Мой кровный враг Наталья Шнейдер
        Я хотела его убить, но мне помешали. Заковали и бросили в каменный мешок. Он знает, кто я, знает, что буду пытаться убить его снова и снова. Почему он вернул мне свободу? Неужели надеется, что воспоминания о первой любви заставят меня остановиться?
        Наталья Шнейдер
        Мой кровный враг
        Пролог
        - Ты дождешься меня? - спросила я. Протянула руку для поцелуя. Хорошо, что пальцы не дрожат.
        Рик склонился над моей рукой, почти как взрослый. Выпрямляясь, обжег взглядом синих глаз. Почему я каждый раз улыбаюсь, словно дурочка, когда он так смотрит?
        - Обязательно. Я буду писать каждый день.
        Мама едва заметно покачала головой. Вернемся домой, и она снова начнет отчитывать: «Не морочь мальчишке голову, он тебе не нужен!» Ох, да о чем я! Это она вернется домой, а у меня впереди две недели морем.
        Я растянула непослушные губы в кокетливой улыбке.
        - Это ты сейчас так говоришь. А потом вырастешь и забудешь.
        Шесть лет! Шесть лет вдали от дома! Нет, я не буду плакать, бесполезно. Отец опять скажет что-нибудь вроде «не реви, Цветик, ты же Эйдо», мама снова начнет рассказывать, что до сих пор переписывается с подругами из пансиона, про блестящее образование: Бенрид - центр наук и искусств. Что тоже грустила поначалу, но потом все прошло.
        - Я буду ждать, - сказал Рик, и что-то такое промелькнуло в его голосе, от чего мои щеки налились жаром. Я выдернула руку, которую он до сих пор не выпустил из своих пальцев - горячих и сильных.
        Забудет. Как уже забыл, что в детстве обзывал меня малявкой. И как сунул лягушку в корзину с земляникой, а потом хохотал, когда она выпрыгнула мне в лицо. А я-то все помню, так что пусть теперь смотрит и вздыхает.
        О чем я? Не станет он на меня смотреть - просто потому, что я буду далеко. А писать каждый день… через море? Его родителям быстро надоест выбрасывать деньги. Да, лорд Бенедикт Мортейн богат и щедр, но…
        Я не хочу никуда уезжать!
        - Хватит, дети, - вмешался отец. - Никто не будет задерживать корабль ради вас.
        Он распахнул объятья, и я бросилась в них, ткнулась носом в грудь, вдохнула такой знакомый запах - табака, кожи и лошадей.
        - Выше нос, Цветик, - улыбнулся он, отстраняясь. - Шесть лет пролетят быстро. Вернешься совсем взрослой и настоящей красавицей.
        - Роза и сейчас… - Рик вспыхнул и осекся, смешавшись. Отступил, неотрывно на меня глядя, словно хотел насмотреться на все эти годы вперед.
        Мама порывисто обняла меня, пряча блестящие от слез глаза, и я прижалась к ней. Надо же, я уже почти догнала ее, а когда приеду, наверное, вовсе перерасту.
        Мамин дар пах акацией. Как же я буду теперь без нее? Ну да, я уже не маленькая, и мне не нужно читать сказки и вытирать слезы. Нет, и сейчас не нужно! Я прокусила губу.
        - Все хорошо, Цветик. - Она погладила меня по голове. - Ты быстро привыкнешь. Погоди, еще возвращаться не захочешь, скажешь, что дома скучно, а там настоящая жизнь.
        Какая она, настоящая жизнь? Здесь у меня была настоящая жизнь. Можно взобраться на старый дуб, с верхушки которого видны холмы на границе наших земель. Можно скакать по полям наперегонки с Риком или на спор сигануть в море со скалы. Можно сидеть на дне оврага и наблюдать, как на большом плоском камне греется семья ужей. А там, за морем?
        - Учеба, подруги, балы, кавалеры, - улыбнулась мама, словно прочитав мои мысли.
        Рик на миг изменился в лице. Можно подумать, он тут не будет ни на кого засматриваться! Он ведь станет совсем взрослым через шесть лет.
        - Иди, - легонько подтолкнула меня мама. - Корабль в самом деле не будет ждать. Я люблю тебя, доченька.
        Я не удержалась, все-таки всхлипнула. Хорошо, что братья не приехали, а то бы точно разревелась, если бы прощалась еще и с ними.
        - Пойдемте, миледи. - Николас, старый слуга, вырастивший еще моего отца, кивнул людям, и те потащили на борт сундук с моими вещами.
        - Да, - прошептала я. Вздернула подбородок: я не буду плакать!
        Очень хотелось оглянуться, но я не стала: дурная примета. Я ведь увижу их снова, правда, увижу?
        ***
        ШЕСТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
        - Вам письмо, миледи. - Николас держал в руках непривычно толстый конверт.
        Я вскочила - с пера на беловик диплома упала клякса. Да плевать, перепишу. Четыре месяца не было писем из дома, я вся извелась. Нет-нет, с родными все в порядке, просто в войну почта ходит из рук вон плохо. Да, чумные повержены и гражданская война, по слухам, тоже закончилась, но когда еще все наладится? Ивонна, вон, полгода ничего о своих не знала, а потом пришло письмо, все живы. Вот и мои…
        Я нахмурилась: герб на печати, закрывавшей конверт, был незнакомый. Мне не писали чужие. Только родители, да Эдвард или Мартин время от времени вспоминали, что у них есть сестра.
        Когда я ломала печать, руки тряслись. Почерк тоже оказался незнакомый - крупный, угловатый и очень разборчивый. Но все же в первый миг мне показалось, что я что-то неправильно разобрала.
        «Леди Роза, я взял на себя смелость вам написать на правах старого друга вашего отца. Прежде всего, приношу глубочайшие соболезнования: гибель лорда Беорна Эйдо - невосполнимая утрата для нас всех».
        Я вцепилась зубами в кулак. Нет. Этого не может быть. Я что-то не так поняла. Нет!
        - Миледи? - Голос Николаса донесся словно сквозь вату.
        Я подняла взгляд от прыгающих строчек. Лицо Николаса плыло, и сам он шатался.
        - Миледи, что с вами? - Он подхватил меня под локоть, повлек куда-то. Я бездумно перебирала ногами, так же бездумно позволила усадить себя в кресло. Под носом возникло что-то жутко вонючее, я подпрыгнула.
        - Убери эту гадость!
        Откуда Николас взял нюхательные соли? Я никогда их не держала, потому что не падала в обморок. И сейчас не упаду. Еще не хватало: лишаться чувств из-за чьей-то злой шутки.
        - Что с вами? - Николас присел напротив, встревоженно заглядывая мне в лицо. Коснулся моих пальцев - руки у него оказались неожиданно горячими. Хотя нет, это мои холодные.
        Я заглянула в подпись. Сэр Грей. Да, старый друг моего отца. Я плохо его знала: у начальника столичной стражи было много забот, и он редко появлялся у нас - разве что в нашем особняке в столице. Впрочем, и тогда он со мной почти не разговаривал, оно и понятно. О чем нам с ним было разговаривать?
        - Сэр Грей, - я сама не узнала своего голоса, - приносит соболезнования по поводу гибели папы.
        - О господи! - выдохнул Николас. Лицо его посерело, и я на миг испугалась, что сердце у старика не выдержит. Сорвалась с кресла, пытаясь усадить его. Он отмахнулся.
        - Как же так… Он же… мы же…
        Николас вырастил моего отца и прошел с ним всю войну - предыдущую войну, с Ландернау, которая закончилась четверть века назад. Я снова сунулась в письмо - едва ли стоило изводить столько бумаги и чернил только для того, чтобы выразить соболезнования. Наверняка там есть подробности.
        Но почему мне не написала мама? Или Эдвард - ведь к нему перешел титул после смерти отца? Я сглотнула горький ком, не сразу решившись читать дальше - вдруг там не только о папе? Следующие несколько абзацев мне пришлось перечитать три раза.
        - Он пишет, что папу убил Рик… Ричард Мортейн.
        Этого не может быть. Просто не может быть. Я схожу с ума. Николас пошатнулся, вцепившись в спинку кресла. Я испугалась за него.
        - Сядь, - бесцветным голосом произнесла я.
        - Негоже мне…
        Я рявкнула:
        - Сядь, я сказала!
        Грудь словно сдавило ледяным обручем, отчаянно не хватало воздуха - так, что темнело в глазах и кружилась голова.
        Николас отодвинул от стола стул - ножки проскрежетали по полу, я вздрогнула от этого звука. Я схожу с ума. Наши родители дружили едва ли не всю жизнь и Рик, да и Рэндольф, его старший брат, частенько гостили у нас. Рик убил папу???
        Совершенно некстати подумалось, что наша с Риком переписка заглохла в первый же год. Просто я о нем вспоминала все реже, а потом и вовсе перестала писать. Может быть, если бы мы продолжали общаться, я бы заметила неладное?
        - Он и еще пятеро с ним, - я то и дело сверялась с письмом, словно разбирая сложнейшие алхимические формулы. Может быть, если я облеку прочитанное в собственные слова, смогу понять, что за безумие произошло? - Ворвались в наш столичный особняк. Когда подоспела стража во главе с сэром Греем, все было кончено. Рик… Ричард сдался страже в обмен на свободу тех, кто был с ним.
        Чтобы избежать кровопролития - так он сказал сэру Грею. Ричард и пятеро магов с одной стороны, сэр Грей с еще двумя магами и две дюжины стражников-простых с другой - побоище и в самом деле вышло бы знатное. Хотя рано или поздно убийц смяли бы числом. Сэр Грей, возглавлявший стражу, предпочел поберечь своих людей.
        - На допросе… - Голос сорвался, пришлось помолчать. - Ричард заявил, что отец убил его родителей.
        Судя по ошарашенному лицу Николаса он понимал еще меньше, чем я. Я снова заглянула в письмо.
        - В самом начале войны отец раскрыл заговор, который возглавляли Мортейны. Заговор в пользу Ландернау.
        Да, такое не прощают. Казалось бы, четверть века прошло, но раны все еще были свежи. Не осталось семьи, которая не потеряла бы близких в этой войне, и леди Краммиана тогда сражались бок о бок со своими мужчинами. Но…
        - Но зачем бы им? - озвучил мое недоумение Николас.
        Они же были героями той войны. Лорд Бенедикт, племянник принца-консорта, погибшего в первые дни войны, мстил врагам за своего дядю. А леди Летисия взяла на абордаж свой первый вражеский корабль будучи младше, чем я сейчас. И вдруг - заговор в пользу былых врагов?
        - Власть, - сказала я, снова пробежав глазами строчки. - Если династия прервется, следующий претендент на корону - Мортейны.
        Удивительно, до чего спокойно прозвучал мой голос. Как будто я смотрела сама на себя со стороны. Как будто я была не здесь.
        Николас покачал головой.
        - Лорд Бенедикт мог бы стать королем, но только если его примет Вечное пламя.
        Риск велик. Но и награда… Иные ставили на кон свои и чужие судьбы и ради меньшего. Получается, отец раскрыл заговор, Ричард счел его предателем, виновником смерти родителей. И просто пошел, и…
        Я закрыла лицо руками, забыв о письме, сминая бумагу. Мысли скакали, путались, и никак не получалось вздохнуть полной грудью.
        Николас осторожно сел рядом, полуобняв меня.
        - Поплачьте, миледи.
        Я замотала головой, выпрямилась.
        - Сперва дочитаю. - Я чуть сдвинула письмо, так, чтобы Николас - он был грамотен - тоже мог в него заглянуть. - Читай тоже.
        - Как можно?
        - Читай. - Я снова сглотнула ком. - Я не могу больше… вслух.
        Как будто произнесенные слова делали произошедшее реальностью. Как будто если все останется на бумаге, еще получится повернуть время вспять. Сделать так, будто ничего не было.
        Сэр Грей писал, что отправил мне послание не сразу - хотел изложить во всех подробностях, как прошла казнь убийцы моего отца и государственного изменника. Хорошо, что все же не изложил - вряд ли описание чужих мук доставило бы мне удовольствие. Убийца должен умереть, чтобы правосудие свершилось - и этого довольно.
        Только правосудию не было суждено свершиться - по дороге к эшафоту Ричарда отбили. Те пятеро, что ушли невредимыми в обмен на обещание не проливать лишней крови. Сговорились ли они со своим предводителем заранее? Сэр Грей не взялся это утверждать. Вся затея, по его словам, отдавала самоубийственным безумием: просто пробиться сквозь ряды стражи к телеге, где везли приговоренного - естественно, в прадиевых оковах - перебросить его через спину коня, потому что сам он в седле после допросов не держался - и раствориться в паутине столичных улиц. Видимо, было у них где-то логово, которое он не выдал, а стража не нашла.
        Сэр Грей не смог дописать и отправить письмо сразу - несколько дней после налета на процессию провел между жизнью и смертью, несмотря на все усилия целителей, и еще довольно долго выздоравливал. Потом письмо путешествовало по стране, раздираемой чумными и гражданской войной.
        Я разжала пальцы - бумажные листы, зашелестев, разлетелись по полу. Долго сидела так, тупо глядя перед собой. Слез не было. Как будто я так и не смогла поверить до конца в то, что прочла.
        Может быть, потому что мне написал чужой человек? Почему не мама? Не братья? Что с ними?
        Я прикусила губу. Слизнула кровь.
        - Николас, я еду домой.
        Глава 1
        Интересно, сразу на виселицу поволокут или сперва на дыбу? В темноте и тишине каменного мешка скрежет засова ранил слух, точно наждак - голую кожу. Я подскочила - зря, от резкого движения закружилась голова, да и онемевшее от холода тело слушалось плохо. Пришлось опереться спиной о стену, ледяное прикосновение камня отрезвило, неожиданно придав ясности мыслям.
        Скрип дверных петель показался настолько громким, что я заткнула уши. Следом по глазам резанул свет - ровный, яркий. Я зажмурилась, но он все равно пробивался сквозь сомкнутые веки. Магический светлячок, не иначе. Неужто сам магистр ко мне пожаловал? При этой мысли заколотилось сердце.
        Нет. Едва ли я удостоюсь такой чести. А магов в ордене Хранителей и кроме него хватает.
        Я подняла веки, щурясь от света - после кромешной темноты подземелья глаза слезились. Моргнула несколько раз, зажмурилась так крепко, что заныли веки, снова открыла глаза. Пригнувшись в дверном проеме, в камеру шагнул мужчина. Осанка знатного человека. Неужто все-таки магистр? Тот, кого я знала? Я потянулась к магии - проверить, не он ли держал светлячок, и словно провалилась в пустоту. Кандалы с прадием отрезали от дара наглухо.
        Я вгляделась в вошедшего, гадая: он? не он? Я помнила красивого мальчика с круглым, пожалуй, слишком мягким для парня лицом и синими глазами. Лицо мужчины, который вошел сейчас, мягким назвать нельзя было никак. Двигался он с изяществом и стремительностью атакующей змеи, несмотря на доспех. Высокий, пожалуй, скорее худощавый, хотя под кольчугой сложение особо не разберешь. Небрит, прямо как простолюдин. Давно нестриженые волосы вьются крупными кольцами, среди темно-русых прядей заметны серебристые нити, хотя лицо совсем молодое. И все же тому, кого я помню, должно быть двадцать один - в этом возрасте еще не бывает седины. Жесткий ледяной взгляд из-под насупленных бровей. Шрам через всю левую щеку от виска до губы.
        Значит, не он. Маг бы свел шрам, даже если не было возможности начисто залечить сразу.
        Следом шагнули еще двое, тоже в доспехах. И тоже не понять, кто из них маг. Без дара я чувствовала себя беспомощным слепым котенком. Сейчас ведь за все отыграются… Что ж, моих слез они не увидят… пока я в состоянии себя контролировать и не превратилась в обезумевшее от боли животное. При этой мысли во рту пересохло - хотя куда уж сильнее, и так воды не давали с тех пор, как бросили сюда - сердце заколотилось где-то в горле, а тело стало ватным. А я-то думала, что устала бояться…
        Жаль, что, когда свалилась, истощив магию, я не осмелилась себя убить.
        Одного из двоих, вошедших вслед за первым, я узнала. Констебль, к нему меня приволокли, когда скрутили, он-то и велел запереть и оставить, пока не вернется магистр. Интересно, не кормить и не поить до его прихода тоже он велел? Чтобы сговорчивей была? Не дождутся!
        - Встать! - рявкнул он.
        Я выпрямила спину и вздернула подбородок. Не буду я вставать: цепь, соединяющая ручные и ножные оковы чуть короче, чем нужно было бы, чтобы позволить мне выпрямиться. А стоять, склонившись перед ними, я не стану. Даже если кто-то из них маг, а, значит, дворянин - я леди этих земель. Пусть даже титула у меня больше нет, а в моем замке хозяйничают чужие.
        - Охренели вконец без меня? - прошипел тот, со шрамом, оглянувшись на остальных. - Орден воюет с чумными, а не с детьми!
        - Магистр, эта, как вы выразились, ребенок…
        Я вздрогнула. Магистр. Значит, это все-таки он. Ричард Мортейн. Магистр краммианской ветви ордена хранителей. Герой, возглавивший оборону столицы, когда чумная армия подошла к ней, собственноручно сразивший генерала чумных. Любовник королевы.
        И, что куда важнее - человек, убивший моего отца.
        - …эта, как вы выразились, ребенок, убила троих прежде, чем мы сумели ее скрутить.
        Магистр приподнял бровь, глядя на меня.
        - Вот, значит, как. А с виду и не скажешь…
        Не узнал. Хотя я тоже его не узнала.
        - Желаете присутствовать на допросе? - поинтересовался констебль.
        - А что говорит?
        - Пока ничего. Вздернем на дыбу - заговорит.
        Магистр стремительно развернулся, шагнул - лишь шагнул, не схватился за оружие, не свилась магия - но констебль попятился, позеленев.
        - С пристрастием?
        Взгляды схлестнулись, и констебль оказался не робкого десятка, глаз не отвел.
        - Шпион может быть любого пола и возраста, а ее схватили в вашем кабинете…
        Ну да, именно там. Точнее, в кабинете моего отца. Кто ж знал, что магистр в отъезде?! Решили, значит, что я пришла за их секретами?
        Магистр подошел ближе, остановившись в шаге от меня. Плюнуть ему в морду, чтобы на месте прибил? Так ведь слюны нет. Так что нечего ему бояться.
        Да и вообще нечего бояться: я же в кандалах. Только и остается, что сидеть и смотреть на него снизу вверх. Здоровенный какой вымахал. Этот и без магии голову открутит. Хотя у них в роду все были верзилами, и в обиду они себя не давали - сами кого хочешь обидят.
        Странно, но сейчас нутро скручивала ненависть, не страх. Видимо, отбоялась, отревела свое, когда меня бросили в этот каменный мешок - без еды, без воды, без света. Уже решила, что они не станут размениваться на казнь и возиться, когда можно просто запереть и оставить одну, пока не умру.
        - Что ты делала в моем кабинете?
        И голос кажется совсем незнакомым. У мальчишки, которого я помнила, голос начал ломаться, и он то басил, то давал петуха. А сейчас - глубокий бархатный баритон, таким бы не пленников допрашивать, а серенады дамам петь.
        Что за ерунда в голову лезет перед смертью? Или от голода, жажды и страха начинаю сходить с ума? Может, так было бы и лучше. Все равно на допросе они узнают лишь о том, как я их ненавижу. Больше-то все равно рассказать нечего. При мысли об этом грудь словно сжало ледяным обручем: они ведь не поверят сразу, не отступятся…
        - Я жду ответа, - напомнил о себе магистр.
        Я разлепила губы.
        - Тебя… - Язык еле ворочался, вместо слов вырвалось хриплое карканье. - Тебя ждала.
        Он вдруг стремительно нагнулся, схватил мою кисть, зачем-то ущипнул. Выпустив руку, шагнул к констеблю и молча отвесил оплеуху. Вернулся, присел, снимая с пояса флягу, протянул мне.
        Я замерла от изумления - чего-чего, а такого не ожидала. Он, видимо, понял мое замешательство по-своему: выдернул пробку, отхлебнул содержимое - я непроизвольно сглотнула, в горле заскребло - снова протянул мне.
        - Сколько тебе не давали пить?
        Я пожала плечами.
        - Магистр, - вмешался констебль. - Это оплошность, а не…
        - Позже поговорим, - отрезал тот, не оборачиваясь. - Пей.
        Я взяла флягу так, чтобы не было видно, как дрожат руки. Каждую секунду я ждала, что магистр выхватит ее и засмеется. Но он сидел на корточках в полушаге от меня и молчал, и ни на лице, ни во взгляде невозможно было прочитать ровным счетом ничего.
        Я медленно поднесла флягу к губам - хотелось присосаться к ней и пить, пить, пить, захлебываясь, чувствуя, как вода стекает по подбородку, пропитывает одежду, пить, пока не забулькает в животе. Пригубила - вода была чистой, ледяной, аж заломило зубы - наверняка фляжка зачарована. Три глотка… нет, пять, ровно пять, иначе я не смогу остановиться и выхлебаю все, а показывать свою слабость я не намерена. Вернула флягу.
        - Благодарю.
        - Пей. Я-то всегда могу налить еще.
        Я покачала головой. Надо было отказаться и от этого, но плоть слаба. Магистр не стал настаивать, вернул флягу на пояс - я проводила ее полным сожаления взглядом. Снова присел напротив.
        - Итак, ты ждала меня. Зачем?
        - Чтобы убить, - не стала скрывать я. Чего уж тут скрывать, все равно все узнают. А так, может, обойдется без допроса с пристрастием.
        Он усмехнулся.
        - Вот детей по мою душу еще не посылали…
        - Я всего-то на три года младше тебя! - возмутилась я.
        Он ответил не сразу.
        - Может, ты и права… на войне быстро взрослеют. Кто тебя послал?
        - Никто.
        - А если хорошо подумать?
        - Никто.
        - Тогда зачем? Вообразила, будто спасаешь мир от зла в моем лице?
        Значит, ты знаешь, что тебя считают злом? Интересно, как тебе живется с этим знанием? Хорошо ли спится? И скольких еще, кроме моей семьи, ты убил, прежде чем стал тем, кто ты сейчас, а, Рик? Хотя нет, прежнее имя не подходит тебе так же, как не была бы сейчас впору прежняя одежда.
        - Я - Роза Эйдо.
        Он не изменился в лице, только замер на миг, а потом медленно произнес:
        - Вот как… Не узнал.
        - Я тоже не узнала.
        Он надолго замолчал, глядя мне в глаза. Не знаю, чего уж там он хотел увидеть, я-то в его глазах вовсе ничего рассмотреть не могла. Синие, точно ключ, в котором отражается небо. И такие же ледяные.
        - Что ты будешь делать, если я тебя отпущу? - спросил он, наконец.
        Я пожала плечами. Как будто он в самом деле над этим раздумывал. Как будто у меня много вариантов.
        - Вернусь и постараюсь доделать то, что не получилось в первый раз.
        - Интересный у тебя способ просить о помиловании, - усмехнулся он.
        - А я и не прошу о помиловании, - ответила я ему в тон.
        Первое, чему учат магов - любое деяние имеет последствия. Как брошенный в воду камень, от которого долго расходятся круги. Так что какой теперь смысл умолять? Все равно он сделает со мной все, что захочет. Только по-другому я поступить не могла, потому что бездействие - тоже выбор. Свой я сделала. Пришло время платить по счетам.
        Только бы хватило сил сохранить достоинство до конца, каким бы он ни был. Все-таки я леди из семьи Эйдо. А мы никогда не склонялись перед врагом.
        Магистр кивнул - явно не моим словам, а каким-то своим мыслям.
        - Беркли, верните леди Розе вещи, которые при ней были, снимите кандалы, и пусть идет куда хочет.
        Резко поднялся и двинулся к двери так стремительно, словно за ним собаки гнались. Остановился в проеме на миг, оглянулся.
        - И, надеюсь, сейчас вы не забудете ее накормить и дать вдоволь воды?
        Исчез за дверью, не прощаясь.
        Судя по выражениям лиц остальных, ошарашены они были не меньше меня. Но даже если и собирались возразить, догонять магистра не стали.
        - Я велю солдатам принести поесть, - сказал второй из оставшихся, который так и не представился. - И пошлю за кузнецом.
        Я не ответила. Снова закрылась дверь, оставив меня в полной темноте.
        Я опять свернулась клубочком на полу. Выпустят меня, как же. Только дурак отпустит безнаказанным кровника и своего несостоявшегося убийцу. Дураки не становятся магистрами ордена. Дураки не собирают армию из ничего. Так что Ричард Мортейн кто угодно, но не дурак, и меня просто так не выпустит. А те слова - просто слова, разве можно верить словам того, кто уже презрел все законы чести? Пытка надеждой - вот как это называется. И потому надеяться я не стану. А что трясет так, словно внутренности превратились в холодное желе - это пройдет… Зря я взяла у магистра воду. Те пять глотков жажду не утолили вовсе, лишь на время смочили горло, а теперь пить хотелось еще сильнее. Ну ничего, скоро все это закончится.
        Через некоторое время заскрежетал засов, заставив меня подскочить. Вошли двое. Один воткнул факел в крепление у двери - на миг стало видно длинное, как у лошади, лицо. Потом он двинулся ко мне против света, превратившись в темный силуэт. Второй, пониже и пошире, что-то держал в руках, носа коснулся запах вареной курицы. Магистр кормит пленников птицей, в самом деле? Или все-таки…
        Сердце отчаянно забилось. Нет, нельзя верить, нельзя! Поверю, только когда… если окажусь за воротами. Если в спину не прилетит стрела.
        Двое подошли ближе, я сощурилась в свете факела. Стали видны лица, и их выражение мне не понравилось. Вовсе не понравилось - так смотрят на законную добычу.
        - Смотри-ка какая краля, - произнес тот, с лошадиным лицом.
        Я попятилась - как была, сидя, но далеко отодвинуться не вышло, уперлась спиной в стену.
        - Хороша птичка попалась, - ухмыльнулся второй. Подошел еще ближе, нависая. - Слышь, ты. Мы пожрать принесли.
        Изо рта у него несло, словно из выгребной ямы. Я невольно поморщилась.
        - Ты глянь, Джон, она еще морду кривит, - продолжал он. - Я вот тут думаю, чё это мы просто так туда-сюда бегаем?
        Кажется, я знаю, что будет дальше. Горло пересохло - в этот раз вовсе не от жажды. Надеялась, дура, если не на помилование, то на достойную смерть. А магистр прислал этих…
        Я постаралась придать лицу невозмутимое выражение, но то ли плохо получилось, то ли эти двое чувствовали запах страха, как чувствует его собака, догоняющая кошку.
        - Правильно думаешь, - согласился второй.
        Казалось, мой страх доставляет им куда больше удовольствия, чем то, что они собирались сделать. И они упивались моей беспомощностью. Будь я не в кандалах - оба умерли бы на месте, но магия мне недоступна, и я ничего, совершенно ничего не могла сделать. Только надеяться на чудо.
        - Слышь, девка, кто не работает, тот не ест. Будешь ласковой - покормим. А так - не обессудь…
        - Пошел ты… Дотронешься до меня - убью! - прошипела я.
        - Ерепенишься, значит? - Тот, что с лошадиной мордой, нагнулся, вцепился мне в подбородок, заставляя поднять лицо. - Ну, давай. Мне нравится, когда ерепенятся.
        От него смердело застарелым потом. Жаль, что я не могу лишиться чувств по собственной воле. Это было бы… удобно. Потому что, если не случится чуда, эти двое меня изнасилуют.
        Какая злая ирония. В пансионе нравы не слишком строгие, хватало и балов, и визитов - вокруг меня поклонники вились стаями, и добрачные связи не были чем-то запретным, ведь магия всегда убережет от ненужных проблем. Но мне все казалось, что появится кто-то… кто-то, кто мне будет не просто симпатичен, а тот единственный, с кем и случится незабываемый первый раз.
        Да уж, незабываемый - это точно.
        Я снова выплюнула ругательство. Длиннолицый расхохотался.
        - Прикрой дверь, Том. Кажется, будет весело.
        Наверное, следовало заткнуться и не сопротивляться - ведь им этого и надо было: чтобы отбивалась, чтобы кричала. Но с самого детства вколоченные в тело навыки дали о себе знать, и я лягнула в лодыжку того, кто стоял ближе. Удар не удался, помешала цепь и слабость. Длиннолицый оскалился.
        - Нравится пожестче? Получишь.
        Кажется, я все-таки смогла съездить ему по морде и боднуть головой в живот второго прежде, чем в голове зазвенело, и я на миг потеряла ориентацию, а когда пришла в себя, кто-то из двоих стягивал с меня штаны.
        Я завизжала так, что у самой заложило уши. Дверь распахнулась. Солдаты шарахнулись от меня, словно их магией отнесло.
        - Что здесь происходит? - холодно поинтересовался тот второй, что был с магистром и так до сих пор не представился. За его спиной маячил здоровый детина - кузнец, тот же самый, что меня заковывал.
        Я торопливо поправила одежду. Отвечать не стала - вопрос явно не требовал ответа. Только бы он не развернулся и не ушел, снова оставив меня с этими…
        - Дык это, шуткуем мы, - сказал длиннолицый.
        Я усмехнулась - шевелить разбитыми губами было больно. Интересно, часто ли здесь теперь так «шуткуют»?
        - Я - Саймон Коуп, капитан гарнизона, - представился тот. - Прошу прощения, миледи. Магистр велел вешать насильников и мародеров без суда, но, похоже, не все поняли, что он не шутил.
        - Да она сама! - возмущенно заорал тот, кого называли Томом.
        Капитан положил ладонь на рукоять меча.
        - Сдать оружие. Ну?
        Длиннолицый, нехорошо ощерившись, потянул с перевязи топорик. В руках у коренастого появились ножи. Капитан выхватил меч, рявкнул - из коридора вбежали еще двое с оружием наголо, да и кузнец стоять в стороне не стал, хотя в его ручищах нож выглядел игрушечным.
        Коренастый бросил на пол ножи. Длиннолицый помедлил - мелькнул меч капитана, выбивая из его рук топорик. Еще через несколько мгновений несостоявшихся насильников связали и уволокли.
        Я на миг ссутилилась, выдыхая, снова распрямила плечи.
        - Еще раз прошу прощения, миледи, - сказал капитан, поднося факел поближе к моему лицу. - Я пошлю за целителем.
        - Не стоит. Если с меня снимут оковы, я смогу и сама залечить.
        - Снимут, вы же слышали распоряжение магистра. Но дайте слово, что используете магию только, чтобы излечить себя, не против нас. Иначе, едва вас раскуют, я буду вынужден держать меч наготове, и…
        Он не договорил, но я поняла. Будь я здорова и сыта, еще бы посмотрела, кто кого. Но голова кружилась от голода, и я вообще не была уверена, что устою на ногах, если поднимусь. Да и что толку нападать? Этого убью - десяток других прибежит, и, как в прошлый раз, возьмут числом. Ладно бы если вместе со стражей прибежал и сам магистр - может, появился бы шанс его достать. Но не дурак же он совсем, чтобы так подставляться? На то простые солдаты есть.
        - Обещаю, что воспользуюсь магией, только чтобы излечить себя, - сказала я и, подумав, добавила: - Если мне не придется защищаться.
        - Не придется.
        Капитан отошел в сторону, жестом велев кузнецу заняться делом. Тот сбил с оков заклепки, подхватил цепи и ушел. Я медленно, опираясь о стену, выпрямилась - какое, оказывается, счастье, просто вытянуться в полный рост. Какое счастье снова чувствовать магию! Я медленно провела ладонью по лицу, словно стирая ушиб. Поморщилась от боли - мгновенное исцеление не дается даром. Подняла взгляд на капитана, настороженно застывшего рядом.
        - Не беспокойтесь. Я же обещала.
        И незачем ему знать, что я так ослабела, что на ногах едва держусь, а на это нехитрое исцеление ушли почти все мои силы.
        - Я могу быть свободна?
        - Поешьте. - Он кивнул туда, где у стены стояла миска и кувшин, что принесли те солдаты.
        Я думала, что аппетит у меня надолго пропал, но желудок протестующе заурчал. Я залилась краской - позорище какое!
        Капитан сам поднял еду, протянул мне, повторил.
        - Поешьте. И я вас провожу.
        - Я выросла в этом замке. - Я села, скрестив ноги, начала есть, изо всех сил стараясь, чтобы капитан не заметил, как у меня дрожат руки. Хотелось набить рот, глотать не жуя. Но капитан, вроде бы расслабленно привалившись к стене, не сводил с меня настороженного взгляда, и, значит, нужно было вести себя прилично.
        - Я должен извиниться за себя и от имени констебля, - сказал капитан. - Мы не намеревались оставить вас без еды и воды, просто вовремя не приказали…
        - Просто забыли, - усмехнулась я.
        Лестно, ничего не скажешь. Просто забыли. Ну хоть магистру доложить не забыли. А тот велел меня вышвырнуть, точно щенка, посмевшего укусить хозяйскую руку.
        Да уж, придется учиться смирению. Я мысленно фыркнула - это вряд ли. Среди лордов и леди Краммиана смиренных агнцев не было никогда. Сражаться и ходить детей учили одновременно, и даже в Бенриде Николас на деньги моих родителей нанял мне преподавателя фехтования и боевой магии. Поначалу он отнесся ко мне снисходительно, потом все же начал учить всерьез. Девчонкам из пансиона я об этом не рассказывала. Поймут только мои соотечественницы - впрочем, и те, если и брали подобные уроки, предпочитали помалкивать.
        - Случилось кое-что непредвиденное… - прервал мои размышления капитан. - Впрочем, это нас не оправдывает. Еще раз прошу прощения, миледи.
        Я кивнула, отставляя на пол опустевшую миску. В кувшине оказался травяной чай: я провела ладонью над горлышком, проверяя, нет ли яда или враждебной магии. Нет, чисто. Напилась вволю, аж в животе забулькало.
        - Вы готовы, миледи? - спросил капитан.
        Я кивнула.
        Вопрос только в том, к чему именно.
        Глава 2
        Капитан снова выглянул за дверь. Вернувшись, вручил пояс с ножом и зельями, который у меня отобрали, когда повязали. А больше при мне ничего и не было. Отправляясь убивать магистра, я все свои вещи оставила на постоялом дворе. В деревне в четырех лигах от замка. Там часто останавливались купцы, везущие товары из Локка, крупного морского порта, тоже стоявшего на наших землях… теперь на землях ордена.
        Из Локка я когда-то уплыла учиться. Туда и вернулась, как ни пытался Николас мне помешать. Он твердил, что за те месяцы, пока оно добиралось, многое могло измениться. Что через две недели защита диплома, и раз уж прошло два месяца с тех пор, как погиб отец, еще две недели ничего не изменят… Что наверняка Эдвард, мой старший брат, отомстил за кровь отца, да и Мартин едва ли стал бы сидеть сложа руки. Что у мамы есть надежная опора - два сына.
        Устав слушать нотации, я сделала то, за что мне было стыдно до сих пор - уронила старику на голову книгу в тяжелой железной оковке. Убедившись, что его жизни ничего не угрожает, связала, оставила в досягаемости острый нож, а в шкатулке - денег. Достаточную сумму, чтобы прожить месяц в Бенриде или доплыть домой - там уж сам решит. И отправилась на родину. Плевать на чумных, плевать на гражданскую войну - я должна была добраться до регента и потребовать справедливости.
        На родной земле меня встретил тусклый голос герольда, равнодушно зачитывающий указ молодой королевы, сменившей регента. Эйдо лишены титула, земель и всех прав состояния. Их владения королева подарила ордену Хранителей, защитившему столицу от чумных и вернувшему ей, дочери короля, трон, который узурпировал регент. Ордену, в лице его магистра - Ричарда Мортейна.
        Так всегда делалось - любой указ, касавшийся всего королевства, не только развешивали на площадях и в трактирах, но и две недели зачитывали глашатаи по всей стране - для тех, кто не умеет читать.
        - Туда и дорога, - сказал кто-то за моей спиной. - Попили они нашей кровушки!
        Я оглянулась, но пойди разгляди одного человека в толпе, клубящейся в порту.
        Не может быть. Должно быть, я ослышалась. Что-то не так поняла. Сошла с ума - еще когда пришло то проклятое письмо.
        Но буквы королевского указа, ясные и четкие, защищенные магией от дождя и солнца, гласили то же: у меня больше нет ничего. Ни дома, ни имени, ни прав. Я даже не простолюдинка. Не купчиха и не крестьянка. Я - никто. Любой может меня убить, если узнает. Просто так, забавы ради - и ему ничего за это не будет.
        В трактире, куда я зашла не столько поесть - кусок в горло не лез - сколько послушать новости, только и говорили об ордене Хранителей и о его магистре. Люди устали от войны, крови, смертей, от чумных, от беженцев, которые все два года потоком шли сквозь эти земли в порт Локка, чтобы отправиться за море, надеясь хоть там укрыться от чумных. Они хотели мира и покоя, потому и уповали на орден, думая, что он может это обеспечить.
        О магистре, правда, говорили разное.
        Одни рассказывали о стратеге, сумевшем объединить раздираемые гражданской войной земли в единую армию, отбросившую чумных от столицы. Слушая рассказы незнакомых людей, я никак не могла поверить, что знаю человека, о котором они говорят. Рик, бесшабашный и смешливый, втроем с которым - и с моим братом Эдвардом, его ровесником - мы объездили верхом и их, и наши земли, сигали со скал в море и разоряли улья диких пчел, чтобы полакомиться медом; Рик - магистр ордена? Стратег? Тот, кто на глазах всего Совета земель вызвал на божий суд регента, обвинив его в убийстве короля и узурпации власти - вызвал и победил?
        Другие говорили о сыне людей, намеревавшихся в обмен на корону снова отдать нашу страну Ландернау. О человеке, предавшем короля и заморочившем голову юной королевской дочери. О том, кто развязал гражданскую войну. Об изменнике, не доехавшем до эшафота. О мошеннике, который опорочил само понятие божьего суда, победив на нем лишь благодаря запретным ритуалам, чтобы посадить на трон свою любовницу, самозванку.
        В то, что королева - самозванка, я тоже не верила. Чернь может болтать что угодно, но самозванец не пройдет испытание Негасимым пламенем, что пылает в столичном зале Совета уделов.
        После того, как постригут каждого потомка правящего короля, первые волосы ребенка, смоченные каплей его крови и крови правящего короля - или королевы - отдают неугасимому пламени. А перед коронацией будущий помазанник божий, совершенно нагой, как в тот день, когда пришел в мир, шагает в неугасимое пламя и остается невредим.
        Если же династия меняется, новый претендент отдает огню горсть своей крови и следом ступает в пламя, отдаваясь на его милость, и только всевышнему известно, примет ли пламя нового властителя Краммиана. Тот же ритуал пришлось пройти и последнему королю - он родился в изгнании, в лесах на окраине страны, где скрывалась королева-мать. Родился, вырос и оттуда поднял восстание. Он погиб два года назад в бою с чумными, оставив взрослую дочь.
        Потому, что бы ни болтала чернь, я знала, что королева не самозванка. Если ее приняло неугасимое пламя, значит, так тому и быть.
        Но говоря о герое или злодее, все поминали только Ричарда Мортейна, нового владетеля этих земель - да, формально королева отдала их ордену Хранителей, но править-то будет магистр. О членах нашей семьи, что двадцать поколений были здесь лордами, никто не вспоминал. Ни о матери, ни о брате я не смогла вызнать ровным счетом ничего. Одни на меня косились и отворачивались, другие разражались проклятьями. Третьи пожимали плечами - дескать, кому интересно, что стало с прежними владетелями земель? Были - и сгинули, война все спишет.
        О судьбе моих родных я узнала на следующий день, когда дошла пешком - коня я решила не покупать, учитывая все обстоятельства - до Клейдона, деревни в четырех лигах от замка. Когда-то эта деревня была большой и богатой, ведь именно здесь останавливались купцы, что шли от моря вглубь страны. Сейчас она выглядела сущим захолустьем. Правда, я не могла сказать, сама ли деревня пришла в упадок, или я привыкла к роскоши столицы Бенрида, где на улицах каждую ночь зажигали фонари, а нищих гнали за городские стены, чтобы не смущали достойных людей.
        Но церковь Клейдона стояла, как и века до того. Преподобная мать, узнав мое имя, не погнала меня прочь, а благословила, хотя взгляд ее был полон жалости. Причину этого я узнала, когда она разрешила заглянуть в церковные книги, где записывались все родившиеся и умершие жители Клейдона и замка Эйдо.
        Дату смерти отца я знала. Эдвард и Мартин умерли через месяц - судя по дате, в день, когда столицу осаждали армии чумных. Сражались ли они там или смерть застигла их в родных местах? Рассказать было некому. Мама пережила своих сыновей на две недели. Я осталась одна.
        И, закрыв книгу, чувствуя на себя полный жалости взгляд преподобной матери, я поняла: единственное, что мне остается - пойти и убить Ричарда Мортейна. А после умереть самой.
        Только не сумела ни того, ни другого.
        Коридоры первого этажа замка выглядели так, словно в нем недавно шли бои: пятна копоти на стенах, обгоревшие гобелены, все еще воняющие гарью. Бурые пятна на полу, очень похожие на засохшую кровь. Свежие зарубки на дверях и дверных рамах. Всему это было от силы день-два. Но с кем хранители могли сражаться и как злоумышленники проникли внутрь? Замок Эйдо никогда не брали штурмом, так откуда следы битвы?
        - Что произошло? - не удержалась я от вопроса.
        - Чумные, - коротко ответил капитан.
        - Но… как?
        - Не знаю.
        Так я ему и поверила. Не хочет рассказывать. Правильно, неприятно рассказывать, как хранители умудрились не только впустить чумных в замок - в замок, который ни одна армия не смогла взять штурмом, только предательством! Да не просто во двор, во внутренние помещения!
        Этот хваленый магистр совсем мышей не ловит, что ли? Или его люди только со стражей воевать горазды, где сплошь простонародье, маги - только офицеры?
        Зато стало понятно, почему про меня забыли. Когда на нижних этажах толпа чумных, не найдется самоубийц носить еду в подвал. А потом надо было заботиться о раненых, следить, не обратится ли кто из них, хоронить умерших, приводить в порядок замок… Повезло, что все-таки вспомнили. Или не повезло, как посмотреть.
        Ни в коридорах замка, ни во дворе я не встретила ни одного знакомого лица. И меня никто не узнал. Смотрели - кто равнодушно, кто с любопытством, и только. Капитан выпроводил меня за ворота, сухо попрощавшись. Следующие четверть часа я шла, ожидая стрелы в спину.
        Но ничего не произошло. Я была свободна.
        Непонятно только для чего.
        Когда я перестала ждать, что в спину вот-вот вопьется стрела или из-за дерева вынырнет десяток дюжих молодцев, которые под белы руки уволокут меня обратно в подвал, я вдруг поняла, что безумно устала. Меня затрясло - страх, который я слишком долго сдерживала, все-таки взял свое, хотя сейчас бояться было уже нечего. Снова закружилась голова, и начали подгибаться ноги.
        Я сошла с дороги, села, прислонившись спиной к стволу старой березы, и замерла так, глядя в пространство перед собой. Не знаю, сколько так просидела, неспособная ни видеть, ни думать. Но в какой-то момент в сознание пробился шелест листьев, я ощутила прикосновение ветра, запах нагретого на солнце земляничного листа. Раздвинув листья, нашла и сунула в рот душистую и сладкую ягоду, мимолетно пожалев, что остальные, видимо, собрали до меня. Я жива. И, пока я жива, еще ничего не кончено.
        Дорога выглядела пустынной, только ярдах в двухстах позади маячила одинокая мужская фигура - но прежде чем я успела вглядеться или насторожиться, человек свернул в лес, и стало вовсе безлюдно. А в былые времена тут все время сновали люди, пешком, верхом, на телегах, с подводами…
        Впрочем, нашим землям повезло больше чем, скажем, владениям лорда Хойла - там чумные не оставили никого живого. Замок держался две недели, но как сражаться с противником, который не ест, не спит, не чувствует боли или страха, а просто прет с неумолимым упорством морского прилива? Когда каждый погибший в бою, скольких бы врагов он ни забрал с собой, после смерти может встать на сторону противника? По отдельности чумные глупее гномьего голема, но, собираясь вместе, под предводительством генерала, они обретают и разум, и хитрость, а некоторые даже способность к магии.
        Говорят, магия хранителей умеет глушить эти способности, но и хранители не всесильны. Так погиб король - то, что выглядело как очередной прорыв, оказалось ордой. Что на самом деле произошло в том бою, знал, наверное, только господь. Регент утверждал, что хранители предали короля, желая посадить на трон младшего сына Мортейнов, свою марионетку. Младший Мортейн утверждал, что регент, который был правой рукой короля при жизни его величества, предал своего сюзерена, отведя войска прежде времени. Божий суд - поединок - выиграл Ричард, но все знают, что бог на стороне более сильного. Хотя в этом случае, наверное, - более молодого, более быстрого, более выносливого… регент был героем еще той, первой войны, ровесником наших родителей.
        Впрочем, правду наверняка знала и молодая королева. Ее считали погибшей, поэтому, когда она вернулась, и пошли слухи, будто это самозванка, несмотря на свидетельства тех, кто знал ее с детства. Но она во всем поддерживала своего любовника. Так что мне и думать не стоило искать у нее справедливости. Ничего, сама справлюсь. Что мне еще остается, в самом деле?
        Хотя я начала в этом сомневаться, обнаружив, что когда я добралась до деревни, солнце уже висело над самыми крышами. То ли тащилась слишком медленно, то ли слишком долго просидела, ничего не соображая - как ни старалась, я не могла вспомнить, какое время дня стояло, когда я вышла из ворот замка.
        Как бы то ни было, день клонился к вечеру и все, что мне оставалось - вернуться на постоялый двор в свою комнату, дождаться утра, поспав, если удастся заснуть, а там решить, как поступить дальше. Не «что делать» - это я знала и так. Как? Как не попасться и как справиться?
        Когда я лезла в родной замок, думала о мальчишке Рике, хоть и была уже наслышана о его делах. Незнакомый мужчина, которого я увидела сегодня, выглядел намного, намного более серьезным противником.
        Эти мысли пришлось отодвинуть на край сознания - думать о подобных вещах нужно на сытый желудок и свежую голову, а мне все еще трудно сообразить, на каком я свете. Почему магистр меня отпустил? В жалость или еще какие трогательные чувства из прошлого верить не стоило. Он убил моего отца - какие уж тут сантименты? И во внезапный порыв я тоже не верила - не прожил бы он два года войны, если бы был склонен к внезапным порывам.
        Значит, либо не счел опасной, либо имеет на меня какие-то планы. Начиная от самого простого - сделать так, чтобы все узнали о его милосердии - заканчивая какой-нибудь многоходовой комбинацией, которую я с ходу не просчитаю. Слишком многое изменилось и в жизни, и в раскладе сил, пока меня не было дома. Насчет первого - он здорово ошибается, со вторым я ничего не могу поделать, разве что внимательно смотреть по сторонам и слушать. Глядишь и пойму что-нибудь.
        Колокольчик над дверью зазвенел, когда я шагнула в трактирный зал на первом этаже постоялого двора. За стойкой оказался сам хозяин. У него вытянулось лицо, и я преисполнилась самых дурных предчувствий.
        - Воды в мою комнату и таз помыться, - распорядилась я, подходя к стойке. - И принеси поесть. Что-нибудь на свое соображение.
        - Прошу прощения, госпожа… - начал было он.
        Я мысленно вздрогнула. Я - леди Роза Эйдо, а не просто там «госпожа». По дороге к замку это обращение не так резало ухо: я до конца не осознавала потерю. Но сейчас, посидев в темнице собственного дома…
        Смогу ли я к этому привыкнуть? Только когда увижу смерть того, кто отнял у меня все. А пока - придется потерпеть…
        - Вас не было три дня, и я счел, что вы не вернетесь…
        - И брошу вещи и деньги, на которые можно купить весь твой трактир? - возмутилась я. - К тому же я заплатила!
        - Вы заплатили только за один день, госпожа. А прошло три, и…
        Ну да. Это леди Розу Эйдо ждали бы, пока не соизволит вернуться или прислать человека, который заберет вещи и расплатится окончательно. А безымянную «госпожу»… Он вежлив лишь потому, что понимает: женщина, осмелившаяся путешествовать в одиночку, может за себя постоять.
        - И ты прибрал мои вещи к рукам?
        - Что вы, все в целости и сохранности, лежит у меня в сундуке… Мне же надо было освободить комнату для постояльцев!
        - Каких постояльцев? - усмехнулась я. - Вечер уже, а у тебя даже в трактире никого!
        Словно опровергая мои слова, звякнул колокольчик над дверью, впуская молодого светловолосого мужчину в повидавшем виды камзоле. Мужчина кивнул хозяину и устроился за столом напротив двери.
        - Пегги! - крикнул хозяин в дверь у себя за спиной и снова повернулся ко мне.
        - Как я уже сказал…
        Из-за его спины выскользнула дородная женщина в обсыпанном мукой переднике и устремилась к новому гостю. Лицо ее показалось мне знакомым, но сейчас было не до того, чтобы вспоминать, где именно я ее видела.
        - …все в целости и сохранности, разве что я вычел плату за хранение…
        Я зажгла на ладони язык пламени - далеко не самое эффективное боевое, но довольно эффектное заклинание, мигом напоминающее черни ее место.
        - Так что там насчет платы за хранение?
        - Ничего, миледи, я оговорился… Сейчас все принесу.
        Вот то-то же.
        Отсутствовал он минуты три. Вернувшись, с поклоном опустил на стойку мою дорожную сумку. Перебирать все вещи сейчас я не стала: если что-то пропало, спущусь и откручу пройдохе голову. Только вытряхнула на стойку кошелек и демонстративно пересчитала деньги. Подвинула к трактирщику несколько медяков:
        - Мне нужна комната еще на сутки, таз помыться и еда. Начни с еды, я сяду здесь, в зале, пока готовят комнату.
        - Как прикажете, миледи.
        Я устроилась за столом, поближе к окну. Маленькие мутные стекла пропускали совсем немного света, а мне не хотелось жевать в полутьме. Насиделась в полнейшем мраке.
        Женщина в осыпанном мукой фартуке поставила миску и кружку перед вторым посетителем трактира и подошла ко мне.
        - Сегодня есть вареное пшено и похлебка, миледи.
        Я мысленно вздохнула. Отец учил не кривиться от простой еды в дороге или в походе, но в замке стол всегда ломился от яств. Да и в пансионе готовили хорошо. Пшено на воде или похлебка невесть из чего - так себе выбор после дичи, дорогих сыров и фруктов. Я успела соскучиться по этому всему за две недели в пути. Придется отвыкать. Даже если я каким-то чудом останусь жива после того, как отомщу Мортейну, обходиться без разносолов придется очень и очень долго. Надо же будет зарабатывать себе на жизнь, а я понятия не имею, как это делается. Всю жизнь была уверена, что не придется…
        - Пшено, и сдобри маслом, пожалуйста, - я улыбнулась ей, протягивая медяк… и вспомнила, где я ее видела.
        Маргарет, повариха Мортейнов. Незадолго до моего отъезда мы гостили у них, и стол был великолепен. Матушка попросила позвать повариху, чтобы отблагодарить, и дала ей серебряную монету, еще одна досталась от леди Летисии Мортейн. Маргарет, а здесь ей приходится довольствоваться фамильярным «Пегги». Что заставило ее покинуть замок, где она жила в полном довольстве?
        И, к слову, почему за все время я ничего не услышала про старших Мортейнов?
        - Маргарет? - осторожно спросила я. - Ты ведь Маргарет, повариха Мортейнов?
        - Да, - осторожно ответила она.
        Я расплылась в улыбке. Странное дело, но я искренне обрадовалась ей, первому человеку из прошлой жизни - магистр не в счет.
        - Простите, миледи, я вас не припомню.
        - Ну, конечно, - я рассмеялась. - Откуда бы. Я видела тебя, когда тебя позвали к господам поблагодарить за прекрасный ужин.
        - Такое часто бывало, - подтвердила она, не улыбнувшись. - И все же, миледи, простите…
        - Я - Роза Эйдо, - сказала я и продолжала тараторить, словно маленькая девочка, встретившая давно не виденную подругу. - А почему ты здесь, разве господа…
        Договорить я не успела: женщина плюнула мне в лицо.
        Глава 3
        Несколько бесконечных мгновений я лишь оторопело таращилась на нее, не до конца осознав, что произошло. Медленно стерла рукавом плевок со щеки, все еще глядя в перекошенное от ненависти лицо женщины.
        А потом кровь ударила мне в голову и бешено заколотилось сердце. Мир сузился до этого чужого-знакомого лица, которое я прямо сейчас сотру из мира живых.
        Повариху отнесло к стене - глухой удар, вскрик, вскрик, свистящий вдох - каждый, кто хоть раз приземлялся на спину плашмя, помнит, как на миг словно вышибает весь воздух из легких, и не сразу получается вдохнуть. Сама не помню, как оказалась рядом, заглядывая в ее, теперь уже распахнутые от страха глаза. Молча - угрозами и руганью сыплют только бессильные - я снова потянулась к магии. Простонародье боится огня, но сотня воздушных клинков куда смертоносней.
        Сбитое кем-то извне заклинание отозвалось болью во всем теле - словно в позвоночник загнали стальной прут. Я едва удержала крик, застонав сквозь стиснутые зубы. Боль на миг отрезвила, но ярость тут же вернулась снова. Кто посмел вмешаться?!
        Я развернулась, отступая чуть в сторону - чтобы видеть и повариху, жмущуюся к стене, и мужчину - того самого, светловолосого, который только что сидел у двери, готовясь поесть. Он приближался неторопливо, выставив в примиряющем жесте обманчиво-безоружные руки. Как будто никто не знает, что некоторые боевые заклинания не требуют ни жестового, ни вербального компонента - чистая мысль, чистая сила.
        Зачем он влез? Что ему нужно? Бить ли первой, пока не ударил он? В учебном поединке все ответы известны, но что мне делать сейчас? Перед внутренним взором возникло укоризненное лицо матери - леди из семьи Эйдо начала трактирную потасовку, разве этому я тебя учила?
        Пока мысли мельтешили роем вспугнутых мух, боль, наконец, отступила, перестала туманить зрение. Стало понятно, что на лице мужчины не было ни злобы, ни торжества. Скорее… сочувствие?
        - Пощади ее, - мягко проговорил он.
        - Она посмела… - Собственный голос показался мне незнакомым - ломким, звенящим, грозящим сорваться то ли в крик, то ли в слезы. Я сжала кулаки, ногти впились в кожу, боль напомнила, на каком я свете. - Она посмела меня оскорбить, - уже сдержанней выговорила я. - Равного я бы вызвала, прежде чем убить. Эту я вызвать не могу.
        - Да, она тебе не ровня, - согласился незнакомец, все так же мягко и спокойно. - Ты можешь убить ее, не шевельнув и пальцем. И она не сумеет себя защитить.
        Я словно наяву увидела отбелки факела на стене и ощутила тяжесть цепи и замораживающее нутро ощущение полной беспомощности.
        Но я-то в своем праве!
        Те двое, наверное, считали так же, ведь невиновные не сидят в кандалах.
        - Милости, миледи! - Хозяин опомнившись, кинулся между мной и Маргарет, бухнулся на колени. - Пощадите. Она припадочная…
        - Кого вы молите о пощаде? - прошипела повариха.
        - Заткнись, - отрезал мужчина. Вроде и голос не повышал, и к магии не тянулся, но Маргарет, и правда, заткнулась.
        Он снова обернулся ко мне.
        - На поединок ее не вызвать. Значит, это будет не воздаяние, а убийство.
        - Так тем более ей следовало подумать, прежде чем!.. Она это начала!
        Прозвучало, надо сказать, так себе. Словно я оправдываюсь перед воспитательницей, разбирающей девчоночью драку в пансионе. Правда, там мы боевую магию в ход не пускали. После первой попытки - браслет с прадием на месяц, после второй - отчисление. И неважно, насколько знатен и богат род отчисленной.
        Мужчина кивнул.
        - Все совершают ошибки. Иногда непоправимые. Но ведь ты не убийца, Роза. Стоит ли ей становиться?
        Откуда он знает мое имя? Ах, да, я же только что сама представилась и не особо понижала голос. В самом деле, все совершают ошибки. Он мог бы не разрывать заклинание, а сразу бить насмерть, ведь я - никто, со мной так можно…
        Как можно было леди Розе Эйдо на своей земле наказать простолюдинку, как заблагорассудится. Никто ничего не скажет. Разве что пожурят - дескать, можно было и позволить себе проявить милосердие, тем более к женщине…
        - Что я тебе сделала? - снова развернулась я к ней.
        Женщина выплюнула поток брани, а потом, осекшись на полуслове, вдруг разрыдалась, заткнув лицо передником.
        - Она припадочная, видите? - снова встрял хозяин.
        Да уж, очень похоже на то. Странно, что Мортейны вообще держали такую. Хотя, может, во время войны повредилась в уме? Кто знает, что тут творилось тогда? Я медленно выдохнула. Ярость угасла, оставив гулкую пустоту внутри. Недоумение от незаслуженного оскорбления тоже постепенно стихало, сменяясь усталым безразличием. Кажется, за последние дни мне досталось столько впечатлений, что у разума кончились силы на них реагировать.
        - Ты не убийца, - повторил незнакомец. - А смерть - единственная ошибка, которую уже не исправишь.
        Мне и в самом деле еще ни разу не приходилось убивать. И сейчас уже не хватит духа. Одно дело - стереть в порошок врага, другое - хладнокровно убить женщину, пусть даже и оскорбившую меня. А сейчас будет именно «хладнокровно»: я все еще рассержена, но уже не взбешена, уже понимаю, что творю. Отец мог помнить оскорбление десятилетиями. А я, видимо, пошла в мамин род - быстро вспыхиваю, быстро остываю…
        Я подхватила со скамейки сумку. Шмякнула белобрысого об стену - кухарка мне не ровня, а вот он - да, и нечего было влезать. Хлопнула дверью.
        Захочет поквитаться - догонит.
        Топот за спиной я услышала, уже выходя за околицу - топот и учащенное дыхание. Потянулась к магии, «оглядываясь» по сторонам - нет, нападать он не собирался.
        - Роза, подожди!
        Я обернулась.
        - Подожди, - повторил он, останавливаясь в двух шагах. - Я хотел извиниться.
        Он глубоко вздохнул, переводя дух. Неужели от самого постоялого двора бежал?
        - Извини, что влез. Подумал, что ты об этом пожалеешь, когда остынешь, вот, и… - Он развел руками и обезоруживающе улыбнулся.
        Я пожала плечами.
        - Сейчас я жалею о том, что послушала тебя. О своей слабости.
        Отец сказал бы, что нельзя спускать оскорбления. Что следовало ее убить, дабы неповадно было другим. Не то чтобы мысль об этом доставляла мне удовольствие - я и в самом деле не убийца. Но…
        - Мой отец сказал бы сейчас, что стоит один раз показать свою слабость, и тебя сожрут.
        - Но ты - не твой отец. И милосердие - не слабость.
        Я усмехнулась.
        - Откуда ты взялся, такой праведный, на мою голову?
        Он рассмеялся.
        - Меня зовут Алан. И я вовсе не праведный.
        Алан, значит. Лет на пять старше меня. Светлые встрепанные волосы, смешливые серые глаза, приподнятые в полуулыбке уголки губ. Такие лица я видела на балах в Бенриде - словно у их обладателей вовсе не было никаких забот, кроме, разве что, желания снискать расположение дамы. Хотя этому, кажется, вовсе не стоило о подобных вещах беспокоиться - достаточно улыбнуться, и девицы сами в очередь выстроятся. Даже несмотря на видавшую виды одежду: дублет, хоть и чистый, подвыцвел от солнца и стирок, штаны залатаны на колене, только сапоги выглядят новыми, и плащ из добротной шерсти, хотя тоже уже поношенный.
        - А откуда взялся… - Он снова улыбнулся. - Это долгая история, даже не знаю, с чего начать.
        - С начала, - сухо сказала я, давая понять, чтобы не расточал улыбочки всуе. Сейчас мне вовсе не до флирта. - Спешить мне некуда.
        Вовсе некуда. Заночую где-нибудь в лесу, с костром не замерзну, подумаю как следует, и снова - в замок. В этот раз чтобы наверняка. Это будет не убийство. Месть.
        - Ну если сначала… - Он возвел очи горе, точно припоминая. Заговорил нараспев: - Вначале тьма была безвидна и пуста, и….
        Я фыркнула, и Алан расхохотался, так заразительно, что я невольно улыбнулась вслед за ним. Впервые за, кажется, бесконечное, время. Хотя какое там бесконечное - две недели…
        При этом воспоминании улыбаться сразу расхотелось.
        - Не настолько сначала.
        - Как хочешь. И все же… так и будем стоять? Может, сядем, или пойдем? Ты куда, кстати, шла?
        - Тебе не все ли равно?
        - Ровным счетом все равно. - Его лицо снова осветила улыбка. - И совершенно все равно, куда идти самому, особенно если компания хорошая.
        Я подняла бровь, скептически глядя на него. Алан посерьезнел.
        - Слушай, я понимаю, что каждый первый мужчина начинает рассказывать тебе, что другой такой нет в целом свете, а каждый второй пытается сорвать хотя бы поцелуй…
        Меня передернуло, и он снова поднял ладони в том же жесте, что я видела в таверне. Словно говоря - вот он, я, весь перед тобой, без оружия и не замышляю ничего дурного.
        - … но я безобиден, правда. А вдвоем в самом деле веселее. И безопасней.
        - Я не боюсь.
        - А еще отрастила глаза на затылке и разучилась спать? - поинтересовался он. - Говорят, в округе снова появились чумные.
        - Я не боюсь, - повторила я и уточнила: - Чумных. И не вижу повода доверять человеку, которого знаю от силы четверть часа.
        Каждый первый среди знакомых мне мужчин оскорбился бы, ведь предполагалось, что он - защитник, а не угроза. Каждый второй начал бы доказывать, что он человек чести, а не какой-то там… Впрочем, раньше мне и в голову бы не пришло опасаться, пусть даже едва знакомого. Мой мир до сих пор был миром красивых женщин и галантных мужчин, а опасности - это то, рассказ о чем щекочет кровь, как баллады о прошедшей войне или охота на хищника, а не вполне реальная вероятность погибнуть.
        Алан не оскорбился. Посмотрел на меня без тени усмешки.
        - Резонно. Но… - Он пожал плечами. - Как я могу подтвердить, что не желаю ничего дурного? Слова останутся словами.
        - А зачем что-то доказывать? У тебя своя дорога, у меня своя.
        - Говорю же, чумные. - Он поежился. - Сталкивался с ними пару раз, едва ушел. Так хоть по очереди можно караулить.
        - Только не говори, что не знаешь охранных заклинаний.
        Защитный круг может быть разной силы - какой-то просто разбудит тех, кто внутри, другой отбросит врага, а может и испепелить на месте.
        - Знаю, раз до сих пор жив. Только чумные редко ходят по одному. - Алан помолчал. - Что до того, можно ли мне доверять…
        Он повернулся к разбитому молнией дубу. Гроза прошла совсем недавно - на неопаленной половине ствола даже листья еще не привяли. Быстро, но безукоризненно точно сплелись пальцы, свистнул воздух - я едва ойкнуть успела, как могучий ствол в два охвата осыпался щепой.
        Сотня воздушных клинков только называется так - создать всю сотню умеют единицы. Мой предел - тридцать. В общем-то для практических целей достаточно меньшего количества. Здесь было - сколько? - не успела сосчитать.
        Алан перевел на меня взгляд. Очень спокойный. Очень уверенный.
        - Мог бы я сделать то же самое в трактире?
        - Мог бы, - признала я.
        Я бы и пикнуть не успела, просто потому, что не увидела, что он делает. Там я вообще ничего вокруг себя не видела. Сейчас, если бы заклинание летело в меня, я бы успела собрать щит… может быть. А может, и нет. Проверять в боевом режиме не хотелось. Я видела, что это заклинание - даже в моем исполнении - способно сделать со свиной тушей.
        Если бы Алан захотел, там, на постоялом дворе, он оставил бы от меня мокрое место. В прямом смысле.
        А я его - спиной в стену!
        - Я, говорит, безобидный, - усмехнулась я.
        Он снова широко улыбнулся.
        - Я же не сказал «не опасен».
        - А что, есть разница?
        - Конечно! Я опасен, ты опасна, как и любой маг. Но я не намерен тебя обижать. Ни словом, ни делом. Разве что случайно… тут уж заранее не предскажешь. Но вдвоем действительно безопасней.
        - Даже такому, как ты?
        - А что я, не человек, что ли? Так-то я и не боец особо, так… нахватался. Ну, и дома учили, как всех…
        - А кто ты?
        Я имела в виду «чем занимаешься, если не боец» - на наемника он в самом деле не походил. Но он понял по-своему.
        - Алан Мид.
        - Роза Эйдо, - машинально представилась я, хотя Алан уже знал, как меня зовут. Но ум был занят другим. Семья Мидов при определенных обстоятельствах может претендовать на престол - тогда почему человек, представляющийся этой фамилией ходит в повидавшей виды одежде? Алан Мид… Имя было связано с чем-то скандальным. Вспомнила!
        Последний светский скандал, случившийся перед самым моим отъездом из дома. Младший из пятерых братьев Мид. Что-то там было про девушку, друга и поединок. То ли он увел девицу, то ли девица его…
        Ах, да! Увел девушку у друга, тот вызвал его на поединок и погиб. А скандал случился потому, что оба участника были вроде как несовершеннолетними, и ответственность за них должны были нести родители - так что дело едва не кончилось кровной местью, сам король собирался мирить два повздоривших рода. Помирил ли?
        - Тот самый Алан Мид? - спросила я.
        Он поморщился.
        - Надо же, насколько у людей долгая память.
        - Это последняя сплетня, которую я успела услышать перед отъездом в Бенрид. Извини, если задела.
        - А когда вернулась?
        - Два дня назад. Но ты не ответил.
        - Я ответил. А потакать твоему любопытству не собираюсь.
        - Вообще-то это не я к тебе в попутчики напрашиваюсь, - ехидно проговорила я.
        Алан обреченно вздохнул.
        - Хорошо. Что ты хочешь знать?
        - Да ничего, в общем-то. Просто…
        Я замялась, подыскивая слова. Не говорить же открыто - ты прославился не просто как дамский угодник, а как человек, который не слишком заботился о репутации девушки да еще и убил лучшего друга. А потом уверяешь, что ты безобиден?
        Впрочем, какая мне разница, в самом деле?
        - Извини. Глупо с моей стороны. И разговор этот дурацкий. - Я махнула рукой и, отвернувшись, пошла прочь. - Не стоило все это затевать, - проговорила я, чуть замедлив шаг, но не оборачиваясь. - Я все равно не знаю, куда иду и зачем, поэтому… незачем.
        Никуда я не иду, на самом деле. Была бы я парнем, оставался бы смысл цепляться за жизнь - род должен продолжаться. Титул можно и добыть мечом или верной службой, в конце-то концов. Лишь бы не пресекся род. Но оба моих брата мертвы. Род Эйдо мертв. Даже если я вдруг, убив магистра, уйду, даже если выйду замуж, и у меня родятся дети, они будут носить другую фамилию. Хотя сейчас сама мысль об этом не вызывала ничего, кроме горькой усмешки. «Мертвы», - гудело набатом в голове. «Все мертвы». Алан отвлек меня - ненадолго, и спасибо ему за это. Но…
        - Мне сейчас не нужно ничье общество, - повторила я, не оборачиваясь. - Извини.
        Я прибавила шагу.
        - Да погоди ты! - воскликнул он. Догнав в несколько прыжков, ухватил за рукав, разворачивая. Я зашипела, потянулась к магии - шарахнуть чем-нибудь не убийственным, просто чтобы этот прилипчивый тип отстал.
        - Думаешь, я не вижу, что ты сама не понимаешь, на каком свете? - негромко проговорил Алан. - Куда ты пойдешь одна в таком состоянии? До первой осины с веткой поудобней? Или до первого чумного?
        До своего замка. А потом вопрос «куда пойти» перестанет быть актуальным.
        - Не все ли тебе равно? - усмехнулась я.
        - Не все равно. Потому что я еще помню, каково это.
        Откуда бы? Его-то все живы. Хотя… война ведь была.
        - Твои тоже?..
        - Фрей погиб, прикрывая обоз с беженцами от чумных. Остальные живы. Но я не о том. После той дуэли… - Алан вздохнул. - Слушай, не знаю, как ты, а я так и не успел поесть. Давай-ка сядем, заморим червячка, заодно и поговорим.
        Я хотела было сказать, что вовсе не голодна, но живот предательски заурчал.
        - Я не вернусь на постоялый двор.
        - Да и чумные с ним. У меня есть сухари и немного сыра. Будешь?
        - Нечем отдаривать.
        - Да брось ты, - отмахнулся он.
        Алан шагнул с дороги, потянув меня за рукав, уселся, скрестив ноги. Хлопнул ладонью рядом.
        - Не дури. Даже идти куда глаза глядят лучше на сытый желудок.
        Я, помедлив, опустилась рядом. Алан достал из мешка тряпичный узелок - ткань выглядела белоснежной. Внутри действительно оказались сухари - белые, душистые.
        - Вина? - предложил он, вытащив следом флягу.
        Я покачала головой. Слишком велик соблазн напиться и ни о чем не думать.
        - У меня вода есть.
        Свежая, сегодня только набрала из родника. Родников на наших землях было много…
        Алан с аппетитом захрустел сухарем, прожевав, сказал.
        - Догадаться, что тебе сейчас хреново… извини уж, отвык от галантного обхождения - много ума не надо. Ты - Эйдо, а что с ними случилось, ни для кого не секрет.
        - Для меня… - Я глотнула ком в горле, заставила себя вдохнуть и выдохнуть. Нельзя плакать. - Для меня секрет. Про отца мне написали, а как умерли мама и братья… - Голос сорвался, пришлось замолчать. - Если ты знаешь, что… - Да что ж так трудно дышать! - Что на самом деле случилось с моей семьей - расскажи.
        - Точно могу сказать только про Эдварда и Мартина. Братья?
        Я кивнула. Говорить сил не было.
        - Я видел их имена в списках погибших во время обороны столицы.
        Что ж, по крайней мере, не в тюрьме и не на плахе - или что там еще могли сотворить победители с теми, кого назвали изменниками?
        - Ты там был? В столице?
        Алан кивнул.
        - Пару раз, значит, чумных он видел, - не удержалась я. - Еле ноги унес, значит.
        Не стоило, наверное, открыто уличать его во лжи, следовало бы подождать, пока нестыковок в рассказе накопится побольше, да сделать выводы самой. Или просто уйти, ничто ведь не обязывает меня поддерживать знакомство. Но я никогда не была сильна в интригах, а теперь и вовсе не способна была думать хотя бы на шаг вперед. Не существовало никакого «вперед». Было только бесконечное «сейчас» - и темнота дальше.
        - Еле унес, - подтвердил Алан. - А в столице я больше занимался ранеными, чем сражался. Бойцов там и без меня хватало, а вот целителей…
        Может, и не врет. Но не это сейчас интересовало меня по-настоящему.
        - Ты их видел? Тела?
        - Не могу сказать. Я не знал в лицо твоих братьев. Видел только имена в списках. Туда добавляли сведения все, кто мог опознать хоть кого-то из мертвых. В тот день многие погибли… - Его лицо на миг потемнело. - Два моих лучших друга остались там.
        Я кивнула. Если он не видел тела, а в списки добавляли имена все, не особо проверяя погибших - может быть, есть еще надежда? Какая-то вероятность ошибки? Могли ведь и перепутать. По слухам, чумные прорвались за ворота в городские кварталы - погибшие исчислялись сотнями. А то и вовсе имел место злой умысел - объявить наследников рода Эйдо мертвыми, и пусть доказывают, кто они на самом деле. Впрочем, в этом нет смысла, мы и так объявлены никем… По большому счету, я и на фамилию сейчас права не имею - ведь она неотделима от титула, а титула нас лишили.
        Грудь словно сковал ледяной обруч, мешая дышать.
        - А… мама? Ты что-нибудь слышал? В церковной книге была только дата смерти.
        Приди письмо на полтора месяца раньше, я бы успела ее увидеть. Может быть, даже смогла бы что-то изменить.
        - Что стало с леди - не знаю. По слухам, у нее случился разрыв сердца, когда она узнала о судьбе сыновей.
        Я опустила голову. На что я надеялась, собственно? Что в записи вкралась какая-то ошибка? Что случится чудо?
        Алан вдруг сгреб меня в объятья, прижал к себе.
        - Да проревись ты, - прошептал он мне в макушку. - Нельзя ж так, на тебя же смотреть больно…
        От него - точнее, от его дара - пахло липовым цветом и малиной. Как от тех отваров, которые няня давала мне в детстве после того, как я возвращалась домой в мокрых рукавицах, весь день прокатавшись на санках с горы или играя с братьями в снежки. Я прокусила губу - рот наполнился металлическим привкусом крови. Повела плечами, высвобождаясь - Алан держать не стал.
        Я криво улыбнулась, отодвигаясь в сторону.
        - И что, это вернет мертвых?
        - Станет легче.
        Я покачала головой.
        - Слезы выматывают, но ничего не меняют. - Я проверила это совсем недавно, сидя в кромешной тьме. - Справлюсь. По крайней мере, маму не вышвырнули из собственного дома. И ей не пришлось просить милостыни у родни.
        - Как тебе? - поинтересовался Алан.
        Я вздернула подбородок.
        - Я ни у кого не просила милостыни и не намерена этого делать. Или найду способ себя прокормить, или сдохну с голоду.
        Алан вдруг широко улыбнулся.
        - Я сказал себе так же шесть лет назад. Как видишь, не сдох. И ты справишься.
        Я пожала плечами. Посмотрим. Пока у меня одна цель, будет ли что-то потом - известно лишь богу.
        - Да ты ешь, - спохватился он.
        Я обнаружила, что до сих пор сжимаю в руке сухарь. Отгрызла кусок, не почувствовав вкуса. Надо есть. Иначе я ослабею. Надо жить.
        - Я обещал рассказать о себе. - Алан помолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли подбирая слова. - Дурацкая вышла история. Два самовлюбленных сопляка повздорили. Знаешь, как это бывает - зацепились языками на ровном месте, слово за слово… я даже не вспомню сейчас, что именно мы друг другу наговорили. Только дело было на балу, я решил позлить Дилана и начал откровенно ухаживать за его возлюбленной. Ну, ты понимаешь - улыбаться, прижать чуть крепче во время танца, шептать на ушко всякие глупости на грани приличий, чтобы она смеялась и краснела, а он злился…
        Я кивнула. Эта игра никогда не меняется.
        - Я был совершенно уверен, что Джоан его любит, потому танцами и улыбками на этом балу все и закончится. - Алан вздохнул. - Только оказалось, что Дилан был вовсе в этом не уверен. И после того, как я протанцевал с ней второй подряд танец…
        Я покачала головой. Вообще-то это уже было на грани приличий. Два танца подряд допускалось танцевать только с женихом после помолвки или с мужем.
        - Знаю, - кивнул он. - Говорю же, дурак был. В общем, Дилан швырнул мне в лицо перчатку. При всех.
        И замять дело уже не получилось.
        - Сейчас я понимаю, что даже после этого все можно было остановить, - в голосе Алана прозвучала горечь. - Если бы сэр Грей…
        Сэр Грей? Друг отца?
        - …приехавший обговаривать условия поединка, предложил мне извиниться - а он должен был это сделать как секундант оскорбленной стороны - я бы согласился не раздумывая.
        Так вот откуда я знаю эту историю. Сэр Грей, видимо, и рассказал. Может быть, и при нас, детях.
        - Я не хотел его убивать. Был уверен, что Дилан поставит щит, потом тоже бросит в меня что-нибудь, я легко отобью, на том все и закончится. Я ведь никогда не был бойцом. Только щит он поставить не успел.
        Глава 4
        Алан надолго замолчал. Я тоже не говорила ничего - да и что тут скажешь?
        - Я хотел поехать к его родителям вместе с телом. Понятно, что никакие извинения не помогут, и все-таки так казалось правильным. Думал, убьют - так убьют. Сам виноват. Сэр Грей отговорил. Дескать, кому станет легче, если еще и мои родители потеряют сына. - Он снова горько усмехнулся. - Только отец, выслушав подробности, обозвал меня безмозглым выродком и велел мне убираться с глаз долой. Я и убрался. Совсем.
        - А ты уверен… - Я осеклась. - Извини.
        Это мне сейчас казалось чем-то чудовищным, если самому отрезать себя от семьи. Я бы простила им что угодно - лишь бы живы были. Алан мог судить иначе. Поэтому не стоит спрашивать, уверен ли он, что правильно понял отца. Задним умом все крепки. Да и… хотел бы - давно вернулся и поговорил бы. Похоже, нашла коса на камень. А может, и возвращался, и пытался поговорить. И незачем бередить старое праздным любопытством.
        - Уверен ли я, что он имел в виду именно это? - усмехнулся Алан. - Нет. Но мама всегда говорила, что отец - редкостный упрямец, а я - еще хуже. Я ей пишу время от времени, чтобы знала, что жив-здоров. Может, она и отвечает - только я не остаюсь на одном месте так долго, чтобы дождаться письма.
        Алан помолчал.
        - Может, оно все и к лучшему. Пятому сыну все равно ничего не светило, а так - лучше, чем наемником.
        - «Так» - это как? - поинтересовалась я.
        - Странствующим целителем. Сам себе хозяин.
        Я вытаращила на него глаза.
        - Целителем? Не знахарем?
        - Обижаешь, - ухмыльнулся он. - Зелья, конечно, тоже собираю, как без них. Но настоящие, зачарованные, не просто травки. Хотя без травок тоже никак, само собой. При болезни королей, например, хороша вишня, а при долгой хандре - зверобой…
        - Но почему? - не удержалась я от любопытства. - Ты мог бы наняться в любую знатную семью, или в любую из столичных лечебниц. Не пришлось бы… - Я осеклась.
        - Ходить в латаных штанах? - рассмеялся Алан. - Невелика плата за свободу.
        - Свободу?
        - Конечно. Нанявшись к какому-нибудь лорду, я стал бы прислугой. Пусть очень дорогой и образованной - но все же прислугой, пусть почти равным - но все же «почти». Тем, кто полностью зависит от жалования и настроения господина. Захочет - заплатит. Захочет - велит прогнать. А так я сам прихожу в замок и спрашиваю, нужна ли помощь целителя. И если нужна - остаюсь. На своих условиях. И ухожу, как только перестаю быть нужным.
        Он улыбнулся.
        - Может, лет через десять, когда я стану старой развалиной…
        Я фыркнула. Лет через сорок - может быть.
        - …такая жизнь мне надоест, и я променяю ее на теплый угол и каждодневную похлебку, - продолжал Алан, словно не заметив моего смешка. - А пока - я свободен как ветер, и меня это устраивает. Собственно, потому я так уверенно и напрашивался в попутчики - мне все равно, куда идти. Везде будут больные или раненые… а сейчас так особенно.
        - Война же закончилась.
        - Ой ли? - протянул Алан. - Очень многие решили под шумок прихватить соседских земель. А теперь хозяева собираются вернуть их обратно - и далеко не все пишут прошения королеве. Да и болезни… в войну желудочный катар кажется мелочью, поболит - и перестанет. А потом оказывается, что совершенно ничего невозможно есть, кроме жидкой каши. И так со всем. Работы хватит, куда бы мы с тобой ни пошли.
        - Мы с тобой? - подняла бровь я. - Разве мы уже идем вместе?
        - А разве нет? - Он обезоруживающе улыбнулся. - После того как я, можно сказать, душу излил, меня отвергают?
        Я почему-то смутилась.
        - Дело не в тебе, дело…
        - …во мне. Когда так говорят, дело обычно оказывается как раз таки «в тебе».
        - Да перестань ты, я вовсе не о том!
        - Так и я не о том, - Алан снова посерьезнел. - Ты сейчас не знаешь не только куда идти, но и как жить, и стоит ли вообще жить.
        - Да назло им всем не умру! - вскинулась я.
        - Для начала - и это сойдет. Но раз тебе все равно куда идти и мне все равно - так давай вместе пойдем все равно куда! И веселее, и спокойней… А там разберешься, что ты хочешь от этой жизни.
        Это я и так знаю. Чтобы моя семья была жива, а магистр - мертв. Только…
        - … я имею в виду из осуществимого.
        - Мысли читаешь? - не удержалась я.
        - Нет, у тебя на лице все написано, только дурак не поймет.
        А ты не дурак.
        - Да и вообще… - Он протянул мне сверток с сухарями. - Еще будешь?
        Я помотала головой.
        - Тогда пойдем. - Алан вернул еду в сумку и поднялся. - Поищем ночлег.
        - Эй, я еще не согласилась!
        - Завтра разберемся, на свежую голову, - отмахнулся Алан. Протянул мне руку. - Пойдем. Вечереет, а спать в чистом поле опасно.
        - Я ночевала в лесу по дороге из Локка, - сказала я, не торопясь опираться на протянутую руку.
        Не рассчитала путь, не подумав, что в этот раз еду не верхом и не в карете.
        - Нодья, охранный купол, прекрасно проспала всю ночь.
        - Повезло, - без тени улыбки произнес Алан. - Я бы не рискнул.
        Я внимательно посмотрела на него. Нет, похоже, не врет и не запугивает. Неужели в округе и в самом деле неспокойно? Потому и дорога пустынна, и постоялый двор? Оперлась на протянутую ладонь - широкую и крепкую. Алан вздернул меня на ноги, легко, точно пушинку, подхватил за талию, едва я пошатнулась, и выпустил, когда я утвердилась на ногах.
        Показалось мне, или его рука задержалась на талии чуть дольше, чем следовало?
        - Там, в паре лиг от большой дороги, есть село поменьше, - сказал он, не замечая моего смущения. - Поищем, кто пустит заночевать.
        Я покопалась в памяти - да, было село. Не маленькое - дворов двадцать - но и не такое большое, как Клейдон, где до войны было больше двух сотен дворов.
        - А что нам мешает остановиться прямо здесь? - поинтересовалась я. - И никуда не идти? Сам же говорил, в округе неспокойно.
        - В Клейдоне привыкли кормиться с проезжающих. Нас обдерут как липку. Ты разве не заметила, что на постоялом дворе цены поднялись втрое, если сравнивать с довоенными?
        - Меня не было здесь шесть лет, - зачем-то начала оправдываться я.
        - Извини, забыл. Словом, они поднялись. Так что мы пойдем туда, где жители не настолько избалованы путешественниками, - с этими словами Алан свернул на развилке в лес. И тут же остановился так резко, что я едва не ткнулась носом ему между лопаток. Высунулась из-за его спины и обнаружила трех верзил.
        От того, как они держали мечи - дрянные, надо заметить - хотелось то ли смеяться, то ли плакать. Разбойнички…
        - Кошелек и девку, - потребовал один.
        Алан приподнял бровь.
        - Помилуйте, откуда у меня кошелек?
        Кто-то резко дернул назад за плечо, и прежде, чем я успела сообразить, что происходит, меня обхватили поперек груди, прижав к телу - давно немытому телу - а шеи коснулся нож.
        - Девка твоя больно громко орала, что может весь постоялый двор купить, - прорычали у меня над головой.
        А больше ничего эти идиоты не слышали? Про магию, например?
        Я встретилась взглядом с Аланом. Потянулась к магии - пока не выплетая заклинание до конца, только чтобы он заметил - и понял.
        - Мужики, вы уверены? - спросил он, глядя мне в глаза. - Ваша жизнь на кону, не моя.
        «Мужики» предсказуемо заржали, тот, что меня держал, даже на миг расслабил руку с ножом. Чем я и воспользовалась, магией рванув клинок от шеи и одновременно со всей силы наступив разбойнику на стопу, где подъем. Вес во мне птичий, конечно, но ему хватило, чтобы охнуть - а, может, он просто ошалел от того, что нож ожил и рванулся из пальцев.
        Я подхватила еще теплую рукоять в воздухе - едва не выскользнула из вспотевших ладоней - развернувшись, всадила нож мужику в грудь, действуя совершенно бездумно: тело само вспомнило, чему его учили. Разбойник вместо того, чтобы упасть замертво, попытался меня сграбастать. Я отшвырнула его магией, шмякнув о ближайшую осину - мужик сполз по стволу, и, наконец, затих.
        Я обернулась - кровь колотилась в висках, мешая дышать. Алан убрал нож в ножны, бросил на траву тряпицу, которой только что вытирал оружие. Бурая, в алых пятнах тряпка плавно опустилась, закрыв лицо того, что требовал кошелек и девку. У лежавшего рядом не было головы. Третьему досталась та самая сотня воздушных клинков - или на сколько там способен Алан, и я отвела взгляд, едва заметив алое. В свиных тушах не было столько крови…
        К горлу подкатило, рот наполнился кислым.
        Алан оказался рядом мгновенно, обнял, притиснув к себе так, что я ничего не видела, но липовый цвет и малина все же не могли заглушить мерзкого запаха. Меня затрясло.
        Надо было вывернуться, пойти самой, это ж просто неприлично так прижиматься к почти незнакомому мужчине, но я только крепче вцепилась в его дублет, позволяя себя вести.
        - Садись, - сказал, наконец, Алан. Все еще придерживая за плечо, помог опуститься на бревно.
        Я судорожно вздохнула, поежилась. Оказывается, человек с проткнутым сердцем еще пытается тебя убить, не понимая, что сам мертв. А поле боя воняет не только кровью, но и дерьмом. Я сглотнула горький ком, снова подкативший к горлу, и не сразу заметила, что Алан протягивает флягу.
        - Держи. Осторожней только, крепкое.
        Я помотала головой.
        - Не дури, - сказал он.
        Помедлив, я все же взяла флягу, из горлышка которой остро шибало хмельным. Закашлялась, едва не разлив содержимое - рот и горло обожгло.
        - Что это за гадость?
        - Перегнанное вино.
        Я нахмурилась - вообще, такие вещи должны быть по моей части, я же алхимик, как-никак. Но разум отчаянно отказывался подчиняться, пока я с усилием, словно выдирая пальцами гвоздь из стены, не выкопала воспоминания.
        - Из Ландернау, что ли, вез?
        Там, говорят, придумали пропустить вино в перегонный куб, и то, что получалось, по слухам, сшибало с ног с одного кубка. Какой там кубок, у меня от неполного глотка в голове зашумело! Но как можно по доброй воле пить этакую гадость?
        - Если из Ландернау - он золотым выходит, откуда у меня деньги? - ухмыльнулся Алан. - Сам перегнал. Из браги. Отличная штука: и раны обеззараживает, и мозги прочищает.
        - По-моему, наоборот.
        - Это ты просто мало выпила. Глотни еще. Одного глотка хватит. - Он помолчал и добавил: - Я же говорил, что ты не убийца.
        Перед глазами, словно наяву, снова встал тот мужик с ножом в груди, я, зажмурившись, мотнула головой и выпила еще. На какой-то миг действительно стало ни до чего - отдышаться бы. Отчаянно кашляя и хватая ртом воздух, я вернула флягу.
        - Привыкну.
        - А оно тебе надо - привыкать?
        Я пожала плечами. Алан озабоченно оглядел меня с головы до ног.
        - Подождешь меня с полчаса? Пойду, пошарю…
        Меня передернуло.
        - … да и обычай требует вздернуть труп разбойника за ноги на дерево.
        - А это действительно нужно? - поинтересовалась я, в который раз пытаясь подавить тошноту.
        - Чтобы другим неповадно было. - Алан пожал плечами так спокойно, будто говорил об испорченной одежде.
        Я покачала головой.
        - Не понимаю. Они совсем-совсем идиоты? Напасть на мага?
        - Голод и отчаяние толкают людей на страшные вещи, - негромко проговорил Алан. - Если бы они потребовали только кошелек, я бы позволил им уйти.
        - А они бы потом отобрали последнее у того, у кого не хватит сил - или хватит совести… кого отчаяние толкнет не на большую дорогу, а в петлю.
        - Тоже правда. - Алан глянул в ту сторону, где лежали трупы, и махнул рукой.
        - Чума с ними, от пары медяков не разбогатеем. Пойдем отсюда.
        В деревне Алан решительно миновал несколько добротных домов и остановился у покосившегося плетня. Я с сомнением разглядывала потемневшую дранку на крыше, кажется, даже с прорехами, окна, наглухо закрытые ставнями - видать, стекол в них вовсе не было. Глина, которой обмазан сруб, потемнела и потрескалась. Более-менее ухоженным выглядел только огород - ровные грядки со свеклой и морковкой, пышные кусты капусты, еще не закрутившейся в кочаны. Никаких сорняков. Видать, с огорода только хозяева и кормятся…
        - Или вдова, или бобыль старый живет, - сказал Алан. - Такие охотней пускают, все приработок. И дети по головам скакать не будут.
        По мне - так и пусть дети скачут, лишь бы чисто было внутри. Отец говорил: чернь живет в грязи. Если что, заночую во дворе.
        Я бы не взялась гадать, сколько лет хозяйке - может, тридцать, может, шестьдесят, а то и все шестьсот. Волосы скрыты платком, лицо выдублено солнцем, загар подчеркивает все морщины. Руки - заскорузлые, с широкими, как у мужчины, ладонями и глубокими трещинами, куда намертво въелась земля. Босые ноги, припорошенные пылью. И по тому, как она поклонилась гостям, даже мне, не слишком разбирающейся в хворях, стало ясно, что со спиной у нее не все ладно. Алан поклонился в ответ - как равной, пришлось и мне склонить голову. Я решила молчать, слушать и делать выводы, и так уже наворотила сегодня дел.
        - Пустишь заночевать, хозяюшка? - улыбнулся Алан. Да так улыбнулся, будто в целом свете не было никого прекрасней этой скрюченной тяжелым трудом и невзгодами женщины.
        - Пустить-то пущу. - Ее лицо смягчилось. - Чай лавок не пролежите. Только кормить нечем, не обессудьте.
        - Были бы стены и крыша, а с остальным мы разберемся, - снова улыбнулся он.
        - Проходите.
        Я зашла вслед за Аланом, огляделась. Топили в избе по-черному - копоть ровным слоем покрывала потолок и примерно пол-ярда стены, ниже она была чистая, беленая. Земляной пол, присыпанный чистым песком, выскобленный добела стол, широкие лавки вдоль стен, похоже, заменяющие кровать и самой хозяйке. Большой сундук в дальнем углу.
        Чисто. Остальное - ерунда.
        Алан тоже огляделся, сунул мешок под лавку. Повернулся к женщине.
        - Позволишь, хозяйка?
        Не дожидаясь ответа, сплел заклинание. Хозяйка охнула, как-то неловко выпрямилась, вытянувшись в струнку, обмякла. Неуверенно повела плечами, а потом склонилась едва ли не до земли.
        - Благодарствую, господин целитель. Только отплатить мне нечем.
        Оно и так видно, что нечем. За услуги мага-целителя в столице платят золотом, а у этой и медяка, наверное, не наберется.
        - Ты уже отплатила, - отмахнулся Алан. - Крыша над головой да прочная дверь по нынешним временам драгоценность.
        Дверь у нее и в самом деле была хороша - толстая, с тяжелым брусом-засовом.
        - Давеча ночью приходили чумные, - покачала головой женщина, - трех собак сожрали, потом к тестю старосты ломились, говорит, чуть все в доме со страху не перемерли.
        Алан кивнул, разом помрачнев.
        - Вот и я о чем. - И сменил тему: - Пойду по деревне пройдусь, пока не стемнело. Может, еды добуду.
        Я вышла на крыльцо вслед за ним.
        - Мне пойти с тобой?
        - Как хочешь, - пожал он плечами. - Ты умеешь что-то, за что могут расплатиться деньгами или едой? Даже если хозяйка решит нас покормить из благодарности, в том горшке, что стоит на печи, хорошо если пустая похлебка с крапивой да горстью крупы. С голодухи, конечно, и это пир…
        Я растерянно покачала головой. Умела-то я много чего - например, знала, как получить гремучий порошок, которым можно разнести крепостную стену не хуже чем магией. Как сделать смесь, которая будет гореть даже под водой. Как извлечь золото и серебро из беднейшей руды, чтобы не перебирать руками тысячу стоунов породы ради одного золотника драгоценного металла. Тот же перегонный куб, о котором упоминал Алан. Но такими вещами не займешься на коленке, да и кому все это нужно в деревне? А уж про танцы, вышивание и ведение хозяйства и вовсе говорить нечего.
        - Тогда, если любопытно или не хочешь скучать - пойдем вместе, - сказал Алан. - Будешь улыбаться суровым бородачам, чтобы охотнее раскошеливались.
        - Иди ты, - беззлобно огрызнулась я, - сам улыбайся. Дородным бабенкам, кошельки у них обычно.
        - Уж не ревнуешь ли ты?
        - Совсем обалдел? - взвилась я. - Сейчас возьму дрын и покажу тебе, кто тут ревнует!
        Алан заржал и рванул за калитку. Гоняться за ним я, само собой, не стала. Нет, ну каков наглец, а? Алан из-за забора ослепительно улыбнулся и зашагал по улице. Я невольно фыркнула ему вслед и тут же выкинула его из головы.
        Надо бы хозяйке помочь. В бочке в сенях воды едва оставалось на дне, а бочка с дождевой, поливать огород, и вовсе опустела - судя по трещинам в земле, сушь стояла давно. Да и плетень подправить не помешает. Мало ли, что Алан ей спину вылечил. Таскаться за ним бесполезным придатком я вовсе не собиралась.
        По правде говоря, я и вовсе не собиралась за ним таскаться. Просто мне в самом деле нужно было какое-то время, чтобы прийти в себя и все обдумать. А рядом с ним было спокойней. Хоть кто-то живой.
        Я мысленно выругалась. На самом деле, это и вовсе никуда не годится. Если уж у меня никого не осталось, надо учиться стоять на ногах самостоятельно. Только пока думать об этом было невыносимо - снова защипало глаза, а в горле встал ком. Я мотнула головой. Потом. Обо всем этом я подумаю потом.
        Работа была несложной, но муторной. Наполнить обе бочки - не в ведре же мне, магу, воду таскать? - стоять и ждать, пока внутри соберется достаточно воды. Потом хозяйка с ошарашенным видом наблюдала, как над грядками сгустился туман, откуда заморосили капли. Опять же, стоять и ждать, пока выльется достаточно, чтобы напитать корни, но недостаточно, чтобы залить их.
        Я отмахнулась от сбивчивых благодарностей, прошлась вдоль плетня, восстанавливая опорные столбы. Обновить то, что когда-то было живым и несильно изменилось - вроде дерева, кости или кожи - довольно просто. С тканью похуже - слишком много изменений, потому Алан предпочел латать штаны, а не сращивать. С тем, что никогда не было живым, вроде камня или металла, и вовсе ничего не поделаешь. Сейчас дерево, словно на миг ожив, повинуясь моей магии, само забирало необходимое из земли - оставалось лишь следить, чтобы столбы встали ровно. А вот калитка выпрямилась не до конца, надо бы петли снять и прикрутить заново, только чем?
        Я бездумно уставилась на улицу через верх калитки. У забора по ту сторону дороги нежилась в здоровенной луже свинья, неподалеку бродили куры, что-то выискивая в траве. Я уже хотела отойти от калитки, когда заметила, как от соседнего дома крадется стайка ребятишек. Тому, что впереди, лет десять, самые младшие еще в одних рубашонках чуть ниже колен, значит, не больше пяти. Старший, увидев меня ухмыльнулся и приложил палец к губам. Я приподняла бровь. Мальчишка снова ухмыльнулся и обратил все свое внимание на свинью. Пригнулся, двинулся медленно, точно кот, приглядевший голубя по вкусу. Девчонка со встрепанной косой, шагавшая прямо за ним зажала себе рот обеими ладошками, чтобы не захихикать, а малыши повторили ее жест, приплясывая от нетерпения.
        Постреленок сделал еще несколько осторожных шагов, присел, едва ли не на корточки, а потом распрямился, как сжатая пружина и сиганул на спину свинье, оседлав и схватив ее за уши. Свинью словно подкинуло над лужей под заливистый хохот пацана. Во все стороны, вереща, брызнули поросята. Полетела грязь, когда свинья приземлилась, снова подпрыгнула, точь-в-точь норовистый рысак, завертелась вокруг своей оси. Рубашка пацана из небеленого льна покрылась рыжими кляксами. Свинья рванула с визгом, унося на спине торжествующего наездника, а за ней хохочущим эскортом понеслись остальные ребятишки.
        Я, хихикнув, проводила их взглядом и обнаружила, что по ту сторону калитки стоит Алан и хохочет во все горло. Вытер рукавом проступившие от смеха слезы, обернулся ко мне. В одной руке - обезглавленная курица, в другой - холщовый мешок.
        - Ощипать сможешь? - Он приподнял курицу, все еще хихикая.
        - Теоретически.
        Когда-то меня учили таким вещам. «Дай бог все уметь самой, но не дай бог все самой делать», - говорила няня, и мама была с ней согласна. Так что умела я не только вышивать и вести приятные беседы. В конце концов, когда королева-в-изгнании пряталась вместе с сыном в глухих лесах, за ней не таскалась свита с кухарками и горничными. Но когда ж я в последний раз держала в руках кухонный нож?
        - Теоретически - это как? По формулам? - хмыкнул Алан.
        Я, фыркнув, выхватила у него тушку, зашагала к дому. Погода безветренная, можно и на крыльце устроиться. Только попросить у хозяйки мешок, чтобы перо и пух собрать. Пять-шесть кур - и хватит на нормальную подушку. А ошпарить, чтобы легче перья выдергивались, можно и без ведра.
        В конце концов, раз он добыл еду, мне готовить - все честно.
        - Яблоко хочешь? - спросил Алан, присаживаясь рядом.
        В животе заурчало.
        - Хочу, - не стала жеманиться я. - Только руки грязные. Чуть позже.
        - Ну, это ерунда. - Он сунулся в мешок, что принес с собой. Вытащил яблоко - зеленое, из тех, что созревают едва ли не перед самыми заморозками, а потом лежат в погребе почти до следующего урожая. Плеснул на него водой из ладони, высушил.
        - Кусай, я подержу.
        - А тебе?
        - Я же не девушка. Перебьюсь.
        - Пополам. Или сам ешь, в конец концов, это твой заработок.
        - Пополам так пополам, - не стал спорить Алан. Разломил яблоко одним движением. Протянул мне половину, повторив:
        - Я подержу, откусывай.
        Кисло-сладкая хрусткая мякоть показалась удивительно вкусной.
        - Где добыл? - поинтересовалась я.
        - На курицу староста расщедрился. Ну и так, прошелся по мелочи. Яблоко, вот, пара морковок, пара луковиц, горсть пшена. Хороший суп выйдет. Хотя ты к другому, наверное, привыкла…
        - Как и ты, - пожала плечами я. - Буду отвыкать.
        Что мне еще остается, в конце-то концов?
        - А от чего ты вылечил старосту? - полюбопытствовала я. Курица в пересчете на деньги - от силы полдюжины медяков, но для этих людей - серьезные деньги.
        - Не скажу, - отрезал Алан. Снова протянул мне половинку яблока и добавил чуть мягче: - И точно так же никому не скажу, если вдруг доведется от чего-то лечить тебя. Такие вещи касаются только лишь лекаря и больного.
        И по его тону было понятно, что спорить, упрашивать или давить на самолюбие бесполезно. Впрочем, я и не собиралась. Было бы ради чего, а так - всего лишь мимолетное любопытство. Какое-то время мы молчали, только хрустело яблоко.
        - Не обиделась? - спросил Алан, наконец.
        - Нет. Было бы на что.
        - Вот и хорошо. - Он зашвырнул огрызки в огород и поднялся. - Пойду дров хозяйке наколю. Заодно спрошу, где у нее летний очаг.
        С этой стороны дома поленницы не было видно. Наверное, она на заднем дворе.
        - С овощами справишься? - спросил Алан. - Я потом сготовлю.
        - Справлюсь.
        Нос защекотало, я мотнула головой, подула, пытаясь согнать надоедливую пушинку. Алан рассмеялся, снял ее, вытащил еще одну, из волос. Улыбнулся.
        - Справишься. У тебя неплохо получается… для первого раза.
        Я с сомнением оглядела дело рук своих. Получалось жутко медленно. Ничего, научусь. Вышивать на самом деле сложнее.
        Алан снова улыбнулся, потрепал меня по волосам и, подмигнув, скрылся в доме. Я вернулась к своему занятию. Снова скрипнула за спиной дверь.
        - Ты бы поосторожнее с ним, девочка, - сказала хозяйка, присаживаясь рядом. Отобрала у меня курицу. - Дай-ка я помогу.
        Пальцы ее ловко засновали над тушкой.
        - Парень он, конечно, всем хорош - красивый, веселый, добычливый и жалеть будет…
        Я открыла рот, чтобы сказать, что ничего этакого между нами нет, да и не будет, вовсе не до того мне сейчас. Посмотрела в серьезные глаза хозяйки, очерченные глубокими морщинами, и сочла за лучшее промолчать. Все равно не поверит. Парень с девкой странствуют вместе и явно не родичи - значит, любовники. Хотя какая мне разница, на самом деле? Завтра меня - нас? - уже здесь не будет.
        - Да только улыбается он всем, а к сердцу ни одну не подпустит. А рассердится одна - всегда другая найдется. - Женщина вздохнула. - Муж у меня такой был. Когда посватался, все девки завидовали. А сколько слез я с ним пролила… и помер-то от собственной дурости - девку попортил, а ее отец с братьями его проучить решили… да перестарались. - Она горько усмехнулась. - Так что осторожней ты с ним, а найдешь кого лучше - беги.
        Глава 5
        Хозяйка сунула мне в руки чисто ощипанную тушку и поднялась.
        - Вот и все.
        - Спасибо за науку, - медленно проговорила я. - И за помощь спасибо.
        Жаль ее было безумно. Здорово, видать, муж в сердце запал, если до сих пор вспоминает. И расспрашивать, почему так одна и осталась или что с детьми - ведь были же у нее дети? - не стоит.
        А объяснять хозяйке, что Алан мне вовсе не любовник, а так, случайный знакомый, который пригрел и помог, вовсе незачем. Как и то, что я абсолютно уверена - он не потребует расплатиться собой, несмотря на все намеки. Поведусь на эти намеки - терять времени не станет, но и навязываться не будет. Просто потому, что он действительно улыбается многим, и ему наверняка улыбаются в ответ, так что получить свое он может легко. Принудить, купить - удел убогих, не таких как он… или магистр.
        Тот-то, наверное, вовсе не успевает от женщин отмахиваться. Самым бескорыстным просто интересно, что такое заполучила себе в постель ее величество. Те, кто похитрее - будут искать через него свою выгоду. Знай, перебирай себе. Главное аккуратно, а то у королей все просто: чуть что - и голову с плеч.
        Почему-то эта мысль неприятно кольнула. Я ругнулась про себя - нашла о чем думать. Какое мне дело до его постельных приключений? Ну да, когда-то Рик был в меня влюблен - хоть ни разу не признался. Только давно это было…
        Я перестала ему писать первая - в вихре новых мест, новых знакомств, подруг, кавалеров, образ Рика как-то потускнел, истаял, а его письма казались такими… даже не скучными. Как будто из другого мира. Про семью ужей, что продолжала греться на камне. Как ощенилась любимая сука его отца, и он разрешил Рику взять на воспитание щенка. Про свадьбу старшего брата - Рэндольфу было двадцать пять, и он почти не общался с нами, «мелюзгой»…
        Родители писали о таких же важных лишь для семейного круга вещах, и им я тоже отвечала реже, чем могла. Если бы можно было вернуться назад и все изменить! Я прокусила губу, сморгнула слезы.
        - Да не реви ты! - сказала хозяйка. - Будет у тебя еще дюжина таких. Тем более, что вам, господам, можно и попробовать со всех сторон, прежде чем жениться. - В ее голосе промелькнули то ли возмущение, то ли зависть.
        - А? - Я не сразу сообразила, о чем она. - Да я не о нем. Родителей вспомнила.
        - Чумные? - спросила хозяйка.
        - Чумные, - кивнула я. - И война.
        - Эх, девка… И все равно не реви. Эта земля и так кровью да слезами полита, нашими, да родителей, да дедов… Сама жива - и радуйся. А остальное - перемелется, мука будет.
        Она неловко потрепала меня по плечу и ушла в дом.
        Да, кровью эта земля полита изрядно: ни поколения без войны. И слезами тоже. Я вытерла глаза рукавом. Хватит. Сейчас, вон, морковку и лук почищу, суп сварим, потом ночь придет, а утро - оно, говорят, вечера мудренее.
        Проснувшись среди ночи, я не сразу поняла, где оказалась. Жесткое ложе, темнота, только лунные блики прорываются сквозь щели в ставнях - окон в этой избе и вовсе не было. На лавке по другую сторону двери сопел Алан, из темноты доносилось всхрапывание хозяйки.
        Я поерзала, пытаясь приноровиться. Хоть и говорят, что жесткое ложе полезней для спины, чем самая лучшая перина - устроиться удобно никак не получалось. Наверное, просто устала, последние несколько - я так и не узнала, сколько дней провела в камере - дней у меня никак не получалось нормально поспать. Так, чтобы к утру ничего не затекало, не сводило от неудобной позы.
        А Мортейн, между прочим, спит в моем замке! В замке, который хранил двадцать поколений моих предков! Спит в удобной постели, и хорошо если не в родительской спальне. Не удивлюсь, если он ее и занял: чтобы доказать себе и другим, кто теперь там настоящий хозяин.
        Дремота слетела разом. Я села, обхватив руками колени, ткнулась в них лбом. Мысли, которые старательно гнала весь день, вернулись роем кусачей мошки. И самая назойливая, на которую я никак не могла найти ответа - что же делать дальше?
        Много ли вариантов мне оставалось? Алан сказал, что корона искала алхимиков - тех, кого потом можно было бы разослать по стране помогать ее восстанавливать. По его словам, в университете открыли факультет для таких, кто готов учиться - за счет короны, чтобы потом отработать несколько лет - и предлагал замолвить за меня словечко, дескать, там деканом один из его многочисленных приятелей, приобретенных во время войны. Кроме оплаты обучения, обещают кров и кормежку, а на остальное можно и заработать.
        Может, так и стоило поступить. За место на корабле, идущем до столицы, пришлось бы заплатить почти все, что у меня было. И плыть придется две недели против недели посуху - зато никаких чумных. Допустим, до столицы я доберусь. И выучиться смогу - считай, учиться и не придется. Только что потом? Сам-то Алан не больно рвался на службу к кому бы то ни было. И я не рвалась.
        Можно было прилипнуть к самому Алану, напроситься в ученицы, нахвататься достаточно, чтобы потом странствовать так же. Он ведь наверняка в свои семнадцать, когда ушел из дома, университет не закончил. Просто талантлив оказался сверх меры. А еще умел наблюдать и делать выводы. Только в себе я никаких особых талантов не чувствовала. И расплачиваться за учебу мне нечем. Да и не факт, что Алан вообще согласится меня учить.
        Еще можно было уйти в монастырь. Я представила, какое лицо бы сделалось у отца, узнай он о таком - Эйдо никогда не были смиренными. Он сказал бы, что в монастырь сбегают только трусы и слабаки. А еще - что можно убежать от мира, но от собственного норова никуда не деться.
        И если с первым кто-то, искусный в плетении словесных кружев, мог бы поспорить, со вторым ничего не поделать. Никуда от себя не спрячешься.
        Вздохнул и зашевелился Алан. Я бросила на него сонное заклинание, пока не проснулся окончательно. Осторожно отодвинула засов, медленно - чтобы не скрипнула - отворила дверь. Закрыв, не забыла задвинуть магией засов обратно: мало ли, чумные…
        От себя не убежишь. Значит, у меня осталась лишь одна дорога: все-таки добраться до замка и попытаться расплатиться с магистром.
        Если получится.
        Небо было безоблачным, луна - полной, и даже не нужен был светлячок, чтобы спокойно шагать по дороге. Какой-то кабысдох, гремя цепью, облаял меня - но совершенно без рвения, точно исполняя постылый долг. А остальные и вовсе голоса не подали, видать, не сочли опасной.
        Забавно, даже деревенские шавки не считают меня опасной. И магистр отпустил вместо того, чтобы казнить. Хотя, может, мне это и на руку. Красивых глупостей, например, встать у ворот замка и вызвать главу ордена на поединок, я делать не собиралась.
        Сэр Грей писал: Ричард мстил за то, что мой отец раскрыл заговор, который возглавляли его родители. О том, что с ними стало, сэр Грей не упоминал. Как и о том, участвовали ли в заговоре младшие Мортейны. И о том, что делал старший брат, пока младший носился по всей стране, уходя от посланных за ним отрядов и сея смуту. Я вдруг поняла, что даже не знаю, что сталось с Рэндольфом. Жив ли? И что с его семьей? Если он женился, должны же быть и дети?
        Впрочем, я почти ни о ком из старых друзей не знаю. За море вести приходили через множество рук, ушей, языков, искаженные до неузнаваемости. Слухи ходили самые невероятные. Но никого из девочек, учившихся в пансионе, родители не вернули домой, как и парней из закрытой школы, что была в соседнем квартале. Впрочем, оно и понятно, наверняка всем хотелось, чтоб хотя бы дети оставались в безопасности. Говорили, двое парней пытались сбежать домой - их поймали, но не отчислили, как обычно, а заперли в карцер до самого диплома.
        Я гордо улыбнулась сама себе, вспомнив, что меня-то не поймали. И сейчас не поймают. В первый раз я здорово сглупила, прождав магистра в кабинете почти двое суток и решив поискать сама. Второй раз такой ошибки не повторю.
        Из кабинета отца был потайной ход за стены. По нему я пробралась и в первый раз, но изловили меня в коридоре, и, видимо, решили, что ход где-то там. Впрочем, допроси они меня всерьез, не знаю, смогла бы промолчать. Поэтому попадаться снова нельзя. Я приду тихо, сделаю все, что нужно, и уйду. А потом уж буду думать, что дальше.
        Когда ветви деревьев над головой сомкнулись по обе стороны дороги, я не забеспокоилась. Где-то в отдалении завыли волки - ничего страшного, охотятся они тихо, да и дичи в этих лесах было достаточно. Заухал филин, какая-то птица, хлопая крыльями, пронеслась над головой. Обычные звуки ночного леса. В последний год перед отъездом отец начал брать меня на семейные охоты, и я успела привыкнуть к ним, сидя у костра: когда - разговаривая, а когда - молча слушая беседы других. Так что причин для страха не было.
        Поначалу лунные блики еще пробивались сквозь ветви и света казалось достаточно, а потом их становилось все меньше. Только неудачно поставив ногу и едва не свалившись, я обнаружила, что шагаю на ощупь. Выругалась - слишком уж увлеклась невеселыми мыслями, вовсе перестала по сторонам глядеть. Это, конечно, моя земля, и по легенде она всегда будет хранить своих лордов. Но легенды легендами, а случалось всякое. Средний из братьев Мортейнов, вон, погиб, слетев с коня на охоте. Свернул шею, никто даже охнуть не успел.
        Я остановилась, оглядываясь, почему вокруг стало так тихо? Словно лес замер не то в ожидании, не то в страхе?
        Зажгла светлячок и заорала: в каких-то двух ярдах навстречу мне ковылял чумной.
        Огонь словно сам слетел с рук, охватывая его. Человек бы с криком бросился прочь или начал кататься по земле, сбивая пламя, но тварь, когда-то бывшая человеком, лишь прибавила шагу. Я отскочила назад, ошарашенно глядя, как пламя, пожрав остатки одежды и волос, начитает гаснуть, а тварь идет себе.
        И, что куда хуже, из-за деревьев выбрались еще трое чумных. Двое - по бокам, третий возник за спиной. И все разом бросились на меня - быстро, наверное, даже быстрее, чем живые. Так быстро, что я прежде разума, нутром поняла - не убежать.
        Отшвырнула магией с дороги шагающую головешку, рванулась вперед, рвя жилы, выгадывая хоть чуть-чуть времени. Развернулась, вытирая вспотевшие ладони о штаны - глупая трата времени, магии ведь все равно, сухие ли у меня руки. Главное, все сделать правильно. Мысль, жест, слово. Воздушные клинки располосовали того, кто оказался ближе всех.
        Кровь у твари оказалась черной, не красной, но меня все равно замутило. Впрочем, поддаваться слабости не было времени. Как и бояться - сердце колотилось так, что казалось, вот-вот проломит ребра и выскочит наружу. Я снесла магией голову второму, стараясь не глядеть на тело.
        Снова отскочила, полоснула ножом по бедру третьего - неудачно, рана, от которой человек как минимум остановился бы, чумного не побеспокоила вовсе. Не растерявшись, я лягнула его со всей дури в колено - сустав подломился, заставив чудище упасть. Вот так-то.
        Еще одну голову долой. Я застыла, тяжело дыша. Все? Так просто?
        И в этот миг мою лодыжку обхватило что-то жесткое, точно ветки. Рывком сбило с ног, и икру обожгло болью.
        Я дернулась, лягнула - тщетно, держало крепко. Подхватила нож - чудом не выронила - и со всей дури всадила под затылок вцепившейся в ногу твари. Еще, и еще раз, и еще, бессчетное количество раз, пока чумной не перестал шевелиться. Свободной ногой попыталась оттолкнуть труп - не вышло, он и сейчас не хотел разгибать одеревеневшие пальцы, пришлось сделать это самой, дрожа от отвращения.
        Я отползла в сторону - ноги до сих пор тряслись и не держали, сердце колотилось даже не в горле, а где-то в ушах. Дернула кверху штанину, на которой расплывалось кровавое пятно, глянула на рану и заскулила, свернувшись клубком.
        Вот и все. Вот и не нужно думать ни про какое «дальше». Потому что мне осталось от силы два дня. А потом это буду уже не я. Если, наплевав на грех перед всевышним, не убью себя сама прежде, чем угаснет разум.
        Я затянула рану магией - от чумы не спасет, но пока зараза не разойдется по всему телу, я смогу нормально идти. Теперь нужно добраться до замка - и до магистра Хранителей - во что бы то ни стало. А значит, оплакивать свою судьбу некогда.
        Да и не о чем плакать, на самом деле. Бесконечной жизни в этом мире не достанется никому, а в масштабах вечности все мы - лишь песчинки на бесконечном морском берегу. А потом - жизнь горняя и те, кого я никогда уже не увижу здесь.
        Только меня все равно трясло, а в желудке словно залегла здоровая колючая ледышка. Страх путал мысли, перехватывал дыхание. Выругавшись, я прибавила шагу, потом перешла на трусцу, пока ледяной ком, наконец, не растаял, позволив вдохнуть полной грудью, а в голове не осталось ни одной мысли, кроме дум о том, что нужно переставлять ноги и дышать. Так что четыре лиги до замка я одолела куда быстрее, чем намеревалась. Правда, подошла не к воротам, а нырнула в лес. Нашла там сгоревший охотничий домик, отец любил здесь бывать и часто брал с собой нас, детей. Магией определила север, через пару сотен ярдов спустилась на дно оврага, цепляясь за кусты и деревья, и нырнула под покосившуюся лиственницу, которая, кажется, была старше, чем все двадцать поколений моего рода. Там, между ее корней, начинался ход - сперва нора, в которой взрослый мужчина мог бы передвигаться только на четвереньках, потом стены расходились, поднимался потолок, и можно было идти пешком.
        Я выпрямилась - закружилась голова и повело в сторону. Пришлось опереться о стену - камень был сухим и теплым, словно признал меня. Я погладила его кончиками пальцев, мысленно благодаря неведомого строителя. Уже и памяти о нем не осталось, а замок стоит, и простоит еще века.
        Прокушенная лодыжка болела и чесалась, точно после крапивного ожога, и голова казалась мутной, как с недосыпа. Впрочем, может, так оно и было, много ли удалось поспать этой ночью? Я горько усмехнулась - ничего, скоро высплюсь. Только бы магистра снова никуда не понесло…
        Винтовая лестница в толще стены. В прошлый раз я взлетела по ней, слегка запыхавшись, в этот - выползла на последнюю ступеньку, дыша, точно загнанная собака. Неужели за какие-то паршивые два-три дня в камере я совершенно обессилела? Ведь ела и пила после того вдосталь… Кстати, о - я присосалась к фляге, потом тряхнула ее, добывая последние капли. Сама не заметила, как все выпила, до того во рту сохло. Завинчивая пробку, я бросила взгляд на свои руки и едва не выронила флягу. Сунула ее в мешок, как есть, если пробка и потеряется, уже неважно. И долго разглядывала вздувшиеся черные вены на своей трясущейся кисти.
        Так быстро? Почему же так быстро?
        Я в который раз до крови прокусила губу, подумала - зря, останется шрам, и едва не расхохоталась. Уже все равно, на самом-то деле. Но пока я - еще я, нужно закончить начатое. Только бы магистра никуда не унесло…
        Я взялась за шляпку толстого железного гвоздя, торчащего из стены, погасила светлячок. Потянула гвоздь на себя, пока он не оказался в моей руке полностью, из отверстия просочился свет. Мысленно ругнулась - вот, не зря решила сперва посмотреть. Не спится кому-то, торчит в кабинете под утро. Откуда-то пришла совершенно ненужная сейчас мысль, что ход, похоже, предназначался не только для того, чтобы позволить хозяину уйти, если замок все же падет - но и для того, чтобы неожиданно нагрянуть если не с армией, то с небольшим отрядом. Иначе зачем бы оставлять смотровое отверстие?
        За столом, спиной ко мне, сидел широкоплечий мужчина. Давно нестриженые волосы крупными кольцами закрывали шею. Сам магистр! До чего же не повезло - если он задержался над делами до утра, то вернется в кабинет к обеду, а то и к вечеру. Если чума будет развиваться так же быстро, я его не дождусь. А с чумной тварью он легко разделается - собственно, орден хранителей для того и существует.
        Рискнуть прямо сейчас? В прошлый раз потайная дверь открылась совершенно бесшумно - отец много раз повторял, что такого рода вещи нужно регулярно проверять и держать в полной исправности, даром что кажется, будто в ближайшее десятилетие они не пригодятся. В том вся и суть, что гадости случаются большей частью непредвиденно.
        Отец всегда был предусмотрительным, как же так вышло, что вся его предусмотрительность не помогла остаться в живых?
        Я слизнула с губы кровь, поморщилась - к знакомому металлическому вкусу прибавилась горечь. Нет, ждать нельзя. Тем более, что спина магистра напряглась, а сам он, словно прислушиваясь, чуть обернул голову к стене, где стояла я.
        Я шагнула в тень, словно он мог увидеть меня сквозь стену. Заклинание скрывало неидеально - при дневном свете действительно оставалось пятно тени, очень заметное. В помещении, где горели факелы или свечи, укрыться в тенях было проще. Но лучше всего подобная магия работала там, где был зажжен светлячок - два заклинания хитро сплетались, превращая того, кто скрывался в тенях, в настоящего невидимку.
        Магистр снова отвернулся, склонился над столом. Сейчас!
        Я рванула рычаг - стеллаж с документами и памятными безделушками отъехал в сторону. Ричард, точно того и ждал, вылетел из-за стола, разворачиваясь в мою сторону. Я метнулась к нему, выхватывая нож - боевое заклинание он почует прежде, чем я успею его закончить. Магистр отступил, подхватил дубовый стул, будто тот не весил почти ничего, и швырнул в меня. Я едва успела распластаться на полу - самортизировать до конца не вышло, удар сбил дыхание - перекатилась в сторону. Подняла взгляд. Ричард снова отступил - так, чтобы не оказаться между мной и проходом. Глянул прямо в глаза, на миг мне показалось, что тень слетела, я даже проверила заклинание, оно было на месте - и вдруг шарахнул пламенем во все еще разверстый проход.
        - Я чую чумных тварей, - сказал магистр, глядя туда. - Так что сними заклинание с марионетки и покажись сам.
        Я стиснула кулаки, едва не разрыдавшись от отчаяния. До чего же все неудачно складывается! Словно сам нечистый бережет Ричарда Мортейна ради каких-то неведомых темных дел. Если он чует меня…
        Додумать не успела - магистр уже плел заклинание. Я сбила его, и, пока магистр на миг замер, стиснув зубы, рванулась к нему, целя в горло. И задохнулась, налетев на невесть откуда возникший в его руке нож. До самой крестовины. Так, что, кажется, даже его пальцы, державшие оружие, на миг вдавились в тело.
        Тень слетела разом, как всегда при соприкосновении с живым.
        - Ты?! - выдохнул Ричард, выдергивая клинок.
        Глава 6
        Несколько бесконечных мгновений боли не было - только ошеломленное оцепенение. Я отняла руки от живота, перевела на них взгляд. Кровь. Черная. Не красная.
        Выдохнула:
        - Добей.
        Успела подумать - хоть в чем-то повезло, не придется самой грех на душу брать. А потом разум догнала боль и стало вовсе не до чего. Я бы заорала, но для этого надо было вздохнуть, а при попытке вдохнуть внутренности рвала боль, и все, что мне оставалось - скорчиться на полу, вцепившись в живот и подтянув к нему колени.
        Ричард жестко ухватил за плечо, разворачивая меня на спину, заставил разогнуться, а когда рану накрыли его ладони и низкий голос начал выводить чеканные слоги целительных заклинаний, я все-таки закричала.
        Почему магия - это всегда боль? От неудачно созданного или разрушенного кем-то другим заклинания и даже когда тебя лечат, внутренности будто раздирает неведомая сила? Словно магия - что-то настолько чуждое телу, что оно категорически не приемлет чужеродное вмешательство и мстит самым доступным ему способом.
        - Зачем? - всхлипнула я, когда пелена боли рассеялась. - Ведь все равно…
        Его руки снова жестко вцепились мне в плечи, удержав на полу.
        - Жить хочешь?
        Он издевается?
        Надо было бы гордо отвернуться и промолчать, но вместо этого я заглянула в его глаза. Не было в ледяном синем взгляде ни торжества, ни насмешки. Тревога? Сочувствие?
        Или я, перепугавшись неминуемого, выдумываю себе невесть что, лишь бы получить хоть проблеск надежды?
        - Да.
        Можно сколько угодно уговаривать себя, что рано или поздно все там будем, что у престола Творца ждет моя семья, что нужно сохранять достоинство, что все в руках Его. Но сколько угодно ни тверди эти и еще множество, безусловно, мудрых фраз, если быть с собой честной - сейчас у меня перехватывало дыхание, а перед глазами плыли черные пятна уже не от боли, а от запредельного ужаса. Еще немного - и я просто завизжу, не помня себя, начну умолять, обещать что угодно, лишь бы жить. Жить!
        - Если переживешь посвящение Хранителей - будешь жить, - сказал магистр.
        Нельзя верить. Нельзя надеяться. Если бы все было так просто, никто не убивал бы себя, поняв, что подцепил проклятье. Все зараженные шли бы к Хранителям…
        Или и правда магистр не лжет? Кому как не Хранителям знать средство, ведь они сражаются с чумными много веков…
        - Два условия, - продолжал он.
        Ну конечно. Как же без подвоха? И все же я сейчас готова согласиться на что угодно. Даже душу нечистому продать, только бы жить. Хотя зачем ему моя душа, было бы за что платить… Боже, что за дурь в голову лезет!
        - Первое - ты обещаешь, что не будешь больше пытаться меня убить. Второе - примешь присягу Хранителей и останешься в ордене.
        - Держи друзей близко, а врагов еще ближе? - Надо же, я могу говорить человеческим голосом, а не верещать от страха.
        Магистр улыбнулся краем рта.
        - Можно и так сказать.
        Нет смысла спрашивать, что будет, если я откажусь. Повезет - он убьет меня до того, как разум угаснет и в моем теле окажется чумная тварь. Богословы до сих пор спорят, что творится с душами тех, кто когда-то был человеком - обречены ли они до вторичной гибели тела скитаться по земле или отправляются к Творцу сразу, едва чума поглотит разум. И проверять на себе, как обстоят дела на самом деле, не хотелось. Не повезет - магистр умертвит уже тварь, только мне к тому моменту уже будет все равно.
        Но если я соглашусь, мне придется остаться в ордене. Рядом с тем, кому я должна отомстить - и от мести кому мне придется отказаться, если я хочу жить. Не просто рядом. Подчиняться приказам, какими бы они ни были. Сражаться вместе. Прикрывать ему спину.
        Магистр не торопил меня с ответом. Только смотрел в глаза. Молча, и, как мне показалось, напряженно.
        - Тебе-то это зачем? - не удержалась я от вопроса.
        Он снова приподнял угол рта.
        - Неплохие бойцы с сильным характером на дороге не валяются, знаешь ли.
        Ага, они на полу валяются, как я сейчас. Он со мной справился меньше чем за минуту, несмотря на то, что я была в тени. Придумал бы что-нибудь более убедительное…
        - В чем подвох? - не унималась я.
        Я хочу жить. Я очень хочу жить. Но есть множество способов сделать чью-то жизнь невыносимой. Особенно, если этот «кто-то» связан клятвой.
        Ричард вздохнул.
        - Ты не была такой подозрительной шесть лет назад.
        - Ты, вообще-то, тоже на себя самого не похож.
        Нет. Если бы он хотел поиздеваться надо мной вдоволь - сделал бы это, еще когда я была в кандалах. Точно прочитав мои мысли, магистр сказал:
        - Обещаю, что не потребую от тебя ничего сверх того, что требую от других Хранителей и… - он помедлил, подбирая слова, - не намерен как-то выделять тебя среди остальных. Для тех, кто пришел в орден и пережил посвящение, прошлое остается в прошлом. Так было и так будет всегда.
        Зачем ему я? Зачем???
        Но меня по-прежнему колотил страх, почти невозможно было дышать, и сердце отбивало бешеный галоп. Мысли путались, сосредоточиться никак не получалось. Я попыталась сесть, но едва поднялась на локте, как голова закружилась, потемнело в глазах, и я нова распласталась на полу. Да что ж так худо-то?! Магистр встревоженно свел брови. Некогда, похоже, больше выбирать. Будь что будет.
        - Обещаю что не буду больше пытаться тебя убить, - выдохнула я.
        Вот и все. Назад дороги нет. Только еще ничего не кончено. «Если переживешь посвящение», - всплыли в памяти слова магистра. Если.
        Если.
        Он кивнул, поднялся с колен. Вышел за дверь, не позабыв прикрыть ее за собой. Я так и лежала на полу: голова кружилась, в глазах темнело, дышать становилось все тяжелее. Это уже не страх. Это чума. И, похоже, времени действительно мало.
        - Через четверть часа все подготовят, - сказал магистр, вернувшись. - Надеюсь, успеем.
        Он присел рядом, отвел прядь с моего лица, во что-то пристально вглядываясь. Кажется, вены вздулись и почернели не только на руках. Хорошо, что я не могу видеть себя в зеркале, пришла откуда-то нелепая мысль. А следом еще более нелепая: жаль, что он видит меня такой… Ричард ругнулся себе под нос.
        - Давно тебя укусили?
        - Часа три назад.
        - Совсем недавно? А что ты делала после того?
        - Бежала сюда.
        - Сколько?
        - От Клейдона.
        Он усмехнулся.
        - Так торопилась меня прикончить? Сама, считай, и разогнала проклятье по телу.
        - Ну, извини, - в тон ему ответила я. - Надо было ползти. Тогда бы сюда как раз чумная тварь и добралась.
        Я вытянула руку, разглядывая черную сеть вен. Жуткое зрелище. Завораживающее.
        - Если я уже не чумная тварь.
        - Пока ты себя помнишь - ты человек.
        - А это… так и останется?
        - Нет. Будет как было. - Он помедлил с полмига, точно колеблясь. - Позвать священника? Вряд ли у тебя накопилось столько грехов, чтобы не успеть исповедаться до ритуала.
        Я снова встретилась с ним взглядом. Нет, не издевается.
        - Как часто умирают на посвящении?
        - Четверо из пяти.
        Я сглотнула, ребра снова перехватило ледяным обручем. Хотя что мне терять? Если сейчас пойти на попятную, я все равно умру. Так хоть какой-то шанс…
        - Мне не в чем исповедаться.
        Он улыбнулся одним углом рта.
        - Завидую.
        Я пожала плечами. Любое решение имеет последствия. Ты сам выбрал такую жизнь. Но если уж зашла речь… одну вещь мне может рассказать только Ричард. И нужно спросить это сейчас - на случай, если я не переживу этот их ритуал.
        - Как умер мой отец?
        Магистр не отвел взгляда.
        - В поединке.
        - Ты дал ему поединок?
        Он очень странно усмехнулся.
        - А ты что решила? Что я пришел резать спящих, как… - магистр осекся. - Поединок. Пока мои друзья сдерживали его людей.
        Вроде не врет. Да и зачем бы ему?
        - Спасибо.
        - Да было бы за что.
        Он поднялся, подошел к все еще открытому проходу.
        - Куда он ведет?
        - Я еще не присягнула в верности ордену.
        А если после всех обетов он потребует от меня раскрыть все тайны замка Эйдо? Всех-то я не знаю, наверняка многое ушло на тот свет вместе с родителями. Но и того, что знаю, вполне достаточно. Например, что тайный ход в замке далеко не один… А из подвала потайная дверь ведет в настоящие катакомбы, во время войны с Ландернау отец полгода укрывал там партизанский отряд, пока в самом замке оккупанты чувствовали себя как дома.
        Дед сдал им замок, сохранив земли и титул, а значит - деньги и людей. Чтобы тем временем его сын со своим отрядом язвил врагов, как мог: перехватывал обозы снабжения и мытарей, везущих в столицу собранные налоги, уничтожал патрули. А потом, когда поднялось восстание, ударил в спину.
        Дед Ричарда склониться отказался и лишился всего. Земли и титул соседей отдали моему деду - но когда поднялось восстание, он вернул их законным владельцам. Точнее, королеве-в-изгнании, которая передала их законным владельцам.
        - Тогда хотя бы скажи, как его закрыть. - Голос магистра вырвал меня из воспоминаний о семейной истории. - Мало ли, прислуга решит прибраться в кабинете, пока я занят.
        Я снова попыталась встать, чтобы сделать все самой, и опять ничего не вышло. Подавила искушение сказать про рычаг по ту сторону стены. Магистр же не настолько глуп, чтобы запереть себя сам. Да даже если и запрет - выйдет, ловушек в коридоре нет. Выберется и вернется, только разъярившись. Не стоило оно того.
        - Слева, второй камень снизу, третий от прохода.
        Проем закрылся. Ричард оглядел вернувшиеся на место полки.
        - Хорошо сделано. Сам бы не заметил.
        - У тебя дома наверняка не хуже.
        - Теперь это дом Рэндольфа, - ровным голосом произнес он.
        Интересно, что такое произошло между братьями?
        - Вы поссорились?
        - Нет, - так же ровно произнес магистр, давая понять, что продолжать эту тему не намерен. Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем. Впрочем, то, что творилось у меня в голове, сложно было назвать словом «думать», я металась от надежды к отчаянию, от самых черных предчувствий к мечтам о будущем - ведь уходят же Хранители в отставку, в конце-то концов, - и снова проваливалась в страх перед неизвестностью. Надо было согласиться на священника, сейчас бы исповедовалась и слушала утешения вместо того, чтобы крутить в голове одно и то же.
        В дверь постучали.
        - Все готово, магистр.
        - Хорошо. Мы сейчас.
        Ричард присел надо мной - я приподнялась на локте, ожидая, что он поможет мне встать, и можно было бы идти, повиснув на нем, как бы ни унизительно мне признавать свою слабость. Но Ричард просто подхватил меня на руки.
        От удивления я почти пришла в себя, даже голова кружиться перестала.
        - Пусти! - дернулась я. - Сама…
        - Сама ты и двух шагов не пройдешь, - заметил он, крепче прижимая меня к себе. - А будешь брыкаться, перекину через плечо и потащу попой кверху. Хочешь, чтобы все, кто встретится по дороге, на нее пялились?
        «Попой», не «задницей» или чего покрепче. Прямо как в старые времена, когда его до крайности шокировало, если у меня срывалось крепкое словцо. Я же девушка. Предполагалось, что я подобных слов и знать не знаю. Впрочем, от его матери я их не слышала, хотя она, бывший капитан пиратского корабля, наверняка знала предостаточно ругательств.
        - Попробуй только! - огрызнулась я. Дергаться, правда, перестала. С него в самом деле станется протащить меня на плече, точно законную добычу…
        - И пробовать не буду. Просто сделаю.
        - Пусти! А то я…
        - А то - что?
        Этот нахал еще надо мной смеется! А в самом деле, что я сейчас могу? Я потянулась к магии и поняла, что даже простенький светлячок сейчас не зажгу. Сил нет. Но и сдаваться я не собиралась.
        - Укушу!
        - Кусай, - пожал он плечами. - Хранители нечувствительны к чуме.
        Я ойкнула.
        - Извини, - прошептала я. - Я забыла про проклятье. Я вовсе не собиралась нарушать обещание, едва успев его дать.
        Заглянула ему в лицо и тут же об этом пожалела - слишком близко оно было, слишком близко был он весь, большой, сильный и совершенно незнакомый мужчина, в котором ничего не осталось от прежнего Рика. Но прятать глаза уже не годилось, даром что не отвести взгляд требовало огромных усилий.
        Ричард улыбнулся, и я на миг решила, что мне примерещилась эта улыбка - столько в ней было тепла.
        - Ничего.
        - А потом, после посвящения, я смогу?..
        Я осеклась, залившись краской. Боже, что за дурь в голову лезет? Если укус чумного разносит проклятье, значит, и поцелуй тоже? Смогу ли я целоваться после посвящения? И не только целоваться? Не то чтобы у меня кто-то был на примете прямо сейчас, но если я буду жить, появится ведь…
        - Сможешь что? Кусаться?
        Господи, только бы он не понял, что я на самом деле имела в виду! Одной ногой на том свете, а туда же, про поцелуйчики! И нашла ведь у кого спросить!
        Я ткнулась носом ему в грудь, только бы не видеть его ехидной ухмылки - наверняка ведь все понял. Только бы он не догадался, что я под землю готова провалиться от стыда. Щеки, уши и даже шея прямо-таки пылали. Позорище-то какое!
        Зря я спрятала лицо в его рубашку. Дар Ричарда пах полынью, черной смородиной и можжевельником, а сквозь горьковато-свежий аромат пробивался запах мужского тела, и все это заставило сердце вдруг замереть, а потом снова бешено заколотиться, и в этот раз вовсе не от страха.
        Мы же даже не целовались ни разу…
        Нелепая мысль заставила меня расхохотаться. О чем я вообще? И о ком? Этот человек разрушил мою жизнь, а я сожалею о том, что между нами ничего по-настоящему не было? Да и хорошо, что не было!
        - Роза? - встревоженно спросил Ричард
        Я затрясла головой.
        - Ничего. Просто слишком… Все это слишком…
        Он прижал меня крепче. Произнес еле слышно:
        - Я бы хотел пообещать, что все будет хорошо.
        - Не надо, - мне кое-как удалось справиться с голосом. - Не ври мне.
        - Никогда не врал. И сейчас не буду.
        Само посвящение я почти не запомнила. В глазах темнело - то ли от страха, то ли от проклятья. Я даже не разглядела, в какую именно комнату он меня притащил и был ли там кто-то, кроме него.
        Ричард опустил меня в центр вычерченного на полу круга с кучей незнакомых символов. В другое время я не рискнула бы войти внутрь чего-то подобного, не изучив прежде все схемы и не проверив, что за магия сплетена вокруг, но сейчас едва заметила их. Внутри круга надо было стоять, но стоять я не могла, кое-как сумела усидеть, скрестив ноги и опираясь руками перед собой.
        Безропотно повторила за Ричардом обет Хранителей - ничего в нем не оказалось такого, чему бы хотелось воспротивиться. Не обращать данную мне орденом силу - о чем это? - во зло. Сражаться с чумными, куда бы ни занесла меня судьба. Заботиться о братьях и сестрах по ордену и - вот здесь я повторила не сразу - защищать их. Глянула на магистра, заметил ли он заминку, но на лице его ничего не отразилось. Или я не смогла этого увидеть за серой пеленой, заполнившей взор?
        Потом Ричард провел ладонью над кубком, стоявшим на особой подставке. И опять же, у меня не хватило ни времени, ни сил разобрать заклинание.
        - Выпей, - сказал он, опускаясь передо мной. Едва заметно улыбнулся. - Гадость редкостная, но придется проглотить.
        Я взяла у него кубок - руки тряслись, и содержимое едва не расплескалось. В горле стоял ком, и я вовсе не была уверена, что смогу сделать хоть глоток. Но пути назад не было. Если повезет, я останусь жива.
        Ричард накрыл мои руки своими, помогая удержать кубок. Я заглянула ему в глаза - синие, ледяные, точно лесной ключ. Их видел мой отец перед смертью. Если мне не повезет, то взгляд Ричарда будет последним, что я увижу в этой жизни.
        Я поднесла кубок к губам.
        Гадость внутри действительно оказалась редкостной.
        И это была моя последняя мысль.
        Не знаю, сколько длился то ли сон, то ли бред. Как в самых страшных кошмарах в нем не было ничего конкретного - только из темноты надвигалось что-то огромное, необъятное, накатывалось неотвратимо, но все, что я могла - стоять, пытаясь разглядеть в темноте то неумолимое, неотвратимое, точно если я вдруг увижу его очертания, оно рассыпется, исчезнет. Но ничего нельзя было разглядеть в кромешной тьме, только, задыхаясь от ужаса, ждать, пока меня сомнет, раздавит, точно муравья, неосторожно вылезшего на городскую брусчатку.
        - Мама! - прорвался сквозь темноту чей-то крик. - Я не пойду один! Не пойду!
        Я распахнула глаза. В ярде от меня обнаружилось лицо: мертвенно-бледное, с яблочками румянца и пустыми голубыми глазами. Я шарахнулась от этого лица с криком, проснувшись окончательно.
        Кукла. Кукла с фарфоровой головой и кистями. В тряпичное тело был вделан какой-то хитрый каркас, чтобы кукла могла сама сидеть. Папа привез ее из Бенрида, куда он ездил по каким-то своим делам. Няня ворчала: где это видано - ребенку давать такую дорогущую игрушку, за нее деревню купить можно. А ну как разобьет? Пусть сидит, вон, на шкафу, красуется.
        Я подняла рев, отец засмеялся, снял куклу с верхотуры и вручил мне. Я не расставалась с Леди Изольдой - к слову, так звали королеву-в-изгнании - наверное, год. Потом таскать ее с собой везде перестала, но засыпала с ней вплоть до самого отъезда из дома. А сейчас она сидела, прислонившись к стене у изголовья кровати, и улыбалась мне нарисованной улыбкой.
        Я притянула ее к себе, обняв, как когда-то, и обнаружила, что леди Изольда стала куда меньше, чем была в памяти. Да и кровать… я по-прежнему на ней помещалась, но раньше она была намного шире.
        За спиной зашуршало, зашевелилось. Я села, разворачиваясь. И обнаружила за письменным столом Ричарда.
        Он тряхнул головой, потер лицо ладонями, точно стирая сон. На щеке отпечаталась полоса, кажется, от рукава рубахи - вон, как примялся. Магистр уснул прямо сидя за столом.
        В моей комнате.
        В моей - бывшей? - комнате.
        Я огляделась. Будто ничего и не изменилось с тех пор. Словно и не уезжала. Хотя нет, на моем письменном столе всегда был кавардак, а сейчас чистота и порядок. Чернильница, несколько перьев, стопка бумаги и почти ничего лишнего. Только на краю стола сиротливо сидит плюшевый заяц, подарок Рика. Нет и ящика с игрушками - незадолго до отъезда я сама велела убрать его в кладовую. Я тогда считала себя совсем взрослой.
        За окном было темно, не поймешь, то ли еще утро, то ли уже вечер. Сколько же я проспала?
        - Зачем ты здесь? - спросила я, все еще прижимая леди Изольду, как будто она могла отгородить меня от всего мира.
        А чего бы ему не быть здесь? Он теперь мой командир, может хоть среди ночи вломиться. В груди заныло, я зажмурилась, мотнув головой. Сожаление затопило волной, мешая дышать. Зачем только я согласилась!
        - После посвящения… - начал Ричард, и я узнала голос, который звал маму. Нехорошо, значит, ему спится. Странно, но позлорадствовать не получилось. - …люди обычно растеряны.
        Я кивнула. Отголоски ночного кошмара всплыли в сознании, заставив поежиться. Чего я так перепугалась, собственно? Ну, темнота. Я же никогда не боялась темноты… Или теперь боюсь? Нет, не темноты. Я боюсь того, что приснится.
        - Кошмары продлятся примерно неделю, - сказал Ричард, точно угадав мои мысли. - Пока изменяются разум и тело.
        Он чуть сдвинул на столе четыре флакона, наполненные чем-то темным.
        - Если будет совсем невыносимо - выпьешь один. Только постарайся не каждую ночь, потому что больше пока не дам. С ног валит мгновенно, никаких кошмаров не будет, но Алан говорит, что к этой смеси быстро привыкают, а привыкнув, без нее не могут. Так что…
        - Алан? - перебила я. Нет, не может быть. А с другой стороны… - Алан Мид?
        Магистр кивнул.
        - Он хранитель? Ты послал его шпионить за мной?!
        Я его убью. Убью их обоих, и плевать на обет! Братья по ордену, чтоб их!
        - Не шпионить. Присмотреть, чтобы с тобой ничего не случилось. И если бы он сделал то, о чем я его просил, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.
        - А о чем ты его просил? Прирезать меня во сне?
        - Присмотреть, чтобы с тобой ничего не случилось, - терпеливо повторил Ричард.
        - Или, может, чтобы он меня отодрал так, чтобы я обо всем другом и думать забыла? - не унималась я, вспомнив ладонь на своей талии и объятья чуть крепче, чем должны быть дружеские.
        - Что? - взвился Ричард. - Если он к тебе приставал, я ему яй… руки оторву!
        - Не приставал, - призналась я, почему-то смутившись. - Просто… пытался ухаживать.
        - А, не бери в голову, - отмахнулся он. - Алан ухлестывает за всеми дамами в возрасте от семнадцати до семидесяти одного.
        - Я заметила, - хмыкнула я.
        Добреньким, значит, прикидывался. Смотреть ему, видите ли, больно. В попутчики напрашивался, все равно ему, дескать, куда идти. Да так упорно напрашивался… Приказ выполнял, кобель белобрысый, заодно решив совместить приятное с полезным! Ну, попадется он мне!
        - Это у них семейное. Видела бы ты его отца, до сих пор дамы готовы друг другу волосы выдергивать. Алан - отличный парень на самом деле. - Ричард хмыкнул. - А теперь, когда мы перемыли ему кости, вернемся к… - Он посерьезнел. - Как я уже сказал, разум и тело будут меняться.
        - В смысле? Я больше не человек?
        Глава 7
        - Я бы сказал - усовершенствованный человек, - ответил магистр. - Быстрее реакция. Лучше выносливость. Больше магический резерв. Да и сами заклинания будут складываться быстрее. Где-то месяца через два забудешь, что такое простуда, любые болезни вообще.
        Слишком уж заманчиво все это звучало. В чем подвох?
        - А какова цена? Все имеет свою цену.
        - Волчий аппетит, - магистр усмехнулся. - Первую неделю после посвящения я готов был съесть все, что не успеет убежать. Как на грех, с едой тогда было негусто: там, где прошла орда, не остается ничего живого.
        По его лицу промелькнула тень.
        - Еще что-то? - спросила я.
        - Кошмары возвращаются, когда рядом орда… или достаточно много чумных.
        - Насколько рядом?
        Ричард пожал плечами.
        - Трудно сказать, никто же не проверит с точностью до полуярда. Но когда мы бродили по гномьим путям, - он поморщился, - к концу недели еле ноги переставляли, и вовсе не от голода.
        Никто не знает, откуда взялись чумные, кто наложил это проклятье и зачем. Зато все знают, что первыми от него пострадали гномы. Какое-то время проклятье пытались сдержать, а потом просто заложили все выходы из их твердынь и поставили караулить войска. Конечно, гномов это не остановило, они готовы были бросить и дома, и шахты, навсегда перебраться на поверхность, лишь бы уйти от чумы. А людям не хотелось, чтобы они принесли проклятье с собой. Сейчас от гномов остались лишь легенды да запутанная сеть подземных путей, по которым, если верить слухам, бродили только чумные.
        Только людей это не спасло. Потому что раз-два за век на поверхность все же выбиралась орда. И в последний раз это случилось два года назад.
        - А еще что изменится? - спросила я.
        - Через какое-то время начнешь чувствовать приближение чумных. И других хранителей. Пока ты в ставке ордена, ты никогда по-настоящему не останешься одна. Все время будешь знать, что неподалеку кто-то живой, кто-то из своих. С другой стороны, невозможность полного уединения порой утомляет.
        Я обдумала его слова.
        - Получается, в крови хранителей тоже есть это проклятие?
        - Да. Потому нам не страшны ни укусы, ни кровь чумных.
        - Значит, для обычных людей мы опасны?
        - Можешь кусать кого хочешь. - Ричард улыбнулся, а я залилась краской, кажется, по самый живот - во всяком случае, даже ключицы горели. - Не опасны. Если ты пережила посвящение, значит, тело справилось с проклятьем.
        Он снова стал серьезным.
        - Собственно, все. Что касается жизни ордена… Распорядка особого нет, разве что кормят по часам: услышишь гонг. Столовая, для нас и гарнизона, там, где ели слуги. Утром зайдешь к кастеляну, пусть позовет портного. Тебе понадобится смена одежды, белья…
        - У меня есть.
        - …разные мелочи, - он словно меня не услышал. - Потом - в оружейную, скажешь, я велел подобрать доспех. Хотя скорее всего, у него не найдется ничего по тебе, возьмешь, что получше, и отнесешь к кузнецу подогнать.
        - Кандалы у вас по мне нашлись, - не удержалась я.
        - Не «у нас», а в замке. Мне, знаешь ли, было не до инспекции казематов и обновления ассортимента кандалов.
        - Если «в замке», тогда должен найтись и доспех. У мамы была кольчуга. Или уже прикарманили?
        Ричард посмотрел мне в глаза.
        - Не поручусь, что она на месте. Гарнизон и кастелян с королевским указом прибыли в замок через день после смерти леди. Беркли - человек честный, но ему не под силу уследить за всем сразу же с первого дня. Могли и украсть.
        Я крепче прижала леди Изольду.
        - Кто хоронил маму?
        - Беркли распоряжался. Я добрался сюда через две недели после него, были дела в столице.
        Ну да, с ненаглядной, поди, расстаться не мог. Интересно, хороша ли? Молодую королеву я не видела ни разу. Ее отца - совсем девчонкой, тогда он мне казался воплощением рыцарства, словно сошедшим с фрески. Высокий, золотоволосый, гордая посадка головы и чуть отстраненная улыбка, словно мыслями он не здесь, а где-то в горних далях. Да, буду думать о короле. Его тоже нет среди живых, но при воспоминании о нем горло не перехватывает спазм.
        - Беркли заверил меня, что все было сделано, как подобает, - продолжал Ричард. - Леди Клэр покоится в фамильном склепе, вместе с мужем. Люди твоего отца после его гибели привезли тело домой. Мои соболезнования.
        Соболезнуешь ты, как же. Я прокусила губу. Не плакать. Я не буду плакать при нем.
        - А Эдвард и Мартин?
        - В братской могиле у стен столицы.
        Глупо было надеяться. Глупо. И все же…
        - Ты видел тела?
        - Видел. Сам и опознал.
        - Может, сам и помог упокоиться? - голос сорвался.
        - Нет. Я даже не встречал их в тот день. - Ричард по-прежнему не отводил взгляда. - Тогда погибло много хороших людей.
        И очень удачно для тебя. Некому стало мстить. И наши земли упали тебе в руки переспелым яблоком.
        - Я тебе не верю.
        - Клянусь посмертием моих родителей, я не имею отношения к гибели твоих братьев.
        Выходит, и он теперь сирота… Хотя если отец открыл измену, вряд ли с предателями стали церемониться. Ричарда ведь тоже едва не казнили… Странно, что весть о казни старших Мортейнов не дошла до Бенрида. Предатели не заслуживают жалости, но мне все рано было жаль их.
        - Значит, и твои тоже… Сочувствую.
        - Я не хочу об этом говорить, - холодно отрезал Ричард.
        И правда, далось ему мое сочувствие.
        - Извини, - так же сухо ответила я. - Как прикажешь.
        На его лице заиграли желваки, но голос остался спокойным.
        - Возвращаясь к повседневным заботам. По поводу кольчуги - спросишь у оружейника. Может, она и на месте. Пока ты не в патруле или нас не сдернули куда-нибудь, где видели чумных, занимайся чем хочешь. Можно выходить из замка, только скажи кому-нибудь из хранителей, куда и как надолго. Хотя должен предупредить, что побездельничать удается нечасто. Нас слишком мало.
        - Я не собираюсь бездельничать.
        В самом деле не собираюсь. «Нечистый знает, чем занять праздную голову», - любил говаривать Николас. Я свихнусь, если начну размышлять обо всем, что случилось. Зато я точно помню, что на наших… на землях ордена были залежи серы. Следовательно, можно сделать гремучий порошок и разрывные снаряды. Только нужно послать людей выварить земляную соль. А еще неподалеку были истощившиеся золотые прииски, и ими стоит заняться вплотную. Самородную жилу разработать может любой дурак, зато добыть золото из отвалов породы - только алхимик. Отчасти поэтому я и выбрала эту специализацию. Хотела быть полезной, чтобы родители гордились мной.
        А теперь, выходит, я намерена быть полезной ордену? И его магистру?
        Меня передернуло.
        Но я дала клятву, и увиливать от нее бесчестно…
        Я зажмурилась и замотала головой, на миг забыв, что магистр тут, рядом, все еще смотрит на меня. Подумаю об этом потом. Утром. Или вечером? Неважно. Потом.
        - Ты сказал, хранителей мало. - Я готова была расспрашивать о чем угодно, лишь бы не молчать и не думать. - А сколько вас… нас?
        - Три дюжины в столице… точнее, приписаны к столичному отделению ордена, так-то они мотаются по всей стране. Здесь - дюжина, но большая часть тоже патрулирует окрестности вместе с солдатами. В самом замке сейчас - четверо, вместе со мной. То есть теперь пятеро.
        - Дюжина…. тринадцать хранителей на весь удел?
        - На три верховных удела. Еще земли Мортейнов и Стенли.
        - И… как?
        - Пока справляемся. Есть же еще гарнизон.
        - Но…
        Магистр подался вперед.
        - Ты спрашивала, какова цена. Посвящение хранителей переживает один из пяти. Как думаешь, много найдется добровольцев при таком раскладе? Орден всегда молчал об этом, но я - не скрываю. Как не скрываю и то, что умереть в своей постели вряд ли получится.
        - А что, отставка у вас не дозволяется?
        Он наклонил набок голову, глядя на меня с ухмылкой.
        - Уже хочешь подать прошение?
        - А что, так можно? - в тон ему поинтересовалась я.
        - Можешь попробовать. Я, признаться, сам не знаю, как поступлю.
        - Я дала обет, - ровным голосом произнесла я. - Эйдо не нарушают своих клятв.
        При этих словах лицо магистра дернулось, но он ничего не сказал. Я продолжала:
        - Если ты уже жалеешь о своем решении - можешь прогнать меня сам. Или убить.
        Он ответил не сразу. Смерил тяжелым холодным взглядом, под которым я словно увидела себя со стороны - встрепанную, перепуганную, вцепившуюся в старую куклу. Я положила Леди Изольду на кровать, выпрямила спину, вздернула подбородок. Я - не перепуганный ребенок. Я - леди этих земель. И мой долг - заботиться о них и защищать. В том числе и от чумных. И если для этого нужно стать хранителем, значит, так тому и быть. А когда чумных не станет - тогда и буду думать, что и как.
        - Не прогоню, - произнес, наконец, магистр. - Как я уже сказал, хорошие бойцы на дороге не валяются.
        - Набрал же ты для столичного отделения…
        - Это люди, которые подцепили проклятье, защищая город. Те, кто пережил посвящение, перед тем согласившись верной службой отплатить ордену за спасенную жизнь. Здесь я пока что не вижу очереди из желающих.
        - Но ты же согласился? Значит, и другие найдутся… Или тебе не сказали?
        Он улыбнулся одним углом рта.
        - Меня и не спрашивали.
        Он поднялся, и комната разом показалась маленькой.
        - Уже далеко заполночь, Роза.
        Ничего себе! Это я, получается, почти сутки провалялась?
        - Отдохни до утра. Возможно, день будет долгим.
        Дверь закрылась без звука, оставив меня в темноте - только лунный свет лился сквозь стекло, светлячок Ричарда улетел вслед за ним. Я снова зажгла свет, поднялась с кровати, сделала несколько шагов, неуверенных, точно заново проверяя свое тело. Кажется, ничего не изменилось. Разве что исчезла чернота под кожей. И в то же время изменилось все.
        Взгляд упал на плюшевого зайца. Я взяла его в руки - заяц таращился на меня глазами-пуговицами, одно ухо торчало, другое повисло. На макушке, между ушами, серела пыль. Я машинально стерла ее пальцем, а потом, заорав во все горло, швырнула игрушку в стену. Рухнула на колени, скрючилась на полу, рыдая, не в силах остановиться, пока не заснула, устав от слез.
        ***
        РИЧАРД
        Прикрыв за собой дверь, Ричард прислонился к стене, закрыв глаза и запрокинув голову. День был долгим, и он устал, как собака. Замок спал, только караульные бдели на этажах. Можно позволить себе миг слабости.
        Двадцать один год, а он чувствует себя глубоким стариком рядом с девушкой, вцепившейся в потертую куклу.
        Цветик. Дома ее звали Цветик. Рик звал ее Репейник - еще с тех пор, когда она, малявка, хвостиком таскалась за старшим братом - и за ним самим, когда их семьи приезжали друг к другу погостить. Это случалось нередко - ведь ехать недалеко, всего-то четыре часа хорошей рысью.
        Он смотрел на девушку и пытался вспомнить, как же она выглядела девчонкой. В памяти всплывали какие-то мелочи. Вечные царапины на лице и руках, одежда на ней так и горела: то на дерево залезет маленькая разбойница, то на забор взгромоздится. Встрепанные волосы - они, похоже, так и не научились лежать послушно. А лицо стерлось из памяти. Слишком сильно старался забыть.
        Рик ведь в самом деле был в нее влюблен со всем пылом первой мальчишеской страсти. Ей это льстило - настоящий кавалер, как у взрослых. Может быть, она даже увлеклась - совсем немного, письма перестали приходить очень скоро. Сейчас даже вспоминать смешно - на что он надеялся, в самом деле? Что двенадцатилетняя девочка будет помнить о нем и хранить ему верность следующие шесть лет - половину от прожитой жизни? Тогда он почти возненавидел ее.
        Ему повезло - мама поняла, что с ним творится. Рик не был маменьким сынком - но маминым сыном был точно. Когда он брякнул, что никогда больше не позволит себе к кому-то привязаться, одного раза хватило, она рассмеялась. Ласково и совсем не обидно.
        - Я вспомнила, как ты учился ходить. Падал, расшибал коленки. Ревел. Каким бы ты был, если бы тогда сказал себе - нет, больше не буду пытаться ходить? Одного раза хватило, и вообще, и без ног люди живут.
        - Это другое! - вскинулся он, но мама покачала головой.
        - Конечно другое. - Она помолчала. - Но всему приходится учиться. Дышать. Есть. Ходить. Любить. Иногда это бывает больно.
        Воспоминание о матери сдавило ребра, мешая вдохнуть. Ричард зажмурился, сжав кулаки, отчаянно гоня прочь мысли о той ночи, когда он брел, спотыкаясь, среди деревьев, а за спиной догорал его дом. Дом, где мама встала с мечом в руках над умирающим от ран отцом. Она осталась, чтобы дать сыну уйти.
        Он больше туда не вернулся.
        Ричард втянул воздух сквозь зубы. О чем он думал чуть раньше? Ах, да. Репейник. Шесть лет назад он ее почти ненавидел. Два года назад перестал вспоминать - вычеркнул из памяти вместе со всем, что было в его жизни до той ночи. Сейчас, наверное, должен бы возненавидеть по-настоящему - она ведь всерьез пыталась его убить.
        Алан, балбес, поверил, что она смирилась. А ведь Ричард предупреждал - упрямства в ней хватит на десятерых. Репейник и есть, как вцепится во что-то: вещь ли, мысль ли - не отдерешь. Он невольно развеселился, вспомнив виноватую физиономию друга. Алана не в чем было упрекнуть - Ричард прекрасно знал, что она не остановится. И все же надеялся, дурень, что годы в пансионе сделали ее мягче - та Роза, которую он помнил, вцепилась бы ему в горло, едва узнав, невзирая на кандалы и свидетелей. Надеялся, что она выберет жизнь, а не месть.
        Но доведись ему вернуться на полгода назад - он не изменил бы ничего. Ни тогда, ни сейчас.
        Насчет бойцов, которые не валяются на дороге, Ричард не соврал. Ну, разве самую малость - он ведь толком не видел ее в деле. Знал только - чтобы скрутить ее в первый раз, понадобился не самый слабый маг - хорошо, что Дерек сейчас в патруле - и полдюжины солдат. Конечно, чтобы убить, хватило бы и одного Дерека, но у них был приказ взять «шпионку» живой - а она брыкалась и пыталась кусаться, даже когда ее заковывали в кандалы. Во второй раз она могла бы его достать - если бы не заразилась, и чутье хранителя не дало о ней знать.
        Только дело было вовсе не в том, что ему не хватало людей. Просто иначе пришлось бы убить Розу до того, как проклятье возьмет верх. Он не смог. Просто не смог перерезать последнюю нить, связывающую с прошлым. С тем временем, когда отец считал Беорна Эйдо лучшим другом. Когда все были живы и счастливы, когда казалось, что впереди еще столько нового и захватывающего.
        Ричард горько усмехнулся: уж куда более захватывающе? Но мало ему было забот, добавил собственными руками. Глупая сентиментальность. Он представил, что ему скажут Ева и Акиль, да и Эмма, когда узнает, тоже стесняться в выражениях не будет. «Или орден примет земли Эйдо под свою руку, или я велю сравнять замок с землей, а землю засыпать солью, акр за акром. Чтобы и памяти о них не осталось», - сказала она.
        Тогда Ричард надеялся, что Роза не вернется. В банках Бенрида у ее семьи осталось достаточно денег, чтобы безбедно прожить до глубокой старости. И не одной, а с матерью. Он бы не стал гнать леди Клэр из собственного дома, та не осталась бы сама. В ней был тот же стальной несгибаемый стержень, как и в его матери. Как и во многих женщинах древних родов, прошедших войну плечом к плечу с мужьями.
        Но вышло так, как вышло.
        Ричард вздохнул, отлепляясь от стены. В самом деле уже очень поздно, надо поспать хоть пару часов.
        Из-за двери донеслись рыдания. Он прислушался, не сразу себе поверив. Хотя чему удивляться? Ричард слишком хорошо помнил, каково остаться одному среди совершенно чужих людей. А единственного знакомого ты ненавидишь. Он ведь тоже ненавидел прежнего магистра хранителей - тот, подобрав его, израненного, в лесу, провел посвящение, вовсе не спросив, желает ли новобранец вступить в орден. Прямо заявил, что спасенная жизнь принадлежит спасителю. Ричард был готов наложить на себя руки назло ему - но нужно было жить. Тогда он был уверен, что остался последним в роду - Рэндольф с отрядом пропал в землях лорда Хейли, которые первыми накрыла орда. А потому нужно было жить. Чтобы продолжился род. Чтобы отомстить.
        Магистр хранителей погиб рядом с королем, до последнего защищая его.
        Ричард помедлил, коснувшись рукой двери. Нет. Роза сочтет унизительным, если враг увидит ее слезы. Он потянулся к ней магией, накрыл усыпляющим заклинанием - как он и предполагал, Роза его не заметила. Вернулся в ее комнату, подхватил девушку на руки. Грустно улыбнулся, вспомнив, как она жалась к нему, когда он нес ее для посвящения. Слишком измученная, чтобы ненавидеть. И все равно отчаянно цепляющаяся за жизнь.
        Ее дар пах вербеной и мятой, и Ричард едва удержался, чтобы не устроить ее на коленях, сунуться носом в пушистую макушку и сидеть так, баюкая. Девчонка… Интересно, про кого она думала, спрашивая, сможет ли… Почему-то при этой мысли грудь кольнуло что-то, очень похожее на ревность. Нет, надо выспаться, а то глупости всякие в голову лезут.
        Осторожно, словно боясь разбудить - хотя под сонным заклинанием можно было этого не опасаться - Ричард опустил девушку на кровать. Стянул с нее сапоги и одежду - пусть отдохнет как следует. Никаких посторонних мыслей и близко не было. Два года они болтались по стране - четверо парней и три девушки - и за это время совершенно разучились стесняться. Хотя Розе все равно незачем знать, кто уложил ее в постель. Не поймет.
        Он укрыл девушку одеялом, зачем-то убрал прядь волос, прилипшую к мокрой от слез щеке. Выпрямился. Взгляд упал на плюшевого зайца, лежавшего в углу. Когда он уходил из комнаты, заяц сидел на столе. Ричард поднял его, заглянул в глаза-пуговицы.
        - Что, парень, не любит она нас?
        Заяц молчал.
        Ричард невесть зачем сунул его за пазуху и пошел к себе.
        ***
        РОЗА
        Проснулась я в постели, раздетая до белья. Совершенно не помня, ни как раздевалась, ни как забиралась под одеяло. Здорово вчера скрутило.
        Сейчас, когда утреннее солнце светило в окно, стало видно, что комната все же изменилась, все было покрыто пылью: комод у окна, на котором стояли кувшин и таз для умывания, оконные переплеты, спинка кровати. Мама бы ни за что такого не допустила: даже в гостевых комнатах регулярно перетряхивали постели, помещения проветривали и вытирали пыль.
        Значит, надо найти горничную… Нет, ведь у меня больше нет горничной. Значит, следует дойти до кастеляна и помимо всего прочего вытребовать ведро и тряпку. Я провела пальцем по матовой поверхности стола - с него кто-то пыль стер, а про остальное забыл. Ладно, разберемся.
        Я распахнула дверь на балкон, впуская в комнату солнце и воздух, и отправилась искать кастеляна.
        Кастелян Гилмор походил на старого гнома, какими их описывают легенды - низкий, кряжистый, бородатый. Вот только выговор у него был чистый, столичный. И на столе, как и в самом кабинете, не было подсвечников, значит, освещали его светлячки.
        От предложения дойти до портного я отмахнулась - успеется, смена белья и одежды на первое время у меня была. Вытребовала ведро, тряпку и щелок - одежду уже нужно было стирать, благо, где прачечная, я помнила. С прислугой или без нее, я не буду жить в грязи. Даже в той крестьянской избе, где мы с Аланом заночевали, было чище, чем в моей комнате!
        Я как раз заканчивала сушить белье - не развешивать же мокрое исподнее на спинке кровати в помещении, куда в любой момент может ввалиться командир - когда прозвенел гонг. Вовремя, живот уже подводило. Кажется, насчет волчьего аппетита магистр не соврал.
        Хранители жили в господской части замка, солдаты - в казармах, как и полагается, помещение, где кормили слуг - находилось в людской части, неподалеку от кухни. Кухни для слуг, не для господ. Впрочем, сейчас мне было все равно, так хотелось есть.
        В зале, где сделали столовую, не было ни слуг, ни подавальщиц. У двери, что вела в кухню, стоял здоровый котел, около которого возилась дородная женщина с половником. Рядом на столе неустойчивыми башнями высились горки глиняных мисок и таких же кружек. К столу змеилась длинная очередь разномастно одетых людей: кто в рубахе и простых полотняных штанах, кто в дублете, а кто и в кольчуге, мужчины, женщины, единственное, что общее у них было - все при оружии. Я, оставив нож в комнате, чувствовала себя почти что голой. Хотя, если подумать, зачем мне оружие, я сама себе оружие, пока резерв не истощится. А он у меня и до посвящения был неплохой.
        - Да отличный тут харч, - прогудел кто-то у меня за спиной. - Первые-то дни ты не застал… Сущим дерьмом кормили, я уж думал, как всегда, то ли хозяева скуповаты, то ли кухари вороваты, словом, придется на свои приварок добывать. Эти-то… - Интонации у незнакомого солдата были такие выразительные, что я, даже не оборачиваясь, словно наяву увидела, как он тычет пальцем в потолок. - У себя там с серебра да золота едят, а что мы жрем, им плевать…
        - Да не говори, - поддакнул второй голос.
        - А потом смотрю, какая-то компашка незнакомая заваливается. Сколько-то мужиков, ушастый, и три бабы. Бабы ничего так, а одна, рыжая… - в голосе прорезались мечтательные нотки, - Сиськи - во! Задница так сама в руки и просится…
        - Опять ты про баб! Лучше скажи, настоящий ушастый?
        - Ага. Не слыхал, что ли?
        - Слыхал, думал брешут.
        - Настоящий, сам увидишь.
        Интересно. Сэр Грей писал, что вместе с Ричардом в доме моего отца был эльф. Эльфы жили по ту сторону хребта, перегораживающего материк, и среди людей почти не появлялись. Не торговали, не вели никаких дел. Впрочем, и не воевали. А учитывая, что проходимых перевалов в хребте так и не нашли, только гномьи пути под горами, было понятно, почему их изоляцию никто не пытался нарушить. Так что эльф в доме моего отца и тот, о котором говорят - явно один и тот же. Надо будет познакомиться с ним получше да поспрашивать.
        Впрочем, с чего я взяла, что он расскажет правду?
        - Ну вот, пришли, значит, встали в очередь, как все, что-то там между собой шушукаются. Ну, думаю, так их всей бандой и наняли, порасспрашиваю потом, кто да откуда. Харч взяли, как все, морды скривили, понюхав, за столы даже садиться не стали. Тот который со шрамом…
        - Сам магистр, что ли?
        - Да чтоб тебя, всю байку испортил! - ругнулся незнакомый солдат. - Тот ложку в рот сунул, прямо стоя, и - шасть на кухню! Никто и пикнуть не успел, не то что остановить. Дверь открыта осталась. - Голос мужика снова стал мечтательным, как при воспоминании о формах неведомой женщины. - Зашел, значит, и давай повара честить на все лады. Как он заворачивал, я аж заслушался. Сразу видно, грамоте ученый.
        Я подавила смешок.
        - А ты чего хихикаешь, пигалица, - обратились уже ко мне. - Не веришь, что ли?
        - Верю, - проговорила я не оборачиваясь. - А дальше что?
        - А дальше оказалось, что это сам магистр приехал, и с ним остальные хранители…
        - Не про тебя, значит, сиськи, - хихикнул кто-то.
        - Да где уж там, только глазеть и осталось… Вот, магистр, значит, повара отчитал, вышел обратно. Тут же забегали все, с кухни бочонок пива выкатили, хлеб, солонину… в первый раз наелся досыта. И с тех пор харч отменный. Так что не дрейфь, малой, хорошо тут. Даром что дыра дырой.
        Я поперхнулась. Это наш-то удел - дыра? Меня тут же участливо похлопали по спине, да так, что пришлось сделать пару шагов, чтобы устоять на ногах.
        Оглянулась. Мне широко улыбался мужчина лет тридцати с загорелым почти до черноты лицом. Пожалуй, его можно было назвать даже приятным, если бы не сломанный нос и выбитый клык.
        - А ты откуда такая взялась? - поинтересовался он.
        Я замешкалась, не зная, что ответить. Вспомнила Алана с его «тьма была безвидна и пуста» и едва справилась с искушением прямо сказать, откуда именно я появилась восемнадцать лет назад. Пожала плечами, давая понять, что не хочу продолжать разговор. Тем более, что как раз подошла моя очередь к котлу. Женщина окинула меня внимательным взглядом и наполнила миску едва ли не до краев. Куда столько? Да и у остальных в мисках было куда меньше.
        - А пигалица не лопнет? - усмехнулся все тот же мужчина.
        Глава 8
        - Хранителям - двойная порция, - отрезала женщина. Сунула в руки кружку, накрытую толстым ломтем хлеба, и потеряла ко мне интерес.
        - Опять не про тебя сиськи, - хохотнул кто-то.
        Дослушивать я не стала. Оглядевшись, нашла место в углу, устроилась за пустым столом. Тушеные с мясом овощи, пиво и хлеб: серый, с изрядной примесью ржи, но душистый и пышный. Жить можно.
        Но неужели магистр и в самом деле ест из одного котла с простыми ратниками? Он ведь, как и я, привык к совсем другому. Нет, я больше не буду об этом думать. Нельзя оглядываться, прошлой жизни больше нет. Какой будет новая - посмотрим.
        - А чего ты в угол забилась? - раздался над головой знакомый голос.
        Я подняла взгляд от еды. Алан поставил на стол напротив миску и кружку, накрытую блюдцем, и улыбнулся мне как старой знакомой. Я окинула его ледяным взглядом и вернулась к еде.
        - Так, я не понял. - В его голосе тоже прорезался холод. - В чем я провинился, что ты смотришь, точно солдат на вошь?
        Я хмыкнула и снова не стала отвечать. Не понял он, ага. Поглупел внезапно.
        Алан, точно и вовсе не ждал ответа, снял с кружки блюдце, положил в него две ложки рагу и поставил на лавку рядом с собой. Сунулся в холщовую сумку, что висела у него через плечо.
        - Ваше котейшество, кушать подано.
        Из сумки вылез пушистый рыжий котяра, обнюхал тарелку и принялся есть. Он устроился хвостом к хозяину и ел совершенно спокойно, кажется, уверенный, что его никто не потревожит. Уличные животные ведут себя совсем не так.
        - Раз уж нам теперь вместе работать, - сказал Алан, переводя взгляд с кота на меня, - давай сразу разложим все по полочкам, чтобы никаких недоговорок не осталось. Я вовсе не хочу получить стрелу в спину только потому, что на меня, видите ли, обиделись непонятно за что.
        - За кого ты меня принимаешь? - вспыхнула я.
        - За девицу, которая не видит разницы между бальным залом и полем боя.
        - Мы не на поле боя.
        - Пока нет. Так я слушаю. Если я в самом деле обидел тебя, сам не поняв чем, сделаю все, что смогу, чтобы загладить обиду. Но мысли читать я не умею и не собираюсь учиться.
        Я помолчала, пытаясь облечь в слова свои эмоции. Почему я на самом деле чувствовала себя оскорбленной до глубины души?
        - Ты прав, - медленно произнесла я. - Уверткам и кокетству не место на поле боя, поэтому я скажу прямо. Недавно мне показалось, будто хоть кому-то не наплевать, что со мной и жива ли я вообще. Пусть лишь потому что я - молодая и симпатичная, лишь потому, что, как ты сам сказал, каждый второй пытается урвать хотя бы поцелуй…
        - Я не… - начал было Алан, но я перебила.
        - Нет, ты прав еще и в том, что у меня нет причин для обиды. Кто ты мне, в конце концов? - Я криво улыбнулась. - Не родич, не друг, не любовник…
        - Соратник.
        - Сейчас - да, а тогда? Никто. Глупо было верить в бескорыстную помощь. Но я поверила. Поверила, что тебе не все равно. Поверила тебе. А ты только выполнял приказ.
        - Не только, - Алан потянулся через стол, пытаясь взять мою ладонь, но я отдернула руку, и он снова выпрямился.
        Кот, закончив есть, сел, посмотрел на Алана, на меня, и спрыгнул под стол. Ровно для того, чтобы в следующий миг вскочить на скамейку рядом со мной. Я осторожно протянула к нему руку, позволяя обнюхать, коснулась макушки, почесала за ухом. Кот подставил ухо, довольно урча, а потом взобрался ко мне на колени и поставил лапы на грудь, точно собака, выпрашивающая ласку. Я невольно рассмеялась, продолжая его гладить.
        - Ты ему нравишься, - улыбнулся Алан. - И мне тоже очень нравишься.
        Что ж, он хотел правды - он ее получит.
        - Ты не сделал ничего плохого, но… Сейчас я не хочу тебя видеть. И говорить не хочу. Извини.
        Какое-то время он молчал, наблюдая, как я наглаживаю кота.
        - Я подобрал его года полтора назад в обезлюдевшей деревне, - сказал Алан. - Он тогда помещался на ладони, поверить трудно.
        И правда, этот мохнатое существо сейчас весило не меньше стоуна.[1 - . 6,35 кг]
        - Красавец… - улыбнулась я, продолжая чесать его за ухом. Не удержалась от любопытства: - От чего? Чума?
        - Войска регента. - Он немного помолчал. - Я подобрал его не потому, что он был юн и хорош собой.
        У меня запылали щеки, а Алан продолжал, будто не замечая.
        - И не потому, что выполнял приказ. Просто он бы умер один.
        Я вскинула голову, открыла было рот, но Алан перебил меня:
        - Нет, ты бы не умерла. И даже от тех четверых отбилась бы почти наверняка, магия все-таки. Но я все равно вмешался бы в том трактире. Даже если бы оказался там случайно, а не из-за приказа. И все равно догнал бы тебя потом и позвал идти вместе. - Он пожал плечами. - Просто потому, что я вечно подбираю бездомных котят.
        Лестно, ничего не скажешь.
        - Да, я оказался на постоялом дворе потому что друг попросил - попросил, заметь, а не приказал, - позаботиться о девушке, которая ему дорога.
        Я хмыкнула. Дорога, как же. Из виду упускать не хотел. Надеялся, что, оказавшись далеко от него, забуду о мести, увлеченная новыми занятиями и новой жизнью. Алан словно не заметил усмешки на моем лице и сказал:
        - В конце концов, не так много людей знают и помнят Ричарда, а не магистра ордена хранителей.
        А Рика, наверное, и вовсе не помнят. И я бы хотела забыть. Нет больше того мальчишки, что сунул мне лягушку в корзинку с рукоделием. Того, кто забрался по плющу на мой балкон, привязав к поясу узелок с куском пирога, когда меня лишили ужина не помню уже за какую проказу. Я часто оставалась без ужина. Пирог мы слопали вдвоем, болтая и смеясь…
        - Но, хочешь верь, хочешь нет, - продолжал Алан, - Все, что я сделал потом - я сделал потому, что так решил сам. Потому что мне оказалось не все равно, что с тобой станет.
        Я подняла взгляд на Алана - на его лице и в глазах не осталось ни тени веселья. Словно он и в самом деле напряженно ждал моего ответа.
        Кот, которому, видимо, надоела моя ласка, сиганул на стол.
        Алан сгреб его одним движением.
        - Фу, ваше котейшество. Что за манеры!
        Тот вывернулся и из хозяйских рук, уселся рядом на скамейку и начал деловито умываться. Я снова встретилась взглядом с Аланом. Он друг магистра, а значит, мой враг. Но почему-то очень хотелось ему верить.
        - Похоже, я поторопилась с выводами. Извини.
        Он просиял.
        - Мир?
        - Мир. - Я не удержалась от ответной улыбки.
        Перевела взгляд ему за плечо, и улыбаться разом расхотелось. В зал входил магистр. За его правым плечом шла рыжеволосая девушка, рядом с ней - эльф. В самом деле настоящий эльф!
        Я никогда не видела их, разве что на картинках в книжках, но перепутать его с человеком было невозможно. Он не шел, он словно… плыл? перетекал? словом, двигался совершенно не по-человечески. Невысокий и щуплый рядом с Ричардом, он все же не выглядел заморышем. Просто… другой. Как будто человеческие мерки ему вовсе не подходили. Хотя лицо было вполне человеческим - узкое, с точеными чертами. Черные волосы гладко зачесаны в хвост, выставляя на всеобщее обозрение острые уши. Всем своим видом эльф словно давал понять - да, он не человек и не собирается притворяться человеком, а кому это не нравится, пусть отвернется.
        Девушка, которая шла с ними, тоже не затерялась бы ни в одной толпе. Должно быть, это та рыжая, чьи формы впечатлили оставшегося безымянным ратника. Посмотреть и правда было на что - высоченная, выше большинства мужчин в столовой, длинные ноги, перехваченная поясом тонкая талия, на контрасте с которой округлости казались куда пышнее, чем были на самом деле. Волосы свободно спускались ниже лопаток. Вот только двигалась она так, что было ясно - любому, кто протянет руки без ее на то согласия, эти самые руки оторвут по самые причиндалы. Причем безо всякой магии.
        Алан обернулся за моим взглядом и спросил:
        - Где вас носит?
        - Делом занимались, в отличие от некоторых, - ухмыльнулась девушка. Изучила меня с ног до головы, не скрывая любопытства и словно невзначай взяла эльфа под руку, безмолвно давая понять, чтобы я на него не заглядывалась. Не очень-то и хотелось, мне сейчас вообще не до того, чтобы на кого-то заглядываться.
        - Знаю я ваши с Акилем дела, - точно подтверждая ее безмолвный намек, осклабился Алан.
        - А всякие бесстыжие котяры пусть завидуют молча!
        - Его котейшество очень даже воспитанный!
        - Он-то да, а вот некоторые белобрысые…
        - Доброе утро, Роза, - прервал их перепалку магистр. - Все хорошо? Устроилась?
        - Да, спасибо, - выдавила я.
        - Не уходи, я вас познакомлю.
        Я кивнула. Сунулась носом в кружку, только бы спрятаться от его внимательного взгляда.
        Магистр двинулся к котлу, то и дело останавливаясь. С кем-то перекидывался парой слов, кого-то хлопал по плечу. И глядя на то, как расплываются в улыбке бывалые ратники, когда он обращается к ним, как он называет по именам тех, кто в обычное время едва ли удостоился бы просто аудиенции лорда, не говоря уж о чести есть с ним из одного котла, я все отчетливей понимала, что эти люди умрут за него, и вовсе не потому, что хранители щедро платят гарнизону. Он все рассчитал, и непритязательная, хотя и добрая еда, была невеликой платой за такое отношение.
        Эльф и девушка следовали за ним неотступно. Было, видать, от кого защищать в собственном - меня передернуло - замке.
        - Эти двое - его телохранители? - спросила я, провожая их взглядом.
        - Ева и Акиль? Нет, конечно. У Ричарда нет телохранителей. Просто когда мы его отбили в столице после… - Он осекся. - Словом, мне тогда пришлось здорово потрудиться, а у Евы что-то в голове перемкнуло. Время от времени она пытается убедить Ричарда, что ему нужна круглосуточная охрана.
        Так ли она далека от истины? «Детей по мою душу еще не посылали», - говорил магистр. Значит, были другие. Значит, и будут другие. Однажды кто-то окажется более удачливым - или более умелым, чем я.
        - Перебесится и успокоится, как всегда, не бери в голову, - продолжал тем временем Алан. - Она в каждом новом человеке в замке видит тайного убийцу.
        - Да мне-то что? - пожала я плечами. - У всех своя блажь…
        В следующий миг до меня дошло.
        - Или она сейчас от меня собирается его охранять?
        Алан посерьезнел.
        - А у нее нет причин так думать?
        Я ответила не сразу. Что-то в самом деле изменилось во мне после посвящения - ненависть к Ричарду словно выцвела, поблекла, точно белье, которое слишком надолго оставили на солнце. Легко ненавидеть абстрактное зло, куда труднее - человека, который на руках унес тебя от неминуемой смерти.
        При одном воспоминании об этом лицо и шею словно кипятком окатило. Да что ж это такое! Я постаралась справиться с лицом. И голосом.
        - Я обещала не пытаться больше отомстить. И намереваюсь сдержать обещание.
        Алан смерил меня задумчивым взглядом и снова занялся едой. Я последовала его примеру, обнаружив, что миска наполовину опустела. Еще вчера мне бы хватило съеденного, чтобы едва выползти из-за стола.
        Видимо, недоумение отразилось у меня на лице.
        - Разве Ричард не рассказал? - снова поинтересовался Алан. - Тело меняется, не внешне, но внутри. Для этих перемен нужна энергия и материалы. Как построить дом, если нет кирпичей?
        - Рассказывал. Но одно дело - слышать, другое… - Я смерила взглядом миску.
        - Привыкнешь, - сказал Ричард, устраиваясь рядом с Аланом. Усмехнулся. - Но хорошо, что нас относительно немного. Представляю, чего бы стоило прокормить замок, если бы хранителей было хотя бы столько же, сколько солдат. Учитывая, что сейчас весна, склады полупусты, а в казне ветер свищет.
        Я едва не подавилась куском мяса. Ладно склады: когда по земле бродят чумные, трудно ее пахать и собирать урожай. Но казна? Да один Локк с его портом приносил столько, что можно было несколько лет прожить безбедно! Конечно, содержание гарнизона чего-то стоит, сейчас - судя по тому, сколько людей в столовой - солдат в замке было раза в три больше, чем при мне. Оно и понятно, дюжина хранителей всех чумных в трех уделах не вычистит. И платили, по слухам, хранители щедро. И все равно: порт, земляное масло, способное защитить любое строение от плесени и сырости или поджечь корабль так, что без магии не погасишь, да и с магией не всегда. Сера, которой можно обеззаразить погреб или сделать белоснежной шерсть. Шерсть, к слову… хотя стада тоже могли пострадать от чумных. Но все остальное? Как можно растратить казну за неполный месяц?
        И ведь прямо не спросишь. Кто я такая теперь, чтобы магистр передо мной отчитывался?
        Пока магистр говорил, Ева села за стол рядом с ним, Эльф примостился с краю - на ту сторону, где была я, не перебрался никто. Ну что ж… Впрочем, если они знают, кто я, глупо ожидать, что соратники примут меня с распростертыми объятиям. Что бы там ни переклинило в голове у магистра, когда он решил забрать меня в орден, у остальных вовсе нет причин мне доверять. Как и у меня - доверять им.
        Я напряглась, оказавшись напротив четырех пар глаз, внимательно меня изучавших.
        - Что ж, будем знакомы, - сказал Ричард, когда все расселись. - По мере того, как начнут возвращаться патрули, познакомишься и с остальными. Но эти трое - те, кто прошел со мной огонь и воду, и любому из них я доверяю, как себе самому.
        Я кивнула. Если так, расспрашивать эльфа - или кого-либо из троих - бесполезно. Они лишь подтвердят то, что мне сказал магистр. Жаль, но, похоже, до правды мне не докопаться.
        - Ева Шерман, - продолжал Ричард. - Лучший боец из всех, что я знал.
        - Регент был лучше, - вмешалась она. - И… ты тоже лучше.
        Показалось мне, или она хотела назвать какое-то другое имя?
        - Регент был, - магистр выделил это слово, - лучше. Но ты жива, а он - нет.
        На ее лице промелькнула радостная улыбка. Как если бы старший брат - взрослый и оттого недосягаемый - похвалил. Хотя выглядела Ева ровесницей Алана.
        - Ева учит новобранцев, не только хранителей. И здорово сбивает спесь с мужланов, уверенных, что баба ничему не может их научить. - Магистр посмотрел на нее. - Найди время для Розы. Ставить с новобранцами ее бессмысленно, она на голову выше большинства.
        Ева окинула меня скептическим взглядом и, пожалуй, я была с ней согласна. Даже если принять во внимание, что Ричард говорит исключительно в переносном смысле.
        - Кто учил? - спросила она.
        - Сперва отец. Последние шесть лет - мэтр Карбо.
        - Ларс Карбо? - Она присвистнула. - Да уж, твои родители денег не жалели. Может, все это и в самом деле не настолько дурац… В смысле, может, Ричард и прав.
        Я пожала плечами. Мне тоже эта идея казалась дурацкой. Но вдруг магистру нравится постоянно ждать удара в спину. Может, до того привык к войне, что не спится ему спокойно в безопасности. Мне-то что?
        Потом решила все-таки быть честной. Лестно, конечно, когда тебя считают ценным приобретением, но жизнь быстро расставляет все на свои места. Умения этих четверых оттачивались не в тренировочном зале и не на турнирах. И все четверо до сих пор живы несмотря на то, что о битве под столицей рассказывали, как о сущей мясорубке.
        - Родители и правда не жалели денег на наше обучение. Только все мои умения, это… Теория. Есть же разница между залом и настоящей битвой. Мне ни разу не доводилось сражаться всерьез.
        Ричард приподнял бровь.
        - Хочешь сказать, ты так экстравагантно пошутила?
        Да чтоб тебя!
        - Нет. - И пусть не надеется, глаз я прятать не стану. Мне нечего стыдиться. - Но результат оказался плачевным.
        - Что ж, посмотрим, - сказала Ева. - Через полчаса?
        - Чуть позже, через полчаса вы обе мне понадобитесь, - вмешался магистр.
        Это еще зачем? Я вопросительно посмотрела на него, но он, казалось, вовсе потерял ко мне интерес.
        - Позже так позже. - Ева пожала плечами, всем видом говоря, что торопиться ей некуда, и взялась за ложку.
        - Акиль, - продолжал Ричард, - мой сенешаль.
        Правая рука, значит. Тот, кто всегда и везде сопровождает господина, командует рыцарями и гарнизоном, решает дипломатические дела. Здорово, видать, магистр его ценит, если никто из людей этой должности не удостоился.
        Эльф едва заметно наклонил голову. Уставился на меня темными глазищами, словно дыру хотел провертеть.
        - Смерть на взлете. Стрелой бьет птицу на лету и белку в глаз.
        Акиль снова кивнул - коротко и с достоинством.
        - Мастер теней. Точнее, не так… Это не та тень, в которую уходим мы. Но если вдруг среди бела дня нужно снять часового, не потревожив его напарника - Акиль сможет.
        Вот, значит, как они в поместье попали. Надо будет и у эльфа взять пару уроков. Удел таких, как я - мелких и легких - удары исподтишка, хитрые и не слишком чистые приемчики. В честном бою я мало кого смогу одолеть. Впрочем, можно ли назвать честным бой, где противник выше тебя на голову и раза в полтора тяжелее?
        Если, конечно, эльф вообще согласится меня учить. Пока что в его взгляде не было ни капли доброжелательности. Мне его тоже любить не за что, но учиться можно и у врага.
        - Алана ты уже знаешь. Его я не променяю ни на одного из столичных целителей: мертвого на ноги поставит.
        - Вот уж нет, - ухмыльнулся Алан. - Мертвым лучше спокойно лежать. С живыми и правда управляюсь неплохо.
        - А еще у него язык без костей, что ты наверняка заметила.
        - Язык с костями - анатомический оксюморон, - не остался в долгу Алан. - Не позорь своих наставников.
        Ричард усмехнулся, но продолжать перепалку не стал. Посмотрел на меня.
        - Роза. Моя старая знакомая…
        Продолжение фразы повисло в воздухе. Как будто он вовсе не знал, что сказать про меня остальным. И в самом деле - что он знает обо мне, кроме имени?
        - Целеустремленность, которой многие бы позавидовали, - нашелся Ричард. - Неплохо обращается с ножом
        - И еще лучше - с сонными заклинаниями, - пришел ему на помощь Алан. - Если кто-то из вас мается от бессонницы, обращайтесь. Куда эффективней любых зелий, никакой тяжести в голове наутро и никакого привыкания.
        Я в который раз за утро залилась краской. И в самом деле, я тоже обошлась с ним не слишком хорошо. Интересно, здорово ему влетело от командира за то, что меня упустил? Пожалуй, не буду спрашивать. Алан встретился со мной взглядом и подмигнул. Я сунулась в кружку, скрывая пылающее лицо.
        - Теперь о деле, - не унимался Ричард. - Чтобы не таскать вас всех в кабинет…
        Он уставился прямо на меня.
        - Роза, мне нужна твоя помощь. Точнее, нам всем нужна твоя помощь.
        - Приказывай, - пожала я плечами.
        Как будто я не понимаю, что все эти слова о помощи - лишь повод сделать хорошую мину при плохой игре.
        Он едва заметно поморщился. Словно признание, что я буду подчиняться приказам, его чем-то задевало. Неужели он всерьез ждал чего-то большего? Друзьями, как когда-то, нам не быть.
        Магистр сцепил пальцы, уперся в них подбородком.
        - Несколько дней назад в крепости появились чумные. Не было орды, не было штурма. Они просто появились. В подвале и на первом этаже. Собственно, поэтому…
        - Передо мной уже извинились, - перебила я. - Не стоит вспоминать.
        Кажется, я начала понимать, что ему от меня нужно. Вопрос лишь в том, распространяются ли мои обеты настолько далеко.
        - Были жертвы. Солдаты, хранители, слуги. Еще трое умерли во время посвящения.
        Ну и зачем, спрашивается, вешать мне лапшу на уши про отличного бойца с упорным характером, если ты готов тащить в хранители всех, кто заразился? Неужели настолько плохо с рекрутами? В твое милосердие я не поверю. Шесть лет назад поверила бы, сейчас - нет. И не надо давить мне на жалость. Солдаты замка - наемники. Они сами выбрали такую жизнь. В отличие от нас, кто по праву рождения должен защищать свою землю и королеву - по ее зову. Обратная сторона привилегий, данных нам при рождении.
        - И по всему выходит, что они пришли откуда-то из подвалов, прокопали - как обычно и случаются прорыв - и разрушили стену. Только следов подкопа мы не нашли.
        Ричард помолчал.
        - Не буду лгать - мы можем обойтись без тебя. Простучать все стены…
        Подвалы и первый этаж? Дело не одного дня.
        - … но это долго, - магистр словно читал мои мысли. - Потом придется ломать стену, заделывать снова… Из подвала же есть ход, так?
        - Есть, - не стала спорить я. - Историю о том, что в подвалах замка в последнюю… в прошлую войну скрывался большой отряд, знают все.
        А потому дура была бы я, если бы стала отрицать. Даже обидно: Ричард всерьез полагает, будто я не могу просчитать ход беседы на пару шагов вперед?
        - Покажешь?
        - Покажу, - снова согласилась я. - Когда?
        Смысл упираться? Магистр сказал правду: они вполне могут обойтись без меня. А так - я буду знать, что происходит. Знать, и вмешаться в нужный момент.
        - Сейчас. Точнее, через полчаса. Сейчас мы с тобой поднимемся в мой кабинет: я напишу записку госпоже Вейс, нашему казначею. Сможешь копаться в счетах сколько угодно - в свободное время.
        Я мысленно выругалась. Мысли мои он читает, что ли? Или у меня по лицу все понятно? Тогда это плохо, очень плохо. Потому что совершенно незачем ему знать все, что у меня на уме. Особенно сейчас, когда я вдруг поняла, что ничего еще не кончено.
        - Спасибо, - выдавила я.
        - Заодно и проверишь, насколько она честна.
        Ах ты!..
        А ведь я проверю. Хотя бы для того, чтобы сунуть тебе в морду - если к тому моменту еще будет, кому - доказательства того, насколько отвратительно твой хваленый орден ведет дела! Богатейший удел, а у него казна пуста!
        Да и вообще нужно порыться в отцовском архиве. Едва ли у хранителей было время с ним ознакомиться, а есть вещи, которым не стоит попадать в чужие руки. Дело даже не в каких-то семейных секретах - хотя, как и всем знатным семьям, нам есть что скрывать. Но есть письма, которыми обменивались родители в молодости. Наверняка они тоже были полны любви и тепла, как те, что присылал мне отец. От одной мысли, что они попадут в чужие руки, что кто-то будет читать их и глумиться, все внутри сжималось.
        Хотя если получится то, что магистр сам подсказал мне только что, добраться до писем мне уже не придется. Меня прикончат его безутешные соратники. Да, я поклялась не пытаться его убить. Но если мой враг сам намерен сигануть в пропасть - кто я такая, чтобы его останавливать? Я прогнала эту мысль. Никогда не умела лгать и притворяться. И если по моему лицу так легко все прочитать - значит, нельзя думать о том, чего никому нельзя знать.
        - Ева, зайдешь за нами через полчаса, - велел Ричард.
        Акиль вскинулся было, и почти одновременно с ним открыл рот Алан, но магистр поднял руку, заставив обоих заткнуться.
        - Целителем я рисковать не могу. Как и единственным, кто способен удержать этот замок в руках, если со мной что-то случится.
        - Ты нас еще ватой обложи и сунь в погреб, чтобы не протухли, - буркнул Алан. Акиль промолчал, но по лицу видно было, что он просто решил не устраивать свару при посторонних - при мне то есть - а уж потом, наедине, выскажет другу все, что думает…
        - Я намерен просто разведать, что к чему. Посмотреть, откуда принесло чумных. Коридор - не чистое поле, там вдвоем можно держать приличный отряд. И если бы я опасался чего-то серьезного - пошли бы все.
        - Ну да, ты вечно говоришь, что ничего серьезного, а потом у Алана зелий не хватает, - Ева поднялась из-за стола. - Пойду собираться.
        - Вот же понабирал соратничков, - хмыкнул Ричард, тоже поднимаясь. - Это вам волю дай, в вату упакуете, золотым шитьем обмотаете и водрузите на постамент. - Он кивнул мне. - Пойдем.
        Записка много времени не заняла. Магистр присыпал ее песком, протянул мне.
        - Беги подготовься.
        - Мне нечего готовить. Разве что за ножом сбегать.
        Он нахмурился.
        - Оружейник ничего не нашел?
        - Я у него не была.
        - А чем занималась все утро?
        Я замялась. Сказать правду - полы мыла, белье стирала? Глупо как-то звучит. Магистр понял мое молчание по-своему, вздохнул, качая головой, ну точь-в точь как только что в столовой, «понабирал соратничков», и я разом ощутила себя бестолковой и бесполезной.
        Ну и ладно, в конце концов, я не напрашивалась! Странно только, что мне не все равно, чего там он про меня думает. Впрочем, Ричард так ничего и не сказал. Молча облачился в кольчугу, перепоясался перевязью с мечом, надел шлем. Ева вломилась не стучась, тоже в кольчуге и шлеме, на одном бедре - меч, на другом - нож, и еще полдюжины метательных ножей на поясе. Посмотрела на меня недоуменно - и правда, рядом с ними, одоспешенными и вооруженными, я чувствовала себя едва ли не голой.
        - Веди, - сказал Ричард.
        Я кивнула и пошла впереди.
        Помещение, откуда можно было попасть в потайной ход, на первый взгляд выглядело как свалка - старая мебель, почерневшие от времени портреты, словом, все то, что в городских поместьях валяется на чердаках. Вот только при жизни отца все это «валялось» так, что три человека плечом к плечу могли беспрепятственно пройти от входной двери до противоположной стены, где, собственно, и был тайный ход. Сейчас этот порядок был нарушен, на некоторых вещах остались зарубки от оружия, некоторые и вовсе разломали в щепу. Я встревоженно оглядела комнату, расслабила плечи, когда увидела, что образа на полке чуть выше моего роста остались нетронутыми. Возможно, я сумею уйти. Потом…
        Два шага вправо от образов. Присесть, найти камень с розовой прожилкой. Два камня вверх, один влево. Как шахматный конь. То, что я сейчас делаю - все равно, что пожертвовать собственной королевой ради того, чтобы загнать в ловушку чужого короля.
        Нажать, сперва несильно, чтобы камень ушел только до половины. Чуть подождать, дожать полностью и пальцами сдвинуть в сторону, зацепить скобу, потянуть на себя, как дверную ручку.
        Я шагнула в открывшийся проход и остановилась, когда рука Ричарда легла на плечо.
        - Покажешь, как открыть изнутри и вернешься. Дальше мы сами.
        - Почему? Я могу…
        - Потому что чумные пришли оттуда.
        Он шагнул в коридор, вслед за мной, зажег светлячок. Не сдержал удивленного восклицания. Да, ход выглядел широким - двое рядом могут пройти - и длинным. И достаточно высоким, чтобы даже Ричарду не пришлось наклонять голову. Ева скользнула следом. Дверь захлопнулась.
        - Как открыть изнутри?
        Я сдвинула в сторону еще один камень.
        - Там скоба. Потянуть на себя до щелчка - и обратно.
        Показала как. Ричард кивнул. Камень, который открывал ход, словно покрылся инеем. Иллюзия, чтобы не полагаться на память. Разумно.
        - Закрой за нами дверь и марш к оружейнику.
        - Слушаюсь.
        Я закрыла проход, как он и велел. Прислонила к стене пылающий лоб.
        Вот и все. Замок Эйдо сделает все сам. Сам отомстит за своего лорда. А моя совесть будет чиста.
        Надо было бы разворачиваться и идти к оружейнику, как ни в чем не бывало, чтобы потом через полчаса-час вернуться и тихо скользнуть за ними следом, навсегда убравшись из замка. Но я так и застыла, прислонившись лбом к стене.
        Глава 9
        Ричард даже не спросил, есть ли ловушки в этом проходе. То ли прошел по тому, что вел из кабинета в лес, убедился, что он безопасен, и подумал, что и этот тоже, то ли…
        То ли поверил мне. Поверил, что я дам ему знать об опасности.
        А я его обманула.
        Формально не нарушив ни один из обетов. На деле же - он спас мне жизнь, а я отправила его на верную смерть. Из этого коридора незнающему человеку не выйти.
        Мои руки чисты - он сам попросил показать проход, сам ступил туда, сам отослал меня.
        Я зажала рот ладонью, словно пытаясь удержать крик, но не издала не звука.
        Он спас мне жизнь.
        Я его предала.
        Сухо всхлипнув, я бросилась к образам. Выдернула из-за оклада четки. Такие же постоянно держали при себе все члены семьи. Соседи посмеивались над набожностью Эйдо, но дело было вовсе не в молитвах. Я рванула на себя скобу еще до того, как дверь полностью открылась.
        - Стойте! Ни шагу дальше!
        Скользнула внутрь и облегченно выдохнула, увидев шагах в двадцати впереди две фигуры.
        - Роза? - обернулся Ричард.
        - Стой где стоишь! - вскрикнула я.
        Он снова посмотрел вперед, повернулся ко мне - как хорошо, что на таком расстоянии почти не видно выражения лица. И без того душу словно на части рвет. Если отец смотрит с того света, он сейчас отвернется от меня навсегда. Но Ричард спас мне жизнь - и неважно, что было у него на уме в тот момент.
        Впрочем, возможно, после сегодняшнего он решит забрать ее обратно. Но об этом я подумаю потом.
        Пальцы начали перебирать четки. Шаг-бусина-шаг-еще одна.
        Мало кто в состоянии удерживать всю жизнь в голове сложную последовательность чисел. Но куда бежать, случись беда, и зачем постоянно носить при себе четки, я знала, кажется, с самого рождения. Мы проходили этот путь с отцом каждый год. Он всегда брал с собой только одного ребенка и не выпускал мою ладонь из своей руки, строго-настрого приказывая не отходить дальше чем на шаг.
        Один круг бусин. Тридцать шагов. Мои шаги чуть уже, чем мужские, но это неважно. Лишь бы не шире.
        - Объяснись, - потребовал Ричард, когда я поравнялась с ними. Ни лицо, ни голос не выражали ничего. Хотя наверняка все понял, оба поняли, вон, как нехорошо прищурилась Ева.
        Я глубоко вздохнула, на миг прикрыв глаза. Поднять взгляд казалось совершенно невозможным. И все же мне придется. Придется посмотреть ему в лицо и… почему невозможно в прямом смысле сгореть от стыда на месте? Хотя нет, сейчас нельзя. Ричард не из тех, кто просто развернется и пойдет назад, значит, надо все-таки провести их с Евой. Разобраться, как чумные проникли в проход. И как тупые твари умудрились миновать ловушки. Почему в коридоре нет трупов - даже если они далеко и не видны, мы бы уже их унюхали - и мне следовало сообразить это, едва открылась дверь, вместо того, чтобы думать о мести.
        Значит, придется объясняться.
        Пальцы попытались было начать теребить четки. Я сжала бусины в кулаке. Нельзя. Нельзя сбиваться со счета. Значит, нужно покончить с этим разговором как можно скорее. Я заставила себя встретиться взглядом с Ричардом - проще, наверное, шагнуть навстречу острию клинка, чем заглянуть в эти ледяные синие глаза.
        - Этот коридор никуда не ведет. Тупик, полный ловушек.
        - А я говорила, что ей нельзя доверять! - взорвалась Ева. - Кровь - не водица!
        Ричард жестом остановил ее.
        - Пока что я не вижу причин для недоверия, - негромко сказал он, неотрывно глядя мне в глаза.
        - Когда ты их увидишь? - не унималась Ева. - Когда у тебя в спине будет торчать нож?
        - Не думаю, что это случится. - Его голос стал жестче. - А теперь придержи язык, будь любезна. Выяснять отношения будем, когда вернемся.
        Он снова обратился ко мне.
        - Если этот коридор никуда не ведет, то какой ведет?
        - Я покажу. - Кажется, если сейчас погасить светлячок, мои пылающие щеки осветят этот коридор не хуже. - Только я должна идти первой.
        Ричард кивнул, протиснулся к двери между мной и Евой, коснувшись ореолом дара. Полынь, черная смородина и можжевельник. Я облизнула внезапно пересохшие губы, едва не качнулась навстречу, прижимаясь к нему - и шарахнулась назад, чуть не впечатавшись в стену.
        Ева отступать не торопилась: если бы взгляды в самом деле могли убивать, я давно бы осыпалась хлопьями пепла.
        - А, может, ты снова лжешь? Может, нет никаких ловушек?
        Я не удостоила ее ответом. Шаг-бусина, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. Стоп. Теперь очень осторожно.
        Я медленно двинулась дальше, обшаривая взглядом стену на уровне своей макушки. Все-таки мои шаги короче, чем мужские, еще один, два… вот и очередной камень с розовой прожилкой. От него - вниз, к самому полу, где еще один такой же. Да. Дальше лучше не двигаться.
        Я обернулась к Еве.
        - Дай нож. Бросить.
        Она, нахмурившись, сняла с пояса метательный нож. Я бросила его на пол на два шага вперед. Не целясь, плашмя - Ева презрительно скривилась. Я добавила броску энергии магией, чтобы падающий нож весил, как человек. Плита перевернулась, точно крышка на ведре-крысоловке. Нож исчез.
        - Внизу - стальные колья, - сказала я. - Чистая механика, никакой магии. Не найдешь, если не знать.
        Она не стала уточнять, чего не найдешь - ловушку или человека, в нее угодившего. Только выругалась сквозь зубы.
        - С тебя новый нож.
        Я пожала плечами. Мне и самой бы надо такими обзавестись. Закажу на один больше, только и всего. Если эти двое не убьют меня после того, как узнают все, что хотят. Обернулась к Ричарду.
        - Дальше есть еще. На случай, если первую преодолеют.
        Это несложно, на самом деле. Бросить доску поверх да пройти.
        - Отключаются? - спросил он.
        - Нет. Как я уже сказала, это - тупик. Обманка для тех, кто увяжется следом и каким-то образом сумеет пройти сквозь дверь. На хвосте у беглецов, или простучав стену и выломав…
        Ричард окинул коридор задумчивым взглядом.
        - По слухам, замок Эйдо строили гномы.
        - Я уверена, что так и есть, но спросить давно некого.
        Он кивнул. Коснулся моей руки.
        - Спасибо, что передумала.
        - Я виновата, - выдавила я. Выдохнула резко, точно перед прыжком в прорубь. - И когда мы вернемся, я готова к любому наказанию, которые ты сочтешь достаточным.
        Ричард приподнял бровь, чуть наклонив голову набок.
        - К любому? - поинтересовался он. - Ты сама понимаешь, что только что сказала?
        - Я понимаю, что только что сделала. - Я едва удержалась, чтобы не вытереть ладони о штаны. - А с предателями всегда был разговор короткий.
        Он долго молча смотрел на меня - и потребовалось немало сил, чтобы не отвести взгляд.
        - Я не для того проводил посвящение, чтобы потом убить, - сказал, наконец, Ричард. - Но сейчас не время и не место для долгих разговоров. Когда вернемся. Сейчас - куда дальше?
        Лучше б он кричал, злился, обругал непотребно, грозя всеми карами, земными и небесными. А так поди пойми, что у него на уме. Но об этом я подумаю после того, как мы разберемся, откуда в замке взялись чумные.
        Я снова развернулась к стене, присела. Все сделано так, чтобы мог выбраться и ребенок… лет с семи, наверное. Если будет внимателен и осторожен.
        Снова отсчитать камни, надавить на нужный, повернуть - и вместе с ним повернуть кусок стены, точно еще одну дверь.
        И в этот раз за ней не пахло ничем подозрительным, а должно было. Лестница полна всяких смертоносных неожиданностей, и сейчас ее должны усеивать трупы. Не знай я, что чумные теряют память о своей человеческой жизни, решила бы, что кто-то из давних соратников моего отца, кто-то, кому он доверял безгранично, провел отряд потайным ходом, переродившись после проклятья. Но этого ведь не может быть. Или может? Надо будет спросить у Ричарда. Потом. Если он вообще будет со мной разговаривать.
        Мы вышли на маленькую площадку, где едва умещались втроем. Вниз вела витая лестница. Я показала камень, который откроет дверь и впустит обратно. Снова взялась за четки.
        Три бусины. Следующая - вдвое крупнее остальных. Я подсветила четвертую ступень иллюзией.
        - Эту перешагиваем.
        - Что будет? - полюбопытствовал Ричард.
        - Провернется под ногами.
        И тот, кто не сумеет устоять, укатится вниз. Где много всего интересного.
        - Здесь тоже не отключается?
        - Отключается. У выхода. Как объяснял отец - если кто-то пройдет следом за уходящей семьей, у них земля под ногами гореть будет. Зато провести в замок можно хоть армию.
        - Вот, похоже, и провели, - хмыкнул Ричард.
        - А разве чумным можно приказывать? - поинтересовалась я, не забывая перебирать четки. Подсветила еще одну ступеньку. И еще одну.
        - Одиночкой можно манипулировать, как марионеткой, как предметом. Сложно, но можно.
        Вот, значит, почему он думал, что в кабинете я не одна, пока не убедился в обратном.
        - Но приказывать - нет. Точнее, - поправил себя Ричард, - до этой минуты я был уверен, что нет, и история о хранителе, что встал на сторону зла и повел за собой чумные армии - лишь легенда. Чумные ненавидят нас куда сильнее, чем обычных людей. А люди нас побаиваются, как побаиваются всего незнакомого и непонятного, и подобные истории - отличное оправдание малодушия.
        - А я до сих пор уверена, что это легенда, рожденная страхом, - вмешалась Ева.
        - Придумай другое объяснение. Я буду рад его услышать. Потому что если я прав…
        Он не договорил. Мне тоже не хотелось додумывать. Орда едва не стерла нашу страну с лица земли. Но за ней не стояла чья-то злая воля. Если же отрядами чумных станет управлять кто-то достаточно хитроумный и беспринципный - королевство падет к его ногам, а уцелевшие будут жить в вечном страхе.
        Ева не стала продолжать спор, но по ее мимике было видно, что она отчаянно пытается придумать другое объяснение. На лице Ричарда ничего не читалось.
        Я гнала жуткие мысли, пересчитывая ступени. Лестница еще не кончилась. На самом деле она была не слишком длинной: шестьдесят ступеней, как раз перебрать четки два раза. Но необходимость следить за каждым шагом выматывала.
        - Все, - выдохнула я, когда мы снова оказались на ровной площадке, которую в этот раз закрывала вполне обычная дверь. - Дальше можно идти спокойно.
        Именно за этой дверью отец и прятал людей. Замок под замком. Коридоры, комнаты. Склад - надо будет проверить, все ли в сохранности. Крупы и сухари способны лежать очень долго, но и их могут испортить плесень или мыши. Колодец - точнее, отведенный в камень родник, который потом снова уходил в свинцовую трубу и вытекал куда-то в лесной овраг.
        И именно за этой дверью пока не сильно, но отчетливо ощущался запах разложения.
        Ричард настороженно огляделся и спросил:
        - Откуда сквозняк?
        - Воздуховоды. Иначе здесь очень скоро стало бы невозможно дышать.
        Он кивнул, а в следующий миг замер, ухватив меня за рукав. И рядом точно так же встревоженно застыла Ева.
        Я послушно остановилась.
        - Чумные, - одними губами произнес Ричард. - Трое, совсем рядом. И еще…
        Откуда-то издалека пронесся вой, эхом отражаясь от стен.
        - Учуяли, - меланхолично произнесла Ева.
        - Роза, назад и не лезь под руку.
        Еве он ничего приказывать не стал. Впрочем, похоже, и не нужно было. Она сама отступила назад и вправо так, чтобы оказаться у Ричарда за плечом и перехватить тех, кто зайдет сбоку и за спину. Этот коридор действительно можно было удерживать вдвоем - пока не оставят силы или все же не достанет кто-то из врагов.
        И трое чумных, оказавшиеся «совсем рядом» и вынырнувшие в конце коридора, там и полегли, сраженные магией. Но следом появились еще, и я едва удержалась, чтобы не ущипнуть себя, не веря собственным глазам.
        Чумные были вооружены. И не просто вооружены, а, кажется, прекрасно понимали, как этим оружием пользоваться. И как сражаться в группе. Иначе чем объяснить, что, едва появившись в коридоре, одни прильнули к стене, другие распластались на полу, давая возможность спустить тетивы двум арбалетчикам.
        Я сотворила барьер, едва сообразив, что делаю. Болты завязли в нем, но за первыми двумя арбалетчиками, которых быстро поджарил Ричард, обнаружились еще двое, и барьер все же не выдержал, сорвавшееся заклинание заставило меня зашипеть. А следом за этими двумя арбалетчиками появилась следующая пара.
        Твари действовали четко и слаженно - кажется, куда более слаженно, чем могли бы живые. Яростный вой не походил на команды, в нем не было ничего членораздельного, лишь ненависть, чистая, незамутненная ненависть к тем, кто так похож и все же другой. К тем, кто смеет притворяться вечным, хотя живет и дышит, кто исказил кровь вечных и заслуживал лишь смерти. Все, в ком бьется сердце, заслуживают смерти, но эти, искаженные, с горячей кровью, которой нельзя насытиться, самки, которых нельзя оплодотворить - надругательство над вечностью, их нужно стереть с лица земли.
        Я выругалась, сжимая виски. Эти даже не мысли - образы, ощущения, ярость, обжигающая жилы - не могли быть моими. Я - человек, я - живая.
        И мы еще посмотрим, кто кого.
        Твари добрались до нас в несколько мгновений, перескакивая через трупы своих. Завязалась рукопашная. Соваться в нее я не стала. «Не лезь под руку», приказал магистр и был прав - вдвоем с Евой они надежно перекрыли не такой уж широкий коридор, и даже если бы у меня нашлись меч и доспехи, третьему там не было места.
        Я не могла сойтись с чумными в рукопашной, зато могла кое-что другое. Облить пламенем клинок Ричарда. Прильнув к стене, чтобы видеть тварей - из-за спин сражавшихся их было не разглядеть - заморозить чумного, с которым сцепилась Ева. То ли оттого, что в тварях не было «горячей» крови, то ли я вправду стала сильнее после посвящения, но чумной не отпрянул, обморозившись, а мигом превратился в ледяную статую. Ева ударила мечом и разнесла его на осколки, точно упавший кувшин.
        Теперь - выцелить еще одного, не обращая внимания на вой, вонь и ругань, на тошноту, подкатывающую к горлу. И еще одного. И еще…
        А потом вдруг разом все кончилось. Ричард обтер о труп меч и убрал в ножны. Ева сняла с пояса флягу, сделав несколько больших глотков. Глянула на меня с усмешкой.
        - Испугалась?
        - Да.
        На ее лице промелькнуло недоумение, точно Ева ожидала, что я начну оправдываться и спорить, чтобы вдоволь меня подразнить. Не дождется. Бояться - не стыдно. Стыдно позволить страху взять над собой верх.
        Я перевела взгляд на Ричарда.
        - На какой-то миг мне показалось, будто их мысли стали моими. Что это было?
        - Начала чуять, - ответил он. - Привыкнешь.
        Интересно, к какой еще гадости мне придется привыкать? Я обхватила себя руками за плечи.
        - В лесу, когда меня заразили, они не казались разумными. Просто перли каждый сам по себе. А сейчас…
        - Чем их больше, тем слаженней они действуют, - кивнул магистр.
        Я вспомнила еще кое-что.
        - Они… - Я попыталась подобрать более подходящее слово, потому что «думали» - не совсем то, но не нашла подходящее и сказала, как есть: - думали о «самках, которых нельзя оплодотворить».
        Ева выругалась.
        - Не напоминай.
        - Откуда бы, по-твоему, взялась орда на гномьих тропах, где давно никто не ходит, если бы чумные появлялись, только подцепив проклятье? - спросил Ричард. - Они крадут женщин. И переделывают.
        - Но кто растит детей?
        - Матки рожают уже взрослых.
        Меня замутило. Такой судьбы и злейшему врагу не пожелаешь. Этих тварей надо стереть с лица земли! Всех до одной.
        Как будто раньше не пытались!
        - Не бойся. Хранителей они просто убивают, - сказала Ева, оглядела коридор. - Сжечь бы их. Завоняются, никакой воздуховод не спасет.
        - На обратном пути. - Ричард двинулся вперед, медленно, выбирая, куда поставить ногу. - Многовато их для отставших от отряда.
        Он обернулся ко мне.
        - Если замок строили гномы, не может ли быть неизвестного тебе хода на их пути?
        - Не знаю. - Я двинулась следом, так же осторожно ступая. Жаль, что нельзя зажмуриться: коридор, покрытый трупами чумных - не слишком приятное зрелище. - По легенде, камень для строительства замка брали прямо из-под него, фундамент высечен в скале, а вокруг - катакомбы. Едва ли кто-то исследовал их до конца.
        Ричард замер на несколько мгновений, точно прислушиваясь.
        - Поблизости чумных нет. Пройдем до выхода, если ничего не прояснится, придется обыскивать все подземелье.
        Единственное, что прояснилось у выхода - оттуда тянуло разложением. Мы обнаружили три трупа чумных. Значит, ловушки сработали - но если бы они сработали, когда прошел отряд, создавший серьезные проблемы хранителями, тел было бы куда больше.
        Я жестом велела остальным остановиться, нашла недалеко от пола щель между камнями, сунула в нее бусину, соединявшую четки в кольцо. Надавила до щелчка. Теперь ловушки в коридоре между двумя дверями, закрывающими выход, обезврежены.
        - Все, можно идти.
        Мы выбрались из лаза посреди леса. Магистр огляделся и сделал вывод:
        - Они пришли не отсюда.
        Я кивнула. Большой отряд непременно бы вытоптал папоротник, сбил мох с поваленных стволов, сломал ветки и кусты. Но лес вокруг выглядел нетронутым.
        - Возвращаемся, - приказал Ричард. - Где дверь в катакомбы? Веди.
        И я повела.
        Дверь заложили камнями, кажется, при моем пра-пра… в общем, восемь поколений назад. Предок осерчал на младшего сына, велел запереть его в коридорах под замком, благо никакой живности там не водилось. А когда остыл, юноши за дверью не оказалось. Долгие месяцы отец спускался в подвал и искал его, пропадая когда на несколько суток, когда на недели… пока однажды все-таки не нашел. Насколько я знала, в ту часть подвалов, где некогда была дверь, по сей день никто не заходил. Кладовая, дверь, пустая каморка, коридор и тупик.
        Каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что дверь между каморкой и кладовой снесена с петель, стена разрушена, а вдали - там, где коридор поворачивал под прямым углом - в стене темнела дыра с неровными краями.
        - А вот и ход, свеженький, - констатировала Ева. - Проверим, пока никого поблизости? Чур я первая!
        Ричард усмехнулся и оттер ее плечом. Я снова оказалась последней.
        До сих пор я не верила в легенды, будто замок стоял на каменной плите, а фундамент высечен в скале. Стены подвала были не вырублены в породе, а сложены из камня. Вокруг замка простирались холмы и леса. Земли наши были плодородными, а низкие и сплошь поросшие лесом горы, если эти возвышенности вообще можно назвать горами, лежали в дне пути отсюда, на границе наших владений.
        Стены этого хода действительно были каменными, неровными, выбоины чередовались с торчащими обломками. Приходилось смотреть во все глаза, чтобы не ушибиться. Да уж, мечом в таком лазе не помашешь, оставлялось уповать только на магию.
        Проход тянулся и тянулся. Вниз, вниз, вниз, никаких ориентиров, и через какое-то время мне стало казаться, что так будет продолжаться вечность: каменные стены с острыми отломками, облитая кольчугой спина Евы впереди и наш гулкий топот.
        Так что когда Ричард подал голос, я аж подпрыгнула.
        - Все это очень странно, - заметил он. - Вряд ли твари рыли бы так долго и целеустремленно.
        - Они всегда роют долго и целеустремленно. - Ева пригнула голову под торчащим выступом. - И рано или поздно докапываются до поверхности.
        - До поверхности, но не до подвалов замка.
        - Им нужна живая плоть, и какая разница, получат они ее на земле или в подвалах замка?
        - Обойдя все ловушки? К слову… Роза, скажи, без четок их не отключить?
        Я заколебалась: стоит ли раскрывать все секреты?
        Если Ричард прав и чумных действительно кто-то провел, этот кто-то знает и тайну подвалов замка. И этому кому-то очень мешают хранители, иначе он направил бы чумных на другую цель.
        Хранители - или новый хозяин замка?
        Не может ли быть, что человек, направивший чумных в замок, точно так же, как и я, желал прикончить магистра ордена? И если так - не лучше ли мне солгать? Сказать, что только тот, у кого есть копия четок, сможет сделать подвал безопасным? Мало ли кому отец доверил тайну и отдал четки в прошлую войну? Ричард поверит мне на слово и не станет проверять мою честность на дыбе, почему-то я была в этом уверена.
        Вот только тот, кто привел чумных, не попытался подкараулить магистра на дороге или как-то еще - а направил их в замок, где было полно непричастных к его злодеяниям. И если солдаты сами выбирали свою судьбу, присягая лорду, то втягивать слуг в господские свары вовсе незачем. Это с господина спрашивают за проступок слуги, не наоборот.
        И вообще - использовать проклятых тварей? Нет, вопреки древней поговорке, такой враг моего врага не мог быть мне другом. Потому что всему есть предел.
        Когда мы вернемся в подвал замка, я покажу, как сделать его безопасным. Тем более что секрет, который знают двое, перестает быть секретом - и кто-то уже воспользовался им в своих целях.
        Глава 10
        РИЧАРД
        Роза не отвечала слишком долго, так что переспрашивать он не стал. Клятвы клятвами, воспоминания воспоминаниями, но он всегда будет тем, кто убил ее отца и кому нельзя доверять. Спасибо и на том, что все же не дала им с Евой шагнуть прямиком в ловушку.
        Ричард не верил в предчувствия, предсказания, длань господню, что хранила его для каких-то там свершений, и прочую суеверную чушь, но привык доверять чутью. В этом не было никакого противоречия - пределы разума ограничены и не всегда его хватает на то, чтобы осознать увиденное краем глаза, услышанное на пределе чувств. Когда он шагнул в потайной ход, чутье прямо-таки вопило об опасности, хотя тот коридор, что вел из кабинета в лес, Ричард наскоро исследовал и не обнаружил ничего подозрительного, так что и тут потайной ход мог быть всего лишь потайным ходом. И все же напряжение не отпускало. Может, дело было в слишком спокойном лице Розы, или в том, как беспрекословно она согласилась все показать - совсем недавно, будучи одной ногой в могиле, покорилась не сразу, а тут вдруг…
        Поэтому он двинулся вперед медленно и осторожно, прощупывая перед собой путь в поисках магических ловушек. Думать о том, что девчонка, которую он вытащил с того света, все-таки нашла способ ударить в спину, и он сам вложил ей в руки оружие, было невыносимо. Как и все люди, Ричард очень не любил, когда его обводили вокруг пальца. Но не думать об этом было нельзя, и он обернулся к Еве.
        - Держись ярдах в трех от меня.
        Она покачала головой.
        - Может быть, я успею увидеть что-то, не заметное тебе.
        - Акиль же мне голову оторвет, если с тобой что-то случится, - попытался воззвать он к здравомыслию Евы, заранее зная, что попытка обречена.
        С самого начала вокруг него собрались люди, оказавшиеся достаточно безумными, чтобы всемером пойти против всего мира. Двоим эта затея стоила жизни: Бенджамин и Элинор остались под стенами столицы в той же общей могиле, где покоились братья Эйдо. Чумные не разбирали, какой род дал начало горячей плоти, привлекавшей их. Ричард видел деревни, сожранные до последнего человека, видел то, во что эти твари превращали женщин, и готов был платить любую цену, лишь бы их становилось меньше. Но - сам. Не заводя в ловушку друзей.
        - А если что-то случится с тобой, Акиль оторвет голову мне, - не осталась в долгу Ева.
        - Я не ребенок.
        Тем более не годилось втягивать друзей в его личные проблемы. Хватило и одного раза, когда он едва не привел их на плаху. Тогда ему очень повезло, что сэр Грей поддался тщеславному желанию получить прославленного бунтовщика живым и согласился в обмен на него отпустить остальных, для самого же Ричарда уже ничего не имело значения: он совершил что хотел, и умер бы без сожаления.
        - Ты - прекраснодушный идиот, непонятно как доживший до своих лет, - фыркнула Ева. - Надо было пустить девку вперед. Острие меча между лопаток делает сговорчивыми всех.
        - Она не девка.
        - Ох, простите, надо было любезно предложить леди Розе Эйдо сопроводить нас по подземельям ее замка. Почему ты ей веришь? Яблочко от яблони…
        Самому бы понять, почему ему так хотелось ей верить. Верить дочери человека, при одном воспоминании о котором до сих пор сами собой стискивались челюсти и начинало шуметь в ушах. Ева права - он прекраснодушный идиот. Но это не значит, что нужно подставлять и ее.
        Если он ошибся поверив той, кому не следовало бы верить, не стоило заставлять платить за это других. Ричард открыл было рот, чтобы велеть Еве вернуться ко входу - прямого приказа она не ослушается.
        Но тут за спиной раздался отчаянный крик.
        Внутри словно лопнула до предела натянутая струна, тело на миг стало легким, и закружилась голова. Он не ошибся. Он все-таки не ошибся.
        И когда они наткнулись на чумных, Ричард задвинул Розу за спину, ни на секунду не усомнившись в ней. Даже когда ощутил, как сплелась магия - он бы не успел заблокировать заклинание, занятый рукопашной. Но Роза ударила по чумным. Не лезла под руку, как он и просил, а била продуманно и расчетливо. Ее и правда очень хорошо учили. Пожалуй, можно посылать с патрулем и не опасаться, что подведет остальных. Стоило возиться с посвящением.
        А что она шарахнулась, когда он случайно оказался слишком близко - так глупо было бы ожидать чего-то другого. Еще глупее - что это оказалось неожиданно больно. Как и ее молчание сейчас. Да что с ним такое, как мальчишка, право слово! Она - хранитель, он - магистр, и все, что ему нужно - чтобы она выполняла приказы и не вредила ордену. Когда они вернутся, он прикажет рассказать, дальше - по ситуации. А все неуместные воспоминания следует вернуть обратно в небытие, где им самое и место.
        Впереди забрезжил свет, стены коридора, по которому они пробирались, раздались в стороны. Еще десяток ярдов, и Ричард погасил светлячок.
        Свет лился словно бы из ниоткуда, заполняя пространство настолько равномерно, что никто и ничто не отбрасывали теней. Сложная система зеркал, одна из гномьих тайн, ушедшая в небытие вместе с самими гномами.
        - Гномьи ходы, - сказал Ричард. - Во всей красе.
        Век бы их не видать.
        В гномьих коридорах была своеобразная красота. Пространства между стенами ничуть не меньше, чем на главной улице столицы. Разве что потолок низковат: Ричард бы дотянулся до него, встав на цыпочки - если бы ему вдруг взбрело в голову что-то подобное. Ровный, как зеркало, пол. Мозаика на стенах. Свет… Настоящий дневной свет.
        Роза восхищенно крутила головой по сторонам, и Ричард даже немного ей позавидовал. Сам он ненавидел гномьи ходы всей душой. Тысячи стоунов камня над головой. Голод и усталость. Ночные кошмары. И постоянное присутствие чумных где-то на самой грани сознания, постоянное и раздражающее, точно зуд от комариного укуса или камешек в ботинке: вроде мелочь, не стоящая внимания, но способная довести до исступления. Особенно если учесть, что чумные тоже чуяли хранителей - к счастью, гораздо слабее, иначе взяли бы измором, не оставив ни одного спокойного мига, не давая отдыхать, есть или спать.
        Сейчас, пробираясь сквозь прокопанный чумными лаз, Ричард ждал, что они к нему сбегутся со всей округи, или как там назывался этот участок гномьих путей. Но было тихо, и чутье хранителя не давало о себе знать. Словно все твари, что были вокруг, ушли. Ушли - или их загнали в замок? Битва-то была нешуточная…
        - А где все? - озадаченно спросила Ева, оглядываясь вокруг.
        Значит, тоже никого не чует.
        - Куда теперь? - снова спросила она.
        - Обратно, - сказал Ричард.
        Исследовать гномьи пути втроем - самоубийство. Надо собрать отряд, снарядить его и подумать, как пройти второй раз, чтобы этот крысиный лаз не превратился в ловушку. Да, тут и один может стоять против многих, пока не свалится от усталости. Только чумные не ведают усталости.
        - А я бы прогулялась, - не унималась Ева. - До ворот. Сперва в одну сторону, потом в другую. Раз уж все твари в окрестностях уже вылезли в замок.
        Ворота только назывались воротами. Когда чумные только-только появились на гномьих путях, от них пытались отгородиться. Здоровенные каменные столбы, ярдов десять толщиной, окованные металлом, опускались из потолка, напрочь перекрывая проход. Низкорослые гномы почему-то очень любили огромные сооружения, а с камнем и металлом, казалось, и вовсе могли сделать все что угодно.
        Только ворота им тоже не помогли: да, на какое-то время они могли сдержать орду, но при этом и разрывали связи между селениями, которые начинали задыхаться без торговли. А чумные рано или поздно пробивали стены рядом с воротами и все равно добирались до живых. Так что со временем пользоваться воротами перестали.
        Хотя сейчас Ева была в чем-то права: стоило не просто заложить лаз, но и добраться до гномьих ворот и перекрыть их, чтобы неведомый кукловод не мог так просто снова собрать себе отряд. Зачистить всех чумных в пространстве между ворот. И только потом замуровать лаз. Но опять же, это следовало делать не втроем. Обязательно прихватив с собой целителя, потому что легкой прогулкой эта экспедиция не будет, ворота могут оказаться в десятке лиг от прохода.
        А до тех пор, пока их не закроют, замок будет стоять на бочке с гремучим порошком.
        Ричард открыл рот, чтобы сказать об этом, но тут на краю сознания шевельнулся чумной.
        - Роза, назад, быстро! Уходим.
        Приказывать Еве необходимости не было - та и сама почуяла
        Роза спорить не стала, юркнула в лаз. Ева легонько хлопнула ее пониже спины, безмолвно призывая ускориться. Девушка подпрыгнула, ругнувшись под нос, прибавила шагу.
        - Все, оторвались, - сказала, наконец, Ева. - Только зачем? Их там всего-то полдюжины было.
        - И еще невесть сколько сбежится, когда начнется шум, - ответил Ричард. - Успеем еще мечами помахать.
        - А, так мы вернемся? - В голосе Евы прорезался азарт. У нее были свои счеты с тварями.
        «Мать, отец и две сестренки, - сказала она как-то. - По дюжине за каждого». Ричард давно перестал считать. Ева тоже - но по-прежнему уверяла, что долги не возвращены. И едва ли когда-нибудь будут возвращены.
        - Вернемся, - сказал Ричард, - через недельку-другую.
        Жаль, что архив хранителей в столице разграбили. Наверняка там были карты гномьих путей и места, где они выходили ближе всего к поверхности. Возможно, имелось и расположение ворот. Тогда все стало бы намного проще.
        - Долго… - протянула Ева. - Успеют твари сползтись.
        - Хочу дождаться Дерека и Вигмунда.
        Отчасти она была права, Ричард и сам задумывался над этим. Но почти все хранители патрулировали окрестности, и самые надежные люди вернутся не скоро. А те пятеро, что были сейчас в замке… Когда-то, чтобы оторваться от ищеек регента, которому очень не понравилась весть, что королевская дочь жива, они прошли по гномьим тропам через полстраны. Всемером.
        Но тогда им нечего было терять, кроме жизни, которой никто из беглецов не дорожил. Сейчас был орден, едва-едва возродившийся после войны. Видит бог, Ричард вовсе не рвался к своей нынешней должности, но раз уж так вышло, бросать вверенных ему людей не годилось. Был удел, который следовало привести в порядок. Значит, отчаянные вылазки следовало отложить, как бы ни гудела голова от бесконечных прошений и счетов, как бы ни соскучился он по доброй драке.
        Тем более, что тащить непроверенного новичка в вылазку, граничащую с самоубийством, было бы безумием. Если начистоту, безумием вообще оставлять ее рядом с собой. И, пожалуй, эту ошибку следовало исправить.
        ***
        РОЗА
        После того вопроса, на который я не ответила, единственными словами магистра, обращенными ко мне, стал приказ возвращаться, и быстро. Это означало, что больше он мне не верит - и правильно. Дурак бы он был, если бы продолжал верить после всего. А что у меня внутри все скручивает от обиды - так это мое дело. Обиды, и… Сожаления? Мне что, в самом деле не безразлично, что обо мне думает человек, которого я ненавижу?
        Ненавижу или хотела бы продолжать ненавидеть?
        Ответа не было, и я сама не знала, хочу ли его получить. Без того места себе не находила. Я могла не останавливать Ричарда. Могла ударить в спину, когда мы схватились с чумными - да, это стоило бы жизни и мне самой, но что с того? Я словно наяву увидела презрение на лице отца. И того, что я уже сделала, точнее, не-сделала хватит, чтобы он навсегда отвернулся. А того, что я собираюсь сделать?
        Но у входа на гномьи пути надо выставить караул. А это означает, что подвал должен стать безопасным, хотя бы на время, чтобы не было случайных жертв.
        Мы вышли в коридор, устланный трупами чумных, где тошнотворно воняло горелой плотью. Ричард ухватил меня за плечо, отодвигая в сторону и себе за спину. Я дернулась, выворачиваясь - тут же выпустил и перестал обращать внимание.
        - Ева, давай уберем все это, и возвращаемся.
        Она кивнула. Вспыхнуло пламя, коридор заволокло дымом, я закашлялась в рукав. Никто даже не посмотрел в мою сторону. Я не стоила их внимания. Можно было промолчать, тем более что никто не собирался меня больше ни о чем расспрашивать.
        Можно было.
        - Магистр, - окликнула я, когда он шагнул к двери, ведущей на лестницу. - Вы… ты спрашивал, как отключить ловушки.
        Он обернулся.
        - Я покажу, - закончила я.
        Нет, я не простила и не забыла. И не собиралась забывать. Но не следовало втягивать в наши дела непричастных.
        Он кивнул.
        - Показывай.
        Сдвинуть в сторону планку на дверной коробке. Повернуть скобу.
        - Можно возвращаться.
        Выбравшись из потайного хода, я протянула ему четки. Если мимо будут туда-сюда ходить солдаты, рано или поздно кто-нибудь прихватит образа и безделушку за ними. Эти четки из полированного дерева выглядели совсем простыми и не представляли ценности, но рисковать не стоило.
        - Это же твое, - покачал головой Ричард.
        - Здесь больше нет ничего моего.
        Он открыл было рот, но я перебила:
        - Не надо. Ты обещал не врать. А четки - возьми. Включишь же ты ловушки обратно, а там - мало ли, придется людей выводить.
        Он усмехнулся, и я отчетливо поняла, что если и придется выводить людей, делать это будет явно не он. Он будет среди тех, кто останется до конца.
        - Спасибо, - сказал Ричард. - За все. Можешь идти пока.
        Вернувшись в свою комнату, я вышла на балкон. Нужно было все-таки добраться до оружейника, чтобы меня потом не спрашивали, чем занималась все это время. И насчет портного кастелян был прав. Но после камня со всех сторон и низких потолков хотелось света и воздуха. Сейчас немного постою, удостоверюсь, что в мире еще остались небо и солнце, и займусь делами. Странно, что меня настолько сильно впечатлили гномьи пути - всего ничего там пробыла, а возвращаться не хочется.
        Впрочем, поди разбери, сколько времени на самом деле я там провела. Утро было солнечным, но сейчас на небо наползли тучи, и понять, высоко ли солнце, оказалось невозможно. Наш родовой замок, как ему и полагается, стоял на возвышенности и видно было далеко. Я перевела взгляд с серого неба вдаль - туда, где за крепостной стеной расстилались зеленым ковром поля, а на горизонте темнел лес. Деревенские домики отсюда казались игрушечными.
        Вот только если из-под земли вырвутся чумные армии, кровь и смерть будут вовсе не игрушечными. Пусть это больше не моя земля и не мои подданные, но люди по-прежнему живые. И я не хочу, чтобы кто-то рассказывал, как сидел, затаив дыхание, когда чумные ломились в дом, или захлебывался ужасом, поняв, что спасения не будет. Мне повезло. И если уж творцу было угодно сохранить мне жизнь руками злейшего врага, пусть это будет не зря.
        - Я думал, солнышко вышло, - донесся снизу знакомый голос. - А это ты.
        Я перегнулась через перила балкона. На заднем дворе господского дома, куда я сейчас смотрела, был разбит сад. По весне воздух, наполненный ароматами яблонь и сирени, казалось, можно пить, словно драгоценный нектар. Да и летом… Ирисы, пионы, розы… Мама любила это место, но сейчас клумбы выглядели неухоженными. Видимо, весной маме было не до них. А сейчас и вовсе некому заботиться о цветах.
        Алан вышел из-под ветвей яблони.
        - Я тебе ягоды принес.
        Передо мной повисло поднятое магией берестяное лукошко с земляникой. Я подхватила его, расплылась в невольной улыбке.
        - Сам добыл, - гордо произнес Алан.
        - Когда успел?
        - Решил, что есть время собрать ягоды, пока вы собираете себе приключения на… словом, ты поняла, на какое место.
        - На голову.
        - Ну… если учесть, что кое-то именно этим местом и думает, то ты права, - ухмыльнулся он.
        Я сунула в рот щепоть душистой земляники, и предложила:
        - Давай пополам?
        - Да я нахватался, пока собирал, - отмахнулся он.
        - Нет, так не пойдет. Раз уж приключений тебе не досталось, хоть ягодами поделюсь.
        Я взобралась на перила - дверь, выводящая во двор, ярдах в десяти от того места, где сейчас стоит Алан, и бежать к лестнице было лень, проще спрыгнуть. Маг я или нет, в конце-то концов? Летать не умею, но смягчить приземление, превратив падение в плавный спуск - вполне.
        - Держу, - сказал Алан. - Можешь прыгать.
        Он и правда удержал. Только вместо того, чтобы плавно опустить на землю, притянул прямо к себе в объятья.
        Я невольно вцепилась в его плечи, ловя равновесие, Алан притянул меня за талию, замер на миг, заглядывая в глаза. Начал было наклоняться к моему лицу - я замерла, завороженная его взглядом - и вдруг шарахнулся, шипя.
        На плече возник его котейшество, перепрыгнул на меня, больно вцепившись когтями, хлестнул хвостом по лицу и сиганул на траву, продолжая мчаться за бабочкой.
        Мы с Аланом переглянулись и расхохотались.
        - Что такое не везет, - выдохнул он, разгибаясь. - Вот ведь удружил, зар-раза мохнатая!
        Я стерла с лица шерсть, все еще хихикая. Сунула Алану в руки лукошко.
        - Утешайся.
        Пожалуй, кот появился очень вовремя. Как-то не доводилось мне еще целоваться с парнем, которого знаю от силы три дня. Да и то сутки без чувств провалялась. Что на меня такое нашло?
        - Неравноценная замена, - хмыкнул он, пряча руки за спину. - И вообще, я же сказал, что это тебе.
        - А я сказала - пополам.
        Я уселась под яблоней, скрестив ноги, поставила лукошко подле себя. Алан растянулся на животе, опираясь на локти. На его лопатке проступили кровавые полосы. Похоже, кот, вскарабкавшийся по нему, как по дереву, не слишком церемонился с хозяином. У меня и самой немного саднило плечо, но обижаться на его котейшество было еще сложнее, чем на его хозяина.
        - Здорово расцарапал? - спросила я.
        - Ерунда, - отмахнулся Алан.
        Какое-то время мы молчали, наблюдая, как кот гоняется за бабочкой. Ветер шевелил листья, скользил прохладой по коже. Земляника таяла во рту. Было тихо, тепло и спокойно. Давно мне не было так спокойно.
        Его котейшество, устав скакать, вернулся к нам. Потерся мордой о плечо Алана, обнюхал землянику, счел ее не стоящей внимания. Взобрался мне на колено, потом, потоптавшись, свернулся клубком, устроившись между моих бедер. Я почесала его за ухом.
        - Хотел бы я быть на его месте, - хмыкнул Алан.
        - Могу и тебя за ухом почесать, - я сделала вид, будто не понимаю намека.
        Это… бодрило. Совсем как в Бенриде. На балах девочки появлялись с пятнадцати лет, и подобные разговоры мне доводилось вести не раз. Да, на балах намеки тоньше, а фразы витиеватее. Однако это была все та же игра - вечная игра мужчины и женщины, в которой я пока не хотела - а может, не осмеливалась - заходить слишком далеко.
        - Для начала и это сойдет.
        Он придвинулся ближе, ткнувшись лбом в мое колено. Я потрепала Алана по волосам. В былые времена подобные вольности казались бы допустимы лишь с очень близким другом или… кем-то куда больше, чем другом. Но где они, те времена?
        Я понимала - или мне казалось, что понимала - почему он так напорист. После темноты подземелья, воя чумных, запаха сгорающих тел хотелось ловить каждый миг жизни. Ветер, ласкающий кожу, запах травы и листьев, вкус земляники, тяжесть и тепло кота, устроившегося на моих ногах, как в колыбели.
        Аромат липового цвета и меда, шелк волос между пальцами, тепло ладони, скользнувшей мне на бедро.
        Я вздрогнула, будто просыпаясь. Отдернула руку. Алан помедлил лишь самую малость. Отодвинулся, бросил в рот ягоду. Я снова погладила кота, не зная, куда девать глаза и руки. Алан наблюдал за мной, кажется, от души веселясь.
        - К слову, его котейшество немногим такое позволяет, - заметил он наконец.
        - Ты всегда таскаешь его с собой? - снова сделала я вид, будто не понимаю намека.
        - Нет, - улыбнулся Алан. - Когда подворачивается симпатичная кошечка, он спит не у меня на кровати.
        - Похоже, он вовсе не спит у тебя на кровати.
        - Весна же. - Алан приподнялся на локте, беззастенчиво меня рассматривая. - Но здесь он пока не огляделся особо. Впрочем… есть одна сероглазая. Норовистая… Чую, ходить ему с расцарапанной мордой, - мечтательно произнес он. - А, может, с расцарапанной спиной, м-м?
        - Экий быстрый! - рассмеялась я.
        - Ну а что? - Он перевернулся на спину и потянулся - в самом деле, как разнежившийся кот, уверенный, что его погладят по пушистому животу. - Разве не хорош?
        Я снова расхохоталась. Нет, ну каков наглец!
        - Хорош, - не стала я спорить. - Всем хорош. Только…
        - Только?.. - Он сел, разом посерьезнев.
        Я тоже перестала улыбаться. Всем хорош. Только все его улыбочки и шуточки словно в пустоту проваливаются. И эта вечная игра больше не будоражит кровь. Будто что-то сломалось во мне. Сгорело. Вот и настроение скачет туда-сюда. Только что смеялась, а теперь снова плакать хочется. Ни о чем - просто так. Сидеть и отчаянно жалеть себя.
        - Только когда клочья шкуры и половина хвоста остались в пасти бешеных собак, не получается думать о весне.
        Он оказался рядом в одно мгновение, обнял за плечи.
        - А по мне - так именно тогда о ней и думать. Жить, пока мы живы.
        Алан накрыл мои губы своими. Он целовал уверенно, настойчиво, точно вовсе не сомневался, что я отвечу. Пальцы пробрались мне в волосы, ладонь легла на талию. Мои губы раскрылись ему навстречу, сдаваясь под этим напором, но в тот же миг он отстранился, заглянул мне в глаза.
        - Или ты совершенно не умеешь целоваться, - прошептал он, все еще придерживая меня за затылок, - Или…
        Я не отвела взгляда. Стыдиться мне нечего.
        - Скажи только одно. - Он отстранился. - Есть кто-то?
        Я покачала головой. Алан ослепительно улыбнулся.
        - Ну тогда я подожду. Немного. А это авансом. - Он снова склонился к моему лицу.
        Я напряглась было, желая оттолкнуть его. Не нравится, как я целуюсь - пусть идет к тем, кто умеет! Или нет. Я ему покажу «не умеешь!» И в этот раз ответила по-настоящему. Скользнула кончиком языка по нижней губе, прежде чем прихватить ее своими, выпустила, позволила его языку пробраться мне в рот. Руки словно сами собой обвились вокруг его шеи, глаза закрылись, запах липы и меда заполнил все вокруг.
        Не знаю, сколько это продолжалось, пока я не опомнилась. Оторвалась от него - сердце отчаянно колотилось, щеки пылали, перед глазами все плыло.
        - Ого! - выдохнул Алан. - Кажется, я должен извиниться. - Он ухмыльнулся. - Очень обстоятельно извиниться.
        Снова потянулся ко мне, но я уперлась ему в грудь, отталкивая.
        - Сам сказал - авансом.
        Зря я ему это позволила. Совсем голову потеряла. Я ведь не намеревалась…
        Оттолкнуть себя Алан не дал - впрочем, и сминать меня в объятьях не стал, так и остановился в паре дюймов от моего лица.
        - Вот как? - Его дыхание коснулось губ, и я невольно их облизнула. - Неужели все оказалось настолько плохо?
        Ах ты, самовлюбленный, самодовольный…
        - Нет, просто… - А вот сейчас я в самом деле не знала, куда девать глаза. - Просто я не могу… не хочу ничего обещать.
        - Ну и не обещай, - пожал он плечами, так и не разжав объятья. - Тем более, что я и не просил обещаний. Всего лишь…
        Громко стукнула дверь в господский дом. Алан вздрогнул, выпрямляясь. Я тоже шарахнулась прочь, зачем-то приглаживая волосы. Обернулась - в дверях стоял магистр, пристально нас разглядывая.
        - Роза, - по лицу Ричарда невозможно было ничего прочитать. - Зайди ко мне в кабинет.
        Глава 11
        Он хлестнул взглядом Алана, тот вызывающе вскинул голову, но в следующий миг Ричард развернулся, распахнул дверь, приглашая меня вперед. Я подчинилась.
        Я не сделала ничего плохого, но почему-то подгибались колени и хотелось провалиться сквозь землю. Ричард молчал. Молчал в коридоре, на лестнице, закрывая дверь кабинета. Неужто рассердился из-за совершенно невинных поцелуев? Ерунда какая-то. Подозревать его в ревности - глупо, а если бы среди хранителей были запрещены любовные связи, магистр бы предупредил. Да и Алан, наверное, не стал бы подставляться и подставлять меня, такие вещи всегда всплывают. Или стал бы?
        Или дело вовсе не в нем, а магистр что-то задумал? Неужто решил все-таки отплатить за то, что я едва не завела его в ловушку? Да, наверное. Такие вещи нельзя прощать. А я сама сказала - готова к любому наказанию. Никто за язык не тянул. Впрочем, даже если и не сказала бы… он здесь превыше королевы, превыше самого бога, потому что они - там, а магистр - вот он, рядом.
        Только почему не сразу? Были дела поважнее? Учитывая, что Орден совсем недавно принял земли под свою руку, забот должно быть немало. Странно, что магистр вообще стал утруждаться сам. Прислал бы палача, или кто там у них есть для таких вещей…
        Все так же молча он пропустил меня в кабинет.
        - Сядь.
        - Я постою.
        Если попытаюсь сесть, то просто плюхнусь на стул, и магистр поймет, что у меня коленки подгибаются от страха. Я сглотнула, выпрямила спину. Может, зря я себя накручиваю? Может, дело вовсе в чем-то другом?
        Ричард потер лоб, словно у него ныла голова. Заметался туда-сюда по комнате, не глядя на меня. Остановился спиной ко мне.
        - Я должен извиниться, - сказал он вдруг не оборачиваясь.
        О чем это он?
        Совершенно ни к месту вдруг вспомнился Алан, произносящий те же слова и повод, по которому они были сказаны. Промелькнула нелепая мысль, что и этот тоже… Я хихикнула, охнув, зажала рот рукой.
        Ричард обернулся, стремительно шагнул ко мне - так что я едва не шарахнулась.
        - Прости, - выдохнула я, - это не из-за… - Да что же со мной такое сегодня, совсем сама не своя! - Это нервное.
        Он шагнул ближе.
        - Меньше всего я хочу, чтобы ты меня боялась, - произнес он вдруг, глядя на меня в упор.
        - Я не боюсь, - вскинулась я.
        Ричард улыбнулся краем рта. Еще шаг, и еще. Остановился, почти касаясь меня. Посмотрел сверху вниз, чуть наклонив голову.
        - Правда? - вполголоса произнес он и потянулся ко мне.
        Я едва не шарахнулась, но Ричард лишь зачем-то отвел прядь волос с моего лба. От этого невесомого прикосновения перехватило дыхание и по шее пробежали мурашки. Я замерла, ошарашенно на него глядя, а в голове не осталось ни единой мысли.
        В следующий миг он стремительно отступил назад, спрятав руки за спину. Выдохнул. Лицо перестало что-либо выражать.
        - Итак, я хотел извиниться, - ровным голосом произнес магистр. - Мне стоило бы подумать, что не следует… - Он осекся, будто не находя слов. - Я пошел на поводу у эмоций и вовсе не подумал о том, каково будет тебе… каково бороться с соблазном нарушить клятву.
        Так вот о чем он! И, кажется, всерьез. Меня затопила свинцовая волна стыда. Лучше бы высек прилюдно, честное слово.
        - Как командир я должен был об этом подумать. Моя оплошность едва не стоила жизни нам обоим. Прости меня, пожалуйста, - закончил Ричард.
        - Не смейся надо мной, - выдавила я.
        Хотелось спрятать лицо в ладонях, скрыться от его взгляда. Это мне надо просить прощения, не ему. Это я обрадовалась, найдя, как мне казалось, лазейку в клятве, вовсе забыв о том, что, кроме буквы обета, есть еще и дух, и я… Сперва настолько испугалась смерти, что готова была поклясться чем угодно, а потом не смогла - не захотела - сдержать слова.
        - Это мне нужно было… - Я замолчала, подбирая слова, которые почему-то никак не хотели находиться.
        - Нужно было что? - Он снова смотрел на меня, чуть склонив голову. - Умереть? Кому от этого стало бы лучше? Не мне, и судя по тому, что я только что видел - не тебе.
        Я охнула и все-таки спрятала лицо в ладонях.
        - Делай что хочешь, в дуэньи я не нанимался, - сухо произнес Ричард. - Прошу только, если вдруг обнаружишь, что беременна, скажи сразу.
        Я задохнулась от возмущения. Да как он…
        - Женщине в тягости не место в бою, - все тем же ровным голосом продолжал он.
        - Как можно забеременеть «вдруг»? - выпалила я. - Ветром, что ли, надует?
        Ричард ухмыльнулся.
        - Алан объяснит. Хотя, насколько мне известно, он заботится о том, чтобы не плодить бастардов.
        - Я вовсе не собираюсь с ним спать! И вообще ни с кем не собираюсь! - зачем-то уточнила я. - Вообще!
        Получилось настолько глупо, что я закрыла лицо руками и, забыв обо всем, рванула к двери. Толкнулась в нее плечом, не отрывая ладоней от лица, ойкнула, ушибившись - дверь не подалась. Я замерла, уперевшись в нее лбом: еще немного, и дерево загорится от моих пылающих ушей и шеи.
        За спиной раздался смешок.
        - Никогда и ни с кем?
        - Не твое дело! - огрызнулась я не оборачиваясь.
        - Не мое, - согласился Ричард. - Хоть весь гарнизон перебери.
        - Сам перебирай, хоть всех, хоть через одного. В конце концов, дрючить подчиненных - это твои прямые обязанности.
        Он расхохотался.
        - Я, конечно, предан ордену душой и телом, но не настолько.
        Я не ответила, продолжая сгорать от стыда. На какое-то время повисло молчание. Потом Ричард положил руку мне на плечо. Я хотела ее сбросить, но теплая, тяжелая ладонь странным образом успокоила. Разума коснулся аромат полыни и можжевельника, словно я вдруг оказалась у ночного костра посреди летнего поля.
        Голос магистра развеял наваждение.
        - Возвращаемся к тому, с чего мы начали. Я был не прав, оставив тебя здесь. И еще четверть часа назад собирался отослать тебя в столичный филиал ордена, чтобы тебе больше не пришлось каждый день со мной сталкиваться. Но теперь решил спросить: сама-то ты чего хочешь?
        Меня снова обожгло стыдом. Я настолько бесполезна, что в первый же день меня отправляют подальше? Или ему настолько неприятно меня видеть? Но спросить об этом прямо будет совсем уж по-детски. «Расскажи мне, что от меня есть хоть какой-то толк» - так, что ли? Или «расскажи, что я для тебя что-то значу»? Вовсе безумие, учитывая все обстоятельства.
        А, может, я уже сошла с ума, сама того не заметив?
        Я начала вспоминать неправильные глаголы ландского. Как ни странно, успокоиться почти получилось. Может, я и сошла с ума, но пока из него не выжила. Я опустила руки, развернулась, сбрасывая его ладонь:
        - Магистр, приказы здесь отдаешь ты. Но если мои желания что-то значат - я бы хотела остаться.
        - Алан? - поинтересовался Ричард, отступая.
        - Нет. Он ни при чем. Здесь мой дом. Пусть даже он теперь вовсе не мой.
        - Мне казалось, от этого будет еще хуже, - медленно произнес он. - Каждый день растравлять рану…
        - Это мой дом, - повторила я. - И я не буду… то есть не хочу торчать в столице, пока другие его защищают. К тому же, я еще не выяснила, насколько честна твоя казначейша. И если вы всерьез собираетесь на гномьи тропы… от гремучего порошка, думаю, ты не откажешься. Как и от белых свечей, а то все потолки в копоти.
        А про золото мы поговорим в другой раз. Когда я пойму, куда делась казна и на что ты тратишь ее сейчас.
        - Не я, - поправил меня Ричард. - Орден. Не откажется, конечно, особенно от гремучего порошка. Предлагаешь расчистить нужники?[2 - . В позднем средневековье селитру для производства пороха добывали из нечистот.]
        - Это тоже. - Теперь, когда мы заговорили о делах, я и вовсе успокоилась. - Заложить яму под земляную соль нужно обязательно, но созреет она только через год. Сейчас нужно послать людей в деревни, собрать и выварить землю под хлевами.
        - Придется как-то компенсировать крестьянам беспокойство, - покачал головой Ричард. - Люди разорены, измучены и готовы взбунтоваться.
        Тут уж пусть сам думает. Если казна в самом деле пуста, много не компенсируешь.
        - И, насколько я помню, в ваших… во владениях Мортейнов были известковые пещеры, на стенах которых проступала земляная соль, - продолжила я. - Они сохранились?
        - Я напишу Рэндольфу, - кивнул магистр. - Казна пуста, но попробуем договориться, возможно, удастся на что-то обменять.
        - На земляное масло, - предложила я. - Его добывают на побережье, неподалеку от Локка.
        - Локк не принадлежит ордену.
        - Что?!
        - За несколько дней до… За месяц до битвы за столицу лорд Беорн Эйдо подарил Локк и окрестности сэру Грею… то есть теперь лорду Грею. Как зависимый удел, уведомив об этом регента. Королева, придя к власти, не стала оспаривать это решение, не желая наживать еще одного врага.
        Ну да, как помешать разделу чужих земель, так она не стала оспаривать. А как отдать их кому попало, даже не проверив, действительно ли владения выморочные…
        - Отец сошел с ума?! - не удержалась я. - Это же треть дохода удела!
        - Не мне об этом судить, - ровным голосом произнес Ричард. - Лорд Грей платит подати ордену и должен выставить щиты и копья, если понадобится. Но земляное масло теперь придется у него покупать.
        До меня вдруг дошло, с кем именно я это обсуждаю. Я потерла внезапно занывший затылок.
        - Значит, между собой решите, чем расплатиться с лордом Рэндольфом Мортейном. Может, тем же гремучим порошком. Или, может, корона даст займ.
        - У короны без нас забот хватает, - пожал плечами Ричард. - Но я напишу Эм… Ее величеству.
        Я едва не предложила ему съездить самому и быть поубедительней, но вовремя прикусила язык. Это не мое дело. Да и до столицы далеко, не стоит терять время, выжидая, смилостивится ли корона.
        - Серную гору, надеюсь, никому не отдали? - спросила я.
        Иначе все планы пойдут псу под хвост. Можно, конечно, подумать про гремучее масло, но справиться с ним куда сложнее, чем с порошком. Взрывается от малейшего толчка - ни хранить, ни перевезти, ни снаряды приличные не собрать. Только для лаборатории и годится.
        - Не отдали. - Магистр словно не заметил ехидства в моем голосе. - Но я не посылал проверить, в каком состоянии копи. Велю Бредли распорядиться. И найти углежогов, правильно?
        Я покачала головой.
        - Нет, об угле я позабочусь сама. В обычном слишком много смолы. Вели лесорубам добыть иву или ольху. И понадобится лаборатория. При мне в замке ничего подобного не было, но перегонный куб Алан упоминал. И если он варит зелья, значит, есть как минимум точные весы, ступка и тигель.
        К слову, на месте Алана я бы озаботилась той вонючей взвесью, которая убивает любую заразу. Известняка полно на побережье, и… Мрамор! Магия может превратить известняк в мрамор! Сейчас, когда все вокруг отстраиваются после войны… Хотя нет. И мои возможности ограничены, и возить сложно. А в столице свои алхимики есть, да поопытней меня.
        - Насчет лаборатории у самого Алана и спросишь. Пусть покажет и расскажет, что у него уже есть. Потом, если что-то надо, обратишься к Бредли, я велю ему всячески содействовать. В Локке можно купить что угодно.
        - И даже не проверишь, - хмыкнула я. - Вдруг я под шумок решу разжиться десятком-другим ограненных алмазов, заявив их как сырье для производства угля?
        - Тогда это будет самый дорогой уголь в истории, - в тон мне ответил Ричард. Разом посерьезнел, приблизился, заглянув мне в глаза. - Все просто. Либо я верю тебе во всем, либо ты уезжаешь в столицу. Решай.
        ***
        РИЧАРД
        Ева снова обозвала бы его прекраснодушным идиотом - в конце концов, что мешает Розе солгать, честно глядя в глаза? И, пожалуй, если бы она согласилась не задумываясь, Ричард не стал бы дослушивать и отправил бы ее в столицу в тот же день. Не самоубийца же он.
        Но она отступила на полшага и уставилась в пол.
        Ричард не стал ее торопить. Он вообще хотел отвернуться, чтобы не давить - в конце концов, у нее и без того наверняка все нутро на части рвется. Но почему-то не мог оторвать взгляд. Смотрел, как она пялится в пол, сдвинув брови, едва заметно покачивается с пятки носок. Как прикусывает нижнюю губу, припухшую от поцелуев Алана.
        Интересно, каковы на вкус эти губы? Он ведь так и ни разу…
        Тело отреагировало мгновенно. Ричард мысленно выругался, только этого не хватало! Сказывается долгое воздержание: последние недели перед отъездом из столицы поесть вовремя не успевал, не то что подумать о любовных утехах. И с Эммой простились плохо… впрочем, и до того все было не слишком хорошо с самой коронации. Она считала, будто он ревнует ее к короне, он был слишком горд, чтобы оправдываться.
        Мысли об Эмме отрезвили. Что на него вообще нашло?
        Отворачиваться он все же не стал - вдруг Роза воспримет это как пренебрежение? Дескать, ему все равно, чего бы там она ни надумала. Вот только он сам не знал, хотел ли сильнее, чтобы она уехала или - чтобы осталась. С одной стороны, нет человека - нет проблемы. Мало ли, опять взбредет в голову поискать лазейку в обетах: в то, что Репейник готова смириться, он не верил вот ни на столечко. Даже если ей расскажут, как все было на самом деле - не услышит. Как он сам до сих пор не хотел верить в то, что его родители были замешаны в каком-то там заговоре.
        С другой - кто знает, какие еще тайны хранит замок? И алхимик бы действительно пригодился. Гремучий порошок. Растительные экстракты для Алана - впрочем, тот и сам неплохо разбирался в подобных вещах. Белоснежные, не вонючие и не коптящие свечи: хранители обходились светлячками, но в казначейский кабинет невозможно было войти без содрогания, настолько он пропитался запахом прогорклого жира от сальных свечей. Да и в коридорах замка пора отмывать копоть. Интересно, знает ли Роза, как добыть яркие и по-настоящему стойкие красители для шерсти и шелка? После того, как прошел срок траура по погибшим под столицей, двор словно помешался на ярких тканях и вычурных нарядах.
        Ричард пытался сказать Эмме, что показная роскошь знати посреди разоренной войной земли вызовет недовольство народа, но она только фыркнула, что два года жила хуже последней крестьянки! Да и чернь не увидит. Она, королева, устала от доспехов, два года она из них не вылезала, а теперь хочет платья! Красивые платья, а не рванину, которую носила, когда не надевала броню! Она никогда не забудет, как приходилось голодать и выряжаться во что попало. И в память о тех днях позаботится о народе. Но сейчас - королева она, в конце концов, или нет? Даже бабка Изольда, воплощение непритязательности, подобающей истинной леди, не ходила во дворце в рубище!
        Цены на яркие ткани, а значит, на красители, взлетели до небес. Если Роза знает в этом толк, можно будет неплохо пополнить казну удела, изрядно распотрошенную последним лордом. Гарнизон следовало кормить, а значит, пока не созреет новый урожай, еду придется покупать. Гарнизон следовало снаряжать. А еще нужно было помогать тем, кого война согнала с насиженных мест. Даже не из человеколюбия: Ричарду вовсе не хотелось топить удел в крови, подавляя голодные бунты. И без того все деревья в округе увешаны трупами разбойников.
        К слову, и свечи, да и излишек гремучего порошка, если вдруг такой окажется, неплохо было бы продать… А может, и не только их. Скажем, пробную партию горючего вина, которое делал Алан, удалось сбыть в Локке почти мгновенно. Ричард не сомневался, что купец перепродаст его втридорога под видом контрабанды из Ландернау. Жаль только, что до осени особо не развернуться, не так много сейчас еды в замковых погребах, чтобы переводить ее на дистиллят. Так что Роза действительно пригодилась бы ордену именно здесь, несмотря на то, что в патрулях отчаянно не хватало приличных бойцов, а она была неплоха, судя по тому, что Ричард успел увидеть. Не сравнить, конечно, с ветеранами, так на то они и ветераны.
        Но решать, как поступить, должна она сама. Тем более что он попытался решить за нее, и, кажется, едва не ошибся. В Алане ли было дело или нет, но, кажется, Роза не лгала, когда говорила, что хотела бы остаться. Ричард не мог понять почему. Сам он после войны так ни разу и не переступил порог родного замка. Рэндольф воспринимал это как личное оскорбление, и отношения между братьями натянулись до предела, но Ричард просто не мог туда вернуться. Казалось, едва он переступит порог, все начнется снова: крики, лязг стали, запах дыма. Даром что успел с тех пор навидаться всякого.
        Розе, кажется, дом был дорог, несмотря на то, что сейчас в нем жили чужие. Вот и решай тут за других. И потому Ричард просто смотрел, не пытаясь ее торопить. Смотрел и молчал, потому что и заговорить первой должна была она.
        Наконец, Роза кивнула сама себе, подняла взгляд.
        - Я не буду обещать вечной преданности, - произнесла она медленно, явно подбирая слова. - Тем более, что ты все равно не поверишь в нее.
        Не поверит. Слишком много между ними крови.
        - …но если цель ордена - извести чумных с этой земли, то я готова верой и правдой служить благой цели. И в этом ты можешь мне верить.
        Она помолчала еще какое-то время, потом продолжила так же медленно:
        - Ты спас мне жизнь, поэтому обещаю служить тебе честно и не пользоваться твоим неведением, как… - Роза не отвела взгляд, но было видно, что ей потребовалось немалое усилие. - Как поступила сегодня. Я не ударю в спину или исподтишка. И это все, что я могу тебе обещать.
        Ричард обдумал ее слова, выискивая лазейки.
        - Хорошо, - сказал он, наконец. - И спасибо.
        Она кивнула.
        - Я могу идти? Нужно поговорить с Аланом и…
        - Подождет Алан, - сказал Ричард чуть резче, чем следовало бы. - Пойдем, провожу.
        Роза фыркнула, давая понять, что в провожатых не нуждается. Однако Ричард взял ее за локоть и повлек к двери.
        - Для начала доведу до оружейника, а то, чую, сама ты до него не дойдешь. Опять на что-нибудь отвлечешься, не вспомнив, куда делись полдня.
        - Дойду! - Она ожидаемо выдернула руку.
        Ричард спорить не стал, открыл дверь, жестом пригласил Розу идти первой. Зря, наверное: она поджала губы, и Ричард запоздало сообразил, что в их ситуации отточенно-галантный жест, уместный при дворе, выглядит утонченным издевательством. Он шагнул вслед за Розой в коридор и обнаружил там Алана. Тот заметно расслабился, увидев девушку, и снова подобрался, бросив взгляд на Ричарда.
        - Жива-здорова, как видишь, - рыкнул Ричард, не зная, то ли смеяться, то ли плакать. Одна то пырнуть в спину пытается, то шарахается как от чумного, второй в пожиратели младенцев записал. Сор-р-ратнички! - Марш работать, дел, что ли, нет?
        - Предлагаешь кого-нибудь проткнуть, чтобы они появились? - не остался в долгу Алан. И, судя по выражению его лица, только присутствие Розы помешало ему спросить, не объелся ли командир белены. Пришлось сбавить тон.
        - Ева еще не рассказала про гномьи тропы?
        Алан выругался.
        - Когда выходим?
        - Через неделю, если ничего не случится.
        - Сколько?
        - Шестеро и дюжина солдат.
        - Акиль?
        Зелья, созданные для людей, эльфу подходили не всегда. Иные действовали слабее обычных, а некоторые и вовсе могли стать отравой. Хорошо хоть магия напрямую влияла на целительные силы тела, не особо разбираясь, как они работают. Но поначалу Алану пришлось изрядно повозиться, подбирая и приспосабливая рецептуру, тем более что сам Акиль вовсе не стремился становиться подопытным кроликом.
        - Нет.
        - Понял. - Алан послал Розе виноватую улыбку и устремился прочь.
        - А я? - негромко спросила девушка.
        - Тебе и наверху дел хватит.
        Она упрямо мотнула головой, но спорить не стала. Поняла, видимо, что обсуждать это магистр не намерен. Так и молчали, не глядя друг на друга, пока не дошли до оружейника. Точнее, это Роза целеустремленно смотрела перед собой, словно ее совсем не интересовало, рядом ли он или отправился по своим делам. Ричард же время от времени поглядывал на ее затылок и размышлял, зачем он вообще обзавелся этаким репейником на заду. Неужели Эмма была права, когда сказала, что он просто разучился наслаждаться спокойной жизнью и ее радостями, и так и будет искать себе опасности на… голову, пока эту самую голову не сложит?
        После того разговора она и отписала удел хранителям, отправив поднадоевшего любовника с глаз долой. Ричард не стал спорить: ему тоже было о чем подумать. Правда, времени на подобные раздумья почти не оставалось: слишком много оказалось дел на новом месте.
        Оружейник, широкоплечий, с грубым, словно вырубленным из камня лицом и всклокоченной бородой, оглядел Розу с ног до головы. Ричард прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. Если ее в самом деле учил Ларс Карбо - а с чего бы девушке было врать? - оружие она способна выбрать самостоятельно.
        - Что желаете, миледи?
        Она едва заметно вздрогнула при этом обращении - не смотрел бы Ричард так пристально, не заметил бы, наверное.
        - Госпожа, - поправила Роза. - У меня нет титула. Полдюжины метательных ножей… нет, полдюжины и еще один. Кистень с рукоятью, если есть.
        - Кистень только один, - сказал оружейник, копаясь в дальнем углу. - Солдатам такое не дашь, они друг дружку по кумполу оходят прежде, чем до врага доберутся.
        Роза хихикнула.
        - Но есть несколько бил[3 - . Било - гирька на конце цепи кистеня], если нужно, я соберу, - продолжал мастер.
        Он выложил на стол оружие. Короткая рукоять, цепь в локоть, било размером с женский кулак - в полфунта[4 - . около 200 г], наверное, весом. Впрочем, если таким с размаха прилетит - мало не покажется.
        Ричард хмыкнул про себя: разбойницей была, разбойницей и осталась. Вслух же сказал:
        - А мне по кумполу не прилетит случайно?
        Роза фыркнула. Взяла оружие , крутанула, примериваясь. Да, она умела с ним обращаться.
        - Имей в виду, чумных болью не остановить, - сказал Ричард. - Либо цель в голову, либо сразу перебивай колени или бедренную кость.
        - Запомню, спасибо. - Она вернула кистень на место. Взялась за один из полудюжины метательных ножей, выложенных мастером - такие же носила Ева, да и Акиль ими не брезговал. Взвесила в руке, огляделась.
        - Вон, - указал мастер на Ричарда.
        Магистр поднял голову и обнаружил, что крестовина, истыканная ножами, висит ровнехонько над ним, на дверном косяке, к которому он так небрежно прислонился.
        Роза на миг изменилась в лице.
        - Отойди. Не ровен час рука дрогнет.
        Или вовсе не дрогнет, и попадет именно туда, куда вознамерится попасть.
        ГЛАВА 12
        Ричард мысленно ругнулся - только что извинялся и снова ее провоцирует. Отступил на пару ярдов в сторону, сохраняя внешнюю невозмутимость - и готовясь перехватить летящий нож.
        Клинок воткнулся четко в центр крестовины. Второй вошел в двух пальцах справа, еще один - слева. Неплохо. Очень неплохо. Вот только Ричард не понаслышке знал, как от страха голова становится пустой и гулкой, конечности - деревянными, а меч кажется чужеродным предметом, с которым непонятно что делать. И может ли человек с этим справиться, не проверишь в тишине оружейной или на тренировке. Так что он лишь одобрительно кивнул. Потянулся выдернуть ножи из мишени - Розе пришлось бы прыгать, чтобы до них дотянуться - но свилась магия, притянув клинки девушке в руки.
        Он хмыкнул, не хочет помощи - не надо. Было бы предложено. Подавил желание подколоть - дескать, целилась тоже с магией? На самом деле бросок был чистым, он прекрасно это видел, но когда-то ему нравилось ее дразнить. Не всерьез, не злить, просто подтрунивать - она так забавно надувалась и переставала разговаривать… на четверть часа.
        Вот только та девочка выросла, а парень умер. И незачем ворошить былое.
        - Сколько я буду должна? - спросила Роза.
        - Нисколько, - сказал Ричард. - Снаряжение - забота ордена.
        Оружейник кивнул, подтверждая его слова, и спросил:
        - Еще что-то, госпожа?
        - Да. Еще… - Пауза между словами оказалась чуть дольше, чем до того. - Не найдется ли у вас на меня кольчуги?
        - Найдется, но… - Он вопросительно посмотрел на магистра. - Я намеревался ее продать. Дорогая, на такую три можно сменять. Бредли уведомил, само собой.
        - Показывай, - велел Ричард.
        Оружейник извлек из сундука завернутую в промасленную ткань кольчугу. Да, дорогая вещь. Некоторые кольца, складывающиеся в изящную вязь, позолочены. Ворот и оплечья двойного плетения. Дорогая и надежная.
        Роза провела кончиками пальцев вдоль вязи узора, подняла взгляд на Ричарда. И столько молчаливой мольбы было в этих глазах, что у него дыхание перехватило.
        - Она твоя, - сказал он.
        Оружейник не стал спорить. С магистром ордена вообще не спорили - кроме тех троих, кому позволялось куда больше, чем прочим, да и то обычно не при людях.
        Роза улыбнулась, кажется, в первый раз за то время, как они познакомились заново. Он и забыл, какая у нее улыбка. Так и замер, глядя на нее, точно мальчишка, который впервые в жизни понял, что девушки - они вроде бы такие же, а на самом деле - совсем другие, а вот эта, единственная, и вовсе особенная.
        - Спасибо, - прошептала она, часто моргая. Отвернулась, снова проведя по узору - пальцы дрожали.
        Оружейник молча вытащил из сундука и встряхнул стеганый поддоспешник. Добротный лен, вышивка вдоль ворота, по краю рукава и подолу - хотя, казалось бы, зачем она, все равно никто ж не увидит.
        - Это в придачу.
        Девушка сжала подкольчужник в охапке; точно так же вчера она прижимала к себе куклу. «Леди Изольда», - вспомнил Ричард. В груди на миг что-то сжалось. Зря он втянул Розу во все это. Да, устав предписывал свято хранить тайну посвящения, которая не должна выйти за пределы ордена. Как будто впервые ему было нарушать правила. Взял бы клятву молчать о случившемся, и вся недолга. Задним умом все крепки - а тогда он слишком устал, чтобы как следует соображать. Надо бы выпросить у Алана ту снотворную дрянь, кошмары замучили не хуже, чем на гномьих тропах, только сейчас дело не в тварях.
        Никогда нельзя возвращаться туда, где ты когда-то был счастлив, а в этом замке он был счастлив почти как дома. Тогда здесь было тепло. А сейчас слишком многое напоминало о прошлом. О том, чем все закончилось.
        О том, как он смотрел в полные ненависти глаза Эдварда, старого друга, вместе с братом примчавшегося в столицу после вести о гибели отца и побеге его убийцы.
        Ричард не солгал Розе ни словом: к гибели ее братьев он был непричастен. Они встречались накануне битвы. «Сегодня смерть любого из нас окажется лишь на руку чумным, - сказал тогда Эдвард. - Но если господу будет угодно, чтобы мы оба пережили этот бой, встретимся снова. И пусть он судит».
        Господь рассудил, и им не довелось сойтись в поединке, но Ричард до сих пор порой задумывался, что было бы, обернись все по-другому. Он не позволил бы себя убить, и после Эдварда по его душу пришел бы Мартин. А если бы кто-то из братьев Эйдо оказался сильнее него, за самого Ричарда тоже было кому мстить, и кровавый клубок продолжал бы сворачиваться, вовлекая все новые и новые судьбы. И каждый думал бы, что поступить иначе не может.
        Ричард малодушно надеялся, что у Розы хватит мужества остановиться. Надеялся, но не верил - упорства в ней хватило бы на десятерых.
        Пропади оно все пропадом, он не хотел ее убивать!
        Оружейник тем временем достал пояс под ножи.
        - Позвольте примерить, госпожа. Петлю под кистень приделаю и все вместе к вам пришлю. И оружие, и доспех.
        - Нет! - Роза снова прижала к себе подкольчужник, словно кто-то намеревался его у нее отобрать. - Доспех я сама унесу. И кистень. Пояс пришлешь.
        - Так тяжеленько же будет. Одно дело на себя стоун с четвертью надеть, другое - в руках тащить.
        - Ничего, не переломлюсь, - фыркнула она.
        Оружейник пожал плечами, не желая спорить. Сложил все в мешок, прикинул на руке, повторив.
        - Тяжеленько вам, госпожа, будет.
        - Я помогу, - вмешался Ричард.
        - Других дел, что ли, нет? - Роза довольно точно скопировала его собственную интонацию, с которой он обращался к Алану. - Кроме как со мной возиться?
        Ричард усмехнулся.
        - Вытирать носы новобранцам - тоже мои прямые обязанности. Как и дрючить подчиненных.
        У него тоже получилось скопировать ее тон. Роза залилась краской - краснела она моментально. Забавная, трогательная, как котенок. Только когти у этого «котенка» могут оказаться куда как острыми, и об этом не стоило забывать.
        Ричард подхватил мешок - в самом деле увесистый - жестом приказал идти вперед. Девушка поклонилась мастеру прежде, чем подчиниться, тот вернул поклон.
        - Рад, что вы дома, миледи.
        - Я тоже рада, - еле слышно ответила Роза. - И прости, что я тебя не помню.
        - Вы и не можете меня помнить, я здесь только три года. Но вы слишком похожи на матушку… мои соболезнования, миледи.
        - Госпожа, - поправила она. - Спасибо.
        Она снова поклонилась. Ричард закрыл за ее спиной дверь и посмотрел на мастера, тот понял безмолвный намек.
        - Простите, магистр. Но за эти годы я от их семьи ничего, кроме добра, не видел.
        - И всеже остался?
        - Так мертвых не вернешь, а работа добрая: нечего чумным по нашей земле бродить. То, что с лордом, по слухам, вы расплатились сполна - это ваши господские дела. Но леди вовсе ни при чем.
        - Многие еще ее узнали? - спросил Ричард.
        Как бы Роза, сама того не ведая, не стала знаменем бунта… Хотя нет, не с чего замковым слугам - тем немногим, что не ушли после смерти хозяев - бунтовать. Работы в меру, еда добрая, жалование платят, и обид никто не чинит. Остались ведь не от особой преданности бывшим хозяевам, а потому, что некуда оказалось идти. Или, как этот мастер, сообразили, что ордену могут пригодиться их услуги.
        - Я сплетни не собираю, магистр, - покачал головой оружейник. - Увидел вот ее - понял. Как понял и то, что неспроста вы ее пригрели. Королева решила ордену замок отдать - значит, так тому и быть. Но не всем это понравилось, вы знаете. А теперь - если уж законная наследница открыто вам служит, значит, и другие лорды вашу руку признают.
        Ричард мысленно выругался. Кажется, Роза все-таки станет знаменем. Не для слуг. Для тех, кто недоволен, что эти земли ушли хранителям. Кто сам бы хотел наложить на них руку. Будут «спасать» девчонку от злобного магистра, заморочившего или вовсе запугавшего ее. Но если так, отсылать ее нельзя, нужно приглядывать…
        Как будто ему и без того было скучно жить!
        - Простите за дерзость, магистр, - сказал оружейник, неверно истолковав его молчание. - Я слишком много болтаю. Весь день один, вот и мету языком, когда доведется с кем поговорить.
        - Не за что мне тебя прощать. Я предпочту дерзости в лицо шепоткам за спиной.
        - Я сплетни распускать не стану. Если леди не хочет, чтобы все слуги знали, кто она - так тому и быть. Но за других не поручусь. А там уж вы сами решите, что и кому говорить.
        - Там будет видно. - Ричард шагнул в коридор.
        Роза ждала его, отойдя ярдов на пять от двери - чтобы не решили, будто подслушивает. Вскинулась, когда он вышел, и заметно расслабилась, увидев в его руке мешок. Она что, решила, будто он собирается ее обмануть? Даже обидно, ведь поводов не было. Ричард сделал вид, что не заметил ее волнения, двинулся вслед за девушкой.
        Лестница на второй этаж, коридор, дверь - не запертая.
        - Положи пока на стол, пожалуйста, - обернулась к нему Роза. Мазнула взглядом по столешнице и вдруг замерла, сдвинув брови.
        Ричард поставил мешок на стол.
        Роза повернулась к тому углу, где ночью валялся брошенный заяц.
        - Утром, когда я убиралась… - пробормотала она себе под нос.
        Убиралась? Сама? Леди с холеными руками? Впрочем, не она первая, не она последняя. Когда Эмма собиралась на Совет уделов , где Ричард намеревался вызвать регента на поединок, и где королевская дочь хотела потребовать испытания неугасимым огнем, она зарыдала, облачившись в подобающий ее происхождению наряд. Не от страха перед будущим, а впервые по-настоящему разглядев, во что превратились ее руки за два года скитаний. На фоне шелка и золота это стало особенно заметно.
        На Совете уделов любой - хоть бродяга, хоть преступник - мог потребовать божьего суда, призвав в свидетели всех собравшихся. Так гласил обычай, на деле же за последние два года слишком много нерушимых обычаев превратилось в ничто. Ричарда тогда трясло при мысли о том, что они могут просто не попасть на совет, проиграть в шаге от победы…
        Роза в который раз выдернула его из воспоминаний. Шагнула, наставив на него палец, точно собиралась проткнуть.
        - Ты! Ты его стащил!
        - Кого? - не понял Ричард.
        - Зайца! Верни, он мой! - Роза продолжала наступать на него, так что пришлось сделать шаг назад.
        Надо же, вспомнила. А вот нечего было разбрасываться подарками.
        - Ты его выбросила. Я подобрал.
        - Что хочу, то и делаю! Ты его мне подарил! Подарки не отдарки!
        Она продолжала наступать. Глаза блестят, щеки раскраснелись, непокорная прядь снова упала на лицо. Кажется, еще немного, и с кулаками кинется, как в старые добрые времена. Он тогда, по настроению, мог или поймать ее руку и вывернуть, сунув дерзкую девчонку носом в дорожную пыль, или - и в последней год обычно именно так и бывало - какое-то время позволить кулачкам, не причиняющим вреда, колотить ему по груди, прежде чем сжать девушку в объятьях, хохоча над тщетными попытками освободиться. Ричард снова попятился, изрядно развеселившись. Словно и не было тех шести лет.
        - Было ваше, стало наше! - Он едва удержался, чтобы не показать язык.
        Роза вздрогнула, застыла с окаменевшим лицом, и он запоздало сообразил, что именно брякнул. Да твою ж… Веселиться разом расхотелось.
        - Прости, - выдохнул он, шагнув к ней. - Я вовсе не то имел в виду…
        - На правду не обижаются. - Она отвернулась, обхватив себя за плечи. - Уйди, пожалуйста. Спасибо за… за все, но сейчас - уйди. Понадоблюсь - пришлешь.
        - Прости, - повторил Ричард, попытался ее коснуться. Роза дернулась, сбрасывая руку.
        - Уйди.
        Ричард помедлил. Надо бы в самом деле уйти, но хотелось как-то исправить содеянное. Только вот непонятно как. И потому он молча стоял и смотрел на ее затылок.
        Роза выпрямила шею, опустила руки. Перевела взгляд на кровать.
        - Но если…
        Она развернулась так резко, что Ричард едва не потянулся за ножом.
        - Ты был здесь ночью?
        Он выругался про себя. Врать не хотелось, говорить правду не стоило.
        - Ну да, ждал, когда ты придешь в себя после посвящения, - извернулся он.
        Кого он хотел обмануть, в самом деле? Дурой Роза никогда не была.
        - Нет! Если ты знаешь, что я его выбросила, если подобрал… Ты был здесь! Ты вломился в мою спальню!
        - Ничего я не вламывался!
        Но девушку, кажется, уже несло. Всерьез, а не как пару минут назад.
        - Не вламывался, значит. Мимо он проходил, дверца сама открылась.
        Какой противной она может быть, Ричард тоже забыл. И вообще, какого рожна он оправдывается?
        - Я вообще-то твой командир. И если понадобится, могу хоть в нужник вломиться!
        - Если понадобится? И что тебе понадобилось в моей спальне?
        - Да ничего! - Он тоже начал злиться. Позаботился, называется. Носится со взбалмошной девчонкой как с писаной торбой, и что в ответ? - Мимо проходил. Я, знаешь ли, от нечего делать брожу ночами по замку вместо привидения.
        - Вот и брел бы себе мимо. - В следующий миг до Розы, кажется, дошло еще кое-что.
        - Так это не у меня провалы в памяти, а…
        Ричард уловил движение за спиной, отскочил в сторону, чтобы не прилетело распахнувшейся дверью.
        - Роза, я тут подумал… - выпалил Алан, влетая.
        Роза то ли его не услышала, то ли не успела отреагировать, выкрикнув:
        - Это ты меня раздел!
        Ричард натянул на лицо маску невозмутимости. Роза, охнув, схватилась за вспыхнувшие щеки.
        Алан приподнял бровь.
        - Так, я не понял, что я такое услышал?
        - Да вы издеваетесь оба?! - взбеленилась Роза. - Это моя спальня или походный бордель, что в нее ломятся все, кому не лень? Может мне вообще дверь с петель снять, раз все равно никто стучаться не утруждается?
        Она окинула их взглядом, полным ярости, махнула рукой и выскочила из комнаты, каким-то образом умудрившись оттолкнуть Алана, так и застывшего в дверях.
        Тот посмотрел ей вслед, снова повернулся к Ричарду.
        - Что это было?
        - Роза.
        - Спасибо, без тебя бы я ее не узнал, - съехидничал Алан.
        - Дали же имечко, - проворчал Ричард. - Какая она, к чумным, роза?
        Репейник она и есть. Прилипчивый и раздражающий. Но вспоминать при Алане это прозвище не хотелось, словно оно было чем-то слишком личным. Да и незачем его вспоминать. Прошлое мертво.
        - Боярышник ей бы больше подошел, - хмыкнул Ричард. - Нет, осот. Колючий как зараза, и не избавишься.
        А и правда похоже. Хоть выпалывай, хоть жги - все равно прорастет. Еще и зацветет, назло всему миру.
        - Не-е, - мечтательно протянул Алан. - Роза. Красивущая. А колется, только если хватать неосторожно. - Он приподнял бровь. - Так что тут такое было? Уж не пристаешь ли ты к моей девушке?
        - Твоей девушке? - ухмыльнулся Ричард, выделив голосом первое слово. - А она об этом знает?
        - Узнает, - отмахнулся Алан.
        Ричард стиснул зубы - самоуверенность друга, обычно забавлявшая, сейчас почему-то изрядно раздражала. Захотелось сказать какую-нибудь гадость - просто, чтобы сбить спесь: в самом деле, к этой девушке на хромой козе не подъедешь, а Алан говорит о ней так, словно уже…
        Хотя судя по тому, что Ричард успел увидеть, у друга есть причины для самоуверенности. Сам-то он что вообще знает про Розу, кроме того, что она по-прежнему не в меру упряма и все так же готова взорваться по малейшему поводу? Потому он не стал спорить, ограничился только ехидной ухмылкой - дескать, попробуй, если давно по морде не получал. За этой не заржавеет.
        - Но все же, - продолжал Алан, - я бы не хотел, чтобы она между нами встала. Девчонок много, друзей - нет.
        - А если и так? - не удержался Ричард, - молча отступишься?
        Алан медленно покачал головой.
        - Ну тогда и не мели языком. - Ричард вздохнул. - И не бери в голову. Что было, то быльем поросло. А сейчас… - Он махнул рукой. - Сам все видел в особняке Эйдо… Да и Эмма.
        Эмма…
        Король, может, и был воплощением всяческих достоинств, но ум точно не входил в их число. Иначе почему он не только решил сам возглавить сражение с чумными, но и позволил единственной дочери себя сопровождать, сколько ни отговаривали его советники? Потому что послушал человека, который после его гибели стал регентом? Того, кто командовал его войсками и продумывал военные кампании еще со времен войны с Ландернау. Военный советник уверял, что едва ли за прорывом стоит Орда, а Хранители просто хотят набить себе цену - ведь орды не видели уже полвека, а с редкими прорывами прекрасно справлялись и обычные люди…
        Не только Мортейны погибли потому, что слишком доверяли старым друзьям, с которыми когда-то прошли огонь и воду.
        Эмму спасло то, что перед боем отец отправил ее к Хранителям, которых девушка боготворила, начитавшись древних легенд.
        Эмма, как и ее отец, надеялась на славную битву, но магистр ордена запретил ей участвовать в бою. Вон пригорок, откуда все прекрасно видно, он в полном распоряжения вашего высочества. И если какая залетная тварь туда доберется - пожалуйста, сражайтесь сколько угодно. А чтобы твари, не ровен час, личико наследнице не попортили, кроме двоих дворцовых телохранителей, еще и пару новобранцев приставим, нечего самым зеленым в гуще битвы делать. Одним из этих «зеленых» был Ричард. Имени второго он не запомнил.
        Телохранители ударили им в спину, когда орда смела первые линии строя - те, где, вопреки всем советам, был король. Второй новобранец оказался недостаточно проворен и погиб на месте. Королевские телохранители не зря свой хлеб ели. Но что бы ни обещали им за предательство, плату получать оказалось некому. Потому что Ричард, после той ночи в замке разучившийся доверять кому бы то ни было, умудрился остаться в живых и продержался те полминуты, которые понадобились Эмме, чтобы очнуться от потрясения и схватиться за оружие. Учили королевскую дочку что надо - история не раз доказывала, что, как бы хорошо ни охраняли правителя, у того гораздо больше шансов умереть в своей постели в глубокой старости, если в нужный момент он способен отчаянно и умело сражаться.
        Потом Ричард волок ее прочь, а она пыталась вырваться и вернуться, чтобы спасти отца, хотя оба прекрасно знали, что спасать давно некого. Потом Эмма рыдала, уткнувшись ему в плечо, а он обнимал ее и молчал, зная, что никакие слова не помогут. А потом ее губы вдруг нашли его, и дальше все случилось само собой. Он едва успел вспомнить про заклинание, уберегающее от зачатия, прежде, чем в мире не осталось ничего, кроме соли поцелуя, тепла ее тела, захлестывающей разум радости, что они живы, и столь же безумного вожделения.
        Был ли он для нее большим, чем верным стражем, который всегда рядом? Была ли она для него большим, чем живое воплощение надежды на справедливость - после того, как он поможет ей вернуть трон? Любили ли они друг друга на самом деле, или просто, потеряв все, прилепились, чтобы почувствовать рядом живое тепло? Так жмутся друг к дружке дети, проснувшись во время ночной грозы.
        И почему он думает о ней в прошедшем времени?
        - Занятно, что ты вспомнил о ней во вторую очередь. - Алан словно читал его мысли.
        Ричард пожал плечами.
        - Дурацкий разговор. И тема дурацкая. В дуэньи я не нанимался, - повторил он те же слова, что совсем недавно сказал Розе. - Но и пускать слезу умиления, увидев, как вы бросились друг другу в объятья, тоже не буду, уж извини.
        - Не нравишься ты мне… - медленно проговорил Алан.
        Ричард пожал плечами и попытался его обойти, но Алан сдвинулся, снова перегородив ему путь.
        - Сколько ты спал сегодня?
        - Не знаю. Не засекал.
        - Ясно. - Друг бесцеремонно ухватил его под руку. - Сейчас я лично доведу тебя до спальни, чтобы никто с важными-срочными делами не пристал, наложу сонное заклинание, повешу тишину на дверь и объявлю, что на пороге ловушки, которые испепелят любого, посмевшего тебя потревожить.
        Ричард невольно улыбнулся.
        - Только не вздумай в самом деле их поставить, ползамка испепелишь.
        - Туда и дорога, - фыркнул Алан, волоча его за собой.
        - Дел много.
        - Не дури. Есть Акиль, есть Бредли, есть Вейс. Есть Коуп, в конце концов. А ты у нас - у себя - один.
        Словно опровергая его слова, к ним подбежал вестовой.
        - Магистр, лорд Грей приехал и просит о личной встрече.
        - Вот видишь, - усмехнулся Ричард.
        - Ничего не вижу и не слышу, - Алан продолжал тащить его за собой. - Сражение с чумными сразу после еды неполезно для здоровья. Поэтому, как целитель ордена, сегодня я запрещаю магистру принимать кого бы то ни было и заниматься любыми делами. Шли всех к сенешалю, он разберется.
        Вестовой не двинулся с места. Ричард поколебался с полмига, выбирая меньшее из зол. Засыпать было страшно - во сне он снова будет разворачиваться и уходить, а родители - оставаться на верную смерть. Наяву придется разговаривать с человеком, который арестовал его после убийства Беорна Эйдо - и последовавший допрос тоже нет-нет да и являлся в кошмарах. Хрен редьки не слаще.
        - Передай Акилю, пусть примет и сам решит, как поступить, чего бы там лорд Грей ни хотел. Лорду передай мои извинения и сошлись на нездоровье. - Ричард развел руками. - С целителем не буду спорить даже я.
        Он и так уже натворил глупостей от усталости. Не хватало еще, чтобы кто-то из друзей погиб по его недосмотру.
        Глава 13
        РОЗА
        Вылетев из комнаты, я первым делом помчалась к кастеляну - потребовать замок на дверь. Детские в нашем доме не закрывались - дети болеют, дети шалят, и их шалости часто бывают опасны для них самих, дети могут захлопнуть замок, потерять ключ - но я уже не ребенок. А если выяснится, что рядовым хранителям замки на дверь не положены, значит, буду ставить защитный купол. На максимум. Чтобы ни один самовлюбленный, самонадеянный, бесцеремонный, наглый…
        Гилмор спорить не стал, пообещав прислать человека, который поставит замок в течение дня. Выходя из его кабинета, я едва удержалась, чтобы не шарахнуть дверью со всей мочи: короткая беседа с кастеляном, выглядевшим воплощенным спокойствием, меня вовсе не успокоила. Руки тряслись, в ушах шумело, а взор застилала багровая пелена. Нет, в таком состоянии нельзя показываться людям на глаза.
        Ладно если кого-то из хранителей попытаюсь пришибить за косой взгляд - тут же на место поставят, а ну как слугам достанется? Вовсе нехорошо выйдет.
        Так что я почти бегом рванула к оружейнику. Тот тоже спорить не стал, как не стал напоминать и о том, что я была у него едва ли четверть часа назад. То ли у меня на лице все было написано, то ли здесь в принципе не принято спорить с хранителями. Мастер выложил на стол била, я выбрала самое легкое и компактное, чуть больше королевского[5 - . грецкого] ореха, и попросила прикрепить к нему шнур. Тот кистень с рукоятью, что остался в комнате, хорош для битвы, а этот можно таскать с собой в кошеле, а то и вовсе обмотав запястье. В самый раз, чтобы зарядить «по кумполу» очередного зарвавшегося типа. Это только кажется, что било мелкое и легкое, но если прилетит со всей дури - никому мало не будет.
        В большом дворе замка, куда мог попасть любой, миновав ворота и полосу мертвой земли между двумя стенами, почти ничего не изменилось. Амбар, сараи, облепившие башню донжона. Колодец. И в стороне - площадка, где гоняли солдат гарнизона. И не только солдат, господским детям тоже доставалось в свое время. Сейчас она пустовала - видимо, не подошел еще час муштровать новобранцев. Вот и отлично. Свидетели мне ни к чему.
        Вдоль ограждения высились глиняные болваны - в отличие от деревянных чучел, вылепить их заново, грубо наметив голову и плечи, может любой. Я подошла к крайнему. Примерилась. Било, проломив подсохшую корку, завязло в глиняной «голове». Я выдернула его.
        Жаль, нельзя врезать тем, кто вывел меня из себя. Обеты, чтоб их. Один решил, что пара поцелуев дает ему право с ноги открывать дверь в мою спальню. Второй…
        Удар! Еще один. И еще!
        А я ведь, дура, почти поверила, что раз он спас мне жизнь, я смогу как-то ужиться рядом с ним. Не простить, не забыть, но… просто быть благодарной. Это ведь так немного - благодарность. Просто отплатить добром за добро, раз уж рассчитаться злом за зло я не могу. Еще и виноватой себя чувствовала, что едва не убила, на миг почему-то решив, что он хочет искупить то, что натворил.
        Голова глиняного болвана превратилась в бесформенный ком. Куда ударить теперь? В колено или бедро - так, чтобы выбить сустав или переломить кость одним махом, лишая тварь опоры. Людям-то я предпочитала целиться в туловище: и мишень побольше, и хороший удар под дых остановит почти любого - ни кольчуга, ни поддоспешник не спасет. Придется переучиваться. Начну с бедер.
        С того света меня вытащил. Мамину кольчугу вернул… Сам забрал, сам вернул. Как вернул, так и обратно заберет. Как до того забрал замок. Земли. Оружие и доспех. Казну. Архив - а ведь где-то там и мои письма родителям. Зайца - проклятого зайца, которого я хотела забрать с собой в Бенрид, в память о Рике, но потом решила, что уже слишком взрослая, чтобы везти с собой игрушку.
        «Бедра» чучела стали походить на изрытый ласточкиными гнездами склон.
        Что у меня осталось моего? Комната? Он может вломиться туда в любую минуту на правах командира. Даже моя жизнь теперь принадлежит ему! Формально - ордену, на деле - магистру. «Было ваше - стало наше».
        Било в который раз увязло в глине. Выдернуть, качнуться, уклоняясь от «ответного удара», одновременно крутанув шнур, ударить снова. И снова!
        И в кровать он меня уложил, раздев - било ударило глину в полулокте от намеченной точки, я грязно выругалась - вовсе не потому, что заботлив не в меру. И только ли раздел? Может, еще что сделал? В животе скрутился ледяной ком. Я заставила себя вдохнуть. Выдохнуть. Нет. Если бы он решил получить еще и это - не потому, что я такая вся из себя раскрасавица или женщин у него мало, а чтобы лишний раз напомнить мое место - не стал бы усыплять. И следы бы остались.
        Да и непохоже это на него…
        Следующий удар прилетел точно в цель. Вот так. Получи!
        Непохоже? А вломиться в дом к человеку, который не делал разницы между ним и собственными детьми - это на него похоже? А оставить в живых меня, кровного врага, связав обетами, держать при себе, чтобы напоминала о его торжестве - это похоже?
        Идол осел глиняным комом, но мне было мало. Огонь сорвался с рук, словно воплощенная ярость, все еще кипевшая внутри. Жарче! Сильнее! Наконец, пламя схлынуло, и я шарахнула в потрескавшуюся спекшуюся глину воздушными клинками. Зазвенели, рассыпаясь, черепки. Я выдохнула, ссутулившись - на миг показалось, будто силы оставили меня вовсе. Стерла рукавом пот с лица, пытаясь кое-как отдышаться. А сил и правда нет, весь резерв выжгла. Вместе с яростью.
        Я стерла следы глины с била, намотала шнур на запястье. Вернусь к себе - переложу в кошелек, чтобы носить с собой, а пока так.
        - Неплохо, - раздалось из-за спины.
        Я развернулась, сбрасывая с запястья петли шнура. Ева отскочила, протянув руку к мечу. Выпрямилась.
        - Что ж ты такая пугливая?
        - Я не пугливая. - Дыхание удалось восстановить с трудом. - Просто не остыла еще.
        Принесла же ее нелегкая как раз, когда я только-только начала успокаиваться. Этак еще одно чучело в черепки разнесу.
        Ева усмехнулась, дескать, оправдывайся больше. Но сказала другое:
        - Придется извиняться перед Ричардом - его идея вовсе не дурацкая. И ты меня прости.
        - За что?
        - Я думала, что ты такая же, как твой отец. Но ты знаешь цену словам и клятвам.
        - Да что тебе известно о моем отце! - вскинулась я. - И обо мне!
        - Достаточно, чтобы не верить никому из вашей породы. Но ты могла бы ударить в спину сегодня - и не сделала этого. Мои извинения.
        Она коротко поклонилась и зашагала прочь.
        - Нет уж, объясни! - я рванула ее за плечо, разворачивая.
        Ева поддалась так резко, что я потеряла равновесие, а спустя полмига летела на землю. Успела сгруппироваться, чтобы не шлепнуться мешком, но, похоже, Ева добавила ускорения, потому что удар все же на миг вышиб дыхание. Сквозь звон в ушах донеслось:
        - А то ты не знаешь! Если правда не знаешь - сама додумаешься, коли не дура. А коли дура - то и рассказывать бесполезно, все равно не поверишь.
        Когда удалось отдышаться и встать, Ева была уже далеко. Бежать следом я не стала - мне с ней не справиться. Проводила ее взглядом.
        Сперва тот человек в порту, которого я услышала, но не разглядела, потом повариха Мортейнов, теперь вот Ева. Что такого сделал мой отец во время войны, что проклятия достаются и мне?
        Ева не хочет рассказывать? Ну что ж - тогда пойду к Ричарду, и спрошу его, и пусть только попробует не ответить!
        Я круто развернулась, рванув к замку, и, влетев в проходящего мимо человека, снова едва не упала. Мужчина ругнулся, отшвыривая меня прочь - я увернулась - шагнул, остановился, словно влетев носом в стену, и снова обернулся ко мне.
        - Роза? Это ты?
        Я оглядела его с ног до головы: шелковая рубаха, вышивка на дублете, перстни. Я рядом с ним выглядела нищенкой.
        Кто-то из окрестных лордов? Ровесник отца, волосы с проседью, жесткие; точно вырубленные из камня черты лица, светлые, почти бесцветные серые глаза, плотно сжатые губы. За шесть лет многие лица стерлись из памяти, и это тоже. Хотя…
        - Сэр Грей?
        Я расплылась в улыбке - наверное, чересчур широкой, но до чего же радостно обнаружить человека, который не будет смотреть на меня как на врага! Человека, которому доверял отец, а значит, могу доверять и я. В следующий миг мне стало неловко. Я почти не знала этого человека, да, он дружил с моим отцом, но не со мной. О чем мне говорить с ним? О былой славе? О том, как низко мы пали? Объяснять, что я тут делаю? Нет, только не это!
        - Узнала! - восхитился он, сграбастав меня в объятья.
        Дар отца пах похоже - кожей и лошадьми, только у сэра… лорда Грея к такому знакомому запаху примешивался еще и аромат хвои. От этого было еще хуже - пробуждались воспоминания. Я сморгнула подступившие слезы, отстранилась.
        - Но как так вышло, что ты здесь и свободна? - он нахмурился. - Или ты заложница и тебе нужно помочь? Многие были бы рады знать, что дочь Беорна Эйдо не сбежала, а вернулась домой и намерена бороться за наследство отца.
        - Где были эти многие, когда забрали наши земли? - вскинулась я. - Где они были, когда нас объявили изгнанниками? Когда мне плевали в лицо? Когда заковывали в кандалы?
        Я стиснула зубы, чтобы не разрыдаться. Лорд Грей порывисто шагнул ко мне, снова сгреб в объятья.
        - Девочка-девочка, почему же ты не пришла ко мне? - Он погладил меня по голове, точно маленькую. - Прости меня, старого дурака. Я-то должен был подумать, что ты помчишься домой, едва узнав о случившемся, и написать, что ты всегда можешь на меня рассчитывать.
        Я вывернулась из его рук.
        - Что толку говорить о прошлом? Есть то, что сейчас.
        - А что сейчас? Ты говоришь о кандалах, но я их не вижу.
        - Это долгий разговор.
        Пока я побеждала глиняное чучело, двор наполнился народом, на нас таращились. Где бы нам поговорить? В моей комнате? Привести чужого мужчину в собственную спальню? Хотя какое это имеет значение? Туда и без того в любой момент может вломиться магистр. Или человек, которого обещал прислать кастелян.
        - Пойдемте в усыпальницу. Тем более что я еще не попрощалась с родителями.
        - Они там? - спросил лорд Грей. - Я думал…
        - Магистр утверждает, что тело отца привезли из столицы и мама покоится с ним.
        - Ты ему веришь?
        - Не знаю. Но никто другой ничего мне не рассказал.
        - Кто бы мог подумать, что из того храброго и доброго мальчика вырастет чудовище? - задумчиво произнес лорд Грей, двинувшись за мной.
        Ричард не казался мне чудовищем сейчас, но кто знает, что он творил во время войны? Она ведь все спишет… Не просто же так его объявили изменником. Хотя божий суд доказал, что как минимум в измене он не виновен.
        Я тряхнула головой, как будто это могло утрамбовать взбаламутившиеся мысли. Кому верить? Что можно рассказать? Обычно мы ограничивались приветствиями при встрече и все. Но отец называл его другом. Я попыталась припомнить, как сэр Грей относился ко мне когда-то - и не смогла. У взрослых были свои дела и беседы, у нас, детей, - свои.
        К слову, что лорд Грей делает здесь?
        - А что привело сюда вас? - спросила я.
        - Долг. Перед владетелем и перед своими землями. Ты уже слышала?
        - Да. Простите, я не поздравила вас с обретением титула.
        - Ничего страшного, тебе, очевидно, было не до того. Твой отец очень ценил мою помощь и решил отблагодарить. Правда, лорд Беорн Эйдо обещал сделать Локк свободным уделом, но не успел.
        Свободным уделом? Оставив себя не только без дохода, но и без податей, которые платили ему владетели подчиненных земель? Отец совершенно сошел с ума к концу войны? Мне едва удалось справиться с лицом - хорошо, что на фоне всего остального известие, что часть наших земель уже не совсем наша, казалось не самой главной заботой.
        - Так что теперь у меня есть обязательства перед орденом. - Лорд Грей развел руками. - Поскольку Локк остался на ваших землях, когда королева отдала их под руку ордену, мне пришлось поклясться в верности владетелю.
        Я шла быстро, но он без труда за мной поспевал.
        - Конечно же, приходится платить подати. Я приехал просить их снизить или хотя бы немного отсрочить выплаты. Город на грани разорения, контрабандисты обнаглели, на место одного пойманного приходит дюжина… - Он осекся, - Прости, тебе наверняка это неинтересно.
        - Напротив, продолжайте, пожалуйста.
        Надо же знать, что происходит вокруг.
        - Словом, золото течет мимо казны, а у меня не хватает людей, чтобы навести порядок. После войны никому не хватает людей… Я приехал попросить магистра уменьшить сумму или хотя бы дать отсрочку, но он даже не стал со мной разговаривать! - В голосе лорда Грея прорезался гнев. - Сказался больным и велел все вопросы решать с сенешалем. С дикарем, который даже не человек!
        Акиль не показался мне дикарем - но ведь мы не перекинулись и парой слов. С другой стороны, не мог же Ричард сделать сенешалем того, кто ничего не понимает в делах. Или мог? Того, кто будет молча исполнять указания и не спорить? Кто знает, что в голове у магистра? С него и в самом деле сталось бы решить, что из меня выйдет отличная заложница.
        - Будь это кто другой, - не унимался лорд Грей, - я бы, может, и поверил в болезнь. Но в магистре сил и здоровья хватит на десятерых, я же присутствовал на допросе… - Он осекся, махнул рукой.
        На допросе, после которого - или которых - Ричард не мог держаться в седле, когда друзья его отбили у стражи, Алану «пришлось здорово потрудиться», а у Евы «что-то в голове перемкнуло». Закружилась голова, и в груди словно все смерзлось, когда я поняла, что это значит. Вот почему он так вскинулся, когда констебль заговорил о допросе с пристрастием… Представить Ричарда на дыбе - или что там с ним делали - оказалось… больно.
        Но ведь он заслужил?! Убийца заслужил казнь! И раз уж друзья спасли его от кары, хоть какое-то наказание он должен был понести?
        Казнь, но не пытку. Почему мне так больно думать об этом? Почему мне так хочется верить Ричарду?
        - И что Акиль? - спросила я, прогоняя неуместные мысли.
        - Акиль, - лорд Грей выплюнул это имя точно ругательство, - сказал, что орден не богадельня, и если я не способен навести порядок на своих землях, могу отдать тем, кто способен. Попробовал бы сам… - Он осекся, потому что мы уже походили к дому.
        Чтобы попасть в фамильную усыпальницу, нужно было через господское крыло выйти на задний двор, куда чужие могли пройти только в сопровождении хозяев, и углубиться в сад. Когда мы приблизились, караульные у двери подобрались, но я вздернула подбородок и небрежно бросила: «Он со мной» - и стражи не сказали ни слова. На лице лорда Грея не отразилось ничего, но пока мы шли по коридору к задней двери, он едва слышно произнес:
        - Кажется, ты права: разговор будет долгим.
        Внутри склепа мало что изменилось: так же темно - я зажгла светлячок - сухо и прохладно. Свежая кладка на одной из стен, новая медная табличка. С полдюжины камней и остатки строительного раствора на полу - и больше никаких следов посторонних. Как бы ни относились к нашей семье, прах покойных не осквернили. Кажется, я знала, кого за это благодарить. Как же так получается, что я то и дело оказываюсь у него в долгу?
        Я коснулась еще не потускневшей меди. «Беорн и Клэр Эйдо», - гласила надпись. И ниже еще «Эдвард и Мартин Эйдо погибли, защищая столицу от чумных. Вечная память».
        - Умно, - сказал лорд Грей. - Даже если на самом деле там никого нет, видимость приличий соблюдена. Скажут, что он достойно повел себя, позаботившись о врагах.
        - Никого нет? - Мой голос дрогнул. Да нет, зачем бы Ричарду лгать?
        - А зачем ему возиться с погребением, когда можно просто сжечь?
        - Тогда и с кладкой возиться незачем, и табличками…
        - Может, ты и права. - Он осенил себя священным знамением и начал читать молитву об усопших.
        Я прислонилась лбом к свежей кладке, шепотом принялась повторять знакомые с детства слова и осеклась. Не смиренно просить мне хотелось - а схватить бога за грудки и, хорошенько встряхнув, заорать в безмятежное лицо, виденное на образах: «Как ты, всеведущий и всемогущий, допустил это все? Зачем это мне? За что?»
        Я дождалась, когда молитва закончится, развернулась к лорду Грею. Сказала, предупреждая вопросы:
        - Я пыталась убить магистра, но не смогла. Он сохранил мне жизнь, потребовав за это присягнуть хранителям. Я согласилась.
        Незачем ему знать про чуму и посвящение - я поклялась хранить тайны ордена.
        - Но обеты, данные под давлением, недействительны! - воскликнул лорд Грей. - Это просто… подло! Бесчестно требовать платы за милосердие.
        - Меня никто не тянул за язык. Выбор между клятвой и смертью - тоже выбор.
        - В восемнадцать лет? Кто-то способен с открытыми глазами выбрать смерть в восемнадцать лет? Да тебя просто обвели вокруг пальца, воспользовавшись твоей…
        - Глупостью? - вскинулась я.
        - Наивностью. В другое время я бы обрадовался, сказав, что Беорн вырастил детей, знающих, что такое честь. Да только твоему врагу она неведома.
        Сейчас я не была в этом уверена. Или мне просто очень хотелось поверить Ричарду, потому что иначе жизнь станет вовсе невыносимой? Как подчиняться тому, кого ненавидишь? Как снова и снова встречаться с ним взглядом?
        - Так рассейте мои заблуждения. Что произошло, пока меня не было дома? Почему королева назвала нас изменниками? Почему люди в Локке радовались, узнав, что мы больше не правим этими землями?
        - Потому что историю пишут победители! - рыкнул лорд Грей. Заметался по усыпальнице: три шага в одну сторону, три - обратно. Выглядело смешно, но мне было не до смеха. - Потому что Мортейн спит с королевой, а королева - такая же наивная девочка, как и ты, разве что чуть старше! Она готова ноги ему мыть и воду пить, настолько любовник заморочил ей голову.
        Я прикусила губу. Да что такое со мной творится? Я же знала, что магистр - любовник королевы, почему же так… больно слышать об этом?
        - Потому что старшие Мортейны погибли от рук твоего отца, и Ричард счел себя вправе мстить! Потому что у него не хватило ума понять, что старый друг оказал его родителям благодеяние!
        - Благодеяние? - Кажется, у меня тоже не хватает ума это понять.
        - Бенедикт готовил покушение на короля. Если бы оно удалось он мог бы заявить опеку над принцессой, на оставшийся до ее совершеннолетия год. Дядя Бенедикта был принцем консортом…
        - При королеве в изгнании, я помню.
        В ту, прошлую войну, которая закончилась двадцать пять лет назад. Войну, что продлилась столько, что поколение моих родителей успело родиться и вырасти. Принц-консорт погиб в первые месяцы войны с Ландернау, но королева уже была в тягости…
        - Так что Бенедикт Мортейн приходился дальним родичем королю и его дочери и мог бы потребовать опеки. Отличное решение: не нужно рисковать, проверяя, примет ли Негасимое пламя новую династию. Потом он планировал выдать ее за племянника короля Ландернау, якобы для укрепления мира, а потом принцесса отправилась бы в мир иной, так и не дожив до совершеннолетия…
        - Это доказано? - нахмурилась я. - Едва ли лорды согласились бы на такой брак. Лорд Бенедикт не был дураком.
        - Согласились бы. Лорды разжирели и размякли за четверть века мира… не все, конечно, но многие. Такой союз мог бы продлить мир еще какое-то время - пока враг бы спокойно собирался с силами! - Лорд Грей разжал кулаки, сбавил тон. - Доказательства были у твоего отца, но, конечно же, Ричард их уничтожил, побывав в особняке.
        Дурак бы он был, если бы не уничтожил.
        - Все началось с того, что твоему отцу попала в руки переписка Мортейна с Ландернау… Бенедикт не слишком таился от друга. Считал, видимо, что тот поддержит любое злодеяние… Беорн начал копать. Нашел человека, который должен был застрелить короля во время битвы с чумными - в горячке боя никто не помнил бы, откуда прилетела стрела. - Лорд Грей вздохнул. - Беорн мог бы выдать их. Долг превыше дружбы, а измена короне - страшнейшее из преступлений, всегда карающееся смертью. Но… он не захотел, чтобы его лучших друзей - тех, между детьми которых и своими он не видел разницы - колесовали.
        Он снова заметался по усыпальнице. Замер, опустив голову, и продолжил:
        - Твой отец приехал к Мортейнам со своими людьми. Решил поговорить начистоту. Убедить отказаться от задуманного. Они же сражались вместе! С Ландернау! И вдруг такое! Еще можно было все остановить! Но Мортейны схватились за оружие.
        Глава 14
        - Вы там были? - спросила я.
        - Нет. Беорн потом рассказывал. Он… был сам не свой. Рыдал, как ребенок. Я никогда не видел его в таком состоянии.
        Сожалела бы я, если бы мне удалось убить магистра? Торжествовала бы? Не знаю… Я снова и снова пыталась найти в себе ненависть - ту ненависть, что погнала меня среди ночи через лес, полный чумных - и ничего не получалось. Вспоминалось другое. Полынь, черная смородина и можжевельник. Тепло его рук, которые несли меня прочь от смерти. Улыбка, едва ощутимое касание пальцев, отводящих прядь волос с моего лица. Взгляд - вовсе не ледяной, такой синевой светятся летом озера, когда в них отражается полуденное небо.
        - На самом деле все обернулось к лучшему. Быстрая и чистая смерть от меча вместо пытки и колесования. Мортейнов не лишили бы титула за измену - Беорн хотел просить его величество об этом. Никто не полоскал бы их имя. Рэндольф не был ни в чем замешан, ему бы посоветовали молчать, и он молчал бы ради сына. Старший всегда был благоразумен.
        Значит, у Рэндольфа сын, а Ричард - дядя? Странно, что он об этом не упоминал. Хотя и повода не было, мы же и не говорили особо. О чем я? Какая мне разница, кто там у Рэндольфа, хоть тройня! Речь о другом брате. Неужели он лгал мне?
        - Но Ричард молчать не стал?
        - Ричард! Балованный своенравный сопляк, неспособный думать хотя бы на пару шагов вперед! Иначе он понял бы, что твой отец сделал для его родителей все, что мог!
        - Неспособный думать на пару шагов вперед не достиг бы таких высот.
        - Все, что у него сейчас есть, он добыл не умом и не мечом, а х… - Лорд Грей осекся. - Прости. Такие слова не для девичьих ушей.
        - Но он же сразил отца в поединке!
        Зачем я его защищаю? Наверное, потому что не хочется думать, будто моего отца победило ничтожество. Хочется верить, что Ричард Мортейн, каков бы он ни был - все же достойный противник. Иначе было бы… неправильно. Нечестно.
        - Это он тебе сказал? - лорд Грей усмехнулся. - И ты поверила? Может быть, ты поверила и в то, что он непричастен к смерти твоих братьев?
        - Он поклялся…
        Неужели он лгал мне? Неужели играл такими вещами? Это же надо вовсе ничего святого в душе не иметь!
        - Как будто ему впервой нарушать клятвы! Он даже божий суд выиграл бесчестно!
        - Разве это возможно?
        - А разве возможно, чтобы военный советник, который вырос вместе с королем и называл его братом, злоумышлял против его величества? Разве возможно, чтобы он намеревался убить свою названную племянницу? Ведь именно это утверждал Ричард, когда требовал божьего суда!
        - Но зачем? - крикнула я. - Зачем ему лгать?
        - Затем, чтобы убрать от молодой королевы всех, кто мог бы открыть ей глаза. Чтобы и дальше казаться ей незаменимым. Чтобы и дальше она слушала каждое его слово.
        Я замотала головой. Нет. Я не верю! Не хочу верить! Ричард не мог так поступить!
        Рик не мог так поступить. Но что я знаю о Ричарде, магистре ордена Хранителей? Что я знаю о нем кроме того, что он сперва велел освободить меня, а потом и вовсе спас мне жизнь?
        Но разве этого мало?
        Лорд Грей помолчал. Взял мои руки в свои.
        - Я понимаю. Он твой друг детства, а я - лишь друг твоего отца. Он молод, хорош собой…
        - При чем тут!…
        - И умеет складно говорить, - продолжал Лорд Грей, негромко и грустно. - Умеет кружить девушкам головы, а я вырос на войне и так и не научился обходительности. Режу правду-матку, которую не хочется слушать и слышать. Я все понимаю.
        - Мне он вовсе не закружил голову!
        Лорд Грей не ответил. Я заглянула ему в лицо, на котором было написано лишь сочувствие.
        - Он спас мне жизнь, - прошептала я. Губы дрожали, горло перехватывало, и говорить было трудно.
        Мне и правда очень хотелось верить Ричарду. Но, может быть, именно этого он и добивался? Обеты обетами, но куда полезней заставить врага быть благодарным. Верить так, чтобы и мысли не было о мести. Как почти успела забыть о мести я - а ведь прошел всего лишь день, как я здесь! Даже неполный день!
        - Конечно, - все так же негромко и горько согласился лорд Грей. - И ты, невинная душа, наверное, думаешь, что он тебя пожалел… или хочет искупить то зло, что уже успел тебе причинить.
        Я молчала, глядя на него. Если бы он кричал, настаивал - я бы, может, и не стала его слушать. Но тихие слова жгли, точно капли расплавленного металла.
        - А вот я думаю, он сделал это для того, чтобы ты почувствовала себя обязанной. Приняла обеты. И чтобы все окрестные лорды - те, кто недоволен новыми владетелями - увидели, что настоящая хозяйка этих земель беспрекословно служит новым господам. Увидели и смирились. И чтобы заодно намекнуть - жизнь дочери их старого друга в его руках.
        Я прокусила губу. Воздуха не хватало, и к горлу подкатывали слезы. Как все просто на самом деле, вот, оказывается, зачем я ему!
        А ведь так хотелось ему верить…
        - Но, может быть, я просто стал стар, зол и циничен, - лорд Грей выпустил мои руки. - Может быть, в нем и правда проснулось что-то человеческое. После того, как он зарезал твоего отца в собственной постели…
        - Он говорил - поединок! - крикнула я. Голос сорвался, я всхлипнула.
        Лорд Грей грустно улыбнулся.
        - Я же был там. Видел, что творилось в доме после того, как в нем побывал Мортейн со своими людьми. И горько пожалел, что отпустил его друзей. Хотел сберечь своих…
        Он помолчал.
        - Может быть, Ричард в самом деле изменился. После того, как он отправил твоих братьев и их людей в самое опасное место города. Да-да, - ответил он на мой незаданный вопрос. - Это же Мортейн командовал тем сражением. Вместе с лордом Эдвином, давним недругом твоего отца. Зачем было марать руки самому, когда есть чумные? Потом все будут говорить о его благородстве и умении прощать врагов.
        Я сползла спиной по стене, закрыв лицо руками.
        - Он же клялся… Посмертием своих родителей…
        Слезы душили, никак не желая пролиться, мешали говорить, губы не слушались. Верить старому другу отца не хотелось. Не поверить было невозможно - слишком хорошо его версия объясняла странное милосердие Ричарда. Невозможно прорваться к власти сквозь гражданскую войну, не замарав манжет. Политика - штука грязная и кровавая. Я просто на миг забыла, что рядом со мной уже не Рик, а магистр ордена Хранителей. Человек, который сумел навязать свою волю лордам Совета земель. Любовник королевы.
        - Да, я понимаю. Есть клятвы, нарушить которые может только совсем уж… Как тут не поверить? - Лорд Грей присел напротив, отвел мои руки от лица. - Прости, мне вовсе не стоило заводить это разговор. Такая ноша не каждому мужчине под силу, а ты почти ребенок. Забудь все, что я сказал. Твою семью все равно не воскресить, а тебе будет легче.
        Я затрясла головой.
        - Нет. Не легче.
        Теперь я не смогу забыть услышанного. Не смогу не думать о том, какой дурой была, поверив Рику.
        - Я же могла его убить, - простонала я. - В подвале…
        - В подвале? Что понесло его в ваши подвалы?
        - Чумные. Кто-то провел чумных нашими подземельями мимо… - Я осеклась.
        - Мимо ловушек? - закончил за меня лорд Грей. Негромко рассмеялся. - Не смотри на меня так, я же был с твоим отцом в ту войну. Сам прятался в том подвале. Конечно, я знаю.
        Я кивнула. С ближайшим другом отец наверняка поделился тайной.
        - Но разве можно командовать чумными? - спросил он.
        - Не знаю. Легенды…
        - Легенды? А, может быть, твой отец, отправляясь в столицу, просто отключил ловушки. Ты же не проверяла, работают ли они?
        Я покачала головой.
        - Ну и не стоит придумывать сложные объяснения там, где все просто.
        В самом деле, как все просто! И с подвалом, и с… с магистром. Лорд Грей неправ лишь в одном - Ричард добился того, что у него сейчас, не только потому, что сумел ублажить королеву. Еще потому, что умеет лгать, честно глядя в глаза. А я-то, дура, верила в клятвы! Думала, что нельзя обманывать, когда клянешься такими вещами. Выходит, можно…
        - Почему я его не убила? - прошептала я, уперевшись лбом в колени. - Я же могла… Даже, может быть, получилось бы уйти.
        - Ты все сделала правильно.
        Я вскинула голову.
        - Зачем жертвовать собой, когда можно жить и радоваться свершившейся мести? - продолжал он.
        - Но…
        - Ты все сделала правильно. - Лорд Грей встал, протянул руку, помогая подняться и мне. - Теперь он будет думать, что ты ему веришь. Что убеждена в нерушимости обетов, хотя любой сказал бы тебе то же самое, что и я - обеты. вырванные под угрозой смерти, недействительны.
        - И что дальше? - растерялась я.
        - Ты ведь сможешь притвориться, будто верна ему?
        Притвориться? Улыбаться, ненавидя? Лгать? Лгать так же, как он лгал мне?
        - Смогу… наверное.
        - Наверное?
        Если заняться архивом родителей и гремучим порошком, я почти не буду видеть магистра. А он уверится, что я полезна, может быть, ослабит надзор.
        А должна ли я быть полезной? Хотя чумные… Если можно было бы в самом деле ими управлять, позволив сожрать магистра, а потом прогнать обратно и навсегда завалить ход в подземелье, я бы так и поступила. Но это невозможно, значит, гремучий порошок я все же сделаю. И буду подчиняться приказам, ходить в патрули, если надо. Наша вражда с магистром - одно. Чумные - другое.
        - Смогу, - кивнула я. - Тем более, с чумными все равно нужно что-то делать.
        - Вот и славно. Сражайся с чумными, если прикажут - только не рискуй понапрасну - не лезь на рожон и жди.
        - Чего?
        - Мы, друзья твоего отца и твои друзья, намерены на следующем Совете уделов потребовать у королевы восстановить справедливость и вернуть тебе твои земли и титул. Ты ничем не провинилась перед короной. Тебя вообще не было в стране!
        - С чего бы королеве соглашаться? - не поверила я.
        - Если убрать Мортейна, который нашептывает ей, она прислушается к голосу разума. Короне выгодней вернуть эти земли своим верным подданным, чем ордену.
        - Почему?
        - Ты забыла, что орден сам по себе и не подчиняется ни одной короне? Его отделения есть везде, хранители свободно путешествуют из страны в страну - как и чумные - и почти не платят податей?
        Я и не знала этого. Да, магистр не дурак, отхватить такой кусок…
        - А зачем это вам?
        Лорд Грей широко улыбнулся.
        - Я мог бы сказать про справедливость и бескорыстную помощь, но буду честен, как и всегда. Беорн обещал сделать Локк свободным уделом. Я надеюсь, что, вернув свое, ты сдержишь его обещание.
        Не только отомстить, но и вернуть свое, в обмен на город, который и без того уже нам почти не принадлежит?
        - Мне нужно подумать.
        - Думай, конечно. Но до Совета Земель чуть больше месяца, и нам тоже нужно время, чтобы подготовить почву… чтобы те, кому сейчас все равно, оказались на нашей стороне, а не на стороне Мортейна.
        Чуть больше месяца… Долго. Смогу ли я выдержать?
        - Только не выдай себя, - сказал лорд Грей, словно подслушав мои мысли. - Иначе все пойдет прахом.
        Смогу ли? Я никогда не умела притворяться и лгать. Значит, научусь. Пора взрослеть.
        - Не выдам.
        - Вот и славно. Жаль, но мне пора возвращаться. Проводишь?
        - Да, конечно.
        Когда мы снова вышли во двор, лорд Грей сказал:
        - Я буду писать. Твою почту проверяют?
        Я пожала плечами.
        - Мне пока никто не писал.
        - Понятно… Ну да что-нибудь придумаю. В конце концов, ты умная девочка, сумеешь прочесть между строк. Да и приезжать буду - дела требуют.
        - Да, конечно.
        Мы остановились у ворот. Лорд Грей склонился к моей руке.
        - Всего хорошего, миледи.
        Я кивнула. Всего хорошего… Ничего хорошего, на самом-то деле. Очень хотелось выпросить у Алана того пойла, что обжигает горло и туманит разум, но нельзя. Следующий месяц мне нужна будет ясная голова.
        А вот и сам Алан, легок на помине. Как не вовремя, я сейчас не хочу никого видеть.
        - Наконец-то я тебя нашел, - он приобнял меня за талию, я вывернулась, пожалуй, слишком резко.
        - Чего тебе?
        - Так, я не понял, - протянул Алан. - Чего Ричард тебе наговорил, что ты превратилась в такую колючку? Или это не Ричард, а тот старый хрыч? - Он мотнул головой в сторону ворот, за которыми исчез лорд Грей.
        - Он вовсе не старый, - ровным голосом произнесла я.
        Я и родителей своих не считала старыми. Отцу было бы сейчас… сорок пять. Жить бы да жить еще. Будь проклят магистр!
        - То есть в том, что он хрыч, ты со мной согласна? - хмыкнул Алан.
        - Он был лучшим другом моего отца.
        - Скажи мне, кто твой друг… - протянул он.
        Я вскинулась, открыла было рот и тут же закрыла. Не выдать себя. Молчать. Притворяться.
        Это невыносимо!
        - Не сердись, - сказал Алан куда мягче. - Я предвзят, но у тебя и в самом деле нет причин его не любить.
        Ах да, поединок. Поединок, который лорд Грей мог остановить, но не остановил. Интересно, почему? Хотя если уж сам Алан не верил, что дело кончится убийством, то уж со стороны и подавно все наверняка казалось глупой сварой недорослей.
        - Я же хотел сказать с утра, что вдвоем варить зелья куда веселее, чем в одиночку, - продолжал Алан, снова пристраивая руку у меня на талии. - Поможешь?
        Да, зелья… Точнее, лаборатория. Мне же нужно посмотреть, что там есть и что мне может понадобиться. И поговорить с кастеляном.
        - Вряд ли от меня будет много толка, - я убрала его ладонь. - В зельях я не сильна. Но на твою лабораторию посмотрю. Самой пригодится.
        Он подхватил меня за локоть.
        - Тогда пойдем. Заодно расскажешь, зачем тебе-то лаборатория.
        - Как это зачем? Алхимик я или кто? - возмутилась я. Подумала, не выдернуть ли и локоть, но ладно, пусть. Пройтись вместе под руку - это никого ни к чему не обязывает, да и прикосновения его не вызывали отвращения. Но целоваться я больше не буду. Не знаю, что на меня нашло с утра.
        А ведь Алан, выходит, тоже враг. «Скажи мне, кто твой друг…» - а он называет Ричарда другом. И он наверняка был в доме моего отца тогда…
        Спросить? И посмотреть, как он будет выкручиваться?
        Нет. Я не смогу. Не смогу справиться с эмоциями и не выдать себя. Так что лучше будем говорить о деле. Только о деле. О гремучем порошке, например. Прекрасная тема. Куда более безопасная, чем прошлое хранителей.
        Кстати, а что если заложить на гномьи тропы гремучий порошок? Тогда не нужно будет снаряжать экспедицию надолго. Спуститься, заложить заряды, протянуть шнур, натертый все тем же гремучим порошком, шарахнуть. Ни одна тварь потом не раскопает. Только надо все рассчитать…
        - О чем задумалась? - вырвал меня из размышлений Алан.
        - О том, чтобы разнести гномьи пути к чумной матери, - призналась я. - Ричард ведь уже рассказал?
        - Ричард не успел, я загнал его отдыхать до утра, запретив даже думать о делах.
        Выходит, лорд Грей и тут был прав - с ним просто не захотели разговаривать.
        - Иногда целителем быть очень выгодно, - ухмыльнулся Алан. - С ним, со мной то есть, не спорят. Точно не хочешь пойти в подручные?
        Я помотала головой.
        - Я и сама кое-что умею, не только в подручных ходить.
        Прозвучало чуть резче, чем следовало.
        - Я вовсе не хотел сказать, будто ты ничего не умеешь. Просто ищу повод проводить больше времени рядом с тобой. - Алан обезоруживающе улыбнулся. - Извини, если кажусь навязчивым. Так что там с гномьими тропами?
        Я начала рассказывать, продолжая размышлять. Нет, в уме я не рассчитаю. И даже на бумаге едва ли смогу. Слишком много нужно учесть, много переменных, которые я не помню, а справочников нет. Это в библиотеке пансиона они были. А у меня нет. Жаль. Это бы заняло мозги на пару дней.
        - Да, завалить их было бы здорово, - согласился Алан. - Бродить по гномьим тропам - удовольствие небольшое.
        Шарахнуть наобум? Если взять достаточно гремучего порошка - обвалится что угодно. В конце концов, когда закладывают мину под крепостные стены, никто особо не заморачивается расчетами. Вот только гномьи ходы идут слишком близко к замку а то и вовсе под ним.
        - Только как бы и замок весь не развалить, - словно услышал мои мысли Алан. - Как, говоришь, вы шли?
        Я прикрыла глаза, припоминая. Нет, и здесь от меня будет мало толку. Я не считала шаги и не следила за направлением - заблудиться в проходе, смахивающем на кишку каменного великана, было негде.
        - Пошли к Еве. И к Акилю, - решительно сказал Алан, снова беря меня под руку.
        Вот уж кого я сейчас вовсе не хотела видеть!
        - Зачем?
        - У Евы потрясающая память на расстояние и направление - она много раз не давала нам заблудиться. Такое чувство, что у нее компас в голове безо всякой магии. А у Акиля есть ключи от кабинета магистра, где лежат планы замка и окрестностей.
        От кабинета моего отца, значит. Да, планы там есть. Я мысленно ругнулась - кто меня за язык дернул! Придется сейчас как ни в чем не бывало разговаривать с этими двумя. Хотя лучше с ними, чем с магистром. И в том, что касается чумных, у нас общие интересы. Справлюсь.
        Спустя четверть часа мы вчетвером склонились над столом, разложив карту окрестностей и план первого этажа замка. А вот схемы подвалов не было. Пришлось брать бумагу, чернила и чертить по памяти, стараясь не злиться, когда Ева начинала поправлять. Я обходила подвалы вместе с отцом каждый год - до самого отъезда из дома. Она прошла там только один раз. А помнила лучше.
        - А потом мы шли вот так. - Она отобрала у меня перо и продолжила чертить.
        - Точно под замком, - резюмировал Акиль, глядя на то, что получилось. - Жаль, вышло бы надежнее. И проще.
        Я кивнула. Жаль.
        - Но бомбы я бы туда взял, - продолжал он. - Только такие, чтобы случайно себе на голову потолок не обрушить.
        - Это я сделаю. Запал, гремучий порошок, рубленая проволока и глиняная оболочка. Взрыв будет недостаточно силен, чтобы повредить камень, но проволока изрешетит плоть. Так что ставить щит обязательно.
        Все кивнули.
        - В Клейдоне, насколько я помню, жил гончар, можно нанять на время, - припомнила я.
        - Больше не живет, - сказал Алан. - А обязательно, чтобы лепил гончар? Хочешь, чтобы красиво было?
        - И расписать золотом сверху, - хмыкнула я. - Нужны сосуды с горлом достаточно широким, чтобы засыпать туда гремучий порошок и проволоку, но узким настолько, чтобы было легко замазать после того, как туда войдет запальный шнур. Ты сможешь такой слепить?
        - А если без запала? - спросил Акиль. - Поставить сэхри… метку для магии, - поправил он себя. - Бросить в толпу, зацепить метку и поджечь. Это потребует меньше сил, чем заклинания. И тогда все равно, какой формы будет сосуд.
        Я кивнула:
        - Тогда можно вообще обойтись без сосуда - завязать порошок и проволоку в ткань, закатать в глину и просушить. Но пользоваться бомбами сможет только маг. И метки не держатся долго.
        - Разве? - Акиль посмотрел на Еву и Алана, и те поочередно кивнули. - Странно… - Он осекся. - Я мог бы поставить метку навечно, но вы такую не почуете.
        - А если ставить метку перед броском? - сказала Ева. - Любой хранитель может это сделать. Ничуть не дольше, чем поджигать шнур.
        Значит, все хранители маги. Что ж, этого следовало ожидать.
        - Надо попробовать, - сказала я. - Так никто не делал… или, по крайней мере, нас так не учили. Но должно получиться.
        Акиль кивнул.
        - Магистр передал мне про серу и дерево. Если что-то еще надо…
        Я мысленно поморщилась. Вспоминать разговор с магистром не хотелось. Вообще думать о нем не хотелось. Тошно и противно.
        - Сначала я покажу ей лабораторию, а там…
        Алан не договорил - в дверь постучали.
        - Магистр… - В кабинет сунулся вестовой, за его спиной в дверном проеме маячил незнакомый мужчина. - Прошу прощения. Мне нужен магистр. Письмо. Сказали, срочно и лично в руки.
        - Давай сюда, - сказал Акиль.
        - Лорд велел лично в руки, - вмешался тот, что за его спиной.
        - Выбирай, или лично, или срочно, - вмешался Алан. - Магистр не велел себя тревожить до утра.
        Так нездоровится, или не велел тревожить? Что-то он темнит. Что-то все они темнят. Хотя о чем это я? Услышала ли я здесь от кого-то из них хоть слово правды? Я ненадолго забыла об этом, пока мы обсуждали, что делать с чумными, но…
        - Я всего лишь посыльный, - сказал мужчина. - Но лорд был очень расстроен и велел торопиться.
        - Значит, срочно. - Акиль протянул руку. - Давай сюда.
        Он сломал печать, нахмурился, разбирая строчки. Говорил эльф чисто, лишь интонация порой звучала странно. Но читать, похоже, ему было сложновато. Наконец, он поднял взгляд.
        - Передай лорду Бенли, что магистр сделает для него все, что в его силах. Свободен.
        Он бросил на стол лист.
        - Ничего не поделаешь, придется все-таки будить Ричарда.
        Глава 15
        Будить? То есть он даже не нездоров, а просто завалился дрыхнуть посреди дня, свалив все заботы на сенешаля? Конечно, до того магистр сражался с чумными, и наверняка это было непросто, но ведь и Ева сражалась, а она, вон, сидит как ни в чем не бывало и вовсе не выглядит уставшей.
        - Я бы не хотел, чтобы его беспокоили хотя бы еще пару часов, - сказал Алан.
        - А что с ним? - не удержалась я от вопроса.
        Алан серьезно посмотрел на меня и покачал головой. Ну да, если он про старосту, которого я не видела и никогда не увижу, не стал рассказывать, то про друга и командира тем более не будет.
        Или просто врать не хочет. Или пользуется своим положением целителя, чтобы вертеть остальными как вздумается. Я мысленно поморщилась - после беседы с лордом Греем я начала всех подозревать в каких-то пакостях. С другой стороны, как напомнил сам Алан - «скажи мне, кто твой друг…» Эти трое были друзьями Ричарда. Так чего мне от них ожидать?
        - Решать-то все равно ему. - Акиль потер подбородок.
        - Что мешает нам сперва подумать втроем? Вчетвером, - поправила себя Ева. - И прийти к Ричарду с готовым планом? Не все ж ему одному голову ломать. Что там стряслось?
        - Украли дочь лорда Бенли и требуют выкуп.
        - Неделю назад нашли мертвым сына лорда Вэбстера, - задумчиво произнесла Ева, забирая у Акиля листок и впиваясь в него взглядом. - Словно целенаправленно бьют по тем, кто нам верен.
        - Может, совпадение. У парня было слабое сердце, если за ним в самом деле погнались чумные, могло и не выдержать, - вмешался Алан.
        - Может, совпадение, - без особого воодушевления согласилась Ева, читая письмо. Присвистнула. - Этот лорд что, богаче короны?
        - Насколько я помню, совсем небольшое имение рядом с горами, - сказала я. - Пастбища. И все.
        Почему он послал за магистром, понятно. Владения лорда Бенли - наш зависимый удел … точнее, теперь уже ордена, а обязательства служить и защищать двусторонни. Любой лорд пошлет отряд по приказу владетеля, но если что-то угрожает ему, он может попросить помощи и будет вправе уйти под руку другому владетелю, если получит отказ.
        - А сколько за нее просят? - снова не удержалась я от любопытства.
        Ева назвала сумму - и пришла моя очередь удивляться. Годовой доход Локка в хорошие времена, о чем я и сказала.
        - Жадные глупцы? - задумчиво произнес Акиль.
        - Ерунда, - фыркнул Алан. - Специально заломили столько, чтобы он не смог заплатить. Похоже, я был неправ, а Ева права - специально бьют по тем, кто пока верен ордену.
        Лорд Грей упоминал друзей моего отца, готовых помочь. Что если это их рук дело? Подготовить почву… так он говорил.
        Но ударить не по самому лорду, а убить наследника? Украсть дочь, поставив заведомо невыполнимые условия?
        Ева выругалась, опуская бумагу на стол.
        - Акиль, ты обратил внимание: они обещают вернуть девушку живой, но не невредимой.
        Нет, Алан был прав - просто совпадение. Тем более сэр Грэй подтвердил, что управлять чумными невозможно: старые легенды - всего лишь легенды.
        Акиль кивнул.
        - Повезет, если ее не искалечат. Это тоже будет называться «вернули живой».
        Почему они во всем видят зло? Кошмары, которые мне бы даже в голову не пришли? Или правы те, кто говорит, будто мы судим о том, на что способны другие, по себе? Тогда и вовсе жутко находиться рядом с такими…
        Ева сунула письмо Алану, тот, быстро пробежав глазами, передал его мне. Несчастный отец умолял о помощи, пересказывая условия похитителей. У него три дня на то, чтобы собрать выкуп. Потом он должен явиться один в Берхэм, деревню на краю его владений, и двинуться по дороге вглубь леса. Там его остановят, проведут к дочери… или убьют, подумалось мне. Не просто же так требуют, чтобы шел один.
        Нет, замыслившие подобное не могут быть сторонники моего отца. Это просто… твари, хуже чумных. Тех ведет голод, ненасытный голод, который нельзя утолить до конца. Этих - столь же ненасытная жажда власти. Такие люди - если можно назвать их людьми - прекрасно понимают, что делают.
        Или я, как и эти трое, тоже начинаю видеть вокруг лишь зло? Может ли быть так, что сын лорда Вэбстера действительно умер потому, что сердце разорвалось от испуга? А те, кто украл дочь лорда Бенли, заломили непомерную цену лишь для того, чтобы спровоцировать его обратиться к ордену…. И показать, что хваленые хранители на самом деле ни на что не способны? Если так, мне лучше держаться в стороне.
        Или, наоборот, быть там и увидеть все собственными глазами? А может, и вмешаться, если потребуется? Аккуратно, чтобы не попасться? Знать бы наверняка!
        - Жива ли вообще еще леди… - продолжал Акиль, - кстати, как ее зовут?
        - Леди Эйлин, - подсказала я.
        Мы не были близко знакомы, встречались иногда на разного рода церемониях. Сейчас, наверное, я ее и не узнаю.
        - Если это жадные глупцы, как предполагает Акиль, то наверняка нет, - сказала Ева. - Если целенаправленно бьют по нашим союзникам, девушку вернут. В каком состоянии - можно только гадать.
        - Мы не прочешем Берхэм и лес близ него за три дня, - снова потер подбородок Акиль. - Ни вчетвером, ни подняв весь гарнизон.
        - Гарнизон нельзя, это нарушение условий. Девушку убьют, - заметил Алан.
        Все надолго замолчали.
        - А что если намекнуть им, что играть с двумя девчонками забавней, чем с одной? - спросила вдруг Ева. - Они же наверняка караулят дорогу. Я куплю и надену платье…
        Алан хмыкнул. Ева недовольно зыркнула на него и продолжила:
        - Оружие не возьму… ну максимум нож под юбку. И пойду по дороге…
        - К бабушке в соседнюю деревню, в красном капюшоне и с пирожками в корзинке? - усмехнулся Акиль.
        Ева недоуменно на него посмотрела, и эльф махнул рукой.
        - Не обращай внимания, я порой забываю, что у вас в ходу другие сказки.
        - Если меня просто пропустят, возможно, я смогу высмотреть караульных. Возьму одного и порасспрашиваю как следует. Но, скорее всего, меня не пропустят, а захотят поизгаляться и притащат к остальным…
        - Или попытаются изнасиловать прямо на месте, - буркнул Акиль.
        - Не исключено, - пожала плечами Ева. - Тогда возвращаемся к варианту «взять языка и расспросить». А если приведут к остальным… - Она хищно улыбнулась. - Вот тогда мы и поиграем.
        - Если рядом будем мы в тени, может получиться, - задумчиво кивнул Акиль.
        - Если ты будешь в тени, - поправила его Ева. - Остальных могут заметить. Все-таки день.
        - Ты давно себя в зеркале видела? - поинтересовался Алан. - Нужно вовсе ослепнуть или быть тупее барана, чтобы поверить, что ты беззащитна, нежна и невинна.
        Не знаю насчет «нежна и невинна», тут парням виднее, но беззащитной Ева точно не выглядела. Даже если облачить ее в платье и отобрать оружие. Я хихикнула, представив, как она изображает легкую добычу, и осеклась под пристальным взглядом. Слишком пристальным. Слишком оценивающим.
        - Чего ты на меня так смотришь?
        - Да вот, смотрю, - протянула она.
        - Нет, - отрезал Алан.
        - Ты не видел ее в деле, - сказала Ева.
        - Видел. Все равно я против. За тебя я бы не волновался. За нее буду.
        Теперь на меня оценивающе смотрели все трое.
        - Должен признать, что на роль беззащитной овечки Роза подходит куда лучше, - заметил Акиль. - Может и получиться. А опасность… Она хранитель, в конце концов.
        - Нет, - повторил Алан. - Хранитель - не значит самоубийца.
        - Но близко к тому. Начиная с самого посвящения.
        - Это не значит, что нужно лезть на рожон!
        - Мы будем в тени, - повторил Акиль.
        - Никто не знает, сколько похитителей. Никто не знает, на что они способны!
        - А может, вы меня спросите? - не выдержала я.
        В конце концов, я сама еще не решила, стоит ли ввязываться. Если это часть плана лорда Грея и его соратников… Впрочем, тогда мне точно нужно там быть, чтобы потом не узнавать о случившемся с чужих слов, не пытаться вычленить правду из нагромождений лжи. Чтобы вмешаться, если потребуется.
        А если это просто жадные глупцы, как выразился Акиль? Тогда приманка серьезно рискует. Но я бы, пожалуй, рискнула. Не потому что рвалась помочь хранителям или - навстречу приключениям. Просто до сих пор передергивало при воспоминании о тех нескольких минутах, когда я оказалась в полной власти двух мерзавцев, упивавшихся своей безнаказанностью. Если Эйлин схватили обычные бандиты, ей сейчас не позавидуешь. Значит, опять же, нельзя оставаться в стороне.
        - Вообще-то, отдавая приказ, исполнителя обычно не спрашивают, - холодно произнес Акиль. - Но сейчас у тебя действительно есть право голоса, потому что ты не сыграешь свою роль как следует, если сама не захочешь.
        - Значит, Алан в меньшинстве, - резюмировала я.
        Мне нужно быть там и все видеть. Если это те, кто на моей стороне, мне ничего не угрожает. Если бандиты - я сумею за себя постоять и без помощи. Но хотела бы я знать, почему Алан так старается не впутывать меня в эту историю?
        - Посмотрим, что скажет магистр, - уперся тот.
        ***
        - Мне это не нравится, - сказал магистр.
        Выглядел он и в самом деле неважно - как человек, который толком не спит уже невесть сколько времени. Странно, что я не замечала этого раньше. Видимо, слишком сильно была занята своими переживаниями. А сейчас разглядывала его, пытаясь понять, как у него получается лгать с совершенно честным лицом. Пыталась - и не понимала. Неужели у подлости нет предела?
        - Придумай план получше, - пожала плечами Ева.
        Магистр кивнул, уперся подбородком в сцепленные пальцы. Взгляд стал отсутствующим.
        Интересно, почему он не свел шрам? Даже сейчас сделать это было бы больно, но не трудно, а уж заживить свежую рану так, чтобы и следа не осталось, может любой. Значит, рану намеренно оставили заживать без помощи магии. О ком или о чем Ричард оставил этакую памятку на собственном лице? Памятку, которую видел каждый раз, глядясь в зеркало? Я отвела взгляд. Не о том мои мысли, вовсе не о том. Какая разница, о чем он думал и каковы его мотивы сейчас? Никто не творит зло ради самого зла. Любой злодей уверен, что у него исключительно благие намерения, а потому цель оправдывает средства. Потому нужно судить лишь по делам. А дела…
        Нет, об этом я тоже не стану думать сейчас. Если буду лелеять в себе ненависть, сорвусь рано или поздно, выскажу все. И все испорчу. Он ведь должен мне доверять.
        Интересно, разбойники украли леди Эйлин или союзники?
        Магистр прервал мои мысли, покачав головой.
        - Придумать другой план у меня не получается. Но этот слишком рискованный, прежде всего для той, кто станет приманкой.
        - Я хотела сама… - начала было Ева.
        - За тебя бы я беспокоился не меньше.
        Можно подумать, он за меня беспокоится. Максимум - опасается, что разговоры пойдут, если вдруг какой разбойник прикончит последнюю из рода Эйдо. Хотя получилось бы очень удобно - и я мертва, и руки чистые. И даже можно скорбь напоказ изобразить - дескать, когда-то были друзьями, но судьба-злодейка не спрашивает…
        Как я вообще могла хоть на миг поверить ему?
        - Оружие с собой брать будет нельзя, - продолжал Ричард, - от силы - что-нибудь простое и заметное, чтобы сразу отобрали и успокоились. Спрятать что-то еще не получится, наверняка обыщут.
        То есть облапают. Меня передернуло. Кажется, я о многом не подумала. Магистр точно прочел мои мысли, уставился на меня, чуть сдвинув брови.
        - Мы, конечно, будем рядом и подстрахуем, но это не игра в разбойников, Роза. Все может пойти наперекосяк.
        - Скорее всего, все пойдет наперекосяк, - заметил Акиль.
        Если это разбойники, я сама прикончу любого, кто попытается меня облапать. Если нет - мне ничего не угрожает. Может быть, и вообще пройдем через лес невозбранно, ведь не мы их цель. Или заодно они попытаются ударить по хранителям? Тогда все действительно может пойти наперекосяк. К стыду своему, я заколебалась на несколько мгновений. Умирать по глупости не хотелось.
        - Я сама себе оружие, - сказала я, наконец, стараясь, чтобы голос звучал твердо.
        - Леди Эйлин наверняка думала так же, - сказал Ричард. - Но ей это не помогло.
        Я упрямо вскинула подбородок.
        - Я видел, чего стоит ее брат и сам лорд Бенли, - продолжал Ричард. - Под стенами столицы. Может, конечно, он учил дочь хуже, чем сына, но сомневаюсь…
        А может, вы с Аланом догадались, что это не разбойники, и не хотите, чтобы я узнала, что происходит на самом деле? Тогда тем более не отступлюсь.
        - Другого плана все равно нет, - пожала я плечами. - Да и вы будете рядом.
        - Мы не сможем быть так близко, чтобы предупредить любую случайность. Днем тень видна, ты знаешь это ничуть не хуже меня, а ночью соваться в лес бессмысленно.
        - Ты как будто хочешь меня отговорить. Разве командир не должен бестрепетно посылать подчиненных на смерть, если это послужит благой цели? - не удержалась я от укола.
        Он криво усмехнулся, помолчал несколько мгновений и сменил тему.
        - Платье-то у тебя хоть есть? Вряд ли ты везла через море кучу нарядов.
        Порыться в маминых сундуках - наверняка найдется что-то, подходящее случаю, а подогнать по фигуре недолго. Едва ли хранители успели выбросить или пристроить к делу все вещи бывших хозяев замка.
        - У Гилмора где-то стоят сундуки из господских комнат, - сказал Акиль. - Можно посмотреть.
        Я замотала головой. Не смогу. Не вынесу. Перебирать мамины вещи сейчас - сыпать соль на рану. Поймала на себе пристальный взгляд магистра и торопливо опустила глаза. Нельзя показывать ему свою слабость.
        - Леди Клэр одевалась изысканно, - задумчиво проговорил магистр. - Вряд ли кто-то поверит, что леди, у которой есть деньги на такие платья, путешествует в одиночестве, без телохранителей.
        - Поверят, если взять что-то, что успело поизноситься. Остатки былой роскоши, - вмешалась Ева.
        - Поношенное отдавали слугам. - Я по-прежнему не поднимала глаз. Нельзя, чтобы магистр увидел в них мои истинные чувства.
        - Я могу порыться, если никто не против, - сказала Ева. - И помогу подогнать. Были бы у меня платья - поделилась бы, но в последний раз я надевала юбку перед войной.
        А я в пансионе. Совсем недавно. Слишком давно.
        - Да, пожалуйста, - сказала я.
        - Хорошо, займитесь этим, - велел магистр. - А мы с Акилем и Аланом пока обсудим детали, может, еще что надумаем. Выезжаем завтра за час до рассвета.
        Утром, невыспавшаяся и злая, я стояла во дворе. Весь вчерашний вечер я гоняла в голове мысли, и от них хотелось выть в голос, а когда все же удалось заснуть, пришел кошмар, который я снова не запомнила. Надеюсь, магистр не солгал, и дурные сны пройдут, долго я так не выдержу. Хотя сейчас это, наверное, к лучшему: все неуместные мысли вытеснила одна - выспаться бы.
        Я зевнула в кулак, поежилась от предрассветной сырости, пробравшейся даже сквозь шерстяное мамино платье.
        Вчера Еве действительно удалось найти такое, что впору было отдавать слугам - выцветшая краска, слегка истрепавшиеся подол и манжеты. Весь вечер мы орудовали иглой, ушивая его и надставляя подол: оказывается, я немного переросла маму, только она об этом уже не узнает.
        Получилось не слишком хорошо: портниха что из меня, что из Евы так себе. Но придирчиво рассмотрев результаты наших трудов: я в зеркале, а Ева со стороны - мы решили, что так, наверное, и лучше. Остатки прежней роскоши - как она выразилась вчера. Леди или вовсе госпожа похудела от невзгод, на новое платье денег нет, старое пришлось перешивать. Потому и едет одна, без охраны, на дурной лошаденке - к каким-нибудь дальним родичам, которые, может, приютят. Кстати, нет ли у кого из окрестных лордов дальних родственниц? Сам лорд Бенли не годится, в его замок проще добраться другим путем, не через лес… Сошлись на том, что я бежала от войны на побережье, а теперь возвращаюсь в столицу, где моя сестра замужем за купцом, получившим титул во время войны - чудовищный мезальянс, но ничего не поделать…
        Лошадь, которую мне подвели, была под стать и легенде, и платью - старая, с неровной тряской рысью, даже жаль было взбираться на такую - не ровен час упадет под тяжестью всадницы. Рядом с хранителями, облаченными в дорогие кольчуги и восседавшими на добрых лошадях, я выглядела нищенкой. Глупо, но это заставило меня смутиться под пристальным оценивающим взглядом магистра. Я в который раз поежилась на ветру, плотнее запахнула плащ - Ева отдала мне свой, когда-то дорогой и теплый, сейчас кое-где зашитый, кое-где прожженный, слишком длинный. Если придется сражаться, надо будет его сбросить, не ровен час на полу наступлю. Хотя, наверное, я сниму его раньше, когда взойдет солнце и потеплеет…
        - Годится, - сказал Ричард.
        - А по-моему - перебор, - влез Алан. - Ни один уважающий себя разбойник не позарится на штопаный плащ и старую лошаденку.
        - Кто сказал, что нас ждут уважающие себя разбойники? - ухмыльнулась Ева.
        Магистр не ответил, шагнул ближе ко мне, заглядывая в лицо.
        - Не передумала?
        Я покачала головой.
        - Тогда поехали.
        Взобравшись в седло, я вспомнила, что ненавижу дамскую посадку, но что-либо менять было уже поздно. Оставалось терпеть.
        Мы остановились в четверти лиги от Берхэма, деревни, откуда вела одна-единственная дорога, в лес. Хранителям не стоило там показываться, наверняка у разбойников найдутся соглядатаи. Не просто же так они потребовали, чтобы лорд с выкупом двигался именно по этой дороге.
        Магистр и его люди спешились, отдав поводья двум сопровождавшим нас солдатам, я осталась в седле. Солнце давно поднялось и начало греть почти по-летнему, так что я сбросила плащ, оставив и его солдатам. Когда будем возвращаться, Ева заберет свою вещь. Я поежилась - вовсе не от холода. Вроде бы почти уверена, что все обойдется: обычные разбойники мне не страшны, а союзники - лорда Грея и мои - меня не тронут. Не потому, что узнают, даже королеву не знает в лицо вся страна, а потому, что им неинтересны путешествующие девицы. Но именно это «почти» заставляло ежиться от озноба, несмотря на жару. «Все обязательно пойдет наперекосяк», - сказал Акиль, а уж он-то понимал в подобных вещах куда больше меня.
        Магистр коснулся моего колена. Смотреть сверху вниз в лицо Ричарда было странно.
        - В деревню мы все не пойдем, - сказал он. - Тень увидят, переполошатся. Акиль останется с тобой…
        - Нет, - перебил Акиль, указывая на дорогу. - Заметят.
        А ведь и в самом деле заметят: солнце высушило землю, а ноги прохожих и копыта лошадей превратили верхний слой дороги в пыль. Если эльф пойдет рядом, непременно кто-то любопытный увидит следы, появляющиеся из ниоткуда. И если пойдет по придорожной траве, тоже заметят - все вокруг искрилось росой, как бывает, когда солнце еще не поднялось высоко.
        Ричард коротко ругнулся.
        - Значит, все мы догоним тебя у леса, но и там придется держаться поодаль. Поэтому постарайся не лезть на рожон.
        Я кивнула. Его прикосновение, казалось, обжигало, несмотря на ткань платья, но если дернуться, сбрасывая руку, можно лишиться единственной опоры на стремя. Впрочем, мне и не хотелось дергаться. Хотелось смотреть сверху вниз в синие глаза, где плескалось беспокойство, чувствовать тепло его ладони и верить, что он будет рядом и не позволит меня обидеть.
        Я мысленно выругалась. Неужели в самом деле жду от него помощи и защиты? После всего, что он сделал? Не знай я, что приворотов не бывает, решила бы, что именно в привороте и дело. А так, наверное, это просто злые шутки памяти. Она объединила в моем сознании прежнего Рика, от которого я и в самом деле всегда могла ждать помощи, и магистра, умевшего лгать с честным лицом и игравшего чужими судьбами, точно шахматными фигурками. И все же сегодня, если все действительно пойдет наперекосяк, мне придется надеяться на него. Зачем я согласилась?
        - Удачи желать не буду, - продолжал магистр. - Дурная примета.
        Наконец он убрал руку и отошел, я выдохнула, отгоняя наваждение. Рядом тут же оказался Алан.
        - А я не верю в дурные приметы, - улыбнулся он. - Поцелуй меня на удачу.
        Сжал меня руками за талию - дескать, держу, можешь наклоняться, не свалишься.
        - Теперь я знаю, в кого его котейшество такой нахальный, - рассмеялась я. Наклонившись, целомудренно коснулась губами его лба. Лицо Алана на миг вытянулось, он явно ожидал большего. Я едва скрыла улыбку, Ева ухмыльнулась, Акиль и магистр остались невозмутимыми.
        Я тронула поводья, кивнув остальным, успела заметить, как сползает улыбка с лица Алана, оставляя озабоченность. Оглядываться не стала: дурная примета. Кажется, я тоже начинаю верить в дурные приметы.
        Лошаденка неровно трусила по дороге, я оглядывалась по сторонам. Эта деревня выглядела беднее той, где мы с Аланом ночевали: вросшие в землю срубы, покосившиеся ставни, кривые заборы. Меньше птицы на улице, а на дороге почти нет коровьих лепешек, значит, деревенское стадо совсем небольшое. И детей мало. Едва ли они все заняты по хозяйству. Значит, или мор какой прошел, что выкашивает прежде всего детишек, или они просто не высовываются из домов, чего-то - или кого-то - боятся.
        Притихшая деревня осталась за спиной, еще с четверть часа лошадь трусила посреди полей, изумрудных от всходов яровой пшеницы. Потом дорога потянулась в лес, и буквально в десятке ядров от опушки по обе стороны дороги выросли двое мужчин.
        Все-таки разбойники, которые грабят не только проезжих, но и местных. Значит, жадные дураки.
        Вот только тот, что стоял справа, потянулся к магии.
        Глава 16
        Заканчивать заклинание мужчина не стал - оставил висеть недостроенное, чтобы в любой момент подхватить и завершить. Я заколебалась: разрушать его или не стоит? Судя по начальным построениям, это какая-то иллюзия, вовсе не похожая на боевое заклятье. Наверное, стоило подождать, пока не станет ясно, что это. Тем более, я должна казаться безобидной.
        Второй, с отросшими сальными патлами, не говоря ни слова, ухватил мою лошадь за повод, заставляя остановиться. Я пошатнулась в седле, в который раз мысленно прокляв неустойчивую дамскую посадку.
        - Леди, лорд Бенли требует пошлину за проезд по его дорогам, - сказал патлатый.
        Это что за новости? Неужели я ошиблась, приняв эти двоих за разбойников? Хранители забыли меня предупредить о пошлине? Но зачем собирать ее здесь - на далеко не единственной не самой оживленной дороге в столицу? Куда проще поставить пост ближе к границам удела - там, где несколько дорог сливаются в одну, вьющуюся между высоких холмов.
        - Пошлина? - Я растерянно улыбнулась. - Но меня никто не предупреждал… В смысле, никто о таком не рассказывал.
        - Невозможно заранее знать обо всем, леди. - Тот, что тянулся к магии, смуглый и черноволосый, тоже улыбнулся. Улыбка его мне вовсе не понравилась. Он играл со мной, глупой маленькой девочкой, словно сытый кот с мышонком.
        - Да, конечно.
        Я захлопала ресницами, продолжая изображать дурочку. Знать бы, нагнали ли меня остальные? Тянуть ли время или спровоцировать этих, чтоб показали свое истинное лицо? Сумею ли я, если что, в одиночку одолеть двоих, один из которых точно маг? Или позволить им одолеть себя - но получится ли при этом остаться живой и сохранить способность сопротивляться?
        - Я с удовольствием заплачу… то есть без удовольствия, конечно, и без того поиздержалась, посмотрите только на это платье, раньше такое отдала бы слугам, а сейчас…
        На лице патлатого появилось раздражение, и я поспешно добавила:
        - Ой, простите, вам-то, конечно, все это неинтересно… Но земли сейчас вовсе не приносят того дохода, что раньше и… Еще раз простите, о чем мы говорили?
        - Пошлина, леди, - сказал он, продолжая держать мою лошадь под уздцы. - Десять серебряных.
        - Сколько?! - ахнула я, уже почти не притворяясь. - Да на эти деньги корову купить можно!
        - Эта корова поможет вам добраться до столицы? - ухмыльнулся патлатый. - Содержание приличных дорог стоит денег…
        - Приличных? Это вы называете приличной дорогой?
        После первого же дождя эта пыль превратится в непролазную грязь! Ничего неожиданного, конечно: дороги мостили только вокруг столицы, да и то лишь те, что вели к королевской загородной резиденции да к излюбленным местам паломничества королевской семьи. Но утверждать, будто эта дорога требует какого-то содержания…
        - Да и лорду хочется вкусно есть и сладко спать, - закончил бандит.
        - И сколько из этих десяти серебряков осядет в ваших карманах? - не удержалась я, устав притворяться юной дурочкой, впервые выбравшейся в большой мир.
        - Обижаете, леди, - вмешался чернявый. Снова очень нехорошо улыбнулся - И за оскорбление мытаря при исполнении положен штраф… Значит, с вас пятнадцать серебряных.
        Я вздернула подбородок:
        - Ничего вы не получите! Я немедленно отправляюсь к лорду Бенли и потребую от него объяснений! И все расскажу зятю, он вхож к королеве! Если ваш лорд не в состоянии обуздать обнаглевших мытарей, это сделает ее величество! Отпустите мою лошадь! Сейчас же!
        - Ишь, как запела! - осклабился теперь уже патлатый. - Доставай кошелек, и живо, если хочешь убраться целой!
        Я потянулась к магии, чтобы отшвырнуть его, но тот, первый, достроил заклинание раньше. Прямо перед мордой лошади возник здоровенный волк. Надо отдать бандиту должное: иллюзия оказалась великолепной, даже псиной завоняло. Патлатый отпустил удила. Лошадь захрапела и взвилась на дыбы. Я вскрикнула, от неожиданности выпустила нити заклинания, и тело пронзило болью от макушки до копчика. Удержаться в дамском седле не осталось никаких шансов, единственное, что я успела - выдернуть ногу из стремени, застрять в нем - верная смерть, если лошадь поскачет без поводьев. Даже смягчить падение заклинанием не успела - удар вышиб воздух из груди, в голове помутилось, даром что свернуться, уберегая затылок, все-таки удалось.
        - Лошадь лови! Из-за звона в ушах я едва разобрала слова, а кто из двоих их произнес, и вовсе не поняла. - Гони кошель, я сказал!
        В корсаж пролезла холодная лапища. Я взвизгнула, бросила заклинание в темное пятно, едва различимое сквозь серую пелену перед глазами. Разбойник увернулся, а в следующий миг у меня в голове вспыхнули искры и наступила тьма.
        - Да прирезать - и вся недолга, - донеслось сквозь звон в ушах. - Только отодрать сперва.
        Доигралась в «безобидность». Надо было сразу рвать заклинание. Вот уж, знала бы, где упасть - соломки бы подстелила…
        - Тебя в караул поставили, или драть все, что движется? Сменят - развлекайся сколько влезет. Хоть с той, хоть с этой.
        Голоса то приближались, то отдалялись, все качалось, словно я снова оказалась на корабле и жутко тошнило, хотя я никогда не страдала от морской болезни.
        «С той» - это с кем? Леди Эйлин? Или эти двое вовсе не имеют никакого отношения к тем, кто ее украл?
        Думать было сложно - все силы уходили на то, чтобы не вывернуть содержимое желудка прямо на себя. Прав был Акиль, все обязательно пойдет наперекосяк!
        Кстати, а где он? Где они все? Они же обещали меня защитить, если что! Или по их меркам пока ничего слишком уж опасного не происходит? Если так, насколько далеко они позволят зайти этим? «Вторая» - это ведь я?!
        Разом взмокла спина и стало холодно. Я потянулась к магии и тут же об этом пожалела - к горлу снова подкатила тошнота. Здорово он мне врезал, наверняка синячище на пол-лица. Я едва удержала нервный смешок: синяк - это, конечно, самое страшное сейчас.
        - Только если за той отец не явится.
        Значит, это все-таки те, кто украли леди Эйлин. По крайней мере мы их нашли, можно радоваться.
        Радоваться, правда, не получилось. Паника сжала грудь, мешая дышать.
        - Явится - другая останется, хватит на твою долю.
        - Вот помяни мое слово: зря мы ее кормить будем, наверняка врет насчет зятя. Был бы вхож к королеве, в кошеле бы побольше нашлось.
        - Нет, седло дорогое. И сам кошель.
        Кошелек я вообще-то сама расшивала, страшно вспомнить, во сколько мне обошелся бисер для него - дешевле было бы драгоценными каменьями расшить.
        - Отдайте! - возмутилась я, на миг забыв свои страхи. Даже тошнить перестало.
        - Ага, очухалась! - Чернявый присел надо мной. - Как зятя зовут?
        Какое же имя мне велели запомнить? Нельзя ошибиться, если они не поверят в знатного и богатого родича, меня прирежут, и хорошо, если сразу, а не наигравшись.
        Или остальные не позволят? Но где они, остальные?
        - Роберт Элдерли. - Мне все-таки удалось вытащить имя из измученного разума.
        - Из этих, выскочек? - ухмыльнулся чернявый. - Отлично.
        Наверное, стоило бы спросить, кого он имел в виду под выскочками и почему «отлично», но в этот момент меня вздернули на ноги. Зря он так - тошнота снова подкатила к горлу, и в этот раз я не стала ее удерживать. Бандит едва успел отскочить. Выругался, замахиваясь - я сжалась - но бить не стал.
        - Влезай в седло и поехали!
        - Куда?
        - Я провожу.
        - А чего это ты? - возмутился патлатый.
        - Того, что у тебя одно на уме, а мне неохота ждать, пока ты натешишься. Так что карауль лорда, вдруг да появится. А я пока отвезу и вернусь.
        Чернявый снова обернулся ко мне.
        - Влезай в седло, говорю, я подсажу, - он подставил колено.
        Я была вовсе не уверена, что удержусь в седле, но на руках меня этот не понесет, не Ричард…
        А Ричард меня просто бросил. Как и все остальные. Ведь знала же, что нельзя им доверять, и все равно поверила. Дура. Значит, теперь я сама за себя.
        Да что ж тошнит-то так…
        ***
        РИЧАРД
        Ричард снял стрелу с тетивы. Опустил лук; сейчас, когда он перестал целиться, руки дрожали. Пока они обходили кругом деревню, Роза верхом помчалась прямо навстречу неприятностям.
        Они не успели совсем чуть-чуть: Ричард едва не закричал, когда увидел Розу на земле и разбойника над ней. Но потом девушка шевельнулась и он опустил лук.
        - Надо было все-таки мне идти, - прошелестело на грани слышимости. - Еще ничего и не началось толком, а она уже поплыла.
        Он едва не зарычал вслух. Ну да, ничего не началось. Только свалилась - или стащили - с лошади и ударили - на скуле Розы багровел, стремительно опухая, свежий синяк. По меркам Евы - и остальных - сущие мелочи. По меркам леди из пансиона - настоящий кошмар.
        Будь его воля - он прекратил бы все это прямо сейчас. Но тогда получится, что Роза получила по голове ни за что. Ричард мысленно выругался. Когда все кончится, Роза его убьет - если сама уцелеет к тому времени - и будет совершенно права. Он не должен был соглашаться на это безумие. Несмотря на то, что она отлично держалась, учитывая все обстоятельства. Правда потом надо будет велеть Алану сварить для нее успокоительное. Хотя для девушек у него всегда найдется другое успокоительное - при этой мысли сами собой стиснулись челюсти - неразбавленное.
        И оправдания найдутся куда лучшие, чем мог бы придумать Ричард, потому что сейчас он себе оправданий не находил вообще. Даже долг был ни при чем: в конце концов, хранители сражаются с чумными, а не с разбойниками. Да, как владетель удела он должен был помочь тому, кого принял под руку. Но спасая совершенно незнакомую девушку, Ричард подверг риску ту, которая была ему дорога.
        Впрочем, и Ева ему дорога, пусть и по-другому. И за нее он бы боялся не… Меньше. Намного меньше. И не потому, что вместе они не раз умудрялись выбираться из таких передряг, где впору было сложить головы. И не потому, что Ева на месте Розы не «поплыла» бы - такое падение, а потом удар по голове оглушили бы и мужчину. Просто при одной мысли о том, что он может не успеть, начинали трястись руки. Как тогда, когда Роза подбила его взобраться по практически отвесной скале. Она карабкалась первой - сама так захотела, а он не стал спорить, надеясь подхватить, если что, но когда из-под ее руки вылетел камень и Роза пошатнулась, едва удержавшись над обрывом, Рик на миг разучился дышать, испугавшись вовсе не булыжника, просвистевшего в нескольких дюймах от головы.
        Словно и не было тех шести лет.
        Он ругнулся про себя - некстати эти воспоминания, да и эмоции совсем неуместны. Что бы ни происходило вокруг, командиру нужна холодная голова. Впрочем, у него никогда не получалось, как выразилась Роза, бестрепетно посылать других на смерть или думать о неизбежных жертвах, как о допустимых потерях. Он и в столице-то бросался со своим маленьким отрядом туда, где становилось жарче всего, отвлекая внимание чумных, оттягивая на себя часть их сил - чтобы этих допустимых потерь, так их и разэтак, стало меньше. Может, останься он там, где и полагалось полководцу - при штабе - Бенджамин и Элинор были бы живы. Но и об этом не стоило думать, все равно ничего не изменить. Как и не стоило думать, что случится, если сейчас снова все пойдет не так.
        Бесшумно ступая, он двинулся за бандитом, ведущим лошадь в поводу. Все-таки чутье хранителей очень удобно: не видя остальных Ричард прекрасно знал, где сейчас каждый из его людей. Он оглянулся. На дороге прямо за спиной оставшегося в карауле бандита из воздуха проявился Акиль. Короткое движение рук - голова разбойника дернулась, неестественно выворачиваясь, тело обмякло. Акиль подхватил труп под мышки, уволок в кусты. Через несколько секунд над тропой взвихрился воздух, разглаживая следы, и снова стало тихо. Ричард удовлетворенно кивнул: туда и дорога.
        Разбойник, сопровождавший Розу, - Ричард узнал в нем младшего сына одного из окрестных владетелей - не торопился. Куда ему торопиться? Вести лошадь в поводу по лесу точно интересней, чем сидеть в кустах, таращась на пустую дорогу. Владения лорда Бенли пострадали от войны сильнее всего удела, так что на этой дороге, где раньше ездили купцы и мытари, сейчас почти никого не бывало.
        Роза покачнулась в седле, вцепилась в луку.
        - Можно мы остановимся ненадолго? - робко попросила она. - Мне… нехорошо.
        Ричард сжал челюсти - настолько растерянно и жалко прозвучал ее голос, что просто наблюдать было невыносимо.
        - Нельзя, - отрезал разбойник. - Осталось немного, потерпишь.
        Казалось, он был совершенно уверен, что деваться ей некуда. Впрочем, в юбках по лесу особо не побегаешь, а если она и попытается - можно даже самому следом не гнаться, магией поймать.
        - Куда и зачем вы меня везете? Что вам надо?
        - Деньги, - осклабился тот. - У тебя при себе слишком мало, но твой шурин наверняка раскошелится, чтобы сестра его жены вернулась живой.
        - Но до столицы - неделя пути… - так же растерянно произнесла Роза. Ричард никак не мог понять, притворяется ли она, или в самом деле после удара по голове ей настолько плохо, что нет сил ни на что. Но она боролась даже на пороге смерти, а сейчас… Наверное, все-таки плохо. Жаль, магией не проверить и не помочь: целительные заклинания требовали непосредственного контакта.
        - Ничего, мы подождем. А ты скрасишь нам ожидание: мужчинам скучно без женского общества. Будешь благоразумной - обойдется без членовредительства.
        Без членовредительства едва ли обойдется. Потому что стоять и смотреть Ричард не собирался. Да и остальные не станут. Только бы у Розы хватило ума не строить из себя героиню, а сигануть в ближайшие кусты, когда начнется серьезная заваруха.
        Хотя кого он обманывает, была бы она благоразумной - не ввязалась бы в эту авантюру.
        ***
        РОЗА
        Кажется, так паршиво я себя не чувствовала, даже умирая от чумы. Не было сил пугаться уготованной мне участи - намек чернявого был более чем прозрачен, не намек, а прямо-таки намечище. Я бы предпочла, чтобы без членовредительства не обошлось, будь я здорова, успела бы объяснить хотя бы парочке особо «заскучавших», что с девушками так не обращаются. Но стоило лишь потянуться к магии, как снова начинало тошнить, а голыми руками я и подавно ничего не сделаю: в седле бы удержаться.
        Ветер донес запах дыма, от которого меня снова замутило. А еще пересохло во рту и заколотилось сердце, потому что это запах означал, что рядом люди, и голоса, долетевшие следом, свидетельствовали о том же.
        - Почти пришли, - подтвердил мои мысли чернявый. - Еще немного, и…
        Он замер, оборвав себя на полуслове, оглянулся - и повалился кулем. Из глазницы торчала стрела. Лошадь испуганно заржала, снова взбрыкнула - до чего ж эта старая кляча нервная - и я второй раз самым позорным образом вылетела из седла. Только теперь почти не почувствовала удара, чье-то заклинание смягчило падение. А потом кто-то схватил меня - я рванулась, но руки держали крепко. В следующий миг разума коснулся аромат полыни и можжевельника, и я обмякла.
        - Тшшш, - прошептал Ричард. - Это я.
        В животе развязался ледяной узел и я, всхлипнув ткнулась лицом ему в грудь - точнее, в котту поверх кольчуги. Прижиматься щекой к стальным кольцам под тканью оказалось больно, но мне было все равно. Он меня не бросил. Он все-таки меня не бросил.
        - Нашумели, - раздался из тени голос Евы. - Всполошились.
        И в самом деле, мерный гул голосов изменился.
        - Да, - Ричард отстранился. Я едва заставила себя разжать пальцы, выпуская ткань накидки. Они же не оставят меня снова одну?!
        - Алан, займись, - приказал Ричард, и в следующий миг меня подхватили другие руки. Магистр поднялся и растворился в тени - точнее, в серой пелене, что все еще плыла перед глазами.
        - Все хорошо. - Алан погладил меня по голове, прижав к себе. - Все закончилось. Ты молодец.
        Только судя по раздавшимся из леса крикам, ничего еще не закончилось.
        Я заглянула в лицо Алану - тот напряженно смотрел куда-то в лес поверх моей головы.
        - Иди туда, ты им нужен, - сказала я.
        - Раскомандовалась, - буркнул он. Добавил: - Потерпи немного.
        Я зашипела сквозь зубы, когда тела коснулись целительные заклятья. На миг показалось, что голова сейчас просто лопнет, как перезрелый арбуз. А потом разом схлынули и боль, и дурнота, да и в мозгах прояснилось.
        - Вот так-то лучше, - сказал Алан. - Провел пальцами мне по скуле, вроде бы ласково, но в челюсть точно спицей ткнули. Я вскрикнула от неожиданности.
        - Все, - он снова прижал меня к себе, гладя по голове. - Все-все-все… Жаль, Ричард достал этого гада первый, я б ему самому челюсть подправил и сотрясение обеспечил.
        - Бывает и хуже, наверное? - нервно хмыкнула я.
        - Бывает, и намного хуже, - согласился Алан. - Но тебе-то от этого не легче.
        Они все меня не бросили. Щеки обожгло стыдом. Вроде и были у меня причины ждать от них подвоха, и все равно не по себе. Я повела плечами, высвобождаясь, но Алан не торопился разжимать объятья.
        - Успокойся, я смотрю по сторонам, - сказал он, неверно истолковав мое волнение. Снова встревоженно глянул поверх моей головы туда, где кричали, ругались и лязгал металл.
        - Иди к ним, - повторила я. - Мне намного лучше, а от тебя там будет больше толка.
        Алан перевел взгляд на меня.
        - Оставь мне нож, и я сама справлюсь, если что, - продолжала я.
        - Видел я, как ты справляешься, - он опять поднял голову, словно пытаясь разглядеть что-то сквозь ветки, и на лице отразилось смятение.
        - Сейчас всем будет не до меня.
        Алан глянул на меня, в лес. Отцепил с пояса нож.
        - Держи. И если что, не стесняйся звать на помощь.
        - Не постесняюсь, - хмыкнула я. - Получать по голове мне вовсе не понравилось.
        Я проводила взглядом Алана, помчавшегося в лес. Судя по тому, как он рванул, и там «все пошло наперекосяк», как предрекал Акиль. Впору поверить в дурной глаз - хотя, если бы это было так, они не пережили бы войну.
        Я медленно поднялась, каждый миг ожидая, что снова замутит и закружится голова, но тело слушалось. Зажгла на ладони огонек: магия повиновалась, как ей и полагается. И пошла на шум, сперва шагом, а потом и бегом.
        Вылетев на поляну, я растерянно замерла. Треск огня, свист ветра: воздух над поляной гудел от магии, только успевай уворачиваться. Лязг стали, рев человеческих глоток. Разобрать в этой кутерьме, где свои, где чужие, поначалу показалось невозможным. Потом взгляд начал выхватывать знакомые фигуры.
        Вот Акиль рубится сразу с двумя - уши скрыты под шлемом, но инаковость движений бросается в глаза даже сейчас. Вот Алан отбил вверх поток ледяного воздуха - с неба посыпались снежинки - заставил землю разверзнуться, поглотив врага до колен, и снова сомкнуться. Вот Ева перерубает кому-то шею и отталкивает уже мертвое тело. Шагает вперед, и за ее спиной становится видна еще одна фигура - явно девичья. И одного взгляда на безразличное лицо и повисшие плетью руки, даже не пытающиеся свести разорванное на груди платье, хватает мне для того, чтобы глаза застила багровая пелена.
        Я полоснула сзади по горлу оказавшегося ближе всех ко мне - не заслуживали эти твари того, чтобы называться врагами, и честного боя не заслуживали. Истыкала воздушными клинками еще одного, в этот раз ощутив нечто вроде мрачного удовлетворения. Огляделась.
        Глаз выхватил двоих, схватившихся в паре ярдов от меня. Бледное как полотно, искаженное лицо Ричарда, обломок стрелы, торчащий из-под ключицы, кровь, заливающая доспех. Пальцы, вцепившиеся в руку второго, что уже успел опрокинуть его на землю и сейчас давил всем весом, приближая нож к горлу, и щерился, зная, что еще немного - и додавит, потому что помощникам Ричарда не до того. Ева сцепилась с тремя - уже двумя - но все равно она не может далеко отойти от леди Эйлин. Алан завяз в магической дуэли. Акиль, хромая, отступает еще от двоих - да сколько же их было всего на одну леди и ее отца, буде тот явится?
        Мне нужно было просто промедлить несколько мгновений. Просто не делать ровным счетом ничего. Но вместо этого я - сама до конца не понимая зачем - рванулась к этим двоим. Рука Ричарда подогнулась, лезвие его противника устремилось к горлу, бандит торжествующе взревел… и обмяк, когда я всадила нож ему под челюсть.
        Ричард столкнул тело на бок, сам остался лежать на земле, тяжело дыша. Я тоже замерла, не в силах до конца осознать, что секунду назад совершила.
        ***
        РИЧАРД
        Он уже успел проститься с жизнью, когда разбойник вдруг всхрапнул и повалился набок. Из-под челюсти торчала рукоять ножа - любимого ножа Алана. Ричард проследил за ней взглядом, повернул голову обратно - перед глазами все плыло - и не сразу сообразил, куда же делся сам Алан. Недоуменно моргнул, с трудом фокусируя взгляд.
        Роза. Встрепанная, платье в крови, как и руки. И совершенно ошалелый взгляд, точно она сама не понимала, как здесь оказалась и что делает. Он тоже на миг растерялся - ведь ей и в самом деле вовсе нечего здесь делать, она должна была оставаться в лесу под присмотром Алана, и откуда у нее его нож? Неужели отобрала?!
        Ричард подскочил, но, едва сев, снова свалился. Угораздило же словить стрелу под ключицу! Острие прошло удачно, не раздробив кость и застряв в мясе. Или неудачно - потому что он уже был залит кровью прямо-таки до ног, только что в сапогах не хлюпало. И сейчас, когда схлынуло напряжение боя, навалилась такая слабость, что голову от земли не оторвать. Звенело в ушах, и Ричард никак не мог понять, почему он не слышит боя - потому ли, что схватка закончилась, или просто уже некому сражаться, а значит, скоро конец и ему, и Розе, которая застыла, глядя на него почти что с ужасом.
        Эта мысль снова подбросила его, и в этот раз даже удалось сесть, а потом Роза протянула ему руку, и Ричард схватился за ее ладонь, точно одна она могла удержать его на этом свете. Запоздало сообразил, что тяжелее девушки как минимум раза в полтора, но она все-таки устояла и смогла помочь встать ему. Ричард вцепился в ее плечо, заполошно оглядываясь.
        Акиль хромает, на плече Евы пробита кольчуга и кольца вокруг обагрены кровью, но, кажется, рука двигается, и значит, все поправимо. У Алана выжжен клок волос на виске и опаленные дыры на котте, но на ногах он держится уверенно. Леди Эйлин? Тоже цела, так и сидит под деревом, безучастно глядя перед собой, точно не кипел только что бой, точно не лежали на поляне мертвые тела.
        Все живы. Можно падать. Ричард пошатнулся и в самом деле упал бы - не на Розу же опираться - но Алан вовремя оказался рядом, подставил плечо, помогая опуститься на траву. Перед глазами плавали темные пятна, в ушах звенело - не хватало еще чувств лишиться, точно девица.
        И с этой мыслью он все же потерял сознание.
        Глава 17
        РИЧАРД
        Очнулся Ричард почти сразу. Алан сидел над ним, сквозь зубы костеря героев, которые, схлопотав стрелу - жаль, что не в задницу, может, это охладило бы рвение - обламывают древко и продолжают размахивать руками, пока наконечник разрывает артерию.
        Ричард довольно улыбнулся: все в порядке, все как должно быть. Алан на мгновение лишился дара речи, а потом начал честить его с удвоенной яростью.
        - Уймись, - посоветовал Ричард. - Живы будем - не помрем.
        Хотя в голове продолжал звенеть целый хор цикад, порой заглушая даже ругань Алана, перед глазами прояснилось. Отдышаться немного - и можно возвращаться. Артерия, значит. Кровопотеря. Ничего, до замка доберется, отлежится денек, а там магия поможет восстановиться.
        Он снова огляделся. Роза так и стояла столбом, уставившись на него. Механически вытерла ладони о юбку, еще и еще раз. Но в ясных серых глазах плескался не страх, а все та же растерянность. Как будто девушка до сих пор не могла понять, что тут делает. Встретившись с ним взглядом, Роза вздрогнула - в глазах полыхнула ненависть - и отвернулась, закрыв лицо ладонями.
        В груди кольнуло. А ведь он начал было надеяться… как она прижималась, еще и четверти часа не прошло! Ричард обругал себя последними словами - куда там Алану. Засунь себе свои надежды, дурень, куда поглубже. Перепугалась до полусмерти, вот и вцепилась. И скажи спасибо, что тебе жизнь спасла. Могла бы отвернуться.
        Он зашипел сквозь зубы, когда Алан снова сунулся с целительными заклятьями. Выдохнул.
        - Девочке помоги.
        - Роза целехонька, - отмахнулся Алан.
        - Я не о ней. - Он обернулся туда, где сидела леди Эйлин.
        Акиль шагнул к ней, расправляя плащ, чтобы укрыть - девушка вскрикнула и начала отползать назад. Уперлась спиной в дерево, но, кажется, вовсе не почувствовала этого, продолжала сучить ногами, пытаясь отодвинуться. Акиль растерянно замер. Выругалась Ева, шагнула ближе, но Роза успела первой. Выхватила из рук эльфа плащ, опустилась рядом с девушкой на колени, укутывая ее.
        - Тебя больше никто не обидит, - сказала она. - Никто, слышишь? Они мертвы. Все до единого.
        Эйлин уставилась так, словно пытаясь прочесть на ее лице нечто, недоступное обычному разуму.
        - А кто ты?
        - Роза. Роза Эйдо.
        - Роза? Это правда ты? Ты же уехала… насовсем!
        - Это правда я. - Роза быстро оглянулась. Алан понял, сунул ей в руки фляжку. Девушка протянула ее Эйлин. - Держи. Гадость такая, что ни о чем больше думать не получится. Станет легче, немного.
        - Ничего не легче. Алек… - Она разрыдалась, закрыв лицо руками, а потом начала рассказывать, давясь слезами, сбиваясь и начиная заново.
        Ричард слушал и думал, что, кажется, должен бы уже привыкнуть - у человеческой подлости нет предела. Но ухаживать, клясться в любви, позвать на свидание только для того, чтобы похитить? Надругаться, отдать на потеху приятелям просто для того, чтобы «преподать урок» отцу девушки?
        Он убил бы их всех снова, даром что был едва знаком с леди Эйлин.
        - Он сдох, - жестко произнесла Роза. - Он и все те, кто посмел тебя коснуться. Хочешь посмотреть?
        Эйлин неуверенно кивнула. Роза помогла подняться, обняла за талию, поддерживая ее. Девушки медленно двинулись по поляне, Эйлин заглядывала в лица мертвецам, ненадолго замирая над каждым. Оказывается, среди убитых были и женщины. Ричард никак не мог уложить это в голове. Нет, леди Краммиана нередко брали в руки оружие. Но спокойно наблюдать…
        - Самые умные из ваших женщин умнее ваших мужчин, - негромко проговорил Акиль. Ричард и не заметил, когда эльф оказался рядом. - Самые храбрые - храбрее, а самые сволочные - сволочнее…
        Оказывается, они смотрели в одну сторону. Ричард отвел взгляд от рассыпавшихся по траве белокурых локонов молодой красавицы. Невозможно привыкнуть к тому, какая бывает война.
        Эйлин, тем временем, остановилась над одним телом. Вгляделась в него и саданула каблуком по лицу. Еще и еще раз, она била и била, пока не замерла, кажется, вконец обессилев. Всхлипнула и начала было падать, все-таки лишившись чувств. Роза подхватила ее, к ним обеим кинулась Ева, помогла опустить бессознательную девушку на землю.
        - Алан, давай сюда, смотри и лечи, - сказала Ева.
        - Очнется, - покачал головой Алан. - От боли очнется.
        - Хоть что-то успеешь. А там я займусь.
        - Своим плечом займись, - посоветовал Алан. Присел рядом с ними, начал колдовать - но девушка не пришла в себя, видимо, доведенная до полного изнеможения. Унести бы ее отсюда - вовсе незачем больше задерживаться среди трупов, но если она очнется в мужских руках, снова испугается.
        - На плаще унесем, - сказал Акиль, думая, похоже, о том же. Сел рядом с Ричардом, неловко вытянув раненую ногу. - Снимем с кого из мертвяков, что поцелее остался, вчетвером унесем. Невелика тяжесть. А там, глядишь, очнется, сама пойдет.
        Он накрыл ладонью рану, замер с напряженным лицом.
        - Очнется, - подтвердил Алан. - Опасного ничего нет, просто нервы не выдержали.
        После того, как леди Эйлин занялись другие, Роза подтянула колени к груди, ткнулась в них лбом и так и замерла.
        - У кого б они выдержали, - буркнула она, не поднимая головы.
        Ричард снова оглядел побоище - пересчитывать покойников не хотелось. Судя по тому, как туго пришлось хранителям, не меньше двух десятков. Сам он часто сталкивался со смертью, но Роза-то наверняка нет. Да и вообще… Обнять бы ее и унести отсюда, на руках, а потом сделать так, чтобы ей никогда больше не довелось видеть кровь и смерть. Да только как это сделать?
        Он поднялся, в два приема, точно старик - в голове все еще звенело - подошел к ней. Помедлив, сел рядом и приобнял за плечи. Оттолкнет так оттолкнет. Было невыносимо просто смотреть на нее, сжавшуюся в комок то ли от запоздалого страха, то ли от усталости.
        Зачем он вообще ее в это втянул?
        Роза не вздрогнула, не сбросила руку. Проговорила, не поднимая головы:
        - Так не должно быть. Не должно.
        Оказывается, ее трясло, а ведь, возясь с Эйлин, Роза выглядела такой хладнокровной и уверенной. Ричард вздохнул, притянул ее к себе на колени, обнял, словно мог так загородить от всего мира. Качнулся, баюкая, не удержавшись, коснулся губами макушки, замер так на несколько мгновений, аромат вербены и мяты перекрыл заполонивший всю поляну запах крови.
        - Это разбойники, - прошептала она, словно пытаясь в чем-то убедить саму себя. - Просто разбойники.
        Ричард снова вздохнул, покачал головой.
        - Как минимум шестеро - младшие дети окрестных лордов.
        Тех, кто присягнул хранителям как новым владетелям удела. Хранителям и лично Ричарду Мортейну, главе ордена. Впрочем, не так же ли когда-то поступили и Эйдо - открыто присягнув новым владетелям, но ведя против них партизанскую войну? И потомки старого лорда до сих пор уверены в его правоте…
        Роза вскинулась, врезавшись головой ему в подбородок, так что Ричард прикусил язык в буквальном смысле.
        - Это разбойники! - закричала она. Рванулась яростно - он разжал объятья - скатилась на траву. Вскочила. - Жадные глупцы!
        От крика снова зазвенело в ушах, Ричард мотнул головой, точно это могло прогнать звон. Роза всхлипнула, хотя глаза оставались сухими.
        - Нам еще что-то нужно здесь? Можно я уйду отсюда?
        ***
        РОЗА
        - Сейчас все уйдем, - сказал Ричард, поднимаясь. Зашевелились и остальные. Я запоздало подумала, что прежде, чем уйти, следовало бы самой убедиться в том, что магистр лжет - снова лжет! Но за те годы, что я провела за границей, наши ровесники выросли. Я и Эйлин-то не узнала бы, если бы случайно встретила во дворе замка. Что уж говорить о тех, кого вовсе никогда не видела.
        И спросить не у кого - друзья магистра подтвердят любую его ложь. Хотя… Эйлин. Она могла бы назвать хотя бы несколько имен. Одно уже назвала. Алек Сандерс. Действительно младший сын одного из наших соседей. Ровесник Ричарда.
        Но почему бы младшему сыну не податься в разбойники? Особенно если род на грани разорения, а сам он никогда не знал, что такое честь? Надо будет улучить момент и поговорить с Эйлин снова. Чуть позже, когда она успокоится.
        Нести ее не пришлось - от моего крика Эйлин очнулась, шарахнулась, увидев склонившегося над ней Алана. Ева мгновенно поймала ее, обняла, заговорила что-то негромко и ласково - и леди перестала дрожать. Ева стянула с себя котту, надетую на кольчугу, накинула на Эйлин поверх разорванного платья - теперь, даже если плащ и распахнется, никто не увидит ничего лишнего. Плащ наверняка содрали с кого-то из мертвых, но вряд ли стоило сейчас об этом вспоминать. Ева подставила Эйлин локоть, та его приняла, все еще настороженно оглядываясь на остальных. Кажется, ей тоже не терпелось оказаться как можно дальше от этой поляны.
        Моя лошадь безмятежно общипывала белые зонтики сныти в паре ярдов от трупа чернявого. Эйлин обошла его кругом, я замедлила шаг. У мертвеца остался мой кошелек, и его было жаль. Но не настолько, чтобы обшаривать тело.
        - Это потеряла? - Алан жестом фокусника извлек из-под котты мой кошелек.
        - Как ты узнал? - удивилась я. Запоздало спохватилась: - Спасибо.
        И когда успел? Пока я цеплялась за Ричарда? Вспомнить стыдно…
        - К вашим услугам, - Алан широко улыбнулся. Поклон вышел идеальным, точно не в лесу рядом с покойником мы стояли, а посреди бальной залы.
        - А понять, что эта вещь тебе дорога, было нетрудно. - Он помолчал. - Мать вышивала?
        - Нет, сама. Но все равно было бы жаль потерять.
        Память о тех днях, когда у меня не было других забот кроме учебы, подруг, кавалеров и, вот, рукоделия.
        - Ух ты! - восхитился Алан. - Да ты просто кладезь талантов.
        - Льстец, - невольно улыбнулась я. - Шить, вязать и вышивать учат всех.
        - Учат, может, и всех, но не у всех так получается.
        Он перевел взгляд на остальных, и я вслед за ним. Эльф держал лошадь под уздцы, Ева помогала леди Эйлин взобраться в седло, магистр ждал, прислонившись к дереву. Мазнул по нам равнодушными взглядом, снова уставился на леди Эйлин.
        А меня никто и не спросил, согласна ли я уступить ей лошадь. Впрочем, я не возражала - эта капризная скотина меня изрядно взбесила. Отец, вот, любил норовистых лошадей, а я предпочитала спокойных, хорошо выезженных, чтобы не превращать любую поездку в поединок воль.
        Когда Эйлин утвердилась в седле, магистр удовлетворенно кивнул и зашагал к дороге. Двигался он, как человек в изрядном подпитии, которому очень нужно выглядеть трезвым: чересчур плавно, чересчур осторожно. Акиль, уже переставший хромать, нагнал его, что-то спросил. Магистр покачал головой, эльф приотстал на шаг. Выглядело это так, будто эльф собирается подхватить командира, если вдруг тот начнет падать. Много крови, видимо, потерял.
        А ведь если бы он погиб сегодня, мне никто бы и слова не сказал. Никто не успел бы вмешаться в бой, который Ричард проигрывал, да, кажется, и заметить-то этого не успел, занятый собственной схваткой. Зачем я влезла, зачем? Что на меня нашло? «Кровь - не водица», сказала Ева. Отец, глядя на меня сейчас, наверное, скривился бы. «Не наша кровь. Среди Эйдо слабаков не было». Оказывается, я просто кисейная барышня: не то что собственноручно убить не смогла, даже не вышло просто смотреть, как это делают другие. Он ведь заслужил смерть…
        В памяти вдруг всплыл разбойник, завалившийся на землю с ножом в горле - с ножом, который в него вонзила моя рука. Воображение мгновенно заменило чужое лицо на другое - со шрамом через всю левую щеку. Я словно воочию увидела, как безразличие смерти стирает с этого лица всякое выражение. А перед тем на нем промелькнули не ненависть и страх, а… изумление. Я словно наяву ощутила кровь на руках, посмотрела на свои ладони - и в самом деле, линии на них были багровыми, не оттерлась разбойничья кровь до конца.
        Если бы не вмешалась, что бы я почувствовала? Удовлетворение от свершившейся мести?
        Сожаление и ужас. Аж дыхание перехватило. И ослабели колени, пришлось остановиться.
        Что со мной? Может, это чары? Будут меняться разум и тело - так сказал магистр, и я решила, дело лишь в скорости реакции и увеличившемся резерве. Но вдруг разум не меняется, а подчиняется, становясь безусловно преданным… даже не ордену, а его главе?
        Но тогда бы он не потребовал клятв, зачем обеты тому, кому и без того будут верно служить под влиянием чар? Или обеты должны были удержать меня до тех пор, пока чары не перемелют разум? Да, я никогда не слышала о подобных, но я никогда и не слышала и о том, что можно спасти зараженного чумой или - чуять эмоции проклятых тварей.
        Неужели я - уже не я?
        - Роза? - окликнул Алан. Оказывается, он успел меня обогнать, пока я стояла столбом. - Что случилось? На тебе лица нет.
        - Все хорошо, - отмахнулась я.
        - Позволь не поверить. - Он подставил локоть. - Обопрись. Это просто… Боевой шок. Пройдет.
        Я бездумно подхватила его под руку. Может ли быть, что преданность Алана магистру - преданность все троих магистру - вовсе не дань дружбе, а лишь следствие тех же чар? Что я знаю о них?
        Хотя бы то, что, убив моего отца, Ричард сдался страже в обмен на свободу тех, кто был с ним. Сэр Грей написал мне об этом. Написал и повторил в недавнем разговоре, а ему вовсе незачем было выгораживать магистра. И Алан упоминал о том же. «После того, как мы отбили его в столице…»
        Нет, дело не в чарах. Дело в Ричарде. Как в нем одном уживаются лжец и человек, готовый пожертвовать собой ради друзей?
        Или не было никакой жертвы, и он заранее знал, что те пятеро не будут сидеть сложа руки? К слову, где еще двое? Помнится, Алан сказал, что лишился во время битвы в столице двоих лучших друзей - он их имел в виду?
        Я глянула вперед - остальных было почти не видно среди деревьев. Понизила голос.
        - Как ты познакомился с Ричардом?
        - Почему ты спрашиваешь? - так же негромко и удивленно поинтересовался он. - В смысле, почему именно сейчас?
        И что ему сказать? Что я подозреваю, будто ритуал хранителей привязывает меня к магистру, как до того привязал тебя и остальных? Правда это или нет, мне не поверят, да еще и магистру подозрения передадут. Врать? Придумать убедительную ложь с ходу не получилось.
        Алан, однако, истолковал мое молчание по-своему.
        - Он тебе нравится? В смысле, интересен?
        Я сделала вид, будто не поняла, к чему он клонит.
        - Конечно интересен. Должна же я знать, что за человек мой командир.
        - Я имел в виду, как мужчина. - Кажется, это прозвучало чуть громче, чем следовало бы. Вот только ревности на пустом месте мне и не хватало!
        - Он мой командир, - ровным голосом повторила я.
        - И что? Это не делает его евнухом.
        - Алан, он убил моего отца! О чем ты вообще? - Я выпустила его локоть, шарахнувшись в сторону, но он снова поймал меня за руку.
        - Извини, - добавил Алан совсем другим тоном. - Я подумал, что сердцу не прикажешь и все такое, тем более между вами было что-то…
        - Это было давно. И это никого не касается. Ни тебя, ни кого-то еще.
        - Я мог бы ответить, что тебя не касается, как я познакомился с Ричардом.
        - Твое право, - пожала я плечами. - Не хочешь, не рассказывай.
        Алан помолчал.
        - Когда пошли вести, что король погиб, а армия уничтожена, я был в Ригсе. - Сказал он, наконец. - Это городок лигах в двадцати от того поля, где случилось побоище. Маленький, кроме лорда и его семьи, ни одного мага не было. Ну, еще я, его целитель. Лорд сбежал, когда до него дошла весть, что армия чумных движется в сторону их города.
        - А ты остался?
        - А он и не собирался брать меня с собой. Я же не член семьи, просто наемный лекарь. Но когда стало ясно, что дружина лорда сбежала вместе с ним, городской голова попросил меня сопровождать обоз с беженцами. Хоть какой-то маг лучше, чем совсем никакого. Хотя я говорил им, что не боец.
        - Видела я, какой ты «не боец», - хмыкнула я.
        - Просто реакция хранителя, - пожал плечами Алан.
        Ричард вдруг обернулся и громко сказал.
        - Не верь ему. Когда мы с королевной выбежали из леса на шум боя, этот «не боец» пытался в одиночку сдержать чумных, чтобы беженцы могли хоть немного оторваться.
        - Мог бы не показывать, что подслушиваешь, - буркнул Алан.
        - Я и не подслушивал, - усмехнулся Ричард. - Просто слух хранителя
        Я залилась краской. Выходило, будто мы обсуждаем магистра у него за спиной, хотя не было сказано ничего, что я не повторила бы ему в лицо. И, между прочим…
        - А ты мог бы сказать, про слух хранителя. - Я выдернула локоть из руки Алана.
        - Как будто ты сама не знала. - Он снова попытался взять меня под руку, и я опять вывернулась и прибавила шагу. Не стоит утверждать очевидное - не знала, потому что не успела еще заметить. Магистр говорит - изменения длятся неделю, а прошло всего два дня. Удивительно, сколько всего может случиться за столько короткое время.
        Под ногу очень некстати подвернулся корень, я зацепилась за него и полетела носом в мох, но Алан успел меня поймать. Да что со мной творится сегодня?
        - Перестань, пожалуйста, - мягко проговорил Алан. - Я действительно не подумал, что ты не знаешь.
        Я вздохнула. Позволила снова взять себя под локоть и поддержать. Самочувствие было и правда неважным, накрыла усталость, каждый шаг давался с трудом. Наверное, потому и спотыкаюсь на ровном месте… Неужели короткая схватка так вымотала? А я еще про Ричарда плохо думала, когда он завалился спать посреди бела дня…
        - Так я за ними и увязался, - сказал Алан, словно не было неловкой паузы в разговоре. - Примерно год думал, что проклятье обойдет стороной, но потом пришлось пройти посвящение и оказалось, что обратной дороги нет. Болтаюсь теперь среди хранителей, раз уж не хватило ума удрать вовремя.
        Ричард снова обернулся, широко улыбаясь, и стало ясно, что «удрать» Алан и не пытался. Год. Нет, дело явно не в посвящении хранителей. Я облегченно вздохнула: какие бы перемены ни предстояли, мой разум - по-прежнему мой, и таким и останется.
        Мы вышли на дорогу, и идти стало легче, но я не отстранялась от Алана. Знать, что кто-то рядом и поддержит, если споткнусь, было приятно. Впрочем, я никогда в жизни не была по-настоящему одна. Никогда не рассчитывала только на себя. Даже в Бенриде со мной был Николас, старый слуга моего отца. Я вспомнила о том, как обошлась с ним, и щеки обожгло стыдом.
        - Ты так мило краснеешь, - промурлыкал Алан. - Хотел бы я знать, о чем ты подумала.
        - О Николасе, - не стала скрывать я.
        - Я его помню, - влез в разговор Ричард. - Где он сейчас?
        - Не знаю. Надеюсь, остался в Бенриде.
        Ричард улыбнулся.
        - Не волнуйся за него. Он не пропадет, не такой человек. Скорее, ему впору волноваться за тебя. Не удивлюсь, если примчится и попробует оторвать мне голову.
        Я рассмеялась.
        - Да, с него станется. Не посмотрит ни на титулы, ни на чины.
        - А кто такой Николас? - ревниво поинтересовался Алан.
        Ричард ухмыльнулся и сделал вид, что разговор перестал его интересовать. Я хихикнула, поняв, что он намеренно не стал рассказывать, кто такой Николас и сколько ему лет. Вскоре до меня дошло, что сделал он это явно в отместку за «интересен ли он тебе как мужчина», и щеки снова запылали. До чего же неловко вышло! В самом ли деле Алан не подумал о том, что я не помню об усиленных чувствах и реакциях хранителей, или сделал это намеренно?
        Он истолковал мое смущение по-своему.
        - Ты же говорила, что твое сердце свободно.
        - А еще я говорила, что не собираюсь ничего обещать. - Я все-таки выдернула локоть, отступила на пару шагов, увернувшись, когда он снова попытался подхватить меня под руку. - И вообще, нашел время и место!
        Я посмотрела на его помрачневшее лицо и добавила, сжалившись:
        - Николас - наш… мой слуга. Он меня вырастил. Когда пришли дурные вести, он не хотел возвращаться домой, и отпускать меня одну тоже не хотел. Я оглушила его и сбежала, и мне стыдно вспоминать об этом, - добавила я, отвечая на невысказанный вопрос.
        - Жаль, что ты его не послушалась, - не оборачиваясь, заметил Ричард.
        А мне-то как жаль. Если бы не моя глупость и самонадеянность, не пришлось бы сейчас размышлять, почему я не смогла убить того, кого должна. И, кажется, не смогу. Зря лорд Грей на меня рассчитывает.
        Но все же как он и другие - друзья моего отца и мои, как он выразился - намереваются «готовить почву»? Кое-какие догадки напрашивались сами собой: услуга за услугу или подкуп, деньгами или землями. Нечто подобное хотел от меня лорд Грей, спасибо ему за то, что обозначил цену сразу, не став увиливать - дескать, сочтемся. Но, кроме пряника, есть ведь и кнут. Неужели Ева все же была права, и эти разбойники, как и смерть сына того лорда… Вэбстера, незнакомое имя, похоже, выслужил титул в войну - тоже способ «подготовить почву»? Запугать, если не получится подкупить?
        Глава 18
        Нет, не может быть, просто не может! Я затрясла головой, словно это могло навсегда прогнать дурные мысли. Нет! Мои союзники не могут действовать такими методами!
        Но сомнение, раз зародившись, прочно засело в голове, и как я ни старалась, отогнать его не получалось. Я спрошу лорда Грея. Спрошу прямо. Надо только найти повод съездить в Локк, чтобы с ним встретиться. Впрочем, его и искать не надо. Лаборатория. Что-то, чего не найдется в замке, и что мне обязательно понадобится - и где искать это «что-то», как не в порту, куда везут товары со всего света? Да, так я и поступлю.
        Занятая своими мыслями, я не заметила, как мы добрались туда, где оставили лошадей под присмотром солдат. Те вскочили, заметив нас, старший доложил магистру, как полагается - дескать, обошлось без происшествий.
        Ричард оглядел поляну, удовлетворенно кивнул, убедившись, что все и всё на месте.
        - Отдохнем немного, поедим и назад.
        Солдаты косились на леди Эйлин, но заговаривать с ней никто не стал - не полагается простолюдину-наемнику первым обращаться к леди, а сама она вовсе не намеревалась ни с кем общаться.
        Ева не отходила от нее - помогла спешиться, отвела в сторону умыться и привести себя в порядок, даже умудрилась срастить платье, хотя это колдовство отняло у нее почти все силы - собственно, потому порванное обычно просто сшивали, а не сращивали. Закончив, Ева тяжело прислонилась к стволу, на висках блестели бисеринки пота, но тут же снова занялась Эйлин. Усадив ее поодаль от остальных, заставила поесть, а потом прилечь и немного отдохнуть, действовала она ласково и терпеливо, словно общалась с больным ребенком.
        Я сунулась было помочь, но быстро поняла, что мешаю, и отступилась. Уселась под высоченной сосной, поджав ноги, жевала холодное мясо с хлебом, смотрела, как колышутся ветки, и размышляла.
        Нет, в ближайшее время, скорее всего, вырваться к лорду Грею не получится. Я ведь обещала помочь снарядить отряд, чумные - прежде всего. Значит, я отправлю ему письмо. Не будет ничего странного в том, что я напишу старому другу отца, ужасаясь тому, как низко могут пасть некоторые отпрыски благородных родов. Не называя имен, само собой.
        Хотя имена все равно всплывут. Едва ли родичи Алека Сандерса и других - если магистр не солгал, и там были другие - оставят их гибель безнаказанной.
        Впрочем, если магистр велит не распространяться о происшедшем, то вообще поди разбери, что случилось. Поляна, следы боя, трупы - о которых, мы, к слову, не позаботились… не заслужили эти твари человеческого обращения. Если магистр велит молчать, тела растащат волки… Тогда вообще никто ничего не докажет.
        - Собираемся, - велел магистр, оборвав мои размышления.
        Я посмотрела на небо - ничего себе, солнце даже не в зените, сместилось к западу! В самом деле надо собираться, иначе и до заката не успеем. Сюда мы торопились, но Эйлин может не выдержать быстрой езды. Да и магистр, кажется, держится на одном упрямстве, хотя уже не выглядит таким бледным.
        И если мою лошадь отдали Эйлин - к слову, в дамском седле она держалась куда грациозней меня даже сейчас, то как поеду я?
        - Стив, уступи леди свою лошадь, - велел солдат, остававшийся за старшего. - Пойдешь за моим стременем.
        - Нет, спасибо, - вмешалась я прежде, чем солдат взялся за повод. - Я лучше пешком.
        На самом деле я тоже очень устала. Но если забираться в платье в мужское седло - юбки задерутся, явив на всеобщее обозрение не только чулки и подвязки, но и изрядную часть голой ноги выше колена. К тому же…
        Солдат недоуменно на меня посмотрел, я потупилась - объяснять полудюжине мужчин, что к чему, было неловко.
        - Да она без штанов сотрет о седло все, что можно и что нельзя, - во всеуслышанье заявила Ева. - И, конечно, заранее не подумала, как будет возвращаться.
        Я, охнув, закрыла лицо ладонями, словно они могли остудить пылающие щеки. Ну спасибо, удружила!
        На плечо легла рука, почему-то разом успокоив. Пахнуло полынью и можжевельником.
        - Забирайся ко мне, - предложил Ричард. - Обопрешься о сапог, одну ногу перекинешь через луку, будет почти как в дамском седле. И я придержу. Доедем.
        Ричард смотрел спокойно и серьезно, словно и в самом деле не имел в виду ничего больше, чем просто помощь. Я заколебалась. В одном седле - это слишком близко. Мне придется ехать практически в объятьях человека, которого я ненавижу. Да, надо отказываться. Но прежде, чем я успела додумать эту мысль, словно кто-то другой произнес моими губами:
        - Спасибо.
        За спинной шумно выдохнул Алан. Вот к нему бы в седло я точно не взобралась - этот непременно не упустит возможность распустить руки, а мне сейчас вовсе не до того. Почему-то я была уверена, что магистр… Ричард не позволит себе ничего лишнего - при этой мысли совершенно некстати заколотилось сердце. Да что со мной такое?
        - Жаль, я первый не догадался. - Алан улыбнулся так, что поверить, будто ему жаль, было совершенно невозможно. - Давай хоть подсажу.
        Ричард кивнул, взобрался - не взлетел в седло одним стремительным движением, как утром. Пока я невесть зачем таращилась на него, Алан приобнял меня за талию и промурлыкал:
        - И все-таки ты здорово вышиваешь. Может, вышьешь мне кошель? А я постараюсь отблагодарить. Очень-очень постараюсь…
        Я на миг застыла, соображая, не померещилось ли мне. Собственноручно сделанную вещь - кошелек ли, пояс или что-то еще, что можно всегда носить при себе - дарит невеста жениху, скрепляя помолвку. Это уж слишком! Я стремительно развернулась, успев заметить быстрый взгляд, брошенный не на меня - на Ричарда. Словно только что произнесенное предназначалось ему.
        - Скажи спасибо, что мы не одни, - прошипела я, отпихивая Алана. - И можешь не утруждаться, помогая.
        Похоже, я здорово ошиблась, позволив ему больше, чем стоило бы позволять. Но неужели он в самом деле считает, что магистр имеет на меня виды, потому и пытается обозначить свое первенство? Это же смешно! Кто в здравом уме променяет королеву на девчонку, всех достоинств которой - симпатичная мордашка?
        Впрочем, что там себе думает Алан - его дело. А я буду держаться от него подальше, насколько это возможно в нашей ситуации. Вот только без помощи я в седло не взберусь: чтобы дотянуться ногой до стремени, придется задрать юбку едва ли не до пояса.
        - Позвольте, госпожа, - сказал командир солдат, нагнулся, подставив скрещенные ладони. Я, поблагодарив, взялась за луку, оперлась о подставленные руки, а там уже Ричард поймал меня, помогая устроиться. На Алана я не смотрела.
        Остальные тем временем тоже взобрались в седла, лошади порысили по дороге. Ричард обнял меня за талию, тронув коня с места. Как и все мужчины знатных родов, он умел сражаться в седле, а, значит, мог править конем без поводьев одними шенкелями. Конь двинулся, я покачнулась - все-таки посадка оказалась не слишком устойчивой - и едва удержалась, чтобы не вцепиться в обнимавшую меня руку.
        - Не бойся, - еле слышно проговорил Ричард. - Не уроню. Не настолько я ослаб.
        - Вовсе я не боюсь! - вскинулась я, попыталась отодвинуться, но, едва удержав равновесие - ужасно не хватало хотя бы одного стремени - прижалась к нему всем телом, все-таки вцепившись в его предплечье. Запылали щеки, я неловко заерзала, но Ричард держал крепко.
        - Что случилось? - так же, едва слышно, спросил он. В низком голосе промелькнули бархатные нотки, от которых по спине пробежали мурашки.
        - Ничего. - Меня бросило в жар, хотя, казалось бы, куда сильнее-то? - Можно я пойду пешком?
        Это прозвучало так неловко и жалобно, что захотелось провалиться сквозь землю - теперь уже от стыда. Да что такое, чувствую себя как девчонка на первом балу, когда от мужской ладони на талии бросает в дрожь, все слова куда-то теряются, а сердце колотится, кажется, в ушах. Я глубоко вздохнула, попытавшись успокоиться. Получилось так себе.
        Ричард ответил не сразу, и я осмелилась повернуться и заглянуть ему в лицо. Взгляд сам собой остановился на его губах. Я заставила себя посмотреть ему в глаза - и замерла, столько в них было… тепла? Нежности?
        Нет, не может быть. Я просто придумываю себе невесть что, снова разум шутит, напоминая о мальчишке-Рике, который смотрел на меня точно так же. Поэтому я и не могу ненавидеть его по-настоящему, сколько бы он мне ни лгал.
        - Пешком? - Рик… Ричард улыбнулся, и от этой улыбки у меня перехватило дыхание. - Ты в самом деле этого хочешь? Путь неблизкий, а ты устала.
        Неужели Алан со своей дурацкой ревностью оказался прав? И почему мне так хочется, чтобы он оказался прав?
        - Да. В смысле, нет, не устала. То есть… - Смешавшись окончательно, я снова отвернулась. Щеки горели, сердце неслось вскачь, и совершенно непонятно было, куда девать руки.
        - Не знаю, - прошептала я, наконец.
        - Тогда у тебя есть время подумать, - в его голосе снова послышалась улыбка.
        Нет, не может быть. Я просто выдаю желаемое за действительное. Просто так хочется верить, что в нем осталось что-то человеческое. Верить ему, а не лорду Грею. Хотя какой смысл тому лгать? Вот магистру есть смысл - все же удобней, когда рядом друг, а не враг.
        Влюбленная женщина еще удобней. Королева королевой, но до столицы далеко, а я тут, рядом. «Все, что у него есть, он добыл не умом или мечом…». Но ведь я в него не влюблена! И никогда не была, хотя Рик мне нравился, что греха таить. Тогда почему каменеет все тело и хочется плакать при одной мысли о том, что тепло в его взгляде - лишь игра, тонкий расчет? Такая же ложь, как все остальное?
        - Роза?
        Точно так же звучал его голос, когда он нес меня на посвящение, а я смеялась над безумием происходящего. Такие интонации - заботу и сочувствие - нельзя подделать.
        Или можно?
        - Все в порядке. - Я мотнула головой не оборачиваясь. Сморгнула слезы. Хорошо хоть, голос слушается. - Просто устала.
        А Алан ведь в самом деле был не так уж и неправ: сейчас мне действительно хотелось, чтобы Ричард не размыкал объятья. Чтобы дорога не кончалась - дорога, на которой мне приходится прижиматься к нему, потому что иначе не удержаться в седле. Чтобы он был рядом.
        Это человек убил моего отца, обрек на смерть моих братьев, после чего умерла и мать. А я готова кинуться ему в объятья. Да что там, я уже…
        - Отпусти меня, - прошептала я. - Пойду пешком.
        Он остановил коня. Оказывается, все остальные давно нас обогнали, а я и не заметила.
        - Что случилось? - спросил Ричард. - Ты только что сказала, что устала.
        - Я передумала.
        - Передумала, что устала?
        Да чтоб тебя! Он еще и издевается!
        - Какая тебе разница! Просто отпусти!
        Он пожал плечами, убрал руку с моей талии. Я помедлила, примериваясь, как бы соскользнуть на землю, не запутавшись в юбках. Высоко… Спуститься с дамского седла мне всегда помогал или слуга, или кавалер.
        - Ты вся дрожишь, - сказал вдруг Ричард. - Что все-таки случилось?
        Я прикусила губу, уставившись в землю. Только разреветься не хватало, позорище какое! Что-то слишком часто я стала реветь.
        - Посмотри на меня.
        Я помотала головой.
        - Посмотри на меня, - проговорил он, приподнимая пальцами мой подбородок. Касание было мягким, я могла бы отвернуться, а то и вовсе соскочить на землю, но я повиновалась. Заглянула ему в глаза.
        И снова эта мысль: такой взгляд, полный тепла и нежности, нельзя подделать. И опять неверие: или можно?
        - Не буду спрашивать, чем я тебя обидел. - Он улыбнулся краем рта. - Спрошу только, мои… мое общество настолько невыносимо, что ты готова идти пешком несколько лиг, лишь бы не оставаться рядом?
        И что, спрашивается, ему ответить? Правду? Да ни за что на свете! Сказать «да» и увидеть, как уйдет тепло из глаз, как синий взгляд станет ледяным, точно родник, а лицо - непроницаемым? Наверное, так и надо сделать, так будет правильно. Но я сама прыгнула ему в седло - отличный способ выразить неприязнь, ничего не скажешь. И потому все, что мне оставалось - молча смотреть в его глаза.
        - Ты слишком долго молчишь для одного простого ответа. - Он отвел прядь волос с моего лица. Меня бросило в дрожь, и почему-то потеплело в низу живота. Захотелось прижаться к Рику, почувствовать его губы на своих.
        - Не знаю, - прошептала я. - Я должна тебя ненавидеть…
        - Ты спасла мне жизнь. - В его голосе прорезались хриплые нотки, словно осязаемые, они скользили по телу, пробуждая мурашки. - Это не слишком похоже на ненависть.
        - Не знаю, - почти простонала я. - Я ничего не знаю. Отпусти меня… пожалуйста.
        - Я тебя не держу.
        И в самом деле. Вот разве что переложил поводья в левую руку, и она теперь перегораживает мне путь вниз. Но не держит. Даже не касается.
        Если не считать того, что мое бедро касается его, а боком я прижимаюсь к его животу. Я охнула, попытавшись отодвинуться, пошатнулась, не удержав равновесие… Пискнула, вцепляясь в его котту - и в тот же миг Ричард подхватил меня, прижимая к себе.
        - Я же сказал, что не уроню, - прошептал он.
        Он был так близко, что дыхание щекотало лицо. Надо было отстраниться и соскочить с лошади - если юбка и задерется, плевать, смотреть-то некому. Но вместо этого мои руки словно сами обвили его шею. А в следующий миг Рик меня поцеловал. Очень легко, бережно, словно давая мне последнюю возможность передумать, отстраниться, сбежать, пока не поздно.
        Только, кажется, было поздно, потому что от одного этого легкого касания меня словно пронзило молнией, заставляя прильнуть к Рику еще сильнее - хотя куда уж сильнее. Его губы стали жадными, ищущими, и мои раскрылись, отвечая, позволяя его языку вытворять с моим все, что вздумается. Перестало хватать воздуха, но и оторваться, чтобы вдохнуть, казалось совершенно невозможным. Голова закружилась, а в низу живота стало так тепло и тяжело, что я застонала прямо в раскрытые губы Рика. Никогда и ни с кем я не испытывала ничего подобного, казалось, захоти он, и я позволю все, что угодно, совсем все, только бы не разжимать объятья, не разрывать поцелуй.
        Он очнулся первым, отстранился.
        - Хватит, - прошептал он. - Хватит, иначе я… - На его лице отразилось смятение. - Я не железный.
        Меня словно окатило ледяной водой. Охнув, я закрыла лицо ладонями. Дернулась, но объятья Ричарда держали крепко, и я ткнулась лбом ему в грудь, вдыхая аромат полыни, черной смородины и можжевельника, ставший таким родным, таким нужным, что даже металлический запах то ли кольчуги, то ли крови, пропитавшей поддоспешник, не мог его перебить.
        Я не должна была…
        - Тшш, - прошептал Рик, гладя меня по волосам. - Все хорошо.
        Я замотала головой. Ничего не хорошо!
        - Все хорошо, - повторил он.
        - Не нужно было… - выдавила я, когда удалось справиться с голосом.
        Ричард не ответил. Только обнял крепче и коснулся губами волос.
        - Это ничего не значит, - как можно тверже проговорила я. Эффект, правда, получился так себе, потому что я так и не осмелилась поднять голову и посмотреть ему в глаза.
        - Конечно, - легко согласился он так легко, что я вскинулась и едва не лишилась дара речи от возмущения, встретив смеющийся взгляд Ричарда.
        Да как он смеет! Я тут места себе не нахожу, а ему хиханьки!
        Хотя для него-то это и в самом деле ничего не значит. У него, вон, королева есть. А я - так… Просто затмение нашло, как и на меня. Говорят, после боя такое бывает, когда кровь кипит и «высокое вдохновение битвы», как пишут в книгах, ищет выхода.
        Поймать бы того борзописца, что первым придумал про высокое вдохновение, да заставить поглядеть на настоящий бой…
        Да, это просто затмение нашло. И все. Смотреть в лицо Ричарда было невыносимо - особенно сознавая, что у него первого хватило ума и благородства остановиться, иначе я бы позволила ему все, хоть овладеть собой прямо на лошади, если такое вообще возможно. Ну, или в кусточках у дороги. Позорище!
        - Ты говорил о филиале в столице, - сказала я, снова ткнувшись лбом ему в плечо. - Я хочу уехать. Я сделаю вам бомбы и научу с ними обращаться. И еще научу Алана делать гремучий порошок. И свечи, и о чем мы там еще с тобой договаривались. А когда вы вернетесь с гномьих путей, ты отправишь меня в столицу.
        На этот раз он молчал долго, но как раз когда я решила, что Ричард не ответит, и собралась повторить, он спросил:
        - Ты в самом деле этого хочешь? Ты говорила, что здесь твой дом.
        Да, дом… Пропади оно все пропадом, я не хочу уезжать!
        Но кроме того, что здесь мой дом, здесь он, Ричард. Которому я должна буду вонзить нож в спину - возможно, и в буквальном смысле - когда «наступит подходящий момент».
        Меня снова затрясло. Я не хочу… не могу! Уже не смогла. Чем дольше я останусь рядом с ним, тем хуже будет. Я и сейчас готова написать лорду Грею, что намерена забыть весь наш разговор, как он и предлагал. Может быть, так мне и поступить?
        Но как же месть? Как же кровь моего отца? Моих братьев?
        Нет, надо уехать. Иначе я просто сойду с ума. Просто уехать, и пусть мужчины играют в эти игры без меня.
        - Я хочу уехать, - повторила я. - Ты был прав - это все равно, что растравлять рану.
        ***
        РИЧАРД
        Может быть, Роза была права, это и в самом деле было разумно - потому что он на миг потерял голову. Потому что не мог пообещать, что это не повторится - да что там, он хотел бы, чтобы повторилось. И не только повторилось. Хотел того, о чем шесть лет назад и помыслить не смел. Чтобы она забыла обо всем в его объятьях, как это было только что.
        Но ведь вспомнит. Уже вспомнила. Потому и едва не плачет сейчас. Потому и хочет уехать.
        Наверное, так будет правильно… Ричард ругнулся, поняв, что мысли ходят по кругу. Да и как тут думать, когда Роза все еще прижимается к нему, спрятав лицо на груди. Можно ли вообще о чем-то думать рядом с ней, кроме как о запахе ее волос, тепле тела, той страсти, с которой она ответила на поцелуй? Кроме как о том, что пару минут назад его просто трясло от желания?
        Нет уж, Алан подвинется. Он все равно не в состоянии оценить, какое сокровище попало ему в руки. Роза не из тех, с кем можно просто приятно провести время, а через пару месяцев сменить на другую.
        Вот только… Слишком многое между ними стоит. Пусть Беорн Эйдо сто раз заслужил смерть, он все равно останется ее отцом. И Роза будет помнить, кто его убил.
        Ричард мрачно усмехнулся про себя: размечтался, дурень. Может, еще понадеешься, что она тебя полюбит по-настоящему? И все же, пока она сидит, притихшая, в его объятьях, можно и помечтать…
        Он не может, просто не в силах ее отпустить.
        - Если ты готова задержаться, чтобы снарядить отряд, значит, неделя-другая ничего не решит, - сказал Ричард. - На дорогах неспокойно, и мне трудно будет выделить людей, чтобы дать тебе достойную охрану.
        - Я и сама могу за себя постоять! - Роза вскинулась и тут же сникла: - Хотя ты прав, прости. Только сегодня…
        Он прижал ее чуть крепче, не удержавшись, легко коснулся губами волос, надеясь, что не заметит.
        - Ты держалась очень достойно. Но всегда найдется тот, кто сильнее. Поэтому мне было бы спокойнее, если бы я сам тебя сопровождал. Через месяц Совет уделов.
        Услышав это, Роза вздрогнула. Странно. Но подумать, с чего бы, Ричард не успел - она прижалась так, словно хотела слиться, срастись, и у него на миг вылетели из головы все мысли.
        - Через несколько дней мы идем на гномьи тропы, - продолжил он, когда смог снова сосредоточиться, - если в самом деле собираешься помочь со снаряжением, это время ты будешь занята. Потом еще неделю-две мы пробудем в походе - и, понятно, что в это время каждый солдат окажется на счету. И каждый хранитель. Потому до тех пор я в самом деле не смогу тебя отпустить… даже если бы хотел.
        - А ты не хочешь? - спросила Роза, по-прежнему не глядя на него - но и не отстраняясь.
        - Не хочу, - признался Ричард. - Но еще меньше я хочу, чтобы тебе было плохо.
        Она неопределенно хмыкнула. Он подождал - не скажет ли Роза чего-то еще, но девушка молчала, и он продолжил:
        - До столицы неделя пути, если посуху. И раз я все равно должен быть на Совете уделов, я бы заодно и отвез тебя туда. Так будет спокойней… и безопасней.
        - А потом ты придумаешь еще какой-нибудь повод, чтобы оставить меня в замке? - спросила Роза. - Скажем, вдруг вспомнишь, что на три удела всего тринадцать хранителей?
        - Обещаю, что сам отвезу тебя в столицу и представлю нашим, - сказал Ричард. - Разве что ты к тому времени сама передумаешь уезжать.
        - Не передумаю. И, похоже, у меня нет выбора.
        - Похоже, что и в самом деле нет, - признал Ричард. - Людей в обрез.
        Только бы она не вспомнила про морской путь! Он дольше, но безопасней, и на корабле можно отправить ее почти без сопровождения.
        - Хорошо, - сказала, наконец, Роза, и голос ее прозвучал странно - точно она смирилась с чем-то неизбежным. Хотя так и было, наверное. - Ты поедешь на Совет уделов, а я поеду с тобой в столичное отделение.
        «И больше мы не увидимся» - кажется, повисло в воздухе.
        Нет уж. Она передумает. Ричард сделает все, чтобы она передумала. Правда, пока не очень понимал, как именно.
        Глава 19
        Роза затихла, так и не отстранившись от Ричарда, а через какое-то время обмякла, задышала глубоко и ровно. Ричард улыбнулся - котенок и есть. Умаялась, бедная. Даже, наверное, не столько устала, сколько слишком много потрясений уместилось в один день. Это хранители успели привыкнуть к постоянному риску, а ей все внове - и все страшно. Он бы очень хотел, чтобы Розе больше не пришлось привыкать ни к чему подобному. Хорошо, что она алхимик - можно найти ей занятие в замке и сказать, что ее умения слишком ценны, потому он не имеет права подвергать ее жизнь риску. Так он и поступит. Хватит с него сегодняшнего дня, когда чуть с ума не сошел от тревоги.
        Расслабленную, держать ее стало тяжелее - и все же Ричард отдал бы что угодно, лишь бы дорога тянулась дольше. Но всему приходит конец, и когда на горизонте вырос замок, Ричард легонько встряхнул Розу. Она вскинулась, сонно моргая, а потом вдруг залилась краской, заерзала, отодвигаясь. Он улыбнулся про себя, но противиться не стал. Правда, руку с талии не убрал, слишком уж неустойчиво девушка сидела.
        - Может быть, я все-таки пойду пешком? - еле слышно спросила Роза. - Я уже отдохнула, и осталось совсем немного.
        - Зачем ноги трудить? - деланно удивился Ричард. - Осталось и правда всего ничего.
        - Но…
        - Не ставь меня в неловкое положение, - прошептал он ей в ухо, едва удерживаясь, чтобы не коснуться губами нежной кожи, спуститься поцелуями вдоль шеи - Где это видано, чтобы мужчина ехал верхом, а девушка шла рядом?
        Она недоверчиво посмотрела на него - Ричард изобразил самое серьезное выражение, на какое только был способен - и снова опустила ресницы, кажется, покраснев еще сильнее, и больше не произнесла ни слова, пока они не въехали в ворота замка.
        Алан успел спешиться, зло зыркнув на Ричарда, протянул руку Розе. Та, опершись на нее, соскользнула на землю и тут же отскочила от Алана, точно от прокаженного. Казалось, дай ей волю - убежит и запрется в своей комнате.
        Ричард и сам рад был бы запереться в комнате. Стащить задубевший от крови подкольчужник, вымыться, отдохнуть. Но к леди Эйлин, спешиться которой помогла Ева, устремился ее отец, значит, придется разговаривать, причем разговор будет не из приятных.
        ***
        РОЗА
        Больше всего на свете мне хотелось сбежать - подальше от всех. Что я натворила? Это с надоевшим поклонником можно вежливо расстаться и, встречаясь время от времени на светских мероприятиях, раскланиваться, мило улыбаясь, а что он там себе думает - его дело. Здесь… Мне придется все время оставаться рядом с обоими. Работать в одной лаборатории с Аланом. Обсуждать дела с Ричардом. Выполнять его приказы. И делать вид, будто ничего не было.
        Но ведь и в самом деле ничего не было! Всего лишь один поцелуй… Ну хорошо, не один. Но учитывая все, что стоит между нами, и одного слишком много. Я заставила себя не думать об этом. Сделанного не воротишь. Наверное, так даже и лучше - теперь магистр будет уверен, что я всецело на его стороне.
        Жаль, что не удалось уехать. Хотя, наверное, так и должно быть. Бегство - не выход. От себя-то не убежишь. И от последствий собственных решений тоже. Надеюсь, в ближайшее время у меня найдется достаточно дел, под предлогом которых я буду держаться подальше от Ричарда.
        Пожалуй, начать держаться от него подальше стоит прямо сейчас. Вот только удостоверюсь, что я больше никому не нужна.
        Я огляделась и только сейчас заметила лорда Бенли. А тот, увидев лицо дочери, замер, точно налетев на прозрачную стену. В следующий миг он раскрыл объятья, и Эйлин бросилась в них, рыдая. Отец гладил ее по голове, что-то негромко говорил, а взгляд его, полный ненависти, был устремлен на магистра, словно лорд Бенли хотел прожечь того насквозь.
        Ричард спешился. Поклонился - по этикету первым приветствовать должен был гость, но лорд Бенли по-прежнему обнимал рыдающую Эйлин. Впрочем, не уверена, что магистр удостоился бы сейчас поклона. Почему-то мне стало очень обидно - Ричард едва не погиб, спасая его дочь, а вместо благодарности… Если уж отцу нужно на ком-то сорвать злость из-за собственного бессилия, если нужно кого-то винить, почему бы не начать с родичей тех тварей? Раз уж сами насильники теперь недосягаемы.
        - Вы слишком поздно собрались спасти мою дочь, - проговорил лорд Бенли. - Не иначе нездоровье помешало успеть вовремя.
        Значит, тот гонец передал не только ответ, но и что письмо попало к Ричарду не сразу. Наверное, Акилю тогда следовало бы ответить более уклончиво, но, похоже, эльф не слишком различал тонкости чужого языка, не понимая, когда прямота становится грубостью. Или и в самом деле не любил увертки и недоговорки. Кто поймет, что на самом деле у него в голове?
        - Боюсь, слишком поздно было, уже когда вы писали мне, - сказал Ричард.
        Так и есть, если вспомнить рассказ Эйлин. Но едва ли стоило повторять его сейчас, когда во дворе полно слуг и солдат.
        - Кто это сделал? - спросил лорд Бенли.
        Ричард перечислил полдюжины имен. Остальные, похоже, были просто безродными и безымянными наемниками. Лорд Бенли выругался. Я сглотнула горький комок. По имени я знала всех - соседи как-никак. С четверыми была знакома лично. Один пытался за мной ухаживать, впрочем, в свои двенадцать я могла что-то неправильно понять: он-то был ровесником Рэндольфа… Даже странно, что я не узнала его сегодня. Видимо, очень не хотела узнавать. Наверное, отказывалась верить, что добрые соседи оказываются способны на подобное.
        - Сколько я вам должен? - так же холодно поинтересовался лорд Бенли.
        Меня опять обожгло обидой - и снова не за себя. Хотя, наверное, и за себя тоже. Подобный вопрос переводил отношения подданного и владетеля удела в разряд отношений нанимателя и наемника. Того, кто продает свой меч и проливает кровь за деньги. А я ввязалась в это вовсе не из-за денег.
        Если Ева права, и девушку похитили те, кто хочет лишить хранителей поддержки, то они своего добились. Если Ева права… Но не могли же друзья моего отца действовать такими методами?! У магистра наверняка много врагов!
        - Вы не должны мне ничего, кроме обычных обязательств, - ровным голосом произнес Ричард.
        - Боюсь, я не смогу их исполнить. Завтра же мы с дочерью отправляемся в Бенрид, к родне. Подальше от сплетен. Едва ли я успею вернуться к Совету уделов.
        Две недели морем туда, две - обратно, причем на обратном пути ему не придется тратить время на дорогу до столицы: она тоже на побережье. Сколько-то времени в Бенриде, чтобы устроить дочь. Да, не успеет.
        - Сплетен можете не опасаться, - заверил Ричард. - Покойники сплетничать не будут, а мои люди умеют держать язык за зубами.
        - Эйлин нужно сменить обстановку и развеяться.
        Магистр пожал плечами.
        - Вы отец, вам решать.
        - Благодарю, - едко заметил лорд. - На миг мне показалось, что вы запретите. Разрешите откланяться.
        - Лорд Бенли, - вклинилась я. - Милорд, магистр, прошу прощения. Если Эйлин поедет в Бенрид… У меня осталось много подруг в тамошней столице, в Беркиве. Если позволите, я написала бы для леди Эйлин несколько писем. Возможно, новые знакомства ее развлекут.
        И помогут устроиться на новом месте. Родня родней, но у меня было много подруг. Конечно, кто-то сочтет, что со мной больше незачем знаться, но кто-то поможет.
        - С кем имею честь? - спросил лорд Бенли. - Магистр, представьте нас.
        Я мысленно хмыкнула. Только что лорд Бенли разговаривал с нами как с наемниками. Теперь же со мной обращались как со светской дамой, не слишком изящно попытавшись поставить на место: в свете разговор с тем, кому не представлен, немыслим. Дескать, какие такие рекомендации может дать девчонка, не знающая этикета? Не говоря уж о не слишком хорошо перешитом платье.
        И все же я сдержала злость - кто знает, как повела бы себя я на его месте. Встретилась взглядом с Ричардом, прочла безмолвный вопрос. Неужели и магистр еще не раструбил всем и вся, что последняя из Эйдо на его стороне? Хотя когда бы ему было говорить об этом?
        Я едва заметно кивнула. Все равно лорд Бенли узнает малый герб на печати. Да и Эйлин расскажет.
        - Прошу прощения, я невежлив, - сказал Ричард. - Роза, позволь тебе представить: Лорд Бенли Невилл. Лорд Бенли: Роза Эйдо.
        Я присела в реверансе. Глаза лорда Бенли стали большими и круглыми.
        - Магистр, до сих пор о вас говорили как о человеке честном, - выдавил он, наконец. - Но мне трудно поверить…
        - Если вы так ставите вопрос, я не знаю, что ответить, - медленно проговорил Ричард. - Вы намекаете на то, что я лгу…
        Лорд Бенли открыл было рот, но магистр жестом остановил его.
        - …но если я действительно лжец, чего тогда будут стоить любые мои заверения?
        Снова надолго повисла тишина, разве что фыркали кони да где-то в другом конце двора переговаривались слуги, которым не было дела до господских бесед. Я тоже молчала, не зная, что сказать. Как доказать, что я - это я? Пожалуй, королеве было проще - Неугасимое пламя снимает все сомнения. Но я-то не королевских кровей…
        - Леди Роза, вы знаете, что случилось с вашим отцом? - спросил, наконец, лорд Бенли.
        Я стиснула зубы - удар попал в цель. Но мне придется отвечать на этот вопрос снова и снова. И я даже не могу сказать - дескать, господь велел прощать, что я и сделала. Потому что не простила и не забыла.
        - Я могла бы сказать, что мои счеты с магистром хранителей вас не касаются. - Кажется, я кое-чему научилась у Акиля. Иногда не стоит бояться показаться грубой. - Или что наши с ним разногласия мы решим так или иначе. - При этих словах на лице Ричарда промелькнуло нечто неуловимое. - И это, опять же, наши личные дела. Но я скажу: что бы между нами ни стояло, у нас нет разногласий в том, что касается дел ордена хранителей, задача которого защищать эти земли от чумных и тварей, что зовутся людьми лишь по недоразумению. Насильников и мародеров магистр велел вешать - и в этом у нас тоже нет разногласий.
        Я понизила голос так, что слышать могли лишь те, кто стоял рядом:
        - То, что случилось с вашей дочерью, совсем недавно едва не произошло со мной. Мне повезло. Эйлин - нет. Я немногим могу ей помочь - но не отвергайте хотя бы это немногое.
        - А будут ли ваши письма иметь хоть какой-то вес после того, как ваши подруги в Беркиве узнают, что у вас больше нет ни титула, ни земель? - не унимался лорд Бенли.
        - Не знаю, - не стала увиливать я. - Мне хочется верить в подруг, но… не знаю. В любом случае хуже не будет. Ваши-то земли и титул при вас.
        Лорд Бенли задумчиво кивнул.
        - Спасибо, леди Роза. Мы с Эйлин будем очень вам признательны.
        - Тогда я сбегаю за пером и бумагой.
        - Погоди. - Ричард положил руку мне на плечо. - Лорд Бенли, вы не успеете домой до темноты. Я могу дать вам солдат в сопровождение…
        - Мне не нужны ваши подачки! - снова вскинулся тот.
        - …Но был бы благодарен, если бы вы оказали нам честь остаться в замке до утра. Мои люди, - он легко сжал мое плечо, - рисковали жизнью сегодня. Не делайте их мужество напрасным. К тому же леди Эйлин наверняка устала и голодна.
        Лорд Бенли, помедлил, заглянул в лицо дочери. Та кивнула.
        - Благодарю, - сказал он.
        Вот и славно. Эйлин в самом деле стоит отдохнуть. И наверняка за сегодняшний вечер Ричард попытается вернуть ее отца на свою сторону. Нет, лорд Грей неправ: магистр хранителей достиг того, что у него есть, отнюдь не только потому, что умеет угождать дамам.
        А у меня будет время привести себя в порядок и отдышаться, прежде чем сесть за письма. Потому что все, чего мне хотелось сейчас - сбросить перепачканное кровью платье, смыть дорожную пыль, страх и воспоминания, а потом завалиться спать.
        Сон, вопреки ожиданию, не шел. Стоило закрыть глаза, как сами собой вспоминались объятья Ричарда, его губы, касающиеся моих так нежно - и так страстно. Выругавшись вслух, я выбралась из постели и снова оделась. Написала все нужные письма. Вышла на балкон - может, свежий воздух навеет сон. Но, взглянув на небо, поняла, что еще не поздно - горизонт на западе до сих пор оставался светлее остального неба. Неудивительно, что мне не спится.
        Я взяла со стола записку магистра к казначейше и пошла искать госпожу Вейс.
        В кабинете стоял густой дух прогорклого сала свечей. Я зажгла светлячок и попросила разрешения открыть окна. Казначейша, немолодая, полная, не стала возражать. Близоруко прищурилась, разбирая записку, и улыбнулась.
        - Да тебя мне сам бог послал, деточка! Передай магистру мою благодарность.
        Вот даже как? Или она настолько уверена в себе, или не считает, что я способна что-то найти. А я способна. В конце концов, я считалась завидной невестой, а значит, когда-нибудь мне пришлось бы заниматься делами в собственном замке. Если госпожа Вейс нечестна, я это выясню. И то, что она не воспринимает меня всерьез, мне только на руку.
        - Как мы приняли замок, так все недосуг было разобрать бумаги прежнего лорда, - продолжала она. - Похоже, он не слишком заботился о делах, они совершенно расстроены .
        Быть того не может! Казна всегда была в руках отца, мать занималась хозяйством, но оба относились к своим обязанностям предельно серьезно. И управляющий, и экономка были верны нашей семье много лет. К слову, где они?
        - А прежний управляющий не стал вам помогать? - поинтересовалась я.
        - Говорят, лорд уволил его незадолго до смерти.
        Еще одна странность. Что на отца нашло к концу войны? Отдать Локк, уволить управляющего, какие еще сюрпризы меня ждут?
        - А вы позволите изучить, в каком состоянии были дела, когда вы их приняли?
        - Как я могу не позволить, если магистр велел всячески содействовать? - Она вручила мне пухлую пачку бумаг. - Садитесь за стол.
        - Не утруждайтесь, - вежливо улыбнулась я. - У вас наверняка много работы, а разбирать бумаги мне проще будет на полу.
        Стол в кабинете был всего один, так что я села у окна, скрестив ноги и повесив над головой еще один светлячок. И, бегло просмотрев описи, поняла, что насчет пустой казны магистр не солгал, как не солгала и казначейша, говоря, что дела полностью расстроены.
        Вот только были ли они расстроены до того, как погибли родители, или кто-то успел здорово поживиться, принимая дела?
        Чтобы это понять, следовало сперва разобрать архив отца. Госпожа Вейс указала в дальний угол, где стояли кое-как сколоченные ящики. Я заглянула в один, второй, выругалась себе под нос. В кабинете отца всегда царил идеальный порядок: счета и письма сложены, снабжены описями и перевязаны лентами. В ящиках же документы были свалены как попало, словно кто-то просто сгреб все подряд с полок, а если что и рассыпалось - невелика беда. Немудрено, что не доходили руки разобрать бумаги. Ничего, у меня дойдут.
        Очень трудно было не начать читать все подряд. Со счетами и хозяйственными записями соседствовали письма Эдвина, Мартина, мои собственные. Я вывернула на пол один ящик, вызвав неодобрительное восклицание госпожи Вейс, и начала складывать туда личные письма и дневники. Это я хранителям не оставлю. Заберу к себе, а потом решу, что сохранить на память, перепрятав хорошенько, а что сжечь. Как Ричард наверняка сжег все доказательства того, что его семья причастна к заговору. Да и едва ли отец хранил на полках в кабинете что-то по-настоящему компрометирующее. Для таких вещей придумали тайники - вот только тайник на то и тайник, что знает о нем лишь один человек. Отца уже не спросить, значит, не стоит и беспокоиться.
        Во второй ящик, содержимое которого я тоже вывернула на пол, начали ложиться документы, счета и все, что касалось казны и хозяйства. Таких бумаг было куда больше. Да уж, в ближайший месяц мне явно станет не до переживаний. Вот и отлично.
        - Я думала, ты собираешься упорядочить документы, а не разбрасывать их, - заметила казначейша.
        - Не волнуйтесь, - вежливо улыбнулась я. - Я не оставлю все это так.
        Она потерла глаза.
        - Тогда, вот, ключ на столе. Закончишь - отнесешь Беркли или магистру. Уже довольно поздно.
        Разве? И в самом деле. Ничего, я тоже надолго не задержусь. Сейчас мне надо рассортировать документы, а не изучить их. В одиночестве даже лучше. Не придется следить за лицом. Так странно - людей уже нет, а бумага хранит мысли, воспоминания, заботы. Нет, я не буду думать об этом, не сейчас. Лучше подумаю, скажем, о неурожае, который, если верить записям, случился за год до войны. Многие сочли это предвестием больших бед и не ошиблись. Хотя легко задним числом назвать себя пророком: несбывшиеся предсказания никто не помнит, но доведись что-то случайно угадать, и всегда можно заявить, мол, а я говорил!
        Но одного неурожая мало, чтобы расстроить дела полностью. Хотя еще война… Тоже, как на грех, начавшаяся весной. Когда некому собирать урожай - полбеды, но когда некому и сеять…
        Я потянулась, разминая уставшую спину. Вздрогнула от стука в дверь. Кого там еще принесло?
        - Войдите.
        В щель скользнул его котейшество, дверь приоткрылась, и просунулась голова Алана.
        - Ничего себе, куда тебя занесло! В смысле, не помешаю?
        Я вынула его котейшество из ящика, почесала за ухом.
        - Не помешаешь. Я уже заканчиваю.
        Попросить, что ли, донести ящик с письмами до моей комнаты? Нет, пожалуй, поостерегусь - мало ли, Алан расценит это как приглашение. Оставлю пока, тем более что он еще не полон. Наполнится, тогда и подумаю, как донести. Госпоже Вейс будет не до того: за все время, что я провела в ее кабинете, она не отрывалась от бумаг.
        - Я тебя искал. Хотел поговорить.
        Внезапно я поняла, что устала. Ноет спина, и хочется спать. Но неприятные разговоры лучше не откладывать, а этот едва ли будет приятным.
        - Говори, - пожала плечами я.
        - Кажется, я позволил себе лишнего сегодня… Ты обиделась?
        - Нет.
        Алан расцвел в улыбке, шагнул внутрь, закрывая за собой дверь.
        - Тогда мир?
        Я покачала головой:
        - Не обиделась. Разозлилась. Если под «миром» ты понимаешь, что нам нечего делить, или что я не держу камень за пазухой - это так. Мир. Но если ты имеешь в виду… - Я замялась, подбирая слова. Все-таки сказать прямо - «если ты намерен продолжать за мной ухаживать, не трать время» - как-то слишком прямолинейно. «Я перестала тебе доверять. Извини» - вообще не то.
        Недоговоренность повисла в воздухе, и Алан понял, о чем я промолчала. Помрачнел.
        - Сейчас ты скажешь «давай останемся друзьями» и «дело не в тебе»…
        Я посмотрела на него снизу вверх.
        - Я скажу: «не говори за меня» и «не решай за меня».
        Он присел, заглядывая мне в глаза:
        - Ну да, я перегнул палку сегодня. Но пойми и меня: я ревновал.
        - Мне трудно это понять.
        - Хочешь сказать, тебе незнакома ревность? - усмехнулся он. - Неужели ты никогда не любила?
        - Я знаю, что такое ревность, - медленно проговорила я.
        То жжение в груди, которое появляется, стоит подумать о Ричарде и королеве. Но при чем здесь любовь? Просто обида, что мой давешний поклонник увлекся кем-то другим. Просто желание удержать его при себе.
        - Но я не понимаю, как ревность может стать оправданием всякому… Если, например, я приревную к тебе его котейшество, - я почесала кота под подбородком, и тот с готовностью замурлыкал, - и подсыплю тебе… даже не мышьяк в еду, а просто крошек в кровать, а потом скажу - пойми меня, я ревновала…
        Алан расхохотался
        - Ну ты и сравнила!
        - А в чем разница? В чем разница между пьянчугой, разгромившим трактир и наутро утверждающим, дескать, не ведал, что творил, и человеком, который говорит: «я влюблен», или - «я ревную и потому не сознаю, что делаю»? Или между ним и человеком, который говорит: «я ненавижу, и потому убью всех, кто встанет на пути моей ненависти, не разбирая правых и виноватых»?
        - Если ты сейчас о себе, - жестко усмехнулся Алан, - то, что происходит между тобой и Ричардом, не слишком похоже на ненависть.
        - Я могла бы спросить, с чего ты взял, будто между нами что-то происходит…
        - Или сказать, что это не мое дело, так? - перебил он.
        - Мне очень не нравится, когда мне приписывают то, чего я не говорила, - негромко произнесла я. - Или пытаются решить за меня, о чем мне думать, что чувствовать, как себя вести или на кого смотреть.
        - Что ж, - усмехнулся Алан, выпрямляясь. - Скажи это Эмме.
        - Эмме?
        - Королеве. С пару часов назад прибыл гонец: ее величество хочет своими глазами увидеть, как хранители, которым она обязана жизнью и троном, устроились на новом месте. Королева будет здесь через три дня.
        - Но до столицы…
        - Неделя, - кивнул Алан. - Гонца отправили с дороги, уже после того, как Эмма выехала. Такие сюрпризы вполне в ее духе.
        - Эмма? - повторила я.
        - Так ее называют друзья. Без свидетелей, разумеется. - Он хмыкнул. - Ева, Акиль, я - мы просто друзья. Но не Ричард.
        - С чего ты взял, что меня это каким-то образом касается? - надо же, мне удалось справиться и с лицом, и с голосом. Нет, Алан не прав. Кажется, я слишком хорошо знаю, что такое ревность. И любовь тут вовсе ни при чем. Я ненавижу Ричарда.
        - Вот и скажешь ей, что это тебя не касается. И что только тебе решать, на кого смотреть и что при этом чувствовать.
        - Я была о тебе лучшего мнения, - покачала я головой.
        - Нет, я ей не скажу, еще чего не хватало. Но Эмма не слепая. И не дура.
        Он вдруг снова опустился напротив, склонился к самому моему лицу, прошептав:
        - Я же люблю тебя, неужели ты не видишь? Или не хочешь видеть?
        Надо было промолчать, как-то перевести тему, тем более что он, кажется, сам верил в сказанное. Но хуже нет - давать ложную надежду.
        - Мы знакомы меньше недели, - мягко произнесла я. - Меня ли ты любишь? Или мое лицо и свои желания? Что ты знаешь обо мне?
        - Что ты холоднее горных вершин. - Он покачал головой. - Не знаю, зачем тебе понадобилось играть со мной вчера утром, но… Пусть это останется на твоей совести. Хоть Ричарда пощади.
        Он подхватил кота и вышел.
        Глава 20
        РИЧАРД
        Такие сюрпризы - свалиться как снег на голову - были вполне в духе Эммы, потому Ричард лишь усмехнулся, читая письмо. Наверное, оно и к лучшему. Добиваться одну девушку, не расставшись с другой, по меньшей мере некрасиво, хотя было для этого и другое слово, более точное. А «больше не люблю» нужно говорить в глаза, не прячась за письмами. Вот только одному богу известно, чем закончится такой разговор. Еще год назад он считал, что знает Эмму как облупленную, но сейчас был вовсе в этом не уверен.
        А потому, наверное, к лучшему оказалось и то, что Роза начала откровенно его сторониться. Нет, она не поворачивала обратно, едва заметив в конце коридора, не отмалчивалась. Сидела напротив в столовой, поддерживая беседу. Заглядывала к нему в кабинет: Ричард предоставил ей полную свободу действий, однако каждый вечер на его стол ложился письменный отчет. Он бы заподозрил в этом повод лишний раз встретиться, но Роза говорила о делах, только о делах. Спокойная, собранная, она больше не улыбалась, не краснела мило, опуская ресницы, когда он оказывался слишком близко, а, раз потянувшись накрыть ее ладонь своей, Ричард вдруг обнаружил, что она незаметно отодвинулась, хотя только что, казалось бы, была рядом. Словно между ними выросла ледяная стена, прозрачная, но непроницаемая.
        Он бы разбил ее, растопил, вернул ту Розу, которую он знал - улыбчивую, непоседливую, живую - но сперва следовало объясниться с Эммой. Нельзя, чтобы королева увидела в Розе соперницу. И потому Ричард сам добавлял льда в эту стену, тоже говоря только о делах и не пытаясь увидеть девушку просто так.
        Ричард был уверен, что Алан своего не упустит, предоставив Розе лабораторию, но девушка большую часть дня проводила во дворе замка. И то сказать, вываривать земляную соль в помещении стало бы не лучшей идеей, да и пережигать уголь, пусть и под контролем магии, тоже нужно было на улице. Так что Алан ходил мрачный и злой, и только его котейшество беззастенчиво ластился к Розе, всегда получая свою порцию поглаживаний.
        Королева въехала во двор верхом: она не любила экипажи и, оказавшись в седле, обожала пустить коня вскачь, что приводило в отчаяние ее телохранителей. Еще когда Ричард был в столице, начальник охраны не раз и не два просил ее величество не усложнять им работу, но Эмма только отмахивалась. Дескать, за два года войны смерть так и не догнала, хотя несколько раз отставала лишь на полвершка, а теперь мир, и вовсе бояться нечего.
        В этот раз, правда, ее конь чинно перебирал ногами, а вокруг сомкнули ряды две дюжины гвардейцев. Это было красиво, но Ричард впервые задумался, что в гвардию отбирают не только за боевые умения, но и по внешности. Чтобы услаждали взоры знати. Некоторые услаждали не только взоры, умудряясь неплохо жить за счет подарков богатых любовниц.
        Ричард знал, что и про него говорят так же - дескать, всем, что у него есть, он обязан милостям королевы. До сих пор его это не заботило: собака лает - ветер носит. В лицо никто не скажет, самоубийца разве что, а обращать внимание на шепотки за спиной было ниже его достоинства. Сейчас от мысли, что эти сплетни донесут до Розы, да что там, наверняка уже донесли, сами собой сжимались кулаки. Казалось бы, поверит - тем хуже для нее, значит, не стоит она внимания, а поди ж ты, аж скручивало при одной мысли, что и она решит, будто он жиголо какой-то. Хотя нет, не поверит, Роза всегда и во всех видела только хорошее. И все же не хотелось, чтобы эта грязь ее коснулась.
        С дозорной башни кавалькаду заметили издалека, и когда она въехала в ворота, во дворе уже выстроился гарнизон и восьмерка хранителей: еще двое вернулись вчера и снова уйдут через пару дней. Хоть самому в патруль выходи. Может, и выйдет, когда королева уедет. В дозоре все просто: вот ты, вот разбойники или чумные, никаких бесед с двойным дном, доносов и интриг.
        Ричард поклонился, приветствуя королеву, как и велел этикет, следом склонились и остальные, Ева и Роза присели в реверансе. Эмма милостиво кивнула в ответ. Сейчас она была очень похожа на своего отца - высокая, статная, волосы искрились на солнце золотым нимбом. Только улыбка выглядела другой - искренней. Впрочем, надолго ли она такой останется?
        - У вас пополнение, магистр?
        Что ж, этого следовало ожидать. Даже тех двоих, что вернулись из патрулей, Эмма помнила по столице. После того, как ей пришлось самой сражаться с чумными и не только с чумными, благоговение перед хранителями поутихло. Реальность оказалась страшнее и грязнее легенд. Но королева по-прежнему не обделяла орден своим вниманием, помня в лицо и по именам всех хранителей. Хотя не так много людей и надо было помнить.
        - Да, ваше величество. Разрешите представить вам Розу.
        - Роза, а дальше?
        - После вступления в орден прошлое остается в прошлом, ваше величество. Таков обычай.
        Роза бросила на него быстрый взгляд, точно говоря, что скрывать и стыдиться ей нечего. Ричард едва заметно качнул головой. Он рассказывал подробности того, что произошло два года назад, лишь брату, но Эмме хватило его кошмаров, которые пару раз будили ее, и того, что всплыло на Совете уделов, чтобы возненавидеть всю семью Эйдо. Она и Мартина с Эдвардом порывалась арестовать, узнав, что они прибыли в столицу, и Ричард едва язык не отболтал, убеждая, что дети за грехи отца не ответчики. Так что незачем ей знать. И без того взбесится.
        - Тогда почтим обычай. Рада знакомству, Роза.
        - Для меня это честь, ваше величество, - девушка снова присела в реверансе.
        - Что привело вас в орден?
        - Месть, ваше величество.
        - Вот как? - вскинула брови Эмма.
        Ричард затаил дыхание. Неужели у Розы не хватит ума промолчать?
        - Чумные убили моих братьев.
        - Соболезную вашей утрате. - Голос королевы прозвучал тепло, словно ей в самом деле было не все равно. - У меня тоже есть счеты к чумным.
        - Да, ваше величество. Гибель вашего батюшки стала огромной потерей для всех.
        Эмма снова кивнула, давая понять, что разговор окончен. Обернулась к Ричарду.
        - Что ж, покажите мне ваши владения, магистр.
        По лицу Розы промелькнула тень, но королева на нее уже не смотрела. Оно и к лучшему.
        Осмотр замка не затянулся: Эмма все-таки устала с дороги. Да и вокруг царила необычная суета. Не так-то просто оказалось разместить королеву, ее охрану, камеристок (и по совместительству телохранительниц) и прислугу. Хорошо хоть свору фрейлин Эмма оставила в столице. Многие наверняка хотели бы сопровождать ее величество в этой поездке, чтобы знать, куда ветер дует, а заодно запастись свежими сплетнями.
        Нет, все-таки правильно, что королева удалила Ричарда от двора. Лишь бы не надумала вернуть, дескать, столичному отделению ордена нужна твердая рука. Нечего ему делать в великосветском гадюшнике. Он всегда радовался, что родился младшим, и может сам выбирать, как жить, не влезая в политику. Все-таки у господа своеобразное чувство юмора.
        Конечно, никто не стал кормить королеву из того же котла, что и солдат: довольно с них того, что и внукам будут рассказывать, дескать, видел ее величество «ну вот как тебя сейчас» - те, кто доживет, конечно. Да и Эмма не поймет. Опять скажет, что пора забывать привычки, приобретенные во время войны.
        Ричард не поленился сам съездить на постоялый двор, где сейчас работала Маргарет, о которой ему рассказал Алан. Разговаривать с поварихой оказалось неожиданно неловко, словно Ричард был виноват, что жив. Вот вроде и понимал, что никто не выиграл бы от того, если бы он остался рядом с родителями, как должен был и как хотел. Скорее всего, не только сам погиб бы, но и не было бы сейчас в живых ни Эммы, ни Алана, ни Евы, ни Акиля, а Бенджамин и Элинор полегли бы в самом начале войны, а не полтора года спустя. И все равно смотреть в глаза женщине и видеть в них безмолвный вопрос: «почему ты жив, а моя родня - нет», было трудно.
        Все же она согласилась помочь. От платы отказалась, потребовала, чтобы Ричард договорится с братом, и тот позволил ей снова работать в замке Мортейнов. «Бабка моя еще вам служила, так что негоже мне по трактирам болтаться». И чтобы орден дал сопровождение. Немолодая грузная женщина боялась путешествовать одна, пусть даже и ехать-то было всего ничего. А ужин для королевы она приготовила на славу: такой и во дворце подать было не стыдно.
        Впервые за долгие месяцы пиршественный зал замка не пустовал. Приедь королева с подобающей свитой, все было бы как в старые времена: за небольшим столом на помосте в торце зала восседают хозяева дома и почетные гости; за длинными столами внизу - остальные, и чем знатнее человек, тем ближе к хозяевам. Гомон голосов, музыканты на галерее под потолком…
        Сейчас горстка людей - чести разделить трапезу с королевой удостоились только хранители - кажется, делала огромный зал еще более пустым, чем он был на самом деле.
        Ричард собственноручно отрезал первый кусок себе как хозяину, потянулся попробовать, давая понять, что еда не отравлена, но королева остановила его руку.
        - Не стоит, едва ли мне что-то угрожает в вашем обществе. И отошлите слуг, магистр.
        - Хотите, чтобы я прислуживал вам сам? - понизив голос, поинтересовался он.
        Эмма одарила его долгим непроницаемым взглядом.
        - Нет, - сказала она, наконец. - Слуг у меня хватает. С друзьями хуже. - Она повысила голос: - Сегодня я среди друзей, обойдемся без формальностей.
        Ричард повел бровью - слуги исчезли. Эмма откинулась на спинку стула, широко улыбнулась.
        - Господи, как же я соскучилась по нормальным людям! - Она снова наклонилась чуть вперед, ловя озадаченные взгляды Освальда и Сигара, не входивших в их компанию. - Я обязана хранителям жизнью и троном. И поэтому считаю их - вас всех - своими друзьями. - Эмма повернулась в другую сторону и кивнула Розе. - А между друзьями церемонии излишни.
        Она легонько пихнула в бок Ричарда и тот, налив вина ей и себе, передал кувшин сидевшему рядом Алану. По другую сторону от королевы Акиль сам потянулся за другим кувшином с вином.
        - Выпьем за друзей! - Она подняла кубок. - Немногим правителям повезло знать, что они есть. Мне повезло, и спасибо вам всем за это.
        Выпив, Эмма сама потянулась, чтобы отрезать дичи.
        - До чего же мне надоел дворец! Шагу ни ступи без экивоков.
        - Еще скажи, что ты скучаешь по посиделкам у костра и мясу, сверху горелому, внутри сырому, - заметил эльф.
        - Не поверишь, скучаю, - Эмма рассмеялась. - Было здорово.
        - Ну так водрузи локти на стол и вгрызайся, - поддел ее Акиль. - Но спорим, начнись все сначала, и ты заноешь через неделю.
        - Когда это я ныла?!
        Это правда, не ныла она никогда, хотя первое время было очень заметно, как тяжело ей, выросшей в роскоши дворца, спать на земле под плащом и есть то, что удастся добыть - а удавалось немногое, чумные оставляли после себя мертвую землю.
        Ричард бросил быстрый взгляд на Розу. Девушка сидела прямо, не касаясь спинки стула. Кивком поблагодарила Алана, который подал ей блюдо, переложив кусок на тарелку, начала разрезать, держась так, точно это она была королевой, на которую устремлены глаза всех присутствующих. Ричард вспомнил, как однажды она, увлекшись разговором, начала размахивать зажатой в кулаке вилкой, и едва сдержал улыбку. Та Роза, которую он помнил, ненавидела условности куда сильнее, чем сейчас пыталась показать королева. Но, похоже научилась сдержанности, когда выросла.
        Эмма же сейчас вела себя точно девчонка, сбежавшая от строгой гувернантки. Хотя она всегда была такой - взбалмошной и неспособной предвидеть, во что выльются ее капризы, умной, но вовсе лишенной того, что называют житейской мудростью. Вот и сейчас она ставила в неловкое положение тех хранителей, что не были допущены в их круг: то, что позволительно среди давних и добрых друзей, неприемлемо между едва знакомыми. Едва ли Освальд или та же Роза смогли бы обратиться к ней по имени и на «ты» - королева как-никак.
        Понимал ли Акиль, подыгравший ей, что сейчас делит хранителей на тех, кому позволено «тыкать» королеве, и остальных? Он мог с равной вероятностью действительно не улавливать таких тонкостей, и, как нередко делал - прячась за маской «нелюдя», провоцировать остальных показать свое истинное лицо. И если верно второе, что он задумал?
        Ричард снова невольно глянул на Розу и восхитился спокойным достоинством, с которым она держалась. Словно ее не волновало, что происходит за столом. А ведь понимает, не может не понимать. Или ей именно это и надо - отстраниться, сделать вид, что она не их круга, что ничего не связывает ее с Ричардом, кроме службы и дел ордена?
        Как Алан умудряется лавировать между своими многочисленными увлечениями, каждый раз выходя сухим из воды?
        - А может, в самом деле выберемся в лес? - поинтересовалась меж тем Эмма. - Как в старые добрые времена? На всю ночь?
        - Чтобы чумной подкрался и цапнул твое величество за местечко повкуснее? - ухмыльнулся Акиль.
        - Когда рядом будут хранители? - Она улыбнулась, коснувшись руки Ричарда. - Рядом с вами, - ее ладонь скользнула по его предплечью, - я ничего не боюсь.
        Он отодвинулся, натянул на лицо вежливую улыбку.
        - А я боюсь. За твою жизнь. Это слишком опасно.
        - С каких это пор ты стал бояться опасности?
        - С тех пор, как от тебя стало зависеть благополучие целой страны. Еще два года безвластия могут обойтись слишком дорого. Я слышал, на границах Ландернау стягиваются войска.
        Эмма на миг помрачнела.
        - Это правда. Но союз с Довером их остудит. Особенно когда их шпионы принесут весть о… - Она осеклась. - Впрочем, неважно. В любом случае командовать войсками, слава богу, не мне. Я буду не более чем знаменем… как и всегда.
        - Без знамени люди не будут знать, за кем им идти, - заметил Ричард, начиная догадываться о чем она не договорила. - И никакой союз не поможет, если с тобой что-то случится, и лорды снова начнут делить власть.
        - Вот уж не думала, что ты начнешь говорить как этот старый зануда лорд Эдвин.
        Ричард пожал плечами. Лорд Эдвин, один из советников ее отца, демонстративно удалился от дел и уехал в свое поместье, когда военный советник прежнего короля объявил себя регентом. Именно лорд Эдвин командовал обороной столицы и совершил практически невозможное, отстояв город.
        Ричард бы сказал, что к советам лорда Эдвина стоит прислушаться, но Эмма и сама это знала. И прислушивалась, что не мешало ей ворчать по этому поводу. Вот и сейчас настроение у нее испортилось: к лицу приклеилась вежливая улыбка, а желания болтать о пустяках явно поубавилось.
        Или дело было не в старом лорде, а в чем-то другом? Ричард мысленно прокрутил весь разговор. Да, королева переменилась после упоминания о союзе и о вести, которая должна убедить Ландернау в нерушимости этого союза.
        Уж не просватали ли ее?
        Да, это было бы логично. У Довера тоже были давние споры с Ландернау. А еще Довер и Краммиан давно грызлись за участок побережья. Ничего особо ценного не было там: голые камни, чаячий помет да пираты, расплодившиеся еще во время прошлой войны с Ландернау, выбить которых никак не получилось. Но с этой землей Довер получил бы выход к морю.
        Если заявить ее как приданое королевы, все будут довольны: Довер получает свой выход к морю и головную боль в виде пиратов. Впрочем, с пиратами они разберутся: как раз будет чем заняться молодым лордам, разочарованным тем, что орда до них не дошла и вся слава победителей чумных досталась соседям. Краммиан - сильного союзника. Король Довера избавляется от младшего сына, который, по слухам, хоть и юн, но довольно честолюбив и обещает стать той еще занозой в заднице. Принц получает титул консорта и почти неограниченную власть, потому что Эмму государственные дела тяготили.
        Только Эмма, пожалуй, не слишком выигрывает от подобной сделки. Разве что избавится - да и то не до конца - от нравоучений советников да получит возможность проводить время так, как ей нравится: охота, тренировки с оружием и магией, книги и балы. А еще она получит мальчишку, едва достигшего брачного возраста, и необходимость родить наследника.
        Странно, что мысли об этом не вызвали у Ричарда вовсе никаких эмоций. Словно он думал не о той, с кем рядом засыпал и просыпался почти два года. Впрочем, нет. Эмму было жаль. Казалось бы, неограниченная власть, возможность воплотить любой каприз, и в то же время - никогда ее жизнь и желания не будут принадлежать только ей.
        Хотя не таков ли удел всех старших детей древних родов? Да и вообще, может, он просто придумал эту помолвку. Ничего же еще не объявлено.
        Эмма меж тем сникла окончательно, разговор прервался сам собой.
        - Передай на кухню мои благодарности, - сказала, наконец, королева. - Кушанья были выше всяких похвал.
        Она сделала едва заметный жест, словно отталкиваясь от стола. Ричард понял: поднялся, отодвинул стул. Вслед за королевой встали и остальные.
        - Проводите меня, магистр.
        - Да, ваше величество.
        Эмма взяла его под руку. Вопиющее нарушение приличий: королева не прикасается на людях к простым смертным, разве что в танце или когда ей помогают спуститься с седла. Ричард повел ее из зала, спиной чувствуя взгляд Розы, словно способный просверлить его насквозь.
        А, может, он все придумал, как и с помолвкой?
        - Заходи, не стой в коридоре, - сказала Эмма, когда Ричард открыл ей дверь отведенных покоев. - Вон!
        Это уже было предназначено не ему: камеристка поклонилась и порскнула прочь. Эмма, едва закрылась дверь, шагнула к нему.
        - Я соскучилась.
        Ричард перехватил руки, потянувшиеся обвить его шею, отступил на шаг, качнул головой. Эмма замерла на миг, а потом лицо ее вспыхнуло гневом.
        - Кто она?
        - Она? - приподнял бровь Ричард.
        - Та девка, ради которой ты собрался меня бросить!
        Ричард не сдержал улыбки. Женщины! Он еще слова не сказал, а Эмма уже все решила. И что он ее бросает, и что не просто так, а переметнувшись к другой.
        Впрочем, разве она не права?
        - Ты еще смеешься?!
        Она замахнулась. Ричард перехватил руку прежде, чем пощечина обожгла лицо. Тут же выпустив ее запястье, коротко поклонился.
        - Если ваше величество намерены продолжать в том же духе - доброй ночи.
        Он развернулся к двери. Эмма мгновенно оказалась рядом, обвила руками, прижавшись щекой к спине.
        - Прости. Прости, я правда соскучилась, а ты будто вовсе не рад. И смотришь на меня, как на пустое место!
        Ричард мягко разжал ее руки, снова развернулся, заглянув в лицо.
        - Эмма, прости и ты меня. Но я действительно собирался сказать, что нам лучше расстаться.
        - Лучше? Нам лучше? - взвилась Эмма. - Это тебе лучше! А меня ты спросил, хочу ли я с тобой расстаться?
        - Мне показалось, - осторожно заметил он, - что ты ясно дала мне это понять, когда отослала из столицы. И согласился, потому что это было разумно.
        Когда один кричит и топает ножкой, как капризный ребенок, второму остается либо точно так же топать ножкой и кричать - либо становиться понимающим взрослым, терпеливо сносящим истерику. Искать доводы. Смягчать углы.
        - Разумно? - Эмма широко распахнула глаза.
        - Конечно, - кивнул Ричард. - Ты - королева. Тебе нужно думать о стабильности трона и о наследнике, и, значит, о замужестве. А тут - любовник, у которого, к тому же, много врагов. Их ненависть ведь обратится и против тебя.
        Едва ли она думала о таких вещах, отсылая его. И еще месяц назад Ричард не стал бы ходить по тонкой грани между полуправдой и откровенной ложью. Не пытался бы подбирать аргументы, словно это была не Эмма, его подруга, с которой ссорились и мирились десятки раз, а кто-то из лордов, которого нужно привлечь на свою сторону, чтобы не проиграть войну.
        - Я никого не боюсь! - вскинулась она. - Я - королева, и пусть они меня боятся!
        - Тебя любят, а не боятся. - Это было правдой. Как и ее отец четверть века назад, Эмма, сумев закончить войну, стала воплощением надежды на мирную жизнь. К тому же, при всей ее взбалмошности, она слыла - да и была - доброй и милосердной. - Лучше пусть так и останется.
        Еще месяц назад Ричард не стал бы взвешивать каждое слово - разругался бы с ней вдрызг, и пропади оно все пропадом, терять ему нечего. Но теперь под его началом были люди. И Роза, которую нельзя было впутывать во все это. Сам он и сейчас не страшился ни королевского гнева, ни королевской мести, но что если они обрушатся на нее?
        - Все к лучшему, на самом деле, - продолжал он. - Здесь я на своем месте, при дворе - нет.
        Хорошо, что он оказался здесь. С Розы сталось бы помчаться искать мести в столицу. Все так же в одиночку - а по нынешним дорогам даже он сам не рискнул бы ехать один.
        - Но я не сказала, что все кончено! - возмутилась Эмма. - Я прогнала тебя, чтобы ты подумал над своим поведением!
        - Я и подумал. Я не плюшевый заяц, чтобы выкинуть меня, а потом потребовать обратно.
        Кстати, зайца надо бы вернуть, нехорошо получилось.
        - Заяц?
        - Я не твоя вещь, Эмма. Я останусь тебе другом, если захочешь. Всегда буду твоим верным подданным. Но не возлюбленным. К слову, когда объявят о помолвке?
        Он спросил наугад, но Эмма резко выдохнула, точно ее ударили. Значит, догадка верна.
        - Откуда ты…
        - Неважно.
        - На Совете уделов… Это ничего не меняет!
        Он приподнял бровь, глянул на девушку сверху вниз, чуть наклонив голову. Ее лицо приобрело надменное выражение. Так она смотрела, когда чувствовала себя виноватой, но не хотела в этом признаваться.
        - У любой уважающей себя королевы должен быть муж ради государственных интересов и любовник для души.
        - Я уверен, многие сочтут это за честь.
        - Но не ты? - Она сникла, поняв, каким будет ответ, и Ричард лишь молча кивнул.
        - Эта дурацкая помолвка все испортила, - еле слышно произнесла она. - Потому-то я и не торопилась с объявлением.
        - Это хорошее решение. Принц умен, и, понимая, что его сын или дочь унаследует трон, сделает все для блага новой родины. А ты сможешь скинуть на него государственные дела и натравить лорда Эдвина.
        - Лорда Эдвина на всех хватит, - слабо улыбнулась Эмма. - Он еще моих внуков будет пилить, вот увидишь… Я не хочу тебя отпускать!
        Ричард промолчал, спокойно глядя ей в лицо.
        - …Он тоже говорит, что так надо. - Она вздохнула. - Когда я впервые увидела тебя, я подумала - хорошо бы он стал моим. И ты стал моим. А теперь… И только посмей сказать, что так будет лучше!
        Ричард улыбнулся.
        - Так действительно будет лучше.
        - Ну вот, ты опять со мной споришь! - Она топнула ногой. - Ты просто невыносим!
        Они рассмеялись вместе, потом Эмма задумчиво произнесла:
        - Не надо было мне тебя отсылать, но что уж теперь… И едва ли мы сможем остаться друзьями, это все-таки… другое. Но я могу рассчитывать на твою помощь?
        - Конечно. Как и всегда.
        - Тогда иди, пока я не передумала.
        - Доброй ночи, ваше величество.
        Глава 21
        РОЗА
        Я проснулась, хватая воздух ртом, словно вынырнув из волны кошмара. Странно, последние два дня я спала спокойно. Ну не совсем спокойно: долго ворочалась, пытаясь заснуть, гнала мысли о себе, Ричарде, королеве, к которой я не имела права ревновать, но ничего не могла с собой поделать - точно сказочное чудовище, ревность впивалась когтями в грудь, стоило лишний раз подумать о них с Ричардом. А сегодня и вовсе накрыло, когда увидела их рядом.
        Красивая пара. Он - высокий, широкоплечий, она - чуть ниже него, изящная, с гордой посадкой головы и точеными чертами лица. Даже странно, что не поженились до сих пор: род Ричарда лишь немного уступал королевскому в знатности, лорды бы ни слова не сказали. Свершил бы то, что пытался сделать его отец, получив всю полноту власти и не рискуя предстать перед неугасимым пламенем. А там бы и дети…
        Я выругалась, резко сев. Уснешь тут, как же! Сколько мне еще разрываться между ненавистью и этим странным влечением, когда от одного взгляда Ричарда сердце подпрыгивает, а губы сами собой расплываются в улыбке? Ведь вовсе не ненависть гнала меня каждый вечер в его кабинет с отчетами, которые от меня никто не требовал! Слышать его голос, бархатом щекочущий кожу, смотреть в его глаза и вспоминать тот поцелуй… Это влечение, просто плотское влечение, как у кошки по весне, я слышала о таком от подруг. Зря я ему потакаю. Но и поделать ничего не могу…
        Месяц. Я сойду с ума за этот месяц! Если только лорд Грей не начнет действовать раньше. Если только я не расскажу обо всем Ричарду, презрев долг ради… самой бы понимать, ради чего! Я снова рухнула в постель, накрыв голову подушкой, точно она могла заглушить мысли. Зажмурилась, так что перед глазами заплясали цветные пятна.
        Кровь, горячая кровь, больше крови…
        Меня подбросило над кроватью. Вовсе не кошмар меня разбудил. И не ревность сейчас скручивала нутро. Кажется, это проснулось чутье хранителя.
        А в следующее мгновенье рог затрубил тревогу.
        Я торопливо оделась: руки тряслись, и попасть ногами в штаны удалось не с первого раза. Снова чумные, и снова из подвала. Но почему тревогу подняли так поздно? Ладно я пока не слишком соображаю, что к чему, но магистр и остальные?
        Я влезла в кольчугу, сунула в наплечную сумку четыре глиняных шара, которые оставила на столе вчера утром. Собиралась испытать днем. Вот и испытаем.
        В дверь постучали - громко и настойчиво. Подхватив перевязь с ножами, я открыла дверь. Вестовой.
        - Магистр велел вам вывести из замка ее величество. Она в гостевых покоях.
        Да. Королева. Интересно, то, что чумные напали второй раз именно сегодняшней ночью - совпадение? За три дня, прошедших с появления гонца, сведения могли уйти далеко, да и едва ли в столице ее величество держала в секрете, куда она собирается. Опередить ее было несложно…
        Впрочем, что толку думать об этом сейчас? Случайно или намеренно, но неведомый кукловод атаковал замок, именно когда в нем гостила королева, и мое дело - вывести ее в безопасное место. Спасти ту, чьим велением у меня отобрали все - при этой мысли я не удержалась от злой ухмылки. И ведь никуда не деться, придется выполнять приказ, и дело даже не в обетах.
        - Выпусти меня, болван! - донеслось из-за двери гостевых покоев. Ее величество изволила гневаться. - Две дюжины опытных бойцов караулят мое драгоценное тело, вместо того…
        Она осеклась, когда я, не церемонясь, распахнула дверь. Проход преграждали две широкие спины в доспехах. Едва я вошла, оба гвардейца развернулись, и я подняла перед грудью руки, давая понять, что не вооружена: кто его знает, насколько крепкие нервы у королевских телохранителей. Наверняка учили сперва проткнуть, потом разговаривать. За ними, у самой двери обнаружилась королева. За ее спиной комната оказалась полна людей: здесь были камеристки и вся охрана, уже вооруженная и одоспешенная.
        В гневе королева была хороша: щеки раскраснелись, глаза блестят. Залюбуешься. Только мне было не до того.
        - Ваше величество, - вопиющая грубость обращаться к королеве первой, но сейчас не до этикета. - Мне приказано вывести вас в безопасное место. Извольте следовать за мной вместе с вашими людьми.
        - И ты! - взвилась она. - Я не кисейная барышня! И я знаю, как биться с чумными!
        - Ваше величество, - я не стала повышать голос, и она притихла. - Если хоть один волос упадет с вашей головы, магистру останется только самому перерезать себе горло, не дожидаясь палача.
        Она широко распахнула глаза - кажется, эта простая мысль до сих пор не приходила в царственный разум.
        - Да ну, ерунда, - неуверенно проговорила королева. - Мы же два года…
        - Тогда вы еще не надели корону, ваше величество.
        - Что ж, веди. Но когда все это закончится, и я вернусь, Ричард узнает все, что я об этом думаю!
        - Как будет угодно вашему величеству.
        - И оставь это «величество»!
        Я не стала спорить, просто шагнула к двери.
        Интересно, где тревога застала магистра? В королевской постели? Едва ли, тогда он сам бы вывел королеву, через тот ход из кабинета, в котором не было ловушек, Ричард же знал, как его открыть. Я мысленно ругнулась. Какое мне дело до того, в своей ли постели ночевал магистр? Сколько можно сходить с ума?
        Едва оказавшись в коридоре, гвардейцы сомкнули строй вокруг королевы и двух камеристок. Прежде чем добраться до нее, любому врагу придется переступить через мертвые тела в прямом смысле. Но в проход гости так не поместятся: на винтовой лестнице тайного хода едва можно разминуться вдвоем. Впрочем, наверняка и на подобные случаи у них есть инструкции, так что не моя это забота.
        На лестнице, ведущей к кабинету, крики, ругань и сталь были слышнее, чем на этаже. Королева ругнулась под нос, и я ее понимала. Я и сама хотела бы оказаться сейчас внизу, с остальными. Сражаться с чумными, а не уходить в безопасное место и ждать, чем все закончится. Но кроме меня вывести королеву мог только сам магистр, и он свой выбор сделал. Мы поднялись выше, двинулись к кабинету. Дверь оказалась заперта. Значит, Ричард был не здесь, когда поднялась тревога.
        - Выбейте, - велела я.
        Свилась магия, снося дверь с петель. Я прошла к стене рядом со стеллажом, заполненным книгами, присев, надавила на нужный камень. Потянула на себя стеллаж - он открылся, как дверь, обнаружив проход в темноту. Дальше - винтовая лестница, длинная, до самого подземелья.
        - Откуда магистр узнал про потайной ход? - поинтересовалась королева.
        - Он не докладывал мне, ваше величество. Просто велел вывести вас из замка.
        - А до того когда-то успел показать всем хранителям?
        - Этого я тоже не могу знать, ваше величество.
        А в самом деле, поделился ли Ричард с друзьями этим секретом? Впрочем, уже неважно. Тайна, которую знают двое, перестает быть тайной. А сейчас ее узнают не двое, а две дюжины. Надо будет, вернувшись, напомнить магистру, чтобы велел заложить потайной ход. Немедленно. С тем, что внизу, протянули, ожидая возвращения других хранителей, и вот результат.
        Хотя легко мне рассуждать, а слабо самой пройтись по гномьим тропам - и не спуститься и вернуться, как тогда, а провести под землей несколько дней, если не недель?
        - Следуйте за мной, ваше величество.
        Королева осталась на месте. Жестом остановила гвардейца, собравшегося было шагнуть за мной.
        - Роза… - задумчиво проговорила королева. - А скажи-ка мне, как звали твоих братьев, Роза? Тех, кого убили чумные?
        - Эдвард и Мартин, ваше величество.
        Не знаю, зачем Ричарду понадобилось скрывать от королевы мое имя. Но мне нечего стыдиться.
        - Эдвард и Мартин, - медленно повторила она, а в следующий миг шагнула ко мне, выхватывая нож.
        Время словно замедлилось - я могла бы отступить в сторону, выхватить у нее оружие а то и ударить магией - почему-то я знала, что успею прежде, чем опомнится кто-то из гвардейцев. Но я не шелохнулась, позволив лезвию коснуться шеи.
        - Почему я должна тебе верить, Роза Эйдо? - прошипела королева.
        - Потому что магистр мне доверяет, - сказала я, не отводя глаз.
        Зря, к слову, он мне доверяет. А может, тоже только делает вид. Просто решил, что у меня нет другого выхода, кроме как выполнить приказ. Да и правда, что я могу сделать? Напасть на королеву, чтобы потом обвинили его? Две дюжины гвардейцев от меня и мокрого места не оставят.
        - У него я тоже спрошу, в своем ли он уме. Ричард, конечно, всегда был готов прощать врагов, но это чересчур даже для него. - Она нехорошо прищурилась. - А может, он вовсе ничего тебе не приказывал? Может, он знать не знает, что…
        Кровь, горячая кровь…
        Видимо, у меня изменилось лицо, потому что королева осеклась на полуслове.
        - Что?
        Мелькнула шальная мысль - промолчать. Королева погибнет, магистра казнят - я этого не увижу, потому что умру рядом с королевой, но какая, в сущности, разница, если я смогу рассчитаться с ним?
        А потом - новое безвластие. Ближе всего к трону Мортейны, значит, вместе с Ричардом в заговоре обвинят и Рэндольфа. Потом - Коттлы… Нет, ни один из них не уцелел в последней войне. Значит, Миды. Этак Алан окажется родичем нового короля… Я едва удержала нервный смешок.
        Гораздо вероятнее, что начнется новая гражданская война - предыдущая-то еще толком не закончилась. И войска Ландернау у наших границ…
        - Что такое? - повторила королева.
        - Чумные, - выдохнула я.
        Значит, это не совпадение. Значит, кукловод все рассчитал. Чумные в проходе - проходе, который был тайной моей семьи! Такие вещи не рассказывают даже самым близким друзьям. Ладно тот, что в подвале - те, кто там прятался, должны были так или иначе узнать хотя бы часть тайны. Но этот…
        Я прогнала ненужные мысли. Теперь уже без разницы. Потому что если все было просчитано, чумных там столько, чтобы справиться с отрядом королевских гвардейцев. И хранителями, которые их будут сопровождать.
        Время снова словно бы замедлилось. Я отшатнулась, отводя от горла руку с ножом, и в тот же миг двинула королеве под дых - ничего, ее величество переживет. Гвардейцы ринулись ко мне, но в последний момент я успела скользнуть в проход и дернуть рычаг. Самый шустрый отскочил, когда часть стены двинулась и встала на место, оставив королеву и ее людей по ту сторону.
        Вот и хорошо. Незачем кому-то знать, что сейчас у меня все внутри смерзлось и руки трясутся от страха. Похоже, от судьбы все-таки не уйдешь. Ричард дал мне неделю отсрочки и спасибо ему за это. А сейчас… едва ли у меня получится добраться до кукловода, но прихватить с собой как можно больше чумных я постараюсь.
        Магия мне по-прежнему повиновалась, и первое, что я сделала - заставила рычаг расплавиться у самого основания. Хорошо быть алхимиком, способным подчинить себе материю, другой бы потратил кучу сил, чтобы нагреть металл. Теперь чумные проход не откроют, разве что если выломают стену, но на это потребуется время. А снаружи открыть по-прежнему можно, так что даже если хранители проиграют и чумные заполонят замок, этот путь у гвардейцев останется. Попробуют прорваться, если не будет другого выхода. Наверняка кто-то да углядел нужный камень.
        Словно каким-то шестым чувством, впрочем, почему «словно», ведь у нормальных людей его действительно не было, я видела (чуяла?) чумных. Сколько же их… Словно муравьи, деловито бегущие по своим делам, они карабкались по винтовой лестнице, едва ли не наступая друг другу на пятки. Эту лестницу можно держать в одиночку, пока не ошибешься, пропустив удар. Или пока не упадешь от усталости, которой чумные не знают.
        Я тоже уже не совсем человек. Быстрее реакция - прежняя я не смогла бы ударить королеву и уйти от ее людей. Лучше выносливость. Больше резерв. Может, и получится… Кого я пытаюсь обмануть? При таком соотношении сил?
        Но все же господь любит злые шутки. Умирать, защищая соперницу - скажи кому, ухохочется. И вовсе это было не просто плотское влечение. Только теперь уже все равно. И что конец близок, тоже к лучшему. Никто не узнает, что меня угораздило влюбиться в человека, которого я должна ненавидеть.
        Виток пор лестнице вниз, еще один. Хватит, они уже недалеко. Я сотворила метку на глиняном шаре, и он поскакал по ступеням, ударяясь о стены. Спасибо Акилю за идею с меткой. Сосуд, сделанный гончаром, раскололся бы, падая. Но сейчас вниз катился обмазанный затвердевшей глиной тугой тканевый сверток: даже если оболочка и треснет, тряпичный мячик благополучно докатится… докатился! Я зацепила метку, поджигая.
        Грохот эхом отозвался от стен, шарахнул по ушам так, что я вскрикнула. А следом донесся яростный вой чумных. Я расхохоталась: получили, твари! Хорошо бы там оказался сам кукловод, хотя едва ли стоило рассчитывать на такое везение.
        Еще один глиняный шар застучал по лестнице. Шум, вой, глухой удар - похоже, кто-то из чумных наступил на бомбу, споткнулся и полетел вниз, увлекая за собой остальных, собирая в кучу. Я не стала медлить. Взрыв! В этот раз он оказался куда ближе, меня тряхнуло так, что стукнули зубы. Кажется, на какой-то миг я потеряла способность слышать, даром что в этот раз закрыла уши ладонями. Иначе чем объяснить, что лишь когда за плечо взяла чужая рука, я поняла, что не одна, и подпрыгнула, свивая заклинание.
        Но вовремя остановилась: это королевский гвардеец. Тот самый, на которого кричала ее величество, дескать, есть дела поважнее, чем защищать ее. Кто из них оказался таким глазастым, что успел увидеть, как открыть стену? Хотя я не таилась особо…
        - Что это за заклинание? - спросил он.
        - Не заклинание. - Я подкинула в ладони очередной шар. - Алхимия.
        Следом за ним, оказывается, спускались и другие. Сколько - трудно сказать, виток лестницы явил мне лишь троих, и шаги уже было не расслышать за воем.
        - Приказывайте, хранитель, - сказал гвардеец. - Ее величество велела слушаться вас беспрекословно.
        Удивляться было некогда, поэтому я лишь молча кивнула. Жаль, бомб мало. Впрочем, даже мало - намного лучше, чем ни одной.
        - Уши заткните, - посоветовала я и сама последовала своему совету. Два взрыва громыхнули один за другим, вой стал… испуганным? Разве чумные умеют бояться?
        Нет, не умеют. Они по-прежнему стремились вверх, подчиняясь то ли чужой воле, то ли жажде крови. Я прислушалась к ощущениям: оказывается, мне удалось неплохо проредить тварей. Очень даже неплохо. Чумных было все еще слишком много для меня одной. Но я больше не одна.
        - Меня не учили командовать, - сказала я. - Вы можете взять это на себя? Я буду подчиняться во всем.
        Гвардеец смерил меня взглядом.
        - Как прикажете, госпожа. Вы идите первой, - его голос прозвучал чуть виновато. - Иначе из-за спин вы просто ничего не увидите.
        Да уж, все они были выше меня как минимум на голову.
        - Лексиф и Роберт пойдут в шаге за вами и прикроют. Лекс, держишь щит, потом сменишь госпожу, когда понадобится.
        Разминемся ли мы на этих ступенях? Впрочем, я-то смогу проскользнуть вдоль стены, а вот как будут меняться гвардейцы? Но я обещала подчиняться беспрекословно, значит, так тому и быть.
        - Смотрите под ноги, - предупредила я. - Будет скользко.
        И двинулась вперед.
        Гвардейцы действительно знали свое дело. Признаться, у меня на миг мелькнула мысль, что они посылают меня первой, чтобы вся ярость чумных досталась мне, но те двое, что шагали за моей спиной, не позволили приблизиться ни одной твари. Щит сдерживал чумных, и сквозь него я бросала заклинания. Пламенная змея, обвивающая тварь одну за другой. Воздушные клинки. Холод - кто-то за спиной отшвырнул ледяную статую и та, упав на ступени, раскололась. Снова огонь…
        А над моей головой в чумных летели другие заклинания - те, что творили гвардейцы - и каждое разило тварей. Мы продвигались вперед, медленно, ступень за ступенью, по залитому черной кровью коридору, перешагивая через останки и тщательно выбирая, куда поставить ногу, чтобы не свалиться. Мужчины за спиной сменяли друг друга. Меня сменить никто не предлагал - я криво усмехнулась - я же хранитель, а легенды говорили, что хранители способны сражаться сутками без устали. Найти бы того летописца, протащить через посвящение и посмотреть, как он будет сражаться… если выживет. Впрочем, пока резерва хватало. А когда кончится магия, в ход пойдет оружие.
        Но за кистень взяться не довелось. К тому моменту, как я одолела последнюю ступеньку, меня шатало, но и поток чумных иссяк.
        - Дальше мы сами, госпожа. - Меня, наконец, задвинули за широкую спину. Я прислонилась к стене, оглядевшись. Шестеро. Их было шестеро. Неужели всемером мы сумели одолеть… сколько? Никто, кроме кукловода, не знает. Повезло, что я вчера утром притащила бомбы в свою комнату. А то и силы хранителя, и умения гвардейцев не спасли бы.
        - Осторожней, ваше величество, - донеслось сверху. - Скользко.
        Да уж, смешно будет, если после всего, что нам удалось совершить, королева поскользнется на кишках чумного и свернет себе шею. Я заставила себя отлепиться от стены. Голова кружилась, и ноги держали не слишком крепко.
        На стене рядом с моей головой алела кровь. Я коснулась ее пальцем - уже подсохла. Значит, это не гвардейцев. Усталость отхлынула, на миг показалось, что я горы могу свернуть - все-таки кукловод был здесь, и его зацепило. Жаль, что ушел. Жаль, что, вопреки легендам, по крови нельзя отыскать человека, ее пролившего. Как все было бы просто!
        Вой впереди стих, как и отголоски заклинаний. Все? Я двинулась к выходу - дожидаться королеву здесь не хотелось. У самого выхода - там, где я когда-то пробиралась едва ли на четвереньках, стены были разворочены, разрыты так, что королевские гвардейцы стояли, не наклоняя головы. Неужели чумные разрыли?
        - Вы не ранены, госпожа? - спросил тот, что командовал. - Бледны и…
        - Все хорошо, - отмахнулась я. - Просто резерв истощен полностью.
        - Ну еще бы, после такого… - Мужчина покачал головой. - Слышал я байки о хранителях, но не верил…
        - Разве вы не видели магистра в деле?
        - Только в поединке с регентом на Совете уделов. Не хотел бы я сойтись с любым из них. Но поединок - это все-таки другое. - Он посмотрел поверх моей головы, поклонился. - Ваше величество, чумные бежали.
        - Благодарю, сэр Ингатиус. Кажется, у хранителей в ближайшее время будет много работы, - ее лицо на миг омрачилось, - если, конечно, они смогут отбить нападение.
        Если… внутри снова все смерзлось. Что там, в замке? Жив ли еще Ричард? Должен быть жив, он же не один, и каждый из тех, кто с ним, стоит десятка.
        - Я верю в магистра, - сказала королева, словно угадав мои мысли. - Думаю, вскоре мы узнаем, что чумные повержены и нападение отбито.
        Она помолчала, пристально глядя на меня. Я не отвела глаз. Зачем она послала тех шестерых? Помочь? Или поймать и убить? Гвардеец сказал «велела во всем слушаться» - но судя по тому, как он вел себя в королевской опочивальне, он мог поступить и наперекор королевской воле, когда дело касалось безопасности ее величества.
        - Роза, я приношу извинения, - сказала, наконец, королева. - Мне следовало сразу понять, что если магистр послал тебя, значит, имеет основания доверять. Что теперь?
        Знать бы, что теперь. Моя бы воля - вернулась бы в замок, сдвинув механизм магией, и понеслась бы туда, где сражались остальные. Плевать, что резерв исчерпан полностью, кистень и ножи по-прежнему при мне. Лучше бы Ричард послал с королевой кого-то другого, а еще лучше - пошел бы сам, как и полагается рыцарю без страха и упрека.
        Только он вовсе не безупречный рыцарь, как бы мне ни хотелось об этом забыть.
        Я огляделась - да, оставаться здесь не стоит. Все вокруг вытоптано, залито кровью чумных, даже присесть толком некуда. Я-то ладно, а королева?
        - Можно ли вернуться отсюда в замок? - спросила она, видя, что я не тороплюсь распоряжаться.
        - До ворот лига. - Я задумалась: в подземелье мы прошли напрямую, но сейчас придется выбираться из леса и обходить ров. - Но их не откроют раньше утра.
        - К тому же вашему величеству нечего там делать, пока не станет ясно, кто победил, - сказал сэр Игнатиус.
        - Там наши лошади.
        - Лошади не дороже жизни.
        - В Клейдон, - решилась я. - Там есть постоялый двор, достаточно просторный, чтобы вместить всех.
        Хозяина удар хватит, когда он поймет, кого ему довелось привечать. Хотя кто ему скажет? Едва ли в деревне узнают гвардейские мундиры. Или узнают? Впрочем, какая разница? Лучше ночевать в трактире, чем в лесу. Королеве не впервой, как и мне, но где-то поблизости бродят рассеянные остатки чумных. Да, ее величество права - если хранители отобьют нападение, в ближайшие дни им предстоит много работы.
        - Клейдон - это?.. - спросила королева.
        - Это деревня неподалеку, через нее проходят все купцы, а местные живут тем, что дают им ночлег, - пояснила я. Подумав, подвесила в воздухе карту окрестностей, подсветив две точки - ту, где мы сейчас, и деревню. - Я могу провести.
        - Не нужно, я понял, куда идти, - сказал командир гвардейцев. - Как и мои люди. - Он ткнул пальцем в подчиненного: - Ты и твоя дюжина - вперед, мы с ее величеством и хранительницей в середине, остальные - сзади.
        Он сотворил сторожевое заклятье.
        - Не стоит, - сказала я. - Чумных я почую, а дикие звери и разбойники не осмелятся напасть на такой большой отряд.
        - Правила, которыми мы руководствуются, написаны кровью, - отрезал сэр Игнатиус. - А потому не мне их нарушать.
        - Прошу прощения, - я коротко поклонилась. - Мне не следовало лезть не в свое дело.
        Он поклонился в ответ и жестом велел мне двигаться вперед.
        Глава 22
        Сэр Игнатиус давно увел королеву в отведенную ей комнату, остальные гвардейцы тоже исчезли наверху, а я сидела в трактирном зале, обхватив ладонями полную кружку пива, которую вот уже невесть сколько времени просто держала в руках, не рискуя пригубить. Хотелось напиться - вдрызг, до полной невменяемости, так, чтобы свалиться под стол и не думать, не думать вообще ни о чем.
        Как все было просто в устах лорда Грея. Отец пришел к старым друзьям, чтоб убедить их отказаться от задуманного переворота. Вместо того, чтобы внять, те схватились за оружие. Отец не позволил себя убить - как и любой на его месте. Рэндольф согласился не тревожить память родителей. Ричард счел себя вправе мстить - мстить подло, исподтишка. Сохранил мне жизнь, чтобы выглядеть благородным, а заодно дать понять окрестным лордам - я на его стороне. Обеты, вырванные под угрозой смерти, недействительны, а значит, я по-прежнему могу отомстить. И сейчас, когда он верит мне, это будет легко. Пусть у меня самой не хватило духа, за меня отомстят другие, главное - не мешать им.
        Вот только как я потом буду жить дальше? Жить, зная, что Ричард мне верил, а я предала человека, которого меня угораздило полюбить, несмотря на все, что встало между нами. Прав был Алан - «сердцу не прикажешь и все такое»…
        Но ведь нет уз превыше уз крови, верно? Нет ничего важнее долга? И цель оправдывает средства, так? Почему я должна быть честной с тем, кто лгал мне в глаза?
        А точно ли он лгал? У меня ведь нет доказательств, нет ничего: слово против слова.
        Слово старого друга моего отца против слова убийцы моего отца. Слова человека, который целовал меня, будучи любовником королевы. И я все равно сомневаюсь, кому мне верить?
        Уже меньше месяца. Мне нужно перетерпеть меньше месяца. К Совету уделов уже некому будет нашептывать королеве, что правильно, а что нет. Значит, все случится раньше. А потом - мой отец будет оправдан, его кровь отмщена, и, пусть мертвых не вернешь, ко мне вернутся титул и земли.
        Только почему же так больно думать об этом?
        Впрочем, возможно, я зря беспокоюсь. Возможно, все решилось уже сегодня. Возможно, в моем замке уже хозяйничают чумные, и…
        Закричав, я вскочила на скамью, запустив в стену кружку. Зазвенели осколки, вскрикнул задремавший было за стойкой хозяин. Я оглянулась на него - и трактирщик, побледнев, порскнул на кухню, хлопнув дверью.
        На улице застучали копыта. Остановились. Шарахнула, распахиваясь, дверь. Я обернулась.
        В дверном проеме стоял Ричард. Кольчуга в черных потеках, волосы встрепаны скачкой, глаза безумные. Увидев меня, застыл на миг, а потом рванулся навстречу.
        Не знаю, как я оказалась рядом, как преодолела расстояние, разделяющее нас. Заглядывала ему в глаза, гладила по щеке, перебирала волосы, шепча:
        - Живой… Господи, живой…
        - Роза, - выдохнул он, прижал меня так крепко, что я придушенно пискнула. Чуть отстранился, не разжимая объятий, отвел прядь с моего лица. - Я чуть с ума не сошел…
        Он не договорил, снова прижав к себе, и я потянулась навстречу, обвила руками его шею. Сама впилась в его губы, скользнула языком ему в рот, прижалась, проклиная кольчугу, разделяющую нас. Сердце отчаянно колотилось, и перестало хватать дыхания. Живой, здесь, рядом…
        Застучали по лестнице шаги. Я вздрогнула, шарахнулась прочь. Ричард поднял голову. Я обернулась. На лестнице, ведущей на второй этаж, стоял командир королевских гвардейцев.
        Я застыла, прикрыв рукой рот. Если королева узнает, она сотрет Ричарда в порошок. И все из-за меня. Из-за моего глупого сердца, с которым я неспособна справиться.
        Лицо Ричарда стало непроницаемым.
        - Ее величество изволит почивать, - сказал сэр Игнатиус. - Не думаю, что нужно ее беспокоить.
        - Как она?
        - Ни царапины. - Он поклонился. - Доброй ночи, магистр.
        Гвардеец исчез наверху.
        Ричард снова шагнул ко мне. Я отшатнулась, выставив перед собой руки. Как будто этот нелепый жест мог его остановить.
        - Роза?
        - Не подходи!
        - Что случилось? - Он двинулся вперед, я попятилась.
        - Не подходи! - повторила я. - Не знаю, что на меня нашло, но этого больше не повторится.
        Он чуть наклонил голову в сторону, приподнял бровь.
        - А если я хочу, чтобы это повторилось?
        - Перехочешь! Ехал к королеве - вот с ней и милуйся.
        - Я ехал к тебе. Когда мы уничтожили чумных…
        - Как наши? - перебила его я.
        - Освальд тяжело ранен, но Алан говорит, выживет. Не переводи тему.
        Он снова оказался рядом, и я снова попятилась.
        - Я ехал к тебе, - повторил Ричард. - Боялся за тебя. Когда мы уничтожали чумных, обнаружил следы боя.
        В спину уперлась стойка, отступать было некуда, а Ричард не собирался отстраняться - его бедра уже касались моих. Чтобы оказаться подальше от него, я изогнулась так, что заныла поясница, но он все равно был близко, слишком близко. Склонился надо мной, подхватил под лопатки, не давая отодвинуться дальше, пальцы другой руки скользнули мне в волосы.
        - Как же я боялся найти там твое тело, - прошептал он. - Я ведь думал, что отослал тебя в безопасное…
        Ричард коснулся губами моего виска, совсем невесомо, но по коже точно пробежала искра. Я вздрогнула.
        - Ты мне… - Еще один невесомый поцелуй, в щеку, вроде бы целомудренный, но у меня по спине побежали мурашки, а внизу живота потеплело, - …очень… - он спустился губами вдоль шеи, и каждое касание заставляло меня вздрагивать, - очень дорога, Роза.
        - Нет, - всхлипнула я. Так хотелось ему поверить… вот только нельзя.
        Как он мог отправить меня - меня! - спасать ее?!
        - Нет?
        - Нет, - повторила я уже тверже. Толкнула его в грудь. - Отпусти меня!
        Он разжал объятья, отодвинулся - но ровно настолько, чтобы дать мне выпрямиться, все еще оставаясь слишком близко.
        - Отойди! - Я снова оттолкнула его, всерьез, так что ему пришлось отступить, чтобы не пошатнуться. - И хватит врать!
        Мой голос сорвался. Я больше не могу… не могу так!
        - В чем я, по-твоему, вру?
        - Дорога я тебе, как же! Она, - я ткнула пальцем в потолок, - на самом деле тебе дорога! К ней ты летел - убедиться, что жива!
        Ричард улыбнулся - так улыбаются, глядя на капризных детей. Он думает, дело в ревности?
        - Если что-то случится с королевой - стране конец, - негромко сказал Ричард. - Но о ней было кому позаботиться. О тебе - нет. И потому я беспокоился в первую очередь о тебе.
        Я сбавила тон. Нет, я не буду вести себя, точно содержанка, закатившая скандал.
        - Не верю, - холодно произнесла я. - Потому что, если бы я на самом деле была тебе дорога, ты бы подумал о том, каково мне помогать той, которая отобрала у меня все. Отобрала все и отдала тебе.
        Ричард вздрогнул, словно я его ударила.
        - Поэтому я тебе не верю, - так же негромко и спокойно продолжала я. - Просто так тебе проще. Очаровать, заставить поверить, что в самом деле дорога - и влюбленная дурочка будет в рот тебе заглядывать…
        На его лице заиграли желваки.
        - Хорошо же ты обо мне думаешь.
        - А что мне думать? Все знают, что между вами. Все знают, кто дал тебе все, что у тебя есть сейчас. И ты хочешь сказать, что откажешься от нее ради меня?
        Он открыл было рот, но я не дала ему слова сказать.
        - Поэтому я не верю тебе. Я нужна тебе, это правда. Нужна, чтобы все окрестные лорды знали, на чьей стороне последняя Эйдо.
        В его глазах промелькнуло что-то, чего я не разобрала. Лицо окаменело. Но я уже не могла - да и не хотела останавливаться. Потому что поняла, зачем это все.
        - Но если я тебе чем и дорога, так это напоминанием о своей победе. Как же, дочь убийцы твоих родителей в полной твоей власти!
        - А ты бы хотела, чтобы оказалось наоборот? - негромко произнес Ричард.
        - А чтобы победа была полной, - продолжала я, точно не услышав, - можно влюбить ее в себя. Чтобы он в гробу переворачивался оттого, что ты… - Я сморгнула слезы. - У тебя почти получилось. И за это я тебя ненавижу.
        - Вот, значит, как… - медленно произнес Ричард, и от тона его голоса я лишилась дара речи. Сразу вспомнилось, что я действительно в полной его власти. Может и убить на месте, и ничего ему за это не будет.
        И пусть! Пусть убивает! Наконец, покажет, кто есть кто на самом деле. Я вздернула подбородок, глядя ему в глаза - ледяные, точно лесной родник.
        - Что ж, переубеждать не буду. Я бы отослал тебя немедля, но пока мы будем на гномьих тропах, замку нужны хранители. В том, что касается чумных, у нас ведь нет разногласий, верно? - усмехнулся Ричард.
        - Нет, - твердо произнесла я.
        - Из-за этого нападения пришлось переменить планы, так что мы уходим через два дня, как раз еще двое вернутся из патрулей. - Он говорил спокойно, очень спокойно, как будто с самого начала речь шла только о чумных.
        - Я помогу снарядить отряд. - так же хладнокровно, словно и не было предыдущего разговора, произнесла я. - Бомбы показали себя очень хорошо.
        - Видел, во что они превратили чумных. И буду очень благодарен за них.
        По тону его сложно было поверить в то, что магистр действительно будет благодарен. Ну и пусть. Далась мне его благодарность!
        - Пока нас не будет, останешься в распоряжении Акиля. А когда мы вернемся - уйдешь.
        - В смысле? - не поняла я.
        - Куда хочешь. Возьмешь из замка все, что тебе заблагорассудится, и иди, куда знаешь. - Он улыбнулся краем рта. - Избавишься, наконец, от моего общества. Заодно избавишь и меня от своего.
        Вот настоящая цена его словам. Дорога я ему. Настолько дорога, что приказывает катиться на все четыре стороны.
        - Так я и поступлю. Благодарю за отставку, - коротко поклонилась я.
        - Прошение можешь не писать, - кивнул магистр, повысил голос: - Хозяин! - потом еще громче: - Хозяин!
        Трактирщик высунулся из кухни.
        - Что угодно, милорд?
        - Комнату. Поесть. Бадью. С водой я сам разберусь.
        На меня Ричард больше не обращал внимания. Словно я разом стала пустым местом. Вот и хорошо. Этого я и добивалась, так?
        - Извольте за мной, милорд, - подобострастно поклонившись, трактирщик повел магистра вверх по лестнице.
        Я проводила их взглядом. Надо бы тоже вернуться в комнату и поспать. Тот еще выдался денек и ночь не лучше. Но ноги не держали. Я сползла спиной по стойке, уткнулась лбом в колени и замерла.
        Не знаю, сколько я так просидела. Кажется, несколько раз проваливалась в сон и просыпалась. Кажется, плакала, а может, и нет. Пришла в себя, только когда наверху заходили. Нельзя, чтобы меня увидели в таком состоянии.
        Распрямиться удалось не сразу - тело затекло и ломило. Но когда королева спустилась вниз, я сидела за столом - снова в кольчуге и с оружием. Поднялась и поклонилась, всем видом показывая, что готова служить ее величеству. Хотя едва ли королеве это нужно. За правым плечом сэр Игнатиус, за левым - магистр ордена хранителей, зачем ей я?
        - Доброе утро, Роза, - улыбнулась мне королева.
        - Доброе утро, ваше величество, - склонилась я в реверансе.
        - Я же просила, никаких церемоний, особенно после того, что ты вчера для меня сделала. - Она улыбнулась. - Эмма.
        - Да, ваше величество.
        Она рассмеялась.
        - Кажется, ты еще упрямей магистра.
        Я бросила быстрый взгляд на Ричарда. Тот смотрел сквозь меня. Вот и хорошо, он ко мне больше не приблизится. А то, что больно - пройдет.
        - Вам виднее, ваше величество.
        Она снова рассмеялась, покачав головой.
        - Собирайся, Роза. Через четверть часа мы возвращаемся в замок.
        Как будто мне есть что собирать.
        Единственного коня - того, на котором прискакал магистр - отдали королеве. Ричард шагал слева от нее, держась за стремя. Я шла по другую сторону, а со всех сторон нас окружал отряд гвардейцев.
        Двигались быстро, я едва поспевала за ними, радуясь, что вынуждена думать о том, как вовремя переставлять ноги и следить за дыханием. Краем уха прислушивалась к разговору магистра и королевы - они обсуждали грядущий Совет уделов, налоги и будущий союз с Довером, который позволит перебросить часть войск от границы на борьбу с чумными.
        Да, в том, что касалось чумных, у нас действительно не было разногласий. Эту заразу и в самом деле следовало вычистить.
        Королева уехала на следующее утро. Торжественные проводы устраивать не стали - людям было не до того. Здоровые выносили тела чумных и приводили в порядок замок. Легкораненые ухаживали за тяжелыми. Впрочем, Алан утверждал, что через день-два поднимет на ноги и тяжелых, даром что сам держался лишь на эликсирах, ускоряющих восстановление резерва.
        Ее величество, прощаясь, велела мне обращаться к ней за любой помощью, которая только может понадобиться. Я благодарила, думая, что скорее сдохну. О чем думал магистр, присутствовавший при этом разговоре, знал только сам магистр.
        Вечером того же дня пришло письмо от лорда Грея. Печать выглядела нетронутой, но это ни о чем не говорило - наверняка существуют способы вскрыть письмо, не повредив печати. Впрочем, внутри не оказалось ничего крамольного. Лорд Грей, отвечая на мое письмо, отправленное сразу после истории с леди Эйлин - как давно, кажется, это было! - сокрушался, до чего же низко могут пасть дети когда-то благородных родов. Из чего я сделала вывод: его сторонники непричастны к похищению - хоть что-то хорошее.
        Следующие несколько дней я очищала, растирала, взвешивала, смешивала… Магистр отрядил мне в помощь Акиля - наверняка не просто так, не хотел, чтобы рецепт гремучего порошка покинул орден вместе со мной. Я не стала ничего скрывать: как бы я ни относилась к магистру лично, орден делает важное дело. Да и рецепт этот не был такой уж большой тайной.
        Ева и магистр опробовали бомбы в поле недалеко от замка - чтобы понять, каков разброс осколков. Ева вернулась в полном восторге и обещала до конца моей жизни поить меня за свой счет. Магистр смотрел сквозь меня.
        Еще через день вернулся срочно отозванный патруль с Дереком и Вигмундом, которых так ждал магистр. Дерек оказался тем самым магом, который заставил меня когда-то истощить весь резерв прежде, чем меня скрутили и засунули в подвал. Он меня узнал - об этом говорил изумленный взгляд - но расспрашивать не стал. Я тоже не стала ему припоминать. Он выполнял приказ - и только.
        Еще через пару дней отряд ушел на гномьи пути, взяв с собой Алана и Еву и оставив в замке лишь нас с Акилем да выздоравливающего Освальда.
        ***
        Дни летели один за другим, не оставляя времени, чтобы тосковать. Светлое время я проводила в лаборатории, вечера - в кабинете госпожи Вейс. Как бы то ни было, я обещала магистру бомбы, свечи и - узнать, насколько честна его казначейша. Несколько дюжин бомб лежали в погребе на заднем дворе - и рядом всегда стоял караул, которому строго-настрого запретили спускаться в погреб с огнем. Свечи приберег кастелян - не обделив, впрочем, казначейшу.
        Что же до нее самой… Она была честна, как ни горько оказалось мне признавать. Потому что это означало - казну удела пустил по ветру сам отец. Часть ушла на оплату услуг охотников на магов, и это оказалось очень неприятным сюрпризом. Чья смерть была так нужна отцу, что он нанял профессиональных убийц - очень хорошо оплачиваемых убийц? И - еще более непонятно - перед самым концом войны, незадолго до своей гибели, отец несколько раз забирал из казны крупные суммы. Очень крупные, мое содержание в Бенриде за все время обошлось ему дешевле - и отдавал. Так и было написано «отдал». Ни - кому, ни - зачем. Сам-то он знал, конечно, и кому, и зачем, но, по-видимому, очень не хотел, чтобы об этом узнал управляющий. Впрочем, нет, управляющего он уволил незадолго до того. Не потому ли и уволил, чтобы тот не выведал лишнего?
        Я сунулась было в дневники - даром что строчки расплывались от слез - но поняла, что там ничего нет. Многие страницы вырваны, а за последний год отец словно и вовсе не вел записи. Или вел, но спрятал? Спросить было не у кого. Если уж отец не захотел сохранять на виду записи, с друзьями он и подавно не поделился бы. Так что мне оставалось лишь гадать, что случилось. Что заставило отца, всегда заботившегося о нашем с братьями будущем, поставить удел на грань разорения. И почему в тех записях, которые остались на виду, не было ни слова о том, что произошло с Мортейнами? Не хотел вспоминать и не думал, что когда-нибудь придется оправдываться в том, что совершил? Кто сейчас скажет…
        Впрочем, пожалуй, это не имело значения. Прошлого не изменить, а что ждало меня в будущем, я и сама не знала. Скоро вернется магистр и выставит меня из замка.
        Только сначала он должен вернуться. Он и остальные. И вовсе не о Ричарде я беспокоилась, ворочаясь по ночам, когда сон не шел. Там, на гномьих путях, неведомые опасности подстерегали не только его. Там был Алан - его котейшество переселился ко мне в комнату, но каждое утро бежал к другой двери проверять, не вернулся ли хозяин. Там была Ева - по лицу Акиля невозможно было ничего прочитать, но караулы в подвале он проверял сам. Дескать, на случай, если вдруг снова нагрянут чумные, но я была уверена - дело вовсе не в чумных.
        Я не считала дни, просто, казалось, мир обтекает меня, а я остаюсь в каком-то безвременье. Лаборатория. Документы. Луна в окне. Рассвет. Лаборатория. Вернутся ли? Вернется ли?
        Зря я тогда бросила ему в лицо все, что думаю. За несколько дней ничего бы не случилось, но сейчас я бы не думала, что все сказанное тогда может оказаться последним, что он от меня услышал. Хотя что ему до меня, поди уже и думать забыл. И что мне до его оскорбленного самолюбия? К тому же на правду не обижаются.
        Но однажды равномерное течение дней было нарушено. Акиль ворвался в кабинет госпожи Вейс, бросив мне:
        - Собирайся. Чумные сожрали деревню.
        - Сейчас? - не поняла я.
        В окно уже заглядывала луна, далеко ли мы ускачем ночью? И если деревню уничтожили - куда спешить? Но Акиль уже шагнул за дверь, и пришлось выскакивать следом.
        - Мальчишка примчался, - пояснил Акиль, размашисто шагая по коридору к лестнице, - лошаденку загнал, потом бежал, еле жив сейчас. Говорит, мужчин сожрали, а женщин согнали толпой и поволокли. Деревня на границе с владениями Мортейнов.
        - Думаешь, успеем?
        Сенешаль не должен покидать замок, но сейчас в нем лишь трое хранителей. И непохоже, чтобы Акиль собирался отправлять только Освальда и меня.
        - Постараемся. Лишь бы нора была далеко. Если ход, из которого они вылезли, близко, - ответил Акиль на мой невысказанный вопрос, - успеют удрать. Если нет - пленницы их замедлят и, может, нагоним.
        Вскоре я уже была во дворе замка, держа в поводу оседланную лошадь. Рядом ждали еще полдюжины солдат. Акиль сбежал с лестницы.
        - Освальда не ждем.
        Если в замке должен оставаться хоть один хранитель, то почему не сам Акиль? Магия заживляет раны быстро… Но все равно телу требуется какое-то время, чтобы восстановить силы.
        - Устал в четырех стенах сидеть, - негромко произнес эльф, снова, видимо, угадав мои мысли по лицу. - Разомнусь хоть.
        Он зажег светлячок - крупный, яркий, так что двор замка залило светом - поднял его ярда на два над головами, чтобы не слепил глаза, и факелы стали ненужными. Лошади шарахнулись от неожиданности, затанцевали на месте. Да, так, пожалуй, мы пустим коней вскачь, не рискуя, что они переломают ноги в темноте.
        - Сможешь, если что, такой же сотворить? - спросил эльф.
        - Да. - Даже обидно, мне ведь не пять лет!
        Он кивнул.
        - Поехали.
        ***
        Деревня стояла пустой и темной. Сорванные ставни, выбитые двери - если кто-то и пытался укрыться в домах, ничего не вышло. Кровь в полумраке казалась черной, сливаясь с бревнами срубов, с землей, но запах не оставлял сомнений в природе темных клякс, покрывавших все вокруг.
        И трупы. Какие-то - почти целые, лишь с разодранным горлом. В каких-то невозможно было узнать человека. Если твари и забрали женщин, то явно не всех.
        Сглотнув, я перевела взгляд на небо. Звезды смотрели сверху вниз неизменные и холодные, как им и положено. Это тут, внизу, кипят страсти, а небу все равно.
        - Большой отряд, - заметил Акиль, прервав мои ненужные философствования. - Может, туго придется.
        Я кивнула. Буду иметь в виду. Только что это изменит?
        Эльф вдруг напрягся, соскочил на землю.
        - Кто-то живой.
        Я недоуменно посмотрела на него.
        - Это наша магия, - пояснил он, уверенно шагнув в сторону ближайшего дома.
        Я тоже спешилась, двинулась за ним. Мало ли… Не чумной, чумного я бы почувствовала, да и едва ли подходило к тварям слово «живой», но мало ли…
        Мы завернули за угол, и тогда и я услышала глухие удары. На заднем дворе дома горбился погреб, в дверь которого колотили изнутри. А потом она вдруг полыхнула и раздался отчаянный детский крик.
        Кажется, мы с Акилем успели одновременно - дверь взмыла в воздух, распадаясь в щепу. Из погреба выкатился мальчонка лет пяти, сиганул прочь. Акиль ухватил его за плечо, мальчишка заверещал, с ладоней слетело пламя.
        Маг? В деревне?
        Глава 23
        Необученный конечно, кому его здесь учить? Могли и вовсе не заметить. Хотя, поди вот, не заметь огонь на руках. Но обычно весть о таких детях быстро доходила до господ, и малышей подбирали. Признавали редко, мало ли кто той деревней проезжал, да и не каждая жена станет терпеть под боком живое свидетельство неверности мужа. Но юных волшебников всегда воспитывали и обучали: маг - это незаменимый боец в гарнизоне или целитель, алхимик, на худой конец - погодник.
        Акиль ухватил мальчишку за плечо, увернулся от огня; видимо, разорвал заклинание, потому что ребенок завизжал еще пуще.
        - Недавно, похоже, магия проснулась, - заметил эльф, продолжая крепко его держать. - Не успели господам донести.
        А, может, и не стали доносить: все-таки воинский орден - не лучшее место для воспитания ребенка. Может, решили, что хранителям все равно не до того.
        Мальчишка, наконец, перестал визжать и рваться, осел на землю, всхлипывая. Босой, в продранных на коленях штанах и не слишком чистой рубашонке. Я присела рядом, обнимая его, успокаивая. И что, спрашивается, с ним делать? Оставить здесь, а потом вернуться и забрать? Среди мертвых тел? Да и до утра не доживет: стоит падальщикам учуять кровь, а они учуют…
        - Тетя? - Мальчонка размазал кулачком слезы. - Ты не моя тетя! А где моя?
        Я вздохнула.
        - Это она заперла тебя в погребе? - спросил Акиль, избавляя меня от ответа.
        - Да, сказала сидеть тихо, чтобы твари не услышали. Где моя тетя?
        - Боюсь, что у творца, - равнодушно произнес эльф. Огляделся. - Берсон, возьми ребенка в седло. И держись поодаль, если до дела дойдет. Разве что совсем жарко станет…
        Солдат молча подхватил мальца на руки.
        - Если? - переспросила я.
        Эльф остановился над трупом, зачем-то пощупал лоб, потом сунул ладонь под мышку покойнику.
        - Пожалуй, когда, - задумчиво произнес он. - Быстро до нас весть дошла. Теперь лишь бы успеть прежде, чем в нору уйдут.
        Теперь мы неслись галопом. Не знаю, когда эльф успевал разглядывать следы на скаку, но он вел отряд не хуже хорошей гончей, к холмам, отгораживающим владения Мортейнов и наши от остальных земель Краммиана. Время от времени на дороге попадались тела: крестьянки сильны и выносливы, но и их силы не беспредельны и тех, кто начинал отставать, твари просто добивали. Хотя учитывая судьбу, им предназначенную, может, несчастным и повезло?
        Мы все же нагнали две дюжины тварей - уже на землях Мортейнов. Эльф швырнул заклинание в спины последних пяти, я отстала от него лишь ненамного. Придержала коня, предпочитая бить издали, Акиль же, напротив, рванулся вперед, давя тварей копытами и разя мечом. В седле он держался так, словно в нем и родился. Большая часть тварей, точно больше десяти, рванула за ним, а он уже знал, что делать: вел коня по дуге, чтобы атакующие чумные, не слишком расторопные, мешали друг другу.
        Не сразу я поняла, что он оттянул внимание тварей на себя, чтобы отвести их от пленниц. Я отгородила заметавшихся женщин барьером, вытянув их подальше от схватки, и рванулась к тварям сама, обрушивая на них волну огня и следом - ледяные пики. Солдаты тоже не стали медлить и принялись рубить чумных, пригвожденных пиками к земле. Через несколько минут все было кончено, остались лишь подрагивающие головешки тел и смрад горелого мяса.
        Рыдали, по-прежнему сбившись в кучу, пять перепуганных девчонок, все не старше меня.
        - Здесь нет моей тети, - заявил мальчишка, глядя на них из седла.
        - Вот живучий, байстрюк! - восхитилась одна из девушек вытирая слезы. - Из замка живой ушел, теперь тут. А моих младших… - Она разрыдалась. Стоящая рядом девушка обняла ее и принялась утешать.
        - Из замка? - не поняла я.
        Остальные тоже спешились, солдат снял с седла пацана. Прежде чем двигаться дальше, пленницам явно стоило отдохнуть, да и лошадям тоже.
        - Ну, когда наш лорд соседей в замке до единого вырезал, - вмешалась еще одна девушка, с лицом, покрытым веснушками, точно перепелиное яйцо. - Аккурат в начале войны.
        Я задохнулась от неожиданности. Что она несет?
        - В смысле, вырезал?
        - Да где ж вы были, госпожа? - изумилась она. - Вся округа гудела.
        - В Бенриде.
        Лицо ее отразило непонимание, и Акиль объяснил вместо меня.
        - За морем.
        - А-а. Ну, словом, в начале войны господа что-то не поделили, наши с соседями, значит. И наш лорд так, говорят, озлился, что никого там в живых не оставил. Ни господ, ни прислугу. И замок поджег, хотя чему там гореть, он же каменный.
        Мне едва удалось справиться с лицом. Что она несет? Или снова историю пишут победители? Скорее всего…
        - Нынешний-то лорд, говорят, в отъезде был, повезло, - продолжала девушка.
        - А мальчик? Откуда он взялся? - Я постаралась, чтобы голос звучал равнодушно. Наверняка крестьяне слышали звон, да все переврали, чтобы пострашнее было. Люди любят пугать себя и других. Так вот и появляются поля, на мили и мили покрытые трупами, что земли не видно, хотя простая арифметика говорит, что такого просто не может быть.
        - А мать его горничной в замке была. Господа ее давно соседям подарили, девчонкой еще. Она пригожая была, вот и глянулась. Мальчишку, вот, прижила. Может, от господ, но болтают, что все же от кого-то из прислуги. С господскими детьми, говорят, странности с самого рождения, а этот обычный.
        Если под странностями она имеет в виду магию, то не с рождения. Как раз лет в пять она и просыпается, когда ребенок уже что-то соображает и ему можно многое объяснить. Страшно подумать, что было бы, появляйся магия с рождения…
        Так что пацаненок, похоже, внебрачный сын кого-то из Мортейнов. Или магов без титула, им служивших. Я присмотрелась к нему повнимательней: русый, глаза то ли серые, то ли голубые, сейчас, при светлячке, не разберешь. Хотя все равно не поймешь: в наших краях каждый второй русый да сероглазый. А кто не русый, тот белобрысый…
        - А сама она что говорит, от кого?
        - А сама она никому не говорила ничего. До последнего скрывала ото всех. Сестре из замка деньги слала, подарки, а про нагулыша вовсе ничего не говорила. Только когда из замка сбежала, скрывать дальше не вышло. А чей, сколько ни выспрашивали, не ответила. Так что не господский он.
        - А имя-то господское: Кайл, - заметила та, что утешала рыдающую подругу.
        - Нет, не от лорда, - уверенно заявила веснушчатая. Призналась бы. От лорда если бы, никто бы не осудил, лорду разве поперек слово скажешь? Значит, от кого другого нагуляла. Три года ему было, когда домой привела…
        Сейчас, значит, пять.
        - Сестра-то ее, тетка байстрюку этому, значит, погоревала, конечно, этакий позор, но из дома не прогнала. У ней-то самой детей не было, муж за то в церкви объявил, что не жена она ему больше. Видать, решила, что этот утешением станет. Хоть и не свой, а все же будет кому на старости кормить.
        - А мать его где сейчас? - Что я несу, известно где - на том свете. - То есть, почему он тетю спрашивает, а не маму?
        - А мать через месяц, как в деревню вернулась, от сыпняка померла. Он тогда тоже долго болел, тетка даже заупокойную по нему заказала.
        Ну да, есть такое суеверие: если отслужить заупокойную по тяжело больному, смерть решит, что уже забрала его, не заметив - немудрено ведь перепутать среди тысяч и тысяч душ - и отступится.
        - Потому с теткой и жил… - Девушка помолчала и добавила уже другим тоном: - Только никто из нас его себе не возьмет. Тут самим бы не сдохнуть, после того как…
        Она всхлипнула, и, точно по сигналу, снова разрыдались остальные. Да, если в деревне больше никого не осталось, пятеро девчонок долго не продержатся. Даже если чумных не будет, слишком много в деревне мужской работы, с которой женщине трудно справиться. Значит, остается им вспоминать про дальнюю родню да идти на поклон. И замуж теперь не возьмут, приданое-то дать некому. Это если еще не пойдут слухи, дескать, твари обесчестили, теперь девушки порченые, будут чудовищ рожать. Тогда только в омут сразу, житья не дадут.
        - Так, хватит, рыдать. - осадил их Акиль, и девушки разом замолчали, точно лишившись дара речи. - Отдохнули? Встали и пошли.
        - Куда? - поинтересовалась я, тоже поднимаясь.
        Акиль подвесил в воздухе карту.
        - Вот мы. Вот ближайшие деревни, - вокруг нашей точки появилось еще несколько.
        Не меньше лиги до каждой. Я глянула на звезды, прикидывая время. До любой из деревень мы доберемся чуть за полночь. Местные все будут спать, хотя можно и разбудить. Серебро помогает людям смириться с неудобством.
        - Вот наш замок. - Точка загорелась далеко внизу. Я припомнила, как мы ехали - да, все правильно. - А вот замок Мортейнов.
        Еще одна точка в лиге от нас, примерно на том же расстоянии, что и любая из деревень.
        - Так куда нам идти? - спросил Акиль.
        Я встретилась взглядом с его - темным, непроницаемым. Почему-то вспомнились байки про дурной глаз, которые любила рассказывать няня. Я отвечала ей, что никакой дурной глаз мне не страшен, я же маг, поборю любой наговор!
        - Еще скажи, что мне решать, - криво улыбнулась я.
        - Нет, я уже решил. Но хочу услышать, что ты скажешь.
        - В замок. - Я не отвела глаз. - Если нас туда пустят среди ночи.
        - Хранителей - пустят. Не боишься?
        - Мне нечего бояться, - вздернула я подбородок.
        Акиль не ответил, двинулся прочь, держа коня в поводу. За ним испуганной стайкой зашагали девушки, потом - мы с солдатами. Берсон подсадил мальчишку в седло, и тот теперь вертел головой по сторонам и болтал ногами. Слезы давно высохли, оставив на щеках грязные дорожки. Хотела бы я научиться успокаиваться так же быстро, как дети!
        По загривку пробежал озноб, я передернула плечами. На самом деле мне было чего бояться. Рэндольф может узнать меня и решить поквитаться за родителей, даром что его брат уже отомстил. А еще он может рассказать, что, как он считал - точнее, Ричард поведал - произошло тогда в замке. И это страшило меня куда больше возможной мести, ведь я уже догадывалась, что услышу. Если болтовня крестьянок имела под собой хоть какие-то основания…
        Нет, я не могу, не хочу в это верить! Ричард наверняка рассказал так, как ему было выгодно! Чтобы его родители стали невинными жертвами, а мой отец - законченным мерзавцем. Ибо лорд Грей был прав - историю пишут победители.
        Впрочем, я могу попросить Акиля не называть моего имени, не представиться и надеяться, что Рэндольф меня не узнает. Он и с братом-то был не слишком близок, в детстве десять лет - огромная разница, а на меня и вовсе внимания не обращал. Но что если узнает?
        Я так ничего и не решила, когда Акиль постучал в ворота замка. Светлячок, что горел все это время, он тушить не стал, позволяя страже нас рассмотреть. Сонный голос с башни поинтересовался, кого нечистый несет.
        - Хранители, - сказал Акиль. - Нам нужен кров на эту ночь. И утром возможность поговорить с господином.
        Заскрипели, раскрываясь, ворота, и мы вошли внутрь.
        - Меня зовут Гилберт, я сенешаль лорда Рэндольфа. - Мужчина, встретивший нас во дворе, был полностью одет, и непохоже, что он собирался второпях. - Лорд еще не ложился, если вы хотите, я могу провести к нему. Или отдохните до утра.
        Акиль смерил меня задумчивым взглядом.
        - Я не устал и не голоден.
        Я кивнула.
        - Тогда расположите и накормите наших людей и женщин, - распорядился эльф. - Мы отбили их у чумных на землях Мортейнов, и в отряде было не меньше двух дюжин тварей. Решайте сами, подождет ли эта новость до утра.
        Так себе весть на сон грядущий - что на твоих землях где-то лаз чумных, и, значит, все ближайшие деревни под угрозой. То-то сенешаль переменился в лице.
        - Следуйте за мной, господа.
        Он махнул рукой. Из темноты выступили другие люди, подошли к солдатам, негромко распоряжаясь. Я на миг заколебалась - может, мне остаться с солдатами, в конце концов, главный-то - Акиль? И пошла следом за ним прежде, чем эльф оглянулся в мою сторону. В моем роду никогда не было трусов, значит, и мне негоже прятаться.
        Я шла по двору и не узнавала его. Исчезли почти все старые постройки - сараи, амбары выглядели новыми, где-то даже дерево не успело потемнеть. И стояли они совсем по-другому. Впрочем, немудрено, если ставили заново. Раньше-то если возникала необходимость в новом помещении, его просто пристраивали к старому, и они громоздились настоящим лабиринтом - как, впрочем, и в нашем замке. Здесь все выглядело аккуратным и продуманно расположенным. Впрочем, посмотрим, что тут будет через полвека. «Если доведется дожить», - мрачно усмехнулась я про себя.
        Внутри тоже все переменилось. Без гобеленов, вытканных поколениями женщин Мортейнов, стены казались голыми и мрачными. Кое-где в щелях между камнями виднелась чернота - похоже, замок в самом деле горел, и прислуга не смогла отмыть до конца следы копоти.
        Кажется, в словах крестьянок была изрядная доля правды. Кажется, лорд Грей рассказал мне очень приглаженную версию произошедшего. В животе смерзся ледяной ком. Может, сбежать, пока не поздно? Сказаться уставшей, а то и больной?
        В глубь замка - в комнату, где Бенедикт Мортейн привечал близких друзей - нас не провели. Лорд Рэндольф ждал в приемной, предназначавшейся для официальных визитов и разнообразных просителей. Впрочем, простонародье его отец встречал вовсе во дворе, так что нам все же оказали некоторые почести.
        - С кем имею честь? - поинтересовался лорд, вставая нам навстречу.
        Он был похож на Ричарда и в то же время нет. Те же русые волосы, только коротко стриженые и седых нитей не видно. Тот же высокий лоб, разлет бровей, ледяной взгляд - но глаза серые, а не синие. Гладко выбрит, несмотря на позднюю ночь - Ричард нередко щеголял щетиной, будто у него не было времени на такие мелочи, хотя, скорее, он просто не обращал на это внимания. Не такая жесткая линия рта, да и лицо в целом выглядело мягче.
        - Акиль, - поклонился эльф.
        - Наслышан о вас и рад знакомству.
        Можно подумать, Рэндольф не узнал эльфа сразу, если наслышан.
        - Роза, - присела в реверансе я, когда лорд обратил вопрошающий взгляд на меня. Выпрямилась и добавила, глядя ему в глаза: - Роза Эйдо.
        Лорд со свистом втянул воздух сквозь зубы, лицо его окаменело, и стало видно, что между братьями куда больше сходства, чем могло показаться поначалу.
        - Не могу сказать, что рад знакомству… точнее, возобновлению знакомства. - Вежливая улыбка превратилась в оскал.
        - Орден очень много приобрел в лице Розы, - светским тоном заметил эльф. - И я, и магистр очень ценим ее.
        - Вот как? Что ж, полагаю, и у нас с ней найдутся общие темы для беседы.
        Я сглотнула застрявший в горле ком.
        - Несомненно.
        - Но после того, как обсудим дела насущные, - вставил Акиль.
        - Да, конечно. - Лорд жестом указал нам на кресла, сел сам. Поза выглядела напряженной, точно он был готов в любой момент вскочить и вцепиться мне в горло. Смотрел же он при этом только на Акиля.
        Я опустилась в кресло. Спина прямая и не касается спинки, плечи развернуты, колени вместе, несмотря на штаны; руки чинно сложены. Словно мы беседуем на официальном приеме. Никто не увидит ни моих сомнений, ни моего страха.
        - Вина? Закуски? - оскалился Рэндольф.
        - Благодарю, не стоит, - отказался эльф. - Перейду сразу к делу, с вашего позволения. - В лиге от вашего замка мы уничтожили отряд чумных. - Вот здесь.
        В воздухе повисла карта, а я второй раз за ночь поразилась, насколько точно эльф воспроизвел все подробности. Я бы не смогла сходу нарисовать такую, хотя никогда не жаловалась на зрительную память.
        - Отряд? - переспросил лорд. - Не просто несколько…
        - Нет, не несколько. Это не были ваши подданные, подцепившие проклятье. Это был отряд, вылезший с гномьих путей. И этот отряд сожрал, - так и сказал «сожрал», не «разграбил» или «уничтожил», и лорд Рэндольф на миг изменился в лице, - деревню на землях ордена.
        Еще одна точка.
        - Судя по тому, что они направились в ту деревню, а не сюда или сюда, - на карте начали загораться новые метки, - нора у них где-то здесь. - Он очертил круг в две лиги диаметром.
        - Нора?
        - Лаз, ведущий в гномьи тропы. Вам придется поднять людей, прочесать окрестности и найти его.
        - Не так-то просто прочесать холмы, - задумчиво заметил лорд, разглядывая карту.
        - Это ваши земли, - холодно заметил эльф, и на миг мне показалось, что он и Рэндольфу скажет, как лорду Грею, дескать, не можешь содержать их в порядке - отдай тому, кто может. Но Акиль добавил лишь: - И их безопасность зависит от того, как быстро вы найдете нору и сообщите место ордену. Мы придем и осмотрим. Только не суйтесь в нору сами, зря погубите людей.
        - И что дальше?
        - Возможно, окажется достаточно лишь заложить проход - этим снова придется заняться вам. Возможно, нам придется отправить отряд поискать способ перекрыть гномьи пути. Будет зависеть от того, что именно мы найдем.
        - Разве у ордена нет карт гномьих путей? - поинтересовался лорд.
        - Мне трудно сказать, были ли они и насколько подробные, - сказал Акиль. - Когда я присоединился к хранителям, ставку в столице уже разграбили, и из хранившихся там документов не осталось почти ничего. Магистр не перестает сожалеть об этом. Увы, мы не можем повернуть время вспять и направить гнев покойного ныне регента на какой-то другой объект.
        Да, после гибели короля хранителей ведь тоже обвинили в заговоре. Дескать, не сообщили, преуменьшили опасность, чтобы лишить страну главы, чтобы Ландернау… Что ни случись, во всем находили происки Ландернау - мне даже стало на миг любопытно, насколько реальными были эти происки.
        В чем-то наверняка реальными, магистр бы не стал зря беспокоиться по поводу войск у границ. А в чем-то…
        Как тот заговор Мортейнов.
        Я сама ужаснулась пришедшей в голову мысли. Неужели я тоже перестала в него верить? Понятно, почему в него не хотел верить Ричард, но я? Неужели я готова признать, что мой отец в самом деле предал ближайших друзей?
        - Что ж, я вас понял. - Лорд встал, и мы поднялись следом. - Благодарю за предупреждение. Завтра же я отправлю людей.
        Он очень нехорошо улыбнулся.
        - Вы, Акиль, несомненно, устали, и потому разрешите пожелать вам доброй ночи. Вас проводят в отведенные покои. А с вами, леди Роза, - мой прежний титул в его устах прозвучал как издевательство, - мне бы хотелось прогуляться по замку.
        - Я не раз была в вашем замке и хорошо его помню, - каким-то чудом мой голос не дрогнул, - но если вы настаиваете…
        - Настаиваю, - оскалился он. - Освежим вашу память еще раз.
        - Магистр ордена хранителей очень печется о безопасности Розы, - вмешался Акиль. - Я бы не хотел…
        - Разве в замке Мортейнов что-то когда-то угрожало гостям? - перебил его Рэндольф.
        - Не волнуйся, Акиль, - через силу улыбнулась я. - Я уверена, наш добрый хозяин, - кажется это тоже прозвучало чуть более язвительно, чем следовало бы, - не презрит законы гостеприимства.
        - Тогда до завтра, - кивнул Акиль.
        Рэндольф вышел за ним, на миг оставив меня одну. Я поежилась, обхватив руками плечи, снова выпрямилась, вздернув подбородок. Я слышала версию лорда Грея. Теперь мне нужно услышать версию Мортейнов. Надо было с самого начала спросить Ричарда, а не довольствоваться рассказом одной стороны. Я вела себя словно ребенок, уверенный, что, если крепче зажмуриться и натянуть на голову одеяло, чудовища, притаившиеся в спальне, исчезнут.
        - Пойдем. - Вернувшийся Рэндольф разом перешел на «ты». - Для начала на смотровую башню.
        Я молча последовала за ним. Куда бы спрятать руки, чтобы не было видно, как они дрожат? Я обтерла ладони о штаны. Почему же мне так страшно? Даже если Рэндольф попытается меня убить, я же хранитель и как минимум не слабее него несмотря на то, что он старше и опытней.
        Так же молча мы вышли во двор, взобрались на смотровую башню. Сейчас, в темноте, за пределами сияющего шара, очерченного светлячком, не было видно ровным счетом ничего. Разве что далеко внизу поблескивала вода рва.
        Пролетел ветер, взъерошив волосы лорду. Где-то совсем рядом завопил, точно жалуясь, сыч. Мне показалось, что далеко, на пределе слуха - слуха хранителя - стучат копыта, но тут же зафыркали, переступая ногами, лошади в стойле, заглушив этот неясный звук, если он вообще был. А потом Рэндольф заговорил, и мне стало не до чего.
        - Два года назад на этом же месте я наблюдал, как к замку подъезжают войска наших соседей. Они заночевали у нас, а на следующее утро часть гостей уехала. Их вел сэр Эдвард Эйдо. Уехал и я, ведя людей моего отца - в замке почти не осталось защитников. У самого отца еще имелись дела в замке, и он собирался выехать на следующее утро вместе со своим другом лордом Беорном Эйдо и остальными его людьми - теми, что не отправились с Эдвардом. Беорн говорил, что так будет разумней, в нынешние времена не стоит путешествовать без большого отряда, слишком много стало чумных…
        Рэндольф надолго замолчал, глядя в темноту. Снова развернулся ко мне.
        - Я думал, что уезжаю, чтобы защитить от чудовищ свою семью. Жену. Сына. Еще одного нерожденного ребенка - Бланш узнала о нем за неделю до моего отъезда. Я вернулся через три месяца, и оказалось, что я изменник и сын изменников, дома у меня больше нет, а тела членов моей семьи гниют во рву когда-то моего замка. Пока я оправлялся от ран, чудовища в человеческом обличье забрали у меня все.
        Глава 24
        Рэндольф хищно улыбнулся.
        - Что, даже не выразишь соболезнования?
        - А ты примешь их? - Кажется, я не смогла бы отвести взгляд от его глаз, полных ненависти, даже если бы захотела. Но я не хотела. Если гордиться заслугами предков, как своими, значит, и за их злодеяния придется отвечать, как за свои. Значит, мне придется смотреть в глаза Рэндольфу и слушать все, что он скажет.
        Потому что, кто бы ни схватился за оружие первым той ночью, ни женщина, ни ребенок не были ни в чем виноваты. Резня, за этим последовавшая, полностью на совести моего отца.
        - Не приму.
        Рэндольф взял меня за руку и потащил за собой. Слетел вниз, размашистым шагом пересек двор - я едва поспевала за ним.
        - Когда до меня дошли слухи, что Ричард тебя пощадил, - проговорил он на ходу, - я возмутился сначала. Даже написал ему, требуя покончить с тобой. Чтобы не осталось никого из вашего проклятого рода. - Он подтащил меня к себе почти вплотную, заглянул в лицо. - А потом понял, Ричард все сделал правильно. Идеальная месть: чтобы ты точно так же осталась одна, лишившись всех, кто был тебе дорог. Осталась жива. - Он оскалился. - Мертвым не больно. А живая, ты будешь помнить их. Всех, поименно, как помню я. Сколько бы лет ни прошло.
        Я все-таки не выдержала его взгляда - отвернулась, смаргивая слезы. Неужели Ричард в самом деле сохранил мне жизнь только поэтому?
        - И даже если вдруг вздумаешь забыть - он будет рядом, чтобы напомнить. Ты ведь теперь хранитель, а он - твой командир. Никуда не денешься.
        Он отступил в сторону и снова потянул меня за собой. Мы вернулись в господские покои. Рэндольф остановился у одной из комнат.
        - Здесь жила тетушка Адали.
        Я ее помнила. Она приходилась тетей леди Летисии, матери Ричарда и Рэндольфа. Годы, казалось, высушили леди Адали, лицо превратилось печеное яблоко, руки покрылись вздутыми венами и старческими пятнами. Но глаза смотрели живо и остро, а шутки были, пожалуй, слишком солеными, хотя многие я не понимала.
        - В последние годы она с трудом выходила из комнаты, но в любую погоду слуги помогали ей выбраться во двор и обойти его. «Стоит только пожалеть себя, лечь - и смерть тут же найдет тебя», - говорила она. Смерть нашла ее на пороге спальни.
        Он шагнул к другой двери.
        - Здесь жила Мэй, моя нянька. Не знаю, сколько ей было лет, мне она казалась вечной. Когда она вырастила нас, родители оставили ее и разрешили жить в господском крыле.
        Мэй я тоже помнила и не любила - она была ворчливой и всем недовольной. Рик только смеялся в ответ на ее ворчание и советовал не обращать внимания. «Мэй просто не хочет поверить, что мы выросли. Ведь тогда может оказаться, что она больше никому не нужна».
        - Она нянчила и моего сына - пока ее не убили.
        Рэндольф перетащил меня к следующей двери.
        - Здесь была моя спальня. Наша с Бланш спальня. Я долго надеялся, что ей удалось спастись, скрыться. Но Ричард видел тело.
        Я сглотнула застрявший в горле ком.
        - Ричард был в замке?
        - Был, - кивнул Рэндольф.
        - Как ему удалось уцелеть?
        - Узнаешь в свое время. Я не закончил.
        Еще несколько шагов.
        - Детская. Здесь жил мой сын и я надеялся, скоро появится и колыбель. Кайлу было три года.
        - Кайл? - переспросила я.
        Нет, не может быть! Таких совпадений не бывает!
        - Да, - горько усмехнулся Рэндольф. - Так его звали.
        А что, если горничная выдала чужого ребенка за своего, чтобы укрыть его? Сказать ли об этом? Нет, пожалуй, сейчас не стоит. Лорд решит, что я все придумала, услышав имя. Что пытаюсь ударить в ответ - ударить в самое больное. Пусть Акиль расскажет ему утром. Акилю он должен поверить.
        Еще несколько дверей, Рэндольф называл имена. Кого-то я помнила, кого-то не успела узнать. В любом замке всегда было много народа, жили родичи - от близких до тех, с которыми и родство удавалось припомнить не сразу, но не бросать же вовсе; а также - доверенные слуги, к которым относились почти как к равным.
        Я пыталась не слушать. Цеплялась за мысли о мальчишке, который сейчас, наверное, спал где-то в замке. Возможно, своем собственном замке. Не помогало. Потому что даже если наследнику удалось уцелеть - сколькие погибли? Взрослые. Дети. Пусть не дети знатных родов. Конюшата, поварята, пажи - кто их считал? Кто помнил? Кто помнил горничных, лакеев, конюхов? Да, чернь, но ведь люди же. Иначе не мчались бы мы с Акилем за выжившими после того, как погибла деревня, не рисковали бы жизнью - своей и солдат - ради пятерых крестьянских девок.
        Маргарет, в отличие от Рэндольфа, должна была помнить слуг. Маргарет, повариха, которая плюнула мне в лицо, узнав, кто я. Как ей удалось уйти живой? Спрашивать я не стану. Как удалось уйти живым Рику?
        Рэндольф прав - я не забуду. Ни отца, ни братьев и маму. Но не забуду и тех, кого убил мой отец. Не Мортейны виновны в том, что произошло в замке, даже если в самом деле схватились за оружие первыми. Так не казнят заговорщиков. Так вычищают будущие владения - всех под корень, чтобы некому было потом мстить.
        «Око за око» - гласил древний закон, который едва ли когда-то будет забыт.
        Ричард тоже его чтил, когда выжил и вернулся убивать того, кто лишил его семьи. А теперь моя очередь помнить - око за око. Только и за Ричарда есть кому мстить. Сколько крови должно еще пролиться, сколько жизней оборвутся прежде, чем не останется никого? Я последняя в роду. Значит, две. Его и моя. Стоит ли месть того?
        К слову, почему Рэндольфа загодя списали со счетов? Почему отец был так уверен, что старший сын лорда Бенедикта для него не опасен? А может быть так, что Рэндольф пропал во владениях лорда Хейли, просто-таки сметенных чумными - вовсе не случайность? Вдруг военный советник короля, позднее объявивший себя регентом, специально отправил его в самое опасное место?
        Получается, что, вызывая того на божий суд, Ричард не просто защищал наследницу престола. Если регент знал, что случилось с Мортейнами, и намеренно отправил Рэндольфа на смерть, Ричард сражался и за своего брата.
        А еще получается, что лорд Грей мне солгал - или как минимум умолчал о многом. Едва ли он не знал, что именно произошло тогда в замке и почему мой отец «рыдал как ребенок». Рыдал ли на самом деле? Он всегда говорил, что незачем оглядываться и сожалеть о содеянном. Даже если ошибся, назад ничего не воротишь. Можно разве что попытаться исправить последствия - но для этого надо не оглядываться и сожалеть, а действовать.
        Действовать? Уж не за головой ли Ричарда должны были пойти те убийцы, которым платил отец? Рэндольфа-то сочли мертвым. А вот что тела Ричарда не оказалось среди остальных, отец наверняка знал, не мог не знать.
        А сам Ричард - насколько он был честен со мной? Ведь одна ложь вовсе не исключает другую. Он и лорд Грей - оба могли меня обманывать, разыгрывая, точно пешку. Глупую пешку, которой можно пожертвовать в свое время.
        Что мне думать? Что делать, когда Ричард вернется? И вернется ли он?
        И если не вернется, я всегда буду помнить, что последние искренние сказанные слова были о том, как я его ненавижу. Хотя мертвым все равно.
        Рэндольф, меж тем, продолжал вести меня по коридорам замка. На миг мне почудилось присутствие хранителя - наверное, мы оказались неподалеку от комнаты, где поселили Акиля. Но тут же мне стало ни до чего, потому что следующую дверь я помнила слишком хорошо.
        - Комната моего брата. Не знаю, смог бы я на его месте защитить невестку и племянника. Ричард утверждает, что не успел. Что, когда все началось, он был вовсе в другой части замка, и, пробившись сюда, нашел лишь тела.
        А ты, похоже, не знаешь, верить ли ему. Или не хочешь верить, потому что, если поверишь, начнешь винить себя, что был далеко, и твою семью оказалось некому спасать. Винить брата легче.
        Но тела или тело нашел Ричард? Если он видел племянника мертвым, значит, тот мальчишка, которого мы нашли, в самом деле чей-то бастард. А если обнаружил лишь его мать и решил, что ребенок тоже мертв? В том кошмаре, что творился вокруг, немудрено было ошибиться.
        Кто тот мальчик, которого мы подобрали? Кайл Мортейн или просто сын кого-то из живших в замке магов, а имя - лишь совпадение? Как хорошо, что я могу думать об этом, а не о том, что творилось здесь два года назад по воле моего отца.
        Зачем он начал все это? Чего хотел добиться? Не об этом ли были страницы, вырванные из дневников?
        - Комната моих родителей, - не унимался Рэндольф. - Впрочем, их тоже застали не в своих покоях, иначе они бы успели спасти Бланш. Отец был в кабинете, мать - на кухне, давала последние наставления на завтра. Из-за гостей, - он горько усмехнулся, - и сборов, распорядок сбился. Обычно в это время все уже спали.
        Рэндольф помолчал.
        - Они не спасли мою жену и сына, но спасли брата.
        И, кажется, ты не можешь ему это простить.
        - Они помогли Ричарду пробиться к потайному ходу, а сами остались. Ричард сказал, что отец к тому времени уже не держался на ногах, а мать заявила, что его не бросит. «Жили долго и счастливо и умерли в один день» - так, кажется, говорят? - Его голос сорвался, и снова заговорил Рэндольф не сразу. - Только на самом деле мне кажется, что мать осталась, чтобы дать время уйти Ричарду.
        И это ты тоже не можешь простить своему брату. Хотя тот виноват лишь в том, что сделал жертву матери не напрасной.
        Как же Рэндольф живет теперь в своем замке? Среди теней и воспоминаний? В замке, где каждый ярд пола был полит кровью его родных? Ричард, похоже, так и не смог сюда вернуться - не просто же так он сказал, что теперь это дом брата. Как же лорд Рэндольф Мортейн приведет сюда новую жену - ведь род должен продолжаться - и будет растить детей?
        Мне не в чем себя винить, меня тогда даже в стране не было - но почему я сейчас чувствую себя виноватой? Почему мне так больно дышать, словно легкие сжались, не пропуская воздух?
        - Знаешь, что сказал лорд Беорн Ричарду перед поединком? «Последнее, что увидел твой отец перед смертью - как твою мать разложили четверо».
        Я не выдержала - зажмурилась, стиснув кулаки. Нет, это неправда, это не может быть правдой! Отец бы никогда…
        Отец сотворил такое, что я раньше не могла представить. И неважно, что им двигало. Может быть, и правильно, что королева лишила меня титула, имени? Может, лучше быть никем, чем дочерью человека, способного вырезать всю семью друга? Но тогда я отрекусь и от мамы, и от братьев. Знали ли они? Многим ли поделился с ними отец? О многом ли они догадались сами? Я ведь тоже могла о многом догадаться или спросить, но предпочла не знать.
        - И если люди твоего отца так обошлись с моей матерью - очень спокойно, пугающе-спокойно продолжил Рэндольф, - то что мне сделать с тобой?
        Ответить мне было нечего - что бы я ни сказала, он не услышит за своей болью и ненавистью. Как еще недавно сама не хотела ничего слышать. И поэтому я просто молча смотрела ему в лицо. Нет, я не буду просить пощады или уверять, будто ни в чем не виновата. Но и покорной жертвой не стану.
        - Так что мне с тобой сделать? - Рэндольф схватил меня за подбородок, задирая голову. - Может быть, тоже отдать на потеху своим людям?
        - Только попробуй, - раздался за спиной знакомый голос, звенящий гневом. - Только посмей еще раз ее коснуться.
        Откуда он взялся? То присутствие хранителя, что я ощутила - это был Ричард, а не Акиль?
        Рэндольф выпустил меня, глянул поверх головы и ухмыльнулся.
        - Надо же, никакие уговоры не заставили тебя переступить порог дома. А стоило лишь… Странно, что мне не доложили о тебе.
        - Я не сообщал о себе, - Ричард задвинул меня за спину, замер, напряженный. - Вернулся тем же путем, которым в последний раз уходил.
        Тайный ход? Наверняка.
        - Ах, вот оно что… Ты немного поторопился.
        - А мне кажется, я как раз вовремя.
        - Брось, - усмехнулся Рэндольф, - Я же не Эйдо. Просто решил припугнуть немного. Хотел послушать, как она будет умолять о пощаде. Бланш ведь наверняка молила пощадить - не ее, так ребенка.
        Я молча покачала головой. Нет, он бы не дождался мольбы о пощаде - за моей спиной не было ребенка. Но Рэндольф больше на меня не смотрел - только на брата. Снова усмехнулся.
        - Неужели ты до сих пор в нее влюблен? После всего, что случилось?
        Да как он смеет! Как смеет попрекать брата тем, что было много лет назад?
        - Это мое дело.
        - А ее величество знает?
        - Это мое дело, - тем же тоном повторил Ричард. - Мы уходим. Роза, прощаться будешь?
        Я присела в реверансе.
        - Благодарю за гостеприимство, лорд Рэндольф. И за прогулку по замку - она оказалась познавательной, и я ее не забуду.
        Он не ответил, по-прежнему глядя на брата.
        - Куда ты собрался посреди ночи? Останься. Уедешь утром со своими людьми.
        - Роза? - Ричард посмотрел на меня.
        Я заколебалась. Сама я хотела просто убраться отсюда, и побыстрее. Плевать, что ночь. Даже если придется уехать одной.
        Да, так и нужно сделать - уехать одной. Ричард наверняка помчался следом за нами, едва выбравшись с гномьих путей. Не знаю, что его понесло сюда, но я ему благодарна. И потому пусть остается, отдохнет. Акиль не позволит ему провалиться в воспоминания о прошлом - почему-то я была уверена, что эльф поймет все лучше, чем многие люди, поймет и найдет, что сказать.
        А я справлюсь. Костер, охранный купол - как в самый первый день, когда я вернулась домой. Обошлось тогда - обойдется и сейчас, тем более что сейчас я почую чумных заблаговременно, а люди и дикие звери мне не страшны.
        - Останься, - сказала я. - Ты наверняка не отдохнул после похода .
        - Я сам решу, как мне поступить, - мягко произнес он. - Что ты хочешь?
        - Уехать. Но ты…
        - Тогда поехали. - Он кивнул Рэндольфу. - До встречи.
        - А потом ты снова не будешь казать сюда нос и не напишешь, потому что слишком занят? - негромко поинтересовался тот.
        - Я постараюсь, - Ричард на миг опустил голову, выпрямившись, легонько толкнул меня в спину.
        - Врешь, - теперь улыбка Рэндольфа была очень грустной.
        Ричард пожал плечами, продолжая подталкивать меня вперед. Я не стала сопротивляться и спорить. Что бы там ни творилось между братьями, это не мое дело. Хотя… жаль, что все так обернулось.
        Жаль - не то слово. Все это просто… просто… не поддавалось ни словам, ни мыслям. В голове было пусто, как в пересохшем колодце, словно разум отказался обдумывать то, что невозможно было ни понять, ни принять.
        Мы уже вышли во двор, когда я вспомнила о ребенке.
        - Погоди. - Я схватила Ричарда за рукав. - Пока мы не уехали… Когда ты нашел тело Бланш, видел ли ты мертвого Кайла?
        Он ответил не сразу.
        - Нет. Но он не плакал, и… - Он снова надолго замолчал, прежде чем выдавил: - Детская горела, когда я там оказался. Бланш лежала на пороге, и ее одежда уже занялась. Внутрь я пройти не смог.
        - Тогда, возможно, он жив.
        - Что?!
        - В деревне мы подобрали мальчика. Женщины сказали, что ему пять, его мать была горничной в вашем замке, где и прижила его.
        - На моей памяти горничные не носили внебрачных детей, - медленно произнес Ричард.
        - Они сказали, мальчика зовут Кайл. И он маг.
        Ричард пошатнулся, закрыл лицо руками. Я подхватила его за локоть - мало ли…
        - Но почему? - глухо проговорил он, не отрывая ладони от лица. - Если это действительно… почему она сразу не вернула ребенка?
        - Может, не успела? Она умерла через месяц после того, как покинула замок. Рэндольфа ведь в то время считали погибшим?
        - Да. А по моему следу шли убийцы. Замком владели Эйдо.
        - Вот и ответ. - Я коснулась его запястья. - Поговори с Акилем и посмотри на мальчика, прежде чем решить, докладывать ли Рэндольфу.
        Ричард уронил руки, растерянно глядя на меня.
        - Я его не узнаю. Я помню Кайла, но дети быстро меняются.
        Он устремился было обратно ко входу, но замер, снова шагнул ко мне, не зная, на что решиться.
        - Иди к ним, - сказала я. - Иди. Ты нужен брату.
        Ричард кивнул, снова двинулся в замок и снова остановился, обернувшись ко мне.
        - А тебе? Тебе я нужен?
        - Очень нужен, - прошептала я. - Но…
        Я опустила голову, не в силах смотреть ему в лицо.
        - Но?
        - Прости меня за то, что я наговорила тебе в трактире в Клейдоне. Если сможешь это простить.
        Он приподнял мой подбородок, провел большим пальцем по скуле.
        - Уже простил. Иначе не поехал бы за тобой.
        Я всхлипнула и ткнулась лицом ему в грудь. Не знаю, сколько мы простояли так, обнявшись, прежде чем я подняла голову.
        - Иди к ним.
        - Пойдем вместе. - Ричард взял меня за руку, но я высвободилась.
        - Нет, я там лишняя. А ты иди.
        - Дождись меня. Пожалуйста, дождись и не убегай никуда сломя голову. - Он отвел прядь волос с моего лба, заглянул в глаза. - Ты всегда пряталась ото всех, когда плохо, но, пожалуйста…
        - Дождусь, - через силу улыбнулась я. - Иди.
        Он помедлил, несколько раз оглянулся, точно боялся, будто я, не сдержав слова, помчусь прочь отсюда. Наверное, я бы так и сделала, если бы Ричард меня не попросил. Но раз уж я обещала его дождаться…
        Я направилась к конюшне. Ее никто не караулил, и я не торопясь оседлала и взнуздала свою лошадь, вывела во двор, привязав поводья к коновязи. Во дворе было тихо, только едва слышно переговаривались дозорные, переступали копытами лошади да не унимался сыч, завывая так тоскливо, что мне захотелось поймать его и открутить ни в чем неповинной птице голову. И без того тошно. Так тошно, что хоть садись и вой на луну. Мир в очередной раз встал с ног на голову и все, во что я верила, рассыпалось.
        Странно, но осознание того, что лорд Грей меня обманул, не терзало так сильно, как прежняя мысль о том, что Ричард лгал с самого начала. Лорд Грей друг моего отца, но не мой. Обидно, конечно, что меня обвели вокруг пальца, но как-то… объяснимо. Не поверь я в безгрешность отца и предательство Ричарда, не согласилась бы ему помогать. А я пока ему нужна - чтобы получить Локк полностью в свое распоряжение.
        К слову, я еще ни на что не согласилась - впрочем, он может все провернуть и без меня. Будет труднее добраться до Ричарда, но магистр хранителей не неуязвим. При этой мысли по хребту пробежал озноб. Надо ему рассказать - как ни стыдно будет признаваться, что я снова едва не завела его в ловушку. Нельзя, чтобы он оставался в неведении, даже если… даже если он отвернется от меня.
        Я прокусила губу, прислонившись лбом к шее лошади. Хватит. Все равно между нами ничего нет. Ничего, кроме нескольких поцелуев и моих грез, что бы там ни нес Рэндольф. Так что и терять мне нечего.
        Время шло, стало зябко, несмотря на стеганый подкольчужник. Я переминалась с ноги на ногу, терла замерзшие пальцы и гадала, что сейчас происходит в замке. Поверил ли Рэндольф? Принял ли сына?
        Я ощутила присутствие хранителя прежде, чем услышала шаги, выпрямилась. Сделать безразличное лицо не вышло - впрочем, все равно бы никто не поверил. Ричард пересек двор стремительно, почти бегом.
        - Как там? - спросила я.
        - Сначала Рэндольф кричал, что все это обман, который придумала ты, чтобы отыграться за сегодняшнее.
        Значит, правильно, что я не стала говорить сама.
        - Потом вспомнил, что на черной половине дома части прислуги удалось уцелеть - охотились-то в основном на семью и доверенных слуг, судомойки и трубочисты никого не интересовали. Потом он пошел посмотреть на ребенка… В общем, сейчас там все рыдают: Рэндольф от радости, Кайл - испугавшись незнакомого дядьки, слуги - от умиления. - Ричард усмехнулся, но и у него подозрительно блестели глаза. - Один Акиль остался спокоен, так что я положился на его здравомыслие и сбежал от этого моря слез. Приеду как-нибудь потом, когда все успокоятся.
        - А ты приедешь?
        - Не знаю. - Он помолчал. - Давай не будем об этом.
        Я кивнула.
        - Пустишь меня в седло? - спросил он.
        Я кивнула, радуясь, что светлячок не слишком яркий и Ричард не увидит моего смущения. Он и вправду не увидел - или сделал вид. Проверил, как затянута подпруга, удлинил стремена. Взлетел в седло, помог взобраться мне, усадив перед собой. Я едва удержалась, чтобы не придвинуться еще ближе к нему - хотя куда уж ближе-то?
        Ричард обнял меня за талию, тронул поводья.
        - Домой? - спросила я.
        - Нет, сперва в наш охотничий домик. Я оставил там своего коня, да и заночевать лучше под крышей и за забором.
        - Оставил там коня? - повторила я.
        Значит, где-то там, неподалеку, ход в замок - тот, через который он выбрался тогда.
        - Да. - Тон его давал понять, что больше Ричард ничего не скажет, и я не стала продолжать расспросы. Откинулась чуть назад, прислонившись к его груди и позволила себе расслабиться в теплом кольце его рук. Просто думать, как хорошо, что он приехал, и больше ни о чем. Пока эта дорога не закончится. Хорошо бы она не заканчивалась подольше.
        Глава 25
        РИЧАРД
        - Спасибо, что приехал. Ты появился очень вовремя, - прошептала Роза после долгого молчания.
        - Вообще-то я ехал не за тобой, - хмыкнул Ричард, - а оторвать голову Акилю. Я ему строго-настрого велел не пускать тебя в бой.
        Она вскинула голову, едва не заехав ему в челюсть.
        - Я не хочу быть бесполезной!
        И ведь не скажешь ей, что у него внутри все обрывается при одной мысли, что чумные могли оказаться сильнее. Возможно, если бы они сражались бок о бок с самого начала, он не боялся бы так. Но для него Роза по-прежнему оставалась девчонкой, которая отлично умела находить неприятности. Взять хотя бы ту идею прокатиться на необъезженном жеребце, которого привез с ярмарки ее отец - Беорн Эйдо любил таких, необузданных, любил подчинять дикое животное своей воле.
        Ричард тогда не гостил у них, а то бы вмешался, остановил. Розе повезло - улетела не под копыта, а назад, и даже не слишком ушиблась. Родители заперли ее в комнате на две недели - собственно, потому Ричард и узнал об этой истории. Говорят, даже Николас, который души не чаял в господских детях, за ту выходку отходил юную госпожу крапивой. Хотя это не сделало Розу ни послушней, ни благоразумней.
        - Бросать алхимика в бой - все равно, что забивать гвозди золотым кубком, - нашелся он. - Освальд сказал, в какую деревню вы поехали, и я рванул по следам, а потом стало ясно, что вы идете в замок. Зная тебя, я понял, что скрывать свое имя ты не станешь, а зная Рэндольфа… - Ричард чуть сильнее прижал ее к себе. - Словом, пришлось поторопиться.
        А ведь Рэндольф раньше был очень спокойным, очень выдержанным, пытался рассмотреть ситуацию с другой стороны. Его нередко звали секундантом, надеясь, что он сумеет примирить стороны, найти нужные слова, и частенько ему это удавалось. После гибели семьи Рэндольф стал желчным и мстительным. Впрочем, разве сам Ричард не изменился, разучившись доверять кому бы то ни было кроме тех немногих, что стали его друзьями и соратниками? Это спасало его много раз - и на холме неподалеку от поля битвы, и потом, когда пришлось окунуться в политику.
        Роза попыталась обернуться, чтобы заглянуть ему в лицо, но Ричард вовсе не собирался выпускать ее из объятий - даром что на обоих была кольчуга. Хотя оно и к лучшему - вряд ли он остался бы невозмутимым, окажись между ними лишь пара слоев ткани.
        - Акиль не сказал, почему он нарушил приказ? - спросила Роза.
        - Потому что Освальд еще недостаточно окреп.
        Это было правдой. Магия магией, но после того, как срастется плоть, приходится восстанавливать силы - а парню так досталось, что даже Алан, пытаясь удержать Освальда среди живых, едва не отправился на тот свет из-за истощения. И все же Ричард подозревал, что Акиль взял Розу с собой не только поэтому. Порой ему казалось, что эльф мог предвидеть будущее, или, как минимум, варианты его. И заранее знал, что они окажутся неподалеку от замка Мортейнов.
        После того, как брат унес к себе Кайла, Ричард схватил эльфа за грудки и, не слишком выбирая выражения, поинтересовался, чем он думал, привезя сюда Розу и оставив ее наедине с Рэндольфом. Акиль был спокоен как скала.
        «Когда черный огонь ест ногу, ее нужно отрубить, - сказал эльф, после того как Ричард, наконец, выпустил его рубаху. - И затягивать с этим - не милосердие, а издевательство».
        - Я должен был рассказать сразу, - Ричард коснулся губами ее волос, на миг растворившись в запахе вербены и мяты, - но не хотел причинять лишней боли, а получилось… как получилось. Прости меня.
        Роза сжала его запястье, Ричард ощутил тепло ее пальцев сквозь кожу перчаток.
        - Я бы не поверила, если бы ты рассказал сразу. Это ты меня прости… за все.
        Давно простил, в самом деле. Тогда, на постоялом дворе, она умудрилась попасть в самое больное, и он был очень зол, действительно намереваясь позволить ей уйти восвояси, как только вернется. Но гномьи тропы здорово прочищают мозги, заставляя понять, что важно по-настоящему.
        - Не знаю, что нашло на отца, но я не буду больше думать о мести. Довольно крови.
        Какое-то время они ехали молча. Потом Роза напряглась, заерзала, явно пытаясь отстраниться, пальцы ее больше не вцеплялись в его запястье, а отталкивали.
        - Что случилось? - тут же отреагировал Ричард.
        Она опустила голову, сказала тихо и виновато:
        - Мне нужно кое в чем признаться… и это кое-что тебе не понравится.
        Роза начала рассказывать про то, как лорд Грей - все-таки не зря Алан терпеть не мог этого мерзавца - предлагал ей вернуть титул и земли, в обмен… в обмен на смерть Ричарда и самый жирный кусок удела. Он видел ее лица, но представлял словно воочию, как она кусает губу, как часто моргает, пытаясь удержать слезы. Она не искала оправданий, не пыталась выгородить себя, просто рассказывала с той отчаянной честностью, которая всегда была ей свойственна.
        - Это все? - спокойно поинтересовался Ричард. - Ты обещала подумать? И только?
        Все же ему было легче два года назад. Он знал, что верить нельзя никому. А Роза так отчаянно искала кого-то, кому можно довериться. Обида сжала сердце - почему же не получилось заслужить ее доверие сразу? Почему лорд Грей смог найти слова, а сам он - нет?
        - Да, - прошептала Роза.
        И все-таки она не решилась его предать. Да - колебалась, да - поверила, что он распоследний негодяй. И, веря в это, спасла ему жизнь - ведь того разбойника она убила после разговора с лордом Греем.
        Поди пойми этих женщин!
        Наверное, Ричарду следует позаботиться о собственной безопасности. Впрочем, когда он о ней заботился? Смерть шла за ним по пятам с той самой ночи в замке - и так и не догнала. Когда-нибудь догонит, костлявая догоняет всех. Но у него еще будет время подумать об этом.
        - А что было в том письме, что ты ему пересылала? - спросил Ричард.
        - Разве ты его не читал?
        Он усмехнулся:
        - Мы же договорились… или я верю тебе во всем, или ты уезжаешь.
        Она подозрительно шмыгнула носом.
        - Ты поэтому хотела уехать? - догадался Ричард.
        - Да. А в письме… - Она помолчала, явно пытаясь справиться с голосом. Как будто Ричард не видел, что с ней творится. - Я рассказывала, что хранителям пришлось убить разбойников, укравших дочь одного из лордов ради выкупа, и что среди этих разбойников обнаружились отпрыски знатных семей. Лорд Грей говорил, что они собираются «подготовить почву» к Совету уделов, и я испугалась, не они ли это…
        - А ты не считаешь, что благая цель оправдывает любые средства, - Ричард не спрашивал, а утверждал. - Что он ответил?
        - Что трудно поверить, как низко могут пасть благородные когда-то роды.
        - Это точно. - Он усмехнулся и снова надолго замолчал. - И что ты надумала, в конце концов?
        - Рассказать тебе. Вот… - Она длинно и неровно вздохнула. - Рассказала. Что ты теперь со мной сделаешь?
        - Ничего.
        - То есть? - Роза извернулась, пытаясь заглянуть ему в лицо. - Я же…
        - Что? - приподнял бровь Ричард. - Что такого ты сделала? Сделала, а не подумала?
        Роза растерянно замолчала, и он продолжал:
        - Что такого страшного случилось? Усомнилась во мне? Да, это было… больно. Но хорош бы я оказался, если бы карал за сомнения.
        - Только не будь таким благородным и всепрощающим, - буркнула Роза. - Это невыносимо.
        Ричард расхохотался, и она рассмеялась следом за ним. Снова прильнула всем телом и затихла. Ричард прижимал ее к себе, вдыхал аромат вербены и мяты и улыбался, сам толком не понимая чему.
        ***
        РОЗА
        Меня никогда не брали на большую охоту, когда собиралось множество гостей - не успела дорасти, но доводилось слышать от братьев да и самого Ричарда, что лорд Бенедикт любил такие сборища, где каждый мог показать свою удаль.
        Поэтому, когда Ричард остановил лошадь, я удивленно огляделась. «Домик» в самом деле оказался небольшим, меньше крестьянской избы. Скорее заимка - обогреться да заночевать одному. Правда, обещанный забор действительно был - добротный и прочный частокол вокруг, огораживающий дворик с колодцем и коновязью, у которой уже дремал конь под седлом - видимо тот, на котором Ричард приехал.
        - Заходи. - Он распахнул дверь.
        Я поднялась по ступенькам - внутри оказалось просторней, чем можно было бы предположить, глядя на домик снаружи. Может быть, потому, что не было ничего лишнего. Кровать, точнее лежанка, стол, сундук, заменяющий лавку, да очаг.
        Пока я оглядывалась, Ричард склонился, стаскивая кольчугу. Я помогла ему высвободиться, внезапно ощутив, как полтора стоуна давят и на мои плечи. Ничего, сейчас я от них избавлюсь.
        - Давай-ка, - он вытряхнул меня из кольчуги, уложил доспех на лавку рядом со своим. Распрямился, с видимым удовольствием потянулся, расправил плечи. Смутившись непонятно чему, я отвела глаза, снова разглядывая нехитрый интерьер.
        - Это не тот охотничий домик, где любила бывать королева Изольда. - Ричарда явно забавляло мое недоумение. - Тот в другой стороне. Сюда отец сбегал, когда его утомляло общество.
        Надо же, а мне казалось, что лорду Бенедикту нравится общество. Он всегда был приветливым и радушным хозяином. От этого «был» в горле встал горький ком. До сих пор я оплакивала своих родителей, почти не вспоминая о Мортейнах. Но после сегодняшнего… Они появились у меня перед глазами, как живые. Оказывается, Ричард, как и Рэндольф, очень похож на отца, словно их троих отливали из одной формы. Только глаза синие - от матери.
        «Последнее, что увидел твой отец»…
        Я снова зажмурилась, мотая головой. Нет, этого не могло, не должно было случиться.
        - Роза?
        - Рэндольф утверждал, будто мой отец сказал, что твою маму… - Я снова зажмурилась, осознав, что несу.
        - Он так сказал, - глухо проговорил Ричард.
        Я спрятала лицо в ладони, не в силах на него посмотреть.
        - Прости. Прости, я не должна была спрашивать…
        - Думаю, он просто хотел вывести меня из себя перед поединком, - ровным голосом произнес Ричард. - Надеялся, гнев заставит ошибиться. Только просчитался.
        Я подняла взгляд.
        - Первые месяцы я жил ненавистью. Только она заставляла меня открывать глаза утром, подниматься, идти дальше. - Он провел пальцами по шраму, и я поразилась, насколько привычным и заученным выглядел этот жест. Пальцы снова скользнули по рубцу. - Потом появились люди. Смыслы. То, ради чего стоило жить. Но когда Беорн так сказал - я упал в ненависть, как… в материнские объятья.
        Я не могла оторвать взгляд от его лица. Это был не Рик, которого я знала когда-то, и даже не магистр, которого я успела узнать, передо мной стояло живое воплощение ярости и мести.
        Точно завороженная, я шагнула ближе, тоже коснулась шрама.
        - Это оставил он?
        - Это оставили его люди в нашем замке. - Ричард перехватил мою руку, отвел бережно, но непреклонно. Лицо его стало непроницаемым.
        - Пойду дров нарублю. Из сундука можешь брать все, что хочешь.
        Он сунулся в сундук, достал из него топор и исчез за дверью. Я зябко поежилась, огляделась и обнаружила у камина аккуратно сложенную стопку дров. Выскочила в дверь, но Ричарда уже не было видно.
        Зачем я заставила его вспоминать?
        Я тряхнула головой, отгоняя сожаление. Слово не воробей, остается только извиниться, когда он вернется. Но раз уж есть дрова, стоило протопить дом, сейчас тут сырой нежилой дух.
        Где огонь, там и еда. У меня в сумке было несколько полос вяленого мяса и сухари, но, может, и здесь что найдется? Я полезла в сундук. Внутри он оказался разделен двумя перегородками. В одной части - посуда, в другой - мешочки, заполненные крупами, и крынки. Я сунулась в одну - мед. Старый и засахаренный, но запах оставался нормальным. В еще одном мешочке нашлись травы для чая. Да просто королевский пир!
        В третьем отделении сундука обнаружился тонкий стеганый тюфяк и два одеяла, видимо, одно постелить, вторым укрыться. Да уж, лорд Бенедикт умел довольствоваться малым.
        Я поставила вариться кашу с солониной, наколдовав воды. Вода заставила меня вспомнить еще кое о чем. Выйдя во двор, я расседлала и напоила лошадей - вода в колодце оказалась прозрачной и чистой. Вернулась в дом. Из-за забора слышались удары топора, значит, с Ричардом все в порядке. Магией вскипятила воду во втором котелке, заварив чай, от души бухнула туда меда. Когда-то Рик был сластеной.
        Тем временем сварилась каша, я сняла ее с огня, укутав одеялом. Стало жарко, и я скинула подкольчужник, оставшись в одной рубахе. Ричард все не появлялся. Кажется, мне стоило бы придержать язык. Я заколебалась - найти его и извиниться, привести в дом, или дать побыть наедине с собой?
        Так ничего толком и не решив, я толкнула дверь и остолбенела. Рядом с колодцем, спиной ко мне, стоял совершенно обнаженный Ричард. Надо было зажмуриться и тихо прикрыть дверь, но я, застыв точно статуя, не могла оторвать от него глаз, кажется, даже моргать забыла. В лунном свете его кожа выглядела серебряной, и невозможно было не смотреть, как под этим серебром переливаются мышцы, невозможно было отвести взгляда от широких плеч, узкой талии, крепких бедер. Меня бросило в жар, сердце заколотилось в горле, а низ живота налился незнакомой тяжестью.
        Ричард опрокинул на себя ведро с водой. Плеск привел меня в чувство. Я юркнула в дом. Прислонилась к стене - почему-то подгибались колени.
        И только тут до меня по-настоящему дошло, что лежанка в доме одна.
        Снова заколотилось сердце и загорелись щеки. Да что со мной? Постель - это просто постель. В ней спят. Спят, а не… точнее, не только…
        Я выругалась - не помогло. Перед глазами само собой возникло сильное обнаженное тело, залитое лунным светом, струи воды, стекающие по ложбинке позвоночника. Какой же он красивый, аж дыхание перехватывает!
        Я нервно хихикнула - кажется, бессонная ночь мне обеспечена. Вот ведь угораздило!
        Дверь распахнулась, впуская Ричарда. Мокрые волосы прилипли к шее, капли воды, впитываясь в рубаху, приклеивали ткань к коже, очерчивая тело. Да что ж это такое!
        - Пахнет вкусно. - Он бросил на пол охапку лапника и обернулся ко мне.
        - Всего лишь рис с солониной. И чай с медом, как ты любишь. - О чудо, голос послушался, мне казалось, и слова выдавить не смогу.
        - Ты помнишь? - он улыбнулся, и я, сама не понимая почему, расплылась ответной улыбкой.
        - Помню.
        Я заставила себя отвести взгляд. В глаза бросился лапник на полу.
        - А это зачем?
        - Мне. Спать.
        Да, так будет правильно. Чем дальше мы окажемся друг от друга, тем лучше. А к утру наваждение пройдет.
        Но вместо того, чтобы кивнуть и позвать его за стол, я возмутилась:
        - Не будешь же ты спать на полу!
        - Я две недели спал на камнях, - широко улыбнулся Ричард. - Так что это просто королевское ложе.
        И снова надо было соглашаться и менять тему, и снова я, непонятно зачем, заупрямилась:
        - На этой кровати хватит места двоим.
        С его лица сползла улыбка. Ричард шагнул ко мне, пристально глядя в глаза.
        - Я не герой баллады, Роза, - хрипло произнес он.
        - То есть? - выдохнула я, облизнув внезапно пересохшие губы.
        - Не герой баллады, чтобы класть меч между собой и любимой женщиной.
        - Что? - выдохнула я.
        Он отвернулся, замер, стиснув кулаки и запрокинув голову, напряженный, как струна. Совершенно растерявшись, я коснулась его лопатки - по кончикам пальцев словно проскочила молния. Захотелось обнять, прижаться щекой к его спине, почувствовать всем телом упругие мышцы - те, что я так беззастенчиво разглядывала. Я отдернула руку.
        Ричард резко развернулся, шагнул мне навстречу, так что между нами осталась едва ли ладонь.
        - Я люблю тебя. - Его рука поднялась и замерла так близко от моей щеки, что я чувствовала тепло пальцев, но все же не касаясь, точно прикосновение могло обжечь нас обоих. - Такую хрупкую и такую сильную. Такую красивую.
        Его дыхание щекотало лицо, а от незнакомых хрипловатых ноток в его голосе по шее вниз побежали мурашки.
        - Люблю, всем сердцем. И желаю, как никого и никогда…
        Он осекся на полуслове, отступил на шаг, пряча руки за спину. Вздохнул, натягивая на лицо бесстрастную маску, улыбнулся углом рта.
        - Не играй с огнем.
        Шальная, безумная радость вспыхнула в груди. Радость и еще какое-то новое, незнакомое чувство. Быть с ним, быть его без остатка, чтобы между нами не осталось никаких преград, ничего.
        - Я люблю тебя, Рик.
        От его взгляда у меня снова перехватило дыхание. Столько всего в нем было - недоверие, изумление, восторг, и еще что-то. Что-то, чего я не могла разобрать, но от этого взгляда сердце провалилось в низ живота и растеклось там теплом.
        - Репейник, - выдохнул он, и от этого детского прозвища на глаза сами собой навернулись слезы.
        - Что? - Он замер в дюйме от моего лица.
        - Ничего, - прошептала я. - Это от счастья.
        - Правда? - Он провел большим пальцем по скуле, стирая слезинку.
        - Правда.
        Его губы, сухие, обветренные, коснулись моих. Так осторожно, словно я была видением, которое растает, стоит дотронуться. Так ласково и нежно, что я в самом деле будто растаяла, тело стало податливым, мягким, перестали держать колени.
        - Моя, - прошептал Рик, спускаясь поцелуями по шее. - Люблю.
        Одна его рука легла мне на грудь, занывшую от этого прикосновения, я всхлипнула, запрокинув голову.
        - Твоя, - вместо слов получился стон. - Только твоя. Но…
        - Нет никаких «но». - Его губы снова нашли мои, заставив надолго замолчать. - Только ты и я.
        - Да… только я никогда не…
        Он замер, заглянул мне в лицо. А потом улыбнулся, тепло и ласково.
        - Не бойся. - Рик снова коснулся моих губ невесомым поцелуем, от которого меня бросило в дрожь.
        - Я не боюсь!
        Он тихонько рассмеялся.
        - Моя маленькая бесстрашная девочка.
        Он подхватил меня на руки, и в его объятьях я в самом деле почувствовала себя маленькой рядом с ним, таким большим и сильным мужчиной.
        - Не отпускай меня, Рик.
        - Не отпущу. - Он опустился рядом. - Никогда не отпущу.
        Он потянул вверх рубашку, и я прогнулась, помогая ему не раздеть - освободить себя от одежды, убрать преграду между нами, чтобы чувствовать его всей кожей, всем телом, всем естеством. Свилось заклинание, защищающее от зачатия, про которое я совершенно забыла - а он помнил. А потом остались только его руки, его губы, его дыхание на моей коже.
        И когда он навис надо мной, замерев на миг, мне хотелось только одного - чтобы он оказался внутри, чтобы исчезла эта ноющая мучительная пустота. Чтобы мы, наконец, стали одним. Я сама качнулась ему навстречу и через какое-то время стонала вовсе не от боли, отдавшись древнему, как мир, ритму, пока мир не растаял в наслаждении, пока мы не замерли в объятьях друг друга, тяжело дыша.
        Рик отодвинулся, но тут же обнял снова, и я опять прижалась к нему. Невозможно было не касаться его - не проводить пальцами по плечу, не перебирать волосы, не целовать - уже совсем по-другому. И он тоже, казалось, не мог от меня оторваться, то и дело касаясь губами, зарываясь лицом в волосы, прижимая к себе, и от этой умиротворенной, безмятежной ласки становилось так тепло и покойно, что я забыла обо всем на свете.
        - Как же я жил без тебя все эти годы, - прошептал Рик.
        Меня будто окатило ледяной колодезной водой. Не знаю «как» - но знаю «с кем», пусть не все годы, но сейчас. Зачем он это сказал?! На глаза сами собой навернулись слезы - и теперь уж точно не от счастья. Я напряглась, попыталась отвернуться, высвободиться - но Ричард держал крепко.
        - Что случилось?
        Я сморгнула слезы. Что ему ответить? Что не желаю делить его ни с кем? Но я ведь знала про королеву, знала с самого начала. Получается, я согласилась, что он будет с нами обеими!
        Но Ричард сказал, что любит меня! Сказал не только словами, каждым взглядом, каждым прикосновением. Да и до того… едва вылез с гномьих троп и помчался спасать меня сперва от тварей, потом от Рэндольфа. И тогда, в Клейдоне, он приехал убедиться, что я цела. Простил мне сказанное, когда я старалась ударить больнее. И еще раньше… Он все время был рядом, заботился, оберегал по мере сил.
        Но королева?
        - Роза, посмотри на меня. - Он бережно приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза. - Что я не так сказал?
        Нет, я не буду молчать и надеяться, что проблема этого треугольника разрешится сама собой. Один раз я побоялась посмотреть правде в глаза - и стало только хуже. Надо сразу прояснить все до конца, и если… если он намерен и дальше оставаться с ней, значит, это будет наша единственная ночь.
        При этой мысли все внутри оборвалось, я опустила взгляд, прикусила губу, забыв, что Ричард по-прежнему внимательно смотрит на меня.
        - Роза?
        Я заставила себя поднять глаза, встретиться с его растерянным, встревоженным взглядом.
        - Королева, - выдавила я, снова попыталась вывернуться из его рук - хотелось отодвинуться подальше, свернуться в комок.
        Рик выдохнул, как мне показалось, с облегчением. Притиснул меня к себе, к большому и сильному телу, и у меня снова заколотилось сердце и перехватило дыхание. Да что же он со мной делает?
        - Нет никакой королевы, слышишь? Нет никого третьего, только ты и я.
        Он чуть ослабил объятья - так, чтобы я смогла заглянуть ему в лицо. Безумно хотелось поверить.
        - Но…
        - Разве я тебя когда-то обманывал?
        - Насколько мне известно - нет.
        Он расхохотался, снова прижимая меня к себе.
        - Ох, Репейник, ты все такая же! Насколько тебе известно!
        Я снова попыталась его отпихнуть, и опять ничего не вышло.
        - Перестань смеяться!
        - Уже перестал. - Он сделал серьезное лицо, но глаза его улыбались. - Забудь о ней. Я - твой. Только твой.
        Его руки прошлись по моей спине, найдя чувствительное местечко на пояснице. Я ахнула, выгибаясь, и он тут же воспользовался этим, накрыв ладонью грудь. Прошелся поцелуями по ключице, срывая стон, заставляя в самом деле забыть обо всем, кроме нашей любви.
        Мы засыпали и просыпались несколько раз, не в силах насытиться друг другом, прежде чем солнце заглянуло в окно, давая понять, что пора возвращаться.
        Глава 26
        РИЧАРД
        - Обещай, что больше не попытаешься от меня сбежать.
        Ричард поцеловал Розу в висок. Утром, заметив, как девушка двигается, он едва со стыда не сдох - совсем вчера голову потерял. Да как тут не потеряешь голову, когда при одном воспоминании о прошедшей ночи бросало в жар? И все же мог бы подумать. Им еще возвращаться, и едва ли Розе сейчас будет удобно в мужском седле.
        Так что, когда они оседлали лошадей и Роза начала примериваться к стремени, Ричард обнял ее сзади, положив подбородок на плечо, и мурлыкнул в ухо:
        - Не могу от тебя оторваться. Поедешь со мной?
        - Да. - Она потянулась назад, приникнув всем телом, потерлась щекой о его щеку, и Ричард снова едва не забыл обо всем на свете.
        Они опять ехали вместе, Роза - боком в его седле, как в тот день, когда она спасла его.
        - Никакой столицы, слышишь? - добавил он, для убедительности крепче прижимая ее к себе.
        Роза счастливо рассмеялась, но через миг смех оборвался, тело девушки напряглось.
        - Ты снова подумала о чем-то плохом, - Ричард потерся носом о ее макушку.
        - О том, что это тебе надо уехать в столицу. - Роза повернула к нему несчастное лицо. - Если на тебя идет охота…
        - То в столице окажется куда опаснее.
        Он не лукавил: здесь, в глуши, каждый новый человек наперечет, а в столице, где смешались люди и языки, убийце затеряться куда легче. Легко пырнуть прохожего под ребро и раствориться в толпе.
        - Да и не буду я бегать от опасности.
        Роза вздохнула. Снова упрямо вскинула подбородок.
        - Ну тогда хотя бы вели арестовать лорда Грея!
        - Не могу.
        - Можешь! Как владетель ты вправе миловать и казнить!
        Ричард покачал головой.
        - Формально - да. А на деле у меня нет доказательств. И если я арестую - не говоря уж о казни - лорда Грея, взбунтуются не только те, кто уже готов ударить, но и те, кто пока колеблется, чью сторону принять. Будет много крови, если не новая война.
        На деле даже королева не могла никого казнить без суда. Политика, так ее и разэтак. Для одних - увлекательная игра, для иных - сложная система сдерживаний и противовесов, не позволяющая власти одного человека стать абсолютной, неважно, шла ли речь о монархе и стране или о лорде и его зависимых уделах.
        Отчасти именно это и погубило регента - солдатская прямолинейность, с которой он расправлялся со всеми неугодными. Никому особо не было дела до младшего сына Мортейнов, ложно обвиненного в измене и приговоренного к колесованию - но никому и не хотелось оказаться на его месте. И потому, когда Ричард воспользовался древним правом вызвать обидчика на Совете уделов, никто не стал ему мешать, хотя могли бы.
        - А мое слово?
        - Слово против слова. Да и если ты верно пересказала тот разговор, то и к словам не прицепиться. Он скажет, что ты его неправильно поняла, и все.
        - Он может признаться, если арестовать и допросить…
        - Вздернуть его на дыбу? - небрежным тоном поинтересовался Ричард.
        Роза прикусила губу и опустила голову. Видно было, как в ней борются ее представления о чести и страх за него.
        - Он же тебя допрашивал… - прошептала она.
        - Он присутствовал при допросе. Как начальник стражи. Допрашивал регент.
        Снизошел до того, чтобы самому явиться. Здорово, видать, они успели ему досадить. Хотя, наверное, не стоит льстить себе. Не «они» - единственный человек. Пока была жива королевская дочь, хоть и объявленная самозванкой, регент не чувствовал себя в безопасности. Собственно, это и пытались вытрясти из Ричарда - признание, что злоумышлял против престола, и место, где прячется самозванка.
        Ну и признание в убийстве Беорна Эйдо, само собой, но Ричард и не отпирался - чего уж тут отпираться, с точки зрения закона это и было убийством. Ни вызова при свидетелях по всем правилам, ни секундантов - остальные были слишком заняты, охрана у лорда Беорна оказалась что надо. Да и сам он дрался за свою жизнь отчаянно - если бы не реакция хранителя, неизвестно, чем бы закончился поединок.
        Ричард снова сунулся носом Розе в волосы - аромат вербены и мяты окутал, отгоняя дурные воспоминания - и вдруг понял, что впервые за многие месяцы не видел кошмаров. Наверное, потому что этой ночью был неприлично счастлив. Даже сейчас, когда они говорили о не слишком приятных вещах, счастье теплом разливалось по всему телу, делая его невесомым. Кажется, ветер повеет - и взлетит.
        - Я не боюсь запачкать руки, - медленно произнес Ричард, заставляя себя снова вернуться в настоящее. - Но, поверь, и на дыбе признаются не все.
        По лицу Розы разлился ужас, она охнула, обвила руками его шею, прижалась так крепко, словно его могло в самом деле унести сейчас. Он улыбнулся, обнимая ее в ответ.
        - Перестань, это было и прошло.
        Она кивнула, с видимым усилием заставила себя отстраниться.
        - Так что тогда делать?
        - Ждать, - пожал он плечами.
        - Пока он велит мне убить тебя?
        А, может, придраться к какой-нибудь ерунде и вызвать? Придраться будет легко, учитывая, что глаза застилала багровая пелена при одной мысли о том, что этот негодяй с сообщниками сделали из Розы знамя и творят непотребства ее именем. Она ведь наверняка поняла, что похищение леди Эйлин - дело рук тех, кто называл себя ее союзниками, даже если поначалу и не хотела признаваться в этом сама себе. Как наверняка понимает: даже заяви она сейчас во всеуслышание, что титул, земли и месть ей больше не нужны, даже если непрестанно будет твердить, что верна магистру Хранителей, скажут, что он запугал девчонку, и продолжат «спасать», надеясь потом превратить в марионетку.
        Из Розы никогда не выйдет покорная марионетка, но откуда им знать, сколько силы в этой маленькой и хрупкой на вид девочке?
        Вызвать… Ричард покрутил эту идею в голове так и этак и понял, что ничего не получится. Никаких балов-охот-собраний, где можно было бы его спровоцировать, до Совета земель не планировалось, а просто приехать в Локк, вломиться в кабинет и отвесить лорду пощечину - все равно что убить без суда. С теми же последствиями.
        Да и вряд ли лорд Грей поведется на провокацию. Этот матерый волк не вчера родился.
        - Едва ли велит. Если он еще не понял, что ты сорвалась с крючка, то скоро поймет.
        Как только до лорда дойдут слухи, что Роза побывала в замке Мортейнов и уехала оттуда в одном седле с Ричардом.
        - Тогда чего ты намерен ждать?
        - Пока он не проявит себя как-то иначе. Пока не ошибется, чтобы этой ошибкой можно было воспользоваться.
        - Или пока тебя в самом деле не убьют?
        Ричард рассмеялся.
        - Не волнуйся, я не собираюсь подставляться. - В самом деле, сейчас ему как никогда хотелось жить. - Что-нибудь придумаю. Просто мне в эту минуту совершенно не хочется думать ни о чем, кроме тебя.
        Она залилась краской. Ричард, не удержавшись, поцеловал ее за ухом, прошелся поцелуями по краю волос, про себя костеря кольчугу. Роза склонила голову, подставляясь под поцелуи, и Ричард подумал, что не так уж они торопятся в замок, как раз неподалеку есть очень уютная полянка… Тут же вспомнил, что совсем недавно ругал себя за несдержанность и решил, что подождет пару дней… где бы еще набраться терпения подождать…
        Что-то резко ударило его в лопатку. Хрустнуло, а через несколько мгновений грудь рванула боль. Ричард пригнулся, обнимая Розу, закрывая собой. Свистнуло над ухом.
        Накаркал, так его и разэтак.
        ***
        РОЗА
        Только что Рик целовал меня, и я таяла в его объятьях, как вдруг дернулся, стиснув меня так, что я задохнулась. Обернулась - на его лице недоумение сменилось гримасой боли. Рик пригнулся, увлекая меня за собой. Что-то чирикнуло над головой, совсем рядом.
        - Держись, - выдохнул Ричард, пуская коня в галоп.
        Легко сказать «держись» - сиди я нормально, хоть за гриву бы схватилась. А так только и оставалось, что обнять Рика, вцепившись в него. Под ладонями оказалась горячая влага. И лишь в этот момент до меня по-настоящему дошло, что происходит.
        Рик ранен! Значит, тот странный звук над ухом - выстрел. Стрела или болт? Если болт, может, еще уйдем, взводить самострел слишком долго. Если стрела - нам конец. Ни один барьер не удержит града выстрелов.
        Где-то рядом свилась магия - те, кто на нас напал, перестали таиться. Я дернулась - поставить щит. Но у этого заклинания было три компонента: слово, жест, мысль - и, значит, чтобы создать барьер или разорвать чужую магию, мне нужно было разжать руки. Улететь с коня безо всякой пользы.
        Те, в лесу, все-таки достроили заклинание - воздушные клинки устремились к нам, я сжалась в комок, Рик не мог и этого. Лошадь заржала, споткнулась. Я успела соскользнуть с седла, сгруппировавшись, прокатилась по траве, гася удар. Вскочила, заполошно оглядываясь. Ричард лежал на земле, придавленный мертвой лошадью - воздушные клинки перерубили ей шею. Вторая - моя - лошадь давно исчезла среди деревьев: чомбур[6 - . веревка, которой привязывают лошадь] я выпустила из рук в самом начале.
        Рик зашелся в кашле, сплюнул кровь.
        - Беги.
        - Нет.
        Он дернулся, пытаясь вытащить ногу, придавленную лошадью.
        - Беги, дура!
        Я приподняла магией труп, помогая Рику освободиться. Он вскочил, вскрикнув, осел наземь.
        Я бросилась к нему. Что делать? Попытаться срастить кость, затянуть рану и попробовать удрать вдвоем? Снова оглядевшись, я поняла, что не дадут. На дорогу не торопясь, словно оставляя мне время передумать и все-таки удрать, вышли пятеро. Я поднялась, выпрямляясь им навстречу. За спиной выругался Ричард.
        У двоих на бедрах колчаны с болтами, в руках - мечи. Остальные маги - мечи в ножнах, руки свободны, и уже свиваются заклинания. Воздушные клинки, ледяные пики, третий пока магии не касался - выжидал.
        - Уйдите, леди, - сказал он. - Попадете под горячую руку.
        Ну да, я их нанимателю нужна - пока нужна. Интересно, долго ли проживу после того, как отпишу Локк лорду Грею?
        По хребту пробежал озноб, я вытерла ладони о котту. Держась так, чтобы убийцы видели мои руки, расстегнула перевязь с ножами и кистенем, она упала на землю у меня за спиной.
        - Вы умны, леди, - усмехнулся главарь. - А теперь уходите.
        Я кивнула, шагнула в сторону. Влажно хрустнуло - в глазницу того, кто готовил воздушные клинки, вошел нож. Рик все понял и не упустил момент.
        Дальше события понеслись так быстро, что я едва успевала соображать. Сбила заклинание тому, что готовил ледяные пики, и тут же шмякнула о дерево главаря прежде, чем он успел что-то сделать. Двое с мечами рванулись ко мне. В бедро одному влетел нож, убийца споткнулся. Закричал, когда его охватило созданное Риком пламя. Я увернулась от второго, подпихнув его в спину магией. Убийца упал, но не шлепнулся мешком, откатился в сторону и снова взлетел на ноги. Я потянулась к дару и взвыла, когда заклинание сбили. За спиной начали сплетаться - кажется, пики. Разбираться было некогда, на меня надвигался бугай с мечом наперевес. Предостерегающе вскрикнул Рик.
        Все, что я успела - упасть в траву, даже смягчить падение толком не вышло, на миг из груди вышибло дух. Что-то чиркнуло по затылку, а в следующий миг в паре дюймов от меня рухнул тот, с мечом, заорал, хватаясь за размозженную ледяными пиками ногу. Я вскочила, оставив его на попечение Ричарда, развернулась к тому, кто только что едва не располосовал меня на куски, хлестнула огненной змеей. От запаха паленого подкатило к горлу.
        Пока я боролась с тошнотой, отмер главарь, про которого я успела забыть - и рванул в глубь леса.
        - Живым! - крикнул Рик и тут же сложился в кашле.
        Недолго думая, я подтолкнула бегущего и рванула следом. Тот пошатнулся, пытаясь удержать равновесие - и со всего размаха налетел на торчащий обломок поваленного бурей дерева. Когда я подбежала к нему, все было кончено.
        Я медленно развернулась - сейчас, когда схлынул азарт боя, подгибались колени и тряслись руки. Повезло, что Ричард смог сотворить хотя бы одно заклинание. От ран слабеет не только тело, но и магия. Но, кажется, это усилие не далось Рику даром: он дышал хрипло и часто, губы посинели. Я рванулась к нему, не глядя под ноги, и, конечно же, споткнулась о чью-то конечность, едва не пропахав носом землю. Перед самыми глазами оказался труп с колчаном на бедре и рассыпавшиеся рядом болты. Я села, тряся головой - в ушах звенело, все плыло. Перепугалась, сейчас пройдет.
        Взгляд снова зацепился за болты. Точнее, за наконечник. Вроде бы обычный бронебойный: узкий, с тремя гранями. Но по каждой плоскости шла тончайшая, с волос, щель. Я выругалась - о таких штуках рассказывал мэтр Карбо, что меня учил.
        - Роза? - В голосе Рика прозвучала тревога.
        Спохватившись, я поднялась, прихватив с земли болт. Активировала метку - наконечник раскрылся смертоносным цветком.
        - Понял, - кивнул Ричард.
        Ни на лице, ни в голосе не отразилось ничего. Словно не сидел у него в груди такой же болт, разворотивший легкое и застрявший намертво. Словно не понимал, что рану не затянуть - наконечник будет снова и снова рвать едва сросшиеся ткани, продолжая заливать легкое кровью. Мэтр Карбо строго-настрого велел не пытаться сделать что-то самостоятельно, а тащить раненого к толковому целителю, который владеет не только магией, но и умеет работать лекарским ножом.
        Я опустилась на колени рядом с Риком, сморгнула слезы. Сломанная нога отекла так, что натянулась штанина.
        - Сейчас-то плакать зачем? - Он погладил меня по щеке. Я пожала плечами, в самом деле не понимая, что со мной творится. Не мне ведь больно, в конце-то концов.
        Право слово, лучше бы мне. Странное дело - сейчас меня вовсе не беспокоили те, кто погиб от моих рук, но стоило лишь взглянуть на отекшую, искривленную ногу, как начинало щипать в носу. Рик снова закашлялся, и я содрогнулась, представив, как елозит внутри наконечник при каждом вдохе, не говоря уж о кашле. Я зажмурилась, тряхнула головой, заставляя себя собраться. Заклинанием нашла место перелома, накрыла его ладонями. Ричард застонал сквозь зубы, задышал часто и неровно.
        Я протянула ему руку, помогая встать - и едва удержала. Приладилась под мышку, чтобы он мог на меня опереться, обняла. Из раны на спине сочилась кровь, болта не было видно - то ли вошел полностью, то ли сломался, когда Ричард падал. Впрочем, сейчас это неважно. Алан разберется. Должен разобраться. Только бы добраться до замка. Только бы у убийц не осталось сообщников, готовых рвануть по нашим следам.
        Не знаю сколько мы тащились эти две лиги до замка. Поначалу Рик пытался не опираться на меня слишком сильно - но силы оставили его чересчур быстро, и через какое-то время он уже висел на мне всем телом. Не знаю, как я удержала его - наверное, просто потому, что понимала: стоит мне споткнуться, и свалимся оба.
        Я не поднимала глаз на Ричарда - не потому, что хотела пощадить его самолюбие. Просто хватило одного взгляда, чтобы заметить, как посинели не только губы, но и кончик носа, и я боялась, что если замечу еще какие-то перемены к худшему, не смогу справиться со страхом. Так что я смотрела в землю, по сторонам, на небо - куда угодно, лишь бы не на него. Жаль, что нельзя было заткнуть уши, чтобы не слышать клокочущего частого дыхания.
        На наше счастье, сообщников у засадников не оказалось, или их просто не успели хватиться - еще одной подобной встречи мы бы не пережили. Но все обошлось. Наконец, впереди замаячили стены и я прибавила шагу.
        - Алана сюда, быстро! - закричала я, едва обозначился силуэт караульного. Тот заполошно огляделся - покидать пост было нельзя - но из ворот выскочили двое солдат, а во дворе раздались крики. Я передала Рика солдатам, которые повлекли его прочь.
        Добрались. Теперь все будет хорошо. Я опустилась прямо в дорожную пыль. Закрыла лицо руками и расплакалась. Напряжение последних часов схлынуло, оставив меня совершенно обессиленной.
        Надо было вставать, приводить себя в порядок, идти к Акилю, чтобы рассказать ему обо всем - наверняка он и солдаты уже вернулись - но я сидела на дороге и всхлипывала, не в состоянии ни прекратить плакать, ни подняться. И чего, спрашивается? Если можно хоть что-то сделать - Алан сделает.
        Если.
        - Миледи, да что ж это такое! - раздался совсем рядом знакомый голос, который я вовсе не ожидала услышать здесь.
        Меня бережно подняли, точно малышку, которая ревет, споткнувшись и рассадив коленку. Обняли.
        - Николас, - всхлипнула я. - Как хорошо, что ты…
        Уткнулась ему в плечо, продолжая плакать, как будто я снова стала маленькой девочкой, рыдающей у него на коленях. Николас подгладил меня по голове - я зашипела от боли.
        - Вы ранены, миледи? - всполошился он.
        Я ощупала затылок, едва не взвыла. Кровь склеила волосы в здоровенный и болючий колтун. Кажется, ледяная пика зацепила краем, а я и не заметила, занятая совсем другим. Сейчас зато догнало. Да что такое, сколько можно реветь!
        - Пойдемте-ка… - Николас повлек меня к воротам, спохватился. - Куда вас отвести, миледи?
        - Ко мне в комнату. - Я потянулась вытереть лицо рукавом, вовремя спохватилась - едва ли кольчужный рукав для этого подходил. - Пойдем.
        - Умойтесь, миледи, - сказал Николас, когда за нами закрылась дверь. Подвел меня к комоду, на котором по-прежнему стоял таз для умывания. - Сотворите воды, и умойтесь. Или мне сбегать за водой самому?
        - Нет, сейчас.
        Я в который раз шмыгнула носом. Непреклонная забота старого слуги успокаивала, словно я вернулась в те времена, когда еще ничего не случилось. С помощью Николаса стянула кольчугу, умылась, приводя лицо в порядок. Вздохнула, длинно и неровно.
        - Спасибо, Николас. Я пришла в себя.
        Он улыбнулся, кивнув.
        - Ваша рана. Сбегать за лекарем?
        - Лекарь сейчас будет очень занят.
        - Тот молодой человек? Кто он?
        - Лучше расскажи, как ты меня нашел, - смалодушничала я. Объясняться сейчас еще и с Николасом не было сил. Да, он многое умел понять и часто ему даже не нужно было меня ругать, достаточно лишь нахмуриться и сказать - дескать, миледи, вы же сами понимаете, что неправы. Но всему есть предел.
        - В основном слушал, что люди говорят, и разбирался, где сплетни, а где правда.
        - Поэтому так долго? - ухватилась я за тему.
        - Нет, понадобилось время, чтобы завершить дела, которые вы бросили. Диплом вам зачли заочно, учитывая все обстоятельства. Я привез его.
        Ох…
        - Николас, прости меня! - Поднять глаза было невыносимо. - Я плохо с тобой обошлась.
        - Мне ли прощать или не прощать вас, миледи? - он покачал головой. - Но мне кажется, вы пытаетесь сбить меня с мысли. Кто тот юноша, о котором вы так беспокоитесь? Если позволено будет спросить?
        Я глубоко вздохнула. Конечно, можно было заявить, дескать, не твое это дело и знай свое место. Но… это же был Николас, который меня вырастил. Который нередко скрывал от родителей мои проказы. Уже давно член семьи, а не слуга.
        - Ричард Мортейн, магистр ордена хранителей.
        Он нахмурился.
        - Боюсь, миледи, я должен настоятельно попросить объяснений.
        - Да. Сядь, разговор будет долгим. - Он упрямо покачал головой, и я повторила. - Сядь, пожалуйста. Отец наворотил такого, что я не знаю, как ты это перенесешь. Тем более, что я уже не леди, а, значит, ты вовсе не обязан стоять в моем присутствии.
        - Спасибо за беспокойство, миледи, я крепче, чем вы думаете.
        Я потерла лоб, собираясь с мыслями. С чего начать? С резни в замке Мортейнов? С моего возвращения? Да, пожалуй, так будет проще.
        Я рассказывала подробно, ни о чем не умалчивая, не щадя ни других, ни себя. Когда дело дошло до укуса чумного, Николас охнул. Схватил меня за руки, заглядывая в лицо, а потом стиснул в объятьях так, что у меня кости затрещали.
        - Простите, миледи, - проговорил он, отстраняясь. - Я… Мне следовало бы лучше владеть собой.
        - Не извиняйся. - Я коснулась сухой руки с проступающими венами. - Я рада что тебе не все равно, жива я или нет.
        - Как же мне может быть все равно? Я же трем поколениям вашей семьи служил. - Он протяжно вздохнул. Повторил: - Простите, миледи. Какое чудо вас спасло?
        Я продолжила рассказ. Николас слушал, глядя в пол, а я смотрела на него и думала, что так и не сказала родным, как я их люблю. Теперь уже смогу, только когда сама окажусь на том свете. Надо хоть Николасу сказать, пока не поздно. Даже если отругает, даже если решит, что я подлизываюсь, пытаясь избежать выволочки. Впрочем, я никогда не подлизывалась… Потом слова кончились, и в комнате повисло молчание.
        - Не мне судить вашего батюшку, миледи, - произнес, наконец Николас. - Но натворил же он дел…
        - Да. И поэтому я не буду мстить.
        - Это я понял, - слабо улыбнулся он.
        Я залилась краской, вздернула подбородок.
        - Дело не… Не в чувствах. Если отец первый пролил кровь я, его дочь, должна первой остановиться. Хватит. И без того слишком много смертей.
        - Но люди скажут, что дело именно в чувствах. Что магистр играет вами, как до того играл королевой.
        Еще как скажут. Только всем все равно не угодить. И все рты не заткнуть.
        - Я буду жить так, как считаю правильным, и пусть говорят что угодно. Не людям я обязана жизнью, свободой и кровом. Значит, не им меня и судить.
        Я поднялась.
        - Пойдем, я представлю тебя сенешалю и попрошу найти место и дело по силам. Мне теперь не по чину личный слуга.
        Николас помедлил с ответом, и я добавила:
        - Или ты не хочешь оставаться?
        - Я бы хотел служить вам, как и раньше, миледи. Или людям, которым вы доверяете. Но согласится ли сенешаль?
        Я прокусила губу. А в самом деле. Рик бы согласился, но в ближайшие дни ему будет не до того. Если вообще… Нет, все будет хорошо.
        - Не спросим - не узнаем.
        Глава 27
        Я приготовилась уговаривать, просить и торговаться, но Акиль окинул Николаса внимательным взглядом и сказал:
        - Верные и умные нужны всегда. Роза, можешь идти, а мы с Николасом поговорим и решим, где от него будет больше пользы.
        Я кивнула, помялась в дверях.
        - Алан не?…
        Акиль покачал головой. Пришлось удалиться. Надо было возвращаться к себе, залечить ссадину, промыть волосы от крови, но ноги сами понесли меня к комнатам, отведенным под лечебницу. Вроде и понятно, что нечего мне там делать: даже если Алан и пустит, буду только мешать. А скорее всего, и не пустит. Не сидеть же под дверью, как собаке? Но все эти, без сомнения, разумные мысли пропали втуне.
        Я несколько раз прошлась туда-сюда по коридору, гадая, в какой из комнат сейчас Ричард, и набираясь смелости постучать. Одна из дверей распахнулась, и вылетевший Алан едва не сбил меня с ног. Я застыла, уставившись в глубину комнаты. Взгляд выхватил покрытую алыми пятнами ветошь на полу, и заставить себя посмотреть выше, на кровать, удалось не сразу. Лицо Ричарда сливалось с белыми подушкой и простыней, которой он был укрыт по самый подбородок. Я прикрыла рот ладонью. Разглядеть отсюда, дышит ли, было невозможно.
        - Живой, - негромко произнес Алан.
        Я выдохнула, на миг ссутулившись. Алан закрыл дверь.
        - Пойдем-ка. - Он приобнял меня, увлекая за собой.
        - А… - Я обернулась.
        - Не надо. Ричард не поправится быстрее оттого, что ты будешь рыдать у его постели.
        - Я вовсе не собираюсь рыдать!
        - У тебя глаза красные, и нос опух, - безжалостно припечатал Алан. - Так что позволь не поверить.
        Я фыркнула и вывернулась из его рук. Ну да, трудно ожидать, что после всего Алан будет по-прежнему хорошо ко мне относиться. Спасибо и на том, что дружба оказалась сильнее ревности. А ведь могло выйти и наоборот… меня бросило в дрожь прежде, чем я успела додумать эту мысль.
        - Спасибо. Не знаю, как тебе удалось вытащить эту дрянь.
        - Руками и магией, - хмыкнул Алан. Взял меня за плечо. - Пойдем, посмотрю твою рану.
        - Я не ранена.
        - А на подкольчужнике ржавчина и в волосах колтун, потому что ты забыла причесаться?
        Я смутилась, представив, как выгляжу. Алан ухмыльнулся. Не слушая возражений, затащил в ближайшую комнату, развернув затылком к окну, сунулся в волосы.
        - И в самом деле ничего страшного. Просто раны скальпа всегда очень сильно кровоточат. Можно даже не затягивать, до свадьбы заживет.
        Я вспыхнула, развернулась, возмущенно на него глядя.
        - Поговорка такая, - широко улыбнулся Алан. - Что-то не так?
        Снова повернул меня точно куклу, коснулся затылка. Я ойкнула, когда исцеляющее заклятье стянуло рану. Развернулась.
        - Спасибо, что нашел время посмотреть на эту царапину, - ровным голосом произнесла я. - Я могу чем-то помочь? С уходом за раненым или как-то еще?
        - Незачем, завтра Ричард встанет. Правда, слабость на какое-то время останется, так что не увлекайтесь там… - Он снова ухмыльнулся.
        - Не понимаю, о чем ты.
        Он осклабился. Пожалуй, с меня достаточно.
        - Еще раз спасибо за все. - Я шагнула к двери. Потом подумала, что, обиды обидами, но, возможно, у Алана получится то, что не вышло у меня, и снова обернулась. - Убеди Ричарда уехать, пожалуйста. В столицу. Я уверена, что ставка хранителей хорошо охраняется. Убеди его побыть там до Совета земель. Убийцы ведь не остановятся.
        - В королевском дворце еще безопасней. Может, мне убедить Ричарда отправиться прямиком туда?
        - Да хоть в королевскую спальню, лишь бы уцелел! - не выдержала я. В следующий миг поняла, что именно сказала, но мне было уже все равно. Как-то разом навалилось усталое безразличие. Все бесполезно. Ричард и дальше будет ждать, пока лорд Грей ошибется. Вот только я не уверена в том, кто именно ошибется первым.
        Ричард будет рисковать жизнью, чтобы у него появились доказательства. Они могли бы появиться сегодня, если бы я не убила главаря. Да, это вышло случайно, и все же…
        Я махнула рукой, отворачиваясь.
        - Зря я начала этот разговор… спасибо за все, что сделал и… в общем, спасибо. Я пойду.
        А может, тоже убийц нанять? Покопаться в отцовских записях, найти выход на гильдию. Только берут они столько, сколько я никогда и в руках не держала.
        - Погоди… - спросил Алан совсем другим тоном. - Правда, что ты волокла его на себе две лиги?
        - Какая теперь разница, - произнесла я не оборачиваясь. Надо было уйти, но ноги словно приросли к порогу. Еще и полудня нет, а я совсем без сил.
        - Ричард взрослый мальчик, Роза. - Голос Алана звучал как-то даже… сочувственно. - Он выбирался и не из таких передряг.
        Я оглянулась.
        - Я боюсь за него.
        - Я тоже, - невесело улыбнулся Алан. - Но нельзя же запереть его в подземелье и приставить снаружи охрану.
        А жаль. Хотя и это едва ли помогло бы. Слишком уж упорно пытаются добраться до Рика. И после Совета земель ничего не закончится. Пожалуй, станет даже хуже - враги получат время. И чтобы «подготовить почву», и чтобы организовать покушение, которое в этот раз точно удастся. А я ничего, ровным счетом ничегошеньки не могу сделать.
        Алан вздохнул и сгреб меня в объятья.
        - Все будет хорошо. В конце концов, это всего лишь один гад и несколько наемников, а не вся правящая верхушка и армии чумных. Ричард уже сотворил то, что казалось невозможным. - Он помолчал и добавил со смешком: - С моей помощью. Ну, и остальные, конечно, тоже сложа руки не сидели. И сейчас не будем сидеть.
        Он выпустил меня и добавил:
        - Извини за то, что я тебе наговорил. Похоже, я поторопился с выводами.
        Я невольно улыбнулась - то же самое я сказала Алану в начале нашего знакомства - как давно, кажется, это было! Посмотрела ему в лицо.
        - Мир?
        Он рассмеялся.
        - Мир.
        Ричард поднялся с постели на следующий день, как Алан и обещал. Еще через неделю он уехал в столицу, на Совет уделов , морским путем - выследить в безбрежном море один корабль куда сложнее, чем подкараулить путника на дороге. Отбыл он не из Локка, а из прибрежной деревушки, стоявшей на землях Мортейнов, да и корабль скорее следовало бы назвать лодчонкой.
        Капитан был старым знакомым Рэндольфа, с которым они прошли последнюю войну. Так что все должно было сложиться наилучшим образом. Сам Рэндольф с братом не поехал - он с детства мучился от морской болезни, что расстраивало леди Летисию, обожавшую море, и давало Ричарду многочисленные поводы для насмешек над братом. У леди Летисии был свой корабль, но последнюю войну он не пережил, словно не хотел оставаться без хозяйки.
        Я смотрела вслед уходящему кораблю и думала, что господь любит переворачивать все с ног на голову. Когда-то я уплывала, а Рик оставался, обещая меня ждать. Теперь ждать придется мне. Две недели туда, три дня в столице, неделя обратно посуху. Не шесть лет, и все же, когда он склонился над моей рукой, прощаясь - совсем как тогда - горло перехватило от подступивших слез. Но мы, как и в тот день, были не одни, и потому я улыбнулась.
        - Я буду молиться за тебя.
        - Тогда я совершенно уверен - море будет благосклонным, - улыбнулся он в ответ. - Что тебе привезти из столицы?
        - Себя.
        - Непременно. И все же?
        - Себя, - повторила я. - Вернись живым и здоровым. Больше мне ничего не нужно.
        Днем у меня не оставалось времени тосковать, хватало забот, несмотря на то, что Акиль не отправлял меня в патрули. Дел для алхимика нашлось предостаточно. Вонючая смесь, убивающая любую заразу и отбеливающая ткани - белый лен можно было продать дороже, чем необработанное полотно. Все тот же гремучий порошок и бомбы. Исследование руды обедневшей золотой шахты - с потерей Локка приходилось искать другие источники дохода. Тем более что обязанности казначейши тоже временно легли на меня - госпожу Вейс и Акиля Ричард взял с собой.
        Когда я увидела в записях госпожи Вейс, какие подати платит лорд Грей, не знала, смеяться мне или плакать. И он еще жаловался, что они неподъемны? Прав был Акиль - тому, кто довел свои земли до такого состояния, что не в силах заплатить хотя бы это, оставалось только отдать удел более рачительному хозяину. Хотя наверняка лорд Грей лгал о состоянии дел на своих землях - как и во многом другом. Я готова была поспорить, что пресловутых контрабандистов он прекрасно контролировал, но доказать это было невозможно.
        Магистр увез на Совет уделов изрядную кипу записей, показывающих, что даже в годы войны порт приносил куда больше, чем сейчас. Это позволило бы потребовать недоимки - прилюдно и аргументировано, чтобы ни у кого не было возможности заявить, дескать, орден душит налогами неугодных.
        Но получится ли это, и как изменятся доходы, учитывая, что корона тоже попытается урвать свое с лордов? Ту же школу алхимиков, про которую когда-то рассказывал Алан, нужно было на что-то содержать, как и сиротские приюты. После войны осталось множество сирот, им нужен был кров и стол.
        Так что этот Совет грозил стать напряженным, даже если лорды не потребуют у короны признать, что решение отдать удел хранителям было ошибкой: за свои деньги владетели дрались едва ли не яростней, чем за жизнь.
        Днем мне было чем заняться, но ночи становились мукой. Последние несколько дней перед отъездом Рик приходил каждый вечер, оставаясь до утра, и теперь моя узкая постель, в которой вдвоем можно было поместиться, лишь прижимаясь друг у другу, казалась слишком просторной для одной меня. Удивительно, как быстро я привязалась к нему.
        Чтобы не терять драгоценное время, я снова достала папины бумаги и занималась ими бессонными ночами. Он наверняка был в курсе многих дел лорда Грея, своего друга, при этой мысли становилось тошно. «Скажи мне, кто твой друг…» Похоже, я совсем не знала своего отца. Но как бы ни горько мне было думать об этом, в его записях могло найтись что-то, что позволило бы взять лорда Грея за горло, и этой возможностью не следовало пренебрегать.
        Однако сколько я ни перебирала дневники, сколько ни вчитывалась в письма, предназначенные не мне, никаких зацепок не находилось. Зато слишком много было вырванных страниц, и канувших в небытие счетов и писем, на которые он ссылался в других записях. Я начала подозревать, будто эти записи уничтожил сам лорд Грей, каким-то образом добравшийся до документов отца. Но если бы доступ к бумагам получил кто-то чужой, гораздо проще было бы сжечь весь архив разом - война все спишет. Так что я продолжала искать.
        В одну из таких бессонных ночей в дверь постучал Николас. К моему изумлению, Акиль взял его себе в помощники, а сейчас, когда эльф уехал вместе с магистром, на моего старого слугу и вовсе легли все обязанности сенешаля. Но, на удивление, Николас не выглядел утомленным, словно новые обязанности вдохнули в него новые силы.
        - Прошу прощения, миледи, увидел свет под вашей дверью, - сказал он. Окинул взглядом ворох бумаг у меня в руках. - Я могу чем-то помочь?
        - У тебя и своих забот наверняка хватает, - улыбнулась я. - Но спасибо.
        - И все же?
        Я уже хотела было покачать головой и отправить его отдыхать - это мне пока бессонные ночи даются легко, а в возрасте Николаса они превращаются в серьезное испытание. Но внезапная мысль заставила замереть на миг. Николас знал многие мои детские секреты и свято их хранил. Не могло ли быть, что он знал и какие-то секреты отца?
        - Скажи, - медленно произнесла я, - известно ли тебе, куда папа мог спрятать важные документы? Документы, способные бросить тень на него и других?
        - В камин, - пожал плечами Николас.
        - А если бы хотел их сохранить?
        Николас явно заколебался.
        - Могу я спросить, зачем вам это, миледи?
        Я объяснила в двух словах про вырванные из дневников страницы, и старый слуга нахмурился.
        - А вы не боитесь, что эти бумаги - если они есть - опорочат память вашего батюшки?
        - Опорочат сильнее, чем сумел он сам?
        - И такое возможно. У старых родов много тайн. Чего вы хотите добиться, тревожа память мертвых?
        - Хочу понять, что случилось. Почему отец сделал то, что сделал?
        - Не все ли равно сейчас? Это не вернет ни вашу семью, ни Мортейнов. Может, лучше думать, что он повредился умом, и молиться за его душу?
        - Не вернет, - согласилась я. - И едва ли обелит отца. Но я должна знать правду. Николас, пожалуйста!
        Он пожевал губами, размышляя.
        - В подвале, - сказал, наконец, Николас. - Тайник в подвале. В одной из комнат рядом с камином.
        Я выхватила из комода четки.
        - Веди.
        Записи действительно нашлись в тайнике, который показал Николас, и, просматривая их, я малодушно подумала, что старый слуга, возможно, был прав. Возможно, мне не стоило этого знать. Хотелось спрятать голову под одеяло, точно ребенку, тем более, что мертвых действительно не вернуть.
        Отец не пытался обманывать себя: он слишком хорошо знал своих старых друзей. И, отправляясь к Мортейнам «поговорить», хоть и надеялся на мирный исход беседы, но ожидал боя. Оттого и предложил отправить Рэндольфа с отрядом накануне, обещав лорду Бенедикту свою защиту. И регент, предупрежденный о заговоре, действительно отправил наследника Мортейнов на разведку в землю лорда Хейли, чтобы тот не спохватился раньше времени, что отец задерживается.
        Разбирая письма, я в какой-то момент зажмурилась и замотала головой. Наверное, отец считал, что прав, заранее ожидая худшего, но читать, как он размышляет об этом, оказалось невыносимо. Было в его словах что-то холодное, бездушное, словно не шла речь о людях, с которыми вместе сражались, дружили, растили детей. И о гибели этих детей, как и прочих непричастных, отец рассуждал, как о неизбежных сопутствующих потерях, отчего у меня мороз пробегал по коже. Как и от того, что он искал в происшедшем положительные стороны - регент отдал земли Мортейнов нам, и отец планировал передать их Мартину, когда тот заматереет - чтобы и младшему его сыну не приходилось думать, чем жить.
        Лорд Грей лгал и в этом - едва ли отец рыдал как ребенок. Как всегда сказал, что сделанного не изменить, нужно жить дальше.
        Тем более, что он утверждал, будто старшие Мортейны получили по заслугам, ведь заговор действительно был - точнее, отец полагал, что был, потому что сохранил в бумагах письмо лорда Бенедикта, адресованное племяннику короля Ландернау. Его нашли на трупе гонца, когда корабль, на котором он находился, разбило о скалы.
        И обнаружили это письмо люди лорда Грея.
        Само письмо лежало тут же - бумага и чернила совершенно не выцвели, защищенные магией от воды и сырости. И по поводу его содержания лорд Грей не солгал.
        Вот только слишком уж подробным было это письмо - словно написано кому-то, кто не в состоянии держать в памяти прежние договоренности. Я передала его Николасу:
        - Сможешь сказать, действительно ли это почерк лорда Бенедикта?
        - Простите, миледи, - покачал головой он. - Мне он не писал.
        И в самом деле, зачем бы ему?
        Я отложила подозрительное письмо в сторону и продолжила читать, передавая Николасу один листок за другим. Когда я закончила, было далеко за полночь. . В последних записях отец утверждал, будто письмо Мортейнов все-таки было фальшивым. Лорд Грей скорее всего об этом знал, как знал и регент - но, намереваясь убить короля и взять под контроль наследницу, прекрасно понимал, что Мортейны останутся верны династии. Их просто убрали с доски, убрали руками моего отца, так и не научившегося разбираться в интригах.
        - Как же это так, миледи, - прошептал Николас. - Выходит, и лучшему другу верить нельзя?
        Лицо его в сиянии светлячка казалось серым, и я всерьез испугалась.
        - Сбегать за Аланом?
        - Нет. Все хорошо, миледи. Правда, хорошо. - Он слабо улыбнулся. - Не беспокойтесь обо мне, назло этому гов… простите, миледи. Словом, назло ему не сдохну. Еще и ваших детишек понянчу. Но что же теперь делать? Если уж магистр его прищучить не смог…
        Я попыталась собрать документы в стопку - руки дрожали.
        Нужно передать эти записи Ричарду, а тот покажет их королеве. Это уже не попытка убить владетеля удела, это уже участие в покушении на его величество. Удавшемся покушении. Королева этого не простит, как не простят и те, кто сейчас рядом с ней, кто потерял родню в развязавшейся после войне. Лорду Грею конец.
        - Прищучим, - пообещала я. В этот раз ненависть почему-то не клокотала внутри, застилая разум кровавой пеленой. Она словно собралась в груди ледяным кристаллом, прочным как алмаз, замораживая все чувства и придавая странную ясность мыслям. Прежде чем давать бумагам ход, нужно удостовериться, что письмо поддельное: отец так и не смог определиться с этим окончательно. В последние месяцы тон записей изменился - это уже не был тот хладнокровный и уверенный человек, что писал в самом начале. Отец чувствовал себя загнанным в угол и готов был покончить со всем разом, но и этой возможности ему не оставили.
        - Разбуди конюха и вели седлать коня для меня, как можно быстрее, - распорядилась я. - Я еду к Мортейнам.
        - В одиночку? Возьмите хоть полдюжины солдат.
        - Они только замедлят меня. - Я улыбнулась. - Разбойники ночью спят, а чумные меня не догонят.
        Бегали они, конечно, быстро, но не быстрее лошади.
        - Нет, миледи. Помните, что случилось в прошлый раз, когда вы сломя голову помчались вершить месть в одиночку?
        - Помню. - Я на миг опустила голову и снова вздернула подбородок. - Такая у ж я есть, Николас. По-другому не могу.
        - Простите, миледи, но если вы не возьмете хотя бы солдат, я немедленно разбужу капитана и властью сенешаля потребую не открывать вам ворота. Или снова стукнете меня по голове?
        Вот это уже был удар ниже пояса, и пришлось уступить.
        - Хорошо, - вздохнула я. - Вели дать мне охрану.
        Конечно, по-хорошему надо было дождаться, когда вернется Ричард. Но я так и не научилась терпению. Подвесила светлячок высоко над головой так же, как это делал Акиль. Только бы Рэндольф не успел уехать!
        Я примчалась к Мортейнам в самый последний момент - во дворе уже стояли оседланные лошади и ждали люди, одетые по-походному.
        - Лорд Рэндольф не принимает, - заявили мне. В этот раз меня встречал не сенешаль, а кто-то из слуг.
        - Передайте ему, что я хранитель и что разговор не займет много времени.
        Я ожидала, что меня пустят в замок, но лорд Рэндольф вышел сам. Тоже в дорожной одежде. Видимо, решил, что если разговор не займет много времени, можно поговорить и на крыльце. Коротко поклонился мне.
        - Надеюсь, дело действительно срочное. Мы уезжаем.
        - Я хотела бы обсудить его наедине. Это касается ваших родителей, - сказала я так тихо, чтобы расслышал только он.
        - Как вы - вы! - смеете вспоминать их!
        - Смею. Так вы уделите мне время, или оставите меня действовать на свой страх и риск, пытаясь отвести угрозу от вашего брата?
        Он жестом пригласил меня внутрь. Пролетел коридоры до комнаты, где нас принимали в прошлый раз.
        - Говорите.
        - У меня есть письмо, доказывающее заговор лорда Бенедикта и леди Летисии…
        - Если ты приехала меня шантажировать, - перебил меня он, - разговор окончен. Можешь подтереться этим письмом.
        - …я подозреваю, что это фальшивка, но подтвердить или опровергнуть это можете только вы или Ричард, - не повышая голос продолжила я.
        - Вон отсюда!
        Я стиснула зубы. Конечно, я не ждала, что меня примут с распростертыми объятьями, но это уж слишком. И все же я должна была попытаться еще раз. В последний раз.
        - Вы помните, что Ричарда едва не убили, когда он возвращался в замок Хранителей?
        Рэндольф вздрогнул. Похоже, с этого и следовало начинать. Странно, я думала, Рик рассказал брату, когда просил найти корабль.
        - Как одно связано с другим?
        - Человек, который пытается его убить, два года назад принес моему отцу письмо, якобы написанное вашим отцом. Что за этим последовало, вы знаете. Я нашла записи моего отца, позволяющие обвинить этого человека в измене, и прошу вас передать их Ричарду. Но чтобы он мог дать им ход, нужно убедиться, что письмо действительно подделка.
        Говорят, маги судебного приказа могли сличать руку и найти написавшего, даже если тот пытался изменить почерк. Но такие заклинания были тайной, такой же, как, например, ритуал посвящения хранителей.
        - А если я не хочу, чтобы имена моих родителей снова начали полоскать все, кому не лень? - процедил Рэндольф. - Вам, может, и нечего терять, но у меня растет сын.
        - Тогда покушения на Ричарда продолжатся. Возможно, он найдет другой способ нейтрализовать лорда Грея. Возможно, не успеет.
        - Давайте сюда.
        Я вытащила из-за пазухи листок. Да, это был риск - ничто не мешало Рэндольфу уничтожить его прямо сейчас. Но время играло против Ричарда. Чем быстрее документы попадут в нужные руки, тем лучше. И как бы старший Мортейн ни относился ко мне, брата он любил.
        - Подделка. - Рэндольф вернул мне листок. - Почерк похож, очень похож, я бы и сам перепутал. - Но отец знал ландский безукоризненно, а там есть ошибка в согласовании времен.
        - Поясните, пожалуйста. - Я нахмурилась, припоминая. Ландский я знала неплохо - все мы изучали язык врага - но ошибок в письме не заметила.
        - Там, где говорится, дескать, королевна юна, и на нее легко будет влиять. Ошибка неочевидна для тех, кому ландский неродной…
        - Но и для лорда Бенедикта…
        - Да, но когда-то он сам объяснял мне тонкости, связанные с этим правилом.
        - Спасибо, лорд Рэндольф. - Я сунулась в сумку. - Вы передадите это…
        Договорить я не успела - дверь распахнулась.
        - Милорд, сэр Ричард… - Сенешаль хватанул ртом воздух. Лицо его было серым, как камень стен. - Корабль утопили. Никто из хранителей не спасся.
        Глава 28
        Зазвенело в ушах, а перед глазами все стало серым. Я пошатнулась, хватаясь за воздух, кое-как выровнялась. К счастью, остальным было не до меня.
        - Кто… - выдохнул Рэндольф.
        - Один из матросов успел прыгнуть в воду и сумел доплыть до Икнилда.
        Городок в паре дней пути от деревни, где мы простились с Ричардом. Как же быстро их нашли! Поджидали, или у заговорщиков везде свои люди?
        Да какая разница - теперь! Что это изменит?
        Он же обещал вернуться!
        - Где этот матрос?
        - В Икнилде. Человек, которого вы послали…
        На какой-то миг голоса потонули в звоне, я отказывалась верить в их слова. Слух! Это просто слух!
        - … тот матрос говорит, что успел прыгнуть в море в последний момент. - Сенешаль потупился, замолчав. Продолжил, не поднимая взгляда: - После того, как пираты подожгли корабль и пошли по палубе добивать раненых. К тому времени оба хранителя были мертвы.
        Я вцепилась зубами в кулак, чтобы не закричать. Нет! Так не должно быть!
        Под пристальным взглядом своего лорда сенешаль отступил, побледнев. Рэндольф отвел глаза, опустил голову, зажмурился, но когда через миг выпрямился, лицо его ничего не выражало.
        - Том говорит, что хотел привезти этого матроса, чтобы вы сами с ним побеседовали, но он отказался ехать, несмотря на предложенное вознаграждение, - закончил сенешаль.
        - Том должен был действовать настойчивей, - холодно проговорил Рэндольф. - Я недоволен.
        - Простите, милорд.
        Рэндольф жестом отпустил слугу и обернулся ко мне. Сейчас, когда в комнате не осталось посторонних, лицо его исказилось от горя и ярости.
        - Одни беды от вашей проклятой семьи! Ричард был бы жив, если бы не связался с тобой!
        Я помотала головой, не в силах понять, о чем он. Наверное, потому что почти невозможно было разобрать слов сквозь звон в ушах. «Все хранители были мертвы» - эхом отдавалось в голове.
        Мертвы.
        - Убирайся из моего дома и никогда не возвращайся, или я велю убить тебя на месте!
        Да. Здесь больше нечего делать. Мне нужно в столицу. Убедиться, что Ричарда там нет. Только тогда я поверю в его смерть. Только тогда. Но сначала мне нужно собрать вещи и предупредить хранителей. И рассказать остальным.
        Не помню, что я сказала солдатам, дожидавшихся меня во дворе. Не знаю, как одолела обратный путь. Все вокруг казалось серым, точно в сумерках, хотя солнце давно должно было подняться. Въехав в ворота нашего замка, я остановила коня, вынула одну ногу из стремени, собираясь спешиться, когда звон в ушах стал вовсе невыносимым и меня накрыла темнота.
        - Очнулась, наконец. - Из темноты выплыло лицо Алана.
        Я огляделась. День. Моя комната. Алан. Что он делает в моей комнате? Что я тут делаю?
        Ах, да…
        Воспоминание оглушило, как оглушает волна, когда накрывает с головой так, что перестаешь различать верх и низ и в мире не остается ни одного звука, кроме гула воды.
        Море. Почему оно поглотило не меня? Как хорошо было бы не думать, не слышать, не чувствовать…
        - Пришли слухи из Икнилда. - Я сама удивилась тому, как спокойно звучал мой голос. - Пираты перехватили корабль, сожгли и утопили. Выжил один матрос, он и рассказал об этом.
        Алан порывисто поднялся, шагнул к окну, повернувшись спиной ко мне.
        - Насколько… можно верить… этим слухам?
        - Не знаю. - Я медленно села. Голова больше не кружилась, в глазах прояснилось и, вроде бы, звуки тоже перестали доходить словно сквозь вату. Это хорошо. В ближайшую неделю мне понадобится ясный разум и все силы.
        - Мне рассказать Еве, или ты сама? - надтреснуто произнес Алан. Ссутулился, закрыв лицо руками.
        Я прикусила губу. Акиль не успел стать мне другом, но Алан, получается, получил весть о гибели двух друзей. А Ева…
        И никакие утешения не помогут.
        Я обняла Алана со спины, ткнулась лбом между лопаток.
        - Может быть, это какая-то ошибка. Кто-то что-то перепутал.
        Это было жестоко, наверное. Какая может быть ошибка? Другой корабль? Кто-то назвался хранителями, чтобы сбросить посильнее цену за найм судна? Или так ненавидит хранителей, что хочет выдать желаемое за действительное? Тот матрос сошел с ума?
        Как бы мне хотелось самой в это поверить!
        - Может быть, - все тем же надтреснутым голосом произнес Алан. - Дай мне пару минут.
        Я молча шагнула за дверь, успев услышать глухое рыдание. Прислонилась лбом к стене. В груди саднило, жгло. Слезы, наверное, погасили бы это жжение, только они никак не желали пролиться. Может быть, потому что я никак не могла поверить по-настоящему, что Рика больше нет. Казалось, я сейчас проснусь и он снова будет рядом. Только проснуться не получалось.
        - Извини, что выгнал тебя из собственной комнаты, - сказал Алан, выходя. Веки его покраснели, голос дрожал. - Пойдем к Еве.
        Не хочу. Не просто же так раньше велели казнить гонца, принесшего дурные вести. Нет, конечно, Ева ничего мне не сделает. Но Алана подкосила весть о гибели друзей, а сейчас мне придется рассказать Еве о смерти и любимого, и друга. Пусть Алан, он ее друг, в то время как мы едва знакомы. И язык у него подвешен лучше, найдет правильные слова, такие, что причинят меньше боли.
        Как будто можно найти такие, что не причинят боли! И мне все равно нужно поговорить с Евой. Сейчас она - старшая среди Хранителей, и у нее нужно просить разрешения съездить в столицу. Не разрешит - уеду так, и плевать, какая кара предусмотрена за дезертирство. Но лучше договориться. Хотя бы чтоб Николас за меня не волновался.
        Ева была у себя в комнате. Едва взглянув на меня, нахмурилась. Я замешкалась в дверях, казалось стоит переступить порог, и не останется даже тени надежды, что произошла ошибка, и Рик жив. Словно с каждым повторением слова становились все более материальными.
        - Дурные вести?
        Я кивнула. Горло на миг перехватило спазмом. Алан подпихнул меня, в спину и пришлось все-таки пройти внутрь и сесть. Очень хотелось спрятать глаза, чтобы не видеть, как исказится от боли лицо Евы. Но я заставила себя поднять взгляд.
        - Сенешаль лорда Рэндольфа утверждает, что его человек встретил в Инкилде матроса с корабля, на котором уплыл… уплыли Ричард и Акиль.
        - И?
        - Тот матрос утверждает, что больше никто не выжил. Корабль сожгли.
        - Пираты? - с жутковатым спокойствием переспросила Ева и я поняла, как совсем недавно выглядела в глазах Алана.
        Я кивнула.
        - Ты сама говорила с этим моряком?
        Я помотала головой.
        - Тогда я не поверю, пока не удостоверюсь сама, - припечатала Ева.
        Алан за моей спиной шумно вздохнул, словно такая реакция была для него неожиданной.
        А ведь Ева храбрее меня. Я тоже не хочу верить, но боюсь надеяться. Боюсь, что просто не вынесу, если надежда окажется ложной. Но раз Ева надеется, значит, она меня поймет.
        - Об этом я и хотела тебя просить. Отпусти меня в столицу и дай нескольких солдат в сопровождение, если можно.
        - Зачем? - все так же спокойно пожала она плечами. - Через две недели - хорошо, положим три, учитывая всякие непредвиденные обстоятельства - все станет ясно. Они либо вернутся, либо нет.
        Неужели Ева в самом деле сможет спокойно ждать две недели? Есть, спать, заниматься повседневными делами, не зная, жив ли тот, кого она любит? Или она уверена, что жив, и все это - какая-то чудовищная ошибка? Мне бы ее уверенность! Только я совсем недавно убедилась, что Рик не бессмертен.
        - Мне нужно в столицу, чтобы встретиться с королевой.
        Когда-то ее величество предлагала обращаться к ней за помощью. Тогда я подумала, что скорее сдохну. Но, вот она я, живая, а больше просить о помощи некого…
        Ева покачала головой.
        - Ты не получишь аудиенции. Эмма даже не узнает, что ты просила о ней. Никто не станет разговаривать с Розой Эйдо. Разве что если у тебя есть знакомые, которые займутся твоим делом за тебя.
        Я заставила себя разомкнуть сжавшиеся челюсти. Забыла. Успела забыть что я - никто.
        - А зачем тебе встречаться с Эммой? - поинтересовался Алан.
        - Чтобы отомстить.
        А я ведь действительно была уверена, что отказалась от мыслей о мести. Не хотела, чтобы и дальше лилась кровь. Но то, что я узнала за эту ночь, то, что случилось за утро, заставило меня переменить мнение. Да, эта кровавая волна должна остановиться. Поглотив того, кто ее запустил.
        - Отомстить с тем же результатом, что и в прошлый раз? - горько усмехнулся Алан. Я выругалась, и он торопливо добавил: - Нет, я не имел в виду, что ты сойдешься с…
        Кажется, я зарычала. Алан вскинул руки, успокаивая.
        - Я лишь боюсь, что в этот раз убийца, кто бы он ни был, тебя не пощадит.
        - Мне плевать.
        - Ты что-то знаешь? - поинтересовалась Ева.
        Я в двух словах пересказала, как лорд Грей обещал вернуть мне удел. И как Рик отказался взять его под стражу без доказательств.
        Ева скривилась.
        - Королева не может просто казнить лорда Грея, как не мог и Ричард. Нужны доказательства.
        Доказательства у меня есть, но много ли в них толку, если королева даже не узнает, что я просила об аудиенции?
        - Можно обойтись и без ее величества. На Совете уделов любой в праве потребовать справедливости и вызвать обидчика на божий суд.
        Алан покачал головой.
        - Идея хороша, но ты Ричарду не родственница и не… прости, не жена.
        - Да и сделает лорд Грей тебя за полминуты, - вмешалась Ева. - Несмотря на реакцию хранителя. Это поколение наших родителей. Они родились с мечом в руках и не выпускали его всю жизнь.
        Она права. Мужчина в самом расцвете лет, который всю молодость провел в сражениях и пережил бойню под столицей - и я. Но и оставить это так я не могу.
        - Реакция хранителя не поможет. - вздохнула я. - Это лорд Грей наслал на нас чумных. Похоже, он хранитель.
        Именно этим лорд Грей и шантажировал моего отца - грозил напустить орду чумных на замок, если отец откажется отдать ему Локк или попробует ускользнуть на тот свет.
        - Но как? Почему мы не почуяли в нем хранителя? - изумился Алан.
        Я пожала плечами.
        - Вам виднее, почему. Я знаю лишь, что он был начальником столичной стражи и в его распоряжении оказался архив ордена.
        Когда хранителей объявили изменниками, лорд Грей, глава стражи, должен был уничтожить столичное отделение ордена. Кто-то из хранителей сбежал, кто-то погиб…
        - Архив был разграблен, когда нам вернули ставку, - сказала Ева. - Да, похоже, в нем и дело. Больше неоткуда ему было узнать, как управлять чумными, или как скрыть проклятье.
        - Потому мы и не почуяли чумных в замке, - задумчиво произнес Алан. - Но если Грей хранитель, Роза тем более с ним не справится.
        - Божий суд, - повторила я. - Господь поможет…
        - Тому, кто сильнее, - перебила Ева. - Да и за Ричарда может вступиться Рэндольф, но не ты. А за Акиля и вовсе… - Она махнула рукой, отворачиваясь, и на миг на лице Евы проступило такое отчаяние, что мне самой стало больно.
        - Я могу потребовать воздаяния за себя. За то, что он сделал с моей семьей.
        Едва я начала рассказывать о том, что узнала из отцовских записей, Ева, вскочив, заметалась по комнате, осыпая проклятьями лорда Грея. Это отвлекало, но я не стала ее осаживать, понимая, что с ней творится. Алан, кажется, почуял мое раздражение, положил ладони на плечи, успокаивая. Я благодарно кивнула - стало и в самом деле легче - и продолжила.
        Оказывается, нужно не так много времени, чтобы пересказать содержание записей, которые я изучала полночи.
        - При таком раскладе как бы Эмма сама его не вызвала, - задумчиво произнес Алан.
        - Ее он тоже сделает, - хмыкнула Ева. - Но ничего, я кое-что придумала.
        Она встала.
        - Иди, собирайся. Я велю седлать лошадей. Через полчаса встречаемся внизу.
        Я недоуменно на нее посмотрела, и Ева соизволила пояснить:
        - По обычаю ты можешь попросить защитника. Того, кто будет сражаться за тебя. И я такой возможности не упущу.
        ***
        Мы поехали в столицу втроем - Я, Ева и Алан, заявивший, что рехнется ждать две недели. Да и вообще, в дороге всякое может быть, и целитель нам пригодится. К тому же три хранителя - это лучше, чем два. За старшего в замке остался Дерек. Солдат в сопровождение мы брать не стали: в патрулях от них будет больше пользы.
        Дорогу я не запомнила совсем. Первые две ночи почти не спала - не могла заснуть - а дни потерялись в каком-то безвременье. Меня то бросало в жар, то начинало знобить, а простое решение, хочу ли я есть или пить, стало даваться какими-то невероятными умственными усилиями. На третий вечер Алан не спрашивая накинул на меня сонное заклинание, а днем Ева так же, не спрашивая, следила, чтобы я ела и пила не меньше остальных. Я давилась безвкусной едой, заставляла себя пить, крыла на все лады непрошенную заботу, но Ева словно не слышала. Только повторяла, что пока ничего неизвестно - рано и горевать, и надеяться. В столице все прояснится.
        Леса вокруг столицы давным-давно вырубили на дрова, и городские стены было видно издалека. Они вырастали из-за горизонта, пока мы приближались, становились все выше, пока не нависли над головами, заслонив полнеба. Вблизи обозначились заплаты свежей кладки, пятнающие почерневший от времени камень. Над головами пролетел ворон, каркнул, устроившись на зубце стены - ему ответили еще три вестника погибели.
        Как будто без них мне было недостаточно тошно!
        Ворота тоже выглядели новее городских стен: дерево зачернили морилкой, чтобы не гнило, но патина на металле оковки пока лишь наметилась. Я приготовилась платить пошлину за въезд в столицу, но стражник, коренастый, со свернутым набок носом, признал Еву и с поклоном пропустил всех троих. Я дернулась было спросить, тут ли Ричард, но потом вспомнила, что он плыл морем и, значит, искать нужно было в порту. Жаль…
        Я ехала по улицам верхом и не узнавала столицу. Когда-то я любила бывать здесь: отец редко брал меня с собой, и каждая такая поездка становилась праздником. Мощеные улицы, высоченные дома, солнце, играющее в церковных витражах, люди - много людей. Лавки с заморскими диковинками - куда там лавкам Локка! Плетистые розы, увивающие стены нашего особняка. Только сейчас нашего особняка нет - сгорел во время войны, насколько я слышала.
        Солнце скрылось за низкими тучами, люди на улицах казались мрачными, тут и там мелькали черные траурные одеяния - хотя срок траура по погибшим в боях прошел.
        А я ведь так и не надела траур по папе, маме, братьям. Просто нечего было надеть. И по Рику не надену - все это мишура, которая все равно не выразит истинной скорби.
        Я думала, мы сразу направимся в зал Совета, ведь заседание началось, но Ева повернула коня куда-то в сторону.
        - В ставку, - пояснила она. - Заседание в любом случае уже идет. Так что приведем себя в порядок. Мы не бродяги, просящие о снисхождении, мы намереваемся требовать того, что положено нам по праву.
        Может, она и права, помыться и сменить одежду после недели верхом было просто необходимо. Но каждая секунда промедления казалась мне тягостной.
        У меня заколотилось сердце, когда караульный у двери ставки приветствовал Еву и Алана как старых знакомых. Вдруг и Рик здесь? В конце концов, где еще остановиться магистру и его ближайшему помощнику, как не среди соратников?
        Но никто в ставке не слышал, приехал ли магистр.
        - Это ничего не значит, - голос Евы звучал твердо, но лицо помрачнело. - В конце концов, Ричард приехал сюда по делам удела, а не ордена. Значит, мог остановиться у брата.
        Я неуверенно кивнула. Прокусила губу. Да. Это ничего не значит.
        Скорее бы все решилось!
        Зал Совета был крепостью в крепости. Сразу за воротами начинался захаб[7 - . Зах?б - фортификационное сооружение для защиты крепостных ворот в средневековых крепостях в виде узкого коридора, зажатого между двумя стенами] - здешний был шириной всего ярда четыре и ярдов тридцать в длину. Снаружи по-прежнему было пасмурно, а здесь свет с неба почти не достигал земли, и я поежилась от зябкой сырости. Скоро все решится, так или иначе.
        Может быть, прямо сейчас, потому что у вторых ворот, ведущих во двор крепости, нам преградила дорогу стража. На Совет уделов допускали лишь лордов, членов их семей, а из неблагородных лорд мог привести туда только казначея и сенешаля. Да, где-то внутри сейчас были родичи Евы и Алана, но выросшие дети, не унаследовавшие титул - отрезанный ломоть, а я и вовсе была никем.
        Мне очень хотелось расспросить стражников, здесь ли Ричард, но я знала, что они не ответят - за праздную болтовню на посту наказывали. И поэтому я сказала то, что должна была сказать:
        - Согласно обычаю, я пришла искать справедливости.
        Внутри скрутился противный ледяной ком. Я обтерла ладони о штаны. Стражники переглянулись.
        - В прошлый раз, когда приходили справедливости искать, столицу неделю лихорадило. - сказал тот, что казался постарше. - Так что идите-ка вы искать ее где-нибудь подальше отсюда.
        Ева ухмыльнулась.
        - О, да, шума Ричард наделал знатно. К слову, он здесь? Может быть, нам подождать его и попросить поинтересоваться у королевы, с каких пор она перестала чтить обычай, который не посмел нарушить регент?
        Я уже знала, что регент не посмел нарушить обычай, потому что рядом с Ричардом и Эммой был лорд Эдвин, которого вся столица знала в лицо, а по ту сторону ворот, во дворе крепости, «совершенно случайно» «прогуливались» трое сыновей благородных родов, «заскучавшие» на совете. Помогая Ричарду, они фактически поставили на карту собственные жизни и не прогадали. Но у нас сейчас не было такой поддержки.
        - Спросите, если желаете, - не смутился стражник. - Когда сегодняшнее заседание закончится. Что-то многовато развелось тех, кто считает, будто с сэром Ричардом на короткой ноге.
        Меня затрясло. Неужели Рик в самом деле здесь?
        - Он на Совете? Можно кого-нибудь за ним послать?
        Старший покачал головой.
        - Не у нас надо спрашивать, мы только час как своих сменили. Кто там, внутри - не знаю и знать не хочу, а беспокоить лордов на Совете нельзя. Ждите, пока сегодняшнее заседание закончится.
        Зачем я только начала надеяться?
        - Да ладно тебе, Джек, - вмешался вдруг Алан. - Пропусти. Что шума не наделаем, не обещаем, но, если не пропустишь - проблем будет больше. Ева очень не любит, когда ей мешают, а магистр - когда обижают его людей.
        Раздражение на лице стражника сменилось недоумением, а потом он расплылся в улыбке.
        - Господин целитель! Бороду сбрили, и не признать, уж простите дурака!
        - Не все же пугалом ходить, - ухмыльнулся Алан. - Как спина, в дожди не ноет?
        Я медленно выдохнула. Неужели получится? Как удачно, что Алан увязался за нами! Как здорово, что они знакомы! Алан уболтает кого угодно.
        Стражник ругнулся себе под нос.
        - Не ноет, благодарствую. Но, чую, заноет, ежели я вас пропущу. И если не пропущу - тоже. - Он махнул рукой. - Ладно, если что - сбегу в хранители.
        Алан расхохотался.
        - Кто там сейчас у вас главный? Лорд Стюарт? Он нормальный мужик, справедливый. - Он обернулся к нам. - Пойдем.
        Мы вошли во двор и двинулись к огромному, но приземистому зданию Совета. На фоне серого камня крепости его беленые стены казались белоснежными, в узких окнах-бойницах переливались разноцветные витражи, как в храме. Впрочем, зал Совета и был храмом - храмом, построенном прямо над Негасимым пламенем.
        Я никогда не была внутри и молча следовала подсказкам Евы. Нутро леденил страх, и стоит мне открыть рот, как это поймут все. На фантазию я не жаловалась никогда - и теперь в голове крутились картины одна страшнее другой. Негасимый огонь охватывает мою руку, не поверив мне, плоть обугливается до костей.
        Мертвая Ева в луже крови. Торжествующий лорд Грей.
        Я попыталась выкинуть эти мысли из головы и вспомнить загодя заготовленную речь, но, казалось бы, намертво выученные фразы рассыпались, исчезали, вытесненные одной мыслью - жив ли Рик? Здесь ли он? Память, точно издеваясь, подкинула раздутое, объеденное рыбами лицо утопленника, которого мы с Риком когда-то нашли на берегу.
        Я зажмурилась, затрясла головой, прогоняя чудовищное видение. Потом. Обо всем этом потом. Сейчас я должна быть хладнокровной, точно голем из сказок, ведомый чужой волей и созданный с единой целью. После того, как цель будет достигнута, возможно, смысла в существовании не останется, но это будет после.
        У входа в сам зал совета нас снова остановили - на этот раз, кроме стражников, - расфранченный господин ненамного старше Алана. Желтый дублет с золотым шитьем, перстни - все в его облачении кричало о богатстве… и полном отсутствии вкуса. Похоже, это кто-то из рожденных безродным и получивших титул за заслуги во время войны.
        - Я пришла искать справедливости согласно обычаю, - повторила я. - Доложите обо мне, или меч и магия доложат о себе сами.
        Это тоже было частью обычая. Не знаю, что произвело на франта большее впечатление - ритуальные слова или выражение лица Евы, стоявшей за моим правым плечом, но он поклонился.
        - Подождите минутку.
        Опять ждать! Сколько можно ждать? Меня снова затрясло.
        Тяжелые двери приоткрылись, из зала полетел разноголосый гул, в котором было не разобрать слов. Я посмотрела вслед франту: вдруг удастся разглядеть в зале знакомое лицо? Но успела увидеть лишь королевского гвардейца, край длинного дубового стола да рукав вельможи, за ним сидевшим. Едва сдержала ругательство. Не стоит верить внезапно мелькнувшей надежде. Не сейчас. Сейчас мне нужно быть спокойной и собранной.
        Успокоиться не получалось.
        - Не передумала? - спросила я Еву. - Все-таки это моя затея.
        Было что-то неправильное в обычае заставлять других сражаться за себя.
        - Не передумала. Я не дам этому гаду торжествовать, и плевать на цену. - Она ухмыльнулась. - Должен же бог хоть раз оказаться на правильной стороне.
        - Настолько в себе уверена? - влез в разговор Алан. Он заметно волновался, словно поединок предстоял самому. Хотя поди еще пойми, что лучше - рисковать собой или наблюдать, как это делает твой друг. Я сейчас тоже боялась не за себя.
        Вернулся франт с еще двумя стражниками и велел мне следовать за ним в центр зала. Алан и Ева, как и полагалось обычаем, тоже шагнули внутрь, но остались у дверей.
        Глава 29
        Зал Совета напомнил мне главную аудиторию в пансионе - ту, куда приглашали особых гостей и где могли собраться все ученики вместе с преподавателями.
        По левую руку от входа ярусами вверх шли скамьи, где сидели лорды. Я посмотрела туда в отчаянной надежде отыскать Ричарда. Лица, лица, лица… слишком много лиц! Десять дюжин лордов, члены их семей - наследников приводили на совет лет с пятнадцати - казначеи и сенешали. Слишком много людей, чтобы разглядеть всех. Но я все же выискивала одно лицо, самое дорогое - выискивала и не находила. Зато в пятом ряду, почти в самом центре, обнаружился лорд Грей, настороженно смотревший на меня. Я отвернулась, скрывая внезапно навернувшиеся слезы. Рика нет, а этот - вон, сидит. Не должно так быть! Я стиснула зубы. Ничего. Он получит свое, так или иначе.
        Я заставила себя вздернуть подбородок и распрямить плечи. Сейчас я шла по центру зала, пустого и просторного - можно бал давать. Или сойтись в поединке, не рискуя зацепить ни тех, кто на помосте, ни сидевших в первых рядах. Говорят, в те дни, когда построили зал, поединки случались едва ли не на каждом совете.
        С одной стороны зал ограничивал полукруг, от которого вверх шли скамьи. С другой - каменный помост. В центре помоста, точно обычный очаг, пылало Негасимое пламя. Перед огнем, ближе к центу зала, за длинным столом красного дерева восседали королева, лорд Эдвин, лорд-канцлер и казначей. Когда ее величество выберет себе мужа, тот тоже сядет за этим столом по правую руку от нее.
        Я остановилась перед королевой, присела в реверансе. Та наклонила голову в ответ.
        - Кто ты и зачем пришла сюда?
        Благослови бог придумавших ритуалы - можно бездумно повторять чужие слова.
        - Я - Роза Эйдо.
        Зал загудел потревоженным ульем. У меня пересохло во рту. Пришлось прокашляться.
        - И я пришла требовать справедливости перед лицом вашего величества, негасимого пламени и господа бога.
        На лице королевы изумление мешалось с любопытством и тревогой.
        - Кого ты требуешь призвать к ответу?
        - Лорда Грея.
        Королева вздохнула с явным облегчением. Она думала, я пришла требовать ответа от Ричарда? Но ведь его здесь нет!
        Я бы хотела посмотреть на своего врага, но тогда повернулась бы спиной к ее величеству, чего сейчас ни в коем случае нельзя было делать. Оставалось лишь вслушиваться во все усиливающийся гул, который перекрыл уверенный, полный сочувствия голос:
        - Девочка сошла с ума, потеряв семью. Жестоко принимать всерьез ее слова.
        - Это решать не вам и даже не мне, а Негасимому пламени. - Холодно заметила королева. - Но я не видела в Розе признаков безумия, когда познакомилась с ней и не вижу их сейчас. - Она повернулась ко мне, и голос ее потеплел. - Подойди к пламени, Роза, протяни руку и говори.
        Я поднялась на помост - гвардейцы, стоявшие по оба конца стола, напрягись. Скинула дублет, оставшись в одной рубахе, закатала рукав на правой руке. Подошла к огню, который сейчас поднимался не выше моих колен. На миг зашлось, трепыхнувшись, сердце. Я зажмурилась и подняла руку над огнем. Он должен принять меня. Должен.
        Гул толпы из насмешливого стал удивленным. Пламя поднялось вровень с моей головой, огонь обволок руку, но не обжег. Тепло разлилось от кончиков пальцев по телу, согревая и успокаивая. Но это еще не доказывало мою правоту, а означало лишь, что сейчас я уверена в ней и не намереваюсь лгать.
        - Говори, - повторила королева.
        - Я обвиняю лорда Грея Алингтона в том, что он обманом побудил моего отца, лорда Беорна Эйдо, обратить меч против лучших друзей, лорда Бенедикта и леди Летисии Мортейнов, их чад и домочадцев.
        Зал взорвался возгласами - изумленными, возмущенными, яростными. Да уж, чем бы дело ни кончилось, сегодняшнее заседание запомнят надолго. Я все-таки посмотрела на лорда Грея - глаза его сузились от гнева, на лице ходили желваки. Ему придется ответить.
        Я не стала говорить про измену. Если у Евы не получится одолеть лорда Грея, второй раз обвинить его в том, что послужило поводом к божьему суду, не получится. А так - Алан, которого королева уже тоже наверняка заметила, передаст ей записи отца, и справедливость восторжествует, чем бы ни закончился поединок. Надо было все-таки самой…
        Огонь кольнул ладонь, и я прогнала эту мысль. Время для сомнений и колебаний закончилось, когда я шагнула на помост. Теперь нет пути назад.
        - Я обвиняю лорда Грея Алингтона в том, что он шантажом вынудил моего отца, лорда Беорна Эйдо, передать ему золото и земли. И пусть господь и Негасимое пламя даруют мне или тому, на кого я укажу, силы мечом и магией подтвердить справедливость моих обвинений.
        Пламя взвилось до самого потолка и опало, освободив мою руку. Я отступила. В зале повисла такая тишина, что было слышно, как где-то бьется о стекло муха. На побелевшем лице лорда Грея широко распахнутые глаза горели яростью.
        - Вы хотите что-то сказать в ответ, лорд Грей? - поинтересовалась королева.
        Ответное слово было необязательным. Это обвинитель должен пройти испытание небесным пламенем, дабы ни у кого не возникало соблазна воспользоваться преимуществом в боевом мастерстве и обвинить ложно. Обвиняемый считался невиновным до самого конца поединка. Но все взгляды обратились на лорда Грея, и он поднялся с места.
        - Что я могу сказать в ответ? - развел он руками. Голос звучал мягко и даже словно бы сочувственно. - Беорн Эйдо был мне как брат. Но я понимаю, что девочке, потерявшей семью и оказавшейся в полной власти врага, хочется найти виновного во всех бедах, и не держу зла. Конечно, я не хочу с ней сражаться. Если бы у меня были дети, им было бы лет, как и ей, и мало чести в том, чтобы победить ребенка.
        Он мог бы точно так же подойти к Негасимому пламени и позволить тому испытать себя. Но предпочел остаться на своем месте. И заметила это не только я - зал снова загудел. Королева усмехнулась.
        - Когда я точно так же стояла перед Негасимым пламенем, мне было столько же лет. Не помню, чтобы тогда кто-то из лордов возражал, что мало чести победить ребенка.
        Лорд Грей не смутился.
        - Все знали: за вас будет сражаться защитник.
        - Роза тоже имеет право выбрать защитника, - сказала королева. - Кто-то из присутствующих здесь готов стать ее мечом и ее силой?
        - Я, - раздались сразу три голоса.
        И если женский я ждала, то два других… В самом верху зала, у стены, стояли два брата Мортейны. А рядом сидел Акиль, встревоженно глядя на Еву.
        Я шагнула вперед на подгибающихся ногах, мир сузился до одного, такого родного лица. Живой! Какое чудо его спасло?! Или все-таки тогда произошла ошибка? Или я схожу с ума? Я зажмурилась, тряхнула головой, снова открыла глаза.
        Ричард смотрел на меня, и на лице его была непередаваемая смесь гордости, любви и тревоги, что я едва не прослезилась. Живой. Здесь. Рядом. Хотелось слететь с помоста, рвануться к нему, броситься на шею, и я едва удержала этот порыв.
        Второй брат криво улыбался - дескать, до чего я докатился - но садиться и отказываться от своего намерения не собирался.
        - Неожиданно. - В голосе королевы промелькнула растерянность. - Оба Мортейна готовы сражаться за честь своего кровного врага.
        - За честь моих родителей и память о них, - сказал Рэндольф. - Я видел поддельное письмо, написанное якобы от имени моего отца. И с удовольствием бы вколотил его в горло тому, кто посмел выставить моих родителей изменниками.
        Королева нахмурилась, перевела тяжелый взгляд на лорда Грея. Не знаю, поняла ли она, что лорда Бенедикта и леди Летисию вывели из игры, сознавая, что они не предадут короля и обернутся против узурпатора - но выражение лица ее величества не предвещало ничего хорошего. Как бы она в самом деле не вызвала лорда Грея. Хотя коронованной особе поединки дозволялись лишь на поле боя.
        - Понимаю ваши чувства, - медленно произнесла королева. - И разделяю их. Она снова обернулась ко мне.
        - Что ж, Роза, тебе решать.
        Надо было указать на Еву. В конце концов, мы договорились с ней об этом с самого начала. Ева действительно хороша с мечом и боевыми заклинаниями, я рядом с ней не опасней котенка.
        Вот только она была права: наши родители, то поколение, к которому принадлежал и Лорд Грей, сражались всю жизнь. И те, кто дожил до своих лет, оказывались страшными противниками.
        «Ты лучше, - сказала Ева Ричарду при мне. - И… регент был лучше».
        Регент, может быть, действительно, был лучше. Но сейчас я поняла, чье имя она хотела назвать поначалу. Имя моего отца.
        Когда сэр Грей приезжал к нам, утро это было или ночь, отец, смеясь, хлопал его по плечу. «Ну что, проверим, не заплыл ли ты жиром в столице»? Мама смеялась: «Опять пошли силушкой мериться». Как-то отец сказал, что не хотел бы сойтись с другом в настоящем бою.
        Как бы хороша ни была Ева, она оставалась женщиной, а лорд Грей - сильным мужчиной. И оба были хранителями. Ей его не одолеть. Рэндольфу - тем более, и его недавно обретенный сын снова останется сиротой.
        Но если сражаться будет Рик, я сойду с ума от страха, наблюдая за поединком.
        Ева ведь сама этого захотела! Сама вызвалась!
        Ева вызвалась, уцепившись за единственный шанс отомстить. Точно так же, как я не могла обвинить лорда Грея в гибели Рика, Ева не могла говорить за Акиля. Даже если бы он сделал ее женой по какому-то своему обряду, в глазах света она всегда будет лишь любовницей нелюдя.
        Но сейчас у нее не оставалось причины рисковать. Нет, она не откажется от своих слов, и все же это будет неправильно. Ее моя история не касается никак, это Ричард вправе хотеть расплатиться с тем, кто руками моего отца уничтожил его семью, надеясь услужить регенту и получить за услугу земли «предателей» и их титул. Но регент, солдат до мозга костей, решил, что земель и титула достоин тот, кто не побоялся замараться в крови…
        Но я не могу, просто не могу сама подставить голову Рика под меч!
        Я снова посмотрела на него. Акиль дернул Ричарда за рукав, что-то сказал. Тот ответил, бездумно провел кончиками пальцев вдоль шрама. Я попыталась поймать его взгляд, но он смотрел не на меня - в спину лорда Грея. И улыбался. Так улыбается хищник, почуявший кровь. До сих пор я не знала его таким.
        «Я упал в ненависть, точно в материнские объятья…»
        Лорд Грей называл Рика чудовищем. Наверное, для нормальных людей тот, кто шел к цели не оглядываясь, не зная жалости к себе, не страшась смерти, в самом деле казался чудовищем. Вот только таким его сделали мой отец и лорд Грей.
        - Ричард Мортейн будет моим защитником, - сказала я.
        Если что, Рэндольф прикончит меня на месте, и это будет к лучшему.
        - Значит, правду говорят, что ты раздвинула ноги перед тем, кто убил твоего отца, едва ли не прежде, чем остыло тело, - хохотнул лорд Грей.
        Нет, не на моей совести смерть отца! Лорд Грей заварил эту кровавую кашу. Это его действия довели отца до того, что он ждал смерти как избавления. Только угроза наслать на замок чумных, уничтожив семью, удерживала его на этом свете. Но лорд Грей не стал тратить силы на поверженных. Подождал, когда в замке появится магистр, который ему мешал.
        - Если бы можно было поднять покойника и заставить сражаться, - произнес Ричард, спускаясь, - я бы вызвал тебя еще раз за эти слова. - Он снова хищно улыбнулся. - Но придется ограничиться одним поединком и одной смертью.
        Если что, я сама умру на месте.
        - Вопрос в том, чьей, - оскалился лорд Грей в ответ.
        Господь поможет тому, кто сильнее… Или на свете все-таки есть справедливость? Если бы можно было закричать, повернуть время вспять, заставить их остановиться! Но теперь мне оставалось только стоять и смотреть.
        - Довольно! - воскликнула королева. - Поберегите дыхание для поединка.
        Королева тоже меня убьет.
        Она снова обернулась ко мне.
        - Роза, ты хочешь что-нибудь сказать своему защитнику?
        Я очень многое хотела ему сказать. Какое счастье, что весть о его гибели оказалась ошибкой! Как же я люблю его и боюсь за него. Как благодарна за все! Но сказать пришлось совсем другое:
        - Он - кукловод.
        И потому реакция, выносливость и резерв хранителя не были преимуществом Рика. Все то же самое имелось и у его противника.
        - Понял, - кивнул Ричард. Лицо его перестало что-либо выражать.
        Ричард не торопясь вышел в центр свободного пространства. Лорд Грей остановился напротив. Две длины клинка и два шага между поединщиками, даром что начнут они наверняка с магии, а не с мечей.
        Вдоль помоста выстроились королевские гвардейцы, развернув магические щиты. То же сделали сидящие на передних рядах. С ревом взвилось в потолок Негасимое пламя, а в следующий миг в центре зала взвихрилась магия.
        Я бы хотела отвести взгляд, зажмуриться, чтобы не видеть, как огонь встречает лед, как свиваются вихри воздуха. Заткнуть уши, чтобы не слышать, как ревет пламя и воет ветер. Спрятаться, скрыться, чтобы не чувствовать, как содрогается пол, как воздух становится то горячим, то ледяным - и это за щитами!
        Но все, что я могла - это стоять и смотреть. Как с невероятной скоростью собираются и рассыпаются заклинания. Как лорд Грей едва успевает увернуться - на рукаве алеет окровавленная прореха. Как над ухом Ричарда появляется выгоревшая полоса волос. Как в руках у обоих оказываются мечи, и калейдоскоп заклинаний сменяется стремительным мельканием клинков, а вой огня и ветра - тяжелым дыханием и короткими ругательствами. Как на одежде поединщиков тут и там появляются алые пятна, а пол кропит кровь.
        Не знаю, сколько это длилось - наверное, совсем недолго по меркам нормальных людей. Вечность, на которую я разучилась дышать, и кажется, моргать тоже разучилась, иначе почему бы так резало глаза и жгло в груди?
        А потом лорд Грей рухнул на колени. Ричард выдернул меч из его груди. Поверженный завалился на бок, сворачиваясь в клубок, и затих.
        Снова загудело, взметнувшись в потолок, Негасимое пламя и затихло, опять став таким, каким было, когда я вошла в зал - словно огонь обычного очага.
        - Бог сказал свое слово, - заключила королева.
        Люди зашевелились, загомонили. Я не видела и не слышала никого. Рванулась вперед на ватных ногах, каким-то образом раздвинув ряд королевских гвардейцев. Замерла в полушаге от Ричарда, протянув руку, но не коснувшись. Как его коснуться, залитого кровью, как обнять, чтобы не причинить боли?
        - Рик, - выдохнула я. - Рик…
        Словно не осталось в мире других слов, кроме его имени, других лиц, кроме одного, любимого, других людей, кроме нас двоих. Я просто стояла и смотрела на него и не могла насмотреться.
        Он сжал мои руки и точно так же молчал, неотрывно на меня глядя.
        - Сегодняшнее заседание совета земель окончено, - развеял наваждение голос лорда-канцлера. - Леди и лорды, можете быть свободны.
        Оказывается, нас окружила толпа, я едва не втянула голову в плечи под десятками любопытных глаз. Рядом вырос Алан, подхватил Ричарда, повлек его к ближайшей скамье. Люди расступались перед ними, и вокруг меня тоже образовалось пустое пространство, а я все смотрела в спину Алана.
        Лорд-канцлер добавил еще громче и тверже:
        - Леди и лорды, все свободны. Встретимся завтра.
        Толпа устремилась к выходу, обтекая тело лорда Грея и меня. Со временем людей стало меньше, потом, кажется, они и вовсе исчезли - по крайней мере я видела лишь спину Алана и искаженное болью лицо Ричарда.
        Где-то сбоку говорил Акиль, но я не могла разобрать ни слова - настолько непривычными стали интонации. Похоже, он тоже переволновался. Я все же заставила себя вслушаться.
        - Сиганул за борт, едва корабль загорелся… не нашли… пришлось перебраться…
        - Трус и подлец! - выругалась Ева на весь зал. - Найду, оторву голову и засуну в… туда, чем он думал, когда пустил этот слух!
        Я нервно хихикнула, обхватила руками плечи - тело колотила крупная дрожь. Сейчас-то почему? Все закончилось. Все получили по заслугам.
        Ричард что-то негромко сказал Алану и улыбнулся. Тот покачал головой. Ричард поморщился - похоже, Алан не собирался оставлять его в покое.
        Все закончилось. Не будет больше отрядов чумных в замке. И покушений на Ричарда тоже не будет. Можно не бояться за его жизнь - хотя такие, как он, не умеют спокойно сидеть в тиши кабинета, перебирая бумаги. И все же на какое-то время можно вздохнуть спокойно.
        Рэндольф, который, оказывается, тоже до сих пор был рядом с братом, хлопнул того по плечу и направился ко мне.
        - Я был неправ, - поклонился он.
        - Не стоит, - улыбнулась я. Теперь, когда с души свалился огромный камень, хотелось улыбаться как дурочке. - Я не держу зла.
        Рэндольф снова поклонился.
        - Благодарю. - И добавил другим, уже совсем не официальным тоном: - Кайл спрашивал, где дядя с ушами и та добрая тетя, которая вытащила его из подвала. - Он вдруг ухмыльнулся и подмигнул. - Тетя. Забавно. Заглядывайте, как будет время.
        Я ойкнула, поняв, на что он намекает, прижала ладони к внезапно вспыхнувшим щекам, но Рэндольф уже устремился к двери. Не кричать же ему вслед, что он все не так понял, тем более что он все понял правильно?
        - Так я и думала, что с этим «нам надо расстаться» дело нечисто! - В голосе королевы, о которой я совершенно забыла, прозвучало торжество. - А как соловьем заливался про государственные интересы!
        Я обернулась. Оказывается, и королевские гвардейцы покинули зал, только сэр Игнатиус маячил у нее за правым плечом.
        Ричард оказался рядом в одно мгновение, задвинув меня за спину.
        - Ваше величество…
        - Молчи уж, не заяц. - Королева легонько толкнула его в грудь. - Мне хватило времени все обдумать. Ты был прав, я - нет.
        О чем это они, интересно? Хотя нет, мне лучше не знать…
        - А еще я нехорошо обошлась с Розой, и это надо как-то возместить. - Королева усмехнулась. - Подумать только, я прилюдно говорю, что была неправа.
        - Где ты здесь видишь людей? - Алан с деланным вниманием заозирался по сторонам.
        Я покачала головой.
        - Благодарю, ваше величество, мне ничего не нужно.
        Нет, в самом деле, если бы королева вернула мне дом, я бы не отказалась. Но она так не поступит - и не потому, что это будет означать признание ошибки публично, а не в узком кругу. Лорд Грей мертв, но те, кто собрался вокруг него, живы. Люди, которые натравили своих детей на тех, кому принесли клятву верности.
        Так когда-то поступил мой дед. Этого не изменить. Но я не хочу становиться знаменем для мерзавцев. А так и случится, если королева вернет мне мои земли. Значит, пусть все остается как есть.
        - И даже не попросишь вознаграждения за то, что спасла меня от чумных? - не унималась ее величество.
        - Со мной тогда были сэр Игнатиус и еще пятеро. Они более достойны награды.
        - Их я не обидела, не волнуйся. Тебя обделила.
        - Мне ничего не нужно, ваше величество, - повторила я.
        - Тогда я сама решу, как поступить. И хватит об этом. - Она снова покачала головой и ухмыльнулась. - Да уж, после того, что вы сегодня натворили, завтрашнее представление моего жениха пройдет незамеченным.
        - Это вряд ли, - улыбнулся Алан. - Половина лордов уверена, что они сами еще о-го-го какие женихи, у второй половины - неженатые сыновья. Королевство погрузится в траур.
        - И ты первый, - расхохоталась королева.
        - А то как же!
        Она снова рассмеялась. Потом вздохнула.
        - Магистр, ты в состоянии сейчас заниматься делами? До завтра надо решить, что делать с Локком.
        Да, удел остался без хозяина. Его нужно присоединить обратно к нашим землям, пока в приемной лорда-канцлера не выстроилась очередь просителей, уверенных, что именно они заслужили выморочный удел.
        «К нашим». Выходит, я по-прежнему считаю удел своим? Или считаю себя одной из хранителей - уже по-настоящему? Похоже на то.
        - В состоянии, - кивнул Ричард.
        - Тогда не будем терять времени.
        Глава 30
        - Да, минутку. - Рик обернулся ко мне. - Вы ведь остановились в ставке?
        Я кивнула.
        - Тогда сейчас напишу Рэндольфу, чтобы пустил вас в наше имение…
        - А кому сейчас принадлежит столичный особняк Эйдо? - поинтересовался Акиль.
        - Никому. - Ричард сжал мою ладонь. - Чумные разнесли его во время штурма столицы. Вместе с тремя соседними имениями. Там сейчас пустырь.
        Я на миг опустила голову. Может быть, оно и к лучшему. Мне было бы равно тяжело знать, что в нашем доме теперь живут чужие, и вернуться туда, где погиб мой отец. В любом старом доме рождались и умирали люди, кого-то бывало и убивали, но…
        - Не трать время на письма, - сказала я. - В ставке вполне сносно.
        Чисто и еда хорошая. Как мало мне, оказывается, теперь нужно для нормальной жизни. Правда, одна комната на двоих с Евой, но если бы мы остановились на постоялом дворе, было бы еще хуже. Сейчас приличные постоялые дворы переполнены из-за Совета земель: далеко не все лорды в состоянии содержать дома в столице, тем более восстановить их после войны.
        - Ладно. - Рик снова сжал мою руку. - Только дождись меня в ставке, хорошо?
        - Куда я денусь?
        - Да кто тебя знает, что еще выкинешь, - задумчиво произнес он.
        В комнате, отведенной нам с Евой, я решила не задерживаться. Акиль вызвался проводить нас, и я не стала мешать - им наверняка есть что сказать друг другу. Устроилась в библиотеке. Книги по вкусу не нашлось: правду говоря, после того, как ставку разграбили во время войны, от библиотеки осталось одно название, так что я просто взгромоздилась с ногами на подоконник - благо, тут пусто, и никто этого не увидит - и уставилась в окно.
        Надо было, наверное, радоваться, но не осталось сил. Видимо, последняя неделя вконец меня вымотала. Навалилась усталость, и я так и уснула, сидя на подоконнике.
        Проснулась оттого, что мир качался. Я сонно моргнула и обнаружила, что Рик куда-то несет меня на руках. Обняла его за шею и не слишком убедительно запротестовала:
        - Я и сама могу идти. Тебе и так досталось.
        - Все хорошо, - улыбнулся он. - Можно подумать, мне так часто удается носить тебя на руках.
        - А… куда?
        - В мою комнату.
        - Ты же остановился у себя дома.
        Он не ответил, только обнял крепче. Помедлив у двери, ничем не отличавшейся от полудюжины еще таких же в коридоре, распахнул ее магией и так же закрыл.
        - Я соскучился, - прошептал Рик, опуская меня на постель, и от этого тихого шепота, от его дыхания, щекотнувшего щеку, разом потеплело в животе. Я потянулась к нему - прижаться всем телом, раствориться в поцелуе, но Рик мягко высвободился из моих рук, сел рядом. Прижал к лицу мою ладонь, погладил меня по щеке тыльной стороной согнутых пальцев, едва-едва касаясь кожи, и я прикрыла глаза, нежась под его прикосновениями.
        - Я хотел поговорить. - Но вместо того, чтобы говорить, коснулся губами ладони, запястья, где бешено колотился пульс, провел большим пальцем по краю рукава.
        - О чем? - я снова потянулась к нему: погладить по щеке, перебрать волосы - но Рик поймал и вторую руку. Легонько прикусил подушечку пальца, заставив сбиться дыхание.
        - О делах… - прошептал он. Шепот казался почти осязаемым, словно ласкал кожу, мешаясь с дыханием и прикосновениями его губ.
        Какие тут дела? Еще немного и я собственного имени не вспомню…
        В дверь постучали. Рик выругался, вскинув голову.
        - Я занят!
        - Магистр, - донеслось с той стороны. - К вам гонец, говорят, срочно…
        - Извини, - он погладил меня по щеке. - Сейчас вернусь.
        Он исчез за дверью. Я села, оглядываясь по сторонам. Комната была довольно просторной, но обставлена так же скромно, как и моя: кровать, комод, письменный стол, разве что лишний стул, для посетителей. Из всей роскоши - расписная ширма в углу, за которой обнаружились таз и кувшин для умывания. Заметно было, что Рик давно здесь не был: в комнате стоял сырой нежилой дух.
        Я сунула в камин дрова, развела огонь. Похоже, пока магистр отсуствовал, за камином никто толком не следил, потому что едва разгорелся огонь, потянуло дымом и гарью. Я раскрыла окно, бездумно уставилась на улицу, оперевшись на подоконник.
        За спиной тихонько открылась и закрылась дверь. Рик подошел сзади, обнял за плечи.
        - Как ты узнала, что за всем этим стоит лорд Грей?
        - Нашла записи отца.
        Он обнял меня чуть крепче.
        - Странно, что твой отец просто его не убил. - Ричард помолчал. - Что ж, так или иначе все кончилось.
        - Кончилось ли?
        - О чем ты? - Он положил подбородок мне на макушку.
        Похоже, это не кончится никогда. Лорд Грей мертв, но появятся новые враги, новые опасности.
        - Ты снова помчишься куда-нибудь без меня, я снова останусь ждать, не зная, жив ли ты.
        Потому что он не сможет жить по-другому. Потому что он из тех людей, которые вечно снимают с деревьев котят и вытаскивают из проруби решивших утопиться девиц.
        Нет уж, никаких девиц! Котят, так и быть…
        - А ты не хочешь ждать? - его руки напряглись. Я накрыла их ладонями, прижимая к себе.
        - Я хочу быть рядом, Рик. Если я хоть чуть-чуть нужна тебе… если хоть чуть-чуть дорога - не заставляй меня сходить с ума от страха и неведения.
        - Тогда сходить с ума от страха буду я. - он коснулся губами моих волос. - Как сегодня, когда мне показалось, что ты собираешься драться сама.
        - Я знаю, что ты боишься за меня - как и я за тебя - и хочешь меня защитить. Я знаю, что не так хороша в бою, как та же Ева… - Он хмыкнул, но я продолжила: - не говоря об Акиле. Но почему ты обходишься со мной, как с ребенком? Почему не даешь решать самой?
        - Потому что я люблю тебя. - Он потерся носом о мою макушку. - Потому что мне будет очень плохо, если с тобой что-то случится. Я не прощу себе, если это произойдет потому, что я втянул тебя в очередную опасную историю.
        - Я прекрасно умею влезать в опасные истории и сама, - хмыкнула я
        - Это точно.
        - Рик, я серьезно. - Я развернулась, заглянула ему в глаза. - Ты не можешь обложить меня ватой и поставить на полку.
        - Но очень хочется, - улыбнулся он.
        Я покачала головой.
        - Я не из тех, с кем это получится. Дело не упрямстве и не в стремлении тебя контролировать. Просто… В пансионе я насмотрелась на девочек из Бенрида и Ландернау. Тихих, скромных, не умеющих повысить голос, не говоря уж о том, чтобы дать в глаз…
        - Не понимаю, к чему ты клонишь.
        - Меня воспитывали по-другому. Я не из тех женщин, которые будут ждать у окошка. Я из тех, кто встанет рядом с мечом. Как моя мама в прошлую войну. Как Ева. Как… - Имя соперницы жгло, но я все же его выговорила: - Как Эмма.
        Он снова обнял меня, безмолвно давая понять, что сейчас-то он здесь, со мной, и я продолжала:
        - Я люблю тебя, Рик, очень люблю. Я буду рядом, пока ты любишь меня. Пока нужна тебе. Но «рядом» - это действительно рядом, а не за тридевять земель с пяльцами у окошка, понимаешь? До конца, каков бы он ни был. Как твоя мама осталась с твоим отцом.
        Он уставился куда-то поверх моей головы и замолчал, надолго, так надолго, что внутри у меня успел свернуться ледяной ком.
        - А ты думаешь, моему отцу легко было умирать, зная, что он не смог ее защитить?
        Он заглянул мне в глаза и столько тревоги и горечи было в его взгляде, что я не удержалась - притянула его к себе, встав на цыпочки, прижалась щекой к щеке.
        - Знаю, что нет, - прошептала я. - Но с пяльцами у окошка - это буду уже не я, понимаешь? Если ты в самом деле любишь меня - неужели надеешься переделать?
        - Не надеюсь, Репейник, - он отстранился, снова заглянул мне в лицо, теперь улыбаясь. - Если шесть лет в пансионе не переделали тебя, то я уж подавно не смогу.
        Он отвел прядь волос с моего лба, начал наклоняться, и я потянулась навстречу, чтобы поцеловать, как вдруг Рик резко выпрямился, глянув поверх моей головы. Я начала разворачиваться вслед за его взглядом, когда Рик дернул меня в сторону.
        Свистнуло.
        Рик уронил меня на пол, закрывая собой. Снова свист, стук - в спинке кровати дребезжала стрела. Рядом воткнулась еще одна.
        Рик скатился с меня, закрывая окно барьером, я подскочила, выглянула - по крыше дома, что на той стороне улицы, карабкался человек с луком за спиной. Кто послал этого гада? Когда же нас оставят в покое?! Я толкнула его магией - человек споткнулся, кубарем покатился по скату.
        - Ловлю! - я подхватила убийцу, замедляя падение. Рик сбросил барьер, сиганул в окно, перекатился, смягчая удар - благо, всего второй этаж - рванул к убийце. Я распустила заклинание, когда стрелку оставалось четверть ярда до земли - тело тяжело грянулось о камни - и Рик легко скрутил его, оглушенного. К тому времени на задний двор выбежали другие хранители - я заметила Еву - связали убийцу и потащили в дом.
        Я обхватила себя за плечи - правая ладонь скользнула по горячему, липкому - и тут же заболела левая рука. Я наклонила голову, разглядывая рану, которую до сих пор не замечала. Царапина. Я снова накрыла ее ладонью, шипя сквозь зубы. Выругалась - отстирывай теперь кровь и зашивай рубаху.
        В следующий миг до меня дошло, что, если бы не Рик, царапиной бы не обошлось. Меня затрясло, и я торопливо захлопнула окошко, были бы ставни - их бы тоже закрыла.
        А ведь я когда-то была уверена, что в ставке Рик будет в безопасности. Выходит, и тут нет покоя. Кто послал этого убийцу?
        Я подобрала с пола окровавленную стрелу, выдернула две из спинки кровати, невесть зачем положила на стол.
        Где Рик? Допрашивает этого? Я шагнула было к двери - сидеть одной сразу после того, как меня чуть не убили, оказалось невыносимо - но тут она распахнулась. Рик рванулся ко мне, сжал в объятьях.
        - Ранена?
        Я отрицательно помотала головой и пошатнулась - почему-то мир начал расплываться. Перетряслась, видимо.
        - Царапина, уже затянула. Что со стрелком?
        - В карцере, в кандалах. - Ричард выругался, покрутил в руках стрелу. - На наконечниках стрел клеймо гильдии убийц…
        Снова закружилась голова, и стало не хватать воздуха. Да что такое, это ж надо так перетрястись!
        - … так что я послал за королевским палачом. Хотя, скорее всего, и он не сможет развязать ему язык
        Я открыла было рот, но Рик перебил.
        - Думаешь, я буду щадить того, кто тебя чуть не убил?
        Он выпустил меня из объятий, заметался по комнате.
        - Ты говоришь - рядом до конца, но как, если просто быть со мной рядом смертельно опасно? Я узнаю, кто в этот раз послал за моей головой, но ведь будут и другие!
        Я зажмурилась: комната кружилась. Вцепилась в спинку кровати, вспомнила о копии контракта, лежавшем в сумке, и до меня наконец дошло…
        - Не за твоей.
        - Роза! - Ричард подхватил меня на руки.
        - Это за мной. - Дышать становилось все труднее, мир кружился так, что меня замутило. - Контракт в сумке. С гильдией. Если Грей умрет…
        Воздух все-таки кончился, я вцепилась в горло - если бы можно было разорвать его, чтобы сделать хоть вдох! Закричал Рик, а потом наступила тьма.
        Очнулась я в полумраке, перевела взгляд на потрескивающий огонь в камине. Резко села - зря, тут же повело в сторону. Незнакомый мужчина подхватил меня, уложил обратно.
        - Успокойтесь, госпожа, все хорошо.
        Загорелся светлячок, и незнакомое лицо обрело детали: худое, с выделяющимся острым носом, ниткой губ.
        - Я Фергус, целитель ордена. Магистр просил передать, чтобы вы ни о чем не беспокоились, он все уладит.
        - Где он? - Я снова попыталась сесть, и меня уложили на подушку.
        - Магистр нам не докладывает, простите, госпожа.
        Я прикрыла глаза - спать хотелось жутко. Но куда понесло Рика? Гильдия убийц существовала больше века, многие короли объявляли на нее охоту, и никто не преуспел.
        Именно контракт, который сэр Грей заключил с гильдией убийц, удержал моего отца от того, чтобы просто прикончить бывшего друга. Он вступал в силу, если сэр Грей умрет от любой причины. В контракте было мое имя.
        Не то чтобы я не принимала его всерьез - просто знала: лорда Грея остановит только смерть. Да и одно дело - пансион в Бенриде, толком не охранявшийся, совсем другое - ставка хранителей и наш замок. Впрочем, я собиралась рассказать Рику о контракте и вместе решить, что делать. В конце концов, по его следу тоже когда-то шли убийцы, посланные моим отцом, но отстали. Однако гильдия успела нанести удар раньше.
        - Позовите Алана. Или Акиля.
        Целитель покачал головой.
        - Алан нейтрализовал яд, велел мне наблюдать за вашим состоянием и ушел с магистром. Акиль и Ева тоже. Вашей жизни ничего не угрожает. Отдыхайте.
        Они что же, пошли разбираться с гильдией убийц? Втроем?! Легко сказать «отдыхайте». Я выругалась, села, чувствуя себя неваляшкой. Какой тут отдых!
        - Простите, госпожа, я вынужден…
        Он не договорил. Я успела распознать сонное заклинание, но, видимо, еще не вполне пришла в себя, потому что разорвать его не смогла.
        Второй раз я проснулась в кромешной тьме. Целитель ушел - и верно, что ему тут сидеть, если моей жизни ничего угрожает. Полежала немного, прислушиваясь к себе - голова больше не кружилась. Оделась, заметалась по комнате.
        «Отдыхайте»!
        Четыре шага в одну сторону, разворот, четыре в другую. Нет, этак рехнуться можно! Где Рик и остальные? Что с ними? Чтобы выяснить это, я сунулась было к двери, но сообразила, что стоит глубокая ночь, а значит, и все хранители спят, кроме караульных. Да и что они скажут? Магистр ведь в самом деле ни перед кем не отчитывается!
        Устав метаться, я плюхнулась на кровать, вперившись в потолок. Легче не стало. Потому снова вскочила, уселась на подоконнике: улицу окутывала темнота, были видны лишь очертания крыш, аспидных на фоне чуть менее темного пасмурного неба. Я помнила, что там задний двор, сараи, поленница, потом - улица и снова ряд домов, но разглядеть не получалось ровным счетом ничего.
        Я подумала, не зажечь ли светлячок, но отбросила эту мысль. На что смотреть-то? На комнату, которую я полностью исследовала? На круг света на камнях двора?
        Говорят, вокруг дворца всю ночь горят фонари, но, похоже, мое окно выходило не на самые богатые кварталы. Я продолжала глядеть в темноту, снова зависнув в безвременье и гоняя по кругу одни и те же мысли. Где Рик? Что с ним? Когда вернется? Вернется ли?
        Мало-помалу небо начало светлеть. А потом вдруг по тучам разлилось зарево, очертившее контуры домов. Вдалеке в небо взвился столб пламени, опал, но зарево осталось. На улице заполошно загомонили - так, что было слышно даже сквозь стекло, в окнах начали зажигать свет, а потом воцарилась тишина. Видимо, люди поняли, что этому кварталу ничего не угрожает, и город снова уснул.
        Когда угасло зарево, на контрасте с ним предрассветные сумерки показались совсем непроглядными, а потом глаза привыкли и стали различать детали. Начали появляться люди: прошла молочница с телегой, пробежал мальчишка. Я так и сидела на подоконнике, не в силах ни заснуть, ни заняться делом. Пока не раздался стук в дверь.
        Вздрогнув, я подскочила к ней.
        - Рик?
        Распахнула дверь, не дожидаясь ответа.
        Это в самом деле был Рик, на первый взгляд целый и невредимый. Только от волос и одежды нестерпимо несло дымом. Но мне было все равно - завизжав так, что, наверное, разбудила весь дом, я повисла у него на шее, покрывая лицо поцелуями.
        - Ну что ты, - проговорил Рик, переступил порог, закрывая спиной дверь в комнату и зажигая светлячок. - Все хорошо. Все кончилось.
        Я ткнулась носом ему в плечо, бархат дублета тоже пах дымом, перебивая такой родной запах полыни, смородины и можжевельника.
        - Да уж, ты действительно прекрасно умеешь сама влипать в неприятности, - Ричард разжал объятья, голос его стал жестким. - Если ты знала про контракт, понимала ведь, что подпиcываешь себе смертный приговор. Моими руками!
        - Его нужно было остановить! - вскинулась я.
        - Пожизненное заключение остановило бы его не хуже.
        - Кто бы стал со мной разговаривать? Кто бы пропустил меня к королеве?
        - Со мной бы стали… - начал было он, но я перебила:
        - Я думала, ты утонул!
        - С Евой или Аланом стали бы разговаривать, раз уж они добрались до столицы! Ты понимаешь, что это я тебя чуть не убил!
        - Не ты, а гильдия! - Я пихнула его в грудь, отталкивая.
        Он перехватил мои запястья, склонился к лицу:
        - Не смей меня больше так пугать!
        - Я? Это ты перепугал меня до полусмерти! - воскликнула я. Попыталась выдернуть руки, но его пальцы, державшие мои запястья, стали железными.
        - Не кричи на меня! - И прежде, чем я успела ответить, заткнул мне рот поцелуем: напористым, жадным. Я попыталась отпихнуть Рика, но кольцо рук держало крепко, а в следующий миг я поняла, что тоже целую его - так же жадно и настойчиво, не лаская, но желая обладать. Куснула - Рик застонал мне в рот, но не рук не разжал, сам прихватил зубами мою губу, заставив ахнуть. Я отшатнулась, снова оттолкнула, и он позволил мне это - лишь для того, чтобы, подхватив на руки, утащить к кровати. Сел, устроив меня верхом на колени. Я снова попыталась его отпихнуть и тогда он завел мои руки мне за спину, сжав сразу оба запястья.
        - Я не мог ждать, - он, запустил пальцы мне в косу, заставляя запрокинуть голову, - пока они пришлют… - склонился к шее, целуя, прикусывая, проходясь языком, - …еще одного убийцу.
        Я застонала и попыталась прижаться к нему всем телом, но Рик держал крепко, и получилось лишь дернуть бедрами, низ живота налился знакомой тяжестью.
        - Не мог предупредить, чтобы ты не волновалась. - От хрипловатых ноток в его голосе бросило в дрожь. - И потому не смей на меня кричать!
        - Это ты не смей больше так делать! - Я опять попыталась вывернуться, и снова не получилось. Впрочем, на самом деле я вовсе не хотела вырываться. Но не сдаваться же сразу?
        - Как делать? - ухмыльнулся он. - Так?
        Его рука сжала грудь, большой палец обвел чувствительную точку, и я всхлипнула. Перестало хватать воздуха, мысли спутались. Рик, наконец, выпустил мои запястья, но прежде, чем я опомнилась, выпростал меня из рубахи. Развернул спиной к себе, точно я была игрушечной, снова устроил на коленях.
        - Или так? - прошептал он, спускаясь поцелуями вдоль шеи.
        Теперь его руки беспрепятственно гуляли у меня по груди, по животу, пробирались в штаны, дразнили и снова поднимались, заставляя меня выгибаться, дрожа, навстречу его ласкам.
        - Не смей больше давать повод на тебя кричать, - простонала я.
        Я бы тоже хотела обнять его, целовать, касаться - но все, что могла сейчас - прижаться спиной, отдаваясь во власть его рук. Застежка дублета царапнула спину, кожа покрылась мурашками, по телу пробежал озноб, и от этого поцелуи Рика, его дыхание стали казаться еще горячей. Я потянулась назад, забравшись пальцами в его волосы, потерлась щекой о щеку.
        - Обязательно… - Он вытряхнул меня из штанов и снова развернул лицом к себе. - Обязательно дам тебе повод кричать…
        Было что-то особенно волнующее в том, что я оказалась совершенно нагой, а он оставался полностью одет.
        - Так ты определись, - выдохнула я.
        Нагретый от наших тел шелк штанов между моих бедер, бархат дублета, ласкающий грудь, когда я прижималась к Рику, металлический холод пуговиц, горячие губы на моих губах, плечах, груди.
        - Кричать. На мне. Или подо мной. Но не на меня.
        И он в самом деле дал мне повод кричать, когда его руки сминали мои бедра, задавая ритм, когда я вцеплялась в его плечи, когда запах полыни, черной смородины и можжевельника заполнил мир, пока я разум не смыло волной наслаждения и я, наконец не обмякла, ткнувшись носом в его шею.
        Мы долго сидели так, обнявшись, слушая дыхание друг друга.
        - Я безумно боялась, что ты больше никогда не вернешься, - прошептала я, не поднимая головы. - Не пугай меня так больше. Пожалуйста.
        - Как я мог не вернуться к тебе? - Он коснулся губами виска. - Если ты ждешь?
        - Я больше никуда не отпущу тебя одного.
        - Это я больше никогда не оставлю тебя одну. А то снова во что-нибудь вляпаешься.
        - Никогда-никогда?
        - Никогда-никогда. - Он погладил меня по голове и вдруг сдавленно охнул.
        - Время! Совет уделов! Собирайся скорее!
        Глава 31
        Я слетела с его колен, подхватывая одежду. Запоздало спохватилась.
        - А мне-то зачем? Собирайся, я помогу, если надо.
        - Я хотел еще вчера сказать, но отвлекся. Королева велела тебе непременно быть сегодня. Искать приглашение, или так поверишь?
        Вроде раньше за ним не водилось страсти к дурацким розыгрышам. Ну, если не считать той лягушки. Но мы же выросли.
        - Зачем?
        Рик покачал головой.
        - Извини, я обещал. Наколдовать тебе воду, или сама?
        - Сама. Тебе ведь тоже надо переодеться. - Я вытряхнула на кровать сумку и выругалась. Если королева не просто передала просьбу через Рика, а потрудилась написать повеление, значит повод какой-то официальный. А у меня в сумке лишь запасные штаны, практичная льняная рубаха и такой же дублет. Рядом с магистром я выглядела оборванкой. Вчера меня это не слишком волновало - хватало других забот. Сегодня…
        - Что такое?
        - Мне нечего надеть.
        Рик улыбнулся.
        - Лучший твой наряд всегда с тобой.
        - Боюсь, в нем не явишься на прием к королеве, - расхохоталась я.
        Он тоже рассмеялся, легко коснулся моих губ.
        - Когда вернемся, будут тебе и шелка, и платья, если захочешь. А сейчас - не бери в голову. Те, о чьем мнении нужно беспокоиться, оценивают людей не по шитью на платье. Остальные не стоят твоего внимания.
        - Когда вернемся, я прекрасно обойдусь без шелков, - пожала я плечами, отправляясь за ширму. - Хранители же не устраивают балы.
        - А ты бы хотела?
        - Не знаю.
        Я в самом деле не знала. В пансионе я очень любила танцевать. Но в последние месяцы как-то резко стало не до танцев.
        А пожалуй, хотела бы. Пусть не настоящий бал. Пусть просто пройтись с Риком в танце. Его ладонь у меня на талии, моя рука у него на плече, его глаза близко-близко… Я тряхнула головой, отгоняя наваждение. Не о том сейчас нужно думать. Зачем я понадобилась королеве? Почему именно на совете уделов?
        Пока я приводила себя в порядок, Рик тоже переоделся. Но вместо вчерашнего щегольского наряда натянул дорожный костюм. Когда я поняла, зачем он это сделал, внутри разлилось тепло. Я сжала его руку, безмолвно благодаря.
        - Карета ждет, - сказал он.
        Уже?
        Когда дверцы кареты закрылись, я прижалась к Рику, устроила голову у него на плече. Он обнял меня, и тепло его рук немного успокоило. Терпеть не могу сюрпризы. Но если Рик обещал молчать, расспрашивать его бесполезно, и потому я спросила о другом:
        - Как ты разобрался с гильдией? Если это тоже не секрет?
        - Не секрет. С прошлого раза… когда шли за мной, у меня осталась наводка на архив гильдии. Так что мы наведались туда и просто сожгли его к чумной матери, вместе с твоим контрактом. - Он ухмыльнулся. - Нет контракта - нет убийц.
        - Что, в самом деле и тут все решает какая-то бумажка?
        - Не какая-то, - снова ухмыльнулся он. - А контракт гильдии. Солидного и уважающего себя учреждения.
        Я фыркнула, и он рассмеялся вместе со мной. Говорят, гильдия нищих тоже считает себя солидной и уважаемой. Хотя кто его знает, что творится в тех кварталах, куда даже стража опасается заходить не меньше, чем вшестером?
        - Это архив так полыхнул?
        - Да, он находился в портовых складах. Правда, пришлось потом самим же и следить, чтобы огонь не перекинулся на соседние здания, - объяснил Рик. - Если бы мы спалили порт, нехорошо вышло бы. Да и ты вряд ли оценила бы такой салют в свою честь.
        Ответить я не успела: карета остановилась. Мысли снова вернулись к предстоящему совету. Зачем я понадобилась королеве? Она говорила, что сама решит, как отблагодарить меня за спасение от чумных. Неужели позвала меня за этим? Я до сих пор считала, что сделала лишь то, что должна была. Снова стоять под сотнями любопытных глаз не хотелось.
        Рик подал мне руку, помогая выйти, и я вцепилась в его ладонь, точно маленькая девочка. Он ободряюще улыбнулся в ответ и повел меня за собой. В этот раз стражники расступились перед нами молча.
        У дверей зала Совета меня остановил давешний франт, заявив, что меня позовут. Рик остался со мной. Молча держал меня за руку, время от времени раскланиваясь и перебрасываясь вежливыми фразами со знакомыми, проходящими в зал, и на лице его невозможно было ничего прочитать. Я приветствовала реверансом тех, кого узнавала. Мне отвечали, но поговорить никто не подошел.
        - Нечего мне здесь делать, - прошептала я. - Зачем только ее величество это затеяла? Чувствую себя бедной родственницей, напрашивающейся пожить.
        - Все будет хорошо, обещаю. - сказал Рик. И все же лицо его оставалось непроницаемым, словно он тоже крутил в голове какие-то не слишком приятные мысли. Наконец коридор опустел.
        - Вам нужно в зал, милорд, - обратился франт к Рику. - Ее величество вот-вот будет.
        В самом деле, нехорошо появляться после королевы. Подобные собрания пронизаны ритуалами, каждый жест, каждое слово имеет значение. Рик виновато улыбнулся, я сжала его руку.
        - Иди. Я справлюсь.
        - Ничего не бойся. Все будет хорошо.
        - Я не боюсь! - вскинула я подбородок.
        Он рассмеялся. Раскрылась дверь в дальнем конце коридора, и Рик торопливо скользнул в зал. Я присела в реверансе перед ее величеством, некстати подумав, что реверанс красив лишь в платье, в штанах он выглядит нелепо.
        - О, вы здесь, леди Роза, - улыбнулась она.
        «Леди»?
        - Госпожа, ваше величество. У меня нет титула.
        Королева улыбнулась.
        - Посмотрим.
        Она проследовала в зал, оставив меня изумленно смотреть себе вслед. Неужели? Мне вернут титул? Но как же тогда Рик? Хранители?
        Нет, этого не может быть. Скорее всего, меня просто похвалят при всех и подарят какой-нибудь перстень, который можно будет потом обратить в деньги или оставить и потом показывать внукам. Если у меня когда-нибудь будут внуки.
        Придворный щеголь прошел вслед за королевой, закрыл за собой тяжелые створки. Я прислонилась лбом к стене, закрыла глаза. Сейчас королева не торопясь взойдет на помост. Потом будет приветствовать собрание, рассказывая, как корона ценит каждого, кто верно ей служит и напоминая, что от решений, принятых сегодня, будет зависеть жизнь всей страны. Ожидание становилось невыносимым. Зачем было разводить церемонии? Мне хватило и той благодарности и тех извинений, что я услышала у развороченного чумными прохода.
        Двери снова раскрылись.
        - Проходите, миледи, - сказал франт.
        Я замерла на пороге.
        - Подойди, - сказала королева.
        Пришлось повиноваться. Снова я пересекала огромное пустое пространства под сотнями любопытных глаз. Взгляды будто бы ощупывали меня, встряхивали - все хотели знать, что происходит. Я нашла глазами Рика, он ободряюще улыбнулся.
        Я остановилась напротив ее величества, поклонилась.
        - Рада приветствовать тебя, Роза. - сказала она. - Поднимись и встань по правую руку от меня.
        Я едва не ойкнула вслух. Огромная честь. Даже если за этим не последует ничего кроме речи, все будут считать, что я удостоилась милости королевы.
        - Высокий совет, - начала ее величество. - Вчера мы видели здесь торжество справедливости. Но оно было неполным. Я хочу довести дело до конца. Некоторое время назад на мою жизнь было совершено покушение.
        Зал загудел.
        - Оно не удалось только благодаря мужеству и самоотверженности хранителя Розы Эйдо.
        Почему-то захотелось провалиться сквозь землю. Я же была не одна! Да и вообще это был приказ магистра!
        - Подтверждаю, - сказал сэр Ингатиус со своего места у края стола. - Я был тому свидетелем.
        - Вчера Локк остался без владетеля, - продолжала королева. - И у него не может быть лучшего хозяина чем та, что уже проявила верность и благородство.
        Так вот почему у Рика было такое странное лицо. Он - мой командир. Теперь, если я правильно поняла к чему ведет королева, он станет еще и моим владетелем, ведь Локк - зависимый удел, верховный удел же принадлежит ордену Хранителей.
        И при этом я - его любовница. Конечно, когда я легла с ним, я вовсе не думала о том, что он мой командир, так же, как и сейчас мое отношение к нему не изменилось. Но в глазах света все это будет очень дурно пахнуть. Про меня скажут, что я раздвинула ноги, чтобы пользоваться особым отношением. Про него - что он принудил меня стать его любовницей, пользуясь своей властью командира и владетеля. Еще и королеву третьей в нашу постель положат…
        - Я отдаю Локк Розе Эйдо и ее наследникам, когда они у нее появятся.
        - Подтверждаю, - поднялся со своего места Ричард. - Орден Хранителей в моем лице магистра Краммианской ветви согласен с тем, чтобы Локком владела Роза Эйдо и ее наследники. Локк становится свободным уделом.
        Свободным уделом! Я на миг прикрыла глаза. Я снова леди. У меня снова есть что-то, кроме жалования хранителя. Мне будет что оставить детям, если - когда? - они у меня появятся.
        Рик, однако, не торопился опускаться на место.
        - Кроме того, как магистр ордена я полагаю, что леди Роза Эйдо не сможет совмещать обязанности владетеля удела и хранителя. Орден Хранителей дает ей отставку.
        Что? Нет, не такой же ценой! Ведь совсем недавно он сказал «никогда-никогда не оставлю тебя одну»!
        Но на меня смотрели сотни пар глаз и все, что мне оставалось - поклониться. Сглотнув свернувшийся в горле ком и сосчитав до десяти, чтобы не дрожал голос, я сказала:
        - Ваше величество, благодарю за оказанную честь. И вас, магистр, за столь щедрый дар и свободу.
        Треть дохода удела, чтоб его.
        Нет, рано торопиться с выводами, сейчас я напридумываю невесть что. Сама придумаю, сама обижусь, сама все испорчу, как тогда, в таверне Клейдона. Будет перерыв в заседании Совета, и мы поговорим. Наверняка здесь найдется место для того, чтобы спокойно поговорить.
        - Займите свое место среди равных, леди Роза Эйдо, - провозгласила королева.
        Рик улыбнулся мне и едва заметно качнул подбородком. Места рядом с ним были заняты, как и полагалось обычаем, по правую руку - сенешаль, по левую - казначейша. Но рядом с Акилем, сидевшим около Рика, оставалось свободное место. Я едва сдержала ответную улыбку и взлетела наверх на одном дыхании.
        Ричард повернулся ко мне.
        - Прости, что не предупредил. Решил, что так будет лучше - меньше сплетен, и если вдруг… - он не договорил, улыбнулся краем рта. - Словом, теперь тебя не держат обеты, есть где и на что жить, значит, можешь сама решать, уйти или остаться.
        Если бы мы сейчас не переговаривались, отклонившись за спину Акиля, я бы сперва обругала Рика за то, что он посмел предположить, будто я остаюсь с ним только потому что деваться некуда, а потом рассказала бы, как он мне дорог и рассказывала бы долго… Но не здесь и не сейчас. Поэтому я лишь подняла бровь.
        - Надеешься от меня избавиться?
        - Надеюсь, что не избавлюсь, - он улыбнулся и тут же посерьезнел. - Если хочешь, орден поможет разобраться с контрабандистами. А поскольку чумные не слишком разбираются в границах удела, бить их придется совместными силами. И твоя комната в замке всегда останется твоей.
        - Спасибо, - кивнула я. - Насчет чумных и контрабандистов обсудим позже.
        Поговорить спокойно мы не смогли, ждали, когда закончится заседание. Казалось, в моей груди разгорается солнце, и меня вот-вот разорвет от счастья. Я ведь не рассчитывала на земли и титул, я ведь совсем недавно и жить не планировала!
        Едва королева объявила перерыв, ко мне потянулись с поздравлениями. Знакомые и незнакомые, которые просили Рэндольфа или Ричарда представить их мне, так что к концу перерыва у меня голова гудела от имен и лиц. Рэндольф от души веселился, Рик сохранял невозмутимость, Акиль, задумчиво глядя в пространство, заметил, что королевская милость порой бывает тяжелее опалы.
        Когда вечером мы сели все в ту же карету с гербом хранителей на дверце, хватило сил лишь на то, чтобы бессильно привалиться к плечу Рика.
        - Устала? - Он коснулся губами моих волос.
        Я кивнула. Помнится, отец говорил, что самые тяжелые - первый и второй день совета, когда решаются самые важные дела. Третий остается для всякой ерунды, на четвертый - лорды и леди собираются узкими кружками обсудить дела, касающиеся лишь соседей. И вечером - бал. Завтра, насколько я понимала, намеревались представить жениха королевы и вряд ли кроме этого будут серьезные дела. Но у меня в сумке лежала кипа бумаг, конфискованных у лорда Грея, и с ними тоже надо было разобраться, так что мне предстояла еще одна бессонная ночь и не слишком бодрый день. Благо, орден хранителей не стал публично требовать с Локка недоимки, как собирался. Но и с этим придется что-то решать…
        - Привыкнешь, - улыбнулся Рик, обнимая меня.
        - Вечно ты предлагаешь мне привыкать к какой-то гадости, - буркнула я, закрыла глаза, позволив себе какое-то время понежиться в его объятьях. Жаль, что после возвращения придется на какое-то время ехать в Локк и разбираться с делами.
        Карета меж тем свернула в сторону. Я нахмурилась.
        - Вроде бы мы ехали не здесь.
        Не то чтобы я не доверяла Рику, просто на сегодня мне хватило неожиданностей.
        - Мы едем не в ставку. Тебе нужна портниха. Потом к ювелиру и… Чтобы завтра ты выглядела так, как подобает твоему новому титулу. И еще бал в последний день.
        - Стоп! - Я выпрямилась, высвобождаясь из его рук. - Нет.
        Сшить платье и белье к нему за ночь можно, если у портнихи есть помощницы. Но стоит это… А у меня с собой было только жалование хранителя. Про ювелира и говорить нечего.
        - Я заплачу, не волнуйся, - сказал Рик.
        В этом-то и проблема. Я покачала головой.
        - Нет, я не могу это принять. Вели кучеру возвращаться в ставку.
        - Объясни, - нахмурился он. До сих пор…
        Да, до сих пор я была на полном его содержании. Но…
        - Есть разница между тем, чтобы принять от ордена кров, еду, одежду, оружие и доспех без которых невозможно выполнять свои обязанности - и тем, чтобы принять от любовника платье и украшения. Я не содержанка и никогда ей не буду.
        Рик надолго замолчал, глядя мне в лицо так пристально, словно пытался разглядеть на нем что-то очень важное. Резко выдохнул.
        - А от мужа примешь?
        - Что?!
        - Выходи за меня. Нас поженят в любой церкви, а свадьбу устроим потом, когда вернемся - если ты хочешь свадьбу.
        Как будто мне мало было неожиданностей сегодня! Сердце на миг замерло, а потом бешено заколотилось. Я ошарашенно молчала, не в силах выдавить ни звука. Рик расценил мое молчание по-своему.
        - Я понимаю, что тебе не ровня: все, что у меня есть, принадлежит ордену, а сам я не имею ни титула, ни земель. Локк в любом случае принадлежит тебе и отойдет твоему первенцу, - он запнулся. - Словом, если ты откажешь, я пойму. И все равно буду…
        Я накрыла пальцами его губы, заставляя замолчать.
        - Нашему первенцу. - Я погладила его по щеке. - Локк будет принадлежать нашему первенцу. Я же обещала, что буду с тобой.
        - Это значит «да?» - он коснулся губами моей руки.
        Я запустила пальцы ему в волосы, притягивая ближе.
        - Это значит «да» - прошептала я прежде, чем поцеловать его.
        notes
        Примечания
        1
        . 6,35 кг
        2
        . В позднем средневековье селитру для производства пороха добывали из нечистот.
        3
        . Било - гирька на конце цепи кистеня
        4
        . около 200 г
        5
        . грецкого
        6
        . веревка, которой привязывают лошадь
        7
        . Зах?б - фортификационное сооружение для защиты крепостных ворот в средневековых крепостях в виде узкого коридора, зажатого между двумя стенами