Сохранить .
Ритер Дмитрий Шидловский
        # Никогда не читайте вслух старинных заклинаний! Последствия могут быть самыми неожиданными. В этом на собственной шкуре убедились герои романа - Антон и Татьяна, которых древний языческий заговор перенес в параллельный мир. Мир похожий и не похожий на наш. Здесь Финляндия и Россия - жаркие тропические страны. Здесь узаконено рабство, а на лесных дорогах хозяйничают разбойники. Здесь побеждает тот, кто первым вынет меч из ножен, а равновесие мира поддерживают ритеры - таинственные непобедимые воины. Кто они - полубоги, призванные восстанавливать справедливость и защищать слабых, или всего лишь исполнители приговора, вынесенного высшим разумом? Важный вопрос. Но только для тех, кто сумеет остаться в живых.
        Дмитрий Шидловский
        Ритер
        Часть 1
        Магия и ее последствия
        Глава первая,
        она же сага о финансировании
        - Ой, Никита, невозможно с тобой дела вести, - недовольно пропыхтел Чубенко, откидываясь в кресле.
        - Отчего же? - улыбнулся Рыбников. - По-моему, как раз со мной дела вести легко и приятно. Так что, договорились?
        - Продыху не даешь, - заскулил Чубенко.
        - Бизнес есть бизнес, извини, Володя. Но ведь и ты не внакладе. Ну, так что, договорились?
        - Да продлим мы тебе аренду на старых условиях. - Чубенко состроил такое лицо, будто у него только что вырвали зуб без наркоза. - Решение получишь во вторник.
        - Вот и отлично. - Рыбников встал и протянул собеседнику руку. - Значит, договорились. А насчет выкупа ты все же подумай. Я в долгу не останусь.
        - Погоди, сядь.
        Как и большинство низкорослых людей, Чубенко не любил, когда рядом с ним стояли те, кто выше ростом. Рядом же с почти двухметровым Рыбниковым он выглядел совсем карликом.
        - Есть такое дело… - протянул Чубенко. - Кстати, сауна в твоем клубе еще работает?
        - Работает, заезжай, - щадя самолюбие чиновника, Рыбников снова сел на стул.
        - Славная сауна, - мечтательно закатил глаза Чубенко и тут же добавил: - Ты от Васильева приглашение на фестиваль боевых искусств получал?
        - Угу, - кивнул Рыбников.
        - И что думаешь?
        - Нужен мне этот Васильев, - поморщился Рыбников. - Я его еще с девяносто второго помню. Как был кидалой, так им и остался. Только масштаб увеличился.
        - Он хочет взять на финансирование одну из школ боевых искусств, - напомнил Чубенко. - Вспомнил, видишь, свою молодость боевую. Он же бывший рукопашник. Ты знаешь. Вот и проводит смотр. Фестиваль, кстати, под патронажем районной администрации. Я сам там буду. Работа с молодежью, патриотическое воспитание, подготовка призывников и все такое.
        - Мне его деньги не нужны, - прервал излияния чиновника Рыбников.
        - А как я продление аренды на льготных условиях твоему клубу обосную? - заныл Чубенко. - Надо в городских мероприятиях участвовать. Меня ведь тоже проверяют. Тут еще такое дело, - глаза Чубенко как-то неестественно разъехались в стороны, - из Москвы разнарядка пришла. Разрешено взять под патронаж одну школу единоборств. Вы же с социально значимыми группами работаете, с подростками, с молодежью. Финансирование можно выделить. Я же знаю, сколько ты на свой клуб денег тратишь.
        - Не так уж много, - отмахнулся Рыбников.
        - Я, конечно, понимаю, что для тебя это не деньги, а все же зачем, если можно за счет бюджета? Но для этого надо принять участие в фестивале.
        - Ну и возьми кого другого, - посоветовал Рыбников. - Вон сколько народа твой порог обивает, чтобы поддержку получить.
        - Мне приятнее с тобой работать. Надежнее. Да и понимаешь ты все быстрее. А по клубу договоримся. Глядишь, и с выкупом земли под твоей фабрикой легче будет.
        Рыбников пристально посмотрел в глаза собеседнику, потом взял со стола листок бумаги, написал на нем: «50 % -?» и подвинул чиновнику. Тот тоже взял ручку, перечеркнул написанное бизнесменом и написал: «70 %», подвинул бумажку к собеседнику, поднял очи горе и молитвенно сложил ладошки. Рыбников тяжело вздохнул и еле заметно кивнул. Чубенко быстро схватил листок, поджег его зажигалкой и бросил в пепельницу.
        - Не хотел я к Васильеву идти, - тяжело вздохнул Рыбников.
        - Ну, Никита, ты же понимаешь, без этого никак. Есть регламент.
        - Ладно, - махнул рукой Рыбников, - кто там еще будет?
        - От школы ушу Жихарева команда.
        - Знаю, - кивнул Рыбников.
        - Рукопашники Щекина.
        - Неплохие ребята. Если бы Пашка в религию не ударился и от националистов всяких подальше держался, цены бы им не было. Хотя бойцы у него есть неплохие. Тренирует он их сурово.
        - И школа русского боя Алексеева.
        - Плясуны-ведуны, - усмехнулся Рыбников. - Удивительно, что Борис, бывший капитан милиции, такой дурью мается.
        - Да. Отец Никифор тоже возражает. Они же язычниками себя считают. Но Васильев захотел и их. Он всё-таки спонсор, всё оплачивает.
        - Подожди, там отец Никифор будет?
        - Ну, ты же знаешь, без этого сейчас никак. Возрождение духовности, традиции и все такое.
        - Это понятно. Но не могли кого поприличнее подобрать? Хоть отца Александра из церкви Покрова. Умный человек, настоящий священник. Никифора мало того, что бог умом обделил, так он еще такое несет, что хоть сейчас за разжигание национальной розни… Да он же вроде даже боевиков РНЕ благословлял. Как церковное начальство на это глаза закрывает, ума не приложу.
        - Так-то оно так, - закатил глаза Чубенко. - Но кое-кому в РУВД именно отец Никифор очень импонирует своей, э-э-э, гражданской позицией. Меня попросили почаще привлекать его к подобным мероприятиям. Ты на него большого внимания не обращай. Свою программу катайте и все. А я уж прослежу, чтобы он там сильно не расходился.
        - Ладно, - вздохнул Рыбников, - сломаем там пару досочек.
        - Ты карате или айкидо выставишь? - поинтересовался Чубенко.
        - И то, и другое.
        - Вот и отлично, - расплылся в улыбке коротышка. - Команда нужна человек шесть-восемь. Оружие там…
        - Нунчаки, по закону, холодное оружие, - напомнил Рыбников.
        - Под мою ответственность, - махнул рукой Чубенко. - И вот еще. Надо, чтобы в команде хоть одна женщина была. Сам понимаешь, народность, массовость. Все согласились.
        - Будет женщина, - небрежно бросил Рыбников. - У нас инструктор по айкидо есть, Таня.
        Глава вторая,
        о тренировке
        Антон в очередной раз выполнил укеми[Укеми - страховка при падении в айкидо.] и отметил про себя, что падать он в последнее время научился прилично. Осталась
«самая малость» - научиться выполнять броски и делать контроли.
        - Ну, - Таня встала перед ним, - попробуй сам.
        Антон поднялся. Таня, хрупкая, очень красивая девушка, совсем не выглядела грозным противником. Милое личико, обрамленное коротко подстриженными темными волосами, и стройная фигурка создавали впечатление беззащитности. Никто и никогда, глядя на эту привлекательную девушку, не мог бы подумать, что Таня является одним из инструкторов в клубе восточных единоборств. Но именно она добилась наибольших успехов в айкидо из всех, кто занимался у Рыбникова.
        Еще десять лет назад, когда большинство ребят занимались только карате и, что греха таить, с усмешкой относились к «балету на татами», она первая пошла к Никите Викторовичу в зал айкидо и стала заниматься у него. Было ей тогда пятнадцать лет. Все сочли, что для девчонки лучшего занятия не найти. Вроде шейпинг, но с восточным флером. Смешки кончились, когда у Тани появились первые успехи. А потом, когда один за другим ребята, дошедшие до коричневых поясов в карате, пошли к Рыбникову с просьбой научить айкидо, а он, не моргнув глазом, отсылал всех на первичную подготовку к Тане, ее авторитет вырос неизмеримо.
        Тайно в Таню было влюблено большинство ребят. А она, чувствуя всеобщее внимание и свое превосходство над столькими мужчинами, вела себя как королева. Антон знал, что у Тани периодически появлялись ухажеры и из клуба, и со стороны, но дольше пары месяцев не задерживались. Очевидно, у девушки были очень высокие требования к кандидатам в женихи. Знаки внимания со стороны Антона она принимала благосклонно, но на все приглашения на свидания отвечала отказом, ссылаясь на занятость. Так что тренировки в клубе, такие как сейчас, были для Антона единственной возможностью встретиться с дамой своего сердца.
        - Давай. - Антон подставил руку для захвата.
        Она не сильно, но достаточно цепко обхватила пальчиками его запястье. Он начал прием и тут же понял, что делает что-то не так. Таня поддалась на его движение, но совсем не так, как ожидалось.
        - Ух, здоровый какой, - усмехнулась Таня, легко и без видимых усилий проводя контрприем и отправляя парня носом в татами. - Антошка, я же говорю, здесь не силой надо. Это тебе не доски ломать.
        Антон поднялся на ноги и произнес недовольным голосом:
        - Доски тоже простой силой не очень-то поломаешь.
        - Ну, так в чём же проблема? - покровительственно улыбнулась Таня. - Трехдюймовки ломаешь, как орешки щелкаешь. Твоими призами весь кабинет сенсея уставлен, а хрупкую девушку бросить не можешь.
        - Ничего, дай срок, - пробурчал Антон.
        Он резко повернулся к входной двери и поклонился. Его примеру последовала Таня. В дверном проеме, в своем деловом костюме, в белой рубашке, при галстуке, но без туфель, стоял Рыбников. Ответив на поклон коротким кивком, он мягко прошел в зал:
        - Оставьте вы свои китайские церемонии. Над чем работаете?
        - Сихо-наге, Никита Викторович, - ответил Антон.
        - И как успехи?
        - Да никак, - пожал плечами Антон.
        - Покажи, - скомандовал Рыбников, захватывая запястье Антона.
        Антон попробовал выполнить прием, но не смог сдвинуть руку учителя ни на сантиметр. Высокий и широкоплечий Рыбников возвышался над ним, как скала, и стоял на татами, словно вкопанный. Со стороны могло показаться, что неразумный молодой человек пытается сдвинуть с места прочно привинченную к полу гранитную статую.
        - Антон, - укоризненно произнес Рыбников, отстраняя его рукой, - я же говорил, сила здесь не при чем. Я понимаю, вам кажется, что я просто физически сильнее, но, смотри, мой мизинец явно слабее, чем Танины руки.
        Он подал Тане руку, выставив мизинец, она ухватилась за этот палец и тут же, следуя мощному движению Рыбникова, полетела на татами, описав внушительную дугу в воздухе. Приземлившись и перевернувшись, Таня быстро встала на ноги и несколько секунд вертела головой, явно потеряв ориентацию в пространстве.
        - Партнера надо чувствовать, вести его, куда он сам хочет идти, а потом использовать его усилие в своих интересах, - улыбнулся Рыбников. - А вы всё силой решить норовите. Если бы я так в бизнесе действовал, то до сих пор бы мелким торговцем оставался. Ладно, с этим еще поработаем. Сейчас для вас специальное задание. Я был в администрации. Просят выступить с показательным выступлением на фестивале боевых искусств. Если хорошо себя покажем, клуб может получить финансирование из внебюджетных фондов города. Танечка, ты с Костей подготовь показательную программу по айкидо. Ты, Антон, с Сережей Паком, возьмете пару толковых ребят из младших и продумаете выступление по карате. Через две недели покажете мне. Досок там сломайте с десяток. Публике это нравится. И обязательно покажи ката с двумя нунчаками.
        - Да я-то еще с двумя не очень… - смутился Антон.
        - Ничего, - махнул рукой Рыбников, - обращаешься грамотно, смотрится прилично. А работать парным оружием против реального противника тебя никто не заставляет.
        - Хорошо, - кивнул Антон.
        - Нунчаки можешь взять боевые, они эффектнее. Мне в администрации разрешили. Я сам с мечом сихана[Сихан (яп.) - дословно, образец для подражания. Этим титулом в японских боевых искусствах именуют наиболее выдающихся мастеров и глав школ. В данном случае речь может идти о мече, поднесенном русскому мастеру знаменитым наставником из Японии.] выступлю. Ладно, ребята, вы закончили?
        - Да, на сегодня всё, - ответила Таня.
        - Ты домой? - поинтересовался Рыбников у Тани. - Могу подбросить.
        - Спасибо. - Таня с достоинством кивнула.
        Через двадцать минут Антон стоял около своей «девятки» и прогревал мотор. Величаво ступая по асфальту дворика, снисходительно улыбнувшись и кивнув партнеру по тренировке, мимо него прошла Таня. Рыбников распахнул перед ней дверцу своего
«лексуса» и махнул рукой Антону.
        Антон вздохнул, сел в машину и включил передачу. В голове еще вертелись эпизоды тренировки… и насмешливые Танины глаза. Усилием воли он заставил себя вернуться в реальный мир. Мир, где он был молодым специалистом, тщился заработать денег и найти свое место в жизни… и не находил.

«Вот бы послать все к черту и уехать куда-нибудь, - подумал он. - А еще лучше, как в фантастических романах, переместиться в мир, где все зависит только от тебя и твоего меча. Где можно было бы вести жизнь вольного воина и опираться лишь на законы чести и воинскую доблесть. Это был бы мой мир».
        Глава третья,
        которая наглядно показывает, как опасно давать сокровенные знания неподготовленным людям
        Зал зимнего стадиона был ярко освещен множеством ламп. Немногочисленные зрители громко переговаривались, сосали пиво из банок и хрустели попкорном. Что делать, давно минули девяностые годы, когда фестивали боевых искусств собирали толпы. Сейчас на бои без правил может еще и пойдут, а на это…
        В центре зала разместилась странная троица. Посередине стоял лысоватый коротышка Чубенко - представитель районной администрации. Как обычно, он был в дешевом сером костюме, черных туфлях, белой рубашке и при галстуке. Впрочем, те, кто успел разглядеть его поближе, могли заметить золотой «Ролекс» на запястье чиновника. По правую руку от него, переминаясь с ноги на ногу, стоял отец Никифор в рясе с большим крестом на груди.
        Он недовольно осматривал спортсменов и что-то бормотал себе под нос. По левую руку от чиновника возвышался Сергей Семенович Васильев - бизнесмен и спонсор фестиваля. Он тоже был одет в костюм, но уже дорогой. Вместо рубашки под его пиджаком виднелась темная футболка, поверх которой красовалась массивная золотая цепочка. Туфли из светлой кожи заметно диссонировали с темным костюмом.
        Перед этой странной троицей застыли представители четырех школ единоборств. На правом фланге, гордо задрав головы, в расписных рубахах и широких штанах, но в спортивных тапках, призванных заменить лапти, стояли семеро бойцов школы русского кулачного боя Бориса Алексеева. Сам тренер и, по совместительству, главный жрец Перуна занял место во главе. В руках он держал увесистый посох. Остальные были вооружены менее тяжелыми палками, сильно смахивавшими на черенки от лопат из хозяйственного магазина. Безоружной оставалась только молодая, чуть полноватая девушка с русыми волосами, заплетенными в длинную толстую косу. Лицо девушки было миловидным, хотя и простоватым, слегка испорченным веснушками. В ярко расшитом русском платье с гармошкой в руках она замыкала строй. Скользнув по ней похотливым взглядом, Чубенко быстро отвернулся, «забраковав товар».
        Слева, на приличном расстоянии от «поганых язычников», выстроилась восьмерка рукопашников под руководством Павла Щекина. Все как один гренадерского роста, широкоплечие и мускулистые, они были одеты в армейские камуфлированные штаны, темно-зеленые футболки и десантные ботинки. За плечами у них висели автоматы Калашникова, как знал Чубенко, без боекомплектов, со спиленными бойками и просверленной казенной частью, но зато с вполне реальными, хотя и затупленными штык-ножами. Чубенко вспомнил, как вздрогнул сегодня утром, когда узнал, как вооружил своих подопечных Щекин. Сам глава школы стоял впереди и левой рукой прижимал к бедру казацкую шашку, комплекс упражнений с которой он намеревался продемонстрировать на показательных выступлениях.
        - Слушай, не дай бог они друг друга порвут этими штыками, - шепнул на ухо чиновнику смотревший в том же направлении Васильев.
        - Павел обещал, что все будет нормально, - так же шепотом ответил Чубенко.
        Всегда уделявший большое внимание женскому полу Чубенко не без труда отыскал в строю угрюмых парней коротко стриженную и чрезвычайно похожую на хулиганистого мальчишку-подростка девушку. Посмотрев в глаза этому, как он сразу понял, «мужику в юбке» (хотя юбку девица, наверное, принципиально не носила), чиновник сразу понял, что ловить здесь нечего.
        Рядом с рукопашниками располагалась семерка ушуистов в традиционных китайских костюмах. В руках у них было различное учебное оружие, от шестов и цепов до сделанных из алюминия мечей разных размеров и форм. Наметанный глаз Чубенко сразу выделил среди них невысокую хрупкую блондиночку. По восторженным глазенкам девушки Чубенко понял, что обработать и затащить в постель эту козочку большого труда не составит.
        На левом фланге построение замыкала школа японских единоборств Рыбникова. Одежду
«японцев» составляли традиционные белые кимоно, но на ногах у них всё же были спортивные тапки. Пол за пределами небольшого татами в центре зала был бетонный, покрытый линолеумом, и Рыбников приказал своим ученикам надеть обувь. Сам глава школы, одетый в кимоно и черную хакаму,[Широкие штаны, традиционная самурайская одежда, входящая сейчас в стандартную тренировочную одежду поклонников айкидо, дзю-дзюцу и кэндо.] с самурайским мечом в левой руке, стоял впереди строя. Чубенко знал, что этот меч, сделанный в Японии, подарил Никите один японский мастер, посетивший его школу пару лет назад. За спиной Рыбникова замерли четверо парней в белых кимоно с поясами черного, коричневого и синего цветов. Рядом тихо переговаривались парень и девушка в хакамах поверх кимоно. Девушка была высока, наверное, почти на полголовы выше Чубенко, носила короткую стрижку и была очень, очень красива. По смелому взгляду, уверенной осанке и выражению лица Чубенко понял, что это очень непростая, гордая, своенравная женщина с сильным характером.

«Опять Никита себе лучшее отхватил, - раздраженно подумал Чубенко. - Надо у него узнать, если у него на эту девицу видов нет… Ух! Рестораном здесь не отделаешься. Надо будет командировку в Европу выбивать, в Париж или Рим, не меньше. Ее референтом оформлять, а там - всё самое лучшее и дорогое. Лучшие клубы, поездки на дорогих автомобилях, загородные отели. Всё придется за свой счет. Дешево эта штучка не обойдется. Но она того стоит. Такие не часто встречаются, а уж за ночь с ними многое можно отдать. Почувствовать себя покорителем такой женщины - это же слаще самого секса».
        Чубенко перехватил угрюмый взгляд стоящего за спиной Рыбникова плечистого высокого парня с двумя нунчаками, заткнутыми за черный пояс, и отвел глаза.
        Антон, слушая скучную и нудную речь чиновника администрации, тихо переговаривался с Сергеем Паком.
        - Слушай, - ворчал он, - зачем сюда попа притащили?
        - Сейчас же без этого нельзя, - отозвался Пак, - политика.
        - У меня как-то очень хорошо получается без них тренироваться, - заметил Антон.
        - Цыц, - бросил им через плечо Рыбников.
        Ребята замолкли. После речи низкорослого представителя администрации выступил священник. Гудящим, как огромный колокол, голосом он возвестил о роли духовности в любом деле, включая ратное, и о необходимости, не щадя живота своего, оборонять родину от всяких иноземцев и чужеродных влияний. Потом слово взял спонсор. Не без удовольствия Антон отметил, что изначально не очень понравившийся ему человек говорил коротко, по делу и вообще, похоже, был весьма неглупым мужиком.
        Наконец, официальная часть закончилась, чиновник объявил фестиваль открытым. Открыть фестиваль было предложено школе русского кулачного боя. Вперед вышел ее глава, отставной капитан милиции Борис Алексеев, и объявил, что клуб «Велес» решил поприветствовать участников фестиваля древним народным обрядом, как было принято много столетий назад у наших далеких предков.
        По рядам рукопашников пролетел недовольный ропот. Антон заметил, что священник принялся что-то яростно шептать на ухо чиновнику, но спонсор небрежно махнул рукой, и представитель администрации, поморщившись, произнес:
        - Давайте.
        В центр зала вышел молодой белобрысый паренек, воздел руки к небу и заголосил какую-то абракадабру тоненьким голоском.

«Лучше бы тренировались, чем этой белибердой заниматься», - подумал Антон.
        В начале было заметно, что парнишка очень волнуется, но потом его голос окреп и усилился. Антон заметил, что священник тихонечко перекрестился. Снова взглянув на белобрысого, Антон заметил, что тот уже вошел в транс, его бьет крупная дрожь, а слова вылетают будто сами собой. Свет ламп под потолком будто стал менее ярким, а вокруг собравшихся на площадке стадиона разлилось голубоватое свечение. По тому, как растерянно вертели головами окружающие, Антон понял, что все это ему не привиделось.
        Свет ламп померк, сияние вспыхнуло необычайно ярко и исчезло. Теперь все, кто прежде стоял на площадке зимнего стадиона, обнаружили себя в огромном зале, со стенами, сложенными из мощных каменных блоков, плотно пригнанных друг к другу. Столь же массивными каменными плитами был вымощен и пол. В правом конце зала, освещенный солнечным светом, проникавшим через большие прямоугольные отверстия, высился каменный идол, метров шесть в высоту, с внушительным круглым животиком и большими глазами навыкате.
        - Не понял, - протянул первым пришедший в себя Васильев.
        - Господи, спаси и сохрани, - взвизгнул священник.
        Парнишка, только что закончивший читать заклинание, обвел взглядом мрачные каменные стены, почесал затылок и удивленно пробормотал:
        - Это чего?
        - Ты что натворил? - подскочил к нему, размахивая кулаками, главный жрец Перуна Алексеев.
        - Не знаю, - потерянным голосом оправдывался белобрысый, - когда репетировали, всё нормально было. Та бабка сказала, что это заклинание на добрых духов.
        - Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет, - громко произнес Антон.
        - Господи, спаси, сохрани и помилуй, - взвыл священник, истово крестясь.
        - Стоп, граждане, - шагнул вперед Чубенко. - Мы, вообще, где?
        В зале воцарилось молчание. Все в растерянности принялись оглядывать обступившие их стены, идола и друг друга. Рыбников, заткнув меч за пояс, твердыми шагами направился к видневшемуся в дальнем конце зала дверному проему. За ним молча последовали остальные.
        Антон тоже прошел к выходу и, как и многие, присвистнул, пройдя через массивные каменные ворота, ведущие наружу. Чисто убранная площадка, диаметром метров в сорок, примыкала к входу в храм неведомого божества. Ее вплотную обступил тропический лес. По пальмам и ветвям эвкалиптов с дикими криками носились обезьяны. В отдалении возвышались кипарисы. Солнце, стоящее в зените, палило нещадно.
        - Не понял, - произнес вышедший вперед Чубенко. - Мы где?
        - В тропиках, полагаю, - спокойным голосом ответил Рыбников.
        - За грехи наши, - возвестил отец Никифор. - Говорил я, не допускайте языческих обрядов. В ад сие бесовство только и приведет.
        - В ад, не в ад, а вот вернуться домой я был бы не против, - проворчал Васильев.
        Глава четвертая,
        о неопределенности
        Стоя в дверном проеме, Васильев окинул взглядом площадку перед храмом. Четыре группы молодых людей, разбившись строго по школам, сидели поодаль друг от друга и переговаривались. Было видно, что все растеряны и обескуражены. Отдельно от всех, обхватив голову руками, сидел парнишка, прочитавший заклинание, которое, очевидно, и было причиной столь странного перемещения.
        С того момента, как они попали сюда, прошло уже часа два. За это время были перепробованы все доступные способы быстрого возвращения. В начале, когда после короткого спора большинство присутствующих согласились, что они попали в это неведомое место с помощью магии, отец Никифор объявил, что только молитва Господня сможет вернуть их назад. Он быстренько провел молебен на площадке перед «языческим капищем». На службе истово молились и крестились рукопашники, один ушуист, Чубенко и сам Васильев. Остальные стояли в стороне. Когда стало ясно, что молитва не помогла, Никифор предал анафеме главного жреца Перуна Алексеева и парнишку, читавшего заклинание, но и это не принесло результата. Храм никуда не исчез, и родной зимний стадион обратно не появился. Впрочем, хотя глава рукопашников Щекин напомнил, что «анафема» - это отлучение от церкви, а отлучать тех, кто к церкви не принадлежит, как бы и смысла нет, оба «проклятых язычника» выглядели очень расстроенными.
        Отец Никифор прочитал еще несколько молитв, с прежним успехом. Тогда, очевидно, разочаровавшись в христианских методах, Васильев попросил всех вернуться в храм и построиться так, как они стояли при телепортации, а парнишку-ведуна повторить заклинание. Люди подчинились, кто-то нехотя, кто-то радостно и с надеждой. Даже отец Никифор, заявив протест против участия в языческом шабаше, встал на свое место. Незадачливый ведун срывающимся голосом прочитал заклинание, но ничего не произошло.
        После первой неудачной попытки Васильев, на всякий случай, попросил отца Никифора не креститься и не плевать через плечо во время обряда, поскольку это может ослабить действие чар. Нехотя священник согласился, однако и второе, и третье чтение заклинания не дало никакого результата.
        Тогда вперед вышел главный жрец Перуна и исполнил несколько обрядов, весьма загадочных, но не только не вернувших невольных странников домой, но и никак не поменявших окружающий пейзаж.
        Разочаровавшись теперь уже и в потугах язычников, Васильев вежливо осведомился, не владеет ли глава школы ушу Жихарев какими-нибудь тайными даосскими обрядами, которые могут помочь в данной ситуации, но получил отрицательный ответ. Посмотрев в глаза Рыбникову, спонсор, по-видимому, сразу понял, что японские ками и тэнгу тоже вряд ли смогут помочь, и дал команду расходиться.
        Все вышли из храма, в котором было всё же достаточно прохладно, а сам Васильев с отцом Никифором, Чубенко и всеми четырьмя главами представленных на фестивале школ расположился на его ступенях.
        - Ну что скажете, братцы, - начал он, - где мы хоть?
        - Где-то на юге, - потянул воздух носом глава «китайцев» Жихарев. - Влажно. Тропики. Это может быть Америка, Африка, Индия, Индокитай, какой-нибудь остров в Тихом океане. Что за божок в храме, я понятия не имею. Но больше похоже на что-то азиатское. Думаю, все же Индокитай.
        Отец Никифор истово перекрестился.
        - Очень точный адрес, - проворчал Чубенко.
        - Надеюсь, что мы хоть в нашем мире, - протянул главный жрец Перуна Алексеев.
        - Доигрались вы со своим язычеством, - злобно бросил ему Щекин.
        - Стоп, братцы, - скомандовал Васильев. - Ссориться будете, когда домой вернемся. Давайте решать, что делать дальше.
        - Ясно что, выбираться отсюда, - буркнул Щекин. - Вон дорожка в джунглях. Идти надо.
        - И сразу в российское посольство, - добавил Чубенко.
        - Интересно, что мы скажем в посольстве? - поинтересовался Алексеев.
        - Давайте сначала выйдем отсюда, - поежился чиновник.
        - А куда придем? - поинтересовался Жихарев. - Если места дикие, здесь могут жить очень негостеприимные племена. Могут и напасть, если мы на их территорию зайдем.
        - А ты уверен, что мы сейчас не на чьей-нибудь территории? - поинтересовался у него Рыбников. - Храм-то чисто убран, площадка перед входом не заросла. За ним ухаживают.
        - Значит, рядом есть люди, и мы можем их найти и сориентироваться, - повеселел Васильев. - Ну что, идем?
        - Давайте для начала обсудим, как с ними будем разговаривать, - предложил «китаец» Жихарев.
        И тут лес огласился дикими криками.
        Глава пятая,
        о первой схватке и первых жертвах
        Антон сидел в кругу ребят из своего клуба. Беседовали, естественно, о том, куда они попали и как это случилось. Шок первых минут прошел, а после комедии с ритуалами, устроенной спонсором, чувство реальности окончательно вернулось ко всем присутствующим. Если, конечно, человек, непонятным образом в мгновение ока перенесшийся из России в неведомый храм в тропиках, может говорить о чувстве реальности.
        Сами не зная о том, ребята полностью повторили рассуждения «командиров» и быстро пришли к выводу, что попали они либо в южную Индию, либо в Малазию, и лучшее, что можно придумать, это идти по тропинке, виднеющейся в лесу. Сейчас Таня сидела, обхватив колени руками, и молчала, а парни активно обсуждали, что могло явиться причиной их столь внезапного переноса в пространстве.
        - Доигрались эти язычники, - ворчал Пак. - Где только такое заклинание нашли?
        - Да он же сказал, у какой-то бабки, - ответил Антон. - Никогда бы не подумал, что такие вещички работают.
        - Он, кажется, тоже, - хмыкнул Пак.
        - Хотел бы я знать, когда мы до цивилизации доберемся, - произнес Толя, один из молодых ребят, обладатель синего пояса по карате.
        - Да, и с каким местным населением мы еще здесь встретимся, - покачал головой Антон. - Не думаю, что здесь живут спокойные миролюбивые финны.
        И тут из лесной чащи, держа длинные бамбуковые палки наперевес, выскочили человек двадцать белобрысых бородатых мужиков, в рубашках и штанах из мешковины, плетеных лаптях и кинулись на сидящих на поляне людей.
        Все вскочили со своих мест. Антон выхватил из-за пояса нунчаки. Одну пару он тут же передал Паку, другую зажал в руках, готовясь к бою. На них неслись четверо атакующих. Антон увидел, что к бамбуковым палкам были прикреплены металлические наконечники. Попросту говоря, это были самодельные копья.
        Шагнув вперед, Антон увернулся от выпада копья и ударил нунчаками по голове противника. Тот охнул и повалился на землю. Тут же перед парнем предстал второй нападающий. Этот уже осторожничал: делал неглубокие выпады и тут же отступал. Антон никак не мог сблизиться с ним настолько, чтобы достать его своим оружием. Ему уже стало ясно, что перед ним противник, не слишком искусный в бою, но всё же достаточно опасный со своим самопальным копьем. По левую руку от Антона возник Толя, по правую Таня.
        - Таня, уйди, - крикнул Антон.
        Где-то сбоку что-то дважды грохнуло. Крики на площадке усилились, и через несколько секунд мужик, с которым дрался Антон, резко развернулся и бросился наутек. Пробежав вслед за ним несколько шагов, Антон остановился. Тут же мимо него пронесся еще один нападающий. Обернувшись, Антон увидел, как айкидока Константин с Колей, вторым синим поясом из секции карате, прижимают к земле четвертого нападающего. Костя выкрутил его правую руку, а Николай неумело пытался завести левую за спину. Впрочем, Антон сразу понял, что это не требуется, настолько качественно выполнил прием Константин. Пак, сжимая нунчаки в руках, осматривал лес.
        Антон оглянулся в сторону храма, увидел, что спонсор сидит на ступеньках, зажимая рукой с пистолетом рану в левом плече.
        - Ребята, тащите сюда тех, кого захватили, - крикнул Рыбников, стоящий чуть поодаль с обнаженным мечом в руке.
        Константин с Николаем подняли пленного и повели к храму. При этом Костя настолько умело перехватил руку, что мужик не успел даже охнуть. Сделав знак Толе, Антон заткнул за пояс нунчаки. Они подхватили поверженного Антоном нападавшего и поволокли туда, куда указал Рыбников. Антон заметил, что два рукопашника тащат в том же направлении еще одного оглушенного пленника.
        Когда они подошли к входу в храм, их наставник уже колдовал над раной спонсора. Даже не обернувшись, он скомандовал:
        - Таня, здесь я разберусь. Посмотри остальных. Есть раненые.
        - А она умеет? - нахмурился Чубенко.
        - Она врач-терапевт, - буркнул Рыбников. - Два года назад мединститут закончила.
        Таня тут же исчезла, а Рыбников, обернувшись к Чубенко, приказал:
        - Снимайте рубашку и рвите на бинты. Рану надо перевязать.
        - Почему я? - возмутился чиновник.
        - Я сказал, снимайте, - рявкнул Рыбников.
        Повертев головой и не найдя у окружающих сочувствия, Чубенко снял рубашку и передал ее двоим рукопашникам, которые тут же принялись резать ее штык-ножами на длинные полосы.
        Рыбников помог Васильеву скинуть с плеча пиджак, разорвал футболку и принялся перевязывать рану, приговаривая:
        - Плохо, что нет дезинфекции, но терпи, Сергей. Рана не опасная. А я и не знал, что ты все еще при оружии ходишь.
        - Полезный аксессуар и в наши дни, - морщась от боли, ответил Васильев.
        Закончив перевязывать спонсора, Рыбников повернулся к подошедшей сзади Тане. Руки у девушки тряслись, а неестественная бледность говорила, что она находится на грани срыва.
        - Что там, Таня? - спокойно спросил Рыбников.
        - У ребят небольшие раны, - отстраненным голосом произнесла Таня. - Сейчас перевяжу. Трое нападавших убиты. Двоих спонсор застрелил, третьего рукопашники штыком… И еще этот, язычник…
        - Что язычник? - не понял Рыбников.
        Таня показала рукой в сторону, отвернулась и села на землю. Толпа, окружившая
«командиров», расступилась, и все увидели лежащего на земле без движения парнишку, который читал проклятое заклинание. На его рубахе, прямо напротив сердца, расплывалось большое красное пятно.
        Глава шестая,
        о фантастических вещах
        По команде Рыбникова все быстро направились в храм. Как сказал глава «японцев», если у аборигенов имеется привычка атаковать с копьями наперевес, то они могут и начать обстреливать незваных гостей из луков. Как только в храм внесли тела убитых и втащили пленных, Рыбников приказал Коле и одному из рукопашников встать на страже у входа. Бой длился всего несколько минут, но за это время нападавшие потеряли шестерых: трое были убиты, трое попали в плен. Копья пленных и убитых были распределены между безоружными, как и седьмое, брошенное неизвестным противником и чуть не стоившее жизни спонсору.
        Сам Васильев, более или менее пришедший в себя после ранения, немедленно распорядился, чтобы отряд ушуистов самым внимательным образом обыскал храм, и вместе с остальными «командирами» направился к сидевшим у стены пленным. Теперь общее внимание обратилось на них.
        Менее всего пленники походили на аборигенов Индонезии: все как один белобрысые, голубоглазые, бородатые и достаточно рослые, с ярко выраженными европеоидными чертами. Тот, которого взяли айкидоки, баюкал вывихнутую руку. Двое других уже пришли в себя и молча озирались.
        - Интересная картина, - проговорил Васильев.
        - Хотел бы я знать, кто они такие, - поддержал Чубенко.
        - Do you speak English?[Говорите ли вы по-английски? (англ.)] - обратился к пленным Рыбников.
        Внезапно один из пленных, выпучив глаза, выдал длинную фразу на непонятном языке.
        - Да он по-фински говорит, - вскрикнул один из рукопашников.
        - А ты по-фински понимаешь? - повернулся к нему Рыбников.
        - Да почитай раз десять в год в Финляндию мотаюсь, - самодовольно ответил парнишка. - Челночу.
        - Ну и что он сказал? - тут же поинтересовался Чубенко.
        - Да бред какой-то, - фыркнул парень.
        - А ты все же переведи, - попросил Рыбников.
        - Он сказал, что мы будем наказаны за нарушение покоя храма великого Кирипуки.
        - Точно бред, - хмыкнул Васильев.
        - Спроси, - приказал Рыбников, - кто они и как давно здесь живут.
        Парень перевел вопросы, выслушал ответ и проговорил, явно сбитый с толку:
        - Они говорят, что принадлежат к племени Оти, а живут они здесь со времен, предшествовавших великой тьме. Он говорит, что весь его народ зовется суоми. Но русские называют их финнами, потому что у них лучшие в этих местах финиковые пальмы.
        - Спроси, веруют ли они в Иисуса Христа, - выступил вперед отец Никифор.
        Парнишка передернул плечами, но перевел вопрос и затем огласил ответ:
        - Говорит, что этого человека они не знают, но если им его покажут, то обязательно поверят.
        - Спроси, - скомандовал Чубенко, - не знают ли они, где живут ближайшие европейцы.
        Ответ обескуражил всех.
        - Они говорят, - сообщил парнишка, - что вся эта земля зовется Европой. И сами они европейцы, как и свеи, и дойчи. Он спрашивает, к какому народу принадлежим мы.
        - Скажи, что мы русские, - распорядился Чубенко.
        - Он говорит, - перевел ответ пленника парень, - что так и думал. Правда, был очень удивлен нашей одеждой и оружием. До русских поселков всего три дня пути.
        Присутствующие изумленно переглянулись. Пленный произнес еще одну длинную фразу.
        - Он спрашивает, чем мы занимаемся, - перевел рукопашник.
        - Боевыми искусствами, - ответил Щекин.
        Услышав ответ, финны начали бурную дискуссию между собой.
        - О чем они говорят? - с тревогой в голосе спросил Рыбников.
        - Сложно понять, - отозвался переводчик, - что-то про разбойников и грабителей. А-а! Они считают нас разбойниками…
        Внезапно, как по команде, все трое пленных сорвались с места и, оттолкнув стоящих ближе всего к ним конвоиров, бросились к выходу. Никто не успел среагировать, однако у выхода их встретили стоящие на страже рукопашник и каратека. Двое мужиков, разом кинувшись на Колю, сбили его с ног и выскочили из храма. Но второй замешкался и получил удар штыком в область сердца. Застонав, он рухнул ничком на пол храма.
        - Да что же вы, без убийства не можете! - отчаянно закричал Рыбников, подбегая к раненому. Тот уже бился в агонии.
        Глава седьмая,
        о выборах главнокомандующего
        Теперь уже главы школ, чиновник, спонсор и священник сидели у подножья идола, очевидно, Кирипуки. Их подопечные понуро разбрелись по разным сторонам храма, разбившись, опять же, строго в соответствии со своими школами. Вход теперь охраняли Пак и один из кулачников.
        - Короче, - хлопнул себя по ляжке Васильев, прекращая явно затянувшуюся и бесплодную дискуссию, - кончай базар. Время только зря тратим. Предлагаю каждому коротко высказаться - что он считает нужным делать и почему. Сам скажу так: попали мы в места, явно далекие от цивилизации. Эти финны, наверняка, какие-нибудь хиппи, сбежавшие от цивилизации и одичавшие. Но про европейцев они слышали. Поэтому предлагаю выйти на поиски нормальных людей. Тем более что еды у нас нет, а храм, того и гляди, подвергнется новой атаке. Хоть Жихарев и нашел родник, на одной воде долго не просидишь. Что скажете?
        - Согласен, - вскинулся Чубенко. - Давайте уходить отсюда.
        - Вообще-то, версия насчет одичавших финнов не выдерживает никакой критики, - заметил ушуист Жихарев. - Неужели они так одичали, что тропики от Скандинавии отличить не могут? Я всё же склонен думать, что нас занесло в другой мир. Что касается предложения, согласен, надо искать дорогу отсюда. С этим народом мы уж больно нехорошо поздоровались. Четыре трупа уже.
        - Это адские места, - заявил отец Никифор, - где имени Господа Иисуса не слышали. И посланы мы сюда за грех участия в игрищах дьявольских. Потому язычников поганых от наших рядов отвергнуть надо и воинством христовым, помолясь, идти искать земли христианские.
        - А вы уверены, отец Никифор, что вас лучше поймут, если вы будете изъясняться на старославянском? - спросил Рыбников.
        - Разделяться не будем, - отрезал Васильев. - У нас сейчас каждый человек на счету. Если будет новое нападение, по отдельности нас могут перебить. Давайте дальше. Что скажешь, Борис?
        - Думаю, мы всё же в другом мире, - покачал головой главный жрец Перуна Алексеев. - Но то, что здесь есть люди, говорящие по-фински и слышавшие о каких-то русских, радует. Может, здесь есть кто-то поближе к нам. Может, этот мир зеркальный… Не знаю. В общем, надо идти искать этих русских.
        - Зеркальный не зеркальный, Малайзия или Филиппины, - пробурчал рукопашник Щекин, - а цивилизованных людей искать надо. Я за поход.
        - И я тоже, - поддержал его Рыбников. - Только мы здесь, считай, в боевых условиях. Если что произойдет, действовать надо быстро и согласовано. Иначе, если кого в пути встретим, опять великий хурал будем собирать на тему: «Что делать?» Надо выбрать старшего.
        - Так что же, - поднял брови ушуист Жихарев, - ребят звать будем?
        - Зачем нам балаган? - пожал плечами Рыбников. - У меня свои ребята, у тебя свои. Кого ни изберем, они всё равно тебе и мне подчиняться будут, если головы на плечах есть. А вот между собой мы должны договориться. Иначе ничего хорошего не будет.
        - Согласен, - буркнул Щекин.
        - О чем вообще спорить? - взвился Чубенко. - Я, как представитель власти, принимаю командование на себя.
        - Сиди, - презрительно бросил ему Васильев, - ты у себя в кабинете командовать, да баб по гостиницам тискать горазд. А здесь от тебя пользы, как с козла молока. Я предлагаю избрать… Никиту.
        - Нет, - покачал головой Рыбников, - избирать кого-то из глав школ неправильно. Его главенство в полной мере не примут остальные. Выводить нас должен ты, Сергей.
        - Ну, если вы так считаете… - не без самодовольства отозвался Васильев. Было заметно, что он рассчитывал именно на такой ответ.
        - Владимир Гермогенович Чубенко - представитель власти, Богом нам данной, - возвестил отец Никифор, - и он должен возглавить поход сей.
        - А я за Васильева, - заявил Жихарев.
        Рукопашник Щекин несколько раз обвел взглядом собравшихся, потом посмотрел на отца Никифора, потупился и проговорил:
        - А я за Чубенко.
        - Я за Васильева, - подал голос кулачник Алексеев.
        - Так, - подытожил Рыбников, - четыре против трех. Я думаю, итог выборов ясен.
        - Нет, не ясен, - вскочил на ноги отец Никифор. - Не пойдут православные с язычниками погаными. Отдельно пойдут воины православные.
        На лице у Чубенко отразился плохо скрываемый испуг.
        - Да я же православный, отче, - обиженно прогудел Васильев.
        - А шабаш бесовский кто собрал?
        - Тихо. - Васильев, как бы невзначай, положил руку на кобуру, висевшую у него на поясе. - Я сказал, выбор сделан. Выходить надо всем вместе. Пока я здесь командую, никакого самоуправства не будет. Ясно?!
        Отец Никифор явно сник, но промолчал, а вот на лице у Чубенко отразилось явное облегчение.
        - Значит так, - скомандовал Васильев, - готовьте ребят к выходу. Пусть твои ребята, Борис, для парня погибшего могилу выкопают. Похороним, да пойдем.
        - А может, с собой понесем? - предложил Алексеев.
        - Я сказал - похоронить, - жестко скомандовал Васильев. - Тропики, жара. Представляешь, что с ним через сутки будет? Потом сразу выступаем. Если найдем дорогу домой, за телом всегда вернуться можно.
        - Выступать будем на ночь глядя? - уточнил Рыбников. - Ты на солнце-то смотрел? Сколько до наступления темноты? Часа два, не больше. Значит, ночевать будем в лесу. Как раз, чтобы этим ребятам за своих убитых поквитаться было легче. Да еще неизвестно, какое зверье здесь водится, змеи, пауки. Здесь хоть каменный храм. Вход всего один. В случае чего, отбиться легче. А на рассвете выступим. За день сможем оторваться прилично.
        Васильев ненадолго задумался.
        - Согласен. Так и сделаем. Значит так, Борис, скомандуй своим ребятам, чтобы твоего парня похоронили. А ты, Павел, отряди со мной кого-нибудь из своих рукопашников потолковее.
        - Это зачем? - нахмурился Щекин.
        Васильев неторопливо достал пистолет.
        - А жрать вы что собираетесь? Я тут у вас один сейчас охотник. Но одному в лес соваться не хочется. А твои ребята и побоевитее, и экипированы получше. Ботиночки как раз для здешнего леса, ни одна змея не прокусит.
        - Давай я пойду, - предложил Щекин.
        - Не, ты здесь сиди. Я и сам справлюсь. А пока меня нет… слушаться будете Никиту.
        Подойдя к своим ребятам, Рыбников поманил их к себе и быстро произнес:
        - Утром выступаем. Попробуем найти следы цивилизации. Васильев командует.
        Лица у всех вытянулись.
        - Этот?! - Таня недовольно выпятила губу.
        - Никита Викторович, - молящим голосом проговорил Антон, - да это же бандит.
        - Спокойно, - тихо, но стальным тоном произнес Рыбников, - он мужик тертый, не полезет на рожон и не струсит в критической ситуации. Всех вместе только он вывести может. Так что будете Васильева слушаться… если я не скажу другого.
        Глава восьмая,
        о мелких интрижках
        Пока Рыбников наедине беседовал с Васильевым у подножья идола, его ребята тихо сидели кружком в одном из углов храма и лакомились мясом застреленной спонсором косули. Убитое единственным, метким, выстрелом животное зажарили на импровизированном вертеле, сделанном из трофейного копья, прямо посреди храма, используя нарубленные ветки и листья пальм. Оставалось только радоваться, что и у Васильева, и у Чубенко оказались зажигалки, и что мяса хватило на всех.
        Всевозможные версии происшедшего уже были обсуждены, и теперь уставшие и весьма изголодавшиеся ребята были полностью поглощены едой. Впрочем, в голове у каждого, конечно, все еще вертелись вопросы и версии. Каждый гадал, удастся ли им выпутаться из столь необычного приключения и вернуться домой.
        В кружок подсел Чубенко. В надетом на голое тело пиджаке, из-под которого выглядывала волосатая грудь, чиновник выглядел весьма комично. Однако, стараясь изобразить уверенность в себе, Чубенко нахохлился и произнес покровительственным тоном:
        - Ну что, ребята, отдыхаете?
        Все молча кивнули и уставились на чиновника в ожидании развития столь банально начавшегося разговора.
        - Не робейте, - чиновник явно играл веселость, - прорвемся. Главное, девушек беречь. Тебе как, красавица, не очень страшно?
        Таня смерила его презрительным взглядом.
        - А вам?
        - Да мне чего, - запетушился чиновник, - русские везде пройдут. Ты главное - старших держись, они не подведут. Тебя как зовут?
        - Таня.
        - Вот что, Танюша, - Чубенко как бы невзначай придвинулся к Тане и приобнял ее за плечи, - если будут какие проблемы или обидит кто, ты ко мне подходи. Я все вопросы решу.
        Девушка брезгливо скинула его руку и отодвинулась.
        - Послушайте, любезный, - не выдержал Антон, - мы сами разные вопросы решать умеем и без посторонней помощи.
        - А вы не кипятитесь, - снова нахохлился чиновник. - Ситуации разные бывают. Так или иначе, мы здесь граждане Российской Федерации и должны действовать согласно ее законам.
        - А есть она здесь, эта Российская Федерация? - хмыкнул Пак.
        Он четверть часа назад сдал пост у дверей храма новому караулу и сидел теперь со своими ребятами.
        - Обязательно есть. Не верю я в параллельные миры и инопланетян всяких, - заявил чиновник. - Да, в любом случае, там, где мы, там Российская Федерация. А власть сейчас захватил, - он понизил голос до шепота, - сами видите кто. Васильев таких дел наделает, что вовек не отмоетесь. В большую беду он нас завести может. В общем, так. Завтра с утра вы заявите, что Васильеву не подчиняетесь. Я дам знак, когда. Главное - у этого бандита оружие отобрать. Но здесь рукопашники обещали помочь. Вы даже не вмешивайтесь. Главное, меня слушайте. Вместе мы сила. Вместе мы большие дела сделать сможем.
        Чубенко гордо воззрился на Таню, любуясь ее красотой и стараясь продемонстрировать, что в его тщедушном теле кроется невидимый пока Наполеон.
        - Вы с Никитой Викторовичем об этом поговорите, - предложил Антон. - А уж мы промеж себя, что надо, решим.
        - Ребята, - Чубенко снова перешел на шепот, - ваш Никита Викторович человек, конечно, сильный, боец хороший, учитель карате, айкидо там. Но вы и с ним поосторожней. Вы, прежде всего, российские граждане, а Никита Викторович, он не всегда с законом дружен был. Вы об этом пока не шибко распространяйтесь, но у него скоро большие проблемы с правоохранительными органами возникнуть могут. Да и сам он, знаете… В общем, он тоже не туда завести может.
        - Знаете, любезный, - Антон вытащил из-за пояса нунчаки, - я вам советую от нас держаться на расстоянии не менее чем метров десять. Потому как я иногда с нунчаками неожиданно упражнения делать начинаю. Так, непроизвольно, себя не контролируя. Так уж, чтобы вам случайно промеж глаз не попало, стойте лучше подальше.
        - Вы, молодой человек, поаккуратнее… - оскорбился Чубенко, обводя взглядом присутствующих и явно ища сочувствия.
        Сочувствия он, однако, не нашел. И лишь Таня, мило улыбнувшись, произнесла:
        - Не обижайтесь, Владимир Гермогенович, но мы уж сами, между собой всё решим.
        Под неприязненными взглядами Чубенко поднялся, осмотрелся и направился к кружку кулачников. Ребята переглянулись, но обменяться впечатлениями не успели, поскольку рядом возникла фигура отца Никифора, который до этого сидел среди рукопашников и явно дожидался, пока чиновник отойдет от «японцев».
        - А имеются ли среди вас православные? - осведомился он.
        - Я крещеный, - смущенно произнес Толя.
        - А на исповеди давно был? А причащался? - поинтересовался священник.
        Толя отвел глаза в сторону и пробурчал:
        - Ну, год назад.
        - А остальные? - с надеждой в голосе спросил Никифор.
        Молчание было ему ответом.
        - Вот что, ребята, - священник опустился на корточки и понизил голос до шепота, - все мы грешные. Но Господь наш в милосердии своем прощает прегрешения людские, ежели грешники возвращаются к нему, как блудный сын к отцу своему. Посему ныне, когда низвергнуты мы бесовским наущением в адские пределы, во спасение душ наших бессмертных должны все обратиться к истинной вере. Ибо люди, ведомые грешником, заветам Господним не следующем, на погибель обречены, а души их - на вечные страдания в геене огненной.
        - Вывод? - спросил Антон, глядя прямо в глаза священнику.
        - А беда в том, - продолжил Никифор, явно несколько сбитый с толка таким приемом, - что во главе отряда нашего встали нынче люди, Христа отринувшие и дьяволу душу предавшие. От того, во имя спасения душ ваших бессмертных, призываю вас не подчиняться бесами одержимым. Васильев, что командует ныне, - бандит. Надо бы его арестовать и обезоружить. А идти мы должны под знаменем Христа и под водительством людей Божьих.
        - То есть под вашим? - уточнил Антон.
        - Мое дело молитва и духовное наставление, - кротко потупил глаза Никифор. - Для мирских же дел Бог иных слуг избирает. Представитель власти российской поход наш возглавить должен. Однако я здесь единственный священник. И от того прежде вы меня слушаться должны, а уже потом владыку мирского, во имя спасения душ ваших.
        - Да мы, как-то, всё больше с Никитой Викторовичем, - хмыкнул Антон.
        - Рыбников ваш - грешник великий, - насупился священник. - Это он бандита во главу отряда нашего воздвигнул. Ишь, беседуют. Дьявольские культы на тренировках своих ввел, бесам поклоняться вас заставил. Он всё под себя гребет, мошну свою набивает. Вас использует к своей выгоде. Погубит он и жизни, и души ваши. Со мной же вы к подлинной вере и спасению придете. Чувствую я, что промысел Божий в том, чтобы мы в этих местах языческих символ истинной веры воздвигли, души язычников к Богу обратили. И вы, как воины православные, помочь мне в том должны. За то славу неизмеримую обретете и жизнь вечную в райских кущах. Потому, чтобы вам живыми остаться и души свои не погубить, не следует вам ни Васильеву, ни Рыбникову подчиняться. Следует вам восстать…
        - Потому, отче, - передразнил его Антон, - чтобы вам сохранить свою жизнь и, простите, шкуру, советую немедленно сделать отсюда ноги.
        - Грешно, юноша, - бросил на него ненавидящий взгляд Никифор. - Покайся, пока не поздно. - И, не дождавшись ответа, решительно заявил: - Отриньте его от рядов ваших. Ныне, кто вере православной предан, встаньте и следуйте за мной.
        Он поднялся и сделал шаг в сторону. Однако все ребята остались на месте. Толя, бросив на священника тревожный взгляд, отвернулся и потупился.
        - Вовеки прокляты будете, и гореть вам в геенне огненной, - объявил Никифор, развернулся и направился к кружку ушуистов.
        - Зря ты с ним так, - укоризненно сказала Таня Антону. - Священник всё-таки.
        - Извини, не сдержался. - Антон отвел глаза в сторону.
        К ним подошел Рыбников и сел рядом с Паком.
        - О чем речь? - поинтересовался он.
        - Да вот, вербуют нас, - усмехнулся Антон. - То в добропорядочные граждане Российской Федерации, то в воины христовы.
        - Ну а вы?
        - А мы посылаем, - буркнул Антон.
        - И всё в тебе эта каратекская дубовость сидит, - сокрушенно покачал головой Рыбников. - Я же говорил, надо не посылать и ломать, а сопровождать, брать под контроль и использовать. Тем более что эти идиоты, похоже, затеяли переворот.
        - Вы уже знаете? - встрепенулся Антон.
        - Мудрено не догадаться, - усмехнулся Рыбников. - Ну, что вам там предлагали?
        Антон вкратце рассказал. Лицо Рыбникова посуровело.
        - Я думал, у людей хоть чувство самосохранения есть, - вздохнул он. - Значит так, расклад более или менее понятен. Сейчас пойду Васильева предупрежу. Потом с Жихаревым и Алексеевым поговорю, а потом Щекина постараюсь образумить. А вы, после того как отойду, по одному, по два перемещайтесь к Васильеву. Если кто из рукопашников полезет, не пускайте. С Щекиным не ссорьтесь, сразу меня зовите. Это моя забота. В общем, будьте осторожны. Поняли?
        - Ясно, - кивнул Антон.
        Рыбников поднялся, но Антон остановил его.
        - Никита Викторович, вы сегодня не вступили в бой?
        Рыбников внимательно посмотрел на ученика.
        - Нет. Как только нападающие приблизились к нам, Васильев открыл огонь. Хорошо, что эти ребята вовремя ретировались. Васильев - прекрасный стрелок. Трупов могло быть значительно больше.
        - Они ведь ранили его копьем, - заметил Пак.
        - Это только осложнило ситуацию, - покачал головой Рыбников. - Такие люди, как Васильев, раненные еще опаснее. А Васильев всегда бьет только на поражение. Это я давно знаю.
        - А если бы нападающие до вас все же добежали, вы бы убивали? - спросил Антон.
        Рыбников снова пристально посмотрел ему в глаза.
        - Боец может допустить две смертельные ошибки: убить, когда можно не убивать, и не убить, когда надо убивать. Если ты знаешь, что тебе нужно в жизни, ты не перепутаешь одно с другим.
        Он зашагал к кулачникам.
        Глава девятая,
        о мятеже
        Вскоре кулачники, а затем и ушуисты, как бы невзначай, следом за «японцами» переместились к подножию идола и окружили Васильева. Сам бизнесмен вынул оружие из кобуры, демонстративно заткнул его за пояс и сел лицом к залу. Перемещение не осталось незамеченным рукопашниками. Они сгрудились вокруг Никифора и Чубенко и с опаской поглядывали на собравшихся у идола товарищей.
        Рыбников подошел к ним и отвел Щекина в сторону. Между ними состоялся весьма бурный диалог, в конце которого Рыбников раздраженно махнул рукой и направился к Васильеву. Придвинувшийся поближе Антон расслышал его слова:
        - Обещали не нападать.
        - Ты им веришь? - тихо спросил Васильев.
        - Щекин не должен подвести. Он же понимает, что всеобщая драка всем во вред. Но там еще эти двое… В общем, надо сказать ребятам, чтобы разбились на три смены, чтобы кто-то все время сторожил. Мы с тобой тоже будем спать по очереди.
        - А вход в храм?
        - Щекин обещал охранять. Не дурак же он, чтобы под второе нападение подставляться.
        - Слушай, Никита. Как мы дальше-то будем? Там и станем друг на друга волками смотреть?
        - Боюсь, так и получится. Лучше будет идти по отдельности.
        - Ты что, сдурел? У них же такие боевые ребята. Нельзя их отпускать. Без них мы на треть слабее.
        - А ты хочешь, чтобы тебя в спину ударили?
        Васильев несколько секунд молчал, а потом понизил голос до шепота. Но Антон все же расслышал:
        - Там один Щекин самостоятельная фигура и чего-то стоит. Поп еще воду мутит. Без них ребята пойдут за нами. Чубенко на сторону сильного переметнется. Это только два выстрела, Никита. У меня еще запасная обойма есть.
        - И не думай, - сердито отрезал Рыбников. - Я тебе не дам.
        - Как знаешь, - проворчал Васильев после паузы. - Но до рассвета-то они не уйдут?
        - Нет, конечно.
        - Вот и отлично. А завтра поговорим.
        Эту ночь Антон почти не спал. Ему досталась первая смена, но и после того, как Рыбников приказал ему смениться, он долго ворочался и не мог сомкнуть глаз. В голове крутились мысли о странных событиях прошлого дня. Вспоминались глаза убитого парнишки. Всплывали мгновения схватки. Не давали покоя мысли о возможном новом нападении аборигенов и произошедшем расколе. Судя по движениям лежавших рядом ребят, он понял, что большинство из них так же не может сомкнуть глаз и уснуть на жестком и холодном каменном полу. Забылся Антон только под утро.
        Проснулся он неожиданно, как бы рывком. Все вокруг двигались. Антон тоже вскочил на ноги и оказался в центре шеренги, образованной поднявшимися «дружинниками». Напротив них, шагах в десяти, словно на параде, по стойке «смирно» с автоматами на плече стояли рукопашники во главе со Щекиным. Рядом застыли отец Никифор и Чубенко.
        - Поскольку власть в отряде захвачена криминальными элементами, мы не видим возможности для дальнейшего совместного продвижения, - отчеканил Щекин. - Мы покидаем отряд и призываем всех, кто является верным сыном своей родины, последовать за нами.
        - Это кто здесь криминальный элемент? - с вызовом выкрикнул Васильев, выходя вперед.
        Рыбников сзади положил ему руку на плечо, очевидно, призывая «снизить обороты», потом встал вровень с лидером и крикнул:
        - Глупость делаешь, Павел. Сам рискуешь и нас подставляешь.
        - Мы с тобой все уже обсудили, Никита, - отрезал Щекин. - В последний раз предлагаю следовать за нами всем, кто не хочет подчиняться преступникам.
        - И всем истинно верующим следует с нами идти, - объявил отец Никифор. - А кто останется, на того кара Божья падет.
        Рыбников явно хотел что-то сказать, но неожиданно Васильев отскочил в сторону, выхватил пистолет и навел его на Щекина.
        - Стоять! - заорал он. - Кто первый к выходу пойдет, пристрелю к чертовой матери.
        - Сергей, опомнись, - крикнул Рыбников.
        Он повернулся к Васильеву, и его рука непроизвольно легла на рукоять заткнутого за пояс меча. Спонсор сделал еще один шаг в сторону и навел оружие на Рыбникова.
        - И ты уймись, Никита. Не ты здесь командуешь. Как я сказал, так и будет. Ну-ка, десять шагов назад. Знаю я твои штучки.
        Рыбников не сдвинулся с места.
        - Назад! - рявкнул Васильев. - Сам же говорил, если один командовать не будет, все погибнем. Вот и не обижайся. Я здесь все решаю. Отойди, Христом богом прошу. Пристрелю иначе. Сам знаешь, другого выбора у меня нет.
        Рыбников немного помедлил, а потом все же отошел на требуемое расстояние.
        - Сергей Семенович, вас же избрали, - крикнул Алексеев.
        В то же мгновение главный жрец Перуна оказался на прицеле, но потом Васильев начал медленно поворачиваться, обводя пистолетом всех собравшихся.
        - Можете переизбрать, - язвительно сказал он. - Только голос моей «беретты» не забудьте учесть, электорат сраный. С голыми руками да шашками против волыны! Поглядим, какая у вас демократия получится. Поймите, черт вас раздери, мне не власть нужна. Просто, если вы со своими философиями нас поведете, погибнем все на хрен. А меня это не устраивает. Короче, так, мужики, никто никуда уходит. Я так сказал. Выйдем все вместе. - Васильев сделал паузу и снова повернулся в сторону рукопашников. - Но есть кое-кто, кто нам явно будет мешать.
        Пистолет застыл на Щекине. Рукопашник напрягся и медленно потянулся к рукояти шашки. Антон понял, что сейчас произойдет непоправимое. Каким-то шестым чувством он осознавал, что приблизиться сейчас к Васильеву не сможет никто, потому что любое движение не укроется от опытного стрелка… Движение, вот что надо!
        Антон выхватил из-за пояса нунчаки и метнул в голову Васильеву. Тот ловко увернулся, снова вскинул оружие. Антон увидел, что прямо ему в лоб смотрит дуло пистолета. Мгновения показались минутами, и парень понял, что настал его смертный час…
        Неожиданно пистолет вскинулся вверх и выстрелил. Пуля просвистела над головой Антона. Из груди Васильева, на уровне сердца, внезапно вышел окровавленный клинок. Той доли секунды, которую Васильев потратил на уклонение от нунчак, Щекину хватило, чтобы одним прыжком оказаться рядом, обнажить оружие и нанести удар. Пистолет со стуком упал на каменный пол. Глаза спонсора закатились.
        - Ты что наделал? - выкрикнул подскочивший Рыбников.
        Щекин хладнокровно выдернул оружие, и тело Васильева рухнуло на каменный пол.
        На несколько секунд в храме повисла гнетущая тишина. Все застыли в оцепенении, а потом раздался истошный женский вопль. Девчонка-ушуистка забилась в истерике. Жихарев с одним из своих парней принялся ее успокаивать.
        Это вывело присутствующих из ступора. Все одновременно подались вперед и плотно окружили лежавшее на полу тело. Рукопашники, ушуисты, кулачники, «японцы», все перемешались. Над убитым стояли Рыбников и Щекин.
        - Собаке собачья смерть, - спокойно обронил Щекин.
        - А обезоруживать ты уже разучился? - проворчал Рыбников. - Ведь мог же.
        - Может, так оно и лучше будет. - На лице Щекина не дрогнул ни один мускул.
        Рыбников безнадежно махнул рукой. Возникла пауза. Под трупом медленно растекалась лужа крови. Алексеев наклонился и поднял пистолет.
        - А с этим что?
        - Себе бери, раз уж взял, - буркнул Рыбников. - В карманах у него пошуруй. Там запасная обойма должна быть.
        - Товарищи, - в центр круга вышел Чубенко, - я, как представитель власти, принимаю на себя командование отрядом.
        Толпа зашумела.
        - Не хотим чиновника, - крикнул кто-то.
        - Тихо, - прогремел зычный голос Рыбникова. Он повернулся к Щекину и негромко добавил: - Чего ты хочешь, чтобы остаться? Не губи людей.
        Щекин немного помедлил.
        - Командовать должен представитель власти. Все должны ему подчиняться.
        - Хорошо, пусть будет так.
        По толпе пронесся ропот.
        - Лучше будет, если командовать будет Чубенко, - крикнул Рыбников. - Нам нельзя расходиться. По отдельности мы можем не выжить.
        - С этим и подавно не выживем, - крикнул один из ушуистов.
        - Никита Викторович, мы Чубенко подчиняться не будем, - решительно заявил Пак.
        Ропот усилился.
        - Кто за то, чтобы командовал Чубенко? - громко спросил Рыбников.
        Поднялись только руки рукопашников… да и то двое помедлили и проголосовали только после строгого взгляда Щекина.
        - Кто против?
        Ответом был лес рук.
        - Мы не должны разделяться, - с напором повторил Рыбников. - Раскол может погубить всех.
        - А мы не хотим подчиняться этому, - один из кулачников указал на Чубенко.
        Вокруг послышались одобрительные голоса.
        - Тогда мы уходим. - Щекин шагнул назад.
        За ним последовали ученики. Теперь рукопашники снова стояли в стороне от остальной группы.
        - Павел, опомнись! - воскликнул Рыбников. - Это же просто глупо.
        - Это есть единственный путь ко спасению, - объявил отец Никифор, подходя к Щекину. - Истинно православные пусть последуют за нами. Язычников и тех, кто не раскается, что восточными единоборствами занимался и тем бесам поклонялся, мы с собой не возьмем.
        Рыбников поджал губы.
        - Ладно, бог с вами. Уходите, если иначе не можете.
        - Кто с нами, становись в строй, - скомандовал Щекин.
        Несколько секунд никто не двигался, а потом один из ушуистов повернулся к Жихареву и произнес:
        - Простите, Петр Андреевич. Я иначе не могу.
        Он подошел к отцу Никифору, перекрестился и жалобно попросил:
        - Меня возьмете?
        - От ушу своего отречешься? - спросил явно довольный священник.
        - Отрекаюсь, - выдохнул парнишка.
        - В грехах каешься?
        - Каюсь.
        - Святую церковь Христову принимаешь?
        - Принимаю, святой отец.
        - Становись в строй. - Никифор перекрестил отступника.
        Следом к нему подбежала девушка-кулачница.
        - И меня.
        - От язычества отрекаешься? В грехе отступничества каешься?
        - Каюсь, батюшка. Церковь святую принимаю.
        - Благослови тебя Господь. Становись в строй.
        Антон смотрел на Толю. Тот стоял, покусывая губы, но с места не двинулся.
        - Больше никого? - крикнул Щекин.
        Время шло, но к рукопашникам никто больше не присоединялся.
        - Что же, отряд, нале-е-ево, - скомандовал Щекин. - Шагом, ма-а-арш.
        Люди двинулись к выходу. За ними последовал чрезвычайно гордый отец Никифор. Только Чубенко остался стоять на месте.
        - А вы что же, Владимир Гермогенович? - окликнул его Щекин.
        - Да я лучше здесь останусь. - Чиновник бочком подвинулся поближе к Рыбникову.
        Антону показалось, что на лице учителя появилось разочарование.
        Щекин что-то хотел сказать, потом передумал, зло сплюнул и зашагал к выходу.
        Глава десятая,
        о грозном противнике
        После ухода отряда Щекина все пребывали в растерянности. Убийство Васильева и раскол подействовали на ребят и «командиров» удручающе. Однако вскоре послышался зычный голос Рыбникова:
        - Выступаем через полчаса. Всем умыться и позавтракать тем, что осталось от вчерашнего ужина. Сережа Пак и Толя Иванов, встаньте у дверей и последите за лесом. Не хотелось бы, чтобы наши вчерашние гости застали нас врасплох.
        - Никита, а с этим что? - Жихарев показал на тело Васильева.
        - Некогда хоронить, - ответил Рыбников. - Местные позаботятся.
        Жихарев кивнул.
        - Никита Викторович, хотел бы напомнить, что я возглавляю экспедицию, - заявил Чубенко.
        - Конечно, Владимир Гермогенович, - отозвался Рыбников. - Я просто взял на себя кое-какие технические вопросы.
        Чубенко удовлетворенно кивнул. Люди начали расходиться, старательно огибая мертвое тело.
        - Никита Викторович, - прозвучал голос Пака от входа, - а тела-то исчезли.
        Все бросились к входу и увидели, что оставленные вчера на поляне тела убитых врагов за ночь исчезли.
        - Ничего себе, - присвистнул кто-то.
        - А вы думали, что они просто так ушли? - резко спросил Рыбников. - Мы на территории чужого племени и чем скорее уйдем, тем лучше. Всем вернуться в храм и готовиться к выходу. Караульным смотреть в оба.
        Люди зашумели и быстро укрылись под защитой каменных стен.
        - Никита Викторович, - Антон подошел к учителю, когда они вернулись в храм, - объясните, зачем вы добивались, чтобы Васильев командовал?
        - Я надеялся, что это предотвратит раскол, - тяжело посмотрел на него Рыбников. - Увы, напрасно.
        - Мог ли Васильев нас вывести?
        - Мог, не сомневайся. Он командовать всегда умел. Рукопашник был замечательный, стрелок превосходный. И, главное, понимал, что выходить надо всем вместе, в отличие от этих… Но, видишь, амбиции заели. Это и погубило. Люди всегда создают себе проблемы сами. Дешевые понты нескольких честолюбцев дорого обходятся не только им самим.
        - Собаке собачья смерть, - процедил Антон.
        - Дурак, - обругал его Рыбников. - При чем здесь Васильев? Ты что, не понимаешь, что после смерти Васильева и ухода Щекина мы стали вдвое слабее?
        - У нас есть пистолет, - напомнил Антон.
        - Это может и спасти, и погубить, - сухо ответил Рыбников. - Ладно, иди к ребятам. Скоро выступаем.
        Антон подхватил валявшиеся на полу нунчаки и направился к источнику, где выстроилась очередь на умывание. Однако вскоре от входа донесся крик Пака:
        - Никита Викторович, там люди вооруженные!
        Все снова бросились к выходу. Антон протолкался вперед и увидел, что на поляну выходит отряд… около десятка воинов в кожаных доспехах и металлических островерхих шлемах. Поверх широких штанов были прикреплены металлические поножи. Все были обуты в кожаные сапоги. В руках щиты и копья, а на боку у каждого по прямому мечу. Отрядом командовал молодой мужчина в кольчуге, перевязанной кожаным поясом с металлическими бляшками. Его оружие составляли два меча, очень похожих на японские, только немного короче. Один был, как и у Рыбникова, заткнут за пояс лезвием вверх, а рукоятка другого торчала из-за спины. Экипировку дополнял солидных размеров кинжал на правом боку. На шее у воина, на массивной железной цепи, висела круглая золотая бляшка.
        Воины выстроились в шеренгу, а их предводитель вышел вперед. Сгрудившиеся у входа в храм люди удивленно смотрели на них.
        - Девочкам укрыться в храме, - негромко приказал Рыбников.
        Чуть помедлив, Таня и девушка-ушуистка отступили назад. Антон заметил, что за ними последовал и Чубенко.
        - Эй, разбойники, кто из вас главный? - крикнул предводитель воинов с двумя мечами.
        Он говорил по-русски с заметным финским акцентом, но достаточно четко.
        Рыбников оглянулся на выглядывавшего из храма Чубенко, но чиновник знаками показал, что лучше будет, если в переговоры вступит не он.
        - Я главный, - Рыбников вышел вперед. - Но мы не разбойники.
        - Я - ритер Йохан, - заявил воин с двумя мечами. - Я нанят племенами Оти, Рана и Соми для охраны их земель. Мне известно, что вы надругались над храмом и убили четырех человек из племени Оти. Мне известно, что вы пытались захватить остальных в рабство.
        - На нас напали, - ответил Рыбников. - Мы защищались. Мы никого не хотели захватывать в рабство. Мы лишь хотели узнать, где мы и куда нам идти. Разреши нам уйти отсюда. Обещаем, что мы больше не вернемся и не побеспокоим местных жителей.
        - Не удивительно, что на вас напали, после того как вы вторглись в священный храм, - заявил Йохан. - О своей невиновности рассказывай кому другому. Я знаю, что вы разбойники, грабившие дойчей. Я знаю, что сюда вы забрели, спасаясь от их мстителей. Уйти, не заплатив за свои преступления на этой земле, я вам не позволю. Слушайте мой приговор. Ты, главарь, будешь казнен за осквернение храма. Еще четверо твоих людей, по моему выбору, будут казнены за убитых вами мирных охотников. Обещаю, что казнить буду я сам и безболезненно, а ваши тела не будут выставлены на поругание. Остальные будут проданы в рабство, чтобы племя Оти получило компенсацию за свои потери. Но это только если вы сдадитесь без боя. Если будете сопротивляться, умрете в муках все, а тела ваши будут выставлены на поругание.
        - Подожди, Йохан. - Рыбников старался держаться как можно спокойнее. - Мы вовсе не разбойники. Произошла ошибка. Мы действительно здесь чужие и случайно нарушили местные обычаи. Мы очень сожалеем, что сделали это, и что погибли люди. Пока нам нечем заплатить, но мы обещаем компенсировать ваши потери позже. Дай нам время. Я все объясню, и мы сможем договориться.
        - Я не намерен выслушивать твои сказки, разбойник, - крикнул Йохан. - Сейчас я сосчитаю до тридцати. За это время все вы должны сложить оружие и встать передо мной на колени, держа руки за спиной. Тот, кто этого не сделает, будет считаться оказавшим сопротивление и умрет.
        - Йохан, ты должен понимать, что после всего, что ты сказал, мы не сдадимся без боя, - ответил Рыбников. - Побереги своих людей.
        - Не смеши меня, разбойник, - расхохотался Йохан. - Если ты взял меч ритера, это не значит, что ты можешь сражаться с ритером. Ты не переживешь сегодняшнего дня. Смирись с этим и соверши единственный благородный поступок в своей жизни: сохрани жизни своим людям.
        - Ритер, ты совершаешь большую ошибку. Давай поговорим с тобой спокойно. Мы не разбойники…
        - Один, - крикнул Йохан. - Два. Три. Четыре…
        Он сосчитал до тридцати, но никто не шелохнулся. Все взгляды были обращены на Рыбникова, а тот стоял, как статуя, глядя прямо перед собой.
        - Итак, вы отказываетесь, - объявил Йохан. - Пеняйте на себя.
        Он шагнул в сторону и подал знак своим людям. Те взяли копья наперевес и двинулись вперед.
        Стоявшие у храма непроизвольно отпрянули. Алексеев быстро вышел вперед, поднял руку с пистолетом и выстрелил в воздух.
        - Стоять! - закричал он. - Иначе всех перестреляю.
        Воины замерли на месте, но окрик предводителя снова заставил их двинуться вперед.
        Алексеев перехватил пистолет двумя руками и трижды, как в тире, выстрелил в наступающих. Трое в центре шеренги упали, а остальные подались в стороны. В образовавшейся бреши появился Йохан. Он сделал молниеносный жест рукой и перекатился в сторону. Алексеев снова прицелился, но выстрелить не успел. Брошенный со страшной силой кинжал вонзился ему точно в глаз. Кулачник пошатнулся, выронил оружие и рухнул на спину.
        - Никому к Йохану не подходить, - вскричал Рыбников.
        Он обнажил свой меч и ринулся прямо на ритера. Поддаваясь безотчетному импульсу, Антон выхватил нунчаки и побежал за учителем. За спиной раздался топот множества ног. Дружина атаковала.
        Стена щитов снова сомкнулась, и теперь они неслись на частокол копий. За несколько шагов Антон непроизвольно притормозил, а Рыбников искусно увернулся от удара одного копья, перерубил другое, вломился в строй противников и нанес удар мечом вначале направо, потом налево. Его оружие тут же обагрилось кровью. Двое воинов упали, а остальные отпрянули. Однако позади строя Йохана не было.
        Ритер возник неожиданно, на правом фланге. В руках он сжимал два обнаженных меча. К нему бросился Жихарев со своими ребятами.
        - Петр, уходи! - что есть силы заорал Рыбников.
        Но было уже поздно. Вращая трехзвенный цеп, Жихарев обрушился на противника. Сзади налетели его ученики с копьями и тренировочным оружием. Ритер завертелся юлой. Мечи образовали вокруг него стальную сферу.
        Вначале Антону показалось, что Жихарев споткнулся и упал, а потом то же самое начало происходить с его учениками. Только в следующий миг парень осознал, что является свидетелем гибели этих людей. В считанные секунды команда ушу перестала существовать. Лишь один парнишка, выронив шест, вовремя отпрыгнул в сторону и тем спас свою жизнь. Ритера он явно не интересовал. Расправившись с нападающими, Йохан бросился к входу в храм. Рыбников рванул ему наперерез. Их траектории пересеклись, и Рыбников, упав на одно колено, рубанул противника по ногам. Однако Йохан с невероятной легкостью перепрыгнул через клинок, упал на землю, перекатился и побежал дальше. Рыбников бросился за ним.
        И все же Йохан первым достиг ступеней храма. Подцепив кончиком одного меча пистолет, он подбросил его вверх, с силой рубанул вторым, отбросив далеко в сторону.
        Настигнув противника, Рыбников обрушил на него мощный удар меча, но тот легко парировал его и тут же контратаковал другой рукой. Только невероятная скорость реакции спасла Рыбникову жизнь.
        Антон быстро оглянулся. Вокруг него кипел бой. Строй нападающих распался, и теперь на поляне разворачивалось несколько отдельных схваток. Антон увидел, как падает, пронзенный копьем, Коля. Рядом уже лежал истекающий кровью раненый Костя. Подняв нунчаки, Антон с диким криком ринулся на сразивших его товарищей воина. Парня душила ярость. Сейчас ему хотелось только убивать.
        Воин так и не сумел высвободить копье, засевшее в груди Николая, поэтому выпустил древко, выхватил меч и шагнул навстречу новому противнику. Их оружие встретилось, и нунчаки обвили клинок. Антон потянул их на себя и изо всей силы ударил врага ногой в живот. Тот упал на спину, выпустив меч, но доспех все же самортизировал мощный удар. Через мгновение воин снова вскочил на ноги, сжимая в правой руке нож.
        Антон перехватил трофейное оружие за рукоять и снова атаковал. Его удар пришелся в щит противника, и тут же у горла парня сверкнул нож. С трудом уклонившись, Антон выполнил низкую подсечку, и воин снова рухнул. Теперь уже Антон не дал ему подняться и, навалившись всем телом, глубоко воткнул меч между пластинок доспеха. Тот вскрикнул, дернулся и застыл.
        Высвободив оружие, Антон бросился к поверженным товарищам. Николай лежал на спине и смотрел в небо невидящим взглядом. Костя корчился и стонал, держась за живот.
        - Как ты? - Антон упал рядом с ним на колени.
        - Хреново, - выдохнул тот. - Нашим помоги. Мной Таня займется.
        Антон быстро обвел взглядом поле боя. В нескольких шагах от него Пак отчаянно молотил нунчаками по шлему упавшего на спину и потерявшего меч противника, а Толя безуспешно пытался пробить доспех врага трофейным копьем. С другой стороны, чуть подальше, дела обстояли хуже. Двое кулачников лежали на земле, истекая кровью, а двое других спасались бегством, улепетывая к храму. Их преследовали двое воинов с обнаженными мечами. Однако от храма им навстречу уже спешил Рыбников с самурайским мечом в руках. Увидев столь грозного противника, воины развернулись и бросились в лес.
        Рыбников резко повернул и подошел к Паку и Толе.
        - Прекратить, - рявкнул он.
        Антон заметил, что левый рукав кимоно учителя разрублен и окрашен кровью.
        Ребята отпрянули. Лежавший на земле воин испуганно застыл, глядя на победителей.
        - Сдаешься? - Рыбников указал на него мечом.
        - Сдаюсь, господин. Владейте моей жизнью.
        - Обыскать. - Приказ прозвучал так, словно Рыбников всю жизнь провел на войне.
        Антон помог ребятам обыскать пленного. У того отобрали нож и стащили с него шлем и доспех, под которым оказалась рубаха без ворота.
        Антона била мелкая дрожь. Только что он стал свидетелем гибели стольких людей, некоторых из которых давно знал! Только что он сам убил человека! Все это было настолько неожиданным, невероятным, страшным, что лишь огромным усилием воли парень вернул себе чувство реальности.
        Совладав с собой, Антон подошел к учителю.
        - Вы ранены, Никита Викторович?
        - Ерунда, - буркнул тот и, повернувшись к храму, громко крикнул: - Таня, где ты?! Здесь раненые!
        Таня, крадучись, вдоль стенки, обошла лежащего у входа в храм Йохана и бросилась к учителю.
        - Пленного в храм, - скомандовал Рыбников Паку и Толе. - Вы двое, - он повернулся к мявшимся в сторонке кулачникам, - поможете Тане и отнесете наших раненых и убитых в храм. Сложите все трофейное оружие и доспехи у идола.
        - Я помогу им, - подал голос Антон.
        - Пошли со мной, - ответил Рыбников, вытер клинок пучком травы и вернул его в ножны.
        Вместе они зашагали ко входу в храм, из которого опасливо выглядывали Чубенко и девушка-ушуистка. По дороге Антон подобрал лежавший на земле пистолет и попробовал передернуть затвор. Тот не поддался. Рыбников указал на вмятину с дыркой в казенной части.
        - Теперь это кусок металла, - сказал он. - Спрячь и потом закопай где-нибудь в укромном месте или утопи.
        Ритер был еще жив, хотя его кольчуга на груди была разрублена наискось и вся залита кровью. Его мечи лежали рядом. При приближении победителей он не без труда повернулся набок и скинул шлем. Стало видно, что это молодой белобрысый парень лет двадцати пяти. Рыбников опустился на колено, в двух шагах от поверженного врага. Антон остался стоять за спиной учителя.
        - Почему ты не сказал, что ты ритер? - тихо спросил Йохан у Рыбникова. - Я виноват. Я не увидел. Но ты мог сказать.
        - Я не ритер, - ответил тот. - Я даже не знаю, кто такие ритеры.
        - Неужели в мире есть еще места, где не знают о ритерах? Впрочем, не удивлен, если у вас воюют, поражая громом на расстоянии. Скажи, я уничтожил это оружие?
        - Да.
        - Хвала богам. Из ваших земель может прийти еще кто-то с подобным?
        - Вряд ли.
        - Тогда я спокоен. У тебя действительно нет инки?
        - Нет. Что это такое?
        - Тогда возьми мою. - Йохан снял с груди свою цепь с золотой бляхой, положил на землю и подтолкнул к Рыбникову. - Ты ритер. Спорить с этим бессмысленно.
        - Что такое ритер? - спросил Рыбников. - Что означает эта инка?
        - Ты все узнаешь, - было заметно, что Йохану становилось все труднее говорить. - А у меня уже нет времени. Назови мне свое имя.
        - Никита.
        - Это был славный поединок, ритер Никита. Спасибо тебе. А теперь оставь меня. Я должен подготовиться к встрече с великой тайной. - Он откинулся на спину и уставился в небо.
        - Йохан, - Рыбников придвинулся поближе. - Йохан, подожди. Может, мы сможем помочь тебе. Среди нас есть лекарь.
        Молодой человек не обращал на него никакого внимания. Его дыхание участилось. Потом он прошептал что-то неразборчивое и закашлялся. Из горла у него хлынула кровь. Он дернулся и застыл.
        Рыбников закрыл ему глаза, спрятал за пазуху золотой амулет и поднялся.
        - Что скажешь? - произнес он, глядя куда-то в сторону.
        - Я ничего не понимаю, - ответил Антон. - Что это за люди? Где мы?
        - В другом мире. Ты что, не понял? И если мы в ближайшее время здесь не освоимся, то погибнем все. И вот еще что. Я еще не знаю, кто такие ритеры, но если все они бойцы уровня Йохана… Короче, если встретите ритера, бегите от него со всех ног. Ни один из вас не в состоянии справиться с таким противником.
        Глава одиннадцатая,
        в которой приходят новые знания
        Раненые лежали в дальнем углу зала на ворохе пальмовых листьев. Костя трясся в лихорадке, а парнишка-кулачник лежал в забытьи и тихо постанывал. Таня и Маша, девушка-ушуистка, колдовали над ними. Кажется, это помогало им справиться со стрессом от пережитого. Хуже всего было Маше, в одночасье потерявшей тренера и почти всех товарищей по секции. Где-то через час после окончания боя в храм вернулся выживший парнишка-ушуист. Он помог кулачникам перенести мертвых и разобрать трофейное оружие, а потом сел у стены в сторонке. С ним никто не разговаривал, и никто к нему не подходил.
        Погибших уложили у стены рядом с входом. На земле вытянулись Алексеев и один из его ребят, павших в бою, Жихарев с тремя своими учениками, погибшие от мечей Йохана и Николай. Туда же отнесли и тело Васильева.
        Пак и Толя, надевшие трофейные доспехи и вооружившиеся копьями, мечами и щитами, стояли на страже у входа. Антон тоже оделся в рубаху, штаны и доспехи поверженного им врага, благо те подошли по размеру. В качестве оружия он взял себе один из мечей убитого ритера. То, что приходилось носить вещи, снятые с мертвого и даже залитые его кровью, после всего случившегося Антона не сильно беспокоило, тем более что кимоно пришлось отдать девушкам на бинты. Впрочем, воспоминания о прошедшем бое и мысль о том, что он впервые убил человека, все еще будоражили парня. Но еще сильнее тревожили размышления о будущем и давящее чувство опасности.
        Сейчас, вместе с остальными ребятами, Рыбниковым и Чубенко, они стояли вокруг сидящего у стены связанного пленника. Руку Рыбникову перевязали, но и повязка, и распоротый рукав кимоно уже окрасились в бурый цвет. Антон подумал, что учитель бледнее обычного, но держится хорошо.
        Пленный был крепкий бородатый мужик среднего возраста. Как ни странно, он смотрел на окруживших его людей спокойно и без страха.
        - Пленного надо допросить, - выдвинул «оригинальное» предложение Чубенко.
        Рыбников кивнул.
        - Почему вы напали на нас? - насупившись, спросил чиновник у мужика.
        Тот покачал головой.
        - Меня пленил благородный ритер. Я видел, как наш господин отдал ему свою инку. Я буду отвечать только на его вопросы.
        - Я здесь главный, - заявил Чубенко.
        - А ты кто? - взглянул на него в упор пленный.
        - Я представитель власти.
        - До сегодняшнего дня властью здесь были ритер Йохан и совет старейшин. Ты - чужак.
        - Но я ответственное лицо в своей стране.
        - Вот в своей стране и командуй, - ощерился мужик. - Я вручил свою жизнь благородному ритеру. Ему я отвечу на любой вопрос.
        - Как тебя зовут? - вступил в разговор Рыбников.
        - Ставр, - ответил пленник.
        - Ты служил ритеру Йохану?
        - Да.
        - Кто такие ритеры?
        - Благородные воины, члены ордена великой тайны. - Пленник был явно удивлен вопросом. - Боги дали им особую силу.
        - Кто ими руководит?
        - Никто. У них нет вождей. Ритером становится тот, кто познал великую тайну.
        - Но кто признает человека ритером?
        - Любой другой ритер. Если тот считает, что перед ним человек, который познал великую тайну, он дарит тому свою инку или разрешает изготовить такую же.
        - Но тогда каждый может объявить себя ритером. Кто проверит, признал его кто-либо или нет?
        - Да, ложные ритеры появляются… Но живут недолго. Ритер, который считает, что перед ним самозванец, обычно вызывает этого человека на бой. Так у них принято.
        - Как они определяют, кто истинный, а кто ложный?
        - По тому, знает ли тот великую тайну.
        - А что это за тайна?
        - Не спрашивай меня. Не я ритер, а ты. Это тебе надо понять, какой из известных тебе секретов является великой тайной. Ритеры говорят, что ее нельзя выразить ни словом, ни жестом. Они знают ее и все. Так они говорят даже под самыми жестокими пытками. А тайну пыталось выведать немало людей, поверь. И они утверждают, что в состоянии увидеть человека, который тоже знает ее. Впрочем, тебя Йохан, по всему, разглядел слишком поздно. Такое у них тоже бывает.
        - И что, ритер вот так подходит к человеку на улице и дает ему инку? - не выдержал Антон.
        Пленник внимательно посмотрел на него.
        - Отвечай на все вопросы, которые здесь задают, - приказал Рыбников.
        - То, что произошло сегодня с тобой, очень большая редкость, - пленник демонстративно отвечал именно Рыбникову. - Обычно ритер набирает себе учеников. Это большая честь - стать учеником ритера. Ученики практикуются в искусстве боя и прислуживают ритерам. Но обучение длится не больше девяти лет. За это время ритер или провозглашает ученика познавшим великую тайну, или прогоняет.
        - Что происходит с теми, кого прогнали? - спросил Толя.
        - Их с удовольствием берут на службу любые правители. Они сразу становятся десятниками или сотниками, в зависимости от того, как долго проучились. Часто их нанимают в личную стражу влиятельных людей. Они все великолепные бойцы. Но не ритеры.
        - А чем занимаются ритеры? - спросил Рыбников.
        - Некоторые учат за деньги. Некоторые странствуют. Некоторые нанимаются на службу. Но только по договорам. Вассалом никогда ни один ритер не становился.
        - Почему?
        - Откуда мне знать. Люди они такие. Если бы какой из них согласился стать вассалом или подданным правителя, то, наверное, получил бы огромные поместья и высокий пост. Но они не хотят.
        - Значит, они нанимаются, к кому хотят? Как Йохан к этим племенам?
        - Йохан получил инку только полгода назад. Он сам родом из племени Рана. Правитель дойчей не согласился нанять его за ту цену, которую затребовал Йохан. И тогда Йохан согласился служить этим трем племенам. Он рассчитывал, что совершит несколько подвигов здесь, и тогда его наймут значительно дороже. Опытный ритер может рассчитывать на значительно большее, чем дом в лесу.
        - Они такие грозные воины? - спросил Толя.
        - Да. Люди говорят, что они получают особую силу от богов. Сами ритеры утверждают, что имеют силу от великой тайны. Но если десяток опытных воинов одерживает победу над одним ритером и теряет при этом лишь половину, выжившие празднуют великую победу.
        - А что, ритеры не имеют подданства? - спросил Чубенко.
        - Ни подданства, ни рода, ни племени. Так говорят. Они даже семьи очень редко заводят. Такие люди. Хотя женщины их любят. Хе-хе. Редко какая откажет. Даже замужняя.
        - А муж? - спросил один из кулачников.
        - Кто же с ритером ссориться будет? - усмехнулся пленник. - Хотя, если муж сам ритер, тогда поединок неизбежен.
        - Но ведь до того, как стать ритером, они все чьи-то подданные, - заметил Чубенко. - Неужели правители так легко их отпускают?
        - Попробуют они удержать или казнить ритера! - фыркнул пленник. - Тут же все остальные ритеры от них уйдут. А для правителя это верная гибель.
        - Значит, кто соберет больше ритеров, тот и победит в войне? - спросил Антон.
        - Не так, - покачал головой пленник. - Ритеры служат правителям, только пока те охраняют свои территории и борются с разбойниками и мятежниками. Если какой-то правитель захочет напасть на соседа и пограбить его, большинство ритеров уйдет от него. А если самое бедное и слабое княжество подвергнется несправедливому нападению, то туда придет очень много ритеров, которые будут служить лишь за еду. Такие они люди. Это обрекает почти любого захватчика на поражение. Но если какой правитель начнет тиранить своих подданных и неправедно судить, ритеры не просто уйдут от него. Они будут служить любому правителю, который захочет свергнуть тирана. И тогда тот обречен. Вот почему говорят, что на ритерах держится мир.
        - А почему они сами не хотят стать правителями? - спросил Антон.
        - Говорят, что им не дает великая тайна. Впрочем, рассказывают, что когда-то встарь некоторые ритеры становились правителями. Но люди всегда были недовольны их правлением. Ритеров считают бешеными. Их никто не понимает. Они не чтят ни богов, ни традиций. Они презирают тех, кто не знает великой тайны. Все ритеры, которые стали правителями, правили недолго. Или сами уходили, или были свергнуты.
        - Но если ритеры всегда борются с мятежниками, кто посмеет бунтовать? - спросил Чубенко.
        - Не всегда, - ответил Ставр. - Бывает, что ритеры поддерживают мятеж или сами поднимают его, если считают правление несправедливым.
        - И тогда другие ритеры от правителя уходят? - спросил Рыбников.
        - Когда как. Бывает, что часть ритеров считает правление справедливым, и тогда они поддерживают правителей.
        - Что тогда получается?
        - Считается, что правы те, кто выиграл. А выигрывает обычно тот, у кого больше ритеров.
        - Понятно, - протянул Рыбников. - Скажи, какие народы живут здесь поблизости?
        - Земли, на которых мы находимся, принадлежат племенам суоми. Их еще называют финнами. К восходу и полудню живут русичи. Я сам из них. Самый ближний их город отсюда - Нес. Это в трех днях пути отсюда. Правит там наместник Веского князя. К закату от нас море. Но если идти по его берегу на полуночь, придешь к землям Свейского королевства. Кто живет за землями этих народов, я не знаю.
        - Если ты русский, то почему пошел на службу к суоми? - строго спросил Чубенко.
        - Ах, было дело, - поморщился Ставр. - Повздорил там с одним государевым человеком. Не важно. Мое это дело. Мне главное - в Кривскую землю не ходить. А так, могу вам верой и правдой послужить.
        - Ты что, хочешь нам служить? - воскликнул Чубенко.
        - Не тебе, а благородному ритеру. А что? Хозяин мой погиб. Оно, конечно, можно меня и в рабство продать. Только, сдается мне, что у вас на службе я нужнее. Вы, по всему видно, люди здесь чужие. Местных порядков не знаете. Того и гляди, в беду попадете. А я вам, глядишь, чего нужного и подскажу. То, что бились, так то дело ратное. Сегодня супротив, завтра заодно. Много не возьму: еду, кров, да долю малую добычи. Соглашайся, благородный ритер. Дело верное.
        - Я подумаю, - процедил Рыбников. - Расскажи, что знаешь о Русской земле.
        - Земля Русская велика, - ответил пленник. - Простирается на полдень до Черного моря. Правит в ней царь. Но это лишь говорят, что правит. В каждом княжестве свой князь: полноправный судья и владетель. Друг с дружкой воюют, дань и подати собирают. Царь лишь главный жрец и древним богам службу служит. Князья его уважают и поклоняются ему. Но никто не слушает. Так что каждое княжество, почитай, отдельная страна. Даром что язык один. Да и тот разнится. Ну а что там еще говорить? Страна как страна. Бояре там, жрецы, купцы, ремесленники, вольные земельцы, рабы. Все как у всех.
        - Понятно, - кивнул Рыбников. - Посиди пока здесь. Нам посовещаться надо. Антон и еще кто-нибудь, смените Сергея и Толю. Вам двоим, - он показал на кулачников, - охранять пленника.
        Все разошлись. Чубенко направился к подножью идола и знаками позвал Рыбникова
«пошептаться». Но прежде чем подойти к чиновнику, Никита двинулся к сидящему в одиночестве ушуисту.
        - Как тебя зовут? - спросил он.
        - Андрей, - ответил тот.
        - Поднимайся и подбери себе оружие.
        - Я не могу, - замотал головой парень. - Я их предал! Я струсил! Я не хочу!
        Он вскочил и хотел было побежать к выходу, но Рыбников удержал его за плечо.
        - В том, чтобы не погибать глупо и бесполезно, нет позора, - произнес нарочито громко, так чтобы его слышали все присутствующие в храме. - У всех нас бывают минуты слабости. Не занимайся самоедством. Подбери оружие и готовься сменить караульных. Ты нам нужен. Бои еще будут, и ты еще докажешь всем, что не трус.
        Произнеся эти слова, Рыбников отпустил парня, подошел к раненым, недолго поговорил с Таней и только после этого направился к Чубенко.
        Глава двенадцатая,
        в которой обстановка резко меняется
        Рыбников долго совещался с Чубенко, а потом собрал всех у входа в храм. Здесь было единственное место, где его могли услышать все, включая караульных, но не мог лежащий в отдалении связанный пленник. Речь Рыбникова была короткой.
        - Значит так, - сказал он. - После всего, что мы услышали и увидели, не приходится думать, что мы находимся где-то в нашем мире. Просто не могу представить, что есть еще места, где люди в состоянии играть в подобные игры и даже не слышали об огнестрельном оружии. Да и география очень интересная складывается. Скорее всего, мы переместились в какую-то альтернативную реальность.
        То, что здесь есть русские и финны, радует - с языками проблем не возникнет. Но, не стоит обольщаться. Судя по всему, здесь сильно отличается не только климат, но и уклад жизни. Пока похоже на какую-то смесь нашего средневековья и древности. А ритерам, насколько я понимаю, вообще аналогов у нас не было. Хорошо еще, что меня признали за одного из них. Думаю, играть в эту игру стоит и в дальнейшем. - Он достал из-за пазухи амулет Йохана и надел его. - Не знаю, что это за тайна, о которой говорил Ставр, но, по всему, ритеры здесь люди уважаемые. Поэтому, если будете изображать моих слуг и учеников, это может на какое-то время стать защитой. Сразу соваться в крупные города явно не стоит. Но и отсюда уходить надо бы побыстрее. Таня, можно ли нести раненых?
        - Вася, который кулачник, много крови потерял, - отозвалась девушка. - Но жизненно важные органы, кажется, не задеты. Я перебинтовала. Но покой все же желателен. С Костей плохо. Очевидно, поврежден желудок. Боюсь, что может начаться заражение. Срочно нужны опытный хирург, медикаменты, покой.
        - Где же здесь хирурга и медикаменты взять? - поморщился Рыбников. - Танечка, сделай, что можешь.
        - Конечно, сделаю, Никита Викторович. Но что я могу, даже без жаропонижающих? У Кости жар. Думаю, не меньше сорока градусов.
        - Понятно, - Рыбников тяжело вздохнул. - Значит, переход отменяется. Плохо. Нам сейчас надо решить две проблемы. Во-первых, достать провиант. Во-вторых, установить отношения с местным населением. Все время жить в условиях осады нельзя. Тем более, не ровен час, местные еще одного ритера наймут. Если Йохан действительно был только начинающим воином, мне страшно подумать, каков уровень самых сильных из них. Поэтому с ритерами в бой не вступать. Идите на все их условия, не перечьте, если меня рядом нет. Людей мы больше терять не можем.
        Чтобы здесь освоиться, придется взять Ставра на службу. Для него и всех остальных мы пришли с дальнего острова. Остров погрузился в море, и мы - одни из немногих выживших. Понимаю, что версия дурацкая, но только так мы сможем обосновать свое незнание местных обычаев. Пока будем изображать, что я здесь главный, а Владимир Гермогенович у нас вроде завхоза. Здесь, похоже, уважают только силу и другого не поймут. Сейчас я, Сергей, Толя и Ставр пойдем на разведку. Попробуем достать еды и вступить в контакт с местными. Надеюсь, после того, как мы выстояли против двух нападений, они станут сговорчивее. Без меня командует Владимир Гермогенович. За охрану отвечает… Антон. Вопросы есть?
        - А мы не попытаемся вернуться домой? - робко спросила Маша.
        Рыбников тяжело вздохнул:
        - Если у кого-нибудь появятся идеи, как это сделать, поделитесь. Попробуем обязательно.
        Он поднялся и двинулся к Ставру.
        - Я принимаю тебя на службу, - объявил Рыбников. - Поднимись, я развяжу тебя.
        На лице пленника отразилось облегчение. Антон засмотрелся на него и поэтому не сразу заметил, как на поляну вышли три старика. Спохватившись, он подал сигнал тревоги, и все тут же сгрудились у входа.
        Старики стояли на порядочном удалении от храма и ждали. Все они были одеты так же, как и люди, впервые атаковавшие отряд у храма. Все трое стояли неподвижно, как статуи, и лишь ветер колыхал их седые бороды. В руках у каждого был посох.
        - Это провокация, - воскликнул Чубенко. - Нас выманивают.
        - Кто они, Ставр? - повернулся Рыбников к новообретенному слуге.
        - Старейшины племен, что Йохана нанимали, - ответил тот.
        - Как думаешь, выманивают?
        - Вряд ли, - авторитетно заявил Ставр. - После того, как вы Йохана победили, никто из них на бой не решится.
        - Тогда пойди и пригласи их сюда, - приказал Рыбников.
        Ставр послушно выскочил из храма и подбежал к старикам. Он недолго говорил с ними, а потом они все вчетвером направились к храму. Ожидавшие там люди подались назад и образовали полукруг, в центре которого оказался Рыбников. Антон встал прямо за учителем и положил руку на рукоять меча. Старейшины вошли в храм, остановились у входа и степенно поклонились. Один из них заговорил, обращаясь к Рыбникову:
        - Мы, старейшины племен Оти, Рана и Соми. Я - Ери. Со мной Киту и Мари. Прошу тебя, назови свое имя, благородный ритер.
        - Никита, - быстро ответил Рыбников.
        - Мы видели, как ты одержал верх над благородным ритером Йоханом. Теперь наши племена остались без защитника. Скажи, готов ли ты стать защитником наших племен?
        - Я подумаю над этим, - ответил Рыбников. - Что ты предлагаешь?
        - Те же условия, что и Йохану. Сто мер жита и десятую долю того, что наши люди выручат на ежегодной ярмарке в Несе.
        Рыбников жестом подозвал к себе Ставра.
        - Что такое мера жита? - тихо спросил он.
        - Столько, сколько съедает один человек за год. Они заплатят рыбой, мясом, молоком и зерном.
        - Разве я не доказал, что стою больше, чем Йохан? - громко спросил Рыбников.
        Старейшина немного помялся.
        - Сто двадцать мер и десятая часть, благородный ритер.
        - Моим людям нужны отдых и еда. У нас раненые. Им нужно лечение. Помогите нам. Потом я решу по поводу найма.
        - Ты возьмешь еды, сколько надо. Наш знахарь займется твоими людьми. Но не раньше, чем ты согласишься защищать нас. Если ты откажешься… Пойми правильно. Мы не можем изгнать тебя из нашего священного храма. Но когда мы найдем ритера, который согласится нам помочь, мы придем сюда, чтобы изгнать чужаков.
        - Ты, кажется, угрожаешь мне? - сдвинул брови Рыбников.
        - Нет, всего лишь рассказываю тебе, благородный ритер, каково положение вещей. - Старик снова поклонился.
        Чубенко подкрался к Рыбникову, привстал на цыпочки и прошептал:
        - Я бы не стал им доверять.
        - А у тебя есть другое предложение, как накормить людей и помочь раненым? - так же тихо ответил Рыбников. Он повернулся к Ставру. - Плата достаточна?
        - Для начинающего ритера нормальная, - ответил тот. - Больше они вряд ли смогут дать.
        - Я принимаю ваше предложение, - объявил Рыбников старейшинам.
        Те низко поклонились.
        - Тогда скажи, что ты хочешь получить сейчас, благородный ритер? - спросил Ери.
        - Пошлите побыстрее за знахарем, пожалуйста, - нетерпеливо попросил Антон.
        Глава тринадцатая,
        о гарнизоне
        Антон натянул тетиву, прицелился и выстрелил. Стрела не сорвалась, как прежде, не ушла «в молоко», но воткнулась в самый край соломенной мишени, туда, где у потенциального врага должна была находиться кисть. Парень тихо выругался и потянул из колчана новую стрелу. Прошло уже двадцать дней с тех пор, как они поселились в замке Йохана, а Антон так и не сумел освоить стрельбу из лука.
        После того как, по приказу старейшин, в храм явился знахарь, а общинники принесли еду, Антон и Толя, по приказу Рыбникова, обыскали лес вокруг храма. Там они нашли аккуратно сложенные пять луков с колчанами, полными стрел. Как объяснил Ставр, это оружие принадлежало его отряду. Направляясь к храму, вызванный людьми из племени Оти Йохан заявил, что если у разбойников есть машина, разящая на расстоянии громом и молнией, то следует как можно быстрее вступить с ними в рукопашную схватку. Но, на всякий случай, если это не удастся, он приказал приготовить луки, чтобы, отступив, держать противника в храме и дожидаться темноты.
        Услышав об этом, Антон ужаснулся, поняв, что если бы сработал именно этот план, то положение осажденных могло бы стать критическим. Все воины здесь были неплохими стрелками, а значит, могли уничтожить значительную часть отряда из засады. После этого парень сразу решил побыстрее освоить стрельбу из лука.
        Правда, в первые дни было не до этого. Местные как бы «забыли» об осквернении храма, но очень просили как можно быстрее покинуть их святилище. В качестве места дислокации они предложили замок Йохана, принесли носилки и помогли бережно перенести туда раненых.
        Замок на поверку оказался огороженным частоколом подворьем, с большим бревенчатым домом, амбарами и баней. Он стоял на берегу большого озера километрах в четырех от храма. Там их ждали еще два дружинника Йохана, бежавшие с поля боя: Волей и Михан. Оба, как и Ставр, попросились на службу. Волей был принят, а Михану Рыбников приказал уйти, поскольку в бою он зарубил двух кулачников. Очевидно, Никита опасался, что в дружине снова возникнет раскол.
        Разместившись в замке, большая часть дружинников вернулась к храму. Там местные уже сложили погребальный костер, на который положили тела всех погибших за прошедший день. Когда огненный вихрь взвился к небу, Антон не выдержал и отвернулся, чтобы окружающие не видели его слез. Зрелище было душераздирающим. Оставалось только радоваться, что девочки остались с ранеными.
        Лекарь находился в замке неотлучно, поил раненых разными отварами, перебинтовывал, прикладывал к ранам высушенные травы. Однако Костю это не спасло. Он умер к утру следующего дня. Эта смерть почему-то потрясла всех еще больше, чем похоронная церемония прошлого дня. Девушки рыдали, да и ребята ходили совсем потерянные. Некоторые украдкой вытирали слезы. Ставр и Волей сами подготовили погребальный костер и провели весь обряд погребения.
        Очевидно, чтобы вывести ребят из ступора, а, может быть, и действительно, чтобы подготовить к возможным стычкам, Рыбников вывел отряд на учебу. Кроме воинов, перешедших от Йохана, его дружина теперь состояла всего из шести боеспособных мужчин: Антона, Сережи Пака, Толи, двух кулачников и единственного спасшегося ушуиста Андрея. Все они теперь были вооружены и обмундированы в доспехи павших дружинников Йохана.
        Ставр и Волей быстро показали нехитрые приемы боя местных воинов: строй, методы фехтования, способы отступления и наступления. Ставр объяснил, что все это методы боя «людей удачи», как они сами себя называли. Авантюристов, не то наемных бойцов, не то разбойников, путешествовавших по диким землям. Таким, как та, где они находились сейчас. Впрочем, для попавших в сей мир людей и это было в диковинку.
        Отдельную дисциплину составляла стрельба из лука. Никому из новоиспеченных дружинников легко она не давалась, что вызывало издевательские усмешки со стороны Ставра и Волея. Разве что Рыбников достаточно быстро освоился с новым оружием и посылал стрелы в мишень с завидной точностью.
        Никита Викторович был одним из немногих, кто не сменил одежду и так и остался в своем кимоно и хакаме. Даже тапки-шлепанцы из рисовой соломы он не стал менять на другую обувь. С мечом он теперь не расставался, даже во время сна. Неизменно замкнутый и неразговорчивый, он с безжалостностью и непреклонностью армейского старшины гонял людей на тренировки, заставлял чистить оружие и расставлял караулы. Хотя Ставр и уверял, что в этом нет никакого смысла, караульную службу у ворот теперь постоянно несли два человека. Этот порядок Рыбников установил с первого же дня.
        Финны бесперебойно снабжали отряд продуктами, ведя строгий учет поставкам. Все это освобождало обитателей замка от необходимости добывать провиант, однако Рыбников постарался, чтобы подчиненным «не было скучно». Ежедневно он посылал людей, свободных от караулов и тренировок, в обходы, группами по три-четыре человека, и нередко сам возглавлял их. В итоге весь гарнизон вскоре неплохо знал окрестности замка в радиусе пятнадцати километров и свободно ориентировался в многочисленных озерах, лесах и лугах, на которых паслись стада, принадлежащие местным племенам.
        Единственным здоровым мужчиной, освобожденным от «тягот воинской службы», был Чубенко. Он так и остался в своем костюме, надетом на голое тело, что вызывало немало насмешек. Впрочем, вскоре все признали и определенные таланты чиновника. С первого дня «гарнизонной жизни» он принял на себя функции завхоза. Наблюдая за этим человеком, Антон вскоре стал думать, что, может, он на самом деле не так плох, как показалось вначале. Просто власть сильно портит людей. А так приветливый, исполнительный, не злобный мужичок. Очень старательный и аккуратный, не чурающийся скучных и рутинных обязанностей. Он даже местные рунические цифры первым выучил и пытался выучить местный алфавит. Чубенко ночевал в амбаре, охраняя
«общественное достояние». Полезный человек, в общем.
        Не участвовали в тренировках, караулах и дозорах также девушки. С первого же дня Маша была отправлена на кухню, а Таня, в дополнение к обязанностям врача, получила задание не отходить от лекаря и старательно обучаться всем его приемам. Нельзя сказать, что девушки были в восторге от такого положения вещей, но спорить с грозным командиром не посмели.
        В отличие от дружинников, спавших в большой общей комнате, для жилья девушкам было отведено небольшое помещение на втором этаже, попасть в которое можно было только по приставной лестнице, через маленькую комнату, в которой ночевал Рыбников. Похоже, Никита Викторович серьезно опасался за девушек, потому что приказывал им ночью выбирать лестницу наверх. Как и Рыбников, девушки так и остались в своих тренировочных костюмах: Таня - в кимоно и хакаме, а Маша - в ушуистской одежде. Это очень веселило Ставра и Волея, которые просто угорали от того, что «девки в штанах ходят».
        Впрочем, вскоре Антон убедился, что отношение к женщинам у этих людей сильно отличается от его собственного не только в части моды. Уже на третий день Ставр, считавший Антона «первым учеником ритера», подошел к парню и без обиняков спросил:
        - Почему девок до сих пор не оприходовали?
        - О чем ты? - не понял Антон.
        - Ну как? - удивился Ставр. - Две такие сладкие ходят, а все ни гу-гу. Из замка ритер выходить запретил. А мы же мужики! Как без баб-то? Ритеру-то хорошо с двумя, а нам что?
        От ярости Антон схватился за рукоять меча.
        - Ты что? - отшатнулся Ставр. - Что я сказал-то такого? Вон бабы. Не замужем. Родителей, опекунов тоже нет. Чего не взять-то? Не, ты скажи, если на какую глаз положил. Я не трону. Могу и сам в сваты пойти, если пожелаешь. Ну а вторую уж я в кусты затащу или в баньке прижму. Тут дело такое.
        - Если хоть одной коснешься, убью, - пригрозил Антон.
        Опасаясь, что в его отсутствие Ставр все же исполнит свою угрозу, Антон рассказал о случившемся Рыбникову.
        Учитель ничего не сказал, но вечером, выставив караул, как бы невзначай сообщил, что не возражает, если в свободное время дружинники будут посещать ближайшие деревни. Этой же ночью Ставр и Волей вышли из замка и вернулись лишь под утро, очень довольные. Подобные прогулки они стали повторять каждые два-три дня.
        Еще один обитатель замка, кулачник Василий, на удивление быстро шел на поправку. Похоже, травы лекаря давали свой эффект. В последние дни он даже стал выходить на свежий воздух и с завистью наблюдать за тренировками товарищей. Недавно он даже попросил разрешения приступить к занятиям, но Рыбников, посоветовавшись с Таней, отказал.
        Главной радостью, отдыхом и развлечением гарнизонной жизни была баня. Типичная русская баня с глиняной печью доставляла огромное удовольствие всем, хоть мыться без мыла, пальмовым маслом, было несколько необычно. И Ставр, и Волей считали своим долгом, как минимум, через день помыться в бане и очень старательно мыли ноги, руки и лицо перед каждым приемом пищи. Рыбников сразу приказал всем обитателям замка делать то же.
        Тяготы быта не слишком досаждали обитателям замка. Как-то спокойно воспринимались и отсутствие электричества, и необходимость носить воду из колодца, расположенного в центре замка, и обязанность поддерживать огонь, так как, с непривычки, редко кто мог справиться с кремневыми камнями, которыми местные высекали огонь, а зажигалками Рыбников почему-то запретил пользоваться.
        Вообще, жизнь в замке протекала как-то очень буднично, словно все его обитатели регулярно выезжали на подобные сборы и не видели в произошедшем ничего особенного. Казалось, что все были озабочены лишь тем, чтобы наилучшим образом обустроиться на новом месте. Возможно, сработала защитная реакция, не дававшая отвлекаться мозгу на необъяснимые явления. А, возможно, на всех так подействовали трагические события первых двух дней в новом мире, что люди просто постарались спрятаться от страшных воспоминаний за повседневными заботами и подготовкой к новым возможным нападениям. Впрочем, воспоминания о происшедшем все же не давали покоя ребятам, как и страх перед будущим. Антон подумал, что за прошедшие дни он ни разу не слышал смеха своих товарищей, да и улыбки не часто мелькали на их лицах. Все были сосредоточены, неразговорчивы и даже слишком серьезны.
        Антон снова спустил тетиву. В этот раз стрела воткнулась значительно ближе к центру мишени, но парень все равно остался недоволен.

«А почему я так остервенело, словно фанатик, забыв обо всем, учусь стрельбе из лука и тренируюсь с мечом убитого ритера? - подумал Антон. - Потому что хочу лучше подготовиться к возможным боям или потому что прячусь от воспоминаний об убийствах, расколе, предательствах? И то, и другое. Но не только. Мне это просто нравится, как нравилось заниматься раньше карате. Что за чушь? Только что на моих глазах погибло столько людей! Убили Колю, в мучениях умер добряк и умница Костя, а я, видите ли, тащусь, выпуская стрелы по мишени и размахивая мечом убитого учителем бойца. Глупость какая!
        Нет, не глупость. И не в том дело, что мне нравится тренироваться. Просто в этом мире… я нашел то, что искал всю жизнь. Здесь как-то правильнее, честнее. Нет того лизоблюдства, что в нашем. „Так сказала Елена Александровна“. „Василий Павлович выразил пожелание…“ „Ольга Константиновна будет недовольна, если на эту должность назначат не ее племянницу“. Тьфу, твою мать. Здесь все зависит от тебя и от твоего умения владеть мечом. Это мир воинов, благородных ритеров. И я обязательно стану одним из них, чего бы мне это ни стоило. Здесь я дома! Это мой мир».
        Выпущенная Антоном третья стрела воткнулась точно в центр мишени.
        - Молодец! - услышал он за спиной голос.
        Антон повернулся и поклонился учителю. Поклонился, как привык в зале… Или как кланялся Ставр. Нет, Ставр кланялся подобострастно. Но и Антон раньше кланялся более формально. А сейчас он поклонился… как рыцарь своему сюзерену, с почтением и достоинством, наполняя ритуал глубоким смыслом, доступным лишь благородному воину.
        Рыбников усмехнулся.
        - В самурая играешь?
        - Да нет, привычка, - смутился Антон.
        - Со стрельбой из лука у тебя неплохо получается, - похвалил Рыбников.
        - Стараюсь, Никита Викторович.
        - Правильно. Здесь это очень даже может пригодиться. Можно только порадоваться, что нас никто не обстрелял в первый день.
        Антон кивнул.
        - Слушай, ты когда-нибудь отдыхаешь? Я за тобой наблюдаю: после обеда из лука стреляешь, перед ужином с мечом дополнительно занимаешься.
        - Так ведь дело такое, Никита Викторович. На нас здесь в любой момент напасть могут. Надо быть готовым.
        Антон непроизвольно скосил глаза на левый рукав учителя. Он был заштопан аккуратными стежками и многократно выстиран Таней, но все равно бурые пятна крови так и не отошли, хотя стали значительно бледнее. Все это, в сочетании с хакамой и самурайским мечом, заткнутым за пояс, придавало Рыбникову весьма грозный вид.

«А ведь он тоже изменился, - подумал Антон. - Ни дать ни взять, даймё.[Даймё - феодальный правитель в средневековой Японии.] Таким он никогда не был. Даже когда тренировки проводил, даже когда экзамены принимал, всегда видно было, что это человек нашего времени, руководитель фирмы, бизнесмен. Ритуал ритуалом, но из своего века мы никогда не выпадали. А сейчас он совсем другим стал».
        - Это тоже верно. Только я смотрю, ты все больше c луком занимаешься и с мечом Йохана. В строю с прямым мечом и щитом тебя редко видно, - заметил Рыбников.
        Антон потупился.
        - Я думал, лучше будет, если я быстрее освою малознакомое оружие.
        - А я думаю, что ты решил стать ритером, - снова усмехнулся Рыбников. - Это хорошо, но не забывай еще и про то, что мы здесь - дружина. Мы должны действовать согласованно и в строю. А ритер - волк-одиночка. Ты хоть понимаешь, что здесь для дружины важнее всего строй? Прямой меч, щит и копье лучше всего для этого подходят. Ритер же даже вооружен так, что удобнее всего биться в одиночку. Так что с мечом Йохана можешь заниматься, но и тренировкой в строю не пренебрегай. И оружие для него подбери. Ты, кстати, уверен, что знаешь оружие, которым владеешь?
        Антон посмотрел на рукоятку меча, торчащего у него из-за пояса.
        - Да, пожалуй. В строю им биться неудобно.
        - Не только это. Он короче моей катаны. Понимаешь, почему?
        - У Йохана они были в паре. Так удобнее работать двумя руками.
        - И это тоже. Но есть у этого меча еще одна особенность.
        Рыбников протянул руку, и Антон подал ему свой меч. Обнажив клинок, Рыбников отложил ножны и принял стойку фехтовальщика, но потом неожиданно отступил, перехватил оружие над головой, как копье, и с силой метнул в ближайшую стену. Меч впился в дерево и застыл.
        - Идеально отцентрован и сбалансирован для метания, - пояснил Рыбников. - Будь внимательнее. Оружие само должно тебе подсказывать, что с ним делать. Не использовать возможности своего клинка - глупо, не понимать возможностей противника - смертельно опасно.
        Антон быстро подошел к мечу, вытащил его из стены, вернул в ножны и заткнул за пояс. Без оружия он почему-то чувствовал себя беззащитным.
        - Бросать меч - опасно, - заметил он.
        - Но может оказаться последним шансом, - возразил Рыбников. - Когда бой идет не на жизнь, а на смерть, надо использовать любую возможность. А здесь, похоже, никого и никогда жалеть не принято. Йохан, по крайней мере, своих людей подставил под убой, только чтобы увидеть действие огнестрельного оружия и вычислить стрелка.
        - Что вы имеете в виду? - опешил Антон.
        - Если бы ты знал, что у противника есть оружие, которое бьет на расстоянии, ты бы выстроил своих людей в шеренгу и начал бы переговоры, как Йохан? Ты бы постарался напасть внезапно. Но в таком случае был риск, что стрелок попадет в самого Йохана. Не думай, что Йохан был глупее нас с тобой. Он был опытный воин. Если он что-то сделал, то сделал намеренно. В данном случае, пожертвовать парой-другой воинов ему не показалось чрезмерным. Не забывай об этом. Это другой мир, и не факт, что у его обитателей та же система ценностей, к какой привыкли мы. Нам еще многое надо понять. То, что здесь говорят на известных нам языках, ничего не значит. Меня это скорее озадачивает. Как получилось, что наречия сформировались так же? И это не единственная загадка.
        - Конечно! - воскликнул Антон. - Ритеры.
        - Ритеры меня как раз не удивляют. Хотя в нашем мире аналогов этому сословию не было, но могло быть. А вот кто построил храм, в который мы попали, меня очень интересует. Никак не местные жители, которые живут в деревянных хижинах. И не здешние русские. Я спрашивал у Волея. В здешней Руси строят другие храмы… и не столь величественные. Волей говорит, что храм стоял здесь всегда.
        - Не очень понятное объяснение.
        - Вот именно. И есть у меня подозрение, что если мы узнаем, кто были эти древние строители, то сможем и понять, что это за мир и как он стал таким. Может, мы ответим на этот вопрос, когда узнаем, что такое «великая тьма». Для Ставра и Волея это что-то вроде сотворения мира. Но я допускаю, что это некая катастрофа, случившаяся в прошлом. Об этом тоже не надо забывать. Искать ответы на эти вопросы необходимо.
        - Пожалуй, - согласился Антон.
        - Но и о текущих делах забывать не стоит, - продолжил Рыбников. - Послезавтра мы идем сопровождать обоз наших подопечных в Нес.
        - Послезавтра? - встрепенулся Антон. - Зачем?
        - Обязанности покровителя племени. Два раза в год местные жители собирают товары для продажи на ярмарке и везут в город. Это самая большая ценность для этих людей. Покровитель обязан сопровождать обоз. Ну и учет выручки вести надо. Нам же десятая часть причитается. Ты не забыл, надеюсь?
        - Да. Конечно. Я пойду с вами. Поход, явно, небезопасный. Да и город будет интересно посмотреть. Не век же нам здесь, в глуши, сидеть.
        - А вот ты, как раз, с нами не пойдешь, - покачал головой Рыбников. - Кто-то должен остаться здесь. И я думаю, лучше будет, если ты будешь тут за старшего.
        - А кто пойдет с вами?
        В Антоне боролись злость на учителя, за то, что тот не берет его с собой, и гордость, что оставляет своим заместителем.
        - Ставр. Он местные обычаи знает. Сережа Пак. Таня.
        - А она зачем? - Антон вздрогнул, подумав, что вопрос может выдать его чувства к девушке.
        - Она сама попросилась. Будет с лекарем закупать лекарства, которые нельзя получить здесь. - Рыбников словно не заметил волнения в голосе юноши. - Она очень увлеклась местной медициной. Это хорошо. Сам понимаешь, не дай бог что, рассчитывать нам особо не на кого. Ну и Чубенко.
        - Это понятно, - усмехнулся Антон. - Должен же он выручку пересчитать.
        - И это тоже, - кивнул Рыбников. - Хотя не только. Мне бы не хотелось, чтобы он оставался здесь без присмотра.
        - Да что он сделает? - небрежно махнул рукой Антон. - Он, по-моему, тихим стал, после того как стало ясно, что мы не в нашем мире.
        - Есть люди, к которым не стоит поворачиваться спиной нигде и никогда. Ты еще этого не знаешь, а я с подобной публикой немало пообщался. Поверь, мне будет спокойнее, если он будет у меня под присмотром.
        Антон кивнул.
        - Кого еще вы берете с собой?
        - Больше никого.
        - Значит, из бойцов с вами пойдут только Ставр и Сергей?
        - Местные выделяют по пять человек от каждого племени. Так что массовость нам обеспечат. Отсутствовать мы будем девять дней. Три туда, три обратно и три там. Местные сдают свои товары оптовикам и сами не торгуют. Только закупят необходимое и в обратный путь. Если Машу не считать, вас здесь всего шесть человек остается, включая раненного Василия. Этого, кстати, в караулы бери. Таня не возражает. Он уже на поправку пошел. Надо, чтобы он перестал себя считать больным. Волей, если что, поможет тебе в ситуации сориентироваться и с местными общий язык найти. На рожон не лезь. В дозоры пока не ходите. Про ритеров я тебе уже говорил. Но если почувствуешь, что можешь решить ситуацию, действуй. Если ваш авторитет среди местных вырастет, будет даже неплохо.
        - Хорошо, - кивнул Антон. - Но может, все же еще людей с собой возьмете? Мы-то здесь, на крайний случай, за стенами отсидимся. Да и кому мы нужны? Если разбойники, то они местных грабить будут, а сюда не сунутся. Ставр так говорит. А вот ваш обоз для бандитов куда как интереснее.
        - Разве ты забыл, что один ритер целого отряда стоит? - усмехнулся Рыбников.
        Антон непроизвольно опустил глаза.
        - Никита Викторович, а вы поняли, что это за тайна, о которой говорил Йохан? - задал он вопрос, который волновал его все последние двадцать дней.
        - Не уверен, но думаю, что да. - Рыбников пристально посмотрел на ученика.
        - Так что же это? - Глаза Антона загорелись.
        Теперь он ловил каждое движение учителя. Тот печально усмехнулся.
        - Если это то, о чем я думаю, то ритеры не врут, когда утверждают, что не могут выразить ее словами. Это просто ощущение, вернее, набор ощущений. Иногда это называют мастерством, иногда интуицией. Но все это не то. Неожиданно появляется некое предчувствие. Ты видишь человека и знаешь, что он собой представляет. Нет, все не то. Извини, я действительно не могу объяснить. Скажу только одно: если бы я послушался своего предчувствия четыре недели назад, мы бы ни за что не оказались на этом фестивале боевых искусств.
        - А вы чувствовали, что туда не надо идти.
        - Да. Но, увы, обстоятельства… будь они прокляты. Знаешь, Антон, если ты хочешь избегать бед, никогда ни к чему не привязывайся. Ни к чему и никогда. Если ты позволишь себе это, то может наступить момент, когда тебя не спасет ни боевое искусство, ни богатство, ни связи, ни интуиция.
        - Но вы действительно можете отличить ритера?
        - Я могу отличить мастера.
        - Поэтому вы и хотели, чтобы никто не подходил к Йохану?
        Рыбников кивнул.
        - А что, разве Алексеев и Жихарев не были мастерами?
        - Они были мастерами, но не того уровня. Не требуй от меня объяснить это, Антон. Я просто понял, что только я могу справиться с Йоханом, вот и все. Так и получилось.
        Они немного помолчали.
        - Я занимаюсь у вас уже больше десяти лет, - произнес Антон. - Но ритером не стал. Значит, в этом мире меня бы уже прогнали.
        - То, о чем я говорю, появилось у меня только год назад, - усмехнулся Рыбников. - Так что, если это действительно тайна ритеров, то у тебя еще есть время в запасе.
        - А хорошо быть ритером? - неожиданно даже для себя спросил Антон.
        - Горько, - Рыбников поморщился, как будто действительно проглотил горькую таблетку. - Ты видишь слишком много людских недостатков и лишаешься иллюзий. Поверь, это временами очень неприятно. Возможно, ты сам это вскоре узнаешь. Да, вот еще что. Старейшина, из племени Оти, вчера сказал мне, что недалеко отсюда появился новый ритер. С ним небольшая дружина, достаточно странно вооруженная, и жрец неизвестной религии. Им удалось прогнать банду, которая грабила местное племя. Местные наняли их для охраны, но ритер потребовал, чтобы все племя перешло в его веру. Тебе это никого не напоминает?
        - Щекин! - вскрикнул Антон.
        - Похоже, - кивнул Рыбников. - На всякий случай, будь начеку. Боюсь, что этим они не ограничатся. Если уж кто-то решил причесывать всех под свою гребенку, это надолго. Они ребята боевитые и упертые. И, самое главное, готовы добиваться всего силой. Так что, возможно, нам еще придется с ними встретиться.
        - Скажите, а Щекин - мастер? - спросил Антон.
        - Он большой мастер боя, - подтвердил учитель.
        - Больше, чем Алексеев и Жихарев?
        - Да.
        - Но он не ритер?
        - Если я правильно понимаю, что это такое, то нет.
        - Вы его боитесь? Его и тех, кто с ним ушел?
        - Опасаюсь. Понимаешь, в чем дело. Там гремучая смесь: сильный боец и хороший организатор плюс не очень умный идеолог, задвинутый на религиозной исключительности. По отдельности они не так опасны, но вместе… У них сверхценная идея. Ради этой идеи они не будут щадить ни себя, ни тем более других. А нас они считают своими естественными союзниками… или подданными. Помнишь, как у них: если ты русский, то обязан и православным быть, и историю трактовать, как они, и слушаться их начальников. Если нет, то ты предатель. А к предателям всегда относятся жестче, чем к тем, кто был врагом с самого начала. Так что, если они освоятся и почувствуют силу, то обязательно придут сюда: возвращать в истинную веру и карать отступников. То, что они считают, будто несут благо остальным, лишь дает им индульгенцию на любые гадости. Не зря говорят: благими намерениями устлана дорога в ад. Они даже не заметят, когда переступят опасную черту. В своем стремлении облагодетельствовать мир они могут погубить и себя, и тех, кто рядом. Васильев это, кстати, понял.
        - Так может, было лучше позволить ему выстрелить? - вскинулся Антон.
        - Может, - пожал плечами Рыбников. - Но тогда на твоем месте я бы сделал то же самое. Пока есть возможность решить дело миром, не надо позволять литься крови.
        - Но когда другого выхода нет…
        - Тогда нет. Впрочем, это уже из области софистики… вернее, пустого трепа. Каждую ситуацию не предусмотришь. А когда и как себя вести, подскажет интуиция. Закончим на этом. У нас с тобой еще много дел. Мне к переходу готовиться, тебе здесь в должности командира гарнизона осваиваться. Потом пофилософствуем.
        Рыбников повернулся и зашагал к дому. Антон машинально поклонился ему вслед, потом, немного выждав, выхватил меч ритера и метнул в стену. Клинок ударился в дерево, но несколько под углом и вошел не слишком глубоко, потом под собственным весом наклонился и упал на землю.
        - Этому я тоже научусь, - пробормотал Антон.
        Глава четырнадцатая,
        о гарнизонной жизни
        Стоя на обзорной площадке, Антон осматривал кромку леса. Платформы находились с четырех сторон частокола, защищавшего замок, и представляли собой удобную позицию для лучников. Уже четыре дня прошло с того момента, как обоз, возглавляемый Рыбниковым, ушел в город, а Антон все еще не мог успокоиться и каждый день подолгу внимательно осматривал окрестности. «Что я здесь делаю? - часто спрашивал он себя. - Зачем торчу здесь, будто действительно ожидаю нападения? Вон, и Волей посмеивается». И все же, несмотря на это, парень с завидным постоянством лез на деревянную конструкцию и тщательно разглядывал окружающие леса, ловя любое движение. Чувство опасности не покидало его. Что это? Предчувствие или самовнушение? Последствие предупреждения учителя или игра «в войнушку» мальчишки-переростка?

«Играю я в самурая, как сказал учитель, или вживаюсь в новый мир? - в очередной раз спросил себя Антон. - Мне нравится то, что я делаю? Да. Это мой мир, несмотря на все, что произошло здесь с нами. Но таков ли он, каким я его представляю? Не выдумал ли я его?»
        Он услышал, что сзади на площадку кто-то поднимается, и обернулся. Это была Маша. Антон помог девушке забраться на платформу.
        - Ну, как там, командир? - с наигранной веселостью спросила она, указывая на лес. - Врага не видно?
        Антон покачал головой.
        - Да я так, больше для порядка. Какие здесь враги?
        - Говорят, разбойники здесь водятся, - поежилась Маша.
        - Сюда не сунутся, - уверенно заявил Антон.
        - Хорошо бы. Знаешь, Антон, мне здесь страшно, - призналась она. - Страшно с первого дня, как мы здесь оказались.
        - Всем страшно, - заметил Антон. - Но, пока мы вместе, всегда отобьемся.
        - Нет, не так. Я боюсь даже не тех людей, которые здесь живут. Здесь сам мир какой-то страшный и неуютный. Он всех людей делает жестокими. Ты знаешь, я была в ужасе, когда увидела, как Рыбников сражался с Йоханом. Это было что-то невероятное. Такая ярость, такая жестокость. Я теперь боюсь даже Рыбникова. Он не человек, он зверь, убийца. И вы все такими становитесь.
        - Но ты же занималась боевыми искусствами, - изумился Антон. - Рыбников - большой мастер. Он очень добрый в душе человек. Просто строгий, потому что взялся отвечать за всех нас. Зачем же его бояться?
        - Да что там, - махнула рукой Маша. - Ну, пошла в секцию… с настоящими парнями познакомиться. Но все эти кровавые бои, это не мое. Для меня это всегда было что-то вроде гимнастики, танцев. Никогда я не была бойцом. И здесь мне страшно. Я хочу вернуться в наш мир! Ты уверен, что мы не можем этого сделать?
        Она вцепилась в рукав Антона и с надеждой посмотрела ему в глаза. Парень смутился.
        - Мы вроде все опробовали. И храм обыскали, и все окрестности. Ничего. И парень этот, что заклинания произносил, как назло, в первый день погиб.
        - Мы все здесь погибнем, - всхлипнула Маша. - Антон, мы точно не сможем вернуться?
        Антон снова покачал головой.
        - Боюсь, что нет. Надо смотреть правде в глаза. Пойми, Маша, мы все хотим вернуться. Но что невозможно, то невозможно. Надо стараться обустроиться здесь.
        Девушка тяжело вздохнула.
        - Боюсь, что ты прав. Нам всем надо обустраиваться здесь. И мне тоже. Ты понимаешь, о чем я? - Она пристально посмотрела ему в глаза.
        - Не понимаю, - удивился Антон. - Мы все здесь живем. Помогаем друг другу…
        - Дурачок, - она вдруг мягко улыбнулась. - Я же женщина. Мне нужен мужчина. Мне нужен тот, кто бы меня защитил. Особенно здесь.
        - Мы все тебя будем защищать, - промямлил Антон.
        - Да ладно тебе, - она лукаво усмехнулась. - Долго еще благородного рыцаря играть будешь? Мы же здесь уже скоро месяц. Неужели ты ничего не хочешь, кроме как из лука стрелять и мечом махать?
        Она прижалась к Антону, и тот непроизвольно отшатнулся.
        - Ты что, Маша?
        - А ничего, - на губах у нее играла странная улыбка. - Если случайно ничего себе мечом не отрубил, можешь сегодня вечером на второй этаж забраться. Я тебя буду ждать.
        Антон чуть не задохнулся от переполнивших его чувств. Нельзя сказать, что длительное воздержание прошло для него бесследно. Даже большие нагрузки во время тренировок оказались не в состоянии перекрыть дорогу эротическим видениям, а уж присутствие в замке молодых красивых девушек, особенно Тани, и подавно не давало покоя. И теперь, когда Маша настолько недвусмысленно предложила ему секс, первой его реакцией было броситься на нее немедленно, по-звериному, затащить в баню, сорвать одежду… Но тут же ему вспомнились глаза Тани.
        - Ты очень красивая девушка… - протянул он.
        - Но ты любишь Таню, - закончила она за него. - Только не рассказывай, что ты меня не хочешь. Просто боишься, что Таня узнает. Но ведь ей плевать. Она не тебя любит, а Рыбникова. Неужели для тебя это новость? Не зря она с ним в город пошла. А ты думаешь, Никита свой шанс упускает? Как же. Он-то побойчей тебя.
        - Это она тебе сказала? - Антон с силой тряхнул девушку за плечи.
        - Какая разница?! - внезапно ощетинилась она. - Мы, женщины, сразу такое видим, чего вы, мужики, ни в жизнь не разглядите. А вы все в свои игры играете. Пока вы тут благородных воинов изображали, к нам с Танькой Чубенко чуть не каждый день подкатывал. Волей вон вчера руки распускал. Вы что думаете, нам ваши вздохи сильно нужны? Нам мужики нормальные нужны. Мужики, во всех смыслах. Понял, чудак?
        - Ну и трахалась бы со своим Волеем, - вспыхнул Антон.
        Он был настолько зол, что чуть не замахнулся на Машу, но перед ним уже стояла другая женщина: испуганная, со слезами на глазах и надеждой во взгляде.
        - Антон, ну что ты? - Она снова прильнула к нему. - Зачем мне эта скотина? Я хочу тебя. Ты понимаешь, глупенький? Я тебя хочу и больше никого.
        Сердце у Антона учащенно забилось. Он почувствовал, что не выдержит этой женской атаки, и резко отстранил девушку.
        - Маша, уйди. Очень тебя прошу.
        Она снова усмехнулась.
        - Как хочешь, дорогой. Где лестница на второй этаж, ты знаешь. До возвращения Рыбникова еще пять дней.
        Девушка пошла к лестнице. Антон резко повернулся и ухватился за бревна частокола. Со стороны могло показаться, что он напряженно всматривается в кромку леса, но на самом деле парень ничего не видел перед собой. Его душила ярость. «Неужели Таня действительно любит Рыбникова? Неужели и правда спит с ним? А что, ведь не зря он вход к девчонкам перекрыл. Мы-то все думали - из благородства, а он вот что! Одна Маша знает. А ведь Рыбников давно оказывает Тане знаки внимания. А как она восхищенно смотрит на него! Только ли как на учителя? Может, поэтому и отвергает все мои ухаживания? Ну конечно, она его любовница! И давно. Рыбников женат, у него дети. Но разве это преграда? Почему бы успешному бизнесмену не завести себе пару-тройку любовниц? А я-то, дурак, все в комплиментах рассыпался, подарочки дарил. Да что ей мои подарочки по сравнению с тем, что может дать Рыбников? Кто я для нее, если сам сенсей снизошел?! Проклятье!»
        Антон яростно оттолкнулся от частокола, спрыгнул с площадки и зашагал к дому.
        - Волей! - гаркнул он. - Волей, где ты, черт тебя раздери!
        Дружинник лениво выкатился из дверей.
        - Чего надо?
        Антон налетел на него, с ходу залепил кулаком в нос, сбил с ног, принялся топтать ногами.
        - Ты что себе позволяешь, скотина?! Кто тебе позволил руки распускать?! Я тебя научу уму-разуму! Подонок! Сволочь! Дерьмо!
        Волей извивался под его ударами и закрывался руками.
        - За что, старшой? - кричал он. - Ну что я такого сделал? Ты чего? Сам не берешь и другим не даешь?
        На крики сбежались ребята. Антон потихоньку начал остывать. Он прекратил избиение и сделал шаг назад.
        - Еще раз хоть пальцем девушек тронешь - порву, - процедил он.
        - Ладно, я чего. - Волей медленно поднялся и ладонью размазал по лицу кровь из разбитого носа. - Я ничего. Ну, было. Ну, прости.
        - Сегодня из замка никуда не пойдешь, - распорядился Антон.
        - Ну, это уж совсем ни туда и ни сюда, - заныл Волей. - И здесь нельзя, и в деревню нельзя? Как же так, старшой?
        Антон матюгнулся про себя.
        - Черт с тобой, катись. Но с сегодняшнего дня будешь стоять в карауле три ночи подряд.
        - Как скажешь, старшой, - развел руками Волей.
        Антон смерил его презрительным взглядом. В голове промелькнуло: «А правильно, что их Йохан не жалел». Обругав себя за мысль, недостойную цивилизованного человека, он обвел глазами собравшийся гарнизон.
        - А вы чего сюда заявились? Почему караул покинул пост? Все по местам.
        И тут его взгляд встретился со взглядом Маши. В глазах девушки сиял восторг. Кажется, она уже считала себя победительницей.
        Глава пятнадцатая,
        о предательстве и позоре
        Их взяли через день, ночью. Напали, пока они спали. На Антона навалились сразу двое, прижали к полу, выкрутили и связали за спиной руки. Парень извивался, пытался ударить нападавших ногой, даже кусался, но все было бесполезно. Рядом отчаянно кричала и брыкалась придавленная кем-то Маша.
        - Ну что, взяли? - раздался снизу грубый мужской голос. - Ведите сюда.
        Антона поставили на ноги, подвели к люку, ведущему на первый этаж, и толкнули вниз.
        - Лови, - крикнул кто-то.
        Парня мягко подхватили, поставили на ноги и вытащили в общую комнату. Вокруг раздался гогот.
        - Ух, ты, какой!
        - Голый! Ха! Зря времени не терял.
        Помещение было освещено факелами, и Антон сумел осмотреться. Вокруг него стояли рукопашники Щекина со своими неизменными автоматами и ребята, что ушли с ними в тот роковой день три с лишним недели назад. Антону показалось, что парень-ушуист прятал глаза. У стены лежали связанные дружинники с кляпами во рту. Похоже, их также взяли спящими. Андрея, который должен был стоять в карауле, нигде не было видно, а вот Волей стоял тут, почему-то при оружии.
        - Тихо! - выкрикнул Щекин, выходя к Антону, и голоса тут же смолкли.
        Рукопашник насмешливо посмотрел на Антона, и парень непроизвольно потупился. Стоять голым перед одетыми людьми было стыдно.
        - Где его одежда? - строго спросил Щекин.
        Волей тут же метнулся в комнату Рыбникова.
        - Михей, где одежа-то ихнего старшого? - донесся оттуда его голос. - Благородный ритер требует.
        - Держи, - послышался ответ.
        За спиной у Антона возникло движение, после чего державшие его рукопашники помогли парню надеть штаны и завязали тесемку.
        - Так-то лучше, - одобрил Щекин. - Где тот, что на посту стоял?
        Кто-то бросился из комнаты, но вскоре вернулся, толкая связанного Андрея. Голова парня была перевязана тряпкой, и из-под нее сочилась кровь. Следом вошли отец Никифор, ученица Алексеева и девушка-рукопашница. У последней костюм изменился. Теперь вместо камуфлированных штанов на ней была холщовая юбка до пола, а голова повязана платком.
        - Да, это Волей перестарался. - Щекин бегло осмотрел рану на голове Андрея, а потом распорядился: - Олег и Слава, займите пост на воротах.
        Двое рукопашников вышли. Щекин, кажется, хотел сказать что-то еще, но тут Андрей плюнул ему в лицо. Все ахнули, но Щекин поднял руку, предотвращая избиение, потом медленно вытер плевок и знаком приказал отвести пленника к другим захваченным ребятам. Его приказание было сразу выполнено.
        - Андрей, тебя Волей предал? - крикнул Антон.
        - Да. - Парень, кажется, с трудом сдерживался, чтобы не заплакать. - Сзади по голове ударил. А когда я очнулся, меня уже связали. Мне Тоня голову перевязала.
        Антон кивнул. Ему постепенно становилось ясно, что произошло.
        - Я, ритер Павел, принимаю на себя командование этим замком и принимаю под защиту все прилегающие к нему земли, - объявил Щекин.
        - Это с каких пор вы стали ритером? - громко спросил Антон.
        Щекин посмотрел на него и усмехнулся.
        - С тех самых. Ритер - это местное воинское сословие. Что-то вроде рыцарей. Я объявил себя таковым.
        - Себя нельзя провозгласить ритером, - возразил Антон. - Это должен признать другой ритер. Кто признал вас?
        - Все, кто встречался с моей шашкой в бою. А инку и самому можно изготовить. - Щекин показал на висевший на его груди жетон сотрудника охранной фирмы. - Как раз в кармане у меня был.
        - Тогда вы самозванец, - заявил Антон. - Вас не признают истинные ритеры.
        Всеобщий хохот был ему ответом.
        - Это ты финнам рассказывай, - хлопнул Антона по плечу стоявший рядом Волей. - Они в сказки о великой тайне верят. А нам главное, что у нашего господина сабля острая да рука твердая. Про то некоторые разбойники уже знают. А главное, он править готов и слуг своих достойно награждать. Не чета другим ритерам.
        - Сволочь. - Антон бросил испепеляющий взгляд на предателя.
        Волей лишь усмехнулся в ответ.
        - А ты думал, что я мордобитие от тебя стерплю и не отвечу? На-ка, держи.
        Он размахнулся и ударил парня в челюсть. Удар был сильным, и лишь державшие Антона рукопашники не позволили ему упасть. Антон «поплыл», но все же не потерял сознания.
        - Прекратить! - рявкнул Щекин, отталкивая Волея. - Пленных бить запрещаю.
        - Значит, мы пленные? - пробормотал Антон, пытаясь встать на внезапно обмякшие ноги. - Мы воюем?
        Щекин заметно смутился.
        - Не в том дело. Просто мы решили построить в этом мире русское православное государство. Все мы, попавшие сюда из нашей России, - его первые граждане. Остальных мы окрестим. Мы уже обратили в православие два племени. Теперь обратим еще три. Это только начало. Со временем мы распространим нашу власть на всю здешнюю Русь. А то и больше.
        - А вы, значит, в цари?
        - Я не рвался к этому, - поморщился Щекин. - Просто, кто, если не я? Ты видел, что случилось после того, как власть взял Васильев?
        - А почему не Никита Викторович?
        - Править должен истинный православный, - вступил в разговор отец Никифор.
        - Подождите, святой отец, - прервал его Щекин. - Видишь ли, в чем дело… Как тебя зовут?
        - Антон.
        - Видишь, в чем дело, Антон. Я действительно не рвусь к власти. Но я понимаю, что без твердого руководства люди распускаются. Я также верующий человек. И я знаю: ничто кроме православной церкви не может отвратить их от зла, наставить на путь истинный. Мы с отцом Никифором решили помочь жителям этого мира добиться лучшей жизни, не допустить тех ошибок, которые были сделаны у нас. Я согласился взять власть мирскую. Отец Никифор, как единственный здесь священник, станет пастырем народов. Не ради себя. Не ради богатства и славы. Ради тех, кому нужна наша помощь. Никита Викторович большой мастер. Я был бы счастлив, если бы он пошел с нами. Но он принципиально не хочет принимать на себя власть. Он всегда сторонился государственных должностей, а ведь мог… Но ты видел, что он делал, когда мы попали сюда. Если бы он согласился. Если бы его избрали. Я бы сам отдал ему власть. Но он не хотел и не думаю, что захочет.
        - Но, если цели так благородны, зачем вы захватили замок силой? - спросил Антон.
        - А ты бы открыл ворота? - усмехнулся Щекин.
        - Вряд ли, - признался Антон. - Но вы ведь свою веру распространять хотите. Если бы вы стали проповедовать среди местных племен, я бы мешать не стал. Зачем же захватывать нас силой. Нас просили о защите от разбойников. Вы бы ведь не стали никого грабить?
        - Конечно, - Щекин тяжело вздохнул. - Но надо понимать психологию здешних племен. Мы здесь среди язычников. В этом мире уважаются лишь сила и военная удача. Здесь считают, что бог помогает только тому, кто побеждает в бою. Мирная проповедь не действует на их души. Потому мне и пришлось объявить себя ритером. Первого успеха мы добились только после того, как прогнали разбойников. Если бы мы просто пришли сюда с проповедью, нас бы не стали слушать. А вот когда я объявлю себя их защитником. Когда они увидят, что на моей стороне сила, они будут и более восприимчивы к слову Божьему. Только так мы сможем принести им истинную веру.
        - А вы уверены, что она им нужна? Здесь свой мир, своя культура, свои боги. Вы даже не узнали еще, как здесь живут люди, а уже хотите переиначивать их жизнь. Может, они и без вас вполне счастливы.
        - Люди, не познавшие Христа, не могут быть счастливы, - заявил отец Никифор.
        - И сколько еще захватов и битв вы готовы устроить, чтобы обратить грешников в свою веру?
        - Сколько нужно, - вскрикнул отец Никифор.
        - Именно, столько, сколько нужно, - подтвердил Щекин.
        - И религиозных войн не боитесь? - покачал головой Антон. - Наша история вас ничему не научила.
        - Это будет не просто религиозная война, - объявил священник. - Это будет война истинной веры с язычеством. И мы веруем, что Господь дарует нам победу.
        Антон тяжело вздохнул. Было ясно, что этих людей невозможно переубедить. «Прав был Рыбников, - подумал он, - и себя погубят, и другим беды принесут. Надо это остановить. Но как?»
        - Послушай, Антон, - Щекин придвинулся к нему, - я тебя видел в деле. Ты хороший боец. Ведь это ты в Васильева нунчаки бросал. Я тогда тебя так и не поблагодарил, извини. А ведь ты мне жизнь спас. Спасибо. И серебро на городе весной ведь ты взял. Я помню. То, что произошло сегодня… Будем считать это недоразумением. Ведь ты наш, настоящий русский человек. Ты должен быть с нами. Присоединяйся.
        - Я бы ему не доверял, - нахмурился отец Никифор. - Он святую церковь хулил, к священникам непочтительно относился. Он восточными единоборствами занимался и языческие обряды исполнял.
        - Да какие там языческие обряды? - поморщился Щекин.
        - А поклон залу? - вскричал священник. - А идолам их? Вы знаете, какие там духи живут?
        На лице Щекина мелькнуло секундное раздражение. Кажется, поп немало раздражал его, но почтение к сану все же взяло верх, и он заговорил с почтением.
        - У всех бывают свои ошибки, отче. Но путь к спасению никому не заказан. Главное, чтобы человек был чист сердцем, а помыслы его устремлены к добру. Вон, Михей к нам каким прибежал. А теперь он добрый христианин.
        - Да, но путь ко спасению лежит через раскаяние, - возразил отец Никифор. - Михей Христа всем сердцем принял, как только услышал о нем. А этот в православном государстве был рожден, а Христа так и не принял. Я ему не верю.
        - Всему свое время, - отмахнулся Щекин и повернулся к пленнику. - Антон, я очень прошу тебя, присоединяйся к нам. Ведь ты видишь, мы никому не желаем зла. Мы лишь боремся за честь и достоинство русских и в нашем мире, и в этом. Переходи к нам.
        Антон усмехнулся, стараясь сохранять самообладание:
        - На службу зовете, а руки связанными держите. Интересный способ призыва. Прямо как в военкомате.
        - Не доверяй ему, - взвизгнул отец Никифор.
        - Развяжите его, - распорядился Щекин.
        Через несколько секунд руки Антона были свободны. Один из рукопашников протянул ему одежду. Парень принялся нарочито медленно растирать затекшие кисти, потом одеваться, но мозг его работал лихорадочно.

«Если я сейчас убью Щекина, - думал он, - то без него ученики не смогут ничего сделать. Никифор больше языком молотит и подзуживает. Командовать он не способен. Этот дурацкий крестовый поход закончится, и не начавшись. Но стоит мне броситься на Щекина, его ученики сразу поднимут меня на штыки. Это они умеют. Уже доказали. Даже до Щекина не дотянусь. А если все же смогу, то, пожалуй, шашкой получу в живот, и все равно ничего не выйдет. Его тоже так просто не возьмешь. Что делать? Плюнуть в лицо, гордо отказаться? А толку? Запрут в амбар и пойдут дальше всех крушить. Как говорил Рыбников, не надо сопротивляться и ломать, надо использовать и искать слабые точки. Надо поступить к ним на службу, а потом ударить. Интересно, поверят они мне, если я вот так сразу соглашусь? Навряд ли. Будем играть».
        - Я бы перешел к вам, Павел Андреевич, - задумчиво произнес Антон, - но как отнесется к этому Никита Викторович? Мне бы не хотелось выглядеть предателем.
        - Это не будет предательством, - уверенно возразил Щекин. - Ведь ты учился у него карате. Прекрасно. Ты и будешь его учеником. Считай, что ты поступил на службу в армию. Разве это предательство?
        - Но ведь вы - не армия, - продолжал изображать сомнения Антон. - Ну, вы же понимаете разницу. Я бы хотел дождаться Никиту Викторовича и поговорить с ним.
        - Так положение, считай, военное, - настаивал Щекин. - Мы здесь единственные представители нашей страны. Вокруг враждебное окружение. Мы должны держаться вместе, нести свою культуру местному населению. По отдельности мы погибнем или потеряем свою национальную идентичность. Я знаю, что ты мне хочешь возразить. Да, здесь тоже есть Россия и русские. Но ведь ты понимаешь, что это далеко не та страна, в которой мы жили… и в которой хотели бы жить. Нас здесь меньше двух десятков человек. Считай, взвода еще нет. Если мы не начнем действовать прямо сейчас, то проиграем. Для меня очень важно, чтобы ты завтра вышел со мной к старейшинам племени и подтвердил, что я друг.
        - Они будут слушать только своего ритера, - возразил Антон. - Для них это важно. С ритером они договариваются. Дружина, которую набирает ритер, их не волнует.
        - Но ведь я - ритер, - воскликнул Щекин. - Я буду их защищать. Ты лишь подтвердишь, что я друг. Когда вернется Никита, я сумею с ним договориться. Ведь мы не враги. Мы не будем мешать друг другу. Он, если захочет, как и прежде будет обучать карате. Может создать свой бизнес. А может и присоединиться к нам. Но мы сейчас не можем ждать. Помоги мне.
        - Не верь ему, Антон, - крикнул Андрей и тут же получил удар в солнечное сплетение от одного из рукопашников.
        - Пленных не бить, - снова выкрикнул Щекин и повернулся к Антону. - Ты ведь понимаешь, что если нас примут за разбойников, прольется кровь.
        Он выжидающе посмотрел на пленника. Антон тяжело вздохнул.
        - Вы все правильно говорите. Но зачем же вы так захватили замок?
        - У нас действительно не было выбора. - Щекин положил ему руку на плечо и заглянул в глаза. - Прости нас. Но мы сделали это во имя высшей цели. Когда-нибудь ты поймешь… Я надеюсь. Ну что, ты с нами?
        Антон выдержал паузу.
        - Хорошо, я буду с вами.
        - Дурак. Предатель. Подонок, - зашелся в крике Андрей.
        Стоявший рядом с ним рукопашник с силой ударил его по шее.
        - Кто еще готов перейти на нашу сторону? - повернулся Щекин к остальным пленным.
        - Я ни за что, - простонал Андрей.
        - С тобой все ясно, - недовольно поморщился Щекин. - Отведите его в амбар и заприте. Роман, будешь охранять… гауптвахту. Кто еще хочет присоединиться к нашему отряду?
        Он обвел тяжелым взглядом кулачников и притихшего Толю. Все они, один за другим, глядя на Антона, согласились.
        - Развяжите их, - приказал Щекин. - И верните оружие.
        - Язычники должны покаяться, - потребовал отец Никифор. - Немедленно. А кто не крещен, тому надлежит и покреститься, прежде чем снова взять в руки оружие.
        - Это справедливо, - согласился Щекин. - Ведь вы вступаете в православное воинство. Вы русские, а, значит, православные и должны слушать отца Никифора.
        Кулачники смущенно переглянулись между собой.
        Антон решительно подошел к священнику, опустился перед ним на колени, перекрестился и произнес:
        - Батюшка, каюсь, что не исповедовался, не причащался и не постился. Каюсь, что в церковь не ходил и над верующими насмехался.
        На лице Никифора проскочило удивление, но вскоре его сменило умиление.
        - Ты крещен? - спросил он ласково.
        - Да, батюшка.
        - Каешься, что языческие культы исполнял?
        - Каюсь, батюшка.
        - Бог простит. - Священник широко перекрестил Антона.
        Парень снова перекрестился, поднялся, жестом указал топчущимся у стены ребятам на священника, потом повернулся к Щекину.
        - Где мой меч?
        На лице у рукопашника сияла довольная улыбка. Он повернулся к застывшему у двери Михею.
        - Где его оружие?
        - Наверху осталось, я сейчас принесу, - с готовностью отозвался тот.
        - Я сам. - Антон решительно отодвинул почему-то смутившегося Михея, взял факел у одного из рукопашников и двинулся в комнату учителя.
        Свое оружие он нашел быстро. Заткнув за пояс меч, он почувствовал себя увереннее.
«На что только не пойдешь, чтобы обмануть врага», - удовлетворенно подумал он и уже направился к выходу, когда услышал всхлип в дальнем углу. Подняв над головой факел, Антон увидел там вжавшуюся в стену голую, плачущую Машу. Антон сразу понял, что произошло.
        - Кто? - спросил он, подходя к девушке.
        - Этот, который Волея дружок, - всхлипнула она.
        - Михей? А ну, пошли, - Антон схватил Машу за руку и потянул к выходу.
        - Нет, - вырвалась она. - Оставь меня.
        - Ясно, - тяжело вздохнул Антон и пошел к лестнице.
        В большой комнате уже никого не было. Антон вышел во двор, где сейчас, в лучах восходящего солнца, собрался весь новый гарнизон замка. Щекин стоял в центре образовавшегося вокруг него круга и раздавал указания. Антон решительно шагнул к нему и с сарказмом произнес:
        - А ваши люди, Павел Андреевич, я посмотрю, воины достойные и христиане хорошие.
        - В чем дело? - недовольно посмотрел на него Щекин.
        - С каких это пор бойцы за правое дело стали насильниками?
        - Что?! - Щекин побелел и схватился за шашку. - Кто?
        Антон молча указал на Михея. Щекин грозно надвинулся на вмиг оробевшего Михея.
        - А чего такого, господин? - изумленно пролепетал тот. - Мы ж замок на щит взяли. Ясно дело, что девки здесь наши. Ты ж не сказал, чтоб ее тебе привели.
        Щекин мгновенно покраснел от ярости. Мелькнула сталь, раздался противный чавкающий звук и предсмертный хрип. С перерубленным горлом Михей рухнул на землю. Среди собравшихся пронесся вздох ужаса.
        - Так будет с каждым, кто позволит себе насилие и грабеж, - спокойно объявил Щекин, вытирая кровь с клинка. - Мы не завоеватели и не разбойники.

«Вы хуже, - добавил про себя Антон. - Вы борцы с человечеством, за идею».
        Глава шестнадцатая,
        о том, что и один в поле воин
        Антон сидел на скамейке у стены жилой избы. Его глаза были полуприкрыты, все тело расслаблено, а дыхание ровно. Так он обычно готовился к бою перед соревнованиями. Правда, сейчас ему предстояла куда более тяжелая схватка. Схватка c противником, куда как превосходящим его по силам. Бой, который, казалось, выиграть было невозможно, как невозможно в одиночку драться с целой армией. Но ведь говорят, что и один в поле воин. Только, как любил напоминать Рыбников, каждая поговорка, как и каждый прием, имеет свой ключик к пониманию. Осталось только найти, где спрятан правильный ответ на эту загадку, как решить эту, казалось бы, неразрешимую проблему.
        Как правило, сталкиваясь со сверхсложной задачей, Антон старался не «сжигать» мозг в яростных попытках решить ее, а стремился расслабиться и остановить поток мыслей. Обычно именно в состоянии этого мысленного молчания и расслабления к нему и приходил тот единственно верный ответ, который позволял победить. Этому научил его Рыбников. Этот метод никогда не подводил его, ни на соревнованиях, перед поединком с грозным соперником, ни на работе, когда получал сложное задание или оказывался втянут в хитросплетение служебных интриг. Но вот сейчас ответ не приходил.
        Услышав приближающиеся шаги, Антон встрепенулся и открыл глаза. Перед ним стояла ученица Щекина. Антон вспомнил, что, кажется, ее звали Тоня. Девушка остановилась перед Антоном и пристально посмотрела ему в глаза. От этого взгляда парню стало неуютно. Чтобы как-то разрядить ситуацию, он спросил:
        - Ты идешь сегодня с нами к финнам?
        Она невесело усмехнулась.
        - Какое там. Я же женщина.
        - Ну и что? - не понял Антон.
        - Это ты у отца Никифора спроси. У него женщина - это только церковь, кухня и дети. Вон, даже брюки носить запрещает. - Она сердито дернула свою самодельную юбку. - Только и делаю, что обстирываю их и готовлю.
        - А Щекин что? - удивился Антон.
        - Да он до сих пор нормальный был. - Тоня села на скамейку рядом с Антоном. - Нет, верил он всегда. Но нормальный был мужик. Я же у него занималась. Думаешь, я ходила бы к нему, если бы он так считал. Да он бы меня и не взял тогда. А после того, как сюда попали, как с цепи сорвался. Это Никифор на него так влияет. Несет не пойми что, а наш все его слушает.
        - Да послал бы к черту, если нормальный мужик, - фыркнул Антон.
        - Он считает, что священнику перечить грешно, - ответила Тоня.
        - А ты?
        Она немного смутилась.
        - Знаешь, я тоже долго думала, что если ты православный…
        - А теперь не думаешь?
        - Не знаю, - огрызнулась она. - Чего ты пристал?
        - Да я, что у вас происходит, хочу понять, - пожал плечами Антон.
        - У нас? - Она снова пристально посмотрела на него. - А разве ты не с нами?
        - С вами, - буркнул Антон. - Но что здесь происходит, хотел бы понять.
        - Беги отсюда, - резко бросила Тоня. - Беги как можно скорее. Они все сумасшедшие. И Щекин в первую очередь. Все как свихнулись. Православным царством бредят. Считают, что высшую истину знают. Убирайся. Приведи вашего Рыбникова, и сделайте хоть что-нибудь. Эти идиоты и себя погубят, и кучу людей вокруг себя перебьют. Ты бы знал, какие они порядки среди финнов насаждают. Чистый концлагерь. Уже и оброки повысили, и жить заставляют по своим уставам. Даже тем, кто женился по обрядам племени, запрещают жить вместе. Только если Никифор обвенчает. А тот требует, чтобы молодожены над своими старыми богами глумились. Мне одна финка шепнула, что старейшины решили ритера нанять, чтобы с нами справиться. А еще говорят, что все мы, пришлые, злыми богами посланы. И вы тоже, понимаешь? Мол, эти злые боги и помогли Рыбникову истинного ритера победить.
        - Подожди, - встрепенулся Антон, - наши же финны вроде к нам хорошо относятся.
        - Ты еще не понял их обычаев, - покачала головой Тоня, - а у меня подружка финка. Знаешь, женщины быстрее общий язык находят. В этом мире страх перед ритерами - это все. Ритеру, который победил, никто перечить не смеет. Но не перечат, не значит - любят и не значит, что не строят заговоров. Между племенами связь очень хорошая. Из-за Щекина и Никифора они всех нас теперь считают посланцами злых сил. Старейшины собрали деньги на нового ритера, который в Несе вызовет Рыбникова на бой. После этого они придут сюда и перебьют всех нас. Финны помогут.
        Ты правильно сделал, что притворился, будто перешел на нашу сторону, - она усмехнулась в ответ на удивленный взгляд Антона. - Ты можешь обмануть их, потому что им важно, что человек говорит. Но я вижу твои глаза. Вижу, что ты другой. Вижу, что ты не подчинился и не поверил. Беги сегодня же. Постарайся предотвратить поединок Рыбникова с нанятым ритером. Пусть срочно вернется сюда и вызовет на бой Щекина. Это единственный шанс показать финнам, что мы разные. Если даже Рыбников проиграет, можно будет уйти к финнам. Тогда нанятый ритер убьет лишь тех, кто останется со Щекиным. Здесь такой обычай: слуг и учеников проигравшего войну вождя всегда или убивают, или берут в рабство. Та финка потому и рассказала мне, чтобы я могла спастись.
        - А ты? Почему ты раньше не пришла к нам? Почему не предупредила?
        - Я - женщина, - поморщилась Тоня. - Здесь женщины - существа подчиненные. Я бы не отошла и километра от замка. Это только вам кажется, что по здешним тропам можно гулять без опаски. Все пути контролируются племенами. На воина они побоятся нападать. Но одинокую женщину обязательно схватят. Могут выдать Щекину, а могут и изнасиловать, и продать в рабство. В лучшем случае, возьмут замуж, если очень понравишься кому-то. Но в здешних племенах жена - это почти рабыня, хотя Айна так не думает. Она обещала провести меня в соседнее племя и выдать замуж. Говорит, другого способа спастись у меня нет. Но все парни обречены, когда придет нанятый ритер. За вами будут охотиться и он, и его слуги, и финны. Пройти сможешь только ты - ученик ритера и только сейчас, пока здесь еще боятся Рыбникова и Щекина. Беги сегодня же.
        Она резко поднялась и пошла прочь.
        - Тоня, - окликнул ее Антон, но она не обернулась и быстро свернула за угол.
        Антон поджал губы и откинулся к стене. «Бежать бесполезно, - понял он. - До города три дня пути. Рыбников с обозом уже там. Если его уже не вызвали на бой, то вызовут в ближайшее время. Не успею. В лучшем случае, встречу возвращающийся обоз, то есть никак не ускорю события. В худшем, наткнусь на отряд ритера, который пойдет сюда убивать нас. Если он победит Рыбникова, то меня прикончит в два счета. Погибну без толку. Нет, мне надо действовать самому. Теперь я знаю, как. Воин я или не воин? Если проиграю, то у ребят хоть появится шанс выжить, когда сюда придет другой ритер. Если выиграю, докажу, что я тоже против тех, кто надругался над местными богами. У меня опять же появится шанс спасти людей. Да, другого выхода нет».
        Антон заметил, что к нему приближается Щекин в сопровождении Никифора и своего отряда, и поднялся им навстречу.
        - Идем к финнам, - объявил Щекин. - Ты с нами. Поддержишь меня при переговорах со старейшинами. Готов?
        - Готов, - кивнул Антон и добавил про себя: «А вот ты готов ли?»
        Отряд Щекина стоял цепью перед столпившимися у своих хижин финнами. Только двое рукопашников и девушки остались в замке охранять пленных и укрепление. Старейшины всех трех племен были здесь и внимательно слушали Щекина.
        - …Мы не только дадим вам защиту, - завершил свою речь Шекин, - мы дадим вам истинную веру. Мы друзья вашего ритера Никиты и действуем с ним заодно. Это вам подтвердит его ученик.
        Щекин указал на вышедшего вперед Антона. Все взгляды теперь устремились на парня.
        - Все, что сказал этот человек, - наглая ложь, - громко и четко объявил Антон.
        По рядам собравшихся пролетел изумленный шепот. Щекин схватился за шашку, Никифор перекрестился. Через несколько секунд, когда немногочисленные финны, владевшие русским языком, перевели соплеменникам слова Антона, зашумели и общинники. Удовлетворенный эффектом, Антон продолжил намеренно медленно, чтобы финны поняли каждое его слово:
        - Вожак разбойников по имени Павел самовольно присвоил себе звание ритера. Потом, под покровом ночи, он тайно захватил замок ритера Никиты и захотел подчинить доверившиеся ему племена. Он и его люди хотят надругаться над вашими богами…
        - Взять его, - рявкнул Щекин.
        Двое рукопашников с автоматами наперевес рванули к Антону, но парень резко обнажил меч и повернулся к ним. Несостоявшиеся конвоиры остановились в нерешительности.
        - Какой же он ритер, если сам не отвечает на обвинения? - крикнул Антон. - Да, он пришел с нами. Но он разбойник, а не ритер, как Никита. Поэтому мы разошлись. Пусть примет мой вызов и докажет, что он воин.
        - Дурак. - Щекин шагнул вперед. - Немедленно отдай меч. Ты арестован.
        - Я вызываю тебя, - объявил Антон. - Победи меня в честном бою. Или все увидят, что ты не ритер, а разбойник и обманщик. Тебе никто не вручал инку. Ты сам признался в этом.
        Щекин приблизился еще на несколько шагов и понизил голос:
        - Идиот. Немедленно отдай меч и признайся во лжи. Ты что, не понимаешь, что иначе я не могу гарантировать тебе жизнь?
        - Я тебя собираюсь убить, - громко заявил Антон. - Я, ученик ритера Никиты, Антон, обвиняю тебя в том, что ты самовольно объявил себя ритером, и вызываю на бой. Прими мой вызов и докажи, что имеешь право называться ритером.
        Щекин посмотрел на старейшин.
        - Этот человек лжет, - сказал он, указывая на Антона.
        - Ну так убей его в честном бою и докажи обратное, - спокойно отозвался один из них.
        Антон торжествовал. Происходило именно то, чего он ожидал.
        Щекин зло сплюнул себе под ноги, повернулся, подошел к Никифору и опустился перед ним на колени.
        - Такова воля Господа, - спокойно объявил священник. - Иди и сражайся за нашу веру. Убей врага Христа, во имя царства Его.
        Щекин поднялся на ноги, снова подошел к Антону, медленно вынул шашку и процедил:
        - Пеняй на себя. У тебя был шанс.
        - Как бы ни закончился бой, ты уже проиграл, - тихо ответил Антон.
        По лицу Щекина пробежала недовольная гримаса.
        - Покайся, - сказал он. - Ты сам не ведаешь, что творишь.
        - Он не раскается, - крикнул Никифор. - Погибель - удел служащих дьяволу.
        - Проверим, кто кому служит, - рявкнул Антон.
        Он сделал резкий выпад, но Щекин легко парировал его и контратаковал. Антон не без труда уклонился и попробовал снова атаковать, но Щекин быстро перехватил инициативу. Теперь Антон только защищался и отступал. Опасаясь стоять спиной к рукопашникам, он был вынужден сместиться чуть вбок. Щекин воспользовался этим, и конец его шашки распорол левый рукав Антона. Ткань мгновенно пропиталась кровью. Антон резко отскочил назад. Щекин остался на месте, держа шашку на изготовку.
        - Сдайся, - тихо сказал он. - У тебя нет шансов.
        Антон тяжело дышал. Он уже понял, что противник ему не по зубам. С ужасом парень осознал, что, в отличие от него, враг сохранил ровное дыхание и готов к бою… вернее, к убийству. Весь опыт бойца подсказывал Антону, что единственное, что он может в бою с этим противником, это проиграть с честью. Но только в отличие от финального боя на соревнованиях, здесь поражение означало не серебряную медаль и второе место, а смерть. Щекин был мастером, опытным бойцом, заточенным на убийство. Он увидел, что превосходит Антона на порядок, что сбил ему дыхание, что уже фактически выиграл. Его предложение сдаться было не более чем актом милосердия. Он знал, что если снова сойдется в схватке, то убьет, не сможет не убить врага, сумевшего оказать достойное сопротивление, но все же недостаточно опытного, чтобы победить.
        - Я не сдамся. - Антон изо всех сил старался тянуть время, чтобы восстановить дыхание, но непослушное сердце колотилось как бешеное, а воздух упорно не хотел равномерно наполнять легкие.
        - Как знаешь. - Щекин двинулся вперед. Он явно не собирался давать противнику возможности восстановить дыхание и затянуть поединок.
        Спасительная мысль молнией мелькнула в голове у Антона. Он сделал глубокий вдох, шагнул навстречу врагу, поднял над головой меч ритера, перехватил, как дротик, и с громким криком метнул. Вопль изумления и ярости пронесся по рядам собравшихся. Щекин застыл на месте. Он все еще держал над собой занесенную для удара шашку, но из его груди, как раз напротив сердца, торчал глубоко вошедший в плоть клинок ритера. Прошло несколько долгих, как вечность, мгновений, и вот шашка упала на землю, глаза бойца закатились, а сам он рухнул на бок и перевернулся на спину.
        Двое стоявших ближе всего к дуэлянтам рукопашников сорвались вперед, но Антон первым подскочил к телу поверженного врага и высвободил оружие. Он парировал клинком удар штыка, толкнул противника, и тот упал под ноги товарищу, помешав тому атаковать. Воспользовавшись паузой, Антон отступил и тут же обнаружил, что рядом с ним выросла стена копий. Непонятным образом он оказался в центре цепочки, образованной финнами. Уже приготовившиеся наброситься на Антона люди Щекина отпрянули назад. Возникла пауза. Теперь два отряда стояли друг напротив друга с оружием на изготовку, а посередине между ними лежало тело Щекина.
        - Выдайте нам изменника, и мы не причиним вам вреда, - крикнул Никифор.
        - Этот человек победил вашего вожака в честном бою, - ответил один из старейшин. - Он ученик нашего ритера, и мы предоставляем ему убежище. Вы - разбойники. Мы не будем преследовать вас. Но лучше покиньте эту землю прежде, чем вернется наш ритер. Он вас не пощадит.
        Снова возникла пауза. Рукопашники растерянно переглядывались.
        - Уходим в замок, - распорядился, наконец, Никифор.
        Волей вместе с одним из рукопашников подхватили тело Щекина.
        - Мы еще вернемся, - пообещал Никифор общинникам.
        Ему никто не ответил.
        - Кто хочет уйти со мной? - спросил Антон, глядя на переметнувшихся к Щекину по его примеру ребят.
        Но те лишь опасливо смотрели на окружавших их рукопашников и ничего не отвечали.
        - С тобой не пойдет никто, - крикнул заметно приободрившийся Никифор. - Ты погубил свою жизнь и душу. Мы найдем тебя и покараем за смерть Павла Андреевича. А на страшном суде ты ответишь за то, что боролся против Христа.
        - Я боролся не против Христа, а против глупости и подлости, - огрызнулся Антон. - Ради своих дурацких идей вы не жалели ни себя, ни других. Это вы готовьтесь, что вам отплатят за вероломство, за надругательство над чужими святынями. - Он повернулся к старейшинам. - Давайте нападем на них. Они разбойники.
        - Это дело ритера, - покачал головой ближайший к нему старейшина. - Мы вступим в бой, только если они посягнут на наши святыни. Но пока мы лишь готовы приютить тебя.
        Антон обреченно опустил голову. Глядя исподлобья, он наблюдал за тем, как уходит в сторону замка отряд поверженного им Щекина.
        Глава семнадцатая,
        о дороге и неспешной беседе
        - Послушай, Пери, а почему ты не хочешь стать ритером? - настаивал Антон.
        Молодой финн поморщился.
        - Тяжело, опасно. Зачем?
        - Но ведь ритеры правят.
        - Они не правят. Они нанимаются на службу.
        - Но ведь и правители, и вы зависите от ритеров.
        - А ритеры зависят от нас. Кто их кормит? Кто им платит?
        - Но неужели ты не хочешь стать сильным? Не хочешь иметь возможность самому защитить себя?
        - Зачем? Это дело ритеров. Ритер племени всегда нас защитит. Таков порядок.
        - Но ведь ритер живет богаче крестьянина и охотника, - зашел с другой стороны Антон. - Почему ты не хочешь жить богаче?
        - Вот Йохан и жил богато, да не долго, - усмехнулся Пери. - Лучше жить скромно, но спокойно и долго.
        Антону показалось, что в последних словах спутника прозвучали нотки наставления и даже превосходства. Это было неожиданным. До сих пор ему казалось, что ритеры - это самые уважаемые в этом мире люди, что все перед ними преклоняются и завидуют им. А тут какой-то полудикий общинник осмеливается с превосходством говорить с ним, учеником ритера! Антон в очередной раз осознал, что в этом мире он многого еще не понимает.
        После боя со Щекиным финны проводили Антона в хижину старейшины. Лекарь смазал его рану отваром из трав и перевязал, а женщины подали еду. Только после того, как лекарь подтвердил, что опасности для здоровья гостя нет, а миски с едой были опорожнены, старейшины согласились вступить с Антоном в переговоры. Они сразу объяснили парню его новый статус. Он был беженцем, которому племя предоставило убежище. Это означало, что племя не выдаст его разбойникам, которые захватили замок, но и не даст воевать с ними. Постараться как-то вступить в переговоры или в бой с противником означало для Антона лишиться защиты и быть изгнанным из деревни. Все решения откладывались до возвращения ритера.
        - Какого ритера? - вспылил тогда Антон. - Думаете, я не знаю, что вы собрали деньги, чтобы кто-нибудь вызвал Никиту на бой?
        - Тогда победитель станет нашим ритером, - невозмутимо ответил ему старейшина. - Он и решит твою судьбу. По крайней мере, мы теперь знаем, что ты не хотел глумиться над нашими богами. Мы расскажем это новому ритеру.
        - Но вы наняли человека, чтобы убить моего учителя! - вспылил Антон. - Теперь же вы знаете, что он не виновен.
        - Не убил, а вызвал на бой, - возразил старейшина. - Ритерам поединки на пользу. А мы будем знать, кто сильнее. Если победит Никита, мы будем рады, если он останется нашим ритером.
        На этом переговоры и закончились. Антону сообщили, что разбойники укрылись в замке. Старейшины сказали, что лучники племени не будут выпускать их за стены и не дадут охотиться на землях племен. Но если разбойники попросят разрешения уйти, их пропустят. На требование Антона организовать нападение на замок ему снова объяснили, что сражаться и умирать за землю, женщин и имущество - дело ритеров и профессиональных воинов. Антону снова предложили дождаться ритера племени, Никиту, или того, кто его победит.
        Ждать Антон не хотел. Тем более ему претило оставаться среди людей, которые наняли человека, чтобы убить его учителя. Он потребовал проводника в Нес. Старейшины недолго совещались, а потом объявили, что, поскольку Антон помог им защититься от разбойников и победил лжеритера, ему дадут проводника, знающего русский язык, и еду в дорогу. Вскоре Антон в сопровождении молодого охотника Пери покинул селение.
        Проводник был молчалив. К удивлению Антона, он вовсе не испытывал никакого трепета перед грозным воином, только что одержавшим победу над сильным противником. Пери был убежден, что Антон, как и он, Пери, просто хорошо сделал свою работу. Разница лишь в том, что дело Антона - убивать людей, а дело Пери - зверей. Развеял Пери и убеждение Антона в том, что каждый человек в этом мире мечтает стать ритером. Если верить Пери, то ритеры - это вообще дикие люди, не дорожащие своей жизнью. Это их и отличает от «умных людей», потому что последние, такие как Пери, своей жизнью дорожат и проводят ее разумно и неспешно. Более того, Пери даже сообщил, что
«нормальные» родители расстроятся, если узнают, что их сын решил стать ритером, так как в любом случае они его потеряют. У ученика ритера много шансов погибнуть, ну а если он сам станет ритером, то считай уже погиб, потому что и о семье не позаботится, да и вообще человек беспутный.
        Узнав о том, как относится Пери к воинам, Антон решил уйти от скользкой темы и выяснить побольше о местной цивилизации.
        - Скажи, а как живут русские? - спросил он.
        - По-разному, - невозмутимо ответил проводник.
        - Но богаче, чем финны?
        - Конечно. Они землю пашут. Они торгуют.
        - Ты переехать к ним не хотел бы?
        - А землю кто мне даст?
        - Но ведь можно и на службу наняться.
        - К купцам? Нет, это плохо. Там свободы нет. Пери - свободный человек. Пери - охотник.
        - А у русских охотников нет?
        - У них это забава. Воины охотятся. Правители охотятся. Ритеры охотятся. Не ради еды. Чтобы позабавиться. Мясо им земельцы дают. Они животных на мясо разводят. Зерно сеют.
        - Земельцы - это крестьяне?
        - Кто такие крестьяне, не знаю. Земельцы - это те, кто на земле работает: пашет или скот пасет.
        - А земельцы - свободные люди?
        - Они налоги князю платят. Как мы ритеру.
        - Но у них нет хозяев? Земля им принадлежит?
        - Земельцы потому земельцами и называются, что землей владеют.
        - А если земелец разорится?
        - Тогда его землю за долги продадут. Если на долги хватит, к кому-нибудь в услужение пойдет. К другому земельцу или к купцу. Тогда он не свободным будет. Но может уйти и свободным стать. Может даже снова на надел заработать. А если его надела на долги не хватит, то его домочадцев, а то и его самого в рабство продадут. Тогда они совсем свободными не будут.
        - А благородные люди землей не владеют?
        - Благородные - это ритеры. Они, обычно, ничем кроме оружия не владеют.
        - Но не все же здесь - земельцы, купцы, рабы и ритеры?
        - Конечно. Есть еще жрецы и служилые.
        - Кто такие служилые?
        - Те, кто поклялся служить.
        - Кому?
        - Князю или другому служилому. Те, которые дали клятву князю, зовутся боярами. Те, которые боярам или другим служилым, но еще и своих вассалов имеют, - дворянами. А те, кто сам служит, а вассалов не имеет, - ратниками или приказчиками.
        - Служилые могут поменять хозяина?
        - Бояре нет. Только князю служить. За измену смерть. А дворяне, ратники и приказчики хозяина могут менять. Но хозяина они могут избрать только такого, который в подчинении у того же князя. К чужому князю переметнуться - смертный приговор в родной земле. Да и семью его разорят. Князя менять только ритеры свободно могут.
        - А служилые землей не владеют?
        - Зачем им? Они же не пашут и не пасут. Они этим брезгуют.
        - А с чего же они живут?
        - От службы. Хозяин им платит. Многие хорошо живут, но они не свободные.
        - Выходит, самые свободные - это ритеры?
        - Самые свободные - это финны-охотники, - буркнул Пери.
        Антон улыбнулся. Парень явно гордился своим происхождением. Впрочем, информация, которую он сообщил, была достаточно интересна и заслуживала обдумывания.
        - А в других русских княжествах так же живут?
        Пери кивнул.
        - Похоже.
        - А в чужих странах?
        - У некоторых иначе. Но ритеры есть везде. Так заведено с великой тьмы… - Финн осекся и застыл на месте.
        - Что случилось? - забеспокоился Антон. Его рука непроизвольно легла на рукоять меча.
        - Люди, - шепотом ответил охотник. - Прячемся.
        Они вместе укрылись за огромным эвкалиптом, и только после этого Антон расслышал скрип тележных осей.
        Вскоре из-за поворота появился обоз. Впереди, придерживая рукой заткнутый за пояс меч, шел Рыбников. Он был мрачнее тучи и тяжело ступал по покрытой опавшей листвой дорожке. За ним, так же понурясь, следовали финны и ученики.
        - Никита Викторович! - Антон бросился навстречу учителю. - Я думал, вы на два дня позже сюда придете.
        Тот замер на месте. Остановился и весь обоз.
        - Почему ты здесь? - жестко спросил Рыбников, когда Антон приблизился.
        Антон быстро и сбивчиво рассказал о нападении на замок и своем поединке со Щекиным. По мере рассказа лицо Рыбникова еще больше мрачнело, а пальцы все сильнее, до белизны в костяшках, сжимали ножны.
        - Этого я и боялся, - процедил он, когда Антон закончил. - Сколько до замка?
        - Мы шли полдня, - ответил Антон.
        - С обозом до темноты не успеем, - покачал головой Рыбников. - Остановимся на ночевку через два часа. Завтра двинемся к замку. Пошли.
        Он зашагал по дорожке.
        - Финны наняли ритера, чтобы он вызвал вас на поединок, - нагнал его Антон.
        - Я его видел, - бросил через плечо Рыбников.
        Антон почувствовал, что расспрашивать о поединке сейчас не время.
        - Вы будете штурмовать замок? - спросил он.
        Рыбников посмотрел на него так, что парню показалось, что его обожгли плетью.
        - Сколько еще штурмов? Сколько еще крови? Тебе не достаточно? Будет еще тебе. Но без меня.
        Обескураженный Антон остановился на месте. На его плечо легла чья-то рука.
        - Мы потеряли Таню, - шепнул ему на ухо Сережа Пак.
        Антон вздрогнул, быстро оглядел состав экспедиции и к своему ужасу не увидел девушки.
        - Как это произошло?! - вскрикнул он.
        Сергей отвел глаза и промолчал. Обоз медленно катился мимо.
        - А где Чубенко и Ставр? - спросил Антон.
        - Об этих лучше и не вспоминай, - проворчал Сергей и зашагал следом за обозом.
        - Расскажи мне, - рявкнул Антон, настигая приятеля.
        Часть 2
        Школа ритера
        Глава восемнадцатая,
        о славном городе Нес
        Как и ожидалось, путешествие в Нес продлилось три дня. Никто не посмел напасть на обоз, сопровождаемый грозным ритером, а возможно, скромные товары трех племен просто были не слишком интересны лихим людям. Так или иначе, все члены экспедиции достаточно спокойно прошли по дороге, ведущей в город. В начале это была узкая лесная дорога, почти тропинка, пролегающая через уже хорошо знакомый им тропический лес. Запряженные в телеги волы с трудом тащили поклажу, а сопровождающим нередко приходилось применять мечи, чтобы очистить путь от чрезмерно разросшихся зарослей. Потом они вышли на хорошо утоптанный тракт и стали продвигаться уже быстрее.
        На всем протяжении пути путешественники пытались найти хоть какие-то признаки существования знакомого им мира. Еще не до конца угасшая надежда, что они попали всего лишь в затерянный уголок планеты, заставляла всматриваться в небо, увидеть там след пролетающего реактивного самолета, разглядывать заросли, в надежде увидеть истертую автомобильную покрышку или хотя бы банку кока-колы, попавшие сюда из их мира. Но все было тщетно. Никаких признаков знакомой им цивилизации они не обнаружили, а вот местная вскоре заявила о себе.
        В последний день они уже шли между обработанных полей и миновали несколько деревень. Дома здесь были куда больше, чем хижины у финнов. Это были бревенчатые срубы, поднятые на столбах и покрытые пальмовыми листьями. Здесь жили русские крестьяне, или, как их здесь называли, земельцы. Одеты они были примерно так же, как финны, но держались с членами экспедиции отчужденно, можно даже сказать, надменно.
        Город, возникший на горизонте, казался сошедшим со страниц рыцарских романов. Высокие стены и огромные квадратные башни возвышались среди бескрайних полей, демонстрируя, что вся эта сельская идиллия находится под надежной защитой. Широкая, хорошо утоптанная дорога вела через ворота с подъемным мостом и превращалась в мощенную булыжником, прямую как стрела улицу, идущую между двух- и трехэтажных домов с глинобитными стенами и черепичными крышами. По ней шагали самые разные люди: одетые в доспехи воины и крестьяне в домотканых одеждах, горожане в разноцветных тогах и жмущиеся к обочинам, затравленно озирающиеся рабы в коротких туниках. Во дворах, за распахнутыми воротами, суетились грузчики, разгружавшие и загружавшие подводы, работали кузнецы и кожемяки.
        Ставр объяснил, что с ногами, обнаженными выше колен, по улицам здесь ходят только рабы, а свободные люди обязательно надевают или длиннополые одежды, или штаны. А уж по тому, какого качества одежду носит человек, и ее цвету можно определить его социальный статус и род занятий. Уже поверхностное наблюдение за прохожими навело путешественников на мысль, что рабов здесь не так уж и много, преобладают мастеровые люди и небогатые приказчики.
        Прогрохотав по улице, обоз выполз на рыночную площадь, располагавшуюся на берегу широкой полноводной реки. На противоположном берегу раскинулся другой город, куда больший по размерам и значительно более богатый. В окружении высоких белоснежных стен возвышался храм с огромным золоченым куполом. Вокруг него раскинулись утопающие в зелени садов особняки. Крыши многих зданий блестели медью или даже позолотой. Все это великолепие было окружено высокой крепостной стеной с мощными башнями, крыши которых также были покрыты медью. На коньках башен возвышались статуи, изображавшие каких-то непонятных зверей, более всего напомнивших Антону химер собора Парижской Богоматери. У причалов, расположенных на одном и другом берегах реки, стояло несколько остроносых галер и пузатых купеческих судов.
        Та сторона, на которой находился рынок, была значительно менее презентабельной. Рынок был окружен большим количеством длинных и не слишком ухоженных бараков, вокруг которых стояло огромное количество телег. Именно к одному из таких бараков направил обоз младший распорядитель - маленький толстенький человечек, одетый в длиннополую хламиду, встретивший их у въезда на рынок.
        Взявший инициативу в свои руки Чубенко достаточно быстро нашел общий язык с распорядителем. За небольшую мзду он сумел заполучить отдельные помещения для жилья и склад для товаров. Поскольку солнце уже клонилось к закату, разгрузив телеги, путники начали готовиться ко сну. Убогое убранство комнаты составляли несколько рядов нар и длинный дощатый стол. Натянув большой холст, дружинники организовали для Тани отдельное помещение. Тем все приготовления и закончились. Утомленные долгой дорогой путники поужинали, после чего повалились на нары и уснули.
        Утром, чуть свет, их разбудил шум на улице. Рынок начинал жить своей жизнью, и финны, вместе с Чубенко, наскоро позавтракав и помывшись, принялись вести торг с приказчиками купцов, наведывавшихся на склад. Как выяснилось, они не имели права на розничную торговлю в городе и были обязаны сбывать весь свой товар посредникам. Несколько общинников пошли по рядам, чтобы сделать необходимые закупки. Таня с лекарем отправились изучать лавки с лекарствами.
        Ритер со своими людьми оказался не у дел. Но к вящему разочарованию Рыбникова, захотевшего предпринять экскурсию на другой берег, Ставр сообщил, что это невозможно. Во-первых, весь период торгов ритер должен был находиться около товаров, чтобы пресечь возможное воровство. Во-вторых, город напротив, который, собственно, и был знаменитым Несом, был «закрытым», в отличие от окраины на правом берегу, куда мог входить любой.
        В закрытый город могли проходить только природные граждане города, люди, состоящие на княжеской службе, и их вассалы и рабы, а также те, кто получил специальное приглашение, заверенное в канцелярии начальника стражи стен города. За нарушение правила следовало суровое наказание в зависимости от социального статуса преступника. Так что даже ритер, не состоящий на службе у князя или боярина, не мог свободно проникнуть внутрь, не рискуя быть навечно изгнанным из княжества. Скрепя сердце дружинники были вынуждены остаться на рынке и «любоваться» бесконечным круговоротом покупателей, продавцов, приказчиков и грузчиков, толкавшихся на торжище.
        К обеду все участники экспедиции снова собрались в бараке. Чубенко довольно потирал руки. Он сообщил, что приказчики купца Леодра предложили скупить на корню весь товар и ему, Чубенко, удалось договориться о неплохой цене. Выручка позволит благородному ритеру существенно улучшить финансовое положение своей дружины. Ставр сразу попросил выплатить его долю авансом, чтобы «пройтись по девкам и кабакам», но получил решительный отказ Рыбникова. Таня, кажется, возникшего спора просто не заметила. Она увлеченно расспрашивала лекаря о применении закупленных трав.
        Обед был прерван поднявшейся на рынке суматохой. Забежавший в комнату распорядитель сообщил, что сиятельный наместник Неса боярин Урята пожелал проинспектировать рынок и все торговцы должны построиться перед своими складами и лавками и приготовиться к проверке. Финны высыпали на улицу, явно волнуясь. Следом за ними вышли и дружинники.
        Со стороны главной пристани к ним уже двигалась процессия, перед которой с почтением расступался торговый люд. По мере приближения становились все лучше видны ее участники. Впереди шел десяток воинов в стальных остроконечных шлемах, золоченых нагрудниках, красных кожаных сапогах. В руках воины несли длинные копья и овальные щиты. На поясе у каждого висело по прямому мечу и длинному кинжалу. За спинами болтались луки и колчаны со стрелами. Замыкало процессию еще два десятка столь же серьезно вооруженных парней. Знающий наблюдатель, без сомнения, заметил бы, что в стражу набраны весьма серьезные бойцы.
        Между этими двумя отрядами четверо рослых мускулистых носильщиков, всю одежду которых составляли набедренные повязки, тащили тяжелые, инкрустированные золотом носилки с крышей, украшенной золоченой статуэткой какого-то зверя - не то коня, не то единорога. Плотные шелковые занавески закрывали портшез от крыши до самых ручек. Время от времени носильщики останавливались у какого-нибудь склада или прилавка, полог откидывался, и очередной торговец с поклоном подбегал к ним. К сожалению, процессия останавливалась каждый раз так, что рассмотреть человека в носилках не было никакой возможности.
        Рядом с портшезом вышагивал рослый воин лет тридцати пяти. Возможно, именно так молодцевато и самоуверенно выглядели кавалергарды времен наполеоновских войн. Может, античные герои, воспетые Гомером, походили на него. По крайней мере, среди своих современников никто из переместившихся в этот мир дружинников не мог вспомнить никого, кто держался бы так, как этот человек. Шлема на нем не было, и белая шевелюра развевалась на ветру. В руках этого воина не было ни копья, ни щита. Зато за поясом и за спиной торчали изогнутые мечи, очень похожие на те, что были у Йохана, только более богато украшенные. Привлекала внимание висевшая на толстой золотой цепи осыпанная драгоценными камнями медаль на его шее.
        - Это начальник внешней стражи сиятельного наместника, благородный ритер Арис, - пояснил стоявший рядом с Рыбниковым Ставр и повернулся к Тане, которая, как завороженная, разглядывала бойца. - Нравится? Не мудрено. По нему все девки Неса сохнут. Да и замужние, хе-хе, не против бы…
        Рыбников жестко посмотрел на Ставра, и тот осекся.
        Носилки остановились напротив Рыбникова. Полог откинулся, и из-за него выглянул невысокий, толстый и лысоватый человек с одутловатым лицом, на котором застыли спесь и презрение ко всему окружающему. Одет он был в блестящую и переливающуюся красную тогу и сандалии, а на его толстых и коротких пальцах сияло несколько перстней с драгоценными камнями.
        - А, чухонцы, - брезгливо процедил он. - Опять свое дерьмо привезли? Небось, в розницу приторговываете?
        - Никак нет, сиятельный боярин, - подскочил к нему старшина финнов. - Как и указано вашим уложением, продаем только оптом, уполномоченным вами купцам.
        - Кому? - нахмурился наместник.
        - Сейчас переговоры ведем с купцами высшей гильдии: Маром, Тивуном и Леодром.
        - С этими можно, - зевнул наместник. - Но гляди у меня. Если в рознице уличу, такую виру наложу, что век не расплатитесь. - Он обвел взглядом собравшихся и остановился на Рыбникове. - Новый ритер?
        Толстый указательный палец скользнул вниз, и носильщики мгновенно опустили носилки на землю. Наместник вышел из них, шагнул к Рыбникову, но, очевидно, обнаружив огромную разницу в росте, остановился на почтенном расстоянии.
        - Что за одежда на тебе такая? Вроде мужик в штанах, а вроде баба в юбке.
        На лицах стражников появились глумливые улыбки, но они тут же исчезли под строгим взглядом Ариса. Было заметно, что начальник внешней стражи с интересом и даже вызовом рассматривает Рыбникова, но попытка унизить другого ритера вызвала у него крайнее недовольство.
        - Такая одежда распространена среди воинов моей страны. - Рыбников слегка поклонился, придерживая рукой меч.
        - Ты откуда?
        - Издалека. Меня зовут ритер Никита. Я прибыл в эти края только месяц назад.
        По лицу наместника пробежала тень раздражения.
        - А чего из своей земли подался? Набедокурил, видать?
        - Нет, сиятельный боярин. Беда постигла нашу землю. Она опустилась под воду, и те, кто выжил, вынуждены были стать странниками.
        - И поделом вам. Боги без вины не наказывают. Чухонцев давно под покровительство взял?
        - Месяц назад, сиятельный боярин.
        - А предыдущий ритер что?
        - Умер.
        - От твоей руки?
        - Я этого не хотел.
        - Все вы «не хотите», - передразнил Рыбникова наместник. - Только убиваете направо и налево. Для чухонцев-то ты, видать, вояка знатный. Только вот в Несе не задерживайся. Здесь бойцы и посерьезнее есть. Так что помни свое место, чухонский ритер. Ты знаешь, что чухонцам запрещено торговать с кем-либо, кроме купцов высшей гильдии?
        - Знаю, сиятельный боярин, - кивнул Рыбников.
        - Гляди, если твои чухонцы запрет нарушат, то и с тебя спрошу. Так что следи за ними. Чухонцы - хитрые бестии.
        - Я прослежу за исполнением законов, сиятельный боярин, - ответил Рыбников.
        - Надеюсь, - буркнул наместник. - Хотя слабо верится, что тебе это удастся. Дружина-то у тебя - сброд. Как, впрочем, и у всех чухонских ритеров. А ну признавайся, укрывается кто от закона?
        - Об этом мне ничего не известно, - покачал головой Рыбников. - Большинство моих людей пришли со мной, из нашей страны.
        - Похоже на то, - проворчал наместник, проходя вдоль строя дружинников. - А этот что, тоже пришел с тобой? - Он указал на Cтавра.
        - Нет, сиятельный боярин. - Рыбников неотступно следовал за наместником. - Этот человек служил прежнему ритеру, а потом перешел ко мне на службу.
        - Вор, наверное, - скривился наместник.
        - О его преступлениях мне ничего неизвестно, - покачал головой Рыбников.
        - Неизвестно, - снова передразнил его наместник. - Все вы, ритеры, из себя невинных корчите. По роже же видно, что вор. Хотя, если в Нес пришел, видать, перед Веским князем безвинен. А если что у других сотворил, так то не наше дело.
        Он зашагал дальше и вдруг остановился как вкопанный напротив Тани.
        - Красивый мальчик… Погоди, или это девка в штанах? Ну-ка, сделай шаг вперед.
        Заметно смутившись, Таня шагнула, и все присутствующие разглядели, что на ней действительно широкие штаны.
        - Это моя ученица Таня, - пояснил Рыбников.
        - Ученица?! - наместник прыснул от хохота. - С каких это пор ритеры баб в ученики берут? А в одежду мужскую зачем нарядил? На мужской манер зачем остриг?
        - В моей стране в этом нет ничего необычного, - спокойно ответил Рыбников.
        - Да будет сказки рассказывать, ритер, - хихикнул наместник. - Ну, захотел бабу. Дело житейское. Чего в ученика-то ее рядить, порты на нее надевать?
        Таня покраснела и потупилась.
        - Сиятельный боярин, Татьяна - моя ученица, - холодно произнес Рыбников. - Не более и не менее.
        - Да ладно тебе. Хотя, если у вас и впрямь баб ратному делу учат, то не удивляюсь, что боги вашу землю затопили. Против законов это, людских и божеских, баб бою учить, - он сделал паузу, во время которой бесцеремонно разглядывал Таню. - А девка справная. Слушай, ритер, в наших землях все одно бабу не то что ритером, а и оруженосцем не признают. Так что и толку нет ей у тебя учиться. Продай-ка ты мне ее в наложницы. Я тебе десять гривен золотом дам. А она не в чухонских лесах прозябать будет, а во дворце жить, в шелка одеваться. Согласен?
        - Я не хочу ни к кому в наложницы, - чуть не выкрикнула Таня. - Я останусь… со своим ритером.
        - Да кто тебя спросит, девка, - хохотнул наместник.
        - Я свободный человек, - гордо подняла голову девушка.
        - Татьяна - вольный человек, - заявил Рыбников. - Она вольна уйти от меня по доброй воле. И я не могу ее продать.
        - Значит, у нее нет ни опекуна, ни мужа? - В глазах у наместника мелькнул недобрый огонек.
        Рыбников на секунду запнулся.
        - Я отвечаю за нее.
        - Значит, все же ты ее опекун? - Кажется, наместник был раздосадован, что не прошла какая-то его хитрость.
        - Да, - чуть помедлив, ответил Рыбников.
        - Ну, тогда продай. Во всех росских княжествах опекун может женщину замуж выдать или в наложницы продать и против ее воли.
        - А в моей стране нет, - отрезал Рыбников. - Сиятельный боярин может сам сделать предложение моей ученице. Но если она откажется, я буду защищать ее свободу и честь своим мечом и своей жизнью.
        Собравшиеся вокруг зеваки ахнули.
        - Дурак ты, ритер, - огрызнулся наместник. - Чтобы я о чем-то бабу просил! Ты на земле Веского князя и по его законам живешь. Ну, соглашайся, не зли меня.
        - Тогда я вынужден отказать тебе, сиятельный боярин. - Рыбников буравил взглядом собеседника.
        - Ну, ты совсем из ума выжил, - взвизгнул наместник. - Не будь ты ритер… Да, а кто сказал, что ты ритер? Инку и украсть можно. Эй, Арис, не хочешь проверить, ритер этот Ни… Никута или нет?
        - Нет, не хочу, - с насмешкой в голосе отозвался начальник внешней стражи. Он стоял, скрестив руки на груди, и с улыбкой наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой.
        Наместник дернулся так, будто его ужалила змея.
        - А я тебе говорю, что сомневаюсь, что он истинный ритер.
        - Истинность или ложность ритера может определить только ритер, - Арис явно цитировал какой-то текст, который считал священным. - При сомнениях же, что назвавший себя ритером таковым является, ритер должен вызвать этого человека на бой, и да рассудит их великая тайна. Ритер Арис не сомневается в том, что благородный Никита - истинный ритер.
        - Дый вас всех раздери, - зло выругался наместник и зашагал к носилкам. - С сегодняшнего дня всем чухонцам вдвое поднять налог за торговлю в Несе и плату за постой втрое, - бросил он на ходу и плюхнулся в носилки. - Во дворец.
        Шторка задернулась. Носильщики подхватили портшез, развернулись и потащили к пристани, стараясь держаться между отрядами охраны. Подмигнув Рыбникову, следом зашагал Арис.
        Заметно погрустневшие финны потянулись к складу. Зеваки тоже начали расходиться. Дружинники напротив собрались вокруг Рыбникова и Тани. Девушка стояла, потупившись, и кусала губы.
        - Вот видишь, что бывает, если штаны надеть, - хохотнул Ставр. - Можно даже наместника пленить. Вот редкость, боярин Урята наложницу захотел! Наместник-то он девок не больно жалует. Все больше мальчиков привечает. А на тебя вот запал. За штаны, видать.
        - Укороти язык, - рыкнул на него Рыбников.
        - Я-то укорочу, - протянул Ставр. - Но и вы полегче забирайте. Здесь вам, чай, не чухонский лес. Ты, Танька, про то, что свободна, не сильно-то кричи. В Веском княжестве женщина без отца, мужа или опекуна, который за нее отвечает, жить не может. Не сказал бы благородный ритер Никита, что он твой опекун, тотчас бы Урята объявил, что город берет над тобой опеку. А потом сам себе в наложницы бы и продал. И никто бы и не пикнул. Он в своем праве. Но и тебя, благородный Никита, нынче только инка спасла. Не будь ты ритером, уже бы в застенок шел. Нельзя так с наместником говорить. Учти, Урята мстительный. Так что год, а то и поболее, тебе бы лучше здесь не появляться. Да и чем скорее уйдем из Неса, тем лучше.
        - Старшина финнов тоже сказал мне, что по новым ставкам здесь оставаться не выгодно, - заявил подскочивший к ним Чубенко. - Лучше продать все сегодня же купцу Леодру, по той цене, что его приказчик предложил, и уйти.
        - Продавайте, - кивнул Рыбников. - Завтра уходим.
        Он повернулся к Тане и явно хотел что-то сказать, но тут откуда-то сбоку грохнул голос:
        - Расступись.
        Словно разбросанные мощным ударом, дружинники подались в стороны. Один Рыбников остался на месте и лишь повернулся в сторону говорившего. Перед ним стоял рослый мужчина, почти старик. Его обветренное морщинистое лицо, обрамленное седой бородой, и такая же седая шевелюра и старческие руки резко контрастировали с великолепной осанкой и мощью, исходившей от его фигуры. Одет он был в кожаную куртку и матерчатые штаны, заправленные в высокие сапоги до колена. За поясом и за спиной у него торчали два изогнутых ритерских меча. На шее висела золотая инка с изображением глаза. Он шагнул вперед, поклонился и представился с легким акцентом:
        - Странствующий ритер Альберт.
        - Ритер Никита, - поклонился ему в ответ Рыбников.
        - Кое-кто пришел ко мне сегодня утром и сказал, что ты не являешься истинным ритером, - без обиняков объявил Альберт. - Мне даже предложили деньги за то, чтобы я вызвал тебя на поединок. А в случае победы мне обещали вассалитет трех финских племен.
        - Ты вызываешь меня? - без тени волнения спросил Рыбников.
        Альберт молча смотрел ему в глаза.
        - Я готов, - приосанился Рыбников.
        - Зачем ритерам убивать друг друга? - усмехнулся Альберт. - Я видел тебя сегодня. Ты - ритер. Если бы ты уже не носил инку, я бы дал тебе свою.
        - Спасибо, - Рыбников слегка поклонился. - Значит, можно сказать, что наш поединок состоялся.
        - В поединке со мной у тебя нет шансов, хоть ты и великолепный боец. Поверь, я умею видеть такие вещи. Твоим ученикам можно позавидовать, но я давно постиг сердце ритера. Сегодня ты выиграл в поединке с великой тайной, а не со мной. Поздравляю. Прощай. - Альберт поклонился и отступил.
        - Почему ты подошел ко мне? - окликнул его Рыбников.
        - Я должен объяснить? - поднял брови Альберт.
        - Пожалуй.
        - Потому что ты истинный ритер и не опустишься до мести. Но ты должен знать, что не до конца проник в великую тайну и еще не видишь измены за спиной. - Альберт развернулся и зашагал прочь.
        Глава девятнадцатая,
        о подлости и беде
        Остаток дня прошел в суете. Несмотря на то, что приказчик купца Леодра снизил цену, договор на продажу привезенного товара все же заключили. Оборотистый Чубенко долго о чем-то разговаривал с приказчиком наедине и сумел-таки выторговать приемлемые условия. Финны быстро закупили все необходимое для их племен и принялись грузить товары. Дружинники помогали им в меру сил. Чубенко руководил. Лишь Таня укрылась в комнате за перегородкой и не выходила больше, да Рыбников, поговорив с ней о чем-то и, кажется, успокоив, сел в стороне и ни с кем не общался.
        Закончив хозяйственные хлопоты, участники экспедиции наскоро поужинали и легли спать. На удивление, все быстро забылись глубоким сном. Утром, чуть свет, Рыбников поднял дружину и приказал готовиться к отъезду. Все быстро собрались, но Таня не показывалась из-за занавески. После того, как она не откликнулась и на настойчивый призыв Рыбникова, занавеску отодвинули и обнаружили, что девушки нет в помещении. Не оказалось Тани ни на складе, ни у соседних лавок, ни среди рядов, где продавались лекарственные травы. Финны разводили руками и говорили, что не видели девушку с вечера.
        Рыбников ходил мрачнее тучи и непрестанно посылал на поиски Тани в разные концы рынка. Все обескураженно переглядывались, пока Сережа Пак не привел какого-то забулдыгу в жалких обносках. Это был местный алкоголик, пробавлявшийся на рынке случайными заработками. На вопрос носившегося по рынку Сергея он ответил, что видел девушку, и потребовал мелкую монетку за информацию. Пак тут же схватил алкаша в охапку и потащил к Рыбникову.
        Оказавшись перед ритером, мужичок заметно струхнул. Он затравленно озирался, смотрел на Рыбникова, как кролик на удава, что-то мямлил насчет того, что ни в чем не уверен и был вчера пьян. Однако миндальничать с ним никто не собирался. Алкаша затащили в барак, Сережа сунул ему кулак под нос, с обещанием применить силу, если забулдыга не расскажет все, что видел, и тот раскололся. По словам мужика, тот ночевал сегодня в соседней лавке, охраняя товар, и видел, как какой-то ратник на руках вынес Таню из барака и понес в сторону пристани.
        - Сможешь показать этого человека? - надвинулся на мужика Рыбников.
        - Я не знаю, - пискнул тот. - Не уверен.
        - Пошли искать, - нетерпеливо потребовал Рыбников.
        - Так ведь мне отомстить могут, - заныл забулдыга. - Может, хоть серебряный гривенник дадите?
        - Дам, - бросил Рыбников. - Пошли искать.
        - Зачем искать? - мигом осмелел алкаш. - Он только что отсюда вышел.
        - Кто? - рявкнул Рыбников.
        - Да ваш человек. С бородой.
        - Ставр! - ахнул Сергей.
        Все оглянулись, но Ставра в помещении уже не было.
        - Искать, - приказал Рыбников.
        Все выскочили из барака и тут же натолкнулись на отряд стражников, человек в двадцать. Двое из них держали обреченно повесившего голову Ставра. Вперед шагнул человек в коричневой тоге с белым кантом. Он развернул свиток и принялся читать:
        - Указом сиятельного наместника славного города Нес за попытку розничной продажи товаров чухонские племена Оти, Рана и Соми на три года лишаются права торговли в славном городе Нес. Ритер Никита, который принял эти племена под защиту, но не пресек нарушения закона, из города Нес изгоняется навечно. Торговым людям племен Оти, Рана и Соми, ритеру Никите и его слугам и ученикам надлежит немедленно покинуть город Нес после зачтения этого указа.
        - У меня похитили ученицу, - заявил Рыбников.
        - Это не отменяет указ, - свернул свиток чиновник. - Тебе надлежит немедленно покинуть город.
        - Этот человек, - Рыбников указал на вжавшего голову в плечи Ставра, - участвовал в похищении. Дай нам его допросить.
        - Это человек из твоей дружины, - ответил чиновник. - Он будет выдворен за ворота вместе со всеми твоими людьми. Там делай с ним, что хочешь.
        Ставра толкнули к Рыбникову, но тот немедленно рухнул на колени и пополз к чиновнику.
        - Мой влиятельный господин, - взвыл он, - я покинул этого ритера, потому что он не уважает законов Веского князя и поносит слуг его. Прошу тебя, не отдавай меня этому человеку. Он меня убьет за то, что я хотел сообщить правду о нем слугам князя. Прошу защиты у города Нес.
        - Этот ритер уже наказан изгнанием за свое непочтение, - надменно объявил чиновник. - А такая падаль, как ты, Несу не нужна.
        - Но тогда выведите меня через другие ворота, - взмолился Ставр.
        - Вы будете изгнаны немедленно через главные ворота правобережной стороны, - вынес вердикт представитель власти. - Что произойдет за внешней стеной города, нас не волнует.
        По знаку чиновника двое воинов подхватили Ставра, подняли на ноги, поставили перед Рыбниковым и отошли. Тут же звонкая затрещина бросила беглеца на землю. Отвесивший ее Рыбников быстро поставил ногу на грудную клетку ратника и надавил.
        - Кто приказал тебе похитить Таню? Где она?
        - Пощади, благородный ритер, - задыхаясь, вскрикнул Ставр. Он не без основания опасался за целостность своих ребер. - Это казначей ваш мне приказал и снотворное зелье дал. Я его вам в еду и подмешал, когда вчера кашеварил. А когда вы уснули, девку взял, на причал отнес и людям, что тайное слово знали, передал. А больше я ничего не знаю. За это он мне пол золотой гривны дал.
        - Ты что несешь?! - рыкнул Рыбников.
        - Правду говорю, богами клянусь, - взвизгнул Ставр.
        Рыбников перевел взгляд на Чубенко. Тот переменился в лице, резко сорвался с места и рухнул в ноги человеку в коричневой тоге. При этом многие заметили, что он ловко кинул перед собой маленький мешочек с чем-то тяжелым.
        - Влиятельный господин, прошу защиты у города Нес, - крикнул он. - Не по своей воле я примкнул к ритеру Никите, но ради спасения жизни. В своей стране я верно служил правителю и здесь хочу служить истинной власти, а не дикому ритеру.
        - Твоя просьба будет рассмотрена. - Чиновник Неса как бы невзначай наступил на подброшенный ему Чубенко мешочек.
        - Отдай мне его. - Рыбников перешагнул через Ставра и двинулся вперед. - Ты слышал, что он только что был уличен в похищении человека.
        Как только человек в коричневой тоге увидел, что к нему приближается ритер, его лицо побледнело от ужаса.
        - Лучники! - крикнул он.
        Половина стражников вскинула луки, вложила в них стрелы и натянула тетивы. Вторая половина склонила вперед копья. Рыбников остановился, понимая, что, если сделает еще один шаг, сразу будет пронзен десятком стрел. Воспользовавшись общей сумятицей, чиновник быстро поднял и сунул за пазуху подкинутый ему Чубенко мешочек, а сам Владимир Гермогенович вскочил на ноги и бочком протиснулся за спину своего нового покровителя.
        - Послушай, ритер, - произнес человек в коричневой тоге, успокоившись, - ты выслан из города. Подчинись наместнику. Не заставляй нас применять силу.
        - У меня похитили человека, - покачал головой Рыбников. - Я отсюда не уйду, пока вы не найдете ее.
        - Я не могу позволить тебе остаться здесь. - Голос чиновника почему-то звучал испуганно.
        - Тогда прикажи своим людям удалить меня силой. - Рука Рыбникова легла на рукоять меча.
        - Подожди, благородный ритер, - чиновник определенно трясся от страха, - не доводи до этого. Мы сможем решить все миром. Если позволишь, я пошлю сейчас за благородным ритером Арисом, и вы сможете договориться.
        Ответить Рыбников не успел.
        - Никита, сзади! - раздался вдруг отчаянный крик Сережи Пака.
        Поднявшийся на ноги во время разговора Ставр неожиданно выхватил меч и бросился на Рыбникова. Но оружие ударило в пустоту. Резко развернувшись на одной ноге и успев при этом обнажить свой меч, Рыбников уклонился от атаки и рубанул противника. Сделав еще один шаг по инерции, Ставр упал на землю и забился в агонии. Из огромной раны в животе начали вываливаться внутренности. Вокруг раздались испуганные крики, и только тогда дружинники заметили, что вокруг барака постепенно собирается немалая толпа зевак.
        Коротким ударом меча Рыбников пресек мучения Ставра, стряхнул кровь с клинка, вогнал его в ножны и повернулся к чиновнику.
        - Я буду ждать Ариса здесь, - объявил он.
        Луки немедленно опустились, а тетивы были ослаблены. Чиновник в коричневой тоге быстро отдал какие-то указания стражникам. Один из них со всех ног бросился к пристани, а двое, встав по бокам от Чубенко, повели его в сторону тюрьмы, которая находилась на дальнем конце рынка.
        - Послушай, благородный ритер, - подошел к Рыбникову старшина финнов, - ты можешь себе позволить бросать вызов людям князя. Но для нас это слишком опасно. Позволь нам уйти. Мы будем ждать тебя за воротами.
        - Уходите, - кивнул Рыбников и повернулся к Сергею. - Иди с ними.
        - Я вас не оставлю, - уперся Сергей.
        Рыбников хотел еще что-то сказать, но передумал, безнадежно махнул рукой, отошел и сел в стороне.
        К тому моменту, когда прибыл Арис, финны уже давно покинули рынок, а за спинами стражников, окруживших одиноко сидящих у барака Рыбникова и Пака, собралась порядочная толпа зевак. Очевидно, что все происходящее в это утро на рынке было весьма необычным для здешних мест.
        Начальник внешней стражи прибыл в сопровождении десятка своих бойцов, которые выглядели куда внушительнее, чем стражники правобережной стороны. Толпа расступилась, стражники не без облегчения пропустили вперед воинов Ариса, а чиновник в коричневой тоге заспешил навстречу ритеру. Однако Арис даже не стал его слушать, буркнул что-то невнятное, но явно презрительное, бросил беглый взгляд на тело Ставра и двинулся к Рыбникову. Никита поднялся ему навстречу.
        - У нас с тобой нелады, Никита. - Арис остановился в нескольких шагах от Рыбникова. - Ты изгнан из города, но не хочешь уходить. Я - начальник внешней стражи и обязан обеспечить порядок. Что же мы с тобой будем делать?
        - Моя ученица похищена, - ответил Рыбников. - Я не уйду отсюда, пока ее не найдут.
        - Ты не имеешь на это права, - покачал головой Арис. - Мы сделаем все, чтобы найти ее, но ты должен покинуть город немедленно.
        - Не говори ерунды, - повысил голос Рыбников. - Вчера наместник хотел взять ее в наложницы, а я отказал. Вы похитили ее, а теперь изгоняете меня, чтобы я не смог помешать.
        - Даю тебе слово ритера, что мне неизвестно ничего об этом, - ответил Арис.
        - А ты можешь дать слово, что никто из его людей не похитил ее? - с напором спросил Рыбников.
        - За это я поручиться не могу. Но я не верю, чтобы наместник отдал такой приказ. Или ты думаешь, что ему некого взять в свою постель? Или думаешь, что твоя ученица настолько прекрасна, что боярин Урята пойдет из-за нее на преступление?
        - Но она похищена, Арис, - настаивал Рыбников. - Я должен найти ее.
        - А я должен выдворить тебя за ворота, - спокойно возразил Арис.
        - Выдворяй. - Рука Рыбникова легла на рукоять меча.
        Мгновенно воины Ариса взяли копья на изготовку, а стрелки натянули руки. Но сам начальник внешней стражи остался невозмутим.
        - У нас с тобой точно нелады, - вздохнул он. - Я понимаю, что ты выполняешь свой долг. Но и я выполняю свой.
        И ты, и я понимаем, что я не могу выбросить тебя отсюда силой, как обычного человека. Ты можешь сейчас пойти в бой. Тогда тебя немедленно убьют стрелки. Это опасно для моего сюзерена. Даже если ритер совершил преступление, его убийство простыми стражниками может быть неправильно расценено другими членами ордена великой тайны. Поэтому у меня к тебе такое предложение. Мы скрестим мечи в поединке. Если ты победишь, то как ритер будешь иметь право предстать перед моим сюзереном и предложить свои услуги на моем месте. Он, конечно, откажет. Но и побоится встретиться с тобой. Будет юлить, придумывать отговорки. Все это время ты сможешь жить в городе и искать свою ученицу. Никто не посмеет прогнать тебя, несмотря на указ.
        Если великая тайна дарует победу мне, то твой ученик просто будет выдворен из города, а ты похоронен с почестями. Но ты должен мне дать слово ритера, что если проиграешь бой и останешься в живых, то покинешь город и не посмеешь проникнуть сюда вновь. Если ты нарушишь слово, я клянусь уничтожить не только тебя, но и всех твоих слуг и учеников. Другой возможности найти свою ученицу у тебя нет. Согласен?
        Рыбников ненадолго задумался.
        - Я принимаю твои условия.
        По толпе пробежал ропот. Арис медленно вытащил свои мечи. Рыбников тоже обнажил клинок.
        - Ты бьешься одиночным оружием? - удивился Арис.
        - Я бьюсь им хорошо, - заверил Рыбников.
        - Но все же ослабляешь себя. Что же, это дело твое. Надеюсь, ты готов к смерти, ритер.
        Арис шагнул вперед. Рыбников принял боевую стойку. Начальник внешней стражи замер на несколько мгновений, а потом прыгнул вперед. Мечи сверкнули в воздухе. Рыбников отразил двойную атаку, но вынужден был отступить на шаг. Арис снова атаковал, но тут же был вынужден отскочить, защищаясь от контратаки противника. Рыбников попробовал развить успех, но был остановлен стеной, образованной вращающимися мечами Ариса.
        Теперь воины кружили по площадке, обмениваясь ударами. Оба были сосредоточены и не издавали ни звука. Гробовое молчание хранили и зрители. Лишь звон оружия наполнял пространство вокруг. Удар, защита, контратака, защита, еще защита, контратака, новый удар. Клинки мелькали, не останавливаясь, а иногда и образуя сплошную стену из стали. Сергей, как завороженный, следил за боем. Такой скорости, такой концентрации и спокойствия в бою он не видел еще никогда. Но это был не просто бой, а смертельный поединок. Ни один из противников не собирался уступать, и каждый был готов убить. Осознание, что учитель находится в смертельной опасности, а его противник явно не уступает ему в мастерстве, наполняло душу юноши страхом. От напряжения его даже била мелкая дрожь. Поглощенный поединком, он даже не заметил, как учитель повернулся спиной к трупу Ставра.
        Вынужденный отступить от очередной атаки Ариса, Рыбников споткнулся о тело, но удержал равновесие. Однако мгновенной паузой тут же воспользовался Арис. Сергей даже не заметил, как тот перехватил меч в левой руке, но уже через долю секунды в учителя полетела стальная стрела. Резким ударом Рыбников отразил оружие и тут же замер на месте. Острие второго меча мягко и быстро приблизившегося к нему Ариса упиралось в его горло.
        - Возможно, ты решишь умереть, но это будет глупо, - негромко произнес Арис. - Ты проиграл, и этого уже ничто не изменит. Ну что, выбираешь жизнь?
        Рыбников еле заметно кивнул. Арис очень осторожно взял из его рук меч свободной рукой и отступил.
        - Я рад, Никита, что твой бывший человек помог тебе сохранить жизнь, - сказал он.
        - Еще неизвестно, чью жизнь он сохранил, - процедил Рыбников.
        - Как бы то ни было, ты проиграл, - ответил Арис. - Ты помнишь, что дал слово. Теперь ты должен покинуть город. Не заставляй меня снова обнажать меч против тебя и уничтожать твоих учеников.
        - Да, я ухожу, - бесцветным голосом подтвердил Рыбников.
        - Я верю, что ты сдержишь обещание. - Арис положил меч Рыбникова на землю и, пятясь, отошел на несколько шагов. Один из его воинов подал ему второй меч, и начальник внутренней стражи вернул свое оружие в ножны. - Возьми свой меч, ритер. Он принадлежит тебе по праву. Проводите благородного ритера Никиту к городским воротам, - приказал он чиновнику в коричневой тоге. - Обращайтесь к нему с подобающим уважением.
        Арис повернулся на каблуках и зашагал к пристани.
        - Нас проводили до ворот и отпустили, - закончил рассказ Сергей. - В дороге нас никто остановить не пытался. Викторович всю дорогу мрачнее тучи. Ни с кем не разговаривает. А тут еще ты со своими новостями.
        Он тяжело вздохнул. Они с Антоном специально немного отстали от обоза и шли метрах в пятнадцати от последней телеги, чтобы поговорить без свидетелей.
        - Плохо, - Антон покусывал губу. - Ну а что он говорит про Таню?
        - Ничего.
        - Я спрошу, - прибавил шаг Антон.
        - Погоди, - нагнал его Сергей. - Может, не сейчас?
        - Да ты что?! - вспылил Антон. - Таня уже три дня в плену! Каждая минута дорога.
        - Думаешь, он не знает, что делает? - попытался урезонить Антона Сергей.
        - Я хочу знать. - Антон перешел на бег. Вскоре он настиг голову обоза и поравнялся с учителем.
        - Никита Викторович, - окликнул он, - как мы будем спасать Таню?
        - Никак, - бросил тот через плечо.
        - Да вы что?! - вскричал Антон. - Вы хотите ее оставить?
        - Я хочу оставить вас в живых, - буркнул Рыбников.
        - Но ведь Таня…
        - Послушай, герой, - осадил его Рыбников, - мы в чужом мире. Против нас все его воины. Если я нарушу слово, данное Арису, может, и смогу победить его. Но тогда против меня встанут все ритеры. Это смертный приговор и мне, и вам. И Таню мы не спасем, и себя погубим. Таня не пропадет, я уверен. Когда у нас будет возможность, мы попытаемся найти ее. Но сейчас надо отступить. Плетью обуха не перешибешь.
        - Но ведь я перешиб, - запальчиво крикнул Антон. - Я убил Щекина.
        - Ну и дурак, - огрызнулся Рыбников. - Мастера убил. А мне теперь твои художества разгребать. Неужели ты не понимаешь, что смерть, ни своя, ни чужая, ни одной проблемы не решает.
        - Но вы же убивали!
        - Я убивал, когда не мог не убить. - Рыбников остановился. - А ты сам вызвал человека на бой.
        - Но и вы ведь могли уклониться от поединка с Арисом.
        - Но повел себя, как ты. Ради одного человека забыл обо всем и обо всех. Этого больше не будет.
        - Вы бросили Таню!
        - Нет, я пытаюсь спасти вас.
        - Тогда я один пойду в Нес. Немедленно.
        - Не смей, - прикрикнул Рыбников. - Меня в Несе спас не только меч, но и инка ритера. У тебя нет ни статуса, ни умения даже противостоять настоящему ритеру. А что ты будешь делать, если против тебя выйдет десяток опытных воинов?
        - Мне плевать. Я хочу спасти Таню.
        - Ты хочешь погубить себя. Таню ты не спасешь.
        - По крайней мере, я ее не брошу.
        Рыбников поморщился, как от зубной боли.
        - Марш за мной. В Нес никто из вас не пойдет.
        - Я пойду.
        - Я тебе запрещаю.
        - Вы не можете.
        - Могу. Пошли за мной. Я приказываю тебе.
        Рыбников повернулся и зашагал следом за обозом. Антон стоял понурясь.
        - Успокойся, - подошел к нему Сергей. - Викторович не тот человек, который просто так все бросит. Если он говорит, что сейчас не спасти Таню, значит, так и есть.
        - Оставь меня, - замотал головой Антон.
        - Как знаешь. Главное - успокойся. - Сергей похлопал приятеля по плечу и пошел вслед за учителем.
        Антон некоторое время стоял не двигаясь, потом подхватил с проходящей телеги свой мешок с провиантом, сделал вид, будто ищет в нем что-то, но когда мимо прогрохотала последняя телега, скользнул в заросли. Когда обоз скрылся за поворотом, он вышел из укрытия и быстро зашагал в сторону проклятого города Нес.
        Глава двадцатая,
        о неправом суде
        Таня вздрогнула и открыла глаза. Первое, что она увидела, был свежевыбеленный потолок с толстыми деревянными балками. Девушка вскочила и осмотрелась. Она лежала на деревянной кровати в незнакомой комнате. Убранство помещения было строгим, но все же куда более богатым, чем в бараке на рынке, где она заснула. Таня подбежала к зарешеченному окну и обнаружила, что находится на втором этаже. Внизу в лучах восходящего солнца брели редкие прохожие. Девушка подбежала к двери и попыталась ее открыть, но та оказалась заперта снаружи.
        Таню охватила паника. Где она? Как она сюда попала? Вся ее одежда, в которой она спала, оказалась в полном порядке, и оставалось только благодарить бога, что в не слишком чистом бараке она легла спать не раздеваясь, сбросив лишь хакаму и обувь. Еще не хватало, чтобы ее перенесли куда-то голую. Впрочем, и сейчас будущее явно не сулило ничего хорошего. Было ясно, что вряд ли кто-нибудь «пошутил» с ней так с добрыми намерениями. А значит, надо было как можно скорее сбежать отсюда и добраться до Рыбникова. Таня уже решилась было снова подойти к окну и позвать на помощь, но тут за дверью раздались тяжелые шаги и лязг метала. Щелкнул засов, и в комнату вошли трое стражников. Их вел низкорослый толстяк в серой тоге из грубой ткани.
        - Вот она, - прямо с порога указал он на Татьяну.
        Стражники окружили девушку.
        - Кто вы? - испуганно спросила Таня. - Как я сюда попала?
        - Ты не знаешь, как сюда попала? - насмешливо спросил один из стражников. Судя по манере поведения, он был здесь старший. - В чем ты обвиняешь эту женщину, горожанин? - повернулся он к толстяку.
        - Сегодня я возвращался домой поздно ночью, - затараторил тот. - На улице, около моего дома, она подошла ко мне и предложила переспать со мной за деньги. Я сразу понял, что у нее нет лицензии на проституцию. Поэтому я привел ее к себе домой, хитростью запер здесь и побежал за вами, достойный командир патруля.
        - Это неправда! - Таня была в ужасе.
        - Как твое имя? - повернулся к ней стражник.
        - Татьяна.
        - У тебя есть муж?
        - Нет.
        - Кто твой опекун?
        - Ритер Никита.
        Стражники испуганно переглянулись.
        - Он здесь? - продолжил допрос стражник.
        - Нет.
        - Где он сейчас находится?
        - На рынке с торговым обозом.
        - Ему разрешен вход в запретный город?
        - Я не знаю.
        - Он служит вассалам князя или кому-то из горожан?
        - Нет.
        Командир патруля с облегчением вздохнул.
        - А ты можешь входить в запретный город?
        - Не знаю.
        - Ты являешься членом семьи горожанина или состоишь на службе у вассала князя?
        - Нет.
        - Значит, ты незаконно проникла сюда.
        - Что вы хотите сказать? - вздрогнула Таня.
        - Не прикидывайся, что ты не знаешь, будто находишься в запретном городе.
        - Я, правда, не знаю! - Таню трясло от испуга.
        - Ты утверждаешь, что заявленное прирожденным горожанином Кирияном ложь?
        - Да.
        - Тогда объясни, как ты попала сюда?
        - Я не знаю. Вчера вечером я легла спать в бараке у рынка, а сегодня проснулась здесь.
        Стражники громко рассмеялись. Кириян тоже захихикал мелким противным смешком.
        - Эту историю ты расскажешь судье, - вынес вердикт командир патруля. - Почему ты одета в мужскую одежду?
        - В стране, из которой я пришла, женщины так одеваются.
        - Значит, ты не поклоняешься нашим богам?
        - Нет.
        - Хорошо. Следуй за нами.
        - Пожалуйста, отпустите меня, - взмолилась Таня.
        - Это невозможно, - покачал головой стражник. - Ты сама призналась, что незаконно находишься в запретном городе. Виновна ли ты в незаконной проституции, решит суд.
        Происходящее казалось Тане страшным сном. Ее вели под руки двое стражников. Командир патруля вышагивал впереди, а противный Кириян семенил сзади, пыхтя и отдуваясь. Неловко переступая по булыжной мостовой босыми ногами, Таня ловила заинтересованные взгляды редких прохожих. Впрочем, кажется, их больше интересовала странная одежда девушки.
        Мысли роились в Таниной голове. Было ясно, что она стала жертвой какой-то подлой интриги. Но кто мог все это устроить, и как ее похитили? Логично было предположить, что заинтересовавшийся ею наместник приказал похитить ее. Но зачем такому человеку ломать подобную комедию? А как ее выкрали из барака? Ведь похитителям надо было пройти мимо Рыбникова, Пака, Ставра и Чубенко. Может, их убили? Но вряд ли это было возможно сделать настолько бесшумно, чтобы она не проснулась. А как ее перенесли сюда, даже не разбудив? Ну, конечно, кто-то подмешал им в еду снотворное. Не зря ведь она вчера за ужином чувствовала какой-то странный привкус! Еще спросила Ставра, что это, и тот сказал, будто новая пряность. Так значит, это Ставр усыпил ее! Вот сволочь! Теперь ясно: все, что происходит вокруг, - часть какого-то дьявольского плана, направленного против нее, а то и Рыбникова. Значит, важно разрушить замыслы похитителей, кто бы они ни были. Сбежать пока невозможно. Поэтому надо внимательно наблюдать и использовать любую возможность спастись.

«Будь осторожна, - сказала себе Таня. - Ты не знаешь местных обычаев, а они явно играют в грязную игру. Надо успокоиться, собраться и дать отпор. Если не получится сбежать, то надо хоть дать знать о происходящем Рыбникову. Уж он придумает что-нибудь. По крайней мере, по здешним законам он мой опекун. Надо требовать, чтобы его привели».
        Командир патруля вошел в двери какого-то здания на небольшой площади, и вся процессия последовала за ним. Прямо с улицы они попали в просторный зал с низкими скамьями, стоящими рядами, как в театре. Напротив скамей на небольшом возвышении восседал пожилой мужчина в синей тоге с красным кантом. По правую руку от него, за небольшой конторкой с письменными принадлежностями, сидел человечек средних лет в коричневой тоге с белой окантовкой. Из зрителей в зале находился только один человек, одетый в добротную рубаху, широкие штаны и кожаные сапоги. Таня сразу узнала его. Это был приказчик, который вчера торговался с Чубенко.
        Девушку поставили перед возвышением, и командир патруля отсалютовал мужчине в синем одеянии, ударив правым кулаком в левую часть своего нагрудника напротив сердца.
        - Приветствую тебя, справедливый судья.
        - Будь здрав, достойный командир патруля, - отозвался тот. - Кого ты привел ко мне в столь ранний час? Это девушка или юноша? Кажется, девушка. Тогда почему она одета в мужскую одежду и коротко пострижена?
        - Я привел прирожденного горожанина Кирияна и девицу Татьяну, справедливый судья. Девица Татьяна - варварка. Она не поклоняется нашим богам и одета в соответствии с традициями своего народа. Горожанин Кириян обвиняет ее в проституции без дозволения городских властей. Кроме того, во время допроса девица призналась, что проникла в запретный город незаконно. Она находится под опекой ритера Никиты, не имеющего доступа в запретный город.
        Судья почему-то испуганно посмотрел на приказчика и, получив от него одобрительный кивок, повернулся к Кирияну.
        - Правду ли говорит достойный командир патруля?
        - Все так, справедливый судья, - поклонился Кириян. - Вчера вечером она предложила мне переспать с ней за деньги. Я хитростью запер ее в своей спальной и вызвал патруль.
        - Кто может подтвердить твои слова?
        - Моя служанка Тапа. Она видела, как эта девушка входила в мой дом и предлагала мне свои услуги.
        - Прикажете привести Тапу, справедливый судья? - поклонился командир патруля.
        - Пока не требуется. Если обвиняемая приведет своих свидетелей, говорящих обратное, то Тапу мы вызовем. Правду ли говорит прирожденный горожанин Кириян? - посмотрел судья на Таню.
        - Нет, - замотала головой девушка.
        - К судье надлежит обращаться «справедливый судья», - оторвался от писания человек за конторкой.
        - Нет, справедливый судья, - усилием воли Таня взяла себя в руки.
        - Тогда как ты оказалась в спальной прирожденного горожанина Кирияна?
        - Я не знаю. Я думаю, что мне подсыпали снотворное в еду и тайно перенесли туда.
        - Перенесли откуда?
        - Из барака у рынка, где ночевал наш отряд.
        - То есть с правобережной стороны? Значит, ты не проникала незаконно в запретный город, а тебя доставили сюда силой и без сознания?
        - Все так, благородный судья.
        На секунду Тане показалось, что ей удалось посеять в слушателях зерно сомнения в словах Кирияна, но тут же кривая усмешка судьи рассеяла ее надежды.
        - В твою историю, девица, трудно поверить. Кто-нибудь может подтвердить твой рассказ?
        - Я прошу вызвать в суд благородного ритера Никиту.
        - Значит, это он усыпил тебя и тайком перевез в запретный город?
        - Нет, справедливый судья. Его самого усыпили. И я даже знаю, кто. Это ратник Ставр.
        - На чем основываются твои обвинения? Ты видела, как он подсыпал вам снотворное зелье?
        - Нет, справедливый судья. Но я почувствовала необычный вкус в еде, которую он готовил…
        - Все это домыслы, - покачал головой судья. - Обвиняемая Татьяна намеренно пытается запутать суд ложными обвинениями, что является косвенным признаком ее вины. Суд требует от тебя, Татьяна, чтобы ты рассказала, как ты попала в запретный город.
        - Я уже все сказала, справедливый судья. - Таня с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться.
        - Суд считает объяснение неправдоподобным, - объявил судья.
        - Пригласите благородного ритера Никиту, - потребовала Таня.
        - Суд установил, что благородный ритер Никита не может являться свидетелем по этому делу. Вызов в суд благородного ритера Никиты сочтен нецелесообразным.
        - Допросите Ставра.
        - Суд счел обвинение ратника Ставра ложным и оправдал его. Скажи нам, Татьяна, есть ли у тебя грамота, дозволяющая заниматься проституцией в славном городе Нес?
        - Я не проститутка! - вспыхнула Таня.
        - Значит, грамоты у тебя нет. Предлагала ли ты прирожденному горожанину Кирияну вступить с ним в любовную связь за деньги?
        - Нет, - выкрикнула Таня. - Я уже сказала, как все произошло.
        - Обращайся «справедливый судья»! - пискнул из-за конторки человек в коричневой тоге.
        - Да какой он справедливый?! - не удержалась Татьяна. - Я рассказала все честно. А он не хочет слушать и верит лжецам.
        - Это оскорбление суда, - вскрикнул секретарь.
        - Так и есть, - подтвердил судья. - Ответь нам на последний вопрос, Татьяна. Можешь ли ты представить свидетелей, которые подтвердят истинность твоего рассказа?
        - Да, - Тане стоило огромных усилий снова заговорить спокойно. - Благородный ритер Никита, все его ученики и слуги.
        - Они видели, как тебя без сознания перевозили в запретный город и вносили в дом прирожденного горожанина Кирияна?
        - Нет, но…
        - В таком случае суд не считает их свидетелями по данному делу.
        Судья резко встал. Тут же с лавки вскочил приказчик, а стражники взяли на караул. Один секретарь остался на месте и продолжал скрипеть пером.
        - Суд выносит приговор, - торжественно объявил судья. - Суд признает истинность слов прирожденного горожанина Кирияна. Суд считает доказанной вину девицы Татьяны в незаконной проституции, что является преступлением первой категории. Суд признает результаты дознания достойного командира патруля Тинана и считает, что девица Татьяна уличена в том, что незаконно проникла на землю запретного города, что является преступлением третьей категории. Суд уличил Татьяну в попытке обмануть справедливого судью, что является преступлением второй категории. Суд засвидетельствовал оскорбление справедливого суда, что является преступлением второй категории.
        Суд постановляет взыскать с девицы Татьяны судебные издержки в размере половины серебряной гривны. Учитывая юность Татьяны, а также то, что она является женщиной, то есть существом с ограниченным разумом, суд постановляет присудить Татьяне за каждую вину минимальное наказание. За преступление первой категории - штраф в половину серебряной гривны. За преступления второй категории - штраф по золотой гривне. За преступление третьей категории - продажа в рабство. Таким образом, поскольку Татьяна не имеет имущества в славном городе Нес, она приговаривается к продаже в рабство с назначением начальной цены торгов в две золотые и одну серебряную гривну.
        Таня стояла, как пораженная громом, и судорожно глотала ртом воздух. Услышанное ввергло ее в оцепенение. Откуда-то издалека, словно из другого мира, звучали голоса:
        - Имеются ли в зале два человека, не исполняющих государственный долг и желающих участвовать в торгах? - спросил судья.
        - Я хочу купить ее, справедливый судья, - подал голос Кириян.
        - И я хочу, - объявил приказчик.
        - Желаете ли вы совершить покупку от своего имени или по поручению?
        - Я от своего, - заявил Кириян.
        - А я от имени достойного купца высшей гильдии Леодра, - сообщил приказчик.
        - Когда же ты успел получить полномочия? - поинтересовался судья.
        - Еще вчера вечером достойный купец Леодр поручил мне купить рабов, - пояснил приказчик. - Сегодня по дороге на рынок я решил зайти в суд и посмотреть, не продается ли здесь кто-нибудь, кто может заинтересовать моего господина. Так что полномочия у меня есть, справедливый судья.
        - Вот и хорошо. Тогда мы проведем торги немедленно.
        Последние слова вывели Таню из прострации. Она рванулась, закричала, но стоящие по бокам стражники подхватили ее под руки. Рефлекс сработал сам собой, и, выполнив резкий разворот, Таня высвободилась из захвата. Но тут же ее со спины обхватил начальник караула и принялся душить. Ошалевшие от сопротивления стражники, побросав копья и щиты, снова железной хваткой вцепились в Таню.
        - Свяжите ей руки, - приказал судья.
        Дюжие стражники быстро завели руки Тане за спину, а командир караула связал ее запястья ремнем.
        - Сволочи, - закричала Таня. - Отпустите меня! Это все подлог! Ничего такого не было! Пригласите хотя бы ритера Никиту! Он поможет мне оправдаться. Он выкупит меня.
        Стражники стиснули девушку с боков, так что она даже не могла пошевелиться. Командир караула засунул ей в рот какую-то тряпку, втиснул между зубов ремешок и завязал его у Татьяны на затылке, так чтобы она не смогла выплюнуть кляп. После этого, тихо ругаясь, он отошел в сторону, баюкая прокушенный до крови палец. Несчастная девушка отчаянно мычала и извивалась, но больше ничего поделать не могла.
        - Приведите одежду рабыни в соответствие с обычаем, - приказал судья. - Но помните об общественных приличиях.
        Писец вышел из-за конторки и двинулся к Татьяне. В руках он держал ножницы. Однако, как только он приблизился, девушка нанесла ему удар ногой в самую чувствительную для мужчины область. Писец выронил ножницы, согнулся и с диким воем завертелся на месте.
        - Командир караула, исполните указание суда, - распорядился судья.
        - На пол ее, - гаркнул офицер.
        Таню повалили навзничь. Командир караула схватил ножницы и сел девушке на ноги. Несмотря на то, что Татьяна продолжала отчаянно сопротивляться, он распорол на ней штанины и коротко обрезал их, превратив длинные штаны от кимоно в очень короткие шорты. Подумав, он связал щиколотки пленницы и отошел. Таню снова поставили на ноги.
        - Да, норовистая рабыня, - заметил судья. - Непросто будет ее укротить. Хотя ноги красивые.
        Таня стояла, сгорая от стыда. Казалось бы, сколько раз она появлялась на людях и в значительно более откровенных нарядах, скажем, в купальнике на пляже, но именно сейчас, почему-то, эти алчные мужские взгляды, устремленные на ее голые ноги, казались совершенно непристойными, постыдными и обжигающими.
        - Готовы ли покупатели заплатить за рабыню Татьяну две золотых и одну серебряную гривну? - вернулся к официальному тону судья.
        - Я готов, - крикнул Кириян.
        - И я готов, - сообщил приказчик.
        - Кто готов предложить больше? - Судя по интонациям, роль аукционера радовала судью куда больше, чем обязанности вершителя правосудия.
        - Я готов дать две золотых и одну серебряную гривну с четвертью, - заявил приказчик.
        - Готов ли ты предложить больше? - обратился судья к Кирияну.
        - Нет, благородный судья, для меня это слишком дорого, - развел руками тот.
        - Торги завершены, - объявил судья. - Рабыня Татьяна продана купцу Леодру за две золотых и одну с четвертью серебряных гривны. Готов ли представитель достойного купца внести плату немедленно?
        - Да, справедливый судья. - Приказчик подошел к конторке писца и не спеша отсчитал деньги.
        Татьяну трясло. По ее щекам текли слезы. Происходящее казалось совершенно нереальным. Ведь нельзя же продать живого человека, как вещь! Нельзя судить неправедно! Не могло все это произойти с ней!
        Как оказалось, могло.
        Приказчик встал перед Татьяной. Под его хозяйским, насмешливым взглядом девушка потупилась.
        - Развяжите ей ноги, - распорядился приказчик.
        - Не боишься? - ехидно усмехнулся командир караула.
        - Чего мне бояться? - скривился приказчик. - Теперь она рабыня, и у нее есть хозяин. Она знает, что за непокорность будет сурово наказана.
        - Тоже верно, - кивнул стражник.
        Он нагнулся и развязал ремень, связывающий ноги девушки.
        - Руки развязать? Рот освободить?
        - Не надо. Если со связанными руками по улице пройдет, лучше свое новое положение постигнет. А кляп… Молчаливая женщина завсегда лучше говорливой.
        Присутствующие прыснули от хохота. Таня не знала, куда девать глаза от стыда. Но оказалось, что ее ждет еще больший позор. Приказчик отстегнул от пояса кожаный ошейник и надел его девушке на шею. Потом он размотал обвязанную вокруг пояса веревку, пропустил ее через кольцо, прикрепленное к ошейнику, завязал узел и потянул к выходу.
        - Пошли, рабыня.
        Таня непроизвольно сделала шаг и всхлипнула. Стыд был невыносим. Ее, цивилизованного человека, специалиста с высшим образованием, гордую красавицу объявили рабыней, продали на аукционе и теперь словно скотину тянули на поводке.
        - Удачи тебе с этой дикаркой, - напутствовал приказчика судья.
        - Леодр и не таких обламывал, - бросил через плечо тот.
        Глава двадцать первая,
        о рабстве
        Таню снова вели по улице на веревке, привязанной к ошейнику, со связанными руками, кляпом во рту и обрезанными штанами. Происходящее уже казалось девушке даже не страшным сном, а вообще чем-то сюрреалистическим. Прохожие в открытую пялились на нее, показывали пальцами и обсуждали. Но Таня не слышала отпускаемых в ее адрес замечаний. Ее душили стыд и ярость. Она кипела гневом. Даже встречных прохожих, невольных свидетелей ее позора, она готова была растерзать. А уж купившему ее приказчику, судье, Кирияну, стражникам, Ставру она выдумывала самые страшные кары. Таня смаковала их воображаемые муки. Но тут же подергивание прикрепленной к ошейнику веревки или камушек, попавший под босую ногу, возвращали ее к реальности и снова заставляли переживать весь ужас своего положения. На ошейнике, с кляпом, с голыми ногами…

«А с чего, собственно, стыдиться своих голых ног?» - недоумевала вдруг она и тут же понимала: в этом мире это говорило всем, что она рабыня, а это было стыдно, стыдно до слез. Мысль об этом снова поднимала в Тане волну гнева, заставляла придумывать страшные кары тем, кто похитил ее и устроил подлог, кто был свидетелем… Пока очередное подергивание веревки или камушек не напоминали о страшной действительности.
        Таня даже не сразу заметила, что они вошли в другой, более богатый район, что дома вокруг стали роскошнее и что им все чаще стали встречаться холеные прохожие в дорогой одежде. Но, когда Таня встретилась глазами с одним из них, она ужаснулась еще больше. Если до этого люди смотрели на нее с похотью, насмешкой, чувством превосходства, жалостью, то этот человек видел в ней лишь вещь, товар, который другой, более удачливый конкурент перехватил наверняка по хорошей цене. И когда девушка подумала, что ее хозяином может стать именно такой человек, она испугалась по-настоящему.
        Наконец приказчик свернул в ворота одного из домов, и они оказались во внутреннем дворике. Здесь было много людей, занимавшихся разными хозяйственными делами. На Таню посмотрели с интересом, но без особого удивления.
        Приказчик прошел в следующий двор и двинулся к низкой боковой двери. Таня следовала за ним. Вместе они спустились в подвал. Там приказчик ввел Таню в комнату размером где-то пять на пять шагов, свет в которую проникал из небольшого зарешеченного окошка под потолком. И пол, и стены, и потолок были каменными. Таня сразу ощутила холод булыжников босыми ногами. Кроме охапки соломы в углу, в комнате ничего не было.
        Приказчик отвязал веревку от Таниного ошейника, вынул кляп, развязал руки и направился к двери.
        - Посиди здесь, пока достойный купец освободится, чтобы посмотреть на тебя, - бросил он, выходя, и запер засов.
        Чтобы спастись от холода, исходящего от каменного пола, Таня тут же уселась на охапку соломы и обхватила руками колени. Ее била дрожь, но не столько от прохлады, сколько от страха и негодования. Слезы текли по щекам.

«Стоп! - вдруг сказала себе она. - Так нельзя. Если я буду только жалеть себя и трястись от страха, это мне не поможет. Надо придумывать, как выбраться отсюда. Что я могу сделать? Наверняка сбежать отсюда сложно. Рыбникова сюда не пропустят. Значит, надо постараться добиться пересмотра решения суда. Там был явный фарс, это же ясно. Судья даже не слушал меня и во всем верил Кирияну. Наверняка ему заплатили. Да и приказчик не случайно оказался в зале суда. С Кирияном они только разыграли торги, это очевидно. Когда меня похищали, весь этот спектакль был уже подготовлен. Попробую доказать свою правоту, все повторится, только и всего. Зачем я Леодру? Ведь ясно, что это не наместник все устроил. Тот, скорее всего, сделал бы так, как говорил Ставр. Значит, меня захотел Леодр. Зачем? Изнасиловать? Но ведь он меня даже не видел. А может, видел? Но опять, зачем ему комедия с судом? Похитить и изнасиловать можно и без этого».
        Таня вздрогнула, представив себе, как это могло бы произойти, но усилием воли снова заставила себя вернуться к поиску путей спасения.

«Нет, если он настоящий купец, - продолжила она, - то лишние деньги на подкуп судьи и свидетелей тратить не стал бы. Значит, ему я нужна именно как рабыня. Наверное, решил продать с выгодой. Что же, это уже шанс. Если получится послать весточку Рыбникову и ребятам, они могут постараться меня хотя бы выкупить. Ведь если Леодр получит денег столько, сколько надеялся нажить на новой рабыне, то меня отдаст. А я что могу сделать? Силой ничего. По закону тоже. Но я могу напугать именем своего опекуна. Ритеров здесь боятся и уважают. Не может же купец вести дела только в городе. Тем более, купец высшей гильдии. А за стенами Неса лихой ритер со своими учениками и слугами такое может устроить. Ну, хотя бы, пару обозов разорить. А это всяко дороже рабыни. Если ему пригрозить… А почему он сам этого не испугался? Потому что верит, что Рыбников ничего не узнает. Значит, надо убедить его в обратном».
        Время тянулось чертовски медленно. Таня дрожала от холода, но страха больше не было. Она уже знала, как будет себя защищать. Она даже жаждала схватки, чтобы побыстрее вырваться из своей тюрьмы.
        Наконец за дверью послышались шаги. Лязгнул отпираемый засов. В камеру вошли двое дюжих мужиков. Поскольку на них были только короткие туники, Таня догадалась, что они рабы. Следом вошла старуха в длинном до пола мешковатом платье. Вошедшие не подошли к пленнице, а молча встали у противоположной стены под окном. Прошло еще несколько минут.
        Потом дверь снова отворилась, и в камеру вошел высокий худощавый человек. Он был одет в шелковые рубаху навыпуск и штаны, явно очень высокого качества. На его ногах красовались дорогие сандалии из кожи, а руки украшало несколько перстней с крупными драгоценными камнями. Золотой браслет на его запястье был тоже усыпан драгоценностями. Незнакомцу на вид было лет сорок пять-пятьдесят. На его лице с крючковатым носом явственно отпечатались основные черты характера: жесткость и привычка повелевать. За ним следовал приказчик, который купил Таню в суде. При их появлении рабы и старуха поклонились.
        Девушка молча рассматривала вошедших.
        - Встань и поклонись своему новому владельцу, достойному купцу Леодру, - резко приказал приказчик. - Его ты теперь будешь называть «хозяин».
        - Меня осудили и продали незаконно, - быстро ответила Таня. - Мой опекун, благородный ритер Никита скоро узнает об этом и отомстит тем, кто это устроил.
        - Твой благородный ритер уже беседует с богами, - заявил Леодр.
        - Что?! - Таня не верила своим ушам.
        - За подпольную торговлю наместник повелел выслать чухонцев и их ритера. - Голос Леодра звучал ровно и не выражал никаких эмоций. - Однако Никита не захотел уходить. Более того, он хотел прорваться в запретный город. Чтобы утихомирить его, был вызван начальник внешней охраны, благородный ритер Арис. Он вступил в поединок с Никитой и убил его. После чего все чухонцы, а также слуги и ученики ритера были выдворены из города.
        Таня издала крик ужаса и закрыла лицо руками. В одно мгновение рухнули и надежды на спасение, и планы на будущее. Девушке показалось, что земля уходит у нее из-под ног.

«Конечно, он не хотел уходить, он пытался спасти меня, - пронеслось у нее в голове. - Его убили! Возможно ли это? Ну конечно. Ведь Арис профессиональный воин, наверняка, один из лучших. А Никита Викторович, хоть и мастер, в бою на мечах любитель. Он погиб из-за меня!»
        Леодр выждал, дав рабыне как следует осознать страшное известие, и снова заговорил:
        - Ты рабыня и осуждена судом славного города Нес. Это уже никто не изменит. Чем покорнее ты будешь, тем лучше для тебя же. Смирись с этим для своего же блага. А теперь встань и поклонись мне.
        - Нет! - отчаянно замотала головой Таня.
        Леодр сделал знак рабам. Те подошли к девушке, подхватили ее под руки, заставили подняться, а потом, надавив на шею, вынудили поклониться. Таня с ужасом почувствовала, что от горя у нее пропала вся воля к сопротивлению.
        - Хорошо, - удовлетворенно кивнул Леодр. - Ты рабыня и должна помнить это. Для меня ты товар, который я намереваюсь сбыть с наибольшей выгодой. А продавец должен знать свой товар. Понимаешь, о чем я?
        Таня непонимающе уставилась на своего хозяина. Рабы так и не дали ей выпрямиться, но ей было это безразлично. Все ее мысли были поглощены только гибелью Рыбникова.
        - Разденься, - приказал купец.
        Приказ вернул Таню к реальности. Она резко выпрямилась и закрылась руками.
        - Нет.
        - Для тебя теперь такого слова не существует, - спокойно сообщил купец. - Ты должна сказать «да, хозяин» и выполнить приказание. Ну же, действуй.
        Таня отчаянно замотала головой.
        - Позволь нам, хозяин, - прогудел один из рабов. - Мы ее мигом от одежды освободим.
        При этих словах Таня вся сжалась. Купец покачал головой.
        - Нет. Зачем применять насилие к собственной рабыне? Она должна делать все сама. Принеси-ка кнут.
        Раб быстро поклонился и выбежал. Вскоре он вернулся, неся в руке свернутый кольцами толстенный кнут. Увидев его, Таня вздрогнула.
        - Этот кнут сделан из бычьей кожи, - сообщил Леодр. - Его удар причиняет жуткую боль и оставляет ужасные следы на теле. Конечно, это снизит твою рыночную стоимость. Зато, пока раны не заживут, ты будешь прекрасным примером для остальных, как плохо быть непокорной. Я не собираюсь возиться с какой-то там рабыней. - Он сделал паузу. - Выбирай: снимешь одежду сама или ее снимут с тебя рабы, а потом исполосуют твое тело этим кнутом.
        Таня испуганно сглотнула. Всем нутром она чувствовала, что купец не шутит.
        - Я разденусь, - прошептала она. - Только не бейте.
        Леодр усмехнулся.
        - Так раздевайся.
        Медленно, словно во сне, Таня развязала и отложила пояс, скинула куртку и остановилась в нерешительности.
        - Быстрее, - нетерпеливо приказал Леодр. - Кнут еще здесь.
        Таня развязала тесемку, держащую остатки штанов, и сняла их, почувствовав, как ощупывают мужские похотливые взгляды ее еще больше открывшиеся длинные, стройные ноги. Закинув руки за спину, она стянула футболку. По тому, как судорожно сглотнул приказчик и крякнули мужики, стоящие у стены, она поняла, что ее красивые упругие груди произвели на них большое впечатление. Таня взялась за резинку трусов, немного помедлила, потом стянула их вниз, сняла, положила на общую кипу одежды и выпрямилась. Прикрываться она даже не пыталась, чтобы не дать Леодру возможности отдать еще один унизительный для нее приказ и тем заработать еще одно очко в их противостоянии. Более того, она вперила взгляд в купца, давая понять, что не боится его и готова к сопротивлению. Шок, вызванный страшным известием, прошел, и она снова была готова к бою. Леодр, похоже, все понял и принял вызов.
        - Вполне, - протянул он, обходя девушку и по-хозяйски оглядывая ее с ног до головы, - не то чтобы красавица, конечно. Но, думаю, потраченное она окупит. Приступай, Кимора.
        Старуха медленно приблизилась к Тане, бормоча:
        - Ну, давай, милая, посмотрим тебя. Ко мне наклонись, - корявыми пальцами она заставила Таню открыть рот. - Эх, зубки все на месте, белые да здоровые. Это хорошо. А теперь ножки-то раздвинь.
        Закусив губу, чтобы не выдать своих чувств стоном или всхлипом, Таня подчинилась. Старуха приступила к осмотру.
        - Не девка, - проворчала она. - Но никаких признаков стыдных болезней нет.
        - Давно прелюбодействовала в последний раз? - спросил Леодр.
        Подвергаться гинекологическому осмотру в присутствии стольких мужчин было стыдно, но этот вопрос окончательно добил Таню. Кровь резко прилила к ее лицу.
        - Два месяца назад, - выдавила она.
        - Значит, чистая, - махнул рукой купец. - Пошли. Как ее подготовить к продаже, после решу.
        Он повернулся и вышел. За ним к выходу потянулись и остальные. Один из рабов на ходу прихватил с собой Танину одежду. Впрочем, сейчас это не показалось девушке самым страшным. Все пережитое за этот день снова обрушилось на нее с новой силой, она рухнула на кучу соломы и разрыдалась.
        Глава двадцать вторая,
        о судьбе невольницы
        Таня проснулась. Она лежала на деревянной кровати без перины в маленькой комнатке с зарешеченным окном. На ней была короткая туника из грубой материи. Эту одежду вчера кинул ей раб, принесший еду - жиденькую бобовую похлебку. Бросив ей одежду и поставив миску, он ненадолго задержался, разглядывая свернувшуюся на соломе обнаженную рабыню, а потом вышел, не сказав ни слова. К этому моменту Таню уже сильно мучили холод и голод, поэтому, как только дверь закрылась, она быстро натянула на себя тунику и жадно выпила похлебку. Голод отступил, но скудная одежда не могла защитить от холода. Вскоре девушка снова стучала зубами и растирала кожу, покрывшуюся пупырышками. Когда она пыталась сойти с охапки соломы, булыжники буквально обжигали стужей ее босые ступни. Физические упражнения приносили облегчение лишь на время. Муки были настолько нестерпимы, что даже вытеснили из сознания невольницы мысли о своей горькой судьбе и гибели учителя. А вскоре вернулся и голод, усилив пытку.
        Лишь когда свет за окном начал угасать, свидетельствуя о наступлении вечера, дверь снова открылась, и в комнату вошла Кимора в сопровождении одного из рабов, который присутствовал при осмотре Тани днем.
        - Ну что, милая, - прошамкала она, - нравится Леодра гостеприимство?
        Таня ничего не ответила. Она сидела, обхватив руками колени, и лишь исподлобья посмотрела на старуху.
        - Да ты сама виновата, - продолжила старуха. - Была бы покладистей, в холоде и голоде не сидела бы. Ну да ладно, Леодр на тебя не серчает. Так, урок преподал на будущее. Ну, пошли.
        Раб кинул Тане пару сандалий из грубой кожи, которые девушка быстро надела. Потом, повинуясь знакам старухи, поднялась и двинулась к выходу. Кимора пошла впереди, а раб замыкал процессию. Они снова вышли во двор и пересекли его. Таня наслаждалась теплым воздухом, остывающим после дневной жары. Как мало надо человеку, чтобы почувствовать себя счастливым!
        Старуха ввела Таню в дверь, очень похожую на ту, которая открывала вход в узилище. Но лестница за ней вела наверх. Раб остался во дворе.
        - Это женская половина, - пояснила старуха. - Мужчины могут входить сюда только с особого разрешения, хозяина или моего, и по крайней необходимости.
        Они поднялись на второй этаж, прошли несколько шагов по узкому коридору с окнами во двор. С другой стороны в коридор выходило несколько дверей с засовами. Старуха открыла одну из них. За ней оказалась достаточно большая комната. Напротив двери находилось небольшое зарешеченное окно, выходящее в сад с высокими фруктовыми деревьями. Слева стояла деревянная лежанка с тонким тюфяком, маленькой подушкой и грубым покрывалом. Рядом с топчаном - грубо сколоченный столик, на нем - керамический кувшин, стакан и миска с фруктами. В правой стене находилась еще одна дверь. Когда старуха распахнула ее, Таня увидела небольшое помещение с ванной, ночным горшком, большой бочкой воды с черпаком, рядом с которой стояла бутыль с маслом. На стене висело полотенце.
        - Помойся и поешь, - проговорила старуха.
        Таня стянула тунику и залезла в ванну. Старуха помогла ей смазаться с ног до головы маслом из бутыли, а потом принялась поливать теплой водой. Таня мылась не без удовольствия. После всех перипетий этого страшного дня ей казалось, что она смывает не только грязь улиц Неса, но и всю мерзость, через которую ей пришлось пройти сегодня.
        Помыв невольницу, Кимора подала ей полотенце, а потом тунику.
        - Поешь и ложись спать, - прошамкала она, направляясь к выходу. - Завтра у тебя тяжелый день.
        - Меня будут продавать? - испуганно спросила Таня.
        - Нет, - покачала головой старуха. - Господин сказал, что ты недостаточно красива, чтобы просто выставить тебя на аукцион. Он сказал, что тебя будут обучать, прежде чем продадут. Это поднимет твою цену.
        - Чему обучать? - Тане почему-то стало обидно, что ее не признали достаточно красивой для аукциона. Она привыкла всегда и везде считаться первой красавицей и, как любая женщина, болезненно воспринимала даже очень редкие замечания о несовершенстве своей внешности. Но сейчас быть признанной «рабыней, недостаточно красивой для аукциона», было вдвойне досадно.
        - Не знаю чему, - пожала плечами старуха. - Зависит от того, кому он захочет продавать тебя. Может, тебя будут обучать прислуживать за столом в богатых домах. В нашей стране это особое искусство, варварка. Может, обучат искусству любви, для публичного дома. Здешние проститутки знают такие трюки, о которых вы и не подозреваете в ваших лесах. Ну а может, будут просто учить работе на кухне. Господин в свое время решит. А ты пока поешь и отдохни. От тебя больше ничего не зависит. Покорись своей судьбе.
        Таня поджала губы и отвернулась. До ее слуха донесся звук запираемого снаружи засова. Несколько минут девушка стояла, не двигаясь, снова переживая свое унижение и ужасаясь предположениям старухи, а потом бросилась в комнату, упала на лежанку и разрыдалась.
        Успокоиться ей удалось не скоро. Но чувство голода напомнило о себе слишком настойчиво. Она съела несколько фруктов и запила их сильно разбавленным противным вином из кувшина. После всего случившегося Тане казалось, что она вообще не сомкнет глаз. Однако вскоре она почувствовала, что ее непреодолимо тянет в сон. За секунду до того, как провалиться в беспамятство, она подумала, что вкус вина напомнил ей привкус еды, которую приготовил Ставр вчера вечером.
        Спала Таня без сновидений и проснулась как-то сразу. За окном уже вовсю ярко светило солнце и пели птицы. На столике возле кровати девушка обнаружила полный разбавленным вином кувшин и новую миску с фруктами. Некоторое время она пребывала в нерешительности, а потом, подумав, что усыплять ее перед обучением нет никакого резона, быстро позавтракала и пошла умываться.
        Закончив утренний туалет, она вернулась в комнату и остановилась у окна, разглядывая порхающих в саду попугаев. На душе у Тани скребли кошки. Сейчас, как никогда, она себя чувствовала одинокой и беззащитной, оставшейся один на один с могущественными врагами. «Даже птице в клетке лучше, - подумала она. - У нас у обеих нет шансов на освобождение. Но от той, по крайней мере, хотят только того, что она сама любит, - песен. А во что хотят превратить меня?»
        Звук отпираемого засова заставил Таню обернуться. В комнату вошла красивая женщина, сначала показавшаяся Татьяне совсем молодой. Но, приглядевшись, девушка поняла, что вошедшей наверняка уже под пятьдесят - небольшие морщинки в уголках глаз и на шее выдавали подлинный возраст. Черты ее лица были скорее восточными, как сказали бы в Танином мире, а не славянскими, как у большинства обитателей Неса. Ее черные, как смоль, волосы были аккуратно заплетены в толстую косу, ниспадающую по спине до поясницы. Одежда женщины показалась Тане необычной. Это было скорее индийское сари, очень сильно отличающееся от платьев здешних женщин по крою и цвету. Лицо восточной красавицы украшала искусно и достаточно густо наложенная косметика, что было совершенно необычно для женщин, которых Тане довелось увидеть в этом мире. В ушах гостьи висели массивные золотые серьги, на пальцах сверкали многочисленные золотые кольца, а на запястье левой руки - браслет с полудрагоценными камнями. Правую же руку, тоже наподобии браслета, обвивала кожаная плетка, второй конец которой свободно свешивался и волочился по полу.
        - Так вот ты какая. - Женщина с нескрываемым интересом рассматривала Таню. - Ты красивая. И хорошо сложена. Это радует. Меня зовут Аине. Я хозяйка школы танцев в Несе. У меня почти пятидесятилетний опыт танцовщицы, а потом преподавательницы танцев.
        Таня удивленно посмотрела на собеседницу. Если она только танцует и преподает танцы полвека, сколько же ей лет?
        - Леодр нанял меня обучать тебя танцам и дал на это три месяца, - продолжала Аине. - Это безумие. В моей школе я отбираю способных девочек в пять лет, и, когда им исполняется шестнадцать, они получают аттестат танцовщицы. Но Леодр щедро заплатил мне за работу и обещал заплатить еще столько же, если ты пройдешь экзамен, который он устроит тебе в конце обучения. Тебе же он просил передать, что если ты не пройдешь этого экзамена, то он сделает с тобой то, что обещал в случае непослушания, а потом продаст в дешевый публичный дом.
        Я не знаю, чем он грозил тебе, но для меня возможность удвоить оплату - достаточно весомый аргумент, чтобы выжать из тебя все соки. Поэтому заниматься мы будем ежедневно, от рассвета до заката. Леодр сказал, что ты строптива, поэтому я приготовила для занятий с тобой плетку. Можешь не сомневаться, что я умею ею пользоваться так, чтобы след оставался не на теле, а в памяти учениц. А теперь следуй за мной. Времени у нас мало, а сделать надлежит многое. И запомни - сегодняшний день будет самым легким для тебя на все ближайшие три месяца.
        Она отступила назад, делая Тане знак идти к выходу. В Таниной голове вихрем понеслись мысли. Значит, ее не собираются продавать в публичный дом! Ее решили сделать танцовщицей, и у нее есть, по крайней мере, три месяца перед предстоящей продажей. Это уже зацепка. Надо показать, будто она старательно изучает местные танцы, и воспользоваться этим временем, чтобы постараться вернуть себе свободу. Может быть, если ее хозяева посчитают, что она смирилась со своей судьбой, они ослабят охрану, и тогда… Надежда снова поселилась в Танином сердце. Теперь она лихорадочно искала пути для спасения.
        Выйдя за Таней, Аине показала ей рукой на дальний конец коридора. Пройдя туда, Таня остановилась перед тяжелой деревянной дверью. Аине толчком открыла ее и пропустила новую ученицу в большой зал с огромными окнами и гладким, сияющим лаком полом.
        Никакой мебели в зале не было. Прямо на полу, скрестив ноги, сидели четверо музыкантов, одетые лишь в широкие белые штаны. Все они, судя по внешности, были соотечественниками Аине и давно уже перевалили пятидесятилетний рубеж. Один из них держал инструмент, похожий на флейту, другой - барабан, третий - домру, четвертый - струнный инструмент размером с виолончель и смычок. В центре стояла красивая смуглая девушка. Таня сразу догадалась, что это рабыня, потому что девушка была одета в очень короткую обтягивающую бедра юбку бирюзового цвета. Она куталась в накидку того же цвета, закрывавшую плечи и грудь, но оставлявшую открытым плоский животик. На ногах у девушки были бирюзовые же туфли на высоком каблуке. В ушах покачивались большие треугольные серьги. Косметики на лице девушки было еще больше, чем у Аине.
        Аине подвела Таню к этой девушке.
        - Познакомься, - сказала она, - это моя внучка Симе. Нет, она не рабыня. Она оделась так, чтобы показать тебе танец, который мы будем разучивать. Наша с тобой задача упрощается тем, что Леодр приказал тебе изучить только один танец - танец осы. Это танец моей родины, и здесь его знают мало. Он должен обеспечить тебе дополнительный успех, когда ты предстанешь перед покупателями. Этот танец всегда исполняют только рабыни. Он состоит в том, что танцовщица медленно снимает с себя одежду, доводя мужчин до экстаза. Длится он ровно тысячу ударов сердца и все движения, одежда и украшения танцовщицы в нем строго определены традицией. На родине я подготовила несколько рабынь, которые имели большой успех, исполняя этот танец. Здесь я не учила еще никого. Надеюсь, ты не осрамишь меня. Приступим немедленно. Для начала я хочу на тебя посмотреть. Скажи, ты танцевала прежде?
        - Да, - кивнула Таня.
        - Как танцовщица?
        - Нет, для себя… на праздниках.
        - Хорошо, - кивнула Аине, - сними одежду.
        Таня смущенно оглянулась на музыкантов.
        - Ты меня удивляешь, девочка, - усмехнулась Аине. - Тебе предстоит публично обнажаться в танце перед большим количеством людей. Не стоит стесняться музыкантов, которые много чего видели на своем веку. В конце концов, ты рабыня и не тебе выбирать: как быть одетой и быть ли одетой вообще.
        - Я вам должна сказать, что меня несправедливо осудили и незаконно продали в рабство, - решилась Таня.
        - Это не мое дело, - покачала головой Аине. - Леодр показал мне купчую, из которой следует, что ты куплена на судебных торгах, являешься рабыней и принадлежишь ему. Больше меня ничего не волнует. Выполняй мой приказ, или тебя накажут, рабыня.
        Тяжело вздохнув, Таня стянула и отбросила тунику.
        Аине обошла ее, внимательно осматривая, подошла вплотную и ощупала бедра и груди. Провела пальцем по позвоночнику. При этом Таня густо покраснела и потупилась.
        - Ты смущаешься? - удивленно произнесла Аине. - Странно. Я ведь значительно старше тебя. Я женщина и твоя учительница. Подобная стыдливость непозволительна для танцовщицы. Я подумаю, как преодолеть твое смущение. А сейчас станцуй любой из ваших танцев.
        Аине сделала несколько шагов назад. Таня недолго стояла в растерянности, а потом начала извиваться и двигаться так, как обычно делала это на дискотеках. Разумеется, ее движения были куда более скованными, чем в те замечательные дни. Вскоре она снова услышала голос Аине:
        - Достаточно. Теперь я верю, что ты из далекой и по-настоящему варварской страны. Ваши танцы отвратительны. В них нет ни изящества, ни искусства. Надеюсь, твой дурной вкус лишь следствие дикости твоего народа, а не свидетельство твоей душевной тупости. А сейчас посмотри танец, который тебе надлежит изучить.
        Аине сделала Тане знак отойти в сторону. Девушка подчинилась, по ходу подхватив свою тунику и натянув ее. Одевшись, она почувствовала себя значительно увереннее.
        Симе, тем временем, отошла в дальний угол и развела в стороны руки с накидкой. Теперь стало видно, что под ней на девушке лиф того же цвета, что и остальная одежда. По знаку Аине музыканты заиграли красивую зажигательную мелодию. Выждав пару тактов, Симе побежала в центр зала. Накидка развевалась за ее спиной. Про себя Таня отметила, что еще не видела, чтобы кто-нибудь двигался настолько легко и грациозно.
        Оказавшись в центре зала, Симе замерла на мгновение и принялась извиваться в танце. Безусловно, это было эротическое действо. Но в нем не было ни толики пошлости или грубых движений. Танец был изящен, изощрен и безумно красив. Забыв обо всем, Таня залюбовалась отточенными движениями танцовщицы.
        Выполнив несколько па, Симе вновь побежала по кругу и, в определенный момент, отпустила накидку. Сделав еще несколько шагов, она рухнула на пол, покатилась по нему, а потом поползла, изображая страстное томление.
        Через несколько секунд Симе снова была на ногах. Она снова извивалась, срывалась с места, заламывала руки, выполняла невероятные повороты. У Тани перехватило дух. Казалось, никогда обычный человек не сможет научиться двигаться так изящно, так умело играть, так вдохновенно жить в танце.
        Грациозно скользя по полу, Симе отступила на несколько шагов и завела руки за спину. Ее лиф словно сам отскочил в сторону, обнажая прекрасные груди. Теперь она танцевала, грациозно покачивая ими, дразня воображаемых зрителей и лаская себя.
        Это была вершина эротизма, и Таня подумала, что ни один мужчина не устоит перед таким зрелищем. Симе тем временем шагнула вперед, выполнила разворот на триста шестьдесят градусов, взмахнула руками… и тут Тане показалось, что с танцовщицы совершенно случайно упала юбка, под которой, как оказалось, ничего не было. На лице Симе отразился испуг. Она закрыла руками лобок и отскочила на несколько шагов назад. Гримаса страха сменилась крайним смущением. Она замерла и вдруг начала кружиться по залу, размахивая руками, словно крыльями. Только теперь Таня поняла, что этот «неожиданный» конфуз был не более чем находкой неведомых хореографов.
        Теперь Симе танцевала в одних туфлях, совершенно голая. Ее движения становились все более и более эротичными и страстными. Казалось, что девушка находится на вершине сексуального блаженства. И вдруг она резко упала на колени, закрылась руками, испуганно и стыдливо глядя перед собой, и замерла. Музыка стихла. Таня заметила, что танцовщица остановилась ровно в центре треугольника, образованного сброшенными ею же накидкой, бюстгальтером и юбкой.
        - Вот таков этот танец, - нарушила наступившую тишину Аине.
        Симе медленно поднялась и начала собирать одежду. Таня следила за ней со скрытой завистью. Мало того, что танцовщица двигалась с таким изяществом, о котором Татьяна могла только мечтать. Приходилось признать, что и фигурой, и красотой лица Симе не уступает Тане, а наличие косметики и украшений в данный момент вообще давало ей огромное преимущество. А ведь она еще и была свободна! Кажется, Симе тоже это понимала и поглядывала на рабыню с легким превосходством.
        - Подойди сюда, рабыня, - приказала Аине.
        Таня подчинилась. Симе, тем временем, успела снова надеть костюм для танца и стояла в выжидающей позе.
        - Конечно, я не рассчитываю, что через три месяца ты сможешь исполнить этот танец, как Симе, - сказала Аине Тане. - Моя внучка начала обучаться танцам сразу после того, как научилась ходить. Но мы сделаем все, чтобы ты в нужное время смогла станцевать наилучшим образом. Мы с Симе - чтобы получить плату, ты - чтобы избежать наказания и продажи в публичный дом. Пока ты будешь тренироваться в своей одежде. К тому, чтобы надеть костюм, тебе надо подготовиться. Итак, начнем с самого начала. Симе, покажи ей движение выхода.
        Симе немного отступила и сделала несколько шагов, расставив руки.
        - Повтори, - повернулась Аине к Тане.
        Таня развела руки, сделала шаг, и тут же жгучая боль пронзила ее руку. Девушка вскрикнула и схватилась за предплечье, которое, казалось, только что ужалила оса.
        - Ты невнимательна, - спокойно произнесла Аине, опуская плетку. - Обрати внимание на положение рук. Они немного согнуты в локтях. Сейчас Симе снова покажет тебе. Посмотри и постарайся повторить в точности. В следующий раз я не буду жалеть тебя, как сейчас. Сейчас освоишь это движение без музыки, потом займемся ритмом.
        Глава двадцать третья,
        о делах достойного купца
        Через три часа Аине сидела в кабинете Леодра.
        - И что ты скажешь? - поинтересовался купец. - Как новая ученица?
        - Она сейчас отдыхает и восстанавливается после утреннего занятия, - ответила танцовщица. - Работы много. Она совершенно безграмотна в области изящных искусств. Но данные неплохие. Да и сама она очень красива. Я думаю, через три месяца твои покупатели будут восхищены ею.
        - Она была строптива?
        - Нет. У нее непокорный нрав, но, похоже, ты сломил в ней дух сопротивления. Хотя она иногда еще пытается возражать, плетка быстро научит ее полному подчинению.
        - Хорошо, - удовлетворенно кивнул купец. - Как ты думаешь, из какой она страны?
        - Теряюсь в догадках. Она хорошо говорит на вашем языке, но никаких слов на иных наречиях я от нее не слышала. Я бы решила, что она родом из росских земель, но ее поведение столь необычно, что я не могу в это поверить.
        - Мои слуги осмотрели ее одежду. Никто не нашел в ней какого-либо сходства с одеждой известных нам народов. Кроме того, в ней используется материал, похожий на искусно обработанный каучук. Он позволяет одежде держаться на теле без завязок и пуговиц. Изготовить такой материал не под силу диким народам.
        - Не знаю, достойный купец. Я могу судить лишь о ее культурном и эстетическом уровне. Он не выше, чем у дочерей приказчиков из Неса..
        - Может и так, - согласился Леодр. - Впрочем, какая разница? Мне сообщили, что земля, из которой она прибыла, погибла в морской пучине. Если, придя сюда, они всего лишь стали покровителями чухонцев, значит, они не опасны.
        - А за что эта девушка была продана в рабство? - поинтересовалась Аине.
        - Она незаконно проникла в запретный город и попыталась заняться проституцией.
        - Ой ли? - Аине пристально посмотрела на собеседника.
        - Какая тебе разница? - огрызнулся тот. - Тебе заплачен аванс и обещана еще большая награда.
        - Я могу и вернуть аванс, - спокойно ответила Аине. - Не забывай, достойный купец, перед тобой благородный мастер великой тайны. Не смей говорить со мной, как со своим приказчиком.
        - Извини, - смутился Леодр. - Но я клянусь тебе, что это правда. Девушка сама нарушила закон, так что осуждена справедливо. В суде мы ее и купили. Моей клятвы тебе достаточно? Ты удовлетворена?
        - Вполне, - кивнула Аине.
        - Вот и хорошо. Давай лучше поговорим о твоей ученице. Что ты о ней скажешь как о танцовщице? Нужно ли тебе что-то от меня, чтобы ускорить обучение?
        - Есть и хорошие, и плохие вести, достойный купец. Она великолепно сложена, и ее тело очень хорошо развито. Двигается она отвратительно, но я смогу придать ее движениям необходимую грацию и изящество. Я бы попросила тебя ускорить изготовление костюма и украшений для нее. Кроме того, я хотела бы, чтобы уже завтра она танцевала в туфлях на высоком каблуке. Это важно для правильной постановки движения.
        - Хорошо, я пошлю слуг, - кивнул Леодр. - Что еще?
        - Есть еще одна проблема. Она слишком стыдлива для танцовщицы. Это может помешать ей танцевать в присутствии зрителей так, как она могла бы.
        - Как с этим справиться? - Леодр заметно забеспокоился.
        - Если бы у меня был год, два…
        - У тебя только три месяца, - отрезал купец.
        - Что же, в таком случае есть один очень действенный, но чрезвычайно жестокий метод. Он может и сломать. Некоторые девушки от такого даже сходили с ума. Но насколько я успела понять Татьяну, она выдержит.
        - Я не намерен жалеть рабыню. Действуй жестоко.
        - Как скажешь. Думаю, я знаю, как смягчить испытание. Но за это ты должен заплатить моей внучке Симе дополнительно три золотых гривны.
        - Я заплачу, - помедлив, согласился купец. - Что тебе еще нужно?
        - От тебя мне потребуется всего лишь человек десять-пятнадцать мужчин: самых грубых и бесцеремонных из твоих рабов и слуг.
        - Ты их получишь. Этого будет достаточно, чтобы она выступила идеально? Ты помнишь, что я говорил, когда приглашал тебя? Я хочу, чтобы она не просто хорошо станцевала. Я хочу, чтобы не осталось ни одного мужчины, который, увидев ее танец, не возжелал бы ее. Слышишь? Ни одного! Для этого я и нанял тебя. Поэтому и согласился заплатить столь высокую цену. Ты мастер великой тайны, и я ожидаю от тебя чуда, а не просто хорошо выполненной работы.
        - Я умею творить чудеса, - сдержанно улыбнулась Аине. - Но все они - плод тяжелой работы и большого опыта. И мой опыт подсказывает, что главная проблема - не в отсутствии у нее опыта в танцах и даже не в стыдливости. Тот танец, который ты избрал, - танец страстной, но покорной рабыни. Но Татьяна никогда не будет таковой. Она страстная и непокорная. Ее можно сломать изощренной жестокостью, но тогда померкнет и страсть. В любом случае, это не будет то, что ты ожидаешь.
        - Если я правильно тебя понял, - нахмурился Леодр, - если мы будем мучить ее слишком сильно, она не исполнит танец с должной страстью. Если не будем мучить ее, она не будет танцевать с отдачей?
        - Именно так, достойный купец.
        - Это неразрешимая проблема?
        - Для тех, кто умеет действовать только принуждением, да. Для тех, кто знает человеческую душу и тело, нет. Я вообще считаю недопустимым ломать волю людей, поскольку это лишает их способности к творчеству и делает лишь никчемными исполнителями. Поэтому я прошу обеспечить рабыне хороший уход и не применять наказаний кроме тех, которые назначу я. Питание должно быть из лучших продуктов и именно в том количестве, которое я укажу. Скажи, вы продолжаете подмешивать ей вечером в пищу снотворное?
        Купец кивнул.
        - Это хорошо, - кивнула Аине. - После тех испытаний, через которые она прошла и еще пройдет, вряд ли девушка ее склада сможет легко засыпать, а она мне нужна выспавшаяся и бодрая каждый день. Только не переусердствуйте, чтобы она не была сонной днем и чтобы это не повлияло на ее рассудок. Я сама буду определять снадобья и их количество. И вот еще что. Завтра я принесу еще одно снадобье. Подмешивайте его рабыне в еду по полнаперстка в день. Это особый отвар кореньев и трав моей родины. Мы используем его для того, чтобы повысить влечение женщины к мужчине. Сразу его действие не будет заметно, но за три месяца оно доведет рабыню до высшей степени вожделения. Главное, чтобы за это время она не познала мужчины и не смогла удовлетворить себя. Тогда воля к сопротивлению будет вытеснена томлением тела, и на представлении она станцует с необходимыми желанием и страстью.
        - Да, нам далеко до твоих приемов, - покачал головой Леодр. - Мы все чаще укрощаем плетью и дыбой. Но твои методы, пожалуй, изощреннее. Действуй.
        - А ты должен обеспечить круглосуточное наблюдение за рабыней.
        - Я приставлю к ней Кимору.
        - Старуха уснет, - усмехнулась Аине. - К тому же она просто не справится с молодой и сильной женщиной.
        - А мужчин посылать нельзя, иначе может быть вся игра сломана. Вряд ли кто удержится от того, чтобы овладеть такой красавицей, даже под страхом наказания, - задумчиво произнес Леодр. - Ладно, это мое дело. Я придумаю. Тебе надо что-нибудь еще?
        - Ничего, достойный купец. Я надеюсь, что моя подопечная уже поела и отдохнула должным образом. Я намереваюсь немедленно продолжить занятия.
        После того как Аине вышла, в кабинет проскользнул приказчик.
        - Там пришел этот, казначей ритера, через которого мы похитили девку.
        - Что ему надо? - поморщился купец.
        - Ритер раскрыл его предательство, и казначей бежал. Ему удалось подкупить чиновников, чтобы те оставили его в городе, но только на это денег у него и хватило. Теперь он совершенно нищий, хоть и полноправный житель города Нес. Пришел просить работу. Рассчитывает, что если оказал нам услугу, то мы наймем его на постоянную службу.
        - Гони его в шею, - фыркнул Леодр. - Если уж ритера за деньги предал, то нам и подавно верен не будет. Надо расспросить его о стране, откуда они прибыли, и выставить.
        - Я уже расспросил, господин. Все та же история о погибшей в пучине океана стране.
        - Ну, возможно, так оно и есть. Теперь можешь его гнать.
        - Слушаюсь. - Приказчик двинулся к двери.
        - Нет, подожди, - окликнул его купец. - Кажется, у меня есть для него работа. Пригласи его ко мне. Только вначале подготовь договор о приеме на службу. Тот самый, по которому мы имеем право распоряжаться и его жизнью, и его телом.
        - Слушаюсь, - снова поклонился приказчик.
        Через некоторое время перед Леодром предстал беглый казначей. Купец с интересом рассматривал странную одежду незнакомца. Но куда больше опытного делягу интересовали глаза собеседника. Леодр безошибочно определил по бегающим глазам и вороватой внешности посетителя, что доверять этому человеку нельзя. Зато, показав власть над ним и свою силу, можно принудить его совершать любые гнусности.

«Пожалуй, это то, что мне нужно», - подумал купец.
        - Итак, ты хочешь служить мне? - спросил он.
        - Да, достойный купец, - низко поклонился бывший казначей. - Я уже оказал вам одну услугу и, думаю, доказал свою преданность.
        - Ты доказал преданность мошне, - усмехнулся купец.
        - Я прошу прощения, мой господин, - скосил глаза Чубенко, - но у меня немалый жизненный опыт. Я бы не принял деньги и не совершил бы все это ради другого человека. Мне хорошо известно, кому стоит служить в этом мире, а на кого полагаться не стоит.

«А ведь он, как и я, ненавидит ритеров! - неожиданно понял Леодр. - Настоящая находка. Он и девицу будет охранять с рвением, только чтобы отомстить тому ритеру за то, что был у него в услужении. И когда я начну осваивать чухонские земли, то смогу на него положиться. Отлично!»
        - Это хорошо, что ты это знаешь, - кивнул купец. - Но, каков бы ни был твой опыт, ты должен понимать, что здесь ты никто и мое доверие надо заслужить. Ты начнешь с самой примитивной и грязной работы.
        - Только позвольте мне начать, и я докажу, на что способен, - поклонился Чубенко.
        - Не сомневаюсь. - Купец выложил на стол свиток. - Вот, подпиши договор.
        Чубенко долго рассматривал договор, шевеля губами.
        - Но я не умею читать на вашем языке, - заметил он.
        - Это обычная формальность, - отмахнулся купец. - Но должен же я подтвердить обязательства.
        - Я вас понимаю, - кивнул Чубенко. - Конечно, это разумно. Я подпишу.
        После того как новый слуга вышел, купец снова вызвал приказчика.
        - Когда этого человека подготовят, дай ему отдохнуть до завтрашнего утра. Такое надо пережить. Потом объясни ему, что делать и как вести себя с рабыней. Пусть свои указания даст и благородная Аине. Да, и не забудь предупредить, чтобы лишнего не сболтнул.
        - Все будет исполнено, - поклонился приказчик.
        Откуда-то из подвала до них долетел отчаянный вопль, переходящий в визг. Леодр усмехнулся и небрежным жестом отпустил слугу.
        Глава двадцать четвертая,
        о жестоком обучении
        Танцевать на каблуках было несколько сложнее, однако Таня достаточно быстро освоилась и вскоре почувствовала себя достаточно комфортно и свободно в новой обуви. На послеобеденном занятии наставница заявила, что несколько облегчит ей задачу. Аине сказала, что ученице необходимо привыкнуть не стесняться своего тела, и заставила ее разучить еще один небольшой танец. Танец был не слишком сложный, длился двести сорок ударов сердца и тоже был весьма эротичным. Самой большой сложностью для Тани было то, что исполнять его было необходимо полностью обнаженной, в одних туфлях. Это сильно сковывало девушку. В результате большая часть ударов плетки, которые она получила, достались ей не столько за ошибки, сколько из-за стеснительности.
        К концу занятия Таня более или менее освоилась. Рядом показывала движения так же обнаженная и, похоже, совсем не стесняющаяся этого прекрасная Симе. Музыканты, казалось, не интересовались ничем, кроме своих инструментов. Аине строго следила за движениями ученицы и явно не думала ни о чем другом. В конце концов, смущение отступило, и Таня сумела-таки достаточно успешно повторить танец за Симе, а потом исполнить его самостоятельно. И все же, когда наставница сообщила, что танец разучен, и позволила девушкам одеться, ученица испытала немалое облегчение.
        Взглянув в окно, Таня подумала, что вчера занятие закончилось значительно позже и, наверное, ей предстоит еще какое-то задание. Она не ошиблась. Наставница объявила девушкам, что им обеим пришло время заняться еще одним аспектом искусства танцовщицы, и приказала следовать за ней. Они спустились на первый этаж, прошли по длинному коридору и вышли в хозяйственный двор. Следом появились музыканты. Земля здесь была густо покрыта соломой. Отвратительно пахло навозом. Прямо перед ними в развязных позах сидело человек пятнадцать рабов, в одних только набедренных повязках. По мощным, грязным телам и незатейливым, грубым лицам мужчин было ясно, что в доме Леодра это рабочая сила низшего разряда: грузчики, водоносы и тому подобное.
        При появлении танцовщиц они радостно зашумели и принялись бурно обмениваться впечатлениями о красоте появившихся перед ними женщин.
        - Тихо, скоты, - грозно прикрикнула на них Аине, и во дворе тут же воцарилась тишина.
        Наставница повернулась к Тане.
        - Сейчас ты исполнишь танец, который мы только что разучили.
        - Здесь?! - в ужасе вскрикнула девушка.
        - Конечно. Ведь тебе надо учиться выступать перед зрителями. Ну же, приступай.
        Таня немного поколебалась, но потом все же приняла исходную позицию для танца.
        - Ты ничего не забыла? - усмехнулась Аине. - Танец исполняется без одежды.
        Таня остолбенела.
        - Выполняй, - нахмурилась Аине. - Или захотела плетки?
        - Давай, девка, раздевайся, - крикнул один из зрителей. - Нам посмотреть охота, что у тебя там, под юбкой.
        Остальные зашумели. Таня испуганно посмотрела на наставницу, но не нашла в ее глазах сочувствия. Поняв, что пройти через позор все же придется, она потянула тунику через голову.
        Аудитория разразилась восторженными криками и воем, и Таня не могла удержаться, чтобы не прикрыться снятой одеждой.
        - Зачем прячешься, красавица? - крикнул кто-то. - Покажись вся.
        - Не тяни время, - нетерпеливо проворчала Аине.
        Сделав над собой усилие, Таня отбросила тунику и встала в исходную позицию. Новый взрыв восторгов оглушил ее.
        - Вот это да! Фигурка, как у богини!
        - Девка - мечта.
        - Груди торчат, ну любо-дорого, - крикнул другой.
        - Эх, пощупать бы!
        Музыканты заиграли, и сгоравшая от стыда Таня начала движение.
        - Задница наливная, как персик, - прокричал кто-то, когда она повернулась.
        Таня споткнулась и сбилась. Тут же короткий удар плети обжег ее под лопаткой. От неожиданности Таня подпрыгнула. Музыка стихла, зато зрители неистовствали.
        - Да ладно, тетя. Пусть просто постоит, нам и то приятно.
        - Не бей ее. Лучше нам на часик отдай. Мы ее всему научим.
        Раздался взрыв хохота.
        - Ты ведь только что танцевала этот танец без запинки, - напомнила Аине. - Попробуй еще раз и не думай, что я дам тебе поблажку из-за того, что здесь зрители. Начинай снова.
        Таня попробовала повторить танец, но уже на третьем такте снова сбилась. Теперь удар плети пришелся пониже спины, заставив ее взвизгнуть и закрыть обеими руками мягкое место. Это вызвало бурю эмоций у публики. Аине, не обращая внимания на восторженные вопли наблюдателей, нанесла несколько ударов по ногам, заставив ученицу подпрыгивать.
        - Вот пусть так и пляшет, - крикнул кто-то. - Даже интереснее.
        - Не зли меня, - процедила Аине. - Танцуй хорошо или это не закончится никогда.
        - Я не могу! - Таня заплакала и закрыла лицо руками.
        - Что значит - не можешь? Симе может, а ты нет? То, что сделал один человек, доступно и другому. Смотри.
        Она подала знак внучке, и та быстро скинула накидку, лиф и потянулась к юбке.
        - Еще одна раздевается! - донеслось со стороны зрителей. - Да сегодня боги ниспослали на нас высшую милость!
        Не обращая никакого внимания на крики, Симе сняла юбку и приготовилась. Зазвучала музыка, и она начала выполнять заданные па. Зрители громко обсуждали ее достоинства.
        - Эта ничуть не хуже, - кричал один. - Ишь как вертится.
        - Вот это поза, - надрывался другой, - у покойника встанет.
        - Мужики, держите меня, а то я ее прямо здесь завалю, - выл третий.
        Вскоре нечленораздельные крики утихли, и Таня расслышала обмен мнениями сидящих ближе всего к ней зрителей:
        - Ты бы какую взял?
        - Да обеих.
        - А все-таки?
        - Да ту, какая ближе.
        - И то верно. Обе хороши.
        От всего этого Таню начала бить крупная дрожь.
        Не обращая никакого внимания ни на выкрики, ни на замечания о своей внешности, Симе закончила танец, грациозно поклонилась и начала одеваться.
        - Постой, девка, - крикнул кто-то. - Мы же только начали. Покажи нам еще.
        Одевшись, Симе одарила публику обворожительной улыбкой и воздушным поцелуем, что вызвало громкий вой не то восторга, не то изумления невозмутимостью девушки.
        - Теперь твоя очередь, - повернулась Аине к Тане.
        - Я не могу! - Таня уже почти билась в истерике.
        Аине некоторое время задумчиво смотрела на нее. Очевидно, она почувствовала, что ученица если не на грани сумасшествия, то уж точно близка к нервному срыву.
        - Ладно, одевайся и иди отдыхать. Но знай, что я тобой крайне недовольна. Завтра ты не уйдешь отсюда, пока не исполнишь танец полностью и надлежащим образом.
        Когда танцовщицы покидали двор, их провожал разочарованный гул зрителей.
        До своей комнаты Таня шла, словно во сне. Симе отстала где-то по дороге, но Аине проводила невольницу до самой двери. Переступив порог, Таня остановилась в изумлении. Перед ней стояла старая Кимора, а рядом в какой-то невообразимой мешковатой хламиде переминался с ноги на ногу Чубенко. От удивления у Тани даже высохли слезы.
        - Ну, здравствуй, милая, - прошамкала старуха. - Вот и слугу тебе нашли. Он комнату убирать твою будет, воду тебе лить, когда мыться станешь, горшок твой выносить. А заодно следить, чтобы чего худого не было, чтобы все приказания господина и учительницы твоей исполнялись. В этой комнате он будет неотлучно.
        - Но он же мужчина! - пролепетала Таня.
        - Уже нет, - усмехнулась старуха, задирая подол хламиды Чубенко и демонстрируя ошарашенной Тане свежие рубцы на его теле. Девушка отвернулась, не в силах выдержать страшное зрелище.
        - А ты, милый, запомни, - повернулась к Чубенко старуха, отпуская его одежду, - что выходить тебе отсюда заказано. За девонькой нашей смотреть будешь, чтобы с ней чего худого не случилось, чтобы не посягнул на нее кто. Следи, чтобы руками по своему телу не блудила. Но касаться тебе ее нельзя, акромя того случая, чтобы дело это предотвратить. А если по иному поводу коснешься, господин смертью тебя накажет. Право его на то в договоре вашем прописано. На ночь рученьки ей связывать будешь. Но и тогда глаз тебе смыкать нельзя. Если заснешь - пятьдесят палок тебе.
        - А спать как? - жалобно спросил Чубенко.
        - Когда она с учительницей своей занимается, спать можешь, - пояснила старуха. - Только горшок ее ночной вынесешь, ванну горячей водой наполнишь, как ее наставница велит, и спи-отдыхай. Здесь, в углу, на коврике место твое будет. Верно я говорю, госпожа? - повернулась она к Аине.
        - Все так, - кивнула та. - А ты, рабыня, немедленно прими ванну, ужинай и ложись спать.
        - При нем?!
        - При ком угодно. Если я приказываю принять ванну, ты должна это сделать немедленно. Это необходимо для твоих мышц. Исполняй сейчас же. - Наставница подняла руку с плеткой.
        Понимая, что сейчас может произойти, Таня быстро скинула тунику, прошла в соседнюю комнату и забралась в ванну. Теплая вода приятно ласкала утомленное тело. Аине быстро зачитала Чубенко инструкции и вышла вместе с Киморой. Таня старалась на него не смотреть, переживая события сегодняшнего дня. «Неужели этому не будет конца?» - вертелось у нее в голове.
        Выждав положенное время, Владимир Гермогенович подошел к ней и принялся поливать водой Потом он подал полотенце. Он тоже старался не смотреть на невольницу.
        Таня поужинала, и только после этого Чубенко позволил себе нарушить молчание:
        - Они сказали, что я должен связать тебе руки на ночь.
        Таня молча повернулась к нему спиной и завела назад руки.
        Владимир Гермогенович связал ей запястья заранее приготовленным ремнем, отошел и лег на свой коврик. Таня не выдержала.
        - Владимир Гермогенович, Рыбников действительно погиб? - спросила она.
        - Да, - кивнул тот.
        - Его Арис убил?
        - Да.
        - А ребята? Где ребята?
        - Их выслали из города.
        - А вы почему не с ними?
        - А зачем мне было с ними идти? Все равно им там не выжить. Я же не знал, что получится так… - Он осекся.
        Таня легла на кровать и отвернулась к стене. «Может, лучше умереть? - подумала она. И тут же в голове молнией пронеслась мысль: - Нет, ни за что. Я всем им еще отомщу: и Ставру, и Леодру, и гадкому приказчику, и Аине. И Арису, за Рыбникова. Я еще отыграюсь. Я еще буду свободна!»
        Насладившись картинами воображаемой расплаты, Таня немного успокоилась и только тогда поняла, что Арису она мстить совсем не хочет… вернее, не может.
        Лежавшему на коврике у противоположной стены Чубенко хотелось выть.
        Глава двадцать пятая,
        о поисках
        Антон вошел в Нес в середине дня и сразу направился на рынок. Город выглядел именно так, как его описывал Сережа Пак. Впрочем, ни архитектура, ни быт местных жителей Антона сейчас особо не интересовали. Расспросы торговцев и приказчиков дали ему мало нового. О недавнем поединке ритеров на рынке, как и об изгнании торговой делегации финнов знали все. Говорили также о похищенной девушке. Впрочем, все сходились на том, что Татьяну похитили лесные разбойники, проникшие в город. Соответственно, большинство полагало, что девушку прячут в лесах, либо увели в соседнее княжество, где продали в рабство.
        Антон же был уверен, что Татьяну похитили по приказу наместника. Походив по рынку, он пришел к выводу, что ему необходимо проникнуть в запретный город. Но это было не так просто. Все входы строго охранялись. Чтобы пройти, надо было состоять на службе у жителя этого самого запретного города. Но для того, чтобы поступить на службу, следовало в город опять же проникнуть. Знающие люди порекомендовали наняться к кому-то из правобережных торговцев и ждать, пока представится шанс сменить хозяина. Это Антона не устраивало. Находившись по рынку и собрав информацию, он вышел к пристани и уселся на причальную бухту, разглядывая недостижимый запретный город.
        Ехидный смешок привлек его внимание. Полагая, что смеются над ним, Антон обернулся и увидел двух грузчиков, с любопытством наблюдающих за слепым стариком, который, ощупывая дорогу перед собой посохом, шел прямо к краю пристани. Одет слепой был достаточно бедно: в серую тогу из грубой материи. Лицо его пересекал огромный шрам от удара, очевидно, и лишившего этого человека зрения. Поняв, что через несколько секунд слепой может свалиться в воду, Антон бросился к нему.
        - Стойте, - крикнул он. - Там, впереди, обрыв.
        Раздался разочарованный вздох одного из грузчиков.
        И тут же Антон вздрогнул. На секунду ему показалось, что его левая рука попала в стальной капкан, так сильно сжал ее слепой.
        - Ах, спасибо, добрый юноша, - прогнусавил слепец. - Пусть боги дадут тебе многие годы жизни и крепкое здоровье. Ты спас меня. Мой поводырь сбежал, обворовав меня, а мне так необходимо попасть на ту сторону. Не согласишься ли ты проводить меня. Это не займет много времени. Я заплачу.
        - Но я не имею права на вход в запретный город.
        В душе Антон ликовал. Кажется, случай представил ему шанс пробраться к цели своего путешествия.
        - Это не имеет значения, - ответил ему слепец. - Сопровождая меня, ты становишься моим слугой, а значит, получаешь доступ. Так ты проводишь меня, добрый юноша?
        - Хорошо, пошли, - согласился Антон.
        - Как тебя зовут?
        - Антон.
        - А меня называй Сид. Там у третьего причала должны стоять лодки перевозчиков. Отведи меня к ним.
        Антон быстро нашел глазами причал и лодки и потянул слепца.
        - Я вижу их. Пошли.
        Он потянул своего спутника. Тот шагнул за ним и при этом задел бедром за меч, заткнутый за пояс Антона.
        - Я не ошибся, добрый юноша, у тебя меч ритера?
        - Да, - буркнул Антон, гадая, как по столь мимолетному прикосновению слепец сумел идентифицировать оружие.
        - Могу я узнать, как он достался тебе?
        - Я подобрал его на поле боя.
        - Вот как?! Давно это произошло?
        - Нет. Недавно.
        - Правда?! Неужели недавно где-то здесь погиб благородный ритер, а я об этом не знал?
        Антон про себя вовсю костерил докучливого спутника, но прекрасно понимал, что если тот подумает, что поводырь что-то скрывает, то может не просто отказаться от его услуг, а еще и вызвать стражу, чего совсем не хотелось.
        - Это произошло далеко отсюда, в землях финнов. Благородный ритер Никита убил на поединке ритера Йохана.
        - Об этом я слышал. Никита был здесь несколько дней назад с торговым обозом. А ты-то там как оказался?
        - Я был с Никитой, - признался Антон.
        - Вот как? Ты был его учеником? А почему ушел? Или он тебя выгнал?
        - Нет, не выгнал. Просто Никита решил осесть в лесах, а я…
        - А ты хочешь жизни в городе, службы в дружине славного воина, богатства и любви женщин?
        - Да. - Антон порадовался, что Сид сам сочинил за него легенду.
        - Что же, это обычно для юноши. Теперь я, по крайней мере, могу не беспокоиться, почему ты согласился сопровождать меня и даже не уточнил размер оплаты. Тебе надо попасть в запретный город. Что же, даже если ты проводишь меня в одну сторону, мне и то будет подспорье, - Сид хихикнул.
        Антон мысленно обругал себя. Он допустил оплошность, и слепец сразу подловил его.
«Так и проваливаются разведчики, - подумал он. - Впредь надо быть осторожнее».
        Они прошли в конец пристани, где Сид громко поинтересовался, не сможет ли кто-либо из достойных перевозчиков доставить их с поводырем на другой берег. Желающий сразу нашелся, и они с Антоном погрузились в лодку. На противоположном берегу слепой положил на скамью рядом с собой мелкую монетку и подал поводырю знак помочь ему выбраться на пристань. Через городские ворота их пропустили тут же, как только Сид показал стражнику какую-то деревянную табличку с рунами и заявил, что поводырь является его слугой.
        В городе Сид ориентировался прекрасно. Он сообщал Антону, какая улица куда должна вести, и парню оставалось лишь провести спутника в указанном направлении и избежать столкновения с другими прохожими. Вскоре Сид сказал, что они подошли к дому, на фасаде которого изображен единорог, и потребовал ввести его туда.
        Сразу за дверьми их встретил караул из двух стражников в золоченых доспехах, и Антон понял, что это, по-видимому, воины из того отряда, что сопровождали наместника во время инспекции рынка. Охранники выглядели грозно, но не посмели останавливать гостей, а лишь вежливо попросили обождать в отделанной мрамором гостиной. Один из них удалился и вскоре вернулся с молодым мужчиной, одетым в золотистую переливающуюся тогу. Вновь вошедший был высок и держался прямо. Необычайная мощь, исходящая от его фигуры, и кошачья манера двигаться говорили, что это опытный воин. Его красивое лицо с абсолютно правильными чертами казалось невозмутимым, но вместе с тем, как подумал Антон, словно было создано как воплощение благородства и мужественности. Увидев гостей, хозяин расплылся в улыбке:
        - Здравствуй, благородный Сид. Рад снова видеть тебя в своем доме.
        - Здравствуй, благородный Арис, - отозвался слепец. - Я тоже рад снова встретить тебя. Хотя, счастья увидеть, увы, лишен.
        - Боги наградили тебя столькими талантами, благородный Сид, что потеря зрения лишь малая, хотя и прискорбная плата за них. - Арис обнял гостя. - Я вижу, у тебя новый поводырь.
        - Да, этот добрый юноша уберег меня от падения в воду в порту и был так любезен, что согласился проводить сюда.
        - Вот как? Спасибо, достойный…
        - Антон, - подсказал Сид.
        Антон молча поклонился. Он вовсю пожирал глазами Ариса, командира внешней стражи Неса, воина, сумевшего победить самого Рыбникова.
        - Я давно предлагал тебе, переезжай в запретный город, - повернулся Арис к Сиду.
        - Ну, куда мне, - усмехнулся слепец. - С моими деньгами…
        - Живи у меня во дворце. Ты не будешь знать ни в чем отказа.
        - О, спасибо, благородный Арис. Но дворцы не для таких, как бедный Сид.
        - Прекрати насмехаться, - нахмурился Арис. - Почему ты живешь на этой правобережной вонючей помойке?
        - Потому что я тебе уже тысячу раз говорил, что лучше на вонючей помойке, чем в сиятельной клоаке интриг Неса.
        - Но в моем доме ты можешь не думать об этом.
        - Ах, благородный Арис, нельзя быть наполовину живым. Можно либо жить как тебе нравится, либо мириться с чужими нравами. Я люблю жить по-своему, пусть и в бедной хижине.
        - Как знаешь, - с сожалением развел руками Арис и перевел взгляд на Антона. - У тебя меч ритера, достойный Антон?
        - Да, благородный Арис, - кивнул Антон. - Я подобрал его на поле боя.
        - Ты, наверное, нездешний, - нахмурился начальник внешней стражи. - Иначе бы ты знал, что только близкий человек может обращаться к ритеру, не именуя его таковым.
        - Прости, благородный ритер, - снова поклонился Антон.
        - На первый раз прощаю, - отмахнулся воин.
        - Антон некогда был учеником благородного ритера Никиты, - подсказал Сид.
        - Вот как? - вскинул брови Арис. - Того самого? Это истинный мастер. А почему ушел?
        - Тяжело молодому и сильному человеку сидеть в лесах, - вздохнул слепец.
        - Может быть. Значит, пришел наниматься на службу? - Вопрос был обращен к Антону.
        - Да, благородный ритер Арис, - Антон поклонился в третий раз. - И, если бы я мог служить под твоим началом, я был бы счастлив.
        - Не сомневаюсь, - надменно улыбнулся Арис. - Но в свой отряд я принимаю только после строгого отбора. Ты готов к испытанию, достойный Антон?
        - А в чем оно состоит? - смутился парень.
        - В том, что я испытываю кандидата так, как сочту нужным, - жестко ответил Арис. - Жизнь, если ты не пройдешь проверки, я не обещаю. Но если пройдешь, считай себя в отряде.
        Антон растерянно посмотрел на Сида, но тот сидел с невозмутимым лицом, уставившись перед собой невидящим взглядом.
        - Я согласен, - пошел ва-банк Антон.

«В отряде Ариса я точно смогу найти Таню», - добавил он про себя.
        - Вот и хорошо, - кивнул Арис. - Заруби меня.
        - Что?! - Антон не поверил своим ушам.
        - Я говорю: бери меч и постарайся зарубить меня. Это тебе все равно не удастся. Как только ты коснешься рукояти, я начну защищаться. Но если ты успеешь обнажить оружие, я возьму тебя в отряд. Действуй.
        Антон кивнул. Замысел Ариса стал ему ясен, как и то, что начальник внешней стражи считал себя по-настоящему величайшим мастером и непобедимым воином. Но выбора не оставалось. «Если я не пройду испытания сейчас, меня не захотят брать и другие», - подумал он, глубоко вдохнул, выдержал паузу, посмотрел в сторону, отвлекая внимание экзаменатора, и вдруг резко рванул из-за пояса оружие и шагнул вперед.
        Вначале ему показалось, что земля сама выскользнула из-под ног и пол неожиданно переместился туда, где должен был быть потолок. Потом пришла боль, а глаза сами собой закрылись.
        Когда Антон пришел в себя, Арис все еще стоял над ним.
        - Неплохо, - покачал головой начальник внешней стражи, - клинок вышел почти наполовину. Но этого недостаточно, чтобы служить в моем отряде. Я мог бы порекомендовать тебя в стражу городских стен, но не думаю, что стоит это делать. Вряд ли ученик, покинувший своего ритера ради красивой жизни, станет достойным воином. А увеличивать число отребья в доспехах нет смысла. Лучше поучись массажу у благородного Сида, достойный Антон. Это будет полезнее для всех.
        Он подошел к слепцу и положил руку ему на плечо.
        - Пойдем, благородный Сид. Мои мышцы и кости изнывают без твоих добрых пальцев.
        Когда через час Антон с Сидом вышли на улицу, слепец остановился.
        - Ну что, достойный Антон, пойдешь ли ты искать себе службы в запретном городе или вернешься на правый берег со мной?
        Антон задумался.
        - Вряд ли я смогу рассчитывать на хорошую службу теперь.
        - Почему же? В стражу городских стен или в отряд внешней охраны наместника тебе теперь не попасть. Но ведь есть еще вооруженные отряды купцов, которые охраняют их дома, склады и сопровождают обозы. Туда ты сможешь устроиться с успехом.
        - Но ведь это наверняка сброд, - заметил Антон.
        - А чего ты ожидал? - усмехнулся Сид.
        Антон вздохнул.
        - А если я пойду с тобой?
        - Будешь моим поводырем. Я буду платить тебе пол золотой гривны в месяц и обеспечу еду и кров. Примерно столько же получает рядовой воин стражи стен. Если захочешь, обучу массажу.
        - Пошли, - неожиданно согласился Антон.
        Он даже сам испугался своего поступка. Ведь он планировал наняться в стражники, поселиться в запретном городе, чтобы проще было найти Таню. Да и сама стезя профессионального воина казалась ему куда более привлекательной, чем обучение массажу. С Арисом его постигла неудача, но ведь это не приговор. Можно было наняться к купцу и искать Таню. А потом, глядишь, нашлось бы место в страже. А там, может быть, подвернется случай проявить себя, и он сделал бы карьеру. И вдруг он принял предложение слепого массажиста. Почему? Может, так сильно было странное обаяние слепца? Может, он подумал, что с Сидом ему будет легче найти Таню? Или так подействовал урок, преподанный Арисом? Сложно сказать. Скорее всего, это был неосознанный импульс. Но рассуждать об этом было уже поздно. Сид тянул его за руку.
        - Ну, тогда пошли, Антон. Сегодня я богач. Устроим пир. Там, у порта, есть лавка, где торговец не слишком большой плут. Мы купим там доброго вина, сыра, ветчины и устроим вечером пир. Веди меня.
        Антон покорно двинулся в нужном направлении. Слепец неотступно шел рядом.
        - А почему Арис назвал вас «благородным»? - спросил он. - Разве это не обращение к ритерам?
        - И к ритерам тоже, - ответил Сид. - Так называют всех мастеров, кто познал великую тайну. Ритеры - это только часть из них. Воины, которые познали великую тайну. Остальных называют «мастер великой тайны». Скажем, я - мастер-массажист великой тайны. И ко мне обращаются «благородный». Есть мастера-гончары великой тайны и так далее.
        - Значит, я должен называть вас «благородный мастер-массажист Сид»?
        - Нет уж, уволь, - захихикал слепец. - Мне нужно, чтобы ты был расторопным слугой. А пока ты будешь именовать меня столь длинным титулом, я, глядишь, проголодаться успею или в какую канаву сослепу свалюсь. Зови меня просто - Сид. И прекрати обращаться так, будто меня много. Я один, бедный слепой Сид.
        - Хорошо, - кивнул Антон. - А кто признает мастером?
        - Другой мастер. И вручает инку. Или дает право изготовить таковую. У меня тоже есть.
        Сид извлек из складок тоги небольшую золоченую бляшку, висевшую на стальной цепи. Антон задумался.
        - Но если воин самовольно сделает себе инку, то его вызовет на бой истинный ритер и убьет. Я понял, что так ритеры поддерживают чистоту своих рядов. А если ремесленник сам объявит себя мастером и сделает инку? Его что, забьют другие мастера этого ремесла?
        - Нет, его зарубит первый же встречный ритер. Ритеры - хранители, стражи и судьи ордена мастеров великой тайны. Они охраняют мастеров и от тех, кто хочет их обидеть, и от тех, кто хочет без оснований затесаться в их ряды. Если кто обидит мастера, первый же ритер отомстит обидчику. Если кто без основания назовет себя мастером, ритер уничтожит самозванца. За это ритеры пользуются особым уважением.
        - Но как он поймет, является ли человек истинным мастером в своем деле? Скажем, в гончарном?
        - Он поймет, знаком мастер с великой тайной или нет. Этого достаточно. Конечно, пока у ритера будет хоть тень надежды, что стоящий перед ним человек знает великую тайну, он не обнажит оружия. Но если сомнений не останется, ритер покарает самозванца.
        - Но как ритер узнает владеющего великой тайной?
        - Как только познаешь великую тайну, поймешь, - хихикнул Сид.
        Антон понял, что продолжать допытываться бессмысленно.
        - А какие есть отряды воинов в Несе? - перевел он разговор на другую тему. - Кроме купеческих дружин, я имею в виду.
        - Есть стража правого берега и пригородов. Есть так называемая стража стен. Она охраняет входы и патрулирует улицы запретного города. Если город подвергнется осаде, именно они будут защищать стены. Есть внешняя стража дворца, которой командует Арис. Эти воины охраняют внешние подступы дворца наместника и сопровождают его при выходах в город. Она немногочисленна, человек шестьдесят. Но стража стен вызывает ее на помощь, если не может справиться с каким-нибудь буяном. Ведь там лучшие бойцы.
        - Ритеры?
        - Нет, что ты! Ритер не может служить ритеру.
        - Почему?
        - Потому что ритеры такой народ, что могут общаться только на равных. Союз - да. Подчинение - никогда. Ссора неизбежна. У каждого мастера свой взгляд и свой путь, которыми он дорожит. Союзники всегда могут договориться и поступиться чем-то из уважения друг к другу. Для вассала и сюзерена это невозможно. Поэтому ритеры служат только наймитами, но никогда вассалами. Если кто-то из людей Ариса станет ритером, Арис даст ему инку, рекомендацию к одному из правителей, и изгонит из отряда. Это к пользе обоих.
        - Странно, - пожал плечами Антон.
        - Только пока ты не знаком с великой тайной.
        Антон выругался про себя. Похоже, все разговоры с Сидом упирались в великую тайну, незнание которой делало беседу бессмысленной.
        - Других отрядов нет? - спросил он.
        - Есть еще внутренняя дворцовая стража. Она охраняет внутренние покои дворца наместника.
        - Если во внешнюю стражу входят такие грозные бойцы, представляю, каковы воины внутренней стражи, - заметил Антон.
        - Ты ошибаешься, - рассмеялся Сид. - Во внутреннюю стражу наместник отбирает не тех, кто сильнее, а тех, кого он не боится. Он уверен, что внешний враг не проникнет через охрану Ариса. Но наместник боится всех, кто силен и имеет собственное мнение. От внутренней стражи ему нужны только глаза и уши… и кое-что еще, хе-хе. Но тебе об этом лучше не знать. Ты все равно не подойдешь. Там люди преданные и покорные. А такие редко бывают хорошими бойцами.
        - Но командует этой стражей ритер?
        - Нет. Никогда боярин Урята не допустит в свои покои ритера. Он боится и ненавидит их.
        - Но нанял Ариса.
        - А как еще он может быть уверен в своей безопасности? На Арисе держатся покой города и безопасность наместника.
        - Так Арис единственный ритер в Несе?
        - В Несе нет. Но на службе у наместника Неса да. Но он и обходится казне дороже, чем вся остальная внешняя стража. Зато за семь лет службы Ариса ни один непрошеный гость не прошел во дворец. Ни один буян, нарушивший покой города, не остался безнаказанным. Он сам подобрал внешнюю стражу, и сейчас это отряд, который стоит больше, чем две сотни обычных воинов.
        - А другие войска в Несе есть?
        - Зачем? Тех, что имеются, достаточно для защиты стен города в случае чего.
        - А если война с соседним княжеством?
        - Для этого у Веского князя есть полевая рать. Она выступает против врага, а в мирное время находится в стольном городе.
        - А как называется столица?
        - Сейчас это славный город Тан. Он в десяти днях пути отсюда.
        - Что значит сейчас? Столица часто переносится?
        - При каждом новом князе. Таков обычай. Это позволяет взошедшему на престол взять с собой только тех чиновников, которых он считает нужным.
        - А просто уволить он их не может?
        - Бывает, что и хвост вертит собакой, юноша. Чиновники - народ особый. И они очень хорошо умеют защищать свои места. Иногда, чтобы убрать препятствие, надо рубить сплеча, а не разбирать по частям.
        - И нынешний князь избрал Тан?
        - Нет, Тан выбрал прежний князь Годин, сожри Дый его печенку.
        - За что вы его так?
        - Прости, Велес, он был плохим князем. Правил двадцать пять лет. Думал лишь о пирах да любовных утехах. Казнокрадство при нем разрослось, как сорная трава на брошенном поле. Многие славные ритеры покинули княжество. Мы уж думали, что нас завоюют соседи и Годин кончит свои дни в рабской клетке. Ан нет, помер на шелках в прошлом году.
        - А новый князь?
        - Гонан? Он достаточно молод. Даже не женат еще. Разное говорят. Не проявил он покамест себя. Даже стольный град еще не выбрал. Но рассказывают, что учителем у него был истинный ритер. Может, надоумил чему. А ежели нет, то ему же хуже. Не выдержит княжество больше бесчинств воров-чиновников. Соседи разорвут.
        - А новый князь… - начал фразу Антон, но тут Сид до боли сжал его руку.
        - Я слышу, юноша, что мы приблизились к порту, - произнес слепец. - Справа, на углу, найди лавку Липура. Нам туда. И давай закончим о князьях и дружинах. Мы с тобой лишь массажист и его ученик. Наше дело - делать массаж и кутить на вырученные деньги.
        Глава двадцать шестая,
        о доле танцовщицы
        Занятие казалось бесконечным. Однако, когда Таня осознала, что завершение все же близится, это не принесло ей облегчения. Движения танца осы давались ей все лучше.
        Неожиданные удары плетки все реже стали взрываться болью на ее теле. Но все это казалось совершенно несущественным по сравнению с тем, что ее ждало каждый вечер. Вот уже четвертый раз, начиная с того памятного дня, когда она впервые была вынуждена танцевать голой перед сборищем грубых и похотливых рабов, ее ждал все тот же позор. Каждый вечер, в конце занятий, Аине и Симе вели ее в тот проклятый двор, где уже ожидали представления алчущие зрители. Состав рабов менялся, на балюстраде второго этажа появлялись все новые зрители, очевидно, уже из числа вольнонаемной прислуги Леодра, однако их поведение оставалось прежним. Все они, как один, громко выкрикивали издевательские и скабрезные комментарии в отношении обнаженных танцовщиц, что доводило Таню до исступления.
        В начале всегда танцевала Симе. Совершенно невозмутимо, не обращая никакого внимания на вопли и вой зрителей, девушка скидывала одежду и выполняла танец, в конце которого делала неизменный поклон, а, одевшись, посылала окружающим воздушный поцелуй, будто была крайне польщена их реакцией. Для себя Таня отметила, что именно эта невозмутимость, похоже, служила для Симе защитой. Зрителям словно было неинтересно издеваться над никак не реагирующей на их выходки девушкой, и во время ее танца они не слишком расходились. Зато стоило самой Татьяне скинуть тунику, как двор взрывался нечленораздельным воем и целой бурей самых грубых и непристойных замечаний и комментариев. Для Тани все это было невыносимо. Она сбивалась, за что тут же получала удары плети, а сама экзекуция немедленно вызывала новую бурю восторгов и вал унизительных для девушки обсуждений.
        На второй день количество мучительных попыток исполнить проклятый танец было огромным и неподдающимся подсчету. Пытка продолжалась до темноты, но все же непреклонная Аине вынудила ученицу исполнить танец полностью. Вчера, собравшись с силами, Тане удалось выполнить танец целиком где-то с десятой или одиннадцатой попытки, но все же происходившее было для нее нестерпимой мукой. В какой-то момент Тане даже показалось, что она сойдет с ума, и лишь финал занятия спас ее от срыва.
        И вот сегодня, осознавая приближение нового испытания, Таня все чаще сбивалась. Слава богу, что Аине не пришла на послеобеденное занятие, поручив внучке отрабатывать с ученицей базовые движения танца. Впрочем, и от молодой танцовщицы зажатость подопечной не укрылась.
        - Соберись, - строго приказала Симе. - Ты стала двигаться совсем скованно. Что случилось? Устала?
        - Нет, - быстро отозвалась Таня. - Я сейчас сделаю, как надо.
        Симе ни разу не ударила ученицу за время их совместного занятия, хотя плетка, оставленная Аине, была в руке у молодой танцовщицы. Впрочем, за время занятия Татьяна убедилась, что внучка не менее строга и придирчива к исполнению танца, чем бабушка. Она вполне допускала, что в случае совсем уж серьезной ошибки Симе пустит плетку в ход. Впрочем, в этот раз, похоже, Симе была склонна выяснить причину ошибок.
        - Если не устала, то в чем дело? - строго спросила она. - Ты ведь уже неплохо выполняла поворот.
        - Я просто отвлеклась, - извиняющимся тоном ответила Таня. - Сейчас сделаю все, как надо.
        Она приняла исходную позицию, но Симе жестом остановила ее.
        - Ты испугана предстоящим танцем перед зрителями? Я права?
        Таня потупилась и кивнула.
        - А в чем дело? - пристально посмотрела на нее Симе. - Ты очень красива. Танцуешь уже прилично, по крайней мере, для этих скотов. Чего тебе стыдиться?
        Таня удивленно посмотрела на собеседницу.
        - Как чего? Я, голая, танцую перед таким количеством мужчин. Неужели ты не понимаешь? Может, для тебя это привычно. Но я так не могу. Мне стыдно. А эти выкрики! Симе, я больше не перенесу этого.
        - Что значит, я привыкла? - усмехнулась Симе. - Или я не женщина? Или ты считаешь меня развратной проституткой, которая наслаждается своим падением?
        Таня покачала головой.
        - Но тогда как ты можешь так спокойно танцевать перед ними? Неужели тебя не задевают их похабные крики?
        - Я танцовщица, и танец - мое ремесло, - спокойно и чуточку надменно ответила Симе. - Я танцую хорошо и могу гордиться этим. Что же до того, что я обнажаюсь…
        Она вдруг смущенно улыбнулась и продолжила:
        - Знаешь, я тоже немного смущаюсь. Потому бабушка и заставляет меня танцевать вместе с тобой, чтобы ушла стыдливость. Она говорит, что танцовщица не может позволить себе подобных чувств.
        - Это твоя работа, - вздохнула Таня, - танцевать голой.
        - Нет, это твоя судьба, - усмехнулась в ответ Симе. - Мы, вольные танцовщицы, не обнажаемся перед зрителями. Это удел танцовщиц-рабынь, таких как ты. Но все равно, когда мужчина смотрит на красивую и эротично танцующую женщину, он не может не испытывать вожделения. Танцовщица это чувствует и теряет концентрацию, как и всякая женщина, польщенная мужским вниманием. Она забывает о танце, делает свою работу хуже. Так нельзя. Поэтому мы учимся не обращать внимания на подобные вещи.
        - Но перед этими людьми! - воскликнула Таня. - Одно дело - танцевать перед красивым и умным мужчиной, который просто тебя хочет. А другое - перед этим сбродом, во дворе.
        - Ошибаешься, - лукаво усмехнулась Симе. - Как раз там легче. Кого ты видишь там перед собой?
        Таня запнулась.
        - Как кого? Там рабы и слуги. Они все грубые…
        - Они просто животные, - рассмеялась Симе. - У них тела быков, а мозги ослов. Тем, что они кричат нам, они лишь подтверждают, кто они есть на самом деле. Именно так мычали бы эти безмозглые скоты, если бы умели говорить по-человечески. Неужели тебе было бы стыдно танцевать голой перед стадом ослов или буйволов?
        - Ну, не знаю, - протянула Таня. - Они все же люди… Мужчины.
        - Ах, Таня, - неожиданно вздохнула Симе, - как бы я хотела, как обычная девушка, сидеть и ждать жениха. Быть стыдливой, бросать кроткие взгляды, мечтать о возвышенном. Опекун бы отсылал недостойных претендентов, а я бы ждала суженого. Но мы с бабушкой здесь парии. У нас нет покровителя мужчины. Лишь мудрость бабушки спасает нас. Она сумела договориться с властями города, чтобы мы находились под покровительством городского совета. Иначе бы я давно уже стала наложницей какого-нибудь жирного боярина, а бабушка обучала бы чужих рабов за гроши. Поверь, были люди, которые этого пытались добиться. А знаешь, почему им не удалось? Потому что бабушка прекрасно знает мужчин. Она умеет играть на их слабостях: самолюбии, тщеславии, алчности, трусости. Она играет на них, как наши музыканты на струнах: льстит, убеждает, сталкивает лбами. И вот результат: мы состоятельны и свободны, а я сама выбираю себе жениха, а не ложусь в постель первого возжелавшего меня проходимца.
        - Наверное, у тебя много женихов, - попыталась польстить собеседнице Таня.
        - Да как сказать, - передернула та плечами. - Много желающих взять меня в наложницы. Есть те, кто охотятся за бабушкиным богатством. Меня они не интересуют. Если я выберу себе кого-то, то это должен быть человек смелый, умный, щедрый… и симпатичный.
        - Как Арис? - вырвалось у Тани.
        - Все мы хотим жить в княжеском дворце, но всем, кроме князя, приходится довольствоваться домами попроще, - рассмеялась Симе. - Я еще не сошла с ума, чтобы гнаться за несбыточной мечтой. К тому же, говорят, что Арис еще ни разу не приходил на ложе одной и той же женщины дважды. А я не хочу чувствовать себя брошенной. Я сама расстаюсь с любовниками. Я же не какая-то там купеческая дочка. Я сама выберу себе жениха.
        - Что ты имеешь в виду? - спросила Таня.
        - Эти дурочки, стыдливые и надменные, ждут, пока их выберут, - гордо вскинула голову Симе. - Ходят на рынок, чтобы их заметили. Продают себя женихам, что побогаче, как товар. Ну а после свадьбы сбегают от нелюбимого мужа и совокупляются с тупыми мужланами. Это потому, что вся их жизнь - алчность и сладострастие. Симе не такая. Симе сама подходит к мужчине, который ей интересен. Симе не ниже мужчин, что бы там ни говорили законники и жрецы.
        - Что ты имеешь в виду? - удивилась Таня. - Ты занимаешься любовью с разными мужчинами. У тебя нет постоянного друга? Жениха?
        - Пока не нашелся тот, кто бы пленил сердце Симе, - усмехнулась танцовщица. - Но зачем же отказывать себе в плотских удовольствиях. Бабушка учит, что для того, чтобы быть счастливым, человек должен реализовать все стремления: духовные, потребность в знаниях, в материальном достатке и плотские. Симе следует этому. Но я всегда сама выбираю себе мужчину для близости и ложусь в постель с тем, с кем я хочу. И еще ни один из тех, кого я избрала, не смог отказать мне, даже если это был самый добропорядочный семьянин или жрец, давший обет не прикасаться к женщине. Симе умеет повелевать мужчинами и не позволяет им командовать ею. Я гордая женщина и не унижусь ни перед кем.
        Симе посмотрела на собеседницу с чувством превосходства.
        - Но как тогда ты можешь вот так, во дворе… - недоумевала Таня.
        - Я же говорю тебе, для меня они не мужчины. Они быки и ослы. Бабушка учит меня наблюдать за ними, чтобы научиться различать проявления низших страстей. Ведь образованный жених в шелках может укрыть те же эмоции за красивыми речами и жестами. А здесь все видно. Бабушка говорит, что когда я постигну этих, низших существ в облике грузчиков и конюхов, то легко смогу различать столь же низкие души в телах знатных, богатых и образованных людей.
        - Но ведь для тебя не все мужчины - низшие существа?
        - Нет, конечно, - отозвалась Симе. - Как и все девушки, я мечтаю о замужестве, детях, семье. Но в мужья мне нужен человек, с которым я проживу счастливо до конца наших дней. Тот, кого я выберу, будет достойным человеком, его будет вести его разум и его чистый дух. Может быть, это даже будет ритер или другой мастер великой тайны. И ему я буду хранить верность со дня нашей встречи до смертного часа. А те мужчины, которые живут по велению своих желудков и гениталий, действительно скоты для меня. Симе интересны только те, что следуют своему сердцу и живут умом.
        А эти, что во дворе… Они даже ниже ослов. Ведь ослы не пытаются испортить то, что выше их. Эти же понимают, что скоты, и стараются испохабить все, что выше и чище, чем они сами. Их способ возвысить себя - это унизить кого-то. Сейчас они нашли нас, чтобы доказать свое превосходство хоть над кем-то. Пойми, в восторг их приводит не вид наших обнаженных тел. Куда больше они радуются, что могут унижать нас. И твое смущение вызывает в них большую радость, чем танец и наша нагота…
        - Все так, - раздался голос Аине.
        Девушки испуганно обернулись к незаметно вошедшей наставнице, мысленно гадая, какую часть их разговора она расслышала. Аине меж тем приблизилась.
        - Все так, - повторила она. - Люди выдумали себе множество условностей: стыдно оказаться голой перед чужими людьми; только рабы показывают голые ноги; стыдно быть бедным; стыдно жить на правом берегу. Кто-то верит в это по глупости, а кто-то насаждает подобные взгляды к своей выгоде. Тот, кто понимает бессмысленность этих домыслов, обретает власть над теми, кто принимает их. Опасаясь позора, человек будет покорным, будет делать все, что ему скажут. И даже не надо применять силу или подкупать. Пригрози слуге лишить его жалования, и он пойдет на любую подлость. Пригрози служанке, что обесчестишь ее публичным обнажением, и она отдаст тебе свою девичью честь на ложе.
        Посмотри на себя, Татьяна. Твое тело прекрасно. В нем нет ни одного изъяна. Почему же ты стыдишься показывать его? Стыдятся лишь чего-то уродливого и неблаговидного. А ведь до сих пор тобой могли управлять, угрожая тебе публичной наготой. Подумай о том, какая слабость жила в тебе. И подумай о том, что, испытывая тебя столь жестоким образом, я лишаю чужаков возможности управлять тобой, а тебе даю ключик к власти над ними. Ведь и более слабый, умеющий играть на страхах сильнейшего, может овладеть искусством манипулирования.
        На самом деле есть только один позор: не быть самим собой. Если ты знаешь, что нужно тебе в жизни, и добиваешься этого, никто не вправе тебя упрекнуть, пусть это даже наперекор обычаям. Не стыдно быть бедным, если ты потерял место из-за того, что отказался служить подлецу. Не стыдно стоять голой перед хохочущей толпой, если ты не покорилась ей. Но, если ты служишь подлецу и сама совершаешь подлости, это страшное унижение, даже если тебя называют «лучшим гражданином города». Если ты унижаешь слабого ради собственного удовольствия, это твой позор, а не его, даже если закон и обычай на твоей стороне.
        Аине замолчала и пристально посмотрела Тане в глаза. Девушка горько усмехнулась в ответ.
        - Этот позор мне не грозит. Вскоре меня выставят на торги и заставят плясать перед толпами зевак и покупателями. Потом продадут, как скотину на рынке, а после… - Таня запнулась, - наверное, изнасилуют. Здесь, конечно, нечего стыдиться.
        - Абсолютно нечего. - В голосе Аине не было ни тени насмешки или издевки. - Боги посылают нам богатство и славу. Боги насылают на нас болезни, разорение и гнев правителей. Зачем? Ведомо только им. Но нет твоего достоинства в том, что случай послал тебе успех, и нет твоего позора в том, что боги послали тебе несчастья. Если боги пожелали сделать тебя рабыней, смирись. Быть выставленной на торги - судьба рабыни. Но если ее новый хозяин надругается над ней, это его недостойный поступок, а не ее. Поверь, изнасилованная рабыня может быть куда как выше и чище надушенной и разнаряженной боярыни-шлюхи.
        Ты мне не веришь, я знаю. Ты думаешь, что я лишь успокаиваю тебя, а сама живу в довольстве. Но посмотри на Симе. Она ежедневно проходит с тобой тот же «позор». И разве ты видишь ее смущение? Нет! Потому что ей безразличны эти скоты. Она знает, что они ниже, чем она, не только по статусу, но и по уму, и по силе духа. И с какой стати ей стыдиться? Она спокойно делает свою работу. Она невозмутима и бесстрастна. Но есть и другие пути защитить себя. Одним и тем же жестом, взглядом ты всегда можешь выразить и любовь, и ненависть, не нарушив ни одного закона, ни одного обычая.
        Аине повернулась к внучке.
        - Симе, сегодня я приказываю тебе выразить танцем свое отвращение к зрителям.
        - Слушаюсь, бабушка, - грациозно склонилась молодая танцовщица.
        Когда танцовщицы вышли во двор, собравшиеся там рабы и слуги встретили их уже привычным воем и дикими криками. Не обращая никакого внимания на орущих мужчин, Симе дождалась, пока музыканты займут свои места, изящно скинула костюм для танца осы и приняла исходную позу.
        - Эй, девка, я тебя хочу. Иди сюда, - крикнул кто-то из зрителей.
        - Мужики, гляди, как она прогнулась, - взвыл другой. - Не могу, сейчас кончу.
        Зазвучала музыка, и Симе начала танец. Это был тот же самый танец, который они с Таней вот уже четвертый раз исполняли в этом дворе. Ни одно движение, ни одна поза не изменились. Но как по-другому двигалась теперь Симе. Каждым жестом, каждой позой, каждым поворотом головы она выражала презрение к зрителям. Невероятно, но эротический танец покорной рабыни вдруг превратился в танец-вызов, танец-пощечину, которую с изысканностью и страстью наносила танцовщица каждому из смотрящих.
        Новое эмоциональное наполнение не осталось незамеченным. Крики и скабрезные шутки постепенно стихли. Некоторое время зрители сидели, словно в анабиозе, а потом, перекрывая музыку, прозвучал голос пожилого раба с противным морщинистым лицом:
        - Вот, сука, что творит!
        И тут же двор снова взорвался криками и воем. Но теперь это уже были крики ненависти, а вой напоминал хор волчьей стаи, отогнанной пастухами от овчарни.
        Не обращая на все происходящее вокруг никакого внимания, Симе закончила танец, вместо обычного элегантного поклона повернулась спиной к зрителям, хлопнула ладонью по своей прекрасной ягодице и спокойно пошла одеваться, чем вызвала полное неистовство зрителей.
        - Теперь твоя очередь, - наклонилась к Тане Аине. - От тебя я такого не требую. Просто станцуй с первого раза. Это будет для них не меньшим оскорблением и разочарованием.
        Когда Таня скинула тунику и вышла вперед, двор на мгновение затих. Это было необычно. Раньше зрители немедленно разражались громкими воплями при виде обнаженной Татьяны. Только позже девушка поняла, что, «упустив» первую жертву, публика должна была перенастроиться на «охоту» за второй.
        Словесная атака не заставила себя долго ждать и в этот раз была куда сильнее, чем обычно. «Стая» явно желала отыграться за свое предыдущее поражение.
        - По заднице ей дай, тетя, не тяни, - кричали из «зала». - Она так визжит, любо-дорого.
        - Да чего на нее смотреть. Нагнуть и оприходовать.
        Зазвучала музыка. Таня обвела холодным взглядом зрителей и вдруг представила, что перед ней всего лишь стадо противно ревущих ослов. Преображение публики показалось ей настолько забавным, что она улыбнулась.
        - Чего лыбишься, стерва, - тут же заорал кто-то. - Дайте мне ее на ночь. Уж ей не до смеха будет.
        Последняя фраза вообще прозвучала крайне злобно и визгливо, но сейчас уже эти выпады казались Татьяне не более чем мычанием тупых животных. Дождавшись нужного такта, она начала танец и исполнила его на одном дыхании и без запинки. Когда она закончила, двор недовольно молчал. Вторая жертва так же ускользнула от стаи, и теперь уже «волки», а вернее шакалы, молча переживали свое новое поражение.
        Аине подала Тане тунику и знаком предложила следовать за ней. Когда танцовщицы покинули двор, наставница негромко объявила:
        - С завтрашнего дня, девочки, вы больше не будете танцевать во дворе. Потребности в этом нет. Займетесь только танцем осы.
        Глава двадцать седьмая,
        о препятствиях
        Антон медленно шел по улице запретного города. Рядом, крепко вцепившись в его руку, шагал Сид. Все пять дней, которые провел Антон со слепцом, казались сейчас парню бездарно потерянными. Жил Сид в жалкой темной лачуге у городских ворот на правобережной стороне. Но, кажется, пользовался большим уважением у соседей - младших приказчиков и мелких торговцев, не имевших своего места на рынке.
        Каждый день Антон и Сид ездили на лодке в запретный город, где в роскошных домах слепец делал массаж богатым купцам и чиновникам высшего разряда. Когда они возвращались, Сид заставлял Антона непрерывно катать мелкие камушки, чтобы повысить чувствительность пальцев. С учеником он больше не разговаривал ни о великой тайне, ни о княжестве, ни о его обычаях и людях. Все общение ограничивалось указаниями о направлении движений, приготовлении еды или упражнениях с камушками. Не без труда Антон делал вид, будто действительно хочет освоить массаж. Он успокаивал себя тем, что без этого ему не удастся зацепиться в городе и найти Таню. В конце концов, благодаря Сиду он имел возможность продолжать поиски. Увы, пока безрезультатные.
        Уже на следующий день после знакомства Сид потребовал, чтобы ученик сопровождал его без оружия. «Защитить ты меня все равно толком не сможешь, - со смешком заметил он, - только внимание своим ритерским мечом привлечешь. А этого нам не надо».
        С сожалением Антон спрятал под кроватью свой меч и, как ему показалось, окончательно превратился в презренного ученика массажиста. То, что его статус в местном обществе невысок, подсказывало и то, что, пока Сид занимался массажем в покоях богатых горожан, уделом Антона оставалось ожидание в людских и приемных и общение со слугами. Воспользовавшись этой возможностью, парень попытался расспросить о Тане, но снова потерпел неудачу. О похищении здесь знали, но, как и на правом берегу, полагали, что девушку похитили разбойники из леса.
        Вообще для себя Антон отметил, что жители запретного города куда более заносчивы и надменны, чем обитатели правобережья. Даже самые распоследние слуги, даже рабы полагали себя особой кастой, возвышающейся над теми, кто не проживает за внутренними стенами. Да и о похищенной девушке они говорили без тени сострадания, с насмешкой и даже злорадством, а иногда пускались в скабрезные рассуждения о том, что сделают в лесу с похищенной красавицей.
        Однажды Антон не удержался и крепко двинул в челюсть одному такому фантазеру. Немедленно сбежалась вся челядь, и, наверное, парню пришлось бы несладко, если бы вышедший в сопровождении Сида хозяин дома не предотвратил столкновения. О происшедшем Сид не только не сказал ни слова, но даже жестом не выразил ничего. Так что парень так и не понял, как относится старик к его выходке.
        И вот сейчас, шагая по очередному указанному Сидом адресу, Антон думал о том, что ему делать. Время безвозвратно уходило, и было ясно, что каждый потерянный день снижает шансы найти Таню. Ни в одном из домов, в которых они побывали, следов девушки Антон не нашел и уже потерял надежду, что сможет это сделать в дальнейшем. Надо было прорываться во дворец наместника, где, наверняка, держали похищенную. Но, как ни крути, там Антон неизбежно должен был встретиться с Арисом. И было совершенно ясно, что начальник внешней стражи не пропустит его во внутренние покои. Получалась неразрешимая проблема. Хотя…
        Антон даже вздрогнул от посетившей его мысли. Ведь существовала внутренняя стража, которая явно была на ножах с людьми Ариса. Если проникнуть туда…
        - Что ты трясешься? - недовольно окликнул его Сид.
        Антон в очередной раз отметил, что слепец крайне чувствителен к любым, даже самым незаметным движениям поводыря.
        - Да так, подумалось.
        - Что тебе подумалось, выкладывай, - потребовал Сид, - Я же чувствую, что ты дергаешься, словно нашел золотую гривну. Надумал, к кому сбежать от меня?
        - Нет, Сид, - смутился Антон. - Я просто подумал: а как попадают на службу во внутреннюю стражу?
        - Значит, все же хочешь мечом махать, - фыркнул Сид. - Дело твое. Только вряд ли ты во внутреннюю стражу попадешь. Стар слишком, очень мускулист и непокладист.
        - Откуда вы знаете…
        - Это ты спрашиваешь у мастера массажа? - хихикнул Сид. - Я шестой день держу тебя за руку. Мне этого достаточно, чтобы понять, как ты сложен и развит. А уж твой характер и без того из всех щелей прет. Хе-хе. Ты не во вкусе наместника, а он сам отбирает людей во внутреннюю стажу. Успокойся, он тебя не возьмет. Мы, кажется, пришли?
        - Да, Сид, - ответил Антон, кляня про себя едкого старика. - Угол Шелковой улицы и проезда Кормчих. Дом с изображением танцующей девушки.
        Они прошли в просторный дворик с фонтаном в центре, где их встретила статная чернявая женщина лет пятидесяти, в одежде, похожей на сари.
        - Здравствуй, благородный Сид, - приветствовала она слепца.
        - Здравствуй, благородная Аине, - улыбнулся на звук ее голоса массажист.
        - У тебя новый поводырь? - Аине подошла к Сиду и взяла его за руку. - Красивый юноша.
        - Он еще и мой ученик. - Сид отпустил руку Антона.
        - Вот как? Но по осанке и по сложению он, скорее, ученик воина.
        - От тебя ничего не скроется, благородная Аине, - усмехнулся Сид. - Он был учеником ритера. Но судьба несет людей по жизни, как щепки в горном потоке. Бывает, что они меняют свой образ жизни против воли. Сейчас он мой ученик.
        - Не думаю, что он много потерял, - улыбнулась Аине. - Высшая удача в мире - учиться у мастера великой тайны. Чему учиться - вопрос второй. Я надеюсь, твой ученик не будет возражать, если мы оставим его ненадолго. Я распоряжусь, чтобы ему принесли еды и питья.
        - Благодарю, благородная Аине, - поклонился Антон.
        Сид в сопровождении Аине направился в дом, а Антон отошел к стене и уселся на стоящую там гранитную скамью. Все его мысли сейчас обратились к тому, как попасть в состав внутренней охраны дворца. Наместник не любит своенравных? Ну и пусть. Изобразим покорного подхалима. Но нужны же ему бойцы во внутренней страже. Значит, шансы есть, даже если мускулатура Антона «не во вкусе» боярина Уряты.
        Звук приближающихся шагов заставил Антона повернуться. К нему шла молодая и очень красивая девушка, одетая, как и хозяйка дома, в платье, похожее на сари. В руках она несла поднос с фруктами, кувшином и керамическим стаканом.
        Антон вскочил и принял поднос.
        - Благодарю, - смущенно произнес он, польщенный вниманием к своей персоне и совершенно обескураженный обольстительной улыбкой девушки.
        - На здоровье, - отозвалась она. Ее глаза блестели, как два изумруда.
        Возникла неловкая пауза. Антон поставил поднос на скамью и сделал приглашающий жест.
        - Угощайся.
        - С удовольствием. - Девушка непринужденно опустилась на скамейку и взяла грушу.
        От грациозности ее движений у Антона перехватило дух.
        - Меня зовут Антон, - представился он. - А тебя?
        - Симе. - Ее голос журчал, как горный ручеек.
        - Ты давно здесь служишь?
        - Я здесь живу, - гордо ответила она. - Этот дом принадлежит моей бабушке.
        - Благородная Аине - твоя бабушка?! - Антон чуть не ляпнул, что хозяйка показалась ему слишком молодой для этой роли.
        - Да. Она мастер танцев. Мы переехали сюда с нашей родины, Арамии, двенадцать лет назад. С тех пор моя бабушка обучает здесь танцам, а я помогаю ей и учусь у нее.
        - А где твои родители?
        - Они погибли давно. - По ее лицу промелькнула тень печали. - Мы и бежали с родины, когда наш род впал в немилость у правителя. Теперь мы живем в Веском княжестве.
        - Я вижу, искусство танца приносит немалый доход, - Антон обвел взглядом двор.
        - Да, бабушка большой мастер танца. - Симе была явно рада сменить тему. - А ты, кажется, тоже не здешний. У тебя странное имя.
        - Да, мы пришли из одной страны на заходе Солнца. Наша земля погрузилась в океан, и мы стали беженцами.
        - Это печально, - вздохнула она. - А много таких, как вы?
        - Думаю, что нет. Я знаю только один отряд, с которым спасся я. Его возглавляет благородный ритер Никита. Он защищает сейчас три финских племени.
        - Вот как? Значит, ты ученик ритера?
        - Да.
        - А почему покинул его?
        - Знаешь, когда наш отряд был на рынке в Несе, у нас похитили девушку, которая спаслась с нами. Потом благородного ритера Никиту и всех, кто с ним был, под страхом смерти выслали из города, и они не смогли продолжить поиски. Но меня не выслали. Вот я и пришел ее искать. Ведь по закону, если я покинул ритера, значит, высылка на меня не распространяется.
        - Это так, - кивнула Симе. - Я слышала эту историю. Там даже был бой между благородным ритером Арисом и твоим учителем. Все, кто видели, говорят, что это было неподражаемо. Наверное, ты тоже сильный боец.
        Она лукаво посмотрела на собеседника.
        - В сравнении с учителем не особо, - смутился Антон. - Но кое-что могу. Мне бы только найти Татьяну…
        - Татьяну?! - изумленно вскрикнула Симе.
        - Ты знаешь что-то о ней? - встрепенулся Антон.
        - А она твоя невеста? - Симе повернулась к нему вполоборота и пристально посмотрела в глаза.

«Она что, ревнует?» - мелькнуло в голове у Антона.
        - Нет. Но я должен спасти ее, ради учителя.
        - Ну, если так, - протянула Симе, кажется, все еще раздумывая о чем-то. - А если ты ее спасешь, то уедешь?
        - Не знаю, - пожал плечами Антон. - Отвезу к учителю, это точно.
        - Но тогда и тебе придется скрываться.
        - Почему?
        - Потому что Татьяна - рабыня в доме купца высшей гильдии Леодра. А ты совсем не похож на человека, который может ее выкупить. Если же ты ее выкрадешь, тебя вечно будут искать стража Неса и люди купца. Ты будешь вынужден скрываться.
        - Что ты сказала? - вскричал Антон. - Она рабыня? Где? Почему?
        - Ее продали в рабство за то, что она тайно проникла в запретный город и попыталась заняться проституцией, - сухо ответила Симе. - Приказчик Леодра купил ее на торгах в суде.
        - Но это же невозможно! - горячо возразил Антон. - Она не такая. И потом, мы точно знаем, что ее похитили, подмешав в еду снотворное. Мы знаем, кто из наших был предателем. Мы не знаем только, кто подкупил их.
        - Так вот оно что! - Холодок в голосе девушки исчез. - Бабушка тоже говорит, что не верит в эту историю. Значит, это Леодр все подстроил.
        - Но зачем?
        - Видимо, ему нужна была рабыня. - Симе смотрела теперь в сторону. - Он нанял нас с бабушкой обучать ее танцам. Наверное, хочет продать на торгах на Велесовых празднествах. Ладно, отдыхай, ученик массажиста. Приятного тебе пребывания в нашем доме. А мне пора.
        Она резко поднялась и направилась к дому.
        - Симе, - окликнул ее Антон. - Куда ты?
        Но девушка, не останавливаясь, покинула двор.
        В этот день все происходило очень медленно. Сид, как назло, очень долго не выходил из покоев Аине. Путь в порт показался Антону страшно длинным, а лодочник словно нарочно греб, как будто засыпал. И вот сейчас, сидя за столом в каморке Сида, катая в пальцах распроклятые камешки и ожидая, пока на чертовски медленном огне не вскипит осточертевшая похлебка, Антон думал, что если бы он не оставил здесь меч, то наверное и не вернулся бы сюда сегодня. После ухода Симе он расспросил слуг и узнал, где находится дом купца Леодра. Теперь оставалось только наняться к нему в дружину, разыскать Таню, похитить ее и добраться до лагеря Рыбникова. Случай совершенно внезапно указал Антону, где находится похищенная девушка, но, вместе с тем, задал и непростую задачу.
        То, как говорила с Антоном Симе, то, как она вела себя, наводило на мысль, что Антон девушке очень понравился. Да и Антону - уж что греха таить - образ Симе глубоко запал в сердце и будоражил самые смелые фантазии и надежды. Какой-то чертик на периферии сознания шептал ему: «Да брось ты эту Таньку. Что она тебе? Сколько лет тебя за нос водила. Таня не любит тебя, это же ясно. Займись Симе. Ведь она тебе безумно понравилась. Ты влюбился в нее, признайся. Иди к ней и увидишь, как быстро падет эта крепость». Усилием воли Антон отгонял гадкого советчика, но тот тут же появлялся снова и продолжал твердить свое.
        В конце концов, Антон мысленно прикрикнул на провокатора: «Знаю и без тебя. Но Таня в беде, и я должен спасти ее. При чем здесь мои предпочтения?! Прежде всего, я должен выполнить свой долг, а потом уже думать о любви».
        Чертик развел руками и исчез, но тут же Антон вздрогнул от голоса Сида:
        - И что у тебя за долг?
        Антон мысленно выругал себя за то, что, забывшись, прошептал последнюю фразу. Ведь у Сида был чрезвычайно острый слух, в чем парень неоднократно убеждался.
        - Это я так, про себя, - пробурчал он.
        - Это ты все про девицу, которую ты пришел спасать? - огорошил его Сид.
        Антон чуть не подпрыгнул от изумления.
        - Как вы узнали?
        - Мудрено понять, - хихикнул Сид. - Что я, мастер великой тайны, людей не знаю? Ты совсем не такой, чтобы сбегать от ритера ради золотой гривны в месяц. Ты живешь высокими идеалами. Когда ты сказал, что был учеником благородного Никиты, и я вспомнил, что у Никиты похитили ученицу, то сразу понял, зачем ты сюда явился.
        Антон поджал губы и ничего не ответил.
        - Ну что пыхтишь, как бык на подъеме? - окликнул его Сид. - Трещотка-то небось тебе уже все растрепала?
        - Какая трещотка? - не понял Антон.
        - Какая? - ерничал Сид. - Та самая. Симе. Сказала ведь, где Татьяна?
        Антон затаил дыхание.
        - Да, сказала.
        - И ты решил переть напролом? О девушке бы подумал.
        - Я ее спасать и собираюсь.
        - Я о Симе, дурак. Состоятельная наследница благородной госпожи забирает поднос у служанки, чтобы самой подать фрукты и вино поводырю какого-то массажиста. Тебе это ни о чем не говорит?
        - О чем мне это должно говорить? - недовольно проворчал Антон.
        - А мне это говорит, - хихикнул своим противным смешком Сид, - что достойный Антон приглянулся достойной Симе. А еще то, что такой случай у достойного Антона в жизни может больше не повториться. И после того, как такая красавица и, поверь старику, умница снизошла до глупого Антона, дурак Антон хочет пойти и покончить жизнь самоубийством. Хорошо ли это? Если Антону на себя плевать, зачем он хочет огорчить достойную Симе?
        - Какое самоубийство? - Антон был совершенно выбит из седла.
        - Я, конечно, понимаю, ты думаешь, что спасти Таню - это твой долг. Но ведь если ты погибнешь и ее не спасешь, пользы от этого не будет ни Тане, ни тебе, ни Симе.
        - Да с чего ты взял, что я погибну?! - взвился Антон.
        Неожиданно маленький камушек пулей вылетел из пальцев Сида и ударил прямо в лоб Антону. Парень вскрикнул и схватился за то место, где вскоре должна была вырасти шишка.
        - Ну что, в лоб? - хихикнул Сид.
        - Да. Зачем ты это сделал?!
        - Чтобы ты понял кое-что. Как ты думаешь, почему я попал?
        - Ты ориентировался по голосу.
        - Тогда я мог попасть и в глаз. А мне этого не хотелось. Полуслепой поводырь - это даже не смешно. Время и направление мне подсказала великая тайна. Ты этого не понимаешь, но поверь, мы, мастера, в таких вещах не ошибаемся. Я, конечно, понимаю, что ты не будешь врываться в дом Леодра с обнаженным мечом. Я знаю, что ты попробуешь наняться к нему в охрану. Но великая тайна подсказывает мне, что ты не сможешь ее спасти. Может, тебе и сопутствовал бы успех, но есть одно препятствие: ты не ритер.
        - Они тоже не ритеры, - буркнул Антон.
        - Верно. Но охранников в доме Леодра много, и у них острые мечи.
        - Но я же не могу ничего не делать! - вскричал Антон.
        - Почему? Завтра пойдешь к Симе, подаришь ей цветы, сходите на представление циркачей.
        - Я не брошу Татьяну, - решительно заявил Антон.
        - Она не твоя женщина, - покачал головой Сид. - Когда-то ты был неудачником. Для таких людей свойственно выбирать себе недостижимый объект обожания и страдать, глядя на него. Когда есть одна большая неудача, не столь позорная, легче переносятся неудачи мелкие и досадные. Ты всегда знал, что Татьяна тебе не достанется. Но пока ты страдал от недоступности Татьяны, тебе было легче не замечать, что у тебя не клеится жизнь. Что тебя не привечают вышестоящие. Что на тебя не обращают внимания другие женщины, потому что ты не богат и не знатен. Что твои принципы не позволяют тебе жить богато, а богато жить хочется. Что ничтожества добиваются значительно большего, чем ты. Все это было не так обидно на фоне неразделенной любви к прекрасной даме. Можешь даже не отвечать. Я знаю, что это так.
        - Это не так! - вскрикнул Антон.
        - Сейчас да, - неожиданно согласился Сид. - Что-то произошло с тобой, и совсем недавно. Что-то, что заставило тебя начать изменяться. Может быть, ты выиграл бой, который заставил тебя поверить в собственные силы. Может, еще что. Но я чувствую, как ты меняешься. Но я чувствую и то, что ты тащишь за собой все камни из прошлого. И выдуманную любовь к Татьяне в том числе. На самом деле ты ее придумал. Признайся себе в этом.
        Антон отчаянно замотал головой.
        - Может, и так. Но Таню я не оставлю. Она в беде. Она надеется, что мы спасем ее.
        - На тебя она вряд ли рассчитывает, - хихикнул Сид. - Но не в этом дело. Ты не в состоянии спасти ее. Сейчас ты можешь только погибнуть за нее. А это глупо, тем более после того, как на тебя обратила внимание такая девушка, как Симе.
        - А кто спасет Татьяну?
        - Мы, - серьезно ответил Сид.
        - Кто это мы?
        - Я и благородная Аине. Когда мы обменялись тем, что знаем, то сразу поняли, что произошло. Мы решили, что содеянное с Таней несправедливо. Конечно, по закону сделать мы ничего не сможем. Решение суда уже не опровергнешь. Леодр слишком влиятелен и богат. И вот что мы решили. Леодр дал на подготовку Татьяны три месяца. Это значит, что он готовит ее для выступления на Велесовых празднествах. Там будет много танцовщиц и много зрителей. В том числе и с тугими кошельками. Леодр наверняка хочет, чтобы Татьяна очаровала всех. Чтобы сердца мужчин воспылали от вожделения. Потом он продаст ее на торгах, которыми обычно завершаются Велесовы дни. Мы прикинули, сколько предложат за Татьяну, и решили, что сможем ее купить.
        - Купить?! - Антон не верил своим ушам.
        - Да, купить и дать свободу. Это будет справедливо и доставит нам удовольствие. К тому же тебе не придется жертвовать жизнью. Устраивает?
        Антон задумался.
        - А если у Леодра другой план?
        - Какой? Даже такой изощренный ум не придумает ничего хуже. Леодра интересуют только деньги. Так что ты можешь успокоиться. Татьяна будет спасена.
        Антон покачал головой.
        - Нет, я все равно постараюсь ее спасти. Спасибо, что вы решили помочь, но это мой долг.
        Сид тяжело вздохнул.
        - Ладно, человека, который решил расстаться со своей жизнью, ничто не остановит. Но позволь мне хотя бы научить тебя, как продать ее подороже.
        - О чем ты?
        - Видишь ли, я знаю, что ты хороший боец. Но у тебя большой недостаток. Ты не владеешь парным оружием. Несколько дней назад это чуть не стоило жизни твоему учителю. Не повторяй его ошибок. Позволь, я научу тебя.
        - А ты умеешь? - встрепенулся Антон.
        - Когда удар меча лишил меня зрения, я был ритером без малого четверть века, - горько вздохнул Сид. - Тогда я вступил в бой с тремя десятками опытных воинов… и жив, как видишь. Хоть и пострадал. Слепой ритер никому не нужен, и мне пришлось стать массажистом. Но, поверь, с оружием я обращаться умею получше многих. И могу научить. Татьяна точно будет в доме Леодра еще почти три месяца. Аине будет следить, чтобы с ней ничего не случилось за это время. Мне от тебя нужно всего тридцать дней. Но это очень сильно повысит твои шансы на успех. Ты согласен?
        - Да, - выдохнул Антон.
        - Ну что же, - усмехнулся слепец, - обещаю тебе, что двумя мечами ты будешь владеть прекрасно. А с остальным - как повезет.
        - С каким остальным? - не понял Антон.
        - Я насчет того, откроется ли тебе великая тайна.
        Глава двадцать восьмая,
        о возможностях танцовщицы
        Вечернее занятие шло к концу, и Таня чувствовала, что силы ее на исходе. Мудреные движения танца осы так и не удавались у девушки с легкостью и изяществом, хотя бы отдаленно напоминавшими Симе. А уж последние дни, когда Аине стала заставлять ученицу танцевать в традиционной одежде и украшениях, стало совсем тяжело. Костюм Тане сшили точно такой же, как и у Симе, только ярко-красного цвета. Впрочем, не цвет был главной проблемой. Облегающая, хоть и короткая юбка стесняла движения, массивные серьги в ушах отвлекали, а накидка все время путалась в руках.
        Удивляло и поведение Симе. Три дня после их маленькой победы над грубыми зрителями во дворе Симе всячески выражала Тане свое расположение. Казалось, что девушки смогут подружиться, и у Тани даже возникла тайная надежда, что при помощи Симе можно будет сбежать. Но неделю назад все резко изменилось. Симе смотрела на ученицу с какой-то странной неприязнью, будто обиделась на что-то, двигалась так, словно бросала Тане вызов, мол, все равно не сможешь танцевать, как я, да и вообще я моложе, красивее и умнее. Бог знает, каким чутьем Таня уловила все эти «токи», исходящие от Симе, но надежды на обретение подруги, побег, да и просто на человеческое сочувствие рухнули.
        Поговорить с Симе и выяснить причины столь резкой перемены не удалось. Больше Аине ни разу не оставляла девушек наедине и старалась заполнить все время своей ученицы изнуряющими занятиями. Сама наставница постоянно хранила внешнюю беспристрастность, словно не замечала перемены в Симе и не интересовалась переживаниями своей ученицы. «Философских отступлений», вроде того, которое позволила себе наставница перед успешным выступлением Тани во дворе, она больше не допускала. Танец, тонкости движений, правильность позиций, казалось, больше ничто не волновали старую танцовщицу. Наставница была строга и не останавливалась перед применением плетки, хотя делала это уже не так часто, как в первые дни.
        - Ай. - Таня подвернула каблук, с трудом удержала равновесие и вся сжалась в ожидании очередного удара. Но наказания не последовало.
        - Ты устала, я понимаю, - неожиданно тепло произнесла Аине. - Отдохни.
        Аине опустилась на пол, скрестив ноги по-турецки, и жестом предложила сесть Тане.
        - Ты можешь идти переодеваться, - бросила она Симе. - Танцев сегодня больше не будет.
        Гордо задрав голову и бросив на Таню презрительный взгляд, Симе вышла из зала. Следом зал покинули музыканты. Проводив их тяжелым взглядом, Таня тоже опустилась на пол. Сесть, как Аине, в своей короткой и узкой юбке она не могла, поэтому подтянула колени к груди и обхватила их руками.
        - Ты устала, я понимаю, - повторила Аине. - Соберись, нам надо еще многое освоить. Но только подумай, еще два с небольшим месяца - и твоя жизнь изменится. Закончатся мучительные тренировки.
        - И что с того? - печально усмехнулась Таня. - Я буду рабыней.
        - Ты будешь танцовщицей, - покачала головой Аине. - Ты будешь заниматься искусством. Будешь творить.
        - Рабыней, - упрямо повторила Таня. - Меня будут продавать, заставлять танцевать на потеху хозяевам, насиловать.
        - Вспомни, что я тебе говорила, - возразила Аине. - Человек сам делает себя рабом, подчиняясь придуманным правилам. Выйди на улицу. Она полнится рабами. Некоторые из них в дорогих тогах и сами считают себя рабовладельцами.
        - Их никто не может продать и изнасиловать, - сквозь зубы процедила Таня.
        - Они сами продаются и сами просят, чтобы их изнасиловали. Это еще хуже. Но я понимаю твою боль. Ты считаешь себя невинно осужденной. Думаешь, что страдаешь зря.
        - Да! Меня осудили несправедливо. Я страдаю зря, - упрямо твердила Таня.
        - Даже если суд был несправедлив, страданий без пользы не бывает, - наставительно сказала Аине. - Нас всех влечет по жизни великая тайна. Знает ее человек или нет, не важно.
        - Вы знаете великую тайну? - встрепенулась Таня. - Я думала, что она доступна только ритерам.
        - Она доступна всем, - Аине достала из-за пазухи висевшую у нее на шее инку и показала Тане. - Ключ к ее пониманию: усердный труд, самосовершенствование и творчество. Любое искусство может привести тебя к ней. Возможно, твоя судьба - постичь ее через танец, как это произошло со мной.
        - А может, моя судьба была в том, чтобы познать ее там, откуда меня похитили, - передразнила наставницу Таня.
        - Великая тайна, слагающая твою судьбу, не ошибается, - возразила Аине. - Она всех ведет к пониманию себя. Тем, кто сам идет, помогает. Тех, кто упирается, тащит. Видимо, тебе надо было попасть сюда.
        Таня отвела глаза.
        - Мне сейчас не до ваших философий.
        - Философия полезна всегда, - наставительно сообщила Аине. - Она дает возможность понять прошлое и будущее. Она дает возможность сделать выбор.
        - У меня нет выбора.
        - Выбор всегда есть. Например, сейчас ты изучаешь танец только из страха перед моей плетью. А мне бы хотелось, чтобы ты изучала его ради постижения искусства.
        - Ах, вот вы о чем, - горько усмехнулась Таня. - Чтобы я лучше занималась.
        - И об этом тоже. Я знаю, что ты была учеником ритера. Я вижу, что ты воин в душе. Но для девушки, лишенной покровительства, искусство танца - большое благо. Ты должна уметь не только подавлять. Это удел мужчин, которые идут к мягкости через жесткость. Ты должна уметь управлять ситуацией через обаяние и внешнюю покорность. Ты должна уметь управлять мужчинами, но так, чтобы они продолжали себя чувствовать хозяевами положения. Это путь женщин, которые идут к жесткости через мягкость. Когда постигнуто и то, и другое, открывается великая тайна. А великая тайна окончательно снимает все условности. Она ставит человека в центр вселенной, дарит подлинную свободу. Пока человек слаб, он с надеждой смотрит на звезды. Когда обрел высшую силу, звезды с восторгом смотрят на него. Попытайся постичь великую тайну, и она сделает тебя царицей, даже если ты будешь оставаться при этом рабыней.
        - Что мне даст эта великая тайна? - горько усмехнулась Татьяна.
        - Все что захочешь. Горы золота и власть, если пожелаешь.
        - Рабыне?!
        - Конечно. Было много случаев, когда умные рабыни так очаровывали правителей, что становились истинными владычицами стран. А не захочешь - вернешь себе свободу. Это не так сложно, если ты постигла людей. Потом, если пожелаешь, обзаведешься дворцом, землями, гаремом из мужчин.
        - Гаремы из мужчин? - изумилась Таня. - Разве такое бывает?
        - Конечно, - рассмеялась Аине. - В моем гареме двенадцать наложников. Есть очень молодые мальчики. Они еще танцуют в моей школе или перед зрителями. Притом они не рабы и все делают добровольно. Ты изумлена? Зря. Здесь это редкость, но состоятельная и незамужняя женщина может себе позволить содержать жеребцов. Почему нет, если мужчины позволяют себе содержать кобыл? Это просто потребности тела, девочка. Они должны быть удовлетворены.
        В этой стране у мужчины может быть только одна законная жена и столько наложниц, сколько он сможет содержать. Женщина тоже может содержать наложников, если позволит муж или опекун. Состоятельные женщины, овдовевшие или не вышедшие замуж, за небольшую мзду получают опекунство у городского совета и разрешение на гарем. Так сделала я. Но мне удалось все это благодаря хитрости и знанию людей. И, конечно, не без помощи великой тайны.
        Но ни один человек в мире не силен настолько, чтобы бросить вызов всем вокруг, всему миру, и победить. Этому тоже учит нас великая тайна. Что же касается женщины, то она не может победить, не подчинившись в какой-то момент. Симе еще не очень хорошо умеет это. Я долго учила ее безразличию. Но ты видела, с каким удовольствием она бросала вызов зрителям в том дворе. Покоряться, а вернее, изображать покорность надлежащим образом она еще не умеет. Я надеюсь, что со временем научится.
        Но вот у тебя времени очень мало. Через два с половиной месяца обучение закончится. Тебя поведут по жизни с ошейником рабыни. И бойся показать тогда свой характер. Цена непокорной рабыни меньше цены дешевой проститутки. Тебя сломают, покалечат или просто убьют в назидание другим. А вот если ты изобразишь покорность, возможно, удача улыбнется тебе, и ты дождешься момента, когда нанесешь свой ответный удар.
        - Какой момент?! - Таня уткнулась лицом в колени. - Я рабыня. Меня теперь будут продавать и перепродавать. А то, что ты рассказала… Я не знаю этой великой тайны, но я не буду ползать в ногах у этих скотов. Не буду позволять им безнаказанно насиловать себя. Лучше умру.
        - Тогда ты можешь и не дождаться того, кто спасет тебя, - с сожалением заметила Аине.
        - Меня никто не спасет, - всхлипнула Таня.
        - Ко мне недавно приходил массажист. - Аине смотрела куда-то в сторону. - У него новый поводырь. Он пришел из той же затонувшей страны, что и ты. Был учеником ритера. Знаешь, он не похож на простого беглеца. Мне кажется, он кого-то ищет. Уж не тебя ли? Его зовут Антон.
        - Ах, Антон, - вырвалось у Тани. Она спохватилась, что сболтнула лишнее, но было уже поздно останавливаться. - Он славный парень, но вряд ли что-то сможет сделать один.
        - А если он не один?
        - Какая разница. Пришедших с ритером Никитой осталось не так много, а сам Никита погиб.
        - Кто это тебе сказал? - шепотом спросила Аине.
        Таня удивленно посмотрела на наставницу.
        - Леодр.
        - Ну, так он соврал тебе, - мягко улыбнулась Аине. - Ритер Никита жив. Он действительно сражался с Арисом и проиграл. Но Арис сохранил ему жизнь. Ритер Никита выслан из Неса со своими людьми. Он не может здесь появляться. Но появился Антон. Не по приказу ли учителя?
        Таня чуть не вскрикнула от радости, но тут же подумала, что все, что говорит Аине, может быть и провокацией, попыткой выудить из нее информацию о сообщниках. Хотя, зачем было говорить о том, что Рыбников жив? Ведь это порождало в рабыне убитую прежде надежду на спасение, могло привести к попытке побега.
        - Ты можешь мне не верить, - словно прочитала ее мысли Аине, - но я тебе не враг. Я очень хочу помочь тебе спастись и, поверь, сделаю все для этого. Но, пожалуйста, не мешай мне. Не сопротивляйся. Сделай вид, что покорилась. Иначе и я не удержу Леодра от того, чтобы он казнил или покалечил тебя. Поверь, это страшный человек. Будь покорна, ради себя, ради своего спасения.
        Таня кивнула. «Я изображу, - подумала она. - Но ты еще не знаешь, какой сюрприз я приготовлю вам на экзамене. Я не рабыня и докажу это всем вам. Вы с Симе показали мне, как можно плюнуть в эти противные рожи. Уж я постараюсь».
        - Не рассчитывай, что обманешь меня или сможешь обхитрить, - продолжала тем временем Аине. - Я опытнее и мудрее тебя. Лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это ждать и изучать танец. Поверь, это тебе еще пригодится. А на Симе не обращай внимания. Это естественно для девчонок.
        - Что естественно? - встрепенулась Таня.
        - Ревность, - усмехнулась Аине. - Уж больно ей понравился этот Антон. Бредит им. Влюбилась! Я же вижу. А Антон только о тебе и расспрашивает. Вот Симе и увидела в тебе соперницу.
        - Вот как? - Таня была обескуражена. - Но я не…
        - Не любишь Антона? - улыбнулась Аине. - Я знаю, ты мечтаешь об Арисе.
        - Откуда вы знаете? - Таня густо покраснела.
        - Скопец, который присматривает за тобой, говорил, что ты шептала его имя во сне.
        Таня почувствовала, что ее уши пылают огнем.
        - Мне снилось…
        - Что прекрасный воин в сияющих латах спасает тебя из заточения, - снова улыбнулась Аине. - Обычное дело, когда влюбляешься. Ну что же, могу тебя лишь поздравить с хорошим выбором… и пожалеть за то же. Арис - сильный мужчина, страшный в бою и, как говорят, не менее великолепный в постели. Но он совершенно не способен стать хорошим мужем. Кроме того, он один из небожителей - ритер. Тебе до него не долететь… если, конечно, сама не заберешься на небо. А если он не увидит в тебе ровню, то в лучшем случае разок одарит тебя своим семенем и исчезнет навсегда. Просто забудет. Выдержишь ли ты это? Боюсь, что эта любовь принесет тебе много страданий. Но, как говорят, сердцу не прикажешь. Воля твоя. По крайней мере, я могу порадоваться, что у моей внучки нет такой опасной… и прекрасной соперницы, как ты. А сейчас можешь идти в свою комнату. Занятие закончено.
        Таня встала, быстро переоделась в свою тунику и вместе с Аине вышла из зала. Наставница пропустила Таню в комнату и заперла за ней дверь. Переступив порог, девушка остановилась. Перед ней в скромной позе, молитвенно сложив ручки, стоял Чубенко. Увидев его, Таня вздрогнула.
        - Ну, как прошло занятие? - как обычно, елейным голосом осведомился Чубенко. - Надеюсь, твоя учительница не была слишком строга?
        - Владимир Гермогенович, почему вы сказали, что Рыбников погиб? - жестко спросила Таня.
        Глаза у бывшего чиновника уплыли куда-то вверх и в сторону.
        - Мне так приказал Леодр.
        - Но могли же хоть шепнуть, - почти выкрикнула Таня. - Хоть дать понять, намекнуть.
        - Тише, пожалуйста, тише, - забеспокоился Чубенко.
        - Да к черту ваши «тише», - взорвалась Таня. - Я тут убиваюсь, руки на себя готова наложить, а вы молчите! Столько дней! Почему?!
        - А что бы это изменило? - развел руками Чубенко.
        - Как что?! - Таня даже задохнулась, не зная, что сказать в ответ. Несколько секунд она стояла в недоумении, а потом в ее голове молнией мелькнула мысль. - Но если Рыбников не погиб, если ребята ушли с ним… Почему вы остались? Вы предали их?
        - Нет, - отчаянно замотал головой Чубенко. - Какое предательство? Никого я не предавал. Просто мне надоели все эти ваши игры в благородство, - неожиданно взорвался он. - Ведете себя, как будто чище других. Жить другим не даете нормально.
        - Ах ты, сволочь, - крикнула Таня и с кулаками бросилась на собеседника.
        Тот взвизгнул, метнулся к стене, весь сжался. Таня успела только нанести ему несколько оплеух, показавшихся ей до обидного слабыми, когда в комнату ворвались две крепкие мужеподобные тетки, повалили ее и прижали к полу. Чубенко отскочил в сторону и вжался в угол.
        Таня отчаянно билась и извивалась, придавленная охранницами, но сделать ничего не могла. Внезапно она прекратила сопротивление, а еще через несколько секунд разразилась хохотом. От удивления державшие ее женщины даже отпустили ее. Девушка села на полу, все еще хохоча.
        - Да уж, жить как нормальный человек, - сквозь смех выдавила она. - Уж и правда, нормально и достойно. Кое-что отрезали и рабыню стеречь заставили. Вот умора! Холую - холуйская награда. Значит, есть все же на свете справедливость. Поделом вам, Владимир Гермогенович.
        В комнату вошла Кимора. За ней в дверном проеме появилась Аине.
        - Что за шум? - зашамкала старуха.
        - Она бросилась на скопца, - показала на Таню одна из женщин, скрутивших Таню. - Кто-то сказал ей, что ее ритер жив. А она догадалась, что это Чуб ее продал. Мы подслушивали, как ты и велела, и ворвались, когда худое началось.
        Кимора укоризненно посмотрела на танцовщицу.
        - Благородная Аине, господин ведь просил.
        - Я обещала не заговаривать об этом, но не обещала лгать, - надменно ответила ей танцовщица.
        Кимора поморщилась и тяжело вздохнула.
        - Ну да что уж теперь. Уведите скопца. Господин решит, куда его пристроить. Эта девка ему теперь даже со связанными руками глотку перегрызет. Упрямая. Ее теперь вы двое будете охранять. Хорошо, что вас наняли. А то и оставить бы ее не с кем теперь было. И глядите у меня - не забывайте, что за вами следить будут. Ну, чего встали? Умойте ее, накормите, руки ей свяжите и спать уложите.
        Часть 3
        Экзамен на ритера
        Глава двадцать девятая,
        о подготовке к экзамену на ритера
        Антон с наслаждением слушал пение… пение мечей. Два изогнутых клинка сверкали вокруг него, скрещивались и расходились, вздымались и обрушивались вниз и пели, пели, пели. Вот уже месяц Антон под руководством Сида изучал искусство боя с оружием ритеров. В дополнение к мечу, с которым парень пришел в Нес, мастер вручил ему второй, очень похожий, который достал из тайника в подполе своей хижины. С этого момента для Антона начались дни упорных тренировок. На левый берег учитель его теперь не брал, заявив, что поездки в запретный город будут отвлекать юношу от занятий. Сложно сказать, как слепец ориентировался в городе без поводыря. Впрочем, Антон мог предположить, что для хитрого Сида это не представляло такой уж большой сложности. Не раз на его глазах слепец демонстрировал такую изумительную реакцию, основанную не то на чутком слухе, не то на некоем особом чутье, что парень временами даже сомневался, а не прикидывается ли наставник слепым.
        По крайней мере, то, как он обучал Антона, не укладывалось ни в какие рамки обыденного понимания. Давая ученику упражнение, Сид через секунду заявлял, что тому стоит изменить положение корпуса или переставить ноги.
        На недоуменный вопрос, откуда ему известно, где ученик ошибся, он смеялся: «Я слышу, как ты дышишь, юноша. Больше мне ничего не надо».
        Методистом Сид был прекрасным. Уже через несколько дней занятий Антон почувствовал, как изменились его движения, насколько проще ему стало перемещаться в боевых стойках, ощутил новое качество удара. Но вот проклятое взаимодействие двух мечей не складывалось. Они упорно мешали друг другу, заплетались или наоборот опасно расходились, открывая пространство для атаки противника. Удивительно, но и это подмечал Сид, изредка даже нанося легкие удары в грудь или по ногам ученика концом посоха. Поразительно, как слепой мог так точно определять не только местоположение Антона, но и то, где он открыт для удара. Сам массажист объяснял это подсказками великой тайны.
        Антон тренировался с Сидом. Антон тренировался в его отсутствие. Он работал с восхода до заката. Он просыпался ночью с мыслью о мечах. Но проклятые железки по-прежнему не хотели взлетать синхронно и слаженно, как у Сида… До сегодняшнего дня.
        Сегодня произошло нечто неожиданное, прекрасное и даже пугающее. Как только после ухода Сида Антон взял мечи, они словно сами принялись двигаться согласованно и четко, как будто были продолжением тела бойца. Это было великолепно и страшно. Страшно, потому что в начале Антон испугался, что вскоре это потрясающее ощущение уйдет, и он снова начнет путаться. Но, напротив - его движения становились все увереннее и четче, скорость увеличивалась, а тело само находило устойчивые стойки. А мечи пели, пели, пели…
        День уже клонился к вечеру, но Антон не думал о времени. Он уже по нескольку раз повторил все известные ему формы и убедился, что все они получаются так, как никогда раньше. Восторг, который испытывал при этом Антон, был несравним ни с чем. Парень снова сорвался с места, выполнил защиту, переходящую в троекратный удар, и отступил, защищаясь от воображаемой атаки сзади. Меч ударился о что-то твердое. Антон резко повернулся и увидел Сида. Слепец только что отразил своим посохом нанесенный Антоном удар назад и сейчас стоял, широко улыбаясь, хотя и держал палку готовой к отражению новых атак.
        - Учитель! - воскликнул Антон. - Вы подошли так близко! Извините, я чуть не поранил вас.
        - Было бы забавно, если бы тебе удалось это сделать, - захихикал Сид.
        - У меня получилось! - воскликнул Антон.
        - Слышу, - Сид улыбался все шире. - Можешь считать, что боем с двумя мечами ты овладел.
        - Сегодня утром, как только я взял в руки мечи…
        - Да, именно так это обычно и бывает. - Сид словно бы говорил о чем-то совершенно обыденном и незначимом. Будто произошедшее не было плодом его титанических усилий и тяжелого труда ученика. - А спал ты сегодня хорошо? Ничего не снилось?
        - Нет, не снилось.
        - Жаль, - Сид погрустнел. - Что хочешь теперь делать?
        Антон замялся.
        - Но я ведь научился бою на двух мечах.
        - Я же сказал тебе, что научился. Ты готов. - В голосе Сида звучало легкое раздражение.
        - Значит, я могу идти в дом Леодра и попытаться спасти Таню.
        - Можешь. Я не спросил тебя, что ты планируешь делать. Я спросил, чего тебе сейчас хочется больше всего.
        - Я хочу в бой. - Ноздри Антона широко раздувались. - Я хочу спасти Таню. Я хочу отомстить предателю.
        - А-а-а, - протянул Сид. С видом крайнего разочарования он вошел в дом и уселся за стол. - Неси ужин.
        Антон засуетился, бросился на кухню. Но когда он поставил тарелку на стол, Сид недовольно фыркнул:
        - Почему ты еще прислуживаешь мне? Я же сказал: обучение окончено. Сегодня можешь переночевать здесь как мой гость, а завтра иди к Леодру.
        - Но я просто хотел помочь вам, - смутился Антон.
        - Стал мастером, веди себя как мастер, - буркнул Сид. - Возьми себе тарелку и поешь… гость.
        - Да, учитель.
        - Не называй меня учителем, - прикрикнул Сид. - Я же сказал тебе, ты стал мастером. Тебе теперь не нужен учитель. Ты теперь учишься сам, у всех, и в первую голову у самого себя.
        - Да, конечно, благородный Сид, - Антон был совершенно растерян и обескуражен явным недовольством учителя. Он быстро принес себе еды, уселся за стол и принялся есть. Сид тоже ел молча, тяжело сопя.
        - Вы за что-то сердитесь на меня у… благородный Сид, - не выдержал Антон.
        - Не на тебя, а на себя, - проворчал Сид. - А может, на тебя. А может, ни на кого.
        - Но за что?
        - За то, что ты, став мастером, так и не постиг великую тайну. Это плохо. Плохо, потому что приведет тебя или к гибели, или к тому, что ты начнешь нести зло.
        Антон даже не сразу нашел, что ответить.
        - Но может быть, мне еще немного остаться у вас? - нерешительно спросил он.
        - А толку? - усмехнулся Сид. - Не постиг, значит, не постиг. Научить сражаться двумя мечами я могу. А здесь я не властен. Этого можно всю жизнь ждать и не дождаться. Иди своей дорогой. Может, тебе еще повезет.
        Антон сник.
        - Мы больше не увидимся?
        - Ну, я-то тебя точно не увижу, - захихикал Сид. - А ты можешь ко мне еще прийти в гости. Выпьем, поговорим.
        - О чем? - вздохнул Антон. - О том, что мне не открылась великая тайна?
        - Может, и об этом. А может, о твоем прежнем учителе-ритере. О том, как и зачем он попал сюда. Ведь не думаешь же ты, что я поверил в вашу сказку о затонувшей земле?
        Антон напрягся.
        - Вам снова подсказала великая тайна?
        - Ты огорчаешь меня все больше и больше, - вздохнул Сид. - Не знаю, сколько ты учился у ритера Никиты, но за месяц жизни у меня мог бы понять, что великая тайна - это не демон, который показывает тебе волшебное зеркало в обмен на что-то. Оставь эти сказки кухаркам и детям. Великая тайна - это то, что помогает тебе видеть мир таким, каков он есть… даже если ты слеп. Хе-хе. Великая тайна помогла мне понять, что тебя стоит взять в ученики. Она помогла мне отразить удар твоего меча, когда ты во дворе махал оружием, как мельница лопастями, и не видел ничего вокруг. Для того чтобы понять, что ваша история - сказка, рассчитанная на простачков, достаточно моего опыта. Это не сложно.
        - Но пока поняли только вы.
        - Людям плевать друг на друга. Любопытство возникает, когда они боятся или видят что-то необычное. Вам же хватило ума не выделяться из толпы.
        - А вам на людей не плевать?
        - Давно уже плевать. А вот ритеры мне интересны. Особенно такие, как твой бывший учитель. Ну, рассказывай, откуда вы заявились к нам. И, главное, зачем.
        - Вы можете не поверить.
        - Если ты не будешь врать, поверю. Рассказывай.
        Антон набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул:
        - Мы попали сюда из другого мира. Из-за какого-то магического заклинания. Я не знаю как. Здесь нам ничего не было нужно. Мы даже не знали о том, что есть такой мир. Это была случайность.
        - Ничего случайного не бывает, - вполне серьезно ответил Сид. Он, похоже, вовсе не удивился тому, что рассказал ему Антон. - Раз произошло необъяснимое… для вас, значит, здесь великая тайна. А раз великая тайна снизошла до магии, значит - ей нужен был мастер великой тайны. Расскажи мне все: о вашем мире, о том, чем вы занимались там. И особенно о своем учителе.
        Когда они закончили разговор, была уже глубокая ночь. Сид слушал внимательно, время от времени задавая вопросы, но ни разу не высказал своего отношения к тому, что ему говорил Антон. Старого мастера интересовало все: и обычаи, и технические достижения, и отношения между людьми в мире Антона. Но, прежде всего, его интересовали те, кто попал с Антоном в этот мир. И то, что с ними происходило после магического перемещения. Когда парень, наконец, закончил рассказ, Сид откинулся на стуле.
        - Забавно. Не думал, что подобные вещи могут случаться.
        - Вы так говорите, словно знаете про параллельные миры, - удивился Антон.
        - Может, и знаю, - загадочно улыбнулся Сид. - Легенды гласили, что у нашего мира есть двойник, где живут те же народы и говорят на тех же языках. Но живут совсем по-другому, реализуют обратную сторону своего характера. Что же, теперь я знаю, насколько по-другому. И могу понять, зачем это перемещение было нужно твоему учителю.
        - Рыбникову? - удивился Антон. - Нужно?
        - Конечно. Ваш мир уютен для купцов и властолюбцев. Мастеров великой тайны у вас нет. Или, если они появляются, то оказываются под гнетом всего вашего общества. В нашем мире мастера великой тайны живут по своим правилам. Здесь нам уютнее. Ваш мир отторг Никиту за то, что он постиг великую тайну. Или сам Никита отторг ваш мир. Точный ответ знает только он сам.
        - Но ведь здесь все то же, - возразил Антон. - Несправедливые правители, купцы-обманщики, разбойники. Есть даже рабство! У нас такого нет.
        - Вы все рабы своих иллюзий и господствующих представлений об успехе, - усмехнулся Сид. - Возьмем тебя. Великая тайна зовет тебя с юности. Тебе тридцать раз показали, что ты идешь неверным путем. Тебя преследуют неудачи, чтобы ты понял, что есть вещи бесконечно более важные, чем власть и деньги. Но ты упорно бьешь лбом в ту же стенку. При этом не просто бьешь. Ты верно служишь таким личностям, рядом с которыми Леодр - просто благодетель. И ведь знаешь, кому служишь. Разве это не рабство?
        - Многим вначале не везло, - проворчал Антон. - Потом они добивались успеха.
        - С вашей точки зрения. А с точки зрения великой тайны, теряли все возможности. В нашем мире мастера великой тайны знают, что иллюзорные ценности на самом деле не имеют никакого значения. И в нашем мире они живут по своим правилам…
        - Но остальные…
        - Остальные живут, как хотят. Они сами создают тот кошмар, в котором существуют, сажают себе на шею дурных правителей, поклоняются деньгам. Но посягнуть на мастера великой тайны в нашем мире они не могут. Даже если раб постигнет великую тайну, хозяин вынужден будет освободить его, чтобы не навлечь на себя гнев ритеров. В нашем мире мастер великой тайны всегда свободен и от власти, и от толпы. Это большая ценность, которую ты пока не осознаешь. Все ваши технические достижения - ничто рядом с этим. Впрочем, возможно, ваши машины - это компенсация за то, что у вас нет ритеров и не почитаются мастера великой тайны. А может, и сама великая тайна сокрыта от вас. Ведь нам ее дали ритеры. У вас их могло и не быть, как и великой тьмы. Впрочем, для меня это означает лишь то, что великая тьма ждет вас впереди.
        - Расскажите мне об этом, - попросил Антон.
        - Если коротко, то много столетий назад произошла катастрофа и Землю накрыла великая тьма. До этого здесь существовала развитая цивилизация. Мифы рассказывают о многих чудесных вещах. И сейчас они очень напоминают мне твой рассказ о технических достижениях вашего мира. Жрецы, мастера великой тайны, говорят, что это произошло от того, что люди достигли такого прогресса, что им уже не требовалось работать. Но вместо того, чтобы посвятить освободившееся время духовному росту, они принялись удовлетворять свои низменные желания и стали опускаться все ниже и ниже. Это создало угрозу всему миру. И тогда великая тайна нанесла ответный удар.
        - Ты говоришь о великой тайне как о живом существе, - заметил Антон.
        - Может, - пожал плечами Сид. - Она действительно похожа на высший разум. А может, является проявлением высшего разума. Этого никто не знает. Мы, мастера великой тайны, знаем лишь, что она выше всех богов и божков, которым поклоняются люди в этом мире. Мы знаем, что она ниспослана нам творцами судеб мира, теми, кто ведет народы через века.
        - Так значит, и великую тьму послал этот высший разум.
        - Возможно. На фоне того, до чего докатилась тогдашняя цивилизация, великая тьма была логична в высшем смысле этого слова. После катастрофы люди впали в дикость. Существовавшие государства погибли. Потом на месте былых гигантов появились дикие племена, а некогда отсталые народы начали формировать новые цветущие государства.
        - Тот храм, в который мы попали, строили до великой тьмы? - вставил вопрос Антон.
        - Скорее всего, да. Я знаю эти строения. Сейчас никто не способен перемещать и точно прилаживать столь массивные блоки. Это признак великой цивилизации. А потом уже дикари признали чужое древнее божество своим божком. Хотя, возможно, храм отстроили и за два или три цикла великой тьмы. Говорят, такое повторялось уже не раз. Цивилизации не раз разрушались. Люди впадали в дикость. Были вынуждены заботиться о хлебе насущном. Потом развивалась цивилизация. Снова появлялись бездельники, живущие за чужой счет. Их становилось большинство. Они все более нищали духом. И снова приходила великая тьма. Но в этот раз после катастрофы в одном месте земли собрались мастера великой тайны, владеющие боевыми искусствами, и создали орден ритеров. Они дали людям новый порядок. Порядок, при котором мастера великой тайны были неприкосновенны. И они же сформировали касту ритеров - хранителей и защитников мастеров.
        - Но почему они не сделали ритеров правителями?
        - А это надо спросить у тех, кто основал орден ритеров тогда… Или у великой тайны.
        Антон ненадолго задумался.
        - Ты говоришь, что мы сюда перенеслись из-за того, что тот мир отверг ритера Никиту. Но с ним сюда попало много народа. Многие погибли. Где же справедливость вашего мира? Где гармония?
        - Значит, им не повезло, - усмехнулся Сид. - Судьба. Великая тайна безжалостна. Она может простить слепоту глаз, но не прощает неспособности разглядеть саму себя.
        - Откуда вы про это знаете?
        - Про великую тайну знает любой ритер, - спокойно ответил Сид.
        - А про великую тьму? Про собрание ритеров?
        - Мне рассказывал мой учитель. Он был великий ритер.
        - Все ритеры знают об этом?
        - Нет, только великие ритеры, ритеры знания.
        - И Арис?
        - Нет, Арис просто очень сильный боец. Боги наделили его силой льва и реакцией змеи, а великая тайна открыла ему себя… И он ощутил себя небожителем. Но он познал далеко не все. Он ушел от учителя, прежде чем тот успел ему рассказать об основании ордена. Но не это главное. Он решил, что постиг все. А для того, чтобы разглядеть глубины великой тайны, всей жизни недостаточно. Думаю, твой учитель куда полнее постиг великую тайну.
        - Но разве он тогда не должен был победить?
        - Бой - это бой, - вздохнул Сид. - Это всегда случай. Великая тайна лишь дает тебе возможность предвидеть, чувствовать опасность. Но, если ты не умеешь сражаться, это тебя не спасет. В лучшем случае, ты сможешь вовремя уйти с места боя. Но, если ты допустил, чтобы у тебя появился враг, то вечно уклоняться от боя не сможешь. Надо уметь сражаться. Твой учитель старше и поэтому несколько медлительнее. К тому же он не владел двумя мечами. Это и дало преимущество Арису. А вот ты теперь владеешь двумя мечами. Поэтому можешь вступать в бой с любым противником… кроме ритера.
        - Почему? Я не могу сражаться даже с тем ритером, который не владеет двумя мечами?
        - Когда сражаются два ритера, они видят бой одинаково. Но когда ритер сражается с воином, не постигшим великую тайну, он предвидит все движения противника, а тот слеп. Поверь, второй меч не компенсирует этого преимущества. Так что, если увидишь перед собой ритера, беги.
        - То же мне и Рыбников говорил, - проворчал Антон.
        - Потому что он понял, что такое ритер, - усмехнулся Сид. - Рыбак рыбака видит издалека. На самом деле, я удивлен. Ты освоил бой двумя мечами, но пока не постиг великой тайны. Это большая редкость. Обычно все происходит наоборот. Потому два меча и являются оружием ритера. Ты - исключение. Возможно, ты уже стоишь на пороге постижения великой тайны. Впрочем, возможно, ты простоишь перед ним до конца своей жизни. Этого никто не знает.
        - После того как я спасу Таню, я вернусь к вам, - пообещал Антон.
        - Нельзя одновременно служить двум богам, - покачал головой Сид. - Или ты спасаешь девушку, или стяжаешь славу и богатство, или ищешь великой тайны. Чем бы ты ни решил заняться, о другом и не думай. Ничего не получится. Ну что, идешь завтра в дом Леодра?
        - Иду, - кивнул Антон.
        - Тогда запомни, что после того, как вы сбежите из дома Леодра, у вас будет только один путь: ночью на лодке вниз по течению реки. Все остальные выходы охраняются, и стража вас не пропустит. Река же слишком широка, и, если ночь будет безлунная, вы сможете доплыть до Иленского леса. Там вас не найдут. И вот что еще. В доме Леодра живет бывший ваш казначей. Он предатель. Когда увидишь его, убей сразу. У него змеиная душа. Держать его рядом - это все равно что пригреть гадюку на груди. На сегодня все. Я устал и хочу спать. Завтра, когда я встану, надеюсь, ты будешь уже в доме Леодра.
        Он тяжело поднялся и шагнул к своей кровати.
        - Последний вопрос, - вскочил Антон. - Почему вы мне сегодня все это рассказали?
        - Потому что завтра ты уйдешь, - буркнул Сид. - Может, великая тайна откроется тебе. Тогда ты будешь знать, чего от нее ждать. А если нет… В худшем случае, ты создашь очередной культ. Культ тайного ордена ритеров или что-то вроде того. Беда невелика, а другие, как ты, утешатся.
        - А еще… - Антон попытался догнать старика, но тот с неожиданной силой оттолкнул его назад.
        - Ты задал свой последний вопрос - я ответил. Иди спать.
        Глава тридцатая,
        о попытке похищения невольницы
        Утром Антон действительно проснулся раньше Сида. Рядом с лежанкой он обнаружил свои два меча и небольшой кошелек с мелочью. Быстро собравшись, парень вышел на улицу и пошел к реке.
        В доме Леодра его провели в передний двор и попросили подождать начальника стражи. Тот появился где-то через четверть часа. Это был здоровый мужик, одетый в широкие штаны, расшитую рубашку и кожаные сапоги. На боку у него висел прямой меч. Про себя Антон отметил, что, хотя начальник стражи был физически сильным человеком и неплохим бойцом, двигался как-то тяжеловато.
        Смерив парня придирчивым взглядом и задержавшись на двух мечах, главный страж проворчал:
        - Чего тебе?
        - На службу наняться хочу, - спокойно ответил Антон.
        - А ты кто?
        - Антон. Вольный воин.
        - Варвар?
        - Да.
        - Как в Нес попал?
        - Служил благородному мастеру массажа Сиду и получил право на вход.
        - Почему с ритерскими мечами?
        - У ритера три года учился.
        - У какого?
        - У Йохана.
        - Не слышал о таком.
        - Он в чухонских лесах жил.
        - Ну и пес с ним. Прогнал?
        - Нет, сам ушел. Скучно это. Я веселой жизни хочу. А там одно услужение и тренировки. Надоело мне это.
        - Это хорошо, - повеселел страж. - Господин-то ритеров не любит. А ты что, двумя мечами биться умеешь?
        - Умею. Показать?
        - Да пошел ты. Буду я с тобой силой мериться. Вот когда с разбойниками столкнемся, там все и видно будет. А пока себя чем не проявишь, на повышение жалованья не рассчитывай. Мало ли что ты два меча таскаешь. Будет тебе, как всем остальным в месяц: пол серебряной гривны в месяц, ночлег, кош и одна ночь с рабыней за счет хозяина. Не устраивает, пошел вон.
        - Пойдет, - махнул рукой Антон.
        - Экий ты, - с сомнением покачал головой страж. - Вроде у ритера учился, а согласен на то, что любой крестьянский сын, укравший меч, получает.
        - А ты меня против разбойников побыстрей выстави, - попытался исправить свою ошибку Антон. - Вот после первого боя об оплате и поговорим. А так - чего из пустого в порожнее переливать?
        - А ты не промах. - Страж хлопнул Антона по плечу. - Будь по-твоему. Через два дня обоз отправляется на Кижу. С ним и пойдешь. Редко когда по пути туда без единой стычки обходится. Вот вернешься, и поговорим с тобой о другой оплате. Идет?
        - Идет, - кивнул Антон и про себя добавил: «Ты мне только, где Таню держат, покажи, и завтра уже нас здесь не будет».
        - Ну, пойдем, присягу на службу подпишешь, а потом я тебе усадьбу покажу, - словно услышал его просьбу страж. - Меня, кстати, Киуном зовут.
        Присягу Антон подмахнул не глядя, так ему не терпелось побыстрее отправиться на поиски Тани. Впрочем, сначала предстояло осмотреть всю усадьбу. Дом Леодра оказался огромным. В жилые помещения, в которых обитали сам купец, его семья и ближайшие слуги, Киун Антона, конечно, не повел, ограничившись осмотром хозяйственной части. Но все равно, владения купца производили впечатление. И это при том, что большая часть товаров держалась на складах на правом берегу, а здесь находились только самые ценные из них. Кроме амбаров, на хозяйственном дворе находились ювелирная мастерская, пошивочная и кузня. Комнаты стражников примыкали прямо к жилищам рабов. Однако когда Антон спросил, там ли находятся рабыни, Киун рассмеялся:
        - А ты, парень, видать, сразу за сладеньким сбегать захотел? Об этом и думать забудь. С этим строго. Женская половина вон за теми воротами, за вторым двором. Во двор нам заходить можно, но дальше - ни-ни. Только я могу заходить и те, кого с собой возьму. Да и то - только если вор заберется и нас главная служанка или евнух кликнут. Если в штанах что зачесалось, у меня увольнение спроси, да к шлюхам в порт беги. А если к господским рабыням тайно проберешься, за это в колодки. А если какую возьмешь, силой ли, по согласию ли, могут и евнухом сделать, учти. Про то в присяге написано.
        - Да ну?! - удивился Антон.
        - А то. Там же сказано: «Господин и телом, и жизнью слуг своих распорядиться волен». Стало быть, и отрезать тебе кое-что. Так-то. Да ты не тушуйся. Зачем нам тебя оскоплять? Боец, который с бабой ничего не может, он и в драке никчемный. А вот если набедокуришь, то уж извини, будешь до конца жизни господских рабынь пасти да облизываться. - Киун подмигнул и понизил голос. - А вот недавно был случай. Взяли одного варвара. Он думал в казначеи, а ему после подписания штаны спустили да кое-что оттяпали. Хозяину-то евнух был нужен. Хе-хе. Теперь там, на женской половине, обитает, Киморе служит. И все по закону.
        - Сурово, - невольно поежился Антон.
        - Это верно, - кивнул Киун. - И справедливо. Господин, он наш благодетель. За его счет живем, благодаря ему жизни радуемся. Он наш защитник. Если в городе набедокуришь и согласишься от него наказание принять, то городские власти тебе ничего не сделают. Поэтому господина надо почитать и слушать. А он за это над тобой полную власть имеет. Мы ж не ритеры-одиночки, которые сами за себя отвечают. Мы стаей и верностью вожаку сильны, как волки. Так-то.

«Скорее как псы», - добавил про себя Антон.
        - А насчет девок, это ты опоздал, парень, - внезапно продолжил Киун. - Вот было здесь дело недели три назад. В том дворе, что перед женской половиной, девки голые плясали. Господин пожелал к торгам на Велесовом празднике одну рабыню танцам обучить. А ее учительнице не понравилось, что та нагишом плясать стесняется. Ну, ее и еще одну танцовщицу, что из школы благородной Аине, здесь перед нами плясать заставляли. Нам смотреть не запрещали. Напротив, говорили, чтобы мы кричали погромче да над ними насмехались. Чтобы смутить, значит. А девки красивые, ух! Ну, я тебе скажу, дело было.
        Сердце у Антона учащенно забилось. Судя по времени, упомянутая рабыня вполне могла оказаться Таней.
        - А дальше что?
        - Да суками они оказались, - проворчал Киун. - Особенно та, что рабыня. Вначале смущались, а потом… Эх, моя б воля, я б ее за такое плетью отходил.
        - А что случилось-то? - не унимался Антон.
        - Да как сказать. Удовольствие-то получаешь, когда над девкой куражишься. А когда она над тобой, даже если голая… В общем, чтоб ее на Велесовых торгах какой убивец купил, да до смерти запорол. Ненавижу таких.
        - И где она теперь?
        - А тебе-то что? Ты ее уж не увидишь. На торги ее сопровождать я тебя не пущу. Для этого лучших людей возьму. Такая рабыня, как драгоценный камень, столько стоит, что тебе за несколько лет не заработать. Там она сейчас живет. Стерегут ее пуще глаза.
        - Кто стережет? Твои стражники?
        - Во дурак! Я ж сказал, нам туда вход дозволен, только если старшая служанка позовет. И то только пока вора не найдем. С этим строго. Стерегут ее специально нанятые служанки и евнух. Но тебе-то от этого не легче. Не сомневайся, что если попробуешь пролезть туда, скрыться не сможешь. А за ту рабыню хозяин точно не помилует. Точно тебя евнухом сделает. Понял?
        - Понял, - сказал Антон и подумал: «Обязательно проникну, сегодня же. А там уж, если даже обнаружат, посмотрим, кто мечом лучше владеет».
        - Ну да ладно, нынче я тебе все показал, - хлопнул его по плечу Киун. - Осваивайся. После полудня кликнут на обед. Перед заходом на ужин. Набей себе брюхо и отдыхай. Сегодня в стражу тебя не поставлю. Завтра с утра пойдешь на правый берег, до обеда будешь сторожить склады. Потом до утра свободен. Сходи к шлюхам, если так прижало. А с утра ко мне, сюда. Будем собирать отряд на Кижу. Понял?
        - Понял, - кивнул Антон.
        - Ну, бывай. - Киун повернулся и пошел в дом.
        Антон огляделся. Вокруг него текла обычная жизнь купеческого подворья. Люди спешили по своим делам или праздно слонялись. Но новичком, кажется, никто не интересовался. Антон бросил взгляд в сторону того двора, на который выходила женская половина. Таня, наверняка, была где-то там, и пришло время подумать, как пробраться к ней. В голове Антона созрел нехитрый план: ночью проникнуть на женскую половину, найти Таню, прорваться с ней из усадьбы. Пользуясь ночной темнотой, добраться до реки, взять там лодку и уплыть из города.
        Возможно, его и обнаружат на женской половине. Но вид слонявшихся по двору стражников вселял в Антона надежду, что с ними он справится. За исключением дворов, проходы здесь везде были узкие, что позволяло одновременно сражаться только с одним, максимум двумя противниками. Ворота и двери запирались на щеколды изнутри, а значит, прорвавшись к ним со стороны двора, можно было их легко открыть и сбежать. План, конечно, выглядел безумным, но именно благодаря этому мог сработать. Ведь если все точно знают, что на женскую половину проникнуть нельзя, значит, на самом деле можно. Страж, который считает, что охраняет неприступный рубеж, по определению беспечен… Может быть. В любом случае, времени у Антона не было. Он не знал, как долго занимает путь до этой таинственной Кижи и обратно, но и идти туда не собирался. Зачем таскаться по лесам, биться с какими-то разбойниками за сохранность имущества Леодра? Он пришел сюда спасать Таню. И он сделает это!
        Напустив на себя беспечный вид, Антон двинулся к заветному дворику. Предстояло обследовать все входы на женскую половину при свете дня. Он спокойно пошел через открытые ворота и вдруг нос к носу столкнулся с Чубенко. На экс-чиновнике была какая-то невообразимая хламида, руки чем-то запачканы. В руках он нес отвратительно пахнущий чан, кажется, с фекалиями. Увидев Антона, он остановился и замер с открытым ртом.
        - Вы?! - вырвалось у Антона.
        Рука непроизвольно легла на рукоять меча. «Немедленно зарубить! - пронеслось в голове. - Скажу потом, что он не уступил дорогу, испачкал меня этой гадостью. Чего еще ждать от наемника, как я? Если сейчас не убью, выдаст, собака!»
        Однако вид Владимира Гермогеновича был так жалок, что парень не решился ударить немедленно.
        - Антон! - пискнул Чубенко. Его губы расплылись в слащавой улыбке. - Как ты сюда попал?
        - Вы, вы, - Антон не мог найти слов. - Вы предатель!
        Он ненавидел сейчас собеседника всей душой, но был совершенно не в состоянии не то что убить, а даже ударить улыбающегося и подобострастно глядящего на него человека.
        - Я не мог ничего поделать, - вздохнул Чубенко. - Мне угрожали. Они говорили, что убьют всех, если я не выдам Таню. Ты понимаешь, всех! Я спасал весь отряд. Я спасал Рыбникова. Я и сюда пришел, чтобы загладить свою вину. Я хотел помочь Тане бежать. Ты знаешь, что со мной сделали?
        - Вас кастрировали?
        - Да. Это очень жестокие люди. Поверь, они не остановятся ни перед чем.
        Антон не верил ни одному слову собеседника, но ненависть прошла. Слишком ничтожен был стоявший перед ним человек. Слишком жестоко он пострадал за свои грехи. Слишком беззащитен он был.
        - Ты пришел сюда, чтобы попытаться спасти Таню? - проникновенно спросил Чубенко.
        - Закладывать пойдешь? - Рука Антона еще крепче сжала рукоять меча.
        - Нет, что ты. Подумай, зачем мне это? Ты видишь, как я опустился? Я - младший евнух на женской половине, и вот, выгребаю туалет. Поверь, я выдал Таню не из-за денег. Я действительно боялся.
        - За себя.
        - И за вас.
        Антон вытянул клинок из ножен на несколько сантиметров.
        - А сейчас, из страха, ты выдашь меня.
        - Нет, что ты, - Чубенко даже не попытался отступить. - Я хочу вам помочь. Сегодня ночью я выведу Таню в этот двор, и мы сбежим из города. Все вместе.
        - Таня здесь?
        - Да. В коридоре наложниц.
        - Ее… - Антон осекся.
        - Нет. К ней никто не прикасался. За этим следят. С ней занимается наставница танцев.
        - Скажи мне, где ее комната.
        - Я могу тебе сказать. Но без меня ты пропадешь. Попытаешься проникнуть на женскую половину, и тебя схватят. Лучше доверься мне. Я сделаю все лучше. Я знаю и поместье, и город.
        - Почему я должен тебе верить? - Клинок вышел из ножен еще на сантиметр.
        - Не хочешь верить, посмотри на меня, - вздохнул Чубенко. - Что меня здесь держит, как ты думаешь? Почему я должен хранить верность тем, кто сотворил со мной такое? Да, я допустил ошибку. Но неужели ты не видишь, что я заплатил за нее сполна? Доверься мне. Я не подведу. А без меня у тебя нет шансов. Только я могу обмануть тех, кто стережет Таню.
        Он проникновенно посмотрел в глаза Антону. Парень стоял в задумчивости несколько секунд. Наконец, клинок полностью вернулся в ножны.
        - Если предашь, я тебя не пощажу.
        - Не предам, поверь. - Глаза Чубенко воровато забегали. - Не надо, чтобы нас видели вместе. Сейчас сделаю кое-какие дела в главном корпусе и вернусь на женскую половину. Предупрежу Таню, что ты здесь и что сегодня мы сбежим. А ты не ходи здесь, чтобы не вызвать подозрений. Иди в трапезную охраны. А после захода солнца приходи сюда. Я приведу Таню.
        Протараторив все это, Чубенко быстренько проскользнул через ворота и скрылся в узкой двери, ведущей в подвал. Антон долго смотрел ему вслед, а потом медленно двинулся назад, к помещениям охраны. Сомневаться было поздно. Даже если он ошибся, то вряд ли ему удастся нагнать и убить Чубенко. Да и, как ни крути, слова экс-чиновника были вполне логичны. Мало ли что говорил Сид о необходимости убить предателя. Сид всю жизнь провел в этом жестоком мире. Чубенко же цивилизованный человек. Знает, что грозит Антону, если его замыслы раскроют. Нет, он не будет выдавать.
        Рассуждая так, Антон достиг трапезной, но не зашел туда. Его смутило, что комната имела всего один выход и узкие окна. То есть было легко перекрыть пути к бегству находившемуся там человеку. На всякий случай, парень сел на скамейку рядом с входом и стал ждать.
        Как ни старался Антон быть спокойнее, волнение не отступало. Не подведет ли Чубенко? Удастся ли незамеченными уйти из города? Не настигнет ли погоня по дороге к замку Рыбникова? Да и что вообще там творится, в этом «замке»? Что там произошло после того, как вернулся Рыбников?
        Впрочем, вскоре все эти тревоги вытеснила мысль о Тане. Может быть, Чубенко уже сказал ей, что Антон здесь? Что она подумала в этот момент? Относится ли она сейчас к Антону все так же снисходительно, как прежде, или он вырос в ее глазах? Была ли она любовницей Рыбникова, и появятся ли у Антона шансы сейчас, когда он спасет ее? И не лучше ли все-таки посвататься к Симе?

«Что за чепуха, - встрепенулся Антон. - О чем я думаю? Мне еще такое предстоит! Может, и не получится ничего. Может, нас поймают. Может, сейчас Чубенко уже закладывает и меня буквально через несколько минут схватят и убьют. В конце концов, при чем здесь сейчас „светит“ или „не светит“. Какое мне дело, была ли она любовницей Рыбникова и любит ли его? Главное, что я решил ее спасти и сделаю все для этого».
        Время тянулось чертовски медленно. Подворье жило своей жизнью, и, казалось, никому не было дела до сидящего на лавочке нового стражника. Наконец, во двор вышел повар и ударом в гонг созвал стражников на обед. В трапезной собралось человек тридцать, вместе с Киуном. Не торопясь, съели приготовленную поваром похлебку и разошлись. К Антону снова никто не обращался, хотя некоторые бойцы смотрели на него не без интереса. После этого парень окончательно уверился, что Чубенко не предал.
        Иначе его наверняка бы уже постарались повязать. Парень приободрился. Он снова обошел поместье, осматривая помещения. Он, в первую очередь, высматривал места, где, при необходимости, можно было укрыться, где оторваться от погони, а где лучше всего принять бой с несколькими противниками. К величайшему сожалению, ему так и не удалось найти иных выходов на улицу, кроме главного, охраняемого двумя стражниками. Впрочем, и эту проблему он надеялся решить либо при помощи хитрости Чубенко, либо благодаря своим мечам. Но, главное, теперь он уже точно знал, что от встречи с Таней его отделяют считанные часы. И мысль об этом делала незначительными все возможные сложности.
        Время тянулось мучительно медленно. Казалось, целая вечность прошла, прежде чем охранников кликнули на ужин. Проглотив свою похлебку и даже не почувствовав ее вкуса, Антон снова вышел во двор и в двадцатый, наверное, уже раз обошел поместье, присматриваясь к закоулкам и проходам. По мере того, как солнце опускалось к горизонту, его сердце билось все более и более учащенно. Как только раскаленный диск светила скрылся за крышами построек, а небо из нежно-голубого стало превращаться в бархатно-синее, Антон уже стоял в назначенном месте, трепеща от ожидания.
        Двор медленно пустел. Вскоре в нем остались лишь пара конюхов, лениво чистивших гужевых лошадей, да двое стражников лениво переминались с ноги на ногу у ворот. Сумерки все сгущались, и, по мере того, как тьма спускалась на поместье, Антон все сильнее ощущал удары собственного сердца. Вот сейчас скрипнет дверь, и выйдет она…
        Дверь скрипнула. Обернувшись, Антон увидел, что из помещения для стражи выходит Киун с двумя вооруженными охранниками. Скрыться уже было невозможно, и парень постарался придать себе как можно более беззаботный вид.
        Начальник стражи, как на зло, шел прямо к нему. «Уж не выдал ли Чубенко?» - пронеслось в голове у Антона.
        - Ты чего не спишь? - бросил Киун, подходя.
        - Да так, ночь хорошая, - потянулся Антон.
        - Чего же в ней хорошего? - оскалился Киун. - Особенно если выпить нечего, да девки нет, которую за задницу ухватить можно.
        Сопровождающие его стражники загоготали.
        - Ну-у… - пожал плечами Антон. - Люблю на звезды смотреть.
        - Так их же еще не видно, - прищурился Киун.
        - Скоро появятся.
        - А ты, погляжу, мечтать любишь. Это парень, пустое. По опыту тебе скажу, о том, что нельзя выпить, и том, кого нельзя трахнуть, нашему брату лучше не мечтать. Себе дороже. Ну да ладно. Что не лег, тем лучше. Мне еще один человек нужен в охранение. Хозяин сегодня в ночь гостя принять пожелал, который ему денег должен. Надо проследить, чтоб должник чего не учудил. Пошли.
        Сердце у Антона упало. С одной стороны, его предположение об измене Чубенко оказалось ложным. Но, с другой, сам побег оказался под угрозой срыва.
        - А надолго? - притворно зевнул он.
        - Успеешь еще на звезды наглядеться, - хлопнул его по спине Киун. - До полуночи освободишься. Пошли.
        Антон кивнул и зашагал следом за начальником. Стражники, тяжело сопя, шли сзади. Вместе они спустились в подвал и двинулись по коридору, освещенному укрепленными в стене масляными светильниками.
        - Слушай, всегда хотел ритерские мечи посмотреть, - наигранно безразлично протянул Киун. - Дай-ка мне свои.
        Что-то в тоне начальника заставило Антона напрячься.
        - Воин своего меча в чужие руки никогда не отдаст, - ответил он.
        - Так то ж ритеры, - беззаботно отмахнулся Киун. Он остановился, повернулся к Антону и протянул руку. - Дай мечи.
        - Не дам, - покачал головой Антон.
        - Да ладно тебе. Ты ж не ритер.
        - Я ученик ритера.
        - Был.
        - Но выучился достаточно, чтобы в чужие руки оружие не отдавать.
        - Ты мне не веришь? - насупился Киун.
        - Я никому не верю.
        - Тоже верно, - хохотнул начальник стражи. - Ну, пошли.
        Ударом руки он распахнул ближайшую дверь и прошел в нее. Последовав за ним, Антон оказался в большом тускло освещенном каменном мешке. Прямо перед ним стоял сухощавый пожилой мужчина в синей тоге с красным кантом. Рядом с ним за небольшой конторкой переминался писец. У дальней стены комнаты, весь сжавшись, между двумя стражниками застыл… Чубенко.
        Глава тридцать первая,
        об экзамене на ритера
        - Ты чего на него уставился, - снова повернулся к Антону Киун. - Скопца, что ли, не видел?
        - А чего мне на него не смотреть? - Антон усилием воли заставлял себя говорить как можно спокойнее, хотя уже понял, что, по-видимому, раскрыт. - Чай, девок красивых здесь нет. Он, что ли, хозяина должник?
        - Да не. Тут дело другое. Ты, кстати, откуда знаешь, что он скопец?
        - Да ты только что сказал.
        - Тоже верно, - будто вспомнил Киун. - А тебе этот скопец не знаком ли?
        - Не припомню, - покачал головой Антон. - Разве что давеча во дворе его видел. Хотя он, не он… Да не упомнишь их всех.
        - Может и так, - согласился Киун. - Тока, может, ты его еще где раньше встречал?
        - Да что, мне каждого скопца припоминать? - презрительно фыркнул Антон.
        - Так он скопец-то недавно. Прежде у ритера одного экономом служил. Не у твоего ли учителя?
        - Не, не у него, - уверенно заявил Антон.
        Последние сомнения в том, что Чубенко продал его людям Леодра, отпали. Теперь парень уже нарочито тянул время, кося глазом в сторону двери и пытаясь улучить наилучшее мгновенье для побега. Но в проходе, как назло, застыли два стражника, пришедшие с Киуном.
        - А вот Чуб сказывал, что у того, - с наигранным изумлением произнес главный страж. - Верно, Чуб?
        - Так, господин мой, - пискнул Чубенко. - Видел я его там. И здесь он меня узнал и сам сознался, что за девкой их пришел, за танцовщицей.
        - То-то, - наставительно произнес Киун. - От нас не укроешься. Ну что, сам сознаешься или в пыточную тебя проводить?
        Антон тяжело посмотрел на Чубенко.
        - Сам настучал или заставили? - холодно спросил он.
        - Да подсмотрели за нами, - засуетился тот. - В пыточную меня отвели, а там…
        - Брешет, - прервал скопца Киун. - Сам ко мне прибежал, еще перед обедом. Сказал, что ты зазнобу свою вызволять сюда пришел. Мы тебя тогда не повязали, потому как посмотреть хотели, нет ли сообщников у тебя. Так что это у ваших ритеров благородство и все такое. А у нас порядок полный. Всяк сверчок знай свой шесток. Раб, он знает, как господину служить. Впрочем, то дело десятое. Так сознаешься?
        - В чем? - притворно удивился Антон.
        - Что в дом наш проник, имея целью рабыню выкрасть?
        - С чего вдруг?
        - Так ты ж сам сказал…
        - А что я тебе говорил? - усмехнулся в лицо стражнику Антон. - Ну ладно, встречал я его, положим. Как был пес, так псом и остался. Не знаю таких и знать не хочу. За ним хищения числятся, вот он от ритера нашего и сбежал. А сюда я честно служить пришел. Ни о какой рабыне и не помышлял. Кстати, о какой там рабыне речь?
        - Да о Татьяне, - спокойно пояснил Киун. - Той, что тоже от вашего ритера сбежала и тайно в город пробралась.
        - Татьяна?! - изобразил изумление Антон. - Верно, исчезла она больше месяца назад. Только рабыней она никогда не была. Так она у вас? А по какому праву вы ее держите?
        - Так она в город тайно пробралась и проституцией хотела заняться. За это ее господин справедливый судья нашего округа, - Киун кивнул в сторону мужчины в синей тоге, - к штрафу приговорил. А поелику денег у нее не было, так ее за долги продали, а мы купили. Так что мы в своем праве. А вот ты собственность господина нашего покрасть хотел. Стало быть, ты вор и пойман с поличным.
        - Да пошел вон, дурак, - небрежно отмахнулся Антон. - Я же сказал, службы хотел. Но раз вы все тут такие подозрительные, то и не желаю я служить у вас. Меня любой купец в услужение с радостью возьмет. Пойду я от вас. А ну, пусти.
        Он повернулся к выходу и двинулся на стражников, но те и не думали расступаться. Напротив, при первых же движениях Антона оба выхватили мечи и направили их на парня. Тот остановился.
        - Ай, незадача какая, - притворно всплеснул руками Киун. - Один одно говорит, другой другое. Тут только справедливый судья разобраться может. Не так ли?
        Все взоры обратились к мужчине в синей тоге, и тот, прикрыв глаза, под скрип пера писца заговорил:
        - Суд выносит приговор. Суд установил, что ратник, назвавший себя Антоном, обманом проник в дом купца Леодра с целью похитить принадлежащую означенному купцу рабыню, что является преступлением пятой категории и карается смертью через отсечение головы. Но, поскольку суд учел, что ратник замыслил хищение не из алчности, а из ложного сострадания к возлюбленной им девице, суд допускает снисхождение к подсудимому. Посему, в случае повиновения подсудимого воле суда и властям города Нес, суд повелевает заменить смертную казнь передачей его на веки вечные в рабство купцу Леодру. Да свершится правосудие.
        Антон скользнул глазами по присутствующим. На секунду ему показалось, что на лице Чубенко мелькнула злорадная ухмылка. Киун же сиял, как медный грош.
        - Ну, вот суд и решил, - хихикнул он. - А воля суда священна. Так что давай, парень, клади на пол мечи. Оно, конечно, несладко свободу в молодости терять, но все лучше, чем голову. Тебе отсюда не уйти. Со мной четверо моих лучших людей. Во двор еще сейчас десяток вышел. В доме еще десятка два. Ну, а если даже прорвешься, в городе тебя внешняя стража встретит. Там и ритер не пройдет. А за неподчинение, сам слышал, смерть. Так что давай, разоружайся…
        Ритерские мечи словно сами влетели в руки Антона. Он шагнул на начальника стражи, но тот с завидным проворством отскочил к стене.
        - Убейте его! - испуганно взвизгнул судья.
        Словно некий зверь, мощный, быстрый и яростный, проснулся в Антоне. Почувствовав приближение стражников, парень резко развернулся, отшагнул влево, парировал выпад правым мечом, а левый глубоко воткнул в тело противника. Второй стражник на секунду замешкался, и это стоило ему жизни. Вынырнув из-под еще не успевшего упасть первого стражника, Антон левым мечом отодвинул его оружие, а правым вспорол живот. Выработанные на тренировках рефлексы не подвели. Тело словно само выбирало нужное движение.
        - Зови Ариса! - завизжал в ужасе прижавшийся к стене судья.
        За спиной Антона, пригнувшись, скользнул к двери писец. Следом за ним, как ни странно, выскочил Киун. Впрочем, парню было не до них. На него надвигалась вторая пара стражников. Мечи снова встретились. Отвод, контрудар, скользящий шаг с вытягиванием противника назад, обвод оружия и второй контрудар. И вот еще два тела падают на каменный пол.
        Неожиданно Антон обнаружил прямо перед собой оцепеневшего от ужаса судью.
        - Так это ты Таню судил? - холодно спросил он.
        - Она была уличена… - пискнул судья.
        Договорить он не успел, поскольку короткий удар меча в одно мгновение оборвал его жизнь. Выполнив акт мщения, Антон шагнул к двери, но остановился на полпути. Что-то мелькнувшее на периферии зрения привлекло его внимание. Ах да, Чубенко. Антон направился к бывшему чиновнику.
        Как только пытавшийся вжаться в стену и стать как можно более незаметным Владимир Гермогенович понял, что его заметили, его лицо тут же расплылось в льстивой улыбке.
        - Антоша, ты же не будешь… - пролепетал он.
        - Давно надо было, - ответил Антон, нанося удар.
        В коридоре никого не было. Впрочем, Антон прекрасно понимал, что у выхода его ждет устроенная Киуном засада. В надежде, что есть второй выход, парень двинулся в глубь коридора. Там действительно оказалась лестница, ведущая наверх и заканчивающаяся узкой дверью. Поднявшись по ней, Антон прислушался. Снаружи было тихо, и это настораживало больше всего. Этот выход должен был находиться буквально в трех десятках метров от первого. После того как во двор выбежали писец и Киун, там не могла не подняться суматоха. И если за дверью было тихо, то это, скорее всего, означало, что противник изготовился к бою. Впрочем, выбора не было.
        Антон толкнул дверь и тут же оказался лицом к лицу с пятью стражниками. Двое из них держали зажженные факелы, остальные приготовили копья. К счастью, беглеца здесь они, кажется, не ожидали, и преимущество внезапности оказалось на стороне Антона. Поднырнув под копья, он ринулся на врагов. Обескураженные внезапной атакой и лишенные преимущества дистанции, они отпрянули назад и выхватили мечи. Однако выигранного времени Антону хватило, чтобы рвануть вдоль стены от преследователей и, воспользовавшись темнотой, укрыться среди штабелей ящиков, сложенных в дальней части двора.
        Крики незадачливых стражей привлекли остальную охрану, которая, как и предполагалось, собралась у главного выхода из подземелья. По двору метались факельщики и бойцы, вооруженные копьями и мечами. Украдкой выглянув из своего укрытия, Антон прикинул, что его ищет не меньше двух десятков человек. Похоже, в суматохе его потеряли из виду. Впрочем, ждать, когда стражники проверят пространство за штабелями, явно оставалось недолго.
        Антон прикинул расстояние до ворот на улицу. Если факельщики соберутся в дальней части двора, туда, пользуясь темнотой, можно будет пробраться вдоль стены, укрываясь за коновязью и кипами сена. Но там, у самого выхода, в свете укрепленного в стене факела поблескивали мечи двух стражей. Вход во дворик, отделявший женскую половину, напротив, не охранялся. Но расстояние до него было вдвое больше, да и пробираться пришлось бы по открытому пространству. Это почти не оставляло шансов остаться незамеченным. И все же Антон решил рискнуть. Ведь вряд ли удастся еще раз так легко пробраться в дом Леодра. Ясно, что Антона теперь будут искать и люди купца, и власти Неса. Сейчас или никогда. Второго шанса спасти Таню не будет. Вот только факельщики сместятся чуть подальше от штабелей и…
        - Ну?! - нетерпеливо бросил куда-то в темноту остановившийся у штабелей Киун.
        - Нигде нет, - подскочил к нему один из стражников.
        - Вот зараза! Черемыш на женскую половину ушел?
        - Ушел. Да какой дурак туда пойдет?
        - Парень горяч. К телке своей пробиваться будет. Знает, что другого случая не представится. Ты сказал, чтобы, как появится, били наверняка? А то прыток он уж больно.
        - Сказал. С ними Саля со своим луком. Этот не промахнется. Как вор в коридор зайдет, так и конец ему.
        - Добро. Ступай… Нет, постой. Ты за ящиками смотрел?
        - Нет.
        - Что - ума не хватило? Взгляни.
        - Слушаюсь.
        Стражник подозвал одного из факельщиков, и они вместе двинулись к укрытию Антона. Парень вжался в узкое пространство между ящиками, хотя было ясно, что в свете факелов он будет здесь быстро обнаружен. Вскоре проход осветился, и появились две фигуры. Медлить было больше нельзя. Шагнув вперед, Антон молниеносным движением перерубил горло первому стражнику и приставил лезвие к горлу другого.
        - Ну что там? - донесся из-за ящиков голос Киуна.
        Антон покачал головой, выразительно глядя на пленника.
        - Нет никого, - громко крикнул тот и с надеждой посмотрел на Антона.
        - Вот зараза! - донеслось снаружи. Потом удаляющийся голос Киуна прогремел: - В амбаре посмотрите, бездельники. В подполе, да на чердаке. Не мог же он сквозь землю провалиться.
        Коротким движением Антон перерезал горло пленнику. Тот, сдавленно хрипя, повалился на тело своего убитого товарища. Как ни странно, факт убийства не вызвал у Антона совершенно никаких эмоций. Он просто поступил оптимальным образом в критической ситуации, не более. И тело само, бессознательно, сделало движение и нанесло именно такой удар, который должен был обеспечить беззвучную смерть врага. Ведь сколько бы ни пытался так сделать осознанно, ни за что бы не вышло. Ох, страшна была школа Сида! Или это Антон сам уже превратился в страшенного зверя?
        Думать об этом было некогда. Снова выглянув из-за ящиков, Антон оценил ситуацию. Стражников во дворе поубавилось, но все же несколько вооруженных людей с факелами метались по двору. О том, чтобы прорваться на женскую половину незамеченным, не могло быть и речи. Кроме того, не следовало забывать о метком лучнике, засевшем в засаде. Одним словом, иного выбора, кроме бегства, быть не могло. Несколько мгновений Антон еще пытался убедить себя, что нужно предпринять попытку, благородно умереть, но не отступить. Но проснувшийся и окрепший в пылу битвы зверь твердил свое, настойчиво толкал к выходу. Он рвал на куски остатки юношеского идеализма и твердил, что смерть, даже благородная, это поражение. А жизнь всегда дает шанс на вторую попытку. Кто не уничтожен, тот не побежден.
        И зверь победил героя и полностью овладел существом Антона. И вот уже парень бесшумной тенью проскользнул к коновязи, змейкой пробрался за поилкой и миновал кипы сена. До ворот оставалось пройти шагов шесть. Мелочь. Но это шесть шагов по открытому пространству, освещенному факелом. Беглец не мог быть здесь не замечен. Но живущий в нем зверь уже знал, что побег возможен и что другого шанса не будет. И он безудержно толкал вечно сомневающегося человека вперед, на копья и мечи, требовал убивать, чтобы выжить.
        Зверь, как всегда, оказался прав. Да, стражники успели увидеть метнувшегося к ним из темноты призрака и подать сигнал тревоги. Но где им, неуклюжим болванам до ученика школы слепого Сида! И вот уже древко одного из копий перерублено пополам, а следом его хозяин валится на землю, обливаясь кровью. Второй стражник пережил своего товарища на долю секунды. Теперь осталось только отпереть тяжелый засов и…
        Длинная стрела просвистела у самой головы Антона и с треском впилась в ворота. Значит, и здесь Киун разместил стрелка. Толковый стражник. Но сегодня не его день.
        Метнувшись к висящему на стене факелу, Антон срубил его, отшвырнул в сторону и снова рванул к воротам. Вторая стрела где-то в темноте ударила в каменную стену, туда, где только что был Антон. Но из дальней части двора к воротам уже неслись стражники.
        Поздно, ребята! Засов был отодвинут, ворота открыты, и Антон пулей вырвался на ночную улицу. О, как весело выл зверь, толкая своего хозяина к порту, ведя его к спасению. Он торжествовал, он твердил, что только хитрость, напор и безжалостность могут привести воина к победе и сохранить ему жизнь. И, слушая эти песни, Антон все отчетливей понимал, что становится зверем. Парень несся по ночным улицам Неса, ощущая сладкий воздух свободы, празднуя спасение. Шум погони все удалялся. Неуклюжие стражники в своей амуниции, конечно, не могли догнать молодого здорового парня, прошедшего серьезную подготовку. Теперь только добежать до порта, найти лодку, и тогда Антон спасен.
        Парень пересек одну улицу, свернул на другую, пробежал по ней… и тут из-за поворота прямо на него вышел десяток воинов внешней стражи во главе с Арисом. В свете факелов заблестели склоненные наконечники копий. Отступать было поздно. Несколько секунд, и за спиной беглеца появился и встал запыхавшийся отряд стражников Леодра. Ловушка захлопнулась.

«Это конец, ты проиграл. Лучше сдайся, и, может быть, тебя помилуют», - сообщил на прощание зверь, прежде чем, поджав хвост, навсегда спрятаться в норе, из которой выскочил совсем недавно.
        На лице Ариса играла довольная улыбка.
        - Я же сказал, что он к порту побежит, - самодовольно заметил он и, присмотревшись к беглецу, добавил: - Э, да я его знаю. Он у Сида поводырем служил. Что случилось, парень?
        - Этот человек обманом проник в дом купца Леодра и пожелал похитить его рабыню, - донесся откуда-то из-за спины Антона голос Киуна. - Он был разоблачен и приговорен справедливым судьей Диром к передаче купцу в рабство на вечные времена. Однако он оказал сопротивление и даже убил справедливого судью, шестерых моих стражников и одного слугу.
        - Значит, старая крыса мертва? - буркнул Арис. - Не скажу, что огорчен. Значит, подтвердить приговор некому. Что же до ваших стражников и слуг, то до них мне дела нет. Хотя, шестеро, уложенные одним, неплохой результат. Ты, парень, у Сида видать не одним массажем занимался.
        - Но приговор записан секретарем суда, - возразил Киун. - К тому же, ты только что получил официальную жалобу от представителя знатного горожанина. Ты обязан арестовать преступника.
        - А разве я сказал, что не собираюсь этого сделать? - поморщился Арис. - Не вам же арестовывать ученика ритера. - Он перевел взгляд на Антона. - Положи мечи на землю, парень.
        Антон покачал головой. Все, что его сейчас интересовало, - как продать свою жизнь подороже. Он уже понял, что проиграл, и не собирался молить о пощаде. Может быть, Арис и поможет сохранить ему жизнь. Может, даже попробует «отмазать» от исполнения позорного приговора. Все это уже не имело для Антона никакого значения. После провала попытки спасти Таню все это ему казалось уже безразличным. Он лишь понял, что больше никогда и ни за что не совершит поступка, за который ему будет стыдно. Антон понял, что в сегодняшнем бою зверь в первый и последний раз руководил его действиями. Теперь парень решил идти до конца осознанно, как человек. И пусть этот конец будет близок. Спасать свою жизнь любой ценой он больше не намерен. Неизбежная смерть даже радовала его, как возможный выход из безвыходной ситуации.
        - Положи мечи, - повторил приказ Арис. - Здесь перед тобой лучшие воины Неса. Шутки кончились.
        - Подчинись правосудию, - выкрикнул сзади Киун.
        - Я не сдамся вашему лживому правосудию, - ответил Антон.
        - Тогда сдайся мне, - предложил Арис.
        - Ты им служишь, - возразил Антон. - Вы для меня - одно.
        - Как знаешь. - В голосе Ариса зазвучало явное раздражение. - Взять его.
        Закованный в сталь строй городских стражников надвинулся на Антона. Издав отчаянный крик, парень двинулся навстречу. Он шел умирать. Однако выработанные упорными тренировками рефлексы не позволяли просто броситься на копья. Антон ринулся в бой. И, как ни странно, удары явно умелых противников никак не могли достичь своей цели. Внезапно обострившееся шестое чувство безошибочно подсказывало ему действия нападающих, помогало уклониться от выпадов или отразить их своим оружием.
        Строй стражников сломался, и, улучив момент, Антон прорвался за частокол копий. Все вокруг завертелось и перемешалось. Звон стали, крики людей, топот множества ног слились в единый вихрь. Антон действовал бессознательно, но снова неведомая сила за мгновение предупреждала его о коварном выпаде врага, отталкивала от смертельного удара и бросала на не готовых к защите противников. Это не был бой зверя. Антону казалось, что сейчас его действиями руководит невидимый ангел-хранитель, делающий своего подопечного неуязвимым для атак опытных воинов. Но ангел был не только защитником. Удар, и вот один из стражников, выронив меч и зажимая рукой рану в плече, отпрянул назад. На мгновение все вокруг замерли. И во внезапно наступившей тишине, как гром, прозвучал приказ Ариса:
        - Все назад.
        Стражники отступили, и Антон снова остался один посреди улицы. К великому удивлению, живой и невредимый, но все так же полный отчаяния и готовый умереть. На лицах окружавших его воинов читалось недоумение, и лишь Арис стоял невозмутимый, как статуя.
        - Это было интересно, - меланхоличным голосом заметил начальник внешней стражи. - Давай посмотрим, что ты умеешь на самом деле.
        Мечи словно сами возникли в его руках. Антон не успел заметить движения, даже не успел испугаться, но Арис уже стоял рядом. Лишь чудо помогло Антону отразить смертельный удар, уклониться от второго и потом контратаковать. Поставленный Сидом выпад провалился в пустоту. Арис был необычайно быстр и ловок, и, самое страшное, непредсказуем в бою. Он неожиданно возник за спиной у Антона, и снова лишь мгновенная реакция уберегла парню жизнь. Но это было последнее, что успел сделать Антон. Через мгновение он уже не чувствовал ничего, кроме невыносимой боли, в глазах потемнело, а время замедлило свой бег.
        Когда Антон пришел в себя, то обнаружил, что лежит со связанными руками все на той же улице Неса. Его мечи были сложены в стороне, а над ним, переминаясь, стояли двое воинов внешней стражи.
        - Поднимите его, - распорядился Арис.
        Антона подняли и поставили перед победителем. Но в глазах у того не было ни злорадства, ни торжества.
        - Мне показалось, или в бою тебя вела великая тайна? - тихо спросил он. - Ты ритер?
        Неожиданно для себя Антон расхохотался.
        - Ритеры?! - выкрикнул он. - Великая тайна?! Да что вы всем мозги морочите? Нет никакой великой тайны. Нет, и не было. Просто вы наплевали на все. Насрали на весь мир с высокой башни и живете, как хотите. Это и делает вас такими сильными. Вас не за что схватить, некуда ударить. Вся ваша тайна в том, что нет никакой тайны. Все ясно, как белый день. Тоже мне, орден тайный. Нашлись мастера великие.
        Он ожидал, что Арис сейчас ударит его или даже убьет, но воин лишь прикрыл глаза, загадочно улыбнулся и кивнул.
        - Можно и так сказать, - так же тихо произнес он. - Ты это понял сейчас? Во время боя?
        - Какая разница? - мотнул головой Антон. - Что с того?
        Арис повернулся, отошел на несколько шагов и громко сказал, глядя куда-то в небо:
        - Ай да Сид! Ай да слепец! Что творит!
        Он тяжело вздохнул, снова подошел к Антону, несколько секунд смотрел ему в глаза, а потом снял с себя осыпанную драгоценными камнями инку на золотой цепи и надел на пленника.
        - Мной установлено, - торжественно объявил Арис, - что во время боя ратник Антон обрел звание благородного ритера.
        По рядам стражников пронесся вздох изумления.
        - Ты можешь идти, ритер Антон, - объявил Арис. - Развяжите его.
        Антон почувствовал, что кто-то принялся развязывать путы на его руках.
        - Но как же?! - вскричал Киун. - Ведь предъявлены обвинения. Убит справедливый судья.
        - Кодекс чести ритеров гласит, что постигший великую тайну и обретший звание мастера искупает в этот момент все прежние преступления и более за них неподсуден, - возвестил Арис.
        - Но законы Неса… - попытался возразить Киун.
        - Кодекс чести ритера превыше законов властей, - объявил Арис. - Или ты сомневаешься в моих словах и тем бросаешь мне вызов?
        Один из мечей Ариса снова оказался в руке ритера.
        - Что ты, благородный Арис?! - Киун шарахнулся назад, словно его и Ариса разделял один, а не добрый десяток шагов.
        - Вот и прекрасно, - усмехнулся Арис, возвращая меч в ножны. - Ритер Антон свободен и невиновен. Он волен остаться в городе Нес и волен покинуть его в любое время. Никто не смеет ему чинить в том препятствия. Верните ему мечи.
        Откуда-то сбоку донесся стук палки о землю, и вскоре в образовавшийся вокруг Ариса и Антона круг вошел Сид, которого бережно вела под руку Аине. Танцовщица освещала себе дорогу небольшим фонарем, висевшим на деревянной палке.
        - А, благородный Сид! - обрадовался Арис. - Рад тебя видеть снова. Мои поздравления! Тебе удалось дать нам еще одного ритера.
        - Это не я, - усмехнулся Сид. - Ты же знаешь, что человек открывает великую тайну сам.
        - Я знаю, что он не в состоянии открыть ее, не получив наставлений мастера, - отмахнулся Арис. - Так что поздравлять следует тебя, как и восхвалять твое мастерство. Юноше же надлежит лишь посочувствовать. Впрочем, сам он этого пока еще не понимает. Вверяю его твоим заботам. Мне здесь делать больше нечего… как и многим другим.
        Арис выразительно посмотрел на Киуна, и тот, торопливо подав знак своим людям следовать за ним, направился назад, к поместью Леодра. Как только люди купца скрылись за поворотом, Арис развернулся и зашагал по улице в противоположном направлении. За ним, украдкой бросая взгляды на новоиспеченного ритера, потянулись его люди. Вскоре улица опустела.
        Антон стоял в растерянности, вращая в руках мечи, которые, уходя, сунул ему один из стражников.
        - Ну что, пошли? - улыбнулся ему Сид.
        - Куда? - машинально спросил Антон.
        - На твоем месте я бы постарался до восхода солнца убраться из города. И Леодр, и наместник - люди мстительные. А ты ухитрился поссориться с обоими.
        - Но Арис сказал, что я неподсуден.
        - Ритер неуязвим не потому, что лучше других машет мечами, а потому, что не лезет туда, где можно лишиться головы, - хихикнул Сид. - Дай мне руку, и пошли в порт. Мне кажется, тебе надо еще о многом меня расспросить.
        Антон быстро пристроил мечи и подхватил Сида под руку. С другого бока слепца поддерживала Аине. Танцовщица радушно улыбалась парню. Втроем они двинулись к реке.
        - Как вы здесь оказались сегодня? - спросил Антон.
        - Зная тебя, я предполагал, что тебя раскроют, - спокойно ответил Сид. - А, учитывая то, как ты научился сражаться мечами, можно было понять, что стражникам Леодра тебя не удержать и дело решится на улицах. Вот я и решил присутствовать при развязке. Благородная Аине любезно дала мне приют на ночь.
        - Но вы бы не вмешались, если что?
        - Зачем? Ты сам выбрал свою судьбу. Вернее, как оказалось, судьба выбрала тебя. Ты стал ритером. Что ж с того, что тебе пришлось для этого пройти через такую свалку. Великая тайна стоит того.
        - Так значит, я все же стал ритером? Арис не обманывал?
        - Ни один ритер не будет шутить такими вещами. А уж Арис точно не простил бы тебе оскорбления и вызова. Ты жив лишь потому, что в последний момент тебе открылась великая тайна.
        - Но я так и не понял ее.
        - И не поймешь. Это не то, что понимают. Это то, что чувствуют. Но только великая тайна могла помочь тебе уберечься от мечей воинов Ариса. Поверь, это не худшие бойцы и не чета стражникам Леодра. Великая тайна дает возможность видеть суть вещей, их корень. Она дает возможность предвидеть события, от удара меча до гнева правителя. Это особое зрение, которым наделены лишь мастера великой тайны. Но как зрячий может не заметить канаву и упасть в нее, так и мастер не гарантирован от ошибок. Искусство видеть не оберегает само по себе.
        - В какой-то момент мне показалось, что великая тайна - это обман, - признался Антон. - Что ее нет.
        - А ее и нет, - захихикал Сид. - Это пустота. Но лишь пустота может дать тебе нечто новое. И она открывает невиданное прежде. Чтобы услышать журчание ручья, надо перестать слушать горланящих над ним прачек. Великая тайна отнимает старое и обыденное, чтобы подарить новый сияющий мир. А не познавшим ее людям поступки мастеров кажутся парадоксальными.
        - А почему Арис сказал, что мне можно посочувствовать?
        - Потому что с новым видением уходят и иллюзии. Печально видеть все время несовершенство мира.
        - То же мне говорил и учитель.
        - Знать и прочувствовать - разные вещи, - покачал головой Сид. - Это ты скоро сам осознаешь. Подожди лишь несколько дней.
        - Но что мне теперь делать? - нетерпеливо спросил Антон.
        - Что хочешь. Живи своей жизнью. Великая тайна сама тебе подскажет правильное решение. Ну, а если ты ее не послушаешь, то проблемы будут опять же твои. Я сделал для тебя все, что мог.
        - Спасибо тебе большое, - с чувством произнес Антон.
        - И тебе спасибо, - эхом отозвался Сид. - Мне было бы горько, если бы ты не оправдал моих надежд.
        Несколько минут они шли молча. Но когда впереди появился порт, Антон встрепенулся.
        - Мы больше не увидимся?
        - Как знать, - пожал плечами Сид. - Но даже если и встретимся, то наверняка нескоро.
        - Но я ведь ничего не знаю о том, как должен вести себя ритер, - заметил Антон.
        - Делай что хочешь. Это и есть привилегия ритера. Тебя ограничивает лишь великая тайна.
        - Но Арис говорил про какой-то кодекс чести ритеров, который превыше даже государственных законов, - возразил Антон. - Я же должен его знать.
        Сид остановился и неожиданно согнулся в три погибели. Его душил смех.
        - Аине, объясни ему, - выдавил он, наконец.
        - Такие ссылки - любимый фокус Ариса, - снисходительно произнесла Аине. - Когда ему надо в чем-то убедить наместника или его слуг, он всегда ссылается на этот кодекс. А параграфы его придумывает тут же на месте.
        - И никто не смеет ему перечить? - остолбенел Антон.
        - Ты думаешь, многие готовы поссориться с Арисом? - лукаво усмехнулась Аине.
        - А другие ритеры?
        - Если ритер следует голосу великой тайны, то другой ритер никогда не встанет у него на пути. - Теперь в голосе Аине не звучало ни тени насмешки. - Он либо подтвердит сказанное, либо промолчит. Ты поймешь это вскоре.
        - Значит, нет никакого кодекса чести ритеров? - спросил Антон.
        - Есть, - ответил Сид. - Но каждый ритер пишет его сам для себя. И следует ему, и ценит его превыше жизни. Но это его сокровенная тайна. Она не для чужих ушей. Это путь постижения великой тайны. И на нем мастер всегда одинок. Запомни это. Теперь ты навсегда остался один. Никто больше ничего не может тебе подсказать, приказать. Законы больше для тебя не писаны. Есть ты, твои мечи и великая тайна. Этим сказано все. А теперь иди. Я чувствую, что мы приблизились к воде. Бери любую лодку и плыви. И да пребудет с тобой великая тайна.
        - Ступай, - поддержала его Аине. - Удачи тебе, ритер. В моем доме ты всегда будешь желанным гостем. Да пребудет с тобой великая тайна.
        Антон хотел что-то сказать в ответ, но вдруг почувствовал, что это совершенно не имеет смысла. Новые ощущения неожиданно наполнили все его существо. Он вдруг понял, что стоящие перед ним люди прекрасно знают все, что он может и хочет сказать. Он даже знал, что могут и хотят сказать они ему. Впервые в своей жизни Антон осознал полную бесполезность слов. Он низко поклонился, повернулся и заспешил к причалу, туда, где были привязаны лодки. Антон знал, что Аине и Сид смотрят ему вслед, но больше не оглянулся.
        Глава тридцать вторая,
        о встрече ученика и учителя
        Дорога почти не запомнилась Антону. Все время в пути он пребывал в каком-то полубессознательном состоянии. Взгляд улавливал все детали, слух как никогда четко различал звуки, обоняние задолго до людского жилища подсказывало его близость, но все существо молодого воина было поглощено созерцанием своего внутреннего мира, где ворочались и вздымались некие новые ощущения, родившиеся во время боя со стражниками наместника.
        Нет, это не было ни предвидение, ни обостренное чутье. Антон не знал, что ждет его и тех, кто ему дорог, в будущем. Но дорога словно сама выводила его то к пристанищу бродячих артистов, то к деревне, где радушные люди, совершенно неожиданно, возможно, и для самих себя, предлагали странствующему ритеру отдых, еду и кров. Опасность он ощущал лишь незадолго до ее возникновения, но этого было достаточно, чтобы успеть укрыться от патруля или свернуть с дороги, обходя притаившихся в засаде разбойников.
        А иногда внутренний голос и вовсе не предупреждал его о возможной встрече. Но тогда и встретившиеся по пути люди не проявляли никакого интереса к одиноко бредущему ритеру. Напали бы на него разбойники, слуги Леодра или стражники наместника, если бы столкнулись с ним на дороге? Вряд ли. Страх перед мечами ритеров в этом мире был велик у каждого, кто брал в руки оружие. Но сейчас Антон более всего хотел остаться наедине с собой и избегать любых, даже самых мимолетных встреч с посторонними людьми. И нечто внутри него словно специально отводило ненужные препятствия или предупреждало о них, как прежде предупреждало о выпадах противников за мгновение до их атак.
        Новые ощущения не были ни предвидением, ни даром пророчества, не наполняли его какой-то невиданной силой и не дарили неуязвимости, но они удивительным образом принесли покой в душу Антона. Он не знал, что ждет его в будущем, не знал, что станется с Таней, не представлял, как развивались события после его ухода из замка, и что произошло там после возвращения Рыбникова. Но он почему-то знал, что все в конечном итоге сложится хорошо и правильно. Правильно не в том смысле, что, как в народных сказках, все «хорошие» люди победят «плохих», а после будут жить долго и счастливо в богатстве и славе. Он знал, что такого не бывает, как знал, что вообще не существует «хороших» и «плохих» людей.
        Сейчас он видел, ощущал, купался в некоем потоке энергий, из которых, как ему казалось, соткан весь мир, которые творят его ежеминутно и ежесекундно, производят все изменения в нем. И он чувствовал, что эти энергии, подобно воде, могут быть ласковыми и яростными, губительными и живительными, обжигающими и приятными, разрушающими и созидающими. Но он знал, что воля этих энергий превыше всего, что они идут из неких высших миров, чтобы поднять этот на более высокий уровень. И если уничтожают, то только то, что мешает их высшей задаче. И если создают, то только на благо всего живого. На благо в высшем понимании этого слова.
        И он знал теперь, что случайностей в мире не существует. Что все происходящее вокруг, внешне не связанное и нелогичное, подчинено только одной задаче - направить все существа туда, куда нужно этим потокам энергии, запущенным некими высшими сущностями на Землю. И что люди делятся лишь на тех, кто противится воле высших сил или следует их пути. И лишь в зависимости от этого складывается их судьба на земле.
        Эти энергии Антон ощущал как потоки света - золотистого, голубого, пурпурного, зеленого. Он завороженно любовался их феерией и купался в их живительной прохладе или грелся в приятном их тепле. Он понимал, что свет так ласков с ним именно потому, что он, Антон, встал на нужный путь, и будет беспощаден, если Антон свернет. Но все же свежеиспеченный ритер был настолько поглощен созерцанием игры этого света, что просто забыл обо всем на свете. Удивительно, как в таком состоянии он не только миновал опасности, но и без труда нашел обратную дорогу к лагерю. Не иначе, как и здесь без вмешательства высших сил не обошлось.
        Лишь находясь где-то в дне пути от замка, уже перед закатом, Антон вдруг оторвался от созерцания разворачивавшейся перед ним пляски красок. Он почувствовал приближение чего-то очень большого и грозного. Куда более сильного, чем любые воины, встречавшиеся ему с момента открывшегося нового зрения. Может быть, мощь, исходившая от Ариса, была как-то сопоставима с этим. Впрочем, Антон не был уверен. Впечатления той ночи уже смешались и стерлись… Как ни странно, внутреннее ощущение в этот раз не подсказало Антону укрыться или свернуть с дороги. Напротив, возникло желание остаться и встретить этот огромный катящийся шар энергии.
        Молодой ритер не успел еще разобраться в своих чувствах, когда из-за поворота вывернул путник. С виду это был обычный странник, поклонявшийся одному из многочисленных богов местного пантеона, в котором Антон так и не научился разбираться. Эти люди во множестве кочевали между здешними городами, обходя наиболее известные храмы, молились, попрошайничали и разносили по свету сплетни. Но с первого же взгляда, еще до того, как поднялись поля надвинутой на глаза соломенной шляпы, Антон узнал хорошо знакомые черты.
        - Никита Викторович! - воскликнул он.
        Рыбников поднес палец к губам и еле заметно улыбнулся. Они медленно сошлись. При этом учитель пристально и, как показалось Антону, как по-особенному смотрел на своего ученика.
        - Никита Викторович, я… - начал было Антон.
        - Когда? - прервал его Рыбников.
        - Три дня назад. - Антон почему-то сразу понял, о чем спрашивает учитель.
        - Как?
        - Во время боя с Арисом.
        - Прямо во время боя? Со мной это произошло во сне.
        - Так вы увидели? - вздрогнул Антон и схватился за подаренную Арисом инку.
        - Но ты же теперь понимаешь, что не в инке дело, - улыбнулся Рыбников. - Ты же сам все видишь.
        Антон кивнул.
        - Не понимаю только одного: почему Йохан тогда вас сразу не распознал.
        - Молод был, горяч. Очень хотел показать соплеменникам, что он великий боец.
        - Ну и что? Неужели это…
        - Начисто перекрывает видение. Мудрость - удел беспристрастных.
        - Неужели все это можно потерять? Отдаться страстям, когда видел такое?
        - Конечно. Если ты хочешь добиться чего-то в этой жизни, то должен сражаться и побеждать. Залог победы - страсть. Равнодушным, бывает, везет, но победы долго у них не задерживаются. Только страсть позволяет сокрушить все препятствия к желанной цели. Но она же не дает возможности взглянуть на мир непредвзято. Ты еще под впечатлением своих открытий, но скоро поймешь это. Эйфория пройдет, и ты снова останешься один на один с этим миром. Захочешь хорошей пищи, роскошного дома, красивых женщин, славы, ринешься за них в бой и все забудешь. Тем более ты теперь знаешь, что можешь много больше обычных людей. Но огни иного мира не сулят счастья в этом.
        - А потом? - не выдержал Антон.
        - А потом, возможно, одержишь победу и будешь почивать на лаврах. А возможно, твои поражения вернут тебя на прежний путь… как меня. Поверь, там еще много работы. Искусство мастера в том, чтобы слышать голос высших миров, но правильно жить в этом. Иначе бы, наверное, сразу возносились, получая мастерство. Ан нет, судьба все подбрасывает нам новые испытания. Ты пока обо всем забыл, увлеченный своими открытиями. Даже не помнишь, зачем сбежал от меня в Нес.
        - Ах, точно, - встрепенулся Антон, сообразив, что учитель не знает ничего о происшедшем с ним за последнее время. - Я нашел Таню. Она жива.
        - Расскажи все по порядку, - попросил Рыбников, жестом приглашая ученика сесть на траву у дороги.
        Когда Антон закончил рассказ, солнце уже скрылось за вершинами деревьев, и сумерки начали медленно спускаться на землю. Рыбников раскрыл свой дорожный мешок и вручил ученику припасенную лепешку, потом потянул за верхнюю часть своего посоха и извлек из него длинный и тонкий клинок. Орудуя им, он быстро нарубил веток и развел небольшой костерок.
        - Ночевать, я думаю, будем здесь, - предложил он.
        Антон кивнул.
        - Откуда у вас такой меч, Никита Викторович?
        - Достал по блату, - усмехнулся наставник. - Или ты думаешь, что я могу пройти в славный город Нес при оружии ритера?
        - Пожалуй, не можете, - согласился Антон. - Вы шли спасать Таню?
        Рыбников кивнул.
        - А что у нас, в замке? - спросил Антон.
        - Там все хорошо, - уклончиво ответил Рыбников.
        - Что значит - хорошо?
        - Все живы и здоровы. Ребята несут службу. Финны нашли купца, который будет скупать у них товары по хорошим ценам, в обход Неса. Отец Никифор проводит службы. Ему даже часовенку небольшую срубили.
        - И его не прогнали? - изумился Антон.
        - Никого не прогнали, - покачал головой Рыбников.
        - А как они вас встретили? - не унимался Антон. - Как вы сумели договориться? Что вообще произошло?
        - Важно не как тебя принимают, а как ты воспринимаешь действительность, - возразил Рыбников. - Когда-то, еще в семидесятых годах, довелось мне почитать фантастический рассказ. Там люди открыли планету, на которой обитали странные существа. Если к ним относились по-доброму, они превращались в милых, пушистых, ласковых созданий. А если нет - оборачивались жуткими монстрами. В жизни так же. Люди редко являются злобными сами по себе. Чаще они реагируют на твое поведение.
        - Легко сказать, - фыркнул Антон. - Когда Щекин со своими напал на нас, какая там могла быть доброта? Надо было защищаться.
        - Необходимость уметь себя защитить никто не отменял. Но правильный путь - это путь предотвращения конфликтов. Я всегда говорил это вам на тренировках. А теперь для тебя пришла пора понять, что это такое на самом деле. Знать и понимать - не одно и то же.
        - Сид сказал примерно то же, - заметил Антон.
        - Да я и так понял, что он большой мастер, - усмехнулся Рыбников.
        - Но все же, как вам удалось всех примирить? - недоумевал Антон.
        - Не имеет значения, - отмахнулся Рыбников. - В конце концов, искусство решать возникающие проблемы оптимальным способом и есть мастерство. Дорогу осилит идущий. Важно, какие цели ставишь перед собой. Если выбираешь путь мира, может, добьешься его, а может - нет. Но если выбираешь путь войны, мира тебе не видать никогда.
        - Но вы решили пойти по пути мира и добились своего, - пристально посмотрел в глаза учителю Антон.
        - Да, я решил пойти по этому пути. Когда я покидал замок, там все было спокойно. К сожалению, для того чтобы понять, что устранять надо не противников, а конфликты, мне потребовалось перенестись в другой мир и пройти через всю эту мясорубку, - горько усмехнулся Рыбников.
        - Сид говорил, что этот перенос был не случаен. И считал… что произошел из-за вас.
        - Думаю, он слишком меня переоценивал. В любом случае, если и вас втянуло во все это, значит, вам это было нужно. Ты, по крайней мере, приобрел немало. - Рыбников выразительно посмотрел на инку на груди Антона.
        - А те, кто погиб?
        Рыбников развел руками и ничего не ответил.
        Некоторое время они сидели молча, а потом Антон снова посмотрел на учителя:
        - Значит, сразу после того, как вы убедились, что в замке все спокойно, вы отправились на поиски Тани?
        Рыбников кивнул.
        - И встретил тебя в первый день пути.
        - Но все же, в первую очередь вы занялись улаживанием дел в лагере? - Антон нарочито медленно произносил слова.
        - Там было больше десятка человек и три племени, нуждавшихся в защите, - Рыбников смотрел куда-то в сторону. - Я отвечал за них. Ты должен понимать такие вещи, Антон. Мы все любим Таню, но…
        - Но Таня не ваша… - начал было Антон и тут же осекся. Абсурдность всех его подозрений, страхов, опасений вдруг стала ему очевидна. Он просто вдруг осознал, что Таня никогда не была любовницей Рыбникова. Антон смутился. - Простите, я не должен был…
        - Ты думал, что Таня моя любовница? - насмешливо посмотрел на него Рыбников. - Нет, это не так. Она всегда была только одним из лучших моих учеников… Как и ты. Но я тебя огорчу. Тебя она тоже не любила.
        - Я знаю, - неожиданно спокойно ответил Антон. - Но раз уж вы взвалили на себя ответственность за стольких людей, то дайте мне нести ответственность за Таню. Я спасу ее. У вас там ничего не получится. Даже если вы проберетесь в город. Даже если выкрадите Таню у Леодра… - Антон осекся.
        - Ну, что же ты? Продолжай, - ободрил его Рыбников.
        - Не спрашивайте меня почему, но я знаю, что вы встретитесь с Арисом, - выдохнул Антон.
        - Ты думаешь, я не справлюсь? - Рыбников смотрел на ученика пристально и без капли иронии.
        - Я не знаю, - покачал головой Антон. - Но что я знаю точно, так это то, что в живых останется только один из вас. И мне… мне будет горько в любом случае.
        - Я понял, - прервал горячие излияния ученика Рыбников. - И я чувствую то же. Но как ты собираешься спасти Таню, не вступая в бой с Арисом? У тебя-то против него шансов точно нет.
        - Сид и Аине говорят, что Таню готовят к продаже на торгах во время праздника Велеса. Если выкупить ее там, то все будет по закону, и никто не пикнет. Подумайте, ведь это и есть то самое оптимальное решение проблемы. Путь мира. Устранение конфликта, а не врагов. Эти сволочи хотят получить денег за Таню. Пусть получат и поперхнутся ими. Ничто в мире не остается без воздаяния. Но я спасу Таню, не проливая крови и не рискуя ничьими жизнями. Драгоценных камней и золота из инки Ариса уж точно хватит на покупку. Может быть, специально ко мне в руки попала именно эта инка, чтобы я смог участвовать в торгах? Может, это и есть замысел великой тайны?
        У вас это не получится. Вам запрещено проходить в город. Как только вас обнаружат, на бой с вами выйдет Арис. Меня никто не изгонял. Если меня обнаружат люди Леодра, уж я сумею за себя постоять. Тем более что нападение будет незаконно и городская стража во главе с Арисом окажется на моей стороне. Я приду в город за день до торгов. Переночую в доме Аине. А после аукциона мы уйдем. Нас даже преследовать не будут. Зачем? Ведь они получат свои деньги.
        - То есть ты хочешь сделать то, что задумали Аине и Сид? - уточнил Рыбников.
        - Они посторонние люди, - отмахнулся Антон. - Они вовсе не обязаны этого делать. Вы этого не можете. А я сделаю все как надо. Положитесь на меня. Это мой долг.
        - Это не твой долг, - покачал головой Рыбников.
        - Хорошо, пусть это будет долг, который я взвалил на себя, как вы наш отряд и три местных племени, - мотнул головой Антон. - В конце концов, в кодексе чести ритера записано: ритер отвечает за принятый на себя долг перед отдельными людьми, но он не в ответе за весь мир. Оставьте спасение Тани мне.
        Пауза длилась несколько секунд, в ходе которых собеседники пристально смотрели в глаза друг другу.
        - Хорошо, будь по-твоему, - согласился, наконец, Рыбников. - Ты теперь мастер, и тебе решать. Сколько дней до торгов?
        - Чуть больше полутора месяцев.
        - Где ты их хочешь провести?
        - Я думал, в замке, - сказал Антон и тут же прикусил губу. - Черт, я не подумал. Ведь люди Леодра и наместника наверняка будут искать меня там. Как же я раньше не сообразил?
        - Наверное, потому, что тебе надо было повидать меня, - усмехнулся Рыбников. - А насчет людей Леодра и наместника не беспокойся. Отобьемся. Два ритера в одной крепости - это серьезная сила. Да и остальные наши ребята не промах.
        - Нет, я не буду вас подставлять, - решительно ответил Антон. - Может, мы и отобьемся. Но могут погибнуть невинные люди. Наши ребята. Да и те… В конце концов, эти стражники не виноваты в том, что их нанял такой мерзкий купчина. Ведь если они придут, когда меня не будет, вы просто скажете, что не видели меня, позволите им обыскать замок, и они уйдут. Это путь мира. Устранение конфликтов, а не врагов. Ведь это тот путь, который вы выбрали для себя. А в лесу они меня не найдут. Кишка тонка. Да и я не пропаду. Я же ритер. А за это время приемы Сида с парными мечами отточу.
        Рыбников внимательно посмотрел на ученика.
        - Пожалуй, да. Раз ты так решил, пусть так и будет. Тогда тебе действительно лучше не появляться в замке. Люди там разные, и я не могу поручиться, что никто не проговорится. Сегодня переночуем, а завтра разойдемся. И успехов тебе… ритер.
        Антон обвел глазами окружавший их уже совсем темный лес и зевнул.
        - Будем ложиться спать?
        - Успеешь еще, - буркнул Рыбников. - У тебе еще полтора месяца впереди, чтобы отоспаться. А разговор нам с тобой сегодня еще долгий предстоит. И последний.
        - Почему? - встрепенулся Антон. - Вы считаете, что мы больше не увидимся?
        - Может, да, а может, нет, - пожал плечами Рыбников. - Но как учитель и ученик точно уже разговаривать не будем. Ты стал мастером. А у мастера нет учителя. Мастер не идет за одним поводырем. Он следует своим путем и учится у всего мира. Главное - это опыт. Уже никто ничего не подскажет. Единственная опора: собственные ощущения и набитые шишки. Но все же я стал мастером несколько раньше тебя. Так что позволь, я расскажу, какие ошибки тебя могут подстерегать на этом пути. Авось и не вляпаешься.
        Горевшая в костре ветка громко треснула, знаменуя начало нового, куда более серьезного разговора.
        Прощание было тяжелым. Почему-то Антон ощущал его как уход из отчего дома в дальнее, полное опасностей странствие. Он понимал, что в ближайшее время не увидит учителя, но все же он не хотел оттягивать мучительной разлуки. Впереди была новая жизнь, полная опасностей и тревог, позади - учитель, к которому он испытывал чувство глубокой благодарности. Как и прежде, Антон не мог найти слов, чтобы выразить захлестнувшие его чувства, и вложил их в глубокий молчаливый поклон.
        - Ну вот, наконец-то перестал в игры играть, - проворчал Рыбников и медленно, степенно, с чувством поклонился ему в ответ.
        Но, когда, тяжело вздохнув, парень шагнул к лесу, учитель окликнул его.
        - Антон, ты знаешь, может, это и глупое поверье. Все, что ты придумал, очень правильно и разумно… Но все же не зря говорят, что количество мастеров всегда одинаково, неизменно, константно.
        - О чем вы? - удивился Антон.
        - Я о том, - вздохнул Рыбников, - что четыре дня назад родился новый ритер. - Это значит, что один мастер должен покинуть этот мир.
        Антон на несколько секунд остолбенел, а потом встрепенулся.
        - Но ведь несколько месяцев назад погиб Йохан. Так что все в порядке. Константа!
        - Возможно, - покачал головой Рыбников. - Но я все же боюсь… я чувствую, что этим не кончится. Здесь все так странно, так запутано, настолько неправильно… Не меньше, чем в нашем мире. Хотим мы этого или нет, но, похоже, кровь только началась литься. И кровь ритеров, в том числе, - он сделал паузу. - Ладно, извини, что напугал. Выбрось из головы. Может, это только мои стариковские страхи. Ступай, благородный Антон, и да пребудет с тобой великая тайна.
        - Спасибо, благородный Никита, - спокойно ответил ему Антон. - Я запомню твои слова. Надеюсь, тебя больше не коснутся чужие битвы. Да пребудет с тобой великая тайна.
        Глава тридцать третья,
        об экзамене для танцовщицы
        Таня сидела на лежанке в своей комнате. На ней был костюм для танца осы. Накидка покоилась на плечах. Косметика на лице была нанесена полностью в соответствии с традицией далекой родины Аине. Так же соответствовали традиции и массивные, треугольные золотые серьги в ушах и кольца на пальцах. Сегодня был особый день в ее судьбе. Еще пять дней назад Аине сообщила, что воспитанницу ждет экзамен, после которого Леодр решит, как распорядиться судьбой своей невольницы. В чем будет состоять экзамен, наставница не сказала, да, похоже, и сама не знала.
        Она лишь вскользь заметила, что от такого человека, как Леодр, можно ожидать всего, и посоветовала тщательнее готовиться к испытанию.
        Куда уж там тщательнее? От зоркого глаза Аине и так никогда не укрывалась ни одна малейшая оплошность ученицы, а наказания за леность и невнимательность всегда были неотвратимы и строги. Последние полтора месяца Таня занималась с наставницей наедине, поскольку та считала, что помощь демонстратора более не требуется. А может быть, причиной была ревность Симе. Сама Аине об этом не распространялась, как и не допускала более доверительных разговоров с ученицей.
        Лишь однажды, после того как ночью во дворе были слышны крики и бегали люди с факелами (служанки, сменившие Чубенко, сказали потом, что искали пробравшегося в усадьбу вора), Аине вскользь сообщила, что пришедший спасать Таню Антон был разоблачен и чудом сумел укрыться от погони. «Смирись, рабыня, - сказала тогда наставница, - у тебя нет пути назад. Если ты будешь хорошей танцовщицей, то сможешь облегчить свою судьбу. Если плохой, то окончишь дни дешевой шлюхой в вонючем борделе. Единственное, что я могу для тебя сделать, это помочь тебе научиться лучше танцевать».
        Отношения между Таней и Аине с тех пор стали становиться все прохладнее. Словно трещина пробежала. Наставница нарочито демонстрировала свое полное превосходство над ученицей и в искусстве, и в социальном статусе. Более того, она словно специально подчеркивала свою безучастность к судьбе девушки. И Таня решила, что те откровения и то тепло, которые подарила ей Аине некогда, были минутной слабостью пожилой женщины, угасшей вспышкой совести. А, в общем, старая танцовщица ничем не отличается от других обитателей поместья Леодра: так же труслива, сребролюбива и тщеславна. Таня решила, что зря рассчитывала на ее помощь, и даже начала подозревать, что именно Аине выдала людям Леодра Антона. Старая танцовщица снова стала для нее кем-то вроде одного из тюремщиков.
        Известие о том, что Антон попытался ее спасти, но был раскрыт и бежал, не слишком огорчило Таню. Скорее ее порадовало, что родной Антошка избежал страшной опасности, не попал в плен, не продан в рабство и не убит. Она и не надеялась, что Рыбников или кто-то из ребят смогут спасти ее, поскольку считала, что любой ритер, пусть даже и с небольшим отрядом, беспомощен против всей государственной махины.
        Таня рассчитывала только на себя и, конечно же, не думала отказываться от надежды вернуть себе свободу. Впрочем, она прекрасно понимала, что не сможет доказать свою правоту в суде, как и бежать из надежно охраняемой усадьбы Леодра. Ее надежды на побег были связаны с новым хозяином, который купит ее у Леодра. И, естественно, чем покорнее она будет, чем больше будет походить на смирившуюся со своей судьбой рабыню, тем меньше будут следить за ней на новом месте. Значит, выход был один: изобразить полное подчинение и как можно лучше осваивать танец, которому обучала ее Аине. Это девушка и делала, к вящей радости своей пожилой наставницы.
        Была, впрочем, в жизни Тани еще одна проблема, с которой девушка не в силах была справиться. Уже через несколько недель после похищения она стала ощущать сильное эротическое возбуждение. В жизни Тани и прежде были моменты, когда она подолгу оставалась без мужских ласк. Несмотря на неизменно большое количество претендентов на ее любовь, девушка всегда была разборчива. Однако никогда еще, сколько она себя помнила, ей так не хотелось мужчины. Ночи временами превращались в сплошной кошмар, когда, не в силах заснуть, Таня извивалась в своей постели, силясь освободить связанные веревкой руки и хоть как-то утолить свое вожделение. Вначале Чубенко, а потом и сменившие его служанки, увидев это, обычно давали рабыне выпить какой-то отвар, после которого она забывалась тяжелым сном.
        Сны были блаженством, но всегда имели один сюжет. В них в ее комнату в сияющих доспехах с обнаженным мечом врывался красавец Арис, и Таня отдавалась ему со всей страстью, которую только была способна вообразить. Но после пробуждения наступало разочарование. Ласки прекрасного воина оказывались наваждением, а все тело пленницы вновь пронизывали тоска и желание страстного секса.
        Это длилось непрерывно и не могло не отразиться в танце девушки, благо разучиваемые движения были очень эротичными. В начале Аине даже была довольна новым наполнением движений, но потом и она решила, что это чересчур. Однажды, задав ученице изрядную трепку, она даже прикрикнула: «О чем ты думаешь, девчонка? О танце или о мужском члене?» - чем вогнала Таню в густую краску.
        С тех пор Таня стала как можно тщательнее скрывать свои чувства и стараться концентрироваться на танце. Но все же внутренний огонь разгорался все жарче. И, самое удивительное, что в качестве объекта всех эротических фантазий неизменно выступал один и тот же человек - начальник внешней стражи, благородный ритер Арис.
        Вот и сейчас, подумав о нем, Таня ощутила характерную тяжесть внизу живота, а ее рука легла на грудь. Заметившая это служанка мигом сорвалась со своего места, намереваясь пресечь недопустимое поведение рабыни. Таня быстро отдернула руку. От слез удержал лишь страх наказания за потекшую косметику.
        В комнату вошла Аине. Она остановилась перед Таней, пристально посмотрела на нее и спросила:
        - Готова?
        Таня кивнула. Аине сделала жест, приглашающий Таню следовать за ней. Девушка починилась. Вместе они вошли в знакомый зал, где целых три месяца Аине обучала ее танцу осы. Как обычно, у стены замерли в ожидании музыканты со своими инструментами. Но теперь в простенке между высокими окнами появились два золоченых кресла.
        Аине поставила Таню лицом к креслам, шагах в десяти от них. Потянулись минуты ожидания. Наконец, входная дверь зала скрипнула, и вошел Леодр. За ним следовал согбенный желчный старик, на лице которого прочно застыла печать порока. Замыкала процессию Кимора.
        При виде Леодра буря ненависти поднялась в груди у Тани, но она подавила ее усилием воли и ничем, кроме поджатых губ, не выдала своих эмоций.
        Мужчины развалились в креслах. Кимора встала за их спинами. Окинув Таню безразличным взглядом, купец проговорил:
        - Что же, в этом костюме она выглядит получше. Пожалуй, за нее можно будет получить достаточно денег, чтобы окупить твой гонорар, благородная Аине. Но это, конечно, только в том случае, если она еще и танцует достаточно хорошо. Пусть она покажет, что умеет. Ты помнишь наш договор. И ты, девка, надеюсь, не забыла. Сегодня экзамен в первую очередь для тебя. Если ты выдержишь его, станешь танцовщицей во дворце или богатом доме. Если нет, будешь шлюхой в дешевом борделе. Ты меня поняла?
        Таня сдержанно кивнула.
        - Итак, благородная Аине, - Леодр повернулся к наставнице, - я хочу проверить, так ли совершенно ее искусство. Я не хочу ударить в грязь лицом перед покупателями. Перед любыми покупателями, заметь. Дурная слава, среди любого сообщества, - это убытки для такого купца, как я. Поэтому я хочу убедиться, что ее танец растопит сердце любого зрителя. Пусть она станцует, но не для меня. Я человек чувственный и добросердечный. Достаточно девушке состроить глазки, и мое сердце тает. Поэтому в качестве экзаменатора выступит мой дядя Шес. Он прожил долгую жизнь. Ему уже минуло восемьдесят… И с тех пор как он обрел мужскую силу, он всегда возгорался, завидев красивого юношу, но оставался равнодушен к прекрасным девам. И если танцовщица растопит его сердце, я сочту, что она достаточно подготовлена. Начинайте.
        По тому, как поджала губы Аине, Таня поняла, что речь купца сильно задела наставницу. Впрочем, женщина быстро совладала с собой и подошла к ученице уже с невозмутимым лицом.
        - Ты всё поняла, девочка? - шепнула Аине на ухо Тане. - Не только мой гонорар, но и твоя судьба зависит от того, захочет ли тебя этот старый хрыч. Танцуй так, чтобы камень не устоял, если хочешь выжить.
        Аине отошла в сторону и сделала музыкантам знак приготовиться. Таня тоже заняла исходную позицию в дальнем углу зала. Она была готова буквально испепелить взглядом ненавистных мучителей. Но когда заиграли первые аккорды, ее охватил ужас. Она вдруг поняла, что в такой ярости, которую она испытывала сейчас, она не просто не сможет станцевать хорошо. Она вообще будет не в состоянии танцевать. И что тогда? Жалкая рабыня в дешевом борделе? Конец надеждам на побег? Крах планов отмщения? Нет, этого допустить нельзя. Но что же делать? Как заставить себя танцевать?
        Спасительная мысль мелькнула в мозгу подобно молнии. Арис, конечно же. Она будет танцевать для него, так, будто он здесь. Так, будто в этом зале нет никого, кроме него. Так, будто от этого танца зависит благосклонность возлюбленного.
        Таня сорвалась вперед, отсчитывая такты музыки и удары своего сердца. Когда она выбежала в центр зала, то перед ее мысленным взором не было никого, кроме славного воина в сияющих доспехах…
        Музыка смолкла. Таня сидела на полу, прикрываясь руками, полностью обнаженная, в одних украшениях и туфлях. Три предмета одежды лежали вокруг нее на равном удалении.
        Таня встрепенулась. Образ прекрасного воина исчез, а на том месте, где она видела его недавно, белели три мерзких рожи. В зале царила гробовая тишина. Никто не шевелился. Первой ожила Кимора. Подойдя к креслу дяди Шеса, она заглянула ему в глаза и произнесла:
        - По-моему, всё ясно, батюшка. Ишь, как глаза сверкают, да слюна течет. Уж он бы за нее сейчас принялся, если бы сердце выдержало.
        Не слушая старуху, Леодр поднялся, шагнул к Тане и хриплым голосом заявил:
        - Я хочу ее.
        - Нельзя, господин, - возникла на его пути Аине. - Если ты возьмешь ее сейчас, она не сможет танцевать так еще месяц. Волшебство в том, чтобы она не ведала ласки мужчины.
        - Я хочу ее, я господин, - рявкнул Леодр, отстраняя Аине.
        - Это твое право, - склонилась Аине. - Оно и верно. Что в нем, в этом куше от торгов, когда можно позабавиться с такой ядреной девкой.
        Леодр остановился. Было видно, что в нем происходит тяжелая внутренняя борьба. Наконец он махнул рукой и бросил:
        - О боги, вечно эти дела. Кимора, приведи в мою спальню Анфису, немедленно.
        Он быстрыми шагами направился к выходу.
        - Леодр, - Таня медленно поднялась с пола, - я хочу, чтобы ты знал. Тем, что ты сделал со мной, ты подписал себе смертный приговор.
        - Что?! - Леодр не верил своим ушам. - Палок ей.
        - Нельзя, - снова выступила вперед Аине. - На теле останутся следы и не пройдут до конца Велесовых праздников.
        - Ну, тогда ты отходи ее своей плеткой, - приказал начавший выходить из себя Леодр.
        - Прости, достойный Леодр, - вновь склонилась танцовщица, - ты нанял меня обучить эту девушку танцу осы. Я это сделала и теперь жду вознаграждения. Палачом в твой гарем я не нанималась.
        - Проклятье, - взвыл Леодр. - Ну, знай, рабыня, я смогу тебе отплатить.
        Он быстро вышел из зала. За ним, тяжело ковыляя и бросая в сторону Тани похотливые взгляды, вывалился Шес.
        - Следуй за мной, благородная Аине, - поклонилась танцовщице Кимора. - Я отведу тебя к казначею. Там ты получишь полный расчет. А потом, прости, тебе надо покинуть поместье. Хозяин не любит…
        - Я сама найду дорогу к казначею. - В голосе Аине звучала брезгливость. - Ступай, старуха, выполняй приказ своего хозяина.
        Под тяжелым взглядом Аине Кимора словно еще больше сжалась и сморщилась. Двигаясь как-то странно, бочком, она выскользнула из зала. Жестом Аине повелела выйти музыкантам и повернулась к уже успевшей натянуть одежду Тане.
        - Не стоило наживать себе столь могущественного врага, - покачала она головой.
        Таня молча улыбалась и насмешливо смотрела в глаза наставнице. Она была рада, что Леодр будет знать, кто погубит его. Радовало ее и то, что Аине тоже попала в щекотливую ситуацию. Сделав вид, что не замечает взгляда ученицы, Аине приблизилась к ней почти вплотную и тихо произнесла:
        - Завтра начинаются дни Велеса. Послезавтра открываются торги. Там тебя заставят танцевать перед покупателями. Чем лучше станцуешь, тем дороже тебя продадут. Станцуй как можно хуже. Будь неуклюжей коровой. Тогда тот, кто хочет дать тебе свободу, сможет купить тебя. Выпей это.
        Легким, почти незаметным движением Аине сунула ученице в руку маленький флакончик.
        - Что это? - Таня ошарашенно смотрела на наставницу.
        - Я правильно оценила силу твоей ярости, - усмехнулась та. - Чтобы хорошо исполнить танец любви и покорности, танцовщица должна забыть о ненависти и дышать лишь страстью к мужчине. Поэтому все это время в пищу тебе подмешивали специальное снадобье, разжигавшее желание. Если я не ошибаюсь, именно благодаря ему ты сегодня станцевала так… что я получу свои деньги, а ты не отправишься в бордель. В этом флаконе сок травы, который подавляет в женщине влечение к мужчинам. Выпей его, и семь дней ни один красавец не соблазнит тебя. Так что сможешь спокойно кривляться на помосте. А потом мы вместе отпразднуем твое освобождение.
        - Значит ты… - Таня задыхалась от переполнявших ее чувств. - Почему же ты не сказала?
        - Молодо-зелено, - усмехнулась Аине. - У меня не было уверенности, что своим поведением ты не выдашь себя. Удачи тебе.
        Она сделала шаг назад и громко произнесла:
        - Прощай, девчонка. Занятия с тобой не доставили мне большого удовольствия, но принесли немало денег. Надеюсь, мы больше не свидимся.
        Аине резко развернулась и зашагала к выходу.
        - Спасибо, - прошептала ей вслед Таня, украдкой открывая флакон.
        Глава тридцать четвертая,
        о заговоре
        Когда Аине вернулась домой, Сид уже ожидал ее в гостиной. Заперев все двери, танцовщица уселась напротив старого друга.
        - Как прошел экзамен? - спросил слепец, уставившись невидящими глазами в сторону Аине.
        - Все хорошо, - ровным голосом ответила танцовщица. - Леодр остался доволен. Похоже, ее выставят на торги.
        - Не сомневался в этом, - усмехнулся Сид. - Я собрал пятьдесят золотых гривен. Как думаешь, этого хватит?
        - Не уверена, - покачала головой Аине. - За красивую рабыню распаленные мужчины на аукционе могут дать и больше. Я дала ей зелье, которое подавит в ней тягу к мужчинам на время. Не сомневаюсь, что ее строптивый характер даст о себе знать, и она что-нибудь выкинет во время торгов. Это собьет цену в разы. Хотя и тогда пятидесяти гривен может не хватить. Но пусть тебя это не беспокоит. Я добавлю, сколько надо.
        - Благодарю тебя, благородная Аине. Я обязательно отдам долг.
        - И не думай об этом, благородный старый слепец, - фыркнула танцовщица. - У меня свои понятия о чести и долге. Если я хочу потратить деньги на выкуп этой девочки, значит, так тому и быть.
        - Ты хочешь взять ее в свою труппу?
        - Хотела бы, но думаю, что толку в этом не будет. Она слишком горда и независима. Такие не умеют подчиняться. Я дам ей денег на дорогу или на обустройство в Несе, и пусть живет, как считает нужным. В конце концов, кто еще поможет человеку в беде, если не мастер великой тайны?
        - Это верно, - усмехнулся Сид. - Я рад, что ты носишь титул благородной не только потому, что в складках одежды у тебя спрятана инка.
        - Какой же мастер великой тайны без благородства и доброты? - Эти слова Аине произнесла так, словно речь шла о чем-то обыденном и само собой разумеющемся. - Ты останешься сегодня ночевать в моем доме, Сид?
        - Если позволишь. Я ведь полагаю, что сегодня у тебя будут еще гости.
        - Я никого не жду, - удивилась Аине, но, увидев улыбку собеседника, встрепенулась. - Ах, да. Возможно. Я удивлена, почему этот мальчик до сих пор еще не появился.
        - Потому что он стал ритером и прекрасно понимает, что и когда нужно делать.
        В дверь постучали.
        - Кто там? - недовольно откликнулась Аине.
        - Это я, бабушка, - прозвучал из-за двери голос Симе.
        - Входи, - распорядилась Аине.
        На пороге возникла юная танцовщица. Пройдя в комнату, она поклонилась и произнесла:
        - Там, на пороге, этот парень, который приходил тогда с благородным Сидом. Он спрашивает тебя.
        - Тот молодой благородный ритер, ты хотела сказать? - строго переспросила ее Аине.
        - Ну да, - недовольно фыркнула девушка.
        - Укороти свой язык и прояви уважение к достойным. - Глаза Аине метнули две яркие молнии в воспитанницу. - Неважно, кем был этот человек прежде. Неважно, что он молод. Неважно даже, что он отверг тебя. Он мастер великой тайны, а значит, даже его благосклонный взгляд - слишком высокая награда для тебя. Дай тебе боги за всю жизнь постичь то, чем он обладает сейчас. Окажи ему почтение, приведи сюда, а потом оставь нас. Разговоры мастеров не для ушей обычных людей.
        Поджав губы, Симе снова низко поклонилась и вышла из комнаты.
        - Как ты думаешь, она все еще любит его? - спросил Сид, когда за девушкой закрылась дверь.
        - Конечно, - усмехнулась Аине. - Такие, как она, не отступают так быстро.
        - Для моего ученика это была бы неплохая партия, - протянул Сид. - Я не могу оценить красоту твоей внучки, но то, что она чистый сердцем и надежный человек, знаю наверняка.
        - Сами решат, - отмахнулась Аине. - Ты же знаешь, что тяжело ужиться двум мастерам, а познавшему великую тайну и не познавшему жить под одним кровом невыносимо. Слишком тяжело, когда самый дорогой человек не может тебя понять, и еще мучительнее, когда не понимаешь любимого.
        - Я знаю, что есть сила, которая не только преодолевает действие тайных зелий, но и может стать превыше самой великой тайны, - вздохнул Сид. - Это любовь.
        - Но нам она неподвластна, - усмехнулась Аине.
        Дверь распахнулась, и в комнату вошел Антон. За ним, в дверном проеме, на секунду мелькнули полные ярости глаза Симе. Потом дверь закрылась. Сид шумно втянул ноздрями воздух.
        - По запаху твоей одежды, благородный Антон, я могу сказать, что ты провел эти дни в лесу, - заметил он.
        - Это так, благородный Сид, - отозвался Антон. - Рад видеть тебя в добром здравии. Здравствуй и ты, благородная Аине.
        Танцовщица степенно поклонилась гостю. Сид захихикал:
        - Церемонные речи, Антон, оставь для площадей. Мы здесь все свои. Три мастера: Аине, Сид и Антон. Этим все сказано. Присаживайся к столу, налей себе вина и расскажи нам, где пропадал все это время.
        - В лесу, - отозвался парень, усаживаясь за стол. - Еда и пища в этих краях не проблема. Пальмовые листья - идеальный строительный материал. Рыбу в ручьях можно хоть голыми руками ловить. А уж когда я раздобыл сеть, так и вообще стал разборчив в еде как самый большой привереда. То, чего не мог найти сам, давали жители соседней деревни. Им ведь тоже нужна защита от разбойников.
        - Но главное, чем ты занимался, это упражнения с двумя мечами, - в тон рассказчику добавил Сид.
        - А откуда ты собственно… - изумился Антон.
        - Я слышу, как ты дышишь. Мне этого достаточно. Ты сильно прибавил, и я рад за тебя. Ты правильно сделал, что удалился от людей. Первые дни после знакомства с великой тайной всегда стоит уединиться. Думаю, теперь ты видишь многое, чего не замечал прежде.
        - Вообще-то многие ощущения пропали, - смутился Антон.
        - Просто ты привык к ним и перестал их замечать. Главное, то невидимое, что творится внутри тебя. Остальное - цветы у дороги. Если обращать на них слишком много внимания, глядишь, и до цели не дойдешь, - снова захихикал Сид. - Ну, я рад, что у тебя все хорошо. Теперь расскажи нам, зачем пожаловал.
        - Я хочу выкупить Таню на торгах, - объявил Антон.
        - Замечательная идея, - ухмыльнулся Сид. - И у тебя есть деньги?
        - Я переплавил инку Ариса и вынул из нее драгоценные камни. Надеюсь, этого хватит.
        - Не уверен. Но ты видишь перед собой еще двух небедных людей, которые готовы дать денег на благое дело.
        - Это мой долг, - насупился Антон.
        - Не отвергай чужой помощи, - покачал головой Сид. - Никогда наперед не знаешь, что потребуется тебе в будущем.
        - Да, вы правы, - смутился Антон. - Но я не знаю, когда смогу расплатиться.
        - А кто здесь говорит о возврате денег? - хмыкнул Сид.
        - Но все же, вы посторонние люди, вы не обязаны…
        - Позволь нам самим определять, что мы будем делать, а что нет, - фыркнул Сид. - В конце концов, мы тоже мастера.
        - Благодарю вас, - с чувством произнес Антон.
        - Это скажешь потом, - махнул рукой Сид. - Сейчас нам надо обсудить, кто примет участие в торгах. Я думаю, что лучше, если это будешь ты. Куда менее подозрительно, если рабыню будет покупать молодой ритер, чем старый слепой массажист или даже преподавательница танцев. Вот только костюм твой, я думаю, надо подправить. Ты должен выглядеть так, словно тебе денег девать некуда.
        - Я думаю, мы здесь сможем помочь, - вступила в разговор Аине. - Завтра же пошлю за портным.
        - Завтра? - удивился Антон. - Но ведь завтра первый день праздников Велеса.
        - Это так, - подтвердил Сид. - Но торги начнутся на день позже. Завтра лишь первый день сезона дождей. Главный жрец Велеса, в присутствии наместника и всей знати, проведет молебны в храме, будто от этого что-то зависит. К полудню начнется дождь, и все они будут бегать по храмам, приносить жертвы и раздавать милостыню. Потом, решив, что сумели договориться с богами, самые богатые и влиятельные закатят пир на всю ночь в здании городского совета. А уже к вечеру следующего дня займутся тем, чем занимаются всю жизнь: будут покупать и продавать людей, скот, землю и имущество. Но самые интересные товары все же будут выставлены не сразу. Скорее всего, день на третий, а то и четвертый. Думаю, тогда Татьяна и попадет на аукцион.
        - А мы не пропустим? - снова забеспокоился Антон.
        - Этим займусь я, - решительно заявила Аине. - Ни у кого не вызовет подозрений, если я буду целыми днями ходить по невольничьему рынку и подбирать молодых рабынь. Как только я узнаю о том, что Таню выставили на торги, я тут же пришлю гонца, и ты, Антон, придешь на аукцион.
        - А может, мне лучше походить с вами? - спросил Антон.
        - Не стоит, - покачал головой Сид. - Люди Леодра тебя непременно заметят. Да и у наместника на тебя зуб за судью. Помнишь, что я сказал? Ритер неуязвим, потому что не лезет туда, где может лишиться головы. Раньше времени высунешься, всю нашу затею погубить можешь.
        - Пожалуй, - согласился Антон.
        - Не переживай так сильно, - улыбнулась ему Аине. - Если за дело берутся три мастера, вряд ли что может помешать им.
        - Если великая тайна не имеет на этот счет других планов, - проворчал Сид.
        Глава тридцать пятая,
        о событиях, ставших неожиданными для всех героев повествования
        Таня сидела в своей комнате и наслаждалась покоем и бездельем. Впервые за три месяца ей выпал день без изнурительных тренировок. Вчера, по окончании экзамена, служанки привели ее в комнату, помогли вымыться, принесли ужин и уложили спать, как обычно, со связанными руками. Таня внешне не выказала никакого сопротивления, но в душе она хохотала над незадачливыми тюремщицами. Ведь теперь ее не мучили эротические наваждения и сексуальный голод. Зелье Аине работало быстро и точно. Уже через несколько минут, после того как Таня выпила содержимое флакона, а сам сосуд от греха подальше выбросила в окно, ее мучения прекратились. Девушка снова могла полностью владеть собой. Более того, ей казалось, что она вообще не испытывает необходимости в сексе. Вначале само это ощущение, принесшее ей невиданное облегчение, страшно обрадовало ее. Потом она даже развлекалась игрой, думая о том, что ее мучители считают, что она томится без мужчин, а она на самом деле не хочет их «ну нисколечко».
        Заснула Таня как всегда быстро. Очевидно, снотворное зелье так и не перестали подмешивать в ее пищу. Но, когда, проснувшись на следующий день, она вновь не почувствовала обычного вожделения, то приободрилась настолько, что даже стала изобретать, что бы отчебучить такого на торгах, чтобы задеть и продавцов, и зрителей посильнее. Это занятие доставляло ей несказанное удовольствие.
        День, меж тем, шел своим чередом. Служанки помогли ей умыться и принесли завтрак. Как обычно, хотя бы одна из них неотступно присутствовала в комнате, но сейчас это Таню не слишком смущало. Она валялась или сидела на своей лежанке и придумывала разные способы оскорбить участников торгов и отомстить ненавистному Леодру. Это было настолько увлекательно, что настроение у Тани поднялось.
        Еще с утра небо хмурилось, а ближе к полудню на землю упали первые капли дождя, перешедшего вскоре в изрядный ливень. Это был первый дождь, который Таня видела в этом мире, но большого интереса у нее он не вызвал. Девушка лишь подумала, что после жары, царившей несколько месяцев, дождь наконец-то принесет прохладу, по которой она, обитательница севера, так соскучилась.
        Обед, как и завтрак, ничем не отличался от тех, которыми кормили Таню на протяжении всех этих месяцев. Непривычным было лишь отсутствие боли в мышцах после утренней тренировки и необходимости готовиться к вечерней. Однако, после того как обед закончился и унесли посуду, в комнате появилась Кимора.
        - Нарядите ее и приведите к господину, - распорядилась она.
        Служанки проворно бросились доставать Танин костюм для танца, украшения и косметику.
        - Меня уже ведут на торги? - вздрогнула девушка.
        - Молчи и делай, что прикажут, - цыкнула на нее Кимора.
        Пока служанки одевали свою подопечную и тщательно накладывали на ее лицо косметику так, как показывала им когда-то Аине, Таня сумела успокоиться. Конечно, мысль о том, что сейчас ее, как какую-то вещь, будут продавать на аукционе, больно ранила самолюбие. Волновало, выиграют ли Рыбников с ребятами (а Таня не сомневалась, что именно они были неизвестными доброжелателями, о которых говорила Аине). Но, с другой стороны, Таня думала о том, что наконец-то наступил день сладкой мести, которого она так ждала. В конце концов, эта последняя мысль вытеснила все остальные. Когда туалет был окончен, Таня уже была готова к бою.
        Кимора ненадолго вышла из комнаты и, вернувшись, скомандовала:
        - Пошли.
        Таня, а за ней и служанки последовали за старухой. Они спустились во внутренний двор, где стояли крытые носилки с деревянными стенками, одна из которых была снята. Внутреннего пространства было достаточно как раз для того, чтобы человек среднего роста уселся там, подтянув ноги к подбородку. Около носилок переминались с ноги на ногу два полуголых раба-носильщика и приказчик, тот самый, который покупал Таню в суде. Похотливо посмотрев на девушку, он распорядился:
        - Садись.
        Ответив приказчику надменным, холодным взглядом, Таня забралась внутрь деревянного короба. Рабы вернули снятую стенку на место, и до слуха девушки донесся звук запираемых замочков. Почти сразу после этого она ощутила, что рабы подняли носилки и понесли куда-то. Сидя в кромешной темноте, Таня не могла видеть, куда ее несут, и лишь слышала барабанную дробь, которую отбивал дождь по крыше.
        Двигались они достаточно долго. Настолько, что Таня даже потеряла счет времени. Однако, когда звуки дождя неожиданно стихли, а носилки опустились на землю, девушка вздрогнула. Вновь щелкнули замочки, и съемная стенка была снята. Щурясь от яркого света факелов, Таня выглянула из носилок и увидела, что они находятся в каком-то крытом помещении. Рядом с носилками стояли три человека: приказчик Леодра, один из воинов внешней стажи дворца и невысокий полноватый человек в голубой переливающейся тоге. «Неужели люди Ариса участвуют в таком мерзком деле, как торговля рабами?» - подумала Таня.
        Человек в голубой тоге бросил на Таню беглый взгляд и повернулся к приказчику:
        - Это и есть та танцовщица?
        - Да, мой господин, - подобострастно поклонился ему приказчик.
        - Твоему хозяину отведено время после пятой перемены блюд, - сообщил человек в тоге. - Тогда мы и выпустим ее.
        - Как прикажете, господин, - снова поклонился приказчик. Повернувшись к Тане, он произнес: - Следуй за господином распорядителем. Ты будешь выполнять все его приказы.
        Стараясь сохранять внешнюю невозмутимость, Таня выбралась из носилок. Это вызвало некоторые затруднения, поскольку предательски короткая юбка все время норовила задраться, а стражник, как назло, во все глаза рассматривал рабыню, явно надеясь увидеть побольше, чем позволял весьма откровенный костюм танцовщицы.
        Распорядитель, впрочем, не выразил никаких эмоций и молча подал ей знак следовать за ним. Вместе они прошли длинным коридором и оказались в небольшой комнатке, больше напоминавшей тюремную камеру. Все ее убранство состояло из маленького стола и приделанной к стене лежанке. Единственным источником света была небольшая лампадка, укрепленная над столом.
        - Жди здесь, - буркнул распорядитель и вышел из комнаты, заперев дверь снаружи.
        Таня осмотрелась. Значит, вот где рабыни ожидают торгов. Девушка поежилась. Мысль об аукционе снова неприятно кольнула самолюбие. Еще больше смущало, что ее будут подавать, словно закуску, между сменой блюд. Впрочем, Таня тут же успокоилась тем, что она покуражится над незадачливыми покупателями. Боевой азарт снова взял верх над испугом. Теперь оставалось только ждать назначенного часа. А это, как известно, тяжелее всего.
        Таня не знала, сколько прошло времени, с тех пор как ее привели в эту комнату. Впрочем, поскольку голод уже давал о себе знать, времени прошло уже достаточно много. Звук отпираемого засова заставил девушку вздрогнуть. Она мысленно приготовилась, что ее сейчас поведут на продажу, но вместо ожидаемого распорядителя со стражниками в комнату вошла юная рабыня с вазой фруктов в руках.
        - Тебе приказано поесть, - сказала она, опуская вазу на стол, после чего повернулась и вышла, вновь заперев за собой дверь.
        Таня нехотя принялась за еду. Когда стоявшее перед ней блюдо опустело, девушка попыталась прислушаться к доносившимся извне звукам. Однако ничего, кроме далекого шума дождя да изредка доносившихся невнятных голосов, разобрать не смогла. Снова потянулись часы ожидания.
        Шаги распорядителя она узнала сразу и тут же поняла, что он идет за ней. Когда дверь открылась, Таня встретила его стоя. Распорядитель смерил ее безразличным взглядом.
        - Пошли, рабыня. Настал твой час.
        Вместе они вышли в уже знакомый коридор, но направились в другом направлении, поднялись по высокой и неудобной винтовой лестнице, потом миновали коридор, стены которого были задрапированы красным шелком, и неожиданно вышли в огромный зал, ярко освещенный множеством факелов. Слева зал оканчивался достаточно широким проходом, закрытым тяжелым, расшитым золотом занавесом. Здесь сновало множество людей. Слуги таскали за занавес огромные наполненные едой блюда и выносили оттуда грязную посуду. Группа акробатов разминалась в дальнем углу. Неподалеку от них о чем-то судачили двое распорядителей в голубых тогах.
        К Тане подбежал доставивший ее сюда приказчик. Он явно волновался.
        - Скорее. Времени уже совсем не осталось. Ты должна посмотреть место, где будешь танцевать.
        Он грубо схватил девушку за руку и потащил к занавесу. Аккуратно отодвинув край тяжелой материи, он подтолкнул ее вперед и жестом приказал осмотреть помещение. Вытянув шею, Таня разглядела еще больший зал, освещенный множеством изящных металлических светильников, укрепленных на стенах. Почти все его пространство занимали установленные амфитеатром столы, покрытые белыми скатертями. За ними сидели мужчины и женщины в разноцветных тогах. Блеск их украшений из золота и драгоценных камней мог соперничать с сиянием дневного светила. Все они увлеченно поглощали всевозможные яства и напитки, которыми были обильно уставлены столы. Пирующим прислуживали девушки в костюмах, которые Таня определила бы как купальник-бикини, и мужчины в набедренных повязках-юбочках. Откуда-то сверху лилась медленная музыка. В середине образованного столами полукруга за отдельным столом восседал наместник города Нес. За его спиной неторопливо вышагивал, явно скучая, Арис в боевом облачении.
        - Ну что, поняла, где плясать будешь? - прошептал Тане на ухо приказчик. - Смотри, не ошибись.
        - Что-то странное место для торгов, - удивленно повернулась к нему Таня.
        - Какие торги, дура?! - яростно зашипел приказчик. - Тебе дозволено танцевать перед самим наместником и лучшими людьми города на праздновании дней Велеса. Торги начнутся завтра. Но если здесь хозяина подведешь, тебе до них не дожить. И на смерть легкую можешь не рассчитывать. Тут борделем не отделаешься. Или собаками порвут, или быком затопчут. Поняла?
        Таня похолодела. Значит, это еще не торги? Значит, ей еще предстоит пройти через такой позор: плясать танец осы… да попросту исполнить изысканный стриптиз перед огромным стечением народа… перед возлюбленным, перед самим Арисом! Но и бунтовать было нельзя. Ведь даже если приказчик только пугал казнью, прояви она здесь непокорность, и Леодр наверняка не выставит ее на торги. И тогда прощай выкуп, прощай надежды на свободу и сладкую месть. Если бы больше всего на свете Тана не боялась показать свою слабость перед этими людьми, то наверняка сейчас расплакалась бы.
        Чтобы скрыть свои чувства от приказчика, Таня снова прильнула к щели в занавесе. Она увидела, как из-за одного из столов поднимается и выходит в центр зала Леодр. Как только купец степенно поклонился наместнику и сидящим по обе стороны от него людям, музыка смолкла, и вышедший принялся произносить здравицы в честь наместника и городского совета. Речь купца была напыщенной и крайне подобострастной. Не брезгуя грубой лестью, купец славил мудрое правление наместника, при котором, якобы, город расцвел как никогда, и всячески превозносил деловые и человеческие качества всего городского совета и купцов славного города Нес. Закончил он свою речь словами о том, что, дабы усладить изысканный вкус обожаемого наместника и лучших людей города, он смиренно просит присутствующих посмотреть диковинный танец из дальней страны, который исполнит юная рабыня-варварка.
        - Выйди и встань подле господина, - яростно прошептал приказчик и подтолкнул вперед Таню.
        Не чувствуя под собой ног, Таня выскользнула из-за занавеса и вышла вперед. Гул голосов стих. Взгляды всех присутствующих были обращены на нее. Даже Арис заинтересовался происходящим и встал за спинкой кресла наместника, с прищуром рассматривая танцовщицу.
        - Поклонись в пояс и глаза опусти в пол, - одними губами прошептал Леодр, когда Таня встала рядом с ним.
        Таня медленно поклонилась и снова выпрямилась, холодно глядя на наместника. Тот рассматривал ее слегка помутневшим от выпитого вина взглядом. То, что какая-то рабыня смеет прямо смотреть на него, похоже, немало раздражало влиятельного боярина.
        - Это кто? - указал он на Таню обглоданной костью.
        - Моя новая танцовщица, - с поклоном ответил Леодр.
        - Так пусть танцует, а не пялится на лучших людей, как корова на торгу, - рыгнул наместник, бросая кость в золотую миску.
        Таня почувствовала, как краска приливает к лицу.
        - Конечно, она сейчас станцует, сиятельный боярин, - хитро улыбнулся Леодр. - Но вначале я хочу спросить, не узнаешь ли ты ее?
        - Рабыню?! - Наместник изумленно посмотрел на Леодра, а потом перевел взгляд на Таню. Внезапно проблеск сознания появился в его затуманенных вином глазах. - Погоди, это не…
        - Эта та самая девушка, которую ты присмотрел на торгу три месяца назад, - напомнил Леодр.
        - Как же, помню! - воскликнул наместник. - Она еще в штанах была. Я ее за парня принял.
        - Все так, сиятельный боярин. - На лице Леодра играла довольная и, как показалось Тане, коварная улыбка. - Теперь она моя рабыня и танцовщица. Я решил, что тебе будет приятно посмотреть на ее танец.
        Наместник недовольно сжал губы. Желваки на его лице яростно заиграли.
        - Ладно, пусть показывает, на что способна.
        Леодр поклонился наместнику, после чего бросил такой взгляд на Таню, что у девушки мурашки побежали по коже. Внезапно ей стало ясно, что все эти три месяца ее готовили вовсе не для продажи, а именно ради вот этого танца перед наместником. И если сегодня план Леодра сорвется, то пощады ей ждать не стоит. Купец выместит на ней всю злобу и ярость за свою неудачу. Речь теперь шла уже не просто об обретении свободы, но о спасении жизни, о том, чтобы избежать такой мучительной и позорной смерти, которую только может придумать изощренный мозг Леодра.
        Внезапно Танин взгляд встретился с глазами Ариса. Ритер смотрел на нее с интересом, но как-то отстраненно, словно через толщу огромной глыбы льда. «Помоги мне!» - бросила Таня мысленный призыв своему возлюбленному и вдруг почувствовала, как его взгляд вдруг оживает, согревает ее, проникает в душу.
        - Займи исходную позицию для танца и жди музыки, - громко сказал Леодр Тане и еле слышно добавил: - И да хранят тебя боги, если ты не сделаешь лучше, чем прежде.
        Купец резко повернулся и зашагал к своему столу. Таня тоже отошла, опытным взглядом оценив расстояние до столов и прикинув необходимое пространство для танца. Она медленно обвела взглядом лица зрителей. Жирные и узкие желчные рожи. Пустые, водянистые, лживые и жадные глаза смотрели на нее с похотью или с презрением. Каким контрастом среди этих харь и рыл выглядело лицо Ариса: спокойное, волевое, словно светящееся изнутри.
        Таня вдруг поняла, что любит этого человека больше всего на свете, что ее душа, ум и тело тянутся только к нему. В одно мгновение прекратило свое действие зелье Аине. Таня неожиданно ощутила невыносимое любовное томление и поняла, что не в силах совладать с собой: сейчас она будет танцевать лишь для того, чтобы показать возлюбленному, как она хочет его и как тоскует по нему.
        Зазвучала до боли знакомая музыка, и, дождавшись нужного момента, Таня сорвалась с места. Ритм танца тут же подхватил ее, а тело само начало выполнять заученные движения. Но сколько страсти и мольбы о помощи было теперь в них! Сердце мерно отсчитывало удары. Пятидесятый, сотый, двухсотый, и покрывало, крылом лебедя, спланировало на пол. Трехсотый, четырехсотый, и расстегнутый лиф соскользнул с ее рук, обнажая красивые груди. Четырехсотый, шестисотый, и юбка мягко упала на пол по стройным ногам. Изобразив смущение и стыд от «неожиданной потери одежды», которые наверняка должны были необычайно возбудить любимого, Таня снова пустилась в пляс.
        Теперь она извивалась полностью обнаженной, думая лишь о том, что чувствует ОН в эти минуты. Семисотый удар. Гости лениво обсуждали прелести танцовщицы, отпускали скабрезные шутки. Ей это было безразлично. Она танцевала для НЕГО. Восьмисотый, девятисотый. Она ничего не слышала и не видела, кроме его глаз, глаз человека, который, она это знала точно, спасет ее даже ценой собственной жизни. Тысячный. Она застыла в финальной позе.
        Музыка мгновенно оборвалась. В зале повисла тишина. И в этой тишине раздался голос наместника, обращенный к Леодру:
        - Отдай мне ее.
        Купец медленно встал из-за стола, подошел к Тане, взял ее за руку, заставил подняться и подвел к столу наместника. Он нарочито медленно обвел глазами обнаженную фигуру девушки. Очарование танца рассеялось - Таня, вдруг осознав, сколько людей смотрят на ее обнаженное тело, резко покраснела и закрылась руками. Грубым движением Леодр заставил ее опустить их и повернулся к наместнику.
        - Тебе не откажешь в изысканном вкусе, сиятельный боярин. Рабыня и впрямь хороша. Обсудим это?
        Наместник сделал быстрое движение рукой, и на хорах снова громко заиграла музыка. Гости, словно по команде, заговорили между собой, нарочито отвернувшись от стола, за которым сидел наместник. Повинуясь взгляду боярина, Арис тоже отошел в сторону и принялся демонстративно рассматривать фрески, украшавшие стены зала.
        - Двести золотых гривен, - хриплым голосом объявил наместник.
        - Завтра, на торгах, после такого танца, за нее дадут больше, - усмехнулся купец. - Впрочем, я бы не хотел ее продавать. Надеялся, что она будет служить в моем доме, ублажать мою душу вечерами и тело ночами. И дело даже не в этом. Я далек от того, чтобы торговаться с нашим обожаемым наместником, защитником и заступником, как с обычным купцом. Я не продаю эту рабыню. Но я всегда буду рад поднести ее в подарок, если наместник проявит понимание нужд скромного купца.
        - Что ты хочешь? - прорычал наместник.
        - Монополию на промысел слоновой кости на Беломорье. Все мои прежние предложения остаются в силе. Сверх того ты получишь эту рабыню.
        - Но ты же помнишь, что я тебе говорил, - надулся наместник. - Не могу же я так…
        - Как знаешь, - безразлично пожал плечами Леодр.
        Он махнул рукой. В зал на полусогнутых ногах вбежал приказчик. Низко поклонившись наместнику, он схватил Таню за руку и потянул к выходу.
        - Стой, - воскликнул наместник. - Тысяча гривен.
        - Завтра я отправлю ее в мой публичный дом в Каиссе, и там она принесет мне больше, - фыркнул Леодр.
        Приказчик снова потянул Таню, и, подчиняясь ему, девушка повернулась и сделала два шага к выходу.
        - Идет, - зло буркнул наместник.
        Приказчик тут же замер на месте, снова повернув Татьяну лицом к столу.
        - Без обмана? - прищурился купец.
        - Завтра получишь грамоту, - проворчал наместник. - Ты меня знаешь.
        Леодр удовлетворенно кивнул и громко хлопнул в ладоши. Тут же все внимание гостей снова было обращено к столу наместника. Даже музыка зазвучала немного тише.
        - Поразмыслив, я принял решение подарить нашему обожаемому наместнику эту рабыню, - объявил Леодр. - Пусть мое скромное подношение позволит нашему сиятельному боярину изведать столько наслаждений, сколько он заслужил за годы мудрого управления городом.
        - А я с удовольствием принимаю дар достойного купца Леодра, - тут же поднялся со своего места боярин.
        Радостные подобострастные крики и аплодисменты гостей были ему ответом.
        Таня стояла, словно пораженная громом. То, что случилось, было даже страшнее продажи на аукционе. Ее только что всучили как взятку чиновнику. Это было невыносимо. Будущее тоже не сулило ничего хорошего. Было ясно, что наместник будет использовать ее как секс-игрушку, а потом продаст или подарит кому-нибудь, когда она ему наскучит. Но, взглянув в глаза купцу, Таня вдруг поняла, что и это еще не все. Внутренним чутьем она почувствовала, что тот не упустит возможности даже в такой ситуации отомстить ей за ту дерзость, которую она проявила вчера.
        Леодр злорадно улыбнулся в лицо Татьяне, а потом повернулся к наместнику и тихо сказал.
        - Она твоя. Пользуйся. Да, кстати. Обидно только лишь смотреть на такую красоту. Не хочешь ли насладиться ее прелестями прямо сейчас?
        Наместник посмотрел на Таню остекленевшими глазами. Кажется, его сознание уже окончательно помутилось от неожиданно полученного подарка и обилия выпитого вина.
        - А что, неплохая мысль, - промычал он, тяжело поднимаясь на ноги. - Иди сюда, девка. Здесь на столе и справим.
        - Иди к своему новому хозяину, - подтолкнул Таню к столу Леодр. - Привыкай служить ему, где и когда он захочет.
        Разговоры в зале постепенно смолкли. Гости, очевидно, догадались, что сейчас произойдет, и с жадным любопытством уставились на стол наместника. Таня остолбенела от ужаса.
        - Вы хотите сделать это здесь, при всех? - выдавила она.
        - А что в этом такого? - хохотнул Леодр. - Пусть все увидят, как молод телом и духом наш боярин Урята.
        Сидевшие вокруг гости взвыли и принялись аплодировать.
        - Наш наместник сейчас всем покажет, что такое по-настоящему овладеть женщиной, - крикнул какой-то заискивающий мужской голос.
        - Да, давай сюда, не томи, - нетерпеливо махнул рукой боярин.
        И в этот момент словно какая-то пелена слетела с Таниного сознания. Эмоции исчезли, и ее мозг стал работать быстро и четко, как бывало в самые критические моменты ее жизни.
        - Конечно, сиятельный боярин, - поклонилась Таня. - Но я удивлена. Неужели великий правитель должен сношаться публично, на потеху толпе?
        - Что ты мелешь? - насупил брови Урята. - Я наместник великого князя и боярин древнейшего рода. Я делаю, что хочу и когда хочу. А сейчас я хочу тебя. И пусть присутствующие здесь видят мою мужскую силу.
        - Неужели они в ней сомневаются? - деланно изумилась Таня.
        - Ты, рабыня, нарываешься на неприятности, - прошипел наместник. - Или ты немедленно пойдешь сюда, или вместо нашего с тобой соития гости увидят жестокую порку рабыни.
        - Все будет, как ты захочешь, сиятельный боярин, - снова поклонилась Таня. - Но, подумай, ведь это будет первый раз, когда ты овладеешь мной. Женщина - как цветок. Наибольшее удовольствие получаешь, когда вдыхаешь его аромат в первый раз. И наслаждаться запахами цветов всегда лучше в одиночестве, когда никто не мешает и не отвлекает. В делах любовных тоже требуются тишина и уединенность. Только тогда наслаждение будет полным. Ты же видишь, я теперь твоя, навсегда. Неужели такой сильный и мудрый мужчина, как ты, не в состоянии потерпеть лишь малую толику времени, чтобы получить все, что только можно. А для гостей на этом празднике и без того подготовлено немало развлечений. Они не будут в обиде на тебя.
        - Гм. - Воевода склонил голову набок. - Хоть ты и женщина, да еще и варварка, в твоих словах есть доля правды. Похоже, ты большой знаток любовных утех. Это радует. Я обожду.
        Он повернулся к Арису.
        - Доставить рабыню в мой дворец.
        Подбежавший распорядитель потянул Таню к выходу.
        Девушка хотела подобрать свою одежду, но тот не дал ей этого сделать, грубо увлекая за собой. Выходя из зала, она услышала голос наместника:
        - Я вам не циркач, чтобы сношаться на потеху толпе. Или вы сомневаетесь в моей мужской силе?
        - Не-е-ет, - взвыл хор глоток. - Славься, сиятельный боярин.
        Распорядитель теперь провел Таню совсем другим путем. Очевидно, тем, которым проходили в зал гости. Стены здесь были драпированы шелком, полы инкрустированы дорогими породами дерева, и почти во всех помещениях стояли красивые мраморные статуи. Потом ее вывели в какой-то боковой проход и заставили спуститься по каменной винтовой лестнице. Вскоре они оказались в каменном дворе-колодце, мощенном мокрым от сыпавшегося сверху дождя камнем. Здесь, посреди двора, стояла клетка размером примерно метр на метр и полтора метра в высоту. К ней сверху были приделаны два металлических кольца, в которые была продета толстая длинная палка. Около клетки стояли два раба-носильщика. Девушка поняла, что в этом «экипаже» ей предстоит у всех на виду быть пронесенной по улицам во дворец наместника. От предстоящего позора у нее перехватило дыхание.
        Распорядитель отворил боковую стенку клетки, оказавшуюся дверцей на петлях, и скомандовал:
        - Залезай.
        - Стой, - раздался за его спиной зычный голос.
        Во дворик вышел Арис в сопровождении одного из своих воинов. В руках он нес сверток красного шелка. Подойдя к Тане, он протянул ей его и сухо произнес:
        - Твоя одежда. Надень.
        Испытав чувство огромной благодарности к ритеру, Таня быстро подхватила одежду и принялась одеваться. При этом начальник внешней стражи тактично отвернулся, жестом приказав то же сделать своему воину и носильщикам. Когда девушка натянула ставшую совершенно мокрой одежду и накинула на голову накидку, Арис снова повернулся к ней.
        - Более удобных носилок для тебя нет, - указал он на клетку. - Залезай сюда.
        Таня подчинилась. И как только дверца закрылась за ней, Арис ловким движением скинул плащ со своих плеч и накинул на клетку так, что Таня оказалась полностью укрытой ею и от дождя, и от посторонних взглядов.
        - Сопровождай имущество сиятельного боярина, - услышала Таня голос Ариса, очевидно, обращенный к стражнику. - Если кто позволит себе непочтительное отношение к рабыне нашего наместника, а паче того, предпримет попытку нанести ей оскорбление словом или действием, немедленно применяй оружие.
        - Слушаюсь, благородный ритер, - ответил приятный мужской баритон.
        Таня почувствовала, как носильщики подняли клетку и куда-то понесли. Рядом тяжело шагал, бряцая оружием, воин Ариса.
        Глава тридцать шестая,
        о событиях, которые продолжают развиваться не так, как хотелось бы
        Дождь за окнами лил, не переставая. Казалось, что вся вода мира в одно мгновение испарилась, чтобы тут же обрушиться с небес на землю неудержимым потоком. Антон стоял у окна и разглядывал спешащих под ливнем прохожих. Вроде все в этом мире отличалось от того, в котором он родился и вырос: обычаи, одежда, отношения между людьми. Но все же было здесь что-то неуловимое, что заставляло его думать, будто ничего вокруг не поменялось.

«Что, собственно, осталось неизменным, - спрашивал он себя. - Вокруг нет привычных машин и электроники. Воины здесь сражаются на мечах и копьях. Здесь узаконены рабство и сословные границы. И тем не менее, мне кажется, что ничего не изменилось. Почему именно теперь мне это кажется? Ведь еще недавно я упивался реалиями нового мира, думал, что здесь все иначе. Так что же заставляет меня думать об этом мире как о том, своем? Люди. Люди остались те же. Они живут теми же страстями, желаниями, мечтами. Они так же допускают ложь, предательство и подлог. Так же готовы уничтожать друг друга ради мимолетной выгоды. Так же упиваются властью и превосходством над другими. И это делает этот мир полем битв и ареной страданий. Все остальное лишь фон, форма, которую заполняет неизменная круговерть человеческих страстей.
        В этой круговерти можно на какое-то время оказаться победителем, но нельзя быть по-настоящему счастливым. Нельзя, потому что страсть пожирает и не позволяет почувствовать удовлетворения. Невозможно, потому что жить в этом мире - значит участвовать в тех адских играх, которые здесь происходят. И пройти через них с незапятнанной совестью и не израненной душой так же невозможно, как вылезти чистым из бочки с мазутом.
        И что же делать, когда осознал все это? Выйти из игры? Уйти от мира? Но я не готов к этому. Я не хочу. Значит, я могу сыграть по правилам этого мира. Вернее, вне его правил. Ведь если разгадал скрытые механизмы, которые движут людьми, если они у тебя, как на ладони, ты словно зрячий среди слепых. Тебе почти обеспечена победа. Но победа в чем? В игрищах слепых? Да и можно ли одержать эту победу, не замаравшись в той самой проклятой бочке с мазутом?»
        Антон тряхнул головой и только тут обнаружил, что рядом с ним стоит Симе. Девушка радушно улыбалась Антону, и это было тем более удивительно, что вчера, когда он пришел в дом Аине, она буквально обдала его холодом отчуждения.
        - Смотришь на дождь? - все еще улыбаясь, спросила Симе.
        - Да, давно не видел такого ливня, - пробурчал Антон.
        - Еще успеешь насмотреться, - усмехнулась она. - Это будет продолжаться три месяца. Дождь будет то сильнее, то слабее, временами будет совсем стихать. Но не надолго. Сезон дождей. Велесова пора. Так здесь это называют.
        - Вот как, - протянул Антон.
        - Да, люди обычно сидят по домам в это время, - продолжила Симе. - А еще это время пиров и свадеб.
        - Забавный обычай, - передернул плечами Антон.
        - Почему же? - удивилась Симе. - Что еще делать, когда на улице такая погода? Старикам - набивать свое брюхо, молодым - услаждать плоть. Не вся же жизнь состоит из постижения великой тайны. Не так ли, благородный ритер?
        - Как знать, - вздохнул Антон. - Может, вся жизнь и есть дорога к великой тайне. Говорят, утром познав истину, вечером можно умереть.
        - Но ты ведь жив, - лукаво улыбнулась Симе. - А значит, ничто человеческое тебе не чуждо. Никогда не слышала, чтобы великая тайна отбивала у мужчин интерес к женщинам.
        - О чем ты?
        - Ты прекрасно понимаешь, о чем я. - Симе потянула за какую-то тесемку на своем платье, и оно мгновенно соскользнуло к ее ногам, обнажая прекрасную фигуру. - Я не знаю, любишь ли ты меня, ритер. Но ты ведь не можешь пройти мимо такой женщины, которая так откровенно предлагает себя. И ведь ты еще не знаешь, насколько я искусна в любви.
        - Мимо чего проходить, а где останавливаться, я решу сам, - сухо ответил Антон.
        Он смотрел на обнаженную девушку совершенно бесстрастно.
        - Конечно, решишь сам. - Она прильнула к нему и обняла. - Прости, если обидела тебя. Но неужели ты откажешься подарить мне свою любовь? Хоть на час. Хоть на миг. Сделай меня счастливой, ритер. Пусть ты никогда не будешь моим мужем. Но можешь же ты просто хоть раз овладеть мной. Ведь я люблю тебя.
        Сердце в груди Антона бешено колотилось. Кто бы еще мог устоять перед чарами этой красавицы? Какой мужчина мог бы отклонить столь соблазнительное предложение? Антон чувствовал, как поднимается горячая волна возбуждения. Ведь много раз за последний месяц он ловил себя на том, что мечтает о близости именно с Симе, а ни с кем другим. В своих мечтах он не раз и не два представлял себе, как займется с ней любовью. Он надеялся посвататься к ней, после того как исполнит принятое на себя обязательство спасти Татьяну. О том, что происходило сейчас, он и подумать не смел.
        Но в то же время какое-то холодное ощущение в груди давало понять, что то, что сейчас кажется совершенно очевидным, естественным, неотвратимым, делать нельзя ни в коем случае. И Антон распознавал это ощущение, этот «голос». Именно он предупреждал его об опасности, уберегал от бед. Это был голос того света, который открылся ему в ночь боя с Арисом. И Антон понимал, что пренебречь им сейчас так же глупо, как в миг страшной сечи.
        Решительно отодвинув девушку, Антон повернулся к выходу.
        - Ты все еще любишь ее?! - В голосе танцовщицы дрожали слезы.
        Антон обернулся. Голая Симе стояла, прижимая к груди руки и глядя на него с надеждой и тоской. Ее вид был жалок.
        - Нет, - сухо ответил он. - Просто я не хочу, чтобы мы позже возненавидели друг друга.
        - Дурак! - зло крикнула она. - Ни один мужчина не отказался бы возлечь со мной после такого!
        - Я не дурак, - вздохнул Антон. - Я ритер. Мы бываем похожи на дураков, но все же отличаемся от них. Любой мастер великой тайны знает, что делать то, что делают все, это путь к гибели. Ты мне тоже очень нравишься, Симе, но сегодня ты допустила ошибку. Я лишь исправляю ее. Ты никогда не простишь мне, что из-за любви ко мне наступила на собственную гордость. А я не прощу тебе, что поддался на твои чары. Положись на великую тайну. Если она захочет, чтобы мы были вместе, так и случится. Если нет, никто не изменит этого. Но, в любом случае, все сложится к лучшему.
        Он вышел, прикрыв за собой дверь. Спустившись на первый этаж, Антон обнаружил, что в кресле у очага сидит Сид.
        - Ты опять обидел девушку, - печально произнес слепец, глядя невидящими глазами перед собой. - Она снова плачет.
        Антон прислушался.
        - Я ничего не слышу, - проворчал он.
        - Не соперничай со слепцом в умении улавливать звуки, - усмехнулся Сид. - Впрочем, то, что слышу я своими ушами, ты бы мог услышать своим сердцем, не так ли?
        Антон тяжело вздохнул и уселся напротив Сида.
        - Может быть, нам и не предстоит бой, но я хотел бы быть собранным… - начал было он.
        - Все не то, - резким возгласом прервал его Сид. - Ты просто разрываешь мне сердце, юноша! Нельзя же ритеру быть таким! Во-первых, ты оправдываешься, а ритер не должен этого делать ни перед кем. Он отвечает лишь перед своей совестью. Во-вторых, ты пытаешься логически объяснить интуитивное решение. Это вообще глупо. Решил, значит, так и надо. Это твои отношения с великой тайной.
        - Так зачем ты укоряешь меня? - огрызнулся Антон.
        - А это мои отношения с великой тайной, - хмыкнул Сид. - Прими к сведению и иди своим путем. Я же понимаю, что с тобой творится. Всякий, кто открыл великую тайну, поначалу думает, что она поможет ему покорить мир.
        - Я так не думаю, - покачал головой Антон.
        - Вот и славно, - хихикнул Сид. - А то были умельцы, пытались завоевать, улучшить, спасти.
        - И что с ними стало? - машинально спросил Антон.
        - Некоторые образумились, остальные погибли, - безразлично ответил Сид. - Ты должен понять, что этот мир не для таких, как мы. Он создан теми, кто не ведает великой тайны… Потому он таков, какой есть. И потому толпы слепых бодро идут к новой великой тьме, считая, что приближаются к счастливой жизни. Мы для них раздражители, потому что не хотим играть с людьми по их правилам, идти с ними в пропасть. Если пойти к ним с тем, что тебе открыла великая тайна, прибьют в два счета. Ни два, ни четыре меча не спасут, потому что люди не прощают, когда им говорят неприятные вещи.
        - А если говорить на понятном им языке? - не удержался Антон.
        - Надолго ритер в шкуру обычного человека не влезет, сорвется. Это все равно что парню, которому впору за девками бегать, с малолетками в вышибалочку играть. Наскучит быстро.
        - Так и где он, наш мир? - вздохнул Антон.
        - А здесь, в тебе, - резко ответил Сид. - Дураки говорят, что мы обретаем свой рай после смерти. Я говорю, что мы сами создаем свой мир вокруг себя еще при жизни. Но, чтобы жить в нем комфортно, ты не должен допускать, чтобы остальные люди навязывали тебе свою волю и свои правила. Вот мы и возводим для себя стену. Кто уходит в леса, а кто и на торжище живет, как за высокой стеной. Ты тоже начал строить свою стену. Потому и отослал Симе.
        - Ну, так в чем же дело? - фыркнул Антон. - Почему ты недоволен мной?
        - А дело в том, что, делая свои дела, не стоит ранить тех, кто рядом с тобой, - спокойно ответил Сид. - Они ни в чем не виноваты, даже если причиняют тебе неудобства. Нельзя же винить слепого от рождения человека за то, что он чего-то не видит. Судьба у него такая.
        - Так что же я должен был сделать? - вскипел Антон.
        - Сделать так, чтобы Симе не плакала, а ты не мучался угрызениями совести.
        - Я бы мучался и в том, и в другом случае, - проворчал Антон. - Да и Симе все равно плакала бы.
        - Значит, надо было пойти по третьему пути, - пожал плечами Сид.
        - Да по какому?! - воскликнул Антон.
        - Спроси у великой тайны. Я не знаю.
        Дверь открылась, и на пороге возникла мокрая с ног до головы Аине. Антона словно мощной пружиной выбросило из кресла.
        - Ну что, Таню выставляют на торги?
        - У меня плохие вести. - Аине подошла к столу, налила себе в кубок вина и сделала пару больших глотков.
        - Ну что там, не томи! - вскричал уже совсем вышедший из себя Антон.
        - Тани в списке торгов нет, - отставила кубок Аине. Она словно не заметила грубости Антона.
        - Но, может, ее заявят к концу торгов? - бесцветным голосом спросил Сид.
        - А ее не могли отправить на торги в другой город? - схватился за рукоять меча Антон. - Может, мы еще сможем догнать обоз?
        - Все не то, - замотала головой Аине. - Женщины рассказали мне, что вчера на празднике гостей городского совета развлекала необычайно красивая танцовщица с диковинным танцем. Она так пленила наместника, что он пожелал видеть ее в своем доме, и купец Леодр сделал ему этот подарок.
        Антон издал рык ярости.
        - Что мы можем сделать? - спросил он сквозь зубы.
        - Ничего, - вздохнула Аине. - Наместник не отдаст свою игрушку, пока не наиграется с ней.
        - Ничего мы не сможем сделать, - эхом откликнулся за ней Сид. - Даже если бы там не было Ариса, дом наместника полон ловушек и умелых бойцов. Даже ритеру не пройти туда незамеченным.
        - Я сделаю это, - решительно заявил Антон.
        - Если хочешь погибнуть, дело твое, - проворчал Сид. - Только тогда, пожалуйста, немедленно покинь дом благородной Аине.
        - Почему? - опешил Антон.
        - Да и тебе, Аине, я советовал бы на месяц-другой удалиться в загородный дом, а лучше отправиться в путешествие, - словно не услышал его слов Сид. - Уж я-то точно в ближайшее время с правого берега не вылезу. Буду сидеть в своей хибарке и вспоминать былые деньки.
        - Если Антона поймают, я сумею оправдаться, - сухо заметила Аине. - Чего ты испугался, Сид? Уж не наместника ли?
        - На этого придурка мне плевать, - усмехнулся Сид. - Хотя он мстителен и твои оправдания вряд ли помогут. Но дело в другом. То, что ты мне рассказывала об этой Татьяне… Как бы сказать помягче. Я думаю, что после того, как она попала во дворец наместника, тот быстро вспыхнет изнутри. А я не люблю стоять подле пожара.
        Глава тридцать седьмая,
        о женской хитрости
        Таня находилась в комнате дворца наместника уже много часов. Никто не появлялся здесь с тех пор, как ее доставили сюда сегодня ночью. Тогда ее внесли прямо сюда, в эту комнату, после короткой перебранки между стражником Ариса и каким-то молодым караульным, не желавшим впускать носилки в покои господина без досмотра. Однако воин внешней стражи был настолько напорист и резок, что невидимый юноша, в конце концов, сдался и отворил двери. Только после этого скрывавший Таню плащ был снят, а дверца клетки открыта. Как только девушка выбралась из носилок, стражник отдал короткую команду носильщикам вынести их и удалился сам, заперев за собой дверь. Таня осталась в комнате одна.
        Комната была очень большая и размерами скорее напоминала бальный зал. Ее стены были обиты шелком, пол устлан многочисленными коврами и неисчислимым количеством подушек самых разных размеров, цветов и форм. Металлические светильники, укрепленные в стенах, ярко освещали помещение. Мебели здесь не было, лишь в дальнем углу за шелковым пологом прямо на полу лежал большой тюфяк с хлопковым покрывалом. Окна с изящными коваными решетками выходили в большой сад, красоту которого не мог испортить даже непрекращающийся ливень. Из окон веяло прохладой и свежестью, доносились запахи мокрой листвы и цветов. В боковой стене находилась небольшая дверца, за которой оказалась еще одна небольшая комнатка с большой чугунной ванной и ночным горшком в углу.
        Вернувшись в большую комнату, Таня села на одну из многочисленных подушек и задумалась. Положение казалось безвыходным. То, что ей удалось предотвратить свое публичное изнасилование на пиру, было лишь отсрочкой. Без всяких сомнений, в самое ближайшее время наместник прибудет во дворец, вспомнит о своем приобретении, и тогда уже ничто не сможет остановить его. От одной мысли, что придется отдаваться этому мерзкому существу, у Тани мурашки пробегали по коже. То, что этот толстый, самовлюбленный, похотливый и алчный человек считает себя ее хозяином, полагает, что имеет право творить с ней все, что ему вздумается, приводило ее в бешенство.
        Но на одной ярости далеко не уедешь. Нужен был план, как защитить себя от посягательств этого негодяя и выбраться на свободу. Сдаваться Таня не собиралась. И как только буря эмоций в ней улеглась, а мозг восстановил способность работать спокойно и четко, выход был найден. От радости на лице девушки даже появилась блаженная улыбка. Она и не рассчитывала одним выстрелом убить двух зайцев, защититься и отомстить за обиды. Теперь, как ей казалось, это стало возможным.
        - Ну, иди сюда, мой дорогой, - тихо прошептала Таня. - Ты мне даже поможешь.
        До слуха девушки донеслись тяжелые шаги. Двери распахнулись, и в комнату ввалился наместник. Он был всё еще в той же тоге, что и на пиру. Глаза подернулись пеленой от хмеля, а на губах блуждала довольная, похотливая улыбка. Как только он вошел, двери сразу захлопнулись.
        - О мой повелитель, - воскликнула Таня, падая ниц, - благодарю тебя, ты спас меня!
        Она вскочила, подбежала к несколько ошалевшему наместнику, кинулась ему на грудь и залилась слезами. При этом ей пришлось нагнуться, что, наверное, выглядело комично. Впрочем, Таню это сейчас не волновало.
        - Если бы ты знал, как меня мучили в доме этого проклятого Леодра, - причитала она. - Как надо мной издевались. Ты вырвал меня оттуда. Благодарю тебя!
        - Что ты, детка, - пробормотал наместник, несколько смущенный столь бурным проявлением чувств.
        - Я так мечтала о тебе, - выла Таня. - Я так хотела тебя.
        - Ты меня хотела? - опешил наместник.
        - Да, с дня первой нашей встречи. Но меня похитил этот подлый купец.
        - Что же ты не сказала этого там, на торгу? - удивился наместник.
        - Я не смела, - выдохнула Таня.
        - А зря, - хмыкнул боярин. - Может, уже тогда я бы смог увезти тебя. Я, вообще-то, девками не очень интересуюсь. Но ты мне глянулась. - Его рука скользнула по Таниной спине и застыла на ягодице. - Ну ладно, чего лясы точить. Снимай с себя эти тряпки и приступим.
        Вздрогнув от омерзения, Таня вырвалась из его объятий и воскликнула:
        - Не время, мой господин. Ты в страшной опасности. Хвала богам, что ты сумел разгадать коварный замысел Леодра.
        - Коварный замысел? - нахмурился воевода. - Ты о чем?
        - Он со своими сообщниками задумал лишить тебя твоего поста, - яростно зашептала Таня. - Их план включает в себя много всяких подлостей. Одна из них - вчерашний пир. Они хотели опорочить тебя перед всеми гостями, заставить насиловать меня перед всеми. Этим они хотели показать, что ты безвольный правитель, которым можно вертеть, как хочешь. Более того, они рассчитывали, что, ослабленный длительным пиром и вином, ты потерпишь любовную неудачу, и люди будут потешаться над тобой.
        - Гм, я об этом подумал, - почесал в затылке наместник. Он, кажется, начал медленно трезветь. - С кем еще сговорился Леодр?
        - Я не знаю, мой господин, - вздохнула Таня. - Я лишь случайно подслушала их разговор о том, как они хотят опорочить тебя и лишить поста. Кто был сообщником проклятого купца, я не знаю. Я вообще мало кого знаю в городе. Я пришла сюда с торговым обозом, чтобы помочь нашему сельскому лекарю закупить лечебных трав. В тот же вечер, после того как ты увидел меня, меня похитили. Проклятый Леодр подкупил суд, и меня продали в рабство по ложному обвинению. После этого три месяца меня обучали тому танцу, который я исполняла вчера. И вот однажды вечером я совершенно случайно услышала, как Леодр хвастался кому-то, что он с моей помощью хочет опозорить тебя.
        - Все это похоже на правду, - сейчас наместник выглядел уже совсем протрезвевшим. - Кто-то из людей Леодра был в этот момент на торгу и понял, что ты мне глянулась. Они решили воздействовать на меня через тебя. Поэтому тебя похитили, подстроили обвинение и продали в рабство. Благодаря тебе он и монополию на добычу слоновой кости получил, и ославить перед князем меня пожелал. Это вполне в духе Леодра: пытаться одной стрелой двух зайцев убить. Он дорого заплатит за это.
        Таня почувствовала, как ее грудь переполняет чувство небывалой радости.
        - Значит, ты веришь, что обвинение было ложным? - воскликнула она. - Веришь, что меня осудили несправедливо?
        - Это на каждом шагу бывает, - отмахнулся наместник. - Наши судьи продажны, хуже шлюхи.
        - Но тогда прошу тебя, прикажи провести расследование и снять с меня обвинение, - взмолилась Таня.
        - Это еще зачем? - скривился наместник. На его губах снова заиграла противная улыбка, а во взгляде появилась похоть. - Ты моя рабыня, и мне это нравится. У меня на тебя большие планы. Говоришь, что хотела меня? Тем лучше. Ты познаешь со мной, что такое истинное наслаждение. Ты узнаешь, как я умею объезжать резвых кобыл. Но сейчас я должен заняться тем, кто замыслил худое против меня. Этого я никому не прощаю. Эй, кто там у дверей? - гаркнул он.
        Двери открылись, и на пороге возник молодой воин, почти мальчик.
        - Слушаю, господин, - поклонился он.
        Взглянув на него, Таня даже вздрогнула, насколько облик этого стражника разнился с внешностью бойцов Ариса. Дело было даже не в молодости парня, не в изящном рисунке на его посеребренном нагруднике и не в физических данных, которыми явно не мог похвастаться этот юноша. Просто его лицо, манера двигаться и говорить были какими-то слишком не воинственными, если не сказать не мужскими. Парень скорее напоминал угловатую девочку-подростка, нацепившую доспехи и пытавшуюся играть воина.
        - Никей, - повернулся к нему наместник, - поставь у этих дверей караул. Никого не впускать сюда. Никто, кроме воинов внутренней стражи и приставленных к ней служанок, не должен видеть ее. Пусть рабыню накормят и умоют. Ближайшие день или два я буду очень занят. Пусть она живет это время здесь. Когда я снова захочу ее, я желаю, чтобы на ней был вот этот костюм для танцев, эти украшения и точно такая же косметика.
        - Слушаюсь, господин, - снова поклонился юноша.
        Порывистым движением, подхватив порол тоги, наместник вышел из комнаты. За ним исчез и юный стражник, скользнувший по Тане на прощание безразличным взглядом. Вновь щелкнул запираемый засов. Девушка осталась в комнате одна.
        Глава тридцать восьмая,
        о страсти
        Таня проснулась как-то сразу, рывком, будто что-то разбудило ее. Девушка приподнялась на локтях и осмотрелась. За окнами стояла непроглядная темень и лил дождь. В тусклом свете ночника комната выглядела мрачновато. Медью поблескивала посуда на обеденном столе. Разбросанные в беспорядке подушки все так же усеивали пол комнаты.
        Услужливая память быстро прокручивала события вчерашнего дня. Таня вспомнила, как вчера, после ухода наместника, в комнату вошли три служанки. Одна из них, сама старшая, быстро набросала на листе пергамента Танин портрет, не особенно стараясь передать черты девушки, зато очень точно изобразив наложенные на ее лицо краски. Когда художница удалилась, за дело взялись две оставшиеся молодые рабыни. Они помогли Тане раздеться и отвели в ванную, где тщательно вымыли ее, растерли ее тело благовониями и надели на девушку короткую удобную тунику. Потом два женоподобных молодых воина внесли стол с фруктами и вином.
        Порядком изголодавшаяся Таня набросилась на еду, а служанки с поклоном оставили ее, сообщив, что если «рабе нашего господина» что-либо потребуется, то она может вызвать их, позвонив в колокольчик у двери. Таня еще помнила, как, насытившись, прилегла на лежанку за шелковым пологом и принялась обдумывать, как ей сбежать из этого проклятого города. За этим занятием ее и сморил сон. Сказались волнения прошедшего дня и долгая бессонница.
        Спала Таня, очевидно, достаточно долго, поскольку за окном наступила ночь. При этом настолько крепко, что даже не заметила, как кто-то вынес грязную посуду, поставил на стол новое блюдо с фруктами, кувшин и золоченый кубок, погасил все светильники, кроме единственного ночника, и удалился, накрыв ее покрывалом. Да и сама Таня чувствовала, что спала долго и глубоко. Обычно в таких случаях она просыпалась очень медленно, словно нехотя выныривая из прекрасного мира грез в суровую реальность. Но сейчас пробуждение было вовсе не таким, словно что-то и впрямь разбудило ее. Но что? Порыв ветра? Звуки дождя? Раскат грома? Хотя ни грома, ни молнии больше слышно не было. Зато было жутковатое, пугающее чувство, что кто-то притаился в комнате и наблюдает за ней.
        Содрогаясь от страха, Таня отбросила покрывало, встала с лежанки и подняла ночник высоко над головой. Комната по-прежнему казалась пустынной, но пугающее чувство присутствия кого-то чужого не проходило.

«Прямо как в детстве», - усмехнулась про себя Таня и, чтобы как-то успокоиться, шагнула к столу с фруктами. Она поставила светильник рядом с кувшином, отщипнула несколько виноградин, потянулась к кубку…
        И как раз в этот момент кто-то очень сильный обхватил ее сзади, зажал рот и притянул к себе. От ужаса Таня дернулась и попыталась закричать, но все было тщетно. Таинственный незнакомец сжимал ее с невероятной силой, а из закрытого ладонью рта вылетел лишь жалкий стон. Осознав всю бесполезность сопротивления, Таня затихла, холодея от ужаса.
        - Тихо, красавица, я не враг, а друг, - услышала она над ухом удивительно знакомый тихий и ласковый голос.
        Державшие ее руки разжались. Таня обернулась и увидела высокого человека в черных штанах и короткой куртке. Из-за спины незнакомца торчали закинутые за спину два ритерских меча, а голова была плотно укутана черной материей, оставлявшей лишь прорезь для глаз. Но и одного взгляда в эти бездонные голубые озера Тане было достаточно, чтобы узнать незваного гостя.
        - Арис! - тихо вскрикнула она еще прежде, чем он сбросил скрывавшую лицо ткань.
        - Ты меня, кажется, не ждала? - усмехнулся он.
        От изумления Таня не могла подобрать слов.
        - Как ты здесь оказался? - выдавила она, наконец.
        - Вошел через дверь, - не моргнув глазом, ответил он.
        - Но там же стражник, - вспомнила Таня. - Или они подчиняются тебе?
        - Сопляки из внутренней стражи мне не подчиняются, - покачал он головой. - Но, видишь ли, на шее каждого человека есть одна небольшая точка. Если подержать ее от пяти до восьми ударов сердца, то человек надолго засыпает. Если больше, то отправляется в долину предков. Я держал шесть.
        - Но зачем? - прошептала Таня, уже зная ответ.
        - Вчера, когда ты танцевала перед наместником, мне показалось, что ты танцевала только для меня. - Арис нежно взял Танину руку.
        - Да, только для тебя, - не выдержала Таня и прильнула к любимому.
        Она была вне себя от счастья, когда Арис молниеносным движением сорвал с нее тунику и подхватил ее на руки.
        Светильник все так же тускло освещал комнату. Лежа на боку, Таня украдкой рассматривала лежащего рядом с ней гиганта: красивое волевое лицо, обрамленное волнами золотистых волос, здоровая шея, мускулатура бойца, несколько шрамов на коже, здоровая широкая грудь, рельефный живот, ноги, которые сделали бы честь любому легкоатлету олимпийской сборной. И все так гармонично сложено, сбито, отстроено. Ни дать ни взять Аполлон и Марс, воплотившиеся в одном человеке.
        - Любуешься? - услышала она насмешливый голос своего бога.
        - А что, нельзя? - усмехнулась Таня и прогнулась, демонстрируя любовнику совершенство своих форм. - Для тебя, мой господин, у меня секретов нет.
        - О, да! Ты прекрасна, - выдохнул он.
        - Наверное, благородный Арис не пропускает возможности насладиться любовью всех красавиц города Нес?
        - Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в мимолетных удовольствиях, - спокойно ответил он.
        - И ты часто наведываешься к рабыням своего господина? - как ни старалась Таня, но в ее голосе все же прозвучала нотка ревности.
        - Он мне не господин, а временный хозяин, - нехотя ответил Арис. - А на его женской половине я впервые.
        - Отчего же? - Таня постаралась, чтобы удивление выглядело как можно более наигранным, но на самом деле действительно была немало удивлена.
        - Во-первых, наместник не очень жалует женщин, - спокойно ответил Арис. - А во-вторых, я не люблю рабынь.
        - Но я же рабыня, - сжалась Таня.
        Он пристально посмотрел ей в глаза.
        - Не имеет значения, что ты носишь короткое платье и некий придурок мнит себя твоим хозяином. Важно, что в душе ты свободный человек. Это встречается редко даже среди лучших граждан.
        - Ты так презрительно говоришь о своем го… о наместнике? - снова удивилась Таня.
        - Я всегда называю людей так, как они того заслуживают.
        - Но почему ты служишь человеку, которого так презираешь?
        - Я живу своим мечом. На этом пути можно быть или разбойником, или служить кому-то. Но путь разбойника и ритерство несовместимы.
        - Но, наверное, можно было подыскать более достойного сюзерена.
        - Все они одинаковы, - отмахнулся Арис. - Человек, который ставит превыше всего власть и деньги, не может быть честен и чист душой. А тот, кто не рвется к ним ежечасно и ежеминутно… просто не может заработать столько, чтобы оплатить услуги Ариса. По крайней мере, наместник поддерживает порядок в городе, борется с разбойниками. А если он и участвует в каких-то интригах, то это его дела.
        - Но ведь тебя могут заставить сражаться против его врагов.
        - Все эти люди стоят друг друга. Если даже обвинения против них ложны, за каждым из них столько грехов, что никакая кара не будет чрезмерна. Сегодня вечером, например, я арестовал твоего бывшего хозяина, Леодра. Выдвинутые против него обвинения - полный вздор. Но я думаю, ты не сомневаешься, что на дыбе у наместника он сейчас висит не безвинно.
        - Это уж точно, - злорадно оскалилась Таня. - Есть все же справедливость на свете!
        - А я думаю, что нет, - покачал головой Арис. - Просто иногда людям возвращается содеянное ими зло. Впрочем, и это никого ничему не учит.
        - А почему бы тебе самому не постараться стать правителем?
        Арис посмотрел на Таню так, как обычно смотрят взрослые на маленьких детей, когда те задают уж слишком глупые вопросы.
        - Зачем мне это? Все, что мне требуется, я могу купить на свое жалование. Власть над людьми меня не прельщает. Зачем же прыгать в омут всех этих интриг и придворного лизоблюдства?
        - Но может быть, ради людей? Ради людей, которым ты можешь помочь?
        - Мой учитель, благородный ритер Альберт тоже верит в это, - горько усмехнулся он. - Вручив мне инку, он принял приглашение князя и стал воспитателем наследника. Того самого, который сейчас взошел на престол. Но я не верю, что в этом мире власть может нести добро. Да и ради каких людей ты предлагаешь взваливать это бремя? Ради тех скотов, которые упивались твоим унижением на празднике Велеса? Ради тех, что подкупают судей, чтобы извести конкурента? Ради тех, кто визжит от восторга на кулачных боях и, как на праздник, ходит на публичные казни?
        - Но не все же такие, - вздохнула Таня.
        - А другим правитель и не нужен. Они постигают мастерство у учителей, совершенствуют свое ремесло. Им безразлично, кто будет сидеть во дворце наместника - Урята или Арис.
        - Но ведь наместник Урята может несправедливо обидеть их, - заметила Таня.
        - Тогда за них вступится ритер Арис. Таких людей не слишком много, и все они собираются вокруг мастеров великой тайны. Но наместник Урята всегда даст бездельникам бесплатный хлеб, а жестокосердным - кровавое зрелище. Наместник Арис этого не допустит. Наместник Арис заставит всех работать. Поэтому его свергнет недовольный народ великого города Нес. И тогда начнется резня, в которой погибнут и хорошие, и плохие, и мастера великой тайны, и ритеры. Ведь когда все воюют против всех, торжествуют мерзавцы, а честные гибнут, защищая свои дома. Иногда приходится мириться с несправедливостью, чтобы избежать еще большего зла. Нет уж, пусть все остается на своих местах. Урята как раз тот правитель, который нужен большинству граждан этого города.
        - Ты очень мрачно смотришь на жизнь, - заметила Таня.
        - Жизнь - это вообще череда разочарований, - усмехнулся Арис. - Со временем к этому привыкаешь.
        - И во мне ты тоже разочаруешься? - игриво спросила Таня.
        - Надеюсь, что нет, - ответил он после продолжительной паузы. - Но когда я вижу тебя, то понимаю, что справедливости в мире нет и не будет. Такая, как ты, не должна быть рабыней. И уж рабыней Уряты - тем более.
        - Меня оболгали, - не выдержала Таня. - Меня похитили, тайно привезли в Нес, а потом обвинили в том, что я специально проникла сюда, чтобы заняться проституцией. Все это было подстроено Леодром. Его человек и купил меня на суде.
        - Вот как?! - Даже в полумраке комнаты было видно, как помрачнело лицо ритера. - Знал про многие их мерзости, но что способны на такое, не предполагал.
        - Ты мне не веришь? - спросила Таня.
        - Верю, - после секундной паузы ответил Арис. - Более того, теперь я понимаю, почему Никита не хотел уходить отсюда и даже обнажил меч против меня. Хвала великой тайне, что я не убил его тогда.
        - Так что же, пусть все остается на своих местах? - с вызовом спросила Таня. - Пусть наместник Урята правит городом Нес? Пусть рабыня Татьяна прислуживает ему и танцует для него? И пусть благородный Арис пробирается к ней по ночам, чтобы удовлетворить свою страсть?
        - Нет, так не будет, - решительно ответил Арис. - Я вытащу тебя отсюда. Сегодня уже поздно. Скоро рассвет. Мне не удастся укрыть тебя. Но и наместнику сегодня будет не до тебя. Он вообразил, что против него затевается заговор. Сейчас он в пыточной, допрашивает подозреваемых. Он это любит. А страх заставит его выбить из них все до конца. Он не уймется еще дня два.
        - Это я сказала ему, - с гордостью заявила Таня.
        - Ты лишь поднесла огонь к уже сложенному костру, - отмахнулся Арис. - В городе давно уже были две группировки, которые хотели уничтожить друг друга и искали поддержки наместника. Урята лишь раздумывал, чью сторону принять. Похоже, ты помогла ему сделать выбор.
        - Это плохо? - смутилась Таня.
        - Одна стая шакалов порвала другую, - усмехнулся Арис. - Ни тебе, ни мне нет до этого никакого дела. Я лишь говорю о том, что Урята вряд ли вспомнит о тебе еще дня два, а то и три. А завтра ночью я приду сюда и уведу тебя отсюда. Ты будешь свободна, клянусь великой тайной.
        У Тани слезы навернулись на глаза.
        - Благодарю, Арис, - прошептала она.
        Он поцеловал ее в губы.
        - Все в воле великой тайны. Меня печалит лишь то, что я больше не увижу тебя. Ведь тебе нельзя будет остаться в Несе.
        - Найдешь себе другую, - усмехнулась Таня. - Ведь у тебя нет отбоя от красавиц, благородный Арис.
        - Это я решу сам, - сухо ответил он. - Я ритер, и мне выбирать.
        - Да объясни мне, в конце концов, кто такой ритер, - выпалила Таня. - Вы все так бравируете этой великой тайной. Что это такое? Ты мне можешь сказать?
        Арис задумался на несколько секунд.
        - Знаешь, недавно я отдал инку одному юноше. Он обрел великую тайну прямо в момент боя. Еще по тому, как он бился, я понял, что на него снизошло. И когда я спросил его, познал ли он великую тайну, он расхохотался и ответил: «Ваша великая тайна - это ничто». Вот это, пожалуй, был самый точный ответ, который мне доводилось слышать. Это ничто. Но это самое дорогое, что остается у тебя. Это то, что превращает весь окружающий тебя мир в ничто. Но это то, что дарит тебе новый мир. Мир, в котором свои законы, свои радости и горести. И, познав его, невозможно жить теми страстями, которыми живут обычные люди. Это все равно что взрослому всерьез играть с пятилетними детьми.
        - Но как добиваются понимания великой тайны?
        - Я не знаю, как это приходит к мастерам мирных профессий или к жрецам, - покачал головой Арис. - У ритеров она всегда связана с дыханием смерти. Когда воин оказывается лицом к лицу со смертельной опасностью, в нем просыпается зверь. Это самое простое, искать спасение в низменном, проверенном, простейшем. Но когда опасность так велика, что зверь не справляется, воин или погибает, или хватается за то, что идет к нему свыше, за великую тайну. Как говорил мой учитель, когда враги вокруг и через их строй не пробиться, остается только взлететь. Взлететь над миром, это и есть великая тайна. Она позволяет видеть все в истинном свете. Она не обманывает никогда.
        - И ты никогда не ошибаешься?
        - Ошибаюсь, - спокойно ответил он, - когда не следую великой тайне.
        - И сюда тебя привела великая тайна? - усмехнулась Таня.
        - Нет, любовь к тебе.
        - А великая тайна? - спросила она.
        - Она говорила, что идти к тебе смертельно опасно, - без тени иронии ответил он.
        - И ты…
        Он поднес палец к ее губам.
        - Ни слова больше. Рассвет близится неумолимо. День разлучит нас до темна, и эти часы покажутся мне вечностью. Не будем больше терять времени.
        Он обнял ее, и Таня почувствовала, как желание снова поднимается в ней неудержимым вихрем.
        Глава тридцать девятая,
        о ненависти
        Арис исчез перед рассветом, буквально растворился во тьме. Или Тане только так показалось, когда фигура в черном, звякнув на прощание мечами, выскользнула за дверь. Девушка еще долго лежала, укрывшись покрывалом, а потом сама и не заметила, как провалилась в блаженный сон.
        Там, в мире грез, они вместе с любимым неслись по огромному, полному цветов полю на двух резвых конях. Солнце ласкало их своими лучами, а теплый ветер летел навстречу и пел песню о вечной любви. Это продолжалось долго, очень долго, или всего лишь миг. Но в последнее мгновение перед пробуждением Тане почудилось, что какая-то черная тень накрыла Ариса.
        Девушка вздрогнула и открыла глаза. Прямо перед ней в ожидании застыли две служанки. На столе уже теснились блюда с завтраком. За окном, как и прежде, лил дождь.
        - Тебе пора умываться и завтракать, - сообщила старшая служанка.
        Таня откинула покрывало и поднялась на ноги. Кажется, служанки были удивлены, что танцовщица спала совершенно голой, но Таня сделала вид, что не заметила их изумления, и молча прошла в ванную.
        Весь день она просидела у окна, вслушиваясь в шум дождя. Несколько раз ей почудилось, будто откуда-то издали, а может из-под земли, доносился дикий крик боли и отчаяния. «Наверняка, это Леодр на дыбе, - зло подумала она. - И поделом ему, подонку».
        Впрочем, месть уже не занимала ее, как прежде. Ведь сегодня ночью она вновь обретет свободу… и навеки расстанется с мужчиной, которого любит так, как не любила никого и никогда. И это наполняло ее и радостью, и печалью одновременно. И чем больше думала Таня об этом, тем больше понимала, что тоскует о предстоящем расставании куда больше, чем радуется грядущему освобождению.
        Словно во сне она пообедала и снова позволила умыть себя и растереть благовониями, после чего заняла свое прежнее место у окна. Дождь непрерывным потоком изливался с неба, и на сердце у Татьяны становилось все тяжелее и тяжелее.
        Новое появление служанок отвлекло ее от мрачных мыслей. Сперва девушка подумала, что они пришли, чтобы снова накормить или умыть ее, но в этот раз вместе с ними была женщина, которая вчера зарисовывала Танин макияж.
        - Сиятельный боярин Урята повелел тебе обрядиться в наряд для танцев, - сообщила старшая служанка.
        - Зачем? - изумилась Таня.
        - Рабыне не пристало задавать такие вопросы, - холодно ответила женщина. - Делай то, что повелел господин.
        Сердце у Тани упало. Неужели опять танцевать? После всего, что было! Перед тем, что предстоит! Она уже ощутила запах свободы, и мысль о том, что ей снова придется играть роль рабыни и танцевать стриптиз на потеху мерзкому борову и его холуям, повергла ее в шок. Больше всего ей хотелось сейчас обругать этих мерзких служанок, самого Уряту и всю его свору самыми последними словами, бросить им в рожи что-то хлесткое, унизительное, уничтожающее. Но это могло сорвать планы Ариса на ее спасение, а значит, было невозможным.

«После пыток клубнички захотел, - зло подумала она. - Будут тебе танцы». Она снова вспомнила издевательский танец Симе перед рабами Леодра, и от этого настроение у нее поднялось. «Будет тебе танец, Урята, - решила она. - Уж я с тобой распрощаюсь так, что ты не забудешь».
        Таня решительно шагнула вперед.
        - Несите одежду и украшения. Я готова.
        Туалет длился мучительно долго. Служанки впервые наряжали танцовщицу в столь диковинный наряд и отчаянно пытались не пропустить ни одной, даже самой маленькой детали. Особенно усердствовала художница, наносившая макияж. Она битый час сравнивала плоды своих усилий с собственными же зарисовками и все время оставалась недовольна результатами. Несколько раз она меняла грим и когда, наконец, закончила, Таня была уже совсем измучена. Впрочем, взглянув на себя в зеркало, она не могла не отметить, что получилось очень похоже на то, как накладывала грим Аине.
        В коридоре раздались торопливые шаги, и еще перед тем, как в комнату ворвался наместник, до присутствующих долетел его нетерпеливый голос:
        - Ну, где она, разрази вас гром.
        Все резко обернулись к входу, пали ниц, и лишь Татьяна так и осталась сидеть на принесенном для нее пуфике вполоборота к вошедшему.
        - Ну что, готова? - изрыгнул наместник.
        - Только что закончили, батюшка, - взвизгнула старшая служанка.
        - Тогда все вон, - бросил Урята.
        Служанки выскочили, закрыв за собой дверь. Таня холодно смотрела на удивленно застывшего посредине комнаты наместника.
        - А тебя, рабыня, видать, кланяться не учили, - недовольно буркнул тот.
        Таня медленно встала и слегка поклонилась.
        - В ноги господину рабыня должна пасть, - заорал Урята.
        Таня молча смотрела ему в глаза и не двигалась. От этого взгляда боярину явно стало не по себе. Он заморгал, отвел глаза и тут же изобразил фальшивую веселость.
        - Ну да ладно, я сегодня добрый. Кое с кем разобрался, кое-что решил. Пришло время и отдохнуть. А не то нас вчера прервали. Будешь развлекать меня сейчас, рабыня. А уважению тебя после кнутом на конюшне поучат.
        - Господин желает танец? - вновь слегка поклонившись, осведомилась Таня.
        - Нужен мне твой танец, - хохотнул он. - Завалить тебя хочу, да побыстрее.
        Сердце у Тани упало. Она вдруг поняла, что после сегодняшней ночи с Арисом не сможет уступить свое тело никому, кроме любимого человека, даже под страхом смерти. Она почувствовала, как волна ненависти к самодовольному, жирному боярину поднимается в ней. Ей страшно захотелось изо всей силу ударить в этот расплывшийся жирный блин, по ошибке именуемый лицом боярина Уряты. Но разум твердил, что положение еще можно спасти хитростью.
        - Зачем же ты повелел, чтобы я надела этот костюм для танца? - изобразила она удивление.
        - А так интереснее, - оскалился наместник. - Ты мне в нем глянулась.
        - Ох, не так я мечтала провести нашу первую ночь, - вздохнула Таня. - Позволь, я приготовлю тебе достойный прием. Позволь, угощу яствами своей родины. Пожалуйста, дай мне время до завтра. Завтра ты испытаешь наслаждение, которого не видывал прежде.
        - А я сейчас хочу. - Наместник медленно двинулся на Татьяну, и та непроизвольно отступила. - Ну, давай, девка, позабавимся.
        Урята попытался схватить Танину руку, но девушка увернулась, оставив ему лишь накидку.
        - О, это мне нравится, - взвыл наместник. - Поиграем. Убегай, а я буду срывать с тебя одежду.
        Он пустился вдогонку за метнувшейся в сторону Таней. Скинув на ходу туфли, Татьяна металась по комнате, а ошалевший от возбуждения наместник преследовал ее. Несколько раз ему даже удавалось схватить беглянку за руку, но та всякий раз срывала захват и вновь ускользала. Один раз он попробовал уцепиться за юбку, но Татьяна вовремя перехватила его выпад и вновь увернулась. Это длилось достаточно долго, пока вконец измотанный боярин не остановился в центре комнаты.
        - Ну, все, мне надоело, - задыхаясь, прохрипел он. - Иди сюда, или плетей тебе прикажу дать.
        Таня тоже остановилась. Бесполезность дальнейшей игры также стала ей совершенно очевидна.
        - Иди сюда, - махнул рукой наместник. - Сейчас узнаешь, каково подо мной плясать.
        Холодная волна ярости снова поднялась в Тане. Она с совершенной отчетливостью поняла, что сейчас убьет этого выродка, мерзавца и насильника. Надо всего лишь нанести точный удар кулаком в висок. Точный, короткий и сильный, как учил Рыбников. Она сумеет. Она знает, как надо бить. Только бы сократить дистанцию. Только бы наместник ничего не заподозрил, не успел закрыться или увернуться.
        - Как скажешь, мой господин, - поклонилась она. - Все будет, как ты пожелаешь.
        Она медленно двинулась к боярину.
        - Так-то лучше, - расцвел тот в улыбке. - Давай сюда.
        Его руки потянулись к рабыне. Таня прикинула расстояние. Еще один, нет, два шага, и можно будет бить. И сразу наповал. Только бы эти жирные и наверняка липкие руки не успели облапать ее тело. Вот, еще один шаг и…
        - Сиятельный боярин, во дворце пойман убийца, - прозвучал от двери такой родной голос.
        Урята отступил и изумленно посмотрел на застывшего в дверях Ариса.
        - Как ты сюда попал? - прохрипел он.
        - А ты думал, что твои соплячки смогут меня остановить? - усмехнулся ритер. - Это не важно, боярин. Важно, что только что мои люди поймали во дворце убийцу. Он хотел добраться до тебя.
        - Что?! - Урята даже покачнулся на ногах. - Его послал Леодр с своими прихвостнями? Мы же всех взяли? Кто посмел?
        - Это пусть выясняют твои палачи, - безразлично бросил Арис. - Я просто подумал, что тебе стоит знать об опасности.
        - И правильно сделал, - взвизгнул наместник. - Я немедленно пойду и сам допрошу его.
        Подхватив подол тоги, он бросился к выходу. Арис тепло посмотрел на застывшую в центре комнаты Таню, подмигнул ей и вышел.
        Как только дверь закрылась и щелкнул засов, Таня рухнула на подушки и разрыдалась.
        Часть 4
        Битва ритера
        Глава сороковая,
        о выборе ритера
        По стенкам каземата медленно стекала вода. Антон попытался извернуться, чтобы слизнуть ее с камней и хоть немного утолить жажду, но стягивающие его веревки были переплетены столь искусно, что не оставляли ни малейшей возможности пошевелиться. Лишь новая боль пронзила тело, напоминая о тщетности попыток освободиться. Антон выругался про себя и закусил губу. В сотый раз он задавал себе вопрос, мог ли он обойти ловушку, или его провал был неизбежен.
        Все произошло до обидного просто. Поразмыслив, Антон понял, что пробраться во дворец наместника с оружием будет невозможно. Поэтому он купил у старьевщика обноски портового грузчика и оставил на хранение в ближайшей гостинице свою старую одежду и оружие. Лишь кинжал, подарок Сида, он укрыл в складках одежды, на случай если придется вступать в бой с Таниными тюремщиками. Более серьезное оружие Антон рассчитывал добыть в бою.
        Вначале удача улыбнулась ему. Уже на второй день Антон познакомился в городской таверне с приказчиком некоего купца, который поставлял продукты во дворец наместника, и тут же устроился грузчиком в очередной обоз, который вез еду для кухни боярина. Вскоре ворота внутреннего двора дворца наместника радушно распахнулись перед ним. Окрыленный первым успехом, Антон улучил момент, когда стражники и повара отвлеклись, и скользнул в какой-то темный коридор.
        Ему снова повезло. Быстро выяснилось, что именно этим путем готовые блюда доставлялись в ту часть дома, где жил боярин Урята. Дождавшись одинокого лакея, Антон оглушил его ударом в затылок, затащил в кладовку, раздел и крепко связал найденными там веревками. Ливрея, представлявшая собой широкие штаны с балахоном неопределенного размера, подошла превосходно. Вновь переодевшись, Антон продолжил свой путь. Все происходящее напоминало какой-то старый авантюрный фильм, не то про отважного французского дворянина в исполнении Жана Маре, не то про Джеймса Бонда, и казалось столь же нереальным, как фантазии киношников. Но все это происходило на самом деле, и Антон лишь удивлялся, что ему удалось проникнуть в логово врага с такой легкостью.
        Он прошел еще несколькими коридорами и миновал несколько комнат, где суетились или судачили между собой слуги. В одном месте его даже окликнули и спросили, куда это идет «новенький» лакей. С апломбом ответив, что выполняет срочный приказ старшего, Антон продолжил свой путь, и никто его не стал задерживать.
        Вскоре Антон поднялся на этаж, где к своему испугу лицом к лицу столкнулся с одним из воинов Ариса. Страж грозно спросил у него, что требуется кухонному слуге в покоях князя. Сообразив, что версия со старшим здесь не пройдет, Антон решил пойти ва-банк. Низко поклонившись, он сообщил, что повар послал его выяснить, что требуется подать сегодня на ужин юной танцовщице, подаренной вчера наместнику.
        - Это тебе не сюда, - зевнул страж. - Иди в женскую половину. По той лестнице вниз, подземным ходом налево. Там спросишь у распорядительницы.
        Низко поклонившись, Антон направился в указанном направлении. Он быстро нашел нужную лестницу и коридор, который, как ни странно, очень быстро привел его в тупик. Пробормотав пару «ласковых» слов в адрес решившего пошутить стражника (недаром, видать, этот бородач так нехорошо усмехнулся, указывая направление), Антон направился в обратный путь, свернул за угол и…
        Антон даже не почувствовал удара. Просто понял, что теряет сознание. А еще, уже в угасающем мозгу возникла мысль, что его тайна раскрыта.
        Очнулся Антон связанным, уже в этом каземате, тускло освещенном единственным светильником, укрепленным на стене. Первая же попытка пошевелиться вызвала страшную боль из-за искусно наложенных пут. В голове шумело. Страшно хотелось пить. Но сейчас, когда попытка подползти к стене, чтобы слизать с нее конденсат, не увенчалась успехом, Антон понял, что даже в этом будет вынужден положиться на добрую волю своих тюремщиков. Он был раскрыт и схвачен и всецело зависел от заточивших его людей.
        Со вздохом вспомнил Антон, как, покидая дом Аине, чувствовал настойчивый голос интуиции, убеждавший, что его замысел обречен на провал. Может, это и был шепот великой тайны? Тогда он принял этот «голос» за отражение собственных страхов и заставил замолчать. Напрасно, как выяснилось. Теперь оставалось надеяться лишь на чудо, которое спасет его, молодого ритера, на свою беду не послушавшего предостережений великой тайны. А иначе так и останется Антон безвестным человеком, попытавшимся проникнуть в покои наместника, но схваченным и, наверное, замученным стражей. Удивительно, но смерть и даже перспектива пыток не пугали сейчас Антона. Единственное, что печалило его сейчас, это то, что Таня так и останется в рабстве у наместника. А еще чуть-чуть жаль было Симе, которой он так резко отказал совсем недавно.
        В коридоре послышались быстрые шаги и бряцание оружия. Дверь отворилась, и в камеру быстро вошел Арис в сопровождении двоих своих воинов. В руке начальник внешней стражи нес нож Антона. Когда Арис увидел связанного пленника, обычно невозмутимое его лицо исказилось гримасой крайнего удивления. Впрочем, ритер быстро овладел собой.
        - Развяжите его и выйдите, - распорядился он. - Быстро.
        Стражники в считанные секунды развязали веревки, помогли пленнику подняться на ноги и выскочили за дверь.
        - Это ты? - тихо спросил Арис, когда они вышли.
        - Как видишь. - Антон быстро растирал затекшие запястья.
        - Но зачем? - Арис поднес к глазам отобранный у Антона нож.
        Антон почувствовал, что скрывать правду бессмысленно.
        - Вчера на пиру воеводе подарили танцовщицу… - начал он.
        - Я понял, - резко прервал его Арис. - И ты думал, что обманешь меня и мою стражу?
        Антон тяжело вздохнул и потупился.
        - Неужели великая тайна не подсказала тебе, что это самоубийство? - снова спросил Арис.
        - Подсказала. - Антон посмотрел в глаза своему тюремщику. - Но я следовал кодексу ритера. Своему кодексу.
        Арис выдержал взгляд и понимающе кивнул.
        - Это правильный выбор… брат. Но тебе следовало все же прислушаться к великой тайне. То, что должно быть сделано, уже делается. А может, так было и лучше, чтобы ты пришел. Может, тебя прислали боги. Ты хотел пожертвовать собой ради ее спасения. У тебя будет такая возможность. Скажи, что сделает Татьяна, если наместник попытается овладеть ею?
        - Убьет, - не моргнув глазом, ответил Антон.
        - Ну, это вряд ли, - усмехнулся Арис. - Женщина мужчину, голыми руками…
        - Она сможет, - уверенно прервал его Антон. - Она одна из лучших учениц нашего учителя.
        - Тем хуже, - помрачнел Арис. - Час назад наместник отдал приказ нарядить ее в костюм для танцев. Это может означать только одно. Я боялся, что она окажет сопротивление, ударит Уряту, и тот прикажет ее пытать. Но если она действительно убьет, то сопляки из внутренней стражи тут же прирежут ее. Нет ничего страшнее испуганного слабака с оружием в руках. Мне во внутренние покои доступ закрыт. Я планировал кое-что, но это могло поставить под удар наши планы. Тебя нам, верно, послала сама великая тайна. - Речь Ариса все убыстрялась и уже походила на скороговорку. - Сейчас я пойду к Уряте и скажу, что во дворце поймали убийцу. Тебя. Я все равно не мог бы тебя отпустить. Но теперь ты хоть не будешь страдать напрасно. Урята забудет про все и прибежит сюда. Тебя будут пытать. Продержись полчаса, а потом сознайся. Скажи, что тебя подослали люди Леодра, чтобы убить наместника. Сможешь назвать кого-то из людей купца?
        - Начальник стражи Киун, - тут же ответил Антон.
        - Идет. Он в бегах. Главное - не расколись раньше времени. Перетерпи дыбу и сломайся, когда тебя будут бить кнутом. Иначе тебе никто не поверит.
        - Понял, - кивнул Антон. - Не сомневайся. Вытерплю.
        - Где инка? - быстро спросил Арис.
        - Я вынул камни и переплавил золото, чтобы выкупить Таню.
        - Пес с этим. Главное, что никто не знает, что ты ритер. Об этом молчок.
        - Хорошо, - снова кивнул Антон. - А что будет после того, как я признаюсь?
        - Тебя отведут в камеру, где ты будешь ждать казни вместе с Леодром и другими
«заговорщиками», - спокойно ответил Арис. - Но не бойся. Надеюсь, что уже завтра мы выпьем с тобой в какой-нибудь таверне. А пока держись, ритер. Сейчас тебя снова свяжут мои люди. Не пытайся сопротивляться. Доверься мне.
        - Хорошо, Арис, - кивнул Антон.
        Арис хлопнул Антона по плечу и хотел было идти, но задержался.
        - Ты любишь ее? - тихо спросил он.
        - Не важно, - усмехнулся Антон. - Если она любит тебя, мне главное, чтобы она была счастлива с тобой.
        Арис несколько мгновений смотрел ему в глаза, потом повернулся и быстро зашагал к двери.
        - Завидую, - бросил он куда-то в сторону.
        Глава сорок первая,
        о попытке побега
        Таня снова не заметила, как Арис проник в комнату, хотя в этот раз не спала. Она сидела, забившись в угол, все еще в своем костюме для танца, и приходила в себя после визита наместника. Дождь за окном несколько ослаб, прекратился, а потом рванул с новой силой. Стемнело. Служанки принесли ужин, но не стали переодевать ее, а лишь зажгли светильники и молча вышли из комнаты. Таня не обратила на них никакого внимания. Ее бил озноб. Единственное, о чем она сейчас мечтала, это чтобы пришел Арис, обнял ее, укрыл своим плащом и унес куда-нибудь далеко-далеко. Туда, где нет злобы и обмана. Туда, где живет любовь. Туда, где они будут счастливы. И вдруг, подняв глаза, она увидела ЕГО перед собой, прекрасного, облаченного в сверкающие латы, с двумя мечами на поясе и за спиной. Он стоял рядом и нежно смотрел на нее.
        - Арис! - Она вскочила и бросилась ему на грудь. Слезы сами полились из глаз.
        Он обнял ее и поцеловал.
        - Не плачь, теперь все будет хорошо.
        - Не будет, - всхлипнула она. - Сегодня мы расстанемся.
        - Нет, я пойду с тобой.
        Слезы в Таниных глазах мгновенно высохли.
        - Что ты такое говоришь?
        - Я тут подумал, - стараясь выглядеть как можно беззаботнее, произнес Арис, - что меня собственно ничто не держит в Несе. Дворец? Высокое жалование? Я получу это у любого правителя. Мои люди? Я передам им весточку, и они последуют за мной. Служить такому мерзавцу, как Урята, я больше не буду. Он перешел все границы. А вот тебя терять мне совсем не хочется. Мы уйдем вместе.
        - Почему? - с трудом произнесла она.
        Он снова нежно поцеловал ее в губы.
        - Потому что я всю жизнь искал такую, как ты, и вряд ли найду кого-то еще. Если ты только пожелаешь, мы уйдем в любое княжество, где я объявлю тебя своей женой.
        - Да, я хочу этого, - воскликнула она.
        - Тише, - приложил он палец к губам. - Мы еще во дворце наместника Неса, и нам надо еще выбраться отсюда.
        - Так пойдем же, - прошептала она.
        - Еще не время, - улыбнулся он. - Обход внутренней стражи еще не завершен. Как только он закончится, мы выйдем отсюда.
        - Твои люди будут помогать нам?
        - Нет, - покачал он головой. - Похищая тебя, я совершаю государственное преступление. Не стоит впутывать их. Я позову их за собой позже, когда мы пересечем границу. Они преданы мне и пойдут за мной. Мешать они нам, конечно, не будут.
        - Как мы выберемся из дворца? - спросила Таня.
        - Через подземелье. Его охраняют мои люди. К тому же там есть один заключенный, которого я бы хотел увести с собой. Он благородный ритер и принял большую муку за тебя.
        - Кто это? - шепнула Таня.
        - Ученик вашего ритера, который пришел спасать тебя. Он сам стал ритером недавно.
        - Антон?
        - Да, так его, кажется, зовут. Он пробрался сюда, но был схвачен моими людьми. Чтобы отвлечь наместника, он согласился пройти через пытки.
        - Боже! - прошептала Таня.
        - Ты счастливая женщина, - усмехнулся он. - За твою свободу бьются два ритера. Я никогда не слышал ни о чем подобном. Но, боги свидетели, ты этого достойна…
        Неожиданно Арис напрягся и посмотрел в сторону двери. Через мгновение и Таня услышала топот множества ног и бряцание оружия.
        - Проклятье, - прошептал Арис. - Неужели вторым обходом пошли? С чего вдруг?
        - Они нас найдут? - испугалась Таня.
        - Это внутренняя охрана. Я могу справиться с ними всеми один в считанные минуты. Но лучше было бы обойтись без крови. Подожди здесь, а я укроюсь в ванной. Они проверят, здесь ли ты, сменят караульного и уйдут. Тогда мы выберемся.
        Он снова поцеловал Таню в губы и скользящими шагами бросился в ванную комнату. Как только он укрылся в ней, входная дверь с грохотом отворилась, и в зал ворвалось человек десять воинов внутренней стражи в полном боевом облачении с копьями наперевес. Все они были очень молоды, лет по восемнадцать-двадцать. Командовал ими смазливый парень лет двадцати с небольшим. Тане показалось, что все вошедшие испытывают сильный страх.
        Напустив на себя показную веселость, командир отряда быстро огляделся и направился к Тане.
        - Так-так, - произнес он. - Как будто бы одна. И где твой любовник, рабыня?
        - Я не знаю, о ком ты говоришь? - холодно посмотрела на него Таня.
        Звонкая пощечина тут же сбила ее с ног. Но прежде чем девушка успела снова вскочить на ноги, в комнате прозвучал холодный голос Ариса.
        - Ты позволил себе недопустимое, Китис. Сегодня ты умрешь.
        Сгрудившиеся у входа стражники еще плотнее прижались друг к другу и выставили вперед копья. Их командир резко повернулся к дверному проему, в котором застыл Арис.
        - А вот и ты, благородный Арис, - как ни старался Китис выглядеть браво, голос его все же дрогнул. - Рад, что ты перестал прятаться.
        - А вы, значит, наблюдали. - Арис медленно вышел в центр комнаты.
        - Когда служанки доложили, что Татьяна спала голой и выглядела утром счастливо, мы сразу поняли, что дело нечисто, и поставили наблюдение, - через силу улыбнулся Китис. - Впрочем, ты был первым на подозрении. Ты же знаешь, благородный Арис, что в этом дворце и у стен есть уши.
        - Тебе бы сейчас больше пригодились непробиваемые доспехи богов, - спокойно ответил Арис. - Хотя и они бы тебя не спасли. Но я удивлен. Не так странно, что истеричная Китис примчалась сюда, чтобы надавать пощечин своей удачливой сопернице. Но почему наместник послал свой гарем, чтобы арестовать Ариса? Неужели ему не жалко своих нежных девочек?
        - У нас есть для тебя сюрприз, - холодея, произнес Китис.
        - Обожаю сюрпризы, - буркнул Арис и повернулся к топчущимся у дверей воинам. - Уходите. Вас все это не касается. Но когда мои мечи покинут ножны, пощады не будет никому.
        Чувствовалось, что стражники отчаянно трусят, но никто из них не двинулся с места.
        - Те из них, кто сегодня побежит, будут казнены, - сообщил Китис. - Те, кто выживут, получат огромную награду.
        - Значит, они умрут все, - спокойно заявил Арис. Его мечи сверкнули в воздухе.
        - Вперед, - крикнул Китис.
        Встав двумя рядами, щит к щиту, стражники медленно двинулись на Ариса.
        - Забавно, - усмехнулся ритер.
        Он даже не принял боевую стойку и спокойно наблюдал, как приближаются нацеленные ему в грудь наконечники копий. Однако, когда расстояние сократилось до нескольких сантиметров, быстро поднырнул под них, перекатился, подрубил ногу ближайшему воину и вскочил на ноги прямо посередине строя. Стражники бросились в стороны, но прежде, чем они успели отскочить, еще два разрубленных тела рухнули на ковер.
        - Атаковать! - заорал Китис.
        Снова сомкнув щиты, воины попробовали напасть на противника с двух сторон, но Арис, перерубив одним ударом древки сразу двух копий, ринулся в другую сторону, ввинтился в строй врагов, и его клинки тут же окрасились кровью.
        - Врассыпную! - скомандовал Китис.
        Стражники выполнили приказ с завидным проворством, но при этом еще трое из них остались на полу. Арис застыл посреди комнаты, держа мечи на изготовку. У его ног катался по полу и орал безумным голосом воин с отрубленной лодыжкой.
        И тут Таня увидела в дверном проеме пятерых арбалетчиков. Двое из них целились с колена, трое стоя.
        - Арис! - закричала она что есть мочи.
        Он тоже увидел стрелков, но слишком поздно. Крючки были спущены, и пять стрел уже отправились в полет. Две прошли мимо цели, но три с противным чавканьем впились в огромное тело воина. Общий вздох пронесся по комнате, а потом наступила гробовая тишина. Даже воин с отрубленной ногой затих, очевидно, потеряв сознание. Арис стоял, покачиваясь, и удивленно смотрел на окруживших его людей.
        - Как жалко, - тихо вымолвил он и вдруг с неожиданной мощью развернулся и метнул один из своих мечей в Китиса.
        Оружие пробило нагрудник стражника и вышло из спины. Воин пошатнулся и рухнул на пол. И только после этого со страшным грохотом упал Арис. Все почему-то отшатнулись назад, и только Таня с диким криком бросилась к возлюбленному. Она перевернула его на спину, подняла голову и принялась покрывать его лицо поцелуями, словно надеялась вернуть ими жизнь умирающему телу.
        - Арис, не уходи, - кричала она.
        - Как жалко, - снова прошептал он. - Только вернулся к ней…
        Из его горла хлынула кровь. Он дернулся и затих.
        Таня не помнила, что она кричала, не осознавала, как трясла голову любимого, словно тщилась разбудить, вернуть к жизни, не чувствовала, как слезы ручьями текут из ее глаз. Сознание начало возвращаться к ней только после того, как кто-то грубо схватил ее сзади, оттащил от тела возлюбленного, поставил на ноги и крепко связал ей запястья за спиной.
        Комната наполнилась воинами внутренней стражи. В большинстве своем это были юноши, иногда почти дети. Все они боязливо обходили тела своих павших товарищей, бледнели, видя кровь на коврах, и не решались подойти к телу Ариса, словно и мертвый ритер был еще опасен для них.
        Внезапно они расступились. В комнату вошел наместник. Осмотрев поле боя, он брезгливо поморщил нос и пробормотал:
        - Какой кошмар. От этих ритеров вечно одни неприятности.
        Его взгляд упал на лежащего в стороне Китиса.
        - Бедный Китис, - как-то притворно вздохнул боярин. - Он был хорошим другом и верным слугой. Проклятый Арис! Слава богам, что у нас теперь есть самострелы. Так, глядишь, и управу на всех этих мерзавцев найдем.
        Подойдя к распростертому телу ритера, он со злобой ударил его ногой в лицо.
        - Подонок! - заорала Таня. - Ублюдок! Сволочь!
        - А, она здесь еще? - насмешливо взглянул на нее Урята. - Сейчас мы ею займемся.
        - Прости, сиятельный боярин, - выступил вперед один из тех воинов, что были постарше, - но люди Ариса еще на постах. Узнай они, что здесь произошло…
        - Все верно, - помрачнел боярин. - Надо сначала устранить опасность. Тем воинам внешней стражи, что сейчас на постах, поднести вино с ядом, от меня. Чтобы служба лучше шла. Через два часа их не станет.
        - Десяток ушел в город, - напомнил воин.
        - Когда вернутся, заприте их во внутреннем дворе и расстреляйте из самострелов, - распорядился Урята.
        - Еще тридцать человек в казарме.
        - Тоже вина им, бочку. От наместника славного города Нес. После полуночи сожжете тело Ариса в кузне. Когда все будет кончено, доложите. Я буду в спальной. - Наместник поискал кого-то глазами и ткнул пальцем в совсем молодого юношу. - Ты будешь охранять мой сон у постели. Мне надо отдохнуть и разрядиться после всего, что произошло. А рабыню отведите в камеру пыток, где на карауле внутренняя стража. Завтра днем я предам ее таким пыткам, что Дый в своем подземном царстве ужаснется. Это заговор, большой заговор. И все в нем замешаны: и Арис, и Леодр со своими дружками, и тот убийца, и эта змея, и даже та танцовщица, что обучала ее танцам. Им всем не будет пощады. Но дороже всех заплатит эта мерзавка. Ведь я оказал ей честь, я ее пожелал. А чем она мне отплатила? И с кем? С этим Арисом! Жаль, что и его я не смогу подвесить за причинное место. Но она заплатит мне за двоих.
        Держащие Таню стражники потащили ее к выходу.
        - Нет, не вы, - окликнул их наместник. - Все старшие воины сегодня встанут в карауле у моих дверей. Пусть ее отведут в подземелье младшие.
        Двое совсем юных парнишек, лет шестнадцати, подхватили Таню и потащили к выходу.
        - Ты покойник, Урята! - с яростью крикнула девушка.
        - Повторишь мне завтра это на колу, с отрезанными сиськами, - хохотнул тот.
        Глава сорок вторая,
        о том, как важно находиться в хороших отношениях с собственной охраной
        Таню долго вели какими-то коридорами и подземными ходами. Девушка не сопротивлялась. Внезапная смерть возлюбленного полностью парализовала ее волю и сознание. И лишь когда стражники втолкнули ее в просторный мрачный зал, оборудованный множеством пыточных приспособлений, ее босые ноги ощутили холод каменного пола, и весь ужас нынешнего положения стал ясен ей. Но страха перед пытками и смертью не было. Единственное, что владело ее сознанием теперь, это жажда немедленной и жестокой мести. Но прежде надо было вернуть себе свободу.
        Ее конвоиры, меж тем, стояли в нерешительности.
        - Ну что, будем привязывать? - Стражник, который выглядел помоложе, кивнул на установленный посредине комнаты столб с железными цепями.
        - А может, на дыбу? - спросил второй. - Помнишь, как хозяин вчера осерчал, когда того убийцу сразу на дыбу не вздернули.
        - Верно, - согласился первый. - Но он же не сказал, что на дыбу. Сказал, чтобы просто в пыточную отвели. Мало ли чего он задумал.
        - Пожалуй, - кивнул старший. - Давай к столбу. Оно и нам сподручнее. Так рассмотреть ее будет лучше. А пока хозяин не придет, девку лапать можно будет всяко.
        - Чего? - не понял младший.
        - Ты что, девок никогда не лапал?
        - Нет, - признался первый.
        - Эх ты, голова, - покровительственно пожурил старший. - Если только с наместником миловаться, так и кое-что в штанах засохнет. А у девок знаешь, как сладко бывает. Давай-ка ее к столбу. Я тебе покажу кое-что.
        - Погодите, ребята, - вступила в разговор Таня. - Вы что, ни разу с женщинами не занимались любовью?
        - Нет, - выдавил старший.
        Он тоже был сильно смущен, но младший так вообще покраснел до кончиков ушей.
        - Ну, так за чем же дело стало? - через силу усмехнулась Таня. - У нас еще целая ночь впереди. Завтра меня казнят. Так доставьте мне последнее в жизни удовольствие. А, мужчины!
        С трудом подавляя отвращение, она старалась, чтобы ее голос звучал как можно более распутно. Юные стражники, тем временем, смотрели на нее, широко открыв глаза.
        - Ну, ты шлюха, - пробормотал, наконец, старший.
        - А тебе-то что? - усмехнулась Таня. - Смотри, тебе танцовщица предлагает, на которую сам наместник запал, да обломился. Другого такого случая не будет.
        - Это верно, - кивнул заметно осмелевший старший. - Ладно, уговорила. Вставай на колени и нагибайся.
        - Так не пойдет, - покачала головой Таня. - Так и мне удовольствия не будет, и вы того, что могли бы, не получите. Развяжите мне руки, и я покажу вам, как приятна любовь женщины.
        Старший задумался.
        - А не сбежит она? - испуганно спросил младший.
        - Да куда ей, из дворца-то, - фыркнул старший. - Ладно, девка, ты в этом деле, видать, большая мастерица. Покажи нам, что умеешь, в последний раз.
        Он отложил копье и торопливо принялся развязывать Танины руки. Как только девушка почувствовала, что веревка ослабевает, она воровато оглянулась.
        - А не застанут нас здесь?
        - Могут, - смутился старший. - Вот что, Шуста, встанька на страже в коридоре. Если кто пойдет, скажи, что наместник пускать не велел. А сам боярин уж верно до утра из спальни не вылезет, пока всех из внешней стажи не перебьют.
        - А почему я? - проныл младший.
        - Иди, иди, - прикрикнул на него старший. - Тебе тоже достанется. Вся ночь впереди.
        Недовольно сопя, младший скрылся за дверью. Таня быстро прикинула, какие участки тела оставшегося в комнате стражника открыты для удара. Не защищен был лишь кадык. Но парень, очевидно, от испуга, отошел на пару шагов так, что достать его одним выпадом было сложно. Таня быстро разминала затекшие запястья.
        - Ну что же ты? - улыбнулась она «ухажеру». - Раздевайся.
        - А не раздеваясь нельзя? - растерянно спросил тот.
        - Так ты получишь больше удовольствия, - по возможности более нежным голосом ответила Таня.
        - Сначала ты, - потребовал он.
        Ловкими движениями Таня скинула свой танцевальный наряд и приняла самую сексуальную позу, которую была в состоянии изобразить.
        - Ух, ты. - От восторга у парня перехватило дыхание, рот открылся, а глаза выкатились.
        - Ну же, мой господин, - ободрила его Таня.
        Суетясь и путаясь в завязках, он снял перевязь с мечом, шлем и потянул с себя нагрудник. Воспользовавшись тем, что незадачливый стражник отвлекся, Таня скользящими шагами приблизилась к нему и нанесла мощный удар ребром ладони в незащищенную теперь шею. Подхватив обмякшее тело, она аккуратно положила его на пол и прислушалась. За дверью было тихо. Второй стражник, видимо, ничего не заподозрил.
        Стащить с поверженного остатки доспехов и одежду и натянуть их на себя было делом считанных минут. Парень был немного ниже Тани ростом, но штаны и рубашка налезли на нее нормально. Да и сапоги пришлись впору. Нагрудник оказался значительно легче, чем она рассчитывала. Очевидно, он был сделан не из стали, а из какого-то более легкого сплава. Девушка быстро прикрепила к поясу меч, надела показавшийся ей столь же неожиданно легким шлем. Случайно задев рукой сережку, она вспомнила об украшениях, быстро сняла их и отбросила в угол. Наскоро смыв макияж водой из стоявшей в углу бочки, Таня осторожно вытащила из ножен меч, подошла к двери и тихо приоткрыла ее.
        Второй стражник стоял в коридоре, прислонившись к стене, в метре от входа в камеру. Кажется, он задумался о чем-то и не обращал внимания на происходящее вокруг. Старясь меньше шуметь, Таня вышла к нему.
        - Что-то ты быстро, - буркнул парень, поворачиваясь к ней.
        В следующий момент его глаза округлились, а копье выпало из рук. Мгновенно приблизившись, Таня приставила к его горлу клинок, а левой рукой вытащила из ножен его меч.
        - В камеру, быстро, - тихо приказала она.
        Парень подчинился, и, как только он оказался на пороге пыточной, Таня дала ему мощного пинка под зад, от чего тот споткнулся и полетел на пол.
        - Ступай к дружку, герой-любовник. - Таня захлопнула дверь и закрыла засов.
        Вернув меч в ножны и отложив в сторону второй, трофейный, Таня тихо заскользила по коридору, поднялась на второй этаж и остановилась в нерешительности. Из-за поворота появилась служанка и, не обращая внимания на Таню, попыталась прошмыгнуть мимо.
        - Девушка, где здесь казарма внешней стражи? - окликнула ее Таня.
        Служанка удивленно посмотрела на нее, потом неопределенно махнула рукой в том направлении, откуда пришла:
        - В том крыле, на первом этаже. Тебе надо пройти через внутренний двор.
        Таня кивнула и заспешила в указанном направлении. Вскоре она нашла выход во двор, который был совершенно пуст. Ежась под дождем, Таня прошла через него и вступила в противоположное крыло здания. Тут же она увидела в дальнем конце коридора приоткрытую дверь, из-за которой лился свет. Заглянув туда, девушка увидела большую комнату, освещенную тусклым светом нескольких светильников. На близко поставленных друг к другу койках спало человек тридцать мужчин разного возраста. В изголовье у каждого были аккуратно сложены одежда, золоченый нагрудник, меч и лук с колчаном, полным стрел. Около тридцати копий стояли рядком у стены, а в дальнем углу виднелась внушительных размеров бочка. На койке, расположенной ближе всего к входу, в одних портах сидел рослый, плечистый мужик и латал рубаху. Кажется, он почувствовал, что за ним наблюдают, и, бросив взгляд на дверь, прикрикнул:
        - Эй, кто там?
        Таня распахнула дверь и переступила через порог. Увидев ее, мужчина оскалился.
        - Что тебе здесь надо, девчонка?
        Таня почти физически ощутила исходящую от этого человека неприязнь.
        - Ваш командир убит, - выпалила она.
        - Что?! - От удивления мужик выпустил из рук иглу.
        - Только что, - произнесла Таня. - Его убила внутренняя стража, по приказу наместника.
        - Что происходит, Метай? - поднял голову один из стражников.
        - Этот парень говорит, что Ариса убили, - отозвался мужик.
        Только теперь Таня поняла, что ее принимают за стражника внутренней охраны, а обращение «девчонка» является расхожим оскорблением при общении людей Ариса с воинами этого подразделения. Сорвав с головы шлем, она прокричала:
        - Я не стражник. Я была похищена во внешнем городе купцом Леодром, который передал потом меня наместнику. Арис был моим любовником, и воевода убил его за это.
        - Слушай, это же девка, танцовщица, - крикнул кто-то из просыпающихся стражников. - Я сам ее из городского совета сопровождал.
        - Да что ты мелешь? - грозно надвинулся на Таню Метай. - Как могли эти… Как можно вообще убить Ариса?
        - Его расстреляли из самострелов, - слезы потекли по Таниным щекам. - Его отвлекли. Он убил шестерых, но не увидел стрелков.
        - Что за самострелы такие? - нахмурился Метай.
        - Это вроде лука, - начала объяснять Таня. - Он крепится на прикладе.
        - Что за невидаль? - крикнул кто-то.
        Сейчас Таню уже окружало плотное кольцо стражников.
        - Тихо, - огрызнулся Метай. - А где сейчас Арис?
        - Его хотели сжечь в кузне, после того как вас отравят.
        - Отравят?! - Глаза Метая округлились.
        - Да. Наместник хотел вам отослать бочку вина. Оно отравлено.
        - Эту? - Метай указал на стоявшую в углу бочку. - Так мы его пить не стали. Решили Ариса обождать.
        - А те, что на постах, уже должны быть мертвы, - продолжала Таня.
        - Горбуша, Лемь, айда на ближний пост, - распорядился Метай. - Посмотрите, как там наши.
        Двое воинов в мгновение ока вооружились и выбежали из комнаты. Окружившая Таню толпа возбужденно гудела. Метай внимательно всмотрелся в Танино лицо.
        - Так Арис, говоришь, вниманием тебя оделил. Давно ли?
        - Вчера он пробрался в мою комнату, - ответила Таня. - А сегодня мы хотели бежать с ним из города.
        - Полно трепать-то, - нахмурился Метай. - Чтоб Арис, да с бабой, да из Неса… Да у него таких, как ты, сотни.
        Недолго думая, Таня залепила бородачу звонкую пощечину.
        - Не смей так говорить об Арисе. Он лучший. Он ритер. Он лучше всех.
        Зарыдав, она рухнула на койку, закрыв лицо руками. Воины удивленно смотрели на нее. Метай растирал ушибленную щеку, находясь в явной растерянности.
        В комнату ввалились посланные на разведку стражники. Перед собой они толкали двух связанных юношей.
        - Наших на посту нет, - доложил один из них. - Стояли эти.
        - Где наши? - надвинулся на пленных Метай.
        - Их благородный ритер Арис по важному делу отозвал, - пролепетал один из пленных. - А нас до рассвета пока поставили.
        - Да что ты мелешь?! - Метай залепил говорившему крепкую оплеуху. - Сроду такого не было, чтобы наших вашими заменяли. - Он сделал паузу и вдруг недобро ощерился. - А ну-ка, ребятки, винишка наместника испейте. Поглядим, что с вами будет.
        Оба пленника побледнели еще больше.
        - Не губи, батюшка, - рухнул на колени один из них. - Отравлен нектар. Убили сегодня Ариса вашего. А всех вас наместник повелел извести. Но мы в том не виноваты.
        - Да как вообще его можно было его убить? - заорал вне себя от ярости Метай.
        - Продал заморский купец наместнику самострелы невиданные, пять штук, - трясясь от страха, рассказывал пленник. - С виду как лук, только маленький. Да на прикладе держится. Стрела короче. Но сила в нем такая, что любую броню пробивает. Ими воевода лучших стрелков вооружил и в свою охрану поставил. Десяток Китиса Ариса отвлек, а они его и подстрелили. Все, нет больше вашего ритера. Спасайтесь, пока не поздно.
        - Ах, свиньи, - вскричал Метай. Выхватив у стоящего поблизости воина меч, он двумя мощными ударами зарубил пленников. - К оружию, братья. Ариса убили!
        С невероятной скоростью воины принялись вооружаться. Не прошло и минуты, как Метай подлетел к Татьяне в полном боевом облачении и потребовал:
        - Где Ариса убили? Веди.
        Таня вскочила и бросилась из комнаты. За ней раздавался топот множества ног. Редкие встреченные на пути слуги в испуге шарахались в стороны. Стоявший на страже у входа в женскую половину воин внутренней стражи попытался было бежать, но был сражен стрелой Метая. Вскоре они ворвались в комнату, служившую Тане жильем в последние дни. В центре лежал большой мешок, в котором находилось нечто, по форме напоминающее человеческое тело. Двое юношей из внутренней стражи старательно зашивали его. Увидев разъяренных людей Ариса, они шарахнулись в стороны. Их немедленно обезоружили и прижали к стене. Несколько пар сильных рук разорвали грубую мешковину, словно это был тонкий шелк. В мешке лежало окровавленное тело Ариса.
        - Арис убит, - крикнул кто-то.
        Толпа издала протяжный вой, немедленно перешедший в крики ярости. Один из юношей внутренней стражи заорал от безумной боли. Его проткнули насквозь сразу тремя мечами. Второй не успел издать ни звука - ему срубили голову одним мощным ударом.
        - Смерть Уряте, - проревел Метай.
        - Смерть, - рявкнули остальные.
        Четверо стражников подняли тело Ариса на руки и вместе с другими своими товарищами бегом направились из комнаты. Таня поспешила за ними.
        Топот и дикие крики наполнили дворец. Буквально слетев по лестнице, стражники миновали двор, пронеслись по ночному саду, ломая кусты и перепрыгивая через изгороди, и подлетели к золоченой двери. Таня видела, как от нее, в ужасе бросая на ходу копья и щиты, бегут в разные стороны стражники внутренней охраны. Многие из них так и не успели укрыться от стрел мятежников. Пал от стрелы и единственный воин, попытавшийся закрыть перед восставшими двери.
        Озверевшие от гнева и крови воины внешней стражи с ревом рванули наверх по богато украшенной лестнице. Проскочив ее, они ворвались в огромный зал со множеством статуй. Здесь они впервые встретили хоть какое-то сопротивление. Сомкнув щиты и выставив перед собой копья, человек тридцать стражников внутренней охраны перегородили выход из зала. Атакующие даже не остановились. Бегущий первым Метай необычайно ловко уклонился от неумелого выпада копья, вращаясь, вклинился между врагами и принялся рубить их мечом, который немедленно окрасился кровью. В образовавшуюся брешь тут же ринулись остальные бойцы внешней стражи.
        Крики ярости нападающих перемешались с воплями отчаянья и страха защитников. Строй распался, и воины внутренней стражи бросились врассыпную. Таня заметила, что некоторые из них, отбросив в сторону оружие, выпрыгивают из окон. Те, кто не успел этого сделать, были изрублены в считанные секунды.
        Золоченые двери в конце зала слетели с петель только после пятого удара живого тарана. С яростными воплями стражники ворвались во внутренние покои дворца… и обнаружили, что они пусты.
        В течение нескольких следующих минут мятежники успели изрубить в щепы всю попавшуюся им под руку мебель, вспороть все подушки и перины, изорвать в клочья все портьеры и драпировки. Пух и перо летали по комнате и оседали на пол, словно снег. Наконец, когда стало ясно, что в комнатах не осталось ни одного уголка, где хотя бы теоретически мог спрятаться наместник, а все, что можно было уничтожить, уже уничтожено, вышедший на середину спальной комнаты Метай крикнул зычным голосом:
        - Шабаш, братва. Утек мерзавец.
        - Куда? - в отчаянии вскрикнула Таня.
        - Да во дворце потайных ходов и проходов больше, чем обычных, - прогудел Метай. - Уходить нам отсюда надо, а то глазом не успеем моргнуть, как сотен пять гарнизонных нас в кольцо возьмут.
        - А отомстить? - крикнул кто-то из стражников.
        - Отныне и до века, я наместника кровник, - объявил Метай. - Где смогу ему нанести урон, там нанесу. Живым увижу, зарублю.
        - И мы тоже, - закричали стражники.
        - Но если сейчас промедлим, то уже поутру все пеплом станем, - продолжил Метай. - Посему, сейчас айда из города.
        Стражники одобрительно загудели.
        - А как уйти? - спросила Таня.
        - Я же сказал, - процедил Метай, - тайных ходов здесь множество. Внутренних не ведаю, а вот внешние мы стерегли.
        - Арис хотел еще одного пленника спасти, - вскрикнула Таня.
        - Некогда, - отмахнулся Метай. - В тюрьме нас стража стен и накроет. Уходим. А ты, девка, с нами пойдешь.
        Он повернулся и зашагал прочь из комнаты. За ним потянулись и другие стражники. Двое из них подхватили под руки Таню.
        Мятежники быстро спустились по лестнице, по которой только что проникли к покоям наместника, и снова оказались в саду. Однако они не пошли к тому крылу, из которого пришли сюда, а направились куда-то в сторону, пройдя через сад, и оказались у высокой ограды. Нырнув за пышно разросшийся куст, Метай чем-то звякнул там и открыл совершенно незаметную стороннему глазу потайную калитку. Стражники быстро выскользнули на улицу, где Метай приказал им построиться в колонну по три. Таня оказалась в самом центре строя, зажатая между воинами. Четверо стражников, несущие тело своего убитого командира, встали в хвосте колонны. Вышедший вперед Метай скомандовал:
        - Вперед.
        Вскоре они вышли в порт. Стражники быстро выбрали ладью, связали и затолкали в трюм троих оказавшихся на ней слуг какого-то купца, погрузились и отчалили в темноту.
        Таня стояла, опершись на борт, и смотрела на удаляющиеся огни города, когда к ней тихо приблизились двое стражников и выкрутили руки за спину. Тут же подоспел Метай и вытащил меч и кинжал из ножен на ее поясе, а конвоиры быстро связали руки.
        - Что вы делаете? - вскрикнула Таня.
        - Тихо, девка, - прошипел Метай и распорядился: - В трюм ее.
        Глава сорок третья,
        в которой события снова делают неожиданный поворот
        Часы тянулись бесконечно, а ладья всё плыла. В темноте трюма было совершенно непонятно ни направление, в котором она движется, ни что происходит наверху, на палубе. До слуха пленников доносились лишь шаги да плеск весел. Как только Таню сбросили в трюм, крышка люка сразу захлопнулась, помещение погрузилось в темноту.
        - Эй, кто здесь? - тихо позвал один из захваченных слуг.
        Таня промолчала и поспешила забиться в уголок.
        - Я видел, - проговорил другой слуга, - это один из внутренней стражи дворца. Захватили по пути, видать.
        - Эй, парень, - позвал первый, - не молчи, откликнись.
        Таня продолжала молчать.
        - Почему они на нас накинулись? - спросил первый после непродолжительной паузы.
        - Да разве непонятно, - отозвался второй, - набедокурили, суда наместника испугались и деру дали. Разбойниками теперь будут.
        - Да это ж вроде люди самого Ариса, - изумился первый.
        - Да кто ж их знает, что там случилось, - проворчал второй. - Может, сотворили что такое, что и сам Арис на них осерчал. Они же люди страшные, бойцы знатные, закона не уважающие. Их, почитай, один Арис в узде и держал. А теперь, эх! С ними-то и не всякий ритер справится. Да где ж такого, как Арис, сыщешь? А пока наместник ритеров пять-десять на них не найдет, да они этих ребят по лесам не сыщут, ох погуляют они по дорогам да торговым стоянкам.
        - А нас, стало быть, в рабство, - всхлипнул первый.
        - Ясное дело, - пробурчал второй.
        - Горе нам, - третий, кажется, заплакал.
        Несколько часов Тане пришлось слушать всхлипывания и стенания слуг о своей судьбе. Наконец киль ладьи заскреб о дно. Корабль остановился, и по палубе застучало множество сапог.
        - Что теперь? - испуганно спросил первый слуга.
        - Теперь судить-рядить будут, что им дальше делать, - ответил второй. - А потом и наша судьба решится.
        Однако время шло, а ничего не происходило. Вскоре до узников донесся треск огромного костра, а потом пахнуло паленым мясом.
        - Жратву готовят, - заметил первый слуга.
        - Да нет, - отозвался второй. - Слишком сильно горит. Больше похоже на костер погребальный. Видать, кто-то из них все же живым не ушел.
        Прошло еще несколько часов, прежде чем люк, ведущий на палубу, открылся и в него спрыгнули два стражника. Быстро найдя забившуюся в угол Таню, они подхватили ее, словно пушинку, и подняли наверх. С палубы ее подхватило еще две пары крепких рук.
        Оказавшись на свежем воздухе, Таня осмотрелась. Корабль стоял, уткнувшись носом в берег. Перед ним, насколько хватало глаз, простирался лес. За кормой тихо плескались воды какого-то озера, противоположного берега которого не было видно. Дождь прекратился, но небо все еще хмурилось, снова угрожая дождем.
        Таню подвели к небольшим сходням и подтолкнули вперед. Девушка увидела, что на берегу, на каком-то пне горделиво сидит Метай - вожак взбунтовавшихся воинов. Остальные стражники, стоя вокруг него полукольцом, выжидающе смотрели на нее. Скосив глаза в сторону, Таня увидела огромный догорающий костер, от которого шел жуткий запах. Она поняла, что на этом костре только что сожгли Ариса, и слезы сами навернулись на глаза.
        Таню подтолкнули вперед. Спустившись по шатким сходням, что было непросто со связанными руками, и изо всех сил стараясь не поскользнуться на размокшей земле, Таня подошла к Метаю.
        - Ну, расскажи нам, девка, как погиб Арис, - скомандовал Метай.
        - Вы что, думаете, что я его убила? - насупилась Таня.
        Дружный гогот был ей ответом.
        - Да не, девка, уж до такого из нас никто не додумается, - хихикнул Метай.
        - Ну, так зачем же связанной меня держите? - спросила Таня. - Или за свои жизни опасаетесь?
        Новый взрыв хохота.
        - Развяжите ее, - махнул рукой Метай. - Все равно деться ей некуда. Лес кругом. Да и от нас уйти непросто. А ты, девка, давай, рассказывай, пока мы по-доброму спрашиваем.
        Веревка была снята, и Таня, стараясь быть как можно спокойнее, принялась рассказывать о страшных событиях прошлой ночи. Когда она закончила, Метай с сомнением покачал головой.
        - Ну, а у нас как ты оказалась в доспехах внутренней стажи?
        Таня рассказала и об этом.
        - Как же ты смогла двух стражников-то уложить? - изумился Метай. - Они хоть и слабаки, но все ж…
        - До того, как меня похитили, я училась боевому искусству у ритера Никиты, - заявила Таня.
        По рядам собравшихся пронесся изумленный ропот.
        - Чудно, - хмыкнул Метай. - Не слыхал я, чтоб баб бою учили. Ну да кто их, ритеров, поймет. Значит, говоришь, бежать Арис с тобой хотел. Чудно. А знала ты давно его?
        - Впервые я увидела его три месяца назад на торгу, - ответила Таня.
        - А он тебя приметил? Видать нет, раз тогда же не приголубил. Когда он к тебе впервые пришел?
        - Позапрошлой ночью.
        - И сразу бежать решил? От дворца? От жалования такого? Да кто б ему столько дал, сколько Урята отваливал? От команды своей бежать решил? Ой, не верю.
        - Да ладно тебе, Метай, - крикнул один из стражников. - Арис же ритер. Кто его поймет?
        - А кто ей поверит, - кивнул на Таню Метай.
        - Это верно, - загудели стражники.
        - Можете не верить, - гордо ответила Таня. - Все было, как я сказала. Если не верите, то это ваше дело.
        - Да нет, твое, - оскалился Метай. - Мы-то ведь не внешняя стража более. Вне закона мы нынче. Разбойниками станем с сегодняшнего дня. Команда мы крепкая. Арис нас, ох, сурово отбирал. Три десятка нас здесь. Нам и одинокий ритер не страшен. Да и против сотни городской дружины еще поглядим, кто сдюжит. За каждым из нас по несколько войн и сотни боев. Боги ведают, сколько дней нам еще на земле отмерено. Но решили мы, сообща, прожить их весело и в свое хотение, никому не кланяясь. Лишь себе служить будем. Так что, кроме наших желаний, нет для нас ни законов, ни преград. И всякий, кто в наши руки попал, - наш пленник и раб.
        Имя Ариса для нас свято. Хороший он был командир, хоть и суровый. Многих нас грозными бойцами сделал. От того похоронили мы его со всеми почестями. И мстить мы за него будем Уряте и его людям до конца своих дней. И была бы ты жена Арису, особливо, если бы ребеночка от него прижила, мы бы тебя не оставили. Домик бы тебе отстроили, часть добычи бы приносили.
        Да только не верим мы, что бежать он с тобой хотел да как с женой жить. Не такой он был человек. Ни одной красивой девки не пропускал, да ни у одной в постели долго не задерживался. Ты, видать, девка справная, раз он к тебе второй раз пришел. Но только не такой человек Арис был. Бросил бы он тебя, как других бросал. А раз так, значит, одна из многих полюбовниц ты его. А до того, кого он охаживал, нам дела нет. Ты для нас не лучше других. А стало быть, такая же рабыня, как и всякая, кто нам в руки попадется. Верно я говорю?
        - Верно, - хором закричали обступившие Таню воины.
        - И выбор у нас такой нынче, - продолжил Метай, уже обращаясь к товарищам. - Продать ее торговцу рабами, вместе с теми двумя, или среди нас оставить. Не каждый же день мы деревни будем брать да местных баб нагибать. Девка она справная. Арис на кого попало не бросался. Очередь промеж себя установим, кто в какой день с ней будет. А меж этим делом будет она нам стирать, еду готовить, да обшивать.
        - Оставить, оставить, - закричали в толпе.
        - Вот и порешили, - Метай поднялся на ноги. - Никто не против, если я как вожак первый ее возьму?
        - Бери, - крикнул кто-то.
        Таня резко сорвалась с места и попыталась с разбега пробить строй обступивших ее воинов, но ее схватили и под общий хохот и свист снова вытолкнули в центр круга.
        - Не, от нас не убежишь, - добродушно сообщил Метай. - Привыкай, девка, к новой своей роли. Да, одежда-то у тебя совсем не как рабыне положено. Снимай-ка ты с себя все. Заодно и мы посмотрим, какая птичка в наши сети залетела.
        Тяжело дыша, Таня смотрела на своих похитителей. Ею овладело отчаяние. Было ясно, что отбиться от обступивших ее бойцов она не в состоянии. Но и мысль о том, чтобы стать рабыней и сексуальной игрушкой этих разбойников, приводила ее в ужас. Даже ради спасения жизни, даже ради возможного грядущего побега она не желала подчиниться им. Она вдруг поняла, что если сдастся сейчас, то сдастся навсегда и окончательно. Что сломает этим некий стержень, за который держалась всю жизнь, что предаст этим их с Арисом любовь и саму себя. Холодная решимость сохранить честь даже ценой собственной жизни поднялась в ней и вытеснила все: страх, жалость к себе и даже ненависть.
        - Ну же, раздевайся, - нетерпеливо бросил Метай.
        - Нет, - выкрикнула ему в ответ Таня.
        Было что-то в этом выкрике необычное для этих людей. Наверное, не раз среди многочисленных войн, через которые они прошли, приходилось им насиловать захваченных в плен женщин, и не раз доводилось им слышать этот крик: «нет». Но видно, было что-то в Танином крике такое, что заставило их разом замолчать и переглянуться.
        - Ну, на нет и суда нет, - спокойно ответил Метай. - Пеняй на себя, девка. Сейчас узнаешь, каково нам отказывать.
        Он медленно двинулся на пленницу. Таня спокойно следила за его приближением. Когда от Метая ее отделяло не более метра, она по-кошачьи скользнула вперед и нанесла легкий удар ладонью в нос противнику, а потом, обхватив его лицо рукой, сильно надавила двумя пальцами на глаза. От неожиданности Метай вскрикнул, прогнулся назад и рухнул на землю. Быстро присев, Таня выхватила меч из его ножен и отступила, держа оружие на изготовку.
        По рядам воинов пронесся вздох изумления. Несколько человек даже обнажили мечи. С удивительным проворством Метай вскочил на ноги и быстро отступил, моргая глазами. Зрение, кажется, еще не до конца вернулось к нему.
        - Ах, так, - прорычал он, придя в себя. - Ну, ты об этом горько пожалеешь.
        Он выхватил меч у одного из воинов и снова двинулся на Таню. Девушка ждала его, не двигаясь. Ей овладело удивительное спокойствие.
        Метай поднял меч и ринулся вперед. Удивительно, но за мгновение до атаки Таня почувствовала, какой она будет и когда начнется. Действуя почти машинально, она сместилась чуть в сторону, слегка присела, пропустила клинок противника над головой и ринулась вперед, в отчаянном выпаде упав на колено. Она не целилась никуда конкретно, просто била по огромной, нависшей над нею туше, но меч будто сам выбрал самую незащищенную точку в доспехе воина, проскользнул под металлический нагрудник, прорвал кольчужную юбку и глубоко вошел в плоть врага.
        Метай застыл на месте. Глаза его выкатились от изумления и боли. Рот приоткрылся. По рядам воинов пронесся новый вздох изумления, а потом наступила гробовая тишина. И в этой тишине Таня резким движением вырвала меч из тела, поднялась на ноги и отошла на шаг назад. В первое мгновение она сама испугалась того, что сделала только что, но противный чавкающий звук извлекаемого из тела оружия вернул ей холодную решимость сражаться до конца, умереть, но продать при этом свою жизнь подороже. Метай еще несколько секунд смотрел на нее ошалевшим взглядом, а потом взор его помутился, и он рухнул на землю.
        Мгновенно все вокруг пришло в движение. Копья склонились параллельно земле и теперь смотрели на Таню. В воздухе засверкали мечи.
        - Смерть ей, смерть, - орали бойцы.

«Ну, вот и все, скоро я увижу Ариса», - пронеслось в Таниной голове.
        Она подняла меч, готовясь с честью принять свой последний бой. На мгновение над поляной повисла тишина, и Таня чувствовала, что это то мгновение, после которого воины ринутся на нее.
        - Смерть настигнет всех, рано или поздно. Не так важно, когда. Важно, с чем ты придешь к своему последнему часу.
        В первый миг Тане показалось, что голос прозвучал у нее в голове. Но по тому, как удивленно озирались обступившие ее воины, девушка поняла, что все они слышали эту странную фразу. Внезапно все взоры обратились на ладью. Там на палубе стоял высокий, худощавый, седой ритер. Стоял настолько неколебимо, что можно было подумать, что это изваяние. Только ветер колыхал его белую, как снег, бороду. Тане показалось, что она где-то уже видела этого человека.

«Ах, да, - вспомнила она. - Это он подходил к Рыбникову после ухода наместника. Его пригласили финны, а он отказался вызывать учителя на бой».
        - Кто ты, ритер? - крикнул один из воинов.
        - Я - ритер Альберт, - ответил тот. - Слышали о таком?
        Воины изумленно переглянулись. Кажется, им ничего не говорило это имя.

«Альберт? - По телу Тани пробежала мелкая дрожь. - Неужели это учитель Ариса?»
        - Что тебе нужно, благородный ритер? - крикнул второй воин.
        - Справедливости. - Альберт поставил ногу на борт и с необыкновенной легкостью спрыгнул на землю. Удивительно, как он не поскользнулся на размокшей земле.
        Воины расступились перед ним, ритер уверенно вошел в центр круга и встал рядом с Таней.
        - Мы против тебя ничего не имеем, благородный ритер, - крикнул кто-то. - Иди своей дорогой и не мешай нам.
        - Не мешать чему? - Альберт взглядом обвел столпившихся людей.
        - Мы собрались покарать взбунтовавшуюся рабыню, - решился кто-то. - Она убила нашего вожака.
        Альберт медленно перевел взгляд на тело Метая, потом посмотрел на Таню.
        - Я не вижу здесь рабыни, - объявил он. - Я вижу здесь молодого воина.
        - Ты ошибаешься, - возразили ему. - Это переодетая рабыня. Она бежала из дворца наместника.
        Альберт снова пристально посмотрел на Таню.
        - Вы правы, я ошибаюсь. Она не просто воин. - Он снял с себя золотую инку на массивной цепи, подошел к Тане и надел ей на шею. - Приветствуйте благородного ритера Татьяну.
        По рядам собравшихся пролетел вздох изумления. Таня стояла, совершенно обескураженная. Только что она приготовилась к смерти, и вдруг… и вдруг она поняла, что действительно является ритером. Понимание великой тайны обрушилось на нее всей своей тяжестью. Мир в одно мгновение засиял новыми красками.
        - Женщины не бывают ритерами, - крикнул кто-то.
        - Об этом вы можете поспорить с ее мечом, - спокойно ответил Альберт. - Один уже попробовал.
        Наступила тишина. Воины растерянно переглядывались друг с другом.
        - Не надо обманывать нас, благородный ритер, - крикнул кто-то. - Мы не хуже тебя понимаем в ратном деле. Женщина не может быть ритером. Может, ты и хочешь спасти эту девчонку, но она наша добыча. Она убила нашего вожака и должна поплатиться за это. Это закон разбойничьей артели. Мы не можем его не исполнить. Отойди в сторону, не влезай в чужой бой.
        - Вы будете спорить со мной о великой тайне? - грозно спросил Альберт. - Если я говорю, что перед вами ритер, значит, так оно и есть. Склонитесь и выкажите уважение, рабы.
        - Мы не рабы! - взвыли разбойники.
        - Рабы, - перекрывая их гомон, рявкнул Альберт. - Вы сами сказали, что разбойничий закон превыше вас. Вы рабы своих страстей. Вы живете лишь удовлетворением своих низменных желаний, которым служите, как господам. Потеряв вас, мир не потеряет ничего. Я пришел сюда, чтобы вывести с собой единственного свободного человека здесь - Татьяну. И я выведу ее, без вашего сопротивления или по вашим трупам, клянусь великой тайной.
        Собравшиеся зашумели.
        - Не оскорбляй нас, ритер, - раздалось из толпы. - Мы воины благородного ритера Ариса. Даже он был не в силах справиться с нами всеми. Уйди. Отдай нам на казнь рабыню.
        - Кто еще раз посмеет назвать благородного ритера Татьяну рабыней, заплатит за это жизнью, - неуловимым движением Альберт выхватил из поясных ножен меч. - А сейчас выбирайте, расстанетесь вы со своими жизнями сегодня или решите продлить свои никчемные дни.
        Он повернулся к Татьяне.
        - Следуй за мной и будь начеку. Твой меч может сегодня еще обагриться кровью.
        Он медленно зашагал в сторону леса. Таня двинулась за ним.
        - Лучники, - крикнул кто-то.
        Краем глаза Таня увидела, как несколько человек справа натягивают луки, но Альберт уже несся туда, размахивая двумя обнаженными мечами.
        Почувствовав угрозу слева, Таня резко сместилась в сторону и сделала выпад наугад. Атакующий будто сам налетел на острие меча и, захрипев, повалился на землю.
        Увернувшись от выпада копья, Таня подскочила к распростертому телу Метая, подхватила его меч левой рукой и снова ринулась в бой.
        Как ни странно, вес боевого оружия в руках вовсе не казался чрезмерным. Более того, сражаться двумя мечами оказалось удобнее, чем одним. Выполняя движения и выпады, Таня балансировала мечами, вращала корпус и разворачивалась так, что получилось некое подобие жуткой мельницы или молотилки, выполняющей кровавую работу.
        В нее били копьями и совали мечи, но каждый раз непостижимым образом промахивались. Несколько раз наконечники копий вскользь проходили по ее нагруднику, а один раз вражеский меч даже соскочил со шлема и рассек завязку на плече. Но все эти выпады не приносили ей никакого вреда, а тело упорно отказывалось чувствовать ушибы. Зато многие из Таниных ударов достигали цели. Сначала один, а потом другой воин повалились на землю, обливаясь кровью. Несколько отскочило, зажимая руками раны.
        Это не выглядело боем, это было танцем. И, как и в танце, здесь все было правильно, разумно, единственно возможно. Удивительно, но она даже ни разу не поскользнулась на размокшей почве, в то время как ее противники неизменно теряли равновесие, спотыкались и мешали друг другу. Танино сознание не фиксировало, что именно сейчас, в этот момент, вокруг гибнут люди, что ей грозит смертельная опасность. Она делала то, что должна, ее вела неведомая, могущественная сила, сила высшей справедливости и высшего разума. Та сила, которая сама решала, кому умереть и кому жить, и лишь предлагала немногим избранным исполнить ее волю.
        Таня не знала, длился бой несколько секунд или несколько минут. Но неожиданно враги отступили. Внезапно выстроившаяся стена щитов ощетинилась копьями и мечами покатилась назад, к лесу. Их было не больше пятнадцати, и Таня уже знала, где остальные бойцы. К этому моменту у ее ног лежали уже три бездыханных тела. Обернувшись, она увидела стоящего в нескольких шагах от себя Альберта. Его клинки были полностью окрашены кровью. Вокруг ритера лежало не менее десятка изрубленных тел.
        Внезапно по лицу Альберта пробежала тень гнева. Он быстро воткнул клинки в землю, подхватил с земли лук и колчан и вложил в тетиву первую стрелу. Обернувшись, Таня увидела, что несколько противников тоже натягивают луки. Но их намерениям не суждено было сбыться. Одну за другой Альберт начал выпускать стрелы, и ни одна не знала промаха, и каждая новая отправлялась в полет прежде, чем предыдущая достигала цели. Это походило на расстрел из пулемета. Вот на землю повалился первый лучник противника, потом второй, третий, четвертый. Пятый в ужасе отбросил лук, но это не спасло его от смертоносной стрелы в горло.
        Строй щитов сомкнулся еще плотнее. Достать лук не пытался больше никто.
        - Пощади нас, благородный ритер, - крикнул кто-то из-за частокола копий.
        - Убирайтесь прочь, - громко ответил Альберт. - Уходите из Веского княжества. Здесь для вас нет земли.
        Он стоял, держа стрелу в тетиве, пока пятящаяся черепаха, образованная выжившими воинами, не скрылась в лесу. Потом он вытер от крови мечи, вернул их в ножны и, повернувшись к Тане, скомандовал:
        - Пошли. Нам здесь больше нечего делать.
        Глава сорок четвертая,
        в которой появляется надежда на счастливую развязку
        Дождь, ненадолго прервавшийся днем, хлынул с новой силой уже к вечеру. Путники прервали свое путешествие и остановились на ночлег. Освобожденные Альбертом слуги, поминутно возносившие хвалу своему спасителю, быстро сложили два шалаша, развели огонь, приготовили еду из найденных на корабле припасов и, низко кланяясь, удалились, оставив Таню наедине с Альбертом.
        Девушка еще не в полной мере пришла в себя после всех ужасов прошедших суток, поэтому старому ритеру пришлось уговаривать ее немного поесть, как маленькую. Только немного перекусив и согревшись у костра, Таня вновь обрела дар речи. Альберт смотрел на нее тепло, словно на собственное любимое дитя.
        - Как вы здесь оказались? - было первое, что сумела спросить Таня.
        - Я пробрался в трюм корабля, когда эти ребята захватили его, - ответил Альберт, как о чем-то само собой разумеющемся.
        - Но зачем?
        - Я увидел, что они уводят тебя с собой.
        - Ты меня знаешь?
        - Аине много рассказывала о тебе.
        - Ты знаком с ней?
        - Конечно. Много лет. Как и со старым слепым Сидом, с которым ты, возможно, познакомишься со временем. Он мой давнишний друг. Вместе мы участвовали во многих битвах. Он и просил меня последить за дворцом, поскольку не сомневался, что скоро ты сбежишь оттуда.
        - И ты, вот так, согласился?
        - Меня попросили друзья, мастера великой тайны. Это ли не причина?
        - Но ты ведь так рисковал жизнью.
        - Ритер живет на лезвии меча, - покровительственно улыбнулся Альберт. - Но погибает он, лишь когда отворачивается от великой тайны. Как видно, сегодня я следовал ее воле.
        - И ты без жалости уничтожил столько людей?
        - Миссия ритера - восстанавливать справедливость. Высшую справедливость. Справедливость великой тайны. Для ритера человек, не постигший великой тайны, еще не родился. Он подобен животному с замутненным разумом. Но зверь живет инстинктами, а человек, не открывшийся высшему, цепляется разумом за низменное, творит зло в угоду алчности, тщеславию, похоти. Он творит несправедливость и тем сам выносит себе смертный приговор. Ритер лишь приводит его в исполнение. Их уничтожила великая тайна. Я был лишь орудием. Если бы не так, я бы остался на том берегу, а не они.
        - Почему ты не вмешался раньше?
        Альберт вздохнул и ответил не сразу.
        - Знаешь, я старый человек. Только инку ритера ношу уже больше сорока лет. Я многое вижу и еще больше предчувствую. Когда я увидел тебя, мне пришла мысль, что ты на грани постижения великой тайны. Я хотел, чтобы ты пробила стену. И как только я увидел, что ты узрела невидимое, я вышел к тебе.
        - Это все игра для тебя? - насупилась Таня.
        - Вся наша жизнь здесь игра, - спокойно ответил Альберт. - Реальна лишь великая тайна. Мы знаем, что задуманное ею все равно случится. Человек волен выбирать свой путь, но судьбы мира ему не подвластны. Мир - это поле для грандиозной игры великой тайны.
        - А если бы я сломалась? Если бы я подчинилась им?
        - Я бы все равно спас тебя. Несправедливость, допущенная к тебе, так велика, что ритер не может стоять в стороне. Я бы проводил тебя, куда бы ты пожелала… а потом справил бы по тебе тризну, ибо ты была бы для меня мертвее Ариса. Он ушел в долину мертвых со знанием великой тайны, а ты топтала бы землю, не узрев ее красоты.
        - Ты - учитель Ариса?
        - Да. И я вручал ему инку.
        - Ты знаешь, как он погиб? - У Тани снова слезы навернулись на глаза.
        - Я слышал твой рассказ. Мне очень жаль, но к этому шло.
        - Что ты имеешь в виду? - напряглась Таня. - Ты знал о том, что он собирался бежать со мной?
        - Нет, конечно. Да и не в этом суть. Мы с Сидом уже давно знали, что ему грозит опасность. Ведь я тебе уже сказал: ритер живет на лезвие меча. Но погибель его приходит, когда он теряет связь с великой тайной. Мы так надеялись, что он вернется к ней.
        - Так вот он о чем говорил, - всхлипнула Таня. - «Только вернулся». Это он о великой тайне.
        Альберт кивнул.
        - Ты можешь гордиться тем, что во второй раз подарила ему видение великой тайны. Это большая заслуга.
        - Он вернулся к ней, - вскричала Таня. - Он решил бросить все и бежать со мной, а его… Это несправедливо. Ведь он же вернулся!
        - Может, вернулся, - пожал плечами Альберт, - а может, груз былых ошибок оказался слишком велик. А может, великая тайна отмерила его дни и лишь подарила свой облик на прощание. Этого не знает никто. Но его гибель подарила великую тайну тебе.
        - Да будет проклята эта ваша великая тайна, - вскричала Таня. - Мне нужен Арис, а не ваши россказни.
        Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Альберт терпеливо ждал, пока она успокоится.
        - Никто не ведает замыслов великой тайны, - вздохнул он наконец. - Я знаю лишь, что она всегда права. Смирись с неизбежным. Все мы, мастера великой тайны, знаем, что все происходящее к лучшему. Скоро это поймешь и ты.
        - Я хочу отомстить, - решительно заявила Таня.
        - Это плохое желание для мастера великой тайны, - покачал головой Альберт. - Мастер великой тайны желает лишь перекрыть поток зла. Он знает, что ни одно злое деяние на свете не остается без наказания.
        - Так разве Урята не этот поток? - вскричала Таня.
        - Он русло, - улыбнулся ей Альберт. - Поток - это нечистые мысли и дела всех людей, живущих на этой земле. Но и это русло не мешало бы перегородить. Для этого я и пришел в Нес.
        Таня удивленно посмотрела на собеседника.
        - Ты хотел убить Уряту?
        - Я хотел помочь жителям города Нес. Пятнадцать последних лет, после того как я вручил инку Арису, я состоял учителем наследника княжеского престола. Год назад мой ученик стал князем, и, формально, я получил отставку. Но есть один секрет, который знают лишь посвященные. И ты будешь в их числе. Постигая боевое искусство, наш нынешний князь достиг осознания великой тайны. Но он отклонил предложенную мной инку и отказался от статуса ритера. Он решил пойти путем просветленного правителя. И теперь, взойдя на престол, он решил провести масштабные реформы, чтобы направить жизнь всего княжества по пути великой тайны.
        - Арис не верил в это, - покачала головой Таня.
        - И я не верю в царство великой тайны на земле, пока хоть один живущий на ней не ведает незримого. Но правитель может направлять своих подданных к высшему, а может толкать их вниз. В этом большая разница. И это во многом определяет жизнь людей, ибо устремления и помыслы определяют земное существование. Кое-какие перемены в столице уже сделаны. Но Нес - один из самых крупных и важных городов княжества. Вести о беззакониях, творящихся в этом городе, давно доходили до нас. Я тайно пришел в Нес, чтобы установить, что здесь творится, и навести порядок.
        - Но почему было не прийти сюда от имени князя?
        - Не все, что происходит внизу, можно разглядеть из дворца правителя. Я прожил здесь несколько месяцев под видом странствующего ритера.
        - И тебя не узнали? - удивилась Таня.
        - Арис, конечно, узнал и принял в своем доме. Аине узнала. Сида я не мог не навестить. Но остальным обо мне было знать необязательно.
        - Но неужели никто больше не знал, что ты бывший учитель князя и Ариса?
        - Ритеры делают свою работу в тайне. Но сейчас эта моя миссия закончена. После того, как я отвезу тебя в столицу, я вернусь в Нес уже как официальный посланец князя.
        - В столицу? - удивилась Таня.
        - Да, я думаю, что так для тебя будет лучше. Представлю тебя князю. Он наверняка найдет тебе место при дворе. Такая прекрасная женщина, ритер. Тебе не стоит отказываться от возможных почестей и богатства. Ты слишком много страдала, чтобы не получить награду. Ты сама решишь, что делать дальше.
        - Но я же женщина, - горько усмехнулась Таня. - По здешним меркам - низшее существо с ограниченным разумом.
        - Те, кто считают всех женщин ниже мужчин, сами существа с сознанием животных, - проворчал Альберт. - На такое способны лишь люди, подобные Уряте и его своре. Они вообще не признают равенства. Они пресмыкаются перед тем, кто выше их, и втаптывают в грязь тех, кто слабее. И от того, и другого они получают большое удовольствие. Но следующие путями великой тайны различают людей только по уму, талантам и душевным качествам. Так что в столице ты встретишь достойный прием. Но земли, подвластные Несу, тебе лучше покинуть. По крайней мере, пока Урята наместник здесь.
        - Там, в тюрьме есть один пленник… - встрепенулась Таня.
        - Я знаю, - прервал ее Альберт. - Все, что должно быть сделано, будет сделано. Но не забывай и то, что человек и сам творец своей судьбы.
        Глава сорок пятая,
        о заключении
        Камера была тесная и душная. Народу в нее набилось много. В большинстве это были люди, арестованные по обвинению в заговоре против наместника. Почти все после пыток. Здесь Антон и увидел ненавистного ему Леодра.
        Впрочем, когда Антона притащили сюда, ему было не до знакомств. Палачи наместника хорошо знали свое дело, а взбесившийся Урята просто неистовствовал. Как и было договорено с Арисом, молодой ритер стоически перенес пытку на дыбе, перетерпел, когда его жгли огнем, и «признался» в преступлении, лишь когда палач нанес ему несколько адски болезненных ударов кнутом. Назвался он первым пришедшим ему на ум именем Михей, которое и было записано в протокол допроса. Впрочем, Уряту это не остановило, и он требовал дальнейших пыток. Антону втыкали иголки под ногти, растягивали его на специальном станке, а потом просто били руками и ногами. Наконец, парень потерял сознание.
        Очнулся он в камере, полной народа. На него не обратили особого внимания. Впрочем, несколько доброхотов все же помогли ему обмыть многочисленные раны, принесли попить и поесть. В первое время любое движение причиняло невыносимую боль, и Антон днями напролет валялся на своей лежанке из неструганных досок. Потом силы постепенно стали возвращаться к нему.
        Прошло уже не меньше двух недель с того момента, как Антон попал сюда. Арис так и не пришел к нему на помощь, но Антон ни на минуту не сомневался, что ритер не обманывал его тогда. Парень прекрасно понимал, что далеко не все в руках человека, даже такого, как Арис. Когда «тюремный телеграф» донес о том, что во дворце случился бунт и внешняя стража покинула его, Антон сразу понял, что это было связано с попыткой Ариса освободить Таню. Он не знал, все ли ему удалось (явно побег прошел не так гладко, как планировалось, раз Антон был еще в заточении), но почему-то был убежден, что Таня на свободе и в безопасности.
        Сейчас его даже не слишком волновало его собственное положение. Мысль, что он сделал все возможное для спасения хорошего человека, отгоняла страх перед будущим. Впрочем, сказать так было не совсем правильно. Он чувствовал, что сделал то, что должен был сделать, что было предначертано ему судьбой. И считал, что та же судьба даст ему шанс на новую жизнь, откроет дорогу вперед, к новым вершинам.
        Как ни странно, но теперь, в заточении, когда свет внешнего мира померк, краски нового, невидимого мира снова ярко засверкали перед ним. Часами сидел он в углу камеры и любовался игрой света, чувствовал, как новая энергия и знания наполняют его невиданной силой, возвышают сознание, обостряют чувства, делают реакции более быстрыми, точными и выверенными. Удивительно, но на полуголодном пайке, в душной камере, без физических упражнений он ощущал, что не просто восстанавливается, а становится значительно сильнее, чем прежде. Он принимал это как дар высшего мира за выбор правильного пути.
        Теперь Антон по-настоящему понимал, кто такие ритеры и почему эти люди практически непобедимы. Он осознал, что постижение великой тайны, как говорили здесь, это вовсе не конечная точка пути, а отправная, начало новой жизни. Рождение в новом, более высоком мире, который удивительным образом и по необъяснимой пока причине переплетается с этим, низшим. Но Антон больше не чувствовал себя частью мира людей. Он ощущал себя небожителем, божеством, ниспосланным на землю с какой-то непонятной пока миссией. И это ощущение наполняло его гордостью и состраданием к тем, кто еще не смог проникнуть в этот прекрасный мир.
        В какой-то момент Антону даже показалось, что если он пожелает, то сможет покинуть тюрьму в любой момент. Просто никто не будет в состоянии помешать ему. Но некий внутренний голос подсказал в тот же момент, что время еще не пришло, что предстоят события, подойти к которым он должен именно в качестве узника, осужденного за вымышленное преступление. И Антон остался в камере, разыгрывая роль обычного заключенного и часами наблюдая за игрой красок высшего мира и впитывая их силу. Он больше не чувствовал ни боли, ни отчаяния. Покой и радость владели им, а умиротворенная улыбка не сходила с губ.
        Вокруг него, напротив, царили смятение и страх. Очевидно, решив, что тихий заключенный, неподвижно сидящий с блаженной улыбкой, тронулся умом, сокамерники потеряли к нему интерес. Часами напролет они обсуждали свое будущее, строя самые невероятные предположения, удивляясь, что их перестали выводить на допросы, строя планы на спасение через унижение и демонстрацию покорности перед наместником и пугая друг друга возможными пытками.
        Антон каким-то образом знал, что допросов и пыток больше не будет. Наместник уже разобрался, что никакого заговора не существовало и в помине, но решил воспользоваться случаем, чтобы расправиться со всеми, кто ему был неугоден, и отомстить тем, кого винил в своих неудачах. Косвенно подтвердил это и брошенный в камеру через две недели после Антона Киун, который сообщил, что аресты идут без всякой системы и по совершенно непонятному принципу.
        Разумеется, Киун узнал Антона. Однако когда бывшему начальнику охраны Леодра сообщили, что парень потерял разум от пыток, тот утратил к бывшему подчиненному всякий интерес и часами сидел в противоположном углу со своим бывшим хозяином, о чем-то судача.
        Так прошло достаточно много времени. Антон не считал дни, но ему показалось, что минуло не меньше двух месяцев. И вот, в один из серых и дождливых дней, сразу после завтрака, дверь открылась, и на пороге появился комендант. Он выкрикнул имена семерых заключенных: Леодра и еще четверых арестованных с ним купцов, Киуна и Антона. Когда все названные построились в тюремном коридоре, комендант объявил им, что суд по их делу завершен. Все они признаны виновными в заговоре против наместника и приговорены к смерти. Но боярин Урята, в бесконечной милости своей, дарует возможность избежать смерти осужденным, которые хорошо исполнят для него некую работу. В преддверии этого задания условия их содержания изменяются. Теперь они будут жить в одиночных камерах, а их питание улучшится.
        Купцы заметно повеселели. Всю дорогу, пока их гнали на верхний этаж тюрьмы, они обсуждали, что Урята наконец-то понял, что неразумно губить лучших людей, и тихо спорили, чего хочет от них наместник - выкупа или особой услуги. И только Леодр шепнул Киуну настолько тихо, что Антон едва разобрал его слова:
        - Какой-то гроб с музыкой придумал Урята. Помни, что я тебе говорил.
        Когда Антона втолкнули в одиночку, парень сразу ощутил, насколько эта камера отличается от его предыдущего местопребывания. Комната была просторная, сухая, чистая и светлая. Вместо лежанки из неструганных досок - широкая кровать с тощим матрацем, грубым одеялом и небольшой подушкой. Столик, прикрепленный к стене, и привинченный к полу табурет казались невиданной роскошью, а стоявшая в углу параша вообще выглядела невиданным изыском после вонючей дырки в полу, служившей отхожим местом в предыдущей камере.
        Антон уселся по-турецки на кровать и снова, как и прежде, погрузился в самосозерцание, но его вскоре прервали. Появившийся в дверях стражник приказал ему выйти из камеры.
        - Куда? - удивленно спросил Антон.
        - Мыться, - буркнул страж.
        Парень с изумлением осознал, что действительно не мылся уже много дней. Удивительно, как это стойкий запах немытого тела не беспокоил его до сих пор. Наверное, сказались общая затхлость и вонь камеры, с которой он свыкся за последнее время. Даже само понятие «мыться» стало каким-то далеким признаком прошлой жизни.
        Антона отвели в просторное помещение, где стояла большая деревянная ванна с теплой водой. Ему даже вручили пузырек с какой-то приятно пахнущей тягучей жидкостью в качестве мыла. Не без удовольствия скинув с себя вонючие и рваные обноски, Антон залез в ванную и с наслаждением помылся. Ему не мешали и не подгоняли. Когда счастливый от возможности смыть с себя грязь Антон выбрался из ванны, ему кинули полотенце из грубой ткани. Вытираясь, парень заметил, что его прежняя одежда куда-то исчезла.
        - Надень это. - Стражник протянул Антону сверток грубой ткани, с интересом рассматривая мышцы заключенного.
        Свертком оказалась туника, короткая, как у рабов. Когда Антон надел ее, страж глумливо усмехнулся. Очевидно, Антон должен был испытать немалый стыд за то, что вынужден носить рабскую одежду. Однако, то ли обычаи мира, в котором вырос Антон, не позволили ему устыдиться, то ли парень уже настолько не чувствовал себя рабом, что даже не смог прочувствовать издевки тюремщика.
        Несколько обескураженный спокойствием заключенного, стражник подал ему знак возвращаться в камеру. Там, на дощатом столе, дымилась и приятно пахла миска, в которой вперемешку были навалены тушеные овощи и куски мяса, а рядом стоял кувшин с разбавленным вином и керамический стакан. От вида столь «изысканной» пищи у Антона перехватило дух. В последние месяцы ничего вкуснее жиденькой бобовой похлебки ему не доставалось.
        - Ешь и благодари наместника за милость, - усмехнулся стражник.
        - Он, видать, большой шутник, этот боярин Урята, - улыбкой ответил тюремщику Антон.
        - Ты прав, - спокойно отозвался тот. - И вскоре ты оценишь его юмор. Ты, говорят, убийца.
        - Возможно, - буркнул Антон.
        - Мышцы-то у тебя, как у бывалого воина, - заметил страж. - Прими совет, потренируй их на славу в оставшееся время. Твое боевое искусство тебе пригодится.
        - А сколько у меня осталось времени? - поднял брови Антон.
        - Боги ведают, а наместник решает. Я думаю, что вас испытают через месяц, на празднике Ярилы.
        - Думаешь, или тебе велели это сказать? - усмехнулся Антон.
        - Конечно, велели, - не моргнул глазом страж. - Говорят, выживет только один из вас. Думаю, у тебя будут неплохие шансы. Единственный стоящий соперник для тебя - Киун. Впрочем, если все эти толстомясые купцы навалятся вместе, тебе тоже несдобровать. Все же в нашем городе мальчики из всех состоятельных семей хоть немного, но обучаются бою. В общем, зрелище обещает быть интересным. Я обязательно постараюсь попасть на него, хотя бы в качестве конвойного.
        - А что там будет? - поинтересовался Антон.
        - Это хранится в тайне. Наместник желает сделать подарок лучшим людям города. А тебе, раб, знать это и вовсе не обязательно. Будешь делать, что прикажут. Такова твоя участь.
        Он явно хотел побольнее задеть заключенного и насладиться его реакцией на оскорбление, но Антон лишь улыбнулся в ответ.
        - Я желаю тебе приятного просмотра, достойный страж. Надеюсь, что зрелище тебя не разочарует и обернется многими сюрпризами.
        Хохотнув, стражник вышел. Щелкнул запираемый засов.
        Антон воспользовался советом стражника. С этого дня ежедневно он посвящал по несколько часов в день физическим упражнениям и тренировкам боевых навыков, благо пространство камеры позволяло даже выполнить целые связки из ката,[Комплекс формальных упражнений в карате.] а кормежка была достаточно калорийной, чтобы восстановить потраченные на тренировку силы. Мыться его теперь водили два раза в неделю и раз в неделю меняли одежду. Похоже, что Урята очень хотел, чтобы заключенные вышли на предстоящее шоу в лучшей физической форме. В этом его намерения совпадали с желаниями Антона.
        Дни, меж тем, шли своим чередом. Дожди за окном становились все реже, а где-то в начале пятой недели в камеру даже заглянуло солнце. Как раз вечером этого дня Антона вдруг внепланово вывели на помывку и заменили ему тунику. Парень понял, что бой, к которому его готовили, состоится не позже завтрашнего дня.
        Он не стал в лихорадке вспоминать известные ему приемы из карате и айкидо, или даже из фехтовального искусства, преподанного Сидом. Все, что могло быть выучено и вспомнено, было отточено им за прошедший месяц. Не стал Антон и напрягать свои мышцы чрезмерными упражнениями. Он и так чувствовал себя в лучшей физической форме, чем когда-либо прежде. Этот вечер он провел в созерцании, стараясь привести в безмятежное состояние свои чувства и мысли. Это ему удалось. Ко сну Антон отошел в состоянии полного умиротворения и покоя.
        Утром его разбудили рано, как и в предыдущие дни. Завтрак был легче обычного, но все же достаточно питательный. Потом потянулись часы ожидания. Ощущение грядущей развязки все нарастало.
        Наконец, около полудня в коридоре раздался топот множества ног и залязгали засовы. Распахнулась и дверь камеры Антона.
        - Выходи, - хриплым голосом крикнул ему стражник.
        Глава сорок шестая,
        о редком зрелище
        Когда Антон вышел в коридор, там уже построились остальные шестеро заключенных, отобранные из общей камеры месяц назад. Все они были одеты в такие же туники, как и Антон. На купцов было жутко смотреть. Их лица искажал неподдельный ужас. Один даже плакал. Лишь Леодр был внешне спокоен и невозмутим. Спокоен был и Киун, поигрывавший заметно подкачанными за прошедший месяц мускулами.
        Напротив заключенных выстроился десяток воинов тюремной стражи в полном вооружении. Антон узнал среди них охранника, выводившего его из камеры в первый день, и улыбнулся ему как лучшему другу.
        - Рад тебя приветствовать, достойный страж, - весело сказал он. - Поздравляю, что ты добился, чего желал.
        - И тебе удачи, - улыбнулся ему в ответ охранник.
        - Разговорчики, - рявкнул командир караула.
        Осужденных вывели в тюремный двор, где их ожидала большая повозка, запряженная четверкой лошадей с деревянной клеткой на широком помосте. Загнав туда заключенных, стражники выстроились в каре вокруг повозки. Тюремные ворота распахнулись, и кортеж двинулся на улицу.
        Антон заметил, что еще во время конвоирования по коридорам и погрузки в повозку Леодр как бы невзначай успел оказаться около каждого заключенного и бросить им по нескольку фраз. Сделал он это так искусно, что Антон не сумел разобрать ни слова. Впрочем, по тому, как приободрились купцы и удовлетворенно кивнул Киун, Антон понял, что Леодр предложил некий способ действий во время грядущего зрелища. А по тому, что купец не подошел к самому Антону, парень догадался, что замысел направлен именно против него. Это не радовало, но и не огорчало. Сейчас Антон был готов к схватке со значительно более грозным противником, чем его товарищи по несчастью.
        По улицам ехали стоя, держась за прутья решетки. Вокруг бесновалась толпа. Осужденным кричали оскорбления, в них кидали протухшими овощами и делали в их направлении непристойные жесты. Антон заметил, что большинство из его товарищей по несчастью, действительно, тяжело переживают этот позор. Сам же парень не испытывал никаких чувств. Как ни странно, ему казалось, что не он, а бегущие за повозкой люди заключены в некую клетку. Он рассматривал их ужимки, как проказы обезьян в вольере, и думал лишь о том, куда делось в них все человеческое в этот момент, да и можно ли их вообще назвать людьми.
        Путешествие длилось около получаса. Вскоре впереди показалось круглое здание, внешне напоминавшее сильно уменьшенный Колизей. Оставив беснующуюся толпу снаружи, телега въехала внутрь и остановилась в просторном зале. Ворота захлопнулись, а дверь клетки открылась.
        - Выходите, подонки, - скомандовал командир караула.
        Осужденных проводили в небольшую комнату с лавками вдоль дощатых стен и заперли там. Антон обратил внимание, что со стороны стены, противоположной входу, доносятся возбужденные крики толпы и голос не то ведущего праздника, не то спортивного комментатора. По его расчетам, он шел из центра здания. По-видимому, там располагалась арена, на которой происходило некое действо. Было ясно, что одним из номеров программы будет «выступление» обвиненных в заговоре.
        Время текло чертовски медленно, но вот, наконец, со стороны арены раздался рев толпы, и Антон почувствовал, что близится его выход. Деревянная стена, из-за которой доносились звуки, неожиданно поднялась вверх, за ней обнаружился коридор, ведущий на арену.
        Одновременно распахнулась входная дверь в комнату, и в нее ввалилось несколько стражников с обнаженными мечами.
        - На выход, мерзавцы, быстро, - орали они. - Кто останется здесь, на месте прибьем.
        Люди вскочили со своих мест и бросились по коридору. Когда они выскочили из него, то действительно оказались на залитой солнцем круглой арене с плотно утоптанным грунтовым покрытием, диаметром метров двадцать. Вокруг амфитеатром размещались зрители, тысячи две, а может, и больше. По одежде и количеству украшений было видно, что это «лучшие люди» города. Все зрители дико орали и хлопали в ладоши. Их от арены отделяла металлическая решетка высотой метра три, заканчивающаяся острыми наконечниками вверху. На почетном, отгороженном от трибун месте, под охраной воинов внутренней стражи, в тени балдахина восседали наместник Урята и еще какой-то седовласый старик. Антон заметил, что на коленях этот человек держит два меча, а на груди сверкает бляха, похожая на инку.

«И какой это ритер мог согласиться на такую мерзость?» - раздраженно подумал он. Впрочем, приглядевшись к фигуре этого человека, Антон понял, что это вовсе не самозванец, а именно ритер, притом очень сильный.

«Ну что же, - подумал Антон, - сейчас посмотрим, на чьей стороне ты будешь. Если не на моей, то твои мечи меня не остановят».
        Крики и аплодисменты зрителей тем временем начали стихать, и над ареной поплыл голос ведущего. Акустика в цирке была прекрасная, и казалось, что голос звучит отовсюду. Впрочем, Антон очень быстро нашел глазами говорившего. Это был тучный пожилой мужчина в малиновой переливающейся тоге с золотым венком на голове. Он стоял на несколько ступеней ниже ложи, в которой восседал наместник, и вещал хорошо поставленным актерским голосом:
        - А теперь, достойные граждане города Нес и наши почетные гости, поглядите на эти отбросы рода человеческого. Они задумали сгубить нашего сиятельного наместника Уряту. Но недремлющее око правосудия нашло их, а наши доблестные стражники вовремя пресекли их враждебные действия. Наши справедливые судьи беспристрастно разобрали их дела и вынесли единственно правильный приговор: смерть и позор. И вот теперь они стоят перед вами: гнусные, униженные, недостойные. А почему они здесь, господа мои? Потому что наш наместник, в бесконечной милости своей, решил подарить лучшим гражданам нашего города и его почетным гостям незабываемое зрелище. Зрелище, которое раскроет всю низменную сущность осужденных, продемонстрирует, как низко они пали, покажет вам, до какого скотского состояния может опуститься человек. Но прежде чем вы узнаете, в чем будет состоять это зрелище, я хочу представить вам еще одну участницу предстоящего действа.
        Калитка в заборе, отделявшем арену от зрительного зала, открылась, и в нее втолкнули девушку, одетую в короткую тунику рабыни. К своему ужасу Антон узнал в ней Симе.
        - Посмотрите на нее, - закричал ведущий, перекрывая поднявшийся в зале шум и свист. - Это мерзкая, распутная проститутка-танцовщица, которая участвовала в заговоре…
        Антон сорвался с места и подбежал к испуганно прижавшейся к забору Симе.
        - Симе, где Аине? - прошептал он.
        - Я не знаю, - всхлипнула девушка. - Мы вовремя бежали из Неса, за день до того, как нас обвинили в заговоре. Прятались в лесах. Но неделю назад, когда я ходила в деревню за продуктами, меня схватили и передали стражникам. А бабушка где-то укрылась. Ее не нашли.
        - Посмотрите, - загремел сверху голос ведущего, - похоже, один из осужденных знает эту развратную женщину. Наверняка они были любовниками. Что же, тем интереснее будет наше сегодняшнее зрелище. А оно будет таково, государи мои: справедливый суд города Нес приговорил эту мерзавку к публичному позору с последующей продажей в вечное рабство. А позор будет состоять в том, что она должна быть изнасилована публично. И наш сиятельный наместник вынес решение, что сделать это должен один из осужденных. Но эти мерзавцы должны будут бороться между собой насмерть за право привести приговор в исполнение.
        После этих слов зрители разразились воем восторга.
        - Те, кто потерпят поражение, - продолжил ведущий, когда крики стихли, - но останутся живы, будут умерщвлены стражей. Тому же, кто приведет приговор в исполнение, будет дарована жизнь. Здесь, сегодня, при вас, его оскопят, а после продадут на невольничьем рынке, чтобы он трудом мог искупить свою вину перед городом.
        Цирк снова взорвался бурей восторгов.
        - Как видите, - объявил ведущий, поймав паузу в шуме толпы, - наш наместник крайне добросердечен. Он не только готов подарить жизнь одному из осужденных, которые покушались на его жизнь, но и дарует ему последнее удовольствие. А мы, государи мои, получим незабываемое зрелище. Поблагодарим за это наместника!
        Зрители вскочили со своих мест и принялись аплодировать Уряте.
        - Славься, наместник! - неслось по рядам. - Многие лета, сиятельный боярин! Да здравствует Урята!
        Наместник поднялся со своего места и поднятием рук поприветствовал славящих его зрителей. Один лишь старый ритер остался сидеть на месте и не выказал каких-либо эмоций.
        - Антон, спаси меня, - прошептала Симе.
        - А зачем я, по-твоему, здесь? - усмехнулся он и крепко пожал ей руку, словно стараясь вселить в нее свою уверенность и силу, а потом нежно поцеловал в губы.
        Буря восторгов тем временем улеглась, и зрители снова заняли свои места.
        - Итак, мы начинаем, - объявил ведущий. - Приступайте, мерзавцы. Зрители ждут от вас захватывающего зрелища.
        От стоявшей в стороне группы осужденных отделился Киун и, поигрывая мускулами, медленно двинулся к Антону и Симе. Остальные молча наблюдали за ним.
        Замысел Леодра сразу стал ясен Антону. Сообразив, что в группе есть два по-настоящему сильных бойца, купец уговорил Киуна в одиночку сразиться с Антоном, а остальных не мешать поединку. Киуна это должно было устроить, потому что он мог расправиться с Антоном без лишних помех. После этого поединка пятеро оставшихся купцов должны были накинуться на ослабленного предыдущим боем победителя и совместными усилиями уничтожить оставшегося наиболее опасного соперника. Потом уже купцы на равных будут разбираться между собой, если, конечно, Леодр не замыслил еще какой-то подлости. Наверное, Киун не догадывался о том, что его хозяин уже приговорил его, но Антон сразу разгадал замысел хитроумного купца.
        Впрочем, вовсе не это более всего занимало его сейчас. Бросив первый же взгляд на своих противников, он сразу понял, что они безропотно приняли условия своих тюремщиков. Они будут рвать друг друга на потеху толпе. Они будут у всех на глазах насиловать Симе, прекрасно понимая, что она осуждена безвинно. Они даже смирятся с собственным публичным оскорблением, примут рабство - лишь бы жить. И они даже не понимают, что их жизнь на самом деле есть истинное небытие.
        Глядя на приближающегося Киуна и маячащие за ним фигуры, Антон думал: «Люди они или те, кто только смог бы стать людьми?» В любом случае ему было их сейчас совершенно не жалко.
        - Подожди, я ненадолго, - улыбнулся он Симе и зашагал навстречу Киуну.
        Бывший стражник напрягся и принял боевую стойку. Было видно, что он приготовился сражаться не на жизнь, а на смерть и сейчас вцепится в противника мертвой хваткой. Трибуны замерли в напряженном ожидании.
        - Итак, государи мои, бой начинается, - возвестил ведущий. - Как вы видите, любовник этой шлюхи вышел на поединок с другим преступником. Посмотрим, кто кого.
        Антон спокойно приблизился к Киуну на расстояние двух шагов и сделал вид, что кто-то за спиной противника отвлек его. Такого момента Киун, конечно, пропустить не мог и тут же бросился в решительную атаку. Этого Антону и требовалось. Встретив противника мощным ударом ноги в пах, он тут же нанес ему короткий встречный удар рукой в челюсть, обхватил шею и выполнил резкий поворот, держа его голову у себя под мышкой. Почувствовав, как хрустнули кости врага, он отпустил захват и позволил обмякшему безжизненному телу упасть на землю.
        Зрители ахнули от изумления.
        - Вот это прием! - радостно вскрикнул ведущий. - Видно, государи мои, что у нас появился серьезный претендент на победу. Посмотрим, что будет дальше.
        Пятеро купцов начали медленно окружать Антона. Тот спокойно наблюдал за их манипуляциями. Было видно, что все его противники страшно боятся вступать в бой, хотя прекрасно понимают, что вынуждены будут это сделать. Пауза затягивалась.
        - Итак, государи мои, - крикнул ведущий, - пятеро оставшихся осужденных сговорились совместными усилиями одержать верх над нашим чемпионом. Весьма разумная тактика.
        Наскучив бессмысленным топтанием на месте, Антон двинулся в направлении стоящего на правом фланге купца. Глаза у того округлились, он начал в ужасе пятиться от надвигающегося бойца. Зато сзади Антон услышал приближающиеся шаги. Очевидно, кто-то из противников решил атаковать со спины.
        Выждав, пока нападающий приблизится, Антон развернулся и, упав на одно колено, выбросил перед собой руку. Удар пришелся атакующему в пах. Тот застонал, согнулся в три погибели и повалился на землю. Три силуэта тут же метнулись к парню справа. Антон вскочил, сместился в сторону и коротким ударом левой руки повалил нападающего на землю. Тот покатился по земле, но сознания, кажется, не потерял. Уклонившись от новой атаки, Антон встретил боковым ударом ноги следующего противника и тут же локтем отправил его в глубокий нокаут.
        Впереди мелькнула фигура Леодра. Купец не лез на рожон, а планомерно выманивал противника на себя. Сзади уже поднимался, утирая кровь с лица, поверженный ранее враг. Трибуны выли от восторга.
        - Какой великолепный бой! - орал ведущий. - Слава нашему наместнику за столь великолепное зрелище!
        Сбоку послышался отчаянный крик Симе. Бросив взгляд в том направлении, Антон увидел, что девушка бежит по арене, а за ней гонится сбежавший в самом начале боя купец.
        - Посмотрите на этого подонка! - воскликнул ведущий. - Пока его сообщники дерутся между собой, он решил привести приговор в исполнение и изнасиловать осужденную. А ведь у него может получиться. Поаплодируем находчивому мерзавцу.
        Среди зрителей действительно послышались хлопки.
        Антон хотел было рвануть на выручку Симе и чуть не пропустил удар в затылок. Лишь обостренная интуиция заставила его в последний момент уклониться, так что кулак лишь скользнул по голове, и, резко развернувшись, Антон засадил противнику локтем в висок. Не издав ни звука, тот рухнул на арену.
        Пытаясь как можно быстрее закончить схватку, Антон двинулся на Леодра, но тот, умело передвигаясь, все время уходил от его атак и, в конце концов, бросился наутек. Не став его преследовать, Антон побежал в другом направлении, туда, где озверевший от страха купец прижал к ограде Симе и рвал на ней тунику. Парень налетел на него сзади, ухватил за волосы и потащил назад, но тот мертвой хваткой вцепился в Симе. Чтобы разорвать его захват, Антон резко потянул его в сторону и с размаху ударил лбом о прутья ограды. Купец выпустил девушку и страшно завизжал, обливаясь кровью. Антон тут же оборвал его жизнь, ударив ребром ладони в кадык.
        И тут Антон получил удар в затылок. Подбежавший сзади Леодр точно рассчитал атаку. Удар мог бы быть и смертельным, если бы Антон снова интуитивно не успел слегка отклонить голову. Но все же в этот раз парень «поплыл». Воспользовавшись моментом, купец обхватил его сзади и принялся душить. Соперники рухнули на арену, и именно это падение позволило Антону на мгновение ослабить оказавшийся необычайно крепким захват купца. Извернувшись, парень ударил врага локтем в солнечное сплетение, после чего сумел-таки скинуть ослабшие руки со своего горла и вскочить. Леодр тоже попытался встать, но Антон тут же опрокинул его на спину и поставил ногу на грудь.
        - Мы могли бы договориться, - отчаянно прохрипел купец.
        - Никогда, - ответил Антон и мощным ударом проломил грудную клетку врага.
        Публика неистовствовала.
        - Какой прекрасный бой! - орал ведущий. - Какое великолепное зрелище! Слава нашему наместнику! Слава!
        Гром оваций заглушил его слова. Антон молча рассматривал ликующую толпу, восторгавшуюся только что произошедшим на их глазах убийством. «Люди ли это?» - снова мелькнуло в его голове.
        - А теперь, государи мои, - продолжил ведущий, когда шум немного стих, - вы увидите вторую часть нашего зрелища. Сейчас на ваших глазах этот осужденный исполнит приговор суда. При вас он изнасилует собственную любовницу. Подбодрим его.
        Ведущий принялся хлопать в ладоши. За ним аплодисментами разразился весь цирк.
        Симе испуганно посмотрела на Антона. Левой рукой она придерживала разорванную на груди тунику, а правой пыталась защититься от своего возлюбленного. Антон схватил ее за запястье и потащил упирающуюся девушку в центр арены. Там он резко развернулся в сторону ложи наместника и закричал:
        - Вы хотите изнасилования, грязные животные? Вы хотите увидеть, как я насилую эту девушку?
        - Да! - ревел цирк.
        - Выполняй приговор суда, осужденный, - громко приказал ведущий.
        - Вали ее быстрее, - завопил кто-то с ближних рядов.
        - Нет, вы хотите убедиться, что есть еще люди, которые пали ниже вас, - крикнул Антон. - Вы хотите увидеть мерзкое зрелище, чтобы сказать себе: «Значит, я еще не самый последний мерзавец на этом свете». Вы хотите, чтобы кто-то сделал за вас то, на что сами вы не решаетесь. Вы думаете, что если сами вы не насилуете и не убиваете, значит, вы чище тех, кто это делает. Нет, вы просто слишком трусливы, чтобы сотворить те мерзости, о которых мечтаете, поэтому и пришли сюда насладиться зрелищем.
        С каждым своим воплем, с каждым своим хлопком вы летите вниз, к состоянию животных. Нет, вы хуже зверей. Те не убивают ради удовольствия, а вы наслаждаетесь чужими муками и унижением. Какой прекрасный праздник подарил вам боярин Урята! Он позволил гражданам своего города пасть ниже скотского состояния. Как милостив он! Вы даже не понимаете, что, превращая вас в нелюдей, он выигрывает город, он получает ваши души. Такие подданные, как вы, не смогут упрекнуть правителя в воровстве, в разврате, в несправедливости.
        Сегодня он вымазал всех вас в грязи и крови этой арены, чтобы вы были покорны. Он позволил вам воровать, унижать и убивать тех, кто слабее вас, чтобы он сам мог делать то же самое с вами. И вы с радостью поддались на эту уловку. Вам проще видеть в других грязь, чем добро. Вам проще пестовать в себе низменное, чем идти к вершинам. Вы даже не понимаете, какой могла бы быть жизнь, если бы вы повернулись к свету.
        Пусть все, что связано с духом, для вас бред. Но вы, денно и нощно мечтающие о богатстве. До вас даже не доходит, что если бы вы жили по законам чести и сострадания, если бы не обворовывали друг друга, а честно трудились, нынешний достаток самого богатого из вас показался бы нищетой. Вы думаете, что насладились здесь забавным зрелищем? Вы присутствовали на собственных похоронах, ибо, пав так низко, вы убили себя. Пусть вы еще в состоянии жрать, совокупляться и производить дерьмо. Вы опухоль на теле этого мира. И если вы не изменитесь, он сотрет вас, как стер уже несколько цивилизаций на вашей земле. Вам посылали катастрофы. Вас уничтожали несколько раз. Вам дали ритеров, чтобы указать путь к спасению. Что вам еще надо, чтобы вы начали жить по-человечески?! Опомнитесь, кто еще способен на это. Вернитесь к жизни. Она прекраснее самого изысканного развлечения мертвеца.
        Последние слова Антон произносил в гробовой тишине. Зрители смотрели на него, открыв рты. Обведя взглядом трибуны, Антон заметил, что некоторые отводят взгляд.

«Значит, не все еще потеряно», - подумал он.
        Ведущий с удивительным для его грузного тела проворством взбежал к ложе правителя, выслушал какое-то приказание и снова повернулся к арене.
        - Исполняй приговор суда, преступник, - крикнул он. - Тогда, возможно, сиятельный наместник помилует тебя за твою дерзость. Немедленно изнасилуй эту гнусную женщину, и тогда сиятельный боярин Урята обещает подарить тебе жизнь.
        - Как может мертвец подарить жизнь? - расхохотался Антон. - Ты не властен над нами, Урята. Ты не властен ни над чем. Ты сам марионетка в чужих и злобных руках. Твой конец близок, а ты мнишь себя повелителем мира!
        По рядам зрителей пробежал изумленный ропот. Наместник отдал какой-то приказ, и пятеро его стражников, те, что постарше и покрепче, заспешили вниз к арене. Ведущий выслушал последовавшие за этим указания Уряты и, выпрямившись, объявил:
        - Осужденный сошел с ума. В своем безумии он отверг милость наместника. Он отказался исполнить приговор справедливого суда города Нес, чем оскорбил всех его граждан. Кроме того, он еще и изустно оскорбил сиятельного наместника и жителей города, чем совершил новое преступление. Милость нашего сиятельного наместника не безгранична. Сейчас на ваших глазах преступник будет казнен его личной стражей. После этого эти пятеро доблестных стражников приведут в исполнение приговор в отношении этой падшей преступницы. На ваших глазах они изнасилуют ее, притом несколькими возможными способами. Это новое зрелище, которое дарит наш наместник своему городу. Поприветствуем сиятельного боярина Уряту!
        Цирк взорвался криками восторга и аплодисментами.
        - Антон, это конец, - прошептала Симе, вцепившись в руку своего возлюбленного.
        - Нет, это только начало, - улыбнулся он в ответ.
        Тем временем калитка в ограде открылась, и на арену вышли стражники. В руках у них были обнаженные мечи и щиты.
        - Поприветствуем наших доблестных воинов, которые несут справедливость и порядок на своих мечах, - вскричал ведущий, снова заводя публику.
        - Не мешай мне и не отвлекай меня, - тихо сказал Антон, уверенным движением отстранил девушку и двинулся навстречу стражникам.
        Те были явно несколько озадачены храбростью осужденного. Кажется, они готовились гоняться за ним по всей арене под восторженные крики толпы, а тот сам сейчас шел на их мечи с голыми руками. Оказавшийся ближе всего к Антону боец поднял меч и ринулся на него, набирая скорость. Антон остановился, потом попятился, также ускоряясь. Но стражник все же бежал на него куда быстрее. Настигнув жертву, он нанес удар, но как раз в этот момент Антон сместился чуть в сторону, на излете перехватил руку противника с мечом и, вращаясь вокруг собственной оси, выкрутил его кисть. От дикой боли в суставе стражник перелетел через себя и с грохотом рухнул спиной на арену. Антон тут же перехватил меч, перерезал поверженному горло и отступил, держа перед собой окровавленный клинок. Зал ахнул от ужаса.
        - Какой кошмар! - вскричал первым пришедший в себя ведущий. - Теперь вы видите, что это не человек, а мерзкое животное, которое надо уничтожить.
        Товарищи убитого на мгновение замерли, а потом все вместе ринулись на дерзкого противника. Антон бросился наутек, на всякий случай отводя их от Симе.
        - И вот близится час расплаты! - орал ведущий. - Сейчас вы увидите смерть мерзавца.
        Антон оглянулся и увидел, что противники выстроились в цепочку. Этого он и ждал. Резко развернувшись, он бросился им навстречу, поднырнул под меч первого противника и побежал дальше. Удар второго он парировал своим мечом, так же ловко и не снижая скорости выскользнув с пути своего очередного врага. Так же обошелся он и с третьим воином, но, парировав удар четвертого и проскочив ему за спину, Антон снова развернулся и нанес удар врагу в спину. Легкий нагрудник не выдержал, и меч вошел глубоко под лопатку стражнику. Охнув, тот ничком повалился на землю, несколько раз дернулся в агонии и затих.
        Новый вздох отчаяния и ужаса пронесся по трибунам.
        - Ну, сделайте же с ним что-нибудь, - истерично завопил какой-то зритель.
        - Спокойствие, друзья, спокойствие, - чуть дрогнувшим голосом объявил ведущий. - Враг силен и коварен, но наши храбрые воины справятся с ним. Поддержим их.
        Он захлопал в ладоши. Зал последовал его примеру, но как-то не очень уверенно.
        Трое оставшихся стражников больше не хотели повторять свою прежнюю ошибку. Окружив Антона, они начали медленно сближаться. Выждав, пока они подойдут поближе, Антон сделал шаг в сторону одного из них, замахнулся мечом, и тот тут же отскочил. Двое его товарищей попытались атаковать свою жертву. Отскочив от одного из них, Антон опасно сблизился со вторым. Почувствовав возможность успеха, тот прыгнул вперед, замахиваясь мечом. Но его атака провалилась в пустоту. Вывернувшийся из-под удара Антон развернулся на триста шестьдесят градусов и рассек воздух поверх щита своего противника. Острие меча чиркнуло по горлу стражника, оставив на нем страшный зияющий шрам. Ноги у нападающего подкосились, и он рухнул на арену. Антон мгновенно подхватил потерянный врагом меч и развернулся к оставшимся противникам, грозя им уже парным оружием.
        Цирк замер в оцепенении, только где-то на верхних рядах орала и билась в истерике какая-то женщина. Бойцы смотрели на Антона, словно боясь пошевелиться. Антон шагнул к ним, и они отступили. Антон сделал еще шаг, и они сдали еще полметра арены. Антон шагнул в третий раз, буравя своих противников яростным взглядом. И они не выдержали. Разом, будто в них одновременно сломалась какая-то пружина, они бросились наутек к ведущей на арену калитке.
        - Симе, за мной, - закричал Антон, пускаясь вдогонку за убегающим врагом.
        Девушку не надо было уговаривать. Она со всех ног бросилась за своим защитником, даже забыв придерживать оборванную тунику.
        Казалось, что теперь уже весь цирк орал в истерике. Очевидность позорного поражения стражников стала ясна всем. Но те думали сейчас только о спасении своих жизней. Они первыми достигли калитки и выбежали с арены. Но привратник так и не успел закрыть выход. Антон с разбега всем весом налетел на дверь и распахнул ее, отбросив стражника в сторону. Тот попытался выхватить меч, но тут же был заколот коротким выпадом грозного врага. Зрители на ближайшей трибуне в ужасе отпрянули и, давя друг друга, бросились к выходу.
        Антон хотел было бежать по проходу дальше, преследуя убегающих стражников, но вдруг обнаружил прямо у своих ног два ритерских меча. Не отдавая себе отчета в происходящем, Антон бросил захваченные у стражников прямые мечи и схватил эти, изогнутые. Одним взмахом он сбросил с них ножны и ощутил, как из верных клинков идет к нему по рукам новая сила. Это были его клинки, те самые, с которыми он обучался у Сида. Он узнал бы их из тысячи, из миллиона, с завязанными глазами, по весу, по запаху, по ауре. Это было ЕГО оружие. И сейчас Антон почувствовал, что уже не может проиграть.
        - Урята, я иду к тебе, - проревел он и бросился к ложе наместника.
        Теперь уже все зрители с дикими криками метались по стадиону, толкаясь, спотыкаясь друг о друга и сбрасывая друг друга в проходы. Давка, возникшая у выходов, уже обернулась многими переломами, а может быть, и смертями.
        - Это ритер! - орал кто-то. - Боги, спасите нас.
        На лестнице, ведущей к ложе наместника, возникли пять арбалетчиков. Они вскинули свое взведенное и заряженное оружие.
        - Симе, лежать, - бросил Антон через плечо, потом резко прыгнул вправо, запрыгнул на трибуну, снова соскочил с нее в проход, перекатился по земле, снова вскочил на ноги и побежал дальше зигзагами.
        Стрелы свистели справа, слева, над головой. Одна даже воткнулась в ногу какого-то незадачливого зрителя, но ни одна не достигла цели. Поняв, что промахнулись и уже не успеют зарядить оружие, арбалетчики бросились врассыпную, но слишком поздно. Антон настиг их, и только двое спрыгнувших в проход спасли свои жизни.
        Вверху, перед ложей, выросла стена щитов. Около десятка копий целились в грудь Антону, а тот несся на них с максимальной скоростью, на какую был способен. И произошло удивительное. Строй дрогнул. Побросав в панике копья и щиты, стражники бросились бежать. В панике метавшийся за их спинами ведущий, поняв, что спасаться в проходах уже поздно, рухнул в ноги сидящим в почетной ложе.
        - Благородный Альберт, спаси нас, - закричал он.

«Почему наместник не бежит? - мелькнуло в голове у Антона. - Почему сидит, как статуя?»
        Антон ворвался на площадку перед почетной ложей и замер на месте. Нет, его не остановил вид трясущегося и позеленевшего от страха Уряты и ползающего у него в ногах ведущего. Этих Антон был готов разорвать на куски в мгновение ока. Его остановил, придавил к земле, парализовал взгляд сидящего рядом с наместником старого ритера. Антон сразу понял, вернее, почувствовал, вернее, ощутил всем существом, что сидящий перед ним человек сильнее его в десятки раз. Что этот человек может уничтожить его одним взмахом своих, пока еще покоящихся в ножнах, мечей. Но Антон не чувствовал и враждебности со стороны этого человека. Ему просто показалось, что он приблизился к огромному столбу мощнейшей энергии. Энергии, пока еще находящейся в покое, но в любой момент готовой прийти в движение и смести все на своем пути.
        - Опусти свои мечи, ритер, - негромко произнес старик. - Бой окончен.
        Глава сорок седьмая,
        она же - развязка
        - Опусти свои мечи, ритер, - негромко произнес старик. - Бой окончен.
        - Бой не окончен, - покачал головой Антон. - Он не будет окончен, пока жив этот нелюдь.
        Антон указал мечом на Уряту и только теперь понял, почему наместник до сих пор не сбежал. Правая рука ритера железным кольцом охватывала запястье боярина. По-видимому, старик надавил на какую-то тайную точку на руке Уряты, потому что тот явно был парализован и корчился от боли.
        - Бой окончен, благородный Антон, - спокойно повторил ритер. - Это говорю я, ритер Альберт, поверенный представитель князя Веского.
        - Ты меня знаешь? - опешил Антон.
        - Да, но это очень длинная история, - улыбнулся Альберт. - Ты, кажется, хотел что-то сказать… вернее, сделать. Скажи мне, что. В данный момент в Несе нет человека, наделенного большей властью, чем я. Говори. Может, я разрешу тебе.
        - Я хотел прикончить эту жабу, - снова указал на Уряту Антон.
        - Как ритер я тебя понимаю, - ответил Альберт. - Но как государственное лицо не могу позволить убийство. Уряту будут судить за его преступления.
        Альберт отпустил руку наместника и встал. Краем глаза Антон заметил, что валявшийся прежде у него в ногах ведущий украдкой отползает к проходу. Зато внезапно обретший дар речи и способность передвигаться Урята тут же сполз на колени и протянул руки к старику.
        - Как же так, благородный Альберт? Ведь мы тебя так хорошо приняли. Ты не знал ни в чем отказа. Ты не выражал никакого недовольства. Почему ты хочешь судить меня?
        - Потому что твои преступления неисчислимы, - брезгливо посмотрел на него Альберт. - Мне известно многое, хотя и наверняка не все. Но уже этого будет достаточно, чтобы казнить тебя. Впрочем, наказание определит суд.
        - Какой суд, Альберт? - усмехнулся Антон. - Здесь все куплено и перепродано. Везде его люди. Его осудят, только если он сам захочет этого.
        - С сегодняшнего дня все чиновники города отправляются в отставку, - заявил Альберт. - Новых должностных лиц назначит новый наместник. Он же будет судить Уряту.
        - Да кого изберут эти? - Антон кивнул в сторону почти уже опустевшего цирка.
        - Наместник будет назначен князем, - ответил Альберт. - Я здесь, чтобы подобрать достойного кандидата. Да будет тебе известно, благородный Антон, что уже год на престоле княжества находится мастер великой тайны. Скоро все в этом государстве будет переустроено на новый лад. Так, как хочет великая тайна. Мы будем жить в гармонии и мире. Время таких, как Урята, закончилось.
        Альберт взмахнул рукой, и откуда-то из бокового прохода выскочили два статных воина. Они подхватили бывшего наместника под руки и потащили прочь.
        - Моя охрана, мои ученики, - улыбнулся Альберт. - Они будут городской стражей и охраной нового наместника на первое время.
        - Ну, это уже не мое дело. - Антон переложил мечи в левую руку, перехватив их за клинки у самого основания. - Меня все эти дела не интересуют. Жаль, конечно, что самому не удалось поквитаться с Урятой, но, раз ты обещаешь, что он получит свое, я доволен. У меня много дел и без этого.
        - Какие же у тебя дела? - поднял брови Альберт.
        - Все долги я раздал. - Антона вдруг охватила непонятная веселость. Ему вдруг захотелось покуражиться над много мнящим о себе Альбертом. В конце концов, это Антон, а не Альберт, только что низверг власть преступника, спас человека, а значит, имеет право на награду. Антон подошел к стоящей за его спиной Симе и взял ее за руку. - Теперь жениться хочу. Ты еще не расхотела за меня замуж?
        От удивления у девушки открылся рот.
        - Не смущайся, Симе, - ободрил ее Альберт. - Поверь, это будет удачный выбор. И ты даже не представляешь - насколько.
        - Я и без вас, - мотнула головой Симе. - Я подумаю.
        - К вечеру решишь, - приказал Альберт.
        От удивления Симе несколько секунд глотала воздух, явно не находя нужных слов.
        - Ты приказываешь мне? - выдавила она, наконец. - Как ты смеешь?
        - Не тебе, а ему, - указал на Антона Альберт. - Не могу же я позволить, чтобы у Неса был холостой наместник. Это будет непорядок.
        Теперь пришло время изумляться Антону.
        - Наместник? - опешил он. - Я?
        - А зачем, по-твоему, я допустил все это сегодняшнее безобразие? - усмехнулся Альберт. - Мне просто надо было убедиться, что кандидат, которого мне рекомендовали на этот пост, достоин. Сейчас у меня уже нет сомнений, что лучшего наместника в Несе не найти. Так что считай, что получил официальное предложение.
        - Мне этого не надо, - покачал головой Антон. - Я ритер.
        - Антон, не стоит так торопиться, - нежно погладила его по руке Симе. - У поста наместника есть много своих достоинств. Хотя работа тяжелая, но и награда не маленькая.
        - Я этого не хочу, - отчаянно сопротивлялся Антон. - Все эти интриги, сплетни. Это не для меня. Я ритер. Я живу мечом.
        - И все же не торопись. - Голос Симе звучал, как ручеек. - Подумай. Это очень важный пост. Он открывает огромные возможности.
        Антон упрямо мотал головой, но чувствовал, что сдается. У него было такое ощущение, что Симе просто обволакивает его какими-то чарами, лишая всякой возможности к сопротивлению. Внезапно его взгляд упал на обнаженную грудь девушки, приоткрывшуюся за разорванной туникой, и он понял, что готов сейчас стать не только наместником, но уже кем угодно, лишь бы она вот сейчас, немедленно, согласилась стать его женой.
        - Ну, вот хоть одну проблему решили, - удовлетворенно кивнул Альберт.
        Молодые люди удивленно посмотрели на него.
        - Я так понимаю, что присутствую при первой вашей семейной размолвке, - расхохотался Альберт. - Так что, как говорится, совет да любовь. Но вы бы все же для начала свадьбу сыграли, право слово.
        Симе густо покраснела, отступила назад и почему-то спешно прикрыла обнажившуюся грудь обрывком туники. Только теперь Антон понял, что великолепный вид был продемонстрирован ему не случайно.
        - Конечно, Антон, ритер легко угадывает уловки врага на поле боя, но это не значит, что он в состоянии разгадать все уловки женщин, - продолжал веселиться Альберт. - Это отдельное искусство. Я сам им плохо владею. Но это не значит, что я не могу занимать государственный пост. Тебя это тоже касается. Твоя жена… то есть невеста, правильно говорит. Подумай. Тем более что быть чиновником в государстве, где правит мастер великой тайны, совсем другое дело. Интриги и воровство благородному человеку не нужны. Но людям он может очень помочь. Неужели это тебя не прельщает?
        Антон услышал приближающие шаги и обернулся. К площадке подходили Сид и Аине.
        - А, старый друг, - приветствовал слепца Альберт. - Проходи, присаживайся. Приветствую тебя, благородная Аине. Присоединяйся к нам.
        - Бабушка! - Симе опрометью кинулась к старой танцовщице и обняла ее.
        - Сид, это ты подбросил мне мечи? - окликнул старого массажиста Антон.
        - Конечно, я, - хихикнул старый массажист. - Мне показалось, что за время заключения ты соскучился по ним.
        - Спасибо, - поблагодарил Антон.
        - Всегда пожалуйста, - отмахнулся Сид.
        - И в наместники ты меня порекомендовал?
        - Не я один. Но нисколько не раскаиваюсь в этом. Рад, что ты с честью прошел и через это. Я слышал твой бой и твои речи. Ты добился за это время много большего, чем пока учился у меня. Впрочем, это и понятно. Как говорится: «Сидеть за правду, брат, не сложно. Ты, брат, за кривду посиди», - он снова захихикал. - Поражения и позор учат нас куда быстрее побед и славы. Но мы отвлеклись. Я слышал, как тут обсуждали, будто тебя что-то прельщает. Я полностью согласен. Симе действительно прекрасная девушка. И благородная Аине согласна на ее брак. Не раздумывай. Делай ей предложение.
        - Да что вы все ко мне пристали?! - вскрикнула Симе и осеклась, получив легкий шлепок от Аине.
        - Мы говорили о том, не прельщает ли благородного Антона пост наместника города Нес, - мягко улыбнулся Альберт.
        - Я и говорю, только этого ему еще и не хватало, - расхохотался Сид. - Соглашайся, Антон, после всего, что ты прошел, тебе осталось лишь хлебнуть власти. Это точно сделает тебя магистром великой тайны.
        - Я могу жить и без этого, - возразил Антон.
        - Конечно, можешь, - спокойно ответил Сид. - Иначе бы ты не был ритером. Но вот молодая жена без сомнения оценит прилагающиеся к этому посту привилегии, богатства и дворец. Не так ли, Симе?
        Надув губы, Симе смотрела в землю.
        - А теперь шутки в сторону, - неожиданно приосанился Альберт. Его лицо вдруг стало серьезным. - Я понимаю, благородный Антон, что как ритер и мастер великой тайны ты не нуждаешься ни в богатстве, ни в почестях. Но та работа, которую мы начинаем, делается не для этого. Мы начинаем ее ради того мира, в котором живем. Ради людей, которым надо помочь раскрыть свою истинную, светлую сущность. Чтобы предотвратить очередную катастрофу, в конце концов. Время ритеров-одиночек закончилось. Пришло время объединяться. Хватит ходить по кругу. Надо подниматься ввысь. Нас пока очень немного, тех, кто готов идти по этому пути. И ты нужен нам. Соглашайся.
        Он посмотрел Антону прямо в глаза. Антон колебался всего несколько секунд.
        - Я согласен, благородный Альберт, - сказал он.
        - Вот и отлично, - удовлетворенно кивнул старый ритер. - Завтра мы отбываем в столицу. Князь должен утвердить тебя на новом посту. Не сомневайся, он сделает это. Порядок в городе пока будет охранять ритер Никита. Его я тоже уговорил поступить на службу к князю.
        - Он сейчас здесь? - воскликнул Антон.
        - Скоро прибудет. Я направил его в столицу с поручением. Заодно он хотел повидать там одну нашу общую знакомую.
        - Таню? - вздрогнул Антон.
        - Благородного ритера Татьяну. Она прошла своим путем и тоже изведала поражения, позор и отчаяние. Как и тебя, ее это привело к осознанию великой тайны. Ее это привело в наши ряды. Она тоже служит при дворе князя. Заведует медициной. Ты тоже скоро увидишь ее.
        Антон не заметил, как Симе снова оказалась рядом с ним.
        - Я тут подумала, что согласна выйти замуж за благородного Антона, - скромно потупясь, заявила девушка.
        Все, кроме Антона, немедленно впавшего в эйфорию от услышанного, почему-то рассмеялись. Симе обвела присутствующих сердитым взглядом.
        - Извини, девочка, - улыбнулся ей Альберт, - просто у старых людей бывают свои причуды. Конечно, мы вас поздравляем. А к Татьяне можешь своего жениха не ревновать. Во-первых, он человек чести и держит слово. Во-вторых, князь не допустит в соперники даже благородного ритера.
        - Князь? - подняла брови Аине.
        - Князь, - повторил Альберт. - Он просто пленен Татьяной. Делать предположения, конечно, пустое, но я почему-то уверен, что скоро мы будем приветствовать новую княгиню на престоле. Холостой князь - это так же плохо, как и холостой наместник, даже если он мастер великой тайны.
        - Да пребудет с ними великая тайна, - произнесла Аине.
        - Да пребудет великая тайна со всеми нами, - эхом отозвался за ней Сид. - Она нам всем еще потребуется. Бои не закончены.
        notes
        Примечания

1
        Укеми - страховка при падении в айкидо.

2
        Сихан (яп.) - дословно, образец для подражания. Этим титулом в японских боевых искусствах именуют наиболее выдающихся мастеров и глав школ. В данном случае речь может идти о мече, поднесенном русскому мастеру знаменитым наставником из Японии.

3
        Широкие штаны, традиционная самурайская одежда, входящая сейчас в стандартную тренировочную одежду поклонников айкидо, дзю-дзюцу и кэндо.

4
        Говорите ли вы по-английски? (англ.)

5
        Даймё - феодальный правитель в средневековой Японии.

6
        Комплекс формальных упражнений в карате.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к