ отъехал в сторону и за ним открылся узкий, темный тайник. Клери запустила туда руку и что- то начала вытаскивать, ссыпая в подставленный холщовый мешочек. Что именно она ссыпала, мне было не видно, экономка спиной перекрывала мне обзор, и, как я не тянула шею, не увидела ничего этакого.
        Потом она побрела к другому камину, у того тайник находился внизу. Проделав ту же самую процедуру по изъятию неизвестно чего, Клери начала выбираться с пожарища. Выбравшись из сгоревших останков дома, она первым делом опустила подол платья. Ну да, приличия, прежде всего. Сняла сапоги и перчатки, и позвала меня за собой. Надо ли говорить, что неслась я за ней вприпрыжку, как молодой и весёлый щенок на прогулке? Все так и было.
        Мы остановились у одной, чудом сохранившейся скамьи на краю сгоревшего сада. Сели, и вот тогда Клери высыпала на скамью содержимое мешочка. На досках скамьи лежала кучка драгоценностей. Не сказать, чтобы большая, но и не совсем крохотная. Серьги, цепочки с кулонами, пара ожерелий, несколько браслетов, кольца. Драгоценности были и взрослые, серьезные, с массивными камнями и тяжеловесным золотом, так и совсем детские, и подходящие юной девушке.
        И металл, и камни были изрядно подкопченные, но это не страшно, мягкая тряпочка с мылом и теплая вода легко вернут красоту украшениям. Но Клери с удивлением рассматривала жемчужный браслет, явно принадлежащий юной леди.
        Недоуменно пробормотала:
        - Вот могу поклясться, что жемчуг был белый, а сейчас… - и протянула мне браслет.
        И в самом деле, довольно крупные жемчужины, не слишком одинаковые размером, что говорило об их натуральности, были разных оттенков, с радужными переливами. Ну, очень красиво. Я тоже задумчиво смотрела на него. Потом вспомнила. Где- то я читала в интернете, что при нагреве до высоких температур и медленном остывании жемчуг может поменять свой цвет. Не обязательно, но может. И вот этот "может" я наблюдаю своими глазами. Ничего не скажешь, красиво.
        - Надо все это отмыть и почистить. А вообще, откуда там это все оказалось? И ты знала об этом, Клери?
        - И это вы не помните - вздохнула нянюшка - конечно, знала. Там миссис Мэри хранила повседневные украшения, чтобы не ходить каждый раз в большой сейф. А вам было лет десять, когда вы увидели у маменьки такой тайничок и потребовали себе такой же. Вам его и сделали. Я надеялась, что драгоценности там остались, остальные слуги этого не знали. В большом сейфе хранились деньги на необходимые расходы, семейные драгоценности. Я думала, что их нордлинги забрали. Но бывшие слуги рассказали, что примерно за неделю до того, как дикари эти сюда ворвались, мсье Анри увез содержимое сейфа в банк, в свой сейф там положил. Вам, конечно, отдадут, но не сейчас. А налог - платить налог надо, иначе последнего угла лишимся. Вот и думаю, что надо ехать в Батон- Руж, здесь, в Монро, хорошей цены не дадут. Особенно теперь, когда половина округа разграблена и сожжена. За рекой плантации не пострадали, но там живут почти одни американцы, а они никогда щедрыми не были. Вот как ни думай, а ехать в Батон- Руж надо. И лучше всего вам, мисс Вайолетт. Кто же поверит, что это мои украшения? А к вам вопросов не будет.
        Я была согласна с Клери, что ехать надо в столицу штата. Просто боязно было, ведь я лично ничего там не знаю. И плантацию без присмотра не оставишь, но самая лучшая кандидатура в этом случае - Клери. Именно ей я могу доверить свое хозяйство. Решили, что вначале съездим в Монро с торговлей, а уж потом я отправлюсь в Батон- Руж. Но вначале необходимо провести посевную на огороде, запустить завод на опытную варку сахара из свеклы. И только тогда можно будет ехать.
        ГЛАВА 13
        На следующий день мне было хоть разорвись на две маленьких Виолки. Везде хотелось успеть и присмотреть - и за посевом семян в подготовленные Полем гряды, и поехать с возчиками на телеге со свеклой на завод, там уже вышла на работу первая смена и затопили печи в кочегарке. Ну не знаю, как тут называется это. Я вообще видела работающие только на электричестве заводы. Вот и металась душевно.
        С самого утра, только позавтракав, я всех наших дам, включая себя, отправила на огород. Расставила всех по местам, выдала пакеты с семенами. При помощи Поля и веревки с двумя колышками отбили рядки, углом тяпки провели канавки, и приступили к посеву. Все молча занимались своими семенами, только непосредственная Ливви спросила наивно.
        - Мисс Вайолетт, а какая разница - сеять вот по рядкам или просто раскидать по гряде, а потом землёй присыпать? Так ведь быстрее и меньше устанешь. Мачеха всегда так делала и Мадлен, жена брата тётушки Эжени, так всегда делали.
        Я объяснила ребенку, что так большой перерасход семян получается и всхожесть хуже, и может получиться так, что где- то густо, а где- то пусто. И приходится продергивать растения. И ухаживать за такими посадками сложнее. И заметила, что к моим словам прислушиваются остальные дамы и девицы нашего коллектива. Вот где агротехника дремучая!
        Только закончила начальный курс агрономии, как часов в одиннадцать прибыли подводы с грузчиками, начали загружать свеклу из кладовой. Мои домашние, уже немного привыкшие к моим "чудачествам", просто сочли за благо промолчать, а вот возчики и грузчики искренне недоумевали и бурчали, что их заставляют делать странную работу. Пришлось уставиться на них немигающим взглядом и ласково так поинтересоваться: «Не желают ли господа крестьяне обсудить мои распоряжения»?
        То ли мой взгляд подействовал, то ли с лаской переборщила. Господа поежились, но решили, что это они так, промежду прочим, для разговору сказали. Вроде как о погоде поговорили. Однако поеду я с этими "разговорчивыми" на завод, вдруг еще о чем поговорим? Оставила Клери за старшую на посевах, сама, ничтоже сумняшеся, задрав юбки (у меня там папенькины тонкие рейтузы напялены и сапоги для верховой езды. Для разнообразия, мои собственные. То есть Вайолетт, (так что удивлять мужиков особо нечем) полезла на подводу и уселась прямо на кучу корнеплодов и важно изрекла: "Трогай!".
        Вот таким манером я и прибыла на сахарный завод. Рабочие с удивлением смотрели на корнеплоды, не понимая, зачем их привезли и что с ними дальше делать. Я велела сгружать свеклу на сортировочную ленту. Заскрипел, вращаясь ворот, корнеплоды поползли по ленте. Рабочие раньше работали на сортировке стеблей тростника, работа им была знакома. Замелькали в руках ножи, быстро обрезая кое- где сохранившуюся ботву, отбрасывая в сторону подпорченные корнеплоды. Далее свекла поступала в моечную, потом в шинковочную. Все, как и с тростником. И остальная технология та же самая - отжим сока, выпаривание сиропа, кристаллизация сахара, сушка. Побочные продукты типа свекловичного жоха, мелассы и фильтрационного осадка - тоже пойдут в дело. Осадок на поля, как ценное минеральное удобрение, жох, после прессовки, и меласса - отличный корм для скота. Будем внедрять экологическое безотходное производство.
        Все это займет примерно два- два с половиной дня, не меньше, ведь здесь нет современной моему миру техники и электричества. Либо лошадиная сила вращает вороты транспортера, шинковок, пресса, мешалок с большими лопастями, либо вручную.
        Процесс рабочим был хорошо известен, только вот исходный продукт был малопонятен. Но перечить хозяйской дури не смели, только хмыкали недоверчиво. Ну и ладно, пусть хмыкают, лишь бы технологию не нарушали, да и все. С этим я и отбыла назад в поместье. Когда добралась, был уже вечер. Посевные работы были закончены пока что, Поль и Николя ушли домой. А мои готовили ужин, накрывали мне в столовой. Я позвала с собой Клери, надо обсудить поездку в Монро.
        Я сама туда ехать не хотела, у меня процесс сахароварения идёт. Вот потом поеду в Батон- Руж, чтобы продать украшения. А сейчас предлагаю поехать в Монро на рынок Клери и взять с собой либо Поля, либо предложить Годару съездить с ней. Может, ему тоже надо в город. На продажу у нас есть молочная продукция и яйца. С остальным мы теперь, когда едоков прибавилось, и сами управимся. Ну и сахар пару мешков можно взять на продажу.
        И только, когда она вернётся из нашего окружного городка, я поеду в столицу штата. Завтра займёмся подготовкой к поездке, послезавтра сама поездка. Как раз и у меня все будет ясно с сахаром из свеклы. Если все пройдет удачно, то, пока я езжу, пусть вспашут поля, которые я наметила под посадку свеклы. Вот примерно так я распланировала.
        В общем и целом Клери была со мной согласна. Кроме одного. По ее мнению, неприлично юной мисс путешествовать, да и проживать в столице одной, без сопровождения хотя бы горничной. Вот тут полный затык. Клери взять с собой не могу, она здесь за старшую. Горничная у нас одна, Сюзанн, и тоже нужна здесь. Из не особо нужных пока что персон остаются Жан и Ливви. Из этих двоих придется- таки срочно Ливви повысить до гордого звания горничной. Боюсь, Жан не оценит такое щедрое предложение насчёт горничной.
        С этим и разошлись по своим комнатам, устали сегодня все. Весь следующий день готовилась поездка в город. Решили, что Поль всё- таки поедет, мешки с сахаром одной Клери не поднять, а Годар едет по своим делам. А я с утра поехала на сахарный завод. Сегодня нас ожидает процесс выпаривания свекловичного сока до сиропа, а затем кристаллизация. Процесс сложный, остаётся надеяться на опыт рабочих. В конце концов, сахар мы получили через два дня. Не коричневый, как тростниковый, не белый, как привыкли в моём мире (я не рискнула пользоваться отбеливателями, тут технология далеко не совершенна для этого), а желтоватый, с крупными кристаллами.
        Но в чае он легко растворялся, был сладкий. Одним словом - сахар, что с него взять? Рабочие теперь удивленно качали головами, пробуя получившийся продукт. Затем один, посомневавшись, подошёл ко мне и спросил:
        - Мадмуазель Вайолетт, а вы будете скупать излишки вот такой свеклы? У меня в этом году многовато осталось.
        Я кивнула.
        - Да, я бы купила. Но только уж все сразу, кто хочет продать, везите. И расчет после продажи сахара. Сейчас у меня нет денег на закупку.
        Мужики загудели, обсуждая варианты, пока один из них, старший среди рабочих, не сказал решительно:
        - Мы согласны! Завтра и привезём свеклу, чтобы завод не останавливать!
        Так я и не против!
        Пока Клери была в Монро, я вспомнила о ещё одной проблеме. Особняк семьи Лафойе, по словам экономки, сгорел. А где же мне останавливаться? Оставалось надеяться, что гостиницы таки сохранились в столице, и они имеют свободные номера. Опять расходы. Ох, как же мне жалко денег! Поймите правильно, я вовсе не скупердяйка, но ситуация с налогами меня сильно напрягает, поэтому стараюсь экономить. Да и в прошлой жизни не приучена я была транжирить деньги. А тут и так из- за фальшивых приличий придется тратить больше - билет на дилижанс для Ливви, да и голодом девочку не буду морить. Если я сама могла бы и потерпеть, мне не привыкать, но с ребенком так нельзя.
        Да и с гардеробом надо решить, чтобы скромненько и со вкусом. Траур ведь у меня, значит, что- то темненькое, шляпка с вуалькой, черные перчатки. Но можно оживить наряд каким- нибудь тонким ожерельем, цепочкой с кулоном, брошью. Надо что- то придумать. Чтобы было сразу видно - благородная мисс в трауре, но не в нищете. Достойненько, короче.
        На семейное кладбище мы всё- таки сходили с Клери, после того, как она вернулась из поездки в Монро. Чувствовала я себя на кладбище ужасно неловко, может, потому что не чувствовала я внутри себя ни горя, ни той пустоты, которые поселяются внутри после ухода близких людей. Но все равно, я присела рядом с могилами отца и матери Вайолетт, погладила рукой землю. Клери, из сочувствия к моим чувствам, держалась поодаль. А я попросила прощения у душ родителей, что заняла место их дочери. И пообещала, что сделаю все, что смогу, чтобы земли семьи Лафойе не ушли в чужие руки.
        Уже вышедши с кладбища, Клери задумчиво произнесла:
        - Вот иной раз кажется, что вы, мисс Вайолетт, не вы. А потом раз! и все ваши прежние привычки тут как тут. Вот и раньше вы никогда не плакали на кладбище, просто каменели вся. Вот как вы любили свою сестрёнку Гортензию, а не смогли заплакать на похоронах. Как будто застыла вся, в душе все держала.
        ***
        Тихо просочившийся в кабинет губернатора Луизианы Джареда Спитфилда секретарь негромко сказал:
        - Господин Джаред, к вам посетитель. Мистер Грант Данмор. Вы примете его сейчас или назначите аудиенцию на другой день?
        Губернатор оторвался от документов, встал, вышел из- за стола и пошел навстречу посетителю, расплываясь в улыбке, одновременно махнув рукой секретарю, чтобы тот удалился.
        - Грант, дружище! Наконец, ты приехал! Я уж думал, мое письмо не застало тебя в вашем поместье. А где тебя искать в Штатах - представления не имею. А ты все мистер? Никак не помиришься со своей семьёй?
        - Да, заезжал в имение, с бабулей повидаться. Она у меня ещё крепкая старушка. Отец, как обычно, высказывался о моем недостойном поведении, мама молчала, младший брат мечтал о том, как ему отойдет фамильное поместье и земли. Но бабуля всех поразила, и меня тоже. Пользуясь своим дальним родством с Ричардом, написала ему. И Его Величество прислал грозное письмо моему батюшке. В письме он напомнил отцу о законе майората и что он, король, не отменял его, и даже наоборот, будет тщательно следить за его выполнением.
        - То есть, ты по- прежнему виконт Данмор? Но, как обычно, предпочитаешь забывать об этом?
        - Ну, зачем мне этот титул здесь? Пугать краснокожих? Воевать с ними я могу и без титула виконта! Ты мне лучше расскажи, зачем я тебе так срочно понадобился? Из твоего письма, Джаред, я ничего не понял, кроме того, что я тебе срочно нужен.
        Губернатор прошел к шкафу, достал квадратную бутылку с темной жидкостью, плеснул на палец в два бокала напиток. По кабинету поплыл аромат винограда, чуть дымного дубового... Джаред, протянул бокал своему собеседнику, и, усаживаясь в кресло напротив гостя, проворчал:
        - Вот всё- таки умеют эти французишки делать такой напиток, как коньяк! Наше виски ему уступает. А нужен ты мне вот зачем. Я же знаю, что ты все носишься с идеей передачи прав наследования своему младшему брату Малферсту. А я не хочу, чтобы ты остался ни с чем в этой жизни. Ты, наверное, слышал, что я веду войну с местным французским обществом. Чёртовы аристократишки! Снобы похлеще британцев. Живут своим тесным мирком и никого к себе не пускают. Женятся и замуж выходят только внутри своих. И все вежливо, с улыбочкой, а чувствуешь себя грязью под ногами у них. Вот как умеют, стервецы. Американцы постоянно жалуются на французскую аристократию. А они везде, куда ни сунься! И ничего ведь законно с ними не поделать. А тут как раз подвернулся этот набег нордлингов. Конечно, жаль людей, погибли многие и в плен угнали многих. Сгорело много особняков, как здесь, в столице штата, так и плантации по этому берегу Уичито и Миссисипи. И вот тут- то и были в основном плантации французов. Американцы почти и не пострадали, их земли по другому берегу. А вот здесь много пустых плантаций, без хозяев. Есть и с
хозяевами, но мы их сейчас задавим налогами, мне удалось поставить главой центрального банка штата своего человека. Они просто не смогут их заплатить и будут вынуждены продать земли за малые деньги и уехать.
        Грант отпил из бокала, покрутил его в руке, лениво спросил:
        - И что ты будешь делать с этими плантациями? И я тут при чем? Уволь, я воевать с французами не буду.
        - Часть продам с молотка, деньги в казну штата, часть подарю верным людям, чтобы больше здесь жило нормальных людей, а не этих… нос задирающих.
        Грант тихонько про себя хохотнул. Джаред, выходец из очень среднего класса американцев, искренне не понимал и не любил представителей аристократии. Но Гранту, родившемуся и выросшему в этой самой дворянской среде до семнадцати лет, пока он не сбежал из дому, были как раз понятны устои аристократического общества. И он понимал, что не удастся Джареду сломить французов. Может прогнать с родных земель, вынудить уехать, но сломить их гордый дух не выйдет. Что там Джаред вещает?
        - А тебе, мой друг, я приготовил лакомый кусочек! Плантация сахарного тростника! Но, вроде как сожгли его. Но это ерунда, восстановишь. Главное, там сахарный завод собственный есть и новый совсем. И хозяев убили. Вроде бы там дочь у них была, но тоже пропала. Здесь, в Батон- Руж. Или погибла во время пожара или в плен угнали, что практически одинаково. Вот плантация Свит Крик, принадлежала семье Лафойе.
        Грант наморщил лоб. Лафойе, Лафойе… вроде бы недавно слышал где- то недавно эту фамилию. Память услужливо подбросила картинку - девчонка с растрёпанной косой, вступившая в драку с пьяным бугаем с кнутом в руках. Не давала окончательно забить мальчишку и коняшку- пони. Да, точно, она же представлялась - Вайолетт Лафойе.
        - Если ты имеешь в виду мисс Вайолетт Лафойе, то должен тебя разочаровать - жива она! И я лично ее видел, вот как тебя сейчас, близко!
        Джаред удивился:
        - Надо же! А мне донесли, что ее нет. Ну, да ничего страшного! Женишься на ней, да и дело с концом!
        - Кто женится? Я??!! Ни за что!!
        ГЛАВА 14
        - Прежде чем сразу отказываться, вот, прочитай и подумай.
        И Джаред протянул Гранту небольшую папку с несколькими листами текста в ней. Пока тот читал эти бумаги, губернатор успевал работать со своими документами. Наконец, Грант закончил чтение и перевел изумлённый взгляд на Джареда.
        - Вот это да! И как ты раскопал все это?
        Джаред вздохнул:
        - Ну, помнишь, те странные попытки тебя убить, две подряд? И выполнены они были так топорно и неумело, что не могло не заинтересовать меня. Ты же помнишь, в нашем отряде я всегда отвечал за разведку. Когда мы были в Ландане, ты пригласил меня на обед со своей семьёй. И я случайно перехватил взгляд твоего брата, когда он смотрел на тебя, думая, что никто не видит. Такой чистой, незамутненной злобы и ненависти я давно не видел. Он далеко не мечтатель, как ты думаешь. Ты стоишь между ним и вожделенным наследством и титулом. И даже твой отказ от наследства в пользу младшего брата не поможет. Ты ведь можешь передумать? Можешь. Или бабушка, пользуясь влиянием, надавит на короля и тот не утвердит твое решение. И чем слабее здоровьем твой отец, тем больше будет таких попыток устранить тебя. И какая- нибудь из них увенчается успехом. А так, он будет знать, что тут у тебя свое поместье, молодая жена и земли много, не меньше, чем у вашей семьи в Британии. И ты отказываешься в пользу младшего. Тогда ему не о чем беспокоиться, фамильное поместье отойдет ему.
        Грант все ещё пребывал под впечатлением от прочитанных протоколов допросов несостоявшихся убийц. Как только Джаред сумел их найти? Впрочем, методами работы разведки Грант никогда не интересовался, просто знал, что те свой хлеб зря не едят. Но всё- таки больше его потряс младший братец. Малферст, идеалист, возвышенный мечтатель, всегда казался немного не от мира сего. Впрочем, разница в пятнадцать лет не давала им особо быть близкими. Сейчас Гранту было тридцать пять лет, Малферсту соответственно - двадцать лет. Однако, какие страсти обуревают юношу в столь нежном возрасте!
        Впрочем, он сам уже забыл, как сам, сбежав из дома в семнадцать лет, к двадцати годам хлестал ром, как воду, дрался на ножах в сомнительных кабаках, занимался контрабандой. Давно бы и голову сложил, если бы не Джаред. Тогда он организовывал свой особый отряд для борьбы с краснокожими, для сдерживания набегов северных племен нордлингов. Первое, что установил Джаред в отряде - железная дисциплина. Второе - учеба, учеба и ещё раз учеба. Учились и перенимали тактику индейцев, нордлингов, выбирая лучшее. Может, поэтому в их отряде почти не было потерь. Сейчас, когда их служба закончилась, все они нашли свое место в жизни, стали обеспеченными, респектабельными людьми, вхожими в самые высокие круги американского общества. Но если один из них кинет клич:"На помощь!", все остальные просто выйдут с важного совещания директоров компании, оставят жену на попечение горничных посреди бала, закроют биржевую сессию по невыгодному курсу и помчатся на призыв.
        Вот и Грант, получив послание от друга, сразу сел на поезд и помчался к нему на юг. Но поезда до Луизианы пока ещё не ходили, дорога только строилась. На конечной станции он купил подходящего коня и опять помчался. Он и к Джареду пошел, даже не устроившись нигде. Только зашёл в первый же открытый ресторан поесть. За последние сутки он не ел ничего, только пил воду, и сейчас от голода кружилась голова. В туалете ресторана умылся, поменял шейный платок, смахнул щеткой пыль с костюма, почистил сапоги. И вот в зеркале отражается столичный денди в модном костюме, слегка небритый, в шляпе, небрежно надвинутой на лоб, со скучающей усмешкой на красивых, твердых губах.
        А теперь выясняется, что помощь нужна не Джареду, это он пытается спасти его жизнь. Да, есть о чем подумать. Первые слова, вырвавшиеся у него после предложения друга о женитьбе, были сказаны просто на эмоциях. На самом деле надо все хорошо обдумать, благо, время на это у него есть.
        - Джаред, прости, я не могу сразу принять решение. Мне необходимо все обдумать. Как говорится, с этой мыслью надо переночевать. А сейчас я прямо с дороги и к тебе. Не подскажешь ли приличный и тихий отель у тебя в городе?
        - Ты прав, конечно, все обдумай, прежде чем принимать решение. А зачем тебе в отель? Мы всегда рады тебя видеть у себя в доме!
        - Нет, Джаред, ты же знаешь, мне нужна свобода. Хочу отдохнуть от всех и вся.
        Губернатор сдался. Посетовав, что после пожарища в городе отелей стало заметно меньше, и все они почти заполнены, он посоветовал один небольшой, но уютный и спокойный отель, в центре города, но на маленькой, тихой улочке. Грант и отправился туда. Возле стойки портье стояла молодая девушка и что- то возмущённо выговаривала сотруднику.
        Как он понял, девушка была возмущена ценой на номер. И номер был последним из свободных в этом отеле.
        ***
        Путешествие до Батон- Руж в карете рейсового дилижанса было утомительным. Да ещё и два с половиной дня. Задвинутые в самый угол кареты на жёсткой скамье, мы с Оливией пытались немного подремать. Детский организм Ливви всё- таки позволил ей спать, прислонившись к моему плечу, но я, как ни мучилась, уснуть не могла. В результате к столице штата я приехала невыспавшаяся, с красными глазами, растрёпанной косой, пропыленная, злая и голодная. Из дома мы выехали со своими припасами и первые сутки на постоялые дворы по пути следования мы забегали только в туалет, помыть руки и лицо.
        А вот на следующий день пришлось уже есть сомнительное варево в тавернах за весьма нескромную цену. Хозяева сих «едален» беззастенчиво пользовались тем, что пассажирам дилижансов деваться некуда, будут брать блюда и за такую цену. Я бы, может, и не стала бы это есть, но не буду же морить голодом ребенка, который ехал со мной? Впрочем, саму Ливви все устраивало и малосъедобная еда тоже. Главное - она путешествовала! Глаза у девчонки горели восторгом, она крутила головой, пытаясь рассмотреть все, что попадало в поле ее зрения.
        Но вынужденно попоститься всё- таки пришлось, причем всем. Таверна, находившаяся на последнем перегоне в полдня пути до столицы, была сожжена отступавшими нордлингами. Так что в Батон- Руж я прибыла с двумя, нет, с тремя желаниями - помыться, поесть и рухнуть спать до утра. Что, понимаете, не прибавляло ни шарма мне, ни кротости моему характеру.
        Перед отъездом Клери, покопавшись в своей памяти, вспомнила один небольшой отель, тихий и спокойный, вполне подходящий для одинокой путешествующей молодой леди. Припомнила и несколько ювелирных лавок, куда в свое время сопровождала Вайолетт. Вот туда я и пойду, но завтра. Сегодня у меня уже просто нет сил.
        Но в отеле меня ожидал сюрприз, и не сказать бы, что приятный. Во- первых, оставался один единственный свободный номер и цены в этом отеле впечатляли. Суммой, конечно. Я, было, возмутилась, ведь по словам ехавшим вместе со мной попутчиков, цена на номер в отеле была в два раза ниже. Портье, со скучающим видом, объяснил тупой провинциалке, что ныне наплыв гостей во все отели города. Так как много приезжих на торги, на которых выставлены плантации, либо пострадавшие от набега, и их хозяева не смогли оплатить налог, либо те, где вообще вся семья погибла и наследников не найдено.
        И это тоже добавило мне дурного настроения. Ведь такая судьба может ожидать и мою плантацию, если не оплачу налог. Безнаследной плантацию не смогут объявить, вот она я, живая. Может, и не совсем Вайолет, но пусть докажут это. Да и в мэрии я была, заявила о своем существовании. Колокольчик на входной двери тихонько звякнул, оповещая о ещё одном посетителе. Смутно знакомый мужской голос властно произнес
        - Номер с ванной и обед в номер! И побыстрее!
        Э, позвольте! Я ведь раньше пришла! Ну и что, что торговалась, имею право! Я решительно повернулась к портье.
        - Оформляйте меня в этот номер.
        Собиравшийся что- то вякнуть служащий растерянно переводил взгляд с меня на мужчину. Понятно, тот явно богатый клиент, а я прижимистая провинциальная девица, которая вряд ли лишний доллар заплатит. Но я скривила такую грозную рожу, что портье решил не связываться со мной, от греха подальше. И правильно сделал - за ванну и кровать я сейчас любого порву, как Тузик грелку.
        Я с самой любезной улыбкой повернулась к мужчине, чтобы слегка извиниться и предложить ему поискать другой отель. Упс…попала, однако! Передо мной стоял всей своей лощеной фигурой мистер Грант Данмор. По тому, как расширились его глаза, он меня узнал тоже. И, странное дело, в его взоре была то ли досада, то ли ещё какое- то неприятие меня. Но я всё- таки пропела:
        - Надеюсь, что вы, как джентльмен, признаете, что я первая обратилась за этим номером!
        Мистер круто развернулся и стремительно вышел из холла отеля, что- то буркнув себе под нос. Мне показалось, что он пробурчал: «Какая жалость, что я совсем не джентльмен»!
        Утром, наконец- то выспавшись, я была бодра, свежа, аки майская роза и голодна, как волк. Да и Ливви весьма выразительно поглядывала на меня. Быстро собравшись для длительной прогулки по городу, мы пошли на улицу. Будем искать небольшие кофейни или ресторанчики, которые открыты с утра. В отеле тоже можно было поесть, но судя по вчерашнему ужину (сил не было куда- то вчера идти), точнее, по цене за него, блюда готовились явно с добавлением рассыпного золота.
        Такой ресторанчик мы нашли на соседней улице. Открытая терраса, столики под зонтиками. Ливви отправили завтракать в специальную комнату для прислуги, но она и так радовалась - столько всего интересного! Будет что рассказать потом в поселке и позадирать нос, пусть завидуют!
        Завтрак был вполне достоен - омлет с сыром и зеленью, тонко порезанная ветчина, свежие лепешки, масло, мед. И кофе! Он так божественно пах! Потянув удовольствие с чашечкой кофе, дождалась того времени, когда будет прилично посещать ювелирные магазины, я пошла к выходу. Показалось или нет, но вроде бы вон тот пижон внутри зала ресторанчика похож на мистера Гранта. Точно, не показалось, ибо он отсалютовал мне поднятой чашкой с кофе. Вот же зараза! Не буду думать о нем! Хотя мысли, не совсем приличные, так и лезли в голову. Конечно, по местным меркам стыд и позор юной девице думать о таком. Но я- то вовсе не та благонравная девица Вайолетт. А Виола, которая вместе с девчонками в общаге смотрела немецкую порнушку, после чего считала себя чуть ли не спецом в сексе. Правда, пока чисто теоретически. Практически закрепить познания было не с кем.
        Поход по известным ювелирам был долог и утомителен. Даже перерыв на обед пришлось устраивать. Меня никак не устраивала предлагаемая цена. Ювелиры предлагали сущие гроши. Мотивировали такую цену тем, что сейчас много предлагается к продаже драгоценностей, что большая часть моего товара - детские и подростковые украшения. В одной лавке даже заподозрили, что драгоценности мне не принадлежат. Как я удержалась от того, чтобы плюнуть прямо в жадную физиономию явного янки- хозяина, не знаю.
        В одном месте так вообще произошла катастрофа. Только мы вышли из лавки на крыльцо, и я на несколько секунд остановилась, осматриваясь. Мимо по тротуарам фланировала скучающая толпа- разряженные в пух и прах, с кружевными зонтиками в руках, мисс и миссис. Ещё бы им немного вкуса и чувства меры. Зато это сразу указывало на их принадлежность к американскому обществу. Их сопровождали солидные, корпулентные мужчины, в коричневых костюмах, с виднеющимися золотыми цепочками от часов, в высоких цилиндрах на головах.
        И из этой толпы мгновенно выскочило нечто быстрое, ловко выхватило у меня из рук мой ридикюльчик с драгоценностями и рвануло за угол, ввинчиваясь в толпу. Я настолько ошеломлена была этим происшествием и скоростью, что так и застыла молча с открытым ртом. Все окружаещее замедлило свой ход времени и как на рапиде (замедленная съёмка- кинематогр.) я увидела, как из- за угла вылетает моя сумочка, пущенная чьей- то точной и сильной рукой, и падает прямо к моим ногам.
        Я также замедленно захлопнула рот, не издав ни звука, как в трансе подняла сумочку, проверила содержимое. Все было на месте. На негнущихся ногах добрела до ближайшей скамьи и плюхнулась на нее. И вот тут наступил откат. Хотелось орать, топать ногами и реветь в три ручья. Но такой роскоши я не могла себе позволить. Поэтому изо всех сил, до боли, сжала пальцы в ладони так, что остались полукруглые отметины на ладони от впившихся ногтей.
        Именно боль остановила начинающуюся истерику. Я ещё немного потряслась в беззвучном плаче, потом встала, выпрямившись так, как будто у меня к спине, между лопаток был лом привязан. Надвинула шляпку поглубже, опустила вуальку и двинулась к следующей лавке. Ливви молчаливой тенью двигалась следом за мной, боясь отстать и потеряться в этой толпе.
        И, вот чудо! именно в этой лавке мне повезло! Ювелир, осмотрев бегло мой товар, назвал цену, близкую к той, что я желала бы получить. Торговаться сил уже не было. И я продала все. Упаковав полученные деньги в тот же мешочек от драгоценностей, мы поспешили на улицу. И не видели, как ювелир повернулся в сторону двери в мастерскую и сказал:
        - Смотрите, мистер, именно эти украшения вы хотели купить за такую цену? Вы переоценили их раза в четыре, это точно!
        День неумолимо клонился к закату, когда мы взяли курс на свой отель. Но ушли мы от него достаточно далеко, и теперь брели на горящих от усталости ногах. Меня даже деньги уже не так радовали. Наконец, мы свернули в один переулок, оттуда уже было рукой подать до отеля. Я приободрилась. Мое внимание привлекло двухэтажное здание кирпичного дома, с яркой вывеской, на которой я с трудом, через все завитушки, разобрала "Салон мадам Коринны". Модный салон, что ли?
        Окна салона были ярко освещены, слышались звуки музыкальной шкатулки. Из окон высовывались хорошенькие женские головки, о чем- то весело переговаривающиеся с проходящими мужчинами, махавшими им руками. Пока я разглядывала этот салон, заметила, что одна из красоток смотрит то ли на меня, то ли мне за спину, и счастливо хихикает. И тут за моей спиной раздался насмешливый голос:
        - Мисс Вайолетт, вы тоже сюда? На работу хотите устроиться? Или просто развлечься?
        Голос был уже настолько мне знаком, что я не сомневалась - это опять приставучий мистер Грант Данмор.
        ГЛАВА 15
        Я уже было начала поворачиваться к нему, чтобы сказать в ответ что- нибудь язвительное, как вдруг до меня, наконец, дошло перед каким заведением я стояла, разинув рот, как деревенская дурочка. Удушливой горячей волной неловкости и стыда меня окатило от самой макушки до пяток. Вот про пятки зря. То ли я действительно запуталась в своих целых двух ногах, то ли наступила каблуком туфли на подол платья - не знаю, но заваливалась я быстро и неотвратимо. И как раз на этого невыносимого типа, что стоял за моей спиной. Но кое- какая реакция у мужика всё- таки была, и подхватить меня он успел. И приземление прошло успешно. Почти. Потому что мистер Данмор грохнулся на мостовую всей собственной организьмой, придерживая меня сверху. Шляпа немного смягчила удар головы, но все равно я отчётливо расслышала стук затылка о мостовую.
        Успела ещё злорадно подумать, что это "потому что в черепушке пусто! Были бы мозги, так хоть сотрясение было бы!" Но всё- таки слегка струхнула, так несколько томительных секунд мистер Данмор лежал, не открывая глаз. На всякий случай, решила сползти с него, а то припутают меня тут на трупе, проблем потом не оберешься.
        Но неожиданно вышеозначенный потенциальный труп, не открывая глаз, сказал:
        - Мисс Вайолет, не могли бы вы ещё минуту полежать спокойно, не ерзая? Иначе, как приличная девушка, вы просто будете обязаны выйти замуж. Вероятно, за меня.
        Я вспыхнула до самых ушей, поняв, что именно имел ввиду этот невозможный тип. Тут же попыталась вырваться, сердито пробурчав:
        - Вы преследуете меня, что ли? Куда не пойду, везде вы!
        Грант неожиданно легко сел, прямо на мостовой, так что я оказалась у него на коленях. Нда, двусмысленная поза…
        - Мисс, я так же могу сказать о вас то же самое! Куда ни пойду, везде вы! Только в отличие от меня, вы все время попадаете в какие- то истории! Вам сейчас повезло, что охранники мадам Коринны не обратили внимания на вас, не приняли за соискательницу работы в салоне. Давайте я вас провожу до отеля. Иначе вы ещё найдете приключений.
        Ливви, все это время стоявшая замершим сусликом, прижав кулачки к тощей груди, истово закивала головой. Грант легко поднялся и протянул мне руку, помогая встать на ноги. Подбежавшая Оливия принялась отряхивать мои пыльные юбки, подняла мою шляпку, сдула с нее пыль, протянула ее мне. Водружая это сооружение себе на голову, я не удержалась и всё- таки прошипела:
        - Вы не джентльмен, мистер Данмор!
        - Совершенно верно, не джентльмен! - охотно подтвердил этот нахальный тип.
        Я гордо замолчала и пошла вперёд. Ливви семенила чуть сзади, Грант же легко подстроился под мой шаг и двигался рядом, ограждая меня от мостовой. Хоть я дулась и злилась, но в глубине души была благодарна мужчине за заботу. Да, это был действительно мужчина, а не те метросексуальные мальчики, которые заполнили питерские улицы. Такого точно не возьмешь под каблучок и не сможешь им манипулировать. Жаль, мне такие самостоятельные не подходят. Два медведя в одной берлоге не уживутся.
        Он и в самом деле довел нас до двери отеля, прощаясь, приподнял шляпу, повернулся и как- то неуловимо быстро исчез в наступающих сумерках. Неожиданно кольнула мысль - а вдруг он пошел в салон мадам Коринны? Ведь не зря же мы встретились возле него? Мысль показалась обидной и, что уж совсем нелогично, принесла горечь желчи прямо во рту.
        Но я сделала вид, что все хорошо, и ничего сегодня такого не случилось. Велела Оливии принести нам кипятку, в отеле он был бесплатный, и мы поужинали тем, что купили в ближайшей кафешке на вынос. С утра будем собираться домой, больше меня здесь ничего не держит. Надо только пораньше озаботиться местами в дилижансе. Он отбывает из Батон- Руж в обед. Да запастись провизией.
        ***
        Грант ещё поразмыслил немного насчёт того, не заглянуть ли ему и в самом деле в салон мадам Коринны, но потом махнул рукой - как- нибудь в другой раз. Тем более, он приглашен на семейный ужин к Джареду. И стоило поторопиться, время уже подходит к намеченному. Он ступил на мостовую, свистнул проезжавшему мимо извозчику, сел в коляску, назвал адрес.
        С наслаждением вытянул гудящие ноги. Набегался за день за этой неугомонной девицей. А ведь поначалу и не планировал ничего такого. Но увидев ее утром в кафе, с таким сосредоточенно - решительным видом поглощавшую завтрак, он понял, что эта шебутная опять что- то задумала. Хорошо, если в этот раз без драки обойдется. И он решил посмотреть, чем она намерена заниматься в городе.
        Он выяснил уже, почему Вайолетт остановилась в отеле. Особняк семьи Лафойе сгорел во время набега нордлингов. И, по словам губернатора, дела у девушки - наследницы плантации, тоже были не слишком хороши. Так что поначалу этот ее поход по ювелирным лавкам был непонятен. Не самое подходящее время для нее покупать украшения. Но путем осторожных расспросов ювелиров, Грант понял, что девушка не покупала драгоценности, она их продавала. Причем неудачно. Ювелиры не хотели покупать по запрашиваемой цене, мотивируя это переизбытком на рынке ювелирных изделий.
        Хотя он и не рисковал сильно приближаться к ней, но даже издали он видел, что девушка уже на грани срыва. Но упрямо продолжала идти вперёд, заходя во все ювелирки. Значит, для нее было жизненно необходимо продать эти драгоценности. Он уже продумывал варианты, как поступить, как уличный воришка вырвал сумочку из рук Вайолетт и рванул за угол, где и был схвачен железной рукой Гранта. Сумочку он просто швырнул под ноги девушке, а воришку пинком отправил в свободный полет, а сам поспешил в следующую ювелирную лавку.
        Там он уговорил купить у девушки ее драгоценности, по той цене, какую она запросит, а потом он оплатит их покупку с небольшой премией для ювелира. Продавец пожал плечами - мало ли какие причуды у богатых янки! Зачем Грант так поступил - он и сам не знал. Но для себя придумал отговорку, что ему просто надоело ходить за ней по городу.
        И только убедившись, что Вайолетт в безопасности в отеле, поехал к губернатору на ужин.
        Джаред представил его своей семье. Супруга, леди Елена, была невысокой, светловолосой, приятной женщиной, лет двадцати пяти на вид. Говорила по- английски она правильно, грудным голосом, но с каким- то, едва уловимым, мягким акцентом. Джаред потом пояснил, что леди Елена - полька, дочь переселенцев из славянской страны Польши. Как он ее нашел и где - Джаред умолчал.
        Представили и детей - очаровательных двойняшек, мальчика и девочку, лет шести. После знакомства, детей увела их няня. Верно, рановато им ещё за стол со взрослыми. После действительно семейного ужина, то есть вкусного, но без всяких изысков и выкрутасов, хозяйка извинилась и, сославшись на домашние дела, оставила мужчин в гостиной разговаривать и потягивать неспешно вино.
        - Ты решил что- нибудь по моему предложению?
        - В принципе предложение интересное, но давай дадим девочке шанс. Ведь налог она должна заплатить до первого августа, так? Вот если не оплатит, тогда можно и принять эту плантацию, а пока посмотрю. Жениться на ней против ее воли - ну это совсем уж нереально, мы же не арабы какие. Присмотрюсь, подумаю. Если будет шанс на нормальный брак, вот как у тебя с леди Еленой, тогда и женюсь. Возможно, тогда и действительно успокоится мой брат.
        - Вот такого "спокойного" брака, как у меня с Еленой, не надо - невесело хохотнул Джаред - у меня после этого не одна седая прядь появилась. Даже вы, оболтусы, когда я вас набирал в свой отряд новобранцами, меньше проблем мне доставили! (И это в самом деле так! Но это уже совсем другая история!)
        Поговорили они и о попытках губернатора ассимиляции янки в местное французское общество. Джаред признался, что поначалу всего лишь хотел объединить эти две нации. Но французы оказались консервативны, а янки бесцеремонны. Грант припомнил и тот случай в Монро, когда озверевший пьяный забивал ребенка и его пони насмерть. Причем запугивал окружающих и стражу тем, что он- то чистокровный янки, а они жалкие французишки. И он настоящий хозяин этих земель.
        - Знаешь, Джаред, ты не потворствуй и янки, они тоже вовсю воду мутят. Французской аристократии сотни лет, а янки всего как пару сотен существуют. И пока высот французской культуры, манер, образованности, они не достигли. Вот и завидуют. И мстят по- мелкому. И тебя втягивают в свои разборки.
        - Вот в тебе и вылез тоже почти тысячелетний английский граф, Грант! Вы, хоть и составили большую часть американского общества, все равно недолюбливаете янки. Да прав ты, Грант, прав! Я и так уже глупые жалобы на местных не рассматриваю, а если клевещут, то и наказываю.
        Да ещё, как назло, сгорели в основном особняки французов, они же почти все расположены были в пригороде. Как навёл специально кто на них. Разграбили и подожгли. Жгли- то зачем? Непонятно. Сколько погибло людей, да ещё как рабов угнали… зачем они им? Наши женщины вообще не выживут в их условиях. Узнаю, если кто и впрямь навел - никого судить не буду! Сам порву на тряпки!
        - Джаред, а как вообще получилось, что ты не смог организовать оборону города? С твоим опытом?
        - Да меня вообще не было в Батон- Руж! Ты же знаешь, я губернаторствую только около года. Когда принял хозяйство, я сразу хотел организовать отряды самообороны, да только с этим населением… - Джаред безнадежно махнул рукой - Вот я и поехал в Вашингтон, чтобы разрешили иметь отряды минитменов или по образцу техасских рейнджеров. После той попытки южных штатов выйти из состава США, тогда чуть гражданская война не началась, запрещено иметь свои вооруженные формирования. Поэтому я и поехал за таким разрешением. Да и нордлинги учились на своих ошибках. Север научился давать хороший отпор набегам, они больше и не лезли туда. А Юг совсем расслабился, жили беззаботно, скандалили только между собой, павлины безмозглые! Нордлинги на своих лодках не побоялись выйти в океан и пройти до южных штатов и захватили удобные гавани, потом прошли по южным штатам ураганом, награбили и ушли опять тем же путем. Сейчас нам разрешили иметь свои отряды минитменов. Да только сделанного не воротишь.
        Да уж… если всегда выдержанный и невозмутимый Джаред жалуется, это же сколько должно свалиться на его плечи, пусть и широкие. Но Джаред перевел разговор на другую тему.
        - А что ты сейчас намерен делать? Ну, до августа?
        - Мне сейчас надо в Денвер уехать. У меня там был солидный пакет акций в одной компании. Хочу вывести свои деньги. Там сменилось руководство и толку от этого не будет. Пока никто ничего не понял и не поднялась паника на бирже, избавлюсь от этих сомнительных акций. Есть у меня ещё средства, вложенные в "Железные дороги Среднего Запада". Надо перевести пока управление этими акциями в доверительный фонд.
        Джаред усмехнулся:
        - Не боишься, что фонд тебя облапошит?
        - Нет - безмятежно потянулся Грант - не боюсь! Ведь президент этого фонда - я сам! Кстати, раз уж заговорили, почему у вас здесь нет железных дорог? Всю задницу отбил о седло, пока добрался от последней станции. Совсем, как в молодости. Да только года у меня уже не те. Мне бы в кресло и к камину поближе…
        Друг хмыкнул:
        - Ты ещё камердинера заведи, чтобы он ходил за тобой с веничком и совочком - песочек за тобой подметать! Насчёт железной дороги. Компания "Южные дороги" уже создана, изыскательские и проектные работы проведены, осталось только строительство. Но нехватка денег пока что держит. Я ещё и потому в Вашингтоне был, чтобы добиться разрешения использовать частично средства из казны штата. Вот ты не хочешь ли вложиться в строительство?
        - Предложение интересное, не скрою. Но учти, я ведь, если вложусь в компанию, буду жёстко контролировать. Разворовать деньги не дам.
        - Вот и отлично! Это мне и нужно! Ещё бы парочку - другую наших сюда перетянуть, и мы тут весь штат перевернули бы!
        Посидели они ещё с час, вспоминали прошлое, старались, в основном, смешные и добрые случаи, о тяжёлом, по негласному уговору, не говорили. Все потому, что к ним присоединилась леди Елена. Зачем женщину тревожить? Потом Грант распрощался, завтра он намерен был уехать из города по своим неотложным делам. Выйдя из губернаторского дома, он глубоко вздохнул. Даже позавидовал другу, такая хорошая у него семья. Вот если бы и ему так повезло когда- нибудь!
        ГЛАВА 16
        Ранним утром, завидя издали крайние дома Монро, я вздохнула с огромным облегчением - мы почти дома! Закончилась утомительная пыльная дорога, да ещё и по жаре. Закончилась еда всухомятку, теснота дилижанса, запахи внутри него, бесконечная тряска… Может, я что- то путаю, но примерно в это время в США уже существовали железные дороги? Или это пока только в северо- восточных и срединных штатах, до южных ещё не дошло?
        Выйдя на остановке дилижансов, я закрутила головой, надеясь увидеть кого- нибудь знакомого, чтобы подвезли до дома. Но первой повезло Ливви. Она воскликнула:
        - Мисс Вайолетт, вон, смотрите, это же дядька Мишель! Вот он и подвезёт нас до дома!
        И в самом деле, я увидела у коновязи возле рынка знакомого дядьку, которому я в свое время не позволила забрать насос из конюшни. Но вроде как особого зла он на меня не держал, потому решительно двинулась к нему.
        - Доброе утро, мсье Мишель! Вы по делам в город?
        Крестьянин смотрел настороженно, он ещё хорошо помнил мой прошлый нагоняй и сейчас лихорадочно прикидывал, чем ему может обернуться мое внезапное появление. Вроде как ничем. И поэтому неуверенно протянул:
        - Так Люсиль свою на рынок привез… у нас малость лишку скопилось, вот решили продать - яйца там, пяток цыплят зарубил, масло, творог, сыр… так вы, вроде, не запрещали!
        Я постаралась успокоить встревоженного мужика.
        - Да что вы, мсье Мишель! Пусть мадам Люсиль торгует себе спокойно! Раз у вас излишки, и вы можете продать - так я только рада за вас! Просто я приехала из Батон- Руж раньше, чем планировала, вот нас и не встречают. Решила заглянуть на рынок, вдруг кто из наших приехал в город. Хотела попросить вас подвезти нас до дому.
        Обрадованный мужик, что пронесло неприятности мимо, неловко забормотав:
        - Так мы ж завсегда, с нашим почтением, так сказать, да только, мадмуазель Вайолетт, надо бы Люсиль расторговаться. Вот к обеду как раз будет вовремя. Мы, значитца, здесь вас ждать будем.
        Вот это как раз мне подходит! Я хотела сразу в банк зайти, чтобы заплатить налог, чтобы потом не терять время на новую поездку в Монро. Оставив Ливви с Мишелем и Люсиль, пересказывать наше путешествие в столицу штата, я бодро пошагала в сторону банка. Ну и что, что малость платье помято и запылено? Пока доберешься до города и не такое может быть. А откуда я сюда приехала - зачем кому надо знать?
        Растрепавшуюся прическу мне Ливви поправила, вуалька надёжно прикрыла усталое лицо, а свежие кружевные перчатки скрыли сомнительной свежести маникюр. Зонтик от солнца дополнял образ беззаботной юной мадмуазель, вышедшей на утреннюю прогулку.
        Вот и здание банка, они только открылись, и внутри пока царила приятная прохлада и лёгкий полумрак из- за не полностью открытых окон. Подскочившему клерку я твердо пояснила, что меня должен ожидать мсье де Грасси. Чистое враньё, если честно. Но мне ожидать в приемной особо некогда. Услужливый клерк проводил до кабинета управляющего банком, постучал в дверь и распахнул ее передо мной.
        Мсье Робер с удивлением поприветствовал меня, вставая из- за стола и прикладываясь к моей лапке. Выдвинул кресло для меня, усадил, сам сел напротив. Французская галантность, как она есть.
        - Девочка моя, что тебя привело сюда в столь ранний час? Как твои дела? Последнее время в городе довольно много говорят о тебе.
        - Мсье Робер, я заглянула в банк, чтобы оплатить хотя бы часть налога. Давайте посмотрим, что именно я могу оплатить и какую часть налога.
        И я решительно достала из ридикюльчика три пачки североамериканских долларов. Они шли по курсу больше, чем доллары южных штатов. Вообще, здесь денежная система была странноватой - в ходу были не только денежные знаки разных штатов, но и монеты разных ближайших государств. Чтобы не ломать мне голову в этой финансовой галиматье, я ещё в банке Батон- Ружа обменяла те монеты, что дал мне ювелир, на доллары Севера. И носить их легче, и не гремят бумажки в сумочке.
        У управляющего слегка вытянулось лицо при виде таких сумм. Но надо отдать должное многолетней привычке держать лицо. Он достал из стола папку, пролистал бумаги, нашел нужные, протянул мне.
        - Вот, мадмуазель, смотрите сами. А сумму мы посчитаем.
        И он быстро и ловко начал пересчитывать купюры из пачек. Причем с такой скоростью, что все современные мне купюросчетные машинки должны были позеленеть от зависти. Пересчитав деньги и коротко записав на клочке бумаге результат, он принялся рассматривать документы на налог. Потом, вздохнув, произнес:
        - Должен сказать, что вам, мадмуазель Вайолетт, удалось меня удивить. Но полностью на налог все равно не хватает. Можно оплатить налог на поместье, и тогда у вас останется некоторая сумма свободной наличности. Или налог на землю, но деньги уйдут полностью. Выбирайте.
        Я, не задумываясь, выпалила:
        - За землю, конечно!
        Разумеется, мне нужна земля! Лишь она является источником благосостояния. А дом, что дом…? Его все равно нет, отстрою новый, где захочу. Даже если у меня отберут поместье, то пусть подавится губернатор пустым пожарищем.
        Хотя у меня появилось смутное ощущение, что тут идёт совсем другая, большая игра, а я просто песчинка, попавшая в жернова непонятных мне интриг. Но мне на них плевать, мне надо выжить самой и дать возможность жить спокойно людям, зависящим от меня.
        Мсье де Грасси безнадежно поинтересовался:
        - Может, всё- таки замуж? Тогда ваши проблемы закончатся. Поверьте, ваш papa хорошо позаботился о вашем благосостоянии! Вам хватит средств на все ваши пожелания.
        Я скривилась.
        - Или только начнутся мои проблемы. Вы можете с уверенностью сказать, что мой предполагаемый супруг позволит мне самой распоряжаться своими деньгами? Я - нет! Да и вопрос с женихом остаётся открытым. Вроде бы у меня есть официальный жених, известия о расторжении помолвки я не получала - управляющий при этих моих словах только досадливо крякнул - мистер Говард Мейфорд. Но где был этот мистер все это время, после того, как стало известно, что мои родители погибли, а дом и плантации сгорели? Разве он хоть раз приехал или наводил справки о моей судьбе? Его не видели у нас ни до моего приезда, ни после.
        Управляющий задумался, постукивая в задумчивости пальцами по столешнице. Потом обрадованно воскликнул:
        - Вот буквально на днях о вас расспрашивала миссис Розалия Эдванс. А у нее как раз имеется холостой сын Хантер. Приятный молодой человек, немножко пока легкомысленный, но это пока холостой, он вполне достойная партия.
        Я слабо улыбнулась6
        - Мсье Робер, странно, что все эти предполагаемые кандидаты в мужья - американцы. Уверена, что papa желал бы, чтобы я вышла замуж за француза. Есть у вас на примете достойные молодые люди из числа таких?
        Мсье де Грасси призадумался, потом был вынужден признать:
        - К сожалению, в нашем округе подходящих молодых людей из нашего круга, нет. Кто- то погиб, кто- то просто уехал. Я бы предложил любого из своих двоих сыновей, но они ещё молоды слишком, им всего по двенадцать лет. Так что и в самом деле, женихи у нас все из- за реки. Но вы всё- таки подумайте! Для вас это был бы лучший выход.
        Я предпочла промолчать. Потом мы обсудили, сколько мне надо внести в следующий раз. Налог на поместье никто не отменял. И далее банкир меня "обрадовал". Оказывается, после того, как я выплачу эти налоги, как раз подойдёт время платить налог и за этот год. В результате, вышла я из банка ещё более загруженная, чем была до этого.
        Когда я пришла к точке рандеву, то меня уже ожидали. Мадам Люсиль успешно расторговалась, ее супруг уже был готов отправляться в обратный путь домой. Я рассеянно поинтересовалась у Ливви, ела ли она? Мне самой кусок в горло не лез. Мадам Люсиль истово закивала.
        - Не переживайте мадмуазель Вайолетт, покормили мы вашу девочку! Не оставим же мы дитё голодным! - и, без перехода, добавила - Ну, как там столица штата поживает? Правду, что ль говорят, что полгорода сгорело? И ваш особняк тоже? Ай- яй, как же вы теперь там зиму проводить будете?
        Все это пролетало мимо моих ушей, как фоновый шум. Но наивная Ливви охотно рассказывала о нашем пребывании в столице. Правда, о цели моего забега по ювелиркам Ливви не знала. Она, как правило, оставалась в торговом зале, в то время как я проходила в кабинет самого ювелира или хозяина.
        Дома меня не ожидали так рано, но все равно очень обрадовались и торопились вывалить все новости - и домашние, и поселковые, и по плантации и заводу. Но пока что все новости были со знаком плюс. Соединёнными усилиями, наконец, отсылки очистили весь флигель. Расставили, где была необходимость, мебель. С чердака достали все старенькие ковры и прочий текстиль, все это выхлопали от пыли, просушили во дворе на солнышке. И теперь, по мере возможности, украшали наше жилище. Постепенно дом обретал подобие приличного жилья, пусть и не роскошного, но жить там можно было без стыда за свою нищету.
        Заглянула на кухню, там хлопотала тётушка Эжени, причитая над довольной Ливви, которая с удовольствием уплетала жареную курицу с овощами. Я успокоила добрую тётушку, что Оливия хорошо ела во время нашей поездки, просто у нее сейчас такой период интенсивного роста, что любая пища очень быстро сгорает в организме, давая энергию для перестройки организма подростка. У меня по- прежнему не было аппетита, но я всё- таки выпила чашку сладкого чая и сгрызла вчерашний коржик, лежавший в плетёном блюде на кухонном столе.
        Наблюдая, как тетушка Эжени вместе с Валери перекладывают на чистые подносы свежие круги сыров, с тоской подумала, что сгущёнку таки придется варить, иначе нам с такими налогами не справится. К сожалению, деньги мне понадобятся раньше, чем будет готов новый урожай свеклы для производства сахара. Да и на текущие расходы идёт немалая часть средств. А пока есть небольшой запас сахара, можно попробовать. Посидела ещё чуток, вспоминая знакомые мне изделия из молока и сахара. В голову пришли только ириски плитками и почему- то сахарная вата. Но эту идею пришлось зарубить на корню, так как электродвигателя, годного для создания центробежной силы, которая и нужна для производства сахарной ваты, у меня нет. И в ближайшее время не появится.
        И сама я не создам это на коленке. Во- первых, я не инженер, а во вторых - никаких дополнительных плюшек, типа пособий "Как сделать синхрофазотрон в домашних условиях" или "Испорть материал сам" в моей дамской сумочке не прилагалось при моем попадании. Как, впрочем, и самой сумочки. Так что придется ограничиться, как всем приличным попаданкам, хорошо известными рецептами.
        Оставив кухарку готовить ужин, пошла я, окинуть хозяйским взором двор и огород. На первый взгляд все было спокойно. В загоне копались куры, драл глотку петух, от курятника шел Николя с корзинкой, полной яиц. Наши две буренки мирно жевали траву на выгоне неподалеку от ворот хозяйственного двора. В леваде у конюшни Дарки нервно всхрапывал и косил темным глазом на малыша Лаки, который все пытался познакомиться с настоящими лошадьми. Буланки не было видно, очевидно, в ее положении, пережидала дневной зной в прохладной конюшне. Двор чисто выметен, нигде нет мусора или горы навоза. А ведь меня сегодня не ждали, значит, вдвойне молодцы.
        На небольшом огороде тоже все неплохо выглядит, всходов практически нет, только на гряде с зеленью появляются первые зелёные петельки. Деревянные бочки с водой выстроились в ряд, полные воды. Утром Поль насосом накачивает воду, день она нагревается, вечером поливают. Все верно. Полюбовалась ещё раз на гряды. Язык смозолила, но добилась того, чтобы мои работники адекватно отнеслись к агрономическим новшествам. Земля здесь болотистая, то есть, кислая. Большинство овощей на таких почвах плохо растут, подтвердили местные работники. Пришлось сооружать высокое гряды. Вот Поль молодец, не мальчишка, а золото кому- то достанется! Не задавал лишних вопросов, сделал короба из обрезков досок, вырыл ямы, натаскал туда всяких горелок из сада, землю для гряд перемешал с золой с пожарища.
        Не то, что бабы мои, все избухтелись: что, к чему, да почему? Да у них отродясь так не делали... Ну, вот какая им разница? Может, дурь хозяйская такая или, как у той Кабанихи ( А.Н. Островский, "Гроза"), ндрав у меня такой, ему не перечь!!
        И тут тоже все в порядке, придраться не к чему.
        В сгоревшем саду возле пожарища, копался Поль. Сгоревшие остовы беседок, скамьи, торчавшие сгоревшими черными пиками, он уже разобрал, теперь убирал оставшийся мусор. Увидев меня, подошёл.
        - Мадмуазель Вайолетт, это я сегодня- завтра закончу, надо бы садом заняться. Вот в этой части, что перед домом была расположена, живых деревьев не осталось. Их проще спилить и освободить землю под новые посадки. Вот за домом уцелело довольно много деревьев. Кое- где спилить мертвые ветви, где кроны сформировать. А так некоторые деревья уже цвести готовятся. Клумбы, как вы и хотели, я разобью в парадном дворе. Саженцы роз моя мама обещала дать, да по соседкам пройдет, кто чем поделится. Вам сочувствуют в поселке и помогут обязательно.
        Я чуть не прослезилась, до чего же добрый и исполнительный парень! Вот здесь меня, расстроенную, и нашла озабоченная Клери. Потянула в сторону уцелевшей скамьи, которую отчистил и немного отремонтировал все тот же Поль, усадила на нее и спросила:
        - А теперь, птичка моя, рассказывайте, что вас так тревожит? Я же вижу, что вы приехали сама не своя!
        ГЛАВА 17
        Особых секретов, кроме одного, самого важного, о том, что Вайолетт вовсе не Вайолетт, от Клери у меня не было, я и рассказала ей обо всем. Почти. Не рассказала только про те странные чувства, что вызывал у меня Грант Данмор. Я пока сама не разобралась, зачем ещё других грузить своими заморочками? А так про все сказала. И как продала драгоценности, и как меня в банке встретили. И что нового сказали. Совсем уж я наивной дурой не была, ясно ведь, что меня, точнее, мое недвижимое имущество специально банкротят.
        Значит, оно кому- то очень нужно. Мсье де Грасси тут такой же подневольный человек. Он по- своему пытается помочь мне, советуя выходить замуж. Только так я могу получить доступ к своим деньгам. Или не получить. Смотря, какой супруг попадется. И вариантов с женихами весьма ограничены - сплошь американцы с плантаций из- за Уичито. И вроде как один официальный. Но тут вообще какая- то темная история.
        Я специально ещё раз уточнила у Клери, приезжал или нет Говард Мейфорд в поместье после гибели супругов Лафойе и пожара? Нет, местные утверждали, что никого не было. Да и в Монро он меня видел, со слов Клери, но не подошёл. Для жениха очень странное поведение, не правда ли?
        Хотя странностей в этом мире хватает и без неправильного жениха. Например, закона о женской эмансипации так и нет. Женщина здесь считается лишь придатком к мужчине. Сама она не может распоряжаться своими деньгами, пока ей не стукнет двадцать один год. То есть, мне надо продержаться три года. А вот смогу ли? Вопрос ещё тот.
        Конечно, мсье Анри позаботился о своей дочери, сделав приписку к договору с банком, о том, чтобы его дочь, Вайолетт, распоряжалась самостоятельно теми деньгами, что достанутся от отца, по достижению ею двадцати одного года. Он пытался оградить дочь от попыток будущего супруга отнять у нее деньги. Да и сам не был намерен умирать так скоро. А мне теперь выкручиваться.
        Вот такие мысли я гоняла в голове, пока Клери вещала о каких- то делах. А может, правда, замуж выйти? Но вроде бы, разводов у них нет. Тогда один вариант остается - вдовство. Ну, это я загнула! На такое я не способна. Ладно, оставлю этот вариант, как шанс последней надежды. Что там Клери говорит?
        - ...а Годар тогда сказал всем заткнуться и делать, что велела хозяйка. Мол, это ее земли и ей виднее, что на них сеять. Девочка она разумная, пока что все правильно делает. И людям работу даёт.
        О чем это она? Я переспросила.
        - Клери, а против чего мужики возражали?
        - Так Годар всех мужиков отправил землю пахать. Они понять не могли, зачем? А ещё сеять будут, так и вовсе очумеют! Но вот работники, которые на сахарном заводе работают, наоборот, все излишки свеклы подмели не только у себя, но и у всех сельчан скупили. Опять его продавать будем?
        - Нет, Клери, продавать пока будем только тростниковый сахар. А на этот у меня есть планы. Деньги нужны на следующий налог. Так что будем новинки производить да продавать. Это несложно, но у нас такого не производят. У нас в пансионе девочка была, она с родителями переехала в США откуда- то из Италии. Вот она нам и рассказывала и угощала сластями с далёкой родины. Вкусно. Я рецепты тогда записала, потом, конечно, забыла. Сегодня вот увидела, как Эжени сыр варит на продажу. Ну и вспомнила про те сладости. Думаю, хорошо пойдут.
        Клери, хотя и немного сомневалась, но согласно кивнула. Она тоже переживала за благополучие поместья и была готова канкан сплясать, если бы это принесло деньги. Но на такие жертвы я, разумеется, няню не отправлю, сама смогу сбацать, если что. Пусть только помогает в моих начинаниях.
        Всю неделю я крутилась, как белка в колесе. Разрывалась между заводом, полями и кухней. Везде нужен хозяйский пригляд. На заводе было все более- менее ровно. Рабочие привезли столько излишков свеклы, что на ближайший месяц, если не больше, завод точно будет загружен работой. Все они на голубом глазу уверяли, что это их собственные излишки, я также на том же глазу делала вид, что верю. Хотя Клери давно мне рассказала все. Ну и ладно, догадались мужики, на чем они дополнительно могут заработать - значит, молодцы. Старший над рабочими все тщательно взвешивал и записывал, кто, сколько сдал корнеплодов. И общий результат.
        Кстати, потом, при сведении всех цифр, все совпало до килограмма. С оплатой решили поступить так - я оплачиваю стоимость корнеплодов по рыночной цене, но кормовая свекла (как ее тут считают кормовой), стоит совсем недорого. А работу по производству сахара оплачивать, как обычную работу. Рабочих это устраивало, меня тем более.
        Самое проблемное место было на полях с посевной. Ранее к посевам этой свеклы относились спустя рукава, поскольку это была не основная культура, а всего лишь дополнительный корм для скота. И сеяли ее, как попало - где густо, где пусто. Никто, конечно, свеклу не прореживал и не пропалывал. И корнеплоды вырастали не слишком крупные. Да, не сравнить это с тем буряком, который рос у нас на полях на Кубани.
        Поэтому каждое утро и каждый вечер во время посевной у меня начиналось и заканчивалось на полях. Приходилось нещадно ругаться с рабочими, которые очень удивлялись моим требованиям. Пару раз не выдерживала, срывалась на великий и могучий. Дословного перевода мужики, конечно, не знали, но смутно подозревали, что ничего хорошего я им не говорила. Свалила все на испанский язык, там и в самом деле многие слова звучат не хуже нашего мата, хотя вполне приличные слова.
        Помогло только тогда, когда я увидела, как работники высыпают оставшиеся семена в конце поля в кучу и засыпают их землёй, вместо того, чтобы идти с этими семенами на следующее поле. Налетела я на двух здоровых мужиков разъяренной кошкой. Шипела, плевалась, только что не кусалась. Даже, откуда и силы взялись, трясла за грудки этих жлобов, вцепившись руками в их рубахи.
        Вы не поверите, но мужики испугались. Вероятно, видок у меня был того... достаточно сумасшедший. Но ещё больший страх они испытали, когда я так же резко успокоившись, холодно сказала, что буду высчитывать из их оплаты работы за испорченные семена и за небрежные посадки. Мужики, опасливо оглядываясь на меня, подались вновь на засеянное поле и принялись выкапывать те семена, что вывалили кучей, просеивать их от земли и сеять на новые борозды.
        Я вновь начала ходить за ними, контролируя посевы. Постепенно дело наладилось. Лучше всего дело обстояло на кухне. Но там нет особых сложностей в технологии приготовлении этих лакомств. Первую порцию сгущенки и ирисок мы бессовестно слопали сами, правда, Николя и Поля тоже пригласили. Я и сама с удовольствием выпила чашку чая с куском лепешки, щедро сдобренной сгущенкой.
        И плитки мягкого сливочного ириса тоже были приняты с большим одобрением. А наш малыш Жан, уже практически выздоровевший, и только ещё красные рубцы на спине напоминали о зверюге - отце, показал себя настоящим маленьким галантным кавалером. Выданную ему плитку ириса он не стал есть сразу, а потом, увидев в холле пробегающую мимо Ливви, разломил пополам плитку и отдал половину ей.
        Жан старался быть полезным всем, чем мог. Больше время проводил на конюшне, где Николя обучал его правильному уходу за лошадьми. Но у меня на мальчика были свои планы. Ведь он был грамотным, и я хотела вырастить из него себе помощника в поместье. Так что постепенно надо привлекать его к помощи мне в работе с документами.
        Николя вот тоже вчера меня озадачил. Подошёл ко мне с тем предложением, чтобы изготовить небольшую повозку для пони. Надо потихоньку вновь приучать маленькую коняшку к работе с тележкой. Пони уже был здоров. Вообще, при наличии двух с половиной лошадей у нас вставал остро транспортный вопрос. Буланку мы старались нагружать поменьше в силу ее интересного положения. Дарки, сволочь такая, ни в какую не хотел впрягаться в телегу. Дурил, вставал на дыбы, прямо с телегой устраивал "свечку". К себе подпускал только меня и Николя. Я могла бы ездить на нем верхом. Но неизвестно, куда исчезли дамские седла. Я, конечно, догадывалась, куда исчезли, но после драки кулаками не машут.
        Да и не умею я ездить в дамском седле. Только в мужском. Как научили в детстве, так и ездила. Выхода не было, и теперь вечерами, после ужина, я, чертыхаясь сквозь стиснутые зубы, при посильной помощи Оливии, кроила и перекраивала брюки и сюртук мсье Анри, чтобы получить приемлемый костюм для верховой езды, но не амазонку. Сама по себе амазонка в это время вещь неудобная, как для всадницы, так и для коня. Поскольку ее шили из плотной, шерстяной ткани, жарко было в ней и наезднице, и коню. Да ещё по подолу юбки вшивались утяжелители, чтобы юбка не задиралась при скачке или от ветра.
        А я хотела получить в идеале юбку- брюки с широким поясом и приталенный жакет, прикрывающий бедра. Блузку мы уже перешили, опять же из гардероба papa. Цвета спелого апельсина, с пышным жабо и манжетами с рюшками. Сам костюм был темно- коричневого цвета. В закромах у Клери нашлась и тесьма, примерно того же цвета, что и блузка. Вот обошьем свое изделие и получим приличный комплект.
        Правда, Клери говорила, что ей страшно до дрожи видеть меня рядом с Дарки. Это такая высоченная зверюга, что я могу, почти не нагибаясь, пройти у него под брюхом. Надеюсь, что всё- таки сумею с конем поладить. Во всяком случае, меня он к себе подпускал, благосклонно принимал кусок хлеба с солью, хрустел морковкой, что я приносила ему. Вероятно, он чувствовал во мне ту кровь и ауру любимого хозяина.
        Постепенно заполнялись жбаны и маленькие кувшинчики готовой сгущенкой, заворачивались в пергаментную бумагу плитки ириса и укладывались в коробки. Вроде бы все у нас получилось. Это если не считать того, что третью партию сгущенки сожгли. Точнее, сожгла Сюзанн. Валери переворачивала сыры в холодной кладовой, Эжени что- то срочно понадобилось обсудить с Клери, Ливви побежала на наш маленький огород, так сорняки всходили гораздо лучше, чем полезные культуры. Вот Сюзанн и приставили к плите, помешивать сгущёнку. Но тут у крыльца кухни появился зачем- то Поль. И Сюзанн выскочила на улицу, пококетничать с симпатичным парнем. Опомнилась лишь тогда, когда из двери кухни повалил черный дым. Повезло, что ничего не загорелось. Но кастрюлю пришлось выбросить.
        Сама девчонка от страха плакала почти два дня. Боялась, что я ее выгоню назад, к мачехе. Выгнать я ее не выгнала, но вот с Полем мне надо поговорить. Он, кажется, намерен жениться на следующее лето. Вот и не надо морочить голову молоденькой влюбленной девчонке. Только вот выберу подходящее время. Которого катастрофически не хватало.
        Решили, что на рынок опять поедут Клери и Поль, в качестве грубой физической силы. К обычному нашему ассортименту - сахар, масло, сметана, сыр, в этот раз добавились ириски и сгущенка. Хоть я и заклялась идти по стандартному пути всех попаданок, но куда же деваться? Но миксер и мясорубку точно изобретать не буду! И ехать надо в этот раз в выходной, когда покупательский спрос вырастает.
        Вернулась Клери в этот же день, к вечеру. Продала все, а самое главное, она привезла известие - к нам вскоре приедут гости! И как бы, не свататься.
        ГЛАВА 18
        Миссис Глория Мейфорд сидела в своей гостиной и пила модный по нынешним временам, кофей. (Будь он не ладен.) И пока она была одна, и никто не видел, морщилась, отпивая крошечные глоточки. И как только эту горькую гадость пьют проклятые высокомерные французишки? Но мода предписывала пить этот напиток, дабы подчеркнуть свою аристократичность. Поэтому миссис Мейфорд и пила кофе, хоть и кривилась. Очень уж хотелось купеческой дочери в надцатом поколении слыть аристократкой. Кривись не кривись, а приходиться соответствовать. За окном по саду вновь гуляли Говард с мисс Аделиной. Это ее писклявый голосок разносился по саду и проникал в гостиную, несмотря на закрытые окна. На самом деле, голосок у девушки был вполне приятный, звонкий. Просто миссис Глорию внезапно стала раздражать Аделина. Она неожиданно явственно ощутила, что слишком поторопилась, пригласив дочь своей старой подруги и договорившись с родителями девушки о возможном браке.
        И вот теперь это решение ей кажется ошибочным. Ни происхождением, ни большим умом девица похвастаться не может, да и особо великого приданого там тоже не ожидается, все семейные предприятия и капиталы отойдут старшему брату Аделины. Поэтому теперь перед миссис Мейфорд стояла проблема - сразу отказать Аделине и отправить ее к родителям или вначале разведать все точно про Вайолетт Лафойе?
        Правду ли народ в округе говорит, что молодая хозяйка Свит- Крик вовсе не бедствует? Но ведь ещё давно стало известно, что нордлинги сожгли и дом, и плантацию сахарного тростника. Все сожгли. Или врут, как всегда? Но из проверенных источников Глории было известно, что поместье удачно торгует сахаром. И это сейчас, когда не сезон, да и много плантаций и заводов разрушено.
        Плавное течение мыслей миссис Мейфорд было нарушено бесцеремонным вторжением "заклятой" подруги - миссис Розалии Эдванс. Та сама себя пригласила садиться и плюхнулась в кресло, обмахиваясь широким веером.
        - Ах, сегодня такая жара! Ни за что из дома бы никуда не поехала, но к тебе, дорогая Глория, я поспешила! Вели принести холодного чая с ломтиком лимона! А ты, смотрю, все модным кофеем балуешься! Вот не люблю я эти мудрености! Наши предки всегда пили чай, и мы будем!
        Миссис Мейфорд ехидно подумала: "Ну, уж твои- то предки точно не дорогой китайский чай пили, а траву со своего поля!". Несмотря на уверения миссис Эдванс, что ее предки перебрались в Америку с первыми поселенцами и были родом из обедневших сквайров, Глория точно знала, что они были крестьянами, сбежавшими от своего лендлорда.
        В общем, точно такая же попытка примазаться к аристократии, только по- другому. Если Глория Мейфорд хотела породниться через брак с бароном Лафойе, то Розалия приписывала себе аристократических предков. Меж тем, Розалия продолжала вываливать новости, ради которых и приехала к соседке в такую жару:
        - Я вчера в Монро ездила, по хозяйственным делам - тут миссис Мейфорд в очередной раз хмыкнула про себя: "Ну да, платье новое заказать!" - и на рынок заодно заглянула. А там к одному прилавку очередь! Я тоже подошла. Представь мое удивление, когда я узнала, что это торгуют от поместья Свит- Крик! То есть, от нашей Вайолетт!
        Тут миссис Глория невольно дернулась - очень уж ее покоробило это "нашей"! С каких пор это Розалия примазывается к почти уже невестке самой Глории? Розалия продолжала, восторженно блестя глазами.
        - И они торгуют такими необычными новинками, ты не представляешь! Конфеты такие необыкновенно вкусные, во рту тают! И вовсе не из шоколада! Я уж не говорю про сгущёнку! - Розалия с удовольствием выговорила новое слово - Я привезла тебе немного конфет, ирис называется, мне и самой мало досталось, поздно пришла.
        С этими словами подруга достала из своего ридикюльчика, висевшего на запястье у нее, что- то продолговатое, завернутое в пергаментную бумагу. Положила на небольшое блюдце, стоявшее ровно посередине между собеседниками. И выжидательно посмотрела на Глорию. Той пробовать конфеты при гостье не хотелось, как и выражать восхищение. Даже если они и впрямь такие вкусные. Ведь оно может показать, что Глория просчиталась с Аделиной. А этого она не любила, и признавать свои решения ошибочными тоже не хотела.
        Но делать нечего, законы гостеприимства обязывают. Прибежавшая на яростный звон колокольчика горничная тут же принесла чашки с чаем. Глория осторожно, как бы нехотя, откусила один квадратик конфетки. И впрямь, неизвестное лакомство таяло на языке, даря сливочный и сладкий вкус во рту. Розалия, сделав глоток чая и тоже взяв кубик конфетки, задумчиво произнесла:
        - Я выспросила у торговки, это экономка поместья стояла за прилавком, они теперь только по воскресеньям будут приезжать, дел в поместье много. А ещё мне модистка рассказала, а ей миссис Трайн сказала, ну, у нее ещё супруг в банке работает клерком… Так вот, недавно Вайолетт полностью заплатила налог на плантацию. За поместье сказала, что заплатит в положенный срок. Видно, правду люди говорили, что не бедствует она, были где- то припрятаны денежки. Да, ещё экономка сказала, что все эти новинки сама мисс Вайолетт придумала. И что ещё у молодой хозяйки много есть разных задумок. Наверное, в воскресенье ещё поеду в город, надо бы вновь купить этой сгущенки, очень уж моим мужчинам она понравилась.
        Глория машинально кивала, а сама раздумывала, что надо ехать не в воскресенье на рынок, а немного пораньше, скажем, в пятницу или субботу, и не в Монро, а прямо в поместье. И Говарда брать с собой на правах жениха официального. Только вот как Аделину дома оставить?
        Розалия наблюдала за душевными переживаниями "подруги", которые, хотя она и скрывала, но все равно отражались слабо на лице Глории, со скрытым злорадством. Она- то сразу решила, что поедет в Свит- Крик завтра! И, конечно, с Хантером. А Глории ещё надо отделаться от Аделины. Что практически невозможно. Розалия несколько раз встречала эту девицу, когда бывала в гостях у Мейфордов. И сделала однозначный вывод - из цепких лапок этой милой девушки Говарду не вырваться. Поторопилась подруга, однозначно поторопилась.
        ***
        Известие о возможных гостях со сватовством меня, конечно, не обрадовало, но и особо не огорчило. Хотят полюбоваться на мое богачество? Вэлком! Я им покажу и сгоревший дом, и сожженный сад и пустые, вспаханные поля (на них ведь пока ничего не взошло!). Пусть любуются. На завод не поведу, если что, смотрите издали. Буду говорить, что запасы сахара остались от рара, но немного. Незачем дорогим гостюшкам знать, что завод работает и на каком сырье.
        Все остальные занимаются по плану. Во дворе и в доме. Сюзанн, в качестве наказания, завтра будет заниматься побелкой кухни, после того, как сожгла сгущёнку и закоптила всю кухню. Валери рвалась ей помочь, но я велела ей свои дела делать. Три наседки решили осчастливить нас выводком цыплят, вот пусть и нянчится с ними. Ливви с Жаном отправляются на огород для борьбы с сорняками. Но в обязательном порядке я велела надеть им старые широкополые шляпы, кучу которых нашли на чердаке.
        Я же сегодня заканчиваю возню с моим костюмом для верховой езды, и завтра буду проводить "ходовые испытания" для Дарки. (Эх, где наша не пропадала!) Примет ли он меня как всадницу? Лошади, как и крупные собаки, очень хорошо чувствуют слабину в человеке, который себя позиционирует как хозяина. Сумеет сохранить твердость руки и доброту характера - животное признает его вожаком, хозяином, подчинится. Не сумеет, струсит или поленится - не быть ему хозяином. Собака укусит, конь будет сбрасывать.
        Вот мне и предстоит завтра узнать все самой на практике. Заодно и устрою эпатаж для гостей, буде они пожалуют. Девушка в невиданном наряде, да ещё и в мужском седле. А главное, не забыть включить Марью Васильевну, моего бывшего агронома из Петербурга. Та всегда говорила: "Бабы! Бог высоко, начальство далеко. А я тут. Будете делать то, что я скажу." Надо только своих предупредить, чтобы мне подыграли. Буду этакой самодурой.
        Ещё хочу проехать до одного поля. Его мы не стали засевать свеклой. Это поле, не самое большое, я отвела под посадки обычного картофеля. Ну не могу я есть все эти сладкие "картошки" - батат, ямс, тапиока… У меня только одна ассоциация с ними - перемороженная картошка. Местные удивлялись очередной придури хозяйки, уверяли, что картофель здесь растет мелкий и мало его под кустом.
        А с чего ему крупным быть, если агротехника не соблюдается? Они ведь тут привыкли выращивать по одному алгоритму - посеял в землю и не подходишь к растению до уборки. А с картошкой такой фокус не пройдет, как и с буряком. Надо и прополоть от сорняков, свеклу проредить, картофель огрести.
        Так что я тихо злорадствовала - не будет летней расслабухи в отработке на моих землях, как многие рассчитывали, ведь все сгорело, что там делать на полях? Так что найду я вам, дорогие мои работники, работенку, найду.
        Да ещё разговор с Полем у меня в планах. Насчёт Сюзанн. Вот с него и начну утро. А дальше уже день покатится - полетит. Николя обещал начать делать маленькую повозку для Лаки. Колеса для нее уже заказали у местного тележника. Можно и полностью было заказать у него повозку, но больно дорого выходило, вот мы с Николя посчитали, и он сказал, что сделает сам, только колеса не сумеет. А в остальном ничего сложного - ни руля, ни тормозов, ни, тем более, рессор. Все распланировала и, завершив сегодняшние дела, я с чистой совестью уснула. А завтра будет завтра.
        ГЛАВА 19
        Утром, за завтраком, миссис Мейфорд озвучила те мысли, что ночью ей пришли в голову. Завтракали они втроем - сама миссис Мейфорд, ее сын Говард и Аделина. Глава семьи, мистер Мейфорд, ранним утром уехал на ближайший сахарный завод подписывать договор на поставку сахарного тростника будущего урожая. Сейчас это было выгоднее, в сезон из- за избытка сырья цена на тростник сильно снижалась.
        А мысли, вот какие надумались миссис Глории. Очень уж хитро выглядела вчера Розалия. Как бы ей тоже в голову не пришла та же идея насчёт более ранней поездки к Вайолетт. Это она запросто сообразит при всей своей недалёкости. Хантера им надо срочно женить, пока парень совсем не избаловался. Глория покосилась в сторону сына. Вот у нее очень послушный сын! Говард меж тем, молча и сосредоточенно поглощал завтрак.
        Аделина небрежно гоняла вилкой по тарелке горошину, омлет она уже съела, но не знала, прилично ли попросить ещё добавку? С этими южными манерами, типа того, что девица должна есть мало, как птичка, она постоянно ходила полуголодной и из- за этого все время раздражалась, но тщательно скрывала это, чтобы понравиться будущей свекрови. Зато постоянно гоняла свою служанку на кухню, чтобы та стащила там хоть кусок хлеба с чем- нибудь. Глория откашлялась, намереваясь сказать что- то, и Аделина насторожилась - не иначе как потенциальная свекровь готовит какую- то пакость. Последнее время Аделина чувствовала, что отношение к ней миссис Глории изменилось. И не в лучшую сторону.
        Глория откашлялась и сухим тоном донесла до сведения присутствующих, что сейчас, сразу после завтрака, она с Говардом отбывает вдвоем по делам, не терпящим отлагательства. Если что, они могут задержаться с ночёвкой на сутки. Аделина смешно округлила розовый ротик и пару раз недоумевающе хлопнула ресничками.
        - Миссис Мейфорд, а я? Как я одна тут останусь? Вы же всегда меня с собой брали! Мне ведь скучно одной будет!
        Нижняя губка нежной девицы задрожала, в ресничках мелькнули хрустальные слезинки. Надёжно отработанный на родителях образ: "Прекрасная дева в беде" на миссис Мейфорд дал сбой, не подействовал. Точно так же сухо она сообщила, что это внутрисемейное дело, и она совсем там не нужна. Вот это она зря сказала. Аделина взвилась:
        - Как это внутрисемейное дело? Тогда тем более оно меня касается! Я ведь и так уже практически член семьи, миссис Мейфорд! Я невеста вашего сына!
        Говард подавился куском ветчины, миссис Глория выпрямилась до доскообразного состояния. Потом пробормотала:
        - Для этого надо, чтобы Говард прежде...
        И оборвала фразу, не договорив. Аделина рыдала, Говард кашлял, Глория молча сидела, глядя в одну точку на стене. Наконец, прокашлявшись, Говард неуверенно сказал:
        - Мама, может, и правда, пусть едет с нами Аделина? Ведь она наша гостья, что тут особенного?
        Миссис Глория поморщилась и неохотно согласилась, единственное условие - Аделина помалкивает. А себе сделала пометку, что от этой манипуляторши и интриганки надо быстрее избавляться. Ишь, невеста она! А кто ей предложение делал, интересно? Неужто Говард решил что- то самостоятельно? Как решил, так и перерешит. А девицу однозначно домой, к родителям!
        Выехали они впрямь сразу после завтрака. Но того, что Эдвансы, мать и сын, проехали мимо уже час назад, Глория ещё не знала.
        ***
        Утро, как и обычно, у нас началось рано. Позавтракав, я пошла посмотреть, чем заняты мои домочадцы. Клери и Эжени выносили всю кухонную утварь через кухонную дверь во двор. Там они собрались всю ее отчистить. Валери спешила к своим подопечным в хлев. Сюзанн, слегка надувшись, готовила краску и щетки для побелки кухни. Ливви и Жан, надев шляпы, чтобы голову не напекло, вооружившись старыми ножами и ведрами, вприпрыжку побежали в огород. Поль качал воду в бочки возле гряд для вечернего полива. Николя чем- то стучал возле конюшни.
        Вот пока все при делах, я и поговорю с Полем. Подождав, пока он закончит заполнять все бочки, позвала его за собой. Устроились мы с ним на новой скамье, стоявшей под уцелевшим от пожара большим раскидистым деревом, названия его я не знаю, не росли у нас такие. Вроде и на виду у всех, но при этом никто не слышит, о чем мы разговариваем.
        - Поль, прости, что я вмешиваюсь в твои дела, но этот разговор, к сожалению, назрел давно, а последние события только поторопили его.
        Поль заметно напрягся и глуховато спросил:
        - Вы меня уволить хотите? Я плохо работаю?
        И посмотрел на меня таким щенячьим взглядом, что я почувствовала себя не восемнадцатилетней девчонкой, а умудренной жизнью тёткой. Я заторопилась донести до него свою мысль.
        - Ну что ты! Работаешь ты просто отлично! Я о другом. Ты, кажется, говорил, что собираешь деньги на собственный дом, потому что хочешь жениться. Верно?
        Парень кивнул, с недоумением глядя на меня.
        - Вот, Поль, коль ты намерен жениться, я не хочу чтобы кружил голову несбыточными надеждами молоденькой Сюзанн. У девочки первая влюбленность, а тут ты - весь такой из себя симпатичный, сильный, трудолюбивый. Она полюбит тебя всерьез, а ты женишься на другой и будешь счастлив, а она останется с разбитым сердцем. И если Господь будет милостив, она найдет в себе силы жить дальше, а если нет? Ведь не все могут пережить такую душевную трагедию... Подумай об этом, Поль, пока не поздно, пока ещё можно остановиться. Иначе и мне придется принимать какие- то меры.
        Поль слушал меня внимательно, не пытаясь перебить или как- то оправдаться. Когда я замолчала, только тогда он сказал:
        - Я, наверное, просто не сказал тогда, но я и сам не уверен был, что я могу понравиться ей. Я и собираюсь жениться именно на Сюзанн. И дом мне свой нужен, потому что моя мама не рада невестке - бесприданнице. А мне Сюзанн все равно по сердцу. И ей я вроде тоже приглянулся. Глядишь, за год и вовсе у нас все наладится.
        Фу, как неудобно получилось! Парень, оказывается, порядочный, вовсе не намерен дурить голову девочке, а с серьезными намерениями. Даже от недовольной мамаши хочет защитить. А тут я, со своими нотациями! Я с облегчением вздохнула и сказала:
        - Вот и хорошо, что поговорили, все прояснили. Если Сюзанн даст свое согласие, то и я только рада буду за вас. А участок земли под дом я вам подарю, как свадебный подарок. Пусть у вас будет что- то своё. И увольнять я вас не намерена. Сюзанн наказана за дело, будет знать, что надо, прежде всего делом заниматься, раз ей доверили. А пока что, я сейчас переоденусь и пойду на конюшню. Ты тоже приходи, вдруг, чем помочь надо будет. Будем седлать Дарки и вновь приучать ходить под седлом. У него и раньше характер был мерзкий, а тут и вовсе разбаловался. Хватит, побездельничал!
        И с этими словами я быстро пошла в дом, махнув рукой Клери, чтобы она шла за мной. Надо помочь мне переодеться в новомодный и сногсшибательный для местных прикид. Впрочем, Клери поддерживала меня и в моей фэшн- революции. После того, как я удачно продала драгоценности, "изобрела" свекловичный сахар, сгущёнку и ириски - она практически уверовала в моей непогрешимости в решениях. И если бы ранее знала, к чему может привести удар по голове, то сама бы давно настучал по «кумполу» своей капризной воспитаннице. Так что с этой стороны поддержка мне обеспечена. А молодые девчонки тоже будут на моей стороне наверняка. Остаются мужчины, но они вряд ли что скажут. Ибо стоять между женщиной и тряпками, которые ей нравятся - это, знаете ли, чревато для здоровья.
        Покрутившись так и сяк, осталась довольна своим обликом. Клери откуда- то притащила побитый жизнью, но тщательно отчищенный женский цилиндр для верховой езды. К нему брошкой была пришпандорена вуалька. Нахлобучив сию шляпку на голову, я ещё раз глянула на себя в зеркало. Посомневалась - может, стоило на гвозди этот цилиндр приколотить к голове, чтобы не свалился.
        Но чего резину тянуть, надо идти на конюшню. Только я подошла к калитке левады, как из ворот конюшни, крепко держа коня под уздцы, вышел Николя. Дарки нервно всхрапывал, перебирал тонкими ногами и косил в нашу сторону темным глазом. Но был уже оседлан. Николя сообщил, что к седлу конь отнёсся не то чтобы радостно, но без энтузиазма. Да и вообще, весь вид Дарки говорил: "Ребята, ведь хорошо же жили, что начинается- то?".
        Коня подвели к круглой высокой тумбе, на которую я была закинута мускульной силой Поля. Далее было дело техники. Устроившись в седле, я слегка потянула узду. Конь двинулся, пока не ощутив моего бараньего веса. Но при попытке придавить шпорой, конь понял - это жу- жу неспроста! И решительно высказал свой протест! И взвился свечкой! Сидела бы я в дамском седле - убилась бы на хрен! Даже в морге трансплантологам поживиться было бы нечем.
        Но не тут- то было! Во- первых, я сидела в мужском седле, во- вторых, я казачка или где? У нас в станице любой из ребятишек, неважно, пацан ты или девчонка, должен был уметь прокатиться на любом коне, кроме самых диких, но их всегда держали отдельно. На неоседланном. А мальчишек так садили на коня, как только они ходить начинали. И я не исключение. Шашкой лозу не рубала, правда, чего уж врать- то. Но вполне выезженный конь - конечно, мне по силам. Просто надо показать ему, кто тут хозяин, а кто так, просто погулять вышел. Поэтому я терпеливо пережидала все его фортели. Сбросить меня конь не смог, я вцепилась в седло и в коня, как клещ.
        Дарки за минут пятнадцать показал мне все, на что его вредность была способна - взвивался в свечку, взбрыкивал задними ногами, шел боком, стараясь прижать меня к забору. Но тут он малость промахнулся - не учел свой рост и то, что заборчик был низенький. Даже пытался вывернуть шею, чтобы укусить меня за сапог. Но я очень ласково, с доброй улыбкой оголодавшей акулы, тихо сказала ему:
        - Еще один такой финт, и у нас станет на одного коня меньше, зато будет целая куча конской колбасы!
        И добавила ещё немного из могучего и великого, но чего уж там, из непечатного. То ли матюки подействовали, то ли интонация не сулила ничего хорошего, но Дарки прижал уши и успокоился. И мы с ним вполне мирно пошли галопом вдоль ограды левады. В смысле, конь пошел, а я сидела верхом на нем. Чувствую, что моя пятая точка и без приключений на нее, сегодня будет болеть.
        Наконец, мы оба с конем выдохлись. Подъехав к тумбе, я практически кулем свалилась с седла. Дарки тяжело поводил боками, настороженно поглядывая на меня. Но хлеб и морковку принял от меня. Николя взял поводья, повел коня чистить и поить. И при всех выкрутасах Дарки я ни разу не использовала хлыст. То есть, конь вполне осознавал, что он делает, и проверял, кто из нас круче. Мою крутизну переплюнуть не смог и легко подчинился. Я же говорю - выезженный конь. И умный, зараза!
        Я тоже устало прислонилась к этой тумбе. Даже шаг было сделать страшно, вдруг коленки подогнутся? Я, можно сказать, почти сроднилась с этой тумбой, почти корни пустила, когда Поль, приставив ко лбу ладонь козырьком от солнца, произнес.
        - Мадмуазель Вайолетт, к нам едет кто- то! Не местный, вон и коляска господская, и запряжена парой лошадей! Гости, что ли какие?
        Я с трудом оторвалась от тумбы, сделала с усилием шаг, другой, и, превозмогая боль, пошагала к нашему флигелю. Буду встречать незваных гостей там. Голодная, грязная, с отбитой задницей, с судорогами в голенях - самое оно для встречи таких гостей!
        ГЛАВА 20
        Доплелась до крыльца и тормознула немного - идти мне переодеваться или нет. В общем- то, можно переодеться - гости не предупредили о своем визите, поэтому они и должны будут немного подождать. Но с другой стороны, если это те, о которых говорила Клери, то, как раз и так пойдет. Пусть видят, что как невеста, я не слишком подхожу благовоспитанным семействам. Да и чувство голода, боли в спине и ногах - тоже добавляли мне "радушия".
        Пока я так размышляла, открытая коляска с пассажирами подъехала, наконец, к флигелю. Первым из нее ловко вышел, почти выпрыгнул, парень лет двадцати пяти, на первый взгляд. Довольно высокий шатен, с приятным открытым лицом, серые глаза прямо так лучились невыносимым счастьем видеть меня. Хорошую фигуру ладно облегал светло- серый костюм. Из- под цилиндра виднелись вьющиеся локоны, и, о счастье! вопреки моде, не набриолиненные. Он подал руку женщине, сидящей в коляске. Та, опираясь на руку сына? - элегантно и с достоинством вышла. Невысокая, тоже шатенка и с такими же серыми глазами.
        Она с любопытством крутила головой, оглядывая нашу бедность, которая явно выглядывала из всех щелей. Но не морщилась пренебрежительно, как можно было бы предположить. Скорее, на ее лице читалось сожаление и лёгкое сочувствие. Но все в рамках приличия, никаких сильных переживательных эмоций не виделись. Даже мой потасканный вид ее не особо смутил. А вот мой костюм ее впечатлил, она украдкой рассматривала меня.
        Тихо появившаяся за моим плечом Клери прошептала.
        - Миссис Розалия Эдванс и ее сын Хантер. Они соседи семьи вашего жениха, Мейфордов. Вы виделись несколько раз, но мельком, могли и не вспомнить их. Осторожнее, дамочка вовсе не такая простая, как кажется.
        Я постаралась незаметно кивнуть головой, мол, поняла. И продолжила стоять молча. Они ко мне приехали, не я к ним. Вот пусть и представляются и озвучивают свои причины приезда. К тому же, раз знакомство было шапочным, то я, после всех стрессовых ситуаций, могла и забыть их. Молчание затягивалось, и тогда гостья решила сама начать разговор:
        - Вы, наверное, не помните меня, мисс Вайолетт, но когда- то, до всей этой беды, мы были знакомы. Я миссис Розалия Эдванс, это мой сын Хантер Эдванс. У нас плантация на другом берегу Уичито, "Розовая магнолия". Мы были по делам в Монро, услышали, что в Свит- Крик вернулась наследница. Решили заехать, выразить вам свое соболезнование. Я хорошо знала ваших родителей, с вашей мамой, мисс Мэри Крофорд, мы учились в одном пансионе вместе. Бедная девочка, как я вам сочувствую! В один день потерять все - родителей, дом, плантацию.
        Она замолчала, внимательно смотря на меня. Ну, а что я? Я поддержала эту комедию. Всхлипнула невидимыми слезами, вытерла глаза и нос рукавом пропыленного платья. Хотела высморкаться, но сочла это уже халтурой, перебор, в общем. Пока вытирала глаза, украдкой посмотрела на Хантера. Вот его совсем не впечатлило мое показательное выступление. Счастье от вида моего светлого облика в его глазах сменилось неудержимым хохотом и весёлыми чертиками. Самый мелкий чертёнок так даже язык мне показал, ей- ей!
        Я спохватилась - что ж я гостей держу на пороге! Пригласила их проходить внутрь, извинившись, что пока вынуждены жить в уцелевшем от пожара флигеле. Тесновато, конечно, но не жить ведь мне под открытым небом! Балы мне давать сейчас не с руки, да и траур. И гостей не принимаю, не хватает места для гостевых комнат. Это я так "тонко" намекнула, чтобы дорогие гости не рассчитывали на долгое гостевание. Чаю попили, дух от жары перевели и арривидерчи синьора энд синьор!
        Провела в гостиную семейство Эдвансов, предложила усаживаться в кресла. В доме было чисто, но все равно со стороны кухни остро и хлестко пахло краской. Ещё раз извинилась, пояснив, что по вине нерадивой прислуги, сжегшей кастрюлю с обедом, теперь приходится ремонтировать кухню. Поэтому у нас все нынче по- простому, а'ля натюрель, так сказать. Клери быстро испарилась и вскоре вернулась с подносом с вазочками и чайником. Следом шла Ливви, она несла поднос с чайной посудой. Я пригласила гостей отпить чаю, с чем Бог послал. Сегодня он нам послал, кроме чая, пирог на патоке, отдельно в небольших розетках была сгущенка. В вазочке - конфетнице, которую я отжала у одной "хозяйственной" дамочки в поселке, горкой были насыпаны кубики ирисок. Я по- прежнему сидела в пыльном костюме, хотя от жары и пота кожа под ним невероятно зудела. Невыносимо хотелось почесаться, как шелудивому кабыздоху, но я терпела. Оставила это на "сладкое", так сказать. Как тяжёлую артиллерию, если гости не проникнутся моей непригодностью, как невесты. Только перчатки сняла.
        Я мрачно грызла по чуть- чуть кубик ириски, запивая чаем. Нагуливала аппетит и злость. И вспоминала, чем нас сегодня будет кормить на обед Эжени. Готовила она на печке- времянке, за флигелем был небольшой навес, и там была плита и рабочий стол. И раньше, в жару, всегда готовили еду на открытом воздухе. А сегодня и вариантов других не было. На обед обещали подать суп с куриными порошками, на второе - отварной ямс (брр… сладкая гадость!) и жареные домашние колбаски. Морс из сушеных прошлогодних ягод с медом, и все тот же пирог. Сытно и просто.
        Я уже подумывала извиниться и всё- таки пойти переодеться, как миссис Розалия завела разговор о налогах. Типа, как опять их повысили под предлогом того, что штат сильно пострадал от набегов и нужно многое восстанавливать. И так немалые деньги плантаторы платят, а тут новое повышение налогов! Как только люди справятся? И, как бы, между прочим, спросила, заплатила ли я налог за прошлый год? И впилась взглядом в мое лицо.
        Куда деваться, я нехотя сказала, что да, заплатила, но не полностью. Необходим ещё один платеж. Миссис Розалия сочувственно качала головой.
        - Как же так получилось, что отец оставил тебя без средств совсем? Вроде бы мистер Лафойе всегда такой предусмотрительный был, а тут... бедная девочка, как же тяжело тебе теперь придется! Хотя, эти ваши новинки на рынке могут принести неплохой доход. Слышала, в городе говорили, что вы намерены заниматься разведением скота, по примеру техасцев. Конечно, пока теперь восстановятся плантации после пожара! Тростник не будет расти на пожарище.
        Я чуть этой злополучной ириской не подавилась. Это что, миссис Розалия так непринужденно пытается выяснить состояние моих финансов и мои экономические планы? И откуда такие подробности? Ладно, про налоги мог слить кто- то из служащих банка, это неудивительно. А вот про скот с чего взяли, что я намерена? Придумают ведь! Я взглянула на своих гостей. Розалия ждала моего ответа с нетерпением, хотя и пыталась это скрыть, но напряжённая поза выдавала ее. А Хантер, напротив, сидел спокойно и расслабленно, со скучающим видом. Ему это неинтересно? Вот совсем? Тут невесту навязывают, надо бы узнать, богата она или бедна, а ему всё равно? Или в принципе ему невеста не нужна?
        От необходимости отвечать на такие скользкие вопросы меня неожиданно избавила Клери, появившаяся в гостиной. Откашлявшись, она сказала:
        - Мисс Вайолетт! К вам гости пожаловали! Миссис Глория Мейфорд с сыном Говардом и их гостьей, мисс Аделиной Гастингс! Прикажете проводить их в гостиную?
        Вот это да! Это что, прикол такой - одновременно в гости ездить без приглашения? Хотя, Говард Мейфорд вроде бы мой официальный жених? Я опять плюхнулась в кресло, хотела же всё- таки пойти переодеться, иначе точно чесаться начну. Блузка, намокшая от пота на спине под жакетом, начала высыхать и липла к спине, раздражая кожу солью. Ладно, потерплю ещё.
        В гостиную первой вошла женщина, немного старше миссис Розалии, в темном платье, с тщательно уложенными белокурыми волосами под летней соломенной шляпкой. У ворота платья пристегнута темная камея. Приличествующие дневному времени пара колец на ухоженных руках. Дама просто светилась ласковой улыбкой, но настолько фальшивой, что ее даже можно было принять за настоящую - ну не может ведь человек так лгать улыбкой и взглядом?
        Ее сопровождал молодой человек, высокий, широкоплечий, в плотно облегающем ладный торс горчичного цвета сюртуке, длинные ноги обтягивали брюки темно- коричневого цвета, высокие, до колен, блестящие сапоги. Завершал облик пышный, белоснежный галстук. В руках он держал модный, невысокий цилиндр, в который небрежно была брошена пара перчаток. Белокурые волнистые волосы тщательно причесаны, голубые, с поволокой, глаза, прямой нос, яркие губы бантиком, ожившая мечта шестнадцатилетней девчонки. В общем, не парень, конфетка! Так что я вполне понимаю Вайолетт, когда она именно этого парня захотела себе в мужья. Но, по счастью, это совершенно не мой тип мужчин, мне совершенно не нравятся вот такие мечтательные блондины, источающие такую сладость, как бы диатез потом не приключился.
        Мне больше нравятся брюнеты, с резкими чертами лица, с ехидством в глазах, вот как мистер Грант Данмор. Тьфу, опять я про него! Ведь велела же себе выбросить его из памяти.
        Третьей в этой компании, представленной как гостья семьи, мисс Аделина Гастнигс была невысокая, хорошенькая шатенка, с капризно оттопыренной нижней губой. Одетая в светленькое летнее платье в розовую полоску, щедро украшенное кружевами по квадратному вырезу, по краю рукавов до локтя. Ручками в длинных кружевных перчатках (интересно, почему, длинных? Это же вечерние или бальные перчатки! Днём носят короткие, чуть выше запястья. О, как! А я откуда это знаю?), она цепко держалась за локоть Говарда. Вот она, в отличие от остальных гостей, ничем не лучилась. Скорее наоборот, оглядывалась она вокруг с пренебрежением, презрительно сморщив хорошенький носик.
        Миссис Мейфорд и миссис Эдванс явно были неприятно удивлены присутствием друг друга в моей гостиной. Это точно, такое не сыграешь. Но обе фальшиво заулыбались друг другу, протянув навстречу руки и чмокнув воздух, возле щек друг друга. Говард явно чувствовал себя не в своей тарелке, нервно поправлял галстук, то лацканы сюртука приглаживал. Мисс Аделина по- прежнему висела у него на руке, но сменила презрительное выражение лица на настороженно- недовольное. А ее- то, какая блоха укусила? И только Хантер получал искреннее удовольствие от всего происходящего. Он поудобнее устроился в кресле и с любопытством смотрел на этот спектакль самодеятельности колхоза "Светлая Тьмутаракань". Даже черти в его глазах чинно расселись по жердочкам и нетерпеливо ерзали в ожидании продолжения. Только пакетиков с попкорном в лапках им не хватало для полноты картины.
        Ну, все! Пусть они тут расшаркиваются и яд сцеживают (может, попросить их в склянку сцеживать? Радикулит лечить будем), а я иду переодеваться и умываться. Встала, извинилась и быстро выскочила из гостиной. Ожидавшую меня за дверью Клери загрузила проблемой умывания гостей перед обедом, позвала с собой Ливви для помощи мне.
        Клери умница! В моей комнате меня уже ожидала лохань с горячей водой, на кровати свежее белье и лёгкое платье. Но, как и положено в трауре, темного, лилового цвета. Я чуть поморщилась, лиловый мне никогда не шел, делал меня старше лет на десять. Да и черт с ним! Быстро помывшись с помощью Ливви, почувствовала себя как заново родившейся. Также быстро оделась, Оливия расчесала мою гриву, я заплела французскую косу, покрутилась у зеркала, вроде все нормально и даже платье не так страшно меня старило. Конечно, не хватает косметики и духов, да деньги на них тратить, жаба баланс не подпишет. Но в воду, в которой я мылась, были добавлены листья мелиссы, и теперь от меня чувствовался лёгкий лимонный аромат.
        Выйдя в холл, отловила торопливо пробегающую в столовую Клери. Та шепотом доложила, что мужчин - гостей она отправила освежиться в мыльную, а дамам предложила пройти в единственную свободную комнату в нашем флигеле. Там был минимум мебели, но чтобы умыться с дороги хватит. На помощь дамам были отправлены Валери, срочно произведенная в горничные, и вездесущая Ливви. Сама Клери пока накрывает стол в столовой.
        Я тоже прошла с ней туда. Ну, хоть тут мы в грязь лицом не ударим! Белоснежная льняная скатерть надёжно закрыла следы пожара на лакировке обеденного стола. Хитро закрученные салфетки стояли в нарядных подставках. На стол выставлялся недурной очень даже фарфор, серебряные столовые приборы. И даже скромный букетик раноцветущих рододендронов красовался посреди стола. В холле раздались голоса мужчин, вернувшихся после умывания. А следом и голоса женщин, идущих тоже в столовую. Срочно отмытая от краски и все ещё надутая Сюзанн уже носила подносы с блюдами, Клери суетилась, расставляя супницы и прочее. Пока все рассаживались по своим местам, стол был полностью накрыт. И вот за обедом и случилось все самое интересное.
        ГЛАВА 21
        Где- то я слыхала, что воспитанная девушка не должна есть как раб на плантации, а как птичка - клюнула листик салата и уже переела! Ага, щасс! Мне как раз это в тему после сегодняшней разминки с Дарки! Поэтому плюнув на приличия и на незваных гостей, я ела столько, сколько хотела. Нет, это не значит, что я съела тазик супа и так далее. Но по порции супа и второго блюда я таки употребила, не отпираюсь. Утолив голод, я уже могла спокойно, исподтишка наблюдать за гостями. Миссис Розалия ела спокойно, ничуть не выказывая неудовольствия. Ее сын, Хантер, обедал с аппетитом и удовольствием. А вот миссис Глория ела плоховато, все время, отвлекаясь на что- то. И не похоже было, что это из- за того, что наши блюда ей не нравились. Скорее, это от того, что ей не терпелось задать мне кучу вопросов. Но в начале обеда не принято разговаривать о чем- то серьезном. Говорят о погоде, светских сплетнях, о природе, птичках- цветочках. Этикет.
        Говард вообще, по- моему, не замечал, что он ест, настолько был погружен в свои мысли. И мысли те явно были не радостные, больно уж лицо было скорбным. Вот Аделина полностью соответствовала образу гипотетической примерной девицы. Она полоскала ложку в тарелке с супом, подносила несколько раз ее ко рту, пренебрежительно фыркала и вновь принималась размешивать суп. В отварной, щедро политый растопленным сливочным маслом, ямс, она так же небрежно потыкала вилкой, к колбаскам даже не притронулась. Хотя, зуб даю, она была голодна. Но для чего весь этот цирк - не пойму.
        Наконец, к десерту, миссис Глория Мейфорд решила, что она вытерпела достаточно приличный срок и приступила к расспросам. Поначалу ее любопытство было практически идентично миссис Розалии. И я, уже имеющая опыт ответов на эти вопросы, бойко ей отвечала. Но, к моему удивлению, Глория выкинула неожиданный козырь.
        - А разве ты не можешь воспользоваться счётом своего отца, Вайолетт? Мы все знаем, что ваша семья была достаточно состоятельна и ты, как наследница, можешь пользоваться ими.
        Я неопределенно пожала плечами, не желая обсуждать этот скользкий вопрос, но настырная баба не унималась.
        - Или все дело в этом законе о возрасте? Ну, что тебе должно быть не меньше двадцати одного года? Но ты ведь можешь выйти замуж! И жить спокойно, оставив все хозяйственные дела мужу. Зачем забивать себе голову лишними проблемами. Вот пусть он и ломает голову, как управиться с плантациями. А ты живи в свое удовольствие!
        Я внутренне похолодела - вот он, главный вопрос, ради чего слетелись сюда эти стервятники! Хотя, нет, не все. Я оглядела присутствующих. Эдвансы были спокойны. В глазах миссис Розалии светилось любопытство. Но не более, никакой алчности я не заметила. Хантер неторопливо потягивал чай, откусывая ириску крошечными кусочками, и тоже не выказывал никакого интереса к означенной теме. Я перевела взгляд на Говарда. Вот он напрягся. Даже вынырнул из своего глубокого погружения в свои мысли. Вон как сжал чайную ложечку в руке, аж костяшки пальцев побелели!
        Видимо, я довольно долго разглядывала Говарда, потому как Аделина неожиданно фыркнула и, нарочито тихо, но четко, пробормотала:
        - Ну, когда же этот дурацкий крестьянский обед закончится?
        Я не успела ничего сказать в ответ на это неприкрытое хамство, как миссис Глория Мейфорд, стараясь сгладить неловкость от слов своей гостьи, спросила:
        - А титул баронессы Лафойе теперь ведь к тебе перешёл? Ты уже написала в Геральдическую палату и в Дворянское общество? Сейчас у них много работы, после этой беды с нордлингами многие титулы сменили владельцев, так что тебе, моя девочка, стоит поторопиться, чтобы не тянулось это дело до зимы!
        Только усилием воли я удержала невозмутимое лицо. Во как! Так я теперь ещё и баронесса! То есть, папуля- то бароном был! И надо полагать, не из новой, наполеоновской аристократии, а из старых дворян, ещё от Бурбонов. Мдя... но что- то никто мне не спешил об этом доложить. Я опять уставилась невидящим взором на Говарда, погрузившись в свои мысли. А мой жених продолжал нервничать все сильнее. Зато в глазах Аделины мелькнула растерянность, потом хрустальные слезинки, но потом она зло прикусила нижнюю губу, о чем- то лихорадочно раздумывая.
        Но молчание затягивалось, нужно было что- то отвечать.
        - Нет, миссис Глория, ещё не подавала, все некогда было. Но в следующую поездку в Монро я обязательно займусь этим вопросом. Насчёт замужества. Благодарю вас, миссис Глория, в безвыходной ситуации я обязательно воспользуюсь этим вариантом.
        Миссис Глория победно взглянула на миссис Розалию, затем на своего сына, как будто я только что сообщила, что завтра у нас с Говардом венчание. Я тоже с любопытством уставилась на парня. Тот уже откровенно ерзал на стуле, будто ему на сиденье высыпали ведро горячих углей, а для верности насыпали ещё за ворот сюртука добрую пригоршню блох. Интересно, чего это он? И тут тишину нарушил нежный и гневный голосок нашей воздушной феи, Аделины:
        - Нет, это уже все приличия нарушает! Почему эта баронесса погорелая так все время смотрит на моего жениха? Миссис Глория, скажите хоть вы ей!
        Я изумлённо моргнула. Не поняла??!! Когда успели помолвку расторгнуть? И мне не сообщили? Хотя нужна мне эта помолвка, как зайцу стоп- сигнал, но всё- таки. Немая сцена за столом была ничуть не хуже, чем в "Ревизоре" Гоголя. Миссис Розалия превратилась в одно большое ухо, Хантер отбросил в сторону свой пофигизм и с ухмылкой наблюдал за происходящим. У миссис Глории глаза стали, как плошки, и она замерла, не донеся чайную чашку до рта. И только Говарда одолел невыносимый кашель. Коклюш у него, что ли?
        В конце концов, я пришла в себя первой. И на правах хозяйки, попыталась слегка прояснить ситуацию. Как можно мягче, я сказала девушке:
        - Смотрю я на Говарда, наверное, потому что он мой жених. Официальный. И никаких известий о расторжении помолвки я не получала. Значит, договор все ещё в силе. Но я уверена, что сам Говард, да и миссис Мейфорд, пояснят происходящее.
        Но девицу уже несло, она никого не слышала и, кажется, не понимала, что она несёт и в чьем присутствии.
        - Но как же так? Говард, ты же говорил, что ты абсолютно свободен и твое сердце принадлежит только мне! - в голосе девчонки уже слышались близкие слезы. - А вы, миссис Глория, вы ведь моим родителям написали, что хотите именно меня в невестки! Зачем же все это было? Если у Говарда уже есть невеста и давно, а я вам поверила и доверилась!
        Девица принялась заламывать руки, крупные, прозрачные слезинки катились по лилейно- белоснежной коже лица. Я прямо залюбовалась - какой актерский талант! Говард силился что- то сказать сквозь кашель (долбануть его спине, что ли? Чтобы не принижал патетику момента), но Аделина успела первой. И бахнула из всех стволов тяжёлой артиллерии, чтоб уж наверняка.
        - Ах, моя жизнь загублена! Мне теперь только с моста вниз головой! Бедные мои родители! Как они переживут такой позор! А наш несчастный малютка!? Как ему придется жить с позорным клеймом? Как ему объяснить, что маму обманули? Это если я не наложу на себя руки, чтобы не жить опозоренной! Ах!!
        И девица зарыдала в три ручья. От неожиданности у Говарда прекратился кашель, он просто выпучил глаза и уронил челюсть вниз. Миссис Глория побагровела как- то нехорошо, с лёгким оттенком синевы и зелени одновременно. Миссис Розалия растерянно переводила взгляд на лица присутствующих, с одного на другое, как будто ждала от нас разъяснений - что это сейчас было? И действительно - что это сейчас было?
        И только двое во всем этом бедламе нашли что- то положительное и смеялись. Хотя, куда там смеялись. Ржали! Это были Хантер и я. Не знаю, почему смеялся Хантер, а я от облегчения. Вот так легко и просто я избавилась от опасного договора. Не нужны мне претенденты на мои деньги. Я и сама как- нибудь с ними управлюсь, когда у меня подойдет возраст. А до этого времени я как- нибудь продержусь. Да и в целом, все это было забавно - хитромудрая семейка сама себя перехитрила.
        Наконец, Говард справился с собой и кое- как сипло спросил:
        - Какой малютка? Почему ты мне раньше ничего не сказала? Мы бы как- нибудь решили бы этот вопрос.
        Мне так и хотелось сказать: "Тест на беременность сделай, придурок!". Почему- то я была уверена, что никакого малютки нет и в помине, это чистой воды экспромт, разводилово, короче. Наши современники- парни в такой ситуации тут же бы помчались в аптеку за тестом для проверки слов подруги, а здесь свой кодекс чести, и принимают на веру все, что скажет женщина. Так что быть Аделинке вскорости замужем. Ну, как говорится, совет да любовь!
        Тут и миссис Мейфорд опомнилась. Срывающимся голосом она произнесла:
        - Мисс Лафойе, в свете открывшихся обстоятельств, наш договор о брачных намерениях никак не может быть выполнен. Мы приносим вам свои глубочайшие извинения за доставленные неудобства, но вынуждены откланяться. Наш экземпляр договора мы вам отправим.
        Она резко встала, дёрнув за рукав сына. Тот галантно помог встать Аделине. Слезы у той высохли, как по мановению волшебной палочки. Выходя из столовой, она обернулась и бросила на меня такой торжествующе- победный взгляд, что я опять не удержалась, захохотала и, сквозь смех, показала ей большой палец. Мол, классная у тебя стратегия!
        После поспешного отъезда моего бывшего незадачливого жениха со своим семейством восвояси (я даже провожать их не вышла, имею право - меня же оскорбили! Безобразие!), мы ещё немного посидели. Хантер перестал веселиться, только хмыкал время от времени. Потом сказал:
        - Я пытался пару раз намекнуть Говарду, чтобы он был осторожнее с этой девицей, но он меня не слышал. Может и слышал, но миссис Мейфорд сочла, что необходимо срочно найти замену невесте, которая потеряла ценность в их понимании. Вот и нашли. А мисс Аделина хотела замуж, причем хоть за кого и любой ценой. Можно сказать, что ее усилия увенчались успехом, замуж она выйдет в ближайшее время.
        В разговор вступила молчавшая до сих пор миссис Розалия.
        - Девочка моя, понимаю, что тебе сейчас трудно поверить, но не суди о всех американцах по Мейфордам. Мы все разные. И наша семья тебе зла не желает. Не скрою, нам, родителям, хотелось, чтобы ты и наш сын Хантер составили бы счастливую пару, но именно счастливую, и это должно быть только ваше решение. Поскольку это ваша жизнь, и вы ею сами распоряжаетесь. А пока я увидела, что ты, Вайолет, не опустила руки, что ты стараешься сохранить свое поместье, придумываешь новые варианты для развития своего хозяйства. И это очень меня радует. Если что - обращайся к нам, чем сможем - поможем. Наша семья, конечно, не столь богата, как Мейфорды, но мы постараемся тебе помочь. А пока, мы, конечно, понимаем, что ты живёшь в стеснённых обстоятельствах и тебе негде разместить гостей. Поэтому мы не будем усложнять тебе жизнь и, пожалуй, поедем. Заночуем в Монро, а завтра уже домой поедем. Ты, если что, отправляй весточки или сама заезжай к нам. Да и Хантера время от времени будем отправлять проведать тебя - вдруг помощь, какая нужна?
        Вот этих гостей я вышла провожать. Не скрою, миссис Эдванс удалось меня удивить. Вначале я думала, что она такая же охотница за приданым, как и Глория Мейфорд. Но оказывается, за фасадом глупенькой светской щебетуньи скрывалась серьёзная и добросердечная женщина. Да и Хантер вовсе не дурак. Никаких поползновений в мою сторону, просто внимание и вежливость. Что поделать, в этой жизни, как впрочем, и в другой тоже, все мы носим какие- то маски. Это как защита души.
        ГЛАВА 22
        Время, казалось, как- то странно исказилось - то оно неслось вскачь, что я даже не всегда могла сразу осознавать происходящее, то тянулось резиной, и дни были какими- то бесконечными. Тем не менее, все двигалось своим чередом. Николя, наконец, построил эту самую небольшую тележку, куда мы стали запрягать Лаки. Поскольку он и раньше возил такую тележку, то дело пошло спокойно, без всяких проблем. С Дарки у меня, можно сказать, продолжался вооруженный нейтралитет - он меня слушался и выполнял команды, но выискивал малейшие мои оплошности, чтобы показать кто у лисы пан.
        Потихоньку начал поспевать урожай в нашем огороде. Благодаря высоким грядам, болотистые грунтовые воды не застаивалась под грядами, и овощи вырастали более крупными и сочными. Ну и благодаря правильному посеву, постоянному уходу - прополка, прореживание, полив отстоянной водой. Поэтому по местным меркам и урожай был невиданным. Тетки из поселка тайком, чтобы я не видела, приходили, смотрели на гряды, качали головами на этакое новшества. Но сами не спешили вводить у себя новые технологии. Черт его знает почему - то ли от косности мышления, то ли просто от лени.
        Путем нехитрых подсчётов и расспросов, стало понятно, что вполне можно успеть получить второй урожай. Поэтому было решено - нынешний урожай безжалостно пускаем на продажу, оставляем только небольшое количество овощей для собственного употребления. А вот второй уже используем на заготовки и закладываем на хранение. Излишки и зимой отлично можно продать.
        Клубни раннего картофеля были ещё жидковаты, но достаточно крупные, можно уже пробовать. Местные как- то осторожно пробовали свежий отварной картофель, а я после этой сладкой пародии на него, с огромным удовольствием ела отварные клубни, щедро сдабривая маслом и посыпая свежим укропом. Ничего, вот ещё пару - тройку недель, и появятся и драники, и пюре, и жареная картошечка. Здесь все подобные овощи употребляли только в отварном виде.
        Ладно, будем ломать стереотипы. Из- за овощей ездили в Монро два раза в неделю, но торговали удачно. Овощи от нашего поместья были крупнее и сочнее, чем у других, поэтому покупали их охотнее. Тем более что мы заранее мыли корнеплоды, связывали в пучки, делали наборы из овощей и зелени, поэтому смотрелись они выигрышнее. А реклама, как известно, двигатель торговли. Почему здесь ещё до этого не додумались - не понятно. Насчёт собственной гениальности у меня были обоснованные сомнения.
        Варили так же и сгущёнку и ирис. Начали поспевать и те сыры, которые мы закладывали с первых дней, ведь до этого мы продавали только домашние, незрелые сыры. Типа адыгейского. А теперь попробовали молодые, из зрелых. Вкусно было очень. Конечно, ничего мы нового тут не изобрели, были такие сыры в продаже, только в основном их привозили с испанских территорий и стоили они соответствующе. А мы явно демпинговали. Поэтому я с тревогой ожидала, когда же к нам придут «морду бить».
        Но пока что все было спокойно. Возможно, тут вообще такого, что встречалось на наших, российских, рынках, нет. И, слава Богу! Все полученные деньги я тщательно пересчитывала, записывала и делила на кучки. Вот эта - на оплату труда работников, вот эта - на необходимые траты типа некоторых продуктов, одежды и тому подобное. А вот эта - на святое, это налог. Как ни прискорбно, но эта кучка пополнялась куда медленнее, чем мне хотелось бы.
        И сэкономить было не на чем. Как бы там не было, но зарплату я выплачивала исправно, чтобы люди не страдали от моих просчётов. И на еде тоже не могла сэкономить, не должны у нас голодовать мои домашние. С одеждой пока выкручивались - перешивали из того, что было. Так, Жана пришлось одевать полностью, мы же привезли его в буквальном смысле в лохмотьях. Вот и перекраивали из старых папенькиных нарядов, шили вечерами всем дамским коллективом, кто только умел держать иголку в руках. А в это время умели все. Таким же манером одевали и Оливию.
        Только обувь все равно пришлось покупать. Ходить босыми я своим строго запретила. Всё- таки местность у нас достаточно болотистая, соответственно и болотные гадюки и прочие ядовитые существа здесь имелись в полном ассортименте! А сыворотки от змеиных укусов у меня не было. Поэтому мои и щеголяли в обуви и летом, на зависть поселковым. В самом поселке уже было два укуса, взрослый мужчина выжил, хотя и болел долго, а подросток умер, к сожалению. Но это реалии здешней жизни, тут я ничего исправить не могла.
        Но среди окрестных плантаций у нас ещё в этом вопросе было намного лучше, чем у других. Многие поля после пожара изрядно подсохли, да и я велела прорыть дренажные канавы аж до реки, чтобы уменьшить заболоченность и переувлажнение. Тростника нет, а свекле не надо столько воды. Мужики ворчали, когда копали канавы, но теперь молчали - пока что не было у нас ни одного случая болотной лихорадки, да и змей стало гораздо меньше.
        К моему большому разочарованию, рыба в нашей речушке водилась только мелкая и жутко костлявая. Годилась только уху когда немудрящую сварить, да кошкам на корм. Приличная рыба водилась в реке побольше, до которой ехать верхом пару часов. Но мне очень хотелось, но пока все время не находилось. И я все откладывала эту поездку. Вот гряды освободили от урожая, сейчас Поль привезёт на тачке прошлогодний перегной, вскопает гряды, и вновь посеем семена овощей, вот тогда и вырвусь на рыбалку. Так я сама себя уговаривала.
        Чем ближе придвигался август, тем больше я нервничала, аппетит пропал, спала плохо, на похудевшем лице лихорадочно блестели только глаза. Клери только вздыхала печально, качала головой и тайком добавляла мне в чай мяту и пустырник. Дело в том, что денег на налог за поместье мне не хватало. Всего- то тысяч десять долларов. Всего- то! Сейчас для меня эта сумма была астрономической. Была бы осень, заработал бы вновь завод, я бы заплатила эти деньги без таких проблем. А вот сейчас, в межсезонье, собирала я эти деньги по крохам, от продажи того, что производило поместье.
        Тростниковый сахар продали давно уже, даже свекловичный пошел в ход, оставили только для нужд поместья и на производство сладкого. Из экономии я даже велела в чай и напитки добавлять не сахар, а прошлогодний засахарившийся мед, а в выпечку и разные соусы и сладкие блюда класть патоку. Вначале народ удивлялся цвету сахара, не коричневому, как обычно, а желтоватому, но я на голубом глазу уверяла, что это такой сорт тростника, да ещё после пожарища. Но сахар был сладкий, в чае растворялся хорошо, а что ещё от него надо? Поэтому и народ привык к такому виду сахара, и покупал его охотно.
        С рабочими завода, сдававшими свою свеклу я рассчиталась давно, люди остались довольны, договаривались о новых поставках свежего урожая осенью. Многие из них на своих участках увеличили посевы этой свеклы в надежде заработать дополнительно денег. Осуждать их за это я не могла, сама ведь искала дополнительные возможности.
        В один из приездов в Монро я все- таки зашла в Геральдическую палату и в Дворянское общество, написала заявление о принятии мной титула баронессы Лафойе. Большой пользы от этого я не видела, но пусть будет, вдруг когда и понадобится потрясти баронскими побрякушками. И где- то примерно через месяц мне пришло извещение на гербовой бумаге с кучей печатей, в том числе и сургучных, висящих на витых шнурах. Там было сказано, что отныне я, Виолетта- Женевьева Лафойе, являюсь наследной баронессой Лафойе. Титул передается по старшинству в семье. Ну, побуду теперь и баронессой. Хотя вкалывать мне приходится ничуть не меньше, чем в теплицах Петербурга в моей прошлой жизни.
        Несколько раз за это время приезжал Хантер. Как он говорил, матушка просто выгоняла из дома, чтобы он ехал, проведал "нашу девочку". Передавала с Хантером немудрящие подарочки - то кусок домашней буженины, то несколько хороших рыбин. Их плантация была неподалеку от Уичито, а там водилась хорошая рыба. Я в ответ обязательно отправляла баночку сгущенки и несколько плиток ириса. В последний раз ещё и приличный кусок зрелого твердого сыра.
        А Хантер оказался сладкоежкой. Он не стеснялся, когда не было посторонних за столом, и облизать ложку со сгущенкой, и сходить на кухню и поблагодарить Эжени за восхитительный пирог с патокой и чмокнуть ее в щёчку. Вообще у меня с ним странные отношения, их можно охарактеризовать скорее, как братско- сестринские. Я смотрела на него щенячьими глазами младшей сестрёнки, он - со снисходительным покровительством старшего брата, который может и отшлепать, но и защитит, даже ценой собственной жизни. Так что матримониальных планы миссис Розалии, если они и были, то оказались убиты на корню.
        Но нам так было удобнее. Мы могли беззаботно болтать о чем угодно, о чем не принято разговаривать в светском обществе, смеялись, сидя на новых скамьях, сделанных Полем и Николя. И даже немного отпускало то страшное напряжение, в котором я жила последние пару месяцев. Клери, хоть и хмурила для приличия брови, но была довольна, когда приезжал Хантер. Вообще, он как- то ухитрялся понравиться всем моим домашним. Молодец он, что скажешь… Клери даже как- то откровенно сказала, после его отъезда, что лучшей кандидатуры мне в мужья, чем Хантер, она не видит.
        Но я только на это покачала головой. Не выйдет. Во- первых, Хантер совершенно не интересовался хозяйственными делами поместья, ему это было скучно. Во- вторых, он поделился своей заветной мечтой - вступить в знаменитый отряд Джареда Спитфилда. Хотя сейчас создатель этого элитного подразделения армии США уже вышел в отставку и занялся политикой, но сейчас отрядом руководит один из его учеников и соратников. Начитался парень в свое время газетных очерков о приключениях отряда.
        И даже написал заявку на вступление в этот отряд. И шансы попасть туда у него были. Как и любой плантаторский сын, он отлично держался в седле, метко стрелял, был неплохим охотником, умел читать следы, владел несколькими языками, в том числе и пару наречий здешних индейцев. В общем, не парень - просто сокровище! Жаль, мне не подходит.
        Просить у Эдвансов денег взаймы я не решилась, как- то Хантер обмолвился, что и им пришлось ужаться в тратах. Недавно отец оплатил налоги уже за текущий год, а они оказались почти на четверть больше прошлогодних. Объяснили это тем, что штат сильно пострадал от набега, и теперь нужны деньги на восстановление. Так что и этот вариант мне не подходил, да и неудобно все равно было.
        Но свою беду я таки рассказала, Хантер, заметив мое беспокойство и то, что выглядеть последнее время я стала плоховато, вытянул из меня правду. После моего рассказа он задумался, потом сказал со вздохом.
        - Самый простой и лёгкий способ выйти из этого положения - это нам с тобой пожениться. На твои деньги и имущество я не претендую, своего хватит. Титул твой мне тоже не нужен. Только тут вопрос ведь в другом. Брак - это же навсегда, разводов у нас нет. Постепенно мы надоедим друг другу, потом начнем злиться друг на друга. Я - за то, что не получилось осуществить свою мечту, семья не даст мне умчаться куда- нибудь и рисковать собой. Ты - за то, что будешь чувствовать из- за меня виноватой. А потом мы возненавидим друг друга. А дети? И будем жить в этом кошмаре всю оставшуюся жизнь. А если нам потом встретятся люди, которых мы полюбим? Вот где ужас. Так что брак - это в самом безвыходном положении. Если у тебя отберут все, и ты будешь с одним саквояжем стоять. Тогда ты сможешь на законном основании жить у нас дома, а я смогу уехать, не тревожась о тебе. Но не паникуй раньше времени, возможно, все ещё изменится в лучшую сторону.
        Прав Хантер, сто раз прав! Ведь я могу сломать, таким образом, не только свою жизнь (да и черт бы с ним!), но и ему, совершенно не виноватому в моих проблемах человеку. А Хантер добавил задумчиво:
        - Знаешь, Виола (я попросила его называть меня так, мол, короче и удобнее), у меня есть ощущение, что идёт какая- то большая, но неизвестная нам игра с землёй. Но пока мы ничего об этом не знаем.
        ГЛАВА 23
        Грант устало отодвинул бумаги от себя. Кажется, все изучил. Эти документы дал ему с собой Джаред для общего изучения. Компания "Южные железные дороги" готова была приступать к строительству, проектные работы проведены, изыскания тоже. Но что- то тут было непонятное пока, и это царапало сознание. Однако, он сейчас слишком устал, чтобы все разобрать по косточкам. Встал из- за стола, потянулся, подошёл к окну. Там открывалась панорама Денвера, с его коптящими заводскими трубами, суетой и толчеей на улицах. Здесь, в центре, были вполне приличные особняки и каменные двух- трёх этажные дома, а вот окраины были сплошь застроены деревянными бараками бедноты, рабочих с разных предприятий. Ещё и строили их очень тесно, впритык друг к другу.
        Грант покачал головой. В случае пожара это будет просто Армагеддон. Много людей погибнет. Вообще- то Грант не любил крупные города с их вечной суетой, грязью, преступностью. Хотя он и отнекивался, но в глубине души он так и остался английским лендлордом, любившим сельскую, неторопливую жизнь. Но кто же знал, что глупая ссора с отцом и юношеский максимализм приведут к тому, что теперь он имеет квартиру в центре промышленного крупного города. А может, ну его? Все бросить и принять предложение Джареда? Наверняка он сможет поладить с девчонкой и получить примерную семью, так желанную ему тишину и размеренность сельского быта.
        Тогда ему стоит поторопиться, он и так уже немного опаздывает к назначенному сроку. Пришлось задержаться здесь, решая многочисленные деловые и финансовые вопросы. Буквально только неделю назад ему удалось- таки вывести свои деньги из сомнительной теперь компании. Там не хотели терять денежного акционера, тем более сейчас, в свете нескольких неудачных сделок, сулили ему невиданные выгоды, проценты по акциям просто фантастические.
        Но Грант был непреклонен. И руководству пришлось вернуть ему его деньги, чтобы не вызвать ненужный ажиотаж у других акционеров. Впрочем, их старания были напрасны. Через два дня все равно появилась информация о неудачных сделках, и акционеры бросились выводить свои деньги. Начавшуюся биржевую панику было уже не остановить. Многие тогда потеряли значительные деньги.
        Теперь Гранту оставалось перевести деньги из железнодорожной компании на доверительное управление в свой фонд. Деньги же, полученные за акции разоряющейся сейчас компании, он просто определил в банк, с возможностью перевода их в другое отделение этого же банка в Батон- Руж.
        Он ещё постоял у окна, размышляя о том, о сем. И внезапно понял, что завтра, прямо с самого утра он займётся срочным переводом своего фонда в Нью- Йорк. Сотрудники фонда у него все мужчины, не обремененные семьями, только пара клерков семейные. Захотят переехать - пожалуйста! Не захотят - уж клерков в Нью- Йорке можно легко найти. Надо только телеграфировать ещё одному своему другу по отряду Спитфилда, который теперь обосновался в Нью- Йорке. Пусть он за эту неделю подыщет и арендует помещение для фонда. Да, телеграфная связь очень сильно облегчает жизнь деловых людей.
        Жаль, на Юге с этим пока плохо, только начали заниматься этим вопросом. Вот, кстати, ещё одна возможность для Гранта и его денег. Можно вложиться в "Телеграфные линии Юга". Пожалуй, он так и сделает по приезду. Да и ещё надо быстро продать эту квартиру. Раз он совсем уезжает из Денвера, зачем она ему? Приобрести жилье в Батон- Руж он сможет при любом раскладе.
        Помедлив с минуту, он вновь вернулся за стол, к своим бумагам. Но что- то другие мысли сейчас крутились в голове. Сегодняшнее происшествие не давало покоя. Днём, когда он выходил из дверей своего фонда, он в самый последний момент успел увидеть краем зрения несущийся на него фургон, подгоняемый возницей с кнутом в поднятой руке. Лишь отличная реакция и многолетняя выучка спасли Гранта. Замерев на месте, он выждал, пока у фургона не оставалось места для маневра, и резко прыгнул в сторону, прижимаясь вплотную к стене здания.
        Фургон впечатался боковой стенкой как раз в то место у двери, где Грант стоял секунду назад. Раздался треск, от борта фургона полетели щепки, но он продолжил свое бешеное движение. Доехав до угла дома, возница оглянулся, увидел стоящего Гранта, сплюнул и поехал дальше уже спокойней. Догонять его он не стал, не было смысла, во- первых, не догонит, да и фургон не имел никаких опознавательных особых знаков. Таких пруд пруди на улицах Денвера. Во- вторых, даже если он найдет этого возницу, то выяснится, что это просто наемник, заказчика он не знает. Ему заплатили, он постарался выполнить заказ. То, что жертва не захотела становиться «жертвой» и оказалась шустрой - то не его вина.
        Грант, после прочитанных у Джареда протоколов, не сомневался в заказчике. Его собственный брат Малферст. Интересно, что там дома могло случиться, что Малферст так активизировался? Когда Грант последний раз был дома, отец был вполне бодр, немолод, конечно, но на здоровье не жаловался. Да и бабка, старшая графиня, ещё по- прежнему, правила в семье железной рукой. Малферста она не любила, всегда говорила, что он слабак и с гнильцой. И поглядывала со значением на невестку, графиню Виндхолм. Та вспыхивала и пыталась защитить младшее дитя, хотя сердце ее давно принадлежало ее первенцу, Гранту.
        Вроде бы матушка в последнем письме ничего такого не писала, только передавала приветы от отца и бабки. Грант тихонько хмыкнул. Ну, бабка ещё могла ворчливо велеть невестке передать привет внуку, а вот отец, граф Виндхолм, вряд ли. Скорее всего, сделает непроницаемое лицо и скроется за утренней газетой. Не может простить наследнику своеволие и побег из отчего дома.
        Неужели это все личная затея Малферста? И зачем ему это надо? Ведь ещё в прошлый приезд Грант высказал свое мнение насчёт того, что он готов отказаться от наследства в пользу младшего брата. Но кто знает, что за мысли бродят в голове у этого недоросля. Грант его практически и не знал совсем. Надо будет попросить Джареда, чтобы тот узнал по своим каналам, что там за страсти кипят в его семье.
        За прошедшую неделю после принятых Грантом решений, он вымотался основательно, но практически выполнил все намеченное. Друг из Нью- Йорка телеграфировал через пару дней, что помещение арендовано, Грант может приезжать со своими сотрудниками. Как и предполагал, семейные сотрудники отказались ехать. Но это не стало проблемой. Сотрудники, согласные на переезд, сегодня пакуют последние документы, оформляют багаж и завтра выезжают поездом в Нью- Йорк. Даже квартира, к его удивлению, продалась всего за неделю. Помогло то, что расположена она удачно - центр, третий этаж, каменный дом, и то, что продавал ее Грант полностью, со всей меблировкой.
        Оставалось только зайти в банк, распорядиться о переводе денег в отделение этого же банка в Батон- Руж и небольшую сумму в банк Нью- Йорка. И вот его уносит в мягком вагоне, в купе с двумя диванами, в деловую столицу этой страны. Там он пробудет некоторое время, наладит работу фонда и тогда уже окончательно переедет на Юг. До Нью- Йорка от Денвера было почти двое суток езды, вот тут, в купе он ещё раз изучит все документы по будущей железной дороге. Помешать ему не должны, он выкупил все купе, чтобы не было попутчика.
        Выпив чая, принесенного услужливым стюардом, он приступил к изучению бумаг, разложив их по всем горизонтальным поверхностям. Надо сказать, что прожив столько лет в США, Грант так и не полюбил кофе. И, как истинный британец, пил чай. Что вызывало в свое время кучу беззлобных подтруниваний друзей по отряду. Они же и дали ему прозвище - Граф. В ласковом варианте называли то Графинчиком, то Графенышем. Грант невольно улыбнулся, вспомнив своих друзей. До сих пор их боевое братство сохранялось, и в случае необходимости всегда друзья без лишних вопросов помогут. Вот как в этот раз, когда Гранту понадобился офис в деловом центре Нью- Йорка. И Грант, в свою очередь, при необходимости поможет любому своему другу.
        Спустя два часа скрупулезных изучений бумаг Грант нашел первую зацепку. Железная дорога должна была пройти по левому берегу Уичито, хотя правый берег был гораздо удобнее для строительства. Он был более ровным, без перепадов высот, и даже речушка, впадающая в Уичито, была всего одна. Тогда как левый берег был холмист, что вызывало удорожание проекта, и была целая дюжина речек и ручьев, притоков Уичито.
        Чтобы понять, почему так, а не иначе, Грант нашел среди бумаг карту, вычерченную изыскателями и проектировщиками. Так, что тут у нас? Выводы оказались неожиданные. Правый берег был заполнен плантациями и, судя по названиям, сплошь принадлежавшими янки. И они не пострадали во время набега. Тогда как левый берег был практически французским. И там плантации пострадали очень сильно, многие были сожжены под ноль. Он насмотрелся на них, когда ехал верхом через Монро.
        Напротив многих названий поместий стояла пометка "Выкуплено". Только несколько плантаций были без этого значка, в том числе поместье Лафойе. Напротив него стоял вопросительный знак. Грант откинулся на спинку дивана и принялся лихорадочно размышлять и сопоставлять факты. Наверняка, земли скупались по бросовым ценам, кому нужны пожарища? Возможно, кто- то из плантаторов и хотел бы восстановить родные дома и земли, но шансов было мало. Внезапные налоги, назначенные раньше времени и повышение налогов за этот год не давали им такой возможности. И хозяева продавали свои земли за гроши, чтобы получить хоть что- то, и уезжали. А в документах, вероятно, стояла цена намного больше. Вот и скрытое воровство!
        Помнится, что Джаред говорил о своей попытке сломить непокорных французов. В том числе и налогами, и выкупом земель. Но он ни разу не говорил, что эти земли выкупаются под строительство железной дороги. Не знал? Или до него доносили ложную информацию? В подлость своего старого друга Грант не верил. Но лучше всего пока отложить расследование до тех времён, когда он окажется в Батон- Руж и поговорит с Джаредом. Тогда и будет принимать окончательное решение.
        Неделю он лихорадочно организовывал работу офиса фонда. Жил в отеле, решил, что квартира здесь пока ему ни к чему. Но, кажется, все получилось довольно удачно. Сотрудники приступили к полноценной работе, вместо тех двоих клерков нашли сотрудников здесь. И вот уже вновь поезд, уносящий его до ближайшей к Луизиане станции. Вечером, перед поездом, прямо на перроне, он купил несколько газет у мальчишек, что- то кричащих и размахивающих газетными листками. Пассажиры торопливо расхватывали у них свежий выпуск.
        И Грант купил. И теперь, перед сном, решил неторопливо посмотреть, что там пишут. Открыл и обомлел. Поперек листка шла огромная надпись: "ПОЖАР В ДЕНВЕРЕ! ГОРОД ПРАКТИЧЕСКИ УНИЧТОЖЕН! ОГРОМНЫЕ ЖЕРТВЫ!"
        Получается, его внезапное желание уехать из Денвера случилось не просто так! Озарение не появилось неизвестно откуда, но оно оказалось единственно верным. И даже его торопливость в завершении дел, его готовность уступать в цене при продаже квартиры - все сыграло свою положительное значение. Вероятно, у судьбы на него, Гранта, имеются свои планы и беду от него отвела.
        *Автор знает, что масштабный пожар, уничтоживший почти весь город, был в Чикаго, но для сюжета автор переместил событие в Денвер. Этот город тоже, кстати, горел несколько раз, но не столь масштабно.
        ГЛАВА 24
        В этот раз Грант не спешил так сильно, поэтому на конечной станции решил нанять экипаж и ехать нормально, да и чемоданы в этот раз не позволили бы ехать верхом. Рейсовым дилижансом он тоже не рискнул ехать, видя, какая толпа кинулась к десятку дилижансов. Ехать несколько суток в тесноте, духоте, без остановок по требованию, а только по расписанию. Нет уж, увольте! Его деньги позволяют ему путешествовать в относительном комфорте. За время дороги, каких только вариантов со строительством железной дороги он не обдумал. Ещё он тревожился, как там эта смешная ершистая девчонка, не отобрали ли у нее плантацию под благовидным предлогом. Сломать такую хрупкую девочку для прожженных дельцов ничего не стоит.
        И так прикидывал он варианты, и эдак, но всё- таки самый надежный - это жениться на ней. Пусть попробуют пободаться с ним. А он тем временем все выяснит у губернатора. Только вот как все толком разъяснить ситуацию для Вайолетт? Девочка с гонором, может все воспринять в штыки. Из- за своей вспыльчивой галльской крови может наломать дров. Ладно, что раньше времени панику разводить, вот все выяснит, уточнит состояние ее банковских счетов, налоги, узнает, не предлагали ли ей продать земли компании по строительству. Тогда и примет конкретное решение.
        ***
        Вот и пришел август. Я была в полной растерянности, не знала, что делать. Злополучных десяти тысяч так и не хватало. Резко снизилась торговля на рынке, причем не только у меня, у всех. Народ экономил деньги, покупки сократились до минимума. Того, что получалось от продаж, хватало на текущие расходы - жалованье работникам, минимальные покупки. Без этого тоже никак, хотя мы и ужались в расходах. Слава Богу, мы всё- таки не голодали. Вся молочная продукция у нас была своя, куры исправно несли яйца, а подросшие цыплята обеспечивали нас диетическими бульонами и куриной лапшой.
        Ну и овощи у нас все были свои. Неожиданно народ пристрастился к жареной картошке и к драникам. Даже Николя и Поль, которые у нас только обедали, теперь по утрам охотно пристраивались к столу на кухне, щедро поливая драники домашней сметаной. Николя так даже интересовался, где я закупала посадочные клубни картофеля. На следующий сезон он решил, что часть своего приусадебного участка отведет под посадки этого полезного овоща.
        А Поль продолжал свои ухаживания за нашей Сюзанн. Теперь мы уже знали о серьезности намерений парня, поэтому не препятствовали сему роману, только посмеивались беззлобно, да Эжени с Клери наперебой учили девчонку уму- разуму. Сюзанн любила иной раз показать характер, как в случае с побелкой кухни. Ее старшая сестра Валери была более покладистая и тихая девушка, хотя и не менее симпатичная. Но сватов к ней пока никто и не засылал. Валери печально вздыхала.
        - Да кому я нужна, бесприданница!
        Я успокаивала девушку:
        - Не огорчайся, Валери! Вот как узнают, что я своим хорошим работникам в приданое даю участок земли, так ещё косяками женихи к тебе повалят! Только ты уж тогда сама смотри - тебя ли пришли сватать или кусок земли.
        Вот так мы и жили потихоньку. Домашние дела, хлопоты по двору и огороду. Поль закончил разбор завалов пожарища, более- менее целые доски и балки сложил в аккуратную стопу, а что только в качестве топлива, перепилил и сложил в дровяной сарай. Убрал все погибшие деревья из фруктового сада и парка. Сейчас занимался расчисткой места бывшего пожара. Теперь хоть эта чернота среди зеленеющих, цветущих и отягощенных плодами деревьев не выглядела столь пугающе.
        Если все сложится удачно, то осенью можно готовить фундамент под строительство нового дома. Всё- таки во флигеле нам тесновато. Поскольку зимы здесь, в моем российском понимании, нет, то вполне можно заниматься строительством в межсезонье. И мои фермеры будут рады дополнительно заработать деньги в зимний период.
        А ещё, как я ни сопротивлялась внутренне, пришлось мне заниматься "изобретательством". Я "изобрела" майонез! Слава те, Господи, теперь я совсем приличная попаданка! Ну, почти... миксер я так и не изобрела, ибо знакома была с ним только в электрическом варианте, а это для меня уже темный лес. Просто хотелось чего- то, отличного от сметаны, в качестве заправки салатов. Поскольку ни миксера, ни даже обычного венчика у меня не было, но имелась обычная миска с вилкой и мускульная сила Жана, то пришлось научить пацана и Эжени всем премудростям изготовления домашнего майонеза. После некоторых усилий получилось очень даже неплохо. Я про себя злорадно хмыкнула - теперь точно можно поразить этот отсталый мир салатом оливье! А то ишь, железные дороги строят, а оливье не знают! Непорядок!
        Да тут на одних салатиках из обычной свеклы обогатиться можно! Салат из свеклы и чеснока, из свеклы, чеснока, орех и чернослива, винегрет, селёдка под шубой... перечислять замучаешься. Но вот беда - вилкой майонез в промышленных масштабах не изготовить. Про миксер я уже сказала. Так что это все пока в моих розовых мечтах.
        Зато мысль о другом "изобретении" крепко засела в моей голове, и я ее уже предметно обдумывала. Я давно огорчалась тому, что сметана здесь готовилась методом отстаивания молока, а не методом сепарирования. И вот в этом вопросе я дока. Дело в том, что у нас на хуторе электричество было явлением непостоянным и каким- то неохотным. И у жителей хутора от таких электрических фокусов частенько сгорала бытовая электрическая техника. В том числе и модные сепараторы.
        Когда у нас в очередной раз сгорел сепаратор, то мать где- то на чердаке нарыла ещё прабабушкин ручной сепаратор. Был он неимоверно тяжёлый, с чугунным основанием, стальными форсунками и тазиком под молоко. Крутить ручку этого агрегата для детских ручонок было трудновато, а куда денешься? А потом его надо было разобрать и тщательно промыть и высушить. Поэтому его устройство намертво впечаталось в мою память. Даже устройство основания помню. Как- то сломался зуб у какой- то шестерёнки и сосед Федор за бутылку самогонки (валюта всех времён и народов!) разбирал и ремонтировал его. Ну и я свой нос туда совала. Как же без этого.
        Вот теперь я обдумывала, как удачнее соорудить этого монстра. Допустим, основные составляющие выполнит и наш кузнец, но вот основание с зубчатыми передачами, придется заказывать в Монро, в механической мастерской, благо такие заведения уже благополучно существовали. Но это опять расходы. Как обычно, не хватает сущей ерунды - денег! Ещё бы придумать, где их взять.
        Но все равно, в город ехать надо, идти в банк, может, удастся договориться о выплате частями? Основную сумму я ведь внесу единым траншем, а оставшуюся сумму после получения сахара нового урожая. Вроде бы банкир де Грасси разумный человек. Решено - вот ещё немного соберём продуктов для продажи и поедем в Монро.
        Выдвигались мы уже проверенным составом - я верхом на Дарки, Клери в качестве продавца, Поль в качестве возницы и просто грузчика. Только Буланка теперь не участвовала в наших поездках, она должна была со дня на день принести потомство. Поэтому Николя привел своего коня, а Буланку нам не дал. Я по- прежнему ездила верхом в мужском седле, так и не приобрела дамское. И денег лишних нет, да и ездить на такие расстояния в дамском седле - чистые понты с шансом свернуть себе шею.
        В поселке уже привыкли к моему виду, и не находили ничего необычного. Хантер, увидев мой боевой наряд и посадку в мужском седле, показал одобрительно большой палец. Только костюм надела в поездку новый, точнее новый старый, опять перешитый из папенькиных. Глубокого синего цвета, он вполне подходил для девицы в трауре. Освежала наряд белоснежная блузка. Так что для города вполне подойдёт. О том, как воспримут мое появление в мужском седле, я старалась не думать, решив обойтись в данном случае очень хорошим девизом: "А нас` рать!"
        Так и вышло. Начали глазеть на меня только возле рынка, но я быстро спешилась, а на земле мой наряд вполне сходил за полноценную амазонку. Оставив Клери торговать, а Поля помогать и присматривать за нашим транспортом, я пешком пошла в банк. Благо, тут было совсем недалеко, Монро всё- таки маленький город.
        Мсье де Грасси принял меня сразу, как только я сказала служащему, что мне к управляющему надо. Он поднялся из- за стола, поцеловал мне лапку, предложил присаживаться.
        - Давно вы нас не посещали, госпожа баронесса! Я уже, признаться, беспокоиться начал! Ну- с, надеюсь, вы с добрыми новостями к нам?
        Я вздохнула:
        - Очень хотела бы сказать такое, мсье Робер, да не могу. Дело в том, что у меня сейчас нет полной суммы, оплатить налог на поместье. У меня не хватает десяти тысяч долларов. Я хотела узнать - можно заплатить в два транша? Основную часть суммы сейчас, а оставшиеся десять тысяч после реализации сахара нового урожая.
        Банкир глубоко задумался, пошуршал какими- то бумагами, потом отрицательно покачал головой.
        - К сожалению, такой возможности не предусмотрено. Но и пока не вижу, чтобы ваше поместье выставлено на торги. Вы ведь и так уже просрочили оплату. Если ваше поместье за этот месяц не выставят на торги, а вы сможете собрать нужную сумму за это время, я, так и быть, приму оплату задним числом, чтобы никто не смог продать или купить ваше поместье.
        Вышла я из банка очень расстроенной, даже сразу не поняла, куда бреду. Конечно, де Грасси можно понять, он просто управляющий филиалом банка, а не хозяин его. И я не думаю, что он меня обманывает, видимо, и в самом деле нет такой лазейки с частичной уплатой. Так что мне остаётся только надеяться на то, что поместье не выставят на торги и что смогу набрать нужную сумму. Хотя в этом у меня были большие сомнения. До уборки свеклы ещё месяца полтора, плюс само производство сахара и его реализация. Вот два месяца и набегают. До уборки тростника ещё больше. Хотя у меня своего тростника не осталось, но у моих фермеров поля остались практически не тронутыми. Вот они на переработку его на сахар повезут все равно ко мне. Так же и окрестные плантаторы, у кого есть плантации. Ведь на всю округу такой завод только у нас на плантации. Барон Лафойе тогда изрядно вложился в завод. Остаётся только эта хрупкая надежда.
        На торговлю мало надежд совсем, хотя она и помогает мне выкрутиться в повседневных тратах. Когда я остановилась, то оказалось, что ноги сами меня принесли, свою дурную хозяйку, к механической мастерской. Точно, я же хотела заказать у них основание сепаратора с передачей от вращения. Пробыла в мастерской я часа полтора, пока мастера поняли, что я хочу получить в итоге. Я и сама не слишком четко понимала. Но обещали выполнить заказ в течение десяти- пятнадцати дней.
        Когда вышла из мастерской, уже явно перевалило за обеденное время. Я заспешила к своим, они, небось, давно меня ожидают. Когда подходила к таверне, мне показалось, что я увидела того дебошира- пьяницу, отца Жана. Но когда обернулась, то никого не увидела. Показалось, наверное. Не могли же его выпустить стражники, там столько свидетелей и доказательств было.
        ***
        Грант уже привычно устроился в номере отеля, помылся в ванне, привел себя в порядок, сменил одежду, с аппетитом пообедал и только после этого, прихватив документы и свои выкладки, которые он делал в дороге по поводу подозрительного строительства, и двинулся в резиденцию губернатора. Секретарь в приемной, неприязненно косясь на Гранта, заявил, что губернатор сейчас занят и неизвестно, примет ли он его. Грант пожал плечами и сел в кресло, намереваясь ожидать, пока Джаред освободится. Но время шло, никто в кабинет не заходил и не выходил. Грант начинал потихоньку закипать от раздражения, а секретарь бдительно, аки Аргус, сторожил двери в кабинет губернатора. Нет, конечно, не послужил бы препятствием, если бы Грант надумал с боем прорываться к Джареду. Но не хотелось поднимать лишний шум. Неожиданно открылась дверь, и из кабинета вышел губернатор. Увидев сидящего в приемной своего друга, Джаред вначале даже растерялся. Потом, опомнившись, сгреб его в объятия, приговаривая.
        - Живой, чертяка! Я, как услышал о пожаре в Денвере, так расстроился, ведь ты же там оставался! Почему ты здесь торчишь? Почему не зашёл?
        Вопросы сыпались один за одним, видно было, что губернатор рад его видеть. Грант едва успел вставить между вопросами свои слова:
        - Так твой секретарь сказал, что ты вряд ли сможешь меня принять, вот я и ждал.
        Губернатор так глянул на секретаря, что тот попытался мимикрировать со стеной и робко заблеял:
        - Так, господин губернатор, у вас так работы много, а посторонние вас только отвлекают…
        ГЛАВА 25
        Джаред так глянул на него, что бедняге совсем поплохело.
        - Запомни, Саймон, это я здесь решаю, кто посторонний, а кто нет! Твое дело - доложить, а решать буду я. Заходи, Грант.
        Грант вошёл в кабинет вслед за губернатором и очень плотно прикрыл дверь. Сел в кресло у стола и негромко сказал:
        - Знаешь, Джаред, ты бы вызвал своих "умельцев", пусть проследят да поинтересуются связями этого Саймона. Мне моя интуиция подсказывает, что непростой у тебя секретарь, очень непростой. Давно он у тебя? В последнее время я своей интуиции стал доверять сильно.
        Грант рассказал всю историю своего срочного отъезда из Денвера, как продал все лишнее, даже в убыток себе. И через неделю случился пожар, который почти уничтожил город. Джаред невесело хохотнул.
        - Везунчик ты, Граф, всегда таким был. Саймон у меня с полгода где- то работает. Порекомендовали его солидные люди, вроде умён, расторопен. Глава банка штата его рекомендовал. Ладно, поверим твоей интуиции, вот поедем ко мне обедать и прихватим с собой нужного человека, чтобы здесь не светить. Ну, давай, рассказывай, готов ты в Луизиану перебираться? Теперь понимаю, почему ты задержался, дела закрывал. Но вид у тебя смурной какой- то. Больше покушений на тебя не было?
        - Да в том- то и дело, что было! Но смысла особого искать исполнителя не было, все равно он заказчика не знает. Да и время меня поджимало. Просто так мерзко думать, что за всем этим стоит твой собственный брат. Хотя я, собственно, почти его и не знаю толком, что он за человек. Ты же знаешь, я почти и не бывал дома за все эти годы.
        - Ладно, здесь мы постараемся присмотреть за тобой. А пока расскажи, что ты намерен делать в ближайшее время? Как тебе мое предложение, обдумал?
        Грант придвинул лист бумаги, черкнул пару слов: "О деле дома". Джаред прочитал, хмыкнул, вздернув одну бровь вверх, бесшумно подошёл к двери и резко распахнул ее. Послышалось сдавленное оханье, секретарь отскочил, потирая лоб. Но быстро проговорил:
        - А я вот хотел узнать, что вам принести, чай или кофе?
        - Благодарю, Саймон, нам ничего не надо.
        И вновь плотно закрыл дверь. Вид у губернатора стал сосредоточенным. Вернулся к Гранту. Тот продолжил, как ни в чем не бывало:
        - Твое предложение насчёт женитьбы я обдумал и нахожу его возможным. Поэтому в ближайшее время я займусь этим вопросом. Вначале надо проверить ее финансовые дела. Есть у меня подозрение, что девочку специально банкротят. Вот после свадьбы пусть попробуют со мной повоевать. Деньги ее мне не нужны, по сравнению с моими - это сущие гроши. Зато она сможет распоряжаться ими. Ей это нужно для чувства защиты, насколько я понял Вайолетт. Пусть наиграется в хозяйку плантации, и так со всеми этими событиями лишили девчонку юности.
        Джаред хохотнул:
        - Ну ты уж совсем себя записал в старики! А мы ещё кое- что можем!
        Поговорили ещё минут с десять, Джаред пообещал, что в ближайшие день- два он предоставит Гранту все банковские данные Вайолетт, а дальше пусть уж сам принимает нужные меры. Грант не стал уточнять, каким образом Джаред выяснит банковскую тайну. Зачем ему лишние знания?
        Затем они вышли в приемную, губернатор сухо сказал, что он уедет домой обедать, вернётся позже, пусть Саймон ожидает его приезда. И демонстративно закрыл кабинет своим ключом. На выходе из резиденции Джаред шепнул несколько слов охраннику, тот кивнул головой, мол, понял, слушаюсь.
        В доме губернатора его уже не ждали к обеду, так как время давно вышло, поэтому Джаред ласково погладил по руке леди Елену, вышедшую их встретить, и попросил:
        - Душа моя, может, в этом доме найдется хоть один сухарь на двоих и бутылка холодной воды? Мы с Грантом голодны.
        Леди Елена тихо засмеялась и велела проходить в столовую, а она сейчас сама пойдет искать сухарик для мужа и его друга. Может, на кухне, и завалялся какой. Только они прошли в столовую, как вновь послышались голоса в прихожей и в столовую вошёл с озабоченным видом ещё один их боевой товарищ с давних времён Джеймс О'Лири, ярко- рыжий ирландец. Увидев Гранта, протянул ему руку и ворчливо произнес:
        - Вот так и знал, что приезд этого засранца с титулом столько хлопот моему ведомству принесет! Джаред, а кормить в этом доме будут? С утра маковой росинки не было! Пока установили, в каком отеле поселился Грант, пока наблюдение организовали. Но могу сказать точно - пока за ним никто не следит. Но надолго ли? Кто- то очень упорный пытается избавиться от него. А теперь скажи мне, Грант, чем ты так запугал нашего Саймона, что он там мечется по приемной, но уйти боится? Это же с твоим появлением случилось.
        Но вначале всё- таки все трое пообедали. Кроме сухарика в доме нашелся и вполне достойный обед на троих. За столом засиживаться не стали, перешли в кабинет Джареда, там Грант разложил на столе все бумаги, карты, свои выкладки, и рассказал, все, что сам понял из этой документации. После такой информации все трое замолчали и задумались. Даже О'Лири перестал подшучивать, посерьёзнел.
        - Так вот в чем дело... мы ведь не вмешивались в дела компании, а на первый взгляд все у них тихо, ничего особенного. Тогда ты сейчас возвращаешься в резиденцию губернатора, отпускаешь Саймона, мы проследим, куда кинется, а кинется обязательно, очень уж ты, Грант, его встревожил. Пусть встречается, а потом мы его тихонько возьмём и тряхнем. Можешь идти к себе в отель, мои парни присмотрят, чтобы тебя никто сильно не обидел. Стареешь, Граф, раз наблюдение не заметил.
        - Это те два клоуна, что на углу возле аптеки торчали, разглядывая грелки и пояса от радикулита? - усмехнулся Грант - Чего ж не разглядел. Просто подумал, пусть дети развлекаются. Уж больно повадки у них знакомые были, вот и не стал обижать молодежь, пусть учатся, пока старики живы.
        Они дружно захохотали. Джеймс сквозь смех проговорил:
        - Говоришь, грелки рассматривали и пояса от радикулита? Заставлю купить, чтобы помнили, как надо работать!
        Через сутки Грант знал все, что успели узнать Джаред и Джеймс. Вайолетт сумела оплатить налог на землю (Грант даже догадывался, из каких именно средств), но не смогла оплатить налог на поместье, ей немного не хватало денег. Надо же, как- то она ухитрилась заработать эту сумму. В сгоревшем поместье! Упорная девочка! Несмотря на то, что налог не был оплачен, поместье не выставляли на публичные торги, наверняка, кто- то влиятельный имеет свои виды на этот кусок земли. Чтобы потом выкупить совсем за смешную цену.
        Но Грант решил перебить игру мошенникам и обезопасить Вайолетт. По договорённости с губернатором и главой казначейства штата (после быстрой проверки оказалось, что этот чиновник не замешан ни в чем) Грант выкупает поместье и оплачивает налог за прошлый год и за текущий. Тут никто не сможет подкопаться. Налог на землю за текущий год сможет оплатить сама Вайолетт, если примет его предложение и после женитьбы ее счета разблокируют. Надо же считаться с ее самолюбием.
        Джеймс рассказал, что Саймон, как только его отпустил губернатор, сразу же рванул к не кому иному, как к президенту компании "Южные железные дороги", который оказался его дядюшкой. Задержанный после этого Саймон с перепугу рассказал все, что знал, правда, знал он немного, только свою часть работы.
        Он должен был не допускать к губернатору просителей из числа пострадавших французов- плантаторов, просматривать почту губернатора, изымать нежелательную корреспонденцию, и вообще, отслеживать неизвестных и потенциально опасных для дела посетителей губернатора. Вот и Гранта он посчитал опасным, очень уж тот был спокоен и невозмутим и настойчиво ожидал Спитфилда. На эту должность его устроил глава банка штата, чем- то обязанного дяде Коннору.
        Вместе с Джаредом и Джеймсом они разработали свой план. Губернатор и начальник безопасности остаются в столице штата, выясняют всех мошенников и воров, по мере возможности, кого арестовывают сами, кого отправляют в федеральный центр. И заменяют погоревших бизнесменов на своих проверенных людей. Грант тоже посоветовал двоих из их старых товарищей по отряду. Выйдя в отставку, они занялись финансами и неплохо преуспели в этом. По своим прежним делам Грант неоднократно встречался с ними, и они давали ему полезные советы. Пусть Джаред им напишет, возможно, они и согласятся приехать.
        Сам же Грант пока уезжает в Монро, занимается своими вопросами с Вайолетт. Принимать участие как инвестор в новой компании он будет только тогда, когда будет наведен порядок. Да и на досуге, в деревенской глуши надо бы хорошенько обдумать концепцию новой компании - "Телеграфные линии Юга". Джаред признал, что это очень нужная и своевременная идея.
        Но все же Грант всей душой рвался в Монро. Его хвалёная интуиция говорила ему, нет, просто орала, чтобы он поспешил, там что- то плохое происходит и он там нужен. На всякий случай и чтобы оставить себе пространство для маневра, он выпросил у Джареда бумагу, удостоверяющую в том, что он является членом Ревизионной комиссии при губернаторе штата. Черт его знает, что это за комиссия, но Джеймс уважительно присвистнул и сказал, что это очень серьезная бумага и она откроет ему любые двери в штате.
        Чтобы облегчить себе жизнь, он купил коляску, лошадей и нанял кучера, конюха и камердинера в одном лице. По случайности это оказался француз Пьер Мионе, около пятидесяти лет. Он был с приличным опытом подобной работы, примерно около двадцати лет. Главное его достоинство - молчаливость и обстоятельность.
        ***
        Жизнь в поместье катилась своим чередом, все мое время сейчас поглощали хозяйственные дела. И я рада была погрузиться в них с головой, чтобы не думать о тревожащих меня мыслях, о налогах. Вторая посевная на огороде прошла удачно, и гряды радовали глаз ровными рядами всходов. Зеленные культуры и редисы скоро будут уже товарного размера. Пряную зелень мы засушим на зимний период, сколько нужно, а редисы и салат, оставив себе немного для свежего потребления, остальное продадим на рынке. Ну а пока остальное ещё только растет, но до холодов, надеюсь, все вызреет. Пришло время и выкапывать урожай картофеля.
        Для меня было неприятным сюрпризом то, что один, не слишком большой, правда, участок картофеля у самого леса оказался выкопан добрыми людьми. Мне помочь хотели? Да я уж сама как- нибудь. Николя, осмотрев этот участок, пожал плечами.
        - Местные кто- то поживился. Вряд ли себе на еду, не употребляем мы его почти. А вот в выходной на рынке в Монро посмотреть можно, кто из наших торговать картофелем будет .
        Ладно, учту. Хотя и сажали мы не слишком большое поле, но на сезон нам картошки хватит, урожай на хорошо удобренной золой земле был весьма недурен. Хантер, приезжавший недавно, тоже увлекся драниками. Щедро макая в сметану картофельную оладушку, он пробормотал с набитым ртом:
        - Ох, тетушка Эжени, вы волшебница просто! Язык проглотить можно!
        Как Хантер сказал, что у них, как у настоящих американцев, тоже выращивают картофель, но употребляют почему- то только или просто в отварном виде или в виде запеканок. Ну, ещё в супы кладут. А вот жареной, или драников, или пюре - не готовят. Ответа на свою заявку он ещё не получил, поэтому сильно нервничал и ссорился с родителями. Те переживали за него, а он думал, что они сопротивляются его мечтам. Конечно, родители не радовались такому его решению, но зла ему не желали и давно смирились с мечтой сына.
        На рынок в Монро мы поехали. Мне ещё надо было забрать заказ в механической мастерской. Кузнец в Сожиньи всё- таки сумел изготовить мне по моим рисулькам все эти форсунки, сбеги, кольца с уплотнением, ёмкость для молока. Теперь осталось собрать все в кучу и истово надеяться, что все подойдёт друг к другу и что я ничего не забыла из устройства агрегата. И наконец получить сливки.
        Торговля у Клери сегодня шла бойко. Кроме обычного набора продуктов мы привезли ещё сыров, мягких и твердых, и свежую зелень и редис. Поскольку они уже давно отошли с огородов, то и на рынке их не было. А у нас брали просто отлично. Немного погодя, Николя позвал меня. Мы прошли дальше и увидели наших крестьян - Мишеля и его жену, тётку Люсиль. Они бодро торговали нашей картошечкой! Увидев нас, Мишель сделал попытку исчезнуть под прилавком. Люсиль вначале растерялась, но потом опомнилась, уперла руки в боки и заголосила:
        - Ой, люди добрые, что делается- то! Честным французам и торговать не дают! Вот, малость картошечки накопали, хотели продать чуток, так и то хотят отобрать!
        Я прищурилась:
        - Тетка Люсиль, маленько накопали, говоришь? Что ж вы так надрывались? Мы завтра придем и поможем тебе всю выкопать! А если окажется, что ты её уже успела убрать с поля, так ты меня угостишь завтра жареной картошечкой! Только эту картошку сейчас Николя заберёт у тебя. Покажешь свое поле - вернем. Подгоняй телегу, Николя!
        И вновь мне показалось, что мелькнул в толпе отец Жана. Но пока я отмахнулась от этого, не до него.
        А потом пришла беда, откуда не ждали.
        ГЛАВА 26
        Яблок нынче уродилось много. Пока поспели только ранние сорта, но и поздние обещались быть урожайными. Яблоки мы собирали, перебирали, красивые, целые плоды аккуратно укладывали в ящики - это на продажу. Собирали и падалицу, большая часть шла на корм скоту, свиньи рылись в корытах с яблоками, ими же охотно хрустели и лошади, и даже две наши коровки. Часть падалицы, получше, Эжени обрезала от испорченных мест, а остальное нарезала тонкими слайсами и сушила. Будет нам зимой и компот, и пироги с яблоками. Да и сейчас, научила я сдуру нашу повариху печь шарлотку, и теперь она у нас на столе ежедневно. Самое интересное - съедалась.
        Яблочное варенье решили варить из яблок поздних сортов, у них мякоть более плотная. А ранние сладкие, сочные, но крахмалистые, совершенно не хранятся, и в варенье развариваются сразу до пюре. И есть, я их разрешала своим сколько влезет.
        Вот и сегодня, Жан и Ливви принесли из сада корзинку яблок, и сидя на скамейке возле двери кухни, болтали ногами и хрустели сочными плодами. Я шла из огорода, неся в руках корзину со свежесрезанной зеленью, редисом и молодой пучковой морковью. Завтра Клери намерена была поехать в город, продать это все. И проверим, как зайдет в продаже наша новинка - сметана после сепарирования. Это была отдельная песнь о сборке агрегата. Со слезами и соплями. Кое- что не подходило друг к другу, но в который раз спасал ситуацию наш рукастый Николя. Бурча что- то нелестное себе под нос, он напильником шкрябал по неровностям форсунок. Потом выяснилось, что я забыла правильную сборку всего аппарата. Помучившись с полчаса, я уж хотела плюнуть, пока все тот же Николя не переставил несколько форсунок. И агрегат заработал!
        Первую баночку сладких, густых сливок мы, урча как коты, смели за раз вместе со свежими лепешками. Хотя на нашу теплую компанию этой баночки - на один кутний зуб! А потом понеслось - творог со сливками, драники со сливками. А уж борщ со сметанкой - объедение! Я же говорила - не умеют они свеклу готовить! А вот попробовали, и теперь на обед варим здоровую кастрюлю борща. Николя и Поль обязательно по две порции этого красного супчика сметали. А вы говорили - луковый суп, луковый суп... Борщ - вот это сила!
        Вот и решили посмотреть, как пойдет в торговле такая сметана. Да и творогу много скопилось, не успеваем на сыры перерабатывать. Подъехавшую коляску к флигелю я поначалу восприняла без особого удивления. Последнюю неделю зачастили соседние плантаторы для заключения договоров на переработку тростника. Я никому не отказывала, записывала и ставила на очередь. Мне это было удобно. Мы как раз успеем переработать свеклу, ее убирают раньше, чем сахарный тростник. А потом можно и заниматься чужим тростником.
        Так что я вполне спокойно наблюдала за выбирающимся из коляски солидным господином в светлом летнем костюме, с саквояжем в руках. Насторожилась я тогда, когда господин повелительно сказал нашей парочке:
        - Эй, детвора! Позовите- ка мне мисс Вайолетт Лафойе и сразу же и Жана Ривза позови. Скажите, что приехал судебный чиновник Томас Макферсон.
        Я заторопилась к ним. Я знала, что судебный чиновник здесь это нечто среднее между судебным следователем и судебным приставом. Ладно, понятно все про меня, долг по налогам висит. А Жан при чем тут? От нехорошего предчувствия сжалось сердце. Испуганные ребятишки притихли, только крепко цеплялись за свою корзинку с яблоками. Наконец, Жан робко сказал:
        - Так, мистер, я и есть Жан Ривз! А госпожа баронесса, вон, к нам идёт!
        Надо сказать, что на баронессу я сейчас походила мало - поношенное темное платье, чепчик на голове, передник на талии… корзина в руках, все, как у любой крестьянки. Но, собрав себя в кулак, я сделала моську кирпичом, включив режим "стерва - баронесса", и шагнула вперёд. И плевать, в чем я одета. Это мой дом и мои правила.
        - Чему обязана вашим визитом, господин судебный чиновник? Я баронесса Лафойе. Вы меня хотели видеть? Пройдёмте в дом, стоять на солнце слишком жарко. Ливви, Жан, отнесите корзины на кухню.
        Чиновник заупрямился:
        - Я желал бы, чтобы и мальчик тоже прошел с нами!
        Я пожала плечами и прошла вперёд, указывая дорогу в мой кабинет.
        Конечно, паника и непонятки начали мной овладевать, но я старалась не показывать этого, держала тот самый пресловутый покер- фейс. Ну не нравился мне этот Томас Макферсон, слишком хамовато и с превосходством вел себя. Так что буду отвечать холодным аристократизмом. Этим тоже можно унизить.
        Я села в кресло за рабочим столом, жестом показала на стул для посетителей, предлагая чиновнику присаживаться. Просочившийся следом за нами Жан, тихонько присел у двери на банкетку. В глазах мальчика плескался самый настоящий страх. Не знаю, чего именно ожидал Макферсон, но при виде стула скривился. Но это его личная трагедия, кресло у меня одно и уступать его я не намерена.
        - Так, господин судебный чиновник, я вас внимательно слушаю. По какому вопросу вы прибыли?
        Чиновник, вначале малость растерявшийся от такого холодного приема, вновь принял важный и самоуверенный вид.
        - Госпожа Лафойе… - дальше я его поправила:
        - Госпожа баронесса Лафойе, будьте любезны!
        Макферсон, бросив на меня сердитый взгляд, откашлялся и вновь начал.
        - Госпожа баронесса Лафойе, я прибыл, чтобы, что бы изъять у вас из оборота мальчика Жана Ривз и лошадь по кличке Лаки. Поскольку в суд города Монро поступило заявление от некого Самуэля Ривза, что вы присвоили себе его сына и его лошадь, пользуетесь их трудом и ничего не платите ему, Самуэлю. Он требует, чтобы вы вернули мальчика и лошадь и выплатили ему компенсацию за то время, что Жан Ривз жил у вас.
        И победно взглянул на меня. А я лишь неимоверным усилием воли удержала невозмутимое лицо. Теперь ясно, что не показалось, я точно Ривза видала! Интересно, как это он уже на свободе? И кто подсказал такую идею с заявлением? И денег нет на выпивку, не сам же начнет он работать. Да и злобу не на ком вымещать. Таким садистам всегда нужна жертва, желательно беззащитная. Если начать кидаться на соседей хотя бы, они ведь могут коллективно устроить ему темную. До смерти.
        С Ривзом понятно. А судейские чего забегали? Чем так важна персона этого убийцы? Или это моя персона важна? И чем? Малыш, сидевший тихо и почти не дыша на банкетке, после слов Макферсона, затрясся всем телом и кинулся ко мне, цепляясь за мои руки, одежду и рыдая.
        - Госпожа Вайолетт, не отдавайте нас отцу! Он же все равно убьет нас! Лучше я сам утоплюсь сейчас, чем ещё раз к нему попасть.
        Ребенок выкрикивал эти слова, а у меня внутри все сжалось в ледяной комок. Я прижала его к себе, поглаживала по спине, успокаивая. Сама же сказала, глядя в упор на чиновника.
        - Неужели вам, господин судебный чиновник, неизвестно, что этот Самуэль Ривз практически до смерти забил кнутом своего сына и его лошадку, несчастного пони? Тому было множество свидетелей! Ривз и меня ударил кнутом по руке, когда я хотела защитить ребенка. Вот и доктор ваш осматривал Жана и его лошадку. И мне помощь оказывал.
        Чиновник усмехнулся:
        - Свидетели утверждают, что они ничего не видели.
        Я рывком подняла рубашку на спине мальчика. Раны уже зажили, конечно, уже, но, тем не менее, красные рубцы четко виднелись на коже. Чиновник отвел глаза в сторону и пробормотал:
        - Ну, мало ли где мальчишка мог получить, такое… играли с другими мальчишками.
        Я закатала рукав. У меня точно такой же рубец шел через все предплечье.
        - Я тоже играла с мальчишками, по- вашему? Не старовата ли я для этого?
        Томас Макферсон отвёл взгляд и пробормотал нечто непонятное. А я внезапно успокоилась и холодно поинтересовалась:
        - Хорошо, господин судебный чиновник, будьте добры, предъявите мне решение суда об изъятии ребенка и пони у меня. Обвинения в эксплуатации детского труда я отвергаю. Если не считать за таковую поедание яблок в неограниченном количестве. Как видите, ребенок жив, здоров, сыт, одет. Никакой угрозы для его жизни здесь нет. Когда назначено судебное заседание?
        Чиновник молчал, только вытаращил на меня глаза. Не ожидал, что пигалица, девчонка начнет оперировать юридическими терминами. Она что, и законы знает? Здешних законов я, конечно, не знала, это просто наобум брякнула и попала в яблочко. Никакого решения явно не существовало, это процедура небыстрая, да и дойти может до тех, кому не следует знать. Поэтому решили взять нахрапом, запугать девчонку - долго, что ли!
        Макферсон решил сдать назад:
        - Ну, если с ребенком все в порядке, то я могу оставить его у вас. Но лошадь я заберу!
        - Господин Макферсон, лошадь принадлежит не Самуэлю Ривзу, а Жану Ривзу, и подарил пони ему его дядя, брат покойной матери. Поэтому без разрешения мальчика вы не можете распоряжаться его личным имуществом. Более не смею вас задерживать, да и у меня много дел. Будьте любезны прислать мне уведомление о заседании суда. Я непременно буду.
        Я встала, давая понять, что аудиенция окончена. Жан по- прежнему цеплялся за меня, боясь оторваться. Чиновник тоже поднялся, по его лицу было видно, что он разъярен, но сделать ничего не может, все по закону. Придется уезжать ни с чем. И явно не выполнив чей- то заказ. Вот над этим мне и предстоит подумать, и очень хорошо.
        Нашему неприятному гостю не было предложено даже стакана воды, не то чтобы ещё и обед. Пришлось ему усаживаться вновь в свою коляску и отбывать в обратный неблизкий путь. Только после того, как коляска с чиновником исчезла из видимости, скрывшись за поворотом, Жан отцепился от меня и дрожащим голосом, заглядывая в глаза, спросил:
        - Госпожа баронесса, а вы, правда, не отдадите нас с Лаки отцу? Правда?
        Я постаралась как можно веселее рассмеяться и взъерошив отросшие (ой, подстричь ребенка надо, куда я смотрела?) волосы на макушке.
        - Нет, конечно, малыш, ну как же я тебя отдам! Ты же наш! И Лаки тоже! Не бойся, все будет хорошо! Вот увидишь! Прискачет рыцарь на белом коне и нас обязательно спасет!
        Мальчишка, шмыгая носом, улыбнулся, мол, здоровая тетя, а в сказки веришь! И пошел рассказывать о своей беде на кухню. А я и сама не знала, зачем брякнула про рыцаря на белом коне...
        После отъезда незваного гостя все занялись своими делами, я же устроилась в кабинете, думу думать. «Чапай думает», в общем, а подумать было о чем. Не было раньше в городе Ривза, не было! Появился он совсем недавно и сразу организовал обращение в суд. Так мальчик и лошадка ему нужны? Возможно. Но гораздо надёжнее будет тянуть деньги из меня. Выходит, главная цель всего этого фарса - я.
        Но и сама по себе я тоже никому на фиг не нужна. Только если я буду идти вместе с плантацией. Выходит, кому- то очень нужна моя плантация. А точнее, земля. Но законными методами отобрать ее у меня не могут, налог я заплатила за текущий год. И у меня ещё время есть. Что- то там говорил Хантер про землю? Что идёт большая игра, и он не понимает, кому и зачем это надо. Но что надо - точно. Вот даже убийцу этого притащили. И этот кто- то хорошо знает, что ради своих людей, ради мальчика я отдам все.
        И как мне узнать, это только у меня такое, или ещё какие плантации отжимают бандитскими методами. Если только моя земля - то что в ней такого? Насколько помнится мне, то в этом штате никогда не находили месторождения нефти или газа, золота или других ценных руд. Этот штат всегда был сельскохозяйственным. Значит, здесь что- то другое. А что тогда?
        Надо узнавать в городе. Все равно что- то говорят об этом. Хотя бы про Ривза. А все новости куда стекаются? Правильно, на рынок! Вот Клери завтра туда и поедет. Пусть узнает, что можно. Мне могли бы и не рассказать, а вот Клери - запросто, она же одна из них, простых людей. Пусть узнает и про Ривза, и знают ли горожане о будущем заседании суда? Возможно, хотят провести все это шито- крыто, и свидетели там вовсе не нужны. Вот в таком случае пусть Клери пустит слух по городу, чтобы все знали.
        Определившись со всеми этими неопределенностями, пошла разыскивать Клери, чтобы выдать ей важное поручение по информационной компании. Ожидаемо, я ее нашла в кладовых. Она укладывала в корзины продукты для торговли завтра. Ей я рассказала все, ничего не скрывая. Вернее, чем моя нянюшка, человека в этом мире для меня не было. Только одна тайна у меня была от нее - история с попаданчеством. Клери обещала все исполнить в точности. Все, теперь осталось ждать завтрашней поездки и ее результатов.
        ГЛАВА 27
        Сведения, которые привезла Клери на следующий день, особо ситуацию не прояснили, но кое- что узнать всё- таки удалось. Никто ничего не слышал о проблемах с землями. Впрочем, это как раз понятно - вряд ли торговцев интересуют проблемы плантаторов. Но было известно, что ранее несколько плантаторов продали свои разрушенные поместья и быстро уехали из этих мест. И только на одной плантации поселок, в котором жители проживали на правах аренды, новые хозяева решили снести. И теперь жители срочно искали себе пристанище. Так что у нас есть шанс пополнить свое народонаселение в Сожиньи.
        А вот Ривза видели многие. Ходил по городу пьяный и довольный. Хвалился, что теперь денег у него будет намерено! Как только ему понадобится, так сразу и дадут. Но он все равно отомстит этой девке (это мне, надо полагать) и мелкому засранцу, что сбежал и бросил папку одного. Тут он начинал плакать пьяными, фальшивыми слезами.
        Про суд тоже было известно, но неофициально. Просто один другому шепнул, и пошло - поехало. Так что люди знали, что через неделю в одиннадцать часов утра состоится заседание суда, и многие намеревались прийти на заседание. Запретить им посетить сие мероприятие никто не мог, всё- таки мы в США, оплоте демократии. А мне вот другое интересно. Поскольку заседание уже совсем скоро, то судебный чиновник не мог не знать об этом, но ничего мне не сказал - ни дату, не место.
        Не хотел, чтобы я знала? То есть, они все обсудят между собой, а меня, как проигнорировавшую заседание, просто поставят перед фактом. Ну, уж фигушки вам! Моя агронома из Питера, та выражалась ещё конкретнее и понятнее в таких случаях: "Хрен вам в сумку!" И это она не про пряное растение, если что. Я обязательно там буду и буду сражаться за себя, за своих близких, за свою землю.
        Кстати, наша новая сметана, точнее, густые сливки, в торговле зашли народу очень хорошо, у Клери все выпытывали, как мы получаем такую вкусноту. Клери отшучивалась, но держала оборону. Явные задатки партизанки у нее точно есть.
        На следующий день к нам примчался весь пропыленный, взмыленный, не хуже своего коня, Хантер. Плюхнувшись в кресло в гостиной, он с жадностью выпил два стакана ягодного морса с ледника (ой, не заболел бы!). Отдышавшись, спросил:
        - Ты уже знаешь?
        - Ты про суд? - Хантер кивнул головой.
        - Знаю, конечно. Приезжал судебный чиновник, стращал. Но, знаешь, мне показалось, что ему не интересна вовсе судьба мальчика или лошади, и даже сумма иска, совсем уж неприличная, которую заявил этот пропойца, а интересует моя земля.
        Хантер задумчиво сказал:
        - Я давно говорил, что все непросто. Просто ничего конкретного, но что- то есть, какая- то возня тайная идёт. Как бы потом поздно не было. А хочешь, мальчика с его пони я спрячу у нас в поместье? Вряд ли его у нас искать будут. А мама против не будет, ей заботиться будет о ком, когда я уеду.
        Ну, тоже вариант. Но только если у меня ничего не получится. Как вариант последней надежды. Но убийца ребенка не получит. Хантер пообещал, что на заседание они приедут всем семейством. Жаль только, что они не могут быть свидетелями, не было их в тот день в городе. Вот Мейфорды были, и даже миссис Глория рассказывала, что они все видели. Но свидетельствовать они точно не будут. У них сейчас и так сплошное "веселье", и почему- то именно меня назначили виноватой за все. Миссис Глория дуется, Говард пребывает в унынии, лишь одна Аделина счастлива до неприличия, щебечет, аки птаха, порхает бабочкой и, кажется, совсем забыла о своем интересном положении.
        И вот эта неделя промелькнула так, что мы и оглянуться не успели. И завтра, чуть свет, выезжаем в Монро.
        Едем проверенной командой - я, Клери и Николя. Жана, разумеется, не берём. Нечего мне ещё раз ребенка травмировать. Мы договорились, что если пойдет что- то не так, то Клери потихоньку выходит, говорит Николя, тот садится верхом на Дарки (он его единственного к себе подпустит), скачет в поместье, там Поль прячет мальчика и малыша Лаки у своих родителей до завтра. А завтра приезжает Хантер и забирает их к себе в поместье. Вот такая сложная многоходовая комбинация. Зато так никого не смогут ни найти, ни обвинить.
        Но очень хочется надеяться, что обойдёмся без этих крайностей. Но, как говорят, человек предполагает, а Бог располагает. Так что все может случиться. Когда подъехали к зданию суда, я даже удивилась. Казалось все население Монро, за исключением грудных младенцев и глубоких стариков, пришло сюда. Когда мы пошли с Клери в здание (Николя остался с лошадьми, и как наш засадный полк), люди расступились, освобождая проход. Послышались выкрики:
        - Держитесь, леди! Задайте им перцу! Пусть забирают своего Ривза! Нам в городе убийцы не нужны!
        В зале заседаний тоже яблоку негде было упасть, несмотря на открытые настежь двери, было очень душно. Все, как я видела в псевдоисторических фильмах - ряды скамеек, забитые до отказа зрителями, впереди две скамьи, на одной довольно скалился Самуэль Ривз, для разнообразия трезвый и одетый в чистую одежду. На этой же скамье, только немного подалее, сидел господин, раньше такие карикатуры рисовали на американских олигархов - высокий цилиндр на голове, брезгливое выражение лица, пышно повязанный галстук подпирал обвисшие щеки. Черный сюртук, горчичного цвета (да что тут за мода - у каждого второго мужика портки этого цвета?) брюки, лаковые, сверкающие штиблеты. Руки опирались на трость. Я его не знала, впрочем, я в городе многих не знала, так что это не показатель.
        Противоположная скамья была пуста. Надо полагать, это для меня. Хорошо ещё, что не посадили за вот тот барьер, куда, вероятно, сажали серьезных преступников. Видно, меня серьезным не посчитали. Зря. За ребёнка я этого Ривза порву, как Тузик грелку. Впереди, как раз между рядами скамеек, стояла трибуна. А ещё дальше был подиум с длинным столом. Сбоку маленький столик, за которым сидел писарчук. Только я устроилась на скамье (Клери пристроилась на скамье неподалеку, чтобы можно незаметно выйти), как вскочил секретарь, сбоку открылась дверь, и в зал важной гусиной походкой вошли трое мужиков в черных мантиях, белоснежных, с туго завитыми длинными локонами, париках. Я даже невольно восхитилась - какой антураж! Даже захотелось поискать глазами телекамеры. Все присутствующие встали и я в том числе. Все как положено: "Суд идёт"!
        Судьи устроились на своих местах, махнули руками, народ начал с шумом рассаживаться вновь. Один из судей застучал деревянным молотком по какой- то подставке, призывая к тишине. Все уселись и затихли. Один из судей взял в руки лист бумаги и начал монотонно зачитывать текст:
        - Суд города Монро штата Луизиана против леди Вайолетт Лафойе, баронессы Лафойе, владелицы плантации Свит- Крик в округе Монро. Гражданин США, резидент штата Луизиана, Самуэль Ривз обвиняет баронессу Лафойе в похищении его несовершеннолетнего сына, Жана Ривза, двенадцати лет от роду и принадлежащего ему пони по кличке Лаки...
        Он не договорил, я вскочила на ноги и воскликнула:
        - Протестую, ваша честь! Пони не может принадлежать Самуэлю Ривзу, ибо это собственность Жана Ривза! Пони был подарен ему его дядей, мсье Франсуа Бруа, братом покойной матери Жана.
        Судья скривился, то ли от того, что я перебила его, то ли от того, что заседание сразу пошло не по сценарию. Но заглянув в папку с допросами свидетелей, где вероятно был протокол допроса родственника Жана, был вынужден признать:
        - Да, пони не может быть включен в список претензий. Секретарь, удалите из протокола это требование. А вы, леди Вайолетт, садитесь.
        Я села на скамью. На противоположной скамье встревоженный Ривз что- то лихорадочно зашептал дяде в цилиндре. Тот отвечал ему односложно, почти не разжимая губ, при этом брезгливо кривя их. Это что, адвокат, что ли? Маловероятно, знаю я это суетливое племя, работала как- то у одного модного адвоката. Вот заказчиком может быть, как и благодетелем для Ривза. А этот пропойца засуетился, ему и коняшку хочется получить тоже, как- никак, имущество. Тут судья пригласил Ривза за трибуну для разъяснения сути его требований. Тот прошел на место свидетеля и начал:
        - Так, стало быть, ваша честь, я встретил мальчишку с его уродцем этим, не конь, а тьфу просто, никому такой и не нужен вовсе, в городе. Последнее время пацан взял моду воровать деньги. Вот я и хотел проверить его карманы. Только он принялся верещать, как будто его уже убили. Ну, я и разнервничался маленько.
        Из толпы в зале кто- то выкрикнул:
        - Че врешь- то? Ничего мальчишка у тебя не воровал! Он зарабатывал деньги, а ты отбирал их себе на выпивку!
        Ривз развернулся, оглядывая бешеным взором присутствующих, пытаясь узнать, кто это посмел ему перечить. Судья лихорадочно застучал молотком, но в зале и так было тихо. Стучал он, скорее, чтобы вновь все пошло не по оговоренному сценарию. Но получалось неважно. Ривз продолжил:
        - Вот, значится, я расстроился малость. Может, и хлестанул мальчишку пару раз. А что, я ж отец, имею право поучить пацана уму- разуму, чтобы старших уважал. А тут эта вот, барынька, налетела на меня. И не бил я ее вовсе! Она сама руку под кнут подставила! А потом ещё и хахаль ейный появился и меня избил, и стражников вызвал. Те потом меня на какую- то стройку загнали, там много таких, как я, невинных, а их стражники охраняют. Но ничего, нашлись добрые люди, вызволили меня оттуда, разъяснили мне все, что я был в своем праве, а барыня эта теперь должна мне заплатить за все. Вот я и хочу, чтобы она вернула мне мальчишку с его конем, и пусть заплатит за мои страдания и за то, что, сколько месяцев пользовалась моим пацаном.
        Ривз ещё раз победно осмотрелся и пошел на свое место. Тишина в зале сменилась гулом возмущения. Судья вновь стал колотить своим молотком, как бы не сломал казённое имущество. Стараясь успокоить людей в зале, он вызвал меня за эту трибуну. Хотя, как мне кажется, по сценарию этого не было вовсе, обошлись бы без моих показаний. Я озвучила свою версию событий, как я ее видела. Ещё сказала, что все это видели множество человек на рыночной площади. Судья, вновь заглянув в свои бумаги, сказал:
        - Однако, госпожа баронесса, ваши слова свидетели не подтверждают. Они ничего не видели. А потом вы, куда мальчика увезли?
        - Ваша честь, ребенок и пони были в таком плохом состоянии, что просто не пережили бы дорогу до моего поместья. Поэтому я повезла их к местному врачу. Он и оказал необходимую помощь ребенку и лошадке. Ну, мне руку обработал. Но мальчик и пони ещё около месяца выздоравливали, они были ослаблены, истощены, поэтому так долго болели. Но вы спросите у врача, он подтвердит мои слова.
        Вызванный свидетелем врач, пугливо поглядывая в сторону грозно нахмурившегося Ривза, невнятно пробормотал, что да, привозили такого пациента. Да, он был сильно избит. Но он, врач, он не может сказать, кто так избил мальчика и его лошадь. Да, у госпожи баронессы тоже имелся след от удара кнутом. Но где именно получена эта травма, он не может сказать. И вообще, ваша честь, он всего лишь врач, его дело лечить, а не выяснять, кто и кого избил.
        Вот как, значит! Ривза по- прежнему боятся горожане. И ввязываться из- за меня в эту историю никто не станет. Впрочем, оказалось, я была не совсем права. Из толпы проталкивался невысокий, полноватый человек. Встав у трибуны, он представился:
        - Я Жак Ренье, местный молочник я, ваша честь - судьи лихорадочно листали свои бумаги, видно, не было такого в списках официальных свидетелей - все врёт Ривз! Мальчик зарабатывал деньги извозом мелким, кому продукты с рынка домой довезёт, кому по нашим заказам молоко да хлеб развезет. Мы жалели мальчишку, подкидывали работёнку, да только этот гад и деньги отбирал и бил частенько и ребенка, и лошадку. Да и голодные они все время были. Мы и подкармливали их малость. А в тот день, если бы не госпожа баронесса, он совсем озверел, с пьяных глаз. Забил бы насмерть и мальчишку, и пони. Да только вот леди Вайолетт да ещё незнакомый мсье вмешались и не дали извергу убить. А ты, Ривз, не сверкай на меня глазами, не боюсь я тебя теперь! У меня трое сыновей из армии вернулись, теперь только попробуй приблизиться к моему дому или лавке! Враз тебя в бараний рог скрутят, да твоим же хлыстом и отходят!
        Поднялся шум в зале, люди выкрикивали слова одобрения храброму Жаку, один из судей уже непрерывно лупил молотком по подставке, на лицах двух других явно была видна растерянность. Все пошло кувырком, совсем не то им обещали. А тут бы ноги унести с этого проклятого заседания. Наконец, один из судей сумел крикнуть достаточно громко, чтобы могли его услышать:
        - Еще кто- нибудь может дать показания по этому делу?
        И обвел таким взглядом толпу, что сразу было ясно - такому потенциальному свидетелю лучше всего пойти самому утопиться в Уичито, чтобы облегчить жизнь судье. Но тут в наступившей тишине от дверей послышался спокойный и знакомый мне голос:
        - Я имею, что сказать по этому делу, ваша честь!
        Ну конечно, кто же ещё мог быть, кроме как мистер Грант Данмор, своей собственной сиятельной особой!
        ГЛАВА 28
        Я мысленно скривилась и едва не застонала с досады. Вот что за талант у человека - появляться в такой момент, когда я нахожусь не в самом лучшем виде или ситуации?! Первый раз мы встретились, когда я дралась с этим самым Ривзом и отхватила кнутом по руке. Второй раз - когда меня душила жаба платить такую сумму за номер в отеле. И, если бы не Грант, который возжелал получить тот же единственный свободный номер, то я, вполне вероятно, подалась бы искать, где подешевле, и могла бы нажить себе приключений на пятую точку. Третий раз - когда я, как деревенская дурочка, разинув рот, стояла перед борделем. И при желании, меня вполне могли затащить охранники. Ещё и ухитрилась упасть на него же. И вот опять я не в самом выигрышном виде - меня судят. Со стороны может показаться, что я девочка- катастрофа, ага, "Авария - дочь мента", но это проявляется почему- то только в присутствии этого человека. Похоже, он просто катализатор моих неприятностей.
        Хантер, сидевший с семьёй сразу за моей спиной, наклонился ко мне и шепотом спросил:
        - Виола, ты его знаешь?
        Я неохотно кивнула:
        - Это Грант Данмор, большего я не знаю о нем. Но он точно мое ходячее проклятие. Сейчас опять ведь выручит меня из этой за… эээ… проблемы.
        Хантер тихонько хихикнул, видимо, хорошо поняв, что имелось в виду под словом "проблема". Меж тем мой личный "рыцарь в сверкающем доспехе" шел по приходу между скамьями прямо к судейскому столу и люди покорно расступались перед ним. Судьи выглядели встревоженно, такого свидетеля они не ожидали, от него не отмахнешься, как от молочника Жака. Дойдя до стола судей, Грант громко представился:
        - Меня зовут Грант Данмор, я являюсь членом Ревизионной комиссии при губернаторе штата Луизиана. И был свидетелем преступления, которое совершил этот человек. И мне непонятно, каким образом этот человек, осуждённый преступник, разгуливает на свободе, да ещё и предъявляет претензии за свои преступления? И почему господа судьи не обращают на это обстоятельство никакого внимания?
        Слова Гранта, особенно его чин, закреплённый на соответствующей бумаге, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Я точно не знаю, но чин, видно был немаленький и серьезный. Судьи побледнели до оттенка своих париков, а импозантный дядя, служивший советником Ривзу, исчез так стремительно и незаметно, как будто пресловутым порталом ушел. Ривз испуганно и тревожно оглядывался, пытаясь понять, что ему теперь одному делать и чем ему лично грозит появление этого столичного франта. Что кулаками его не победить - он уже хорошо понял и в прошлый раз.
        ***
        Что в городке что- то происходит, Грант понял сразу же, как только они проехали окраинные улицы. Люди, большими компаниями и поодиночке, шли по улицам в центр города. Интересно, это ему кажется, или это интуиция ему подсказывает, что все это как- то связано с его личной бедой - Вайолетт? Здраво рассудив, что проблемы лучше всего решать на сытый желудок и хотя бы в чистой одежде, он велел Пьеру ехать в ближайший и единственный в Монро отель. Там тоже было пустовато, портье, дремавший за стойкой, оформил номер для Гранта. Он же, выполнявший и роль официанта, подал сытный завтрак в маленьком ресторанчике при отеле. На вопрос Гранта, что за проблема с обслуживающим персоналом и вообще, куда идут люди на улицах, портье удивился.
        - Так в суд все идут! Судят баронессу Лафойе, против нее иск подал бывший кузнец, Самуэль Ривз. Вроде как она похитила у него мальчишку и коня какого- то. Вот народ и идёт посмотреть, чья возьмет - больно уж Ривз всему городу поперек горла стоит.
        При этих словах Грант почувствовал, как кусок омлета у него тоже встал поперек горла. Кашлял он до слез, потом вытер слезы салфеткой, бросил ее на стол и стремительно поднялся. Вот как знал, что нельзя выпускать девчонку из виду! Не одно, так другое! Прямо катастрофа какая- то! Похоже, придется мчаться в суд на голодный желудок.
        В суд он успел. Даже ещё минут пятнадцать стоял, слушал показания, рассматривал судей и того гражданина, что сидел на одной скамье с тем самым Ривзом. Почему- то он казался Гранту смутно знакомым, вроде где- то он его видел ранее, но мельком, поэтому не может сразу вспомнить точно. Вайолетт сидела на скамье одна, но на следующей скамье сидел парень, который все время наклонялся к ней и что- то говорил. И это, честно говоря, очень не нравилось Гранту. А вдруг это кавалер девушки? Или жених? Тогда это может осложнить его план. Ломать через колено чьи- либо отношения и чувства ему вовсе бы не хотелось, но если понадобится...
        За своими размышлениями он упустил момент, когда в зале поднялся какой- то шум. Но теперь он смотрел и слушал. Мужчина, по виду обычный горожанин, выступал в защиту Вайолетт и рассказывал все, как было дело. Судьи отчаянно пытались не принимать это во внимание, но не получалось, поскольку народ начал шуметь ещё сильнее, а Ривз начал выкрикивать угрозы.
        Судья стучал молотком, народ шумел. Второй судья вяло поинтересовался, может ли ещё кто- нибудь дать показания? Хотя, судя по его лицу, эти показания интересовали его так же, как прошлогодний снег в Скандинавии. Ну, что ж, кажется, его выход. И он пошел.
        Судьи смотрели настороженно, чувствовали, что перед ними кто- то посерьёзнее местных горожан. Но бумага с его чином, врученная Гранту перед отъездом из Батон- Руж губернатором, оказалась с волшебным эффектом. Судьи взбледнули так, что на их фоне их собственные парики показались бы брюнетистыми, а важный господин, сидевший рядом с Ривзом, просто исчез, как в сказке, по мановению волшебной палочки.
        И как раз в тот момент Грант, наконец, вспомнил, где он видел этого господина. В офисе компании "Южные железные дороги", куда он заходил за списком соинвесторов. Ему даже представили этого господина, как Дональда Фаулза, уполномоченного по приобретению земель для строительства. Вот теперь наглядно видно, как именно приобретаются земли.
        Далее судебное заседание было торопливо свёрнуто, претензии Ривза отклонены, как не нашедшие подтверждений, а сам Ривз был обвинен в насилии над ребенком и отправлен под стражей в то же самое место, откуда его привезли. Судя по кислым физиономиям местных стражников, им этого делать очень не хотелось. Грант недоумевал - нравится им Ривз, что ли? Надо бы разобраться с местной стражей, раз уж он все равно здесь и обладает широкими полномочиями.
        Завершая заседание, один из судей вздохнул:
        - Мальчишку- то куда теперь девать? Наш приют и так переполнен, после нордлингов много сирот новых появилось.
        Грант удивился:
        - Так проще всего, если, конечно, госпожа баронесса не возражает, официально отдать ей опеку над мальчиком. Решение суда вы и сейчас вынести можете, и отдать соответствующие документы мисс Вайолетт.
        Судьи, обрадованные тем, что проблема с их плеч снята, буквально за несколько минут состряпали нужный документ и вручили Вайолетт. Девушку окружили ее знакомые, поздравляли. Дама в модном наряде, мужчина в сюртуке, держащий ее под руку, тот симпатичный парень… семья, видимо. Грант не стал подходить, лучше он сам завтра приедет в поместье и поговорит с Вайолетт. Уже поворачиваясь уходить, поймал сердитый, негодующий взгляд от девушки. Так и хотелось поднять глаза к небу и вопросить: "Господи! За что мне это наказание?".
        ***
        Дома, в поместье, в честь нашего возвращения, Эжени расстаралась на торжественный ужин. Мы все дружно сидели за столом, поздравляли друг друга, желали Жану расти большим, красивым, умным. Но меня все равно нет- нет, да тревожил тот внимательный взгляд, которым смотрел на меня Грант. И чем дальше, тем больше крепла во мне уверенность, что сегодняшняя неприятность с этим судом, далеко не последняя и не самая крупная.
        Но я старалась не подать виду, что меня что- то тревожило, чтобы не портить своими предположениями людям радость. Ведь во всю эту историю оказалось втянуто достаточно много людей. Это и Хантер со своей семьёй, и Поль с родителями, и Николя… даже молочник Жак из Монро тоже оказался причастен к суду.
        Все эти люди имеют право гордиться собой, ведь они были согласны рискнуть собой и своим размеренным существованием ради маленького, почти неизвестного им мальчишки. И они выиграли! Правда, с помощью странного типа, который всегда появляется, когда я остро нуждаюсь в помощи, но ни за что в этом не признаюсь. Вот такой у меня странный, дикий характер.
        Может, ещё и поэтому, в прошлой своей жизни так и не появился рядом со мной мужчина, способный выдержать все мои странности. Кому нужны сложности и труд, когда вокруг полно простых и весёлых, согласных на нехитрые удовольствия, девчонок? К сожалению, душевная лень все чаще заменяет собой искренние чувства.
        Ладно, хватит себя жалеть, у меня вновь есть возможность изменить свою жизнь. Но это потом. А пока народ веселится, я могу спокойно обдумать свои планы на дальнейшее время. Вначале надо подумать о Жане. Я узнавала у Готье, в поселке есть школа, занятия начнутся после окончания уборки тростника. Так что надо будет озаботиться школьными принадлежностями, причем в двойном размере. В школу пойдет нынче не только Жан, но и Оливия. Нечего неучами по поместью бегать. Ну и одежду приличную для будущих школьников либо приобрести, либо перешить из чего- нибудь подходящего.
        А ещё завтра решила провести первую выкопку сахарной свеклы, я уже наметила те поля, где корнеплоды вполне зрелые. И надо будет сразу запускать вновь завод, а то очередь на переработку тростника длинная получается. А мне надо за месяц свою свеклу переработать, пока войдёт в полную спелость тростник.
        Но, как обычно, стоит мне все тщательно распланировать, что- нибудь внезапно приключается и все летит кувырком. И в этот раз моя постоянная "везуха" меня не обманула.
        С самого утра, торопливо позавтракав, я отправилась на плантацию. Намеченное мною к уборке урожая поле было достаточно далеко от имения и от реки, поэтому почвы там были менее кислые, что благотворно сказалось на урожае. Рабочие уже собрались, пока меня не было, стояли, переговаривались, пожимали плечами, они так и не уяснили, зачем мне столько корма для скота? Торговать им собираюсь? Впрочем, их это мало волновало.
        Возчики с телегами тоже были тут, как и лошадь, запряжённая в однолемешный плуг. Лошадь с плугом проходила в междурядьях, подрезая пласт земли с корнеплодами. Рабочим оставалось только выдернуть корнеплод из перевёрнутого пласта земли, двумя взмахами ножей отрубить макушку с ботвой и бросить в медленно продвигающуюся за работниками телегу. Далее груз увозили на завод, где с раннего утра затопили котельную. Рабочие на заводе уже отработали технологию получения сахара из свеклы, так что моего вмешательства не требовалось.
        Домой я вернулась в обед, вся пропыленная и усталая от жары. Но это хорошо, что погода стоит сухая, пусть и жаркая. Корнеплоды будут сухие, и меньше уйдет в брак с гнилью. Ну, кто о чем, а я все про свое думаю. Погруженная свои мысли, я даже не сразу заметила, что возле нашего флигеля стоит чужая коляска (впрочем, о чем это я, у меня не то что чужой, своей коляски не водилось. Телегой- с обходилась высокородная баронесса). Зато, когда я мешком сваливалась с этой здоровенной зверюги, Дарки то есть, подбежавший Николя, принимая у меня поводья, шепотом сообщил, что ко мне приехал важный господин. Который вчера так здорово нас защитил в суде.
        Ну вот, и даже долго этих самых неприятностей ждать не пришлось! Как там у котенка по имени Гав?: "Ну как же я не выйду, они же ждут!". Вот и дождались! Чертыхаясь про себя, но нацепив свою самую лучшую улыбку голодной акулы, я пошагала к дому, морщась от боли в икроножных мышцах при каждом шаге. Чтобы управлять таким конем, нужно применять изрядную силушку, а откуда она в этом хрупком, изнеженном тельце?
        А ещё представила, как я "прелестно" выгляжу - грязная, вспотевшая, с растрепавшейся прической - так мое и без того поганое настроение ухудшилось. Вот даже не удивляюсь, почему я вновь встречаюсь с Данмором в таком непрезентабельном виде. Поддерживаю традицию, так сказать.
        Гость сидел в гостиной, в приятной прохладе, вытянув длинные ноги в сверкающих штиблетах. И попивал холодный морсик с ледника, гад! При виде высокого стакана, полного рубиновой жидкости, с запотевшими стенками, мне так захотелось пить, как будто я только что вырвалась из самого центра Сахары. Я даже сглотнула невольно, так хотела пить.
        Из пересохшего внезапно горла вначале вырвался лишь жалкий сип, но потом я откашлялась и смогла сказать поднявшемуся из кресла навстречу мне Гранту:
        - Добрый день, мсье! Простите, не ожидала вашего визита, поэтому задержалась в поле. Если у вас ко мне дело не на пять минут, то позвольте мне отлучиться на полчаса, я приведу себя в порядок и приглашаю вас отобедать со мною. У нас все просто, по- деревенски, уж простите. А потом и обсудим то дело, с которым вы пожаловали.
        Изобразив корявый книксен (это в штанах, ха- ха!), я быстро повернулась и ушла к себе в комнату, где меня уже ожидал таз с горячей водой, суетившаяся Ливви, свежий наряд на кровати. Ничего особенного, просто муслиновое платьице, в тонкую сиреневую полоску, с умеренно открытыми плечами. Или умеренно закрытыми? Вот вечно в такие важные моменты в голову почему- то лезет всякая чепуха. Кое- как разодрала с помощью Ливви растрепавшиеся волосы, заново причесалась, заплетя пышную французскую косу, пусть голова отдохнёт от шпилек.
        Капелька духов, единственная роскошь, которую я себе позволила купить в Батон- Руж, и я готова к выходу. Ещё раз придирчиво осмотрела себя в зеркале - все в порядке, я - леди. Правда, немного не хватало украшения, жемчужных бусиков или тонкой цепочки с маленьким кулоном... такие украшения у меня были, но кто его знает, где они сейчас, ювелир, небось, давно продал их какой- нибудь южной красавице. Подавив неуместный вздох, я вышла из своей комнаты, пошла по направлению к столовой. Там уже вовсю звенели посудой, накрывая на стол.
        ГЛАВА 29
        Когда Грант прибыл в поместье Свит- Крик, дело двигалось уже к полудню. Но ему было сказано, что хозяйка пока отсутствует, у нее работы на полях идут. Но к обеду обязательно приедет. Его провели в затененную, прохладную комнату, очевидно, служившую гостиной. Пожилая женщина в старомодном чепце принесла ему графин с вишнёвым морсом и стакан на подносе. Морс оказался прямо с ледника, графин тут же покрылся капельками влаги, приятного кисло- сладкого вкуса, отлично освежал в такую жару. Он пил уже второй стакан морса мелкими глотками, когда послышались голоса в прихожей и один точно принадлежал Вайолетт. И действительно, буквально через минуту она появилась в гостиной. Усталая, пропыленная, в своем нелепом полумужском, полуженском костюме, явно перешитом из отцовского, и так стало жаль эту маленькую, хрупкую девочку, которая из сил выбивается, чтобы спасти свой дом, своих людей, вместо того чтобы танцевать и веселиться на балах, флиртовать со своими ровесниками… захотелось после этого по одному переловить и придушить поочередно все руководство компании, задумавшего эту аферу с землёй.
        Но жалость показывать нельзя, это он уже понял, когда просчитывал Вайолетт. Не зря же он считался одним из лучших аналитиков в своем отряде. Характер у девчонки ершистый, не любит выглядеть смешной или уязвимой в глазах окружающих, и злится от этого. Поэтому он и вчера не обиделся, когда она так сердито на него взглянула. Он понял, что злится на себя, что опять она показала слабой, которой нужна посторонняя помощь.
        А теперь ещё ей придется делать очень сложный выбор. Задумавшись, он едва не пропустил то, что она ему говорила. Перехватил только ее жадный взгляд на его стакан с морсом, который он машинально продолжал держать в руке. Она хочет пить? Грант предложил бы ей морсу, но стакан был только один, а предлагать свой - вроде бы неприлично. Девушка невольно облизнула пересохшие губы. И от этого вполне невинного жеста, он внезапно почувствовал весьма недвусмысленную реакцию своего тела. О Господи, этого только ещё не хватало!
        Как же он предложит ей фиктивный брак, если его так крючит от близости этой девушки? Впору всерьез задуматься, есть ли в Монро заведение типа салона мадам Коринны? Хотя он никогда не опустится до такого унижения собственной жены, чтобы ходить в бордель.
        Но поговорить им необходимо и говорить надо прямо, не увиливая и не пытаясь растянуть этот разговор заходами издалека. С этой девушкой надо быть честным. Ладно, после обеда, так после обеда. Тем более что он тоже проголодался. Хмыкнул про себя, когда она начала неловко извиняться, что у них все по- простому, по- деревенски. Знала бы она, что им приходилось порой есть в походе! Пойманная змея шла за деликатес! А испечённые на раскаленных камнях лепешки из маисовой муки и воды по твердости могли соперничать с теми же камнями.
        ***
        Весь обед мой гость неловко ерзал, как будто сидеть ему было неудобно. Вероятно, он торопился- таки поговорить, раз уж дело такое серьезное. Но ел с аппетитом, не манерничал. При этом соблюдал все правила этикета, был безукоризненно вежлив. Очевидно, где- то обучался. На обед у нас сегодня был салат из свежих овощей с домашним майонезом, гороховый суп с копчеными свиными ребрышками, на второе - куриные котлетки с картофельным пюре. И на десерт неизменная шарлотка, куда ж без нее. В качестве напитков - целый графин вишнёвого морса. Вина у меня в запасах не было, а покупать его я считала ненужной тратой денег.
        Но каким бы не был вкусным обед, но и он когда- нибудь должен был закончиться, и я пригласила Данмора в свой кабинет. Как я чувствовала, будет мне сейчас и первое, и второе, и десерт в придачу. И я не ошиблась. Первым делом Грант подал мне лист бумаги, удостоверяющей о том, что мистер Грант Данмор выкупил у казначейства штата Луизиана поместье под названием Свит- Крик в округе Монро, как подлежащее продаже в связи с неуплатой налога. И он же, мистер Данмор, оплатил этот налог. Печать, подпись. Судя по дате, сделка совершена совсем недавно.
        Я тяжело сглотнула, вот оно, то самое дело! И спросила бесцветным голосом:
        - Когда нам выселяться из флигеля? Как видите, других жилых построек на территории поместья теперь нет. Мы можем забрать свои личные вещи? И вот лошадь у нас есть, Буланка, она не принадлежит поместью. Мы с Клери ее попросту украли у нордлингов, когда сбегали из плена. Мы тоже можем ее забрать? Дарки - это конь моего отца, то есть, принадлежит поместью, я его оставлю.
        Грант поморщился, как будто ему дали под дых кулаком. Потом спокойно ответил:
        - Никто вас не выгоняет из поместья. И вообще, все это может принадлежать вам, мисс Вайолетт. Если вы примете мое предложение о замужестве.
        Теперь пришла моя очередь переводить дыхание и хлопать в полном обалдении глазами. Как- то не так я себе представляла процедуру сватовства. Да и не знаю я его почти. Ну, вытаскивал он мою, пардон, задницу из нескольких неприятностей, но это же не повод для женитьбы? Я тут немного засомневалась - кто их знает, с их дремучей моралью и этикетом? Это у нас, в наше время, ночь, проведенная вместе, ещё не повод для знакомства, а тут... Боже, о чем я думаю! Какие глупости в голову лезут вместо умных мыслей! Мне, мне предлагают выйти замуж за малознакомого, взрослого дядьку (я же не афиширую свой истинный возраст, вот по нему он мне как раз подходит!), а зачем?
        Привычка искать во всем какой- то подвох, какую- нибудь подлянку и тут не дала сбоя. Нет уж, пока я все не пойму, до последней буковки, до чёрточки, ничего не отвечу! И я приступила к благородному делу допроса:
        - Простите, мистер Данмор, если я не ослышалась, то вы предлагаете мне выйти за вас замуж? А зачем вам или мне это надо? Неужели мое поместье столь ценно, точнее земли, поместье ведь теперь ваше и так. Вы уж поясните мне, ибо я ничего не понимаю. И пока не пойму, боюсь, не смогу вам дать какого- то внятного ответа.
        Грант немного неуверенно начал:
        - Не уверен, что вы поймёте все эти хитросплетения нечистых на руку дельцов, но я попробую объяснить попроще...
        И он изложил всю аферу с землями. И то, что меня точно не оставят в покое, если не смогут добиться своего законными путями, пойдут на незаконные. И вряд ли кто будет защищать мои интересы, кому придет в голову бодаться с большой компанией ради безвестной девчонки- сироты. Я хихикнула про себя, хотя я и родилась в девяносто девятом, но хорошо была наслышана о диких девяностых годах, когда вообще никакой законной управы на тогдашних "предпринимателей" и успешных бизнесменов.
        Так что это девочка Вайолетт не поняла бы того, что ей втолковывал Грант, а я, Виола, поняла все очень хорошо. И он опять спасает меня, переводя всю опасность и направление главного удара на себя. А вот зачем ему это надо, интересно? Этот вопрос я и задала Данмору. Тот взглянул на меня с удивлением - поняла всё- таки! Но ответил:
        - Со мной им в ближайшее время не справиться, да и побоятся пока, а потом им вообще будет не до того, с самим существованием компании бы разобраться. Губернатор сейчас едет в Вашингтон, он хочет добиться перевода компании в подконтрольную штату. Во всяком случае, контрольный пакет акций будет принадлежать штату.
        Я заинтересовалась:
        - Вы так уверены в порядочности нашего губернатора? Я так много нехорошего о нем слышала.
        Грант вздохнул:
        - Уверен. Слишком много делалось от его имени, о некоторых вещах он и не знал. Да и губернаторствует он ещё неполный год. А ранее он был моим командиром. Много лет мы бок о бок воевали, спали, ели, отдыхали… за эти годы можно хорошо узнать человека.
        Я вернула разговор на интересующую меня тему.
        - Значит, после нашей свадьбы вы сможете брать деньги с моего счета?
        - Да, смогу. Но лучше всего будет мне написать доверенность на ваше имя на действия со счетом. И, чтобы вы были более спокойны, сами будете оплачивать налоги на землю. А через полгода я напишу дарственную на вас на поместье. Поверьте, мне ваши деньги вовсе не нужны. Если без ложной скромности, то я являюсь одних наиболее богатых людей этой страны.
        Он секунду промедлил, затем, как будто бросаясь с головой в ледяную воду, произнес:
        - Я хорошо понимаю, что мы мало знакомы и вы слишком молоды, и, возможно, мечтали о совсем других чувствах и отношениях, более романтических, что ли… поэтому я хочу дать нам обоим время для привыкания и узнавания друг друга. И не буду настаивать на немедленных брачных отношениях. Ну, вы понимаете, о чем я. Обещаю, что настаивать и приставать к вам с непристойными требованиями не буду.
        Последние предложения он произнес чуть не шепотом, стесняясь. Я чуть вслух не фыркнула - это мне смущаться надо в этом месте? Мне, которая ещё на втором курсе с девчонками в общаге смотрела порнушку? Немецкую. Ну- ну… так что чисто теоретически курс подготовки у меня имелся. Я смотрела на его губы, когда он это говорил, и раздумывала - если я сама наброшусь на него с поцелуями, будет ли это считаться нарушением контракта? Как мне кажется, более вероятно, что именно этого стоит бояться мужику.
        Но все- таки, зачем это ему надо? Ну, кроме желания помочь старому другу в делах штата? И я вновь задала этот вопрос. Он ответил, хотя и неохотно:
        - Этот брак поможет мне уладить отношения с моею семьёй. Пусть думают, что я выгодно женился, на деньгах и больших плантациях. Тогда мой брат успокоится и не наделает глупостей.
        Ага, значит, у нас ещё и проблемная семейка имеется в придачу. Хорошо бы жить от них подальше. Но Грант меня успокоил, сказав, что они вообще в другой стране живут.
        Ну, пока вроде все понятно и ясно. Но обдумать, тем не менее, надо. И желательно одной и в тишине. Что я и озвучила, мол, сейчас, немедля, не могу дать ответ, а вот завтра, с утра, пусть приезжает, я отвечу на его предложение. Грант взглянул на меня даже с лёгким недоверием, типа, и это все так спокойно? А где возмущения, крики, топанье ногами, нечто вроде "ни за что и никогда!".
        А чего орать и выделываться, если все разъяснено буквально на пальцах. И все отлично укладывается с теми фактами, что мне уже известны. Перед отъездом Даймора я провела ему экскурсию по поместью, пусть посмотрит, что же он приобрел, в конце концов, чтобы потом без претензий. Осмотрев место пожарища, Грант озабоченно сказал:
        - Как только поженимся, надо срочно нанимать строителей, чтобы до здешней зимы успеть подвести дом под крышу. А внутренние работы уже в сухости и тепле вести. Хотя и зима тут не такая, как на северо- востоке или в Аппалачах, но все равно, холодные дожди и ветер имеются. Узнаю в городе, есть ли там несколько бригад рабочих, чтобы работали без перерывов.
        С тем и отбыл. А я уселась в новенькой беседке и принялась раскладывать по полочкам все "за" и "против". Как- то получалось, что в графе "против", был только один аргумент - мое самомнение и эго. Да ещё раздутый до безобразия мой дурной характер. Тогда как положительная графа явно перевешивала. Я получаю защиту от рейдерских захватов, я получаю возможность продолжать управлять своими землями и поместьем. Я смогу распоряжаться деньгами и драгоценностями, оставленными мне родителями. Ну, хорошо, пусть не мне, а Вайолетт, но теперь в этом теле живу я.
        Ну и бонусом - красивого мужика, чего уж там скрывать. Пусть все кумушки, проезжавшиеся по моему статусу брошенной невесты, заткнутся. Хантер все равно на мне жениться не слишком рвется, только в крайнем случае. А вот таких Говардов, охотников за приданым, будет ещё немало. Но мой статус замужней дамы оградит меня от них.
        Со своей семьёй пусть Грант сам разбирается, я же могу за всю жизнь их ни разу не увидеть. Так что надо принимать предложение Гранта. Я от этого только выиграю. И завтра я точно отвечу ему согласием. Приняв такое важное и, как мне думается, верное решение, я успокоилась и даже повеселела. У меня ещё оставалось немного времени на то, чтобы обдумать завтрашние дела. Женитьба женитьбой, а уборочную никто не отменял!
        ГЛАВА 30
        Вечером, перед сном, я позвала к себе в комнату Клери. И не стала разводить длительные турусы на колесах, а сразу сообщила о грядущих изменениях в моей жизни, да и в жизни поместья тоже. Я имела в виду строительство. Но и, памятуя рассказанное Грантом о рейдерах, велела передать всем домашним, со старостой Сожиньи сама поговорю, чтобы поглядывали по сторонам - вдруг кто чужой болтается по округе? Методы рейдеров ничуть не меняются, вне зависимости от времени и мира. Это и поджоги, и угрозы, и даже похищения людей. Не думаю, что компания проявит благородство и не будет делать ничего из вышеперечисленного.
        Клери насчёт этого была со мной полностью согласна. Ну да, здоровая бдительность и лёгкая паранойя суть слова - синонимы. Вот известие о моем возможном замужестве расстроило добрую нянюшку.
        - Ох, мисс Вайолетт, как же вам трудно! Бедная моя девочка, не такой судьбы для вас хотели ваши родители. Вам бы веселиться и танцевать, да кружить голову кавалерам, а вам приходится работать как крестьянке на полях! Какую ношу вы на себя взвалили! Да ещё и с женихом так некрасиво получилось, а ведь судачить будут не о непорядочности Говарда, а о вас. Может, и впрямь вам выходить за этого американца, прости Господи! За мужчин вашего круга теперь вряд ли получится, сплетни и слухи всегда быстрее правды бегут.
        Я рассеянно ответила:
        - Он, нянюшка, не американец, похоже, британец он. Слишком правильно говорит, да и сам сказал, что его семья живёт в другой стране.
        Клери ещё повздыхала, почувствовала мне и тоже согласилась, что этот вариант, пожалуй, единственный выход для меня. Если я хочу жить на своей родовой земле. А я хотела, это точно. Пусть и не моя эта земля, но я уже ощущала ее своей. Это моя земля, мои люди, мой дом, моя крепость - почему я должна отдать это все каким- то проходимцам? Я все сделаю, чтобы этого не случилось! И замуж выйду и счастлива буду, назло всем! Вот так и будет! Или я не Виола! Как всегда, когда я приняла окончательное решение, спала я спокойно, без всяких сновидений и утром встала бодро и в хорошем расположении духа.
        Подошедший сразу после завтрака Годар со всеми своими записями доложился, что вчера одно поле практически закончили убирать, сегодня к обеду завершат и перейдут к следующему. На остальных полях ещё с неделю надо подождать. Ну, это дело решаемо, пока завод успеет переработать уже убранное, как раз и другие поля подойдут. Немного смущённо Годар спросил:
        - Простите, госпожа баронесса, а правду рабочие с завода говорят, что из этой свеклы вы сахар варите? И он не хуже тростникового?
        Я кивнула головой:
        - Правду говорят, Годар, правду! Сахар и из свеклы можно сварить, только он не такой коричневый, да и все! Сам видишь, некогда мне было восстанавливать плантации тростника, минимум год- другой на пожарище расти тростник не будет. И что мы бы делали? По миру пошли бы с протянутой рукой, милостыню просить? Да и землю отобрали бы, и дом. А так все сохранили и скоро рабочие из Монро приедут, строить новый дом будут. Ты хорошенько прикинь, у кого можно будет разместить рабочих, человека по два- три. Работы много, надо до холодных дождей дом под крышу подвести.
        Годар обрадованно закивал.
        - Вот и правильно, госпожа баронесса! Свой дом завсегда нужен! Коль надобно, то найдем жилье, найдем! Тогда я поеду, присмотрю, как там дела на поле? Да и на следующее поле надо потихоньку перебираться. Ранее то, когда просто дёргали свеклу, времени шибко много уходило, да и ломалась она часто. А как вы подсказали, так дело и быстро пошло. Неужто и этому в пансионе учат?
        Я засмеялась, стараясь выгадать время, чтобы лихорадочно быстро придумать ответ.
        - Ну что ты, Годар! В пансионе учат платочки вышивать! Это я была в гостях у подруги по пансиону. Так у них на плантации, как раз, так и убирают свеклу. Запомнила, а сейчас и пригодилось! А платочки пока без надобности.
        Годар коротко хохотнул и, попрощавшись, отправился по своим делам. А я задумалась. А не пора ли мне перевести Годара на должность управляющего? Мужик он грамотный, бумаги у него всегда в порядке. И с людьми он ладит, и знает, кто на что способен. К моим идеям, кажущимся другим странными, относится вполне лояльно, не перечит. Что тоже очень важно. Однако так именно и сделаю. Вот сейчас будет небольшой перерыв в уборочной, вот и поговорю. А пока буду поджидать будущего жениха. Разговор будет непростой. У меня тоже есть свои условия.
        ***
        У Гранта меж тем уже появились первые заботы. Утром он завтракал в маленьком ресторанчике при отеле, уныло ковыряя вилкой резиновый омлет. Да уж, вчера в поместье обед был гораздо вкуснее, сразу видно, что кухарка у Вайолетт отменная искусница. Да и вообще… Грант даже сам себе не хотел признаться, но он нервничал. Ожидал ответа девушки и нервничал. Неизвестно, какой ответ она даст. Всё- таки она из старого аристократического французского рода, а они неприязненно относятся к американцам. Конечно, он не американец, но и к британцам французы большой любви не проявляли.
        Надо же, баронесса, не просто мелкопоместная дворянка, так что и с этой стороны все в порядке, мезальянса не будет. И то, что вчера Вайолетт в порыве негодования не указала на дверь и не заявила, что ни за что и никогда - он счёл хорошим предзнаменованием. Может, и будет положительным ответ. Будем надеяться.
        Он так погрузился в свои размышления, что обратил внимание, когда мужчина был уже в несколько шагах от его столика. Грант поднял голову и равнодушно осмотрел подходившего к его столу мужчину. Тот остановился и деланно радушно улыбаясь, произнес:
        - Мистер Даймор? Доброго утра вам и приятного аппетита! Вы не возражаете, если я присяду за ваш стол? У меня к вам небольшой разговор.
        - Если я скажу, что возражаю, то вы уйдете? Думаю, что нет. Слушаю вас, мистер Фаулз.
        - Запомнили всё- таки, мистер Данмор. А казались таким рассеянным…
        - Ну, память не жалуюсь - сухо произнес Грант - Если комплименты все сказаны, приступайте к основному вопросу.
        - Нам не слишком нравится ваш интерес, проявляемый к поместью Свит- Крик и к его владелице, мисс Вайолетт Лафойе. В свете некоторых событий ваш интерес кажется неуместным и даже опасным. Для вас…
        Хм… быстро же они раскопали про его вчерашнюю поездку к Вайолетт! Вероятно, где- то там поблизости наблюдатель сидит. Но надо перевести огонь с Вайолетт на себя.
        - Вы считаете, что интерес хозяина поместья к своему имуществу неуместным? Когда я приобретал это поместье, мне ничего не было сказано о том, что его нельзя покупать. И вообще, какое вам дело до моей собственности и моей невесты? Позвольте мне самому судить об уместности или обратном.
        Изумление, проявившееся на лице его визави, с лихвой компенсировали Гранту испорченный завтрак. Очевидно, новость о продаже поместья ещё не дошла до компании. Насчёт невесты он, конечно, хватанул, но надо же было как- то объяснить свои визиты в Свит- Крик, не компрометируя девушку. На Фаулза даже жалко было смотреть, так он был растерян, и только шевелил губами, пытаясь сказать хоть что- то. Очевидно, инструкций по действию в такой ситуации ему выдано не было.
        Грант охотно ему подсказал:
        - Если желаете, мистер Фаулз, можете проверить в Казначейской палате штата, там точно есть запись о продаже и об уплате всех налогов. Сразу оговорюсь, чтобы вы напрасно не тратили время - я продавать поместье не намерен, оно мне и самому нравится.
        Фаулз растерянно пробормотал:
        - Чему там нравиться? Там же одно пожарище!
        - Тогда, простите, не понимаю, зачем вам понадобилось это поместье? Тем более, вряд ли лично вам.
        Фаулз неожиданно разозлился:
        - Вы, мистер Данмор, зря встаете у нас на пути! Смотрите, как бы не пожалеть!
        Грант приподнял одну бровь, холодно поинтересовался, когда было необходимо, он умел включать режим английского графа:
        - Вы мне угрожаете? Позвольте мне самому решать, где мне стоять, где и с кем жить. И не стоит меня запугивать, если я напугаюсь, вашей компании может быть очень плохо. А пока, прошу вас, покиньте меня, я хочу закончить завтрак без вашей компании.
        После недвусмысленного пожелания Фаулз вынужден был убраться прочь. А Грант торопливо закончил завтрак и решительно пошел к выходу, где его уже ожидал Пьер с коляской. Надо срочно ехать в поместье, мало ли, что там может случиться. Проверил внутренний карман сюртука, коробочка с кольцом была на месте. В последний раз, когда он был дома, бабушка заставила его взять это кольцо. Сняла его с пальца и отдала Гранту со словами:
        - Возьми, Грант, чувствую, оно тебе понадобится. Почти всем невестам нашего рода надевали на пальчик это кольцо. Только твоей матери оно не подошло. Ей другое кольцо заказывали, новое. А фамильное тебе достанется. Малферсту пусть мать свое отдает.
        Бабка как в воду глядела, понадобилось кольцо. И теперь фамильное кольцо графов Кингдом будет украшать пальчик истинной француженки, баронессы Лафойе. Это если он получит тот ответ, на который надеется.
        ***
        Данмор приехал к самому обеду, когда я уже успела себя накрутить себя до безобразия. Уже всевозможные версии перебрала, от банальной - он передумал жениться, до самой детективной - агенты компании напали и похитили Гранта. Когда же к крыльцу подъехала уже знакомая коляска, я постаралась незаметно перевести дух и вытереть внезапно вспотевшие ладони об юбку платья. И тяжёлый, болезненный комок внутри меня постепенно растворяется. Решила, что не буду тянуть кота за подробности, лучше до обеда скажу, что я вчера надумала. Поэтому сразу провела Гранта в гостиную.
        - Мистер Данмор, я вчера долго думала и решила, что приму ваше предложение. Я согласна стать вашей женой. Только у меня тоже есть некоторые условия. Свадьба будет очень тихой и скромной, не забывайте, у меня не так давно погибли родители. И сделать меня женой для поместья тоже не получится. И не потому, что я жажду развлечений, вовсе нет. Просто я самостоятельная личность, а не бессловесное приложение к супругу. И фиктивного брака тоже не будет. Но, как вы верно сказали, что нам надо привыкнуть друг к другу. Поэтому не стоит спешить, но и как любая женщина, я хочу иметь нормальную семью, детей, в конце концов. И, да, я хотела бы получить возможность распоряжаться своими деньгами, то есть, разблокировать мои счета в банке. Вы обещали.
        Всю мою речугу Грант выслушал со спокойным лицом, потом просто кивнул и достал из кармана сюртука коробочку, открыл ее и протянул мне.
        - Я все понял и согласен с вашими условиями. В знак моих твердых намерений и уважения к вам, прошу, примите это кольцо, оно передается у нас в роду.
        Я взглянула на кольцо. Действительно, старинное ажурное плетение тусклого золота, по центру тонкие лапки поддерживают ограненный изумруд, окружённый по периметру россыпью мелких бриллиантов. Красивое. Может, правильно было бы ахнуть и замереть от восторга, но я так не умею. Я просто взяла кольцо, покрутила и намерилась было надеть его на правую руку, но Грант мягко взял у меня кольцо и сам осторожно надел мне его на левую руку. Кольцо было чуть большевато, но через несколько мгновений оказалось вполне по размеру мне. Совсем забыла, они же католики, носят обручальные кольца на левой руке! Это у нас в православии такие кольца надевают на правую руку.
        Вот и все, я теперь официально обручена.
        - Простите, Вайолетт, но дело принимает серьезный оборот, и я вынужден просить вас о гостеприимстве. Я хочу пока пожить здесь, с вами. Сейчас, если позволите, Пьер пообедает и уедет за моими и своими вещами в Монро. К вечеру должен вернуться назад.
        И рассказал про утреннюю встречу и угрозы. Я даже почувствовала облегчение от того, что Грант теперь будет жить с нами. Ведь получалось, что ночью у нас в поместье оставались одни женщины. А тут двое вооруженных мужчин. Я охотно на все согласилась и пригласила жениха отобедать. Тот не был против, упомянул про отвратительный завтрак в отеле и о том, что вспоминал нашу Эжени с нежностью. Но вначале он отдаст распоряжение Пьеру.
        ГЛАВА 31
        После обеда я сообщила Гранту, что мне необходимо проверить ход уборочных работ и навестить сахарный завод. Он согласно кивнул и без лишних слов пошел на конюшню, отдать распоряжения. Когда я вышла на крыльцо, экипированная для поездки верхом, увидела, что уже рядом стоит миниатюрная повозка, в которую впряжен довольный Лаки. Наш малыш, на удивление, любил трудиться. А Грант восседает верхом на Дарки. И этот гад, ренегат такой, (имею в виду Дарки) стоит смирно и даже не прижимает уши, не скалит зубы, пытаясь вывернуться и цапнуть всадника за сапог. Видимо, сразу понял, что тут есть и покруче его характером и лучше уступить пальму первенства. Для собственной шкуры будет полезнее. Умная скотинка.
        И мы двинулись. Грант ни на шаг не отставал и не вырывался вперёд, держался постоянно рядом с повозкой. Под слегка завернувшейся полой сюртука я заметила пистолет в кавалерийской кобуре. Эээ… что, все так серьезно? Этот вопрос я и задала, мучимая нехорошими предчувствиями. Грант ответил очень спокойно, слишком спокойно, на мой взгляд:
        - Пока я точно не могу сказать, это просто предосторожность. Не беспокойтесь, Вайолетт, я постараюсь обеспечить вам максимальную безопасность. Кстати, я предлагаю завтра поехать в Монро, договоримся с падре о скромном венчании, коль вы хотите все тихо провести.
        Мало ли чего я хотела… но приличия требуют. Хотя и прошло приличное время, для соблюдения траура, уже более полугода, но кумушки все равно будут судачить, мол, едва дотерпела до конца траура и замуж выскочила. А потом тщательно высчитывать, когда же родится наш первенец. И не дай Господь, ребенок родится недоношенным - клеймо недостойной навсегда прилипнет ко мне.
        Первое поле было уже полностью свободно от свеклы - значит, перешли на другое. И в самом деле, рабочие были там. И работа двигалась хорошими темпами. Но этот участок был значительно больше, работы здесь дня на три. Годар тоже здесь был, он считал количество загруженных телег с корнеплодами и записывал в свой талмуд. Нет, точно поставлю управляющим!
        Заметив нас, Годар подошёл.
        - Госпожа баронесса, там мы закончили полностью. Здесь недавно начали. Два других поля ещё рановато убирать. Урожай нынче на удивление хорош.
        Я хмыкнула - конечно, сплошной калий и прочие микроэлементы в золе на месте пожара! Так что ожидаемо хороший урожай. Годар, немного неловко, начал:
        - Говорят, по весне вы покупали у рабочих с завода излишки свеклы. Вот меня и другие крестьяне спрашивают - а у них купите?
        - Разумеется, пусть не волнуются. Вот свою свеклу переработаем и вашу всю возьмём. Только пусть сразу ее подготовят - ботву срежут и плохие овощи сразу выбрасывают, гнилые мне не нужны. Так и передайте. И тростник возьму, но это позднее, когда он готов будет. Так, а теперь по первому полю. Как только закончите уборку свеклы здесь, сразу же отряжай людей вывозить перегной за все прошлые годы на эти два поля. По весне перепашется все. Вон за поместьем этого перегноя целые курганы.
        Чем хорош Годар, что не задаёт лишних вопросов. Надо - значит, надо сделать. Получив все нужные указания, он вновь побежал к фронту работ. А мы поехали на завод. Молчавший все это время Грант задумчиво произнес:
        - Вы постоянно открываетесь с новой стороны, Вайолетт. Не ожидал, что вы так хорошо разбираетесь в сельском хозяйстве.
        Я постаралась как можно равнодушнее ответить:
        - Я девушка деревенская, с детства слышала и слушала разговоры о полях, посевах, тростнике… Если бы у меня был брат, то все это было бы его заботой. Но я единственное дитя своих родителей. И отец понемногу приучал меня к ведению дел в поместье. Вот и весь секрет. Мой papa был человеком прогрессивных взглядов и считал женщину ничуть не глупее мужчины.
        На сахарном заводе вовсю кипела работа, выпаривался сироп из свеклы. Рабочие сновали довольные, завод работает, значит, будет и зарплата, и прибыток в семье. Опять с тревогой спрашивали - буду ли я принимать у них свеклу и тростник? Успокоила всех, сказав, что обязательно, пусть готовят урожай.
        Когда выехали назад в поместье, Грант весело сказал:
        - А я- то голову сломал, зачем вам столько свеклы? Вроде бы у вас никаких стад скота, как в Техасе, не наблюдается. И даже не вспомнил, что сейчас и на юге Франции, и италийцы, и ещё несколько стран с теплым климатом начали производить сахар из свеклы. Лихо вы нашли выход из той ситуации, в которую вас загнала судьба.
        Я мрачно подумала: "Жить захочешь, не так раскорячишься" Фраза из старого фильма поистине стала бессмертной. Мы ехали по направлению к поместью, как вдруг в одном месте, где дорога приближалась почти вплотную к лесу, Грант насторожился и быстрым шепотом приказал мне тут же упасть на дно повозки. Я только глянула на него и слова возражения застряли у меня в горле. Я, без лишних прений, тут же мешком свалилась с сиденья на дно повозки, больно саданувшись локтем о сиденье. Грант достал пистолет из кобуры, прислушался. Выстрела я не услышала, только увидела, как верхняя доска борта повозки внезапно брызнула щепой и появилась дыра в ней. А Грант уже во весь опор скакал к лесу.
        Я так и лежала ничком на дне повозки, благо, там было чисто, а мой наряд не был столь презентабелен, чтобы бояться пыли. Поскольку команды вставать не было, а всякое своеволие в такой ситуации было бы смертельным, то я и продолжала греть на солнышке пятую точку, пока не услышала какую- то возню и сопение рядом с дорогой. Подползла к борту и приложилась одним глазом к дырке от пули в доске.
        Вероятно, выглядело это довольно комичным, но мне было не до смеха. У обочины стоял Грант, даже не запыхавшийся, рядом был недовольный Дарки (уж его- то все гримасы я успела выучить!), а за ним шустро перебирал ногами связанный по рукам поводьями некий молодой человек. Впрочем, вопрос о возрасте был спорный, ибо помят он был изрядно, да ещё и вывалян в пыли и листьях, местами и в саже, я судила лишь по тому, как он шустро бежал за Дарки. А тот из врождённой вредности шлёпал по лужам болотной воды и грязи вокруг них. Дарки переживать не о чем, его дома Николя вычистит, а вот эту личность вряд ли кто будет отмывать.
        Грант окликнул меня:
        - Вайолетт, с вами все в порядке? Вам помощь нужна?
        Я приподнялась над бортом повозки, отрицательно помогала головой. Надо полагать, сейчас я очень даже напоминала пугало - шляпка свалилась и откатилась в другой край повозки, волосы с выпавшими шпильками стояли дыбом, доказывая близкое родство с вороньим гнездом. На лице маскировочная раскраска из пыли, не хуже, чем у спецназовца.
        Но Грант сохранял серьезность, несмотря на то, что глаза его нахально смеялись.
        - Вайолетт, посмотрите в ящике под сиденьем, вдруг там веревка, какая завалялась? Нашего "гостя" надо бы надёжнее упаковать.
        И в самом деле, веревка нашлась. Николя у нас весьма запаслив. Связав ноги и руки веревкой пленнику, Грант легко приподнял его и перевалил через борт повозки на ее дно. Чем вызвал поток брани у гражданина. Но пара быстрых, почти незаметных тычков заставили того быстро булькнуть и заткнуться. И верно - чем он там недоволен? Место надёжное, нагретое, можно сказать, не остыло ещё.
        Я, как смогла, отряхнула свой костюм, пригладила руками свою гриву на голове (безуспешно, кстати!), уселась на сиденье, взяла поводья в руки и дернула. Поскольку повозка была очень так мини, то места лишнего там не было, и ноги мне поставить некуда, кроме как на валяющуюся на дне тушку незадачливого убивца. Ну, подумаешь, каблучки моих сапожек немного острые и все время впивались то в спину, то в пятую точку гражданина.
        Грант сел в седло и наше движение возобновилось. Малышу Лаки пришлось тянуть двойной груз, благо хоть у меня был бараний вес. Но я пообещала выдать ему неплановую премию в виде пучка морковки, и он потянул веселее, торопясь в родную конюшню. При слове морковка Дарки ревниво покосился на малыша, это слово он хорошо знал и морковку тоже уважал. Подгоняемые этим стимулом, наши лошади быстро доставили нас в поместье.
        Встретившие нас Николя и Поль даже глазом не моргнула при виде нашего "трофея", просто выполнили распоряжение Гранта. Пленника пристроили в маленькую каморку при конюшне, развязав руки и ноги, зато зацепив на ногу здоровую металлическую цепь, на которой ранее, видимо, обретался дворовой цепной пёс. Кстати, собаки в поместье не оказалось, так что цепь была бесхозная. Возможно, песеля прихватизировал кто- то из жителей поселка.
        Выбежавшие на шум во дворе Клери и Эжени заохали при моем виде. А у меня начался адреналиновый откат. Меня трясло, но при этом я молча мотала головой, не в силах ни сказать, ни слова, ни зареветь. Клери, причитая, поволокла меня в мыльную, благо, она всегда теперь к вечеру была настроена. Но ее остановил Грант.
        - Миссис Клери, нет ли у нас какой не очень нужной тряпки зелёного цвета?
        Клери остановилась, задумалась, потом усадила меня на скамеечку возле мыльни, унеслась в дом. Я безучастно разглядывала все вокруг. Вот Николя повел Дарки чистить. Лаки весело хрустел морковкой, ожидая своей очереди на чистку. Поль зачем- то тащит большую лестницу, приставляя ее к стене флигеля. Из дома выскочила Клери, на ходу размахивая какой- то тряпкой. Ею оказалась старая нижняя юбка Мари, забытая той при отъезде. Но зелёного цвета. И вскоре импровизированный стяг весело полоскался на ветру над крышей флигеля.
        Я, наконец, попала в мыльню. И там, в горячем пару, меня отпустило. Повыв всласть, я умылась, помылась сама. Но с вороньим гнездом на голове пришлось помогать Клери, сама я бы не промыла волосы. После мытья я уже была спокойна, даже благодушна. В лёгком домашнем платье, с распущенными волосами, чтобы быстрее просохли, сидела в гостиной и попивала чаек с мятой, закусывая ирисками.
        А в прихожей была какая- то суета, слышался скрип мебели, чертыханье Поля, которому что- то упало на ногу, ворчание Клери, звон ведра с водой, голосок Сюзанн. Выглянув в прихожую, я убедилась, что кабинета я лишилась. Теперь, по всей вероятности, там будет жить Грант. Выносили мебель лишнюю, заносили кровать, шкаф… впрочем, я ничуть не была против. Да я бы его и в своей комнате поселила, если бы это правильно поняли. Да страшно мне, страшно!
        Несмотря на мою отчаянную безрассудность, как- то не привыкла я к тому, что в меня стреляют. И сегодняшний опыт мне резко не понравился. В гостиной появился Данмор, устало опустился в кресло, потёр переносицу, прикрыв глаза на секунду. Ливви принесла и ему чашку чая. Благодарно кивнув девочке, он отпил глоток чая, произнес:
        - При предварительном допросе пленный рассказал, что он выполняет личные поручения мистера Дональда Фаулза. Это один из сотрудников компании "Южные железные дороги". В этот раз поручение состояло в том, чтобы устранить именно вас, Вайолетт. Надо было выстрелить в вас - попадет, хорошо, не попадет, так напугает, будете сговорчивее. Они ещё не знали, что я перекупил поместье. Теперь знают и внимание перенесут на меня. Но не думаю, что это продлится долго. Скоро решится вопрос с руководством компании.
        Я поинтересовалась:
        - Этот пленник так и будет жить у нас в каморке? Мне нахлебники здесь не нужны.
        Грант улыбнулся.
        - Однако, госпожа баронесса, вы весьма хозяйственная. Нет, его скоро заберут и доставят в Батон- Руж.
        ГЛАВА 32
        Неожиданно в прихожей раздались незнакомые голоса. Затем Клери что- то сказала. Через пару мгновений в гостиную заглянул мужчина, лет пятидесяти, в котором я, хоть и с трудом (видела мельком пару раз), но опознала камердинера Гранта, Пьера. Он коротко поклонился и доложил:
        - Мсье Данмор, я привез ваши вещи из отеля. Ещё там письмо для вас пришло. И вот тут двое молодых людей у ворот стояли, утверждают, что вы их пригласили.
        - Хорошо, благодарю вас, Пьер! Можете идти, распаковывать багаж. Письмо мне передайте. И пусть эти двое молодых людей заходят.
        Я смотрела во все глаза. Такого Гранта я ещё не знала. Это не тот вежливый и внимательный джентльмен. Сейчас я видела перед собой делового человека, собранного и сосредоточенного на важной задаче. И только одно успокаивает, что эта важная задача - обеспечение моей безопасности. Хотя и непривычно немного для меня. Просто привыкла я, что никто обо мне, кроме меня себя самой, не заботится.
        Как- то так вышло, с самого детства, что мы с матерью не были близки. И я постепенно привыкла держать все свое внутри себя и решать свои мелкие детские проблемы сама. После того, как уехала в Петербург, и вовсе все общение с матерью сошло до одного звонка в месяц, а то и реже с дежурным вопросом: "Как дела?" И в студенческой общаге тоже получилось так, что приятельниц много, подруг - ни одной.
        Поэтому сейчас я испытывала незнакомое мне чувство защищённости, и было немного неловко. Тем временем, в гостиную осторожно, бочком, внедрились действительно двое молодых людей. Один из них неуверенно произнес.
        - Сэр, мы правильно поняли, что вы вывесили знак о помощи? Но откуда вы знаете, что мы здесь?
        Грант махнул рукой, мол, погодите, он дочитывал письмо, которое ему принес Пьер. Дочитав, сложил и убрал во внутренний карман сюртука. Помедлив, потом сказал:
        - Да, вы верно поняли. Мне необходима некоторая услуга от вашей парочки. Как я вас просчитал - это я расскажу вашему начальнику. Можете не переживать, аптеки здесь нет, грелки покупать больше не придется. Но вот давиться несъедобным завтраком - вполне может.
        Второй пробормотал:
        - Говорил же я тебе, что через эту шторочку все видно! А ты - не засечет, не заметит! Вот и ешь теперь сам эту яичницу!
        Грант сохранял, однако, серьезность.
        - Вы видели, что недавно произошло?
        Двое синхронно кивнули:
        - Да, сэр! Но выстрел предназначался не вам, а леди. Нам команды вмешиваться в таких случаях не было. Мы посмотрели потом то место. Наблюдатель - стрелок там уже несколько дней сидел, судя по следам.
        Грант рассердился:
        - Так я вам такую команду отдаю! Эту леди охранять пуще меня! Она моя невеста, леди Вайолетт. А приказ пока для вас такой - что я задержал стрелка, вы, надеюсь, видели. Так вот, его надо увезти в Монро и передать второй вашей паре. В жизни не поверю, что Джеймс ограничился только вами двумя. Пусть они немедля, в ночь, в вашем экипаже, увозят его в Батон- Руж. Остановки только вне населенных пунктов. И пусть будут очень осторожны, стрелка могут попытаться устранить. А сами возвращайтесь сюда, здесь тоже могут возникнуть проблемы и подходящие люди всегда могут понадобиться.
        Грант и его люди вышли, очевидно, передавать пленника. Поль вновь полез на крышу, снимать сигнальную юбку. Перед ужином, когда и Грант уже вернулся из мыльни, то к нам зашёл Николя. Неловко помяв в руках, берет, сказал:
        - Госпожа баронесса, мы тут с Полем поговорили и решили, что по очереди будем оставаться пока что на ночь в поместье. Конечно, теперь и мсье Данмор с вами, но лишним не будет. Сегодня Поль остаётся, только сейчас он уехал домой за своим ружьём. Он приедет, я домой поеду. А завтра я останусь.
        Тут я тоже спохватилась. Ведь подумала же сразу, как только Грант мне рассказал про козни компании. Да забыла в суматохе.
        - Николя, погоди! Найди в поселке Годара, пусть немедленно организует охрану завода из тех же рабочих. Могут попытаться испортить что- нибудь или, не дай Господь, поджечь! От этого пострадаю не только я, но и многие люди в Сожиньи.
        Николя кивнул.
        - Верно, говорите, госпожа баронесса! Обязательно передам Годару!
        После ужина все разошлись по своим комнатам. Грант установил для мужчин время дежурств, вначале первым бдит Поль, затем Пьер, и самую неприятную вахту, под утро, взял на себя сам Грант. День был насыщен различными событиями, в том числе и трагическими, и можно было предположить, что я буду страдать бессонницей, переживать. Но ничего подобного! Как раз сегодня я спала так сладко и безмятежно, как будто в детстве. Именно от осознания, что меня охраняют, что я не одна против всех проблем. И это меня грело не хуже одеяла, и навевало сладкие, цветные, детские сны.
        Наутро, выслушав последние отчёты Годара, получив заверения в том, что охрану завода организовали и что жители Сожиньи все извещены о возможных незнакомцах в округе и о том, что надо делать, если их обнаружат, я несколько успокоилась. Мудрый Годар даже местную детвору привлек к благородному делу сыска. Поскольку ребятня носится в самых неожиданных местах, они могут увидеть то, на что взрослые внимание не обратят.
        Потом мы поехали в Монро, как- то накопилось много дел там. Клери с телегой с продуктами для торговли и Полем в качестве извозчика уехали ещё рано утром. Наша Буланка ожеребилась чудесным малышом, но в дальние поездки мы её не отправляли - малыша необходимо кормить часто.
        Я, в кои- то веки, отправилась приличной барышней - в платье, с зонтиком и кружевных перчатках. Поскольку ехала в коляске Гранта. Сам же он гарцевал верхом на Дарки. Для соблюдения приличий в коляску запихнули ещё и Ливви в нарядном платье. Девчонка обмирала от счастья. Деревенские ее сверстники, может, раз в жизни были в Монро, а она и в столице штата была, и в Монро уж который раз ее везут.
        Первым делом мы заехали в католический храм. Поскольку и Грант, и я принадлежали к католикам, то и венчание будет проходить в этом храме. Утренняя служба уже закончилась, но падре был ещё там. Выслушал он нас без особого удивления, но попросил меня о приватной беседе. Грант не возражал, сказал, что отлучится на недолго, но чтобы я никуда не высовывалась, а Пьер побудет со мной до его возвращения.
        Услышав такие напутствия, падре приподнял одну бровь. После ухода Гранта, он помолчал, потом заговорил:
        - Дочь моя, я знаю вас с самого рождения, лично проводил обряд Крещения. Поэтому хотел бы, что бы вы были искренни. Ваш жених… вы хорошо его знаете? Просто у нас в городе он никому неизвестен. А его предупреждение… оно немного странно звучит и опасно.
        Пришлось немного рассказать падре о происходящем вокруг меня.
        - Да, дочь моя, иногда жажда наживы и сребролюбие заводят людей на порочный путь. Но Господь милостив к своей пастве и, надеюсь, у вас все будет хорошо. Но вы уверены, что хотите сочетаться узами брака не от отчаяния, что ваша предыдущая помолвка закончилась так скандально?
        - Нет, падре, я об этом я и не думала даже. Мистер Данмор хороший человек, он будет надёжной опорой мне и нашим будущим детям. И ко мне он очень внимателен. И ему не нужно мое приданое, с которым у меня большие проблемы, вы ведь наслышаны, какие беды свалились на нашу семью. А то, что венчание мы хотим скромное, так ведь только необходимый траур у меня закончился. Я хотела бы избежать лишних сплетен и разговоров. Хотя они и так будут.
        Падре вздохнул.
        - Да, грех пустословия присущ некоторым. Я вас понимаю. Хорошо, обряд венчания я проведу в следующий понедельник. После воскресной службы народу в храме будет немного, приезжайте в это же время, я буду вас ждать.
        Пьер поджидал меня на последней скамье у входа в храм. Я присела на противоположную скамью, задумалась. Слова падре о предыдущей помолвке немного застали меня врасплох. На самом деле, это последнее, что меня волновало. Всё- таки я не Вайолетт, и Говард Мейфорд для меня совершенно посторонний человек, не вызывающий абсолютно никаких чувств.
        А вот другое… в самом деле, не хочу ли я связать свою жизнь с Грантом от безвыходности, от страха перед будущим, чтобы удобнее устроиться в этой жизни? Хорошенько переворошив свои мысли, я себе призналась - да, в какой- то мере все эти желания имеют место быть, но не в значительном объеме. Всё- таки большую часть занимают симпатия и теплые чувства. Да, я как и любая женщина, хочу тепла, заботы, и, что там скрывать, мужской ласки, детей, в конце концов. И почти уверена, что все это получу в браке и сама подарю Гранту это в ответ.
        Только успела я додумать свои мысли, как появился и Грант.
        Мы вышли из затемненного, прохладного храма на жаркий полдень на улице. Грант предложил пообедать в небольшом ресторанчике на ратушной площади и обсудить наши дальнейшие планы. Поскольку завтракали давно, то я не возражала. Мы устроились на свежем воздухе, во внутреннем дворике, по типу испанского патио, надёжно укрытом от палящего солнца виноградными лозами. Пьер и Ливви обедали в специальной комнате для прислуги гостей ресторана. Была здесь такая. Считаю, что очень полезная функция.
        За переменой блюд Грант поинтересовался моими планами. Я, немного смущаясь, сказала, что хотела посетить местную модистку. Подвенечного платья за неделю мне, конечно, никто не сошьет, такие платья заказывают за полгода до свадьбы, но купить готовое нарядное платье и подогнать его по фигуре - вполне возможно. Как- то так случилось, что гардероб мой довольно убог. Пара - тройка траурных платьев, несколько домашних лёгких платьев, да пара почти самодельных амазонок. Не венчаться же мне в них, хотелось что- нибудь понаряднее. Всё- таки я девочка.
        Грант одобрил мои намерения. Сам же он хотел за это время найти пару бригад для строительства дома и сразу заказать некоторые стройматериалы - строительный камень, брус, доски… ну что там ещё надобно, я в строительстве не сильна, не моя стезя. Пьер неотлучно будет со мной, сам же Грант обойдется и Дарки. Кстати, коняга был вполне доволен новым хозяином и даже не делал попытки рыпнуться.
        Для начала мы заехали на рынок. Клери с Полем как раз укладывали пустую тару в телегу, торговля была закончена. Я предложила Клери ехать с нами, а Поль отлично доберется домой и сам, порожняком. А Клери нужна была для посещения модистки, может, подскажет чего. От Ливви тут толку мало, ей все нравится.
        У модистки мы провели не менее пары часов. Выбрали одно платье в качестве подвенечного, из бледно - голубой органзы на чехле из белого атласа. Заказчице оно не подошло из- за внезапно поправившейся талии. А мне самый раз. Ещё купили несколько нарядных платьев, но попроще. Раз уж нет пока нужды копить на налог, я могу позволить себе немного потратить денег на себя, любимую. Только украшения я не могу себе позволить купить, дорого очень.
        Грант ожидал нас на скамье в сквере напротив ателье модистки. Предложил нам проехать ещё в одно место, потом уж домой. Приехали мы, к моему удивлению, на городскую конюшню. Там нам вывели невысокую, ладненькую кобылку рыжего цвета.
        - Вот, Вайолетт, раз уж я забрал вашего Дарки, то эта кобылка, надеюсь, вам подойдёт. Меня уверяют, что характер у нее хороший, нрав смирный.
        Думаете, я отказалась? Как бы ни так! Мне очень хотелось свободы, самой скакать верхом, куда захочу. Но тут ещё было одна засада. Вместе с Рыжкой (так звали кобылку), Грант купил и дамское седло! В котором я ездить не умею! Я тихонько зашептала жениху, что у меня с таким седлом напряжённые отношения. Грант отнёсся с пониманием и согласился с тем, что дамское седло - верный путь к самоубийству. Но для приличия оставим дамское, а мужское сейчас ещё купим.
        На обратном пути Рыжка весело бежала за коляской, привязанная за поводья. Дарки косился на нее с подозрением. Клери рассказала, что сахара на рынке нет совсем, только изредка у спекулянтов, за дикую цену. А свежий тростниковый сахар нового урожая появится через месяц, не раньше. Я с удовлетворением кивала. Максимум через неделю мы начнем поставлять на рынок первый свекловичный сахар и снимем первые сливки с цены.
        ГЛАВА 33
        Ещё когда были в Монро, я отправила приглашение на венчание семье Хантера. Пожалуй, они единственные, кто нормально ко мне отнеслись. Я понимаю, что миссис Розалия Эдванс хотела бы видеть меня своей невесткой, но она всё- таки не навязывала мне своего сына. Ещё пригласили падре после обряда посетить свадебный завтрак. Для этого Грант арендовал на следующий понедельник тот самый дворик с виноградом в местном ресторанчике.
        Хорошо, что здесь не принято разводить свадебные пиршества. Поздравления новобрачным, лёгкие закуски, вино, разрезание торта, и все. Даже свадебные подарки не являются обязательными, их дарят, как правило, близкие родственники. У меня их нет, а родственники Гранта живут в другой стране, и говорит о них он неохотно. Возможно, сложности в отношениях. Но я не лезу с расспросами, захочет - сам скажет.
        Ах, да! Ещё я послала приглашение банкиру де Грасси. Вроде неплохой дядька, просто он не мог нарушить закон. И не его вина, что Грант успел купить поместье раньше, чем я собрала деньги на налог. Вот пусть и узнает о смене моего статуса. Очень надеюсь, что Грант не нарушит своего обещания насчёт моих денег. Впрочем, пока что он ни разу не дал повода усомниться в своих поступках.
        Дни на этой неделе летели, как сумасшедшие. Только успели закончить уборку с первых двух полей свеклы и сварить первую партию сахара, как мои крестьяне тоже повезли свои излишки. В самом выигрышном положении оказались рабочие с завода. Ещё по весне, убедившись, что из бросового, на их взгляд, продукта можно получить такой же сахар, ну, пусть малость другого цвета, но он же все равно сладкий, они у себя каждый свободный клочок земли засеяли свеклой.
        И теперь они могли похвастаться отличным урожаем, а значит, и хорошей прибылью для семейного бюджета. На ворчание соседей, мол, что вовремя не подсказали, резонно отвечали, что по весне все посмеивались над хозяйкой плантации, когда шли посевные работы. Считали дамской прихотью. Спохватились, когда увидели, что это живые деньги.
        И вроде бы все было тихо и спокойно, но Грант бдительности не отменял. И интуиция его не подвела. В ночь на субботу была попытка диверсии - хотели поджечь одновременно и поместье, и завод. Охранники из числа самих рабочих задержали двоих неизвестных личностей с ведрами горючей смолы и готовыми факелами. Охрана подняла тревогу, сбежались другие рабочие, поджигателей связали, то, что при этом несколько раз неудачно уронили их прямо в ведра со смолой, а потом ещё и на сапоги рабочих - так это мелочи.
        Поджигателей поместья увидел Пьер в свое дежурство. Не раздумывая, он выстрелил в ближайшего и попал. Пока один из злодеев валялся по земле и выл, а второй стоял столбом, не зная что делать, выскочили полуодетые Грант и Николя и, потрясая ружьями, быстро скрутили и приволокли во двор незадачливых поджигателей. Сюда же, в поместье, возбужденные рабочие привели и злоумышленников с завода.
        Если бы не строгий вид Гранта, успевшего одеться, то самосуд был бы обеспечен. Рабочие понимали - сожгут завод, где они будут работать? Им же нужно содержать свои семьи, значит, нужна работа. А эти бандиты хотели лишить их всего. Поэтому добрых чувств к ним никто не питал, и вели в поместье связанными, непринужденно попинывая ногами их по дороге.
        После короткого допроса Данмор выяснил, что это вновь происки компании. Подосадовал, что телеграфная связь здесь отсутствует. В письме, полученном им, Джеймс писал, что Джаред телеграфировал в одну из ближайших к Луизиане техасских станций, где телеграф уже был, оттуда уже нарочным доставили известие в Батон- Руж. Он сумел добиться передачи компании в управление штатом, а нынешнее руководство следует поместить под арест за финансовые махинации. Джеймс уже начал проводить аресты. Сам же губернатор возвращается из столицы.
        Исполнители на местах ничего не ведали и продолжали свои рейдерские захваты. Хотя, по- доброму, давно должны уже сверкать пятками и надеяться, что их не найдут. И бандиты в этот раз впрямую указали на Дональда Фаулза, как на заказчика поджога. В прошлые разы он действовал через посредников, но сейчас спешил и конспирацию отменил. Надеялся, что не останется никого, чтобы выяснять? Ранее всё- таки компания не опускалась до убийств, только запугиванием, подкупом и прочими финансовыми махинациями занималась. А тут припекло.
        Наутро, прихватив задержанных и оставив женщин в поместье под присмотром Николя и Поля и поручив парочке своих охранников наблюдать за поместьем, и в случае чего немедленно прийти на помощь, он поехал в Монро. Вторая пара только успела вернуться после конвоирования наемника - стрелка, как тут аж сразу четверо! И Грант отправился в службу стражи. Там, потрясая своей важной бумагой, добился от начальника выделения кареты арестантов и минимум четверых стражников. Хоть и нехотя, но начальник был вынужден согласиться. Но и людей Джеймса Грант всё- таки отправил, чтобы присмотрели за всем. А то стражники ещё те… стражники.
        Заглянув в отель, он узнал у портье, что мистер Фаулз вчера вечером получил письмо и срочно уехал из отеля со всеми своими вещами. Данмор хмыкнул про себя - новости, наконец, дошли, и началась паника. Крысы бегут с тонущего корабля. Одно хорошо - теперь хоть за Вайолетт можно не бояться каждую минуту. Но это совсем не значит, что ее можно оставить без присмотра.
        Остался только Малферст с его бредовыми идеями. Но последнее время не было никаких странных происшествий с Грантом, возможно, узнав о будущей выгодной женитьбе Гранта, младший брат решил отступиться? Дай- то Бог! Хотя, если учесть настырность младшего в достижении своих целей, в это верится с трудом.
        Так или иначе, но наступило воскресенье, и после обеда мы поехали в Монро. Мы - это Грант верхом на Дарки, в коляске с Пьером в качестве кучера я и Клери. Ливви надула губы, она страшно хотела побывать на "самой настоящей господской свадьбе", но ее не взяли. У Клери на это больше прав. Остальные остались дома, несмотря на выходной, к вечеру придут в поместье с ночёвкой Николя и Поль. Последний так был даже доволен неплановым приходом - лишний повод полюбезничать с Сюзанн.
        Грант снял два номера в отеле, чтобы мы спокойно могли собраться утром и приехать в храм. А не выезжать из дома до зари и приехать в город запыленными и взмыленными, как наши лошади. А так мы выспались, утром мне предоставили возможность понежиться в ванне. Высушив мои волосы, Клери принялась строить (по другому и не скажешь) нечто сложное на моей голове. Макияж я сделала сама, он был лёгким, почти прозрачным, чтобы только подчеркнуть свежесть и красоту юного личика.
        А ничего так мордашка мне досталась! Пожалуй, так пристально я смотрела на себя в зеркале первый раз, после того, как я вообще увидела свое новое лицо. Как- то всё не было времени разглядывать себя. Чистое лицо, не взлохмаченные волосы - уже и достаточно. Клери, пока занималась моей прической, все причитала, что не она должна была готовить дочку под венец, а моя матушка, да вот не довелось.
        Стук в дверь раздался, когда я была уже почти готова. Платье село отлично, и вырез был вполне приличным, лодочкой по плечам, открывающим ключицы. Да, украшения были бы в тему, но чего нет, того нет. Обойдусь и так. Клери открыла дверь, с кем- то коротко переговорила и закрыла дверь. Когда вернулась назад, в руках у нее была небольшая коробка, обтянутая голубым бархатом. Протянула мне, я взяла ее, чуть помедлив. Неужели Грант озаботился о подарке для меня?
        На подложке из бархата лежало ожерелье с голубыми топазами, соединёнными между собой цепочкой очень сложного плетения. И серьги с топазами, с подвесками из голубых капелек - топазов. Драгоценности были мне вроде смутно знакомыми, но я отбросила лишние мысли. А вот Клери рассматривала их не верящим взглядом. Потом взглянула на меня внезапно заблестевшими от слез глазами.
        - Мисс Вайолетт, девочка моя! Это же украшения вашей мамы, миссис Мэри, которые вы продали в Батон- Руж! Их только почистили, да вот замочек на ожерелье отремонтировали, сломан он был давно, вот миссис Мэри его и не носила! Но как они попали к мистеру Гранту? Неужели он их купил где- то? А как они подходят к вашему платью!
        Зато я, кажется, догадываюсь, откуда эти ювелирные изделия взялись у Гранта! Первым моим порывом было подхватиться и, как есть, в не застегнутом на спине платье, рвануть выяснять отношения. Но помедлив несколько мгновений, я успокоилась и задавила свой порыв на корню. И чего бы я добилась своим скандальным настроем? Отмены свадьбы? Так ее не будет, мне и самой это невыгодно. Настроение испортить я всегда успею.
        Да и что тут особо плохого? Он ведь помочь мне хотел! Когда ни один из ювелиров не давал настоящей цены, надеясь купить за бесценок, он дал нормальную цену. И больше бы заплатил, если бы я подняла стоимость. И тот ювелир ведь покупал не для себя, а по заказу Гранта. То- то он все время нервно оглядывался на закрытую заднюю дверь и даже не торговался со мной.
        Так что, как говорится, улыбаемся и машем. То есть, смущаемся и благодарим. Вот и буду носить матушкины украшения, а детские оставлю для дочери. Ведь будет же когда- нибудь у меня дочь? Или внучка, если доживу. Помогая мне устроиться в экипаже, Пьер сделал мне комплимент, сказав, что сегодня я просто ослепительно красива. Ага, а во все остальные дни я страшна, как смертный грех! Грант будет ожидать нас в храме.
        Действительно, как и обещал падре, в храме было пустовато, несколько случайных прихожан да наши гости. Грант ждал меня у алтаря, тоже невероятно красивый. Но, возможно, это только в моих глазах, ибо никто в обморок от такой красотищи не падал. Вести меня к алтарю было некому, поэтому я шла одна и вовсе даже не медленно и плавно, как показывают в "мыльных операх", а вполне даже обычным шагом, даже немного спешила, хоть юбки и путались отчаянно в ногах. Главное, что я дошла и даже ни разу не упала.
        Выслушав от падре все положенные слова и напутствия и получив ещё одно кольцо в качестве обручального, я, наконец, дождалась и своего первого поцелуя. Почему я считала, что это неприятно и слюняво? Так девчонки в общаге рассказывали. На самом деле было приятно и губы у Гранта были сухие, теплые и мягкие. Глаза сами собой закрылись от удовольствия. Но все закончилось слишком быстро. Я чуть не хныкнула от разочарования. Но приличия, да и сам храм не предполагали тут такого разврата. Тем более в эпоху викторианства. Но я пообещала сама себе, что когда- нибудь я осуществлю все свои мечты и даже совсем неприличные.
        Ну вот, я и замужем. Теперь я не Вайолетт Лафойе, а Вайолетт Данмор, виконтесса Данмор. Погодите, погодите! Кто это сказал? Падре? Он ничего не путает? Какая, на фиг, виконтесса! Грант американец, а у них тут титулов нет! Ах, он не американец, британец! Час от часу не легче! То меня из обычной деревенской девчонки произвели в баронессы, теперь в виконтессы. В общем, так и до герцогини дойду, пихните меня кто- нибудь в бок, чтобы я очнулась!
        Свадебный завтрак слабо отложился в памяти. Помню только поздравления, пожелания счастья. Да Хантер не удержался от сюрприза. Улучив момент, когда Грант о чем- то разговаривал с банкиром де Грасси, он тихо прошипел мне на ухо:
        - Виола, как честный человек, ты должна познакомить меня с твоим мужем! Иначе я сейчас всем скажу, что у нас с тобой роман!
        Я в изумлении вытаращила глаза.
        - Так вы только что всей вашей семьёй представлялись Гранту! Чего ещё- то? И только попробуй брякнуть такое! Я сразу же скажу, что я тебя бросила из- за того, что у тебя от пяти служанок по два ребенка у каждой!
        Хантер захлебнулся возмущением. Вот так, дорогой! Ты думал, что только ты так умеешь шутить на грани фола? Как бы ни так! Я тоже кое- что умею! Но потом я смягчилась.
        - Ну и зачем тебе Грант? Что ты от него хочешь?
        - Ну, как ты не понимаешь? Он же один из отряда! Самый лучший аналитик! Он ведь может посодействовать, чтобы меня приняли!
        Я продолжала знатно тупить.
        - Какого отряда? Причем тут Грант?
        - Ну, ты уж совсем, подруга! Не знаешь, за кого замуж вышла! Грант Данмор - Это один из знаменитого отряда Джареда Спитфилда! Лучший аналитик и один из лучших воинов! Вот и прошу - познакомь нас поближе!
        Я рассеянно проговорила:
        - А ты приезжай к нам в имение, там и сговоримся получше.
        Вот и есть объяснение всем этим повадкам индейского воина и уйме шрамов на его теле.
        ГЛАВА 34
        Хантер взглянул на меня серьезно.
        - Виола, я не прошу, чтобы меня по знакомству приняли. Все испытания я сам честно проходить буду. Мне просто надо, чтобы мою заявку просто не потеряли в куче других. Там их очень много. Все остальное - я просто пошутил.
        - Поняла я, поняла. Серьезно, приезжай в гости, тогда и поговорим. Попробуем убедить Гранта дать тебе шанс. Но, по- моему, он этим не занимается, так что не знаю, что получится.
        Наконец, и этот завтрак закончился. Под радостные пожелания мы разрезали свадебный торт, все гости получили по куску и ещё остался приличный кусман. Его прибрала рачительная Клери, сказав, что наши ребятишки - Ливви и Жан, тоже полакомятся. И мы поехали домой, предварительно переодевшись.
        А вот в поместье нас ожидал сюрприз в виде торжественного ужина, приготовленного нашей искусницей Эжени. Присутствовали все мои домашние и Николя, и Поль. Николя, извиняясь, сказал, что пригласил и свою жену, тихую, скромную женщину по имени Катрин. Поскольку запланировали танцы во дворе, вот он и позвал жену. Редко после набега нордлингов удается повеселиться.
        Я и не возражала. Почему бы и не потанцевать? Правда, я не знаю местных народных танцев, но мне простительно, надеюсь, бальные танцы не заставят во дворе изображать. Если честно, то и в них я не сильна. Максимум, на что способна - Венский вальс.
        Посиделки решили перенести во двор, жара к вечеру спала, осталось только приятное тепло. Быстро соорудили подобие длинного стола, Клери принесла скатерти, посуду. Девочки принесли блюда с закусками, салатами, горячим. Появились и бутылки с вином. Оказывается, Грант ещё в городе озаботился покупкой вина для домашнего ужина. Даже женщины согласились выпить по бокальчику, только детишкам достался морсик.
        Все выпивали, закусывали, болтали о том, о сем. Лёгкий ветерок приносил запахи зреющих яблок, иногда слышался мягкий стук упавших в траву плодов. Доносился стрекот цикад и даже иногда был слышен плеск воды в нашей речушке неподалеку.
        Когда все насытились, то неизвестно откуда Пьер принес нечто среднее между гармошкой и баяном. Как я понимаю, из этого потом должно получиться подобие французского аккордеона. Ах, мон Пари…!! Клери получила губную гармонику, а мне, как не танцующей, был вручен бубен. Ну, или такая круглая хрень, с натянутой кожей и брякалками по бокам. И я с азартом трясла им, и плевать, что не попадала в мелодию! Главное, народу нравилось и все танцевали до упаду. Дамы трясли пышными юбками, поводили плечиками, кокетливо строя глазки. Кавалеры, сбив набекрень береты, кружили дам в вихре танца, иногда приподнимая их вверх, вызывая этим радостные визги дам.
        Потом руки у меня устали, и я передоверила сей музыкальный струмент Жану, сама же сидела на скамье, прислонившись спиной к плечу Гранта, который отдал мне свой сюртук. И так все было тихо, спокойно, все правильно, что я не испытывала никакого смущения от такого вопиющего нарушения правил этикета. Вот так и должно быть - тихий, теплый вечер, сильное плечо мужчины, веселые, радостные люди вокруг. Густо- синий небосвод с далёкими звёздами над головой. А не эти церемонные ужимки и приседания светского общества.
        Разошлись все около полуночи, Николя с женой уехали к себе в поселок, в поместье остался Поль, сегодня его очередь дежурить. Грант пока что не отменял режима повышенной готовности. Сказал, что пока точно все не успокоится, ничего менять не будет, лучше перебдеть, чем потом сожалеть о беспечности. Ну и мы с Грантом пошли. Каждый в свою комнату.
        А наутро началась повседневная кутерьма. Начали приходить подводы с заказанными стройматериалами, но это была только малая часть нужных закупок. Потом приехали рабочие- строители и теперь уже кутерьма началась с расселением их по домам в Сожиньи. Но это я малодушно спихнула на Годара, сама же сбежала инспектировать завод, потом надо проверить будущий урожай на огороде, потом я ещё найду себе дел.
        Ну и неприятности тоже не заставили себя долго ждать, принесло, откуда не ждали. Через пару дней после нашего венчания Клери с Николя и телегой, в которой лежали мешки с сахаром нового урожая, поехали в Монро на рынок. По словам Клери, вначале все шло отлично, сахар покупали охотно, цену мы назначили доступную, а товара не было на рынке, кроме нашего. Наши рассчитывали ещё до обеда двинуться домой.
        Но тут к прилавку подошёл мужчина, все, по словам той же Клери, пройдошистого вида, и предложил продать ему весь оставшийся сахар по цене, ниже рыночной на треть. Клери удивилась.
        - Но, мсье, почему я должна вам продавать так дёшево? У меня и так хорошо его покупают по моей цене! Пусть и не весь сразу, но ведь покупают!
        Перекупщик ушел, но вскоре другой подошёл к ней и сурово сказал, что она должна продавать сахар по цене, превышающей нашу, чтобы не снижать им спрос. Клери пожала плечами и сказала, что цену назначила хозяйка, вот с ней пусть и разговаривают. А она будет делать то, что ей велено хозяйкой.
        Тогда этот негодяй принялся громко орать, что сахар не настоящий, мол, хотят людей обмануть и отравить! Стражники появились как по заказу, тут же. Сурово поинтересовались, что тут за крики и беспорядки. Дядька вновь завел свою песню про обман, ядовитый сахар и т.д. Главный в патруле строго поинтересовался у Клери, откуда она товар взяла и кому принадлежит он.
        Моя экономка растерянно ответила, что сахар с завода, а принадлежит он хозяйке плантации Свит- Крик, госпоже Вайолетт Лафойе. Услышав это имя, стражники скисли и быстро исчезли в толпе. Ну, хоть стражникам мое имя внушает почтение! Увидев, что остался без поддержки, крикун тоже испарился, а один из торгующих рядом сказал, что эти перекупщики, торговцы сахаром, все равно не дадут ей торговать, лучше ей выехать на окраину и там потихоньку распродать оставшееся, а они будут отправлять покупателей туда.
        Кое- как, но Клери распродалась и приехала домой расстроенная. Мы ее выслушали, я успокаивала ее, как могла, поила чаем с мятой. Грант хмыкнул:
        - Ну, раз им сказали адрес, то завтра ждём гостей!
        Слова его оказались пророческими. Наутро, только закончили завтрак, как Ливви взволнованно доложила, что там дядьки спрашивают хозяйку и вид у них нехороший. Раз спрашивают, значит выйду, посмотрю на нехороших дядек. Грант же, отдав короткое распоряжение Пьеру, тоже поспешил за мной.
        У крыльца стояла незнакомая открытая коляска, в ней сидели двое мужчин солидного вида. Хотя оба имели приличный вид - дорогие сюртуки, блестящие цилиндры на голове, лаковые штиблеты, но в одном легко угадывался бандит- бизнесмен образца наших девяностых, то второй явный чинуша. Сухопарый, брезгливо поджатые губы, бледно- голубые глаза, смотрящие на всех с презрением и превосходством. От лицезрения этих деятелей я почувствовала, что у меня точно сработал индикатор неприятностей - заныла пятая точка, которая и отвечает у меня за этот профиль.
        Чинуша оглядел меня, ещё брезгливее поджал губы, хотя, казалось бы, куда уж сильнее. Ну да, вид у меня не самый солидный - простенькое хлопковое домашнее платьице, две легкомысленные косы, скрученные баранками на висках. Никаких украшений, косметики, невысокий рост, тощая фигурка - ну кто меня воспримет всерьез, как хозяйку плантации! Вот второй, бандит - бизнесмен и не принял. Ещё раз осмотрел меня, он, неожиданно тонким для его комплекции голосом, сказал:
        - Ты, что ли, девчонка Лафойе? Слушай сюда! Ты продаешь…
        Договорить он не успел, поскольку я его перебила, к черту вежливость!
        - Во- первых, я не девчонка вам, а баронесса Вайолетт Лафойе в девичестве, а сейчас - виконтесса Данмор! И с кем же, малоуважаемые, я разговариваю?
        Бандит побагровел от возмущения, а чинуша, наконец, изволил разлепить сухие губы.
        - Вы разговариваете с председателем гильдии торговцев сахаром округа Монро Раймоном Содини, а это наш старший торговец сахаром мистер Грегори Хаус. Так что повежливей, милочка.
        Тут мистер Хаус не вытерпел, опять влез со своими указаниями:
        - Ты, баронесса, продашь весь свой произведенный сахар по установленной нами цене и сидишь, не высовываешься! А ещё лучше - продавай свой заводишко. Так и быть, купим его у тебя, нечего в мужские дела бабам соваться!
        - А если я откажусь, то что? Силой отберёте?
        Чинуша ехидно ухмыльнулся краешком губ.
        - Ну что вы, мадмуазель, мы же не бандиты! Просто оказывается, что у вас не уплачен взнос в гильдию за какой- нибудь год, и вы лишаетесь лицензии на торговлю сахаром. И всех делов!
        - Хорошо, я передам мужу, что он решит, то и сделаем.
        Парочка переглянулась, не поняла, они, чем слушали, я же четко свой нынешний статус озвучила… или просто не сочли нужным слушать девчонку. А тут ещё мужик какой- то появился, это не девчонку пугать. Хотя и не с такими справлялись, не в первый раз. А то ишь, чего придумала - торговать сахаром раньше всех, да ещё по своей цене! Да и заводик ещё один не помешает.
        Я почувствовала, что за моей спиной появился Грант и сразу успокоилась. Он, похоже, давно слушал наш разговор из- за двери.
        - Господа, если вы сказали все, что хотели, то мы приняли к сведению и более вас не задерживаем. Завод мы продавать, не намерены, но благодарим за столь щедрое предложение. Как только будем в городе, обязательно узнаем, оплачен ли взнос в гильдию. Тогда и решим все по торговле.
        Незваные гости как- то нехорошо взглянули на нас и коляска с ними начала разворачиваться, нагло наехав одним колесом на клумбу с яркими цветами, которую ещё по весне Поль устроил возле флигеля. Сволочи! Мне сразу захотелось применить весь лексикон нашего хуторского пастуха, дядьки Федула, да ещё сверху добавить от себя. Послышался щелчок спускаемых курков. Оказывается, все это время Пьер стоял за дверью с взведенными курками пистолетов.
        Я повернулась к мужу. Он внимательно смотрел вслед уезжавшим.
        - Грант, как думаете, это когда- нибудь закончиться? Я уже начинаю бояться любого куста, как пуганая ворона. Ну, сколько можно? Я же не мешаю им торговать! Подойдёт срок - пойдет и тростниковый сахар. В общем объеме сахарной торговли округа мой свекловичный - тьфу, мелочи! Чего же они так взбеленились?
        - Думаю, что они просто привыкли держать все под контролем. А вы не вписываетесь в их виденье ситуации. А раз так, то надо или подчинить, или устранить. Но не стоит сильно переживать по их поводу. Сегодня они не успевают пакость подготовить, а завтра им уже будет не того. Я прямо вот чувствую настойчивую потребность посетить Монро и двух этих деятелей, да и всю их гильдию в целом. Ещё хочу написать доверенность на ваше имя для пользования вами счетов и банковского сейфа вашего батюшки. Я же обещал!
        Последняя новость была просто отличной, я чуть не подпрыгнула от радости. Но вспомнила о том, что теперь я солидная, замужняя, дама. Целая виконтесса!! И вроде как девчоночьи восторги мне уже не к лицу.
        Визит в Монро прошел интересно и с элементами боевика. Конечно, я напросилась с Грантом, иначе пообещала, что поскачу следом за ними на своей Рыжке. Муж просто уступил моей настырности, сказал, что будет безопаснее, если я буду у него перед глазами. В отеле Грант захватил с собой мужчину средних лет, в неприметном сером костюме. Представил его как Харпера Блума, следователя из службы закона штата. Надо было видеть лица вчерашней парочки, когда мы без стука вошли в кабинет председателя гильдии. Харпер предъявил свои документы, а Грант потряс своей грозной бумагой.
        Первым порывом мистера Хауса было проверить крепость оконных защёлок, что он и проделал, кинувшись к окну. Но был бесславно остановлен и пленен. Мсье Содини сделал попытку сожрать некий документ, который он держал в руках. Ну как ребенок, право слово! Кто же жрет докУмент без закуски и питья? Посему бумагу отобрали и велели не шалить.
        Конечно, проверили и кассовые книги гильдии. Оказалось, все взносы от моей плантации уплачены, и за текущий год тоже. Никаких проблем с лицензией на торговлю у меня не было. Что, впрочем, и было очевидно. Оставив Блума со стражниками разбираться во всем этом центре махинаций, мы с супругом поехали в банк.
        ГЛАВА 35
        В банке господин де Грасси ещё раз поздравил с бракосочетанием и поинтересовался, что мы хотели бы, как клиенты банка. Грант желал ознакомиться с моими счетами и оставить соглашение о том, что я могу распоряжаться своими счетами самостоятельно. Банкир удивился, что Данмор так легко отдал мне мои деньги. Но Грант пошел ещё дальше - он подписал распоряжение о том, что я могу использовать деньги с его счетов!! Вот это был шок для меня и для Грасси!
        Для начала я взяла со своего счета сумму, достаточную для оплаты текущего налога на землю, поместье опять оплатил Грант. Взяв небольшую сумму денег на текущие расходы, я была готова уходить. Но Грант все ещё оплачивал счета по строительству. Я сунула любопытный нос в бумаги и внутренне охнула - там такие суммы были показаны, что мне пришлось бы копить лет десять, практически не есть и ходить в обносках. А Грант, не дрогнув даже, подписывал счета и передавал их де Грасси для оплаты.
        И тут я впервые задумалась - а насколько богат мой муж? И зачем ему тогда я со своими нищенскими проблемами? Ой, как много я ещё не знаю о своем супруге! Удивительно, что имея такие деньги, он спокойно, без претензий живёт в небольшой комнатке во флигеле, ест домашнюю стряпню нашей Эжени и ни разу ничего не сказал! Ладно, со временем все прояснится.
        Драгоценности матушки, я, по здравому размышлению, пока решила не забирать из банковского хранилища. По большому счету, они мне и не нужны сейчас - куда мне их носить? Да и негде мне хранить их во флигеле, ведь все может случиться.
        Дальнейшие события особого интереса не вызывали, обычная домашняя рутина. Уборка второго урожая на огороде, переработка овощей, что- то консервировали, что- то оставляли свежими, что- то сушили. Последнее касалось всевозможных пряных трав и приправ. Эжени была счастлива, ранее все это покупалось по чуть- чуть, а теперь, все это после сушки промалывалось на ручной мельничке и получались очень ароматные смеси.
        Заканчивалась и уборка сахарной свеклы, вовсю шло производство сахара из нее. Мы торговали им и в розницу на рынке, и к нам приезжали купцы, покупали оптом, но уже по нашей цене. После арестов и смены руководства в гильдии торговцев сахаром, больше никаких наездов в мою сторону не было. Неделя - другая, и окрестные плантаторы повезут на мой завод свой тростник.
        Поскольку свой денежный запас я изрядно пополнила за счёт продажи сахара, то решила, что оплату с соседей буду брать не деньгами, а сахаром. Пусть лежит в складах, а в продажу пустим весной- летом, когда будет спрос, а товара уже не будет в продаже.
        Строительство дома шло полным ходом, фундамент уже был готов, подготовлены все ямы под подвал, начали возводить стены. Хитрый Годар разместил строителей по домам вдов и стариков. И вместо оплаты за постой предложил им отремонтировать или ещё, какую мужскую работу по дому сделать. Похоже, некоторые приняли эти пожелания как руководство к действию насчёт мужской работы. И некоторые вдовушки теперь ходили довольные, с томной поволокой в глазах.
        Ну, если появятся жены строителей из города и начнут таскать этих дам за волосы - это будет их личная трагедия. После нашей свадьбы прошло уже около месяца, когда однажды вечером прискакал вестовой и передал Гранту письмо от губернатора. Джаред писал, что необходимо присутствие Гранта, так как будут обсуждаться и подписываться уставные документы на организацию "Телеграфная компания Юга". И Грант, как совладелец ее, обязан там быть.
        Грант предлагал мне ехать с ним, развлечься в Батон- Руж, но я никак не могла. Уборочная, затем подготовка полей к весенним работам, производство сахара - все требовало моего хозяйского пригляда. Грант уехал наутро, обещав вернуться через неделю, максимум - десять дней. Коляску и Пьера он оставил в поместье, а сам поехал верхом на Дарки, сказал, что так будет быстрее. Эжени собрала ему с собой чуть не полмешка продуктов в дорогу, наказывая, чтобы не ел по пути всякую гадость на постоялых дворах.
        Удивительно, но за это время я так привыкла, что он всегда где- то поблизости, где- то рядом, что теперь было страшно тоскливо и пусто, как будто не хватает собственной руки или ноги. Да и привыкла я к чувству безопасности и защищённости, что непозволительно расслабилась. А зря.
        ***
        Малферст взволнованно ходил по гостиной в арендованном особняке. Благо, что удалось снять этот дом, чтобы не светиться по отелям. Тем более что в этом убогом городишке он только один. Зато пустующих особняков хватает, после какого- то там набега. Эти америкашки даже не смогли дать достойный отпор захватчикам. Или тут французы живут? Хотя, какая разница, и лягушатники трусливая нация! Вот если бы он, Малферст, был бы здесь, вот он уж сумел бы организовать оборону!
        Впрочем, о чем это он? Мысли лихорадочно перескакивали, с одного на другое абсолютно хаотично и бессвязно. А все это старая карга, бабка по отцу, это все ее козни! Это она, пользуясь своим родством и влиянием на короля Ричарда, добилась от него грозного письма отцу насчёт соблюдения закона о майорате. И теперь без позволения Его Величества нельзя ни лишить, ни принять отказ от наследования чертовым братцем без дозволения короля.
        Вот уж кошмар всей жизни, этот братец! Хоть Малферст почти и не знал Гранта, но жизнь Малферсту он испортил основательно. Когда братец сбежал из дома, Малферсту было всего два года, и был он несмышленышем в детском платьице под присмотром няни. Почти до пятнадцати лет Грант был тайным кумиром подростка, а потом он возненавидел брата.
        Отец сердился, кричал, что как только этот недостойный отпрыск семьи, позор их рода, появится дома, так он сразу его выгонит, лишит наследства, титула и т.д. А на самом деле отец втайне собирал в одну папку все вырезки из американских газет, где хоть немного упоминалось о Гранте. Все приключения его отряда. Все о деловых проявлениях Гранта после ухода со службы. Всё- таки отец втихую гордился своим старшим сыном, что вызывало ещё большую ненависть у младшего.
        Даже мать, которая, казалось бы, должна больше любить младшенького, и та украдкой вздыхала и плакала по ночам, переживая за своего первенца. А уж про бабку говорить нечего. Она и слышать не хотела, что следующим графом Кингдом будет кто- то другой, а не ее драгоценный старший внук. Хотя он, Малферст, сто раз доказывал, что он гораздо более достойный наследник и хозяин земель и поместий. Ух, как он умел управлять хозяйством, когда отец опять ехал в столицу заседать в эту самую палату Лордов.
        Он не знал, что потом отец, морщась, отменял все его хаотичные, бессмысленные приказы и распоряжения. А старая бабка на полном серьёзе советовала сыну проверить младшего внука у врача, на предмет душевных болезней. Вот знал бы, давно бы избавился от старухи, и проблем с Ричардом не было бы. Если для старой карги у него уже был придуман надёжный план, то к Ричарду вряд ли удаться подобраться. Хотя… нет, Ричарду он тоже отомстит!
        Мысли метались в голове молодого человека, заставляя того лихорадочно то бегать по гостиной, то застывать в кресле, то вновь подскакивать и продолжать свой хаотический забег. В целом и общем он действительно производил впечатление сумасшедшего, но этого никогда бы не признал.
        Да, Грант, после того, как оставил службу, приезжал несколько раз домой и говорил, что откажется и от титула, и от наследства в пользу младшего, но Малферст этому не верил. Кто же откажется от денег и имущества? Да и титул виконта Данмор носил всё- таки Грант, а не он! Хотя он более достоин его, чем непутёвый старший братец.
        И тот мужик, что приезжал с Грантом в прошлый раз, очень так нехорошо смотрел на Малферста! Вот после того визита он и решил начинать действовать. Надо избавиться от брата, пока жив отец, тогда будет по закону. Нет других наследников и не надо! Есть он, Малферст, он достоин всего! О том, что отец вполне крепок ещё здоровьем и наследство может нескоро ему достаться, он раньше не задумывался. А когда задумался, то решил, что и отца тоже можно… поторопить. Но это в последнюю очередь. Вначале надо избавиться от Гранта, потом устранить старуху, отомстить Ричарду, а уж потом отец… Малферст никогда, даже про себя не произносил это слово "убить", он кокетливо заменял его более расплывчатым "устранить" или "избавиться".
        Вот он и стал спешить после того визита. Поехал в США, сказав дома, что поедет вояжировать по южным странам и теплым морям. Уже, будучи в этой варварской стране, он с удивлением узнал, что брат один из богатейших людей этой бывшей колонии. И тут он сумел испортить жизнь Малферсту!
        И верно, вспомнил он, прошлый год был засушливым и неурожайным, на полях мало что уродилось, овцы на засохших лугах начали падать от бескормицы. Тогда Грант здорово помог отцу финансами, что позволило их поместьям достойно выжить, хотя многие в их графстве, да и в соседнем Гемпшире, разорились за прошлый год.
        Отец хотел из прибыли этого года отдать долг Гранту, но тот отказался, сказав, что и так задолжал родителям. Этого Малферст тоже понять не мог - как можно отказаться от своих денег? Он бы никогда так не поступил! И вот за капитал брата он возненавидел его ещё больше. Ему почему- то, в его больном сознании, казалось, что и эти деньги должны были принадлежать ему, а Грант их отнял у него.
        Наемники свою работу не смогли выполнить, каждый раз Гранту удавалось выйти сухим из воды в многочисленных попытках покушений. Более того, несколько наемников и вовсе пропало, даже не пришли с отчетом. Впрочем, их судьба мало волновала Малферста. Но надо было показаться дома, и он вернулся в Британию. Там пробыл какое- то время, все равно его ищейки потеряли след Гранта после пожара в Денвере.
        Пока однажды бабка за обедом не проговорилась о том, что получила письмо от внука. Оказывается, он обретается в каком- то Богом забытом штате на юге США. И он вновь собрался в путь. Вот теперь и сидит в задрипанном городишке. На сей раз, он решил действовать собственными руками, наемники ему были нужны для слежки и сбора информации.
        Так он узнал, что его проклятый братец ухитрился недавно жениться. Вот это здорово спутало все карты Малферсту. Не ко времени эта женитьба! Так бы все деньги Гранта достались ему, как наследнику, а теперь могут достаться этой девчонке. А если она беременна да родит мальчишку? Тогда он будет следующим виконтом Данмор, и наследство может перейти к нему.
        И тут Гранту подфартило - по информации, собранной в городе, девчонка, нынешняя жена Гранта, являлась единственной полноправной хозяйкой крупной плантации, успешно торговала сахаром, владела и собственным сахарным заводом. Повезло Гранту, и так не нуждается, так и женился на богатой. Правда, говорят, что дом в поместье сожгли, но это для брата не проблема - отстроит новый. Да он уже строит, нанял рабочих и строит. Вот среди этих рабочих Малферсту и удалось пропихнуть своего соглядатая, он доносил обо всем, что происходило в усадьбе.
        Правда, иногда информация запаздывала, не всегда его наемнику удавалось вырваться своевременно на точку рандеву. Вот и сейчас, информация о том, что Грант уехал в столицу штата, к своему дружку- губернатору, запоздала, теперь брата не догонишь. Но тут Малферсту в голову пришла гениальная идея. Зачем мучиться неизвестностью, родит или нет кого- нибудь эта девка? Ее тоже надо устранить и все!
        Вначале ее надо забрать из поместья, а потом где- то спрятать. Когда вернётся Грант, он сам придет в руки Малферсту, за своей женой, из- за своего пресловутого благородства, в которое он, Малферст, ни разу не верил. А там разом и устранить обоих. Например, они сгорят в пожаре. Или ещё что- то подобное. Главное, самому успеть вовремя отсюда уехать, чтобы никто не мог связать его присутствие с гибелью брата и его жены.
        И Малферст с воодушевлением принялся претворять свой план в жизнь. Для начала он, через своих наемников, нашел полуразвалившуюся хибару на окраине города. Говорят, там раньше жил бывший кузнец, который сейчас на каторге за свои ужасные выходки. Но соседи по старой привычке обходили эту хибару стороной, не желая даже проходить рядом с ней. Что было только на руку Малферсту, никто не заинтересуется, что там происходит. Теперь надо поручить своим людям, чтобы они ночью привезли туда побольше соломы. С ней очень легко устроить пожар.
        ГЛАВА 36
        Прошло уже четыре дня, как уехал Грант. Первая острота чувства одиночества как- то постепенно сгладилась, заменилась привычным ощущением чего- то не хватающего. Тем более, дел теперь опять с головой накопилось. Продажа сахара вошла в самую активную фазу. Это я свалила на Клери, она теперь работала с оптовиками. Для розничной же торговли на рынке Монро Годар предложил кандидатуру своей жены, Изабель, она умела хорошо торговать и торговаться, всегда удачно продавала свои излишки с приусадебного участка.
        Особо я и не возражала, просто пригласила ее в поместье побеседовать. Женщина мне понравилась, расторопная и вместе с тем спокойная. Хорошо умела считать. Чистоплотная, опрятная. Да и своих домашних не придется отрывать от дел, Изабель сказала, что ей поможет их младший сын, Даниэль. Да- да, я вспомнила молчаливого, сильного парня с крутыми плечами, он нам помогал при перевозке моего украденного, ой, простите, "взятого в аренду", имущества. И телега у них своя.
        На продажу у нас неплохо идут продукты со своего двора и огорода. Яйца, сыры, творог, сметана отсепарированная, огородная зелень. Мы даже стали скупать излишки урожая с огородов фермеров. Но их овощи сильно отличались от наших - и корнеплоды мелковаты, и зелень не такая пышная и сочная. Вот теперь мои девушки оценили разницу. А то все кряхтели по весне, зачем я именно так заставляю сеять, а не как все - кучкой. И лето гоняла на прополку и прореживание. Вот и разница. У нас два урожая за сезон, у фермеров - один.
        Женщины из поселка, тайком от меня приходившие посмотреть на наш огород, только качали головами и уходили, говоря, что все это выдумки хозяйки, это же столько труда надо вложить! Да, гряды у нас досками огорожены и перегноя много добавлено, чтобы разбавить болотную, кислую почву, что тоже привело к повышению урожайности. Да правильный посев с интервалом в рядах много значит. И, конечно, прополка, полив - все сыграло свою роль. Конечно, много работы, а поселковые думали, что у меня слово волшебное или семена особые?
        Тяжело перебороть многолетнюю косность взглядов и банальную лень. А ленью можно оправдать многое. Вот была у нас история с сепаратором. После небольших доделок сепаратор, наконец, начал нормально работать. Теперь у нас всегда были густые, сладкие сливки и такая же сметана. Из отгона готовили творог, потом из него варили сыр. Если было лишнее - выливали свинкам, те не возражали против такого рациона. Масло здесь изготавливали очень просто - из снятой сметаны, просто долго сбивали обычной ложкой в посудине. И масло получалось с кисловатым привкусом, как ни промывай его, хоть ты тресни!
        Узнав, что в поселке есть бондарь, съездила к нему, заказала ручную маслобойку - невысокий, с чуть скошенными бортами бочоночек, с крестообразной сбивалкой. Теперь Поль у нас был главной движущей силой в молочном производстве - крутил ручку сепаратора, сбивал масло. И теперь на выходе имели масло сливочное, крестьянское, сладко- сливочное. Николя спросил разрешения иногда привозить свою жену, Катрин, с излишками молока со своего подворья, чтобы пропустить молоко через сепаратор. Я не возражала, только сказала, чтобы обязательно Катрин мыла этот агрегат после использования.
        Катрин, тихая и спокойная женщина, выполняла все требования неукоснительно. А такую же маслобойку Николя заказал сам для себя у бондаря. И так потихоньку - помаленьку, подходил кто из поселковых с просьбой о сепарирования, я разрешала. Ну, какая тут конкуренция, в таких- то мизерных объемах. Но тут случилось явление тетки Люси.
        Если кто не помнит, то это та самая тетка, у которой мы забирали нашу "арендованную" корову. По тогдашней информации у нее оставалось ещё три коровы, что для поселка было много. И вот утром, выйдя во двор и на ходу обсуждая с Годаром сегодняшние планы, увидела, что к заднему входу в кухню подъезжает тетка Люси, управляющая лошадью с телегой. Телега заставлена небольшими бочонками, литров по 15- 20, тетка оглядывается. Увидев проходящего мимо Поля, окликает:
        - Поль, разгружай телегу, да неси молоко!
        Парень непонимающе смотрит на нее.
        - Что вы хотели, мадам Люси? Куда нести молоко?
        Тетка сердится на тупость парня.
        - Как куда нести? Туда, где у вас тут молоко на сливки делают! Аккуратнее только неси, там один бочонок может прохудиться!
        Я пока не вмешиваюсь, издали наблюдаю. Но Поль повел себя достойно.
        - Мадам Люси, о таком надо заранее договариваться! А мне мисс Вайолетт ничего не говорила, что разрешила вам пользоваться сепаратором. Вы вначале у хозяйки спросите.
        Скандальная тетка завелась с пол- оборота.
        - Да что же это творится! Кому- то все, а кому- то чуток дитям сметанки с маслицем сделать - так низзя! Вот жена Николя уже три раза молоко перегоняла, выходит, ей можно, а бедным крестьянам никак, хочь ложись и помирай!
        Вначале мы с Годаром остолбенели от такой наглости, потом начали давиться смехом - насколько нам известно, "несчастные дети" тетки Люси давно имели собственные семьи, и только младший, двадцатилетний лоботряс Фило, жил с родителями.
        Ладно, надо идти разруливать конфликт. Поль будет стоять на своем до конца, а тетка орать. На ее вопли уже подтянулись мои домашние, из конюшни пришел с вилами Николя. Рабочие со стройки тоже стали оглядываться. Черт с ней, один раз разрешу, но скажу, чтобы больше не появлялась. Люси, увидев меня, прикрутила «борзометр» на минимум.
        - Мадам Люси, сегодня, раз уж вы приехали, я, так и быть, дозволяю вам воспользоваться сепаратором. Но более не приезжайте. Поль, помогите женщине занести молоко, соберите сепаратор и идите, у вас своей работы много. Мадам Люси, после работы вы должны помыть агрегат, чтобы он был чистым. И вокруг тоже все должно быть чистым - стол, лавки, пол.
        Тетка открыла рот от изумления и даже слегка заикаться начала.
        - Ккак этто? А кто ручку крутить будет? Я совсем не могу, такие боли в руках!
        Даже Годар возмутился.
        - Ты бы, Люси, тогда своего лодыря Фило взяла с собой! Все равно на лавке у дома сидит, орехи грызет.
        - Вот все сразу видят Фило! А ребенок, может, больной, нельзя ему тяжело работать! А Поль вон все равно по двору ходит!
        Так, пора прекращать этот балаган, иначе до вечера ее не выгоним.
        - Мадам, я все сказала! И не вам распоряжаться моими работниками! Или просто сейчас уедете с вашим молоком!
        Тетка, продолжая тихо бухтеть и утирать несуществующую слезу платком, побрела в каморку, где и стоял сепаратор. Все равно, несколько часов она занимала аппарат. Потом "больная" женщина погрузила весь свой продукт на телегу и отбыла. А наутро разразился скандал. Вчера никто не проследил за Люси, а она и не подумала убрать за собой! Стол, лавки, пол - все было покрыто коркой присохшего молока, но самое ужасное - сепаратор так и стоял в прокисшем молоке!
        Каучук в это время был чуть ли не дороже золота, и сколько мне стоили все эти кольца - уплотнители - даже говорить не хочу. А кислая среда очень быстро разъедала пока ещё нестойкий каучук. Хорошо, что было несколько колец в запасе. Вот такой ущерб нанесла мне ленивая баба. Но больше ее не было у нас на подворье. Но этому факту мы как- то не огорчались.
        ***
        Поскольку Грант приехал в Батон- Руж после обеда, то устроившись в отеле, он решил сегодня отдыхать и никуда не ездить. Только отправил весточку с посыльным Джареду, что он уже здесь. Обратно посыльный доставил ему пакет с различными документами по новой компании, весь в сургучных печатях. Приняв ванну и плотно поев, он уселся в кресло и занялся бумагами, чтобы быть во всеоружии к завтрашнему установочному собранию. Ну и потом лечь спать пораньше.
        Хотя Дарки и быстрый конь, все равно за дорогу он вымотался. Пару раз даже задремывал в седле, хорошо, что вовремя просыпался. Не хватало ещё только применить индейский способ. Когда при длительных кочевьях ребятишек, лет пяти- шести, хорошо держащихся верхом, но ещё недостаточно сильных, чтобы не уставать, просто привязывали к седлу, чтобы они, заснув, не упали под копыта лошади.
        Так, что там Джаред решил по его наметкам, которые Грант ему оставил для изучения в прошлый свой приезд? Ага, штат вкладывается в двадцать процентов акций новой компании. Ещё тридцать процентов пустить в свободную продажу, но, судя по всему, желающие уже есть, и все распределено. А вот пятьдесят процентов плюс одна акция принадлежит ему, Гранту. То есть, президентства в этой компании ему не избежать, но хотелось бы. Ладно, завтра, после собрания и открытия счетов новой компании, надо перевести деньги за акции.
        Так, по финансовым документам все понятно. Теперь технические. Как он и планировал, телеграфные линии решили проводить вдоль будущего полотна железной дороги. Хороший и экономически оправданный ход. К каждой плантации или поселку линию не подведут, конечно, но вот во все города и городки штата отводы линий сделают. В общем, все то, что Грант так долго обдумывал, губернатор поддержал и внёс в уставные документы.
        В бумагах была и записка от Джеймса, где он описал историю с арестами и сменой руководства в железнодорожной компании. И теперь компания принадлежит более чем на пятьдесят процентов, штату Луизиана. Грант тихо порадовался, что со своими пятнадцатью процентами акций, он может жить спокойно, особо не вмешиваясь в дела компании. Оказалось, рано радовался.
        На обратной стороне листа размашистым почерком Джареда было написано, что ему, Гранту, поручается разыскать прежних хозяев тех плантаций и поместий, которые были так или иначе мошенническим путем отобраны компанией у владельцев. И вернуть им разницу между той ценой, которую им выплатили, если вообще выплатили, и той ценой, которая указана в документах. Компенсация будет выплачиваться с личных счетов арестованного руководства.
        Весь штат он, конечно, не потянет, но по округу Монро такое поручение ему по силам. Вернётся домой и приступит к поискам. Он и сам не заметил, как стал считать своим домом старый флигель и сгоревшее поместье. Ну и что? Отстроит новый дом и будет счастливо там поживать со своей семьёй. Он невольно улыбнулся, вспоминая свою девочку - жену. Какая она иногда бывает смешная, а иногда очень серьёзная и деловая, обсуждая какие- то хозяйственные вопросы по плантации или поместью то со старостой, то со своей экономкой. Но при этом забавно терла нос, задумываясь в особо сложных местах.
        Последующие два дня прошли в деловой суматохе. Он подписал кучу различных документов. Строительство полотна железной дороги уже началось и двигалось от последней станции железной дороги в штате Арканзас и подходило уже к границам Луизианы. Так что надо было поспешать. Закупка металла для проводов, фаянсовых изоляторов, самих столбов, устройство телеграфных станций в городах… необходимо было решить эти вопросы сейчас, чтобы не срываться из дома на большую часть месяца.
        Но все равно, придется покупать особняк себе в Батон- Руж, не жить же постоянно в отеле, да и Вайолетт тоже надо будет привозить сюда. И сезон балов скоро начнется, да и просто так, женщине необходимо пройтись по магазинам, купить себе безделушек, поблистать красотой, почистить пёрышки. Вот и нужен свой дом. Джаред обещал поручить этот вопрос надёжным людям, и к следующему его приезду в столицу штата ему подберут несколько вариантов.
        Сегодня вечером и он, и Джеймс были приглашены на ужин в дом губернатора. Грант, хоть и грызла его какая- то непонятная тоска и предчувствие какой- то беды или неприятности, поехал в дом Джареда. Во время ужина поговорили о том, что ещё несколько их бывших сослуживцев откликнулись на приглашение Джареда и должны скоро приехать. После ужина, потягивая неплохой и даже очень, бурбон, Джеймс неожиданно сказал:
        - Грант, мне сегодня пришло известие, что в Монро видели человека, похожего на твоего брата по описанию. Но проследить не удалось. Осторожный очень. Проверили, в отеле он не останавливался. Сейчас проверяют все сдаваемые в аренду особняки. Надеюсь, что моим парням это показалось, и они просто перебдели.
        Грант почувствовал, как внутри что- то оборвалось, и разлился холод, замораживая все внутренности, заодно и чувства и эмоции. Ровным, безжизненным голосом он сказал:
        - Нет, парни не ошиблись, это Малферст.
        И, не сказав никому более ни слова, стремительно вышел из гостиной. Из города он выехал через час, в ночь.
        ГЛАВА 37
        День выдался какой- то суматошный, с самого утра то одно, то другое… и везде и всем нужно мое внимание. Я старалась терпеливо отвечать на все вопросы, разруливать ту или иную ситуацию. Но когда ко мне подошёл бригадир строителей и задал мне вопрос по строительству, я постояла с открытым ртом и вытаращенными глазами (ну не понимаю я в этом вопросе ни бе, ни ме, ни кукареку!), то поняла, что вот оно, все! Надо делать ноги из этого бедлама! Иначе я точно буду заикаться и мелко трясти головой.
        И я технично свалила в огород. Есть у меня там тайное местечко. За бочками с водой стоит невысокая лавочка, сделанная Полем, куда обычно ставим ведра и лейки. Вот если я там сяду, меня за бочками и не видно. А я переведу дух. Устроилась поудобнее и погрузилась в свои мысли. Глядя на гряды с овощами, готовыми уже к уборке, раздумывала - что же с ними делать? Конечно, часть заложим на хранение в свежем виде в подвалы, что- то можно и продать. Но хотелось бы и самим в зимний и весенний период употреблять овощи.
        То есть, заготовки надо, как ни крути, а придется делать. Вот я и морщила мозг, вспоминая все на эту тему. Мать всегда готовила разные овощные консервы и они, вкупе с картошкой, неплохо кормили нас до следующего сезона. Фанатом всех этих заготовок я точно не была, но все равно, хоть и вынужденно, помогала матери в этом благородном деле.
        Поэтому сейчас я и ломала голову, как сделать заготовки? Точнее, во что укладывать все это? Стеклянные банки уже были, а вот жестяных крышек не было. Ну не изобрели ещё жесть! Не тряпочкой же сверху обвязывать банки! Потом я вспомнила, что были у нас дома две банки, невесть каких лохматых годов, где крышки были стеклянными и закрывались они при помощи металлических зажимов из проволоки.
        Вот ещё бы вспомнить в подробностях, как устроены, были эти зажимы. Я так глубоко погрузилась в свои воспоминания, что не услышала скрипа отодвигаемых досок забора за моей спиной. Только почувствовала какое- то шевеление за спиной, хотела повернуться, но не успела. Лишь в голове что- то взорвалось невыносимой болью и осыпалось яркими искрами в глазах. Но искры погасли, и наступила темнота и тишина.
        Я уже не видела того, как волокли мою безжизненную тушку, чертыхаясь, в узкую дыру в заборе, потом тщательно задвигали за собой доски, как грузили меня в какую- то телегу, заваливая сверху рогожными мешками. Потом долго везли куда- то. Один или два раза я на короткое время приходила в сознание, но очень спутанное, начинала задыхаться от запаха пыльной рогожи и вновь погружалась в темноту бессознательного состояния.
        В одно из таких прояснений мне вдруг показалось, что я вновь еду с Клери на телеге в плен к нордлингам. И надо срочно приходить в сознание, потому как мы сейчас будем убегать. Но я вновь теряла сознание. Сколько я пробыла в таком состоянии - не могу сказать. Окончательно пришла в сознание только через несколько часов. По моим ощущениям, во всяком случае.
        Я лежала на чем- то пыльном и колючем, но не жёстком. На всякий случай, не стала открывать глаза и даже не шевелилась, стараясь не выдавать свое присутствие в этом мире. Голова болела просто невыносимо, дёргало ее вспышками черно- красного пламени боли. Ну, сколько можно меня бить по моей многострадальной башке? Так и дурочкой можно остаться! Буду бегать по поселку и хохотать.
        Откуда- то доносились мужские голоса, но то ли далеко они от меня были, то ли говорили тихо, я ничего не смогла разобрать из их разговора. Доносился издалека лай собак, проехала мимо лошадь с телегой - стук копыт по твердой земле, скрип тележных колес. Значит, это какое- то поселение, не лес и уже неплохо. Голоса приблизились, скрип открываемой двери. Голоса стали более четкими.
        - Смотри, все ещё без сознания! Джонни, ты не сильно ее по башке двинул? Не померла ли, часом?
        - Нормально двинул - огрызнулся второй - вон, дышит. Мужик этот чудной ничего не говорил, живой ее привезти, али нет! Просто привезти. Ладно, пойдем, будем поочередно сторожить. До утра точно заказчик не придет.
        - Может, связать ее?
        - Да куда она денется? Полудохлая, окна здесь нет, а через нас не пройдет.
        И они ушли, наверное, в другую комнату. Так, информации мало совсем и ничего не понятно. Что меня «киднапнули» - понятно. И что не этим двоим я нужна - тоже понятно. Они сказали, что есть какой- то заказчик, чудной мужик. Маньяк, что ли? Так вроде маньяки предпочитают все делать своими руками. Это я "Криминальной России" пересмотрела, однако.
        Но, тем не менее, все это более чем реально и странно. Кому я опять помешала? Вроде с торговцами сахаром у нас сейчас полное взаимопонимание. Железнодорожная компания тоже отстала от всех плантаторов в нашем округе. Ладно, пока нет информации, оставлю это в сторону.
        В наступающем сумраке попыталась, огляделся. Оказалась, лежу я на все той же вонючей рогоже, брошенной на кучу соломы. Вот она и кололась. Ну, хотя бы ночью не замерзну. Одета я ведь в лёгкое платье. Хотя и осень, но днём ещё стоит летняя жара, а вот ночи стали уже холодные. Вряд ли мне принесут одеяло, так что придется зарываться в солому.
        Попробовала встать, но неудачно, упала вновь на солому. Ноги не держали, разъезжались и подгибались. Голова кружилась и тошнило. Вероятно, нехилый сотряс.
        Вздохнув, завернулась в эту рогожу, как в мешок, и зарылась поглубже в солому, так теплее. Пока по нужде не хочу, о еде и подумать страшно, сразу тошнит. Значит, буду спать впрок. Придет заказчик, и все станет ясно. Да и в поместье, наверное, уже спохватились и ищут меня. А пока утро вечера мудренее.
        Утро пришло, но пока мудренее не стало. Я выкопалась из соломы, с тоской оглядела свое платье. Почти вся юбка платья была в грязных и пыльных разводах, впрочем, руки были почти такие же. И, как я обоснованно подозреваю, моська была ничуть не чище. Подняла руки к голове и… здравствуй, прическа "воронье гнездо"! Ещё и с украшением в виде соломы. Делать нечего, надо выбирать солому, а то прямо родственница Страшилы из "Волшебника Изумрудного города".
        Уфф… наиболее крупные клоки соломы вкупе с моими родными волосами выдраны, кое- как приглажены волосы руками. И тут я поняла, что очень хочу в туалет. Вот прямо невтерпёж! Хотела крикнуть этим извергам, но вместо этого получилось хриплое карканье. О как! Но меня всё- таки услышали, и один из похитителей заглянул в эту конуру. Я озвучила свою просьбу, морщась и кривясь от боли. Мужик молча кивнул, скрылся, но вскоре появился с длинной веревкой, которой обвязал меня по талии.
        Ой, да хоть на шее завязывай, только скорее веди в туалет! Он вывел меня на улицу. Я разочарованно вздохнула. Хибара стояла на отшибе, до ближайших домов было не менее пятисот метров. То есть, я могу хоть заораться, меня не услышат. Весь участок зарос бурьяном, забор в дырах. Даже тропинки к дому не было видно, все заросло. Да и дорога проходит значительно дальше от этой хибары.
        Но это точно Монро, вон виден шпиль храма, это уж не спутаешь. Длина веревки позволила мне свернуть за угол и присесть в бурьяне. Это мне ещё повезло, что крапива здесь не растет. Но когда я, сделав все дела, попыталась ещё оглядеться, меня бесцеремонно дёрнули за веревку так, что я чуть не упала. Вернулись в хибару. Второй охранник уже проснулся и сидел на колченогом табурете. На столе перед ним на столе была разложена нехитрая снедь, но я и от вида такой еды сглотнула тягучую, горькую слюну. Получается, что ела я сутки назад, завтракала. А перед обедом меня и «киднапнули».
        Но просить еды не стала, негоже виконтессе унижаться за кусок хлеба. Вместо этого я попросила воды умыться. Тот, который меня выводил, опять же молча кивнул, пропуская меня в ту конуру без окна. Впрочем, его вполне удачно заменяли многочисленные дыры в стенах. Второй же откровенно заржал:
        - Ну и на фига ей вода? Не все ли равно, с чистой рожей или с грязной, все равно ведь…
        Он не договорил, молчаливый саданул его кулаком в бок. А я с тоской поняла все то, что он не сказал. Ну, кто же оставит меня в живых? Первый закон любого уважающего себя похитителя - хороший свидетель - мертвый свидетель. Но воды мне принесли и даже слили на руки из кружки, пока я умывалась. Но к этим плюшкам добавился изрядный черпак дегтя - меня связали. И ноги в щиколотках, и руки в запястьях. Правда, хоть не туго, кровообращение не нарушено, и то хлеб.
        Я плюхнулась вновь на ту же солому и принялась думать думу горькую.
        Но долго предаваться унынию у меня не получилось, в первой комнатке послышались голоса, один такой барский, повелительный. Ага, вот и заказчик пожаловал! Может, что и прояснится. Я села поудобнее, натянула, как смогла платье пониже, нечего тут прелести свои светить. Дверь открылась, и в конуру вошёл молодой человек, лет двадцати, на первый взгляд. Следом за ним, с подобострастием протягивая тот самый косой табурет, протиснулся второй. И даже вытер сиденье тряпкой.
        Заказчик опустился на табурет, бросив охраннику, чтобы они ушли на улицу. Я разглядывала парня, насколько смогла при скудном освещении. Парень был высок и красив той кукольной красотой, что порой вызывает даже отвращение. А этот… прямо Кен, спутник Барби. Блондин с волнистыми, тщательно уложенными волосами, очень светлая кожа с неярким румянцем. Темные брови и ресницы. И обалденно голубые глаза. Прямой нос, пухлые розовые губы, больше подходящие девочке. Вот подбородок подкачал. Немного скошенный, мягкий, чуть оплывший. Может, из- за этого у него комплексы развились?
        Он тоже рассматривал меня с определенной дозой любопытства, но и с лёгким налетом презрения.
        - Так вот ты какая... Да, не красавица, думал, у Гранта вкус получше.
        Грант? А при чем тут мой муж? Или меня похитили из- за него? Бизнес, он ведь порой такой рисковый бывает. Но я продолжала молчать, пусть говорит. То, что он уже сказал, было просто целью задеть меня. Но целый ряд французских аристократов за спиной Вайолетт и меня заставляли держать марку. Он усмехнулся.
        - Гордая, говорить не хочешь? Ладно, о другом тогда. Когда Грант должен вернуться?
        Я пожала плечами.
        - Точно не могу сказать, но он обещал вернуться через неделю, максимум, десять дней. У него там дела с организацией новой компании.
        Парень неожиданно взвизгнул пронзительным, почти девчачьим, высоким голосом:
        - Это должна быть моя, моя компания! И деньги мои! Почему вечно везде Грант вперёд вылазит? И все вокруг им восхищаются, какой он умный и деловой! А я тоже умный! Никто ведь ничего и не подозревает!
        Однако несёт парня! Осторожно попыталась сменить тему, мало ли… что- то мне кажется, что у парня с головой проблемы.
        - Простите, а с кем я вообще разговариваю? Вроде бы вас ни разу мне не представляли.
        Парень приосанился, выпятил грудь вперёд.
        - Я - Малферст Уинделл, виконт Данмор, следующий граф Кингдом!
        О как! Брат Гранта, что ли? А почему представляется его титулом? Насколько мне известно, у британцев только старший сын носит наследный титул, второй и последующие имеют только родовую фамилию и, если есть что, то наследуют имущество матери или других родственников по материнской линии. Сложно у них там все… Я, поэтому и поинтересовалась, но лучше бы промолчала.
        - Простите, но, насколько мне известно, то это мой муж Грант имеет титул виконта Данмор, но никак не вы. Очевидно, вы родственник моего супруга?
        Этот Малферст визжал ультразвуком минут десять, я прилагала большие усилия, чтобы добыть информацию из его визга. Собственно, ничего нового я не услышала. Перепев во всяческих вариациях главной темы - все должно быть его, а кто в этом сомневается или мешает достижению цели - должны быть уничтожены!! Да- да, вот так! И гадкая старуха - бабка, и ее родственник, король Ричард…
        После этих слов о Ричарде я поняла, что у парня конкретная беда с мозгами. Паранойя, что ли? На шизофрению не похоже, те все голоса слушают, а это сам выдает руководство к действию. Впрочем, я не психиатр, но проблемы тут видны и невооружённым глазом. Опять вылезла со своими вопросами, но что поделать, волнуют они меня.
        - Хорошо, а я- то вам зачем? Каким боком я к вашему наследству принадлежу?
        - Ну, ты ведь можешь носить ублюдка Гранта? Тогда он будет наследовать все. Даже если и нет, то деньги могут достаться тебе. А это все мое! Я и твою плантацию могу унаследовать потом. Я узнавал, другой родни у тебя нет.
        Я постаралась уточнить:
        - Но ведь, скорее всего, тогда это унаследует ваш отец. Кстати, вы совершенно не похожи с Грантом.
        Малферст махнул рукой.
        - Грант на отца похож, я же больше на мать. Старый граф и так зажился уже. Пусть уступает молодым!
        Я постаралась как можно спокойнее сказать, хотя меня постепенно охватывал ужас от этого сумасшедшего с ангельской внешностью:
        - Но я действительно не знаю, когда приедет Грант. И что все дни вы будете меня держать вот тут, в холоде и без пищи и воды? Так я могу не дожить до его приезда.
        Малферст усмехнулся.
        - Не думаю, что он задержится. У Гранта просто звериное чутье. Скоро появится. И, конечно же, сам придет ко мне в руки, чтобы спасти тебя. Благородный он, видите ли, тьфу! Ни за что такого бы делать не стал! Баб на свете много, одна умрет, следом очередь выстроится. Но ты права, дорогая невестка, еды тебе принесут, и какое- нибудь одеяло тоже дадут. Надо, чтобы Грант увидел тебя живой и невредимой.
        И он поднялся и ушел. Вскоре и впрямь принесли какое- то драное одеяльце и еду поставили на табурет. Вероятно, это была еда из какого- то трактира, тушёные овощи с мясом и хлеб. Вода вместо питья. Овощи с мясом были невероятно жирные, я покопалась немного, выбирая наиболее съедобные кусочки, и отставила миску. Съела весь хлеб, запив водой, и замотавшись в одеяло, вновь улеглась на свое соломенное ложе. Несмотря на дневную жару, меня бил внутренний озноб.
        Я думала, как поступит Грант, когда приедет. Меня раздирали противоположные желания - я и хотела, чтобы он пришел сюда и вызволил меня, и одновременно не хотела его прихода. Так будет хоть у него шанс остаться в живых. Вместе у нас такого шанса не будет, Малферст со своей маниакальной одержимостью от своего плана не отступится. Незаметно я погрузилась в то ли сон, то ли в какое- то забытье.
        ГЛАВА 38
        Как не спешил Грант, как не подгонял он Дарки, но возможности человека и коня были ограничены. Если Грант ещё мог не отдыхать, не есть и не спать сутки, то Дарки не мог без отдыха. Приходилось останавливаться на постоялых дворах, где чистили и кормили коня и давали ему отдохнуть час- другой. Сам же Грант в это время, запихнув что- то относительно съедобное в себя, падал ничком на кровать в комнате и засыпал, велев разбудить себя через тот же час- другой.
        И вновь бешеная скачка. Конечно, в экипаже куда как комфортнее ехать, но и время в пути увеличивалось чуть не сутки. И вот через полтора суток Грант въехал в Монро. Сил у него и Дарки хватило только добраться до отеля. Там шатающегося коня торопливо приняли конюхи, вываживая его, не давая остыть. Сам же Грант ввалился в вестибюль отеля, напугав своим полубезумным видом чинную пожилую супружескую пару, беседовавшую с портье. Прохрипел: "Номер и ванну!" и пошел следом за испуганным служкой. Он спал, пока заносили ванну, наполняли ее горячей водой, потом осторожно его будили.
        Через час, отмытый до скрипа, гладко выбритый, в свежей одежде, благоухающий французским парфюмом, с лёгким небрежением в прищуренных (чтобы никто не заметил покрасневших белков глаз от недосыпа и усталости) глазах, он уже спускался в холл, чтобы пройти в ресторан. Сейчас он был способен съесть даже малосъедобный здешний омлет. Портье рот открыл от изумления, он был уверен, что постоялец проспит до утра замертво.
        В ресторане, где Грант вяло, ковырял вилкой в тарелке, к нему за столик подсел неприметный молодой человек.
        - Добрый вечер, мистер Данмор! Нам удалось проследить человека, похожего по описанию на вашего брата. Он снимает особняк в южной части города. Ещё арендует коляску с лошадью. Правит ею сам, каждый день катается. Осторожный. Близко не подобраться, сразу быстро уезжает. Такое ощущение, что он чего- то ждёт.
        Грант резко перебил:
        - Что в поместье делается, знаете? Там все в порядке?
        По тому, как отвёл в сторону глаза детектив, он понял, что не все нормально. Сердце ухнуло куда- то в желудок и застыло там ледяным комком.
        - Понимаете, мистер Данмор, нам не велено же было светиться и соваться в поместье. Да, там уже сутки суета какая- то. Но могу поклясться, что миссис Данмор не покидала поместье ни пешком, ни в коляске, ни верхом.
        Грант устало потёр лоб.
        - Значит, ее вывезли из поместья незаметно для окружающих. Приезжали ли люди в поместье? Я имею в виду, посторонние?
        - Да, были, и немало. И староста из поселка, и что- то привозили из поселка. Приезжал сосед с ближней плантации, он, вероятно, приехал договариваться об очереди на переработку тростника. Сегодня приехал мистер Хантер Эдванс. Он походил по поместью, долго был в огороде. Потом сел на своего коня и уехал в город. Думаю, что он сейчас здесь. И тоже ищет вашего брата. По разговорам ваших домашних и окружающих, миссис Данмор и мистер Эдванс давние хорошие друзья.
        Грант вздохнул, с другом он потом разберётся, а сейчас главное - найти и освободить Вайолетт. Девочка пострадала из- за его проблем, если что с ней случиться, он в жизни себе не простит. А чтобы найти жену, надо идти к Малферсту. И он пойдет. Прямо сейчас.
        Особняк, который арендовал Малферст, Грант нашел без особого труда. Отпустив наемный экипаж (Дарки наслаждался заслуженным отдыхом в конюшне отеля), он решительно подошёл к входной двери, постучал дверным молотком. Никто ему не спешил открывать, но Грант ничуть не огорчился. От души он саданул ногой в сапоге с разворота по тому месту, где предполагался запор. Там что- то жалобно хрустнуло, звякнуло, и дверь открылась. Грант без задержек прошел внутрь, он знал, где можно найти брата. Возле камина. Он с детства был такой, мерзлявый.
        Да, Малферст был там, сидел в кресле возле горящего камина, в одной руке он держал бокал с чем- то спиртным. А вот вторая рука лежала на пистолете на его коленях. Грант молча прошел внутрь и сел в такое же кресло, не утруждая себя разрешением. Малферст криво усмехнулся.
        - Да, братец, умеешь ты эффектно появляться!
        Грант не ответил на его реплику, только спросил:
        - Вайолетт у тебя?
        Малферст радостно засмеялся.
        - Вот говорил же я твоей женушке, что у тебя просто звериное чутье! У меня, у меня, конечно! Но я ждал тебя только завтра, не раньше. Спешил, видимо?
        И опять Грант не счёл нужным отвечать на разглагольствования брата.
        - Отпусти ее, ведь она здесь не при чем, тебе же нужен я. Будь мужчиной, не воюй с женщинами.
        Малферст неожиданно закричал визгливым голосом:
        - Не воюй с бабами! А если они сами со мной воюют? Вечно мои планы ломают, вечно нос суют, куда их не звали! Одна наша бабка чего стоит!
        - Но моя жена, что тебе сделала? Она даже не знала о тебе! Отпусти ее, и я в твоём распоряжении!
        Малферст легко успокоился и согласился.
        - Отпущу! Даже встречу вам устрою. Только ты сейчас спокойно позволишь себя связать. И не дергайся, я выстрелю ведь. Знаю я все твои штучки!
        Грант усмехнулся:
        - Откуда такие познания?
        Брат пояснил без раздумий:
        - До пятнадцати лет я собирал все газетные вырезки, ты был моим кумиром. А потом я осознал, что наследник- то ты! И мне ничего не достанется! Ну, от матери пара поместий, и все! Ни титула, ни места в Палате лордов! И я возненавидел тебя! И ещё тщательнее стал собирать всю информацию о тебе.
        Вошедший в гостиную личный слуга Малферста, которого Грант смутно помнил ещё в родительском доме, сноровисто и молча начал связывать руки и ноги Гранта. Все это время Малферст держал пистолет, направленный на брата. После того, как Грант был связан, слуга ещё и обыскал его. На стол легли пистолеты, нож из рукава, и даже небольшой кинжал со щиколотки.
        После этого слуга рывком поднял Гранта из кресла и практически поволок его на себе к задней двери. Малферст задержался лишь для того, чтобы надеть пальто. Коляска с лошадью стояла у черного входа, участок вокруг особняка был большой, с высоким забором, поэтому никто не видел, что происходит за домом.
        Стал понятен и секрет ухода Малферста от наблюдения. В заборе были неприметные ворота, почти сливающиеся с остальным ограждением, и выходили они на соседнюю улицу. В наступающих сумерках их экипаж был почти незаметен. И ехали, как понял Грант, куда- то на окраину города. И действительно, вскоре они подъехали к стоящей на отшибе от остальных домов полуразвалившейся хибаре. Бурьян вокруг домика был такой, что легко скрывал и коляску, и лошадь.
        На хлипкой двери висел здоровый замок. Малферст немного удивился, что- то пробормотав себе под нос, но достал из кармана пальто ключ и отпер замок. Войдя сам и таща за собой Гранта, он воскликнул.
        - Невестушка, дорогая, а где мои охранники, не знаешь?
        Из- за двери в другую каморку послышался голос Вайолетт.
        - Они сказали, что свой уговор выполнили, а дальше сам, как знаешь. И уехали.
        Малферст задумчиво протянул:
        - Вот как… ну, так даже и лучше, не надо руки пачкать об этих подонков. Дорогая, а тебе сюрприз, получай!
        Отодвинув засов с двери каморки, он с силой толкнул Гранта внутрь, так, что он не удержался на ногах и полетел прямо на кучу соломы. Малферст хихикнул:
        - Надеюсь, ночи вам хватит попрощаться! Утром приеду, не скучайте!
        Он задвинул засов снаружи, а потом загремел замок на входной двери.
        ***
        Я вначале испугалась, когда в сумерках (и так- то светло в этой конуре не было), что- то большое и темное полетело прямо на меня. Но успела шарахнуться в сторону. И лишь по голосу, коротко ругнувшемуся, я узнала Гранта. Господи, он всё- таки пришел! Ну, зачем, зачем? Ясно же, что этот сумасшедший не выпустит нас живыми. Но вместе с тем, меня затопила такая горячая волна облегчения и счастья, что не смогла удержать слез.
        Но плакала я тихо, беззвучно, чтобы не пугать Гранта. Потом встревожилась - не ранен ли он или избит? Вон лежит ничком. Я подползла к нему, попыталась перевернуть его, чтобы хотя бы ощупать его - цел ли? Благо, сегодня меня связывал первый, молчаливый. Ноги вообще не связал, да и руки очень свободно, больше для близиру. Я легко могла вытащить из верёвочных петель свои тощие запястья.
        А вот Гранта связали надёжно, прочно. Но он точно был в сознании, потому что пытался помочь мне перевернуть его. Наконец, мне удалось это сделать. И даже почти посадить его, подпихнув под спину тюк соломы. Грант отплевался от соломы, попавшей ему в рот, и хрипло спросил:
        - Ты в порядке? Тебе вреда не причинили? Не переживай, завтра Малферст тебя отпустит. Все хорошо будет.
        Я слабо улыбнулась - неужели он такой наивный? Или не хочет верить, что его брат - сумасшедшее чудовище? Скорее, второе. Ладно, это потом. Пока надо освободить Гранта от тугих пут, иначе к утру в кистях и стопах начнутся необратимые изменения, и в этом веке легко могущие привести к смерти. Ну- ка, где тут мое оружие последнего шанса? И я закопалась в солому, отыскивая найденное сегодня.
        Укладываясь поудобнее днём, я почувствовала, что меня что- то больно кольнуло в бок. Я подскочила в испуге, почему- то мне привиделся скорпион, хотя они и не водятся в этих краях. Потрогала пострадавший бок, почувствовала кровь на пальцах. Э нет, это не скорпион, это что- то режуще- колющее!
        Это и в самом деле оказался обломок лезвия косы. Хороший такой, острый. Видимо, был в соломе, ее же никто не потрошил на поиск ножей и прочего. Вот я и решила - если что, то в последний момент прирежу этого убийцу. А сейчас надо освободить Гранта. Обернув один острый конец обломка драным одеяльцем, я принялась в темноте пилить веревки на руках мужа. Про себя молилась, чтобы случайно не резануть по венам - обломок был очень острый. Именно пилила, по- другому не получалось.
        Наконец, веревка упала с рук, Грант тихонько замычал сквозь зубы, восстанавливающееся кровообращение было очень болезненным. Я начала массировать ему кисти рук. Минут через пять он вздохнул, отвёл мои руки в сторону.
        - Вайолетт, давай я сам ноги освобожу? Что это у тебя такое страшное? Только не говори, что носишь такой кошмар за корсажем!
        Ну, шутит, значит, ему уже лучше. Я поинтересовалась, пока он пилил веревки на сапогах, не ранен ли он?
        - Нет, я абсолютно цел. И даже по голове не дали.
        Я проворчала:
        - Зато мне опять прилетело по голове моей многострадальной! Сколько же можно меня по черепушке бить! Так и дурочкой можно стать! Будем на пару с твоим братцем гусей гнать по деревне!
        - Прости, что? Что ты имеешь в виду?
        - Грант, ты, что не понял? Малферст сумасшедший, психически нездоров. Скорее всего, у него паранойя, но я не психиатр, не могу точно сказать. И, прости, но он не выпустит нас живыми. Ни тебя, ни меня. У него маниакальная цель - избавиться от всех возможных помех на пути к желанному наследству, и он будет идти напролом, несмотря ни на что.
        Он замолчал, долго раздумывал. Я не торопила, тоже молчала. Ясно же, что тяжело принять такое. Но надо. Мне стало холодно, в моем платьице не согреешься и я инстинктивно придвинулась к Гранту, прижалась к его боку. Он машинально обнял меня одной рукой, потом, спохватившись, стал стягивать с себя сюртук. Я его остановила
        - Не надо, смотри, какое у меня шикарное одеяло имеется! Ты тоже замёрзнешь в одной рубашке, ночью здесь холодно, река неподалеку, от нее холодом несёт.
        - Не бойся, Вайолетт, я все равно что- нибудь придумаю! Тем более, у нас теперь такое оружие имеется! Иди ко мне, обниму, чтобы тебе теплее было.
        Я призналась:
        - Хотела, если Малферст завтра явится, ударить его этим обломком и сбежать, если получилось бы. Хотя шансов и мало. Но хоть попробовать надо было.
        - Боже мой, какой храбрый у меня боевой воробушек! Не позорь меня, я же клятву давал в церкви, что буду защищать тебя! Не плачь, все будет хорошо!
        Я ещё пошмыгала носом, потом притихла, согревшись в его объятиях. Потом вновь вспомнила, о чем я сегодня думала днём. Может, не вовремя и не к месту, и даже неприлично, но я подумала о том, что вот мне предстоит умереть во второй раз, а я так и не узнала - каково это быть в мужских объятиях, как это быть с мужчиной, целоваться и все остальное. Я не хочу так умереть, не узнав и не изведав и такой любви.
        И сейчас, прижимаясь к мужу, я отчётливо поняла - вот он, мой шанс! Что будет завтра - еще неизвестно, а сейчас мы вот здесь и я хочу этого мужчину!
        - Грант, поцелуй меня! Только по- настоящему! Похоже, пришел тот самый момент, и ты мне нужен…
        Грант отодвинулся и внимательно вгляделся в мое лицо.
        - Вайолетт, ты уверена? Ты не думаешь, что это все от страха, а потом будешь жалеть и ненавидеть меня за свою минутную слабость?
        - Нет, Грант, я уверена. Я все равно уже давно решила так, просто ждала от тебя хоть малейшего знака. А ты улыбался и молчал. Мне уже хотелось швырнуть в тебя тарелку за ужином…
        Грант тихонько засмеялся:
        - Представил себя в качестве непревзойдённого любовника с кашей на ушах!
        Я осмелела, нагло запустила руки ему под сюртук, нашаривая пуговицы на его рубашке. Почему- то мне казалось очень важным коснуться его груди, спины, прижаться к обнаженной коже. Сама не поняла, в какой момент мы начали жадно и торопливо целоваться, как будто спешили выпить душу друг друга через поцелуи. В какое время улетела его рубашка с сюртуком, тоже не помню, наверное, вместе с моим платьем. Далее пришла очередь рубашки и прочих дамских мелочей.
        Я ничуть не стеснялась своей наготы, все это было настолько правильно и нормально, что никакого жеманства и стыда и в помине не было. Звякнула пряжка ремня, в сторону полетели брюки вместе с бельем в сторону, и меня бережно опустили на одеяло. Грант не спешил, осторожно касался пальцами моего лица, рук, груди, поглаживал живот, от чего у меня почему- то поджимались пальцы на ногах. Я уже сама притянула его к себе, закинув руки на шею мужу.
        И все было у нас хорошо и правильно. Даже небольшая боль заставила только поморщиться, что отвлекает от удовольствия. Мы взлетали и падали в бездну, до сладких судорог и искр в глазах. Я лежала в полной истоме, не в силах даже шевельнуться. Грант прислонился к моему плечу мокрым лбом и пытался выровнять рваное дыхание. Потом спохватился, нашарил рукой свою рубашку и сюртук и бережно укрыл меня. Но из объятий так и не выпустил.
        Чуть погодя, сказал:
        - Теперь не жди, что я тебя когда- нибудь отпущу от себя. Я уже хотел, если я тебе так противен, добиваться развода в твою пользу. Но теперь- ни за что!
        Я тихонько засмеялась.
        - А я уже хотела ехать выяснять, нет ли в Монро заведения типа салона мадам Коринны. И если что, разгромить его, чтобы тебе некуда было бы ходить.
        - Уу… какие кровожадные мысли бродят в головке моей Вайолетт…
        - Виола, зови меня Виола - перебила я его - Это мое имя для родителей было. Хочу, чтобы и ты, как самый близкий мне человек, так звал меня.
        Ну, почти и не соврала. Ведь мать меня так называла, и плевать, что не в этом мире. Ещё немного полежав, мы принялись неторопливо одеваться, смеясь, когда находили не свою одежду. Оделись, укрылись пресловутым одеялом, я плотно прижалась к мужу, он, для полной надёжности, обнял меня, и мы уснули. Я проснулась первой, когда через щели в стенах стали просачиваться первые признаки серого рассвета.
        Тихо лежала, любуясь в неверном свете лицом Гранта. Он спал, хмуря черные брови. Ресницы ровным полукружьем легли вокруг сомкнутых глаз. А губы, губы улыбались. Не открывая глаз, он хрипловато спросил:
        - И что там такого интересного ты разглядела?
        Я тихонько прошептала.
        - Боже, какой же ты красивый! Сама себе завидую и ревную - ты красивее меня! Как мне дальше жить? Только научиться, кнутом разгонять посторонних женщин от тебя!
        Грант повернулся набок, лицом ко мне и серьезно сказал:
        - Никаких женщин! И мужчин тоже! Ты только моя и я только твой. Да, и ты выбрала лучший способ заставить меня сопротивляться. Теперь я сделаю все, чтобы мы остались живы. И не буду думать, что надо жалеть и беречь Малферста потому, что он мой брат. Ты для меня важнее, твоя жизнь для меня - все! Потому что ты - моя жизнь тоже...
        Господи, какая я счастливая! Вот в этой жалкой лачуге, под угрозой смерти, но я счастлива!
        ГЛАВА 39
        Рассвет окончательно вступил в свои права. Мы были полностью одеты и готовы к решающему сражению за свою жизнь. Обломок косы Грант мягко отобрал у меня со словами:
        - Давай лучше я подержу, не дай Бог, порежешься ещё!
        Ну и пусть, ну и ладно, пусть я безоружной останусь! Вот потом ему стыдно будет! Нет, погоди! И я зарылась с головой в солому. Догреблась до самого дырявого пола и вот оно, бинго! Пальцы нащупали что- то металлическое. Но это было нечто тяжёлое, точно не коса. Я, пыхтя, наконец, вытащила то, что нашла. К моему изумлению, это оказался увесистый молоток на длинной металлической ручке. Серьезное оружие, не отдам! Грант смотрел на мои потуги, поднять над головой сей прибамбас и качал головой.
        - Никак не успокоишься? Я и говорю - боевой воробушек!
        Ну и пусть воробушек! А ты думал, я за твоей спиной прятаться буду? Ха! У русских это не принято! Может, и буду за спиной, но подавать патроны! Грант, кажется, смирился с моим настроем, но велел встать в сторонке от двери и быть осторожнее, не уронить этот девайс себе на ногу.
        Малферст приехал, когда мы были полностью готовы к его встрече. Но, как известно, мы планируем, а Бог вычеркивает. Вот и у нас все пошло не так. Вначале он долго бродил зачем- то вокруг хибары, в этой конуре не было окон. К щели в стене я припала одним глазом, но видела только бурьян до крыши.
        Наконец, загремел замок на входной двери, послышались шаги. Подойдя к двери в конуру, Малферст отодвинул металлический засов на этой двери, но не полностью, а только оставив маленькую щель. Что- то защелкало, Грант тревожно нахмурился. Послышался весёлый голос Малферста.
        - А знаете, я передумал! Вы мне живыми и не нужны! А так, вы сами умрёте, а я наследую все - и деньги Гранта, и поместье твое. Здорово я придумал? Ну, пока! Прощайте!
        И тут же в маленькую щель просунулось дуло пистолета, и раздался выстрел. Грант кинулся всем телом на дверь, но было поздно - засов со звяканье уже встал на свое место. И было слышно, как безумец уходит из хибары. Зачем стрелял, непонятно? Впрочем, вскоре я догадалась, а Грант пытался выбить эту дверь. Повалил вонючий дым. От выстрела, от раскаленной пули, солома занялась очень быстро. Я уже кашляла. Глаза щипали, в горле драло от запаха горящей соломы.
        Грант выхватил у меня молоток и принялся методично молотить со всей силы по тому месту, где был, предположительно, засов. При всей общей ветхости избушки, дверь и засов в конуру были новые, вполне добротные. Подготовился, гад! Дым валил уже во все щели в стенах, когда засов, наконец, не устоял. Звякнув, отлетел в сторону и дверь открылась. Мы выскочили в первую комнатку, здесь дышалось пока легче, но нас ожидал ещё один замок. И надо опять выбивать дверь или окно. Грант выбрал окно, начал выламывать раму. Беда была в том, что в это окошечко могла пролезть только я. Грант, с его плечами, точно не проходил. Но тут неожиданно распахнулась входная дверь и в проёме показался... Хантер! И в одной руке он держал на весу тушку вяло трепыхающегося Малферста. Придушил он его слегка, что ли?
        ***
        Как вывезли Виолу, Хантер понял быстро. Показал Николя дыру в заборе, где были выдернули нижние гвозди в двух досках, и они легко отодвигались, держась лишь на верхних . Дальше шли следы отъехавшей телеги. До большой дороги проследить легко было, а вот там было сложнее, очень много перепутанных следов, движение было оживлённым, особенно в сторону сахарного завода. Но дальше было проще - лошадь потеряла подкову и сильно хромала. Поэтому следы были четкие.
        Довели они Хантера до самого Монро. В подступающих сумерках смутно виднелась какая- то хибара. И от нее быстро удалились двое всадников. Хантер решил проследить за ними, поскольку следов телеги уже было не видно, а обшаривать все дома в округе - не вариант. Парочка скрылась за поворотом, и Хантер последовал за ними. Они проследовали на другую окраину города и зашли в какой- то дом. Хантер счёл лучшим подождать их снаружи, неизвестно, сколько там людей, могут и встретить дружным залпом из ружей. И смысл тогда в его поисках? А сидеть в доме они вечно не будут, выйдут все равно.
        Так и вышло. Эти двое вышли из дома примерно за час- полтора до рассвета, оседлали коней и двинулись на выезд из города. Хантер, как местный, знал все окольные тропики и дороги, поэтому обогнав их, выехал вперёд них на большую дорогу. Развернулся, взвел курки на обоих пистолетах и стал ждать. Ожидание было недолгим, не более пяти минут. Приподняв пистолетом шляпу, он вежливо поздоровался.
        - Доброе утро, джентльмены! Вы не слишком торопитесь?
        Мужчины опасливо переглянулись, видимого оружия при них не было. Один из них ответил.
        - Мистер, вы что- то хотели?
        - Да пустяки, всего пара вопросов. Первый - где вы скрываете виконтессу Данмор? Зачем она вам?
        Мужики и вовсе посмурнели - ведь пистолеты были направлены на них весьма недвусмысленно. Вот как знали, что будут неприятности! А впрочем, лучше честно ответить, пусть хозяин сам отдувается!
        - Эй, мистер, мы ничего вашей девчонке не сделали! Даже не связали почти, только так, чтобы хозяин видел! И еду ей приносили из таверны! А потом решили, что мы с бабами не воюем, пусть заказчик сам разбирается, а мы не связываемся. Вот и закрыли хибару да уехали. Домой нам, мистер, надо. А зачем хозяину девчонка - мы не знаем, но вроде как он ещё кого- то ждал. Только он точно сумасшедший, этот мужик.
        - Закрыли, говорите? Ключи где?
        Второй неуверенно сказал.:
        - Так я выкинул ключ, куда- то в бурьян. Сейчас и не найду. Но хозяин обязательно утром приедет, он каждое утро наведывается. Подождите его, он вам все сам расскажет.
        Ясно было, что мужики и сами больше не знают. И смысла их держать не было. Даже если и задержит их, ничего не докажет, а они от своих слов легко откажутся. А вот хозяина он может упустить. Чуть посторониться, пропуская парочку, они опасливо, по самому краешку дороги, объехали его и во весь опор поскакали дальше.
        Хантер вернулся к той самой хибаре, спешился с коня, укрыл его в бурьяне за покосившимся забором. И сам сел ожидать. Уже хорошо рассветало. Примерно через час он увидел, что вокруг дома кто- то ходит. Он подобрался ближе, но этот некто уже зашёл в хибару. Хантер уже совсем близко подобрался к дому, как там раздался выстрел и незнакомец выскочил наружу, торопливо навешивая здоровый замок.
        Больше ждать Хантер не стал, схватил мужика (на деле оказалось, что это молодой парень, довольно щуплый), закрутив на шее ворот щегольского пальто и тряхнув его как следует. Тот обмяк в его руке. Хантер торопливо повернул ключ, который незнакомец так и не успел вынуть из замка. Из домика уже валил белый дым, и отчётливо пахло удушливой гарью сгоревшей соломы. Распахнул дверь и увидел Гранта Данмора с молотком и висящую на нем, отчаянно кашляющую Виолу.
        Отшвырнув в сторону так и висящего в его руке парня на стоявшую углу скамью, он кинулся к Виоле. Парень, отлетев, как- то странно хекнул и затих совсем. Вдвоем с Грантом они вывели из хибары Виолу. Немного отойдя от дома, она опустилась бессильно на землю и заплакала. Грант тут же сорвал свой сюртук и укутал жену, прижимая к себе, гладя по спине и что- то шепча ей успокаивающее.
        А из хибары уже выхлестывал огонь, а не дым. Затрещали, обрушиваясь, балки. От ближних домов начали осторожно подходить люди. Грант спохватился, спросил у Хантера:
        - А Малферст где? Убежал, что ли?
        - Малферст? А, это тот шибздик? Ох, я же его там бросил, в хибаре. Но он не выходил. Может, сильно ударился головой, когда упал на скамью и потерял сознание?
        Грант вскрикнул и рванулся к пылающему дому. Но на нем повисла Виола.
        - Грант, нет! Там уже все равно все горит и балки обрушились. Да и лучше так будет! И семье позора не будет, они будут помнить его прежним, а не убийцей!
        Хантер тоже сказал свое слово:
        - Он, похоже, голову проломил, когда упал. Так что ему всё равно. А вы быстро уезжайте отсюда, пока никого нет. Там, подальше, лошадь с коляской, видно, этого парня. Вид у вас… потом от стражников не отделаетесь. А я останусь. Всегда могу сказать, что проезжал мимо, увидел пожар, остановился.
        ***
        В словах Хантера был смысл, и даже Грант не стал спорить, хотя все оглядывался назад. И мы поехали домой. Потом Пьер поехал с Николя на коляске, привез вещи хозяина, а Николя прибыл верхом на Дарки. Больше суток я не выходила из своей комнаты. Сразу по приезду, тщательно вымывшись в мыльной, я легла в кровать и уснула, даже не став ничего есть. Не помню, когда пришел Грант, но ночью проснулась и поняла, что все, выспалась. Рядом мерно дышал муж, бережно обнимая за талию. А я лежала и думала - вот и закончилась страшная глава в моей жизни. Надо перевернуть страницу и продолжать жить. Ведь у меня теперь есть все для счастья. И я буду жить за обеих фиалочек - и за дикую, и за домашнюю.
        А я просто буду жить!
        А я просто буду любить!
        И желать буду всем, просто счастья!
        ЭПИЛОГ
        С того времени прошло уже больше двадцати лет. Сегодня на каникулы приезжает наш сын, Патрик, нынешний виконт Данмор. Как и положено английскому джентльмену, он учится в университете Оксфорда. Ох, сколько я слез пролила, собирая своего первенца в дальний путь, без материнского пригляда. Но Грант бы неумолим - мальчику пора взрослеть! Он будущий граф и хозяин обширных поместий. Сейчас всем этим заправляет Грант. Отец его, старый граф, ушел на покой лет через пять после тех событий, передав все дела и титул Гранту. И мы теперь минимум два раза в год курсируем между Луизианой и Британией.
        Грант свое слово сдержал - я всегда и везде ездила с ним, куда бы он ни ехал - в чопорную ли Британию или на собрание акционеров компании в Батон- Руж (читай - попойку с друзьями- сослуживцами, возглавляемой лично губернатором). Конечно, я участия в попойке не принимала, зато проводила время в компании леди Елены, супруги губернатора и веселой испаночки Исабель, злостно опустошая в отместку счета мужа.
        Исабель у нас супруга господина полковника армии США Хантера Эдванса. Да- да, он дослужился до полковника! Тогда Грант посодействовал его поступлению в бывший свой отряд. Но все испытания Хантер прошел честно. И вот лет десять назад он внезапно появился дома с хорошенькой маленькой испаночкой, которая испуганно таращила огромные карие глазищи на личике сердечком и быстро- быстро трещала на испанском. Ни по- английски, ни тем более по- французски, она ни в зуб ногой! Как они с Хантером друга- друга понимали - загадка, но ведь понимали же! Сейчас у них двое очаровательных малышей и Исабель подумывает о третьем. Ой, а мне даже думать страшно! Как вспомню нашу поездку в Британию после похорон Малферста - так до сих пор мурашки табунами носятся по мне! Я, по своей наивности, и не подозревала, что беременна, зато выяснила, что меня укачивает в любом транспорте - поезде, карете, верхом на лошади. Короче, блевала я по всякому удобному поводу. И без повода тоже.
        Вдобавок, нервы стали ни к черту. И если в Британии я сдерживалась, то дома отрывалась. Ну, на ком? На Гранте, конечно. Как бедняга терпел - непонятно. Я сама давно бы выдрала такую выдру ремнем, а он терпел и меня успокаивал. Но когда через пять лет я носила нашу дочь, Шарлотту, я сиднем просидела все девять месяцев в поместье. Впрочем, мне это не мешало носиться по полям и заводу. Давно отстроен большой дом, но сейчас в нем пустовато - Патрик в универе, Шарлотта в институте для девочек. Может, и впрямь подумать о третьем? А что? Я ещё ого- го! Да и Грант не подкачал.
        В поместье дела идут хорошо и все размеренно. Постепенно восстановились плантации под сахарный тростник. Зато посадки сахарной свеклы мы перенесли в британские поместья, и это оказалось очень выгодным предприятием. Ну и свой заводик построили. Зато теперь снабжаем сахаром весь юг Британии!
        Клери, как только родилась Шарлотта, оставила свой пост экономки и прочно обосновалась в детской. Шарлотта у нее самая любимая воспитанница. А сейчас она у нас на заслуженном отдыхе, но все равно в курсе всех дел в поместье. Должность экономки у нас теперь занимает рассудительная и спокойная Валери, вышедшая в свое время замуж за Даниэля, сына бывшего старосты Годара. Он долго был у меня управляющим, но возраст взял свое, и теперь управляющим его старший сын Франсуа.
        Сестра Валери, Сюзанн, давно замужем за нашим Полем. Я сдержала свое слово - обе девчонки получили хорошее приданое - земельный надел под строительство дома в собственность.
        Жан и Оливия тоже не остались обиженными. Ливви окончила Учительский институт и теперь преподает в Институте для девочек. А Жан, получив образование ветеринара, неожиданно увлекся разведением лошадей. Его самую первую ферму спонсировал Грант, а далее уж он сам развернулся. Про его отца мы так больше никогда не слышали.
        Пожалуй, моя жизнь сложилась вполне счастливо. И чем дальше, тем более смутно припоминается холодный северный город. Теперь я даже убеждена - мое место и было изначально здесь, это просто кто- то наверху что- то перепутал, но потом спохватился и вернул все как положено.
        Моя новенькая горничная, робкая девчушка Дженни (как ворчит беззлобно Клери, очередной мой подобрыш), тихо постучав, поставила мне на стол в кабинете поднос с чаем и тарелочкой с яблочным зефиром. Я с удовольствием глотнула чай, откусила зефиринку и скривилась от отвращения - во рту появился кисло- горький вкус. Дженни испуганно смотрела на меня, а я боролась с тошнотой. Кажется, раздумывать о третьем уже поздно. Это свершившийся факт. И где этот гад, который муж? Который весь мозг мне вынес насчёт малыша. Ну, держись, муженёк, я иду! И будет тебе небо в звёздах!
        КОНЕЦ