Проблема для некроманта - 2 Наталья Шнейдер
        Некроманты Джеима #2
        Он женился на мне, чтобы спасти от инквизиции. Но неизвестный убийца испортил нам медовый месяц. Кто-то очень хочет свести на тот свет двух последних некромантов в городе: нас с мужем. И инквизитор по-прежнему маячит неподалеку, выжидая неизвестно чего.
        Наталья Шнейдер
        Проблема для некроманта - 2
        Глава 1
        Сквозь закрытые веки пробился яркий электрический свет. Я выругалась, отгоняя отчетливое ощущение дежавю[1 - . франц. deja vu - уже виденное - психическое состояние, при котором человек ощущает, что когда-то уже был в подобной ситуации или в подобном месте.]. Если сейчас рядом опять обнаружится незнакомый мужик, сяду в позу лотоса и начну созерцать свой пуп. Или для разнообразия будет женщина, ведь в этот-то раз меня убил не мужик? Тогда тем более с места не сдвинусь, девочки меня никогда не интересовали.
        - Очнулась, - выдохнул рядом кто-то, и я поняла, что ругалась вовсе не про себя. А еще - что горло не болело, и…
        Глаза распахнулись сами. Светлые волосы с едва заметным рыжеватым отливом, серые глаза, в которых сейчас отражалось неимоверное облегчение. Винсент! Не веря себе, я коснулась его щеки. Теплый. Живой. Настоящий. Или нет? Забыв обо всем, я начала ощупывать его, точно безумная или слепая. Провела пальцами по бровям, по лбу, зарылась в волосы, снова погладила щеки, чувствуя, как кожу покалывает отросшая за день щетина, коснулась губ. Настоящий?
        Он перехватил мои запястья.
        - Инга! Ты не в себе? Или забыла? Это я…
        «Вижу», - хотела сказать я, но не получилось выговорить ни звука, с дрожащих губ сорвался всхлип. Винсент притянул меня к себе, усадив на край помоста у окна, и я ткнулась лицом в бархат его камзола, захлебываясь слезами и безуспешно пытаясь унять рыдания.
        - Все, - голос его дрожал. - Все хорошо. Все кончилось. Я здесь.
        Он баюкал меня как маленькую, прижимал к себе, гладил по волосам, спине, шептал невнятные утешения, а я тряслась, кусая губы, чтобы унять слезы. Безуспешно. Странно, в первый раз меня так не колотило, и когда мы оба чуть не погибли под развалинами, мне удалось не закатить истерику. Или просто всему есть предел, и моя психика исчерпала лимит прочности?
        Винсент вдруг замолчал, напрягшись. Я обернулась.
        Оказывается, модистка тоже здесь. Полусидела у дальней стены, руки были связаны впереди обрывком зеленого атласа. По скуле расплывался синяк. Женщина шевельнулась, в пальцах появились маленькие ножницы с острыми концами. Винсент, разжав объятья, дернулся - но прежде, чем успел что-нибудь сделать, Корси вонзила ножницы себе в шею, четко в артерию. Кровь выплеснулась фонтаном. Рефлексы сработали прежде разума, я рванулась к модистке - пережать артерию, пока не поздно! Винсент перехватил, снова прижал к себе, уткнув лицом в камзол.
        - Не смотри.
        - Пусти! - Я дернулась, но объятья мужа превратились в стальные. - Нужно остановить кровь и расспросить…
        - Расспросим. Не смотри.
        Кого он намеревается расспросить? Труп? Ах, да. Я обмякла, так и не решившись открыть глаза и развернуться. Меня учили лечить. Исследовать тела. Но не молча наблюдать за тем, как живой человек истекает кровью. Хотя вряд ли эта смерть хуже той, что Корси приготовила для меня.
        Меня снова затрясло.
        - Какое чудо заставило тебя подняться сюда? - спросила я, все еще не отрывая лица от груди мужа.
        - Не знаю. Просто вдруг словно толкнуло что-то, а потом увидел, веревку на твоей шее и лицо. - Его заметно передернуло. Да уж, так себе зрелище. - Не глазами увидел, а будто внутри головы. Не понимаю, как…
        Значит, перед смертью был не глюк, а мой дар в самом деле тянулся к Винсенту, пытаясь позвать. И у дара - или у меня - получилось.
        - Снял экран и сперва решил, что схожу с ума, потом - что лучше выставлю себя безумцем, чем… - Винсент неровно вздохнул, обняв меня так крепко, что я пискнула. - Еле успел… - Он добавил совсем другим тоном: - Все.
        Я подняла голову, не торопясь разворачиваться.
        - За что? Чем я ей помешала?
        - Не знаю. - муж извлек из рукава платок, начал осторожно промокать мне лицо. - Расспросим и узнаем.
        Он отнял платок от моего лица - белоснежный батист пятнала кровь. А это еще откуда?
        - Носом пошла, - ответил он на мое безмолвное удивление.
        Ах, да… так бывает. Вот откуда металлический вкус во рту. Я отобрала у Винсента платок, зачем-то стала затирать влажное пятно на камзоле - там, где я прижималась лицом. На черном кровь не выделялась, и все равно…
        - Успокойся. - Муж поймал мое запястье. - Вернемся домой и все вычищу. Можно бы и сейчас, но лучше без лишней магии, пока дознаватель здесь все не осмотрит. - Он промокнул кровавое пятно на моей груди, снова сунул платок в рукав. Протянул мне платье.
        - Оденься.
        Я послушно натянула платье, ругнулась, когда и на нем проступило кровавое пятно. Дознаватель… Ох, получается, еще ничего не закончилось, и неизвестно, когда закончится. Додумать я не успела, от двери донесся истошный визг, так что я подпрыгнула.
        - Стоять! - рявкнул Винсент, и я подпрыгнула еще раз. Визг оборвался. - Зайди, закрой дверь, сядь вон на тот стул и молчи.
        Ответом ему был мягкий шлепок, точно мешок на пол бросили. Муж выругался. Я, наконец, развернулась к комнате. В ее центре валялась веревка - та самая, - и меня передернуло от одного взгляда на нее. У стены, скрючилась в луже крови модистка. А у входной двери лежала в обмороке девушка, которая нас встретила.
        Я поднялась с помоста - похоже, муж уложил меня на него, когда вырвал из рук убийцы. На миг закружилась голова, я замотала ей, дожидаясь, пока пройдет звон в ушах. Тем временем Винсент, не слишком церемонясь, перекинул обморочную девицу через плечо, сгрузил на помост неподалеку от меня.
        - Привести ее в чувство? - спросила я.
        - Не стоит, пусть полежит тихо. Пригляди за ней пару минут, а то как бы еще каких сюрпризов не случилось.
        Он снял с шеи вестника, сказал серебристому ворону.
        - Найди дознавателя Освальда Аргентина. Скажи: госпожа Корси, модистка, пыталась убить жену профессора Винсента Оркана.
        Вспышка, ворон исчез. В следующий миг перед нами повис серебристый воробей, и в комнате раздался незнакомый мужской голос.
        - Винсент, что за бред? На кой ляд госпоже Корси убивать твою супругу?
        - Именно это я и хочу узнать.
        - Она ничего не придумала? У новобрачных бывают странные капризы.
        - Если удавка на шее теперь называется капризом, то, да, у моей жены действительно странные капризы.
        С той стороны выругались.
        - Ты сам видел?
        - Да. Мы в ателье, рядом с трупом госпожи Корси. Ждем тебя.
        - Час от часу не легче! Еду, только вестника инквизиторам пошлю.
        Винсент молча вернул на шею артефакт.
        - А без инквизиторов никак нельзя? - Я обхватила руками плечи. Снова начало знобить.
        - Нет, - Винсент привлек меня к себе. - Корси - слабый, но все же маг, и не имеет отношения к университету. Любые происшествия с магами контролирует инквизиция.
        Надеюсь, дознаватель захватит кого-нибудь рангом пониже Клауса. Видеть его тощую морду не хотелось. И без того на сегодня достаточно неприятных ощущений. Я машинально потерла шею. Что-то было не так, и понадобилась пара секунд, чтобы сообразить: на коже не осталось ни следа от удавки.
        - Какого? - я ругнулась, снова ощупывая шею. - Где борозда?
        Винсент отвел мои руки от горла.
        - Я залечил. Не ищи следов, их нет.
        - Зачем? - ахнула я. - Теперь же никаких доказательств!
        Он помрачнел.
        - Знаю. Может быть, опытный целитель и смог бы восстановить хрящи гортани, не тронув всего остального, чтобы оставить доказательства. Но мой дар не целительство и…
        - Прости. - Я опять ткнулась лбом ему в плечо. - Ты спас меня, а я даже не поблагодарила. Снова спас.
        - Не за что ни извиняться, ни благодарить.
        Какое-то время мы молчали, обнимая друг друга. Не знаю, о чем думал Винсент, у меня в голове не осталось ни одной мысли. Как будто я до сих пор не могла переварить происшедшее. Да что же меня так развезло, как будто в первый раз убивают! Я хихикнула - пора, как Мюнгаузену, добавлять в список дел на сегодня необычный пункт. Только у того - подвиг с утра, а у меня - пережить попытку убийства. Я снова хихикнула, вцепилась зубами в собственную ладонь, поняв, что еще немного - и начну хохотать, как припадочная, а потом за смехом рванутся слезы. Винсент по-прежнему молча прижал к себе еще крепче и так и держал, пока я не смогла нормально дышать.
        Потом у меня за спиной зашуршало, раздался стон. Я оглянулась. Служанка растерянно вытаращилась на нас, приподнялась на локте, озираясь. Глаза ее расширились, рот раскрылся…
        - Тихо, - сказал Винсент, вроде бы не повышая голоса, но служанка мигом захлопнула рот. - Твоя хозяйка наложила на себя руки. Мы ждем инквизиторов и университетского дознавателя.
        - Но я ничего не… - залепетала девушка.
        - Поэтому ты сейчас будешь сидеть тихо и ждать. Как только они поймут, что ты ничего не знаешь, отпустят. Но пока тебе нельзя никуда уходить и ничего трогать. Поняла?
        Девушка закивала, быстро, как болванчик.
        - Можешь подвинуться к окну и смотреть в него.
        - Но мне нельзя сидеть при… - спохватилась служанка, вскакивая. Снова побелела и пошатнулась, когда в поле ее зрения оказалось тело.
        - Предпочитаешь лежать в обмороке? К окну, быстро, спиной к комнате.
        Она послушалась, придвинулась к окну и замерла, еле дыша. Только плечи тряслись и время от времени раздавались судорожные всхлипы. Да уж, смотри-не смотри по сторонам, а запах никуда не денется. Комната провоняла кровью, точно мясная лавка. Я-то привычная, да и Винсент наверняка видывал и похуже, а вот девчонка…
        Но выпускать ее из комнаты не стоило. Конечно, вряд ли служанка заодно с хозяйкой. Но она наверняка побежит плакаться подружкам, через пять минут весь квартал будет знать, зеваки соберутся, и хорошо если вокруг дома, а вдруг и в дом ломиться начнут? Опять же, родственники, кредиторы, клиентки. Квартал небедный, клиентки могут оказаться и соседками. Сбегутся в дом, затопчут все. Начнутся вопросы, кто мы такие и что тут делаем, на которые неизвестно, что отвечать. Словом, пусть пока все остается, как есть.
        Снова повисло молчание, прерываемое лишь всхлипываниями служанки. Мы с мужем по-прежнему сидели, обнявшись, на краю помоста. Дрожь потихоньку прошла, навалилась апатия, глаза начали закрываться. Еще немного - и засну, перегруженный событиями мозг просто отключится, не в состоянии переваривать информацию.
        - Подреми, если можешь, - шепнул мне Винсент. - День был длинный, а вечер, похоже, будет еще длиннее.
        Служанка с ужасом оглянулась на нас. «Как можно даже говорить о сне рядом с окровавленным телом», - читалось на ее лице. Спохватившись, снова уставилась в окно - слугам наверняка не положено прислушиваться к господским разговорам. Как будто человека в самом деле можно заставить не слушать.
        - А ты? - Я подняла голову, заглядывая ему в лицо. - У тебя тоже денек выдался тот еще.
        - Я, по крайней мере, отлично выспался с утра, - улыбнулся Винсент. - Так что не беспокойся.
        Ответить я не успела: служанка прижалась носом к стеклу:
        - Приехали! Карета, и еще одна! Пойду, встречу…
        - Сиди, - сказал ей Винсент. - Сами зайдут.
        Точно подтверждая его слова, где-то внизу хлопнула дверь. Меня снова затрясло - а вдруг этот дознаватель не поверит, не говоря уж об инквизиторе? Доказательств-то нет. Есть труп с синяком на пол-лица и связанными руками, лежащий в крови. И есть я, на которой ни царапины, зато по лифу платья расплывается кровь. И на камзоле Винсента тоже пятно. Поди докажи, что это не я или он пырнули несчастную ножницами, предварительно избив. Ну, то есть в моем мире все было бы очевидным хотя бы потому, что кровь на нашей одежде совпадет с моей, но здесь-то вряд ли даже группу определяют, не говоря обо всем остальном.
        Снизу раздались взволнованные голоса. Интересно, а там-то что не так? Впрочем, сейчас узнаем.
        Винсент разжал объятья, я выпрямилась, заставила себя расправить плечи. Выпустить руку мужа, правда, так и не смогла. Только бы нам поверили!
        Глава 2
        На лестнице раздались шаги, дверь открылась. Первым вошел мужчина, возраст которого мне навскидку определить не удалось. Лет тридцать, если смотреть только в лицо, но седые виски накидывали еще десятка полтора, а заглянув в глаза, можно было и еще один десяток добавить.
        - Теперь понятно, почему там на потолке кровь, - заявил он вместо приветствия. Поклонился изящно, точно на балу. - Винсент, представь меня своей жене.
        - Освальд Аргентин, университетский дознаватель. Моя жена Инга Оркан.
        - Счастлив знакомству, госпожа, хотя его обстоятельства оставляют желать лучшего, - снова поклонился он.
        - Взаимно. - Я вернула поклон.
        Выпрямившись, поймала на себе яростный взгляд генерала инквизитора, входящего в комнату. Да что ты будешь делать, опять сам явился! Что у них за манера по любому поводу начальство звать? Ладно, когда факультет взорвали, по такому случаю и министр может явиться, изображать бурную деятельность. А сейчас-то? Хотя если госпожа Корси - местная Коко Шанель… Ну почему, почему я вечно оказываюсь по уши в неприятностях? Вот чуяла же, надо домой ехать, подождали бы платья!
        Клаус тоже не стал тратить время на приветствия.
        - Снова ты! Что ты натворила в этот раз?
        - Я тоже рада вас видеть, господин генерал-инквизитор, - мило улыбнулась я, сильнее сжимая пальцы мужа.
        Следом за инквизитором вошли еще двое, с почти одинаковыми папками в руках. Лохматый парень пододвинулся ближе к дознавателю, белобрысый мужчина замер за спиной инквизитора.
        Тот оглядел комнату, присвистнул.
        - А это еще кто? - длинный палец с выраженными суставами ткнул в сторону служанки. Девчонка побелела.
        - Я работаю… работала у госпожи Корси…
        - Служанка, - спокойно произнес Винсент. - Клаус, не пугайте девушку, она ни при чем.
        - Это мне решать, - инквизитор обернулся к Освальду. - Господин дознаватель, я настаиваю на том, чтобы разделить подозреваемых и допросить по одному. Я бы начал с женщины, а вы, например, - со служанки. Потом просто обменяемся показаниями, чтобы дело пошло быстрее.
        Дознаватель поморщился, но прежде, чем успел сказать хоть слово, вмешался Винсент:
        - Нет. - Он крепче сжал мою руку. - Как единственный законный представитель своей жены, я против. Генерал-инквизитор очень настойчиво ее преследует по неведомой мне причине, и я не оставлю Ингу наедине с ним.
        - На что вы намекаете?! - взвился инквизитор.
        - Я не намекаю, а говорю прямо: с момента первой встречи вы засыпаете Ингу нелепыми обвинениями. Я не позволю вам ее запугивать или любым другим методом принуждать признаваться в том, чего она не совершала.
        - Клевета! Я лишь делаю то, что обязан делать! И вы не можете защищать ее интересы, будучи подозреваемым в убийстве!
        Винсент приподнял бровь.
        - А вы уже решили, что это убийство? Не осмотрев труп и не расспросив свидетелей?
        - Будучи свидетелем, тоже не можете защищать интересы тех, кто замешан в деле вместе с вами.
        Дознаватель, с любопытством наблюдавший за перепалкой, решил, наконец, вмешаться:
        - Бросьте, Клаус. Даже если все было не так, как сообщил нам профессор Оркан, вы полагаете, что они с женой не успели обо всем договориться, пока мы сюда ехали? За это время можно было и труп припрятать, и самим сбежать на край света.
        - И все же я настаиваю.
        - Хорошо, - пожал плечами Винсент. - Если вам не жаль своего и нашего времени, я пошлю… скажем, за профессором Стерри. Или за Ноем Дрейком. Я доверяю и тому и другому, да и вы знакомы с обоими.
        На лице инквизитора появились сомнения, и тут снова подал голос дознаватель:
        - Нам в любом случае понадобятся свидетели, когда дело дойдет до расспроса тела. Так что я не против послать за ними. Но я категорически против того, чтобы терять время, по два раза расспрашивая одного и того же человека. Беспокоить старика, наверное, не стоит, так что я бы отправил вестника к Ною Дрейку, а пока он едет, мы с вами, Клаус, могли бы расспросить, например, профессора.
        - И оставить женщин без присмотра?
        - Парни приглядят. Думаете, они не справятся с двумя девицами?
        Клаус ругнулся себе под нос и махнул рукой.
        - Хорошо, не будем никого беспокоить. Они действительно наверняка успели сговориться.
        - А наши помощники могут быть и свидетелями, верно? - доброжелательно улыбнулся Освальд. - В самом деле, почему бы нам не обменяться записями. Ваш помощник засвидетельствует мои и наоборот. Или будем искать грамотных соседей, чтобы стали свидетелями?
        Инквизитор махнул рукой с видом «делайте что хотите», казалось, потеряв ко мне всякий интерес. Словно ему очень хотелось допросить - или в самом деле запугать - меня без посторонних, а когда это не удалось, стало неважным и все остальное.
        Или у меня паранойя? Вполне может быть, учитывая обстоятельства. От этого типа я готова ждать любой пакости. Знать бы, за что он на меня так взъелся.
        - Тогда начнем с осмотра? - дознаватель потер руки, словно предвкушая нечто интересное.
        У меня в голове сами собой начали складываться строчки полицейского протокола: «Местом осмотра является комната, расположенная на втором этаже трехэтажного дома…» Да уж, куда как интересно.
        Вместо ответа инквизитор ткнул пальцем в сторону служанки:
        - Ты! Говоришь, работаешь здесь? Что тут было?
        Оба помощника раскрыли папки, достали самописки и начали строчить.
        - Работаю, господин, - прошептала девушка, глядя в пол.
        - Расскажи, что произошло? - перехватил инициативу дознаватель. - Не бойся, милая. Никто тебя ни в чем не винит.
        Девушка шмыгнула носом и начала говорить, сбивчиво, то и дело повторяясь. Рассказ ее трудно было назвать информативным. Пришли господа, она подала чай, занялась другими делами. Потом забеспокоилась, что хозяйка долго не зовет, поднялась. Увидела. Стало дурно…
        - Девчонка действительно ни при чем, - с явной неохотой согласился инквизитор, когда она замолкла.
        - Ну так пусть идет себе, - пожал плечами дознаватель. - Подписать бы, конечно, надо… Умеешь?
        Она замотала головой.
        - Если позволите, я мог бы прочитать девушке записанное с ее слов, - подал голос Винсент. - Поставит крестик или что там, а ваши парни завизируют, так же, по очереди.
        - Пожалуйста! - дознавателя, кажется, совершенно не смущала недовольная морда инквизитора. Чуть склонив голову он наблюдал, как Винсент негромко читает девушке протокол, как та неловко выводит крестик сперва на одном, потом на другом листе, как следом за ней обмениваются подписями парни.
        - Можешь идти, милая, - ласково сказал, наконец Освальд. - Возвращайся в свою комнату и до утра молись Предвечной за упокой души твоей хозяйки. До утра никуда не ходи и ни с кем не разговаривай, поняла?
        - Да, господин, - отвесив поклон, девчонка порскнула прочь.
        С лица дознавателя исчезла мягкость.
        - Учитывая, что я еще не расспросил вас, профессор, и вашу супругу о взрыве в университете, беседа затянется. Начнем с осмотра. К слову, где следы от удавки?
        Я вздрогнула, невольно уставившись на веревку, которая до сих пор валялась на полу.
        - Думаю, на руках Корси они остались, - пришел мне на помощь Винсент. - Когда я отшвырнул ее и сорвал удавку с шеи Инги, дыхание не восстановилось. Беглое обследование показало, что сломаны хрящи гортани, это повлекло за собой отек. Выбор между жизнью жены и желанием получить подтверждение своих слов для меня очевиден, а для вас?
        Дознаватель кивнул.
        - Возможно. Откуда кровь на платье?
        - Пошла носом. Так нередко бывает при удавлении.
        - Лицо чистое.
        Муж выудил из рукава платок, встряхнул, разворачивая. Неторопливо убрал обратно.
        - А на вашем камзоле?
        Винсент отряхнул грудь, как будто это могло убрать пятно.
        - Обнимал жену, успокаивая.
        - Вы ему верите? - встрял инквизитор.
        - Я не играю в «верю-не верю». - отрезал Освальд. - Я собираю информацию. Выводы буду делать потом.
        Он снова огляделся.
        - Так кто будет диктовать протокол осмотра? Вы, Клаус, или я?
        - Бессмысленная трата времени, - фыркнул инквизитор.
        - Значит, я.
        Он жестом велел нам с Винсентом отойти в пустой угол у окна и начал диктовать. Лохматый лихорадочно строчил, белобрысый зевал, как и его начальник. Трата времени, значит. Чему их там вообще учат в инквизиции? Развязывать языки пытками? Меня передернуло. Нет уж, лучше наблюдать за работой дознавателя.
        Мне много раз приходилось присутствовать при осмотре места происшествия - пожалуй, Освальд мог бы заниматься этим и в наше время. Даже странно.
        - У него своя система, - шепнул мне на ухо Винсент, неправильно истолковав мой интерес. - Освальд работает на университет, но основной его доход - от богачей, которые приглашают его, когда нужно деликатно решить какую-то проблему.
        - Вроде некстати умершего дядюшки? - шепнула я в ответ.
        - Нет, к некстати умершим дядюшкам зовут меня. Впрочем, иногда и нас обоих.
        Мы снова замолчали, продолжая наблюдать. Закончив с комнатой, дознаватель присел у края лужи крови рядом с телом. Трогать покойницу не стал - я разочарованно покачала головой. На мой взгляд, самое интересное только начиналось. Но если этот человек в самом деле настолько проницателен, что зарабатывает как частный детектив-консультант, мне лучше быть тише воды и ниже травы. Хотя, вон, с Винсентом этот номер не прошел.
        Повинуясь жесту Освальда, лохматый протянул нам листы с записями. Винсент так же негромко прочитал их для меня - слово в слово то, что диктовал до сих пор дознаватель. Инквизитор продолжал со скучающим видом разглядывать комнату, крутя в пальцах портновский мелок. Когда он успел его подобрать? Наверное, пока я следила за работой Освальда.
        Встретившись со мной взглядом, Клаус бросил мелок на помост к паре еще таких же и со скучающим видом уставился в окно. Кто знает, что он там разглядывал - солнце давно село, добропорядочные граждане позакрывали ставни, даже на верхних этажах, и окна казались черными. Надо же, а я и не заметила, что в комнате давно горят магические светлячки. Настолько была поглощена собственными переживаниями. Нет, надо брать себя в руки.
        Винсент вернул бумаги лохматому, тот тут же протянул их помощнику инквизитора, который черканул что-то поверх не читая. Дознаватель неодобрительно покачал головой, но промолчал. Обернулся к нам.
        - Профессор, сделаете одолжение, поднимете тело? Кроме вас и вашей жены заняться этим некому.
        Инквизитор снова взвился в стойку.
        - Где гарантии, что некромант не заставит мертвеца говорить то, что выгодно ему самому?
        Винсент демонстративно вздохнул.
        - Генерал-инквизитор, если бы вы учились в нашем университете, я спросил бы, что вы делали на занятиях по общей теории магии. Возможно, столичные коллеги относятся к ним менее серьезно. Мертвеца можно заставить делать то, что нужно заклинателю, но его нельзя заставить лгать. У него нет для этого души.
        Он огляделся.
        - За неимением стола положим на пол. Середина комнаты подойдет.
        Глава 3
        Дознаватель повел рукой, тело приподнялось над полом, проплыв к центру комнаты. Юбка сдвинулась, и стало видно, что и на лодыжках у покойницы узел из тканевого лоскута.
        - Кто связал ее? - поинтересовался Освальд.
        - Я. - Винсент перерезал лоскут ткани на запястьях тела. - Чтобы не гадать, успею ли заметить, если она решит двинуть меня по затылку чем-то тяжелым, пока занимаюсь женой. Влетел, увидел, оглушил, сорвал с шеи Инги удавку, связал эту, чем под руку попалось, вернулся к жене, обнаружил, что она снова задыхается, о дальнейшем я уже рассказывал.
        Он взял с помоста один из валяющихся там мелков, начал расчерчивать пол. Несмотря ни на что, я залюбовалась мужем. Когда работает профессионал, это и правда красиво. Ни одного лишнего движения, символы ложились быстро и четко.
        Винсент отошел к стене, засветилась темно-фиолетовым разметка. Труп сел, со свистом выдохнув. То есть не выдохнув, просто места в брюшной полости стало меньше, и диафрагма поднялась вверх, выталкивая из легких воздух. Ничего сверхъестественного, но неприятно, а белобрысый помощник инквизитора и вовсе подпрыгнул, сотворяя охраняющий жест.
        - Прошу вас, коллега, - указал дознаватель на труп.
        Инквизитор благодарно кивнул и сразу взял быка за рога:
        - Кто тебя убил?
        - Я. - Голос мертвой походил и не походил на голос живой женщины. Тембр, вроде, тот же, но исчезло всякое выражение. Даже в озвучке нейросети эмоций больше.
        - Чем именно?
        - Ножницами.
        - Покажи.
        Покойница пошевелила руками.
        - Нет ножниц.
        - Держи. - Орудие убийства подплыло к мертвой. Та взяла ножницы так, словно руки у нее до сих пор были связаны, воткнула в шею в точности так же, как это сделала живая. Я невольно вздрогнула - вот вроде бы и знала, что второй раз фонтана крови не будет, а все равно бессознательно ждала его.
        - Почему ты это сделала?
        - Так надо было.
        Инквизитор моргнул. Переформулировал:
        - Зачем ты убила себя?
        - Так надо было, - повторила мертвая с тем же выражением, ну точно заезженная пластинка.
        - Кому надо было?
        - Мне.
        - Для чего надо? - продолжал инквизитор.
        Да уж, тут для квалифицированного психолога работы не на один сеанс - выяснить, почему человек вдруг решил себя убить. А Клаус на квалифицированного психолога не тянул никак. Да может ли покойник вообще ответить на подобный вопрос? Если у мертвеца нет души, нет желаний, кроме ненасытной ненависти к тем, кто живет и дышит, которую сейчас блокирует охранная схема, может ли он понять и сформулировать, что двигало тем, кто был в этом теле?
        - Чтобы умереть быстро. И без позора.
        Дознаватель кивнул, точно подтверждая ее слова. Я хотела было спросить у Винсента, неужели для обвиненных в убийстве здесь принята мучительная казнь, но поймала на себе заинтересованный взгляд Освальда и промолчала. Правильно сделала, в следующий миг сообразила сама.
        Почти всю историю человечества преступников пытали - либо чтобы вырвать признание, либо чтобы подтвердить его. И за умышленное убийство всегда полагалась смертная казнь. То есть, конечно, если дворянин прибьет холопа, ничего ему за это не будет. Но в нашей ситуации - мы обе маги, я - жена мага, как ни крути, мы равны. Значит, несостоявшуюся убийцу передают в руки инквизиции или светских властей. Неважно, результат один. В другое время и в другом месте я бы посочувствовала.
        - Я услышал все, что хотел, - заявил инквизитор. - Прошу вас, коллега. С покушением на профессорскую жену, если оно вообще было, разбирайтесь сами, дела университета - забота университета.
        - Я собирался чуть позже расспросить профессора и его супругу о взрыве в здании факультета, - сказал Освальд. - Не желаете присутствовать?
        - Вчера мне недвусмысленно заявили, что это не мое дело. - Инквизитор коротко поклонился. - Дослушаю допрос трупа, и удалюсь. Я предпочитаю проводить ночи в своей постели, но из-за нее. - Он ткнул пальцем в меня, как до того - в служанку, - мне это не удавалось двое суток подряд.
        - Как вам будет угодно. - Дознаватель повернулся к мертвой. - Ты пыталась убить Ингу, жену профессора?
        - Я пыталась.
        - Как именно?
        - Задушить мерной веревкой.
        - Зачем?
        - Она занимает чужое место.
        Я обмерла. В смысле? Она не может знать, что это не мое тело! И, как назло, инквизитор здесь!
        - Что значит чужое место? - не понял Освальд.
        Сердце подпрыгнула к горлу, мешая дышать, ноги подкосились. Ну вот и все…
        - Она заморочила голову чужому жениху и заняла чужое место.
        Я облегченно выдохнула. Не знает, да и откуда бы ей? Увидела разом окаменевшее лицо Винсента. Мелькнула жуткая догадка. Нет. Не может быть! Это только в романах обезумевшие от страсти дамы втыкают кинжалы в соперниц, неверных любовников или в самих себя. В жизни все проще. По пьяни, конечно, и ножом могут пырнуть, а обычно… Машину поцарапать, дверь изрисовать, волосенки повыдирать, подговорить парочку не слишком чистоплотных мужиков «поразвлечься». Но задушить? И не ради подруги же! Да кто вообще станет так подставляться, будучи в здравом уме и твердой памяти?
        - И ты решила убить ее за это? - В голосе дознавателя проскользнуло изумление. Похоже, какие бы страсти ни кипели в стенах университета, подобное было в новинку и ему.
        - Я не решила.
        Освальд нахмурился.
        - Ты пыталась убить Ингу за то, что она увела чужого жениха?
        - Да.
        - Твоего жениха?
        - Нет.
        - Жениха подруги?
        - Да.
        - Как зовут подругу?
        - Мия.
        - Мия Лайгон?
        - Да.
        На скулах Винсента появились красные пятна. Я обхватила плечи руками: бред, ну бред же!
        Дознаватель остался невозмутим.
        - Это она тебя надоумила?
        - Нет.
        - Почему ты решила убить Ингу собственноручно?
        - Я не решила.
        - А кто решил?
        - Никто.
        Освальд досадливо поморщился. В самом деле, ерунда какая-то. Никто не решил, само так получилось.
        - Зачем ты пыталась убить Ингу своими руками? - переформулировал дознаватель.
        - Она занимает чужое место.
        - Почему ты пыталась убить Ингу сама? Почему не предоставила действовать подруге?
        - Так было правильно.
        - Кто это решил?
        - Никто.
        - Кто сказал, что так будет правильно?
        - Никто.
        Дознаватель бросил взгляд на Винсента, тот пожал плечами. Вроде бы безразлично, но я видела, что он сохраняет спокойствие из последних сил. Инквизитор довольно ухмылялся. Ну еще бы, такое шоу. Никто не уйдет незамазанным: ни профессор, который столько раз тыкал его носом, будто щенка, ни «ведьма», до которой ему никак не удавалось дотянуться. Да и дознаватель оказался не столь хорош, как о нем говорят, никак не может правильно вопрос задать.
        Интересно, обязан ли инквизитор молчать о том, что услышал на дознании? Если нет, скандал выйдет знатным. Я-то ладно, все равно никого не знаю, но мужу еще с ними работать.
        - Мия Лайгон желала смерти Инге Оркан? - попытался зайти с другого конца дознаватель.
        - Да.
        - Что она говорила?
        - Что хочет, чтобы эта девка сдохла в мучениях.
        Я невольно поежилась. Если бы что-то подобное было выкрикнуто мне в лицо - не впечатлилась бы вовсе, и не такое доводилось слышать. Но произнесенное безразличным голосом мертвеца…
        Муж положил ладони мне на плечи, успокаивая. Я накрыла его руки своими. Помогло.
        - Когда это было? - продолжал допрос Освальд.
        - Сегодня днем.
        - Мия приезжала к тебе?
        - Да.
        - Мия попросила тебя убить Ингу?
        Дрогнули символы в круге, покойная начала заваливаться, но в следующий миг снова выпрямилась. Точно некромант, удерживающий ее, едва не утратил контроль над магией. Может, так оно и было, потому что инквизитор снова довольно ухмыльнулся, а дознаватель бросил в нашу сторону быстрый взгляд.
        - Винсент, я понимаю, но еще немного, пожалуйста.
        - Не просила. - Безразлично произнесла мертвая.
        - Тогда зачем ты пыталась убить Ингу?
        - Она занимает чужое место.
        - Тебе-то какая разница?
        - Никакой.
        Дознаватель потер лоб, буркнул под нос ругательство.
        - Тогда почему ты сама пыталась ее убить, а не предоставила действовать подруге?
        - Так было правильно.
        - Почему ты решила, что так правильно?
        - Не знаю.
        Освальд развел руками, обернувшись к нам.
        - Мы начинаем ходить по кругу.
        - Вижу. - В голосе Винсента эмоций было не больше, чем в голосе покойницы. - Отпускаю?
        - Да.
        Труп лег и замер.
        - Что ж, - напомнил о себе Клаус, - желаю удачи в расследовании. И доброй ночи, если она будет доброй.
        Он поклонился, остальные вернули поклон, проводили взглядом инквизитора. Хлопнула дверь, застучали по лестнице шаги. Дознаватель покачал головой, но, если и хотел высказаться, промолчал.
        - Держи. - Освальд взял у помощника записи и протянул Винсенту. - Сверь, все ли так, и подпиши, раз Клаус не соизволил задержаться. - Он повернулся ко мне. - И вы, Инга, прочитайте и подпишите.
        - Я не умею читать, - выдавила я. В который раз обожгло стыдом. Как Кэри и подобные ей умудряются жить, не зная грамоты? Это же просто невыносимо!
        Дознаватель изумленно вскинул бровь.
        - Прошу прощения.
        - Ничего.
        Винсент начал было читать, но я оборвала его.
        - Извини, я не хочу выслушивать это второй раз.
        Муж кивнул с отстраненным видом, словно мысли его гуляли где-то не здесь. Вернул подписанные листы Освальду.
        - Присядем? - предложил тот. Не дожидаясь ответа, устроился боком на краю помоста. - Про это, - он мотнул головой в сторону трупа, - сейчас мы больше ничего не вызнаем. Давай про взрыв. Расскажи, что там было, и как удалось уцелеть вам.
        Винсент, вздохнув, сел напротив. Я устроилась у него за спиной, боком к остальным. Навалилась усталость, заставив ссутулиться. Ни дня без приключений! Или это мне в качестве ложки дегтя, прилагающейся к такому мужу и магическому дару? Чтобы жизнь совсем уж медом не казалась?
        Очень хотелось прислониться к спине мужа, обнять его, снова ощутить его тепло. Но мы были не одни, и я заставила себя выпрямиться, вслушаться в разговор.
        Винсент завел рассказ о событиях, предшествовавших взрыву. Я мысленно хмыкнула, услышав, что он задержал меня после занятий и попросил поднять тело, чтобы дать дополнительную возможность запомнить схему ритуала. У меня не было возможности законспектировать лекцию, а после воспользоваться конспектом. Но дознаватель то ли поверил, то ли сделал вид, будто поверил, что дело лишь в заботе о моей успеваемости.
        Хотя, если вспомнить, как Винсент сопровождал меня в общежитие и не ушел, пока не передал комендантше - и это после того, как я ему морду набила! - он действительно нянчился со студентами. Ох, как же жаль погибших…
        Я вздохнула - слезы подкатили совсем некстати. Что-то у меня сегодня глаза на мокром месте.
        - А что было потом? - продолжал расспрашивать дознаватель.
        - Это имеет значение? - изумился Винсент.
        - Не знаю. Возможно.
        - Если ты настаиваешь… Сидели. Разговаривали.
        - О чем?
        Муж хмыкнул.
        - О различных научных теориях.
        - Ты. Наедине с очаровательной женщиной. Беседовал о науке?
        Глава 4
        - Почему нет? - судя по тону голоса, Винсент от души веселился. - Скажем, существует теория что материальное вместилище памяти - мозг, в котором под воздействием пережитого опыта…
        - Какая фантастическая чушь! - воскликнул дознаватель. - Все знают, что мозг слишком влажен и мягок, чтобы служить хранилищем души. Сердце - еще может быть, но мозг и нервы не более чем…
        - Охладитель для тела, - буркнула я себе под нос, не зная, то ли смеяться, то ли плакать. Неужели в магическом мире бытуют те же заблуждения, что когда-то имели место в нашем? Хотя почему бы и нет?
        Но Винсент-то каков! Он ведь тогда не смеялся, не пытался спорить, только спрашивал и спрашивал.
        Дознаватель смерил меня ошарашенным взглядом, медленно произнес:
        - Теперь я верю, что вы действительно беседовали о научных теориях. Наверное, и щит держали по очереди?
        - Нет, Инга только начинает учиться.
        - Но тогда как ты сумел удержать его так долго?
        Винсент демонстративно поднял руку с браслетом, но Освальд не отставал:
        - Его бы не хватило. Никакого бы накопителя не хватило.
        Муж развел руками:
        - Очень жить хотелось.
        - Да уж… - дознаватель помолчал. - Говоришь, ловушка на крови? Кто-то еще может подтвердить?
        - Кроме меня там была только Инга, а она пока даже самые основы не изучила, - покачал головой Винсент.
        - Тогда я вынужден потребовать, чтобы ты не уезжал из Джеима, пока я не разберусь в этом деле окончательно. Прости, но вопросов твой рассказ оставил больше, чем ответов.
        - Понимаю, - голос Винсента звучал чересчур спокойно. - Должны ли мы оставаться дома?
        - Нет. Послушай, на самом деле я не верю, что ты мог учудить нечто подобное, но…
        - Но ты не играешь в «верю-не верю», - сказал муж. - Ты собираешь и анализируешь факты. А факты таковы, что сейчас я единственный некромант в городе. И кому, как не мне, выгодно, чтобы в нем не осталось конкурентов? А еще в убийстве мужа в первую очередь подозревают жену и наоборот.
        - Чушь! - Дознаватель вскочил, заметался по комнате. - С какой стороны на все это ни посмотри, получается невероятная чушь! Винсент, мы много раз работали вместе, и ты последний, кого я стал бы подозревать. Но, с другой стороны, если бы ты решил стать преступником - ты был бы очень опасен. Очень.
        Муж пожал плечами.
        - Наверное. Мы можем идти? Инге надо прийти в себя. Да и я устал.
        - Да, конечно. Из города ни ногой.
        - Хорошо. Обнаружишь что-то интересное - дай знать.
        Винсент подал мне руку, помогая подняться. Освальд задержался в комнате, о чем-то разговаривая с помощником, я не стала вслушиваться. Оперлась о подставленный мужем локоть, спустилась по лестнице, придерживая юбку. Наверное, я снова задрала ее чересчур высоко, но мне было плевать. Слишком уж напряженной казалась рука Винсента под моей ладонью, слишком прямой - спина.
        Забравшись в карету, я хотела было пересесть к нему, обнять - и не решилась. Муж смотрел сквозь меня стеклянным взглядом. Вокруг него словно наэлектризовался воздух, коснись - и шарахнет. Вроде бы я тут вовсе ни при чем, но гроза не разбирает правых и виноватых.
        Так что я молча сидела напротив мужа и старательно счищала с юбки обрывки ниток, прицепившихся к подолу в мастерской. Отцепляла одну, скатывала в шарик, прятала в кулаке, чтобы не сорить на пол кареты; выискивала взглядом следующую. Когда только успела нацеплять столько, вроде мастерская не выглядела замусоренной. В голове не осталось ни одной мысли, кроме как об этих дурацких ниточках, словно и мысли притихли, опасаясь взрыва.
        Мы так и доехали, в полной тишине, нарушаемой стуком копыт. Когда открылась дверь, Винсент встрепенулся, будто проснувшись. Улыбнулся - наверное, эта улыбка должна была выглядеть беззаботной, но я мысленно поежилась. Подал руку, помогая выбраться из кареты.
        - Что там у тебя?
        Я разжала ладонь. Порыв ветра унес спутанный шарик ниток. Винсент промолчал. Подхватив под руку, повел к двери. У ступеней крыльца замешкался.
        - Дай ключ, пожалуйста.
        Я стянула с пальца кольцо, сплетенное из перевитых золотых нитей. Винсент положил его себе на ладонь. Я вдруг увидела, что дом опутан разноцветной сетью заклятий, точно коконом. Вот он колыхнулся, отпочковал пузырек. Переливающаяся точно мыльный пузырь сфера подлетела к кольцу, обволокла его. Разноцветные нити заклятия растеклись по золотым нитям украшения, вспыхнули и исчезли.
        - Держи, - муж вернул мне кольцо.
        - Как им пользоваться?
        Я помнила, что Кэри прикладывала кольцо к двери, прежде чем взяться за ручку, но Винсент сказал, что носить на пальце будет удобней.
        - Просто надевай, выходя на улицу, и когда, вернувшись, начнешь открывать дверь, дом тебя узнает.
        Я помнила, что согласно этикету, дверь передо мной должен открыть мужчина, но надо же было проверить! Когда я коснулась ручки, меня на миг словно окутала теплая шаль. Сами собой развернулись плечи, стало тепло и спокойно, но в следующее мгновение наваждение исчезло. Жаль.
        - Надо же, - изумился Винсент, заходя вслед за мной. - Похоже, дом принял бы тебя и без ключа.
        Странно. Впрочем…
        - Кто накладывал чары?
        - Я.
        - Может быть, дело в даре? Он у нас одинаков.
        - Нет, я приглашал в гости коллег, и…
        Он осекся, лицо снова приобрело нечитаемое выражение, и снова мне стало неуютно. Была бы кошкой - вздыбила бы шерсть и выгнула спину. Захотелось сбежать, спрятаться, пока не минует буря. Я отступила на шаг, подбирая слова, чтобы пожелать доброй ночи и скрыться в спальне. Даже рот открыла, а потом разум захлестнула волна ярости.
        Да какого рожна! Почему я должна бояться и прятаться от него, чтобы не попасть под горячую руку? В конце концов, я ни в чем не виновата, это меня едва не задушили! Подруга его бывшей, между прочим! И пусть только попробует на мне сорваться, я сама на ком хочешь… Убью. Пусть только рот раскроет - убью, и плевать на последствия!
        Я замотала головой. Нет, я всегда была несдержанной, могла и взорваться, и накричать - да что там, не далее чем сегодня утром устроила совершенно безобразную сцену. Но это было слишком даже для меня. Надо побыть одной и разобраться. Я попятилась.
        Винсент вздохнул.
        - Прости, я ушел в свои мысли вместо того, чтобы позаботиться о тебе.
        Меня захлестнуло ощущение вины. Как я вообще могла так про него подумать - «убью, пусть только рот раскроет!» Захотелось провалиться сквозь землю.
        Да что ж меня так бросает из одного настроения в другое, прямо пмс, которым я никогда не страдала. Или это он и есть, поди пойми, на каком дне цикла меня угораздило оказаться в этом теле. Может, в самом деле в этот раз просто меньше повезло с гормональным балансом?
        Муж шагнул ко мне, раскрывая объятья.
        - Иди сюда.
        Я встретилась с ним взглядом и вместо того, чтобы шагнуть навстречу, отступила.
        Сама не знаю почему, просто впервые с того времени, как мы оказались наедине в его кабинете, от Винсента веяло опасностью, и приближаться не хотелось.
        - Инга? - он протянул руку.
        Я не сдвинулась с места, но мой дар всколыхнулся, отталкивая мужа, не давая коснуться. Меня окружила прозрачная сфера, очень похожая на ту, что отгораживала нас с Винсентом от обрушившихся руин. Муж отдернул руку, точно обжегшись. А я вдруг успокоилась.
        Нет, не совсем успокоилась. Усталость, отголоски пережитого страха, беспокойство - за себя и за мужа, растерянность - слишком уж внезапной была эта попытка убийства, которая едва не удалась; раздражение на дознавателя, решившего подозревать Винсента. Но все это ни в какое сравнение не шло с той бурей эмоций, которая минуту назад бушевала внутри.
        - Даже так? - Муж дернул щекой. Я попятилась. Он потер лицо руками, словно пытаясь стереть с него всякое выражение. - Иди спать. Я сейчас в самом деле не самая приятная компания.
        - Прости, я не хотела. Сама не знаю, как… - Кокон исчез, будто лопнул мыльный пузырь, а в следующий миг меня скрутило так, что я разучилась дышать. Алая пелена бешенства, тревога, обручем сковавшая грудь, вина, прибивающая к земле. Да что ж это такое! Никакой выдержки не хватит! И, главное, почему? Мне не в чем себя винить!
        - Когда учишься магии, многое получается на чистой интуиции. Щит отличный. - Ему удалось справиться и с лицом, и с голосом. - Тебе сегодня досталось, неудивительно, что хочется спрятаться ото всех. Отдохни. Завтра будет другой день.
        - Да. Спасибо. Доброй ночи.
        Надо бы поцеловать мужа на ночь, хотя бы обнять, у него тоже был не самый приятный денек, но ноги сами понесли меня в спальню. Чем ближе была дверь, тем легче становилось, так что когда я взялась за ручку, чувствовала себя почти нормально. Неотрывный взгляд Винсента словно сверлил спину между лопаток, это мешало, но эмоции, разрывавшие разум, притихли. Я, наконец, смогла думать не только о том, что нужно держать себя в руках - и только тогда до меня дошло.
        Это были не мои эмоции!
        Немудрено, что Винсент предпочитает носить экран, это ж рехнуться можно, если так кроет каждый раз, когда оказываешься рядом с кем-то, испытывающим сильные чувства! И, похоже, его эмпатия работает в обе стороны, когда зашкаливают любые эмоции, не только вожделение.
        Но если я чуть не рехнулась от отголосков, каково ему сейчас?
        Словно подтверждая эту мысль, за спиной загрохотало, а потом раздался то ли рев, то ли рык. Я выскочила за дверь. Винсент, до сих пор был в коридоре. Снова зарычав, со всей дури шарахнул кулаком в стену, застыл, прислонившись к ней лбом и тяжело дыша. В паре метров позади него валялся слетевший с гвоздя пейзаж.
        Я замерла, не зная, как поступить. Здравый смысл подсказывал - не лезть под горячую руку, дать выпустить пар. Но и бросить его одного в таком состоянии было невозможно. Дар Винсента бился вокруг него, дрожал и переливался, точно пламя, готовое пожрать все вокруг. Убить, и плевать на последствия…
        Мой дар потянулся к нему легкой дымкой, которая распалась на отдельные пряди, и снова собрался, словно вьюнок, оплетающий колючую проволоку. Мелькнули алые нити, я моргнула. Нет, померещилось. Дар Винсента так же рассыпался на побеги, перевился с моим, успокоился. Видение растаяло.
        Муж поднял голову, встретился со мной взглядом.
        - Прости, - хрипло произнес он. - Я не хотел тебя пугать.
        - Ты не напугал. - Я шагнула к нему, и в этот раз не пришлось преодолевать себя.
        - Врешь, - он криво улыбнулся. Развернулся ко мне, опираясь одной рукой о стену, точно боялся упасть.
        - Не напугал, - повторила я. - Просто невыносимо видеть тебя в таком состоянии.
        - Ну так отвернись.
        Я покачала головой. Взяла его лицо в ладони, поднялась на цыпочки, поцеловала в уголок губ, подбородок, щеку - куда могла дотянуться.
        - Не дождешься. Я с тобой. Мы справимся. Вместе.
        Он улыбнулся - совсем не так, как только что. Бережно отвел мои руки. Я охнула. заметив окровавленные костяшки. Просто ссадина, мелочь, и все же жаль, что я не умею исцелять. Я поймала его кисть, подула.
        - У кошки боли… - Откуда я вспомнила это? Меня-то саму никто никогда так не успокаивал. - У собаки боли…
        Взгляд упал на перстень, защищающий от чужих эмоций. На месте. Но как тогда? Или просто никакой экран не выдержит такой бури? Похоже на то.
        - У Винсента заживи…
        Он негромко рассмеялся, привлек к себе.
        - Хорошая моя… - Муж зарылся лицом в мои волосы.
        Теперь его дар потянулся ко мне, сплелся с моим, укутывая, согревая нежностью и любовью. Его? Моей?
        Винсент изумленно выдохнул.
        - Ты тоже это видишь? - Ореол рассеялся, и он поправил себя: - Видела?
        Глава 5
        - Да. - Я тихонько вздохнула. Его объятья остались теплыми, в них по-прежнему хотелось задержаться, но исчезло что-то неуловимое, что-то, что нас связывало.
        - Вот, значит, почему дом тебя принял.
        - Потому что твой дар принял меня?
        - Или твой - меня. Кто теперь разберет?
        - Снова скажешь, что ни о чем подобном не слышал? - Я мягко высвободилась.
        - Скажу. Кое-какие идеи у меня есть, но… - муж вздохнул. - Сейчас я не в состоянии толком их обдумать, не то чтобы проверять.
        Я улыбнулась, вспомнив обещанную «серию экспериментов». Надеюсь, результаты первых опытов Винсент фиксирует лишь в памяти. Но я, пожалуй, тоже не в настроении сейчас. И одновременно хочется быть рядом с мужем.
        - Можно я останусь сегодня в твоей спальне? Одной мне будет неуютно.
        В первый раз на шок от насильственной смерти наложилось потрясение от нового мира и проблемы адаптации, которые заняли все мои мысли. Во второй пищу для раздумий и волнений подкинуло внезапное замужество. А сейчас почему-то думалось не о счастливом спасении, а о том, сколько ненависти, оказывается, на меня направлено - и ненависти деятельной. От этого становилось жутко. Не настолько, чтобы подпрыгивать от каждой тени, и все-таки сегодня мне нужен рядом кто-то живой и теплый.
        - Я сам хотел тебя об этом попросить. - Винсент снова обнял меня. - Чтобы не бегать каждый час проверять, все ли в порядке.
        Я поежилась.
        - Разве дома не безопасно?
        - Совершенно безопасно. Но я понимаю это разумом, а тревога не проходит. Я был уверен, что в мастерской Корси совершенно безопасно… - На его лице заиграли желваки. - Впрочем, незачем тебе об этом напоминать. Освальд прав, все это выглядит как сущий бред. - Он разжал объятья. - Погоди немного.
        Муж снял с шеи вестника.
        - Найди профессора Йона Стерри. Если он спит, не буди. Если нет, передай, что мы с женой хотели бы нанести ему визит утром.
        Вспышка. Прежде чем я успела переспросить, перед нами появился филин, маленький, в размахе крыльев не больше тетрадного листа.
        - Винсент, что случилось? - спросила птица дребезжащим старческим голосом.
        - Долгая история. Вы примете нас утром?
        - Я приеду сейчас.
        - Я вовсе не хотел…
        - Брось, в моем возрасте больше всего докучают бессонница и скука, ей навеянная. Ты избавил меня по крайней мере от второй. Сейчас буду.
        Мы переглянулись.
        - Дрессировал, говоришь? - не удержалась я.
        Есть люди, которые помчатся к ветеринару в любое время суток, если заболел домашний питомец. Другие даже к близкому родственнику не сорвутся среди ночи, пока их прямо не попросили помочь. Сейчас Винсент ни о чем не просил, но его наставник все же собрался приехать, не дожидаясь утра.
        - Дрессировал, - подтвердил муж. - Я был зверенышем, который всех ненавидит и хочет лишь выжить.
        В самом деле, едва ли во время знакомства с наставником он схватился за нож в первый раз. Нет, пожалуй, я не хочу знать, какие демоны прячутся в душе Винсента. Впрочем, сейчас это не самое важное.
        - Как я должна встречать гостя? Где? Вино, закуски? Сколько у нас времени?
        - Минут двадцать. В малой гостиной. Вино профессор предпочитает крепкое хлебное…
        Водку? Похоже на то.
        - …говорит, что от виноградного у него изжога. Насчет закусок - есть пироги. Могу тебе помочь собрать на стол, если хочешь.
        - Хочу.
        Зря я подозревала, что еда из стазисного ящика никуда не годится. Пироги, которые Винсент сложил туда утром, до сих пор были горячими, хотя лежавший рядом кусок сливочного масла оставался твердым. От запаха заурчало в животе, даром что утром я это уже ела. И все-таки ограничиваться одним блюдом как-то неловко даже несмотря на то, что ночь на дворе. Ладно бы подружка приехала с бутылкой и утешением.
        Я быстро перебрала содержимое сундука и обычных ящиков с припасами, сунулась туда, где Кэри хранила кухонные принадлежности. Не знаю, чья это заслуга - поденщицы или хозяина дома, но на кухне хватало и продуктов, и специй, и посуды.
        - К чесноку ты как относишься? - поинтересовалась я. - И профессор?
        - Я не вампир, - ухмыльнулся Винсент. - Профессор, насколько мне известно, тоже.
        Вот и отлично. Значит, фаршированные яйца. Часть - желток с горчицей и майонезом, часть - с сыром и чесноком, под водку самое то. Сами яйца Кэри сварила еще с утра, взбить майонез - дело пяти минут, чем я и занялась, пока муж нарезал запеченный окорок; а горчица уже была заварена в горшочке.
        Винсент утащил у меня из-под рук начиненную половинку яйца, одобрительно кивнул, откусив.
        - Интересно, - сказал он, дожевав. - Мне нравится. Что ты будешь пить?
        - Зависит от того, собираетесь ли вы выпить или напиться.
        Замахнуть рюмку я не против, а пить на равных с мужчинами даже пытаться не стану, тем более, что пока не поняла, как реагирую на алкоголь. Все прошлые знания и привычки остались в другом мире.
        - Я хотел посоветоваться с наставником, а для этого нужна ясная голова.
        Муж водрузил на поднос серебряный кувшин и две такие же стопки.
        - Тогда то же, что и вы.
        Кивнув, Винсент добавил еще одну стопку, выставил на поднос тарелки с едой. И, точно гость только этого и дожидался, позвонили невидимые колокольчики.
        - Пойдем, - муж протянул мне руку. - Я открыл дверь, но не встретить наставника будет невежливо.
        Зайдя в дом, профессор окинул нас обоих быстрым взглядом, и на его лице промелькнуло облегчение.
        - По крайней мере, оба живы и выглядите здоровыми, - сказал он после того, как мы обменялись приветствиями.
        - Да, Предвечная уберегла. - ответил Винсент. Жестом предложил гостю пройти в дом.
        Стерри неодобрительно покачал головой, глядя на картину, валяющуюся на полу, муж, кажется смутился. Накрыл ладонью разбитую руку, а когда убрал, кровь с костяшек исчезла и кожа заросла. Ну будто школьник, которому очень важно, что о нем подумает любимый учитель. Хотя в каком-то смысле так оно и было.
        - Так зачем ты вытащил старика из дома посреди ночи? - поинтересовался профессор, когда мы все устроились в малой гостиной.
        Вообще-то он сам напросился в гости, но я предпочла придержать эту мысль при себе. Не так много у моего мужа близких людей, чтобы катить на них бочку по пустякам. Да и я была благодарна Стерри за помощь, пусть и понимала, что он помогал скорее мужу, чем мне.
        - До сих пор ты не присылал вестника в такое время, - продолжал он.
        - Простите, наставник. Я немного потерял голову, - смиренно повинился Винсент.
        На столе появилась еда и выпивка. Стерри приподнял бровь, когда муж поставил передо мной стопку и налил… да, судя по запаху - водки. Я мысленно улыбнулась - Винсент мог говорить что угодно, но эту манеру демонстрировать удивление с легким налетом неодобрения он явно подцепил у наставника. Дрессировал, значит…
        - Если вы возьметесь учить Ингу правилам поведения в свете, расскажете, что крепкие напитки не приличествуют женщинам. - Ответил муж на безмолвный вопрос, повисший в воздухе. - Но сейчас ей это нужно. Как и мне. А еще я не хочу, чтобы у вас создалось неправильное впечатление о моей жене. Она дорога мне такой, как есть.
        А что за впечатление обо мне сложится у Стерри сейчас? Как о начинающей алкоголичке? Не хотелось бы. Я едва не рассмеялась пришедшей в голову мысли - чувствую себя так, словно знакомлюсь с родителями кавалера, пытаясь им угодить. Хотя профессор наверняка сделал какие-то выводы, еще когда помогал мне доказать, что Винсент в здравом уме и твердой памяти, а не находится под влиянием моих несуществующих ведьминских чар.
        - Возьмусь. Похоже, ты в самом деле потерял голову, и совсем не «немного», - заметил профессор. Отсалютовал нам стопкой, выпил, одобрительно крякнув, сунул в рот половинку яйца. Винсент повторил его действия, занявшись рыбным пирогом. Я тоже предпочла закуску посущественней: с утра маковой росинки во рту не было. Какое-то время все сосредоточенно жевали.
        - Потерял. - Муж, наконец, нарушил тишину. - И действительно не «немного». Но не из-за того, о чем вы думаете. Сегодня я едва не овдовел.
        Рука профессора, держащая надкушенное яйцо, повисла в воздухе.
        - Рассказывай.
        Винсент открыл было рот, но наставник жестом остановил его.
        - Сперва Инга, это ведь с ней что-то произошло?
        Сам рассказ уложился в пару предложений, но профессору этого показалось мало.
        - Как ты сумела дозваться его? - Он кивнул на Винсента.
        - Не знаю. Просто подумала о нем.
        - О нем? Не о маме-папе, а о человеке, которого знаешь несколько дней? Так хорош оказался, - он хлопнул кулаком по полусогнутой ладони, - что обо всех забыла, даже на тот свет собираясь?
        Я вспыхнула. Может, зря, может, этот жест здесь ничего не значит… Нет, судя по тому, как стиснул зубы муж, я все поняла правильно. Открыла рот, но Винсент успел первым.
        - Наставник, еще один такой выпад, и я попрошу жену удалиться. Я обязан вам всем, но не она, и потому…
        - А что я такое сказал? - деланно изумился профессор.
        Я сжала колено мужа под столом, успокаивая. Манера общения профессора, разительно отличавшаяся от той, что я наблюдала раньше, наводила на мысли о стресс-собеседовании. Конечно, могло быть и так, что на людях он ведет себя прилично, а в узком кругу позволяет себе распоясаться. Или не нравлюсь я ему… хотя нет, не нравилась бы с самого начала - нашел бы способ не позволить Винсенту жениться, не унижая прилюдно прямым приказом.
        Но если Стерри сознательно меня провоцирует - то зачем? Чтобы заставить сболтнуть лишнего? Показать свои истинное лицо и характер? Так мне скрывать нечего… почти нечего. Ни в каких местных интригах я не замешана, камня за пазухой не держу. Характер, конечно, не сахар, но какая есть - такая уж есть.
        - Я тоже очень многим обязана вам, профессор Стерри. - Я постаралась, чтобы голос звучал спокойно. - Без вашей помощи я бы не справилась с тем ритуалом, и кто знает, чем бы это кончилось для меня и Винсента. - Я жестом предложила ему кусок пирога, профессор покачал головой, и я продолжила: - Что до вашего вопроса - я сирота и не помню родителей. И даже если у меня был кто-то близкий до того, как пробудился дар, этого я тоже не помню. Так о ком мне было думать, кроме как о человеке, который вытаскивал меня из рушащегося здания вместо того, чтобы спасаться самому? Который…
        - Уймись, - перебил меня профессор разом сменив тон. Сейчас он походил на добродушного дедушку. - А то твой муж сейчас нос задерет так, что небо проткнет. Значит, просто подумала о нем?
        - Кажется, да.
        - Кажется?
        - К тому моменту я уже почти ничего не соображала. Просто…
        - Жить хотелось?
        - Да.
        На его лице промелькнуло выражение, которое я не успела понять.
        - А, может, не просто подумала, а позвала? Потянулась силой?
        - Может быть. Я правда тогда не соображала особо. Просто рвалась, пока сил хватало, а помощи было неоткуда ждать, кроме Винсента. - На миг меня захлестнули воспоминания, и я, внутренне передернувшись, потянулась к горлу. Муж поймал мою руку, погладил пальцем тыльную сторону кисти. Я выдохнула. Все хорошо. Я жива. Я в безопасности.
        - Хорошо, не помнишь так не помнишь. - согласился Стерри. - Я в такие моменты, наоборот, запоминаю все так отчетливо, что картину писать можно, но все мы разные. - Он сменил объект внимания. - Твой черед, мальчик.
        Глава 6
        Муж тоже уложился в несколько предложений. Сидел, скучал, потом словно что-то толкнуло. При этих словах Стерри вскинулся, но, когда Винсент прервался, ожидая вопросов, махнул рукой - дескать, продолжай, и тот продолжил. Снял, значит, перстень, ужаснулся тому, что почувствовал, и рванулся на помощь.
        Сказанное трупом профессор заставил воспроизвести дословно. В прямом смысле - слово в слово, по три раза переспрашивая, уточняя формулировки. От этого дотошного допроса у меня начали закипать мозги, муж оставался невозмутимым. Занятно, у нас обоих оказалась отличная память на подробности, потому что, слушая его, я не нашла расхождения с собственными воспоминаниями. Профессия обязывает, видимо.
        Наконец, Стерри, оставил Винсента в покое. Тяжело замолчал, так что я поежилась под его взглядом. Муж напрягся. Профессор, меж тем, не спрашивая сам плеснул себе в стопку, выпил не закусывая и подался вперед, тяжело оперевшись ладонями о стол.
        - И ты, значит, решил, что ректор подговорила подругу убить соперницу? Потому и заметался, точно курица с отрубленной башкой?
        Винсент кивнул, и профессор рявкнул:
        - Надо было не кулаками в стенку стучать, а головой с разбегу! Может, когда искры из глаз посыпались бы, увидел бы, что на тебе свет клином не сошелся!
        - А что я должен был подумать? - взвился Винсент.
        - Да ты вообще не думал! Ты от гонора надувался - две такие бабы из-за тебя сцепились! Потому что если бы задумался хоть на миг, понял бы, что Мия сука зубастая, но не дура! Дуру ученый совет ректором не поставит! И Корси не дура! А это покушение выглядит запредельной глупостью!
        На лице Винсента возмущение сменилось растерянностью, а потом муж спрятал лицо в ладони глухо застонав. Видимо, понял, что именно упустил. Профессор, меж тем, не унимался.
        - Хорошо, придушила Корси твою жену. Дальше как ей себя вести? Сделать вид, что жертва сама в веревке запуталась? Подвесить тело к потолку, дескать, отлучилась на минуту, а в это время счастливая новобрачная руки на себя наложила? Спрятать труп и заявить, что клиентка сбежала через заднюю дверь невесть куда? Поднять и вернуть тебе, авось не заметишь разницы? На что она, по-твоему, рассчитывала? Полагала, будто ты так обрадуешься вновь обретенной свободе, что сам поторопишься избавиться от тела, осыпав убийцу благодарностями?
        - Хватит. Пожалуйста, - не выдержала я. - Все ошибаются.
        - Такие ошибки простительны соплячке вроде тебя! - снова рявкнул Стерри. - Это вам, девкам, нравится, когда из-за вас перья во все стороны летят. А он - взрослый мужик, профессор некромантии, думать должен, а не хвост распускать павлином! Ладно бы пацан, понятно бы было, почему на уме только, что хрен стоит и баб кругом…
        - Довольно! - Винсент вскочил, едва не опрокинув стол. Я сжалась на стуле - его гнев шарахнул по мне незримой волной, на миг оглушив. Стерри остался недвижим, глядя на воспитанника снизу вверх. Какое-то время они молча сверлили друг друга взглядами. Наконец, Винсент разжал кулаки, медленно сел.
        Интересно, со своими студентами профессор так же общается? Тогда, пожалуй, поищу другого преподавателя этикета. Мои мозги работают куда лучше, когда на меня не орут. Стерри, похоже, заметил мое возмущение прежде, чем я сумела справиться с лицом.
        - Не смотри на меня так, - совершенно другим тоном сказал профессор. - Кому много дано, с того много и спросится, а Винсент - очень талантливый мальчик.
        - Интересный способ развивать талант: тыкать мордой, будто щенка в лужу, - не удержалась я. - Еще можно розги попробовать. Некоторые считают, что стимуляция большой ягодичной мышцы рефлекторно улучшает мозговое кровообращение.
        Стерри усмехнулся, и я поняла, что он добился своего - вынудил меня сбросить маску тихони, предпочитающей помалкивать при мужчинах. Ну что ж, я не тихоня и никогда ей не была. Наверняка муж не нуждался в моей защите, но и смолчать я не могла.
        - Не надо. - Винсент упорно сверлил взглядом стол. - Если бы я сразу сообразил посмотреть, не подчинен ли разум Корси, возможно, сейчас у нас были бы ответы. А так…
        - А так ты по-прежнему остаешься единственным обученным некромантом Джеима, и над твоей головой по-прежнему висит топор. - Негромко произнес профессор. - Прости меня, мальчик. Я накричал не на тебя, а на свой страх.
        Муж поднял голову.
        - Вы поняли?
        - Давно. Ждал, когда ты придешь ко мне с этим, хотя, видит Предвечная, пока я не соображу, что происходит и как тебе помочь. Могу разве что заставить Мию сляпать направление в Каэрт или еще куда подальше, разрабатывать какой-нибудь никому не нужный проект.
        - Невозможно бегать вечно. Хотя жену я бы отослал.
        - Я не поеду. Без тебя не поеду! - Я вцепилась в руку мужа, как будто меня собирались отправить в дальние края прямо сейчас.
        Винсент невесело усмехнулся. Я потянулась к нему - обнять, утешить - и вместе со мной колыхнулся дар. Вспомнила, что мы не одни, оборвав движение на середине. Снова повернулась к гостю - и снова заметила очень странный взгляд профессора, точно он подозревал меня в чем-то. Но прежде, чем я успела всерьез над этим задуматься, Стерри обратился ко мне:
        - Допустим, некромант не успел обследовать живую. Что нужно было спросить у мертвой?
        Я моргнула, соображая, почему профессора вдруг заинтересовало именно мое мнение.
        - Я, конечно, не дознаватель… - начала было я, и Винсент тут же перебил.
        - Инга не разбирается в таких вещах.
        Это что за поворот? Я бросила на мужа быстрый взгляд, но лицо его было непроницаемым.
        - Может, позволишь твоей жене говорить самой за себя? - вкрадчиво произнес Стерри.
        Муж, кажется, именно этого и не хочет. Почему? Что случилось?
        - Мне в самом деле не хватает знаний для того, чтобы сделать выводы, - попыталась я потянуть время.
        Хоть бы взглядом дал понять, что не так! Но Винсент смотрел на наставника, не на меня. А наставник, кажется снова начал заводиться.
        - Ты некромант, или так, погулять вышла?
        - Я личинка некроманта.
        - Личинка, твоя правда, - усмехнулся профессор. - Ну так учись думать, если хочешь стать бабочкой. Или ждешь, что за тебя все разжуют и в рот положат?
        Бабочка некроманта. Звучит. Я развеселилась, представив этакого бражника «мертвая голова»[2 - . Африканская бабочка, у которой на спинке узор, напоминающий человеческий череп] размером в человеческий рост. Напряжение спало. В самом деле, что нашло на мужа?
        - Чтобы думать, нужно хоть что-то знать, - продолжал упираться Винсент. - В правильно заданном вопросе - половина ответа.
        Стерри набычился, глядя на воспитанника.
        - Ты вроде хотел, чтобы я учил твою жену. Но когда я пытаюсь этим заняться, лезешь под руку.
        - Хотел. Чтению, письму и этикету. Некромантии я намерен учить ее сам.
        - Ревнуешь, что ли? - хохотнул профессор.
        - Нет.
        Ревнует? Это просто смешно. Или причина в чем-то другом?
        - Тогда помолчи. Я буду учить ее так, как считаю нужным - а я считаю, что нет ничего важнее умения думать, и время суток не имеет значения. Итак?
        Показалось мне, или во взгляде мужа промелькнуло что-то, похожее на отчаяние? Или он просто не хочет, чтобы его снова тыкали носом в ошибку?
        - Инга, я слушаю, - настаивал Стерри.
        Я поколебалась с полмига - может, изобразить дурочку? Нет, не получится. В споре с инквизитором прошлой ночью я вела себя не как дурочка. И если он будет меня учить, тоже быстро сообразит, что я пытаюсь навешать ему лапши на уши.
        - Чтобы понять, что именно дознаватель упустил при допросе, мне нужно знать, как именно воздействуют на разум. На каком расстоянии это возможно? При каких условиях?
        - А почему ты уверена, что Корси подчинили разум? - быстро переспросил профессор.
        - Но… - Я на миг растерялась. Заставила себя собраться, вспомнив о стресс-собеседовании. - Для начала, это предположил Винсент, а он в таких вещах разбирается куда лучше меня.
        Я покосилась на мужа, но вместо того, чтобы подтвердить мои слова, он неотрывно смотрел на наставника. Я чего-то не понимаю. Очень сильно не понимаю.
        - Но если предположить, что Винсент может ошибаться, и подумать самой… Вы правы, во всем этом слишком много неувязок, которые можно объяснить лишь двумя предположениями.
        - Двумя?
        - Возможно, больше, но мне не хватает знаний.
        На лице мужа заиграли желваки. Положив себе потом спросить, что на него нашло, я продолжала:
        - Первое - безумие. Бредовые идеи могут рождаться по самым ничтожным поводам. Например, потому, что подруга поплакалась на злыдню-разлучницу. И реализовывать подобные идеи человек может очень целеустремленно.
        - Доводы за и против? - не унимался Стерри, и я почувствовала себя словно на экзамене, когда смотришь в билет и обнаруживаешь там ровно те вопросы, до которых не успела дойти в последнюю ночь зубрежки.
        - Не знаю. Я не была знакома с покойной. Разве что могу сказать, что, беседуя с ней, не заметила ничего странного. Возможно, что-то прояснит разговор с ее родственниками.
        А возможно, и нет. Родственники часто замечают последними. К тому же здесь нет диспансерного учета и бланков рецептов на некоторые препараты, которые могли бы обнаружиться в доме. Как и эксперта-психиатра, способного сделать выводы задним числом.
        - Хорошо, вторая гипотеза, - спросил Стерри.
        - Либо разум Корси подчинили, велев убить. Меня или кого-то другого. И если это так, чтобы понять, о чем нужно было спросить труп, мне нужно знать, что именно необходимо, чтобы подчинить разум и как близко для этого должен находиться маг… ведьма.
        Профессор не торопился с ответом, и муж, перестав изображать ледяную статую, пояснил:
        - На расстоянии взгляда. И нужна вещь, которой касался человек.
        - Касался? - уточнила я. - То есть если бы кто-то стащил с прилавка пучок зелени, до которого я дотронулась утром, он смог бы…
        Мне очень не нравилось выражение лица Винсента. Безразличная маска, будто он изо всех сил пытался не сорваться. И тон тоже стал сухим, как у лектора. Хотя в какой-то мере происходящее и было лекцией.
        - Нет, такого мимолетного взаимодействия недостаточно. Нужно что-то, чем человек пользуется. Идеальный вариант - личная вещь, которую носят постоянно. Кольцо, гребень, нижнее белье… нестираное нижнее белье.
        Я представила, как негодяй пытается стащить мои грязные трусы, и снова развеселилась. Припомнила, как у меня в общаге в самом деле уперли замоченные для стирки кружевные трусики - дорогие, зараза, были. Может, тоже хотели мозги промыть? Потом вспомнила поверья, что навести порчу можно по волосам, оставшимся в зубьях расчески, и веселиться сразу расхотелось.
        Винсент, между тем, продолжал все тем же сухим лекторским тоном:
        - Но сойдет и рабочий инструмент, которым пользуются. Самописка, например. В случае Корси - та же мерная веревка или ножницы.
        - Кухонный нож? - уточнила я, пытаясь понять, насколько часто нужно пользоваться вещью.
        - Нет, если его регулярно мыть. Нужно что-то, на чем сохраняется след духа, а вода смывает его. Так что кухонный нож не подойдет, но сгодится, скажем, кинжал, который человек часто носит при себе
        Я поймала на себе внимательный взгляд профессора Стерри. Смотрит, словно дыру проглядеть хочет. Теперь с этим что-то не так. Или это у меня нервишки шалят?
        Значит, чтобы подчинить разум, нужна вещь и визуальный контакт, необязательно двусторонний. Так о чем должен был спросить сегодня Освальд, если бы заподозрил, что модистка действует не по своей воле?
        Глава 7
        Если целью была я…
        - Если намеревались убить именно меня, не помешало бы спросить, кто был у модистки сегодня.
        - Почему сегодня? - Профессор заговорил быстро, отрывисто, словно специально, чтобы я не успела обдумать ответ. Впрочем, тут и думать было не о чем.
        - До вчерашнего вечера никому бы и в голову не взбрело, что я могу у нее появиться. По большому счету, меня и не знал никто. Значит, эту личную вещь забрали сегодня.
        - Другие варианты?
        Я пожала плечами.
        - Пока Винс… профессор Оркан не взял меня в жены в присутствии половины университета…
        - Четверти, от силы. - Стерри усмехнулся, но взгляд его не смеялся, оставаясь внимательным и жестким. - Но ты права, сегодня там только о вас и говорили…
        Винсент поморщился, словно у него заныли все зубы разом.
        - Неважно, половины или четверти. - продолжала я. - Важно, что до того времени я была никем, и вдруг без повода, попытка убийства… собственно, поэтому мне сразу не бросились в глаза те неувязки, о которых вы говорили. Растерялась от неожиданности.
        А еще не знала, какие тут законы. В нашем мире много веков подряд аристократ мог убить простолюдина и отделаться порицанием и копеечным штрафом. Может, пока я не полноправный маг, моя жизнь и ломаного гроша не стоит?
        - Они не бросились тебе в глаза потому, что ты вряд ли была в состоянии анализировать после того, как едва не погибла, - вмешался муж. - А сейчас ты наверняка слишком устала, чтобы упорно думать. Иди спать, мы поразмыслим над этим без тебя, а завтра…
        - Уже сегодня, - перебил его Стерри. - Инга, ты в самом деле устала? Говоришь связно, соображаешь быстро.
        Я едва не брякнула, что вполне бодра и вообще, какого рожна муж так явно хочет меня отослать? Но до сих пор он явно знал, что делает, даже когда я не сразу понимала, что к чему. Наверное, и сейчас знает.
        - Да, - я позволила себе на пару мгновений расслабить спину, ссутулившись. - Мне так и не удалось отдохнуть после всех волнений, приятных, - я коснулась руки мужа, заглянула ему в глаза, пытаясь понять, что у него на уме. Тщетно. Проще мысли статуи понять. - …и жутких, которые не хотелось бы обсуждать.
        - Но ты уже их обсуждаешь. Так что потерпи еще немного, скоро закончим, - профессор бросил быстрый взгляд на Винсента. - Кому ты не доверяешь, мне или своей жене?
        - Я верю вам обоим, как себе самому, - все так же сухо произнес муж. - Но если ты считаешь, что мне нравится слушать, как жена выискивает мои ошибки, подумай еще раз.
        Так дело в этом? Задетое самолюбие - штука страшная, а наставник еще и наорал на Винсента при мне. Но глупеть поздно, остается попытаться сгладить острые углы, сообразить бы только как.
        Как меня угораздило влюбиться в человека, которого я почти не знаю? Что может успокоить его?
        - Никому такое не понравится, - подтвердил Стерри. - Но и тебе придется потерпеть. На ошибках учатся, и не лишай такой возможности ни себя, ни Ингу. - Он снова переключился на меня. - Продолжай, девочка.
        На чем там я остановилась?
        - Словом, на мне свет клином не сошелся, и потому куда вероятней, что метили в кого-то другого. Может быть, изначальной целью был Винсент, он ведь вчера посещал Корси не в первый раз. Или даже не Винсента хотели убить, а любого некроманта города.
        - До тебя в Джеиме не было женщин с даром некроманта.
        - Я помню. Но судя по тому, как нас вчера встретили, дама со спутником для госпожи Корси не редкость. И неважно, одного ли круга пара, или мужчина привез содержанку… важно, что в этом месте бывают многие маги, в том числе и некроманты. И если так, если я оказалась не целью, а просто некромантом сферическим в вакууме, расспрашивать о гостях модистки бесполезно: кто знает, когда утащили какую-нибудь личную вещь и насколько личной она была?
        - В вакууме? - переспросил Стерри.
        Я похолодела. Так вот чего боялся Винсент, и вот почему он хотел меня отослать! А до того я брякнула про большую ягодичную мышцу. И про рефлексы. Открыли ли тут рефлексы? Лучше бы муж вместо того, чтобы пытаться держать меня подальше от профессора, какое-нибудь заклятье немоты наложил. Невозможно же ежесекундно контролировать каждую свою мысль, каждое слово.
        Ну что ж, придется снова включать режим амнезии. Хотя с Винсентом не прокатило, а Стерри намного старше, опытней и явно нескоро выживет из ума. Разве что с помощью мужа удастся отболтаться…
        - Ты тоже читала об опытах с чашей и трубкой, наполненной ртутью? - не унимался профессор.
        Нет, в эту ловушку я не попадусь.
        - Я не умею читать.
        - Некромант сферический в вакууме, - медленно процитировал Стерри.
        - Не знаю, откуда я это подцепила. - Я демонстративно оглядела себя, намекая на простое платье. Взгляд зацепился за кровавое пятно на груди: надо бы застирать. - Может быть, прислуживала кому-то образованному, нахваталась словечек, которые сама не понимаю.
        Я развела руками. Делать глупое лицо не стала - все равно профессор не купится на растерянный взгляд широко распахнутых глаз.
        - Будем надеяться, что память вернется, - вмешался Винсент.
        - Будем надеяться, - согласился с ним Стерри. - Возвращаясь к предмету нашего обсуждения. Я не думаю, что целью был любой некромант Джеима. С мужчиной Корси бы не справилась.
        Я пожала плечами:
        - Мужчине куда проще подсыпать яд в чай или вино.
        - У большинства растительных ядов неприятный вкус, - быстро, словно отбивая подачу, возразил профессор.
        - Мышьяк не имеет ни вкуса, ни запаха.
        Не то чтобы мне хотелось непременно доказать, что целили не в меня, или переспорить Стерри. Но любую гипотезу нужно обдумать как следует, прежде чем отвергнуть, а не подгонять факты под желаемые. И думать куда удобнее, когда аргументы «против» услужливо подкидывают другие.
        - Мышьяк действует не сразу, при первых признаках недомогания жертва позовет целителя, и все обойдется, - возразил профессор. - То же касается и многих других ядов.
        - Циан… экстракт косточек персика или миндаля безвкусен и действует почти мгновенно.
        - Слишком редкий и дорогой. К тому же, тогда отравили бы вас обоих.
        - Перерезать горло из-за спины. Пырнуть ножом в печень. Шарахнуть молотком по затылку…
        - Откуда у портнихи молоток?
        А чего бы и нет? У меня дома был молоток. У меня даже топорик был, неизвестно зачем.
        - Сковородка тоже сойдет.
        - Слишком легкая, оглушит, но не убьет.
        - Хорошие сковородки тяжелые.
        - Кто ты такая? - спросил, Стерри не меняя тона.
        Винсент выругался, уже не скрывая досады. Я тоже ругнулась себе под нос. Не быть мне Штирлицем, а еще говорят, на ошибках учатся. Горбатого могила исправит, и мне пора присваивать олимпийский разряд по танцам на граблях.
        Отпираться бесполезно: если Винсент совсем недавно вцепился в меня точно клещ, профессор и подавно не оставит в покое просто так. Этот еще въедливей, в силу возраста. Так что ему сказать? Или ничего не говорить, просто встать и уйти, заявив, что не намерена развеивать чужие глупые фантазии, и пусть что хочет, то и делает? Не будет же он удерживать меня силой.
        Или будет? И как поступит в этом случае муж? На чью сторону встанет? Хотя тут и гадать нечего: гормоны гормонами, но этого кота, то бишь меня, он второй день видит, а с профессором много лет знаком. Как бы ни хотелось быть для него единственной, женщин много. Отец - один. Пусть и не по крови.
        Это если оставить в стороне тот очевидный факт, что профессор Стерри может создать профессору Оркану немало проблем в дополнение тем, что готовит ректорша. Даже, пожалуй, больше - судя по тому, что он вчера отчитал начальницу точно девчонку.
        Похоже, я колебалась слишком долго. Профессор откинулся на спинку стула вроде бы расслабленно, но я заметила, как колыхнулась магия. Точно он собирался ударить - или отразить удар. И тут же ожил дар Винсента. Кого он готовится защищать? И от кого? Я-то могу максимум тарелкой в голову запустить.
        - Отпусти силу, - приказал профессор, глядя на меня в упор. - Тебе со мной не тягаться.
        Да я и не собиралась вообще-то. И даже к дару не тянулась. Но прежде чем я открыла рот, он добавил:
        - Твоя жена опасна, и неважно, убийца она или ведьма.
        - Да вы издеваетесь! - Я вскочила, едва не опрокинув стол. И одновременно подлетел со своего места Винсент, прижал к себе, как в тот миг, когда вокруг рушились стены. И так же, как и тогда, вокруг замерцало темное пламя щита. Стерри зашипел, магия на миг притихла, опала и снова взвихрилась. Висент развернулся, оказавшись между мной и наставником, объятья его стали железными, и все тело напряглось, точно он ждал удара в спину.
        - Мальчик, отойди, - медленно проговорил Стерри. - И дай нам поговорить спокойно.
        - Ты собирался ударить, а не разговаривать. - процедил Винсент, не обернувшись.
        - Я лишь упреждал удар. Она хотела напасть. Смерть всколыхнулась.
        - Неправда! - вскинулась я.
        - Правда, - шепнул Винсент, и добавил вслух: - так бывает у новичков при волнении, тебе ли не знать.
        - У новичков? Или у сильной ведьмы - настолько сильной, что ей удалось притвориться далеко не слабым некромантом?
        Да у них что, соцсоревнования с инквизитором, кто больше ведьм найдет? План горит?
        - Инга не ведьма.
        - Я не вижу другого объяснения. Отойди.
        Они тут все с ума посходили, что ли?
        - Не отойду.
        - Если ты думаешь, что я побоюсь тебя зацепить - ошибаешься. Лучше залечивать рану и ненавидеть меня, чем не проснуться однажды утром, или проснуться одурманенным и умереть от рук инквизиции.
        Может, он не всерьез? Может, просто провоцирует? Меня или Винсента? Или нас обоих? Зачем? Но напряженные руки мужа, обнимавшие меня, показывали, что профессор вовсе не шутит.
        - Нет. Через мой труп.
        Они всерьез. Господи, они оба всерьез!
        - Не надо, - прошептала я, пытаясь заглянуть мужу в лицо, но Винсент держал слишком крепко - не отстранишься, не вырвешься. - Не подставляйся. Пожалуйста…
        - Отойди, - настаивал Стерри.
        - Нет, - повторил Винсент то ли мне, то ли наставнику.
        - По-моему, это вы одурманены, профессор! - Мой голос сорвался. - Не вы ли всего лишь сутки назад помогли мне опровергнуть эти нелепые обвинения?
        - И очень об этом жалею. Если бы я вчера поговорил с тобой как следует… Но ты выглядела обычной девчонкой. Растерянной, напуганной. Неглупой, да. С редким даром, который стоило сохранить, особенно учитывая все обстоятельства. Даже заходя сегодня в ваш дом, я был уверен, что ты просто милая девочка, которая постарается стать Винсенту хорошей женой хотя бы из благодарности…
        - Инга - не ведьма! - рявкнул Винсент, по-прежнему не оборачиваясь.
        - А потом я с тобой поговорил, - продолжал Стерри, словно не слыша. - Подробно и обстоятельно. У тебя речь хорошо образованного мужчины. Или целительницы. Значит, на кладбище, где тебя подобрал Винсент, ты лишь изобразила проснувшийся дар, чтобы добыть настоящий диплом.
        В огороде бузина, в Киеве дядька.
        - Как одно следует из другого?
        - Женщин не принимают в университеты. Для бездарей, я имею в виду. То есть либо ты получила диплом целителя - но после этого незачем изображать некроманта. Либо тебя учили справляться с кровавым даром - из ведьм выходят отличные целители - и попутно ты нахваталась знаний, которых не может быть у женщины с едва проснувшимся даром.
        - Ничего я не изображала! Вы же сами видели, что мой дар - смерть! Вы же сами помогали мне со схемой, когда нужно было доказать, что никто не покушался на волю Винсента! Расчертить ее еще раз? Давайте я это сделаю. Сколько раз мне еще призвать дар, чтобы от меня, наконец, отстали с этим идиотским «ведьма»?
        - Видишь ли, - голос профессора звучал обманчиво мягко. - Только полная дура будет прилюдно являть кровавый дар. Зато можно успешно притворяться кем-то другим.
        - Это как? Заставить всех вокруг поверить, что они видят не то, что на самом деле, как утверждал Клаус? - Я дернулась, инстинктивно пытаясь выглянуть через плечо мужа: разговаривать, не видя лица противника, было сложно. - Он что, вас индуцировал этим бредом? Давайте, повторите за ним и то, что я разнесла факультет, чтобы отвести от себя подозрения!
        Глава 8
        - «Индуцировал», - издевательским тоном повторил Стерри и добавил: - Клаус сказал заведомую чушь, потому что не имел права сказать правду. Я не инквизитор, и клятвы молчать не давал, потому… Ведьмы умеют скрываться. Очень хорошо умеют. Конечно, никто не сможет одурманить всех вокруг, внушив одну и ту же иллюзию, но это и не нужно. Достаточно не пользоваться своим даром на людях. Обращаяться к другим видам магии. Стихиям. Исцелению. Или некромантии. Собственно, так и делают все ведьмы…
        Да что он мне лапшу на уши вешает?!
        - Так делают все маги! Бытовая магия - это смесь стихий! Исцеление, опять же!
        - Тебе откуда знать, если дар проснулся пару дней назад и ты даже поучиться толком не успела?
        - Винсент сказал. И исцелением он пользуется. Да хоть сегодня, внизу, вы сами наверняка заметили. Он тоже ведьмак?! - Я снова дернулась, и снова не удалось вырваться из объятий мужа. - Да пусти же ты, с этого параноика станется и тебя укокошить заодно со мной!
        Винсент молча качнул головой - я не увидела движение, только почувствовала, когда подбородок скользнул по моей макушке. Все еще напряженный: тело под камзолом казалось стальным. И все так же темнел вокруг щит.
        - Скажи ему правду, - посоветовал он.
        - Правду? - Я горько рассмеялась. - Чтобы меня не убили на месте, как ведьму, а повесили как еретичку?
        - Какую правду? - заинтересовался Стерри. - И о какой именно ереси речь?
        - Я обещал молчать, - бесстрастно произнес Винсент.
        - Ну что ж, молчи, - хмыкнул профессор. Продолжил сухим лекторским тоном: - Много веков ведьмы живут среди нас, оставаясь нераскрытыми. Любой дар заметен, только когда им пользуются, увидеть незадействованный дар можно лишь у непробужденных магов за месяц-два до того, как он прорвется спонтанно…
        Интересно, врет или нет? Наверное, все-таки нет, иначе Винсент бы возмутился или с самого начала потребовал проверить меня магией и отвязаться, наконец.
        - Считается, что ведьм истребили, и новые появляются крайне редко. Но это не так. Я не могу сказать, сколько их благополучно дожило до глубокой старости, так и оставшись невыявленными. Впрочем, тебе это наверняка известно лучше, чем мне.
        Нет, он в самом деле издевается. Или держит меня за круглую дуру, неспособную увидеть в этой логике дыру, в которую КамАЗ проедет.
        - Если их никто не раскрыл, откуда известно, что ведьм немало? Это как с идеальным преступлением - нельзя сказать, существует ли оно, потому что раскрытое преступление перестает быть идеальным.
        Что я несу? И после этого кто-то поверит, будто я - обычная девчонка из низов? Хотя он и так уже не поверит…
        - Наставник полтора века был университетским дознавателям, - сказал Винсент.
        - Ну, хоть не инквизитором, - нервно хихикнула я. - Профдеформация - страшная штука.
        Винсент неровно вздохнул.
        - Надо было мне сразу отправить тебя спать.
        - Это лишь оттянуло бы неизбежное, - заметил профессор все тем же лекторским тоном и обратился ко мне, не меняя интонации, словно ему было все равно, с кем говорить: - Потом мне надоело, но память-то никуда не денешь. Маг может пользоваться не только своим даром. Или - исключительно не своим даром. Да, в таком случае ведьма никогда не достигнет особых высот, но когда речь идет о жизни и смерти, не до амбиций…
        - Даже странно, что вы не объявили всех слабых магов ведьмаками и не уничтожили в профилактических целях, - не удержалась я от ехидства.
        И снова профессор сделал вид, что не услышал.
        - Поэтому обычно ведьмы получают дипломы бытовых магов: там не нужно особой силы, лишь умение. Ты решила прикинуться некромантом. Рискованно, но могло бы получиться, если бы ты не привыкла общаться с образованными людьми. Теми, кто пробудил твой дар и научил им пользоваться. Научил обращаться к другим разновидностям магии и поднимать мертвых. - Он помолчал. - Скорее всего те, кто тебя учил, не замешаны в убийствах некромантов, иначе ты не оказалась бы под развалинами, да и сегодня… Но рано или поздно ты решишь, что проще одурманить, подчинить разум напрямую, чем пытаться договориться с Винсентом, и я не намерен этого дожидаться.
        Я застонала. Ну вот как, как доказать, что я не верблюд?
        - Инга, - едва слышно повторил Винсент. - Расскажи правду.
        - И окончательно убедить твоего наставника в том, что я ведьма? Ты сам говорил, это их ересь. - Я горько рассмеялась. - Знаешь, я в самом деле начинаю чувствовать себя ведьмой. Нашего мира. Когда женщину подозревали в колдовстве, ее связывали и бросали в воду. Утонула - можно выдохнуть, невиновна, упокой господь ее душу.
        - Господь? В вашем мире? - тут же вцепился в мои слова профессор, но мне уже было все равно. Время играло ему на руку: рано или поздно Винсент устанет, отвлечется - и Стерри найдет способ прикончить меня, не убив его.
        - Каким-то чудом выплыла - на костер ведьму! - продолжала я. - Вот так и со мной сейчас. Неважно, поверит ли мне твой наставник или нет, мне конец. Либо как ведьме, либо как еретичке. Достаточно сказать пару слов Клаусу…
        - Этому ничтожеству? - фыркнул профессор. - Я сам с тобой разберусь.
        - Я уже поняла это, спасибо. - Я ткнулась лбом в плечо мужа. Сил не осталось. Да и в самом деле, много ли у меня вариантов? Я и так наговорила достаточно. Один Господь вместо Предвечной матери чего стоит!
        Я вздохнула. Попросила, не поднимая головы.
        - Расскажи наставнику сам. Ты лучше его знаешь и сможешь найти слова.
        Винсент коснулся губами моих волос.
        - Все будет хорошо, обещаю.
        Муж выпрямился, посмотрел через плечо, все еще пряча меня в объятьях, заслоняя от наставника.
        - Я не смогу поднять на вас руку первым, но буду защищать свою жену любой ценой и от кого угодно. Даже от вас.
        Мое сердце пропустило несколько ударов, пока профессор молчал, обдумывая.
        - Хорошо. Обещаю, что не трону ее, пока мы не закончим разговор, - сказал он наконец.
        - Пока вы в этом доме. Не коснетесь ни сталью, ни магией, - уточнил Винсент.
        В самом деле, кто его знает, когда Стеррри решит, что разговор окончен и пора переходить к активным действиям?
        - Хорошо. - повторил Стерри. - Ни сталью, ни магией, ни голыми руками, пока я нахожусь в твоем доме. Обещаю. Но если объяснение меня не устроит, то, выйдя за порог, я буду действовать на свое усмотрение.
        - Как и я. - Винсент, наконец, развернулся. Поддержал меня за локоть, помогая сесть. Свой стул подвинул так, чтобы по-прежнему оставаться между мной и наставником.
        - Вы позволите? - Он взялся за перстень-экран.
        Стерри кивнул. Муж положил на стол перстень. Я на миг закрыла глаза, стиснула чинно сложенные на коленях руки так, что заболели пальцы. Нет. Нельзя трястись. Вспомнить только, как меня саму недавно скручивало от эмоций мужа. Нельзя сейчас фонить своими, добавляя проблем. Конечно, Винсент - не я, наверняка в какой-то мере привык, как мы привыкаем к шуму оживленной трассы под окном, и все же. Но сейчас я с собой не совладаю.
        Я тронула мужа за руку. Горячий, или это мои пальцы заледенели от волнения?
        - Можно я возьму твой экран?
        - Можно. - Муж протянул мне перстень.
        - Зачем тебе? - тут же вскинулся Стерри.
        Я надела кольцо на большой палец, и все равно оно оказалось великовато. Пришлось сжать палец в кулаке. Вот сейчас наверняка должно подействовать.
        - Я не хочу, чтобы Винсент из-за меня сцепился с человеком, который ему очень дорог.
        Профессор приподнял бровь. Я продолжала, сделав вид, будто не заметила недоверчивой иронии на его лице:
        - …если ему не удастся найти объяснение, которое вас устроит. Винсенту сейчас нужна трезвая голова. От меня наверняка несет страхом, что не может не мешать.
        - Ты и это рассказал девчонке, которую знал всего ничего? - фыркнул Стерри. - Завтра от тебя начнет шарахаться весь университет, а послезавтра этот идиот Клаус решит, что нет разницы между эмпатом и менталистом.
        - Я в отпуске, так что явно не завтра и не послезавтра. - Холодно заметил муж. - И я не рассказывал. Инга догадалась сама.
        - Девчонка в платье служанки. Догадалась сама.
        - Может быть, вы все же меня выслушаете?
        - Ты прав, - Стерри откинулся на спинку стула. - Говори. Суть ее рассказа я, кажется, понял, но мне интересно, как тебя угораздило поверить в эту чушь. Или опять малафья глаза залила?
        Теперь Винсент сделал вид, будто не заметил подначки.
        - Я ученый, как и вы. И я не привык отвергать факты только потому, что они противоречат привычным представлениям о мире.
        Винсент помолчал, собираясь с мыслями, и начал рассказывать.
        Я думала, он сразу перейдет к сути, приводя какие-то аргументы, хотя какие аргументы могут быть? Все мои утверждения можно объявить вымыслом, в конце концов, предела человеческой фантазии почти нет. Научные факты, которыми я успела поделиться с мужем? Наверняка редкостный бред с точки зрения местной науки, взять хоть реакцию дознавателя на идею о мозге - вместилище разума. Тупик.
        Но Винсент стал рассказывать с самого начала. С обморочного тельца на кладбище и дурацкой погони между могил. Шаг за шагом проводя наставника сквозь собственные сомнения и подозрения до того момента, когда количество неувязок достигло критического, и он вынудил меня признаться точно так же, как сейчас - сам Стерри. Не остановившись на этом, подробно рассказал о теле друга, магической ловушке и причинах взрыва.
        Сразу после этого я на несколько минут потеряла нить разговора: оба так и сыпали терминами. Единственное, что поняла - как я и предполагала, обнаружить ловушку, магически обследуя труп, у Винсента бы не получилось. Это мог бы только целитель. Стихийник бы ее просто не заметил, а маг крови активировал бы взрыв при первом же касании магией, как и некромант, потому что ловушку настроили на темный дар.
        - Вот так и вышло, что Инга спасла мне жизнь, - закончил Винсент, к моему великому облегчению не став рассказывать о том, что именно происходило после того, как мы оба оказались под обломками.
        Профессор смерил меня тяжелым взглядом.
        - Значит, помесь некроманта и целителя…
        - Без магии, - уточнила я.
        - Учту. Какая почка у человека располагается выше?
        - В норме - левая, справа нужно место для печени. - Я почувствовала себя студенткой на экзамене. Вот только от ответов будет зависеть куда больше, чем отметка в зачетке.
        - Как быстро появляются трупные пятна?
        - Обычно через один-два часа после смерти. Если в помещении жарко - раньше. Если смерти предшествовала долгая агония - позже, часа через три-четыре. - Я подумала немного и добавила: - Примерно через двенадцать часов перестают исчезать при надавливании, примерно через сутки перестают менять цвет при надавливании.
        - Зачем нужны легкие?
        На миг я зависла. Кто его знает, до чего додумались местные физиологи? Даже если бы я и вспомнила историю развития медицины, не факт, что местная полностью повторяет земную. Впрочем… Гадать нет смысла.
        - Переносить в кровь кислород из воздуха и выводить из крови углекислый газ. - На лице профессора отразилось недоумение, и я решила: терять мне нечего, даром что во рту разом пересохло от страха. - Еще они помогают выводить из тела лишнюю воду, говорить и участвуют в поддержании кислотно-щелочного равновесия.
        Мда, все всё поняли, ничего не скажешь.
        - Объясняй, - велел профессор.
        Да, похоже, одним билетом на этом экзамене я не отделаюсь. И даже одним предметом. Знают ли они про эритроциты и гемоглобин? Или о том, зачем организму нужен кислород? А про сам кислород?
        Я мысленно выругалась и начала объяснять.
        Глава 9
        Не знаю, сколько времени прошло прежде, чем профессор перестал переспрашивать и уточнять, откинулся на спинку стула, хмуря брови.
        - Я не могу поверить тебе так же безоговорочно, как Винсент, - сказал он, наконец. - Есть вероятность, что ты предвидела подобное развитие событий и подготовилась. Или умеешь очень быстро и складно придумывать. Я не нашел явных противоречий в твоей теории дыхания, но я и не целитель.
        - Предлагаете обсудить это с Магнусом Абелотом? - приподнял бровь Винсент. - А чего сразу не с генералом-инквизитором?
        - Не предлагаю, - буркнул Стерри. - Магнус помчится доносить, едва услышав. Но я намерен внимательно наблюдать за твоей женой до тех пор, пока все мои сомнения не развеются. - Профессор хмыкнул. - Весьма вероятно, я умру от старости до того, как это случится.
        Он потянулся и смачно зевнул.
        Винсент поднялся со стула.
        - Я приведу в порядок гостевую спальню.
        - Не утруждайся. - отмахнулся Стерри. - Я помню, где она, и в состоянии сам расстелить себе постель. Доброй ночи.
        Когда за профессором закрылась дверь, я наконец позволила себе спрятать лицо в ладони и замереть. Снова затрясло. Надо же, последние - минуты, часы, сутки? - мне казалось, что эмоции закончились, оставив лишь холодную логику знаний, но стоило профессору удалиться, как накрыло снова. Разом пересохло во рту, впрочем, это, скорее всего, не от страха - поговори-ка столько.
        Да уж, ни один экзамен не стоил мне такого количества нервных клеток. Сдала ли я его? И что будет дальше? Вдруг профессор по-прежнему считает, что я опасна - уже не как ведьма, но как человек, способный неосторожным словом навлечь на себя и близких обвинения в какой-нибудь ереси? Что если в этом он прав?
        Винсент тронул меня за плечо, и когда я подняла голову, протянул серебристый стакан, покрытый разноцветными эмалевыми узорами. Воздух наполнился характерным ароматом вина с легкими нотками черной смородины. Я помедлила, заколебавшись. То ли попросить воды: все-таки я хотела пить, а не выпить; то ли, наоборот, чего-нибудь совсем крепкого, чтобы упасть под стол и ни о чем не думать, та стопка, что я опрокинула в самом начале этого бесконечного разговора, давно выветрилась.
        Муж едва заметно улыбнулся:
        - Оно очень легкое, но даже если голова немного затуманится - ничего страшного. На сегодня все серьезные беседы закончены. Пей, я же вижу, что у тебя язык к небу приклеился.
        Я не сразу решилась поднести стакан ко рту - мелко затряслись руки, казалось, разолью все прежде, чем сумею отпить хоть глоточек. Винсент накрыл мои ладони своими - как в храме, когда мы разделили вино на двоих. Как давно, кажется, это было. Меньше дня назад.
        Согревшись от прикосновения, руки перестали дрожать и я, наконец, смогла сделать глоток. Да, очень легкое и очень свежее, вино утолило жажду почти мгновенно. Я вернула стакан.
        - Спасибо.
        Попыталась благодарно улыбнуться, но лицо словно свело судорогой, а в следующий миг, неожиданно для меня самой, полились слезы.
        Винсент сгреб меня в объятья, устроил у себя на коленях, баюкая.
        - Все хорошо. - Он погладил меня по волосам, спине. - Наставник поверил. Он может ворчать сколько угодно, но он поверил в твою искренность и что ты не желаешь мне зла.
        Я шмыгнула носом.
        - Откуда ты знаешь?
        - Я же не просто так просил разрешения снять экран.
        - Да, кстати, - спохватилась я. Протянула мужу перстень. - Спасибо.
        Он, кивнув, сунул кольцо за обшлаг камзола.
        - Надень. - Я вытерла лицо рукавом. Разозлилась на себя: сколько можно рыдать, в конце концов? Ладно в мастерской: едва спасшись от смерти, не грех и слезу пустить. Но сейчас-то чего? - Мало тебе своих проблем, еще и мои сопли.
        - Не дури. - Винсент снова привлек меня к себе, и я ткнулась носом в его шею, расслабившись. - Плачь на здоровье.
        Я невольно хихикнула, он тоже хмыкнул. Помолчал недолго, легонько покачивая меня в объятьях, и продолжил.
        - Конечно, наставник понял, что я буду выбирать слова в зависимости от его реакции и старался себя контролировать, но даже у мертвеца есть отголоски эмоций, а уж у такого, как он… - Муж снова хмыкнул. - Словом, он очень не хотел верить, но все же пришлось. Наставник ушел донельзя озадаченным, немного встревоженным - скорее всего, не мог понять, что делать с новыми знаниями и всем, что из них следует. Но главное - он больше не воспринимает тебя как угрозу, которую нужно срочно устранить.
        Словно подтверждая его слова, нахлынула такая волна облегчения, что я едва не разрыдалась снова.
        - Не представляешь, как я рад, что все обошлось, - шепнул Винсент, крепче прижимая меня к себе, и я поняла, что это снова не мои эмоции. Это у мужа на миг закружилась голова, когда он позволил себе расслабиться, поняв, что не придется сцепиться с человеком, который его вырастил. Я все же всхлипнула, ощутив, насколько он в самом деле за меня беспокоился - а с виду и не скажешь - и что действительно был готов защищать меня до последнего.
        Странно, сейчас-то Винсент вроде уже не сходит с ума от беспокойства, а я все равно чувствую его эмоции. Тихая радость, надежда, немного любопытства - немудрено, рассказала я много чего интересного - капля тревоги. Усталость, такая же тяжелая и вязкая, как моя: нервное напряжение порой выматывает почище физической работы.
        Надо будет на свежую голову сказать мужу, что его эмпатия начала работать в обе стороны не только в постели. И что экран, похоже, блокирует только восприятие чужих эмоций, но не передачу своих.
        Хотя нет, если так, мне не было бы смысла надевать перстень мужа, чтобы мой страх не мешал думать. Или это в самом деле бессмысленно?
        - Не тревожься, - Винсент погладил меня по голове. - Все хорошо.
        Он помолчал какое-то время. На миг мне захотелось стать маленькой и спрятаться, ведь это я виновата в том, что так вышло. Не мне захотелось - поняла я в следующее мгновение. Мужу. Уверенному в том, что он меня подставил. В каком-то смысле так и было, но, с другой стороны, кто меня тянул за язык?
        - Прости. - Винсент снова погладил меня по голове. - Мне не следовало приглашать его.
        - Это ты меня прости. - Надо было бы выпрямиться и заглянуть ему в лицо, но я лишь сильнее прильнула к мужу, вдохнула аромат его кожи. Коснулась губами шеи над воротом, повторила: - Прости. Мне нужно было молчать. Просто молчать, а не распускать язык.
        - Притворяться дурой - высокое искусство, которое не каждой дано, - хмыкнул муж. - Мне стоило отправить тебя в спальню до того, как приехал наставник, и не дать вам встретиться.
        Я снова поцеловала его, едва удержавшись от того, чтобы не провести языком вдоль шеи, от ключицы к уху. Внизу живота затеплился огонек вожделения, и тут же эхом отозвалось желание мужа - пока едва заметное, как и мое. Надо же, после такого-то денька… Я заставила себя сосредоточиться на другом.
        - Твой наставник был прав, когда сказал, что если бы мы не встретились сейчас, это лишь отсрочило бы события, но мало что изменило. Даже если профессор Стерри, занимаясь со студентами, не касается посторонних тем…
        - Именно так, - перебил Винсент, легонько поглаживая меня по спине. - И в университете, и даже когда он натаскивал меня, во время занятий не допускалось никаких посторонних разговоров. Поэтому я и не опасался… а следовало бы.
        Внутри снова заворочался червячок вины - и снова не моей. Я вздохнула.
        - Мы все равно встретились бы в твоей гостиной, скорее рано, чем поздно. С тем же исходом. Твой наставник не может не замечать странности - полтора века службы дознавателем изменят личность кого угодно, это не отключить. А я не могу вовремя остановиться, когда мне подкидывают возможность пораскинуть мозгами.
        - Мозгами? - вскинулся Винсент. - Ах, да…
        Так, еще одна зарубка в памяти, которую стоило бы сделать полдня назад. Надо бы прислушаться и запомнить, что говорят здесь в таких случаях. Пока пусть будет «поразмыслить».
        Да уж, поразмыслила так поразмыслила. Сколько же мы проговорили? И сколько всего мне пришлось вспомнить и рассказать? Профессор, кажется, вытряхнул из моей памяти даже казалось бы давно и напрочь забытое - немудрено, что сейчас черепушка кажется пустым чугунком. Стукни - зазвенит.
        - Ты не злишься, - в голосе Винсента промелькнуло удивление. - В самом деле не злишься. Ни на меня, ни на него.
        - Я слишком устала, чтобы злиться.
        И в самом деле - глаза закрываются. Причем не только у меня. И одновременно все сильнее хочется добраться до спальни - вовсе не для того, чтобы упасть и уснуть. Я попыталась выбросить из головы мысли об этом - и снова желание мужа эхом отозвалось внутри, заставив потяжелеть низ живота. Надо что-то делать двусторонней эмпатией, вот только что?
        - Тогда пойдем спать? - предложил Винсент.
        Я соскользнула с его коленей, все еще держа за руку. Но прежде чем успела сделать хоть шаг, он добавил.
        - Или договорим? Тебя что-то тревожит, и это не наставник - точнее, не только наставник.
        Эмпат, чтоб его! Но и я сейчас чувствовала: Винсент спросил, не готовясь обидеться, что от него намереваются что-то скрыть, а искренне беспокоясь. Я поколебалась пару мгновений. Усталость брала свое, пригасив желание, но откладывать разговор, пожалуй, незачем. С чего бы начать?
        - Похоже, твоя эмпатия стала действовать в обе стороны.
        Я рассказала с самого начала - как меня накрыло его эмоциями, когда мы вернулись домой, и сейчас. Лицо мужа осталось невозмутимым, но я чувствовала его растерянность, которую сменила досада - ну да, одно дело, когда чужие эмоции - раскрытая книга, другое - сознавать, что сам оказался такой «книгой».
        - Ты прав, я беспокоилась и беспокоюсь, - закончила я. - И колебалась, стоит ли говорить - но услышать это от меня тебе просто неприятно, а кто-то другой сможет воспользоваться этим знанием против тебя.
        Его беспокойство растворилось как-то разом, словно муж нашел объяснение, которое полностью его устроило.
        - Эмоции - не мысли, - безразлично пожал он плечами.
        Нет, это совершенно невозможно, я ведь теперь умру от любопытства: что он там такое надумал и молчит. И ведь не спросишь напрямую. Кажется, мне тоже срочно нужна защита против эмпатии. А муж меж тем продолжал:
        - Тебе я верю, а от остальных есть экран.
        Да, Винсент тоже сейчас не в лучшей форме, иначе сообразил бы, что когда бешенство застилало ему разум, перстень оставался у него на пальце. Или дело не в усталости, а в том, что думает он сейчас вовсе не об этой странности. На миг я словно увидела себя со стороны: затуманенный взгляд, горящие щеки, припухшие от поцелуев алеющие губы. Меня бросило в жар, и тут же обдало холодом, когда я поняла, что сейчас увидела не себя со стороны его глазами, а не то воспоминание, не то фантазию. Фантазия, слишком уж прекрасным и соблазнительным было это лицо, очень похожее, но все же не идентичное тому, что отражалось в моем зеркале. Да что ж это такое?!
        Глава 10
        На лице Винсента тоже промелькнула растерянность, и снова он успокоился, будто что-то для себя поняв. Впрочем, нет «успокоился» - вовсе не то слово, я буквально всем существом чувствовала, как ему хочется рвануть платье, заломив меня над столом. Я тряхнула головой, едва удержавшись, чтобы не поставить щит, отгораживаясь от его эмоций. Или уже от моих, мне ведь тоже хочется стянуть с него штаны, и кто еще кем воспользуется от души?!
        Я мысленно выругалась и заставила себя сосредоточиться на разговоре: раз уж он сам поднял эту тему, надо договорить.
        - А экран блокирует и передачу, и прием? - спросила я. - Когда я надела твой перстень, ты перестал чувствовать мой страх?
        - Я видел, что тебе страшно, но не ощущал этого. - Муж притянул меня к себе, руки смяли мои бедра, и на миг все мысли вылетели у меня из головы. - Пойдем-ка, в самом деле, в спальню. Разговор может подождать до утра.
        Может ли? Раздражение заскребло внутри, на миг погасив даже желание. Я хочу оставаться собой, а не превращаться в флюгер, которого несет вслед за чужими эмоциями!
        - Я бы не хотела тащить в спальню серьезные разговоры, но сомнения не выключаются по щелчку. Я не понимаю, что происходит.
        Винсент, выпустил меня, потер руками лицо, и я ощутила, как мое раздражение отозвалось внутри него. Это походило на отражение в отражении - бесконечный зеркальный коридор. Или его рассердил не отзвук моих эмоций, а мое нежелание, точнее, попытка пригасить желание? Серьезных разговоров на сегодня нам обоим хватило выше головы, и почему бы просто не расслабиться после такого денька, отложив все сомнения до утра? За ночь ведь ничего не изменится.
        - Эмпатия - редкая способность, присущая только темному дару, и встречается очень у немногих некромантов. - сказал Винсент. - И мне ни разу не попадалось упоминания, что эмпатия может трансформироваться из односторонне в двустороннюю или наоборот. Так что едва ли что-то во мне изменилось.
        - Ты не встречал и упоминания, что можно подпитать чью-то силу своей напрямую. - заупрямилась я. - И что дар одного человека может сливаться с даром другого.
        - Верно. Странностей достаточно, чтобы задуматься - и я зароюсь в книги, как только появится возможность. Но все, что удалось найти про эмпатию, я изучил давным-давно, потому что спросить было не у кого. И я почти уверен, что дело не в моей эмпатии, а в тебе.
        - Вот как? - вскинулась было я, но Винсент притянул меня за талию, прижался лицом к груди, и я поняла, что не могу всерьез на него обидеться. Не сейчас. Не удержавшись, я запустила пальцы ему в волосы. Кое-как собрала в кучу мысли. - Что значит «во мне»?
        Муж отстранился, я разочарованно вздохнула.
        - Ты просто получше узнала меня и начала подмечать перемены настроения, как делала всегда, сама того не замечая. - Голос его звучал спокойно, но меня на миг обожгло горечью. - Ты ведь тоже сирота, значит это умение намертво въелось в кровь. Понимать, когда не стоит показываться на глаза хозяйке или надзирателю - в приюте иначе не выжить. - Я снова обняла его, проводя рукой по волосам, безмолвно давая понять - все это прошло. Он выжил. Вырос. И теперь не один. Муж мягко высвободился и продолжил. - Да и потом, когда я сбежал из приюта и начал бродяжничать… Видеть, у кого можно попросить милостыню, а от кого дождешься только пинка, почуять облаву до того, как ее станет слышно. Я мог все это и до того, как проснулся дар, а вместе с ним и эмпатия. - Винсент глянул на меня снизу вверх и лукаво улыбнулся. - Вот сейчас я без всякой эмпатии вижу, что ты не хочешь со мной соглашаться, но и спорить не хочешь. Потому что на самом деле твои мысли заняты совсем другим. Как и мои, впрочем.
        Я облизнула губы, которые словно кололо мельчайшими иголочками. Да уж, то, что сейчас творится у меня в голове, трудно назвать мыслями. Зачем я накручиваю себя и других? Иногда самое простое объяснение оказывается самым верным. А что касается пойманного видения - так Винсент еще в самом начале сказал, что в определенные моменты его эмпатия работает в обе стороны. Как сейчас, когда мне хочется забраться ему под рубашку, ощутить тепло кожи, гладить, целовать, раствориться в его объятьях.
        И все же назойливая мысль зудела в голове, мешая расслабиться и отдаться желанию. Мой эмоциональный интеллект[3 - . Способность человека распознавать свои и чужие эмоции, понимать намерения собеседника, его мотивацию и желания.] всегда был на уровне табуретки. Обидеть неуместной шуткой, влезть под горячую руку, упрямиться там, где нужно бы уступить, пока собеседник не дойдет до белого каления - подобное за мной водилось всегда. Взять хоть… Да хоть данный момент. Так ли уж мне нужно разбираться во всем этом именно сейчас - или я просто упрямлюсь, в который раз желая оказаться правой любой ценой? Так ли мне мешает, что я чувствую мужа как себя - или, наоборот, распаляет еще сильнее?
        - Ты прав, - я взъерошила ему волосы, потянула за руку, заставляя подняться со стула. - Мы оба слишком устали, чтобы рассуждать о сложных вещах. Утро вечера мудренее.
        - Я бы не назвал это «слишком устал», - ухмыльнулся муж. Повлек меня из комнаты, не выпуская руки - и я последовала за ним, кажется, уже ничего не соображая. Ныла грудь, а в паху было так тяжело и жарко, что хотелось плотнее стиснуть ноги, чтобы хоть на миг унять эту мучительную тяжесть. Или, наоборот, раздвинуть их, позволить заполнить себя до конца, почти до боли.
        Винсент втянул воздух сквозь зубы, стремительно развернувшись, прижал меня к стене, впился в губы, жестко, почти зло, сминая их своими. Я не осталась в долгу, царапнув зубами, так что его стон стал ответом на мой.
        - Так, значит? - Он оттянул волосы назад, заглядывая мне в лицо. Я в который раз облизнула губы, потянулась к нему, но он держал крепко - проще, наверное, было оставить скальп в его руке.
        - Да, так, - выдохнула я, хотя наверняка могла ничего не говорить.
        Его дар взвихрился вокруг, и мой бился, разгораясь все ярче, вместе с желанием. К чертям нежности! После всего, что случилось сегодня, я не хотела сдерживать ни себя, ни его. Хотела убедиться, что я жива. Хотела выплеснуть все, скопившиеся за сегодня - злость, отчаяние и страх, и, странное дело, снова почувствовать себя беспомощной в чужих сильных руках. Может быть, потому что сейчас это было совершенно безопасно. И Винсенту - откуда-то я знала это совершенно точно - как и мне хотелось забыть о сдержанности и просто… просто взять то, что он считает своим. Просто убедиться, что я по-прежнему во плоти.
        - Я не стеклянная.
        Мой дар снова рассыпался на потоки, как и его, потоки сплелись, но вместо того, чтобы успокоить друг друга, как это случилось совсем недавно, усилились. Так ветер гасит свечу, но раздувает лесной пожар.
        Винсент, невнятно рыкнув, снова приник к моим губам, и я ответила ему таким же то ли поцелуем, то ли укусом, пока руки сами тянулись к застежке его камзола. Хотелось содрать с него одежду, чтобы между нами не осталось преград, не осталось ничего, кроме нас самих - и плевать, что до спальни мы еще не добрались, а в доме гость - не ровен час, понесет его на второй этаж..
        Эта мысль отрезвила. Не меня - Винсента. Я почему-то была уверена, что профессор Стерри сейчас в гостевой комнате первого этажа обложился листами чистой бумаги и лихорадочно записывает, не доверяя памяти, которая стала подводить с возрастом. После трехсот лет он перестал считать годы - Предвечная отмерила вдосталь, и, хотя жажда жизни еще не иссякла, был готов к тому, что в любой момент все закончится. Одно время он боялся, что мальчишка не успеет повзрослеть, но и тут Предвечная оказалась милостива…
        Я помотала головой. Я этого не знаю, не могу знать! Встретилась глазами с мужем и тут же снова забыла обо всем.
        - Пойдем, - хриплые нотки в его голосе словно скользнули по коже, отозвавшись мурашками. Я шагнула следом на подгибающихся ногах - кажется, слишком медленно. Винсент не стал ждать, когда я смогу сдвинуться с места, одним движением закинул на плечо. Я ойкнула от неожиданности, на несколько мгновений перепутав, где верх, где низ. Дернулась.
        - Пусти, я тебе что, добыча?
        - Да, - ягодицу обжег шлепок, отозвавшийся сладким спазмом между ног. - И не дергайся, уроню.
        Вместо ответа я цапнула его сквозь штаны, заслужив возмущенный рык и еще один шлепок. Хлопнула, закрываясь, дверь спальни.
        Наконец, муж вытянулся рядом, укрыв нас обоих одеялом. Легонько чмокнул в кончик носа.
        - Когда все это кончится…
        Его тревога кольнула меня, и я накрыла его губы пальцами, шепнув:
        - Не надо. Не надо об этом. Все обошлось, благодаря тебе.
        Он взял мою руку в свою, прижался к ней щекой.
        - Обошлось, Предвечная милостива. Но я хотел сказать - ты огорчилась, когда семя пролилось не в тебя. Не огорчайся. Ты родишь мне детей. Столько, сколько захочешь сама. Когда все это кончится, и я не буду бояться за твою жизнь.
        Я невольно улыбнулась.
        - И после этого ты будешь говорить, что эмпат, а не менталист?
        - Не менталист. Но ты не умеешь скрывать ни чувств, ни мыслей.
        Не умею - и, кажется, разучился и он, потому что я ощутила, как он снова винит себя - не усмотрел, едва успел - как нутро начинает грызть тревога. Еще немного, и он вспомнит про своих студентов и об Иваре, своем друге.
        Я взяла его лицо в ладони, поцеловала: лоб, веки, кончик носа. Один уголок губ, потом другой. Винсент улыбнулся, притянул меня к себе, поцеловал уже сам, неспешно и ласково. Так нежно, точно это не он только что брал меня как хотел, и я ответила так же нежно и ласково, уже не желая ни обладать, ни отдаваться, а лишь согреваться этим поцелуем и радуясь, что его тревога растаяла, исчезла.
        Надолго ли?
        Я не знала и не хотела думать об этом сейчас: раз уж так вышло, что мы теперь индуцируем друг друга, стоило просто радоваться тому, что мы живы, и - нашей любви. О плохом можно подумать завтра, на свежую голову.
        - Спи, - шепнул Винсент, укрывая меня одеялом. - И не беспокойся ни о чем.
        Глава 11
        ВИНСЕНТ
        Он намеревался проспать до обеда, но что-то заставило открыть глаза в несусветную рань. Небо уже просвечивало синим сквозь ветки деревьев, закрывавших окно, но солнце еще толком не поднялось, и в комнате стояли сумерки.
        Плечо онемело - Винсент отодвинулся, осторожно, чтобы не потревожить жену. Инга сонно засопела, заерзала. Поймала его за локоть, ткнулась лицом в мышцу и снова задышала ровно и глубоко.
        Он улыбнулся, но хорошее настроение тут же растаяло. Захотелось вскочить, зашагать по комнате, размышляя, но Инга все еще цеплялась за его руку, и пришлось сдержаться. Какой пакости ждать от нового дня? Винсент не боялся смерти, привык не страшиться того, с чем имел дело каждый день, но кому понравится чувствовать себя тараканом, над которым уже занесен башмак? Убийца каждый раз опережал его на пару ходов, а он, словно последний дурак, не мог даже предположить, когда и как последует очередной удар.
        Еще и наставник… Винсент понимал, или ему казалось, что понимал, почему тот решил, будто Инга - ведьма. Он всегда трудно сходился с людьми, несмотря на эмпатию - а может, именно из-за нее. А тут какие-то несколько дней - и он готов заслонить жену от всего мира, не задумываясь о цене. Так быстро. Так странно.
        Слишком быстро. Неужели наставник был прав со своими нелепыми подозрениями? Он ведь почти всегда оказывался прав. Вдруг дело не только в старческой подозрительности? В самом деле, Винсент заговорил о любви через пару дней после знакомства. А ведь всю жизнь был уверен, что подобное смятение чувств никогда его не коснется.
        Он медленно выдохнул, перевел взгляд на Ингу. Она так и спала, уткнувшись лицом ему в руку, так что видна была лишь пушистая копна волос, розовое ушко с блестящей сережкой да плечо, с которого сползло одеяло.
        Бред. Вот эта ласковая девочка - ведьма?
        Он мысленно выругался. Подавил желание выдернуть руку из объятий жены, пойти вытащить из кровати наставника и вытрясти все, что тот не договорил - а он никогда не говорил всего.
        Инга пробормотала что-то неразборчиво, закинула руку Винсенту на грудь и снова затихла. Он бездумно погладил тонкое предплечье, отдернул ладонь, сам не поняв, опасается ли разбудить жену, или испугался собственных подозрений. Снова выругался про себя, но прежде, чем успел додумать, души коснулось теплое, щемящее счастье. Ругательство так и осталось незаконченным.
        Инга чмокнула его в плечо.
        - Доброе утро.
        Винсент повернулся к ней, заглянул в сияющие глаза и устыдился собственных мыслей. Подозрительность заразна. Да, все слишком быстро и странно, но, положа руку на сердце, много ли в его жизни было женщин, рядом с которыми хотелось засыпать и просыпаться?
        - Доброе утро, - улыбнулся он, и рука сама потянулась перебрать пушистые пряди.
        Но дурные мысли, поселившись в голове, убираться не желали. Если наставник не ошибается - что это значит для Винсента? Что он не контролирует себя? Бред. Он женился на Инге будучи в здравом уме и твердой памяти, а желать ее начал еще до того. Что он зря ей верит? Да, Винсент в самом деле верил жене безоговорочно. Хотя бы потому, что вчера, когда он встал между ней и наставником, Инга боялась не только за себя. «Да пусти же, а то этот параноик и тебя пришибет!» Перестанет ли он доверять ведьме? Если окажется, что она сознательно его обманывала - несомненно.
        Улыбка Инги поблекла.
        - Что-то случилось с утра пораньше?
        Да, она в самом деле стала слишком хорошо его понимать. «Отныне и все время, что отвела вам Предвечная мать, как этот хлеб, будет у вас беда одна на двоих, чтобы стала она вдвое меньше, и радость одна на двоих, чтобы преумножилась она вдвое» - вспомнил Винсент. Вот уж не думал, что благословение Предвечной заставит ритуальное пожелание сбыться настолько буквально.
        - Дурные мысли, - не стал лгать он.
        Нет, что бы там Инга ни скрывала - а скелеты в шкафу есть у каждого - она совершенно точно не пытается спрятать свой дар. Иначе не стала бы обращать его внимания на странности, что то и дело возникали. Поэтому вопрос стоит ставить не так. Готов ли он отказаться от женщины, которая ему безумно дорога, только потому, что она не выбирала, какой дар ей достанется? Только потому, что этот дар - если он действительно существует - можно использовать во зло?
        Инга нахмурилась, и Винсенту захотелось поцеловать ее в едва наметившуюся складку между бровей, чтобы снова увидеть улыбку. Пропади оно все пропадом, зачем он изводит себя и жену? Все слишком странно? А что может быть не странно, когда душа из чужого мира оказалась в чужом теле? К слову, надолго ли? При этой мысли Винсента обожгло ужасом.
        - Я могу чем-то помочь, или оставить тебя обдумать их как следует? - спросила Инга, развеяв наваждение. Пальцы пробежались по его груди, и было заметно, что ей просто нравится к нему прикасаться - как и ему к ней.
        Наставник бы обозвал Винсента непроходимым дураком. Менталисты опасны. Сегодня женщина искренне любит и не желает зла, завтра - захочет открутить голову или просто решит, что чем спорить и ссориться, лучше чуть-чуть подправить чужие мысли в свою пользу.
        Вот только Винсент как никто другой знал, что подавляющее большинство убийств совершается, знакомыми, а почти половина - в семье. Так что по-настоящему себя обезопасить можно, лишь удалившись от мира в пустыню. Если уж на то пошло, наставник сам совершил непроходимую глупость, притащив в дом пацана, который пытался пырнуть его ножом, и вовсе не в шутку.
        - Пожалуй, да, - сказал Винсент
        Она растерянно моргнула. Поди пойми, что он имел в виду. Нет, пошло оно все, хватит с него слов, и дурацких мыслей хватит. Он поймал ладошку, поцеловал, обвел языком подушечку пальца. Инга вздрогнула, задышала чаще и глубже. И вовсе не надо было ее читать, чтобы ощутить, как просыпается желание. Такая отзывчивая. Такая страстная.
        Он может быть более осмотрительным. Только на кой ляд ему жизнь без нее? А потому ему плевать, ведьма она или нет. Дурак он будет, если упустит ее, вот это - точно.
        - Можешь помочь, - улыбнулся он, легонько гладя ее запястье. И в который раз за утро выругался, заметив синяк.
        ИНГА
        От поцелуя, казалось, невинного, мурашки пробежали по коже, под взглядом мужа по телу разлился жар. О чем бы там он ни беспокоился с утра, сейчас явно выбросил из головы все заботы. Винсент перехватил мое запястье, и я только сейчас поняла, что вырубилась, так и не сняв украшений, которыми он меня увешал. Муж замер на миг, а потом поднес мою руку ближе к лицу, разглядывая.
        - Что там? - Я приподняла голову.
        Винсент бережно погладил большим пальцем кожу над краем браслета.
        - Я был груб.
        - Ты был офи… великолепен. - Я потерлась щекой о его плечо.
        Как будто он сам не знает. Уж ему-то точно известно, что я не притворялась ни вчера, ни до того - впрочем, с эмпатом, мужчиной, который отзывается на каждый вздох, каждый стон и притворяться незачем, каждый раз - что-то совершенно потрясающее.
        - И все же… - Винсент коснулся губами места, где бьется пульс, и там словно кольнуло невидимыми иголочками. Дыхание мужа щекотнуло кожу, мое сердце подпрыгнуло и зачастило. Ох, да что же это такое, минуту назад казалось - вчера хватило вдосталь, и снова я его желаю. А еще говорят, у мужиков только одно на уме. Я-то точно не мужик. И ведь не скроешь!
        Он приподнялся надо мной.
        - Покажи-ка…
        Пальцы мужа остановились на моей шее, так же оставив кольнувший след, и я невольно вздохнула, когда вслед за пальцами кожи коснулись губы. «Обязательно нужно целовать» - всплыло в памяти, и у меня на миг перехватило дыхание. Дар мужа окутал меня коконом, его желание сейчас не обжигало, а грело, и мой дар потянулся навстречу, как и я невольно потянулась к Винсенту, когда он поднял голову.
        - Повернись, - шепнул он.
        Я не послушалась: обвила руками его шею, прошлась языком по нижней губе, словно пробуя на вкус, поймала ее своими губами, продолжая дразнить. Его язык скользнул навстречу, играя с моим, рука легонько надавила на плечо, опрокидывая, но едва я откинулась на спину, Винсент отстранился, разрывая поцелуй. Я возмущенно распахнула глаза - ведь ему нравилось, я чувствовала это, знала, как отзывается в нем каждое мое прикосновение - и он сейчас знал это про меня.
        - Повернись, - повторил муж. - Сперва дело, потом… - Его улыбка была такой многообещающей, что у меня закружилась голова. Я перекатилась на бок, подставляя ему спину, и пальцы, а следом и губы, заскользили от края волос вдоль позвоночника, замерли там, где шея переходит в плечо. Я тихонько вздрагивала от каждого прикосновения, дразнившего мелкими уколами и тут же разливавшегося теплом. Муж погладил мне бок, поднялся к груди, не торопясь касаться напрягшейся вершинки. Я всхлипнула, заерзала, пытаясь подладиться под его руку, но он снова выпустил меня из объятий. Прежде чем я запротестовала, перевернул на спину и приник к груди губами, так что совсем скоро я только и могла, что цепляться за его плечи, подставляясь под ласки.
        - Иди сюда, - выдохнула я.
        Он мотнул головой - случайно или намеренно не выпустив из зубов чувствительное место, так что вздох сорвался в стон. Так же неторопливо, издевательски-неторопливо обласкал вторую грудь, спустился дорожкой поцелуев по животу. Снова отстранился, смерив меня долгим взглядом, от которого меня пробрала крупная дрожь.
        Я опять словно увидела себя со стороны - встрепанная, щеки и губы раскраснелись, рост приоткрыт, напряженная грудь вздымается в такт частому дыханию, вся раскрытая перед ним. Впрочем, и мне было на что посмотреть. Мышцы перекатились под кожей широких плеч, и мне захотелось немедленно огладить их, потереться щекой о плоский живот, пройтись поцелуями вдоль дорожки волос от пупка и вниз, но едва я потянулась к Винсенту, он поймал мои руки, удержав их. Все, что мне теперь оставалось - смотреть. Ниже, еще ниже… ох! Как-то до сих пор не выдавалось возможности разглядеть, и… я залилась краской, точно девчонка, впервые увидевшая мужчину во всей красе - неприлично же так пялиться!
        Но, похоже, на Винсента мой пристальный взгляд подействовал так же, как его - на меня: он резко выдохнул, вздрогнул, точно от удара тока, и на миг мне показалось, что сейчас все и закончится. Муж сглотнул, а потом вдруг наклонился и припал губами к моему самом сокровенному месту.
        Я ойкнула, на миг смущение вытеснило все остальное: никто и никогда не ласкал меня так. Но его губы и язык были такими же умелыми, как и пальцы, и через несколько мгновений меня выгнуло над кроватью. Я металась, не помня себя и не зная, чего хочу больше - чтобы эта сладкая пытка закончилась или чтобы она не кончалась никогда. Пока, наконец, наслаждение не смело остатки разума, рванувшись с криком.
        Винсент снова выпрямился.
        - А тебе? - прошептала я. - Ты ведь…
        Он ухмыльнулся, и меня опять обдало жаром от этой ухмылки.
        - Не бойся, себя я не обижу.
        - Иди сюда. Хочу, чтобы и тебе…
        - Хорошая моя, - выдохнул он. Навис надо мной, заполнив, и вскоре я снова металась под ним, цеплялась за его плечи, вскрикивая, отдаваясь этому древнему как мир ритму. Задохнулась, содрогаясь от страсти, а в следующий миг Винсент дернулся, рывком отстранился и застонал сквозь зубы. Я снова обняла его, ткнулась лицом в шею и замерла, восстанавливая дыхание.
        - Надеюсь, мы не потревожили наставника. - Винсент откинулся на подушку, глядя в потолок. - Стены и перекрытия толстые, да и эманация эмоций не должна дотягиваться от спальни до гостевой, но кто знает…
        Я улыбнулась, приподнявшись на локте.
        - Даже если и так, это будет моей маленькой местью за то, что он вчера напугал меня и заставил тебя волноваться.
        На самом деле не стоило бы, конечно, его тревожить таким образом, но наверняка сейчас у нас с Винсентом нет причин для беспокойства.
        - Злопамятная, - рассмеялся муж.
        - Очень.
        Глава 12
        ВИНСЕНТ
        Когда Инга исчезла в ванной, с его лица сползла улыбка. Если Винсент не сходит с ума, то действительно на миг увидел себя глазами Инги, ровно в тот момент, когда был возбужден до предела. Видение безбожно ему льстило, одарив внешностью, достойной демона, что являются по ночам к невинным девам и добродетельным женам. Получить подтверждение чувств жены было приятно. Больше ничего приятного в случившегося Винсент не находил.
        Либо он каким-то образом в дополнение к эмпатии приобрел способности менталиста. Винсент мрачно хмыкнул: возможно, вчера наставник не там искал ведьму. Либо что-то изменилось в Инге после того, как она снова побывала на пороге смерти. Тогда у нее, точнее у них обоих, серьезная проблема. Если жена начнет эманировать даже не эмоциями - мысленными образами - первый же маг, в присутствии которого это случится, позовет инквизицию, а Клаусу только дай повод. Следовало быть сдержанней тогда, на кладбище, подумать, что генерал-инквизитор, не имея возможности достать того, кто его задел, переключится на свидетельницу его унижения.
        Остается только надеяться, что если дело в Инге, эта ее способность проявляется, как и двусторонняя эмпатия самого Винсента, только в определенные моменты. И порадоваться, что о ментальной защите он подумал загодя, и через неделю-другую эта проблема перестанет быть проблемой, превратившись лишь в одну из загадок в копилку, которых уже набралось предостаточно, одной больше-одной меньше.
        Инга вернулась, и он не сдержал улыбку. Полотенце вокруг туловища открывает ноги почти до самого основания, мокрые волосы прилипли к плечам. Ходячий соблазн.
        - Ты похожа на речную деву.
        Она рассмеялась.
        - В наших легендах это души утопленниц, которые завораживают и увлекают на дно реки приглянувшихся мужчин.
        - А разве ты меня не заворожила? - рассмеялся в ответ Винсент. Притянул Ингу к себе, мысленно костеря наставника, заразившего его паранойей, как выражалась жена.
        - Осторожней, - выдохнула она, когда Винсент смог, наконец, от нее оторваться. - Еще немного - и мне придется идти мыться снова, а ты останешься голодным.
        - Выходит, я в любом случае останусь голодным, - хмыкнул он. - Но наставник бывает сварлив, пока не позавтракает, да и не годится отпускать гостя восвояси, не накормив.
        Инга едва заметно нахмурилась.
        - Почему-то мне кажется, он найдет повод задержаться в доме. Ты говоришь, он мне поверил, но я убеждена, что не до конца.
        - Кажется, ты заразилась его подозрительностью.
        - Трудно любить того, кто хотел меня убить. - Она пожала плечами. - Не беспокойся. Я помню, чем ты ему обязан, и умею быть благодарной. Но я уверена, он захочет остаться и понаблюдать, как и предупреждал. А заодно вытрясти из меня столько информации, сколько получится.
        - Информации? - переспросил Винсент и ощутил досаду жены.
        - У тебя случайно не припасено заклинания временной немоты? - поинтересовалась она вместо ответа. - Мне бы очень пригодилось.
        Винсент покачал головой, не удержав улыбки.
        - Жаль, - вздохнула она. - А гребня? Надоело расчесываться пятерней.
        Винсент проглотил вопрос, куда делся ее собственный: ясное дело, один - в другом мире, второй - в жилище той девушки, которая не пережила пробуждения дара. Потянувшись через пространство, достал ей расческу, которую прикупил по случаю, но пока не пользовался. Инга присела на край кровати, отделила прядь волос. Было что-то завораживающее в ее движениях - бездумных и отточенных как ритуальные жесты священника, повторявшего их десятки раз.
        - Странно… - задумчиво произнесла Инга. - Я всю жизнь стриглась коротко, под мальчишку. Но почему-то знаю, что делать и как. Словно руки сами помнят. Может, и в самом деле мышечная память осталась. - Она опять провела гребнем по волосам. - Но я бы все же отрезала. Если можно.
        До сих пор она не распускала косу при нем. Это должно быть красиво.
        - Если ты спрашиваешь моего позволения - волосы твои, тебе и решать, - пожал он плечами. - Но коротко стригутся только боевики, в смысле, женщины-боевики и… - он осекся.
        - И шлюхи? - фыркнула Инга. - Которым режут косы в качестве наказания?
        Винсент кивнул. Добавил.
        - Может, лучше наймем тебе камеристку?
        Инга помрачнела.
        - Кажется, я еще долго не смогу позволить незнакомой женщине к себе прикасаться. - ее заметно передернуло. Винсент потянулся было обнять и успокоить, но она улыбнулась, явно через силу.
        - Ничего, пройдет. Я подумаю над этим - наверняка ведь твое положение подразумевает прислугу и все такое. Но пока, если ты не против, давай обойдемся без чужих людей. Кэри довольно, она тебе верна. И если твой наставник начнет искать повод остаться в доме, мне было бы спокойней, если бы ты согласился.
        Винсенту так не показалось: говоря о наставнике жена напряглась. Какое уж тут спокойствие!
        - Поясни, - попросил он.
        Гребень замер в воздухе, пока Инга подбирала слова.
        - Информация - это сведения. Знания. - произнесла она невпопад. - Он не доверяет мне, а я побаиваюсь его. Но профессор Стерри обещал ничего не предпринимать, пока остается в твоем доме, и я боюсь, что если он уйдет прежде чем придет к какому-нибудь выводу, недостаток информации и страх за тебя заставит его действовать.
        - Ты переоцениваешь его привязанность ко мне, - хмыкнул Винсент.
        Инга очень серьезно на него посмотрела.
        - Это ты ее недооцениваешь. Или не хочешь видеть, насколько ты ему дорог. Как и он тебе.
        Винсент не стал спорить. Хочется Инге думать о нем лучше, чем он есть - пусть так. Он был искренне благодарен наставнику, безмерно его уважал и ценил его советы. Но едва ли сам Винсент интересовал того больше, чем успешный результат эксперимента: можно ли сделать человека из того дикого зверька, которым он был. Еще Винсент с самого раннего детства знал: нельзя привязываться, если не хочешь лишиться того, что тебе дорого. Будь то сверстник, которого считаешь другом, деревянная лошадка или рыжий котенок. Он и не привязывался. Инга оказалась исключением - и как же он боялся ее потерять!
        - Эй, - тихонько окликнула его жена. Потянулась, взяв его лицо в ладони, заглянула в глаза. - Я здесь. Ничего не случилось.
        Винсент медленно выдохнул. Теплые руки на его щеках, холодные от влаги пряди, коснувшиеся груди. Чарующий тембр ее голоса. Ничего непоправимого не случилось.
        Пора восстанавливать практику медитаций - маг, потерявший контроль над эмоциями, способен наворотить дел, некромант, не контролирующий себя, опасней любого боевика. Он чмокнул жену в кончик носа, давая понять, что взял себя в руки.
        - Вторая причина, почему мне будет спокойней. - Инга снова занялась волосами, и Винсент был ей благодарен за то, что она продолжала говорить, будто ничего не случилось. - В доме появится еще один сильный маг. Не знаю, сколько было правды в его словах, дескать, тебе с ним не тягаться, но…
        - Немало, - признал Винсент. - Он прославился как непревзойденный боевик. Думаю, наставника позабавит, что ему готовы предложить место охранника. Но ты права, если что-то случится, стоять в стороне и наблюдать он не станет.
        - И третья. - Инга откинула волосы за спину и начала заплетать косу, не дождавшись, пока та просохнет. - Сколько бы ты ни убеждал вчера, что я внезапно научилась понимать твое эмоциональное состояние, мне все же кажется, дело в тебе. И если я права, если твоя эмпатия в самом деле начала работать в обе стороны, лучше, чтобы первым это заметил человек, которому на тебя не наплевать и который не воспользуется этим в своих целях.
        - Я надену экран, - напомнил Винсент.
        - Вчера, когда мы вернулись домой, кольцо было на тебе.
        И в самом деле… Он выругался. Если она права - не хватало еще, чтобы его новая способность пробивала экран. Тогда придется запереться в доме вместе с женой на неделю-другую. На время, пока золото кольца, что Инга надела ему в храме, привыкнет к его ауре и духу, и можно будет сделать из него амулет против ментального воздействия. Это-то кольцо он точно не снимет.
        - А если дело в тебе? - Что, если наставник, узнав о ее новой способности, снова решит, будто Инга - ведьма? Несмотря на массу прочитанных книг, не так уж много Винсент о них знал. - Если это ты каким-то образом приобрела эмпатию?
        Страх снова коснулся ледяными щупальцами, но в этот раз Винсент был настороже, и Инга ничего не заметила.
        - Это же не болезнь, передающаяся половым путем, - фыркнула она.
        Винсент рассмеялся следом. С души словно камень свалился. В самом деле, зачем он ищет сложные объяснения, когда все просто? Если его дар неоднократно сливался с ее, наверняка какие-то его способности передались и жене. Та же эмпатия была частью его дара и напоминанием о том, что смерть и кровь ходят рука об руку. Ведьмы, если верить книгам, были эмпатами поголовно.
        Жаль, что не сунуть нос в записи наставника - Винсент подозревал, что в них куда больше того, что он раскопал в старых книгах. Книгах, которые, прознай про них инквизиция, немедленно бы изъяли из библиотеки и сожгли, хорошо если не с самим владельцем. Немудрено, что наставник свои записи защищал заклинанием. «Помру, заклинание спадет - делай что хочешь, хоть читай, хоть сразу в камин брось, а до того - не твое дело» - сказал он как-то, и Винсенту пришлось поумерить любопытство.
        Возможно, что и его собственный дар изменился. Соприкоснувшись с даром жены, вобрал новые способности. На досуге нужно будет поразмыслить, как это проверить. Если у них появится этот самый досуг.
        Инга взялась за сорочку.
        - Снова чистая. Спасибо.
        Но теплая благодарность, коснувшаяся его, была лучше всяких слов. Пожалуй, впервые за долгое время Винсенту не хотелось надевать амулет, закрываясь от чужих эмоций. И в самом деле, зачем амулет дома, где никого чужого? Наставник, конечно, будет недоволен - если Инга права и тот собрался напроситься в гости надолго. Но недовольство наставника он как-нибудь переживет.
        А ведь у Инги, кроме этого, так и нет ни одного платья. Даже белья на смену - и того нет. Съездили за обновками, ничего не скажешь!
        - Я отправлю вестника к белошвейке, которая обшивает меня, - сказал Винсент. - Пусть приедет, снимет мерки, чтобы хоть полдюжины сорочек нашила.
        И у кого бы спросить про модистку? Только больше никаких визитов, пусть мастерица приезжает сама. Едва ли, конечно, убийца повторит попытку один в один, до сих пор он ни разу не повторялся, но Винсент сейчас ощущал себя той самой вороной, которая шарахается от куста.
        - Спасибо, - повторила Инга. - Но помнишь, что я говорила про незнакомых женщин?
        - Я буду рядом. Даже если белошвейка сочтет это ненормальным.
        Жена, потянувшись на цыпочках, легко поцеловала его, и Винсент едва удержался, чтобы не углубить поцелуй. В самом деле как мальчишка.
        - Я буду на кухне. - Инга погладила его по щеке, ласково улыбнулась. - Колючий. Спускайся, когда приведешь себя в порядок.
        - Погоди-ка. - Винсет поймал ее руку. - А где амулеты?
        Она ойкнула.
        - На полочке в ванной. Сняла и забыла. Но ведь это еще не амулеты?
        Винсент сам сходил в ванную, собрал украшения. Собственноручно надел кольцо на палец жене.
        - Носи его неделю не снимая. Потом можно будет создать ментальную защиту. Остальные пока оставлю в кабинете, после завтрака зачарую, сделаю амулеты. - Хорошо, что Инга забыла их снять на ночь. Этого достаточно для всего остального. - Накопитель сделаю вечером, когда сила восстановится.
        Она заговорщицки улыбнулась и Винсент вернул ей эту улыбку. Снова поцеловал, давая понять, что оценил безмолвное предложение помочь восстановить силу как можно скорее. Может, даже прямо сейчас.
        - Да, - спохватился он прежде, чем жена двинулась к двери. - И где счески с гребня?
        Сам гребень лежал у изголовья кровати, видимо, Инга привела его в порядок и оставила, когда Винсент ходил за амулетами.
        - Зачем тебе? - Инга разжала кулак. - Я хотела закинуть в плиту, сжечь.
        - Для вестника. Помнишь, я говорил, что нужна частица духа? Ее добывают из волос или кусочка кожи.
        Он хотел объяснить подробнее, но бурчащий живот напомнил, что вечер был бурным, утро тоже, а они еще не завтракали.
        - Беги, - Винсент легонько хлопнул жену по упругой попе. - Я скоро.
        Глава 13
        Похоже, я здорово себя переоценила, решив, что если Кэри справлялась с плитой, то и я с ней справлюсь. Сложить дрова в топку - горнило, вспомнилось правильное слово - не требовало особого труда. Коробочка с плоским камнем, размером с пятирублевую монету, и железкой, напоминающей ключ от заводной игрушки, тоже нашлась быстро. Там же лежали рулончики бересты.
        Поначалу все казалось просто: я чиркнула железякой по камню - искры полетели в разные стороны. Я даже на миг испугалась, что прожгу платье, как у костра, куда сдуру бросили горсть сухих сосновых иголок. Береста занялась не то с третьего, не то с четвертого удара железа о камень. Поленья загораться не пожелали: чадили, обугливались - и все.
        После того, как пару раз обожгла пальцы, я вспомнила ругательства, от которых запылали бы уши даже у санитаров нашего бюро. Но дрова остались безучастны к силе слова.
        Избаловалась в своей цивилизации. Сперва по привычке вымыла голову с утра, не подумав, что фена здесь нет и быть не может, потому сейчас мокрая коса холодила шею, вовсе не улучшая настроение. Теперь, вот, пообещала мужу завтрак, но даже чайник согреть не смогла! А еще думала, что руки из нужного места растут.
        За спиной скрипнула дверь. Я обернулась, пытаясь справиться с раздражением и стыдом, но у порога оказался не Винсент, а профессор Стерри. Я медленно выпрямилась, лихорадочно соображая, что сказать. Хотя нет, лучше помолчать, сказала я уже предостаточно. Наверняка, открывая дверь, он узнал нечто новое о родословной дров, печки и этого мира в целом. До чего же неловко вышло!
        - Прошу прощения, - улыбнулся профессор. - Спросонья я не сообразил, что в доме есть хозяйка. Мальчик позволял мне не церемониться, но теперь… еще раз прошу прощения. - Он шагнул назад, не торопясь разворачиваться и уходить.
        Спросонья, как же! Одет, выбрит, причесан волосок к волоску, на лице ни тени сонливости, взгляд острый, как всегда. Веки, пожалуй, чуть покраснели, и следы чернил на пальцах - ну точно, писал. Ложился ли вообще, учитывая, что расстались мы поздно, а сейчас, судя по солнцу, раннее утро? Впрочем, это меня не касается. Жаль, что нельзя провалиться сквозь землю.
        - Это я должна извиниться за то, что вам довелось услышать. - Добавлять, что обычно так не выражаюсь, я не стала. Леди таких слов и знать-то не может!
        - О, ничего страшного, - отмахнулся Стерри, по-прежнему не торопясь уходить. - Вы не представляете, что можно услышать от студентов-боевиков на практических занятиях.
        Снова амплуа доброго дедушки. Интересно, за вчерашнее извиняться будет? Боевик, дознаватель, действующий импульсивно, не дожил бы до таких лет. Значит, вчера сознавал он, что делает. А я понимаю его мотивы, но понять - не значит простить. Может, зря я предложила Винсенту согласиться, если наставник начнет напрашиваться погостить подольше? Здравый смысл здравым смыслом, а нервная система у меня одна, и та дефективная.
        - И все же прошу прощения. - Изображать смущенную улыбку я не стала, все равно не поверит. - Еще я должна извиниться за то, что не знаю, как принято обходиться с гостями, и могу ненамеренно обидеть. Если вдруг случится что-то подобное, пожалуйста, скажите сразу, и я исправлюсь.
        Как бы я там к нему ни относилась, поучиться у него есть чему. Да и последнее дело - обижать близких мужа. Станет совсем невмоготу, попрошу Винсента оградить меня от общества своего наставника и поискать другого учителя.
        Профессор смерил меня любопытным взглядом.
        - Для начала, гостю неприлично вваливаться на кухню без приглашения. Поэтому предлагаю дальше не церемониться, пока не наступит время занятий. Если вы не передумали брать уроки у меня.
        - Не передумала. - Интересно, а с чего бы Стерри передумал мне «тыкать»? Вчера он был не больно-то вежлив.
        - Значит, договорились.
        Не спрашивая больше разрешения, он подошел к плите. Потянувшись, выдвинул задвижку в трубе - я мысленно отвесила себе оплеуху - и присел на корточки у открытой дверцы. Я ожидала, что он сейчас подожжет дрова магией, но профессор начал вытаскивать их из топки.
        - Слишком много поленьев. Огню нужен воздух, чтобы дышать.
        Я скрипнула зубами. Хорошо, живой огонь я видела только в лабораторной спиртовке и пару раз в год на шашлыках. Но химию-то я учила, да еще как! Горение - окислительная реакция, значит, нужен кислород, значит, воздух.
        - И растопку не положила.
        Профессор снял с пояса нож, ловко расщепил полешко. Пристроил по обеим стенкам горнила два чурбачка, между ними - обрывок бересты, на который сложил решеткой сперва лучину, потом чурочки потоньше, и, наконец, самые крупные. Чиркнул кресалом, запалив оставшуюся часть берестяного рулончика, поднес его к деревянной конструкции. Лучина занялась вслед за берестой, огонь облизнул дрова. Стерри закрыл дверцу. Поднялся, отряхивая ладони.
        - Не забыл, как оно, без магии. Стихией-то любой дурак может запалить.
        - Спасибо, - выдавила я. - И за помощь, и за науку.
        - Пожалуйста, - ответил он и добавил тем же небрежным тоном: - Почему ты не потребуешь у мужа незамедлительно нанять прислугу?
        А вот и «ты». Интересно, на что он пытается меня спровоцировать сейчас? И как долго будет тыкать меня палочкой со всех сторон, точно диковинного жука?
        - Потому что не намереваюсь ничего требовать, - ответила я ровным голосом. - В стазисном ящике было молоко, налить вам? И пироги еще остались. Хотите?
        Профессор хохотнул.
        - Думаешь заткнуть мне рот пирогом?
        Я чуть было не предложила ему парочку альтернативных вариантов кляпа, в последний момент поймав себя за язык.
        - Думаю, что вы, возможно, голодны, и не захотите ждать, пока я приготовлю завтрак.
        - Приготовишь? Так же ловко, как растопила печь?
        - Надеюсь, что ловчее. Так налить вам молока?
        - Подожду, спасибо, - отмахнулся он. - И все же, почему?
        Чего он хочет добиться? Жалоб на мужа? Чтобы я разозлилась и заорала, заодно выболтав еще парочку секретов? И как бы так вежливо объяснить гостю, что он лезет не в свое дело? Попробовать выгадать время?
        Извинившись, я перешла в кладовку: родственники родственниками, а еда по расписанию, и пироги, пусть даже они и оставались совершенно свежими, третий раз подряд меня совершенно не устраивали. Профессор, однако, не унимался: устроился в дверном проеме, прислонившись к косяку и продолжал.
        - Да, ваша женитьба была несколько неожиданной, но, как бы то ни было, ты - его жена и имеешь полное право потребовать достойных условий жизни.
        - Меня все устраивает, - сказала я, вовсе не кривя душой. Не стала добавлять, что перспектива «достойных условий» скорее пугает. О жизни высшего общества я знаю разве что из интернет-скандалов, и эти знания вовсе не вдохновляют.
        Ладно, об этом я буду беспокоиться в свое время, а пока есть заботы понасущней. Пара луковиц, кусочек окорока, десяток яиц, зелень и сыр. Вот и завтрак на троих, а если профессор станет воротить нос от яичницы - его проблемы, пусть ест пироги. Надо бы снова сходить на рынок. Для одного человека, который обедает не дома, приготовленного хватило бы на неделю с избытком, если он непритязателен и способен есть одно и то же. Для двоих, не вылезающих из дома, этого впритык, если пустить в ход крупы и прочие запасы; яйца, к слову, закончились. На троих еды уже маловато. Впрочем, почему я так уверена, что профессор в самом деле будет напрашиваться в гости?
        И все-таки жаль, что здесь нет кофе и не изобрели ни «геркулеса», ни манки. В мешочках на полке нашелся овес, пшеница, тоже цельная, горох и, кажется, ячмень. Утреннюю кашу придется ставить с вечера… или в самом деле нанимать повариху. Когда я перестану видеть в каждом новом человеке потенциального помощника убийцы, может, так и поступлю. А, может, и нет, если образ жизни профессорской жены и практикующего некроманта оставит мне время для готовки. Должно же у женщины быть хобби!
        - Не верю. - Стерри отодвинулся, пропуская меня обратно на кухню. - Женщину твоего положения не может устраивать необходимость носить одно и то же платье третий день подряд и готовить самой.
        Моего положения? А какое оно, мое положение? Я водрузила на плиту сковородку, начала резать лук. Этот оказался каким-то особенно едким, слезы потекли ручьем. Внимательный взгляд гостя раздражал, заставляя чувствовать себя героиней анекдотов про свекровь и невестку.
        - Я была бы очень признательна вам, профессор, если бы вы рассказали, какие обязанности и требования накладывает мое положение.
        Даже у членов британской королевской семьи есть обязанности - присутствовать на всякого рода официальных мероприятиях в качестве живого символа. А у жены университетского профессора? В сословном обществе?
        - Обязанности? Я говорил о привилегиях. Почему бы тебе не потребовать достойного содержания?
        Ага, теперь не об условиях, а о содержании. Интересно. И все же - на что он пытается меня спровоцировать?
        - Привилегий без обязанностей не бывает. Поэтому прежде чем что-то требовать, я бы хотела знать цену, в которую мне обойдутся эти требования.
        - Какую цену? Мальчик с тебя пылинки сдувать готов! Не знаю, чем ты его обворожила, но пользуйся, пока ты ему не надоела.
        - Цену? - Я бросила лук в подогретую сковородку и удовлетворенно отметила, что и профессор часто заморгал. Вот так, не мне одной реветь, и нечего пытаться вывести меня из равновесия! - Например, я знаю, что Винсент терпеть не может чужих в доме, настолько, что готов неделю есть одно и то же и собственноручно наводить в доме порядок - пусть даже с помощью магии. И нужно ли мне не пачкать руки на кухне, если платой за это будет вечно раздраженный муж? Тем более я люблю готовить.
        - Где ты могла не только научиться, но и полюбить готовить? Здесь ты одеваешься, как человек из низших сословий, но образование - это дорого. Очень дорого и долго, и тратить столько денег и времени на девушку, зная, что она выйдет замуж и уйдет из семьи, мало кто себе позволяет.
        - А я и есть из низших сословий. И сама зарабатываю… зарабатывала себе на жизнь. Как маги здесь, насколько я понимаю. Просто у нас образование бесплатное, как в вашем университете. - Я покачала головой. - Боюсь, подробный рассказ тоже займет не один день. Словом, прислуги у меня никогда не было, а покупать только готовую еду или невкусно или чересчур дорого.
        Так, лук притомился, мясо прогрелось, яйца взбиты. Теперь все собрать. Я накрыла сковороду крышкой и продолжала:
        - Прежде чем что-то требовать, я бы хотела понять, как здесь устроено общество, где в нем мое место и что из этого следует.
        - Ишь ты, - усмехнулся Стерри. - Тут не на один час разговоров, и даже не на один день. Поселиться у вас придется, чтобы все рассказать.
        Глава 14
        Надо же, я угадала. Или дело не в моей внезапно появившейся прозорливости, а в том, что решение наставника мужа очевидно?
        - Это решать Винсенту, но я была бы очень признательна.
        - Я серьезно, девочка. Студенты из низших сословий учатся поведению в обществе почти все годы, что проводят в университете. Параллельно с основным обучением, конечно, но тем не менее… А в тебя эти знания придется впихнуть за пару недель, и по возможности, сформировать хоть какие-то привычки. Еще письмо и чтение, без них тебе туго придется.
        Уже пришлось. До чего же неприятно быть неграмотной!
        - К тому же, я-то не в отпуске, так что наши с тобой занятия придется переносить на вечера и раннее утро, и я не хотел бы тратить время…
        - Понимаю, - кивнула я. - Не стану говорить за мужа, решать ему. Но я была бы очень вам благодарна.
        - Спасибо, что не врешь, дескать, рада. - фыркнул Стерри.
        Потому и не вру, что ты не дурак.
        Я сунулась в шкафчик, достала несколько коробочек с травяными смесями и снова обратилась к профессору.
        - Помогите мне, пожалуйста. Не хотелось бы случайно заварить вместо чая слабительный сбор или что-то подобное.
        Он снова приподнял бровь.
        - Ты говорила, что целитель. И не можешь по запаху и вкусу сбора определить, какие травы в него входят? И как можно уметь готовить, но не уметь разжечь плиту?
        Ну вот, сейчас он снова решит, что я вру, и снова начнет вытрясать из меня правду.
        - В моем мире врачи… целители не готовят лекарства, этим занимаются фармацевты, в смысле, специально обученные химики. Да и травяные сборы почти не используют. А плиты электрические или…
        - И это тоже история не на один час, а, может, не на один день, - перебил меня Стерри. - Целители, которые не готовят зелья, и некроманты, которые не поднимают мертвых. Такую нелепицу в самом деле не придумаешь.
        - Я не была некромантом. Я была судебно-медицинским экспертом. Никакой магии, только научные знания и логика.
        - Как будто магия - это не научные знания. - он протянул мне коробочку. - Вот это хорошо заварить сейчас, чтобы взбодриться. Это - вечером, чтобы лучше спалось. А это просто нейтральный сбор. Слабительного нет ни в одном.
        - Спасибо. - Я сунула нос во все три коробочки, запоминая вид и запах, сняла с огня сковороду с яичницей и заварила чай. Снова повернулась к профессору, пятой точкой чуя: сейчас будет еще один каверзный вопрос. И чуйка вместе с профессором не подвели.
        - Как думаешь, кто убивает некромантов Джеима?
        Хорошо, что в руках ничего не было, уронила бы как пить дать.
        - Почему вы считаете, что я это знаю?
        - Я не считаю, будто ты знаешь. Я спросил, что ты думаешь. Если уж вспомнила о логике.
        - А потом вы снова решите, что мой образ мыслей не подобает женщине с моим бэкграундом… В смысле, моего возраста и статуса, и опять придете к выводу, будто я опасна? - не удержалась я от упрека.
        - Так ты опасна. Как любой необученный маг. - Он поднялся. - Давай помогу унести еду в столовую. Раз уж я взялся учить тебя поведению в обществе, с завтрака и начнем.
        Я разложила омлет по тарелкам. Где там носит Винсента?
        - Спасибо. Пойду, позову мужа.
        - Зачем бегать самой? Позови даром, как у модистки.
        Стерри произнес это легко, точно между делом, но что-то в его интонации заставило меня насторожиться.
        - Сбегать как-то надежней, - заупрямилась я, сама не понимая, почему не хочу даже пробовать тянуться даром к Винсенту в присутствии его наставника.
        По счастью, муж оказался легок на помине. После того, как они со Стерри обменялись приветствиями, звать стало вроде бы и незачем. Я мысленно выдохнула: кажется, обошлось, и я не хочу знать, чем рисковала и почему решила, что рискую.
        - Ты плакала? - спросил Винсент, и взгляд, которым он одарил наставника, нельзя было назвать теплым.
        - Лук, - я вручила ему тарелку. - Бытовые маги случайно не придумали способ сделать так, чтобы он не щипался?
        Судя по выражению лица, муж всерьез завис, размышляя над этим вопросом. Вот так всегда. Огнем пуляться, мертвых поднимать - одной левой, а сделать, чтобы лук не ел глаза - кишка тонка. Впрочем, долго размышлять ему, как и мне веселиться, Стерри не дал, заставив накрыть стол, как если бы мы принимали гостей, явившихся с визитом к завтраку. Хотя кому в здравом уме придет голову вваливаться с визитом к завтраку, кроме Винни-Пуха?
        - Вообще за столом не принято беседовать о серьезных вещах, - заявил профессор, едва мы, наконец, расселись. - Но если уж мы вчера нарушили это правило, еще один раз мало что изменит… Инга, спину прямо, локти от боков не отрывать!
        Я подпрыгнула, мысленно ругнувшись. Ладно, придется привыкать. Когда-то управляться вилкой и ножом было неимоверно сложно. Тут это умение мне, похоже, не пригодится: рядом с тарелкой лежала лишь ложка.
        Кажется, завтрак пройдет в теплой и дружественной атмосфере. Главное не подавиться под пристальным взглядом гостя.
        - И я хотел бы знать, что вы намерены делать дальше? - продолжал Стерри.
        Винсент флегматично сунул в рот кусочек яичницы.
        - Насколько я понимаю, Инга планирует усердно заниматься, так что вряд ли у нее останется время на что-то еще. Я собираюсь съездить в дом Корси, расспросить, кто у нее был вчера.
        - Я с тобой! - вскинулась я. - Мало ли…
        Он тепло улыбнулся мне.
        - Не волнуйся, я могу за себя постоять.
        - Девочка права. Не в том смысле, чтобы увязаться за тобой, но я бы не советовал тебе выходить из дома в одиночку.
        - Могу позвать Освальда. Да, пожалуй, так и поступлю, в конце концов, он вчера совершил ту же ошибку, что и я.
        Я снова не выдержала.
        - Он же тебя подозревает! А если решит, что тебе лучше посидеть в тихой уютной камере, пока он не закончит расследование?
        Винсент успокаивающе улыбнулся мне, но прежде, чем он раскрыл рот, Стерри устремил на меня испытующий взгляд.
        - А кого подозреваешь ты? Локти к бокам! Или я не поленюсь сходить за книгами.
        Я недоуменно моргнула. Как одно связано с другим? Винсент опять улыбнулся, и в этой улыбке веселья и сочувствия было, пожалуй, поровну.
        - Когда-то наставник велел мне во время еды держать под локтями книги, - пояснил он. - Выронил книгу - марш из-за стола. - Муж заговорщицки подмигнул. - Но, если что, я стащу с кухни еду для тебя.
        Стерри веселья не поддержал и сбить себя с темы тоже не позволил.
        - Я жду ответа. - Он продолжал сверлить меня взглядом с таким выражением лица, словно от того, что я сейчас скажу, зависела как минимум судьба мира.
        - У меня нет и не может быть ответа. - Я постаралась сохранить спокойствие. И не забыть о том, что спина должна быть прямая, пропади оно все пропадом! - Я не знаю здесь почти ничего и никого. Нет фактов - нет предположений. Когда нет глины, из чего лепить кирпичи?
        - Для предположений твоих знаний достаточно. - настаивал Стерри. - Я бывал в разных странах и понял, что страсти, владеющие людьми, одинаковы везде, несмотря на разность обычаев. Думаю, то же можно сказать о разных мирах.
        - Я не была нигде, кроме окрестностей моего города, но много читала, и не скажу, что люди везде одинаковы. Где-то отец убьет дочь только лишь заподозрив в том, что она сошлась с мужчиной до брака, где-то муж сочтет за честь одолжить жену гостю, заночевавшему в доме. Где-то мальчик в одиннадцать - взрослый и воин, где-то двадцатилетнему лбу не нальют спиртного.
        - Это частности, - отмахнулся профессор. - Я говорю о другом. Зависть. Алчность. Гнев. Похоть.
        - Гордыня, обжорство и уныние, - не удержалась я. - И мы переходим от фактов в рассуждения о природе греха. Простите, в теологических спорах я не сильна. За этим вам лучше к генералу-инквизитору.
        Стерри расхохотался. Судя по недоуменному лицу, Винсент тоже не понял, что развеселило его наставника.
        - А говоришь, люди разные, - Стерри утер слезы. - И вот ты, девочка из другого мира, готова оклеветать Клауса, полагая, что этим спасешь себя. Сделать его убийцей только за то, что он по мере сил служит тому, что считает добром. Может и Мию в убийцы запишешь? Хотя вы уже… не с твоей ли подачи? - Он снова рассмеялся.
        - Неправда! - вспыхнула я. - Вовсе я на него не клеветала! Я просто сказала, что он…
        - Брось силу! - перебил Винсент.
        И в самом деле. Дом словно окутала фиолетовая мгла, и я внезапно ощутила его как часть себя самой. Старый особняк, когда-то выстроенный на окраине города, теперь оказался в его центре. Стены многократно перестраивали, и все же они помнили тех, кто в них рождался, жил, умирал… Мстительного духа, выживавшего одних хозяев за другими, пока Винсент, купивший дом за бесценок, не упокоил призрака.
        Жизнь и смерть. Винсент, полный жизни и силы. Стерри, к которому смерть подступила почти вплотную. Вечно ноющая спина, глаза, из-за которых многие книги больше не перечитать, разум, уже не такой острый, как раньше, и постоянный страх выжить из ума, оказавшись на попечении чужих равнодушных людей или, того хуже, тех, кто знал его и любил. Заставить фиолетовый туман окраситься алыми прожилками, совсем чуть-чуть сдвинуть баланс, чтобы уставшее сердце сдало окончательно и смерть наконец взяла свое… Я ужаснулась собственным мыслям.
        Медленно выдохнула. Еще один вдох, задержать дыхание, выдох. Я заставила себя сосредоточиться на том, как прохладный воздух заполняет легкие и выходит обратно уже теплым. На том, что стул подо мной жесткий, ложка в руке согрелась от тепла пальцев, а яичница, наоборот, почти остыла. Взбаламученный дар успокоился, мир обрел прежние краски.
        Профессор удовлетворенно улыбнулся, и я поняла, зачем он меня провоцировал снова и снова. Если новичок на эмоциях перестает контролировать дар, тот проявит себя.
        - Вы убедились, что всколыхнулась смерть, а не кровь? - спросила я без улыбки.
        - Убедился. Я должен был проверить.
        Я мрачно усмехнулась.
        - Не могли бы вы спровоцировать каждого мага этого города по очереди? Схватившийся за кровь с большой вероятностью и будет тем, кто убивает некромантов. Только я не понимаю, зачем он это делает.
        - Не выйдет. Если маг не новичок, он умеет себя контролировать. - Стерри как ни в чем не бывало занялся яичницей. - Но почему ты уверена, что убийца - ведьма?
        Я пожала плечами.
        - Это очевидно. Ловушка на крови в теле Ивара. - Я коснулась руки мужа, безмолвно извиняясь, что затрагиваю болезненную тему. - Да и Винсент уверен, что его друг не помышлял о самоубийстве. Хотя это не доказательство, подобные вещи часто происходят неожиданно для близких.
        - Не совсем, - поправил меня муж. - По моим наблюдениям, самоубийцы как раз часто говорят о своих намерениях, но близкие принимают их слова либо за шутку, либо за минутную слабость. Если бы Ивар сказал хоть что-то подобное, я бы насторожился, но…
        - Согласен, - сказал Стерри. - Еще?
        - Еще, если меня пытались убить не как лично меня, а как некроманта, действия мага крови налицо.
        Глава 15
        - Мы вроде сошлись вчера на том, что покушались не на тебя лично, а на некроманта, - напомнил профессор.
        - Не знаю. Я почти ничего не знаю о происходящем. Что связывает погибших, кроме профессии? Может, убийца - маньяк, который не выносит блондинов, а начал с некромантов потому, что этот дар наследуется сцепленно с низким количеством меланина в волосах… - Я мысленно ругнулась. - Я хотела сказать, меланин - это пигмент и…
        - В общих чертах я понял, - перебил профессор. - Давно ли ты смотрела на себя в зеркало?
        - Это был просто пример. Может, он убивает магов вообще, но по некромантам это особенно заметно, потому что их мало. Может, дело не в профессии, а в месте обучения - скажем, будущего убийцу травил в университете один некромант, а он или она перенес ненависть на всех. Может…
        - Довольно, - снова перебил меня Стерри. - Я понял, что выдумывать ты можешь беcконечно. Все же не стоит множить сущности сверх необходимости. Из того, что успел узнать я, следует, что убивают именно тех, чей дар - смерть. Касаемо тебя… маловероятно, что в Джеиме две ведьмы-убийцы, одна из которых нацелилась только на тебя, а вторая - на некромантов. Мальчик, ты ведь тоже пытаешься в этом разобраться? Что скажешь?
        Винсент водрузил локти на стол, оперся подбородком на сцепленные пальцы, игнорируя свирепый взгляд наставника.
        - Пытаюсь. Без особого успеха.
        Он помолчал, подбирая слова, и начал подробно перечислять события, краткое изложение которых мне довелось услышать в лаборатории факультета некромантии. Оказывается, первым был не ректор, как я подумала вначале.
        На первую жертву никто не обратил особого внимания. Недавний выпускник столичного университета, по слухам, умудрившийся поссориться с каким-то родичем королевского виночерпия и вынужденный быстро покинуть родной дом. На новом месте жизнь не заладилась. Провинциальных некромантов почему-то не восхитили ни столичный диплом с отличием, ни познания молодого коллеги. С работой тоже не особо складывалось: местные предпочитали обращаться к тем, кто рос на соседних улицах и учился вместе с троюродным племянником сестры деда мужа. На худой конец - к знакомым знакомого, а не к залетной столичной штучке, который сегодня здесь, а завтра невесть где. Заказы перепадали, но не слишком часто.
        Винсент, как-то оказавшийся с этим типом за одним столом в чьем-то доме, предложил коллеге потолковать с капитаном стражи, тот частенько обращался к нему самому. Молодой человек только фыркнул, дескать, ради тех медяков, что предлагают стражники, он и зад от кресла не оторвет. Винсент не стал говорить, что профессор некромантии не гнушался отрывать зад от кресла, когда к нему обращалась стража. Его самого интересовали не деньги, а необычные случаи и возможность показать их студентам. И… впрочем, неважно.
        …Боль не чувствуется, только вздрагивает тело от очередного удара. Шевелиться уже, кажется, тоже не получается, но руки еще прикрывают голову. Вкус крови во рту.
        - Шухер!
        Скрип снега под чужими ногами.
        - Эй, пацан, ты живой?
        Кто-то поднимает, ставит на ноги, но колени снова подгибаются, уронив на четвереньки. Желудок подкатывает к горлу, но на снег выплескивается лишь горькая слизь, мешаясь с кровавыми каплями из разбитого носа. Как-то удается поднять голову и, хотя один глаз не открывается, сосредоточить взгляд на том, кто спугнул Рябого с прихвостнями.
        Стражник. Хана. Работный дом - это смерть, хуже смерти. Но мысль словно вовсе не касается души, которой уже все равно. Каждый вздох рвет на части легкие, свет режет глаза. Подкашиваются и руки, заваливая на бок.
        Тело словно ошпаривает кипятком, вырывая крик, а потом боль вдруг исчезает.
        - Вставай, сдыхоть, не то в самом деле околеешь. Холод собачий…
        Его снова вздергивают на ноги. Голова по-прежнему кружится, но уже привычно, от голода. Ноги держат. В самом деле холодно, зуб на зуб не попадает. Глаза распахиваются сами. Все тот же стражник. Молодой совсем.
        - Возьми.
        Он переводит взгляд с лица стражника на тканевый сверток в руках, от которого нестерпимо, невозможно пахнет хлебом. Снова на лицо. Стражник смотрит серьезно и спокойно.
        - Бери-бери.
        Он хватает сверток, разворачивается и бежит, бежит со всех ног, пока хватает сил и дыхания…
        Я медленно разжала сцепленные на коленях руки. Видение было ярким, пожалуй, даже ярче, чем утром в постели. Словно это меня только что выворачивало желчью, словно у меня перед глазами стояло молодое лицо с едва пробившейся растительностью, на которое наложилось другое. Нет, то же, только на пару десятков лет старше. Морщины у глаз, усы с висячими концами… Капитан стражи. Я видела его у кладбища той ночью, когда появилась в этом мире. И снова увидела сейчас - не своими глазами.
        Я сосредоточилась на дыхании, пытаясь унять заколотившееся сердце. Винсент бросил на меня встревоженный взгляд и снова перевел внимание на наставника, продолжая рассказывать. Тот слушал, время от времени кивая. Я заставила себя разобрать слова.
        - …никто не удивился, когда однажды его нашли повесившимся. Инквизицию позвали, само собой…
        Что это было? Снова эмпатия Винсента сработала в обе стороны? Но тогда Стерри отреагировал бы. Или нет? Я исподтишка глянула на профессора. Сидит как ни в чем не бывало. Прямая спина не касается спинки стула, в руках чашка с чаем. На лице - лишь вежливое внимание.
        Ничего не почувствовал или делает вид, что ничего не почувствовал? С него станется. Или видение накрыло только меня, потому что мы с мужем стали очень близки? Никогда раньше я так быстро не сходилась с мужчиной. Может, в этом замешана магия? Какие-то особенности дара, который у нас одинаков?
        - Инга? - спросил вдруг профессор.
        - Да? - Я изобразила сосредоточенность. - Я очень внимательно слушаю.
        - В самом деле?
        - Хоронить пришлось за счет города, при себе у него оставалось лишь три серебряных осьмушки да пяток медяков, - повторила я последнюю фразу, произнесенную Винсентом. Студенческая привычка фиксировать краем сознания слова преподавателя, думая о своем. Надо же, не выветрилась.
        - Мне показалось, что ты размышляешь о чем-то постороннем, - не унимался Стерри.
        Я подавила раздражение. Вот ведь, все умудряется заметить и из всего сделать выводы.
        Может, довериться ему, мелькнула шальная мысль. Я-то точно не разберусь в том безобразии, что творится с моим даром и даром Винсента, и муж, кажется, тоже не слишком понимает, что происходит.
        Довериться тому, кто до сих пор в отношении меня действовал по принципу «нет человека - нет проблемы»? Перемещение между мирами явно не пошло на пользу моим умственным способностям.
        - Нет-нет, я слушаю, продолжайте, пожалуйста.
        Стерри кивнул, снова перевел взгляд на Винсента. Я мысленно выдохнула.
        А что, если муж прав, и дело не в нем, а во мне? Вдруг во мне тоже появилось что-то вроде эмпатии? Муж сказал, она связана с даром, а мой дар пробудился совсем недавно. Может, просто сразу не раскрылся до конца?
        Да, дело в даре и только в даре. Просто никто толком не знает, что бывает, когда сходятся два некроманта. Даже если такие пары и были, подробных мемуаров они не оставили. Хватит выдумывать невесть что, а если уж исследовательский зуд покоя не дает - можно завести дневник. Да, наверное, так и стоит поступить, тем более это совершенно безопасно: русский здесь точно никто не знает. Успокоившись, я снова прислушалась к разговору.
        - …хвастался, что наконец-то нашел способ решить все свои денежные проблемы, - говорил Стерри.
        Винсент нахмурился
        - Когда вы об этом узнали?
        - Неделю назад. Чтобы найти тех, кто мог разговорить кого-то из трактирных слуг, не привлекая внимания, понадобилось время. Мои-то осведомители все… - Он махнул рукой. - Считай пришлось начинать все с начала.
        - Тот мальчишка не мог приврать?
        - Конечно мог и наверняка приврал. Вопрос, в чем именно. - пожал плечами Стерри. - Но попойка была, это факт. На какие деньги?
        - Потратил остатки сбережений? - предположил Винсент.
        - Возможно. Но до того напросился погостить у Освальда, дескать, поиздержался. Обещал отблагодарить, когда родичи пришлют денег, но никто ничего ему не передавал.
        - В долг? - подала голос я. - Чего бы не назанимать, если возвращать не собираешься?
        - Долговых расписок не всплывало, - сказал Стерри.
        - Откуда бы им всплыть, если у человека здесь не было ни родни, ни друзей? С кого спрашивать долги? - Я смешалась под недоуменными взглядами. Похоже, опять не понимаю чего-то важного.
        Винсент сжалился надо мной.
        - Родня была, очень дальняя, но все же. Родня, рекомендации: никто не примет в свой круг человека без рекомендаций, о котором ничего неизвестно. В свете так.
        Наверное, не только в свете, а и в те далекие времена, когда уклад жизни был совсем не тот, к которому привыкла я.
        - Если сегодня к тебе приехали с визитом, нужно его вернуть не позже чем в две недели. Если тебя позвали на бал, когда ты будешь давать свой, придется позвать тех, кто тебя приглашал. Это значит, что все знают обо всем. Если бы Герард набрал долгов, прежде чем свести счеты с жизнью, зная, что не намерен их отдавать, уже все знали бы и у кого именно он занял, и сколько, а пострадавшие бы искали выходы на его столичных родственников через свои знакомства.
        - То есть получается, что этот парень… Герард где-то раздобыл приличную сумму? Шантаж? - предположила я. - Тогда немудрено, что кончил в петле, как и то, что в его вещах этих денег не нашли. Убийца забрал свое.
        - Герарда поднимали, как водится, при свидетелях. Он подтвердил, что повесился сам. - задумчиво произнес Винсент.
        - А кто поднимал? Не ты? Могла быть ошибка? - Расставаться с идеей мне не хотелось, хотя, кажется, я снова несу чушь. Детективов перечитала, не иначе. В тех, где все жили себе спокойно, пока не приехала мисс Марпл.
        - Мертвые не могут лгать, - напомнил Винсент. Я смутилась, точно школьница, сморозившая глупость у доски.
        - Это я помню. Но мог некромант что-то не так понять или задать неправильный вопрос?
        - Теоретически мог, конечно, ошибаются все, - не стал спорить Винсент. - На практике мне трудно представить, чтобы даже вчерашний студент забыл спросить у мертвяка именно то, ради чего его и подняли. Тем более Эйрик, зануда, каких мало. - Муж помрачнел. - Был.
        Я покопалась в памяти. Вроде бы Винсент упоминал это имя. Да.
        - Это тот, что свалился пьяный с моста?
        - Чушь собачья! - вмешался Стерри. - И это скажет любой, кто хоть немного знал Эйрика.
        «Вот только он никогда не напивался до беспамятства», - припомнила я. С другой стороны, и на старуху бывает проруха. Уровень алкоголя в крови, конечно же, никто не измерял - да и как его могли здесь измерить?
        - Он не мог пить, - продолжал меж тем профессор. - Вообще.
        - Но при этом труп подтвердил, что на момент падения Эйрик был пьян, - сказал Винсент. - По крайней мере, так говорил ректор, который его поднимал.
        - Не мог, - заупрямился Стерри. - С одной рюмки у него краснело лицо, появлялся жар и начинала болеть голова, а после второй он мог и сознания лишиться.
        Глава 16
        Винсент кивнул.
        - Это я знаю. Да все это знают, Эйрик жаловался по этому поводу любому, кто готов был слушать, да и тем, и кто не готов был, тоже. Дескать, из-за этого ни друзей нет, ни женщины не любят, приходится довольствоваться продажными….
        - Бабы его не любили потому, что он умел только ныть и только о себе, - перебил Стерри. - И друзей не было потому же. К его годам мог бы и сообразить.
        - Но мертвые не лгут.
        - Не мог он быть пьяным. Как-то, лет пятьдесят назад, идиоты-студенты решили подшутить, подлив хлебного вина в его ячменный настой. Повезло, что в той же таверне гуляли целители и они еще не успели нажраться. И Вимон… в смысле, многоуважаемый ректор, ныне покойный, был одним из тех молодых идиотов.
        Все интереснее и интереснее.
        - Зная все это, ректор наверняка спросил, зачем Эйрик напился и как умудрился не отключиться при этом? - поинтересовалась я.
        - Конечно. Тот ответил, что так надо было.
        «Так надо было», - вспомнился мне безразличный голос мертвой модистки. Я встретилась взглядом с мужем. Тот молча сжал мое колено под столом, прикосновение успокоило. Все в порядке. Все обошлось.
        Для меня, но не для тех, кто уже мертв.
        - И что, Вимон этим удовольствовался? - не поверил Стерри.
        - Не знаю, я не присутствовал при допросе. Может, и нет, но не смог вытрясти больше ничего. Как бы то ни было, причиной смерти сочли несчастный случай. Дескать, кто-то опять глупо пошутил, не предвидя последствий. Или Эйрик перепутал напитки. - Винсент покачал головой. - Недели две назад Ивар рассказывал, как поднимал одного купца… тот завещал все гулящей девке, но, поднятый, подтвердил, что завещание писал сам. Жена во отчаянии крикнула «зачем!», и тот ответил: «Так надо было».
        Винсент потер лоб.
        - Тогда мы оба вспомнили об Эйрике, а потом долго спорили, стоит ли призвать его дух и расспросить заново, или успокоиться тем, что ректор выжал из мертвяка все возможное. Так ни до чего и не договорились.
        А ректора, насколько я помню, скосил инфаркт. Я вопросительно посмотрела на мужа, тот понял.
        - Ректора я поднимал сам, и ничего, вообще ничего подозрительного не нашел. С его телосложением, конечно, удар[4 - инсульт] был куда вероятней, но и сердечный приступ…
        - В семьдесят с небольшим? - фыркнул Стерри. - Тогда я должен был окочуриться невесть когда.
        - С его телосложением, - спокойно повторил Винсент. - Привычками в еде и манерой гневаться по любому поводу. Я разговаривал с главой факультета целителей.
        Я отогнала мысль о мутациях, повышающих риск ранних инфарктов. Кто ж тут генетический анализ проводить будет? Разве что генеалогическое древо изучить, но опять же это не доказательство.
        - Я тоже с ним разговаривал. - Стерри сменил тон, явно кого-то копируя. - «Да, для мага это нетипично, но магия не всесильна, а покойный много лет пренебрегал здоровьем». - Добавил обычным голосом: - Но я скорее поверю в то, что и ты, и целители ошиблись.
        - Вскрытие не проводили? - вмешалась я. И снова получила в ответ два недоуменных взгляда.
        - Внутреннее исследование трупа. - Я в паре слов описала методику, хотя уже было понятно: ничего подобного тут не практикуют.
        Стерри поморщился.
        - Я слышал, что некоторые пытались работать в этом направлении, но не особо преуспели. Кто станет марать руки, если можно поднять тело и расспросить? К тому же одно дело - отдать студентам труп какого-нибудь висельника, чтобы учились, другое - распотрошить уважаемого ректора.
        Пожалуй, Стерри прав: люди везде одинаковы, и мысль о посмертных манипуляциях вызывает у них суеверный ужас. Что ж, теперь не проверить, насколько прав был Винсент, но мне почему-то казалось, что он не ошибся, и это ничего не меняет. Даже если смерть ректора была естественной - хотя инфаркт вполне можно спровоцировать - остальные трупы никуда не делись.
        - А тот купец, о котором рассказал Ивар, значит, тоже был под контролем? - забывшись, я попыталась водрузить локти на стол, но Стерри зыркнул так, что я невольно выпрямила спину, скопировав его манеру держаться. - И как дела у наследницы?
        - Не знаю. Ивар не называл имена, такие вещи остаются между некромантом и его нанимателями.
        - Я попытаюсь разузнать, - вмешался Стерри. - Но если я хоть что-то понимаю в этой жизни, счастливая наследница обратила все в золото и драгоценности, уехав искать лучшей жизни… да упокоит Предвечная ее душу.
        Винсент мрачно кивнул.
        - Значит, дело в деньгах, - подытожила я.
        - Деньгах или власти, - поправил меня Стерри. - Говорю же, люди везде одинаковы.
        - Но смысл в золоте, которого не потратить, и власти, которой не воспользоваться?
        - Некоторым нравится просто обладать.
        - Власть тоже оборачивается в золото, - добавил Винсент. - Причем такое, что можно свободно тратить.
        - Или просто дергать за веревочки и наслаждаться тем, как танцуют марионетки. Таких я тоже видел, - невесело усмехнулся Стерри.
        Я мотнула головой, утрясая мысли.
        - Все равно не понимаю. Этот, первый, как его…
        - Герард, - подсказал муж.
        - Герард. Он идиот? Надо быть вовсе идиотом, чтобы шантажировать менталиста!
        - Надо быть вовсе идиотом, чтобы шантажировать убийцу, кем бы он ни был, - хохотнул Стерри. - Но, думаю, Герард не понял, что шантажирует ведьму. Либо он поднял жертву и понял, что с завещанием нечисто. Либо случайно обнаружил человека, попавшего под влияние ведьмы, и решил потребовать с него деньги за молчание, а менталист узнал об этом.
        Ну да, если в этом мире попавших под ментальное влияние казнят, потому что считают, будто разум несчастного восстановлению не подлежит, шантажист мог надеяться, что жертва заплатит за молчание. Но не мог же он обнаружить влияние менталиста случайно?
        - Как можно случайно расчертить схему, от одного воспоминания о которой у меня начинается нервный тик? - Я повела плечами.
        - Есть два способа увидеть ментальное воздействие, - напомнил Винсент. - Тот, что ты уже знаешь, ритуал. И заклинание, которое позволяет просто посмотреть особым образом. Возможно, что-то сподвигло Герарда его использовать.
        - А возможно, мы тут подгоняем факты под наши фантазии, - буркнула я, на самом деле понимая, что, похоже, мы нашли мотив.
        Того, кто попытался шантажировать менталиста или его жертву, сунули в петлю. Но в профессиональном сообществе интересные случаи передают из уст в уста, далеко не всегда соблюдая профессиональную этику. Если убийца - менталист, он не мог - или она не могла - успокоиться, устранив шантажиста. Вдруг допрашивающий самоубийцу, тоже что-то заподозрил? И потому тот, кто поднимал висельника, напился и утонул. Тот, кто разговаривал с утопленником, умер от инфаркта. А того, кто его расспрашивал, должно было убить тело друга и коллеги, перерезавшего себе горло. Но сохранялась опасность, что оставшиеся некроманты исследуют чью-то ауру и увидят лишнее, так что вернее всего - отправить на тот свет всех некромантов города. Пока не приедет новый специалист, можно развернуться как следует, а там, глядишь, и с новичком что-то случится.
        - С причиной все ясно, - подтвердил мои размышления Стерри. - Осталось разобраться с тем, кто из уважаемых магов на самом деле ведьма.
        Ну да, пойми «для чего» - узнаешь «кто» - так обычно пишут в детективах. Только понимание причины ни на шаг не подвинуло нас к безопасности.
        - Кто угодно, - Винсент снова опер подбородок на сцепленные пальцы. - Сколько магов в Джеиме?
        Стерри ухмыльнулся.
        - Не кто угодно. Кто-то из опытных, уважаемых и всем известных магов вроде меня.
        Ага, станет его кто-то подозревать, как же! Я напряглась. Если он опять начнет катить на меня бочку, просто уйду и запрусь в своей комнате. Сколько можно!
        - Почему? - поинтересовался Винсент.
        - Потому что на каждом столбе не пишут, кто именно исследовал труп, и это не тема для светских сплетен. Такие вещи известны коллегии некромантов и тому, кто по долгу службы знает о большинстве магических происшествий и тем более - обо всех смертях магов.
        Да он издевается!
        - Какие-то четверть часа назад вы обвинили меня в клевете на Клауса, а теперь сами на него намекаете? - выпалила я.
        - С чего ты взяла, что я намекаю именно на него? - парировал Стерри.
        - Кто еще по долгу службы знает о большинстве магических происшествий? Ректор?
        - В том числе и ректор.
        Да уж, кто о чем, а лысый - о расческе. Ректоршу-то я зачем приплела?
        - Не вы ли вчера, не выбирая выражений, объяснили мне, что ректор не может быть к этому причастна? - Винсент откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.
        С другой стороны, может, не зря я про нее ляпнула. Ректорша уж точно знает, что происходит в университете, а о том, что творится среди некромантов, могла услышать от Винсента. Во время постельной болтовни мало кто себя контролирует. А еще, убив Винсента, она убирает конкурента. Да, он отказался от должности, но ведь может и передумать. И на чьей стороне в этом случае будет ученый совет?
        Я мысленно выругалась. Совсем мне ревность мозги выела. Осталось только начать подозревать всех бывших Винсента, сколько их, интересно? Не знаю, и знать не хочу.
        Стерри подался вперед.
        - Я утверждал и продолжаю утверждать, что Мия не стала бы покушаться на твою жену так топорно, если бы дело было в ревности. Но если планомерно устранять некромантов, при изрядной доле наглости именно такой предлог для убийства - отличный способ отвести от себя подозрения.
        - Именно потому что любой, у кого есть хоть немного здравого смысла, скажет то же самое, что и вы вчера, - задумчиво произнес Винсент.
        - Рад слышать, как ты признаешь, что вчера у тебя не было ни грана здравого смысла, - фыркнул Стерри.
        Винсент на подначку не повелся, промолчал. Стерри обернулся ко мне.
        - Хочешь обвинить генерала-инквизитора - аргументируй. Только подбери доводы поосновательней личной неприязни.
        - Это же его обязанность - отслеживать магические преступления, так что он точно знал обстоятельства гибели магов и кто из некромантов с ними работал. К тому же он слишком часто оказывается в гуще событий.
        В самом деле, чего Клауса понесло ночью на кладбище? Хотя это я уже притягиваю за уши. Мое появление в этом мире никакого отношения к убийствам не имеет, так что и причины инквизиторской прыти неважны. Может, хобби у него такое - дышать ночным кладбищенским воздухом, размышляя о вечности. А тут я, Винсент со своими подначками, мертвяки, опять же. У кого угодно настроение испортится.
        - То же самое можно сказать и о мальчике. Слишком часто в гуще событий.
        Муж рассмеялся.
        - В самом деле, я же глава коллегии после смерти ректора, да и до того прекрасно знал, кто из некромантов чем занят. Первый кандидат в убийцы. Разнести факультет, сделав вид, будто чудом выжил - отличный способ снять с себя подозрение. Освальд как раз копает в эту сторону.
        Глава 17
        Я поежилась. Я-то верю Винсенту безоговорочно, но веру к делу не пришьешь, а Освальд действительно копает. Насколько он честен? Не поддастся ли соблазну найти козла отпущения? Муж сейчас по этому поводу не беспокоился вовсе, так что, наверное, и мне не стоит себя накручивать.
        - И что ты ему скажешь, когда он придет к тебе с вопросами? - поинтересовался Стерри.
        - Что я невиновен. Остальное зависит от того, какие именно будут вопросы. Я ничего не выиграл от этих смертей и надеюсь, что смогу это доказать. По крайней мере вы можете подтвердить, что я не ведьмак.
        - Если я останусь жив к тому времени.
        - Уверен, что так и будет. И раз уж мы о нем заговорили, Освальд тоже знал обо всем. Разве что в расследовании смерти Герарда не участвовал. Что скажете о нем?
        Стерри пожал плечами.
        - Скажу: если правда, что он подозревает и тебя, значит, достаточно умен, чтобы строить версии без оглядки на собственные симпатии и антипатии. Если бы не именно ты остался последним, я бы тоже держал в уме вероятность, будто убийца - некромант. Слишком уж очевидно, что он учел допрос трупа.
        - Для этого не нужно быть некромантом или иметь семь пядей во лбу, - пожал плечами Винсент. - Да, процедура нечастая, но не секретная. Заплатить некому, но когда речь идет о покойном коллеге, можно и без оплаты поработать.
        - И Освальд, конечно, об этом знал.
        - С другой стороны, Освальд продолжал приятельствовать с Герардом, даже когда того перестали привечать в свете.
        - Потому что надеялся с его помощью завести связи в столице. Парнишка уверен, что достоин большего, чем Джеим. Поживем-увидим. Ума и изворотливости у него для этого хватит, вопрос лишь в золоте.
        - У мага может быть недостаточно золота? - не удержалась я и тут же прикусила язык. О таких вещах не принято говорить.
        - Хорошая должность в столице и образ жизни, ей соответствующий, очень дороги, - ответил Стерри. - Не веришь мне, спроси хоть у Клауса. Не удивлюсь, если он уехал оттуда именно потому, что золота не хватило. Конечно, со временем расходы окупятся сторицей, если удастся удержаться на должности. Но в самом начале… Словом, если Освальд действительно намерен, проявив себя здесь, попытать счастья в столице, лишнее золото ему не помешает.
        Винсент кивнул. Добавил с явной неохотой:
        - Еще может быть Эревард, капитан стражи. Слабый стихийник, посредственный боевик, но для стражника его дара более чем достаточно. К трупу Герарда стражу звали точно. И Эйрика нашли, когда тело прибило к набережной. То есть вылавливали его тоже стражники.
        - А остальные? - поинтересовался Стерри.
        Я припомнила рассказ Винсента. Пьяная драка в борделе, карманник на рынке, очень ловко управлявшийся ножом. Наверняка не обошлось без полиции… в смысле, местного ее аналога.
        - Стражу точно не звали на смерть ректора и к Ивару, его экономка сразу отправила вестника мне. Сколько насильственных смертей бездарей на счету ведьмы, сказать не могу. Как и - часто ли после стражи родичи покойного бездаря звали некроманта; нужно поднимать записи коллегии. Навскидку - не больше полудюжины за последние три месяца. Еще пару раз меня просил помочь сам Эревард, но в них не было ничего интересного для нас сейчас.
        - Как в том трупе на практике? - полюбопытствовала я.
        Винсент кивнул, улыбнувшись. Стерри поставил на стол опустевшую чашку.
        - Если я ничего не путаю, Эревард из низших сословий, и в университет его привела инквизиция до того, как проявился дар. Могу ошибаться, всех не упомнишь. Потому я бы не исключал его, пока не удостоверюсь в том, что он не ведьмак. Постараюсь вспомнить, кто контролировал его пробуждение, и поговорить. - Он пожевал губами. - Впрочем, я бы и тогда его не исключал.
        Винсент вопросительно посмотрел на него.
        - Потому что мы имеем дело с менталистом, и этот факт кроет любые наши рассуждения как бык овцу! - Стерри хлопнул ладонью по столу так, что я подскочила. Рявкнул: - Как я могу верить чужим воспоминаниям, если не могу убедиться, что они истинны? Как я могу верить своим воспоминаниям? Вдруг на самом деле твой дар пробудился вовсе не посреди рынка?
        Озноб пробежал по моей спине. Возможно ли подменить память? Впрочем, о чем я, это возможно и безо всякой магии, я читала о подобных исследованиях. Никаких чудес, тайных методик и сверхсекретных лекарств. Просто рассказать небылицу, удивившись, дескать, как это ты не помнишь? Было, точно было! Просто задать некорректный вопрос, типа какой глаз подозреваемый подбил жертве при том, что оба глаза целы. Да, срабатывает не со всеми, но чаще всего - срабатывает. Мозг, столкнувшись с лакуной в памяти, достроит детальки сам и сам же уверится, что это настоящие воспоминания. Потому никогда нельзя безоговорочно верить свидетелям и мемуарам. Да что далеко ходить - не далее как вчера Кэри, услышав краем уха про приворот, домыслила, что он удался, жертвой стал Винсент, а затеяла все я.
        Но если так - до каких пределов может дойти магия? И что если я - вовсе не я? Что, если не было никакой Инги, детдома и меда, а была лишь Агнета, девушка с въевшейся в трещины рук грязью и не имеющая денег на новое платье?
        - Что такое? - разом вскинулся Винсент. Надо же, намек наставника на то, что он сам может оказаться ведьмаком, его вовсе не тронул, а стоило мне на миг подумать, будто я рехнулась…
        Если переселение душ - ересь, принятая среди ведьмаков, то не могли ли мне перепрошить мозги и подсунуть профессору некромантии в качестве бомбы замедленного действия? Внушить воспоминания о детстве и прежней жизни, словно андроиду из фантастического фильма?
        А заодно внушили знания об андроидах и фантастических фильмах? У какого мага хватит на это фантазии? Как говорит Стерри, а до него в нашем мире - Оккам, «не умножай сущности сверх необходимости». Я - это я.
        Но все-таки надо проверить. Вдруг безо всяких перепрошивок памяти в мой разум подсадили приказ с отсрочкой выполнения? Пырнуть ножом спящего мужа, к примеру?
        - Мою ауру ты смотрел? В смысле, давно ли ты проверял, не подправили ли мне мозги?
        Договорить получилось с трудом. Вдруг на самом деле…
        - Когда в первый раз заподозрил, что ты не та, за кого себя выдаешь.
        Лицо мужа на несколько мгновений, показавшихся мне вечностью, приобрело отсутствующе выражение, взгляд расфокусировался.
        - Все в порядке, - улыбнулся он наконец. - И с вами, наставник, тоже. Но, насколько я помню, амулет с защитой от ментальных воздействий вы не снимаете никогда.
        Стерри покачал головой.
        - Амулеты не всесильны. Ты утверждаешь, что моя аура без искажений. А твоя?
        - В том, что касается меня, вы всегда можете поднять дневники и проверить, как все было на самом деле. Но если хотите… можем повторить ритуал. Инге не помешает практика, и торопиться нам некуда.
        - Хочу.
        Я мысленно застонала. Винсент пожал плечами. «Чем бы дитя ни тешилось - лишь бы не вешалось» - читалось на его лице.
        - Как вам будет угодно.
        Посуда исчезла со стола. Я недоуменно моргнула.
        - Переместил на кухню, - пояснил муж. - Потом почищу.
        Он пододвинул мой стул, помогая выйти из-за стола. Едва заметно нахмурился - по ту сторону стекла закрылись ставни, по эту - задернулись шторы.
        «Подчинить разум можно на расстоянии взгляда», - вспомнила я. Значит, убийца вполне способен устроиться где-то в соседнем доме, наблюдая в окно. Но неужели Винсент не следит за личными вещами? С другой стороны - под обломками здания факультета остался его кабинет: книги, записи, перо-самописка и бог весть что еще. Кто гарантирует, что убийца до них не доберется? В конце концов, покойная Корси едва ли разбрасывала повсюду свое нижнее белье, но все равно попалась.
        Мы двинулись на второй этаж, и везде за нами захлопывались окна и задвигались шторы. Меня передернуло. Винсент легонько сжал мою ладонь.
        - Это не навсегда.
        - Понимаю, - кивнула я. - Но мало приятного видеть, как дом превращается в противоядерный бункер?
        - Противоядерный бункер? - тут же переспросил Стерри. Нет, определенно зря я волновалась насчет своего прошлого. Ни одному ведьмаку не придумается мешанина знаний, что болтается в моей голове.
        Мое образование не было системным - если не считать профессионального. Просто, оказавшись в институте, я обнаружила, что чудовищно неграмотна во всем, что не касалось знаний, необходимых для поступления. Пойти за советом было не к кому, кроме однокурсников, а советовали они что кому в голову взбредет. Получившийся коктейль лучше было не взбалтывать лишний раз.
        Но как рассказать людям, не имеющим представления о строении атомов, про цепную реакцию? Впрочем, оба мага поняли меня довольно быстро.
        - По похожему принципу действует ловушка на крови, - сказал Винсент. - Небольшой поток силы инициирует буквально несколько капель, те высвобождают силу, инициируя соседние, и реакция распространяется почти мгновенно, выделяя чудовищное количество энергии.
        Так вот почему так шарахнуло!
        - На смерти можно сделать что-то подобное, - заметил Стерри.
        - Можно, - согласился Винсент. - Когда дойдем до боевого применения силы, научу.
        Я не стала спрашивать, почему не прямо сейчас. Никто не даст первоклашке в руки боевую гранату. Но все же жаль, что здесь нет никакого магического аналога шокера или, скажем, газового баллончика. Я бы не отказалась.
        Несмотря на закрытые окна, дом не погрузился во тьму. Магические огоньки, развешанные мужем и Стерри, создавали полную иллюзию дневного света - не то что мой. Похоже, дело не в природе силы, а в умении ей пользоваться. Ничего, выучусь. И к повторению ритуала мне в самом деле стоит отнестись не как к проявлению профессорской паранойи, а как к возможности попрактиковаться, поучиться контролировать силу.
        Странно, во второй раз ритуал свершился куда быстрее. То ли потому, что я уже его проводила, то ли потому, что меньше волновалась, ведь над душой не висел инквизитор и невзлюбившая меня ректорша. Если бы я ошиблась сейчас, пришлось бы лишь начать все сначала. А может, просто теперь мне не приходилось по десять раз сверять начертание каждого символа, Винсент и Стерри сразу подсказывали мне, что не так. И влить нужное количество силы тоже получилось с одного раза.
        - Все в порядке, - констатировал Стерри. Подхватил меня под локоть, позволяя переждать приступ головокружения.
        - Но это же не дело, - не удержалась я. - Нельзя же повторять ритуал каждый раз после того, как кто-то выходит из дома!
        - Есть варианты лучше? - поинтересовался профессор.
        Я сникла. В самом деле, что нам еще остается? Винсент обещал амулеты от ментального воздействия, но по неведомой мне причине не раньше, чем через неделю. И, по словам его наставника, они не всесильны, наверное, потому сам Винсент и пренебрегал ими до сих пор.
        И что тогда остается? Подозревать друг друга, то и дело проверяя? Что мы будем делать, если вдруг обнаружим, что в разум вмешались? Правила предписывают убивать сразу.
        Стерри прервал мои невеселые размышления:
        - Что ж, пойдем учиться писать. Мальчик, уступишь нам кабинет?
        Да, учиться нужно. Доберется до нас маг крови или нет, еще посмотрим, а чувствовать себя тупицей, не умеющей ни читать, ни писать, мне уже надоело.
        Глава 18
        Винсент, уступив мне письменный стол и материализовав дополнительный стул для наставника, из кабинета уходить не стал. Перебрался в кресло в углу, вытащил из воздуха кухонную табуретку, куда сложил пригоршню украшений, моих и своих, и занялся делом. Я попыталась было приглядеться к потокам силы, но быстро поняла, что толку от моих наблюдений никакого. Да и Стерри, вручив мне лист с нарисованными крокозябрами, быстро заметил, что я занята вовсе не чистописанием, и взмахнул рукой, имитируя подзатыльник. Не коснулся, но намек был более чем прозрачным. Пришлось заполнять прописи, снова чувствуя себя словно в школе.
        И все же, разогнув спину, смотреть на сосредоточенное лицо мужа, а то и встречаться с ним взглядом и ловить улыбку было приятно. Хорошо, что он не ушел из кабинета.
        - Ты в самом деле грамотна, - заметил Стерри, наблюдая, как я покрываю лист палочками, крючками и петельками.
        Я отложила самописку, сжимая и разжимая ноющие пальцы.
        - Почему вы так решили?
        На мой взгляд, то что получалось, едва ли можно было отличить от шедевра первоклашки. Может, у этого тела и было все в порядке с мелкой моторикой - всяким там шитьем и вязанием - но с письмом ему никогда иметь дело не доводилось.
        - Взяла самописку правильно прежде, чем я показал. Стараешься не сжимать слишком сильно, хотя и не совсем получается с непривычки. И не спрашиваешь, почему я не объясняю, где какая буква.
        - Потому что с большой вероятностью здесь нет букв, - пожала я плечами.
        - Одна есть, - Стерри ткнул пальцем в строчку посредине листа, забрал его, положив передо мной следующий. - А вот тут точно буквы. Работай.
        Почему профессор начал не со чтения, стало ясно, когда одиночные крокозябры сменились комбинациями. Наиболее распространенные слоги, как пояснил профессор. Я записала, как произносится каждый, начиная подозревать подвох.
        И он не заставил себя ждать, когда Стерри велел отложить самописку и извлек из воздуха не то журнал, не то брошюру, предложив попытаться разобрать первые две строчки по слогам.
        Каждый слог по отдельности казался понятным. Вместе они складывались в сущую абракадабру. Я зависла, шкурой чувствуя неодобрительный взгляд профессора и любопытный - мужа. Что за ерунда? Только не говорите, что у этого мозга тяжелая форма дислексии[5 - . Нарушение восприятия письменной речи]. Наконец до меня дошло.
        - Вряд ли получится читать по слогам. - Я снова бросила взгляд на страницу книги. Расположение букв и строчек здорово напоминало букварь, разве что без картинок. Интересно, там тоже мама мыла раму? - Когда я говорю, вы ведь слышите родной язык?
        Стерри оторопел на пару мгновений, а потом расхохотался.
        - Хороши мы! Ни разу не задумались, как друг друга понимаем!
        Он смеялся так заразительно, что я тоже не удержалась от улыбки.
        - Когда говорите вы, я слышу свой родной язык. И уверена, что отвечаю вам на нем, но…
        - Будь я проклят, если понимаю, какая магия за этим стоит! - восхитился профессор. - Или с какой стороны подступиться к изучению этакого феномена.
        Я развела руками.
        - Ничем не могу помочь.
        - Да уж, конечно. Но не дело оставлять тебя неграмотной. - Он поразмыслил с минуту. Потянулся к магии: чистый лист бумаги передо мной разделился на карточки не больше визитки. Стерри нарисовал на одной крокозябру. Протянул мне.
        - «Я». Запиши на другой стороне, как это на твоем языке.
        - Поняла. - Я послушно воспроизвела нужную букву.
        Да, пожалуй, других вариантов не остается - только запоминать слово целиком. Что ж, не впервой. Когда мы учили латынь, соседка по комнате запоминала слова с помощью таких же карточек. На одной стороне - слово и произношение, на другой - перевод. Оказалось, так действительно куда легче заучивать.
        За местоимениями последовали «Дом», «Еда», «Вода» и еще около трех десятков часто употребляемых слов плюс предлоги.
        - До завтра выучишь, - велел профессор. - И напишешь по три строчки каждого слова. С грамматикой будем разбираться завтра, придется учить язык как иностранный.
        Он поднялся, зевнув.
        - Пойду отдохну, засиделся я с вами. А ты продолжай.
        Я послушно потянулась за чистым листом, но Винсент магией вытащил пачку бумаги у меня из-под рук.
        - Иди сюда. Передышка не помешает нам обоим.
        Что правда, то правда. С непривычки сводило пальцы, да и мозги прямо-таки скрипели, формируя новые нейронные связи.
        Я выбралась из-за стола, помедлила у табуретки, на которой по-прежнему лежали амулеты: теперь уже точно амулеты, а не просто украшения, я чувствовала окружающую их магию. Занятно, стоило один раз понять, как увидеть силу, и я начала замечать ее повсюду, практически не прикладывая стараний. Даже если сила эта не была связана со смертью: вон на том кольце явно замешаны все пять стихий.
        Винсент, улыбнувшись, хлопнул себя по ноге, и я устроилась у него на коленях. Не удержавшись, запустила пальцы ему в волосы, отводя пряди со лба. Выглядел муж не блестяще - лицо осунулось и словно бы заострилось, утром он казался куда свежее. А, может, я сама это придумала, потому что его усталость чувствовалась так же отчетливо, как моя собственная.
        Снова улыбнувшись, Винсент притянул меня к себе за затылок. Я поцеловала его, совсем легко, словно предлагая поспорить, кто не выдержит первым и углубит поцелуй. Какое-то время мы дразнили друг друга, едва дотрагиваясь губами, невесомо-щекотно проводя языком, пока его пальцы не пробежались по моей груди, безошибочно найдя чувствительную точку. Жар разлился по телу, я застонала в рот мужа, прильнула к нему, жадно целуя. В следующий миг опомнилась, выпрямилась, отталкивая его.
        - Так нечестно!
        - Зато действенно, - рассмеялся он. - Сама виновата, нечего было дразниться.
        Надувшись, я собралась было соскользнуть с его колен, но муж, обвив рукой мою талию, не пустил. Снова потянулся к моим губам, но прежде, чем я успела к нему наклониться, колыхнулась магия.
        Винсент ругнулся, глядя на серебристого воробья.
        - Где ты был ночью? - безо всяких предисловий спросил вестник голосом университетского дознавателя.
        На лице мужа промелькнуло раздражение, и я ощутила, сколько сил ему потребовалось, чтобы не ответить правдиво и в рифму. Блеснул и исчез его вестник.
        - В своей спальне. С женой.
        - Кто может подтвердить, кроме нее?
        - Оргии, знаешь ли, не в моем вкусе, - рыкнул Винсент. - Так что придется удовольствоваться словами Инги. Что случилось?
        - Никуда не уходи из дома. Я буду через четверть часа.
        Муж проглотил ругательство. Я заерзала, но его руки держали по-прежнему крепко.
        - Погоди. У нас есть немного времени, чтобы показать тебе амулеты и попробовать воспользоваться вестником. Дай руки.
        Я позволила ему завладеть моей ладонью.
        - Вот это - экран, - сказал он, надевая кольцо мне на палец. - Не знаю, моя ли эмпатия изменилась или проснулась твоя, но лучше пусть будет.
        Я сжала кулак, глядя на затейливую вязь филиграни. Прислушалась к себе, потом к мужу. Настороженность, раздражение, тревога. Пожалуй, чуть приглушенные, будто издалека, но тем не менее вполне понятные.
        - Ты уверен, что он действует?
        - Совершенно уверен.
        Получается, что то ли его эманации, то ли мое восприятие пробивает экран. И обсудить с профессором муж не успел. Принесло же этого дознавателя! Что там могло случиться?
        С другой стороны, ничего странного, если человек, которого невесть в чем подозревают, будет злиться и беспокоиться. Так что даже если Освальд и учует чего, ему не поможет.
        - Это ускоритель, - продолжал муж, надевая мне печатку с эмалевыми листьями на средний палец левой руки. Если вдруг понадобится действовать быстро, просто снимаешь и бросаешь себе под ноги. Но имей в виду, захватывает все, что окажется на расстоянии около ярда. Если нужно будет от кого-то сбежать, сперва разорви дистанцию, иначе ускорит и преследователя.
        - Поняла, - кивнула я.
        - Вестник. - Вес амулета, кажется, заставил на миг согнуть шею. - Снимаешь, греешь в руках, если по какой-то причине ему не хватило тепла тела.
        А я еще удивлялась, зачем маги таскают этакую тяжесть на груди вместо того, чтобы, как мобильник, сунуть в сумку или кошель.
        - Касаешься даром. Когда появляется сам вестник, представляешь нужного человека и говоришь, что передать, где бы тот ни находился.
        - Получается, с незнакомцем так не связаться? - уточнила я.
        Винсент покачал головой. Добавил:
        - Попробуй, пока есть время. Не у всех получается сразу.
        Я сняла с шеи череп какой-то мелкой птахи, увесистый из-за покрывающего его золота. Сжала в ладонях, дождавшись, пока металл перестанет холодить кожу.
        - Тот, кого я зову, обязательно должен быть магом? - поинтересовалась я.
        - Нет, это может быть кто угодно. Разве что ты не услышишь ответа, если собеседник не отправит своего вестника. Но неужели у тебя есть знакомые бездари?
        - Кэри, - напомнила я.
        На лице мужа промелькнуло изумление, но он только спросил:
        - Мне выйти, чтобы не подслушивать?
        Я мотнула головой. Все равно ничего секретного обсуждать не собираюсь. Представила, как дар обволакивает амулет, и едва не ойкнула, когда тот шевельнулся, словно ожив, а перед глазами затрепетала крыльями серебристая синица.
        - Найди Кэри, поденщицу, - сказала я ей, представив лицо женщины. - Скажи, что Инга, жена профессора Оркана, просит ее прийти сегодня или завтра и сходить на рынок. Если по какой-то причине меня не будет дома, деньги на покупки лежат где обычно.
        Вспышка, вестник исчез. Я моргнула, прогоняя разноцветные круги перед глазами: несмотря на то, что шар Винсента давал достаточно света, на его фоне вестник прямо-таки полыхнул.
        Прошла секунда. Пять. Десять. Вестник не возвращался
        - Так и должно быть? - спросила я, вглядываясь в воздух перед собой так внимательно, будто могла разглядеть невидимую синицу.
        - В первый раз так бывает часто, - успокоил меня муж.
        Как бы пристально я ни смотрела в пространство, пропустила момент, когда вернулся вестник.
        - Кэри, поденщицы, нигде нет, - сказала птица моим голосом и исчезла, а я едва не выронила амулет, ставший ледяным.
        - Что это значит?
        - Что ты недостаточно четко представила того, к кому посылаешь вестника. Или не смогла удержать сосредоточение на время вызова. Ничего страшного, я бы удивился, если бы получилось сразу. Попробуй еще раз, и обратись к кому-то другому, чтобы не цепляться мыслями за первую неудачу.
        Еще раз, так еще раз. В конце концов, мало что получается с наскока. Ладони заледенели, и я сунула амулет под мышку, поежилась, почему-то развеселив мужа. Вернула череп в руки.
        - Найди профессора Стерри, - велела я вестнику. - Скажи «проверка связи».
        Синица исчезла, и тут же на ее месте появился филин.
        - Дразнишься, девочка? - сварливо поинтересовался он.
        - Учусь, - ответила я. Переглянулась с мужем и добавила: - К нам едет дознаватель Освальд, и он очень интересуется, где Винсент провел ночь.
        - Пусть мальчик позовет меня, когда Освальд приедет. На всякий случай.
        Филин исчез. Следом появилась и тоже растворилась в воздухе синица.
        - Значит, работает. - Почему-то меня не столько порадовало, что получилось, сколько обеспокоила предыдущая неудача. - Надо попробовать еще раз позвать Кэри.
        - Не стоит, - покачал головой Винсент. - Не истощай силу зря. Сейчас я поговорю с Освальдом, съезжу вместе с ним или с профессором к Корси, узнаю, кто посещал ее вчера, и на обратной дороге загляну на рынок. Надиктуешь список, только и всего. Или, если хочешь, когда разберусь с делами, сходим втроем. Все равно запереться в доме и вовсе не выходить не получится.
        - Спасибо, - кивнула я. - Давай сперва узнаем, что от тебя хочет Освальд.
        Глава 19
        ВИНСЕНТ
        От дознавателя пахло гарью. Не свежим дымом костра, а тошнотворной вонью пожарища, политого водой. Едва уловимо, на грани восприятия, но Винсент учуял и понял, что сейчас услышит об очередной пакости.
        - Сразу видно молодожена, - усмехнулся Освальд, когда они устроились в малой гостиной. - Весь город судачит, а ты ни сном ни духом.
        Винсент приподнял бровь, ожидая продолжения, и оно последовало незамедлительно.
        - Сгорел дом Корси.
        Так вот откуда запах! Винсент выругался. Съездил, узнал, кто у нее был вчера! Освальд меж тем продолжал:
        - После того, как вы уехали, я подумал, что стоило бы разузнать…
        - О том, кто посещал вчера госпожу Корси? - вставил наставник, и Освальд едва заметно поморщился, обнаружив, что он оказался не единственным умником-разумником.
        - Да, кто еще приезжал к Корси тем днем и мог… уговорить ее.
        - Ты хотел сказать, заставил, - поправил его Винсент. - Давай называть вещи своими именами. Я вчера был слишком взволнован, чтобы думать здраво, но ты-то наверняка сообразил, как было дело.
        Дознаватель помялся, как будто не хотел ни подтверждать, ни опровергать это предположение.
        - Я пошел побеседовать с той служанкой, которую мы допрашивали, и обнаружил, что она отлучилась, хотя и обещала быть дома. Двое бытовых магов-помощниц Корси и три швеи тоже отсутствовали.
        - То есть ты застал только домашнюю прислугу? - уточнил Винсент. - Но не работниц и не служанок из мастерской?
        - Еще не было лакея, который встречал гостей госпожи Корси. Конечно же, вся прислуга была встревожена случившимся…
        - Представляю, что они успели напридумывать, - хохотнул Стерри.
        Винсент мысленно поморщился: на что способна взбудораженная фантазия простонародья, он знал слишком хорошо. Освальд пожал плечами: дескать, иного и не ожидал.
        - Но о гостях Корси в тот день они не смогли сказать ничего вразумительного. Горничные и кухарка вовсе не выходят в мастерскую, занимаясь исключительно домом. Зато я узнал, что та девушка, что встречала клиенток в мастерской, сообщив новость одной из горничных, убежала выполнять распоряжение господина дознавателя.
        - То есть твое? - удивился Винсент.
        Освальд приказал ей сидеть в своей комнате и молиться - чтобы не мела языком, истолковать это распоряжение иначе невозможно. Было ли это единственным его распоряжением или, заглянув к служанке после, дознаватель отменил первый приказ и добавил второй? Сомнительно, если бы было так, он не стал бы рассказывать всем. Значит, девица посмела ослушаться. Сама додумалась, или и тут успел вмешаться менталист?
        Если второе, остается лишь двое подозреваемых, разве что Мия прошла через какой-нибудь черный ход. Нет, исключать это нельзя. Они с Корси действительно были близкими подругами, еще со времен учебы, и Мия вполне могла знать, где вход для прислуги. Ее впустили бы, удивились, но впустили. Нет, скорее и не удивились бы, при непосредственном контакте можно подчинить разум и без личной вещи жертвы. Надо сказать Инге, чтобы не позволяла никому хватать себя за руки или как-то иначе дотрагиваться кожа к коже. А еще лучше купить ей несколько пар перчаток.
        - Именно. Якобы я велел ей отправиться куда-то в город, разумеется, под страшным секретом, о котором она тут же растрепала всем. - Освальд улыбнулся. - Так же, под страшным секретом. Но девушка намеревалась вернуться ночевать. Остальных работников, по словам старшей горничной, отослала из дома сама хозяйка, заявив, что приехавший некромант очень не в духе, и лучше бы им удалиться подобру-поздорову.
        К опасливой неприязни, сопровождавшей его дар, Винсент привык и почти не замечал ее: те, чье мнение было по-настоящему важным, подобными глупостями не страдали. Но он хорошо помнил, что девушки, работавшие у Корси, начинали стрелять глазками в его сторону, стоило его спутнице, кем бы она ни была, отвернуться. Несмотря на то, что в заведении модистки он почти всегда появлялся, раздраженный бессмысленной тратой времени. И тут вдруг девицы поверили в заведомую чушь и поспешили скрыться с его глаз?
        - Горничные не сказали, не приходил ли кто-то в дом, зная, что хозяйка в мастерской? Или поздно вечером, когда Корси уже была мертва? Возможно, кто-то из близких друзей семьи, кто обходится без церемоний?
        Освальд покачал головой.
        - Догадываюсь, на кого ты намекаешь, но нет. Не было.
        Не было или не рассказали, забыв о гостье или госте?
        - Я не намекаю. Я спрашиваю.
        И все же насколько честен сейчас Освальд? Не может ли быть, что он сейчас излагает собственную версию событий, которую оставшаяся в живых, да и мертвая прислуга спокойно подтвердит? Войти на черную половину дома, потрепать за щечку служанку или горничную - подобные вольности мужчины нередко себе позволяют. Коснуться руки, передавая монету в благодарность за рассказ якобы с очень ценными сведениями. Сколько силы нужно ведьмаку, чтобы подправить разум одного человека? А дюжины? Хватит пары унций собственной крови или понадобится чужая? Никто не скажет: слишком многое зависит от одаренности и обучения самого мага.
        - Так толком ничего и не узнав, я решил, что попытаюсь еще раз следующим утром, когда все уж точно будут на месте. Приехал к пепелищу. Огонь чудом не разошелся по всему кварталу,
        В самом деле чудом, в районе, где жила модистка, дома громоздились едва ли не друг на друге. Вероятно, среди соседей нашлись хорошие стихийники, которые не дали пламени распространиться.
        - … сейчас там стража никого не пускает, до выяснения обстоятельств. Едва ли мы сможем что-то выяснить, наверняка все спали, но попытаться надо.
        - Я помогу, - Винсент попытался подняться, но дознаватель жестом его остановил.
        - Прежде, чем мы куда-то поедем, я должен узнать, где ты был ночью. И вы, Инга. - Он изобразил поклон, не вставая, впрочем, со стула.
        Жена нахмурилась, и Освальд торопливо добавил:
        - Всего лишь формальность, как вы понимаете. Я должен расспросить всех, кто в этом замешан.
        - С каких это пор ты расследуешь порчу имущества, не принадлежавшего университету? - снова влез в разговор наставник.
        На лице дознавателя промелькнула тень - он явно подумал, что старик сует нос не в свои дела. Но мало кто осмеливался спорить с Йоном Стерри, даром что многие полагали, будто профессор давно выжил из ума, а преподавание за ним оставили, чтобы был чем-нибудь занят и не докучал. Чистописание, этикет и история развития магии только отнимают время от по-настоящему важных предметов. Студенты из хороших семей учатся читать, писать и вести себя в обществе подобающим образом, пока под стол пешком ходят, а история магии вовсе никому не интересна.
        - Я расследую покушение на жену профессора некромантии. - парировал Освальд. - А также покушение на самого профессора и его студентов, совершенное общественно опасным способом, повлекшим полное разрушение части имущества университета. Возможно, также это расследование гибели еще полудюжины некромантов, включая ректора.
        - Вимон же, упокой Предвечная его душу, своей смертью помер, - продолжал валять дурака наставник. - Магнус, глава целителей подтвердил, что к здоровью своему покойный относился совершенно легкомысленно.
        - Профессор, не мне вам рассказывать, какие травы могут подхлестнуть сердце, заставив его биться на пределе сил, и спровоцировать приступ. Не говоря о магии, которую господин ректор скорее всего бы заметил.
        Заметил бы наверняка, а противостоять смог бы? Дар у покойного был средненький, но упорным трудом и вниманием к мелочам тот сумел выжать из своего средненького дара столько, что многие таланты и не мечтали. Но, с другой стороны, бывают ситуации, когда просто сила на силу, и никакое мастерство не спасет. Что произошло той ночью? Винсент вынужден был написать заключение о естественных причинах смерти, подозрения к документам не прицепишь. Он все же поделился ими с университетским дознавателем, прекрасно понимая, что будет выглядеть посмешищем. Как и случилось.
        - А кто говорил, что все это чушь собачья, и профессору Оркану следовало бы чаще предаваться посту и молитве, чтобы избавиться от нелепой гордыни? Дескать никто, кроме него, не видит, что цепочка гибельных случайностей вовсе не случайна. - не унимался наставник.
        Занятно, Инга тоже поначалу сказала, что Винсент слишком много о себе возомнил. Но поверила, стоило изложить факты так, как он видел их сам. Освальд же упрямо стоял на своем: случайности в мире бывают самые невообразимые. Притом, что он не глуп, вовсе не глуп. В самом ли деле не верил или делал вид, прекрасно зная, что происходит?
        Освальд поморщился.
        - Я был неправ. По здравому размышлению я прихожу к выводу, что цепочка смертей некромантов не была случайной. - Дознаватель коротко поклонился Винсенту. - Приношу свои извинения за то, что сразу не принял твою гипотезу всерьез.
        Винсент так же коротко поклонился в ответ, давая понять, что извинения приняты. Если они искренни, то, должно быть, стоили Освальду немалых усилий. К профессору некромантии тот относился с едва заметным пренебрежением, как и к другим магам, за которыми не тянулась родословная поколений этак в пятьсот.
        - Раньше надо было спохватываться, - проворчал Стерри. - Ну да лучше поздно, чем никогда. А что до того, где был Винсент и его жена сегодня ночью… Он послал мне вестника где-то через четверть часа после полуночи, еще через полчаса я был у него, и до сей минуты никто из нас не покидал дом. Когда начался пожар?
        Полчаса на дорогу до дома, еще полчаса на ожидание: если неизвестный поджигатель не уложился в этот час, Инга и сам Винсент вне подозрений. Как долго Освальд пробыл у Корси, расспрашивая прислугу?
        - Нужно уточнить, - ушел от ответа дознаватель. - Ночью никто на часы не смотрел, соседи, которых я успел расспросить, отвечают по-разному. Сейчас мои парни еще порасспрашивают и запишут, но неясно, сколько времени горел дом до того, как пламя прорвалось наружу.
        - В среднем до того, как вылетают стекла, проходит около двадцати минут, - заметил наставник.
        - Благодарю, я запомню. - Освальд натянуто улыбнулся. - Но если говорить о том, где находились хозяева дома, - последовал вежливый кивок в сторону Инги, - вы можете подтвердить, что они не покидали дом всю ночь?
        Наставник ухмыльнулся:
        - Видеть не видел, свечку не держал, но заснуть мне не дали. Молодожены, что с них взять!
        Инга залилась краской, сразу став совсем юной и ужасно милой. Винсент подавил улыбку, чтобы не смущать ее еще сильнее. Он готов был поспорить на что угодно: наставник не слышал вовсе ничего, а амулет против ментальных воздействий, который он не снимал даже во сне, блокировал чужие эманации. Надо будет рассказать об этом жене, чтобы не вздумала стесняться и пытаться сдерживать себя в спальне. Освальд прокашлялся.
        - Значит, вы сможете подтвердить это под присягой?
        - Сколько угодно.
        - Спасибо. - Он повернулся к Инге. - И все же я должен расспросить вас о том, кто вы. Семья, друзья, враги. Все-таки нельзя до конца исключить вероятность, что покушение на вас не относится к смертям некромантов.
        Жена сжала ладони так, что побелели пальцы. Винсент ощутил, как взметнулась в ней волна паники - несмотря на то, что на них обоих были амулеты! Вот, оказывается, почему она спросила, уверен ли он, что экраны действуют. Он ведь не должен был этого ощутить. Но что дало Инге повод предполагать, что экран не защитит? Как же не вовремя принесло Освальда, сесть бы втроем и обсудить все это, благо наставник перестал ее подозревать!
        Глава 20
        До чего же невыносимо продолжать вежливую беседу, когда внутри все аж зудит от желания обсудить все странности с даром его и Инги! И расспрашивать жену дознаватель начал вовсе ни к месту. По большому счету, о прошлом Инги Освальд должен был разузнать еще вчера, если уж причина покушения, озвученная самой несостоявшейся убийцей, его не устроила. Если поленился или не захотел расспрашивать, можно было поднять записи университета. Анкету Инги Винсент заполнял сам, как всегда делал для новичков, не умеющих писать. Даром что в этом случае и записывать оказалось особо нечего.
        Архивисты тщательно фиксировали родословную всех, кто попадал за ворота, неважно, оставался ли человек учиться или просил запечатать дар. Строили сложные схемы родства, пытаясь вычислить принципы, по которым наследуется дар - без особого, впрочем, успеха. Бывало, что в известных семьях несколько поколений рождались одни бездари, бывало - дар прорывался в глухой деревне, где магов отродясь не водилось, как и заезжих молодцов, на которых можно было бы списать появление дара.
        Так почему Освальд не полез в архивы? Не расспросил о родословной и знакомствах Инги еще вчера? Тоже оказался крепок задним умом, или снова пытается убедить всех, будто покушение на Ингу не имело отношения к другим смертям, а дело в чьей-то личной неприязни?
        Стоит ли верить его рассказам о внезапном отсутствии прислуги в доме Корси? Надо узнать, многие ли выжили, и расспросить их. Но если Освальд - убийца, едва ли такая возможность осталась. И если он не убийца - тоже, слишком уж удачно загорелся дом. Конечно, бывают и не такие совпадения, и все же…
        - Я не могу вам ответить, - сказала Инга. Умница, сумела справиться и с лицом, и с голосом.
        - И все же я вынужден настаивать.
        - Не могу, а не «не хочу». Когда пробудился мой дар, я потеряла память. Муж… профессор Оркан утверждает, что такое случается нередко, если дар силен и просыпается спонтанно, без контроля опытного мага.
        - Да, так бывает. Но я полагал, что к вам это не относится. О чем надо было думать… - Освальд осекся, не договорив.
        С точки зрения таких, как дознаватель, взять в жены девицу без родословной и связей, да еще и без памяти было безумием. Ладно, если просто без полезной родни, а если родня объявится, да такая, что знаться стыдно?
        Винсент прекрасно помнил, о чем он думал. Это был единственный пришедший в тот миг в голову способ защитить Ингу от инквизитора. Да, он полностью сознавал последствия для себя, но и тогда был уверен, что оно того стоит, а сейчас - и подавно. Всплывет вдруг у Инги - точнее у Агнеты - родня, тогда, возможно, появятся поводы для беспокойства. Возможно, и не появятся. Разумные люди всегда договорятся, а неразумные побоятся связываться с профессором некромантии.
        - Зато я могу сказать, о чем нужно было думать тебе в ночь, когда взлетел на воздух факультет! - не преминул вмешаться наставник. - Внимательно слушать и думать! Ты точно присутствовал при споре с инквизитором и слышал, что когда у Инги проснулся дар, полкладбища поднялось! Просто так, что ли, стража не за инквизитором помчалась, а сразу за некромантом, да не абы каким, а председателем коллегии! Был бы ректор жив, его бы из постели вытащили!
        Тут наставник конечно, преувеличил: ректора Эревард едва ли стал бы беспокоить, и к профессору некромантии рванул не потому, что решил, будто кто-то рангом пониже не справится, а подумав, что опять балбесы-студенты куролесят. Не проходило и года, чтобы старшекурсники не провоцировали новичков опробовать свои способности. Точь-в точь как наставник Ингу - дескать, некроманты вы или погулять вышли? Это было своего рода посвящением, и нередко поднятых вовсе без вмешательства стражи упокаивали, потом своими силами восстанавливали могилы. Потому капитан и инквизиторов не стал звать, даром что те тоже могли навести порядок на кладбище, просто полностью лишив магии пространство вокруг себя. Но, видимо, кто-то из его людей или случайных свидетелей, все же позвал, раз Клаус явился.
        Винсент вдруг понял, что поспей записка вдовы Ивара прежде вестника Эреварда, кладбище бы действительно упокаивал Клаус. Ивар жил в соседнем квартале, туда пять минут быстрым шагом. И не растрать Винсент изрядную долю силы прежде, чем оказался у тела друга, попытался бы поднять его и разобраться, не дожидаясь утра. Пятнадцать человек остались бы живы. Погибли бы домочадцы Ивара, сам Винсент, Инга бы оказалась в лапах инквизитора. Он содрогнулся при этой мысли.
        - Вот-вот, - назидательно воздел палец Стерри. - Профессор некромантии передергивается, вспомнив, что там творилось! Представляешь, какой выброс должен был быть? Девочка чудом жива осталась, дешево отделалась.
        - Говорят, память вернется? - не слишком уверенно подала голос Инга, а Винсента снова обжег страх жены.
        Чего она боялась сейчас? Что в ее - даже не ее - прошлом обнаружится что-то постыдное? Что-то, способное его оттолкнуть - понял Винсент и едва не рассмеялся. Глупышка. Едва удержал порыв потянуться к ней даром, успокаивая: не при свидетелях. Но, видимо, какая-то эманация донеслась, потому что и самого его коснулось тепло, а из позы жены исчезло напряжение.
        - Вернется, - подтвердил Освальд. - Но пока этого не случится, невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть, связано ли покушение с вашим даром или вами лично.
        Надо бы спросить разрешения у жены и поговорить с наставником. Конечно, Агнета в городе, и даже в ремесленном квартале явно не одна, но выяснить, какая из них пропала, не так уж сложно, достаточно лишь настойчивости и серебра. Просто чтобы окончательно узнать, кем была та девушка и не придется ли Инге столкнуться с призраками из чужого прошлого.
        Стерри фыркнул:
        - Что общего может быть у девчонки с такими руками…
        Инга попыталась спрятать кисти в складках юбки. Винсент ободряюще улыбнулся жене. У нее чудесные ласковые руки, а что пока на них видны следы тяжелого труда, его вовсе не беспокоило.
        - …с зазнайками-магами? - закончил Стерри.
        - Муж, например, - не остался в долгу дознаватель.
        Винсент остановил взглядом вспыхнувшую жену. Произнес с нарочитой ленцой:
        - Я чего-то о себе не знаю?
        - Нет, - поторопился ответить Освальд. - Я выбрал неудачную формулировку. В смысле, все мы иногда неудачно шутим. Прошу прощения… и у вас, Инга.
        Жена едва заметно склонила голову, словно королева, принимающая знаки внимания подданного - когда только успела нахвататься.
        - Я вовсе не имел в виду ничего неподобающего, - закончил, наконец, Освальд. - Мне остается только извиниться перед вами за беспокойство и попросить профессора Оркана помочь мне с допросом погибших.
        - Да, конечно, - не стал ломаться Винсент. Лучше самому осмотреть место происшествия и поговорить с погибшими. Пусть даже убийца сделал все, чтобы некромант не узнал ничего полезного из такого разговора.
        - Я с вами, - тут же подхватился Стерри.
        Кажется, выражение лица Освальда могло бы превратить в уксус все вино в доме. Но спорить с наставником бесполезно: если откажет дознаватель, он сам явится на пожарище, найдя способ и подсмотреть, и подслушать, и донести свое ценное мнение до балбеса, неспособного додуматься до элементарных вещей, примерно в тех же выражениях, что и вчера. Странно, что его до сих пор никто не пристукнул сгоряча или не отравил.
        Сам Винсент когда-то не удержался, подсыпал сенну[6 - . Растительное слабительное] в настойку полыни, что наставник принимал для аппетита и лучшего пищеварения. Поняв, что дело не в небрежении повара, тот отыгрался. Вручил приемышу пятисотстраничный справочник ядов и противоядий, пообещав, что через неделю подмешает в еду что-нибудь поинтересней слабительного и посмотрит, сумеет ли шутник определить яд по симптомам и найти противоядие прежде, чем окочурится. Никогда Винсент не впитывал знания с таким усердием. Угрозу профессор осуществил в своей неповторимой манере: было непросто уморить насмерть тем, что он подсыпал, но анализировать симптомы отравления, хохоча во все горло и разглядывая плавающих по воздуху золотых рыбок, оказалось еще сложнее.
        - Вы окажете мне честь своим присутствием, - выдавил, наконец, дознаватель.
        Инга вскинулась, явно собираясь напроситься с ними, и сникла прежде, чем Винсент поймал ее взгляд и отрицательно качнул головой. Сама поняла, что рискует наступить на те же грабли в третий раз. Освальд не слишком высоко ставит женщин, но, заметив несоответствие знаний Инги и ее происхождения, начнет копать. Жаль, жена могла бы подсказать что-то дельное. Винсент так и этак покрутил в голове ситуацию, но предлога избавиться от дознавателя не нашел.
        Дознаватель, в свою очередь, явно искал повод избавиться от Стерри и тоже не придумал ничего убедительного, сказав лишь:
        - Тогда не будем терять времени. Я подожду в карете, пока вы соберетесь.
        Винсент прекрасно понимал: оставаться наедине с возможным ведьмаком вовсе незачем, и в то же время бросать жену дома одну не хотелось. Но едва он, проводив гостя до двери, собрался попросить наставника переменить решение, тот его опередил:
        - Ничего с твоей женой не случится, если за охранный контур не сунется. Зачарован на славу, ох на славу! Даже мне повозиться пришлось бы, чтобы снять.
        - Не сунусь, - кивнула Инга. - В доме есть чем заняться.
        - И прописи не забудь! - погрозил ей наставник пальцем.
        Она рассмеялась, добавила, посерьезнев:
        - Жаль, что я не могу поехать с вами.
        - Мне тоже жаль, - Винсент взъерошил ей волосы. - Твои умения наверняка бы пригодились.
        - Не уверена, что так уж важно знать, обгорело ли тело после смерти или прижизненно, если можно спросить об этом сам труп, - задумчиво произнесла она. - Наверняка вы ничего не упустите…
        Она не стала договаривать, но и так было ясно: Инга тоже предпочитает узнавать все сама, а не из чужого пересказа.
        - Расскажи-ка, как это различить, - вмешался наставник. - Я запишу, пока мальчик собирается. Знания лишними не бывают, это точно.
        Когда Винсент вернулся, переодевшись в рабочий камзол и вооружившись сумкой с зельями и амулетами, наставник с Ингой оживленно обсуждали идею какого-то «мелкоскопа» и возможность сделать линзу идеально правильной формы, чтобы не искажала изображение. Он понадеялся было, что наставник, увлекшись новой идеей, передумает ехать, но тот надежд не оправдал. Сунул Винсенту в руки два густо исписанных листа.
        - Вот это - список продуктов. А это - признаки прижизненного воздействия пламени.
        Шагая к калитке, Винсент просмотрел оба списка и так и решил, какой из них более странный.
        - Зачем ей такая прорва сахара, готовить лекарства? - не удержался он.
        - О, не зачеркнул, - спохватился наставник. - Забудь. Когда твоя жена услышала, сколько стоит золотник сахара, глаза у нее стали как плошки. А зачем - спросишь у нее самой, я не стал любопытствовать.
        Не стал любопытствовать, как же! Это наставник-то, который до сих пор мог дать фору любой сороке! Наверное, просто не захотел терять времени, намереваясь обсудить «мелкоскоп» или что там, Винсент не был уверен, что он расслышал правильно.
        Второй лист, с признаками, был расчерчен пополам. В верхней части было написано «макроскопические признаки», сразу под чертой - «микроскопические». Вот, значит, что за слово, только о чем оно? Далее и над чертой, и под чертой следовали списки признаков, но если верхний был понятен, то внизу…
        - Вы сами что-то поняли?
        - Нет, - признался наставник. - Но счел, что лучше записать. Мало ли…
        От этого мимолетного «мало ли» по спине Винсента пробежал холод. Нет уж, никакого «мало ли». Костьми ляжет, но жену убережет, и вовсе не для того, чтобы было кому объяснить значение непонятных слов.
        Глава 21
        Все полчаса, что заняла дорога до дома Корси, они молчали. Обсуждать с наставником важные вещи при посторонних было нельзя, предполагать, что они, возможно, обнаружат на пожарище, не стоило. Освальд начал рассказывать, но Винсент прервал его прежде, чем услышал что-то, способное сформировать у него определенные ожидания до того, как увидит все сам и сам же сделает выводы.
        Наставник и вовсе клевал носом, закрыв глаза. Освальд пару раз бросил на того недовольный взгляд, дескать, чего было навязываться, когда на ходу засыпаешь? Винсент видел, что наставник не дремлет, а напряженно размышляет, но нынешний университетский дознаватель явно не относился к числу тех, кто хорошо знал бывшего коллегу.
        Гомон толпы они услышали еще до того, как карета остановилась. Едва открылась дверца, в нос шибанул застоявшийся запах пожарища - тот же самый, которым пропиталась одежда дознавателя. Сколько, интересно, Освальд пробыл здесь до того, как послал вестника? Действительно ли одежда и волосы пропахли гарью после того, как Освальда вызвали на место происшествия, а не когда он сам и устраивал пожар?
        Цепочка стражников оттеснила зевак на другую сторону улицы. Винсент обменялся поклонами с капитаном, бросил взгляд на собравшихся. Кое у кого на лицах виднелись полосы сажи, у кого-то руки оказались в золе.
        - Помогали? - спросил Винсент, кивая на людей.
        - Тех, кто помогал, я уже расспросил, заставил подписать протоколы опроса и домой отпустил. Не знаю, когда эти успели перемазаться.
        - Помогали, как же! - хохотнул наставник. - Либо искали, чем поживиться, либо угли с пожарища таскали. Погоди, вот стражу отпустишь, ломанутся, не думая о том, что дом может прямо на голову сложиться.
        - Поживиться там особо нечем, перекрытия рухнули, - сказал Винсент, разглядывая внутренности дома сквозь пустые оконные рамы.
        - Не полностью. Но тебе придется повозиться, вытаскивая тела.
        Винсент кивнул. Огонь, казалось, не оставил ни одного нетронутого участка, и с улицы внутренности дома выглядели нагромождением бесформенных предметов разных оттенков черного. Сразу и не разберешь, что чем было до того, как тут полыхнуло.
        - А зачем зевакам угли? - полюбопытствовал Освальд.
        Наставник охотно пояснил:
        - Привороты. Или порчу наводить. На нищету, на пожар…
        На лице дознавателя недоумение сменилось возмущением:
        - Вы же образованный человек! Какая порча? Какой приворот?!
        - Неважно, что знаю я. Важно, во что верят они, - наставник кивнул на толпу. - Был в моей практике случай…
        - Все это, безусловно, интересно, и я с удовольствием выслушаю вас за бокалом вина, - перебил его Освальд, видимо, устав изображать внимательного собеседника. - Сейчас нам надо найти тела, чтобы, наконец, отпустить стражников. Парни с ночи караулят.
        Зря он так. Наставник злопамятен, и теперь точно придержит выводы при себе. Ничего, с Винсентом он своими размышлениями поделится, а пока в самом деле хватит лясы точить.
        Полуприкрыв глаза, Винсент всмотрелся в колебания силы. Медленно двинулся к дому, отмечая фиолетовые сгустки мертвых тел. Как же их много!
        - Батюшки, да ведь это же черный маг! - запричитал женский голос из толпы. - Сейчас мертвяков как поднимет, как…
        - Вот и я говорю, катитесь отсюда подобру-поздорову! - гаркнул капитан. - Пока господин некромант не потерял терпение и не велел мертвым вас всех сожрать!
        Винсент поморщился. Ведь знает же прекрасно, что никого он на толпу натравливать не будет, но пользуется суевериями, чтобы разогнать зевак. Все же хорошо, что Эревард видит только его затылок. Ведь Винсент провел ночь дома с любимой женой под боком, а капитана стражи с его людьми выдернули из постелей и заставили караулить трупы под завалами, потому еще неизвестно, у кого больше прав кривиться.
        Но почему тел так много?
        - Сколько человек должны были ночевать в доме? - спросил он.
        - Две горничные, кухарка с помощницей, дворецкий, девушка, которая встречала гостей в мастерской, две швеи, три помощницы-мага.
        - Работницы жили в доме? - удивился он.
        - Да, - почему-то ему ответил наставник, а не Освальд. - Она нанимала только незамужних и поселяла в доме, чтобы дорога не забирала у них время от работы. Платила щедро, это верно, но и спины девчонки не разгибали от зари до темна.
        Тогда понятно, откуда так много фиолетовых сгустков. Но неужели никто не смог выбраться из огня? Судя по расположению тел, никто не переступил порога своей комнаты. Так стремительно заполыхало, или была другая причина?
        Винсент задумался, почему Корси не держала дома артефакты против пожара? Разумники с кафедры теоретической магии придумали их еще полгода назад. Не доверяла новинке? Конечно, непробиваемой защиты артефакты не обеспечивали, но благодаря им пожар достаточно долго не распространялся, и люди успевали покинуть дом, а хорошие стихийники - и погасить огонь прежде, чем он разбушуется окончательно.
        - Почему не сработали артефакты? - пробормотал себе под нос наставник.
        - Все-таки были? - спросил Винсент.
        - Розальба хвасталась, что подарила два артефакта Корси, и когда однажды дура-швея забыла горящую свечу и та подожгла лоскуты на полу, артефакты разбудили ее, причем держали огонь так хорошо, что Корси с девочками сама потушила пламя. Дом почти не пострадал, только комната, где все это случилось. Корси несколько месяцев потом рассказывала клиенткам о пожаре и артефактах, Розальба на них озолотилась.
        - Почему вы не сказали об этом дома?
        - Хотел посмотреть на месте прежде, чем строить предположения. Либо артефакты не сработали, либо их нейтрализовали.
        - Не-стихийник способен нейтрализовать защиту от пожара? Хватит сил? - Винсент в который раз пожалел, что уделял стихиям не так много внимания, как хотелось бы.
        - Ты забываешь, что ведьмак всегда может занять силу. - Наставник пожевал губами. - Хватит теоретизировать. Работай. Будут факты - будем обсуждать. Осилишь допросить всех?
        Винсент невольно коснулся накопителя на запястье. Лежи все тела в мертвецкой - осилил бы несомненно, но этих нужно сперва поднять и заставить вылезти из-под завала. Впрочем… он сунулся в сумку. При виде извлеченной оттуда керамической бутыли, плотно заткнутой пробкой, наставник присвистнул.
        - Интересные у тебя методы. Уверен?
        - Не в первый раз.
        - И правда, что это я вздумал щуку плавать учить. Давай. Вытащишь мертвяков, зайду поосмотрюсь.
        - Что там можно увидеть после того, как все обвалилось? Как бы перекрытия на вас не рухнули
        В самом деле, кое-где они уже провалились, кое-где остался лишь каркас, изъеденные огнем балки, и надежным они не выглядели.
        - Яйца курицу тоже не учат, - фыркнул наставник.
        Виснент не стал настаивать. Выдернул пробку, замахнул зелье. Разом, точно крепкое хлебное вино, чтобы не заколебаться.
        Он ненавидел боевую некромантию.
        Фиолетовый туман исчез, пожрав другие цвета. Весь мир превратился в гравюру, приглушились звуки, пропали запахи, даровав взамен неведомое живым ощущение покоя и безмятежности. Не просто так неведомый ведьмак целых два раза маскировал свои преступления под самоубийства: некроманты сводили счеты с жизнью чаще остальных магов.
        Сейчас Винсенту казалось, что смерть повсюду и он сам стал смертью. Но жизнь была рядом, вторгаясь в покой и безмятежность, обжигая душу, будто крапива - кожу. В такие моменты Винсент понимал, откуда у мертвяков такое яростное желание добраться до живых и уничтожить, стереть из мира это слишком суетливое, громкое, саднящее, раздражающее.
        Не он - сама смерть потянулась к погребенным под рухнувшими перекрытиями, разрешая на время стать таким же суетливым и громким. Сама смерть зашептала им в уши, указывая на это, живое, раздражаюшее, позволила добраться до него, вгрызться в плоть, омыться горячей кровью. И они на миг обрели подобие утерянной жизни, чтобы уничтожить ее, неся в мир вечный покой.
        Визг и вой толпы донесся словно сквозь вату. Фиолетовые сгустки превратились в человеческие контуры, поднялись, прорываясь сквозь обломки досок и балок подобно траве, прорывающейся сквозь булыжную кладку, и двинулись к дверям дома.
        Винсент остановил поток силы. Заставил мир снова обрести обычные краски, чувствуя себя так, словно вынырнул из бездонного омута. Ощущение было таким ярким, что Винсент хватанул воздух ртом. Поймал на пороге дома двух самых шустрых мертвяков, рванувшихся к живым с первого этажа, Еще трое сиганули в окна со второго - Винсент перехватил и их. Дождался, когда остальные спрыгнут на первый этаж через прогар в полу и выберутся на улицу. Лишенные подпитки силой, мертвяки замирали и опускались на мостовую марионетками, у которых оборвали ниточки. В каком-то смысле так оно и было.
        Винсент огляделся, прислушался, почти с наслаждением вздохнул запах гари, вспоминая, на каком он свете. Он терпеть не мог боевые зелья, но расчертить схему вокруг каждого тела невозможно из-за мешанины сгоревших вещей. Если цеплять и вытаскивать каждый труп на чистой силе, без ритуала, после чего допрашивать, у него не хватит сил даже с накопителем. Будь тел хотя бы полдюжины…
        - Вы бы предупреждали загодя, господин профессор, - капитан кашлянул в кулак. - Чтобы мои парни от неожиданности штанов не перепачкали.
        Винсент снова огляделся. Толпа рассеялась, стражники отодвинулись к стенам домов на другой стороне улицы. Лица у многих отливали зеленью: все же поднятые мертвецы - не самое приятное зрелище, особенно когда они прут прямо на тебя. Но никто не попытался сбежать. Впрочем, они и на кладбище совсем недавно не пытались сбежать. Умеет Эревард выбирать людей.
        - Не клевещи на своих молодцов, - сказал ему Винсент. - И вели кому-нибудь хоть мешковину, что ли, принести, трупы накрыть.
        Все-таки мертвые заслуживали уважительного отношения не меньше живых. Эревард кивнул, ткнул пальцем в двоих стражников, те метнулись куда-то в проулок.
        Наставник одобрительно хлопнул Винсента по плечу и направился в дом. Одной Предвечной известно, что он намерен там найти. То есть понятно что - источник огня. На втором этаже, судя по тому, как прогорел пол, где-то за пределами мастерской, в жилых комнатах. Но сделать какие-то выводы их того хаоса, что виднелся в разбитые окна, сам Винсент бы не смог, тем более - выявить поджигателя. Даже если тот и оставил следы духа, огонь уничтожил все.
        А почему он так уверен, что это поджог, а не несчастный случай? Только потому, что пожар случился очень удобно для убийцы? Но наставник упоминал, что дом Корси уже загорался. Правда, сейчас не зима, когда то и дело где-нибудь полыхает, но исключать вероятность несчастного случая… Нет, можно исключить. Есть артефакты, которые один раз уже спасли дом.
        Винсент вытащил из сумки мел, перенес одно из обезображенных тел подальше от стены, чтобы было удобней работать, и начал расчерчивать схему. Освальд вырос рядом, внимательно наблюдая за его действиями. Настолько внимательно, что подпрыгнул, когда перед ним вспыхнул серебром вестник. Разглядывать магического посланца Винсент не стал и прислушиваться тоже не намеревался, но женские причитания вперемешку со всхлипываниями заставили его подпрыгнуть.
        Он обернулся на дознавателя. Тот переменился в лице.
        - Я отлучусь. Без меня никого не допрашивайте. - Он обернулся к капитану. - Проследите, чтобы эти господа не взаимодействовали с мертвыми. Под вашу ответственность.
        Последние слова он договаривал уже стремительно шагая к карете.
        - Гони, что есть мочи! - крикнул Освальд, захлопывая дверцу.
        Глава 22
        ИНГА
        Проводив мужчин, я направилась на кухню. Судя по тому, что довелось наблюдать вчера, исследование места происшествия и допросы свидетелей в этом мире занимают ничуть не меньше времени, чем в нашем, даром что методы другие. Значит вернутся оба усталые и голодные.
        Я замочила горох, бросив в воду щепотку соды, чтобы быстрее набух. Выгребла в жаровню угли и сунула на их место накрытый крышкой котелок с овсом и водой.
        Теперь можно вернуться в кабинет и заняться чистописанием. Пока я буду марать бумагу, овсяная каша поспеет, а горох набухнет. Вернусь, выну котелок из печи, укутаю потеплее, чтобы не остывал. Снова разведу огонь, добавив к углям немного дров, и сварю суп. Гороховый и без мяса довольно сытный, а каша послужит гарниром к окороку, который мы сегодня, похоже, прикончим. Интересно, успеют муж с профессором зайти на рынок, как обещали, или, когда они освободятся, торговля закончится? Голодать, конечно, не придется, но я не привыкла сидеть с пустым холодильником. Ладно, не стоит беспокоиться о том, что от меня не зависит. Пойду дальше бумагу марать.
        Всколыхнулась магия, и зазвенели колокольчики, оповещая, что кто-то пришел. Неужели муж так быстро вернулся? Что-то забыл? Я бросила полотенце на стол, торопясь встретить Винсента, и замерла, не коснувшись дверной ручки.
        Дом был недоволен. Он не выносил чужих еще сильнее, чем его владелец, особенно, если гости приходили незваными, когда хозяина нет. Охранные заклинания, окутавшие дом, пробудились, напряглись, словно пес в ожидании команды. Их удерживал лишь ключ, данный владельцем чужаку - разрешение зайти без сопровождения хозяина. Как же дом жалел об этом разрешении!
        Кто бы там мог прийти? Кэри? Не помню, чтобы ее присутствие беспокоило дом, но тогда и я особо не чувствовала его магию. И, возможно, дом успокаивало, что Винсент был внутри, хоть и не присматривал за прислугой. Тогда кто здесь? Не профессор точно, когда он приехал, дом словно вовсе не заметил, только дверной колокольчик прозвенел, оповестив о его прибытии.
        Повинуясь безотчетной тревоге, я взяла кочергу, которой выгребала угли из плиты, и двинулась ко входу в дом. Прямой коридор просматривался во всю длину, но человека, уже поднимавшегося по лестнице, я узнала не сразу. Впрочем, не так близко мы и были знакомы, чтобы узнавать с полувзгляда.
        - Освальд?
        Он вздрогнул, развернулся, натягивая на лицо радушную улыбку.
        - Прошу прощения, что потревожил.
        Я почувствовала себя дура-дурой: выскочила к давнему знакомому мужа с кочергой наперевес. Но все же бросать ее не торопилась. Винсент не считал этого человека близким другом, а у меня и вовсе нет причин ему доверять.
        - Как вы сюда попали?
        - Приехал, - изобразил непонимание он.
        Мои пальцы сами собой сильнее стиснули кочергу. Дом ярился, желая вышвырнуть чужака, посмевшего переступить порог, не оповестив хозяев. Это в сочетании со странным поведением дознавателя пугало.
        - Как вы прошли сквозь дверь?
        - Она была не заперта.
        - Не валяйте дурака! - Пусть меня назовут плохой хозяйкой, грубиянкой и вообще быдлом, пусть мне потом придется извиняться, но слишком уж явно Освальд изворачивался. - Как вы прошли сквозь охранные заклинания?
        - А, это… - Он вприпрыжку спустился с лестницы, снова широко улыбаясь. - Винсент дал мне ключ и попросил…
        Я отдернула руку, когда Освальд попытался коснуться меня. Ни разу не видела, чтобы здесь целовали дамам ручки, а значит, нечего тянуть лапы к мужней жене. Терпеть не могу чужих прикосновений, даже на маникюр из-за этого никогда не ходила.
        - Винсент дал вам ключ?
        - Ну да, и попросил, чтобы вы рассказали мне все, что помните о том человеке, которого вы пытались приворожить.
        Я оторопела.
        - Что, простите?
        Во-первых, с чего бы муж поделился с дознавателем такими подробностями? Во-вторых, Винсент прекрасно знает, что я ничего не помню о жизни той, что была в этом теле до меня. Да я даже девушку, назвавшуюся лучшей подругой, не узнала! И Освальд осведомлен, что я потеряла память, когда пробудился дар, пары часов не прошло с тех пор, как мы обсуждали, может ли она вернуться.
        Самое главное: зачем муж отдал Освальду свой ключ? Тот, что носила ректорша, Винсент при мне убрал во встроенный в стену шкаф, заодно показав, что там хранятся деньги и предложив брать в любое время сколько заблагорассудится. Дверца сейфа открывалась тем же кольцом, что и дом.
        Еще один ключ был у наставника, я точно помнила, что он вошел сам. Третий носила Кэри. Значит, если Винсент не выходил из дома, прихватив низку запасных колец, просто, на всякий случай, он отдал Освальду собственный? Или…
        - Это очень важно, - мягко произнес дознаватель. - Не волнуйтесь, просто расскажите мне все, что сможете припомнить.
        Он снова попытался взять меня за руку, и я снова отшатнулась. Перехватила кочергу поудобнее.
        - Покажите ключ. Немедленно.
        Или вестник не нашел Кэри вовсе не из-за моей неопытности?
        Освальд пожал плечами и зашарил пальцами за отворотом обшлага камзола.
        - Сейчас, где же оно… Вот! - он вытащил тонюсенькое золотое колечко на позеленевшей медной цепочке.
        Я сглотнула вставший в горле ком. Видимо, не справилась с лицом, потому что дознаватель дернул щекой, рывком преодолел расстояние между нами, вцепившись в мою ладонь.
        Я завопила не хуже сирены «скорой» и со всей дури шарахнула его кочергой по плечу. На миг почудилось, что я схожу с ума: кочерга хрястнула во что-то мягкое, кажется, еще до того, как коснулась тела. Освальд вскрикнул не своим голосом и… замерцал? Словно рябь пробежала, как по голограмме в фантастическом фильме. Я ошалело затрясла головой, забыв, что руку мою он так и не выпустил. И снова заорала, увидев, как на предплечье словно проступает сквозь ткань платья сеть вен, но не синих, цвета крови, которая в них бежит, густого, темно-вишневого. Рванулась изо всех сил, взмахнула кочергой, в этот раз целя в голову.
        Хватка Освальда все-таки разжалась, он отскочил, уворачиваясь от удара. Я попятилась, держа кочергу наизготовку. В следующий миг сообразила, что разрывать дистанцию нельзя. Пропади она пропадом, магия, так ее и разэтак! Отогнать кочергой обычного мужика я еще могла бы, особенно в этом теле, ловком и сильном. Но переть с чугуниной на магию все равно, что с шашкой на танк. Значит, нельзя позволить дознавателю воспользоваться даром.
        Я снова бросилась на дознавателя с кочергой наперевес.
        В руке Освальда словно сам собой появился нож. Ведьмак опять увернулся, блеснула сталь, мое предплечье обожгло, но пальцы держали, и я замахнулась снова.
        Мысли лихорадочно скакали. В доме укрыться негде, все замки на дверях магические. Попробовать прорваться на улицу? Оттеснить убийцу на пару метров до ближайшего окна, выбить стекло, сорвать штору - может, получится накинуть на Освальда, запутав на пару мгновений - и лететь к ограде, за которой улица, дома и люди. Не будет же он при всем честном народе убивать меня, или зачаровывать, или что он там задумал? Многовато свидетелей придется потом убирать.
        Только до забора еще надо добежать. Сквозь розовые кусты, а их сто лет никто не стриг, в дурацкой юбке, которая все равно будет мешаться, хоть до ушей ее задери и…
        С пореза на моей руке кровь устремилась в воздух облачком, потянулась к ведьмаку и словно впиталась в него, а я оцепенела с занесенной рукой, не в силах пошевельнуться. Твою ж…
        - Вот и все, - улыбка Освальда выглядела почти ласковой. Он вынул из моих пальцев кочергу, отшвырнул ее. - Доставила ж ты мне хлопот, вертихвостка.
        - Ах, это еще и я тебе хлопот доставила?! - От возмущения у меня даже онемевший было язык снова заворочался. - Вконец офонарел, ублюдок зарвавшийся…
        Подробно и обстоятельно пройтись по его родословной не вышло. Просто перестал открываться рот.
        - Еще одно слово, и я остановлю дыхание, - сказал ведьмак.
        Лучше дыхание, чем мозги, подумалось мне. Хорошо, что вслух это произнести не получилось, а то подала бы идею.
        - Забыла, как глазками хлопала и сиськами вроде как невзначай терлась? Как подружку подговорила записи стащить с ритуалом приворота? Сперва, значит, готова раздвинуть ноги перед одним, а потом вдруг решила переметнуться к тому, кто показался побогаче и поинтереснее? Или подумала, что так теперь… - дознаватель запнулся, - тот человек за тобой сам бегать будет?
        Чего?!! Стоп, с этого места поподробней! Так это его я, в смысле, не-я, что ли, привораживала? И он, получается, знал? Поди сам и позволил подружке Агнеты украсть тетрадку, зная, что Агнете и принесут и прочитают. Для чего ему это?
        «Темнота, кладбище, кровь, волнение… выплеск эмоций, пробудивший дар», - я словно снова услышала голос Винсента. Но зачем? Зачем ведьмаку некромант-девица? Что он с ней делать собрался? В жертву принести, что ли? На алтаре посреди черных свечей и перевернутой пентаграммы?
        Бред какой в голову лезет!
        - Сейчас я позволю тебе говорить, - снова ласково улыбнулся Освальд. - И ты расскажешь, что помнишь о том человеке, которого так настойчиво домогалась, и почему вздумала променять его на некроманта. После чего я решу, как с тобой поступить.
        - Слушай, ты меня за дуру держишь? - Удивительно, но голос не дрожал. Коленки тряслись, точно желе, наверное, если бы не насланный ведьмаком паралич, упала бы. Сердце колотилось в ушах. А голос звучал спокойно-спокойно, будто мы за столом беседовали. - Зачем мне вообще что-то говорить? Чем быстрее выложу все, что знаю, тем быстрее стану жертвенным бараном. Ты еще и силу с кровищи наверняка соберешь. Так что фиг тебе, а не задушевные беседы.
        Я потянулась к дару - вдруг удастся поставить щит, отгородиться от его влияния, вернуть способность двигаться. Как удалось отгородиться от эмоций Винсента… Винсент! Может, дотянуться…
        Сорвавшаяся сила хлестнула - куда там шокеру! Я заорала, на миг разучившись дышать. Освальд ухмыльнулся.
        - Сопли сперва вытри прежде, чем к силе тянуться. Только-только дар почуяла и сразу возомнила себя полноценной ведьмой?
        Да так тебя и разэтак!
        - Вы что, с ума все посходили на почве ведьм?! Так вроде с него поодиночке сходят. Или у вас тут пока коллективные психозы в моде? Спорынью[7 - . Паразитирующий на злаках грибок, токсины которого обладают разнонаправленным, в том числе галлюциногенным действием.] из пшеницы до сих пор не научились вычищать? Или научились, но рептилоиды чего подсыпали в водо…
        Я прикусила язык. Еще не хватало дать Освальду повод заинтересоваться моим лексиконом! Или пусть интересуется, может, удастся потянуть время, а там вернутся Винсент и его наставник, вдвоем, глядишь, этого типа и уделают? Но какая злая ирония - я не поехала с мужем, чтобы не выдать себя перед дознавателем. Пыталась избежать одной опасности и попала прямиком в другую.
        Стоп, если Освальд здесь, то где Винсент и его наставник? Мороз пробежал по хребту, заставив зашевелиться волосы на затылке.
        - Что с моим мужем и профессором Стерри?
        Глава 23
        Освальд ухмыльнулся.
        - Тебя не они должны интересовать, Агнета, а твое будущее. Или решила, что сменив имя и прилепившись к этому выскочке, получишь больше, чем мог бы тебе дать… - Он снова не договорил.
        Есть кто-то еще? Кто-то, дергающий за ниточки самого ведьмака? Потому он то и дело и оговаривается, что не желает называть это имя? Как бы его вытрясти? Обязательно нужно вытрясти, но - после того, как удостоверюсь, что с мужем все в порядке.
        - Что с ними?
        - Дался тебе этот некромант! - рявкнул дознаватель. - Отвечай!
        - Так что тебе отвечать, если ты ни о чем толком не спрашиваешь?
        Я снова коснулась дара - дотянуться до мужа уже не для того, чтобы позвать на помощь, а узнать хоть, жив ли. Но Освальд опять успел разорвать связь с силой, и снова меня прошило током, едва не вырубив. Или уже вырубиться, что ли? И сама волноваться не буду, и возни с бессознательным тельцем…
        Нет, нельзя вырубаться, вдруг, наоборот, бесчувственное тело проще расспросить? К слову, почему он не пытается промыть мне мозги? Знает, что это обнаружат? На трупе не обнаружат, а ему все равно: трупом больше, трупом меньше. Или я ему нужна живая и в своем уме? Тогда зачем пытался придушить руками Корси?
        - Почему ты предала того, кто был к тебе добр? Ты из кожи лезла, чтобы его обворожить, даже на кладбище ночью потащилась для приворота, а потом будто забыла!
        Именно что забыла, странно, что ты в это никак не хочешь поверить. Настолько убежден в своей - или не своей? - неотразимости, что даже мысль, будто такую неординарную личность просто забыли, не приходит в голову?
        Кто бы это мог быть? Кто мог быстро заметить перемены, произошедшие в Агнете, и принять их за попытку сменить покровителя? Не сам же Освальд? Хотя и Освальд мог, он стоял рядом с ректоршей, когда нас вытащили из-под завала, а я тогда глаз не отводила от Винсента, на дознавателя и не смотрела вовсе, просто не знала, кто он.
        - Так ты меня из ревности придушить пытался, что ли? Ты идиот? Совсем-совсем идиот?
        Тянуть время. Винсент не ребенок, про его наставника и говорить нечего. Вполне вероятно, ничего ведьмак с ними не сделал, просто нашел предлог отлучиться, пока муж работает. В любом случае, на тот свет еще никто не опаздывал, поэтому - тянуть время всеми силами. Заодно, может, и соображу, для себя ли Освальд интересуется моими сердечными пристрастиями, или кукловод - кто-то другой.
        Освальд выругался. Схватил меня за подбородок. Синяк останется, чтоб тебя!
        - Мне очень, очень не хочется влезать в твой разум. Жалко терять такой перспективный материал. Но если ты сама не расскажешь все, что скрываешь, я заставлю тебя это сделать. А потом подскажу некроманту проверить твою ауру. Ты же помнишь как поступают с марионетками? - Он изобразил задумчивость. - Нет, лучше сделать так, что ты отрежешь ему голову ночью, в постели.
        Нашел, тоже мне, Юдифь[8 - По библейской легенде, Юдифь, молодая благочестивая вдова, втерлась в доверие вражеского полководца Олоферна, и когда он, опьянев, уснул, отрубила ему голову.]!
        А ведь этот сможет. Сможет подправить мне разум так, что я забуду и об этом разговоре, и о том, кто он. И убью мужа. Чтобы потом убили и меня. Не профессор Стерри так суд, и даже если кто-то додумается пригласить из другого города некроманта, чтобы проверить мой разум, меня все равно казнят. Как непоправимо испорченную.
        Закружилась голова и зашумело в ушах. Освальд продолжал вещать, но я перестала его слышать.
        Нет. Мужа спасет паранойя наставника. Он же сказал, что намерен проверять ауру каждый раз, как кто-то из нас покидает дом. Винсент увидит, и… Кажется, мне в любом случае конец.
        Да что я вечно влипаю в какую-то мелодраму! Вот только еще не хватало, чтобы в итоге меня убил любящий муж, глотая скупую слезу. Альтернативы-то нет, если никто не знает, как исправить вмешательство в разум, оставлять в живых подвергшегося ментальному воздействию - все равно, что держать при себе бомбу с часовым механизмом, в котором таймер поставлен на случайное время. Бешеная собака тоже не виновата в своей болезни, но таких животных уничтожают без колебаний, и правильно делают.
        - Итак, я слушаю, - не унимался ведьмак.
        Нет, в самом деле, пора записывать в ежедневник: «пережить попытку убийства». Только в этот раз, кажется, вывернуться в самом деле не удастся.
        - Может, присядем? - заюлила я. - Сколько мы уже тут лясы точим? Ноги отваливаются и затекло все, постой-ка так. - Я возвела очи горе, единственный жест, который мне остался доступен, показывая на все еще занесенную в замахе руку. - Голова вообще не соображает, видать, вся кровь от мозгов в ноги оттекла.
        Что мне делать, что же мне делать? Снова рваться к силе напролом? Бесполезно, он видит и успевает помешать. Заливаться соловьем, что осознала, наконец, будто оказалась недостойна такого прекрасного мужчины и решила избавить его от своих домогательств? Знать бы, Освальд говорит о себе в третьем лице, или в самом деле есть кто-то еще?
        - Что ты несешь, какие мозги, какая голова?! - возмутился дознаватель.
        Да, точно, опять забыла, что у них тут альтернативные представления о физиологии. Впрочем, было бы странно, если бы я о них помнила сейчас, учитывая ситуацию.
        - В которую едят, конечно. Другой у меня быть не может.
        Жаль, что я в самом деле не ведьма. Конечно, он наверняка опытней и сильнее, но хоть побарахтаться бы попыталась!
        - Хватит притворяться большей дурой, чем ты есть!
        - Я в самом деле дура. - Я сделала вид, будто скромно потупила глаза. - Только дура в моем положении будет засматриваться на такого важного господина. Так что передайте ему, что может больше не беспокоиться из-за моего неуместного внимания.
        Кто бы это ни был, он явно маг, а я успела достаточно узнать их и понять, что служанке без дара заглядываться на мага примерно так же перспективно, как уборщице сохнуть по олигарху.
        - Вот так вот, прямо на кладбище и осенило, едва приворот закончила? - прошипел Освальд. - За болвана меня держишь?
        Мое терпение лопнуло. Да и идея с самого начала была дурацкая.
        - А ты и есть болван с памятью, как у рыбки! Я тебе пару часов назад русским… то есть человеческим языком сказала: не могу я таких вещей знать! Вообще ничего не помню, так бывает, когда просыпается дар! Если бы ты, идиот, понял это сразу, давно бы оставил меня в покое! И вообще, что с моим мужем?
        Освальд выругался. Посмотрел на меня холодно-оценивающе, словно новую дрель разглядывал, и я поняла, что все-таки дура. По каким-то там соображениям ведьмаку была нужна Агнета. И раз я ничего не помню, то есть уже не Агнета - все планы пошли по известному маршруту. Может, что-то еще и получится исправить, но вписать в эти планы жену некроманта уже не выйдет, значит, девка больше не нужна. Остается только использовать в последний раз. То ли превратив в марионетку, то ли сделав источником силы.
        В руках дознавателя появился нож.
        - Жаль. Могла бы далеко пойти.
        Обычно от страха у меня внутри все леденеет, но в этот раз меня накрыло не предсмертным ужасом, а самым настоящим бешенством. Да какого рожна?! Это моя кровь, в конце то концов! Добровольного согласия на донорство я не подписывала! И вообще, наглость неслыханная: вытащить из меня силу, чтобы меня же и угробить?! Хорошо, если одну меня, а не заодно с дорогим мне человеком.
        Впервые в жизни я поняла, что значит «кровь вскипела в жилах». И словно это произошло в самом деле, из раны на моей руке вырвалось облачко алого пара, а между мной и дознавателем будто возникло запотевшее кровью стекло.
        Освальд отшатнулся с изумленным возгласом , а я обрела способность шевелиться и едва не заорала: обездвиженное так долго тело сейчас казалось одной затекшей ногой. Но размышлять, как мне худо, было некогда: ведьмак подобрался. Я обернула себя коконом щита. Жаль, кочерга далеко, с ней я бы чувствовала себя более уверенно.
        Колыхнулась магия. Алые щупальца потянулись от ауры дознавателя к «стеклу» между нами, и оно в самом деле повело себя точно стекло, в которое прилетел камень: осыпалось, звеня, и этот звон резал не уши, а словно сразу мозг. Но еще оставался щит, хотя иллюзий насчет того, как долго он продержится, я не питала. Шаг назад. Еще шаг. Боевое безумие, накатившее было, угасло, сменившись отчаянием. Бесполезно. Все бесполезно.
        Исчез щит, лопнул, как воздушный шарик. На миг я ощутила себя словно голой, а потом моих чувств коснулась магия дома. Он бесновался. Рвался с цепи, готовый вцепиться в горло любого. И прежде чем алые щупальца, которые снова появились вокруг ведьмака, добрались до меня, я потянулась даром к дому, разрешая ему сделать с убийцей все, что тот сочтет нужным.
        Фиолетовая пелена смерти залила все вокруг. Освальд закричал, и голос его прозвучал странно, словно расщепившись. Фигура расплылась, исчезла в алом яйце щита, такого плотного, что разглядеть сквозь него можно было лишь очертания человека. Я моргнула: дознаватель будто стал тоньше и выше. Привиделось, наверное как и свора призрачных псов, вынырнувших из стены.
        Или псы не привиделись? Похоже, не зря я с самого начала думала об охранных силах дома как о верных цепных сторожах. С другой стороны, с чем еще у местных магов должны ассоциироваться защитные заклинания, не с терминатором же?
        Хлестнула алая плеть, один из призрачных псов рассыпался, на прощанье полыхнув ярко-голубым пламенем, точно маленькая сверхновая. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, в меня летел алый сгусток - похоже, ведьмак решил не оставлять свидетеля. Я отскочила к стене, чудом увернувшись.
        Нет, как бы завораживающе ни выглядела магическая битва, мне рядом с ней нечего делать. Коридор оставлял лишь один путь к отступлению - кухня, куда я и рванула. Через пяток шагов сдернула с пальца печатку с эмалевой вязью, швырнула на пол и снова побежала что есть мочи.
        Коридор полетел, будто в ускоренной перемотке, я едва успела остановиться, чтобы не впечататься с разгона в кухонную дверь. За спиной выли, кричали, трещало то ли электричество, то ли дерево, на стены падали разноцветные блики. Оглядываться я не стала. Шмыгнула в кухню, захлопнула дверь. Выругалась, поняв, что кочерга так и валяется в коридоре и под рукой нет ничего, что можно было бы просунуть в дверную ручку, заблокировав вход. В окно? Я откинула штору, снова ругнулась: оконный переплет был слишком частым, даже если выбить стекло, разве что ребенок пролезет. Снова загнала себя в ловушку! Оглядевшись, я подхватила мясной топорик, прижалась к стене рядом с дверным косяком, готовая бить насмерть любого, кто сунется.
        Звякнул дверной колокольчик, и все стихло. Магические потоки успокаивались, на миг мне показалось, будто дом доволен. Наверное, слишком бурное воображение. И все же я, отложив топорик, коснулась ладонями стены, прислонилась к ней лбом, потянулась даром, благодаря за спасение. И дом ответил.
        Образы разворачивались перед моим внутренним взором, словно фотографии. Старый особняк принял Винсента, вплел сеть его защитных заклинаний и в собственные, созданные еще первым хозяином, тем, кто его построил. Тем, кто щедро напоил камни фундамента собственной кровью - потому заклятья и не рассыпались, хотя прошло много веков после смерти первого владельца. Потом род иссяк, дом отказался принимать новых хозяев, пока в него не вошел потомок того, давно забытого рода. Даже дар изменился за это время, сдвинувшись к смерти, но кровь - не водица.
        Я едва не рассмеялась, поняв, почему Винсенту удалось то, что до него не могли проделать много веков подряд: упокоить духа, выживавшего из дома одних хозяев за другим. Это вознесло авторитет молодого некроманта среди коллег на недосягаемую высоту, надо же, от каких случайностей порой зависит карьера! Нет, пожалуй, мужу не стоит это знать. Меня же дом принял благодаря его любви.
        Я сжала в ладонях амулет вестника. Винсент. Мне нужно знать, что с Винсентом. Золото казалось ледяным и никак не хотело нагреваться. Наверное, потому меня саму знобило, и пальцы онемели. Я поняла, что еле держусь на ногах и перед глазами темно. Да что ж это такое, потеряла от силы пару столовых ложек крови, а чувствую себя так, будто собираюсь умирать от анемии. Я попыталась потереть амулет, согреть дыханием, но он оставался холодным, а потом ноги все-таки подогнулись, и подняться у меня уже не вышло.
        Глава 24
        ВИНСЕНТ
        Наставник высунулся из пустого окна.
        - Куда его понесло?
        - Кажется, что-то с ребенком, - Винсент проводил взглядом умчавшуюся карету.
        - Тогда будем надеяться, что все обойдется.
        - Я бы хотел надеяться, что господин университетский дознаватель пришлет вестника, если поймет, что задерживается. - буркнул Эревард.
        Своих людей капитан стражи сменил, но его самого сменить было некому. Винсент достал из сумки мешочек провощеной кожи, протянул Эреварду.
        - Угощайтесь. Сухари, вяленое мясо, сушеные яблоки. Чем запить тоже найдется.
        - Благодарю. - Капитану наверняка было не впервой стоять в карауле дольше, чем планировалось, но полдень давно миновал, и его запасы наверняка иссякли.
        Винсент вернулся к схеме. Но как бы неторопливо он ни расчерчивал символы, к тому моменту, как все было готово, Освальд не появился. Какое-то время Винсент провел, размышляя, не проигнорировать ли приказ дознавателя и не начать ли работать прямо сейчас. Попросить наставника записывать, капитан и пара стражников могут выступить свидетелями. Но Эревард, выслушав его, покачал головой.
        - Не стоит, профессор. Конечно, по правилам, он не может мне приказывать, но я не хочу ссориться с университетом.
        - Под мою ответственность?
        - Там еще моему сыну учиться, а у ваших коллег память долгая. - Он глянул на солнце. - Давайте приличия ради подождем еще полчаса. Не вернется, отправлю ему вестника сам и сообщу, что мы приступаем без него.
        Знать бы заранее, Винсент не стал бы связываться с зельем, поднял бы тела по одному, как раз силу бы восстановил. Его кольнула совесть: думает только о своем неудобстве. Но беспокоиться о чужом ребенке не получалось, должно быть, потому, что с женой Освальда, вечно беременной и вечно недовольной, они виделись лишь на светских мероприятиях, куда детей брать не принято.
        - Заскучал? - окликнул его наставник. - Иди сюда, развлеку.
        «Развлечением» оказалась подробнейшая лекция о том, как осматривать дом после пожара, по каким признакам определить, откуда пошел огонь и как быстро он распространялся. По всему выходило, что пожар начался в мастерской: то ли кто-то из швей забыл свечу, и огарок свалился на груду тканевых обрезков, то ли в камине рассыпалось прогоревшее бревно и искры попали на всю ту же груду тканей - надо, правда, обладать поразительной беспечностью, чтобы сваливать горючий мусор так близко у камина, но глупость человеческая беспредельна.
        Полыхнуло знатно, огонь быстро охватил пол и стены. Винсент предположил бы, что артефакты против пожара украли перед тем, как поджечь дом, если бы не знал, что их замуровывают в фундамент раз и навсегда. Подпитывают силой, как любой сработавший амулет, но не извлекают. И точно так же, как любой амулет, их можно разрушить, но силы для этого нужно очень много.
        Он собирался поделиться своими догадками с наставником, но с улицы донесся стук копыт и грохот колес. Освальд вернулся.
        Из кареты он вылетел встрепанный, узел на шейном платке перекосился, щеку пересекала розовая линия, словно только что заживил царапину, и краснота не успела сойти до конца.
        - Прошу прощения, господа, - выдавил дознаватель и разразился короткой, бессодержательной и совершенно непристойной тирадой, из которой все окружающие могли уяснить, что ревнивые женщины - сущая отрава. С ребенком, хвала Предвечной, все в порядке, и если кого и надо отправить под опеку целителей, так это жену. Показалось ей, видите ли, что муж не на работе, а у любовницы с ночи задержался.
        Наблюдать за его вспышкой было неловко, как всегда, когда случайно вылезает на свет грязное белье почти постороннего человека. Освальд взъерошил волосы, окончательно превратив их в подобие вороньего гнезда и тоскливо уставился на Винсента.
        - И ты, балбес, тоже женился. Поначалу-то все они прелесть какие дурочки, а чем дальше, тем невыносимей. Ну почему так, а?
        Едва ли этот вопрос требовал ответа, но наставник, как всегда, молчать не стал:
        - Я бы тоже озверел, если бы шесть лет подряд три месяца в году блевал не переставая, и еще три не мог нормально спать, потому что тяжело даже с боку на бок перевернуться. А в остальное время маялся от слабости и головокружения, не говоря о выводке, которому то сиську, то на ручки.
        - А няньки и кормилицы для чего? - вскинулся Освальд. - И вообще кто виноват, что она плодовита, как кошка? Это в вашем возрасте нетрудно оставить жену в покое, а я… - Он выругался, снова взъерошил волосы. Натянул на лицо безразличную маску, но было заметно, что ему стыдно и за то, что умчался, поверив тревоге жены, и за чрезмерную откровенность.
        - Еще раз прошу прощения, господа. - Он пригладил прическу, поправил шейный платок и обшлага. - Давайте вернемся к делу. И без того потеряли много времени.
        Допрос шел как обычно. Имя при жизни, сословие, род занятий. Первая поднятая - это оказалась одна из швей - подтвердила, что утро провела в мастерской, пока хозяйка не велела ей отложить работу и отправиться вон из дома. Куда угодно, чтобы до сумерек не возвращалась. Да, обычно она так не делала, отпускала только в храм помолиться и исповедоваться. Нет, швее неоткуда знать, что нашло на хозяйку. Да, она вернулась затемно, поднялась по черной лестнице, как и всегда. Нет, она не знает, был ли кто-то еще в это время дома. И сколько времени на часах было, не знает. Нет, никого не встретила, ни с кем не разговаривала. Да, обычно так и бывает. За работой руки и глаза заняты, языки свободны, после работы говорить уже не хочется, только спать, в глаза словно песок насыпан каждый вечер. Нет, она не знает, во сколько загорелось. Спала. Когда проснулась, бежать уже было некуда.
        Вот так вот, жила себе девушка, кого-то любила, о чем-то мечтала, а теперь - головешка, не которой и черт лица толком не разобрать. Винсент в который раз порадовался, что мертвые не помнят ни страха, ни боли, и продолжил расспрашивать.
        Да, днем, когда работала, поглядывала в окно, видела, как кареты останавливаются. Да, может перечислить.
        Освальд записал имена, Винсент запомнил. Имя бывшей пассии царапнуло: неприятно думать, что он, возможно, делил постель с убийцей. Еще неприятней было услышать про Эреварда. Винсент ни разу не встречал у Корси ни его жену, ни его самого, так с чего вдруг? Или стоит думать не о тех, чьи имена назвали, а о тех, кого не упомянули?
        И все же что-то в рассказе швеи, вроде бы связном, Винсенту не нравилось. В самом деле, пусть работницы мастерской обычно за день устают так, что вечером способны только до кровати добраться. Но чтобы после того, как полдня прогуляли, никто не дождался товарок с новостями, да какими новостями?! Если он хоть что-то понимал в людях, такого просто не могло быть.
        - Когда ты приехал вчера, перекрыл входы и выходы? - спросил он у дознавателя.
        - Конечно. Поставил парня у дверей в лавку.
        - Черный ход?
        - Нет. Только у двери в саму мастерскую, чтобы не мешали работать. Прислуга в этом не замешана, пусть своими делами занимается.
        Плохо. Это значит, что девушка действительно могла вернуться домой, уже когда в мастерской вовсю хозяйничал дознаватель, пройти прямиком в свою комнату и улечься спать. Но все же стоило спросить.
        - Ты знаешь, что твоя хозяйка мертва?
        - Да.
        - Откуда?
        - Не знаю.
        - Кто рассказал?
        - Не знаю.
        Вот оно, то, что не давало ему покоя! Но зачем было подчищать девушке память о том, как она провела этот вечер? Чтобы не вспомнила, что в компанию работниц и прислуги затесался кто-то лишний? Или чтобы не сказала, когда занялся пожар?
        - Во сколько загорелся дом?
        - Не знаю.
        - Она уже говорила об этом, - напомнил Освальд.
        Винсент досадливо дернул плечом. Да, он уже задавал этот вопрос и получил ответ, но иногда проблема не в ответе, а в самом вопросе. Живой свидетель мог понять намек, неточную формулировку, мертвым это было недоступно. Они воспринимали все исключительно буквально. Как-то, когда Винсент был студентом, однокашник, вытянув, наконец, из поднятого трупа нужные сведения, заорал: «Получилось, в рот мне ноги!» - и мертвяк немедленно двинулся к нему исполнять требуемое. Так что иногда стоило повторить вопрос другими словами, чтобы получить более полный ответ. Но объяснять это Освальду Винсент не стал.
        Он отпустил тело. Повинуясь жесту, двое стражников оттащили труп к стене дома, положили чуть в стороне от остальных, накрыли мешковиной. Освальд притянул силой следующее тело. Поблагодарив дознавателя, Винсент снова присел над брусчаткой, выводя схему.
        Второй допрос, третий, четвертый…
        - Они сговорились! - не выдержал Освальд, услышав очередное «ничего не видела, легла спать, когда проснулась от пожара, бежать было некуда».
        Винсент промолчал. Таких совпадений не бывает.
        Некое разнообразие внесли горничные - те, конечно, вспомнили, и кто им принес новость, и господина дознавателя вспомнили. Старшая даже сказала, во сколько тот покинул дом. Винсент мысленно хмыкнул: не слишком-то усердно Освальд расспрашивал прислугу, в четверть часа уложился. Не о чем было спрашивать, когда стало ясно, что оставшиеся в доме с гостями не сталкиваются? Решил, что раз все равно возвращаться, тогда и будет выведывать подробности? Или на самом деле пробыл гораздо дольше, подправив девчонкам память?
        Жаль, что при Освальде не обсудить с догадки наставником, думать вслух всегда легче.
        Все это время профессор наблюдал, за допросом, не отпуская замечаний. Подначек наставника ужасно не хватало, и Винсент никак не мог сообразить, почему тот молчит: потому ли, что, вопреки обычному, нечего сказать, или, наоборот, потому что сказать есть много чего, но, опять же, не при дознавателе.
        И все же зачем было подправлять память горничным? Со швеями понятно, работая, они видели в окно посетителей мастерской. Но девчонкам, которые должны были делать свою работу, не показываясь лишний раз на глаза даже хозяйке, не говоря о гостях? Им-то зачем?
        Винсент понял зачем, когда дворецкий заявил, что вернулся в полночь, выпроводил господина некроманта, невесть почему в одиночестве торчавшего в прихожей, и отправился почивать.
        Глава 25
        Освальд сразу подобрался, мазнув деланно-безразличным взглядом по Винсенту и по профессору Стерри. Наставник, услышав про господина некроманта, крякнул и выругался. Винсент же, напротив, на несколько мгновений лишился дара речи.
        Они с женой вернулись к себе в полночь с небольшим. В двенадцать с четвертью Винсент послал наставнику вестника. Но вестник не мог показать, откуда именно его отправили, и, получается, ничто не мешало Винсенту поджечь мастерскую, выйти на улицу прежде, чем разгорится, отправить вестника и встретить профессора Стерри уже в собственном доме.
        Какие доказательства могут успокоить Освальда? Жена в качестве свидетеля не подходит: она лицо заинтересованное. Показания возницы? Может солгать, если Винсент загодя позаботился его подкупить, а кто способен поручиться, что это не так? Кто поручится, что профессор не выгораживает приемыша? Прислуга, которая точно скажет, во сколько хозяин вдруг велел подать ему уличную одежду и отправился из дома? Слуг тоже несложно подкупить, они могут обманывать из верности хозяину. Зато мертвые не лгут.
        - Что ты там делал? - спросил Освальд.
        - В полночь мы с женой подъезжали к дому.
        - Мертвые не…
        - Знаю! - рявкнул Винсент чуть громче, чем следовало. - Но сегодня ночью меня не было в прихожей Корси.
        Дознаватель усмехнулся, но промолчал. Винсент заставил себя успокоиться и продолжить расспросы.
        - Почему ты уверен, что человек в прихожей был некромантом?
        - Я несколько раз встречал его как гостя госпожи.
        - Как его зовут?
        - Господин профессор Оркан.
        Освальд перехватил инициативу, начав расспрашивать, как выглядел и как был одет господин некромант. Мертвяк послушно описал светлые волосы, серые глаза, рост. Шитье на камзоле, перстни - словом все то, что можно заметить, не слишком долго проговорив с малознакомым человеком.
        Но будь Винсент проклят, если он хоть что-то понимал! Освальд, выслушав описание, покачал головой, явно колеблясь, потом все же сказал:
        - Продолжайте. Кроме вас все равно некому это закончить.
        Наставник фыркнул, Винсенту было не до смеха, едва силу не упустил. Будь дело не столь серьезным, съязвил бы, что бродит в беспамятстве по ночам, а жена его покрывает, но сейчас лучше было не дергать тигра за усы.
        - Когда пожар добрался до тебя? - спросил он лакея.
        - В двенадцать с четвертью.
        - Соседи говорят - в третьем часу ночи полыхнуло, - вмешался наставник.
        Освальд поморщился. Видимо, ему свидетели называли примерно то же время. Винсент не оставил без внимания реплику наставника и недовольство дознавателя, но сперва нужно было закончить расспросы. О чем спросить, чтобы стали видны все несуразности в словах мертвяка?
        - За четверть часа ты так крепко заснул, что не смог выбраться из дома?
        - Нет.
        - Не спал?
        - Да.
        - Тогда почему не учуял дым прежде, чем огонь до тебя добрался?
        - Учуял.
        - Почему не поднял тревогу?
        - Язык не ворочался.
        - Почему?
        - Пьян был. Язык не ворочался, ноги не несли.
        - С кем напился? - спросил Винсент и удовлетворенно отметил, что наставник записывает. Значит, не преминет расспросить тех, с кем гульнул дворецкий. Если он действительно напился, а не стал жертвой подсаженных воспоминаний. Нет, не стоит усложнять, скорее всего, слуга действительно был пьян, и неважно, сам ли решил отметить неожиданный выходной или по чьей-то подсказке. Вмешательство в чужую память ничем не отличалось от любой другой лжи - чем ее больше, тем легче попасться, да и не проще ли подправить сознание тому, кто и так уже почти ничего не соображает?
        По счастью, больше никто из мертвяков Винсента не видел, но кухарка, жена лакея, подтвердила, что гарью запахло чуть раньше, чем в четверть первого. Она высунулась, увидела дым, огонь, закричала, вернулась в комнату тормошить мужа, но тот на ногах не стоял, пьяный, толстый, тяжелый, пока с ним возилась, дымом надышалась, упала, больше ничего не помнит.
        - Соседи утверждают, что заметили пожар в начале третьего, - повторил наставник. - Обычно, чтобы разгореться, пламени нужно не больше получаса.
        - Это лишь ваше мнение! - огрызнулся Освальд. - Дом вполне мог долго тлеть, давая достаточно дыма, чтобы все домочадцы угорели прежде, чем огонь до них добрался.
        Винсет положил себе уточнить у главы факультета теоретической магии, защищают ли ее артефакты от воздействия дыма и угарного воздуха или только останавливают пламя и будят домочадцев. Скорее второе, и как ни неприятно это сознавать, дознаватель прав, значит, «господин некромант» все еще может быть заподозрен в убийстве и поджоге.
        - Это не мнение, - уперся наставник. - Это результат многолетних наблюдений и расспросов.
        - И вы сами занимались теми наблюдениями и расспросами? Это не входит в обязанности ни университетского дознавателя, ни боевого мага, ни, тем более…
        - Преподавателя этикета? Вот потому вы, балбесы молодые, через одного на флюс смахиваете!
        - Прошу прощения?
        - Полнота односторонняя, говорю! Чуть в сторону уйти, и глазами лупаете. Потому что не интересуетесь ничем, что не входит в ваши непосредственные обязанности!
        Винсент заставил себя не слушать их перепалку, снова обратившись к мертвой кухарке.
        - Откуда ты узнала, сколько времени было, когда загорелось?
        - Часы на стене в комнате.
        Высоко Корси, похоже, ценила своих дворецкого и кухарку, что расщедрилась на часы для их комнаты.
        Которые можно и подвести, чтобы запутать дознавателей. Но неужели столько смертей понадобились лишь для того, чтобы свалить вину на «господина некроманта», невесть зачем болтавшегося в прихожей дома Корси ровно в то время, когда Винсент ехал в карете и бесился, что не может дать выход своему гневу прямо сейчас?
        Столько смертей и столько сложных магических действий лишь для того, чтобы нейтрализовать последнего действующего некроманта Джеима? Ну почему бы этой ведьме не обратить свой дар на что-нибудь созидательное, каких высот могла бы достичь! Никаких, оборвал себя Винсент. Кроме нескольких минут славы в качестве главного лица на представлении «очистительный костер». Только это все равно не оправдание.
        - А сколько времени было, когда муж вернулся?
        - Не видела, спала.
        Да, часы наверняка перевели, маловероятно, что минут за сорок после ухода дознавателя женщина успела умыться на ночь, раздеться и заснуть так крепко, что не услышала возвращения пьяного мужа. Но если он был настолько пьян, что с кровати сползти не мог, как поднялся в свою комнату? По всему выходило, что должен был свалиться еще на первом этаже, если не на улице. Или добрался, что называется, на бровях, а в собственной комнате хмель и сразил окончательно?
        Часы нашлись и в комнатах всех трех магов-помощниц Корси. И все, как специально, не забыли на них посмотреть, едва проснувшись, прежде чем безуспешно попытаться спасти из объятого пламенем дома. По их утверждениям, огонь добрался до них полпервого ночи.
        Винсент отпустил последнего мертвяка, потер лоб. Все это казалось сущим бредом. Наставник, конечно, мог ошибаться, насчет скорости развития пожара, но с его дотошностью…
        Его осенило. Винсент подошел к первой расспрошенной покойнице и снял с пояса нож.
        - Что ты делаешь?! - воскликнул Освальд, когда он склонился над телом. Винсент не удостоил его ответом. Наставник вцепился в плечи дознавателя, останавливая, и тот, рванувшись пару раз, замер с озадаченным лицом. Не ожидал, видимо, что в дряхлом теле осталось еще немало силы. Или пытался сообразить, что же задумал некромант.
        - Ну что? - поинтересовался наставник.
        - Копоти в гортани и верхней части трахеи нет. Она умерла до того, как начался пожар.
        Сохранись тело чуть лучше, можно было бы поискать следы разрезов, через которые несчастная истекла кровью. Возможно, Инга бы обнаружила их и сейчас, заодно объяснив, как быстро и просто добраться до легких, на что похожа копоть в них и как должны выглядеть ожоги дыхательных путей, упомянутые в списке признаков прижизненного действия пламени. Так же, как на коже, или нет? Но, должно быть, покраснение появится в любом случае, а сейчас Винсент его не видел. Он разжал ножом зубы мертвой. Задыхаясь в дыму, человек начинает хватать воздух ртом, но никаких признаков этого он не заметил. У второго трупа тоже не обнаружилось ничего, выходящего за рамки привычного.
        - Что за чушь? - выпалил Освальд, наконец высвободившись из рук наставника. - Что ты несешь и что творишь?
        Винсент перешел к следующему трупу. Нет, все-таки жаль, что Инга дома. Сейчас он чувствовал себя, словно первокурсник, самостоятельно осваивающий сложный ритуал.
        - Пожар - это дым, - сказал профессор Стерри так, словно читал лекцию студентам. - Дым - это мельчайшие частицы пепла и сажи. То, что оставляет копоть, неважно, на стекле ли или на пути задымленного воздуха в легкие.
        Освальд замотал головой, будто не желая поверить.
        - Но они сказали…
        - Корси тоже сказала, что хотела убить мою жену, - ответил Винсент, не поднимая головы. - Ты до сих пор веришь, что она действительно этого хотела?
        - Я уже ничему не верю! Покажи, на что ты там смотришь.
        Винсент чуть сдвинулся, чтобы дознаватель мог наблюдать за его действиями. Подумал, не стоит ли объяснить, что к чему, как ему самому когда-то объяснял устройство человеческого тела преподаватель с факультета целителей. Только целители и некроманты изучали анатомию по настоящим телам, а не рисункам. Но прежде, чем он успел что-то решить, Освальд начал расспрашивать сам. Пришлось рассказать ему, как выглядят изнутри гортань и трахея. От Винсента не укрылось, как во время импровизированного урока анатомии дознаватель поглядывал то на него, то на наставника, точно по лицам пытался понять, не обманывают ли его.
        Из всех, остававшихся в доме, до пожара дожили лишь дворецкий и кухарка. От чего умерли остальные, можно было лишь предполагать, но неестественная даже для мертвого бледность рта и внутренних тканей оставляла только одно объяснение.
        - Ему понадобилась сила, - задумчиво произнес наставник. - Много силы. Чтобы заставить забыть всех, кто его видел днем. Чтобы заставить дворецкого поверить, что он видел профессора Оркана.
        «Ему», не «ей». Точно так же как некроманты обычно были мужчинами, кровавый дар, как правило, доставался женщинам. Кажется, наставник определился с подозреваемым или, как минимум, с полом подозреваемого.
        - Не слишком ли много силы она забрала? - засомневался Освальд. - Я, конечно, не эксперт по ведьмам…
        Наставник пожал плечами.
        - Если все равно убивать всех в доме, чтобы скрыть ментальное вмешательство, чего бы и не прихватить лишнюю силу в накопитель. Я бы на его месте так и поступил.
        Уж слишком легкомысленно прозвучал голос наставника. Как будто не было ничего необычного в том, чтобы прирезать столько людей не в бою и не в поединке, а просто чтобы поживиться силой. Может, Йон Стерри за долгую жизнь успел повидать и не такое, и все-таки Винсент поймал его взгляд - слишком не совпадающий с небрежным тоном. И догадался, что тот не хотел говорить при дознавателе.
        Даже если ведьма и прихватила что-то в накопитель, сила была нужна не для этого, а чтобы преодолеть защиту артефактов. Чтобы полыхнуло как следует, скрыв следы и ментального вмешательства, и способа его осуществления.
        А еще - наставник до сих пор не перестал подозревать Освальда.
        Глава 26
        Освальд оглядел тела, точно размышляя, можно ли извлечь из них еще какие-то сведения. Но если он и собирался что-то сказать, то не успел. Рядом с ними засверкала крыльями летучая мышь. Вестник Мии.
        Винсент напрягся, но ректору понадобился не он.
        - Доброго дня, профессор Стерри. Не окажете ли любезность через полчаса заменить Дэвида Биара на лекции? Он не сможет ее провести. Тема - взаимодействие огня и земли.
        Наставник хмыкнул, и на его лице прямо-таки огромными рунами было написано все, что он думает о молодых да ранних, заставляющих старика бросить все и мчаться проводить лекцию по общей теории магии. А также читалось, что он не желает перед посторонними ронять честь университета склоками, и это удерживает его от намерения высказать все начальнице. Вестник не мог показать Мие выражение лица собеседника, но, видимо, пауза оказалась слишком многозначительной, потому что та добавила:
        - Прошу прощения за внезапную просьбу. Я сама узнала только что. Если лекция не состоится, это не пойдет на пользу учебному процессу.
        Голос звучал суховато и немного отрешенно, да и фразы Мия обычно строила проще. Рассказал ли ей Освальд о гибели давней подруги? Насколько подробно?
        - Да и пес с ним, - буркнул наставник. - Детишки найдут, чем заняться в это время.
        Он сжал в ладонях амулет, дождался, пока вестник растворится в пространстве.
        - Госпожа ректор, мне нужно пять минут, чтобы обдумать планы на день и понять, смогу ли я выполнить вашу просьбу.
        Насколько Винсент знал, никаких планов на остаток дня у наставника не было. Разве что - обещание зайти за продуктами по списку Инги. Винсент глянул на солнце: к этому времени на прилавках обычно остается лишь то, что никто не захотел купить. Помятое, подгнившее, подтухшее. Значит, и делать на рынке нечего. Неужели наставник просто набивает себе цену?
        Профессор Стерри вернул на шею амулет, спросил Винсента:
        - Долго еще ты тут намерен работать?
        Так вот в чем дело! Наставник по-прежнему не хочет оставлять его одного. Если отправиться прямо сейчас, велев кучеру гнать что есть мочи, можно успеть заехать домой и прибыть в университет, лишь немного опоздав к началу лекции. Правда, наставник терпеть не мог ни опаздывать, ни чужих опозданий.
        Винсент пожал плечами, многозначительно посмотрев на дознавателя. Тот понял.
        - Спасибо за помощь, профессор. Не смею задерживать. Но напоминаю о настоятельной просьбе не покидать город…
        Снова вспыхнул вестник.
        - Здравствуйте, профессор Оркан. Пожалуйста, опознайте и заберите свои вещи среди тех, что мы извлекли из-под завала. Чем быстрее, тем лучше.
        Мия хорошо владела собой, но Винсент все же успел неплохо ее узнать. Ей был неприятен этот разговор. Окажись они сейчас лицом к лицу, или хотя бы пойми Мия, что рядом с ним сейчас никого нет, услышал бы, что это он во всем виноват. И во взрыве, и в смерти ее подруги. Он и «девка», которую он подобрал. И раз все это из-за него, пусть больше не показывается ей на глаза. По крайней мере, до окончания отпуска, а лучше бы - вообще никогда больше.
        Но пока Мия не уверена, что рядом нет лишних ушей, она будет держать себя в руках. И этот приказ вернуться и разобрать вещи очень кстати. Наставнику не придется ни торопиться, ни давать ректору лишний повод затаить злобу. Винсент заберет то, что удалось спасти из-под завала: чем раньше это сделать, тем меньше шансов, что ведьмак успеет что-то прихватить. Заодно заглянет в общежитие и попросит Ханну, смотрительницу, вернуть вещи Инги.
        Как она там? Винсент коснулся вестника, отгоняя желание отправить его. Что может случиться в доме, огороженном надежнейшими заклинаниями? С Ингой все хорошо, незачем ее беспокоить зря.
        Уводя с кладбища свою новую студентку - кто бы мог подумать, кем она для него станет! - Винсент подобрал ее котомку, куда сунул и тетрадку с описанием приворота. Он совершенно точно помнил: когда Инга пошла вслед за смотрительницей в общежитие, котомка висела у нее на плече. А на следующий день, в мертвецкой факультета некромантии, девушка была с холщовой сумкой. Такие выдавали студентам, попавшим в университет без единого медяка. К сумке прилагались самописка, три тетради, кусок мыла, гребень - достаточно, чтобы дожить до первой стипендии.
        Значит, те вещи, что они забрали на кладбище, до сих пор где-то в общежитии, и это нехорошо. Винсент не был уверен, что с помощью принадлежавшего Агнете удастся подчинить разум Инги, но рисковать не стоило. Задумавшись, изменился ли дух, когда в теле поселилась новая душа, он на несколько мгновений забылся и опомнился, только когда наставник пихнул его в бок.
        - Спасибо, госпожа ректор, - ответил Винсент. Добавил, увидев выразительную гримасу наставника: - Я приеду вместе с профессором Стерри, минут через двадцать.
        Наставник кивнул, и Винсент сказал за него:
        - Профессор выражает вам свое почтение и просит передать, что прочтет лекцию, хотя не уверен, что необходимость импровизировать не отразится на качестве учебного процесса.
        Сам он считал, что наставник способен прочесть толковую лекцию по любому аспекту взаимодействия стихий хоть пьяным, хоть больным. Но все то время, что Винсент жил у него, профессор продолжал добросовестно готовиться к занятиям.
        - Передайте профессору Стерри: я высоко ценю его познания, которые так глубоки и многогранны, что даже импровизация будет очень полезна студентам.
        Показалось ему, или пауза перед ответом чуть затянулась? Словно Мию отдельно раздосадовало и что Винсент не один.
        - Вещи у кастеляна. Разберете в его присутствии и при свидетелях, под роспись. Всего доброго.
        Отлично. Кастелян караулит вверенное ему добро не хуже дракона, маловероятно, что до них доберется кто-то посторонний. И с Мией лишний раз встречаться не придется: после той сцены, что она устроила в его доме, видеть ее не хотелось.
        А, может, наоборот, раз уж он все равно едет в университет, побывать и у нее? Снять экран и послушать? Скандал он переживет, даже если Мия выйдет из себя настолько, что перестанет контролировать силу.
        Нет. Винсент чувствует эмоции, но не их причину. Мия будет зла на него в любом случае. Если она ведьма - потому что, не дав убить жену, он добавил убийце немало забот. Если нет - потому что он предпочел ей другую женщину, из-за которой убили ее подругу. И горевать по Корси она будет в любом случае: Винсенту несколько раз доводилось сталкиваться с убийцами, искренне оплакивавшими своих жертв. «Просто не было другого выхода», - говорили они. Поэтому и скандал мало что прояснит.
        - Позвольте вас отвезти? Моя карета ждет, и я тоже собирался в университет. - вмешался Освальд.
        - К целителям? - ухмыльнулся наставник.
        - Да. Объяснения профессора Оркана были очень интересными, и мне захотелось углубить знания. - Он криво улыбнулся. - Дабы не уподобляться флюсу.
        И заодно обсудить с целителями, можно ли при пожаре обжечь не только кожу, но и внутренности прежде, чем наступит смерть. Да, сам Винсент бы тоже не поверил на слово возможному убийце, пусть до того они много раз работали вместе.
        Под каким бы предлогом потолковать с женой Освальда и разузнать, действительно ли тот ездил домой, или царапину на лице, которую пришлось срочно заживлять, оставил дознавателю кто-то другой?
        Пока Винсент и наставник беседовали с ректором, дознаватель переговорил со стражниками, и теперь парни подогнали телегу и складывали в нее тела.
        - Что сказать родичам, почему у мертвых вскрыто горло? - спросил подошедший капитан.
        Винсент задумался. Правду? По городу пойдут слухи про ведьм, один другой страшнее, и недовольство будет нарастать, пока не выльется в самосуд над какой-нибудь неудобной соседкой. Да и в тлеющие угли нелюбви к некромантам дровишек эти слухи подкинут. Предложить солгать? Но стражники видели, как он изучал тела.
        Эревард понял его колебания.
        - Если ты придумаешь благовидный предлог, мои парни будут помалкивать.
        - Погодите-ка, - вмешался наставник.
        Он подошел к телам. Винсент едва удержался, чтобы не протереть глаза: разрезы срослись, точно под действием исцеляющих заклинаний. Но мертвое - мертво, и… В следующий миг он сообразил: наставник обращался не к жизни, а к стихиям. Бытовая магия, та, что работает с неживой материей. Просто свел вместе края разреза и слепил, подобно прорехе на ткани.
        - Вот так-то лучше, - сказал профессор Стерри. - Родным горя хватит, незачем еще обид и сомнений добавлять.
        По дороге они снова молчали, размышляя каждый о своем.
        Наставник выглянул из кареты первым, и прежде, чем его ноги коснулись земли, Винсент услышал.
        - Так-так! Я, значит бросаю всё, мчусь подменять тебя на лекции, а ты, оказывается, жив-здоров и намерен прохлаждаться, пока вместо тебя работают?
        Винсент выбрался следом за ним и оказался лицом к лицу с Дэвидом Биаром, который, по словам ректора, не мог провести лекцию.
        Молодой человек посмотрел на них, словно не узнавая, и зло сощурился, когда из кареты появился Освальд.
        - Вот ему скажите спасибо! Это же он донес ректору что якобы я вымогал взятку, угрожая родителям студента запечатать его, если они не заплатят! Я отстранен от преподавания, пока не закончится разбирательство.
        - Чего? - дознаватель оторопел так явно, что у Винсента не осталось сомнений: он сам в первый раз об этом слышит. Или он очень, очень хороший лицедей.
        - Именно так. - Дэвид коротко поклонился. - Всего доброго, господа. Прошу извинить, но у меня сейчас нет настроения для светской беседы.
        Освальд проводил его ошарашенным взглядом. Открыл ворота, забыв или не захотев попрощаться. Винсент едва успел поймать створку, чтобы та не прилетела ему в лоб. Освальд понесся прочь чуть ли не вприпрыжку, казалось, едва сдерживаясь, чтобы не побежать.
        - Дела… - проговорил наставник.
        Винсент проследил за его взглядом и обнаружил в дальнем конце аллеи ректора, о чем-то беседующей с генералом-инквизитором. Видеть на лице Клауса сочувствие было непривычно. Мия казалась печальной. Словно почувствовав взгляд Винсента, она повернула голову и отвернулась снова, будто от пустого места.
        Освальд подлетел к ним, поклонился, приветствуя, и тут же начал оживленно жестикулировать. Ректор успокаивающе коснулась его предплечья, раскланялась с Клаусом и направилась вместе с дознавателем в сторону административного корпуса.
        Инквизитор, заметив Винсента с наставником, пошел навстречу.
        - Господин дознаватель, кажется, очень взволнован, - сообщил Клаус после приветствия. - Неудивительно, такая трагедия. Вот и не верь после этого, будто беда не приходит одна.
        - Так вы уже знаете? - прищурился наставник.
        - Конечно. Меня вызывали туда. - Он скользнул взглядом вдоль аллеи, где уже скрылись Освальд и Мия, снова обернулся к Винсенту: - Мы опросили свидетелей вместе с господином дознавателем, и он обещал мне показать записи допроса мертвых, как только снимет копии. Раз уж мы с вами встретились, не поделитесь, что интересного они сказали? Господин дознаватель, кажется, все еще занят.
        Глава 27
        - Действительно занят. Как и вы, - тонко улыбнулся наставник. - Видимо, настолько, что дела помешали вам самому побывать на допросе.
        Винсент задумался, как отреагировал бы Клаус, услышь от мертвеца, что господин некромант был в доме перед самым пожаром. Зашелся бы в крике? Засыпал обвинениями? Захотел бы немедленно арестовать? Наверняка. Хорошо, что инквизитора не было на допросе. Даже после того, как генерал-инквизитор изучит записи, не сможет ничем навредить ни ему, ни жене. Звание профессора надежно защитит обоих.
        Клаус не смутился.
        - Третья бессонная ночь подряд и дневные заботы, которые никто не отменял. Нельзя успеть все. Пожар в доме госпожи Корси не единственное мое расследование.
        А с виду и не скажешь: бодр и свеж. Освальд выглядел куда хуже.
        - И очень жаль, что вы, господа, так упорно мешаете мне допросить женщину, которая наверняка является ведьмой. - Инквизитор поджал губы. - Настолько упорно, что я начинаю думать, будто вы прекрасно знаете, что она действительно ведьма. Ведь невиновным опасаться нечего.
        - Кроме веревки, воды и огня? - ощерился Винсент. В следующий миг хребет словно прошило молнией. Он медленно выдохнул, поняв, что вокруг развеивается пелена смерти. Едва не сорвался, точно первогодок.
        - Прошу прощения за нас обоих, - сказал наставник. - Благодарю за приятную беседу, но дела действительно никто не отменял. Не сомневаюсь, что Освальд передаст вам записи допросов, едва освободится.
        Он подхватил Винсента под руку и поволок прочь. Затылок сверлил настойчивый взгляд инквизитора.
        - Надо как-нибудь взять у него несколько уроков, - пробурчал наставник, сворачивая с аллеи и продолжая тащить за собой Винсента. - Как появляться в самый неудобный момент и портить все планы. - он обернулся и добавил тем же тоном. - Убрался, наконец.
        Винсент ждал выволочки, дескать, недостойно мужчины поддаваться на провокации, но наставник сказал:
        - Иди, опознавай свои вещи, перекидывай домой. Хорошо, что сейчас народа в университете полно, можно тебе собственными делами без присмотра заняться. Только не вздумай домой в одиночку ехать.
        - Инга дома одна. - не выдержал Винсент. Ничего со мной не случится.
        - Нет это с ней ничего не случится! Ты на дом столько охранных заклинаний навешал, что даже меня переплюнул, а на тебе их нет. Так что придешь на лекцию, дождешься меня. От скуки за час не подохнешь, и с женой твоей за это время ничего не случится!
        Договаривать он не стал, быстрым шагом направился к зданию теормагов.
        В это время дня в университетском парке действительно было много людей: сновали туда-сюда студенты и преподаватели, на скамейках обнимались парочки и смеялись компании. Едва ли кто-то осмелится тянуться к крови, когда вокруг столько возможных свидетелей.
        Винсент забрал у смотрительницы общежития тощий мешок, с которым Инга пришла в университет. Заглянул туда, не удержавшись. Потрепанная тетрадка, которую он успел запомнить, кошелек, где прощупывалась пара мелких монет, да охранный амулет из храма предвечной. Никакой магии на нем, конечно, не было и ни от чего он на самом деле не защищал, но бездари носили такие на шее, пряча под одеждой, и верили в их священную силу. Наверняка Агнета сняла его, полагая, что намеревается заниматься черным колдовством, которому Предвечная могла помешать. Была ли то глупость или просто необразованность, кто теперь скажет?
        Надо было идти к кастеляну, но Винсенту малодушно хотелось оттянуть этот миг. Насколько он понял, все извлеченное из-под развалин сложили в одну кучу. Значит, придется сортировать: свое, чужое, и знать, что за этим чужим уже никто не придет. Разве что родственники погибших заберут на память. Мия, как бы ни злилась, избавила его от общения с ними, и Винсент был ей за это признателен.
        Ноги сами понесли его к развалинам факультета. Завалы в самом деле расчистили, обломки убрали. Должно быть, перенесли к бытовым магам и алхимикам, чтобы те попрактиковались, отделяя целые кирпичи от раствора. Кирпичи пойдут на ремонт или новое строительство, скреплявший их раствор, состоявший из извести и яйца, измельчат в порошок и отправят на поля. Останется только разобрать остатки фундамента, пока еще торчавшие из земли, и заровнять место.
        Высадить кустарник - и о здании факультета некромантии, как и о людях, здесь погибших, не будет напоминать ничего. Разве что аура смерти, густая, насыщенная. Если отстроить здесь новое здание для некромантов, прежде, чем она развеется, трупы в мертвецкой будут подниматься сами, да и живым покоя не видать. Заставить бы студентов зарядить себе накопители, чтобы сила быстрее развеялась, не пропав даром, да только студентов у него тоже больше нет, одна жена и осталась.
        Он снял с запястья накопитель: все-таки пришлось истощиться, допрашивая мертвецов одного за другим. Начал сплетать заклинание. Знал бы, что будет здесь, еще бы и для Инги браслет прихватил. Может, стоит привезти ее завтра и заставить попробовать самой. Заклинание не для первого курса, но она талантлива… Он отбросил посторонние мысли, заставив себя сосредоточиться на силе. Заряжая накопитель, нужно было внимательно следить за магией.
        Когда за спиной колыхнулась чужая сила, Винсент не удивился. В университете все время работают магией, даже ночью непременно найдется кто-то, кому не хватило дневных часов перед зачетом. Около факультета некромантии нередко тренировались боевики, которым было лень тащиться на полигон: место малолюдное, меньше вероятность кому-нибудь в лоб огнешаром засветить.
        Что-то твердое ударило его по затылку. Перед глазами рассыпались искры, тело скрутила судорога от сорвавшейся силы, и на несколько мгновений Винсент перестал чувствовать.
        Он пришел в себя уже на земле. Кто-то поднимал его плечо, помогая сесть. Винсент сощурился: глаза слезились, и на фоне неба человеческая фигура казалась такой темной, что лица не видно.
        - Как же вас так угораздило, господин профессор, - сказал человек, придерживая его за спину. - Нельзя ведь столько работать.
        Винсент попытался тряхнуть головой и застонал. Потянулся к затылку - пальцы влипли в колтун.
        - Позвольте-ка мне, - сказал человек.
        Исцеляющая магия коснулась, заставив скрипнуть зубами, а потом туман в голове развеялся.
        - Какого…
        - Перетрудились вы, господин профессор, вот и сомлели.
        - Я не девица, чтобы сомлеть, - проворчал он, ощупывая излеченную голову, все еще липкую от крови. - Мне нужно домой.
        - Куда ж вы пойдете, полголовы в кровище и спина, - голос доброжелателя обволакивал, успокаивая. - Погодите, сейчас подчищу. Само собой, на девицу вы не похожи, но чувств все же лишились, когда пытались накопитель зарядить. Вот, обронили.
        Винсент бездумно вернул на запястье протянутый браслет.
        - А там камень, как на грех, подвернулся, - продолжал человек. - Неудачно получилось. Хвала Предвечной, всего лишь кожу рассекло.
        - Да, спасибо… - Винсент помедлил, пытаясь вспомнить, как же зовут этого человека. Впрочем, неважно. Потом вспомнит и отблагодарит, а сейчас ему нужно домой.
        Винсент подхватил с земли сумку Инги. Зачем он забрал у кастеляна это дешевое барахло, которое, по большому счету, ей и не принадлежит вовсе? Ладно, рук не оттянет. Он заторопился к воротам. Наставник будет ворчать, что его снова не послушались, но Винсент объяснит, что ему нужно было домой. К жене. Наставник поймет: так надо.
        ИНГА
        Лежать на твердом холодном полу кухни было неудобно, так что пришлось подниматься. Чувствовала я себя на удивление прилично, словно и не вырубилась от слабости совсем недавно. Или давно? Сколько времени прошло? Сейчас солнце светило в окно кухни, а когда я спускалась сюда, оно освещало другую сторону дома. Похоже, близится вечер.
        Я поднялась, опираясь о стену, тряхнула головой, проверяя, не закружится ли. Не закружилась, и ноги держали. Можно отлепляться от стены. Как бы узнать, сбежал ли убийца, не справившись с домом, или успел перепрошить мне мозги? Я помню, что хлопнула дверь, но помню ли я это на самом деле? Я прижалась лбом к стене, надеясь, что камень хоть немного остудит голову. Рехнуться можно с этими играми разума, если я уже не рехнулась.
        Надо предупредить Винсента, чтобы, вернувшись домой, не торопился обнимать, пусть сперва на ауру посмотрит. Если он… о, господи! Я схватилась за амулет, который уже не казался ледяным, но прежде, чем успела наполнить его силой, услышала - нет, почувствовала, как отворилась входная дверь. Колокольчик не зазвенел. Потому ли, что пришел хозяин? Когда мы с Винсентом возвращались домой, дверь открывалась беззвучно.
        Или опять убийца? Все-таки справился с домом, заставил замолчать звонок, как до того заставил охранные заклинания пропустить чужака? Я подняла с пола топорик для мяса и как можно незаметней выглянула в дверь.
        Винсент! Устал, или болен, или ранен. Сгорбился, оперевшись ладонями в стену напротив двери, лицо скрыто волосами, но мне и не нужно видеть лицо, чтобы узнать его. Живой! Топорик выпал из моих разжавшихся пальцев, я рванулась к мужу. Живой!
        Он поднял голову и, встретившись с его взглядом, я остановилась, точно влетев в стену.
        - Беги, - прохрипел Винсент.
        Я попятилась. Муж дернулся, будто разрывая невидимые путы и двинулся ко мне.
        Так мог бы выглядеть тот ангел, что в одну ночь уничтожил ассирийскую армию[9 - Согласно Библии, когда ассирийское войско осадило Иерусалим, бог послал ангела. который за ночь убил 185 тысяч солдат и полководцев осаждавших.]. Прекрасное мужественное лицо, ни злобы, ни ненависти, ни какой бы то ни было эмоции. И аура неотвратимой смерти вокруг.
        Я не шевельнулась. Не смогла, тело будто стало куском льда. Зато мысли метались роем взбесившихся мух. Бежать? Куда? К двери мимо Винсента я не проскочу, в окно, как планировала давеча, не пролезу: проем большой, да переплет мелкий. Кухня - ловушка, как и остальные комнаты. Разве что - подхватить в кухне нож… Но я не смогу, просто не смогу отбиваться от мужа так же отчаянно, как совсем недавно отбивалась от ведьмака. Даже прекрасно понимая, что на меня идет уже не Винсент - марионетка, посланная убийцей - поверить в это окончательно и решиться убивать я не могла.
        Безупречно бесстрастное лицо на миг исказилось отчаяньем и гневом, и я снова смогла вдохнуть, отмерев. Если Винсент хоть чуть-чуть понимает, что происходит, если способен хоть немного сопротивляться, может, еще не все потеряно. Тем более, что его дар до сих пор себя не проявил, и, может, у меня есть шанс…
        Поздно я спохватилась. Пока соображала, пока путалась в проклятых юбках, муж меня настиг. Рванул на себя, разворачивая - я вскрикнула, потому что вцепился он как раз в порезанное предплечье. Отшатнулась, дернулась всем телом, пытаясь вырваться. Тщетно, только влепилась спиной в стену, больно стукнувшись затылком. Чтобы, проморгавшись, увидеть, как в лицо летит кулак.
        То ли я успела отдернуть голову, то ли он в последний момент увел руку чуть в сторону - удар пришелся вскользь, лишь перстни пропороли кожу на скуле. Кулак врезался в деревянную обивку стены, полетели щепки, и я содрогнулась, осознав, что стало бы со мной, попади муж как следует.
        Кровь из царапины на скуле защекотала щеку, и я вдруг поняла, сколько силы скрыто в этой крови. Позволила ей литься свободно. Винсент зашипел, шарахнулся, выпустив меня и ошарашенно уставился на свою ладонь. Там, где кровь из моей раны запятнала руку, вздулись пузыри, как после ожога или при тяжелой кожной аллергии.
        Дом взвыл, заметался, словно ребенок, впервые увидевший ссору родителей. Но даже если бы я и знала, как его успокоить, заниматься этим было некогда - всколыхнулась смерть, потянулась ко мне. Я не знала, что за заклинание творил муж и чем на него ответить. Единственное, что мне оставалось - вспомнить чувство, когда кровь вскипает в жилах, и шарахнуть в ответ.
        Глава 28
        Алый туман обволок Винсента, и везде, где это марево касалось кожи, вздувались пузыри. Муж закричал. Смерть, забыв на миг обо мне, окружила его коконом щита.
        Перепугавшись до полусмерти того, что натворила, я бросила силу, но алый туман никуда не делся, покрыл щит, и тот начал мутнеть, будто стекло, на которое плеснули плавиковой кислотой[10 - Раствор фтороводорода в воде, используется в том числе для травления стекла.]. Да что ж это такое, я ведь не Чужой, и моя кровь - не кислота!
        - Ведьма! - прошипел муж из-за щита.
        Щит исчез, а вместе с ним исчезло и алое облако, явив Винсента. Выглядел он жутко - точно кипятком в лицо плеснули, хорошо хоть глаза целы. Мы замерли друг против друга, одинаково тяжело дыша и вдруг вокруг его фигуры разлился свет. Я моргнула, не сразу поняв, что происходит. Аура! Безо всяких ритуалов и схем я увидела ауру. Только сейчас она выглядела не ровным голубым свечением, а казалась покрытой темными завихрениями, точно червем изъеденной.
        Мой дар сам потянулся к нему, словно мог что-то исправить, обволок и отдернулся, будто обжегшись. Меня и саму ошпарило, чувство было такое, словно в крапиву голышом сиганула.
        Во взгляде мужа промелькнуло осознание, его ужас обдал меня холодом, а следом на любимом лице появилась решимость. Винсент выхватил нож, я напряглась чтобы увернуться, но лезвие понеслось к его собственному горлу.
        Кажется, я закричала. Хватанула силу и запустила в него, не особо понимая, что именно делаю. Мужа отнесло, впечатав в стену. Нож выпал из руки, тело безвольно сползло по стене и распласталось на полу. Я рухнула на колени рядом с Винсентом, коснулась его шеи.
        Казалось, прошло полжизни, прежде чем под пальцами тюкнул пульс. Когда я наклонилась щекой к лицу мужа, воздух щекотнул кожу. Живой. Дышит. Я всхлипнула, поняв, что последние несколько мгновений сама не дышала вовсе.
        - Живой, - сказала я вслух.
        Дом затих, как будто мог услышать меня и понять. Мне бы понять, что теперь делать. Я сняла с шеи вестника. Голова снова закружилась, но в этот раз амулет согрелся почти мгновенно.
        - Найди профессора Стерри, - попросила я синицу.
        Жив ли он? И если жив, в силах ли помочь? Или ему останется только констатировать, что «разум поврежден необратимо»? Но он хотя бы попытается, в отличие от любого другого.
        - Скажи профессору… - Я осеклась поняв, что когда - или если? - вестник найдет профессора, тот может оказаться не один. - Скажи: это Инга. Он до него добрался. Вдруг еще не поздно.
        Профессор сообразит, кто и до кого добрался. Если, конечно, он сам жив и в состоянии что-то понять. Я приготовилась снова услышать «нигде нет» - ведь уже стало очевидно: вестник не нашел Кэри вовсе не из-за моей неопытности. Почему, почему я не настояла на второй попытке, может, если бы она не удалась, муж бы встревожился, и все было бы по-другому!
        Серебристый филин прервал мое самобичевание.
        - Где он? Жив?
        - Да. Дома.
        - Сейчас буду.
        Я всхлипнула. Стерла слезы рукавом. Не время сейчас рыдать. Оборвав подол у сорочки, скрутила из него два жгута, одним связала мужу руки, вторым - ноги, не забыв убедиться, что кровоток ниже узлов сохранился. Подхватила Винсента под мышки и поволокла в ближайшую жилую комнату. Тяжеленный, какой же он тяжеленный! Но я просто не могла оставить Винсента валяться на полу в коридоре. В гостевых спальнях хотя бы были ковры.
        На ковре я его и устроила, сунув под голову подушку и накрыв одеялом, чтобы Винсента не застудил гуляющий по полу сквозняк. Зачем-то вернулась в коридор, подобрала кочергу и нож. Подняла с пола кольцо Кэри. Золотой ободок закоптился. Почему ведьмак потратил время и силы, чтобы опалить кольцо? Чтобы не оставить следов? Спрошу, потом, если это будет иметь хоть какое-то значение. Пока пусть полежит на столе вместе с ножом и кочергой.
        Присев рядом с мужем, я еще раз проверила веревки. И так чуть не убила, еще не хватало без рук-ног оставить, если кровоток нарушится. Нет, все в порядке, теплые, и синюшности нет. Краснота и отек на коже уменьшились, теперь волдыри походили не на следы ожогов, а на крапивницу, светлеющую на глазах.
        Я нервно хихикнула, подумав, что Винсент потом с чистой совестью может утверждать, будто у него аллергия на жену, причем тяжелая. Но, судя по тому, как быстро все приходило в ному, это какая-то реакция на магию крови. Потом разберусь. Если у меня будет это потом. Если у нас обоих оно будет. Его разум под чужим контролем, я - ведьма. Прекрасная пара, и перспективы у нас просто потрясающие.
        Я отвела волосы с его лба и вздрогнула, когда Винсент открыл глаза.
        - Убей, - выдохнул он. - Или ты, или я.
        - Нет.
        - Не получ… - Он не договорил, лицо снова потеряло всякое выражение. Всколыхнулась смерть, и мне пришлось оборвать связь мужа с силой. Получилось неожиданно легко, только болезненный вздох Винсента наждаком прошелся по нервам. Не окажется ли, что я, по незнанию своему, тешусь ложной надеждой? Лишь зря мучаю, затягивая агонию?
        Я взяла лицо мужа в ладони, склонилась, коснувшись своим лбом его.
        - Пожалуйста… - прошептала я. - Слов не было, горло перехватывало, и я сама толком не понимала, о чем прошу и кого. Любимого ли, бога, в которого я почти не верила, или Предвечную мать, о которой и вовсе не знала ничего? Гладила его лицо, перебирала волосы, по-прежнему прислонившись лбом ко лбу, повторяя как, как заведенная: - Пожалуйста…
        Винсент дернулся несколько раз и обмяк, а меня накрыл такой ядреный коктейль вины, отчаяния, страха и ненависти, что я на несколько мгновений перестала понимать, кто я, где я и что вообще творится вокруг. Казалось, еще немного, и я захлебнусь в этих эмоциях - не моих эмоциях. Но отстраниться, выпустить мужа, оставив его наедине с этим ужасом тоже было совершенно невозможно, и, чтобы удержаться, остаться собой, я вцепилась в воспоминания. О том, кто я. О нем. О нас.
        Как много событий, оказывается, могут вместить какие-то несколько дней. Какой яркой, оказывается, была моя самая первая мысль здесь. Нелепая, совершенно идиотская мысль, что с таким маньяком, попроси он по-хорошему, я бы и сама не прочь, и ему не пришлось бы меня убивать. Хотя, кажется, у него другие вкусы, которым я-живая соответствовать не смогу.
        Муж мелко затрясся, и я перепугалась до полусмерти - как будто и без того не была напугана - прежде, чем поняла, что он хихикает.
        - В моем… вкусе, - прошептал он. - Живая. И оставайся… жив…
        Я облегченно улыбнулась - справился! Мы справились! Хотела выпрямиться - поясница уже ныла, но Винсент ухватил меня связанным руками за плечо.
        - Держи. Так… легче…
        Я зажмурилась, прогоняя слезы. Рано обрадовалась. Ничего. Если с этим вообще можно справиться, значит, мы справимся. Если Винсенту легче от моих прикосновений и моих мыслей, значит, пусть так. Я снова склонилась над ним. Начала перебирать прошедшие дни минута за минутой. Прокручивала их перед мысленным взором словно кино. Дополняла картинку звуками, запахами, вкусом, ощущениями тепла или холода, прикосновениями. Казалось, я помнила каждый миг, проведенный вместе с Винсентом - впрочем, когда бы я успела забыть?
        Краем сознания я отметила, что звякнул колокольчик на двери, что по полу пробежал сквозняк, но не шевельнулась, продолжая погружаться в воспоминания - объемные, осязаемые, и мне казалось, чем реальней они будут, тем проще Винсенту за них зацепиться, держаться, помнить, что он не хочет меня убивать.
        Жесткая рука не схватила меня за плечо, отшвыривая от мужа и разрывая контакт. Я вскрикнула, муж дернулся и застонал.
        Я не видела лица Стерри. Заметила лишь, как ссутулилась и без того согбенная годами спина, как сжались губы Винсента, а его взгляд, мазнув по наставнику, остановился на мне. В следующий миг его лицо снова потеряло всякое выражение. Жгут, связывающий руки, лопнул, будто был скручен из бумаги, а не из плотного льна. Винсент подскочил неваляшкой. Колыхнулась смерть, навстречу ей взвилось пламя.
        - Нет!
        Кажется, мой крик разнес в клочья начавшуюся сгущаться силу прежде, чем я дотянулась до магии. Профессор охнул, схватившись за спинку стула, Винсент скрючился, застонав. Я метнулась к нему, оборачивая нас коконом щита. Обняла его точно так же, как он обнимал меня, спрятав за щит, когда вокруг все грохотало и рушилось.
        Сейчас мне казалось, что все вокруг тоже грохочет и рушится, хотя в комнате висела мертвенная тишина. Я прильнула к мужу всем телом, ощутив каменную твердость мышц, ткнулась лбом в раскрытый ворот. Таким же напряженным, как сейчас, Винсент был, закрывая меня от наставника, который его вырастил. И так же, как тогда, надтреснутый от старости голос приказал:
        - Отойди.
        Только сейчас в этом голосе слышалось столько непролитых слез, что у меня самой защипало в носу.
        Или я выдумываю невесть что? Приписываю старику свои эмоции? Нет. Чувства Стерри были как на ладони и мало чем отличались от эмоций Винсента. Но если эмоции мужа я ощущала почти как свои, то чувства и мысли старого профессора перепутать со своими не смогла бы ни при каких обстоятельствах.
        Вина - не доглядел, не защитил. Ненависть к тому, кто посмел сотворить такое. Разница состояла лишь в том, что муж боялся за меня, а профессора Стерри скручивал не страх, а скорбь. Нечего уже было бояться, самое страшное уже случилось. Осталось только сделать то, что должно - уловив эту мысль я крепче прижалась к мужу, как будто в самом деле могла его защитить. Стерри обязан оборвать жизнь того, чей разум уже никогда не станет прежним, потом отомстить, дальше уже ничего не будет иметь значения.
        Зачем только я позвала его! Надеялась, что поможет, а вышло…
        - Отойди, девочка. - повторил старик. - Поверь, мне легче было бы отрезать собственную руку, чем… - Его голос все-таки сорвался, и совладал с ним Стерри не сразу. - Но уже ничего не исправить.
        Словно подтверждая его слова, эмоции Винсента исчезли, а его руки стиснули меня, уже не защищая, а точно хотели выдавить из меня дыхание вместе с жизнью. Не удержав щит, я забилась, когда энергия сорвавшегося заклинания прошила тело. В следующий миг муж опомнился, попытался оторвать меня от себя, но снова застыл, и снова я на миг перестала чувствовать его. Потянулась - даром, мыслью, кровью, всей собой - удержать, любой ценой удержать!
        - Все-таки ведьма, - констатировал Стерри безразличным тоном.
        Да, они оказались правы, и инквизитор, и профессор, оба оказались правы, хотя я сама не подозревала об истинной природе своего дара.
        - Да сейчас-то какая разница? - воскликнула я. - Если хотите, убьете меня потом. Сейчас лучше помогите!
        Если мой дар - кровь, если я менталист и именно поэтому чувствовала эмоции Винсента даже через экран, если сейчас мои воспоминания помогали ему оставаться собой, могу ли я исправить то, что сотворил с его разумом другой менталист?
        Глава 29
        Да, я не умею совсем ничего, и научить некому, но это же не значит, что и пытаться не стоит!
        - Помогите, - повторила я. - Вы много знаете, может, знаете и как…
        - Уйди, - перебил меня Винсент.
        Стерри вздохнул.
        - Ментальному контролю нельзя сопротивляться. Разве что ты попробуешь перехватить его, замкнуть на себя. Но свободу воли так не вернешь, только превратишь мальчика из чужой марионетки в свою. Этой судьбы ты для него хочешь?
        Если бы речь шла обо мне, сказала бы, что лучше смерть, чем такая жизнь. Но сейчас на кону была не моя жизнь.
        - Как нельзя, если Винсент сопротивлялся? Не знаю каким образом, но сопротивлялся, иначе убил бы меня до того, как я пикнуть успела! Пожалуйста!
        И снова я не знала, кого прошу, заглядывая в лицо мужа, на котором то проявлялись чувства, то снова исчезало всякое выражение. Как будто мерцала лампочка с замкнувшей проводкой. У меня самой голова разболелась, пока смотрела, а ему каково?
        - Винсент? - спросил Стерри после долгого-долгого молчания.
        - Уведите… ее.
        - Только посмей! - заорала я, вцепившись в его камзол. - Только посмей сдаться! Я тебя с того света достану, некромант я или где?! Достану и буду пилить с утра до ночи! Мозг выжру чайной ложкой!
        Винсент снова затрясся в беззвучном смехе. Я заставила себя улыбнуться. Погладила его по щеке, отвела волосы со лба, заглядывая в глаза.
        - Красиво сдохнуть любой дурак может. Давай попробуем выжить.
        Он кивнул, а в следующий миг взгляд снова стал пустым, но руки не сжались, пытаясь меня убить.
        - Мне нужно подумать, - медленно произнес профессор, и я ощутила, как загорается в нем надежда. - Как следует подумать. Что-то я такое… - Он ругнулся. - Память как решето стала. Только давай-ка мальчика свяжем как следует, чтобы дел не воротил.
        - Заблокируй силу, - выдавил Винсент.
        - Нельзя. Девочка тебя даром держит, и ты даром за нее цепляешься, не чуешь? Любовью и даром вы повязаны, заблокирую магию - лишишься рассудка. Придется обычной веревкой обойтись.
        Он помедлил, явно колеблясь, и все же спросил:
        - Ты уверена, девочка? Если не удержишь, умрешь первой.
        Нашел время каркать!
        - Я уверена только в том, что Винсент меня бы не бросил. Значит, и я его не брошу.
        Винсент позволил снять с себя все амулеты и привязать к креслу - все это время я не выпускала ладонь мужа. Я взгромоздилась к нему на колени, обняла, прижалась щекой к щеке, забралась под рубаху руками. Мой дар - я уже не понимала, кровь ли, смерть или оба разом обволокли нас, согревая и успокаивая. Не будь здесь третьего - содрала бы с мужа рубаху, с себя платье, прильнула бы кожа к коже. Вовсе не потому, что верила в целительную силу телесной любви, просто так было бы проще. Стоило хоть на полмига разорвать контакт, как та тварь, что сидела в его голове, становилась сильнее, дар Винсента начинал сходить с ума, пытаясь оттолкнуть мой и ударить, а следом заходились в истерике и защитные заклинания дома.
        В комнате повисла тишина, прерываемая лишь шелестом страниц, бормотанием Стерри да моим шепотом. Не знаю, сколько это продолжалось: трудно следить за временем, когда приходится контролировать каждую мысль, не выпуская на поверхность сознания и тень сомнения в том, что все будет хорошо. Но когда все это закончится, я напущу на гада зомбаков, заставив их в самом деле выжрать ему мозги чайной… эту мысль тоже пришлось срочно оборвать прежде, чем Винсент снова забился в путах.
        Стерри то метался по комнате, то устраивался за столом, что-то бубнил себе под нос, время от времени колыхалась магия. Я не вглядывалась особо в то, что он там делал, сосредоточившись на муже. Стерри тоже, видимо, целиком погрузился в думы, не обращая на меня внимания. Наверное, если бы он отвлекся от своих изысканий и вслушался в мои слова, решил бы, что пора вызывать психиатрическую бригаду. Нежные глупости перемежались профессиональными казусами, их сменяли стихи, за которыми следовали эволюционные теории. Я проговаривала все подряд, чтобы помнить, кто я и что из себя представляю. Что угодно, чтобы Винсент мог зацепиться, увлечься, забыв о самоубийственном приказе, потому что - не знаю, как и когда я успела это понять - следом за мной он должен был убить и себя. Никогда идея «мыслю, значит, существую» не находила настолько буквального воплощения.
        - Кажется, собрал, - сказал, наконец, Стерри. - Ритуал, способный устранить ментальное вмешательство.
        Только энтузиазма в его голосе я почему-то не услышала.
        - В чем подвох?
        Я рискнула оглянуться. Комната переменилась. Стол заваливали свежеисписанные листы и раскрытые тетради. Тетради валялись повсюду: какие-то выглядели совсем древними, вроде даже не бумажными, другие казались относительно новыми. Дополнял беспорядок пяток толстых книг, тоже раскрытых. Стерри сюда весь свой архив, что ли, перетаскал?
        - Все это началось очень давно со слов одного инквизитора, который говорил со слов ведьмы, которая…
        - Прямо-таки горела желанием сотрудничать? - не удержалась я. И взвизгнула, когда Стерри за шкирку сдернул меня с колен Винсента за миг до того, как его зубы едва не вцепились мне в горло.
        Я прокусила ладонь, глядя на лицо мужа, снова потерявшее всякое выражение. В историях про зомби страшны не разлагающиеся маски мертвецов, а осознание, что близкий человек превратился в бездумное чудовище, несущее смерть тем, кого он любил и кто любил его.
        Винсент зашипел, выгибаясь в веревках - Стерри отрезал нити силы.
        - Хочешь прореветься? - поинтересовался он у меня так, будто речь шла о чем-то совершенно естественном. Попить, перекусить, порыдать.
        - Потом. Когда все решится, так или иначе.
        Если все кончится плохо, реветь будет поздно, но сейчас в любом случае не время.
        Стерри кивнул, коротко двинул Винсента в висок. Я охнула.
        - Передохни немного, - сказал профессор, указывая на свободный стул. - Силы тебе понадобятся.
        - Винсенту голова - тоже. - Я передернулась, глядя на безжизненное лицо мужа.
        - Если ты не справишься - уже не понадобится.
        Умеет подбодрить, ничего не скажешь! Я мотнула головой, собираясь сказать, что отдых не нужен, но профессор прямо-таки запихнул меня в кресло. Жестко придержав за плечо, схватил другой рукой за подбородок. Я дернулась, и он прикрикнул:
        - Тихо посиди, шрамы только мужиков украшают!
        Он выпустил мое плечо и коснулся скулы. Я замерла, позволив невидимым иголочкам сшивать распоротую кожу.
        - Он тебя так? - Профессор мотнул головой в сторону Винсента.
        - Да. Легко отделалась.
        - Многие на твоем месте судили бы иначе.
        Я бы тоже судила иначе, будь, ударивший меня муж в здравом уме.
        - Мне доводилось обследовать женщин с побоями и исследовать трупы умерших от побоев. Винсент очень старался не причинить мне вреда.
        Даже если ему удавалось сдерживать чужую волю совсем немного.
        Стерри взял мою руку, потянул вверх рукав, разглядывая порез на предплечье.
        - Это тоже Винсент?
        - Нет, это… - Я заколебалась, стоит ли называть имя. Сейчас, когда я могла взглянуть на произошедшее немного отстраненно, начало мерещиться слишком много неувязок в словах и действиях ведьмака. Но профессор смотрел выжидающе, и я все же сказала. - Это Освальд. Открыл дом ключом Кэри, - я кивнула на стол, где из-под тетрадей выглядывала рукоятка кухонного топорика и позеленевшая цепочка.
        Глаза Стерри на миг расширились.
        - Я подозревал другого, - добавил он задумчиво. - Вот, значит, куда Освальд ездил на самом деле. И как ты сумела его одолеть?
        - Я и не сумела, это дом его одолел. - Я потерла розовую полосу, оставшуюся на месте пореза. До чего сложно привыкнуть к местным методам лечения. - Спасибо. - Добавила: - Только я не уверена, что это действительно был Освальд. Долго объяснять, но…
        - Объяснишь, когда сделаем дело. Расскажешь, как справилась с Освальдом и почему думаешь, что это не он. Достать эту тварь нужно обязательно, даже если у нас не получится вернуть мальчику свободную волю. - Профессор пожевал губами. - Ты спросила, в чем подвох. Проще было бы сказать, в чем нет подвоха. Ты - даже не недоучка, и учить тебя некому, ритуал я собрал на коленке, и допущений слишком много. Не поручусь, что не притянул кое-что за уши, потому что очень хочу верить, что невозможное возможно. Вот.
        Он протянул мне исчерченный лист. Я посмотрела в схему. Где-то я уже это видела…
        - Профессор, не могли бы вы дать мне книгу, с которой я работала утром?
        - Поняла, значит, - усмехнулся он.
        Схема была очень похожа на ту, что я расчерчивала уже дважды. Похожей, и все же другой, но я не взялась бы судить, чем они отличаются, не имея перед глазами обе.
        - Я бы хотела сравнить это с той, что используют, проверяя, нет ли ментального вмешательства.
        - Конечно, вот. - Он протянул раскрытую книгу и склонился из-за моего плеча. - Смотри, в чем разница.
        Схема, предложенная профессором, была сложнее той, которую я знала, и в то же время… логичней, что ли. Вроде наверчено так, что мозги в трубочку сворачиваются, а стоило профессору начать объяснять, и все раскладывалось по полочкам. Или это просто потому, что исходную мне пришлось копировать, точно попугаю, не понимая смысла, а сейчас профессор не поленился объяснить, что из чего вытекает? Как-то получалось у него разжевывать сложные вещи быстро и просто. Когда я начну расчерчивать эту схему, мне по-прежнему придется сверяться с источником, но сейчас я, по крайней мере, буду понимать, что означают символы и почему они скомбинированы именно так.
        Если в рассуждения профессора не закралась логическая ошибка, которую мы не заметили оба. Если верно его предположение, будто схема, которую некроманты использовали для того, чтобы выявить ментальное воздействие, на самом деле была трансформирована из той, которую можно было бы назвать средством ментального исцеления. Если профессор правильно додумал недостающее.
        Если.
        - Вы ведь не можете знать, как действовали ведьмы, - сказала я, в который раз пересматривая схему. Не потому, что хотела поймать его на ошибке или всерьез считала себя умнее профессора. Но пусть лучше он лишний раз подумает и, возможно, увидит что-то, упущенное до того. - Какими методами. Ваш дар…
        - Огонь. - На ладони Стерри мелькнул и пропал язычок пламени. - Но теория магии всеобъемлюща. Закономерности одинаковы, вне зависимости от дара. А я преподавал теорию магии полжизни. Если хочешь, потом объясню подробней, почему я решил, что некроманты позаимствовали схему у ведьмаков. Сейчас время поджимает.
        В его словах была логика. В конце концов, вселенная едина и ее законы тоже, на уровне молекул и атомов разница между химией и физикой почти незаметна. С другой стороны…
        - Теоретически можно и миндалины удалять через трансректальный доступ, - проворчала я, пытаясь справиться со страхом. - Но на практике никто даже пробовать не будет хотя бы потому, что не найдет подходящих инструментов. Разве дар - не инструмент? Разве от инструмента не зависят действия?
        - Трансректальный?
        - Через прямую кишку.
        Профессор приподнял бровь: видимо, представить этакий заковыристый метод получилось не сразу. Но ответил без улыбки.
        - В твоих рассуждениях есть резон. Потому сам я даже пытаться не стану реализовать эту схему. Некромант, возможно, смог бы что-то сделать, если бы обладал огромным запасом сил. - Он покосился на Винсента и задумчиво покачал головой. - Ведьме понадобятся некоторые усилия, но вовсе не запредельные. Если я не ошибаюсь.
        - Проверить можно только одним способом, верно? - Я сцепила руки, чтобы не видно было, как они дрожат. - Что будет, если вы ошибаетесь? Или если я не справлюсь?
        Глава 30
        Стерри пожал плечами.
        - Ничего особенного. Если я ошибся в чем-то принципиальном, просто не сможешь влить силу в символы. Если ошибка незначительна, схема не сможет перенаправить силу как нужно. Заклинание сорвется, тебя накроет отдачей. Мальчик останется под чужим контролем и мне придется его убить. - Профессор улыбнулся краем рта. - Ты знаешь, что сейчас его единственная наследница? Даже если у него написано завещание, после подтверждения брака в храме оно недействительно.
        Если это и было шуткой, то не слишком удачной. Но я сомневалась, что он шутит. Особняк в центре города и сейф с золотом. Убивали и за меньшее.
        - Деньги не согреют в холодную ночь, так что засуньте себе это наследство… - Я вздохнула и медленно выдохнула, пытаясь привести нервы в порядок. - Прошу прощения, профессор Стерри. Работать будем здесь или перенесем Винсента?
        Ковер выскользнул из-под ножек моего кресла, обнажая доски пола. Я вцепилась в ручки, едва не вывалившись. Что ж, намек понят: на старших не огрызаются.
        - Места достаточно. - Профессор руками передвинул кресло со все еще бессознательным Винсентом в центр освободившегося пространства. Протянул мне мелок - Давай, пока не очнулся. Не хотелось бы снова бить его по голове.
        Винсент пришел в себя, когда до завершения схемы мне оставались последние символы. Я буквально спиной почувствовала взгляд. Следом догнало ощущение опасности, но прежде, чем я успела поднять голову, Стерри перехватил заклинание. Винсент забился, застонав. Снова обмяк, и до меня донеслись его гнев и отчаяние. Не знаю, чего мужу стоила борьба с внушенным приказом, но силы заканчивались, и надежда тоже.
        - Что будет, если Винсент ударит магией, когда я начну вливать силу? Все испортит?
        - Если успеешь влить достаточно, чтобы активировать схему до того, как это случится - наоборот, подпитает, чем бы он ни пытался тебя достать. Не успеешь - схема не пострадает и, теоретически, сможешь попробовать снова.
        - Теоретически? - не поняла я.
        - Будет зависеть от того, чем в тебя прилетит. - Интонации Стерри живо напомнили мне последний инструктаж по противопожарной безопасности: вроде и важные вещи говорят, но так занудно! - Останешься жива - сможешь начать сначала.
        - Вот спасибо, утешили, - буркнула я. - Как мотивационному тренеру вам бы цены не было!
        Профессор пожал плечами, дескать, все люди взрослые, к чему тешиться напрасными надеждами.
        - Можем подождать, пока мальчик истощит силу, - флегматично произнес он и добавил. - Впрочем, велика вероятность, что я выдохнусь раньше. Не обидела его Предвечная способностями.
        Я прикусила губу, глядя, как веревки, которыми запястья мужа прикручены к ручкам стула, все сильнее врезаются в кожу, кое-где окрашиваясь кровью. Если не прекратить это быстро, Винсент покалечит себя. Я не стала говорить этого вслух: его наставник тоже не слепой.
        - Прикрыть тебя не смогу, если третья сила вмешается в ритуал, все сорвется, - предупредил профессор.
        Значит, надо влить силу быстро. Вот только… я потянулась к дару - ощутить, примериться, и озадаченно замерла. Смерть была вокруг, к этому я уже успела привыкнуть, а кровь почти не ощущалась. Видимо, на лице у меня отобразилась растерянность, потому что Стерри немедленно встревожился.
        - Что такое?
        - А я точно ведьма? - не удержалась я от идиотского вопроса.
        - Когда ты держала мужа даром, я отчетливо видел кровь.
        Я в задумчивости прикусила щеку и ойкнула, нечаянно прокусив слишком сильно. Поморщилась от металлического вкуса.
        - Ну вот же! - тут же оживился профессор.
        А ведь в самом деле - сперва меня полоснул по руке, ведьмак, потом Винсент рассадил лицо. А в мастерской Корси, когда я смогла дотянуться даром до сознания мужа, кровь шла у меня носом. Похоже, когда он рассказывал - целую вечность назад - что кровь надо «пролить», это было не преувеличением. Или просто я, действуя наощупь, вынуждена пользоваться самыми грубыми методами?
        - Интересно, кто учил того гада? - пробормотала я, собираясь с мыслями.
        - Не знаю, кто учил того, но если все получится, я откопаю в подвале сундук, узнай о котором инквизиция - сожгут вместе со мной и домом. Думаю, кое-что интересное там для тебя найдется.
        Я невольно улыбнулась, вспомнив, как Винсент пытался искушать меня справочником ядовитых растений. Ничего. Прочитаю еще. И тот справочник, и содержимое профессорского сундука. Если есть в этом мире хоть какая-то справедливость.
        - Найдется у вас ланцет? - поинтересовалась я, начиная закатывать рукав. Тут же мысленно обругала себя. Какой ланцет, если кровопускание здесь - удел ведьм, которым одна дорога: на костер.
        На лице Стерри промелькнуло недоумение, но потом он, видимо что-то сообразив, извлек из воздуха стилет. Вынул из ножен: четырехгранное лезвие оказалось не толще карандаша.
        - Пойдет?
        - Да, спасибо.
        По крайней мере, не придется чувствовать себя героиней дешевого кино, полосуя запястья с риском перерезать сухожилия.
        Я взяла лезвие у самого края, точно ручку. Нет, это никуда не годится: руки дрожат как у похмельного алкаша! Сглотнула ледяной ком, отгоняя мысль, что обязательно сделаю все не так, и чиркнула по вене в сгибе локтя.
        Струйка крови защекотала кожу, стекая в подставленную ладонь. Сила ожила, воздух стал густым и душным, как перед грозой, а мое сознание словно поделилось на три. Я-профессор рванул нити заклинания, когда мальчик снова попытался ударить. Меня-Винсента пробила, словно током, энергия сорвавшейся силы. И прежде чем перестали ныть чужой болью мышцы, я-Инга швырнула в расчерченную схему кровью из горсти.
        Алый туман наполнил воздух, втянулся в символы, засветившиеся не холодным потусторонним сиянием смерти, но жаром преисподней. Замер Винсент. Охнул Стерри, разглядев ауру воспитанника. Мой дар потянулся вслед за кровью, коснулся мужа и стек по ауре, как вода по тефлоновой сковороде.
        Мало. Кровь еще текла, вливая силу в схему, но слишком мало, слишком медленно. Я тряхнула правой рукой, задирая рукав.
        - Профессор!
        Он понял. Боли я не почувствовала - просто встала, вытянув перед собой руки, позволив крови стекать. Но ни капли не коснулось пола: кровь превращалась в алый туман, заполняла символы и снова воспаряла над ними. И вместе с ней бесплотной тенью воспарила я. Словно сама стала кровью - квинтэссенцией упрямой, горячей, шумной жизни, бегущей по венам. Не мой дар - сама жизнь обняла Винсента, прильнула к нему, как это делала я в те моменты, что могли дать начало новой жизни. Сама жизнь слилась с его даром, как это уже было не раз, омыв его разум, изгоняя чужую враждебную волю.
        Алое сияние жизни наполнило ауру Винсента изнутри, вспыхнуло и исчезло, а вместе с ним исчезла и аура. Мое сердце пропустило удар - ведь ауры нет лишь у мертвых. Неужели мы допустили не просто ошибку, но ошибку фатальную? В следующий миг я поняла, что не вижу ауру, потому что сила больше не наполняет пространство, и схема исчезла, исполнив свое предназначение.
        Исполнив ли? У нас в самом деле получилось? Я попробовала посмотреть не глазами, даром, как в тот миг, когда заметила следы ментального вмешательства - и не смогла коснуться силы. Неужели и мой дар исчез, как и схема? Да и пусть бы исчез, лишь бы все получилось! Я вгляделась в лицо Винсента, но перед глазами картинка поплыла, и я никак не могла рассмотреть его выражение.
        Чьи-то руки больно сжали мои локти, вены прошили невидимые иголочки. Я пошатнулась, но свалиться мне не дали.
        - Нет уж, нечего тут падать, - слова были едва слышны сквозь звон в голове, голос то гремел так, что хотелось зажать уши, то звучал откуда-то издалека, и из-за этого никак не получалось понять, кто говорит. - Стоять! Не подходи к девочке!
        - Ей плохо!
        - Ясно дело, плохо, все вычерпала. Стоять, я сказал! Держись подальше, пока она не подтвердит, что с тобой все в порядке!
        - Еще один ритуал ее убьет!
        - А так ее убьешь ты?
        - Винсент? - выдохнула я. Вывернулась из рук профессора - откуда только силы взялись! - бросилась к мужу. Повисла у него на шее прежде, чем Стерри меня остановил, смеясь и рыдая одновременно. Неужели?
        - Тише, моя хорошая. - Родной голос был полон любви и тревоги. - Не плачь. Ты меня спасла, все хорошо. Уже все хорошо.
        Он помолчал, словно говорить было трудно, и произнес совсем другим тоном:
        - Наставник, я не знаю, как вас благодарить. Вас и Ингу. Мне никогда не вернуть такой долг.
        - Жену благодари, - проворчал старик; голос его дрожал, несмотря на напускную суровость. - Если бы не ее упрямство, я бы сделал то, что должен был сделать.
        - Да, - Винсент подхватил меня на руки прежде, чем меня снова повело в сторону. - Но сейчас ей нужно отдохнуть.
        Кажется, я все-таки выключилась, потому что следующим ощущением стала мягкая кровать подо мной. Я попыталась сесть, огляделась - мы были в спальне Винсента.
        - Лежи-лежи. - Муж погладил меня по голове.
        Я поймала его ладонь, прижалась к ней щекой. Получилось. Я справилась, и профессор не ошибся, переделывая ритуал.
        - И пусть засунет твое наследство себе поглубже и утрамбует поплотнее, - вырвалось у меня.
        Винсент тихонько рассмеялся.
        - Кому ты желаешь такой страшной кары?
        - Неважно.
        Он потянул руку, высвобождаясь, но мне не хотелось его отпускать. До сих пор не получалось поверить до конца. Мы смогли сделать то, что много веков считалось невозможным. Я попыталась посмотреть на мужа сквозь дар, ровное сияние ауры мелькнуло и исчезло - связь с силой снова оборвалась. Но теперь уже было ясно, что дар вернется, нужно лишь восстановиться, и что усталость, накрывшая меня, вовсе не физическая. И не в кровопотере дело - едва ли из моих вен успело вылиться больше полулитра, стандартной порции при донорстве. Вот, значит, как ощущается магическое истощение.
        - Пусти, - ласково произнес Винсент, снова пытаясь высвободить руку, не слишком, впрочем, усердно. - Заварю тебе чай с медом, поможет быстрее восстановиться.
        - Лучше бы тебе отдохнуть и восстановиться. - Я села; пришлось замереть, пока не перестанет кружиться голова.
        - Я-то силу не расходовал.
        - И все-таки, как ты себя чувствуешь?
        Он выдохнул - длинно, неровно. Притянул меня в объятья, усаживая к себе на колени. Обнял так крепко, что у меня едва снова не затрещали ребра.
        - Живым. Свободным. Собой. Ты спасла меня от смерти… от участи хуже, чем смерть.
        - Ты не смог меня убить. - Я шмыгнула носом, и Винсент снова прижал мою голову к плечу, погладил по голове. - Профессор говорит, что сопротивляться контролю невозможно, но у тебя получилось. Так что это ты меня спас.
        Винсент тихонько хмыкнул, баюкая меня в объятьях.
        - И у меня ничего бы не получилось без профессора, - добавила я. - Все, что я могла сама - пытаться…
        - Я помню, - прошептал он. - Каждую твою мысль - из тех, что ты мне показала. Каждое твое слово. Я все помню.
        Он коснулся моего подбородка. заставляя поднять лицо, и накрыл мои губы своими. Очень нежно, очень осторожно, как будто боялся причинить боль. Я ответила так же нежно и бережно, словно это был первый наш поцелуй. И все же прошло немало времени прежде, чем он прервался.
        - А еще я помню вот это… - Винсент провел большим пальцем по моей скуле. - Мне бы в страшном сне не привиделось, что я тебя ударю.
        - Это и был страшный сон. Очень страшный сон. И это был не ты. - я запустила пальцы ему в волосы. - Не казнись. Если уж на то пошло, я тоже не слишком деликатничала. Хватит об этом. Лучше поцелуй еще.
        Глава 31
        - Меняешь тему, хитрая девчонка? - улыбнулся Винсент.
        - Нет. Хочу убедиться, что сейчас - не сон.
        - Не сон. - Он поймал мою нижнюю губу своими, игриво потянув на себя. Я поняла намек, прижалась плотнее, скользнула языком к нему в рот.
        - Знаешь, - выдохнул Винсент, когда мне пришлось отстраниться и глотнуть воздуха. - Я вспомнил еще один способ восстановить истощенный дар. И он куда лучше чая. Проверим, сработает ли в другую сторону?
        Я виновато улыбнулась.
        - Ты говорил, зомби не в твоем вкусе, а я сейчас мало от них отличаюсь.
        Предложение выглядело и в самом деле куда лучше чая, поцелуи почти заставили забыть об усталости, но на бурную страсть я едва ли была способна. Правда, и разжимать объятья не хотелось.
        - Не в моем вкусе, - подтвердил Винсент. - Но и ты не зомби. - Его ладонь скользнула по моей ноге, поднимая юбку. - Ты ведьма. Моя любимая ведьма.
        Рука мужа уверенно двинулась выше по бедру, огладила изгиб, подразнила чувствительное место на пояснице - у меня на миг сбилось дыхание. Я сдвинулась, подставляясь под ласку, подняла голову. Винсент поцеловал кончик носа, проложил дорожку невесомых поцелуев по щеке к уху. Прикусил мочку, потеребив языком сережку.
        - Просто позволь мне любить тебя, - щекотно шепнул он.
        Его желание, пока еще не пожар, но теплый лучик, отозвалось внутри меня, согревая. Нет уж, не настолько я измотана, чтобы отказаться от этого тепла. И, что греха таить, от возможности быстрее прийти в себя.
        Я потянулась к застежкам камзола. Множество обтянутых тканью пуговок - не знаю, как Винсент справлялся с ними, обычно избавляясь от одежды одним махом. Но сейчас я расстегивала пуговки одну за другой. Не торопясь, некуда было торопиться, потому что в это время муж покрывал поцелуями мое лицо, срывая вздохи, гладил спину, заставляя меня выгибаться под неспешными уверенными руками. От его ласки желание разлилось в животе, поднялось к груди, ускорив биение сердца, мурашками пробежалось по коже.
        Винсент повел плечами, сбрасывая камзол. Потянул вверх мое платье, и я послушно подняла руки, позволяя освободить себя от него. Прильнула к мужу, забравшись ладонями под рубашку, спрятала лицо там, где изгиб шеи переходит в плечо, вдохнула запах его кожи, лизнула, точно пробуя на вкус. Винсент дернулся от щекотки, и я поспешила загладить вину поцелуем, еще и еще.
        Коса скользнула на бок, я попыталась тряхнуть головой, чтобы перекинуть ее обратно, и обнаружила, что Винсент завладел моими волосами, разбирая косу на пряди. Позволив ему продолжать, я снова склонилась к вырезу его рубашки, то целуя, то проводя языком по ямочке между ключицами. Поползла вверх ткань сорочки, я отстранилась, чтобы Винсент снял ее с меня. Волосы рассыпались по спине, скользнули по плечам, щекотнули грудь, отчего она напряглась.
        - Красиво, - прошептал муж. Пропустил сквозь пальцы прядь, потерся об нее щекой. Улыбнулся и провел этой прядью по моей груди, дразня самое чувствительное место. Я ахнула, подаваясь ему навстречу, вторая грудь удобно устроилась в его ладони, тихий стон сорвался с губ. Я стащила с мужа рубаху, открывая безупречное тело, огладила плечи, потянулась поцеловать, но Винсент мягко отстранил меня, опустил на кровать и устроился рядом.
        Его руки и губы словно заново изучали мое тело: обласкали грудь, живот, прошлись по нежной коже внутренней стороны бедер, заставили меня разочарованно застонать, оказавшись совсем рядом с тем местом, что уже ныло, требуя ласки, и смешок мужа в ответ на этот стон дал понять: он прекрасно сознает, что делает. К тому времени, как он снова поднялся к груди, меня уже трясло от нетерпения.
        Винсент скользнул внутрь меня, начал двигаться так же неторопливо, как действовал до сих пор, а когда я дернула бедрами, чтобы заставить его ускориться, вовсе замер, давая мне понять, кто ведет этот танец. Я откинулась на подушку, закрыв глаза и позволяя ему делать со мной что угодно. Муж снова задвигался, и теперь его дар потянулся ко мне, обнимая и обволакивая. Мир исчез за неровным дыханием, тихими стонами, растворившись друг в друге, пика мы достигли одновременно.
        Дар Винсента слился с моим, и когда дурманная истома развеялась, я обнаружила, что моя сила снова охотно мне подчиняется. От усталости не осталось и следа, словно после доброго сна и прохладного утреннего душа.
        - Говорил же, это лучше, чем чай, - улыбнулся муж, снова меня целуя.
        - Намного лучше, - согласилась я. - Но что-то мне подсказывает, что ты не откажешься и от чая, и от чего-нибудь посущественней. А может, и покрепче.
        Сейчас, когда тревога схлынула и усталость прошла, мой желудок явственно дал о себе знать, Винсент, наверное, вообще голоден как волк. А вот накатить не хотелось. Все-таки, мой муж - лучший антистресс.
        - Покрепче не хочу, а поесть действительно не откажусь, - он взъерошил мне волосы. - Отдыхай, я принесу.
        - Нет! - я подлетела на постели, вцепившись в его руку. - Я не устала! Погоди пару минут, приведу себя в порядок и вместе пойдем.
        При одной мысли о том, чтобы выпустить его из виду накрыла паника. Наверное, не стоило ей потакать, но впечатления были еще слишком свежи. Вот высплюсь, успокоюсь и возьму себя в руки.
        Винсент невесело улыбнулся.
        - Я тоже боюсь оставлять тебя одну. И кажется, единственный способ с этим справиться - все-таки добраться до того гада прежде, чем он доберется до нас.
        - «Он» - уточнила я. - Ты запомнил, кто это?
        - Нет. - Винсент покачал головой. - Я уверен, что это мужчина, но… - Он говорил медленно, и я ощутила его недоумение. - Не понимаю. Я смотрел на него, разговаривал, но не помню ни лица, ни голоса. Ты точно исправила все? В смысле, я не хочу сказать, будто ты что-то упустила, такого вообще…
        Я накрыла пальцами его губы, чтобы помолчал и немного успокоился. Конечно, после такого одна мысль о чужом влиянии, возможно, оставшемся в разуме, встревожит кого угодно. Я посмотрела ауру еще раз.
        - Искажений я не вижу. Но если ты разговаривал с тем человеком, когда он уже контролировал твой разум, ничего удивительного, что ты просто не запомнил его.
        - Поясни, - нахмурился Винсент. - Я помню, что узнал его и удивился заботе. Но если я помню это, как могу забыть лицо? Если он заставил меня забыть, значит, после того, как вы вернули мне разум, я должен бы…
        - Погоди. - Нет, что-то надо делать с этой эмпатией, меня саму сейчас трясти начнет. - Он мог просто сделать так, чтобы ты его не запомнил. Память - это изменения взаимодействия между клетками мозга. Эти изменения формируются не сразу и под контролем определенных анатомических структур. Ведьмак мог на время заблокировать механизм запоминания. Подобное часто бывает безо всякой магии. Скажем, если здорово напиться. Алкоголь угнетает… - Я махнула рукой. - Неважно.
        Лекция по анатомии и физиологии центральной нервной системы подождет.
        - Напиться так, чтобы утром не вспомнить, как куролесил вечером? - уточнил муж.
        - Именно. А еще он мог сделать так, чтобы ты не счел важными его имя и внешность и потому не стал утруждаться запоминанием. - Перед моим мысленным взором возникла изменившаяся фигура за щитом, и я добавила: - Или вовсе увидел не того, кто был там на самом деле.
        - Считается, что иллюзии - миф, - медленно проговорил Винсент.
        Я пожала плечами.
        - Миражи имеют вполне реальное физическое объяснение. Оптические иллюзии - физиологическое…
        Заурчавший живот мужа заглушил мой голос, и я поинтересовалась:
        - Мы действительно намерены обсуждать физику, анатомию и физиологию, сидя голышом и с пустым желудком?
        Винсент расхохотался.
        - В самом деле, чего это я? Беги, ополаскивайся, я подожду.
        Оставшись в ванной одна, я попыталась осмыслить события дня. Получалось плохо. Нет, я ни о чем не жалела - если бы я не была менталистом, не разорвала бы паралич, и ведьмак убил бы меня, а потом Винсента. Но осознание, что теперь я законная добыча инквизитора, оптимизма не добавляло.
        Как не добавляла его и необходимость всю оставшуюся жизнь следить, какой именно дар использую. Отправиться на костер за способность, которую я не выбирала и от которой не могу отказаться - так себе перспектива. Придется мне все же учиться быть Штирлицем. Как минимум - навыкам самоконтроля, чтобы не потянуться к запретному дару в порыве эмоций. Винсент упоминал, что магов учат этому в первую очередь. Может, и получится. Смерть по-прежнему мне подчинялась и, пожалуй, обращаться к ней было проще, чем к крови.
        Зато теперь прояснились все странности, до сих пор озадачивавшие Винсента. Способность моего дара взаимодействовать с его, умение читать его эмоции через экран. Все-таки муж оказался прав - это не его способность к эмпатии изменилась, это у меня она проснулась вместе со способностями менталиста. Заодно стало ясно и почему так насторожился Стерри, услышав, что в мастерской Корси Винсент почуял неладное без видимых на то причин. «Дотянулась даром?» - спросил он, помнится. Похоже, на подобное взаимодействие способны только менталисты.
        Понятно теперь, и зачем Агнета понадобилась ведьмаку. Не некромант ему нужен был, а ведьма. Смазливая, не слишком умная, с могучим даром, девчонка могла бы стать полезной. Особенно, если бы поняла, что, овладев знаниями, сумеет выбраться из грязи, и что учить ее будут, пока хозяин доволен, а окажется недоволен - инквизиция не дремлет. Из кожи бы вон лезла, с рук бы ела.
        Интересно, как получилось, что первым во мне пробудился дар смерти, а не крови? С чего бы такое везение? Надо спросить у свекра… я едва не рассмеялась, поняв, что стала воспринимать профессора Стерри не просто как человека, который дорог моему мужу, но в самом деле как родственника, пусть и не кровного. Но спросить все равно надо. Он полжизни преподавал теоретическую магию, может, и объяснит, что к чему.
        Как бы побыстрее научиться читать, чтобы вытребовать у профессора учебники из обещанного сундука. Только, похоже, отрабатывать новые знания на практике не получится. Если инквизиция отслеживает - по крайней мере, должна отслеживать - даже тех, в ком дар еще не пробудился, то уж использование запретной магии они точно заметят!
        Но тогда как ведьмаку удалось настолько широко разгуляться в городе? И почему после того, как в нашем доме разразилось настоящее побоище с кровавой магией, инквизиция не вломилась и не потребовала объяснений? Только ли потому, что подчиненные Клауса мышей не ловят, по выражению Винсента? Или все же есть способы скрыть запрещенные заклинания?
        Так ни до чего и не додумавшись, я вернулась в комнату. Пока меня не было, Винсент перенес туда амулеты, которые мы с него сняли, и теперь задумчиво разглядывал накопитель.
        - Все в порядке, никаких посторонних чар, - сказал он то ли мне, то ли самому себе, возвращая браслет на руку. - Собираемся?
        Глава 32
        Я покрутила перстень-экран на пальце. Возможно, он не помогает закрыться от чужих эмоций потому, что защищает не от того?
        - Ты зачаровывал его смертью и против смерти? - поинтересовалась я.
        Муж кивнул.
        - Эмпатия связана с темным даром и… - Он осекся. - Так вот почему на тебя не действует!
        Значит, моя проснувшаяся эмпатия действительно связана с кровью, и мой экран, чтобы помогать, должен закрывать не только от смерти, но и от крови.
        - Дополнишь? Не прямо сейчас, - поторопилась я добавить, испугавшись, как бы муж снова не забыл обо всем на свете, погрузившись в размышления о новых аспектах магии.
        - Не смогу. От эмпатии на крови придется закрываться кровью.
        Я нахмурилась, и Винсент пояснил:
        - Обычно смерти хватает. Например, тот амулет, что носит наставник, создавал некромант, его друг. И я смогу зачаровать подобные для нас обоих, когда золото привыкнет к духу…
        Вот, значит, для чего нужно носить заготовку неделю не снимая. Жаль, что недели нам, скорее всего, не дадут. Впрочем, Винсент говорил, что подобные амулеты не всесильны.
        - Но эмпатия - воздействие ненаправленное, и от нее нужно закрываться тем же даром, что ее породил. Твоя проснулась вместе с даром крови, поэтому и закрывать надо кровью. - Продолжал объяснять муж. Потер лоб. - Даже не знаю. Сперва тебе придется освоить три не самых простых заклинания, потом собрать их в связку. Потом адаптировать под кровавый дар. - Он улыбнулся. - Боюсь, тебе придется потерпеть мои эмоции неопределенное время. Постараюсь не слишком ими докучать.
        - Ты мне не докучаешь. - Я погладила его по щеке. - Просто не всегда понимаю, где ты, а где я. Да и тебе, наверное, неприятно, это ведь все равно что голым оказаться.
        Муж приподнял бровь.
        - С чего ты взяла, будто мне неприятно оказаться голым наедине с тобой? Особенно, если и ты…
        Он позволил окончанию фразы повиснуть в воздухе, только посмотрел так, что у меня сердце подпрыгнуло и щеки залились краской. Когда ж ему надоест меня дразнить!
        Винсент ухмыльнулся, наслаждаясь моим смущением, и продолжил уже серьезно:
        - В людных местах тебе нелегко придется, поэтому лучше бы пока побыть дома.
        Я кивнула, сделав вид, будто не поняла, что главная причина его желания меня запереть вовсе не проснувшаяся эмпатия. Дай мне волю - я бы тоже Винсента из дома не выпустила. Наверное, и не выпущу, потому будем решать проблемы по степени важности. Сперва убийца.
        На кухню мы спустились вместе, и я не удивилась, обнаружив там Стерри. Свекор ел кашу, которую я оставила в печи. При виде нас он изобразил ехидную ухмылку, но я ощутила, как растаяло его беспокойство, сменившись радостью.
        - Быстро вы. Или голод не тетка? - На столе появились еще две миски. Не спрашивая, Стерри наполнил их кашей.
        - Не ждали? Теперь делиться придется, - хмыкнул Винсент, доставая из воздуха две ложки.
        - Тебя ждал, а что девочка так шустро оправится, не ожидал. Как вам это удалось?
        Мы с мужем переглянулись, я залилась краской.
        - Боюсь, подвести теоретическую базу под метод я не готов, - спокойно произнес Винсент. - Подозреваю, что у обоих должен быть темный дар. Скорее всего, не просто темный, а кровавый, по крайней мере у одной… одного.
        Стерри приподнял бровь.
        - Любопытно. Но, пожалуй, я подожду, пока ты окончательно подберешь формулировки, которые не будут смущать юных жен. - Он добавил, переключив внимание на меня: - Я тут похозяйничал, прошу прощения.
        - Не за что извиняться. После всего, что вы сделали…
        Да пусть хоть всю кухню разнесет.
        - Как вам это удалось? - В голосе Винсента промелькнуло что-то очень похожее на благоговение.
        - Ты помог.
        - Прошу прощения? - оторопел муж.
        - Да ты садись и ешь, это долгая история, - Стерри проглотил ложку каши и продолжил: - Помнишь, ты принес мне два учебника, написанных с разницей в двести лет?
        - Ритуал проверки, - кивнул муж. - В более позднем варианте явно упрощенный, причем многое просто выкинули, а не изменили. Потом я и сам нашел, где еще можно убрать лишнее.
        - Тогда почему ты не дал мне самый простой вариант? - возмутилась я, вспомнив, как мозги кудряшками завились при первом взгляде на этот хаос.
        - Я и дал. Это был мой вариант ритуала.
        - Ты сказал, что этак книга - семейная реликвия!
        Винсент рассмеялся.
        - Разве написанный мной учебник недостоин стать семейной реликвией? Клаус даже на обложку не глянул.
        Ах, ты… Я едва удержалась, чтобы не стукнуть его ложкой по лбу. Муж между тем продолжал:
        - Мы с вами тогда пришли к выводу, что предки во многом действовали эмпирически и потому переусложняли, а по мере развития знания…
        Стерри криво усмехнулся.
        - Да, так мы и решили. И я бы до сих пор так думал, если бы сейчас жизнь не взяла за жабры. Я вспомнил, что однажды слышал, будто ведьмы могли исправлять последствия своих деяний. Тогда я не придал этому значения. - Он помолчал. - Тридцать два мне было, судя по дате в дневнике. Тот парень, мой собеседник подался в инквизиторы после того, как казнили его отца, одурманенного ведьмой. Чтобы, значит, ни с кем такого не случилось больше. Пил в тот вечер так, словно хотел до смерти упиться, и когда уж изрядно окосел, сказал, дескать, знай он то, что знал сейчас, отца можно было бы спасти. Дескать, та ведьма, что у него сейчас, то есть тогда была под следствием, сказала, что некроманты их ритуалами пользуются, а сами даже половины смысла не понимают. Использовать ритуал ясности лишь для того, чтобы потом пострадавшего убить только дикари способны. Да ты ешь, ешь.
        Винсент сунул в рот ложку, но было ясно, что он даже вкуса не почувствовал.
        - Тот парень, конечно, вцепился в эти слова, да только нашла коса на камень - продолжал свекор. - Ведьма только посмеялась, дескать, объявили нас исчадиями зла, достойными лишь костра, вот и выкручивайтесь теперь сами как хотите. Словом, он перестарался с допросом.
        Я передернулась, поняв, что означала последняя фраза.
        - Я записал этот разговор, как записывал всегда, и забыл о нем через пару дней. Решил, что ведьма дразнила его, ища быстрой смерти…
        - Ничего себе быстрой, - не удержалась я.
        Стерри пожал плечами.
        - Словом, тогда я забыл, тем более, что за всю дальнейшую жизнь так больше ни разу и не услышал, что пораженный разум можно исправить. Нельзя, и точка. И вспомнил только сейчас.
        И это он называет «память как решето»? Не каждый способен вспомнить пьяный разговор почти трехсотлетней давности и сопоставить его с относительно давней находкой воспитанника.
        - И предположил - а что если предки не тыкались эмпирически, будто слепые котята, а как раз-таки прекрасно понимали, что к чему? Пришлось, правда, крепко подумать, а потом использовать вас обоих вместо подопытных крысок.
        - У меня нет слов, - Винсент покачал головой. - Просто нет слов, чтобы…
        - Хватит об этом, - перебил его свекор. Перевел взгляд на меня. - Ты обещала рассказать про Освальда и почему ты решила, что это не он.
        - Освальд? - встревожился муж.
        - Пока вас не было, пришел человек, которого я приняла за Освальда, открыл дверь ключом Кэри…
        - Вот знал я, что нечего тебя одну оставлять! - выругался Винсент
        - Задним умом все крепки. - В тоне свекра мне почудились виноватые нотки. - И я, старый дурак, не подумал… - Он оборвал себя. - Расскажи все подробно, с самого начала.
        - Вытянулся, значит, - сказал он, когда я закончила. - И поэтому ты считаешь, будто это был не Освальд? Не хочу тебя обижать, девочка, но у страха глаза всегда велики.
        - Понимаю, - не стала спорить я. - Но дело не только в этом.
        Я отложила ложку и начала загибать пальцы.
        - Мне в самом деле могло показаться, что фигура за щитом стала выше и тоньше. Еще он заорал до того, как кочерга его коснулась, и я ощутила, как попала прежде, чем увидеть. Но это тоже могло почудиться. Так что пусть оба эти «почудилось» будут первым пунктом. Второе - Освальд при вас узнал, что все события до пробуждения дара стерлись из моей памяти, но расспрашивал так, будто не слышал этого.
        - Он мог решить, что ты лгала нам и ему, чтобы отмежеваться от прошлого. Очень удобно ничего не помнить.
        Я кивнула. Такое могло быть. Мне показалось, что известие о потере памяти стало для ведьмака неожиданностью, но мало ли что мне там показалось.
        - Третье - когда я сказала, что у меня голова не соображает, потому что от мозга кровь оттекла, он не понял, хотя должен был. В мастерской Корси Винсент сказал при Освальде, что мозг может быть вместилищем разума. И дознаватель поднял его на смех. Он бы припомнил мне это или, по крайней мере, не стал бы удивляться моим словам.
        Стерри пожевал губами.
        - Может быть. А может, ты подгоняешь факты под свою фантазию. Иллюзии невозможны. Я имею в виду целенаправленное создание иллюзии с помощью магии, а не миражи, про которые ты наверняка наслышана, и прочие разновидности обмана зрения.
        - Думаю, что все-таки возможны.
        Стерри вскинулся было и тут же кивнул - продолжай, мол.
        - Если вы и Винсент в один голос говорите, что создать иллюзию в реальности нельзя, скорее всего, так оно и есть. - Я не стала припоминать, как они утверждали, что нельзя излечить жертву ментального контроля. Как бы то ни было, в магии оба разбираются куда лучше меня. Зато я разбираюсь в том, как устроен человек. - Но если иллюзию нельзя сотворить в реальности, ее можно создать в разуме.
        - В глазах? - переспросил Стерри.
        - Нет, именно в разуме. Мы видим не глазами, глаз лишь датчик… лишь воспринимает свет и преобразует его в сигналы, понятные мозгу. Но по-настоящему видит именно мозг.
        - Хочешь сказать, - медленно произнес Винсент, и меня обожгло его тревогой. - Что ведьмак может заставить думать, будто ты видишь не то, что есть на самом деле, точно так же, как может заставить сделать не то, что ты хочешь на самом деле?
        - Именно так, - кивнула я.
        Почему он так беспокоится? Прямо-таки перепугался. И профессор напрягся.
        - Я сказала что-то не то?
        Взгляд Винсента на миг расфокусировался, а потом меня просто-таки затопило облегчение. Не мое. Мужа.
        - Никаких следов, - сказал он.
        - Точно? - настаивал свекор. - Если ты лжешь, защищая жену, лучше не надо.
        Так вот чего они оба испугались! Исказить восприятие - тоже вмешательство в разум. «Необратимо повреждающее» его. Только этого не хватало!
        Стерри не унимался:
        - Я не трону девочку и буду защищать всеми силами, но нужно знать правду. Чтобы понимать, чего опасаться.
        - Никаких следов, - повторил Винсент.
        В его голосе и эмоциях не было ничего, кроме непоколебимой уверенности, но это не означало, что он не лжет. Я встретилась взглядом с мужем, безмолвно умоляя его сказать правду. Надо же понимать, как обстоят дела на самом деле!
        - Да не вру я! - возмутился муж, и меня обожгла его обида.
        Я тихонько сжала его ладонь, извиняясь за подозрительность. Винсент, улыбнувшись, погладил большим пальцем мою кисть, и у меня не сразу получилось снова сосредоточиться на разговоре.
        - Но тогда… - Стерри пожевал губами, размышляя. - Я вижу два возможных объяснения. Либо на ауре отражается только грубое вмешательство в разум, вроде подчинения…
        Но тогда бы и паралич отразился? Впрочем, парализовать меня ведьмак мог, вмешавшись в работу не мозга, а мышц. Кровь омывает любой орган, так что и воздействовать можно как угодно. Помнится, Стерри упоминал, что из ведьм получались отличные целители. Определенно, у Предвечной, или кто там меня сюда притащил, отличное чувство юмора. Некромант-целитель - ухохочешься.
        - Либо, избавившись от непосредственно воздействия, девочка, будучи ведьмой, смогла исправить его последствия, не сознавая этого. В магии слишком многому приходится учиться интуитивно. Как бы то ни было, прятать Ингу от залетных некромантов не придется, - заключил свекор.
        Глава 33
        Стерри притянул на стол все нужное для чая, залил кипятком душистую смесь трав. Его жесты и выражение лица наводили на мысли о священнодействии, и на кухне воцарилась тишина. Свекор разлил напиток по кружкам, пододвинул к нам и только после того, как отпил, заговорил снова:
        - Получается, мы по-прежнему не знаем, кто убийца. Придется искать, где Инга жила…
        - Агнета, - поправил его Винсент. - Ту девушку звали Агнета.
        - Где Агнета жила, и расспрашивать ее знакомых, кем ее угораздило увлечься. Если они об этом знают. Хоть и говорят, что любовь и кашель не утаишь, иные девицы оказывают очень скрытными.
        - У нее была лучшая подруга, которая знала, кого Агнета пыталась приворожить, - сказала я. - Только понятия не имею, кто эта подруга и как ее зовут.
        Я в двух словах рассказала о встрече на рынке.
        Стерри недовольно покачал головой.
        - Жаль, что ты растерялась. Найти-то эту девчонку можно, но время поджимает, больно уж шустрый наш убийца. - он помолчал, размышляя. - Может, поденщица успела его увидеть перед смертью. Я пошлю вестника Эреварду. Скорее всего, тело надежно спрятано, чтобы не расспросили. Но вдруг кому попадется.
        - У нее осталась семья? - спросила я. Сознавать, что Кэри убили только потому, что она работала на нас, было горько и стыдно. Умом вроде я и понимала, что преступлении всегда виноват тот, кто его задумал и совершил, и все же…
        - Я узнаю и сделаю так, чтобы они ни в чем не нуждались, - сказал Стерри. Жестом остановил вскинувшегося Винсента. - Я свое добро в могилу не унесу, да и невелик расход, наследников не обездолю. А вам еще жить да жить, детишек растить, а это дело хлопотное и дорогое. Только чтобы их растить…
        Он не договорил, и без того было ясно: убийца хитроумен и очень настойчив. Или мы найдем его и остановим, или покойникам детей не родить.
        Винсент оглянулся на шкаф, куда Кэри прятала кошелек с выданными на расходы монетами.
        - У меня осталась вещь, которой она часто пользовалась, я призову дух Кэри, и расспросим его. - Он помолчал, размышляя, и добавил: - А что если расспросить саму Агнету? Она-то точно знает, кого намеревалась приворожить.
        - То есть? - Стерри мотнул подбородком в мою сторону. - Вот же она.
        Я открыла было рот, но свекор меня перебил:
        - Я понял, что разумом ты - не она, однако трупа-то нет. Занятный казус, немало работенки для ума будет, когда время поразмыслить появится.
        Муж извлек из воздуха холщовую сумку-кисет, довольно потасканную. Где-то я ее видела… Точно, на кладбище он подобрал этот мешок и сунул мне, а я настолько растерялась от всего происходящего, что машинально вцепилась в сумку и так и донесла до комнаты в общежитии. После чего благополучно забыла, ведь ничего моего в ней не было.
        - Мы считаем, что смерть наступает, когда перестает биться сердце, - сказал Винсент, выкладывая на стол тетрадку, тощий кошель и медальон размером с пятирублевую монету, прицепленный к довольно засаленному шнуру. - Но Инга упоминала, что в ее мире…
        - Смерть головного мозга, - поняла я. - Человек считается мертвым, если умер мозг. Но мозг Агнеты жив. - Я постучала пальцем себе по лбу.
        - Однако если расценивать мозг как вместилище разума…
        - Души, - перебил его Стерри. - Человек мертв, когда его душа отправилась к Предвечной. Но мы не можем сказать, где сейчас душа Агнеты.
        - И не проснется ли ее разум, убив меня, - мрачно добавила я.
        Вот будет весело: расправиться с убийцей и все равно окочуриться, когда вернется память девицы, жившей в этом теле. Вдруг она на самом деле не умерла, а просто в амнезии? Или какой-нибудь магической коме? А потом - здравствуйте, я дома, а ты вообще кто?
        - Насколько мощным был выброс силы, когда проснулся дар? - спросил свекор у Винсента. - Болтают много, но слухи вечно делают из мухи слона.
        - Половина кладбища, и я не преувеличиваю. Еле-еле упокоил, накопитель выцедил почти досуха. Стоило Инге очнуться, как начали подниматься новые.
        Стерри задумчиво кивнул.
        - Выброс такой мощности убил Агнету почти наверняка, если рядом не было никого, чтобы ей помочь. Тебя я едва удержал тогда, думал, сам сдохну.
        На лице Винсента промелькнуло изумление, похоже, раньше наставник не рассказывал ему таких подробностей. В другое время я бы задумалась, что еще мог утаить Стерри, но сейчас мне было не до того.
        - Погодите-ка, - не выдержала я. - Как вы собираетесь расспрашивать Агнету, если тело-то вот оно? Не умирать же мне ради того, чтобы вы могли его поднять и разговорить?
        И тут же заткнулась под уже знакомыми взглядами обоих, означавшими, что я опять сморозила нечто, непостижимое нормальному человеку.
        - Я не собираюсь поднимать тело, - терпеливо пояснил Винсент. - Я призову дух. Как делают, когда человек пропал без вести или надо опознать непоправимо обезображенные останки.
        Удобно, ничего не скажешь. Никаких тебе тестов ДНК и прочих головоломных методов, поднял дух и расспросил. Заодно понятно, почему ведьмак опалил кольцо-ключ Кэри. Хотел, чтобы мертвую не смогли расспросить: если под духом здесь понимают не только призрак, но и материальные следы человеческого существования, огонь должен их уничтожить.
        - Дух? - все же уточнила я. - Не душу? Не получится так, что хозяйка, явившись, потребует свое тело обратно?
        - Что ты! - Муж выглядел до крайности шокированным. - Душа - в руках Предвечной и не в человеческих силах вернуть…
        Его перебило невнятное восклицание Стерри, завладевшего тетрадью. Он поднял на нас полный азарта взгляд.
        - Я знаю этот почерк.
        Муж выхватил у него тетрадку. Не удержавшись, я тоже сунула в нее нос. Почерк был отличным - ровные строчки, четко прописанные символы. Правда, мне это не помогло: получилось разобрать лишь единичные слова, даром что записи для меня превратились из непонятных крокозябр в беспорядочный набор уже знакомых букв.
        - Кажется, я его видел пару раз, но опознать не смогу. - Винсент снова пролистал тетрадь. - Этот человек или обладает чересчур буйной фантазией, или хорошо знаком с суевериями бездарей. Заговор на соль, чтобы получить желанное место. Семикратно произнести… неважно… и отправиться к дому, где чаешь получить работу, посыпая дорогу солью… А если я хочу место королевского некроманта - до самой столицы соль рассыпать?
        Стерри ухмыльнулся.
        - Как-нибудь расспроси меня про привороты. Этот, с кладбищем и петухом, вовсе безобиден. - Он посерьезнел. - Но ты прав, этот человек хорошо знаком с суевериями бездарей…
        - По долгу службы, - поняла я.
        - Клаус, - выдохнул Винсент.
        Мы замолчали, глядя друг на друга.
        Подумать только, все это время улика лежала себе, и никому из нас не было до нее дела!
        Я думала, что обрадуюсь, узнав, кто убийца, но открытие меня скорее оглушило. Может, потому что слишком много навалилось мыслей, или просто я оказалась не в силах вынести такую бурю эмоций и перестала их воспринимать. Да и муж со свекром казались больше потрясенными, чем радостно взбудораженными.
        Что ж, теперь все вставало на свои места. И почему ведьмак невозбранно разгулялся в городе: в самом деле, кто здесь сторожил сторожей? И откуда он узнавал, кто допрашивал погибших от «несчастных случаев» некромантов. И явление генерала-инквизитора на кладбище посреди ночи. За профессором некромантии послали стражники, а этого-то никто не звал, да и не по чину ему самому по ночам разъезжать. Зато ему было бы очень удобно забрать с собой растерянную девицу, расписать перспективы без свидетелей, немного обольстить, немного припугнуть… Потом заявил бы, что девушка полностью оправдана, и выпустил.
        Наверняка Клаус уже и придумал, как с ней встречаться, не вызывая подозрений. Где-то же Агнета с ним познакомилась, и не просто познакомилась, а успела увлечься. Впрочем, кто теперь скажет, в самом деле ли она увлеклась ведьмаком или просто заметила интерес влиятельного богатого мужчины и решила его привязать посильнее тем немногим, что у нее было - лицом да фигурой?
        Как же инквизитор, наверное, озадачился, когда девчонка, которая на него вешалась, перестала обращать внимание и начала избегать всеми силами! И эмоции ведь наверняка изменились от восхищения до боязливой неприязни. То-то Клаус все время крутился поблизости. А когда увидел, как Винсент взял меня в жены, подумал, что Агнета переметнулась к другому покровителю, и решил прикончить. То ли уязвленное самолюбие взыграло, то ли - чтобы не сболтнула лишнего.
        - Но как он подчинил себе Корси? - задумчиво произнес Винсент. - Едва ли Клаус часто бывал в мастерской, а Корси не горничная, хватать себя за руки не позволит.
        - За руки? - не поняла я. - Ты говорил, личная вещь…
        - Я не упомянул, что вместо личной вещи можно просто прикоснуться?
        Так вот почему лже-Освальд так упорно тянул ко мне лапы! И понятно, почему держать Винсента мне приходилось не только ментально, но и в прямом смысле - за руку, или просто касаясь кожи.
        Но если здесь все знают, что прикосновения чужих могут быть опасны, Корси бы не позволила себя хватать. В самом деле, как тогда?
        Я словно наяву увидела, как длинные пальцы с заметными суставами крутят портновский мелок, небрежно отбрасывают его на помост у окна.
        - Мел! - воскликнула я. - Приехал днем по надуманному поводу, стащил мел. А потом или дождался, пока модистка отвлеклась, или с улицы смотрел на нее, окна там большие, наверняка видно все в доме. - Я подумала немного. - Хотя вряд ли никто не обратил бы внимания, если бы генерал-инквизитор начал резать себя посреди улицы.
        Или достаточно прокусить щеку, как я недавно? Но все равно - центр города, богатые дома, значит, магов там немало, заметили бы…
        - Знаешь первое правило боевой магии? - усмехнулся Стерри.
        Я растерянно посмотрела на него. Откуда бы? И вообще, при чем здесь?..
        - Сделай так, чтобы противник был занят чем угодно, кроме тебя. - Ответил вместо меня Винсент. - Отвлеки внимание. Вряд ли мы сейчас узнаем, как именно он это провернул, да и неважно.
        В самом деле. Мертвых уже не воскресить. А я умудрилась выжить. Немало хлопот преступнику доставила. Так вот почему Клаус настойчиво хотел разделить нас с мужем и допросить по отдельности! И снова Винсент испортил ему все планы. Похоже, теперь для ведьмака убийство последнего некроманта стало прямо-таки личным делом, и он начал наносить удар за ударом.
        Столько энергии бы да в мирных целях. А Стерри считал его ничтожеством, да и Винсент ни во что не ставил. С другой стороны, пользуясь не своим даром, высот не достигнешь. Помножить это на злобу из-за осознания, что невозможно реализовать неплохой потенциал, зависть к тем, кому не надо прятать свой дар - и готов серийный убийца.
        Глава 34
        Но как же тогда я, из которой может получиться далеко не слабый некромант, по утверждению и мужа, и свекра? Им-то вовсе незачем мне льстить.
        - Если мой дар все-таки кровь, почему на кладбище пробудилась смерть?
        - Потому что в первой жизни ты была некромантом, - сказал Стерри.
        - Я была судмедэкспертом, а не некромантом!
        Словно не услышав, Стерри продолжал:
        - Мы всегда считали, что дар меняет под себя душу: некроманты все как один не любят шумных компаний и имеют мало друзей, огневики вспыльчивы…
        Это ты-то вспыльчив? Да ты сам кого угодно до кондрашки доведешь! Хотя не научившись владеть собой, до твоих лет не доживешь.
        - Воздушники обычно компанейские ребята, которых все обожают, и так далее.
        - А ведьмы? - полюбопытствовал Винсент.
        - Злопамятны и мстительны. - Свекор хмыкнул. - В допросной проявляются далеко не лучшие качества человека. Если до сих пор не понял, каковы ведьмы, присмотрись к жене повнимательней. Правда, судя по ней, это душа меняет под себя дар.
        - Но я не была магом!
        - Ты работала со смертью, и какая разница, пользовалась ли ты магией? Кровь и смерть - две стороны темного дара. Жизнь и смерть не ходят одна без другой. Агнета стала бы ведьмой, но Предвечная в неисповедимой своей мудрости привела в этот мир тебя. - Стерри пожал плечами. - Я не особо набожен, но схожу, пожалуй, в храм, поблагодарю Ее за то, что подарила мальчику такую жену.
        Винсент молча приобнял меня, я прислонилась к его плечу. Еще вопрос, кому больше повезло. Что бы я делала, встреть меня на кладбище Клаус? Как отреагировала бы, не зная ни об этом мире, ни о своем даре? Убил бы он меня, поняв, что Агнеты больше нет, или заморочил бы голову? Я ведь и Винсенту поверила по сути на слово, и подобная доверчивость могла бы очень дорого мне обойтись. Так что, похоже, это мне надо благодарить Предвечную, или кто там подкинул такой подарок: вторую жизнь и любимого мужа.
        - Ты заставляла мертвых говорить, пусть не словами и без магии, - закончил Стерри. - Так что, когда твоя душа оказалась в этом теле, дар сдвинулся от крови к смерти. Если захочешь, сможешь вовсе не обращаться к крови, Предвечная не обделила тебя даром, будешь сильным некромантом.
        - Когда доучится, - заметил муж. - Потенциал хорош, но способности без знаний мало что стоят.
        Стерри усмехнулся:
        - Если доучится.
        Он прав. Если. Клаус ведь не уймется. Наверняка он понимает, что способен подмять под себя весь этот город, умело используя дар в сочетании с должностью. Разве что университет останется сам по себе, если ректорша вовремя сообразит, что, позвав генерал-инквизитора расследовать взрыв, пустила козла в огород. Вроде бы уже сообразила. Разве что захочет настоять на своем назло Стерри и Винсенту? Так вроде, не дура, хоть и не умеет проигрывать.
        Университет продолжит жить своей жизнью. Да и в городе по большому счету мало что изменится после того, как не станет некромантов. На магические преступления будут звать инквизицию, простые люди начнут обращаться к страже за расследованием. Как уж они будут расследовать - вопрос второй. Некому окажется подтвердить завещание - не трагедия, ведь большая часть наследственных споров вызвана жадностью, а не преступлением. В конце концов, в нашем мире как-то обходятся без некромантов, и здесь обойдутся. Особенно если приезжие начнут гибнуть один за другим, пойдет слушок о проклятии.
        Кафедру упразднят, парней с проснувшимся даром будут отвозить в ближайший университет, где бы он ни был, дар девчонок - сразу запечатывать, экая нелепица: женщина-некромант. О Винсенте, может, и вспомнит кто добрым словом, а обо мне и вовсе плакать некому.
        - Да назло этому гаду не умру, - вырвалось у меня. - Только что с ним теперь делать? Доказательств-то нет.
        Тетрадка с заговорами - не улика. Имеет право человек на досуге собирать шедевры фольклора. А что какая-то девица стащила записи, решив опробовать их на практике и приворожить автора сборника - так мало ли кому какая дурь в голову ударит!
        Винсент очень нехорошо улыбнулся.
        - Что с ним делать, сообразим. Но я бы все же призвал и расспросил Агнету. Дабы удостовериться, что мы не подозреваем невиновного. Убийца хитер.
        - Жаль, ее рассказ к делу не приложишь, - сказал Стерри. - Мы не можем раскрыть тайну Инги, не навлекая на нее и себя подозрение в ереси; учитывая ее дар - поступить так все равно, что своими руками убить. - Он покачал головой. - Но, пожалуй, послушать Агнету я бы не отказался. Вдруг и в самом деле еще чье-то имя всплывет. Хотел бы я допросить как следует самого Клауса.
        - А если он и Агнете показывал чужую личину? - спросила я.
        - Не усложняй. Ему бы пришлось показывать чужой облик не только Агнете, но и всему ее окружению. Зачем? Бездари из низшего класса не имеют представления о том, что происходит в наших кругах. Посплетничают между собой, что генерал-инквизитор решил поразвлечься со служанкой, да и все.
        Винсент поднялся из-за стола.
        - Тогда не будем терять времени. Пойдемте в кабинет.
        - Что тебе, здесь места мало? - проворчал свекор. - Пол, вон, ровный, разрисовывай сколько угодно. Стар я уже по лестницам туда-сюда бегать. - Он наполнил себе чашку и добавил: - Да и чай неплох.
        - Вот в это я больше поверю, чем в старость. - Винсент извлек из воздуха книгу и мел. Смерил меня оценивающим взглядом, покачал головой, точно отвечая сам себе. - Хотел, чтобы ты попробовала призвать дух Агнеты, но, пожалуй, не стоит, восстанавливай силы.
        Как будто не он совсем недавно помог мне их восстановить! Интересно, а сколько раз подряд можно повторять такой фокус? Я невольно улыбнулась, а муж продолжал:
        - Я буду работать, ты - смотреть и учиться. Не возражаешь против незапланированной лекции?
        - Нашел кого спрашивать! - фыркнул Стерри. - Твоя жена любопытна как кошка, и это касается вовсе не сплетен о чужой жизни.
        Жаль только, что пропала моя тетрадка, в которой Винсент так тщательно расписал все символы схемы для поднятия мертвецов. Наверняка опять найдется что-то общее. Ну да, там - труп, здесь непонятный мне пока «дух», но все равно ведь - призвать и расспросить…
        Когда муж начал объяснять, в схемах и правда обнаружилось много общество. Не доверяя своим выводам, я переспросила - и оба мага подтвердили, что основные принципы одинаковые. Ну вроде как строение коленного сустава млекопитающих: различия есть, но принцип один. Отсюда и сходство схем, которое я тут же проверила по учебнику. Символы призыва, подчинения, усиливающие магию.
        До меня, наконец, дошло, почему у заклинания может быть два варианта. Один выполняется чисто умозрительно - он быстрее, но требует много сил и умения держать в голове сразу несколько мыслей. Для подготовки второго варианта нужно много времени, но совсем немного сил - мне дурнело лишь потому, что я пока не научилась контролировать поток. Прямо как в учебнике физики: выигрываем в силе - проигрываем в расстоянии, или, в данном случае - во времени. Получается, когда-нибудь я смогу не только видеть результат ментального воздействия, но и исправлять его без всяких ритуалов? Хорошо бы.
        Винсент положил на пол медальон Агнеты, быстро расчертил схему - наверное, он справился бы еще быстрее, если бы не тратил время на объяснения и мои вопросы. Влил силу, и в центре круга появилась призрачная фигура.
        За время, проведенное в этом мире, мне не так уж часто удавалось посмотреть в зеркало, до сих пор толком не привыкла к тому, как выгляжу. Но неужели я - вот такая? Может, у древних греков «волоокая» и было комплиментом, но мне эти глазищи без проблеска мысли вовсе не понравились, особенно в сочетании с полуоткрытым ртом, наводящим на мысль то ли о запущенных аденоидах, то ли о не слишком приличных забавах. Последняя ассоциация пробудила кое-какие воспоминания, и я порадовалась, что Стерри стоит у меня за спиной, а муж слишком занят, чтобы заметить, как зарделись мои щеки. Нашла время и место!
        Может лицо Агнеты кажется мне глупым потому, что она мертвая? Или я бессознательно хочу думать, что прежняя хозяйка этого тела не заслуживает и доброго слова, чтобы не чувствовать себя виноватой?
        Я поймала на себе брошенный исподтишка взгляд Винсента, снова зарделась, надеясь, что он не поймет, о чем я думаю.
        - Всего лишь другое выражение лица, а какая разница! - негромко заметил Стерри.
        Глупо, но я почувствовала себя второй женой, которую свекровь публично сравнивает с первой. Какое мне дело до мертвой? Да и Агнете уже все равно, что за впечатление она производит. Разве что по лицу ее стало ясно: экспериментировать с приворотом на кладбище девушка отправилась совершенно добровольно, безо всяких ментальных вмешательств. На считать же ментальным вмешательством лапшу на ушах. Да и то большой вопрос, что именно ей наговорили, а что она додумала сама.
        Призрак послушно рассказал, как девушку звали при жизни, где она жила и чем занималась. Агнета работала в трактире, расположенном неподалеку от рынка, за крышу над головой и осьмушку серебряка в месяц. Ночевала в углу кухни, днем - скребла столы, мыла полы и посуду, чистила овощи, выносила помои, иногда - помогала подавальщицам. Тогда-то она и заметила господина инквизитора. Что удивительно, он тоже ее заметил. Агнета, конечно, постаралась своего не упустить. «Случайно» склониться грудью перед самым носом, ставя на стол еду. Притереться бедром, «не разминувшись» с другим гостем. А потом…
        - Господин инквизитор во дворе подкараулил. - рассказывала она. - Все выспрашивал, как живу. Говорил, если отмыть меня да одеть, буду не хуже знатной дамы. Знаю я, к чему все эти посулы, так ему сразу и сказала. Кенота, вон, одному такому поверила, а как брюхо расти стало, хозяйка ее и вышвырнула. Так и сгинула.
        - А он что? - полюбопытствовал Винсент
        - Смеялся. Говорит, захочу - сама кавалерами вертеть буду, да не простыми, а такими, что на руках носить станут, с золота кормить.
        Даже и не врал особо.
        - Только не надо мне других. Я как один раз глаза на него осмелилась поднять, так и обмерла. Красивый!
        - Красивый? - удивленно переспросила я. Внешность у Клауса, конечно, запоминающаяся, но красивый? Может, кто другой к ней ходил, представившись его именем и должностью? - А какой он из себя?
        - Красивый, - повторила Агнета, и мне показалось, что в голосе призрака промелькнули мечтательные нотки. - Высокий, суровый такой, как глянет, так любой грешник во всем признается. Одет в шелка да бархат, не чета нашим парням. Нос такой солидный… все ведь знают, что какой у парня нос, такая и шишка. Жилистый, правда, но это ничего, весь в заботах, поесть поди некогда. Я бы его откормила…
        Про тетрадку Клаус сказал, что это гримуар, изъятый у черного колдуна. Не мага, магом родиться надо, а этот себе силу добыл, принося кровавые жертвы. Привораживал знатных дам, брал в жены, а потом бедняжки умирали, оставив ему все состояние. Тут-то Агнета и подумала, что господин, который подкарауливает ее у задней двери каждый день, долго терпеть не будет. Рано или поздно придется решать: позволить ему то, что он хочет, и какое-то время как сыр в масле кататься или остаться с носом. Так если все равно с ним ложиться, пусть бы сперва взял в жены, честь по чести. Не для того, чтобы, упаси Предвечная, помереть, состояние завещав. Чтобы жить с ним долго. Какой-то там черный колдун, значит, получал всех, кого захочет, а она хуже, что ли? Она-то никого на тот свет не сводила. Должно же честной девушке хоть раз в жизни счастье привалить?
        Тетрадку ей стащила подружка-подавальщица. Она и прочитать помогла. Где читать научилась? Да мать ее у вдовы работала, бездетной, та девочку баловала, читать-писать выучила. Лучше бы в завещание вписала, толку подавальщице с той грамоты.
        Винсент хотел спросить что-то еще, но тут встревожился дом, а потом я ощутила всплеск кровавой магии, да такой силы, что, кажется, вокруг запахло кровью и во рту поселился металлический привкус. Муж, выругавшись, бросил силу. Призрак исчез.
        - Во дворе. Артефакт, - произнес Стерри так флегматично, словно не происходило ничего особенного. - Спорим, сейчас тут будет Клаус собственной персоной? На такое инквизиция обязана среагировать.
        Глава 35
        - Значит, не только для противопожарных артефактов силу собирал, - задумчиво сказал Винсент.
        Да что ж этот гад такой неугомонный! Как бы его упокоить, а? Или хотя бы заставить на себе почувствовать, каково это - превратиться в марионетку!
        - Что ему опять неймется? - воскликнула я. - Он же должен считать, что ты меня убил, и дом пуст. Максимум - безутешный наставник горюет над твоим телом.
        - Может, он понял, что от тебя неизвестно чего ожидать, и решил убедиться в вашей смерти лично. - Ни на лице, ни в эмоциях свекра не заметно было ни капли волнения. - Может, намерен обыскать дом; без повода вламываться нельзя, потому повод он создал сам.
        - Минут сорок у нас есть, пока он сюда доберется. - Винсент тоже казался спокойным, но, в отличие от своего наставника, был напряжен как струна - я слишком хорошо это чувствовала. - Увезите Ингу. На случай, если я не смогу от него отделаться добром.
        «На случай», как же. Очевидно, что добром от него ты не отделаешься.
        - Никуда я не поеду! Ты сам говорил, что преподаватели, студенты и их семьи подсудны только ученому совету!
        - Спорим, Клаус решит подтереться этим соглашением? - все так же безмятежно произнес свекор.
        - Но… - я замолчала, не зная, что сказать.
        Стерри пояснил:
        - Скажет, что чрезвычайные времена требуют чрезвычайных средств. Его люди это проглотят, многие считают университет рассадником ереси и вольнодумства. Даже внутри самого университета нет согласия по этому поводу. Вот и ректор почти готова пойти ему навстречу, надо лишь чуть-чуть помочь ей принять верное решение. Показать, что происходит с теми, кто отказывается сотрудничать с инквизицией, тем более - осмеливается сопротивляться.
        - Убиты при задержании? - догадалась я. - Тогда надо уезжать вместе!
        Винсент покачал головой, собираясь возразить, но наставник его перебил:
        - В другое время я бы объяснил Инге, что, когда мужчины дерутся, самое мудрое решение женщины - сбежать. Чтобы ее мужчина мог при необходимости тоже сделать ноги, а не сражаться с более сильным противником до последнего. Но кто тебе сказал, что Клаус будет дожидаться, пока ему доложат о всплеске кровавой магии? Спорим, у нас и четверти часа нет?
        Винсент выругался.
        - Увозите Ингу. Я пошлю вестника Освальду и Мие. Ей очень не понравится, что из нее сделали дурочку. Да и Освальд, полагаю, не в восторге от того доноса, и неважно, подозревает ли он меня до сих пор или нет.
        Кто сделал дурочку из ректорши и что за донос? Неважно, об этом можно спросить потом. Как и…
        - Послать вестника можно и из более безопасного места, - настаивала я.
        Есть ли в этом мире место, где мы будем в безопасности? Но что бы там ни говорил Стерри, если Винсент останется в доме, бежать ему окажется некуда, а сдаваться - бессмысленно. Значит, и я не побегу.
        - Если мы уедем все вместе, Клаус поймет, что дом пуст, выследит и нагонит нас. А так я потяну время. Сопротивляться подавлению магии я умею, вопрос в том, когда истощусь. Жаль, твой накопитель так и не зарядил, пригодился бы.
        Наш бессмысленный спор прервали конский топот и ржание, сквозь занавески пробились проблески факелов.
        Винсент взялся за вестника.
        - Найди дознавателя Освальда Аргентина. Скажи, в дом профессора Оркана ломится инквизиция.
        Серебристый ворон исчез, но ответный вестник не появился. То ли Освальд не счет нужным ответить, то ли инквизитор заблокировал магию.
        - Они могут заблокировать любую магию на определенной площади? - поинтересовалась я.
        - Могут в паре ярдов вокруг себя. Но многое зависит от силы инквизитора и мага.
        - Кто кого заборет?
        - Примерно так.
        Винсент, наклонив голову, прислушался к командам, доносящимся с улицы. Инквизиция окружала дом.
        - Пойдемте в кабинет. Туда они дотянутся не раньше, чем обрушат защиту дома и залезут на крышу или выломают дверь.
        Он поднял с пола медальон Агнеты, подбросил его в ладони.
        - Никто не забыл здесь ничего важного?
        Я оглянулась на стол, где по-прежнему красовалась тетрадь с приворотами. Она выглядела довольно пухлой. Даже если сделать поправку на то, что бумага здесь была толще и неровней, чем наша.
        Повинуясь внезапно возникшей мысли, я согнула тетрадь, пролистав все страницы разом. Не меньше тридцати, исписаны сверху донизу, с обеих сторон. Клаус очень тщательно подготовился. Сколько времени он потратил на записи?
        - Инга? - встревоженно переспросил Винсент. Похоже, слишком уж отсутствующим стал мой взгляд.
        Я снова пролистнула тетрадь.
        - Это может считаться «личной вещью»?
        Винсент нахмурился, недоуменно на меня глядя. Свекор понял первым.
        - Возможно. Коснись даром и попробуй почувствовать следы духа.
        Объяснил так объяснил, ничего не скажешь. Или это опять одна из тех вещей, к которой каждый ищет подходы самостоятельно? Вроде того, как вливать силу в схемы? Все же я попробовала. Закрыла глаза, представив, как дар касается раскрытых страниц.
        Исчезли каменные стены кухни, сменившись стенными панелями из дерева. Запахло бумажной пылью, щеки коснулся порыв свежего ветра с ароматом липы. Губы сами собой растянулись в улыбке злорадного предвкушения.
        Я ойкнула. Пальцы разжались сами собой, тетрадка шлепнулась о пол. Я попятилась от нее, будто от таракана, касаться лишний раз не хотелось.
        - Понял, - сказал Стерри. Кряхтя, подобрал тетрадь. - Пойдемте в кабинет.
        Когда мы поднимались по лестнице, перед лицом Винсента вспыхнул вестник. Я не смогла понять, что за мелкая птаха мельтешила крыльями, но заговорила она голосом генерала-инквизитора:
        - В вашем доме замечен всплеск кровавой магии, - сказал он не здороваясь. - Откройте дверь и впустите инквизицию, чтобы мы могли обследовать дом и найти виновного.
        Винсент не замедлил шага.
        - Всплеск произошел во дворе, куда вхож кто угодно. Можете обследовать сад сколько вам заблагорассудится, но не беспокойте меня из-за ерунды.
        Я облегченно вздохнула. По крайней мере, муж не собирается выходить к ним, меняя безопасность дома на призрачную возможность что-то доказать. Вестник послушно двинулся за ним, продолжая висеть перед лицом.
        - Вы называете ерундой нарушение законов божеских и человеческих? - В голосе инквизитора прорезались истеричные нотки. - Сколькие должны были погибнуть, чтобы даровать силу для выплеска такой мощи?
        - Вам это лучше знать. Это же ваша обязанность - искать и обезвреживать ведьм до того, как они причинят кому-то зло. Выполняли бы ее добросовестно - не пришлось бы сейчас сожалеть о погибших.
        - Откройте!…
        - Ни я, ни моя жена, ни кто-либо в моем доме не причастны к этому выплеску кровавого дара, - перебил его Винсент. - И любые подозрения в наш адрес будет расследовать руководство университета. Можете предложить Освальду Аргентину сотрудничество, если он сочтет вас полезным - согласится.
        - Думаешь, получится? - спросил меня Стерри, не понижая голоса.
        Получится что? В следующий миг до меня дошло: он спрашивал, получится ли использовать тетрадь Клауса как инструмент для подчинения его разума.
        Я опасливо посмотрела на вестника, но свекор только рукой махнул.
        - Вестник только говорит, а ответный передает лишь слова человека, который его отправил. Мы для него не существуем. Так что думаешь?
        - Думаю, что он сильнее и опытнее, поэтому пробиться в его разум напролом не получится. Еще я думаю, что если существует схема, исправляющая вмешательство в разум, должна существовать схема, позволяющая в него вмешаться.
        Если схема усиливает мощность заклинания, возможно, мне хватит добавленной силы, чтобы одурманить ведьмака. Заставить его забыть про нас… Нет, как забудет, так и вспомнит, некроманты по-прежнему будут мешать его планам. Забыть про планы? Так что-нибудь другое придумает, если человек рвется к деньгам и власти, убивая, он не остановится… Что же придумать?
        - Откройте или мы войдем сами! Сопротивление инквизиции…
        Винсент снова его перебил.
        - Моя семья подсудна только ученому совету. Попробуете вломиться - я расценю это как попытку грабежа и буду действовать соответственно. Убирайтесь!
        Он распахнул дверь кабинета, словно не заметив, как содрогнулись охранные чары дома. Так порой дрожат стены, когда под окнами проезжает любитель врубить басы на всю катушку.
        - Плохо, что он успел побывать здесь и увидеть действие охранных заклинаний, - проворчал Стерри.
        - Он видел не все, - пожал плечами Винсент. - Да и я добавлю.
        Я положила ладони на стену, коснулась ее лбом. Дом было готов сражаться, ему хватало и сил, и сюрпризов, которые не успел увидеть ведьмак. Вот только…
        - Поговори с домом, - посоветовала я. - Коснись даром и поговори. Он будет рад, что ты его заметил.
        Винсент недоуменно нахмурился, потом повторил мой жест и замер.
        - Кажется, я выживаю из ума, - буркнул свекор. - Камни не могут быть разумными. Магия тоже.
        - Компьютерные программы тоже не… - Я ругнулась. Когда же я забуду то, что следует забыть? - Не знаю, жизнь это, разум или сложная последовательность заклинаний. Скорее второе. Но дому не все равно, кто в нем живет.
        - Про это я слышал, - согласился Стерри. - И даже наблюдал.
        Винсент с ошарашенным видом обернулся к нам. Кажется, он колебался. Помедлив пару мгновений и ругнувшись, муж взял нож и полоснул по ладони, приложил окровавленную руку к стене. На миг мне почудилось, будто дом довольно зажмурился, словно сытый тигр.
        - Но я ведь не ведьмак, - проговорил Винсент, затягивая рану на ладони. Никогда еще я не видела его настолько растерянным.
        - Не ведьмак. Но твоя кровь - кровь потомка того, кто создал этот дом и его магию. Он мне рассказал.
        Винсент ошарашенно покачал головой, и точно вторя его удивлению с улицы донеслись изумленно-встревоженные возгласы. Я осторожно выглянула в окно. Между розовых кустов выросли призрачные псы.
        - Выглядит как смесь стихии и смерти, - Стерри, казалось, сейчас расплющит нос о стекло, как ребенок, впервые едущий в поезде. - Ни следа крови, или слишком хорошо спрятана. Любопытно.
        Снова тряхнуло, в этот раз вибрация магии отозвалась во всем теле.
        - Странно, их там всего-то полдюжины, - задумчиво добавил свекор.
        - Дюжина магов и две дюжины бездарей. - поправил его Винсент. - Дом сказал.
        Стерри поморщился.
        - Задавят. Что ж, попробуем второй план. - Он бросил на стол тетрадь с заговорами, которую до сих пор держал в руках.
        - Это был не план, это была безумная идея! - не удержалась я.
        - Теперь будет план. - Стерри извлек из воздуха вторую тетрадь, еще одну и еще. Глянул на Винсента. - Чего стоишь, я один, что ли, думать должен!
        Они начали обсуждать план и, как и в прошлый раз, я потеряла нить разговора уже после пары предложений. Оставалось только снова приложить ладони к стене и, закрыв глаза, наблюдать за схваткой внизу.
        Глава 36
        Впрочем, «наблюдать» - слишком сильно сказано. Это дом мог «видеть» то, что творилось около всех его стен разом, и для меня происходящее превратилось в мелькание беззвучных кадров.
        Вот двое замирают с напряженными лицами. Мир мигает. Меня встряхивает вместе с домом. Какого?! А, снова пытаются выжечь магию дома. Обломайтесь, гады!
        Призрачный пес припадает к земле. Еще один маг. Из его рук вырывается разряд молний Такой яркий, что я щурюсь, забыв, что смотрю не глазами. Призрачный пес исчезает во вспышке. Я снова жмурюсь.
        Опять незнакомый маг. Еще один. И еще. Сколько же их! Бездарь с пикой в руках. Вспышка молнии выхватывает из темноты лицо. Оно кажется бледным, как у покойника. Снова бездарь. Неважно, их черед настанет, когда маги сомнут защиту. Позади ряда бездарей Клаус. Вцепиться бы когтями в довольную морду! Слишком далеко.
        Еще один пес летит на человека. Вцепляется в руку. Клубок огня на ладони мага рассыпается. Человек трясет рукой. Призрак болтается вместе с ней, не собираясь отцепляться. Летят во все стороны капли крови, вовсе не призрачной. Сколько скрытой силы! Запах крови сейчас кажется мне привлекательней аромата ванильного пирожного. Я тянусь к этим каплям - подхватить силу, чтобы не пропадала зря. Кровяное облако устремляется прочь, и я словно с разбегу врезаюсь в бетонную стену. Вот я снова в кабинете, сползаю по стене, хватая ртом воздух в безуспешной попытке вздохнуть: сведенное судорогой тело просто не в силах расправить легкие.
        Когда я смогла, наконец, продышаться, обнаружила, что упасть мне не позволил Винсент. Обнял, прижимая к себе, пока я не утвердилась на ногах.
        - Что случилось?
        - Не знаю. Как будто разорвали связь с силой.
        Я коротко пересказала происшедшее. Винсент нахмурился, но если и сделал какие-то выводы, делиться ими не стал. Спросил только:
        - Как себя чувствуешь?
        Я повела плечами, покрутила головой: мышцы ныли, как после серьезной нагрузки, но это пройдет.
        - Нормально. Но дом долго не продержится.
        - Да, я тоже это ощущаю.
        За окном полыхнуло слепяще-белым, заметным даже сквозь шторы. Винсент отдернул занавеску, выглядывая во двор. Тут же в стекло влетел огненный шар. Я зажмурилась, ожидая грохота осколков, но шар распластался огненной медузой. Магический щит?
        - Кажется, теперь мой черед, - сказал муж, извлекая из воздуха сундучок. - Ненавижу боевую некромантию.
        Я вздрогнула от очередного удара, отозвавшегося вибрацией во всем теле.
        - Что ты собираешься…
        Винсент потрепал меня по волосам, не дав договорить. Улыбнулся.
        - Первое правило боевой магии.
        - То есть?
        - Кажется, у нас с наставником получилось собрать схему. Работай, а я постараюсь потянуть время и сделать так, чтобы Клаусу стало не до тебя. - Снова тряхануло, и муж, поморщившись, добавил: - А заодно отыграюсь за эту пакость.
        Он прислонился к стене, замер так на мгновение. Отстранившись, покачал головой.
        - Неудобно. Слишком все…
        Он покрутил рукой, как будто не хватало слов, но я его поняла. Может, привыкнув, и пойму по мелькающим картинкам, что происходит снаружи, и научусь тянуться к магии через силу дома, не подставляясь врагам, но времени привыкать у нас не было.
        - Я - на крышу, - сказал Винсент. - Есть там одна беседка, словно специально… - Он хмыкнул. - Пожалуй, специально сделанная так, чтобы оттуда прекрасно видеть весь двор.
        Я сглотнула ледяной ком. Когда-то Винсент обмолвился, что на поле боя вражеский некромант - первая цель.
        - Может, не… - Его эмоции коснулись меня, заставив захлопнуть рот. Это только в сказках герои не знают страха. А на самом деле настоящие герои идут вперед, несмотря на страх. Просто потому, что нужно успеть спасти кого-то другого. Кого-то, кто очень дорог.
        Пропади оно все пропадом, я не хочу, чтобы меня спасали! Не такой ценой.
        Хотелось обнять его, ткнуться лбом в шею, вцепиться и не отпускать. Я растянула непослушные губы в улыбке:
        - В нашем мире желать удачи перед важным делом - дурная примета. - Но только попробуй…
        - Я помню: поднимешь и будешь пилить с утра до вечера, выжрав мозг чайной ложкой. - Муж легко коснулся моих губ своими. - Надеюсь, мы с наставником все рассчитали правильно, и тебе не придется исполнять эту угрозу.
        Он перевел взгляд на наставника, тот усмехнулся.
        - Прощаться - тоже дурная примета. Но если что, я возьму чайную ложку, как бы она ни выглядела, и с удовольствием помогу девочке, так и знай.
        Винсент подхватил звякнувший сундучок и вышел из кабинета. Я проводила мужа взглядом. Стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони. Что ж, теперь моя очередь. Нужно сделать так, чтобы этот поцелуй не стал последним.
        Свекор молча протянул мне лист со схемой. Едва глянув на него, я закрыла глаза - мозг отказывался воспринимать эту мешанину даже несмотря на то, что основные моменты выглядели уже знакомыми. Затряслись руки, и я бы выронила листок, но на запястье легла сухая горячая рука, и дрожь прошла. Я заставила себя открыть глаза, внимательно вглядеться в схему.
        - Не бойся, девочка, - улыбнулся Стерри. - Я помогу.
        Тетрадка спланировала со стола в центр свободного пространства между дверью и столом - помнится, впервые оказавшись в кабинете Винсента, я удивилась его размерам. Свекор потянул на себя листок, и вокруг тетради на полу начали появляться огненные письмена.
        - А что, так можно было? - вырвалось у меня.
        - Строго говоря, это жульничество, - ухмыльнулся свекор. - Так ты совершенно ничего не запомнишь и ничего не поймешь. Но если сейчас мы не справимся, времени запоминать и понимать просто не будет. Так что…
        Я схватила протянутый мел. Не знаю, как профессору удалось настолько точно рассчитать воздействие, но огонь лишь расчертил лак на паркете тончайшими линиями, напомнившими развивающие детские раскраски, в которых нужно обвести рисунок, намеченный пунктиром.
        Отличная шпаргалка, и зря он решил, что так я ничего не запомню и не пойму. Наоборот, пока я обводила символы один за другим, ум раскладывал их по полочкам. Вот эти - нечто вроде резонатора, собирающего потоки магии так, чтобы они, складываясь, многократно усиливались. Вот комбинация, позволяющая обращаться к духу, а вот символы, чтобы обратиться к телу. А теперь - обращение к разуму, как на той схеме, с помощью которой я распознала и исправила ментальное воздействие, одурманившее Винсента. Ну и в завершении - связки, нечто вроде клея, собирающего элементы в сложную композицию.
        Колыхнулась смерть, да так сильно, что я подпрыгнула. Выброс был, пожалуй, не слабее выброса кровавой магии из артефакта, подброшенного ведьмаком.
        - Щедра к мальчику Предвечная, - хмыкнул профессор. - Не любит он, вишь, боевую некромантию. Может и правильно, что не любит, а то бы великоват соблазн оказался.
        - Но откуда он возьмет материал сейчас? - изумилась я.
        Или как там это называется? Смерть повсюду, но сила же не вещественна? Чтобы поднять зомби, нужен труп. Или нет?
        Наверное, я в очередной раз выразилась неверно, но свекор понял. Улыбнулся - ох, не к добру эта маска доброго дедушки!
        - А песики, думаешь, откуда взялись? Ты хоть раз пыталась смотреть, что там у вас во дворе прикопано?
        Меня передернуло. В голове тут же завертелись догадки одна жутче другой. Аккомпанируя им, с улицы донеслись крики ужаса и ярости. Я невольно обернулась к окну - как там Винсент? Заставила себя вернуться к работе. Потом расскажет, что у нас прикопано во дворе, или сама посмотрю, тоже потом. Если я сейчас начну глазеть во двор, никакого «потом» у нас может и не быть.
        Закончив схему, я тщательно перепроверила ее по наброску профессора. Во дворе бесновалась магия, крики сменялись жутким воем, и очень хотелось быстрее начать действовать. Но если я ошибусь сейчас, разбираться, в чем причина неудачи - в неправильной схеме или неверной копии - будет некогда и некому. Значит, ошибаться нельзя.
        Но чем дольше я изучала схему, тем крепче становилась надежда. Правильное решение всегда красиво, будь то математическая формула или архитектурный проект, а эта схема, при всей ее сложности, выглядела красиво. Гармонично.
        Или мне просто безумно хотелось верить в лучшее?
        - Не вижу ошибок, - сказала я, наконец.
        Свекор кивнул, подтверждая, что схема перенесена правильно. Достав уже знакомый мне стилет, начал закатывать рукав.
        - Ты уже теряла кровь сегодня, - сказал он в ответ на мой немой вопрос.
        Я потянулась к ножу.
        - Прошу прощения, но вы немолоды, и восстанавливаться придется дольше. - Кто его знает, сколько крови потребует это заклинание. Не хотелось бы свести свекра в могилу. - К тому же я женщина, мы легче переносим кровопотерю. Эволюция… Предвечная об этом позаботилась.
        - Лунные дни? - прищурился свекор.
        - И роды.
        Я попыталась забрать нож, но Стерри полоснул по вене прежде, чем я успела схватиться за рукоять. Все, что оставалось - подхватить силу и перенаправить ее в схему.
        Мой разум снова расщепился. Я-Инга обмирала от страха и волнения. Я-профессор наблюдал за всем с отстраненным любопытством, и лишь в глубине души билась тревога. Еще несколько незнакомых «я» боялись, ярились, недоумевали. Я-Винсента не ощущалось, но прежде, чем страх за него достиг сознания, разум накрыло еще одно «я» - накрыло и заполнило до конца.
        Столько зависти, ненависти и злобы было в этом «я», что меня едва не стошнило.
        Почему кому-то все, а другим - ничего? Почему кто-то должен лишиться в лучшем случае дара, в худшем - жизни за то, что не выбирал сам и никак не мог изменить? Ничего, он еще посмеется последним. Нужно только разобраться с живучей девкой и зазнайкой-профессором, считающим себя выше остальных. А чем он лучше, собственно? Его заслуга лишь в том, что выживший из ума старикан решил завести питомца и баловал его, как иные балуют комнатную собачку!
        Силен, конечно, но это опять же не его заслуга, а ничем не оправданная милость Предвечной. Силен, и сопротивляется здорово. Пусть брыкаются, чем больше солдат погибнет, тем проще будет доказать, что генерал-инквизитор пошел на крайние меры чтобы остановить зарвавшееся зло.
        Чем больше крови прольется, тем больше силы он соберет. Пока стихийники и некроманты пользуются сложнейшими заклинаниями, чтобы заряжать накопители, кровавый дар позволяет сделать это играючи, и каждая рана, полученная солдатом, дает силу.
        Пусть брыкаются, но девку нужно будет взять живьем для показательного процесса. Признается, никуда не денется, на дыбе признаются все. Он сделает себе имя, а потом смиренно откажется от почестей и места в столице. Останется в городе, где ему больше никто не сможет помешать. Наконец-то возьмет то, что заслужил по праву.
        Клаус ощутил мое присутствие, но то ли не ожидал такой прыти, то ли мне удалось собрать достаточно силы, чтобы снести его сопротивление, как полуторацентнеровая тетка сносит щуплого подростка, прорываясь к единственному свободному месту в автобусе.
        Обосновавшись в разуме Клауса, я огляделась. Повсюду во дворе меж переломанных, втоптанных в землю розовых кустов лежали кости. Человеческие, звериные - я озадаченно изучила что-то, смахивающее на череп не то крокодила, не то иного хищного ящера. Рядом с человеческими костями валялись разнообразные убийственные железяки без признаков ржавчины. Виднелись и несколько мертвых солдат. В смысле, только что убитых, еще остыть не успели. Некромант не церемонился с теми, кто пришел по его душу.
        Но как бы ни сопротивлялся, он был один, а инквизиторов - много. Сложился последний скелет, маги перенаправили силы на дом. Точнее, на крышу, где в башенке виднелся человеческий силуэт. Заклинания рассыпались о защиту дома, но было очевидно, что ей осталось немного…
        - Стоять! - рявкнула я-Клаус, и тут же истинный Клаус попытался вернуть контроль над собственным разумом и телом.
        Глава 37
        Попытался, но не смог. Не умение сейчас было важным и даже не сила, а тупое баранье упорство. И во мне его оказалось больше, потому что для меня на кону стояли не деньги, месть или даже собственная жизнь - а два дорогих человека. Один - что обнял меня, закрывая собственным телом, когда вокруг сыпались с потолка кирпичи и факультет некромантии превращался в груду обломков. И второй, сейчас щедро делившийся со мной собственной кровью и силой, что таилась в ней.
        Потому что моя сила сейчас была не собрана с умирающих, проклинавших своего убийцу, а отдана добровольно, с благодарностью и надеждой. Отдана ради того, чтобы защитить сына, и неважно, что мальчику дало жизнь семя кого-то другого. Отдана ради девочки, не отступившей там, где сдался бы любой.
        И с этим Клаус ничего поделать не смог.
        - Стоять! - повторил генерал-инквизитор. - Отпустить силу и отойти, немедленно!
        Кто-то заворчал, кто-то выругался, но подчинились все. Я бросила короткий взгляд на башенку. В смотровом окошке показалась голова. Живой. Все хорошо. Только бы сообразил, что люди инквизиции отошли, подчиняясь приказу, и перестал сражаться. Солдаты и маги не будут просто так стоять и ждать, пока их убьют - и побоище начнется заново.
        - Приказывайте, генерал-инквизитор, - сказал кто-то.
        Приказывать? А что, собственно, приказывать? Я только сейчас поняла, что понятия не имею, как действовать дальше. Все мои планы простирались лишь до «получится или нет», и дальше я не загадывала.
        Но пока я соображала, как аргументировать отступление, вновь и вновь отражая попытки хозяина тела вернуть контроль, вмешалась третья сторона. Застучали копыта, заржали лошади, из темноты вынырнул отряд человек в двадцать. Властный голос, в котором я не сразу узнала голос Освальда, спросил:
        - Что здесь происходит?
        И что, спрашивается, ему ответить? Простите, ошибочка вышла, мы уже уходим? Инквизитор совсем берега попутал, и потому я магией крови подчинила его разум, пока он не убил всех, кто мне дорог?
        Впрочем… «Говори правду и посрами дьявола» - кажется, это твердили земные соратники Клауса. Так пусть он и говорит. Не всю правду, конечно. Но за этим я послежу. И я позволила генералу-инквизитору выплеснуть всю ненависть к тем, кого ему никак не удавалось убить.
        Разрешила выплеснуть ненависть к зазнайке-некроманту, который наконец-то сдохнет, и девке, что до пробуждения дара умела только сиськами трясти, а потом возомнила себя некромантом.
        Разрешила вслух упиваться собственной хитростью, радоваться своему превосходству, рассказывая, как он постепенно прибирал к рукам имущество бездарей, заставляя их писать завещания на подставных лиц, чей разум давно подчинялся ведьмаку. Позволила похвастать, как он отыгрался на тех, кто считал его глупым и слабосильным.
        Столичный выскочка Герард принес список людей, написавших завещание под ментальным контролем. И еще один - перечень зажиточных бездарей, здоровье которых предполагало, что они скоро отойдут в мир иной, а аура свидетельствовала об одурманивании. Герард грозился донести, что в городе бесчинствует ведьма, а инквизиция и в ус не дует.
        Как довольно он щерился, забирая кошель. Как забавно рыдал, мастеря себе петлю. Все понимал, но не мог сопротивляться.
        Изумление на лицах людей, окружавших Клауса, сменилось ужасом. Кто-то попятился, кто-то осенил себя священным знамением, кто-то начал готовить заклинания, и только повелительный жест Освальда удержал их от удара.
        На лице дознавателя появилось отвращение, но заткнуться он не приказывал, и Клаус продолжал рассказывать о несчастных случаях, идущих один за другим.
        Про заклинание на крови Ивара, перерезавшего себе глотку. Этот боролся изо всех сил, и первый порез его не убил. Про Корси, которую ведьмак «убедил», что разлучница, лишившая ее лучшую подругу любимого мужчины, не должна жить.
        Про то, как легко подчинять бездарей, заставляя их забыть одно и поверить в другое, а потом вынудить собственными руками вскрыть себе вены. Как ректорша готова поверить всему, что написано почерком ее дознавателя, позволяя на время избавиться от надоедливого старика, прицепившегося к своему питомцу.
        - Довольно, - не выдержал Освальд. - Кто из вас следующий по званию после генерала-инквизитора?
        Выступил незнакомый мужчина лет сорока. Вот и славно, Клаусу конец: вряд ли после того, что услышали тридцать с лишним человек, ему удастся отпереться. Я собралась бросать его разум, но в последний момент сообразила - инквизитор понял, что произошло, и отомстит, объявив меня в лучшем случае ведьмой, в худшем - своей сообщницей. Тот, кто займет его место, вынужден будет дать делу ход: слишком много свидетелей, завтра весь город будет гудеть. Освальд тоже не станет меня защищать, опять же, слишком много свидетелей слышали ведьмака. Винсент меня не отдаст, и дело кончится новой бойней в которой мы в этот раз проиграем.
        Что же делать? Заставить Клауса кинуться на соратников, чтобы прикончили на месте? Он силен, погибнут люди, а сегодня и без того слишком много полегло тех, кто просто выполнял приказ.
        Освальд меж тем продолжал распоряжаться:
        - Приставьте к бывшему генералу-инквизитору охрану и сопроводите его…
        Меня осенило. Клаус уселся на мостовую, скрестив ноги, и запел:
        - Ведьмаку заплатите чеканной монетой…
        Повисло гробовое молчание. Где-то совсем рядом взвыл генерал-инквизитор - настоящий генерал-инквизитор, понявший, к чему все идет. Отчаянно рванулся, пытаясь вернуть контроль. Тело меж тем продолжало распевать:
        - Чеканной монетой, о-оу-оу.
        Отчаяние и ненависть придали Клаусу сил, и меня едва не вынесло из его разума. Но я по-прежнему знала, кто стоит за моей спиной, и все же получилось удержаться. Тот, кто безжалостно убивал других, не заслуживал жалости сам.
        - Ведьмаку заплатите за все, за все э-э-то…
        Я успела убраться из его разума за миг до того, как чей-то меч проткнул Клаусу горло.
        Пошатнулась, возвращая ориентацию. Огляделась. И едва не закричала, обнаружив, что профессор сидит на полу, привалившись спиной к стене, губы его отливают синевой, а по руке стекает темно-вишневая струйка. Теперь, когда заклинание перестало забирать силу крови, капли устремились к полу, пачкая его и одежду
        Я рванула подол платья: искать, где там край сорочки, уже пострадавшей ради вязок для Винсента, было некогда. Плотно перемотала руку свекра, согнула ее в локте, чтобы пережать вену, остановив кровотечение. Ногти старика тоже посинели, и пальцы казались ледяными, но рука выше локтя осталась теплой. Хоть бы он был жив! Я потянулась к шее проверить пульс, но тут веки Стерри дрогнули. Он открыл глаза - даже на пороге смерти взгляд оставался осмысленным и острым.
        - Как там? - прошептал он.
        - Клаус мертв.
        Он улыбнулся и снова опустил веки. Голова упала на грудь. Я поддержала свекра под лопатки, помогая лечь, и схватилась за вестника, но прежде, чем успела что-то сделать, появился серебристый ворон.
        - Освальд просит поговорить. Утверждает, что его люди останутся за забором.
        Да подождет Освальд! Я отправила своего вестника и выпалила.
        - Твоему наставнику плохо.
        - Что…
        - Кровопотеря.
        - Сейчас буду.
        Я снова склонилась над свекром. По-хорошему, нужно было переливать растворы, чтобы восполнить объем жидкости в сосудистом русле, и эритроцитарную массу, чтобы кровь продолжала переносить кислород в ткани. По-хорошему, нужно было вводить лекарства, поднимающие давление, чтобы мозгу и почкам хватило кровоснабжения. По-хорошему… Да много чего нужно сделать, но сейчас не было ничего, кроме меня самой.
        Вчера, когда Стерри пытался меня провоцировать, я неосознанно ощутила, сколь неустойчив в нем баланс между жизнью и смертью и едва подавила соблазн подтолкнуть его в сторону смерти. Он бы просто заснул и не проснулся.
        Сейчас смерть подошла к старику вплотную, и жизнь едва теплилась в одряхлевшем теле. Кровопотеря была не столь уж велика - окажись на месте Стерри молодая женщина, или даже если бы тот же объем он потерял постепенно, скажем, из кровоточащей язвы, все было бы иначе. Но получилось так, как получилось.
        Профессор говорил, из ведьм получаются отличные целители. Может быть. Все, что я смогла сейчас, все, на что хватило моих умений - вытянуть силу из пары ложек крови, успевших натечь на пол, и, взявшись за ледяные запястья, вернуть ему силу, силу крови и жизни, удерживая на этом свете.
        Незримые весы качнулись, пульс под моими пальцами перестал безумно частить. Хлопнула дверь - влетел Винсент, рухнул на колени рядом. Потянулся даром к наставнику. Но прежде, чем он успел хоть что-то сделать, Стерри открыл глаза и ухмыльнулся.
        - Да не дождетесь!
        Он все еще был бледен, но синева с губ и ногтей исчезла. А после того, как Винсент коснулся его магией - само собой, разглядеть заклинание я не успела - стал выглядеть измученным, но не умирающим.
        - Впусти Освальда, - сказал Стерри. - Нечего давать ему возможность придумать всякие гадости. И помоги мне добраться до малой гостиной. Вряд ли Освальд скажет что-то особо умное, но я хочу послушать.
        - Но…
        - Мне стало плохо от истощения, держал охранные заклинания дома.
        Винсент хмыкнул, кровавое пятно с камзола профессора исчезло.
        - Я впущу Освальда, - сказала я.
        По лестнице я сбегала не чуя ног. Неужели все? Неужели все кончилось?
        Войдя в малую гостиную, Освальд поклонился.
        - Профессор Оркан, я приношу извинения за то, что подозревал вас. Мы нашли настоящего убийцу. Исполняющий обязанности генерала инквизитора тоже просит передать вам извинения за случившееся сегодня и надеется, что завтра принесет их лично, явившись с визитом.
        Винсент кивнул.
        - Я не держу зла и буду рад видеть завтра исполняющего обязанности генерала-инквизитора. - Он извлек из воздуха глиняную бутыль и стопки. - Такую новость грех не отпраздновать. Садись и рассказывай.
        Эпилог
        - Деда пришел! - Мартин соскочил с качелей и понесся к калитке. Алина соскользнула с моих коленей и бросилась за ним, высоко подпрыгивая, как бегают двухлетки.
        Я помедлила, вслушиваясь в себя.
        - Все хорошо? - спросил Винсент. Он уже успел убрать книгу, встать и теперь протягивал мне руку.
        - Более чем. - Я коснулась его разума, чтобы поделиться первым шевелением малыша, которое я только что почувствовала. Ответная волна счастья согрела меня.
        Мальчик. Еще один мальчик. И после него я, пожалуй, остановлюсь. А, может, и нет - родив Алину, я тоже решила, что пока хватит, но потом передумала.
        Очень полезный побочный эффект дара - возможность самой решать, стоит ли зачинать ребенка в этот цикл.
        Нет, этой информации не было в том сундуке, что свекор откопал в подвале, как и обещал. Но кровавый дар позволял контролировать не только чужое, но и собственное тело, а мои медицинские познания - использовать этот контроль гораздо тоньше и эффективней, чем смог бы кто-то из местных.
        Конечно, дар по-прежнему приходилось скрывать, и, наверное, я никогда не смогу пользоваться им открыто. Но ничто не мешало применять его здесь: защитные заклинания дома скрывали от внешнего мира все, что творилось в его стенах.
        К тому же мне было чем заняться, кроме размышлений о несправедливости мира и зависти к тем, кому повезло больше.
        Свекор, как и обещал, обсудил идею микроскопа с другими стихийниками, а после запатентовал проект. В патентном свидетельстве, кроме моего, стояли имена двух других магов - тех, что сумели превратить идею в технологию производства. Правда, мало кто из местных целителей понял, зачем он вообще нужен - они привыкли ставить диагнозы с помощью магии, а не лабораторно, и совершенно ничего не знали о клеточном строении тканей. Прибор стал дорогой игрушкой для знати, но меня это не сильно беспокоило. В нашем мире микроскоп появился, когда ученые захотели углубиться в тайны мира. Здесь это время еще не пришло. Но рано или поздно идею подхватят бездари, и будет довольно занятно наблюдать за конкуренцией магии и технологий. Да и у меня были собственные планы на возможности микроскопических исследований.
        За микроскопом, само собой, последовали подзорная труба и бинокль, и моряки с военными за них буквально передрались. Но, как ни смешно, больше всего денег нашей семье принес калейдоскоп. Всего-то три стекла, два зеркала, щепоть разноцветной стеклянной крошки - а произвел настоящий фурор, куда там микроскопу! В волшебную трубку таращились стар и млад, и даже зажиточные горожане без дара приобретали новомодную игрушку, чтобы хвастаться ей перед гостями.
        Конечно же маги, добрые знакомые мужа и свекра, почуяв запах денег, захотели реализовать новые идеи. Спички, к примеру: глава кафедры алхимиков едва бороду не сжевал от зависти, что такая простая мысль не пришла в голову ему самому, даром что я помнила только принцип, но не химические формулы ингредиентов. Магам, конечно, спички ни к чему, но ведь их можно продать бездарям!
        Естественно, мне приходилось вникать во все, что здешние маги предлагали в качестве вариантов воплощения, следить за тем, что в итоге получается, контролировать создание производства и так далее и тому подобное.
        Добавить к этому учебу, курс немагических способов определения, от чего кто умер, который я теперь читала в университете желающим - к слову, таковые нашлись не только среди некромантов - ребенка, а потом и второго, домашние дела. Времени почесаться лишний раз не оставалось, не то что завидовать тем, кому достался другой дар. Винсент, конечно, многое взял на себя, как и профессор Стерри, но у них были и свои заботы.
        Диплом некроманта я получила экстерном. Правда, как и предрекал в самом начале Винсент, за ним пришлось съездить в университет Каэрта. Нет, не потому, что ректор был против. Просто для того, чтобы не дискредитировать мои знания. Ведь если бы я защищалась дома, на листе диплома, расцвеченном магической печатью, фамилия дипломантки совпадала бы с фамилией ректора.
        Мия все-таки не умела проигрывать. Недели через две после того, как инквизиция попыталась взять штурмом наш дом, она созвала ученый совет и предложила упразднить факультет некромантии. Студентов нет, преподаватель один-единственный, к тому же с запятнанной репутацией: ведь не к каждому приходит отряд инквизиторов, и не каждый устраивает у дверей своего дома настоящую войну.
        Кто знает, чем она думала, затевая все это? Может, рассчитывала, что члены ученого совета взбудоражены не меньше простых горожан - все-таки не каждый день черный маг напускает мертвяков на ведьмака, и не каждый день глава инквизиции оказывается ведьмаком. А может, приняла во внимание, что профессор Стерри все это время пролежал в постели, восстанавливаясь, по официальной версии - от магического истощения, а на самом деле - после острой кровопотери.
        Я обдумывала вариант с переливанием крови, даже нашла техническое решение, позволяющее провести его относительно безопасно - та еще оказалась задачка в мире, не знающем ни резины, ни силикона и где невозможно создавать полые иглы.
        Но ни моя кровь, ни кровь Винсента не подошли, а привлекать к процедуре посторонних было нельзя. Любое кровопролитие, за исключением боя, в этом мире рассматривалось как ведьмовской ритуал. Так что пришлось свекру выздоравливать естественным образом, само собой, с магической поддержкой, и процесс этот оказался небыстрым.
        Тем не менее на ученый совет профессор Стерри явился - зеленый и шатающийся, что характер его вовсе не улучшило. Винсент пытался его отговорить: на преподавании свет клином не сошелся, заниматься наукой он может и сам по себе, и уж от голода последний оставшийся в городе некромант, да еще снискавший себе скандальную славу, точно не умрет. Но свекор уперся: дескать, он был в числе тех, кто ошибся, предложив место ректора Мие после того, как Винсент от него отказался, значит, ему эту ошибку и исправлять.
        Мужчины вернулись с совета злые и веселые. Дебаты продлились несколько часов, после чего ректор добровольно сложила с себя полномочия. Еще через три недели Мия уехала из города преподавать в столичном университете. Винсенту снова предложили место ректора, и в этот раз он отказываться не стал.
        Город гудел несколько месяцев. Обошлось без погромов: единственную попытку линчевать «ведьму» стража подавила быстро и жестко, призвав на помощь службу дознавателей университета - оказывается, у Освальда под началом был сильный отряд, должный обеспечивать порядок во время волнений. Именно с ним он и появился тогда у нашего дома. Но, хотя погромы удалось пресечь на корню, случилось несколько пожаров. Среди прочих сгорел трактир неподалеку от рынка, где в последние месяцы любил бывать Клаус. По счастью, обошлось без жертв.
        Инквизицию завалили доносами: если уж сам генерал-инквизитор оказался ведьмаком, то соседка, слишком уж довольная жизнью - ведьма наверняка. Освальд рассказывал, новый генерал-инквизитор сжигал подметные листы не читая: ему и без того хватало забот со столичными проверяющими.
        Одна из комиссий очень настойчиво пыталась вызвать на допрос меня и Винсента, чтобы узнать, как нам хватило наглости сопротивляться инквизиции. Но мы по-прежнему оставались под защитой университета, и комиссии пришлось ограничиться допросом в кабинете университетского дознавателя, в присутствии последнего.
        Все же нас попытались обвинить в сопротивлении при аресте, но королевское уложение гласило, что любой маг или дворянин имеет право защищать свой дом и свою жизнь всеми доступными способами. Винсент с вежливой улыбкой посоветовал справиться у нынешнего государя, считает ли тот, что его батюшка был неправ в таком важном вопросе. Проверяющие обещали спросить, но ответа мы так и не узнали. На протяжении всего допроса инквизиторы пытались вывести из равновесия то меня, то мужа, но им было далеко до профессора Стерри и в конце концов от нас отстали.
        Мартин родился через девять месяцев после той ночи, когда к нам пыталась вломиться инквизиция.
        - Деда! - снова завопил мальчишка, и с разбега напрыгнул на Стерри. Тот поймал его магией в воздухе прежде, чем подхватить на руки.
        - Смотри-ка какой здоровенный ты стал всего за неделю!
        - Ага! - Мартин повел ладонью от своей макушки, измеряя рост, поверх головы деда. - Уже выше тебя!
        - Точно! Скоро и папу перерастешь. - Стерри вернул внука на землю, подхватил на руки Алину.
        Я поднялась, опираясь на протянутую ладонь мужа. На самом деле нескоро настанет тот срок, когда мне и правда понадобится его помощь, чтобы подняться или сесть. Но нам до сих пор нравилось заботиться друг о друге и принимать эту заботу.
        - Я поставлю чай, - сказала я. - И шарлотка особенно удалась. Накроем в беседке? Сегодня тепло.
        - Как и всегда в вашем доме, - улыбнулся свекор. - Как и всегда.
        notes
        Примечания
        1
        . франц. deja vu - уже виденное - психическое состояние, при котором человек ощущает, что когда-то уже был в подобной ситуации или в подобном месте.
        2
        . Африканская бабочка, у которой на спинке узор, напоминающий человеческий череп
        3
        . Способность человека распознавать свои и чужие эмоции, понимать намерения собеседника, его мотивацию и желания.
        4
        инсульт
        5
        . Нарушение восприятия письменной речи
        6
        . Растительное слабительное
        7
        . Паразитирующий на злаках грибок, токсины которого обладают разнонаправленным, в том числе галлюциногенным действием.
        8
        По библейской легенде, Юдифь, молодая благочестивая вдова, втерлась в доверие вражеского полководца Олоферна, и когда он, опьянев, уснул, отрубила ему голову.
        9
        Согласно Библии, когда ассирийское войско осадило Иерусалим, бог послал ангела. который за ночь убил 185 тысяч солдат и полководцев осаждавших.
        10
        Раствор фтороводорода в воде, используется в том числе для травления стекла.