Слуга короны Дмитрий Швец
        # Если старший брат - лучший в армии вербовщик, судьба определена заранее: рано или поздно он завербует и тебя. Приятного в этом мало, но и не так страшно, ведь рядом друзья, красивые женщины - живи, радуйся! До тех пор, пока кто-то не решит получить от жизни чуть больше. И вот ты в самом центре игры, что затеял король. Из лучших, бесспорно, побуждений. Никому же не нужна гражданская война, и лучше принести в жертву одного человека, чем тысячи. Но что, если выбор жертвы тебя не устраивает…
        Дмитрий Швец
        Слуга короны
        Глава 1
        ВЕРБОВЩИКИ
        Таверна оставалась таверной одиннадцать месяцев в году, а на один месяц она становилась тем, что приносило мне основные доходы. Она оказывалась местом сбора завербованных оборванцев. В этот месяц под гостеприимную крышу моего старенького, слегка косившегося в сторону городской стены домика стекались все те, кто имел неосторожность подписать контракт с армией его величества.
        Они набивались в скромное жилище как сельди в бочку и шумно праздновали свою вербовку. Они уничтожали мои запасы и разносили заведение на мелкие щепки. Они били друг другу морды и покрывали пол липким слоем свежепролитой крови. Они обхаживали окрестных баб, и те отвечали им взаимностью. Они занимали все комнаты, и даже конюшня не могла избежать этого. Они были везде. Куда бы я ни шел, - всюду на меня смотрела очередная довольная пьяная рожа. Я не мог остаться один в своем доме даже на минуту. Я всегда был окружен ими.
        И все это благодаря моему брату. Мой брат, Молот, - вербовщик армии его величества, и этим я не горжусь. Но он лучший вербовщик в королевстве, а это уже чего-то да стоит. Он со своей командой мотается по стране, собирая всех, кого не успел подцепить раньше. В основном это непросыхающая пьянь да искатели приключений всех мастей и расцветок. Таким стоит только немного напеть: одним о возможности пить, другим о разных странах и таинственных местах, вот они и рады. А Молот, заполучив их несчастные души, отсылает их довольные и не очень тела ко мне.
        Изредка среди них попадались и добровольцы. Один из них жил у меня уже месяца два: разговорчивый веселый парнишка примерно моих лет, питался одной рыбой и часами трепался про море. Он всегда был не против поговорить и знал столько историй и легенд, что я забрасывал все дела и, раскрыв рот, слушал его. А что еще делать? Следить за пьяной, все прибывающей толпой вновь завербованных? Но мне пока еще жить не надоело. Большинство из них могли запросто прихлопнуть меня и даже не заметить этого. Я вообще стараюсь им на глаза не попадаться. Я их боюсь. А вот этого рыбацкого сына даже не опасаюсь. С ним куда как интересней, чем с бегающими по прогнившим стенам тараканами.
        Мы старались не касаться причин, побудивших его шлепнуть палец под контрактом, но иногда забывались, и тогда он отводил взгляд и, опрокинув в себя кувшин вина, замолкал. Я чувствовал, что ему это неприятно, и не лез с расспросами. У каждого из нас своя история и свои секреты. У меня вон, к примеру, брат вербовщик. Тоже удовольствие ниже среднего. Если кто из обманутых рекрутов прознает про это, башку мне точно открутят. Да и зачем лезть в душу к человеку, если он того не желает. И уж тем более если его общество самое приятное, что сейчас у меня есть. Он мне нравится хотя бы тем, что не пытается уговорить меня последовать его примеру, а я в ответ не стремлюсь отговорить его.
        Каждый из тех, кто оказывается здесь, имеет право на собственное мнение о вербовке, все равно это заканчивается одинаково. В один прекрасный день приезжает Молот со своими ребятами, и для перепившейся, обожравшейся, отупевшей и ничего не понимающей оравы начинаются тяжелые солдатские будни. А мы с Молотом делим премиальные, и он уезжает. Дальше все как обычно: я владелец не самой популярной в Триите таверны, а Молот - лучший в армии вербовщик. И все рады, все довольны. Примерно одиннадцать месяцев.
        Сегодня не лучший день в моей жизни. Вот завтра - дело другое, завтра, глядишь, и солнышко вылезет. Но сегодня… Сегодня моя маленькая, стоящая на отшибе, прижимающаяся к городской стене таверна будет переполнена. Вот только не радует это меня. Сегодня они опустошат подвал, они сожрут все, до последнего зернышка, и наверняка доберутся до винного погреба. Да даже если мне и повезет и погреба не пострадают, это, в сущности, неважно. Вино и без того будет литься рекой, и чем ближе будет утро, тем больше его будет проливаться на пол.
        Они будут пить и гулять до самого утра. И до самого утра я не буду спать. Только когда уже не будет сил, я свалюсь где-нибудь под лестницей. А они продолжат гуляние. Тех, кто не сможет держаться на ногах, будут тащить в повозки. А когда я проснусь, таверна будет уже пуста, и об этой ночи будут напоминать только сломанные столы да выбитые зубы в кровавых лужах.
        Нет, завтра тоже день хреновый, завтра мне все это отмывать.
        Как подумаю об этом, аж плохо становится. После каждого такого праздника я вполне могу собрать коллекцию зубов всех цветов и размеров и прокатиться по стране, показывая их за деньги. Нет, сегодня я потребую у Молота прибавки за моральные издержки. Он, конечно, откажет и пригрозит, что найдет другого дурня с таверной. Но где это он найдет дурня, согласного терпеть всю эту ораву и такое скотское отношение к себе? Нигде! Я бы и сам на это не согласился, но мой бизнес не может меня прокормить. Все же стоит попробовать поговорить с Молотом, хотя бы для очистки совести.
        Проклятье, вот ведь дрянь какая! И не бросишь все это. Без Молота с его рекрутами я концы с концами не сведу.
        Я взглянул в окно, солнце торопилось на запад. Оно покраснело, словно ему было совестно за то, что будет здесь сегодня, и стыдливо зарывалось в еще необлетевшую листву. Тяжело вздохнув, я поднялся и украдкой выглянул в общий зал. В собственном доме прячусь. Дожил! Зал был заполнен самыми разными людьми и, как назло, ни одной знакомой рожи. Ну и где этот увалень со здоровенными кулаками и наглой, просящей зуботычины рожей? Давно уже должен быть. А без него и праздник не праздник.
        Я захлопнул бухгалтерскую книгу и, подхватив кувшин вина из личных, пока не пострадавших запасов, вышел на воздух.
        На улице хорошо. Свежо и тихо и никто не кричит, не ругается, не грозит скрутить в бараний рог. Вечерняя прохлада мягко окутала меня и освободила от запахов начинавшегося в таверне веселья. Где-то вверху медленно зажигались звезды. Скоро взойдет луна. Прекрасный вечер. Сейчас бы кликнуть милашку, что недавно переехала в дом по соседству, и просидеть с ней всю ночь, чувствуя боком ее тепло.
        Мечты разбились вместе с кувшином вина у меня за спиной. Все, начинаются убытки! Я зло сплюнул и, доверив усмирение толпы нанятым мной по случаю местным бездельникам, поплелся к воротам.
        Я только и успел, что привалиться к забору и сделать глоток вина, совсем небольшой глоток, как что-то большое и теплое, в широком черном плаще, повисло у меня на шее.
        - Привет, маленький! - услышал я волшебный, чарующий голос.
        - И тебе здравствуй! - ответил я, освобождаясь из ее объятий.
        Она, улыбаясь, смотрела на меня и молчала. Я тоже не стремился нарушать тишину. Я вообще люблю тишину, а о чем говорить с Шепот, даже не подозреваю. Вообще-то правильнее было бы называть ее Шептуньей, но мой брат не любит длинных имен, и по причинам, ведомым только Молоту, и никому, кроме Молота, он сократил ей прозвище. Шепот не возражала. А чего ей? Какая разница, Шепот, Шептунья? Сути дела это не меняет. И обязанности ее те же. Подпаивай мужика, падай ему на колени и клади его голову себе на грудь, а там нашептывай и обещай все что угодно, пока он не ткнет палец в сажу да не шлепнет отпечаток под контрактом. Вот такая у нее работа. Говорят, раньше, пока ее не подобрал Молот, она была шлюхой. Глядя на нее, я в этом почти не сомневался.
        Мой взгляд невольно скользнул по ее фигуре. Она улыбнулась шире, выставила ногу вперед. Я словно зачарованный смотрел, как она оправляет платье и ткань медленно спадает с ее колена. Я открыл рот, вывалил язык и пускал слюни. Для ее возраста у нее соблазнительная коленка, но, черт побери, как представлю, сколько огромных, волосатых лап тискали ее… Еще немного - и удержаться будет невозможно. Еще немного - и я упаду перед ней на колени и буду молить о снисхождении к моей скромной персоне. Я тоже хочу присоединиться к тем, кто уже ласкал ее…
        Встряхнув головой, я отступил на шаг. Шепот двинулась за мной. Подойдя на расстояние удара, она занесла руку. Я зажмурился и втянул голову в плечи. Но она лишь провела рукой по моему лицу.
        - Кто-нибудь уже пришел? - спросила она, становясь ближе.
        - Нет, - пересохшим ртом ответил я. - Ты сегодня первая.
        - Хорошо. - Ее губы едва не касались моего уха. Черт, что она со мной делает? Я отскочил в сторону и замахал руками перед собой.
        - Ну, ну, Шепот, - проговорил я, приходя в себя. - Ты силы-то побереги. Там такая толпа.
        - Что мне та толпа, - ответила она, - когда ты здесь. Такой маленький и беззащитный.
        В ее глазах светился недобрый похотливый огонек. Я вздрогнул, дернулся было бежать и замер. За спиной Шепот стоял маленький человечек, завернутый в точно такой же, как у Шепот, плащ. Голова малыша склонилась набок, и я кожей почувствовал, как меня буравят его глазенки.
        - Это еще кто? - спросил я, стараясь сменить тему разговора. - Ты чего, гномов, что ль, разводишь? Или от тебя уже кусочки отваливаются?
        - Ага, кусочек! - Шепот обернулась и кивнула. - Тебе должен понравиться этот кусочек, - и она залилась игривым смехом.
        - Иди ты… внутрь, - сквозь зубы процедил я.
        - Ты такой милый, - засмеялась Шепот, проведя пальцами по моему лицу.
        И они ушли. Кусочек прижался к целому и маленькими шажками заспешил за ним. Неприятный, должно быть, тип, у Шепот приятных знакомых отродясь не водилось. Я не исключение.
        Проводив их взглядом до дверей, я вернулся к недопитому кувшину.
        - Вот это новости! - прогудел над захмелевшей головой до боли знакомый голос - Ты когда это пить начал?
        Я поднял глаза. Где-то высоко вверху, в усеянном звездами небе сияла злостью перекошенная морда Молота. Он смотрел на меня, сдвинув брови и перекатывая желваки.
        - Ты давай прекращай тут спиваться. Мне трезвый компаньон нужен. На хрена нам пьянь всякая? Мне и своей, в отряде, хватает. Так что ты, брат, это брось. Еще раз увижу, уши надеру.
        - Да не вопи ты! - Я поднялся, пошатнувшись. Похоже, действительно здорово накачался. - Че орешь, словно я твой подчиненный?
        - Ну ладно, ладно, не возмущайся, - слишком резко подобрел Молот. - Меня, что ль, ждешь?
        - А кого еще?
        - Что-то я, брат, не слышу радости в твоем голосе, - мрачно скосив глаза, произнес он. - Или ты мне не рад?
        - Да что ты! - Я поспешил отпрыгнуть. - Рад я тебе, рад. - И протянул ему вино. - Я тебе всегда рад, - хитро улыбаясь, повторил я и добавил, дождавшись, когда он начнет пить: - Рад, как чирью на жопе.
        Молот подавился и закашлялся, вино полилось из его рта.
        - Тьфу ты, пропасть. - Молот, согнувшись пополам, зло уставился на меня. - Ты где словам-то таким научился?
        - Так от тебя, брат, - засмеялся я. - Все от тебя.
        - Ну ладно, - качая головой, сказал Молот. - Ты только Гробовщику такое не скажи. Враз уроет. А вот, кстати, и он.
        Здоровенный, выше меня головы на две и раза в два шире в плечах, детина лишь слегка сбавил шаг, но задерживаться не стал, а, кивнув, протопал во двор.
        - Че с ним? - спросил я.
        - А ты не знаешь?
        - Нет.
        - Так Соболь убит, - заржал Молот.
        Вот это новости, вот за них отдельное спасибо. Этот сукин сын мне никогда не нравился, от одного упоминания его имени моя челюсть начинала ныть. Теперь ни одна скотина не посмеет гоняться за мной с топором в руках и орать, что пришибет меня как козявку. Вот о его смерти я не буду жалеть никогда. Да ну его к дьяволу, сдох и сдох, туда ему и дорога.
        - А ты-то чего так поздно? - спросил я у Молота. От проделки с вином да от таких новостей настроение быстро поползло вверх, надо продолжить праздник. - Небось у Мелинды засиделся?
        Зачем я это спросил? Мелинда была его первой и единственной любовью, но Молот есть Молот и, обрюхатив ее, он поднял нос и смылся. Теперь всякий раз, оказываясь в Триите, он забегал к ней, чтобы подбросить денег и в очередной раз обрюхатить.
        Молота перекосило, его огромные кулаки сжались, и я представил, как они безжалостно дробят мои косточки.
        - Прости, я не подумал, - поспешно проговорил я, опасаясь за сохранность своих зубов.
        - Да ладно, - подмигнул Молот, - я ведь и правда у нее был. Ну что, - без всякой паузы продолжил он, - пойдем поглядим на урожай.

«Урожай» в этом году впечатлял. Да что там, на моей памяти это был самый урожайный год. Завербованных можно было выстроить плечом к плечу, выгнать в чистое поле, и любой враг убежал бы только от одного их вида. Каждый из них был высок, страшен и мускулист.
        - Неплохо, а? - Молот толкнул меня в бок. - Совсем недурно, совсем. Надо только от этого избавиться, вон того продать куда-нибудь на конюшню, а вон того и вовсе в первом лесу закопать. - Словно торговец, выбирающий скот, Молот почесывал подбородок и тыкал пальцем в неподходящих людей.
        Выросший словно из-под земли за его спиной Дед указывал ему на тех, кого мой брат не заметил, а стоящий по другую руку непривычно сосредоточенный и молчаливый Трепа делал заметки. Бегло обсудив всех собравшихся, Молот оставил решение их дальнейшей судьбы на совести Деда и направился к Шепот. Не знаю, за каким хреном он потащил меня за собой.
        Они с Шепот тихонько сели в уголке и очень тихо шептались о своих делах, а я, как полный идиот, торчал возле двери и боялся пошевелиться, дабы не спугнуть их очередную блестящую мысль. Наговорившись, они наконец решили уделить и мне немного своего драгоценного времени.
        - Ну и почему ты мне не сказал? - спросил Молот.
        - О чем? - опешил я.
        - Обо всем этом.
        - О чем об этом?
        - Например, о том, что ты в долгах по уши.
        - А для тебя это так важно?
        - Ты же мой брат…
        - И что с того? Я твой брат, но они все, - я кивнул в сторону общего зала, - они тебе дороже. Молот, перестань строить из себя заботливого родственника. Я, конечно, помню, как ты решил проблему с нашим дядюшкой, и за это я тебе благодарен. Если бы ты его тогда не отправил на свидание с отцом, я бы сейчас жил на улице. Но вот только не надо говорить, что ты бы пожертвовал своей военной карьерой ради того, чтобы спасти мою шею. - Я тяжело вздохнул, чувствуя, что погорячился. - Ты вон лучше узнай, что за гнома она с собой притащила?
        Молот перевел взгляд на Шепот, и я, воспользовавшись минутной паузой, слинял. Меня била мелкая дрожь. Надо сбросить с себя это, надо успокоиться, надо привести себя в норму. Надо выпить! Ой как надо! И я выпил… воды, потому, что, уже налив вина, вспомнил, что пообещал сотворить со мной Молот, если еще хоть раз застанет пьяным. Быть разорванным на части мне пока не хочется. Да и, если честно, вряд ли когда-то захочется.
        Они еще долго будут сидеть там, обсуждая сперва гнома, которого привела Шепот, а затем и прочие дела, в которые меня не посвящают. Да меня они и не интересуют. Временами, бывает, находят приступы любопытства и тогда прям-таки распирает от желания узнать, что ж такое творит Молот втайне от всех. Но это быстро проходит. Достаточно осознать, что меня интересуют только честно заработанные деньги. И пусть все соседи в округе косятся и шепчутся за моей спиной. Плевать на них! Пусть считают, что я гад и сволочь, пусть думают, что мои деньги замешаны на крови. Пошли они все к дьяволу! Попробовали бы сами владеть таверной и не жрать дня по три. Посмотрел бы я на них. Мои деньги честны, а что там творит Молот, меня не касается.
        Сжимая в руке бокал с водой, я повернулся к общему залу и, придирчиво сощурив глаза, обвел веселящуюся толпу взглядом. Все было как всегда. Парни веселились вместе с теми, кого завтра загонят в казарму. Завтра они начнут ненавидеть друг друга, но сегодня они лучшие друзья. Впрочем, не все.
        Гробовщик хлопнул по столу огромной пятерней и привстал. Стоя у кухни, я не слышал, о чем он разговаривал со здоровым, едва ли меньше его самого, парнем с разодранным носом, но, судя по всему, разговор этот был не из приятных. Собеседник Гробовщика вжимался в стул и бледнел все больше. А сам Гробовщик со спокойным видом угрожал ему. Парень явно не стремился сменить свою одежонку на форму, но это никого не трогало. Контракт есть контракт, и, чтобы избавиться от него, необходимо либо покалечиться, либо сдохнуть. Парень вроде был целый и уж точно живой. Можно было еще откупиться, но не похоже, что у парня есть хоть одна монета за подкладкой драной куртки. Окончательно побелев, парень смылся.
        - Сволочь! - прорычал Гробовщик, останавливаясь возле меня. - Знаешь, что он мне предложил?
        Я покачал головой.
        - Давай, говорит, моя сестра с тобой ночь проведет, а ты мне бумажку отдашь. У меня у самого сестра, и чтобы вот так! Как думаешь, мне его сразу прибить или подождать до казарм?
        - Потерпи немного, - подал голос Дед. - Там, куда мы его забираем, его быстро научат правилам поведения. Так что, Гробовщик, не суетись, он же тебе не денег предложил. А о такое дерьмо еще руки марать. Он того не стоит.
        - Вот ублюдок, - продолжал бушевать Гробовщик, - я все же дам ему по зубам, чтоб думал в следующий раз.
        - Ну дай, - махнул рукой Дед и вытянулся в плетеном кресле моего отца. - Только не перестарайся.
        Это кресло и таверна - все осталось от человека, которого я до последнего своего дня буду называть отцом, пусть отцом мне он никогда и не был. Он нашел меня, завернутого в грязную тряпку, на пороге своей таверны и, не жалея сил, вырастил. Он никогда не делал различий между мной и своим родным сыном. Он всегда относился к нам одинаково, до тех пор, пока Молот не сбежал. После этого отец заболел, загрустил и очень быстро угас. Он не стал любить меня меньше, просто Молот был его кровью, а я лишь приемыш.
        Сидя в этом кресле, прикрыв глаза и натянув на губы подобие улыбки, Дед очень походил на отца. Та же коротко стриженная седая голова, те же небритые щеки. В груди защемило, захотелось подбежать к Деду, присесть рядом и говорить, говорить с ним. И все равно о чем. Так хочется поговорить с отцом, он всегда меня понимал, всегда слушал и никогда не отказывал в совете. Но в кресле, вытянув ноги и обняв кувшин, сидел Дед. Мне стало не по себе.
        Сверху раздался томный вздох. Головы всех присутствующих повернулись к лестнице, и зал огласил радостный рык многих глоток. Только я не повернулся и не кричал, я и так знал, что на лестнице, облокотившись на перила и обводя собравшихся похотливым взглядом, стояла Шепот.
        Она спускалась, покачивая бедрами. Она улыбалась и подмигивала тем, кто был внизу. Она сводила их с ума, выставив напоказ полуголую грудь. До последней ступеньки она не дошла. Карманник и Блоха возникли из воздуха и, подхватив ее под руки, понесли по залу. Представление начиналось. Она устраивала его всякий раз, и всякий раз оно било без промаха. Теперь никто не уйдет отсюда, теперь все, пуская слюни, потащатся за ней хоть на край света.
        - Началось! - одобрительно кивнул Молот, высунув из кухни свою мерзкую и чертовски довольную харю. - Ну теперь держитесь, недоноски!
        - Не продержатся, - выдохнул я. - Не было еще таких, чтоб продержались.
        - Был. - Молот почесал кончик носа.
        - Кто? - Мои глаза готовы были вылезти из орбит и найти того, кто смог устоять перед чарами Шепот. Я-то думал, что я один такой стойкий.
        - Соболь не купился на это.
        - Да ну? - Если он думает, что я в это поверю, он ошибается!
        - Ну да, - спокойно ответил он. - Этот сукин сын заявил, что она ему, мол, совсем неинтересна. Мол, его кто-то где-то ждет и он не хочет изменять будущей жене. Бред, конечно, но Шепот от него отстала. - Молот замолчал, задумчиво глядя на Шепот, окруженную толпой исходящих слюной мужиков. - Ты знаешь, - вдруг сказал он, - мне кажется, Соболя со мной перепутали.
        Я сморщился и взглянул на Молота. Ничего удивительного я в этом не обнаружил. Черт, я и сам их иногда путал. Они же похожи как близнецы! Если бы Соболь, разговаривая, так не пищал, я бы склонился к мысли, что папа в свое время неплохо погулял на стороне. Но голос Соболя был не громче комариного писка, хотя для малознакомых людей это ничего не значит, и перепутать их могли. Могли, а мог и Молот сам подставить мерзавца. Вот это больше похоже на правду. Я вгляделся в лицо брата, неясная улыбка блуждала по его губам.
        - Не очень-то ты горюешь о смерти Соболя, - осторожно сказал я.
        - А что, заметно?
        - Заметно? Ты бы хоть улыбку с морды стер. А то сияешь как новый золотой в чужом кармане. Что будет, если ребята догадаются?
        - Не догадаются, - подмигнул он, - никогда. К тому же не я воткнул нож ему под ребра. Я его не убивал. Я только вежливо попросил одного человека о маленькой услуге. И она мне ее оказала.
        - Она? - Я кивнул на Шепот, разыгрывающую из себя пьяную.
        - При чем тут она? - побагровел Молот. - Ты что, ты в своем уме? Чтобы я ей такое доверил?.. Нет, она, конечно, тетка надежная, но в таких вопросах лучше без нее. Поверь мне и запомни: доверяй ей, пока того требует ситуация. Да и не только ей, любой бабе. Они милы и прекрасны и твердят, что любят тебя одного, а стоит тебе отвернуться - и бам! - Он врезал кулаком по ладони. - Не доверяй никому, братишка. Никогда. Тем более бабам. - Молот отвернулся и, перегнувшись через стойку, выудил кувшин вина. Заученным движением выбил пробку и вылил в себя содержимое сосуда.
        Я покачал головой и открыл рот, чтобы отпустить едкое замечание, но Молот заговорил снова:
        - Насчет Шепот. Не окажешь ли ты мне небольшую услугу?
        - Убить ее, что ли? Нет, брат, это ты не к тому обратился. Убийства - это не по мне. Я, видишь ли, крови боюсь и думаю, что мертвяки за мной по пятам ходить будут. Такие облезлые, беззубые, с вывалившимися глазами. Тьфу, гадость. И если ночью такое в окно влезет… А если это еще и Шепот будет. Я и так жениться не очень хочу, а представь после такой ночи.
        - Ну и фантазия у тебя, - многозначительно почесывая затылок, удивленно заметил Молот. - Раньше за тобой такого не водилось. - Я отмолчался. - Никто никого тебе не предлагает убивать, - продолжил Молот, качая головой, - тем более Шепот. - Он мечтательно причмокнул. - Помнишь того гнома, что она с собой привела? - Я кивнул. - Шепот мне напела целую историю о нем. Вот я и хочу попросить тебя пойти и пообщаться с ней, так сказать, лично.
        - С кем? С Шепот, что ли? Ты же только что с ней разговаривал. Меня подставить хочешь, мало тебе Соболя?
        - Да что ж ты вредный-то такой? - всплеснул руками Молот. - Я не о Шепот, я об ее племяннице. Сходи посмотри, что за девка, поговори с ней. Подойдет ли она нам. Шепот уж больно хорошо ее описывала. Ну что, сходишь? Только долго не думай, охотников на это и без тебя найдется.
        Ответ дался мне с трудом, и то на слова сил не хватило, я кивнул, и Молот, удовлетворенно насвистывая, удалился. А я еще с минуту стоял, не в силах пошевелиться. Вот, значит, что так веселило Шепот, вот, значит, почему она сказала, что отвалившийся от нее кусочек мне понравится. Старая сводня, она так и не оставляет надежд женить меня на ком-нибудь, чтобы потом можно было с чистой совестью меня соблазнить. Зная Шепот, могу с уверенностью сказать, что ее не остановит и племянница.
        Ища поддержки, я взглянул на Деда. Он пожал плечами и указал пальцем наверх. Похоже, Дед единственный, кто всегда в курсе всего, что творит мой братец. Но Дед есть Дед, Дед это опыт, Дед это рассудительность, Дед это все самое лучшее, что есть в вербовочной команде. Дед это вам не Трепа. Рот мелкого говоруна не закрывался ни на минуту. Он мог говорить даже во сне. Часто нес всякую чушь, но иногда, в самые удачные дни, из него можно было вытянуть что-нибудь интересное. Обычно, приезжая сюда, они запирались с Метисом на кухне и долго не выходили оттуда. Кстати, что-то Метиса я сегодня не вижу.
        Тяжело вздохнув, я поплелся к комнатам.
        Она стояла вполоборота и что-то рассматривала за окном. Интересно, что она может видеть в темноте, да еще и под дождем. Я осторожно вошел внутрь, закрыл дверь и прикрыл свечу ладонью. Она меня не слышала, она что-то искала на улице. Я подошел ближе, заглянул ей через плечо, задумчиво поскреб затылок, ничего, кроме стекающих по пузырю капель, не разглядел и, положив ей руку на плечо, спросил:
        - Ты, наверное, есть хочешь?
        За каким хреном я это сделал? Я не подумал о последствиях, я вообще редко думаю. Она заверещала, замахала руками и, сжавшись в комок, отпрыгнула к стене. Я убрал руку от свечи и дружелюбно улыбнулся:
        - Тихо, девочка, тихо. Не кричи так! И не бойся меня. Не надо меня бояться. Я хозяин этой халупы и по совместительству брат друга твоей тетушки. Ты видела меня у ворот.
        Она перестала кричать, наклонила голову, сощурила глазки и осторожно кивнула.
        - Хочешь кушать? - снова спросил я. Она одарила меня еще одним кивком. - Ну тогда пойдем со мной!
        И, развернувшись, я направился прочь. Я спускался по лестнице, ведущей на кухню, и гадал, пойдет ли она за мной. Пошла! Вон как быстро топают сзади ее ножки.
        Ела она с жадностью, а я млел от удовольствия, молча наблюдая за ней. Проходя мимо, Карманник отпустил пошлую шутку, я оставил это без внимания. Пусть болтает что хочет, только бы в мой карман не влезал. Карманник он тип такой, он сопрет и небо, стоит только богам зевнуть.
        - Адель, - мягким голоском представилась она, отодвигая пустую тарелку.
        Боги, что это за голос! Он обвораживает, он околдовывает, он благословляет и проклинает, он обещает и убивает надежду. Я похолодел, если она скажет еще хоть слово тем же тоном, я превращусь в пса, верного только ей, ей одной. Нет! Остыть! Мне этого не надо, она же племянница Шепот, не хочется мне что-то с ее теткой разбираться. Я перевел дух. Фу, вроде бы пронесло и мне удалось не поддаться ее чарам. Или мне это только кажется?
        Она заговорила снова, и на сей раз ее голосок не произвел на меня того впечатления, хотя и был прекрасен. Она рассказывала о себе, кокетливо склонив голову набок, не стесняясь строить мне глазки. Узнаю школу Шепот! Да бог с ней, с Шепот, ее племянница интересней. Она оказалась прекрасной рассказчицей, а я благодарным слушателем. За время ее монолога я не вставил и слова. Я внимательно слушал ее, я ловил каждое слово, я впитывал их. Так я узнал, что она действительно племянница Шепот. Что выросла она в деревне, а когда ее мама умерла, ей некуда было податься, из дома ее выжили зловредные соседи. Какое-то время она жила на улице, отбиваясь от заезжих охотников за деревенскими девочками, а потом пришла тетя Шепот и предложила составить компанию в путешествии. А так как идти маленькой, беззащитной сироте больше некуда, то она сразу же согласилась, ведь тетя Шепот не даст ее в обиду.
        - Правда? - Она смотрела на меня чистыми, детскими глазками, и я не в силах был разочаровать ее. - Правда, - повторила она, - ведь вы не дадите меня в обиду?
        - Нет, нет, что ты. Конечно же нет. - Я врал, проклиная в душе ее тетку за то, что мне приходится это делать.
        Я бы мог проводить ее в общий зал и показать, чем придется ей зарабатывать свой хлеб. Мог бы, да только кому от этого станет легче? Шепот загнала свою совесть так глубоко, что теперь и не знает, была ли та вообще. Она не поймет, чего это я так забочусь о ее племяннице. Она пошлет меня подальше и скажет, что это дела семейные и не мне в них вмешиваться.
        Я поднял взгляд. Адель скинула плащ и сидела вполоборота, обернувшись к окну. Я взглянул на нее и замер. Решение пришло само. Это был порыв, не более того, но я ему поддался. Крикнув - девчушке, чтобы она не двигалась с места, я рванул в общий зал.
        Шепот, как всегда, была в самом центре пьяной толпы. Она наслаждалась их обществом. Похоже, ей нравится зловоние, исходящее из их глоток. Задержав дыхание, я нырнул в самую середину и, пробившись сквозь толпу, схватил Шепот за руку.
        - Разговор есть! - прокричал я ей в ухо. Недружелюбные парни вокруг недовольно загудели.
        Шепот улыбнулась, что-то сказала, и все успокоились.
        - Пойдем, - сказала она, взяв меня под руку, - поговорим.
        Мы вышли на улицу. Здесь было тише и не приходилось кричать, чтобы услышать друг друга, только в кустах кто-то жалобно постанывал и блевал. Я потащил ее дальше.
        - Куда ты меня тянешь? - заныла она. - Там по мне ребята скучают. Они же тебя пришибут, если я быстренько не вернусь.
        - И пускай! - прорычал я, рывком разворачивая ее лицом к себе. - Сколько ей лет?
        - Кому? - Шепот мастерски разыгрывала пьяную.
        - Твоей племяннице!
        - Ах ей, - сморщилась она. - Почти четырнадцать. А что? - Морщины разгладились и сменились хитро сощуренными глазками. - Неужто ты на ней жениться собрался?
        - Нет, - смутился я и слегка остыл. - Но как ты можешь, ты, ее тетя, отдать ее, маленькую и неопытную, на растерзание той толпы, что ждет тебя там. Они же только и способны, что драться из-за юбок да трахаться. Ей же всего двенадцать, - промямлил я. И это вместо пламенной речи, что была подготовлена за то время, что я пробивался к Шепот через толпу.
        - А что тут такого? - искренне удивилась она. - Я сама начала заниматься этим, когда была в ее возрасте. Боги, как давно это было! - И на ее глаза навернулись слезы.
        - Слушай, Шепот, меня твой плач мало трогает, - продолжил я, снова распаляясь. - Я знаю тебя как свои пять пальцев. Так что можешь не реветь. Но ты бы могла ей рассказать, что ее ждет на самом деле.
        - Брось, - протянула она, - не твое дело, что ее ждет! И вообще, - она укоризненно взглянула на меня, - твое дело - обеспечивать наше «мясо» приятным времяпрепровождением в последние дни их свободной жизни, а не заниматься устройством чужих жизней
        - Ты права, но ты обещала ей защитить ее от всего плохого.
        - И поверь мне, я это сделаю, - отрезала она и повернулась, собираясь уходить.
        - Стой! - в отчаянии выкрикнул я. - Оставь ее здесь. Я присмотрю за ней, все лучше, чем мотаться по миру. - Опять порыв, это все до добра не доведет.
        - Посмотрим, - серьезно сказала Шепот, не менее серьезно глядя на меня. - Завтра посмотрим, - задумчиво добавила она и ушла.
        А я остался на улице. Немного постоял, подставив лицо дождю, и только после того, как счел себя достаточно остывшим, поплелся в дом.
        Кухня была пуста, задняя дверь сорвана с петель. Ее словно вышибли тараном, и она, покалеченная и несчастная, висела теперь на одной петле и жалобно поскрипывала. Мать вашу, неужто кто-то решил к моим погребам прогуляться? Я метнулся на задний двор. Так и есть, ублюдки, сломали мне холодный погреб, где теперь мясо хранить? Они еще и лампы зажгли, так все масло спалят. Ну все, твари, держитесь! Подобрав палку поувесистей, я решительным шагом направился туда. Земля раскисла от дождя, и до погреба я добрался почти ползком. Грязный и злой я влетел внутрь.
        В первый момент я увидел лишь широченную спину наглеца, посмевшего осквернить мой погреб. Зажатые под мышками маленькие ноги я заметил только тогда, когда попавший под руку кувшин был уже в воздухе. Кувшин разлетелся на куски, а громила лишь встряхнул головой и медленно поднял руку к ушибленному затылку.
        - Это что еще такое? - ошалело спросил он, разглядывая и обнюхивая свою руку. - Вино! Вот спасибо, про вино-то я и забыл.
        Он обернулся, я ойкнул и осел. Бывают дни, когда все идет так хорошо, что страшно даже представить, что все может закончиться. Сегодня не такой день, совсем не такой. И чем дальше от рассвета, тем длиннее и страшнее он становится. По-моему, он вообще никогда не закончится. Я себе такого представить не могу.
        Передо мной, растянув огромные, неестественно пухлые губы в злой усмешке, стоял Эркан-младший, сын самого влиятельного после губернатора человека в Триите. Собственно, их семья и была властью в городе. Им я должен не только таверну, но и себя со всеми потрохами. Зря я его кувшином по черепушке, за это и убить могут. Но на его спине же не написано что он Эркан.
        - Чего тебе надо? - миролюбиво спросил он.
        - Ничего, - с облегчением ответил я, еще поживем, хотел бы убить - пристукнул сразу. - Прости, я не знал, что это ты.
        А в самом деле, чего я так разошелся? Ну подумаешь, решил сын теневого правителя Триита поразвлечься в моем погребке. Так что с того? Я этим гордиться должен, а на камнях, где лежит его девка, надпись золотом сделать да всем показывать. И деньги за это брать. Вот тогда разбогатею.
        - А раз тебе ничего не надо, так проваливай отсель, - тоном хозяина произнес он, я это проглотил. - Постой, встанешь у входа, - приказал он, я и это проглотил. - Нам с моей дамой хочется уединиться. - Он заржал и поднял ее за волосы, и вот этого я проглотить уже не смог.
        Страх перед ним смешался с куда более реальной опасностью. Шепот не простит мне, если я буду стоять у входа и слушать, как насилуют ее племянницу, да и себе я этого не прощу.
        - Отпусти ее! - произнес я, судорожно нащупывая за голенищем нож.
        - Чего? - Младший замер. - Чего ты там, козявка, протявкал?
        - Отпусти ее! - повторил я и. нащупав рукоять ножа, улыбнулся. - Ты не знаешь, кто она. Ты даже не представляешь, с кем связываешься.
        (А сам я не знаю, как обращаться с ножом вне кухни, но меня же это не останавливает.)
        - Да мне один хрен, - ответил Эркан. - Я маленьких люблю, а она такая симпатичная, в моем вкусе. Проваливай, козявка, пока не раздавил! - прорычал он, и мне бы действительно уйти, но, видно, не мой сегодня день.
        Странный сегодня день, очень странный. Похоже, разум мой взял выходной, оставив вместо себя непонятные порывы да неуместное благородство. Хотя нет, расчет тут был. Мгновенный, тонкий и точный расчет. Два кувшина, один за другим, врезались ему в морду.
        Эркан пошатнулся, встряхнул ставшими красными от вина и крови волосами и двинулся на меня. Если дойдет и поймает, то переломит как хворостину. С ним и Гробовщик не справится, куда уж мне. Но он неповоротлив, как и всякий большой, а я маленький и юркий. Вот я и юркнул под его руку.
        Видать, я себя переоценивал. Огромный кулак Эркана врезался мне в челюсть, погасил движение и придал обратную скорость. Ворох сваленных в углу тряпок гостеприимно принял чуть живое тело. Они окружили меня заботой и вниманием, они не отказывали в ласке. Пока я приходил в себя после полета, они заботливо отгородили меня от жестокого мира своими телами.
        От Эркана оградить не могло ничто. Он наклонился и зашипел мне в лицо:
        - Запомни, я всегда получаю то, что хочу, а всякие козявки просто ерунда. Ты просто козявка. Ты - ерунда.
        Его огромные руки потянулись к моей шее. Я схватил нож покрепче и ударил. Скорее из страха, чем понимая, что делаю. Но нож вошел между ребер, словно там ему самое и место. Эркан вздрогнул, округлил глаза, выпрямился, растерянно взглянул на меня. Прикоснувшись к ране, он посмотрел на руку и сел на пол.
        - Вот козявка, - проговорил он и упал на спину.
        Я вскочил и, тяжело дыша, занес над упавшим нож. Он не шевелился, а лужа крови вокруг становилась все больше. Переборов страх, я пнул его, он не двинулся. Держа нож наготове, я переступил через его руку и, наклонившись, тронул за шею. Пульса не было.
        Трясясь словно лист на ветру, все еще плохо понимая, что произошло, я вернулся к своим милым тряпочкам. Они радостно приняли меня, пожалуй, не стану их выкидывать. Я смотрел на лежащее передо мной тело и ждал, что оно вот-вот зашевелится, но оно не двигалось. Зато зашевелилось другое. Адель пришла в себя, слезла с мешков, запахнулась в разорванное платье и, непрерывно всхлипывая, подошла ко мне.
        - Он умер? - спросила она.
        - Похоже на то, - ответил я.
        - Ты убил его? - вновь спросила она.
        - Да.
        Черт возьми, а ведь я действительно убил. Я убил человека! Только что, всего минуту назад, он был жив, а теперь я стал убийцей. Стальные кольца сдавили грудь. Я пытался схватить ртом воздух, пытался пальцами пропихнуть его внутрь, но он стал слишком густым и упорно не желал лезть в глотку. Сердце то грозило выпрыгнуть из груди, то замирало и совсем останавливалось.
        И тишина, проклятая тишина. Она давит, она заставляет время стоять на месте. Она не дает ему двинуться вперед. Она, все эта проклятущая тишина. Я закричал, и мой крик потонул в тишине. Адель всхлипнула, и тишина пропала.
        Я поднял на нее глаза. Она слабо улыбнулась и, подогнув под себя ноги, села возле меня. Адель прижалась ко мне, она была теплой, она, сама того не зная, спасала меня. Ее руки оплели мою шею и губы прошептали в ухо:
        - Спасибо!
        Тепло ее дыхания скользнуло по щеке, и она поцеловала меня.
        - Эй! - с порога заорала Шепот. - Что ту происходит? Что это ты себе позволяешь?
        Она оторвала от меня Адель и отвесила мне подзатыльник. Мне! Как будто это я целовал ее племянницу.
        - Какого хрена ты тут вытворяешь? - над ухом прохрипел Молот. - Я же сказал тебе только присмотреться, а не развлекаться с ней.
        - Развлекаюсь? - огрызнулся я. - Я? Видишь ли, брат, последнее время у меня появилось правило спасать чужих детей от изнасилования. Я жить без этого не могу, не засыпаю, если не спасу пару-другую. А уж если для этого приходится убить кого, так я вообще не зря день прожил. - Я со злостью пнул пустой бочонок, и тот, гремя, покатился через весь погреб и замер, ткнувшись в голову убитого мной.
        - Дед! - не отводя взгляда от меня, крикнул Молот.
        - Мертв! - отозвался Дед. - Точнехонько в сердце. Чем ты его?
        - Вот, - указал я на валяющийся у ног нож.
        - А-а, - протянул Дед, - был бы клинок чуть длиннее, он бы сразу сдох. - Дед сморкнулся и, подмигнув мне, тронул Молота за плечо. - Куды его, Молот?
        - Выкинь где-нибудь, - безразлично ответил Молот, - только чтоб нашли не сразу.
        - Нет, - еле проговорил я, - нельзя его где-нибудь. Никак нельзя.
        - Это еще почему? - В голосе Молота появился интерес.
        - А ты посмотри на него, может, признаешь. Нет, не узнаешь? Тогда я тебе скажу, кто это. Это Эркан-младший, помнишь такого?
        - Старшего помню. Я у них в саду яблоки воровал, а он меня, когда ловил, за это драл, а потом ими же и угощал. И отцу никогда ничего не говорил. Странный дядька. Он еще жив?
        - Ты не слушаешь меня, - с горечью произнес я. - Мне жить осталось до утра, а ты… Это сын того самого странного дядьки. А дядька тот за последние пару лет такой вес набрал, что… В общем, конец мне.
        - Хреново! - выдохнул Молот. - Весьма хреново, но не смертельно.
        Я удивленно поднял на него взгляд.
        - Иди спать, - он подмигнул мне, - а мы тут пока придумаем чего-нибудь.
        Придумают они, как же. Я в это не верил, но послушно поплелся к себе в комнату. Общий зал был почти пуст, и только пьяная компания за чудом уцелевшим столом, допивала вино под присмотром Карманника да Гробовщик выносил невменяемые тела на улицу. Как-то быстро они сегодня свернулись. Да пес с ними, не до них сейчас. Я поднялся к себе, с огромным трудом отпер дверь и, не снимая грязной одежды, рухнул на кровать.
        Не знаю, что это было, сон или мучительное полузабытье. В моей памяти навсегда останутся медленно поднимающееся солнце, расползающиеся по углам тени и безжалостная мысль в голове. Стучащая в висках, заставляющая сердце выпрыгивать из груди. Мысль, порождающая страх. Страх, иссушающий горло, леденящий кровь, осколками льда проходящий по жилам, уничтожающий изнутри. Стоило закрыть глаза, как всплывало перекошенное, удивленное лицо Эркана младшего. Ох и удивился же он, когда я его пырнул.
        Я не хотел, чтобы приходило утро. Я хотел, чтобы ночь длилась бесконечно. Я проваливался в сон и в ужасе вскакивал проверить, не пришло ли утро. Я надеялся, что это не случится никогда, но оно пришло. Утро дня моей смерти.
        Странно, но я даже испытал облегчение от этого. Стоило только осознать, что жизнь окончена, - и страх ушел. Мне стало все равно. Я подошел к окну и выглянул во двор. Солнце совсем не по-осеннему освещало безоблачное, бесконечно синее небо, в маленьком саду радостно пели птички. Хороший денек сегодня выдался, теплый, жаль, что последний.
        Молот сидел в общем зале за столом, подперев голову руками, и, казалось, спал, но стоило мне только сойти с последней ступени, как он встрепенулся и уставился на меня.
        - Солнце встало? - вместо приветствия спросил он.
        - Давно уже. Так что вставай и готовься к моим похоронам.
        - Да-а, - протянул он, - дело дрянь. Ты знаешь, - он сощурил глаза, меня передернуло, - мы тут с ребятами все обсудили, кое-что проверили, и вот что я думаю. Устраивать маленькую войну против всего клана Эрканов нам не под силу. Нет на это времени, да и начальство за это по головке не погладит. У меня же начальство есть.
        - Ближе к телу, - проворчал я.
        - Так что на выбор тебе: или ты разбираешься с этим сам, или ты уходишь с нами.
        Вот за это Молоту надо бы сказать огромное спасибо. За это я буду благодарен ему всю оставшуюся жизнь, какая бы длинная она ни была. Как всегда, он не хотел ни во что ввязываться. Как всегда, он бросал меня, если дело начинало пахнуть жареным. А тут не жареным пахнет, тут паленым за версту несет.
        В такой ситуации каждый становился сам за себя, и кому есть дело до того, что в это дерьмо я влип из-за них. Они уйдут, и с чем останусь я? С трупом на руках и твердой уверенностью, что меня убьют? Так что разбираться самому тут бесполезно.
        Уйти же с ними означает, что и я приду к жизни, подобной жизни Молота. Я отупею, сопьюсь и, если повезет, закончу жизнь в такой же таверне, рассказывая выдуманные подвиги любому, кто нальет кружку кислого пива. Но, с другой стороны, так я могу остаться живым еще какое-то время. Да, тут предстояло все серьезно обдумать. И я задумался.
        Ближе к вечеру меня окончательно доконали разношерстные бандиты, приходившие с одним и тем же вопросом: где наш хозяин? Весь день они доставали меня, весь день меня так и подмывало проводить их в погреб и показать им их хозяина. Весь день я боролся с искушением. Ближе к вечеру я попросту орал «не знаю» в сторону двери, даже не поворачивая к ней голову.
        Едва сумрак победил день, явился сам Эркан-старший. Он, не говоря ни слова, прошел к стойке и, тяжело кряхтя, уселся на стул. Его взгляд проник мне под кожу и, будь я проклят, если он не прочитал моих мыслей. Меня затрясло, за внешним спокойствием его читалась твердая уверенность, что он знает куда как больше, чем все его ребята. Мне конец! Сейчас я осознал это весьма четко.
        Эркан молчал, прожигая дыру мне между глаз, я тоже не стремился начинать разговор. Мы смотрели друг на друга и молчали. Это могло бы продолжаться до бесконечности, но кто-то должен был нарушить тишину. Молот привалился к стене и, надкусив яблоко, шумно втянул его сок. Эркан перевел на него взгляд и, сморщившись, снова повернулся ко мне.
        - Меня не интересует, чем вы тут занимаетесь, - полушепотом проговорил он, - вы можете тут хоть рабами торговать, мне на это плевать. Меня интересует только мой мальчик. Я знаю, что он тут был вчера. Он тут был?
        - Был, - пожал плечами я, - тут много кто вчера был.
        - Мне плевать на это, - проговорил Эркан, - меня интересует только мой мальчик. Он был тут?
        - Был, - снова пожал плечами я. Мы так можем до бесконечности, он будет задавать один и тот же вопрос, а я буду пожимать плечами и отвечать ему теми же словами.
        - И куда он ушел?
        - Понятия не имею, - усмехнулся я, - все это я уже говорил вашим людям…
        - А теперь скажи мне! - потребовал Эркан. - Мои люди - это одно дело, я - совсем другое. Я могу очень многое, так что напрягись и ответь мне. С кем он ушел и куда! - Голос его сорвался на крик.
        Я похолодел, от такого кто угодно похолодеет, об Эркане ходило столько разных слухов, что все и не припомнить, а самые страшные лучше и не вспоминать.
        - Ну, ну, ну. - Молот спустился с лестницы и, миролюбиво хлопнув старика по плечу, уселся рядом. - Не стоит кричать на моего брата в его же доме. Это по меньшей мере невежливо.
        Молот улыбался и, казалось, был абсолютно спокоен, но я то видел, как вздулись вены на его руках. Я чувствовал, как он нервничает, как ищет его мозг способы избежать крупной драки. Я знал это. Знал я и то, что в руке, не занятой яблоком, он сжимал нож. Кажется, это знал и Эркан.
        - А-а… - протянул Эркан. - И ты тут. Я думал, ты уже сдох где-нибудь. Ну, значит, все семейство в сборе, если не считать этого дурака, папаши вашего.
        - Что? - Брови Молота взлетели. - Что ты только что сказал?
        - Я сказал, что ваш папаша был дураком, будь он чуть умнее, придушил бы вас, пока вы ходить не начали.
        Эркан провоцировал его, и Молот на это купился. Он покраснел, как помидор, его желваки вздулись, дыхание участилось. Он закрыл глаза, а когда открыл, от миролюбия в них не осталось и следа:
        - Пошел вон! - сквозь зубы проронил Молот.
        - Чего? - удивился Эркан.
        - Тебе, сука, повторить? - зарычал Молот и, схватив старика за шкирку, потащил его к выходу. - Я не хотел с тобой драться и уж тем более не хотел причинять тебе боль. Но ты посмел говорить о моем отце в неподобающем тоне. Пшел вон, мразь, и чтобы я тебя больше не видел!
        С этими словами Молот вышвырнул Эркана за дверь.
        - Вот ведь ублюдок какой, - проговорил он, присаживаясь за стойку.
        - Спасибо, - произнес я, - теперь мне точно не избежать расправы.
        - Да не за что, - отмахнулся Молот, - если что, я завсегда.
        - Ты понимаешь, что только что сделал?
        - А то как же, - засмеялся он, - я только что вынудил тебя подписать со мной контракт. Поверь мне, ты об этом не пожалеешь.
        - Да уж конечно, - с иронией отозвался я, - не пожалею. Я уже жалею, что ввязался во все это.
        - Ты еще ни во что не ввязывался, вот пойдешь с нами, у тебя будут такие приключения, о которых ты тут и мечтать не мог. Как тебе не скучно сидеть тут, в тишине, целыми днями?
        - Я люблю тишину, - ответил я. - Сволочь ты все же. Многие об этом говорили, а я не верил. Теперь вот убедился сам. Сволочь ты! Ради кучи медяков ты согласен собственного брата продать. Ничего святого у тебя нет. Только и думаешь, как нажиться, и Неважно, за чей счет.
        - Ну за что ж ты так меня не любишь? - засмеялся Молот. - На тебе я наживаться не собираюсь и за твою вербовку отдам все деньги целиком тебе. Мелочь, конечно, но на первое время тебе хватит. Пройдешь обучение, а там я возьму тебя к себе в отряд. Ну как?
        - Весьма заманчиво на протяжении всей жизни каждый день видеть твою противную харю.
        - У тебя есть выбор, - продолжая смеяться, он пожал плечами, - вон там, за дверью, стоит пара десятков человек, желающих пустить тебе кровь. Выбирай, ты со мной или с ними?
        - Да один хрен! Что с тобой горя не оберешься, что с ними.
        - Ну тогда… - Молот поднялся, подхватил припрятанный за стойкой мешок и подмигнул. - Тогда мне больше тут нечего делать. - Он развернулся и направился к выходу. - Да, кстати, - обернулся он у самых дверей, - когда они подожгут тебя, на помощь можешь не звать. Все одно никто не придет.
        - Как это подожгут? - еле смог проговорить я.
        - А ты выгляни - узнаешь, - усмехнулся Молот, - они вон уже и масло притащили. Скоро тут такой костер будет! - Он мечтательно закатил глаза. - Жаль, я не увижу, некогда мне.
        Я выбрался из-за стойки, на ходу сорвав с себя неуместный белый фартук и, оттолкнув Молота, пробежал к дверям. На улице собиралась толпа. Молодчики Эркана, весело смеясь, подпалили сложенный из веток костер и, уложив факелы пирамидками, с жадностью поглядывали на мой дом. Проклятье, Молот прав, они меня подпалят! Проклятье, и что же мне делать? Проклятье!
        - А что, если… - Я повернулся к терпеливо ожидающему Молоту. - Что, если к твоим обратиться? Ведь отобьемся же, если все вместе.
        - Да ты чего? - Молот выпучил глаза и заржал. - Счет времени совсем потерял? Они ж ушли давно и далеко теперь. Их что догонять, что искать - без толку.
        - Ушли? - опускаясь на пол, мрачно спросил я. - Когда? А я где был?
        - Ушли, - терпеливо повторил Молот, - еще днем ушли. А ты, ты тут все время стоял и стаканы до дыр протирал. Да ты вспомни, мы же с Гробовщиком возле тебя разговаривали!
        Я сморщился, напряг остатки мозгов, но ничего не вспомнил. Страх поднял меня на ноги и заставил выглянуть на улицу. Одного взгляда на собравшихся было достаточно, чтобы понять, что парни Эркана уже здорово накачались и вовсе не собираются шутить.
        - Ну и как мы уйдем? Сзади небось тоже они?
        - Так ты идешь? - сощурив левый глаз, спросил Молот.
        - Да иду, иду! Считай, что ты меня убедил, уговорил или завербовал, как тебе удобней. Только давай быстрее, не похоже, что они будут темноты ждать. Так как уйдем?
        - Через черный ход! - подмигнул Молот и потащил меня в подвал.
        Он торопил, он не позволил мне взять с собой никаких вещей, кроме денег, и те отобрал на лестнице. Припрятав жестяную коробочку, он оттащил окованный железом сундук, стоящий в дальнем углу подвала со дня постройки дома, и любезно предложил мне первому спуститься в открывшийся лаз. С минуту я стоял с выпученными глазами и тупо смотрел в дыру. Это действительно походило на черный ход. И как только мой братец о нем узнал? Я жил тут вот уже почти двадцать лет, я излазил его вдоль и поперек, но даже не подозревал, что прячется под сундуком.
        Ход вывел нас на берег реки за городской стеной, и там нас ждал парень с тремя лошадьми. Молот, тварь такая, все заранее подготовил.
        - Это Следопыт! - представил парня Молот. - Это он нам сказал, что ты в погреб полез. На вашем месте, ребята, я бы поближе познакомился и держался друг за друга. Одиночки долго не живут, а вам потом еще служить вместе. У меня в отряде.
        Следопыт улыбнулся и протянул мне руку, я пожал ее. Как-то странно я себя чувствовал в этот момент. Словно это не парень, не мой одногодок протягивает мне руку, словно это само будущее сжимает мою пятерню и уже не выпустит ее никогда. Словно эта маленькая сделка на всю жизнь.
        Я не оглядывался ни когда взбирался на коня, ни потом, когда мы въехали на холм, с которого было видно половину города. Я не видел смысла смотреть назад. Все, что было, я оставлял там, за городскими стенами, в маленькой таверне с прогнившими стенами и протекающим потолком. Там останется все: и смертная скука, и надоевшие тараканьи бега, и бесконечная борьба с мышами и кредиторами. Все это уже позади. Впереди же меня ждет полная самых разных событий жизнь. И, пожалуй, по старой я скучать не буду, тем более по тому парню, что ею жил. С сегодняшнего дня я другой.
        В ночное небо ударил сноп искр, выхватив из темноты три фигуры, стоящие на холме. Следопыт нахмурился и, прикрыв глаза рукой, смотрел на пожарище. Молот подошел и, положив руку мне на плечо, произнес:
        - Хорошо горит! Масла не пожалели.
        Я не оглянулся, мне достаточно было зарева, что отражалось в его полных слез глазах.
        Глава 2
        МЕДНЫЙ
        Мне хреново! Вообще все хреново. Не то чтобы совсем, просто караул! И зачем я только согласился уйти с Молотом? Лучше бы меня Эркан разорвал на мелкие кусочки. Толку с того, что моя жизнь продолжалась, это и жизнью-то назвать нельзя.
        Каждый день похож на предыдущий и на тот, что будет завтра, и будущее представляется одной сплошной черной словно ночь полосой. Каждое утро нас будит зычный голос сержанта. Не голос, глас божий! Мы вскакиваем с коек, пытаясь в прыжке попасть в сапоги, но как бы быстро это ни делалось, все одно сержант успевает отвесить паре из нас зуботычины. Попадало и мне. Сержантам плевать, что я чей-то там брат. Имя Молота в армии имеет одно действие, а в том аду, куда меня засунули, - совсем другое. С меня сержанты еще больше спрашивают.
        И я тянусь, я стараюсь, выпрыгивая из штанов, я не хочу подвести брата. Да к черту его, я просто хочу выжить! Выжить и добраться до его заросшей мышцами шеи. Вот тогда я повеселюсь, вот тогда он ответит мне за все, что здесь со мной творилось. И за побудки среди ночи, и за пробежки в полном вооружении тяжелой пехоты, и за издевательства сержантов, и за последствие попыток объяснить тем же сержантам, что они уроды и мерзавцы, и за отсутствие вина и женщин, наконец. За все ответит Молот! Дайте только выжить и добраться до него.
        Все вокруг твердят, что мучения, выпавшие на нашу долю сейчас, - это мелочи и нам же будет легче после всего этого на настоящей войне, словно сами они знают, что такое война. Все так твердят: и добрячки сержанты, заботящиеся о нас, и недотепы, поверившие им, и даже Молот, изволивший явить мерзко улыбающуюся морду. Но этот, похоже, действительно так думает. По крайней мере я не заметил в его словах лжи, когда абсолютно голый стоял перед ним и слушал его бред, а ведь я трактирщик со стажем. Правда, голому мне истории слушать не доводилось, но…
        Молот уехал, оставил три кувшина вина и уехал. Три кувшина на меня одного - это, пожалуй, многовато, и я позвал друзей. Двоих, ближайших. Я показал им свое сокровище и был отблагодарен овацией. Мы с жадностью накинулись на вино и были пойманы с поличным сержантом. Он окинул нас ироничным взглядом, отхлебнул из кувшина приличный глоток, хлопнул Следопыта по спине, улыбнулся и ушел.
        А на следующее утро нас вместо наказания ждали документы и открытые ворота. За воротами же нас ждал Трепа. Он обнял меня, поздравил с завершением мучений, проводил до повозки и всю дорогу болтал о том, каково было ему в наши годы. Врун поганый, он в отряде с пятнадцати, и в наши годы он уже был капралом. Правда, с тех пор так и не подрос.
        Нас привезли, разместили, дали денег и отправили в город. Там я на собственной шкуре ощутил все то, о чем так красиво вещала Шепот. Мы были солдатами его величества, в новенькой форме, еще без знаков отличия и приписки, но в форме. А форма - это такая штука, что приклеивает к тебе и дам, и купцов, и алкашей, желающих выпить за твой счет, и тех, кто готов напоить тебя. Форма, хорошо подвешенный язык и пара придуманных на ходу историй могут сотворить поистине чудеса, куда там всем магам. Только что мы грустно взирали на опустевшие кувшины и искали мелочь в карманах, и вот Треска открывает рот и начинает свои истории. Конечно, от долгой речи горло его пересыхает и… Трезвыми мы не остались, и, если бы не Гробовщик, утащивший нас в казармы, праздник продолжался бы и дальше.
        Так закончился первый день службы, но день закончился, а память о нем осталась, и, разгоряченный приятными воспоминаниями, мозг старался найти способ его повторить. Плоть не шибко сопротивлялась этому, и праздник повторялся. Ежемесячно, день в день. Как раз тогда, когда мы получали то, что начальство гордо именовало жалованьем. Собственно, его хватало на одну приличную пьянку, и откладывать ее никто не собирался.
        В Восбуре наша троица оказалась аккурат в тот час, когда те, кто пил с вечера, уже расползлись по норам, а те, кто планировал напиться сегодня, еще не проснулись. Вот жизнь! Все местные кабаки в нашем полном распоряжении. Да и тамошние девки, лишившиеся ухажеров, откровенно скучали. Мы не могли им позволить растрачивать красоту понапрасну. Так что, воздав должное местным винокурням и по достоинству оценив успехи восбурских пивоварен, мы потихоньку расползлись по комнатам.
        Странная штука жизнь, никогда не знаешь, что она выкинет. Обычно я задерживался дольше всех, обычно это меня приходилось ждать парням, обычно это на меня смотрели их злобные глазенки, когда я, изможденный, но довольный, спускался вниз. Обычно, но не сегодня. Сегодня я спустился первым. Сегодня я дожидался, когда мои ненасытные товарищи соизволят наконец явить свои мерзкие рожи.
        Сидеть одному, в пустом трактире, тупо пялясь на лестницу, и ждать - хуже ничего и быть не может. Скучно, хоть башкой об стол бейся. Я бесцельно обводил кабак глазами, пускал пузыри и слушал, как они лопаются. Я разглядывал посетителей и не находил ничего интересного. Я задирал глаза к потолку, я следил за мухами, я пытался понять шевелящего усищами таракана и… тихонечко напивался.
        Что-то тяжелое ударило в пол, что-то жалобно заскрипело, трактирщик обреченно охнул. Этот самый «ох» трактирщика должен означать как минимум одного грабителя. Я с готовностью вскочил и разочарованно плюхнулся обратно. Не в меру толстая тетка неопределенного возраста, вывалив не умещавшуюся в платье грудь на стойку, сидела вполоборота ко мне, призывно закинув тяжелую косу на плечо. И всего-то? А я так надеялся на грабителя, но она была все же веселее, чем опустевший кувшин. Я подмигнул ей. Она в долгу не осталась и улыбнулась.
        Она строила мне глазки, поглаживая пухлой ручкой жир на бедрах. Она томно вздыхала, маленькими глотками отпивая из стакана красное вино. Вино капало ей на грудь и стекало, оставляя кровавый след на покрытой язвами и складками коже. Глядя на меня, она облизывала толстые губы и причмокивала огромным, словно лопата, синим языком. Она была как кошка перед миской сметаны, как армия, готовая взять штурмом неприступную крепость и собирающая для этого силы.
        Представив себя в ее объятиях, я мелко задрожал и заказал самого крепкого вина, что нашлось в кабаке. Вино не принесло облегчения, оно лишь затуманило мозг и лишило разума. Осушенный несколькими огромными глотками кувшин со стуком опустился на стол, я плюхнулся следом.
        - Ты только посмотри на него, - сквозь сон услышал я удивленный голос Трески. - На минуту оставишь, а он…
        - Да брось ты, - сквозь смех проговорил Следопыт, - они же прекрасная пара.
        Какая еще, к дьяволу, пара? Я же один сидел. Я медленно открыл глаза. Передо мной высилось что-то большое и розовое в мелкую красную полосочку. Я вздрогнул, отпрянул и замер, растерянно глядя на улыбающуюся мне толстуху.
        - Пойдем наверх? - не обращая внимания на смешки за спиной, спросила она. Ее огромная пятерня вцепилась в мою ладонь.
        - Идите, - заржал Следопыт и, упав на лавку рядом со мной, подтолкнул плечом - Идите, развлекайтесь, мы тебя тут подождем, выпьем пока. Ты только не забудь, нам к рассвету вернуться надо.
        Я послал куда подальше и его, и толстуху, а заодно и подошедшего трактирщика. Трактирщик, смущенно улыбаясь, отошел. Следопыт, смеясь, рухнул на стол, толстуха удивленно вскинула брови и, не проронив ни слова, поднялась.
        - Грубиян! - зло сказала она, отойдя на шаг, и, гордо вскинув огромный зад, заковыляла прочь.
        - Ты где ее нашел? - вытирая слезы, спросил Следопыт.
        - Да, кстати, - Треска сел напротив, - где ты вечно их находишь?
        - Тут неподалеку место есть, там их специально для меня выводят.
        - Вот это женщина! - повернувшись к ее перекатывающемуся заду, мечтательно произнес Треска.
        - Ну иди, догоняй! - прорычал я.
        - А можно? - осторожно спросил он.
        - Она вся твоя.
        И наш рыбоподобный друг умчался. Мы ошарашенно смотрели, как он разговаривает с ней, как берет ее за руку и как гордо ведет наверх. На середине лестницы он обернулся к нам и, подмигнув, махнул рукой. Лицо его светилось счастьем.
        - Не понял, - встряхнул головой Следопыт.
        - Чего ты не понял? - Я выгреб на стол остатки денег. - Ну любит мальчик дам большого размера.
        - Но она же, ну это же… да это не женщина, это мечта мыловара, вон в ней жиру скока.
        - Любовь зла, Следопытушка, любовь зла. Она, знаешь ли, такая тетка, только и ждет, чтобы врезать тебе чем-нибудь из-за угла. Она такая, маленькая и зловредная, любовь эта. Трактирщик, вина!
        А хороший сегодня денек, ничего не скажешь. Из всех доступных нам удовольствий не было только драки, впрочем, еще не вечер. Правда, сил на нее уже нет. Да и накачались мы со Следопытом весьма солидно. Если бы не заборы да помощь иногда возвращавшегося из райских кущ Трески, мы бы давно хрюкали в канаве. Я-то уж точно.
        Следопыт еще держится, а мой желудок все порывается вернуть лишнее. Лишним был тот кувшин, что мы распили за чудесное возвращение Трески. Мы радовались ему, мы поздравляли друг друга. А вот Треска расстроился, что надо уходить. Похоже, он и впрямь влюбился. Ну рыбоголовый дает!
        - Стой! - распорядился Следопыт. - Так куда мы идем?
        - Домой! - ответил я.
        - Это понятно. - Язык Следопыта уперся в зубы и долго не желал от них отрываться. - А где дом?
        - Там! - уверенно сказал я, ткнув пальцем в забор. Следопыт подошел ближе, внимательно осмотрел место, куда я ткнул, и мотнул головой.
        - Нет, - шатаясь произнес он. - Там не дом. Там забор. Вот за забором дом.
        - Чей? - спросил я, ухватившись за палку, торчащую из забора. С другой стороны изгороди ее кто-то сильно раскачивал.
        - Не знаю, - падая мне на плечо, произнес Следопыт. - Пойдем узнаем!
        - Пойдем, - согласился я. - Эй, хозяева, мы к вам в гости!
        - Тихо, тихо. - Треска, вернувшийся на землю, сграбастал нас в охапку. - Куда это вы собрались?
        - Мы хотим знать, кто там живет, - ответил Следопыт и, повиснув на плече Трески, блеванул.
        - Не-а. - Треска спокойно развернул его, облокотил на забор и повернулся ко мне. - Вы никуда не пойдете. Вы пьяные, с вас спросу никакого, а мне за такое Молот голову снимет.
        - Че ж ты не пил? - спросил я. - Мы же тебе оставляли.
        - Вот потому и не пил. Вам двоим только волю дай, потом с губы не вылезешь. Да и некогда мне было. - Он закатил глаза, но тут же вернулся. - Так что вы никуда не пойдете!
        - Треска! - Я обнял его за плечи. - Друг ты мой. Успокойся. Мы не хотим никому… ик… ничего мы не хотим. Ик… Нет, погоди, мы просто ик.. хотим знать, кто в домике живет, ик…
        - Нет я сказал! - отрезал Треска.
        - Да ты Молота не бойся. Я же его… ик… брат, ну, прикрою вас как-нибудь.
        - Во-во, - кивнул Треска, - ты-то его брат, а мы простые солдаты. Тебе-то он просто в зубы даст, а нам…
        - Это кто тут брат Молота? - загудел голос из темноты.
        - Ну я! - Я шагнул вперед, мимо Трески, ударился обо что-то и очень удивился, когда Треска, провожая меня глазами, скрылся в темноте.
        Я упал, отбил зад и больно ударился затылком. Рот медленно наполнялся тягучей, с привкусом вина и железа, жидкостью. Хмель постепенно проходил, а когда я услышал жуткий вопль: «Бей вербовщиков!», то он улетучился мгновенно. Я вскочил на ноги и тут же оказался пойманным за грудки.
        - А-а, - прорычал детина, отрывая меня от земли, - значит, ты и есть брат этой суки, Молота. На, получай! - Он двинул мне в зубы. - Будешь знать, как бедных крестьянских детишек вербовать.
        Я хотел ему возразить, сказать, что я и не думал никого вербовать, да и возможности такой у меня пока не было, но он снова поднял меня, оторвав от земли. Желудок не выдержал. Я висел на вытянутых руках детины и старался подавить смех. Но уж очень забавно выглядел дядя в непринятом моим организмом вине.
        - Ах ты, сучонок! - возмутился он. - Мундир мне испортил!
        И с легкостью, словно я набит пухом, перекинул меня через забор. Я понимаю, он не мог знать, что прямо под забором хозяин двора поставил чан с отвратительно пахнущей жидкостью. И уж тем более не метил в него. Не метил, но попал.
        Меня снова вывернуло. Но мне было все равно. Где-то за забором шумела драка, но тут было почти тихо, и, если бы так не воняло, я бы мог остаться тут навсегда. Всю жизнь вот так просидеть в чане и смотреть, смотреть на звезды.
        Забор выдержал два удара, третьего он выдержать не смог, и ревущая толпа ввалилась во двор. Уединение нарушено, а я только начал к нему привыкать. Ну сволочи, как вы могли испортить такую ночь? Я вскочил. Отмахнулся от кого-то, кому-то врезал. И побежал на помощь к заваленному телами Следопыту.
        Он дрался в полусне. Вяло махал руками и больше сам стонал, чем наносил урона.
        Треска мчался к нему с другой стороны. Расшвыряв молотивших Следопыта парней, мы подняли его на ноги. Вот-те хрен, да на нем ни одной царапины! Он даже не протрезвел и все так же, блаженно улыбаясь, смотрел на нас.
        Метрах в пяти противники устроили перегруппировку. Они собирались с силами и, тяжело дыша, решали, кого первого будут разрывать.
        - Восемь против троих. Че делаем? - спросил Треска. - Бежим?
        - Хороша мыслишка, - ответил я.
        - О! - Следопыт открыл глаза и увидел раздувающих ноздри парней. - У нас че тут, драка? Че ж меня не разбудили? - обиженно простонал он и, завопив: - А ну, посторонись! - бросился на врага.
        Я даже руки поднять не успел. Следопыт врезался них. Одного отшвырнул к стене дома, другого локтем отправил на землю. Он шел красиво, расшвыривая тех, кто пытался его остановить, но сил одного, вусмерть пьяного, Следопыта было мало. Ему ударили в колено, сбили на землю. Сейчас опять накинутся на него всем скопом и будут топтать.
        Треска вырвал из земли кол и, размахивая им над головой, понесся в их сторону. Мною овладела апатия, ничего не хотелось делать, к тому же похмельная голова разболелась. Так лениво я и втоптал в землю оказавшегося ближе других парня. Дальше драка пошла веселее. Я бился и получал ни с чем не сравнимое наслаждение. Я бил, мне тоже попадало, но не было в этом мире ничего приятней, чем выплюнуть кровь и самому вдарить по зубам.
        Давно откинувший кол в сторону Треска вдруг как-то странно изогнулся и замер. Я повернул к нему голову и остолбенел. К нам, крутя в руках огромным молотом, приближался дядя, по сравнению с которым Гробовщик - маленький мальчик.
        - Что за хренотень? - ревел дядя. - Кто смеет разносить мой двор?
        Первый попавшийся ему под руку упал, обливаясь кровью. Остальные как завороженные следили за его приближением и вслушивались в свист, создаваемый молотом. Все старые распри были забыты и, объединив усилия, вся толпа ринулась на него. Но сил у него было больше, чем у всех нас.
        Следопыт убрал от лица тряпку и подмигнул заплывшим глазом. Мы сидели в отдельной камере и молча переглядывались. Скоро за нами придут. Молот подымет вой до небес и будет размахивать перед нашими носами кулаками. Трепа будет смущенно торчать у него за спиной и только поддакивать да иногда покачивать маленькими кулачками. Это потом он расскажет всем вокруг о наших приключениях, но сейчас он только капрал, и не более того.
        Да черт с ними, сейчас меня занимало совсем не это. Меня беспокоил Треска. Проклятый кузнец врезал ему молотом под ребра, и хрен его знает, выживет ли наша рыба. По крайней мере, префекты с ним возиться не стали. Нас связали и притащили сюда, а его и трогать не стали, только пообещали, что пригонят доктора. А вот пригнали или нет, поди проверь.
        Следопыт поднялся и прихромал ко мне. Он опустился на прикрученные к стене нары и вытянул ноги.
        - Не думай, - прошепелявил он. - Трешка парень шильный, выкарабкаетшя.
        Как же хочется ему верить!
        В замке заскрипел ключ. Я глянул на дверь, но подниматься не спешил. Следопыт и глаз поднимать не стал. Ну и правильно, че на эти зажравшиеся морды смотреть.
        - На выход! - скомандовал голос.
        Мы встали и, бурча непристойности, поплелись к дверям. Я ожидал услышать голос Молота еще из коридора, но вокруг было тихо. Нас подвели к двери и втолкнули в небольшое помещение. Мгновение я стоял, тупо пялясь на погоны, а потом вытянулся в струнку.
        - Ваши? - спросил лысенький префект.
        - Мои! - не оборачиваясь, ответил капитан. - Мои, муравьев им в печень!
        - Да ты хоть глянь, а то не тех еще тебе отдам.
        Капитан обернулся, его глаза выстрелили в нас из-под торчащих в разные стороны бровей. Усы дернулись и застыли, направленные в потолок. Желваки на небритых щеках вздулись.
        - Мои, - капитан поднялся, - мои. Уроды, мать вашу, что за…
        Около часа он распекал нас, мы стояли навытяжку и потели, час наши лица то бледнели, то становились красными. Все это время префект смущенно улыбался и вытирал платком вспотевшую лысину, а Молот, сидевший на подоконнике, посмеивался и качал головой. Наконец капитан вздохнул и проговорил:
        - Ладно, хватит с вас пока. Придем в казарму - еще там побеседуем.
        Еще? Нет, избавьте меня, я больше не выдержу!
        - Так я их заберу? - Капитан повернулся к префекту.
        - Да, конечно. - Префект виновато глянул на нас - Один вопрос. Кто забор кузнецу чинить будет?
        - Да вот эти уроды и починят. Ладно, третьего уж мы освободим от этой обязанности, не помер бы. Ну счастливо! - Он протянул префекту руку. - Двигайте, уроды! - Та же рука толкнула меня в спину.
        Мы вышли в коридор. Молот сразу же оказался у меня за спиной.
        - Ну и молодцы вы, ребята, - прошептал он. - Трое против восьми и потери - три к одному. Здорово вы их.
        Капитан кашлянул, и Молот отстал. В молчании мы вышли на улицу и пошли вдоль нее, распугивая народ окровавленными мордами. И только оказавшись невидимыми со стен, остановились.
        - Ну поздравляю с крещением! - улыбнулся капитан, присев на камень. - Молодцы, отличились. Молот, как там потери?
        - У тех - трое, у нас - один! - весело отозвался Молот.
        - Хорошо, - еще шире улыбнулся капитан. - Это хорошо. Только, ребятки, запомните одно правило: никогда не попадайтесь, а если не можете удрать, то и с префектами бейтесь. Вербовщики вы или нет? Ладно, пойдем домой.
        - А что с ними делать будем? - спросил Молот.
        - Накажем. Показательно накажем, чтобы другим неповадно было в лапы префектам попадать. Посидят на кухне недельку-другую. - Капитан обернулся и подмигнул мне. - Да, Молот, а чего это он у тебя такой медный? Непорядок это.
        Я взглянул на себя. Мать моя женщина, я ведь весь коричневый: и порванная форма, и кожа, да и рожа, наверное, тоже.
        - Медный, - прыснул Трепа за спиной. - Ну что, - он подошел ближе и хлопнул меня по плечу, - пойдем, Медный!
        Так оно ко мне и прилипло. Так и остался я навсегда Медным. И никому ведь в голову не пришло поменять мне имя, даже когда я отмылся и сменил мундир. Нет, никто об этом и не подумал. Трепа быстро разнес весть о присвоении нового имени по гарнизону, и вскоре даже Молот называл меня так.
        Так что тащить мне память об этой истории всю оставшуюся жизнь, да Треске о сломанных ребрах напоминать. А он оклемался, мы еще не успели и забор кузнецу восстановить, а Треска уже бегал вокруг нас и посмеивался.
        Но вскоре спокойная жизнь закончилась и снова начались тяжелые будни, но на сей раз в вербовочной команде.
        Глава 3
        Я ВЕРБОВЩИК
        - В Триит я не поеду! - категорично заявил я, узнав, куда собирается отправить меня Молот.
        Я сидел за растрескавшимся столом, сбитым прямо у казармы как раз для таких, как я. Еще недавно меня грело веселое весеннее солнце, а теперь жестокий зимний ветер пробирал до костей. И казалось, солнце больше не смеялось, а издевательски хохотало надо мной, сидящим под его холодными лучами. Сидел и во все глаза разглядывал вызывающе блестящие погоны Молота.
        Братец мой навел лоск, начистил сапоги и был горд тем, что он есть. Эта гордость прям-таки распирала его, светилась в его глазах, проступала из-под туго застегнутого мундира, блестела на зубах и отливала золотом погон. Он стоял, водрузив ногу на чурбан, и, сощурив глаза, разглядывал меня.
        - Ну почему именно я? А, Молот? Что у тебя - люди перевелись? Отправь туда Блоху, к примеру.
        - Блоху нельзя, - цокнув уголком губ, покачал головой Молот. - Блоха засвечен.
        - А я, по-твоему, нет? Молот, да меня же там каждая собака знает. Да что я тебе говорю, ты и сам все это прекрасно понимаешь.
        - Вот и хорошо.
        - Что хорошо? Что ты этим хочешь сказать?
        - Хорошо то, что тебя там каждая собака знает. Значит, и ты кое-кого знаешь.
        - Ага, знаю. Эркана, например, очень хорошо знаю. И он меня, думаю, не забыл.
        - Да чего ты боишься? - удивился Молот. - Не тронет тебя никто! Не посмеют. На тебе же форма. Ты ж солдат.
        - И что с того? - не соглашался я. - Кого это останавливало? На Соболе тоже была форма и где он сейчас? Нет, Молот, ты как хочешь, а в Триит я боле не ногой.
        - Соболь - дело другое, - рассудительно заметил Молот. - Соболь был слишком смел и неосторожен, вот и получил. А с тобой ничего не случится. Если что, я лично весь Триит переверну.
        - Вот мне легче от этого станет, - съязвил я.
        - Ну легче, может, и не станет, а все же не зазря.
        - Вот спасибо, вот успокоил.
        - А вообще, - он засмеялся, - вообще, я и не знал, что мой брат трус.
        - Пусть я трус, - с этим я, пожалуй, соглашусь, - но лучше быть живым трусом, чем мертвым храбрецом. Не ты ли говорил, что храбрость должна быть уместной, а всякое там бесстрашие да наплевательство только укорачивает жизнь. И потом, вот что бы ты сделал, если бы убили твоего единственного сына? Любимое чадо и единственного наследника?
        Молот отмолчался, только его взгляд стал суров.
        - Не тебе об этом рассуждать, - сказал он после паузы.
        - Не мне, - согласился я. - У меня детей нет, зато у тебя семеро по лавкам. Так что бы ты сделал, убей я любого из них?
        - Я бы тебя взгрел.
        - Мягко сказано.
        - Да, - согласился он, - мягко. Впрочем, не мне знать, как чувствует себя отец семейства. Дети-то у меня есть, но что толку. Они и папой меня не зовут.
        Это правда, не зовут, вот меня дядей пару раз называли, а его папой никогда. Да и сложно звать папой человека, появляющегося раз в год, на несколько дней. Да, он дает деньги матери и покупает детишкам сладости и нужные вещи, но не более того. Но, похоже, Мелинду это устраивает.
        - Ну и ладно, хрен с тобой. Не хочешь - как хочешь, - вдруг, посветлев, сказал Молот. - Тогда поедешь со мной в Магрок. Хотел тебе дело поручить и по службе двинуть, но раз ты такой трус, тогда ошивайся подле меня, пока не научишься всему.
        Он продолжал что-то говорить, но я его уже не слышал. Мои мысли заняло волшебное слово Магрок. Столица нашего государства. Всю жизнь мечтал побывать там, но всю жизнь было некогда. Сперва я был слишком молод и отец не разрешал мне путешествие, потом я был занят делами трактира, а последнее время - армейскими делами. И вот теперь мне предстояло увидеть саму столицу, прикоснуться к ее храмам, пройти по мостовым, заглянуть в окна, увидеть правителей и, быть может - кто знает? - самого короля.
        - Прелесть нашей работы, - вещал Молот, пакуя мешок, - в путешествиях. Я сейчас не занимаюсь вербовкой, это уже незачем, за вас мне второй раз никто не заплатит. Это сейчас я говорю абсолютно открыто и честно…
        - Слыхал, «честно»? - прошипел мне в ухо Следопыт. - Мне ой райские кущи обещал, и тоже «честно»!
        - …спросите кого хотите, - продолжал Молот. - Вон хотя бы Метиса. - Он кивнул в сторону спящего на стуле лейтенанта. Метис открыл один глаз, посмотрел, кто помянул его всуе, и снова погрузился в сон. - Нет, - Молот почесал массивный подбородок, - Метиса лучше не спрашивайте. Еще прибьет ненароком. Ну, скажем, Гробовщика. Нет, тоже не то. - Он насупил брови и задумчиво почесал одну из них. - Ну, в общем, кого угодно. Любой из наших скажет вам, что нет большего счастья, чем объездить полмира за счет государства, да еще и жалованье за это получать. Так что добро пожаловать к нам в организацию!
        Организатор хренов! Отхватил себе самый лакомый кусочек и живет теперь припеваючи. Отгородился от всех, фактически отделился от армии, никому не подчиняется, в мирное время точно, и плевал на все начальство. Да с него никто и не спрашивает. Попробуй с Молота спроси. Он только кулаки на стол положит - и все желание не то что спрашивать, разговаривать пропадет.
        Единственный человек, которому Молот дает отчет, это капитан Тогрис, прозванный Тараканом за некогда рыжие усы. Мне не нравится его прозвище, не похож он на таракана, да и мужик славный. Но капитан - это Молот в старости, он тоже плевать хотел на начальство и за нас готов любого разорвать. А вся его суровость - это только так, голая показуха, для посторонних. В этом я убедился на собственной шкуре.
        А вообще они, Молот с капитаном, нашли друг друга, капитан спокойно дорабатывает до пенсии и закрывает глаза на мелкие шалости Молота, а мой брат этим не стесняясь пользуется. Некоторые из таких проделок не так уж безобидны, например, жалованье. Нас по спискам почти полторы сотни, а на деле меньше пятидесяти. Но жалованье выдается по спискам исправно и на всех. Несложно догадаться, куда деваются остатки.
        Однажды я спросил об этом, за что и был удостоен подзатыльника и последовавшего за ним нравоучения. Только потом, оттащив меня в сторону, Молот заговорщицким шепотом объяснил, что многие в разъездах, а бумаги все есть. И вообще, он бы мне советовал заниматься своими делами и не лезть с расспросами, а то вот Соболь полез… И я отстал. Да наплевать, может, и мне чего перепадает, но я об этом не догадываюсь.
        Столица не произвела на меня должного впечатления. Возможно, в том виновато ожидание, а может, слишком восторженные рассказы побывавших в ней. Но узкие улочки, обшарпанные дома бедняков в Низине и отвалившаяся позолота богатых домов на холме… Все как-то не клеилось с образом богатого и красивого города, каким должна быть столица. Мне она не понравилась, быть может, потому, что я видел ее изнаночную часть. Я видел в ней то, чего не должен был видеть никто из пришлых. О чем местные старались даже не думать.
        Как и везде, нищие умирали на улицах от голода, а богачи закатывали пиры. Девок из нищих кварталов портили лет в двенадцать, к шестнадцати они уже профессионально торговали своим телом, ну а к двадцати кто-нибудь вскрывал горло надоевшей и не в меру раздувшейся шлюхе. Как везде, парни шли в бандиты или нанимались на тяжелый труд, уносивший их жизни в том же возрасте, что и жизни их подруг. Но от этого не становилось меньше нищих и стариков, а население бедных кварталов только росло. Места для житья не хватало, и наиболее отчаявшиеся или отчаянные селились на реке, строя дома на невысоких сваях из гнилого дерева. Но всего этого не видели приезжие и не замечали местные.
        Молот вдохнул полной грудью воздух речного квартала. Меня же чуть не вывернуло от тяжелого запаха: тут пахло рыбой, гнилью, потом, разложением и дерьмом. Улыбаясь, Молот выдохнул.
        - Запах денег, - произнес он. - Чуешь, Медный, этот запах? Запомни его, брат, так пахнут деньги вербовщиков.
        - Хреновая у нас работа, ежели так воняет, - ответил я.
        - Дурак, - обронил Молот, - это не работа так воняет, это деньги так пахнут. А работа у нас, ты прав, хреновая, но пахнет по-другому. Пахнет она кровью, выбитыми зубами и сломанными ребрами. Драться-то не разучился? - спросил он, и его правый глаз чуть сощурился. - Помню, как ты наподдал Алеку с Темной улицы, чтоб не приставал к малышке Феригов. Они потом тебе фрукты таскали и свадьбу готовили.
        - А потом она умерла, но ты этого уже не видел, - оборвал я не самые приятные воспоминания о первой потерянной любви.
        Молот с грустью посмотрел на меня, но извиняться не стал. Не в его это природе, извиняться перед подчиненными в присутствии других подчиненных. Вот если бы мы были один на один, тогда… Да он и тогда бы не стал.
        - Ладно, - сказал он, - вперед не лезь и делай все как я.
        - Ага, - откликнулся Гробовщик, - слушай его больше, враз с ангелами разговаривать будешь.
        - А ты не лезь! - рыкнул Молот. - Я брата обучаю.
        - Ну-ну. - Гробовщик отвернулся и, положив руку на мое плечо, шепнул на ухо: - Ты, главное, в стороне держись, тогда, глядишь, и не зацепят.
        - А что, будет драка? - спросил Треска, он страсть как не любит всех этих драк, особенно после Восбура.
        - Это как доведется, - сказал Молот и поправил оружие. - Ребята, вы только не тушуйтесь. Здесь давненько никого из наших не было, так что они и думать о нас забыли. И не стоит думать, что мы портим кому-то жизнь. Нет, не портим, а, если хотите, делаем благое дело. Для многих из них это шанс сытно жрать да дожить до старости. Посмотрите на это, ну разве уважающий себя человек сможет жить в такой грязи? Рядом со всем этим и наша работа не кажется такой хреновой, а, Медный?
        - Слабоваты их шансы до старости дожить, - рассудительно изрек Следопыт. - Вот попадут к нашим сержантам и будут нас проклинать. Здесь они хотя бы свободны от рождения до гроба, а там чуть что не так - и в первый ряд, под стрелы.
        - Может, и так, но это уж кому как повезет, - сказал Молот и направился к тому, что тут именовалось таверной.
        Будь я хозяином этого заведения, я бы удавился. Стоять у самой реки, вдыхать всю эту вонь, обслуживать всю местную шушеру, состоящую в основном из бандитов и убийц, подавать давно прокисшее пиво и не разбираться в вине. Готовить на обед водяных крыс - вершина, на которую он смог забраться. Но его просевшее в сторону реки заведение пользовалось популярностью у местных ребят. А я, со всей своей тягой к прекрасному, едва сводил концы с концами. Столько народу сразу я видел только на поминках да на рождении. И если бы не помощь Молота, наверное, лишился бы дома. Впрочем, я и так его лишился, как раз с помощью Молота.
        Мы вошли в трактир и я возблагодарил бога за предусмотрительность брата. Это он приказал нам сменить форму на одежонку попроще. Внутри набилось человек двести, они горланили песни, обсуждали сделки и налеты, били друг другу морды и делали все это одновременно. Меня передернуло, когда я представил себе такое в моем старом, добром, подпирающем западную стену Триита трактире.
        Молот кивком указал на свободный стол в углу и прокричал мне в ухо:
        - Стол для нас держат. Садись и не бойся есть и пить, хозяин наш человек, не отравит.
        Я послушно сел за стол и начал разглядывать бегающих по неструганым доскам тараканов. Они носились туда-сюда, никого не смущали и не смущались сами. Казалось, без них это заведение осиротеет. Вот один, посмелей да пожирней, поднял усы и уверенно двинулся на меня. Он приближался к руке, шевеля усищами, замирал при каждом шаге и поглядывал в мою сторону. Ему оставалось пройти несколько шагов, чтобы выяснить отношения с человеком, усевшимся за его стол, но грязная тряпка смахнула его со стола, и пропитой женский голос прокричал:
        - Мальчики, заказывать что будем?
        Я поднял глаза и остолбенел. Шепот подмигнула мне и слегка улыбнулась.
        - Не тяни, - сказала она и сунула мне в руку бумажку. - Вон тех бойся. Видишь, за столом напротив входа, они очень не любят нездешних, к тому же, не дай бог, решат, что ты мне глазки строишь, тогда… - Она покачала головой. - Медный, недоумок, хватит пялиться на меня. Они же тебя порешат. Вон тот, волосатый, вроде как ухаживает за мной.
        - И ты что? - сдерживая улыбку, спросил Следопыт.
        - Как что? - удивилась Шепот. - Отвечаю ему взаимностью.
        Следопыт не сдержался и захохотал во всю глотку. Волосатый, корча недовольную рожу, медленно поднялся и двинулся к нам, расшвыривая по углам тех, кто не успел от него увернуться.
        - Они к тебе пристают? - басом спросил он и обнял Шепот за талию. Талия хрустнула.
        - Ну что ты, радость моя, они же еще совсем дети, а мне по душе настоящие мужики. Ты, например. - Она привстала на носочках и поцеловала его в щеку. - Значит, пива и по крысенку? - спросила она у нас, я кивнул. - Не пожалеете, ребята, - засмеялась она, - крысята свежие, утром пойманные. Объеденье просто, пальчики оближете! - Она поднесла ко рту и чмокнула кончики пальцев, но глазами показала, чтоб мы не притрагивались к этой дряни.
        - Я слежу за вами, - произнесло волосатое чудовище и удалилось тем же манером, что пришло, и встававшие у него на пути разлетались по углам, а он спокойно дошел до своего места и принялся за нами следить.
        Шепот вернулась, швырнула на стол крысят, скорчившихся на грязных приплюснутых тарелках и, вильнув задом, побежала дальше.
        Жуткое зрелище представляли из себя эти самые крысята. Меня выворачивало от одного вида этих неободранных созданий с жалобно открытыми ртами и маленькими, злобно выпученными глазками. Поганец корчмарь даже не потрудился их выковырнуть. Впрочем, на его месте я бы тоже не стал себя утруждать. Зачем, если местная публика и так сожрет любую дрянь. И для нас не стоит стараться. Глаза небось считаются чем-то вроде деликатеса. Я слыхал, что где-то улиток вареных едят и пальцы облизывают. Фу-у, гадость.
        Громила продолжал пялиться на нас, и пришлось откусить кусочек от этой дряни. Я-то сперва шкурку содрал, а вот Треска и этого делать не стал. На вкус они оказались еще хуже, чем на вид.
        - Не отравиться бы, мать его, - простонал я, - по-моему, уже отравился.
        - А по-моему, не так плохо, - отозвался Треска, дожевывая последний кусок.
        - Да тебе хоть змею в яде зажарь, ты и то рад будешь.
        - Змеи очень вкусные, - произнес Следопыт, - если их зажарить правильно.
        - Да пошел ты, - рыкнул я, - не понимаешь ни хрена в еде - не лезь. А я люблю поесть плотно и со вкусом.
        - Ишь, привереда выискался. Жри, чего дали.
        Я не стал отвечать. Не хватало мне еще внутренних - разборок. Пусть жрут, чего хотят, это вовсе не мое дело. У каждого свои вкусы, я к змее и не притронусь, даже если Следопыт будет жевать и нахваливать, лучше с голода сдохну. Я взглянул на аппетитно хрустящего зажаренной корочкой Треску и отвернулся. И как его только не тошнит!
        Тем временем в другом конце зала Молот развернул кипучую деятельность по вербовке. Он осматривал потенциальных кандидатов, как конюх жеребят, заглядывал им в рот, выискивал что-то в волосах, смотрел на руки и кулаки, а потом либо отправлял к чертям, либо говорил, где и когда они должны быть, чтобы подписать договор и получить свое первое жалованье в качестве солдат его величества.
        - Это как это я не подхожу? - взревел один из тех, кому отказали. - Это что это ты такое несешь, сволочь? Спроси кого хочешь, я лучший для охраны в этом городе. - Что-то затевалось, и вся веселая компания сразу притихла, с интересом глядя на Молота.
        - Может, и так, - спокойно ответил Молот. В трактире стало тихо, даже слишком, и я услышал его голос: - Но у нас весьма специфическая работа, и ты для нее не подходишь. Извини, но ты слишком стар. Что до меня, так я бы тебе и миску похлебки охранять не доверил.
        - Да ты что ж, гад! - взревел старик. - Это я-то стар? - И он полез драться.
        Молот приподнял бровь, улыбнулся уголком губ, покачал головой, грустно вздохнул и врезал старику по зубам.
        - Ну вот, - засмеялся он, - а кричал, что лучший охранник. Так что, - он влез на стол, - кто еще думает, что я несправедливо ему отказал? Давай, подходи, хоть по одному, хоть все сразу.
        - Ну-ка постой, - волосатый ухажер Шепот поднялся, - кажется, я знаю тебя. - Он нахмурил лоб. - Точно! Ты та скотина, что завербовала в армию моего братишку.
        Драка удалась на славу, правда, я в ней участия не принимал. Ну разве что пару раз врезал тем, кто имел неосторожность рухнуть на мой стол. Зато Молот и Гробовщик повеселились. Они разбивали черепушки всем, что попадало им под руки: столами, скамьями, кувшинами и просто кулаками. У них не было желания убивать или калечить, они просто выводили из строя нападавших и делали это с ловкостью, до которой многим бродячим циркачам далеко.
        Довольно хохоча, Молот вскочил на стол и зашвырнул прыщавого юнца на малюсенький балкончик над общим залом.
        - Ну что, - орал он, - есть еще желающие полетать? Даю уроки бесплатно и без всякой магии!
        Местные немного призадумались - а нужно ли им уметь летать? - но, видимо, решили, что кое-кому это не повредит, и пошли на решающий штурм. Атаку возглавил будущий муж Шепот. Он рычал и махал руками, нанося своим дружкам урону больше, чем Молот и Гробовщик вместе взятые.
        Толпа ринулась на стол. Молот вертелся, как грешник на сковородке, безумно хохотал, отбрасывая атакующих, но его усилий явно не хватало. Зажатый в углу, Гробовщик не мог ему ничем помочь. Казалось, еще мгновение - и Молота сомнут. Но для чего-то они нас сюда притащили, значит, настало время им слегка помочь. Да и размяться не помешает.
        Переглянувшись, мы поднялись со своих мест. Треска перепрыгнул через стол, Следопыт же размеренно обошел шаткое строение и на ходу вытащил из кармана кастет. Я поднял с пола что-то тяжелое и, взвесив это что-то, остался доволен. Треска уже углубился в толпу, во всю глотку выкрикивая ругательства из рыбацкого жаргона. Следопыт смял первую попавшуюся под руку физиономию и, не торопясь, направился за Треской. Я выбрал себе цель поприятней на вид и уже было замахнулся дубиной, как кто-то перехватил мою руку и так рванул в сторону, что оружие выпало, да и сам я едва устоял на ногах.
        - Куда ты прешь, недоумок? - заорала мне в ухо Шепот. - Ты, тупица чертов, прочитал записку?
        - Какую записку?
        - Да чтоб тебя, безмозглый идиот! - ругалась Шепот. - Я чуть себя под нож не подвела, а он… Пошли со мной!
        - А-а?.. - Я головой указал на свалку из тел.
        - Не боись, без тебя справятся.
        Она подхватила меня под руку и потащила на улицу.
        - Направо! - крикнула она, вытолкав меня наружу. Я послушно повернул направо.
        - Черт! - крикнула она, когда мы свернули за угол, и метнулась в небольшую нишу дома.
        Мной она воспользовалась как щитом. Приятного в этом было мало, я и понятия не имел, что происходит за моей спиной, но скорее не понял, а ощутил, что к волосатому громиле торопилось небольшое, но чертовски злое подкрепление. Шепот оплела меня руками и… Целоваться она умеет. И еще как! Еще б ей не уметь, столько лет беспрестанных тренировок. Мне не хотелось отрываться от ее губ, но она оттолкнула меня и высунулась на улицу.
        - Все, - сказала она, - пойдем!
        И мы пошли. В сгустившихся сумерках город не казался таким страшным и неухоженным, как при свете дня, но вонь не исчезала даже ночью.
        - Куда ты меня тащишь? - решился спросить я, когда мы миновали два квартала.
        - Узнаешь, - усмехнулась она, и мне даже не надо было видеть ее лицо, чтобы понять, что она насмехается надо мной. - Скоро узнаешь, - добавила она.
        Я умолк, а, наверно, зря. Скоро оказалось не так уж скоро. До этого на небо выползла луна, и снова стало видно городскую грязь. Луна в этом городе, похоже, тоже воняла. Я трижды порывался проблеваться, но всякий раз Шепот тащила меня дальше. И вдруг вонь кончилась и лунный свет уступил место масляным фонарям. Мы вышли на площадь.
        Вот это я понимаю, вот это столица во всей ее красе! Золото, серебро, росписи на стенах, стекло в окнах, а повыше от земли - дорогущие витражи из разноцветных стеклышек. Люди ходят размеренно и все сплошь разодеты как на праздник. У многих в одежду вплетены золотые нити, или я ничего не понимаю в драгоценных металлах. Я остановился, выпучил глаза и открыл рот, глядя на все это. Шепот тихонько толкнула меня вперед, но я стоял как столб, привлекая всеобщее внимание. Я думал, что
«скоро» - это здесь, и никуда не собирался идти.
        - Шевелись, тупица! - прошипела она мне в ухо. Я шевельнул. Рукой. На большее меня не хватило.
        Я был под впечатлением, и все силы уходили на разглядывание великолепия центральной площади главного города страны.
        - Ну пошел! - Она толкнула меня.
        Я сделал пару шагов и наконец пришел в себя.
        - Где это мы? - спросил я.
        - Неважно, нам надо дальше.
        Она снова схватила меня за руку и потащила через площадь. Она тащила меня, а я крутил головой во все стороны, глядя на окружавшее меня великолепие. Жаль, что
«скоро» это не здесь, я бы тут погулял пару часиков.
        - Пришли! - сказала она, когда мы сошли с площади в парк. - Смотри вон туда. - Она ткнула рукой мне в лицо. Я посмотрел на ее пальцы, но так и не понял, зачем тут оказался.
        - И что? - спросил я. - Пальцы как пальцы.
        - Тупица! - выругалась Шепот. - Не на руки мои смотри. Вон туда смотри!
        Обеими руками она сжала мне голову и повернула в сторону. Сквозь листву и кусты проглядывал огромный серый дом, скрытый оградой из колючих кустов.
        - Ну - спросил я, - и чего мы тут делаем? - Не хотелось и думать, что «скоро» могло скрываться в колючих кустах.
        - Там, - Шепот кивнула в сторону дома, - находится твое персональное задание. Правда, Молот о нем пока еще не в курсе, но он узнает.
        - А когда узнает, не обрадуется, - добавил я. Перед моими глазами пронеслись живые картинки экзекуции неуправляемого и в то же время скромного рядового по имени Медный, который по собственной глупости пошел на поводу у Шепот. А ведь она даже не была частью отряда Молота, так, прибившаяся старая шлюха. Вот Молот-то обрадуется возможности поорать на меня и показать другим, что пощады им ждать не стоит, раз его брату так от него достается.
        - Ну это мы еще посмотрим, - задумчиво сказала Шепот и замолчала, но по ее тону я понял, что ее одолевают те же мысли.
        - Ладно, - выдохнул я, - раз уж мы пришли, то давай объясняй, чего мы тут делаем?
        - Значит, так. - Она опустилась на корточки, и я невольно уткнулся взглядом в два крупных бугра ее груди. - Это местный дом сирот. Он существует за счет казны и пожертвований местных богатеев. Дети там ни в чем не нуждаются, но вот когда они оттуда выходят, они не знают, что делать.
        - Ага, - перебил я ее, с трудом отведя взгляд от ее груди, - и тебя посетила потрясающая идея завербовать молодняк оттуда.
        - В общем, да. Но идея не моя. Ну… это неважно. Короче, тебе надо проникнуть туда и просто предложить им это. Всю основную работу за тебя уже сделали.
        - Кто?
        - Да уж не я. Поверь мне, Медный, ты мне нравишься, но делить с тобой деньги я бы не стала.
        - Тогда откуда такая забота обо мне?
        - Да пошел ты! И вовсе не о тебе я забочусь. Не интересуешь ты меня. Ну ни капли.
        - Тогда почему?
        - Да что ты заладил как попугай! - А она попугая-то видела хоть раз? - Подумай сам немножко. Если все это устроила не я и Молот об этом даже не догадывается, тогда кто мог все это устроить? Подумай, кому ты небезразличен настолько, что ради тебя человек готов пожертвовать своей свободой и сказаться сиротой? К тому же этот человек мне совсем небезразличен и ради него я готова на все.
        - Адель? - без особой уверенности предположил я.
        - Догадался! - облегченно выдохнула Шепот. - Это она все придумала. Она так хочет, чтоб ты ни в чем не нуждался и побыстрее продвинулся по службе. Она всерьез на тебя нацелилась.
        - И ты не возражаешь? - усмехнулся я.
        - А что мне делать? Я ей всего лишь тетка, а никак не мать.
        - И где она?
        - Внутри. Тебя ждет.
        - Это мне туда лезть?
        Я оглядел колючую изгородь, и воображение нарисовало, как колючки впиваются в кожу, в кровь раздирая ее. Никакие деньги не стоят такого удовольствия. Я и без свидания с Аделью обойдусь, не надо меня туда запихивать.
        - Ты совсем идиот или прикидываешься? - скосив на меня взгляд, спросила Шепот и, вложив пальцы в рот, свистнула.
        Через мгновение из кустов показалась голова Адели.
        - Привет! - сказала повзрослевшая девочка и обворожительно улыбнулась. - Я уже думала, что вы не придете.
        - И не пришли бы, - ответила Шепот, - этот обормот… - Она осеклась, перехватив мой взгляд, и, уставившись в землю, смущенно произнесла: - Ну вы тут поворкуйте, голубки, я тебя там подожду.
        Она ушла, а мы с Адель присели на резную деревянную скамейку, спрятанную в глубине окружающих приют неколючих кустов. Она смотрела мне в глаза и осторожно улыбалась. Я молчал. Я не знал, что ей сказать. Я был рад ее увидеть, рад, что с ней все в порядке, но вот о чем с ней говорить, я не знал.
        - Ну и как твоя служба? - спросила она.
        - Нормально, - ответил я, чувствуя, как пересыхает во рту. И не только. Все было сухим, до самого желудка. Я с трудом сглотнул колючую, как шкура у ежа, слюну и выдавил: - А как твоя жизнь?
        - Моя? - переспросила она. - Бывало и получше. Но ничего, жизнь в путешествии мне нравится. Медный, тебя ведь теперь так зовут? Медный… Странное у тебя имя, за что тебя так прозвали?
        - Это очень долгая и очень неприятная история. Давай я расскажу ее тебе в следующий раз. Хорошо? - Она кивнула. - А сейчас давай о деле. Шепот вечно напустит туману. Я из ее рассказа понял только то, что ты здесь. Так в чем там соль? - Я решил говорить о деле, чтобы не говорить ни о чем другом.
        Черт, разговор о другом может далеко нас завести.
        - О деле так о деле, - разочарованно выдохнула Адель и начала рассказывать.
        Рассказ ее получился долгим, и чем дольше я ее слушал, тем больше поражался безграничному цинизму этой маленькой и миловидной девчушки.
        Она предлагала прийти в этот дом и записать всех сразу, без разбору, мол, у них все равно другого будущего нет, а скоро у них выпуск и они окажутся на улице с небольшой суммой золотом в кармане. Кстати, его она тоже предложила отобрать. И все будут довольны. Дети будут всегда под присмотром сержантов, прям как тут - под неусыпным оком надзирателей, армия получит своих новобранцев, а мы с ней - чертову уйму денег.
        Адель была уверена в успехе. Она уже успела со многими переговорить, и большинство из них с радостью приняли ее предложение, меньшинство, подумав, тоже не стало упираться. Так что мне осталось только разжиться у Молота контрактами - и я богатый человек.
        А она? Ну что ж, она тоже находила в этом свои плюсы, недвусмысленно намекнув, что если мы пока припрячем денежку, то потом нам ее вполне хватит на небольшой домик в южных областях и на прокорм до конца наших дней, да еще и детям останется.
        Выслушав все это, я раздумывал не более секунды и с радостью согласился. С особой радостью я бы согласился на последнюю часть ее предложения, но она была слишком мала, а я связан контрактом. Впрочем, и все остальные части были неплохи. Мне осточертело быть младшим братом Молота, пора доказать, что я и сам по себе кое-чего стою. Пора было становиться самим собой. Вот только как мне проникнуть внутрь?
        - Этого тебе делать не придется, - улыбнулась Адель.
        Ну зачем она так делает? Зачем? Я же не железный и могу не выдержать такого обращения с собой. Ах, какая у нее улыбка!
        - Послезавтра весь этот дом едет в храм. Служители храма хотят заполучить молодняк не меньше, чем мы, но большинство ребят туда не желает. Они не хотят часами стоять на коленях и молиться неизвестно о чем. Да и за забором такой большой мир, а в нем столько разных приятных вещей. Например, мы, женщины. - Она хитро улыбнулась и положила свою руку мне на колено. - Я им кое-что порассказала, - засмеялась она.
        - Ты-то откуда знаешь о приятных вещах? - нахмурился я, убирая ее руку.
        - От тети Шепот, откуда же еще. Она мне много чего рассказывает. От меня-то ей нечего скрывать?
        Вот, значит, как. Шепот готовит себе смену, оно и понятно, ее красота не вечна и скоро возраст начнет сказываться. А кто клюнет на старое сморщенное тело?
        - Ладно, - пообещав себе поговорить с Шепот, произнес я. - И где этот самый храм?
        - Ты не найдешь, но тетя Шепот знает. Она тебе покажет.
        - Что ж, - я встал, - тогда до послезавтра.
        - Да, - она тоже поднялась, - до послезавтра. - Ее глаза блеснули, и, прежде чем я успел что-то сообразить, она бросилась мне на шею и ее губы впились в мои.
        - Это за что? - спросил я, когда она отпрыгнула в сторону.
        - Тебе не понравилось?
        - Ну что ты, это было чудесно, - сказал я первое, что пришло на ум, хотя это и в самом деле было так. - Но все же чем я заслужил такую честь?
        - Тогда в Триите я тебя не поблагодарила, - ответила она и, игриво вскинув голову, исчезла в кустах.
        Я смотрел, как за ней сомкнулись кусты, и не мог пошевелиться. Мне хотелось ее догнать, сказать, что сделанное тогда мной в Триите не стоило благодарности и что если она по-настоящему хочет меня поблагодарить, то я подожду пару-тройку лет, а там мы уж отблагодарим друг друга от души! Но я не пошевелился. Я стоял и смотрел, как ее спрятали кусты, как последний раз в лунном свете мелькнуло ее платье и скрылось в темноте.
        - Ну что, герой-любовник, пошли домой? - недовольным голосом осведомилась Шепот.
        - Да, - ответил я. - Пошли. - И еще раз взглянул в ту сторону, куда убежала Адель, словно она могла вернуться.
        Молот воспринял эту новость с куда меньшим энтузиазмом, чем я. Может, идея ему и понравилась, но сначала он наорал на меня за то, что я - оставил место драки и едва не подставил всех своим внезапным исчезновением. Потом за то, что слушаю всяких шлюх вроде Шепот, и только потом позволил еще раз изложить суть предложения Адель.
        Второй раз он слушал с большим интересом, щурясь и довольно потирая руки. Он уже делил деньги и подсчитывал барыши. Дослушав и досчитав до конца, он дал добро, пообещав лично отрезать мне уши, если я запорю мероприятие. Запарывать я его не собирался, а, наоборот, собирался не только заслужить прощение Трески за его подбитый глаз, но и слегка разбогатеть. Правда, придется делиться с Шепот, но таковы издержки нашей профессии: кто-то находит придурков, кто-то делает всю остальную работу.
        Адель я увидел сразу, как показалась толпа почти совершеннолетних детишек. Она шла в окружении стайки парней и весело смеялась, но чем ближе они подходили к храму, тем нетерпеливее она крутила головой. Когда они подошли к колоннам, я вышел вперед. Адель улыбнулась и кивнула. Я уселся на ступенях. Мне оставалось только ждать, когда молодняк сообразит, кто я такой.
        Тощий лысеющий монах встретил их у входа и, растянув узкую рожу в улыбке, принялся им вещать о праведной жизни. С того места, где я сидел, мне было плохо слышно, что он говорил, да и не хотелось слушать. Я привалился к колонне и подставил лицо солнцу. Глаза закрылись сами собой, и я погрузился в дремоту.
        Однако сон мой был не настолько крепок, чтобы не услышать, как Ад ель пытается подойти ко мне, неслышно ступая. Ее платье шелестит по-особому, и ножки не так, как у всех, отсчитывают шаги.
        - Ну что? - спросил я, не открывая глаз. - Ребята созрели для жизни военного?
        - Откуда ты знаешь, что это я? - обиженно спросила она.
        - А кто еще может подойти к зажарившемуся на солнце спящему солдату? - для пущей убедительности я потянулся, зевая. - Ну где парни?
        - Сейчас будут. Жди здесь. Контракты при тебе?
        Я кивнул и хлопнул себя по груди. Она убежала и через пару минут в трех шагах от меня замер невысокий прыщавый юнец. Он долго мялся, крутил в руках шапку и наконец подошел.
        - Это вы? - спросил он.
        - Смотря кого ты ищешь, - ответил я, напуская на себя вид бывалого солдата.
        - Я ищу вербовщика. - Он испуганно оглянулся по сторонам.
        - Считай, что нашел. - Я вытащил из-за пазухи контракт и баночку с сажей. - Шлепни палец тут, если серьезно решил.
        - Да, - ответил он и уверенно ткнул пальцем в сажу, а затем на контракт.
        Я вручил ему ничего не значащую бумажку и сказал, где и когда он должен быть. Он взмахнул этой бумаженцией над головой и, довольно улыбаясь, побежал в храм.
        Приятно делать людей счастливыми. А богатеть на этом - еще приятней. Чертовски приятные ощущения.
        К вечеру я проделал эту процедуру пятьдесят четыре раза. И когда собирался проделать ее в пятьдесят пятый, явился он.
        - Какого хрена ты тут делаешь? - без обиняков начал он.
        Я смерил его взглядом, впечатления на меня он не произвел. Мелкий, лысый старикашка оперся на посох, на него же он положил начавшее - выпирать пузо. Из всей возможной растительности на лице остались только тонкие брови, которые, как он их ни хмурил, были не в состоянии придать его круглому лицу злобное выражение. Но он их хмурил, дрожал губами, раздувал ноздри, говоря проще, стремился напугать меня до полусмерти,
        - Тебе чего, дед? Чего так невежливо? - спокойно спросил я.
        - Какая, к бесу, вежливость! Спугнул мои деньги, вон как их пятки сверкают.
        - Шлепай отсюда. Не мешай солдату отдыхать.
        - Я второй раз тебя спрашиваю, - не обратив внимания на мои слова, произнес он, - какого хрена ты тут делаешь?
        - На солнышке греюсь! - рыкнул я. - Дед, тебе боле заняться нечем? Отстань! Иди, куда шел. В свою веру ты меня не обратишь, так что исчезни!
        - Исчезнешь ты! - вдруг взревел он и, прежде чем я успел что-то сообразить, врезал мне в живот батогом.
        Что-то теплое брызнуло на кожу, боль пронзила тело, в позвоночник уперлась колонна. Дед отпрыгнул, я медленно поднялся и… На ступени храма упали капли крови, моей крови. В голове помутнело. Сумка! Контракты! Деньги! Я начал шарить рукой возле ног, но она уже красовалась на плече толстячка, а он улепетывал так быстро, как только мог. Я хотел броситься за ним, но вместо этого начал сползать по колонне. Через улицу ко мне бросился Треска, но свернул и помчался за дедом. Следопыт подхватил меня на руки, он что-то говорил, и я чувствовал, как он ковыряется в моем брюхе.
        Потом была ночь. Луна и ангел. Ангел и холодный компресс на пышущую жаром голову. Черт, что скажет Молот? Как я мог так облажаться? Кто этот ангел с теплыми нежными руками? Два ангела и черти подле них. Мне больше нравится тот ангелок, что помоложе, хотя, какая теперь разница, похоже, конец тебе, Медный. То-то Молот обрадуется. Молот! Нет, с ангелом мне было лучше. Ангел! Молот! Треска! Следопыт! Куда вы гады, дели ангела? Ангел! Адель?!
        Глава 4
        ДЫРКА В БРЮХЕ
        Рана оказалась не такой серьезной, как всем показалось. Палка того деда была вымазана каким-то наркотиком с непроизносимым названием, вот меня и понесло про ангелов, а рана, так, дырка в боку, ни один жизненно важный орган не задет.
        Я вполне мог бы отлежаться под присмотром Адели и снова приступить к попыткам вербовки. Я был бы этому очень даже рад. И Аделька бы возражать не стала. Но Молот счел, что мне будет лучше под пристальным взором Грязнули, чем на тряской дороге. И я был с позором отправлен в ставший родным домом военный городок близ Берроя.
        Вот такой он, мой брат. Я согласен, мне может стать хуже, сильно хуже, но незачем было делать из меня посмешище для всей армии. Но спорить с ним бесполезно, он меня и слушать не стал, напялил погоны и давай, как малолетку, отчитывать. Будто я и сам не понимаю, что он прав. Понимаю! Но не хочу никуда ехать, тут обо мне девушка заботится, а Грязнуля только что по званию доктор. Коновал он, а не доктор.
        Грязнуля, докторишка-недомерок, осмотрев ранение, долго матерился и честил всех нас за нерасторопность и непролазную тупость. Он даже не удосужился разобраться в произошедшем. И пока он накладывал бинты, я узнал о себе, Молоте и всех вокруг столько всего интересного, что аж уши повяли. Вот запишу все, что он тут наговорил, да Молоту отдам, тогда посмотрим, кто из нас окажется идиотом.
        Покончив с бинтами, Грязнуля, не переставая поносить все вокруг, отправил меня спать. Чем я и занимался до сегодняшнего утра. И утром тоже. Но вежливое покашливание, перешедшее в надрывный кашель, разбудило меня. Я открыл глаза, нехотя повернул голову и вскочил, завидев сперва усы, а уж после разглядев погоны.
        - Ну, Медный, - прокашлявшись, голосом не предвещавшим ничего хорошего, произнес капитан. - Да ты лежи, лежи! - остановил он мой порыв вытянуться в струнку. - Тебя, говорят, зацепило?
        - Да. Чуть-чуть, - смутился я. - Но это ерунда, Грязнуля говорит, все будет нормально.
        - Ну если Грязнуля говорит, значит, так оно и будет, - задумчиво произнес капитан. - Но, как я погляжу, уже все нормально, вон как ты бодренько прыгаешь. - Капитан сдержанно улыбнулся. - Да не стой ты, - сказал он, садясь на край лежака, и, обведя глазами комнату, спросил: - Слушай, а где Молот?
        - Еще не вернулся, - отчеканил я, как учили, и ощутил резкую боль в боку.
        - Жаль, - сказал капитан, взглядом приказав мне сесть. - А то у меня кой-какие сложности. Совсем маленькие, но без его помощи не разобраться.
        Он достал из-за пазухи завернутый в кожу, еще не открытый пакет и задумчиво вертел его в руках.
        - Кстати, - он нахмурил брови, - что ты тут делаешь? Это офицерское место. Рядовым тут делать нечего.
        - Ну мы с Молотом в некотором роде братья, - смутившись ответил я. - Он возражать не будет. Он сам приказал мне его занять.
        - Как это братья в некотором роде? - передразнил меня капитан.
        - Мы росли вместе. Я же подкидыш. - И я рассказал ему краткую историю жизни моего семейства.
        - Ясно, - сказал он, убирая пакет. - Ну тогда лежи, отдыхай. Только начальству не попадайся.
        Можно подумать, он не старше меня по званию. Можно подумать, он тут не самый старший, а так, по хозчасти. Но он тут главный, он тут господь бог и, если бы хотел меня выкинуть, давно бы выбросил.
        - Пойду поищу еще кого-нибудь, - грустно вздохнув, добавил он.
        - Может, я чем могу помочь? - спросил я и пожалел о своем вопросе.
        Нет чтоб следовать солдатскому правилу, гласившему «при начальстве рта не разевай». Я и жизнь по правилам несовместимы. Я раскрываю рот там, где его нужно держать закрытым, я лезу туда, куда без приказа не полез бы и Молот. Впрочем, этот без приказа вообще ничего по службе не делает.
        Капитан остановился, вперил в меня хитрый взгляд, задумчиво почесал затылок.
        - Ну попробуй, - улыбаясь сказал он, протягивая пакет. - Утром привезли, а я, видишь, стар стал, глаза уже не те. Не вижу я этих мелких штабных букв. - Он продолжат говорить, пока я вскрывал пакет. - Мне обычно Молот все читает, он у нас единственный грамотный. Ну что там?
        - Это на рагере, - сказал я, разглядывая причудливые закорючки.
        Глаза капитана округлились еще больше, когда я прочитал письмо, переводя на ходу. Он сидел с открытым ртом, и концы его боевых усов слегка подрагивали.
        - Тьфу ты пропасть! - ругнулся я, обнаружив текст на родном языке. - Тут приписка. Главнокомандующий западной армией сообщает нам, что мы переданы под командование главнокомандующего южной группировкой и нам надлежит в течение месяца сняться с места и прибыть в Тапис. Вот и все.
        - В течение месяца сняться или прибыть? - уточнил капитан.
        - Не знаю, - ответил я, перечитав послание. - Тут написано «надлежит в течение месяца сняться и прибыть».
        - Так и написано? - спросил капитан, сощурив глаза. Я кивнул. - Вот и славно. - Он поднялся, забрал у меня пакет. - А ты, оказывается, грамотный. - Капитан обернулся на пороге. - Ты вот что, Медный, собираться-то не торопись. И пока помалкивай об этом.
        С этими словами капитан удалился, а я предался своему любимому занятию, погрузившись в него с головой. Я спал!
        И вновь потянулись скучные серые дни. Серыми они были от природы. Та сволочь, что ведает погодой, словно нарочно не выдала ни одного солнечного дня. Тоже мне, разгар лета! Скорее уж сезон дождей! Зато наши сержанты-наставники не могли нарадоваться этому явлению. Они не просто радовались, а открыто смеялись, гоняя молодежь в учебке. Постепенно я тоже пристрастился к этому занятию.
        Я не гонял молодежь, добрая половина которой старше меня по возрасту. Я наблюдал. Только теперь, когда меня уже не касались эти издевательства, я понял, какое это блаженство - гонять молодняк!
        Черт возьми, до чего же забавно пыжатся желторотики! А сержанты знай подбрасывают им все новые и новые трудности. А я, не так давно избавившийся от этого груза, сижу себе под навесом, потягиваю пиво местного приготовления и потешаюсь. Иногда сержанты предлагают и мне поучаствовать в празднике и побегать немного в полном вооружении. Нет, вот уж спасибо, не надо, набегался, сил нет. Дайте отдохнуть, да и ранен я. Ведь куда как приятней потягивать пиво, главное, чтобы Грязнуля не заметил.
        А Грязнуля ворчит, что я не соблюдаю режима, и подбивает сержантов поучить меня немного. Но особо в этом не усердствует, ему не улыбается угробить меня и получить хорошую зуботычину от Молота.
        Капитан же начал неторопливые сборы. Ему не хочется покидать насиженное место, и он не скрывает своего нежелания. Что же до всяких писем, то он просил меня об этом молчать. Славный наш капитан, но уже старый и до смерти боится отставки. Он ничего не умет в жизни, кроме как убивать да отправлять на смерть, правда, никогда не делает это по прихоти. Но вот если ему поручат заткнуть нами дыру, он и раздумывать не будет. Заткнет, и плевать ему на жертвы.
        Так я и жил, не спеша пакуя мешок с нехитрыми пожитками. К концу второй недели капитан объявил, что больше не может ждать Молота, и отбыл на новое место службы. Он хотел сам проконтролировать подготовку к нашему приезду. А Молоту повелел передать кое-что на словах. Большинство этих слов я уже слышал ранее от Грязнули.
        - Почему туда? - спросил все еще покрытый слоем дорожной пыли Молот. - Почему именно туда?
        - А я почем знаю? - Я развел руками. - Спроси у начальства.
        - Ладно, спрошу, - согласился он. - Не хочешь на дело своих рук поглядеть? - Спросил он и кивнул на улицу.
        - А что там? - Я нахмурился. Пусть лучше скажет, я не хочу под дождь.
        - Завербованные тобой сироты. Все пришли, как один. Еще и тех, кого ты не успел захомутать, притащили. Ты теперь богатый человек. Жениться можешь. Да и женушка у тебя на подходе.
        Он засмеялся и ушел, а я скорчил рожу ему вслед, не в драку же с ним лезть.
        И Молот не забыл спросить капитана, прибыв на место. Капитан повторил мои жесты и слова с такой точностью, будто видел, что именно я делал. Молот недовольно забурчал и удалился. Я его понимаю; там, на старом месте, у нас осталось все: и знакомые кабатчики в Беррое, и известные нам и потому делающие скидки женщины весьма легкого поведения. Но не это расстраивало Молота, мало, что ль, кабаков в округе, да и баб хватает, но вот его личные дела, не имеющие никакого отношения к службе, проворачивать будет сложнее.
        - Ты подумай, - говорил я ему, - тут Триит недалеко. Пара дней верхом, и Мелинда будет очень счастлива тебя видеть. Глядишь, если чаще встречаться будете, и племянников у меня прибавится.
        Он злился еще больше и порывался побить мою и без того побитую физиономию. Но советом все же воспользовался, и это принесло ему утешение. На время.
        И все было как всегда. Мы занимались тем, что проигрывали друг другу в карты жалованье на год вперед и ходили по окрестным деревням и городкам. В Триит я не совался. Это Молота не тронут, они его боятся, а я еще пожить хочу. Да и куда мне ездить, тут и так есть все, или почти все необходимое для жизни. Единственное, чего мне не хватало, так это сержантов, гоняющих молодежь.
        - Вот вы где, мальчики! - крикнула Шепот с порога.
        Она такая, никогда не знаешь, когда заявится. И потому она всегда неожиданна и нежеланна, как резь в желудке. Она стояла и ждала, когда кто-нибудь обрадуется ее появлению. Мы радоваться не спешили.
        - А я-то вас обыскалась, - запинаясь, проговорила она. - Вы чего так далеко уехали?
        - Начальство приказало, - рыкнул Молот и тут же подобрел. - А ты какими судьбами?
        - По тебе, милый мой, соскучилась, - сказала Шепот, обретая уверенность, и, вильнув задом, подошла к Молоту. - Ты бы хоть побрился, дорогуша, - добавила она, проведя рукой по его щеке.
        - А зачем? - удивился Молот. - Местные бабы меня и таким любят.
        - Так то местные, - улыбаясь, ответила она. - Я же не отсюда. Не местная я. Так что ради меня придется тебе это сбрить.
        - Как думаешь, Медный, стоит? - спросил он у меня.
        - Стоит, стоит, - ответила за меня Шепот, - еще как стоит. - Она строила ему глазки, явно намекая, что ночь впустую не пройдет. - Подтверди, Медный!
        - Да пошли вы, - обронил я и добавил: - Мне свечку не держать.
        - Кстати, - она переключилась на меня, - Адель тебе привет передавала и поцелуй. - Ее губы сложились в трубочку и вытянулись в мою сторону.
        - За привет спасибо, - отозвался я, - а поцелуй я лучше от нее получу. Где она, кстати?
        - Ну как знаешь, - махнула рукой Шепот, утратив ко мне всякий интерес и пропустив вопрос мимо ушей. - Так что, мы идем бриться?
        - Ох, - застонал Молот. - Ну пойдем, разве от тебя отвяжешься.
        И они ушли, оставив меня одного и даже ничего не сказав про Адель.
        Дня через два Молот, захватив с собой Метиса, Гробовщика и Шепот, исчез из городка. Капитан не желал его отпускать, но Молот нашел доводы, не позволившие капитану его удержать. Он не раз так поступал и всякий раз возвращался с карманами, набитыми деньгами. Он никогда ими не сорил, на старость, что ль, копит? Дурак, он даже и не задумывается, что до старости может и не дожить.
        Еще пару дней спустя меня вызвал к себе капитан. Я ожидал очередного письма из штаба или выговора за очередной мордобой с телесными повреждениями, но он, не говоря ни слова, вручил мне капральские лычки.
        Глава 5
        ИГРОКИ
        Палар, стоя в дверях, терпеливо ждал, когда король закончит утренний туалет и удостоит его вниманием. Король же не спешил. Он не торопясь умылся, сам причесал волосы, привел в порядок бороду и только после этого, накинув на плечи просторный халат, повернулся к Палару.
        - Ну, друг мой, - проговорил он, садясь на край стула за массивным столом, - и как дела в нашем королевстве? Какие новости?
        - Боюсь, ваше величество, - вздохнул Палар, озябшими пальцами теребя край куртки, - у меня печальные новости. В нашем королевстве случилась беда.
        - Сдох? - спросил король, отведя взгляд в сторону. Его губы сжались в тонкую линию, глаза сощурились, между бровями пролегла глубокая морщина. - Сдох, старая сволочь! - выдохнул он. - Сдох раньше меня. Всю жизнь он так - никогда не мог сделать того, что от него требовалось. Вот скажи мне, что мешало ему прожить еще пару лет? Нет, этот сукин сын решил осложнить мне напоследок жизнь.
        Король замолчал и отвернулся от поверенного. Его кулаки сжались, из груди вырвался рык. Палар, мелко дрожа, подошел ближе и, тронув короля за плечо, спросил:
        - И что теперь будет, ваше величество?
        - Что будет, - проворчал король, - война будет. Он хоть преемника назвал?
        Палар покачал головой.
        - Ублюдок, - выдохнул король. - Значит, нам с тобой придется его выбрать.
        - Это непростая работа, - грустно вздохнул Палар, он-то знал, на чьи плечи возложит король этот выбор. Это его не радовало, старые плечи королевского поверенного могли и не выдержать такой ответственности.
        - Верно, - согласился монарх, - непростая, но что делать? Такова королевская доля, придется выбирать самого достойного из числа недостойных. - Он замолчал, потер подбородок и вдруг, хитро сощурив глаз, проговорил: - А что, если нам с тобой разыграть интересную партию?
        - Вы что-то придумали? - ожил Палар и тут же помрачнел, он был уже слишком стар, чтобы плести интриги.
        - Придумал, придумал, - улыбнулся король. - Подойди-ка ко мне и внимательно выслушай, что я тебе скажу.
        Палар придвинул стул и сел, наклонившись к лицу монарха. Он слушал внимательно, изредка вставляя в речь короля короткие фразы со своими предложениями. Некоторые из них монарх принимал, другие резко отвергал. Через два часа план был готов.
        Король приказал подать завтрак. Поглощая еду с серебряных тарелок, он улыбался и подмигивал поверенному.
        - Все-таки это рискованно, - вздохнул Палар. - Слишком много всяких «если».
        - Ты прав, но, черт возьми, сделать это необходимо. Нам с тобой надо быстро на что-то решаться, а времени на раздумье нет совсем. Так что придется действовать быстро и решительно. Представь, что ты на войне. Мы можем проиграть это сражение, но оно само даст нам время, которого у нас нет сейчас. - Король вздохнул и, рассмеявшись, продолжил: - Это может быть очень красивая игра.
        - Время - это да, - словно не слыша последних слов монарха, пробормотал Палар. - Но и для вашего плана требуется время. Нам нужно найти исполнителей и все подготовить. Нельзя же так бросаться в логово волков, не зная, как из него выбраться.
        - Ты прав, - весело улыбаясь, кивнул король, - но ты знаешь, что слова часто могут больше, чем все оружие мира. Нам нужно выиграть совсем немного, и в этом нам помогут слухи. Люди, - засмеялся монарх, - легче всего верят в самую откровенную чушь. Мы запустим пару самых невероятных слухов, а там поглядим, куда нас это вынесет.
        - Но слухи не дадут нам много времени.
        - Брось причитать! - резко оборвал его король. - Мы не можем позволить себе потерять Таеру. Не можем и ввергнуть страну в войну за нее. Представь, сколько стервятников слетятся на оставшуюся без присмотра землю. Нам еще повезет, если ее получит преданный государству человек. А если нет? Я не хочу об этом даже думать. И слышать ничего о риске не желаю. Я хочу передать сыну крепкое государство, а для этого нам надо действовать. И действовать надо быстро. Так что ты будешь делать то, что сказал я! А сомневаться будешь у себя в спальне.
        - Я согласен, - выдохнул Палар.
        - Будто у тебя был выбор, - хмыкнул король. - Если начнется крупная заваруха, меня, конечно, скинут, а тебя просто повесят. Ты ведь слишком долго был моим поверенным и слишком много обо всех знаешь.
        - Но нам нужен тот, кому все поверят, - выдохнул Палар.
        Он старался не думать о том, что сейчас сказал король, хотя и чувствовал, что монарх прав.
        - Грамааль тебе подойдет? - спросил король.
        - Грамаль? - удивился Палар. - Но ведь он же…
        - Он хочет уйти на покой, - сказал король. - К тому же он признал свои ошибки и попросил прощения. Но мое прощение надо еще заслужить. А вот это и даст ему такую возможность. Так что? Подойдет тебе Грамаль?
        - Больше чем кто-то другой. Он же был там, когда убили графиню.
        - Вот именно. Для всего остального у тебя есть надежные, неболтливые люди?
        - Я обо всем позабочусь, ваше величество! - Палар встал и поклонился.
        - Замечательно! - широко улыбнулся король. - Ну а я, пожалуй, позволю себе немного поболеть после похорон старого друга. Как ты думаешь, кто станет регентом?
        Палар засмеялся и покачал головой. В мозгу монарха зрел не один коварный план и не одна интрига, позволяющая ему не только затянуть время, но и держать своих врагов подле себя. Конечно, Палар знал, кто станет регентом. Это не радовало его, но и не сильно огорчало.
        Поклонившись, он покинул покои короля и, продолжая улыбаться и качать головой, спустился вниз. Совсем скоро Магрок осиротеет, и столица временно переместится в другое место. Но это будет совсем ненадолго. Скоро все станет на свои места. Скорей бы! - Риску много! - проговорил агент тайной полиции, придирчиво разглядывая аккуратно обработанные ногти.
        - С каких это пор ты стал бояться риска? - нахмурившись, спросил Палар.
        - Риску много, - развалившись в кресле, повторил агент и, оторвавшись от ногтей, добавил: - И расходов.
        - Пусть последнее тебя не волнует, - уверенно сказал Палар. - Казна все оплатит.
        - Это хорошо, - закрыв глаза и почти скрывшись за разделяющим их столом, пробормотал агент. - Но риску все же многовато. Это же ищи людей, внедряйся. Да и потом, не нравится мне все это. Не люблю я колдунов. И интриги всякие тоже не люблю.
        - Но за это хорошо платят. - Палар положил на стол большой мешок. - Здесь пятьсот золотых. Это твои деньги. А вот это, - на стол лег еще один мешок, такой же, как и предыдущий, - это на расходы. Если окажется мало, обратишься ко мне. Лично ко мне!
        - Что ж. - Агент по очереди осмотрел свои руки, даже не взглянув на мешки. - Я согласен.
        - Хорошо, - улыбнулся Палар. - А есть у тебя подходящие люди для этого?
        - Так вспомнить не могу, - улыбнулся агент, - но если поднапрячься, пожалуй, вспомню пару светлых личностей с темным прошлым. Как я понимаю, нам все равно, какого полу ребенок?
        - Все равно, - покачал головой Палар. - Абсолютно! Главное, чтобы по возрасту подходил.
        - Тогда, я думаю, мы все устроим в ближайшие дни. Я все устрою, господин Палар! - уверенно сказал он. - Можете не волноваться и доложить об этом его величеству!
        - Его величество тебя не забудет, - пообещал Палар. Кивнув агенту, он поднялся и направился к дверям.
        - Да мне плевать, - произнес агент, когда дверь за Паларом закрылась, - лишь бы платили хорошо.
        Она почти не упиралась и не раздумывала, а увидев перед собой мешочек, звякнувший сотней золотых, согласилась. Ее красивое лицо растянулось в многообещающей улыбке, когда она услышала, что это только аванс.
        В ее голове зрел собственный план, он это чувствовал, он всегда чувствовал такие вещи. Собственно, за это его и ценили. Он был способен разрушить любой замысел врага, но на этот раз у него не было никаких инструкций. Государь через своего поверенного требовал быстрых действий, и она подходила для этого как нельзя лучше. Какие у них планы - это не его головная боль. Его наняли для вполне определенного задания, и его-то он как раз и выполняет. Обо всем остальном пусть заботится Палар.
        - Мне нужна картинка, - устало произнес он. - Все должно быть красиво.
        - Будет тебе красиво, - пообещала она. - Я все сделаю! Скажи, куда ее привезти.
        - Никуда! - отрезал он. - Спрячь ее в надежном месте и не высовывайся. Ее будут искать, и, поверь мне, если найдут, мы с тобой не обрадуемся этому. Главное - будь с ней рядом и смотри, чтобы с ней ничего не случилось. Я сам тебя найду, - сказал он, поднявшись. - Только не забудь о своих обещаниях.
        - Да что ты, радость моя! - Она всплеснула руками. - Разве я когда-нибудь не держала своего слова?
        - Не знаю, может, ты изменилась, - пожал он плечами. - И смотри, ей ничего не говори! - приказал он и ушел.
        Она долго еще сидела, рассыпая по столу монеты, складывая их стопкой, запускала в них руки и думала о том, что это далеко не все деньги, что она может получить от него. А может, и кое-что, кроме денег, смотря как оно все повернется. Он не посвятил ее в свои планы, да это и не требовалось, достаточно только слегка напрячься и немного подумать, как станет все понятно. Им нужна маленькая девочка, ей нужны деньги, ведь ее тело не всегда будет таким. А девочка, ну что ж, может, и она окажется в выигрыше.
        Она улыбнулась, ссыпала монеты в мешочек и, спрятав его глубоко под одеждой, улыбаясь, направилась туда, где ее ждали давно знакомые и уже опротивевшие лица.
        Через три дня все было готово. Он набрал людей, надежных и неболтливых, обеспечил их формой и документами. Он связался с Грамалем и договорился обо всем. Он даже позаботился о контактах с действующими частями. Форма сержанта-разведчика не тяготила его, хотя он давно ее не надевал. И только надев, почувствовал, как соскучился по тем дням, когда каждый день она украшала его особу.
        Все было готово. Оставалось только ждать сигнала к действию. А пока его не было, он позволил себе немного расслабиться и совершил маленькое путешествие в Таеру.
        Глава 6
        СЛУХИ, СЛУХИ!
        Говорят, слухами земля полнится. Еще говорят, что слухи - это правдивые вести, солидно разбавленные вымыслом.
        Интересно, что за правдивые вести должны были заставить наше начальство поднять задницы с насиженных мест и выгнать нас на учения. Молот не переставая ворчал и говорил, что за все годы его службы такого никогда не было. Он утверждал, что ни дня не провел в окопах или полевых шатрах без острой на то необходимости. Все старички согласно кивали и, качая головами, поучали молодежь, то есть нас, как правильно делать это и это.
        Но ни они, ни тем более мы и не догадывались, что произошло с начальством. И почему, едва успевал закончиться один сбор, тут же начинался другой. Имеющие семьи не встречались с ними месяцами, представляю, как радовались жены возвращению мужей. Впрочем, и остальные рвались домой, пусть дом этот - только пропахшая застарелым потом, дерьмом и грязью казарма. Зато она родная и даже ее запахи не кажутся столь отвратительными. Но и этот предел мечтаний был нам недоступен.
        Начальство выдумывало все новые неприятности на нашу голову. Выдумывало и молчало. Зачем? Солдаты задавали вопросы, капралы пожимали плечами, сержанты рычали, младшие офицеры ругались матом, старшие просто посылали всех туда, куда не так-то просто дойти.
        Но слухи - странная вещь, они путешествуют по воздуху и цепляются за уши готовых их услышать голов.
        Никто не покидал расположения лагеря, официально - точно никто. Никто не приезжал к нам с большой земли, но слухи тем не менее до нас дошли и даже бдительные сержанты ничего не смогли с этим поделать.
        Черт подери, что это были за слухи, один нелепее и страшнее другого. Говорили, что мы тренируемся, чтобы совместно с арийскими войсками принять участие в большой охоте на заведшегося у них оборотня-людоеда. Следопыт высмеял эту версию, заявив, что оборотень - наполовину зверь и, значит, ловить его надо как зверя, а мы тут учимся военному ремеслу. Черт бы его, это военное ремесло, побрал, мало, что ли, нас в учебке мурыжили. Но Молот поддержал Следопыта, и с этим никто уже спорить не стал. Все согласились, что так оно и есть.
        Но не успел еще этот слух умолкнуть, как появился другой. Слышавшие его из первых рук, то есть по большей части от себя самих или Трепы, утверждали, что никакого оборотня в Аринии нет и не было никогда. Это, конечно, здорово, а то страху напустили. Но с аринцами мы сотрудничать все же будем, и тренируют нас именно для этого. А работать вместе мы будем, когда на Пейнат пойдем.
        Вот здорово, всю жизнь мечтал стать захватчиком и при этом еще и по горам научиться лазать. Нет, ребята, это полное дерьмо! Какой, к лешему, Пейнат? Он от нас надежно спрятан не только горами, но и самой Аринией. Так что бред это все, но высшее начальство поддержало этот слух, попросту не отреагировав на него. И солдаты всерьез начали в это верить. Даже мое здравомыслие и вера в собственную правоту пошатнулись, когда, кроме меня, никто не засомневался в этом. Однако слух умер сам собой, когда нас перебросили от западных границ к южным.
        Там появился другой слух, за ним еще один, потом еще, а потом еще. И так до бесконечности.
        Но и кроме слухов о нашем будущем нам было что обсуждать долгими ночами у костра, во время недолгих перерывов в муштре. Проходя через города - а как ни старалось высшее руководство, этого избежать не сумело, - мы подцепили уйму слухов, один забавнее другого. Причем каждый из них претендовал на высокое звание новости и полную правдоподобность. Если не сказать больше.
        Знающие люди говорили, что король, узнав, что граф Таерский умер, сильно расстроился, заболел и был отправлен в Лесфад на лечение. Капитан это подтвердил. Брр, в Лесфад, на лечение, жуть какая, там только пиявку можно вылечить от обезвоживания. Сам я там никогда не был, но с картами знаком хорошо. Лесфад это не город, скорее замок посреди болот. Нашел строитель кочку покрупнее да и влепил туда свое творение. Черт побери, чтобы там жить, надо жабрами обзавестись. Если бы меня туда лечиться отправили, я бы лучше удавился потихоньку. Там, говорят, комары со свинью размером.
        Слухов о короле было много. Одни говорили, что он сошел с ума, другие, более осведомленные, утверждали, что король не сошел с ума, а его свели. Третьи слали всех подальше и с полной уверенностью говорили, что король там просто спрятался от всех, пока не решит, что дальше ему делать с королевством. А думать ему было о чем, с единственным-то наследником. Наш правитель - человек интересный, он запросто может отречься от престола не в пользу сына, а, скажем, Аринийского князя или парня вроде меня. Так что мыслей в коронованной голове крутилось предостаточно, в одном только Магроке тыщ пятьсот жителей, а уж по всей стране претендентов и того больше. Ну и пусть себе думает, на то ему и дадена корона.
        И когда, казалось, я уже слышал все, что только можно было выдумать, пришел и поселился самый странный и самый неприятный слух. Зараза всегда приживается быстрее, чем что-то полезное, и когда кто-то услышал его и повторил несколько раз, он настолько плотно уселся в мозгу каждого из нас, что вытравить его было невозможно. Каждый встречный норовил оттащить тебя в сторону и, посекундно оглядываясь, прошептать в ухо: «Ты слышал о ребенке?» Слышал ли я о нем? Да об этом только глашатай на площади еще не трубил. Конечно, я о нем слышал и меня это не радует. Кто-то очень постарался представить все так, чтобы оно не выглядело враньем. Чуешь, что это неправда, но, черт его возьми, все так гладенько, что очень на правду похоже. Небось сказочника нанимали. Точно, сказочника! Он и придумал королю ребенка, которого никто никогда не видел и даже не слышал о нем раньше.
        Ребенок тот полу неопределенного и возрасту неизвестного. Доподлинно известно только, что он есть и что он вроде как жив, да еще место, где он потерялся. О чудо, наш второй наследник потерялся примерно пятнадцать - двадцать лет назад невдалеке от небольшого городка Триита.
        Выдумщики хреновы! Вот поймаю того сказочника, что все это сочинил, и вобью ему сказку в глотку!
        Но, узнав об этом, даже Молот стал на меня странно поглядывать и иногда, в разговорах один на один, забывался, кланялся мне и говорил «ваше высочество». Принца нашел!
        Ну да, своих родителей я не знаю, ну да, нашли меня на пороге маленького триитского трактира завернутого в одну рваную пеленку. Ну да, и по возрасту я подхожу. Но на пеленке не было королевских вензелей. И профиль у меня не знатный. Да и не хочу я быть королем.
        Мое нежелание становиться знатной особой было облечено мною в форму молчаливого протеста. Я попросту прятался, ни с кем не общался, зарылся и даже не дышал. Еще бы! Каждая скотина, прознав про столь выдающуюся череду совпадений, при встрече со мной норовила низко поклониться и съязвить. «Ваше медное величество!» - дружно говорили они при встрече.
        А потом также дружно и извинялись, когда выяснилось, что ребенку сейчас около пятнадцати и я никак не попадаю в этот возраст и что ребенок вовсе даже не королевский, а того самого графа, который недавно изволил почить с миром. Аристократ не может нормально сдохнуть, он именно «изволит почить». И так как граф не оставил наследника, то за его земли началась мышиная возня, грозящая перерасти в драконью грызню. Слишком много претендентов на эти земли. А земли уж очень хороши, плодородны, богаты дичью, рыба там сама прыгает в лодку, стоит только от берега отплыть. Рай земной, а не земли. Вот потому-то нас и убрали, от греха подальше, чтоб лишних соблазнов не создавать.
        Это все рассказал капитан под страшным секретом одному только Трепе. Но Трепа есть Трепа, и вскоре об этом знали все. А капитан ходил и улыбался в усы, глядя, как начальство ломает голову, откуда солдатня все узнала.
        В общем, не стану я королем. Жаль, я уже начал привыкать к мысли о будущем правлении страной. После этого все как-то быстро поутихло, меня даже перестали дразнить. Ну а несколько дней спустя начальство решило, что мы уже достаточно наморозили себе задницы, никто из претендентов не проявил рвения по перетаскиванию нас на свою сторону, а значит, пора бы нам заняться более приятными делами. К тому же приближалась жаркая для нас, вербовщиков, пора, очередной сезон охоты. Молот прям-таки рвался домой, а попав туда, принялся раздавать указания.
        Глава 7
        ЗАХВАТ ГРАМАЛЯ
        Все вокруг косо смотрели на меня, полагая, что за моим повышением стоит Молот, и, конечно, ошибались. Молот хоть и был лучшим вербовщиком в армии, но и он не мог повлиять на генерала, раздающего звания и сидящего черт-те где. Он не мог, а вот капитан мог. Мог и повлиял. При встрече он подмигивал мне, а я хранил наш маленький секрет.
        Секрет был в том, что капитан наш подслеповат, а то и вовсе не умеет читать, а я, в отличие от большинства сослуживцев, умею и читать, и писать. Этим счастьем я обязан человеку, которого с восторгом буду вспоминать и в последний день жизни. Своему отцу. В то время как большинство парней моего возраста дрались на улицах и лапали соседских девок, я под его пристальным взором корпел над книгами. Сперва букварями и историями, а потом над бухгалтерскими.
        Тогда я его за это ненавидел и тихонько, чтоб он не слышал, ругал словами, смысл которых часто не понимал. Теперь же я ему благодарен и готов петь песни в его честь хоть до утра. Грамотных и по всей стране не так-то много, а уж в армии и подавно. Так что меня заприметили и начали тянуть наверх. И это было бы неплохо, если бы вместе с жалованьем не прибавилось внимания начальства. А его, на мою беду, прибавилось.
        Моего братца любимого, лейтенанта Молота, и его закадычного друга, второго, не менее любимого лейтенанта Метиса где-то вечно черти носили. Они обстряпывали разные, не совсем чистые делишки, прикрываясь нуждами вербовочной команды. Они занимались чем угодно, только не вверенными им подразделениями. И вся тяжесть заботы о солдатах легла на плечи сержантов, как старших по званию, и на мои, как брата командира. Так что авторитета я набрался будь здоров, ребра до сих пор ноют.
        И когда разведка доложила, что Грамаль едет по лесам, чуть севернее наших позиций, почти без охраны, я едва не запрыгал от радости. У наших штабных крыс хватило ума и чувства юмора назначить меня главным ответственным своей шеей за его поимку.
        Я не возражал, да и попробуй тут возрази, когда тебя буравят пять пар злобных подслеповатых глаз. Даже твой собственный капитан смотрит так, что сразу становится понятно: не сможешь взять Грамаля - не возвращайся назад.
        Вот так я и оказался в дерьме по уши. Мне подкинули людей Метиса, переподчинили два отряда разведчиков, ведших Грамаля от самого Санрогта и, чтобы радость была полной, добавили к ним парней лейтенанта Холодка, раненного в уличной драке. Хотя правильнее было бы сказать раненной, но она скрывала, что она женщина, и все делали вид, что не знают об этом, а она делала вид, что не знает о том, что и так все об этом знают. Но, как бы то ни было, у меня набрался солидный для капрала отряд - в нем было почти сорок человек, не считая разведчиков.
        Я подозревал, что людей маловато, особенно в охоте на такого зверя, как Грамаль. Но руководство решило не баловать меня излишками численного состава и пинком под зад отправило ловить старого козла. Хорошо уже то, что они удосужились сказать, где искать.
        Грамаль - самый старый и самый противный чародей из всех, что мне приходилось встречать. Правда, их и было-то всего трое, может, четверо, но Грамаль - особенный. Лет пятнадцать назад он крепко повздорил с королем и, говорят, даже врезал монарху по зубам. С тех пор король его и ненавидит. Ненавидеть-то ненавидит, да сделать с ним ничего не может. Влиятельный тип этот самый Грамаль.
        Правда, я не понимаю, что в нем такого. Он был стар и немощен уже тогда, когда шесть лет назад останавливался у нас в трактире, что же стало с ним теперь? Теперь, наверное, он просто старая развалина, которая путешествует по стране и сама не помнит зачем, а может, и помнит…
        - У-у-ух! - Окорок бесцеремонно вломился в мои размышления о Грамале, скатившись сверху нам на головы. - Святые ляжки, чем это тут у вас так несет? - спросил он, втянув носом воздух.
        - Медный обделался, - хохотнул Треска. - Решил себе имя сменить на Вонючку.
        - Вонючка? - Окорок почесал голову. - А что, тебе пойдет. Только знаешь, лучше б ты так врагов травил. Нас-то за что?
        - Да нет, - вставил слово Следопыт, - это он нас от Грамаля маскирует, чтоб не унюхал. Так что ты, Окорок, не очень-то. Он, можно сказать, благое дело делает. Новую тактику осваивает.
        - Это где ж такой тактике обучают? Надо б сходить, подучиться, - задорно подмигнув мне, сказал Окорок.
        Окорок такой же капрал, как и я, но опыта у него побольше, и если уж его так коробит, что командиром назначили меня, то как должны на меня смотреть сержанты. Их взглядов я не вижу, нет с нами ни одного.
        - Да на кухне, когда сушеным горохом кормят, - за меня ответил Следопыт.
        - Так это мы после обеда маскируемся? - Окорок поднял брови. - А я-то думал, соревнуемся, кто громче пукнет.
        - Заткнитесь, вы, - рыкнул я, - а то, как вернемся, всех на кухню отправлю лук на всю армию чистить да горох жрать тазами! И в казарму не пущу. Мне вонючие нытики в казарме не нужны!
        - А что, я за! - отозвался Треска. - Повар получает двойную порцию.
        - Рыба - она и есть рыба, горох готов хоть сырой жрать. Слышь, Треска, тебе его на крючок не насадить, но у меня тут есть один, специально для таких случаев держу.
        Треска шутку не оценил, и говоривший зарылся мордой в землю. Я не знал его, видать, холодковский.
        - Ты чего? - взвизгнул он. - Другие же шутят.
        - Другим можно, - обняв его за плечи, увещевал Окорок, - а тебе пока нельзя. Это право надо заслужить. Вот съешь с ним пару тазов гороха, почистишь три-четыре воза лука да раз двадцать напоишь его до полусмерти, тогда и ты сможешь про крючки шутить. А так, видишь, даже я не смею, горох шибко не люблю, а про Треску без гороху нельзя. Про Медного и без меди можно, а про Треску без гороха ну никак.
        - Заткнись, Окорок! - прорычал Дед. - Все заткнитесь!
        Мы заткнулись, ну почти замолчали, дальше перебранка шла вполголоса. Смешки, издевки друг над другом, обидные замечания в адрес всех родственников Грамаля до седьмого колена, генералов, пославших нас сюда, и меня. Как будто я виноват, что Грамаль чуть тащится и цепляется за каждую ветку и нам приходится торчать под открытым небом днем и ночью. Да я бы и сам не прочь быстрей покончить со всем этим.
        - Ты, брат Медный, не переживай насчет этого, - во всеуслышание шептал Окорок, - со мной было то же самое. Я тоже в первый раз не смог желудок сдержать. Правда, ребята тогда никому ничего не сказали. Отличные были парни, не то что мы.
        - Да уж мы-то всем расскажем. Верно, Трепа? Проклятье, а я и забыл, что он тоже с нами увязался, теперь смеху будет на всю армию.
        Передо мной возникло усатое лицо капитана, пытающегося сдержать улыбку и рассуждающего о поднятии духа солдат. Трепа уж точно не сдержится, он из тех солдат, от которых стремится избавиться каждый командир. Под чьим бы командованием он ни находился, секреты его командира вмиг становились достоянием общественности. Проверено, если бы не этот полудурок, никто бы до сих пор не знал, что Холодок - баба и ради чего мы мерзли в Берройских степях.
        Мать его! И попробуй потом доказать, что ты тут ни при чем, что это тут земля так воняет. Эх, прощайте надежды на повышение, хоть бы имя не сменили, я к этому как-то привык. Ладно, хрен с ним, с Трепой, я потом разберусь, по-свойски, по-капральски. Сейчас важно другое и, черт возьми, какая разница, как будут тебя величать, если ты уже гниешь в могиле.
        Я выбрался из канавки, в которой мы устроили засаду, и огляделся. Поляна что надо! Дорога проходит сквозь нее по самой середине, и ни один самый гениальный полководец не в состоянии обыскать все деревья, окружающие поляну плотной стеной, чтобы увериться в своей безопасности. Посреди же поляны мы, с подачи Следопыта, свалили старое сухое дерево в два обхвата. Ох и намаялись мы с ним, пока тащили!
        Я тихонько хохотнул, предвкушая удивление Грамаля, когда мы повыскакиваем отовсюду, а он, как баран, будет пялиться на дерево и соображать, откуда оно тут взялось.
        - Во-во, навонял, а теперь ржет. Самому-то нюхать не приходится, - снизу зашипел Окорок. - Че ржешь-то? Нам скажи, тоже посмеемся, а то от вони голова уже болит и сидеть невмоготу.
        Я не ответил. Зачем? Не хочу я порождать новую волну насмешек. Они нужны мне боеспособные, что проку от вояк, держащихся за животы и давящихся смехом.
        Еще раз глянув на поляну, я спустился вниз. Что ж, Грамалю не повезло дважды. Во-первых, он и не подозревает, что мы его ждем, по крайней мере, уж очень хочется в это верить, а во-вторых, он тащится с востока и заходящее солнце должно его ослепить, ну просто обязано. Конечно, если он появится сегодня, а то вдруг нам еще пару дней гнить тут?
        Да нет, не должен. Дрейп, сержант разведчиков, обещал его поторопить. Как - не сказал. Что ж, будем ждать.
        Грамаль въехал на поляну и застрял у сооруженной нами преграды, его охранение, понося все на чем свет стоит, пыталось оттащить дерево с дороги.
        - Без охраны, твою мать! Сучьи дети, и это они называют без охраны! - Окорок разглядывал двенадцать человек в форме лорда Паарских земель. - Ну чего делать будем? - осведомился он у меня.
        Твари они все, эти генералы. Неужто, чтобы стать генералом, надо быть такой тварью? Я ведь ничего не знаю ни о тактике, ни о маневрах, капрала в такие вещи не посвящают, его дело - заставлять своих людей отдавать жизни по приказу вышестоящего. Хоть бы одного сержанта дали. Хотя бы вшивого инвалида. Ну хоть кого-нибудь, кто в этом что-то понимает. Надо хоть изобразить из себя умного.
        - Треска, Трепа, тащите сюда свои стрелялки. Дайте-ка залп.
        Нервно смеясь, они попытались скрыться.
        - Стоять! - рявкнул я. - Видите вон того старика, заденете его, и я вас собственными руками придушу. Выполнять!
        Стрелки у нас отменные. Нет, правда. Они выстрелили, и трое из пятерых оставшихся на лошадях упали.
        - Вперед! - заорал я.
        Мы с воплями и улюлюканьем бросились на тех, кто остался. Двое наших упали сразу, об одного я споткнулся и оказался нос к носу с его обгоревшим черепом. Когда же я снова поднялся на ноги, разведчики, при поддержке солдат Окорока, сцепились с охранением, пытаясь отрезать их от повозки. Мои люди всеми силами старались не попасть под молнии, обильно сыпавшиеся с рук Грамаля. Не всем это удавалось.
        Размахивая мечом, я бросился к ним. Первый, кому удалось добраться до повозки, получил увесистым посохом по голове и осел, но против Трески у колдуна аргументов уже не оказалось и, получив рукоятью меча по черепушке, он повалился на землю. Треска издал победный клич, оставшиеся в живых люди Грамаля - злобный рык и начали теснить тех, кто пытался не пустить их к хозяину. Я подбежал к Треске, заламывавшему колдуну руки и одновременно снимавшему с себя пояс, чтоб их связать.
        - Ну что, он? - перекрикивая лязг железа, спросил Треска, подняв голову колдуна за волосы.
        - Он! - выдохнул я.
        Твою мать, так вот почему главный тут - я! - Ведь я единственный из бывших в распоряжении генерала людей, кто знал этого ублюдка в лицо.
        - Че стали? - рявкнул я на вдруг решивших, что все уже кончилось, людей. - Помочь никто не желает?
        Мы крепко связали колдуна своими поясами, веревку, конечно, взять никто не догадался, моя вина, я же командир, и пока мы этим занимались, Окорок добил последнего охранника. Тяжело дыша, он подошел к нам. Сопровождавший его Дрейп подмигнул мне.
        - Ну вот и все, - проговорил Окорок, пытаясь вытереть забрызганное кровью лицо залитой кровью рукавицей. - Взяли-таки засранца. Святые ляжки, он же дряхлый, как пенсия инвалида.
        - Потери большие? - Я оставил без внимания его замечание, этому старикану только дай волю - и не дышать нам больше, череп-то он одним ударом проломил.
        - Не знаю. Не считал еще.
        - Грязнуля, твою мать, ты где там зарылся!
        Грязнуля любит латать полученные нами дыры и терпеть не может смотреть, как мы их получаем. Свое прозвище он получил за манию чистоты, которая была у него всегда, кроме тех моментов, когда он нас латал, а делать это ему приходилось постоянно.
        - Эй, медицинская твоя душонка, у нас тут раненых полно.
        Он редко принимал участие в боевых операциях, да на этом никто и не настаивал, врач нужен целым и невредимым, иначе трупов будет куда как больше, да и толку от него. Со скальпелем он обращался лучше, чем с мечом.
        Всклокоченный и какой-то серый, Грязнуля вылез из той канавы, где мы прятались в ожидании колдуна. Как всегда, он бормотал себе под нос ругательства, обращенные в наш адрес, за нерасторопность и неосторожность. Медленно он подошел к нам. Теперь стало ясно, откуда взялась та вонь, которую так бесстыдно приписали мне. Это же отметили и все вокруг. Над поляной раздался хохот, порожденный парой десяток глоток.
        - Медный, ты это, ты извини, - сквозь смех, пытался говорить Окорок, - мы же не знали, мы думали, это ты. - Он заржал.
        - Катись к дьяволу! - бросил я. - Ранеными лучше займись! - И я залез в повозку.
        Грамаль не отличается любовью к порядку. Его вещи валялись где попало и как попало, удивительно, как он что-то находит в такой горе хлама.
        А хлама тут предостаточно. Заношенная до дыр, засаленная одежда, стоптанные сапоги, книги, пара сундучков с разноцветными стекляшками, предназначение которых способен разгадать только еще один маг, благо среди нас таковых не было. Какие-то свитки аккуратно уложены в углу, и это единственное напоминание о порядке.
        Черт побери, чтобы разобраться со всем этим, нужна не одна неделя, но ничего, у наших штабных олухов времени предостаточно, вот пусть и занимаются, а я свою работу сделал.
        Опа, а это что? Мое внимание привлек медальон, аккуратно висящий на гвоздике, вбитом в дальнюю стенку. Я бы не заметил его, но он блеснул на солнце, ослепив меня. На вид, похоже, золотой. Кто сказал, что я его не заслужил, это же мой военный трофей. И пусть хоть один штабник хоть что-то вякнет, зарою! Я, чертыхаясь, перелез через гору тряпья и снял его. Золото! Чистейшее! Ну все, теперь осталось его только переплавить - и можно бросать все это военное дело к чертям собачьим и заняться тем, что я на самом деле умею. Трактирщиков убивают реже, чем солдат. Только надо его спрятать, а то парни, не ровен час, отымут или сдадут… что за хрень?
        Медальон скрипнул и открылся. Я ойкнул и сел. Оттуда на меня смотрело знакомое до боли лицо. Если снять с него лет пятнадцать, то именно эти сладкие, слегка пухловатые губки я целовал в день моей вербовки.
        Но этого не может быть! Нет! Невозможно, так не бывает! Я застыл, погруженный в созерцание портрета и, утонув в ее небесно-голубых глазах, не заметил, как сзади подкрался Треска.
        - Ты чего тут, уснул, что ль? - подойдя, спросил он. - О, Аделька! - добавил он, заглянув мне через плечо. - Где взял?
        Черт меня возьми, я настолько был погружен в созерцание лица нашей маленькой девочки, что даже не подумал закрыть медальон, когда этот придурок появился рядом. Теперь уже поздно это исправлять, но все же…
        - Это не она! - Я захлопнул медальон.
        - Да брось ты! - Он вырвал медальон у меня из рук и снова открыл. - Ну она, что я говорил? А что это у нее на голове? Корона, что ль? - Он захрипел, до него начало медленно доходить. - Вот черт, - пискнул он.
        Я навалился на него, прижав к вороху тряпья. Одной рукой я зажал ему рот, другой ткнул под ребра.
        - Ты не видел этого! - прохрипел я. - Никогда не видел! Забудь об этом, если шкура дорога. Понятно?
        Он кивнул, еще бы ему не было понятно. После восьми месяцев в окопах, после всего, что мы слышали, такие вещи становились понятны и идиоту. Наверняка и нас сюда послали именно за этой штукой, а Грамаль - просто никому не нужный старый пердун.
        Я отобрал медальон у Трески и снова заглянул туда. На одном портрете была Адель. На втором - дородный мужик, весь в вензелях, с надменным взором и какой-то непонятной хреновиной в руках. Ну ни дать ни взять король или герцог, ну граф на худой конец. Я так и сел. От посетивших меня мыслей во рту пересохло, дышать стало трудно, думать тоже. Но думать надо было.
        Тут, возможно, граф, я не видел его лично, но… Нет, черт возьми, надо проверить. Но если предположить, что это и. есть почивший граф, а на втором портрете - его жена, то, черт возьми, она как две капли воды похожа на Адель или Адель на нее, и, если все так, тогда теперь мы действительно по уши в дерьме.
        Я помог подняться Треске и вытолкал его на улицу. Свежий воздух опьянил, и я привалился к повозке. Мимо, опустив глаза в землю, протопал Дед. С другой стороны повозки Окорок обсуждал с кем-то подробности состоявшейся драки. Мне стало дурно, и я сел на землю, облокотившись на колесо.
        - Ты не ранен? - поинтересовался знакомый голос. Я поднял глаза. Передо мной, зажимая перебинтованную ногу, стоял Дрейп.
        - Нет, - ответил я. - Просто устал.
        - Ну устал, это ерунда, - усмехнулся разведчик. - Главное - цел. Меня-то, видишь, зацепили. - Он засмеялся.
        - Да цел, цел. - Я равнодушно махнул рукой.
        - Мы тебе еще нужны? - спросил Дрейп.
        - Нет. Дальше сами как-нибудь.
        - Ну тогда мы пойдем, нам еще к Станрогту возвращаться. Да, Медный, лейтенанта нашего заберете. Убило его.
        Я кивнул, проводил разведчика глазами и отправился собираться домой.
        В обратный путь мы собрались только к вечеру, пришлось ждать, пока Грязнуля залатает раненых. Ребята, не пострадавшие в стычке, веселились и шутили о незавидном положении раненых, мол, если не изойдут кровью, то уж точно - задохнутся.
        Лишь мне да Треске было не до шуток. Мы мрачно переглядывались, изредка ловя на себе взгляды товарищей, не понимающих наше настроение.
        - Да брось ты, Медный! - пытался подбодрить меня Окорок, думая, что я впал в это состояние, услышав о потерях. - Сам живой, и ладно. Война - это тебе не прогулка с грудастой девицей под звездами, тут, брат, нарваться всякий может. Так что ты не переживай, ребята не зря умерли, козла-то мы этого поймали.
        Взять-то взяли, да что-то меня это не радовало, уж лучше бы вообще никогда не слышать о нем.
        Погибших помянут добрым словом, а их семьи, у кого они были, получат немного денег, и все будут думать, что все замечательно, и только мне теперь трястись за свою шкуру да следить, чтоб Треска свой рыбий рот не раскрывал.
        Грязнуля закончил с ранеными, мертвые уже на местах, наши в повозках, охранники Грамаля в кустах. Все расселись, и караван медленно двинулся домой.
        Глава 8
        ГЕРОЙ
        Грамаль оказался весьма беспокойным старикашкой. Он без конца ворочался, стонал и, совершенно забыв о гигиене, испражнялся прямо под себя. За что и получал по зубам. Вскоре его лицо напоминало тарелку с кровавой кашей. Но никто не узнает об этом, на последней ночевке мы помыли его, стерли запекшуюся кровь и слегка приодели. Оказалось, все не так страшно, выглядит он вполне прилично. Ну синяки, ну шишки, так брали-то его с боем. А если эта сволочь начнет рассказывать, как с ним обращались, - получит еще.
        Едва повозка с Грамалем въехала в ворота, к нам бросилась толпа народу. Генерал лично пожал мне руку, свободной рукой поглаживая себе лысину и млея от удовольствия. Капитан расчувствовался. Он долго всех обнимал, хлопал по плечам и, размахивая перед нашими лицами огромным кулаком, кричал, какие мы молодцы. Толпа бесновалась и славила бесстрашных солдат его величества.
        А вот я не радовался. Проходя сквозь толпу, я слышал, что именно они пели, и от этого становилось дурно. Бесстрашные! Чушь собачья. Мы-то бесстрашные? У меня вон коленки трясутся и мутит со страху, того и гляди, брошу все и побегу в лес прятаться. Или как в детстве, под кровать, там ни один страх не найдет. Хотя лучше на кровать, спать жутко хочется.
        Я спал два дня, не просыпаясь. На третье утро, разлепив глаза, увидел на стуле, рядом с кроватью, новенький мундир с медалью на лацкане. Твою мать!
        Это чего это я, с усталости койку перепутал? Вот черт, вернется хозяин - зароет. Ладно, без паники, чей он хоть, а то, может, договоримся, будить же не стали.
        Я сел, тупо глядя на сверкающий пуговицами китель. Я перепутал койки. Капельки холодного пота собирались на спине в широкий ручеек. Три галочки на предплечье, жалкое подобие погон на плечах. Сержант, чье место я занял, меня убьет. Маленький кусочек украшенной вензелем бумаги торчит из нагрудного кармана. Наградная! Может, меня простят? Я осторожно, двумя пальцами, за уголок извлек бумагу и развернул ее.
        Пару минут я покрывался потом, читая мелкие штабные закорючки. Пару минут после этого приходил в себя. А еще пара минут ушла на то, чтобы унять смех, разобравший меня вместо исчезнувшего страха. Мой! Это мой мундир висит на стуле. И койки я не путал. Это мое. Я теперь сержант и медаль имею. Поев, побрившись и снова поев, я совершил вылазку.
        Ну не мог я не надеть новенький, сверкающий пуговицами и позолоченными лычками мундир. Солнце припекает совсем не по-осеннему, птички поют, и жизнь прекрасна, когда в желудке есть место для вина.
        - Эй, капрал, а ну-ка поди сюда! - окликнул меня веселый, до боли знакомый голос.
        Я повернулся на пятках начищенных кем-то сапог и, выставив напоказ лычки, встретился с Молотом взглядом. Он поперхнулся. Его рот открылся, а взгляд, лишь мельком скользнув по моему сияющему лицу, вцепился в знаки отличия.
        - Это что еще такое? - прохрипел он, ставя на сбитый из неструганых досок стол кружку. - Ты что, совсем охренел? А ну, сымай мундир, пока начальство не увидело!
        - И не подумаю. - Я надул губы.
        С чего бы это вдруг я должен снимать собственный мундир? Не дождется, если, конечно, не снимет силой.
        - Да ты что? - Он поднялся. - Снимай, тебе говорю! Не как командир говорю, как брат. Знаешь что с самозванцами делают?
        - Доброе утро, сержант, - отсалютовал мне шедший мимо Окорок. - Как спалось?
        - Да вы что? - Молот побагровел. - Совсем мозгов лишились? Ну ладно этот - мальчишка, но ты, Окорок, тебе ли не знать, что с ним будет.
        - А что с ним будет? - Окорок остановился и вытаращил глаза. - Ну ответственности больше станет, людей под команду добавят. И жалованья подкинут поболе моего раза в два, - грустно добавил он.
        - Не заставляй меня делать это силой, сымай сам! - взревел Молот.
        Я не шелохнулся.
        - Святые ляжки, мой-то тебе зачем? - зажимая ворот мундира руками, вскрикнул Окорок.
        - Ладно, - Молот встал. - Метис, помоги-ка мне образумить этого недоумка.
        - Да пошли вы! - пискнул Окорок и удрал.
        Я остался в одиночестве. Молот обходил меня справа, Метис - слева. Против двух скал в живом обличье у меня никаких шансов. Да и против одного, любого из них, тоже. Я отскочил назад и вытащил из кармана бумагу.
        - На, - гордо произнес я, - почитай! Только внимательно читай и платочком запасись, еще прослезишься.
        Молот взял листок и погрузился в чтение. Метис по-прежнему стоял, плотоядно глядя на меня, и разминал кулаки. Меня это пугало. Метис - безмозглое орудие в руках Молота, но не дай бог встретиться с ним в темном переулке. Он никогда не думает, ему просто нечем да и незачем утруждать себя подобным занятием, но кости он ломает отменно. Ломая кости, он и дослужился до лейтенанта. А став офицером, сдружился с Молотом и забросил службу. И пока Молот читал, Метис не сводил с меня взгляда.
        Молот читал внимательно и очень медленно, и чем дольше он читал, тем кровожаднее становился Метис. Точно руки ломать будет, он уже выбрал какую. Наконец мой брат просиял и вернул ее мне.
        - Ну ты, братишка, даешь! - качая головой, проговорил он. - Стоит тебя на день оставить, так ты либо выкрасишься, либо отличишься. Что ж, поздравляю! - Его огромные руки сдавили меня. - С тебя выпивка!
        Я пожал плечами. Выпивка - это само собой, кто ж упустит возможность выпить за чужой счет, да еще при таком поводе? Я и сам не прочь поставить.
        - И раз уж ты такой герой, у меня для тебя сюрприз. Завтра приезжают Шепот с Аделью. Ну как, ты рад?
        Ага, рад, как утопленник рад тому, что утонул в песчаном месте. Хороши же у него сюрпризы, мог бы для разнообразия приятное что-нибудь сказать. Нашли же время приезжать. Подождали бы немного, вот отправим Грамаля, тогда пожалуйста.
        Я потрогал медальон на груди и, пообещав завтра отметить лычки, удалился.
        Не понимаю, за что мне все это? Звание, награда, всеобщее внимание, как будто я лично Грамаля схватил. Если уж на то пошло, то все это должно было свалиться на Треску. Это он врезал Грамалю мечом и спеленал его как младенца. Это его заслуга, а я гулял и свежим воздухом дышал. Так за что? Я же теперь шагу не могу ступить, чтобы за спиной не услышать шепот: «Смотри, смотри, вон идет, это он Грамаля поймал». Теперь каждая тварь будет следить за мной и ждать чего-нибудь в том же духе, ну а я, если их надежд не оправдаю, в лучшем случае буду разжалован в рядовые. За что?
        К вечеру все прояснилось. Пока я мирно спал в казарме, Треска под большим секретом поведал Трепе, как я геройски дрался. А чуть позже Трепа и сам вспомнил пару интересных подробностей.
        Самое удивительное, что болтун и сам верил в то, чего не то что не видел, но даже и не было. Он расписывал поимку мага на каждом углу, каждому, кто был готов его слушать, и с каждым повторением она расцветала новыми красками, а мое участие становилось все более весомым. Если так дальше пойдет, то дня через два я один одолею всю охрану Грамаля и поймаю этого старого пердуна, а все остальные в это время в картишки будут дуться. А что убитых столько, так это они поскользнулись или от медвежьей болезни концы отдали. А может, и я их ненароком зацепил. И никто не станет слушать ни меня, ни остальных, кричащих о причастности к этому. Но никто и не думал кричать, оставив все сомнительные удовольствия от победы мне.
        Впрочем, зря я ною, и в положении героя есть свои плюсы, единовременное денежное пособие, например. И сержанты теперь не смотрят свысока и не отправят на кухню лук чистить, а капралы, так те вообще разбегаются. О рядовых я молчу, самый страшный для них человек-капрал, а сержант уже полубог, офицеров же они видят только в кошмарах. И невдомек им, бедным, что я тоже был рядовым совсем недавно.
        А уж как действует новый сержантский мундир на женщин, я и представить боюсь. Надо бы увольнительную в город выпросить, опробовать его на тамошних красотках и медаль надо нацепить. Обязательно! Они, женщины, на всякие там висюльки сильно падки. Эх, чую, все бабы будут мои, другая солдатня там может не появляться, ничего им не обломится. Все же неплохо быть героем. Спасибо, Треска!
        Я разочаровал Молота, отказавшись идти встречать Адель. Он-то думал, что я во сне кричу ее имя и постанываю. Может, и так, вот только что теперь мне снится?
        Не решился я ему сказать, повода не нашел. Пускай относится к ней как обычно и отпускает свои шуточки насчет скорой нашей свадьбы. Все равно никто ни разу не смеялся. А я до тех пор, пока не подвернется возможность все узнать да проверить, от нее подальше буду.
        Не получилось. Едва войдя в заполненный пьяными рожами кабак, она бросилась ко мне и повисла на шее. Ее руки сцепились за моей спиной, а губы добрались до щеки. Адель нежно поцеловала меня. Я не смог ответить тем же, ужом вывернулся из ее рук и отошел в сторону. Она надула губки и округлила глаза.
        - Медный, ты мне не рад?
        - Рад, - соврал я.
        А что я должен говорить: «Не могу я, как раньше, тебя обнимать, пока все не выясню»? Тьфу! Ну и ситуация, я рад ее видеть, но совсем не рад, что она здесь.
        - Плечи болят, - улыбнулся я, - ранило меня.
        Все разом взглянули на меня, Треска кивнул. Он-то понимал, он-то знал.
        - Что ж ты раньше-то не сказал? - прогудел Молот, он с уважением относится к ранам. - А ну покажь!
        - Когда это тебя? - прошептал Следопыт, сдвинув брови.
        - Потом, - я увернулся от лап Молота, - мундир долго снимать. Потом, - кивнул я Следопыту.
        Он пожал плечами и успокоился. Молот успокаиваться не собирался.
        - Да не стесняйся ты. Шрамы украшают мужчину. Верно, Шепот? - Он подтолкнул в бок хищно улыбающуюся тетку.
        Ну авторитета и опыта тете Шепот не занимать. Половина солдат нашего гарнизона прошла через ее постель. Да что там гарнизона - армии. Половина из них ее не помнит, другая уже мертва.
        - Точно! - Она спрыгнула со стола так, что все собравшиеся увидели ее великолепные ноги. - Снимай курточку! - Она протянула руки, но я снова увернулся и попал прямиком в цепкие лапки Адели.
        - Отстаньте от него! - крикнула она, прижимаясь ко мне. - Что пристали к герою?
        Она уже слышала? Вот черт, кого брал с собой Молот, чтобы встретить их? Неужто Трепу? Я погиб.
        - Да, в самом деле, чего вы накинулись на парня? - откуда-то сверху прогудел Гробовщик.
        А этот как здесь оказался? Что-то затевается. Молот ни в жизнь не стал бы собирать всех своих людей просто так. До сбора «урожая» вроде еще далеко. Что он замыслил?
        Я огляделся. Дед и Носатый мирно беседуют за дальним столом. Пони о чем-то разговаривает с Карманником, Блоха потягивает пиво у стойки. Сколько знакомых и давно не виденных лиц. Нет, ну не ради же моих лычек они собрались?
        - Ладно, - примирительно кивнул Молот, - потом - так потом. - Он цапнул Шепот и усадил себе на колени. - Я не понял, малыш, где выпивка?
        Малыш? Для него, конечно, младший брат всегда малыш, пусть даже борода до земли и седая вся. Ненавижу его за это. Один на один еще ладно, но при подчиненных… Вон как Треска лыбится, за стол держится. Он что, уже поддал? Скотина!
        Вино лилось рекой, я потратил значительно больше, чем хотел, но, когда мои денежки кончились, останавливаться никто не захотел, и на стол полетели монетки, припрятанные на черный день.
        Откуда столько народу? Половину из них я в глаза раньше не видел, и все сидят, пьют, поздравляют меня и смотрят с надеждой. Они думают, я им еще налью? Ни хрена! Пора выбираться отсюда. И продолжить скромно, в семейном кругу. Человек на тридцать.
        Но меня опередили. Молот, при поддержке Метиса и Гробовщика, выставил всех лишних, пощадив лишь местную пьянь. Никто и не посмел вякнуть что-то против. Руки, носы и зубы ценили все.
        Вот теперь можно сидеть хоть до утра. Завтрашнего.
        Шепот плюхнулась к Молоту на колени. Он обнял ее, словно она была его женой и, подмигнув мне, спросил:
        - Как Окорок?
        - Чего? - не понял я. - При чем тут Окорок?
        - Ты был с ним, когда Грамаля ловил. Ты же теперича сержант, а мне капрала искать. Производить кого-то долго, волокиты много: с капитаном договорись, документы подготовь, отправь и сиди, жди. Некогда этим заниматься. Сезон охоты на носу. А так, взял готового, и вперед, мясо отлавливать. Так как тебе он?
        - Геройский парень. Дрался здорово.
        - Когда это он дрался? - растянув губы в улыбке, спросила Шепот. - Ты ж один всех победил.
        Трепа, сукин сын. А подать мне его сюда на блюде, да с яблочком в его незакрывающейся пасти.
        - Ты слушай больше, че мелют, - подавив гнев, проворчал я, - не такого наслушаешься. Не знай я, как выглядит Грамаль, - на первом же суку повесился от таких россказней.
        - На каких это суках ты собираешься вешаться? - Мне на колени уселась Адель и, устраиваясь, принялась ерзать.
        Я чуть не завыл. Молот, глядя на меня, расхохотался.
        - Тебе меня уже мало? - сказала она заплетающимся язычком и смачно икнула. - Ты еще и по сукам ходишь. Смотрите на него, какой герой. Тетя Шепот, ты права во всем: мужики все сплошь подлецы.
        Она что, напилась? Какая свинья ей наливала?
        - Прям-таки все? - засмеялся Молот.
        - Все! - кивнула Адель и свалилась под стол.
        Вот так все и происходит. Он пьян, она тоже ничего не соображает, и раз - через девять месяцев одной головной болью у него больше. Ну, Медный, успокойся, не нервничай, ты не в той ситуации. Держи себя в руках, рядом с такими птицами, как она, воробью никогда не обладать лебедем. Ну почему я не нашел этот медальон на день позже?
        За те месяцы, что мы не виделись, Адель изменилась. Округлилась там, где надо, подросла и, ведомая по жизни тетей Шепот, научилась обольщать. Надеюсь, что вприглядку.
        - И как ты собираешься это обстряпать? - спросил я Молота, поднимая Адель и усаживая на стул.
        - Перетащу его, и дело с концом, - ответил Молот.
        - А отдадут?
        - Куда денутся? Мне все достается. Правда, Шепот?
        - Это точно. - Она встала и увлекла его за собой. Выходя, он подмигнул мне и знаками показал, чтоб я действовал.
        Я не отреагировал, но Адель, похоже, видела этот жест.
        Поганое выдалось утро. Солнце слишком яркое, птички слишком громкие, голова слишком тяжелая. Все сейчас слишком: слишком красивая Адель рядом и слишком перепивший я.
        Мы лежали на кровати в маленькой, но отдельной, комнатенке Молота, которую я занимал с позволения высшего начальства, конечно, в его отсутствие. Я был голый. Она тоже, и тепло ее тела скорее пугало, чем приносило радость.
        Меня разом охватили приступы ужаса и тошноты. Как же так я попался, нет, этого не может быть. Но коли уж произошло, то теперь ничего не изменить.
        Стараясь не разбудить ее, я аккуратно вылез и… Это же Шепот! Какого черта? Она же ушла с Молотом! Как она здесь оказалась и где, черт ее возьми, Адель?
        Шепот открыла глаза и улыбнулась.
        - Куда ты? - потягиваясь, спросила она и схватила мою руку.
        Вырваться мне удалось часа через два. Я был изможден, но доволен. Может, поэтому и не заметил капитана, мнущегося у двери.
        - А где Молот? - спросил он, глядя, как я суетливо натягиваю штаны. - Ну ладно, мне на самом деле ты нужен. - Его не смущал ни мой внешний вид, ни торчащие из-под одеяла голые женские ноги. - Я слышал, погуляли вчера? Так вот, когда протрезвеешь, зайди ко мне. - И с этими словами он удалился.
        Как-то недобро смотрел на меня Следопыт, видать, тоже башка раскалывается.
        Молот все отрицал, называя меня сумасшедшим, и твердил, что Шепот сбежала от него и теперь это он должен на меня злиться за пропавшую ночь. Но в его глазах я явно читал другое. Он знал все. Похоже, он сам подбил ее на это. Мы говорили тихо, сидящие вокруг ничего не слышали и не обращали на нас внимания. И только Следопыт бросал на меня злобные взгляды.
        - Как ты мог? - спросил он, когда мне надоело пререкаться с братом и я подошел к нему.
        Я его не понял. Вчерашнее вино напрочь отбило у мозгов возможность соображать. И я тупо смотрел на Следопыта, тщетно силясь понять, о чем он. Но он сам пояснил:
        - Треска мне все рассказал! - сказал он, глядя на меня сквозь кружку.
        Вот же гад наш Треска. Вроде рыба, а молчать совсем не умеет. Надо было отправить его в наряд или еще куда подальше. Скажем, на далекий северный необитаемый остров. Пускай бы там медведям все рассказывал.
        - А что я сделал? - спросил я.
        - А ты не знаешь, что делал с Аделью ночью?
        - Знаю. Но откуда тебе-то это знать? Может, мы всю ночь в карты на поцелуи играли. - Я решил не говорить ему, что провел ночь с Шепот. И утро тоже. Вообще об этом никому не скажу. Молот знает, и достаточно.
        - Мне-то ты можешь не рассказывать, - обиженно надулся Следопыт. - В карты они играли. Так я тебе и поверил.
        - Ну а даже если не в карты. Что с того?
        - Но она же чья-то там дочь!
        - А вот это надо еще доказать, - разумно сказал я. - Может, она вообще никто, а мы тут панику развели.
        А в самом деле, чего я расстроился, ведь не известно еще ничего, может, она и не имеет никакого отношения к тому портрету. Просто на нее та тетка похожа или она на тетку. Жутко похожа.
        - И что теперь ты будешь делать? - на всякий случай спросил я.
        - Молчать, как и ты, - ответил он и одним глотком осушил кружку.
        Мы замолчали. Следопыт погрузился в созерцание дна кружки, я же вовсю напрягал остатки мозгов, стараясь понять, как он может пить после вчерашнего.
        - Надо бы как-нибудь рот Треске заткнуть, - промолвил я.
        - Так она ж никто, - усмехнулся Следопыт.
        - Ну так, на всякий случай, - смущенно ответил я. - Может, никто, а может, и кто-то. Представь, что будет, если она кто-то.
        - Будет чертовски много трупов и красного цвета, - невесело усмехнулся Следопыт. - Все станет красным от крови, - вздохнул он. - Ты прав, Медный, лучше нам пока придержать эту тайну при себе. Если все выплывет, не думаю, что кто-нибудь из наших вчерашних собутыльников останется в живых.
        - Может, нам смотаться, пока еще не поздно? - предложил я.
        Следопыт ничего не ответил. Разинув рот, он смотрел мимо меня, вверх. Я медленно повернулся. Шепот стояла у перил, потягиваясь и выставив напоказ скрытую легкой тканью великолепную грудь.
        - Так это была Шепот! - осклабился он.
        - Где? - Быть дурнем до последнего - мой единственный шанс не стать посмешищем.
        - Не валяй дурака, Медный. Я слышал, что творилось там, у Молота. Я подходил.
        - А-а, - протянул я, выигрывая время, - так это Молот был.
        Следопыт обернулся, его глаза сузились и укололи.
        - Был там и здесь. С каких пор он занялся магией?
        - С рождения. Слушай, чего ты меня допрашивать взялся? Я тебе что, пацан, стащивший монету?
        Он промолчал.
        - И вообще, ты чего-то уж больно разошелся. Рискуешь, я же теперь сержант.
        Какое-то время Следопыт пытался взглядом продолбить во мне дыру, затем его взгляд скользнул по столу, ища более подходящий для этого инструмент. На мое счастье, ничего под рукой не оказалось, и он снова нырнул в кружку.
        - Сержант, говоришь, - не отрывая кружки от губ, усмехнулся он. - Ну раз ты теперь начальство, скажи мне, как мы вляпались в такое липкое и вонючее дерьмо?
        - Ну-ну. Не мы, а я.
        В зал вошла Адель.
        - И никуда мы не вляпались, так, слегка наступили, - поднимаясь, прошептал я и, встав, направился навстречу моей девочке.
        Однако дойти было не суждено. Едва не сбив ее с ног, влетел адъютант капитана и завопил, перебудив всех до единого чертей в аду, и они сразу взялись за меня.
        - Медный, скотина ленивая, быстро к капитану!
        - Вот теперь мы в дерьме, - бросил я Следопыту. Молот поймал мой взгляд и слегка пожал плечами.
        Проходя мимо Адели, я как мог лучезарней улыбнулся и подмигнул. Она улыбнулась в ответ. Боже, что у нее за улыбка, сколько в ней притягательного и многообещающего. И сама она вся светится. Будь проклят Грамаль с его медальоном! Надо спрятать чертову побрякушку подальше, а то таскаю удавку на собственной шее. Наверняка этого старого пердуна уже допросили и он выложил им все.
        Допрашивать наши умеют, знаю, сам видел. Если не признать, что ты убил королеву, то они на тебя повесят и свержение богов, и разжигание костров в аду, и пособничество в продаже душ.
        А Грамаль не силен. Он сразу растает и все выложит. Конечно, он вспомнил про медальон, и капитан вызывает меня, чтоб спросить, а не брал ли ты, сучий сын Медный, такую маленькую блестящую штукенцию? Коли брал, то будь добр, верни, шибко уж она важна для всех и вся. Хрен вам, а не Адель.
        Капитан знаком приказал мне войти и заткнуться. Я так и сделал, присел у дальней стены и старался не дышать, может, тогда они меня не заметят. Но наш капитан ничего не забывает и, выслушав донесения разведчиков, он повернулся ко мне.
        - Значит так, Медный! - Он обеими руками ухватил кончики усов и начал их подкручивать. - У нас приказ отправить Грамаля в Лесфад. Князь-регент хочет его лично допросить.
        - Ясно, а при чем тут я?
        Капитан вздохнул:
        - Князь хочет посмотреть на того героя, что поймал чародея.
        Вот-те хрен. Они не допросили его, это хорошо, но они отправляют его в Лесфад, причем вместе со мной, а это плохо. Очень плохо. Это ужасно!
        - Капитан, а можно я не поеду?
        - Можно, - фу, отлегло, - если за два дня сдохнуть успеешь.
        - Капитан, но не я же его взял. Это все Треска. Это он его…
        - Я знаю, Медный, знаю. - Он вздохнул и по-отечески добро взглянул на меня. - Знаешь, что там тебя ждет?
        - Знаю. Поэтому и не хочу. Я еще сержантский мундирчик толком не поносил. Может, все же Треску?
        - Приказали тебя. - (Да что они ко мне прицепились, князь-регент меня в глаза не видел, сдался я ему!) - Ты же знаешь Грамаля, видал его, еще не будучи солдатом. Так что ты.
        - Понятно, - загрустил я.
        - Через два дня сюда прибудут люди князя, и ты поедешь с ними.
        - Один?
        - Нет. С тобой будут Холодок с десятком людей. Горгон и Плеро поведут повозки.
        - И все же, почему я?
        - Ты знал Грамаля. - Он правильно понял мой вопрос - Ты у нас единственный специалист по этому магу. К тому же ты капрал и командовал его блестящей поимкой. Так что кому еще?
        - Ну почему я? - Временами голова отказывается работать. - Окорок тоже капрал, а разведчиками так вообще лейтенант командовал.
        - Он погиб.
        - Я знаю, сам видел, как его зарубили.
        - Ты спал, когда решался вопрос… - Капитан умолк и бросил на меня взгляд, словно сказал слишком много.
        - Ясно, - до меня начало доходить, - вам нужен был герой, и не нашлось более подходящей кандидатуры, чем спящий Медный.
        - Извини, - пожал плечами капитан.
        - Спасибо вам за все. Особливо за звание и медальку. Что прикажете мне делать теперь? - Грубо вышло, да мертвецу наплевать.
        Капитан молчал. Он смотрел мимо меня, отводя взгляд всякий раз, когда мне удавалось его ловить. Славный старикан наш капитан. Он никогда не дал бы в обиду никого из нас, но и он ничего не может здесь поделать. Приказ есть приказ.
        - Я могу идти? - Хочу напиться, да так, чтоб самого пьяного бога стошнило.
        - Иди. - Капитан занялся своими делами, уткнувшись в карту и подозвав к себе разведчика.
        Я вышел на воздух. Вдохнул вечернюю прохладу, подтянул пояс и, махнув на все рукой, поплелся в трактир заливать последние дни своей никчемной жизни вином.
        Глава 9
        ЦЕННЫЙ ГРУЗ
        Люди князя так и не появились ни через два дня, ни через неделю. После десяти дней ожидания капитан получил пакет, предписывающий ему организовать доставку Грамаля в Лесфад своими силами. Прочитав, он долго матерился, и я поддерживал его во всем, до последнего слова. Но приказ есть приказ.
        Само собой, я пытался избежать этого путешествия. Страх, что Грамаль не выдержит допроса и выложит князю все о медальоне, висящем у меня на шее, был сильнее чувства долга, что так старались привить нам сержанты. Но мне не помогли ни больной живот, ни природная лень. Помочь могло только чудо. Но, увы, оно не случилось. Капитан лично выволок меня из казармы за шиворот и швырнул к ногам Грамаля.
        Поганый старикан улыбался. Он вытянул губы и пахнул в меня ароматом гниющих зубов.
        - Ты что, дерьма нажрался? - бросил я и поднялся, отряхиваясь.
        Провожать нас выползло все население города. Событие нашли! Ну подумаешь, отправляют одного недоумка в сопровождении еще полутора десятков транспортировать старого, вонючего и слишком много знающего мага. Что тут такого? Недоумков, что ль, не видали?
        Грамаль глядел на меня с надменностью, несвойственной арестантам. За слишком длинную жизнь он привык на всех смотреть свысока. Его боялись все, и никто не смел сказать ему поперек ни слова. Этот гад уставился на меня, словно я девица на выданье. Глазки его так и сверкают, так и светятся похотливым огнем.
        Хотелось бы мне узнать, о чем думает этот слишком уж спокойный и надменный маг. Бородищу-то какую отрастил, в ней, наверное, и скрыта вся его хваленая магия пополам с мудростью. Людей он должен насквозь видеть. Он ведь знает, что кто-то утаил медальон. Кто-то из нас, иначе не стоял бы он тут и не требовал бы его к себе князь. Там колдунишка тоже маленько покуражится, пока князь его пытать не прикажет. А уж там пыток он не стерпит и все расскажет. Да его и пытать не надо, так все выложит.
        Грамаль улыбнулся, подмигнул мне и еще шире растянул рот в улыбке. Я поморщился. Как же хочется дать ему в харю!
        Он пискнул, его глаза стали огромными, словно тарелки в купеческом доме. Взгляд скользит мимо меня и упирается в кого-то за моей спиной. Медленно, очень медленно я обернулся - и мир рухнул. Адель! Она стояла среди толпы и улыбалась.
        Увидев меня, она помахала рукой и двинулась вперед. Все внутри меня опустилось. Сердце перестало биться. Каждый миг растянулся на годы. Все происходило слишком медленно, и только мысли летали в голове, к чертям разнося череп.
        Ухватиться бы сейчас за рукоять болтающегося на поясе меча и снести напичканную заклинаниями голову, но тогда меня вместо него к князю свезут, и никто не станет ни в чем разбираться. Нет, лучше подхватить руками свои ноги покрепче да удрать на край света. Хороша идея, только ватные они, хватай их не хватай, не шевелятся.
        Адель раздвинула толпу и, шелестя юбкой, подбежала ко мне. Ее руки сплелись на моей шее, а губы коснулись моих.
        - Возвращайся скорей, - прошептала она мне в ухо. - Мы никуда зимой не поедем. Здесь с тетей Шепот будем.
        Черт возьми! Ни одной путевой мысли в башку не лезет. Разве что обычное «я скоро», но лучше я промолчу. А как хочется обнять ее, прижать к себе, но проклятущая субординация… И Грамаль глазами сверкает.
        Я повернул голову. Народ вокруг умильно улыбался. Молот подмигнул, Грамаль тоже. Вот он стоит, доволен собой и случившимся, нашел он ее, осталось только поведать об этом всему миру, и прощай, Медный.
        - Ну хватит чувства проявлять, - дрогнувшим голосом сказал капитан. - Ехать надо.
        Будь старик чуточку сентиментальней, обязательно смахнул бы слезу. Да я бы и сам, если бы глядел со стороны, непременно разревелся. Прямо классическая сцена из легенд: она провожает его на битву с врагами, драконами или другой какой нечистью, а он обещает вернуться.
        - В путь, пора, - сказал капитан, и никто не посмел оспорить его заявление. Я так вообще чуть не запрыгал от радости.
        Караван из четырех повозок двинулся в путь. Грамаля запихали в первую, во второй Холодок разместил штаб, остальные послужат нам спальнями. Надо отоспаться, выспавшийся, я и думаю лучше, да, может, и во сне чего привидится.
        Надежды на спокойный сон улетучились, едва я забрался внутрь повозки. Холодок поднял на меня взгляд, целиком соответствующий его прозвищу, и изрек:
        - Проползай сюда! Есть разговор.
        Вот только разговорчивых лейтенантов не хватало мне для полного счастья. Все остальное просто прелестно. Раннее утро, мелкий моросящий дождик, гудящая от недосыпа голова и гниющий старикашка в соседней повозке. Чем не рай.
        Я подполз к лейтенанту, по пути пару раз носом ткнувшись в доски, не прикрытые даже тряпкой, и уселся на тюки, кучей сваленные в углу.
        - Чего смурной такой? - пробасил Холодок, глядя на меня острыми и холодными, словно сосульки, глазами.
        Не похож он на бабу, это Трепа все придумал. Ну разве бывают они такие скуластые, с носом что яблоко, лохматыми бровями и, черт возьми, таким голосиной. Его холодные, бледно-голубые глаза изучали меня. Правый иногда дергался, и я не знал - от одобрения или от негодования. Подбородок, левую щеку и дерганый глаз пересекали глубокие шрамы. Нет, баб таких точно не бывает. Болтун наш Трепа.
        - Спать хочу, - ответил я, зевнув для убедительности.
        - Отоспишься, - пообещал Холодок, и так хотелось ему верить. - Потом. Для начала давай обсудим наше положение. Здесь старший я, и ты, как и все остальные, выполняешь мои приказы. Ты - старший по Грамалю, мы - всего лишь сопровождение. И то, и другое будет, пока не передадим его в руки регента или его людей, а там уж как они решат. Тебе это понятно?
        Я кивнул, что тут может быть непонятно. Обязанностей у меня, как у всех, но если колдун даст деру или шею себе свернет, то вздернут меня, а Холодок будет стоять в стороне и тихонько посмеиваться. И не он один.
        - Теперь по колдуну. Как нам с ним обращаться? - продолжал Холодок.
        - Как можно хуже, лучше убить его.
        - Я серьезно, - то ли усмехнулся, то ли хмыкнул Холодок. - Никогда не имел дел с колдунами. Ты же сталкивался с ними раньше.
        Спеца нашли, мать вашу. Ну уж коли так дело повернулось…
        - Связать его надо покрепче, повязку на глаза потемнее и хорошо бы рот завязать.
        - Ну рот и руки - понятно, а глаза зачем?
        - Посмотрит он на тебя пристально - и все, хрендец твоей спокойной жизни. Будешь ты ему служить на задних лапках. Видел я, как он это делал. Сидел он, значит, у меня в корчме. - Эх, какие были времена, никто не будил с утра, не швырялся тобой и не объявлял героем, чтоб на бойню отправить. - И пристал к нему один пьянчуга, так этот засранец глянул на него - и все, упал наш местный алкоголик и проспал до утра. С тех пор больше и не пил.
        - Страшноватая история, - голосом, не выражающим ничего, отозвался Холодок. - Ладно, завяжем и глаза. Что-то еще?
        - Да, ни в коем случае не говорить с ним. Заговорит, собака, к чертям.
        Холодок выдал подобие улыбки, чем это я его пронял?
        Мы замолчали, лейтенант утратил ко мне всякий интерес и занялся разглядыванием своих ногтей. Чертовски интересное занятие, под ногтями можно найти столько всего, даже трехдневную пайку. Я вытянулся, а вдруг и вправду найдет, да не поделится, вон как зыркает.
        Бог ты мой, вот это лапа, да я в ней целиком утону, а на такого дурня, как Трепа, и ногтя хватит. Нет, не баба Холодок, не баба. Хотя…
        Я вытянулся еще больше, стараясь заглянуть за расстегнутый мундир. Черт, не вижу, надо бы ближе сесть. Я пододвинулся и напоролся на ледяной взгляд Холодка. Он улыбнулся шире:
        - Я знаю, что обо мне говорят, и даже знаю кто. И если это не трогает меня, почему это должно трогать тебя?
        - Да нет, меня это не трогает. Просто интересно, правда ли то, что говорят?
        - Хм… - Он еще и глазами умеет улыбаться. - А если да, что ты будешь делать?
        Я задумался, серьезно задумался, но ничего лучшего, чем молча встать и уйти, не придумал. За моей спиной раздался торжествующий хохоток Холодка. Нет, не баба он.
        Чертов дождь изводит нас третий день, поганые телеги ломаются одна за другой, заморозок бы скорей, до черта надоело их из грязи выталкивать.
        Старый хрыч едва не задохнулся, когда ему завязали рот. Пришлось развязать, и теперь мы наслаждались отборной руганью, вперемежку с историей его жизни. Ругань бывала интересней, чем его жизнь. Будь он странствующим певцом, его давно бы распяли на городских воротах и показывали всем бездарям, норовящим проскочить внутрь.
        Меня тошнило всякий раз, как он заводил разговор о своей семье и пользе тяжелого упорного труда и самосовершенствования, нуднее ничего он придумать не мог, вот и изводил нас этой хренью. Дайте я получше отработаю на нем свой удар справа или слева. Ну хоть дайте ему кто-нибудь оглоблей по башке, вон и телега опять сломалась.
        Горгон залез под нее целиком, Плеро прыгал вокруг, не зная, за что ухватиться, еще двое молча наблюдали за происходящим.
        Мы - люди из охраны Грамаля и не лезем чинить эту дрянь. Толкать - толкаем, но чинить, да в грязи… Нет уж, они-то Грамаля не охраняют.
        Мы сменяли друг друга, дежуря по двое. Сидящий внутри выслушивал все плачи и истории колдуна, второй, едущий верхом, рядом с повозкой, получал еще и порцию дождя. Я всеми силами уклонялся от свиданий со стариком, предпочитая верховую прогулку под дождем.
        У всех поголовно текло из носа. Холодок свалился в горячке на второе утро и с тех пор не показывал носа из своего штаба. Я как мог пытался вызнать у его людей побольше о нем. Но они лишь пожимали плечами. Никто ничего не знает. Как можно служить с такими людьми? Вот воевать - прелесть. На допросе, коли попадутся, на вопрос: «Кто ваш командир?» - они пожмут плечами и ответят: «Спроси сам». И все, из них больше ничего не вытянешь. Только Валет оказался немного более разговорчив. Отпивая из моей специально припасенной фляжки, он сообщил, что готов за лейтенанта и в огонь, и в воду, так как тот ему жизнь спас. Ему и его брату. Правда, брата потом убило, но вот сам Валет еще живой и готов за Холодка жизнь отдать и, ежели надо будет, в ад спуститься. На мой вопрос, правда ли то, что говорят о Холодке, Валет вернул мне фляжку и, насупившись, пробурчал:
        - Вот поймаю как-нибудь вашего Трепу и язык ему вырву, чтоб зря на людей напраслину не возводил. Холодок - баба, это ж надо такое придумать!
        С этими словами он ушел, всем своим видом показывая, что я идиот, если верю в идиотские слухи, порожденные идиотом. Я пожал плечами и признал, что я идиот. Больше я никого об этом не спрашивал.
        - Завтра просветлеет. - Ко мне подошел Треф и вернул из раздумий о странном лейтенанте к поломанной телеге и гнусному мокрому дождю.
        - С чего взял? - Мне тоже надоел дождь, но вот так самоуверенно заявлять я бы не стал. Чертов колдун, может ведь наколдовать солнышка кусочек. А может, он-то дождь и колдует? Я задумался, сопоставляя поведение Грамаля и изменения погоды, почему и пропустил описание семейной приметы Трефа.
        - Ну смотри, коли обманешь, - сказал я, когда Треф умолк. - Если с утра солнца не будет, сниму я с тебя башку и набью дорожной грязью. Потом на место поставлю. Ну а если будет, тогда потом мне это повторишь, а я тебе пайку отдам.
        - Лады, - усмехнулся он.
        Всегда мне попадаются люди, готовые жрать все подряд. Я так не могу. Меня от этой гнили воротит. Мне мясца подавай. Пора в офицеры выбиваться, их куда как лучше нашего кормят.
        - Ну что там у вас? - От нетерпения я едва не сорвался на крик. Горгон лежал под телегой не шевелясь, еще чуть-чуть - и мы услышим его могучий храп. - До утра возиться будешь?
        - Так даже не вечер еще, - отозвался возница, - хотя, могет, и до утра. Сегодня уж точно никуда не поедем.
        - Как так?
        - А вот так. - Он вылез, кое-как оттер руки и пустился в описание поломки в словах, которые я впервые слышал.
        - Ладно, ладно, остынь. Плевать мне, что там сломалось. Починить-то сможешь?
        - А то! - Он довольно улыбнулся.
        Никто лучше него не разбирается во всяких телегах, сбруях и прочей дряни.
        - Надо бы с дороги убраться, - подал голос Треф.
        Точно надо, но надо еще и знать куда.
        - Валет, найди-ка нам местечко для ночлега!
        Валет застонал, но ослушаться моего приказа не посмел.
        И нашел полянку. Отличная полянка, окружена со всех сторон деревьями, словно стражей, скрыта от глаз. Здесь даже суше как-то. Но трава все равно мокрая, а с неба и деревьев капает.
        Мы расположились в центре, поставив повозки квадратом. Сухих деревьев не было, и костер никак не хотел разгораться, но разум победил природу. Среди нас колдун, и, пару раз получив увесистые пинки под зад, он согласился нам помочь.
        Огонь затрепыхался, и все с облегчением вздохнули. От одежды повалил пар, послышались шутки. Жизнь не так уж и плоха, если не слишком много от нее требовать. А много ли нам надо? Набить желудок да поспать вволю.
        И то и другое я сделал с превеликим удовольствием.
        Меня толкали в бок. Какая сволочь посмела потревожить мой сон? Глаза нехотя открылись, рот изрыгнул проклятия. Голова медленно повернулась, руки, готовые вцепиться в горло идиоту, поднялись и опустились на место. Грамаль, муравьев ему в печенку, прислонившись к борту, тихонько пихая ногами мой бок.
        - Сержант, а сержант! - жалобно поскуливал он.
        - Чего тебе, старик? - И какой болван догадался запихнуть его в одну повозку со мной? Узнаю, голову отверну.
        - Мне на воздух надо.
        - Ну так ползи. Тебя там встретят.
        - Ты не понимаешь, - расстроенно пробормотал он. - Мне до ветру.
        - Ух-х! - Я с трудом оторвал от пола не желающее слушаться тело и выволок его наружу. - На прогулку, - объяснил я вскочившему было солдату. Тот опустился на место, утратив к нам интерес.
        Грамаль пыхтел и сопел, развязывая штаны, а, присев, начал издавать и вовсе жуткие звуки. Не дай бог дожить до его лет.
        - Ну что, все дела сделал? Пошли назад. - Мне не терпелось избавиться от его общества.
        - Подожди! - прошептал он и огляделся по сторонам. - Отпустил бы ты меня, сержант.
        - Эт чего вдруг? - опешил я.
        - Она много для тебя значит?
        - Кто? - спросил я, что было силы выпучив глаза.
        - Та девушка, что обнимала тебя.
        - А-а… - И что ему ответить? - Да нет. С чего ты взял?
        - Не думаю, что ты стал бы рисковать ради ничего не значащей юбки. Ты знаешь, кто она? Знаешь! Ты же украл медальон. Ты спрятал его. Не смотри так, я знаю все. Я же колдун и могу читать мысли. А ты парень не дурак. Знаешь, что с ней будет, если узнают, кто она. И со всеми вами тоже. Отпустил бы ты меня, а?
        - Не-а, не пойдет, старик. Вот если б ты сказал, где зарыт огромный клад, я б подумал. А ты о бабе какой-то.

«Старый пень, мысли, говоришь, читаешь, ну так прочти эту, о себе и родственниках своих. Ну как тебе?»
        - Отпустил бы ты меня, сержант, и никто бы не узнал, кто она.

«Уймешься ты когда-нибудь?»
        - Я ведь старый человек. Пыток не сдюжу и все расскажу.

«Это я и без тебя знаю».
        - Отпусти, а?
        - Пошли! - Увесистый пинок придал ему ускорения. Отпустить, и что дальше? Броситься на меч? Ведь ежели не довезу, меня вздернут, как собаку. А так еще неизвестно, что выйдет. Может, придумаю чего.
        Но пока мы шли до лагеря, ничего не придумывалось, в голове крутилась лишь одна мысль, что Адель и впрямь не простая деревенская девочка. Надо что-то придумать, да не думается ничего, ладно, вот дойдем до повозок, я залезу в свою, обернусь плащом и там, на месте, придумаю. Однако, когда мы дошли до лагеря, думать стало совсем некогда.
        Крики и звон мечей я услышал задолго до того, как увидел нашу полянку. Прижавшись к костру, все сопровождение Грамаля отбивалось от наседавших простолюдинов с дубинами в руках. И пока одни из них дрались, другие яростно обыскивали повозки.
        Я ткнул Грамаля носом в землю и, прорычав: «Лежи тут! Двинешься - прирежу!» - бросился на выручку. Геройски погибнуть - лучший выход из ситуации.
        Меня не замечали, и я успел вспороть брюхо одному из нападавших. Второй высунул из повозки морду и осел, меч вошел в него почти по рукоять и никак не желал выходить обратно. Пришлось бросить оружие, чтобы уклониться от еще одного засранца.
        Неопытен он был и слишком надеялся на свою силу. Удар-то был великолепен, но меня там уже не было. Я врезал ему в бок. Он хрюкнул, выпустил дубину и оказался в моих руках. Ухватив его за волосы, я несколько раз врезал его мордой о край повозки и с голыми руками кинулся к остальным. Герой я или нет?
        Страшен, должно быть, был я в ту минуту. Завидев меня, лесные братья бросились врассыпную. Двоих успели достать, остальные скрылись в темноте.
        - Ты где был? - накинулся на меня Холодок.
        - Грамаля срать водил, чтоб повозку не изгадил. Это кто был?
        - Хрен его знает, мы имен не спрашивали. Налетели из темноты. - Холодок брезгливо разглядывал рану на руке. - Суки, зацепили-таки. Горгона сразу насмерть, Трефа уже тут прирезали, остальные живы?
        - Живы, - ответил кто-то, - но не целы.
        - Ладно, это все потом. Грамаль где?
        - Там, в кустах.
        Куда девалась моя уверенность?
        Чертов старикан наверняка смылся под шумок. Едва дыша, я поплелся туда, где оставил его, и с облегчением вздохнул, увидев в той же позе на том же месте.
        Не рассчитал я сил, слишком сильно ткнул его мордой в землю. От удара он вырубился. Тащи его теперь на себе. До утра никто, кроме него, глаз не сомкнул. Мы насчитали одиннадцать трупов и одного живого, но едва вменяемого, с месивом вместо лица.
        И с этим я перестарался. То ли сила во мне завелась, то ли дури слишком много. Толку с него не было, он и дышал-то через раз, куда там говорить.
        Валет горевал над трупом брата, его не тревожили. Из пятерых братьев, некогда подписавших контракты, в живых остались только он и Бубновый. Двоих я не знал, они погибли еще до моей вербовки. Теперь Треф унес секрет погодной приметы в могилу, а небо над нами просветлело и осыпалось звездами.
        - Скоро ляжет снег, - не обращаясь ни к кому, замогильным голосом произнес Холодок.
        Утром Валета насильно усадили в повозку и двинулись дальше. На краю поляны остались два холмика и камни с именами умерших. Когда закончим все дела, вернемся и откопаем их, а сгоревший остов так и непочиненной телеги будет нам маячком.
        Ну что за хреновая штука жизнь. Сперва нас поливал дождь, теперь жарило солнце. Оно пекло так, что во фляжках закипала вода. И не было от него никакого спасения.
        Так уж устроен человек. Не угодишь на него. Дождь - плохо, холодно. Вылезло солнце - и опять все не так, слишком уж жарко и пот в три ручья, та же сырость. Мундиры свалили кучей в последней повозке, голому все не так жарко. Все угрюмо молчали, изнывая от жары. Даже Грамаль, будь он неладен, и тот заткнулся.
        - Привал! - едва ворочая распухшим от жары языком, объявил Холодок, так и не снявший мундир. - Сворачивай туда, - он указал на видневшуюся сквозь деревья воду.
        Возница с радостью исполнил приказание, и вскоре мы плескались в прохладной прозрачной воде.
        - Поживем тут немного? - спросил Валет, наконец-то оправившийся от смерти брата.
        - Можно, только разрешения у Холодка спроси. - Я окунул лицо в воду, наслаждаясь прохладой.
        - Сам спроси, - бросил Валет и, не снимая порток, нырнул. - У-ух, хорошо, - выкрикнул он, выныривая, - давай сюда, братцы.
        Спросить? Ладно, спрошу, вот только найду его сначала. Повозки пусты, если не считать Грамаля и его охранника.
        Обас, недовольно морщась, попросил прислать ему замену. Я обещал, но кого заставишь сидеть со стариканом, когда можно порезвиться в воде вволю. Но сменить его все-таки надо, удовольствие, оно ж на всех. Отдав распоряжения, я отправился на поиски лейтенанта.
        Терпеть не могу эти колючки, так и норовят разорвать Одежду и пустить кровь. Должны же они кончиться. Нет чтоб вырасти цветочкам, так этой дряни тут, что волос на голове. У-у, как я все это ненавижу. А вот и одежда Холодка.
        - Слышь, лейте… - Я осекся, звуки застряли в горле. Холодок стоял ко мне вполоборота и даже не думал прикрыться.
        - Ну чего вылупился? - улыбаясь, произнес он. - Ты же хотел правду. Вот она, правда. - Он развернулся, выставив напоказ свою грудь. Солнце играло капельками на совсем не мужской и довольно нескромной груди. И где он, тьфу ты, она, ее прячет, когда в форме. - Брось глазеть, - она сделала шаг ко мне, - и рот закрой. Ну что с того, что я не мужчина. Я все еще твой командир. Так что докладывай, чего хотел?
        - Я это… ну мы… - Я старался не смотреть в ее сторону, что я, голых баб не видел? И голых командиров доводилось, но голую бабу-командира, это впервые, - кто-нибудь еще знает?
        - Да все вокруг, - засмеялась она и сделала еще шаг, - только думают, что все это выдумки вашего Трепы.
        Да, Трепа выдумщик еще тот, на себе испытал.
        - Это понятно, а вот так, как я?
        - Треф знал, но он умер. - Знал и молчал, мог бы хоть намекнуть перед смертью. - Но ты ведь не это хотел спросить. - Она подошла вплотную.
        Я не шевелился.
        - Да, ребя…
        А все же баба Холодок. Еще какая баба!
        В ворота Лесфада нам пришлось колотить полночи. Я кулаки сбил в кровь и, когда ворота, скрипнув, отворились, едва не прибил сонного охранника. И плевать я хотел, что у них ворота охраняют капитаны.
        Последние несколько дней прошли в обоюдно приятном знакомстве нас и болотных обитателей. Холодок веселилась, говоря, что эти мелкие твари - не самое страшное на болотах. Да и не болота это вовсе, так, водичка протухла, ее даже пить можно. А вот на ее родине болота так болота, и комары там с лошадь. Ей никто не верил, теряясь в догадках о ее прекрасном настроении. И только я знал, что так сильно ее меняет и что происходит каждую ночь. Другие же по-прежнему считали ее мужчиной. Пусть так и остается.
        Нас разместили в сырой, как само болото, на котором стоял замок, башне. Это лучшая, сказали они, специально для героев вроде нас. А в глазах у них было все, кроме почтения. Разговоры с Грамалем не прошли для меня даром, я мысли читать стал и теперь точно знал, что они издеваются. Что же до Грамаля, то его сразу хватанули под белы рученьки и утащили, а он визжал и брыкался и даже пытался кусаться. Когда его заводили в башню, он оглянулся и одарил меня недобрым взглядом. До последнего надеялся, что я его отпущу в надежде сохранить тайну.
        Но я рассудил по-другому. Пока он не скажет им, кто такая Адель, он будет жить, а как только скажет - умрет. Поэтому он и сам будет молчать какое-то время. Да наплевать, все, что мне нужно, - это хорошая еда и теплая постель, да чтоб не трогал никто.
        Глава 10
        КНЯЖЕСКИЙ ПРИЕМ
        Пожрать с утра опять не дали и вместо завтрака отвели на прием к князю.
        Князь лениво развалился в высоком резном кресле. Он не отреагировал на наше появление и продолжал полулежать в кресле, внимательно разглядывая что-то между пальцев. Только когда один из его слуг или советников шепнул что-то ему на ухо, он поднял взгляд. Тяжелый это был взгляд. Его глаза вынырнули из-под копны некогда черных, а ныне почти седых волос и принялись буравить дыры в каждом из нас.
        Наглядевшись, князь откинулся на спинку и, почесав узкий подбородок, улыбнулся.
        - Спасибо за службу! - не по-княжески уставшим голосом произнес он.
        Холодок скосил на меня глаз. Я едва заметно кивнул. За усталостью в голосе князя чувствуется страх. Настолько сильный, что никакая усталость не может его скрыть. Князь напуган, он едва ворочает языком, пальцы правой руки нервно долбят по подлокотнику, а веко над левым глазом не перестает дергаться. Уж не мы ли его так напугали? Теперь уже я скосился на Холодка, он пожал плечами.
        - Привезли колдуна, - словно и не обращаясь к нам, проговорил князь. - Теперь скоро конец всей этой мути. Теперь мы узнаем, кто чего стоит и кто, что и зачем затевал.
        Он улыбнулся своим мыслям и провалился в них. Мечтательно закатив глаза, он думал о чем-то приятном и не обращал на нас внимания.
        - Ты! - Князь вдруг очнулся, встрепенулся и вперил взгляд мне в грудь - ожог будет будь здоров. - Ты тот солдат, что колдуна поймал? - На его тонких, неестественно бледных губах играла улыбка, и она мне не понравилась.
        - Так точно, я! - Наверное, я должен был вытянуться и отрапортовать, как положено, но мне не хотелось перетрудиться и упустить чего-нибудь важного. К тому же эта улыбка… Я вздрогнул.
        - Награды небось хочешь? - еще шире улыбнувшись, спросил князь.
        Издевается, мне б только не на кол, в петлю еще стерплю, хотя из набора наград, обещанных улыбкой, я бы предпочел топор. А чего это я на себя тоску нагоняю? Я ж как никак герой, я Грамаля поймал, я его сюда привез. Какая, к чертовой матери, награда из топора, незачем меня с палачом знакомить, не время еще, да и не за что.
        - Да нет, я свое уже получил, - слегка успокоившись и с наглой улыбкой нагнав себе уверенности, ответил я.
        (Впрочем, князь, есть у меня к тебе одна просьба. Хочешь наградить - прибей Грамаля, пока поганый старикашка не разорался на весь мир, кто такая Адель. Жаль только, вслух я этого сказать не могу. Боязно чего-то.)
        - Ну, ну, перестань, - махнул рукой князь, - знаю я, как живется на солдатское жалованье. Офицерье небось прикарманивает половину? Да ты говори, говори. Смелее, не бойся, - приказал он.
        Капля пота сорвалась с плеча и устремилась по спине вниз, оставляя за собой дорожку. Щекотно, черт ее дери. Я повел плечами, стараясь размазать капельку одеждой или хотя бы почесаться. Князь взглянул на меня.
        - Я понимаю, - сказал он. - Ты боишься, это естественно. Не станешь же ты доносить на офицеров в присутствии одного из них. - Он как-то слишком по-доброму улыбнулся и даже подмигнул мне как старому другу. - Ден! - крикнул он, слегка отвернувшись от нас, на крик примчался мальчонка лет пятнадцати. - Проводи сержанта и лейтенанта в кладовую, пусть выберут себе что захотят. Солдат на кухню и накормить! Да, и выдай им трехнедельное жалованье.
        Их на кухню, а меня в кладовку! Я тоже на кухню хочу! Не надо мне награды, жрать давай! Но к моим мысленным воплям никто не прислушался. Меня редко кто слушает, хотя князь и сказал, что понимает меня, но, черт бы его побрал, я его не понял. Я вообще ни хрена не понял. К чему все эти смотрины, эти разговоры, подмигивания, улыбки. Ни хрена я не понимаю. Я себя-то не понимаю, куда уж мне до него. И ох как не понравилась мне его улыбка!
        Меня и Холодка повели в помещение, гордо именовавшееся княжеской казной. Всю дорогу мы переглядывались и перешептывались. А нас тем временем вели по лестнице вверх, затем спустили вниз, снова заставили карабкаться под самую крышу. Даже не дав отдышаться, провожатый заявил, что осталось только спуститься на нижние этажи - и награда у нас в руках.
        Терпение лопнуло, Холодок прижала проводника к стене, вытащила нож из-за голенища и приставила к горлу перепуганного говнюка.
        - Как думаешь, Медный, здесь ему кровь пустить или стащить вниз? - Она усмехнулась, я встал у лестницы.
        По-моему, не ошибся, вообще-то их тут две, но именно по этой мы пришли. Или по другой? Я оглянулся, ходы вроде одинаковые, твою мать, понастроют же.
        - Вы не посмеете, - проблеял поводырь.
        - Да? А что мне помешает? - осклабилась Холодок. - Я, доведенный до отчаяния голодом и бессонными ночами, - она подмигнула мне, - солдат. С утра вместо завтрака бегаю за каким-то малолетним идиотом, который вознамерился уморить меня голодом. Или завести туда, откуда я ни за что не выйду. Мне вот кажется, что ты сам замка ни хрена не знаешь. А у меня после всех этих дней с колдуном мозги слегка съехали, знаешь ли, довел меня Грамаль, тронулся я. - Холодок выдала безумный смешок для убедительности. - Так что лучше выкладывай. Какого черта ты нас кругами водишь?
        Провожатый покачал головой.
        - Нет? Жаль. Мог бы жить. - Лейтенант надавила слегка, по клинку сбежала капелька крови.
        - У меня приказ, - пискнул поводырь и дернулся. Нож вошел еще глубже. Кровь побежала струйкой.
        - Чей?
        - Меня убьют.
        - Точно. Вопрос только в том - кто? Могу и я. Ты мне чертовски надоел. - Холодок еще надавила.
        Перепуганный слуга князя застонал и выпалил:
        - Советник князя, Рувак, приказал мне завести вас в пыточный каземат. Самого-то князя нет. Он будет завтра вечером, не раньше.
        Мы с Холодком переглянулись. Она, как истинная леди, игриво пожала плечами.
        - А в зале кто был? - спросил я.
        - Я же говорю, - пискнул провожатый, - Рувак, он и приказал. И награду мне обещал.
        - Так, уже лучше, - улыбнулась Холодок. - Теперь такой вопрос: зачем ему это?
        - Не знаю.
        - Подумай.
        - Да не знаю я. - Мальчишка почти разревелся. - Ваших людей приказано потравить, а вас туда доставить. Зачем, я не знаю.
        - Верю. - Холодок знаками показала, что надо поторапливаться, иначе конец парням. - Где наши люди?
        - В столовой, внизу, у южного входа, там, где солдат питают… Ох. - Он осел, глаза закатились, и его тело, картинно сложившись, упало к ногам лейтенанта.
        Щенок, крови никогда не видел, его бы в казарму, а лучше в подмастерья к Грязнуле. Я там такого насмотрелся - врагу не пожелаешь.
        - Готов, в обмороке. - Холодок отшвырнула тело к стене. - Ну и что делать будем?
        Хороший вопрос и главное вовремя.
        - Чего ты на меня-то смотришь? Ты лейтенант, тебе и решать.
        - Ну тогда… - Она расстегнула мундир.
        - Ты что, сдурела? - От удивления рот открылся, челюсть шарахнула по груди, тело пошатнулось и едва не полетело кубарем по лестнице. - Время нашла! - Схватившись за стену, я перевел дух и вновь принял вертикальное положение. - Парней сейчас отравят, а ты все за свое. Я думаю так. - Отвернуться, что ль, к стене, там соблазну меньше. - Надо бы их выручить. Ты дорогу помнишь?
        - Скотина ты, Медный. - Надув губы, Холодок застегнулась. - У тебя на уме одно. Драку тебе подавай, нет чтоб обратить внимание на тех, кто рядом с тобой. Может, это наш последний шанс в жизни доставить радость другому, - обиженно произнесла она, но лицо ее говорило об обратном.
        - Послушай, лейтенант. Ты мой командир, и то, что ты баба, тьфу, женщина, это неважно. Кроме меня, этого доподлинно никто не знает, и я, черт возьми, не хочу никаких слухов ни о тебе, ни о себе. Чего доброго, еще генерал мной заинтересуется! - (Или Адель узнает, чем я тут занимаюсь.) - Так ты дорогу помнишь?
        - Нет, - коротко ответила она и отвернулась. - Так что, ты теперь мужиком меня считать будешь?
        - Да. Как и раньше. - Я выдохнул. - Ну и что тут у нас?
        Я наклонился над провожатым. Он развалился на полу, как в постели, похрапывал и причмокивал. Спит, скотина!
        - А ну вставай, тварь! - Я от всей души пнул его. Он подскочил и сел, протирая глаза.
        - Ты что же, думаешь, - Холодок наклонилась к нему, - этот Рыбак, или Мудак, или как там его, в живых тебя оставит? - Да на хрена ты ему сдался?
        В глазах парня мелькнул интерес.
        - Да я бы тебя первый прикончил, раз уж на то пошло. Как только все прояснилось, так сразу нож под ребра, и все. У меня разговор короткий. - Она погрозила ему пальцем, словно мамаша нашкодившему сынку.
        Ну и правильно, пущай испугается посильней, и неважно, что лейтенант не такой кровожадный, как Метис. Тот вообще бы говорить не стал, сразу пришлепнул бы поводыря, как муху.
        С лестницы послышались приглушенные голоса. Холодок бросил на меня вопрошающий взгляд.
        Я кивнул и метнулся вниз. Черт с ней, сама разберется, не маленькая.
        - Ну и долго нам тут торчать? - Я наконец разобрал слова. Теперь можно и помедленней.
        - Да хрен его знает. - (Так, их двое как минимум.) - Сказано, приведут. Ты, что ль, торопишься?
        - Да как тебе сказать. Там на кухне такая бабенка и глазки мне так строила.
        - Эт которая, рыженькая, с косичками?
        - Ну да. А ты откуда знаешь?
        - Так она всем глазки строит, и мне в том числе. Но я-то с ней уже покувыркался и че-то больше не хочется, - со вздохом добавил говорящий.
        - Когда это ты успел?
        - Да в прошлый раз. Перед тем как на болота князь нас послал. - Он добавил несколько тяжелых ругательств.
        - И как она? - сквозь заполнившую рот слюну спросил собеседник ругавшегося.
        - Она-то… - усмехнулся терпеливый, никуда не спешащий парень и пустился в подробный рассказ о прелестях рыжей кухарки и недостатках ее мужа, который, в случае чего, мог и пришибить.
        Солдатня, что с них возьмешь, все разговоры только о вине и бабах. Нет чтоб путное что сказать, кого ждут, например. Когда мои ребята так развлекаются, я не против, но вот нехорошие дядьки могли бы и сообщить чего-нибудь. А то вдруг они не по мою душу, а я их изобью до полусмерти.
        Я продолжил спуск, стараясь идти, как учил Следопыт, медленно и без шума, восстановив дыхание.
        Лестница повернула, блеснул факел. Я остановился, перевел дух. Вот они, за этим поворотом, стоят, ждут. Нас, должно быть. Какой еще чокнутый попрется по глухой лестнице?
        - Слышь, Вонгис, - осторожно прервав тираду терпеливого, заговорил спешащий на свидание, - а если они нас… ну как тогда… ночью?
        Медный, стоять! Ушки навостри и послушай, что скажут.
        - Да не, не должны, - задумчиво отозвался терпеливый. - Тогда-то мы их проспали. Откуда только взялся этот болван. Выскочил, сука, и давай дубиной махать. Если б не он - хана им всем. Никто бы не ушел, и колдун им не помог бы. Эх, попадись он мне, я б его в бараний рог…
        - Слышь, Вонгис, - произнес первый после паузы, - я вот чего не понимаю. На черта надо было нападать на них, когда они его и так сюда везли?
        - Не знаю, - упавшим голосом ответил тот, кого звали Вонгис, - но знаешь, как говорят, в дела дворян не лезь, а прикажут хрен жевать, так жуй и не спрашивай зачем, а наешься - так не жалуйся. Парней вот жалко.
        Да, мне тоже наших жалко. А тот болван с дубиной, похоже, я. Пора наверх, расскажу Холодку, пусть решает, что делать, лейтенант все ж.
        Я сделал шаг, но на ступеньку не попал, оступился и со звоном, достойным сундука с медью, рухнул на лестницу.
        Они выскочили, не дав мне прийти в себя. Над ухом звякнул о стену меч. Я извернулся и наугад лягнул нападавших. Попал! Один из них отлетел и покатился вниз, но второй продолжал махать мечом. Искры сыпались на мою бедную голову, не знал, что они такие горячие. Я вертелся как уж на сковороде, и после долгих стараний мне удалось лягнуть и его. Не так хорошо, как первого, но все ж времени хватило, чтоб оказаться на ногах и вытащить меч. Вот теперь посмотрим, кто кого.
        Драться на сточенных временем, покрытых тиной и плесенью ступеньках - не самое приятное занятие. Вообще драться неприятно, каждый норовит голову снести или проткнуть тебя в нескольких местах, но приходится, коли жизнь дорога.
        Я отбивал удары, медленно отступая наверх. Нападавшие не унимались, рычали и нападали вновь. Снизу послышались голоса. Еще бегут, ну нет, ребята, давайте по очереди, я с этими еще не разобрался. А ну, лови!
        Левая рука нашла челюсть одного, второй проводил его взглядом и лишился руки. Пока он выл и катался по ступеням, я прикончил первого и подлетел к нему.
        - А ну, говори, кого ждете? - заорал я, уворачиваясь от брызжущей во все стороны крови.
        - Ммм… а-а-а… о-о-о… у-у-у… - Вместо ответа услышал я, напряг память, но нет, их не знаю.
        - Ты что, твою мать, - я шваркнул его о стену, - говорить разучился? Ну отвечай, если жить не надоело! - Крики снизу становились угрожающими. Пора бы смываться, да вот беда, некуда.
        - Не знаю, - проблеял он сквозь слезы, беспомощно хватаясь за культю.
        - Как так, а о чем треп был?
        - Нас послали… сказали пройдут трое… не должны дойти до низу.
        - Сколько вас?
        - Двое.
        - А там кто?
        - Не знаю, клянусь! - выкрикнул он и закатил глаза, но стонать не перестал.
        Я бросил взгляд вниз, где от огня факелов на стенах плясали тени, а если напрячься - слышны голоса, только знакомиться с их хозяевами мне что-то не хотелось.
        Еще разок, от всей души, шваркнул беспомощное тело калеки о стену. Он затих и перестал стонать. Надо уходить.
        - Стоять! - прогремел голос.
        Не успел я удрать.
        - А хрен тебе! - Я метнул нож в их сторону.
        Я и не думал попадать, но внизу кто-то завопил. Ох и громадный же он, этот гад с факелом в руках. Сюда бы Гробовщика или Метиса, а не меня, дохлика. Если не потороплюсь, и в самом деле им стану. Ну, ноженьки, выручайте!
        Проклятые ступеньки разваливаются от старости, проклятые болота им в этом помогают. Упасть два раза за одну драку - это уж слишком, но мне это удалось. Я упал, разукрасив лестничный пролет отборной руганью и расквасив нос.
        Тяжелый топот был у меня за спиной, и расквашенный нос уже различал смрад их дыхания, но на этот раз меч был у меня в руках. Я перевернулся, выставил его перед собой. Здоровяк не успел остановиться и со всего маху наделся на клинок. Живучая оказалась сволочь, даже проткнутый насквозь, он пытался дотянуться до моей шеи агромадными лапами.
        Ни фига, паря, для нас с тобой не будет счастья, и не лезь ко мне с объятиями. Ноги уперлись ему в живот, из груди вырвался натужный хрип, и тело здоровяка полетело вниз, прямиком в объятия друзей. Они барахтались, пытаясь его сбросить, а я вскочил на ноги.
        Всего четверо? Да что ж за унижение, то двое, то… Они б еще голыми руками меня взять попытались.
        Я рванул вверх, там хоть Холодок, вдвоем их одолеем. Сверху раздался топот, ноги скользнули по тине, но на сей раз не подломились. Мимо, пыхтя и размахивая мечом, пронесся лейтенант.
        - За мной! - проревел он.
        - Ну за тобой, так за тобой, - вздохнул я - опять драться.
        Не могу же я бросить женщину в беде, меня отец хорошо воспитал.
        Но сопротивления они почти не оказали. Двоих мы взяли живыми, но эти свиньи предпочли умереть и ничего нам не сказали. Нас же даже не зацепило. Ден, так звали нашего провожатого, теперь стал нашим другом и во всем был готов нам помогать.
        - Вот она, твоя награда, - добил его Холодок, показывая скорчившиеся на лестнице тела.
        Хотя это и не требовалось. Понял, щенок, чем ему грозит отказ от сотрудничества с нами.
        - Я не поведу вас по этой лестнице, есть другой путь, - проговорил Ден, разглядывая тела.
        Он никого не узнал, все были не местные, после того как сюда перевезли короля, охрана поменялась.
        - Слушай, Ден, а правда, что тут у вас король? - спросил, я когда мы петляли по коридорам.
        - Правда, - гордо улыбнувшись, ответил он. - А что?
        - Да так, ничего, очень хочется взглянуть на человека, за которого кровь проливаем, - ответил я, на этом разговоры окончились.
        В большинстве помещений замка царило запустение. Здесь никто не бывал и болота чувствовали себя полноправными хозяевами. Мы не претендовали на первенство, если уж хозяину замка плевать на то, что тут творится, то нам и подавно. Мы тут проездом. Только лягух погоняем маненько и уйдем.
        А жутковато тут. Тина везде, даже с потолка свисает, а на стенах и на полу так ее поболе, чем в любом болоте. Лужи под ногами мерзко хлюпают, лягухи им вторят, ишь, гвалт какой подняли. Дверей полно по обеим сторонам, и за каждой из них комната, в которой без труда разместится весь отряд вербовщиков, да еще и обоз баб прихватит. Ден говорит, они пустые, я не верю, в них должен кто-то жить, ну хотя б водяные или болотные. Для чего строили-то?
        Никогда не пойму я этих дворян. Настроят себе хором, а не живут в них и никого пожить не пускают, беднота же ютится два десятка на одной лавке.
        - За этой дверью столовая, - воровато оглядываясь по сторонам, прошипел Ден.
        Ничего парнишка, молод и наивен, но ничего. Молодость его временна, а наивность после сегодняшнего сама сойдет.
        - Ты нас здесь подожди, - так же шепотом ответил Холодок и подмигнул ему.
        Просторная столовая. Черт меня дери, да за таким столом сразу не одну сотню можно накормить! И это солдатская, чего ж творится в хозяйской? Хотя вряд ли там кого травят, а тут запросто. Потом тела за ноги да в болото, и никто ничего не узнает.
        Мы опоздали. Здорово опоздали, тела уже холодные, как и то, что они ели. Мертвецы лежат на столе и под ним, от входа и не увидишь, Холодок медленно двинулся вперед, на ходу вытаскивая из-за пояса нож. Я не дернулся за оружием, от дверей далеко, войдут - достану.
        Кроме наших тут лежат кухонные. Для верности их потыкали мечами, грязищу развели. Все в крови: и стол, и стены. Не стану проверять кубки на столе, может, там тоже кровь. Чую, тот парень, на лестнице, уже встретился со своей рыженькой.
        Я обошел стол и двинулся вслед за Холодком. Лейтенант ступал аккуратно, ежеминутно оглядываясь и проверяя каждого. Надеется, что хоть кто-то жив. Зря. Тех, кто не умер от яда, добили ножами.
        - Ну что? - Холодок остановился и посмотрел на меня.
        Его и без того бледные глаза полны горя и ненависти и чего-то еще. Она вот-вот разревется. Натура-то у нее женская.
        - Все здесь?
        - Нет, - ответил я, еще раз оглядев стол, - Валета нет.
        - Тут я, - раздался откуда-то сверху голос.
        Мы задрали головы. Валет восседал на балке под самым потолком.
        - Ты чего туда залез? И как ты жив остался?
        - Я-то? - Валет спрыгнул на стол и воровато огляделся. - Живот меня спас. Я пока до ветру бегал… вернулся, а тут… - Он сжал зубы, желваки вспухли. - Я тогда залез туда, думал, до ночи отсижусь, а там выберусь как-нибудь.
        - Ясно, - вздохнул я. - Слышь, ты нож-то убери.
        Валет все еще сжимал в руке кухонную утварь.
        - Да? - оскалился он. - Уберу, а вы меня чик, и все.
        - Да ты что?! - взорвался Холодок. - Совсем охренел, паря. Ты что, думаешь, это мы все устроили? - И лейтенант отвесил подзатыльник своему человеку.
        - Ну а что мне думать? - Валет перехватил нож по-боевому. - Вас-то с нами не было.
        - Лейтенант! - Ден просунул голову в дверь. - Лейтенант, уходить надо. Идут сюда.
        - Значит, так, - подытожил Холодок, когда мы уселись на прогнившие лавки за прогнившим столом в одном из забытых хозяином и богами помещений замка. - Хреново наше дело. Не знаю, чем мы провинились. Не знаю! Но нас всех хотят убить. И убьют, если мы не выкинем какой-нибудь номер позлее. Предложения есть?
        Предложений не было, а вот предположений… Всем хотелось знать одно: за что нас так не любят? Три глотки наперебой выдвигали самые разные версии, но ни одна из них не приближала к правде ни на йоту.
        Я молчал, делая вид, что напряженно думаю. Я и в самом деле думал: а не рассказать ли мне им все? Ведь это произошло не из-за того, что мы что-то знаем, это Грамаль знает. Все из-за него! Что ж я его не отпустил или не убил при попытке к бегству?! Глядишь, и отделались бы только моей шкурой. А так, один хрен подыхать, так пусть хоть знают за что. Я смотрел на окружавших меня людей и, как рыба, выброшенная на песок, беззвучно открывал рот. Не могу. Надо, знаю, что надо, но не могу. Решиться на это оказалось куда сложнее, чем это решить. Холодок изредка смотрел в мою сторону и пытался задавать вопросы, но я упорно молчал. Наконец это ему надоело.
        - Медный, титька тараканья, че молчишь?
        Ишь ты, титька, себе-то какие отрастила. Любая шлюха обзавидуется, Шепот точно слюной изойдет. Странновато это слышать от нее, про титьки.
        Я подавил улыбку и взглянул на нее. Холодок сидела не двигаясь, слегка развернув тело так, чтобы мне были видны бугорки ее грудей. Скрытые мундиром, они сейчас почти не выделялись, но, когда знаешь, что и где искать, - находишь быстро. Она этого и добивалась, ее взгляд скользил от моих глаз как раз к тем самым бугоркам.
        - Я вот что думаю, - проронил я и поднялся, - надо этого мудака, тьфу ты, как там его, ну этого, советника, так вот, надо бы его за яйца тяпнуть и держать нож возле горла, пока не уберемся отсель.
        - А дальше? - спросил Валет.
        Вечно все испортят, не могут сами предложить, вот и лезут с дурацкими вопросами.
        - Дальше видно будет, - вздохнул я. - Настоящий-то князь у вас как, не суров?
        Ден вздрогнул от прикосновения и проснулся.
        - Князь? - переспросил он и со страхом взглянул на меня. - Суров, - мрачно произнес он, - еще как суров. Меня теперь жалеть никто не будет. Вздернут, и вся недолга.
        Кто о чем, а вшивый о бане.
        - Да успокойся ты. Никто тебя не вздернет. Надо только князю сдать мерзавца, что за его спиной интриги крутит. Тогда, глядишь, и помилует всех нас.
        Холодок закрыл лицо руками и опустил голову. Он думал. Думал долго. Наконец поднял взгляд.
        - Других предложений нет? - спросил он.
        Предложений не было.
        - Тогда, - продолжил он, - делаем то, что говорит Медный. Мне оно не нравится, но это все, что мы можем придумать. - Холодок вздохнул. - Хватаем этого гада и ждем князя. Если что, его в расход, а самим хоть продаться подороже. Когда, говоришь, князь будет?
        - Завтра, - потухшим голосом ответил Ден.
        - Плохо! - Холодок почесал затылок. - Тяжеловато нам будет. Трое голодных и уставших солдат, и один щенок, не умеющий и меча держать. Не обижайся, Ден.
        Он не обиделся, а скромно улыбнулся и пожал плечами.
        - Ну что, - я хлопнул рукой по столу, - двинули?
        Личные покои советника князя поражали дорогим убранством, особенно выделяясь на фоне окружающих болот. Серости тут не было и в помине, сплошь золото да серебро и прочие драгоценности. Везде горели факелы, светло как днем, аж пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть после темных коридоров. Толстенные и мягкие как пух ковры скрывали серые стены и покрывали пол. Посредине скромной по размерам комнатенки (не у каждого крестьянина такое поле) стояла кровать, украшенная резьбой и вензелями. Массивные ножки давно продавили ковры, добрались до пола и стояли, словно их вырубили из камня.
        На кровати развалился советник, виденный нами утром. Он был не один и нежно нашептывал лежащей с ним бабенке сладкие речи. Жаль прерывать его, но он сам виноват, не надо так с нами.
        - Вставай, сука! - рявкнул Холодок и отбросил воздушный, почти невесомый полог.
        Советник выпучил глаза, побледнел и залепетал. Девка нырнула под одеяло.
        - Вставай, сука! - повторил Холодок и сдернул одеяло.
        Размалеванный под шлюху паренек лет четырнадцати метнулся в угол, вызвав замешательство среди нас. Мы уставились на забившегося в угол любовника советника и совершенно выпустили из виду его хозяина. Советник вскочил, вытащил из-под подушки меч и заорал. Крик застрял в его глотке, а сам он кувыркнулся с кровати Ден довольно потирал кулак.
        - Мечтал об этом с утра, - пояснил он.
        Холодок быстренько взял Рувака в оборот и вскоре мы смогли расслабиться и слегка попинать связанного советника. Парнишка так и сидел в углу, тихонько всхлипывая и опасливо поглядывая на нас.
        - Как вы сюда пробрались? - прорычал советник, сплевывая кровь прямо на великолепный ковер.
        - Сквозь стены, - не глядя на него, сообщил Холодок. - А ты хорошо знаешь замок, - сказал он Дену.
        - Я тут вырос, - скромно ответил тот, покраснев от удовольствия.
        - А-а, - зарычал советник, - это все ты! Я пригрел тебя, приблизил к князю, и чем ты мне за это отплатил? Тварь поганая! - Он рванулся к Дену, но веревки не дали сделать и шага. Со всего размаху советник врезался носом в пол.
        - Кто бы говорил, - спокойно ответил Ден и двинулся на него, в руке блестел нож, - это не я хотел тебя убить. Я служил тебе и делал все, что ты приказывал.
        - Все? - Валет кивнул в угол на хлюпавшего носом парня.
        - Ну не все, - покраснев, ответил Ден. - Я у него мальчик на побегушках. Только теперь понимаю, что это были за намеки. Падаль! - Он плюнул советнику в лицо.
        Советник сморщился, он бы утерся, вот только руки крепко стянуты за спиной. Ден присел подле него и приставил нож к горлу. Я тоже кое-что понял, я понял, что это был за взгляд, обращенный на меня, и что это была за улыбка. Чертов гомик! Давай, Ден, перережь ему горло! Я разрешаю! Ден словно прочитал мои мысли, он смеясь водил ножом по шее советника и готов был в любую минуту пустить тому кровь.
        - Ну хватит! - остановил его Холодок. - Теперь-то что делать будем? - обратился он ко мне. - Решай, Медный, ты у нас голова!
        Вот незадача, а дальше-то я ничего и не придумал. Поймали мы Рувака, а что с ним делать - ума не приложу. Почему всегда я должен всех ловить и думать, что делать потом. Надоело. Не хочу больше. Пускай теперь другие думают. Валет, например. Хотя этот так надумает, потом не разгребешь.
        - Посидим пока тут. - Это лучшее, что я смог надумать за пару вдохов.
        - Сидите, сидите, - довольно заворчал советник, - меня хватятся и будут искать. Стража все перевернет, и я лично выпущу вам кишки и буду смотреть, как вы корчитесь в муках… - Он бы и дальше разорялся, но Холодок отвесил ему свой знаменитый взгляд и обронил:
        - Валет, усмири его.
        Валет поднялся с полу, глаза его довольно засверкали. Советник сжался и обмяк, но Валет тюкнул его по голове рукоятью меча для верности.
        - Я вот что думаю, - подал голос Ден, - стража и впрямь его искать будет. Сюда заглянут обязательно. Надо уходить.
        - И куда? - Холодок зевнул.
        - В зал приемов. Туда, где вы были утром. Там народу много и никто не посмеет напасть на нас, когда мы все расскажем.
        - Или порвут на части. С толпой мы не справимся. Мало нас.
        - Не порвут, - уверенно заявил Ден, - не любят его у нас. Всяк рад будет его подсидеть. Такие обвинения будут им только в радость.
        - Так че ж ты молчал, трясся как лист на ветру. - Я похлопал его по спине. - Осталось дело за малым. Дойти туда надо. Далеко он?
        - Да, - упавшим голосом ответил Ден, - не дойти нам. Разве что… - Он умолк и почесал бровь.
        - Ну! - Под сводами замка три голоса в унисон казались ревом богов.
        Эхо повторило наш вопль несколько раз. Я осмотрел комнату, внимательно осмотрел, но так и не понял, откуда оно взялось - кругом одни ковры.
        - Переодеться стражей, - закончил фразу Ден. - Вот только этого куда?
        - Да завернем в ковер, скажем - выбивать понесли. И в дурную голову приходят светлые мысли. Молодец, Валет, ай да молодец!
        - Осталось только сменить форму, - подвел итог лейтенант.
        Сразу захотелось упасть на пол и разреветься как младенец, что не получил сахару. Форму нам взять негде.
        - Ты тут все знаешь, - обратился Холодок к Дену, - скажи, где взять четыре мундира.
        - Три, меня-то все тут знают, вот только я не знаю, где их взять.
        - Я знаю, - сказал Валет и вышел за дверь.
        Холодок проводил его взглядом и сморщился. Покачав головой, он повернулся к Дену и о чем-то с ним пошептался. Ден улыбнулся и так же шепотом ответил. Холодок хлопнул его по плечу и подошел ко мне.
        - Я по нужде, Медный, присматривай тут за всем.
        Я усмехнулся. Прижми кого из нас, мы бы и не подумали стесняться, повернулись бы в угол, и все, но природа Холодка - дело тонкое, легкоранимое. Ей уединение просто необходимо, иначе не выйдет ничего.
        Валет вернулся скоро, мы с Денном еще и скучать не начали. В руках его были три мундира. Как наши, только черные, мы-то при параде, в синем, на прием к князю в рабочем не пойдешь. Мундиры почти новые, если не считать нескольких дырочек да капель крови. Не стал Валет церемониться. Может, и правильно, а может, это нас погубит. Посмотрим.
        - А где лейтенант? - заметив, что кого-то не хватает, спросил наш удачливый охотник.
        - Вышел, - пожал я плечами.
        - Ты чего, охренел? - вдруг взорвался Валет и швырнул в меня курткой. - Как ты мог отпустить единственного офицера одного в незнакомом месте, когда вокруг одни враги. А если его схватят, что тогда?
        - Да остынь ты, - я взвесил куртку на руке, - щас вернется твой лейтенант, только дела свои сделает и вернется.
        - Я пойду за ним. - Валет достал меч. - Я обязан ему жизнью и пойду всюду, куда бы он ни шел. Я не ты, я не оставлю его одного.
        - Кого? - спросил Холодок, на ходу завязывая штаны.
        - Тебя, - опустив глаза в пол, пробормотал Валет.
        - Заботишься о начальстве, молодец! - усмехнулся лейтенант. - Но всюду со мной ходить не надо, по крайней мере не сразу. - Он подавил смешок. - Одежу достал?
        - Вон лежит, - кивнул Валет и, подхватив куртку, отошел в угол.
        - Чего с ним? - спросил Холодок, разглядывая мундиры.
        - О тебе беспокоится, - ответил я. - Даже слишком. Может, Треф ему все рассказал? Ну о тебе.
        - Ты плохо знал Трефа.
        - Да я вообще его не знал.
        - Ну тогда и не говори.
        Валет оделся первым, - я за ним. Холодок недоверчиво оглядывал свой новый мундир, тоже с лычками лейтенанта.
        - Ты что, специально выбирал? - спросил он.
        - Ага, - отозвался Валет, обретя всегдашнюю веселость, - чтоб ты звания не менял, а то непривычно будет к тебе обращаться.
        - Ладно. - Холодок встряхнул мундир. - Валет, ты готов? Ну так выйди, глянь, что снаружи.
        Валет исчез за дверью, и только после этого Холодок медленно стянула куртку. Ден покраснел и смущенно отвернулся. Я бросил на лейтенанта вопрошающий взгляд. Она пожала плечами и раздраженно махнула рукой. О подробностях я спрашивать не стал.
        Советник заворочался, застонал. Пришлось его успокоить, благо Валет пример уже показал.
        - Ух ты, а с этим что делать будем? - Ден кивнул в угол, там, все так же вжавшись в стену, сидел любовник Рувака.
        Как-то мы о нем забыли - непорядок. Глаза его полны страху, были бы на нем штаны - тоже были бы полны, от страху. Тонкие ручки его обхватили тонкие ножки, а пальчики прикрывали зад. Он смотрел на нас, словно мы были богами, свергающими его повелителя.
        - Дай ему одеяло, - вяло откликнулась Холодок и потеряла к пареньку всякий интерес. - Маловат костюмчик, а? - спросила она, поднявшись и поворачиваясь передо мной.
        - Да, пожалуй, - печально согласился я, - грудь сильно видать. Лучше переоденься обратно. Мы скажем, что поймали тебя.
        - Не пойдет. Все, скидывай все с себя, в своем пойдем! Умирать в родном лучше. - Холодок давала распоряжения, а ее руки мастерски пеленали скулящего парня. - Ну вот. Да не бойся ты, паря. Не станем мы тебя убивать. Незачем. Вот только рот тебе завяжем, чтоб не орал. Так, - она встала и похлопала по одеялу, - полежи тут. Отдохни пока. А лучше подумай, стоит ли спать с дворянами, тем более с мужиками. Ну ты че стоишь? - А это уже мне. - Переодевайся!
        Валет недовольно бурчал, мол, за каким хреном он прибил троих, ежели в своем идем.
        Ден опять повел нас переходами, узкими, надо сказать, переходами. Все плечи себе ободрал, пока дошел. Все же хорошо, что я не так здоров, Молот точно бы застрял.
        Советник князя шел своим ходом, и ему было не до того, чтоб создавать нам неприятности. Его руки были связаны и засунуты в лишенные завязок штаны, их-то ему и приходилось держать обеими руками, особенно после намеков Валета на отсутствие личной жизни.
        Как ни жаль, но Ден ошибся и, как только мы вломились в зал приемов, на нас обрушилась толпа стражников. Пришлось слегка их попинать и получить пинки самим, пока Холодок не швырнул советника на трон и не прижал к его шее нож.
        Стража отступила. Надолго ли? Стоят, зенки таращат, дышат тяжело, в любой момент готовы порезать нас на ремни.
        - Что здесь происходит? - по-хозяйски прогудел чей-то голос. Все разом обернулись. - Вы кто такие?
        - Мы, - придется мне отвечать, Холодок занят, - солдаты его величества. А ты кто?
        - Я, - человек, в богатых одеждах сделал шаг вперед, - князь Тантрин, и вы в моем доме. Отвечайте, что вы тут делаете?
        - Ты - князь? - Я не поверил. - Видал я уже одного с утра. Вон сидит.
        - Этот? - Князь наклонил голову и вгляделся в лицо человека, удерживаемого Холодком. - Это мой советник Рувак. А князь я.
        Я перевел взгляд на Дена. Досталось парнишке - расторопный солдат пырнул его в живот, но он еще жив и в состоянии кивать.
        - Это князь. Точно, - прошептал он и откинулся на спину. Глаза закрылись, но он продолжал дышать.
        - Да? Ну раз ты князь, разберись со своим советником. Он…
        - Для начала, кто вы? - оборвал меня князь.
        - Я сержант армии его величества. Зовут меня Медный, и я по вашему приказу доставил в Лесфад Грамаля, захваченного мною же с месяц назад. - А пусть знает, кто я. Может, и пощадит.
        - Ну за Грамаля спасибо, но ваш геройский поступок не дает вам право чинить безобразия в моем доме.
        - А мы бы и не чинили, но вместо того, чтоб похвалить и наградить, нас весь день пытаются убить. Загляните в столовую, там десяток человек, приехавших с нами. И еще человек двадцать челяди. Если найдете хоть одного живого, я сам брошусь на меч.
        - Нарг! - бросил князь за спину, человек скрылся. - Подождем, - спокойно сказал он, отошел к стене и сел в кресло.
        Властный и спокойный. Глаза смотрят прямо, открыто, на тонких губах играет улыбка, брови слегка подняты, массивный лоб окаймляют коротко стриженные светлые волосы. Я смотрел на него и не мог понять, сколько ему лет. Морщин нет, только у глаз, на щеках здоровый румянец, но по голове ползут залысины, а лоб прошит складками.
        Вернулся Нарг, прошептал что-то хозяину на ухо и отстранился. Князь взглянул на меня, брови съехались к носу, глаза стали острыми как ножи.

«Ну конечно, - подумалось мне, - тела-то уже убрали».
        Князь поднял одетую в черную кожаную перчатку руку и почесал уголок брови.
        - Взять его, и в каземат, - приказал он.
        Его люди смешались с теми, кто уже атаковал нас, и двинулись, кровожадно скалясь. Я улыбнулся князю и приготовился к драке. Холодок издала рев и занесла руку над советником.
        - Говори, тварь, - прорычала она, - говори, не то прирежу! - Нож вошел под ребра на палец.
        - Это правда, - завопил советник, - я приказал убить их! Я строил заговор, я хотел, чтоб Грамаль бежал!
        Охранники не остановились, пока князь не поднял руку.
        - Говори! - властным голосом приказал князь.
        Он слегка подался вперед, лицо его сохраняло отстраненное выражение, но глаза и поза говорили о заинтересованности.
        - Кому ты служишь?
        - Никому, - пискнул Рувак.
        - Не ври мне, Рувак. Ой не ври.
        - Не вру я вам, ваша светлость. Видят боги, не вру. - Он тяжело вздохнул. - Развяжите меня, - вдруг попросил он жалобным голосом, - руки очень давит.
        - Потерпишь, - рыкнула Холодок и вдавила нож в его шею, - скоро веревка шею твою сдавит и покрепче.
        - Оставьте его, лейтенант! - приказал князь.
        Я открыл рот и выпучил глаза. Как он смог разглядеть лычки на таком расстоянии? Она же вообще к нему спиной.
        Холодок бросила на князя взгляд через плечо и послушно отпустила советника.
        Народ вокруг зашипел и сдвинулся ближе. Мы взяли мечи покрепче.
        - Нарг! - раздраженно бросил князь. Громоподобный глас телохранителя разнесся по залу, слегка меня оглушив. Я мотнул головой, освобождаясь от звучащих в голове звуков, в слова я составить их не смог.
        Люди князя недобро смотрели на нас, но все же расходились. Одни встали у дверей, другие ближе к князю, третьи обошли нас, никто не убрал клинки. Рано пока расслабляться, похоже, что подраться еще придется. Рано думать, что все кончилось, но перевести дух самое время.
        Веревка упала с рук советника. Он растирал запястья и улыбался, подмигнул мне и, толкнув нас с Холодком в разные стороны, бросился к князю. Мы покатились по полу, при этом я больно ударился головой, Холодок - спиной о трон и, охнув, упала на меня. Не скажу, что было неприятно, но время для развлечений еще не пришло. А теперь нас ничего не защищает, даже заложника нет.
        - Ваша милость! - кричал советник, бросившись в ноги хозяину. - Ваша милость, прикажите их арестовать, а лучше сразу повесить! Они хотели убить меня! Они присланы сюда, чтобы убить вас. Они не те, за кого себя выдают. Они хотели убить короля. А я, я… только хотел помешать им.
        - Взять его! - бесцветным голосом произнес князь. - В пыточную! На дыбу!
        - Ваша милость! - Советник продолжал кричать, но его уже тащили к дверям, и князь утратил к нему интерес - Ваша милость, так-то вы поступаете с вашими верными слугами! По-вашему, это все, что я заслужил за верную службу вам? Пыточный каземат? Дыбу? Это все за мою верную службу? - Он кричал и кричал, и совсем не походил на себя, утреннего.
        Волосы растрепались, бас превратился в визг, глаза безумные. Руки словно без костей. Голые пальцы ног пытаются ухватиться за пол и оставляют на нем ногти и кровавые следы. Сейчас его за князя только деревенский дурачок примет. Может, и лишился он ума за две минуты, но сила еще не отказала. Уж не знаю как, но он вывернулся, выхватил нож из-за пояса одного из охранников и тут же пырнул его.
        - Тебе никогда не узнать от меня ничего, - проговорил он и дико засмеялся.
        Князь поднял руку, останавливая бросившихся к советнику людей, но… советник воткнул нож себе в живот, вытащил и воткнул снова. Продолжая смеяться, он упал, тело дернулось и затихло. В зале стало совсем тихо.
        - Твою мать! - Князь первым пришел в себя. - Твою мать! - кричал он, то поднимая, то опуская руки, сжимал кулаки и разжимал их вновь. - Ну что за ерунда. Как только мне попадается мятежник, он обязательно подыхает. - Голос его постепенно понижался, и последние слова он произнес обычным, тихим голосом. - Твою мать, - закончил он и перевел взгляд на нас: - Уберите оружие или вы в самом деле хотите меня убить? - Уголки губ поползли вверх. - Ну вот, теперь лучше, - произнес он, когда мы спрятали оружие. Недалеко, но убрали, - что-то вы слишком мрачные, все же кончилось хорошо.
        - Жрать хотим, - за всех ответил Валет.
        Холодок попытался его заморозить взглядом, но одного взгляда было недостаточно, с другой стороны я пытался испепелить балбеса.
        - Лекарь нам нужен. Раненый у нас - Холодок кивнул на лежащего Дена, он все еще был жив.
        Во сила у парня, даром что дохлый, как скелет.
        - Нарг, лекаря и стол! - распорядился князь, улыбаясь уголками рта. - И убери ты эту падаль наконец!
        Он кивнул на тело советника.
        - Ну и что мне с вами делать? - спросил князь после небогатого, но сытного обеда, который мы разделили на четверых. - С одной стороны, вы раскрыли заговор и доставили Грамаля, но с другой - вы убили моих людей, а у многих из них тут семьи. - Он поднял руку, чем заткнул открытый было мною рот.
        Не довелось мне достойно ответить князю. Ну ничего, вот стану дворянином, тогда поквитаемся.
        - Я знаю, - продолжил князь, - знаю, вы всего лишь защищались, и никто не пострадал бы, если бы на вас они сами не нападали.
        - Мы тоже потеряли людей, - мрачно ответила Холодок. - У Валета погиб брат.
        - Мне жаль, - сказал князь, и мне показалось, что ему действительно жаль.
        Валет пожал плечами, сморщился и отошел, бросив на ходу:
        - Вы начальство, вы и решайте, а рядовым пора вздремнуть. - Но спать он не лег, вместо этого сел к нам спиной и опустил голову на колени.
        - Его здесь отравили? - с неподдельным интересом спросил князь.
        - Нет, - ответил я. - Он погиб в стычке с людьми, подосланными вашим советником. - Холодок бросила на меня вопрошающий взгляд, я взглядом же пообещал объяснения потом.
        - Так что ж мне с вами делать? - не унимался князь.
        У меня крутилась пара замечательных идей, но одну я не посмел высказать в присутствии дворянина, другую - в присутствии дамы.
        - Ладно, - смилостивился он, - идите спать и ничего не бойтесь до утра.
        Улыбка его мне не понравилась.
        - Утром решим, как с вами быть. И голос не понравился.
        Ох, что-то утром будет?
        Глава 11
        О ПОЛЬЗЕ ГНИЛЫХ СТЕН
        Мне не спалось. Да и как тут уснешь, когда в голову лезут самые разные неприятные мысли. Вот и лежу, таращусь в потолок. Глаза огромные, как блюдца, усталость режет под веками, а сон не идет. Никак не идет, я уже и растирал глаза, и баранов считал, и под мешок зарывался, все без толку. И время никак не определишь, разве что по каплям болотной воды, что падают где-то за стеной. Пойти, что ль, прогуляться? А в самом деле, почему бы и нет, что толку вот так валяться да надеяться, что глаза рано или поздно закроются и я увижу сказочный мир, полный исполненных желаний.
        Я выбрался из-под одеяла, с трудом напялил мундир и двинулся нагуливать сон. Или неприятности, что скорей. Неприятности - это мы запросто, неприятности - это нам раз плюнуть. И все вокруг с этим согласны. Я слышу, как переговариваются за моей спиной, обсуждая Медного, который притягивает беды, как сырая глина гончара. Коридоры Лесфада пусты, но я-то слышу их насмешливые голоса. Не смешно только тем, кто связался со мной, большинство из них уже в могиле или одной ногой там.
        Угораздило меня гулять пойти, сидел бы себе тихо, так нет, поперся черт-те куда. Факелы в замке не горят, то ли из экономии, то ли из-за сырости. Замка я не знаю. Был бы Ден, он бы запросто провел меня, показывая и рассказывая об истории замка и историях внутри замка. Но Ден на больничной койке, а я, кажись, заблудился. Лужи хлюпают одинаково, на стенах одна и та же тина, всюду одинаковая плесень. Ох и мерзко тут воняет. Куда это я забрел?
        Я остановился и, вытаращив глаза, вглядывался в темноту. За ней я не видел ни стен, ни дверей, ничего. Темнота висела вокруг и не пропускала сквозь себя ни свет, ни мой напряженный взор. Глаза стали слипаться, захотелось спать. Ну как всегда, теперь придется глаза руками открывать. Да в такой темноте их можно и не трогать, что с открытыми, что с закрытыми - все одно. В уголке засыпающего сознания шевельнулась веселая мысль, разум ухватился за нее и вытащил себя из пут сна. Я проснулся окончательно. И веселая мысль уже не казалась такой веселой. Я заблудился!
        Ну и ладно, не выйду до утра, меня и искать никто не будет, разве что для виду. Холодок всплакнет тихонько и отправится обратно, а по дороге не сдержится и соблазнит Валета. И будет у них потом куча маленьких крепеньких картежников. Молот дослужится до маршала, получит титул и замок вроде этого. И будет жить себе всласть, не вспоминая обо мне. Лишь на смертном одре мелькнет перед его полуослепшими глазами мой нетленный дух. Треска и Следопыт напьются от радости, а потом подерутся из-за Адели и пришьют друг друга. Адель чуть погорюет, а потом выскочит замуж за графа или барона. Потом все вскроется, и она получит земли своего папаши. Тогда она приблизит к себе Следопыта и Треску, ах да, они же прирезали друг друга, ну ладно, бес с ними, пусть живут. Шепот ударится во все тяжкие и набросится на дворян. И рано или поздно выйдет замуж. Только, боюсь, муж ее будет рогат. Не бросит она свое ремесло.
        Да, всем станет намного проще, если не будет в их жизни обалдуя с насквозь медной головой. Так что я уже никуда не пойду, один хрен не найти мне своей конуры, а останусь тут и сдохну с голодухи.
        Вот прямо тут и останусь. Щас сяду и начну умирать. Уже сажусь. Вот, уже сел. Прямо в лужу сел. Да плевать! Все равно меня никто не найдет. Тут не то что человек, жаба не прыгала.
        Я нащупал камешек, похожий на чью-то кость, и швырнул его в стену напротив. Даже в такой темноте я увидел, как отвалился кусок стены. Я вздрогнул и напрягся.
        - Что это было? - Похоже, голос князя, значит, и его хозяин где-то поблизости.
        - Стены скрипят, - ответили ему. - У тебя не замок, а сплошное болото.
        - Ты прав. Надо бы заняться ремонтом.
        Я навострил уши и на четвереньках подполз ближе. Отсюда лучше слышно.
        - Так как ты думаешь, - вновь заговорил князь, - что мне с ними делать?
        - С кем? - видимо, не понял его собеседник.
        - Как с кем? - взорвался князь. - О чем мы с тобой говорим уже час, не о бабах же? С солдатами, конечно!
        - А-а… - Собеседнику князя явно скучно. - А что с ними делать? Они же не виноваты, что ты оставил Рувака главным в свое отсутствие. - В голосе звучит обида. - Так что мой тебе совет: отпусти их.
        - Думаешь? - Не хочется князю нас отпускать, понравились мы ему.
        - Да, конечно. Как они могут тебе повредить? Никак. Наоборот, оказали услугу, вывели на свет врага, о котором ты даже не подозревал. Так что они, можно сказать, герои.
        Опять герои? Может, хватит сыпать на мою бедную голову нежданные милости? Мне от них только хуже.
        - Ладно. - Князь согласился, что ж, поживем еще. - Меня сейчас другое занимает. Грамаль. - Он довольно цокнул языком. - Очень мне интересно, что же знает эта старая развалина.
        Слишком много, чтобы жить, но это мое мнение.
        - Да, - задумчиво ответил собеседник князя, - о паарцах он может сообщить много чего. Их численность, планы…
        - Да плевать на них, - оборвал князь. - Графский отпрыск, вот что меня интересует. Грамаль тогда был придворным чародеем. Наверняка что-то знает. Надо выпытать у него что.
        - Надо! Только вот я мыслю, что не он один это знает, - проговорил собеседник князя.
        Я вздрогнул, воздух вокруг меня зашатался и обрушил еще кусок стены. Проклятье, мыслит он точно, кроме Грамаля обо всем знаю я, а еще Следопыт и Треска, да еще с полсотни народу, которых я не знаю.
        - И что с того? - весело спросил князь. - Ну знает кто-то что-то. И что? Да ничего, у них нет ни свидетелей, ни доказательств, а единственное живое свидетельство связано у меня в подвале.
        - Меня беспокоит, что мы так и не узнали, на кого работал Рувак. Не думаю, что это была его потрясающая идея выдать себя за тебя.
        - Я тоже так не думаю, - признал князь. - Но единственный, кто может об этом знать, это опять-таки Грамаль, его-то и надо расспросить еще и на этот счет.
        - И с пристрастием, - грозно добавил его собеседник. - Но, боюсь, не выдержит он пыток. Стар слишком.
        - Тебе на это не плевать? - удивился князь. - Подохнет - нам легче. Только бы рассказал все, что знает, а потом пущай подыхает.
        - И то верно.
        Они засмеялись.
        Ничего смешного я не видел. Чтобы доставить его сюда, люди отдали свои жизни, а они его так запросто замучить собираются, лучше бы я его прирезал тогда.
        - Эх, не дождусь я утра! - Князь сгорал от нетерпения, как подросток перед опытной бабой.
        - Так чего ждать? Пойдем сейчас. Раньше все узнаем, раньше будем знать, что дальше делать.
        - Пойдем! - согласился князь.
        Шаги быстро стихли, скрипнула дверь, со стуком закрылась, и я вновь остался в тишине.
        Не помню, как нашел свою комнату. Мне хотелось схватить вещички и, разбудив Валета и Холодка, смотаться отсюда, но меня сморил сон. Не чувствуя ног, я рухнул на нары и захрапел.
        Глава 12
        СМЕРТЬ КОЛДУНУ!
        Да не сплю я, не сплю. Ну зачем ломать мне ребра? Ишь, распихались, щас повернусь и сломаю шею наглецу, посмевшему тревожить меня, и не посмотрю на его звания и извинения. Да чтоб тебя, зараза, больно же!
        Я резко перевернулся, в голове ухнуло. Холодок сидела на шатающейся табуретке и размеренными движениями тыкала меня в бок рукоятью меча.
        - Ты чего в такую рань? - рыкнул я, хотя она права, надо сваливать, но я не я, если это признаю.
        - А тебя не добудиться, - грустно улыбнулась она.
        - Так и не надо, - так же грустно ответил я. - Зайди потом. Я спать хочу.
        Я перевернулся на другой бок и сделал вид, что засыпаю. Сон и в самом деле попытался меня одолеть. Я и не сопротивлялся, я же не спал полночи. Да все я понимаю и что смываться надо - тоже знаю, но сейчас - идите все к дьяволу, я поспать хочу.
        - Грамаль сбежал, - сообщила Холодок.
        Она сделала это так, словно он каждый день сбегал. Я вскочил.
        - Что? Какого черта? Как это могло случиться? - Сон сорвало и ветром унесло прочь.
        - Не знаю, - ответила она. - Но он удрал и прихватил с собой князя.
        - Твою мать!
        Одеяло улетело, руки нащупали оружие, а ноги уже несли к дверям еще непроснувшееся тело.
        - Ты куда в таком виде? - засмеялась Холодок.
        Я опустил глаза и охнул. Черт возьми, когда это я успел раздеться. Догола. Да, в таком виде Грамаля не поймаешь, разве что он вроде того советника. Матерясь и изо всех сил стараясь прикрыть срам хотя бы матом, я потратил драгоценное время на поиски одежды и втискивание в нее своего тела. Холодок мне в этом не помогала, наоборот, она пыталась сделать все, чтобы штаны не оказались на моем промерзшем заду и не скрыли от нее то, к чему она так стремилась. Я не обращал внимания на ее бурчание и, накинув куртку, выскочил вон. Она поплелась за мной.
        Личный телохранитель князя, здоровенный детина по имени Нарг, одарил нас мрачным взглядом. Уставший, взъерошенный, вонявший потом и тиной, он был зол и недружелюбен. Он не хотел видеть нас и тем более разговаривать с нами. Но ему придется, я настроен весьма решительно.
        - Вы куда собрались? - Слова даются ему тяжело, словно он рожает каждое.
        - Грамаля ловить! - ответил я и уверенно двинулся к разложенной на столе карте.
        Моя попытка закончилась неудачей, Нарг встал между мной и картой. Немного пободавшись с его огромной грудной клеткой, я бросил это бесполезное занятие.
        - Проваливайте! - прорычал он и рукой отодвинул меня, словно я ничего не весил. - Без вас народу хватает.
        Мысль-то дельная, только не привык я прислушиваться к тем, кто дело говорит. Своим умом живу. Вот только умишка у меня маловато. Да и не дело это, чтобы мой подопечный бегал по болотам, тряся костлявым задом. Еще запутается бородой в камышах да издохнет. Я же за него отвечаю. И тайна моя слишком важна, чтобы вот так, запросто, ее отпустить.
        - Слушай, - тяжело вздохнув, сказал я, - конечно, я не знаю ваших болот…
        Он сморщился, видать с утра по ним бегает.
        - И ваших порядков.
        Он сморщился еще сильнее.
        - Но я уже разок поймал этого колдуна. Черт возьми, поймаю еще. И еще, если надо будет!
        Если он сморщится еще, на затылок перейдет задница, но морщиться он не стал.
        - Ладно, - ответил Нарг, и левый уголок его губ пополз вверх, - не трепыхайся. Значит, говоришь, уже ловил его?
        - Ага, а потом еще и вез вам на потеху. Как вы его упустили?
        - Не твое дело! - зло прорычал он.
        Ну да, не мое, просто интересно, как можно было выпустить из замка дряхлого старика с князем. Он ведь должен был быть под охраной. Они должны были следить за ним. Эх, увальни, сидят себе на болотах и в ус не дуют, их бы к нам да отдать сержантам в учебку.
        - Хочешь нам помочь или так и будешь задавать идиотские вопросы? - Глаза Нарга полыхали огнем.
        Я тряхнул головой, выбрасывая из головы картины пыток.
        - Извини, - это лучшее, что я смог сказать, - я просто хочу помочь.
        - Ну раз так, тогда иди сюда.
        Миар - это болота, и ничего, кроме болот. Ну а на болотах, как всегда, кочки, вонь да комары, хуже некуда. Карта Миара еще хуже. Нет на ней ничего, одна огромная черная клякса. С редкими вкраплениями названий полувоенных поселений, таких как Лесфад, Оргик, Жотна. Кто только придумал строить на болотах? Ладно еще форты на границе - соседи уж больно неспокойны, - но в самом центре, где, кроме комаров, никакой другой живности в жизни не водилось и чистой воды днем с огнем не сыщешь, это уже перебор.
        И в эти болота удрал колдун. Собравшиеся за столом ломали головы, куда он мог пойти. Я не стал утруждать себя подобным занятием, я слушал, и с каждой минутой мое отчаяние становилось сильней, а Грамаль с моей тайной все дальше. Наконец общими усилиями постановили, что колдун пошел к Оргику, оттуда легче всего добраться до границы, а там уж поминай как звали.
        Решили и быстренько распределили обязанности. Нас троих отрядили в помощь некоему полковнику, что не снискал их любви, а потому должен рыскать подальше от Оргика, совсем в другой стороне.
        Полковник возмущался, ругался, бубнил под нос проклятия. Его люди вторили за командиром, к ним присоединился и Валет. Но я не думал, что все так плохо. Грамаль не идиот, и он либо затаится неподалеку, либо пойдет совсем в другую сторону. Я это знал, на его месте я бы так и сделал, хорошо, что я не на его месте. Одно точно: за границу он не пойдет, особливо после того, что увидел. Не нужна ему ни свобода, ни тишина в оставшейся недолгой жизни. Адель - вот что ему нужно, и не ему одному. Богатая невеста, о которой все слышали, но никто не знает, есть ли она на самом деле. Никто, кроме него. Такой трофей, попавший в руки, - это могущество и власть, а еще всякие разные приятные штуки, на которые хватит фантазии.
        Холодок сбил меня с ног и, ткнув мордой в болотную жижу, зашипел:
        - Лежи тихо, Медный, слушай!
        Твою мать, еще один Следопыт на мою голову. Но этот хоть старше по званию. И я лежал, слушал, пускал ртом пузыри, но ничего, кроме хлюпов, не слышал.
        - Пойдем! - Лейтенант поднял меня за шкирку и потащил за собой.
        Мы пробирались сквозь кусты и камыши и когда в очередной раз замерли, я наконец расслышал, о чем говорил Холодок. Голос, тихий голос, шептал проклятия, насылая их на болота. Придумал тоже, они и так прокляты, незачем добавлять еще. Но голос не унимался, кто-то пыхтел, кряхтел и слал проклятия.
        Мы двинулись очень осторожно. Голос становился яснее с каждым шагом. Я уже различал знакомые интонации, когда из кустов вывалился человек в лесфадской форме. Он упал рядом с нами, тяжело выдохнул и подмигнул.
        - Нашли гада! - радостно изрек он.
        - Ты его видел? - Холодок недоверчиво взглянул на солдата.
        - Ага, вон там, за камышом, на полянке, - весело ответил он.
        - И как ты его узнал? - спросил я, проявив доверчивости не больше, чем мой лейтенант.
        - А чего его узнавать? - удивился солдат. - Кто, кроме него, будет по болотам шляться и человека на себе таскать?
        - Ладно, - Холодок почесал лоб, - веди, коль такой умный.
        Поляна, твою мать. Так, прогалина меж камышей и болот. Небольшой такой холмик с пожухлой травой. Грамаль сидел в центре и шептал заклинания. Меж его пальцев носились огоньки, ныряли в спутанную бороду, выскакивали из-под одежды, поднимались над головой и снова возвращались к хозяину. Князь лежал без движения у самого края поляны. Если, конечно, это был князь, а то у Грамаля ума хватит вырядить своего помощника в княжеские шмотки, а самого князя грохнуть и в болоте утопить.
        Холодок знаками показал местному бойцу обойти с одной стороны, сам двинулся с другой. Я остался ждать сигнала. Невесело это - сидеть на месте и ждать, когда все прочие займут свои позиции. Хорошо еще, что этот клоун с бородой меня маленько развлекает, а то бы совсем грустно было. Я продвинулся чуть ближе, положил меч поудобней и стал следить за мелькающими пальцами колдуна. Может, научусь чему полезному, пока гляжу за ним.
        Грамаль словно почувствовал неладное. Он повернул голову в мою сторону и поймал взглядом мои глаза. Не страх, скорее жалость, жалость к нам и усмешка были в его глазах. И еще что-то неотвратимое, страшное, древнее. Дрожь бежала по спине от этого взгляда. Я отвел глаза в сторону, но Грамаля не выпустил из виду.
        Колдун улыбнулся и отвернулся. Он знает, что я здесь. Он меня чувствует. Он знает, как трясутся у меня поджилки. Он слышит, как мелькают в голове мысли, слышит, какой шум они создают, ударяясь о череп. Проклятый колдун! Я поднял руку, пальцы тряслись, а вместе с пальцами и вся ладонь. Надо унять дрожь, надо что-то с этим сделать. Я сунул руку под колено и крепко сжал ногу. Колено начало дрожать.
        Холодок истошно завопил. Они выскочили одновременно с двух сторон. Я задержался лишь на мгновение, уничтожая в себе накативший страх и унимая дрожь во всем теле. Это спасло мне жизнь.
        Грамаль метнул одной рукой молнию в Холодка, другой в солдата князя, но на меня у него времени не хватило. Меч описал дугу и рукоять саданула его по голове. Грамаль рухнул.
        Я бросил взгляд на лежащие вокруг тела. Солдат князя бился в конвульсиях, колдовство Грамаля пробило ему грудь, остальные лежали без движения. Колдун запыхтел и поднялся на колени.
        - Это ты, мальчик мой? - улыбаясь, спросил он.
        - Ослеп, что ль, на старости лет? - ответил я. - Че развалился? Вставай! Домой пойдем.
        - Отпусти меня, - жалобно попросил он, - отпусти, и твоя тайна уйдет вместе со мной.
        - Да что ж ты вредный такой? Сказано тебе, не отпущу!
        - Отпусти, - голос стал настойчивей, - или все узнают, кто твоя подружка. А если ты меня отпустишь, я клянусь тебе, что исчезну навсегда и никогда никому не скажу об этом.
        Поверила мышка кошке, и что вышло? Нет, я не та глупая мышь. Тебе же только дай свободу, так ты сразу петь начнешь на всех углах. Интересной для многих будет эта песня, но не веселая для меня. Грустная такая песенка о потерянной жизни.
        - Нет, - коротко ответил я.
        - Почему? - удивленно спросил Грамаль
        - Че пристал, сказано - не отпущу! - Я пнул его в костлявый зад.
        Колдун перевернулся в воздухе и, смеясь покатился по земле.
        - Ты солдат, хороший солдат, - смеясь, сказал он, вновь поднимаясь на колени, - ты готов пожертвовать всем ради долга. Вокруг тебя призраки несбывшихся желаний и зажимаемых тобой страстей. И ты готов пожертвовать мечтой. Ты готов умереть, скрывая ото всех то, что может навредить твоей девочке. Ведь она твоя девочка? Но она не только твоя девочка, но и богатая наследница, а это нельзя скрывать вечно. Подумай над этим. То, что знаем мы с тобой, скоро станет известно многим, и что тогда? Ты не хочешь отпускать меня, я понимаю, ты думаешь, что я сам не буду держать это в тайне. Может, так, а может, и нет. Может, моя жизнь и не зависит от молчания. Или ты думаешь, я случайно сбежал? Мальчик, не становился бы ты на пути голодного дракона. Этот дракон сожрет тебя и не подавится. Подумай, что с тобой будет, если все узнают о том, что ты прячешь?
        Я задумался, точнее, сделал вид, что задумался. И так все понятно, убьют меня или в лучшем случае сгноят в подвалах того же Лесфада. Но сначала им надо будет найти меня и Адель.
        - Знаешь, - я почесал затылок, - а, пожалуй, ты прав. - Мой взгляд скользнул по камышам. - Пожалуй, я тебя отпущу.
        - Да? - Он оживился и тоже оглядел камыши. - Хорошо, что ты надумал. - Он начал подниматься. - Я уже засомневался, есть ли в тебе хоть капля разума. Вижу, что есть. На твоем месте я бы, как и ты, сделал все, чтобы никто не узнал, кто она, по крайней мере до тех пор, пока не найдется человек, которому я бы поверил.
        - Я отпущу тебя, если ты поклянешься сохранить тайну, - не обращая внимания на его болтовню, проговорил я.
        - Я же уже поклялся.
        - Еще раз! - рявкнул я, ну, если нас кто подслушивает.
        - Хорошо. - Он встал на колени и поднял руку. - Клянусь тебе днем и ночью, клянусь светом и тьмой, клянусь небом, землей и своим здоровьем, что никогда, ни при каких обстоятельствах не скажу никому о том, кто твоя девочка. Достаточно?
        - Да. - Я смотрел сквозь него, ему за спину.
        Он повернулся в ту же сторону.
        Грамаль не пикнул, не издал ни звука, и только в глазах его отрубленной головы было непонимание.
        - Теперь, старик, - я наклонился к голове и заглянул в глаза, - теперь я уверен, что ты никогда и никому не расскажешь о том, что видел. Теперь моя тайна останется со мной. Навсегда. - Я воткнул меч в землю и сел рядом.
        Мне оставалось только ждать. Ждать, когда меня найдут и уж потом решат мою судьбу. Я сидел и думал о том, как могло все получиться, если бы сразу прикончить Грамаля, а еще лучше не находить того медальона. Нет, лучше всего мне бы остаться у себя в трактире и потихоньку наращивать себе живот.
        Холодок застонала. Я бросился к ней, как я мог забыть о лейтенанте, она ранена и ей нужна помощь, а мои сопли на помощь не похожи.
        - Колдун мертв, - сообщил я, когда она открыла глаза.
        - Хорошо, - простонала она, слабо улыбнулась. - Надо было его сразу пришибить. Скажи, только честно, мне сильно паршиво?
        - Да, - ответил я.
        Молния Грамаля выворотила Холодку внутренности наружу.
        - Тебе сильно паршиво, - добавил я, отвернувшись и украдкой смахнув слезу.
        - Жаль, - еще одна улыбка, - мне так хотелось еще пожить. И наконец соблазнить тебя не в повозке, а в нормальной постели, со свечами и прочим дерьмом. - Бледные губы широко улыбнулись, она засмеялась, но смех перешел в кашель. - Медный, - рука протянулась ко мне, - не дай им узнать, кем я была. Слышишь, не дай!
        - Не дам! - пообещал я, и это обещание я намерен сдержать.
        Мы замолчали. Она закрыла глаза, а я смотрел на нее и не мог думать ни о чем другом, кроме как о несправедливости жизни. Почему от нас уходят такие люди, как Холодок, а всякие твари остаются жить.
        - Снег пошел, - чуть слышным шепотом проговорила лейтенант. - Все же я дожила до зимы. - Она закрыла глаза.
        На ее губы упала крупная снежинка и уже не растаяла. Холодок выдохнула и умерла.
        Я отполз в сторону от тела, давясь слезами.
        Из кустов высунулась морда в шлеме солдат князя. Высунулась, придирчиво осмотрела поляну и исчезла.
        - Здесь они, - заорал солдат, - господин полковник, нашел я их!
        Он выбежал на поляну и кинулся ко мне:
        - Ты как? В порядке?
        - В порядке, - ответил я, - даже не ранен. Да ты князем лучше займись, досталось ему. - Я отпихнул пытавшегося ощупать меня солдата, он ошалело поднял глаза. - Вон там он, у камышей, - кивнул я себе за спину.
        Солдат бросился туда, послышался вздох облегчения.
        - Живой! - произнес он.
        Каждый, кто выходил на поляну, считал своим долгом осведомиться о моем здоровье и ощупать для верности, может, сгоряча я ничего не чувствую. Но я чувствовал, чувствовал, как накатывают слезы, а в груди разрывается сердце.
        Грамаль мертв, и это славно, но с ним ушло слишком много моих людей. Если не считать Валета, я единственный, кто остался жив из притащивших колдуна сюда.
        Валет влетел на поляну вместе с полковником, и пока командир раздавал указания, этот недоумок кудахтал надо мной, как клуша над цыпленком. Я толкался, рычал, грозил выбить ему все зубы или отправить его вслед за Холодком. На последнее Валет среагировал. Он заткнулся и сел рядом со мной.
        - Он умер? - недоверчиво глядя мне в глаза, спросил Валет.
        - Да, эта сволочь в колдовской мантии утопила его. - Я не стал говорить, что сам оттащил тело лейтенанта в трясину.
        - Что с Грамалем? - прервал нашу задушевную беседу полковник.
        - Мне пришлось убить его, - сообщил я, чем вызвал крайнее неудовольствие полковника. - А вы бы предпочли, чтоб он убил меня и князя? Он хотел и едва не сделал этого.
        - Ладно, пошли домой, там разберемся, - вздохнул полковник.
        Конечно, ты бы предпочел, чтоб я сдох, а с князем и Грамалем ничего не случилось. Вот тогда бы тебе и награды, и повышения, и пенсия от князя. Но сойдет и так.
        - Собираемся, - приказал он. - Грамаля упаковать, не дай бог оживет. Соорудить носилки для князя.
        По возвращении князя сразу же перепоручили лекарям, благо их в Лесфаде пруд пруди. Нас с Валетом для острастки поместили в тесной комнатенке, забитой старыми сломанными мечами и одним нещадно чадящим факелом, что почти не давал света.
        Надеются, собаки, что с горя на сталь начнем кидаться. Зря надеются. От многих клинков уже ничего не осталось, сырость сожрала их, другие разлетались в пыль, стоило к ним прикоснуться. Наше оружие они на всякий случай отобрали. Валет выбрал место посуше и привалился к стене.
        - Как думаешь, сержант, что с нами будет? - спросил он.
        - Что будет, что будет? - передразнил я его. - Ничего не будет, - не глядя в сторону Валета, произнес я. Меня привлекла рукоять искусной работы с огромным черным камнем, украшавшим ее. - Повесят нас - Я взвесил ее на руке. Хороша! Клинок вон давно истлел, а ей хоть бы что, даже не заржавела нигде. - И вся недолга. - Я сунул рукоять за пазуху, найдут так найдут, а не найдут - я из нее себе потом оружие сооружу.
        - И ты так спокоен?
        - А что мне, об стены башкой биться? Нет, Валет, не буду я этого делать, и кричать не буду, и на судьбу жаловаться. Не дождутся! Хотят повесить, пущай вешают, тогда хоть все вместе сдохнем. Герои, черт возьми.
        - Нет, - усмехнулся Валет, - герой у нас один. Ты. Мы так, свита твоя.
        Я не стал отвечать. Умный какой. Сам себя в свиту будущего графа записал, да и я хорош, уже в расход нас пустил, хотя еще и дышу. Нет, так просто нас им не взять, хотят голову Медного - так пусть заплатят за нее. Своими жизнями. Я подавил зловещий смешок, рвущийся наружу.
        О нас вспомнили довольно быстро, но проголодаться я успел. Обыскивать не стали, ну, сопрем мы разный мусор - что с того, им же работы меньше.
        Вместо ожидаемой плахи или виселицы препроводили к князю. Регент развалился на кровати. Был он бледен, дышал тяжело и редко, но увидел нас и улыбнулся, даже попытался привстать. Это ему не удалось. Тогда он знаками приказал охране поставить для нас стулья и выматываться к чертям. Охрана быстренько все исполнила. У изголовья кровати остался только преданный Нарг. Но и ему пришлось убраться. Исполнил он это с достоинством, куда там бродячим актеришкам, вот только ругань все портила.
        Оставшись с нами наедине, князь встал, потянулся и подмигнул.
        - Жрать небось хотите? - спросил он, усевшись на ложе.
        - А какой солдат не хочет? - засмеялся Валет. Мне стало не до смеху. Ведь князь-регент мог и на болотах притворяться, и тогда он слышал весь мой разговор с Грамалем. А коли так, топора не избежать.
        - Тогда вон там, у стены, - он кивнул за кровать, - пожри, пока мы тут побеседуем.
        Валет со страхом взглянул на меня, я кивнул, и он отправился набивать свое брюхо. Я же приготовился к худшему.
        - Я все думал, что мне с вами делать, - улыбка не сошла с лица князя, но голос бесцветен, - наградить вас или казнить. - Он умолк и хитро глядел на меня из-под узких бровей.
        - По мне так лучше наградить, - ответил я.
        - Другого я и не ждал, - заметил князь.
        Расстроился, поди думал, упаду я на колени и начну молить о казни пострашней.
        - Ты, говорят, сам вызвался Грамаля ловить.
        - Чего? - Я растерялся.
        Князь продолжал молча улыбаться и ждал, когда я заговорю.
        - Ну да, - осторожно ответил я, - когда узнал, что этот пакостник сбежал, да еще и вас с собой прихватил, решил, что поймать его надо. Опять!
        - Опять? - нахмурившись, переспросил князь.
        - Опять, - подтвердил я, - если верить нашему штатному вруну, я один его поймал. Потому и привез сюда.
        - Ясно, - улыбнулся князь. - Что ж, я тебе благодарен. Ты мне жизнь спас - Голос добрый, а взгляд хитрый-хитрый. - Но зачем ты его убил?
        - А что прикажете делать? Если б не я его, он бы нас с вами - и в кусты, тьфу, в камыши. Где бы его потом искать?
        - Тоже верно, - отозвался князь. - Так вот, я подумал и решил. - Я напрягся, Валет перестал чавкать. - Награжу я вас. По-королевски награжу. Жизнь моя что-то да стоит. Верно? - Еще как верно, но лучше я помолчу, кивну для верности. - А раз она стоит, то держи. - Он извлек из-под ложа сундучок, отпер его и передал мне три увесистых мешочка. - Вас ведь трое было, - пояснил он, поймав мой удивленный взгляд.
        - Было, - согласился я, возвращая один мешочек ему, - да только Холодку деньги теперь ни к чему. Убил Грамаль нашего лейтенанта.
        - Да, - с грустью в голосе произнес князь, - жаль, мне показалось, он хороший солдат.
        - Так и было, - согласился я.
        - Ну так возьми, - он сунул кошель мне в руки, - разделите его меж собой и помяните вашего Снежка.
        - Холодка, - поправил я.
        - Ну да, Холодка, - мрачно согласился он и вдруг улыбнулся. - Но нет худа без добра. Правда, Медный? - Он и имя мое запомнил. - Я думаю, у меня есть награда и лично для тебя. Теперь в армии освободилось место лейтенанта. А раз так, то лучшего человека, чем ты, на него не найти. Поживите у меня пару дней, а я тем временем документы на тебя выправлю. Не смей отказываться! - рявкнул он, поймав мой недовольный взгляд. - Это приказ! Ты же не осмелишься ослушаться приказа? Успокойся, не маршалом же я тебя назначаю.
        - И то хорошо, - согласился я, - вот только, боюсь, убьют меня в темном переулке за такую карьеру. Пару месяцев назад я был лишь капралом.
        - Значит, заслужил повышение. Просто так звания не раздают.
        - Заслужил, точно, - усмехнулся я, - поймал Грамаля в первый раз и - сержант, убил его и - лейтенант. Жаль, больше нет его, а то так и до маршала недалеко.
        - Ну вот видишь. - Он замолчал, его и без того хитрый взгляд стал еще хитрее. - А если хочешь, оставайся у меня. Да, переходи ко мне на службу! Жалованье поболе, тепло, уют. Не надо будет морозить в окопах жопу. Давай, а? Будешь вместе с Наргом меня охранять.
        Не нравится мне это предложение. Неужто проклятый колдун успел все разболтать? Точно, успел, иначе с чего бы князю делать мне воистину роскошное предложение? Да еще такими словами. «Жопа» - от дворянина! Такого я еще не слышал.
        - Я бы с радостью, - соврал я, - да сыро тут у вас, а я сырости страсть как боюсь. Размокаю я в ней. Да и Наргу я не нравлюсь, боюсь, придушит он меня.
        - Ну как хочешь, - раздраженно бросил князь, - как хочешь. Через три дня твои документы будут готовы, и тогда убирайтесь ко всем чертям.
        Какие переменчивые эти аристократы: то готовы тебя золотом с ног до головы осыпать, а скажешь слово против - и ты в немилости.
        - Ты чего не согласился? - довольно ковыряясь в зубах, спросил Валет, когда мы покинули покои князя.
        Гад, он-то наелся, а я голоден, как стая волков. Черт побери, да я лошадь съем и кости разжую.
        - А ты бы с радостью, - огрызнулся я. - И бегал бы потом за князем как собачонка.
        - А что тут такого? - не понял Валет. - Ну побегал бы малость, не убыло б с тебя. Зато не зашлют черт-те куда и голову подставлять не заставят. И зад морозить не надо, а это немало.
        - Вот и оставайся, а мне, может, нравится, когда меня посылают.
        - Тогда - пошел ты, Медный! - весело послал меня Валет и ускорил шаг.
        Три дня спустя, как и обещал князь, я примерил «роскошный» лейтенантский мундир. Портного не оказалось под рукой, и они, недолго мучаясь, оторвали от моего мундира сержантские лычки и пришпилили на их место лейтенантские. Оставалось только надеяться, что он не расползется по дороге.
        Но щедрый князь снабдил меня дополнительной суммой на покупку нового одеяния. От его щедрот нам также перепала повозка, такая же драная, как и мой костюмчик. На ней было страшно сидеть, не то что ехать куда-то, но выбор был невелик, лошаденку одну дали, да и та сдохнет по дороге. Наших лошадей кто-то излишне предприимчивый успел продать. Князь обещал лично разобраться с этим, но, я думаю, он даже не почешется.
        На прощание князь еще раз предложил мне остаться, и я снова отказался.
        Дороги подмерзли и ехать стало намного легче и приятней. Приятней оттого, что с каждым скрипом колес Лесфад оставался все дальше. А скрипели колеса нещадно, и нам приходилось кричать, чтоб услышать друг друга.
        - Слышь, Медный, - крикнул Валет, поднимаясь на дорогу и на ходу завязывая штаны, - ты же теперь лейтенант. - Он уселся возле меня и принял поводья. Моя очередь бежать до кустов. - Тебе же люди понадобятся, - кричал он мне в спину, - слышь, возьми меня к себе.
        - Чего? - Я остановился и, если б не резь в животе, так и остался бы стоять.
        - Ну а чего? - надулся Валет. - Люди тебе, говорю, нужны. А мой лейтенант убит. Ты получил за него звание, так что теперь тебе заменять Холодка во всем.
        - Подумаю, - бросил я.
        Заменить Холодка во всем не получится, не буду же я всякий раз присаживаться, чтоб отлить, хотя сейчас, чую, придется. Все же в чем-то Валет прав, и солдат он хороший, надо будет договориться с начальством о его переводе. Но сперва надо еще домой вернуться.
        Глава 13
        ПРОСЬБА КОРОЛЯ
        Лесфад… Одно только название наводило ужас на герцога Восбурского. Он не любил этот замок, ненавидел его хозяина и не понимал, как можно здесь жить. Выстроенный из привезенного с юга камня посреди Миарских болот, замок мрачен, как и сами болота. Его черные стены, местами покрытые плесенью и везде сырые, навевали тоску. А после дождей, которые не были в Миаре редкостью, кое-где на полу появлялись лужи. Света факелов было достаточно, чтобы не угодить в них, но влажный воздух и атмосфера болот проникли сюда, пропитав весь замок безысходностью.
        И в это мрачное место перевезли смертельно больного короля якобы для лечения. Какая чушь! Любой здравомыслящий человек, попав сюда хоть на час, понимал, что в таком месте даже здоровый, крепкий, никогда не болевший мужчина загнется за пару недель или бросится на меч от переполняющей его тоски. Что уж тут говорить о старике, которому и в райских условиях оставалось жить несколько месяцев. Это в лучшем случае. Но князю Тантрину удалось убедить всех в том, что королю будет здесь лучше всего, что именно здесь, среди болот, ему смогут обеспечить постоянный уход и внимание.
        К тому же в такой дали короля не будут беспокоить государственные дела, бремя которых на время болезни сюзерена он возьмет на себя. И короля никто не беспокоил, даже по самым важным вопросам, а вокруг него, опустошая казну, толпой вились врачеватели, колдуны и прочие причислявшие себя к лекарям. Но на взгляд герцога, они лишь поддерживали агонию в теле короля, пока князь прибирал под себя королевство.
        Но государь, отстраненный от политических дел, не отошел от дел личных, и у него остались еще преданные люди, хранящие надежду на его выздоровление. К таким людям относился и Лерой де ла Шернон, герцог Восбурский. Сам он не считал, что готов умереть за того, на чьей голове корона. Но за то, что корона олицетворяет, он готов драться хоть со всем миром.
        Получив письмо с просьбой навестить государя, он забросил все свои дела и примчался в это забытое богом место. Никто не посмел воспрепятствовать ему, слуги Тантрина предпочли не связываться. В свои тридцать с небольшим герцог снискал славу воина, верного слуги короны и ревнителя законов. Капитан местной стражи задрожал, узнав его, и это был один из немногих приятных моментов путешествия.
        Лерой остановился, его сапог, попавший на мокрую тину, заскользил и тело подалось вперед, но герцог удержался на ногах. Перед ним был абсолютно темный коридор. Ни один факел не горел, лишь только далеко впереди слышались приглушенные голоса.
        Лерой никогда не слыл трусом, но, находясь в логове врага, проявлял осторожность. Он знал, что был костью в горле Тантрина, и догадывался, что тот пойдет на все, чтобы устранить его. Нет ничего лучше, чем, убив врага, еще и опорочить его имя. Ситуация - благоприятней некуда, и если у Тантрина хватит мозгов, то он одним выстрелом убьет двух зайцев. Избавится от короля и объявит своего врага убийцей, погибшим в схватке.
        Герцог вытащил из стены ближайший факел и обнажил меч. Дальше он шел осторожно и очень медленно. Коридор поворачивал, выводя его к башне, в которой лекари залечивали короля насмерть.
        Из-за угла выскочил человек. Герцог отступил назад, факел выпал из его рук, меч описал в воздухе дугу и лег на шею выбежавшего, тот тихонько пискнул.
        - Что вы, ваша милость, - залепетал он, - что вы? Это же я, Палар, слуга его величества. Король узнал, что вы здесь, и отправил меня встречать вас.
        В неясном свете затухающего факела герцог узнал сморщенное старостью лицо и острый, вздернутый подбородок.
        - Что вы мечом-то машете? - спросил Палар, когда Лерой убрал оружие.
        - Паранойя развилась, - мрачно пошутил герцог.
        - Чего? А, ну да, разовьется тут. В какие времена живем. - Палар запричитал. - И все же почему вы с мечом? Я понимаю, Тантрин спит и видит вас в гробу, но наш король болен, а не сумасшедший. У нас и так осталось слишком мало преданных людей, чтобы так, по-глупому, подставлять их. Поэтому он сам набирал сюда людей. Сам одобрял их.
        - Да? - Герцог недоверчиво взглянул в морщинистое лицо Палара.
        - Ну почти, - смутился поверенный. - Но все равно никто не посмеет на вас напасть, вы же гость короля. А он пока еще король!
        - Это так, и, надеюсь, так будет еще долго. Но все же осторожность никому не вредила. Это же замок Тантрина.
        - Ваша правда, - помрачнев, согласился Палар, и, тяжело вздохнув, шепотом добавил: - Я боюсь. Боюсь, что они убьют его. - Он быстро огляделся и совсем другим голосом, суетливо произнес: - Ну пойдемте, ваша милость, пойдемте. Нехорошо заставлять ждать его величество.
        Они молча двинулись дальше. Палар, ссутулившись, шагал впереди, а Лерой, задумавшись, шел следом. Он никак не мог взять в толк, почему король согласился на этот переезд, почему не воспользовался остатками власти и не назначил себе опекуна и, наконец, почему регентом стал именно Тантрин - самый большой жулик во всем королевстве. Лерой мог не сходя с места назвать несколько имен куда более достойных. Себя в это число он не включал.
        Палар открыл перед ним дверь, поклонился и, пропустив его внутрь, торжественно объявил:
        - Герцог Восбурский, ваше величество!
        По рядам собравшихся вокруг постели больного докторишек пробежал ропот.
        Король приподнялся на локте.
        - Пошли все вон, - проговорил он, его голос был слаб, но еще сохранил оттенок власти.
        Врачеватели зашумели и принялись наперебой доказывать королю абсурдность его требования, ссылаясь на то, что ему в любой момент может стать хуже, и если их не будет рядом, то…
        - Палар, - голос короля нервно дрогнул, - выстави их! Останься снаружи и проследи, чтоб нам никто не мешал и не подслушивал.
        Палар поклонился и принялся махать руками, словно деревенская баба, гонящая гусей на выпас. Тех, кто не слушался или мешкал, он подгонял пинками.
        Пока слуга исполнял приказание, Лерой рассматривал короля. От того, каким он его помнил, не осталось и следа. Болезнь извела высокого, статного человека с властным взглядом и легкой проседью в волосах и превратила его в высохшего, дряхлого старика. Совсем седой и бледный, ввалившиеся, полузакрытые глаза, морщины, наползающие одна на другую. Некогда аккуратно подстриженная борода свалялась и превратилась в копну длинных спутанных волос. На голове волосы совсем вылезли. Густые белые брови изогнулись дугой, отображая страдания своего хозяина, а лоб прорезали вспухшие вены.
        - Жалкое зрелище, - пытаясь улыбнуться, сказал король, - не спорь, я знаю. Но ничего, теперь у меня есть Палар, и он-то уж наведет порядок. - Монарх закашлялся, отхаркнул и сплюнул на пол. - Поди сюда, мальчик мой, возьми стул и сядь! У нас с тобой будет долгий разговор.
        Герцог поставил стул у кровати и, сев, наклонился к королю. Вблизи монарх выглядел еще хуже: щеки впали, глаза выцвели, в носу и вокруг него засохли капельки крови.
        - Как твои родители, Лерой? - спросил монарх довольно громко.
        - Спасибо, здоровы. - Герцог удивленно разглядывал на глазах меняющегося короля.
        - Им повезло, что у них такой сын. У меня не сын, а недоразумение. Черти бы его взяли. - Король умолк и, засмеявшись, продолжил: - Вот беда-то, черти меня раньше возьмут. Мой сынуля - недоумок. Понимаешь, Лерой, он… он, как бы это сказать… Он в свои пятнадцать может только притворяться простолюдином да толстых баб в дешевых кабаках щупать.
        - Грехи молодости, ваше величество. Все мы им были подвержены.
        - Да? И когда ты перестал по кабакам шляться?
        - Бывает, и сейчас иногда заглядываю.
        - Но это не все о моем сыне. Он… Да, впрочем, ладно. - У короля был хитрый взгляд. - Тебе зачем выслушивать наши, черт возьми, семейные проблемы? Одно скажу: если эта бестолочь не перестанет, я отрекусь от трона совсем не в его пользу.
        - Но нельзя же оставлять трон Тантрину! - на мгновение потеряв самообладание, вскричал Лерой. - Это конец всему, что вы строили столько лет!
        - Нельзя, - улыбаясь согласился король. - Нельзя. За этим я тебя и позвал. А с чего ты решил, что я оставлю королевство Тантрину?
        - Ну он как-никак регент вашего величества, - ответил герцог, чувствуя, что угодил в ловушку. - И слухи всякие ходят, - добавил он, сожалея о своей несдержанности.
        - Так-то оно так, но регентство еще не гарантия получения власти. - Король хитро улыбнулся. - К тому же у меня есть наследник, - он тихо выругался, - какой-никакой, а наследник. Прямой потомок со всеми правами на трон. - Монарх раздраженно махнул рукой. - Мне бы хотелось поговорить с тобой о многих вещах, но я быстро устаю и не могу долго вести беседу. - Король закашлялся. - Поэтому я перейду сразу к делу. Ты прав, нельзя оставлять королевство Тантрину. Он вор и украдет казну у самого себя. Но он единственный, кто находится в родстве со мной. Ты, конечно, тоже, но по закону о наследовании власти он первый. Нет, нет, - он перехватил взгляд Лероя, - я не предлагаю тебе убить его. Нет. Найдется другой, кто оспорит твое право. Ты можешь устранить и его, но найдется еще, а потом еще. И так будет до бесконечности. Нет, тут дело так просто не решишь. Я сам назову своего преемника. Тантрин позеленеет, когда узнает об этом, - хихикнул король. - Но ты с дороги, я и забыл об этом. Давай отложим разговор и поговорим о жизни вне этого гнилья. - Король обвел взглядом комнату.
        Герцог последовал его примеру. Действительно, обстановка в комнате была простая, да оно и понятно: больному, умирающему много мебели ни к чему. Кровать, два стула, столько же кресел и длинная скамья у стены - больше ничего. Но стены покрывают ковры, шикарные, дорогие, цветастые, привезенные откуда-то с юга. Лерой не может позволить себе такие. А Тантрин может. Он украл столько, что эти ковры для него - тьфу! А может, он и сами ковры украл.
        - Ты не знаешь, как они воняют, когда поднимается ветер, - сказал король, перехватив взгляд Лероя.
        - Так как там, говоришь, твои родители? - спросил монарх после паузы.
        - Здоровы, - Лерой опешил.
        Он слышал о бедственном состоянии ума монарха, но не думал, что это проявляется так ярко.
        - Не смотри на меня так, я еще не сошел с ума. - Бескровные губы короля растянулись в слабой улыбке. - Они, - он кивнул в сторону двери, - еще не добились своего. Но если приложат усилия, добьются. Я не знаю, с чего начать разговор. Мне хочется поговорить с кем-нибудь, кто живет вне стен этого замка. По-простому, как деревенские мужики за кружкой пива. Мне стало немного легче, и я хочу знать, чем живет мой народ. Хочу знать сплетни. - В глазах монарха мелькнул бесенок. - Расскажи мне что-нибудь. Да возьми ты кресло, вон то, у стены. Книги можешь бросить прямо на пол, все равно они никогда в них не заглядывали.
        Палар принес фрукты и вино, Лерой вытянулся в кресле и с кубком в руках принялся рассказывать байки. Он выдумывал их на ходу, кое-где вставляя правду.
        Он не стал говорить о том, что регент поднял налоги, умолчал о вспыхнувших волнениях среди простого люда и не вспомнил о том, что страна неумолимо раскалывалась на два противоборствующих лагеря. Одни поддерживали Тантрина, другие лорда Паарских земель, заявившего свои права на два южных города Таеры.
        Он говорил о том, как, справляя свадьбы, сливались аристократические семьи. О том, как отметили семьдесят третью годовщину Берройского союза и какой пир закатил князь-регент по этому поводу. О том, каким довольным был аринский посол. И о том, кого ему удалось соблазнить на том балу. Король жадно впитывал все, что говорил Лерой, требуя подробностей, особенно о последнем. И весьма оживился, слушая о женщинах герцога. Временами он отключался и засыпал. В эти моменты Лерой переводил дух и отхлебывал из кубка. Но король не спал долго. Он закрывал глаза, пару раз шумно всхрапывал и вновь был готов слушать.
        Когда поток фантазии Лероя угас и он замолчал, король, сощурившись, заглянул ему в глаза.
        - А все ли ты мне говоришь? - спросил он.
        - Все, ваше величество, - солгал герцог.
        - Тогда почему я ничего не слышу о проблемах с Таерой? Почему ты не говоришь мне, что надвигается большая резня? Почему я не услышал от тебя ни слова о том, что происходит на юге? Почему ты молчишь об этом?
        Лерой вздохнул и не ответил. Он не знал, что сказать на это. С одной стороны, король, пока он еще король, должен знать о том, что творится в королевстве, но с другой… С другой, герцог не мог взваливать на плечи больного человека все эти неприятности. Эти самые плечи столько лет несли бремя власти, а теперь едва удерживают жизнь в себе. Не мог он, не хотел осложнять их и без того трудную задачу.
        - Молчишь? - произнес король. - Жалеешь меня, щадишь. А ты не молчи! Ты говори все как есть. Или ты думаешь, я ничего не знаю? Не заблуждайтесь, герцог! Я знаю. Я знаю все! Я же на лечении, а не в заточении. Я знаю, что граф Таерский не оставил наследников. Ленивая скотина, не мог одного ребятенка сделать. Все жену свою любил, не хотел, чтоб она раздулась, как бочка. - Король хихикнул.
        От этого смешка Лероя передернуло. Лицо монарха в этот момент стало злобным.
        - Говорил я ему, чтоб он женился во второй раз, когда ее убили, и даже жену подобрал. А он: «Нет, ваше величество, я не хочу предавать память о ней». Вот и сдох, сволочь. Все делал, чтоб жизнь нам осложнить. Ну ничего, есть у меня одна задумка, - хитро улыбнулся король, - рассказать?
        - Как вам будет угодно, ваше величество, - покорно склонил голову герцог.
        - Угодно, черт тебя дери, еще как угодно! Я за этим тебя и позвал.
        Герцог чувствовал, что надо что-то сказать или показать свою заинтересованность, но не произнес ни звука.
        - Ладно, - недовольно произнес монарх, - молчи! Я все равно тебе расскажу. Ты единственный, кто не претендует на эти земли.

«Еще бы, - подумал Лерой, - сложно мне на них претендовать. Земли мои уж очень далеко, да и в родстве я с графом не был. А то бы не упустил таких угодий».
        - А так как ты не претендуешь на них, - продолжал монарх, - и точно не желаешь быть втянутым в эти дрязги, ты послужишь мне и короне. Слушай меня внимательно! - Король набрал полную грудь воздуха. - Ты знаешь, как умерла его жена? Конечно, знаешь, что я спрашиваю. Ты знаешь, что ее убили, когда она ехала к своей родне. Ты знаешь, что убийц так и не нашли, да никто и не искал. Мне было не до того, а граф, мягкий он человек, горевать бросился. И долго горевал. А когда в себя пришел, то все, на что его сил хватило, так это часовенку возвести на месте ее гибели. - Король сплюнул на пол, едва не попав в герцога. - Но вот чего ты не знаешь, - взгляд монарха стал веселым и хитрым, - так это того, что, когда ее убили, она беременна была. Месяц восьмой шел. - Король засмеялся, глядя, как герцог выпучивает глаза. - Что так смотришь? Удивлен? Ты не удивляйся. Никто этого не знал. И я не знал, но вот теперь знаю. Когда ее тело нашли, ребенка в ней уже не было. Не было и его трупа. Так что, возможно, где-то по земле бегают маленькие ножки графского наследника. - Король умолк.
        - А от меня вы что хотите? - спросил Лерой, чувствуя, что во рту все пересохло.
        - Как что? - округлил глаза король. - Это же ясно как день. Я хочу, чтобы ты его нашел! Его или ее, это неважно. Важно только, чтобы он был. Глядишь, тогда эти свиньи наконец угомонятся.
        - Ваше величество, - Лерой откинулся на спинку, - для меня большая честь служить вам и государству, и вы знаете это. Я с огромным удовольствием засадил бы Тантрина в этот замок вместо вас. Но искать ребенка, через пятнадцать лет… Никто не поверит, что он ребенок графа.
        - Поверят, - усмехнулся король. - Поверят. Еще как поверят, и пусть только попробуют не поверить. Тогда я встану с этой кровати и вздерну на дыбе всех, кто выскажет хоть тень сомнения. - На несколько мгновений перед Лероем снова возник тот король, которого боялись все соседи.
        - Тогда, - герцог улыбнулся, - мы смело можем взять любого парня с улицы пятнадцати лет от роду и объявить его графским сыном.
        - А вот в это, - государь улыбнулся в ответ, - никто не поверит, и прежде всего я, хотя план хорош. - Он помрачнел. - Лерой, я прошу тебя сейчас не как король, а как человек. Простой, смертельно больной человек, без сил и власти. Я прошу, не приказываю, а именно прошу - найди его. Ты ведь не откажешь умирающему в просьбе. Я просто хочу обнять его перед смертью хоть раз. Он все же родня мне, и даже более близкая, чем ты или Тантрин. Я хочу обнять его и оставить королевство в нетвердых, надеюсь пока, руках своего сынули. И я заставлю их поверить в то, во что я хочу, чтобы они верили. Как мне надоело быть королем. - Он закрыл глаза и тяжело сглотнул.
        Лерой увидел капельки слез на ресницах.
        - Хорошо, ваше величество, я помогу вам и сделаю все, что в моих силах, но и вы должны кое-что пообещать мне.
        - И что же? - Глаза короля оживились.
        - Вы должны держаться, ваше величество. И держать их. Я не знаю, как вам это удастся, но нельзя развязать бойню. Вы должны держаться и не дать этим недоумкам, корчащим умные рожи и делающим вид, что лечат вас, погубить вас. Вы можете мне это пообещать?
        - Даю тебе слово, мальчик мой, что до тех пор, пока ты не предстанешь передо мной с ребенком или с вестью о его смерти, я буду жить. Конечно, если эти сволочи меня чем-нибудь не отравят.
        - Не посмеют, - отозвался Лерой.
        - Спасибо! - Король пожал ему руку. - Так как там, говоришь, твои родители?
        - Здоровы. - Лерой закрыл глаза.
        Все же разум государя уже не был тверд. Король сошел с ума. Это подозрение закралось сразу, как только он заговорил о ребенке. Теперь это стало ясно. Они снова пустились в разговор о праздной жизни дворян, но теперь монарх задавал интересующие его вопросы, а герцог отвечал. Они говорили до тех пор, пока под сводами башни не раздался храп. Лерой встал, размял затекшие ноги и растолкал Палара.
        - Король уснул, - шепотом произнес он, - я тоже пойду вздремну, а потом домой.
        Палар что-то пробормотал и, повернувшись в кресле, стоящем у ног хозяина, захрапел. Лерой на цыпочках направился к выходу.
        - Помни, ты обещал!
        Голос короля остановил его в дверях. Лерой медленно повернулся и встретился с монархом глазами. Взгляд сюзерена не терпел возражений.
        - Я помню, ваше величество, - поклонился герцог.
        - Иди, сынок! - Король кивнул головой. - Иди, и да помогут тебе боги! - добавил он, когда дверь закрылась за герцогом.
        - Он поверил? - спросил Палар, когда шаги герцога смолкли.
        - Время покажет, - вымученно улыбнулся король. - Ты привез бумаги?
        - Да, государь. Прикажете отдать ему?
        - Нет. Не сейчас. Отправь их с надежным человечком дней через десять.
        Палар поклонился.
        - Хотя нет, - продолжил король, - свези-ка ты их лучше сам. Нам необходимо добить его. Необходимо уверить его в том, что этот ребенок существует. На самом деле существует. А для этого нам надо верить в это самим. Так что ты отвезешь их сам. И запомни, они настоящие, а не подделка, которую ты строчил по ночам у моего изголовья!
        - Как прикажете. - Палар поклонился еще ниже. - А что с мальчиком?
        - С каким еще мальчиком? - нахмурился король.
        - С тем, что поймал Грамаля, а затем убил его. Прикажете убрать его?
        Король сел, протер глаза, пожевал губами, тяжело вздохнул и произнес:
        - Как я понимаю, он еще очень молод.
        Палар кивнул.
        - Пусть живет, он неплохо служит. К тому же он еще может быть полезен, - задумчиво добавил монарх. - Ты вот что, ты прикажи своим людям не только не трогать его, но и оберегать.
        - Зачем? - удивился Палар.
        - Затем! - рыкнул король. - Затем, что я чувствую: его роль сыграна еще не до конца. Как думаешь, Палар, почему Грамаль не превратил его в жабу или попросту не свернул ему шею? Он ведь мог. Ты же знаешь, какая в нем была сила. Так почему он дал убить себя? Я никогда не поверю в то, что парню повезло застать его врасплох. Почему он позволил убить себя?
        - Не знаю, - пожал плечами Палар.
        - Вот и я об этом много думал. Были, значит, на то мотивы у Грамаля. Были. А значит, и нам не стоит трогать парня раньше времени. Что паарец?
        - Настаивает на своих правах на Таеру. Боюсь, войной пойдет.
        - Хорошо, - слабо улыбнулся король. - Нет, не хорошо. Проклятье! - вздохнул король. - Колеса закрутились, и их уже не остановишь. Найди мне Архарега. Ему я пока еще могу доверять.
        - Будет сделано, ваше величество!
        - А теперь иди. И проследи, чтоб наш друг, герцог, ни в чем не нуждался. И чтобы Лесфад он покинул без приключений. Головой за него отвечаешь! Иди, я хочу спать.
        Палар согнулся до земли и удалился.
        Король вытянулся на кровати и, довольный собой, улыбнулся. Он был доволен не только собой. Все шло даже лучше, чем он рассчитывал, и в этом только отчасти была его заслуга. Так, довольно улыбаясь, он и уснул.
        Глава 14
        ЗАПАДНЯ
        Кроме них, в обеденной зале никого не было. Улыбаясь, Палар протянул свернутые трубкой бумаги.
        - Что это? - спросил герцог, не отрываясь от тарелки.
        - Доказательства слов его величества, - заученно отрапортовал Палар.
        - А-а, - протянул герцог, - и что в них?
        - А вы прочитайте. - Поверенный положил сверток на стол и подтолкнул его к герцогу.
        - Я-то прочитаю, - лениво произнес герцог, - но не мог бы ты мне хотя бы намекнуть.
        - Нет, - ответил Палар, - хотя намекнуть я бы мог, но вот только тогда вам неинтересно будет их читать, а я не хочу испортить вам впечатление.
        - Тоже верно, - отозвался герцог и добавил вполголоса: - хватит с меня и одного испорченного настроения. - Он взглянул на королевского поверенного и пожалел, что не отдал приказ не впускать его. - Прости, - улыбнувшись, сказал он, - я совсем забыл о нормах приличия. Присоединишься к моей скромной трапезе?
        - Нет, - покачал головой Палар, - я бы лучше выспался. Дорога до Восбура неблизкая, и, честно говоря, я устал. Сильно устал. Так что, с вашего позволения, я бы удалился и, пока вы читаете, поспал.
        - Тебя проводят. Марно! - Герцог хлопнул в ладоши. - Проводи нашего гостя в гостевую комнату. Приставь к нему человека и накажи исполнять все его пожелания. Ясно?
        - Конечно, ваша светлость, - ответил старик, едва стоящий на ногах. - Сейчас распорядимся.
        До дверей он шел целую вечность.
        - Скажите, герцог, - шепотом спросил Палар, - он очень стар?
        - Да нет, - ответил герцог, взглянув вслед слуге, - старше тебя всего года на три.
        - И я тоже так… я такой же медлительный?
        - Ну что ты, Палар. - Герцог едва не рассмеялся. - Ты, по сравнению с Марно, просто юноша.
        Обрадованный такой оценкой герцога, поверенный короля заспешил за старым слугой. Лерой проводил их взглядом, потер виски и нехотя взглянул на пакет.
        В голове не было ни одной стоящей мысли, а на столе перед ним лежали, завернутые в кожу, бумаги из личного королевского архива. Он не хотел даже смотреть в их сторону, но, как ни старался, не смог удержаться от этого.
        Сверток довольно объемист, крепко запакован и скреплен королевской печатью. Герцог размял шею и, не в силах более сопротивляться самому себе, смахнул со стола тарелку. Звон разбитого фарфора привел в движение челядь. В залу заглянул сын Марно:
        - Все в порядке, ваша светлость? - спросил он, обеспокоенно глядя на стекающую по стене кашу.
        - Все в порядке, Тоби, - успокоил его герцог. - Все хорошо. Иди, отдыхай!
        - Вы уверены? - Тоби сморщил лоб.
        - Проваливай, сказал! - Герцог швырнул в него ложкой.
        - Как пожелаете, - легко уклонившись, пожал плечами Тоби и удалился.
        Герцог долго смотрел на пакет, словно надеялся, что тот возгорится сам по себе. Возгорится и сгорит дотла, чтобы и пепла от него не осталось.
        Он не хотел читать бумаги, лежащие в нем, он не хотел его открывать и не желал его трогать, видеть, чувствовать запах кожи и масла. Он жалел о том, что решился отозваться на просьбу полусумасшедшего монарха и навестил его. Он должен был придумать себе дела, должен был сказаться больным или просто послать короля к черту. Он сокрушался, что у него не хватило ума приказать слугам спустить Палара с лестницы. Нет, он ничего этого не сделал и чувствовал, что все больше и больше тонет в бреде короля.
        Однако король говорил слишком уверенно, да и Палар не выглядит сумасшедшим.
        Лерой встал, неторопливо обошел стол. Пакет никуда не исчез, не изменился и не сдвинулся. Герцог наклонился над ним, протянул руку и коснулся искусно выделанной кожи. Не каждое письмо запаковывают в такую надежную и дорогую кожу, и не каждое письмо носит на себе королевский вензель. Герцог потер лоб, взъерошил волосы и сорвал сургуч.
        Утром он не стал будить гостя. Он тихо собрался сам и приказал собрать еще шестерых человек. Едва взошло солнце, они выехали из Восбура и направились в сторону Триита. Герцог не оглядывался, он старался не смотреть на то, что покидает и чего, быть может, никогда больше не увидит. Но если бы он оглянулся, если бы его взгляд скользнул по окнам башни, то он увидел бы старое сморщенное лицо поверенного короля.
        Палар смотрел вслед семерке всадников до тех пор, пока за ними не улеглась пыль. Когда же дорога снова стала пуста, он повернулся к своему ложу и улыбнулся стенам. Так, улыбаясь, он лег на кровать и, продолжая улыбаться, уснул. - Что угодно вашей милости? - Седой старик согнулся до земли.
        Герцог смерил его взглядом. Он не любил старых людей, считая их живым напоминанием, что все смертны. А этот высушенный, словно мертвец, держал его коня под уздцы и буравил герцога блеклыми глазами, словно спрашивая, за каким хреном сюда приперся надоедливый аристократ.
        - Кто у вас староста? - стараясь не смотреть на старика, спросил Лерой.
        - Так я и буду старостой, - ответил старик. - Вот уж лет тридцать как староста я. - Губы старика скрыты бородой, но герцог почувствовал, как они расплылись в улыбке.
        - Хорошо, - медленно произнес герцог. - Размести моих людей на ночлег. И покажи, где могу остановиться я.
        Старик кивнул и подозвал мальчишку. Они пошептались и мальчонка, непрестанно кланяясь, повел людей герцога устраиваться.
        - А вы остановитесь у меня, - словно так было давно спланировано, произнес старик. - Не буду хвастаться, но у меня лучшее вино в деревне. - Он засмеялся.
        - Отлично. Тем более что мне надо с тобой поговорить, - небрежно бросил герцог и тронул коня, едва не повалив старосту.
        Поселение состояло из тридцати с небольшим дворов. Постройки покосились, кое-где от стен отвалилась краска, а с крыш сорвало черепицу. Люди, не стесняясь, заткнули дыры соломой. А кого им было стесняться? С дороги поселение не видно за холмами. Когда-то, давно, когда тракт проходил аккурат за частоколом, тут останавливались проезжие торговцы, но теперь это осталась лишь в памяти стариков, подобных этому.
        Герцог невольно обернулся, старик стоял посреди дороги, опершись на посох, и о чем-то шептался с мужчиной лет тридцати. Увидев нетерпеливый взгляд герцога, староста сказал мужику пару слов и поспешил нагнать аристократа. - Вы еще что-то хотели? - спросил старик, когда герцог отодвинул от себя тарелку. - Еда у нас, конечно, простая, не для таких вельмож, как вы, но…
        - Брось! - Лерой довольно улыбался. - Прибедняешься, старик. Еда что надо. Ты ведь служил? - спросил герцог и кивнул на прикрепленный к стене меч. - В армии-то небось и не такое едал.
        - Да, - засмеялся старик, - приходилось. Давно я об этом не вспоминал. Бывала и кора с деревьев, и тина болотная, и черви разные. Всякое бывало. - Он хрипло засмеялся, и смех постепенно перешел в кашель. - Этот меч, - прокашлявшись, старик кивнул на стену, - мне подарил сам маршал Эрлес и отпустил из армии с миром. Жизнь я ему спас.
        - Герой ты у нас, оказывается, - уважительно заметил герцог.
        - Да где там, - весело засмеялся старик. - Не сглупи маршал, не пришлось бы его спасать. Я один тогда вернулся и маршала на себе приволок. - Он вздохнул. - Так вы что-то хотели?
        - Да. - Лерой подался вперед. - Там, на дороге, напротив поселения, где сейчас часовня стоит, когда-то напали на одну влиятельную даму. Ничего не помнишь об этом? Да садись ты. Ты же дома, а я гость. Не пристало хозяину на ногах стоять. Садись и не думай, что я по роду выше тебя, я же не спасал маршалов. - Лерой дождался, пока староста сядет. - Так ты помнишь что-нибудь об этом?
        - Как не помнить, помню. - Старик почесал седой затылок, внимательно посмотрел на руку и сдул застрявшие меж пальцев седые волосы. - Лет пятнадцать уж как это было. Ее тогда убили еще. Ее и всю охрану. Потом тут понаехали разные. Все ходили, выспрашивали, выпытывали, искали чего-то.
        - Ты знаешь, кто была та дама?
        - Нет, и не хочу. Вы, дворяне, меж собой разбирайтесь, а нам, простому люду, лучше в стороне стоять.
        - Ладно. Бог с ним. Не знаешь, и не надо. - Герцог лукавил, он ожидал признания и раскаяния от старика. Ведь деревенский староста должен знать, что творится в окрестностях. - Скажи-ка ты мне лучше вот что. - Герцог судорожно соображал, какой вопрос задать, и, не найдя ничего лучшего, выпалил: - Она беременна была, ты о ребенке ничего не знаешь?
        - Знаю, - улыбнулся старик, - я знал, что когда-нибудь придут.
        Он замолчал и хитро уставился на напрягшегося герцога. Лерой подался вперед, сжал кулаки под столом и старался не выдать волнения. Это было тяжело. Старик сидел напротив и улыбался.

«Он что, издевается? - подумал герцог. - Да говори же ты. Не тяни!»
        - Ребенка того нашла вдова Геца, - произнес старик, отвернувшись от Лероя и высматривая что-то в углу. - У самой-то ее выкидыш был. С горя, когда Гец погиб, она умом-то и тронулась малость. А когда ребенка-то нашла, тогда говорит: мой, никому, говорит, его не отдам. Ну мы-то сначала поругались, все уговорить хотели, чтобы она властям его сдала, а потом смотрим, не едет за ним никто и вроде не нужен он никому. Про ту бабу все расспрашивали, а про ребенка ни слова. Ну и мы о нем ничего не говорили. Мы ж не знали, что она знатного роду. Так что, - он вздохнул, - что с того, что вдова его взрастила? Не пропадать же сироте. Теперь вот вы приехали.
        - Хорошо. - Герцог волновался, он хотел завалить старика вопросами, но вместо этого сказал: - К вам никто не в претензии, можешь успокоиться. - Он вытер вспотевшие ладони и продолжил: - Где мне ее найти?
        - Кого? - не понял старик.
        - Да вдову этого самого Геца, - едва сдержался герцог.
        - Так на кладбище, - улыбнулся староста, - Померла она, уж года три как померла. А домик ее, вон, свободный стоит. Так никто и не занял с тех пор. Да и кому занимать, одни старики у нас остались. Молодежь-то вон все сбежать отсюда норовит, в армию записываются или…
        - А что с парнишкой? - перебил старика герцог.
        - С каким парнишкой? - Староста выпучил глаза.
        - С ребенком. - Герцог сжал кулаки, желваки гневно заходили, но голос не дрогнул.
        - А-а, - протянул староста. - Так то девочка была. Аделью кликали.
        - Девочка? - Герцог опустился на стул и закрыл глаза. - Адель, говоришь, - чуть не рассмеялся он. - И где она сейчас?
        - Так забрали ее. Приехала тетка ее, по отцу, и забрала.
        - По отцу?
        - Ну да. Сестра Геца. Она-то думала, что это его дочь.
        - Ясно. - Герцог погрузился в раздумья. - Ты иди, старик. Иди, я тут посижу.
        - Ага. - Старик встал и ушел, а Лерой задумался. Он думал о том, что ребенок оказался не вымыслом короля, не просто буквами на бумаге, не мифом. Он, вернее она, была реальна. Из плоти и крови. И где-то на земле она существовала. Маленькая графиня. А споры за Таеру постепенно перерастали в гражданскую войну. Пока без применения армий, но к этому спорщики становились ближе с каждым днем.
        Утром он приказал седлать коней и снова вызвал к себе старосту.
        - У тебя есть догадки, куда могла увезти ее тетя? - спросил герцог.
        - Нет, - ответил, опершись на клюку, старик, - нету. Я и не знал, что у Геца сестра имеется. Так что откуда догадки?
        - Ясно, - разочарованно сказал герцог. - Тогда скажи хотя бы, давно это было?
        - С год уже, - пожав плечами, ответил старик, - или два, - он наморщил лоб, - нет, три. Ну да, точно, у нас тогда циркачи на постой встали, все ее с собой звали, позапрошлой весной.
        - Плохо, - вырвалось у герцога. Позапрошлой весной граф был еще жив и даже здоров. - В какую сторону они поехали?
        - На юг, - ответил старик и добавил: - Дорог на земле много. Отсюда на юг, а там кто знает.
        Герцог выругался про себя. Старикашка еще и издевается.
        Уже на коне он снова повернулся к старосте:
        - Они не говорили, куда собирались?
        - Может, и говорили, - ответил староста, - да только я не подслушивал.
        За поселением герцог разделил людей. Двоих отправил в Лесфад с донесением для короля, одного в Восбур, за деньгами. С остальными направился в Станрогт. Ему хотелось заглянуть в королевский архив, проверить много вещей, но больше всего он хотел найти доказательства того, о чем ему твердили на каждом углу. Найти их или опровергнуть все разговоры.
        Когда пыль, поднятая людьми герцога, осела, к старосте подошел человек, повадками и одеждой выделявшийся из общей массы местных. Он был выше любого из них, его спина была неестественно прямая, а взгляд излишне суров.
        - Что-то уж больно быстро он слинял отсюда, - сказал он, не глядя на старосту.
        - Так ты же сам просил не задерживать его, - усмехнулся староста. - Вам, тайным агентам, негоже встречаться с агентами явными.
        - Это правильно, - согласился человек. - Ты все ему рассказал?
        - Все так, как услышал от тебя.
        - Здорово! - выдохнул агент и вложил в руку старосты весело звякнувший округлый мешочек.
        - Только я вот в толк не возьму: зачем вам все это?
        - А ты и не бери в толк. - Здоровяк усмехнулся и вложил в другую руку старосты второй мешочек.
        - Да я и не беру, - засмеялся староста, убирая мешочки. - На ужин-то останешься?
        - Можно и поужинать, - пожал плечами здоровяк и, развернувшись, пошел в поселение.
        - Вот и славно! - Староста похлопал себя по карманам. - Вот и славно! - повторил он и, насвистывая, затрусил следом за агентом.
        В Станрогт герцог приехал глубокой ночью и, выбрав гостиницу поприличней, остановился на ночлег. Поиски он решил отложить до утра, понимая, что ночью его никто не пустит в архив.
        Не пустили его и утром. Но не потому, что служители не желали того, и не потому, что он не внушал им доверия. Ему не только не удалось добраться до архива. Ему вообще не удалось выйти из гостиницы. Утром, когда герцог проснулся, город был занят войсками лорда Паарских земель.
        Они не чинили бесчинств. Не грабили, не убивали, но запретили жителям показываться на улице. Они объявили себя хозяевами города и всей Таеры. И на правах хозяев проводили обыски и аресты всех, кто казался им подозрительным. Но и это они делали в весьма мягкой форме. После допроса и разъяснения позиций лорда большинство из арестованных возвращались домой.
        Горожане не сопротивлялись. Они не гудели, не устраивали засад, не убивали солдат лорда. Они приняли его как своего властелина. Они успокоились. Они были рады что у них наконец-то появился хозяин.
        Герцог не находил себе места. Он не хотел ждать, когда эти черные черти уберутся из города. А они не спешили.
        Лорд назначил нового мэра, временно отменил налога и устроил праздник.
        - Здоровья Лорду! - крикнул солдат-паарец, высоко поднимая кружку.
        - Здоровья Лорду! - повторила толпа.
        - Здоровья Лорду! - сквозь зубы прорычал герцог и отхлебнул вина. Он был пьян и в своем положении почитал это состояние лучшим из всех возможных.
        По городу уже можно ходить, но только с позволения мэра и в светлое время дня. Все государственные службы и учреждения закрыты. Закрыт и архив. Город покинуть нельзя. Нельзя и въехать в него.
        - Что-то ты не очень рад, - заметил усевшийся рядом длинный, похожий на ивовую ветвь человек.
        - Нет, почему же, - заплетающимся языком возразил герцог, - я рад. Очень рад! Смотри, как веселюсь.
        - Навеселился ты на славу, - усмехнулся незнакомец и добавил, скосив на герцога глаза: - Ты ведь не местный?
        - Нет, - подтвердил Лерой, - я с запада. Далеко отсюда.
        - И что тебя сюда привело? - продолжал спрашивать незнакомец.
        Лерой сморщился, заподозрив неладное, но не ответить не мог.
        - Дела, как и всех. Дела торговые, - добавил он.
        - Ясно, - сказал собеседник и утратил к персоне герцога интерес.
        - А почему ты спрашивал? - не потому, что ему было интересно, а просто чтобы поговорить с кем-нибудь, спросил герцог.
        - Да так, - отозвался незнакомец. - Ты похож на одного человека, которого я когда-то знавал, но он не торгаш.
        - Умм, - протянул Лерой и продолжил пьянку. Голова болела, и герцог спрашивал сам себя, за каким чертом надо было так напиваться. Он ничего не соображал и не понимал, где проснулся. Единственное, что он понял, так это то, что он не в гостинице. Пошарив рукой у лежака, он не обнаружил оружия и вскочил.
        - Лежите, герцог, лежите! - услышал Лерой смутно знакомый голос, и человек вышел из тени.
        - Какого черта? - проворчал Лерой, но послушно лег. - Что вам надо?
        - То же, что и вам, - ответил человек, и Лерой признал в нем вчерашнего незнакомца. - Мне до черта надоели паарцы, хоть они всего пару дней здесь. Я хочу, чтобы они убрались.
        - Вот как? - Герцог напрягся, он не доверял людям, которые открыто выступали против изменений и слишком быстро и легко сообщали об этом. - Откуда вы знаете меня?
        - Вы меня не помните, - улыбнулся человек и присел на край лежака. - Я привозил вам, в Восбур, вино. Правда, всего один раз, но я вас запомнил.
        - Чего вы хотите? - спросил герцог.
        - Того же, чего и вы, - ответил человек.
        - Тоже все внутри горит с перепоя? - Герцог попытался улыбнуться, вышло не очень.
        - Простите, я как-то не подумал. - Человек встал и, налив в кружку воды, протянул ее герцогу.
        Лерой пил жадно, большими глотками, стараясь залить горящие внутренности. Допив, он с жалостью взглянул на дно и вернул посуду.
        - Еще хотите? - спросил незнакомец. - Может вина?
        - Нет! - Лероя чуть не вывернуло. - Лучше воды. - Как вас зовут? - спросил он, выпив и вторую кружку.
        - Даен Тенеро. Я винодел и ваш поставщик, если вы помните.
        Герцог вспомнил его. Они говорили долго, обсуждая дела королевства и их личные. Они беседовали, не касаясь темы, что волновала их обоих.
        - Из города можно выбраться? - Лерой решил перейти к основным вопросам.
        - Можно, - ответил винодел. - Правда, ход больше подходит для крыс, нежели для людей. Но выбраться можно. Как вы думаете, король что-то предпримет?
        - Без сомнения, - ответил Лерой, закидывая в рот виноград, - конечно, предпримет. Вы бы стерпели, если бы на ваш виноградник пришли соседи и сказали, что он теперь их?
        - Нет, - засмеялся винодел. - Не стерпел бы.
        - Вот и он не стерпит, - закончил Лерой. - Надо весточку бы отправить.
        - Вы хотите уйти?
        - Хотел, но думаю, от меня тут больше пользы будет. К тому же у меня тут дела и надо их решить, раз уж оказался в западне. У вас есть надежные люди?
        - Конечно.
        - Тогда сделаем так.
        И Лерой во всех красках описал спонтанно созревший план.
        Вечером он окончательно перебрался к виноделу. Своих людей он найти не смог. Три дня спустя часть паарцев снялась и направилась к Длалину.
        Стоя на крыше винодельни, герцог видел, как они стройными рядами выходили через западные ворота. Видел, как развеваются штандарты, видел улыбки на лицах солдат, видел гордость, с какой их вели командиры.
        Но видел он и то, как смотрели на них встречные прохожие, какими взглядами они провожали паарцев и какие слова шептали им вслед. Он видел это и радовался, Станрогт еще не потерян, еще ничего не потеряно, и Лорд еще свое получит. Только не земли это будут, ох не земли.
        Спустившись в подвал, герцог придвинул лампу и сел за письмо королю.
        Глава 15
        ВОЙНА
        Какая сволочь придумала сообщать самые мерзкие новости утром? Еще и мозги не проснулись, а тебя уже хватанули по голове кувалдой. Какая сволочь вообще придумала утро?
        Нас выгнали под дождь и построили на плацу. Дождик-то весенний, теплый совсем, да что-то как-то нерадостно. Строй неровно покачивался в такт шагов идущего вдоль него капитана. Тот шел медленно, недовольно вращая глазами и теребя рукой седые усы. Вторая рука его была спрятана за спиной и время от времени дергалась, желая огреть по непроснувшейся морде одного из нас.
        Сам он подтянут, гладко выбрит, не считая великолепных усов. Одет как с иголочки, чистый, без единого пятнышка мундир, блестящие даже под дождем сапоги. И где только он умудряется брать такую кожу, ну не начищает же он их каждое утро.
        Нам всем до него далеко. Что мы - солдатня, у кого пуговицы не хватает, у кого грязь на сапогах засохла, а кто и весь грязный. Он же военный до мозга костей, в таких влюбляются богатые дамочки. А нам остаются шлюхи из дешевых кабаков.
        - Лейтенанты! Привести в порядок людей! - Капитан недовольно покачал головой. - Да окатите их водой, что ли. Сонное царство. - Он сплюнул. - Вояки, мать вашу!
        Народ вокруг забегал, засуетился. Лейтенанты рычали на сержантов, те пинали капралов, а уж они-то народ нежадный, щедро раздавали затрещины зазевавшимся. Капитан ворчал, поторапливая и без того исходящих паром младших офицеров.
        Молот подошел ко мне.
        - Проснулся? - спросил он, улыбаясь, что твоя жаба на солнышке.
        - Какого хрена? - зашептал я. - Ты что, предупредить не мог, я бы тогда из увольнительной раньше вернулся. Даже бросил бы дело на полдороге ради этого. - Я задумался. - Хотя нет, не бросил бы, у нее такие формы.
        - Смотри, - засмеялся он, - узнает Аделька о твоих похождениях, как отпираться будешь?
        - Откуда это она узнает? Ты, что ль, скажешь?
        - Ну я не я, но добрые люди всегда найдутся. Трепа, например.
        Я медленно обернулся и нашел его. У-у гад, стоит, улыбается, и все ему нипочем: и дождик, и побудка в такую рань. Странно, что пасть свою закрытой держит.
        - Да не боись ты, - продолжал Молот. - Если он хоть слово вякнет, я ему сам голову оторву. Ты же мой брат. Вот если бы она была моей сестрой, тогда… - Он мечтательно закатил глаза.
        Таков он, мой брат. Пользуется тем, что у него кулаки больше, чем многие, шибко умные головы, вот и издевается над всеми. Никто в здравом уме не посмеет сказать ему и слово поперек. Никто, кроме меня. Я же его брат. Вот он мне и угрожает, а после того, как мне погоны повесили, и вовсе мечтает шею свернуть.
        Я открыл рот, чтоб достойно ответить на его недостойное поведение, и тут же его закрыл.
        - Что за разговоры, Молот? С братом не натрепался? - Капитан усердно мял руки. Выбирает, кому достанется первая плюха.
        - Нет, господин капитан. - Молот вытянулся в струнку. - У нас, как всегда, все в порядке. Все готовы. Ко всему. А с братом говорю - так не виделись давно.
        - Да, - капитан обвел нас глазами, - непохоже, - добавил он, оглядывая весь строй. - Вид у вас, словно вы все вместе всю ночь куролесили. Но все же у тебя лучше, чем у остальных, - подобрел капитан. - Это еще что такое? - Его взгляд метнулся нам за спину и уперся во что-то жуткое. Глаза выкатились, озлобились, усы взлетели, а нижняя губа мелко задрожала.
        Я боялся повернуться, боялся смотреть. Если та штука за спиной навела такой ужас на капитана, то что же будет со мной? Я взглянул на брата. Молот, вжав голову в плечи, обернулся.
        - Сука! - зло выдохнул он, и его губы расплылись в улыбке.
        Я повернулся. Это зрелище стоило того, чтобы встать пораньше да слегка помокнуть под дождем. Такого я еще не видел и больше никогда не увижу. Тем более в исполнении Гробовщика.
        Здоровенный детина, он был абсолютно пьян и шел к нам сквозь толпу, как сквозь масло. Карманник и Блоха, как могли, держали его, но ничто в этом мире не способно сдержать ожившую скалу. Его шатало, он пихался и оглашал плац ревом. Он по очереди выкрикивал имена всех лейтенантов, он грозил разорвать всех на мелкие кусочки. Но не это привлекло внимание капитана. Пьяный солдат, эка невидаль, собрали-то нас второпях, из постелей да с баб поснимали. Я сам пострадал. Ну подумаешь, лейтенантам угрожает, так не ему же. Нет, Гробовщик не этим заставил капитана открыть рот и выкатить глаза.
        На Гробовщике не было мундира, и его могучий торс скрывала ночная рубашка. Женская. Кружевная, с вырезом спереди, из которого торчали длинные, черные, густые волосы.
        - Что у тебя в роте творится? - прохрипел капитан и тут же закипел.
        Я слышал, как начала подпрыгивать крышка котелка, прикрывавшая его мозг.
        - То красятся черт-те во что, то наряжаются в бабское. В чем дело, Молот? Отвечай, что у тебя творится?
        - Ничего, господин капитан! - что было духу выкрикнул Молот. - Это мы так шутим, - тише произнес он и совсем тихо добавил: - Поднимаем дух солдат, сами же учили.
        - Я тебя еще не этому поучу! - Капитан покраснел и начал сыпать искрами.
        Я пожалел об отсутствии на плацу дров. Костерчик бы развели, согрелись, а то этот дождь…
        - Убрать немедленно! - сквозь плотно сжатые зубы проронил капитан. - Я с тобой потом разберусь. - С этими словами капитан удалился. Я еще долго слышал его тяжелое дыхание.
        - Метис! - крикнул Молот. - Убери, к чертям, это чудо и проследи, чтоб проспался. С тобой, что ли, был? - обернулся ко мне Молот.
        Я не ответил, а Молот, сдерживая улыбку, хлопнул меня по плечу:
        - Ну теперь жди неприятностей. Капитан слов на ветер не бросает. Со мной он разберется - это да, но сначала я разберусь с Гробовщиком. - Он вздохнул. - Ничего, братишка, сейчас нас обрадуют дурными новостями, и ты сможешь вернуться к тому, что не закончил. Она симпатичная?
        Что он от меня ждет, подробного описания всех ее прелестей? Нет, не получит, если уж так приспичило посмотреть, то милости просим в скобяную лавку. Только не надо спрашивать лавочника, он неинтересен. Интересна его жена.
        - Смирно! - Могучий вопль капитана прервал мои сладкие мысли.
        Зачем так орать в эдакую рань, вон некоторые умудряются стоя спать. Мне бы их талант.
        Тысяча человек вытянулись в едином порыве, заставив капитана замолчать. Он умолк. Доволен. Вон рожа сердитая, а глаза веселятся, и этого не скроют сдвинутые мохнатые брови.
        Генерал выглядел хуже, тут и удивляться нечего. Он начальство. Он может позволить себе не заправить рубаху в штаны, и никто над ним смеяться не будет. Не посмеют, даже оденься он в бабское. Бедный Гробовщик, так опростоволоситься на глазах у всех. Надеюсь, ночь он провел - веселясь, потому что теперь ему будет не до смеха.
        Генерал пригладил два волоска, торчащие на лысине, и начал:
        - Господа солдаты! - О, господа, теперь берегись. - Сегодня ночью мне был прислан пакет. Двенадцать дней назад лорд Паарских земель нарушил условия Берройского договора и перешел Фархад. Его войска заняли Станрогт и осадили Длалин. Нам предписывают двигаться к Длалину, снять с него осаду, а затем наступать на Станрогт. - Красиво поет. Вот она, обещанная романтика дальних стран и боев. - Я обращаюсь к вам….
        - Все, - прогудел над ухом Молот, - дальше неинтересно.
        - Как так неинтересно? - удивился я. - Ты глянь, как дяденька распинается.
        - Обычный треп, Медный, можешь мне поверить. Ему приказали, и он прочитает речугу, а затем начнет не спеша собираться. А не спеша, потому что жизнь ему дорога, и, глядишь, окажется такой идиот, что раньше него туда прибудет и разобьет всех. А этот, - он кивнул в сторону генерала, - этот потом будет руками разводить, мол, не успел, что ж теперь. Трус поганый! - Молот сплюнул. - Как только такие в генералы выбиваются? Не иначе всю родню на уши поставил. Но деятельность-то надо показать. Угадай, кого туда отправят?
        - Нас?
        - Точно. Мы все разведаем, доложим и задницы на хрен отморозим. А они потом подойдут. Ну а коли в бой вступить придется, генерала нашего на позициях не увидишь. - Молот умолк, узрев покачивающийся кулак капитана.
        - Мне жаль вас отправлять, - продолжал генерал, - но приказ есть приказ. Вы переходите под командование маршала Архарега.
        - Ну это уже неплохо, - выдохнул Молот. - Драка будет, точно.
        Капитан качал головой, грозил кулаком и пытался шипеть на Молота, но мой брат не унимался, шепча рассказы о боевых подвигах маршала.
        Над плацем раздалось мерное похрапывание, постепенно переросшее в настоящий храп тысячи глоток. Наконец нас распустили, и произошло это благодаря стараниям нашего капитана, другие офицеры внимали проповеди о чести защищать свой народ от своего народа. Не люблю я выжимать одежду, но не в мокром же мундире ходить. Так что первое, что я сделал, это скинул мундир и растерся полотенцем. Моему примеру последовали другие, и только Молот недовольно ворчал и собирал вещички. Вот она, командирская доля: пока мы тут греться будем, он, мокрый, выслушает наставления капитана и его приказы. Потом вернется к нам и тут уже мы начнем горланить о несправедливости солдатской жизни. Молот припомнит всем и каждому его и большие, и малые грехи.
        Все в этом мире подчинено одному закону. Начальство всегда унижает нижестоящих. Молоту достанется от капитана, нам, солдатам, - от него, ну а от нас - лошадям. Должны же мы хоть на ком-то отыграться.
        Молот оправдал мои надежды только отчасти. Пинками, подтверждая правильность своих приказаний, он вышиб нас под дождь, не дав возможности даже слегка помучить лошадей.
        - Куда мы попремся ночью? - подал голос Карманник. - Молот, давай хоть до утра посидим. Это тут еще светло, - продолжал он канючить, - а выедем за ворота - и все, первая кочка - и нет лошади. - Он перевел дух.
        - У меня приказ, - отрезал Молот.
        - Какой? Угробить всех нас вместе с лошадьми? - Карманник не унимался. - Там же нет дорога, ямы и рытвины сплошные.
        - Ты чего разошелся? - Молот сделал два шага вперед. - По зубам давно не получал? - Он поднял кулак и заржал.
        Над плечом Карманника торчит конская голова и шевелит губами, словно шепчет ему что-то.
        - Ты что, из-за лошади? - сквозь смех спросил Молот.
        - Ну да. - Карманник погладил кобылу по морде, она довольно всхрапнула. - Непривыкшая она к бездорожью. Сразу же ноги переломает.
        - Возьми другую, отбери у кого-нибудь. Не мне тебя учить. - Каждый мальчишка, работающий на конюшне, знал, как именно заполучил Карманник эту кобылку.
        - Не могу, она заскучает, - грустно ответил воришка.
        - Вот она, настоящая любовь солдата и лошади. Ты с ней еще не спишь? - прогудел подошедший Гробовщик.
        Улыбка сползла с лица Молота. Он медленно повернулся на пятках, сощурил глаза. В свете фонаря его лицо было лицом кровожадного божка из легенд. Он смотрел на Гробовщика снизу вверх. Тело его напряглось, он вот-вот вцепится громиле в глотку.
        - Проспался, сука! - прорычал он. - Ты что учудил, гнида конская?
        Кобыла Карманника презрительно фыркнула.
        - А что? - Гробовщик медленно отступал. - Я только спросил.
        - Спросил, твою мать. Метис!
        Метис бросил ему сумку.
        Молот извлек из нее сорочку и ткнул Гробовщику в морду.
        - Что это?
        - Тряп-пка. - Гляди, как зазаикался, и такого здорового можно напугать.
        - Тряпка! - Молот развернул ее. - В этой тряпке ты, задница, явился седня на плац. Ты, паскуда, всех подвел. Из-за тебя капитан меня имел и в хвост и в гриву!
        - И как оно? - спросил кто-то.
        Молот медленно обернулся и осклабился. Людей сдуло.
        - Я жду! - Он смотрел на Гробовщика, и пальцы его могучих кулаков мяли ночнушку.
        - Ничего не помню. - Громила, обхватив голову руками, рухнул на землю, его качало из стороны в сторону, он стонал и, кажется, сейчас сблюет. - Не помню я, Молот, - жалобно прогудел Гробовщик. - Уснул вроде в форме в притоне, а проснулся тут и голый. Формы нет. Я вот нашел что-то, не знаю еще, толком не видел.
        - Той же дамочки вещички? - Не вовремя я открываю свою пасть. Закроют мне ее однажды навсегда.
        Молот и Гробовщик разом подняли на меня глаза
        - Брысь! - скомандовал Молот.
        Такие приказы дважды повторять не надо, особенно мне, я это еще по детству помню. Так что форму Гробовщика они разглядели. Мои мелькающие пятки дали им света.
        Из городка мы выбрались ближе к полуночи. Над нашими головами висела луна, а небо было покрыто миллионами звезд. Наверное, так должно быть, но мы этого не видели. Небо вместе с луной и звездами скрыто за тучами, из которых дождь поливает несчастные головы солдат, уныло плетущихся по размокшим полям, заросшим лесам и прочему, будь оно неладно, бездорожью.
        Молот словно сошел с ума. Он гнал нас строго на юго-восток, не разбирая дороги и не останавливаясь. Неужели его задница из другого материала? Может, она обита толстым слоем железа, и за это он получил свое прозвище, а кулаки так, прикрытие.
        Эх, если б не он, сидел бы я сейчас за кружкой темного пива и слушал россказни служивых об их подвигах. А вокруг бегали бы маленькие визжащие человечки, штук так пять-шесть. И непомерно раздувшаяся жена, непременно носящая еще одного, ходит кругами и тихо постанывает. А когда собираются бабским советом все соседушки, ох и тяжело же приходится мне тогда.
        Каждая из них норовит перемыть мне все кости и непременно заметит, что я только и могу, что детей строгать.
        Неправда, я умею еще пиво пить.
        И моя жена возвращается после посиделок домой и охаживает меня бутылкой, обзывая по ходу пьяницей и чертовым бездельником. Она собирает мои вещи в маленькую котомку, все-то отдать жалко, и выставляет меня из дому.
        Ну и ладно, ну и пускай. Проживу я и без нее.
        И вот я совсем свободный, можно сказать, вновь рожденный человек, тащусь по улице незнамо куда. А за мной несется все семейство, уговаривая, чтоб я вернулся.
        Нет, не дождутся. Я же тоже человек, и мне все может надоесть. Но я оглянулся, чтобы сказать им «прощайте», а ну-ка, подождите, а чего это маленький на Следопыта больно похож, и рожа такая же противная, и усы.
        - Ты чего орешь, Медный? - Следопыт тряс меня за плечо. - Совсем сдурел? Услышат же.
        - А-а? - Я привстал.
        Эй, где это я? А где моя жена? Впрочем, нет, давайте лучше без нее. Уж больно ее разнесло. Но что это за лес и в чьей луже я лежу?
        - Да проснись ты! - Следопыт хлопнул меня по щеке. - Ну лучше?
        - Маненько. Чего было? Проспал я что-то?
        - Не, - ответил он, - ни хрена. Мог бы и дальше спать, если б не орал. Че орал то?
        - Кошмар снился. - Я подполз к нему. - Представляешь, я женат.
        - Ну и как тебе Адель в роли жены?
        - Не на ней я женат, - отмахнулся я, - толстая какая-то, страшная, брюхатая. Я же тебе говорю, кошмар.
        - Готовься, Медный, жить ты будешь совсем не с тем, на ком женишься.
        - Тебе-то откуда знать?
        Он не ответил и осклабился. Слегка. Я мог рассмотреть каждый из его зубов и доложить Грязнуле, какие надо вырвать. Хотя нет, лучше я их выбью.
        Город расположился меж холмов, как в пупке, и с одного из них мы и разглядывали творящееся у его стен безобразие. Собственно, там ничего не происходило. Паарцы разбили лагерь в недосягаемости для стрел и не слишком-то спешили со штурмом. Да и на осаду это было непохоже - повозки с провиантом и разной рухлядью свободно катались туда-сюда. Паарские кордоны провожали их взглядом, даже не пытаясь узнать, что внутри.
        На кой хрен Молот послал меня сюда, спать я мог и в тепле. Не совсем в тепле, но все же возле костра.
        Я вполз на холм. Следопыт слез вниз. Неудачно поменялись. В ямке тепло, хоть и сыро, а тут тебе и ветер, и роса с деревьев падает водопадом. Да еще и глаза напрягай вовсю. Вот я и лежу, таращусь на лениво ходящих меж шатров солдат, на их слабые попытки строить осадные машины. Днем они их строят, а по ночам, должно быть, разбирают. За месяц не то что башню, город отстроить можно, а у них до сих пор ничего нет. Да им и не надо. Захотел, так в город вошел. На хрена осаждать?
        - Следопыт, ползи-ка сюда! - Теперь мне пришлось его будить. - У тебя глаза поострее моих. Глянь-ка вон туда, - указал я рукой.
        - Ну глянул. - Он всем видом показывал, как недоволен тем, что его разбудили. - И чего?
        - Ничего знакомого не видишь? Вон там, у шатра с флагом.
        Его морда стала еще более недовольная. С жутко изогнувшихся губ слетали проклятия. Ближнее ко мне плечо нервно подергивалось, еще немного, и он отвесит мне подзатыльник.
        - Шепот! - выдохнул он, вглядевшись.
        - Она. - Твою мать, я думал, мне показалось.
        Шепот стояла у шатра паарского полководца и мило трепалась с ним. Эту тетку я узнаю с любого расстояния, как бы она ни скрывалась и ни притворялась кем-то другим. Она засмеялась и игриво взяла паарца за подбородок.
        - Ты еще поцелуй его, - прорычал Следопыт. - Тьфу ты, черт! - Она его действительно поцеловала.
        С такого расстояния я не видел знаков отличия, но уж точно рядовым он не был. Но даже этот вояка смутился и опустил глаза. Шепот вспрыгнула на коня со свойственной ее грацией и, бросив очередное обещание, поскакала в нашу сторону.
        Как жаль, что я не слышал ничего, о чем они говорили. Я бы ей задал. Но надо бы ее спросить.
        - Дуй к Молоту! - Я скатился с холма и увлек за собой матерящегося Следопыта. - А я перехвачу тетю Шепот.
        - Может, не стоит? Может, это Молот ей поручил? - промямлил Следопыт.
        - Может, и так, а может, и нет. Лучше получить в зубы от Молота, чем нож под ребра от Шепот.
        Ну это как посмотреть. Шепот просто убьет, а Молот будет бить долго и упорно, пока не вышибет из тебя дух.
        - Бегом давай! - Я подтолкнул его, а сам побежал на свидание с Шепот.
        Глядишь, мне повезет и старая шлюха обрадуется родным лицам.
        - Медный! - вскричала она, когда я выскочил на дорогу перед лошадью.
        Не обрадовалась. Может, притворилась, она же у нас артистка.
        - Какого хрена ты тут делаешь? - В ее голосе страх смешался с гневом.
        - У меня к тебе тот же вопрос, - ответил я, переводя дух. Все, завязываю пить и начинаю бегать по утрам. С кем любезничала? - Она не отвечала, крутя головой по сторонам. - Ну?
        - Ты кто такой, чтоб меня об этом спрашивать?
        - Я-то? Я-то никто, это верно, так, жалкий лейтенантишка, а вот Молот… Так что давай, слезай с коняшки. Дальше ножками пойдем.
        - Он что, тоже здесь?
        - Здесь, здесь. Все мы здесь. Слезай, давай! Башку себе не оторви, вон, как вертишь.
        - Но… - начала она.
        - Слезай, говорю! - Нет, не пробьешь меня, я камень. И чарам твоим больше не поддамся. Не здесь.
        - Ладно, - проговорила она и направилась к лесу. Люблю сговорчивых женщин, от долгих уговоров вся охота пропадает.
        - Где ты ее взял? - Молот вращал глазами, глядя то на меня, то на Шепот.
        - Да так, пошел погулять, гляжу - рожица знакомая. Ну я и решил пригласить ее на наш праздник.
        - Это ты правильно сделал. - Похвала? Я что, должен сплясать? - Ну и что мы узнали? - спросил он у тети Шепот.
        - Ничего особо интересного, - ответила она и, отстранив меня, прошла внутрь землянки. Наглая, стерва. - Они торчат тут просто так. Не собираются ни атаковать, ни отходить. С городом у них договор о ненападении. Они так и будут торчать тут, пока их основные силы не подойдут, а потом тихонько займут городишко и двинут дальше.
        - Откуда у них основные силы?
        - А хрен их разберет. - Она принялась жевать запасы Молота, к которым он не подпускал даже меня. - Но, говорят, тысяч тридцать подойти должно.
        - Сколько? - Молот сел прямо на землю. - Тридцать тысяч? Ты ничего не путаешь?
        - Слышь, Молот, может, он чего и преувеличил. В постели вы все мните о себе. Но мне он назвал именно такое число.
        - Ну ладно. А как там вообще? - Он посмотрел на меня. Никуда я не уйду, не дождешься.
        - Есть кое-что интересное. - Теперь уже Шепот покосилась на меня. - Дашь мне пару человек, я кое-что передам. Почему вы, мужики, так легко нам верите?
        - Потому что так тяжело вас добиваемся, - проронил я.
        - Ну Медный. - Она встала и подошла. - Ну что ты, радость моя? Тебе-то добиваться не надо. Ты только попроси, и будет все и бесплатно.
        У нее мягкие, теплые, нежные руки, и когда ее пальцы слегка касаются кожи… Я отпрыгнул.
        - Катись к дьяволу! У меня Адель есть.
        Медальон краем врезался в грудь.
        - Есть ли?
        У дураков мысли схожи, даже если дураки разные.
        Я подумал, а Шепот с Молотом в один голос озвучили.
        - Кстати, где она? - спросил мой брат.
        - В надежном месте, ждет своего суженого, - засмеялась Шепот.
        Смейся, смейся. Когда все выплывет, посмеюсь я.
        - Так все же, где ты ее взял? - спросил Молот, когда нам наконец удалось избавиться от надоедливой тетки.
        - Видел, как она любезничала с их главным. Ты ее сюда послал? - Ну не верю я ей, хоть тресни.
        - Да еще месяца три назад, а то и больше. Я уже и забыл об этом, - усмехнулся Молот. - Со всем этим и как звать тебя забудешь…
        - Я же сюда Следопыта отправил, - перебил его я. - Он что, тебе ничего не говорил?
        - Я его не видел.
        И никто не видел. Вот уже сутки не видел.
        Глава 16
        СВОЯ ИГРА
        Скрыв могучее тело под рясой священника, он шел по лагерю врага. Плечи его опущены, спина согнута, он хотел казаться меньше, чем был на самом деле, он даже подогнул колени.
        Лагерь паарцев пребывал в абсолютной беспечности, никто из сидящих вокруг костров людей не обращал внимания на медленно бредущего мимо них монаха. Человек в рясе вздыхал и качал скрытой капюшоном головой. Ему не нравилась их дисциплина, он во всем любил порядок. Ему было непопятно, для чего они сидят тут, вооруженные до зубов, если по их лагерю спокойно может разгуливать кто угодно. Он бы мог привести сюда людей, и все бы кончилось за пару минут, и не было бы никакой войны. Ничего бы не было. Будь это его люди, он бы так и сделал. Он снова покачал головой и слегка ускорил шаг.
        У шатра воеводы его остановил стражник.
        - Ну и куда вы так бодро направляетесь, святой отец? - издевательским тоном, широко улыбаясь, спросил он.
        - Меня там ждут, - ответил монах. - Меня пригласил воевода Лукер.
        - Да, он говорил мне, - разочарованно вздохнув, кивнул стражник. - Проходите! - Он посторонился и приподнял полог шатра.
        Монах вошел внутрь. Тут было темно, гораздо темнее, чем на улице, но из-под второго полога пробивался тоненький лучик света. Оттуда же слышались голоса.
        - Ну и как мы поступим? - спросил веселый женский голос. Этот голос он уже слышал прежде, при стертых в памяти обстоятельствах, но эти интонации, этот смех он помнил. Как помнил и ее тело. Он не ожидал увидеть ее здесь, но, уж коли так все обернулось, есть необходимость и желание поговорить с ней.
        Монах усмехнулся и замер, прислушиваясь к творящемуся за пологом. Что-то интересное происходило там, с ней всегда происходит что-то интересное. Осторожно приблизившись, он стал слушать.
        - Ну не знаю, - протянул Лукер, - не знаю. То, что ты мне предлагаешь, не очень-то хорошо. К тому же может сказаться на моем авторитете. К тому же это предательство по отношению к моим людям. - Он тяжело вздохнул.
        - Вот как ты заговорил! - засмеялась женщина. - А когда мы с тобой лежали в постельке, ты говорил, что сделаешь для меня все. Так что тебе стоит сдержать свое слово?
        - Ну не знаю, - пробасил Лукер.
        - Да успокойся ты, мы всего лишь тихо войдем, а потом тихо выйдем. Никто ничего не узнает. Все будет тихо. Это я тебе обещаю. И еще кое-что могу пообещать. - Она залилась смехом.
        - Ой, тебя не переспоришь, - выдохнул Лукер. - Ладно, я согласен. Делайте свое дело! Только тихо, чтобы никто ничего не узнал. И смотрите, без крови, - засмеялся воевода. - Ну иди ко мне!
        - Подожди, да подожди ты! - охнув, проворковала она. - Все будет, но потом. У меня к тебе есть еще одна маленькая просьба.
        - Еще одна? - удивленно воскликнул Лукер. - Сколько же их у тебя?
        - Это последняя, - весело сказал женщина. - Да и не просьба это, так, просьбочка. У тебя тут мой мальчик где-то сидит. Отпусти его, а? Такой, с усиками. Вы его в лесу поймали пару дней назад.
        - Не могу я его так выпустить, - выдавил из себя Лукер. - Как же я его выпущу? Он же шпион!
        - Да какой он шпион, - засмеялась она. - Разве шпионы такие бывают? - Она замолчала, послышался звук поцелуя. - А если мы его освободим?
        - Как это?
        - Войдут наши ребятки в ваш лагерь и вытащат его. Как тогда?
        - Тогда я не против, - ответил он. - Если мои люди не пострадают. Ну давай уже займемся чем-нибудь поприятней, чем всякими там разговорами!
        - Давай, - согласилась она. - Развяжи вот тут.
        Монах покачал головой, он не намерен был ждать, пока Лукер удовлетворит свою страсть. Он вошел. Лукер уже успел погрузить лицо между грудей женщины, а она, откинув голову, развязывала веревочку, спутывающую ее волосы. Монах кашлянул и сбросил капюшон. Глаз Лукера вынырнул из груди женщины и уставился на него. Шепот медленно повернула голову и застыла.
        - Продолжайте! - сказал монах. - Я подожду.
        - Ну что ты, - губы Шепот расплылись в улыбке, - что ты, маршал, негоже тебе ждать. - Она соскочила с коленей Лукера и ловко зашнуровала платье.
        - Вот так ты всегда, - вздохнул маршал. - Поманишь, а потом откажешь. Верно я говорю, Лукер? Шепот, она же не меняется.
        - Да, - кивнул воевода, утирая слюну с губ. - А вы что, знакомы? - Он сощурил глаза.
        - Ты, Шепот, - пропустив вопрос мимо ушей, продолжал маршал, - поди пока, погуляй тут в округе малость, а мы с воеводой поговорим. Только ты далеко не отходи. Я с тобой тоже поговорить хочу.
        Шепот вышла, на прощание вильнув задом. Воевода торопливо привел себя в порядок и поставил на стол перед маршалом кувшин вина.
        - Зачем звал? - спросил маршал, наливая вино в серебряный кубок.
        - У меня к тебе дело есть. - Лукер сел напротив. - Я не хочу тут умереть, а ты, я думаю, не будешь выбирать метода, каким погонишь нас отсюда.
        - Не буду, - улыбнулся маршал.
        - Мы воевали вместе с тобой, и ты знаешь, что я не трус, - продолжал воевода. - Но моя жена беременна, да и сам я устал от всего этого. Я не хочу служить ни Паару, ни вам. Я хочу умереть спокойно.
        - Твоя жена беременна, а ты тут развлекаешься, - засмеялся маршал. - Как же тебе не стыдно. - Он картинно покачал головой.
        - Стыдно, Архарег, стыдно. Но ты же видел ее. Ты видел, какая она!
        - Да знаю я, какая она, и знаю, кто она, - пожал плечами маршал. - Значит, ты хочешь, чтобы я вытащил тебя отсюда?
        - Хочу! - закивал воевода. - Очень хочу.
        - А как же твоя жена?
        - Я ее переправил в Магрок. У нее там родственники.
        - Ладно, допустим, вытащим мы тебя отсюда. Но только такая операция денежек стоит или чего-нибудь еще. Есть чем расплатиться?
        - Есть, - улыбнулся воевода. - Вот, держи эти бумаги как жест моей доброй воли. Интересные бумаги и очень важные.
        - Вижу! - Маршал быстро пробежал бумагу глазами. - Только вот что, ты же не хочешь, чтобы тебя все считали предателем. По глазам вижу, не хочешь. Тогда мы тебя выкрадем.
        - Как выкрадем? - округлив глаза, спросил Лукер.
        - Вместе с бумагами, - пожал плечами маршал. - Или так, или никак.
        - Но мои люди… - Воевода предпринял слабую попытку сопротивления.
        - Ты собираешься их бросить, чтобы спастись самому, и все еще печешься об их здоровье. Какое тебе теперь до них дело? Ты или соглашаешься на мое предложение, или умираешь со всеми остальными и твоя женушка будет оплакивать тебя, растя сироту. Выбор за тобой.
        - Согласен, - вздохнул воевода.
        - Только подождать тебе малость придется. Но ты не трясись, мы все сделаем в лучшем виде, - засмеялся маршал и ушел.
        Воевода задумчиво глядел на колыхающийся полог шатра, за которым только что скрылся маршал Архарег. Воеводе не нравилось, как быстро и легко согласился маршал, и еще меньше ему нравилась та маленькая военная операция, что задумал Архарег. Нет, что-то тут нечисто, темнит маршал.
        Шепот подняла на остановившегося возле нее монаха томный взгляд и, ухватив его за руку, поцеловала перстень на его пальце.
        - Негоже тебе, дочь моя, - прогудел монах, - заниматься тем, чем ты занимаешься. Негоже. Дело женщины рожать детей и заботиться о муже. Ты грешна, дочь моя. Грешна. Грехи твои тяжки. Но я могу тебя исповедать.
        - Исповедуйте меня, святой отец! - попросила Шепот, прижимаясь щекой к его руке.
        - Пойдем со мной, дочь моя. Я не могу отпустить тебе грехи в этой обители греха. Тут все пропитано смертью и разложением. Посмотри на них, - монах обвел лагерь рукой, - они все убийцы и насильники. Каждый из них не заслуживает прощения, но у тебя, дочь моя, есть еще шанс спасти себя. Пойдем со мной, и ты поведаешь мне о своей неправедной жизни.
        Он крепко обхватил ее руку и поднял на ноги.
        - Пойдем! - жестко сказал он.
        - Пойдемте, - вздохнула Шепот.
        Они вышли из лагеря, отошли от него шагов на сто и свернули с дороги. Углубившись в лес, они шли какое-то время в тишине. Шепот пыталась нарушить ее, пыталась заговорить, но Архарег не отвечал. Он целиком сосредоточился на дороге. Маршал непрерывно оглядывался, но уверенно шагал вперед, петляя среди деревьев, перепрыгивая невидимые канавки. Шепот не поспевала за ним, часто падая, спотыкаясь или ударяясь лбом. После каждого падения или удара она начинала ныть в надежде на то, что маршал сжалится над ней и отпустит с миром. Маршал злился, бурчал себе под нос проклятия, и еще крепче сжимая руку женщины, тащил ее вперед. Наконец они остановились, и маршал сорвал с себя рясу.
        - Тьфу ты, пропасть, - выругался он, - кто только придумал носить эти хламиды. - Он плюнул на рясу и, улыбнувшись, шлепнул Шепот по заду.
        - Ну рассказывай! - приказал он, достав из дупла сверток и вытаскивая из него плащ.
        - Рассказывать что? - не поняла Шепот.
        - Все рассказывай. От начала и до конца. Я хочу знать всю историю, а не какие-то маленькие кусочки.
        - Какую историю? - сморщилась Шепот.
        - Не валяй дурочку. - Маршал расстелил плащ на земле и лег на него. - Иди сюда! - Он похлопал ладонью по плащу рядом с собой.
        Шепот послушно села. Маршал засмеялся, придвинул женщину чуть ближе к себе, задрал юбку и, поглаживая ее по бедру, сказал:
        - Мне кое-что известно о тебе и твоей племяннице. - Его рука скользнула чуть выше. - Известно от человека, который тебя в это и втянул. Но мне многое непонятно. - Он поднял руку еще на палец. - Рассказывай!
        - И я многого не знаю, - попыталась сопротивляться Шепот.
        - Да? - Рука маршала почти добралась до самого верха бедра. - А вот людская молва говорит другое.
        - Но это правда. Ох! - вскрикнула Шепот, из последних сил борясь с собой.
        - Ну-ну, мне ты можешь все рассказать, - улыбаясь и поглаживая ее, произнес маршал.
        - Нет! - закричала Шепот, и через полчаса маршал знал все.
        - Ну вот, а ты говорила, - больше не мешая ее рукам, произнес он.
        Шепот растянулась на плаще, и маршал позволил себе вволю насладиться ее телом. Они лежали под высоким звездным небом, спрятанные деревьями, и обнимали друг друга.
        - А ты стала еще лучше, - гладя ее грудь, сказал маршал.
        - Это все бесконечные тренировки, - засмеялась Шепот.
        - Значит, вот что на самом деле происходит, - не убирая рук, проговорил маршал. - Значит, вот зачем королю понадобился именно я. Слушай, - его губы коснулись ее уха, - а может, мы с тобой организуем что-то более доходное?
        - Как это? - млея, спросила Шепот.
        - Скажем, есть у меня одна мысль, но только нужна твоя помощь.
        - Что за мысль? - пробежавшись пальцами по его спине, спросила она.
        - Думаю, стоит добавить во всю историю немножко правдоподобного вранья, - засмеялся маршал. - Никому от этого плохо не будет, а нам с тобой может стать очень даже хорошо.
        - А если не удастся? - настороженно произнесла Шепот. - Да и что это за вранье?
        - Хочешь знать? - спросил он.
        - Хочу! - кивнула она.
        И он рассказал ей. Он говорил долго, выдумывая историю на ходу, часто возвращаясь к началу и меняя свои планы.
        - Ну и как тебе? - спросил он, закончив.
        - Мне нравится, но может не получиться.
        - Получится. Это уже моя забота. Ты говорила, что у нее есть защитник, который может тебе помешать.
        - Да, - Шепот села, - есть. Медный его зовут. Неплохой парень, да вот только последнее время он мне поперек горла. Вам, маршал, надо бы его нейтрализовать. Остальными я займусь сама, но вот Медный, он параноик и всегда долго думает, прежде чем что-то делать.
        - Медный? Медный? Постой, это не тот самый парень, что Грамалю башку снес?
        - Тот самый, - вздохнула Шепот.
        - Серьезный, говорят, типчик. Ну и компанию ты себе выбрала, - засмеялся маршал.
        - Да не выбирала я ее. Она меня выбрала и выбора не оставила.
        - Ладно, разберемся мы с твоим Медным, - пообещал маршал. - Вот скажи мне, ты по ним скучать не будешь?
        - Я буду их могилы навещать, - засмеялась Шепот. Кусты за спиной маршала затрещали. Кто-то тяжело охнул.
        - Нас слушают, - прошептала Шепот.
        - Я щас! - Маршал нащупал в вещах нож, спрятал его за спину и не спеша поднялся. Он потянулся и нырнул в кусты. Мгновение спустя Шепот, все еще сидящая на плаще, услышала шум драки, а спустя еще минуту маршал вернулся, волоча за собой тело.
        - Вот он, наш шпион, - проговорил он. - Знаешь его?
        Шепот всмотрелась в лицо мертвеца и охнула:
        - Это же…
        Маршал перевел взгляд с ее тела на то, что еще держал в руках.
        - Проклятье, - не разжимая зубов, прорычал он, - так глупо теряю хороших людей. Проклятье! Какого хрена ты сюда поперся, капитан? Какого?
        - Может, не обязательно было его убивать? - прикрыв грудь, спросила Шепот.
        - Да, нужно было с ним сначала поговорить, - проворчал маршал. - Как я, по-твоему, в темноте бы его узнал? Да и услышал он достаточно, чтобы не жить. Проклятье!
        - Но ведь я тоже слишком много знаю, - неуверенно произнесла Шепот. - Ты и меня убьешь?
        - Нет, - жестко сказал Архарег. - Ты мне нужна. Я без тебя ничего не смогу. Ты будешь жить, пока держишь язык за зубами. А когда все кончится, мне не будет никакого смысла избавляться от тебя. Свяжись со своими хозяевами и скажи им, что я готов помочь. И мне нужно встретиться с ними и обговорить условия моего участия в предприятии. Только про наш план ничего не говори.
        - Хорошо, как только я с ними встречусь, я им об этом скажу, - пообещала она, умолчав, что эта встреча состоится совсем скоро и совсем недалеко.
        Незачем маршалу знать об этом, она и так слишком много наболтала. Рассказала ему почти все, но она - всего лишь слабая женщина, так любящая мужчин и обычно таким способом вытаскивающая информацию из них. Она не могла поверить, что ее основное оружие обернулось против нее. Ах, какой он изощренный хитрец, этот маршал, да и любовник он что надо.
        Она оделась и, оставив маршала наедине с трупом, направилась в лагерь Молота, там у нее были очень важные дела, да и без его помощи она не сможет осуществить часть своего собственного плана.
        Маршал оттащил тело капитана подальше в лес, забросал его ветками, выпил за упокой его души и поплелся в Длалин. Надо проверить, как обстоят дела в осажденном городе.
        Глава 17
        НАЧАЛЬСТВО ПРИБЫЛО
        Шепот вернулась под утро, и вид у нее был довольный до жути. Не знаю, как Молоту, а мне после всех этих бессонных ночей так противно смотреть на ее сияющую физиономию. Она села за стол и подмигнула мне. Молот протер заспанные глаза и подсел к нам.
        Он выглядел ужасно, скуластая морда посерела, глаза покраснели, волосы растрепались. Мы все такие. Не спим, почти не жрем, кусок в горло не лезет, носимся по лесам, словно черти пятки жарят. Но Следопыта так и не находим, даже его следов. Пропал парень, как есть пропал, исчез. Он, конечно, мастер прятаться, но трое суток слишком даже для него.
        - Слабаки! - прокомментировала Шепот наши искания. - Одного парня всем скопом найти три дня не можете. Слабаки! Я его за один день нашла.
        - И где он? - голосом мертвеца осведомился Молот, я проявил не больше рвения.
        - Где, где? - засмеялась Шепот. - Кто-нибудь предложит даме еды и вина?
        - Ишь, дама нашлась, - хрюкнул Молот. - Ты сперва скажи, где он, а там посмотрим, стоит ли тебя кормить.
        - В плену ваш Следопыт. Сама его видела.
        - Угу, - согласился Молот. - Чего? - Сон из него вышибло. Я соображал медленней.
        - В плену он, говорю, - терпеливо ответила Шепот. - Памали вашего неуловимого, пока еще не пытали и не допрашивали, пара вопросов не в счет. Но терпение у них кончается, и скоро они за него возьмутся. Всерьез возьмутся. - Совсем запугала тетя Шепот, черт бы ее побрал.
        - Хреново, - вновь погружаясь в сон, сказал Молот, - вытаскивать его надо. Вот только посплю, а потом возьмемся за это.
        - Ты думаешь, паарцы ждать будут, пока ты продрыхнешься? Щас вытаскивать надо.
        Откуда у Шепот такое рвение?
        - Не, низя, - Молот почесал голову, - о нас сразу прознают.
        - Да они и так уже знают, - не унималась Шепот. - Или ты думаешь, они там идиоты? Где один - там и несколько.
        - Вот чего я понять не могу, - мозги мои спят и не соображают, язык едва шевелится, вопрос то ли оказался заданным, то ли повис в воздухе, - если они о нас знают, чего ж не вырежут?
        - Да хрен их разберет, - отозвалась Шепот, - они ж паарцы. Молот, вон, давно бы резню устроил, а эти сидят и не чешутся. Ждут чего-то.
        - Чего ждут то? - Молот хоть и спит на ходу, а соображает побыстрей меня.
        - Не знаю, - грустно сказала Шепот. - Может, того, что вы сами к ним в гости придете.
        - Ха, - выдавил Молот, - это мысль. Одежонку их достать сможешь?
        - Смогу, - кивнула Шепот, - а зачем?
        - Нам же надо туда сходить. Вот и сходим, - хитро и как-то зло улыбнулся он, - и Следопыта заодно вытащим. Если удастся, конечно. - И, смачно зевнув, Молот растекся по столу.
        Хороший у паарцев мундир, надо заныкать парочку. Черный, в темноте не видать, не то что наши - светятся при луне как днем. Вот только неудобный малость, под мышками жмет. Но ничего, ради такого дела можно и потерпеть.
        Молот разделил людей. Меня назначил главным по вытаскиванию зада Следопыта и отдал под командование шестерых, сам же с десятком самых верных пошел совсем в другую сторону.
        - Где они его держат? - Валет рассматривал лагерь паарцев и тасовал карты.
        - Ты чего, - Треска заканчивал вымазывать рожу грязью, - до смерти их в карты решил заиграть?
        - Ага, - ответил Валет, - пусть знают, как с нами связываться. Так где, Медный?
        - Вон в том сарае, что с краю. Видишь? Держали точно там, если Шепот верить.
        - А ты ей не веришь?
        - Верю. Врать ей зачем? То-та, незачем. Она же первая пострадает, коли Следопыт заговорит.
        - И какой план? - Треска подвинулся ближе.
        - С твоей рожей никакого, - ответил я. - На хрена измазался? Маскировщик, твою мать! - Я сплюнул. - Сиди тут! Прикроешь нас в случае чего. Есть еще уроды типа этого? - Мне не ответили. - Если нет, тогда встаем и идем. Строим из себя чистокровных паарцев и молчим. Слышь, Трепа, молчим. Если кто чего спрашивает, то просто киваем. Ясно?
        - А то, - ответил за всех Треска и встал.
        - Лежи, дурень! - Я сбил его с ног и ткнул грязной мордой в лужу. - Ладно ночь, не увидит тебя никто. Ты бы еще заорал.
        Треска, недовольно бурча, отполз в сторону. Мы поползли в другую.
        Паарцы жгли костры по периметру, раньше за ними такого не водилось. Не доползая до кострищ, люди встали и, натянув на морды задумчивость, вошли в лагерь. Нас никто не остановил, не спросил, лишь один слишком рьяный охранник кивнул, когда мы проходили мимо. В тишине мы дошли до сарая.
        - Тут он! - шепнул Окорок, заглянув внутрь.
        - Заходим, забираем и тихо уходим, - улыбнулся я.
        Так и сделали. Окорок вошел первым, за ним нырнули Валет и Трепа. Я остался снаружи.
        Черт, это надо же так нервничать! Стою как столб посреди вражеского лагеря и глазею на врагов. Правда, справа сопит Носатый и где-то рядом крутит лошадиной головой Пони, но все равно страшно до чертиков.
        А паарцам, кажись, вообще наплевать на нас. Ходят мимо, подмигивают, улыбаются как лучшим друзьям и плюют на происходящее.
        Постепенно страх прошел, и наступило успокоение Ребята вытащили исхудавшего Следопыта и двинулись к лесу. Той же дорогой, по нашим же следам, через костры, охрану и тому подобное. Я догнал их и, тронув Окорока за локоть, знаками показал, куда идти. Он кивнул и развернулся. А повернувшись, столкнулся с паарским капитаном.
        - Куда вы его? - спросил капитан, сощурив и без того узкие глазки.
        Окорок беспомощно оглянулся на меня. Я вынырнул из-за его спины и, напустив на себя злость и усталость, прорычал:
        - У нас приказ доставить арестованного для допроса.
        - Чей приказ? - насторожился капитан.
        - Его превосходительство, - так, кажется, обращаются к старшим в Пааре, - приказал. - Я рукой отодвинул капитана в сторону и знаком приказал людям двигаться.
        - Почему вам, а не мне? - Капитан поймал меня за руку и, резко развернув, взглянул в глаза. Его темные глазенки над клювоподобным носом светились недоверием.
        - А я почем знаю, - возмутился я, скинув его руку со своего локтя. - У него и спрашивай. А у меня приказ.
        - Спрошу, - согласился капитан, пересчитав нас взглядом. - Только вы его не в ту сторону тащите. Какого полка?
        - Чего? - не понял я, а надо было понять.
        Капитан взревел, выхватил меч, но сделать ничего не успел. Пони коротко проржал над его ухом, и тело капитана рухнуло в пыль.
        - Бегом! - заорал я и оглянулся на просыпающихся паарцев.
        Они просыпались медленно, но их было уж очень много, а у нас на руках - обессилевший и очень тяжелый груз. Валет подхватил Следопыта на руки и припустил к лесу. Я тихо выматерился и, решив, что сейчас главное ноги унести, побежал за ними.
        Погоню за нами организовали, но вялую, и остановилась она на границе освещенной кострами области. Все их дальнейшие действия ограничивались криками и улюлюканьем. Но и это нам придавало скорости. Мы неслись, не разбирая дороги, проскочили мимо места, где сидел Треска, углубились в лес, и только когда Окорок споткнулся и, огласив лес отборным матом, полетел кубарем, перевели дух.
        - На хрена ты его убил? - Тяжело дыша, Носатый насел на Пони.
        - А чего он вопросы задает, - обиженно ответил тот, - и тревогу вон поднял.
        - Ладно, утихни, - я махнул рукой, - одним гадом на земле меньше стало, и то уже неплохо. Как Следопыт?
        - Живой, - ответил Окорок, - что ему сделается. Ему вон и помощь нужна меньше чем мне. Я ногу, кажись, сломал.
        - Не надейся, - бросил я, - двоих не понесем. Сам пойдешь, а дойдешь, там Грязнуля тебе ее отрежет.
        - Добрый ты, Медный. Ой добрый.
        Да, я такой, и доброта из меня наружу так и прет. Со мной по доброте разве что мой брат поспорить может.
        - Остальные как?
        - Да нормально, - за всех ответил Валет, - пара ссадин, царапины. Ничего страшного.
        - Почем знаешь?
        - На себя гляжу, - засмеялся он.
        - Ну и ладно. - Я глубоко вдохнул. - Давайте, тащите Следопыта домой, а я пойду Треску заберу да гляну, как у Молота. - Очень уж мне интересно, что он замыслил. - Ясно? Тогда вперед, че расселись!
        Они поднялись, взяли Следопыта на руки и не спеша двинулись в лагерь.
        Трески на месте не оказалось, а в лагере паарцев царила суматоха. Солдаты носились меж костров, спотыкались, натыкались друг на друга, хватали за грудки, вглядывались в лица и неслись дальше.
        Изредка кто-нибудь останавливался и пускал стрелу в сторону леса. Одна вонзилась в землю перед моим носом. Я вздрогнул и отполз подальше. Ну его, еще окажется среди них засранец поудачливей.
        Пара небольших отрядов мялась на границе, не решаясь перейти освещенный участок. Эх, арбалет бы да стрел - я бы их научил не высовываться.
        Но где, черт бы его побрал, Треска? Я покрутил головой и даже тихонько позвал. Тишина. Я позвал чуть громче. Ответ тот же. Может, теперь его поймали? От такой мысли мурашки размером со слона побежали по спине. Я встал, сперва на четвереньки, а потом и в полный рост. Я же приказал ему сидеть здесь, хоть бы морду свою не красил, она бы отсвечивала, а так темно и тихо. Еще враги наши орут так, что уши закладывает. В таком шуме можно и во всю глотку орать, а рядом стоящий не услышит.
        Наконец появились паарские командиры. Шуму стало поменьше, толку в беготне побольше. Теперь они строятся подразделениями, и каждый капрал придирчиво оглядывает своих. Теперь можно еще крикнуть. И я крикнул. Тишина ответила так, что сдавило уши. На мгновение мне показалось, что я лишился слуха от собственного крика. Я слыхал, такое бывает. Теребя уши, я скатился с холма и, только когда расслышал собственное мычание, слегка успокоился. Какого хрена они угомонились?
        Я высунулся и столкнулся с Треской. Вернее, с его ножом. Клинок полоснул меня над бровью и дернулся назад для второго удара.
        - Ты чего, охренел совсем? Своих не узнаешь? - Я откатился назад, одной рукой отгородившись от него, а второй судорожно стараясь нащупать рукоять меча или хотя бы клинок, да хрен с ним, ножны тоже подойдут.
        - А, Медный, - прохрипел Треска. - Помоги! Там в кустах Молот. Он ранен.
        Молот? Ранен? Чушь какая-то. Ранить Молота можно, связав его цепью для драконов или оглушив сначала, ну, можно еще подпоить его, иначе к нему не подойдешь.
        Но все же я сполз за Треской. Мать моя женщина, Молот и впрямь ранен. Не знаю кто, но живот ему вскрыть пытались. И здорово пытались, едва не убили.
        - Ну? - прохрипел Треска. - Ты поможешь или так и будешь глазеть?
        Ох и тяжел мой братец, тяжел, зараза. Мы с Треской едва пупки не надорвали, пока тащили его за холм. Треска откинулся на земле, тяжело дыша. Моя глотка вторила его потугам. Молот дышал надрывно, прерывисто, делая частые короткие вдохи, словно это не мы его, а он нас тащил и не выдыхал. Жаль, нет Грязнули, он бы сразу начал командовать, колдовать чего-то, только ему понятное, и, глядишь, все бы и обошлось. Я не умею, как он, не знаю, где забинтовать, чего куда наложить и как состряпать умную рожу и облегчить Молоту боль.
        - Там, - прохрипел Молот, когда, отдышавшись, я склонился над ним, - в городе… за воротами… там… Гробовщик… помоги ему.
        - Это подождет. Тебе сначала помочь надо.
        - Нет! - отрезал он и схватил меня за грудки. - Не подождет. Это срочно. Быстрее надо. Понял? Дуй туда, я как-нибудь справлюсь. Это приказ! - Он отпустил меня и обеими руками зажал дыру в брюхе.
        - Ладно, - согласился я, потирая любовно сдавленную братом шею, - сделаю. Треска, сиди тут, скоро наши меня потеряют и придут за тобой, они и помогут. Только тут на сей раз сиди. Понял? - Он кивнул. - На-ка вот, держи, - я протянул ему меч, - головой за него отвечаешь.
        - За меч? - недоверчиво сморщившись, спросил он.
        - За обоих, - прорычал я и, скинув мундир, перемахнул холм.
        Паарцы стали ответственней и внимательней. Зашевелились, сучьи дети, напугали мы их. Еще как напугали, их дрожь слышно за версту. Они теперь себе не верят, вот и славно. Славно-то славно, только не для меня.
        Раз десять они останавливали несущееся сломя голову полуголое, грязное, покрытое травой и листьями чудо, всякий раз спрашивали, кто я и откуда, зачем в город пробираюсь. Я врал все, что могло взбрести в голову, и к десятому разу сложилась целая история.
        На воротах стоял здоровенный парнище, по сравнению с которым Гробовщик казался вшой. Он остановил меня, мощным тычком в грудь усадил на землю и внимательно выслушал тот бред, что я придумал на бегу. Когда я закончил излагать вранье, он смахнул слезу и отошел в сторону.
        - Давай, - дрожащим голосом проревел он, - проходи! Только быстро давай, - он оглянулся по сторонам, - пока не видит никто. Сам-то найдешь?
        - Найду, - соврал я и, поблагодарив, рванул внутрь.
        - Стой! - Громадная рука схватила за плечо, я осел и задрожал. - Только ты это, паря, ты приди потом, расскажи, что там и как. Ладно?
        - Приду! - пообещал я. Ага, обязательно, вот только портки подтяну.
        За воротами никого не оказалось, а как же иначе. Молот, скотина, не сказал, за какими именно воротами будет ждать Гробовщик, а их тут, как положено, четверо, и пришлось мне как угорелому носиться по городу, высматривая знакомые рожи.
        Не так-то легко найти человека, даже такого здорового, как Гробовщик, в городе, который не знаешь, тем более ночью. Окна не светятся, луны не видать, и единственное, что дает хоть какой-то свет, - костры на улицах, дрова они не экономят, незачем, лес вон под рукой, а там деревьев тьма.
        После долгого плутания по одинаковым улицам мне начало казаться, что я заблудился, а когда лоб врезался в стену и из глаз сыпанули искры, уверился в этом окончательно.
        Длинный переулок, в который я забежал по своей глупости, заканчивался высоченной стеной. Я остановился, осмотрелся, вздохнул и полез по стене. Ну в самом деле, не возвращаться же назад.
        И кто только понастроил таких высоченных стен. Тело безвольно повисло на самом верху, воздух с трудом проникал в передавленные легкие. Приходилось хрипеть и проталкивать его едва не пальцами. Наконец, отдышавшись, я влез на стену целиком и охнул.
        Стена, стенища, королева стен! По ней в ряд могло спокойно проехать восемь всадников, размахивающих мечами. Какого черта они воткнули ее в самом центре города? Сам-то городок чуть больше Триита, но там таких стен нет даже вокруг храмов. А здесь квартал бедняков - и хлоп, стена. Чудо, просто чудо. Ну посмотрим, что скрывает это чудо, раз уж я все равно здесь.
        Мне казалось, что я блуждаю по бесконечной стене целую вечность, а она, проклятушая, только длинней да пакостнее становится. Я устал и замерз, хотелось спать, жрать и набить кое-кому здоровенную, хитрую, наглую рожу над истекающим кровью брюхом. Черт возьми, если я не выберусь отсюда до утра, боюсь, я покойник, вон уже и заря.
        - Все будет так, как давно оговорено, - уверенно произнес голос из ниоткуда.
        - Не сомневаюсь, - ответил я, подняв голову к небу.
        С голодухи уже мерещится черт-те что, еще чуть-чуть - и я увижу богов в белых одеждах или демонов - в черных. Лучше богов, они вроде добрее должны быть
        - Если, конечно, вы выполните вашу часть договора, - добавил голос.
        - Какого договора? - не понял я. - Никакого договора я не заключал.
        Меня затрясло, на спине выступил пот, и холодный ветер пробрался под одежду, заморозив все тело. Неужто я умудрился продать свою душу? Проклятье, больше не буду напиваться до полусмерти. А то по пьяни можно не только души лишиться. Больше никогда, обещаю, только не убивайте меня сейчас и дайте, черт возьми, спуститься с этой стены. На хрена я поминаю черта? Я упал на колени и, воздев руки к небу, принялся читать молитвы, которым меня учил отец и которые с тех пор ни разу не были произнесены мной.
        - Обижаете! - засмеялась Шепот. - Я вас когда-нибудь подводила?
        Шепот? Ну все, точно смерть голодная на носу. Говорил мне Грязнуля, что голодом я себя уморю и надо иногда жрать, хотя б кору с деревьев или там червей да тараканов. Откуда, ну откуда здесь взяться Шепот, посреди стены, в осажденном городе, под самое утро. Она сейчас, как всегда, храпит в объятиях высоких чинов. Это точно, демоны пришли поиздеваться надо мной, а потом определить меня в самый дальний угол самого страшного каземата их вотчины.
        - Я все устрою, не волнуйтесь, - продолжала она, - но мне нужны гарантии и деньги на расходы.
        Узнаю тетю Шепот, она и в рай сможет устроить, но только за деньги. Стоп, а почему она берет их не с меня?
        - Это само собой! - В голосе слышалась насмешка. - Вот деньги, а насчет гарантий, я же с вас их не прошу… Хотя и очень хочу увидеть доказательства.
        Доказательства чего? Моей скорой смерти, так она не за горами. Я сделал шаг и поскользнулся на камешке.
        Мое тело грохнулось на стену, подняв тучу пыли и распугав спорящих за мою душу богов.
        - Нас тут не могут подслушать? - обеспокоенно спросил голос.
        - Да что ж вы так волнуетесь? - ласково ответила Шепот. - Если вы мне не доверяете, так могли бы сами место выбрать.
        - Нет, отчего же, я вам доверяю, - успокоенно произнес голос.
        Я замер. Боль в колене заставила прийти в себя.
        Тоже мне, пуп земли нашелся, вообразил о себе, галлюцинаций навыдумывал. Как будто богам и демонам заняться больше нечем, как обсуждать место твое под солнцем. Очнись, Медный, ты же не идиот! Ну ладно, идиот, но ведь не совсем, есть еще надежда на спасение.
        Я подполз к краю стены и перегнулся через него. Шепот, подбоченясь, стояла и строила глазки человеку, целиком закутанному в плащ. Неспрятанными у незнакомца оставались только руки в перчатках да носки дорогих сапог. Если я правильно разглядел, а то в такой темноте можно и блоху за слона принять. Вот только Шепот я не спутаю ни с кем и никогда. Нет, эту стерву я узнаю из тысячи.
        - Значит, как договорились? - потягиваясь, спросила Шепот. - Через полгода вы получите свое, со всеми потрохами, а я свое.
        - Полгода? - недовольно произнес незнакомец и запустил руку под капюшон, раздался треск, от которого меня едва не вывернуло. - Полгода - это слишком долго. Нельзя ли ускорить как-нибудь это дело?
        - Да вы что, - возмутилась Шепот, - полгода долго? Что вы несете? Ускорить? Вы видите, что творится за стенами города. Нет, ускорить никак нельзя. Я же часть отряда, будь он неладен, и не могу так просто покинуть его расположение, когда тут такое затевается. Нет, ускорить никак нельзя. И не надо мне предлагать еще денег, все равно ничего не выйдет, - сбивчиво затараторила она. - Никак не выйдет, - добавила задумчиво. - Еще эта осада.
        - Ну вот это-то как раз и не проблема, - довольно заметил незнакомец, - с этим я вам помогу.
        - Спасибо, - неуверенно сказала Шепот, - но боюсь, что и это не поможет.
        - Хорошо, - вздохнул укутанный, - я столько ждал, могу подождать и еще полгода. Мне пора. - Он взял ее руку и поцеловал. - Если у вас ко мне больше ничего нет, то я откланяюсь.
        Хренов аристократ! Ага, теперь я знаю, что среди мне подобных искать его бесполезно, такие, как я, ни за что не будут целовать руку женщине, какой бы красивой она ни была. Вот в губы да покрепче - это запросто, но руку нет, и пусть не ждут.
        Они разошлись в разные стороны, и каждый из них был доволен, как купцы на базаре, что выгодную сделку заключили. Я развалился на стене.
        Светает! Пора выбираться из города, а то парни панику поднимут и пойдут крушить паарцев за мою шею. Ага, пойдут! Да все только вздохнут с облегчением. Вот за Следопыта пойдут, от него польза, а я только пайку лишнюю жру да в неприятности влипаю.
        Ой! Зубы отправились в одну сторону, голова в другую, а мозги и вовсе в третью. Пришлось голове изрядно постараться, чтоб собрать их воедино.
        - Медный? Бестолочь, какого черта ты тут делаешь?
        - Тихо ты. - Хм, бестолочь, станешь тут бестолочью, когда такие парни, как Метис, сначала по зубам, а уж потом вопросы задают. Как в голове гудит и кружится все… - Меня Молот послал на помощь Гробовщику. - Это я сказал или мне послышалось?
        - Так какого лешего, - зашипел Метис, - ты тут-то делаешь? Где Гробовщик и где ты шляешься? - Он взмахнул огромной ручищей и едва не снес мне полголовы.
        - Молот точного места не назвал. - Говорю как из бочки, сам себя не понимаю. - Пр-ру, стоять! - Я схватил руками голову и что было силы сжал ее, стало еще хуже. - Ты чего кулаками размахался? Я же теперь не дойду никуда, а меня там Гробовщик ждет.
        - Никто тебя уже не ждет. Дуй домой, и быстро, пока не рассвело. А за Гробовщика не волнуйся, вывезли мы его. И его, и груз.
        Что еще за груз? Да какая разница, я сам щас груз, и неподъемный груз, вон ноги совсем не держат, подламываются, отказываются идти, и тошнит чего-то.
        - Госп! - позвал Метис. - Помоги парню до лагеря дойти, перестарался я, кажись.
        - Ты, что ль, Медный будешь? - прокричали мне в ухо, я отскочил и принялся махать руками. И, кажись, зацепил кого-то, точно зацепил: себя по носу, рубаху кровью залью. - Ты чего руками машешь? Больной, что ль?
        - А какого беса ты орешь? - ответил я.
        - Да не орал я, - пожал плечами Госп.
        - Ну да, не орал, вон в ушах до сих пор звенит, я же не глу… - Меня вырвало. - Сотрясение мозга, - констатировал факт Грязнуля после беглого осмотра моей больной головы.
        - Сотрясение чего? - Треска хихикнул, а мог бы и поддержать друга и командира в трудную минуту.
        - Мозга, - даже не улыбнувшись, повторил доктор, - досталось сегодня вашей семейке. Старшему брюхо вспороли, младшему потрясли его скудные мозги. Охоту на вас устроили, не иначе.
        Смейся, смейся, вот встанем с Молотом на ноги, и пожалеешь о своих словах. Гонять вас буду до седьмого пота, пока с ног валиться не будете, а как свалитесь, ползком заставлю километров эдак двадцать да в полном вооружении. А сам сяду на коня, возьму в руки розгу или плетку и буду меж вами кататься да стегать вас. Как же голова болит!
        - Да ты лежи, чего издергался, лежи, отдыхай, тебе сейчас это полезно! - Грязнуля улыбнулся, его крепкие руки нежно уложили меня обратно. - И нам тоже. Ты поправишься потихоньку, а мы, ну никто из нас в неприятности не влезет.
        Вот вы как, да? Вот так, значит! Я для них жизни своей не жалею, а они считают, что от меня одни неприятности. А ну, кто еще так думает, становись, нет, лучше списком, пока болею - изучу, подумаю, а там на ноги встану и решу, кому, сколько и чего достанется.
        - Нет, - не унимался Треска, - не верю я в сотрясение. Ему ж там сотрясать нечего, у него ж там медь одна.
        - Ну тогда сотрясение меди, - согласился Грязнуля, вытер руки грязной тряпкой и гордо удалился.
        Я вновь попытался встать, но ничего не вышло, тогда подозвал Треску. Он доверчиво подошел и попался в мои руки.
        - Аргх, - кровожадно зарычал я, - тебе что, лычки жмут? - Он запротестовал. - Или ты, зараза, пользуешься тем, что на своем горбу дотащил моего брата до лагеря? Так спешу тебя успокоить, сомнительная это заслуга. Весьма сомнительная.
        Докатился, собственному брату не доверяю. А с чего ему доверять, он делишки свои прокручивает, богатеет, а я его зад прикрываю от начальства. Мне-то с этого ничего не обламывается, да бог с ними, с деньгами, я же ему не марионетка, чтоб вот так подставляться.
        Сходи, говорит, найди, говорит, Гробовщика. Я пошел и что нашел? Хрен с маслом нашел! Кулак Метиса, вот что я нашел! Выскажу я ему все, клянусь, выскажу, вот только оба поправимся, и я выскажу.
        - Ну что, так и будешь стоять? - вернулся из мрачных мыслей к перепуганному и трясущемуся в моих руках Треске. - Проваливай отсюда, но далеко не уходи. Рядом будь, капрал, твою мать.
        Никак не могу привыкнуть, что Треска капрал. Всего ожидал по возвращении из Лесфада, но чтоб это никчемное создание стало капралом… Ну ладно бы Следопыт, но Треска… Это, по-моему, слишком. Молот думает иначе и точно так, как я про Треску, рассуждает про меня наедине с Метисом или еще двумя-тремя головорезами из их шайки. Завидует, наверное, моим успехам, он потом и кровью звания добывал, авторитет у начальства завоевывал, а я нахрапом лейтенантом стал. Конечно, завидно, у-у, как бы я завидовал, не будь я на своем месте. Из окружающих, похоже, только я себе и не завидую, да еще те, кто жизни отдал.
        Надоело. Черт возьми, надоело. Грязнуля, сволочь, ты бы, гад, еще привязал меня. Не могу я больше бока пролеживать, не могу. Надоело! Каждый день одно и то же. Безвкусная жрачка, жуткие на вкус лекарства и одиночество, такое же жуткое и безвкусное.
        Осмотры, проверки, простукивание коленок. Идиот, у меня же не коленки болят, а голова. Все, надоело, пятый день тут лежу, ко мне не пускают даже Валета с картами, для твоей пользы, говорят. К черту пользу, если я отсюда не выберусь, я со скуки сдохну или задохнусь в этой духоте.
        Нет, я все понял, они отравят меня той дрянью, что называют кашей. Мяса давай! Свободу Медному!
        Я встал, прошелся по землянке. Вроде все нормально: не тошнит, голова не кружится, разве что самую малость. Ничего, потерплю! Постоял перед выходом, прислушиваясь к звукам. Тишина, все тихо и спокойно. Никто не горланит, не ржет как полоумный. Ночь, похоже, что ж, тем лучше, никто и знать не будет, что я гулял, а как хочется погулять.
        Я столкнул камень, закрывающий вход, и высунулся наружу. В лицо ударила прохлада, а нос заполнился запахами леса. Пахло хвоей, прелой травой, влажной землей, дымом костра и жарящимся на нем мясом. Я с наслаждением втянул воздух, стараясь разделить запахи. Черт возьми, в землянке таких запахов не то что учуять, вспомнить о них не получается. Там все воняет моим потом, выделениями и кровью. Ну ладно, выделения Грязнуля выносит, но он ни разу не проветрил а еще борец за чистоту.
        Я выбрался наружу и еще раз вдохнул полной грудью, голова слегка закружилась. На секунду я замер, но все прошло, и, сказав себе, что это от наслаждения и переполняющих меня чувств, я двинулся на слабо мерцающий огонек костра.
        - Садись, Медный, - приветствовал меня Окорок. Кроме него вокруг костра сидели: мрачный Гробовщик, весело подмигнувший мне Валет и еще один парень, которого я не знал. - Святые ляжки! - Окорок осмотрел мою рожу. - Чем тебя Грязнуля кормил?
        - Он меня не кормил, - ответил я, - есть че пожрать? Мяса хочу.
        Сидящие переглянулись, новенький покачал головой, Валет скорчил рожу, Окорок с надеждой глянул на Гробовщика.
        - Да что вы как маленькие, - прогудел тот, - вам что, для лейтенанта куска мяса жалко? Ты, Медный, не переживай, сами не отдадут, я силой заберу. Да что ж вы за люди, только гляньте на него, он же синий как… как… в общем, плохо ему без мяса, - закончил тираду Гробовщик.
        - Хорошо тебе рассуждать, - вставил слово неизвестный мне человек, - он, конечно, твой лейтенант, но свою-то долю ты уже сожрал, а теперь до моей добраться хочешь.
        - Да бог с ней, с долей, - Окорок подкинул в костер дров, - если тебя, Нарис, так это волнует, то завтра, ну или когда там следующего подстрелим, я тебе свою долю отдам. Так пойдет?
        - Пойдет, - нехотя согласился Нарис и полез под бревно, на котором сидел.
        Я охнул. За спиной у него лук размером с доброго коня, не, ну, может, не с коня, но точно выше его самого.
        - Вот, держи! - Он протянул мне сочный, истекающий кровью, здоровенный кусок мяса. - Жарить сами будете, а я спать.
        - Зажарим, не боись. - Валет очнулся ото сна и, взяв мясо, нанизал его на палку и сунул в костер.
        Я исходил слюной, глядя, как медленно бока моего ужина покрываются хрустящей корочкой, как капает с него сок, как Валет переворачивает его, как он же посыпает его солью и травами и как… Не захлебнуться бы! Запахи врываются в нос и бьют по голове, так и снова в лазарет недолго угодить, да и бог с ним, зато поем нормально.
        Зубы впились в хрустящую корку, язык обожгло горячим соком, желудок запротестовал, требуя, чтоб и с ним поделились, но я не спешил глотать, медленно и тщательно пережевывая и наслаждаясь этим божественным вкусом.
        - Это кто? - спросил я, проглотив очередной кусок. - Че, говорю, за парень?
        - А, этот. - Окорок повернул голову и посмотрел, не слушает ли Нарис его. - Охотник, из местных. К нам прибился дней пять назад, может, чуть больше. Его Метис притащил, говорит, отличный парень.
        - Да? - Я проглотил еще кусок. - А по-моему, жмот.
        - Что есть, то есть, - улыбнулся Окорок, - но стреляет отменно. Оленя, которого ты ешь, с двухсот шагов, точно в глаз, подстрелил.
        - Ну ты хватил! - Я аж подавился. С двухсот шагов, нет, это вранье, с двухсот шагов и оленя-то разглядеть сложно, не то что его глаз, а уж попасть туда… Это только если случайно.
        - Да нет, точно, - вставил Валет, - прям в глаз.
        - Не веришь? - спросил Окорок. - Понимаю, я бы тоже не поверил, кабы сам того не видел. Зрелище, я тебе доложу. - Он мечтательно закатил глаза. - Вот представь, стоит он, лук держит, потом хлоп, и олень готов и шкура цела.
        - Ладно, посмотрим, - согласился я и отправил в рот последний кусок. - Ну и че ты сидишь? - Я двинул Валета в плечо. - Сдавай или карты потерял?
        Валет засмеялся, сунул руку за пазуху, перетасовал колоду, снова усмехнулся и сдал карты. Игра пошла. Мне жутко везло, и я раздел бы догола и Валета и Окорока, только Гробовщик остался бы в портках, правда, если бы мы играли на деньги. Но мы играли просто так, и играли упоенно, самозабвенно, весело смеясь, не обращая внимания на происходящее вокруг. Так, играя, мы и не заметили приближения грозного и злого Грязнули.
        - Так, - произнес он, остановившись у меня за спиной, я вздрогнул от неожиданности, - нарушаем предписанный режим? Гуляем, играем в карты. По бабам еще не ходил?
        - Отстань, а? - слабо произнес я. - Мне до черта надоело там валяться.
        - А ну дыхни. - Грязнуля наклонился к самому моему рту. - Дыхни, дыхни! - Я дыхнул. - Та-ак, - протянул он, - ты еще и мясо жрал, жирное небось. Куда ж вы смотрите? - накинулся он на играющих со мной. - Ну ладно он, его я могу понять, он не ценит свое здоровье и выздоравливать не спешит, но вы-то. Неужто не цените своего лейтенанта? Уроды, могли бы его мечом проткнуть, все меньше мучений.
        - Да брось ты. - Если он и дальше продолжит причитать, я почувствую себя виноватым. - Что со мной случится?
        - Сдохнешь! - грубо ответил он. - И Молот тогда мне голову оторвет.
        - Не оторвет, - я поспешил его успокоить, - а случится что со мной, так ладно. Моя выходка, мне и отвечать. Понял? Все под мою ответственность. При свидетелях говорю.
        - Да? - Он обвел всех взглядом, все уверенно закивали. - Ну ладно, коли так, - он сдался, - тогда сдавай и на меня, - сел он рядом со мной. - Дурак ты все же, Медный, ой дурак.
        Игра пошла дальше, но теперь мне почти не везло, чего нельзя сказать о Грязнуле. Он не только продолжил раздевание и без того уже голых парней, но и вознамерился снять портки с меня. Однако ему не дали этого сделать.
        - Где лейтенант? - прогудел страшный голос, от которого мурашки табунами побежали по спине, и не только по моей, если взглянуть на Гробовщика.
        Мы принялись усиленно озираться, ища источник этого страшного гласа.
        - Где лейтенант? - повторил он и вышел из темноты.
        Мы дружно вскочили, мне опять стало дурно. Видать, прав Грязнуля, не здоров я еще и не в моем больном состоянии видеть маршальские эполеты и жезлы в жилистых руках перед своими еще слабыми глазами.
        - Ну?
        - А вам которого? - выдавил из себя писк Окорок. - У нас их четыре.
        Маршал недовольно взглянул на нас, покачал головой и проронил:
        - Главного.
        - Ну это вам тогда туда. - И Окорок принялся объяснять, как быстрее и безопасней дойти до землянки Молота. - Только он ранен, - добавил Окорок.
        - Да? - Маршал скривился. - Ничего, увидит меня, поправится, все поправляются. Ну что, разговорчивый, - он протянул огромную лапу к плечу Окорока, - раз ты самый смелый, пойдем, проводишь меня.
        Окорок жалобно взглянул на меня, но я помочь ему не могу, разве что подставить свою многострадальную шею. Нет, не сейчас, что-то у меня опять голова заболела.
        - Нет, - твердо сказал Грязнуля, - я пойду. Я врач, и он мой пациент, и никому, даже вам, я не дам беспокоить его, пока он спит, как бы срочно это ни было.
        Желваки маршала заиграли, глаза выкатились, но он проглотил слова Грязнули и согласно кивнул.
        Они удалились. Когда их шаги и шорох плаща маршала стихли, над костром прозвучал вздох облегчения. Пламя затрепыхалось и едва не погасло. Окорок рухнул на землю и схватился за правый бок.
        - Я думал, нам конец, - в паузах между частыми тяжелыми вздохами сказал он. - Мы хоть и не на посту, но все же страшный он, как черт. Видал, как щеки раздувает, а глазами сверкает. Жуть берет. Брр. Чего-то и в карты играть уже не хочется. Пойду-ка я спать. Хотя после такого хрен уснешь. Святые ляжки, ну и страх.
        Он ушел, качая головой и продолжая разоряться про страх, Гробовщик последовал его примеру, да и Валет демонстративно зевал.
        - Вот теперь начнется жизнь веселая, - сказал я, сплюнул в костер и поплелся в лазарет.
        Сошлюсь на головную боль, и пусть без меня воюют, а я тихонько полежу, полечусь, покомандую. Я не трус, но с таким маршалом ничего хорошего от солдатской жизни не жди.
        Меня разбудил Грязнуля, бегло осмотрел и, постановив, что я в сносном состоянии, велел одеться по форме и, не медля ни секунды, тащиться к Молоту. Мне не хотелось, но приказ есть приказ и, нацепив форму, я поплелся к командиру.
        Там собрались все, кто хоть как-то представлял интерес для командования. Набились как селедки в бочку, маршал притащил с собой никак не меньше пары сотен командиров всех мастей, званий и расцветок.
        Собравшиеся жались к стенам и нещадно потели, особливо наши, воздуху явно не хватало, того и гляди мне опять станет плохо. Черт, если это только те, кто командует, то сколько ж у него солдат и чем, интересно, он собирается кормить всю эту ораву.
        Я протиснулся внутрь и уселся на скамью у дальней стены, лелея слабую надежду, что меня не заметят. Но Молот углядел меня, еще бы, я же ввалился посреди совещания и даже маршал умолк при моем появлении. Взмах могучей длани Молота заставил меня подняться и, отдавливая ноги и своим и чужим, подойти к нему. Молот подвинулся, освобождая край скамьи, и знаком приказал молчать. Я молчал, но и не слушал речь маршала. Не больно интересно слушать рассказ с середины, да еще и не предназначенный для твоих ушей.
        Маршал говорил, выслушивал доклады, спрашивал, уточнял и снова говорил и раздавал приказы. Мои мысли носились где-то далеко и старались как можно ближе подобраться к Адели. Жаль, я не знаю, где сейчас она, а Шепот не говорит. Молчит как рыба. Ей бы с Треской сойтись, хорошая бы получилась пара, она вся в секретах, а он открывает свою пасть только затем, чтобы очередную гадость сожрать. Вот тип, жрет все подряд, а потом удивляется, чего это его слушать никто не хочет. А вот я не удивляюсь, че жрешь - то и несешь, в смысле говоришь. Глядишь, в союзе с Шепот он бы и научился чему-нибудь полезному. Хотя это вряд ли, он же Треска. Да и ничему интересному для мужика она его обучить не сможет. Вот если бы ей бабу в подчинение, тогда… Двух таких, как Шепот, мир не перенесет. Нам и одной-то слишком много.
        Наконец маршал соблаговолил всех отпустить, и люди, облегченно вздыхая, потянулись из землянки. Я дернулся последовать их примеру, но Молот схватил меня за локоть и насильно усадил на место.
        - Кто из твоих людей может незаметно пробраться в лагерь паарцев и так же вернуться обратно? - спросил он, стреляя в меня хитрыми глазенками.
        - Ты меня за этим позвал? - Я вспылил, надо же вытащить больного человека из постели только за тем, чтоб спросить то, что и сам знает. - Ну Следопыт может, Треска, Хорек, если ему волю не давать.
        - Отлично! - улыбнулся Молот. - Тащи их сюда!
        - Чего? - Я вспылил еще больше. - Ты совсем ополоумел, я тебе что, мальчик на побегушках? У меня, между прочим, ранение серьезное. Не в состоянии я носиться по лагерю, выискивая их. - Я хотел добавить кое-что еще, но увидел стоящего к нам спиной Архарега.
        - Ты как с капитаном разговариваешь? - беззлобно рыкнул Молот, и только сейчас я углядел погоны на его плечах.
        - Какого беса… - начал я, но маршал прервал мою речь.
        - Ну и отношения у вас в отряде, - недовольно произнес он, - если нижестоящий так разговаривает с начальством, то о каком подчинении можно говорить.
        - Мы братья, - смущенно пояснил Молот.
        - Да? - Маршал внимательно нас оглядел. - Не похожи, - заключил он. Мы с Молотом, не сговариваясь, улыбнулись. - И все же это не дает права лейтенанту так обращаться к капитану. Вы братья только пока это не касается дела. В противном случае один из вас подчиненный, другой начальство.
        - А разве наш разговор касается дела? - Куда я лезу со своими вопросами.
        - Медный! - рыкнул Молот.
        - Медный? - переспросил маршал. - Тот самый, что поймал и убил Грамаля и раскрыл заговор в Лесфаде?
        Похоже, я становлюсь знаменитым, того и гляди, моим именем детей пугать начнут.
        - Ну да, - скромно ответил я.
        - Тогда понятно, - задумчиво сказал маршал и, нахмурившись, отвернулся.
        Вблизи он не казался таким уж страшным. Лысый как женское колено, если не считать аккуратно постриженной бороды и кустистых бровей, нависающих над колючими серыми глазами. Спина прямая, ноги чуть кривоваты от долгого сидения верхом, широкие плечи и ничего лишнего в фигуре, ни одной лишней детали в одежде.
        - Значит, ты теперь капитан. - Я перевел взгляд на Молота.
        - Не одному ж тебе звания получать, - ответил он.
        - А что случилось с нашим капитаном?
        - Погиб он, - вместо Молота ответил Архарег. - Глупо погиб. Он меня сопровождал, да, видно, уж очень стар стал, вот с лошади и упал. Упал и шею свернул. Ты бы людей собрал.
        Приказам маршала я не в силах не подчиниться, но тихонько бурчать непристойности себе под нос мне никто не запретит. Так, бурча и раздавая никчемные указания всем встречным, я пинками загнал своих людей в землянку Молота.
        Идти туда им не хотелось, Окорок уже успел рассказать об ужасе, испытанном им от одного вида маршала. Я тоже не больно-то жаждал этого, но все же спустился.
        Маршал оглядел согнанных, покачал головой и произнес:
        - Нам необходимы сведения о планах паарцев, их точная численность и информация о боеспособности.
        Вот-те хрен, а какого, спрашивается, беса мы тут месяц высматривали. Он же должен был все из рук Молота получить.
        - Вы уже сделали это, - продолжал он, - но, по моим сведениям, в штаб паарцев вчера ночью был доставлен пакет с распоряжениями их воеводе. Ваша задача пробраться туда и выкрасть его. Ясно?
        - А почему не самого воеводу… ой!
        Излишне осмелевший Хорек получил затрещину.
        - Можешь и воеводу, - улыбаясь сказал маршал, - но главное - пакет.
        - Задача ясна? - спросил Молот, когда маршал удалился.
        - Ага, - отозвался Треска, - ясна. Пробраться в лагерь, ухватить их главного за яйца и притащить его сюда на аркане.
        - Дурак ты, Треска, - по-отечески усмехнулся Молот. - Ваша задача - вернуться живыми. Живыми! Ясно? Не сумеете добыть пакет, с маршалом я как-нибудь разберусь. Ночью пойдете, - добавил он, - а сейчас всем спать.
        Твари, меня они с собой не взяли. Как же они там без уверенного руководства, без моей чуткости и внимания к мелким деталям. Пропадут они там без меня, а я пропаду тут.
        Маршал хотя и несильно страшен, но все же сомнительное удовольствие ползать вместе с ним по холмам и показывать, где и что. Ладно бы только это, но он еще требует, чтоб я записывал, делал пометки на карте, и это в полной темноте. Может, его адъютанты к этому и привычны, но я-то нет.
        Ребята, возьмите меня с собой!
        Паршивая выдалась ночка, я весь измазался в грязи, устал как черт, и опять голова начала болеть. Не знал я, что Длалин такой огромный, а холмы вокруг него такие высокие и мелкий дождь такой мокрый. Я устал, а маршалу хоть бы хны, знай ползает да диктует, что записать. Вот вернемся назад, я злость на ком-нибудь сорву, нет, сначала помоюсь, а потом… потом повеселюсь вволю.
        Я еле дотащился до лагеря, а маршал как ни в чем не бывало отправился выслушивать доклад наших диверсантов.
        - Ты чего такой? - спросил Следопыт и помог мне стянуть сапоги.
        - Спасибо, - поблагодарил я и с наслаждением вытянулся на подстилке, служившей кроватью, - извел меня маршал, все пытал да выведывал, как это я умудрился Грамаля поймать да из Лесфада живым убраться.
        - А ты чего?
        - Чего, чего. Ничего, отшучивался. Слушай, давай потом поговорим. Я спать хочу, и голова сильно болит.
        Следопыт не стал возражать и ушел, оставив меня одного. Почти сразу я погрузился в сон, но до этого выслушал рассказ Трески об их удачном ночном походе. Они-таки захватили паарского воеводу и пакет вместе с ним. Маршал им за это награду обещал, а вообще велел к битве готовиться.
        Глава 18
        СТАНРОГТ
        Паарцы очень удивились, когда наутро вместо зеленых холмов увидели вставшую за ночь, ощетинившуюся копьями армию. Своего командира они тоже не нашли. Началась паника.
        Они попробовали отступить в город, но горожане захлопнули ворота, едва не прищемив им носы. Тогда паарцы стали прорываться на восток к Станрогту. По приказу маршала Архарега их пропустили, для острастки полив стрелами.
        Мы вошли в Длалин. Первым делом я кинулся искать ту самую стену, с которой слышал разговор Шепот с неизвестным господином в блестящих дорогих сапогах. Стену-то я нашел, ее сложнее не найти, а найдя, долго стоял, глазел на нее и не мог взять в толк, как я в полной темноте сумел взобраться по ней да потом еще и спрыгнуть, не свернув себе шею.
        Пару раз я пробовал влезть наверх, но неизменно срывался и, раздирая в кровь руки, падал. Наконец, после долгих мучений, мне все же удалось ее оседлать.
        Ночное впечатление оказалось верным: она огромна. При свете дня я увидел, что это не стена, вернее, не совсем стена, а неизвестно как попавшая сюда каменная глыба длиной в пару-тройку километров, что разделяла город надвое.
        По западной стороне тянутся дома бедняков, рабочие мастерские, кабаки да дома терпимости. На восточной стоят громадные усадьбы и роскошные храмы. Вот так так! И как только Шепот сумела сюда прорваться, с ее-то рожей. Кстати, где она сейчас? Последние несколько дней мне было явно не до нее, маршал не оставлял меня в покое ни на минуту. Но все кончилось. Мы выбили врага из города, и я могу спокойно найти нашу скрытную тетушку и наконец задать пару интересующих меня вопросов. Нет, парой она не отделается, у меня к ней целый список длиной с эту самую стену.
        Я поблуждал чуток по стене, посидел на ней, свесив ноги, но мной никто не заинтересовался, мало того, никто даже не проходил. И вот инстинкт разведчика взял во мне верх и, найдя место пониже, я спрыгнул в шикарный сад.
        Ноги мои еще не коснулись твердой почвы, а ко мне уже бежали выскочившие, словно из ниоткуда, охранники, похожие на садовников с дубинками. Я приземлился, упал, вскочил, осмотрелся, нет, вроде не помял их розовые кусты, да и роз тут нет. Чего ж они так переполошились?
        Я стоял, не двигаясь, и, улыбаясь, ждал, когда они добегут и начнут задавать вопросы, я на них отвечу, а потом задам свои. Но они не стали спрашивать, и первый же добежавший решил проверить мою голову на прочность. Могу сразу согласиться: его дубинка крепче моей головы. Проверять не будем! Я сделал шаг в сторону и дал ему возможность пробить стену. Он охнул и осел, оставив на стене кровавый след. Остальные притормозили и пошли полукругом, зловеще крутя дубинками и злобно вращая глазами. Я поднял руки и улыбнулся как можно более дружелюбно.
        Мой жест не оценили. Не говоря ни слова, еще двое кинулись на меня. Пришлось пустить в ход оружие. Первый испытал на прочность рукоять меча, его голова оказалась слабее, второй попробовал кулак на вкус, и, видимо, он ему не понравился. Упав, он долго плевался кровью. Двое оставшихся переглянулись и припустили назад с еще большей скоростью. Придется догонять, а я только недавно с больничной койки встал. За такие упражнения меня Грязнуля с потрохами сожрет. Он мне строго-настрого приказал не перегружать себя физически. Но садовники, побросав дубинки, очень быстро удаляются и выбора мне не оставляют.
        Как же я не люблю бегать, и всякий раз, когда приходится это делать, мое убеждение против этого становится только сильней. Переставляешь ноги, стараешься не запнуться, воздуху не хватает, по заду колотят ножны. Жуть, но ведь кто-то делает это добровольно, может, те ребята, которые удирают от меня, но если так, то они в этом деле новички.
        Того, кто послабее, я зацепил сзади, и он с жутким, заставившим меня похолодеть воплем врезался в дерево. Это были первые звуки, что я от них услышал, но от того тела, что медленно сползало по стволу, они были последними. Черт, не повезло! Остался один и, надеюсь, он не немой. Я свалил его на поляне, поросшей фиолетовыми цветочками, пару раз долбанул головой о землю и после этого перевернул.
        - Отвечай, собака, - задыхаясь, проревел я, - какого хрена ты на людей кидаешься?
        - Потому что это его работа, - ответил за него женский голос, от которого даже монаху захочется сбросить рясу.
        Я медленно повернулся, боясь увидеть в руках обладательницы прекрасного голоса арбалет или, на худой конец, занесенный меч. Но она стояла, прислонившись к дереву, и в руках ее был венок из полевых цветов.
        - Отпустите моего человека, - улыбаясь, попросила она.
        Я послушно выпустил свой трофей, он вскочил и умчался прочь. Вот это да, ей надо только приказать и я исполню любые ее пожелания, хоть луну с неба, хоть жемчуг со дна морского достану. Длинные, черные волосы ее убраны назад, но не стянуты в пучок, веки чуть опущены, зеленые глаза смотрят с интересом, уголки губ игриво подрагивают, острый носик вздернут и кокетливо принюхивается. Фигура ее скрыта под богатым голубым платьем, но, думается, там тоже все великолепно.
        Я застыл, не в силах оторвать от нее взгляда, она же слегка улыбалась и поворачивалась, давая рассмотреть ее со всех сторон. Вскоре ей эта игра надоела, и она произнесла:
        - Что вы тут делаете? И как вас зовут?
        - А? - Временами я способен на потрясающую тупость. Как и большинство мужчин при виде красивой женщины.
        Она обворожительно улыбнулась и сделала шаг ко мне. Аромат ее духов едва не свалил меня с ног, я пошатнулся и вдруг сообразил, что все еще сижу на земле. Вернее сказать, стою на коленях перед хозяйкой сада. Черт, я готов всю жизнь вот так стоять и смотреть, как под тонким шелком юбки передвигаются ее ножки.
        Так, Медный, не тем ты занялся. В город тебе надо и шлюху поразвратней снять, да на всю ночь, да так, чтоб никто вокруг не спал, а наутро только об этом и говорили. Но не хочу я уходить отсюда, не хочу.
        - Так зачем вы сюда пришли? - Она опустилась на траву возле меня.
        - Очень хотелось посмотреть, что за стеной, - ответил я и не узнал свой голос.
        - Ну и как вид? - Она подалась вперед.
        - Потрясающе! - Мой взгляд непроизвольно уперся в ее грудь.
        - Я знаю, - улыбнулась она и вскочила, я разочарованно выдохнул. - Но зачем вы избили моих людей?
        - Не хотел я никого бить, они сами. - Соберись, Медный, ты же лейтенант и живая легенда армии его величества, тебя же даже маршалы знают, негоже тебе теряться перед юбкой. - Они первые. - Ну что за идиот, оправдываюсь как ребенок. - Они на меня набросились, а я всего лишь хотел познакомиться с вами.
        - Но это их работа - защищать меня от всякого ворья.
        - А моя работа - знать, что и где находится. - Чары ее постепенно, теперь я знал, что она просто избалованная девочка, дочка богатого местного дворянина, и не более того.
        - Ваша работа - воровать? - с некой долей недоверия спросила она.
        - Конечно нет, - улыбнулся я и наконец встал на ноги, - разве что цветы, похожие на вас.
        Лучше бы я сидел, она невысока, и мне, с высоты моего роста, открывался великолепный вид. Ладно, так уж и быть, буду галантным, отведу глаза.
        - Я солдат, разведчик. И мне поручено, - мной же и поручено, но ей-то это зачем знать, - узнать, кто живет за этой стеной, если вообще здесь кто-то живет. Как вижу, здесь живут и, похоже, неплохо живут.
        - Вы солдат? - переспросила она, я кивнул. - Значит, вы избавите нас от этих жутких типов в черных рубашках?
        - Вы о паарцах? - спросил я, теперь кивнула она. - Тогда уже избавили, они убрались отсюда. - На моих губах помимо воли появилась улыбка. - Так что можете жить спокойно и ни о чем не думать. А я, пожалуй, пойду.
        - Не хотите войти? - вдруг спросила она. Занесенная для шага нога повисла в воздухе, я подавился и медленно обернулся.
        - Зачем? - спросил я, чувствуя, что краснею от собственной глупости.
        - Я бы могла вам рассказать о своих соседях, и вам не пришлось бы тогда избивать и их стражу, - хитро сощурив глазки и понизив голос до соблазнительного шепота, произнесла она. И я попался.
        Сколько ж ей лет? Ведет она себя уж больно странно, то как опытная обольстительница, то как маленькая разобиженная девочка. Что-то тут не так. Опять я влипну куда-нибудь, но любопытная натура не даст мне жить спокойно никогда. И я решил пойти за ней.
        Дом? Дом! Твою мать, вот это я понимаю - дом! Нет, в Триите я жил в землянке по сравнению с этим. По сравнению с этим все виденное мной до сих пор - землянки. Лесфад побольше, но чертовски в нем неуютно. Черт, как же бедные завидовали, если бы знали.
        - Они знают, - вдруг произнесла она.
        - Что? - не понял я.
        - Бедные. Они знают, как мы живем. Поэтому и выстроена та стена. Если бы ее не было, бедные давно бы заселили наши сады, снесли конюшни и сожрали, - она смутилась и густо покраснела, - простите, съели наш скот. Сюда никогда не пускают чужих и внимательно следят за тем, что происходит за стеной. Подождите, - взгляд ее стал суров, - а как вы смогли обойти патрули на стене?
        - Какие патрули? - искренне удивился я. - Я второй раз гуляю по предмету вашей гордости и еще ни разу никого, кроме себя, там не встретил.
        - Вот как, - она погрустнела, - значит, они не выполняют свою работу. А это нехорошо.
        - По поводу работы. Вы сказали, что сюда не пускают чужих. - Шепот же прошла, да и тот тип с акцентом и в сапогах тоже здесь был, а на местного он не похож. - Ну все же, наверное, может кто-то сюда проникнуть? Более цивилизованным способом, чем я, - не сдержал я смущенной улыбки.
        - Только если он, чей-то гость, - ответила она.
        - И часто тут бывают гости?
        - Совсем не часто, - ответила она и кокетливо улыбнулась. - Как вас зовут? - спросила она, не переставая улыбаться.
        - Медный, - гордо ответил я, ожидая восторженных возгласов, но вместо них получил протяжное «а-а-а». - А вас? - Растерянность изменила мой голос до неузнаваемости.
        - Таурелия, - представилась она и вознаградила меня реверансом. - Но друзья зовут меня просто Тау. Вы тоже можете меня так звать.
        - А мы с вами уже друзья?
        - Посмотрим, - ответила она и отвела взгляд. - Может, и подружимся.
        Она подошла ко мне вплотную и заглянула в глаза. Минуту спустя мы подружились.
        Мне попадет. Мне точно попадет! Если Архарег, может, и не заметит моего отсутствия, то новоявленный капитан на мне живого места не оставит. Сам подняться не сможет, так Метису поручит. У Метиса хорошо получается отправлять на больничную койку ни в чем не повинных людей.
        Мне точно попадет! Ну и пусть, зато день мой прошел не зря. И что с того, что почти весь его я провел в постели, зато теперь я полон сил и готов хоть горы свернуть, хоть океан переплыть. Моя новая знакомая способна еще и не на такие подвиги мужчину вдохновить. У нее есть все, чтобы управлять мужчиной. И все, черт возьми, как надо, и спереди, и сзади. Я таких еще не встречал. Фигурку ее словно из мрамора вырезали, а кожу в молоке отмачивали. Рассказать кому - не поверят, да что там, я только что оттуда и сам себе не верю.
        Я свернул с дороги и, наслаждаясь воспоминаниями, припустил к месту расквартирования.
        - Медный! - накинулся на меня Следопыт, едва я переступил порог казарм, любезно одолженных нам городской стражей. - Где ты ходишь, бестолочь?
        Бестолочь? Неужто и он намеревается треснуть меня по голове. Я непроизвольно отшатнулся, но в следующее мгновение взял себя в руки и обрушился на него всей своей командирской мощью.
        - Не твое дело, капрал! Соблюдай субординацию или ее подобие, черт тебя возьми! - кричал я. - Какого беса ты лезешь в мои дела?
        - Не ори, - он тоже повысил тон, - у Молота рана открылась, плох он очень. Тебя зовет.
        - Так что ж ты молчишь? - Я с сожалением взглянул на аппетитно дымящийся кусок мяса, лежащий на тарелке прямо перед моим носом. - Пойдем! - Здоровье брата важнее моего желудка и, сглотнув заполнившую рот слюну, я поднялся, бросил на мясо прощальный взгляд и поплелся за Следопытом.
        Молот лежал на покосившейся кровати, а вокруг него порхал Грязнуля. Доктор смерил меня злобным взглядом и тронул Молота за плечо. Брат открыл глаза, слабо улыбнулся и поманил к себе пальцем. На его бледном лице не отразилось ничего, и только глаза, затянутые пеленой, усмехались. Вот вцепится мне в шею и свернет ее как куренку.
        - Появился, - вместо этого простонал он. - Где ты был? - Стон сменился рыком. - Мы с ног сбились, разыскивая тебя.
        - Не нервничай, Молот, тебе нельзя, - поспешил успокоить его Грязнуля и для верности шлепнул на его лоб холодную тряпку.
        - Ладно, не буду, - согласился Молот. - Поди сюда, Медный, - откинувшись на кровати, приказал он. - Поди, не бойся! - Видишь, как все получается, - сказал он, когда я подошел и сел на край кровати.
        - Погано, - согласился я и взглянул на Грязнулю, тот пожал плечами.
        - Точно, - Молот выдавил смешок, - погано. Ну да ладно. По приказу маршала Архарега меня отправляют на лечение к соляным озерам. Есть там лечебница для офицеров. - Никогда я о ней не слышал, но кивнул, будто знал, о чем он. - Отправляют сейчас, - продолжил он, - и я хочу, чтоб на время моего отсутствия ты взял на себя командование отрядом.
        - Почему я? - Не скажу, что мне не польстил его выбор, но опыта у меня явно недостаточно. - Может, лучше Метис?
        - Может, и лучше, - согласился Молот, - но Метис едет со мной. И больше, нет никого, на кого я мог бы со спокойным сердцем оставить людей.
        - Ты же знаешь, - слабо протестовал я, - все, кто связывается со мной, умирают молодыми.
        - Вот и я говорю, пора покончить с этой печальной традицией. - Он замолчал и посмотрел на меня как в детстве, когда просил не говорить отцу, что не ночевал дома. - Давай не будем спорить, я слишком слаб для этого. Если ты не согласен, так и скажи. Только учти, что тогда мне придется тебе приказать. А сейчас я просто прошу. Ну так как? - Он рухнул на подушку и, тяжело дыша, закатил глаза.
        - Я согласен. - Будто он оставил мне выбор.
        - Хорошо, - он снова улыбнулся, открыл и закрыл глаза, - тогда ступай. Архарег уже давно ждет тебя.
        - Архарег? - переспросил я. - На кой хрен я ему сдался? - Вопрос повис в воздухе, но Молот открыл глаза и наградил меня таким взглядом, что уж лучше б придушил. - Ладно, ладно, иду! - кивнул я и, наклонившись к его уху, добавил: - Выздоравливай, брат! Ты нужен мне.
        Его улыбка стала шире.
        Я поднялся и кивнул Грязнуле, отзывая его.
        - Что за бред с переездом? - шепотом спросил я.
        - А хрен его знает, что взбрело в башку маршалу, - также шепотом ругнулся врач. - Хороший, говорит, солдат Молот. Нельзя, говорит, дать ему умереть тут. Надо бы его лечить, и лечить хорошенько. Придурок в погонах.
        Я улыбнулся. Грязнуля тоже погоны носит, не маршальские, конечно, такие же, как мои, но все же погоны.
        - Кто его повезет?
        - Метис и еще восемь человек.
        - А ты?
        - А что я? - не понял он. - Меня не выбирали.
        - Ладно. Тогда тебя выберу я. Поедешь с ними. Не спорь! Не доверяю я тамошним докторам, да и в дороге кто-то должен за ним следить.
        - А как же вы? - потерянным голосом спросил он. - Вас-то кто латать будет?
        - Ничего, - я хлопнул его по плечу, - продержимся как-нибудь. Постараемся никуда не влезать. Справимся как-нибудь.
        - Вы-то справитесь. Ты особенно, - недовольно заключил Грязнуля и вернулся к своему единственному пациенту.
        - Справимся, - сказал я, стараясь уверить в сказанном себя, и потащился на ковер к маршалу.
        Маршал не стал на меня даже кричать. Вместо этого он подробно объяснил план предстоящей кампании против засевших в Станрогте паарцев и ждал моей реакции.
        Он нависал над столом с разложенной картой и буравил меня глазами. Сверху вниз, от макушки до самой задницы. Я сидел, сжавшись и стремясь не попасть под его тяжелую руку, тупо смотрел на карту. Я умею их читать. Умею, научили, но в обсуждении планов так ничего и не смыслю, это лучше без меня. Слишком быстрое продвижение от капрала до лейтенанта. Я слышал, лейтенантов где-то обучают премудростям военного дела, но меня туда не отправляли. Пожалуйста, исправьте это! Отправьте меня на учебу, и немедленно, а то поздно будет. Некого будет отправлять.
        - Я одного не понимаю, - сказал я, когда молчание и взгляд маршала стали невыносимы, - на кой ляд надо было их отпускать, если теперь, один хрен, догонять и бить?
        - В этом и есть мой блестящий, необычный план, - сказал маршал и довольно погладил усы. - Нам не придется драться дважды. Если бы мы их не отпустили, пришлось бы биться тут, и тогда у нас были бы потери. А так мы их выгнали и скольких людей потеряли? Четверых! И то по глупости.
        - Ага, - отозвался я, - и вот еще чего я не могу взять в толк, так это с чего вы, прославленный маршал, вдруг решили советоваться с простым лейтенантом?
        - Ты ничего не понял, - грустно сказал маршал.
        - Нет, - сознался я.
        - А я думал, ты умнее, - так же грустно продолжал маршал. - Ну что ж, и я могу ошибаться. - Точно, можешь, но мне от этого не легче. - Я не советуюсь с тобой, а посвящаю в общую схему плана, в котором ты должен сыграть не последнюю роль. - Он умолк, ожидая вопроса, но я молчал, и ему пришлось продолжить: - О том, что должен сделать ты. - Он тяжело вздохнул. - Так вот, ты должен взять четверых людей и тайно проникнуть в Станрогт. Там, в городе, ты должен узнать, на кого из местных мы можем положиться. И еще, - он выдержал паузу, меня забил озноб, - еще ты должен открыть ворота во время штурма. Ясно?
        Как божий день, отправляйся туда и сдохни, пытаясь в одиночку сделать работу, непосильную для всех. Чего тут может быть непонятно? И почему мне так везет на задания, где трупом стать проще, чем выжить. Нет, надо было оставаться у себя в трактире. Проклятье, и зачем я только согласился помогать Молоту?
        - Тебе ясно? - повысил голос маршал.
        - Да, - ответил я, - вот только…
        - Опять? - зарычал он, на лице застыло неудовольствие, брови съехались к переносице, глаза выкатились, губы сжались, желваки вспухли и заходили ходуном. Еще немного и его тяжелая рука раздробит мою черепушку.
        - Да, - прошептал я, трясясь от страха, - как мы проникнем в город?
        - Вот это законный вопрос, - смилостивился Архарег и даже улыбнулся, - это проще, чем тебе кажется.
        Проще, чем кажется? Ну да, проще. Ему-то просто сидеть в теплом доме бургомистра Длалина и, потягивая дорогое винцо, обсуждать со своим штабом, как и что должен сделать один измученный головной болью лейтенант. Ему-то не приходится обдирать в кровь брюхо и локти, пытаясь протиснуться по мышиному лазу.
        Видать, в этом городе все полоумные или мелкие, что таких ходов понарыли. Может, они крыс для работы использовали, я уже спугнул парочку. Что ж я, мать вашу, змея что ли? И сверху постоянно что-то сыплется. Ну и вид у нас, должно быть. Да где же этот чертов выход?
        Свет масляного фонаря ослепил меня, и я застыл, руками стараясь нащупать оружие. Но чужие руки подхватили меня и вытащили наверх.
        Свежий воздух! Как же давно я о тебе мечтал, глотая пыль под землей. Теперь не отплююсь никогда. Я вдыхал полной грудью и пьянел посильнее, чем с вина. Пока я наслаждался, глаза привыкали к свету, и вскоре я смог различать детали помещения, куда вывел лаз.
        Это, бесспорно, был храм, прям как обещал маршал. Каменный пол с неясным орнаментом. Зал круглый, по стенам фрески, а у стен колонны. Чертова уйма стоят себе, устремляясь вверх. А потолок теряется в вышине и темноте. Жаль, но даже пара десятков фонарей не дает достаточно света, чтобы его разглядеть.
        Следующим из дыры в полу показался Треска. Он оказался несдержанней меня и, едва освободившись из рук монахов, принялся плеваться. На него зашипели, но он послал их ко всем чертям, а когда шепот усилился, то и подальше.
        Следопыт последовал его примеру. Гробовщик же, вообще не думая, сразу двинул в морду пытавшемуся ему помочь монаху и вылез сам.
        Валет задержался и выбирался из ямы потихоньку, осторожно, посмеиваясь над нами. Сволочь, он-то видел свет и заставил свои глаза привыкнуть к нему. Хренов умник.
        - Приветствую вас в Станрогте, в храме… - выступив вперед, прошептал седой старик в длинном белом балахоне.
        - А че шепотом? - крикнул я, вытаскивая из ушей комья грязи.
        - Храм нельзя осквернять громкими голосами, - также шепотом, тоном, не терпящим возражений, произнес он и слегка поклонился. - Грех это.
        - А-а, - понимающе протянул я, - ну и ладно, для таких грешников, как мы, это ерунда. Но ты все равно извини, после этих тараканьих ползаний в ушах грязи больше, чем тины на болоте.
        - Я понимаю, - на самом деле понимающе ответил он, - и я думаю, наш бог не будет против вашего поведения. Дело-то у нас общее, а для общего дела можно немного и отступить от канонов.
        Он вздрогнул и обернулся. Я вытащил очередной ком и последовал его примеру. Гробовщик распрямлялся, хрустя всеми костями сразу. Да, зря я его взял, надо было Блоху или уж Пони выбрать. Они мелкие, в любую дыру пролезут, правда, силы у них не столько, а сила может и понадобиться.
        Гробовщик потянулся и, как собака, затряс всем телом. Я успел закрыться, монах нет, и на его белоснежные одежды упали тяжелые комья грязи, смешанной с кровью здоровяка. Я не хотел, но уж больно смешная рожа стала у монаха, когда он разглядывал след, оставшийся от медленно сползающего кома, и я не выдержал, засмеялся. Нет, я заржал.
        - Вас, - монах бросил на меня злобный взгляд, - проводят в ваши кельи, накормят, дадут вымыться и переодеться.
        - Спасибо! - поблагодарил я, изо всех сил сдерживая улыбку, получалось с трудом. - Простите моих людей. Они привыкли жить в землянках, и им невдомек, как вести себя в домах божьих.
        - Бог простит, - бросил монах и пошел прочь, на ходу пытаясь стереть пятна. - Да, - он становился в дверях, - оружие вам придется сдать!
        - Это как? - прогудел Гробовщик, я тоже не совсем понял.
        - А так, - отрезал монах. - Мы слуги божьи, люди мирные и не носим оружия. Если вы хотите, чтобы мы вам помогали, сдайте мечи.
        - Ладно, - согласился я. Гробовщик недовольно забурчал и попятился, нервно хватая рукоять меча. - Умолкни и остынь, - бросил я ему, - сдай меч!
        Он кивнул, мол, ты, Медный, командир, тебе видней, и, всем своим видом показывая недовольство, отстегнул меч. Нас вымыли, накормили и заставили одеться в длинные белоснежные балахоны.
        - Не хочу я в это одеваться, - бурчал Гробовщик, натягивая на себя одеяние монаха, - вот черт, чувствую себя бабой.
        - Тебе не привыкать, - заметил Треска и, поняв, что ляпнул, со страхом взглянул на здоровяка.
        - Ты это о чем? - насупился Гробовщик и потер кулаки.
        - Это он ни о чем, - встал я между ними, - утихли. Оба! А тебе, Гробовщик, я потом все объясню.
        - Ой как погано, - промычал Гробовщик, придирчиво оглядывая себя.
        - Простите, - раздался голос от дверей.
        - Чего тебе? - Я перевел взгляд на мнущегося в дверях молодого послушника с бритвой в руках.
        - Настоятель приказал обрить вас, чтоб вы больше походили на нас.
        - Это еще зачем? - взорвался Гробовщик. - Нет уж, вот этого не надо. В бабское одели, - со всех сторон послышались сдавленные смешки, - а теперь еще и на-лысо обреют. Нет, это без меня. Слышь, ты, если подойдешь ко мне, я тебя в бараний рог скручу и бритву в задницу засуну.
        Я, конечно, не очень горжусь своей шевелюрой и не строю из нее культа, но сейчас я был полностью согласен с Гробовщиком и бриться не хотел. Это Следопыту все равно, он и так бреется, а мне чего-то не охота раньше времени лысеть.
        Но настоятель остался непреклонным, сильно он обиделся за испорченный балахон и пригрозил, что не выпустит в город. Пришлось нам сбрить растительность. И не только с головы.
        - Ну, - Гробовщик потирал непривычно лысую грудь, - и как теперича меня бабы любить будут? Я же похож на улитку.
        - Очень большую улитку, - сказал Треска и провел рукой по голове, - черт, словно помидор какой-то. Скажи, Медный, мы все так выглядим? - Он кивнул на Гробовщика.
        Я обвел людей глазами. Да, жалкое зрелище. А если посмотреть на пол под нашими ногами, то шерсти там масса. Храм и его настоятель смогут не один год варежки вязать да продавать их.
        - Да, - ответил я Треске, - мы все как клоуны.
        - Не люблю клоунов, - подал голос Валет. Он сидел в углу, и казалось сейчас разревется. - Они с балаганами ездют, а тамошних картежников не обыграешь.
        - Забудь ты о картах, - улыбнулся я. - Хоть на минуту забудь. Не до них щас. Слушайте сюда.
        Архарег, будь он неладен, обещал подойти к городу через восемь, ну максимум через девять дней. Эти дни и были отведены нам на поиски союзников и лазеек в обороне города. Ну а как искать, он нам, конечно, не сказал. И я ломал голову над тем, как же лучше это сотворить и не навести на себя паарцев.
        Вот они действительно сумасшедшие ребята. Под Длалином вели себя беспечно до безобразия, а здесь они собирались укрепиться надолго. Город закрыли, перевели на осадное положение, ввели комендантский час. По улицам шныряли патрули, и, с каждым часом их количество и численность только увеличивались.
        - Они что тут, размножаются? - спросил Треска, глядя на очередной патруль, проследовавший мимо нас.
        - Ага, - ответил я, - яйца откладывают. По двадцать штук за раз. А раз у них каждый день. Черти полосатые, сколько ж их?
        Монахи дали только самые общие сведения. Назвали примерное количество солдат без учета длалинских беглецов, имена командиров и места их ночевок. Связи с подпольем нам придется налаживать самим, настоятель ни в какую не хотел рисковать своими людьми. Конечно, зачем, если есть чужие?
        - Проходите, святые отцы. - Человек поклонился и отошел в сторону. Мы прошли внутрь. - Вас проводят, - добавил он нам в спину.
        Нас встретила девчушка лет десяти и, цапнув меня за полу, потащила в глубь подвала под местной винокурней. Плутали довольно долго, и я невольно вспоминал Лесфад, особенно когда за спиной раздавался шлепок и крепкое словечко снова ударившегося Трески.
        - Назад я первым пойду, - сказал он. - Слушай, я, кажись, бровь себе рассек, - добавил он.
        Я промолчал, поганцы и брови нам сбрили.
        Девчонка убежала, прихватив с собой факел и оставив нас в полной темноте. Глаза успели привыкнуть, когда появился взрослый. Он встал в дверях и махнул нам рукой, приглашая следовать за ним. Я пожал плечами и, пропуская Треску вперед, спросил:
        - Ты нож-то хоть взял? - Ответом мне стал нервный смешок.
        Он прошел в проем, а я так и не понял, есть у него оружие или только я соображаю.
        - Хотите вина? - спросили нас, мы отказались. Пожалуй, впервые за последние годы я отказался от вина. Что со мной сотворила военная служба, уже и вина не хочу, пока дело не сделал. Куда я качусь?
        - Кто вы? - вместо этого спросил я.
        - Я? - переспросил он и вышел из тени. - Меня зовут Лерой де ла Шернон, я герцог Восбурский.
        - Далеко же вас занесло, - сказал я. Восбур находится на другом конце королевства, а знать не любит путешествовать. Что-то тут не так. Будь я герцогом Восбурским, ни в какую бы не пожелал покидать такой прекрасный город, как Восбур. Но я не герцог, а тот, кто себя так именовал, сидел перед нами и мило так улыбался.
        - Да, - согласился он, - далековато, но что поделаешь, если дела королевства призывают к действию. Вы бы тоже здесь не оказались, не будь на то повеления начальства. Правда, Медный? - спросил он, вперив взгляд мне в лоб, и я ужаснулся: каждая собака в королевстве знает меня, пора менять имя или место жительства, или и то и другое. Причем сразу.
        - Правда, - согласился я, - и что же вас заставило притащиться сюда?
        - Не ваше это дело, - так же задумчиво улыбаясь, сказал он, - но вам я скажу. Именно вам.
        - Это за что же я удостоился такой чести?
        - Не удивляйтесь, - продолжил он, - лучше выпейте вина. Здесь хорошее вино, просто отличное.
        Вино и впрямь отменное, но герцог ничего не сказал о своем деле, хотя и обещал. Скрытные они, эти аристократы, вот был бы на его месте Трепа, я давно бы все знал. А знать мне хотелось многое, и не только об его деле, я очень хотел узнать, откуда ему известно мое имя. Меня так и подмывало спросить, но я сдержался. Наконец он созрел.
        - Вас, наверное, интересует, почему я хочу рассказать о своем деле именно вам? - спросил он.
        - Ничуть, - ответил я, сгорая от любопытства.
        - Вот как? - Он мне не поверил. - Вы лукавите. И я бы промолчал, но думаю, что вы сможете мне помочь. Ведь именно вы поймали Грамаля. И именно вы везли его в Лесфад, а затем и убили. Ведь так?
        Что он вам всем дался.
        - Нет, господин герцог, не так, - ответил я. - Если быть точным, то Грамаля поймал Треска. Вот он. - Я кивнул на вжавшегося в табурет Треску. - Это он, - начал закипать я, - саданул колдуна по голове, а затем и спеленал как младенца. Он, а не я!
        - Да? - Герцог недоверчиво взглянул на Треску. - Но по слухам…
        - А вы будете верить слухам, - оборвал его я, - или тем, кто был там и видел все своими глазами? Я даже меча обнажить не успел, - (ну это слегка не так), - как все уже кончилось. Треска, подтверди! - Треска вымученно кивнул.
        - Допустим, это так, - согласился герцог.
        - Не допустим, а так, - взорвался я, - это по его вине меня заставили везти Грамаля в Лесфад. Это из-за него меня объявили героем и мишенью для соратников колдуна. - И что с того, что никто не покушался на мою скромную персону, вероятность-то такая есть. - Это из-за его нежелания становиться героем им стал я.
        - А еще из-за твоего беспробудного сна, - вставил слово Треска
        Я взглянул на него, желая огреть чем-нибудь тяжелым, но бледное лицо Трески слилось с одеждой, и я не нашел места, куда врезать.
        - Ну хорошо, - широко улыбаясь, сказал герцог, - я вам верю. И всей этой истории с захватом, не совсем, правда. Но во всем остальном все верно?
        - В остальном да, - ответил я, надеясь, что мой нервный взрыв не сбил герцога с мысли.
        - Тогда вы все же можете мне помочь. - Он отхлебнул вина, я последовал его примеру. - Я, - медленно начал он, - по приказу короля, - он обдумывал каждое слово перед тем, как его произнести, - разыскиваю одну девочку.
        Я подавился, Треска выдал сдавленный вздох.
        - Что за девочка? - спросил я, стараясь казаться менее осведомленным, чем был на самом деле.
        - Дочь графа, что владел этими землями, - ответил герцог, пристально глядя на меня.
        - А разве у него были дети? - спросил я, прокашлявшись. - Я слышал, он умер, не оставив наследников.
        - Как выясняется, есть, - сказал герцог. - Но вижу, для вас это открытие.
        - Еще какое, - сказал я.
        Треска заскулил. Я метнул в его сторону взгляд, вот ведь гад, не может сдержаться. Скажет хоть слово - и нам конец. Но он сидел, раскачиваясь, и держался за щеку.
        - Зубы болят, - проронил он, поймав взгляд герцога.
        - А Грамаль вам ничего не рассказывал?
        - Ну что вы, рассказывал. Он много чего наговорил за то время, что мы были знакомы. Я мог бы его биографию написать. Хотите послушать?
        - Нет уж, - ответил герцог, собрав губы в трубочку.
        - Ну как хотите. Если что - обращайтесь, я всегда рад поделиться с хорошим человеком древними знаниями и редкими матюгами, которым обучил меня Грамаль.
        - Вижу, он вам поперек горла, - улыбаясь, сказал герцог.
        - Точно, ваша милость, как кость. То лови его, то вези, то опять лови, то убивай. Совсем он меня измучил. Хорошо, что хоть во сне не является.
        И в самом деле хорошо.
        - Ладно, - разочарованно сказал герцог, - раз вы об этом ничего не знаете, и Грамаль вам ничего не говорил, тогда я хочу, чтоб вы забыли обо всем, что сейчас слышали. - В голосе герцога сквозило отчаяние.
        - Что ж, - произнес он после паузы, - сегодня у нас есть дела поважней. Вот тут, - он протянул мне сверток, - полное расписание всех частей паарцев, их численность, командиры и прочее. Ее надо передать Архарегу. Видите, я за вас всю работу сделал, - слабо улыбнулся он. - А Грамаль вам точно ничего об этом не говорил?
        - Нет, - ответил я, с трудом сохраняя равнодушие.
        - Ну что ж, - вздохнул герцог, - тогда пойдемте в храм. Мне надо поговорить с настоятелем.
        Глава 19
        О ВРЕДЕ ГНИЛЫХ СТЕН
        С герцогом мы расстались у дверей настоятеля. Он свернул к нему, а мы с Треской прошли в соседнюю дверь. Настоятель не хотел отпускать нас далеко от себя, поэтому отведенная нам пятерым келья находилась аккурат через стену от его покоев.
        Я вздохнул с облегчением. Всю дорогу от винокурни до храма, а это, почитай, через весь город, я ждал от плетущегося за нами герцога удара в спину. Ну и что, что он герой войны, подлости и с него станется. Слишком он был с нами разговорчив и откровенен. Не к добру это. Ой не к добру.
        - Медный, нам надо поговорить! - шепотом сообщил Треска, когда дверь за нами закрылась.
        - Надо, - согласился я, - но после. Сперва я должен позаботиться о делах насущных. Валет, поди сюда! - Я прошел к окну и на подоконнике, заменявшем стол, написал записку Карманнику. - Вот, держи! - Я протянул Валету сверток, полученный от герцога. - Передашь это Архарегу. А вот это, - я торжественно вручил ему записку, - Карманнику. Ясно? - Валет кивнул. - Тогда собирайся. Гробовщик! - Тот поднял заспанные глаза. - Поди договорись с монахами, чтоб его выпустили.
        Гробовщик ушел. Он договорится, еще бы не договорился. Кто станет с ним спорить? Никто, разве что больной. А донесение доставить надо.
        - Где, черт возьми, Следопыт? - спросил я, не найдя его взглядом.
        - Да вон лежит, - отозвался пакующий мешок Валет, - дрыхнет. Разбудить?
        - Нет, не стоит, - ответил я, - незачем. Последнее время Следопыт только и занимается тем, что спит и жрет как свинья. Все подряд жрет.
        - Ты не отвлекайся, - бросил я наблюдающему за мной Валету. - Давай собирайся и выматывайся отсюда. Смотри, когда доберешься, записки не перепутай.
        Ответом мне стал недовольный взгляд.
        Гробовщик вернулся скоро, Валет не успел еще собрать свои вещички и переодеться, а перед нами уже сиял и довольно поглаживал кулаки громила.
        - Все! - прогудел он. - Договорился! Пришлось, правда, малость поубеждать. Но они ждут.
        - Хорошо, - улыбнулся я и добавил, обращаясь к Валету: - Да брось ты свои манатки. Не пропадут. Жрачку взял? Ну тогда чего еще тебе надо? Гробовщик, проводи-ка ты его, а то вдруг они решат его не выпускать.
        - У меня не забалуют, - улыбаясь, ответил Гробовщик, для убедительности качнув в воздухе огромным кулаком. - Ну что, пойдем?
        Валет оглядел келью, словно искал чего-то, но, не найдя, кивнул. Они ушли. Треска тут же метнулся к Следопыту и принялся его расталкивать.
        - Ну чего? - недовольно произнес Следопыт, открыв глаза.
        - Вставай, соня! - беззлобно рыкнул я. - Разговор есть.
        Он послушно встал, но только затем, чтоб дойти до меня и рухнуть на подстилку у стены.
        Мы молчали. Никто не знал, как подступиться к тому, что мучило. Нас с Треской мучило, Следопыту на это плевать, он снова начал засыпать. В который раз убеждаюсь в блаженстве незнания. Вот передо мной яркий его пример. Мы с Треской как на иголках, а этот гад дрыхнет и в ус не дует.
        - Ты слышал, что он сказал? - наконец произнес Треска жутким шепотом.
        - Конечно, слышал, - вздрогнув, ответил я, - не глухой. Или ты думаешь, я просто так подавился?
        - Нет, не думаю. - Треска вздохнул. - И чего делать будем?
        - А хрен его знает. - Я тоже вздохнул.
        Мы замолчали. Я уставился в пол. Мимо меня, качая усиками, спешил по своим делам таракан. Он не обращал на нас внимания, ему наплевать на трясущихся и не знающих, что делать, людей. Он целиком занят своей собственной маленькой головной болью и чистотой своего тела. Он остановился и стал чистить усики. Огромная тень заслонила от него солнце. Он поднял на нее глаза, но убежать не успел. Треска с наслаждением вдавил его в пол. Меня передернуло, черт, куда я влип, вот раздавят меня, как этого самого таракана, и никто не вспомнит обо мне.
        - Вы о чем? - сонным голосом спросил Следопыт.
        - Об Адели! - ответил я, думая о том, куда попала тараканья душа. - Да проснись ты, олух! - рявкнул я, приводя в чувства больше себя, чем его. - Не тайна больше наша тайна.
        - Какая тайна? - зевнул Следопыт. Мне бы его силы столько спать.
        - Проснись, говорю! - Я приподнял его и легонько ткнул спиной в стену, за стеной что-то грохнулось, словно обрушился берег, подмытый рекой.
        Следопыт замотал головой и сел.
        - Это еще зачем делать было? - обиженно спросил он.
        - А затем, что нас тут ждет сюрприз, - скорчив злую морду, прорычал я. - Мир-то наш не так велик, и то, что мы знаем втроем, оказывается, знает еще кое-кто. И этот кое-кто оказался в этом чертовом городе, в его чертовом подполье, и именно на него мы и вышли. - Я тяжело вздохнул. - Именно с ним нам связь держать.
        - Ну и что, - спокойно отозвался Следопыт, - с чего вы взяли, что он что-то знает?
        - Он сам сказал! - взревел Треска, а я не успел прихлопнуть его глотку. - Он сказал, что ищет по приказу короля дочку этого идиота, графа. Но не знает, ни кто она, ни где, а мы-то с тобой это знаем. Что теперь делать? - спросил он, понизив голос до шепота.
        - Рассказать мне все, - послышался от двери спокойный голос.
        Герцог не вошел, он влетел внутрь. Подбежал к нам и, плюхнувшись на подстилку, уставился в мое лицо с плохо скрываемым интересом. Его серые глаза горели, еще недавно аккуратно уложенные светлые волосы свалились на лоб, а на губах играла улыбка.
        - Ну, - произнес он, - я жду!
        Следопыт первым пришел в себя. Его ноги оплели тело герцога и повалили на пол. Треска накинулся на него сверху. Герцог затрепыхался и попытался крикнуть, но Треска зажал ему рот. Я достал нож и присел рядом, раздумывая, пустить мне его в дело сразу или послушать, что он скажет. И все же решил послушать.
        - Чего тебе рассказывать? - спросил я. - Ты и так уже слишком много знаешь. Только пойми меня правильно, Лерой де ла Шернон, герцог Восбурский, я не хочу убивать тебя, но…
        Он мотнул головой, рука Трески соскочила с его рта.
        - Внутренний карман… грамота… подписана королем!.. - выкрикнул он в тот короткий миг, что Треска искал его рот.
        - Здесь? - Я протянул руку к его груди, он кивнул, и я, забравшись под одежду, нащупал сложенный лист бумаги.
        Печать королевства была настоящей. Я уже видел такие на моих наградных листах, а рядом с ней красовалась и личная печать короля. Ее не спутаешь ни с чем. Вон как изогнулся лев, готовый к прыжку, и хотя, в наших краях львы попадались только в заезжих балаганах, каждый ребенок сызмальства знал, как он выглядит. Еще бы, печати монархов, как и начальство, следует знать в лицо. Я потер лысую голову, словно это могло дать ответы на мои вопросы.
        - Ладно, - сказал я, - допустим, ты не врешь, - бумага не добавила мне доверия к нему, но стало как-то не по себе, - если не будешь орать и трепыхаться, мы тебя отпустим. - Он кивнул, насколько позволяла придавленная к полу голова. - Отпустите его! - приказал я.
        Треска убрал руку от его рта, но Следопыт покачал головой и еще крепче сжал ноги. Герцог пискнул. Пришлось мне разжать ноги Следопыта. Герцог выбрался и укоризненно посмотрел на нас, потирая сдавленные ребра.
        - Ну, - сказал я, - рассказывай!
        - Чего? - не понял он. - Это не мне, - его глаза округлились, - а вам надо рассказывать.
        - Нет, - я не спешил убирать нож, поигрывая им для устрашения, - не нам, а тебе. Я хочу знать, откуда у тебя эта бумага?
        - Хорошо, - улыбнулся герцог, - я расскажу, а потом вы ответите мне на несколько моих несложных вопросов.
        С этим я согласился и выслушал длинный и нудный рассказ о его поисках. Когда же герцог умолк, у меня почти не осталось сомнений в его правоте, или ложь его была настолько искусна и стройна, что не вызывала подозрений. Если он и врал, то сам верил в свою ложь. Во время всего рассказа я не раз хотел задать вопрос, хотел придраться к чему-нибудь, но герцог сам объяснял то, что могло вызвать сомнения.
        - Так что все, что я на сегодняшний день знаю, это то, что у графа есть или была дочь, что ее зовут Адель, и что она путешествует по стране в сопровождении своей мнимой тетки, - закончил он.
        - Кто? - загудел Гробовщик. - Наша Аделька?
        Все разом вздрогнули. Слушая герцога, мы не заметили, как вернулся Гробовщик и, склонившись над говорившим, тоже слушал. Герцог вжал голову в плечи, медленно обернулся и подскочил.
        - Карнас? - произнес он, глядя на Гробовщика. - Карнас? Ты? Как… что… откуда ты тут?
        - Я, - улыбнулся Гробовщик.
        Они обнялись, оказывается, у Гробовщика еще и имя имеется.
        - Как ты здесь оказался? - спросил герцог, начисто забыв о нас и о нашем разговоре.
        - Ну, - смутился Гробовщик. - Это неважно. А что ты там говорил об Адельке?
        - Ты тоже ее знаешь? - удивился герцог, и его серые глаза превратились в серые блюдца.
        - Ну еще бы мне ее не знать. Она же невеста нашего лейтенанта. - Он одарил меня лучезарной улыбкой и был послан ко всем чертям.
        Вот только этого мне сейчас и не хватало. Сейчас герцог, если он и в самом деле герцог, заподозрит за мной какую-нибудь пакость по мужской части или этим объяснит мое желание укрыть ее от посторонних глаз.
        Герцог перевел на меня непонимающий взгляд, и пока он рассматривал мое, надеюсь ничего не выражающее, лицо, я вскочил и оттащил Гробовщика в дальний угол.
        - Слушай сюда, Карнас! - рычал я, сжимая его огромный локоть.
        - Перестань, Медный, - обиженно отозвался он, - я Гробовщик, а Карнасом меня уже лет десять никто не кличет. Я уже и забыл, что это мое имя.
        Десять лет! Черт меня возьми, сколько ж лет ему? Я-то думал, что он ровесник Молота.
        - Ну все равно слушай, - отмахнулся. - Ты его знаешь?
        - И даже очень хорошо, - улыбаясь, ответил он.
        - И откуда?
        - Росли мы вместе, - пожав плечами, ответил Гробовщик, - потом вместе воевали. А потом меня лишили наследства и я записался в армию.
        - Тебя? Наследства? - Та-ак, все интересней и интересней…
        - Ну да, - опять пожал плечами Гробовщик, - я же из богатой семьи. А когда меня по голове долбанули, посильнее, чем тебя Метис, тогда денег меня и лишили. Добрые у меня братцы. Один вот Лерой и помогал, да что он один сделать может. Только ты это, ты ребятам не говори, не хочу, чтоб они знали. А с Лероем мы вроде даже родственники какие-то.
        Ну это многое объясняет. Я-то никак не мог в толк взять, откуда находят на Гробовщика светлые мысли и витиеватые выражения. Теперь все стало понятно.
        - Можно ему верить? - продолжил я допрос.
        - Лерою? - искренне удивился Гробовщик. - А ты мне веришь?
        - Не сравнивай.
        - Так вот, если ты мне веришь, то и ему можешь верить, как мне. А что это за история с Аделькой?
        Я перевел взгляд на герцога, не удостоив вниманием вопрос Гробовщика. Лерой, будь он неладен, де ла Шернон смотрел на меня с нескрываемым интересом. Он ждал, когда я начну говорить. А я не спешил, перебирая в голове всевозможные варианты дальнейших действий. А вариантов у меня много, целых два. Можно все рассказать герцогу и посмотреть, что из этого выйдет. А можно… Следопыт сидит за спиной герцога и, насупившись, смотрит на меня. Он уже занес нож над головой де ла Шернона. Достаточно одного моего кивка - и одним благородным мертвецом на земле станет больше.
        Вот только боюсь, это не лучший вариант. За этим герцогом последуют другие искатели, за ними третьи. Всех не передавишь. К тому же он вроде как королевский посланник и к тому же человек вроде неплохой, известный, это точно. Может, с его помощью Адель сумеет вернуть себе то, что принадлежит ей по праву рождения. Убрать его, конечно, можно, но куда девать труп, да и Гробовщик, боюсь, не будет танцевать от счастья. Хрен с ним, пусть живет. Пока. Пока мы тут застряли. А пока мы тут сидим, мы присмотрим за ним и присмотримся к нему. Убить его мы всегда успеем.
        - Медный! - Гробовщик нетерпеливо тряс меня за плечо. - Медный! Так что там с Аделькой?
        - Сейчас узнаешь, - не сводя глаз с расплывшегося в широкой улыбке лица герцога, буркнул я.
        Глава 20
        У СТЕН И ЗА СТЕНОЙ
        Так вышло, что Лерой стал нам близок. Он проводил с нами все свободное время, а так как других дел у него не было, то он попросту торчал возле нас, боясь, что в его отсутствие мы можем выкинуть фортель. А мы не возражали, чем дольше он ошивается подле нас, тем меньше он может сотворить без нашего ведома.
        Но самим нам было не до фортелей, да и Гробовщик порассказывал об их приключениях на предыдущей войне. Вот та была война так война! Не чета этой. За все те месяцы, что паарцы занимали Станрогт и Длалин, не было ни одного действительно стоящего сражения. И если армии и несли потери, то по глупости или нелепой случайности.
        В общем, сдружились мы с Лероем и уже называли друг друга на «ты» по его просьбе, мол, что нам, объединенным общим секретом, выкать да выстилаться. Я не возражал. И он, на правах новоявленного друга, выпытывал у меня, как я познакомился с Аделью и где она теперь. На первый вопрос я отвечал охотно и правдиво, разве что опустив некоторые способные повредить ей подробности, да приукрасив свои заслуги. А вот на второй я не мог ответить ничего, и единственный человек, кто мог, вернее могла, находился неизвестно где и с кем.
        Шепот с ее неугомонной, жадной до легких денег натурой, могла быть где угодно. А я не знал даже того, где она, что уж говорить об Адели.
        Но в целом, если отпинаться от Лероя, перепоручить его пораженному историей Гробовщику, жизнь в монастыре была совсем даже ничего. Не могу этого сказать об улицах города, что кишели солдатами и готовились к осаде и штурму.
        Народ, принудительно согнанный на работы, таскал смолу, надстраивал стены, заготовлял дротики и стрелы и тихонько ворчал. Настроение его не улучшали все время урезаемые пайки и частые аресты. Тюрьмы переполнены, и за любую провинность можно угодить туда. Самой же большой виной считается отказ от работы. За это могут и повесить. Но, не смотря на это, все больше людей предпочитали находиться в тюрьме, нежели пахать на обнаглевших захватчиков.
        И в один прекрасный день паарцам не хватило людей, чтобы заполнить все рабочие места, и они явились в монастырь. Их главный долго разговаривал с настоятелем, а тем временем его люди обкладывали храм соломой и разливали в залах масло. Наконец настоятель согласился с требованиями, и под пристальным вниманием солдат нас погнали на стены.
        Солнце не спешило вставать, а куда ему спешить, встанет оно или нет, день начнется все равно. Под стеной нас уже ждали и, вручив каждому по увесистой лопате, приказали ворочать камни, носить их на стену и подтаскивать к бойницам. Ума не приложу, на кой хрен при такой работе лопата. Может, они дальше чего планировали, да только планы их сорвались. Когда утренний ветерок разогнал туман и остатки ночи, я, стоя на стене, увидел, как к городу боевым порядком приближаются войска Архарега. На радостях я сбросил камень вниз, за что тут же получил по спине плеткой.
        - Чего творишь? - зарычал охранник.
        - Я случайно, - выдавил я, - мне за ним сбегать?
        - Нет, - охранник подошел к краю и глянул вниз, - обойдемся. Ты, это, ты в следующий раз аккурат…
        Он умолк и, выпучив глаза, уставился на приближающиеся в полной тишине войска. Придя в себя, он выругался и со всех ног побежал вниз. Минуту спустя взревели трубы, глухо застучали барабаны, противно заверещали свистки сержантов.
        Ворота распахнулись, и навстречу войскам маршала двинулась армия паарцев, вооруженных копьями и арбалетами и гонящих впереди себя разношерстную толпу местных жителей с палками да ржавыми ножами в руках.
        Войска Архарега остановились. Вновь заиграли трубы, и над полем взвились знамена и штандарты. Большинство из них я не знал, но попадались и знакомые, например, знамя моей родной, отдельной роты вербовщиков. Грязная тряпка на обломанной в ближайшем лесу палке. Совсем забыла нас интендантская служба. Вот выберусь отсюда, пожалуюсь своему другу - маршалу, а то и сам взгрею кого надо.
        Паарцы отодвинули своих жертв от города на полет стрелы и заставили укрепиться на сооруженном валу. Сами же отошли ближе к городу.
        Архарег двинулся вперед. По нестройным рядам защитников города пробежал ропот, слышный даже наверху стены. Я застыл, глядя, как медленно перестраиваются войска маршала и при этом двигаются вперед. Вот разошлись передние ряды, и из глубины выступила закованная в броню тяжелая пехота. С флангов появились всадники. Пара отрядов устремилась к обороняющимся. Не доехав, они выпустили по несколько стрел и повернули обратно.
        - Предложение о сдаче, - сказал, усаживаясь рядом, Следопыт.
        - Сам знаю, - ответил я. - Где остальные?
        - Треска здесь был, а вот Гробовщика они увели. Куда - не знаю.
        - Надо бы узнать, - не обращаясь ни к кому, сказал я. Следопыт не шевельнулся.
        - Как думаешь, примут они предложение? - вместо этого спросил он.
        - А ты бы принял? - вопросом на вопрос ответил я. - Вот и они не примут. На хрена, тут стены, еда, вино и бабы. Кто же по доброй воле от такого уйдет.
        Мы замолчали и во все глаза уставились на то, как Архарег проводит устрашающие маневры, показывая всю серьезность своего намерения. Вперед выдвинулись лучники, кто-то пустил стрелу. Нет, слишком далеко, чтобы бить на поражение. Это так, расстояние замерить.
        Вновь вперед стала пехота, и армия двинулась под вой труб и барабанный бой. Они сходились. Вернее, маршал приближался. Все огромное поле перед Станрогтом было заполнено людьми, от края до края. От одного леска до другого. Вот в таких-то лесах и хорошо устраивать засады. Сидишь там до последнего, а как обоз показался, так бей в тыл. Я бы так и сделал. Надеюсь, паарцы тупее меня.
        Они не были тупы, хотя их выходка попахивала саботажем. Как только Архарег вошел в зону поражения, полетели стрелы. А когда он втянулся настолько, что отступать уже было нельзя, из лесу, с обеих сторон, выскочили люди. Они врезались во фланги и принялись кромсать наступавших. Так должно было быть, но маршал оказался хитрее и, дав им возможность вклиниться вглубь, захлопнул выход. Никто не ушел. Да и не мог уйти, слишком мало их было.
        С лесных дорог к маршалу подтягивались егерские части. Он что тут - все королевство собрал? Заходи с другой стороны и бери нас голыми руками. Егерей-то зачем? От них в поле проку, что в драке с нашего Грязнули.
        Войска остановились, ряды раздвинулись, из середины выехал одинокий всадник с белым флагом в руках. Переговорщик?
        Во маршал дает, делает все, чтоб потом его не обвинили в бойне. А бойню он все равно устроит. Куда от нее денешься?
        Наступила пауза. Всадник стоял посреди поля и размахивал флагом, призывая к переговорам, а паарцы не спешили. Наконец городские ворота скрипнули и одетый в парадный черный мундир всадник отправился разговаривать. Следопыт тронул меня за локоть и кивком головы указал на появившихся на стене двух паарских копейщиков. Один из них показался мне знакомым. Странно, паарцев я в глаза не видел, разве что в Длалине, но это можно не считать.
        - Они сами дают нам время, - не замечая нас, усмехнувшись, сказал один. - Лейтенант говорил, нам нужен день, ну, может, два.
        - И ты думаешь, мы их получим? - зло спросил мой знакомый. - Черта с два. Погонят нас вниз, - он глянул на поле и в сердцах сплюнул, - вон туда. Скажут, деритесь парни, пока всех их не перебьете. Или сами не подохнете, - он вздохнул. - Начальству тоже жить охота.
        - Ты думаешь? - осторожно спросил первый. - А как же их задачи?
        - Да наплевать им и на задачи, и на нас с тобой! - Мой знакомый снова вздохнул и сплюнул. - Один начальник сидит себе в Пааре и раздает приказы. Лорд! Слыхал о таком? А другие нас с тобой гоняют. Сутки им нужны. Чего смеяться, мы тут с начала весны загораем, и что? Нельзя было за это время подготовиться? Все ждут, чтоб их жареный петух в задницу клюнул. Сволочи, мать их! Им-то не умирать! - Он собрал всю влагу, имеющуюся у него в носу, и с остервенением сплюнул. - Знаешь, - продолжил он, - была бы моя воля, ни за что бы не пошел сюда.
        - А тебя что, подневольно гнали? - усмехнулся его собеседник.
        - А ты что, тут добровольно?
        Они замолчали и как по команде повернулись в сторону ведущихся переговоров. Я бросил на поле быстрый взгляд, переговорщики с обеих сторон еще стояли и, кажется, мирно беседовали. Я не стал наблюдать за ними, и без моих глаз разберутся, а вот для чего им нужен день или два, было куда как интересней.
        - И что будет, если мы удержимся тут сутки? - вдруг задал интересующий меня вопрос один из копейщиков. Второй непонимающе уставился на него. - Ну что лейтенант говорил?
        - Не знаю, - махнул рукой более осведомленный, - то ли бумаги какие-то вывезут, то ли золото. Хрен его знает.
        - Золото - это хорошо! - отозвался мой знакомый. - А что за бумаги?
        - Королевский архив или что-то такое, я слыхал… - Но о чем он слыхал, он не сказал, он заметил нас - Вы что тут, мать вашу, делаете? - рявкнул он.
        - Мы здесь для работы, - опустив глаза в пол, ответил я. - Мы братья здешнего монастыря. Ваше начальство пригласило нас, чтоб оказать вам посильную помощь и всяческое содействие в обороне города.
        - Слыхал, - засмеялся он, - их пригласили. Валите отсюда, пока целы. Не до вас теперь.
        - Мы не можем, - спокойно ответил я. - Мы должны дождаться распоряжения нашего начальника, - (и послушать, что же такое ценное вы собираетесь вывезти), - назначенного нашим начальником, - пояснил я, видя их взгляды.
        - До чего же тупые эти монахи, - сказал один другому. - Пшел прочь, дитя божье, пока ноги тебе не переломали. Распоряжение тебе надо. Это подойдет? - Он наклонил копье и кольнул меня в грудь. - Ну?
        - Бог простит тебя, дитя неразумное. Простит и за то, что ты обнажаешь оружие без необходимости, и за обращение со своими слугами. Неподобающее обращение. Но твой довод я принимаю и ухожу с одной просьбой: передай человеку, что давал нам работу, что мы ушли по твоему приказу.
        - Да уйдешь ты в конце концов! - заорал он и замахнулся копьем как оглоблей.
        Я поспешил поклониться и нырнул на лестницу. В зад врезался башмак и придал мне скорости. Я закипел от возмущения, но сдержался. Слишком рано показывать, кто мы есть. Еще не время, вот начнется штурм, тогда.
        - Ты где так трепаться научился? - спросил Следопыт, когда мы оказались на улице, подальше от стены.
        - Я же трактирщик, - улыбаясь, ответил я, - со всякими людьми общаться приходилось. И с монахами тоже. Как думаешь, где настоятель наше оружие держит?
        - А что, думаешь уже?
        - Самое оно, - ответил я. - Найди Треску, пусть Гробовщика поищет, а я займусь оружием и Лероем! Жду вас в храме!
        Следопыт умчался выполнять приказание, а я не медля, но и не торопясь, направился в храм.
        - Святой отец! Эй, монах, да подожди ты! - кричали мне, я не останавливался и даже не замедлил шаг. Тогда мне крикнули еще дважды и, увидев, что это ни к чему не приводит, грубо втолкнули в переулок.
        Меня прижали к стене и зажали рот рукой. В лицо пахнул запах перегара и чеснока. Страсть как не люблю, когда со мной так поступают. Я извернулся и долбанул паарца коленом в пах. Он взвыл и шмякнулся на землю.
        - Сука! - взревел он, схватившись за причинное место. - Ты что, Медный, совсем ума лишился? Хоть бы по морде дал, а то сразу. У-у-у, больно же!
        - А ты чего на людей кидаешься? - спросил я, нащупав в рукаве нож. Это ж надо, даже в Пааре знают обо мне. - Ты кто такой? И откуда знаешь меня?
        - Не узнаешь? - прохрипел он. - Вот погоди, щас встану, дам тебе по зубам, враз признаешь!
        - Дрейп? - Так вот что за знакомый мне паарец был на стене!
        - Узнал, бесово отродье, - сказал он, поднявшись на ноги. - Здорово ты меня приложил.
        - Ты, - я не мог найти слов, - ты чего тут делаешь?
        - Это я у тебя хотел спросить, - ответил он. - Ух! - Он присел, разминая ушибленное место бедрами. - Ладно, не извиняйся. Так что ты тут делаешь?
        - А я думал, ты погиб, - сказал я. Нам обоим не хотелось отвечать на интересующие другого вопросы.
        - Едва не погиб, только что, - ответил Дрейп и взглянул на меня, сдвинув брови. - Ладно, - произнес он и подмигнул. - Как я понимаю мы тут оба не просто так. Не на прогулке. Не стали бы мы так наряжаться. Короче, Медный, ты кое-что услышал там, на стене, и я хочу, чтоб это кое-что кое-чем и осталось. Ты меня понимаешь? - Я кивнул. - Вот и славно. Меня не касается твое задание, тебя - мое. Я только хочу тебе сказать, чтобы ты не лез к делу с королевским архивом. Договорились?
        - Да, - ответил я.
        - Ну тогда бывай. - Он отсалютовал мне и удалился. Я привалился к стене и с облегчением вздохнул.
        Дрейп - это Дрейп, и верить ему у меня было столько же оснований, как и любому паарцу. Но все же это Дрейп. Когда-то, в другой жизни, у нас было одно общее дело. Ловили мы, значит, одного премерзкого колдунишку. Вернее, я ловил, а Дрейп его сопровождал. Вот с этого места и сопровождал. Конечно, вел он его не один, но только с ним мне довелось общаться. Их лейтенант не снизошел до общения с капралом. Ну, может, и зря, глядишь, поговорил бы со мной и жив остался, а так гниет щас где-то. Так что мы с Дрейпом немного знали друг друга. И этого немногого хватало, чтобы понять, что если Дрейп советует не лезть в дело, то лучше туда не лезть, тогда можно и свой нос сберечь, и прожить пару-тройку лишних лет.
        Лерой встретил меня излишне возбужденным, и, поскольку вокруг не было ни единой живой души, я начал опасаться за честность его намерений.
        - Ты где ходишь? - накинулся он на меня и, не дав даже сесть, подхватил под локоть и потащил к выходу. - Да шевелись ты, Медный, давай передвигай ножками! Дело особой важности! - кричал он, всем видом показывая, что это секрет. - Они, - зашипел он мне в ухо, в голове разорвалась масляная бомба, одна из тех, что подкладывают под стены во время штурма, - они вывозят королевский архив!
        Он надеялся, что эта новость меня удивит, но я зевнул, не спеша высвободил руку из его цепких клешней, зевнул еще разок и вразвалочку вернулся к лежаку. Лерой стоял в дверях, выпучив на меня глаза.
        - Ты что, оглох? - рявкнул он. - Ты слышал, что я сказал?
        - Да, - ответил я и с наслаждением зевнул, какое же это счастье издеваться над ним.
        - И ты, - он начал успокаиваться, - ничего не будешь делать?
        - Нет. И людей не дам, - добавил я, перехватив его взгляд.
        - Что ж, ты мне прикажешь одному туда идти?
        - Я, - (чего-то так спать хочется, обзевался я весь), - и тебя туда не пущу. А надо будет, так и свяжу.
        - Ты что?.. - взревел он.
        - Скажи мне, Лерой, - я лег, - ты хочешь выполнить то, на что тебя подписал наш досточтимый монарх?
        Он не раздумывая кивнул, но при этом открыл рот, чтобы возразить, я не дал ему такой возможности.
        - Тогда тебе лучше не высовываться, пока наши не возьмут город. Они уже под стенами, так что недолго куковать нам осталось.
        Идиот, какой же я идиот, нет чтоб спросить у Дрейпа, для чего паарцам нужен «один, ну, может, два дня». Нет чтоб узнать, что они вообще собираются делать. Нет чтоб… Так и до утра можно перечислять, что я должен был сделать, но что так и останется несделанным.
        Хреновый из меня разведчик. Жаль, что мы в храме, а то бы стоило утопить себя в вине. Архарег с меня шкуру спустит. И по делу. Молот бы не упустил возможности узнать все, что только можно, да что там Молот. Эх, пропащий ты человек, Медный, пропащий.
        Город молчал, он словно вымер. На улицах не было ни людей, ни даже животных. И птицы не пели. Кошмар! Такой пустоты я еще никогда не видел. И такого страху не чувствовал.
        Страх висел в воздухе, он сочился из-под каждой двери, из каждого окна, от каждого булыжника на мостовой исходил его запах. Я чувствовал это кожей. Жители Станрогта боялись захватчиков, и еще больше они боялись освободителей, вернее, того, что сделают наши доблестные солдаты, войдя в город. В том, что они войдут, никто не сомневался. И жители боялись за своих жен, дочерей и симпатичных юношей.
        Паарцы тоже боялись. И боялись они посильнее местных. Они понимали, что, взяв город, Архарег не оставит никого из них в живых. И дело не в том, что он такой кровожадный, а в том, чтоб показать всему миру, что бывает с теми, кто нарушает наши границы. Так сказать, бей своих, чтоб чужие боялись. И вот этого боялся я.
        Наш маршал гений, и, как любой гений, не терпит отступления от своих планов, а я от его планов отступил. Ну во-первых, сведения, предоставленные мной ему, были, мягко говоря, не совсем достоверны, но мне пришлось положиться на честное слово Лероя. Во-вторых, он хотел, чтоб я открыл ворота города нашей доблестной армии, а как я должен был это сделать: подойти к паарцам и попросить их впустить внутрь пару сотен человек? В-третьих, мои контакты с подпольем были ограничены обществом Лероя и шириной тюремных стен. А было еще и в-четвертых, и в-пятых, а в-шестых и в-седьмых он найдет.
        Я ждал штурма и боялся его. Мне хотелось быстрее отсюда убраться, но не на плаху же, честное слово. А если что пойдет не так… Ужас, даже думать об этом не хочу!
        Лерой продолжал бегать вокруг нас и не переставал реветь о потере королевского архива. Он делал это даже на пустынной улице, привлекая всеобщее внимание к лысым и легковооруженным парням. Я бы нами заинтересовался, какое счастье, что я на нашей стороне. Он пытался подбить Треску и Гробовщика на безумное мероприятие, а они, было согласившись, узрели мою недовольную рожу и напрочь отказались.
        - Скажи мне, друг мой, - спросил я Лероя, запихнув его в переулок и давая возможность патрулю спокойно удалиться, - на кой черт те сдался этот архив? И какого черта он тут вообще делал?
        - Станрогт некогда был столицей огромной империи, и именно тут император - не помню как его, - повелел основать библиотеку и хранить всякие документы. А на кой он мне, - он вздохнул, - так тут, возможно, есть записи о графской дочери. Ты же не хочешь, чтоб она пострадала? - спросил он, хитро взглянув на меня.
        - Конечно нет. Но что ты хочешь найти? Дневник графа? С записью: «Сегодня моя жена забеременела, рожать ей через девять месяцев»?
        - Ну необязательно, - смутился герцог. - Но вдруг все же что-то найду.
        Врешь, герцог, меня этим не проймешь. Возможно, да, а возможно, и нет. Кто знает, лично я не имею желания проверять, уж больно точно звучало предупреждение Дрейпа.
        - Она не пострадает, - сказал я, и это прозвучало не слишком-то уверенно.
        - Ну как знаешь, - слишком уж миролюбиво бросил Лерой и отвернулся.
        Следопыт знаками показал, что путь свободен, и мы двинулись к стене. Не знаю, за каким чертом я устроил этот поход. За каким чертом я вообще во все это ввязался. Разве что невыносимо сидеть, зная, что где-то за стеной идет настоящая драка и там гибнут мои собратья по оружию.
        Мы пробрались к стене, взобрались на нее и укрылись в одной из полуразрушенных и не отстроенных заново башен. «Не успели», - наверняка говорил паарский инженер отчитывающему его начальнику, разводя руками и неопределенно морщась. Начальник ругался, грозил разжаловать его в рядовые и отправить на передовую.
        Что-то фантазия разыгралась, не к добру это. Но зато башенка, как подарок от создателя, с нее видно все, что происходит и у стен города, и внутри его. А снаружи шла настоящая бойня. Архарег перешел в наступление и смял первую линию обороны, разметав горожан, но удержать ее не сумел. Паарцы, собрав силы, отбросили его на старые позиции. И снова укрепились на своих. Теперь уже без горожан. Не стоило доверять простому люду, часть из них перебежала на нашу сторону, другая не могла сопротивляться. Этим воякам только ложкой в каше ворочать.
        Маршал затеял перегруппировку, а паарцы - контратаку, и то и другое не состоялось в полном объеме. Войскам Архарега пришлось отбиваться, а у паарцев не хватило сил развить успех. Всего этого я не видел, но об этом говорили следы битвы и тела, разбросанные по полю, хотя я могу и ошибаться. Но одно я знаю точно: маршал не ожидал встретить отпор у стен, он ждал, что ему придется отправлять людей на штурм, и даже приготовил осадные машины, бесполезные сейчас и потому сваленные горой за расположением войск.
        Приближалась ночь и уже начало темнеть, когда маршал решился на атаку. Атака вышла бесхитростная, лобовая, и паарцы без труда ее отбили. У меня слезы навернулись, когда наши откатились прочь. Бруствер был сплошь усеян телами, и паарцы посмеивались, добивая наших раненых. Кровь закипала при взгляде на все это. Хотелось броситься вниз и резать гадов, кромсать их, а потом скормить их изуродованные тела собакам.
        Но что могут сделать пять человек, один из которых даже не военный, он аристократ.
        - Штурма сегодня не будет, - вдруг произнес наш аристократ, - зря сидим.
        - Точно, - поддакнул Треска и получил от Гробовщика затрещину, я и сам хотел, но Гробовщик первым дотянулся.
        - Ладно, - сказал я, вздохнув и бросив на поле битвы еще один взгляд, - пошли отсюда.
        Ночевали мы, как всегда, в храме, но спать не хотелось. Хотелось помочь нашим, сделать что-то, что заставит паарцев бросить свои позиции или хотя бы биться на два фронта. Поднять бы бунт в городе.
        Да, хорошо бы, да только бред все это. Людей мужеского полу в городе почти не осталось. Тех, кого не успели упрятать в тюрьму, сегодня наши побили, а прочие под юбками у жен сидят. Оттуда не вытащишь. Есть, конечно, старичье да бабы, но что с них проку. Не станут же старики слабыми ручками гонять паарцев своими батогами, а вот бабы могли бы помочь. Особенно грудастые, им труда не составит душить этих гадов своими прелестями, да и те будут рады принять смерть настоящего мужчины.
        Тьфу ты, черт! Надо что-то делать. Я встал, обтер тряпочкой вспотевшую лысину, натянул балахон и поплелся туда, где мы познакомились с Лероем и где должно было прятаться руководство подполья. На стук долго никто не отвечал, но я с упорством пьяного, желающего продолжить праздник, долбил в дверь. Наконец между досками двери мелькнул свет и сонный голос проворчал:
        - Ну кого там еще черти принесли?
        Голос был мне незнаком, и я рискнул:
        - Я лейтенант армии его величества.
        Не успел я договорить, как сзади, под ребра, мне ткнулся нож и злобный хриплый голос проворчал:
        - Ну входи, давай-ка глянем, что ты за лейтенант.
        Меня втолкнули внутрь, связали за спиной руки и потащили по узкой темной лестнице в подвал. Со мной не церемонились, и я успел сосчитать головой все балки, на которых покоилась крыша этого заведения. Когда же мы остановились, перед глазами у меня мелькали разноцветные огоньки и летали звездочки. Так вот они какие, когда смотришь на них вблизи. Это издали они все кажутся белыми, а тут и синие, и желтые, и красненькие есть. На любой вкус! А между звезд скользит жуткая, отливающая синевой, незнакомая морда с огромными мешками под пьяными глазами.
        - Чего тебе надо? - спросила морда, разогнав звездочки ядовитым дыханием.
        - Мне нужна ваша помощь, - ответил я, стараясь зацепиться хоть за один из тающих красивых огоньков.
        - А с чего ты решил, что мы будем тебе помогать? - насупив брови, спросил пьяный подпольщик. - Да кто ты вообще такой, чтобы мы тебе помогали?
        - Я лейтенант армии его величества, - четко произнес я. - И в настоящий момент мне и всему королевству нужна ваша помощь.
        - Слыхали? - обернувшись к спрятавшимся в темноте людям, засмеялся подпольщик. - Ему наша помощь нужна. А где была, мать ее, армия, когда пришли эти черные уроды, где вы были, когда они грабили и насиловали наших баб? Где?
        - Ты ври, да не завирайся! - прорычал я. - Не было тут у вас никаких грабежей да насилия. Я это точно знаю. А вот меня ты зря решил пристыдить. Я солдат и без приказа ничего права делать не имею.
        - Ишь, бесправный какой, - хмыкнул подпольщик. - А вот сегодня вы по какому праву наших собратьев резали?
        - Я, что ль, их резал?
        - Ты же бесправный, ты бы был там и резал бы. Так что нам все одно, был ты там или нет. Ведь резал бы?
        - Приказали бы, и резал бы, - кивнул я, чувствуя, что что-то не так.
        - Вот. - Пьяный подпольщик поднял палец, и от этого движения его качнуло, руки вынырнули из темноты и не дали ему упасть. - Значит, резал бы, - сказал он, возвращая себе вертикальное положение. - А значит, ты ничуть не меньше виновен в том, что там сегодня произошло. А раз так, то помогать мы тебе не будем.
        Я вздохнул и взглянул в шевелящуюся темноту за его спиной. Там были еще люди, но они скрывали себя, пока. Я попробовал пошевелить руками, веревки скатились с запястий.
        - Не получается у нас с вами диалога, - грустно констатировал я.
        - Не получается, - виновато развел руками подпольщик, - никак не получается.
        - Тогда подумай, как на твой отказ мне помочь отреагирует маршал. А он узнает, мне придется ему доложить. У меня задание, и я должен его выполнить, он сказал мне, что я могу целиком рассчитывать на вас, а вы мне отказываете. Мне придется ему об этом доложить.
        Я едва успел закрыть рот, как получил по зубам не то кулаком, не то молотком. Табурет подо мной треснул и развалился, а мой полет закончился, когда я ткнулся спиной в стену. У меня не было времени ни на то, чтобы понять, что произошло, ни та то, чтобы обдумать свои действия и тем более их последствия.
        Рывком поднимая себя на ноги, я одновременно вытряхнул нож из закрепленных на локте ножен и, поймав его за рукоять, полоснул воздух перед собой. Нож за что-то зацепился, мне на лицо брызнуло что-то липкое, во рту появился привкус железа, кто-то захрипел. Тело рухнуло к моим ногам, обливаясь то ли кровью, то ли вином. Я прижался к стене, выставив клинок перед собой. В свете единственного горящего факела ко мне приближались люди, я видел их нечеткие, смазанные тьмой силуэты. Их было немного, всего-то человек десять, а у меня только короткий нож, украденный на монастырской кухне. Я улыбнулся, ну, по крайней мере, хорошую драку напоследок я получу.
        Факел погас, огромная рука вынырнула из темноты и, схватив меня за шиворот, выдернула из-под наваливающихся тел. В темноте меня протащили по коридору и выкинули на улицу. Незнакомый мне человек растянул губы в улыбке и прошипел в самое ухо:
        - Подполью конец. Это паарцы. Твое задание только на тебе. - Незнакомец растворился в ночной прохладе, а я старался сообразить, кто бы мог это быть. В голову ничего не лезло.
        Какое-то время я сидел, тупо глядя на дырку в земле, из которой только что вылетел. Но меня не преследовали. Никто и не подумал бежать за мной и кричать:
«Лови его, он королевский солдат», глядишь, тогда бы люди сбежались мне на помощь. Я тяжело вздохнул и, поднявшись на ноги, поплелся к воротам.
        Трое охранников мирно посапывали, обнимаясь с копьями, они свято верили, что никакого штурма ночью не будет. Другой охраны там не было, и если бы в моем распоряжении было хотя бы человек тридцать, я мог захватить ворота и удерживать их до утра.
        Но я не мог ничего сделать. Один - ничего. Без людей подполья я был бессилен. Можно поискать и найти кого-нибудь, да только, где искать, я не знаю. Главные подпольщики могли бы мне помочь, но их нет, и я знал, где их искать, но брать тюрьму штурмом в мои планы не входило, опять же людей нет. Еще раз взглянув на ворота, я тяжело вздохнул и поплелся в монастырь. А там, развалившись на жесткой подстилке и подложив под голову руки, стал рассматривать потолок.
        В следующий раз отнесусь к своим прямым обязанностям с большей ответственностью и проявлю побольше рвения в их исполнении. Да в следующий раз не буду развлекать Лероя и слушать об их с Гробовщиком порождениях, нет, в следующий раз сперва дело, а потом все остальное.
        Если он будет, следующий раз. Вздернет меня маршал, а не вздерет, так лично задушит. Я бы вздернул, а потом лично задушил, или наоборот, сначала… потом повесил… Или… Меня сморил сон.
        Глава 21
        НОВОЕ НАЧАЛЬСТВО
        Утром в городе не осталось ни одного паарца. Они исчезли, растворились в воздухе и даже следа после себя не оставили. Лишь кучи камней, сваленных под стеной, да отсутствие на улицах Станрогта мужчин напоминали об их недавнем присутствии.
        Сидя на ступеньках ставшего уже родным монастыря, я крошил хлеб воробьям и гадал, когда черные рубахи могли сделать ноги. Я такого пропустить не мог. Я полночи бегал по городу, а за пару часов, не производя никакого шуму, убрать сорокатысячную армию не просто. Ой как не просто.
        Я сидел на ступеньках и краешком глаза поглядывал, как наши занимают город. Мне было плевать. Я никого не хотел видеть, ни своих, ни чужих, ни тем более начальства. Жаль, этой встречи не избежать. А вон и гости идут.
        - Встать! - рявкнул незнакомый полковник, и эполеты на его плечах зло блеснули.
        Я и не почесался, лишь мельком взглянув в мрачные лица сопровождавших его солдат, отломил кусочек хлеба и искрошил его птичкам.
        - Лейтенант Медный! - заорал он, копья сопровождавших его ветеранов настороженно качнулись. - Встать, когда с тобой старший говорит! Встать! - запищал он и разбрызгал вокруг слюну.
        Ну вот, моих птичек распугал, а мы еще и не познакомились. Я нехотя поднялся, оправил оружие и протер лысину.
        - Чего тебе? - уставшим голосом спросил я. Я умышленно грубил ему, я знал, зачем он пришел и притащил с собой еще пятерых. Боится, меня боится! Ну и пусть боится, а я его еще попугаю.
        - Ты арестован, - выпалил он, - сдай оружие!
        - Чего? - Вот тебе и поворот. Рука сама скользнула к мечу и вытащила его наполовину. - Чего ты щас сказал?
        - Я сказал, - заикаясь и трясясь, проговорил он, - что ты арестован и должен пройти к маршалу для разъяснения. Там, глядишь, все выяснится, а пока у меня приказ тебя арестовать. - Его испуганный взгляд скользнул по моим плечам и пропал за спиной.
        Я обернулся. На лестнице, чуть повыше меня, Гробовщик усердно разминал кулаки, а Треска поигрывал как бы невзначай оказавшимся в руках ножичком. Я улыбнулся, значит, все же меня ценят.
        - Сейчас, сейчас пойдем, - бросил я полковнику, почесал спину, сморкнулся и не спеша подошел к ребятам.
        - Ты мне че, одолжение делаешь? - взревел полковник.
        - Именно! - кивнул я, один хрен арестован, так чего же я его бояться буду.
        - Не вмешивайтесь, - прошептал я, повиснув у них на плечах. - Не стоит. Вы мне не поможете, только хуже сделаете. А вот Лероя найдите, может, и поможет чем. - Я весело подмигнул им и, развернувшись на пятках, отсалютовал адъютанту: - Я весь ваш, полковник!
        К маршалу меня не повели, как раз наоборот, меня старались держать подальше от него. В подвале. Спасибо, хоть руки не связали, а то бы совсем плохо было. Подвал сырой, маленький и темный. Страшно в нем до жути. Темнота непроглядная, может, за ней какие чудовища прячутся да решают, как меня приготовить повкуснее. Страшно. Страшно и холодно.
        Я нарезал по маленькой комнатенке круги, считая хлюпающие шаги. Я старался найти, куда бы можно было присесть, но ничего не находил. И придумать я тоже ничего не мог.
        Время тянулось, превращаясь в бесконечность, вдох растягивался на года, выдох на столетия, и уединение становилось невыносимым. Найдя уголок посуше, я привалился к стене и уснул.
        Не такая уж я большая птица, чтобы маршал спустился ко мне. Ладно, согласен, сам к нему поднимусь. Вот только зачем руки-то за спиной вязать? Но они связали мне руки и, не слишком-то заботясь о сохранности тела, тычками погнали меня наверх.
        Маршал сидел за столом, повесив мундир на спинку стула, и, казалось, спал. Его мощная, прикрытая только рубахой грудь размеренно поднималась, а массивные плечи мелко подрагивали. На наш приход он никак не отреагировал. Он продолжал сидеть, закрыв глаза, и только руки его перемещались по столу.
        - Арестованный Медный прибыл! - рявкнул над ухом адъютант, арестовавший меня.
        Я сморщился, сперва заморозили, а теперь еще и глушат.
        - Не ори! - поддержал меня Архарег. - Вижу, что прибыл. - Он открыл глаза и взглянул на меня, его губы тронула улыбка. - Можешь быть свободен! - проговорил он.
        - Тогда зачем все это? - спросил я, поднимая руки и лелея надежду, что веревки упадут.
        - Да не ты, - усмехнулся маршал. - Ты мне еще нужен.
        - Хоть веревочки развяжите, уж больно режут, - попросил я, когда мы остались одни.
        - Потерпишь! - рыкнул Архарег. - Есть у тебя чем все объяснить?
        - Что именно?
        - Почему ты не выполнил приказ, например, и не открыл ворота?
        - Как это не открыл? - удивился я. - А как вы сюда попали? Или у вас, маршал, есть пара магов в кармане и они вас летать научили?
        - Нет у меня магов, - бросив взгляд на карманы мундира, ответил маршал. - И все же?
        Я пожал плечами. Нечего мне объяснять, да и незачем, да и не знаю как. Паарцы исчезли, чего-то вывезли. Постой-ка, а как они могли пройти через блокаду. Ну не храмовым же подкопом они удирали, это с обозами да прочей ерундой.
        Я подавил желание спросить об этом маршала и только снова пожал плечами.
        - Что? - Губы маршала нервно задрожали, глаза сощурились, взгляд стал кровожадным. - Сказать нечего?
        - Нечего, - согласился я.
        - Ну и чего мне с тобой делать? - Маршал поднялся, обошел стол и сел на его край. - По всем законам, как не выполнившего приказ тебя бы положено в расход, но уж больно мне твоя морда симпатична. - Он улыбнулся и слишком по-доброму посмотрел на меня.
        Я не шелохнулся, не улыбнулся, не подпрыгнул и не захлопал в ладоши. Я молча смотрел на него из-под опущенных бровей. Я ждал его решения и, в сущности, мне на него плевать. В расход так в расход, только давай быстрее, сил нет терпеть все это.
        - Пожалуй, не будем мы тебя казнить, - сказал маршал и отвернулся. - Под арест пойдешь. - В его голосе скользили веселые нотки. - Посидишь тут, в Станрогте, пока мы гоняемся за паарцами. А как догоним их да назад вернемся, там и решим, что с тобой делать. - Он повернулся ко мне и с трудом подавил улыбку. - Ну как тебе мое решение?
        - Невесело, - проговорил я, - вы там паарцев гонять будете, а я тут клопов кормить. Невесело все это.
        - Сам виноват, - проронил маршал. - Сделал бы то, что от тебя требовалось, и с нами бы пошел. - Он вздохнул. - Сдай командование одному из своих людей и… Ладно, они сами к тебе придут. Скажи, кого вызвать к тебе в камеру? - Он не смог сдержать смешок.
        Черт бы его побрал, что его так веселит?
        - Адъютант! - выкрикнул маршал в сторону двери.
        Дверь долго не открывалась, а когда открылась, адъютант упал внутрь, и по его телу прошелся герцог Восбурский. Вот его я рад видеть. Он вошел, жестким взглядом обвел комнату, подмигнул мне и уставился на маршала.
        - Немедленно отпустите этого человека! - грозным голосом сказал он.
        - Ты еще кто такой? - ошарашенно пробормотал Архарег.
        - Мое имя Лерой де ла Шернон, герцог Восбурский, - спокойно проговорил мой защитник. - Лейтенант Медный и все его люди переходят под мое командование.
        - По какому праву ты тут распоряжаешься? - рявкнул маршал. - Полковник! Вывести этого ублюдка и повесить. Ишь, герцог выискался, - отвернувшись, язвительно крутя руками перед лицом, проговорил маршал.
        - Не дергайся! - бросил герцог начавшему подниматься адъютанту, и в его руках появился нож. - Лег, вот и лежи, только дышать не забывай. А вы, маршал, остыньте. Лейтенант и так сделал больше, чем было в его силах. - Лерой усмехнулся. - Скажите мне, не за тем ли вы его сюда послали?
        - Что? - Маршал резко обернулся.
        - Приказ, что был ему дан, невыполним. Никто бы не смог сделать больше, чем сделал он. И кстати, не он ведь выпустил тридцать тысяч вооруженных людей с обозом.
        - Да я тебя!.. - взревел маршал.
        - Остынь! - рыкнул Лерой. - Я не собираюсь ругаться с тобой. На, прочитай! - Он сунул бумагу в лицо маршала. - Узнаешь печать?
        Маршал не ответил, он взял из рук Лероя бумагу и долго изучал ее. И снова время растянулось, и снова каждый вдох стоил года жизни. Наконец маршал швырнул бумагу на стол и, отвернувшись, прорычал:
        - Убирайтесь к чертям! А ты, - он повернулся ко мне, - ты больше не попадайся мне на глаза.
        Да я больше и не собираюсь. Мне хватило общения с ним до конца жизни. К черту военных, как только все это кончится, я уйду, поселюсь где-нибудь в предгорье и буду тихонько доживать свои дни.
        - Бумагу, маршал! Бумагу! - Лерой протянул руку и, злобно перекатывая желваки, ждал.
        Я ждать не хотел, мне хотелось поскорее освободить затекшие запястья и помчаться прочь, подальше от всего этого. Но одного меня отсюда не выпустят.
        - Да забирай! - рыкнул маршал и швырнул листок в лицо герцогу.
        Лерой только улыбнулся и, подняв бумагу с пола, развернулся на пятках.
        - Пошли! - бросил он мне и направился к дверям.
        - Ты меня-то развяжи, - попросил я, оказавшись на улице.
        - А зачем? - улыбаясь, спросил герцог, но нож достал. - Разве не лучше тебе со связанными ручками, глядишь, и не влезешь никуда. Как тебя угораздило в это-то вляпаться?
        - А ты думаешь, я по доброй воле тут оказался? - проворчал я. - Ты развяжешь меня или нет?
        - Вот она, твоя благодарность, - усмехнулся герцог, но веревки срезал.
        Толпы колючих ежей радостно бросились в руки. Я их пытался выгнать, разминая кисти, но они только сильнее начинали колоть. Когда же последний еж был раздавлен, я обнаружил, что Лерой растаял в сумраке. Почесав колючую макушку, я направился к храму, должен же хоть кто-то ждать меня.
        Но никто не ждал, никто не искал меня, я оказался никому не нужен. То, что я больше не нужен маршалу, радовало, но то, что мои парни сбежали, радовать не могло. Опустившись на ступеньки, я просидел до ночи. А когда пришла ночь, отправился осматривать город.
        В городе царила пьяная суматоха. Все вокруг радовались и пили. Жители танцевали на улицах и орали песни. Они ловили тех, кто помогал паарцам, и жестоко избивали их. Меня тоже пытались, но я отбился, а когда под разорванной рубахой мелькнула татуировка вербовщика, все успокоились и налили мне вина. Их не смущало, что я вербовщик, не дающий спокойной жизни их матерям. Напротив, их это порадовало, и кое-кто попытался завербоваться. Я отогнал их прочь, сказав, чтоб нашли меня завтра, и поплелся дальше.
        Где-то в этой толпе должен быть Карманник, он ни за что не пропустит такой возможности набить свои карманы. А возможностей тут тыщи. Вон кошельки торчат, так и манят, чтоб их срезали. Но Карманник, видать, чем-то другим занят.
        Я доплелся до площади и, не чувствуя ног, опустился на мраморный бордюр фонтана. Минуту спустя я лег на него, а еще через минуту спал.
        Утро не принесло ничего хорошего, оно принесло Следопыта. Он сел рядом, усмехнулся и сунул мне в руку толстый кусок хлеба с тоненьким кусочком мяса. Я сжевал их за минуту и уставился на старого друга.
        - Больше нету, - виновато сказал он.
        - Жаль! - выдохнул я, только сейчас осознав, как я голоден. - Че ж ты не озаботился? Или самому жрать хотелось?
        - Хотелось, - засмеялся он, - еще как хотелось. Мы тебя всю ночь искали.
        - А че меня искать? Я всю ночь тут был. Спал как младенец.
        Следопыт молча улыбнулся.
        - Квартирку-то сняли? - спросил я.
        - Сняли, - ответил он. - Нормальная квартирка. Все влезли.
        - Ну так пойдем! - Я встал. - Нечего тут рассиживаться.
        Празднества в городе не прекратились, утро выплеснуло на улицы новых горожан, и толпы славящих маршала и его войска людей только разрослись. Видя нас, они начинали кричать приветствия в адрес Следопыта. Не забывая о лысом, полуголом парне, тащившемся рядом с ним. Следопыт весело улыбался и отвечал им тем же.
        А вот я не веселился, я чувствовал себя изгоем. Странное ощущение бесполезности и беспомощности заполнило сознание. Мне вдруг начало казаться, что маршал еще припомнит мне выходку Лероя. Я в этом почти не сомневался.
        Пробравшись в здание постоялого двора, занятого моими людьми, я наелся до отвала и завалился спать. Сны пришли малоприятные, проще говоря, кошмары.
        Я видел себя с веревкой на шее, видел Адель, растерзанную жадными до власти аристократами. Ко мне являлись люди, погибшие в Лесфаде и по дороге к нему, и каждый норовил сказать в мой адрес не самые приятные вещи и отблагодарить за ту заботу, что я проявлял о них. Они соревновались в этом, и ни один из них не повторил другого. Много чего интересного и нового выслушал я о себе за эту ночь.
        Пришла и Холодок, не в форме, в платье, но ничего не сказала, а только молча заглянула в глаза и ушла восвояси.
        Проснувшись, я стянул с себя мокрую от пота рубаху и стал искать свежую.
        - Бог ты мой, Медный, кто ж тебя так? - спросил скрипучий голос.
        Я вздрогнул и обернулся. На пороге стоял Дед и мило так улыбался. Моя внешность и впрямь должна была быть забавной. Мокрый от пота, серый от начинающих прорастать волос, уставший, осунувшийся и чертовски злой.
        - Проклятые монахи, - ответил я, оглядывая свое безволосое тело, - ты еще Гробовщика не видел.
        - И его тоже? - Дед засмеялся. - Он, наверное, посмешнее тебя будет.
        - Наверное. - Я пожал плечами. - Ты-то чего хотел?
        - Ничего, - ответил Дед. - Так, зашел командира проведать.
        - Ну и как тебе командир?
        - Страшен, как черт, и злой такой же. Короче, как всегда.
        Я улыбнулся, Дед тоже, похоже, моего смеха он и добивался.
        - Шепот не видел? - спросил я.
        - Не, - ответил Дед и внимательно посмотрел на меня, - а чего тебе до нее?
        - Да плевать мне на нее.
        - Аделька! - Дед пытался сдержать улыбку, но у него плохо получалось.
        Я взглянул на него и согласно кивнул. Он улыбнулся шире и сказал:
        - Хороша девка. Ты бы, Медный, цеплялся за нее, пока не увели, а то тут охотников до ее сердца пруд пруди.
        Он весело засмеялся и, поймав мой взгляд, ретировался.
        Весь день я провел, разбирая бумаги, накопившиеся за время отсутствия. И откуда они только берутся? Жалобы, контракты, доносы новичков, донесения разведки. Последнее - в мусор. Сразу, не читая. Весь день был потрачен на сортировку и приведение в порядок бесполезного барахла. Весь день меня никто не отвлекал. Весь день я никого не видел, если не считать Следопыта мирно посапывавшего в углу, но он за весь день не сказал ни слова.
        Вечером Окорок доложил о состоянии отряда и потерях. Карманник представил меня пополнению, набранному в Длалине. Окорок оказался прав, одни недоноски да доходяги. Посмотрим, как они в бою, а то отошлю их всех в пехоту, к чертям собачьим.
        - Где же вы их набрали? - спросил я Окорока, глядя, как новобранцы обращаются с оружием.
        - Это, командир, не ко мне, - почесав нос, ответил Окорок. - Это вон к нему, - он кивнул на Карманника. - Это он отвечал за набор и вербовку. Жаль, Молота не было. Святые ляжки, ты еще сам себя заруби, бестолочь! - заорал он и двинулся к рядам новобранцев.
        - Ты бы не смотрел на меня так, - жалобно заскулил Карманник, - не моя это вина. Всех лучших забрал маршал и рассовал по другим частям, а нам досталось то, что осталось.
        - Может, ты Шепот видал? - примирительно спросил я.
        - Не, - ответил он. - Как думаешь, может, стоит тут народу поискать?
        - Поискать-то, может, и стоит, - ответил я. - Да вот чем ты их кормить будешь.
        - А вот это уже проблемы начальства, - засмеялся он.
        Да, это, черт возьми, мои проблемы, и никому не интересно, нужны ли мне дополнительные неприятности. Всем на это наплевать. Да ну к дьяволу! Наш новый друг герцог Восбурский объявил себя командиром, вот пусть он об этом и думает, а мне недосуг.
        Лерой улыбался. Еще бы! Им всем доставляет удовольствие ввалиться посреди ночи и радостно заорать: «Вставай, Медный, хрен ли ты дрыхнешь, когда я не сплю». Ну я встал, дальше что? Но Лерой молча улыбался, и соблазн стереть с его лица улыбку возрастал с каждой минутой.
        - Ну? - прорычал я, нащупывая рукой меч, оставленный у изголовья скамьи.
        - Пойдем к столу! - заговорщицким шепотом сказал Лерой и взял меня за локоть, как кавалер девушку: осторожно, но настойчиво.
        Про себя кроя матом страдающего бессонницей герцога, я поплелся к столу. А там лежал ворох каких-то бумаг, некоторые свернуты в трубочку и скреплены печатью, другие аккуратно сложены вдвое, а то и вчетверо, третьи - просто обрывки некогда значимых бумаг.
        - Ну и что? - глядя на это безобразие, спросил я.
        - Как что? - вскипел Лерой. - Это же бумаги…
        - Вижу, что бумаги, - прервал я его, - не слепой, ваша милость. - Я добавил в голос яду и низко поклонился. - Вы разбудили меня только для того, чтобы сообщить, что притащили ворох никому не нужных бумаг? Насколько я понимаю, - нахмурившись, продолжал я, - это заговор. Мне сегодня не дают выспаться, поесть по-человечески. На меня орут и все чего-то хотят. - Я сделал паузу, герцог не отреагировал и не стал пытаться вставить слово. - И после этого вы, ваша милость, хотите, чтобы я прыгал от радости, видя это на моем столе? Кстати, куда вы, черт вас возьми, дели карту? - Карты на столе не было, но надо было его уесть, просто необходимо.
        Мне полегчало, когда я смотрел на ошалело вращающего головой Лероя. Герой прошлой войны вблизи совсем не казался страшным и тяжелым в общении человеком. А может, он просто устал от этой роли и с нами решил не притворяться.
        - Не было никакой карты, - наконец сказал он.
        - Ну ладно, не было, - согласился я, незачем его добивать. - Так что это за бумаги?
        - Это королевский архив! - торжествующе сказал Лерой. - То, что от него осталось, - добавил он, смутившись.
        - Та-ак, - я зло глянул на Гробовщика, - а как же мой приказ, или вас, друзья мои, уже не волнует то, что я говорю? Тогда пошли вы все к черту вместе с вами, герцог. Во главе с вами! Я же сказал, этот архив нас не касается и мы не должны его трогать. Знаете что, при таком раскладе выбирайте себе нового лейтенанта! Того, кому вы наконец будете подчиняться. А я? Я увольняюсь! Вернусь в Триит и заново отстрою свой старенький трактир.
        - Перестань, лейтенант, - прогудел Гробовщик. - Ну, сходили мы за этим, - он кивнул в сторону стола, - что с того? Нас никто не видел, никто об этом не знает и не узнает. Мы-то не дураки, сами никому не скажем.
        - Дураки вы. - На этот счет у меня сомнений уже не было, а вот насчет сохранности тайн огромные сомнения. - Надеюсь, Трепы с вами не было?
        Герцог выпучил глаза и непонимающе уставился на меня, Гробовщик замотал головой, а Треска сложил пальцы в оберегающий от нечистой силы символ. Я спрятал улыбку в руку и подавил смешок.
        - Хрен с вами, - сдался я, - не сжигать же их теперь. Храните, раз уж притащили. Только никому не слова. - Напоминание было лишним, но такая моя командирская доля. - Так что, важные бумаги?
        - Да, - сказал Лерой и нырнул в кучу, - вот, например, подлинный договор короля Гернога Восьмого с маршахским принцем о передаче части Ольтуского архипелага в пользу Маршаха за разрешение ходить по морям и защиту наших кораблей от пиратов. А вот…
        - Стой, стой, стой, - замахал я руками. - Это ж когда было? Ты что, принес сюда никому не нужные документы? Это же на растопку костра, уже и Маршаха никакого нет. Уже двести лет как нет, после того как… э-э-э… не помню кто высадил десант и стер его с лица земли к чертям собачьим. - Не обязан я знать всю историю, но даже эти скупые познания произвели на Лероя впечатление. - Да вы что, - взорвался я, пользуясь моментом, - охренели совсем?
        - Ты погоди орать, Медный, - рассудительно заметил Дед, притаившийся в углу. - Тут и поинтересней документы имеются. И насчет Адельки кое-что есть.
        У меня отпала челюсть, руки сами скользнули к оружию.
        - Что за дерьмо? - прошептал я. - Кто из вас пасть открыл? - Пальцы нащупали рукоять, и в руках заблестел нож.
        Гробовщик сделал шаг ко мне и, прежде чем я понял, что происходит, поднял меня над головой как пушинку.
        - Успокойся, - Дед встал и подошел ко мне, - я давно все знаю и давно об этом молчу. Помнишь, Грамаля ловили. Так вы с Треской о чем-то в его телеге шептались, а я залез туда и все слышал и видел. Так что умолкни, лейтенант, и оружие убери.
        - Кто еще знает? - спросил я, отдышавшись после возвращения на землю.
        - Только те, кого ты сейчас видишь, - ответил Дед.
        - Я Следопыта не вижу, - заметил я.
        - Он в разведке, - сказал Треска.
        - Где? - не понял я.
        - В разведке, - специально для меня повторил Треска. - Пошел за маршалом следить. Сказал, так безопасней.
        Вот спасибо, вот обрадовал, а может, оно и к лучшему, будем знать, что замышляет супротив нас старый, лысый и дюже злопамятный тип с позолоченными эполетами на плечах. Я открыл рот, желая озвучить свои мысли, но тут без стука ввалился Окорок и с порога закричал:
        - Медный, Шепот объявилась! Сюда идет!
        Вот это сюрприз! Сама пришла, ай да умница, люблю таких.
        Со стола в мгновение ока смели все. Люди растворились по углам. Лерой не стал прятаться, расположившись у меня за спиной. Я сел за стол и склонился над положенной вверх ногами картой.
        Глава 22
        ВСТРЕЧАЙТЕ, ШЕПОТ!
        Шепот не вошла, она впорхнула, разогнав затхлый воздух комнатенки ароматом дорогих духов. На пороге она обернулась и отослала кому-то воздушный поцелуй. Поцелуй попал в цель, и восторгу улюлюкающей толпы новобранцев не было предела. Я улыбнулся и склонился над картой. Лерой тяжело вздохнул и убавил свет.
        Шепот подлетела к нам. Подобрала юбки безумно дорогого, небесно-голубого, расшитого золотом платья и, усевшись на лавку, заглянула в карту.
        - Чего высматриваете, мальчики? - спросила она, обдав меня запахом вчерашнего веселья.
        - Так, ищем кое-что, - ответил я и поднял на нее глаза.
        Шепот ойкнула, подавилась, закашлялась и принялась затравленно озираться.
        - А г-где Мол-лот? - заикаясь, спросила она.
        - Я вместо него, - ответил я. Кровожадная улыбка сама собой всплыла на моих губах. - А зачем он тебе? Неужто хочешь снова украсть его у нас? Знаешь, всякий раз, когда ты появляешься, он исчезает и мы так по нему скучаем. Он же сердце, голова и кости отряда, а мы лишь мышцы, нарастающие вокруг него. Так зачем он, говоришь, тебе нужен?
        - То есть как это ты вместо него? - растерявшись еще больше, спросила она.
        - А вот так, - слегка приподнял я брови. - Хочешь, чтобы я объяснил, я объясню. - Я сменил кровожадную улыбку на снисходительную и продолжил: - Как ты знаешь, Молоту несколько не повезло в Длалине. Видать, встретил он там человека покрупнее себя. Вот им воздуху на двоих и не хватило. - Я замолчал, разглядывая ее выпученные глаза и открывшийся рот. Она молча смотрела на меня, слегка шевеля губами и силясь что-то сказать. - Я вижу, ты ничего не поняла, ладно, объясню попонятней. Порезали Молота, сильно порезали. Едва на тот свет не отправили.
        - Ну? - побледнев, выдохнула она. - То есть это? То есть как это? Где? Когда?
        - В Длалине, - терпеливо повторил я. - Там, куда ты его отправила, или я что-то не так помню?
        - Но он живой? - еле выговорила она.
        - Я же сказал, едва. Живой он, можешь не нервничать.
        - Слава богу, - выдохнула она, промокнув вспотевший лоб кружевным платочком. - Я должна его навестить, - пробормотала она. Ее лицо постепенно обретало краску, но вот голос уверенней стал.
        - Давай! - едва не засмеялся я. - Он сейчас на соленых озерах. Пешком пойдешь или тебе лошадь дать?
        Она не ответила. Ее пустые глаза смотрели перед собой, а губы беззвучно шевелились.
        - Вот, значит, как, - наконец произнесла она, - а мне сказали, тут командир сидит, такой суровый и страшный.
        - А я что, по-твоему, нежный и красивый?
        - Ты можешь быть и таким, если захочешь или если тебя завести, - с потерянным видом произнесла она и, подняв на меня взгляд, обрела уверенность. - А вот на командира ты не очень похож. - И она засмеялась.
        - Я, быть может, и не похож, но Молот решил, что для новобранцев вполне сойду. Как видишь, никто не возражает.
        - И Метис молчит? - недоверчиво спросила она.
        - Молчит? - переспросил я. - Не знаю, может, и матерится, да только отсюда не слыхать. Он вместе с Молотом.
        - Ясно. - Она опустила глаза в пол, похоже, все ее планы рухнули и теперь она не знает, что делать дальше.
        - А ты, я вижу, деньжищами разжилась? - Я кивнул на ее платье. - Рискуешь в таких тряпках ходить. Тут кругом люди простые и за такое платье запросто убьют. Да что там платье, одна твоя перчатка стоит больше, чем я получаю за год. Рискуешь!
        Она подняла на меня злой взгляд. Ее челюсть мелко дрожала, еще чуть-чуть - и она, грозная вербовщица, разревется.
        - Ты что, Медный? Ты что же думаешь, что это я Молота? Ты думаешь, я имею к этому отношение?
        - Не знаю, - пожал я плечами. - Ты мне расскажи, а лучше не мне, лучше расскажи всем.
        - Рассказать что?
        - Расскажи все. И куда ты отправила Молота, и что ты делала в Длалине, и откуда у тебя деньги на такие платья. Куда ты влезла, Шепот?
        - Тебя это не касается, - вяло произнесла она.
        - Не уверен, - я покачал головой, - еще недавно это бы меня не касалось. Это была бы головная боль Молота, но теперь его здесь нет и старший тут я. А меня касается все, что касается моего отряда и людей, входящих в него. Ты, хочется тебе это признавать или нет, часть отряда, а значит, меня касается все, что касается тебя. Выкладывай все без утайки.
        - Тебя заботит, с кем я сплю?
        - Если этот субъект мне интересен, то да.
        - Ты вторгаешься на чужую территорию, - с вызовом произнесла она.
        Я тяжело вздохнул.
        - Позволь мне кое-что тебе объяснить. - Я встал и, обойдя стол, присел на его край прямо перед ней. - Ты ведь не дура. Ведь не полная же ты идиотка, а, Шепот? Ты же сама должна понимать, что у меня, и не только у меня, у всех нас к тебе огромная куча вопросов. Вот я и пытаюсь их прояснить. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты оказалась причастна к ранению Молота, но, если это так, тебе объяснениями со мной не обойтись.
        - Я ухожу! - решительно произнесла Шепот и не менее решительно поднялась.
        - Ты останешься, - усмехнулся я. - Останешься до тех пор, пока все не станет на свои места. Окорок!
        Окорок вышел из тени и, загородив дверь, стал чистить ножом ногти.
        - Это что еще такое? - взревела Шепот.
        - Это, - я перегнулся и через нее глянул на дверь, - это Окорок, аль ты уже его забыла?
        - Я вижу, что это Окорок, - простонала она. - Что все это значит?
        - А значит это то, что тебе теперь здесь никто не верит. Даже я, несмотря на то, что ты тетя моей невесты. - За моей спиной хрюкнул герцог, но я не повернулся, а очень хотелось. - Тебе придется многое объяснить, чтобы мы вновь смогли верить тебе. Я бы очень хотел тебе поверить, я бы хотел, чтобы ты благословила Адель на брак со мной. - Герцог хрюкнул, я едва сдержал смех. - Ты, конечно, можешь уйти, тебя никто держать не будет, но боюсь, что при следующей встрече любой из нас не полезет тебе под юбку, боюсь, они полезут за ножом и твое беленькое горлышко пострадает. Клянусь, Шепот, я этого не хочу, но такова жизнь. Ты отказываешься говорить с нами, и что мы должны думать?
        - Убедил, - Шепот села. - Спрашивай!
        - Вот и славно, - улыбнулся я. - Гробовщик, иди сюда! Расскажи нам еще раз, что случилось в Длалине.
        Гробовщик вышел на середину комнаты, картинно откашлялся и с видом школяра, не выучившего урок, начал рассказ. Он не понимал, зачем я все это устроил, не понимал, для чего напрягает мозги, воссоздавая картину ранения Молота. Весь его вид говорил об этом, но он послушно исполнил свою роль и довел рассказ до конца.
        Собственно, самого ранения Гробовщик не видел. Они шли назад после успешного налета с сундуком добра, когда Молот вдруг вспомнил о книжке, что видел в доме ювелира. И вспомнил, что это за книжка.
        - Ты же знаешь, как он помешан на этой легенде, - опустив глаза и виновато улыбаясь, произнес Гробовщик.
        - Какой еще легенде? - нахмурился я. - Это о замке, где фонтаны из вина и голые девицы еду на серебре разносят?
        - Ну да. - Гробовщик глупо хихикнул.
        - Но ведь это всего лишь легенда.
        - Молот так не думает.
        Да, сумасшествие Молота иногда заходит слишком далеко. Он сбегал за книгой и вернулся назад. Припрятав ее среди украденных ценностей, он побежал разведать дорогу и пропал. Потом за Гробовщиком пришел Дед и они донесли сундук до дома. Где та книга, Гробовщик не знает.
        - А еще, - уже замолчав, вдруг продолжил он, - еще Метис стряс Медному мозги.
        - Это не имеет отношения к делу, - быстро сказал я.
        - Зато многое проясняет, - хмыкнула Шепот.
        - Давай не будем отвлекаться, - примирительно улыбнулся я, - о моих мозгах мы можем поговорить и потом. Ежели желание будет.
        - Очень интересно говорить о том, чего нет, - прыснула Шепот.
        - Вот я и предлагаю говорить о том, что есть. А есть у нас удачное ограбление, богатая добыча и не менее удачная засада, в которой и ранили моего брата. Как видишь, их ждали. Я думаю, ждали именно Молота, и если бы не Треска, он был бы уже мертв. Есть разумные объяснения? Ведь не ювелир же дал ограбить себя, чтобы потом отбить свое добро.
        - Да сколько хочешь, - хмыкнула Шепот, - или ты думаешь, что за всю жизнь только этот ювелир пострадал от рук Молота? Кто угодно мог подкараулить его.
        - Кто угодно не мог знать, что именно Молот потащит чертов сундук. Кто-то же должен был сдать его.
        - Послушай, Медный - уставшим голосом проговорила Шепот, - ты же сам признал, что я не полная дура. Так какого черта я, по-твоему, приперлась сегодня сюда в поисках Молота? Если бы я знала, что его порезали, я бы не пришла. А уж если это все по моей наводке, так я бы постаралась, чтобы он не выжил. Зачем мне все эти допросы? Я же не дура.
        - Очень может статься, что и так, - не согласился я, чувствуя, как поплыла моя незыблемая позиция. - Но все же, где ты была?
        - К Адельке ездила. Смотрела, все ли с ней в порядке, не подкатывает ли кто к твоей будущей женушке. Я не возражаю оказаться с тобой в родстве, вот и приходится контролировать ее жизнь. До сего дня не возражала.
        - А теперь?
        - И теперь возражать не буду, если не будешь так на меня смотреть и дурацкие вопросы задавать! - почти закричала она. - Твое счастье у меня в руках, а ты его не ценишь.
        - Почему-то я тебе верю, - пропустив ее последние слова мимо ушей, проговорил я, - Не знаю почему, но верю. Может, мне просто не хочется, чтобы ты оказалась причастна к этому. А может, потому что ты и в самом деле не дура.
        Я и не сомневался, что это не она, но надеялся, что она прояснит это дело или сболтнет чего лишнего. Ни того, ни другого не произошло.
        - Ну а Молот-то тебе зачем? - широко улыбнувшись, спросил я.
        - Работу ему хотела подкинуть, - буркнула она и, выстрелив в меня глазами, прокричала: - А тут ты со своими дурацкими вопросами!
        - Что за работа? - Не скажу, что сильно этим заинтересовался, но и без дела сидеть тоже не хочется.
        - Груз сопроводить. Интересно?
        - А сама-то как думаешь? За это платят, значит, это интересно. Мне интересно все, что позволит убраться отсюда подальше.
        - Что так?
        - Да вот так. Не сработались мы с маршалом. Разозлился он на меня. Так что хоть Молота и нет, но рассказать, что за работа такая, ты можешь. Мы внимательно тебя выслушаем и подумаем, стоит ли за это браться.
        И мы внимательно выслушали и, не думая ни секунды, согласились. Шепот слегка успокоилась, а когда напилась, то и вовсе целоваться полезла. Она висела на моей шее и нахваливала мои командирские способности. Я говорил, что опыта у меня нет, вот и ее заподозрил, а она утверждала, что все это не страшно и не стоит переживать из-за пустяка. Я и не стал переживать.
        В середине пьянки вернулся пропавший было герцог и присоединился к нам. Шепот моментально утратила ко мне всякий интерес и целиком посвятила себя его светлости. Я не сопротивлялся и не ревновал, но и остаться одним им тоже не позволил. Едва только Шепот решила повиснуть на нем, я утащил герцога прочь и, уложив спать, вернулся.
        - Знаешь, Медный, - заплетающимся языком проворковала она, - ты все же сволочь порядочная. То меня в покушении на Молота обвиняешь, то уводишь моего мужчину. Мне показалось, он был не против.
        - Ты сама была бы против, кабы знала, кто это, - засмеялся я.
        - И кто это? - равнодушно осведомилась она и побледнела, когда я сказал.
        - Что, сам? - Хмель оставил ее.
        - Именно! - Я гордо выпятил грудь и подбросил ей несколько ужасных подробностей.
        - Вот уж не думала, - задумчиво обронила она, и мы переключились на Адель.
        Все шло не так, как задумано. Как нарочно. Словно сговорились все. Интенданты не желали выдавать нам жалованье и провиант, монахи зажали одежду и оружие. Я потратил целый день, доказывая лысому, расплывшемуся монаху, что это именно мой меч, а не их святыня припрятана в подвале. Я ругался, угрожал, извинялся, вымаливал, требовал, ничего не помогало, только вмешательство все еще дувшегося на меня за испорченный халатик настоятеля помогло решить вопрос в мою пользу. Он лично отдал мне оружие с презрением, которое приберегал именно на этот случай. На прощание же предупредил, чтобы я не смел более осквернять его храм своим присутствием. Вот в этом мы с ним сошлись. Мне тоже не шибко хотелось осквернять свою кожу их бритвами.
        С интендантами возни было больше, и, кабы не Лерой, мы бы просидели в Станрогте до зимы, но герцог включил связи и власть, и все решилось за два дня.
        Сам герцог решил не ждать и, сославшись на срочные дела в Восбуре, укатил. Но мы и без него обошлись, его имени хватило.
        Тем временем Шепот прислала весточку. Сообщила адресок купца и как нам его найти. Мы нашли и работу выполнили, а вот полученные деньги прогулять не успели. Шепот еще разок отписалась. И вот эта весть была поприятней. Она писала, что все дела свои уладила и может устроить мне свидание с Аделью. Вот только место странное выбрала. Форт Агмен, есть такой на краю Миарских болот. Старый и заброшенный, говорят, там призраки водятся.
        Я туда не рвался, да и никто не рвался, а отказаться не получится. Письмецо без обратного адреса. Только приписка в конце «Встречайте. Шепот!», и все.
        Тяжело вздохнув, я приказал Карманнику собрать новичков и гнать их в Беррой. Сам же с остатками отряда направился к форту.
        Глава 23
        ФОРТ АГМЕН
        Форт, это, пожалуй, слишком для сарая, стоящего на самой границе Миарских болот. Это когда-то, давно, был настоящий пограничный форт со всей необходимой ему инфраструктурой.
        Но государство ширилось, укреплялось, и скоро он стал никому не нужен. И не был нужен до тех пор, пока не был построен Лесфад и тамошний князь не повелел проложить дорогу, соединяющую его вотчину и внешний мир. Тогда-то и вспомнили о форте, но ненадолго.
        Болота штука непостоянная, не сидится им на месте, все куда-то надо ползти, чего-то затапливать. Постепенно они подтопили дорогу, а затем и проглотили ее. Тогда другой лесфадский князь проложил дорогу по северной границе болот. Дорога эта соединила Лесфад с Берроем, врезаясь в Берройский тракт там, где он огибает Ухорский котлован и уходит далеко на север от прямой линии. О старой дороге все забыли и о форте тоже.
        Он снова оказался никому не нужен. Разве что иногда приходили сюда колдуны, желающие наловить болотных духов для своих экспериментов. Одно время их, колдунов, было даже слишком много, но то ли духи повывелись, то ли колдуны передохли, о форте опять забыли, и на сей раз основательно.
        О нем вспоминают, когда путешественникам негде укрыться от дождя. Или надо его использовать как место для казней разгулявшихся бандитов. Оно и правильно, так дешевле, ни тебе судов, ни содержания этой братии, потопили - и дело с концом.
        Говорят, по ночам духи утопших и утопленных здесь вылезают из болота и набрасываются на все живое. Поэтому здесь нет даже птиц.
        - Святые ляжки! - выдохнул Окорок.
        - Ну и жуть! - добавил Треска.
        Еще бы не жуть, мы же ночью к нему подошли. Он и днем-то не слишком привлекателен, а в сумерках так вообще похож на жилище ополоумевшего старика-мага, который и не живет уже, и сдохнуть не может. Странное место для встречи выбрала Шепот. Но, с другой стороны, это даже неплохо, в стороне от посторонних глаз.
        - И нам там ночевать? - с надеждой, на то, что это была моя неудачная шутка, спросил Треска.
        - Ты чего, испугался, что ль? - засмеялся Блоха.
        - Ну вроде того, - затрясся Треска. - Я призраков с детства боюсь, - пояснил он, - с тех пор как меня чуть не утащил под воду дух одного старого хрыча. Дело было так. Пошли мы с отцом на рыбалку. Я же рыбацкий сын. Так вот…
        - Заткнись, а? - попросил его кто-то, и Треска умолк. Черт, мне тоже не по себе вблизи такого дома, того и гляди, все россказни правдой окажутся.
        - Ну и че вы встали? - Следопыт отделился от стены. - Че стоите, говорю? Бояться нечего, домик крепкий, выдержит даже Гробовщика с Молотом на руках. Давайте вперед, - смело сказал он и… мелко задрожал.
        Я медленно слез с коня, понимая, что никто, кроме меня, не будет этого делать. Такая уж моя командирская доля. Это в бою они побегут впереди и, если что, грудью своей меня закроют, а в таких делах, если где чего проверить и нос свой сунуть, так это на меня. Мол, ты же командир, ты самый бесстрашный, а мы все просто люди.
        Шел я медленно, осторожно ступая и стараясь не создавать лишнего шуму. Ну что, Следопыт, хороший у тебя ученик вырос?
        - Смотри, - пискнул Треска, - там внутри свет мигнул.
        Все заворчали, кто-то отвесил ему смачный подзатыльник. Я выматерил рыбацкого сына и смело ступил на порог. Дом задрожал, как и мои коленки, прогнившая доска жутко скрипнула, на спине выступил пот. Я сделал еще шаг, и дверь распахнулась. В лицо ударил свет, на миг лишивший меня возможности видеть и соображать. Я отскочил и трясущимися руками пытался поймать рукоять меча.
        - Ну и что вас так задержало? - спросил знакомый и такой милый голос. - Вы, наверное, через Станрогт ехали?
        Адель хихикнула и бросилась мне на шею. Я ощутил ее тепло и растаял.
        - Исчезни, дух проклятый! - завопил Треска. Он бросился к нам, размахивая оружием, но, сделав пару шагов, признал Адель и попытался остановиться.
        Боже, что это был за полет! Ноги его взлетели туда, где не летают даже птицы, и, громко матерясь, Треска рухнул на землю. Со всех сторон раздался хохот. Треску подняли и, похлопывая по спине, увели прочь. Адель, намертво вцепившись в руку, потащила меня внутрь.
        Убого - это слишком мягко сказано, чтобы описать, что ждало нас внутри. Из всей мебели там была только лестница, ведущая на второй этаж к офицерским комнатам. О том, что это казарма, я догадался сразу. Уж слишком большое помещение, ну не балы же они тут устраивали. Ни столов, ни стульев, ничего, что бы хоть отдаленно напоминало их подобие, зато вон за той дверью кухня и из нее идет потрясающий запах свежего мяса.
        Вот что мне сейчас нужно, вот что всегда нужно солдату: сытный ужин, немного тепла и женской ласки. Вот тогда он будет драться за четверых. Я медленно двинул к кухне и услышал:
        - Медный, - жалобно позвал Пони, - надо бы о лошадях позаботиться. А, лейтенант?
        Не хотелось это признавать, но коротышка с лошадиной физиономией чертовски прав. И как же ему не быть правым, если живым людям он предпочитает лошадей. Он заботится о них, холит, лелеет, можно сказать, любит. Вот о чем, к примеру, говорят на привале или за кружкой вина нормальные солдаты? Ну конечно же о бабах и своих любовных приключениях. Пони не из их числа, он говорил о лошадях, всегда о лошадях и только о лошадях. Я сильно сомневаюсь, была ли у него когда-либо баба. Он и спит, похоже, с лошадьми.
        - Вот и займись, - приказал я, но тон получился просящий, невозможно говорить по-другому, когда на руке висит такой приятный грузик, что зовется Аделыо. И не просто висит, а не сводит глаз с твоего лица, заглядывает тебе в рот, ловит каждое твое слово. Да и ее губки шепчут чего-то. Так что я скорее попросил, чем приказал.
        Но для Пони достаточно и просьбы. Он вообще не понимает, когда его просят, а когда ему приказывают.
        Ему вообще на это плевать, лишь бы с лошадками побыть.
        Обрадованный таким приказом, он просиял и скрылся с гордым видом. В этот раз никто не будет над ним смеяться, в этот раз у него приказ.
        Я вновь попытался свернуть к кухне, но Адель потащила меня совсем в другую сторону. Я сопротивлялся, как мог, я упирался, я скулил, я хватал ртом запахи, но все было бесполезно. Она завладела моим телом. В дальнем углу нашлась-таки одинокая скамейка. На нее мы и присели.
        - А где Шепот? - спросил я, вдруг осознав, что до сих пор не видел ее тетку.
        Адель прекрасна, и лучше, чем ее общество, и желать трудно, но ее тетка чертовски занимательная личность.
        - Шепот? - переспросила Адель без вечного «тетя». - Она уехала на пару дней. Скоро вернется.
        - Что? Она что, бросила тут тебя одну? - Моему возмущению не было предела.
        - А что? - Адель вскочила, ее глаза злобно блеснули. - Я уже большая девочка и могу сама о себе позаботиться. Какой же ты все же неблагодарный. Я вам ужин на всех приготовила, сама мяса настреляла.
        - Это как? - Я не удержался от улыбки.
        - А вот так! - Адель уперла руки в бока. - Ты знаешь, как я из лука стреляю? Нет. Да и откуда тебе знать. Забыл ты меня, Медный, совсем забыл.
        Забудешь тебя, как же! И хотел бы, да напомнят. То Треску увижу, то Лероя, а то на медальон полночи смотрю. Так и живу всеми мыслями только о тебе. Нет, девочка моя, не забыть мне тебя никак. Пока тебя не коронуют, точно. Хотя, когда коронуют, тем более не получится. Я надеюсь, став графиней, ты не забудешь свою первую любовь и одаришь замком, ну, или хотя бы домиком комнат на пятьдесят. Или петлей и палачом, что вероятней.
        - Ну что ты, - выдавил я.
        - Не ври мне, Медный! Не смей мне врать! - Она сменила одну обиженную позу на другую, но голос не повысила. - Я все про тебя знаю. Ты только тем и занимаешься, что волочишься за грошовыми юбками.
        - Когда это я за юбками волочился? - Я тоже хочу обидеться.
        - Не ври мне! - Она еще раз сменила позу, но ее глаза уже оттаяли. - В Станрогте небось всех баб перещупал. Я все знаю. Я все вижу. Я же ведьма и слежу за тобой.
        - Чертовски привлекательная ведьмочка, - улыбнулся я и подмигнул ей.
        - Вот, вот, - уже тише сказала она, - так ты и заманиваешь женщин в свои сети. Неблагодарный. - Она всхлипнула. - Права была тетя Шепот. Все вы мужики одинаково неблагодарны. - Одарив меня злобным взглядом, Адель развернулась на пятках и решительно направилась к лестнице.
        В проеме единственной комнаты с дверью она обернулась и подарила мне надежду на прощение своей улыбкой. Я не стал искушать судьбу и, сославшись на необходимость личной проверки окрестностей, слинял из форта.
        - Сволочь ты, Медный, - произнес увязавшийся за мной Следопыт.
        - Вот как, - я оторвался от созерцания звездного неба, - это с чего ты сделал такой вывод?
        - Да сволочь ты и есть, - повторил он, - как ты можешь так девку изводить?
        - Какую девку? - не понял я.
        - Какую девку, какую девку? - передразнил меня Следопыт, скорчив рожу. - Адель! - выдохнул он и умолк.
        - Ну. - Нетерпение росло, я аж привстал. - Поясни!
        - Чего тут пояснять. Она же без ума от тебя, а ты на нее ноль внимания.
        - А-а. Понятно. - Ничего мне понятно не было, но я снова развалился на земле. - Ты же знаешь почему.
        - Знаю. И что с того? - не унимался Следопыт.
        - Как что? Она дворянских кровей и не чета такой дырке от бублика, как я.
        - Ой, когда это тебя останавливало.
        - Не понял. - Я сел и уставился на него. - Ты что, предлагаешь мне затащить ее в постель?
        - Не предлагаю, а прямо говорю. - Он повернулся в мою сторону.
        Даже сидя рядом, я не мог разглядеть его лица.
        - Не пойму я тебя что-то. То ты смотришь на меня как на врага, думаешь, что между нами что-то было, и готов мне горло перерезать, то вдруг сам к этому толкаешь.
        - Да тут и понимать нечего. - Он сорвал травинку и сунул ее в рот, я последовал его примеру. - Пользуйся, говорю, моментом, пока время есть.
        - Это ты так шутишь, - догадался я и попытался вытянуться.
        - Ни хрена, мне не до шуток, - грустно сказал он, я завис, не закончив движение. - Как ты думаешь, сколько людей поверят в то, что между вами ничего не было?
        - Пожалуй, немного, - признал я, снова садясь. - Но вот ты, ты же веришь.
        - Я знаю, что не было. Я знаю тебя, знаю ее. Но не верю.
        - Это как: знаю и не верю? Такого не бывает.
        - Поверь мне, бывает. И если не верю я, то сколько поверят? Ни один! А уж коли не поверят, - продолжал он, - то уж точно вздернут тебя, обвинив в измене родине. Или объявив на всю страну, что ты ее снасильничал. Короче, придумают что-нибудь. Не могут они, не смогут поверить и понять ваших с ней отношений. А замуж ее выдавать надо. И желательно с выгодой для государства. Так что…
        - Да брось ты. - Я махнул рукой и снова улегся. - Она же девственница.
        - Среди солдатни? Не смешите мои пятки! Не глупи, Медный! Тебя повесят раньше, чем удосужатся проверить это. И будешь ты потом, стоя на эшафоте, жалеть о том, что умираешь за то, чего не совершал. А вот если ты решишься, тогда сможешь плевать на всех и смеяться над ними и с петлей на шее.
        - Веселую картинку ты мне нарисовал, - сказал я и, закрыв глаза, задумался.
        А ведь он, черт бы его побрал, прав. До последнего слова прав. Как ни смотри, я бы тоже не поверил, что девка, проведя несколько лет в среде таких, как мы, сохранила свою честь. Вот дерьмо!
        - Слушай, а может, тогда перебросить ее через седло и дать деру?
        - Дурак ты, Медный, хоть и лейтенант. Лероя ты куда денешь?
        - Вот в этом болоте и утоплю, - ответил я и никогда не был столь серьезен.
        - Дурак ты. - Да что ж такое, он так и будет оскорблять меня весь вечер? - Ты что же, всерьез думаешь, что он один ее ищет. Да таких, как он, - пруд пруди, и каждый норовит урвать кусочек пожирнее. А что может быть жирнее богатой невесты без папаши, но с деньгами и землей. Нет, не стоит его убивать. Он не самый плохой вариант, а если честно, то, боюсь, он лучший. Нам-то один хрен конец. Не выберемся мы из этого, а потому надо подумать о ней.
        - Меня ты похоронил, и ладно, я не в обиде, а себя-то ты чего хоронишь?
        - Кто оставит жизнь тем, кто знает тайну новоявленной графини? Я бы не оставил.
        Пришлось признать, что я тоже.
        - Они наверняка придумают, - продолжал Следопыт, - какой-нибудь маленький остров и темную башню, где она ждала, когда за ней приедет принц на белом скакуне. Или сочинят про сестер ордена семи девственниц, что втайне от всех хранили ее добродетель. - Он замолчал и с остервенением сплюнул. - Ну ладно, - сказал он после долгого молчания, за время которого в моей голове не побывало ни одной приличной мысли, - пошли, а то светает уже. Делать-то что будешь?
        - Посмотрим, - сказал я и в сердцах выплюнул разжеванную и невкусную травинку. - Пошли!
        Форт встретил нас гробовым молчанием. Постовые молча проводили взглядами, а потом долго смотрели вслед, не издавая не звука. Внутри же люди были похожи на каменные статуи, что провожают тебя глазами, куда бы ты ни шел, но не говорят ни слова. И лица у всех одинаковы, каждый хотел выскочить передо мной и, взмахнув руками, заорать «ага», но никто не шевелился и не отводил взгляд.
        Четыре десятка глаз в упор уставились на меня, иссверлили мое тело насквозь, не оставив живого места.
        Я остановился в центре зала. Народ медленно поднимался с лежаков, садился, вставал на ноги и окружал меня и Следопыта.
        - Чего? - спросил я у ближайших глаз, уже не различая их лиц.
        Глаза молчали.
        - Да что, мать вашу, случилось? С Аделью что? - Нервы не выдержали, и я разорался.
        - С Аделью все в порядке, - тысячью голосов отозвалась толпа. - Мы все знаем, Медный.
        - Что знаете? - Голова начала кружиться, эх, предупреждал Грязнуля, что лучше долечиться и жирного не жрать. - Что знаете?
        - Все! - ответила толпа.
        - Да что все? - Я вытащил из толпы первого попавшегося, им оказался Блоха. - Отвечай! - заорал на него я. - Что вы, бесовы отродья, знаете?
        - Оставь его, Медный, - гремел Гробовщик, - перестань буянить.
        - Ну тогда ты скажи. Что здесь происходит?
        - Это моя вина, лейтенант, - вперед вышел Треска, - я и не знал, что по ночам разговариваю.
        - И что? - осторожно спросил я. Чувствую, мне не понравится, что он ответит.
        - Я разговорился и…
        - Да не тяни ж ты, твою мать! - не выдержали нервы у Следопыта.
        - Все вокруг знают, кто есть Адель, - выпалил Треска одним духом. А выпалив, вжал голову в плечи и, согнувшись пополам, повернулся ко мне спиной.
        Я обвел людей глазами, и, к моему огорчению, все вокруг согласно и как-то радостно кивали.
        Ноги подкосились, в глазах стало темно, в голове пусто. Я падал в бесконечную пропасть и падение продолжалось бесконечно долго, пока задница не ткнулась в сырой и шершавый пол преисподней. Тогда мне позволили открыть глаза. Жаль, это не сон. Ко мне тянут руки, меня стараются поднять, хотят выдрать из моих рук Блоху. Черт, какой же маленький Блоха, а я и не замечал.
        - Ты в порядке, командир? - прорвался в уши голос, и тут же навалилась масса звуков, криков ободрения, на плечи обрушились радостные шлепки, словно я одолел в бою злобного древнего демона.
        - На воздух, - выдавил я.
        Гробовщик поднял меня на руки и понес.
        - Стой, - прорычал я, он послушно встал. - Следопыт, встань у дверей Адели, если кто пойдет к ней, убей! - Сухим горлом говорить невозможно, но я рычал, я срывался на крик, я хватал держащего меня на руках Гробовщика за одежду и только-только начавшие отрастать волосы. - Ее не выпускай. Головой отвечаешь!
        Следопыт подмигнул мне и, обведя народ глазами, демонстративно вытащил меч.
        - Пошли, - сказал я Гробовщику. - Треска, за мной!
        Втроем мы вышли на воздух. Я попытался слезть с рук Гробовщика, но тот покачал головой и не выпустил меня, пока мы не зашли в конюшню. Пони встретил нас, показал, где можно усесться, и быстренько слинял. Я не сомневался, что он будет подслушивать, как и большинство парней, но не стал ничего делать.
        - Ты в порядке, командир? - серьезно спросил Гробовщик, боясь опустить мое тело на землю.
        - Как тебе сказать, чтоб Треску не обидеть? - ответил я. - А что?
        - Когда ты упал там, я уж подумал, что ты умер. Испугался я.
        - Да не, - улыбнулся я, - в порядке все. Как он ни пытался, - прорычал я в сторону Трески.
        Не ожидал я услышать это от Гробовщика, не ожидал. И мне это польстило, значит, я еще кому-то нужен на этой земле, значит, кто-то еще волнуется за меня, переживает. Адель не в счет, она в меня влюблена, хотя и сама не знает почему. Молот тоже, он все же мне брат. Но чтоб из подчиненных… Их забота и беспокойство куда как ценнее и приятней. Для души приятней.
        - Еще раз, - сказал я, упав на кучу сухих камышей, - как это произошло?
        - Я не знал, что говорю во сне. - Треска сидел, обхватив голову руками и зажав ее между колен. - Я забыл об этом, - сквозь слезы говорил он. - Отец меня потому и выгнал с корабля. Он сказал…
        - Не отвлекайся. - Бывает, Треску иногда заносит, и он начинает вспоминать свое прошлое или выдумывает, какая разница, сейчас не до его историй. - Говори по делу!
        - А бить не будешь? - серьезно спросил он.
        - Я когда тебя бил? Да и что уже толку. Ну давай!
        - Так вот, во сне я рассказал о том, что Адель графиня, и что ты в нее безумно влюблен, и что ее ищут, и что, когда найдут, нам всем будет или награда или плаха. Понимаешь, Медный, - надрывным голосом, почти срываясь на крик, заревел Треска, - мне снился Трепа. И он же меня и разбудил. Я продолжил с ним разговор, а потом, когда проснулся…
        - Ума не хватило все отрицать, - закончил я за него.
        - Ну знаешь, - обиделся он, слезы разом высохли, - не все такие умные, как ты.
        - Да, это жаль, - согласился я, - представь, насколько проще было бы жить, если бы все обладали мозгами. А ты что, - обратился я к Гробовщику, - заткнуть ему пасть кулаком не догадался? - Гробовщик виновато пожал плечами.
        Я опустил голову на колени и задумался. Вот дерьмо! Почему я всегда влипаю в такое дерьмо, почему все беды на свете происходят именно со мной? Нет чтоб, скажем, на Гробовщика рухнула пара моих головных болей. Он большой, он их без труда утащит.
        - Что будешь делать? - спросил Треска и поднял бровь.
        Я сумел это разглядеть, уже рассвело совсем. Скоро Адель встанет, и тогда проблемы только начнутся.
        - Не знаю, - честно признался я, - как отряд решит. - Состояние, когда уже все равно, только бы ни о чем не думать, целиком овладело мной.
        Командир я или нет, в конце-то концов, где моя хватка, мой непревзойденный талант в поиске выхода из непреодолимых ситуаций и твердая решимость в достижении цели. Да пошли вы все! Надоело! Если решат меня утопить и передраться за Аделькино сердце, то пусть так оно и будет. Я больше не могу. Я на покой хочу.
        - Отряд уже решил, - сказал от дверей Окорок, и вид у него был невеселый. - Мы можем подойти? - спросил он, я развел руками, пусть делают, что хотят.
        С Окороком подошел Блоха. Получилось некое подобие совета старших офицеров. Но офицер-то тут один - я, они только сержанты. Что толку от званий на болоте?
        - Отряд решил, - снова сказал Окорок и улыбнулся, - решил так. Ты, Медный, наш командир и останешься им, что бы ни случилось. Мы понимаем все, понимаем, почему ты скрывал от нас это. Чем меньше народу знает, тем в большей она безопасности. Мы понимаем, почему ты рассказал Треске и Следопыту, почему именно им. Мы понимаем, что ты не из огромного недоверия к нам поставил у ее дверей Следопыта. Мы все это понимаем. Единственное, чего мы в самом деле не можем понять, - это с чего ты решил, что она дочь графа?
        Я не стал отвечать, в абсолютной тишине, нарушаемой лишь плеском болотной воды, расстегнул мундир и выудил медальон. Лицо, как две капли походившее на лицо Адели, улыбнулось мне и было передано в руки Окорока.
        - Святые ляжки! - выдохнул он, лишь взглянув на картинку.
        - Да, - поддержал его Блоха, - ну и, мать твою, хрень творится в этом мире, - добавил он, расчесывая прыщ на выбритой макушке.
        Окорок вернул мне медальон, и я снова водрузил его на шею. Они молчали, пораженные до глубины души, но в глазах сержанта зрел вопрос.
        - Этого мне показалось мало, - предвосхитил я его, - не поверил я своим глазам. Да, видно, зря не верил. Грамаль подтвердил, а затем и род… старый друг Гробовщика. Так что, по всему получается, она та, про кого мы думаем.
        - Хреново, - подвел итог Окорок. - Святые ляжки, как хреново! А она, Аделька, знает?
        - Если Шепот не рассказала, то нет.
        - А Шепот знает? - прыснул Треска.
        - Очень может быть, - уклончиво ответил я, и так уже сболтнул лишнего.
        - Так вот чего ты ее в Станрогте искал! - засмеялся Окорок. - А я-то думаю, на кой она тебе сдалась?
        - Шепот ни слова об этом, - сказал я, стараясь пробудить в себе надежду, что она еще не знает и ни о чем не догадывается.
        Ребята повели себя так, как надо. А именно, никто ничем не выдал своего знания. Никто не изменил своего отношения к Адели. Она по-прежнему оставалась подругой и дочерью для всего отряда, а также невестой их командира.
        Лишь смешки за моей спиной смолкли. Больше они не смели обвинять меня в бездействии или любви к мальчикам. Не скажу, что мне этого не хватало, но чувствовал я себя как-то неуютно. Привык, наверное, быть посмешищем. Пора отвыкать, самое время отвыкать.
        Несколько дней все было прекрасно, а потом… Потом явилась Шепот. Старая хитрая плутовка враз заметила изменения в людях, но не подала виду, и для всех это осталось тайной. Для всех, но не для меня. Легко найти, когда знаешь, где искать, и я нашел.
        Она вела себя как всегда, разве что теперь она больше прислушивалась к трепу парней да старалась не попадаться мне на глаза. В этом мы с ней были солидарны. Я тоже не очень хотел ее видеть и тем более с ней разговаривать. А потому несказанно радовался приближению дня встречи с герцогом.
        Надо бы ускорить процесс, пошлю-ка я Носатого с четким приказом рот не открывать и герцога сюда доставить.
        Что же до Адели, пока не было тети Шепот, моя милая девочка не оставляла попыток уединиться со мной и поговорить, а все наши разговоры сводились к одному. Она часто прижималась ко мне, невзирая, был кто рядом или мы были одни. Если мы были одни, ее действия бывали куда более откровенны. Я держался из последних сил, а когда эти силы иссякли, соврал, что договорился встретиться со своим приятелем из Станрогта, нам с ним было необходимо обсудить некие мифические дела.
        Ребята неодобрительно загудели, Адель надула губки, бросив, что я не хочу побыть с ней и минуты, а Шепот напряглась и стала слушать еще внимательней.
        За внешним ее спокойствием я чувствовал неладное, но это чувство не помешало мне отобрать десяток парней и отправиться на встречу с герцогом.
        - Может, мне все же остаться? - спросил Следопыт, уже сидя на коне и с тоской глядя на здание форта. - Не по себе мне что-то.
        - Нет, - ответил я, - ты поедешь. Ты нужен мне.
        - Ну, может, тогда людей оставишь побольше, - не унимался он.
        - Ты что, Блохе не доверяешь? Я и так оставил больше половины. - Я почесал подбородок и подумал над его словами.
        Может, он и прав, может, и надо оставить побольше людей или остаться самим, в конце концов, герцог не маленький и с ним Носатый, найдут они нас. Но, с другой стороны, не очень-то доверяю я его светлости.
        - Там тоже люди понадобиться могут, - закончил я фразу.
        - Блохе я доверяю. Он хорош, - сказал Следопыт, - но люди нам могут и не понадобиться.
        - А я вот герцогу не особо. - Я почесал бровь и незаметно снял с глаза слезу. - Представь, что будет, если мы туда сунемся с тобой на пару, а он там человек тридцать приведет. Мы к нему с добром, а он нас на ножичек, и дело с концом. Я просто хочу, чтобы, в случае чего, мы смогли его уговорить не делать глупостей.
        - Тогда, может, не стоит оно того? - спросил Следопыт, внимательно разглядывая меня. - Может, нам его сразу - чик и в болото?
        - Для этого его надо сюда сначала привезти.
        - Точно, - кивнул он. - Но ты ничего не забыл? Тут же Шепот, с ней-то как?
        - Не нагоняй тоски, - беззлобно рыкнул я, - и без тебя тошно. - Мать твою, а о ней я и в самом деле забыл. - Решим по обстоятельствам.
        - Тоже сердечко ноет? - спросил он, заглянув мне в глаза.
        - Да не по себе что-то, - согласился я.
        - Так, может, я останусь? - с надеждой спросил он.
        - И уведешь у меня Адель? - усмехнулся я, невесело усмехнулся. - Нет уж, влез на коня, поехали.
        - Адель у тебя и без меня уведут, - потерянно отозвался он.
        Герцога долго искать не пришлось, получив сообщение, он на всех парах летел к форту. Носатый как мог его сдерживал. Неправильное у него прозвище, конечно, нос у него выдающийся и меня всегда удивляло, как он не цепляет землю при ходьбе. Но правильней его было прозвать пьянью или еще как-нибудь в этом роде.
        Лишившись командирского надзора, Носатый ушел в запой. Ушел с головой, с ногами и даже его великолепный нос не остался на поверхности. Только благодаря этому герцог успел преодолеть лишь половину дороги.
        - Ну? - спросил он, бросившись ко мне и заключив меня в объятия.
        Его клешни сдавили мое маленькое тело, лишив на несколько минут возможности думать и дышать.
        - Это кто? - снова обретя возможность вгонять в себя воздух, спросил я, кивнув на мнущегося за ближайшим столом молодца с недоверчивым взглядом.
        - Это мой слуга и друг с незапамятных времен, - махнул рукой герцог. - Ну?
        - Раз с незапамятных времен, тогда его должен знать Гробовщик.
        - Да знает он его. Медный, не томи!
        - Она в форте Агмен. Мы тебя встречаем на всякий случай, вдруг с тобой что случится.
        - Ценю! - кивнул герцог. - Спасибо! И как она?
        - Она… - Я вздохнул. - Она лучше всех.
        И пусть он сам решает, что я имел в виду.
        И вообще, какого черта он меня расспрашивает. Словно я телохранитель его невесты. Чтоб меня черти взяли, он на нее виды имеет. Ни разу еще не видел, а уже свадьбу спланировал. В этом он прав, пусть она хоть крокодил в юбке, да уж больно лакомый за ней кусочек числится. Врешь, герцог, она моя невеста, пока, по крайней мере.
        - Ну тогда поехали быстрей, - засобирался герцог.
        Ишь, какой торопливый, нет, пока не отдохнем, не поедим нормально, не поспим, никуда не двинемся, и вам, герцог Восбурский, придется с этим согласиться. И герцог нехотя, но согласился.
        Он ругался и бросал на меня злобные, нетерпеливые взгляды. То ли поговорить хотел, то ли что похуже задумал. Но ни того, ни другого у него не получилось.
        Сытно поев, я завалился спать и проспал до утра.
        Герцог разбудил нас, когда еще и солнце видело последний сон, не спится сукину сыну, не терпится влезть в седло, добраться до дитятки и наконец освободиться от этой обузы, что взвалил на него монарх.
        Всю дорогу до форта он донимал меня расспросами и прочей ерундой, касаемо жизни Адели и ее будущего. Совсем ополоумел от счастья, откуда мне знать, что ждет ее в будущем. Меня в нем точно не будет, мне только бы хотелось, чтобы оно у нее было.
        На последней ночевке он практически свел с ума весь отряд, и даже его слуга косо глядел на него. А герцог, не обращая ни на что внимания, носился по поляне и упрашивал солнце встать пораньше.
        Честное слово, я был готов его задушить. Но первым не выдержал Гробовщик. Он встал, подошел к герцогу и неясно усадил его на землю, сказав:
        - Лерой, заткнись, пожалуйста, сам или я тебя заткну. Я это умею, ты знаешь. - Он нежно сдавил плечо герцога и нежно ему улыбнулся.
        Герцог умолк, но я успел лишь задремать, как встало солнце, и мы, чертыхаясь почем зря, вновь оказались в седлах. До форта оставался один день пути, и к вечеру мы были там.
        Глава 24
        ЧЕРЕЗ БОЛОТА
        Кровь! Кровь была везде. Она была еще теплой, и ее запах щекотал ноздри. И это была кровь тех, с кем я делил кров и хлеб, тех, с кем готов был идти на край света, тех, за кого я готов был отдать жизнь, и тех, кто, не задумываясь, умер бы за меня. И они умерли.
        Я стоял в дверях и сквозь набежавшие на глаза слезы смотрел на их тела и не мог поверить в случившееся. Они были моими друзьями. Все они. Кто-то ближе, кого-то я едва знал, кто-то был мне дорог, кого-то я недолюбливал, но сейчас это не имело значения. Я виноват во всем, это из-за меня, из-за моей тайны они лежат в лужах крови на полу, а я… я стою над ними и тупо смотрю на их изуродованные тела.
        Парней не просто убили, их вырезали со странной, необъяснимой, ненужной, тупой жестокостью: одним отрезали пальцы и уши, другим выкололи глаза, третьим срезали губы. Их распинали на стенах, им выпускали кровь, разбивали головы, дробили кости, вырывали сердца. Им разрезали животы и душили собственными кишками. Я смотрел на все это, и во мне закипала злоба. И та же злоба парализовала меня, она заставляла смотреть на убитых, изуродованных друзей.
        Мне вдруг захотелось быть среди них. Да, я должен там быть! Я должен лежать тут, на полу! Захлебнувшийся в собственной крови, с распоротым животом, удушенный собственными кишками. Я должен умереть. Я не заслуживаю того воздуха, которым дышу. Я!..
        Я развернулся и, замычав, пнул в бессильной злобе стену. Поддавшись приступу отчаяния и продолжая мычать, я колотился головой в стену, пока заботливые руки не обняли меня за плечи и не подсунули под мой лоб пропахшую рыбой сумку. Я взглянул в бледное лицо Трески и больше не смог держать это в себе. Слезы хлынули наружу. Закрыв глаза рукой, я сполз по стене на пол и, уткнувшись в собственный локоть, разревелся. Я безумно хотел найти того, кто это сделал, хотел достать его живым и самому отрезать его поганые губы. Затем, глядя в глаза, ослепить, чтобы последнее, что он увидел, была моя улыбка. Я уже был готов броситься в погоню, но меня что-то держало. Что? Слезы просохли, надо взять себя в руки и хорошенько подумать, о чем я забыл. Я взглянул на бледных, трясущихся людей. За их спинами мелькнуло знакомое лицо, еще не успевшее стать родным.
        Точно! Я встал на колени, на большее сил не хватило.
        - Где она? - сквозь плотно сжатые зубы прошептал я.
        Следопыт первым отошел от шока и стрелой метнулся наверх. «Самое дорогое сокровище королевства», разве можно бросить его. Она должна уцелеть, или все мои братья умерли зря. Следопыт появился на балконе, и вместе с ним умерла надежда. Таким мрачным я его никогда не видел, он оперся на перила и покачал головой. Мое сердце перестало биться.
        - Ее нет, - выдохнул он, хотя это и не требовалось, - Шепот тоже.
        Я, опустив глаза в пол, слегка улыбнулся. Ее не было здесь, значит, она все еще могла быть жива. Ну нет, господа, игра еще не проиграна. Еще не все кончено, и если вы думаете, что меня так легко сломать…
        - Они не могли далеко уйти, - прошептал Гробовщик.
        Я пожал плечами, он был прав, но что толку ночью как угорелым носиться по этим проклятущим болотам, только следы затопчем. Я поднялся на ноги, подмигнул герцогу и, обняв спустившегося с лестницы Следопыта, произнес так, чтобы слышал каждый из стоящих в дверном проеме:
        - Следопыт, давай-ка быстренько посмотри снаружи и, черт возьми, узнай, куда они поехали, а мы тут пока приберем.
        - Медный, ты что, охренел совсем от горя? Нам их искать надо, а не порядок наводить! Твоим людям все равно уже не поможешь.
        Я бы убил или по крайней мере попытался убить каждого, кто мне сейчас перечит, но Лерою это простительно, он не наш, он прибился к нам, преследуя общие интересы. И я простил ему это.
        - Послушайте меня, герцог, - глядя ему в глаза, прорычал я, - если мы сейчас бросимся за ними, то через час или два нам все равно придется остановиться. Мы скакали весь день, наши лошади вымотаны, а задницы болят так, будто на них черти цепи куют. К тому же где вы предпочитаете ночевать: под открытым небом или в каком-никаком, а все-таки доме?
        - Но Адель… - начал было он.
        - Герцог, - я грубо оборвал его, - они на это и рассчитывают. Они хотят, чтоб мы стремглав бросились за ними, они жаждут этого. Вы знаете, куда они ушли, и дадите ли вы гарантии, что нас не ждет засада за первым холмом? - Он покачал головой. - Нет, вот видите. Армия и так понесла сегодня большие потери, и я не хочу, чтоб в отсутствие их командира отряд, переданный под мое командование, погиб целиком. Вам ясно? - Он кивнул. - В таком случае нам сейчас надо похоронить ребят, накормить лошадей, пожрать самим, а потом всем спать, быстро! Выступаем с рассветом.
        Приказы не обсуждаются, и не успел я договорить, как кто-то уже копал яму, кто-то занимался лошадьми, кто-то осматривал мертвецов в надежде найти хоть что-то, указывающее на их убийц.
        Следопыт вернулся, когда тела, вернее то, что от них осталось, уже были сложены в яму. Опустошив фляжку Гробовщика, вытряхнув себе в рот последнюю каплю из фляги Деда и сделав приличный глоток из моей, он изрек:
        - Они ушли на север, это точно. Сперва, правда, разделились на три группы, но потом, у моста через речку, километрах в трех отсюда, две из них соединились. Прошли еще километра три и повернули на северо-восток. - Следопыт тяжело вздохнул и упал на землю.
        - А третья? - спросил задумчиво чешущий нос Дед.
        - Третья? - приоткрыл глаза Следопыт.
        - Ну да, третья, - повторил Дед. - Ты же сказал, что они на три группы разделились.
        - А, - махнул рукой Следопыт, - эти, похоже, мертвяков своих топили, вон там. - Он ткнул пальцем мне за спину. - А потом, потом я не знаю. Следов их я не нашел. Никаких. Зато, - он подмигнул мне, - зато я нашел вот это. - Он залез себе за пазуху и вытащил оттуда маленькую розовую сумочку из крашеной крысиной кожи. - Помнишь это? - улыбаясь и поигрывая бровями, спросил он.
        Помню ли я? Конечно, помню, черт возьми! Эту сумочку я подарил Адели в один прекрасный день. В тот день я не мог ей ни в чем отказать. А сумочка эта ей уж очень понравилась, и я выложил за нее месячное жалованье. Конечно, она того не стоила, но как откажешь женщине в ее день рождения? Адель там ножик носила. Но ничего этого я говорить не стал, только слегка кивнул.
        - Аделька припрятала ее. Я едва нашел.
        - Почем знаешь, что именно она?
        - Ты, хренов параноик! - тоном школьного учителя заметил Следопыт. - Она лежала под кустом, там ее можно было заметить только с той стороны, с которой я шел. Ножа в ней нет. Тебе еще что-то надо?
        - Да, - кивнул я, - записка от Адели.
        Следопыт грязно выругался и, повернувшись к хранящему задумчивое молчание герцогу, спросил:
        - Что там на севере?
        - Лесфад, - шепотом произнес Лерой.
        Ни хрена я не понимаю в политике и в том, что тут творится. Мы бы и сами доставили ее в Лесфад, но, черт возьми, какому-то барану понадобилось перехватить ее и оттащить туда самому. Проклятые политиканы, видно, решили сами занять место, предназначавшееся ей, а она при таком раскладе обречена. Но почему они не убили ее здесь?
        Лерой стоял мрачный, как небо в дождливый день, и мне стоило огромного труда вывести его из этого состояния.
        - Есть какие-нибудь мысли насчет того, кто это мог сотворить? - спросил я у него, когда он смог вполне осмысленно моргать.
        - Есть, - ответил он, - но я пока придержу их при себе.
        Я сморщился, но промолчал. Я хотел дать ему в морду, чтобы ничего не смел при себе держать, но вовремя остановился. Пусть поступает как хочет. Негоже простолюдину в чине лейтенанта указывать, что делать герцогу в чине полковника, пусть даже этот полковник в отставке, спасибо и на том, что не лезет в командующие.
        - Пока все не прояснится, - добавил он.
        Чтоб тебя, а по-моему, тут и так все яснее ясного. Одна скотина решила подсидеть другую, и пока все честные и не претендующие на земли и богатство ждут его возвращения. Кто-то, ему лучше знать кто, решился лично доставить сокровище королю, а потом, когда старикан передаст ей права на Таеру, убьет ее и сам займет это место. Ну в лучшем случае женится на Адели, а уж потом убьет.
        С болот поднимался туман, весьма вонючий туман. Настолько густой, что нам придется рубить его мечами, чтобы двигаться вперед.
        Я стоял на крыльце и недовольно разглядывал белую пелену. Лошади в нее точно не пойдут, ну а пойдут, что с них толку на болоте, самим бы не утонуть. Придется делить отряд, хотя чего тут делить, нас и так чуть больше десятка, считая Лероя и его телохранителя.
        Из тумана вынырнул Следопыт.
        - Хреново наше дело, Медный. - И этот туда же, я же не слепой, сам вижу. - Ни хрена в этом тумане не видать, особливо на болотах. Это еще ерунда, там такая грязюка, я ни одного следа разглядеть не смог.
        Мне захотелось дать ему в рожу, но он тут ни при чем. Ну почему, почему все не может идти так, как должно, почему вечно в мои планы вкрадывается что-то или кто-то и не устает совать палки в колеса, которые и так едва вращаются. Проклятье, неужто Грамаль вернулся с того света и теперь мстит мне за свою безвременную кончину?
        - По памяти вести сможешь? - спросил я.
        Брови Следопыта взлетели.
        - Не знаю, - ответил он, опасливо оглядываясь на болота, - никогда не пробовал в таком тумане. Понимаешь, Медный, если бы хоть что-то было видно, я бы смог найти ориентиры, что-то вспомнить из виденного вчера, а так…
        - Так ты сможешь или нет? Или нам другого следопыта искать?
        - Да, но медленно. - Он помрачнел, его взгляд стал колючим.
        Обиделся. Ничего, не маленькая девочка, должен же понимать, что, если мы их не догоним, - нам конец, прячься - не прячься. Отойдет, я надеюсь, раньше за ним длинных обид не водилось, к тому же он мой сержант.
        Люди зевали, чесали ноющие задницы и тихонько перешептывались. Каждый из них был готов броситься в погоню, но только после того, как их лейтенант даст досмотреть последний сон, в котором он был в объятиях пухленькой, грудастой и весьма распутной девицы. Знаю я солдатские сны и мысли, сам им был. Только некогда сейчас спать.
        Я стоял перед выбором, все они хотят пойти, и все всё понимают, но кто-то должен свезти весточку моему брату.
        - Треска, Дед, собирайтесь, отвезете вот это Молоту. - Я протянул Треске конверт.
        - Но лейтенант… - начал было он, но, поймав на себе злобные взгляды, заткнулся. - Есть! - Он взял бумаги.
        Никто по доброй воле не хочет встречаться с Молотом, а за такие вести он и разорвать может. У Трески же иммунитет, Молот ему жизнью обязан. А Деда он не тронет, Дед - это Дед!
        Задумчивый Следопыт повернулся ко мне. Его глаза-щелочки ощетинились копьями ресниц, и радости в его взгляде не было ни грамма. Он протянул мне шест.
        - Без него на болотах нельзя, - прокомментировал он.
        - Ты-то это откуда знаешь? - прорычал я. - Болот-то небось в глаза не видывал?
        - Знаю, - коротко бросил он и исчез в тумане.
        Мы шли след в след. Первым, как и положено, уверенно шагал Следопыт, за ним, матерясь себе под нос, тащился я, последним топал Гробовщик. Ох и несладко ему приходилось идти там, где перед ним уже прошел десяток человек. Но ничего, Гробовщик парень здоровый и его силищи хватит на всех нас.
        Туман потихоньку рассеивался, открывая нам великолепные виды болот. Черная жижа, поросшая травой и кое-где разбавленная не менее черными кочками. Стоило только ступить на такую, как в воздух поднимались тучи голодных комаров и жадно принимались нас жевать. Иногда мне казалось, что я слышу, как трещит у них за ушами.
        Жужжание и хлюпанье, сопение и ругань сопровождали наше путешествие. А еще вонь. Вонь, которая не давала вздохнуть и от которой слезились глаза. И злоба, злоба, что перекрывала собой все, злоба, что не давала спокойно думать, злоба, что искала выхода и часто находила. Я кричал на людей по малейшему поводу, я пинал их, я грозил им кулаками. Они терпеливо сносили мои выходки. Они видели все сами. Если бы не это, я давно бы пересчитал им зубы.
        - Привал! - крикнул Следопыт, взобравшийся на приличного размера кочку с иссохшим, корявым деревом посредине.
        Я хотел возмутиться, какой привал к чертям собачьим, топай давай, когда я скажу, тогда и будет привал. Но передумал. Черт с ним, пусть командует. Здесь он главный. Да и пора, давно пора себя в руки взять.
        Грязные, вымокшие до нитки и покрытые волдырями с ног до головы, люди поднимались на сушу и тут же падали, а уж затем, слегка отдышавшись, отползали в сторону, уступая место следующему: Гробовщик был исключением. Он взошел на кочку, оперся на свой шест и, тяжело вздохнув, подмигнул Лерою.
        Герцог представлял собой жалкое зрелище. Пеший марш нелегко ему дался. За этот день он высох, стал маленьким, серым, совсем непохожим на властителя Восбура. Комары и мошки, почувствовав голубую кровь, набросились на него, и в этом был плюс, к нам приставали только больные на голову создания.
        Я подполз к Следопыту. Он, сволочь, стоял, облокотившись о дерево, и, казалось, совсем не устал. Он даже находил в себе силы, чтобы ковырять веточкой в зубах и одновременно с этим напевать веселую песенку. Это он надо мной издевается, мстит за мое с ним обращение в форте.
        - Объясни мне, друг любезный, - прохрипел я, едва ворочая языком, - какого хрена мы тут поперлись? У нас что, дороги не было?
        - Они тоже свернули, - улыбнулся он.
        Ах ты еще и улыбаешься! Ну ничего, лыбу-то я тебе с лица сотру, дай только выбраться отсюда живым. В карцере сгною, если только сам не сгнию тут.
        - Ну и где мы? - К нам подполз Окорок.
        - В болотах! - рявкнул я. - Окорок, твою мать, ты что, ослеп от нагрузки? Может, тебе карту дать, так она пустая. Нет тут ничего.
        - Надо бы зарисовать, - подал голос Лерой.
        Топограф хренов. Счас сорву камышинку и начну художества выводить.
        - Куда они пошли? - Надо успокоиться и взяться за дело. Надо!
        - Туда. - Следопыт неопределенно махнул рукой. - Здесь они ночевали.
        - Да ты что? - Я огляделся, но никаких следов не увидел. - С чего ты взял?
        Он обнажил зубы в ухмылке и, не говоря ни слова, копнул ногой землю. Кострище! Вот ведь черт внимательный, я бы даже лежа на нем не заметил. Да что там, даже ткнувшись в него носом. Даже если бы оно все еще было горячим.
        Я перевернулся на спину и уставился в небо. Не хотелось мне сейчас думать ни о чем, связанном с моими прямыми обязанностями. Хотелось просто так лежать и разглядывать плывущие в далеком небе облака. А еще лучше дать храпака, да так, чтоб болота закипели. Но небо было серым и низким, обещая скорый дождь, а спать я буду только в могиле. Зато там отосплюсь!
        - Так, - произнес я не отрываясь от неба, - пожрем, отдышимся и двинем дальше.
        Все заворчали, а я-то ожидал услышать восторженные крики. Проклятое командирство, опять меня будут честить за глаза. Теперь главное не поворачиваться к ним спиной. На всякий случай. Мало ли что взбредет в эти усталые головы.
        Вонь не исчезала, ругани над болотом стало больше, и звучала она громче.
        Комары тоже стали злее, и теперь эти оголодавшие, размером с доброго поросенка твари норовили залезть под одежду и отхватить там кусок мяса пожирнее. Они что, не знают, что у солдат жиру отродясь не водилось? Как и мозгов.
        Дернул же меня черт ввязаться во все это. Надо было Треску послать сюда, а письмецо Молоту самому свезти. Пусть бы он по болотам прыгал. Он все-таки водоплавающее, а я размокаю. Того и гляди разваливаться начну.
        Я оглянулся. Если я выгляжу хоть вполовину того, как все остальные, хреновы мои дела. Посеревшие, опухшие от укусов рожи тащились по болотам третьи сутки. Их впалые, бесцветные, как у стариков, глаза буравили меня, ожидая заветного вопля
«привал!». Но я молчал. И, черт возьми, буду молчать, пока Следопыт носящийся впереди словно по мощенной камнем площади, не крикнет, что эти твари за следующей кочкой. Но Следопыт тоже молчал, и злость, подогреваемая редкими, но очень точными репликами в его адрес, искала выход.
        Он промчался мимо меня, когда я шестом прощупывал почву. От ветра, создаваемого этим не знающим устали созданием, я чуть не рухнул. Меня подхватили руки идущего за мной Пони. Его лошадиная морда растянулась в усмешке.
        - Держись, командир! - произнес он, заботливо ставя меня на место.
        - Все держитесь, - прокричал Следопыт, пробегая мимо меня в обратном направлении, но на этот раз на безопасном расстоянии, - дальше легче будет.
        - Когда? - Я вытянулся в струнку и ухватил его за рукав. - Когда, сучий ты потрох? Это мы слышим уже третий день.
        - И что, - заржал он, - вам разве легче не стало?
        Я бы утопил его тут же. Клянусь! Но он вырвался и, отскочив, добавил:
        - Лесочек видишь?
        Я повернулся. Лесочек, чтоб тебя! Три сухих дерева на горстке земли для него уже лесочек.
        - Вот за ним земля начинается. Не бог весть что, конечно. Но все ж покрепче этой.
        Это сообщение вдохновило людей и меня в том числе. До леска мы добрались как на крыльях, а там, ощутив под ногами твердую землю, устроили настоящий пир для не жравших два дня желудков. Деревца пошли на костер, обеспечив нам тепло.
        Когда последние крошки были сметены, а животы довольно заурчали, я развалился на земле и подозвал к себе Следопыта.
        - Теперь пойдем быстрее, - пообещал он в ответ на мой вопрос, - они не могут быстро идти. Аделька спутала им все карты. Слишком уж часто приходится останавливаться. Желудок у нее не привык к болотной воде.
        - Ясно! - Я впервые за эти дни улыбнулся. Наставления Молота не прошли даром, и она как могла затягивала путешествие. Знала ведь, что мы ее не бросим. - Как думаешь, когда догоним?
        Он не ответил, весь вытянулся, его лицо переполнил страх.
        - Валет, стой! - истошно завопил он.
        Его вопль опоздал. Валет взмахнул руками и по шею погрузился в трясину. Я вскочил, ища глазами шест. Гробовщик, сотрясая весь островок, пронесся мимо и, рухнув на берег, прохрипел:
        - Давай, Валет, хватайся!
        Пальцы Валета скользнули по шесту Гробовщика, но удержаться он не смог и погрузился в болото. На том месте, где он только что был, остались лишь пузырьки. Гробовщик зарычал и, отшвырнув шест, перевернулся на спину.
        Все взоры разом обратились на Лероя, стоявшего, опершись на шест, в метре от трясины. Он стоял, вращая глазами, и, казалось, не понимал, что происходит.
        - Аристократ хренов! - прорычал Гробовщик, но герцог его не услышал.
        Он смотрел на меня. А я огромными шагами приближался к нему.
        - Ты что, паскуда, ручки побоялся замарать?! - Меня переполняла злость, и я от всей души врезал по его аристократическим зубам.
        Герцог отлетел, упав, встряхнул головой и одарил меня взглядом, от которого кровь в моих жилах начала стынуть. Должно быть, я об этом еще пожалею потом, но сейчас мне стало легче. Ой как легче. Никто не бросился к нему, даже его слуга. Все молча смотрели туда, где утонул Валет.
        Я с трудом сглотнул, перед моими глазами встало лицо Валета.

«Я не оставлю своего лейтенанта», - сдвинув брови, произнес он тогда.
        Я шмякнулся на землю. Хороший был парень Валет, преданный, и слово свое всегда держал. Обещал не оставить лейтенанта и не оставил. Пошел вслед за Холодком. Правда, прошло время, и место не то, но болота те же.
        Я закрыл лицо руками. Вот ведь как получается. В смерти Валета моей вины ничуть не меньше, чем вины герцога, а то и больше. Это ведь я оттащил тело Холодка в болото, это я положил на ее грудь камень и смотрел, как она тонет. А Валет всего лишь не хотел ее оставлять.
        - Бубен расстроится. - В этой жуткой тишине голос Окорока прозвучал зловеще.
        Я сплюнул и, бросив взгляд на все еще лежащего на земле Лероя, выдавил:
        - Собрать вещи! Выступаем по готовности. Следопыт, разведай тропку! - Надо оставаться жестким, всегда.
        Пусть на душе кошки скребут. Мы все солдаты и в любой момент готовы отдать богу душу. Но этого бы не произошло, протяни кретин герцог Валету шест.
        Глава 25
        ПОГОНЯ ЗА ТЕНЬЮ
        - Чуешь? - спросил Следопыт, когда я перестал кряхтеть, пыхтеть, сопеть и чертыхаться и наконец смог поудобней устроиться возле него.
        - Ага, - ответил я, - чую. Ну и воняет же от нас. Эту вонь только безносый не учует. Ты бы нашел озерцо или лужу почище. А то у меня уже лягушки в брюхе квакают, а в штанах головастиков выводят.
        - Да я не об этом, - прыснул он. - Костер!
        Я втянул воздух.
        - Не, не чую. У меня нос тиной забит, кроме нее, ничего не чую.
        - Вон там, - он указал рукой, - вон, дымок виднеется.
        Я вгляделся, но, естественно, ничего не увидел.
        У Следопыта глаз наметанный, зоркий. Этот поганец и вшу на слоне разглядит. Мне бы такие глаза, а то от моих проку никакого, только и могут, что баб в кабаках разглядывать.
        - Они? - спросил я, сощурившись и стараясь хоть что-то разглядеть. Бесполезно.
        - Не знаю, - пожал плечами Следопыт. Тоже мне друг, мог бы и обрадовать лейтенанта.
        - Так че ж ты притащил меня сюда, не проверив? - зашипел я. - Сначала разузнай все, разведай, а потом уж и командиру докладывай.
        Он снова прыснул. Вот он, хваленый авторитет воинских званий. Распоследний рядовой тебя в грош не ставит. Эх, говорили же мне, не пей с подчиненными. Если больше не с кем - нажрись один. Да поздно исправляться. Это сейчас я так рассуждаю, а стоит только оказаться в тепле и уюте, так сам же первый побегу звать их в трактир, напиться и подраться из-за юбок.
        - Ладно, пошли отсюда. Все равно ни хрена не вижу и не чую, а со всеми как-то спокойней.
        Мы сползли с горки. В лагере, если разбросанные между хлипких деревьев, похудевшие за время перехода мешки можно назвать лагерем, нас встретили с надеждой в глазах. Всем до чертиков надоели болота. Всем хотелось домой, отожраться, вымыться и под тепленький бочок грудастой развратницы. А вот хрен вам, ребята, пока мы тут пиявок да комаров кормим, парочка властолюбивых ублюдков нам еще чего-нибудь подбросит. Там не то что по бабам сходить, пожрать некогда будет.
        - Значит, так. - Я подсел к костру и вытянул к огню грязные руки, болотная жижа тут же начала подсыхать, и пальцы покрылись коростой. - Следопыт, давай жри быстрее. - Я с отвращением ковырнул засохшую грязь, она отвалилась, и под ней оказалась розовая кожица. - Возьмешь Пони и Хорька, - разглядывая это пятнышко чистоты, продолжал я, - и разведаешь, кто там обосновался. Только без геройства, - я поднял глаза на улыбающиеся хитрые лица, - посмотрели, и назад. Хорек, это я тебе. Понял? Смотри, чтоб понял. - Я вздохнул, ни хрена Хорек не понял.
        Хорек он на то и Хорек, чтоб вперед лезть. Везде ему надо свой нос сунуть. Ввяжется в драку, а потом уж думает. Зря я его отрядил, да больше некого. Не посылать же Гробовщика, он как медведь, весь лес перебудит.
        - Дальше, - обвел я остальных недобрым взглядом. - Трепа, чеши в охранение, Следопыт покажет, где встать. Носатый, сменишь его через два часа, дальше по очереди. Все, включая меня и герцога. Всем остальным спать. Как только наш зверинец что-то выяснит… Вот тогда и будем думать. - Я потер лоб. Только головной боли мне сейчас не хватало для полного счастья. - Где Гробовщик? - его отсутствие я только сейчас заметил.
        - Тута я. - Здоровяк вылез из кустов, на ходу завязывая штаны. - Не повторяй, - подмигнул он, - я все слышал.
        - Мы тебя тоже замечательно слышали. - Окорок подленько улыбнулся. - Ты б так в драке ревел, враги бы сразу разбежались.
        - Хочешь узнать, как я в драке? - Гробовщик поднял свой могучий кулак и потряс им в воздухе.
        Затевалась свара. Ну и пусть, порезвятся малость, разомнутся, вредно не будет.
        Я махнул рукой, давая понять, что не против, и отошел в сторону, надеясь увидеть бой. Но Окорок все испортил. Слегка поглумившись, он вдруг залебезил и с улыбкой пошел на примирение. Народ неодобрительно загудел. Я снова потер лоб, пытаясь прогнать боль, и стал устраиваться на ночлег.
        - Можно с тобой поговорить? - спросил Лерой.
        Я вздрогнул. С испугу сердце ударилось в пустоте и отозвалось болью.
        - Садись, - ответил я и как можно более незаметно размял ребра с левой стороны. Сердце успокоилось.
        Со дня смерти Валета герцог ни с кем, кроме своего слуги, не разговаривал, держась в стороне и стремясь никому не попадаться на глаза. Может, потому, что чувствовал свою вину, а может, потому, что все решили, что он виноват. Все, даже его слуга, но последний хранил герцогу верность, то ли по привычке, то ли потому, что больше ничего не умел.
        Герцог присел рядом, потерянно взглянул на меня, но не смог удержать взгляд.
        - Знаешь, Медный, я никогда не был трусом. Никогда. Я всегда делал все, чтобы люди… - он оборвал фразу, - короче, там, на болотах, когда погиб твой человек, я растерялся. Я устал. Устал настолько, что не сразу понял, что происходит. Если бы не усталость, я бы вытащил его. А так я просто стоял и смотрел. Смотрел, как он тонет! - Герцог в сердцах сплюнул в сторону.
        Что происходит с миром? Дворянин льет слезы о простолюдине, а полковник оправдывается перед лейтенантом. Нет, длительное пребывание среди нас плохо на нем сказывается. Сентиментальным стал, того и гляди, разревется. Воды нам тут мало!
        - Я, - продолжал герцог, - убивал и отправлял людей на смерть, но еще никогда никто не умирал по моей вине без острой в том необходимости.
        Так вот в чем все дело. Ему жаль не Валета. Ему жаль самого себя. Ему жаль, что он уронил свое достоинство перед нами и развеял миф о герое, клубившийся вокруг него. И теперь он пытается оправдаться передо мной, оправдываясь перед собой.
        Я посмотрел на его сгорбившуюся фигуру. Герцог стал маленьким, словно усох за последние дни. Он оброс, волосы его свалялись, и он даже не пытался следить за собой.
        Ну и что мне с ним теперь делать? Проклятье, и так людей нет, а еще этот сопли распустил.
        - Перестань! - вслух произнес я. - Ты еще разревись. - Я сплюнул. - Валет умер, делая дело, и нам надо доделать его. И я его доделаю, с тобой или без тебя. А ты можешь зарыться под подушку и распускать нюни, сколько тебе влезет.
        - Как ты смеешь! - прорычал он.
        - Ну вот ты и закипел, - улыбнулся я. - Видишь, как это легко. Вот закипевший и злой ты нам и нужен. Только злость свою направь не на нас, а на тех, по чьей милости мы сюда поперлись. Это они виноваты в смерти Валета, а не ты. На твоем месте мог оказаться любой из нас. Я это знаю. Ребята это знают. Мы все это знаем. Теперь это знаешь и ты, - я грустно рассмеялся, - и, зная это, что ты будешь делать? Набьешь ли ты морду мне за нанесенное оскорбление или найдешь тех, кто действительно виноват во всем?
        Я умолк, хотя хотелось добавить еще кое-что. Он разглядывал грязные носки своих сапог и тоже молчал. Так, молча, мы и сидели, а мне ужасно хотелось спать. И вахта моя уже не за горами. Но я терпеливо ждал, когда мои слова доползут из его ушей до мозга и с него наконец спадет оцепенение.
        Он очнулся, тяжело вздохнул, словно воздух, выходящий из его груди, причинял ему боль, и изрек:
        - Ты хороший командир, Медный. - Он поднялся, бросил на меня взгляд. За внешней улыбчивостью которого читалось, «но ударил ты меня зря». - Ты отличный командир, - на его синих губах появилось подобие улыбки, - я бы мечтал служить под началом такого командира.
        Я долго смотрел в его покачивающуюся спину и гадал о мотивах, побудивших его сказать именно это и именно так. Он сказал «такого командира», не сказал «под твоим началом», а именно «такого», что ж, герцог, мы тоже кой-чего в словоблудии понимаем. Ты хочешь, чтобы я не смотрел на тебя как на врага, и только, но ты не будешь церемониться, если тебе представится случай.
        Следопыт явился под утро, когда я сдал вахту и только-только начал дремать. Он не стал церемониться, а, растолкав меня, почти заорал в ухо:
        - Они! Медный! Это они! Я видел Шепот!
        - Ну и чего ты орешь? - уставшим безжизненным голосом спросил я. Головная боль стала невыносимой, она отбирала те малые остатки желания шевелиться, что еще были во мне. - Можно ж было тихо. - Я сел, растер лоб, боль не прошла. - Шепот сам видел?
        - Ага, - радостно выпалил он.
        - И как она?
        - Ну. - Он почесал голову и, выудив из отросших волос паразита, раздавил его грязными ногтями, - лучше нас. Не похоже, что она пленница. Ведёт себя уж больно по-хозяйски.
        - Это как?
        - Как ты среди нас.
        - Ясно. - Кое-что в самом деле стало ясно. - Поднимай людей.
        Беспечность и излишняя самоуверенность никогда не доводят до добра. Следопыт то ли от радости, то ли из лени, а может, из страха, что Хорек не сдюжит, не удосужился сосчитать врагов. Даже примерно. И мы окружали лагерь, теряясь в догадках об их числе. Они же чувствовали себя хозяевами и абсолютно ничего не боялись.
        Часовой в форме лорда Паарских земель спокойно дрых на посту, обняв копье, как девку. Он умер, не издав не звука. Когда же мы подошли ближе, я чуть не расхохотался. Они лежали вокруг костра тесными рядами. Бери копье и насаживай их как перепелов на вертел. И никто не охранял их сон. У костра не было даже забулдыги с бутылкой.
        Хорек прокричал птицей, отродясь не водившейся в этих местах, и резня началась. Теперь беспечность проявил я.
        Мы вошли в азарт, мы резали, кололи и рвали их, медленно продвигаясь к центру, мы вымещали злобу, накопившуюся в нас, мы хотели только одного - убивать. А они умирали, даже не проснувшись и не издав ни звука. Меня веселило это, и только когда уже никого из них в живых не осталось, только тогда я сообразил, что не вижу ни Шепот, ни тем более Адели, а вместо крови из убитых сыпется солома и болотная тина. Сообразив это, я стал вращать головой. Отчего мой бедный, и без того ссохшийся и болящий мозг принялся стукаться о череп. Хорошо хоть с обратной стороны.
        Рыча, я добрался до Следопыта и схватил за грудки, так что форма треснула и надорвалась.
        - Ну и где, твою мать, Шепот? Придурок, куда ты нас привел? - орал я. - Где она, я тебя спрашиваю?
        Следопыт только пожимал плечами, лепеча, что она была тут.
        - Да, - еще больше распалился я, - и где она? Тут должно быть две бабы. Я не вижу ни одной! - Я тряс его, в бессильной злобе надеясь вытряхнуть из него если не душу, то хотя бы дурь.
        - Медный! - Кто-то нерешительно тронул меня за лечо.
        - Пошел к черту! - прорычал я, не оборачиваясь.
        - Да оглянись же ты, болван! - Меня силой развернули.
        Тяжело дыша, я чуть не накинулся на того наглеца, который посмел прервать экзекуцию. Мое дыхание оборвалось. Я перестал дышать. Вообще перестал. Из леса выходили люди, и впереди них шла Шепот. Она улыбалась.
        - А ты изменился, Медный, - произнесла она, разглядывая меня, словно я был картинкой, может, еще раздеться прикажет. - Повзрослел, возмужал. Девки на тебя небось гроздьями вешаются.
        - А ты что, ревнуешь? - прохрипел я.
        - Да нет. С чего бы? Ты всегда был слишком молод для меня, даже тогда, - она засмеялась, - когда я соблазнила тебя по просьбе Молота.
        Вот сукин сын! А еще брат.
        - Но я зашла попрощаться. Боюсь, что встретимся мы только в аду. Прощай, Медный, и передай от меня привет Молоту. Кончай их! - приказала она своим людям и скрылась в лесу.
        Завертелось! Я легко отразил удар, но слишком далеко его отвел и пропустил удар в пах.
        Ох и больно же получать кованым сапогом! Только чудом мне не отрубили голову и не затоптали насмерть, пока я отползал в сторону и был беспомощен как младенец. Два глубоких вдоха - и я уже на ногах. Где-то за спиной рычал Гробовщик. Я оглянулся. Далеко я от боя, но зато ближе к Шепот.
        Прихрамывая и держась за ушибленное место, я бросился следом за ней. Бросился… Да я едва ковылял, используя меч как посох. Когда же наконец смог двигаться, не боясь что-нибудь потерять, лес расступился, и я оказался на дороге.
        Через болота есть дорога? Нет, я все же придушу Следопыта в назидание потомкам, чтоб знали, как врать командному составу. Дорога пуста, как котомка нищего, и, судя по всему, ее давно не использовали. На мое счастье. Теперь мне не нужен Следопыт, в такой пылище даже я смогу следы разглядеть. А вон и трава примята, совсем недавно проехал кто-то.
        Я медленно, очень медленно двинулся по следу, на ходу размышляя, не оставить ли мне Следопыта в живых, до тех пор пока не нахватаюсь от него премудростей. Голоса. И голоса знакомые: один принадлежал Шепот, другой я никак не мог вспомнить, но определенно слышал его раньше.
        Я двинулся еще медленней, стараясь идти, как учил Следопыт. Плохой из него учитель - я же шумлю, как стадо кабанов на выпасе. Но тех, кто разговаривал на укрытой деревьями поляне, это, видимо, не тревожит.
        - Отличная работа! - проворковала Шепот, она всегда так делала, когда хотела, чтоб мужчина потерял голову. - Если, конечно, вы не врете.
        - Вру? Я? Скажите, я похож на идиота, врать вам за такие деньги? - (Я определенно знаю этого человека.) - Все сделано, как мы и договорились. Они прибудут туда, и, надеюсь, ваши люди не дадут им оттуда выбраться.
        - Это уже не ваша забота.
        Самоуверенности Шепот не занимать. Интересно, о чем они. Я подавил в себе желание выскочить из кустов с мечом в руках и завопить «попались».
        - Как сказать, - отозвался мужчина, - если уцелеет хоть кто-то, мне конец. Всем нам конец, - поправился он и засмеялся.
        - Пусть вас это не беспокоит. Главное для вас, чтобы вы выполняли то, что от вас требуется, и сдержали свое обещание, иначе вам и так конец. Король не простит вам измены. Если все выплывет наружу, в лучшем случае вас повесят, - радостно сообщила Шепот.
        Я живо представил себе, как она прыгает по поляне и, хлопая в ладоши, кричит
«повесят, повесят».
        - Вы мне угрожаете?
        - Боже упаси нас от угроз, - произнес еще один мужской голос.
        Черт возьми, этого я не знаю. Совсем не знаю, и даже голоса не слышал никогда. Интересно, кто это. Интересно, кто эти двое.
        Стараясь даже не дышать, я приблизился, лег на землю и выглянул. Красивые у них сапоги, хорошие, чистенькие и чертовски дорогие, Теперь я знаю о них кое-что. Мне осталось только запомнить обувку и, выбравшись отсюда, найти их. И все, заговор раскрыт. Твою мать, я даже их коленок не вижу.
        Может, они не заметят меня, если я выйду и притворюсь деревом? А что, я такой же зеленый и листьев на мне не меньше.
        Я встал на колени. Ушибленное хозяйство заныло, чувствую, папашей мне не бывать. Они продолжали разговор, пока я, превозмогая боль, пытался устоять хотя бы на коленях и не рухнуть к их ногам. Конечно же в этот момент я ничего не слышал, а когда вновь обрел эту способность, они уже прощались. Знакомый мне, но до сих пор не узнанный взгромоздился на коня.
        - Прощайте! - произнес он. - Я надеюсь, вы не забудете об услуге, оказанной мной, и ваших обещаниях.
        - Я-то, - ответил незнакомец, - могу и забыть, но государь Аринии никогда не забывает о людях, оказавших ему услугу, подобную той, что оказали ему вы.
        Я зажал рот рукой, чтобы не закричать. И в этот момент сидящий на лошади обернулся. Я засунул в рот весь кулак и поймал тот крик, что рвался наружу. Огромные усы, мохнатые седые брови, блестящая на солнце лысина и узкие щелочки глаз. Лучше бы мне потерять голову в драке или же пойти на дно вместо Валета. Проклятье! Неужели в этом мире нельзя доверять даже самому себе?
        Человек, на которого молились все, включая Молота. Человек, которому верили и который всегда говорил так красиво о чести и вере, на поверку оказался мелочным сукиным сыном. Последний бастион моей веры в людей рухнул, обратился в пепел и развеялся по ветру. Благодаря вам, маршал, благодаря вам. Он уехал.
        Я пребывал в состоянии транса довольно долго и очнулся лишь когда аринец произнес:
        - Ну и как там наша маленькая принцесса?
        - А что она вам? - Шепот подбоченилась. - Она уже давно переправлена в… туда, куда я велела. - Сучка, могла бы и сказать. Осторожничает.
        - Вот и славно. - Ему подвели лошадь.
        Что-то раньше я этих ребят не замечал. Хорошо, что не вылез, а то наделали бы во мне лишних дырок. Шепот тоже уселась на коня.
        - А своих людей вы ждать не будете?
        - Незачем, - она отмахнулась, как от мухи, - они сами знают, куда прийти. А у меня еще дела.
        - Очередной вам насоливший?
        - Сильнее всех остальных, вместе взятых.
        - И все же я бы проконтролировал смерть…
        - Вы сомневаетесь в моем слове? - Шепот протянула руку и положила поверх его руки. - Они уже мертвы, но даже если им и удастся выстоять против моих мальчиков, я сильно сомневаюсь, что они смогут выбраться отсюда до того, как все решится.
        - Нам, - аринец занервничал, - нам надо, чтобы он отсюда не выбрался совсем, иначе все расходы, связанные с этим предприятием, придется компенсировать вам.
        - Да что вы так разозлились, - залилась смехом Шепот, - чтобы сделать это, мне пришлось пожертвовать весьма симпатичным мне человеком.
        - Кого вы имеете в виду? - Аринец нахмурился.
        - Медного! - Шепот разразилась новым приступом смеха. - Жалко его, он хоть и дурачок, но это по молодости. Его брат в его возрасте тоже умом не отличался. Я же говорила вам, что он бросится за мной и герцог за ним следом. Так что желаете проконтролировать смерть герцога - милости прошу. Они вон в том лесочке.
        - Нет уж, увольте! - Аринец махнул рукой. - Придется поверить вам на слово. Еще раз.
        - А разве я вас подводила? - лукаво произнесла Шепот.
        Аринец не ответил и лишь внимательно взглянул на нее.
        - Что ж, - он сделал знак своим людям, - мне было приятно с вами сотрудничать. Я надеюсь, мы увидимся в вашем новом замке, когда все кончится.
        - Я пришлю вам приглашение.
        Они ускакали. Она одна, а он в сопровождении целой армии.
        Я же наконец смог вытащить изо рта кулак и завыть. Я выл и катался по земле, выл и бил себя, по лбу, выл и швырялся выдранной из земли травой. Не знаю, сколько это продолжалось. Только когда на землю опустился сумрак, я пришел в себя настолько, что смог спокойно лежать на земле и разглядывать низкие тучи. Успокоившись окончательно, я поплелся к своим.
        Меня трясло от гнева и еще больше от страха. Я боялся, что моих людей всех перебили и что теперь мне одному придется выбираться отсюда. И - еще меня переполняло бешенство. Я злился, что оказался не таким ценным человеком во всей этой игре, что это не меня заманивала на болота тетя Шепот. Герцог, вот кто им был нужен, вот почему она так им интересовалась и злилась, что я не оставляю их одних. Теперь мне стало все понятно. Теперь я знаю, кто помогал ей и кто оплачивал ее дорогие наряды. Аринцы давно облизываются на Восбур. Да и от Берроя они не откажутся. Я замер и оглядел скрывшийся в темноте лес. Пожалуй, я не стану душить Следопыта, если, конечно, он выжил, должен же хоть кто-нибудь вывести меня отсюда. А теперь я еще сильнее желаю выбраться отсюда. У меня очень важное дело к тете Шепот.
        Сперва меня сбили с ног, потом приставили нож к горлу и только потом, подняв голову за волосы, разглядели лицо. Одолели, мать их! Меня сейчас только младенец не одолеет, да и то если спать будет. После такого удара по голове идти я был не в состоянии, и им пришлось меня нести. На моих ногах остались воспоминания о каждой кочке и каждом колючем кусте по дороге. Не слишком-то они церемонятся, да и пускай. Право победителя - делать с проигравшим все, что взбредет ему в голову. Надеюсь, меня убьют быстро и я смогу увидеться с парнями, отдавшими свои жизни за пустое место. Сквозь боль во мне рождался истеричный смешок. Прыгать по болотам как лягушки, жрать своих зеленых собратьев, закусывая пиявками, отдавая долю переваренной добычи комарам и прочим кусачим тварям. И ради чего? Мы гнались за тенью, которой и вовсе там не было, а тетя Шепот умело подбрасывала нам доказательства того, что она была.
        Небось ржала как лошадь, потешаясь над идиотом Медным и полудурком Следопытом, а также всеми, кого они завели в ее ловушку. Или Следопыт тоже тут замешан? Нет, это уже паранойя.
        Ладно, ребята, давайте покончим с этим побыстрее, уж больно хочется червей покормить, может, из них вырастут те мухи, что искусают вас до смерти.
        - Живой! - Гробовщик уронил меня возле костра. - Только вот помятый какой-то.
        Будешь тут помятым. Никому веры нет. Эй, а кто сказал, что это Гробовщик, может, просто голос похож. Но вокруг меня уже хлопотали люди, среди которых мелькали знакомые лица. Вот мелькнуло улыбающееся, давно не бритое лицо Хорька, из темноты вылезла противная харя Следопыта, где-то над ухом без умолку трещал Трепа.
        Меня усадили, Следопыт влил мне в глотку вонючую жидкость, на вкус это было дерьмо, смешанное с болотной тиной и размешанное его грязным пальцем. Меня чуть не вырвало.
        - Глотай, глотай, не морщись. Это тебя на ноги поднимет, - заверил он.
        Черта с два оно поднимет, отравить меня решил, нет, все же надо его придушить, ну хоть чуть-чуть.
        - Где ты был? - спросил Лерой, поудобней устраивая перебитую руку.
        Ага, так я тебе и сказал. Счас! Ты же аристократ, а к вам у меня нет больше веры.
        - За призраками гонялся, - выдавил я.
        - Ну и как, поймал?
        - Не-а, они ж бесплотны. - Настоящие призраки, не те, за которыми я бегал. Те плотны, еще как плотны.
        - Не, вы слыхали? - затараторил Трепа. - Он де, значь, за призраками носится, а мы тут кровь проливаем.
        На него зашипели, и он заткнулся.
        - Ну рассказывай. - Настойчив этот герцог, прям деваться от него некуда.
        - Нечего рассказывать, - я сделал еще глоток, ну и дрянь же подсунул мне Следопыт, ладно, еще хоть теплая, хоть греет малость. - Впустую мы прошлепали. Не было тут Адели. Сразу не было.
        - Как это не было? - Следопыт мне не поверил. И остальные тоже. Да я сам себе не верил. - А ее шарфик? А та сумочка?
        - Тоже мне, доказательства. - Я сморщился, как только мог сморщить свою и без того сморщенную рожу. - Шепот его подкинула, а Адель уже давно незнамо где. Сам слышал, как она об этом говорила.
        (Ну-ка, Медный, пасть свою заткни.)
        - Где слышал? - Лерой напрягся.
        - В лесу. Твою мать, ты что, мне не веришь? Да если бы я был такой распоследний подлец, какого бы черта я с вами по болотам носился!
        Интересно, а будь я на его месте, я поверил бы, а? Черта с два. Вот только каждый из нас на своем месте, и у меня столько же причин не доверять ему.
        - И где она теперь? - нахмурился герцог.
        - Удрала, - пожал плечами я.
        - То есть ты ее еще и упустил?
        - Ну да, упустил. Что ж мне теперь, на меч броситься? - Я обвел всех взглядом, ища поддержки, и наткнулся на стену недоверия во взглядах. Прощай, авторитет командира, и звания тоже прощайте.
        - Может, для тебя это и выход, - изрек Лерой и демонстративно отвернулся. Все молчали и постепенно утрачивали всякий интерес к моей персоне, так что скоро я смог потихоньку выползти из света костра и лечь.
        - Ну, - Следопыт присел рядом, - ладно, ему ты не хочешь рассказывать, но нам-то можешь сказать?
        - Нет, - ответил я, не верят и не надо.
        - Да пойми ты, медная душа, тебе никто не верит не потому, что не хотят. Хотят, еще как хотят! Но когда здесь драка началась, ты как-то сразу исчез, а как все кончилось, объявился. Целый и невредимый.
        - Кто погиб? - В этом я не сомневался.
        - Пони, слугу герцога зарезали, да и самому ему досталось, Бублик и Тарго до утра не доживут. Окорок потерял глаз, Трепа ухо.
        - Хреново теперь ему будет слухи подбирать, хорошо, хоть не язык, - проронил я. Следопыт смерил меня мрачным взглядом:
        - Что произошло, Медный?
        - Шепот нас предала, но я думаю, это ты и так понял. - И я выложил ему все. - Ну а теперь, - сказал я, закончив свой рассказ, - решай сам, стоит ли мне верить.
        Он помрачнел и отошел в сторону, а я уснул.
        Следопыт оказался прав. Тарго умер еще до рассвета, Бублик последовал за ним, едва взошло солнце. Мы завернули их тела в плащи, осторожно положили в яму, и, как смогли, присыпали землей. Герцог прочитал траурную речь, от которой слезы навернулись на глаза. Из четырех сложенных в яму тел герцог был знаком только с одним, но витиеватость и красота постановки фраз у аристократов в крови. Я постарался не отстать от него, но все, что я смог, это не разреветься от нахлынувших чувств.
        После похорон отношение ко мне изменилось, словно и не было вчерашнего недоверия во взглядах. Как раз наоборот, все стремились показать, что знают все и ждут от меня действий. И лишь герцог ходил кругами, вытаращив глаза, и не понимал, что происходит. Ему никто ничего не сказал. Даже Трепа умудрился держать язык за зубами.
        Дождавшись, когда наш высокородный друг отлучится по нужде, мы кратко все обсудили и, приняв решение, пошли на найденную мной дорогу.
        Глава 26
        ЛЮДИ БЕЗ ЦЕЛИ
        - Берройский тракт, - равнодушным шепотом озвучил мои мысли герцог.
        Мы лежали в пожелтевшей траве, скрытые от дороги деревьями, и смотрели на бесконечные вереницы бредущих по дороге людей.
        - И где Беррой? - также шепотом спросил я.
        Мы заблудились. Дорога, на которую мы вышли, вскоре затерялась в лесу. Лес был непролазным, и, когда удавалось разглядеть небо сквозь кроны деревьев, видно было только бегущие по нему низкие серые облака. Я невольно взглянул туда, но картина была прежней. Тучи, тучи, тучи и дождь - мелкий, противный, не дождь, а морось, и эта морось пробирала до костей.
        Если с меня снять одежду, кожу и остатки мяса, то и кости можно будет выжимать, то-то Грязнуля обрадуется. Такого ему еще не попадалось, а уж у него коллекция уродов побольше, чем в любом цирке. Если он еще жив, конечно.
        Я тяжело вздохнул и бросил через плечо взгляд на сидящих с обнаженным оружием людей. Дьявольская история и мое дьявольское умение влипать в подобные штуки заставляли людей следовать за мной и умирать непонятно ради чего. А умирать никому не хотелось, и мне тоже не хотелось, чтобы они умирали. Перед моим мысленным взором встали лица тех, кто был отравлен в Лесфаде, и тех, кто погиб в форте Агмен. Погиб по моей вине. Нет, не по моей. Шепот, проклятая сучка, должно быть, сейчас пляшет на их могилах. Да и хрен с ней, пусть радуется, и пусть радость эта встанет ей поперек горла!
        - Черт его знает, где этот хренов Беррой, - задумчиво произнес герцог. - И кончится когда-нибудь этот хренов дождь, чтоб его!
        - Ты чего так ругаешься? - встрепенулся я, ругань из этих благородных уст мне слышать еще не приходилось.
        Что ж, и его прорвало. За время нашего скитания он проронил всего пару слов, не больше, да нам и разговаривать не хотелось. Но теперь, когда мы наконец вышли на дорогу, когда перед нами шли люди, до которых можно было дотянуться и потрогать, когда вновь появилась уверенность, что кроме поднадоевших рож есть и еще лица, теперь хотелось не просто говорить, хотелось петь и танцевать.
        - Да ну тебя, - огрызнулся Лерой, - пообщаешься с тобой, еще не так заговоришь. Пойти, что ль, узнать, куда нам топать?
        - Ну пойди, - хмыкнул я - они, как тебя увидят, сразу тебе все выложат. Все: и деньги, и добро, и дочерей предложат, только чтоб ты, чудище лесное, их самих не трогал. Куда ты пойдешь с такой рожей? У тебя вон на лбу пиявка до сих пор висит. Про запас, что ль, держишь? Если не веришь, на меня взгляни, я-то, наверное, не лучше выгляжу. - После такой длинной тирады мне придется переводить дух часа полтора. Совсем отвык я говорить.
        Лерой внимательно осмотрел меня и, видимо, остался недоволен осмотром. Он сморщился и повернулся к сидящему на корточках и грызущему выкопанный корешок Трепе.
        - Я на него похож? - спросил он и кивнул в мою сторону.
        - Как близнец, - продолжая жевать, ответил ставший немногословным Трепа.
        - Хреново. - Герцог добавил еще пару крепких выражений. - И что делать?
        - Не знаю. - Я пожал плечами. Честность - вот в чем успех моей политики. Честность, только честность, и ничего боле. Ни еды, ни чистой одежды, ни, само собой, баб. - Трепа, кликни там Следопыта!
        Шмыгая носом, подошел Следопыт. Он не потрудился сесть, не стал прятаться от людей на дороге. Пожалуй, он лучше всех нас переносил лишения и тяготы похода через лес, но он единственный умудрился простудиться. В душе я посмеивался над этим.
        - Ну чего? - Он погладил свою редкую козлиную бородку и вдруг рухнул на землю. - Там дорога, - удивленно сказал он.
        - Знаю, - ответил я, ничуть не удивившись его поведению. Мы все тут потихоньку тупеем. - Вот скажи нам, наш всезнающий друг, - я встал на колени и поклонился ему, - куда по ней топать, чтоб в Беррой попасть?
        - А зачем нам в Беррой? - встрял в разговор Трепа.
        - А куда? - Я повернулся к нему. - В Лесфад? Ну давай, тебе от нас в другую сторону. Там тебя ждет тетя Шепот. Она просто жаждет увидеть, как закачается на веревке твое тощее тело. - В желудке жалобно застонали пиявки, требуя кинуть им хотя бы тот безвкусный корешок, что жует Трепа. - Дай сюда! - Я отобрал у него еду и с наслаждением вонзил зубы в дерево. - Как ты это ешь? - спросил я Трепу.
        - Не нравится, отдай, я доем, - проворчал он в ответ и пошел искать себе новый.
        - Мы превращаемся в волков, - заметил герцог.
        - Не в волков, а в шакалов, - поправил его Следопыт. - Волки не отбирают друг у друга еду.
        - Даже шакалы делятся добычей с вожаком, - сказал я и с трудом проглотил горчивший корень. Не знаю я, кто такие шакалы, слыхать - слыхал, что где-то далеко на юге есть такие, но видеть не видел. Надеюсь, на этом наш зоологический экскурс закончится. - Беррой, Следопыт, Беррой!
        - Ну да. - Следопыт встал на четвереньки, долго разглядывал землю, затем пополз к деревьям. Он обнюхивал стволы, трогал их, разглядывал со всех сторон, разве что не облизывал.
        - Что с ним? - спросил Лерой.
        - Болотных газов надышался, - ответил я. - Не знаю, может, умом тронулся.
        - Может, мы все тут умом тронулись, - в никуда сказал Лерой и отвернулся от меня и Следопыта.
        Я развалился на земле и принялся изучать путников на дороге. Вид у них был усталый, напуганный. Многие везли на повозках домашний скарб, не пригодный для продажи. Другие шли пешком и перли на себе огромные тюки. Третьи гнали скотину.
        Что за хрень, они похожи на беженцев. Ну точно, беженцы! Но откуда они бегут? Я старался рассмотреть детали их одежды, вслушивался в приглушенный гул голосов, но ничего не мог разглядеть или услышать. Я так усердствовал, что вскоре начал клевать носом.
        - Беррой там. - Это вернулся Следопыт.
        - Где? - Я открыл глаза. Очень неудобно определять направление по словам. - Где там? - спросил я громче. - Следопыт, твою мать! - Это я почти крикнул и был придавлен к земле.
        - Смотри! - в ухо прошипел Лерой.
        Я повернул голову и застыл с открытым ртом. На тракте шел настоящий военный парад, безо всяких преувеличений. По дороге в… не знаю, каком направлении, шли войска. Они шли уверенно, подгоняемые своими командирами, с высоко поднятыми знаменами.
        Черт, я таких знамен и такой формы не видел никогда. Драконы, змеи, львы, грифоны, черепа, скелеты, крысы, пауки, ящерицы, трезубцы, башни, единороги и еще черт его знает что и кто. Красные, черные, синие, фиолетовые, ярко-зеленые и еще черт их знает какие. Они проходили перед нами под звуки труб и барабанный бой. Они сгоняли людей с дороги, но не трогали их, они чеканили шаг так, что начинала болеть голова, они пели песни на непонятном языке, они…
        - Черт, - промолвил подошедший Трепа с новым корешком в руках, - кто это?
        - Хороший вопрос, - сказал я, - а вот куда они идут, еще лучше.
        - В Беррой, - ответил Следопыт заскрипевшим голосом.
        Мое горло тоже пересохло в мгновение ока. Значит, они идут в Беррой, а эти люди бегут оттуда. Значит, на нас со стороны Берроя кто-то напал. Не нужно иметь карту и гениальный мозг, чтобы понять кто. Я закрыл глаза и попытался сдержать слезы. Роль маршала в этом деле не то чтобы стала ясна, но уже точно больше тайной не оставалась. Он лишил страну армии, он загнал ее в Паар, откуда она не выберется теперь до зимы, да и зимой они будут ползти по раскисшим дорогам. Но кто это такие и почему они идут навстречу нашему врагу? Что за жизнь, вопросов всегда больше, чем ответов, а ответы редко бывают однозначны.
        - Нам бы до Берроя добраться, а там и Восбур недалеко, - сказал Лерой.
        Ему никто не ответил. Мысль-то, конечно, хорошая, особливо по части харчей за его счет, но как добраться до Берроя с такими бравыми попутчиками? На мне форма, на всех форма, кроме Лероя, и черт его знает, как поведут себя эти ребята, завидев мои лычки. Грязью их, что ли, замазать?
        Я взглянул на Лероя, может, рассказать ему все, все до последнего слышанного мной слова, в конце концов, доверять ему смысла нет, но и портить с ним отношения тоже не хочется. Помыслив высокими категориями, я отозвал его в сторону и как мог воспроизвел слова Шепот на его счет.
        - М-да, - растирая небритые щеки, мрачно произнес Лерой - Что ж ты раньше молчал?
        - Расстраивать тебя не хотел, - ответил я.
        - М-да, - снова простонал он, - теперь мне все стало ясно. - Я удивленно уставился на него, ожидая объяснений. - Нет, не все, конечно, - засмеялся он. - Мне, например, не ясно, чьи это наемники, мать их.
        - Какие наемники? - не понял я.
        - Те увальни на дороге. Это наемники, Медный, а наемники, они, брат, такие люди. Они настоящие солдаты.
        - Ты подожди. - Я округлил глаза и уставился на него. - Настоящие они солдаты. А мы что, по-твоему, так, погулять вышли?
        - Нет, конечно, но вы служите за идею, страну и скромное жалованье. Они же служат за деньги, и, поверь мне, деньги немалые. А отсюда возникает вопрос: у кого достаточно средств, чтобы нанять целую армию этих зверей?
        - Не думаю, что у нас много вариантов ответа, - заметил я.
        Лерой поднял на меня глаза и уставился, как деревенский подросток на проповедника. Улыбнувшись краешками губ, он покачал головой, погрозил мне пальцем и, хлопнув по плечу, направился к остальным.
        Я был против, но я не хотел один отвечать за жизни всех. Они должны были сами сделать свой выбор. И они его сделали. Я был против, но все прочие постановили идти в Беррой. Предатели! Мне же тоже придется идти, я не хочу остаться в лесу один.
        До города оказалось гораздо ближе, чем я представлял в своих страшных мыслях. Уже на второй день мы завидели его шпили, а еще сутки спустя побритые, помытые и не обделенные женской лаской двинули в Восбур.
        Всю дорогу до Восбура я удивлялся и напряженно размышлял, куда делись эти наемники. Не похоже, чтобы кто-то зарился на Беррой, не похоже, чтобы кто-то вообще собирался нападать. Люди спокойно разговаривали, шутили, смеялись, делились кровом и вином. Но откуда беженцы? И, дьявол их разбери, куда делись драконопоклонники?
        Путешествовать на лошади и по дороге, пусть даже ночью, намного приятней, чем пешком шлепать по лесу, пусть даже днем. Так что за день мы добрались до Восбура.
        Герцог матерился вовсю, глядя на царившее в городе запустение. То тут то там попадались слабые подобия баррикад, под стенами свалены кучи камней, на улицах полно солдат, останавливающих каждого, кто казался им подозрительным. А подозрительными им казались все, кто появлялся на улице.
        - Надо ж так, - возмущался герцог, - к себе домой пробираюсь, словно воришка.
        - Подожди, - весело отвечал Гробовщик, - это только начало. Скоро до ветру будешь бегать с мечом и под охраной.
        Он тоже был недоволен увиденным, но сохранил внешнее спокойствие.
        - Помнишь? - кивнул Следопыт в сторону строения на углу боковой улицы.
        - Еще бы, - ответил я, - каждый раз, обращаясь ко мне, напоминаете. - Вон он, тот дом, что подарил мне имя.
        - Не хочешь зайти хозяев проведать? - спросил Следопыт, сдерживая смех.
        - Я нет. Ты бы у Трески лучше спросил.
        - Заткнитесь, пожалуйста! - прорычал герцог.
        Может, именно это и удержало Следопыта от ненужных вопросов и тяжких для нас воспоминаний. Но, наверное, Треска и так вспомнил бы все, нелегко забыть место, где тебя чуть не лишили жизни. Вспомнил бы, если бы был здесь. Мне его не хватает. Никогда не думал, что буду скучать по его рыбацким байкам и великому множеству легенд, коими он нас щедро потчевал.
        Сад у задней двери домика герцога размером с половину города, и, если бы не Гробовщик, тянувший меня за руку, я бы в нем точно заблудился.
        Герцог остановился, посмотрел на забитые наглухо окна, почесал голову и еще раз взглянул наверх. Мотнув головой, стряхнул сомнения и, подойдя к двери, тихо постучал. Мы стояли не шевелясь и напряженно вслушивались в то, что происходит за дверью. А за дверью была тишина. Герцог постучал громче. Никто не отозвался.
        И тут с ним случился припадок, он бросился на дверь и принялся колотить в нее всеми конечностями. Он колотил дверь, отскакивал в сторону, наклонял голову, выпускал из ушей дым, и как бык снова и снова бросался на нее. Наконец послышалось недовольное бурчание и шарканье старческих ног. Малюсенькое окошко в двери приоткрылось, выпустив в ночь полоску света. В образовавшейся щели показался глаз.
        - Кто тут? - спросил слабый шамкающий голос.
        - Это я, Марно, открывай! - облегченно выдохнул герцог, оглядывая повреждения, нанесенные и полученные в схватке с дверью. На мой взгляд, он пострадал сильнее, дверь же отделалась легким испугом.
        - Ваша светлость?
        Защелкали запоры, и дверь приоткрылась настолько, что туда смог протиснуться только герцог.
        Я сделал шаг вперед, но дверь тут же захлопнулась. Я чуть не завыл. Вот каков наш герцог, пришел домой, и больше ничего не надо. Остальные пусть на улице сидят или сразу первому патрулю сдаются.
        Я слышал, как удалялись шаги. Слышал, как они смолкли. Я стоял, не в силах поверить, что нас попросту кинули тут на растерзание стражи. Нас немного, но ропот, производимый нашими возмущенными голосами, должно быть, слышали на другом конце города.
        Наконец дверь скрипнула и распахнулась. В проеме появился герцог.
        - Ну и что вы стоите? - улыбаясь, спросил он. - Давайте внутрь! - Отойдя чуть в сторону, он радушно поклонился нам.
        Уговаривать нас не пришлось, и мы влетели в замок. Повсюду горели факелы и лампы. После темноты улицы и лесной грязи ухоженный дворец герцога казался райским местом. Нас провели в огромный зал, где на гигантском столе уже стояла дымящаяся еда и ароматное вино.
        Вот это я понимаю! Вот это герцог нам удружил. Вот ради этого изобилия можно было и болота вытерпеть. Так вот что значит жизнь аристократа, жизнь на широкую ногу. Я тоже так хочу, но не по рангу мне торопливые слуги и услужливые повара.
        За столом прислуживал старик. Он ходил медленно. Но везде успевал. Он успевал подливать вина, подставлял новые яства и при этом глотал слезы.
        - Оставь, Марно! - сказал герцог, взяв его за руку. - Они к этому не привыкли. Разве что некоторые. - Он взглянул на развалившегося в широком кресле Гробовщика. - Иди, отдохни!
        - Нет, ваша милость, - ответил старик и жалобно всхлипнул. - Я не уйду. Он ведь не ушел.
        - Нет, - сказал герцог, - он не ушел. Он был со мной до последнего. И ты будешь со мной. Я обещаю тебе! Но нам надо обсудить наше положение. Я доверяю тебе, но даже ты не должен слышать, что будет тут сказано.
        - Как прикажете, - поклонился старик, его спина жалобно хрустнула. - Как прикажете, - повторил он, выпрямившись, - но если что, я буду за дверью.
        - Хорошо, - сказал герцог и похлопал его по руке. - Мой слуга, - пояснил герцог, - тот, что погиб на болотах, его сын.
        Все понимающе закивали, хотя вряд ли кто представлял, что значит потерять сына, и родни-то у многих не было, не то что детей. А уж коли была, то жадная, как у Гробовщика, или злобная, как у меня.
        - Ну и что будем делать? - у всех спросил герцог.
        - Для начала, - за всех ответил я, - есть предложение напиться хорошенько.
        Никто не возражал, наоборот, все с воодушевлением восприняли мои слова, и даже герцог сдержанно улыбнулся. Я хотел напиться, хотел дать выход всему тому, что накопилось за это время, хотел заглушить в себе боль от потерь и неудач. Но я не подозревал, что попойка перерастет в многодневный, жестокий запой.
        Винные погреба герцога почти бесконечны и целиком отданы в наше распоряжение. Герцог старался от нас не отставать, да где ему, с его нежным аристократическим желудком да без той практики, что бывала у нас. Ему первому и надоело пить.
        Сначала он не появился утром, вернее, когда мы проснулись прямо за столом, а некоторые, особо налегавшие на вино, и под столом, его попросту нигде не было.
        Не пойду же я его искать, да и зачем - вон в углу стоят кувшины, еще полные, ждут своего часа. Я встал, доплелся до угла, размял затекшее тело и влил в себя лошадиную дозу красного, слегка сладковатого вина. Потом, подхватив столько кувшинов, сколько смог унести, вернулся к столу. Этого, конечно, не хватит на весь день, да ничего, еще схожу. Иногда полезно вставать и делать физические упражнения, а то еще форму потеряю. Постепенно все приходили в себя, и каждый, вновь очухивающийся повторял мои действия.
        - Все встали? - спросил герцог, стоя в дверях.
        Он был выбрит, в свежей дорогой одежде и благоухал так, что меня начало выворачивать. Но ему-то все равно, ему плевать на мои ощущения и мои чувства, и он, подойдя, уселся аккурат напротив меня.
        - Ну и сколько вы будете пить? - спросил он.
        - Пока не кончатся твои запасы, - заплетающимся языком ответил я. - А как кончатся, так пойдем закупать. - Я икнул.
        - Тебе не интересно, что творится снаружи? - морщась, спросил он.
        Вот гад, зачем спрашивать? Уж лучше бы песню спел или так потрепался, а то вопросы. Для ответа надо напрягать мозги, а у меня они малость нерабочие.
        - Нет, - ответил я и отхлебнул из кувшина.
        - Ладно. - Он отодвинул кувшин, чтоб лучше меня видеть. - Тогда скажи мне, что ты собираешься делать?
        - Пить! - ответил я. - Тебе бы тоже не помешало. - А то вон какой ты красивый, на твою трезвую рожу смотреть противно. Меня уже тошнит. На-ка, выпей! - Я протянул ему стоящий без дела позолоченный кубок.
        - Не хочу! - Он выбил его из моих рук.
        Вино расплескалось по столу и густой массой медленно начало стекать на пол.

«Как кровь, - подумал я. - Наша кровь».
        Герцог поморщился:
        - Надо что-то делать, Медный. Надо!
        - Что делать?
        Не хочу я ничего делать. Что пристал?
        - Вы же солдаты, - напомнил он, - солдаты армии его величества.
        Я молчал, глядя на муху, вползающую в мой серебряный кубок. Ей тоже выпить охота. Допекли ее небось дома маленькие мушата да жена, все ей мало.
        - Ты солдат, Медный.
        Опять он за свое.
        - Какой я, к чертовой бабушке, солдат, - проговорил я, достаточно протрезвев. - Солдат армии его величества! Ха! Ну где она, эта армия? Нет ее и не будет! Больше не будет. - Я опять икнул, но на сей раз не дал отрыжке вырваться наружу.
        - Но мы пока есть, - не унимался Лерой. - И пока мы есть, война не проиграна.
        - Война? - не понял я. - Какая война, герцог? Все это попахивает заговором. Тебе ли этого не знать.
        - Но ты присягал короне.
        - Во, - сказал я, подняв указательный палец, - короне! Не тому, на ком она висит, а короне.
        - Она пока на голове короля.
        - Знаешь, что я тебе скажу? - (Еще немного, и я выйду из себя.) - Видишь вот эту муху? - (Она снова выползла на край). - Она тоже кому-то верна и кому-то присягала. Наверное, и у нее есть дом, друзья, братья, жена и дети. Но сейчас она одна здесь, а не там, где ее ждут. Она здесь, среди нас, и мы кажемся ей огромными великанами, ведущими свою, такую непохожую на ее жизнь. Она одна, и ничто не в состоянии ей помочь. И она блуждает по твоему дворцу без цели, просто жужжа над ухом. Так и мы, мы тоже люди без цели, и ничто не может нам помочь. Те великаны, что ведут игру, могут запросто нас прихлопнуть. Вот так. - Я взмахнул рукой.
        Но муха сообразила на миг раньше, чем мои пальцы сомкнулись над ней и, противно жужжа, улетела.
        - Однако и мухе иногда удается ускользнуть. Чтобы потом прилететь ночью и ужалить своего обидчика, - улыбаясь, сказал Лерой и ушел.
        Я долго сидел, глядя в стену напротив и ни о чем не думая. Вина больше не хотелось.
        На следующее утро я счел себя в довольно сносном состоянии для вылазки в город. О чем и сказал Лерою. Герцог несказанно обрадовался этому и не пожалел денег.
        - А пить больше не будешь? - серьезно спросил он, придержав мешочек с золотом.
        - Не, хватит, - ответил я. - Свое я выпил. Мне бы одежку, не могу же я появиться в городе в своей разодранной форме.
        - Ну это легко, - ответил герцог и провел меня в гардероб.
        Твою мать, сколько же у него нарядов! Во живут аристократы. Любая модница обзавидуется и изойдет слюной, глядя на все это великолепие. Расшитые серебром и золотом камзолы, цветастые рубахи, сапоги из странной серой кожи, тоже в золоте. Вот черт, и какое все дорогое, явно не один портной собирал ему этакий склад дорогой бесполезности.
        - Это все, конечно, красиво, - сказал я, представив гардероб его жены, - но только уж больно заметно. Мне бы попроще чего-нибудь.
        - Будет тебе попроще, - улыбался герцог.
        И попроще было. Была простая кожаная куртка со множеством всяких, в том числе и потайных карманов, были простые штаны серого цвета и великолепные серые же сапоги, сшитые как на меня.
        - Пора менять прозвище, - сказал я, оглядывая себя в зеркало, - стану-ка я Серым.
        - Нет, - засмеялся герцог, - тебе не пойдет. - И добавил серьезно: - Ты извини, я не могу с тобой пойти. Они же думают, что я мертв.
        - Ничего, - ответил я, не отрываясь от своего отражения, - я Следопыта с собой возьму. Подбери и ему что-нибудь.
        Герцог удалился, а я продолжил разглядывать себя. Ох и красив же я! И с этой стороны, и с этой. Красив! Хоть под венец! Да не с кем. Воспоминание об Адели больно укололо. Я сорвался с места и, стремясь отогнать его, бросился прочь, подальше от зеркала. Город жил ожиданием военной кампании. Жители готовились к осаде. Я это уже видел и понимал, что значат мрачные лица, разговоры полушепотом и косые взгляды на незнакомцев. Но в Станрогте был враг, реальный, занявший город, а здесь только ходили слухи об армии, остановившейся на границе.
        Трактирщик с пузом, в котором запросто поместится лошадь, недоверчиво оглядел двух чужаков, заказавших еду, но не взявших пива его собственного приготовления. Он не доверял тем, кто не пил его пиво, особенно теперь, когда жизнь висит на волоске. Все в городе чувствовали опасность, все знали, что пограничные форты, ослабленные главнокомандующим, не выдержат штурма, и ждали со дня на день сообщений об их падении. Но пока сообщений не было, каждый должен отведать его фирменного пива. Должен, потому что золото - оно и при захватчиках золото.
        Мне целиком и полностью плевать на его недоверие, я здесь не для того, чтобы завоевать его любовь. Хотя трактирщик может быть полезней многих местных. Уж я-то знаю, сам частенько подслушивал разговоры.
        Но много полезней любого трактирщика местные пацаны, они пролезают во все щели и знают то, что взрослые узнают только через несколько дней. Мысль эта посетила меня, когда я наблюдал за тощим пареньком, снующим меж столов и выпрашивающим монетку. Если бы я его не видел, тогда, конечно, трактирщик выложил бы мне все, а я бы опять напился. Но пить я не хотел.
        Пацан подошел к нашим соседям и, пока они пытались от него избавиться, срезал у одного кошель. Я улыбнулся и, подозвав толстяка, продемонстрировал вес золота герцога. Глаза мальчонки вспыхнули, и он торопливо отвел взгляд.
        Трактирщик, морщась, отправился за заказом, опять эта странная парочка не спросила пива. Если так пойдет дальше, он может закрываться, на одном хлебе не поживешь. Его приходится покупать, а вот пиво он гонит в подвале.
        Словно не думая ни о чем, кроме подаяния, мальчишка подошел к нам. Он клянчил, рассказывая выдуманную историю своей жизни. Я внимательно слушал, а когда он дошел до «дайте монетку, кушать хочется» повернулся к Следопыту. Мальчик обиженно шмыгнул носом и пошел прочь, но оступился и упал на меня.
        - Простите, - прошептал он, - но я так ослаб. Ноги совсем не держат. - Он поклонился и попытался уйти, но я крепко держал его руку. - Пустите! - испуганно прошептал он. - Пустите дяденька, больно! - завопил он в следующий момент. Я не отпускал, я ждал, кто кинется ему на помощь, но желающих не находилось. - Пустите, - тихо бормотал он, - больно. Ну пустите же!
        - Отпущу, - пообещал я, - но сначала пойдем поговорим.
        Я встал и, все так же держа его за руку, повел к выходу. Он плакал, по-настоящему плакал и умолял меня не трогать его, бедного сироту.
        - Эй! - крикнул кто-то. - Оставь сироту в покое. Куда ты его тащишь?
        - Не твое дело, - рыкнул Следопыт, шлепнув на стол длинный нож, и крикун заткнулся. Всеобщая любовь нам обеспечена.
        За корчмой я отпустил парня. Он, не понимая, выпучил глаза.
        - Можешь бежать, - сказал я, - а можешь послушать меня и честно заработать. Ну что выбираешь?
        - А я смогу отказаться? - спросил он и, получив утвердительный ответ, изрек: - Тогда я послушаю.
        - Вот золотой. - Я вытащил монетку. - Красивый, правда? - Он кивнул, таких денег ему вовек не заработать, трактир-то небогат, и ходят сюда небогатые люди. Богатых по-другому обкрадывают. - Ты получишь его, если кое-что для меня сделаешь.
        - Я этим с мужиками не занимаюсь, - обиженно ответил он и тут же получил подзатыльник.
        - А тебе кто это предлагал? Да бог с тобой, - засмеялся я, - мне нужно, чтобы ты отвез весточку одному человеку, а ты о всяких гадостях.
        - Извините, - покраснел он.
        - Бывает, - хлопнул я его по плечу.
        - Так кому весточку отвезти?
        - Но ты согласен?
        - За золотой хоть на край света! - воскликнул он и добавил задумчиво: - Нет, на край света, пожалуй, далековато.
        - На край света и не придется, - сказал я, - знаешь военный городок на пути в Беррой? - Он кивнул. - Туда надо. - Я ждал его реакции, а он молчал, вопрошающе глядя на меня, ожидая продолжения. - Я дам тебе записку, ты отвезешь ее туда и передашь или капитану Молоту, или лейтенанту Метису. Кого найдешь. Но лучше Молоту. Запомнишь имена?
        - Конечно, - обиженно сказал он, - только как я туда попаду?
        - Это легко. Подойдешь к страже на воротах и спросишь, нет ли какой работы внутри. Они тебя отправят на конюшню, там всегда руки нужны. Понял?
        - Понял, - ответил он.
        - Тогда подожди меня тут. Я скоро вернусь.
        Я ушел и быстренько черканул записку на клочке бумаги. Какой же я предусмотрительный, бумагу у герцога спер. Я звал Молота в Восбур, писал, что мне надо с ним поговорить и что это очень важно. Не забыл я упомянуть и том, что все очень хреново. Но что именно хреново, не написал.
        Когда я вернулся, паренек стоял на том же месте, где я его оставил.
        - Держи! - Я вручил ему лист и монетку. - Найдешь и передашь. А если не найдешь, то возвращайся и получишь еще одну такую же.
        - А если найду? - спросил он.
        - А найдешь, получишь две. - Надо стимулировать поиски. Рискованно, конечно, отправлять уличного бродягу с важным письмом, но других способов связаться с братом у меня нет. - Ну ты чего еще здесь? Поторопись и запомни - Молот.
        - Уже запомнил, - засмеялся он. Что смешного я сказал? - Считайте, что он уже получил вашу весть. За три золотых я его из-под земли достану, - прокричал он, убегая.
        С чувством выполненного долга я вернулся в корчму.
        - И куда ты его услал? - спросил Следопыт.
        - В гости, - ответил я, прихлебнув из глиняного стакана. Господи, что за отвратительное варево здесь подают! Я собрался выплюнуть то, что в этом заведении гордо звалось пиво, но поймал на себе заинтересованный взгляд трактирщика и, зажмурившись, сглотнул. Нехорошо обижать коллегу в незнакомом городе. - Где ты взял это дерьмо? - зашипел я на Следопыта.
        - Он меня уговорил, - улыбаясь, ответил тот, кивнув на толстяка.
        Я поднял стакан, всем своим видом показывая, что варево мне понравилось, но пить больше не стал.
        - Так где малец? - снова спросил тот, кто называл себя моим другом. Называл, потому что друзья не стремятся отравить друзей.
        - Я же сказал, в гости он поехал. - Пусть помучается, гад, подсунуть такое. - К Молоту в гости, - сказал я после паузы. Ладно, хватит с него мучений.
        - Почему его? - выпучив глаза, спросил Следопыт.
        - А кого? Тебя? Не глупи, включи то, что у других называется мозгом, нас с тобой они сразу на кол посадят. У герцога слишком много дел здесь. Слугам его я не доверяю.
        - А городской шпане доверяешь? - покачал головой Следопыт.
        - Да, - ответил я, не веря самому себе. - Шпане я доверяю. Сам таким был.
        - Ну-ну, - Следопыт сдержанно улыбнулся, - доверяй. Доверчивый ты тип. Ме… - Я пнул его под столом. Он сперва сморщился, но затем кивнул: - Это кто?
        Я повернулся в сторону кивка и остолбенел. Мой посланец как ни в чем не бывало важно вышагивал среди столов и осведомлялся, не желают ли отдыхающие господа чего-нибудь поинтересней. Я закипел, клянусь, крышка моего котелка подпрыгнула и со звоном опустилась на место. Рука вытянулась и, схватив парня за локоть, подтащила к столу. Прямо к злобной морде так нагло обманутого лейтенанта армии.
        - Что за хрень? - зарычал я. - Ты какого беса еще тут? Я тебе за что заплатил?
        - Заплатил мне? - не понял он.
        - Тебе, сукин ты кот, тебе!
        - Не получал я от тебя никаких денег. - Он вырвал руку, но я снова его поймал.
        - Не ты ли несколько минут назад получил от меня золотой и помчался выполнять мою просьбу?
        - Золотой? - задумался он. - Не, не я, я бы запомнил. Это, наверное, Муха, мой брат-близнец. - И он нагло улыбнулся.
        Это переполнило чашу моего ангельского терпения, и я занес над ним руку.
        - Ты еще про брата врать будешь? - Рука начала опускаться.
        Она, конечно, не такая тяжелая, как у Молота или Гробовщика, но перешибить наглеца пополам и ее хватит.
        - Успокойся! - произнес Следопыт, моя рука не долетела каких-то пару миллиметров, парнишка сжался и закрыл глаза. - Успокойся, Медный! - шипел мне в ухо Следопыт. - Ты посмотри на него, он одет по-другому. Как думаешь, у уличной шпаны много одежды?
        Я задумался. Паренек открыл один глаз, его губы прошептали «Медный», а в глазах стоял страх, смешанный с восхищением. Я подумал еще немного и выпустил руку парня.
        - Ладно, иди и скажи своему брату, чтоб не смел меня обмануть.
        - Он не посмеет, ни за что не посмеет.
        - Нам тоже пора, - сказал я Следопыту. Не нравится мне вон та группа за столом в углу, и вон те тоже, и те, что смотрят на меня так подозрительно и отводят взгляды, когда я смотрю на них.
        - Пора, - согласился Следопыт. - Сильно пора, - добавил он, прогулявшись взглядом по корчме.
        Обидно, обидно то, что я не узнал того, за чем ходил. На самом деле я вообще ничего не узнал. Да, весточку Молоту отправил - это здорово, но вот вопрос, дойдет ли она? Брат-близнец, худшей лжи в жизни не слыхал, и хуже всего то, что я купился на нее.
        Герцог орать будет, ребята недовольно станут обсуждать мои умственные способности, тихонько сидя в уголках дворца и стараясь не попадаться мне на глаза. Я же буду избегать их.
        Герцог орать не стал, я вообще его не видел с того дня. Говорят, он заперся в библиотеке и работал. А я-то думал, аристократы не работают. Ребята не сказали ни слова, даже Трепа дипломатично промолчал. И только я сторонился их общества.
        Я ждал, что Молот придет, я очень хотел в это верить, особенно в то, что меня не обманули. Иначе как я смогу командовать людьми, если был проведен уличным мальчишкой? Он гораздо более достоин лейтенантских погон.
        Я блуждал по дворцу без цели, просто так, и все чаше напоминал себе ту самую муху, что выползла из моего кубка. Я действительно все больше походил на нее: и повадками, и манерами, и нежеланием быть прихлопнутым. Это продолжалось несколько дней, но одним жутким дождливым утром в дверь постучали.
        Глава 27
        ВЫБОР МОЛОТА
        В дверь стучали, в нее колотили тараном в слабой надежде сломать и прорваться внутрь. Герцог хитер, и не так-то просто сломать двери в его родовом гнезде.
        Я сидел в небольшой комнатенке близ той самой двери и видел, как прошаркал к ней Марно. Я даже и подумать не мог, что на двери есть глазок. Марно подошел ко мне.
        - Там люди, - сказал он, нагнувшись.
        - Ну так открывай, - зевнул я. - Для чего тебя сюда поставили? - Нехорошо так обращаться с человеком его возраста, тем более потерявшим сына, но что с покойника возьмешь. Мы, покойники, становимся ужасно сварливыми и наглыми. Особенно если нам слишком много позволять.
        - Их много, - испуганно шептал он, - и они вооружены. Я боюсь.
        - Эх, старик, в твоем-то возрасте. Ладно, пойдем посмотрим.
        Я нехотя встал и подошел к двери.
        - Открывай! - сказал я, обнажив меч.
        Марно взглянул на меня как на психа, но открыл.
        - И долго вы собирались нас под дождем держать? - раздался злобный голос Молота.
        Я с облегчением выдохнул и вышел на крыльцо.
        - О-о! - Молот радостно улыбнулся. - Ты чего с оружием? - Радостная улыбка сменилась гневно сдвинутыми бровями. - Не рад встрече с братом?
        - Так ты тоже не один, - ответил я.
        За Молотом стоял Карманник, у короткой лестницы мялся Треска, чуть подальше маячило еще трое, а на ступеньках сидели близнецы. Вот черт, их и в самом деле двое. А похожи-то как, только одежда разная.
        - Ну так ты нас пустишь или позвал только за тем, чтоб я вымок? - В этом он весь, на людей, пришедших с ним, ему плевать, главное, чтоб его драгоценная персона не вымокла.
        - Проходи. - Я пожал плечами и подвинулся, освобождая проход.
        Они вошли втроем, трое пришедших с ним затрусили в ближайший кабак. Марно стал закрывать дверь.
        - Подожди! - в отчаянии выкрикнул один из близнецов. - Ты мне обещал! - слегка смутившись под моим тяжелым взглядом, добавил он.
        - Знаю, что обещал. Приходи вечером. Я тебе заплачу, - улыбаясь, сказал я.
        - А не обманешь? - спросил он.
        - Да ты что, - возмутился второй и ткнул брата локтем в бок. - Это же Медный, зачем ему врать? Ведь так?
        - Так, - согласился я и подумал, что неплохо было бы раскошелить герцога на три золотых, за молчание пацанам тоже надо заплатить.
        Марно пригласил гостей следовать за ним. Молот пошел, не сняв плащ и не обращая внимания на стекающую с него воду. Зато на это обратил внимание Марно и всю дорогу недовольно бурчал о порче хозяйского имущества. Молот его не слушал, он шел и удивленно крутил головой, разглядывая висящие на стенах картины.
        Живописцы запечатлели каждого из рода Шернон, и эти знатные господа недовольно провожали нас взглядами. Им точно не нравилось, что в их родовое имение занесло таких неотесанных, погрязших в грехах, невежестве и разврате простолюдинов, как мы. Они зло сверкали глазами, но ничего не могли с этим поделать, тяжелые рамы крепко удерживали высокородных господ на стенах.
        Иногда Молот останавливался и рассматривал портреты, в основном герцогинь. Я уже давно не обращаю на них внимания, привык, но Молот, он не мог, был не в силах удержаться от разного рода комментариев. За некоторые мне приходилось краснеть, а Марно и вовсе начинал писать кипятком, но тихо, под себя. Воспитание не позволяло ему открыто проявлять эмоции.
        Наконец мы пришли в обеденный зал. Молот придирчиво оглядел утварь и изрек:
        - Ничего домишко. Почем снял?
        - Это дом герцога Восбурского, - не понял шутки Марно. - Скоро будет обед, - сказал он мне. - Извините, на вас мы не рассчитывали, - добавил он и, метнув в широкую спину Молота злобный взгляд, удалился.
        - Славный старикан, - заметил Молот и добавил, обращаясь ко мне: - Ну так чего звал?
        - Ты как? - спросил я. - В смысле здоровья?
        - Ничего, оклемался! Поди сюда, обниму, сам почуешь.
        Не хотелось мне с ним обниматься, вообще ни с кем не хотелось, впрочем, окажись тут Адель, я бы еще подумал. Но ее не было, и я посчитал за лучшее обойти стол и рухнуть на стул, подальше от брата.
        - Да ты садись, - сказал я ему. Он сел, сбросив плащ на пол у ног.
        Молот есть Молот, он никогда не меняется, и стоит его заштопать, как он набирается сил и становится еще крупнее, словно все, что утекло из него через рану, возвращается к нему в тройном размере. Но если не считать его неестественных, с непривычки, размеров, то он не изменился, разве что волосы немного отрастил, а так все тот же. Широченные плечи, хитрые карие глаза, широкие скулы, злобная усмешка и, конечно, два молотка на концах рук, мирно покоящиеся на столе.
        - Так че звал? - спросил он.
        - Соскучился, - ответил я. И глянул на стоящих в дверях Треску и Карманника. - Вы чего, ребята, садитесь! - Они помотали головами и остались стоять у входа. Я не стал гадать, что с ними происходит.
        - Слухи, знаешь, разные ходют, - ответил за них Молот, взглянув на меня так, что у меня на спине выступил холодный пот.
        - Это какие? - стараясь согнать оцепенение, я подался вперёд и встретился с наглым взглядом Молота.
        - Разные о тебе слухи, - осторожно проговорил Молот и почесал за ухом. - Последние заставляют меня стыдиться, что ты мой брат.
        - Не понял.
        - И не поймешь. Пока. Они тебе потом расскажут. Ну и?
        - В хреновую историю я вляпался, брат, - после минутной паузы, ушедшей на попытку сообразить, что имел в виду Молот под разными слухами, проговорил я. - В очень хреновую. - Я решил не лукавить и рассказать все как есть, нужно только повод найти или разговор к этому подвести. - Мне помощь твоя нужна. - Я ждал, пока он спросит, он ждал, пока я сам скажу. - Что происходит на границе? Слышу всякое, не знаю, чему верить.
        - На границе? - переспросил Молот. - Хреновы наши дела на границе. Форты полупустые, а возле них мнутся армии. Аринцы к нападению готовятся, но мне кажется, что они ждут чего-то. То ли приказа, то ли новостей каких. Ну хрен с ними. У меня свои проблемы. Людей у меня нет. Вообще нет. Если наберу сотен пять, это уже праздник. И командовать ими некому. Архарег вывез всех на эту войну, - он невесело усмехнулся, - и застрял в Пааре.
        - Черта с два он застрял, - вырвалось у меня.
        - Поясни, - потребовал Молот.
        И я пересказал разговор, подслушанный на болотах. Молот мрачнел и с каждым моим словом сильней сжимал кулаки. Когда я закончил, костяшки его пальцев совсем побелели.
        - И Шепот тоже? - спросил он, закрыв глаза.
        - Тоже, - улыбаясь в кулак, подтвердил я.
        - Сука! - рыкнул Молот. - Шлюхой была, шлюхой и подохнет. Тварь! Согласна даже со слоном за медную монету! - Он со всего маху врезал по столу. - Сволочь ненасытная! Продала нас, со всеми потрохами продала. Надо было бросить ее в том кабаке, где я ее подобрал! Да что ж ей не хватало? - Он замолчал, закрыл глаза, с силой сжал губы и застонал. - Теперь понятно, откуда берется большинство слухов, - добавил он, слегка успокоившись. - А что маршал?
        Вот он мой брат, готов поверить в предательство той, к которой был неравнодушен, но в предательство начальства ни за что.
        - Он ради титула, - сказал я, - он же из простых. Как ты или я. Дослужился, вот только слава есть, почет есть, деньги есть, а титула и реальной власти нет. Так что и он. Ну ты подумай, ради чего собирать армию со всей страны? Чтобы утихомирить Паар? Не смешите меня.
        - Дерьмо! - Молот еще раз врезал по столу, если долбанет еще раз, столешница не выдержит. - Так что, ты говоришь, он намерен делать?
        Я сознался, что не знаю, и предположил, что он задумал просто уничтожить всех верных короне людей, а потом, пользуясь доверием к нему армии, самому захватить власть.
        - Может, и так, - глядя в пол, согласился Молот. - Может, и так. Тогда что нам делать? - не отрывая глаз от плитки на полу, спросил он.
        - Выбор у тебя невелик, - сказал я и почесал лоб. - Ты или остаешься верен присяге и умрешь, покрытый славой, или дезертируешь и остаешься жив, но опозорен. Выбирать тебе.
        - Я вижу, ты уже выбрал, - недовольно сказал он.
        - Ты просто всего не знаешь, - ответил я.
        - Так расскажи! - потребовал он.
        - Нет, - я покачал головой, - тебе это незачем знать. У тебя свое решение, у меня свое. И жизнь у тебя своя. Поверь, будет лучше, если ты этого знать не будешь. Мне ты уже ничем не поможешь. - И я невесело усмехнулся.
        Молот внимательно взглянул на меня и согласно кивнул, признав мое право на секреты.
        - Ладно, - сказал он, поднимаясь. - Спасибо, что предупредил. Я, пожалуй, пойду. Дел много. Теперь много больше, чем было. Может, еще свидимся.
        - Хотелось бы надеяться, - ответил я и тоже поднялся. - Если вдруг решишь дать деру, - добавил я без надежды, - встретимся в Длалине!
        - Хорошо, - ответил он. Мы обнялись, и было как-то странно думать, что я могу никогда больше не увидеть своего старшего брата. - Удачи тебе, братишка! - сказал он и улыбнулся.
        Я понял, что решение он уже принял, и его решение будет стоить жизни многим, кого я знал.
        - Тебе тоже, - искренне пожелал я.
        - Вы идете или останетесь? - спросил он у Трески и Карманника. - Приказывать я не буду, не на службе. Так что решайте сами.
        Карманник пошел с ним, Треска остался со мной. Я проводил Молота до дверей. Он был мрачен как никогда и всю дорогу молчал. Я тоже не лез с вопросами.
        На крыльце мы еще раз обнялись и долго смотрели друг на друга. И чем дольше это длилось, тем отчетливей я понимал, что больше его не увижу. Молот улыбнулся, хлопнул меня по спине и, подмигнув, сказал:
        - Свидимся, брат!
        В тот же миг из-под крыльца высунулись две любопытные одинаковые мордашки. Пацаны. Один из них показал пальцем на Молота и прошептал его имя. Второй выпрямился и взглянул на меня. Денег будет просить, догадался я и приготовился пообещать горсть меди сверх обещанных золотых, если они подождут до вечера.
        - Не надо денег! - вдруг сказал мальчик. - Не надо!
        - Это почему? - спросил я.
        Молот остановился и с интересом наблюдал за пацанами.
        - Мы денег не хотим, - продолжал малец. - Дяденьки, возьмите нас с собой! - вдруг жалобно попросил он. - Возьмите, мы будем полезны. Я умею за лошадьми ходить, умею еду варить, драться умею. Возьмите, а?
        - И воровать умеешь, - добавил я. Черт, как их различать?
        - Это по привычке, - смутившись, сказал он и вытащил кошель Молота. - Вот возьмите. Я не хотел, это все он. Это Мышь меня подбил.
        - Ха, - усмехнулся Карманник, - ловкие ребята. Как зовут вас, пострелы?
        - Я Муха, а он Мышь. Возьмете?
        Карманник с надеждой взглянул на Молота. Тот махнул рукой, мол, решать тебе.
        - Но под твою ответственность, - добавил он.
        - Отлично! - улыбка Карманника стала шире. - Пошли, - сказал он мальцам, - будете учиться у настоящего вора. У меня. Зовут меня Карманник. Догадываешься почему?
        Они пошли. На полпути Молот оглянулся и подмигнул мне. Дальше он шел не оглядываясь, а я смотрел на его спину, пока она не скрылась среди домов Восбура.
        Глава 28
        В РАЗНЫЕ СТОРОНЫ
        - Добрый вечер! - сказал герцог, войдя в обеденный зал.
        К тому времени там собралась вся наша небольшая компания, и Треска успел поделиться всеми последними, невеселыми и неинтересными, новостями.
        Все удивленно уставились на Лероя, никто не ожидал от него такой вежливости. А лично я не ожидал, что он заявится к обеду прямо в халате. Видно, герцога что-то гнетет, он судорожно оправил полу расшитого серебром и золотом халата и вздохнул.
        - У нас гости? - после долгого молчания осторожно поинтересовался он, кивнув на Треску.
        - Это свои, - ответил я. - Треска. Ты должен его помнить. Правда, когда ты его видел, он был лыс, как я или Гробовщик.
        - Да, да, помню, - в пустоту сказал Лерой и с отсутствующим выражением лица уселся на стул.
        Смотреть на него было страшно. Он осунулся, посерел и на давно не бритом лице красовались следы бессонных ночей, глаза его блуждали по потолку, а под ними светились два огромных фиолетовых мешка. Красные, словно у нетопыря, глаза скользнули по мне и вновь, поднявшись к потолку, застыли. Губы герцога медленно шевелились, но не издали ни звука. Он сидел, тупо уставившись в потолок, и, судя по загибающимся пальцам, что-то высчитывал.
        Мы переглянулись. Гробовщик пожал плечами и для убедительности развел руками. Да я и сам уже догадался, что он тоже ни хрена не понимает. Я тяжело вздохнул, скрипя, словно старый дуб на ветру, поднялся, сделал три отделяющих меня от Лероя шага и, положив руку ему на плечо, спросил:
        - Что с тобой?
        - А? - поднял он на меня пустые глаза. - Извини, я задумался, - он встряхнул головой, - ты что-то сказал?
        - Да так, ничего, - я пожал плечами. - Мы тут обсуждаем наши дальнейшие действия.
        Вру! Ни хрена мы не обсуждаем, просто сидим, треплемся ни о чем, но герцогу это знать не обязательно. Мы бы обсуждали, если бы было что обсуждать. Никто из нас и понятия не имеет о том, что делать дальше. Как и о том, что вообще происходит. Единственное, что абсолютно ясно, так это то, что мы в дерьме по самое…
        - И до чего дообсуждались? - все таким же пустым голосом осведомился он.
        - Ни до чего, - пожал я плечами. - Ясно только одно - кому-то из нас придется ехать в Лесфад, но что в это время делать остальным?
        - Да, надо что-то делать, - поддакнул герцог и вновь погрузился в раздумья.
        - Да проснись ты! - рявкнул я и как следует тряхнул его. - На кой хрен ты выводил нас из запоя? Хотел сэкономить запасы своего вина? Так мы могли бы его у тебя купить. Ты же сам призывал нас не сидеть сложа руки. Сам говорил, надо что-то делать. Сам бегал и кричал, что вся эта заваруха так просто не кончится и не сойдет с рук, тем, кто ее затеял. Так проснись и, мать твою, поговори с нами!
        - Надо что-то делать, - тупо повторил Лерой мои слова и очнулся. - Да, - сказал он окрепшим голосом, - надо делать. В Лесфад, говоришь, поехать - это хорошо. Надо предупредить и короля, и князя. Кто поедет?
        - Я поеду! - Ну куда я лезу со своей отвагой. - Меня там знают. И князь мне кой-чем обязан.
        - Ты что, Медный? - встрял в разговор Треска. - Это же самоубийство!
        - А что в нашем положении не самоубийство? Просто так сидеть тоже нехорошо. Всю жизнь так не просидишь, да и герцогу нас кормить и терпеть тоже, я думаю, малоприятно. - Я взглянул на Лероя, его лицо не выражало ровным счетом ничего, он смотрел на меня и, казалось, не видел. - Рано или поздно нас все одно поймают, - осторожно продолжил я, - как ты ни прячься. Да и что они мне там, в этом Лесфаде, сделают?
        - Повесят, - не поднимая головы от стоящей перед ним тарелки с похлебкой, ответил Следопыт, - или в болоте утопят, или еще чего сотворят. Я думаю, у князя фантазия богатая и всяких кровожадных идей у него хватит не на одного такого, как ты, со всем дерьмом. Надо же чем-то заниматься среди этих болот, - он вздохнул и грустно добавил: - Убьют там тебя. Или ты все еще думаешь иначе?
        - Да я вообще не думаю.
        - Вот это точно, - кивнул Следопыт, - и не думал никогда.
        - Святые ляжки! - Это уже Окорок. - Нет, Медный, так не пойдет. Ты единственный среди нас живой да толковый офицер. - Он бросил быстрый взгляд на блуждающего среди своих мыслей Лероя и, поморщившись, посмотрел на меня. - Ты меня понимаешь. Давай пошлем кого менее значимого. Меня, например. Я человек маленький, к тому ж калека, - он потрогал повязку на глазу, - убьют меня, так невелика потеря. Обо мне даже плакать некому, - невесело усмехнулся он.
        - И кого ты там знаешь? - спросил я. Окорок выпучил глаз и раскрыл рот, не издав ни звука, и я сам ответил на свой вопрос: - Никого. А я знаю самого князя. Так что тут спорить бесполезно.
        - Жаль, Валет утоп, - обронил Следопыт, - а то б его послали.
        - Если ты не бросишь пялиться в тарелку, тоже утопнешь, - прорычал я. - Взял еду, так жри!
        - Да не хочу я. - Следопыт отшвырнул тарелку.
        - Есть еще какие предложения? - спросил я, обводя взглядом серые задумчивые лица. - Нет? Ну тогда и спорить не о чем. Я поеду!
        - Ну и что ты там будешь делать? - спросил Следопыт.
        Сволочь, всегда ему надо вернуть командира на землю. Я то уже обрадовался одержанной победе, но не тут-то было.
        - Найду князя, расскажу ему все. А дальше пусть он сам решает. У него голова привычна к таким головоломкам, а мне проще рассказать ему все и следовать его указаниям.
        - И что ты ему скажешь? Что где-то, а где ты не знаешь, есть девочка, которую все вокруг считают дочерью графа. А все почему? Потому что она похожа на одну тетку, которую ты в глаза не видел, да еще потому, что Грамаль тебе об этом сказал. Так ты себе это видишь?
        - Ну почти, - пришлось признаться мне.
        - Надо знать, где она, чтоб туда ехать, а мы не знаем, - подытожил Следопыт.
        - Я вот чего не пойму, - задумчивым басом зарокотал Гробовщик. - Чтоб государством управлять, ну или хотя бы областью, да даже городом или селом, знания надо иметь. А Аделька, извини, Медный, она же тупая. Даже этикета не знает. И не умеет ничего. Нет, для деревенской девки у нее голова дюже светлая, но в управлении…
        Все уставились на него так, словно он открыл все секреты мироздания. Неприятно это признавать, но Гробовщик прав, чертовски прав. Высшее общество, насколько мне удалось его узнать, не приемлет в своих рядах людей, которые не умеют быть жесткими и не знают, как и в какой ситуации себя вести. Адель, как бы она ни была мила, не могла с ними тягаться. Ее должен кто-то обучить и все объяснить. Хотя бы азы. Тетя Шепот явно не могла дать ей всего этого. Конечно, наука Шепот ничуть не хуже, а для женщин даже более важна. Но «как вытянуть из мужика побольше денег» во дворце, боюсь, не сработает. Не потому ли Шепот просила полугодовую отсрочку у человека в дорогих сапогах?
        Где-то в глубине сознания заворочался червячок догадки, и, еще не вполне осознавая ее, я пробормотал:
        - Кажется, я знаю, где она.
        - Где? - разом завопили все и, ожидая ответа, вперили в меня взгляды.
        Я не отвечал, обдумывая свою догадку. Как она там сказала? «Я заключила очень выгодную сделку, теперь мне долго не придется думать над заработком». Вот идиот, мог бы и сразу догадаться. Шепот встречается с галантным обалдуем в дорогущих сапогах, за стеной, может, даже в ее саду, а Таурелия заключает выгодную сделку. Кретин, я чуть не упустил единственный шанс найти Адель.
        - В Длалине, - осторожно, боясь испугать мечущуюся по голове мысль, сказал я, - есть женщина, которая обучает молодых аристократок со всей страны. Я думаю, Шепот отвезла ее туда.
        - Ну есть такая, - оживился Лерой, видимо, он знает, о ком я говорю. - Весьма молода, безумно красива, наглая до ужаса, жадна до денег, но дело свое знает хорошо. А ты-то ее откуда знаешь? - сощурив глазки, спросил он.
        - Ну, скажем так, я с ней познакомился, когда мы заняли город.
        Трепа, не в силах сдержаться, хохотнул, и его единственное ухо очень хитро покраснело, остальные ограничились понимающими улыбками.
        - Только, боюсь, мы с тобой о разных бабах говорим, - продолжил я, не обращая внимания на смешки. - Та, которую я знаю, вовсе не жадная, она даже позволила мне ее охрану попинать чуток.
        Все снова засмеялись, и на сей раз не стеснялись смеяться в голос. Следопыт что-то прошипел Треске на ухо, и тот, ухватившись за живот, едва не упал со стула.
        - А если она не там? - спросил Лерой, не понявший всеобщего веселья.
        - Если она не там, тогда один из нас прокатится до Длалина впустую. Что мы теряем, герцог? Не там она, так не там. Один хрен, больше искать ее негде.
        С этим все вольно или невольно, но согласились. Смех утих.
        - Я щас напишу записку, и отправим кого-нибудь туда. Кто поедет?
        - Я могу, - сказал Следопыт, вновь придвинувший к себе миску.
        - Еще кого-то надо отправить в Паар, - вдруг сказал Носатый.
        - Зачем? - хором спросили все, ход его мыслей не понял никто.
        - Ну как, - смутился он, - предупредить армию. Глядишь, они и вырвутся оттуда. У многих здесь жены и дети, не очень-то захочется отдавать страну врагу, когда у тебя тут родня.
        - Вот ты и поедешь, - сказал я.
        - Так я и хотел, - просиял Носатый. - У меня брат там, - добавил он.
        Все молчали. Решение было принято, но никто не спешил его выполнять. Казалось, что еще не все обговорено. Что что-то повисло, что-то застряло в горле, что-то, что мы упускаем. Лерой сидел, глядя в пол и почесывая заросшую щеку.
        - Знать бы, как она выглядит, наша принцесса, - произнес он себе под нос, но мне показалось, что он это прокричал. - А то ищу и не знаю кого. - На его синих губах появилась виноватая улыбка.
        - Это можно, - вздохнув, сказал я и, сняв с шеи медальон, катнул ему.
        Прежде чем взять в руки маленькую желтую безделушку, он долго смотрел на меня, и я никак не мог понять, что означает его взгляд. Насмотревшись, он улыбнулся и сгреб со стола медальон, как хватает заплесневелую булку человек, не евший несколько дней, и трясущимися руками открыл его. Открыть-то открыл, но заглянуть туда боялся. Наконец пересилив себя, он глянул внутрь.
        Несколько минут он сидел, выпучив глаза и открыв рот, неотрывно глядя на изображенных там господ, потом его губы дрогнули, и зал огласил мощный хохот. Он хохотал до слез, смеялся и хлопал рукой по коленке. Отсмеявшись, он вернул медальон мне.
        - Нет, Медный, - произнес он, вытирая слезы, - в Лесфад поеду я.
        Лерой взглянул на медальон и снова засмеялся.
        - Ты че ржешь? - спросил я, заглянув в медальон, но, конечно, ничего смешного там не увидел. На меня по-прежнему взирало лицо Адели, только на несколько лет старше.
        - Ничего, - ответил он, сдерживая улыбку, - так, кое-какие забавные совпадения нашел.
        - Не хочешь нам сказать? - Я нахмурился, не нравится мне это. - Мы бы тоже с удовольствием посмеялись.
        - Нет, - ответил он, - извините ребята, но не сейчас. Я расскажу вам потом, когда все это закончится и мы с вами встретимся в более спокойное время, за кружечкой доброго таерского вина. - Он специально подчеркнул, какое вино мы будем пить при встрече. - А сейчас, чем меньше вы об этом знаете, тем лучше для вас, да и для всех нас.
        - Может, нам теперь и Адель искать не стоит? - обиженно спросил я.
        Конечно, обиженно, я-то перед ним распинаюсь, все рассказал, даже придумал кое-что, а он, сволочь, поймал смешинку и спрятал ее для себя одного. Темнит что-то наш герцог, ой темнит. Не нравится мне это.
        - Стоит! - Он взглянул на меня, ну и веселые у него глаза, даже мешки под ними порозовели и уменьшились. - Вот как раз теперь и стоит, - серьезно сказал он, и я понял, что он не шутит.
        Пришлось слегка пересмотреть планы. Но я от этого только выиграл. Так как Лерой решил ехать в Лесфад сам, то мне надлежало отправиться в Длалин. О чем я не жалел, еще бы, тут открывались возможности свидания с моей обворожительницей, только бы ее садовники с дубинками наперевес снова в драку не кинулись. Хватит с нас ненужных смертей. Компанию до Длалина мне составит Носатый, но я останусь там, а он продолжит свой путь до Паара. Ему не составит труда найти армию. Такое количество народу нелегко спрятать.
        Выехали мы все вместе, никто не захотел оставаться в гостеприимном доме герцога. Хотя Лерой и предлагал, но ребята справедливо решили, что от них будет больше проку под командой Молота, чем на харчах герцога.
        На развилке дорог мы остановились. Герцог почесал висок, печально взглянул на меня и выдавил:
        - Удачи тебе, Медный, она тебе понадобится.
        - Спасибо! - ответил я. - Тебе тоже.
        Лерой не ответил. Он последние дни мало разговаривал и совсем не отвечал на мои вопросы. А мне было жуть как интересно, что же его так насмешило. Но он, зараза, хранил молчание.
        - Удачи всем нам! - сказал он. - До встречи в Лесфаде! - Герцог поднял руку и тронул коня.
        Мы с ребятами сдержанно простились, и они тронулись в путь. Правда, герцога они сопроводят только до Берроя, дальше каждый из нас проследует в своем направлении. И все мы разбежимся в разные стороны, и не будет уже той отдельной роты вербовщиков, что пополняла армию людьми, а карманы своих членов деньгами. Я стоял, держа коня за узду, и смотрел на уезжавших. Кого из них я увижу еще хотя бы раз? Почему мне кажется, что со многими, если не со всеми, я больше не увижусь? К черту такие мысли. К черту их! Никто не умрет! Все будут жить, все должны жить! Но проклятый червячок в мозгу продолжал шевелиться, и мрачные мысли заполняли все пространство вокруг меня.
        - Ну что, - сказал я Носатому, когда пыль скрыла от нас спины друзей, и я с трудом взгромоздился в седло, - поехали потихоньку!
        - Поехали! - вздохнул он, и мы двинулись на юго-восток.
        Глава 29
        КАРТЫ РОЗДАНЫ
        К королю его не пустили, да он и не ждал этого. Человеку, пришедшему среди ночи, сложно было рассчитывать на понимание стражи и преданного королю до мозга костей Палара. Последний скорчил недовольную рожу и заявил, что не пустит его к больному королю, по крайней мере до утра. Лерой не стал возражать, а, поругавшись для приличия, отправился спать.
        Сон не шел. И большую часть ночи герцог провел, начищая оружие и следя за медленно плывущей за окном луной.
        Факел давно прогорел, и комната погрузилась в темноту, разбавленную светом полной луны. Герцог отложил заточенный и в очередной раз отполированный меч в сторону и встал. Луна уцепилась за ветки единственного во всем Лесфаде высокого дерева и подмигнула ему. Он ответил ей тем же. Она мигнула еще раз и спряталась за листвой. Стало совсем темно.
        Лерой прошелся по комнате, размял спину и ноги, посидел на кровати, скинул походную сумку в угол и вытянулся на ложе.
        Он представлял себе изрезанное морщинами лицо короля, когда он, герцог Восбурский, сообщит ему о том, что ему стало известно. Он видел, как бледнеет король, как вытягивается его лицо, как тускнеют глаза и как начинают шевелиться волосы на монаршьем затылке. Забавное это было бы зрелище. Но король - человек скорый до дела, и он обязательно очнется от шока и тогда предложит союз и все, что он, герцог, захочет. Но Лерою не надобно ничего, ему лишь интересно, чем закончится вся эта история, хотя на этот счет он имел свои предположения.
        Все закончится так, как запланировал монарх, так, как и должно быть, с одним маленьким исключением: в рукаве у герцога есть козырь, и какой, черт возьми, козырь. Сам того не подозревая, король, стремясь оградить себя от одной опасности в его лице, дал ему возможность принять участие в разделе пирога. Осталось только оформить все законно, но до того надо поговорить с королем, а для этого надо дождаться утра.
        Но пока, пока нет этого разговора, он даже думать не будет о том, что может быть, и о том, что должно быть. Пока он только лишь представляет смущенное лицо сюзерена, и не более того, он даже не набрасывает план разговора. Он боится сглазить.
        Одно только плохо во всем этом: Медного жалко. Жалко и его людей. Они тут ни при чем, им бы тихо выполнять свои обязанности и не лезть в дела власть предержащих, но судьба такова. И такова жизнь. Иногда люди, сами того не подозревая и не желая, оказываются втянуты в дрязги между облеченными властью. И что с того, что они такие же люди, и те же мышцы так же затянуты в кожу. При большой игре неминуемо приходится жертвовать пешками. И как жаль, что такой пешкой оказался именно Медный. Будь на его месте кто-то другой, герцог бы не сожалел ни минуты, но…
        Но на месте Медного был Медный, и с этим ничего не поделаешь. И как ни жаль, но придется им пожертвовать. Пожертвовать ради целей более высоких, чем жизнь одного человека. Лерой вздохнул, он вдруг осознал, что готов пожертвовать Медным.
        Резко сев на кровати, герцог дождался, когда звездочки перед глазами потускнеют и исчезнут вовсе. Он смотрел в выложенный мозаичной плиткой пол и старался не думать ни о чем. От затянувшегося ожидания хотелось пить, и желудок просил еды. Надо бы поспать, но спать не хочется. Усталость поражала мышцы, не давала им двигаться. Он вытянулся на кровати. Дерево скрипнуло, приняв на себя тяжесть его тела. Лень разлилась по телу, и только желудок не обращал на нее внимания. Он просил еды.
        Лерой пошарил рукой на кровати, но сумки не нашел. Приподнялся на локте, поискал ее глазами и, вспомнив, что кинул ее в угол, поднялся. Лень сопротивлялась, но он не позволил ей овладеть собой. Негромко бранясь, он добрался до сумки, вытащил сухари и, усевшись на каменный пол, принялся жевать. Губы его сами собой расплылись в улыбке, воображение не уставало рисовать лицо больного старика, увенчанного короной. Пора менять носителя символов власти, и нет лучшей кандидатуры, кроме него. Есть еще Тантрин, но у него нет того козыря, что есть у Лероя.
        Герцог закинул в рот крошки, прожевал, поднялся и, отойдя в угол, стряхнул с одежды остатки скудного ужина. Дверь с треском распахнулась, в комнату ворвался дрожащий свет факелов, тяжело дыша, ввалились люди.
        - Бей его! - крикнул кто-то.
        Один из ворвавшихся вскочил на кровать и, высоко занеся меч, вонзил его в покрывало. На секунду опешив, он мотнул головой, ища жертву.
        Сумка описала в воздухе дугу и смела несостоявшегося убийцу с кровати. Герцог сорвал с пояса нож и вонзил его под ребра человеку с факелом, стоящему у дверей. Факел упал на пол вслед за телом. Мечу герцог упасть не дал. Не дал он уйти и третьему убийце, нанеся два точных удара в грудь и живот. Остался один, но он не спешил вылезать из-за кровати. Лерой выглянул за дверь. Коридор был пуст, и в нем было тихо. «Как в гробу», - подумал герцог, прикрывая дверь, и ему не понравилось собственное сравнение.
        Прикрыв дверь, он отошел к стене напротив кровати и выставил перед собой оружие.
        - Вылезай! - спокойно сказал он. Убийца затих, не сделал даже движения и, казалось, перестал дышать.
        - Вылезай, сучий сын! - зарычал герцог. - Обещаю, если выйдешь сам, останешься жив.
        Убийца молчал. Герцог, ступая как можно тише, боком двинулся к кровати. Ему предстояло пройти перед окном, и луна, выплывшая из-за листвы, могла спутать все карты.
        - Ну же, вылезай! - крикнул герцог и вновь не получил ответа.
        Он сделал несколько шагов, остановился, прислушался к тишине и медленно двинулся дальше.
        Человек лежал в углу, раскинув руки. Рядом с телом тоненькой струйкой текла кровь, а из спины торчал кончик его же меча.
        - Твою мать! - выругался герцог и опустил меч. - Чтоб тебя, сука криворукая, черти на вертеле жарили!
        Герцог осмотрел тела. Осознавая всю бесполезность этого занятия, обыскал их. Ругнулся, ничего не найдя. Поднял сумку, пристегнул меч к поясу и, еще раз выругавшись, покинул комнату.
        Он не хотел оставаться там, где его только что хотели убить. Он пошел вниз, к караулке, и, уже дойдя до нее, подумал, что надо было идти в другом направлении, к покоям короля. Если убийство задумал Тантрин, его людей не остановит ничего, они убьют его и в караулке. Но сворачивать поздно, и он вошел в помещение ночной стражи.
        За узким столом, прикрытым потертой тряпкой, сидел сам князь. Его одежда не блистала роскошью и была покрыта толстым слоем пыли. Перед князем, вытянувшись в струну, стоял лейтенант стражи. Князь смотрел на лежащий перед ним листок и, озабоченно почесывая лоб, что-то говорил лейтенанту. Герцог сделал шаг внутрь, дверь скрипнула и привлекла внимание князя и стражника.
        Глаза князя округлились, его тонкие брови поползли вверх.
        - Герцог? - проронил он и перевернул листок. - Что вы тут делаете?
        Лерой молчал, пытаясь угадать мысли князя. Его слегка успокаивало, что князь и в самом деле казался удивлен его появлением. Но князь мог и притвориться. Притворство в их роду в крови.
        - Простите, - пришел в себя князь, - но мне кажется, вам не присылали приглашения. Последнее время вас так сложно найти. Вы все время в разъездах. - Глазки князя сузились, он стремился разгадать мысли герцога.
        - Приглашение на что? - спросил герцог.
        - Я толком не знаю, - пожал плечами князь, - последнее время я чувствую себя гостем в своем доме. Да вы проходите, не стойте в дверях. Хотите вина или еды?
        - Нет, спасибо, - ответил герцог, излишнее радушие князя насторожило его. Захотелось бросить всю эту затею и убежать, удрать не только из Лесфада, но и из страны. Но он поборол это желание и, одарив князя улыбкой, прошел внутрь.
        - Бог ты мой! - Князь вскочил. - Да на вас кровь, что случилось, вы ранены?
        - Нет, - ответил герцог, присаживаясь к столу и разглядывая свою одежду. - Это не моя кровь. Меня только что пытались убить.
        - Кто? - едва вымолвил князь.
        - Ваши люди, - спокойно ответил герцог. - Кто еще может попытаться это сделать в вашем доме?
        - Какого черта? - Князь зарычал и перевел взгляд на лейтенанта. - Объясните, Волер, что тут происходит?
        - Не знаю, - пожал плечами лейтенант, побледнев, словно простыня. - Я вообще не знал, что господин герцог здесь, в Лесфаде…
        - Что? - взревел князь. - Ты стоишь на воротах и не знаешь, кто проник в мой замок? Извините, герцог. - Лерой кивнул, понимая слова князя.
        - Я немедленно разберусь, - отчеканил лейтенант.
        - Сделай милость! - рыкнул князь. Лейтенант исчез.
        - Не особо ругайте лейтенанта, - сказал герцог, отпивая из появившегося перед ним кубка. - Когда я приехал, на воротах стоял другой. Кажется, капитан.
        - Один хрен, - продолжал рычать князь, - они должны докладывать друг другу о приезжих, если сменяются. - Вы не пострадали? - спросил он другим голосом.
        - Нет, - ответил герцог. - В отличие от ваших людей я не пострадал.
        - Хвала богам. - Князь задумался. - Это не могли быть мои люди, - сказал он после паузы, - мои люди подчиняются мне, а я не давал приказа вас убивать.
        - Значит, они решились на это самостоятельно. Если верить очевидцам, в вашем замке еще не то может произойти. - Герцог умышленно отпустил эту фразу, но князь и бровью не повел. - Ни для кого не секрет, что у нас с вами некоторые разногласия. Вот и решили ваши люди выслужиться перед вами, да и меня убрать.
        - Прекратите молоть чушь! - отрезал князь. - Мне было бы легче убить вас в чистом поле и списать все на грабителей и воров, а не пачкать кровью свой дом.
        - Это верно, - согласился герцог, сам бы он так и сделал.
        - Да к тому же разногласия между нами уже далеко не такие, чтобы я желал вашей смерти, хотя было время, не скрою, когда я этого хотел. Но это было давно. - Князь замолчал, облизал пересохшие губы. - Так что же привело вас сюда? Не думаю, что вы соскучились по мне.
        - Желание встретиться с королем, - честно признался Лерой.
        - И вас, конечно, к нему не пустили?
        - Нет, - усмехнулся герцог. - Палар сказал, что ни в коем случае не даст тревожить монарший сон.
        - Так всегда. И, смею вас уверить, не только с вами. Временами мне кажется, что король давно умер, просто Палар нам об этом не говорит. Забывает или что еще.
        - Скорей уж что-то еще, - сказал Лерой, в упор глядя в лицо князя.
        - Да, - улыбнулся князь и опустил глаза. - Скорее что-то еще.
        Они молчали. Никто не хотел продолжать эту словесную дуэль и прощупывание друг друга, но она должна была продолжиться. Пустые разговоры могут очень много рассказать, если правильно интерпретировать сказанное. Только надо избрать правильную стратегию. Они оба выбрали оборону, и атаковать никто не собирался.
        - А у вас личное дело или государственное? - не выдержав, спросил князь.
        - Государственное, - поднеся кубок к губам и скрывая за ним улыбку, ответил Лерой, - и чрезвычайно важное.
        - Да? - Князь вытянулся. - И что это за… хотя, простите, это кажется, не мое дело.
        - Оно может стать вашим, - ответил герцог. - А может не стать вообще. Все будет зависеть от того, что решит монарх. А сейчас, простите, я бы хотел слегка вздремнуть до аудиенции. - Герцог ждал, что Тантрин остановит его, попросит рассказать о деле, но…
        - Конечно, конечно, - поспешно сказал князь. - Вас проводят, и, можете быть уверены, с вами тут ничего не случится. Я обещаю вам. Даю слово, а мое слово еще кое-что стоит.
        - Это так, - ответил герцог, - и я вам верю. Теперь я спокоен за свою жизнь.
        Герцог ушел, оставив князя одного, но одиночество продолжалось недолго. Пришел Нарг, он долго молча смотрел на князя, ожидая его приказов.
        - Ты все слышал? - спросил князь.
        - До последнего слова, - ответил телохранитель.
        - Черт! - Князь встал и нервно прошелся по караулке. - И кто же это был, такой нерасторопный. Черт побери, мы могли решить проблему сразу и чужими руками. Узнали, кто это был?
        - Вас интересуют исполнители или тот, кто отдавал приказ?
        - Сам-то как думаешь?
        - Тогда нет. Мы ничего не узнали. Люди, напавшие на герцога, из нашей охраны, но никто такого приказа не отдавал.
        - Хреново. Лучше бы они его убили.
        - Тогда, может, нам стоит еще раз попытаться?
        - Сейчас? Да ты братец совсем с ума сошел. Нет, сейчас нам его трогать никак нельзя. Пусть встретится с королем, а там посмотрим, что делать. Выстави у его дверей охрану, и пусть убьют всякого, кто попытается к нему войти, по крайней мере до утра.
        - А утром? - сдержанно улыбнувшись, спросил Нарг.
        - Утром. Утром проводи его к королю. Сам проводи.
        Нарг, все так же улыбаясь, поклонился и вышел. Князь влил в себя остатки вина из кубка, грустно посмотрел на опустевший сосуд и распорядился подать еще. Ему предстояла чертовски долгая ночь.
        Герцог был смущен. Игра в слова закончилась быстрее, чем он ожидал. Он был бы не против ее продолжить, но князь не стремился к этому. Что-то в этом было не так. Кругом сплошные секреты, будь они прокляты. Ясно одно: князь не пытался убить его. Реакция князя на его появление и кровь на одежде, его поведение и его разговоры - все говорило о том, что сам князь был непричастен к нападению. Однако в замке что-то затевается, и князь либо в самом деле не знает что, либо не желает говорить. В любом случае Лерой оказался здесь как нельзя вовремя.
        Неужели король решился на очередную отчаянную глупость? Да, времена наступили тяжелые, можно сказать, отчаянные. А отчаянные времена требуют отчаянных мер. Отчаянные меры же зачастую являются отчаянной глупостью. В любом случае теперь он мог с уверенностью сказать только одно - король явно что-то замыслил. Хотя это можно было сказать и полгода назад.
        И еще то, что можно спать до утра, больше на его жизнь никто не покусится. А выспаться необходимо.
        Он бросил сумку в угол, на всякий случай прислонил к изголовью кровати меч и, не раздеваясь, рухнул на одеяло.
        Как ни жаль, но выспаться не дали. Едва взошло солнце, явился Палар, всем своим видом показывая недовольство тем, что ему пришлось вставать с утра пораньше и тащиться через весь замок за герцогом.
        - Послать, что ль, больше некого? Совсем мои старые кости не годятся для такой беготни, - бормотал он, пока герцог приводил себя в порядок. - Ну готов, что ли? Тогда пойдем.
        И они пошли. Король к тому времени уже освободился от лекарей и сидел на кровати, нетерпеливо теребя руками засаленную простыню. Завидев герцога, он сделал слабую попытку подняться, но ноги не выдержали, и он опустился на кровать.
        - Проходите, герцог, проходите! - затараторил он - Проходите, присаживайтесь. Ну? - спросил он, не дожидаясь, когда герцог сядет. - И какие у вас для меня новости? Я надеюсь, хорошие?
        - В общем-то да, - ответил Лерой, глядя на монарха и продолжая его игру.
        - Ну не тяните, герцог, не тяните! - Король принялся заламывать пальцы на руках, но его глаза светились странным огоньком. Герцог улыбнулся и произнес:
        - Я нашел ее. Да, ваше величество, нашел я графскую дочь. Я нашел наследницу Таеры.
        - Дочь? - переспросил монарх.
        - Да, - подтвердил Лерой.
        - И где же она?
        Герцог улыбнулся шире, надо бы продолжать тянуть время, надо бы узнать как можно больше до того, как открыть карты. Надо бы, но что, если он упустит время, что, если король догадается, что ему известно больше, чем он говорит. Что тогда? Все потеряно? Тогда уже король поведет игру, и тогда у герцога не останется ни единого шанса влиять на него.
        - Вам это лучше знать, - произнес Лерой.
        - Что? - Монарх вытянулся, и его брови поползли вверх.
        - Ваше величество, можете не притворяться. По крайней мере передо мной. Вы спланировали все с самого начала. Вы знали, что это девочка, и вы знали, что я ее найду. Я нашел ее и еще кое-что.
        - Что? - Голос монарха был бесцветен, но по тому, как бегали его глаза, Лерой понял, что попал в точку.
        - Вы хотели уничтожить архив в Станрогте, но я успел раньше. А успев, увел из-под носа ваших людей некоторые бумаги. Весьма интересные бумаги.
        - Какие еще бумаги? - спросил король, нахмурившись.
        - Бросьте притворяться, ваше величество. Вам не идет притворство. Вы лучше выглядите с мечом в руках и на коне, чем в дворцовых интригах. Давайте будем честны друг с другом. Давайте признаемся: она не дочь графа и все это время я искал пустышку.
        Король бросил за спину Лерою взгляд. Палар встал и кровожадно улыбнулся. В его руках появился нож. Он кивнул королю и тихо выскользнул за дверь. Лерой открыл рот, чтобы продолжить, но монарх сделал ему знак молчать, и герцог не произнес не звука.
        - Значит, ты докопался? - улыбаясь, спросил король после паузы.
        - Да, - просто ответил Лерой.
        - Значит, ты думаешь, что все знаешь?
        - Нет, - Лерой покачал головой, - я знаю далеко не все. И у меня очень много к вам вопросов.
        - Спрашивай, - разрешил сюзерен. - Теперь это уже не сможет ничему повредить и ничего уже не остановишь.
        - Если можно, - пожал плечами герцог, - тогда объясните мне, зачем вы затеяли все это с Пааром и его лордом?
        - Ошибаешься, - король повторил его жест, - ничего с Пааром я не затевал. Просто воспользовался ситуацией. Я, как мне казалось, продумал все, но я не догадался загодя уничтожить архив. А надо было.
        - Это правда?
        - А зачем мне теперь врать? - усмехнулся король. - Ты знаешь много, и не будет вреда, если узнаешь еще чуть больше.
        - Хорошо, - согласился Лерой. - Тогда почему именно она?
        - А кто еще? Она ничем не хуже и не лучше всех остальных. Просто она оказалась там, где нужно было ей оказаться. Вот и все. Я ее не выбирал. Судьба выбрала ее.
        - А Медный?
        - Кто? - не понял король. - А, тот мальчик. Он случайно попал, но сыграл нам на руку. Это как в картах, иногда бывает, что со стороны приходит нужная тебе карта. С ним, по-моему, все ясно. Не переживай о его судьбе. Он это заслужил, кровь Грамаля на его совести.
        Лерой покачал головой и еще раз пожалел ни за что приговоренного Медного.
        - Зачем вам нужен был я?
        - Как зачем? - удивился король. - А кто еще, кроме тебя, способен был создать хоть что-то похожее на правду? Кто еще, кроме тебя, был способен своими действиями убедить всех тех, кто не верил мне? Или не желал поверить. После смерти Грамаля у меня почти не осталось преданных людей. Не Палара же, в самом-то деле, на ее поиски отправлять.
        - Но ведь и меня пришлось убеждать.
        - Но ведь ты поверил. Поверил, а значит, ничего не было понапрасну. Тебе многое пришлось пережить за эти месяцы. Прости меня, мой мальчик. Я этого не хотел. Мне лишь нужно было время, и ты помог мне его выиграть, а теперь все остальное неважно.
        - Что дальше?
        - Дальше? - переспросил монарх. - Дальше я признаю в ней дочь графа и пожалую ей Таеру. Собственно говоря, верну ей ее собственные земли. - Король захихикал и прикрыл рот руками. - Тогда-то все и поутихнет. Грызня из-за земель сойдет на нет, и я со спокойным сердцем передам власть в руки сына. Знаю, знаю, - монарх поднял руку и остановил герцога, желавшего задать вопрос, - но грызня из-за ее руки и сердца меня мало интересует. Знаешь, Лерой, а мой сынок остепенился. Как ты тогда сказал, «грехи молодости».
        - Я рад за него.
        - Еще бы ты не был рад, - усмехнулся король. - Небось спал и видел себя на троне. Думал, я отрекусь в другую сторону.
        - Ваше величество! - гневно бросил Лерой и встал.
        - Ну прости, прости, - торопливо сказал монарх. - Прости, я не хотел тебя обидеть. Последнее время мне кажется, что все вокруг стремятся свести меня в могилу, пока сынуля маленький. Прости, я не подумал. Ты проделал огромную работу. Ты сделал великое для государства дело. Ты должен получить награду.
        - Это не все мои вопросы, - сказал Лерой, усаживаясь на место.
        - Что еще? - насупившись, спросил король.
        - А если, - в мозгу Лероя рождались странные идеи, - если желающие заполучить Таеру откажутся признавать ее права?
        - Не волнуйся на этот счет. Они признают.
        - Как это?
        - Тише, сынок! Тише! Даже у стен иногда прорезаются уши. Ну а не признают, так это не мое дело. Стар я, понимаешь, стар! Я старый, больной и уставший человек, которому до смерти надоело править.
        Лерой почесал затылок, его подмывало рассказать королю все и посмотреть на действия того. Посмотреть со стороны, не претендуя ни на что.
        - Значит, говоришь, у графа дочь? - Глаза короля сузились, а губы расплылись в улыбке. - Это даже интересно. Только представь себе, какая очередь из желающих посвататься выстроится. От Станрогта до Лесфада. Чертовски интересная начнется жизнь. Ты, кстати, видел ее? Как она выглядит?
        - Как две капли воды похожа на свою мать. И от отца кое-что переняла.
        - Что? - переспросил король, его глаза округлились, брови взлетели.
        - Я говорю, она на графиню очень похожа. И от вас ей кое-что перепало. - Герцог врал, глядя прямо в глаза старику, но сейчас это не имело значения.
        - Как это от меня? - растерянно спросил монарх.
        - Ну, ваше величество, не надо притворяться. Она же ваша дочь.
        Король выпучил глаза. Он смотрел на герцога, судорожно глотая ставшую густой слюну и беззвучно шевеля губами.
        - Что ты сказал? - простонал он.
        - Я сказал, что та девочка, что выбрана вами в жертвы, на самом деле дочь таерской графини, а заодно и ваша. У вас же был с ней роман. Помните? Шестнадцать лет назад вы гостили в Станрогте у своего друга. Вы тогда бурно отмечали рождение наследника. Помните, как были очарованы красотой его молодой жены? Помните, как не смогли удержаться и сделали все, чтобы она провела с вами ночь? Помните, как она пришла к вам? Конечно, помните. Таких женщин, как графиня, забыть тяжело.
        - Но с чего ты решил, что она моя дочь? Как же граф? - хватая воздух, спросил король, косвенно признав роман с графиней. - Ведь он был ее мужем.
        - Граф? - переспросил Лерой. - Граф не мог иметь детей. Еще в молодости он пострадал, о чем есть запись в тех бумагах, что я украл. На охоте повредился. Он жизнь вам тогда спас, о чем тоже есть запись в тех же бумагах. С тех самых пор вы и дружили.
        Монарх с трудом сглотнул. Он не мог поверить в то, что говорит герцог. Не мог, даже если бы хотел. А он не хотел.
        - Не может быть, - наконец проронил он.
        - Может, ваше величество, может! - ответил Лерой. - Не знаю, что она хотела выжать из вас, да это и неважно. Она пыталась шантажировать вас, говоря, что расскажет все мужу, но она не говорила вам, что беременна. Беременна от вас. Вот об этом вы не знали. И никто не знал. Вам же очень не хотелось, чтобы та ночь переросла в нечто большее, а выплыв наружу, она грозила обернуться войной. И тогда вы приказали ее убить. И ваши люди сделали все для этого. Они убили ее, когда она путешествовала, а если точнее - ехала к своим родителям. Вы приказали убить ее! Но, я повторяю, вы не знали, что она беременна. И уж тем более вы не знали, что ее ребенок выжил. Вы не знали об этом, а еще и о том, что графиня вела дневник. Ее служанка знала все. Она не поехала с хозяйкой. Но после смерти своей госпожи она поняла, что ей не жить, и перед смертью успела спрятать дневник в самом надежном месте, которое только смогла придумать. В королевском архиве. Там-то я его и нашел.
        - Я хочу видеть эти бумаги! - выпалил монарх.
        - Прошу! - Герцог извлек из сумки пакет, как две капли воды похожий на тот, что привез ему Палар, и передал его королю.
        Монарх трясущимися руками развернул кожу и погрузился в чтение. Он часто закрывал глаза, с трудом сглатывал и, дочитав, прослезился. Он узнал почерк, он помнил эти вздернутые завитки букв, он вспоминал те даты и словно вживую слышал слова, написанные на бумаге. Об этом могла знать только она. Перед его глазами встало очаровательное лицо графини. Она улыбалась ему и смеялась над ним. Дневник не врал. Не врал и герцог, но…
        - Как же так? - сказал король, не обращаясь ни к кому. - Как же так?
        - Вот так, ваше величество, - едва сдерживая улыбку, проронил герцог. - Вам часто приходилось решать судьбы мира. В свое время вы приняли решение и едва не убили свою дочь. Теперь вам, и только вам решать, что будет дальше. Теперь от вас зависит, будет ли она графиней или принцессой. Это только ваше решение. Карты уже розданы игрокам. А я? Как вы и сказали, я уже все, что мог, сделал.
        Лерой поднялся и, больше не говоря ни слова, направился к дверям.
        - Постой, - остановил его монарх, - а где же все-таки она?
        - Я не знаю, - сказал Лерой и, улыбаясь, вышел.
        Он не успел повернуть за угол, как что-то тяжелое опустилось ему на голову. Он повалился на пол и потерял сознание. Оно возвращалось рывками, вбрасывая в его мозг странные картины. Его тащили по лестницам. Он чувствовал, как воздух становился сырым. Чувствовал, как силы покидают его. Чувствовал, что больше уже не увидит солнца.
        - Что он сказал? - спросил запыхавшийся Палар.
        - Он не знает, где она, - ответил король. Взгляд его блуждал по комнате, не цепляясь ни за человека, ни за предметы обстановки.
        - Но она будет тут через неделю? - с надеждой в голосе спросил Палар.
        - Не знаю, - ответил монарх и вытянулся на кровати. - Я устал, - сказал он, - очень устал! Я посплю. А ты, ты проследи, чтобы наш любимый герцог никому не сказал ни слова.
        - Ум-м? - Палар провел рукой по шее, изображая, как перерезает герцогу горло.
        - Я что-то по-другому сказал? - прорычал король.
        - Будет исполнено, ваше величество! - Палар поклонился и оставил монарха одного.
        Противно скрипя, дверь закрылась и тут же открылась вновь. Палар просунул в проем голову, помялся и осторожно вошел.
        - Что тебе? - буркнул король.
        - Князь Тантрин желает видеть вас, - с поклоном ответил слуга.
        - Зачем? - Король нахмурился. - Зачем я ему понадобился?
        - Я не знаю, - сознался Палар. - Мне он ничего не сказал. И не скажет, - добавил он с сожалением, - я для него только ваш слуга, - вздохнул он. - Прикажете прогнать?
        - Да, - кивнул король. - Хотя нет, постой. - Монарх в задумчивости почесал подбородок. - Зови! Послушаем, что скажет он.
        - Мне остаться? - спросил Палар.
        - На кой хрен тут ты? - прорычал король. - Ступай! Приказ ты уже получил. Выполняй! И не тревожь нас с князем.
        Палар поклонился и, сжав губы, вышел за дверь.
        Король взбил подушку, растрепал себе волосы, подтянул одеяло, тяжело вздохнул и улегся. Ему до черта надоело изображать из себя больного, но это лучший способ сохранить жизнь и устроить все так, как ему хотелось.
        Герцога нигде не было. Палар прошел весь замок, заглянул в каждый потаенный уголок, под каждую лавку, за каждую портьеру. Герцога нигде не было.

«Черт бы его побрал, - ругался про себя Палар. - Не мог же он испариться. Не мог он уехать так быстро и так тихо. Проклятье! Если он покинет Лесфад, если он начнет трепаться… хотя это не мои проблемы. Я сильно в этом увяз, но к черту все. Надоело! Я хочу жить, как раньше. Я больше не хочу оглядываться, ходя по коридорам. Я хочу свободы. Я хочу…»
        Он оборвал свои мысли. Остановился. Долго, не шевелясь и почти не дыша, он смотрел себе под ноги.

«Я достаточно наворовал денег. Я смогу обеспечить и себя, и свою жену. А почему бы и нет? Сбегу отсюда, уеду подальше, поселюсь в маленьком городке или на хуторе, женюсь и проведу остаток дней в тепле и уюте. Да! Хватит мочить в этих проклятущих болотах мои старые косточки. Пора выбираться к солнцу. Пора подумать и о себе».
        Он улыбнулся, хитро сощурил глазки и, развернувшись на пятках, направился в свою комнату. Собирая вещи, он мог бы послушать, о чем разговаривают король и князь. Мог бы, но его не интересовали их разговоры, его больше не интересовал король. Единственное, что его занимало, - это маленький домик в южной провинции.
        Никто не задал вопросов, когда он проезжал ворота, никто не остановил его. Охранник, морщась, посмотрел ему в спину, но останавливать не стал и, махнув рукой, вернулся к оставленной было игре.
        Князю было скверно. Все было скверно. Король, как чертова рыба, хранил молчание. Этот коронованный сукин сын не пожелал сообщить, что же такое грандиозное должно произойти в Лесфаде всего через несколько дней и о чем ему, хозяину замка, знать не полагалось.
        Было во всем этом что-то ненормальное. Во всем. Король молчит, кто-то, неизвестно кто, пытается убить герцога, сам герцог после аудиенции бесследно пропал.
        Пропал и Палар. Люди князя обыскали весь замок, но никаких следов ни герцога, ни Палара не нашли. Кто-то уехал из замка, но стража говорит, что это не так. К вечеру начнут подтягиваться королевские гости, и тогда станет совсем не до решения головоломок. Тогда только успевай выполнять пожелания этих разнеженных богатых придурков.
        Проклятье! Он хоть и князь, никогда не любил светских раутов, он не любил этих самовлюбленных тварей и терпеть не мог их общество.
        Князь поднялся, подошел к окну и взглянул на дорогу. Его мелко затрясло, в ворота въезжала первая карета с гостями. Князь ругнулся, накинул на плечи плащ и отправился изображать из себя радушного хозяина.
        Пол холодный и сырой. Руки связаны за спиной, кисти в воде. Глаза плотно завязаны, во рту пустыня. Голова раскалывается словно после недельного запоя. Хочется пить, но во рту нет даже слюны.
        Где он? Вопрос хорош, и даже если бы его было кому задать, ответа он не получит. Он помнил, как его свалили на землю, помнил, как его били ногами, помнил, как потом его тащили по склону холма, помнил, как привязали к толстенному бревну. Это он помнил, но не помнил, в этот ли раз это было.
        Нет, не в этот, в тот раз его спасли. Его нашли, его отвязали, накормили, его вылечили. Его лучший друг долго ухаживал за ним. А потом пропал… Нет, это было давно.
        Нет, в этот раз все было по-другому. Его ударили, связали и отнесли в этот подвал или башню, впрочем, может, сперва отнесли, а потом связали. И почему в такие минуты мозг человека цепляется за мелочь, не имеющую никакого значения. Ему бы напрячься и вспомнить, как и почему он тут оказался, а вместо этого он думает о том, что было сначала.
        Он отогнал ненужные мысли, прислушался. Тишина сдавила голову. Тишина зловещая, тяжелая, и нет ничего страшнее этой тишины. Может, он уже умер или оглох. Но мертвые не ощущают боли, значит, его так крепко били, что он лишился возможности слышать. Но нет, нет, вот они, звуки. Вода! Вода тихо капает на стену и стекает к его рукам. Вода!
        Он попытался сесть, но не смог. Попытался еще раз, и на этот раз он сумел встать на колени, но они скользнули по тине, и он рухнул в воду. Плевать! Это вода! Он пил жадно, пил долго. Сушь ушла, головная боль отступила. Можно жить дальше.
        Никто сильно не расстроился, что герцог пропал. Король даже почувствовал некое облегчение, что его не стало. Но не стало и Палара, он тоже пропал, и от этого стало сразу слишком одиноко. Он почувствовал себя незащищенным и таким маленьким.
        Он затеял всю эту игру и, не задумываясь, решал судьбы людей, но тогда рядом с ним был Палар. Верный пес, которого он так сильно недооценивал. Которого считал, больше за слугу и меньше за друга. Но вот его не стало, и теперь монарх осознал, что значило для него общество старого друга, именно друга. Как много идей Палара находило отклик в его мыслях. Он был нужен, но его не было. Он был нужен особенно теперь, когда вся игра могла пойти прахом из-за того, что нашел герцог. Этот чертов слуга короны, будь он проклят! Из-за его желания послужить короне все изменилось, и новые факты разрывали душу и тело короля. Но он должен был продолжать играть.
        Ну куда же делся Палар? Где он? Он сейчас так нужен, особенно теперь, когда король остался один на один со своей игрой. И надо продолжать играть в нее. Выхода из нее нет. Теперь уже нет. Все мосты сожжены. Карты розданы. Теперь надо довести дело до конца.
        Его били. Били профессионально, били так, чтобы причинять ему боль, но чтобы он не терял сознания. Его били, и он уже не чувствовал боли. Она стала частью его, она растворилась в нем. Она заменила ему все, и он уже не представлял себе жизни без нее. Его били. Били и задавали вопросы. Удар. Вопрос. Еще удар и снова вопрос. Где-то глубоко внутри сознания, в самом дальнем его углу, остатки разума твердили ему, чтобы он молчал, но боль и жажда парализовали его. Он не выдержал. Он сдался. Удар - вопрос, и он, не помня себя, отвечает. Он не слышит собственного голоса, он тупо бормочет то, что от него хотят. Все что угодно, только бы они от него отстали. Только бы прекратилась боль. Боль вечная. Боль, вросшая в него. Боль, ставшая его частью.
        Крупный широкоплечий человек поднялся с корточек, потер лысину, оправил одежду. Он взглянул на лежащего в углу окровавленного человека. Взглянул без ненависти, но и без сожаления о содеянном. Он смотрел на харкающего кровью, обессилевшего человека без злости, ему было все равно.
        - Вот, значит, оно как, - произнес он, могучей дланью гладя наморщенный лоб. - Вот значит, что вы, герцог, искали.
        Человек на полу встрепенулся, поднял голову. В его взгляде не было и намека на разум. Руки его поднялись в слабой попытке закрыть лицо. Но мучитель только улыбнулся.
        - Я и не знал, какое сокровище едва не проскочило мимо меня, - произнес лысый и снова погладил лоб. - Спасибо вам, герцог. Большое спасибо! - Больше не бить его! - приказал лысый окружившим его людям. - Он нужен мне живым. Пока нужен. Дайте ему воды! И смотрите; чтобы он не сдох! Иначе головы с вас поснимаю.
        Охранники стали кланяться. Бестолочи с юга. Пустынники! Абсолютно бесполезный народ, разве что для таких дел, как охрана. Он бы никогда не нанял их, если бы у него было время. Но времени у него не было, и пришлось обращаться за помощью к этим жестоким жадным скотам.
        - Что с людьми? - спросил он, отвернувшись от расшаркивающихся охранников.
        - Ждут своего часа, - ответил подтянутый молодой человек в форме армейского капитана. - Мы все готовы, только скажите, и все станет вашим. Хоть сейчас всех на мечи подымем.
        - Час еще не настал, - ответил лысый и зашагал прочь.
        Еще не пришел тот миг, сладостный миг, когда он наконец-то сможет занять место, которого он достоин. Не по праву рождения, но по праву силы. А теперь силы у него было даже с излишком. Он потер вспотевшие ладони. Надо только сдержать себя, надо определить действующих лиц и их намерения. Надо все подготовить к большой чистке. Огромная предстоит работа, но это ничего, ему не привыкать. Нужно только набраться терпения. Игроки уже сели за стол и получили на руки карты. Но они даже не подозревают, что и он играет с ними и все их комбинации бессмысленны. Они могли бы его переиграть, если бы знали. Но карты уже розданы. И осталось сыграть партию. Карты розданы!
        Глава 30
        ОПОЗДАЛ!
        Дорога на Длалин проходила аккурат в пятнадцати километрах южнее Триита. Не смог я удержаться и, как ни старался не смотреть в сторону родного дома, все же сделал маленький крюк. Я знал, чем грозила моей жизни вся эта история, знал, чем мне может грозить и эта поездка. Постояв на перекрестке и пораскинув остатками мозгов, я не смог отказать себе в удовольствии свернуть в родной город. Я хотел еще раз, пусть в последний, прогуляться по его улицам.
        Носатый ворчал и торопил, но я послал его к черту. В конце концов, кто из нас лейтенант?
        Город почти не изменился. Он все так же жался к земле низенькими строениями и, спускаясь к реке, расширялся, словно чудовище, выкинувшее на берег пятерню и застывшее в нелепой, уродливой позе.
        Я с наслаждением вдыхал родной воздух, и в мозгах, щедро разбавленных спиртным, росло сожаление о тех беззаботных днях, когда я был юн. Вот тогда я даже не подозревал, сколь важна для меня часть тела, что бесцельно болтается на плечах. Тогда все было славно и не было ничего, чтобы могло омрачить радостные дни. Теперь все не так. Теперь нет того, что могло их как-то осветить и рассеять мрак.
        Я свернул с главной улицы, прошел несколько сот метров и остановился в недоумении. На месте моего некогда весьма популярного среди местных пьянчуг заведения высился белый трехэтажный дом с красным фонарем над входом. Я вытаращил глаза и открыл рот. Вот никогда бы не подумал, что у кого-то хватит ума выстроить тут, у самой городской стены, чертов бордель! Он нависал над одноэтажными строениями вокруг, подавляя их серость белоснежными стенами.
        Ну надо же! Наверняка это шутка старикана, разозленного мной. Вот подлец, я никогда не пускал шлюх на порог, Шепот исключение. Все прочие жрицы любви могли только облизываться и мечтать пробраться в мое заведение. А теперь?! Нет, вы только посмотрите на это чудо!
        - Че застыл, солдатик? - услышал я томный голос - Заходи на огонек. Заходи, не бойся, мы не кусаемся.
        - Нет, - ответил я, внимательно изучая размалеванную девку неполных двадцати лет от роду, - я бы с удовольствием, но некогда мне.
        - Жаль, - внимательно осмотрев меня, грустно вздохнула она. - Такому симпатичному, как ты, я бы скидку сделала. Большу-ую скидку. - Она с надеждой взглянула на меня.
        Я не шелохнулся и не проявил ни малейшего интереса. Тяжело вздохнув, она направилась внутрь.
        - Постой! - окликнул я ее.
        Она замерла, обернулась, выставив, бедро, и улыбнулась. Если бы я и хотел, а я не хотел, провести ночь в ее обществе, то после такой улыбки все желание куда-то исчезло. Ее желтые зубы выстроились во рту словно на парад, и они могли бы образовать прочную стену. Если бы она их сжала. Нижние так замечательно вошли бы в дыры выбитых верхних.
        - Тут раньше, давно, трактир был. Ничего о нем не знаешь? - борясь с отвращением, спросил я.
        - Ну как же, - зардевшись ответила она, видать, приняла мой отведенный взгляд за смущение, - конечно, знаю. Он сгорел, лет так… - она замялась и с жутким треском почесала давно не мытую голову. - …Я еще маленькая была. Говорят, его хозяева его и подпалили. Душегубы они были. Людей убивали, а когда на них охрана вышла, они и подпалили себя, чтоб следы скрыть. Говорят, они демонов вызывали и девственниц в жертву приносили, - понизив голос до шепота, поведала она. - Вот там, в огне, погиб сынок господина Геркара. Он пытался их поймать, но они его ранили, и он, хоть и убил троих, выйти не смог. - Она грустно улыбнулась. - Страшные они были люди.
        - Кто, хозяева трактира? - спросил я, чувствуя, как расту в собственных глазах.
        - При чем здесь трактирщики? - ответила она вопросом на вопрос.
        - Ты говорила, какими они были, а потом сказала, что они были страшными.
        - Да ну, - махнула она рукой. - Я их даже не знала. А вот Эрканы и в самом деле были страшными.
        - Почему были?
        - Так померли они. Оба! Когда сына убили, старик уже старый был, вот и не выдержал. Умер от горя. Еще год протянул и умер. Вот, а тут, чтоб земля не пустовала, дом построили. Видишь, какой красавец. Вот, а я тут работаю.
        Я выпучил глаза: так старик Эркан подох, черт бы его взял. Что ж, приятная новость.
        - Спасибо, - сказал я после паузы, залез в карман и, достав монетку, вложил ей в ладонь. - Это тебе за рассказ.
        - Спасибо, конечно, но, может, все же зайдешь? Я теперь тебя почти бесплатно обслужу.
        - В следующий раз, - ответил я.
        - Точно? - с вызовом спросила она.
        - Да, - отозвался я. - Точно. Как только время будет, обязательно загляну.
        Она внимательно смотрела на меня, и, не выдержав ее взгляда, я развернулся, чтобы уйти.
        - Постой, - ее грязные ногти впились мне в локоть, - а ты никогда не жил тут, в Триите?
        - Нет, - вздрогнув, ответил я, - никогда. А что?
        - Ничего, - она смутилась, - просто ты очень похож на человека, жившего в доме неподалеку. Я тебя точно видела! - Она сузила глазки и приблизилась ко мне. В лицо пахнуло перегаром.
        - Нет, радость моя, - я провел по ее щеке рукой, - ты ошиблась. В этом доме я точно никогда не жил.
        Мне еще не хватало жизни в борделе - и будет полный набор грехов. И, больше не говоря ни слова, я развернулся и заспешил прочь. Еще не хватало, чтобы после всего того, что тут наговорила, она меня узнала. Да, наговорила она дай бог.
        Оказывается, я был душегубом, наверняка пил кровь и ел человечинку. Я мучил людей, животных и особенно цинично издевался над тараканами, клопами и комарами. Ух, какая же я сволочь! Аж мурашки по коже. Не очень-то приятно узнавать о себе такое, но, с другой стороны, она и слегка успокоила меня. Старик умер и, хотя до последнего дня мечтал открутить мне голову, опасности для меня в Триите не больше, чем в любом другом городе страны. Почти в любом, и зачем только я подумал о Лесфаде, правда, это не город. Впрочем, хрен один.
        Мелинда долго смотрела на меня как на пустое место. Наконец ее полные губы разомкнулись и она произнесла скрипучим голосом:
        - Чего тебе?
        - Я деньги привез. От Молота.
        Она вздрогнула и, пристально взглянув на меня, посторонилась. Я прошел внутрь, без спроса уселся на расшатанный деревянный табурет у двери. Она смотрела на меня сверху и нерешительно теребила подол юбки.
        - Ты узнала меня? - спросил я, решив, что она уже нагляделась.
        - Да, да, конечно.
        - Хорошо, - сказал я и попытался улыбнуться. - А мои племянники дома?
        - Тише ты, - зашипела она, - если тебя услышат, мне несдобровать, да и тебе тоже. Я же думала, что вы с твоим полудурком братом давно в могиле. Так что… - Она замолчала.
        - Ясно, у тебя мужчина, - улыбнулся я, она сдержанно кивнула. - Не обижает? - Она покачала головой. - Не бойся, я не скажу Молоту. Да и говорить скоро будет некому.
        Ее губы дернулись, глаза помутнели.
        - Да, все очень плохо, - предвосхитил я ее вопрос, - но Молот пока жив и прислал тебе деньги. - Вру, ой как нагло вру. Молот о ней даже и не вспомнил, не до того сейчас. Но что ж, ложь во благо иногда бывает полезна. - Он не хочет, чтобы ты и дети в чем-то нуждались.
        - А где же он раньше был? - зло зашептала она. - Где он был, когда мне нужен был муж, постоянный муж, а не приходящий раз в год?
        - Я думал, тебя это устраивало.
        - Устраивало? - засмеялась она. - Ты так в самом деле думал? Нет. Меня это не устраивало, но кому еще я была нужна с этим выводком? Когда он обрюхатил меня в первый раз и пропал, тогда с ним пропала и моя надежда на счастливую жизнь. Так что не говори, что меня это устраивало! Так ему и передай!
        - Могла бы переехать ко мне, - пожал плечами я, она округлила глаза и растерянно уставилась на меня. - Ладно, - я встал, - только передать ему я ничего не смогу. Вот, возьми. - Я протянул ей мешочек с весело звенящими монетами, хоть кому-то весело, и то хорошо.
        - Оставь себе, - она демонстративно отвернулась, - мне не нужны его деньги.
        - Что ж, как знаешь, - сказал я, взвесил на руке кошель и положил его на табурет, - покойнику деньги тоже ни к чему, так что купи на них что-нибудь детям.
        - Постой! - Да что такое, все так и будут хватать меня за локти, глядишь, к вечеру без кожи останусь. - Ты всегда был добр ко мне и всегда помогал чем мог. Если бы я знала, что ты не выгонишь меня, я бы… Что случилось? Расскажи мне.
        - Это долгая история.
        - Я хочу знать, что случилось с отцом моих детей и что происходит вообще.
        - Я бы тоже послушал, - сказал голос из прошлого. Мне не хотелось оглядываться, я и так знал, кто у меня за спиной, исправила приличия и любопытство требовали этого, и я оглянулся.
        - Привет! - сказал я, улыбнувшись и судорожно пытаясь сообразить, хватит ли мне сил его одолеть.
        - И тебе здравствуй, - ответил он. - Давненько ты не заглядывал на родину. Кажется, с того дня, когда твой братец выкинул меня из трактира вместе со старшим Эрканом, а потом подпалил его вместе с трупом его сынка. Кстати, труп мы нашли, он почти не обгорел. Да не трясись ты так, я не держу на тебя зла, можно даже сказать, я слегка благодарен тебе. Ты убрал этого олуха, его папашка сдох, так что я теперь вроде как главный. Впрочем, это неважно, давай-ка пойдем выпьем и поговорим, почему ты считаешь себя покойником.
        Мы вышли на улицу, и меня переполняло чувство, что так легко я от своего прошлого не отделаюсь. Нет, оно еще нанесет удар, самый подлый удар туда, куда ты даже не подумаешь, и тогда, когда меньше всего этого ждешь. Когда мы свернули к Гнилостным овражкам, я напрягся.
        - Расслабься! - бросил он. - Я не хочу тебя убивать. Там единственный трактир, где подают приличное вино.
        Расслабься, ну уж хрен тебе, расслабься! Счас! Нет, Медный, ты лучше напрягись-ка посильнее да подумай, где найти тот повод, который вытащит тебя из всего этого дерьма.
        Да не об Адели я сейчас. К черту всех Аделей, герцогов, королей, Шепотов и иже с ними. К черту всех, надо выбираться отсюда. Я искал и искал повод, а он, собака такая, никак не желал находиться.
        Мой провожатый вел меня все дальше и дальше, а повода все не было, да и шансов его найти становилось все меньше. Он вел меня по новым, но таким же узким, грязным и мерзким улочкам. Когда я жил здесь, эта часть города была пустой, это даже городом не было. Когда-то тут рыли котлованы, искали чего-то, а потом все забросили. Теперь тут был город, а повода удрать все не находилось.
        Я уже отчаялся, и тут повод нашел нас. Он вышел из-за угла и легонько, но очень точно, саданул моего спутника по голове. Охнув, самый крупный местный бандит осел. Носатый вышел на свет и подмигнул мне.
        - Это кто это с тобой? - спросил он.
        - Так, местная преступная шишка, - ответил я, с ужасом поняв, что не помню, как его зовут. Да и кому какое дело до его имени?
        - Ясно, - сказал Носатый и снова улыбнулся, - и куда же вы топали?
        - Куда, куда, мои кишки разглядывать, вдруг бы чего интересного нашли. Так что спасибо тебе, Носатый, я этого не забуду, коли жив останусь.
        - Конечно, не забудешь, - подмигнул он, - кто ж тебе даст такое забыть.
        С тяжелым сердцем я уезжал из Триита. Меня там никто не помнил, даже соседская собака, которую я кормил объедками, и та облаяла. Те же, кто узнал, непременно возжелали убить. И, надо думать, теперь желают еще больше. Не принял меня Триит, нет, я для него чужой, да и не почувствовал я там себя дома. Вот на лошади, в седле - другое дело, это даже лучше, чем дом, только крыши не хватает.
        Носатый не пожелал заезжать в Длалин, он торопился дальше на юг, к армии, увязшей в Паарских землях. Он спешил, чтобы сообщить брату и всем, застрявшим там, о предательстве маршала. Мне же предстояло более интересное занятие.
        Она улыбнулась и очень хитро посмотрела на меня.
        - Что? - без прелюдий спросила она. - Соскучился?
        И, не дожидаясь ответа и все так же без прелюдий, потащила наверх. Только под утро, когда все мои силы иссякли, она разрешила мне задать столь важный и мучающий меня вопрос. И я его задал. Она посмотрела на меня как на полного идиота, поправила одеяло и покачала головой. Я сжал кулаки, стукнул ими себя по лбу и снял с шеи медальон. Она лишь бегло взглянула на портрет и сказала:
        - Да, мой милый Медный, она была здесь. Я занималась с ней несколько недель, но она уехала несколько дней назад, а ты, ты опоздал.
        - Дьявол! - не сдержался я. - Она одна уехала?
        - Ну нет, конечно, не одна. Таких дам, как она, одних не отпускают. За ней приехала ее тетушка, с охраной, и они вдвоем направились на королевский прием. А зачем она тебе?
        - Это личное дело, - ответил я.
        - Вот как? - Моя очаровательная учительница этикета уперла руки в бока и села на кровати, одеяло соскользнуло, обнажив потрясающую белую грудь. - Она что, лучше меня?
        - Ни в коем случае. - Я потянулся и сграбастал руками ее миниатюрное тельце. - Ничуть. Ты, ты лучше всех. - Я поцеловал ее, она растаяла.
        Так мы и разговаривали. Я применял в качестве пыток ласки, а она, не в силах сопротивляться моей настойчивости, говорила то, что я желал. К вечеру, и как только меня на столько хватило, я уже многое знал.
        Я знал, что Адель представили как дочь мелкопоместного дворянина, выросшую в деревне, а потому ни черта не знающую о светской жизни. И что ей якобы предстоял первый выход в свет и негоже появляться на королевском приеме и не знать, каким прибором и что положено есть.
        Вот этому я в самом деле удивился, какие еще, к лешему, приборы, хватай ложку и налегай на жратву.
        Еще она сказала, что Адель оказалась довольно умной и воспитанной девушкой, но уж очень острой на язычок и слегка несдержанной в высказываниях.
        Узнаю Адель, она мила и красива, но палец ей в рот не клади, особенно если боишься лишиться руки по локоть. Временами с ней бывает тяжело, но она мне нравится. Сильно нравится. Я не могу понять, какие чувства я к ней испытываю, ценю я ее как друга или это нечто большее. Не знаю, но точно одно: если возле меня оказывается красивая женщина, то я… Ну я же мужчина.
        Сейчас рядом со мной красивая женщина, и она мой бесплатный пропуск на королевский праздник. Она, как знатная дама, приглашена, а я, как нищий, само собой нет, но она обещала протащить меня туда. Чую, обещание она сдержит.
        До выезда нам осталось четыре дня, и эти дни мы напрасно не потратим. Эти дни нам будет чем заняться.
        Ненавижу болота, всем сердцем ненавижу. Всякий раз, попадая сюда, я гадаю, что за демон придумал отравить целое море воды и натыкать промеж луж вонючие кочки. Мало того, его извращенный ум создал таких тварей, которые способны отравить существование кому угодно. Вот эти летучие свиньи-кровопийцы в обличье насекомого. Это они только притворяются маленькими да боязливыми. Но лучше не сходить с дороги, коли собственная жизнь дорога. Они затаились, они ждут, они знают, что их добыча рано или поздно сойдет в кусты и вся без остатка будет принадлежать им. Черт, да тут даже нужду нормально не справишь, обязательно найдется та скотина, что вопьется в зад и высосет из него всю кровь.
        Ненавижу болота, но такова моя жизнь, и мне постоянно приходится вдыхать эту вонь и кормить оголодавших тварей собственным телом. А как еще добраться до Лесфада?
        Восседая на коне, я боязливо оглядывался по сторонам, ожидая нападения, но они жужжали неподалеку и в драку не лезли. Моя спутница явно задерживалась, или, вернее сказать, ее задерживал ее животик, неожиданно давший сбой. Мне бы самому тоже не помешало сбегать до ветру, но я не хочу стать добычей кровожадных летающих мразей.
        Я еще разок крутанул головой, примерил расстояние от похотливо поглядывающей на меня кучки насекомых и, кряхтя, слез с коня. Они оживились, почуяв еду. Стоп, братцы, я несъедобный, а для вас чертовски опасный. Они со мной не согласились, прожужжав, что я очень и очень вкусный. Их не переспоришь, да и толку… я один, а их вон сколько.
        Стараясь не задерживаться ни на секунду, я быстренько сделал, что было нужно, и пошел назад, насвистывая мотив старой детской песенки. Я шел и свистел, и даже злобные твари были неспособны испортить мне настроение. Однако для верности головой приходилось крутить.
        Крутанув ею в очередной раз, я заметил в кустах что-то блестящее. Осторожность превыше всего, но любопытство тоже не порок, любопытство - это источник знаний и неприятностей.
        Черт, как интересно, что там блестит, знание или неприятности. Я сделал шаг в сторону и наклонился. Мать моя, кольцо на пальце, а вот и рука и все тело. Черт возьми, мертвец!
        Я наклонился и перевернул труп. В нос ударил запах смерти, в глазах потемнело, и как только Грязнуля это выдерживает. Старик был дряхл, сед, но ухожен. Умер он, должно быть, дня три назад, черви еще не успели выесть ему глаза. Напряги-ка память, Медный, вспомни, ведь ты уже где-то видел их.
        - Господи боже, Палар! - раздался голос у меня за спиной.
        - Кто?
        - Палар. Личный слуга короля и его поверенный во всех делах. Они были вместе с раннего детства. - Тау стояла у меня за спиной и смотрела на деда, словно каждый день видела трупы. - Что он тут делает?
        - Гниет, что еще ему тут делать, - не подумав ответил я.
        - Дурак ты, Медный. Я не это имела в виду. Почему он оказался тут? Убили его или он умер сам?
        - Умер-то он сам, но вот с дырой в груди ему помогли.
        - А? - Она наклонилась и принялась внимательно рассматривать рану, словно дырка могла рассказать что-то о его убийцах. - Его ударили снизу, наверное, копьем. Сюда он приполз.
        - Знаешь что, - прервал я ее рассуждения, - давай-ка лучше пойдем отсюда подальше! - Мне было сильно не по себе, за каждой кочкой могли прятаться убийцы старика, и им могло не понравиться, что мы с ним разговариваем.
        Эти убийцы, они люди такие, они не посмотрят, что старик сдох несколько дней назад, они все равно подумают, что он нам что-то мог сказать.
        - Да, - согласилась она, - пойдем!
        Мое состояние передалось и ей. Она повернулась, чтобы уйти, а я не двинулся с места.
        - Ты что, Медный? - В ее голосе послышался страх. - Что с тобой? Ты же сам торопился уйти отсюда. Ну пойдем?
        - Пойдем, - согласился я, - только… - Мысль в моей голове еще не до конца оформилась. - Говоришь, поверенный, да? Давай-ка мы посмотрим, что это за поверенный и во что он верил. - Я опустился на колени и принялся шарить по карманам трупа, плохо представляя, что ищу.
        - Ну же, - торопила она, испуганно озираясь по сторонам. - Ну же, давай быстрее. Что ты там делаешь?
        - Как что? - отозвался я, вытащив из кармана скомканные бумажки. - Мародерствую! Ему это уже все равно не надо, а мне, может, еще и сгодится.
        Она застонала и принялась нести чушь о правилах поведения и греховности моих поступков. Молчала бы лучше, не с ее поведением рассуждать о праведности. Я-то всего лишь обворовываю мертвеца, а она спит с первым встречным, даже не состоя в браке. Неужто она и этому учит своих подопечных? Свою дочь я бы ей не отдал. Надеюсь, у меня будет сын. Если дети будут вообще.
        Как и ожидалось, в карманах старика я ничего не нашел, в них не было ничего, кроме грязи и всякого ненужного барахла. Никаких значимых бумаг или слабого намека на это. Ничего! Я встал, отряхнул запачканные штаны и тяжело вздохнул.
        - Мимо! - произнес я, не обращаясь ни к кому.
        - Мимо чего? - спросила она.
        - Мимо всего, - не слишком вежливо отозвался я. - Пусто, совсем пусто!
        - А в сумках ты смотрел? - спросила она и, поняв, что проговорилась, зажала ротик рукой.
        - В каких сумках? - заинтересованно спросил я.
        - Ни в каких. Я просто так сказала. - Тау вспыхнула и резко отвернулась.
        - Да? - Я недоверчиво улыбнулся и двинулся на нее.
        Через три минуты пыток она сдалась и указала на то, что я пропустил. Сумки лежали за кустами, и, как бы я ни хотел, я не мог их разглядеть с того места, где сидел, обыскивая покойника.
        Пришлось лезть через кусты, стараясь не наступить на мертвеца, и ложиться на землю, чтобы их достать. Наконец после неимоверных усилий, когда мои руки стали длиннее на пару сантиметров и больше не желали растягиваться, мне удалось достать сумки, и я высоко поднял их над головой, торжествуя. Внутри что-то громко звякнуло. Я развязал узел и, охнув, плюхнулся на землю.
        - Что? - забеспокоилась Тау. - Тебе плохо?
        - Мне бы было очень хорошо, если бы не дела в проклятом замке. - Я показал ей содержимое мешков.
        - Мать твою! - произнесла она, и это были первые ругательства, что сорвались с ее губ. - С такими деньжищами можно ни о чем не думать лет триста. Откуда у него столько?
        - Давай спросим у него или лучше у тех, кто его убил.
        - Лучше давай не будем, - сказала она и увлекла меня за собой.
        - Кому могло понадобиться убивать старика? - спросила она, когда мы взобрались на коней. - И за что?
        - За то, что он много знал или кто-то решил, что он много знает. Какая теперь разница. Он мертв, а мы пока нет, так что давай убираться отсюда!
        - А что с деньгами? - спросила она, хитро глядя на меня своими огромными и бесконечно голубыми глазами.
        - Разделим поровну. Ты их увидела, а я достал. По-моему, честно.
        - Я думала, мы объединим наши капиталы, - вздохнула она.
        Разочарование? Честное слово, в ее голосе разочарование! Ну ни хрена себе, я так еще и титулом обзаведусь.
        - Кто знает. Но это очень может быть, если мне сильно повезет. - Я многообещающе улыбнулся. Тау просияла.
        А почему, в самом деле, нет. Она красива, богата, умна. Я, черт возьми, тоже уже не беден. Так какого хрена, если за Аделью мне все равно не угнаться? Пожалуй, стоит об этом подумать, если живым останусь. Да ну к лешему, и думать не буду, женюсь на ней, и дело с концом.
        За воротами Лесфада князь удостоил нас личной встречи. Он подал ей руку, а когда она оказалась на земле, поцеловал ее. Мне он руки не подал, да я и не горел желанием быть узнанным.
        Пока шел обмен любезностями, так любимыми аристократами, я стоял подле коня и молился всем богам, каких смог вспомнить, чтобы проклятый ветер не сорвал надвинутый на глаза капюшон. Трепались они долго, словно старые друзья, и только когда конюший обратился ко мне за разрешением отвести скакуна в конюшню, князь обратил внимание на закутанного в плащ человека.
        - Кто ваш спутник, леди?
        - Мой спутник - мой телохранитель и мой большой друг. Но его имя вам ничего не скажет.
        - Леди, - укоризненно произнес князь, - вы известны своим знанием этикета. Как, по-вашему, я должен буду себя чувствовать, если мне придется обращаться к вашему другу «эй, ты». Пожалуйста, не обижайтесь. - Это уже мне.
        - Я не обижаюсь, - ответил я, стараясь изменить голос, получилось хреново. - Вы правы. Меня зовут, - черт, я этого не продумал, придется выкручиваться, - меня зовут Ратнор.
        - Ратнор? - Князь напрягся.
        Зря я так. Князь человек образованный, наверняка книжки читал и знает, что ратна на ларгеше значит медь, а ор означает прилагательное, от него образованное. То есть, по своей глупости, я назвался собственным именем, только на другом языке.
        - Я слыхал это имя. - Князь внимательно смотрел на меня и, будь я проклят, если его глаза не улыбались. - Но, честно говоря, я думал, что вы сейчас в некотором роде заняты в районе Берроя.
        Я же говорю, зря я так, он умный, он догадался.
        - Мне пришлось отложить все свои дела, чтобы сопровождать леди Таурелию, - бесцеремонно соврал я, чем еще больше укрепил его подозрения. Надеюсь, у меня паранойя.
        - Что ж, - князь, не скрываясь, улыбнулся, - добро пожаловать в Лесфад! Вам отведут покои рядом.
        - Прошу прощения, князь! - Тау сделала шаг и, взяв князя под руку, отвела его в сторонку.
        Что она говорила ему, я не слышал, но князь сперва с удивлением, а потом с восхищением поглядывал на меня. Наконец они вернулись.
        - Хорошо, - князь едва сдержался, чтобы не улыбнуться, - вас проводят, а сейчас извините меня. Мне надо встречать других гостей. Такова доля хозяина.
        - Да, конечно, - сказала Тау и, взяв меня под руку, прижалась всем телом.
        Я похолодел, а князь понимающе улыбнулся и подмигнул мне. В полусне я добрался до наших покоев и, не снимая одежды, повалился на кровать и проспал до вечера.
        Глава 31
        КОНЕЦ ИГРЫ
        За то время, что меня здесь не было, Лесфад ничуть не изменился. Он все такой же серый, противный и сырой. От сырости хочется спать, или квакать, или заняться чем-нибудь, что хоть как-то способно отвлечь от созерцания прогнивших стен. Но беда в том, что в голову ничего не лезет, то ли мозги отсырели, то ли покрылись тиной. Неудивительно в таком-то месте. Я боюсь подходить к окну, выхожу в коридор только по острой необходимости, стараюсь никого из местных обитателей не видеть, я боюсь подцепить что-нибудь посильнее тоски, постепенно захватывающей меня. Хвала богам, со мной Тау.
        До грандиозного представления, как сказал князь на одном из ужинов, остается еще несколько дней. И нет никаких сил дальше мокнуть. Вот мы с Тау и решили согреть друг друга. Идея отменна, время в приятной компании да в горизонтальном положении летит незаметно. Мы только и делаем, что едим да наслаждаемся обществом друг друга. И между нами не посмеет встать никакая тоска.
        Одна беда: отхожее место находится не внизу, во дворе, а за стеной. Не привык я к этим ночным горшкам! Я и представить не могу, как туда можно попасть, особенно спросонья. Это для Тау все просто, она и привычна к этому, да и ее женская природа такому не противится. А мне от одного вида этих приспособлений как-то не по себе. Вот и приходится, пока очаровательнейшая девушка терпеливо ждет, развалившись на постели в весьма пикантной позе, полуголому пробегать три чертовски больших этажа, пересекать двор, делать дело и потом нестись обратно. Во время такого забега меня и поймал князь.
        - А я все думаю: ты это или не ты? - сказал он и отделился от стены.
        Я вздрогнул и остановился, уткнувшись в стену и набив огромную шишку. Во влип! И чего же я, дурень, плащик не надел. Это же надо, и время-то какое, до рассвета еще часа четыре. Ни один нормальный человек в такое время не выйдет из своих покоев, только ненормальные вроде меня или князя.
        - Ты чего испугался, Медный? - спросил князь и подошел ко мне.
        Я с надеждой взглянул на лестницу, ведущую наверх. Может, рвануть туда да зарыться у Тау под юбкой, а там посмотрим, как он меня достанет. Он перехватил мой взгляд, улыбнулся и тихо сказал:
        - Я понимаю, там, наверху, тебя ждет красивая женщина. Тебе бы хотелось там оказаться? Хотелось бы, я знаю, мне бы самому хотелось быть на твоем месте. Но мы каждый на своем месте. А она, я думаю, подождет и простит тебя. Нам предстоит мужской разговор, - вздохнул он. - И как ты сумел подобрать к ней ключ?
        - Врожденное обаяние, - ответил я.
        - Да? - Он недоверчиво скосил глаз. - Да, этого у тебя хоть отбавляй, - признал он, - ты со своим талантом даже королевскую дочь смог бы обольстить.
        Князь, князь, ты даже не представляешь, насколько ты прав. Прав, но с одним исключением: не королевская она, графская. А в остальном ты прав. Я имел неосторожность влюбить ее в себя и теперь вот полуголый бегаю по твоему проклятому замку и не знаю, что с этим делать.
        Мы шли довольно долго по запутанным лабиринтам Лесфада, которые здесь почему-то называются коридорами. Если князь не задумал меня убивать, ему придется дать мне провожатого, а то я в одиночку точно заблужусь.
        Наконец он толкнул едва заметную дверь в стене и, пропустив меня внутрь, вошел сам. Комнатенка так себе, скромная. На стенах разноцветные ковры со сценами из легенд, не поддающиеся описанию. На полу тоже ковер, в котором мои ноги сразу утонули по щиколотку. По углам и над дверью горят масляные лампы. Люстра с тысячью свечей свесилась с потолка над столом, на котором стоят яства, все сплошь на серебряных подносах. Я же говорю, ничего особенного по сравнению с домиком Тау.
        Князь обошел стол и присел на лавку за ним.
        - Ну, - он знаком показал, что я тоже могу сесть, - и о чем ты хотел со мной поговорить?
        Во дает! Я хотел? Ничего себе? Да я и в мыслях такого не держал, по крайней мере сейчас. Так я ему и сказал.
        - Да брось ты. - Князь вытянул ноги и принял полулежачее положение. - Чего тебе бояться? Это единственная комната, где нас никто не подслушает. Так что говори смело.
        - Что говорить? - спросил я, оторвав взгляд от еды и проглотив слюну.
        - Прекрати валять дурака, Медный! Ты хотел со мной поговорить. Иначе зачем тебе называться Медным на языке, умершем еще до рождения наших с тобой дедов?
        - Просто, - я вздохнул и, глупо улыбнувшись, выпалил правду: - просто вы застали меня врасплох и это первое, что пришло на ум.
        - Да? - Князь почесал подбородок. - Я думал, ты умнее.
        - Простите, что разочаровал вас, - грустно сказал я.
        - Ну раз ты не хотел со мной разговаривать, тогда поешь, а то Тау тебя, наверное, совсем извела.
        Это мне дважды предлагать не надо, и я с должной опаской приступил к трапезе. После того как первый кусок упал в желудок, а я не оказался на полу, я отбросил всякую осторожность и как следует налег на еду.
        - Не будешь возражать, если я задам тебе пару вопросов? - спросил князь, умильно глядя, как исчезает со стола еда.
        - Задавайте! - разрешил я, прожевывая кусок утиной ножки, вымоченной в белом вине и зажаренной на открытом огне, хуже от его вопросов она не станет.
        - Зачем ты здесь?
        Ну ни хрена себе вопросики, у меня кусок застрял в горле. Нет, не выплюну, лопну, а этот проглочу. Напрягшись, я проглотил мясо и ответил:
        - Один мой очень хороший знакомый попросил меня помочь ему в одном весьма важном деле, а для этого мне понадобилось проникнуть сюда.
        - Кто этот знакомый и что за дело ты, конечно, не скажешь? - Я отрицательно покачал головой. - Но угадать-то я могу? - Я молча пожал плечами, пусть гадает, и так все знает.
        - Итак, - князь сел, положив локти на стол, а на скрещенные руки поместив голову, - твой знакомый - это герцог Восбурский, а дело то, что затеял король. Угадал? По глазам вижу, что угадал.
        Я поискал глазами зеркало, очень мне хотелось узнать, что такого написано в моих глазах, усилия оказались тщетными. Какие, к бесу, зеркала, тут ковры одни.
        - А что затеял король? - спросил я.
        - Да кабы знать, - отозвался князь. - Представляешь, - продолжил он, грустно посмеиваясь, - я не знаю, что творится в моем собственном доме. А все почему? Да потому, что я, как дурак, клюнул на утку, подкинутую нашим монархом, будь он неладен. Рассказал он как-то герцогу, под большим секретом рассказал, о том, что где-то есть некий ребенок, претендующий на весьма неслабый кусок земель на юге, и просил его найти, а я поверил и давай наследника искать. А наследника-то нет. Нету его, а я его искал. За тем и Грамаля сюда тащил. Жаль, допросить его не успел. Эх, Медный, поторопился ты его убить, - вздохнул он. - Хотя лучше ты его, чем он меня.
        Говоря это, князь внимательно смотрел на меня, ожидая моей реакции. Я сидел, спокойно продолжая жевать, и, казалось, ничем не выдал, что мне все известно.
        - Да что я тебе рассказываю, ты и сам все это отлично знаешь.
        Он что, мысли мои читает? Похоже на то, вон как глазенками сверкает.
        Я отложил сочный кусок мяса, вытер о салфетку руки и, внимательно глядя на князя, покачал головой. Он усмехнулся, почесал бровь, мотнул головой и произнес:
        - Ладно, давай о другом. Ты ведь все равно не сознаешься, что знаешь больше, чем, скажем, я. Ты не знаешь, где сейчас герцог?

«Как это где? Здесь», - едва не сорвалось с моего языка, но глаза я, кажется, округлил.
        - Он был тут, - продолжал князь, словно прочитав мысли. - Приехал, встретился с королем, а потом пропал. Из замка не выезжал, но и в замке его нет. Весь замок перерыли, нет его. - Князь сделал паузу и очень внимательно, сощурив левый глаз, смотрел на меня. - И Палар пропал, - добавил он, я продолжал молчать и делал вид, что внимательно слушаю его, к еде я больше не притронулся. - Чертовщина какая-то творится. Люди пропадают, король прием затевает, заметь, на мои деньги, а я ни о чем ни сном ни духом. Да еще и ты тут объявился в компании леди Таурелии. - Он округлил глаза и сокрушенно покачал головой. - Чертовщина!
        Я с ним целиком согласился. Чертовщина. Если герцог уехал, я хочу знать, зачем и куда. И еще, мне-то что делать? Выхватить меч и наброситься на всех сразу и, если повезет, вырвать Адель и сбежать на болота? А там стать водяным, Адель в русалку превратить. Во семейка будет! На весь Лесфад страху нагоним.
        - Ладно, - сказал князь после нескольких секунд тишины. - Раз ты пока не готов разговаривать, я не буду тебя мучить. Созреешь, разыщи меня. Не волнуйся, о том, что ты - это ты, никто не узнает. Ты можешь мне еще пригодиться. Может, потом у тебя будет больше желания поделиться со мной тем, что тебе известно. А твои знания - я чувствую, ты можешь не говорить ничего, я это просто чувствую, - твои знания мне могут быть очень полезны. - Князь сощурил правый глаз и почесал левую ноздрю. - Есть, конечно, способ их из тебя достать, но что-то мне пока неохота возиться с тобой. Ты парень крепкий, а до представления пару дней осталось. Можно и потерпеть.
        Вот и терпите. Мне совсем не по душе те способы, что вы имеете в виду, князь. Нет уж, пусть он будет еще одним желающим иметь козырь в рукаве, чтобы потом разыграть его или пожертвовать им. Большинство будут жертвовать, а я хочу быть на стороне того, кто будет разыгрывать, играть-то мной будут. Ну что ж, посмотрим, кто умнее. Из игроков, конечно, я не в их числе, а жаль, очень жаль.
        - Ты где был? - накинулась на меня Тау, но в глазах ее было беспокойство.
        - Так, - неопределенно ответил я, - повстречался с одним старым знакомым. Вот и поговорили немного. А ты чего еще не спишь?
        - Я не могу уснуть без сказки. - В ее глазах сверкнул огонек. - Расскажешь?
        Как я мог ей отказать? И до утра рассказывал ей сказку о своих к ней чувствах.
        Народу набилось больше, чем желторотых в казарму. И чего их сюда черти принесли? Подумаешь, прием у короля, ну и что, это не повод так усиленно дышать и портить воздух в непроветриваемом помещении.
        Всех собравшихся расставили у стен, освободив дорожку к стоящему у глухой короткой стены не то трону, не то просто большому креслу.
        Толпа гудела. Они разглядывали друг друга, шептали сплетни и гадости о стоящих напротив. Женщины хвалились платьями, мужики романами да добычей на охоте. Я не прислушивался к их разговорам. Меня интересовало другое. Я искал Адель, Шепот или кого-нибудь, кто бы смог навести меня на них, но все тщетно. Единственный раз мне показалось, что мелькнуло знакомое лицо, но я его потерял, а потом и уверил себя, что это не так. Незачем тут торчать Метису.
        Тау крепко ухватила меня за руку и притянула к себе.
        - Я ничего не вижу, - жалобно прошептала она.
        - А на что там смотреть? - спросил я. - Хоть режь меня, не вижу ничего любопытного.
        - Ну это ты, ты же простолюдин. - Тон ее был жалобно-обиженный и я не понял: она меня оскорбила или как? - Для тебя, конечно, ничего интересного, - продолжала канючить она. - Ты просто не привык к такому, а мне все это очень интересно, - она осеклась, поймав мой взгляд, - посмотреть на своих воспитанниц, - сглотнув, испуганно произнесла она.
        Я подавил в себе желание удавить ее и, наклонившись к уху, прошипел:
        - Как простолюдин я мог бы посадить тебя к себе на плечи, но как на это отреагируют твои воспитанницы, леди Таурелия?
        - Ты что, обиделся? - смеясь, спросила она, но по ее испуганному взгляду было понятно, что я могу не отвечать. - Прости меня, я не хотела. - Она прижалась ко мне своим тельцем.
        Я ее простил, ну, конечно, простил. Мы, мужчины, все такие слабые, и стоит женщине чуть поманить пальчиком или скорчить рожицу, как мы уже ползем к ней на коленях. Но, с другой стороны, они такие красивые, что, когда видишь их, готов бежать за ними на край света, а то и дальше.
        Надеюсь, вон та голубая юбка далеко меня не заведет. Я осторожно выбрался из цепких лапок Тау, соврав ей что-то неподобающее королевскому приему - я же простолюдин, - и помчался за красивым голубым платьем.
        Шепот или напрочь забыла об осторожности, или в самом деле думает, что мы покойники и некому вспомнить ее небесно-голубое, расшитое золотом и серебром платье. Она ускорила шаг, я тоже, она повернула за угол, я за ней, она поднялась по узкой лестнице, ну и я решил не отставать. Она исчезла, я расстроился и долго крутил головой и прислушивался.
        Спустя пару минут она вышла из боковой, еле заметной двери. Черт бы побрал гада, строившего замок, ни хрена не видно, ни одной двери. Я поспешно отступил в сторону, но меня заметили.
        Ее спутник, а теперь она была не одна, подошел ко мне и, стараясь заглянуть под капюшон, спросил:
        - Брат… э-э-э… простите, не знаю вашего имени, вы что-то потеряли?
        - Бога, - ответил я, - и уже очень давно.
        - Ясно, - улыбнулся незнакомец, - потому-то вы и испугали бедную девушку. Неужто приняли ее за богиню?
        Она повернулась, и я чуть не закричал. Надо же так, черт бы меня побрал, это не Шепот. По фигуре вроде она, но уж очень молода. Если, конечно, не поработал над ней колдунишка вроде Грамаля. Я судорожно соображал, что бы такое умное ответить, но где взять умные ответы, коли мозги покрыты толстым слоем тины.
        - Неудивительно, что я ошибся, - проговорил я, кое-как собравшись с мыслями, - она и в самом деле похожа на богиню, учитывая то, что я понятия не имею, как они, боги, выглядят. - Если я испугал вас, милая леди, прошу прощения. Я того не желал.
        - Ничего, - сладким голоском сказала она и протянула руку для поцелуя, - я не сержусь на вас - Ее темные глазки из-под опущенных век скользили по моей одежде, выискивая там мышцы.
        - Тогда вы не рассердитесь, - я сделал шаг назад, - если я не стану целовать вам руки. Обет не позволяет мне прикасаться к женщинам.
        - Конечно! - Ее глаза вспыхнули, она смущенно убрала руку, и спутник повел ее вниз.
        Я долго стоял, согнувшись пополам, и смотрел на удаляющиеся, слегка скошенные каблуки его сапог. Когда шаги смолкли, я дал выход эмоциям. Я бегал кругами и кричал. Хвала всем богам, что никто этого не видел, а то быстро бы определили меня в камеру, а потом отправили в домик для душевнобольных.
        Набегавшись, я вернулся к Тау.
        - Где ты все время пропадаешь? - спросила она. - Я уже подозреваю: не нашел ли ты себе новую женщину?
        - Нет, - ответил я, - не нашел. Тебе нечего бояться. - Конечно, нечего, я и старую-то найти не могу, где уж новую.
        Где, черти бы ее взяли, Шепот? Где она, муравьев ей в печень? Где Адель? Я вновь пробежался взглядом по залу. Без толку! Слишком много людей, одетых весьма пестро. Тут и ярмарочного шута не найдешь. Я со злостью сжал кулаки. Хотелось ломать все вокруг, а еще лучше убить кого-нибудь, вот это мне бы действительно помогло.
        Действо началось сразу, без предупреждения. По рядам присутствующих прокатилось какое-то волнение, все вдруг вполголоса заговорили, но только с третьей попытки я уловил одно слово - «король». «Король!» - шептали они, и эхо под сводами замка вторило им. «Король!» - шептали люди, и их шепот, отражаясь от стен, возвращался к ним. Постепенно все собравшиеся вошли с состояние сильного волнения, их захватило эхо и понесло. Даже те, кто со своих мест не мог видеть монарха, и те радостно кричали. Женщина, вцепившаяся мне в руку, ничем от них не отличалась. А все они мало чем отличались от простолюдинов, которым выкатили бочку вина.
        Я вытянулся в струну и разочарованно опустился на место. Не на что там смотреть. Бледный, сморщенный старичок со спутанными седыми волосами, поддерживаемый под руки двумя рослыми солдатами, медленно тащился через ряды собравшихся. Изредка он останавливался, кивал кому-то и продолжал путь. Его довели до трона, он тяжело опустился на него и осмотрелся. Судя по тому, как дрогнули уголки его губ, он остался доволен увиденным. Посидев несколько минут, он заговорил:
        - Друзья и братья мои.
        Голос его слаб, бледен, как он сам, и невнятен. Я вытянул шею, стараясь хоть одним ухом уловить обрывки речи. Над залом повисла тишина.
        - Я собрал вас, - тем временем продолжал король, - чтобы сообщить новость. Ни для кого из вас не секрет, что я тяжело болен. А на наше королевство обрушиваются одна беда за другой. Недавно умер мой друг, граф Таерский. Он был человеком государства, но не оставил после себя наследников. Потому в стране возникли волнения. Многие захотели прибрать к рукам его земли. Я их понимаю, земли богаты, и тот, кто будет обладать ими, разбогатеет. Есть те, чьи претензии законны, но другие, как лорд Паарских земель, не имеют на них никакого права. Его единственный довод - это сила и близость границ. Так быть не должно. Я долго думал, - он умолк и отпил из кубка, поданного слугой, - думал над тем, как быть со спорным вопросом. Я решил. - Слова едва сходили с его губ, он часто замолкал и тяжело дышал в эти перерывы. - Это непростое дело, - сказал он и обвел взглядом зал. - Но я решил. Я сам назову человека, который будет владеть оставшейся без хозяина землей. Это весьма достойный человек, много сделавший для государства. Его заслуги должны быть вознаграждены. - Он снова обвел взглядом зал, мне кажется, он просто
тянет время. - Сегодня, сейчас, я объявлю его имя. Это…
        - Остановитесь, ваше величество! - раздался голос. - Вы совершаете ошибку.
        - Кто это сказал? - спросил король, побагровев, если можно назвать багрянцем слабый розовый цвет, проступивший на его щеках. - Кто смеет прерывать короля?
        - Тот, кто знает то, чего не знаете вы, - продолжал голос.
        - Как ты смеешь? - прорычал король, даже не сделав попытки встать, вместо этого он расплылся по трону.
        - Смею! - ответил голос - Я смею просить вас не торопиться с оглашением вашего выбора. Потому что вам не все известно.
        - Кто ты, черт тебя возьми? - Король не выглядел удивленным, я в этом готов поклясться. - Выйди, чтобы я тебя видел, или ты боишься?
        - Вы можете меня казнить, - ответил голос, - только сначала выслушайте меня.
        - Хорошо, - согласился король, - только покажись сначала.
        - Как прикажете. - Человек вышел из ниши, находившейся за рядом людей напротив меня.
        - Это еще что за хрен? - спросил я, наклонившись к самому уху Тау.
        - Граф Ният, - ответила она, - он из очень древнего, но обедневшего рода. Я не знала, что и его пригласят. А ты бы не выражался в приличном обществе. Тут такое не принято.
        Ну да, конечно! Я удивленно посмотрел на Тау, не выражаются они, как же. При случае ни один из них не упустит возможности вставить крепкое словцо. Да и бывают случаи, когда оно необходимо. Посмотрел бы я на аристократа, когда ему на ногу лошадь наступит.
        - Не смотри на меня, - зашипела Тау, сдавив мне руку. - Так не смотри. Ты же не хочешь, чтобы все узнали, кто ты на самом деле? Не хочешь. Тогда не выражайся, а то тебя выгонят.
        - Ясно, - сказал я, хотя ни хрена мне ясно не было. - Давай-ка послушаем, что скажет этот, как там его, хрен.
        Тау легонько стукнула меня по спине.
        - А-а, - произнес король, - это ты. Как ты попал сюда?
        - Обманом, ваше величество, обманом. Но по-другому вы бы не стали меня слушать.
        - Тогда говори! - повелел король. - Убить тебя мы всегда успеем.
        Граф улыбнулся и в абсолютной тишине произнес:
        - Ваше величество, я надоедал вам на протяжении долгого времени, - граф явно настроился на долгую речь, - но вы не желали меня слушать…
        - Ближе к делу, - оборвал его король.
        - У графа есть наследник, - растерянно выпалил еще живой граф.
        По рядам потенциальных преемников пробежал ропот, многие схватились за сердце, прочие за оружие.
        - Что ты несешь?
        - Правду, ваше величество, только правду. Наследник есть, вернее наследница, и сейчас она въезжает в замок.
        Только сейчас? Проклятье, черт возьми, как только сейчас, не может этого быть. Я что, зря тут торчу?
        Тишина, повисшая над залом, сдавила уши. В этой тишине было слышно, как шелестят платья и бьются сердца. Ничего не происходило. Никто ничего не сказал. Никто не шевелился. Все ждали, что скажет король. Он ничего не сказал, он рассмеялся.
        - Граф, - произнес он, насмеявшись, - вы, должно быть, перепили?
        - Ни в коем случае, ваше величество, - низко поклонился граф. - Позвольте мне представить вам и всем собравшимся дочь графа Тимола, законную наследницу Таеры!
        Массивные дубовые двери со стуком распахнулись, и в зал вошли две женщины в сопровождении десятка вооруженных до зубов солдат. Лица и тех и других были скрыты. Но как минимум одну из них я узнал. Шепот вырядилась в роскошное голубое платье. Дура, никакой фантазии.
        - И которая из них дочь графа? - насмешливо улыбаясь, спросил король, но руки его вжались в подлокотники трона.
        - Эта! - ответил граф и сделал шаг к женщинам.
        Свет упал на него, и я узнал своего недавнего собеседника. Чертовски мал наш мир. А где его спутница? Я пробежался глазами по залу. Ее не было. И все-таки я не ошибся насчет платья. Она щеголяла в нем перед всеми, а потом передала Шепот, а та прошла внутрь, уже не вызывая подозрений.
        Граф замер перед женщинами, обменялся с Шепот какими-то знаками и поднял руку с зажатым в ней платком. Он открыл рот, но в этот момент платок выскользнул и опустился на его сапог. Граф поднял платок и почтительно склонился в поклоне.
        - Леди, вы позволите? - Ният, не дожидаясь ответа, протянул руки к вуали, скрывающей лицо второй женщины, одетой в розовое с белым платье. Та отпрянула и попыталась укрыться за голубым платьем. Шепот уверенным движением вернула ее на место и позволила графу снять вуаль.
        По залу разнесся стон. В нем мой крик и потонул. Я до последней минуты надеялся, что Шепот одумается и не будет подставлять свою племянницу, но нет, эта старая сучка делала только то, что было выгодно для нее. Мне хотелось броситься к ним, вытащить меч и, отбиваясь от всех аристократов сразу, вырвать Адель из их лап, но длинные пальцы Таурелии впились в мою руку, и я сдержался. Мне пришлось, иначе часть моей руки осталась бы ей на память.
        Вместо этого я взглянул на монарха. Вид у него, как, собственно, и у всех вокруг, был какой-то пришибленный. Все, выпучив глаза, смотрели на Адель, и только я, как сумасшедший, крутил головой и судорожно сжимал медальон на груди. Первой в себя пришла Тау. Она подтянула меня к себе и прошептала:
        - Это же та самая девушка, что я учила недавно.
        - Я знаю, - также шепотом ответил я.
        - Так ты все знал? - то ли удивленно, то ли обиженно спросила она.
        - Так уж вышло, что да.
        - И потому ты ее искал?
        - Да, - ответил я. - Знаешь что. Ты это, давай-ка уезжай отсюда. Быстро хватай лошадь и, нигде не останавливаясь, лети домой. И запомни, в случае чего - ты меня не знаешь и никогда не видела. Давай, давай, уезжай быстрее!
        - Зачем? - спросила она.
        - Поверь мне, - ответил я, - так будет лучше для тебя. Боюсь, дальше все будет не слишком хорошо.
        - Чего ты боишься? - Она заволновалась.
        - Резни, - ответил я и добавил: - Ты думаешь, они все согласятся признать ее права на Таеру?
        Она все правильно поняла и, взяв с меня обещание, что я, если мне повезет выбраться отсюда, приеду к ней, удалилась. Мне стало несколько легче. Хотя бы она не пострадает, да и сдерживать меня больше некому. Надо действовать.
        Я начал протискиваться вперед, плохо представляя, что делаю, но тут король пришел в себя.
        - Господи, - едва смог выговорить он, - как она похожа на свою мать.
        Собравшиеся разделились, одни вторили ему, другие кричали, что это бред. Монарх ни на кого не обращал внимания, он протянул руки к Адели и произнес:
        - Подойди ко мне, дитя. Подойди, не бойся!
        Побледневшая Адель снова попыталась спрятаться за Шепот, но та толкнула ее еще раз, и у маленькой испуганной девочки не осталось выбора. Едва переставляя ноги, она подошла к королю.
        - Боже, - произнес монарх, водя рукой по воздуху перед ее лицом, - ты такая красивая.
        Он с трудом поднялся и заключил ее в объятия. По щекам его текли слезы. И эти слезы были настоящими.
        Неужели он так рад, что нашлась наследница одной, пусть и очень богатой, области? Ни хрена я в это не верю, тут что-то не так. Я двинулся сквозь толпу.
        - Прости, - сквозь слезы говорил король, - прости меня, девочка! Я чуть не совершил ошибку, о которой потом бы сожалел всю жизнь.
        - Ваше величество! - Тантрин вышел из-за трона. - Вам не кажется все это слишком странным? - спросил он.
        - Что именно? - Не выпуская Адели из объятий, монарх повернулся к нему.
        - То, что дочь графа Тимола и наследница Таеры нашлась в тот самый день, когда вы уже выбрали преемника?
        - Нет, не кажется, - отрезал король, - а чего ты так испугался? Боишься лишиться притязаний на земли? На ее земли! Так успокойся, я выбрал не тебя.
        - Мне не нужны ни эти земли, никакие другие, - опустив глаза, сказал князь. - Мне хватает того, что у меня есть, но вот что нужно Нияту?
        - И в самом деле, - окрепшим голосом сказал монарх, - чем я могу отблагодарить вас, граф?
        - Я не о благодарности… - начал было князь, но умолк под гневным взглядом короля.
        - Мне ничего не надо, - просто сказал граф.
        - Тогда я провозглашу мое решение и сейчас же подпишу указ о передаче земель Таеры ее законной наследнице.
        Слова короля привели толпу в движение, раздались гневные выкрики. Воспользовавшись всеобщей суетой, я наконец выбрался в первый ряд. От стоящих напротив меня отделился грузный человек с обвисшим животом.
        - Что за бред? - загудел он, встав подле Шепот. - Люди, разве вы не видите, король болен. Он готов признать наследницей графа первую уличную девку. Кто знает, что она его дочь? Тому нет доказательств. Слово графа, ха. Кто будет слушать этого нищего. Он не… Ой!
        Шепот наступила ему на ногу и двумя точными ударами отправила на пол. Упав, толстяк застыл без движения.
        - Кто твоя спутница, девочка моя? - улыбаясь, спросил король у Адели.
        - Это моя тетя, - бесцветным голосом ответила она.
        - Я была вынуждена так назваться, чтобы иметь возможность всегда быть возле нее, ваше величество, - с поклоном сказала Шепот. - Я должна была заботиться о ней и оберегать ее. Но все это неважно. На самом деле я всего лишь верноподданная вашего величества.
        - Хорошо, - сказал монарх. - Я хочу, чтобы все это слышали! Посмотрите на нее! Посмотрите внимательно! Разве вам не видно, как она похожа на свою мать. Но все же сомнения есть и у меня, - задумчиво добавил он. - Граф, есть у вас какие-нибудь более веские доказательства, кроме всем заметного сходства и вашего слова?
        - Конечно, есть, ваше величество. Есть документы из вашего архива, доказывающие, что она та, за кого мы ее выдаем… - Граф запнулся, испуганно обвел газами людей и прошептал: - принимаем.
        Он залез в сумку, висящую у него на боку, и вытащил оттуда сверток.
        - Прошу вас - Граф поклонился и протянул бумаги королю.
        - Князь! - Король кивнул головой в сторону Тантрина.
        Хозяин замка принял бумаги, развернул их и погрузился в чтение.
        - Это подлинная печать государя, - наконец сказал он. - Эти бумаги подтверждают происхождение этой девушки.
        - Отлично, - произнес монарх. - Кто-нибудь еще хочет поспорить?
        - Я! - сказал скрывавшийся до сих пор на балконе маршал. - Я хочу!
        Двери распахнулись, и зал окружили вооруженные люди. Маршал медленно спустился вниз и, улыбаясь, подошел к королю. Его люди принялись тычками и пинками сгонять людей в центр.
        - Я не хочу оспаривать ее происхождение, - говорил маршал, не обращая внимания на то, что творят его люди, - для меня же будет лучше, если она та, о ком тут столько сказано. Но я хочу потребовать ее себе в жены. Я считаю, что за столько лет службы я заслужил от вас, ваше величество, маленький подарок.
        - Что? - не понял монарх.
        - Армия Аринии сосредоточена на границе и готова в любой момент перейти ее. И они перейдут ее, не сомневайтесь. И кто тогда сможет противостоять им? Каждый из вас по отдельности не сможет продержаться и пары дней. Я предлагаю вам свою помощь и защиту. В обмен на Таеру лично для меня.
        - Как ты смеешь? - Король позеленел.
        - Смею! - засмеялся маршал.
        - Предатель! - Шепот рванулась через вооруженных пиками стражников. Но ее сил не хватило, чтобы пробиться к Архарегу. Охрана маршала сбила ее с ног, кто-то пнул ее в лицо. - Предатель, - повторила она, - ты же был согласен за титул. Зачем она тебе?
        Король опустился на трон и закатил глаза. Тантрин, лишившись оружия, под наставленным на него арбалетом, шевелил губами, не произнося ни звука. Адель прижалась к трону и озиралась, как затравленный зверь. Никто ничего не делал, и, на беду, у маршала нашлись сторонники среди знати.
        - Ты многого не знаешь, - прошипел маршал, наклонившись к Шепот, - ты столько еще не знаешь. Если бы ты знала, ты бы поняла меня. Поверь мне. Нам всем может быть от этого хорошо. Правда, моя милая? - Он обернулся к Адели.
        Меня толкнули в спину, я упал к распростертой на полу Шепот. Капюшон свалился с моего лица, она закричала, я поднялся во весь рост. Больше отступать некуда. Нож выскочил из спрятанных на предплечье ножен и сам лег в руку. Первые, кто встал на моем пути, упали, другие оказались чуть умнее. На мне повисло несколько тел, они пытались держать мои руки, пытались свалить меня на землю, даже чем-то кололи, но я все же успел добраться до Архарега. Я ударил его в живот. Потом еще и еще.
        Он посмотрел на меня, зажимая рану рукой и, судорожно хватая ртом воздух, смог лишь прошептать:
        - Ты? Надо было тебя, сучонка, еще тогда придушить, - и рухнул к моим ногам.
        А я стоял и смотрел, как брызжет кровь из его распоротого живота. Я видел, как истекает кровью его тело, чувствовал привкус железа на губах. Я был почти счастлив.
        Знать пришла в движение, они обезоружили и частично убили людей маршала, а также тех, кто поддержал его. Адель бросилась ко мне на шею.
        - Медный! - простонала она. - Медный, увези меня отсюда!
        Мне не дали даже обнять ее. Тантрин, схватив ее в охапку, оттащил в сторону. Меня же, тюкнув по голове, отправили в камеру. Вот я праздник и пропустил.
        Глава 32
        ПРИГОВОРЕННЫЙ К СМЕРТИ
        Меня обвинили в измене родине, убийстве, совращении малолетней Адели, воровстве, обмане, покушении на короля, надругательстве над святынями, контрабанде, дезертирстве, подстрекательстве к мятежу, публичном оскорблении знатных особ и еще в чем-то. Любое из этих обвинений грозило немалым сроком на каторге, а все вместе потянули на отрубание головы. Ладно еще, хоть не повесят как собаку, и на том спасибо.
        Приговоренный к смерти имеет немало преимуществ перед простыми заключенными. Меня отлично кормят, исполняют все мои желания: кроме баб, я могу получить все, что захочу. Меня даже моют, когда я того желаю. Только сидя в сыром и темном подвале Лесфада, мыться не хочется. Но чем-то надо занять последние дни на грешной земле, и я попросил бумагу, чернила и перо. Все тут же было доставлено, и я взялся за работу. Пусть после меня останется правда о том, что произошло. Пусть хоть кто-то узнает, что я многого из того, в чем был обвинен, не совершал.
        Хуже всего не заключение в четырех стенах, нет, хуже всего осознавать, что со дня на день тебя - оп, и закопают. А закопав, будут стоять над могилой и, посмеиваясь, поплевывать на нее. Но и это ерунда. Считать каждую минуту и всякий раз вздрагивать, когда скрипит ключ в замке… Да скорей бы уж!
        Недавно приходил палач. Он измерил мой рост без головы и сообщил, что князь повелел сделать для меня потрясающий гроб, из дорогих пород дерева, которые не растут на этих болотах. Потому-то моя казнь и затягивается. Гроба у них нет, ублюдки, могли бы просто утопить мое тело в болоте, один хрен искать, где я похоронен, некому, а Адель и так знать будет, да вот беда, неинтересно ей.
        - Тебе, наверное, скучно тут одному? - спросил палач и с тех пор являлся почти каждый день.
        Он рассказал мне, что в той драке кто-то прирезал Шепот и что ее убийство тоже легло на мои измученные плечи. Да какая разница, сколько убийств на меня повесят, пусть хоть все со дня сотворения мира. Мне все равно. Больше раза убить меня они не смогут, а что там дальше произойдет с телом… Да плевать! Меня в нем уже не будет. Так что мне все равно.
        Но вот, похоже, палачу не все равно, и он рассказал, что после смерти маршала монарх целые дни проводит с новоиспеченной графиней, и фактически правление перешло к князю Тантрину. Он снова стал регентом. На сей раз надолго. Он отозвал армию из Паара и хитростью заключил мир с Аринией, сохранив и Восбур, и Беррой.
        В общем, в королевстве все замечательно. Приграничные стычки с аринцами закончились их победой. Но после заключения мира они оставили взятый, было, Беррой и вернулись на свою территорию. Я попросил палача узнать, жив ли капитан Молот из гарнизона Берроя. Он узнал, и эта новость меня не обрадовала.
        Капитан попал со своим отрядом в засаду и был убит. Я тоже был убит, горем. Особо горевать нужды не было, но Молот мой брат, и я горевал. Видя, что я расстроился, палач притащил мне вина, и мы выпили с ним за упокой души Молота.
        Потом и палач пропал. Я сидел один, целыми днями глядя, как прогорают факелы напротив моей камеры. Более веселого зрелища у меня не было.
        Меня не охраняли, незачем (одинокий старик в конце коридора не в счет) - я же не перегрызу чертовски толстые решетки на двери, и не маг, чтоб разом замок расплавить или удрать на болота прямо через стены. Да и бежать я не собирался.
        Адель, занятая государственными делами и обиженная на меня за смерть Шепот, не появлялась. К концу шестого дня одиночество стало невыносимым, и я, чтобы избавиться от него, целыми днями спал. На всю жизнь выспался, жаль, что она будет недолгой. Совсем недолгой. В очередной раз поев, я свалился на подстилку из соломы и задремал.
        - Медный! - позвал смутно знакомый голос - Господин сержант!
        Я повернул голову и застыл в недоумении.
        - Ден? - Я помню этого паренька, помню, как загорелись его щеки, когда Холодок сняла мундир. - Так ты живой? - улыбнулся я.
        - Живой господин сержант, живой.
        - Это здорово, - отозвался я и встал. - Только я лейтенант, Ден, лейтенант.
        - Извините, - смутился он. - Вам чего-нибудь надо?
        - Свободы, Ден, да глотка свежего воздуха.
        - Этого нельзя, - вздохнул он. - А из того, что можно?
        - Спасибо, - улыбнулся я, - ничего не надо. Что может понадобиться мертвецу?
        - Да, мертвецу нужно немного, - грустно согласился он. - Но если что понадобится, просто скажите охраннику, чтобы он меня позвал. Ладно?
        - Ладно, - улыбнулся я, - скажу обязательно.
        - Ну я пойду.
        - Постой. Давай поговорим. До черта надоело сидеть тут одному. С мышами вскоре говорить начну.
        - О чем? - с готовностью отозвался он.
        - Черт его знает, о чем можно с мышами разговаривать, - я почесал макушку, - вот попробую - расскажу.
        - О чем мы с вами можем поговорить? - засмеявшись, спросил он.
        - Да о чем хочешь. О еде, о погоде, о звездах, о бабах, о новостях. О чем пожелаешь. Например, о том, что произошло наверху.
        - А вы не знаете?
        - Не знаю, но очень хочу узнать. Видишь ли, Ден, уж очень не хочется умирать в неведении. К тому же у каждого из нас свой взгляд на то, что было. Я видел это в одном свете, ты - в другом, скажем, князь - в третьем, а король - так он вообще в четвертом. И мне вот интересно, что же случилось по официальной версии. А еще… Еще я хочу знать то, чего я был не в состоянии узнать.
        - Я расскажу вам, - пообещал он и исчез.
        Послышались приглушенные голоса, потом что-то ударило об пол, жуткий скрежет разорвал тишину и перебудил прочих арестованных. Они много чего интересного рассказали Дену. А он на них плевал и, подтащив к моей камере табурет, уселся на него.
        - Король подговорил Грамаля, - глядя на меня хитрыми глазками, начал он, - притвориться, что тот знает нечто такое, от чего у многих знатных особ волосы дыбом встанут. Грамаль согласился и стал распускать разные слухи о себе. Кто-то в них поверил, кто-то нет. И тогда они решились на авантюру. Грамаль отдавал себя в руки князя, а потом, когда Тантрин узнал бы достаточно и поверил во вранье, колдун должен был сбежать и исчезнуть. Навсегда. Но вы вмешались, и Грамаль умер.
        - И что? - Я не понял, почему он начал с середины. - Что проку от слов одного полусумасшедшего старого мага. Хочешь, я тебе сейчас перескажу все, что он наговорил, пока мы его везли?
        - Грамаль должен был под присягой или пытками сказать, что присутствовал при рождении вашей графини. - Ден сделал вид, что не слышал моего предложения. - Он единственный, кто выжил после того нападения. Он сопровождал убитую графиню, но расстался с ней до нападения. - Ден сморщился, словно вслушивался в то, что сказал.
        - Скажи, а Адель и в самом деле похожа на графиню?
        - Да, - он кивнул, - это и смутило короля, когда он увидел ее.
        - Ну это смутило не только его, - себе под нос проговорил я, вспомнив, как вытаращил глаза Грамаль, увидев, как Адель нежно обнимает меня.
        - Он не знал, что делать, - продолжал Ден. - Весь его план пошел наперекосяк.
        - Ах у него еще и план был?
        - Был, и был бы исполнен, если бы вы не вмешались. Если бы не вы, им бы не пришлось все переигрывать.
        - А ты откуда обо всем этом знаешь?
        - Подслушивал разговоры короля с Паларом. Вы же знаете, никто лучше меня не знает этот замок. Я тут вырос.
        - А если бы тебя нашли?
        - То убили бы, - спокойно сказал он. - Убили бы, как убили герцога Восбурского.
        - Его убили? - Еще одна смерть ни в чем не повинного человека.
        - Никто не знает, где он. Он исчез. Королю нужно было, - предвосхитил он мой вопрос, - чтобы все вокруг поверили, что это дочь графа. И для этого не нашлось лучшей кандидатуры. Герцог сделал все как планировалось. Правда, его в план не посвящали. Король попросил его об одолжении, и, как верный вассал, герцог вылез из кожи и сделал все, чтобы услужить господину. Все, за исключением того, что нашел архив и узнал, что она… - Он замолчал.
        - Станрогт, - выдохнул я.
        - Да, - сдвинув брови, сказал Ден. - А вы откуда знаете?
        - Я был там, - ответил я. - Был там, когда герцог нашел архив. Я еще отговаривал его от этого и грозил ему в зубы дать, если он решится лезть туда, куда не надо. Но он полез. И в зубы за это я ему не дал. Зато, - я подмигнул Дену, - зато дал за другое. - Меня слегка развеселило воспоминание о зуботычине Лерою и тут же заставило загрустить. Валет-то погиб ни за что.
        - Ясно. - Он почесал подбородок и умолк.
        - Адели что-нибудь угрожает? - спросил я.
        - Вы и на смертном одре будете о ней заботиться, - засмеялся он, но смех застрял в его глотке, а мой напряженный взгляд пропихивал его все глубже. - Нет, - он покачал головой, - все признали ее графиней.
        - Все, кроме тебя.
        - Я просто знаю чуть больше, чем они. Вот и все.
        - И что ты будешь делать со своим знанием?
        - Попытаюсь им себе не навредить. Продать его все равно некому. Все прочие претенденты уже в могиле. - Он кровожадно растянул губы. - Да и если вся правда выплывет наружу, - он грустно вздохнул, - может стать только хуже. Впрочем, я приберегу ее и, если что, постараюсь осчастливить себя. - Он хихикнул и вдруг, переменившись в лице, взглянул на меня. - Вы не будете возражать?
        - Да бога ради! - Я пожал плечами. - Меня же казнят со дня на день. Только смотри мне, если ты Адельке навредишь, я к тебе и с того света приду. Поверь мне, Ден, приду и взгрею тебя так…
        - Да разве ж этим можно навредить? Напротив.
        - Вот ты сейчас о чем? - ничего не поняв, спросил я.
        - Н-ни о чем, - выпучив глаза и превратившись в заику проговорил он. Похоже, я еще многого не знаю.
        - Слушай, раз ты такой умный, объясни мне, какого хрена во все это дерьмо маршал влез?
        - Он тоже был частью плана, - осторожно произнес Ден. - Но, видимо, у него были свои планы… и, похоже, их было несколько. Но вы его убили, и план рассыпался. Вернее, не совсем, но вот маршал не урвал себе ни кусочка. - Ден хихикнул. - Его тело утопили.
        - Аринцы? - Я ничего не понимал. - Тут были замешаны аринцы?
        - Ну были. - Ден сморщился и пожал плечами. - И что? Они были частью плана маршала. Или он был частью их плана. Это все равно. Они хотели убрать герцога и захватить Беррой. Восбур бы достался осадившему захватчиков маршалу. Для того он и убрал армию из всей страны и для того же пригнал сюда наемников. Но, видно, он что-то узнал и решил поменять свои планы - Ден посмотрел на меня.
        - Чего ты на меня уставился? - вскипел я. - Ты не представляешь себе, как могут меняться планы от жизненной ситуации. Знаешь, что для меня сейчас самое важное? Выбраться отсюда.
        - Простите, - промямлил Ден, - я не хотел обидеть вас.
        - Ладно, - я махнул рукой, - я не сержусь. Что еще, выкладывай.
        - Да ничего больше, - пожал плечами Ден. - Я, наверное, пойду.
        - Не, - если бы я мог, я бы до него дотянулся, - ты, брат, чего-то недоговариваешь. Ну-ка, выкладывай, что узнал герцог?
        - Простите, - он отпрыгнул к противоположной стене, - мне надо идти. Если узнают, что я был у вас, состоятся две казни.
        - Ну иди, - вздохнул я, - иди, если сказать больше нечего. - Чувствую, он сегодня больше ничего не скажет.
        - Я еще приду. Можно? - Он с надеждой взглянул на меня, и я не смог ему отказать. Разговаривать с ним все веселее, чем сидеть тут с тяжелыми мыслями. Он ушел, а я задумался.
        Значит, если верить Дену, план с Грамалем созрел у короля, когда умер граф. Король приказал Грамалю попасться и наплести князю с три короба. Колдун же признал в Адели дочку ее настоящей матери и решил немного поиграть на себя. Да переиграл, пожалуй. Все бы у них срослось, но тут вмешался я. Я убил Грамаля. Вот тогда-то они и подключили к игре герцога. И все пошло просто здорово. Тантрин окончательно уверился, что наследник Таеры существует, это отвлекло его от персоны короля. Но вот беда, у опекунши нашей девочки были на нее свои планы, а еще были планы у Архарега, а может, и еще у кого. Нет, все, хватит! У меня уже от раздумий голова болит. Хватит об этом думать, вот придет Ден, тогда я его спрошу.
        Но Ден больше не появился. Не было и палача. Я остался один, совсем. Хорошее время, чтобы подумать над своей жизнью. Но как-то не очень хочется думать, как я жил, а фантазировать на тему будущего в моем положении глупо.
        Я убивал время, следя за мокрицами. Они стали моими друзьями. Я позволял им ползать по себе, делился с ними едой и, чувствуя, что начинаю сходить с ума, даже разговаривал с ними.
        - С кем ты говоришь? - спросил меня ангельский голосок.
        Ну вот и все. Приплыли! Мне уже мерещатся голоса, скоро высокий дух, а может, низкий демон начнут говорить мне, что делать.
        - Ни с кем, мой ангел, - ответил я, задрав голову к потолку. - Я давно хотел поговорить с тобой. Повелевай мной!
        - Обернись! - приказал мне дух.
        Я послушно обернулся и застыл, раскрыв рот. Сквозь решетку двери на меня смотрела Адель. Она улыбалась и была в самом деле похожа на ангела. Для полного сходства ей только крыльев не хватает. Таких больших, белых крыльев.
        - Откройте дверь! - приказала она охраннику.
        - Но… - начал было он.
        Она сказала что-то гневным шепотом, и засовы заскрипели. Только ради того, чтобы видеть ее такой, стоило попасть сюда и быть приговоренным. Она божественна. Ее золотистые кудри ниспадают на плечи, скрытые воздушной вуалью. Платье красиво облегает стройную фигуру и подчеркивает грудь. Ее глаза - как два озера, и я утонул в них, больше не замечая ничего.
        Она подошла ко мне, с интересом оглядела мое последнее жилище.
        - Как тебе тут? - спросила она.
        - Сыро, - ответил я, - а тебе там?
        - Гнусно.
        Мы молчали, глядя друг другу в глаза. Она не выдержала первой.
        - Зачем? - спросила она.
        - Зачем что? - не понял я.
        - Зачем ты скрывал это от меня. Ведь ты знал, знал все с самого начала. Почему ты не рассказал мне.
        - Хотел приберечь тебя для себя, - улыбнулся я. - Хотел, чтобы ты выросла и я женился на тебе, а потом, когда бы все открылось, тебе от меня уже не избавиться.
        - Врешь! - сказала она.
        - Вру! - согласился я. - Я надеялся, что об этом больше никто не знает и не узнает.
        - А Треска и Следопыт?
        - Надо же и мне с кем-то делиться и обсуждать дальнейшие действия. Не Молоту же все рассказывать. Тем более что Треска узнал это тогда же, когда и я.
        - Ты бы мог поделиться со мной. - Она отвернулась.
        - И что было бы тогда?
        Она не ответила, втянув голову в плечи, она молчала. Вуаль сползла с ее правого плеча, обнажив бархатную кожу.
        - Зачем ты убил ее? - не оборачиваясь, спросила она.
        - Кого?
        - Тетю Шепот.
        - Поклеп. Наглая ложь, рожденная царедворцами! Не убивал я ее, хотя, клянусь, соблазн был жуткий.
        - Тогда кто?
        - Спроси у тех, кто был там, они скажут, что это я. Я скажу, что это не так, и весь вопрос в том, кому ты больше поверишь? - Она не отвечала. - Так кому ты веришь, моя королева?
        - Тебе. - Она обернулась и посмотрела на меня так, как смотрела всегда. - Ты поэтому сторонился меня?
        - Я не хотел делать тебе больно, - ответил я.
        - И сделал еще больнее. - В глазах ее стояли слезы. - Я не знаю, чувствовал ли ты ко мне хоть что-нибудь за время нашего знакомства. Я не знаю, кому верить. Я хочу прекратить все это. Я хочу вернуться туда, в наш маленький военный городок близ Восбура. Я не хочу быть никем, кроме себя самой.
        - Перестань, - сказал я, встал и подошел к ней, - ты же знаешь, ничего в нашей жизни изменить нельзя. Одни получают земли, другие петлю на шею. Все в этом мире так, а не иначе.
        - Я любила тебя, Медный. Любила, хотя даже имени твоего настоящего не знаю. Но все равно я хотела стать твоей. Я хотела быть с тобой. Я хотела нарожать тебе детей. Хотела помогать тебе во всем или ждать всякий раз, когда ты бы уходил на задания. - Она уткнулась головой в мою грудь и всхлипнула.
        - Я бы этого тоже хотел, - не стал скрывать я, - но так получилось. Не плачь, на твою руку сейчас найдется масса претендентов, и все они будут знатных родов, с богатством и титулами. Что тебе нищий солдатик, которого скоро повесят.
        - Не говори так. - Она опустила глаза в пол.
        - Извини. Не повесят, а отрубят голову. Хотя для меня это все равно. - Я набрал в грудь воздуха, задушил подступившие слезы и провел рукой по ее волосам. - Хочешь, я скажу свое настоящее имя?
        Она посмотрела на меня с неподдельным интересом.
        - Нет, - сказала она, и, прежде чем я успел сообразить что-то, ее руки оплели мою шею, а дыхание обожгло губы. - Я люблю Медного и хочу, чтобы он оставался в моей памяти именно Медным. Я люблю тебя! - прошептала она.
        - Я тоже люблю тебя! - прошептал я в ответ. Вуаль соскользнула с ее плеч и мягко опустилась на грязный каменный пол.
        В дверь осторожно постучали.
        - Ваше высочество, - произнес голос, - пора.
        - Сейчас! - отозвалась Адель и поднялась. Теперь я оценил ее фигуру не только на ощупь. Я наслаждался, глядя, как она одевалась и приводила себя в порядок.
        - Только не лги мне, - прошептала она, наклонившись ко мне, - у тебя до меня женщины были? Ты же не посмеешь лгать своей королеве.
        Не посмею? Я? Еще как посмею! А что она сделает? Заменит казнь, и мне не отрубят голову, меня повесят. Невелика потеря. Но врать я не стал.
        - Были, - честно признался я.
        - Я так и знала. Развратник, - она нежно поцеловала меня, - но это даже хорошо, - она поцеловала меня еще раз и еще нежнее. - Прощай! Я буду помнить тебя. Прощай!
        С этими словами она выскользнула из камеры.
        Никогда нам, простым парням, не понять сложную женскую натуру. То они за один взгляд в сторону готовы тебе глаза выцарапать, то радуются тому, что их первый мужчина знает, что делать. Не понимаю! У нас все наоборот.
        - Одевайся! - Мне в лицо швырнули свежую одежду. О, будь благословен запах чистоты! Грязнулю бы в эту камеру запустить, не позавидовал бы я охраннику.
        - Поаккуратней нельзя? - проворчал я. - И одежонка не моего размера.
        - Ты давай не привередничай, - сказал знакомый голос, - одевайся быстрее!
        Я оторвался от созерцания рубашки и уставился на охранника.
        - Чего смотришь или не признал? - спросил он.
        - Треска! - Мой вопль получился слишком громким, и радости моей не было предела. Я прыгал вокруг него и намеревался обнять еще одного родного человека.
        - Ты оденься сначала, - отстранив меня, сказал он, - и давай выбираться отсюда. Обниматься будем потом. Если с Аделькой не наобнимался. - В его словах послышался смешок, но внимания на него я не обратил.
        Одевшись в форму охраны князя, я вышел из камеры.
        - Ты прям щеголь городской, - усмехнулся Треска.
        Мы вышли из каземата, повернули налево и нырнули на узкую лестницу. На втором пролете нас уже ждали. Ден подмигнул мне и, не говоря ни слова, вручил по факелу. Мы поднимались по лестнице, и, чтобы чем-то занять себя, я принялся считать пролеты. На тринадцатом сбился. И только я это понял, Ден распахнул дверь. Мы с Треской вышли на свет. Ден поклонился и закрыл за нами дверь, оставшись внутри.
        - Удачи вам, господин сержант, - прошептал он, и засовы закрылись.
        - Пойдем! - Треска подхватил меня под руку и потащил вперед. - Следопыт с лошадьми ждет нас за воротами. Стражи нет. Нам осталось только покинуть гостеприимный замок, и мы свободны.
        - Стоп! - Я встал как вкопанный и дальше идти не собирался. - Ну-ка сознавайся, как ты это обстряпал? - сощурив глаза и напустив на себя строгость, спросил я.
        - Ты чего, Медный? - Треска подскочил ко мне и попытался ухватить за руку. - Пошли быстрее, пока нас не хватились!
        - Так нет же в замке стражи, - теряя последние капли доверия к Треске, заметил я.
        - Да что с тобой? Ты мне не доверяешь?
        - Нет, - я покачал головой, - и не буду, пока ты меня не убедишь, что это не трюк короля, князя, герцога, маршала или, черт бы ее побрал, Шепот. Нет, постой, я понял. Ты не больше чем иллюзия, насланная на меня с того света Грамалем. Точно! А я на самом деле сплю.
        Улыбаясь, я что было сил ущипнул себя. На коже выступила кровь.
        - Черт, - произнес я, разглядывая синяк, - это больно!
        - Ну что, - скривившись, съязвил Треска, - теперь ты мне веришь?
        - Нет. - Я настырно не желал верить в его честность. - Рассказывай, как ты все это сделал. Начнем с простого, как ты стражу убрал.
        - Да ты что? - закричал он.
        - Ладно. - Я покачал головой. - Тогда вопрос посложнее. Кто все это придумал? У вас со Следопытом, даже двоим, мозгов не хватит такое сообразить. Кто за этим стоит? Только не говори, что это Ден. И Адель сюда не приплетай! Ну, я жду!
        - Я приказал, - произнес князь и вышел из тени. - Я почему-то не хочу, чтобы тебя казнили. Ты помог мне раскрыть заговор, и все, что ты делал, было направлено на защиту тебя самого или тех, кого ты любишь. Так что мои понятия о чести не позволяют тебя казнить. Кстати, герцог думает так же. Он жив и здоров. Правда, больше жив, чем здоров. Он передавал тебе привет и пожелание удачи во всех делах. Вот, возьми! - Князь протянул мне увесистую на вид сумку. - Он просил передать ее тебе. А это, - он вытащил мой меч с рукоятью, бесстыдно украденной мною. Князь это знал, - это от меня. Пусть он напоминает тебе, что у тебя есть друзья. Которые, впрочем, не в состоянии гарантировать тебе жизнь. За тебя объявят награду. Так что на твоем месте я бы в стране не появлялся лет эдак двадцать.
        - Не появлюсь, - успокоил его я и успокоился сам.
        - Ну а коли решишься на такое безумство, милости просим в Лесфад, если я еще жив буду.
        - Ты бы, князь, осушил болота, а то скоро квакать начнешь. Вот высушишь свой замок, приеду обязательно.
        - Высушу, не сомневайся, - сказал он и хлопнул меня по плечу. - Вам бы лучше поторопиться.
        Ворота мы преодолели без проблем. Без проблем нашли Следопыта. И даже без проблем сумели взобраться на лошадей.
        - Куда двинем, лейтенант? - осведомился Следопыт.
        - Пока в Длалин, - отозвался я, - надо должок получить.
        Я обернулся и в последний раз посмотрел на Лесфад. Высоко в башне горел свет, и в окне мелькнуло яркое платье. Мелькнуло и исчезло. А может, мне только показалось.
        - До Длалина без остановок, - распорядился я. - А там посмотрим. Может, на юг подадимся, подальше от всего этого. Одно скажу вам, парни, коронам я больше не служу, и вообще, если я когда-нибудь задумаю связаться с аристократами или богатеями, - свяжите меня. Свяжите и заприте в самом темном и сыром подвале. - Я вздохнул, мне так хотелось обнять друзей, но длины моих рук не хватит, чтобы достать до них. - Но сперва - в Длалин. Вы со мной?
        - Да куда ж мы от тебя денемся, - засмеялся Следопыт и пришпорил коня.