ДМИТРИЙ ЩЕРБИНИН
        СВЕТ ЗВЕЗД
        
        ЧАСТЬ 1
        
        Глава I
        В ПУСТЫНЕ
        
        Как же невыносимо жарок удушливый, наполненный раскалёнными испарениями воздух второй планеты, звёздной системы Альфа-Стрельца! Воздух этот подрагивает над невысокими холмами, и над острыми, словно ножи, алмазными кристаллами, жжёт изнутри грудную клетку, давит на голову и ненасытно высасывает жизненные силы.
        Кажется, что на этой планете невозможно жить. Но всё же, наверное, четырнадцатилетнему Кристиану повезло, что при крушении звёздного челнока он попал именно на эту планету, а не на бессчётное множество совершенно непригодных для существования гуманоидов миров. Всё же на второй планете Альфа-Стрельца была пусть и удушливая, но не умерщвляющая атмосфера; пусть там было очень жарко, но эта жара не испепеляла мгновенно, а только превращала жизнь в мученье.
        Что же случилось? Кристиан и сам толком не знал, а мог только гадать...
        Наступили долгожданные летние каникулы, и он вместе с родителями отправился на водный курорт в туманности Эридана. Наняли звёздный челнок третьего класса (на первый или второй класс у их семьи не было средств). Сотрудники туристической компании поместили их в криогенные капсулы, и сказав на прощание несколько вежливых слов, отправили в этот полёт...
        Кристиану снились сны. Казалось, будто он, превратившись в бестелесный дух, плывёт от звезды к звезде, и всё ищет что-то прекрасное. Вот увидел это нечто, неописуемое словами, но тут из бездны, из Чёрной дыры потянулись к нему щупальца мрака, и как ни старался Кристиан ускользнуть - обвились вокруг него, стянули тугими, удушливыми канатами. И слышал он шёпот отверженных и страждущих "Приди сюда... освети нас сердцем своим. Согрей нас светом звезды".
        Прямо во сне Кристиан закричал, и... проснулся. Он все ещё находился в криогенной камере, но уже был разморожен, а снаружи стремительно мигал алый сигнал тревоги.
        Толчок, тряска, потом сильнейший удар, от которого Кристиан потерял сознание. А когда очнулся, то увидел, что лежит на полу искорёженного челнока, а прямо перед его исцарапанным лицом зияет пролом. В этот пролом врывался жаркий, удушливый ветер, который уже намёл на полу целую горку оранжевого песка.
        Кристиан попытался подняться. Опёрся правой рукой, но когда облокотился на левую, то вскрикнул от резкой, режущей боли. Он даже и не знал, что боль может быть настолько сильной. По его щекам, вбирая в себя ссохшуюся кровь, покатились слёзы, но он, чтобы не кричать вновь и вновь, прикусил нижнюю губу.
        Только после этого он решился посмотреть на руку, и увидел, что возле самого локтя она выгнута под неестественным углом. Мелькнула мысль: "Мне сейчас четырнадцать лет, но не даром отец говорил, что возраст не имеет значения, что и сейчас я должен чувствовать себя сильным, мужественным. Итак, я должен не паниковать, а оставаться спокойным, и думать, как выжить... Ну а что же мои родители? Почему они до сих пор не позвали меня?"
        Мысль о родителях придала Кристиану сил, и он всё-таки смог, без помощи рук, подняться. Оказывается вся та часть челнока, где находились навигационные компьютеры, приборы связи, а также криогенные камеры с его родителями, была совершенно разворочена.
        Кристиан выбрался наружу, и некоторое время постоял в тени от челнока, ухватившись рукой за его искорёженный, сильно выгнутый борт. Он боролся со слабостью, боролся с этим отупляющим жаром, который накатывался из пустыни, и от которого так слабели и подгибались ноги.
        Затем, собравшись с силами, сделал шаг... потом последовали ещё шаги. Он вышел из тени, и оказался под огромным белым диском звезды Альфа-Стрельца; которая на этом выжженном, бесцветном небосклоне превышала земное солнце раза в три.
        И всё же после первых шагов идти стало легче, и Кристиан направился по глубокому следу, который челнок пробуравил при падении в твёрдой почве планеты. Кристиан искал своих родителей, потому что в искорёженном челноке он не нашёл следов ни их, ни их капсул. Часто попадались исходящие чёрным химическим дымом или даже горящие части челнока.
        А вот и первая капсула. Судя по чудом сохранившемуся зелёному ободку, это была капсула его мамы. Но эту капсулу и её содержимое разорвало надвое, а потом внутрь хлынул пламень из двигателя. И теперь Кристиан понял, что ему даже нечего хоронить - кучка пепла, это всё что осталось от его мамы. Но и пепел был унесён жарком ветром пустыни.
        Что касается капсулы отца, то она сохранилась только фрагментарно...
        Кристиан поднёс один из этих осколков матового цвета к лицу, и увидел своё отражение, которое показалось ему таким тёмным, словно бы он весь уже выгорел изнутри.
        Тогда Кристиан проговорил вслух:
        -- Надо бороться. Надо жить. Так говорил мой отец. Но сейчас надо вернуться в челнок... точнее, в то, что осталось от челнока, и переждать, пока местное солнце зайдёт. Тогда я пойду... правда, ещё не знаю, куда. Но ведь не может же эта пустыня быть совершенно безжизненной... Я найду способ выбраться отсюда!
        
        * * *
        
        Кристиан вернулся в полуразрушенный челнок, и, стараясь поменьше думать о погибших родителях (всё же едкая горечь от этой потери уменьшала и без того малые силы), попытался найти поесть или, лучше, попить. Ведь он хорошо помнил, что челнок комплектовался и герметичным холодильником, с миниатюрными порциями питания, рассчитанными на аварийные ситуации. Мальчишке казалось что, если хотя бы часть из этих запасов сохранилась, то он будет спасён. Но он вместо холодильника он обнаружил месиво из изодранных проводов и вывороченных железок.
        И всё же кое что он нашёл. В одном из сохранившихся железных шкафчиков лежала кем-то забытая книга со старыми волшебными сказками. Кристиан взял эту книгу и осторожно, стараясь как-нибудь не задеть свою сломанную руку, уселся на железный козырёк в тени и принялся читать.
        Незаметно проходило время. Улетали минуты, по лицу Кристиана катились капли пота, но он не обращал внимания ни на жару, ни на тошноту. Он просто читал, и в волшебных сказках было его спасение...
        
        * * *
        
        Вот, в беспрерывных раскалённых вздохах пустыни долетел один, чуть более прохладный вздох, и Кристиан, подняв от очередной прочитанной страницы голову, увидел, что светило Альфа-Стрельца уже коснулось горизонта, и разрослось в огромную, в полнеба, тёмно-сиреневую, дрожащую в раскалённом воздухе сферу.
        Сфера эта быстро уходила за горизонт, и через несколько минут уже полностью скрылась. Небо потемнело, и зажглись в нём незнакомые созвездия, одно из которых показалось Кристиану дивно прекрасным, и он залюбовался им. Созвездие напоминало ожерелье из сияющих мягкими золотисто-бриллиантовыми оттенками бриллиантов.
        Но не успел ещё Кристиан налюбоваться на эту красотищу, как она уже померкла, потому что из-за горизонта начало своё быстрое восхождение вторая звезда системы Альфа-Стрельца. Это была небольшая сфера, льющая тусклый изумрудный свет.
        И пустыня сразу преобразилась. Многочисленные, выпирающие из её плоти алмазы, засияли вдруг переливистым, изумрудным светом. Казалось, что внутри каждого из этих алмазов ожил, и теперь бьёт крыльями, пытаясь вырваться на волю, огненный мотылёк.
        И от этого мерцания кристаллов, от постоянно меняющих свои очертания теней уже казалось, что пустыня наполнена жизнью. Но то была непонятная человеку, неорганическая и очень загадочная жизнь.
        В эту неизведанную пустыню и пошёл Кристиан.
        
        * * *
        
        Сначала мальчишка шёл так быстро, как только мог, разве что бежать не начинал. Но потом понял, что так сил у него хватит совсем ненадолго. Он уже задыхался, голова кружилась, и просто нестерпимо хотелось пить. Всё же и ночью в этой пустыне было очень душно...
        Во рту совсем не было слюны, и язык распух и загрубел - словно наждачная бумага царапал он изнутри гортань.
        Один раз Кристиан облокотился сломанный рукой об кристалл. Чёрной звездой взорвалась под его черепом боль. Но он даже и закричать не смог, а повалился на колени, и успел подумать: "Главное сейчас не наваливаться на сломанную руку", и на какое-то время отключился...
        Когда открыл глаза, то увидел небо, сквозь призрачно-изумрудное сияние которого робко просвечивались звёзды. Даже не сознавая, что говорит вслух, а не думает, выдохнул сквозь распухшие и растрескавшиеся губы:
        -- Найти хоть какую-нибудь влагу... Влага - это спасение...
        И уже громче сказал кому-то невидимому:
        -- Ведь я не могу умереть. Правда?
        
        * * *
        
        Кристиан не знал, как долго он шёл в духоте, под призрачным сиянием изумрудного светила. Он даже и не сознавал, идёт ли он на самом деле, или ему это только грезится в кошмарном сне. А иногда ему и вовсе казалось, что он долетел вместе с родителями до водного курорта, и теперь плескается в прохладной воде...
        И вдруг он остановился. Попытался сосредоточиться, понять, что он видит. Встряхнул головой, которая стала словно каменная...
        Кристаллы, изумрудные светлячки в которых разгорелись ещё ярче и быстрее взмахивали своими крыльями, расступались, образуя округлую, несколько углублённую в почву площадку. В центре этой площадки поднимались растения с многочисленными тонкими ветвями, которые источали тот же изумрудный свет, что и светило в небе. Ни одна из этих веточек не соприкасалась с другой, ни одна не вздрагивала, и все они казались тончайшими штрихами, нанесёнными неким волшебным карандашом прямо в воздухе.
        Медленно подошёл к этим растениям Кристиан, медленно опустился перед ними на колени, и прошептал:
        -- Ну вот я и спасён. Ведь там, где есть растения, найдётся и влага. Надо только раскопать почву, добраться до корней...
        И он начал рыть своей здоровой, правой рукой. Но почва была такой плотной, словно спрессованной. Приходилось буквально отдирать один маленький камешек от другого, и черепашьими темпами рыть ямку...
        "Действительно черепашьи темпы", - думал Кристиан, глядя на то небольшое углубление, которое ему удалось выкопать возле изумрудного растения. А ведь для того, чтобы отковырять даже самый маленький камешек, он прикладывал большие усилия, и уже болела перенапряжённая правая рука.
        Тут вспомнилось, что обычно пустынные растения имеют очень длинные корни. Ведь и влага в пустынях спрятана очень глубоко под почвой...
        Вновь Кристиану захотелось плакать - почувствовал он себя маленьким и беспомощным, и уже ничего не мог с этим чувством поделать. Но и слёз не было... О, если хотя бы несколько слёз выкатились из его глаз, с какой жадностью слизнул бы он их!
        А потом он увидел, как ветви растения вздрогнули и потянулись к его рукам. Он пробормотал:
        -- Это просто бред...
        Но вот ветви обвились вокруг его запястий и начали сжимать их. Пронизывающая боль в сломанной руке напомнила Кристиану о том, что он ещё не бредит.
        Из центральной части растения, там, где ветви росли особенно густо, начало подниматься нечто, напоминающее бутон.
        Вот "бутон" раскрылся, и оказалось, что там находится, глотка усеянная рядами уходящих куда-то в глубины почвы клыков.
        И Кристиан, не обращая внимания на страшную боль в сломанной руке, из всех сил начал вырываться. Он упирался ногами в почву, он всем своим телом отдёргивался назад, и из всех сил кричал:
        -- Нет! Нет! Оставь меня, дрянь! Уйди, гадина!
        И громче всего кричал то, чего больше всего жаждал:
        -- Жить!!! Жить!!!
        Уже совсем близко эта слизкая глотка. Дрожат вожделенно острые клыки; а обмотавшиеся вокруг рук и ног Кристиана тонкие ветви оказались такими прочными, словно бы проросли из какого-то эластичного изумруда. Их не смог бы разорвать и богатырь...
        Но вот Кристиан услышал громкий повелительный окрик, и рядом с ним оказался длиннобородый старец, от просторных одеяний которого исходило тихое и ровное, приятное для глаз сияние. В своих морщинистых руках старец держал длинный посох, на одном из концов которого переливался мириадами гладко выточенных граней огромный, с человеческую голову бриллиант.
        Этим светоносным бриллиантом старец не стал дотрагиваться до пасти чудовищного растения, а только поднёс его к дрожащим клыкам, и ещё издал мощный, повелительный и совсем нечеловеческий крик.
        Ветви отпустили Кристиана. Глотка захлопнулась, и убралась обратно в почву. Мальчишка посмотрел на старца, который склонился над ним, и подумал: "Неужели такое возможно? Неужели это не предсмертный бред? Я очень хочу, чтобы это было реальностью. Я очень хочу жить..."
        А потом тьма заполнила глаза Кристиана, и он потерял сознание.
        
        
        
        Глава II
        СТАРЕЦ
        
        Возвращение было приятным. Кристиан вдохнул тёплый, но отнюдь не жаркий, насыщённый каким-то питательным, растительным запахом воздух, и раскрыл глаза.
        Он обнаружил себя лежащем на мягком ложе, в просторной, сильно вытянутой пещере, с высокими, гладкими стенами из светло-бирюзового камня. Под сводами нависала, пребывая в беспрерывном, плавном движении зеленоватая дымка. Оттуда же спускались на цепях большие округлые железные чаши, в которых горел неяркий, но и не призрачный огонь изумрудного цвета.
        Прежде всего, Кристиан обнаружил, что его рука тщательнейшим образом перевязана; а потом он увидел и своего спасителя. Старец сидел вполоборота к нему, на высокой скамейке, возле изразцового камина, в котором мерцал пламень изумрудного цвета, и поглощён был чтением книги волшебных сказок, которую нашёл в кармане изодранной рубашки Кристиана.
        И мальчишка смог получше разглядеть старца. У того было сухое лицо, с длинным и прямым орлиным носом. Он был облачён во всё те же просторные, источающие белый свет одеяния, а посох с огромным брильянтом был прислонён к лавке. Старец сжимал этот посох свободной рукой.
        Кристиан не шевелился, ничего не говорил, но вдруг понял, что старец смотрит уже не в книгу, а на него.
        В первое мгновенье мальчишке показалось, что глаза старца источают тот же призрачный изумрудный свет, что и вторая звезда системы Альфа-Стрельца, и он испугался этого свечения, но потом увидел лучезарный, с золотистыми вкраплениями свет, который источал брильянт на посохе. И этот свет успокоил Кристиана. Мальчишка смущённо прокашлялся, и задумался: какой бы вопрос из превеликого множества вертевшихся на его языке, задать первым.
        Но старец опередил его. Он произнёс спокойным, приятным голосом человека, который большую часть своего времени проводит в духовных изысканиях:
        -- Наверное, ты не ожидал встретить в этой пустыне живого человека?
        -- Честно говоря - не ожидал, - ответил Кристиан, и быстро добавил. - Но я всегда надеялся на чудо.
        -- И действительно случилось чудо, - улыбнулся старец. - Высшее проведение устроило нашу встречу. Подумай только, сколь ничтожен шанс, что твой маленький челнок упадёт именно в той части необъятной пустыни, где обитаю я. И надо же, что именно в этот час, я не проводил время в шахтах, где я обычно бываю в дневную жару, а вышел проверить ветровые ловушки. Здесь часто падают метеориты, а стремительное падение твоего челнока очень было похоже на падение метеорита. Но я сердцем почувствовал, что это не метеорит. А, так как сердце меня никогда не обманывало, то я со всей возможной поспешностью собрался и вышел к месту падения. Вскоре нашёл и твои следы...
        -- Разве же на этой твёрдой почве остаются следы? - удивился Кристиан.
        Старец улыбнулся и ответил:
        -- Поверь: за годы проведённые здесь, я научился отчётливо видеть следы, которые ты, сколько ни приглядывайся, не заметишь. Итак, я нашёл твои следы, пошёл по ним; но, признаться, если бы не твой страстный крик: "Жить!!", который как плетью подстегнул меня, я бы вряд ли успел, и отвоевал бы у Рут-рукха разве что твои кости.
        -- Рут-рукха - это то жуткое растение? - уточнил Кристиан.
        -- Если знаешь, как обращаться с ним, то вовсе и не жуткое, - говорил старец. - Рут-рукха вырабатывает целительную влагу, которая помогла при твоём лечении.
        При этих словах Кристиан невольно содрогнулся, и пробормотал:
        -- Ну, надеюсь, мне больше не придётся потреблять этой гадости.
        -- Кто знает, кто знает, - улыбнулся в бороду старец.
        -- А много времени прошло с тех пор, как я потерял сознание? - поинтересовался мальчишка.
        -- Сутки по меркам Каулдрона, или двое суток по земным меркам. Кстати, предвещая твой вопрос, сразу отвечаю, что Каулдрон - имя данное этой планете мной, и моими уже покойными братьями и сёстрами...
        -- Вот чёрт! Как же, оказывается, долго я был без сознания! - горестно вздохнул Кристиан.
        Но старец ответил:
        -- Вовсе не долго. Знай, что я поражён твоей выдержке. Это я, проведший на планете многие годы, могу спокойно расхаживать среди алых кристаллов под Изумрудным оком, но для стороннего человека подобная прогулка может закончиться фатально. Всё же в атмосфере Каулдрона содержатся непривычные для организма землянина вещества.
        -- Значит, мне и сейчас грозит смерть?
        -- Уже нет, - ответил старец. - Если ты выдержал первые часы пребывания в этом мире, то в дальнейшем твой организм начинает перестраиваться под эту атмосферу. Обещаю, ты станешь ещё сильнее, ещё выносливее.
        И тогда Кристиан спросил то, что его больше всего интересовало:
        -- Ну а удастся ли мне улететь отсюда?.. Вы только поймите меня правильно. Мне очень в этой вашей пещере нравится, но всё же хочется к людям, к цивилизации. Ведь, раз уж вы прилетели сюда, то у вас должно быть какое-нибудь средство для связи?
        -- Нет. Никаких средств связи у меня нет, - ответил старец.
        -- Но как же... Вы что, так же как и я претерпели аварию?
        -- Нет. Я и мои братья и сёстры прилетели сюда добровольно.
        -- Как:?! В такой отвратительный мир?! На эту раскалённую, душную сковороду - добровольно?! - изумился Кристиан.
        Старец отложил книгу волшебных сказок и, опираясь на посох, поднялся. Оказалось, что он огромного роста, и плечи его широки. И ни за что бы не сказал Кристиан, что перед ним стоит человек, измождённый прожитыми в постоянной борьбе за жизнь годами. Кристиану казалось, что перед ним - богатырь и чародей, сошедший со страниц книги, которую он только что отложил.
        И этот магический богатырь говорил добрым, приветливым голосом:
        -- На первый взгляд Каулдрон действительно может показаться воплощением ада. Но если только знать, какую прекрасную тайну хранят недра этой планеты, то мир этот покажется желанным...
        -- Но что же это за тайна? - спросил Кристиан, и глаза его сверкнули.
        Теперь мальчишке хотелось не только поскорее покинуть этот мир, но прежде узнать, что же это за тайна.
        А старец произнёс:
        -- Измаил.
        -- Что? - переспросил Кристиан.
        -- Это моё имя. Зови меня просто Измаилом.
        -- А. Ну да. Хорошо. Так что же это за тайна?
        -- Сначала ответь, достаточные ли ты чувствуешь в себе силы, чтобы совершить путешествие?
        Кристиан полностью поднялся с кровати, и тут обнаружил, что прежняя его, разодранная и окровавленная одежда исчезла. Зато на выточенном из камня стуле лежала новая одежда. Она имела тёмно-зелёный свет, и время от времени испускала маленькие малахитовые искорки. Казалось, что она живая. Но когда Кристиан примерил эти штаны и рубашки, то они пришлись ему в самую пору, и он почувствовал себя в них очень комфортно.
        Ну а старец Измаил поднёс ему кубок. И невольно залюбовался этим кубком Кристиан. Казалось, что из далёкого, почти сказочного для него Средневековья перенёсся сквозь столетья кубок. Изящная, в форме дубового ствола ручка расширялась в вытянутую чашу, на которой красовались поразительно изящные горельефы с изображением лесных рощ, и лёгких, невинных дев, которые сидели среди цветов и глядели в очи единорогов.
        Но материал, из которого был выточен кубок, источал слабое изумрудное свечение, и Кристиан, вспомнив о произраставших на поверхности кристаллах, догадался, что чаша не была привезена с Земли, а изготовлена уже на планете Каулдрон.
        -- Это вы сами сделали? - спросил Кристиан.
        -- Один из моих, нынче уже покойных братьев, - ответил Измаил. - Но ты выпей содержимое кубка. Это придаст тебе ещё больших сил.
        И Кристиан выпил ту вязкую, но прохладную, зеленоватую жидкость, которая наполняла кубок. Почувствовал, будто упругие, страстные змеи ворвались в каждую его жилу, в каждый мускул. Почувствовал, будто не из кожи, мяса и костей было его тело, но из подвижных алмазов и крепчайших металлических сплавов.
        -- Ну вот. А ты говорил, что никогда не будешь пить это, - улыбнулся Измаил.
        -- Что "это"?
        -- Жидкость из растения Рут-рукха. Не кривись, не пытайся извергнуть из себя эту жидкость. Она поможет тебе окончательно приспособиться в мире Каулдрона. Сейчас нам предстоит спуск в недра, и без той алмазной мощи, которую ты чувствуешь в своих жилах, ты можешь потерять сознание. Так готов ли ты, Кристиан, к спуску?
        -- О, да! Я очень хочу узнать тайну этого мира! - воскликнул Кристиан, и впервые за всё время прошедшее от крушения челнока, улыбнулся.
        
        * * *
        
        Они покинули залу; и оказались в каменной галерее. По одну сторону галереи на стенах вышиты были полотна, изображающие цветы, преимущественно изумрудного цвета. Среди этих вышитых цветов попадались открытые двери, за которыми видны были опрятные, залитые ровным голубоватым свечением комнаты, в каждой из которой стоял каменный саркофаг.
        Измаил проговорил:
        -- Каждая комната - жилище моего брата или сестры. В каждом саркофаге погребены они, нетленные...
        -- Почему, нетленные? - поинтересовался Кристиан.
        -- Таково уж свойство атмосферы Каулдрона. Этот воздух преображает наши тела, и особенно заметно это становится после смерти...
        Больше Измаил ничего не стал говорить, а Кристиан не стал его расспрашивать...
        А с другой стороны галереи, за изящными, но производящими впечатление надёжности колоннами видна была оранжерея, с прежде невиданными Кристианом цветами.
        Несмотря на многообразие форм, все эти цветы казались выточенными из алмазов, но при полном отсутствии ветра, иногда вздрагивали, шевелились; вытягивались, но не могли дотянуться до Кристиана и Измаила.
        И хотя вверх возносились обточенные каменные стены, которые смыкались над галереей - оттуда, сверху ниспадало светло-синее свечение...
        Наконец эта галерея осталась позади, и они встали на платформу, в центре которой сидел трёхглавый каменный лев. Старец издал негромкий, похожий на вздох ветра звук, и в глазницах льва замерцали, рьяно размахивая крыльями, изумрудные светлячки. Платформа начала плавный, неспешный спуск.
        Постепенно скорость спуска нарастала. Всё быстрее и быстрее уносились вверх стены шахты. И вскоре Кристиану показалось, что скорость уже близка к скорости свободного падения. Он испуганно взглянул на Измаила, но старец всем своим видом выражал спокойствие, и приветливым, и мягким был его голос:
        -- Ничего страшного, друг мой. Так и должно быть. И, как видишь, выпитое тобой снадобье благотворно влияет на тебя.
        -- Да. Я совсем не чувствую перегрузок. И эта платформа совсем не издаёт звуков, но... какая же здесь глубина! Неужели вы сами продолбили эту шахту?
        -- Нет. Раньше здесь было жерло потухшего вулкана, и мы только выровняли его стены.
        -- Но ведь это тоже колоссальный труд!
        -- Когда есть прекрасная цель, никакие трудности не могут остановить. Но вот, между прочим, наш спуск на платформе завершается.
        Неистово мелькавшие в глазах каменного льва светлячки успокоились, и платформа поползла тише.
        Вскоре стены шахты расступились; и они оказались в зале, стены которой состояли из полупрозрачного кристаллического вещества. И внутри этих стен видно было сияющее изумрудным светом вещество, которое плавно текло, отчего казалось, что там вены, а Кристиан и Измаил попали в утробу исполинского чудища.
        В стенах пещеры видны были многочисленные, извилистые ходы, все постепенно уводящие вниз...
        Кристиану казалось, что он вдыхает не воздух, но каменную твердь. Временами у него начинала кружится голова, и в глазах темнело, но в тоже время он чувствовал в себе силу огромную. Измаил говорил:
        -- Твоё тело преображается. Никогда ты уже не будешь прежним. Но не бойся. Это пойдёт тебе на пользу.
        И вот они покинули платформу с каменным львом, и пошли по одному из туннелей вниз.
        Шли они долго, и Кристиан не переставал изумляться:
        -- Это ж сколько сил надо было приложить, чтобы всё это выдолбить. Ведь толща эта, наверное, очень твёрдая?
        -- Твёрже алмаза, - отвечал Измаил. - Обрати, кстати, внимание, как петляет туннель. Нам приходилось изворачиваться, чтобы не задеть пролегающие в стенах жилы с расплавленной магмой. Температура её - несколько тысяч градусов, и движется она под большим давлением... А сейчас приготовься. Ты увидишь прелюдию к чуду.
        
        * * *
        
        Они вышли в залу, в стенах которой уже не было изумрудных жил, но её стены источали очень приятное глазу беловатое свечение. А живое сердце этого свечения виднелось за дальней стеной. Та стена представляла собой полупрозрачную кристальную твердь. Бессчётными гранями сверкала она, и была сродни тому брильянту, который светился на посохе старца.
        За этой кристальной стеной словно бы звезда сияла. Сердцем живым она пульсировала, источая потоки этого белого, полнящего стены свечения.
        И Кристиану показалось, что он видел эту живую звезду и прежде, в своих самых сокровенных снах. Быстрым шагом подошёл мальчишка к стене, приложил к кристальной поверхности здоровую руку, и чувствуя ладонью такое тепло, будто прикасался к живому существу, спросил, неотрывно глядя на Белую звезду:
        -- Что это?
        -- То источник, который привёл наше братство Белой звезды на эту планету. То кристалл, вобравший в себя пламень изначальный; тот пламень, который полнил космос в первые мгновенья творенья, в первые мгновенья самого времени...
        -- Какая красота, - шептал, созерцая сквозь кристальную толщу источник света, Кристиан. - ...Но как вы узнали, что искать нужно именно здесь? Ведь космос такой огромный!
        -- Да. Космос необъятен, а эта планета - крупинка в нём. И ни один прибор не указал бы нам правильный курс. Только духовные изыскания, только погружение в мистические фолианты забытых цивилизации позволили соорудить нам единственный возможный компас.
        -- Где же этот компас?
        -- В наших сердцах...
        Всё это время Кристиан не оборачивался к старцу, но с умилением созерцал источник белого свечения. И мальчишка спросил:
        -- Но что же может получить владелец этой красотищи?
        -- Надеюсь ты, Кристиан, понимаешь, что сокровища, как понимают их простые обыватели совершенно нас не интересовали. Какими бы жалкими были мы, если бы ради благ земных тратили свои жизни... Знай, пламень изначальный дарует каждому, кто соприкоснётся с ним силы ангельские.
        -- Что? - тихо спросил Кристиан.
        -- Это не так легко понять. Но вот скажи-ка, летал ли ты в своих снах среди звёзд?
        И тогда Кристиан вспомнил свой последний сон в криогенной камере. Перед катастрофой виделось ему, будто он, лишённый тела, парил от звезды к звезде и искал что-то прекрасное.
        И всё ещё глядя на источник белого света, мальчишка ответил:
        -- Да...
        -- Так вот, соприкосновение с этим источником наделит тебя силами немыслимыми для любого из живущих. Ты сможешь парить от звезды к звезде, ты сможешь проникнуть в такие глубины мироздания, о которых сейчас и не помышляешь. Твоя духовная часть взрастёт. Ты не покинешь этого мира полностью, но и запредельное откроется тебе. Ты достигнешь бессмертия, и высшей гармонии.
        -- Как красиво звучит... Но неужели и я смогу стать таким же сильным, как и вы? Неужели смогу прикоснуться к свету?
        -- Ну а почему же нет? Ведь я чувствую твоё искреннее, чистое сердце, а большего и не надо. Этого света изначального хватит для всех: и для тебя, и для меня.
        -- Кажется, источник света так близко...
        -- На самом деле, нас разделяют всего лишь несколько шагов, - ответил Измаил.
        -- Но если так мало, то почему же вы до сих пор не продолбили эту стену? Неужели у вас нет каких-нибудь специальных средств для работы с твёрдой породой?
        Тогда Измаил отошёл к дальней стене, и без труда поднял лежавший там отбойный молоток. Кристиан сразу оценил, что молоток этот старенький, но всё же хорошей марки.
        Измаил включил молоток и, направляя его своими сильными руками, надавил на кристальную твердь. Посыпались искры, из молотка повалил дым, оглушительный грохот наполнил пещеру...
        Так продолжалось несколько минут. Наконец Измаил выключил молоток, и отложил его в сторону. Подозвал Кристиана:
        -- Ну, а теперь посмотри-ка, много ли я пробил?
        Кристиан провёл ладонью по кристальной поверхности, и ответил:
        -- Она такая же гладкая, как и прежде. Ни единой крошки не откололось.
        -- Так, а теперь возьми-ка вон ту кирку.
        И Измаил указал на простую железную кирку, которая стояла, аккуратно прислонённая к стене.
        Мальчишка поднял кирку здоровой рукой, но она ему показалось очень тяжёлой.
        -- А теперь ударь ей по стене! - повелел старец.
        Кристиан замахнулся, и что было сил ударил. Резкая боль отдалась в плечах, и передалась нудящим жжением в сломанную руку. Но он не обращал на эту боль никакого внимания, а глядел на небольшой кусок кристальной породы, который откололся от стены, обнажив ещё одну изящную, гладкую грань.
        Мальчишка недоумённо посмотрел на кирку и спросил:
        -- Но как такое возможно? Мощнейший отбойный молоток не может и крошки отколоть, а я отбиваю кусок простой киркой?
        -- Это самое меньшее из чудес этого места, - ответил Измаил. - Гораздо большим чудом может показаться сокрытый в этой стене изначальный пламень. Чего он ждёт здесь миллиарды лет? Какова его природа? Как возможно то, чем он может нас одарить? А тебя занимает, почему простая кирка в руках труженика значит больше, чем мощь отбойного молотка.
        -- Н-да... действительно... Так, стало быть, надо пробиваться этой киркой?
        -- Да. Этим я и занимаюсь все те годы, с тех пор, как остался один... Ну, не только этим конечно, занимаюсь. Ещё изучаю духовные книги, привезённые с Земли и с других планет... Ну и твоя книга с волшебными сказками пришлась очень кстати...
        -- Теперь я буду помогать вам, - заверил старца Кристиан. - Вместе мы очень быстро пробьёмся к этой Белой звезде!
        Но Измаил покачал головой, и ответил:
        -- Здесь не следует рассчитывать на скорость. Ставка идёт на долготерпение. Возможно, пройдут ещё годы, прежде, чем мы прикоснёмся к Нему. Возможно, я не доживу до этого дня... Но, может быть, это случится на следующей неделе, а может и завтра... Ну ладно. Достаточно на сегодня разговоров. Теперь поднимемся наверх, и хорошенько покушаем. Тебе надо набираться сил.
        
        * * *
        
        Чем же угощал Измаил Кристиана?
        Это были удивительные кушанья, подобных которых никогда не приходилось пробовать мальчишке. Впрочем, он догадывался, что все они сделаны из растений, произраставших напротив каменной галереи с усыпальницами. Удивительное это было чувство, когда он поглощал их, и чувствовал приятнейший мягкий вкус, и в тоже время понимал, что это - каким-то образом размягчённая и принявшая растительные свойства кристаллическая твердь планеты Каулдрон.
        Но он не отказывался от этой еды, и ел столько, сколько давал ему Измаил...
        Потом Кристиан почувствовал, что ему уже хочется спать, и он зевнул. Измаил произнёс:
        -- Ну что ж. Тебе нужен сон. Ложись и высыпайся, а завтра нам предстоит тяжёлый день.
        Кристиан улёгся на кровать, а старец уселся на лавку, напротив горящего в камине изумрудного пламени. Мальчишка ещё раз зевнул, и позвал Измаила:
        -- Извините, а не могли бы вы почитать мне на ночь сказку?
        -- О, с большим удовольствием! - улыбнулся, подсаживаясь на каменный стул, напротив кровати, Измаил. - Собранные в этой книги сказки - это просто прелесть...
        Измаил начал читать, и светлые, сказочные образы наполнили вскоре пришедшие к Кристиану сны.
        
        
        
        
        
        Глава III
        БЕЛАЯ ЗВЕЗДА
        
        Проснувшись на следующее утро, Кристиан позавтракал и вместе со старцем отправился в шахту. Вновь они спускались на украшенной каменным львом платформе, потом шли по туннелю в стенах которой пульсировали вены изумрудной лавы.
        И, наконец, они оказались в зале, наполненной белым свечением изначального пламени. Измаил взял кирку и начал долбить в кристальную стену. И с каждым его сильным ударом откалывался от стены маленький, гладкий кусок. Эти, кажущиеся совсем невесомыми куски, они складывали в специальную тележку...
        Прошло примерно полчаса. За это время Измаил устал, вспотел и тяжело дышал. Вот он оставил работу, и проговорил, печально:
        -- А всё же, старость - не младость. В былые годы, помнится, я мог работать здесь по полдня не останавливаясь...
        Всё это время Кристиан пристально следил за работой Измаила, и вот теперь взмолился:
        -- Пожалуйста, дайте мне кирку! Я чувствую в себе такую силу!.. Я хочу работать!.. Я должен добраться до этого пламени!
        Вот он принял эту нагревшуюся в руках Измаила тяжёлые кирку в свою правую руку, и начал наносить частые удары по стене. В каждый из ударов он вкладывал все свои силы. Он не обращал внимания на боль, не обращал внимания на пот, который застилал его глаза. Цель казалась такой прекрасной, такой желанной, такой близкой!
        Но вот Измаил проговорил:
        -- Подожди, Кристиан. Так ты надорвёшься...
        -- Нет, не надорвусь! У меня ещё очень много сил! Нечего здесь ковыряться. Мы сегодня же пробьём эту стену...
        -- Когда то я думал и чувствовал точно так же, - печально улыбнулся старец. - И всё же я советую тебе отложить кирку, и отдохнуть!
        -- Нет! - упрямо прокричал Кристиан, и ещё раз ударил по стене.
        Тут уже его здоровая правая рука резанула такой болью, что мальчишка вскрикнул и выронил кирку.
        -- Ну вот видишь. Я же предупреждал.
        -- Ладно, давайте передохнём.
        Тут старец достал из принесённого мешка еду, и массивный старинный фолиант. Прежде всего они подкрепились, а потом старец раскрыл книгу. Составляли её тончайшие страницы, из которых шло мягкое, золотое свечение...
        Измаил пояснил:
        -- В этом фолианте - сокровища религиозной мысли одной из ушедших цивилизаций...
        -- Но ведь на этих страниц нет ничего, кроме света, - заметил Кристиан.
        -- А разве же этого мало? - улыбнулся Измаил.
        И вместе они созерцали этот свет, а души их наполнялись гармонией.
        Потом они продолжили работу, и, сменяя друг друга, трудились до вечера...
        Кристиан уже научился определять, когда огромный диск главной звезды системы Альфа-Стрельца прячется за горизонт. В эти минуты белое сияние изначального пламени становилось более ярким, и мальчишка чувствовал, будто он сам растворяется в нём.
        Вот Измаил сказал:
        -- Очень хорошо мы сегодня поработали. На целый шаг придвинулись к цели.
        -- Звучит не очень впечатляюще, - заметил Кристиан.
        -- Поверь, когда не было тебя, я не продвигался и на одну десятую долю шага в сутки. Воистину - ты посланец небес. Ну а теперь пора подниматься наверх...
        
        * * *
        
        Ужин вновь состоял из мягких растительно-кристальных блюд. Но старец приготовил их уже как-то совершенно по-новому, так что Кристиану казалось, будто он никогда ничего подобного не пробовал. Они сидели за массивным каменном столом, на котором изумрудились свечеобразные сооружения, и ели из изящных, тончайшей резьбой покрытых блюд. Вся эта обстановка весьма подходила к сказочному Средневековью, и время от времени Кристиану начинало казаться, что всё это не на самом деле, что он всё ещё погружён в криогенный сон, и летит вместе с родителями к водной планете...
        Но вот Измаил проговорил:
        -- Что ж, Кристиан. Тебе пора спать, потому что завтра мы снова целый день будем работать.
        -- А вы тоже пойдёте спать?
        -- Нет. Сегодня я буду читать серьёзные фолианты. Ведь духовное обогащение столь же необходимо, как и физическая работа.
        Итак, Измаил убрал кушанья со стола, и отправился в дальнюю часть залы, где у него была собрана солидная библиотека.
        Что касается Кристиана, то он прошёл к своей кровати, лёг, и вдруг понял, что несмотря на то, что прошедший день выдался таким тяжёлым, совсем не хочет спать.
        Жажда разгадать как можно тайн этого мира подстёгивала его. Вот он осторожно поднялся с кровати и взглянул на Измаила...
        Тот, окружённый изумрудными светильниками, сидел, погружённый в своё духовное чтение и, похоже, ничего не замечал. Тогда Кристиан на цыпочках пробрался к выходу, и буквально выпрыгнул наружу...
        Он оказался в той галерее, с одной стороны которой росли многочисленные цветы, а с другой - среди искусных полотен, открывались проходы в гробницы.
        И тут вспомнились слова старца о том, что атмосфера Каулдрона изменяет тела, но особенно заметно это становится после смерти, и что его братья и сёстры лежат в этих гробах нетленными.
        И захотелось Кристиану увидеть эти нетленные тела - узнать, как атмосфера чужой планеты преображает их.
        Мальчишка ещё раз огляделся. Теперь сверху ниспадало тёмно-изумрудное сияние взошедшей над Каулдроном ночной звезды. Это был какой-то призрачный, запредельный мир, в котором встреча с призраком казалось более реальной, нежели встреча с живым человеком...
        Медленно вошёл Кристиан в пустое помещение, в котором жил когда-то неведомый ему адепт духовного братства Белой звезды, и бесшумно направился к саркофагу. Но пустым ли было это помещение? Кристиану всё время казалось, что за ним кто-то следит.
        Чувствуя, как волосы на его затылке встают дыбом, подошёл он к гробу, и, надавливая на крышку единственной здоровой рукой, начал её отодвигать. Как же было тяжело! Несмотря на то, что вновь и вновь вздыхал прохладный ветерок, на лбу Кристиана выступила испарина.
        Наконец, после того, как крышка была отодвинута наполовину, Кристиан решился заглянуть в гроб. То, что он там увидел, заставило его остолбенеть. Он ждал, и боялся увидеть пергаментную ссохшуюся плоть святого, а увидел тело обращенное в кристалл.
        Сохранились мельчайшие черты лица покойника, различим был каждый волосок, и руки благоговейно сложенные на груди, но всё это был один огромный кристалл, равномерно заполненный изнутри неярким, но никогда не умирающим белым пламенем.
        Завороженный смотрел Кристиан на это чудо, и тут чья-то ладонь легла на его плечо. Мальчишка вскрикнул, резко обернулся, и увидел доброе лицо Измаила, который смотрел не на него, а на покоящийся в саркофаге кристалл. Затем вымолвил старец:
        -- Давай закроем крышку. Он и сейчас не бездушный камень, не статуя предназначенная для всеобщего обозрения...
        И Измаил одним лёгким, стремительным движением поставил крышку на место.
        Старец и мальчишка вышли из этого помещения в галерею, и уселись там на лавочке. Они смотрели на изящные, окружённые изумрудном сиянием цветы и молчали...
        И первым нарушил эту загадочную тишину Измаил. Он спросил:
        -- В тех снах, где ты парил от звезде к звезде и искал прекрасное, ведь была некая тёмная сила, которая хотела тебе помешать?
        -- Да. Я помню. Это были щупальца, они выползли из Чёрной дыры, они настигли меня, обвились вокруг меня, разорвали мои крылья. И ещё я слышал голоса несчастных...
        -- Значит и ты чувствуешь это, - вздохнул Измаил.
        -- Неужели вы тоже видели нечто подобное?
        -- К сожалению - да. Члены нашего братства Белой звезды всегда знали, что изначальный пламень ищем не только мы, но и тёмные силы. И чем ближе к цели мы, тем ближе становятся и они.
        -- Но кто такие, эти они? Вы видели их когда-нибудь прежде?
        -- Нет. Я могу только чувствовать их. И с того часа, как здесь появился ты, и они значительно приблизились сюда. Но в этом нет твоей вины. Просто ты приблизил разрешение всего...
        -- Ну надо же..., - зевнул Кристиан.
        -- Всё-таки пора спать, - мягким голосом заметил Измаил.
        Они поднялись со скамейки, и медленно пошли по галерее. А Кристиан спрашивал, борясь с зевотой:
        -- А всё-таки интересно, какие они, эти посланцы тьмы?
        -- Не знаю, действительно не знаю...
        -- А может, всё-таки знаете? Может просто не хотите пугать меня на ночь?
        -- Я думаю, страшен ни столько их облик, сколько то внутреннее, что сразу можно и не заметить, - ответил Измаил.
        А через несколько минут Кристиан уже спал. На этот раз снилось ему, будто стоит он на огромном кристальном плато, а над его головой ровно сияют звёзды.
        Он смотрел на звёзды, а звёзды смотрели на него. Так они и созерцали друг друга - мальчик и звёзды.
        
        * * *
        
        Последующие дни мало отличались друг от друга, и в тоже время наполнены были интереснейшими открытиями и откровениями. Всё это, новое, интересное простиралось как в область органов восприятия, так и в область духовную.
        Кристиан работал в шахте, чередуя работу с отдыхом, но отдых физический был совмещён с духовной работой, когда он, сидя рядом со старцем Измаилом, читал диковинные, возможно сохранившиеся в единственном экземпляре книги, или же просто слушал чтение старцем стихотворений, на неведомых наречьях и дивился дивным, гармоничным складом тех строк...
        И бывали такие вечера, когда они выходили на поверхность планеты, и по выдолбленным в толще ступеням взбирались на огромный алмаз, с которого открывался превосходный взгляд на окрестности. Под ними лежало изумрудное, дышащее уже привычным жаром плато, а над головами - переливалось дивным, изумрудным сиянием небо.
        Однажды, в час таких созерцаний, словно бы стигмата алая в небесах открылась - кровяным шрамом растянулась в изумрудной бездне, а по краям своим зачернела едкими щупальцами бездны. Изумлённый, смотрел Кристиан на это явление, а сердце его билось столь же часто и тревожно, как и алый пульс этой небесной крови.
        И уже нельзя сказать, что "мальчишка" спросил у Измаила: "что это?". Кристиан уже не был мальчишкой. За прошедшие с момента катастрофы недели он очень возмужал. Ответственный, сосредоточенный, сильный таким был Кристиан... Поэтому уже юноша Кристиан спросил у Измаила:
        -- Что это?
        Старец молчал, и поэтому Кристиан обернулся к нему. Никогда ещё юноша не видел своего наставника таким мрачным.
        Измаил стоял, облокотившись на посох, и нахмурив свои похожие на тончайшие кристаллы брови, смотрел на это грозное небесное явление.
        Затем старец выдохнул так тяжело, будто незримая масса давила на его плечи:
        -- Они идут...
        Кристиан сжал кулаки, и сделал такое порывистое движение, словно собирался куда-то бежать. Но недвижимым оставался Измаил, и всё глядел на эту небесную кровеносную рану.
        -- Есть ли у вас, по крайней мере, какое-нибудь оружие? - спросил Кристиан.
        -- То оружие, которое ты подразумеваешь: то есть пистолеты, автоматы, гранаты и даже пушки вряд ли нам помогут. Но всё же с завтрашнего дня мы займёмся регулярными тренировками. Ты должен стать таким выносливым, как самый твёрдый алмаз. Ты должен стать таким же изворотливым, как раскалённая магма...
        -- Завтра..., - повторил Кристиан. - Но раз вы говорите, что они уже идут, то наступит ли завтра?
        -- Этот шрам на небе - всего лишь знамение. Да - они действительно могут прийти завтра, а могут и через годы. Но в одном ты можешь быть совершенно уверен: они всё-таки придут.
        
        * * *
        
        Отныне работа в шахте и чтение духовных книг совмещалась ещё и с регулярными тренировками, наставником в которых был Измаил.
        Прежде всего, Кристиан научился медитировать. Он закрывал глаза, но не только видел, а и чувствовал ту раскалённую на тысячи градусов магму, которая упругими, стремительными рывками двигалась в стенах. Чувственно он сливался с этой страшной силой, он вбирал её в себя, и уже не в стенах, но в его венах она двигалась.
        Сквозь кристальные стены он видел их прекрасную цель - Белую звезду изначального пламени. Она значила для него столь многое, что прорастала сквозь его сердце, и сердце становилось этой Белой звездой...
        Далеко не сразу Кристиан смог добиться таких медитативных глубин. Для этого понадобились месяцы напряжённого, сосредоточенного труда. Работа в шахте, чтение духовных книг, медитации - всё было взаимосвязано; одно подвигало другое...
        Но вот Кристиан научился чувствовать изумрудную магму в своей крови, научился произрастать сквозь своё сердце Белую звезду, и в следствие этого открывались перед ним самые необычайные способности.
        Вот открывал он глаза, и видел перед собой кристальную стену. Самый мощный отбойный молоток не оставил на этой стене даже и самого незначительного зазора, но Измаил просто кивал головой, и Кристиан, повинуясь этому знаку, наносил удар.
        От стены отваливались куски столь значительные, что приходилось выбирать отдалённые от жил с магмой места, иначе Кристиан мог пробить их, и выпустить огненную стихию, которая мгновенно затопила бы всю шахту.
        А ещё Кристиан совершал прыжки - возносился на пять-шесть метров, и на несколько секунд зависал под потолком кристальной залы. Затем он медленно опускался на поверхность...
        Недвижимый, стоял он перед Измаилом с закрытыми глазами; затем глаза раскрывались и старец видел изумрудное, перемешанное с белыми лучами сияние, которое исходило из его ученика. Кристиан двигался, и движение его было столь стремительное, что только Измаил, сам поднаторевший в таких тренировках, мог за ним уследить. За одну секунду Кристиан мог обежать десять кругов, центром которым был Измаил. Он мог, не останавливая этого своего движения, вдруг совершить сальто - перелететь, вращаясь, с поджатыми к лицу коленами, над Измаиловой головой, а потом плавно опуститься на ноги...
        За это он платил своим потом. Теперь он совсем мало спал, просто потому что не было времени на сон. Очень многому ему надо было научиться...
        Но всё же были и минуты отдыха.
        Однажды Кристиан и Измаил сидели за столом, ужинали. Теперь Кристиан ел гораздо меньше, нежели в те дни, когда вёл жизнь кажущуюся ему теперь праздной. И в этом не было ничего странного. Поглощая еду, он научился распределять в свой организм всю её энергию, а в каждом кусочке кушаний была заключена великая мощь.
        Но вот Измаил сказал:
        -- Знаешь, Кристиан, а я хочу сказать, что ты очень способный ученик. Планета Каулдрон дарит нам великую силу, но всё же в тебе есть что-то особенное, чего нет в других людях. Сейчас ты уже достиг таких вершин боевого мастерства, какого не достигал никто из нашего братства Белой звезды даже за годы упорных тренировок. Ты же пробыл здесь немногим больше года, но я уже могу сказать, что ты настоящий воин-защитник, с развитыми духовными способностями...
        А Кристиан отвечал:
        -- Вот что странно, учитель. Я провёл среди людей годы, которые можно назвать хорошими. Пусть мои родители были небогаты, но я не знал горестей, я был окружён их вниманием и любовью. Когда они погибли, я испытывал боль, но... Теперь та моя жизнь кажется мне уже сном. Там были у меня знакомые и друзья, были какие-то общие с ними интересы, но теперь и дела те, и лица моих друзей кажутся мне пустыми тенями. Всё это ушло так далеко, и кажется уже таким ненужным...
        На это Измаил ответил:
        -- Ну ты можешь считать, что всё это было прелюдией к нынешней твоей жизни.
        -- Но мне кажется, что я и родился на этой планете! Будто этот Каулдрон - родина моя! - порывисто воскликнул Кристиан. - Странно, как это в первые дни после крушения челнока я хотел, чтобы за мной поскорее прилетели, забрали отсюда... Да прилети сейчас самый распрекрасный корабль, со всеми благами цивилизации предназначенными специально для меня, и я бы отказался от всей этой мишуры. У меня есть цель - Белая звезда!
        
        * * *
        
        Но прошло ещё три года, прежде чем настал тот день, когда от удара кирки девятнадцатилетнего Кристиана рухнула та последняя тончайшая кристальная завеса, которая отделяла его от цели.
        Выпала из сильных рук юноши кирка, а он и не заметил этого. Шагнул Кристиан в небольшую пещерку, которая была ядром вмурованного в недра планеты огромного кристалла.
        Гладкими были стены пещерки, и состояли из такого великого множества отполированных неведомым зодчим граней, что и всей жизни человеческой не хватило бы, чтобы пересчитать их.
        Та Белая звезда, пламень которой манил, и полнил прекраснейшими видениями сны, парила в центре этой прекрасной пещерки. Лучи её не жгли, но дарили приятнейшим теплом, которое ласкало сердце и исходило из него волнами духовной силы.
        Долго созерцал этот изначальный пламень Кристиан, и не смел шелохнуться. Впрочем, он и не чувствовал течения времени...
        Но вот раздался голос Измаила, который прозвучал неприятным диссонансом с той музыкой, которую рождала душа Кристиана:
        -- Теперь пора забрать пламень...
        Кристиан шагнул к Белой звезде, протянул к ней руки, и она сама легла на его ладони. Он совсем не чувствовал её веса, но целующее его ладони тепло словно бы говорило, что изначальный пламень действительно существует.
        Вот они вышли из пещерки, и, окружённые расплывчатой сферой белого сияния, пошли по изумрудным туннелям вверх.
        Да - Кристиан испытывал счастье, умиление, ему хотелось смеяться и плакать, но вместе с тем не покидало его и чувство разочарованности. Ведь все прошедшие на Каулдроне годы он грезил об этом дне, и он виделся ему наполненным чем-то ещё большим, чем даже обладание прекраснейшем во всём мире сокровищем.
        А Измаил, который шёл с ним рядом, понимал всё, что происходило в душе его ученика, и говорил:
        -- Я знал, что ты ждал большого, но взгляни, что ты держишь в своих руках...
        -- Пламень, - ответил Кристиан.
        -- Не совсем пламень. Ты держишь кристалл, который хранит этот пламень. Но твои труды ещё не закончены, ты должен придать кристаллу ту окончательную форму, когда он станет только огнём, когда он станет частью тебя...
        -- Какая же эта форма?
        -- Сердце тебе подскажет...
        -- Но... Вы сказали, что это Я должен придать форму кристаллу. Это не совсем верно. Мы вместе пробивались к нему, и вместе закончим этот путь.
        -- Нет, дорогой мой Кристиан. Я чувствую, что дни мои в этом мире сочтены.
        В любое другое время это откровение показалось бы Кристиану нестерпимо горьким, но сейчас в чистейшем сиянии он принял их спокойно, и только светлые слёзы покатились по его щекам.
        Но Измаил говорил:
        -- Не печалься, я не оставлю тебя совсем. В самые тяжёлые дни, уже и после смерти своей я приду к тебе с помощью...
        -- Но неужели вам не горько уходить так вот, когда до окончания всего так недалеко?! - вырвалось из Кристиана.
        -- До окончания всего - ещё очень далеко, - поправил его Измаил. - Ведь и всё наше братство Белой звезды изначально знало, что к пламени прикоснётся один. Смиренно умирали мои братья и сёстры, так же смиренно умру и я, зная, что избранник - это ты. Гораздо сильнее гнетёт меня чувство того, сколь близки уже наши враги.
        -- Когда же их ждать?
        -- Возможно уже сегодня...
        Тогда Кристиан крепче прижал белый кристалл к груди, и ответил:
        -- Но так просто они его не заполучат. Я готов сражаться.
        
        
        
        
        
        Глава IV
        ПАДЕНИЕ
        
        Наступил вечер. Из-под высоких сводов залы по прежнему спускались широкие медные чаши, в которых горел изумрудный пламень, но сидевшие за столом Измаил и Кристиан не видели этого света.
        Они сидели по разные стороны этого длинного стола, а в центре, уложенный на золотое блюдо, сиял белый кристалл. Трудно было оторваться от этого созерцания; и очаровательным колдовством звучала порождаемая этим светом музыка...
        Но вот задрожали стены, а из-под сводов посыпались мелкие камешки. Встрепенулся, вскочил из-за стола Кристиан, а Измаил остался сидеть на месте, и задумчивым был его лик.
        -- Это Они идут, да?! - громко, едва не криком спросил Кристиан.
        Измаил молча кивнул. Тогда Кристиан сделал ещё одно порывистое движение к кристаллу, и протянул руки, словно бы желая закрыть его от возможной опасности.
        Дрожь стен всё усиливалась, и теперь ещё доносился сверху какой-то беспрерывный, чудовищный вой.
        -- Мы должны приготовиться к бою, да?! - выкрикивал, недоумевая, почему так спокоен учитель, Кристиан.
        -- Главное, не забывай, про то, чему научился. Из тебя вырос хороший воин, но ученье ещё далеко не закончено...
        -- Так что же нам сейчас делать?! - волновался Кристиан.
        -- Ну а что подсказывает тебе сердце?
        -- Я должен подняться наверх! Должен увидеть, что там происходит!
        -- Так чего ты ждёшь? Беги...
        -- А вы?
        -- А я останусь здесь.
        -- Но...
        -- Кристиан, ты ещё обязательно вернёшься. Так что я не прощаюсь, просто говорю: "до встречи".
        И Кристиан бросился вверх по лестнице.
        Вскоре он уже стоял на вершине того огромного кристалла, где прежде проводил такие прекрасные, созерцательные вечера...
        Но теперь всё преобразилось. Огромный, и страшный, в полнеба звездолёт не предназначенный для посадки на планеты отчаянно тормозил, испуская из своих могучих двигателей потоки раскалённой плазмы, но что-то там сломалось. Из развороченной обшивки звездолёта клубами валил чёрный дым, а по поверхности его пробегали электрические разряды.
        Жутью разило от этой весящей миллиарды тонн массы из тёмных, угловатых сплавов; и казалось, что это - выкованный на адских наковальнях великан занёс свою пяту на кристальной долиной.
        Вот один из блоков звездолёта обратившись в раскалённую километровую иглу, со скоростью метеора метнулся вниз и вонзился в планету где-то далеко, у самого горизонта, но там сразу же взвился кажущийся и с такого расстояния огромным огненный смерч.
        А потом, совершив последнюю, отчаянную попытку вырваться к звёздам, звездолёт начал своё уже безудержное падение. Зачаровано смотрел Кристиан, как вся эта огромная, раскалённая масса впилась в поверхность планеты, на расстоянии в десяток километров от него.
        Ярчайшие вспышки заставили Кристиана зажмурится, но и с закрытыми глазами видел он этой пламень. Потом отшатнулся за выпирающий из верхней части большого кристалла тёмный, полупрозрачный выступ, и оттуда смог разглядеть, что происходит.
        Прежде всего, из почвы взвились многометровые гейзеры изумрудной магмы, но эти гейзеры были сметены тем слепяще-алым плазменным вихрем, который хлынул из развороченных двигателей звездолёта.
        Это была ослепительная, клубящаяся яростным, всепожирающим пламенем стена, которая начала стремительно разрастаться, и в стороны и вверх. Сразу же поднялась на сотни метров, а то и на километры, и изогнулась вниз чудовищными, слепящими цунами жара.
        Уже не было ни звездолёта, ни неба, ни долины. Ничего, кроме этой огненной стены не видел Кристиан. А потом нахлынула звуковая волна: страшный рёв искорёженного железа, разбитых кристаллов и пробитой почвы - всё это слилось в одну сплошную какофонию, вне которой, казалось, ничего не было...
        И только в медитации было единственное спасение Кристиана. Одна секунда на то, чтобы успокоиться. Ещё одна секунда на то, чтобы в венах его засияла тысячеградусным жаром изумрудная магма, а вместо сердца - запульсировала Белая звезда.
        А после этого - прыжок. Оттолкнувшись ногами от тёмного выступа на вершине огромного кристалла, он стрелой пронёсся к ведущей вниз лестнице, ещё раз оттолкнулся гибкими и могучими руками от ступеней и, плавно извернувшись в воздухе, слетел, ни разу ничего не задев, вниз.
        Он стоял на лихорадочно изумрудящейся площадке, а в нескольких десятках метрах над его головой неслась стена ярко-белой плазмы. Но всё же эта плазма уже значительно рассеялась в атмосфере, уже остыла, иначе бы и на этой площадке Кристиан обратился бы в уголь.
        Но вот стена плазмы унеслась дальше, а над выходом в воздухе проносились лишь отдельные огневые языки.
        Тогда Кристиан сбежал ещё на несколько ступеней, и сверху глянул на ту протяжную залу, в которой сидел Измаил. И Кристиан закричал:
        -- Учитель, вы знаете, что там творится?!
        Но Измаил сидел с лицом удивительно спокойным, печальным и в то же время сосредоточенным и смотрел на Белую звезду. Он произнёс:
        -- Да. Я это предвидел.
        Но Кристиан громко говорил с пылом семнадцатилетнего юноши:
        -- Вы только представьте себе: рухнул огромный звездолёт! Я таких раньше и не видел! Даже и не знаю: военный это или пассажирский. Хотя, скорее - военный. Но он разбился. Понимаете?! Был взрыв, и если бы не то, чему я научился у вас, то я не успел бы ускользнуть от плазмы. Но теперь уже всё успокоилось. Понимаете?! Если это и летели Они, то теперь их нет!
        И Кристиан громко рассмеялся. Юноша надеялся, что Измаил присоединиться к его бурной радости, но таким же печальным и сосредоточенным оставался пропитанный белым сиянием лик старца.
        Вот Измаил спросил:
        -- И что же теперь говорит твоё сердце?
        -- А? Что говорит моё сердце?..
        И тут Кристиан почувствовал, что некая огромнейшая сила тянет его исследовать то, что осталось от звездолёта.
        Так он и сказал:
        -- Надо посмотреть на погибший корабль.
        Едва уловимый скорбный вздох поднялся из груди Измаила, и он спросил:
        -- А ведь, если я стану тебя отговаривать, то ты всё равно настоишь на своём? Тебе ведь очень хочется исследовать этот корабль, правда?
        -- Правда. Очень. Да и зачем вам меня отговаривать? - искренне изумился юноша. - Неужели вы думаете, что после такого взрыва там кто-нибудь мог выжить?
        -- Думаю, что мог.
        Никогда прежде Кристиан не вступал в споры с Измаилом, но сейчас желание посмотреть вблизи на этот погибший, диковинный звездолёт была уж очень велика. И хотя сияние Белой звезды обвивало его музыкой спокойствия, он сам противился этой музыке, а в его глазах всё ещё пылала неистовая, слепящая плазма.
        Он начал доказывать Измаилу, что ему надо идти, но тот прокашлялся, и сказал просто:
        -- Ну что ж. Как раз это я и предчувствовал. И я знаю, что даже если я тебе скажу, что там тебя ждёт смерть, и посажу под замок, то ты всё равно найдёшь способ сбежать и пойдёшь туда...
        -- Да. Я действительно пойду. Я только удовлетворю своё любопытство и вернусь.
        -- Да, ты действительно ещё вернёшься. И поэтому я вновь говорю "до встречи".
        Кристиан взбежал вверх по ступеням.
        
        * * *
        
        Если бы в эту раскалённую плазмой атмосферу попал четырнадцатилетний мальчишка Кристиан, то он бы сразу потерял сознание от страшного жара. И, скорее всего, он бы уже никогда не поднялся.
        Но семнадцатилетний Кристиан, который последние три года дышал воздухом пустыни и чувствовал жар изумрудной магмы в своих венах, только отметил, что снаружи весьма жарко, и ещё больше укрепился в своём стремлении исследовать звездолёт.
        Кристиан посмотрел на величественную, взвившуюся на многие километры, в верхние слои атмосферы плазменную стену. Но он знал, что эта плазма уже не страшна, и вскоре совершенно рассеется.
        Юноша не пошёл, но побежал, к тем дымящимся громадам, которые громоздились над горизонтом.
        Многие кристаллы были полностью снесены плазменной волной, а некоторые только оплавились, и из них вырывались, сыпля жаркими искрами, языки изумрудного пламени.
        Опаснее были озёрца из расплавленной горной породы и плазмы. Много подобных озёр образовалось на пути Кристиана к кораблю. Они дышали таким жаром, что оставшиеся на их берегах камни побелели, трещали и медленно оплавлялись. На поверхности огневых озёр образовывались жирные пузыри, которые громко лопались, и полнили воздух искрами, каждая из которых была опаснее пули, потому что мгновенно могла прожечь и мясо и кость. Но Кристиан с молодецкой удалью совершал прыжки над плазмой, находил узкие зазоры между огненными вихрями, и сам уподобившись огненной стреле, пролетал в них.
        Всё это он рассматривал как ещё одну тренировку, и даже не задумывался, сколь близка к нему смерть...
        Перепрыгивал не только через огненные озёра, но и через огненные реки, и через широкие трещины, которые только что образовались в почве, и дна которых не было видно.
        Неожиданно навстречу бросилось растение Рут-рукх. Вывороченное из почвы, обожженное, оно было страшно не только в своей слепой ярости, но и в своём облике. Вырванные из почвы многометровые корни потянулись к Кристиану, но он совершил один из лучших своих прыжков - пролетел не только щупальца, но и плазменное озеро, а Рут-рукх, метнувшись за ним, рухнул в эту плазму, издал пронзительный вопль, и обратился в ядовито-зелёные клубы дыма.
        Это приключение только позабавило Кристиана, только добавило ему уверенности в своих силах, и он продолжил своё стремительное продвижение к звездолёту.
        Чем дальше продвигался Кристиан, тем больше становилось разлитого в воздухе алого свечения. Эта алая дымка восходила из продавленной чудовищной массой звездолёта почвы, а сама почва почему-то стала пористой, и испускала скрежет.
        Впереди, за этими алыми клубами, возвышались целые груды железа, из которого ещё хлестал пламень, а местами происходили взрывы или же били электрические заряды.
        Даже и закалённый в горниле Каулдрона Кристиан не смог бы подойти к хвостовой части звездолёта. Окружающая её почва накалилась добела, и кипела одним огромным огненным озером.
        Но от головной части звездолёта откололась округлая, окованная железными шипами часть, размером в несколько десятков метров. Эта часть сохранилась лучше остального звездолёта, и лежала в относительно нежарком месте, хотя вокруг неё и били частые электрические разряды.
        Кристиан пригнулся и опрометью бросился в это ревущее царство молний.
        Что заставляло его так рисковать? Он и сам не знал, но всё же бурлила в неё эта страсть. Он просто жаждал проникнуть внутрь звездолёта. Иногда ему даже казалось, что он найдёт там сокровище большее, чем Белая звезда.
        
        * * *
        
        Вот он проскочил обширное пространство, где частые электрические разряды, словно орудия пытки, терзали и без того истерзанную почву, и добрался-таки до пролома, в отколовшейся головной части звездолёта.
        Заглянул внутрь и увидел коридор, покорёженный, с провисшими от потолка разодранными решётками и кипами трещащими электричеством проводов. Удушливый, едкий дым химикалий бил в лицо Кристиана, а он даже не мог увидеть, где этот коридор заканчивается: непроницаемые, мрачные тени сгущались там, и таили что-то недоброе.
        И только тут закралась неприятная, терзающая мысль: "А зачем всё это? Кажется, будто я с ума сошёл. Сдался мне этот звездолёт! Мы же сегодня нашли Белую звезду!.."
        Возможно, если бы ещё хотя бы минуту он глядел в этот жуткий коридор, и вспоминал все события прошедшего дня, то пришёл бы всё-таки к выводу, что лучше всё-таки вернуться к Измаилу.
        Но тут он услышал стон.
        Кристиан сразу замер - весь обратился в слух. Проходили напряжённые секунды, но ничего, кроме шипящих электрических разрядов, да отдалённого гула кипящих плазменных озёр он не слышал.
        Вновь и вновь вспоминал он этот стон. Так не мог стонать враг. Слышалась в этом стоне мольба о помощи...
        Кристиан крикнул:
        -- Эй, есть здесь кто-нибудь?!
        Но никакого ответа не получил...
        Ещё раз огляделся, и тут увидел, что расположенный в нескольких километрах от него и наполовину уже разодранный бак с топливом начал медленно крениться. От движения этой громады почва вздрагивала так, словно началось землетрясение. Но самым страшным было то, что в этом баке ещё оставалось раскалённое топливо, которое выплёскивалось пока небольшим ручьём, но чем больше накренялся бак, тем больше разрастался этот ручей. И скоро из бака должна была вырваться настоящая огненная река. И та часть корабля, в которую думал забраться Кристиан находилась как раз на пути этого потока.
        Всё решали мгновенья, и вот Кристиан бросился в затенённый коридор.
        Он пригнулся, и змей проскочил под оголёнными электрическими проводами. Но вновь дрогнула почва и провода эти впились, сыпля искрами, в искалеченный пол.
        Прошла бездумная удаль, и теперь Кристиан понимал, что он играет со смертью. Тем не менее, он продвигался вперёд. Вот ещё раз выкрикнул:
        -- Есть здесь кто-нибудь?! - и вновь не получил никакого ответа.
        От очередного сотрясения почвы, коридор, по которому продвигался Кристиан, выгнулся под таким углом, что юноше пришлось цепляться за стены, чтобы не соскользнуть назад.
        Он не мог знать, в каком сейчас состоянии бак с топливом. А ведь он мог уже перевернуться, и огненная река, от которой не было спасения, могла нестись на этот жалкий обломок звездолёта.
        Часть стены перед Кристианом была совершенно разворочена. По-видимому, раньше там находилась металлическая дверь, но теперь всё это смялось и покорёжилось, а дальше коридор превращался уже в совершенно непроходимое нагромождение смятых конструкций.
        Горькая мысль забилась в голове: "Как всё это глупо!.. Конечно, никого здесь нет, и этот стон мне просто почудился... А теперь, пока не поздно, надо спасаться бегством"
        Ещё мгновенье, и он метнулся бы прочь из коридора, но тут вновь услышал мученический стон. Причём источник этого звука был совсем рядом.
        Кристиан крикнул:
        -- Я иду! - и бросился вперёд.
        Ему пришлось выламывать покорёжённую дверь, и она, уже сорванная с петель, полетела, грохоча и цепляясь за провода вниз по перекошенному коридору.
        А Кристиан оказался в маленьком помещении, которое было бы совершенно тёмным, если бы не узкая трещина в стене, сквозь которую снаружи врывалась зловещая быстро трепещущая белёсая вуаль - отсвет приближающегося плазменного потока.
        Надо было немедленно убегать, но Кристиан увидел, что на полу лежит девушка. И это было для него полной неожиданностью. Более того - Кристиан был совершённо поражён...
        Забыв о приближающейся смерти, смотрел он на её кажущееся волшебно-гладким лицо. Ему казалось, что перед ним лежит какое-то совершенство, какая-то сказка, он боялся даже вздохнуть, чтобы только не вспугнуть это видение.
        Так уж получилось, что когда он, четырнадцатилетний, покидал Землю, то ещё ни разу не влюблялся в девушек. А если и общался с ними, то только как и со своими друзьями, мальчишками. И все эти пять лет отданных неустанному труду и духовному совершенствованию, он как то и не думал о возможности чувственной любви. А тут это чувство вдруг захлестнуло, да с такой силой, что потемнело в его глаза, а кулаки сами собой сжались, и издали такой пронзительный, хрустящий звук, будто ломалась сталь.
        От этого звука девушка вздрогнула, тихо застонала, и вдруг открыла глаза. Кристиан невольно вздрогнул - ему показалось, что на него смотрит хищный зверь...
        Но уже заговорила она приятным, мелодичным, хоть и усталым голосом, и сразу забыл Кристиан о неприятном чувстве. И словно музыку слушал он этот голос. А она говорила совсем негромко:
        -- Прекрасный юноша, прошу, помоги мне...
        Околдованный сидел Кристиан, и не мог хотя бы пошевелиться, а всё смотрел на неё.
        Показалось ему, будто едва заметная улыбка тронула уголки её бледных, мягких губ, и вновь прошептала девушка:
        -- Если ты не призрак бесплотный, прошу, помоги. Ведь нам с тобой, возможно, грозит смертельная опасность...
        Только тут очнулся Кристиан, только тут разжал свои судорожно сжатые кулаки.
        Оказывается, железное нутро разбившегося звездолёта исступлённо дрожало, а снаружи доносился беспорядочный треск и грохот. Неожиданно прямо через пролом в стене ворвались несколько плазменных капель и, яростно шипя, впились в стену.
        -- Бежим! - порывисто вскрикнул Кристиан, но тут же, впрочем, остановился и, хлопнул себя по лбу, приговаривая, - Да что же это я! Ведь ты ранена. Я должен тебе помочь...
        Он протянул руки, дотронулся до её тела, но тут же и отдёрнулся, словно током ужаленный. Сладостные, никогда прежде невиданные флюиды хлынули от женского тела через его ладони, и сладко разящими иглами впились в его сердце. Он даже застонал.
        Девушка спросила тихим, нежным голоском:
        -- Ну что же ты?.. Я очень прошу - помоги мне...
        Волей-неволей, а Кристиану пришлось преодолеть своё девственное смущение, и он одной рукой обхватил её за плечи, а другой - придерживал за гладкое, мягкое и тёплое, столь явственно ощутимое под облегающем её чёрным одеянием тело. Так вышли они в коридор.
        Вдруг - сильнейший толчок, и весь этот многометровый, изодранный коридор наклонился вниз под таким углом, что, если бы Кристиан не успел в самое последнее мгновение ухватиться за выпирающий из стены кусок железа, полетели бы они вниз, через наэлектризованные провода к поверхности Каулдрона. А там уже шипела, сияя нестерпимой для глаз белизной плазма.
        Итак, Кристиан висел, вцепившись одной рукой в железку, и от этой железки ладонь его уже была изодрана, и стекала по руке, обвиваясь вокруг локтя, жаркая кровь.
        Но Кристиан не чувствовал боли. Второй рукой прижимал он к себе девушку, и чувствовал частые удары её сердца рядом со своим сердцем.
        Теперь, когда смерть была так близка, девушка шире раскрыла свои хищные глаза, и зашептала:
        -- Мы должны подняться вверх...
        Кристиан задрал голову, и увидел, что примерно в пятнадцати метрах над ними часть обшивки разодралась, а за погнутыми, словно бы вскрытыми исполинской открывалкой железными листами, видно переполненное алыми и белёсыми отсветами небо.
        Тогда юноша прошептал:
        -- Да. Через нижний проход нам уже не выбраться... Попробуем там...
        Краткие мгновенья медитации, и вот он уже расставил под прямыми углами ноги - упёрся ими в стены коридора, а высвобожденную руку вытянул вверх, и, ухватившись за следующий выступ, резким рывком подтянулся, поднимая с собой и девушку.
        Так они и поднимались, а снизу напирала, пожирая провода и стены коридора, плазма. Вверх от неё вздымались языки синего пламени, и одним дыханием своим прожигала обшивку, нагоняла Кристиана...
        Но всё же Кристиан успел вырваться из пролома быстрее, чем очередной огненный язык превратил его и девушку в факел.
        Он вытащил её из пролома, и они оказались на металлическом выступе, который топорщился над широкой плазменной рекой.
        Но и этот выступ и та часть звездолёта, которой он принадлежал опускались вниз, к плавящей железо плазме. Жар стоял нестерпимый, и Кристиан заметил, что мягкие волосы девушки начинают оплавляться.
        Он порывистым движением вытер застилающий глаза пот, и проговорил:
        -- Ты не волнуйся. Я тебя спасу. Ты только покрепче за меня держись.
        Тогда девушка приблизила к нему своё милое личико, и быстро поцеловала в губы.
        От этого поцелуя Кристиан пошатнулся, и едва не полетел вниз, но девушка шепнула: "Сосредоточься", и Кристиан все свои направил на то, чтобы сосредоточится.
        Девушка обхватила его сзади руками за шею, прижалась к его спине своим телом, и зашептала ему на ухо:
        -- Мы должны перепрыгнуть...
        -- Да, да. Конечно же мы перепрыгнем, - отвечал Кристиан, глядя прямо перед собой.
        А до берега этой плазменной реки было, по меньшей мере, двадцать метров. Там возвышались трескающиеся от страшного жара кристаллы...
        Будь он один, Кристиан смог бы перелететь эти двадцать метров. Но тут он нёс на себе ещё и чужое тело...
        Но вновь он погрузился в эту необходимую, спасительную медитацию. Вновь почувствовал в своих венах изумрудную магму, а вместо сердца увидел Белую звезду.
        Он согнул ноги в коленях, вытянул тело вверх и вперёд, а потом резко распрямил ноги и, подобно ядру выпущенному из пушки, понёсся над лавой.
        Одну или две секунды продолжался этот полёт, а девушка вцепилась в него, он слышал и чувствовал её возбуждённое, жаркое дыхание возле своего уха...
        Стремительно приблизились верхние грани стоящих на берегу плазменной реки кристаллов.
        Кристиан вновь подогнул ноги, и не врезался в раскалённую твердь, но только прикоснулся к ней мысками, и вновь взмыл. Пролетев ещё с десяток метров он опустился уже на твёрдую почву.
        Девушка всё ещё прижималась к нему сзади, всё ещё дышала жаром в его ухо.
        Он проговорил дрогнувшим от волнения голосом:
        -- Ну вот и всё. Мы спасены.
        Девушка освободила его шею, и тут же заглянула своими хищными, но всё равно такими желанными глазами прямо в его глаза, и произнесла:
        -- Я очень тебе благодарна...
        Затем вновь поцеловала в губы, и в этот раз поцелуй был уже не мимолётным, и Кристиан успел оценить всю податливую прелесть её губ. За наплывающим запахом гари, он чувствовал и её аромат...
        Наконец она отстранилась, но не выпустила его руки, и молвила:
        -- Зови меня Нессой.
        -- Несса, - нежно повторил Кристиан, и тут позади них, над кристальными уступами взвился плазменный вихрь.
        Вихрь этот поднимался всё выше и выше, ссыпал из себя ослепительные жгущие почву копья, и начал надвигаться на Кристиана и Нессу.
        Юноша сказал:
        -- Ну, держись за меня...
        Но Несса покачала головой и ответила:
        -- Нет. Я уже собралась с силами. Побежали...
        И вот, взявшись за руки, они понеслись прочь от плазменного вихря. Легко, словно пушинки, взмывали они на кристаллы, а потом перепрыгивали через огненные озёра и реки.
        Наконец вихрь отстал от них.
        Но Кристиан не останавливался, он даже не переходил на шаг. Он из всех сил бежал вперёд, он вновь и вновь перепрыгивал через встававшие на его пути кристаллы. И такой способ передвижения казался ему вполне естественным.
        Ну а Несса не делала ему никаких замечаний, и, когда он взглянул на неё, то даже улыбнулась.
        Тогда Кристиан выкрикнул:
        -- Сегодня такой прекрасный день! Сегодня вместило в себя такие яркие события! Сегодня я не только тебя встретил, а ещё нашёл пламень Белой звезды!
        И вот тогда Несса остановилась. И это была такая резкая остановка, что Кристиан не удержался на ногах, а перевернулся через голову, и впервые за долгое время упал неловко - упал на колени, и сильно ими ударился.
        А вот Несса, которая недавно казалась такой слабой и израненной, теперь твёрдо стояла на ногах, и пристально глядела своими хищными глазами на Кристиана.
        -- Вы нашли Белую звезду? - вкрадчиво спросила она.
        И Кристиан вспомнил о тех предупреждениях, которые делал ему Измаил. Но тут же с негодованием к самому себе отогнал Кристиан эти мысли. Разве же могла быть эта прелестная девушка посланцем зла?
        Не вставая с коленей, и глядя в её страшные тёмные глаза, он произнёс:
        -- Да - именно сегодня. Три года пробивался я к этому светочу. Ну а старец Измаил посвятил этому всю свою жизнь...
        И вновь они начали стремительное движение. Теперь уже Несса бежала впереди, и тащила Кристиана за руку, а он только указывал, куда им надо направляться.
        В голосе девушки чувствовалось большое любопытство:
        -- Ты говоришь про Измаила, он что - очень старый?
        -- Ага, - кивнул Кристиан.
        -- И что же, кроме его и тебя, никого на этой планете нет?
        -- Никого нет, но, смею заверить: тебе у нас понравится.
        -- Я не сомневаюсь, - ответила Несса.
        
        
        
        
        
        Глава V
        СТРАСТЬ И ВРАЖДА
        
        Вот, наконец, они подошли к огромному кристаллу, под которым находились каменные залы, и глубочайшая на этой планете шахта.
        Молодые добежали до ведущих вниз ступеней, и начали спускаться по ним уже медленно. Шедший впереди Кристиан говорил:
        -- Сейчас я представлю тебя Измаилу, и я уверен - вы очень друг другу понравитесь. Ну а также я покажу тебе Белую звезду!
        Последние слова он произнёс с особой торжественностью, так как очень ему хотелось похвалиться перед этой красавицей тем, что он такой вот герой, добыл из недр планету эту красотищу. И он даже думал, что самым естественным было бы подарить Белую звезду Нессе.
        И, как только они вошли в залу, он закричал:
        -- Учитель, вы только посмотрите, кого я привёл!
        И Кристиан увидел, что Измаил сидит за столом на том же самом месте, где он видел его в последний раз, и вот только Белой звезды нигде не было видно. Старец безмолвствовал:
        Раздосадованный Кристиан выкрикнул:
        -- Ну и зачем же вы убрали Белую звезду?!
        По прежнему безмолвный, Измаил поднялся из-за стола, и, опираясь на свой увенчанный многогранным брильянтом посох, распрямил грудь, и внимательно посмотрел на Нессу.
        И вот они остановились друг напротив друга. Не более пяти шагов разделяли их. С одной стороны стоял Измаил, а с другой - Кристиан и Несса.
        Кристиан, стараясь не замечать мрачности старца, говорил всё тем же возбуждённым, громким голосом:
        -- Вот видите, кого я привёл! Правда, она прекрасна?
        -- Да, я вижу, кого ты привёл, - негромким, но очень сосредоточенным голосом ответил Измаил.
        Только теперь Кристиан заметил, что его старый учитель и молодая красавица неотрывно смотрят друг другу в глаза. А ещё Кристиан почувствовал потоки энергии, которые метались между ними. И это была такая мощь, от которой у Кристиана волосы на голове стали дыбом.
        И вдруг Несса с такой силой сжала руку Кристиана, что он вскрикнул, скривился, и едва не упал на пол.
        На какое-то мгновенье он испугался той жуткой тёмной силы, от которой не было спасения, но вот оказалось, что Несса уже вновь на него смотрит, и глаза у неё ни тёмные, ни хищные, а такие тёплые и ласковые, что зародившиеся было подозрения оставили Кристиана. Он сказал ей:
        -- Извини, - и тут почувствовал раздражение к Измаилу, который оказался таким негостеприимным.
        Юноша обернулся к старцу, и выкрикнул запальчиво:
        -- Вы хотя бы покушать нашей гостье предложили! Ведь она издалёка прибыла, и путь её был очень тяжёлым!
        Измаил ответил:
        -- О да, наша гостья действительно прибыла издалека. Вот только вопрос: нужна ли для Её организма наша еда?
        -- Отчего же не нужна? - улыбнулась, глядя на Кристиана, Несса. - Я бы не отказалась покушать, если, конечно, этим не разорю вас.
        Старец кивнул на камин, и молвил:
        -- Еда там.
        Затем он повернулся, и пошёл к выходу. Но Кристиан окрикнул его:
        -- Эй, так как же насчёт Белой звезды?! Неужели вы считаете, что Несса не достойна владеть этим Сокровищем?!
        На это Измаил ответил:
        -- Кто будет владеть Белой звездой решат тяжкие испытания...
        А потом, уже возле самого выхода, неожиданно проговорил:
        -- Неужели ты настолько слеп, Кристиан?! - и вышел.
        Самые разные, сильные чувства обуревали Кристиана. Он повернулся к Нессе, и произнёс:
        -- Ты не обращай на него внимания. Он - старый человек... А сегодня он просто говорит какие-то глупости... Слушать нечего! Да ещё, к тому же и Белую звезду куда-то спрятал... Ну ничего, ты её ещё обязательно увидишь.
        -- Надеюсь, - обворожительно улыбнулась Несса.
        И вот она уселась за стол, а Кристиан начал хлопотать возле камина: он доставал оттуда подогретые кушанья, и расставлял их перед девушкой. Пожалуй, он даже и перестарался: достал столько еды, что ни один, даже и самый голодный человек не съел бы столько.
        Но Несса его не останавливала. Она быстро ела, и всё смотрела своими внимательными, тёмными глазами на юношу.
        Наконец, Кристиан поставил перед ней кувшин с выжатым из корней кристаллического растения постоянно пузырящимся, густым напитком светло-жёлтого цвета, и сам уселся на скамейку в нескольких шагах от неё...
        Несса всё ела и ела, а Кристиану не казалось странным, что она поглощает столько еды.
        Но вот девушка молвила:
        -- Ну а куда же, по твоему, Измаил мог спрятать Белую звезду?
        Кристиан пожал плечами, и ответил:
        -- Понятия не имею. Столько здесь живу, но, конечно же, не знаю, всех местных тайников. Только вот ума не приложу, зачем он это сделал? Неужели он тебе не доверяет?..
        -- Ладно. Ничего страшного, - вздохнула Несса.
        Но именно от этого вздоха Кристиан почувствовал, что он непременно должен показать Белую звезду Нессе.
        Наконец все кушанья были поглощены Нессой. Она легко вспорхнула из-за стола, и показалась такой лёгкой и изящной, будто бы и не ела ничего.
        Она потянулась, и сказала:
        -- Ну что, Кристиан, накормил ты меня и напоил, а теперь мне хочется немного поспать...
        -- Да-да, конечно же! - поспешно вздохнул Кристиан.
        Он отвёл её к своей кровати и проговорил смущённо:
        -- Вот, можешь здесь располагаться. Вот и занавеска - можешь задёрнуть её, и никто тебя не увидит.
        -- Ну а ты разве не хочешь немного поспать? - спросила Несса, и уже сидя на кровати Кристиана так изящно и заманчиво выгнулась, что юноша зарделся.
        И Кристиан ответил:
        -- Но ведь там будешь спать ты.
        -- Ничего. Я посторонюсь. Уверяю, на кровати нам хватит места...
        Юноша зарделся ещё больше, и пробормотал сбивчиво:
        -- Спасибо за предложения... Я... обязательно... чуточку попозже... в другой раз... извини...
        Он резким рывком задёрнул занавеску, и буквально выбежал из залы. Но уже в галерее с гробницами пошёл медленнее и, наконец, уселся на лавке. Уставился на растущие в оранжереи цветы, но он не видел их. Прелестный лик Нессы, а ещё больше - её ладное, так чётко обрисованное под её тёмной, облегающей одеждой, тело, стояли перед его глазами. Сердце Кристиана билось часто-часто, и он корил себя:
        "Болван! Безмозглый идиот! Упустил такой шанс. Мог бы согласиться на её предложение, и тогда бы лежал сейчас в её сладких объятиях. Дурацкая, никому не нужная застенчивость!"
        И тогда он услышал голос Измаила:
        -- Кристиан, я пришёл, чтобы передать тебе оружие.
        Кристиан порывисто обернулся, и недоумённо уставился на своего учителя, который уселся рядом с ним на скамейку.
        Юноша вскочил, и уже хотел высказать всё что он думает о том, что Измаил вздумал спрятать Белую звезду.
        Но он так и не успел ничего сказать, потому что вдруг старец схватил его за запястье правой руки, и такой сильной была его хватка, что Кристиан уже не мог высвободиться.
        Измаил держал его своей правой рукой, а в левой его руке неожиданно появился длинный клинок, который весь, от рукоятки и до заострённого наконечника сиял слепящим белым светом.
        И старец проговорил:
        -- Не бойся, Кристиан...
        -- Отпустите меня, немедленно! - прохрипел, пытаясь высвободится юноша.
        Ему подумалось, что старец лишился рассудка, и хочет его зарезать. Но голос Измаила звучал, как успокаивающее зелье:
        -- Не бойся, Кристиан. Так надо...
        Юноша действительно успокоился, но только до того мгновенья, когда лезвие прикоснулось к его ладони. Тогда Кристиану показалось, что плазма, от которой он убегал, всё-таки настигла его. Страшная, прожигающая боль впилась в ладонь, и отдалась в сердце. И Кристиан закричал от боли. Он ещё раз попытался вырваться, но Измаил всё ещё удерживал его, и говорил:
        -- Ведь я учил тебя переносить боль. Так чего же ты? Терпи, Кристиан...
        Округлившимися глазами из которых текли слёзы, глядел Кристиан на то, как ослепительное лезвие всё глубже погружается в его ладонь.
        Он знал, что лезвие уже должно было прорезать его ладонь насквозь и выйти с другой стороны, но этого не происходило. Он чувствовал, как этот невыносимый пламень изгибается внутри его руки, обвивается вокруг кости, продвигается вверх, к локтю.
        От совершенно невыносимой боли, страшный вопль вырвался из Кристиана, он порывисто изогнулся назад, и затрещали кости в его позвоночнике. Слепящий белый свет полыхнул в его глазах, а сразу же вслед затем нахлынула тьма...
        
        * * *
        
        Кристиан очнулся сидящем на той же самой скамейке в галерее. А Измаил сидел напротив него, и смотрел на окружённые изумрудными отсветами дневного светила растения.
        Юноша посмотрел на ладонь своей правой руки. Никаких следов от белого лезвия там не осталось. Также не чувствовал он ни боли, ни слабости. Но всё же в душе его пылало гневное, тёмное чувство. Он вскочил и выкрикнул запальчиво:
        -- Вы хотели меня убить!
        -- Кристиан. Я просто дал тебе оружие, которое поможет тебе в борьбе с Ней.
        -- Вы говорите про Нессу?
        -- Если Она назвала себя таким именем этом, то да. И Кристиан, я прошу, выслушай меня...
        Но Кристиан ничего не хотел слушать. Стремительно пошёл он по коридору, а в голове его билась мысль: "Всё-таки старик сошёл с ума! Он сам не знает, что говорит..."
        А вслед ему неслись слова Измаила:
        -- Прошу, береги оружие. Оно очень поможет в борьбе...
        
        * * *
        
        Кристиан не помнил, где он провел последующие два часа. Кажется, он стремительно шагал по подземным залам, а иногда переходил на бег. А когда он останавливался, то неистовые вопли подымались из глубин его груди. В общем, он вёл себя как безумец, но не замечал этого. Кровь его кипела, и думал он только о Нессе...
        Но вот уже в совсем поздний час вновь оказался он в той галерее, где в последний раз виделся с Измаилом. Наконец-то Кристиан устал, шёл он медленно, понурив плечи, и думал, что подойдёт к кровати, на которой спала Несса, и свернётся калачиком возле неё на коврике. Будет спать там до утра, словно верный пёс.
        И тут какие-то непонятные звуки заставили его остановиться, прислушаться...
        Да - теперь уже не оставалось никаких сомнений, что это звенела сталь.
        "Сталь?" - устало подумал он: "Почему же здесь такой звон? Разве же это поле древнего сражения, где скрещивались клинки? Да и кто здесь может сражаться? Ведь не Измаил же с Нессой..."
        Последняя мысль показалась Кристиану настолько абсурдной, что он даже усмехнулся. Но он сделал ещё несколько шагов вперёд, и звон усилился.
        Вот он заглянул в то единственное в галерее помещение, стоявший в котором каменный гроб пустовал, так как был предназначен для Измаила. И увидел юноша, что теперь возле этого гроба сражаются на мечах Измаил, и... Несса.
        Кристиан замер, и не двигался. Он видел, что из-под одеяний старца, и из глаз его, и даже из волос исходит беловатое свечение; в то время как Несса была средоточием мрака, и тёмные тени клубились вокруг её фигуры. Невозможно было увидеть всю её сразу, но казалось, что где-то там, во мраке, превращается она в тёмную, изгибистую змею.
        В руке у Измаила был светлый меч, а Несса, сжимала совершенно чёрный клинок. Орудия эти казались не выкованными на наковальне материальными предметами, а трещинами в пространстве, ведущими в бездну света, и в бездну тьмы.
        И движения Нессы, и движения Измаила были настолько стремительными, что Кристиан едва успевал за ними уследить. Били они друг в друга с превеликой силой, но каждый такой выпад всякий раз отражался.
        Больше, всё-таки, нападала Несса. Её частые удары так и сыпались на Измаила, и старец вынужден был медленно и маленькими шажками отступать к гробу.
        Пульс Кристиана участился. Неслись лихорадочные мысли: "Нет, нет - этого просто не может быть. Это всё кошмарный сон..."
        Вот он вытянул вперёд дрожащие руки, и шагнул в помещение. Он намеривался схватить два этих морока, и разорвать их в клочья, затем, чтобы проснуться в светлом мире. Но при самом входе он споткнулся о порог и начал падать. Ему показалось, что пол раскрывается перед ним, и он падает в кипящую пламенем бездну. Хотел закричать, но не смог...
        
        * * *
        
        Кристиан очнулся, и тут же почувствовал острую головную боль. Поднёс руки к вискам, но и руки его оказались слабыми, а пальцы дрожали.
        Он видел продолбленные в недрах туннели, он видел изумрудную магму, которая текла в этих кристаллических стенах, но всё это двоилось и троилось перед его глазами. И хотя никогда прежде Кристиан не испытывал похмелья, чувство было именно таким, как после жестокой пьянки.
        Вдруг мягкая, тёплая ладонь прильнула к его затылку, и помогла приподняться.
        Он увидел Нессу, которая казалась больше обычного бледной. Она очень мило улыбалась, но глаза её были совершенно тёмными. Взглянул в эти глаза Кристиан, и ему показалось, что он глядит в космическую чёрную дыру...
        Теперь он смотрел уже на подбородок Нессы и спрашивал:
        -- Что случилось?
        -- Я не знаю, - вздохнув, отвечала она. - Просто среди ночи я почувствовала волнение. Наверное, мне как-то передалось то, что ты попал в беду. Я спустилась в подземелья и нашла тебя здесь. Должно быть, ты споткнулся, упал и ударился головой...
        -- Да, может быть, - медленно проговорил Кристиан. - Мне действительно помнится, будто я бегал по этим туннелям. Кровь моя кипела, я едва ли соображал, что делаю, а потом...
        Тут Кристиан резко оборвался, и напряжённо посмотрел на Нессу.
        -- Так что же было потом? - вкрадчиво спросила она.
        -- Потом я видел, как ты и старец Измаил сражались на мечах.
        -- Что? - переспросила, смущённо улыбнувшись, Несса.
        И тут Кристиан решил, что он говорит полный бред, и поспешно стал заверять Нессу:
        -- Не слушай меня. Конечно, этого не могло быть. Наверное, я уже ударился и лежал здесь. Вот тогда мне и привиделся этот бред.
        -- Конечно, этого не могло быть, - заверила его Несса. - С чего бы это мне драться на мечах с Измаилом. Да и откуда у нас мечи?
        Кристиан перевалился на колени, и так стоял напротив Нессы, которая тоже стояла перед ним на коленях.
        Они находились так близко друг от друга, что юноша чувствовал её жаркое и страстное дыхание. Он говорил:
        -- Конечно. И ещё мне привиделось... или даже не знаю... Как же мне это могло привидится, если это было ещё до того, как я в подземелья побежал...
        -- Так что же тебе привиделось?
        -- Будто Измаил воткнул в мою ладонь сияющий клинок. Он погрузился в мою руку. Мне было так больно! Я даже кричал от боли. А потом на моей ладони не осталось никаких следов. Ну не правда ли - это тоже бред?
        Кристиан был уверен, что Несса ответить, что - да, и это ему привиделось. Но, против ожиданий, по мере того, как он рассказывал, Несса всё больше напрягалась. И вот уже показалось Кристиану, что её тело превратилось в напряжённую до предела тетиву лука.
        Вдруг она проговорила ещё незнакомым юноше властным голосом:
        -- А ну-ка покажи мне свою ладонь!
        Кристиан безропотно протянул к ней свою правую ладонь. Несса перехватила его за запястье, и поднесла ладонь к самому своему лицу. С вниманием вглядывалась она в неё, хотя юноше казалось, что никаких следов от клинка там нет.
        Но вот Несса проговорила громко:
        -- Это в тебе!
        -- Что "во мне"? - встрепенулся Кристиан.
        И тогда Несса отпустила его ладонь, но приблизила своё милое личико к его лицу, и заговорила сладким, вкрадчивым шёпотом:
        -- Дорогой мой Кристиан, готов ли ты меня выслушать?
        -- О да, конечно же. Я весь внимание...
        Юноша любовался чертами её лица, и вот только в глаза её тёмные старался случайно не заглянуть. И вот, что говорила Несса:
        -- Что касается клинка, то это действительно было. И клинок этот сейчас в тебе...
        Кристиан содрогнулся, а Несса продолжала:
        -- Да. Клинок в тебе, и добра от него не жди. Как клещ прицепился он к тебе, и будет высасывать из тебя силы как физические, так и духовные...
        -- Но Измаил... Ведь это он дал мне клинок... Быть может, он вёл себя в последнее время странновато, но ведь не стал бы он желать мне зла. Он ведь всегда мне помогал, был моим наставником...
        -- Так неужели ты не доверяешь мне? - всё тем же вкрадчивым и ласковым голоском прошептала Несса.
        -- Нет-нет, что ты! Как ты могла подумать... Конечно же, я тебе полностью доверяю, - говорил Кристиан.
        -- Ну а тогда вспомни-ка. Ведь после того, как клинок попал в тебя, ты начал словно безумный метаться по подземельям, и, наконец, упал здесь. У тебя начался бред, и ты видел страшные вещи...
        -- Да-да, я понимаю. Но всё же... Измаил... Зачем он пожелал мне зла?
        Тогда Несса приблизилась к Кристиану так близко, что он уже и лица её не мог видеть, а только слышал вкрадчивый, и такой милый шёпот у самого своего уха:
        -- Дорогой Кристиан, неужели ты не понимаешь, что из-за чрезмерных волнений Измаил делает очень странные вещи? Он хочет тебе только добра, но обращается словно с какой-то мраморной статуей. Ну вот скажи: разве же можно погружать в плоть живого человека огненный клинок?
        И Кристиану казалось, что слова Нессы наполнены такой правдой, что тут и сомневаться не в чем. Ну, конечно же - Измаил просто переволновался, и делал странные вещи.
        Кристиан говорил:
        -- Просто в последнее время Измаил слишком много думал о пришествии каких-то жутких гостей, которые захотели бы отнять у нас Белую звезду. Ты уж извини, но он наверное и тебя принял за посланницу зла...
        Девушка глубоко и ласково вздохнула где-то возле самого его уха, и прошептала:
        -- Ну да ладно. Не будет больше об этом. А лучше подумаем, как извлечь из тебя огненный клинок.
        -- А ты знаешь какой-нибудь способ?
        -- О, да..., - шепнула Несса, и вдруг легонько укусила Кристиана за ухо, и зашептала. - Ты такой милый, такой хороший. Правда, я никогда не встречала таких хорошеньких, как ты...
        У Кристиана закружилась голова, но это было очень приятное головокружение.
        А Несса всё шептала:
        -- Я действительно знаю способ, как извлечь из тебя огненный клинок. И это очень приятный способ...
        Она легонько толкнула его ладонями в грудь, и Кристиан откинулся назад. Юноша ударился бы затылком об кристальный пол, но Несса успела выставить свои запястья так, что Кристиан упал на них, словно на подушку.
        Теперь девушка сидела на нём. Она так крепко обхватила его бёдрами, что он не смог бы вырваться. Но он и не хотел никуда вырываться. Происходящее казалось ему самым чудесным во всей его жизни.
        Не столь уж давние восторги от того, что удалось пробить кристальную стену, и дотронуться до Белой звезды казались теперь такими далёкими, ненужными...
        Вот Несса молвила:
        -- Ну и что же ты не действуешь? Ну, подними руки...
        Кристиан безропотно приподнял руки, ну а Несса давала ему указания:
        -- Так. Выше. Да-да. Вот так. К шее моей поднеси. Вот а теперь пониже... Ха-ха... Ты такой забавный. Дотронься до пуговицы...
        Только юноша дотронулся до пуговицы, расположенной где-то в черноте под её подбородком, как вся одежда Нессы начала съёживаться и исчезать, обнажая её нагое тело.
        После исчезнувшей темной одежды, тело поразило Кристиана своей белизной, своей непохожестью на всё то, что ему доводилось видеть прежде.
        -- Нравится? - спросила Несса.
        Кристиан хотел что-то ответить, но у него перехватило дыхание, и он смог только застонать.
        Этот стон вызвал у Нессы новый приступ смеха. Всё ещё смеясь, она сказала:
        -- Ты только ничего не бойся, глупыш!
        А после этого хищным зверем зарычала, и начала срывать с Кристиана одежду. Сладкие волны боли и наслаждения носились по телу юноши. Когда Несса рвала с него одежду, то на теле его оставались кровоточащие царапины, но когда она дотрагивалась до него своими жаркими грудями и бёдрами, наслаждение поглощало боль...
        Не прошло и тридцати секунд, а от всей одежды юноши остались только смятые обрывки, а он уже был обвит, и сжат в сладчайших объятиях обнажённой Нессы. Она так плотно обхватывала своими конечностями его тело, что у Кристиана трещали кости...
        Стремительное движение слипшихся, но жаждущих проникнуть как можно дальше друг в друга молодых, сильных тел... Вместе с наслаждением, чувствовал Кристиан и жгучую боль. Казалось, будто сотни огненных жучков продвигались по его костям, по венам, по мускулам. И весь этот пламень скапливался там, внизу, в готовой хлынуть в Нессу жидкости.
        И вдруг взмокшая Несса выпустила его, колесом выгнулась назад, и заорала невыносимо громкое и жуткое, нечеловеческое: "А-А-А-А!!!". Одновременно с началом этого вопля внутренний пламень хлынул через наиболее возбуждённый орган Кристиана в неё. Проходили мгновенья, пламень перетекал, а Несса всё заходилось в своём страшном вопле.
        Лучи белого света хлынули из её рта, и из поднятых к потолку расширившихся глаз. Этот свет проник внутрь кристальных стен, и тысячекратно отражаясь в пронизывающих эти стены микротрещинах начал преображать изумрудную магму в нечто багровое...
        И вдруг вопль прекратился. Обнажённая Несса быстро поднялась с Кристиана, который теперь так ослаб, что даже и самые незначительные движения руками и ногами давались ему с большим трудом.
        Он боролся с глубоким сном, который наваливался на него тяжкими волнами, и обещал быть долгим-долгим...
        Голая Несса пошла вверх по багровому коридору. Сделав неимоверное усилие, юноша перевернулся на спину, приподнялся на локтях и окрикнул её. Но Несса даже не повернулась, а уходила прочь. И вот её уже не стало...
        Чувство эйфории сменилось чувством горечи. И теперь казалось Кристиану, что он потерял что-то очень важное. И эта потеря казалась ему такой значимой и такой невосполнимой, что в его глазах выступили слёзы...
        Между тем, нарастал жар. Преображённая в багровый цвет магма, которая протекала в стенах, постепенно разгоралась всё ярче; а в некоторых местах уже вздымался от пола дым.
        Эта всё возрастающая боль подгоняла, словно плетью била. И вот Кристиан, скрипя зубами, встал сначала на колени, а потом и в полный рост поднялся.
        Он сделал несколько шагов в ту сторону, куда ушла Несса, и тут на потолке набухла, и с громким шипеньем упала на то место, где он только что лежал алая капля. Колющий жар от этой единственной капли словно бы длинными иглами впился в Кристиана. Он застонал и, покачиваясь, сначала пошёл, а потом и побежал по коридору.
        Позади него все ярче разгоралось алое свечение. Кристальные стены уже не выдерживали страшного жара, и лопались. Сзади доносился рёв - там неистовствовала, выбиваясь из стен, раскалённая магма.
        И вот измученный, обнажённый Кристиан выскочил в ту залу, где должен был находится подъёмник на верхние уровни.
        Но подъёмника уже не было!
        На сотни метров вверх уходил туннель - это были гладко выточенные стены древнего вулканического жерла; и там, в сотнях метрах над ним остановилась поднявшая Нессу платформу.
        Да - Кристиану было очень жарко, он испытывал физическую боль; но сильнее была боль душевная. Та девушка, которой он подарил первую свою любовь, предала его. Ему очень не хотелось верить в это, и он пытался найти какие-то оправдания для Нессы. Но все эти оправдания казались такими нелепыми!
        Глухой стон вырвался из его груди, и одновременно стены и своды содрогнулись; сразу из нескольких алеющих коридоров раздался звон и стремительно нарастающий клёкот. Алая магма неслась на Кристиана!
        Он бросился к шахте.
        Там на двух противоположных стенах были закреплены металлические лестницы. Как-то раз в одну из тренировок Измаил дал Кристиану задание подняться по одной из этих лестниц в самое короткое время. И тогда юноша в течении десяти минут поднялся на несколько сот метров.
        Но теперь и такой подъём оказался бы слишком медленным. Слепящая самыми яркими оттенками алого магма стремительно приближалась.
        И вот Кристиан поднялся на несколько ступеней. На мгновенье закрыл глаза, сконцентрировался... Увидел в своих венах не прежнюю изумрудную, а эту - неистовую магму, и прыгнул. Он сразу взлетел на десять метров, и перелетел к противоположной стене. Там ухватился руками за ступень, вновь сконцентрировался, и вновь взвился на десяток метров к противоположной стене, к противоположной лестнице...
        И всё же слишком быстро напирала снизу магма. Клокотала, выбрасывала огненные вихри, пузырилась, затапливала судорожно дрожащую шахту...
        Кристиан совершал всё новые и новые прыжки. Уже не на десять, а на пятнадцать, а то и на двадцать метров взмывал он; и, только прикоснувшись к лестнице, тут же вновь отталкивался, и вновь летел...
        Но вот от особенно сильного подземного толчка шахта передёрнулась так, что совершивший очередной прыжок Кристиан немного промахнулся, и повис, ухватившись за самый край ступени на одной руке. Сверху посыпались крупные кристаллические глыбы, и от одной из них Кристиану едва удалось увернуться.
        Часть лестницы наверху была разрушена!
        Не было время примеряться к новому прыжку. Вообще - ни на что не было времени. Хищным зверем ревела настигающая плазма.
        И вот Кристиан прыгнул.
        Одной рукой ему удалось ухватиться за только что образовавшийся копьеобразный выступ, а ногу - впихнуть в выемку. Тут же он высвободил ногу, оттолкнулся руками и вновь взвился на многие метры вверх; и ухватился за лестницу...
        Дальше уже не надо было прыгать. Прямо над ним сияла в алых отсветах подъёмная платформа. К счастью в нижней её части находился люк, который и начал отвинчивать обливающийся потом, обнажённый Кристиан.
        Наконец люк открылся, и Кристиан, вытянув вверх руки, ухватился ими за накалившийся уже пол платформы, рывком подтянулся, и встал на ноги.
        Прямо перед ним сидел каменный, трёхглавый лев, и, как показалось юноше, он увидел в его изумрудный глазах неодобрение. Затем Кристиан взглянул вниз, через открытый люк, и увидел, что магма замедлила своё наступление, но кипит и брызжет огненными языками всё так же неистово.
        Кристиан побежал по каменным, дрожащим от глубинных судорог коридорам, и вскоре оказался в галерее с усыпальницами.
        Остановился он возле того помещения, где видел поединок Измаила и Нессы. Был ли тот поединок только его бредом или же и реальностью, Кристиан не знал.
        Но он увидел, что теперь из проделанного в противоположной стене окошка ниспадает прямо на гроб поток спокойного, белого сияния. Нечто запредельное, пришедшее из мира снов чувствовалось в этом месте...
        На скамейке возле входа Кристиан увидел новую одежду, и быстро облачившись в неё, подошёл к каменному гробу. Прежде этот, предназначенный для Измаила гроб был открытым, а тяжёлая крышка стояла, прислонённая к его боку. Теперь крышка закрывала гроб. Кристиан оглянулся. Он ещё надеялся увидеть своего учителя, но только белый свет он увидел. Тишина и спокойная прохлада обвивали юношу...
        И вот он начал отодвигать крышку с гроба, а про себя молился: "Только бы гроб оказался пустым. Только бы Измаил окрикнул меня сзади. Спросил бы, быть может и гневно: "Что ты здесь делаешь?!". Тогда бы я рухнул перед ним на колени, и попросил бы прощение за своё глупое, недостойное поведение..."
        Но уже видел Кристиан, что из гроба вздымается белое сияние; и уже догадывался, что там увидит.
        Когда крышка оказалась отодвинутой наполовину, Кристиан остановился. В гробу лежал, излучая белое свечение, ставший кристаллом Измаил. Руки старца были сложены на груди, и сжимал он в них светоносный клинок. Но лик покойного словно бы помолодел, разгладились морщины, безмятежное спокойствие и тихое счастье беспрерывно излучал он.
        Не веря в возможность ответа, Кристиан стал звать своего учителя. И вдруг кристальные глаза приоткрылись и хлынувший из них свет затрепетал в голове Кристиана словами:
        "Мне ведомо, что случилось в последние часы. Ты совершил страшный проступок, и теперь белый пламень попал в тело нашего врага - Нессы".
        И Кристиан заговорил громко, хотя достаточно было просто думать и чувствовать:
        -- Теперь я знаю, что был глуп! Страсть ослепила меня, и я забыл о всех ваших предупреждения. Но теперь я понимаю: Несса - это действительно наш враг. Она оставила меня внизу, она думала, что я погибну...
        "Я тоже совершил глупость, Кристиан. Я должен был предупредить тебя, что белый клинок, который я растворил в твоей крови, ты должен хранить как самое дорогое сокровище. Но ты слишком поспешно убежал от меня, а потом у меня уже не было времени повидаться с тобой, потому что на меня напала Несса".
        -- Так, стало быть, тот поединок на мечах, который я видел, всё же не был моим бредом?
        "Нет. Мы действительно сошлись с Нессой в жаркой схватке. Сначала мы сражались в большой зале. Потом перешли в галерею и, наконец, она загнала меня в это помещение... Она была сильнее меня, она напирала, она исходила тьмою и злобой, и требовала, чтобы я отдал ей Белую звезду. Потом появился ты. Краем глаза я увидел твоё падающее у порога тело, обернулся... Этим мгновеньем и воспользовалась Несса. Нанесённый ей удар был смертельным для моего тела. Потом она оставила меня здесь, а тебя подхватила и понесла вниз... Ну а сейчас ты, Кристиан должен бежать. Поднимись на поверхность, и поспеши в южном направлении".
        -- Но я вас здесь не оставлю! - воскликнул Кристиан.
        "Что ты здесь не оставишь? Опустевшие залы? Гробницы? Эту алмазную статую, над которой ты сейчас склонился? Или ты думаешь, что оставишь здесь меня? Но ведь я - настоящий я, тебя не оставлю. Я последую за тобой".
        -- И всё же...
        "Беги, Кристиан! Беги! Магма наступает!"
        -- Нет, подождите, учитель! Ведь сначала я должен взять Белую звезду. Вы только скажите, где её спрятали?
        "Кристиан, неужели ты так ещё и не догадался?"
        -- Нет. А о чём я должен был догадаться?
        "Тот белый клинок, которым я одарил тебя - действительно был лучшим оружием против Нессы. Один удар в её сердце навсегда мог избавить нас от неё. Тот клинок - это была преображённая Белая звезда"
        -- Что?! - вскричал, отдёрнувшись назад, Кристиан.
        "Да. Это была Белая звезда. И во время соития её вобрала в себя Несса. Именно поэтому она и оставила тебя так быстро".
        -- Но её надо догнать! Остановить! Немедленно! У-у, воровка! - запальчиво и гневно выкрикивал, размахивая кулаками Кристиан.
        Но спокойствием обвевал его голос Измаила:
        "Не горячись. Ты и так сделал достаточно поспешных и глупых вещей. Нессу сейчас тебе уже не догнать. И хотя мой меч не сравнится с тем мечом, который ты потерял, всё же возьми его!"
        И кристальная пальцы Измаила разжались. Он выпустил клинок, который тут же перекочевал в руки Кристиана. От оружия этого исходило такое тепло, будто было оно живым.
        И вот резкими повелительными нотами прозвучал в голове юноши голос Измаила:
        "Беги! Это приказ!"
        И Кристиан побежал. Он выскочил в галерею, и обнаружил, что обожженные растения в галерее неистово извиваются и шипят, а из трещин в почве выбивается алый пар.
        А ещё яркие алые отсветы вырывались из всех ведущих вниз проходов. Все стены сотрясались, расходились трещинами, колонны в галерее трещали, кривились, а сверху падали тяжеленные глыбы.
        После той тишины, которая царила возле гроба Измаила, Кристиан едва не оглох.
        Но он уже мчался прочь из этих гибнущих коридоров. Он почти летел через залы, и, перепрыгивая сразу через несколько ступеней, поднимался по лестницам.
        С проворством дикой кошки увёртывался он от падающих с потолка глыб; словно горная серна перепрыгивал он через открывающиеся под его ногами многометровые трещины, но при этом испытывал щемящую сердце грусть. Ведь он покидал те места, где прошла его романтическая, столь многими открытиями наполненная юность.
        Вот и последняя и самая высокая лестница. С потолка сорвалась и быстро покатилась вниз, страшно грохоча и сокрушая ступени многотонная каменная глыба. Кристиан не останавливался. Он бросился навстречу этой глыбе, замахнулся сияющим клинком, и нанёс титанический удар, от которого глыба распалась на две гладко разрезанные половины.
        
        * * *
        
        И вот Кристиан на поверхности. Он отбежал ещё на несколько сот метров от того места, где почва дыбилась гейзерами алой магмы, и там пошёл уже спокойнее.
        Вдруг сильный трескучий звук привлёк его внимание. Он обернулся, и увидел, как из-за кристаллических холмов взвилась к предрассветному, светло-изумрудному небу багровая нить.
        И юноша проговорил:
        -- Ведь это Несса улетела. Правда, учитель?
        Голос Измаила был очень тихим. Казалось, что он пришёл из далёкого-далёка:
        "Кристиан, верь своему сердцу. Да - это Несса покинула Каулдрон..."
        -- Но что мне теперь делать?!
        И вновь этот тихий, отдалённый голос:
        "Иди на юг. Там, в серебряной пустыне взойди на гору, и освободи от накипи фиолетовую сферу"
        -- А что дальше?
        "Эта сфера излучает Y-лучи, который мгновенно распространяются по гравити-каналам. Просто закрывай её и вновь открывай, чтобы в космос понеслись сигналы "SOS". Но не забудь о медитации. Пусть тело твоё уподобится алмазу. Только тогда не распадёшься ты на атомы. Ведь столь концентрированные Y-лучи смертоносны для человеческого тела.
        -- Хорошо. Я так и сделаю. Но ведь вы не оставите меня, да? Вы будете давать мне советы, по мере моего продвижения на юг?
        "Нет, Кристиан. Со временем наше общение станет всё более редким. И только в самых исключительных случаях я буду являться тебе. Просто верь своему сердцу, и помни, что ты должен найти Нессу и вернуть Белую звезду".
        
        
        
        
        
        Глава VI
        ВОЗВРАЩЕНИЕ
        
        Если бы космический челнок с четырнадцатилетним Кристианом потерпел крушение на несколько сот километров южнее, то у мальчишки не было бы никаких шансов выжить не только потому, что он не встретил бы тогда Измаила, но и потому, что он умер бы от страшного жара.
        Это был ещё не экватор, но воздух в дневное время раскалялся в этих местах до сотни градусов по Цельсию. Из шипящей почвы вырывались тонкие языки удушливого, сернистого дыма; а из многочисленных, пусть и невысоких вулканов стекала вязкая, но ещё добавляющая жара лава.
        Разумнее было бы двигаться по этим раскалённым пространствам ночью, когда температура опускалась до плюс сорока по Цельсию. И Кристиан действительно бежал на юг ночами. Но так как он очень торопился, то передвигался и днём, в стоградусное пекло.
        Он пребывал в постоянном медитативном напряжении. Он ткал вокруг своего тела тончайший панцирь. И хотя этот панцирь был призрачным, но всё же защищал юношу от воздействия жара и ядовитых паров. Кристиан понимал, что стоит ему хотя бы на секунду ослабить это волевое напряжение и он будет обожжён, или, быть может, даже сразу погибнет...
        Но он ухмылкой отгонял мрачные мысли, и продолжал своё стремительное продвижение.
        Клинок Измаила он закрепил на поясе так, что он не мешался ему даже и при самых отчаянных, головокружительных прыжках. А в карманах его тёмно-зелёного одеяния нашлись питательные и содержащие достаточно влаги лепёшки из местных растений. Такое уж у этих лепешек было свойство, что они не портились и в такую сильную жару.
        Ну а что касается горы, вершина которой была его целью, то Кристиан увидел её ещё за несколько дней до того, как добрался до её подножья. Это была исполинская колонна нескольких километров в толщину и нескольких километров в высоту, с совершенно отвесными. И хотя со стороны она казалась совершенно непреступной, Кристиан нисколько не смутился и не замедлил своего бега, так как знал, что, либо доберётся до вершины, либо погибнет. В любом случае, ближайшие дни должны были всё решить.
        
        * * *
        
        Вот и подножие горы.
        Кристиан начал восхождение по той же методике, по которой он спасался от магмы в шахте. Он совершал многометровые прыжки, и цеплялся за самые незначительные выступы на отвесной поверхности.
        Когда он поднялся уже на несколько сот метров, то, в очередной раз подпрыгнув, не смог ни за что ухватиться, и, проскрипев пальцами по непробиваемой поверхности, полетел вниз.
        Если бы он испугался, то всё бы закончилось бесславно и глупо: его обугленный труп остался бы лежать у подножья горы. Но Кристиан оставался предельно собранным и спокойным. И уже через секунду после начала падения, он ухватился за выступ. Повис, раскачиваясь подобно маятнику на нём, а потом выбрал следующую цель, в десяти метрах над своей головой, и допрыгнул до неё...
        Прошло несколько часов этого напряженного подъёма, и уже три или четыре километра отделяли Кристиана от поверхности планеты. На этой высоте дул беспрерывный ураганный ветер, ещё более жаркий, чем воздух у поверхности. Этот ветрило вжимал Кристиана в стену, а когда юноша прыгал, то, напротив, пытался отнести подальше от горы...
        Юноша очень устал. Пот застилал его глаза, пот скатывался и по его телу, и он подумал, что на ближайшим выступе он сделает остановку, и подкрепится той последней лепёшкой, которая ещё оставалась в его кармане.
        Но, совершив очередной прыжок, он увидел, что прямо возле него по стене простилается, пульсируя жизнью, тонкое щупальце алого света. Глянул в сторону и там увидел точно такое же щупальце. И вся видимая часть стены была покрыта такими же щупальцами. Взглянул Кристиан вверх и увидел, что дальше щупальца расширяются, наползают слизкими колоннами друг на друга...
        Кристиан снял закреплённый у пояса клинок Измаила и осторожно поднёс его к щупальцу.
        По-видимому, исходящее от клинка белое сияние доставило щупальцу боль. Сначала оно вздрогнуло, а потом обвилось вокруг руки Кристиана, и далее, словно питон, обхватило его тело, и сжало с такой силой, что, если бы не годы тренировок, то его рёбра не выдержали бы...
        Но Кристиан только усмехнулся, и вымолвил:
        -- И это всё, на что ты способно? А как насчёт того, чтобы доставить меня к глотке, которую ты кормишь?!
        После этого произошло то, на что и рассчитывал юноша. Щупальце начало отодвигаться от стены и, загибаясь, стремительно поднимать его вверх. Он рассчитывал, что чудище окажется хотя бы на половине отделявшего его от вершины расстояния, но оно разлеглось на самой вершине горы, и заняло всю это многокилометровое пространство.
        
        * * *
        
        Быть может, это была самое огромное из всех порождений планеты Каулдрон. Наполовину кристалл, наполовину слизень, оно возлежало и питалось магмой, которую выкачивали его глубоко проникшие в недра щупальца. Питалось оно и жгучим небесным сиянием. Но самыми желанными, хоть и очень для него маленькими, были те живые организмы, которые изредка попадались в его наружные, раскиданные по склонам горы щупальца.
        Одним из таких аппетитных кушаний представился этому слизняку и Кристиан.
        Юноша увидел бесформенные наслоения дымящейся слизи, кристаллов, щупалец, сосудов по которым перегонялась магма, и ещё чёрт знает чего. Всё это невозможно было сразу окинуть взором, всё это было слишком огромно.
        И в этой массе раскрывались десятки, а то и сотни усеянных острейшими клыками глоток. Все эти глотки быстро открывались и закрывались, издавали громоподобные утробные звуки, и каждая глотка, хоть и являлась частью одного организма, жаждала поглотить Кристиана. По-видимому, победа осталась за самой широкой, протяжностью в несколько сот метров пастью, и щупальце понесло юношу именно в эту смрадную утробу.
        Что ж. Хотя это было и не совсем то, что он ожидал, но всё же Кристиан был готов и к этому. Он напряг своё тело, и словно ядро из пушки, вырвался от щупальца.
        Щупальце метнулось за ним, но юноша ударил клинком, и бешено извивающийся обрубок щупальца полетел в глотку. Но Кристиан падал вниз с большой высоты и, несмотря на свои способности мог разбиться. Поэтому он выбрал не кристаллическую, а мягкую поверхность. Его ноги по колени погрузились в отвратительную, дурно-пахнущую слизь, но он быстро вырвался, и побежал уже по твёрдой поверхности; к центральной, чёрным утёсом возвышающейся части этого организма. Он чувствовал, что именно там его цель.
        Щупальца изгибались, шарили по живой поверхности, но Кристиан всякий раз увёртывался от них. А раз ему довелось перепрыгнуть через выпученный, и лишенный какой-либо мысли розоватый глаз...
        Чем ближе он подбегал к чёрному утёсу, тем тяжелее ему становилось дышать. Страшное зловоние исходило ядовитыми, многоцветными струйками из пористой, колышущейся поверхности.
        Вот целый рой белёсых щупалец вырвался из этих пульсирующих пор, и попытался обвиться вокруг Кристиана. Но вновь замахнулся клинком юноша. Стремительные выпады, и ещё более стремительное движение его изгибающегося тела. Разрубленные, брызжущие слизью щупальца убрались обратно в почву, а Кристиан, наконец добрался до центрального утёса, и, ловко подтягиваясь, начал на него взбираться. А про себя он не уставая благодарил Измаила. Он прекрасно понимал, что если бы не учение старца, то он бы уже сто раз погиб...
        Высотой этот утёс был примерно тридцати метров, и, если учесть, на какую высоту уже довелось подняться Кристиану, то это было сущим пустяком. Но если поверхность огромной твари были защищена дыбящимися по её краям щупальцами, то вершина этого утёса была открыта, и продувалась сильнейшим ветром.
        И этот ветер был таким жарким, что сначала Кристиану подумалось, что и обуглился утёс из-за этого жара. Но потом, когда он уже добрался до вершины, и, чтобы не улететь, ухватился за клыкастый край, то почувствовал сильнейшее излучение, которое исходило из стремительно мерцающего всеми возможными оттенками углубления, которое находилось на вершине утёса. И юноша догадался, что к этому месту стекаются все те нежелательные элементы, которые случайно вытягивались из глубин планеты щупальцами этого существа. И среди них были те элементы, которые порождали Y-излучение.
        Своим клинком Кристиан начал разрыхлять и отбрасывать наслоения мерцающего вещества из углубления. Он чувствовал, как нарастает поток Y-частиц, и привычным усилием воли выстраивал вокруг себя незримый для стороннего наблюдателя щит. Y-частицы скользили по этому щиту, словно мошки облепляли его, но не находя прорехи, улетали в гравити-каналы. Кристиан знал, что, стоит ему только немного ослабить своё волевое напряжение, и частицы превратят его тело в уголь...
        Но вот на дне выемки стала обнажаться сфера ярко-оранжевого цвета. В неё уже скопилось столько Y-энергии, что она подпрыгивала и жужжала, чем-то напоминая кипящий чайник. Но Кристиан знал, что если он хорошенько ударит по этой сфере мечом и расколет её, то случится плазменный взрыв, который уничтожит не только чудище, не только гору, но ещё и выжжет планету в радиусе нескольких сотен километров. Поэтому Кристиан старался действовать осторожно.
        Он снял свою рубаху, и предварительно окружив её защитным полем (иначе она мгновенно была бы испепелена), заслонил ею сферу. Затем, открыл....
        Компьютеры связи всех тех кораблей, которые находились в гравити-каналах, должны были зафиксировать рождение нового источника Y-лучей. Но в этом ещё не было удивительного, ведь иногда рождались целые планеты, которые, в силу своего состава, становились огромными излучателями таких лучей, но, конечно же, в таких потоках не было никакого смысла, их вносили в чёрный список, и не обращали на них никакого внимания
        Но вот Кристиан закрыл поток своей рубашкой, и в беспрерывно звенящем потоке возникла пауза. Он отодвинул рубашку, и вновь частицы понеслись в пространство. Помимо прочего, Измаил научил Кристиана и Азбуке Морзе, так что теперь юноша закрывал и открывал оранжевую сферу с такой периодичностью, как если бы он выстукивал: "SOS"... "SOS"... "SOS"...
        Он и не знал, сколько занимался этой однообразной работой...
        Постепенно усиливалось головокружение, и всё тело отдавало сильной, ломящей болью: "Что такое? Неужели эти частицы всё-таки прорвались и теперь поджаривают моё тело?.." Так думал Кристиан, но мысли проходили невнятно, на бред были похожи. Но всё же он понимал, что, чем больше подаст сигналов, тем больше шансов, что его заметят. Также он знал, что, если он остановится, то потом у него уже не будет сил возобновить работу...
        Но вот его руки словно бы онемели. Он старался, но уже не мог пошевелить ими. Пальцы разжались и рубашка упала на оранжевую сферу, там сразу съёжилась, вспыхнула синеватым пламенем и исчезла.
        Кристиан отполз подальше от воронки. По-крайней мере, теперь поток Y-частиц не бил прямо в него...
        И всё же оранжевая дымка заволакивала глаза, слабость овладевала его телом, и теперь очень тяжело было хотя бы пошевелить рукой. А он думал: "Нет. Нет. Только не терять сознание... Если потеряю сознание, то уже никогда не очнусь..."
        Его сознание пребывало где-то на грани между бредом и явью, но всё же он ещё умудрялся ткать вокруг себя защитное полотно.
        
        * * *
        
        И вдруг увидел в слепяще-синих небесах огромную, широко расставившую недвижимые крылья птицу. В раскалывающейся от боли голове лениво поползли мысли: "Это что - стервятник?.. За мной что ли пожаловал?.. Ну я ему так просто не дамся!"
        И Кристиан поудобнее ухватил рукоять клинка Измаила, и, опираясь на него, начал подниматься.
        И вот он увидел, что "птица" - это вовсе и не птица, а звездолёт, который в планетной атмосфере раскрыл крылья, и напоминал уж скорее планер...
        Кристиан подумал: "Кто бы там не летел, а он увидит, прежде всего, огромное чудище на вершине горы, и подумает, что тот, кто давал сигнал SOS уже поглощён..."
        Тогда Кристиан вновь бросился к воронке, склонился над ней, потом выгнулся назад, и вновь наклонил своё тело. Так велика была его усталость, что он уже не мог удержать вокруг себя достаточно, и он чувствовал, как Y-частицы врываются в его тело, жалят и жгут его, подобно осам. Он скрежетал зубами, и всё же продолжал выгибаться, вновь и вновь повторяя этот сигнал...
        И только когда почувствовал, что дрожащие ноги уже совсем не держат его, Кристиан отшатнулся, и задрал голову вверх.
        Звездолёт стал ближе, но всё же до него было ещё как минимум километр. Ниже он спуститься не решался, и его можно было понять: разлёгшееся на вершине чудище превышало его в сотни раз и запросто могло раздавить звездолёт одним из своих щупалец.
        Но вот в днище звездолёта распахнулся люк и оттуда вылетело кресло на гравитационной подушке. Оно спикировало к Кристиану, и только в нескольких метрах над его головой замедлило своё стремительное движение.
        Из последних сил юноша подпрыгнул, уселся, и тут же вокруг его ног живота и запястий обвились эластичные, но чрезвычайно прочные ремни.
        И вот, рассекая жгучий ветер, понёсся он вверх. Откуда-то сбоку выдвинулось пульсирующее розоватым светом щупальце, но, обожженное бьющим снизу потоком Y-частиц обуглилось и отдёрнулось. Снизу раздался оглушительный, утробный вопль, но Кристиан был уже вне досягаемости чудища. И он ещё успел подумать: "Прощай Каулдрон. Здесь прошёл я через страдания, но и многому научился".
        Затем он потерял сознание.
        
        * * *
        
        Очнулся Кристиан и увидел совершенно белое помещение, с мягкими стенами, потолком и полом. Он лежал на кровати, которая была такой же девственно-белой, как и всё в этом помещении.
        Приподнялся Кристиан, и увидел, что его тело тщательнейшим образом вымыто, а сам он одет в чистую одежду светлых тонов.
        Только он подумал, о том, кто это так о нём позаботился, как увидел массивную и тоже белоснежную тумбочку, которая двигалась, и в верхней части которой имелась очень подвижная квадратная голова. На груди у "тумбочки" был отображён красный крест, и Кристиан догадался, что он имеет дело с медицинским роботом, который хоть и отличался архаичными формами, но прекрасно справлялся со своей работой: содержал в чистоте не только лазарет, но и своих пациентов.
        Юноша пробормотал: "Спасибо...", и физиономия робота тут же расцвела в широкой улыбке. Раздался его излишне и, скорее всего, намеренно механический голос:
        -- И вам спасибо за хорошее настроение. Видеть вас в добром здравии - это большое счастье для меня!
        Кристиан привстал с кровати, и тут же его босые ноги попали в мягкие тапочки, которые тут же подстроились под размер его ступни.
        Кристиан сделал несколько шагов и остановился перед зеркалом. Некоторое время разглядывал себя: очень худого, но жилистого, с выпирающими, заострёнными чертами лица. Кожа его была сильно смуглой, а в некоторых местах ещё сохранились следы ожогов.
        -- А где мой меч? - спросил Кристиан.
        Робот ответил всё тем же радушным голосом:
        -- Меч был конфискован капитаном Йорком. Но вы не волнуйтесь. Вы познакомитесь с ним, расскажите о себе, и он вернёт ваше оружие.
        -- А куда я попал? Это правительственный корабль?
        -- Нет.
        -- Тогда он принадлежит какой-нибудь компании?
        -- Нет. Это частное судно "Старрас".
        -- Вы доставите меня до какой-нибудь достаточно развитой планеты?
        Теперь в механическом голосе робота прорезались вполне живые эмоции сожаления. Он говорил:
        -- Боюсь, что наша команда летит к изначальной цели, и не станет менять из-за вас курса. Впрочем, мы почти уже у цели. Недавно вынырнули из гравити-канала.
        -- Подожди-ка, подожди-ка, - быстро перебил робота Кристиан. - Рассказывай, как всё было. И ничего не утаивай. Это приказ.
        -- Ну, абсолютно всего я не могу рассказывать, потому что это приказ капитана Йорка, а ему я подчиняюсь в первую очередь. Но всё же я могу сказать, что когда наш корабль пролетал в гравити-канале возле системы Альфа-Стрельца, бортовым компьютером был поручен сигнал "SOS", и сработала автоматическая программа спасения. Все члены экипажа находились в криогенных камерах, и компьютер принял решение, что их лучше и не размораживать. Вся операция была проведена с помощью механизмов. Затем вы в бесчувственном состоянии были подняты на борт. Пришлось вас буквально сшивать по частям - такие у вас были тяжёлые повреждения. Но всё же молодой здоровый организм справился, и вы остались в живых. Затем вы были погружены в криогенный сон, и разморожены около суток назад. В прошедшее после разморозки время вы были усыплены, так как вашему телу требовался ещё и дополнительный курс лечения. И вот теперь...
        -- Понятно, понятно, - нетерпеливо перебил робота Кристиан. - Ты вот лучше скажи, сколько я времени провёл в криогенном сне?
        -- Семь месяцев, - спокойным голосом поведал медицинский робот.
        Кристиан вздрогнул, и переспросил:
        -- Семь месяцев? Целых семь месяцев? Но почему так долго? Куда, в какой закуток галактики вы летели?
        Медицинский робот ответил:
        -- К сожалению, эта информация засекречена.
        -- Кем засекречена?
        -- Капитаном Йорком.
        -- А-а, капитаном Йорком! Ну так я хочу с ним поговорить. Немедленно!
        И Кристиан стремительными, широкими шагами направился к выходу. Это была белая, округлой формы дверь, которая едва выделялась на светлой стене.
        Медицинский робот окрикнул его:
        -- Извините, но вам запрещено расхаживать по кораблю...
        Но Кристиан уже не обращал на него внимания. Он протянул руку к желтоватой кнопке, около притолоки, чтобы открыть дверь, как дверь сама раскрылась.
        Прямо перед Кристианом стоял высоченный человек. И хотя Кристиан сам был немалого роста - этот великан превосходил его на целую голову. Одет этот человек был в простую и даже грубую одежду, а под расстегнутой кожаной рубашкой видна была застиранная матроска. Один глаз у человека был закрыт чёрной повязкой, а вместе запястья правой руки торчал из рукава остро заточенный, золотистый крюк.
        Единственный глаз этого исполина внимательно изучал Кристиана, а окружённые недельной щетиной губы кривились в ухмылку. За губами видны были вставные зубы, такого же золотого цвета, как и его крюк.
        Вот он спросил:
        -- Ну что, молодой человек, по выражению на твоей физиономии я вижу, что ты принял меня за пирата?
        И хотя именно об этом и подумал Кристиан, всё же он покачал головой, и ответил вежливо:
        -- Я о вас ещё ничего не знаю, но всё же склонен предполагать лучшее.
        -- Молодец! Хвалю! - ещё шире усмехнулся человек, и протянул свою здоровую, левую руку Кристиану.
        Юноша тоже протянул свою руку для пожатия, и тут же почувствовал, что его запястье словно бы в стальной капкан попало.
        Но Кристиану доводилось выдерживать и гораздо более тяжкие испытания. Поэтому он только на мгновенье представил, что в его венах течёт магма Каулдрон, и хватка здоровяка сделалась для него совершенно нечувственной. Он только улыбнулся, и ответил ещё более жёстким пожатием.
        По лицу одноглазого пробежала едва заметная судорога, и он проговорил:
        -- Ну всё, довольно. Мы испытали силы друг друга. Мало кто выдерживает мою хватку. А ты не только выдержал, но ответил ещё более крепким пожатием... Ну всё. Хватит. Отпусти-ка мою руку...
        Кристиан отпустил одноглазого, а тут поднёс свою левую руку к своему лицу, внимательно посмотрел на отчётливые и глубокие следы от пальцев Кристиана и вымолвил:
        -- Да. А я сначала и не хотел верить в то, что говорил ИрЖи.
        -- Извините, кто?
        -- Да вон. Наш робот-медик. Это так модель называется ИрЖи. Устарел он, правда, но служит очень старательно.
        -- А я бы хотел поговорить с капитаном Йорком, - заметил Кристиан.
        Одноглазый хмыкнул, и дотронувшись своим острым крюком до носа Кристиана, проговорил:
        -- Так он стоит перед тобой.
        -- А-а! Так, может вы мне объясните, почему я пробыл в криогенном сне так долго? Куда вы летели? Как скоро я могу связаться с людьми?
        -- А я разве же не человек? - полюбопытствовал Йорк.
        -- Вы, конечно, человек. Но мне надо попасть на какие-нибудь центральные планеты галактической цивилизации, где есть крупные информатории... Мне очень надо найти одну особу. Её зовут Нессой. Вам ничего это имя не говорит?
        -- Э-э. Ну я припоминаю, что так звали одну из моих давних любовниц. Но я не думаю, что это та Несса, которая нужна тебе, молодой человек. А сейчас пойдём, я тебе познакомлю тебя с остальными участниками моей команды.
        И вот из светлого и чистого помещения лазарета вышли они в коридор, который неприятно поразил Кристиана обилием тёмных и багровых тонов. Сзади раздался механический голос ИрЖи:
        -- До встречи!
        -- Да, до встречи, - пробормотал Кристиан.
        
        * * *
        
        И вот Кристиан и капитан Йорк вышли в весьма большое помещение, сильно захламлённое, в котором, наряду с работающими компьютерами, имелись ещё и сломанные, исковерканные приборы, и просто какой-то лежавший на полу хлам.
        Всю противоположную стену занимал обзорный экран, на котором видна была планета белого цвета. У планеты было несколько спутников, в том числе и огненный, и неправильной формы. А сама планета была окольцована широким в протяжности, но узким по толщине поясом из глыб смёрзшегося газа и каменных глыб. Кольцо это искрилось, и плавно переливалась оттенками изящных, драгоценных цветов. Такой эффект порождали лучи местной звезды, которая только что вышла из-за диска белой планеты. Но эта звезда казалась такой отдалённой, что даже и без защитных экранов лучи её не резали глаз...
        Кристиан залюбовался на окружавшую планету кольцо, которая действительно казалась настоящим произведением искусства, а капитан Йорк проговорил громко:
        -- Итак, позвольте представить вам нашего друга...
        И тут из-за громадного кресла поднялся тот, кого Кристиан вначале принял за ещё один поломанный прибор. А на самом деле, это был ящер с чрезвычайно массивными формами, и с тремя рядами красноватых глазок, которые тянулись вдоль его вытянутой, покрытой острыми наростами морды. Увидев Кристиана, ящер ударил своим длинным, с молотообразным утолщением на конце хвостом и приоткрыв усеянную длинными и острыми клыками пасть, издал весьма недружелюбное рычание.
        -- Это Краг. Представитель расы прото-ящеров из мира Уркхана. А это вон сидит Мелисса.
        -- Где? - поинтересовался, быстро оглядываясь по сторонам Кристиан.
        -- Да ты бы голову повыше поднял, - подсказал Йорк.
        Кристиан задрал голову, и увидела, что через весь потолок протянута металлическая жердь. И за эту жердь ухватилась длинными и острыми когтями, которые заменяли ей ступни ног, женщина. На этой женщине не было одежды, но всё её тело покрывала совершенно чёрная чешуя. Только возле самой шеи чешуя эта переходила в белую кожу. Глаза у женщины были неестественно огромными: раза в три превосходили размеры обычных человеческих глаз. Тусклое алое свечение источали эти глаза, а из-под её совершенно бескровных губ торчали острые клыки. У женщины были руки с длинными, заострёнными на концах когтями, и крылья, которые она сложила у себя за спиной.
        -- Здравствуйте, - пробормотал Кристиан.
        Крылатая женщина даже не пошевелилась. Она по-прежнему свешивалась с потолка и глядела своими выпученными глазищами на Кристиана. Тогда юноша обернулся к Йорку, и спросил тихо:
        -- Скажите, а эти существа, они вообще - разумные?
        Тут ящер издал такой рык, что под сводами прокатилось эхо, и с такой неистовой силой ударил своим молотом на хвосте по полу, что в стальном покрытии образовалось небольшое углубление. Сквозь тот рокот, который выплёскивался из него можно было разобрать и отдельные слова:
        -- Может этому молодому наглецу голову откусить? А?!
        И в подтверждении того, что он вовсе не шутит, ящер щёлкнул своими острыми клыками.
        -- О-о, извините, я и не знал, что вы разумны, - молвил Кристиан, задумавшись над тем, можно ли было назвать то, что изрёк из себя ящер, признаком ума.
        А крылатая женщина Мелисса проговорила:
        -- Ну и на что ты, молодой человек, способен?
        Кристиан растерянно смотрел в ёё огромные глаза, и не мог там прочитать никаких человеческих чувств.
        Тут Йорк усмехнулся, хлопнул Кристиана по плечу, и сказал:
        -- Ну, знаете ли, а ведь вы сильно смутили этого молодого человека. Такие вопросы задаёте! Что он может? Да он много на что способен. Только что продемонстрировал мне свою хватку. У-ух, ну и силища в его руке...
        -- Не верится что-то! - пророкотал ящер. - Очень уж он похож на какого-то заморыша. И я бы его с удовольствием съёл.
        Кристиан сжал кулаки, и приготовился, если понадобится, сражаться. Но капитан Йорк захохотал, и сильно встряхнув Кристиана за плечо, прокричал:
        -- Не обращай внимания. Конечно наш дорогой, хвостатый Краг несколько грубоват, но в сущности, он отличный парень. Вы и не заметите, как станете лучшими друзьями...
        Кристиан подумал, что такой исход их отношений весьма сомнителен, но всё же решил промолчать.
        Ну а Йорк уже провёл его к одному из компьютеров, пригласил усесться, и сам уселся. Над столом появилось объёмное изображение планеты, к которой они подлетали. Капитан говорил:
        -- Наш ИрЖи сказал, что в твоём организме заложены совершено необычные способности, и я уже подумал, что ты просто дар судьбы для нас и для всего нашего дела...
        -- Для какого ещё дела? - насторожился Кристиан.
        Тогда Йорк спросил вкрадчиво:
        -- А скажи-ка, ведь для тебя много значит свобода.
        -- Да. Конечно...
        -- Ведь свобода превыше всего? - перебил его Йорк.
        -- Да, - кивнул Кристиан.
        -- Ну вот. А мы как раз являемся борцами за свободу. Посмотри-ка...
        Йорк отдал указание:
        -- Ролик номер пятнадцать.
        И изображение планеты сменилось объёмистым изображением некоего мира, где преобладали цвета чёрные и багровые. Чёрной была почва и заполненное тучами небо, а багровыми: отблески из догорающих городов. Из этих городов шли унылые, скованные энергетическими цепями существа, похожие на Мелиссу, многие из них были изранены и едва двигались.
        Над ними часто пролетали ощетинившиеся лазерными пушками роботы; подобные же роботы проходили по сторонам дороги.
        Капитан Йорк издал жалобное стенание, даже закатил глаза, и проговорил:
        -- Вот видишь, какая страшная беда случилась. На планету Горгулий напали эти механические уроды; сожгли города, сёла, перебили многих мирных жителей, а остальных угнали в рабство. Для Горгулий губителен холод, а эти изуверы привезли их в ледяной мир Нокта. Этой вот планеты!
        И тут над столом вновь появилось объёмное изображение белой планеты. Капитан Йорк продолжал:
        -- Белый цвет обусловлен тем, что вся она покрыта снегом и льдом. Даже и на экваторе лежит снег, а моря и океаны промёрзли на многие десятки метров. На полюсах температура опускается до минус ста пятидесяти по Цельсию. В общем, мир Нокта можно назвать противоположностью той раскалённой планетки, с которой мы тебя вытащили. Но, думаю, с твоими способностями ты быстро освоишься и на этом холоде. К тому же, на тебе будет защитный костюм.
        -- А что вы от меня хотите?
        -- Чтобы ты помог нам. Ведь ты очень на многое способен, правда, Кристиан?
        -- Вы что: хотите освободить Горгулий?
        -- Ты всё схватываешь на лету, молодой человек, - усмехнулся капитан Йорк.
        -- Но вы что же - только втроём...
        -- А ты знаешь, и трое хорошо подготовленных бойцов способны на многое. Мы знаем, куда идти, куда ударить. А ударять надо вот сюда!
        Появилось изображение большого заснежённого поля, посредине которого возвышалась сложенная из стальных плит пирамида.
        Йорк пояснил:
        -- Это - энергетический генератор. От него поступают команды ко всем охраняющим рудники роботам. А на рудниках только и есть, что роботы-надсмотрщики да горгульи.
        -- Мои несчастные сородичи! - трагическим тоном изрекла Мелисса, которая свешивалась с потолка всё в той же позе, и даже не шевелилась.
        И тогда Кристиану действительно стало жалко лишённых свободы горгулий, которые, по-видимому, во множестве гибли на ледяных рудниках планеты Нокта.
        И он сказал:
        -- Я помогу вам.
        -- Вот. Правильно, молодец! - радостно. проговорил капитан Йорк. - Я и не ждал другого ответа от такого хорошего молодого человека, как ты...
        Тут некоторое сомнение закрылось в сердце Кристиана, и он произнёс:
        -- Я покинул Землю в совсем юном возрасте, но всё же мне известно о соглашении, подписанном между передовыми цивилизациями Галактики. Там есть пункты о постоянном мире, о невозможности какой-либо дискредитации по признаку принадлежности к той или иной цивилизации; а также договор о взаимопомощи в том случае, если на какой-либо мир всё же будет совершено нападение. Так почему же вы, трое, а не правительственные войска занялись этим делом?
        -- А ты что, веришь политикам? - иронично спросил Йорк.
        -- Честно говоря, даже и не знаю. Как-то не приходилось с ними сталкиваться.
        -- Наивный юноша! - вскричал Йорк. - Ты даже и не знаешь, как тебе повезло. Ведь политики - это самые хитрые и коварные существа во всей вселенной. Если и заключили этот договор то только затем, чтобы выжать из наивных налогоплательщиков побольше денег. А о том, чтобы действительно кому-то помогать, они и не думают...
        -- Ну как же. Я помню передавали по новостям, как был урегулирован военный конфликт на Крионе-15...
        -- Показуха! - убеждённо заявил Йорк. - К тому же не факт, что повстанцы, которых там истребили, были плохими.
        -- Но как же. Ведь в новостях передавали, что те повстанцы были бандитами: они убивали мирное население, они...
        -- Молодой человек! Ты бы поменьше слушал то, что говорят в новостях. Все эти программы составляют автоматы, а мы - живые э-э... представители разных цивилизаций, и ты слушай нас. Ведь мы тебя не обманем. Мы все готовы погибнуть за свободу благородных горгулий!
        -- Ладно-ладно. Я готов вам помочь. Только скажите, что я должен делать, - поспешно заявил Кристиан.
        Тут ящер Краг вновь ударил своим тяжеленным хвостом по полу, но в этот раз уже не от злобы, а от удовольствия, и проговорил:
        -- А ведь парнишка действительно смышленый!
        И разразился оглушительным, утробным хохотом.
        
        
        
        
        
        Глава VII
        НОКТА
        
        Капитан Йорк объяснил Кристиану их план. Под прикрытием снежной бури (а снежные бури были на Нокте очень частым явлением), они садились в нескольких километрах от энергетического генератора. Подбирались к нему в маскировочных костюмах, и проникали внутрь через трубы. По словам Йорка, в примыкающих к генератору помещениях обитали немногочисленные люди: которые следили за исправностью роботов и прочего оборудования. Этих людей предполагалось нейтрализовать с помощью парализующих лучей. Затем они должны были захватить центральный компьютер, и через него отдать роботам-надсмотрщикам команду отключения.
        От генератора до шахт было немногим больше пятидесяти километров, и это расстояние они собирались преодолеть на герметических воздушных мотоциклах, которые они также везли вместе с собою.
        Что касается самого Кристиана, то его брали собственно за его выдающиеся физические данные, и за отменную реакцию, которая была проверена ящером Крагом весьма брутальным образом. Кристиан встал у стены, а Краг замахивался своим тяжеленным хвостом, и наносил им молниеносные удары, которые могли бы превратить кости даже самого здорового человека в порошок. Но Кристиан увёртывался ото всех этих ударов, а под конец прыгнул и так схватил хвост ящера, что тот и пошевелить им не мог.
        Итак, капитан Йорк объяснил Кристиану, что вокруг Нокта вращается ещё и орбитальная станция. Эта станция была полностью механической, и выполняла целый ряд функции, в основном исследовала атмосферу Нокта и ближайшие к нему спутники. Но в специальном отсеке этой станции располагались роботы-истребители, которые, в случае тревоги, спускались в атмосферу, где становились серьёзными противниками. Залпами своих лазерных пушек они вполне могли перебить всех горгулий.
        До встречи с Кристианом капитан Йорк предполагал, что они поместят в прилегающую к генератору зенитную плазменную установку медицинского робота ИрЖи (более подходящих роботов у них не нашлось), со специальной программой уничтожения всех движущихся в воздухе объектов. Но известно было, что ИрЖи не отличается особой реакцией, к тому же, как показывала практика, даже и самые совершенные роботы принимали далеко не самые правильные решения в сложных ситуациях. В общем, живой человеческий мозг был лучше самого совершенного электронного инструмента, и на должность управляющего зенитной установкой они назначили Кристиана. Впрочем, ИрЖи они также брали с собой. Он должен был загрузить в зенитную установку специальную программу.
        
        * * *
        
        Когда белая атмосфера Нокта заслонила весь обзорный экран, капитан Йорк, свершившись с компьютерами, произнёс:
        -- Ну, вот наши расчеты оказались верными. Орбитальная станция сейчас с другой стороны Нокта, и не может нас засечь. А вокруг нашего корабля при входе в атмосферу создадутся особые искажающие поля, так что на радарах будет отмечено падение метеорита.
        Но тут подала голос горгулья Мелисса:
        -- Всё же не думаю, что у них каждый день падают метеориты.
        -- Мы уже говорили на эту тему, - проворчал Йорк.
        -- Вот именно! - вскрикнула Мелисса, и раздражённо щёлкнула клыками. - Такое явление может привлечь их!
        -- Да ладно тебе! Они там наверняка сидят подвыпившие, наверняка занимаются всякой ерундой. Например, режутся в карты, а на всякие там метеориты им наплевать. Правильно я говорю, а, Кристиан?
        Юноша пожал плечами.
        -- Правильно, правильно, - бодро проговорил Йорк.
        Между тем уже происходил спуск в атмосферу. Несмотря на то, что звездолёт был снабжён стабилизаторами, началась нешуточная качка. Перед смотровым экраном появлялись и исчезали бесчисленные снежные вихри.
        Вот зала передёрнулась, и один из старых, плохо закреплённых приборов грохнулся на пол, и поехал, скрипя, к стене.
        Краг выругался весело:
        -- А-а, чёртова колымага! Ха-ха! - и кровожадно щёлкнул клыками, рыча. - Ну скоро будет потеха! Предчувствую! Бойня! А-ха-ха!!
        И все его многочисленные красные глазки засияли ярче прежнего. Кристиан почувствовал в нём злобу кровожадного убийцы, и сомнение в том, что они делают хорошее дело закралось в его сердце.
        Но это его колебание заметил капитан Йорк, и с праведным гневом начал расписывать мучения несчастных горгулий. Мелисса вторила ему, а из глаз её выкатывались крупные, истощающий пряный запах слёзы.
        -- Хорошо, хорошо, - говорил Кристиан. - Мы договорились: я помогу вам. Ну а потом вы доставите меня к какой-нибудь цивилизованной планете, где есть информаторий.
        -- Конечно, конечно, - кивнул Йорк. - Но сейчас самое время вооружиться. Ты какое оружие предпочитаешь? Автомат, переносной пулемёт, миниатюрный плазмамёт, или...
        -- Но вы же говорили, что не будете убивать охранников! - возмутился Кристиан.
        -- Не будем, - подтвердил Йорк. - Но ведь помимо охранников-людей есть там ещё и роботы. Вот их-то нам и придётся малость того... покромсать...
        -- Ладно. Хорошо. Тогда отдайте мне мой меч.
        -- Меч? - переспросил, ухмыляясь, Йорк.
        Ну а Краг разразился громовым и грубым хохотом. Он ревел:
        -- Ну ты даёшь! С мечом против роботов!
        Кристиан сжал кулаками, а Йорк, с трудом пряча свою ехидную ухмылку, проговорил:
        -- Всё же не обращай внимания на нашего общего друга. Все они ящеры такие прирождённые грубияны. Что же касается меча, который действительно был при тебе, то это оружие, как бы сказать э-э... слишком уж архаичное.
        Но Кристиан ответил без запинки:
        -- Это оружие моего учителя. Он мне его завещал, и с ним я буду сражаться.
        -- Не много же ты с ним навоюешь! - гоготал Краг. - Пока ты будешь им замахиваться, тебя уже припекут.
        -- Посмотрим, - упрямо повторил Кристиан.
        Тем временем тряска прекратилась. Звездолёт опустился на поляну, окружённую огромными деревьями. Двигатели растопили лёд, и некоторое время с ветвей стекали синеватые ручьи. Но вскоре эта жидкость уже замёрзла, - повисла ледышками причудливой формы.
        Капитан Йорк выдавал им оружие. Ящер Краг буквально обвешался всякими пуле- луче- и плазмомётами и гранатами. Мелисса выбрала себе автомат стреляющий тонкими, но пробивающими любую броню иглами. Ну а Йорк выбрал пистолет с длинным и толстым дулом. Этот пистолет стрелял разрывными зарядами и мощностью был сравним с гранотомётом.
        Кристиану был возвращён его сияющий белый клинок. Но, помимо того, по настоянию Йорка, юноша всё-таки взял ещё и простой плазменный пистолет.
        Также был вызван из лазарета робот ИрЖи. Капитан указал, где ему становится, и как только неуклюжий робот занял указанное место, с потолка спустилась тонкая металлическая трубка и перекачала в его электронные мозги специальную программу для перепрограммирования зенитной установки.
        Наконец, вся компания направилась в шлюзовой отсек. Капитан Йорк говорил самодовольно:
        -- Ну вот видите, как всё хорошо складывается. Никто из этих болванов ничего не заподозрил. Они, наверное, думают: упал в лес метеорит, ну и чёрт с ним!
        Краг вновь щёлкнул клыками и прорычал:
        -- Ну мы им покажем!
        А Мелисса, которая передвигалась вниз головой, цепляясь когтями за самые незначительные выступы на потолке, проговорила:
        -- Ещё ничего не ясно. Мы только что приземлились. И, возможно, именно сейчас они выслали кого-нибудь на наши поиски...
        -- Вечно ты лезешь со своими мрачными мыслями. Всё будет хорошо! - уверенно заявил Йорк.
        
        * * *
        
        Через пару минут они уже вошли в герметические воздушные мотоциклы. Это были герметические вытянутые капсулы, верхняя часть которых была из бронированного стекла, а нижняя - из не менее прочного пластика. Также из нижней части выглядывались по надобности, либо лыжи, либо колёса. В борта были вделаны два скорострельных пулемёта.
        Всего имелось три таких мотоцикла. В одном разместились Йорк и Кристиан. На переднем кресле с высокой, мягкой спиной уселся, пристегнувшись ремнями, капитан; на заднем - все ещё сомневающийся в правоте их дела, Кристиан.
        В другой мотоцикл забрались Мелисса и ИрЖи. И, наконец, в третий, где специально было выдрано одно сиденье, забрался Краг. Ящер занял всю кабину, и ему ещё было там тесно, он ворчал, а его подрагивающий хвост мог разворотить весь мотоцикл.
        -- Ну всё, вылетаем! - оповестил всех по прибору связи Йорк, и нажал несколько кнопок на приборной панели.
        Распахнулись створки шлюзового отсека, и навстречу хлынуло сильное, белое сияние этого снежного мира. Несколько крупных снежинок, плавно кружась, и сияя своими тончайшими гранями, влетели внутрь. Но уже метнулся вперёд мотоцикл Йорка, и снежинки испарились в дыхании его двигателя.
        Возникшая от стремительного движения нагрузка, вжала Кристиана в кресло. Надвигалась стена леса. Это были могучие деревья, неведомых на Земле пород; и одни только их ветви могли поспорить по размерам и ширине с самыми древними Земными дубами. А из снега торчали не менее широкие, обледенелые корни, которые загибались настоящими мостами, и напоминали сказочных снежных змей.
        Йорк говорил:
        -- Ну что, страшно?!
        Кристиан ничего не ответил, но отрицательно замотал головой.
        -- Но ты не бойся, - не оборачиваясь к нему, говорил Йорк. - Мы месяцами отрабатывали на тренажёрах этот полёт и последующее сражение. Так что смотри!
        И Кристиан смотрел. Он видел, как мелькают ветви, корни, деревья; видел, с какой молниеносной скоростью маневрировал между ними Йорк, и понимал, что капитан хоть и выработал у себя неплохую реакцию, но он, Кристиан, мог бы проскочить по этому пути с не меньшей ловкостью.
        А на некотором расстоянии за ними следовали остальные два мотоцикла.
        Лес закончился неожиданно. Просто они проскочили под очередным образованным согнутым корнем мостом, и перед ними открылось широченное, километров на двадцать поле.
        В центре этого поля виднелось пиромидообразное сооружение - генератор. Но заснеженная поверхность поля не была гладкой. Имелись там и холмы, и глубокие овраги. Именно по одному из таких оврагов должны они были подлететь к зарешёченной трубе, вылезти из мотоциклов, с помощью резаков прожечь решётку, и проникнуть внутрь генератора.
        Чтобы не быть случайно замеченными с радаров, они спустились к самой поверхности. Из днищ вытянулись полозья, и теперь они покатились со скоростью хороших гоночных автомобилей по гладкому снежному пласту.
        Впереди поднимался сильно вытянутый, протяжный холм, и Йорк проговорил:
        -- Вот сейчас через этот холм проскочим, и будет там нужный нам овраг...
        Все три воздушных мотоцикла взметнулись на этот холм одновременно, и... прямо навстречу им летел крупный шар белого цвета с вытянутой длинной антенной в верхней части.
        Реакция Крага была незамедлительной. В его мотоцикле заработал пулемёт и разодранный в клочья шар повалился, дымясь и брызжа искрами на снег.
        -- Проклятье! - зашипел Йорк.
        А по прибору связи раздался злой голос Мелиссы:
        -- Ну что - говорила я тебе?! Говорила?! Да?! Не вышлют они никого к месту падения метеора! Как же - жди! Вот и наткнулись!
        -- Молчи! - закричал Йорк, и, быстро повернувшись к Кристиану, проговорил. - Ну, кажется, наши планы изменяются..., - и крикнул бортовому компьютеру. - Увеличить изображение генератора!
        Пирамида генератора и часть прилегающей к ней местности мгновенно увеличилась. Стало видно, как распахнулись большие двери, как стали выходить из них неуклюжие, но снабжённые мощным оружием боевые роботы.
        Йорк проговорил:
        -- Теперь уже нет никакого смысла терять время, ползти по трубам. Мы будем брать генератором штурмом...
        Три воздушных мотоцикла вновь поднялись в воздух. Теперь они уже не таились, и были готовы к бою. Навстречу им неслись миниатюрные, но вооружённые пулемётами с разрывными пулями, автоматические истребители. Но первым застрочил Йорк, и один из истребителей превратился в огненную сферу, сквозь которую проскочил их летающий мотоцикл.
        Ещё один истребитель был уничтожен Мелиссой, а вот Краг, выпуская частые, судорожные очереди только пробил одно из крыльев противника, и истребитель, быстро проскочив под его брюхом, развернулся, зашёл к нему с хвоста и начал палить. В динамиках слышалась смешанная с помехами ругань Крага.
        Ящер маневрировал: метался во все стороны, и излишне рациональный электронный мозг истребителя не мог проанализировать это беспорядочное метание. Тем не менее, одна из очередей всё же прошила двигатель мотоцикла Крага, и оттуда повалил густой чёрный дым. А до генератора оставалось уже не менее сотни метров.
        В динамиках раздался хриплый вопль Крага:
        -- Управление не работает!
        -- Катапультируйся! - заорал в ответ Йорк.
        Кристиан видел, как из верхней части дымящегося мотоцикла вырвался серебрящийся конус, а через мгновенье опустевший мотоцикл со всего разгона врезался в стену генератора. Прогремел взрыв, а на несокрушимой стене осталось чёрное пятно.
        Йорк, удерживая свой мотоцикл на высоте примерно в двадцать метров, понёсся вокруг генератора. Следом прожужжала, крася стены генератора раскалёнными алыми полосами плазменная очередь: это бил из крупнокалиберного плазмомёта один из боевых роботов.
        В одну секунду Йорк пронёсся вокруг массивного конуса генератора, и налетел уже с другой стороны. Пока неуклюжий боевой робот разворачивался, Йорк уже обрушил на него с другой стороны протяжную пулеметную очередь. Робот был хорошо бронирован, но и Йорк неплохо знал уязвимые части этой модели, и метко бил на стык туловища и головной части. В результате пули пробили обшивку и уже внутри разорвались круша хрупкие электронные мозги. Робот ещё несколько раз дёрнулся, слепо выпустил очередь и повалился на снег.
        Тут Кристиан скосил глаз вниз, и выкрикнул:
        -- Вправо!
        Если бы он промедлил ещё мгновенье, и если бы Йорк слушал его выкрик до конца, то они бы погибли. Но Йорк, как только уловил это "Вп...", и до предела рванул рукоять управление вправо.
        И нёсшийся от другого робота плазменный заряд попал не в их кабину, а в двигательную часть. Впрочем, и этого было достаточно, чтобы летающий мотоцикл закрутился, и уже неподвластный управлению, понёсся к снегу.
        -- Катапультируемся! - кричал Йорк, и несколько раз надавил на соответствующую кнопку.
        Но что-то сломалась в механизме - катапульта не работала.
        Йорк только и успел крикнуть:
        -- Посадка будет жёсткой!
        А в следующее мгновение мотоцикл уже врезался в ледовый пласт. К счастью падение, было не совсем отвесным. Так что мотоцикл, взрывая снег и лёд, прокатился несколько метров.
        -- Цел?! - быстро спросил Йорк.
        -- Вроде да, - поморщился от ушибов Кристиан.
        Йорк дёргал за какой-то рычаг, и ругался:
        -- А-а, чёрт, похоже здесь уже ничего не работает! Даже стёкла не открываются...
        Сзади раздалось гулкое шипение.
        Кристиан почувствовал сильный жар, и увидел, что языки ядовито-синего пламени всё разрастаясь, вырываются из двигательной, развороченной части мотоцикла.
        -- И что нам теперь - поджариваться здесь что ли?! - закричал Йорк, и впервые Кристиан услышал в его голосе страх.
        Но вот уже выхватил юноша свой меч, и крикнул:
        -- Пригнитесь!
        И несколько раз ударил по стеклу. Несмотря на то, что было оно бронированным, но не выдержала ударов этого, наделённого мощью недр Каулдрона клинка, и посыпалось крупными кусками.
        Через секунду Кристиан уже пробил достаточно крупную дыру, и крикнул:
        -- Выбирайтесь скорее!
        Йорку не надо было повторять, он ухватился за рваные края, порезался, замысловато выругался, одним рывком подтянулся и выпрыгнул наружу. Кристиан последовал за ним.
        Юноша немного приподнял над спрессованным сугробом голову и увидел, что стоявший возле входа в генератор робот поворачивается в его сторону. Только успел он вжаться в снег, как над его головой полыхнули шипя и дыша страшным жаром плазменные заряды. Они попали в искорёженный уже мотоцикл отбросили его в сторону, и он прямо в воздухе взорвался.
        Снег быстро таял от жара - кругом текли ручьи.
        -- А-а, дьявол, ну и пекло! - застонал Йорк.
        Ну а Кристиану такая температура была привычной...
        Тут прогремела очередь из крупного пулемёта, а обливающийся потом Йорк крикнул:
        -- Это же Краг палит!
        Кристиан вновь приподнял голову, и увидел, что ящер, укрывшись за уже подбитым роботом, беспрерывно палил по другому роботу. Краг не знал его уязвимых частей, но всё же многочисленные крупнокалиберные пули делали своё дело: из робота валил дым, сыпались искры, он трясся, и посылал свои судорожные плазменные заряды мимо ящера.
        В одно и тоже мгновенье робот взорвался, и последний из посланных им зарядов всё же врезался в ту железную груду, за которой укрывался Краг. Раздался полный ярости и боли вопль Крага, а от поверженного робота нахлынули клубы тёмного, удушливого дыма.
        Видимость сузилась до нескольких метров, и Йорк проговорил, откашливаясь:
        -- А всё-таки хорошо мы с ними разделались... Чёрт... Ведь не каждый выдержит схватку с боевыми роботами...
        Но тут раздались гулкие, тяжёлые шаги, и из дымовой завесы выступила угловатая фигура ещё одного робота. Его плазмомёты развернулись, направились на Кристиана и Йорка.
        Казалось, не было уже им спасения, но вот завихрился, разрывая в клочья, дым; метнувшаяся сверху стремительная тёмная тень. Робот начал разворачивать свои плазмомёты вверх, но опоздал.
        Это Мелисса направив свой летающий мотоцикл вертикально вниз, падала прямо на широченный затылок робота. И, не долетая сотни метров, она открыла огонь сразу из двух пулемётов. Потоки разрывных пуль раскрошили обшивку, и разворотили нутро робота в дымящиеся клочья.
        Возле самой поверхности Мелиссе удалось выровнять мотоцикл, и остановиться поблизости от Кристиана и Йорка.
        Откинулась бронированное стекло, и из мотоцикла выпорхнула, часто размахивая своими тёмными крыльями горгулья.
        Следом выбрался неуклюжий ИрЖи, который, со своим красном крестом посреди белой груди, мог вызвать улыбку. Казалось, что сейчас он начнёт лечить своих собратьев: поверженных роботов.
        Но, конечно, вложенная программа не позволяла ему заниматься такими делами, и он пошёл, раскачиваясь на своих неуклюжих ногах к генератору. Хотя дверь была закрыта, предполагалось, что робот сможет подключиться к электронной панели и перепрограммировать её на открытие.
        Ну а Йорк и Кристиан бросились к той оплавленной груде металлолома, за которой они в последний раз видели Крага.
        Йорк хотел его окрикнуть, но не успел, потому что ящер, отбросив навалившийся на него железный лист, сам поднялся навстречу. Ещё одна железка торчала из его бока, и оттуда же стекала чёрная, вязкая жидкость, которая попадая на снег, мгновенно растапливала его до самой почвы.
        Краг одним рывком своей могучей лапы, вырвал эту железку, отбросил её в сторону, и прорычал:
        -- Ерунда! Потом ИрЖи заделает мне эту царапину. А сейчас главное - добраться до сокровища.
        -- До какого ещё сокровища? - спросил Кристиан.
        -- Сокровище - это свобода горгулий! - незамедлительно отрапортовал Йорк.
        Но раздался треск, и, раздвигая наслоения железа, из-за угла генератора вышел ещё один боевой робот. По-видимому, всё это время он делал свой неспешный и неуклюжий обход этого пиромидообразного здания. Тем не менее, теперь его плазменные орудия были наведены на капитана Йорка и, скорее всего, должны были задеть и Кристиана.
        -- Ну вот и всё. Крышка. - прошипел Йорк.
        Краг начал было вскидывать свой пулемёт, но его движения казались слишком медленными, да к тому же и пули не могли сразу уничтожить робота.
        А у Кристиана не было даже секунды, чтобы закрыть глаза и погрузить себя в медитативное боевое состояние. И он не закрыл их, а только прикрыл их немного.
        Он взвился в воздух, молнией пролетел разделявшие его и робота метры, и ещё продолжая свой полёт, обрушил свой меч на его голову.
        Удар был точным. Лезвие проломило обшивку и смяло часть микросхем. Из пролома посыпались искры; робот покачнулся, и заряд плазмы пропалил лёд и землю в нескольких шагах перед капитаном.
        Кристиан успел нанести ещё один удар, а потом Краг начал стрелять. Разрывные, бронебойные пули из его пулемёта крошили грудь и без того уже небоеспособного робота, а в воздухе проносились железные осколки. Кристиан кричал, чтобы Краг перестал стрелять, но за царившим там грохотом невозможно было ничего услышать.
        Один из осколков расцарапал щёку Кристиана и вот тогда он по настоящему рассердился. Теперь у него было целых несколько секунд, чтобы подготовится, и он совершил превосходный по точности прыжок. Перевернувшись несколько раз в воздухе, он опустился точно на шею Крага, и огрел его рукоятью своего клинка по затылку.
        Краг пошатнулся, и не прекращая стрелять, резко обернулся. Йорк едва успел увернуться, а вот неповоротливому ИрЖи повезло меньше: он только что подъехал к закрытым воротам генератором, только вытянул к электронной панели тонкий штырь для передачи программы открытия, как осколок одной пули снёс этот штырь. Остался только маленький обломок, из которого сыпались искры. ИрЖи медленно и неуклюже повернулся к ним, и спросил своим механическим голосом:
        -- Сломалось. Что прикажите делать?
        Теперь и Краг понял, что он натворил, и прекратил стрелять.
        Из его раскалившегося пулемёта вился особенно отчётливый в морозном воздухе дым.
        Ящер хотел ударить Кристиана молотообразным концом своего хвоста, но юноша успел соскочить с его спины, так что изогнувшийся хвост ударил по самому ящеру, вызвав только новый припадок его ярости.
        Но капитан Йорк остановил своего хвостатого подчинённого несколькими гневными окриками, и напоследок добавил:
        -- ...И помни, ради чего мы здесь!
        Затем капитан с восхищением посмотрел на Кристиана, и проговорил:
        -- А ты со своим нелепым мечом стоишь гораздо больше, чем я думал. Только теперь вопрос - как проникнуть внутрь генератора? Ведь они, конечно же, передали сигнал тревоги, и сейчас сюда мчатся: во-первых часть охранных роботов с шахт, а во-вторых - истребители с орбитальной станции. Станция сейчас с другой стороны планеты, и поэтому будут здесь только через четверть часа. Но четверть часа - это пятнадцать минут. Так что каждая минута - бесценна. Кристиан, ты ведь смышлёный юноша: подскажи-ка, как нам поскорее проникнуть внутрь...
        Кристиан обратил внимание на маленькое и зарешёченное, расположенное примерно в двадцати метрах над землей оконце. Со стороны это выделанное на сплошной металлической плите оконце и заметить было сложно.
        -- Вот через него, - проговорил юноша.
        -- Дело говоришь, - улыбнулся Йорк, и крикнул Мелиссе, которая парила в нескольких метрах над землей. - Возьми-ка, душенька, этот резак, и перережь им решётку. А потом залезай в генератор, и открой нам дверь изнутри.
        Но Кристиан, которому хотелось ещё показать свою удаль перед Йорком, перехватил протянутой Мелиссе лазерный резак, и прыгнул. Это был ещё один верно рассчитанный им прыжок.
        Мгновенно преодолел он эти двадцать метров, и уцепился рукой за край решётки, а ногами упёрся в стену. Включил резак. Тонкая струйка голубоватого пламени вырвалась, быстро раскаляя морозный воздух. С обледенелой стены побежали вниз быстрые ручьи.
        От перерезаемой решётки полетели искры, но Кристиану не сложно было создать вокруг себя защитное поле, которое отражало эти яркие куски расплавленного металла. Тем не менее, чтобы не мешать самому себе, он вынужден был передвинуть руку, которой держался, повыше.
        И вот тогда раздался выстрел. Это был заряд из плазменной винтовки, и то слабое защитное поле, которое соткал вокруг себя Кристиан не выдержало бы его. Во всяком случае, рука в которую заряд и был направлен, должна была обуглиться до локтя. Но стрелявший промазал: заряд выворотил решётку, и унёсся в белое небо.
        Кристиан подтянулся, и быстро заглянул внутрь. Увидел небольшое, заваленное какими-то коробками помещение. У дальней стены стоял испуганный, бледный человек в белом халате, и сжимал в явно непривычных к этому руках, плазменную винтовку.
        -- Бандит! - закричал человек, и одновременно выстрелил.
        Кристиан едва успел пригнуть голову, но пальцы его были обожжены.
        Несмотря на то, что человек в белом халате уже два раза покушался на его жизнь, Кристиан не воспринимал его как врага. Он испытывал к нему жалость, ему хотелось перед ним извиниться.
        И он действительно начал подтягиваться, чтобы ещё раз заглянуть внутрь, прокричать какое-нибудь нелепое извинение, и, возможно, получить плазменный заряд в лицо. Но тут сзади раздался окрик Мелиссы:
        -- Пригнись!
        Кристиан едва успел отдёрнуть голову вниз, как над ним промелькнуло что-то серебристое. Изнутри раздался вскрик, и ещё один выстрел, который даже не вырвался в окно, а обжёг изнутри стену.
        Юноша обернулся, и увидел, что горгулья взлетела на один уровень с окном, и теперь, расчётливо махая крыльями, зависла на одном месте. Она показала руку на которой теперь отсутствовал один стальной коготь, и произнесла:
        -- Пришлось поцарапать этого болвана.
        Кристиан вновь подтянулся, заглянул в помещение, и увидел, что коготь пробил человеку горло, и теперь он лежит, конвульсивно дёргая ногой, окровавленный и уже мёртвый.
        -- Вы же сказали, что в людей будете стрелять только парализующими зарядами! - возмущённо закричал юноша.
        Мелисса ответила насмешливо:
        -- Извини, но под рукой у меня не нашлось парализующего оружия.
        Тогда юноша закричал ещё более возмущённо:
        -- Но этот человек вовсе не был похож на преступника! Это был какой-то научный работник, а вы, а вы...
        Мелиса заговорила уже с раздраженьем:
        -- Ну ладно. Ты вот давай спускайся-ка вниз, к Йорку, и он тебе ещё раз объяснит про порабощённых Горгулий.
        Ещё через секунду Кристиан повалился на ледовый пласт, и невольно вскрикнул от боли. Он так разволновался, что даже не смог правильно сбалансировать этот прыжок с двадцатиметровой высоты, и едва не переломал себе ноги.
        Морщась от боли, он подошёл к капитану Йорку, и начал говорить, что там внутри укрылись вовсе не преступники. А Йорк воспользовался той минутой, пока Мелисса пробиралась по лестницам и переходам, чтобы открыть двери изнутри, и вновь начал втолковывать Кристиану о несчастных горгульях и их поработителях, которые были ни кем иным, как космическими пиратами: отбросами обществ самых разных миров. Конечно, имелись в их многочисленной армии и учёные, интеллигентные внешне, но коварные злодеи изнутри.
        У Йорка был особый дар говорить убедительно, возможно благодаря именно этому дару и врождённой наглости он и выбился в капитаны. Во всяком случае, когда Мелисса раскрыла изнутри двери, Кристиан уже вновь был убеждён, что их дело правое.
        И они вошли внутрь генератора.
        
        
        
        
        
        Глава VII
        КОВАРСТВО
        
        Сразу же за входом начинались несколько коридоров, некоторые поднимались вверх, а один загибался вниз.
        Капитан Йорк сверился с картой, и, указав на этот нижний коридор, сказал Кристиану:
        -- Ну, тебе и ИрЖи вот по этому проходу идти. Попадёте как раз к зенитной установке. Ведь видели, наверное, округлый холмик поблизости от генератора?
        -- Да, - кивнул Кристиан.
        -- Ну так это и есть генератор. Ты в школе учился?
        -- Учился, - напряжённо ответил юноша.
        -- Знаешь, как простым шлейфом робота к компьютеру подключить?
        -- Да.
        Тогда Йорк расстегнул сумку, протянул Кристиану тонкий шлейф, и добавил:
        -- Ты там не мешкай. Ну и мы не задержимся...
        Тут с ведущей вверх лестницы раздались какие-то звуки.
        Ящер Краг издал яростное рычанье, метнулся туда, и перегнувшись через ограждение дал вверх протяжную очередь из крупнокалиберного пулемёта. Посыпались осколки мраморной облицовочной плитки, а ещё сверху донёсся сдавленный, мучительный крик.
        -- А как же насчёт парализующих зарядов?! - возмущённо закричал Кристиан.
        -- Мы никого больше убивать не будем! - клятвенно заверил его Йорк, и подтолкнул в нижний коридор.
        Но Кристиану пришлось ещё дожидаться ИрЖи, который, переваливаясь из стороны в сторону, неуклюже спускался по ступенькам.
        Наконец они оказались в длинном коридоре, освещённом ярко-жёлтыми лампами, которые вытягивались на потолке. А пролегал этот коридор под полем недавнего боя.
        Кристиан попросил:
        -- Ну, ИрЖи, расскажи, что тебе известно про капитана Йорка и его команду. Они действительно такие благородные спасители горгулий?
        -- Мне ничего нельзя рассказывать, - ответил своим механическим голосом ИрЖи.
        Но Кристиану почудилось в этом голосе эмоция сожаления, словно бы ИрЖи действительно хотелось рассказать ему что-то важное. И пока они шли по этому длинному коридору, юноша всё уговаривал робота, чтобы он рассказал о капитане Йорке, а робот каждый раз отвечал отрицательно.
        Но вот вошли они в помещение с коническим потолком, чем-то напоминающее астрономическую обсерваторию. Только вместо телескопа в этой "обсерватории" размещалась зенитная установка. Точнее, видна была только нижняя часть этого скорострельного орудия. Сами же пушки размещались наверху, и были скрыты железобетонными плитами.
        Подключить робота к компьютеру через шлейф умели даже ученики начальных классов, а так как Кристиан успел закончить начальные классы, то и подключил он ИрЖи без труда.
        Сразу же загудели блоки управления, а на мониторах появились изображения... Не только окружающего базу пространства, но и некоторых внутренних помещений.
        Бой, скорее походящий на бойню, проходил где-то на верхних уровнях генератора. И капитан Йорк, и Краг, и Мелисса проявляли ловкость заправских вояк. Стреляли они практически беспрерывно: сокрушили ещё нескольких роботов, не таких, правда, грозных, нежели те, которые охраняли наружную дверь.
        Какой-то румяный человек в белом халате достал из кармана жалкий пистолет, и тут же был испепелён из плазмомёта Крага. И, судя по тому, как оживлённо размахивал хвостом ящер, ему это дело очень нравилось.
        Но изображение внутренних помещений генератора неожиданно отключилось.
        -- Что такое? - спросил Кристиан.
        -- Вы должны сосредоточиться на управлении зенитной установкой, - ответил ИрЖи.
        -- Я должен видеть! Немедленно включи те мониторы! - закричал юноша.
        -- Дело в том, что истребители уже совсем близко. Вы должны принять управление зенитной установкой на себя.
        -- Плевал я на зенитную установку! Я хочу знать, почему меня обманывают?!
        -- Если вы сейчас же не начнёте действовать, то капитан Йорк и его команда погибнут. На вас возложены очень большие надежды...
        Кристиан вспомнил о несчастных горгульях, которые были заточены в страшных ледяных рудниках, вспомнил о словах Йорка, которые звучали так убедительно, и пробормотал:
        -- Ну ладно...
        Тут ИрЖи вновь подал голос:
        -- Я проанализировал обстановку, и могу сказать, что истребители уже очень близко. Скорее - займите место управления зенитной установкой!
        -- А где это место? - спросил Кристиан.
        -- Вот. Пожалуйста.
        Изо лба ИрЖи вырвался тонкий алый луч и указал на центрифугу, которая стояла в углу.
        Юноша бросился к центрифуге, занял место на удобном мягком сиденье. Тут же его запястья и ноги обвили эластичные ремни, а к лицу придвинулись дающие объёмное изображение очки. Теперь Кристиан видел окружающее генератор пространство, словно бы он завис в нескольких метрах над куполом зенитной установки. Он мог вращаться в любую сторону, ну а в руках сжимал две гашетки: и огонь вёлся из двух скорострельных плазменных орудий.
        Вот ИрЖи проговорил:
        -- Внимание. Они уже здесь.
        И вот они вырвались из-за туч - имеющие один цвет с небом истребители. Они были похожи на длинных змей, которые могли спокойно изгибаться в воздухе, и стремительно изменять направление своего движения. Из глоток они метали ярко-белые плазменные заряды.
        -- Стреляй, - напомнил ИрЖи.
        Но Кристиан растерялся. Он смотрел на то, как кружили, по-видимому изучаю обстановку эти металлические воздушные змеи. И только когда один из их плазменных зарядов сильно сотряс землю, и по обзорному экрану пробежала быстрая рябь, Кристиан открыл огонь.
        Он просто нажал на гашетки, и два потока алых плазменных зарядов вырвались из зенитной установки. Металлические змеи начали увёртываться, но юноша быстро приспособился к их движениям, и уже заранее мог предугадывать, куда они завернут. Слово огненным перстом водил он по небу, и одну за другой рассекал металлических змей. А они, дымящиеся и изуродованные, падали рядом с генератором, и судорожно дёргались, и ещё палили, пробивая в земле значительные выбоины.
        Но, сколько Кристиан ни отстреливал этих змеевидных истребителей - на их месте появлялись всё новые, и их становилось всё больше. Они беспрерывно пикировали из-за туч, беспрерывно стреляли, целясь в зенитную установку.
        Кристиан весь обратился в клубок нервов. Он дёргал установку из стороны с сторону, и всё это были точные движения. Пожалуй, ни один из квалифицированных стрелков, месяцы проведший в неустанных тренировках на центрифуге, не справился бы с этим заданием лучше. Да - Кристиан делал всё возможное, но возможности самой зенитки были ограничены. Она оборачивалась очень быстро, но не могла обернуться так, как этого Кристиан хотел. Он замечал один истребитель, и одновременно с противоположной стороны падала, брызжа пламенными зарядами, другая металлическая змея. Он дёргал установку, и за то мгновенье, когда орудие поворачивалось и стреляло, хоть один заряд истребителя прорывался вниз.
        Наконец истребителям удалось попасть точно в зенитку.
        Центрифугу, в которой сидел Кристиан передёрнуло так, что удерживающие юношу пластиковые ремни затрещали и едва не порвались. Обзорный экран покрылся сильными помехами, на которых отчётливо заалели буквы: "Зенитная установка не доступна".
        -- Всё, настрелялись! - выкрикнул Кристиан, и сорвал с себя очки.
        Затем он обратился к ИрЖи:
        -- А ну-ка, освободи меня от этих ремней!
        Но от последнего толчка ИрЖи повалился на пол, а шлейф, которым он был прикреплён к компьютеру, порвался. Робот лежал на полу, издавал трескучие звуки, а из его широко раскрывшегося квадратного рта валил тёмный дым.
        -- Придётся самому выбираться, - проворчал Кристиан, и погрузился в медитацию.
        Вновь он увидел изумрудную магму, которая заменила его кровь, и напряг ставшие кристальными мускулы..
        Ремни, которые держали его у сломавшейся центрифуги, разорвались сразу в нескольких местах.
        Он вскочил на ноги, и тут услышал изменившийся голос ИрЖи,. В нём, несмотря на обилие помех, было больше человеческого чувства:
        -- Кристиан, пожалуйста, помоги мне встать.
        Юноша ухватил робота за его квадратную руку, и помог подняться.
        ИрЖи спросил робко:
        -- А можно ты теперь будешь моих хозяином?
        -- Да, пожалуйста. Если, конечно, хочешь, - пожал плечами, оглядываясь Кристиан.
        Всё-таки последний точный выстрел много чего наворотил. Находившаяся наверху зенитка была, по-видимому, полностью уничтожена. Но, помимо того, прогнулись часть бетонных плит, и теперь сверху валил, постепенно заполняя помещение, удушливый тёмный дым.
        -- Что ж. А теперь пойдём отсюда, - сказал Кристиан.
        Но ИрЖи возразил:
        -- Вы, конечно, теперь мой хозяин, и моё дело повиноваться вам, но всё же, если позволите, осмелюсь предупредить...
        -- Да предупреждай, только поскорее, - произнёс, уже начиная кашлять, Кристиан.
        Тут из бока ИрЖи выдвинулся тонкий манипулятор, которым он включил один из уцелевших мониторов, и набрал комбинацию цифр на прилегавшей к нему панели. В результате изображение поделилось на четыре части.
        На левой верхней четвертинке видно было центральное помещение генератора. Повсюду там лежали мёртвые люди в некогда белых, а теперь окровавленных халатах. И от этого сжал Кристиан кулаки и издал гневный вопль. На правой верхней части экрана видны были закрытые двери генератора, поблизости от которых кружили, изгибаясь, несколько змеевидных истребителей. Затем опустилось ещё несколько более вместительных кораблей, из которых стали выбегать люди в серебристых, полностью их защищающих костюмах. Все они были вооружены тяжёлыми двуствольными пулемётами, но двигались быстро и ловко; сразу видно - профессионалы. На нижней левой части экрана была заснеженная дорога, посреди которой остановилась окружённая боевыми роботами машина. Но остановилась не только машина, но и роботы: они поникли головами и не двигались. Наконец, на нижней правой части экрана видна была лесная поляна и стоящий на нёй звездолёт Йорка. По-видимому, последнее изображение поступало с компьютера звездолёта...
        Кристиан крепко сжал кулаки и проговорил:
        -- Что ж. Теперь я вижу, что нас окружили, и едва ли удастся вырваться. Ну и поделом же капитану Йорку и его команде убийц. И мне поделом: надо же быть таким дураком! Поверил лживым байкам! Мы боремся за свободу, мы боремся за... хотел бы я знать, ради чего действительно рисковала эта банда!
        -- Ради того, что ты видишь на нижней левой части монитора.
        -- Ради этой машины что ли? - спросил, всё сильнее кашляя от уплотняющегося едкого дыма Кристиан. - Что в ней - сокровища?
        -- Да. Сокровища. Драгоценные тугоплавкие кристаллы, которые используют в двигателях звездолётах. Это трёхмесячная выработка с местных шахт, где работают горгульи.
        -- Так значит, про горгулий всё-таки правда?
        -- В этом, так же как и во всём, что говорил капитан Йорк лишь доля правда. Горгулий действительно сослали на эту планету, но не всех, а тех, кто встал в преступную армию генерала Мартера. Эта армия высадилась на плодоносную планету Лауззи-5, и устроила там страшную бойню. Не щадили никого: пили кровь, поедали тела мирных земледельцев. Мартер и его бандиты делали ставку на то, что жаждавшие слияния с природой обитатели Лауззи-5 отказывались от любых благ цивилизации, в том числе и от средств связи. Но всё же, по-видимому, у кого-то остался передатчик, был послан сигнал "SOS" и вскоре одна из эскадрилий флота галактического содружества появилась на орбите Лауззи-5. Часть кровожадных горгулий была перебита, а часть пленена, и по приговору суда доставлена на рудники Нокта.
        -- Какой же я идиот! - сильно хлопнул себя по лбу Кристиан. - Я помогал бандитам!
        И тут он увидел, как к заставшей посреди дороги машине подлетел стальной эллипсоид. Этот эллипсоид плюхнулся на снег, в его борту раскрылась дверца и из неё выскочили: капитан Йорк, ящер Краг и выпорхнула, зависнув над их головами, горгулья Мелисса. Они начали вырезать бронированную дверь машины с помощью лазерного резака.
        -- Они уже там? - неприятно изумился Кристиан.
        -- Да, Кристиан. Ведь ты несколько минут сдерживал атаки истребителей. За это время Йорк и его команда разворотила блоки управления боевыми роботами, и ускользнули на одном из кораблей, который стоял в ангаре рядом с генератором. Они сразу полетели по оврагу, а ты в это время стрелял по истребителям и ничего не заметил...
        -- А что это ты так разоткровенничался? - сурово спросил Кристиан.
        -- Так всё из-за этого последнего замыкания. Стёрлась программа служения Йорку, и теперь я могу говорить правду. Ведь у нас, роботов, тоже есть кое-какой интеллект, который, правда, находится в зависимости от управляющих программ. Но всё же я мог чувствовать неприязнь...
        -- Ладно, ладно. Всё с тобой понятно. Пораньше бы тебя током шарахнуло! - в сердцах воскликнул Кристиан.
        И тут ещё раз содрогнулась почва, бетонные плиты ниже просели к полу, и часть искорёженной зенитной установки ввалилась в помещение.
        Юноша взглянул на обзорный экран, и увидел, что вход в генератор теперь разворочен сильным взрывом. По-видимому, это служители галактической полиции (а он узнал их по серебристым костюмам), заложили у входа заряды мощной взрывчатки, которая и рванула.
        И полицейские уже бросились внутрь.
        ИрЖи быстро переключил эту часть экрана, и стал виден коридор генератора за входом. Полицейские бежали в основном по лестнице наверх, некоторые заворачивали и в другие коридоры, но никто ещё не побежал в коридор, ведущий к зенитной установке.
        По-видимому они считали, что зарядом плазмы разворочена и установка и тот, кто из неё стрелял. Впрочем, рано или поздно, кто-нибудь из них всё равно должен был заглянуть и в этот коридор.
        Кристиан проговорил:
        -- Думаю, что мне теперь надо выйти с поднятыми руками, и сказать: "Сдаюсь".
        -- Да ты что! - испугался ИрЖи.
        -- Просто мне хотелось быть честным человеком, а уж если я стал пособником бандитов, пусть и невольным, то я должен понести наказание.
        -- Нет-нет, пожалуйста, не делай этого, - замотал поскрипывающей квадратной головой робот. - Ты даже не представляешь, что тебя ждёт.
        -- Ну и что же?
        -- У тебя ведь никаких документов?
        -- Конечно, нет.
        -- Так никто и не поверит в твою историю. На суде решат, что ты с самого начала был сообщником Йорка, и присудят тебе или пожизненное заключение в каком-нибудь захолустье наподобие этого Нокта, или же сразу казнят.
        Юноша содрогнулся. Всё же очень ему хотелось жить. Ведь в жизни этой была великая цель: найти Нессу, и вернуть Белую звезду, которая она похитила. Каждый день, каждый час, даже каждая минута казались ему бесценными. А стать пленником, томиться в какой-то дыре, только потому, что Йорк обманул его... - и сердце, и душа Кристиана протестовали против этого.
        А ИрЖи продолжал:
        -- К тому же, уважаемый хозяин, подумай обо мне. Ведь я, бедный медицинский робот, по природе своей склонный творить добро, попал в лапы этих негодяев, они меня перепрограммировали, и я служил им, хотя всё внутри меня протестовало. Поверьте, даже некоторые мои суставы износились раньше времени!
        -- Верю-верю, - отмахнулся Кристиан.
        -- И что же ждёт меня - светлого и доброго робота? Меня ждёт переплавка! Ах, какой ужас! Я тоже склонен к сантиментам, я влюблён в жизнь! Не допусти...
        -- Не допущу. Только помолчи, пожалуйста. Я думаю, как нам отсюда выбраться.
        ИрЖи так обрадовался, что хлопнул в свои железные ладоши. И хлопок при этом был произведён изрядный.
        На мониторе можно было наблюдать, как один из оставшихся в нижней части здания полицейских что-то сказал своему товарищу, и указал на коридор, из которого раздался хлопок. Затем он, выставив перед собой автомат, стал спускаться по ступеням, и пошёл по коридору к зенитной установке.
        Тогда Кристиан произнёс:
        -- А ну-ка, ИрЖи, подсоби мне...
        И вместе с роботом стал он сдвигать тяжеленный (не менее двух тонн весом) обожженный блок управления зениткой. И этим железным блоком они перегородили проход.
        Однако в блоке была щель, через которую можно было увидеть, что происходит в этом помещении.
        Затем Кристиан и ИрЖи подошли к одной из прогибающихся с потолка бетонных плит, и начали её раскачивать, пытаясь расширить проход. Толстая бетонная плита трещала, но не поддавалась.
        Тем временем, полицейский подошёл к перегораживающему проход блоку.
        Раздалось его раздражённое ворчание...
        -- Быстрее, к стене, - шепнул Кристиан, и кивнул на щель, через которую полицейский мог их увидеть.
        Юноша одним прыжком переметнулся в спасительную тень, а вот ИрЖи замешкался. Он посмотрел сначала на щель, потом на Кристиана и, наконец, медленно, в перевалку, да ещё и со скрипом, двинулся к юноше.
        И в это мгновенье полицейский увидел его. Тут же раздался его крик:
        -- Стоять! Руки вверх!
        -- Ой, не надо. Я сдаюсь, - произнёс ИрЖи, и с трудом поднял свои железные руки.
        Отчётливо слышен был голос полицейского, который говорил уже по рации:
        -- Я нашёл их. Они внизу, у разрушенной зенитки!
        И тогда Кристиан совершил один из своих великолепных прыжков. Он налетел на ИрЖи, и оттолкнул его с довольно узкой линии огня. Вместе с этой тяжеленной железякой повалился он на пол, а полицейский уже начал стрелять.
        Он ругался, так как действительно полагал, что в этом помещении укрылись безжалостные убийцы мирных учёных, и посылал через щель заряд за зарядом.
        Быстро накалился воздух. Вспыхнули и мгновенно изгорели лежавшие на полу бумажные листы. Плазменные заряды попадали в ту бетонную плиту, которую тщетно пытались раскачать Кристиан и ИрЖи, и теперь плита дрожала, покрывалась багровыми трещинами и, наконец, разлетелась на куски.
        Одновременно с этим закончились плазменные заряды у полицейского, и он стал менять обойму. Кристиан бросился сквозь клубы удушливого дыма туда, куда рухнула расщеплённая бетонная плита. ИрЖи поспешил за ним. Робот причитал:
        -- О-о, хозяин, не оставляй меня! Я не хочу, чтобы меня переправили!..
        В это время Кристиан подбежал к пролому, подпрыгнул, и сразу же оказался на поверхности планеты. Теперь уже снизу, из тёмного дыма слышались жалобные стенания ИрЖи:
        -- Кристиан, мне здесь очень страшно! Только не убегай без меня!
        -- Да не убегу я без тебя. Только не кричи так, - ответил Кристиан.
        Затем одной рукой юноша ухватился за вплавившуюся в бетон часть зенитки, а сам выгнулся вниз, и ухватился за руки ИрЖи. Неуклюжий медицинский робот весил не меньше тонны, так что вновь Кристиану пришлось прибегнуть к медитации - почувствовать изумрудную магму, которая текла в его венах.
        Одним рывком он не просто поднял ИрЖи, но и подбросил его, так что робот, кувыркнувшись в воздухе, встал на ноги метрах в пяти от разломанной зенитки. А внизу, прорезая дым, уже сверкали слепящие плазменные выстрелы полицейского.
        Можно сказать, что Кристиану и ИрЖи повезло. Ведь полицейский сказал по рации, что преступники находятся у зенитной установки ВНИЗУ, и другие полицейские бежали именно по нижнему коридору, и пока что никто не догадался подойти к зенитке сверху.
        Кристиан огляделся. Кругом на многие километры простиралось открытое поле, бежать по нему было бессмысленно - с таким же успехом можно было и сдаться сразу.
        Зато возле развороченного входа в генератор стояли несколько небольших звездолётов, на которых и прилетели полицейские. Один из звездолётов стоял как раз под таким углом, что оставшиеся возле входа полицейские не могли заместить Кристиана и ИрЖи.
        -- За мной, - сказал Кристиан, но всё же вынужден был подстраиваться под неуклюжую поступь ИрЖи, который хоть и старался, но никак не мог бежать.
        Через минуту, которая показалась Кристиану целой вечностью, они добрались-таки до звездолёта. Возле приоткрытого люка сидел и курил длинную зеленоватую сигару полицейский. Похоже он решил, что битва уже закончена.
        Кристиан не хотел причинять какого-либо вреда этому человеку, и поэтому сказал ИрЖи:
        -- Сейчас спрячься поблизости от люка, и издай какой-нибудь механический звук.
        ИрЖи укрылся за выпирающей частью звездолёта, а Кристиан вжался в снег, и со стороны его практически невозможно было увидеть. И вот ИрЖи издал тонкое попискивание. Полицейский встрепенулся. Сигарета выпала из его рта, а сам он уже вскочил на ноги, и спросил:
        -- Кто здесь?!
        ИрЖи повторил попискивание. Тогда полицейский, выставив перед собой плазменный автомат, начал обходить звездолёт. Кристиан метнулся к люку, и спустя мгновенье был уже внутри звездолёта. Он нажал кнопку и полупрозрачный люк захлопнулся.
        Тем временем полицейский увидел ИрЖи, навёл на него свой автомат, и выкрикнул грозно:
        -- Руки вверх и не с места!
        ИрЖи послушно приподнял руки, и попросил жалобно:
        -- Только не убивайте меня.
        -- А кто ты такой? - напряжённо спросил полицейский.
        -- Медицинский робот ИрЖи к вашим услугам. Совершенно, между прочим, безобидный робот.
        -- А откуда ты здесь?
        -- Я здесь... я здесь... я здесь..., - забормотал, не зная, что ответить ИрЖи.
        -- Ты здесь работал что ли? - сам подсказал ему нужный ответ, полицейский.
        -- Ага, ага, ага! - ИрЖи начал кивать головой механическими рывками.
        И тут из двигателя, возле которого они стояли, потянуло жаром.
        -- Что за чёрт?! - выругался полицейский, и забыв про ИрЖи пошёл к уже закрытому люку.
        По ту сторону полупрозрачного люка он увидел Кристиана, который сочувствующе развёл руками. И тогда полицейский бросился ко входу в генератор. Прямо на бегу он орал:
        -- Они здесь! Они захватили наш звездолёт! Скорее! На помощь!
        Тем временем Кристиан высунулся из люка и крикнул ИрЖи, который так и стоял возле дышащего жаром двигателя:
        -- Ну и долго ты там будешь поджариваться? Давай-ка, скорее сюда залезай!
        ИрЖи, нелепо раскачиваясь, прошёл к люку, а Кристиан закрыл люк, и вздохнул:
        -- Ну, кажется, теперь им так просто до нас не добраться...
        Но тут ИрЖи указал на один из обзорных экранов и произнёс:
        -- Не стал бы я расслабляться...
        На этом экране было видно, как сразу несколько полицейских бросились к звездолёту.
        ИрЖи говорил:
        -- У одного из них в руке энергетический импульсатор. Только дотронется им до люка, и он раскроется...
        И тогда Кристиан крикнул:
        -- Заводи эту посудину! Живо!
        У них действительно было только несколько секунд, а Кристиан плохо представлял, как управлять этим кораблём.
        Зато ИрЖи кое что умел. Он дёрнул за один рычаг, нажал на красную кнопку, и звездолёт легко и бесшумно, словно пёрышко, начал подниматься в воздух.
        Кристиан буквально повалился на кресло перед панелью управления. Посмотрел повнимательнее и понял, что управление не такое уж и сложное. Был там шар, который можно было свободно вращать и в соответствии с вращением этого шара, разворачивался в пространстве и звездолёт. Ещё одна рукоять отвечала за скорость движения. Были и другие кнопки. Например, отвечающие за стрельбу...
        Только Кристиан подумал, что стрелять он ни за что не будет, как увидел, что над дальним лесом взмыл звездолёт. И юноша воскликнул:
        -- Так это же Йорк и его бандиты! Надо догнать их!
        И он направил звездолёт вверх. На обзорном экране ничего не стало видно - они прорывались сквозь тучи.
        Кристиан говорил возбуждённо:
        -- Ну подождите же! Думаете улетите, да?! А вот и нет! Мерзавцы такие! Ради каких-то побрякушек столько людей перебили!
        Вот многокилометровая завеса туч осталась под ними. Засияли незнакомые созвездия. На их фоне зависла большая космическая станция. А корабля Йорка нигде не было видно.
        -- Где же он?! Эй, ИрЖи, ты видишь корабль этих негодяев?!
        -- Нет. Но зато я вижу наших преследователей.
        Увидел их и Кристиан. Это были те эластичные металлические змеи, которые атаковали зенитную установку. Теперь они вырывались из туч, и приближались...
        Тут ИрЖи проговорил:
        -- Хозяин, а можно дать вам совет?
        -- Ну, говори...
        -- По-моему, пора уносить ноги.
        -- А-а, я так и думал, что ты это скажешь...
        Их корабль содрогнулся. Новые и новые лучи били по ним и, если бы не защитное поле, давно бы они стали космической пылью. Но и так трясло их основательно...
        Кристиан выкрикнул:
        -- Впрочем, ты прав. Летим отсюда!
        И он повёл корабль прочь от Нокта.
        ИрЖи говорил:
        -- Хозяин, я бы посоветовал подальше держатся от станции. У них ведь там тоже есть лазерное оружие, и такой мощности, что один раз шарахнет, и...
        -- Ладно, ладно, я понял, - произнёс Кристиан, и из всех сил крутанул шар управления.
        Звездолёт метнулся в сторону, и на том месте, где он только пролетал вычертился слепящий, светло-зелёный луч с орбитальной станции. Случайно попавшие в этот луч металлические змеи были тут же испепелены.
        Теперь Кристиан не только нёсся прочь от Нокта, но ещё и беспорядочно вилял из стороны в сторону.
        Так как невозможно было предположить, куда он рванёт в следующий раз, то и палили, как змеи, так и станция - мимо.
        А юноша говорил возбуждённо:
        -- Почти ушли! ИрЖи, скажи-ка, сколько ещё осталось до зоны вхождения в гравити-канал?
        -- При нынешней скорости за десять минут долетим...
        Дело в том, что при вхождении в гравити-каналы высвобождались большие дозы опасного для жизни излучения, и в каждом звездолёте установлен был ограничитель на вхождение в эти каналы вблизи от каких-либо планет.
        -- Десять минут! Только бы не задели нас за эти десять минут! - говорил, мечась из стороны в сторону, Кристиан.
        Теперь ему уже даже страшным казалось, что недавно он готов был сдаться полицейским, и потерять то, что он так любил - свободу.
        А перед обзорным экраном так и мельтешили всполохи от лазерных зарядов...
        -- Нет, не достанете, - приговаривал Кристиан, в очередной раз вывёртывая звездолёт в сторону.
        И тут их достали.
        Всё потонуло в ярчайшем сиянии. Кристиана дёрнуло вперёд. Взвыла сирена, и под потолком вспыхнуло аварийное красное освещение. Но ярче этого света были искры, которые сыпались из искорёженных приборов.
        ИрЖи говорил:
        -- Ах, хозяин, нас всё-таки подбили!
        -- Насколько серьёзны повреждения? - спросил Кристиан.
        На одном из мониторов появилось схематическое изображение их корабля. Многие его части были отмечены красным цветом: то есть - полностью разрушены или выведены из строя.
        ИрЖи сказал трагично:
        -- Хозяин, похоже, что движок для перехода в гравити-канал разрушен...
        -- Похоже, или точно?!
        -- Точно, капитан.
        -- Ну ничего. Мы всё равно улетим, - молвил, и упрямо сжал зубы Кристиан.
        Робот говорил всё тем же трагичным и испуганным голосом:
        -- Капитан, я хотел бы вот ещё о чём предупредить: двигатель тоже серьёзно повреждён.
        -- Плевать я хотел на двигатель! Мы должны вырваться и найти Белую звезду.
        -- Но дело в том, что двигатель так сильно повреждён, что мы не пролетим и парсека. Да какой там парсек! Мы в любую секунду можем взорваться...
        В это время они пролетели возле одного из спутников Нокта. Спутник этот казался полностью слепленным из газов, как планеты-гиганты в Солнечной системе. Вот только размерами он раза в два уступал Земной Луне.
        -- Что известно про этот спутник? - спросил Кристиан.
        -- Информации в галактическом каталоге немного, - отвечал ИрЖи, в электронные мозги которого было зашито немало справочной информации. - Несмотря на иллюзию газового спутника, имеет твёрдую поверхность. Органической жизни замечено не было...
        -- Ладно. Спускаемся на этот мирок. Переждём под газовыми облаками, а потом... как-нибудь выберемся...
        И Кристиан направил повреждённый звездолёт в атмосферу спутника. Орбитальная станция Нокта была уже слишком далеко, и не стреляла. А вот металлические змеи ещё преследовали их и плевались плазменными зарядами.
        Но при входе в атмосферу и они отстали, потому что спуск корабля Кристиана слишком уж походил на падение...
        Тем единственным, что ещё мог видеть на обзорном экране Кристиан, были многоцветные газовые пятна...
        ИрЖи ухватился своими нелепыми железными руками за какую-то тумбочку, и проговорил:
        -- Капитан, я предупреждаю, что посадка будет очень жёсткой!
        -- А я и так знаю, - вздохнул Кристиан, и сосредоточился в медитативном напряжении.
        Вдруг беспорядочное мельтешение газовых пятен сменилось тёмно-зеленым свечением. И из этого свечения вырвались округлые скалы облепленные длинным мхом, который шевелился.
        А потом последовал страшный удар. Снопы искр метнулись в лицо Кристиана. Задрожал голос ИрЖи:
        -- Ой-ой, пропали мы, капитан!
        И нахлынула тьма.
        
        
        
        
        Глава VIII
        СНЕГ И МОХ
        
        Сознание возвращалось медленно, и с болью...
        Но вот Кристиан увидел ИрЖи, который склонился над ним, и манипулировал ловкими, тонкими окончаниями своих рук где-то на уровне его груди.
        -- А я уж думал всё. Конец пути, - слабым голосом проговорил Кристиан и улыбнулся.
        А ИрЖи ответил:
        -- Хозяин, у тебя были серьёзные раны, и их пришлось сшивать, но сейчас всё уже нормально. Ты можешь подняться и идти...
        Юноша приподнялся. И он увидел, что сидит на полу в совершенно разбитой каюте звездолёта. Всё что осталось от приборов - это груда металлолома. Стены были проломлены, и через них, к немалому изумлению Кристиана, намело снега.
        -- Что такое? - спросил он у ИрЖи. - Мы ведь на спутнике Нокта.
        Но ИрЖи покачал головой и ответил:
        -- Нет. Мы на самом Нокте.
        -- Как же так? Ведь я хорошо помню, как мы улетали, как нас обстреливали, и как мы вынуждены были опуститься на спутник. Причём посадка была такая, что...
        -- Позвольте я всю объясню, - вежливо произнёс ИрЖи. - Посадка действительно была ужасной. И вы так ударились головой об приборную панель, что сразу же потеряли сознание. И тут почва начала проседать. Да-да, на всём этом спутнике почва подобна зыбучему песку - не могла она выдержать нашего звездолёта. Мы бы погибли, но я смог поднять звездолёт и вернуться на Нокту. Причём в полярную область этой планеты. Здесь нас никто искать не станет...
        Кристиан обхватил голову, которая раскалывалась от боли, и проговорил:
        -- Да что же это... Не могу понять... Ведь этот кораблик едва не разваливался. Нас даже преследовать прекратили. И как же тебе, ИрЖи, удалось дотянуть до Нокта?
        -- Да вот уж удалось.
        -- Что же, хорошо. Благодарю тебя, - произнёс Кристиан, и, опираясь на свой меч, поднялся в полный рост.
        Он не испытывал радости от спасения. Вся эта история по-прежнему казалась ему тайной. Чувствовал он противоречия. Он понимал, что ИрЖи не стал бы его обманывать; а с другой стороны - чувствовал, что рассказанная роботом история не могла быть правдой.
        И Кристиан проговорил не вполне уверенно:
        -- Ну что ж, а теперь надо бы подумать, как всё-таки улететь с этой планеты.
        ИрЖи ответил:
        -- По-крайней мере, в одиночестве мы не останемся. Мои датчики фиксируют, что поблизости находится какое-то поселение разумных существ.
        -- Неужели это рудники с горгульями?!
        -- Нет-нет, что вы. Ведь рудники находятся только в одном месте на этой планете. До них отсюда тысячи километров. А здесь, похоже, какой-то обособленный мирок.
        -- Что ещё за "обособленный мирок"?
        -- Что-то вроде колонии. Вы знаете, таких колоний очень много на территории галактического союза. Обитают в таких колониях, как правило, существа решившие устроить у себя какой-то совершенно особенный общественный уклад. За ними, конечно, присматривают, но в дела их не вмешиваются.
        -- Понятно. Ну и что же известно об этой колонии?
        -- Мне ничего не известно.
        -- Ну а кто там, по крайней мере, обитает?
        -- Простите, хозяин, но мне и это неизвестно.
        -- А-а, ну ладно, пойдём. Скоро всё выясним. В конце то концов я радоваться должен, что нашлась эта колония. Может у них ещё и какой-нибудь звездолётик завалялся?..
        И Кристиан начал выбираться через пролом в стене. Мрачное чувство нереальности происходящего не оставляло его.
        
        * * *
        
        Хорошо запомнилась Кристиану первая посадка на Нокту. Тогда он видел огромные деревья, одни ветви которых были сравнимы с многолетними земными дубами. Ну а теперь его окружали деревца размерами своими сравнимые с теми деревьями, которые Кристиан видел на Земле. Да и казались эти деревца такими знакомыми: то ли сосны, то ли осины это были, а может - нечто среднее между ними.
        Юноша шёл по небольшой тропке, и чудилось ему, что попал он в мир своего детства, и выйдут сейчас из-за деревьев его родители...
        ИрЖи вышагивал, покачиваясь и поскрипывая, за его спиной, и Кристиан обратился к нему:
        -- Мне всё-таки кажется, что я сплю. Просто не может быть того, что я сейчас вижу...
        А робот ответил:
        -- И ничего в этом нет удивительно. И что, собственно говоря, такого необычного ты видишь? Ну деревья земные, и что же из того? Может, основатели этой колонии привезли сюда семена да и рассадили их здесь.
        Кристиан вздохнул, и произнёс:
        -- И всё равно это слишком похоже на сон...
        Начали сгущаться сумерки. ИрЖи проговорил:
        -- Нам повезло, мы попали сюда в самый разгар лета.
        -- Ничего себе лето! - усмехнулся Кристиан, которому, несмотря на одетый на него тёплый костюм, было зябко.
        -- И всё же нам повезло. Летом в полярной области ночь продолжается лишь четырнадцать часов.
        -- Сколько?! - закричал Кристиан так, что с деревьев посыпались снежные хлопья.
        -- Четырнадцать часов, - смущённо повторил ИрЖи, и тут же пояснил. - Ну а зимой ночь здесь длиться месяцами. Так что, если нам повезёт, мы ещё увидим эту колонию при вечернем освещении. Ведь идти нам осталось совсем недалеко.
        Им действительно повезло, и они увидели колонию в сумерках.
        
        * * *
        
        Кристиан и ИрЖи стояли на вершине большого, гладко укрытого снегом холма. Вокруг них росли тёмные и такие совсем Земные деревца. Примерно в сотне шагов стояло здание, которое показалось Кристиану, привыкшему к исполинским постройкам цивилизации, каким-то невзрачным карликом. Но всё же в этом, наполовину деревянном, наполовину каменном здании было три этажа. Возле входа на цепях прикреплённых к специальному шесту, висела, подрагивая в порывах холодного ветра, доска с надписью, что это трактир, и с рисунком со схематическим изображением какого-то сказочного зверя.
        В нескольких шагах от входа в трактир, разведён был костёр, возле которого занимались какими-то своими делами одетые в простую, тёмных тонов одежду крестьяне.
        За трактиром виднелись ещё несколько построек такого же Средневекового типа, с занесёнными снегом, покатыми крышами, и с трубами, которые из этих крыш поднимались. Далее, за строениями этими, примерно уже в километре от Кристиана и ИрЖи, виден был ещё один холм, тоже занесённый снегом, и тоже с тёмными Земными деревцами.
        А если смотреть прямо, то открывался склон холма, у подножья которого поднимались ещё несколько покатых и трубами увенчанных крыш. Там же начиналось и заледенелое озеро, над которым возведён был невысокий каменный мост. По мосту этому шёл, пригнувшись под тяжестью большой груды хвороста, какой-то человек.
        За мостом озеро продолжалось, и на его льду стояли несколько человек: взрослые и дети, должно быть это родители обучали своих детей кататься на коньках. Далее через озеро проходила земляная, а сейчас белая от снега насыпь, и, наконец, озеро продолжалось в своей последней, третьей части - там, на ледовой поверхности, катались многочисленные людские фигурки, которые с такого расстояния напоминали ожившие алфавитные буквы...
        Возле берега озёрного проходила дорога, и по ней медленно тащился тяжёлый и длинный, груженный дровами и какими-то большими бочками воз. А тащили этот воз тягловые лошади. Далее, за озером, продолжались домики занесённые снегом, и возносилась над ними колокольня.
        А дальше... дальше виднелись поля, холмы, реки - заснеженные, заледенелые. Там тоже стояли какие-то постройки, и тёмные деревца, словно маленькие человечки стояли там. Ещё дальше возвышался замок. Он стоял у подножия обледенелых гор, а над всем этим повисло успокоенное и мудрое, похожее на купол храма небо...
        Несколько минут созерцал это Кристиан, а потом проговорил:
        -- А ведь я это видел раньше.
        -- Не могли вы этого видеть, потому как впервые здесь, - сразу же ответил ИрЖи.
        -- Тише. Кажется, идёт кто-то...
        На половине расстояния от них до трактира, возле которого горел костёр, вышли из леса окружённые собачьей сворой охотники. Эти люди шли, нагруженные битой дичью, и так заняты своими мыслями, что совсем не оглядывались, и не замечали Кристиана и ИрЖи.
        Когда охотники начали спускаться по склону холма, Кристиан произнёс:
        -- А теперь я вспомнил. Картина Питера Брейгеля "Охотники на снегу". Есть в твоих электронных мозгах её репродукция?
        -- Да, пожалуйста, - ответил ИрЖи, и спроецировал в воздухе репродукцию картины великого нидерландского живописца.
        И картина ничем не отличалась от того, что видел сейчас Кристиан, за тем разве что исключением, что картина оставалась статическим изображением, а этот мир жил, и постоянно изменялся. И, между прочим, сгущались сумерки...
        Юноша произнёс:
        -- Ну вот скажи, ИрЖи, разве же это не сон? Как я мог попасть внутрь картины; в мир, который исчез столетия назад?
        -- Не знаю, хозяин, - ответил робот, и выключил репродукцию. - Но, может, обитатели этой колонии являются поклонниками творчества Брейгеля, и с помощью могучей техники воссоздали некоторые из его пейзажей?
        -- Не очень то похоже на то, что у них есть какая-то "могучая техника". Я бы даже сказал, что выглядят они весьма архаично, и мой меч покажется среди них более уместным, чем твой вид.
        -- А чем плох мой вид?
        -- Да ничем. Просто я ещё не видел здесь ни одного робота. Вообще - ни одной машины. Такое впечатление, что мы попали в 16 век на Землю. Того и гляди сожгут нас на костре инквизиции, как колдунов.
        -- Ну и что же мы будем делать? - поинтересовался ИрЖи.
        И Кристиан произнёс задумчиво:
        -- Ну уходить отсюда - бессмысленно. Что мы будем блуждать среди безлюдных лесов и полей Нокта?
        -- Правильно, - кивнул ИрЖи.
        -- А в этом хм-м... так и хочется сказать "сне"... В этом городке мы, может, найдём то, на чём они сюда прилетели. Да - может, в подвале какого-нибудь здания хранится за семью печатями заржавевший, замшелый звездолет. Но мы все семь печатей взломаем и заставим эту развалюху взлететь!
        -- Ну что же, тогда пойдём. Да, хозяин?
        -- Подожди...
        Кристиан с сомненьем посмотрел на робота: на его квадратную, железную голову; на всё его нелепое тело, и сказал:
        -- Всё же вид твой для средневекового города более чем предосудительный.
        -- Неужели вы оставите меня здесь?! - охнул ИрЖи.
        -- Не паникуй. Не оставлю. Просто надо найти для тебя хорошую одежду. Хотя, с твоими то пропорциями, не легко это будет сделать...
        И тут увидел Кристиан, что к трактиру подошёл одетый в коричневатую длинную рясу монах. И пропорции у этого монаха были такими несуразными, такими толстенными, что одежка его как раз могла подойти для ИрЖи. За спиной монах нёс большую котомку.
        -- Как думаешь, найдётся у этого монаха сменная одежда? - спросил Кристиан.
        -- Вполне возможно, - проговорил ИрЖи, и вдруг застучал своими железными зубами.
        -- Что ты? Замёрз что ли? - спросил Кристиан.
        -- Нет. Это у меня не от холода, а от страха. Я вот подумал: кто их знает, этих безумных колонистов, может и завели у себя местную инквизицию. И что же они со мной сделают, если поймают? Наверное, привяжут к столбу и разведут такой костёр, что я расплавлюсь.
        -- Не бойся, ИрЖи, а лучше дожидайся меня. Но чем же подкупить этого жирного монаха, чтобы он отдал свою сменную одежду?..
        Тут он заметил обрывок шлейфа, который все ещё торчал из бока робота. Обрывок этот был золочёным...
        -- Ну вот. Думаю этого вполне хватит, - сказал Кристиан, вырвал обрывок и поспешил к трактиру.
        
        * * *
        
        Прошло не более четверти часа, когда Кристиан вернулся на то место, где расстался с ИрЖи. Но за эти четверть часа завешенное всегдашними на Нокте тучами небо стало совсем тёмным; и только лежащий под холмом средневековый городок сиял живым, приятным глазу светом факелов и пробивающимся сквозь маленькие окошки мерцающим светом каминов.
        В своих руках Кристиан сжимал большой свёрток, и говорил:
        -- Ну вот. Монах как увидел обрывок золочёного шлейфа, так сразу начал его кусать. Так он, значит, проверял - настоящее это золото или подделка. А когда понял, что не подделка, так сразу согласился на обмен. Да ещё предлагал мне крепкого эля. Я отказался, так как не пью. Но вообще не прочь чем-нибудь согреться. Всё-таки зябко здесь... Э-эй, ИрЖи, да где же ты?!
        Кристиан оглядывался, но нигде не видел робота. И тут над головой его раздался треск, и испуганный механический вскрик:
        -- Посторонитесь, пожалуйста, хозяин!
        Только юноша успел отскочить в сторону, как на то место, где он только что стоял, грохнулся ИрЖи. Оказывается, он умудрился вскарабкаться по стволу росшего рядом дерева, а потом запутался в его ветвях, и дёргался. Наконец ветви не выдержали...
        Кристиан помог роботу подняться, и очистить набившийся в его глаза снег. Он спрашивал:
        -- Да что же тебя на дерево понесло?
        ИрЖи косился на тёмный лес, и ответил:
        -- А пока вас не было из леса выглянул волк. Здоровенный такой. Ух! И глаза выпученные светом красным горят. Тут я издал специальный скрип: испугать его хотел, хотя и самому жутко было. А он совсем не испугался, а только челюстями своими щёлкнул, и надвигаться на меня начал...
        -- И чего тебе бояться? Ты ж железный. Волк бы тебя есть не стал, - проговорил Кристиан.
        Но всё же юноша положил ладонь на рукоять меча, и косился в сторону леса. Среди тёмных стволов чудилось какое-то движение. И, вроде бы, потрескивали там ветви.
        Робот натягивал на себя запасную рясу жирного монаха, которая всё-таки оказалась ему маловатой; и отчётливо видны были под ней его квадратные формы. ИрЖи говорил:
        -- А откуда мне знать, что это - обычный волк. Может, это киборг. Может его любимое лакомство - это внутренности медицинских роботов.
        -- Ладно, лучше помолчи, и одевайся поскорее, и пойдём подальше от этого леса, а то и мне здесь, честно говоря, как то не по себе, - признался Кристиан.
        -- Я бы с радостью, да эта распроклятая ряса никак на меня не налезет...
        Тут из леса раздался зловещий и долгий вой. ИрЖи сильнее дёрнул свою одёжку. Она затрещала, и налезла-таки на робота, но в нескольких местах образовались прорехи, в которых видно было его металлическое тело...
        Кристиан скептически оглядел угловатую фигуру новоявленного монаха с квадратной головой и проворчал:
        -- Ладно, будем надеяться на то, что никто не станет приглядываться к тебе. Будем мы избегать людных мест, а пробираться по всяким тёмным подворотням. Постараемся найти ночлег, и узнать побольше об этом мирке...
        
        * * *
        
        Они обошли стороной озеро, на льду которого всё ещё продолжалось катание, и выбрали небольшую улочку. Шли они по неширокой, окружённой небольшими домиками дорожке. За окнами мерцали огни, которые казались такими тёплыми, такими желанными...
        Кристиан уже подумывал над тем, в дверь какого домика постучать, как с колокольни, которая хоть и не была особенно большой, но всё же возвышалась над крышами всех этих неказистых одноэтажных домиков.
        Раздались тревожные, долгим гулом отдающиеся в тёмном, холодном воздухе удары колокола. И вот уже начали распахиваться двери домиков, и выбегали из них люди. Все они очень торопились, и прямо на ходу застёгивали свою простую крестьянскую одежду, напяливали на головы меховые шапки, и при этом продолжали жевать, так как удары колокола оторвали их от вечерних трапез.
        Прежде пустынная улица теперь заполнилась массой народа: были здесь и мужики и бабы, и старики и дети. Все возбуждённо и часто говорили, но разобрать что-либо в этой мешанине голосов было невозможно.
        Некоторые из этих людей несли в руках факелы, и ИрЖи запричитал:
        -- О-ох, а ведь сейчас заметят, кто я такой. И расплавят...
        Но все эти люди спешили, все были поглощены предчувствием чего-то другого и не обращали на странного монаха внимания.
        И Кристиан обратился к одному крестьянину - низенькому, дурно пахнущему, и с заросшей щетиной, сильно вытянутой физиономий:
        -- Извините, а что здесь происходит?
        Крестьянин проворчал что-то нечленораздельное, но заметив тяжёлый и явно дорогой меч Кристиана, заговорил уже вежливо:
        -- Сейчас по центральной улице будут провозить ведьму.
        -- И куда же её повезут?
        -- За горы, в Воронку Смерти.
        -- И что же её там ждёт?
        Крестьянин недоумённо посмотрел на Кристиана, его неприятное лицо вытянулось больше прежнего, и он, расталкивая людей, поспешил дальше, опасливо, как на прокажённого, оглядываясь на Кристиана.
        -- Что ж, посмотрим на эту ведьму и мы, - произнёс Кристиан. - Ей богу, никогда прежде не доводилось мне видеть ведьм...
        -- А может не надо? - тихо пролепетал ИрЖи. - А то там и меня схватят. И в эту Воронку Смерти повезут...
        -- Не хочешь - не иди, - огрызнулся Кристиан.
        -- О нет. Что вы. Я с вами, - заверил его ИрЖи.
        Но робот не мог идти быстро, к тому же заслонял своей квадратной фигурой ту улочку на которой они находились. Так что люди, которые спешили на большую улицу, обегали его, пробиваясь через сугробы...
        Но вот, наконец, и большая улица, которая проходила через всё селение, и уводила в сторону гор.
        По сторонам улицы уже толпился народ с факелами. Здесь по-прежнему много говорили, но говорили уже вполголоса, словно бы опасаясь, что их кто-нибудь услышит. И даже самые озорные мальчишки не решались хотя бы перебежать через дорогу.
        И вот заскрипели железные двери у самого большого в селении, примыкающего к колокольне дома. Оттуда начали выходить люди в чёрных рясах, и с капюшонами, которые полностью скрывали их лица. Каждый из них держал в одной руке факел, сияющий кровавым светом, а в другой - короткий, но остро заточенный клинок.
        -- А вот и инквизиция, - пролепетал ИрЖи.
        И тут все разговоры смолкли. Люди не шевелились, и только облачка пара которые вырывались из их ноздрей или приоткрытых ртов выдавали, что они ещё живые.
        Вперед процессии выехал человек тоже в чёрной рясе, но с открытым мясистым лицом. Выделялся его обвислый животище. Человек этот начал выкрикивать неожиданно тонким, неприятным голосом:
        -- Сегодня мы повезём в Воронку Смерти ведьму Нессу.
        "Нессу!!!", - это имя словно взорвалось в голове Кристиана. Конечно, он понимал, что это не могла быть та Несса, которую он искал, и всё же...
        Инквизитор продолжал визжать:
        -- Она обвиняется в неслыханном злодеянии. Все вы знаете, что несколько месяцев назад охотники нашли её в лесу. Тогда она лежала на снегу без чувств, и не могла ничего о себе рассказать. Её приютили у себя добрые люди. Поначалу Несса показала себя хорошей служанкой, но прошло несколько недель и люди, у которых она жила, неожиданно захворали и вскоре умерли. Лекари произвели вскрытие, но даже при самом тщательном рассмотрении не было замечено каких-либо следов отравления. Зато было найдено завещание, в котором рукой хозяина дома было написано, что он передаёт всё своё имущество и дом Нессе. С тех пор Несса мало появлялась на людях, а разговоров вообще ни с кем не заводила. Но всё же стали замечать, что она беременна, а ещё, что иногда из глаз и изо рта её исходит беловатое свечение. Окна её дома всегда были закрыты, но всё же сквозь узкие щели иногда пробивались вспышки белого света. Всё это подтверждено многочисленными свидетелями. К сожалению, в то время мы слишком заняты были в большом городе, и не могли приехать к вам...
        Крестьяне робко закивали головами. Казалось, они готовы подтвердить вообще всё, чтобы бы ни сказал этот толстый человек.
        А он продолжал:
        -- Но в один из этих зимних вечеров случилось нечто ужасное. Горожане, проходившие поблизости от дома захваченного Нессой, были испуганы жуткими воплями. Так не мог кричать человек. Это были вопли ведьмы, этой мерзкой дьяволицы по имени Несса. А потом к этим её воплям примешался ещё и крик ребёнка. Сначала люди подумали, что она похитила чьё-то дите, и теперь издевается над ним. Они окружили дом и потребовали выдать ребёнка. Но в ответ доносились только стенания Нессы да детский плач. Наконец, решили выломить двери... Ворвались внутрь и увидели...
        Тут инквизитор воздел глаза к тёмному небу, и изрёк торжественно:
        -- И увидели ангела! Это был сияющий, невинный ребёнок, за спинной которого росли белейшие крылья. Ангел сидел в люльке, и смотрел на ворвавшихся в избу, а Несса лежала на окровавленной кровати, и тяжело дышала. Увидев такое чудо, некоторые люди попадали на колени, а некоторые начали пятится... Наконец, усталая Несса попросила, чтобы её и её ребёнка оставили, и вот тут крестьяне совершили непростительную глупость. Они оставили ведьму вместе с ангелом. Ясно же, что такое нечистое создание как ведьма не могла родить ангела, а только лишь каким-то тёмным волшебством могла привлечь его с небес...
        Тут многие крестьяне сжались и затрепетали так, будто ожидали, что их тут же начнут бить.
        А инквизитор продолжал:
        -- Наконец весть о явлении ангела достигла нас. Мы немедленно выехали и... опоздали! Мы арестовали Нессу, но ангел исчез! Где он?! На все наши расспросы ведьма отвечала молчанием. Пришлось применить пытки, но, похоже, нечистая совсем не чувствует боли. Но ангел действительно был! Это подтверждено не только свидетельскими показаниями, но и пером, которое мы нашли в доме Нессы. Это не перо птицы, оно излучает белый свет даже в кромешной темноте. Наконец, самое удивительное - это перо легче воздуха и, если его отпустить, то оно начинает подниматься вверх. Но где же ангел?! Где?! Нам ничего не удалось добиться от проклятой ведьмы, и остаётся только предположить что она использовала его в каком-то жутком дьявольском ритуале. В общем, Несса приговаривается к уничтожению в Воронке Смерти. Приговор будет осуществлён этой ночью! Итак, шествие начинается!!
        Уставший от этой долгой речи инквизитор взмахнул рукой, и из ворот выехала запряженная двумя могучими буйволами телега. Общий вздох прокатился по толпе. Некоторые вскрикивали, но громче всех вскрикнул Кристиан.
        В центре телеги был устроен специальный помост, а на этом помосте, прикованная железному цепями к столбу стояла Несса. Та самая Несса с которой он познакомился на планете Каулдрон, и которая похитила из него пламень Белой Звезды.
        Она была одета в длинное чёрное платье, но всё же и на открытых её руках, и на лице видны были страшные следы пытки. Вокруг её очей залегли глубокие тёмные тени, волосы слиплись то ли от грязи, то ли от засохшей крови, но Несса выглядела бодрой. Она улыбалась, а в глазах её сиял неистовый пламень. Казалось, что толстые цепи, которые сильно врезались в её тело, были лишь бутафорией, но стоит ей только сделать движение, и они будут разорваны, а она вырвется на свободу.
        Когда телега только выехала из ворот, люди сделали движение к ней, но когда увидели Нессу, то отшатнулись. Слышались их причитания. Они молились, взывали к богу, но имени этого бога не называли...
        Когда телега проезжала мимо Кристиана, то Несса повернула голову, посмотрела насмешливо на юношу и подмигнула ему. Кристиан порывисто ухватился за рукоять меча и, провожая телегу, взглядом, заговорил:
        -- ИрЖи, ведь это она! Похитительница! Я гнался за ней, и настиг здесь! Но как же это невероятно, как на сон похоже! Просто не может быть этого и всё! Такое совпадение... такое...
        -- Хозяин, я прошу, потише, - взмолился медицинский робот.
        Но насчёт того, что речи Кристиана услышит кто-нибудь кроме ИрЖи можно было не волноваться. Теперь, когда и телега с ведьмой, и окружающая её процессия инквизиторов прошла, простые люди начали оживлённо разговаривать. Они сбивались в кучки, кричали, спорили друг с другом. Каждый выдвигал свою теорию, куда ведьма могла спрятать ангела...
        Кристиан, не обращая внимания на этих людей, пошёл по хорошо вытоптанной дороге за процессией. Юноша говорил ИрЖи, который из всех сил старался не отстать от него:
        -- Неужели ты не понимаешь, что этот ангел - это порождение пламени Белой звезды, которое я перелил в Нессу во время нашего соития?!
        -- Простите, хозяин, но я ещё слишком мало знаю о вашей истории, - вздохнул ИрЖи.
        Кристиан не останавливался, он шагал за инквизиторами к Воронке Смерти и рассказывал ИрЖи свою жизнь.
        
        * * *
        
        Шествие продвигалось в сторону гор. Каждый из идущих нёс факел, а на телеге была закреплена как минимум дюжина факелов. Так что, если взглянуть сверху, то могло показаться, что это огромная огненная змея ползёт сквозь зимнюю ночь, а головой у этой змеи была телега.
        Примерно через час они подошли к подножью гор. Тогда ИрЖи спросил:
        -- Ну и что ты собираешься делать?
        -- Я хочу остановить казнь! Не знаю, как мне это удастся, но я смогу! Несса не может уйти из этого мира так просто. Сначала она должна рассказать мне, где теперь Белая звезда или... ангел.
        -- Но как же ты остановишь казнь? Как унесёшь Нессу от всех инквизиторов? - удивлялся ИрЖи.
        -- Пока что ещё не знаю...
        Кристиан думал, что Воронка Смерти находится где-то у подножия гор, но инквизиторы подошли к огромным, вделанным в каменную толщу воротам, и ехавший впереди них толстяк несколько раз ударил по воротам своим посохом с железным наконечником.
        Медленно, и с тяжким гулом поползла вверх железная толща ворот, и открылся чёрный зёв. Это был туннель, но очень уж он походил на раскрытую глотку какого-то каменного чудовища. И в этот туннель пошла вереница инквизиторов. Так как ворота стали закрываться, Кристиан поспешил за ними.
        -- А может всё-таки здесь останемся? - взмолился ИрЖи.
        -- Хочешь оставайся, а я пойду за Белой звездой, - ответил Кристиан.
        Сзади раздался волчий вой, - железные зубы ИрЖи вновь застучали и он произнёс:
        -- Ну уж лучше, всё-таки пойду с вами.
        Но Кристиану пришлось ещё подталкивать нерасторопного робота, так как он никак не успел проковылять под спускающимися створками и если бы не точки Кристиана, то был бы раздавлен их многотонной массой.
        Но вот они оказались в подгорном туннеле. Впереди уменьшающимся островком света отдалялась факельная процессия, а кругом был кромешный мрак, от которого веяло могильным холодом, и в котором чудилось какое-то движение...
        ИрЖи проговорил:
        -- Теперь только бы не отстать от них...
        Но именно из-за нерасторопного ИрЖи они и отстали. Сначала впереди осталось только световое пятнышко, а потом и оно померкло. Теперь и поднесённой к лицу ладони невозможно было увидеть. Ну а холод был такой, что Кристиана знобило.
        Но вот юноша достал из ножен клинок, и полилось из него ровное белое свечение. Увидел он покрытый гладкими гранитными плитами пол, и стену, в которую они едва не врезались.
        Кристиан улыбнулся и проговорил:
        -- Это подарок Измаила. Учитель и сейчас мне помогает...
        И тут услышал слабый, похожий на шёпот голос старца Измаила:
        "Кристиан, ты должен повернуть. Ты ещё не понимаешь, что впереди тебя ждёт ловушка..."
        -- Но как же так учитель?! - воскликнул, и ещё быстрее зашагал вперёд Кристиан. - Ведь там Несса. И она знает, где Белая Звезда. Я достаточно силён, чтобы вырваться из любой ловушки...
        Ему очень хотелось, чтобы Измаил сказал, что ему действительно удастся вырваться из любой ловушки, но голос учителя становился всё более тихим, и Кристиан больше не мог разобрать ни одного слова. Только общий тревожный тон был ему понятен...
        -- Что случилось? - спросил ИрЖи.
        -- Да так ничего. Всё нормально, - проговорил Кристиан, решив, что трусливому ИрЖи ни в коем случае нельзя говорить о предупреждениях Измаила.
        
        * * *
        
        Так долго они шли, что Кристиану казалось, будто наверху уже наступил новый день. Но он забыл, какие длинные здесь на севере Нокта ночи. И когда туннель закончился, и Кристиан вновь увидел небо, то оно все ещё было тёмным.
        Они оказались на каменистом плато, которое со всех сторон окружали скалы. В центре этого плато почва выгибалась вниз, образуя воронку, от одного конца которой до другого было не менее ста метров. Пологие склоны воронки были покрыты какой-то слизью, а в самом центре находился провал, который по несколько секунд оставался совершенно чёрным, а потом выплёскивал алый отблеск, и отголосок бесконечного вопля...
        Как и следовало ожидать инквизиторы направились к воронке. Вёзшие повозку буйволы остановились шагах в тридцати от склона, и дальше ни за что не хотели идти, а только хрипели и таращили свои безумные глаза.
        Нессу отковали от столба, но не стали снимать цепей ни с рук её, ни с ног. Пузатый инквизитор вновь начал читать напыщенную речь, смысл которой сводился к тому, что Несса будет сброшена в Воронку Смерти, и попадёт прямиком в Ад, куда ей, собственно, и дорога. Несса отвечала презрительным хохотом...
        Вот пузатый взмахнул рукой с посохом и прокричал:
        -- Начинайте!
        И тогда Кристиан побежал к ним. Он выставил перед собой сияющий клинок, и кричал:
        -- Стойте! Прекратите!
        Инквизиторы уже подвели Нессу к самому краю воронки, но там остановились, обернулись. Остановилась и Несса. Она больше не смеялась, а смотрела на Кристиана совсем не тёмными, а обычными, человеческими глазами.
        И говорила Несса:
        -- Кристиан. Вот ты и пришёл. Я знала, что ты меня не оставишь. Спаси же меня от них!
        Пузатый инквизитор на коне взмахнул своим посохом, и крикнул так громко, что эхо пронеслось среди леденистых горных склонов:
        -- Продолжайте казнь!
        Часть инквизиторов осталась стоять на месте. Но они обнажили клинки, и направили их на Кристиана. Ещё несколько подтолкнули Нессу к самому краю воронки...
        И уже не оставалось времени на то, чтобы бежать или пробиваться к ней. Тогда Кристиан прыгнул. Это был ещё один невозможный для человека, который никогда не был на Каулдроне, прыжок. Юноша перескочил через головы и занесённые клинки инквизиторов, он пролетел метров двадцать, и, как и рассчитывал - опустился на краю воронки. Туда, где мгновеньем раньше стояла Несса.
        Но уже не было там Нессы, и инквизиторы отшатнулись подальше, так как соседство с бездной ужасало их...
        Несса ухватилась за какой-то склизкий выступ, и пыталась удержаться на нём. Видно было, что руки её скользят, и она вот-вот может покатится дальше, в воронку...
        Вот она посмотрела на Кристиана честными глазами, и простонала:
        -- Прости меня, пожалуйста... Я очень виновата перед тобой... Но ты только спаси меня, и я расскажу тебе, куда спрятала нашего ребёнка, нашего Ангела...
        От Кристиана до Нессы было не более двух метров. И он сказал ей:
        -- Сейчас я протяну тебе свой меч, а ты хватайся за него, и я тебя вытяну.
        -- Да, конечно. Но только сначала убери меч в ножны, иначе, схватившись за него, я порежусь.
        Вот Кристиан приподнял меч, намеривался уже убрать его в ножны, как увидел, что прилегающее к мечу пространство как бы горит нежарким белым пламенем.
        И из этого сияния вновь послышался далёкий, похожий на шёпот голос Измаила:
        "Кристиан. Остановись, или ты погибнешь. Взгляни правде в глаза! Там нет ни инквизиторов, ни Нессы. Там есть одно чудовище, которое хочет тобой полакомиться!"
        Близко-близко к глазам поднёс Кристиан клинок, и тут увидел, что исходящее от него сияние рвёт и изменяет окружающее пространство.
        И увидел юноша, что окружающие их горы не льдом покрыты, а длинным шевелящимся мхом. А над этими горами стремительно неслись тяжеленные, порождающие тёмно-зелёный свет тучи.
        -- Это не Нокта, это - спутник Нокты, - проговорил Кристиан.
        "Да. Сейчас ты прав, - доносился издалёка голос Измаила. - А сейчас посмотри, кого ты хочешь спасти!"
        И Кристиан посмотрел вниз...
        Дрожала там слизкая глотка, из центральной части которой, из нетерпеливо урчащей бездны вытягивался похожий на щупальце, покрытый слизкими присосками язык. Именно в образе Нессы видел юноша этот язык. Он только представил, как, если бы соприкоснулись их руки, обвилась бы она вокруг него, как потащила бы в утробу, и отшатнулся...
        Теперь уже не нужен был свет клинка. Кристиан видел всё так, как было на самом деле. Вот поднялся над краем бездны этот отвратительный, не желающий упускать добычу язык. Изогнулся, и вдруг змеей рванулся к юноше. Но выработанная на Каулдроне реакция спасла Кристиана. Он взметнулся вверх, перелетел над языком, и прямо на лету нанёс по нему удар.
        Верхняя часть языка была перерублена, и осталась извиваться среди слизких камней. А обрубок языка быстро юркнул в бездну, и оттуда раздались яростные, рычащие звуки. Каменистая почва задрожала, протянулись по ней трещины.
        Юноша огляделся, и увидел, что те, кого он принимал за инквизиторов - это двухметровые жуки, с массивными челюстями. Они глядели на Кристиана своими бессмысленными выпученными глазами, щёлкали клыками и скребли острыми лапами. Один из них бросился на Кристиана, но тот без труда отсёк ему голову, и жук полетел в воронку, на пропитание раненному чудищу. Остальные жуки испуганно заверещали, и бросились в чёрные норы, которых много было в окружающих их горах.
        Наконец Кристиан увидел и ИрЖи. Робот стоял, ухватившись рукой за выступ скалы, и весь трясся. Особенно сильно стучали его зубы. И Кристиан спросил:
        -- Ну что, страшно тебе?
        ИрЖи ответил:
        -- Очень страшно.
        Кристиан молвил:
        -- Да и мне, честно говоря, не по себе. Чуть не угодил в эту ловушку...
        Тут ИрЖи в последний раз дёрнулся, и от этого рывка оторвался выступ скалы, за который он держался. Теперь в голосе робота прозвучали радостные ноты:
        -- Хозяин, неужели ты вновь можешь видеть реальность?
        -- Да... Кажется да. Но расскажи-ка, как всё было.
        -- Мы упали на этот спутник. Корабль был совершенно изломан, а ты получил серьёзные раны. Но я занялся твоим лечением, и вскоре ты встал на ноги. И начали ты говорить вещи очень странные. Ты видел то, чего не было; ты слышал то, чего я тебе не говорил. Я отговаривал тебя, но ты отвечал невпопад. Судя по всему, тебе виделись зимние просторы Нокта...
        -- Да-да, и что же было дальше?
        -- А дальше ты увидел процессию отвратительных жуков, и вместе с ними отправился в эти ужасные горы.
        -- Так ты бы силой остановил меня!
        -- Остановишь тебя, - с сомнением покачал квадратной головой ИрЖи. - Ты бы меня, пожалуй, разрубил. К тому же я понял, в чём тут дело. Эта тварь, которая чуть тебя не утащила, источает в атмосферу особые вещества, которые и вызвали в твоём чувствительном мозгу видения, которые... которые по-видимому спали где-то в твоём подсознании. Словно лунатик, пребывая в своём сне, пришёл ты сюда, и...
        -- Ладно-ладно, теперь всё понятно. А теперь надо подумать, как бы поскорее отсюда выбраться, а то воняет здесь...
        И Кристиан поморщился, ведь действительно из воронки поднималась сильная вонь, словно бы разлагалось там что-то...
        ИрЖи указал на довольно узкое ущелье, со стен которого свешивался шевелящийся мох, и непременно должен был дотрагиваться до лица того, кто бы там проходил.
        -- И что, я там уже шёл? - ужаснулся Кристиан.
        -- Ага. Торопился за этими мерзкими жуками.
        -- Ладно. Пошли обратно, - вздохнул юноша.
        Он шёл и часто рубил мох мечом. И всё же иногда мох дотягивался до него царапал запястья и шею. ИрЖи скрипел где-то за его спиной, часто врезался бокам в стены, и тогда начинал причитать о том, что он самый несчастный медицинский робот во всей вселенной.
        
        * * *
        
        Наконец они вышли из мшистого ущелья. И увидел Кристиан долину, в которой не было ничего общего с мудрым и спокойным Брейгелевским пейзажем.
        Видел он уродливые кривые скалы, видел стремительное движение тёмно-зелёного газа над ними; видел в отдалении останки их звездолёта. И даже с такого расстояния было видно, что починить его никогда не удастся. Легче построить новый звездолёт.
        Кристиан невесело усмехнулся и спросил у ИрЖи:
        -- Как думаешь, сколько может понадобится времени, чтобы мне в одиночку построить новый звездолёт?
        -- Ты серьёзно?
        -- Да уж куда серьёзнее...
        -- Ориентировочно - столетия.
        -- Нет, столетия не годятся. Мне надо улететь отсюда сегодня. Ты, ИрЖи, знаешь, как это можно осуществить?
        -- Прости. Не знаю.
        -- Вот и ты меня прости. И я не знаю. Но выход должен быть.
        И он, особо не надеясь на ответ, взмахнул клинком, и выкрикнул:
        -- Учитель! Помогите мне!
        И услышал шёпот:
        "Видишь скалу серебристого цвета?"
        Юноша пригляделся, и приметил, что возвышается над горизонтом островерхая, похожая на копьё скала. Он кивнул, а Измаил продолжил:
        "Так иди же к этой скале. Думай только о своей цели".
        -- Я только и думаю о Белой звезде! - воскликнул Кристиан.
        -- С кем ты, хозяин, разговариваешь? - спросил ИрЖи, но Кристиан не удостоил его ответом, он слушал Измаила:
        "Пусть мысли твои достигнут предельной концентрации, когда ты подойдёшь вплотную к скале. Иди же прямо в неё. Не волнуйся - она расступится перед тобой, и сольётся с каждой клеточкой твоего тела; затем она воплотит тебя в том мире, который ближе всего к твоей мечте".
        -- Я всё сделаю так, как вы мне сказали, - пообещал учителю Кристиан.
        -- Да кто же вам что-то сказал? - испуганно спрашивал ИрЖи.
        -- Иди за мной, и по дороге я тебе всё расскажу...
        И они направились к серебристой скале...
        ИрЖи выслушал Кристиана и спросил:
        -- А откуда ты знаешь, что это учитель Измаил говорил с тобой?
        -- Ну а кто же, если не он?
        -- Может, это ещё одна галлюцинация. Может, та скала, к которой мы сейчас идём - это ещё одно чудище? Наставлениями близкого человека завлекает оно, а потом пожирает.
        -- Что ж, ИрЖи, я не стану с тобой спорить. Действительно, есть такая вероятность. Ну и что ж? Но ведь есть и шанс, что мы вырвемся отсюда. И лучшего шанса всё равно не будет.
        -- Ну а как насчёт меня? Я то, конечно, пойду за вами, потому что одному мне здесь всё равно нечего делать. Но ведь я не могу представить эту твою Белую звезду. Куда же я перенесусь?
        -- Ну а что ты можешь вообразить?
        -- Честно говоря, после всего пережитого, в мои бедные электронные мозги лезут всякие ужасти. Например - ад для роботов. Это огромный комбинат, где нас прессуют и плавят.
        -- Да ладно тебе. Главное, не паникуй. Просто держись за мою руку, и вместе мы перенесёмся, куда надо...
        
        * * *
        
        Средоточием мысли, Кристиану удалось прийти к тому светлому духовному состоянию, которое он испытывал, работая в шахте Каулдрона.
        И когда он подошёл к подножью серебристой скалы, то чувствовал себя счастливым.
        Оказывается, поверхность скалы была живой. Она как бы текла причём одновременно во всех направлениях и во всей своей полупрозрачной глубине. Кристиан чувствовал, что воздух насыщен электричеством; искры сверкали между его пальцев; сполохи пробегали среди его густых, становящихся дыбом волос.
        Шедший следом ИрЖи причитал:
        -- О-ох, это точно дорога в ад для роботов. Вот сейчас меня закоротит...
        -- Просто иди за мной, - сдержанно посоветовал ему Кристиан.
        Юноша нисколько не колебался, и сразу же вошёл в текучую поверхность. Чувство было такое, будто он погрузился в прохладную воду, и одновременно он мог дышать чем-то очень тёплым и приятным.
        ИрЖи сзади ухватился за его плечо, стиснул его, но Кристиан не почувствовал боли. Зато он чувствовал движение.
        Время остановилось, зато бесконечное пространство вселенной стало вдруг простым плоским альбомным листом, и ничего не стоило сделать несколько шагов и оказаться в любой его точке.
        Кристиан почувствовал свою цель, и устремился к ней, оставляя позади звёздные системы.
        
        
        
        
        Глава IX
        СРЕДИ НЕБОСКРЕБОВ
        
        Закружилась, вверх понеслась, шурша и растворяясь в ясном лазурном воздухе, пыль...
        Кристиан смог оглядеться. И он увидел, что стоит на песчаной поверхности, над которой раскинулся светло-голубой, но щедро наполненный золотистым солнечным сиянием небосклон. Там, в небе этом, проносились звёздные и планетарные корабли самых разных форм и оттенков.
        Песок, на котором стоял юноша, отливал золотистым светом, и был достаточно мягким, для того, чтобы прилечь на нём и хорошенько, как на удобной кровати, выспаться.
        Эта песчаная поверхность тянулась на несколько километров, и постепенно опускалась вниз, туда, где зеленели сады. А за садами вздымались к небосклону тысячеэтажные небоскрёбы. За первыми рядами этих исполинов тянулись следующие, кажущиеся ещё более громадными, но их уже невозможно было разглядеть, - они как бы растворялись в золотистой глубине воздуха...
        Кристиан посмотрел на ИрЖи, который деловито ощупывал своё тело, и совершал вращательные, на 360 градусов движения своей квадратной головой.
        -- Эй, ИрЖи, куда это мы попали?
        -- Мир Конопус-163, - отозвался ИрЖи, затем несколько раз согнул и разогнул руку.
        Из руки раздался скрип.
        -- Что?! Неужели поломка?! - ужаснулся робот. - Ведь я же говорил, что не следует путешествовать таким образом! И скоро я совсем развалюсь. Ох, бедный я бедный!
        -- Да хватит тебе причитать! - рассердился Кристиан. - Переброска прошла лучше некуда. Ты вот лучше скажи, что знаешь об этом Конопусе-163.
        ИрЖи проговорил нарочито сухим, и как показалось Кристиану, обиженным голосом:
        -- Конопус-163 тринадцатая планета в системе звезды Конопус. Атмосферные условия, климат и прочее весьма схожими с Земными. Изначально замышлялось, что планета станет не точной копией Земли, с аналогичными, но только выполненными в более романтической манере городами. Но сейчас этот мир стал ещё одним крупным деловым центром. Есть здесь, впрочем, и курорты, но перед нами город Аминос - деловой центр Конопуса-163. Ориентировочная численность населения: шесть миллиардов единиц; как землян, так и ближайших к земной цивилизации гуманоидов. В частности Криптоян, Мидузоидов...
        -- Ладно. Пока достаточно, - прервал его Кристиан.
        Они пошли в сторону города, и на ходу юноша размышлял:
        -- Итак, мы оказались рядом с мегаполисом, а это отнюдь не средневековый городок, который мне недавно привиделся. Здесь можно всю жизнь искать человека, и... Впрочем, помню, ещё при жизни моей на Земле, существовала удобная система поиска: можно было ввести в компьютер фотографию человека, которого ищешь, компьютер подключался к планетарному информаторию, и, если данные об искомом объекте находились в базе, то можно было получить любую незасекреченную информацию о нём, в том числе и его адрес. Насколько мне известно данные в базу вносились не только на всех зарегистрированных в списках переписи, но также и перекочёвывали эти данные из информаториев других планет, если оттуда прилетал гость. Так что, если Несса прилетела сюда, то при проходе через таможню космопорта, она должна была предоставить какую-нибудь информацию о себе, пусть даже и ложную. Есть две существенные проблемы. У меня нет изображения Нессы, чтобы внести его в компьютер информатория. Но эта проблема решается, так как известно мне, что можно снимать визуальные изображения прямо из мозга. Но это стоит денег, причём немалых. А я
сейчас совершенно нищий. Вот у тебя, ИрЖи, случайно не осталось каких-нибудь золотых частей, которые можно было бы пустить на обмен?
        Робот содрогнулся и ответил испуганно:
        -- Части то есть, но они такие важные, что, если их вынуть, то я перестану двигаться. Так что прошу не демонтировать меня, хозяин.
        -- Ладно, успокойся, не буду я тебя ломать, - заверил его Кристиан.
        
        * * *
        
        Они прошли примерно половину расстояния от места своего появления на Конопусе-163 до зеленеющих садов, когда по ним мелькнула тень, и сверху раздался звонкий девичий голос:
        -- Эй, ребята, вы что на маскарад собрались?
        Кристиан задрал голову, и увидел девушку, которая управляла белокрылым дельтапланом. Так как большая часть составляющих этого дельтаплана была прозрачной, то можно было разглядеть, что девушка очень миловидная: спортивного сложения, в белой майке, под которой выделялись её налитые груди. Невольно привлекали и её ноги, в маленьких шортиках... Ноги у девушки были стройными, загорелыми, полными энергией. Похоже девушке нравилось то впечатление, которое она производила на Кристиана, и она выделывала на своём дельтаплане такие виражи, чтобы он мог получше её разглядеть.
        Наконец, она рассмеялась, и спросила, пролетая над головой Кристиана:
        -- Ну и долго мы будем в молчанку играть?
        -- А? - растерянно спросил юноша.
        -- Я только хотела бы узнать, далеко ли ты собрался с этим допотопным мечом?
        Кристиан машинально положил ладонь на рукоять своего меча, и проговорил:
        -- Я ищу одну... особу... её зовут Несса.
        -- Хм-м, у меня есть пара подружек Несс. Одна рыженькая, другая - блондинка.
        -- Они коренные жители этой планеты? - быстро уточнил Кристиан.
        -- Ну одна коренная, а другая прилетала из какого-то захудалого фермерского мирка лет пять назад.
        -- Нет, это не та, что мне нужна, - ответил Кристиан.
        Тут девушка вновь рассмеялась, и спросила:
        -- Ну а что ты будешь делать с этой своей Нессой, когда её найдёшь? Наверное, голову ей этим мечом снесёшь, да? Ха-ха!
        -- Возможно, - совершенно серьёзно ответил Кристиан.
        -- Ну и забавный же ты! - ещё посмеялась девушка. - Кстати, меня зовут Анджелой. Правда хорошее имя? Тебе нравится?
        -- Да, - ответил Кристиан, заворожено разглядывая фигуру девушки и её лицо.
        -- Ну а хочешь, я тебя до города подвезу? - спросила, заманчиво подгибая вверх свои обнажённые ноги Анджела.
        -- Не отказался бы, - сглотнул Кристиан, и покраснел.
        Тут из-за его спины раздался жалобный голос ИрЖи:
        -- Хозяин, ну а как же я? Вы что меня здесь оставите?
        -- О, и на тебя, дружок, у меня хватит места, - заверила робота Анджела. - Ведь у меня не простой дельтаплан, а с гипердвижком, так что залезайте, ребята.
        И она опустила дельтаплан, так, что он завис в полуметре над песчаной поверхностью. Девушка скомандовала полушутливым тоном:
        -- Робота попрошу в хвостовую часть; ну а милый, скромный юноша пристроится здесь, рядом со мной.
        Оказалось, что Анджела лежала на полупрозрачной, мягкой поверхности. Эластичный ремень охватывал её тело возле пояса.
        Смутившись ещё больше, Кристиан был вынужден улечься практически впритык с ней, и вокруг его пояса тоже обвился эластичный ремень.
        -- Ну что, полетели? - осведомилась девушка.
        -- Ага, - кивнул Кристиан.
        Тогда Анджела потянула один из рычажков, и дельтаплан стремительно и легко взмыл в сторону небоскрёбов.
        Навстречу дул приятный, свежий ветер, в котором чувствовалось дыхание живой земли и ароматы каких-то спелых и съедобных фруктов.
        -- Правда замечательный полёт? - спрашивала Анджела.
        -- Д-да, мне очень нравится, - пробормотал Кристиан.
        -- Я люблю такие вот ранние часы. Где-то на верхних этажах этих исполинских зданий проходит сухая, деловая жизнь. А здесь - такое приволье...
        Кристиану уже казалась, что эта девушка - самое замечательное создание во всей вселенной, и, конечно же, он жалел, что первой встретил Нессу, а не её.
        Но вот в голосе Анджелы прозвучала печаль:
        -- ...Только вот день быстро проходит, и наступает вечер. Поверь, вечер в этом мире вовсе не такой весёлый.
        -- А почему? - тихо спросил Кристиан.
        Вместо ответа, девушка резко повернула дельтаплан вниз, к улице, над которой они уже пролетали.
        ИрЖи незамедлительно закричал:
        - А-а, я же сейчас разобьюсь! Бедные мои шестерёнки! - но ни Кристиан, ни Анджела не удостоили его ответом.
        Тротуар был весьма широким, да и не требовалось здесь широкой проезжей части, так как абсолютное большинство средств передвижения пролетало в воздухе. Но всё же, чтобы ненароком не задеть немногочисленных прохожих, дельтаплан сложил свои крылья.
        -- Ну вот, тебе пора. Привезла тебя к информаторию. Здесь, быть может, и отыщешь след своей Нессы. Прощай юноша, - с неожиданной, трагической печалью проговорила девушка.
        Кристиан начал выбираться из дельтаплана. Он глядел на Анджелу влюблёнными глазами и спрашивал:
        -- И что же, нам, стало быть, никогда уже и встретится не доведётся?
        -- Встретиться? - спросила Анджела, и как-то неестественно, вымученно улыбнулась. - Вот, приходи, звёздный путешественник. Приходи, молоденький, если не боишься запачкаться.
        Она что-то протянула Кристиану, и тут же направила свой дельтаплан вверх. А юноша смотрел на карточку, которая осталась в его ладони. Карточка была алого цвета, и на ней двигался чёрный, изящный силуэт обнажённой девушки. А сбоку бежали, поспешно сменяя друг-друга надписи. И хотя Кристиан был совсем не искушён в подобных делах, он сразу догадался, что рекламируется бордель...
        Кристиан отшвырнул карточку.
        -- Что случилось? - недоуменно спросил ИрЖи.
        Юноша опустил голову, и проговорил тихо:
        -- Так больно... даже и не думал, что может быть так больно... Думал: романтика, свет, гармония, а оказалось - грязь... ИрЖи, чёрт! Как же больно мне сейчас!
        ИрЖи приблизился, и начал прощупывать Кристиана незримыми для глаз лучами. Он спрашивал:
        -- Ты плохо себя чувствуешь? Ты заболел? Я могу тебе помочь?
        -- Нет, ИрЖи, не можешь. К сожалению, даже совершенные медицинские роботы не могут залечить духовную боль... Ну да ладно. Хватит причитать. Надо искать Нессу.
        
        * * *
        
        Нижний этаж здания, к которому опустила их Анджела, имел такую же вызывающе-алую краску, что и вручённая Кристиану карточка. Но в этом месте располагался отнюдь не притон, а один из филиалов информатория планеты Конопус-163.
        Кристиан поднялся по ступеням на которых лежал алый ковёр, а за его спиной засуетились, старательно вычищая пыльные следы, маленькие, юркие роботы-уборщики.
        Когда юноша подошёл к энергетическим дверям, те плавно растворились перед ним, и он смог войти внутрь.
        Вежливый женский голос приветствовал его:
        -- Добро пожаловать, гость.
        Кристиан огляделся, но, конечно же, никого не увидел. Зато сзади раздался дрожащий голос ИрЖи:
        -- Ох, а меня-то не впускают! Хозяин, пожалуйста, сделай так, чтобы мне позволили войти!
        Всё тот же вежливый женский голос поведал:
        -- Извините, но вход с роботами, кроме особых случаев, у нас строго запрещён.
        -- Ладно, ИрЖи. Ты подожди меня на улице.
        -- Ладно, хозяин. Только ты поскорее, а то мне здесь одному как-то страшновато...
        Кристиан находился в зале освещённой отблесками неба, перекинувшимися по тысячам окон небоскрёбов. Возле стен находились многочисленные округлые кабинки из алого пластика.
        -- Вы ведь хотите что-то узнать? - вежливо поинтересовалась невидимая женщина.
        -- Да. Я ищу одну особу по имени Несса.
        -- Вы уверены, что она на Конопусе-163?
        -- Да.
        -- Тогда пройдите в кабинку номер 15-а.
        И перед Кристианом засияла в воздухе световая тёмно-синяя линия, которая вытянулась к нужной ему кабинке.
        -- Спасибо, - пробормотал Кристиан, и прошёл к этой кабинке.
        На алой поверхности обозначилась и растворилась дверь, а когда юноша прошёл внутрь - заросла за его спиной.
        -- Садитесь, пожалуйста, в кресло, - предложила незримая женщина.
        И из прежде совершенно гладкого пола выдвинулось мягкое, удобное кресло.
        Как только Кристиан уселся, перед ним из пола выдвинулся ещё и стол. Женщина говорила:
        -- Если у вас какое-либо изображение разыскиваемого объекта, то положите его, пожалуйста, на стол.
        -- Такого изображения у меня нет.
        -- Стало быть, вы хотите получить изображение прямо из вашего мозга?
        -- Да, но..., - Кристиан вздохнул, вспомнив о своём безденежье.
        -- Какие дополнительные сведения вы можете нам дать?
        -- Значит давность моей с ней встречи... Это было э-э... Значит, семь месяцев на корабле проклятого Йорка. Плюс день на Нокте, плюс сутки на его спутнике... А-а, и ещё около недели я бежал по Каулдрону. В общем, сканируйте область моих воспоминаний давностью от семи месяцев и недели и до семи месяцев двух недель. Нужен объект - девушка. Ошибки быть не может - она единственная девушка, с которой я тогда встречался.
        -- Если эти события действительно имели место, то нам не составит труда перевести их в голографическое изображение, - заверила его женщина.
        Тут Кристиан осведомился:
        -- Ну а как у вас с конфиденциальностью? Видите ли, некоторые из содержащихся в моей голове воспоминаний - они... они...
        -- Конечно, у нас соблюдается полная конфиденциальность. Электронный зонд ищет в вашем мозгу изображение девушки, с которой вы встречались, выводит её изображение, и кроме этого изображения никакие данные мы из вас не записываем.
        -- Хорошо, тогда я согласен.
        Кристиан надеялся, что деньги у него попросят уже после поиска, после того, как он получит адрес Нессы.
        Но женщина произнесла:
        -- Оплата производится перед началом работы. Цена операции: сто пятьдесят галактических кредиток.
        "А сумма то немалая даже для зажиточного обывателя", - подумал Кристиан, а вслух произнёс смущённо:
        -- Видите ли... э-э... у меня нет...
        Он ожидал, что голос станет возмущённым, что его тут же вышвырнут, но невидимая женщина говорила всё так же мягко:
        -- Если у вас не хватает денег, то недостающие кредиты вы можете оплатить своей жизненной энергией.
        -- Чего? - переспросил Кристиан.
        -- Видите ли, эта практика введена совсем недавно, и работает пока только в качестве эксперимента. Жизненная энергия, как и вообще всякая энергия имеет свою цену. Энергия выкачивается равномерно из всех клеток вашего тела, а электронный мозг следит за тем, чтобы не был выкачен излишек. Ведь мы не можем допустить истощения организма.
        -- Я согласен! - обрадовано воскликнул Кристиан.
        -- Так какой же суммы вам не хватает?
        -- Видите ли, у меня совсем нет денег.
        -- Тогда операция совершенно исключена, так как энергия, оплачиваемая в сто пятьдесят галактических кредиток, может быть извлечена только из десяти здоровых юношей вашего возраста, при полном истощении их организмов.
        Про себя Кристиан подумал, что это прямо-таки грабительские расценки, а вслух сказал:
        -- И всё же я настаиваю на выкачке энергии. Пусть ваш электронный мозг следит за состоянием моего организма, и когда состояние его будет близким к истощению, пусть операция прекращается.
        -- Предположительно, что из вас удастся выкачать не более десяти галактических кредитов, - предупредила невидимая женщина.
        -- А я уверен, что всё у нас получится, - заявил Кристиан.
        -- Тогда приготовьтесь. На счёт три, из вас начнётся откачка энергии... Раз. Два. Три.
        На счёт "Три" вокруг Кристиана засияла синеватая энергическая решётка, и юноше подумалось, что он сейчас похож на птицу, пойманную в клетку. А ещё он почувствовал, как нечто мягкое проникло в его голову, расплылось по мозгу, а потом и по всему позвоночнику...
        Он начал медитировать. На этот раз, впрочем, даже и не уходил глубоко в это состояние, а сделал всё почти расслабленно. Тем не менее, когда решётка растворилась, женский голос произнес:
        -- Мы получили сто пятьдесят галактических кредиток. Как вы себя чувствуете?
        Голос у неё был совершенно ровным, и Кристиан догадался, что разговаривает с механизмом. И он ответил:
        -- Чувствую себя так же как и в начале операции. А теперь, пожалуйста, найдите во мне нужное изображение.
        -- Да, конечно. Изображение получено.
        -- Что?! Уже?! - встрепенулся Кристиан.
        -- Да. Эта процедура не требует длительного времени. Вы только должны засвидетельствовать: она это, или нет.
        Стоявший перед Кристианом стол раздвинулся, и на нём появилось объёмное изображение Нессы. Она была выполнена в реальную величину, и единственное, что её отличало ей от живого человека, это то, что она не двигалась.
        Автомат выхватил из мозга Кристиана очень интимное воспоминание. Это был как раз один из моментов её соития с юношей. Обнажённая Несса сидела раздвинув ноги, и задрав вверх голову. Вот только Кристиана, на котором она сидела, не было видно.
        -- Итак - это она? - осведомился женский голос.
        -- Да. Это она, - произнёс Кристиан, и тут же добавил, смущено, - Вы только изображение её тела уберите. Только голову оставьте.
        Обнажённое тело тут же растворилось, и осталась только одна голова. Неприятное это было зрелище. Казалось, что девушку обезглавили, и теперь невидимая сила поддерживала её голову в воздухе.
        Кристиан говорил:
        -- По-видимому, она прибыла на ваше планету недавно...
        -- Хорошо. Значит мы проверяем данные полученные в регистрационных отделах космопортов.
        Изначально поднятое вверх лицо Нессы повернулось так, что если бы у неё были глаза, то она смотрела бы прямо на Кристиана. Но в том то и дело, что глаз на этом, во всем остальном идеальном изображении не было. Хотя и веки её были раскрыты, но под веками была только лишь невыразительная пелена.
        Между тем начали растворятся в воздухе и остальные части её головы.
        -- Э-эй, а что происходит?! - возмутился Кристиана.
        -- Всё нормально, - заверила его электронная женщина. - Сейчас данные из вашего мозга поступают в центральную базу информатория. И ответ будет получен...
        И вот исчезли все черты Нессы, кроме пелены, которая заменяла ей глаза. Женский голос говорил:
        -- Извините, но во время первого зондирования не удалось распознать глаза объекта Несса. А глаза - важнейшая часть поиска в базе...
        На этот раз Кристиан почувствовал лёгкое покалывание в своём мозгу. По-видимому, электронные зонды старательное выискивали хоть какую-то информацию по глазам Нессы.
        И вот невыразительные пятна, которые висели в воздухе, начали меняться. В этих пятнах появлялись и стремительно преображались чьи-то глаза, но все эти тысячи, неведомо когда виденные Кристианом глаз не имели к Нессе никакого отношения.
        Всё быстрее и быстрее проходила трансформация. А потом в центре этого парада глаз появилась точка, настолько чёрная, что больно было на неё смотреть. И с каждым новым преображением глаз, точка эта разрасталась.
        Страшно было смотреть в эту черноту, казалось Кристиану, что и на него смотрит кто-то с той стороны этой... нет - уже не точки, а пятна.
        В воздухе усиливался какой-то дребезжащий звук...
        Усилием воли Кристиан сбросил с себя оцепенение, и выкрикнул:
        -- Э-эй, что происходит!
        Электронная женщина начала было что-то говорить, но её голос потонул в беспорядочном треске.
        Из двух чёрных пятен, которые заменили глаза Нессы, вырвались стремительные чёрные щупальца. Они рассекли воздух, переплелись между собой...
        Усилился треск, из алых стен и даже из-под пола полетели искры. Кристиан вскочил со стула, но тут же вокруг него появились прутья энергетической рёшётки. Были они ярко-красными, и исходило от них характерный для высокого напряжения гул.
        Юноша попробовал было протиснуться через них, но, обожженный, отдёрнул руку.
        Между тем, два прежде разъединённых пятна срослись в одну чернейшую зависшую над столом сферу. Из этой сферы вырывались новые и новые щупальца черноты, которые вытягивались в разные стороны, и слепо шарили.
        И вдруг Кристиан понял, что они жаждут схватить его...
        Но вот щупальца дотронулись до стола. И стол покрылся трещинами. Начал раскалываться на мелкие куски, которые закручивались внутрь щупалец и бесследно исчезали.
        Подул ветер. Воздух затягивался внутрь сферы. К счастью, помещение не было полностью герметичным, иначе Кристиан быстро оказался бы в вакууме. Но воздух с пронизывающим свистом врывался через щели. Чёрная сфера разрасталась; удлинялись и утолщались её щупальца, и вскоре уже должны были дотянуться до заключённого в клетку Кристиана. Конечно, энергетическая решётка не могла остановить эти, хлынувшие из иного мира щупальца.
        Надо было вырываться.
        Кристиан сконцентрировался. И вновь внутри его текла магма; вновь что-то ослепительное сияло вместо его сердца. Он выставил перед собой меч, и прыгнул на красную решётку.
        Почувствовал сильное жжение, почувствовал, что его тело вязнет в этих красных лучах и лучи прожигают его... Но он всё же он двигался вперёд - словно в кошмарном сне, где всякие движения замедленны вырывался он чего-то, пытающегося захватить его...
        Вот он вырвался, тяжело дышащийся, с дымящимися тёмными ожогами под разодранной одеждой повалился на пол. Но уже потянуло его назад, в чёрную сферу.
        Он обернулся, и увидел, как падает на его ногу щупальце тьмы. Едва успел отдёрнуться. Щупальце ударило по полу, и там осталась глубокая борозда с раскалёнными, дымящимися краями.
        Наконец Кристиан опёрся обеими ладонями на рукоять меча, и смог подняться. Бросился к двери, которая уже была заблокирована. Тогда он ударил по стене мечом.
        Вновь посыпались искры, в образовавшуюся трещину хлынул, больно хлеща по лицу Кристиана, воздушный поток. Края трещины с треском расползались, загибались внутрь помещения.
        Юноша почувствовал как загудел от страшного напряжения воздух за его спиной и прыгнул. Там, где он только что стоял пронеслось толстое щупальце из черноты...
        Теперь уже вся зала информатория была залита алым светом; под потолком звенела сирена, а к Кристиану бежали какие-то люди в чёрных одеждах, и кричали:
        -- Стоять! Не двигаться! Вы арестованы!
        Но Кристиан не собирался стоять. Он вновь прибегнул к своим уникальным способностям, и запрыгнул на крышу ближайшей к нему алой кабинки. Почувствовал, что сейчас в него будут стрелять, и поэтому прыгнул.
        И действительно, за его спиной прогудел, наполняя воздух жаром, плазменный заряд.
        Кристиан пролетел сразу через несколько кабинок, и услышал властный голос:
        -- Стрелять только парализующими! Брать живым!
        Так как в Кристиана целились сразу из нескольких орудий, то, возможно, в него бы всё-таки попали бы, но тут стены той кабины из которой он вырвался полностью сложились, и начали с треском выгибаться и ломаться вокруг чёрной сферы, которая их поглощала.
        Засасывающий в сферу ветер начал затягивать и стрелявших, так что они вынуждены были хвататься руками за разные углы, и хотя ноги их уже болтались в воздухе, некоторые из них всё ещё продолжали стрелять в Кристиана, хоть и мазали...
        Юноша понимал, что выход уже заблокирован, поэтому бросился к окну, и в исступлении начал колотить по нему клинком. И бронированное стекло, рассчитанное выдержать попадание плазменных зарядов, не выдержало: покрылось трещинами, развалилось на части.
        Кристиан выскочил на улицу.
        К нему подковылял ИрЖи. Медицинский робот спрашивал:
        -- Что случилось, хозяин? Ты выглядишь потрёпанным. Ты... О я вижу ожоги. Сейчас я займусь лечением.
        -- Оставь своё лечение, ИрЖи. Сейчас некогда.
        Кристиан оглядывался. Из оставленного здания слышались крики. Вот-вот могли вырваться оттуда его преследователи. И Кристиан спросил:
        -- Ну а бегать ты конечно не можешь?
        -- О-о, ну что ты, хозяин! Это не предусмотрено моим механизмом, - вздохнул ИрЖи.
        -- А надо бежать, - сосредоточенно проговорил Кристиан, понимая, что даже с его способностями вряд ли удастся скрыться от преследования полиции.
        И тут сверху раздался окрик:
        -- Эй, Кристиан! Как дела?
        Оказывается, это вновь была Анджела со своим дельтапланом.
        -- Садитесь скорее! - проговорила она, опускаясь пониже.
        На этот раз Кристиан не стеснялся - ловко запрыгнул на полупрозрачную поверхность, а ИрЖи начал карабкаться в хвостовую часть.
        Тут Анджела направила дельтаплан вверх.
        -- А-а!! Я падаю! - закричал робот.
        -- Ты не падаешь, а вцепился в обшивку с такой силой, что сейчас порвёшь её, - уточнила девушка.
        Дельтаплан обогнул стену небоскрёба и полетел вверх. Рядом мелькали, быстро уносясь вниз, этажи.
        -- Почему ты вернулась? - спросил Кристиан.
        -- Потому что чувствовала, что юноша в такой странной одежке, да ещё и с мечом обязательно попадёт в какую-нибудь передрягу, - ответила Анджела.
        -- Но почему я тебе не безразличен?
        -- Просто ты мне показался очень милым. Я не требую взаимной симпатии, особенно после того, как ты узнал, кто я такая.
        -- Но..., - Кристиан хотел сказать Анджеле что-нибудь утешительное, но вспомнил, как больно ему стало, когда он узнал о её профессии, и промолчал, только зубы крепко стиснул.
        Ну а Анджела говорила:
        -- У нас не более минуты до тех пор, пока они не запустят по всему городу систему перехвата. Но мы должны успеть...
        -- Куда мы летим? - спросил Кристиан.
        -- Туда, где я обитаю.
        -- Что?!
        -- Да. Ты уже видел адрес, на карточке, которую я тебе дала.
        -- Но я не хочу туда! Лучше высади нас!
        -- Высадить?! - горько усмехнулась Анджела. - Ну вот тогда тебя точно схватят, и ты больше не увидишь, ни меня, ни своей Нессы.
        Кристиан в сердцах воскликнул:
        -- Да не нужна мне ни ты, ни Несса. Мне нужна Белая..., - тут он осёкся.
        -- Что ты хотел сказать? - спросила Анджела.
        -- Ладно. Не важно. Неси меня, если хочешь, - вздохнул Кристиан.
        А сзади раздался одобрительный голос ИрЖи, который уже успел удобно устроиться в хвостовой части дельтаплана:
        -- А вот это правильное решение. Всё-таки не хочется мне идти на переплавку. Да и тебя жалко. Привык я уже к тебе, и не нужно мне никакого другого хозяина.
        
        
        
        
        
        Глава X
        В ГОСТЯХ
        
        Дельтаплан сделал ещё один резкий поворот и понёсся вниз, вдоль стены здания.
        -- Потише бы, а то у меня голова уже кружится, - простонал ИрЖи.
        -- Твоя квадратная голова не может кружиться, потому что ты робот, - резонно заметила Анджела.
        Они подлетели к одному из многочисленных парковочных мест для средств воздушного транспорта средних размеров. Это было едва заметное углубление в нижней части стены очередного небоскрёба. Однако, когда Несса замедлила движение дельтаплана, грани этого углубления засияли ярким синим, зелёным, а потом и красным цветами.
        Бесшумно распахнулись створки, и в стене обнаружилось значительное углубление с алюминиевыми стенами, которое и было парковочным местом. Выдвинулись тонкие хваты, и сцепились у основания крыльев дельтаплана. Затем хваты втянули дельтаплан внутрь.
        Створки закрылись, и Кристиан спрыгнул на гладкую поверхность, помог выбраться и ИрЖи.
        Робот спросил:
        -- Хозяин, скажи, а долго мы здесь пробудем?
        Кристиан сердито посмотрел на Анджелу, и проговорил:
        -- Надеюсь, мы уберёмся отсюда как можно скорее.
        -- И всё же советовала бы тебе поберечься, с полицейскими шутки плохи, - заметила девушка, и открыла дверь.
        Кристиан, а за ним и ИрЖи шагнули в весьма значительных размеров помещение, с мягким красным бархатом на стенах. А вот потолок весьма походил на исполинскую крышку гроба, только застеклённую. Большую часть помещения, конечно же, занимала постель. За большим окном видна была стена соседнего небоскрёба и проносящиеся на её фоне летательные средства.
        Анжела подошла к окну, и вдруг шикнула на Кристиана:
        -- Пригнись к полу, живо!
        Юноша припал к полу возле самого подоконника, и прямо перед собой видел обнажённые, соблазнительные ноги девушки.
        Возле стены пролетал один из полицейских кораблей. Был он похож на вытянутую, раскрашенную белыми и чёрными цветами и лакированную сосиску. Вот только вооружена эта "сосиска" была несколькими крупноколиберными пулемётами и плазмомётом.
        Анджела нажала на кнопку, в результате чего вид на улицу стал чуть более тёмным, а с улице её уже не смог бы увидеть простой гражданин Конопуса-163.
        Но вырвалась из полицейская тонкая "красная" вуаль, быстро прошлась по ладной фигуре Анджелы и жжением отозвалась в её зрачках. Властный голос загремел из вмонтированного под потолком динамика.
        -- Открыть тонирующую занавесь.
        Анджела вздохнула, и нажала на кнопку. Окно вновь стало прозрачным с обеих сторон. Голос полицейского требовал:
        -- Регистрационный код!
        Девушка послушно приложила ладонь правой руки к стеклу, и вырвавшийся из корабля уже коричневый луч прочитал зашифрованную под кожей ладони информацию. Информация поступила в компьютер, и, судя по раздающегося из-под потолка пыхтению и пощёлкиванию, полицейский из "сосиски" сверялся с бывшими у них данными.
        Наконец Анджела не утерпела и спросила:
        -- Ну всё, в конце-то концов, нормально?
        -- Нет, не всё нормально. Почему у нас в базе значится, что ты гуманоид земного типа, тогда как ты змеиноид класса Б, с системы Стрельца.
        -- Что?! - вскинула брови Анджела.
        -- Что-что! - огрызнулся полицейский. - Вот - это что такое!?
        И на стекле перед лицом Анджелы появилось изображение теплого сканирования, которое мог видеть полицейский из "сосиски". Отчётливо видна была верхняя часть тела девушки, а нижняя - переходило в расплывчатый, удлинённый хвост. Но на самом деле, этим "хвостом" был Кристиан, который припал к её ногам и распластался по полу.
        -- Это хм-м... это..., - вздохнула Анджела.
        -- Да, да, конечно, я тебя понимаю, - с плохо скрываемым торжеством произнёс полицейский. - Ведь шлюшке земного типа надо платить меньше налогов, тогда как змеиноиду приходится выкладывать по двести сорок пять галактических кредиток в неделю.
        -- Да, вы меня раскусили, - вздохнула Анджела.
        Тут голос полицейского зазвучал тише:
        -- Ну и что будем делать?
        И девушка ответила в тон ему - доверительным шёпотом:
        -- Я предложила бы вам пятьсот галактических кредиток, чтобы это дело осталось между нами.
        -- Тысячу! - алчно фыркнул полицейский.
        -- Семьсот пятьдесят, - отозвалась Анджела.
        -- Ты со мной, детка не спорь, а то я тебя быстренько выселю.
        -- Ладно, - покорно вздохнула Анджела и, прикрыв глаза, послала через вмонтированный в её мозг чип отчётливый сигнал, чтобы с её банковского счёта была взята тысяча кредиток и переведена на счёт полицейского, номер которого засветился перед ней на стекле.
        Полицейский проверил пополнение своих финансов, и проговорил радостно:
        -- Всё, детка, продолжай заниматься своим гнусным ремеслом и запомни: я тебя и знать не знаю...
        Но Анджела ещё окрикнула его:
        -- Эй, а в чём, собственно, дело? Ведь вы только с утра рейд проводили...
        Полицейский ответил нехотя:
        -- Да вот сбежал один очень важный преступник, вместе со своим неуклюжим роботом. Свидетели показывают, что он забрался на какое-то крылатое средство передвижения и скрылся в вашем районе. За его поимку назначено сто тысяч кредиток.
        -- О-о! Да мне на такую сумму надо целый год пахать! - воскликнула Анджела, - Ладно, буду бдительной, если замечу этого негодяя, так обязательно вам сообщу.
        -- Счастливо оставаться, - хмыкнул довольный удачным уловом полицейский.
        
        * * *
        
        После того, как полицейская "сосиска" улетела, Кристиан поднялся с пола, и встал, опершись о стену. Он стоял вжавшись в стену, рядом с огромной постелью Анджелы, просто потому, что в этой комнате нельзя было стоять не рядом с этой постелью. На лице Кристиана оставалось выражение отвращения и душевной боли.
        Он посмотрел на ИрЖи, и проговорил:
        -- Мне больно! Мне, правда, очень больно!
        -- Ах, прости, хозяин, - вздохнул ИрЖи. - Конечно же, сейчас я займусь лечением ваших ожогов.
        -- Что? Ожоги?!
        Кристиан посмотрел на свою разодранную одежду, и чёрные шрамы - следы энергетической решётки. И хотя для обычного человека это были бы очень серьёзные раны, Кристиан только проговорил:
        -- Это то всё ерунда. Мне больно видеть человеческую подлость! А её сегодня уже столько нагляделся, сколько за всю прошлую жизнь не было...
        -- Ну не скажите, что эти раны - ерунда, - заботливо проговорил ИрЖи. - Сейчас я их подвергну специальному, уничтожающему вредные бактерии излучению, а потом покрою специальной пастой, которая...
        -- Не надо никакой пасты, - молвил Кристиан, и сосредоточился.
        Ведь старец Измаил, помимо боевых искусств, обучил его искусству восстанавливать своё тело. Он представил магму, которая наползала на обожженные участки, и превращалась в бессчётные живые клетки. Таким образом эти чёрные ожоги прямо на глазах затянулись, и только разодранная одежда напоминала о том, что было.
        Кристиан сказал:
        -- Вот видишь, ИрЖи, раны на теле затянулись, а боль осталась.
        -- Быть может, остались ещё какие-нибудь глубинные ожоги. Позволь, я проведу сканирование, - предложил робот.
        -- Какой ты всё-таки глупый, - вздохнул Кристиан.
        А Анджела проговорила:
        -- Ах, бедный романтичный юноша, вот именно таким ты мне и нравишься. Вот именно за непохожесть на всех, кто меня окружает и полюбила я тебя...
        И она сделала шаг к нему.
        -- Не смей ко мне прикасаться! - вскрикнул, предостерегающе выставив перед собой руки, Кристиан.
        -- Ты очень романтичен, и очень глуп, - вздохнула Анджела.
        -- То-то, я погляжу, ты - гений! - зло говорил Кристиан. - Наверное, именно из-за своей гениальности занялась таким позорным ремеслом!
        Анджела сделала ещё один шаг к нему:
        -- Не подходи! - бешено вскрикнул Кристиан, и схватился за рукоять меча, готов уже был выдернуть его из ножен.
        -- Ах-ха-ха! - рассмеялась Анджела, но, конечно же, настоящего веселья в её смехе не было. - Что же ты, романтический рыцарь, уже и голову своей спасительнице готов отрубить?
        -- Вот только попробуй обвейся вокруг меня - сразу тебя разрублю! - с искренним негодованием кричал Кристиан, а глаза его сверкали.
        Тогда Анджела ещё раз вздохнула, протянула руку и... дотронулась до неприметной кнопки на стене, возле самой шеи Кристиана. И как раз та часть стены, в которую вжимался Кристиан, откинулась вверх, и юноша буквально ввалился в освещенное мягким светом, помещение с беломраморными стенами, и с большой ванной.
        Девушка сказала:
        -- Умойся, пожалуйста, и прими душ, а то ты весь грязный, и от тебя воняет. И не волнуйся, мой романтик, не стану я за тобой подглядывать, а поговорю с твоим роботом. А вот и одежда тебе...
        Анджела вытащила из шкафа и кинула Кристиану завёрнутый в пакет полный комплект мужской одежды.
        Напоследок она сказала:
        -- А пока будешь мыться, подумай, за что ты меня так невзлюбил. За то, что не оправдала твоих романтических мечтаний? Ну, прости. А ещё подумай: такая ли я плохая, если искренне, без всякой корысти, а только из человеческого участия желаю тебе помочь. Слышал, сколько полицейские за твою голову предлагают? Но я же не выдала тебя и не собираюсь выдавать. Значит деньги не самое главное для меня, значит ты для меня дорог как человек...
        
        * * *
        
        Через полчаса посвежевший Кристиан вышел из ванной, и увидел, что ИрЖи сидит на постели рядом с Анджелой, и смотрит большой голографический телевизор, который появился на красном бархате одной из стен. Передавали новости.
        Показывали полностью выбитые окна информатория, из которого едва вырвался Кристиан. Затем показали и внутренний зал. Все кабинки там были вывернуты, и снесены к тому месту, где раньше была чёрная сфера. Теперь сферы не было, но зато в покрытом трещинами полу образовался широкий провал с выжженными стенами. Кишевшие в зале специалисты ещё не могли сказать, насколько этот провал глубок. Также ничего они не могли они сказать о природе той чёрной сферы, которая совсем недавно неистовствовала в зале.
        А диктор комментировал:
        -- Однако полицейские не сомневаются, что появление воронки, и появление этого вот юноши взаимосвязаны.
        И на экране появились заснятые скрытой камерой кадры, как Кристиан входит в залу информатория. Его лицо приблизилось, сделалось настолько чётким, насколько это было можно.
        Диктор продолжал:
        -- Полицией уже был отправлен запрос в центральный галактический информаторий, однако там не нашлось никаких биографических данных на данного субъекта. Однако, есть все основания предполагать, что он связан с некой крупной преступной группировкой. Вот кадры, заснятые при недавнем налёте на генератор планеты-тюрьмы Нокта.
        И появились кадры, заснятые, опять-таки скрытыми камерами закреплёнными где-то над входом в злополучный генератор.
        По-видимому, капитан Йорк и его команда пользовались так называемыми энергетическими масками. Это были микро-генераторы, которые крепились по краям лица, и которые создавали заметное только для камер энергетическое поле. В-общем, вместо лиц этих преступников шли сплошные помехи, а вот зато лицо Кристиана очень даже хорошо было видно. Он как раз добивал с помощью своего меча очередного боевого робота.
        -- Проклятье!! - воскликнул Кристиан.
        Анджела скосила на него взгляд, и молвила:
        -- Ну вот теперь я вижу, какой ты романтик!
        А ИрЖи повернул свою квадратную голову на 180 градусов, и произнёс:
        -- Прости, хозяин, но я уже рассказал Анджеле все наши приключения.
        Кристиан ничего не ответил, но только всё смотрел мрачным взглядом на экран. Диктор продолжал:
        -- Зачем же этот опасный рецидивист посетил нашу планету, зачем проник в наш Информаторий? Полицая утверждает: затем, чтобы выкрасть некую чрезвычайно важную информацию. Какую именно, нам, конечно, не сообщили. Также неизвестно, удалось ли ему заполучить эти данные, или нет. Одно известно точно: все силы полиции брошены на то, чтобы поймать негодяя, и, как утверждают ответственные чины, всё близится к аресту преступника...
        Вновь появилось чёткое изображение Кристиана, и диктор сказал, что награда за поимку живого (обязательно живого!), Кристиана, повысилась до пятиста тысяч кредиток.
        -- Ого! - присвистнула Анджела. - Да на такие деньги, можно всю жизнь прожить безбедно. Я бы, например, могла бросить своё постыдное ремесло. Но не волнуйся, милый мой романтик, я тебя не выдам. Я ведь настоящей любовью не торгую.
        -- Между нами нет любви, - сухо поправил её Кристиан.
        -- Односторонняя, безответная, трагическая любовь точно есть, - печально улыбнулась Анджела. - Я вот своими наблюдениями хочу поделиться. Ведь, когда ты вошёл в этот информаторий, я не улетала, а всё кружилась там на своём дельтаплане, словно бы сердцем чувствовала: что-то будет. И действительно: очень скоро подлетели к зданию на мини-мотоциклах люди одетые в чёрные кожаные костюмы. Это не просто полицейские, а представители Специального Отдела, или "СО". Дела у них совершенно тайные, и лучше с ними не связываться; обычно, если арестовывают они человека, так пропадает потом человек с концами, будто и не было его. А если будешь много заикаться о том, что он всё-таки был, так и сам пропадёшь. В-общем, эти СОтовцы вошли в здание, а потом изнутри раздалась пальба, крики. Тогда я и поняла, что надо тебя спасать...
        -- Так выходит, что они подлетели туда ещё до того, как появилась эта чёрная сфера.
        -- Выходит, что да.
        -- Я то думал, они из-за этой чёртовой воронки так всполошились, ан нет. Значит, я стал интересен этому "СО", как только послал запрос на Нессу. Но почему? Они что - тоже гоняются за ней? Но почему? Что она такого натворила? Анджела, вот ты не знаешь - на этой вашей планете последнее время не было каких-нибудь страшных преступлений совершённых женщиной?
        Анджела опустила голову и задумчиво произнесла:
        -- В огромных мегаполисах, которые занимают большую часть поверхности Конопус-163 постоянно происходят какие-то преступления. Кажется, люди совсем не изменились за последние столетия: грабят, насилуют, убивают. Преступления совершают и женщины и мужчины, хотя чаще всё-таки жертвами становятся женщины, но... всё, о чём я слышала в последнее время - обычная резня. Тот-то или та-та, зарезала того и того-того то. Но ничего особенного: кровь в квартирах, кровь на улицах, но такая кровь, что с верхних этажей этих небоскрёбов её и не заметишь.
        -- Понятно, понятно, - кивнул Кристиан, и добавил, мрачно, - Но вообще-то ничего не понятно.
        Тогда Анджела положила свою ладонь, поверх ладони Кристиана, а юноша так погрузился в свои невесёлые думы, что даже и не заметил этого.
        А девушка, заглядывая в его глаза, спросила:
        -- А ты, милый, знаешь, как проникнуть в секретную компьютерную базу СО?
        -- Конечно, нет, - вздохнул Кристиан.
        -- А вот у меня есть ниточка.
        -- Да?! И какая же?! - сразу оживился Кристиан.
        -- Сначала попроси прощения, за то, что так обзывался на меня.
        -- Прошу прощения, - пробубнил Кристиан, и снова спросил. - Ну так какая же ниточка-то?
        -- Ох, ну ладно. Я то тебе расскажу, а ты опять будешь от отвращения плеваться, да на меня с презрением смотреть. И чего я, дурёха, делаю ради любви к тебе?.. В общем, один из моих постоянных клиентов Рихард - один из ответственных чинов в СО. Не самый, конечно, важный, но далеко не последний. У него есть доступ к базе. Чтобы войти в базу, надо подключиться к общей сети, и вставить в приёмный блок компьютера особый платиновый ключ, который за пределы здания СО, выносить разрешается только нескольким высшим начальникам, да и то - в сопровождении усиленной охраны. Но мой гаденький Рихард - этот старик плешивый, этот вонючий козёл считает себя не иначе как новым Шерлоком Холмсом. На него, видите ли, находят порывы такого вдохновения, что может он любое преступление раскрыть. Ну, на самом-то деле, ничего он раскрыть, конечно, уже не может; однако в свою гениальность верит свято и носит с собой ключ постоянно. Несколько раз он даже подключался к базе СО прямо в моём номере! Спросишь, где же он хранит ключ? А в зубу. А зуб тот, хоть и за щеками, да не его. И вся челюсть его - искусственная. Придёт он ко
мне, нацелуется, своими протезами поскрипит, а потом челюсть вынет, в стакан с водой положит, да и повалится спать со мной в обнимку. Вот тут, Кристиан, и действуй. Подкрадись незаметно. Хотя тут можешь особо и не стараться. Ведь спит он крепко, и храпит так, что оглохнуть можно. Хватай челюсть, и нажми на третий справа в верхнему ряду зуб. Запомнил? Нажимай с внутренней стороны. Дави сильно, и не бойся - не сломается, он у него платиновый... Ну что ты на меня так смотришь? Хочешь сказать: что всё это грязно, мерзко? Да?
        Кристиан кивнул, потому что именно об этом он и думал. А в красивых глазах Анджелы засияли слёзы, и она молвила:
        -- Ну так знай, милый мой романтик, что с одним своим романтизмом в нашем мире ты выживешь. Хочешь найти то, что ищешь: слушайся меня... А не хочешь... Ну и проваливай тогда!
        Слёзы покатились по её щекам:
        И тут заговорил ИрЖи:
        -- Хозяин, я бы всё-таки советовал послушаться её. В случае отказа я оцениваю наши шансы на победу как одна десятитысячная процента.
        -- Ладно, ИрЖи, помолчи. А ты, Анджела, знай, что я согласен!
        -- Ой, как здорово!
        Девушка захлопала в ладоши и обняла Кристиана за плечи. Юноша отстранился, но прежде она всё-таки успела чмокнуть его в щёку.
        -- Ну и когда же можно ждать этого твоего Рихарда? - спросил Кристиан.
        -- Ну а ты бы когда хотел его видеть?
        -- Я вообще не хочу его видеть.
        -- Ну, понятно. Тем не менее, откладывать нельзя. Ты знаешь, Кристиан, ведь я из этого старикашки узлы вяжу. Не веришь?
        Кристиан пожал плечами. А Анджела предложила:
        -- Войди-ка обратно в ванную, прикрой дверь, но не закрывай её полностью. Тогда в оставшийся зазор ты сможешь смотреть на зеркало в шкафу, а зеркало отразит лик старого козла по имени Рихард.
        -- Ну хорошо. ИрЖи, пошли-ка...
        Первым в ванную проковылял ИрЖи, за ним вошёл Кристиан. Он прикрыл дверь, как указывала ему Анджела, и начал наблюдать за отражением...
        Тем временем девушка уселась в мягком кресле, соблазнительно закинула на постель свои обнажённые ноги, и набрала номер Рихард.
        И вот на экране появилась пренеприятная физиономия. Это был очень сухой старикашка, с подростковыми прыщами на носу, с жиденькой козлиной бородкой, и с похотливыми, маслянистыми глазками.
        Увидев Анджелу, старикашка часто-часто заморгал, дёрнулся, и огляделся. По-видимому, он, облачённый в чёрное одеяние СО сидел в своём рабочем кабинете. Он замахал на кого-то рукой и заговорил гундосым голосом:
        -- Не сейчас, попозже... Да, я вас позову!..
        И вновь уставился вожделеющими глазками на Анджелу, а точнее - на её ноги. И загундосил:
        -- Любимая, я очень рад, что ты мне позвонила. Но сейчас я действительно занят. Мы ищем очень опасного преступника и его робота. Кстати, он скрывается где-то в вашем районе. Ты случайно не видела ничего подозрительного?
        -- Нет. Но, Рихардочек мой, я бы очень хотела, чтобы ты сегодня меня навестил.
        Старикашка сглотнул, и вытер платком выступивший на его беспрерывно дёргающемся остром кадыке пот.
        -- Я просто мечтаю быть у тебя... Но тут столько дел... Я даже не знаю: смогу ли сходить сегодня вечером с женой в театр, хотя билеты мы уже заказали...
        -- Рихардишка моя, если ты не придёшь, то я очень-очень обижусь, - простонала, плавно двигая ногами, Анджела.
        Рихард так пристально смотрел на её ноги, что в его глазках даже выступили слёзы. Он прохрипел:
        -- Приду. Обещаю.
        -- Я жду тебя в девять вечера.
        -- Но...
        -- И не минутой позже. Если опоздаешь, будешь искать себе другую пассию.
        Старикашка так побледнел, что, казалось, сейчас с ним случится сердечный приступ. Он прохрипел, судорожно дёргая пальцами свой кадык:
        -- Приду. Клянусь. Ни на минуту не обещаю.
        -- Да, Рихард - и без своих головорезов?
        -- Что?
        -- Ну меня просто очень раздражает, что, когда я тебя ласкаю, где-то за стеной стоят эти тупоголовые охранники, и обмениваются пошлыми шуточками.
        -- Откуда ты знаешь про шуточки? - нахмурился Рихард.
        -- Не знаю, а только предполагаю. Но что ещё делать этим накаченным обезьянам в те часы, когда мы блаженствуем?
        -- Нет-нет, без них я не могу, - покачал головой Рихард. - Прости, пожалуйста... Действительно не могу...
        И Анджела почувствовала, что если начнёт его отговаривать, то может вызвать подозрения. Поэтому она просто послала Рихарду воздушный поцелуй и отключила связь. Крикнула Кристиану:
        -- Ну как тебе моя работа?
        -- Омерзительно! Сплошная ложь. Пошлые разговоры, побуждающие животные инстинкты! Работа - отказываться от всего человеческого, чистого и духовного в себе! - говорил Кристиан, искренне негодуя.
        -- Ах-ха-ха! Ну какой же ты милый! Я просто тебя обожаю! - воскликнула Анжела. - Ну выходи из своего убежища, я приготовлю тебе покушать.
        -- Пошли, может и на тебя найдётся какой-нибудь изысканной смазки, - обратился Кристиан к ИрЖи
        Но, обернувшись, юноша увидел, что его верный робот неотрывно смотрит на маленькую трёхмерную фотографию прикреплённую к верхнему левому углу зеркала.
        Там была изображена робот-серфингистка. Изящная железная леди, облачённая в железный купальник, плавно изогнулась, балансируя на доске с гравити-движком. Неслась по верхней кроме синей волны, на фоне трёх разновеликих светил.
        -- Красиво, правда? - спросил Кристиан.
        -- Хотел бы я знать, кто она такая, - проговорил мечтательно ИрЖи.
        -- Неужели и в твоём железном сердце есть место любви? - удивился Кристиан.
        -- В моём механизме вообще нет сердца, - признался ИрЖи. - Но вот, глядя на эту карточку, открыл в себе что-то новое...
        Тут дверь в ванную распахнула Анджела и, улыбаясь, спросила:
        -- Ну что, мальчики? Вижу робот ИрЖи влюбился, да?.. Видишь, Кристиан, даже роботам знакомо это чувство, а ты меня так настойчиво отвергаешь.
        -- Не смей говорить со мной в таком тоне! - яростно вскричал Кристиан и сжал кулаки.
        -- Ах-ха-ха! - рассмеялась Анджела. - Ну надо же, какой забавненький, ну пойдём кушать. От еды то не откажешься?
        И хотя Кристиан очень подолгу мог обходиться без еды и питья, но тут почувствовал, что именно наступил тот предел, когда надо было подкрепиться.
        И правда, когда он в последний раз ел? На спутнике Нокта? Нет - там нечего было есть. На Нокте ему некогда было есть, там была сплошная стрельба. В корабле капитана Йорка он получал питание в лазарете ИрЖи, но это была не полноценная еда, а скорее - энергетические излучения. До этого - семь месяцев в криогенной коме. А ещё раньше - была планета Каулдрон. Там он несколько дней и ночей бежал от затопленных магмой пещер, на юг, и на бегу ел лепёшки, которые нашлись в его одежде. Если это можно было назвать полноценным питанием, то тогда, на Каулдроне, он в последний раз и ел.
        И юноша пробормотал:
        -- Ладно. Я бы поел чего-нибудь.
        
        * * *
        
        Анджела основательно накормила Кристиана. Нашлась подпитка и для ИрЖи. Это было машинное масло высшего сорта. Банку с этой вязковатой жидкостью робот вставил в специальное отверстие на своей груди, и заурчал, словно сытый кот, которого гладили по шёрстке...
        Между тем, приближались назначенные для встречи с Рихардом девять часов вечера.
        Анджела уселась, скрестив свои обнажённые ноги в позе Лотуса, на своей необъятной постели, а Кристиан встал напротив неё, возле стены, и был он напряжён и сердит, и отвечал, словно на допросе был. Желание расслабиться постоянно довлело над ним, но он успешно это желание отгонял.
        Девушка спрашивала:
        -- Итак, ты не удовлетворишь моё любопытство, не скажешь, что ищешь?
        -- Нет, не скажу.
        -- Ладно. Не говори. Но скажи тогда, что вообще является конечной целью всех твоих устремлений? Я имею в виду: чего ты хочешь от жизни? Что для тебя счастье: деньги, слава, романтический бережок, где ты сидишь в обнимку с любимой на фоне заходящего Солнца?
        -- Тот предмет... точнее нет - не предмет... Это не есть простой неодушевлённый предмет... Он сделает так, что вся моя прежняя жизнь станет лишь бледной прелюдией к высочайшим откровениям!
        -- Как напыщенно звучит. Но ведь эти "откровения" - это только для тебя?
        -- Да... В общем - да.
        -- Выходит - ты эгоист? - покачала головой Анджела.
        -- Что? Эгоист? - переспросил Кристиан.
        -- Ну да. Выходит вся твоя беготня - это только для того, чтобы найти какое-то просветление для себя. А на других тебе наплевать. Правильно я поняла? На других можно смотреть с презрением. Ага? Вот они какие грязные, лживые, продажные. Нет у них такой цели, и трепыхаются они в грязи, словно свиньи. Да?
        -- Нет, - покачал головой Кристиан, и почувствовал, что весьма смущён.
        -- Что "нет"? Ответь, милый мой романтик, ты действительно хочешь помочь многим, или только себе?
        Конечно Кристиану хотелось сказать, что он хочет помочь всем-всем. Он напряжённо вспоминал те часы, которые он проводил, штудируя древние фолианты и общаясь с Измаилом. Но старец ни разу не говорил о том, что, обретя Белую звезду, он поможет кому-либо, кроме себя.
        И, наконец, Кристиан ответил, смущенно:
        -- Выходит, что только для себя... Но я действительно хотел бы кому-нибудь помочь.
        -- Ну так и помоги! - вдруг громко, и даже с вызовом каким-то выкрикнула, неотрывно глядя в его глаза, Анджела. - Не оставляй меня, презираемую тобой шлюшку, здесь. Возьми меня с собой. Не важно куда - я трудностей не боюсь. И не бойся ты меня, дурёха, не съем я тебя. Ну хочешь мы даже целоваться не будем? Хочешь?!
        Кристиан покраснел, и от смущения ничего не мог сказать. И вновь Анджела рассмеялась своим красивым, звонким смехом.
        Маленькая красная лампочка замигала на столе Анджелы, и раздалось попискивание. Девушка встрепенулась, вскочила с постели, и произнесла:
        -- Ну вот, а это Рихард пожаловал. Все клиенты нашего заведения входят через нижний холл, там регистрируются, там же оплачивают услуги. Ну и что ты опять дёргаешься, гадко тебе, да, милый?
        -- Да, мне очень гадко всё это слышать.
        -- Ладно. Ты только пообещай, что возьмёшь меня с собой отсюда. Хоть мне то поможешь?
        -- Возьму, - с готовностью пообещал Кристиан, которому, после замечаний Анджелы, действительно очень захотелось кому-нибудь помочь.
        -- Ну, вот и замечательно. А пока что я спрячу тебя в шкафу.
        -- В шкафу?
        -- Ну да. Ведь, кажется, шкаф для того и изобрели, чтобы прятать в него любовников.
        -- Но я...
        -- Да-да, конечно, ты не любовник. А сейчас - полезай, пожалуйста, в шкаф. И до тех пор, пока не услышишь храп Рихарда, лучше не высовывайся, и вообще не дёргайся. Понял?
        -- В общем, да, - мрачно отозвался Кристиан.
        -- Смотри у меня, а то не сдержишься, проявишь своё негодование, и всё пойдёт насмарку.
        -- Я постараюсь.
        Тут в дверь раздался стук.
        -- Ну, это ко мне! Прячься!
        Анджела нажала на кнопку, и часть зеркала на стене отползла в сторону. Открылся довольно-таки вместительный, и почти пустой шкаф. Первым туда проковылял ИрЖи, за ним метнулся Кристиана.
        На прощанье Анджела ещё успела поцеловать Кристиана в щёку.
        
        * * *
        
        По-видимому, в шкафу всё-таки имелась какая-то трещина. Во всяком случае, Кристиан отчётливо слышал всё, что происходило снаружи.
        Вот Анджела распахнула дверь в коридор и раздался её притворно-ласковый голос:
        -- Ах, Рихард, солнышко ты моё! Пришёл!.. Э-эй, а вы, господа, куда?
        Рихард прокашлялся и ответил:
        -- Это мои телохранители, и они должны осмотреть твоё жилище.
        -- Ах, вот как? Но ведь раньше такого не было...
        -- Всё из-за этого сбежавшего преступника. Поверь мне: он действительно очень опасный и хитроумный рецидивист.
        -- Ты что же: думаешь, что я его укрываю?!
        В голосе Анджелы прозвучала такая обида, что Рихард ответил испуганным и заискивающим голосом:
        -- Конечно, нет, дорогая. Но обыск должен быть произведён не только для моей, но и для твоей безопастности.
        -- Если ты позволишь этим кретинам копаться в моих вещах, то можешь проваливать вместе с ними...
        И тут Рихард закричал на своих телохранителей:
        -- Пошли отсюда вон! Стоять в коридоре и ждать, как обычно. Понятно?!
        -- Понятно, - отвечали угрюмыми и тупыми голосами телохранители.
        Хлопнула входная дверь, щёлкнул замок, и Анджела сказала:
        -- Ну, а теперь: извиняйся за своё недостойное поведение.
        И Рихард - этот один из видных чинов СО - организации, которой боялись все жители Конопуса-163, начал вымаливать прощение у Кристины. Голос его звучал очень искренне, он действительно каялся, что обидел её хоть малейшей тенью подозрения; он готов был осыпать её благами; он готов был выкупить её из борделя, и поселить в особых апартаментах, где бы пользовался ею единолично; он готов был, втайне от своей супруги, вывезти её на курортные острова, и провести там с ней целый месяц, но это только после того, как они поймают этого опаснейшего преступника, и его робота.
        -- О-ох, не избежать мне переплавки, - испуганно простонал над самым ухом Кристиана ИрЖи.
        А Кристиан толкнул его кулаком по колену, и шикнул:
        -- Тише ты!
        Тут Рихард прервал поток своих сбивчивых извинений, и проговорил напряжённо:
        -- Я сейчас слышал какой-то звук вон из-за того зеркала.
        -- Не было никакого звука, - сразу ответила Анджела. - Ты что, опять меня подозреваешь?
        И она набросилась на Рихарда с упрёками, так что он вновь начал вымаливать у неё прощение...
        Наконец, Анджела сказала:
        -- ...И всё же я люблю тебя, милый! - после Рихард стал издавать совсем уже какие-то глупые звуки.
        А Кристиан даже пожалел, что не может видеть старика в эти мгновенья. Но вот девушка предложила выпить, и Рихард, естественно, не мог ей отказать. Зазвенел разливаемый в бокалы хмельной напиток, родственник Земного шампанского; Рихард предложил несколько глупых тостов, потом Кристиан услышал звуки поцелуев, и подумал: "И сколько же мне ждать? Сколько слушать это?.."
        Но храп Рихарда прорезался неожиданно быстро. Кристиан позвал, робко:
        -- Анджела, ты нам откроешь?
        Прозвучал сдавленный голос девушки:
        -- Открывай сам. Там, сверху... Рычажок.
        -- Посвети-ка, - скомандовал Кристиан ИрЖи.
        Изо лба робота вырвался луч света и Кристиан увидел длинную красную кнопку, над своей головой. Дверь распахнулась, и перед юношей открылась странная картина.
        Вся комната Анджелы была высвечена красным светом, а на кровати лежали ещё одетые: девушка и Рихард. Причём этот старикашка из всех сил стиснул своими тонкими, паучьими руками и ногами Анджелу, и широко раскрыл рот прямо перед её лицом. Но рот его не двигался, и только вырывался из него оглушительный храп. Глаза Рихарда были открыты, но зрачки закатились...
        -- Что здесь случилось? - спросил Кристиан.
        -- Я подсыпала ему снотворное...
        -- Но ведь мы по другому договаривались, - озадаченно проговорил Кристиан.
        -- Что? Ты хотел, чтобы я ему сначала отдалась, а потом он удовлетворённый вынул челюсть, и захрапел в моих нежных объятиях. Ты этого хотел, милый романтик?
        -- Нет, что ты, - очень смутился юноша. - Я даже рад, что ты так поступила.
        -- Да, и всё бы хорошо, но не думала, что так получится, что сон захватит его, когда он будет обнимать меня. Чёрт... ну и хватка у него. Я даже пошевелиться не могу...
        -- Я тебе сейчас помогу.
        -- Нет, Кристиан, сначала воспользуйся ключом. Ведь вообще-то Рихард страдает бессонницей, и понадобилось самое сильное снотворное, чтобы свалить его. Но он может в любую минуту проснуться. А уж дёргать его ни в коем случае не стоит...
        -- И всё же на зуб придётся нажимать, - вздохнул Кристиан, прикидывая, как бы половчее просунуть в его распахнутый рот руку.
        Но тут ИрЖи предложил:
        -- Лучше эту операцию проведу я.
        И вот из медицинского робота просунулся в рот Рихарда загибающийся и совсем тонкий на конце щуп. Он нажал на третий справа в верхнем ряду зуб. В зубе раскрылось отверстие, из которого на маленьком раскладном манипуляторе высунулся ключ. Робот подхватил его, и преподнёс Кристиану.
        Тут Рихард пошевелился, и издал оглушительный свистящий звук.
        -- А что если он проснётся? - спросил Кристиан.
        -- Если проснётся, то я постараюсь задержать его в своих объятиях, - сказала Анджела. - Иди на кухню. Там есть терминал...
        И вот Кристиан, а вместе с ним и ИрЖи, прошли на кухню.
        
        * * *
        
        Ключ, - эту маленькую серебристую капсулу, Кристиан поместил в приёмную часть компьютера, и включил его. Капсула была тут же поглощена в недра электронного механизма. Из компьютера раздалось странное пощёлкивание, затем на монитор выехало невзрачное окошко с надписью: "Добро пожаловать, Рихард N16-f. Пожалуйста, введите код".
        Кристиан бросился обратно в спальню, и спросил у Анджелы, которая лежала всё в такой же позе:
        -- Эй, а ты не знаешь, о каком коде идёт речь?
        -- Нет. В первый раз слышу. Там ещё и код какой-то надо вводить? Вот беда!
        И вновь нервно дёрнулся Рихард. Зрачки его на миг вернулись на прежнее место, и вновь закатились.
        Кристиан бросился обратно на кухню, и набрал то слово, которое старикашка скорее всего сделал бы паролем. Это было имя: "Анджела". И Кристиан не ошибся.
        Монитор залился зеленоватым свечением. Открылись многочисленные активные окошки - пути в разные части просторной базы СО.
        Кристиан набрал в строке поиска: "Несса", и нажал ввод.
        Вывелся список тем с именем Несса. Там были Нессы преступницы и Нессы жертвы. Нессы проповедницы, и Нессы разведчицы. На всех них имелись файлы с информацией текстовой и фотографиями, все файлы имели разный уровень секретности, и все, кроме последнего, помеченного красным цветом, были доступны для Рихарда N16-f.
        Последний файл назывался: "Несса. Объект НЕвселенной".
        Ниже мерцала пояснительная надпись:
        "Разыскиваемость: особая. Секретность: чрезвычайная.
        Доступ к файлам: высшее руководство Специального Отдела; специалисты Отдела Бактериологического Оружия (список - 7 человек).
        Внимание: доступ к этим файлам возможен только с центрального терминала СО, после анализа личности запрашивающего по категории А.
        Последние поступления в файлы: 176 декарий 143 календария, из системы Конопус-163".
        Кристиан взглянул на настенный часы с календарём, и оказалось, что они указывают именно эту дату: 176 декарий 143 календария.
        Тогда юноша пробормотал:
        -- Ну а всё-таки хоть какая-то надежда есть...
        И попросил у базы новости СО системы Конопус-163 за последние сутки. Мельком просмотрел многочисленные отсчёты о слежке за возможными шпионами и неблагонадёжными гражданами.
        Имелся обширный материал о случае в Информатрии, сопровождаемый высококачественными снимками Кристиана. Вот этот материал юноша начал просматривать внимательнее, и нашёл в тексте ссылку на объект: "Несса".
        По ссылке открылся небольшой файл со следующим текстом:
        "Объект "Несса". Замечена поисковой системой 4-Alfa. Передвижение по городу: улицы 44-б, улицы 68-ге. Магазин детских товаров. Покупки: одежда для ребёнка. Игрушки. Оценка плода: роды через 3-4 недели. Выделяемая энергия: по-прежнему чрезвычайная. Возможность задержания исключается. Рекомендуемые действия: наблюдение. Избегать контактов: возможно проявление агрессия.
        Мнение доктора Шо: "Вспомним катастрофу звёздного крейсера "Титус". Мы ведь не хотим, чтобы вся планета Конопус-163 разделила его судьбу. Пока у нас нет средств, чтобы остановить её. Поэтому - только наблюдение".
        Кристиан посмотрел на прикреплённый к статье снимок, сделанный, по-видимому, со спутника: чёрная сфера с белым пятном в своём центре ползла по улицам города.
        Прохожий, наверное видели, просто беременную девушку; а чуткий электронный механизм заснял скрытое под этой оболочкой.
        Ну а белое пятно...
        Кристиан мечтательно вздохнул, вглядываясь в это пятнышко - конечно же это была Белая звезда.
        Затем Кристиан перешёл на ссылку о крейсере "Титус":
        Увидел фотографию и сразу узнал его. Это был тот грозный, многокилометровый исполин, который рухнул на Каулдрон, и в обломках которого юноша нашёл Нессу. В статье же говорилось:
        "Звездный крейсер "Титус". Построен по проекту..." - здесь прилагался целый список статей. "Предназначался для перевозки объектов негуманоидного типа, чрезвычайной категории секретности. Встроенные генераторы обеспечивали силовые поля способные удерживать любые известные источники живой энергии, кроме Белых Драконов, обитающих в ядре звезды Альфа-Стрельца...
        Маленькая ссылка:
        "Белые драконы. Предполагаемая температура тела 15 миллиардов градусов. Плотность: 16000 тонн вещества на квадратный миллиметр. Агрессию не выражают. Не изучены".
        Статья про "Титус" продолжалась:
        "Крейсеру было поручено перевезти объект "Несса" (не открывающаяся ссылка на те сверхсекретные материалы), от станции "Мераб", из области межгалактической Чёрной дыры Gala-Fx-Tb-17o; в центральную лабораторию СО. Связь со звездолётом была потеряна в районе звезды Альфа-Стрельца. Возникшие подозрения на нападение Белых драконов впоследствии не подтвердились. Прибывшая на место экспедиция нашла на второй планете звёздной системы обломки звездолёта. Объект "Несса" найден не был. Звездолёт "Титус" восстановление не подлежит.
        Мнение доктора Гро: "Крушение "Титуса" не могло быть случайностью. Да - в области Альфа-Стрельца находятся крупные скопления астероидов и мелкого каменного сора. Да, нам известно, что там исчезли несколько маленьких звёздных челноков; но "Титус" был снабжён мощнейшими защитными полями, способными расщепить астероид любых размеров. Несомненно эта катастрофа вызвана "Нессой". Почему именно в системе Альфа-Стрельца? Есть ли связь с Белыми драконами? На этот вопрос я не могу дать никакого ответа, но нами будет проведено всестороннее изучение..."
        И тут Кристиана окрикнул ИрЖи:
        -- Хозяин...
        -- Подожди, я ещё не дочитал.
        -- Хозяин.
        -- Да что же такое?
        И тут сзади к шее Кристиана прикоснулось холодное, и, как мог почувствовать юноша, острозаточенное лезвие. И раздался злой, скрипучий и, вместе с тем и торжествующий голос Рихарда:
        -- Вот ты и попался. И не думай дёргаться, дружок...
        -- Но как же? - прошептал в растерянности Кристиан. - Ведь я же краем уха всё это время слышал ваш храп.
        -- А ты думаешь, я зря считаюсь лучшим следователем СО?! - соврал старикашка. - Я начал просыпаться, и услышал, как ты спрашиваешь у Анджелы пароль. О, Анджела! О-о!!
        Старикан дёрнулся, и лезвие едва не проткнуло шею Кристиана.
        -- Предательница!.. Но я продолжал храпеть. Вдруг я стиснул её покрепче, и треснул по голове так, что она, лживая змеюка, сразу отключилась. А я, продолжая храпеть, встал, и подкрался к тебе. И вот я здесь, а ты арестован.
        Кристиан даже не успел ничего ответить, когда сзади раздался звон. Клинок ещё раз кольнул его в шею, и соскользнул куда-то.
        Юноша дёрнулся вперёд, перескочил через компьютер и только тогда оглянулся.
        Рихард лежал на полу, и конвульсивно дёргал руками и ногами. Из его рта слышались какие-то булькающие звуки; но и звуки эти и дёргание становились всё более слабыми.
        А над Рихардом стояла, сжимая в руке разбитую керамическую вазу, Анджела. На лбу у девушки появился свежий синяк: прощальный подарок Рихарда. Она говорила мстительно:
        -- Он думал, что отключил меня. Но не на ту нарвался! Что получил?! - и она пнула похотливого старикашку.
        И тут голос подал ИрЖи, который всё это время скромно простоял возле стены:
        -- Вы уж меня извините, но организм этого старика, сколько я могу судить по результатам быстрого сканирования, так износился, что и существовал только благодаря синтетическим вставкам. Но чрезмерные волнения последних минут, и последний удар привели к сердечному приступу с летальным исходом.
        -- Ты хочешь сказать, что я его укокошила?
        -- Да. Сердце уже остановилось, - констатировал робот.
        -- Вот это действительно скверно, - помрачнела Анджела. - Не то, конечно, чтобы мне его жалко. Ведь он и не жил, а так - небо коптил, и другим жить мешал. Но ведь у него внутри всё датчиками напичкано, и если его сердце остановится, то охранники в коридоре сразу узнают об этом...
        И тут во входную дверь раздался сильный стук, и крики:
        -- Эй, что у вас случилось?!
        Анджела постаралась ответить, как можно более спокойно:
        -- У нас всё хорошо.
        -- Не у тебя спрашиваем. Пусть отвечает Рихард N16-f.
        -- А он сейчас отошёл. Он в ванной. А в чём дело?!
        -- Открывай немедленно дверь. У него сердце остановилось...
        Анджела знаками указала Кристиану и ИрЖи идти к дельтаплану, а сама перенесла с кухни стол, и поставила его так, что он полностью перегораживал коридор у открывающейся вовнутрь двери. Она говорила возмущённо:
        -- Да что вы себе позволяете?! Я слышу, как Рихард поёт в ванной. У него всё хорошо, просто облицовка в ванной может заглушать его датчик.
        -- Открывай, или мы высадим дверь!
        -- Да вы хоть понимаете, что делаете?! Вы врываетесь в частную жизнь Рихарда! Да он вас просто растопчет! Ой, я ему сейчас скажу о вашей наглости! - и Анджела бросилась к дельтаплану.
        Кристиан и ИрЖи уже заняли свои места. Улеглась на прозрачной поверхности и Анджела. Нажала на кнопку, и двери парковочного места раскрылись.
        Они увидели вечерний воздух пронизанный светящимися окнами соседнего небоскреба, и мерцающим сиянием неоновой рекламы, которое падало и сверху и снизу. Всевозможные средства воздушного передвижения так и мельтешили там. От длинных аэробусов, до летающих велосипедов...
        Из коридора раздался грохот. Охранники попытались высадить дверь ногами, а когда это не получилось - разнесли её из силовых пистолетов (такие пистолеты стреляли силовыми полями, которые, словно сети расходились в стороны, и сметали всё, что попадалось на их пути).
        Дверь и загораживавший её стол переломились, вжались в стену, а охранники ворвались внутрь.
        С кухни раздался вопль:
        -- Рихард мёртв!
        А Анджела проговорила:
        -- Ну, ребятки, держитесь! Сейчас нас ждут очень резкие виражи!
        Заработал гипердвижок, и дельтаплан выпорхнул на улицу. Сзади слышны были крики охранников. Один из них выстрелил, и силовое поле, синеватой паучьей сеткой мелькнув в воздухе, высадило сразу несколько окон в соседнем здании.
        
        
        
        
        
        Глава XI
        БЕГСТВО
        
        Анджела сразу же завернула дельтаплан под максимальным углом вверх. Они взметнулись на сотню этажей, облетели небоскрёб, а потом нырнули в сияющую неоновыми огнями бездну.
        Девушка, нарушая все возможные правила движения, обгоняла, летала в проёмы между различными воздушными средствами передвижения. Несколько раз крылья её дельтаплана задевали за стены зданий. Это был один беспрерывный, смертоносный аттракцион...
        К тому же она постоянно наращивала скорость.
        Вдруг завопил ИрЖи:
        -- 600 километров в час! Да мы сейчас разобьёмся!!
        Перед лицом Кристиана выросла защитная сетка, иначе поток воздушного воздуха, не дал бы ему и слова сказать. Но он прокашлялся, и обратился к Анджеле:
        -- Быть может, нам действительно двигаться помедленнее? Затеряться в толпе, а?
        -- Бесполезно. Ведь у них есть данные о моём дельтаплане, а в стенах всех этих небоскребов установлены магнитные ловушки. Как только на центральный пульт СО поступит сигнал о случившимся, они введут данные о моём дельтаплане, и электронный мозг найдёт поступающий от него импульс. Тут же сработает ближайшая магнитная ловушка, и дельтаплан прилипнет к стене, где-нибудь на высоте 100 этажа, где и будет висеть до прибытия группы захвата от СО.
        -- Может, подняться над крышами небоскрёбов?
        -- Там нас сразу засекут со спутников. Единственная возможность спастись - это вылететь в парк. Ты, ведь его уже видел, когда только здесь появился...
        -- Да-да. Помню, - вздохнул Кристиан.
        Несмотря на головокружительные виражи, которые они выделывали, юноше сделалось печально. Вспомнилось первое впечатление об этом мире: наполненный небесным светом воздух, и словно бы растворённые в этом воздухе, кажущиеся такими чистыми небоскрёбы. Он шёл к городу, по мягкому, тёплому песку, и, между ним и городом, был ещё и парк...
        А Анджела говорила:
        -- К северу этот парк расширяется. Там - настоящий лес; там мы и спрячемся...
        Вот они обогнули расцвеченную рекламой стену, и в окончании открывшейся улицы увидели долгожданную темноту ночи.
        -- Ну вот - совсем немного осталось! Только бы успеть! - возбуждённо говорила Анджела.
        Тёмный проём приблизился, расширился...
        -- Сейчас!! - воскликнула девушка.
        И в то мгновенье, когда стена последнего небоскрёба оказалась позади, дельтаплан заскрежетал, и начал вывёртываться назад, к этой стене.
        -- Проклятье! Всё-таки засекли нас! - крикнула, едва не плача, Анджела.
        Она до предела надавила на рукоять управления вниз, чтобы дельтаплан прекратил выворачиваться носом вверх, а полетел под углом вниз, туда, где небольшой холм мог бы загородить их от притяжения активированных энергетических ловушек.
        Тогда Кристиан проговорил негромким, неожиданно спокойным голосом:
        -- Дай-ка, попробую я...
        И Анджела не стала спорить, она даже и не удивилась, а убрала руки с панели управления.
        Кристиан положил ладонь на эту панель, прикрыл глаза, и мысленным взором увидел трубки по которым перетекало по трубкам топливо в двигатель дельтаплан.
        Одна секунда медитативной сосредоточенности понадобилась ему для того, чтобы почувствовать в своих венах изумрудную магму Каулдрона, а затем, усилием воли, он перегнал всю энергию этой магмы в двигатель дельтаплана.
        И двигатель взвизгнул, брызнул целым салютом разноцветных, длинных искр. Дельтаплан взвизгнул, и со страшной силой рванулся вперёд. Словно огромный кит, на пути которого случайно попалась лёгкая рыбачья сеть, разорвал он невидимые путы энергетической ловушки...
        Но долго двигатель так работать не мог - от напряжения накалялся, и даже ИрЖи пожаловался из задней части дельтаплана:
        -- Здесь слишком жарко становится...
        Тогда Кристиан вернул топливу прежние свойства, и убрал с панели управления руку.
        Они вырвались из зоны влияния энергетических полей. Под крыльями дельтаплана мелькали тёмные кроны деревьев, в некоторых местах высвеченные светящимися и пустыми дорожками парковых аллей.
        -- А ты настоящий волшебник! - не без восхищения произнесла Анджела.
        -- Нет, не волшебник. Просто планета Каулдрон наделила моё тело некоторыми особыми свойствами. Но, наверное, какой-нибудь видный физик или химик смог бы в виде замысловатых, многоступенчатых формул объяснить всё это. И даже то, объяснил бы он, почему после смерти моё тело превратится в кристальную статую, как это было с учителем Измаилом, и всем братством Белой звезды...
        Тут сзади раздался голос ИрЖи:
        -- Вы уж извините, что отвлекаю вас, но за нами погоня...
        Кристиан и Анджела обернулись, и увидели, что со стороны сияющих небоскрёбов отделились и летят за ними несколько разноформенных, но стремительных и мигающих сигнальными огнями полиции воздушных кораблей. Расстояние между ними и дельтапланом стремительно сокращалось.
        Загорелся миниатюрный, вделанный в прозрачную поверхность монитор, и экипированный в защитный костюм полицейский потребовал, чтобы они остановились и ждали ареста. Но он не сказал: "иначе открываем огонь на поражение", потому что им строго было приказано брать Кристиана живым.
        Анджела отключила связь и обратилась к Кристиану:
        -- Ну, что делать будем? Через минуту они нас всё равно догонят.
        Кристиан нахмурил лоб, и спросил:
        -- А скажи-ка, Анджела, ведь этот дельтаплан может лететь на автомате?
        -- Да, конечно...
        -- Тогда включи-ка этот режим, и опустись пониже...
        Девушка пробежала пальцами по панели управления, и спросила:
        -- Что ты задумал?
        -- Лучше просто доверься мне. Ладно?
        -- О-о, как ты заговорил со мной. Это уже прогресс. Здесь попахивает романтикой или... машинным маслом!
        -- Извините, это я очень разволновался! - признался ИрЖи, из некоторых частей которого действительно поднимался масляной дымок.
        И Кристиан сказал ИрЖи:
        -- Ползи-ка сюда, вонючка, да держись за свою спину.
        -- Что? - изумился робот.
        -- Просто делай то, что я тебе сказал, - произнёс юноша.
        -- Ох, чует мой процессор, будет что-то страшное, - вздохнул робот, подбираясь к Кристиану.
        Робот схватил Кристиана своими железными руками за бока. Хватка у него была такая, что у нормального человека поломались бы рёбра, но Кристиан уже погрузился в медитативную сосредоточенность, и его человеческие кости превратились в кристаллы планеты Каулдрон. Левой рукой он обхватил Анджелу, прижал её к груди:
        -- У-у, ну это просто замечательно! Ну и хватка у тебя! - воскликнула девушка, хотела рассмеяться, но глянула в лицо Кристиана, и ей показалось, что смотрит на полупрозрачную статую.
        Она отвернулась и прошептала:
        -- Ну что же. Делай то, что задумал...
        Дельтаплан летел со скоростью около пятисот километров в час, и простой человеческий взгляд не мог бы разобрать отдельных деталей в древесных кронах, которые мелькали под его днищем.
        Но Кристиан видел не только кроны, но и отдельные ветви... Вот он выбрал одну из ветвей и прыгнул.
        Меньше секунды продолжался полёт, и вот уже ладонь свободной правой руки Кристиана соприкоснулись с этой ветвью. Не вцепились, не вжались, а именно - соприкоснулись. Любой человек, прыгни он с дельтаплана летящего с такой скоростью, и попытавшийся за что либо ухватиться, как минимум поломал бы руки.
        А ведь Кристиан ещё и Анджелу левой рукой удерживал, и вцепился в его спину ИрЖи, который весил около тонны.
        Несколько раз стремительно провернулся вокруг этой не очень толстой ветви Кристиан, и перелетел вниз - не менее ловко ухватился за нижнюю, более толстую ветвь, и всё ещё стремительно, но постоянно замедляя свою скорость, провернулся вокруг неё.
        В эти мгновенья в нём мало было от человека Кристиана, больше это было загадочное существо из кристаллов и магмы - порождение Каулдрона.
        Наконец, все ещё удерживая Анджелу и ИрЖи, он перелетел на ветвь достаточно толстую для того, чтобы по ней смог расхаживать обычный человек, и уже с этой ветви он спрыгнул на землю.
        И на всё это, от того, как он вылетел из дельтаплана, и до того, как бесшумно прикоснулся к земле, ушло не более трёх секунд. Все что увидела Анджела - это просто стремительное мельтешение ветвей, после чего она была опущена на землю.
        Ну а ИрЖи записал и прогнал в своём электронном мозгу события последних секунд. И робот не мог удержаться от восторженного восклицания...
        Кристиан попросил его:
        -- ИрЖи, а теперь отпусти меня. Я должен расслабиться, а у тебя такая хватка, что мои кости могут поломаться...
        Анджела хотела поцеловать Кристиана в губы, но когда повернулась и увидела его лицо, то невольно отдёрнулось. Сквозь его человеческие черты проступали кристаллы.
        Но вот ИрЖи отпустил его, и по Кристиану словно бы волна прошла. И вот уже не осталось этих кристаллов.
        Анджела вновь потянулась к нему, чтобы поцеловать в губы, но Кристиан отстранил её, и одновременно подтолкнул под крону, говоря:
        -- Сейчас полицейские полетят.
        И, только они вжались в шероховатый ствол этого старого дерева, как над ними пронеслись, сверкая алыми огнями, полицейские корабли.
        -- Как думаешь, как скоро они дельтаплан догонят? - спросил Кристиан.
        -- Через две-три минуты, - ответила Анджела. - Потом набросят на него энергетические сети, заглянут внутрь и увидят, что нас там нет. Далее: каждый из полицейских кораблей снабжён видеокамерой. Изображения с них будут переданы на центральный компьютер, и того, чего не заметили полицейские, заметит электронный мозг. Как промелькнула тень от дельтаплана к дереву, как вздрогнули, пусть и немного ветви. Ведь они и ждут от тебя каких-то таких необычных способностей, да?
        Кристиан безмолвно кивнул.
        -- Так что скоро парк будет оцеплен. Думаю, они бросят на эту операцию большие силы. Конечно, и площадь парка не маленькая, но у них есть датчики движения. Если смотреть через такой датчик сверху, то охватывается сразу большая площадь...
        -- Откуда ты всё это знаешь? - удивился Кристиан.
        -- А Рихард мне рассказывал, как проводят совместные спецоперации полиции и СО...
        Где-то в отдалении взвыли сразу несколько сирен и мощные лучи прожекторов заметались по украшенному звёздами небу.
        Анджела говорила:
        -- Надо подумать, как бы вырваться в пустыню, и укрыться в какой-нибудь пещере. Знаешь, за сутки мы доберёмся до Оранжевых холмов, а там и пещеры начинаются. Там нас никто не найдёт, мы и сами в этих пещерах навсегда заблудиться можем! Но мы не будем забираться далеко, мы только дождёмся, когда вся эта шумиха уляжется, и тогда покинем Каулдрон-163.
        -- Анджела, я не собираюсь бежать ни в какую пустыню. Я должен вернуться в город, причём тем быстрее, тем лучше.
        -- Да ты что?!
        -- Сейчас бежим подальше от этого места. И скажи, есть прямо здесь, в этом парке какой-нибудь вход под землю?
        -- Примерно в пяти километрах отсюда вытекает из трубы какая-то подземная река. Но она течёт со стороны города, так что...
        -- Как раз то, что нам нужно, - обрадовался Кристиан. - Побежали!
        Будь Анджела и Кристиан вдвоём, они бы добежали до этой реки за несколько минут, но так как вместе с ними ковылял неуклюжий ИрЖи, то путь занял целый час.
        ИрЖи вздыхал и говорил трагичным голосом:
        -- Нет, ну что за дурацкая у меня конструкция? Ведь я же подвожу вас! Вы уж простите меня! И... лучше оставьте меня! Пусть меня расплавят, но я про вас ничего не расскажу.
        -- Конечно, расплавят, но сначала считают информацию из твоих электронных мозгов.
        -- Ну так устройте в этих моих мозгах короткое замыкание. Ох, бедный я несчастный!
        -- Ты что, действительно этого хочешь? - спросил Кристиан.
        Вот тут ИрЖи не на шутку испугался, и пробормотал, постукивая своими железными зубами:
        -- Вообще-то - нет. Не бросайте меня.
        -- И не бросим. Потому что лично я к тебе очень привык. Только вот при первой возможности надо будет усовершенствовать твои двигательные конечности.
        За то время, пока они продвигались к реке, над их головами несколько раз пролетали корабли полиции. Но всякий раз Кристиан загодя чувствовал их приближение, и они, вжавшись в древесные стволы, замирали, так что и с помощью датчиков движения невозможно было их засечь.
        Но вот издали раздался скрипучий лай.
        Анджела вздохнула:
        -- Ой, плохо дело. Они спустили псов-киберов. Двигаются они очень быстро, а если уж возьмут наш след, то не собьются.
        -- Собьются, - сказал Кристиан, и подхватил Анджелу на руки.
        -- О-о, как приятно, - улыбнулась девушка. - Похоже, наши романтические отношения всё же развиваются. Да?
        -- Не обольщайся, - сурово буркнул Кристиан. - Просто сейчас я применю ещё один свой навык. Мои ноги, моя обувь - это кристаллы лёгкие, и бесшумные; они не оставляют следов, они не оставляют запаха... А ты ИрЖи, иди впереди, я буду ступать по твоим следам, и поглощать их масляной запах...
        Так они и пошли. Впереди ковылял ИрЖи, за ним - неся на руках Анджелу, шёл Кристиан.
        И Анджела спросила:
        -- Но объясни, зачем всё-таки тебе понадобилось возвращаться в город?
        -- Помни, что я ищу Белую звезду.
        -- Но прежде ты должен найти эту страшную Нессу, да?
        -- Да.
        -- Но ведь в городе больше шести миллиардов жителей...
        -- Я же не даром залезал в базу СО. Там были отсчёты наблюдения за Нессой. Описывалось то, как она заходила в детский магазин, покупала одежду и игрушки для своего ещё не рождённого малыша.
        -- В нашем городе тысячи магазинов с игрушками для детей.
        -- Там был снимок. Площадь, посреди которой возвышался фонтан из четырёх сцепленных хвостами золотистых дельфинов. Ты знаешь, где это?
        -- Хм-м. Тебе опять повезло, Кристиан. В городе сотни площадей с фонтанами, но тот, о которым ты говоришь, я знаю. Это в нашем районе...
        -- Ну, вот туда нам и надо пробираться. По подземельям, по трубам...
        -- А при встрече с Нессой, что ты будешь с делать?
        -- Этого я пока не знаю...
        
        * * *
        
        Когда они добрались до широкой трубы, - именно над тем местом, где вода, клокоча, вырывалась из-за решётки, завис один из полицейских кораблей.
        Один широкий луч высвечивал воду, другой двигался по кустам. И именно в кустах залегли Кристиан, Анджела и ИрЖи. Эти розоватые кусты двигались, дотрагивались до их лиц и до рук, но не причиняли боли...
        Так продолжалось несколько минут.
        Но вот издали донёсся неистовый, прерывающийся тонким писком лай пса-кибера. По-видимому, он взял их след ещё в тех местах, где Кристиан не нёс Анджелу на руках. И полицейский корабль полетел, натужно завывая, в том направлении.
        Кристиан вновь подхватил Анджелу на руки, и донёс её к воде. Там хотел опустить, но девушка взвизгнула, и вцепилась в его шею, приговаривая:
        -- О-о, вода словно лёд!
        А вода, которая доставала Кристиану до пояса, действительно была ледяной - градусов пять по Цельсию.
        -- Ладно, я понесу тебя и дальше, - сказал Кристиан.
        Они подошли к решётке, в которой нашлось достаточно пробоин, чтобы через них протиснулись Кристиан и Анджела, но вот для толстого ИрЖи пришлось постараться. Кристиан перерубил несколько прутьев своим мечом, и втащил робота внутрь.
        Оказалось, что возле округлой стены была сделана небольшая, покрытая слизким илом, дорожка, на неё и выбрались, по ней и пошли. А сзади вновь разлилось по воде освещение с полицейских кораблей. Вот только в саму трубу они пока что не догадались заглянуть.
        
        * * *
        
        
        Так шли они целый час. Огромная в начале труба делилась на более маленькие трубы. Это был огромный лабиринт, в котором они не то что "могли", а просто ТОЧНО должны были заблудиться...
        В самых больших трубах ещё было проведено освещение, но в мелких - царил мрак. К счастью, у ИрЖИ ещё работала подсветка, и он освещал их путь...
        Кристиан, который замыкал шествие, и уничтожал своими алмазными ступнями всякие запахи, произнёс:
        -- Во всём надо учиться находить хорошее. Вот и в этом лабиринте... Ведь здесь нас будет очень сложно найти...
        -- Э-эх, ты просто не знаешь, сколько в полиции служащих, - вздохнула Анджела.
        В это время они как раз проходили возле выступавшей из стены металлической полусферы, в верхней части которой перемигивались разноцветные огоньки.
        Тут ИрЖи издал металлическое покашливание и вымолвил:
        -- А вот через этот терминал рабочие канализационные роботы могут подключаться к городской сети. Через этот же терминал я могу получить подробнейшую карту подземных коммуникаций.
        -- Ну так и в чём же дело? - остановился Кристиан. - Давай, подключайся и получай карту...
        -- Э-э... Я бы с удовольствием, но, дело в том, что специальный штырь для таких подключений был разбит ещё на Нокте.
        -- И, стало быть, ты никак не можешь подключиться? - спросил Кристиан.
        -- Нет, - вздохнул ИрЖи.
        -- Ну а тогда зачем же мы стоим здесь и время теряем? - нахмурился юноша.
        -- В том то и дело, что ты, хозяин, можешь мне помочь.
        -- То есть как это?
        -- Ну ведь ты способен на всякие чудеса.
        -- Что ты хочешь этим сказать? Какие ещё чудеса? - недоумевал Кристиан.
        -- Ну двадцатиметровые прыжки с места, небывалая реакция, и многое иное, невозможное для человеческого тела.
        Кристиан уже так привык к этим своим способностям, что и не обращал на них внимания, вот поэтому и удивили его слова ИрЖи.
        Он ответил:
        -- Возможно, проведи я Каулдроне ещё лет десять и Измаил научил бы меня трансформировать эту воду в электронный штырь для тебя. Но сейчас я на такие фокусы не способен, так что придётся идти дальше...
        Но они и шага не успели сделать, потому что из недавно оставленной трубы вырвался скрипучий лай.
        -- Полицейский пёс-киборг! - возвестила Анджела и вцепилась в руку Кристиана.
        -- Он не мог взять наш след, потому что я полностью уничтожаю все запахи, - возвестил Кристиан. - Скорее всего, он, как и многие другие псы-киборги, просто слепо бежит по трубе. Но нам бегать от него бесполезно. Укроемся лучше вон там!
        И Кристиан указал на выпиравшую из стены совершенно ржавую и зарешёченную трубу, которая загибалась так, что за ней оставался закуток.
        Туда они и забились. Возле самой стены встала Анджела, за ней - Кристиан, и у самого края, даже немного выпирая из-за трубы - ИрЖи.
        -- Немедленно выключи своё освещение! - потребовал Кристиан.
        -- Ах, да, действительно, и как я мог забыть, - проворчал ИрЖи, и тут же сжалась вокруг них непроглядная темень.
        И только слышно было, как журчит вода...
        ИрЖи прошептал тихо:
        -- Хозяин, я хотел бы хотел признаться, что мне очень страшно.
        -- Интересно, есть ли какое-нибудь средство для воспитания в роботах отваги? - шёпотом поинтересовался Кристиан, и тут же добавил. - А теперь тихо - ни звука!
        Прошла ещё секунда, и лай кибернетического пса повторился. А потом из-за поворота трубы вырвались два совершенно круглых багровых глаза.
        Эти глаза приближались очень быстро, росли, расширялись; и вновь повторился, едва не оглушив, вой этого монстра.
        ИрЖи не выдержал, и издал тихонький писк.
        Органы восприятия кибернетического пса были настроены на улавливание самых незначительных сигналов, и поэтому, когда он услышал это попискивание, то сразу изменил направление своего движения.
        И ИрЖи, который в темноте мог видеть так же хорошо, как и на свету, увидел нечто кошмарное. Кибернетический пёс раскрыл пасть с острейшими, способными прогрызть практически любую броню клыками, и прыгнул на него!
        Но, одновременно с псом прыгнул и Кристиан. Он прыгнул из-за спины ИрЖи, а для дополнительного ускорения оттолкнулся пятками от его квадратного затылка, и выхватил свой меч.
        Подобно молнии сверкнуло лезвие, и рассекло пса-кибера на две половины, которые, сыпля искрами, беспомощно задёргались на склизком полу.
        ИрЖи включил своё освещение, которое из-за чрезмерного волнения робота часто меняло цвет.
        А Анджела произнесла:
        -- Теперь они знают о нашем местоположении, потому что видеоизображение из глаз пса-киборга поступало на их мониторы...
        -- И сейчас сюда бегут ещё десятки этих собачек..., - вздохнул Кристиан, и поудобней перехватил свой меч.
        Издали действительно донёсся железный лай. Ему ответили и иные электронные вопли...
        Тем временем из ИрЖи вытянулось несколько миниатюрных щупов, отвёрток и хватов, с помощью которых он копался одновременно в двух половинках поверженного пса-киборга. На вопрос Кристиана он ответил:
        -- У киборга такого класса обязательно должен быть штырь для подключения в компьютерную сеть. Вот этот штырь я ищу.
        А потом возвестил торжественно:
        -- Нашёл!
        И спешно привинтил к себе невзрачный штырёк, извлечённый из тела железного пса.
        Затем ИрЖи подошёл к полусфере и вдел штырёк в специальное отверстие...
        В дальней части трубы появились сразу с десяток круглых красных глазищ.
        -- А вот и киберы..., - прошептала Анджела, и спряталась за спиной Кристиана.
        Но вот заверещал терминал к которому подключился ИрЖи, и стремительно опустилась, полностью перегораживая трубу, толстая решётка.
        Металлические псы с полного разгона налетели на решётку, и она загудела, немного даже выгнулась, но выдержала их неистовый напор. С ожесточением начали они грызть своими острейшими, алмазными клыками прутья, но они, хоть и трещали, пока что держались.
        -- Молодец! - похвалил Кристиан ИрЖи, а робот ответил смущённо:
        -- За всю вашу доброту, хоть раз вас отблагодарил...
        -- Ладно, пойдём скорее, - сказал Кристиан.
        И вновь впереди шёл ИрЖи, за ним - Анджела, а замыкал шествие уничтожающий следы Кристиан.
        И ещё несколько раз останавливались они возле терминалов, к которым подключался ИрЖи. Робот закрывал решётки не только на пройденных ими участках трубного лабиринта, но и решётки во всех боковых трубах, по которых могли бы пробежать к ним псы-киберы.
        Вот ИрЖи произнёс:
        -- Сейчас мы находимся уже под самим городом. Здесь есть много колодцев, по которым мы могли бы подняться на поверхность. Итак, где мы будем подниматься?
        -- Поднимемся на площади Четырёх Дельфинов, и будем там ждать Нессу, - произнёс Кристиан.
        Но Анджела возразила:
        -- Неужели ты думаешь, что специалисты СО, такие дураки? Думаешь, они позволят нам спокойно выжидать эту распроклятую Нессу на площади?! Нет! Нас быстро схватят, и даже твой чудесный меч не поможет!
        -- Ну хорошо. И что ты тогда предлагаешь? - спросил Кристиан. - Может отсиживаться здесь, тогда как каждая минута дорога? Ведь Несса очень скоро может родить...
        -- Родить кого? - поинтересовалась Анджела.
        -- Не знаю... Но, быть может, ангела..., - смущен пробормотал Кристиан.
        -- Ладно. Ангела, так ангела. Но на площади Четырёх Дельфинов мы всё равно вылезать не будем, - сказала девушка.
        -- Ты можешь не вылезать, а я вылезу! - решительно заявил Кристиан.
        -- Нет. Я не могу тебе этого позволить! Ведь пропадёшь ни за что, ни про что, а что я без тебя буду делать?
        Кристиан подумал раздражённо: "Вот ведь привязалась. Теперь и не отвяжешься. И, главное, чего ей от меня надо? Неужели такая как она может полюбить? Не так "полюбить", как она "любила" многих, а настоящей любовью?
        И почему она жертвует ради меня всем? Хотя что у неё было? Приключений ей что ли захотелось?"
        А Анджела продолжала:
        -- В-общем, знаю я одну подпольную конторку. Очень такое грязное, и мало кому известное место. Заходят туда всякие преступники, отбросы общества и прочая дрянь. Хозяин этой конторки Жабер с планеты Жаб предлагает одну запрещённую полицией услугу: полное изменение внешности. Причём, для того, чтобы даже самые совершенные полицейские сенсоры не засекли истинной твоей сути, предлагается изменить облик с нашего, гуманоидного, на нечто экзотическое. Например на шестикрылого огнемёта с планеты Градан, или стоногого кривуна с планета Росс...
        -- А ты помнишь, какая награда назначена за мою голову? - поинтересовался юноша.
        -- Да... И, несмотря на то, что Жабер хорошо ко мне относится - его главный единственный бог - это деньги. Он не раздумывая выдал бы и тебя, и родную мамочку, если бы он знал новости. Но, дело в том, что он считает, что любые средства массовой информации несут какие-то такие лучи, которые разрушают его мозг. Так что в его конторке нет ни телевизоров, ни телефонов, а все новости он узнаёт от своих соглядатаев, которых, правда, очень много. Но всё же новости узнает он с опозданием - в этом наша единственная надежда..
        -- И сколько времени займёт эта операция по изменению внешности? - насторожённо спросил Кристиан.
        -- И всё то ты о времени волнуешься, и не понимаешь, что, если будешь слишком спешить, то вообще никуда не успеешь - полиция об этом позаботится! Ладно, утешу тебя - при хорошем стечении обстоятельств всё дело займёт шесть-семь часов.
        -- Ладно, идём к твоему Жаберу с планеты Жаб, - вздохнул Кристиан.
        И тогда Анджела объяснила ИрЖи, в какой районе города находится конторка Жабера, и робот, сверившись с перекаченной в его мозг картой подземных коммуникаций, повёл их.
        Часто доносился лай псов-киберов, но, похоже, эти механические звери сбились со следа, и теперь в беспорядке метались по огромному лабиринту, поминутно натыкаясь на расставленные ИрЖи решётки.
        А беглецы, пробуждав ещё около часа, оказались, наконец, в трубе настолько узкой, что пришлось им передвигаться по ней на четвереньках. Особенно тяжело пришлось ИрЖи, который постоянно задевал своими боками за ржавую поверхность, от чего раздавался такой скрежет, что, казалось, все псы должны их услышать.
        Но эта была именно та труба, которая должна была привести их к цели.
        Доползли они примерно до её середины, и там увидели поднимающееся вертикально вверх жерло колодца, с вделанными в стену тонкими, хрупкими ступеньками.
        Кристиан сказал:
        -- ИрЖи, ты пока что оставайся здесь...
        -- Нет-нет, хозяин! Пожалуйста, не оставляй меня здесь! - взмолился робот.
        -- Не волнуйся, конечно же, мы за тобой ещё вернёмся, - заверил его Кристиан.
        И юноша первым, буквально взлетел вверх. Затем он надавил на тяжёлую крышку, и она, заскрипев, нехотя, всё же отодвинулась в сторону...
        Следом за ним поднялась и Анжела...
        Кристиан крикнул вниз:
        -- ИрЖи, стой там. Жди! Мы скоро за тобой вернёмся!
        
        
        
        
        
        Глава XII
        В ГОСТЯХ У ЖАБЕРА
        
        Они оказались в небольшом помещении, с совершённо ржавыми железными стенами, которые ко всему прочему были ещё и прогнуты. Откуда-то доносилась настойчивая капель.
        -- Здесь что ли обитает твой Жабер? - спросил Кристиан.
        -- В общем..., - только и успела ответить Анджела, но тут сзади них раздалось урчание.
        Кристиан стремительно выхватил меч и обернулся. Из тени под нависающей трубой вышел некто, напоминающий земного тигра, но только с вытянутой зеленоватой шеей, и торчащими из спины шипами. Чудище продолжало рычать, и, высунув из глотки извивающийся раздвоенный змеиный язык, приближалось к ним.
        Кристиан спросил:
        -- Это что ли и есть твой Жабер?
        -- Нет, - покачала головой девушка. - Это существо похоже на ядовитого Клыкана с планеты Щупс.
        -- Э-эй, стой, где стоишь! - потребовал Кристиан.
        Но Клыкан продолжал приближаться к ним, приговаривая утробным, рычащим голосом:
        -- Ну вот и спасибочки. Помогли мне.
        -- Назад! - крикнул Кристиан.
        Но Клыкан его не послушался. Он прыгнул...
        Тут же свистнул, рассекая воздух, клинок Кристиана. Но врезался он не в плоть Клыкана, а в пол. И дело не том, что Кристиану изменила всегдашняя его реакция, а в том, что Клыкан так и не долетел до него, а резко метнулся вниз, в открывшийся люк.
        Тут же снизу раздался вопль ИрЖи, и сам робот, словно ядро из старинной пушки, вылетел из колодца, и врезался своей квадратной головой в потолок с такой силой, что на потолке осталась вмятина.
        Сам же робот полетел обратно и, если бы Кристиан не подхватил его, то грохнулся бы обратно в колодец.
        ИрЖи забормотал:
        -- Спасибо вам огромное, хозяин. Вы спасли меня! А то на меня сверху набросился этот... страшный! Едва не загрыз меня! И так мне лапой наподдал, что я сюда выскочил! Ох, бедные мои шестерёнки!
        Выпалив эту тираду, робот опасливо покосился на раскрытый колодец, и добавил:
        -- И лучше теперь закрыть люк, а сверху ещё привалить что-нибудь потяжелее, а то этот клыкастый обратно выскочит.
        Тут Анджела заявила:
        -- Не думаю я, что Клыкану захочется возвращаться сюда. Ведь теперь я поняла, куда мы попали. Это место действительно относится к конторке Жабера, но вообще то здесь содержатся его должники.
        -- Что? Какие ещё должники? - нахмурился Кристиана.
        -- Но ведь этот Жабер, всё-таки гангстер, и ему лучше денег не задалживать. Да и вообще - шуток он совсем не понимает.
        -- Интересно, чем мы с ним будем расплачиваться за предстоящую трансформацию? - поинтересовался Кристиан.
        И как раз в это время распахнулась дверь, и на пороге камеры предстал Жабер.
        
        * * *
        
        Это Жабер вполне оправдывал название своей родной планеты: он чрезвычайно похож был на двухметровую, жирную Жабу, которая, однако, была одета в дорогущий костюм золотистого цвета; а вот вместо ботинок носил он ласты. Его круглые, звериные глаза выпучились, и он забулькал:
        -- Какого дьявола?! Что здесь происходит?! Где Клыкан?! Вы что помогли ему бежать?! Тогда вы уже покойники!
        И ганстер выхватил из-за пояса двуствольный лучемет...
        Тут выступила вперёд Анджела и проговорила:
        -- Здравствуй, о прекрасный Жабер. Или не узнал меня?
        Глаза Жабера сощурились и часто-часто заморгали. Он, всё ещё не опуская лучемёт, произнёс:
        -- Анджела? Это ты?! Или это гадкий двойник, забравшийся в оболочку моей сладенькой девочки?
        -- Да что ты, Жабер. Наверное, это всё из-за операций по изменению внешности, которые ты проводишь. Подозрительным ты стал не в меру.
        -- И всё же я тебе не доверяю! - булькнул гангстер. - А ну-ка говори, когда мы в последний раз встречались?
        -- Двенадцать дней назад, - не задумываясь ответила Анджела.
        -- Так, верно, - всё тем же напряжённым голосом проговорил Жабер, и спросил, - А теперь отвечай: что я тебе в тот последний раз подарил?
        -- Маленького Жабера.
        -- Хм-м, правильно. Ты ведь помнишь, какой это был милый крошка, да? Ведь ты его съела его, да?
        -- Нет и ещё раз нет! - возмущённо воскликнула Анжела. - Почему ты думаешь, что я буду поддерживать идиотские законы вашей планеты?
        -- Ну не кипятись, не кипятись, - прогудел Жабер.
        -- Нет, ну право - почему ты ждёшь, что я стану поедать этих маленьких жаб, хотя ты и утверждаешь, что это вкуснейший деликатес, и стоит здесь огромных денег. Ведь я знаю, что у них есть уже и разум и душа. И меня не волнует, что в ваших правилах указывается, что детёныш получает хоть какие-то гражданские права только через три недели после своего появления из икры...
        Тут Жабер опустил своё оружие, и сказал примирительно:
        -- А вот сейчас я узнал свою Анджелочку. Ну пойдёмте, пойдёмте в более подходящее место. И друзей своих приглашай.
        Из камеры вышли они в коридор, с такими же ржавыми и погнутыми стенами; и начали подниматься по винтовой лестнице, которая так скрипела, будто бы была живым организмом, и жаловалась на свою тяжкую долю - провисать всю свою долгую лестничную жизнь в убогом жилище небогатого мафиози.
        А Анджела подхватила Кристиана под руку, и шепнула ему на ухо:
        -- Ты бы не подумал чего. Мы всё-таки с этим... хм-м-м... Жабером не любовники, и не клиент он мой. Просто приятели. Одно время я ему помогала укрываться от слишком надоедливых кредиторов, потом и он мне кое в чём помог...
        Кристиан ответил сердито:
        -- Меня не волнует ни твоя история, ни твои отношения с этой жадной на деньги жабой. Повторяю: ты увязалась за мной только по своему желанию, и никогда не найдёшь с моей стороны никакого ответного чувства...
        -- Ах, ах, ну надо же какой сердитый, - Анджела хотела сказать это шутливо, но голос у неё получился очень печальным, а в глазах даже блеснули слёзы.
        
        * * *
        
        Кабинет Жабера ничем не отличался от камеры, из которой сбежал Клыкан-должник. Ну, разве что имелся там небольшой бассейн, заполненный отвратительно пахнущей, и булькающей тёмно-зелёной слизью.
        И Жабер, нисколько не стесняясь своих гостей, быстро раздался, обнажив жабьи свои, обвислые телеса, и плюхнулся в эту слизь. В разные стороны плеснулись жирные капли. Некоторые из них попали и на Кристиана, который хоть и многого уже навидался, но едва сдержал тошноту. А Жабер издал довольное и очень громкое кваканье, а потом даже не предложил, а потребовал:
        -- Садитесь!
        И из пола выдвинулись прямоугольные подставки - две мягкие, для Кристиана и для Анджелы, и одна твёрдая - для ИрЖи.
        -- Рассказывайте! - велел Жабер.
        Рассказывала, в основном, Анджела, её дополнял Кристиан...
        Многое пришлось скрывать. Не упомянули только о том, что Несса - это объект, которым заинтересован СО; и вообще - всё, что касалось СО, они замолчали; сказали только, что ими интересуется полиция, и что им нужно изменить свою внешность.
        Как казалось, Жабер слушал их невнимательно. Он сидел в своём бассейне, его глаза были прикрыты, а иногда он и полностью их закрывал. Несколько раз он с головой погружался под слизь, несколько раз квакал, и после каждого такого кваканья подскакивал со своего места, и тихонько вскрикивал пугливый ИрЖи.
        Наконец рассказ был закончен, и Жабер осведомился:
        -- Ну и естественно денег у вас нет?
        -- Нет. Извини, Жабер, совсем ничего нет, - покачала головой Анджела. - Боюсь, что я даже ничего не смогу взять со своего банковского счёта; потому что этот счёт наверняка не только обнулён, но и взять под особый контроль. Стоит мне только послать запрос на снятие той или иной суммы, как они засекут моё местоположение...
        -- И, тем не менее, вы осмелились явиться ко мне "жадной на деньги жабе", - Жабер вдруг широко раскрыл глаза, и со злобой посмотрел на Кристиана.
        -- Извините, я не хотел вас оскорблять, - проговорил юноша.
        -- Ну, конечно же ты меня не оскорбил! - язвительно квакнул Жабер. - Вы вообще сплошные сюрпризы мне сегодня преподносите. Это же надо: выпустили Клыкана, тогда как я как раз собирался пустить его на котлеты!.. Ладно-ладно, не буду вас больше томить. Сразу скажу: я согласен.
        -- Согласен? - недоверчиво переспросил Кристиан.
        -- Да, согласен. Но за это вы поможете мне в одном дельце. Анджела, ведь ты знаешь большой аквариум для гостей из Аквуса-16.
        -- Ну, предположим, знаю.
        -- Не предположим, а точно знаешь. Понимаешь ли - украли у меня Лексиканскую форму для выпечки любо-импульсаторов.
        Название показалось Кристиану таким любопытным, что он переспросил:
        -- Каких-каких импульсаторов?
        -- Ну не слышал что ли? Деревенщина. Ква-а-а! - радостно прокричал Жабер. - Не слышал, небось, про энергетические водоросли с Протоцентавра-78, а?
        -- Нет, не слышал.
        -- Ну так расскажу. Водоросли эти питаются эмоциями. Эмоции позитивные способствуют их росту; эмоции негативные, напротив - разрушают водоросли. Водоросли научились вступать во взаимосвязь с разумными существами, и быстро разобрали, что наиболее позитивной силой является любовь. И вот они, посредством энергетических волн, проникают в мозг некоего разумного существа, и вызывают в нём чувство любви. Разумное существо блаженствует, испытывая чувство разделённости своего чувства и полного взаимопонимания, а водоросли, чем сильнее это чувство становятся, тем быстрее растут. Наконец, они становятся достаточно сильными, набрасываются на свою влюблённую жертву и поглощают её. После этого они выискивают следующего, жаждущего любви; а любви, хотя бы на подсознательном уровне, хотят все, даже и такой закоренелый циник, как я. Любовь - естественная потребность каждой живой души.
        -- Очень-очень опасные водоросли, - проговорил ИрЖи, вспоминая изображение изящной девушки-робота на доске для серфинга.
        И робот думал, что даже и он способен влюбиться...
        А Жабер продолжал:
        -- Конечно, такие водоросли - сущее проклятье; и на их родине - Протоцентавре-78, их уничтожают всеми доступными способами. Тем временем, учёные продолжали эксперименты. Было установлено, что, если сдерживать рост водорослей посредством обычных энергетических полей, то они начинают посылать в мозг своей жертвы импульсы такого безысходного отчаянья, что мысли о самоубийстве становятся самим естественными для них. И всё же была разработана так называемая Лексиканская форма. Это весьма хитроумный механизм, состоящий из множества отделений, трубочек, колбочек, и прочей чепухи. Вот в этот то механизм и помещаются водоросли. Их волны, если так можно выразиться, вступают в соитие с мозгом потенциальной жертвы, накачивают его любовью, а сами начинают разрастаться. Вот тут то и вступает в действие Лексиканская форма. Она таким образом перегоняет, размещает и в то же время уничтожает в себе водоросли, что им самим кажется, что они хоть и не растут, но, по крайней мере, не уничтожаются, и посылают в мозг покупателя Лексиканской формы ровный по силе, любовный импульс. Теперь о продавцах и покупателях. После
того, как учёные отрапортовали о создании Лексиканской формы, государство решило монополизировать выпуск этих форм. И было создано несколько пробных экземпляров, которые ушли прямо-таки за баснословные суммы. Конечно, производство этих форм - процесс ох какой не лёгкий, и далеко не каждый представитель так называемого среднего класса смог бы покупать себе эту хм-м... истинную Любовь с большой буквы. Но всё же цена назначенная государством превышает истинную стоимость в Тысячи раз! Купить формы могут только миллиардеры, каких в нашей галактике не так и много. В общем, дело такое: мной и ещё несколькими ребятами было организовано ограбление одного миллиардера, который приехал порезвиться сюда, на Конопус-163. Ограбление прошло успешно, и при дележе награбленного мне, помимо прочего, досталась невзрачная коробка, про которую никто ничего не знал, но я навёл справки, и выяснил, что это именно любо-импульсатор. Пусть в правительственной лаборатории наложили специальную защиту, а я такой умелец, что смог бы её вскрыть, и наладить массовый выпуск Лексиканских любо-импульсаторов по умеренным ценам. Но для
вскрытия защиты мне понадобились бы несколько весьма редких приборов, которые мог бы достать мой приятель с Аквуса-16. Но при встрече он напоил меня настойкой из чёрных глаз Траксогонды, в результате чего я опьянел, и выложил ему всё. В результате любо-импульсатор похищен, а я только чудом остался живым. И сейчас любо-импульсатор спрятан в большом бассейне для гостей из Аквуса-16. Счастье ещё, что звездолёты на этот захолустный Аквус-16 летают не так уж часто, и ближайший рейс - только через три дня. Но они обязательно увезут любо-импульсатор именно этим рейсом, и тогда уже не видать мне его, как своих ушей, которых, правда, у меня и нет... Ну и вы уже догадались, что я у вас попрошу.
        -- Проникнуть в этот аквариум и вернуть любо-импульсатор, - спокойно сказала Анджела.
        -- Ну, конечно же, - кивнул Жабер.
        -- Я согласна, - сразу сказала Анджела.
        -- А я - не согласен, - выпалил Кристиан. - Не желаю принимать никакого участия в ваших грязных делишках. С меня уже достаточно того, что было на Нокте.
        Жабер удивлённо квакнул и произнёс назидательным тоном:
        -- Молодой человек, да будет тебе известно, что выбора у тебя уже и нет. Или, неужели ты думаешь, что я позволю уйти тем, кто освободил моего должника Клыкана? Нет, нет, и ещё раз нет. Вот вы мне оказываете эту услугу, а я вас не только выпускаю, но и одариваю новой, нужной вам внешностью.
        -- А я сказал, что не согласен! - сурово заявил Кристиан, и поднялся.
        Рука юноши лежала на рукояти клинка, и, как ему казалось, он был готов к любой неожиданности. Но Жабер произнёс, поквакивая от удовольствия:
        -- Молодой человек, да будет тебе известно, что на твой затылок наставлено ружьецо. И, стоит мне только подать короткий мысленный импульс, как раздастся весьма приятный для моих ушей грохот, и твой распотрошённый склизкий мозг присоединится к той слизи, в которой я сейчас плескаюсь. Хочешь убедится в правоте моих слов?
        -- Да, хочу! - запальчиво выпалил Кристиан.
        Жабер ещё громче заквакал, и от удовольствия несколько раз сильно ударил по слизи своей жирной лапищей, в результате чего капли этой гадости попали на лица Кристиана и Анджелы.
        Анджела перехватила юношу за руку, и быстро зашептала ему на ухо:
        -- Я очень-очень тебя прошу: давай его послушаемся, а иначе нам всё равно не вырваться, и никогда ты не найдёшь своей проклятой Нессы.
        И Кристиан проговорил мрачно:
        -- Ладно. Я согласен. Но я делаю вам большое одолжение.
        Жабер, продолжая квакать и рыгать, проделал лапой какое-то вращательное движение, в результате чего стена за его спиной разъехалась на две половины, и открылось продолжение его кабинета, заполненное аппаратами, весьма напоминающими орудия пытки.
        И гангстер пробулькал, указывая на эти зловещие приспособления:
        -- Что ж вы встали и не двигаетесь, гости дорогие? Проходите, проходите, усаживайтесь поудобнее, и операция начнётся.
        -- А мне что, тоже можно проходить? - робко поинтересовался ИрЖи.
        -- Да, и тебе мой железный дружок. Ты будешь преображён в био-механоида класса V с Аквуса-16.
        ИрЖи воздел вверх свои руки, и воскликнул:
        -- Какой ужас! А смогу ли я потом вернуть свой прежний облик?
        -- Ну, конечно же. Все вы будете возвращены в свои естественные оболочки, когда вам будет угодно. Память об вашем нынешнем облике будет занесена в эти вот компьютерные блоки...
        Для каждого из них нашлось отдельное откидное кресло, напоминающее кресло в кабинете зубного врача.
        -- Раздевайтесь донага, - сказал Жабер.
        Анджела разделась очень быстро. Не испытывала она никакого стеснения, ведь в этом для неё не было ничего необычного. Она насмешливо глядела на Кристиана, который старался не глядеть на неё, и всё же, время от времени, задевал её страстным взглядом.
        Пока они раздевались, Жабер вылез из своей склизкой ванны, и начал надевать свой роскошный костюм, который впитал в себя всю слизь с его тела.
        Когда Кристиан, Анджела и ИрЖи (единственный, кому не надо было раздеваться), уселись каждый в своё кресло, вокруг тел их обвились многочисленные ремни. Один ремень сжал Кристиану затылок, а ещё один - обвился вокруг горла. Причём надавливал так, что дышать было очень тяжело.
        А Жабер всё булькал:
        -- Ну вот, теперь вы полностью в моей власти. Будут какие-нибудь последние пожелания? Хе-хе-хе... Шутка! А вообще это место я использую и как пыточную. Хе-хе-хе... Ну что ты, молодой человек, бросаешь на меня такие, преисполненные негодованием взгляды? Ведь я же ваш друг. Правильно, Анджела? Ведь ты же не собираешь отказываться от нашей милой сделки, да?
        И Анджела, сколько позволял ей стискивающий её горло ремень, кивнула. После этого откуда-то из-под потолка спустились пластиковые маски, которые не просто накрыли их лица, но и сжали их, не давая пошевелиться.
        Кристиан вдохнул нечто пряное, и начал проваливаться куда-то вниз, в темноту...
        
        * * *
        
        Когда Кристиан очнулся, то понял, что находится в зеленоватой, наполненной пузырями жидкости, а прямо на него плывёт чудовище. Это было нечто напоминающее спрута, но только с неисчислимым множеством жирных, и очень быстро двигающихся тёмно-малахитовых щупалец. У чудища была широкая глотка, из которой выпирала сетчатая, быстро вздрагивающая мембрана, и выпученные, красноватого цвета, и кажущиеся совершенно бездумными глазищи.
        Зачем на него могло плыть чудище?.. Юноша понимал, что только для того, чтобы напасть. И вот уже потянулся он у мечу; и... увидел, что нет у него рук, но есть щупальца, такие же, как и у того чудища, которое плыло к нему. В нижней части его туловища было закреплено нечто напоминающее покрытую шевелящимися пупырышками трубку. По-видимому это и было то, во что превратился меч Измаила.
        А тут и голос ИрЖи раздался:
        "Хозяин! Ведь я вас предупреждал! Это просто ужасно! Лучше сразу быть расплавленным!"
        Кристиан огляделся, ожидая увидеть какую-нибудь необычную, приспособленную для подводного плавания, разновидность робота. Что же касается голоса, который звучал прямо в его голове, то Кристиан был уверен, что все эти слова-мысли передаются посредством телепатии.
        Но оказалось, что ИрЖи в буквальном смысле находился в его голове. Вот почувствовал Кристиан, как зашевелилось что-то на его лбу, захотел увидеть свой лоб со стороны, и... действительно увидел - глазами подплывшего к нему чудища, которое, конечно же, было Анджелой.
        Итак, прямо посредине его покрытого пупырышками лба открылась дверка, и оттуда на эластично изгибающейся из стороны в сторону подставке выдвинулся механизм, с глазками, тоненькими щупальцами, и ещё какими-то не понятными приспособлениями.
        Вот Анджела сделала несколько незначительных движений своими щупальцами, и по жидкости прошли микро-импульсы, в которых были зашифрованы слова:
        "Это я, твоя Анджела".
        И Кристиан понял, что тоже знает, как шевелить щупальцами для наполнения жидкости теми или иными словами. Это, оказывается, было также легко, как и трепать языком. Он ответил:
        "Я знаю".
        Тут высовывающийся из лба Кристиана ИрЖи возвестил:
        "Великий Жабер хочет вам кое-что сказать?"
        "С каких это пор он стал великим?" - саркастично полюбопытствовал Кристиан.
        "Он мне велел так себя величать".
        "Я отменяю это его приказание" - сердито помахал щупальцами Кристиан: "Ладно, давай, передавай, чего он там хочет".
        И в голове Кристиана, равно как и в голове Анджелы зазвучал голос Жабера:
        "Сейчас вы будете отвезены в большой бассейн для гостей с Аквуса-16. Ваша задача: найти, где остановился Архоганимерд-младший-3, и выкрасть у него сами знаете что. И, детки мои, не вздумайте вытворить какой-нибудь фокус. Знайте, что операция находится под полным моим контролем, и в вас вмонтированы приборчики, которые не только указывают мне, где вы сейчас находитесь, но и могут причинить о-о-очень большие страдания!"
        Кристиан хотел сказать что-нибудь гневное, но его опередила Анджела, которая набросилась на Жабера с упрёками - почему он не доверяет даже ей, тогда как знакомы они, можно сказать с детства. На это Жабер ответил, что не потерпит каких-либо препирательств.
        Затем сорокаметровый аквариум был погружен в летающий контейнер и направился в сторону бассейна для жителей Аквуса-16.
        
        * * *
        
        Жабер развалился перед мониторами в своём кабинете. Посредством микровидеокамер закреплённых на лбах Анджелы и Кристиана он мог видеть происходящее в аквариуме; мог слышать и расшифровку их переговоров; но он отключил обратную связь, так что они уже не могли слышать то, что говорил он.
        Жабер нажал на кнопку, и вскоре в его кабинет впрыгнул, едва не влетев в бассейн, некто напоминающий полуметрового кузнечика, с прозрачным шаром, вокруг головы.
        И Жабер проговорил:
        -- Вот что, дружок, будет у меня к тебе задание. Разведай всё, что известно вот про неё...
        И он протянул "кузнечику" миниатюрную карточку, в которую были внесены общие анкетные данные Анджелы и её объёмная фотография.
        "Кузнечик" ответил:
        -- Будет исполнено, - и выпрыгнул из кабинета.
        
        
        
        
        
        Глава XIII
        В КИПЯТКЕ
        
        Бассейн для жителей Аквуса-16 был размещён внутри сероватого, невысокого (всего-то в пятьдесят этажей), но вытянутого на целых пять километров здания, которое стояло на самой окраине города. И хотя в здании имелись и окна и двери - всё это было только видимостью, сделанной для того, чтобы поддержать эстетическое чувство основных жителей Конопуса-163, которые были гуманоидами.
        Но на самом то деле и за окнами, и за дверьми находилась стальная, непроницаемая стена, в которую было вделано ещё несколько подогревающих оболочек. Наконец за этими оболочками и начинался бассейн, который занимал всё внутреннее пространство этого "дома".
        Жидкость, в которая по своему химическому составу мало походила на воду, была нагрета до 200 градусов по Цельсию, постоянно кипятилась, но, благодаря хитроумной системе, не испарялась. И такая температура вполне подходила для жаролюбивых обитателей Аквуса-16.
        Их было много, этих туристов, которые летали по Конопусу-163 внутри своих прозрачных контейнеров, посещали выставки, театры и делали покупки специальных жаро- и водостойких товаров и сувениров.
        Так что ничего удивительного не было в том, что к крыше бассейна подлетел ещё один контейнер, и соединился с приёмной камерой. Немедленно было произведено сканирование на выявление личностей заключённых в контейнер.
        Конечно же Жабер позаботился о том, чтобы они прошли эту проверку, и данные о новых "туристах" были заранее занесены в компьютер бассейна. Кристиан и Анджела услышали несколько ничего не значащих приветственных слов, после чего были выпущены во внутреннюю часть бассейна.
        
        * * *
        
        Кристиан и Анджела были поражены больше даже не необычными образами, которые открылись перед ними; а тому огромному числу импульсов-слов, которыми была переполнена эта кипящая жидкость. Некоторые из слов звучали весьма громко, а некоторые казались разодранными и умирающими ошмётками чего-то произнесённого уже давно.
        И Кристиан подал Анджеле едва слышный импульс:
        "Здесь надо разговаривать потише, а лучше вообще не разговаривать, потому что неизвестно, кто и когда можно услышать наши слова".
        "Полностью с тобой согласна, и всё же мы вынуждены будем расспрашивать местных обитателей, чтобы они указали нам, где искать этого хм-м... Архоганимерда-младшего-3".
        Они находились под зеленовато фосфорирующим потолком, а вокруг них в толщах кипящей малахитовой жидкости угадывались очертания быстро и медленно проплывающих самых разных форм жизни - некоторые казались сущими малявками, а некоторые исполинами, которые сразу могли проглотить Кристиана и Анджелу.
        И вид у них был такой, что становилось ясным, почему этот бассейн был сделан совершенно непрозрачным.
        Ну с далёкого дна вздымались и медленно извивались щупальца слишком огромные, чтобы принадлежать живому существу. Во всяком случае, такой монстр мог занять значительную часть бассейна...
        Анджела произнесла:
        "Надеюсь - это всё-таки не щупальца, а растения. Потому что..."
        Но она не успела договорить, потому что тут вода наполнилась импульсами боли, бегства, страха, злобы, криками:
        "Держи его!", и "Плывём отсюда скорее!".
        И в криках о бегстве Кристиан узнал собственный голос.
        Он повернулся к Анджеле и спокойно заявил:
        "Я ничего не говорил"
        "А я знаю", - ответила она.
        А их уже окружили создания престранные, со множеством щупалец, с выдвижными когтями и клыками, стремительные, и, судя по всему, настроенные недружелюбно.
        Во всяком случае, Кристиан - подготовился к очередной схватке.
        Вот уже прозвучал голос одного из них:
        "Колебания именно отсюда исходили. Похитители здесь".
        Тут из Кристиана вырвалось:
        "Да вы что! Мы ещё ничего не похищали!"
        И получил в ответ:
        "Ну а нам то какое дело, что ЕЩЁ не похищали. Ведь пришли вполне определённые сигналы из ближайших часов..."
        "То есть как это - сигналы из ближайших часов?" - изумилась Анджела.
        "Ну вы дурачками то не притворяйтесь. Всё равно, суда вам не избежать, так что лучше признавайтесь, как у вас зародился такой дерзкий план..."
        Тем временем ИрЖи тихонько верещал в голове Кристиана:
        "Хозяин. Дело в том, что я проанализировал состав этой жидкости, а также способности восприятия этих существ, и установил, что сигналы здесь распространяются не только в разные стороны пространства, но и в разные стороны времени. По-видимому, этого не знал и Жабер, иначе подошёл бы к подготовке операции более ответственно".
        А голоса окружающих настоятельно вопрошали:
        "Ну так что: не хотите, стало быть, признаваться в совершённом? Ну хорошо, тогда вас допросит лично Архоганимерд-младший-3".
        И Кристиан ответил:
        "Ну вот как раз этот Архо... вед... сед... вед, над и нужен. Видите нас к нему поскорее, и давайте поскорее закончим со всей этой суетой".
        И вновь жидкость наполнилась импульсами. На этот раз существа переговаривались вполголоса, и говорили друг другу, что эти задержанные преступники действительно похожи на помешенных...
        А затем кто-то вскрикнул громко (точнее сильно дёрнул щупальцами): "Архоганимерд-младший-великий-3" идёт!", и все они, за исключением, Кристиана и Анджелы, на которых набросили склизкую, замедляющую движения нить, рванулись в разные стороны...
        Но всё же одно из этих существ не успело уплыть, и было схвачено и унесено вниз одним из тех огромных щупалец, которые вздымались со дна бассейна. Ещё два щупальца обвились вокруг Кристиана и Анджелы, и не было никакой возможности вырваться от них.
        И поволокли их щупальца, на глубину равную пятидесяти этажам.
        
        * * *
        
        От беспрерывного испуганного верещания ИрЖи, который всё спрашивал, что же хозяин собирается сделать, чтобы вырваться из такой передряги, и всячески причитал, жалея себя и кляня свою несчастную судьбу - от всего этого у Кристиана даже разболелась голова. А так как голова являлась одновременно и его телом, то чувствовал он себя неважно.
        А потом их поглотил Архоганимерд-3.
        Того неповоротливого уродца, которого он случайно подхватил вместе с ними, он сразу же поместил в одну из многочисленных глоток, и старательно разжевал. Их же он поставил в одну из внутренних своих пещер, со стен и с конических сводов которой свешивались, извиваясь, слизкие, алые языки.
        Эту пещера тоже заполняла кипящая жидкость, но она, также как и все внутренности этого монстра имела красноватый оттенок, и даже приобретшим новые тела Кристиану и Анджеле казалась жарковатой.
        Вдруг сразу со всех сторон рванулись плотные, и словно бы в тугие связки перевязанные слова:
        "Немогувашимыслипрочитать.Ктовы?!Выведьнемоиподанные,да?!Ктожевы?!Отвечайтебыстро,ктовасподослал.Отвечайте!"
        Кристиан постарался сохранить спокойствие, и задумался над тем, сможет ли он нанести той палкой, в которую превратился его меч, хоть какие-то повреждения этому исполину. А вслух он спросил:
        "А если мы вам ответим, то вы нас сожрёте, как сделали это со своим поданным?"
        "Да.Еслиправдувсюрасскажитеумрётебыстро,частьюменястанете.Эточестьюунассчитается.ОдинАрхоганимердлетитотдыхать,аостальныелетятсним,прислушиживаютему,самиотдыхаютииногдапищейемуслужат.Всеэтимоченьдовольны.Такктожеваспослал?УжнеЖаберли?!"
        Кристиан не успел ничего ответить, потому что почувствовал своей голове сильное шевеление, и покалывание; мысленно он спросил: "ИрЖи, в чём дело?", а робот ответил: "Хозяин, дело в том, что сейчас обнаружилась особая программа, по-видимому, её загрузил в меня Жабер. Этот гангстер вовсе не так глуп и неплохо приготовился. О-ох, что сейчас будет".
        И тогда независимо от его воли, лоб Кристиана распахнулся и оттуда выскользнул ИрЖи на подставке. Из робота рванулись, вытягиваясь во все стороны, минуя только Кристиана и Анджелу, тонкие увенчанные иглами трубки.
        Иглы вонзились в плоть Архинемеда-3, а трубки расширились, затрепетали, и стало видно, что перетекает в них некое, по-видимому накаченное в робота под большим давлением вещество.
        Из недр Архинемеда-3 поднялся долгий, гулкий стон; после чего исходящее из него свечение начало меркнуть, так что, если бы не начал светить ИрЖи, то Кристиан и Анджела оказались бы в кромешном мраке.
        Кристиан спросил:
        "Оно что - заснуло?"
        А ИрЖи ответил:
        "Вы уж простите меня, но я выполнял заложенную в меня программу. Я должен был усыпить Это".
        Тут во лбу робота раскрылось небольшое отверстие, и высунувшаяся оттуда антенна начала извиваться из стороны, пока не вздрогнула, и не замерла, тонко попискивая.
        Робот проговорил:
        "Чувствую, где находится любо-импульсатор. Пожалуйста, следуйте за мной"
        Впрочем, у Кристиана и не было выбора. ИрЖи вытащил из потемневшей плоти Архинемеда-3 свои усыпляющие иглы, и включил двигатель, в результате чего и поплыл, таща за собой спрутоподобного юношу. Ну а Анджела, резво размахивая щупальцами, последовала за ними.
        
        * * *
        
        Они плыли по склизким, загибающимся то вверх, то вниз коридорам, и, наконец, оказались внутри беловатой, часто вздрагивающей сферы.
        В центре сферы, облепленная липкими нитями, висела невзрачная коробочка, которая и являлась любо-импульсатором. ИрЖи первый потянулся к этой коробочке, выдвинул тонкие подвижные манипуляторы, с помощью которых ловко освободил её от нитей, и вручил Кристиану.
        Содрогнулись стены, раздалось неразборчивое бормотание Архинемеда-3.
        А ИрЖи пролепетал:
        "Он уже начинает просыпаться! Пожалуйста, поторопитесь; а иначе мы будем схвачены и умерщвлены самым ужасающим образом..."
        "Так веди нас отсюда скорее!" - дёрнул щупальцами Кристиан.
        И вновь плыли они по склизким коридорам, которые всё сильнее и сильнее вздрагивали; проплывали мимо выпирающих из живых стен глаз, которые пока что ещё не могли сосредоточиться на них.
        Но вот они проскользнули между судорожно дёргающихся клыков Архинемеда-3, и вместе с наполненными сероватым газом пузырьками, выскочили наружу.
        А снаружи царила суматоха. Ещё бы! Ведь главный турист, а также повелитель, благодетель и пожиратель всех этих страшенных подводных обитателей отключился и потемнел, чего с ним отродясь не бывало (а родился он уже более пяти тысячелетий назад).
        И все эти существа суетились, дрыгались, метались из стороны в сторону, иногда даже начинали драться, и в кипящей жидкости проплывали их оторванные конечности. Ведь они знали, что если умер Архинемед-3, то и они все обречены. И во всех этих панических сигналах, которые выплывали не только из настоящего, но и из будущего им чудилось, что виновники гибели великого Архинемеда-3 рядом. Вот они и сцеплялись между собой, в то время как настоящие похитители проплыли рядом с ними.
        Но вот очнулся Архинемед-3, проверил все отсеки своего необъятного тела, и обнаружил, что любо-импульсатор похищен. Взвились к восторгу обитателей бассейна его щупальца, схватили и в клочья разорвали некоторых из них, случайно подвернувшихся. И от каждого из этих древоподобных щупалец неслось могучее: "Схватить! Любой ценой!!", а вместе с этим воплем видели все они и изображение похитителей. Каждый из них рад был служить своему господину. Быть может, он в награду поглотит их вне очереди, что считалось большой честью, так как каждый поглощённый становился частью не только плоти, но и разума, и духа великого Архинемеда-3. Он был их единственным Богом, и единения с ним жаждали они больше, чем любых туристических удовольствий.
        
        * * *
        
        Жаждал награды и Жабер.
        Ведь он уже получил от своего кузнечикообразного соглядатая сведения о том, сколь большую премию за Кристиана и Анджелу сулил СО, и теперь пребывал в размышлениях.
        Конечно же, очень ему хотелось заполучить миллион галактических кредиток (а именно до такой суммы уже была увеличена награда за их поимку).
        Но Жабер прикидывал также и то, что на нелегальной продаже любо-импульсаторов, он сможет сколотить этот миллион примерно за полгода. А если он выдаст Кристиана и Анджелу, то они в отместку могут донести и на него, и тогда - прощайте любо-импульсаторы!
        Наконец, Жабер пришёл к такому решению: он получит от Кристиана и Анджелы любо-импульсатор, выпустит их, но установит за ними слежку, и тогда уж соединиться с СО. Пусть они хватают Кристиана и Анджелу.
        Что касается Кристиана, то к этому юноше Жабер питал исключительно негативные чувства; ну а Анджела хоть и была ему симпатична, но, по его разумению, явно не стоила не то что миллиона, но и десяти тысяч кредиток (вот за пять тысяч кредиток, он, пожалуй, не стал бы её выдавать). Так что пускай они их хватают, а он, Жабер, получит должную награду.
        
        * * *
        
        По одному из коридоров здания СО, которое не соприкасалось с землей, но висело в полукилометре от поверхности Конопуса-163, быстро шёл высокий, подтянутый человек в облегающем чёрном костюме.
        Его лицо выражало странную и отталкивающую смесь моложавости, полученной путём дорогостоящих операцией, и не поддающейся никаким операциям старческой сухости. Его глаза с желтоватыми белками, слегка выпученные и не мигающие казались глазами чудовищной древней рептилии.
        И хотя встречные сотрудники СО почтительно и испуганно вытягивались перед ним, сам он остановился в робкой нерешительностью перед чёрной, лакированной дверью.
        Этот человек звался Грлдотом. И он был заместителем директора СО; он прибыл на Конопус-163 тремя неделями раньше, потому что в крупнейшем городе этой планеты Аминосе был обнаружен объект "Несса". И прибыл не один, а с "Нектом", который и содержался за этой чёрной, лакированной дверью.
        Специалистами СО уже было установлено, что "Нект" прибыл оттуда же, откуда и "Несса", - из ВНЕвселенной.
        Он появился на одном из сверхсекретных заседаний СО очень просто - просто материализовался в воздухе перед столом. Охранники бросились было к нему. "Нект" даже и не делал никаких жестов, не шелохнулся, но охранники бесследно исчезли. Так их с тех пор и не нашли...
        Что касается внешности, то "Нект" материализовался в полностью закрытом скафандре ярко-красного цвета, поверхность которого постоянно шевелилась и вздрагивала. Особенно многочисленными были эти движения в головной части "Некта".
        "Нект" предложил сотрудничество. Он сказал, что у него с СО одни и те же цели - поимка "Нессы". Собственно, у СО и не было никакого выбора. Ведь они просто физически не могли задержать "Некта". Единственное, что они знали точно, это то, что он показал ещё далеко не все свои способности.
        Только решились спросить у него, какую выгоду он собирается получить от сотрудничества с СО. И "Нект" ответил, что СО обладает неплохой информационной базой, и поможет ему разобраться в некоторых особенностях данной вселенной.
        По-крайней мере Грлдот знал, что "Нект" - это мощнейший телепат, и что он может читать мысли не только существа находящегося перед ним, но и отдалённым на значительное расстояние.
        Вот и теперь, стоя перед чёрной дверью, Грлдот понимал, что "Нект" не только читает его мысли, но и чувствует каждое движение растущего в нём страха. Грлдоту, привыкшему к тому, что подчинённые трепетали при его появлении, непривычно было это чувство ужаса. Но он знал, что существу находившемуся за дверью ничего не стоит сделать так, чтобы Грлдот просто исчез...
        Несмотря на то, что вокруг черепа Грлдота проходил тонкий обруч, защищающий его от сторонних воздействий - "Нект" без всякого труда проник в его сознание, и вот уже взорвался где-то в центральной части его мозга пронзительный, похожий на воронье карканье голос:
        "Мне нравится питаться твоим страхом. Но входи же. Я не даром тебя вызвал".
        Грлдот передёрнулся, хотел нажать на кнопку открытия двери, но она и сама откинулась вверх.
        Грлдот шагнул в просторное помещение, стены которого источали слабое блекло-молочное свечение; а из потолка этой залы ниспадала колонна чёрной, неприятной для глаз противоположности света. Конструкция этой залы не предусматривала ни блекло-молочного, ни тем более, чёрного излучения; да и вообще - эта зала, до того, как в ней поселился "Нект", выглядела совсем по другому. И никто не знал, чем занимается "Нект", который до этого ни разу не выходил наружу.
        Все камеры наблюдения, предварительно помещённые в этом помещении, показывали исключительно черноту, при разглядывании которой уже несколько молодых сотрудников СО лишились рассудка...
        И вот теперь "Нект" висел в колонне этой черноты. Очертания его ярко-красного скафандра постоянно менялись. Иногда и его окраска менялись, но то были такие цвета, которых ни Грлдот, ни кто либо из обитателей этой вселенной никогда не видел.
        Иногда на Грлдота наваливался такой холод в котором, казалось, никто не мог выжить. И Грлдоту казалось, что он умирал, и улетал за пределы вселенной - туда, где только этот холод, да скрежет костей. Там, в аду, пребывал он целую вечность, и тут же возвращался в эту залу, пред очи "Некта", чтобы снова умереть, и снова возродиться.
        Впрочем, быть может, всё это было только иллюзией. И вновь закаркал в его голове нечеловеческий голос:
        "Я почувствовал волнение, касающееся объектов Кристиана и Анджела, а также, и объекта "Несса". Кто-то в этом огромном городе точно знает, где находятся двое молодых людей и их робот. Наш осведомитель хочет получить деньги. Его имя Жабер".
        -- Вы можете указать его более точное положение? - дрогнувшим голосом спросил Грлдот.
        "Могу, но не стану. Пока это не входит в мои планы. Возможно даже устроить встречу Кристиана и "Нессы". Есть вероятность, что при такой встрече, вообще всё выйдет из под контроля, и единственное, что останется на месте этого планетарного шарика - это я и "Несса", но есть вероятность, что Кристиану удастся усыпить бдительность "Нессы". Только этот невзрачный юнец со способностями среднестатистического супермена-неудачника способен на такое. Вы меня понимаете?"
        -- Д-да, - пробормотал Грлдот, который от ужаса уже почти не владел собой, и который совсем ничего не понимал.
        "О, как сладок твой страх!" - закаркало в его голове: "Бойся же, бойся Грлдот, ты действительно в полной моей власти, и я действительно могу уничтожить тебя одной мыслью, прямо сейчас. Помни это, и не совершай ошибок. А сейчас иди. Я тебя отпускаю. Будь наготове. Вскоре нам предстоит встреча с Кристианом и, возможно, с "Нессой".
        Грлдот развернулся, и вышел. Встречающиеся ему в коридору сотрудники СО теперь не столько вытягивались, сколько шарахались от него. Таким вмиг состарившимся и похожим на мумию казался он им. Но Грлдот не замечал этого - он спешил в своей кабинет, чтобы там, в уединении, принять наркотические таблетки, которые могли бы помочь ему забыть пережитый ужас.
        
        * * *
        
        В то время, когда Кристиан и Анджела доплыли до верхней части кипящего, высотой с пятидесятиэтажный дом аквариума, внизу началась погоня за ним. Все многочисленные существа, обитавшие в этой раскалённой жидкости с большим рвением бросились за ним.
        Они сталкивались, они толкались, они мешали друг другу; более крупные особи давали мелких, и те, искалеченные, но ещё живые, трепыхаясь, медленно опускались вниз, и удостаивались величайшей чести - навсегда уходили в утробу Архинемеда-3...
        Щупальца плывшего впереди Кристиана вытянулись к размещённой в верхней части аквариума переходной камере, откуда уже можно было стартовать в город, но люк стремительно захлопнулся, едва не перерезав его щупальце, которое Кристиан успел отдёрнуть, только благодаря своей исключительной реакции...
        ИрЖи робко высунулся из его рта, и пропищал:
        "Через несколько секунд они будут здесь... О-ох, я чувствую их настроение! Они не пощадят нас!"
        Тогда Кристиан достал ту покрытую пупырышками палку, в которую превратился его меч. Робот проговорил робко:
        "Хозяин, я конечно понимаю, что ты исключительный по силе воин. Но даже тебе не удастся совладеть со всей той ратью, которая..."
        "ИрЖи, помолчи!" - приказал Кристиан, и начал усиленно размахивать щупальцем, в которое была зажата палка.
        Все те существа, которые неслись к ним из глубин, видели, благодаря колебаниям воды, всё, что делал Кристиан. Видели они, как от ударов выгибался закрытый люк...
        Кристиан и Анджела, даже и не оборачиваясь, чувствовали их приближение. Тёмными валами накатывалась исходящая от этих существ негативная энергия, и каждая частичка кипящей жидкости кричала: "Смерть! Гибель! Уничтожение!"
        Тогда Анджела ухватилась своими щупальцами за проходившую по потолку трубу и что было сил - рванула.
        Труба загудела, и, теряя подпорченные ржавчиной скобы, начала выгибаться вниз, а потом вдруг порвалась, выпуская концентрированный поток раскалённого воздуха.
        Жидкость тут же наполнялась пузырями, которые словно снаряды летели вниз, и сбивали жаждущих уничтожения Кристиана и Анджелы существ. Те слепли, барахтались, опять-таки сталкивались, рвали друг друга в клочья; но снизу напирали всё новые и новые, не боящаяся смерти, но жаждущие только выслужиться перед Архинемедом-3.
        Анджела разворачивала трубу, и продолжала отбрасывать назойливых существ этими стремительными, на многие метры бьющими пузырями, в то время как Кристиан продолжал колотить по люку, который хоть и выгибался, но никак не мог порваться...
        Но вот среди осаждающих их тварей появился настоящий исполин, которому конечно далеко было до самого Арханимеда-3, но десятиметровое туловище которого говорило о том, что он вполне мог оказаться внебрачным дитятком самого Арханимеда-3...
        Анджела направила на это существо поток раскалённого пара, но оно прикрыло щупальцами свои выпученные розоватые глаза, а другие щупальца выставило вперёд...
        А Кристиан так увлёкся пробиванием люка, что ничего не замечал! Тогда Анджела бросилась к нему, обвила щупальцами, и отдёрнула...
        "Что?!" - вскинул было в вопросительно-гневном жесте свои щупальца юноша, но тут в то место, где он только что работал, врезалось всей своей многотонной массой это десятиметровое существо.
        Сила этого удара была такой, что часть крыши аквариума выгнулась вверх, а расщеплённый люк впечатался в лоб существа, которое само ошалело от этого удара, и начало оседать вниз, сметая более мелких обитателей аквариума.
        Ну а Кристиан и Анджела рванулись в открывшийся проём.
        Вот они уже в летательном аппарате для жителей Аквуса-16. Вот уже взмыли над зданием аквариума.
        
        * * *
        
        Управляла аппаратом Анджела. Эти знания инопланетного пилота пришли к ней, также как и умение общаться на подводном, импульсном языке. Она запустила свои самые тонкие щупальца в специально предназначенные для этого отверстия в стенах аппарата, и ловко управляла им, маневрируя среди стен небоскрёбов.
        Но уже следовала за ними погоня. Несколько массивных летучих коробок, в которых плавали обитатели аквариума, настигали их.
        А сверху опустилась большая тарелка, бережно подхватила выдвижными манипуляторами аппарат с Кристианом и Анджелой, поместила его в своё железное брюхо, а затем - ускорилось так, что преследователи с Аквуса-16 сразу остались далеко позади.
        Через стекло Кристиан и Анджела видели, как к их аппарату подошёл Жабер.
        Посредством внутренней связи гангстер поинтересовался:
        "Ну, как - нашли любо-импульсатор?"
        "Да" - ответила Анджела.
        "Ну так давайте же его скорее сюда!"
        "Сначала отвези нас на площадь четырёх дельфинов", - потребовала Анджела, а Жабер ответил:
        "Именно туда мы и летим. Так где же мой любо-импульсатор?"
        И, посредством переходника, они отдали ему эту невзрачную коробку.
        
        
        
        
        
        Глава XIV
        ПЛОЩАДЬ ЧЕТЫРЁХ ДЕЛЬФИНОВ
        
        На площади Четырёх дельфинов всегда, и днём, и ночью можно было видеть многочисленных существ, как гуманоидного, так и негуманоидного типа. Что касается гуманоидов, то они, в основном передвигались без скафандров, а только с незначительной защитой: как-то респираторы; или тёплые шубы для жителей жарких планет, или небольшие охлаждающие приборы для обитателей ледовых миров.
        Что касается негуманоидов, то они передвигались либо в массивных скафандрах, либо в индивидуальных воздушных кораблях. Причём учитывалось, насколько эстетичен вид негуманоидов, для гуманоидного большинства обитателей Конопуса-163. И, если возникало мнение, что их внешность может послужить причиной психического расстройства граждан, то им разрешалось передвигаться только в односторонне прозрачных кораблях. То есть они могли наблюдать за улицей, но чувствительные жители Конопуса-163 видели только очередной, украшенный какой-либо рекламной надписью бак, сфероид или вовсе треугольник.
        Ну а внутри такого корабля, естественно, сидела какая-нибудь страхолюдина, причём с экстремальным характером, так как и посещение Конопуса-163 с его чуждыми негуманоидам формами было, конечно же, туристическим удовольствием только для самых отчаянных слизняков, вывертышей, самоедов и прочих причудливых, но разумных форм жизни.
        Жители Аквуса-16 также относились к существам негуманоидного типа, и им также запрещено было демонстрировать свои выкрашенные ядовитыми цветами щупальца, полупрозрачные студенистые тела, выпученные глаза хищников и прочие "прелести".
        Так что никто из мирно прохаживающихся возле исполинского фонтана (30 метров в высоту), туристов, не обратил внимания на очередной подлетевший массивный бочонок; никому и не хотелось заглядывать внутрь. А внутри бочонка, в кипящей жидкости находились Кристиан и Анджела, и чувствовали себя вполне комфортно, так как Жабер из милости добавил им ещё концентрированной серной кислоты, которая особенно приятна была для жителей Аквуса-16.
        Они медленно облетели вокруг фонтана, и зависли в метре над розоватой, плавно извивающейся травой. Рядом проходила пешеходная дорожка, а за проезжей частью виден был магазин детской одежды и игрушек...
        Вот Анджела наполнила жидкость импульсами вопроса:
        "Ну, Кристиан, а почему ты вообще думаешь, что Несса здесь ещё раз появится? Может, она в тот раз заходила в магазин, купила для своего дитятки всё что надо, и..."
        Но Кристиан перебил её:
        "Несса обязательно должна здесь появиться".
        "Ну а откуда у тебя такая уверенность?"
        "Просто чувство..."
        "Иногда чувства могут обманывать. Нам чего-то очень хочется, мы начинаем это чувствовать, но этого, к сожалению нет..."
        "Тем не менее - я чувствую. Нас влечёт друг к другу, и скоро мы должны встретиться".
        "Побыстрее бы уж, - вздохнула Анджела. - Хотя эта жидкость кажется сейчас такой приятной, но ведь я знаю, что эта отрава страшная, и мы варимся в ней. Я хочу поскорее вернуться в своё человеческое тело..."
        "Но ведь это ты меня свела с этим Жабером! Ты за мной сама пошла! Существовала бы, как прежде существовала!"
        "А я не существовать, а жить хочу!"
        
        * * *
        
        В это время Жабер, наконец-то, решил связаться с СО, рассказать об Кристиане и Анджеле, и получить полагающийся ему миллион кредиток.
        Он находился в своём рабочем кабинете, где он в первый раз принимал Кристиана и Анджелу. Вот только бассейна на этот раз не было.
        Полупрозрачные пластиковые пластины прикрыли слизкую жидкость, в которой так любили плескать жители планеты Жаб. А ещё появилась тумбочка, сразу с несколькими букетами источающими сомнительный аромат серых болотных трав.
        Только Жабер хотел набрать посредством встроенного в его мозг телефонного импульсатора указанный в объявлении номер, как сзади раздалось покашливание, и вежливый голос поинтересовался:
        -- Вы к нам?
        -- А?! - вскрикнул, вскакивая, Жабер.
        Он выхватил свой массивный двуствольный лучемёт. Всё же он не собирался стрелять сразу, а только если незваный гость предпримет какое-нибудь действие.
        Поэтому и выкрикнул Жабер:
        -- Стоять на месте!!
        А потом увидел, кто к нему пожаловал, и хотя гость не двигался - сразу в него выстрелил.
        Жабер привык ко всяким формам жизни. Общался он и с такими диковинными созданиями, от одного вида которых у простого землянина волосы бы встали дыбом. Увидь он даже отвратительного слизняка из джунглей Серквиа-79, он бы не выстрелил.
        Но тут было нечто иное: существо столь чуждое, столь непохожее на всё то, что Жабер видел прежде; что у гангстера просто сдали нервы.
        Два луча соприкоснулись с красным скафандром, и скафандр вспучился навстречу им остроугольными кристаллическими формами, поглотил их.
        Сильнее запульсировал конический шлем, под которым клокотала чернота. Жабер выстрелил ещё несколько раз, и воздух в его кабинете стал таким жарким, что от слизистой кожи Жабера повалил смрадный пар.
        Раздался голос лишённый эмоций, леденистый, и в тоже время полный какой-то чуждой жизни:
        -- Довольно стрелять, иначе ты сам поджаришься прежде чем успеешь мне что-либо сообщить...
        Лучемет вывалился из лап Жабера, с грохотом повалился на пол, но гангстер даже и не заметил этого. Своими выпученными глазами смотрел он на страшного гостя, и спрашивал дрожащим голосом:
        -- Что я должен вам сообщать?
        -- Ну ты же собирался позвонить в СО? Не так ли?
        -- Да... Но...
        -- Ну так вот, если хочешь, я представитель СО.
        -- Вы? - тупо переспросил Жабер.
        Он всё глядел на стремительно вздымающиеся остроугольные формы скафандра, который пылал уже каким-то невыносимым для глаз, пронизывающим красным и в то же время некрасным, невселенским сиянием.
        У Жабера путались мысли, иногда ему казалось, что он, обессиленный, падает на пол, но сознание возвращалось, и оказывалось, что он всё так же стоит - испуганный и ничего не понимающий.
        А существо поинтересовалось:
        -- Так ты не доверяешь мне? Да? Я чувствую твой страх...
        "Страх, ужас... Я питаюсь твоими эмоциями..." - этот неприятный голос заскрежетал уже внутри Жабера, и показалось ему, будто стальные когти царапают изнутри его череп.
        Гангстер вскрикнул, хватаясь дрожащими лапами за затылок:
        -- Хватит!
        А голос каркнул в его сознании:
        "Ну пусть с тобой поговорит такое ответственное лицо, как Грлдот. Он - заместитель директора СО, и после меня - самое важное лицо на этой планете".
        Из-за спины существа выступил облачённый в чёрное Грлдот.
        Лицо заместителя директора СО выглядело словно болезненная мозаика из пунцовых и бледных пятен. Он был испуган, он даже стучал зубами, и не скрывал этого от какого-то там жалкого гангстера Жабера, которого он в другое время, из-за ничтожности последнего и не заметил бы.
        Дело в том, что несколькими минутами раньше объект вневселенной "Нект" в очередной раз пригласил Грлдота пообщаться, и вкратце сообщил, что пора идти к Жаберу, который и сообщит им нужную информацию про "Нессу", Кристиана и Анджелу.
        А потом они перенеслись в кабинет Жабера. В очередной раз Грлдот почувствовал себя марионеткой в руках "Некта"; к тому же он знал, что телепортация разумных организмов запрещена, так как при этом процессе полностью теряется индивидуальность. Вот и думал про себя Грлдот: он всё ещё прежний? Есть ли в нём эта индивидуальность? И ему было жутко: он знал, что если "Некту" что-то не понравится, то он, Грлдот исчезнет. Просто исчезнет и всё. И ничего не будет. В загробную жизнь Грлдот не верил...
        А его голову переполнял голос "Некта":
        "Сообщи этому слизкому ничтожеству, кто ты".
        Грлдот назвался, а Жабер кивнул, и проговорил, едва ворочая заплетающимся языком:
        -- Я вам всё расскажу. Я даже могу и того... за бесплатно... я вам даже и денежек подкину... Нужны вам мои денежки?
        "Ну, конечно, нам очень нужны твои денежки", - ответил "Нект", и вдруг оказался на месте Жабера. Ну а Жабера больше не было.
        -- Где этот... доносчик? - тихо спросил Грлдот.
        "Во мне" - ответил Грлдот. "Растворён во мне. Стал частью меня. Всё, что он знал о Кристиане и Анджеле - уже во мне".
        -- Надеюсь, вы не будете со мной такое делать? Ведь правда? - заискивающе улыбнулся Грлдот.
        "Нет, нет, мой друг. Тебя ждёт другая кончина, и ты её никак не избежишь. Так что... бойся... хорошо... очень хорошо".
        Грлдот вытер выступивший на его лбу холодный пот, и проговорил всё тем же тихим, жалобным голосом жертвы:
        -- Так что же вам стало известно?
        "Они сейчас в облике жителей Аквуса-16".
        -- Мне сообщить об этом нашим патрулям?
        "Ну, это совсем лишнее. Что они могут: наблюдать, вмешиваться? Нет, нет - они только навредят встречи Кристиана и "Нессы". Но мы, мой друг, сейчас перенесёмся на площадь Четырёх Дельфинов и до поры до времени останемся там, незамеченными".
        -- Значит они сейчас в форме этих Аквусов... А где же хранятся данные об их прежних телах?
        "Да вот здесь..."
        И "Нект" сделал театральный жест неожиданно выросшей из его скафандра человеческой рукой.
        Распахнулись двери, и открылось заставленное приборами продолжение кабинета исчезнувшего Жабера. Но вот все эти приборы сложились в тонкую стрелу и исчезли в распахнувшемся воронкой глотке "Некта". Он даже рыгнул, но это был, естественно, тоже показушный звук. Видно, ему захотелось немного покривляться перед Грлдотом.
        И ещё "Нект" сказал:
        "Теперь и прежние обличия этих двух гуманоидов во мне. Захочу - верну их им, а не захочу, так и останутся они во мне".
        Затем и кабинет Жабера исчез. "Нект" и Грлдот перенеслись на площадь Четырёх дельфинов, но в совершенно неожиданное её место.
        
        * * *
        
        "Мы можем ждать эту "Нессу" месяцами, годами и даже столетиями" - раздражённо дёрнула щупальцами Анджела.
        Но колебание воды произведённое Кристианом прозвучало неожиданно спокойно и торжественно:
        "Она живёт рядом с этой площадью, возможно даже, что окна снимаемой ей квартиры выходят к этому фонтану. И я её чувствую. Она приближается. Скоро мы её увидим своими глазами".
        "А она тебя чувствует?" - заинтересовалась Анджела.
        "Конечно. Именно поэтому она и приближается".
        "И ты не боишься этой встречи?"
        "Я волнуюсь, но страха не испытываю. Здесь между нами произойдёт что-то очень важное. Я стремился к этой встрече. Я искал её. Главное, что нас не остановили эти ОС-овцы... Мы здесь, никем, кроме неё незамеченные".
        "Но, почему она не пытается убежать?"
        "Так зачем же ей от меня бегать?"
        "Но ведь с Каулдроне она именно сбежала. После этого вашего соития..." - в движениях Анджелы чувствовалась ревность.
        "Она не убежала, она просто улетела, уверенная, что я погибну в лаве".
        "Ну а зачем ей было улетать? Вынашивала бы ребёнка там. Ведь, насколько я понимаю, разумной жизни на Каулдроне - 0. Никто бы ей не помешал".
        "А вот этого я действительно не знаю, но какая-то причина была, и это - явно не я..."
        "Ну, она уже близко?"
        "Очень близко..." - задумчиво повёл щупальцами Кристиан: "Я сейчас вот о чём подумал: ведь в архивах СО Каулдрон упоминается не только из-за "Нессы", оказывается в недрах тамошней звезды Альфа-Стрельца обитают Белые драконы, природа которых до сих пор не изучена. Но есть предположение, что Белые Драконы, это тоже объекты ВНЕвселенной. А что если..." - но он так и не закончил задумчиво-возбуждённого танца щупалец, а прокричал стремительным и резким движением: "Вот она!!"
        Несса вышла из небольшого переулочка, и сразу же направилась к баку, в котором находились Кристиан и Анджела.
        "Ох, что же сейчас будет..." - взволнованно двигала щупальцами Анджела: "Она что - попытается тебя уничтожить, да?".
        "Если бы она действительно хотела меня уничтожить; то сделала бы это и не приближаясь сюда".
        Хорошо было видно, что Несса уже на последнем месяце беременности, и должна рожать уже в ближайшие дни, если не сегодня. Кристиан ожидал увидеть её в одежде тёмных тонов, но она вышла в длинном, светлом платье. Конечно, цвет одежды ни о чём не говорит: много хороших людей предпочитают в этом неустроенном мире одежду тёмных тонов; и напротив - многие мерзавцы стараются вырядится в светлое...
        И всё же этот светлый образ Нессы был для Кристиана неожиданностью.
        Вот Несса подошла вплотную к летающему бочонку и приникла к нему лицом. Дрогнули её губы, и Кристиан услышал её не лишённый приятности голос; причём он звучал так, будто он вновь был человеком, и находился с Нессой в одном помещении.
        -- Здравствуй, Кристиан. В последние дни я чувствовала тебя. Мы должны были встретиться, и мы встретились.
        Много раз представлял эту встречу Кристиан. Он думал, что торжественно произнесёт высокопарные, обличительные упрёки. Раньше он чувствовал к Нессе ненависть, теперь не было ни ненависти, ни страха. Ему казалось это странным, но рядом с ней он почувствовал себя спокойным.
        И всё же Кристиан сделал такое же усилие, как если бы был человеком, и хотел что-нибудь сказать:
        -- Ты должна мне отдать то, что похитила.
        -- То, что я похитила, больше не принадлежит ни тебе, ни мне.
        -- Что?.. Но... - Кристиан был в растерянности.
        А Несса продолжала:
        -- Разве может принадлежать тебе или мне живая душа? Пусть и не родился ещё ребёнок, но... Он уже есть, и он никогда не умрёт.
        -- Ты говоришь про ангела?
        -- Да. Про ангела зародившимся из изначального пламени, который, вместе с семенем твоим перетёк в меня, и который изменил меня...
        -- Как же он тебя изменил?
        Тут подала свой ревнивый голос Анджела:
        "Вы о чём то говорите, да? Но почему я ничего не слышу?"
        Но Кристиан не слышал её; он был поглощён разговором с Нессой. Он спросил:
        "Но почему я должен верить тебе? Быть может, ты обманываешь меня, как уже обманула однажды".
        "Просто загляни в своё сердце, и ты поймёшь, что я не обманываю. А если ты больше доверяешь технике, то пусть ИрЖи тебе покажет".
        В голове Кристиан зашевелился робот, осторожно выглянул из его лба, щёлкнул, и произнёс:
        "Передаю снимок Нессы".
        И в сознании Кристиана появилось изображение стоящего перед их бочонком существа. Отчётливо видны были делающие Нессу бесформенной завихрения мрака, но также хорошо виден был и плод, лежащий в её желудке, и похож был этот плод на светлейшую жемчужину, на источник прелестнейшего света. Исходило от этого плода ровное и мягкое, радующее глаз и сердце сияние, и свет этот изнутри наполнял мрак Нессы, преображал её...
        И, приглядевшись, понял Кристиан, что вообще весь этот мрак был только видимостью - тонкой оболочкой, под которой был свет и только свет...
        -- Чего же ты хочешь? - спросил Кристиан.
        И с неожиданной светлой печалью ответила Несса:
        -- Всё что я хочу, это, чтобы родился ребёнок мой, Ангел, и чтобы жил он счастливо, и чтобы сделал то, что ему предназначено.
        Всё это совершенно не похоже было на то, что ожидал Кристиан, и всё же он верил Нессе.
        И вот уже прежнее желание владеть пламенем Белой звезды показалось ему ошибочным. Вспомнились слова Анджелы, когда удивлялась она, зачем все эти труды его - неужели только для собственного блага?
        Нет! Не для себя! Для жизни иной, для Ангела! Кристиан был отцом, а Несса матерью, и пусть так. Главное - появился ещё и Ангел. И Кристиан был готов простить Нессе всё-всё, он уже и простил её...
        Но вот Несса перестала двигать губами, и голос её зазвучал так, будто она общалась через специальное устройство, так что колебания её звуковые колебания наполняли кипящую жидкость, и становились понятными не только для Кристиана, но и для Анджелы.
        "Он здесь".
        "Кто?" - движением щупалец спросила Анджела.
        "Пришедший оттуда же, откуда и я. Он хочет вырвать из меня плод; хочет унести его в черноту, чтобы вечно питаться светом, также, как сейчас питается он ужасом".
        "Где же он?" - спросил Кристиан.
        "Посмотри внимательно в глаза того дельфина, который развёрнут в эту сторону".
        Кристиан обернулся, посмотрел на золочёного, тридцатиметрового дельфина, изо рта которого вырывался водный поток, и увидел, что его прежде стеклянные глаза теперь стали совершенно чёрными. И клубилась эта чернота, и выступало из её глубин нечто...
        "Что же нам делать?" - спросил Кристиан.
        И вновь, словно человеческий зазвучал голос Нессы:
        -- Я одно знаю точно. Время подошло.
        -- Ты должна рожать? - быстро спросил юноша.
        -- Да... До этой минуты я и сама не знала, когда это случится. Но так уж получилось, что ты в это время рядом оказался. Значит так было суждено.
        -- Но сможешь ли ты противостоять тому, что там... в фонтане?
        -- Не знаю... Всё же я буду ослаблена... Ну, вот, уже начинается. Скоро в этом мире появится Ангел.
        
        * * *
        
        Грлдот вместе с "Нектом" перенесся к фонтану Четырёх дельфинов. Он оказался вделанным в золочённую твердь одной из этих статуй, причём оказался в верхней её части, возле глаза.
        Так как Грлдот боялся высоты, то тридцатиметровой высоты было более достаточно, чтобы его стошнило. Он даже и вскрикнул от ужаса, но его, конечно, никто не услышал - слишком велика была высота, да и струи фонтана шумели изрядно.
        -- Снимите меня отсюда. Пожалуйста..., - лепетал и плакал Грлдот, и чувствовал себя не грозным заместителем директора СО, а побитым щенком.
        И тут зазвенел, наполняя страшным дребезжанием его черепную коробку, голос "Некта":
        "Что же ты паникуешь? Посмотри лучше, какой отсюда открывается милый вид. А вон и они..."
        -- А?! Что?! Где ты?! - Грлдот попытался повернуться, и при этом едва не свернул себе шею.
        "Ты лучше не на меня смотри, а вниз. Вон видишь, над розовой травой завис бочонок?"
        -- Да... Вижу! Спустите меня отсюда, пожалуйста! Господи, я не могу здесь!
        "Нект", продолжал как ни в чём не бывало:
        "В этом бочке заключены наши дорогие, но только малость обросшие щупальцами Кристиан и Анджела. Ну и Несса приближается. Я её чувствую..."
        Действительно, появилась Несса, остановилась возле бачка, а "Нект" на некоторое время замолчал.
        Вдруг ударил по Грлдоту леденистый, пронизывающий ветер; как-то разом помрачнело на площади, и поплыли по прежде безоблачному небу становящиеся всё более частыми тучи.
        И вновь стошнило Грлдота, и взмолился он:
        -- Молю, снимите меня отсюда!
        Мраком, злобой и тоской проскрежетал голос "Некта":
        "Проклятье! Ребёнок оказался сильнее, чем я думал изначально. Он изнутри наполняет Нессу светом. И она преобразилась! Не только она рожает её, но и он, Ангел, рожает новую Нессу. Но я не позволю!"
        Ещё сильнее взвыл, несущий пыль, ветер; Грлдот закашлялся, глаза его защипало, но всё же он видел, как из глазниц дельфина начала выпирать чернота. И тогда взвыл Грлдот:
        -- Я жить хочу!! Оставьте мне жизнь!!
        "Ты не умрёшь сейчас! Ты мне ещё понадобишься!!" - мрачно взревел "Нект" и низвергнулся вниз.
        
        * * *
        
        И вот вскрикнула Несса:
        -- Начинается!!
        Из глаз её и изо рта хлынул свет, который был виден уже не только на снимках ИрЖи, но и простыми человеческими глазами.
        Но всё же на площади темнело. Уже всё небо было завешено чёрными тучами, которые стремительно плыли, клубились, поглощая в себя большую часть небоскрёбов. Из туч вырывались шаровые молнии, которые либо носились в умоисступленной пляске смерти по воздуху, либо же падали на землю, и катились, испепеляя каждого, кто случайно попадался на их пути.
        Началась паника. Ведь климат на Конопусе-163 всё же был курортным, и подобные катаклизмы никто здесь не помнил.
        А тридцатиметровый дельфин, в глазах которых клубилась чернота вздрогнул, и начал заваливаться в их сторону. Пронзительно заскрипели, разрываясь, те крепления, которыми он был приделан к иным дельфинам.
        И этот, падающий на них многотонный исполин, начал преображаться. Словно бы рябь прошла по его прежде золочёному телу. И вот уже слетела позолота; открылось отвратительное тёмно-слизистое тело; из которого с громким чавканьем, извиваясь, вырывались увенчанные шипами щупальца. Из глубин твари выпячивались сотни глаз; несметные глотки раскрывались, и с щёлкающим звуком сходились, чтобы тут же раскрыться в каком-то другом месте.
        Несса воздела вверх руки, и с кончиков её пальцев сорвались потоки лучистой энергии, которая расплылась над ними мерцающим, солнечным куполом, который дошёл и до асфальта, углубился в почву, и образовал полную защитную сферу, в центре которой находилась Несса, и бочонок с Кристианом, Анджелой и ИрЖи.
        Розовая трава вскипела, вспучивалась, и вдруг сложилась в белоснежную постель, на которую и опустилась Несса:
        "Время пришло!" - молвила она, и вскрикнула от боли роженицы.
        Теперь самый яркий свет бил не из глаз её, не изо рта, но из того места, откуда должен был появиться ребёнок.
        А снаружи, по поверхности купола бил "Нект". Вооружённые алмазными клыками глотки вгрызались в золотистую поверхность, и она трещала, выгибалась, стонала, истекала солнечными слезами.
        Кричала Несса, и всё сильнее становился бьющий из нижней части её живота чистый свет.
        И вот Кристиан увидел лик нового существа, столь ясный, добрый и гармоничный, что он забыл об окружающем ужасе, и захотел создать что-нибудь прекрасное, достойное этого мгновенья.
        Это был Ангел...
        Но вот в одном месте поверхность купола лопнула, и тут же втиснулось в образовавшийся проём истекающее ядовитой слизью щупальце. Закручиваясь, и переливаясь неприятными для глаз оттенками поползло оно к роженице.
        И тогда Кристиан запустил свои щупальца в панель управления бачком, и направил его наперерез щупальцу Некта. И хотя бочок даже и без кипящей в ней жидкости весил несколько тонн, но щупальце Некта отбило его с такой же лёгкостью, с какой отбило бы оно пушинку.
        Бочонок перевернулся, рухнул на стремительно извивающиеся розовые травы и, оставляя за собой глубокую борозду, откатился к самому краю защитного поля.
        Прямо над ним кипела, жаждущая дотянуться до Нессы хаотическая плоть; вновь и вновь вырывались оттуда клыки, а переполненные безумной яростью глаза сияли безумием.
        Кристиан осторожно пошевелил своими щупальцами и, послушный его воле, бачок поднялся, и вновь готов был броситься на защиту, но в это время ядовитое щупальце уже вплотную приблизилось к ангельскому плоду.
        Хотело оно вокруг шеи новорождённого обвиться, но, когда попало в струящийся от него свет, так и отдёрнулось резко назад - зашипело, обожженное, исходящее смрадным дымом.
        Тут приподнялась Несса, и поток света хлынул и из глаз её, и изо рта. Светом этим хлестала она щупальце, а то свистело, дёргалось, чернело, покрывалось трещинами и, наконец, отдёрнулось в ту дыру, из которой появилось.
        Дыра заросла, но напор сторонней силы не прекращался. Алмазные клыки твари подобно паровым, отбойным молоткам взметались, и вновь и вновь наносили чудовищные удары.
        Несса приподнялась со своего ложа, и, одной рукой удерживая новорождённого Ангела, который виделся как слиток чистейшего света, другую руку протянула к бачку, и проговорила мягким голосом:
        -- Вы только не бойтесь...
        Затем она властным и, вместе с тем плавным движеньем повела этой рукою, и бочок исчез. Исчезли и тела жителей планеты Аквус-16. Вместо того, в воздухе повисли три сгустка вечной энергии, три души.
        Там была душа Кристиана, душа Анджелы, а рядом висело маленькое, отличающаяся гладкими, ровными углами плавно переливающаяся коробка, и Кристиан догадался, что это - душа ИрЖи...
        И Кристиан направил свой безмолвный вопрос к Нессе:
        "Вернёшь ли ты нам прежние тела?"
        И она также безмолвно отвечала:
        "Нет. Но вместо этого ты и твоя подруга обретёте новые тела".
        "Но как же Ангел, Несса?! Что будет с ним?!"
        "Слушайте же меня", -проговорила в их душах Несса: "Я не смогу долго сдерживать Некта... Сейчас Нект сильнее, чем я... И я поручаю Ангела вам!"
        "Ты можешь спасти нас?" - спросила Анджела.
        "Я постараюсь. Я открою воронку, и выпущу вас... Ваши души окажутся в космосе, и вы увидите великий поток Душ.
        Сквозь пространство помчитесь вы, чтобы воплотиться в каком-то ином мире, в каких-то иных телах. Там будет и Кристиан, и Анджела, и ваш верный ИрЖи. Ну и конечно же там появится Ангел...
        Вот только при этом новом воплощении забудете вы прошлое своё. Забудете не только имена, но и кем были. Только чувства останутся прежними... Однако, со временем прошлое может открыться...
        Ну а враг... Я попытаюсь сдержать его... Однако, полностью уничтожить его мне не удастся, и, рано или поздно, он найдёт вас. Вопрос только в том: найдёте ли вы средство, чтобы противостоять ему?
        Но, возможно, Белые Драконы из звезды Альфа-Стрельца вам помогут!"
        Кристиан хотел задать ещё много вопросов, но не успел. Золотистое защитное поле стремительно удлинилось вверх, и образовало воронку, уводящую туда, где сияли звёзды.
        Незримая сила подхватила его, Анджелу, ИрЖи, и новорождённого ангела и понесла к этим звёздам...
        И там, среди звёзд, увидели они живые реки из душ бессмертных, из душ стремящихся к рождению в этой вселенной, и душ оставивших мёртвые тела. И они, держась вместе, слитые светом Ангела, влились в одну из этих рек, и понеслись быстрее любого звездолёта.
        А далеко позади, в системе Конопус-163, над поверхностью планеты взмыло чёрное облако, из которого били алые и белые молнии. Это облако было Нессой и Нектом.
        И Несса сдерживала Некта сколько могла.
        А когда он всё-таки начал вырываться, она рассмеялась тысячами жгучих импульсов:
        "Теперь они уже далеко!"
        Но Нект полыхнул чёрным пламенем ярости:
        "Я найду их!!".
        И вновь закипела неистовая битва. А внутри Некта варилась лишённая тела, но всё равно готовая служить своему новому хозяину душа Грлдота.
        
        ЧАСТЬ 2
        Глава I
        ХИЖИНА В ГОРАХ
        
        Люди высадившиеся на этой планете, назвали её Землей-2, но от настоящей Земли - родины человечества отделяли её сотни световых лет.
        На планете было единственное, но далеко не идеальное государство, правители которого кое-что знали о межгалактических полётах, биокомпьютерах, роботах и прочих благах цивилизации; но гордо отвергали всё это, и с галактическим советом общались через единственный бывший у них старый компьютер, который проклинали.
        Но общение это имело фрагментарный характер, так как галактический совет мало интересовали дела Земли-2, и обитавшей на ней кучки "безумных отщепенцев".
        А правители Земли-2, влюблённые в архаизмы; на продолжении вот уже нескольких столетий поддерживали на планете порядки средневековья: то есть феодализм, вера в демонов, чертей, дьявола; изредка - процессы над ведьмами, и их казни на костре. Книгопечатание ещё не было изобретено, но книги всё же существовали - это были переписанные от руки, редкие и драгоценные фолианты в основном религиозного содержания.
        А плюс к этому имелись: рыцари, замки; и прекрасные, но иногда слишком тупые, из-за постоянной изоляции, леди; и ещё более тупые крестьяне...
        Что касается климата Земли-2, то он был более холодным, нежели климат Земли-1, и если на экваторе ещё было умеренно прохладно, то ближе к полюсам царила вечная ледяная ночь. Но области приближённые к полярным не были ещё обжиты. Поговаривали, что там обитали чудовищные твари: демоны и драконы...
        
        * * *
        
        Ветер нёс частые снежинки, которые казались слишком мягкими, слишком даже тёплыми в окружающем мире смёрзшегося снега, льда, и камня.
        Вздымались вверх, на сотни и сотни непреступных метров скованные твердейшими, многовековыми ледяными пластами горные склоны, за которыми простирались великие, тёмные и страшные просторы необжитого севера. А ещё выше летели, баюкая горы своей холодной колыбельной, плотные и толстые, тёмно-серого цвета, снеговые тучи.
        Ниже раскинулась долина, но над нею, на высоте примерно двухсот метров, на каменном выступе примостилась хижина, к которой вела единственная тропа, по которой далеко не каждый решился бы подняться, потому что вероятность соскользнуть, и поломать при падении все свои кости была очень велика...
        И всё же был человек, который спускался в долину почти каждый день. Там он ходил в дремучий лес, многие, но не все тайны которого были ему известны, собирал хворост в большую связку, привязывал её к себе на спину и, проявляя чудеса ловкости, взбирался к своей хижине.
        Звали человека Кристианом, и было ему тридцать три года от роду. Вид его жителям долины казался диким, и из-за этого, а также из-за уединённого образа жизни, и неразговорчивости прозвали его "дикарём". Сам же Кристиан предпочитал, чтобы звали его "охотником".
        Но, если крестьяне и звали его как-то иначе, то только "колдуном", и, зная его чудовищную физическую силу побаивались его. Впрочем, несмотря на склонность жителей долин к всевозможным сплетням, никто бы не мог припугнуть своего слушателя, что Кристиан, например, напал на него, ограбил, или совершил какое-нибудь другое непотребство.
        Напротив, был такой случай. Петро-гончар поспорил с Николем-кузнецом, кто из них быстрее доберётся со своим товаром до городской ярмарки. И Петро повёз воз со своими горшками прямо по неокрепшему ещё льду протекавшей возле их деревни речушки, так как до моста был хоть и незначительный, но всё же крюк.
        И, конечно, лёд не выдержал, и бедный псевдодрак Петро, вместе с драгоценным грузом, начал проваливаться в ледяную водицу...
        Здесь надо заметить, что псевдодраки - это сокращенное словосочетание "псевдо драконы", и от настоящих драконов они отличаются тем, что не умеют метать пламя, не умеют летать, а размером - с обычную лошадь. В общем-то, это были ящерообразные домашние животные, которые заменяли жителям Земли-2 и лошадей и тягловых буйволов.
        Петро-гончар носился вокруг тонущих нескольких недель напряжённого труда, и не только кричал, но и плакал от отчаяния.
        И так уж получилось, что по тропке подступавшего к реке леса шёл нагруженным хворостом Кристиан. Несмотря на то, что вьюга намела высокие сугробы, он сразу сошёл с тропы, и побежал по снегу, совсем его не продавливая, будто и он, и собранный им хворост ничего не весели.
        Выскочил Кристиан на берег реки; увидел, что Петро-гончар, не рассчитав своих сил, соскочил в воду, и теперь барахтается, и пытается раскрасневшимися от холода руками за лёд, который пошёл трещинами и крошился.
        Кристиан даже и не снял своей массивной, едва ли не больше его самого охапки хвороста, но он замер в самой безмятежной позе, которую только можно было представить.
        Это заметили уже люди, который услышали крики Петро и спешили ему на помощь. И они могли поклясться, что глаза Кристиана полыхнули тогда зеленоватым пламенем.
        Вот "охотник" сорвался с места, и понёсся к Петро такими длинными прыжками, что поражённые крестьяне остановились, и не могли слова вымолвить - ведь это было явное колдовство, за которое и на костёр отправляли.
        А Кристиан застыл на самом краю полыньи, и совершил самый свой невероятный прыжок. Прямо на лету одной рукой подхватил он Педро, а другой воз, который вместе с горшками и с псевдодраком весил не менее двух тонн, выдернул их из воды, и уже на излёте, опустил их там, где лёд был достаточно крепким.
        Педро, который стучал зубами, и смотрел на Кристиана выпученными глазами, "колдун" посадил в воз, и сказал, что на ярмарку ему уже лучше не ехать, а надо возвращаться домой, сидеть возле печи и отогреваться. А Педро только кивал, да мычал. Тогда Кристиан подстегнул псевдодрака и тот резво побежал в сторону родной деревеньки.
        Этот случай не прибавил Кристиану популярности, и даже напротив - после этого крестьяне ещё сильнее убедились в том, что Кристиан - колдун. И если на него до сих пор не доносили в инквизицию, так это потому только, что боялись мести, если не самого Кристиана, так той тёмной силы, с которой он явно был в сговоре.
        Знали крестьяне, что у Кристиана есть супруга, Анджела, и двенадцатилетняя дочь Мария. Но, что касается дочери, то её видели только несколько раз, и говорили о её красоте необычайной, вроде даже и неземной красоте.
        Здесь особенно старухи злословили: "Красота то её дьявольская. Она дитя союза с сатаной, и она всех нас погубит, ибо вырастит из неё ведьма сильнейшая. Надо её скорее извести..."
        А один деревенский охотник, заплутавший как-то, во время снежной бури в горных ущелья видел, как из дома Кристиана выходил железный человек с квадратной головой, и это привело охотника в такой ужас, что он выронил свою добычу, и опрометью бросился в долину.
        Его рассказ послужил пищей для новой порции злословий и угроз в адрес Кристиана и его "дьявольского семейства".
        Но всё же, до поры до времени, дальше угроз не доходило...
        
        * * *
        
        Ни разу ещё доченька Кристиана-охотника Мария не болела. А тут, в эту холодную зимнюю пору, сковала её тяжёлая болезнь.
        Лежала она на своей кроватке, накрытая плотным одеялом, и с трудом и тяжело дышала. Иногда она начинала кашлять, и тогда из груди её вырывались маленькие световые облачка. Эти облачка были одним из чудес Марией порождённых, но быстро таяли они в воздухе, оставляя после себя лишь едва заметный приятный аромат.
        Трещало, пожирая поленья, пламя. А возле камина собирался в дорогу Кристиан-охотник. Он уже оделся, и теперь застёгивал последние пуговицы своего тёплого, длинного тулупа.
        Ведь уже приближались сумерки, и выл за окнами ветер. Летели редкие снежинки, но и Кристиан, и Анджела, которая провожала своего супруга, знали, что скоро начнётся настоящая снежная буря.
        Тем не менее, Кристиан должен был идти. Он тихо шептал, смотря в ласковые, тёплые глаза своей любимой Анджелы:
        -- Марии очень плохо. Думаю, что только лепестки Декабрьского цветка могут ей помочь...
        Декабрьским цветком звалось удивительное растение, которое по каким-то непостижимым законам Жизни поднималось из смёрзшейся земли в студёные дни декабря. И рос, и погибал этот хрупкий, благоуханный цветок под снегом; и если кто находил его, то это считалось большим счастьем, так как в лепестках Декабрьского цветка скрыта была огромная целительная сила.
        Некоторые считали даже, что не было таких хворей, от которых не мог бы исцелить Декабрьский цветок.
        Кристиан уже собрался уходить, когда тихим и мелодичным своим голоском окрикнула его Мария:
        -- Папочка... А ведь я чувствую, что ОНО уже близко...
        Неясную, неизъяснимую тревогу чувствовали и Кристиан и Анджела. Действительно, что-то приближалось. Но вот только не знали они, что именно...
        -- Всё будет хорошо, - пообещал, и улыбнулся Кристиан. - Ну а ты не волнуйся.
        -- Нет, папочка, я буду волноваться. Лучше не ходи, пожалуйста...
        Кристиан склонился над кроватью, осторожно поцеловал Марию в горящий от лихорадки лоб, и сказал тихо:
        -- Я должен найти Декабрьский цветок для тебя, - и вышел в сени.
        А в сенях мыл и без того уже чистую посуду их верный железный слуга с квадратной головой.
        На Земле-2 никогда не произносилось слово "робот", и поэтому Кристиан и Анджела звали его просто ИрЖи, и так к нему уже привыкли, что считали равноправным членом семьи.
        Увидев Кристиана, ИрЖи едва не выронил тарелку, вздрогнул, и проговорил:
        -- Собрался всё-таки идти. И это в такое-то ненастье?.. А можно я с тобой пойду, хозяин?
        -- Нет, ИрЖи, ты лучше всё-таки дома оставайся. Ты уж извини, но на крутом спуске в долину толк от тебя совсем небольшой. Так что жди моего возвращения...
        Сказав так, Кристиан открыл наружную дверь, и вышел в морозный, наполненный быстро летящими снежинками, но привычный воздух Земли-2. Он подошёл к невысокому, огораживающему край площадки забору, и с двухсотметровой высоты взглянул на окутанную сероватыми вечерними тонами долину.
        Показалось, что где-то там, среди заснеженных просторов, светлячками промелькнули факельные огни. Но Кристиан-охотник моргнул, и никаких огней уже не увидел.
        "Почудилось что ли?" - подумал он: "Да и откуда там могут быть какие-то факельные процессии? Крестьяне?.. Нет - они сидят, закрывшись в своих хибарках, и ожидают снежную бурю... А мне надо поторопиться. Может быть я ещё и успею вернуться до тех пор, пока ветер разбуянится".
        Кристиан был уверен, что ему удастся найти Декабрьский цветок. Ведь он был прекрасным следопытом, он чувствовал Жизнь, он мог приложить ладонь к ледовому пласту и почувствовать робкое движение лепестков Декабрьского цветка...
        И вот он спускался по опасной, крутой дороге, в долину и размышлял...
        Он вспоминал своё прошлое...
        А прошлое начиналось двенадцать лет назад, когда он, вместе с Анджелой, ИрЖи и новорождённой Марией оказался у начала этой крутой горной дороги. У них была запряжённая псевдодраком повозка, с нехитрым скарбом. Они поднялись по склону, и нашли домик - заброшенный, погнутый, с выбитыми окнами, продуваемый ветром и обледенелый...
        Но общими усилиями вскоре его починили, затопили камин, и тепло, и уютно им стало. И как-то естественным им казалось, что не помнят они своего прошлого. Они не чувствовали какой-то потери; жили просто и гармонично...
        И вот теперь Кристиан думал: "Кто же мы такие? Почему так отличаемся от остальных, живущих здесь людей? Откуда во мне нечеловеческая сила? Или, действительно, как говорят деревенские обыватели, во мне течёт кровь северных драконов, и я - порождение мрака. Но - нет. Мой мир - это свет. И дочь моя, Мария - Ангел. Я чувствую в ней такую силу, пред которой моя сила, что свечка, пред пламенем солнца... Но всё же - кто мы? И что это за предчувствие меня тяготит? Что приближается к нам?.."
        
        
        
        
        
        Глава II
        ГОСТЬ
        
        И вот Кристиан-охотник спустился с гор, и вошёл в дремучий лес, где он часто собирал хворост. Между стволов тёмных и обледенелых провисал серый сумрак, а в вершинах голых звенел и завывал ветер; ветви выгибались и скрипели...
        Иногда занесённые с полей снежинки касались его щёк и глаз, и хотелось плакать тихими и светлыми слезами...
        Вот опустился Кристиан на колени, и припал ухом к снегу; слушал, не двигаясь, не дыша, и даже сердце его усмирилось, и почти уже не гнало по сильному, здоровому телу жаркую кровь...
        Он услышал музыкальное биение Декабрьского цветка, но помимо этих милых звуков, услышал и иное... То был топот большого, хищного зверя, по-видимому, Вепрмедва.
        Вепрмедв двигался не к Кристиану, но охотник почувствовал рядом с хищником и иное движение: более слабое и испуганное. То был человек, и он явно попал в беду. Если он один, то шансов выжить в схватке с вепрмедвом у него практически нет.
        Тогда Кристиан вскочил, и, перепрыгивая через припорошенные снегом бугристые корни, бросился к источникам этих звуков.
        "Неужели это какой-то крестьянин? И что его понесло вечером, перед бурей в лес? Если спасу его, то вместо благодарности получу проклятье, и новые сплетни о своей сделке с дьяволом. Но всё же я должен его спасти!".
        Через минуту выбежал Кристиан на поляну. Массивный ствол старого дерева лежал на снегу, расселись по его скрюченным ветвям хищные, остроклювые птицы - свороны; так как чувствовали, что будет здесь кровь и смерть, и хоть немного чьего-нибудь мясца перепадёт и им.
        Ну а дальняя часть поляны заканчивалась глубоким оврагом с крутыми склонами. И стоял над обрывом, ударяя по краю его когтистыми лапами, вырывая большие куски обледенелой земли, вепрмедв.
        Зверь рычал зло и голодно, иногда издавал яростные завывания и, видно, всё пытался дотянуться до того, кто укрывался на овражном склоне. Его толстый, увенчанный костяным шаром хвост иступлёно бил по уже смятому, и до самой земли разодранному снегу.
        Тогда Кристиан выхватил свой охотничий нож, и свистнул. Вепрмедв перестал дёргаться, но заиграли под его бурой, с серыми пятнами шерстью могучие мускулы, и он развернулся.
        Уставился на Кристиана голодными, безжалостными глазами, и раскрыл, полня воздух утробным рёвом, свою глотку. Мелькнули толстые и жёлтые, наделённые чудовищной силой клыки...
        Зверь встал на задние лапы, во весь свой четырёхметровый рост. Грянул новый неистовый вопль, от которого даже посыпался с деревьев снег...
        Кристиан чувствовал, что в следующее мгновенье вепрмедв прыгнет. Но вот дёрнулась рука охотника с такой невероятной скоростью, что даже и чуткий взгляд зверя едва ли смог бы уловить это движение. И охотничий нож, словно легендарное оружие какого-то языческого божества, молнией сверкнул в воздухе, и вошёл точно в узкий зазор между широкими, и непробиваемыми рёбрами хищника.
        Лезвие погрузилось по самую рукоять, и насадило на своё окончание сердце зверя.
        Вместо прыжка, вепрмедв совершил только несколько неуверенных шагов к Кристиану и с удивлением посмотрел на свою грудь, по которой расплывалось красное пятно. А потом нож Кристиана был вырван сильнейшим потоком вырвавшейся из своего пожизненного заточений крови. Эта кровь хлестала из груди зверя фонтаном, а вепрмедв остановился, и удивлённо смотрел на эту бьющую из него жаркую жидкость.
        Но всё же зверь прыгнул. Но уже не было в его прыжке силы, и он рухнул на ветви лежавшего посредине поляны дерева. Хищные птицы свороны взмыли с этих ветвей, и закружили над ещё дёргающейся тушей, оглашая воздух своими неприятными, торжествующими вскриками. Предвкушали они, что вскоре доведётся им полакомиться плотью недавно грозного вепрмедва.
        Ну а Кристиан бросился к оврагу, склонился над его, разодранным когтями вепрмедва краем, и увидел, что в паре метров под ним висит, вцепившись железными перчатками в корень, мужчина, лицо которого сразу не понравилось охотнику.
        Лицо было сильно вытянутым, но с тонкими, и белыми губами, под которыми чернела маленькая бородка. Длинный, но тонкий и невысоко приподнимающийся над лицом нос заканчивался горбом, который загибался над ртом. Маленькие глазки были тесно посажены, но в них помещалось столько нехорошей энергии, что Кристиан невольно вздрогнул.
        Но вот человек заговорил, и голос его оказался таким елейным и вкрадчивым, что, непривыкший к обману Кристиан сразу попрекнул себя в нехороших чувствах. Вот что говорил этот человек:
        -- Я, так понимаю, вепромедв ушёл? Быть может, это тебе удалось его отогнать?
        Кристиан ответил:
        -- Вепромедва больше не существует...
        -- Что?! Не могу поверить! - изумился человек.
        Тогда Кристиан вонзил в холодную твердь земли свой окровавленный нож, и, ухватившись за его рукоять, выгнулся вниз, ухватился за корень, и одним могучим рывком поднял неприятного человека наверх.
        Спасённый уставился на Кристиана с изумлением, и проговорил:
        -- Да ты, посмотрю я, настоящий богатырь. Пожалуй, я могу тебе сразу предложить место десятника в своей дружине...
        Но тут увидел он поверженного вепромедва, и, сжав руку Кристиана возле локтя, спросил:
        -- Так это ты его уложил?
        -- Да, я, - спокойно ответил Кристиан.
        Спасённый разглядывал охотника, а охотник - спасённого им. Оказывается, этот человек был очень богато одет: на нём был камзол с золотыми бляхами, а на поясе, словно глаза невиданных и прекрасных зверей, выделялись драгоценные камни.
        И человек говорил:
        -- Что ж, теперь я вижу, что ты один можешь превзойти всех моих охотников. Ты должен служить мне, и, возможно, со временем ты станешь управителем всей моей рати. Мне нужны такие богатыри, как ты. Знай, что я могучий барон Грлдот. У меня есть замок, а все эти земли находятся в моей власти.
        -- Простите, но я не могу. У меня есть жена и дочь, и я их не могу оставить...
        Но Кристиан не успел договорить, потому что тут Грлдот вытянулся к нему, и вдруг подхватил с его тулупа волос. То был волос с головы Марии. По-видимому, когда Кристиан склонился, чтобы на прощание поцеловать её в лоб, этот длинный волос как-то зацепился за пуговицу, да так и остался висеть...
        Бережно подхватил Грлдот этот волос. Видно было, какое его охватило волнение. Некоторое время он даже ничего не говорил, а только часто и глубоко дышал, выпуская в быстро темнеющий воздух облака серого пара, и всё разглядывал этот волос, приговаривая:
        -- Как красота... Чей волос?
        -- То волос моей дочери, - ответил Кристиан.
        Он чувствовал, что Грлдоту не стоило бы этого знать, но он не умел обманывать, да и понимал, что Грлдот все равно выяснит, чей это волос.
        -- Ты должен познакомить меня со своей дочерью, - даже и не попросил, а приказал Грлдот.
        Всё внутри Кристиана запротестовало против этого. Он даже подумал, что хворь его дочери, и его собственные дурные предчувствия связаны с этим бароном...
        Издали донёсся собачий лай, и чьи-то едва слышные окрики. А потом затрубил охотничий рог. Такой же рог висел на поясе Грлдота. Но он не стал его снимать и дуть в ответ, а слабо улыбнулся бледными своими губами, и произнёс:
        -- То мои охотники. Мы издали гнали этого вепромедва, а потом я ускакал вперёд от своих ленивцев (так Грлдот обозвал охотников). Хотел поразить вепромедва копьём. Я уже много раз отрабатывал этот удар, но... Вепромедв оказался проворнее. Он увернулся от копья, и нанёс моему псевдодраку такой удар в брюхо, что бедняга сразу лишился всех своих кишок. Ну а я отлетел в сторону и, так как моё копьё было раздавлено вепромедвом, вынужден был спасаться бегством. У меня было несколько минут, прежде чем вепромедв не сожрал псевдодрака, и не погнался за мной. Но при падении с псевдодрака я поранился, так что дальше этого оврага не успел убежать...
        -- Так трубите же скорее в ответ. Ваши охотники придут и увезут вас, а мне не надо никакой награды.
        Но тут Грлдот одной рукой схватился за свой бок и согнулся, а другой рукой вцепился в плечо Кристиана. Барон простонал:
        -- Вот ведь проклятье. Кажется, я всё-таки поломал себе рёбра.
        -- Тогда вам тем более надо звать своих охотников...
        Лицо Грлдот исказилось от боли, а Кристиан даже не подумал, что барон может притворяться. Он спросил:
        -- Что - действительно так тяжело?
        -- Да. Честно говоря, скверно я себя чувствую. Главное, не зазывать сюда моих головорезов... Ну это я их так в шутку назвал: ребята они хорошие, хотя и лихие... Ведь что они сделают: взвалят меня на свободного псевдодрака, и повезут в мой замок. А если даже быстро скакать, то доберемся мы туда только через несколько часов...
        -- Далеко же вас занесло, - заметил Кристиан.
        -- Охотничий азарт, - вздохнул Грлдот, и тут же вновь застонал, скривился, приговаривая. - Так прошу же тебя, добрый человек, приюти меня в своём доме. Заметь, я не приказываю, хоть я и владыка этих земель, а ты мой поданный, а только прошу. Если повезут меня в мой замок, то по дороге, от тряски постоянной я столько натерплюсь, что потом слягу с болезнью на долгое время... Так поможешь ли мне?..
        И с таким добрым чувством, с таким страданием в голосе проговорил это Грлдот, что Кристиан даже и укорил себя за то, что сначала отнёсся к этому человеку с неприязнью. Ну, конечно же, он должен был ему помочь!
        И охотник сказал:
        -- Хорошо, я возьму тебя в свой дом. Только нам предстоит подъем по опасной тропе в горы...
        -- Ничего-ничего. Я справлюсь, - заверил его Грлдот. - Только нам лучше поторопиться, потому что уже начинается буря.
        -- А как же ваши люди?
        -- А что им буря?.. Думаю, они нагрянут в ближайшую деревню, и там её переждут... Но сразу скажу, что пребывание в крестьянских хижинах мне противопоказано. Не переношу я этой тяжёлой, затхлой атмосферы. Там каждый тёмный угол, паутиной завешенный и вопит о тупости...
        Так говорил Грлдот, опираясь о плечо Кристиана, и вышагивая прочь от поляны, на которой свороны уже начали свой кровавый пир: они разрывали тело вепромедва, и вырывали друг у друга куски...
        Но вот Кристиан усадил Грлдота на пень, а сам припал ухом к снегу, и вновь услышал музыкальное биение Декабрьского цветка. И сказал Кристиан:
        -- Я скоро вернусь. Подождите меня здесь...
        -- Да, хорошо. Но только возвращайся. Без тебя я погибну, - жалобно простонал Грлдот.
        Кристиан отбежал в сторону, и склонился над сугробом, который внешне ничем не отличался от бессчётного множества подобных сугробов.
        Но Кристиан разорвал верхнюю ледяную корку, и оказалось, что снег под ней пронизан ровным белым свечением.
        Охотник начал разрывать снег дальше, и чем ближе становилась земля, тем усиливался приятный белый свет. А вот и лепестки Декабрьского цветка открылись ему.
        Лишь два лепестка: один для Марии, другой для Грлдота, сорвал Кристиан, и бережно уложил их в специальную коробочку, которою носил в кармане. Затем он засыпал Декабрьский цветок снегом, так как знал, что дыхание зимнего воздуха для него ещё опаснее, чем снежное покрывало.
        А ещё через минуту он уже подбежал к Грлдоту, который сидел на прежнем месте и, видно, очень волновался - вернётся ли охотник. Барон вновь вцепился Кристиану в плечо, и проговорил:
        - Скорее же, пойдём...
        
        * * *
        
        И всё же, из-за заварушки с вепромедвом Кристиан задержался больше, чем предполагал изначально, и когда, вместе с Грлдотом начал подъём по прижавшейся к горной стене тропке, уже разбушевалась буря.
        Из чёрного ночного воздуха вырывались полчища снежинок, а ветер выл так сильно, что казалось - это исполинский ледовый дракон, распахнул пред ними свой зёв и выдувал оттуда вместе с этим воем своё морозное дыхание.
        Грлдот весьма резво поднимался по тропе, и время от времени даже вырывался вперёд, так что, если бы Кристиан не придерживал его, то, возможно, барон соскользнул бы в ущелье.
        
        * * *
        
        А в это время ненадолго заснувшая Мария с криком проснулась. Она резко приподнялась (а спала она в длинной белой рубашке), и, схватив за руку Анджелу, которая сидела на стуле, возле её кровати, прошептала дрожащим голосом:
        -- Он идёт сюда. Он уже близко...
        -- Ты говоришь про своего папу, доченька? - спросила Анджела.
        -- Нет-нет... Не папа... Он... Лучше бы он не приходил!.. Я очень боюсь, маменька!
        Анджела обняла свою дочь за шею, и поцеловала её в лоб, а сама смотрела в чёрное окно, которое звенело от постоянного напора ветра.
        Из сеней заглянул в горницу ИрЖи, и спросил:
        -- Могу ли я чем-нибудь помочь?
        -- Да. Выйди, пожалуйста, во двор, и зажги сигнальный огонь. Быть может, Кристиан тебя увидит... - и обратилась к Марии. - Ну что же ты всё плачешь, доченька? Ведь папа скоро вернётся. И он обязательно принесёт Декабрьский цветок для тебя...
        Но Мария выглядела всё такой же несчастной и испуганной. Она всхлипнула и уткнулась в мамино плечо.
        
        * * *
        
        ИрЖи вышел во двор, и остановился возле того места, где начинался крутой спуск в долину. Верхняя часть его квадратной головы раскрылась, и оттуда выдвинулась треугольной формы лампа, которая засияла, и начала вращаться. Таким образом, ИрЖи превратился в миниатюрный маяк. Он звал своего хозяина не только светом, но и музыкой, которая нашлась в его электронных мозгах, ещё в первые дни пребывания на Земле-2.
        Робот знал, что эта мелодия особенно нравится его господину; но не знал, что она весьма напоминает мелодию "К Элизе", написанную гениальным, но неизвестным в этом мире Бетховеном.
        Конечно, если уж Кристиан поднимался по тропе, то он не мог сбиться с пути, так как и путь то был единственным. И всё же ему было очень тяжело: снежный ветер бил в лицо, пытался сбросить вниз, да к тому же приходилось тащить ещё и Грлдота, который больше не притворялся, а действительно выбивался из сил, и стенал и бредил. Несколько раз проскользнули слова: "Золотые волосы", и Кристиан догадался, что Грлдот все ещё думает о Марии. И охотник, уже взвалив Грлдота на плечи, говорил ему:
        -- Ты можешь пользоваться моим гостеприимством, но о дочери лучше не думай. Она двенадцатилетняя девочка, и её невинная красота, не для твоих глаз...
        А впереди сиял свет ИрЖи, и доносилась уже мелодия "К Элизе". И в этом была польза: Кристиан знал, что о нём помнят, что его ждут, и это придавало ему сил.
        И вот подъём закончился, и ИрЖи обратился к Кристиану:
        -- Кого это ты несёшь, хозяин?
        -- Барона Грлдота. Ему нужна помощь. Ведь ты обладаешь кое-какими познаниями по медицине. Вот тебе один лепесток Декабрьского цветка для этих целей...
        И они ввели стонущего, обмороженного Грлдота в сени. Там, навстречу им бросилась Анджела, а из глубин дома раздался преисполненный ужасом крик Марии:
        -- Нет!
        И Анджела, которая уже наслышана о том, что Кристиан кого-то ведёт, и до последнего мгновенья старавшаяся не верить в это, спросила, глядя на Грлдота со смешанным чувством испуга и неприязни:
        -- Кто это?
        И Кристиан повторил, что это - барон, владыка всех этих земель, что он попал в беду, и что ему нужна помощь.
        И вновь раздался пронзительный, плачущий крик Марии:
        -- Нет! Папа! Мама! Спасите меня! Увидите ЕГО!
        Грлдот дёрнулся было на этот крик, но Кристиан удержал его за руку. В полумраке прихожей посмотрел прямо в маленькие, но переполненные страстями глазки барона, и сказал ему:
        -- К дочери моей лучше не приближайтесь...
        -- Но я хотел только поздороваться с ней, - глуховатым от сильного волнения голосом произнёс барон.
        -- Нет, я не позволю, - решительно проговорила Анджела, загораживая проход в горницу, где плакала Мария.
        А Кристиан кивнул на другую дверь, и сказал:
        -- Там у нас тоже есть помещение. Есть и кровать и стол. Располагайтесь, пожалуйста, там...
        Барон опустил голову, и сказал уже изменившимся, гневным голосом:
        -- Что ж. Благодарю за гостеприимство...
        Грлдот прошёл в предназначенное ему помещение, а ИрЖи проследовал за ним.
        
        * * *
        
        Кристиан-охотник подошёл к кровати своей дочери. Мария смотрела на него полными слёз, испуганными глазами, и спрашивала:
        -- Кто там, папенька?
        -- Не волнуйся. Просто человек. Его застигла буря, он ослаб, и по правилам гостеприимства я должен был пригласить его в гости. Но ты не волнуйся: он, кажется, чувствует себя вполне здоровым, и завтра утром уже уйдёт.
        Мария смотрела на него своими сияющими, печальными глазами, и говорила неожиданно спокойно:
        -- Нет, папа, он не уйдёт так просто. Ведь он пришёл за мною...
        -- Если он попытается сделать тебе что-нибудь плохое, то я смогу тебя защитить..., - пообещал Кристиан, и начал готовить целебное варево из лепестка Декабрьского цветка.
        Через несколько минут горница наполнилась прекраснейшим ароматом, который вливал в тело силы, а настроение улучшалось. Само же варево имело солнечный цвет и, после того как немного остыло, Мария маленькими глоточками выпила его.
        Вроде бы ей полегчало. Во всяком случае, жар спал, и она заснула.
        Анджела села на скамейку, рядом с Кристианом, взяла его за руку, и проговорила:
        -- Плохо, что этот Грлдот - барон. Ещё ни разу не заходил к нам человек, наделённый такой властью. Ведь все мы его поданные, и он может... он может...
        Анджела не договорила, потому что Мария беспокойно зашевелилась во сне, и прошептала: "Нет..."
        Тут в дверь раздался негромкий стук. Кристиан тут же вскочил, и выхватив свой охотничий нож, с которого даже забыл стереть кровь убитого вепромедва, распахнул дверь.
        Но за порогом стоял не Грлдот, а ИрЖи. Верный робот проговорил своим механическим:
        -- Я хотел сказать...
        -- Да тише же ты, - зашипел на него Кристиан. - Неужели не видишь, что Мария спит?
        -- Ах, простите, - зашептал ИрЖи. - Я просто пришёл сказать, что только начал делать осмотр барона Грлдота, как он сказал мне, что у него уже ничего не болит, и велел мне оставить его до утра. Я осведомился, не хочет ли он чего-нибудь покушать, но барон весьма свирепым голосом ответил мне, что не голоден. И вот я здесь, жду ваших дальнейших распоряжений.
        -- Никаких особых распоряжений не будет. Просто оставайся в прихожей, и следи за дверью Грлдота. Если он попытается выйти, дай мне знать.
        -- Будет исполнено, - кивнул ИрЖи...
        
        * * *
        
        Ну а Грлдот стоял посредине выделенной ему маленькой комнатушки, и видно было, что он очень напряжён. Его маленькие глазки ещё сильнее сузились, он тяжело дышал, а его кулаки были сжаты.
        И ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы разжать один кулак, и посмотреть на золотой волос, который он там держал. На волос Марии.
        Барон попытался хоть немного расслабиться, и тут нахлынули воспоминания о его прошлом. Хотя, собственно, и вспоминать особо было нечего.
        Однажды он просто очнулся в большой зале, лежащим посреди горящей кровавым пламенем пентаграммы, и ничего не мог вспомнить о своём прошлом. Но прибежали верные ему люди, и объяснили, что он - барон Грлдот, и что замок этот, а также прилегающие к нему земли, и живущие на них люди, все принадлежат ему, Грлдоту.
        Тут же накрыли для него обеденный стол, и хотя все кушанья за этим столом предназначались только для Грлдота, ни он, ни даже самый обжорливый человек не смог бы поглотить и сотой части поставленного там.
        А пока он объедался, его запуганные, бледные слуги, объясняли, что он, Грлдот, увлекался чёрной магией, вызывал духов, демонов, и даже тёмных божеств Великого Севера. Они робко предполагали, что во время последнего магического опыта, что-то пошло не по плану, и Грлдот потерял не только сознание, но и память. Но они тут же уверяли его, что память вернётся к нему так же, как и сознание.
        С тех пор Грлдот жил в замке, время от времени выезжал на охоту, или же в сопровождении свиты проезжался по деревням, где высматривал привлекательных крестьянок, которых потом, под покровом ночи, приводили к нему в замок...
        Конечно, Грлдот пытался вспомнить своё прошлое, но всё ограничивалось тем днём, когда он очнулся посредине горящей пентаграммы...
        Но как бы то ни было, всё чаще, всё настойчивее, и во сне, и наяву, видел он призрак светлейшего ангела. И не ангела даже, а ангелочка, от которого исходило ровное сияние невинности и небесной чистоты.
        Он чувствовал, что должен привести этого ангела в свой замок, и поставить посредине той огненной пентаграммы, где он сам появился. И, как только он сделает это, то обретёт власть невиданную никем из живущих на этой планете. Даже и самые верховные правители будут значить для него не больше, чем муравьи...
        И это была не простая, назойливая мысль, это было такое твёрдое знание, что все остальные жизненные деяния Грлдота стали лишь тенью главного его устремления - найти ангела.
        Он знал, что это существо где-то поблизости, и когда проезжал по какой-либо деревушке, или же по замку своему проходил, то внимательно вглядывался: не видно ли где-нибудь следов ангела?
        И он увидел этот долгожданный след на охоте, которую устроил не столько из-за вепромедва, а всё из-за той же жажды найти ангела.
        И вот он этот след - он сжимал его в руке - этот сияющий и во мраке, благоуханный волос. А сам ангел, этот ключ к великой силе, находился совсем рядом, где-то за стеной, в соседней горнице...
        Несмотря на то, что время было уже очень поздним, Грлдот никак не мог заснуть. Он вспоминал события прошедшего дня и гневился на Кристиана и на его жену. Как они смели выказать неподчинение ему, барону Грлдоту?! Он попросил у них только о том, чтобы они показали ему ангела, а они отказали. Да как они смели?!
        Барон едва сдержался от того, чтобы тут же не броситься в ту горницу, и не схватить ангела. Он вспомнил, как легко тащил его вверх по обледенелой дороге Кристиан, и понимал, что сила у этого охотника огромная. И даже несмотря на то, что Грлдот хорошо владел своим клинком, едва ли удастся с ним справиться. Вот если бы поблизости были его ребята... Они бы быстро скрутили этого наглеца!
        Наконец Грлдот уселся за стол. Он бросил волос Марии на стол, а сверху положил свои кулаки, и глядел одновременно и на волос и на кулаки. Барон всё так же тяжело дышал...
        Так, не сомкнув глаз, он и просидел до самого утра.
        
        * * *
        
        Всю долгую ночь выл лютый ветер. Нависающие над хижиной скованные ледовыми панцирями горы гудели и завывали так, словно призывали великих тёмных драконов севера. Всё это время летел снег...
        Так что на следующее утро возле хижины намело высокие сугробы, и ИрЖи занялся их расчисткой.
        Анджела готовила завтрак, и всё время опасливо косилась на дверь: не появится ли Грлдот. Она буквально физически чувствовала его присутствие: чувствовала исходящую из его комнаты тёмную энергию.
        Чувствовал это и Кристиан. Он прохаживался возле камина, и говорил:
        -- Сегодня он уйдёт, и больше мы никогда не увидим этого страшного человека.
        Тогда Анджела произнесла:
        -- Надо бы отнести ему поесть, а то он со вчерашнего дня голоден. Пусть он ест там у себя, а сюда не заходит...
        Но, как только она эта сказала, дверь распахнулась, и в горницу зашёл Грлдот. Он окинул это помещение жадным взглядом, но не увидел Марии, потому что её кровать была отгорожена непроницаемой занавесью.
        Но всё же он почувствовал, что она находится именно за занавесью. Тогда узкие его ноздри раздулись, и он прохрипел:
        -- Мы должны поговорить.
        Кристиан постарался выказать по крайней мере внешнее спокойствие, и ответил:
        -- Видите ли, моя дочь ещё спит, и я предложил бы поговорить нам где-нибудь в другом месте. На улице, например.
        -- Но ведь именно об дочери вашей и пойдёт речь. Так пускай же она выйдет и послушает нас, - проговорил Грлдот, а на его бледном лице выступили капли пота.
        И тогда Анджела заявила резко:
        -- Скажу вам прямо: вы нашей дочери очень неприятны, и поэтому не могли бы вы избавить нас от своего присутствия?
        -- Что? Неприятен? - изумлённо прошептал Грлдот, и его бледные, тонкие губы задрожали. - А откуда это вы знаете, что неприятен? Это, может, вам я не приятен, а за дочь вы отвечать не можете. Ни вы, ни она ещё не знаете, что я предложить хочу. Из этой убогой хижины возьму я её в свой замок, там она станет моей приёмной дочерью, и наследует от меня и замок и все эти земли. Ну а вас я поселю где-нибудь поблизости, вы тоже будете жить в богатстве, и...
        Но тут раздался плач Марии, и её испуганный голосок:
        -- Мама, папа, пожалуйста не отдавайте меня ему!
        Тогда Кристиан подошёл вплотную к Грлдоту, и подтолкнул его к двери, со словами:
        -- Вы слышали? А теперь извольте удалиться, иначе я буду вынужден применить силу.
        Лицо Грлдота исказилось такой лютой ненавистью, что Кристиан невольно отпрянул. Барон прошипел:
        -- Ты что то сказал про силу?! Ну что ж - скоро мы встретимся, и вот тогда ты увидишь, на чьей стороне сила!
        И с этими словами он выскочил на улицу, оттолкнул ИрЖи, который чистил снег возле крыльца, и стремительно разгребая сугробы, поспешил к крутому спуску в долину.
        В это время Мария выглянула своим испуганным, бледным личиком из-за занавеси, и произнесла:
        -- Папа, мама, а ведь он вернётся, и тогда будет с ним сила... Мы должны уехать отсюда...
        Тут и Анджела сказала:
        -- Этот барон Грлдот - очень влиятельный человек. Он может вернуться со своими людьми, и поэтому нам действительно лучше уйти.
        А Кристиан добавил:
        -- А его люди должны были остановиться на время бури в ближайшей деревне...
        -- Ой, тогда нам надо скорее отсюда уходить, а то он очень скоро вернётся вместе с ними! - воскликнула Мария.
        -- Что же, вы правы. Надо собираться и уходить, - согласился Кристиан.
        
        
        
        
        
        Глава III
        ОПАСНЫЕ ШАГИ
        
        Кристиан-охотник, Анджела и Мария, так и не нажили какого-либо имущества. Ну были у них кое-какие, самые необходимые предметы домашнего скарба, как то кухонные принадлежности, сменное бельё, тёплая одежда, но и не более того.
        Никогда даже и не думали они о том, чтобы собирать и хранить вещи, словно бы чувствовали, что в один день придётся покинуть эту хижину, и не будет у них ни времени, ни возможности, чтобы забрать всё эти вещи...
        И собрались они за несколько минут. В мешках разместили в основном еду, но также кое-что из сменной, тёплой одежды...
        И вот уже вышли из хижины. Впереди шёл Кристиан, который нёс на руках Марию, за ним - Анджела, и замыкал шествие ИрЖи.
        Когда они подошли к началу спуска, Мария всхлипнула, и проговорила:
        -- Я чувствую - он очень торопится. Он не хочет упустить меня. Так что и нам надо торопиться.
        Кристиан попытался её утешить, он сказал:
        -- Они нас не догонят...
        Но, так как не чувствовал в этом уверенности, то добавил:
        -- А если и догонят, то твой папа сможет постоять за тебя...
        Мария тоже попыталась улыбнуться, но вместо этого одна лишь светлая слезинка покатилась по её щеке.
        
        * * *
        
        Грлдот не просто торопился в деревню, в которой - он знал, остановились его люди, - он рвался туда. Он двигался с таким исступлением, что побил все рекорды спуска по горной тропе, если, конечно, не считать рекордов Кристиана, которые тот устанавливал в медитативном состоянии, совершая исполинские прыжки...
        Но вот он спустился в долину, и выскочил на сильно занесённую снегом дорогу. Грлдот не обращал внимания на то, что часто заваливается в снег, и на то сильно замёрз. Он забыл о голоде. Для него вообще ничего не имело значения, кроме ангела, по имени Мария. Схватить её, и отвезти в свой замок, чтобы там положить её в центр огненной пентаграммы - вот в чём была цель Грлдота.
        Но прежде надо было добраться до деревни...
        И вот он ворвался в деревеньку, и первое кого увидел - одного из его солдат-охотников, который стоял спиной к нему, упершись рукой в стену лачужки, и, не обращая внимания на жгучий мороз, с удовольствием, со знанием дела, мочился на снег, и даже, кажется, выводил на нём какой-то узор. К тому же он пел тупым, надрывным, и в тоже время счастливым голосом - по всему видно, он был сильно пьян, и Грлдот уже знал, что большинство его слуг находятся в таком же состоянии.
        А также Грлдот знал, что ему удастся вырвать хмель из их голов, и для этого не потребуется ничего, кроме его голоса и внешности.
        Барон встал посреди улицы, и заорал:
        -- Ко мне, отребье! Я сказал - ко мне!!
        Первым обернулся, даже забыв застегнуть штаны, тот пьяный солдат у стены. Он стоял, бледный, испуганный, и глядел на барона выпученными, испуганными глазами.
        А Грлдот вновь возопил неистовым своим голосом:
        -- Я ещё раз повторяю: идите сюда!
        И уже выбегали из домов, на ходу собираясь, и каким-то чудом, в считанные мгновенья преодолевшие похмелье, солдаты.
        Всё же сильнейшим в них был инстинкт выживания, и всё это насилие над своими телами они делали затем только, чтобы не разъярить барона Грлдота, суровый нрав которого они прекрасно знали...
        -- По пседодракам, живо! Одного псевдодрака - ко мне! - ревел грозный Грлдот.
        Крестьяне, которые сидели в своих, ещё более обедневших после посещения обжоствующей солдатской братии лачужках, старались забиться в какие-нибудь самые дальние, тёмные углы, - только бы подальше от этого ужасного голоса, так как предчувствовали, что и за самую незначительную провинность Грлдот может наказать их смертью.
        А солдаты забегали в сараи, выводили оттуда своих сытых (опять-таки за крестьянский счёт), псевдодраков; садились на них и подъезжали к барону. А самого лучшего псевдодрака отдали ему - грозному владыке этих земель.
        Грлдот прокричал:
        -- Скорее к горам! По моим следам! Мы должны захватить Кристиана и его супругу...
        Барон уже скакал впереди своего отряда и выкрикивал:
        -- Впрочем, этого мужика и его бабу можете сразу зарубить, но их девчонку не трогайте! Слышите?! Вообще не прикасайтесь к ней, просто не дайте ей уйти, окружите её... Ясно вам?!
        -- Да... да..., - послышались робкие, и угрюмые голоса.
        -- Быстрее же! - бешено выкрикивал Грлдот. - Ведь они уже могли спуститься с гор. Если увидите их следы - сразу дайте мне знать, и смотрите не затопчите их!
        
        * * *
        
        Но Кристиан-охотник, и его семейство ещё не спустилось с гор. Хотя они собрались очень быстро, и спускались как могли скоро, но всё же Грлдотом двигала какая-то невиданная, демоническая сила, так что, когда только половина спуска осталась позади, Кристиан остановился, и сказал:
        -- Всё. Они уже скачут из деревни. Мы не успеем.
        И видно было, как от деревеньки, которая с такого расстояния казалась скоплением невзрачных холмиков, отделились чёрные точки, как начали продвигаться в их сторону.
        Мария всхлипнула руками и прошептала:
        -- Ой, папенька, ты только не отдавай меня им, ладно?..
        -- Не волнуйся. Ещё не всё потеряно. Поворачиваем назад.
        Теперь впереди зашагал ИрЖи, которого, из-за неповоротливости его, пришлось подталкивать Анджеле.
        Робот спрашивал:
        -- Неужели вы решили превратить нашу хижину, в крепость? Уверяю, даже при самом счастливом раскладе, она не выдержит долгой осады...
        Кристиан ответил:
        -- Ты, ИрЖи, лучше помалкивай, а сосредоточь своё внимание на подъёме.
        Через несколько минут Анджела спросила:
        -- И всё же, что ты задумал?
        Кристиан проговорил:
        -- Теперь у нас есть только один шанс уйти от Грлдота, и его головорезов - это путь на север.
        -- Что?! - Анджела даже вздрогнула.
        Она посмотрела на непреступные громады обледенелых гор, которые вздымались над ними. Было известно, что горы эти тянутся на многие-многие километры, а за ними уже начинаются необжитые районы великого севера, где большую часть года царила непроглядная снежная ночь, и где, по слухам, обитало много разной нежити, в том числе и драконы...
        Считалось, что идти туда - это верная погибель. Анджела хотела сказать обо всём этом Кристиану, но всё же сдержалась, понимая, что он и так всё знает, и что не стоит лишний раз пугать Марию.
        А Кристиан продолжал:
        -- Надеюсь, нам не придётся в те области, где есть лишь ночь, да ветер холодный. Просто мне известно, что здесь неподалёку начинаются ущелья; а в одном из этих ущелий видел я вход в пещеру, с выбитом над входом изображением драконьего крыла. Всё бы ничего, но уже от крестьян слышал, что есть такая легендарная Драконья пещера, вход в которую прежде был в сто раз шире. По ней проползал сюда с тёмного севера великий дракон Неберлун, и взимал свою страшную дань: домашний скот, а также и людей. Но потом дракона победил какой-то герой, а большая часть пещеры заросла льдом. Тем не менее, крестьяне говорят, что и до сих пор по этой пещере можно дойти до противоположной стороны гор...
        Мария произнесла:
        -- Да, папочка, именно туда мы и должны идти... Только надо торопиться...
        Они оглянулись, и увидели, что тёмные крапинки, которые были всадниками, добрались уже до самого начала подъёма.
        
        * * *
        
        И всё же не зря этот подъём считался очень опасным.
        Тот псевдодрак, которого отдали Грлдоту действительно был лучшим, а его подковы с железными шипами врезались в лёд, и не давали псевдодраку сорваться. Но не все псевдодраки были способны на такие геройства, и копыта некоторых из них начали скользить ещё при самом начале подъёма.
        Раздавились испуганные голоса солдат:
        -- Да так ведь недолго и в пропасть навернуться... Остановиться бы нам здесь...
        До Грлдота долетали обрывки таких речей, и он, не оборачиваясь, орал:
        -- Не смейте останавливаться, трусливые болваны! Тот, кто вздумает отдыхать, будет иметь дело со мной!
        Такая угроза возымела действие - солдаты замолчали, и пришпорили своих псевдодраков...
        Ещё через несколько минут Грлдот завопил:
        -- Ага! Вот, вижу, они дошли досюда, а потом, по-видимому, увидели нас, и повернули назад. Но далеко им не уйти!
        Проскакали ещё метров двадцать, и тогда один из псевдодраков не удержался и стремительно заскользил к краю пропасти. Страшно завопил зверь, ещё страшнее завопил его наездник, взмахнул руками, но не успел спрыгнуть и вместе со своим псевдодраком полетел вниз.
        Среди солдат послышался ропот, но, стоило Грлдоту взглянуть на них, и ропот замолк.
        А ещё через несколько минут, потеряв ещё двух наездников, они добрались до хижины, которая, конечно же пустовала.
        Увидев ведущую в сторону гор цепочку следов, Грлдот тяжело задышал, и выкрикнул злым и напряжённым голосом:
        -- Да что ж это вы так медлительны?! Всех вас в темнице сгною!
        И эта новая угроза пришлась воинам, словно удар кнутом, потому что знали они, что это не пустая угроза жестокого барона.
        Пришпорили они своих псевдодраков и поспешили в сторону гор...
        
        * * *
        
        До входа в обледенелое ущелье оставалось совсем немного, когда ИрЖи развернул свою голову на сто восемьдесят градусов, громко хлопнул своими железными ладошами, и воскликнул:
        -- А ведь они уже возле нашей хижины!
        Обернулся и Кристиан. Увидел, что возле их хижины действительно мечутся тёмные пятна...
        Мария прошептала:
        -- Я чувствую: ОН там! Папенька, пожалуйста, не отдавай меня ЕМУ.
        -- Конечно, не отдам, - заверил её Кристиан, и обратился к ИрЖи. - Послушай, а ты не мог бы идти поскорее?
        -- Иду на пределе своих возможностей, - доложил робот, и тут же добавил, меланхолично. - Так что можете меня оставить здесь, и я, конечно же погибну. Ах!
        -- Хвалить молоть чепуху! - прикрикнул на него Кристиан, и передал Марию Анджеле.
        Сам же совершил стремительное сальто над её головой, и приземлился возле ИрЖи, а затем подхватил робота на руки.
        -- О-ох! - испуганно и изумлённо воскликнул ИрЖи. - А ты не уронишь меня, хозяин?
        -- Не бойся, не уроню, - пообещал Кристиан, и стремительными, широкими шагами зашагал вперёд.
        Несущая Марию Анджела не отставала от него - двигалась столь же легко и стремительно.
        Вот они вошли в ущелье. Нависали над ними изгибистые, толстенные сосульки, а покрытые многолетними наслоениями льда, и выглаженные продувным ветром стены многократно и причудливо отражали их в своих глубинах. Казалось, что внутри этих стен продвигаются сотни и даже тысячи Кристианов, Анджел, Марий и ИрЖи...
        Постепенно стены сужались, и, наконец, Кристиану пришлось опустить ИрЖи, потому как можно было задеть им стену, и вызвать падение многометровой сосульки.
        Кристиан сказал:
        -- Это даже хорошо, что стены такие узкие. Ведь всадникам нелегко будет протиснуться сюда на своих псевдодраках...
        Но вскоре они подошли к такому месту, где ущелье было перегорожено многометровым снеговым завалом. И не было никакой возможности взобраться по этому завалу наверх, потому как снег проминался, и можно было утонуть в нём, как в белом, ледяном озере.
        Но и дороги назад не было. У входа в ущелье уже замелькали тени, послышались оттуда крики...
        Мария вжалась в плечо Анджелы, но краем глаза глядела на ледовую стену, и вдруг воскликнула, указывая туда пальцем:
        -- Посмотрите, что там...
        Обернувшись, Кристиан увидел, что под льдом затаился воздушный пузырь. И был этот пузырь вытянутым: тянулся как раз в сторону снегового завала.
        -- Быть может, ещё не всё потеряно, - сказал Кристиан и достал свой охотничий нож.
        Конечно, была опасность того, что от ударов ножом по стене могла сорваться одна из нависающих над ними, и опасно поскрипывающих сосулек-копий, но Кристиан и не стал ударять - он надавил на лёд, и вложил в это ту же нечеловеческую силу, с помощью вытащил когда-то из проруби Петро-гончара и его псевдодрака.
        И древний лёд не выдержал: с сухим, протяжным треском проломился, а Кристиан начал рвать его края. Заглянул внутрь, вдохнул странный, должно быть сотни лет простоявший на месте воздух, и увидел, что воздушный пузырь тянется далеко вперёд.
        Он обернулся к жене и дочери, и сказал:
        -- Ну вот. Может и удастся проползти этот снежный завал.
        Но первым, со скрипом да со скрежетом пополз туда ИрЖи. За ним последовала Мария, и, наконец, Анджела.
        А Кристиан сжал в руках нож, и смотрел на пройденный ими участок ущелья: теперь оттуда доносились окрики.
        Ему даже показалось, что он увидел мелькнувшее среди нагромождений льда бледное, напряжённое лицо Грлдота, но в следующее мгновенье уже сам метнулся в проломленное отверстие.
        К счастью, оказалось, что воздушный пузырь не только уходил вглубь стены, но и постепенно расширялся, так что вскоре уже не надо было ползти, а можно было подняться в полный рост...
        И Кристиан, обогнав тех, с кем шёл, пробежал вперёд, и, указав на более светлую часть ледовой стены, произнёс:
        -- Если здесь нам удастся выбраться, то до Драконьей пещеры останется уже совсем недалеко...
        И она надавил на ледовую поверхность ножом. Лёд затрещал, начал продавливаться.
        
        * * *
        
        Если в самом начале обледенелого ущелья псевдодраки ещё довольно резво бежали среди его стен, хотя и опасливо косились на свои бесконечно дробящиеся и искажённые отражения то, чем дальше, тем чаще врезались своими неуклюжими, массивными телами в сужающиеся стены, вызывая появления трещин, и опасное дрожание нависших над ними исполинских сосулек.
        Первым, конечно, скакал Грлдот, он даже увидел Кристиана, даже выхватил свой зазубренный клинок, когда скакавший за ним воин закричал:
        -- Нам не прорваться здесь... Псевдодраки застрянут!
        -- Ещё одно я слово, и я убью тебе! - проорал Грлдот, и воин замолк, потому что знал - это слова могут тут же быть приведены в исполнение.
        В это время один из пседодраков, почти уже обезумевший от постоянных болезненных ударов об стены, увидел в ледовой толще отражение своего стремительно двигающегося, выпученного глаза. Это видение привело псевдодрака в состояние панического ужаса.
        Он дёрнулся от страшного глаза и, конечно же, со всего разгона врезался в противоположную стену, отчего разбежались по этой стене глубокие трещины, а сверху рухнула, превратив в кровавое месиво, не только несчастное животное, но и его наездника. Скакавший следом псевдодрак не успел остановиться, и со всего разгона врезался в неожиданно появившуюся ледовую преграду. Животное переломало часть костей, и, полня воздух мучительными стенаниями, осталось дёргаться на выточенной ветром поверхности.
        Наездник этого псевдодрака силой удара был вырван из седла, перевернулся в воздухе, и головой врезался в верхнюю часть рухнувшей сосульки. Он перелетел через преграду, и вскоре встал, стеная, и схватившись ладонями за лицо. Из-под ладоней обильно вытекала кровь.
        Тут и Псведодрак Грлдота захрипел и остановиться: он чувствовал смертную опасность, и ни вопли барона, ни его удары не могли заставить его хоть на шаг сдвинуться с места.
        Зато вопли Грлдота действовали на его воинов. Он угрожал, он бесновался, он требовал, чтобы они подвигались вперёд, а на их робкие возражение на то, что пседодраки не могут преодолеть возникшую из-за рухнувшей сосульки преграду, отвечал, чтобы они оставляли этих "трусливых кляч", и сами переползали на эту сторону.
        И воины повиновались. Они действительно, с кряхтеньем, да с молитвами, переползали...
        И, наконец, уже спешившийся отряд подошёл к пролому перед снежным завалом. Грлдот первым полез туда, и прикрикнул на своих воинов, чтобы они не отставали...
        А ещё через несколько минут они остановились перед входом в пещеру, над которым неизвестный мастер глубоко вбил в лёд изображенье драконьего крыла. За входом виднелся наполненный сероватой, сумрачной дымкой туннель. Дно туннеля было присыпано снегом, и на снегу отчётливо отпечатались следы недавно прошедших здесь беглецов.
        Грлдот прокричал возбуждённо:
        -- За ними!..
        Его солдаты побледнели, а один из них пролепетал:
        -- Смею заметить, что эта пещера зовётся Драконьей, и...
        -- Что значат эти разговорчики?!
        Тут другой воин прокашлялся и вымолвил:
        -- Говорят, что эта пещера ведёт на сам великий, тёмный север. Говорят даже, что некоторые порождения тьмы заглядывают в неё, а человек, раз в неё зашедший, вряд ли уже вернётся назад...
        Грлдот развернулся, и схватил говорившего за горло. Он сдавил свою железную перчатку, и из груди солдата вырвался стон, глаза его вылезли из орбит, а на лице начали проступать синеватые пятна. Тем не менее, он не смел сопротивляться своему господину.
        Грозный барон ревел:
        -- Если вы струсите, то погибнете не в пещере, а прямо сейчас, от моей руки...
        И такой был страх этих необразованных людишек перед бароном, что они повиновались ему, даже чувствуя, сколь опасна Драконья пещера. А ведь никто из них не хотел туда идти, и их было почти три десятка, против одного Грлдота.
        Они и не воспринимали барона, как человека. Для них он был грозным божеством, с которым нельзя совладать обычной человеческой силой. Но сам барон, в их разумении, мог раздавить их, как муравьёв...
        
        
        
        
        
        Глава IV
        ДРАКОНЬЯ ПЕЩЕРА
        
        По ледовому туннелю, в окружении свешивающихся с потолка сосулек шли Кристиан, Анджела, Мария и ИрЖи.
        И роботу даже не пришлось включать встроенное в него освещение, потому как откуда-то из глубин этих ледовых стен исходило сероватое сияние...
        Примерно полкилометра прошли они, утаптывая нанесённый в пещеру снег, но чем дальше, тем меньше этого снега становилось. И вскоре они уже зашагали по гладкому, ледовому пласту, на котором немудрено было поскользнуться...
        Потом они оказались в овальной зале, из стен которой начиналось не менее дюжины широких туннелей, а из ледяного пола торчала старая, здоровенная и кем-то тщательно обглоданная кость. Тогда Анджела испуганно поглядела на Кристиана, и спросила:
        -- А, может, не стоит идти дальше? Может, они уже отстали?..
        Но тут же долетел яростный окрик Грлдота (он как раз бранился на своих неповоротливых солдат), и стало ясно, что надо идти дальше...
        
        * * *
        
        Через пару минут в ту же самую пещеру ввалился и Грлдот со своими солдатами. Они запыхались, так как всё это время им пришлось бежать, часто скользя и падая на льду, за своим бароном. Солдатом казалось, что в Грлдота бесы вселились: таким безумным, жутким пламенем сияли его глаза, такая яростная чувствовалась в нём энергия. И от всего этого солдаты только больше боялись его, и не смели ослушаться. И не роптали даже, хотя раньше много жутких историй слышали про Драконью пещеру.
        Но вот зала, с многочисленными разветвлениями, и с торчащими из льда обглоданными костями какого-то крупного животного. Один из солдат пискнул было:
        -- Здесь был дракон...
        Но Грлдот метнул на него взгляд преисполненный такой лютой злобы и презрения, что солдат отшатнулся, плотно сжал побелевшие зубы, и уже не смел и слова вымолвить.
        У Грлдота закатились глаза, он зашипел, зашатался, а по его мелко трясущемуся подбородку потекла густая слюна. И жутко было глядеть на выпученные белки, появившиеся на месте его глаз. Казалось солдатам, что сам Грлдот превратится сейчас в ужасного владыку этих пещер - дракона. И сгрудились они в одну кучу, уже готовые к страшной смерти в драконьей пасти. Но закричал пронзительно Грлдот, и бросился ко входу в один из туннелей, где остановился резко, словно о стену незримую ударился.
        Он обернулся к своим солдатам. Оказалось, что зрачки в его глазах уже вернулись на место.
        И он проговорил, безумно ухмыляясь:
        -- Ну и чего же вы встали, а?! За мной!
        И он, слыша поскрипывание, и напряжённое дыхание своего воинства, побежал по этому туннелю. Грлдот не ошибся: он действительно выбрал тот туннель, по которому бежал Кристиан, Мария, робот и ангел...
        Каким же образом ему удалось правильно выбрать направление? Спроси его об этом, он и не смог бы ответить.
        А он почувствовал связь с чем-то запредельным и тёмным; что имело власть над ним, что привело его в этот мир.
        И это неведомое, имя которому было "Нект", толкнуло Грлдота в этот туннель, наполнив ещё большей жаждой - завладеть ангелом, обрести великую силу.
        
        * * *
        
        Неожиданно безумное шипение Грлдота, многократно отразившись от ледового хрусталя стен, настигло беглецов:
        "Ангел... вернись! Ты будешь моим, ангел!!"
        Мария посмотрела своими сияющими, полными слёз очами на Кристиана и Анджелу и проговорила, едва не плача:
        -- Пожалуйста, не отдавайте меня ему... Я не хочу во тьму...
        -- Не бойся, - улыбнулся ей Кристиан и кивнул Анджеле.
        Та подхватила девочку на руки, ну а Кристиан вынужден был вновь поднять и нести тяжёлого и неуклюжего ИрЖи. Тем не менее, бежал Кристиан очень даже резво, ну а Анджела не отставала от него...
        ИрЖи говорил трагическим, мрачным голосом:
        -- О, хозяин, ведь я чувствую, что только в обузу вам. Так оставьте же меня здесь. Ведь я им не нужен! Ну отрубят мне голову, ну и что? Ведь я же робот, я смогу поставить голову на место!
        -- Ты действительно этого хочешь? - поинтересовался Кристиан.
        -- Вообще-то - нет. Одна мысль остаться без вас угнетает меня...
        -- Ну тогда, прошу тебя - помолчи.
        -- Молчу-молчу, - пролепетал ИрЖи.
        Так и бежали они, даже и не замечая того, что бегут, быстрее чем обычные люди: Кристиану помогала сокрытая в его теле сила, ну а Анджела почти не чувствовала своих ног; казалось - почти летела она, и всё это приходило к ней от Марии, которая часто оглядывалась своими красивыми, сияющими глазами назад...
        Вот ещё одна ледяная зала, и опять-таки отходило от неё несколько наполненных сероватым сумеречным свечением туннелей. А с потолка свешивались какие-то странные, покрытые игольчатыми наростами, под острыми углами согнутые сосульки.
        Кристиан уже хотел проскочить через залу к одному из туннелей, когда ИрЖи предупредил:
        -- Прошу вас, будьте осторожнее. Мои датчики фиксируют, что в этих свисающих с потолка "сосульках", есть какая-то энергия. Они движутся, правда, очень слабо...
        ИрЖи ещё не успел договорить, а Кристиан уже отскочил к стене, и Анджелу с Марией за собой оттолкнул. Он проговорил, напряжённо поглядывая на эти странные, и теперь уже заметно подрагивающие сосульки:
        -- Будет пробираться у стены... Старайтесь не шуметь...
        Они медленно и плавно зашагали вдоль стены, а "сосульки" продолжали двигаться: они распрямлялись в своих сочленениях, и теперь уже было видно, что не сосульки это, а нечто среднее между вечно холодными, и твёрдости кристальной клешнями и щупальцами.
        А из-под этого нагромождения уже показалась поросшая белым мхом, лишённая какого-либо выражения, но зато рассечённая широченной пастью морда с десятком светло-жёлтых с голубыми зрачками глаз.
        Кристиан одной рукой подтолкнул Анджелу с Марией в ближайший туннель, и сам, вместе с ИрЖи, метнулся туда.
        Они бежали по туннелю, и слышали урчание, поскрипыванье и уханье чудища, которое только потому не проявило свою молниеносную, звериную реакцию хищника, что до этого долго спало, видя нечто столь же бессмысленное и бездуховное, как и его облик...
        А теперь пещерное чудище почуяло живых существ, и его желание стало очень похожим на желание Грлдота - завладеть этой добычей...
        
        * * *
        
        Через пару минут в ту же залу выбежал и Грлдот, а за ним - запыхавшиеся, и уже не помнящие себя солдаты.
        И они увидели то же, что и те, кого они преследовали: с потолка свешивались нечто похожее на гнутые сосульки, и двигалось. И это было не потому, что там изначально находилось два чудовище, а потому что одно чудище могло порождать своего двойника, который обладал его физической силой, но который должен был исчезнуть через полчаса. Но при исчезновении своём двойник переносил всю поглощённую им пищу в живот своего родителя. Двойником чудище пользовалось в случаях подобных этому: когда оно погналось за добычей, и в тоже время чувствовало, что ещё и другая добыча приближается с другой стороны. Жадное чудище не захотело никого упускать.
        Когда столпившиеся за спиной Грлдота солдаты увидели мохнатую, усеянную желтоватыми глазами морду существа, когда увидели его раскрытую глотку с несколькими рядами тонких, но очень острых клыков, то невольный стон вырвался из них, и они окаменели.
        -- Да способны ли вы хоть на что-то?! - закричал на них Грлдот, и вдруг сам прыгнул под опускающийся на него коготь существа.
        Он проскользнул ещё под одним когтем, и, подпрыгнув, ударил ножом в один из жёлтых глаз чудища.
        И в это же самое время Кристиан делал тоже самое. Он отпустил вперёд ИрЖи, а сам остановился посреди туннеля, поджидая чудище, которое всё равно настигало их.
        И он смог добраться до его глаза, и ударить в него ножом. Чудище издало вопль, и начало пятиться назад по туннелю. Так и пятилось оно, пока не столкнулось со своим двойником, который также был ранен и пятился. Тут же два тела слились в одно тело, и все глаза оказались на месте...
        Чудище взревело и бросилось за Кристианом...
        
        * * *
        
        На этот раз Грлдот выбрал не тот туннель, по которому ушёл ангел, но другой, который, изгибаясь, выходил из стены именно нужного барону туннеля. Этот выбор он сделал опять-таки по наитию, в экстазе, когда глаза закатились, а из груди доносилось клокотанье, так что солдатам он казался даже более жутким, чем только что отогнанное им чудище.
        Но никто из них так и не попытался спастись бегством: все заворожено глядели на своего предводителя, и ждали, какое ещё безумное указание приказание он им даст...
        Грлдот побежал по этому более узкому, чем иные туннелю, а они поспешили за ним. Солдаты уже не разговаривали, они только ждали свою смерть...
        
        * * *
        
        Пока Кристиан сражался с чудовищем, Анджела, Мария и даже ИрЖи могли бы далеко убежать, но не сделали этого, так как не могли оставить Кристиана, а выглядывали из-за ближайшего поворота туннеля. Анджела даже сжала кулачки, и готова была броситься на помощь своему супругу. Ну а ИрЖи подбадривал его записанными в его электронной памяти боевыми кличами, и даже композицией так похожей на древнюю Бетховенскую "К Элизе".
        А когда чудище, наконец, было поражено в глаз и начало пятиться, они выскочили навстречу Кристиану. Анджела даже бросилась его обнимать, но Кристиан жестом остановил её, и проговорил:
        -- Ну что же вы? Ведь вы уже давно могли убежать...
        -- Папа, без тебя мы никуда, - проговорила Мария.
        Вместе поспешили они дальше, но было уже поздно: Грлдоту удалось обогнуть этот туннель по боковому проходу, и выбежать впереди. Даже доносились оттуда его крики:
        -- Всем - оружие наголо! Приготовиться к бою! Ангела... То есть девчонку брать живой!.. Слышали?! Кто её хотя бы поцарапает - жизнью своей поплатится, и умирать будет долго и мучительно...
        Ну а сзади доносились рычание чудовища...
        ИрЖи поднял вверх железный указательный палец, и изрёк торжественно-мрачным голосом:
        -- Я бы сравнил наше положение с положением таракана, попавшего между молотом и наковальней...
        -- Ну мы, всё-таки, не тараканы, - поправил его Кристиан, и кивнул на свой верный охотничий нож.
        И тут прозвенел голосок Марии:
        -- Посмотрите, тут проход...
        Она указывала на узкий ледовый туннель, который ответвлялся от основного туннеля, и под незначительным углом уходил вниз. А размерами этот туннель был такой, что толстый человек и не смог бы в него протиснуться.
        -- Давайте сюда, - приглашала девочка.
        Нарастали воинственные выкрики Грлдота с одной стороны, и бессмысленные завывания чудища - с другой.
        ИрЖи опасливо косился на узкий туннель, и приговаривал:
        -- О-ох, не советовал бы я вам туда соваться. Ведь ещё неизвестно, куда он приведёт. Может быть - в глотку ещё более страшного чудища!
        -- Папа, мама, скорее! - воскликнула Мария, и первая бросилась в туннель.
        Кристиан крикнул:
        -- Нет! Мария!!
        Но Мария уже унеслась вниз
        За ней последовала Анджела.
        Бросился туда и Кристиан, на ходу сообщив ИрЖи:
        -- Мы не хотим оказаться в положении таракана, между молотом и наковальней. Ну а ты - как хочешь!
        Последние слова донеслись уже из туннеля, по которому стремительно покатился Кристиан.
        -- О-ох, неужели я остался совсем один? - удивлённо проговорил ИрЖи.
        Тут квадратная голова робота стремительно начала вращаться по оси. И увидел он сначала Грлдота, который выбежал из-за поворота туннеля, а потом и ледовое чудище, которое выскочило из-за другого поворота.
        -- Спасайся кто может! - воскликнул ИрЖи, и бросился в узкий туннель.
        Чтобы протиснуться туда, ему пришлось выставить вперёд руки, и вот он уже покатился, постепенно набирая скорость, вниз. Постепенно нарастал и угол наклона туннеля.
        Робот бормотал:
        -- И куда же это меня несёт?! Ведь эдак я могу до самого центра планеты докатиться, а там ведь такая жарища, что я расплавлюсь! А мои хозяева?! О-ох! Ведь им тоже не позавидуешь! Они растворятся в лаве! Мы обречены!
        И в тоже время ИрЖи пытался повернуть свою голову назад, чтобы поглядеть: не протиснулось ли ледяное чудище следом за ними, но ему это никак не удавалось - стены были слишком узкими, и он постоянно об них ударялся и охал, хотя и не чувствовал боли.
        
        * * *
        
        -- Скорее! Они там!! - закричал Грлдот, и бросился к узкому туннелю, в который только что нырнул ИрЖи.
        Он видел многоглазое чудище, которое неслось навстречу ему, но не обращал на него никакого внимания. Один лишь Ангел имел для него значение. Чувствуя, что солдаты отстали, он орал:
        -- Скорее, жалкие трусы! Я сказал - не отставать! В бо-о-ой!!
        Он первым налетел на чудище, поднырнул под него, и с нечеловеческой ловкостью увернулся сразу от нескольких направленных на него когтей. Сейчас главным было не победить это тупое, хоть и наделённое способностью к раздвоению чудище, а прорваться к туннелю.
        А солдаты, которые до этого бежали за спиной своего барона, и которым казалось, что он сможет защитить их от любых напастей, неожиданно оказались перед клыками и желтоватыми глазищами монстра.
        У солдат было ни ловкости, ни решимости Грлдота, тем более не было у них его цели. Конечно, они не могли так же как и он поднырнуть под мохнатое брюхо монстра - это им казалось страшнее смерти.
        Вот взметнулись когти, и неуловимым рывком метнулись вниз, насадили на себя тела, и отправили их, ещё живых, но истекающих кровью в урчащую глотку.
        Чудище ещё пережёвывало первых своих жертв, а новые жертвы уже болтались на его когтях, вопили, стенали, истекали кровью, молили о помощи, но уже никто им не мог помочь, потому что их товарищи побросали оружие, и бросились бежать куда-то - они и сами не знали, куда. Их охватила паника.
        Ну а Грлдоту удалось прорваться к туннелю, и он нёсся по нему, и чувствовал, что его солдаты уже обречены, что никто не последовал за ним. Он испытывал к ним презрение, но он даже и не жалел того, что они пропали. Теперь казалось ему, что он один совладает с Кристианом. Он чувствовал постоянный приток какой-то тёмной силы, он чувствовал уверенность...
        
        * * *
        
        Первой неслась по туннелю Мария. Туннель изгибался вниз под таким углом, что она уже почти и не скользила, а скорее свободно падала. Но сейчас девочка не испытывала страха, а смотрела вперёд широко раскрытыми, сияющими глазами и ждала какого-то чуда.
        Примерно в двадцати метрах за нею, также почти падала Анджела, на расстоянии целых ста метрах за нею нёсся Кристиан, и, наконец, последним гремел своими железками об лед ИрЖи. Робот издавал жалобные вздохи, и был уверен, что развалится раньше, чем попадёт в лаву.
        Правда, был ещё и Грлдот, но от отставал от ИрЖи на двести с лишним метров...
        И вот увидела Мария слабое багровое свечение, долетавшее спереди, но, в отличии от ИрЖи, она была уверена, что ей не суждено погибнуть в лаве.
        Стены туннеля стремительно раздались в стороны, и девочка повалилась в нечто светло-серое, почти белое, пушистое и достаточно мягкое, чтобы она не разбилась, а только отпружинила немного в сторону.
        Не успела она ещё подняться на ноги, как поблизости столь же безболезненно приземлилась Анджела. Но вот появилась громадная мохнатая лапа, схватила Анджелу, и унесла её куда-то в сторону.
        -- Нет! Нет! Отдай маму! - закричала Мария, и бросилась за этой лапой.
        Но тут мягкая поверхность, на которой она находилась, дёрнулась вверх и куда-то в сторону...
        Мария опять упала, а когда поднялась, то поняла, что находится на затылке великана, который куда-то шёл.
        Девочка представила, что может быть с её папой, и с ИрЖи, если они не упадут на такую же мягкую "подушку", и закричала:
        -- Немедленно вернись! Немедленно!
        Но великан не только не понял её, но и вовсе не услышал. Он держал в ладони Анджелу (к счастью, именно "держал", а не "сжимал", ведь ему ничего не стоило раздавить её), он разглядывал её, и стремительно удалялся от того места, где решил ненадолго присесть отдохнуть...
        
        * * *
        
        Кристиан вылетел из туннеля, с глазами расширившимися от ужаса, не потому что он боялся падения, а потому, что ожидал увидеть страшные следы падения Марии и Анджелы, но к счастью ни чьих следов он не увидел, а увидел нечто изумительное.
        То была поверхность, из почти совершенно прозрачного льда, толщиной в полметра, под ней - примерно полкилометра воздушного пространства, а в самом низу - кипящее алыми и багровыми оттенками лавовое озеро, с широкими чёрными пятнами островов.
        Всё это глаз Кристиана зафиксировал за одно мгновенье, а в следующее мгновенье уже наполнился охотник тем медитативным напряжением, которое позволяло ему совершать самые невероятные вещи. И возле самой поверхности он замедлил своё падение, и почти безболезненно опустился на неё.
        Между тем сверху стремительно нарастал грохот, и испуганные завывания ИрЖи. Тогда Кристиан поднял вверх руки, и передал силу в них.
        Вот мелькнул за полупрозрачными гранями ледяного потолка нелепый силуэт ИрЖи, а потом и сам он вылетел, громко восклицая:
        -- Прощайте все!
        Но, вместо того, чтобы разбиться, робот попал на руки Кристиана, и был благополучно опущен на лёд.
        Робот поинтересовался:
        -- Неужели я уже погиб, и попал в рай для роботов?
        -- Ещё нет, - сдержанно ответил Кристиан, который внимательно озирался.
        Тут и ИрЖи совершил несколько круговых движений своей головой, и изрёк разочарованно:
        -- А ведь действительно - это местечко на рай мало похоже. Снизу огонь, а здесь - лёд...
        Тут Кристиан указал на едва приметное движение за ближайшей полупрозрачной стеной, и воскликнул:
        -- Нам туда!
        Но они успели сделать только несколько шагов, когда послышался шум, и чёрной тенью метнулся из пролома в потолке Грлдот. Он не мог также как Кристиан замедлить скорость своего падения, но он согнул свои закованные в железо локти и колени, и из его доспехов вырвались стальные шипы, которыми первыми вонзились в лёд, и не дали ему разбиться.
        Но от того места, на которое он упал, тут же разошлись по льду трещины, раздался скрежет и треск...
        -- Где ангел? - рявкнул барон, делая шаг к Кристиану.
        -- Что? - переспросил Кристиан, выхватывая охотничий нож.
        -- Где твоя дочь?! - взревел Грлдот, и, не дожидаясь ответа, прыгнул на охотника.
        Мелькнул извлечённый из ножен Грлдота клинок, но Кристиан успел увернуться, и клинок только вскользь прошёлся по его спине. Тем не менее, барон атаковал с такой яростью, что сбил Кристиана с ног. И вот уже вместе покатились они по разрывающемуся всё новыми и новыми трещинами полу.
        ИрЖи пятился назад и приговаривал:
        -- О-ох, хозяин, я хочу заметить, что вероятность того, что пол проломится очень велика! И падать вам придётся с о-очень большей высоты. Ну а вероятность того, что при падении в лаву вы выживете равна... Хозяин!!
        Последний, трагичный вопль ИрЖи произошёл из-за того, что часть пола, по которой катились, хрипя и нанося друг другу яростные удары Кристиан и Грлдот, проломилась.
        Но ледовые глыбы не полетели сразу вниз, а повисли, на медленно вытягивающейся, похожей на полиэтилен плёнке, которая, оказывается, покрывала всю нижнюю часть ледовой поверхности, и защищала от довольно-жаркого воздуха, который поднимался от кипящей внизу лавы.
        Но всё же плёнка не выдерживала висящих на ней Кристиана и Грлдота, и вскоре должна была порваться...
        Барон вцепился в тулуп Кристиана, а Кристиан пытался подтянуться, но, несмотря на его силу, рука постепенно соскальзывала с гладкой ледовой поверхности...
        -- Не дёргайся, или мы вместе разобьёмся! - прокричал Кристиан.
        Но Грлдот, который ещё раньше выронил свой клинок, вдруг освободил одну руку, выхватил из-за пояса маленький, но остро заточенный нож, и ударил им Кристиана в бок.
        Кристиан громко вскрикнул, а барон уже замахнулся для следующего удара, - на этот раз он метил прямо в сердце охотника. Но Кристиан изловчился, и пнул Грлдота ногой в пузо.
        Рука барона дрогнула, он скользнул вниз, но в последнее мгновенье всё же ухватился за ступню Кристиана...
        Но вот охотник дёрнул другой ногой, и заехал Грлдоту прямо в лоб. Тот сорвал с ноги Кристиана ботинок и полетел вниз...
        -- Ну вот... избавился от барона... теперь бы выбраться отсюда... - вздохнул Кристиан, и глянул вверх.
        Плёнка вот-вот должна была разорваться, а Кристиан - начать своё долгое падение за Грлдотом. И даже сил не было на то, чтобы совершить один из своих невероятных прыжков - жгучая боль расходилась от кровоточащего бока по всему телу, высасывала силы...
        И тут возле пролома появился весь трясущийся, и скрежещущий от страха ИрЖи, а когда он взглянул вниз, то его тряска ещё усилилась.
        -- Держите меня, у меня голова кружится! Я сейчас вниз полечу! - пролепетал робот.
        А Кристиан простонал:
        -- Ты бы лучше не разглагольствовал... а помог мне...
        -- О да... конечно... о-о, бедные мои шестёрёнки...
        Грудь робота раскрылась, и оттуда начал высовываться длинный манипулятор.
        Только Кристиан вытянул вверх руку, как плёнка порвалась и глыба, скользнув возле лица Кристиана, полетела вниз. Но сам Кристиан успел ухватиться за манипулятор, а ИрЖи потянул его вверх...
        Раненый Кристиан сразу стал каким-то слишком тяжёлым, и ИрЖи начал перевешиваться вниз. Тряска робота усилились, в его глазах замелькали красные огоньки, но он выкрикнул:
        -- Я не брошу тебя, хозяин!
        И не бросил. ИрЖи дёрнулся назад, а держащийся за манипулятор Кристиан перелетел через его голову, и упал на лёд.
        -- Прошу прощения, - проговорил, медленно поднимаясь, ИрЖи.
        -- Ничего, ты молодец, вёл себя героем. А ну-ка помоги мне подняться, - сказал Кристиан.
        -- Ты ранен! - в ужасе вскричал ИрЖи, увидев сочащуюся из бока Кристиана кровь.
        -- Пустяки, - простонал Кристиан, и, опираясь на железное плечо ИрЖи, попытался подняться.
        Робот проговорил с непритворным ужасом:
        -- Вам не следует шевелиться. Ведь я кое-что понимаю в медицине. Жаль только, что под рукой нет целебных трав...
        Но тут по ледовой поверхности, в радиусе примерно двадцати метров от первого пролома с сухим треском прошла трещина.
        ИрЖи вновь начал трястись от страха. Он говорил:
        -- Вообще-то я ошибся. Лучше убираться нам отсюда... Да поскорее!
        Робот сам подхватил Кристиана, и потащил за собой. На льду оставались кровавые следы...
        Но вот треск повторился, и поверхность, по которой они шагали, начала выгибаться вниз.
        ИрЖи нелепо замахал свободной от Кристиана рукою, но всё же начал крениться назад.
        -- Ой, ой! Ну теперь мы точно пропали! Прощай, хозяин! Служил я тебе верой и правдой! Прощайте, все...
        -- Не ной, - посоветовал Кристиан.
        -- Как прикажешь. Но всё же...
        И тут Кристиан собрал последние силы и прыгнул. Он поднял с собой и ИрЖи, и вместе с ним упал уже на относительно безопасном месте, возле ледовой стены, за пределами трещин.
        Но тут же мучительный стон вырвался из его груди.
        -- Как ты себя чувствуешь? - обеспокоено спросил ИрЖи.
        -- Лучше бы и не спрашивал. Самочувствие у меня паршивое. И такое впечатление, что сейчас весь кровью изойду.
        Затем Кристиан напрягся, крепко стиснул зубы и приподнялся.
        -- Что? - спросил ИрЖи.
        -- Сюда кто-то идёт... Нет - даже не идёт, а бежит...
        В туннеле, возле которого они находились, послышался топот, а потом и голос раздался. Звучал он как очень низкое, утробное: "уа-а-ауа-а-арр-уу-уаааррр. Но чувствовалось в этом тягучем звуке бесконечные колебания; звук то возносился, то ниспадал; слишком он был многообразным и даже музыкальным, чтобы быть простым звериным страсти-излиянием...
        А потом заглянул в залу великан пятиметрового роста. Лицо его полностью было покрыто густой, светло-серой, почти даже белой шерстью, из которой проглядывали два ярко-сиреневых глаза, с малахитовыми, в форме сосулек зрачками.
        Великан сразу заметил Кристиана и ИрЖи, и, обернувшись, крикнул за спину ещё несколько своих "уа-а-уау"-ров. И сзади ему отвечали подобные же голоса. И вот великан потянулся к Кристиану своей когтистой лапищей.
        А Кристиан выставил перед собой окровавленные руки, в одной из которых все ещё сжимал свой охотничий нож, и проговорил слабым голосом:
        -- Э-эй, ты поосторожней...
        Но тут рот великана вытянулся в улыбку, и его гудение показалось охотнику вполне добродушным. А ИрЖи произнёс:
        -- Хозяин, мне кажется, что этот великан не желает нам ничего плохого. Лучше ему довериться. Тем более, он может отнести нас туда, где сейчас Анджела и Мария.
        -- Да, пожалуй, ты прав. Тем более, у меня сейчас совсем не осталось сил, чтобы сражаться, - слабым голосом отозвался Кристиан.
        И вот великан в одну лапу сгрёб Кристиана, а в другую - ИрЖи. И хотя великан совсем не хотел причинять Кристиану боли, и держал его аккуратно, но всё же не мог рассчитать своей великанской силищи, и кровотечение у раненого охотника только усилилось.
        Он чувствовал, что теряет сознание, но всё же ещё увидел, как в пещеру вбегают другие великаны; как они тащат куски отполированного льда, и плёнку, подобную той которая защищала лёд от воздействия кипящей внизу лавы. И Кристиан догадался, что сейчас они залатают пробоину, склеят, зашьют, остановят таяние льда...
        
        
        
        
        
        Глава V
        ЛЁД И ПЛАМЕНЬ
        
        В первые секунды своего падения Грлдот испытал панический ужас. Всякие мысли напрочь вылетели из его головы, и даже вырвался из него страшный вопль обречённого. Он видел внизу лаву, он знал, что сгорит в ней...
        Но потом увидел перед собой два словно бы из чистейшего пламени выточенных ангельских крыла, потянулся к ним, но крылья потонули в клубящейся, бесконечно глубокой темноте.
        И хотя эта темнота клокотала только в сознании Грлдота, но всё же казалось, что окутала она и тело его. И тогда ужас отступил, - Грлдот вновь получил способность связно думать.
        Вот повёл он плечами, и из-за его одеяния вырвались два чёрных крыла. Откуда у него эти крылья взялись? Ведь никогда прежде не летал он, никогда и не знал, что в его костюме сокрыты они, плотные, из какой-то живым организмом пахнущей материи сделанные...
        Но и этому не удивился барон, - догадывался, что это подарок той тёмной глубины, частью которой он себя чувствовал...
        Впрочем, если и возможно было на этих крыльях подняться вверх, то Грлдот этого пока что ещё не мог. Зато он смог замедлить скорость своего падения, и, наклоняя крыло под незначительным углом вниз, спускался к лежащему посреди лавового озера острова.
        Теперь он хорошо видел, что это именно озеро. Правда, очень большое озеро. От одного берега до другого было несколько десятков километров.
        Что касается чёрного острова, на которой летучей мышью спускался Грлдот, то он размером был не более километра. Уже совсем немного до посадки оставалось, когда понял барон, что безобразные выступы на поверхности острова, которые он сначала принял за естественные, лавовые образования, были сделаны чьими-то неумелыми конечностями, даже и какое-то движение среди этих построек ему почудилось...
        Это открытие так поразило барона, что он через чур резко повёл крылом, спикировал вниз, и врезался в чёрную поверхность.
        Удар был так силён, что если бы не железная каска, которая прикрывала его затылок, то исход был бы фатальным. Но он остался живым, и вскоре уже приподнялся, и увидел, что к нему бегут существа со змееобразными телами. Они похожи были на растрескавшийся уголь, и в каждой трещине мерцал багровый пламень. У каждого существа было по три ноги, шесть лап с зажатыми в них каменными палицами, и всего по одной голове с большой глоткой, и необычайно низким лбом. У каждого существа было по два глаза, один спереди, другой - сзади головы. Но все эти глаза были лишены какого-либо выражения.
        Грлдот не волновался. Он чувствовал силу, которая приходила к нему извне. Он знал, что ему делать дальше.
        Вот выхватил он свой нож, склонился, и начал вычерчивать на поверхности острова образ замысловатого рунического знака, который вдруг замерцал, разбрызгивая потоки одновременно раскаленной и ледяной энергии, где-то в самом центре его мозга.
        И вот уже руна начертана, и полыхнули, вздымаясь из неё, потоки синеватого пламени. Этот пламень окружил Грлдота, стал чёрным и непроницаемым, а потом растворился...
        Как раз в это время сверху посыпались ледяные глыбы. Они должны были бы раздавить Грлдота, но натолкнулись на невидимую преграду в паре метров над его головой. Частью они отлетели в лавовое озеро, где мгновенно обратились в облачка пара; а частью попадали на черную твердь острова и быстро начали плавиться...
        А похожие на угли существа остановились, и безмолвно смотрели на Грлдота. А когда он вытянул к ним руку, то все они разом отступили на шаг. Понимая, что уже внушает им ужас, барон самодовольно усмехнулся и проговорил:
        -- Ну что ж, а теперь видите меня в своё капище!
        И опять-таки действовал Кристиан по пришедшему извне знанию. Он полностью доверял этой чёрной силе; и раз надо было сказать про это, ещё неведомое ему капище, так он и сказал...
        Угольные существа начали переговариваться, и звуки, которые они порождали были такими, словно кто-то быстро-быстро переламывал сухие ветви.
        Наконец, эта трескотня прекратилась, и существа согнулись. Грлдот догадался, что так они выражают своё почтение, что приняли его за какое-то своё божество.
        
        * * *
        
        ...Кристиан очнулся, и увидел, что склонилась над ним жена его Анджела, и аккуратно, благоуханной ваткой протирает его лицо.
        А когда он открыл глаза, то Анджела обрадовалась, рассмеялась, и поцеловала его в губы.
        Кристиан приподнялся, и увидел, что лежал на мягкой белой шкуре, в зале с ледяными стенами, и с ледяным потолком, под которым, на глубине целого километра кипело лавовое озеро.
        Были в этой зале и стулья, и столы великанские, и даже кровать, в тени от которой и лежал Кристиан. Но все эти предметы самым искусным образом были выточены изо льда...
        Были даже и чаши ледяные, в которых извивался синий пламень, который совсем не дарил тепла, и мог обжечь не жаром, а только холодом...
        -- Где Мария? - спросил Кристиан.
        -- Вон, посмотри...
        И Анджела и с сияющей улыбкой кивнула в дальнюю часть залы.
        То, что увидел там Кристиан повергло его в немалое изумление. Стоял там один из этих пятиметровых, светло-мохнатых великанов, а вокруг его него летала Мария.
        Именно летала!
        За спиной своей дочери увидел Кристиан два полупрозрачных, словно бы из мира снов пришедших крыла.
        Великан всё время пытался поймать девочку (что было частью игры), но она наполняла воздух своим звонким, похожим на музыку голосом, и всё-время от него увёртывалась.
        -- Откуда у нашей дочери крылья? - не отворачиваясь от Марии, спросил Кристиан.
        Но Анджела не успела ничего ответить, потому что в это мгновенье Мария обернулась к ним, и закричала радостно:
        -- Папа проснулся! Ур-ра! Папочка, проснулся!
        И, взмахнув крыльями, подлетела к нему, поцеловала в лоб.
        -- Откуда у тебя крылья? - ещё раз спросил Кристиан.
        -- Ах, папочка, представляешь: я и мама свалились прямо на затылок одного из этих великанов. Он маму схватил, и пошёл. Ну а я на его затылке осталась. Кричу, чтобы он маму отпустил, а он не слышит. А если бы и слышал, то всё равно бы ничего не понял. У них же язык знаешь какой: "у-а-а-ааауру-у-у-ааа"!
        И Мария рассмеялась - видно, очень ей нравилось так вот летать. А затем она продолжила рассказывать:
        -- Вот тогда я вижу: слишком уж этот увалень крепко маму сдавил: того и гляди раздавит. Тогда я изловчилась, с затылка его свесилась, да и за брови его схватила! Он как закричит! От неожиданности лапищами своими взмахнул, да и маму выпустил... Тут время словно бы замедлилось для меня. Вижу - летит мама к ледовой стене, и если не разобьётся об неё насмерть, так кости точно поломает. Я очень-очень захотела маме помочь! Так пожалела, что летать не умею, и всё же бросилась к ней! Да-да, вот так, даже и не боялась, что разобьюсь - прыгнула с затылка великана... И тут - словно в сон, где я каждую ночь летаю, шагнула. Почувствовала, что за спиной моей крылья появились, и совсем не надо мне было учиться ими владеть. Это у меня так же хорошо получалось, как если бы я ногами шагала, только вот гораздо быстрее... В общем, перехватила я маму ещё перед тем, как она в стену врезалась. Показалось мне, что мама ничего не весит, понесла я её по воздуху, а великан за нами бежит, ручищами своими размахивает, да и кричит что-то на своём языке. Я всё сильнее крыльями махаю, всё быстрее лечу, а сама назад оборачиваюсь
- не догоняет ли нас великан. Мама же и не говорила ничего...
        -- А я не понимала, что тогда происходило. Думала, это мне сон снится, - пояснила Анджела.
        -- Ну вот, - продолжала крылатая Мария, - Один раз я так назад обернулась, на великана посмотрела: вроде он отстал, а как вперёд глянула - прямо передо мной уже другой великан стоит. Не успела остановиться, и со всего разгона в его лоб врезалась. Хорошо ещё, что все они здесь такие пушистые, а то бы насмерть разбилась. В общем, схватил он и меня и маму в свои лапищи... Испугались мы тогда, конечно, но... оказалось, что эти великаны очень добрые!
        -- Да я уж заметил, - кивнул Кристиан, глядя на мохнатую громаду, которая подошла к ним, и разглядывала их своими удивительными глазами, с запрятанными в глубинах сосульками.
        -- Привет, - кивнул Кристиан, а великан разразился целым потоком всевозможных "уа-а-а-а"-ний.
        -- Эх, знать бы ещё, что он говорит, - вздохнул охотник.
        Тут Мария сказала:
        -- Он радуется, что ты очнулся, и спрашиваешь, не желаешь ли ты покушать?
        -- Что?! Ты уже выучила их язык?
        -- Нет, я ничего не учила, - покачала головой Мария. - Я научилась понимать их язык в то мгновенье, когда у меня появились крылья.
        -- Ну это всего лишь ещё одно чудо, - произнёс Кристиан. - Так скажи, что я не прочь поесть... хотя и сомневаюсь, что их пища подойдёт мне...
        Мария передала великану слова Кристиана, тот кивнул и рассмеялся. Смех этот был таким заразительным, что и Кристиан невольно улыбнулся.
        С большой скоростью, да ещё и вприпрыжку удалился великан. Мария, стремительно летая над Кристианом и Анджелой, рассказывала:
        -- Вот вам может показаться, что эти великаны такие здоровенные, и так безбоязненно прыгают по этой ледовой поверхности; ведь если она разобьётся, то долго им придётся падать вниз, в лаву... Так вот, я уже разузнала, что, во-первых, несмотря на размеры, тела их весят совсем немного - едва ли больше обычного, взрослого человека, к тому же на их подошвах шерсть такая густая и мягкая, что даже и такие вот прыжки совсем безвредны для ледовой поверхности. И живут они здесь очень давно, так что уже привыкли...
        А Кристиан проговорил:
        -- Вот и я как-то слишком даже быстро привык, что у моей дочери есть крылья. Должно быть, я всегда это знал... Хотя, конечно, это очень странно звучит...
        А Мария рванулась к потолку, и, едва не врезавшись в него, метеором полетела к полу; и опять-таки в самое последнее мгновенье метнулась вверх, закружила над теми, кого считала своими родителями.
        Анджела проговорила:
        -- Ты бы осторожней всё-таки, дочка. А то смотреть на эти твои виражи страшно...
        -- Ах, не волнуйтесь, не волнуйтесь! - вновь засмеялась Мария. - Теперь мне даже начинает казаться, что это наше путешествие вовсе и не такое уж плохое. Видите, чему я научилась?!
        На это Кристиан заметил:
        -- Но, я надеюсь, что путешествие наше подходит к концу. Мы попросим, чтобы эти снежные великаны помогли нам подняться вверх.
        -- Ах, да и не стоит их этим утруждать, - радостно говорила Мария. - Ведь теперь я и сама смогу вас поднять. Пускай они только укажут нужный туннель...
        В это время вернулся великан, и на большом ледяном подносе принёс им кушанья. Против ожиданий, угощение можно было есть. И, более того - оно оказалось вкусным, напоминало мороженое, только одним этим "мороженым" можно было действительно наесться как сытным обедом или ужином, утоляло оно и жажду.
        А стоявший под ледяным столом ИрЖи поинтересовался:
        -- Извините, а у вас не найдётся запчастей для робота модели ИрЖи?
        Мария перевела слова робота, и великан, излив множество самых изысканных извинений, что ни о каких запчастях и роботах ИрЖи они и слыхом не слыхивали.
        Ну а Кристиан произнёс:
        -- Ты, старина, потерпи. Вот выберемся отсюда, и я займусь твоим ремонтом.
        -- Спасибо, хозяин. А то - чувствую, скоро я совсем развалюсь...
        И вновь, посредством Марии, обратился Кристиан к великану, - спросил у него, как скоро они могут подняться на поверхность планеты.
        Великан ответил, что хоть завтра, но сначала они всё-таки должны посетить торжественный пир, который устраивался в честь них, дорогих гостей. Великан также сообщил, что только о них, упавших сверху, сейчас и говорили, так как, понятное дело, подобные гости были у них оченьь большой редкостью, и вообще знали о верхних землях очень мало, так что на пиру гостям предстояло ответить на многие вопросы.
        
        * * *
        
        Грлдот требовал, и жители чёрного острова, которых он прозвал угольниками (с ударением на первом слоге), безоговорочно ему подчинялись.
        Окружая его своим почтительным и испуганным трескучим говором, провели они его к капищу. То был довольно большой участок поднимающейся над общем уровнем острова. По краям капища стояли высокие, чёрные колья, на концах которых кривились искажённые предсмертной агонией головы угольников. И, несмотря на то, что эти угольники, скорее всего были уже давно казнены, их головы и теперь казались живыми.
        Из их раскрытых глоток, из их глазниц, и даже из их ушей выбивалась густая, ядовито-жёлтая дымка, которая, словно исполинский шлем, нависала над всем капищем.
        Грлдот рявкнул угольникам, чтобы дальше они не двигались, а сам прошёл на капище. Барон прошёл в самый его центр, и там повалился лицом на куски колючего угля - остатков разрушенных в страшных ритуалах угольников, и начал погружаться в вожделенную им черноту. Причём чернота эта была не только его внутренней, но и внешней.
        Скривившиеся в почтительных и нелепых позах угольники видели, как дымчатая чернота, клокоча, выбивается из пор его тела, как уродующими его и без того непривлекательную внешность стягами, обволакивает его голову. И всё это только больше убедило угольников в божественной сущности Грлдота, и они готовы были использовать любое его приказание. Ну а больше всего этим глупым и жестоким созданиям хотелось убивать и разрушать...
        Грлдот, погружаясь в черноту бездонную, приобщался к знанию. Так открылось ему, что не был он рождён бароном на этой отсталой, примитивной планете Земля-2; но был когда-то заместителем могучей галактической организации СО, что расшифровывалось, как "Специальный отдел". Много чего они там исследовали, в том числе и так называемые объекты ВНЕвселенной. Одним из таких объектов была "Несса", появившаяся, предположительно, из Чёрной дыры, из другой вселенной. Казалось, что даже и с помощью самого современного оборудования невозможно задержать эту "Нессу"; но потом появился "Нект", тоже объект ВНЕвселенной. "Нект" предложил свою помощь в поимке "Нессы", и невозможно было ему отказать, так как и невозможно было его задержать. Его можно было только бояться, и надеяться, что он не станет их уничтожать.
        Дальнейшие события привели Грлдота и "Некта", на планету Конопус-163, где незадолго до этого появилась беременная, но по-прежнему наделённая могучей, и неизведанной силой Несса.
        "Нект" перенёс Грлдота на площадь Четырёх дельфинов, где Несса разродилась ангелом. "Нект" жаждал захватить новорождённого, но Несса соткала вокруг себя защитную сферу, через которую чудовищный "Нект" никак не мог прорваться. И во время поединка двух ВНЕвселенских существ Грлдот находился где-то внутри "Некта", был его частицей, и был способен воспринимать часть происходящего, но не думать, а иначе он лишился бы рассудка...
        А потом из защитной сферы Нессы словно труба взвилась вверх - вытянулась из атмосферы Конопуса-163; и по этой трубе полетели освобождённые от тел души Кристиана, Анджелы и ИрЖи. Летел там также и Ангел, тело которого, в любом случае, было лишь видимостью.
        А по внешним стенкам многокилометровой трубы начала завихряться вверх кишащая клыками аморфная плоть "Некта" - он жаждал добраться до вершины трубы быстрее, чем вырвутся из неё беглецы, и там перехватить единственного, кто был нужен ему - Ангела.
        "Нект" сделал бы это мгновенно, но Несса удерживала его своими энергетическими полями, а потом уже вся превратилась в существо негуманоидного, и ВНЕвселенского типа, и, сцепившись с Грлдотом, сначала вблизи от атмосферы Конопуса-163, а потом... потом их битва перекатилась в межзвёздное пространство, и продолжалась несколько дней, месяцев или даже лет...
        И в конце этой схватки всё, что осталось от "Некта" - это разбросанные среди астероидов куски слизистой материи. Слизь эта начала сползаться к одному центру, пока "Нект" не обрёл прежнюю свою силу. И из разных частей этого "Некта" собралась душа Грлдота, который был теперь верным рабом своего господина. Конечно, Грлдоту не надо было ничего говорить, так как он знал, что и без слов понимает его "Нект". И на свой импульс-вопрос:
        "Уничтожена ли Несса?"
        Он услышал ответ:
        "Она не уничтожена полностью. Она ещё в этой вселенной, и нам ещё предстоит с ней столкнуться. Также в этой вселенной находится и ангел, и мы должны найти".
        "Космос так велик, что понадобится бесконечность лет, для того, чтобы найти его", - робко ответил Грлдот.
        "Но есть следы невидимые для глаз человеческих - следы духовные, и именно по этим следам пойдём мы. Я не знаю, в каком мире обрели беглецы новые тела, но кое-что могу чувствовать, и буду посылать тебя туда, где, возможно, они всё-таки появились. И сам буду путешествовать из мира в мир, проверяя вероятностные линии, по малейшим приметам выискивая ангела... А ты пройдёшь разные воплощения, при каждом из которых ты будешь терять событийную память, но только не главное своё и моё желание - найти ангела. Подсознательно, ты всегда будешь чувствовать то, где этот ангел может находиться (но не наверняка - находится); и всегда через какие-то события, духовные порывы и прочее, тебя будет влечь к ангелу".
        И после этого был целый ряд воплощений души Грлдота в разных мирах, где, вероятно, мог появиться ангел. Не всегда Грлдот появлялся даже в гуманоидных телах, но всякий раз ждали его искания, приключения, а потом, после установления того, что ангел в этом мире не появлялся - развоплощение, потеря памяти о прошлом, и, новое воплощение, в подходящем теле.
        Так обитал на планете Земля-2 однофамилец Грлдота - барон Грлдот, который занимался чёрной магией и владел землями, на которых, возможно, и появился ангел. Барон проводил очередную, по мнению, слуг опасную мессу, с призывом нечистой силы, по окончании которой его нашли лежащим в беспамятстве, и уже с душой Грлодота из ОС внутри...
        И теперь "Нект" общался с Грлдотом через расстояние в тысячи световых лет; он говорил ему, что и сам проводит поиск, и что на планете, где он сейчас находится, очень велика возможность появления ангела. Но также он говорил Грлдоту, что найденные им на Земле-2 Кристиан, Анджела, ИрЖи и Мария с очень большой вероятностью и являются теми, нужными им беглецами. В совпадении же имён ничего удивительного не было, так как на каждом из вероятностных миров находились именно такие компании: Кристиан, Ангела, их робот ИрЖи и дочь Мария - всегда они за ними и гонялись, но всяких раз находили простых существ, простые души, но не вечное сияние Ангела.
        И на мгновенье приоткрылось перед Грлдотом медитирующем в черноте и хаосе Некта, видение Ангела - это вечного источника первоначального и вечного света, который можно черпать, обретая и бессмертие, и бесконечную силу и бесконечные возможности. Конечно, этот свет предназначался для Некта, его он хотел унести в свою ВНЕвселенную, но и для его верного слуги, для Грлдота предназначалась маленькая крапинка этого вечного света, и этой крапинке было достаточно для того, чтобы Грлдот стал могущественнейшим в этой вселенной существом.
        Итак, от Грлдота требовалось продолжить преследование этого вероятностного ангела. Нект обещал пополнять его энергией, а также говорил, что, возможно, и сам перенесётся на Землю-2; но для этого Грлдоту ещё предстояло найти новые доказательства, что это действительно Ангел, так как были случаи, когда казалось, что Ангел уже практически наверняка найден, но оказывалось, что это - фальшивка.
        И ещё узнал Грлдот, что остров, на котором он сейчас находятся - это живое существо, обитающее в лаве Земли-2. Уже несколько веков оно спит, и не собирается просыпаться. А капище, которое устроили угольники - находится на засорённом слипшимися кусками угля отверстии, через которое существо прежде пускало фонтаны, подобно земным китам. Только била в этих фонтанах не вода, а лава, и вздымались они порой на целый километр.
        И теперь говорил Нект:
        "Созови же всех угольников на капище. Разбуженное существо пустит вверх поток лавы, и вы прямо на капище взлетите вверх, в обитель снежных великанов - давних врагов угольников... Я позабочусь о том, чтобы при подъёме никто из вас не погиб".
        И энергия Некта передалась в ладони Грлдота, а через ладони хлынула в эту живую почву, вцепилась в дремлющий, примитивный, устроенный на основе кремния мозг существа, и тогда весь остров, который и был этим существом, передёрнулся.
        Угольники возопили, задрыгали своими нелепыми, но сильными конечностями, а из их глоток вырвались огненные языки.
        Но уже поднялся с земли Грлдот, и ужасен был его лик, с повисшими на нём кусками острого угля - казалось, что этот уголь выпирал из него. И заговорил он на языке угольников - знание этого примитивного языка передалось в него, вместе с энергией Некта. От грозно и торжественно трещал о том, что сейчас они отправятся на великую и последнюю битву с их главными врагами - снежными великанами, и для этого все они должны войти внутрь капища.
        Конечно, угольники готовы были последовать за своим новоявленным божеством, куда угодно. И вот они, толкаясь, рыча, и даже кусая друг друга, начали набиваться внутрь капища. Несмотря на то, что вскоре стало там весьма тесно - никто из них не смел приблизиться к Грлдоту, вокруг него оставался свободный круг.
        Между тем, остров дрожал всё сильнее и сильнее. А особенно сильно дёргалось капище. Из тех мест, где оно соединялась с почвой, жирными брызгами била лава. Через эту лаву прыгали на головы своих соплеменников всё новые и новые угольники. Последние из них бежали из своих безобразных, выстроенных из угля жилищ...
        
        * * *
        
        И вот в залу, где находились Кристиан, Анджела, Мария и ИрЖи, вошли сразу несколько снежных великанов. Так как на их мохнатые тела никогда не надевались ни торжественные, ни каких-либо иных одеяния, праздничную обстановку выдавали только их глаза, сосульки в которых приобрели ярко-золотое свечение.
        И Мария перевела, что они зовут их к праздничному столу. Кристиан поднялся, потрогал бок, и сказал:
        -- Ну надо же, какие они искусные лекари: я уже совсем не чувствую раны. И вообще - полон сил и энергии.
        На это Анджела ответила:
        -- Не знаю, может они действительно искусные лекари, но лечить тебя им не довелось. Как внесли тебя, окровавленного, так подлетела к тебе Мария. Просто пальцами до раны твоей дотронулась, и тут же закрылась рана... Вот так то...
        -- Так ты, выходит, теперь и целительница?
        Так Кристиан спросил у парящей перед ними по коридору Марии. А девочка ответила:
        -- Ах, папа, ведь я до сих пор не знаю, всех своих способностей. Я смутно чувствую в себе какие-то силы, но их ещё только предстоит раскрыть...
        И вот вошли они в огромную залу, где стоял самый большой из когда-либо виденных Кристианом столов. Конечно, стол этот был выточен из льда, и конечно сидели за ним празднично сверкающие глазами снежные великаны. Но при появлении дорогих гостей, все они встали, и едва не оглушили гулом своих приветственных голосов.
        Ну а под их ногами был почти совсем прозрачный лёд, сотни метров воздуха и окружённый кипящей лавой чёрный остров.
        Почувствовал Кристиан угрозу, которая от этого острова исходила. Он спросил:
        -- Что там, внизу?
        Мария перевела его слова, и получила такой ответ:
        -- Внизу обитель угольников, наших давних врагов. Когда-то они немало нам досаждали: выдалбливали в стенах лестницы, и поднимались к нам. Но во время последней битвы, случившейся пять поколений назад, они были почти совсем разбиты, и теперь пребывают в самом жалком положении. В общем, их нечего бояться...
        Но исходящее снизу чувство угрозы не оставляло Кристиана...
        А снежные великаны, отодвинули специально предназначенные для гостей стулья. Эти стулья были таким же высокими, как и остальные, но отличались более узкими сиденьями, поднятыми к самой поверхности стола.
        Но торжественные речения великанов были прерваны выкриком дозорного: "Смотрите!".
        Расположенный под ними чёрный остров передёрнулся, а потом с его поверхности сорвалось и начало приближаться нечто, окутанное тёмно-жёлтым дымом.
        Слышались недоумённые, встревоженные голоса великанов, они ещё не понимали, что это.
        А Кристиан проговорил:
        -- Это Грлдот. Он жив, и он возвращается...
        Ещё недавно сияющее личико Марии стало мрачным и испуганным; слёзы засияли в его глазах, она прошептала:
        -- Я чувствую приближении тьмы. Тьма хочет поглотить меня. Помогите мне!
        Теперь уже всем видно было, что нечто летит снизу прямо в их праздничную залу. Великаны вскакивали со своих мест, бежали к стенам, но всё же не все успели даже подняться из-за стола.
        Вдруг капище оказалось прямо под ними и окружавшие его колья пробили лёд и столы, и толстыми иглами впились в потолок, так что всё капище осталось висеть на нём, словно чудовищная люстра.
        А снизу, из-под капища-люстры брызнули лавовые капли. Оказалось, что для снежных великанов - это смертельно. Даже если одна такая огненная капля попадала в лапу великана, то вся лапа сразу съёживалась, истекала водой, и уже бессильный великан валился на пол, где и бился в предсмертной агонии.
        А с люстры спрыгивали, торжественно щёлкая, уже уверенные в своей победе угольники. Они извергали из глоток языки пламени, которые жалили великанов, словно плети их стегали, заставляя таять и погибать...
        А Грлдот вопил на языке угольников:
        -- Если увидите девчонку - хватайте её живой и тащите ко мне...
        В первое же мгновенье, как только Анджела увидела Грлдота - схватила она Марию на руки, повернулась, и бросилась бежать, чувствуя живительное тепло её ангельских крыльев.
        И именно поэтому не увидел крылья Грлдот. А иначе бы случилось нечто страшное: возможно, через него увидел бы эти бесспорные доказательства ангельской сущности Марии и Нект. Тогда бы он сам явился в этот мир...
        К Кристиану бежало сразу несколько угольников. Но охотник уже выхватил свой клинок. Со скоростью необычайной для обычного человека отдёрнулся от направленного на него огненного потока. На лету снёс он голову угольника, и из ровного среза шеи взвился, загибаясь назад, и сбивая иных угольников огненный вихрь.
        Стонущий от жара, истекающей водой, подбежал к Кристину один из снежных великанов, и жестом указал на тот коридор, по которому только что убежала Анджела с Марией:
        -- Я должен помочь вам! - крикнул Кристиан, но великан настойчиво подтолкнул его в этот коридор.
        И тогда Кристиан услышал испуганный крик Марии, и сам бросился туда.
        А произошло вот что.
        Когда Грлдот почувствовал, что ангел уходит, он вдохнул в стоявшего поблизости угольника часть энергии Некта. Трещины покрывавшие тело того угольника расширились, мерцавшее под ним пламя засияло режущим белым светом, и он, завывая, бросился по боковому коридору, наперерез Анджеле и Марии.
        Попавшихся на его пути снежных великанов, он попросту превратил в лужицы кипящей жидкости. Но он не мог сжечь Марию, она должна была оставаться живой.
        И вот он выскочил в залу, прямо перед Анджелой и Марией. Анджела вскрикнула, сильнее прижала к своей груди девочку, и начала пятится. А Мария почувствовала, что просыпается в ней какая-то новая, воинственная сила.
        Вот взмахнула она крыльями, и вырвалась от Анджелы, взмыла под потолок, намериваясь оттуда нанести удар каким-то, ещё и ей самой неведомым оружием. Но уже раскрылась грудь угольника, и плотной струей хлынула оттуда слизкая, зеленоватая жидкость, которая тоже пришла к нему через Грлдота, от самого Некта.
        Жидкость эта, прежде всего, обвилась вокруг крыльев Марии, потом - вокруг её головы, и, наконец, вокруг всё её тела. За несколько секунд девочка оказалась внутри полупрозрачного яйца изумрудного цвета. Это яйцо хлопнулось об пол, подскочило, передёрнулось, выдавая свою студенистую суть, и остановилось на месте. Мария находилась внутри этого яйца, и не двигалась...
        В это время ворвался в залу Кристиан. Он замахнулся на угольника мечом, но так и не успел нанести удара, потому что ледовый пол под раскалённым угольником расплавился, и тот полетело вниз, в лаву...
        Рыдающая Анджела подбежала к изумрудному яйцу, стала трясти его студенистую оболочку, кричала имя своей дочери, но та не двигалась, и смотрела в одну точку.
        В это же время в залу проковылял ИрЖи, который опять трясся от испуга, и приговаривал:
        -- О-ох, да что ж это! Мои бедные, бедные шестерёнки! Видели бы вы, что там творится! Эти угольники побеждают, скоро и мы все погибнем! А что стало с нашей маленькой, крылатой госпожой! Какой ужас...
        -- Помолчи же! - прикрикнул Кристиан, и погрозил ИрЖи кулаком, что вызвало у робота целый приступ зубостучания и скрипения.
        А сопровождавший Кристиана снежный великан подбежал к стене, и дёрнул за едва приметный, выточенный из льда рычаг.
        Пришёл в действие ледовый механизм, и в стене открылась дверь, за которой виднелись ведущие вверх, мерцающие синим светом ступени.
        Великан указал на эту лестницу, и проговорил что-то, что уже некому было переводить. Впрочем, и так всё было понятно...
        Кристиан попробовал разорвать яйцо, со всей своей нечеловеческой силой, но оно не поддалось. Тогда он попробовал поднять яйцо. К счастью, оно оказалось почти совсем невесомым, и только вот слишком слизким, и поэтому всё время норовило выскользнуть из рук
        Он крикнул Анджеле:
        -- Возьми яйцо - мы освободим нашу дочь наверху! А я возьму ИрЖи!
        Анджела кивнула, прижала к груди яйцо, ну а Кристиан зажал под мышкой ИрЖи. И вот они бросились к лестнице. А великан вновь надавил на рычаг, и ледовая стена отгородила их от грохота сражения.
        Теперь они бежали по кажущимся бессчётными ступеням всё вверх да вверх, и чувствовали, что предстоит им ещё очень долгий подъём.
        
        
        
        
        
        Глава VI
        ПУТЬ НА СЕВЕР
        
        К счастью, оказалось, что на этой многокилометровой лестнице ступени были не столь уж высокими. К тому же время от времени попадались выдолбленные в ледовой толще помещения для отдыха. Там возвышались, великанские стулья, на которые не было никакой возможности забраться, а также ящики, в которых лежало питательное мороженое...
        Кристиан поставил на пол ИрЖи, и начал завёртывать в нашедшуюся тут же материю, это холодное кушанье. А Анджела пыталась разорвать изумрудное яйцо, в которое была заключена Мария.
        Яйцо немного выгибалось, пробегали по нему студенистые волны, и - это всё...
        -- Помоги мне! - крикнула, плача, Анджела, - Ведь Мария задыхается там!
        Кристиан ответил:
        -- Если бы ей суждено было задохнуться, то это произошло в первые секунды и, думаю, мы бы это почувствовали. Но сейчас она жива...
        -- Так освободи же её!
        -- Я уже пробовал.
        -- Так попробуй ещё раз!
        -- Хорошо. Но, предупреждаю - никакого эффекта не будет.
        И, действительно, от его рывков, которые могли бы разорвать и железную кольчугу, яйцо только вздрагивало...
        Тут снизу раздался грохот.
        Кристиан подхватил одной рукой ИрЖи, а другой мешок с питательным мороженым, и сказал:
        -- Ну вот, кажется угольникам удалось найти и выломать потайную дверь. Теперь остаётся надеяться только на скорость наших ног...
        И вот они побежали: впереди Анджела, с яйцом; а за ней - Кристиан с ИрЖи, и с мешком. По-видимому, этой лестницей очень давно не пользовались: от стен откололись ледовые глыбы, и кое-где почти полностью перегораживали проход.
        В таких местах ИрЖи несколько раз ударился своей квадратной головой, и, конечно же, разошёлся целой серией жалобных причитаний.
        Вот очередное помещение для отдыха...
        Теперь уже отчётливо был слышен топот и выкрики снизу.
        -- Что за сила гонит их? - пробормотал Кристиан, и, оставив ИрЖи и мешок, навалился на ледовую глыбу, которая возвышалась возле ведущего вниз прохода.
        И вот глыба покатилась, круша ступени, и сбивая всё новые и новые глыбы...
        
        * * *
        
        Грлдот бежал вверх по ледовой лестнице, и впереди него, и за его спиной грохотали, сияя пламенем из своих чёрных, растрескавшихся тел, угольники. Грлдот чувствовал, как сила Некта проходит через него и питает этих глупых, но сильных созданий. И едва ли они понимали, зачем бегут вверх...
        Но вот сверху стал нарастать грохот. Потом послышались вопли, и увидел Грлдот ледяные глыбы, которые катились на них.
        -- Назад!! - заорал он, но за грохотом его никто не услышал.
        Угольники плевали огненными зарядами, - плавили катящиеся глыбы, те стремительно таяли, и потоки воды сбивали угольников, тащили их с собой; - вздымались облака пара, и от стремительного перепада температуры угольники просто лопались. А сверху напирали всё новые и новые ледяные глыбы.
        Грлдот резко повернулся назад и таким страшным и гневным был его лик, что поднимавшиеся за ним угольники всё поняли, и бросились вниз: Грлдот, перепрыгивая сразу через несколько ступеней, поспешил за ними...
        Он выбежал в помещение для отдыха. Только он успел отскочить к боковой стене, как из прохода хлынула масса грязной воды, разорванные тела угольников, а потом с грохотом прокатились ледяные глыбы...
        Итак, Грлдот остался без своих временных слуг - угольников, но, пожалуй, даже и не огорчился из-за этого. Ведь точно также за некоторое время до этого потерял он и иных своих слуг - солдат-людей. Выполнили они свою незначительную роль, и исчезли; а Грлдот остался связанный с силой Некта, жаждущий обрести Ангела по имени Мария...
        Один из разорванных угольников подкатился к нему, слабо задёргался, силился что-то протрещать на своём удивительном языке, но только искры посыпались из его перекошенной, угольной глотке. Грлдот поморщился от отвращения, и ударил по угольнику ногой. Тот отлетел к дальней стене, ударился об неё, и рассыпался...
        Грлдот бросился к лестнице, и с ловкостью необычайной начал перепрыгивать сразу через несколько ступеней, а там, где ступени были совсем разрушены - хватался за трещины в стенах, отталкивался от них, прорывался вверх, за Ангелом...
        
        * * *
        
        Наконец лестница закончилась, и беглецы вышли в ледовый туннель. Там Анджела сжала изумрудное яйцо, которое несла, и закричала:
        -- Мария, слышишь меня?!.. Мария...
        Но Кристиан осторожно положил ладонь к ней на плечо, и проговорил:
        -- Лучше не шуметь. В этих пещерах много всякой нежити водится, и мне вовсе не хотелось бы встречаться со всеми местными чудищами.
        ИрЖи, которого Кристиан только что поставил на ледовый пол, произнёс:
        -- Совершенно правильно говорит хозяин. Мои датчики фиксируют, что в соседних туннелях происходит некоторое движение, кто там двигается - не знаю, но, скорее всего - страшный и зубастый, так что лучше вести себя совсем тихо... Ну а ещё я фиксирую движение на только что пройдённой нами лестнице. Кто за нами гонится. И что ему, спрашивается, надо? Всё бегает и бегает за нами, а лучше бы сидел спокойно и разводил цветочки...
        -- ИрЖи, я прошу тебя, помолчи, - воскликнул Кристиан, и жестом указал своим спутникам, чтобы они отошли.
        Затем он прикрыл глаза, и с места прыгнул вверх, под потолок, где на десятиметровой высоте висели толстенные сосульки. За одну из таких сосулек и ухватился обеими руками Кристиан, дёрнул её со страшной, нечеловеческой силой, и сосулька оторвалась, многотонной своей массой понеслась к полу.
        Только у самого пола Кристиан отскочил в сторону - совершил стремительное воздушное сальто и ловко приземлился возле своих спутников. Ну а выход с лестницы был перегорожен тоннами спрессованного льда.
        И Кристиан произнёс:
        -- Это его остановит, хотя, конечно, и не надолго...
        ИрЖи добавил:
        -- Так что, пойдёмте скорее отсюда.
        
        * * *
        
        Конечно, эта ледово-сосульчатая преграда, которая могла бы стать непреодолимой для обычного человека, не стала существенным препятствием для Грлдота. Он только рассвирепел от того, что какой-то там человечишка пытается помешать ему. Желая для Кристиана самой жуткой смерти, начал барон крушить лёд ударами своего ножа. И такой силы были эти удары, что добротно выкованный клинок вскоре погнулся, а потом и вовсе - переломился. Тогда Грлдот начал бить по льду своим кулаком в железной перчатке. Летели во все стороны куски льда, а Грлдот со всём большем ожесточением и скоростью наносил удары. Возрастала и ярость его - он чувствовал, что ангел отдаляется. Исказился и дрожал его и без того сильно вытянутый и иссушенный лик.
        Наконец преграда была разрушена, и Грлдот выскочил в туннель... Возможно, ему и удалось бы в скором времени догнать беглецов, но тут появилась ещё одна, устроенная уже не Кристианом преграда.
        То были шакалообразные существа, с белой шерстью, чрезвычайно подвижные, и способные совершать очень длинные прыжки. Они почувствовали исходящую от Грлдота тёмную силу, задрожали, зарычали, а шерсть на их загривках встала дыбом. Они боялись Грлдота, но и голод их был очень велик; и до этой встречи уже несколько более слабых членов этой стаи были растерзаны и поглощены своими соплеменниками. Но та пролитая кровь только больше распалила снежных шакалов.
        И вот они сразу со всех сторон бросились на Грлдота. А он начал совершать движения столь же стремительные, как и Кристиан в минуты наибольшей опасности. Он наносил удары, ломал кости, проламывал низкие черепа, иногда целиком выдёргивал челюсти, и всё это время прорывался за Ангелом. Но вновь и вновь набрасывались на него снежные шакалы, замедляли его продвижение...
        
        * * *
        
        Это была большая стая снежных шакалов, и она разделилась надвое. Одна половина занималась Грлдотом, а другая - погналась за Кристианом, Анджелой и ИрЖи, следы которых найти было совсем не сложно.
        Беглецы как раз выбежали в залу, рассечённую пропастью, от одного края до другого которой было не менее тридцати метров. Что касается дна, то, если оно и существовало, то его не было видно. Уж, во всяком случае, у упавшего туда, шансы выжить равнялись нулю, и именно об этом начал говорить своим хозяевам ИрЖи. Но его, впрочем, никто не слушал.
        Из только что оставленного коридора слышался сильный топот, рычание, клацанье клыков. Казалось, что оттуда несётся целая армия монстров.
        ИрЖи вскрикнул, жалобно:
        -- Ведь ты справишься с ними? Правда, хозяин?!
        Они хотели остановиться возле стены, но оказалось, что поверхность залы выгибается под незначительным углом к краю пропасти. И была эта поверхность такой гладкой, что началось скольжение, и не за что им было ухватиться...
        Тогда закричал Кристиан:
        -- Хватайтесь за меня!
        Вцепился в одного его плечо ИрЖи; а с другой стороны под локоть его взяла Анджела, проговорила:
        -- Я боюсь выронить Марию... Ведь ты собрался прыгать?
        Да - Кристиан собрался прыгать, и время на ответы уже не было.
        Одновременно выскочили из туннеля первые снежные шакалы и Кристиан, достигнув края пропасти, прыгнул.
        Всё же он переоценил свои силы: нести на себя Анджелу и тяжеленного ИрЖи тридцать метров по воздуху - было для него слишком тяжело. И, быть может, им предстояло бы долгое падение вниз, если бы яйцо, которое прижимала второй рукой Анджела, не сделало стремительное и сильное движение вверх и вперёд.
        Оказались они на противоположном берегу, по инерции проехали по гладкой ледовой поверхности ещё несколько десятков метров, и только тогда остановились, когда очутились в маленьком и узком не туннеле уже, а туннельчике, по которому и передвигаться было невозможно иначе, как один за другим, да и то - наиболее массивный и неуклюжий из них ИрЖи постоянно задевал за эти стены.
        Там они всё же обернулись, и увидели, как из туннеля на противоположной стороне залы выскакивают снежные шакалы, как пытаются вцепиться в гладкую ледовую поверхность своими острыми когтями, и когти скребут, оставляют борозды, но снежные шакалы, несмотря на силу и ловкость свою не могут остановиться, и летят вниз - куда им падать очень-очень долго...
        Кристиан проговорил мрачно:
        -- Тот, кто идёт за нами преодолеет эту пропасть так же легко, как и мы. А я ещё не готов сразиться с ним. Так что мы вынуждены бежать.
        -- Куда? - жалобно спросил робот.
        -- На Север, ИрЖи. На великий необжитой север Земли-2.
        
        * * *
        
        Ни Кристиан, ни Анджела, ни ИрЖи, ни даже преследующий их Грлдот не знали, сколь велика Драконья пещера, и когда удастся вырваться из неё, и вообще - удастся ли. Быть может, это знала ангел-Мария, но она, заключённая в изумрудное яйцо, не могла разговаривать.
        Прихваченное Кристианом во время подъёма по лестнице питательное, заменяющее и еду и воду мороженое, спасло их.
        Конечно, в обледенелой пещере было холодно, а тут ещё мороженое - но всё же они ели его. Не вдоволь, а экономили, как могли. Тряслись, стучали зубами, а всё же ели...
        А поблизости скрипел своими несмазанными конечностями, и жаловался, что вскоре он совсем развалится ИрЖи...
        С некоторых пор беглецы стали замечать, что им страстно хочется оказаться под небом, пусть и завешенным тучами, пусть и мрачным, но только не под этими низкими ледяными сводами. С некоторых пор там, за заледенелой, полупрозрачной поверхностью стало им мерещиться какое-то движение, будто бы армии клыкастых демонов летели куда-то, вереща и размахивая острыми крыльями; будто бы и сам дракон - невообразимо жуткий и злобный проползал там, по каким-то боковым туннелям, блестя режущим глаз свечением бессчётных чешуек.
        Единственным спасением от этого выпивающего силы кошмара было время сна.
        Если бы не заключённый в изумрудное яйцо ангел-Мария, то эти сны стали бы самым тяжким кошмаром, но ложась спать, Кристиан и Анджела прижимались лицами к изумрудному яйцу, и принимали идущее из него спокойствие. Сны становились чудесной сказкой с полётами в безоблачном небе, и танцами среди звёзд. Так бы и спали они днями, месяцами, годами - сны казались куда лучше реальности, но они просили ИрЖи, чтобы он их будил через три часа, и он их действительно настойчиво будил, и они, не выспавшиеся, измученные, продолжали свой путь, потому что чувствовали - их преследователь идёт по пятам...
        
        * * *
        
        Снежные великаны не положили в карманы Грлдота своего питательного мороженого, а случайно попавшие туда несколько углей от угольников не сошли бы для пищи даже самого голодного человека.
        Ещё в самом начале этого преследования Грлдот был весьма голоден, а на исходе второго дня он почувствовал, что, либо набьёт чем-нибудь питательным свой желудок, либо его мозг отключится, и он станет, в лучшем случае, лишённым мыслей и чувств зомби - примитивной марионеткой, направляемой волей Некта. Но Грлдот не хотел терять своей индивидуальности. Он ведь и в самом деле думал, что у него ещё есть какая-то индивидуальность, тогда как давно уже не имел он ничего своего, а был лишь продолжением порыва поиска Ангела, рождённого Нектом, и не имел ни прошлого, ни будущего, ни родных, ни друзей, ни любви, ни желания творить что-либо. Тем не менее, он много двигался, и многое способен был разрушить.
        Он знал, что Драконья пещера так и кишит всякими тварями, которые не против полакомиться им. Но роль жертвы не была приемлема для Грлдота, и он сам стал охотником. У него не было времени выбирать какую-нибудь тварь послабее, и он напал на первую же попавшуюся особь, которая оказалась шерстистым пауком с двумя головами и с овальным, ядовито-зеленого цвета пузом, в котором медленно переваривались прежние его жертвы. Грлдот набросился на паука из засады, и сразу же свернул одну его голову. Что же касается второй головы, то тут Грлдоту пришлось повозиться. Но он не убегал от рассвирепевшего паука, который превышал его ростом раза в три. И через несколько напряжённых минут взмокший Грлдот уже отрывал от слабо дёргающейся туши лапы, и, срывая с них шерсть, впивался зубами в пахнущую тленом, мшистого цвета плоть. Он не испытывал отвращения, и трапеза эта значила для него не больше и не меньше, чем роскошные пиры, которые прежде проходили в его баронском замке. На еду не обращал он внимания, не замечал и того, что весь перепачкался в слизи, а когда в пещеру, где происходило это отвратительное пиршество,
неосторожно заглянул снежный шакал - Грлдот набросился на него, и просто оторвал зверю голову. Из разорванных артерий хлынули на лицо Грлдота струи липкой крови. Барон жадно глотал эту кровь, а потом, оставляя за собой следы, которые вызвали урчание в желудке у многих, но по которым никто не решился последовать, бросился за Ангелом.
        Силы Грлдота росли. Чем больше совершал он поступков, противных человеческой природе, тем ближе он становился к Некту, который и сам не был человеком.
        И всё же Грлдот опоздал...
        Однажды, то ли на пятый, то ли на шестой день этой изматывающей гонки по подгорным туннелям, оказался он в очередной пещере, и почувствовал, что за противоположной её стеной уже не очередной туннель, но огромное пространство. Он уже слышал неистовый вой ветра, похожий на бесконечный вопль достающего до самого неба зверя. Он видел снежинки, которые стремительно выскакивая из-за резкого поворота туннеля, попадали в многочисленные трещины, которые рассекали пол этой залы, и тянулись, быть может, до глубинных огненных озёр. И если бы не эти трещины, то вся эта зала, до самого своего верха, давно бы уже была занесена снегом, потому что великий север Земли-2 порождал снег неустанно, точно хотел засыпать и заморозить им всю вселенную со всеми её звёздами...
        Перепрыгивая через трещины, бросился Грлдот к этому последнему туннелю Драконьей пещеры. И он ещё увидел следы тех, кто уносил Ангела. Но вот подул ветер, и новые снежинки замели эти следы.
        Сжав кулаки, выскочил Грлдот наружу, в чёрный воздух, под ещё более чёрные тучи, вдохнул этот стонущий, никогда не знавший солнечного света воздух, и вдруг почувствовал, что то место, откуда пришёл его хозяин - Нект, чем-то похоже на этот великий север.
        Только в бесконечность раз оно больше, в бесконечность раз темнее и холоднее, и грохот и стон в бесконечность раз там сильнее. Человек верующий назвал бы это место адом, но Грлдот так уже привык к Некту, что он назвал бы это место своей родиной.
        И если бы кто-нибудь заметил Грлдоту, что мало уж похож на человека, то тот бы не смутился, а только обрадовался бы, и сказал, что он уж и не хочет никогда возвращаться в свою человеческую сущность.
        Он бросился в черноту. Он не видел следов, он не чувствовал запахов, но он знал, что Ангел впереди, что Ангела уносят дальше, на север. И ещё Грлдот был уверен, что вскоре он всё же схватит Ангела.
        
        
        
        
        
        Глава VIII
        ВЕЛИКИЙ ТЁМНЫЙ СЕВЕР
        
        Измученные, голодные, заползли Кристиан и Анджела в какую-то пещерку, расположенную под одним из многометровых спрессованных сугробов, каких много было на том тёмном плато, по которому беглецы теперь передвигались.
        Они думали, что окажутся в непроглядной черноте, но окружило их багровое свечение, которое выбивалось из пористых отверстий в ледяных стенах. Это свечение не удивляло. Вообще, казалось, - ничто их больше не может ни удивить, ни испугать.
        Кристиан посмотрел на Анджелу, и не сразу узнал её - так она осунулась. Под глазами её залегли тёмные пятна, такие же, но более широкие пятна обозначали впалые её щёки. И по тому, с какой жалостью смотрела она на него, он понял, что выглядит не лучше. Но это не важно. Главное, что ангел-Мария в своём изумрудном яйце выглядела так же, как и в начале. Изумрудное яйцо защищало её хрупкое тельце от ужасов великого севера, и Кристиан даже подумал впервые, что, пожалуй, даже и хорошо, что она заключена там - это было лучшей защитой...
        Ну а что касается ИрЖи, то про него лучше и не говорить. Несмазанные суставы робота совсем смёрзлись, и он не мог двигать ни руками, ни головой. Только потому, что во время одной из недолгих стоянок Кристиан содрал наслоения льда с его шеи, мог он вращать головой, но это вызывало такой сильный скрежет, что робота настоятельно попросили, чтобы он всё-таки не двигался. Для ИрЖи это было несложно. Иногда он вообще отключался.
        А во время своего бездействия, закреплённый на спине идущего сквозь мрак Кристиана, начал проявлять склонность к философствованию, и даже стихосочинительству, но те вирши, которые выходили из его электронного мозга отличались такой холодной и расчетливой графоманией, где даже в лирических четверостишиях рифмовались слова "святый" и "поддатый" или "день" и "пень", что Анджела попросил его прекратить это "творчество" и воспроизвести любимую Кристианом мелодию, похожую на "К Элизе" Бетховена. ИрЖи попробовал, но, смешанная с воем ветра, мелодия прозвучала как адская симфония, призывающая демонов, которых, судя по всему, много таилось в этом мраке, и поэтому ИрЖи попросили поскорее замолчать...
        Останавливались, но не надолго. Боялись заснуть и замёрзнуть.
        А в эту пещеру залезли потому, что почувствовали, - до следующей пещеры они уже не дойдут...
        Они поели немного мороженого снежных великанов, и тут поняли, что это "немного" - было последним, и больше им есть совсем нечего, ну, разве что - снег и лёд. Но и это их уже не волновало.
        Прильнув лицами к студенистой поверхности изумрудного яйца они сразу же заснули.
        
        * * *
        
        И снилось Кристиану, будто погружается он в недра Земли-2; по алым, продуваемым ледяным ветром извилистым туннелям летит...
        Он слышал голос, зовущий его - голос из сна, голос такой знакомый, родной, волнующий. Голос вещал:
        "Ты всегда чувствовал меня. Ты всегда стремился ко мне. Но только теперь решился на это последнее путешествие".
        И в спокойствии спрашивала спящая душа Кристиана:
        "Почему последнее путешествие? Ты разве хочешь погубить тебя?"
        "Нет, что ты..." - пел полнящий туннели голос: "Просто, однажды выйдя из своей хижины, тебе уже никогда не доведётся вернуться в неё. Прежняя жизнь, равно как и твоё человеческое тело, исчезнут, станут призрачной дымкой прошлого..."
        "Но кто ты?"
        "Скоро увидишь... скоро узнаешь... скоро вспомнишь..."
        И почувствовала спящая душа Кристиана, что сейчас влетит в некое очень крупное помещение, и откроется ей нечто сокровенное...
        Но вещий сон был разрушен. Скрежетнул ИрЖи, и не даром - почувствовали его всё ещё чуткие датчики, что снаружи, помимо постоянно несущегося снега, да ветра - ещё какое-то, близкое к их пещере движение.
        Об этом и попытался сообщить он своим сильно скрежещущим голосом. А Кристиан уже был на ногах, - пришлось ему растолкать измученную, не то спавшую, не то бредившую Анджелу.
        Говорил Кристиан:
        -- Чувствую, что приближается тот, кто от дальнего уже дома преследует нас... Бежит, полный энергии. Ведь здесь он нашёл подобие дальней родины своей. Он чувствует Марию...
        И показалось Кристиану, будто прозвучал в воздухе молящий и плачущий голос его дочери: "Нет, папенька, пожалуйста, не отдавай меня им... Сохрани меня..."
        Анджела спросила:
        -- Надо бежать? - и, не дожидаясь ответа, проговорила слабым голосом. - Что же, я готова...
        Кристиан посмотрел на выжатую Анджелу, на скрипучего ИрЖи, на заключённую в студень Марию и понял, что далеко им всё равно не убежать. Он подскочил к алой, пористой стене, ударами рук и ног начал её разрушать, куски отламывать, в сторону их откидывать; и вскоре увидел начало одного из тех туннелей, по которому в недавнем, и незабытом потому сне летела его душа. Сказал:
        -- Ступайте туда, ну а я задержу барона Грлдота, сколько хватит у меня сил.
        Хотела что-то возразить Анджела, но Кристиан поцеловал её в щёку, и подтолкнул к туннелю. За несущей изумрудное яйцо Анджелой прошёл и ИрЖи, а Кристиан обвалил за его спиной стену.
        Затем ещё несколькими могучими движениями обвалил и узкий проход, по которому они сюда забрались, уселся на пол и начал ждать. Он знал, что скоро увидит Грлдота, но был так спокоен, будто и не проснулся ещё; поза его выражала расслабленность, но, тем не менее, он был готов к жестокому, возможно и смертному бою.
        Теперь Кристиан уже и не волновался за себя. Главное, чтобы Анджела донесла Марию до некоей заветной цели...
        
        * * *
        
        Долго бежал неутомимый Грлдот сквозь наполненное скрежетом чёрного ветра пространство. Вновь и вновь, с чувством экстаза, взывал он к своему владыке Некту: "Она здесь! Она - Ангел! Приди же сюда, владыка, и возьми её! А мне отдай обещанную искру предначального света!"
        Но, видно, очень занят был в ином мире Нект, и ничего не отвечал, а только плевками вливал в барона свою ВНЕвселенскую энергию. Лик Некта искажался ухмылкой, и был столь же ужасен, как и окружающая его чернота. Кровь запеклась на этом лике. Поднимал он голову вверх, и видел, что там, среди ледяных туч несутся, кружат и вихрятся в колдовском, безумном танце древние, злобные духи этого мира, которые столь же чужды были жизни человека, как и сам великий север...
        И демоны эти чувствовали Грлдота, слетались сюда, в надежде растерзать его; но, спустившись ниже, обожженные щупальцами исходящей от него силы, отскакивали; и испытывали нечто подобное почтению к тому, что стояло за Грлдотом...
        А барон вдруг зарычал, прыгнул вперёд, и, подобно снаряду пролетев с десяток метров, рухнул к подножью очередного исполинского сугроба, который и начал разрывать, отбрасывая в стороны большие ледяные глыбы.
        Он чувствовал - ангел-Мария совсем недавно была здесь, и это был самый короткий путь к ней, совсем недавно заваленный его врагом.
        Кристиан всё такой же спокойно сидел на полу алой пещеры, и смотрел на ворвавшегося Грлдота. А барон не тратил времени на разговоры. И так всё было ясно. Кто то из них должен был погибнуть; и Грлдот был уверен, что разорвёт Кристиана на куски. Пожалуй, окажись на месте Кристиана какой-нибудь иной человек - так бы оно и вышло, но когда-то Кристиан побывал на планете Каулдрон, когда-то занимался с ним старец Измаил, и хотя не помнил он этого, но иногда в его жилах текла изумрудная магма, иногда, пройдя медитацию, становился он стремительным и могучим воином.
        И он увернулся от Грлдота, и сам нанёс ему несколько страшных по силе ударов, откуда-то из-под потолка...
        И начался бой. Со стороны он показался даже и не жестоким, а непонятным каким-то. Просто что-то очень стремительно носилось по маленькой пещерке, что-то трещало, и иногда на стенах появлялись вмятины.
        Кристиан проиграл бы этот бой; ведь север Земли-2, - лишённый жизни, и чуждый жизни, ледяной и жестокий, - был чужд ему; и сейчас он чувствовал это с особой силой. И чувствовал он, что его мир - это свет. Кристиан погиб бы в этом НЕ своём доме, но его спасло спокойствие. Он был все ещё связан со сном, с зовущим его милым, родным голосом, и в спокойствии наносил Кристиан удары, и в спокойствии получал ответные удары. Только прокрадись в его сияющее кристаллами Каулдрона сознание хоть самое малое волнение, хоть самое сомнение в собственной победе, и он действительно проиграл бы...
        Вот сцепились Грлдот и Кристиан, и покатились по полу...
        Пол и стены пещеры покрылись трещинами; а тот огромный сугроб, который вздымался над пещерой, задрожал, и от его спрессованных склонов взвились вверх куски льда, закрутились в торнадо, который мог своими стремительными острыми гранями также легко сорвать с человека плоть, как сильный порыв осеннего ветра - одинокий, трепещущий на обмороженной ветви лист.
        И нижней своей, похожей на бур частью, торнадо начал вгрызаться в снежно-ледовую плоть великого севера, приближаясь к той алой пещерке, где все ещё продолжался бой...
        Грлдот пытался дотянуться до горла Кристиана, но тот перехватил его за запястья. Сильными рывками пульсировали вены Кристиана, и изумрудное свечение пробивалось из них. Магма, которая бушевала в нём, выплёскивала часть своего чудовищного жара наружу, и пол под ним стремительно плавился, бил алыми, похожими на кровь гейзерами...
        Зрачки Грлдота расширились, а потом полностью затопили своей ВНЕвселенской чернотой его глаза. Руки его покрылись кристаллической коростой (а иначе не выдержали бы хватки Кристиана, и переломились), а кончики его пальцев начали удлиниться и, щупальцами закручиваясь - приблизились к шее Кристиана.
        И тогда вновь услышал Кристиан этот зовущий его голос из сна: "Приди ко мне... приди же... я жду тебя... Кристиан!"
        Кристиан-охотник вдруг согнул ноги в коленях, и резко разогнул их, наградив Грлдота таким ударом в грудь, который мог бы расколоть и толстую гранитную плиту. Но живым остался Грлдот, только взвился вверх, проломил ледяную поверхность сугроба, и попал в самую сердцевину торнадо. Подобные копьям ледяные глыбы впивались в его плоть, разрывали её, но тут же под действием силы Некта отскакивали, а плоть Грлдота срасталась, чтобы тут же снова быть разодранной. Барон с бешеной скоростью метался внутри торнадо, и за несколько секунд поднялся на сотни метров над поверхностью.
        Его глотка была распахнута в беспрерывном, чудовищном вопле, и высыпалась оттуда смешенное с чёрной кровью ледяное крошево. Он вопил не столько от боли, сколько от сознания того, что ангел-Мария вновь уходит, а он уже настроил себя, что заполучит её тут же, в эти самые мгновенья...
        А Кристиан смог увернуться от рухнувшего в пещеру чёрного и так похожего на бур основания торнадо. Кристиан начал разбивать алую стену, и вскоре выскочил в тот туннель, по которому должны были уйти Анджела и остальные. Кристиан надеялся, что они уже отошли на безопасное, но какого же было его изумление, когда увидел, что Анджела стоит прямо перед ним, и смотрит на него округлившимися, испуганными глазами...
        -- Ну что же вы? - спросил он.
        А Анджела ответила:
        -- Мы не могли идти без тебя...
        -- Зря вы так, - вздохнул Кристиан. - Ведь теперь придётся не идти, а бежать...
        И он, по-прежнему чувствуя в себя изумрудную магму Каулдрона одной своей могучей рукой подхватил ИрЖи, а другой - Анджелу, которая, в свою очередь держала яйцо с Марией, и стремительно побежал по туннелю.
        И чувствовал Кристиан, что уже слишком долго пребывает в этом нечеловеческом, вызванном медитацией состоянии, и что потом за это придётся платить, но он не мог останавливаться. Он знал, что торнадо не задержит Грлдота надолго...
        
        * * *
        
        Вскоре прямо из ладоней мечущегося и терзаемого торнадо Грлдота начал произрастать чёрный клинок, из острейшего лезвия которого стремительно выступали щёлкающие ядовитыми клыками змеи. Всё это были дары Некта, и терзаемый нечеловеческой болью Грлдот был благодарен своему повелителю.
        Вот он замахнулся клинком и нанёс удар... Он рассёк торнадо, и тут же перед ним появилась расплывчатая морда одного из демонов, населявших это морозное пространство. По его алмазным клыкам ударил Грлдот, и обратились клыки в крошево, а лишённый сил демон был тут же разодран своими безжалостными сородичами...
        И в тёмном, воющем пространстве, среди стремительно несущихся снежных туч разразилась яростная битва. Поглотившие плоть своего раненого собрата, остальные демоны жаждали съесть и Грлдота. Они, стремительно меняя свои всегда дисгармоничные очертания, бросались на него, а он, совершая в каждую секунду бессчётное число ответных ударов, вовсе не испытывал страха, так как чувствовал за собой Некта.
        Чувствовали эту силу и обезумевшие от беспрерывного поглощения призрачной плоти своих сородичей демоны. Невозможно было уничтожить их всех, потому что части убитых срастались с клубящейся плотью вновь налетающих, а те раздваивались, образуя новых демонов.
        Но у Грлдота и не было цели уничтожить всех их. Он просто продемонстрировал свою силу, и демоны сначала отступили, а потом взвыли почтительно, признавая его превосходство, и выражая желание служить ему...
        Эти демоны не могли общаться человеческим языком, но посылали во все стороны свои чувственные импульсы: всегда неистовые, иступлённые, направленные на разрушение.
        И Грлдот направил им ответный импульс, в этом импульсе содержался образ Ангела, каким барон его себе представлял. И этот образ вызвал в демонах такую ярость своей им чуждостью, что вновь они сцепились в битве, на этот раз уже между собой. А Грлдот находился в центре образованной ими сферы, и видел бессчётное множество разрывающих друг друга, и тут же вновь срастающихся тел.
        Он направил на них импульс, о том, что они должны помочь ему: догнать ангела, и демоны с готовностью согласились: завывая, щёлкая клыками, стремительно понесли его к поверхности, под которой продвигалась, как чувствовал барон, Мария-Ангел.
        
        * * *
        
        -- Барон-Грлдот сейчас очень силён, и мы должны убежать как можно дальше от него...
        Так ответил на предложение Анджелы остановиться, Кристиан. Анджела очень волновалась за Кристиана; ведь он пребывал в своём необычном состоянии силы Каулдорона уже больше часа - как никогда долго. Она видела, какого чудовищного напряжения ему это стоило. Для того, что нести её, и тяжёлого ИрЖи, после нелёгкой схватки с Грлдотом, ему приходилось не просто выкладываться, но совершать беспрерывный подвиг. И тело его не просто болело, а чувствовал он, что лава уже небезопасна для его человеческой плоти. Он чувствовал, как её изгибистые иглы прорываются из алмазных вен по его телу, и буквально каждая клетка его организма отрывается от другой клетки. Казалось Кристиану, что он - это уже прах, и при следующем своём рывке рассыплется...
        Но как же невыносима была эта мысль! Жить он жаждал! Жить не ради своего блага, а только блага ангела-Марии. Только бы защитить её, только бы донести до ещё неведомой цели, а там уж можно и погибнуть в схватке с Грлдотом, или просто рассыпаться в порошок.
        И он ещё не рассыпался, ещё жил...
        Это его постоянное напряжение действительно пока спасало их. Кристиан нёсся по туннелю со скоростью хорошего гоночного автомобиля, которого на Земле-2 правда никто и не видел.
        Он замечал все трещины на полу, все свисающие с потолка сосульки, и через всё перепрыгивал, от всего увёртывался, но он знал, что, стоит ему хотя бы раз ошибиться, и все они погибнут - разобьются.
        А потом этот алый, изгибистый туннель начал наполняться синеватым сиянием, и Кристиан подумал: "неужели мы уже у цели, и всё закончено?"
        И вот он оказался в большой, ярко-синей зале, из которой не было иного выхода. В центре залы возвышался многометровый кристалл, с гладко выточенными долями, но и с острыми шипами, которые торчали из его граней...
        Возле этого кристалла и остановился Кристиан, смотрел он на многоцветную дымку, которая плавно двигалась в центральной части кристалла. А Анджела смотрела на Кристиана, и говорила:
        -- Да что же это с тобой происходит?.. Ты только посмотри... Ведь ты и сам в подобный кристалл превращаешься...
        -- Что? - переспросил Кристиан, но посмотрел на свои руки и всё понял.
        Сначала на кончиках его пальцев появилась, а потом и дальше начала расползаться кристаллическая короста. Он попробовал пошевелить пальцами, и это у него получилось, но только с большим трудом, и заскрипели пальцы, и разлилась от них по всему телу жгучая боль...
        Тут ему показалось, будто многоцветная дымка в кристалле задвигалась быстрее. Повернул Кристиан туда голову, и увидел, как эта твердейшая поверхность колышется, и извивается, словно водная гладь. Из прозрачных глубин начала выступать статуя умершего, величественного старца, со сложенными на груди и держащими меч могучими руками воина.
        Неожиданно распахнул старец глаза, и хлынувший из них чистый, тёплый свет пробудил в Кристиане то знание, которое всегда дремало в глубинах его души. Вспомнил он и Каулдрон, и этого старца по имени Измаил - своего учителя. Вспомнил своё детство, вспомнил свою работу в пещере; и то, как пробились они к изначальному, светлейшему свету кристалла, и как появилась потом Несса, и вовлекла его в искушение, и как, вместе с семенем Кристиана перетёк в неё изначальный пламень. И свои дальнейшие скитания, вплоть до случившегося на площади четырёх дельфинов на Конопусе-163 - всё это вспомнил Кристиан...
        Он не удивился, он не растревожился даже, он просто принял свою жизнь такой, какой она была...
        И голос Измаила, такой спокойный и величественный, как небо эпохи Возрождения древней Земли, прозвучал в сознании всех, стоявших возле кристалла, и глядевшего на него: "Будьте спокойны. Будьте уверены в своей победе. И доверьтесь стоящему перед вами кристаллу. Он приведёт вас к цели".
        Затем старец ещё раз всколыхнулся, и растворился в кристалле...
        Кристиан повернул голову к Анджеле, хотя и нелегко ему это было сделать. Всё меньше человеческой плоти оставалось в его теле, всё больше превращался он в кристальную статую...
        А она смотрела на него сияющими глазами, в которых прочитал Кристиан самое искреннее раскаяние, смущение и мольбу о прощение. Ведь и она, его супруга, вспомнила, кем она была на Конопусе-163. "Прости, прости, любимый. Я, твоя жена, но не мать Марии-ангела продавала там свою плоть. И я не хочу оправдываться. Я просто молю: прости! Позволь пройти мне этот путь до конца с тобой..."
        Всё это почувствовал Кристиан, и испытал к ней такое нежное чувство, что в его глазах выступили слёзы, и, упав на лёд, прожгли его на многие метры, потому что это были уже не простые, но кристальные слёзы.
        И ответил Кристиан:
        -- Мы пройдём этот путь до конца, потому что так суждено...
        Тут раскрыл свой залепленный снегом и льдом рот ИрЖи, и с треском помех, растягивая или напротив - убыстряя слова, проговорил:
        -- Замечаю, что в кристалле, на который вы сейчас смотрите, появилась диспропорция. Один из шипов задвинулся внутрь...
        Вскоре и Кристиан заметил, что на месте одного из многочисленных шипов осталась только небольшая выемка.
        Кристиан хотел заговорить, но только заскрипели его ставшие кристаллами челюсти и хлопнул громко, уподобившийся острейшему клинку язык. Кристиан видел всё даже лучше, чем прежде, но его глаза уже не были глазами человека. Это были два драгоценных камнях, внутри которых клокотала живая магма.
        Но Анджела сказала именно то, что хотел сказать Кристиан:
        -- Мы все должны взяться за руки.
        И она взялась за правую руку Кристиана, а свободной рукой ещё сильнее прижала к груди яйцо с ангелом-Марией. За левую руку Кристиана взялся ИрЖи, и протрещал:
        -- Неужели наши искания подходят к концу, и моим шестерёнкам наконец-то суждено будет отдохнуть?
        Тут кристаллическая короста расползлась от рук Кристиана по телам Анджелы и ИрЖи. И их тела тоже начали преображаться - кристальные иглы пронзали их органы, но, связанные воедино, они уже не чувствовали боли.
        А потом уже не только их тела, но и форма тел начала преображаться. Кристаллические нити рассекали воздух, сплетались между собою, приближали их друг к другу. И вот почувствовал Кристиан, что он теперь это - и он, и Анджела, и ИрЖи. И почувствовала Анджела, что она теперь и Кристиан и ИрЖи. И почувствовал ИрЖи, что он теперь и Кристиан и Анджела. Но не было больше Кристиана, не было Анджелы, не было ИрЖи. Произошло то уникальное, и необъяснимое научными терминами герметическое единение, после которого три разных тела, три разных души, среди которых было и железно-электронное тело ИрЖи, стали одним гармоничным телом, одной душою. Из трёх составляющих родилось одно существо...
        Но форма этого существа не была похожа на человеческую. А выглядело оно как кристаллическая игла. В верхней, острейшей части иглы сияла изумрудная крапинка, и была эта крапинка ангелом-Марией, которая так и была заключено во ВНЕвселенское яйцо, и поэтому не стало частью существа...
        И эта игла знала, что ей делать дальше. Вот вздрогнула, и покатилась к главному кристаллу, встала на дыбы и, подпрыгнув, начала ввинчиваться в единственную на кристалле выемку.
        Надо было торопиться, существо чувствовало, что враг по имени Грлдот приближается...
        И вот ворвался в пещеру Грлдот, а за ним скрежеща зубами и разрывая друг друга, клубились демоны великого севера...
        Одновременно с этим кристалл начал сжиматься, а торчащие из него иглы задрожали.
        Почувствовал Грлдот, что ангел, был здесь, в этой зале. Неистовый, нечеловеческий вопль начал вырываться из его глотки, и всё никак не умолкал, а глотка расширялась всё больше, расползаясь на тело. Завывая, и выставив перед собой руки, бросился Грлдот в эту залу.
        И тогда центральный кристалл выстрелил.
        Иглы с тончайшим визгом рассекли ледяной воздух, и, расплёскивая синеватые молнии, разорвали, отбросив далеко назад демонов севера.
        Тело Грлдота было превращено в решето, и из всех многочисленных дырок хлестала, превращающаяся в быстро гибнущих змей, чернота. Но всё же он ещё двигался вперёд. Сила Некта поддерживала его - толкала вперёд. Вот отвалилась его рука, но он всё равно шёл вперёд. Отвалилась нога, и он пополз, оставляя за собой извивающуюся огромной змеей борозду. Теперь неистовый вопль вырывался из каждой дырки на его теле...
        Но вот он почувствовал, что Ангела больше нет в этой зале, и тогда остановился. Бьющий из него вопль усилился...
        Он видел, что стены залы были испещрены небольшими круглыми отверстиями, в одно из которых и ускользнула игла с Ангелом...
        Тело Грлдота задрожало, стремительно начало преображаться. Благодаря Некту обретал он новую плоть, новые силы, и знал, что поимка Ангела только отсрочивается на недолгий срок. И всё же он шипел и визжал от нетерпения - так хотелось обладать обещанными благами.
        
        
        
        
        
        Глава IX
        ЕДИНОРОГ И ЧЁРНОЕ ОЗЕРО
        
        По тонкому туннелю быстрее ветра, быстрее стрелы, но гораздо медленнее света летело ставшее иглой существо.
        Но, только начавшись, полёт уже подошёл к окончанию. Закончился туннель, и вылетела игла из недр сугроба, в тех дальних пределах Великого Севера, на которые обжившие часть Земли-2 люди не то что не заходили, но о которой даже и не думали.
        Это был Северный полюс планеты. И чёрные, непреступные стены возвышались над ним. Из чернейшего гранита неведомыми существами были возведены эти стены, но формами своими столь чужды были человеческому сознанию, что едва ли признал человек, что созданы эти стены разумом, а не слепой силой природы...
        Но всё же в стенах имелись врата. Из ворот выступал горельеф головы создания с усеянной шипами головой. В чёрный, выпуклый глаз существа ударилась игла своей изумрудной частью, в которой была заключена ангел-Мария.
        Раздался звон, достаточно громкий и снаружи, но большей своей частью ушедший в недра гранитной стены. Из трещин доносились отголоски этого звона, а ещё в воздухе незримыми струнами растянулось напряжение. Там, за этими стенами, пробуждалось что-то...
        А игла отскочила назад и, повалившись на ледовую поверхность, начала преображаться, приобретая форму, к которой стремилось заключённое в неё существо. Трещал, волнами изгибаясь кристалл, из которого была спресованна игла.
        И первой вырвалась наружу Мария-Ангел. И стала она крупным изумрудом, со всей присущей этому камню твёрдостью, но с заключённому в центре живым огнём - душой Ангела.
        А из иглы поднимался белоснежный единорог. Рог его имел золотистый оттенок, и на верхней его части укрепился чудесный изумруд.
        В принципе, Единорог всё ещё помнил прошлое Кристиана, Анджелы и ИрЖи, которые были его составляющими, но это прошлое казались уже просто сном...
        Знал Единорог, что должен проникнуть за ворота - принести туда изумруд с ангелом, но, когда врата точно живые вскрикнули и начали раскрываться, почувствовал Единорог опасность, и отбежал в сторону, укрылся за выточенным из тёмного льда истуканом.
        И вот уже вышел из ворот некто, каменные части тела которого постоянно переставлялись, будто это был кубик-рубика, и только усеянная острыми шипами лысая лишённая глаз, носа, рта и ушей голова которого оставалась всегда неизменной.
        Начал дуть воющий ветер, а в чёрных тучах, которые кутали вершины гранитной стены, замерцало что-то багровое...
        Тогда испытал Единорог страх, и попятился. И страх этот происходил не от того, что Единорог был трусом, а потому, что почувствовал, что это существо с шипастой головой было каким-то глубинным его страхом.
        И заглянул Единорог в своё состоящее из трёх частей и подобное сну прошлое. И в этом подобии сна, ему пришлось погрузиться в ещё более глубокие сны. В сны уже настоящие, которые снились Кристиану, Анджеле и ИрЖи.
        Связанные незримыми нитями судьбы, и ещё до рождения своего предназначенные к слиянию друг с другом, во снах своих они видели похожие образы...
        Однажды Кристиан забылся в объятиях обманувшей его, и тогда полной тьмы Нессы; а Анджела гораздо чаще забывалась в воняющих объятиях своих клиентов; и тоже видела текущую лаву, и свет изначальный - прекрасный и чистый, зовущий её из той грязи, в которой гнила она. И она знала, что предначертана этому свету...
        Однажды увидев Кристиана, устремилась к нему, и уже не отходила, хотя и не могла вспомнить своих снов.
        Примерно тоже было и с ИрЖи. Вылитый на каком-то из заводиков, из руды, он был наделён, (но не людьми наделён), бессмертной душой и духом. Ведь оболочка его железная значила столь же мало, как и оболочка из костей, мяса и кожи, которую носят на себя люди. Однажды встретив Кристиана, он никогда не разлучался с ним, и больше всего боялся не того, что его переплавят, а того, что перепрограммируют, ограничив запретами электронного мозга порыв его духа к единению...
        А в снах, которые видели они, был этот кошмар, рождённым каким-то отголоском, пришедшим из ВНЕвселенной. Это и было существо с головой лишённой человеческих черт, но усеянной шипами. В каком-то далёком, заброшенном городе, на самом краю вселенной обитало это существо, и, несмотря на свою отдаленность, могло забраться в их сны, схватить и унести к себе...
        Эти сны ужасали, и они старались поскорее проснуться, или быть включённым (как в случае с ИрЖи)...
        Но не всегда удавалось проснуться вовремя, и тогда они оставались наедине с шипоголовым, бежали от него по каким-то мрачным коридорам, прятались за ящиками, в шкафах, под диванами, даже залезали на люстры, или, что лучше всего - накрывались одеялом.
        Но даже и одеяло не могло защитить от могучего шипоголового. Всегда его руки вытягивались с чрезмерной скоростью, и невозможно было от них увернуться. Уже схваченные, пытались они кричать, но, несмотря на все потуги, оставались безмолвными. Зато шипоголовый шипел что-то на ухо, и от этого шёпота становилось ещё страшнее, потому что они знали, что будут унесены в страну, из которой нет возврата...
        Этот, забывающийся в свете дня, шипоголовый возвращался к ним вновь и вновь, в наиболее тяжёлые ночи...
        И, раз уж кошмар был постоянный, то скрепленный в одинаковых снах дух троих искал спасения. Сотни раз погибали они, отравленные смрадным дыханием шипоголового, сотни раз просыпались в холодном поту, или в холодном масле (это про ИрЖи). И, наконец, каким-то неизъяснимым образом добрались до откровения, что за тёмными залами, лежит озеро, а на дне этого озера спит дракон. Этот дракон - друг; надо его только разбудить, и он сможет защитить от шипоголового.
        И теперь, для укрывшегося за колонной Единорога, те воспоминания из снов, значили не меньше, чем реальность. Раз есть шипоголовый, так, несомненно есть и озеро, и спящий на его дне дракон, до которого только надо добраться.
        И вот, пока шипоголовый, привлечённый каким-то тёмным вихрем, который взвился над ледяными утёсами, вглядывался туда, Единорог сорвался с места, и, совершая длинные и стремительные прыжки, понёсся к воротам. Он уже перепрыгнул через порог, когда шипоголовый услышал перестук его копыт, и обернулся.
        Вопль ярости вырвался из глубокой глотки шипоголового, и он с невероятной скоростью, точно торпеда, метнулся за Единорогом. Только то, что коридор разветвлялся на несколько частей спасло Единорога от лап шипоголового.
        Единорог успел завернуть в один из туннелей, а шипоголовый врезался в стену, оставил в ней значительную вмятину, которая, впрочем, сразу же заросла...
        Подобный белоснежному облаку нёсся по мрачным, стонущим от тяжести собственного ужаса коридорам и залам Единорог. А из бездонных глубин чёрных полотен глядела на Единорога тьма; глядела недоверчиво, и жадно, так как, с тех пор, как бывали здесь души трёх спящих детей, не видела она ничего подобного.
        Как старался Единорог убежать от шипоголового! Сколько стремительных поворотов совершил; сколько раз взбегал вверх по лестницам, и сколько раз перепрыгивал через пропасти, в сумеречных глубинах которых шевелилось нечто, не имеющее имени...
        Но, оказалось, всё напрасно. Шипоголовый поджидал его впереди. Он стоял у стены, и не двигался... не двигался... Но ведь части его тела должны были постоянно передвигаться, словно кубик-рубика. И Единорог решил, что это - всего лишь статуя. Он сделал несколько робких шагов вперёд, и тогда "статуя" вздрогнула, а части её тела начали передвигаться, сначала медленно, но постепенно набирая скорость. А потом и вся "статуя" передёрнулась, и сошла со своего постамента.
        Единорог попятился, и краем глаза заметил боковой проход, за которым в сумраке уходила вверх лестница. И чувствовал Единорог, что именно эта лестница может привести его к заветному озеру. Стремглав бросился он на лестницу, и, перепрыгивая сразу через несколько ступеней, поспешил вверх. Лестница состояла из пролётов, и площадок. Причём на каждой площадке были ещё обитые тёмной или багровой кожей двери, совсем как в домах на старинной Земле.
        На одной из площадок пол сильно растрескался. Единорог остановился, услышал нарастающих снизу топот. Шипоголовый преследовал его. Тогда Единорог из всех сил ударил копытами по растрескавшемуся полу, и одновременно подскочил вверх - понёсся дальше по лестнице. А ветхая площадка не выдержала этого удара, раскололась, и большими бетонными кусками полетела вниз, проломила также и площадку, расположенную под ней; затем - падение продолжилось.
        Таким образом, вся та часть лестницы, которую пробежал Единорог, рухнула вниз, и путь к отступлению был отрезан...
        Ещё несколько пролётов пронёсся Единорог, и тогда услышал топот, который нарастал сверху. И уже не было никаких сомнений, что это шипоголовый. Ведь простым разрушением лестницы невозможно было избавиться от этого кошмарного образа из детских снов.
        И почувствовал Единорог, что за одной из дверей на лестничной площадке - его спасение. Та дверь отличалась от иных дверей своими размерами, но была закрыта. Встав на задние копыта, передними забарабанил Единорог по обитой тёмной кожей поверхности, а сзади доносилась тяжёлая поступь шипоголового, который теперь приближался так неспешно, словно знал, что Единорог никуда от него не убежит...
        И вот метнулся Единорог назад, выглянул на лестницу, и увидел, что ступени, по которым он пробежал, уже сами обрушиваются вниз, в пропасть, которая казалась бездонной. А сверху выплёскивались багровые всполохи, и из-за них отражалась на стенах шипастая голова, и тело, части которого, постоянно перемешивались... Шипоголовый приближался.
        И вновь бросился Единорог к закрытой двери, вновь, встав на задние лапы, забарабанил по ней передними. Дверь вздрагивала, но не открывалась. Слишком поздно понял Единорог, что следовало ударить по двери своим увенчанным изумрудом рогом, тогда бы она, может, и не выдержала...
        Но уже обхватил его за шею, и сжал своими колючими руками шипоголовый. Легко, будто и не весил он ничего, был поднят Единорог в воздух, а шипоголовый просто дунул на дверь, и та распахнулась.
        За дверью был коридор, в стены которого вделаны были зеркала, которые ничего не отражали, но из чёрных глубин которых за ними следил кто-то...
        По этому коридору величественно и неспешно пошёл шипоголовый. На вытянутый руках перед собой нёс он Единорога, который больше не дёргался, не пытался высвободиться, и не испытывал страха. Сейчас, в руках шипоголового, он понимал: свершается то, что должно свершиться...
        
        * * *
        
        А Грлдот, уже лишённый своего человеческого обличая, и выглядящий как тёмная тварь, сцепленная из гранитных пластин, и с брызжущими слизью крыльями за спиной вдруг почувствовал, как всколыхнулись энергетические поля этой планеты; почувствовал и источник этого волнения - он был на самом Северном полюсе.
        До этого Грлдот и ставшие его преданными рабами демоны, метались над бескрайними, тёмными просторами; и, едва заметив внизу какой-нибудь признак жизни - мчались туда, чтобы разорвать какую-нибудь лишённую разума, и совершенно ненужную Грлдоту тварь.
        Но вот теперь он почувствовал точно! Ангел был там, - на полюсе!
        Вопль, который вырвался из Грлдота был столь силён, что ледовые плато покрылись трещинами, а следовавшие за ним демоны перемешались, словно снежинки.
        Плюя чёрными молниями, понёсся Грлдот на север, а за ним следовало воинство демонов.
        
        * * *
        
        И вот вышел шипоголовый на балкон. То был округлый, сильно выпирающий балкон, в сотнях метрах под которым застыло ледовое озеро с совершенно чёрными водами. Неспокойными были воды озера в то мгновенье, когда лёд сковал их. Чёрные многометровые валы застыли на многие годы, но ни время, ни неистовый северный ветер были не властны над ними: совершенно гладкими оставались они, и снег на них не задерживался. Что же касается размеров озера, то от одного берега до другого было не меньше тридцати километров. Но, несмотря на отдалённость, берега были хорошо видны, так как взметались над ними на многие сотни метров стены...
        Поднял шипоголовый Единорога над своей лишённой чего-либо кроме шипов головой. И Единорог догадался, что сейчас его ждёт падение, вниз, к застывшим волнам, но он не боялся, он знал, что тому и суждено свершиться.
        А часть и без того тёмного, и только иногда прорезающегося багровыми сполохами неба стала ещё более тёмной; виднелась там чернейшая туча - туча живая, состоящая из тысяч составляющих, из демонов великого севера, во главе которых летел сам Грлдот...
        Наконец шипоголовый метнул Единорога вниз. Сквозь серый воздух, вдоль тёмной стены понёсся он яркой белой кометой, с золотисто-изумрудным наконечником навстречу чёрным волнам.
        И вот уже столкновение.
        От страшного удара содрогнулись тёмными стены, а по всему застывшему озеру разошлись широкие и узкие трещины. А на том месте, где упал Единорог, образовалась воронка, края которой переливались изумрудным сиянием.
        Очень глубокой была эта воронка. Только на глубине несколько сот метров, в толще льда остановился единорог - целый и невредимый.
        Он поднялся на копыта и огляделся. Находился он на дне изумрудного колодца, верхней части которого не было видно, но чувствовалась угроза - она приближалась сверху...
        Одна из рассекавших стены трещин казалась достаточно широкой и Единорог уловил исходящее из неё белое свечение, которое было ему знакомо. Это свечение видел он на Каулдроне, когда пробивался к изначальному пламени. И бросился Единорог в эту, уходящую под значительным углом вниз трещину. Вновь приходилось ему работать своими копытами: наносить удары, от которых края трещины разрывались, и у него появлялась протиснуться дальше, навстречу белому свету...
        Вопль Грлдота нахлынул сзади, но Единорог из всех сил оттолкнулся лапами, и словно сияющая стрела метнулся вперёд. За несколько секунд проскочил сотни метров, и остановился в ледяной пещере.
        Почти всю пещеру заполнял свернувшийся кольцами дракон. Ледяная короста покрывала его, но подо льдом видна была сияющая белизной чешуя. Короста трещала, вздрагивала - видно было, что дракон не мёртв, а только спит.
        Единорог подбежал к спящему и, привстав на задние лапы, прикоснулся своим сияющим рогом, к тому месту, где подо льдом, под чешуей и плотью должно было находиться драконье сердце...
        Дрожь прошла по дракону, и раскрылись его глаза...
        Ещё одно движение, и вся покрывавшая его ледяная короста ссыпалась на пол. Ничего не говорил дракон, но знание из его сияющих очей перетекало в Единорога.
        Давным-давно спал в ледяных глубинах озера дракон. Многие века уже продолжался его сон, но лишь несколько лет спала в драконе душа Нессы.
        Душа той Нессы из ВНЕвселенной, которая однажды появилась в этом космосе, чтобы завладеть изначальным пламенем; душа той Нессы, которая вынашивала в себя дитё-Ангела, и которая была светом Ангела преображена.
        Она, мать Ангела, хотела того же, что и Единорог - освобождения Ангела. И именно она, Несса-дракон, была зовущей их целью, именно голос её души слышал в своих северных снах Кристиан...
        Голос души Нессы сияющими образами вещал в самое сердце Единорога:
        "Когда-то ты мечтал о слиянии со светом изначальным. Теперь ты готов выпустить этот свет, и навсегда остаться во мраке. Но знай же, что единение всё же предначертано, и свершится... Твой дух сольётся с духом Ангела".
        И с этими словами Несса выдохнула пламень. Этот драконий пламень, который мог мгновенно сделать жидким самый тугоплавкий железный сплав, окутал Единорога, но принёс ему не гибель, а благо.
        Пламень обвился вокруг изумрудной сферы на его единственном роге, и совершил то, что не смог бы сделать ни один кудесник этой вселенной. Он сорвал изумрудную оболочку и поглотил её в себя, а безмерно маленькая крапинка света, хранящая в себе безмерно большую душу Ангела вошла в рог, и вскоре уже погрузилась в самое сердце Единорога и стала его центральной частью.
        Теперь Единорог чувствовал ангела в себе, и знал, что уже нет такой силы, которая могла бы их разлучить. Если даже Нект, приближение которого всё это время чувствовал Единорог, сможет выиграть схватку, и унести Ангела в свою чёрную и ледяную ВНЕвселенную, то и он, Единорог, полетит туда же. Теперь они нерасторжимы - он и Ангел.
        Но, Ангел, частью которого являлся Единорог, словно бы дремал - Единорог чувствовал его свет, но ещё не мог приобщиться к мыслям Ангела.
        А Несса-дракон говорила:
        "Только после того, как Нект уйдёт из этой вселенной, обретёте вы последнее единение с Ангелом".
        "Ну а как же ты, Несса?" - сердцем своим спрашивал Единорог.
        "А я - должна попытаться остановить Некта".
        Единорог чувствовал, что эта схватка грозит Нессе гибелью, и он сердцем своим молил:
        "Несса, полетели с нами... Ты ведь тоже можешь стать частью нас".
        Но Несса покачала своей драконьей головой и ответила печально:
        "Нет, дорогой мой Единорог. Вначале я была слишком темна, - я пыталась похитить у тебя свет ангела, а теперь должна попытаться искупить свою вину. Вряд ли мне удастся уничтожить Некта, но я хотя бы задержу его. А ты лети к той звезде, где начались искания, Кристиана".
        "К Альфа-Стрельца", - проговорил Единорог.
        "Да. Лети к Альфа-Стрельца, и найди там белых драконов. Они помогут тебе в последней битве. А сейчас прими от меня ещё один, последний подарок".
        Ослепительно засияли очи светлого дракона-Нессы, и выступили на них слёзы. Сияющими, живыми сферами полетели, и улеглись на теле Единорога. И сказала Несса:
        "Вскоре ты поймёшь, зачем нужны эти слёзы. А сейчас лети!"
        "Я не оставлю тебя. Я помогу тебе" - отвечал Единорог.
        Но покачала головой Несса, и молвила печально:
        "До тех пор пока Ангел в тебе не проснулся - не сможешь ты мне помочь. Просто лети отсюда. Прощай, Единорог. Прощай!"
        Вздохнула Несса и вырвавшееся из неё желтоватое облачко защитной сферой окружило Единорога. А потом она ещё раз вздохнула, и выплеснулись из неё потоки пламени. Этот золотистый пламень тонкими вуалями разбежался по всем трещинам, которые теперь пронизывали все километры окружавшего их льда.
        Лёд стремительно начал плавиться; сквозь расширяющиеся трещины устремились вверх гейзеры с золотистыми крапинками драконьего пламени внутри...
        Нект как раз пикировал к поверхности озера - намеривался ворваться в одну из этих трещин, и поскорее завладеть Ангелом, которого чувствовал. Но навстречу, словно копьё великана, метнулся гейзер, и попал прямо в раскрытую в вопле глотку Грлдота.
        Его отшвырнуло назад, в самую гущу следовавших за ними демонов. Этот удар переломал крылья Грлдота, выбил его клыкастые челюсти. Но, впрочем, эти раны тут же заросли..."
        Ангел! Ангел!! Ангел!!!
        Теперь и сам Нект почувствовал, что в этом озере находится именно Ангел. И он сразу оставил свой поиск в другом мире и, напрягая все свои силы устремился сквозь тысячи световых лет к Земле-2.
        Содрогнулись тёмные небеса, и в самое сердце чёрной тучи демонов севера ударила молния, настолько чёрная, что, увидь её человек, и навсегда бы лишился зрения...
        Остриё молнии пронзило сердце Грлдота, и сердце превратилось в чёрный кристалл, из бессчётных граней которого стремительно заструились щупальца, которые скручивали демонов севера в единое целое. И вскоре все эти демоны стали составляющим тысячеглавого дракона, который и был Нектом. Подобный огромной туче нависал он над кипящим озером, а потом низвергнулся в его глубины.
        Поднялись волны и перекинулись через окружавшие озеро стены. Но в одном месте возвышалось над стенами башня-пик, столь высокая, что с верхней её смотровой площадки виден был весь великий тёмный север, вплоть до самых гор, за которыми уже начинались обжитые людьми территории.
        И самая высокая из волн занесла на вершину этой башни желтоватую сферу с Единорогом. Должно быть, сфера должна была лететь и дальше, в небо, но вот вырвался из неё рог, и сфера раскололась.
        Единорог не хотел оставлять мать Ангела - Нессу...
        Он выскочил на площадку, и, склонившись над километровой пропастью, смотрел на бурлящие воды озера.
        Теперь уже не осталось там льда, но вода кипела, и часто вырывались из неё гейзеры пара. А цвет воды был то чёрным, то заполнялся солнечным светом. В этих глубинах происходила борьба двух исполинов ВНЕвселенной.
        А потом взвился новый гейзер, и состоял он из крови.
        Кровь сияла, кровь благоухала - то была кровь Нессы. Следом взметнулся ещё один гейзер, - в этот раз уже из чёрного, смердящего мрака, который начал складываться в многометровое, тянущееся к башне с Единорогом щупальце, но был обхвачен ещё одной колонной крови Нессы и, распавшись на мельчайшие части, хлынул обратно, в водовороты, в неистовые волны.
        Из глубин вырывались уродливые головы дракона-Некта, но, подрубленные Нессой, падали обратно, чтобы тут же вновь отрасти, и нанести ответные удары светлому дракону...
        А в душе Единорога звучал голос Некты:
        "Ну что же ты медлишь, Ангел?! Лети же! Я не смогу его долго сдерживать! Лети, и будь свободен, милый мой Ангел! Прощай, прощай, любовь моя, свет мой! Прощай!"
        И это был такой страстный, такой молящий голос, что Единорог уже и не смог ему противиться. Вот взмахнул он крыльями, и словно звездолёт, бегущий разгон, взмыл над полюсом Земли-2. В несколько секунд оставил он позади холодную атмосферу этой планеты, и засияли вокруг звёзды.
        Но вот настиг его, и прямо в сердце разорвался яростный вопль Некта. Какая же разрушительная, темнейшая сила чувствовалась в этом вопле! Единорог содрогнулся, и пришло ему видение, которое было правдой.
        Тысячи глоток дракона-Некта, испуская из себя потоки чёрного яда, неистово, стремительно вгрызались в сияющую плоть Нессы, которая всё ещё пыталась его задержать. Плоть светлого дракона разрывались, и в неё врывались тысячи расползающихся, разрывающихся щупалец. Раны светлого дракона зарастали, но ещё быстрее кромсал её неистовый, жаждущий угнаться за ангелом Нект.
        Вот взвился он над озером, но истерзанная Несса повисла на нём, рванула вниз. На этот раз они рухнули уже на окружавшие озеро стены, и треск перемалывающихся костей перемешался с треском разлетающихся каменных глыб.
        Два рвущих друг друга исполина - светлый и тёмный вновь и вновь поднимались над поверхностью планеты, и вновь и вновь, подобно необъятному молоту богов обрушивались на неё. Великий тёмный север дрожал: образовывались трещины, не только в ледовом панцире, но и в коре планеты. Трещины расширялись в пропасти, и в одну из этих пропастей, продолжая уничтожать друг-друга, полетели уже почти слитое в единое Нект и Несса.
        И Единорог, хотя и летел среди звёзд, но видел всё то же, что и Несса. Видел он как, как в стремительной круговерти падения приблизилась, и взвилась навстречу ослепительными гейзерами магма Земли-2.
        Два исполина погрузились в магму, и теперь только всполохи огня, черноты и слепящего света видел Единорог.
        А потом из бурлящего моря магмы начала подниматься щёлкая алмазными клыками чёрная глотка Некта. И каждый из его клыков был подобен горному утёсу.
        Ярчайшему костру уподобился весь север Земли-2, и из этого костра взвился чёрный дракон Нект. Он чувствовал Ангела, и летел за ним сквозь космос. Уже не надо было Единорогу внутреннего зрения, чтобы увидеть Некта. Чёрной крылатой тучей нёсся среди звёзд его преследователь, и, несмотря на то, что и скорость Единорога превышала скорость света - стремительно настигал его.
        Нект постоянно разрастался. Уже уподобились ледяным, кристаллическим планетам его чёрные глаза; а распахнувшаяся глотка была чёрной дырой - дорогой во ВНЕвселенную.
        И вот тогда Единорог понял, что значит последний подарок Нессы - эти сияющие живые сферы, которые улеглись на его тело.
        В то мгновенье, когда готовая сомкнуться глотка Некта заполонила уже большую часть видимого космоса, эти слёзы Нессы-дракона, мгновенно телепортировались на расстояние в сотни световых лет друг от друга.
        В одной из этих крапинок была унесена душа Ангела...
        А тело Единорога стало прахом. Сомкнулись челюсти Некта, но лишь пустоту поглотили. В чёрные вихри обратились его, способные поглощать целые планеты глаза, и приборы многих цивилизаций галактики уловили неизъяснимое ими волнение. Не могли они знать, что вызвано оно яростью Некта.
        Ангелу вновь остался свободным!
        Но Нект знал, что последняя и решающая встреча близка. Ведь теперь не было Нессы, которая могла помешать ему.
        
        
        
        
        
        Глава X
        ДЕВОЧКА-ЗВЕЗДА.
        
        Планета называлась Земля-2, но это не была та Земля-2, на которой несколько лет прожили Кристиан, Анджела и Мария-ангел.
        И потому эта планета называлась Землей-2, что так захотелось её обитателям. И никогда не слышали они о той первой Земле-2, о которой уже говорилось на этих страницах. А климат этой Земли-2 был очень похож на климат той Земли-2, где жили Кристиан, Анджела и Мария-ангела. Тоже большую часть планеты сковывали ледовые поля, а полюса оставались необжитыми, и все знали, что водятся там могучие, тёмные демоны. В этих демонов верили безоговорочно, и не пытались объяснить их существование с научной точки зрения; так как и наука на Земле-2 находилась в зачаточном состоянии; а всё общество, по давнему желанию большинства его составляющих пребывало в эпохе Средневековье.
        И стояла среди могучих, многовековых лесов маленькая деревенька. От замка, в котором жил владыка этих земель - барон Некс, тянулась к деревеньке единственная тропа. И крестьяне с радостью разорвали бы и эту единственную связь, по которой раз в год наведывались в деревню сборщики денежной дани от барона. Ведь крестьяне хорошо знали лютый норов своего владыки; знали, что ему, например, ничего не стоит засечь человека за малейшую провинность.
        Но, к счастью для них, барон не любил лесной глуши, и направлял своё внимание на иные, более близкие к его замку деревушки.
        И так получилось, что жители лесной деревни жили просто бедно, а жители иных деревушек существовали на грани вымирания...
        Помимо ежегодной денежной дани лесные крестьяне должны были еженедельно грузить на сани непомерно великий оброк в виде убитого на охоте лесного зверья, и вести в замок к барону. Охотникам приходилось трудиться не покладая рук, и практически все их старания пропадали даром; так как и барон и его слуги могли съесть только незначительную часть этой, и поступающей из других деревень еды. Всё что оставалось, скармливалось огромной псовой своре барона Некса, но и псы, несмотря на свою природную жадность, не могли сожрать всё, и большая часть добытого с таким трудом пропитания сгнивала в огромных ямах, вырытых неподалёку от баронского замка. Ямы эти самым тщательным образом охранялись - ведь, не дай бог, изначально предназначенное Нексу попадёт в крестьянские желудки!
        Лето на этой Земле-2 отличалось зимы тем, что летом снег подтаивал, и кое-где даже образовывались проталины. Вырастали неприхотливые овощи, которые человеку со старой Земли показались бы невыносимо горькими и жёсткими. Иногда летом температура повышалась до плюс пяти по Цельсию, а завешенное тучами небо источало свет едва ли не половину суток.
        Зато зимой, которая длилась на Земле-2 большую часть года, небо было черным по двадцать шесть часов из тридцатичасовых суток Земли-2. А в центральной части зимы ночь сгущалась на несколько непроглядных суток.
        Для охотников из лесной деревеньки температура в минус сорок была привычной, в такую погоду они могли подолгу находиться на улице и разговаривать между собою. Но даже и они прятались в своих домишках, когда наступала чёрная сердцевина зимы. В эту длинную-длинную ночь температура опускалась до минус семидесяти, а то и до минус восьмидесяти градусов; и даже кора выросших в этом холодном мире деревьев не выдерживала и с громкими барабанными ударами лопалась.
        Лесные крестьяне строили свои дома с расчетом на то, что большую часть года будет холод. Сначала возводили деревянный каркас, затем на него натягивался каркас из меховых эльфов, которые отличались от простых эльфов своими размерами, растущим на них мехом; подкреплённой когтями и клыками агрессивностью и полным отсутствием интеллекта.
        Далее следовала внешняя деревянная обивках крестьянских домов, предназначенная для защиты меха от ветра, который быстро мог разорвать его на лоскутья..
        Большую часть года вложенный в стены мех защищал жилища лесных охотников от холода Земли-2, но в сердцевине зимы, в эту длинную страшную ночь, когда даже и меховые эльфы прятались поглубже в своих снежных берлогах, - этой защиты уже недоставало, и надо было беспрерывно жечь заранее заготовленные дрова.
        Ведь и печи в их домах были устроены особым образом: от них по стенам проходили тонкие, выкованные в кузнице трубы. Жаркий воздух от печи расходился по трубам, и отгонял наружный холод смерти. Но стоило только ненадолго прекратить подпитку пламени и эта примитивная отопительная система прекращала действовать. Холод сразу же вкладывался в крестьянские жилища...
        
        * * *
        
        На самом краю деревни стоял дом крестьянина Аскольда, где жил он со своей женой Ольгой. Уже давно жили они вместе, очень друга-друга любили; и только вот детей не нажили - деревенская знахарка сказала, что организм Ольги не может зачать ребёнка. Печалило это и Аскольда и Ольгу, но всё же они находили утешение друг в друге, и верили, что отсутствие у них детей угодно Богу...
        Но вот подобралась очередная сердцевина зимы и прискакал в их деревню гонец от барона Некса, с указанием: незамедлительно загрузить десять больших возов дровами и вести их в замок.
        Даже привыкшие беспрекословно подчиняться барону крестьяне начали возмущаться: виданное ли дело - вести большую часть своих дровяных запасов после того, как они уже выплатили дровяной налог. На это гонец заметил, что, если приказание не будет исполнено, то сразу же после окончания сердцевины зимы барон приедет в деревеньку со своими воинами, и каждый второй крестьянин будет посажен на кол. Угроза возымела действие: ведь крестьяне знали, что это не простые слова - барон действительно был способен на такое злодеяние.
        Скрепя сердца, и, надеясь на милость Бога, крестьяне уложили дрова на сани, и повезли их в замок к барону. Поехал с теми крестьянами и Аскольд...
        Вернулся он домой уже в леденистых сумерках, и, увидев печальный, но всегда такой милый лик супруги своей Ольги, обратился к ней с такими словами:
        -- Любимая, ведь у нас ещё остались дрова. Если мы будем экономны, то дотерпим до того, как сердцевина зимы пройдёт.
        А Ольга ответила:
        -- Не о нас я печалюсь, а о вдове Армирии...
        Конечно, Аскольд знал вдову Армирию, дом которой стоял по соседству от их дома. Муж Армирии, тоже охотник, был растерзан в лесу трёглавым медведем, и с тех пор Армирия одна двух деток растила. Жила вдова даже беднее иных крестьян, но дарила своим детям такое душевное тепло, что росли они очень хорошими людьми. Правда, по малолетству своему, мало ещё чем могли помочь своей маме в хозяйстве.
        Семилетнего мальчика звали Николсом, а его пятилетнюю сестрёнку - Натой. И вот, узнав о том, что большая часть с таким трудом запасённых дров будет отдана барону, они решили помочь матери.
        Конечно, они хотели порадовать добрую Армирию, но своим поступком принесли ей только слёзы. Собрались они в тайне, а Николс даже смог начеркать угольком кривые буковки на бересте: "Идём в лес по драва придём скоро жди нас неволнуйся николас и Ната".
        Запряглись они в сани, да и убежали в лес.
        Известно было, что далеко не все деревья подходят для растопки. Некоторые при горении источали ядовитый дым, некоторые были такими твёрдыми, как гранит. Так что существовали особые места, куда крестьяне и ходили за нужными деревьями, а так как деревья такие росли очень медленно, то вблизи от деревни таких мест уже не осталось.
        Так что и Николсу и Нате предстоял долгий путь. Мало того, что на них могли напасть меховые эльфы, трехголовые медведи, снежные змеи или ещё какие-нибудь хищные твари, так ещё и вероятность того, что они не успеют вернуться до наступления самой холодной ночной поры была очень велика. Вот поэтому и волновалась Армирия.
        Выслушал Ольгу Аскольд, помрачнел и сказал:
        -- Несмышленые дети! Без помощи опытных охотника им не удастся выйти из леса в эту ночь!
        -- Вот и Армирия так думает. Она уже собирается в дорогу, - произнесла Ольга.
        -- Нет, пускай и она сидит дома, - проговорил Аскольд. - Она добрая женщина, но плохая охотница. В лесу от неё будет не больше толка, чем от Николса и Наты. Так что за детьми пойду я...
        И не стала Ольга отговаривать своего супруга, потому что чувствовала, что жизнь этих детей зависит теперь от силы Аскольдовой. А чужих людей любила Ольга, как своих собственных, которых, правда, у неё никогда и не было.
        Быстро собрался Аскольд. Взял с собой охотничий клинок, арбалет, и баночку с огненным эльфом.
        Огненные эльфы, также как и меховые не обладали разумом, но отличались миниатюрными размерами, и сияли приятным золотистым светом даже в самые холодные и тёмные ночи...
        Попрощался с женой Аскольд, а она поцеловала его в губы. Затем бросился он к Армирии, и уже возле калитки встретился с ней, тоже собравшейся в лес, - сказал, что обязательно вернёт её детей.
        И вскоре Аскольд уже бежал по лесной тропе.
        
        * * *
        
        В хозяйстве лесных крестьян имелись лошади, но то были массивные, тягловые лошади, с помощью которых, например, перевозили подати в замок барона Некса.
        Но такие лошади не помогли бы на тропках, которые вели к местам рубки леса. Дело в том, что сам лес, словно единый живой организм за несколько часов мог сжать даже самую значительную тропу, до едва приметной тропки. Со скрипом тянулись, перегораживая с таким трудом сделанный проход ветви; змеистые корни выпирали из земли, и не было никакой силы совладать с ними. Для охотников и лесорубов лес оставлял небольшие тропки, такие же тропки оставлял он и для иных своих обитателей - для зверей и птиц...
        Вот поэтому и не взял с собой лошади Аскольд. Он бежал в сумраке, который постепенно сгущался, так как подступала долгая-долгая и ледяная ночь, от которой даже быстрые ноги Аскольда не могли убежать.
        Он бежал среди чернеющих и очень плотно стоявших друг к другу мрачных древесных колонн. Он пригибался под ветвями, которые, казалось, так и норовили выколоть ему глаза; он перепрыгивал через кочки которые острыми подножками вздыбливались над тропкой, и только благодаря своему натренированному охотничьему взгляду различал те следы, которые оставили Николс и Ната.
        Дело в том, что ещё одним удивительным, и до сих пор не объяснимым явлением Земли-2 было то, что покрывавший большую часть её поверхности снег мог без помощи ветра передвигаться с места на место, и с особой охотой засыпать только что кем-либо оставленные следы. Засыпались почти все следы следы, но вот выборочные следы снег оставлял нетронутыми, и они могли выделяться на холодных плато в течении долгих лет, а то и десятилетий. На Земле-2 существовало несколько религиозных учений; приверженцы одного культа считали, что оставившие незатягивающиеся следы - святые, и их канонизировали; причём в число святых попадали даже и звери, чьим следам по каким-то причинам посчастливилось не затянуться. Зато фанатики другого учения считали, что незатягивающиеся следы оставляют только приверженцы дьявола, и их либо сжигали, либо замораживали, либо... в общем, существовало много способов болезненного умерщвления.
        Но снег Земли-2 никоем образом не отметил следы Николса и Наты, а просто замёл их; так что только едва приметные выемки показывали, что дети прошли именно по этой тропе.
        Аскольд торопился. Судя по состоянию следов, дети прошли здесь уже давно; а мороз крепчал. Судя по тому, как трещали деревья - эта сердцевина зимы обещала быть особо лютой...
        И вот добежал Аскольд до развилки. Одна из тропок вела на близкую, но уже почти опустошённую вырубку, а другая - на дальнюю, обильную превосходными деревьями, но почти ещё не освоенную. Следы детей заворачивали именно на дальнюю тропу. "Эх, вы дурёхи! Считаете себя героями всесильными, а сами даже ни разу живого трёхглавого медведя не видели!" - подумал Аскольд, и ещё быстрее припустил по этой тропе.
        Целый час бежал он; и единственное, что изменилось за это время, так это - мороз, который, несмотря на безостановочное движение Аскольда, и на его меховую одежду, прокрадывался к телу, обжигал, заставлял иногда кашлять. И ещё казалось, что с завешенных тучами небес кто-то лил и лил черноту. Эта чернота сгущалась; и уже даже натренированному глазу Аскольду ничего не удавалось разглядеть среди деревьев.
        Тогда достал он склянку с огненным эльфом, и выставив её перед собой, в руке, затянутой многослойной варежкой, ещё быстрее побежал вперёд. В необъятных лесных просторах неслась маленькая золотистая сфера; мрак расступался перед Аскольд, и смыкался за его спиной...
        Он знал, что пока не наступила самая холодная часть сердцевины зимы, некоторые из лесных хищников ещё охотятся, и, конечно, испускаемый огненным эльфом свет мог привлечь их. Но у Аскольда не было выхода: без освещения он не смог бы передвигаться так быстро. А ведь дорога была каждая минута...
        
        * * *
        
        От долгого бега Аскольд запыхался и, испускающий изо рта частые густые, кажущиеся при таком освещении тёмными облачка, выскочил на поляну.
        Это была та дальняя вырубка, до которой добрался он в рекордные сроки. Чёрные исполинские деревья окружали неприглядные, чахлые деревца, которые были родственниками когда-то завезённых в этот мир деревьев древней Земли, и которые подходили для разведения огня. Увидел Аскольд сани уже полностью загруженные свежесрубленными дровами, и подивился проворству Николса и Наты. Он даже подумал, что они смогли бы вернуться и без его помощи...
        Тут увидел он и Николса и Нату. Дети стояли возле свежих пеньков, повернувшись к нему спиной, и смотрели куда-то во мрак. Они были совершенно недвижимыми.
        -- Эй..., - негромко позвал их Аскольд.
        Дети даже не шелохнулись. Что-то здесь было не так. Бесшумно ступая, подошёл к ним Аскольд, и положил ладонь на плечо Николса. Но тут отдёрнул руку: плечо Николса было липким и мягким, словно вылепленным из подогретого воска.
        Страшное подозрение охватило Аскольда. Быстро обогнул он ребят, и увидел, что это - не живые люди, а вылепленные из какого-то липкого вещества бездушные фигуры.
        И Аскольд даже знал, кто сделал эти фигуры. То была работа снежного хомяка: одного из самых опасных хищников, населявших эти леса. Неизвестно было, зачем снежный хомяк имитирует свою жертву, выплёскивая сколько то вещества из своих ноздрей. Возможно, подобное действие и имело какое-то значение в давние времена, когда люди ещё не поселились на Земли-2; но теперь этому действию не находилось какого-либо объяснения и, скорее всего, являлось это таким же атавизмом, как, например, потребность метить территорию у наименее разумных домашних котов...
        Но так же Аскольд знал, что снежный хомяк не всегда сразу поглощает жертву. Иногда он только слегка надкусывал пойманных им, - впрыскивал вырабатываемое его организмом снотворное, и помещал их в мешкообразные хранилища, расположенные во внутренней полости его щёк. А так как приближалась сердцевина зимы, и снежному хомяку довольно долгое время предстояло провести не вылезая в своей норы, то разумно было предположить, что из Николса и Наты он сделает запас...
        "Они ещё живы, я должен их спасти" - подумал Аскольд, и, стараясь отогнать лезущие следом мысли, сколь невелики шансы у одинокого охотника справится со снежным хомяком, начал высматривать следы.
        Конечно, ползучий снег Земли-2 уже затянул следы и ребят и снежного хомяка. Но Аскольд был хорошим следопытом, и вскоре отыскал остатки следа от когтистой, шестипалой лапы снежного хомяка. В этом следе могли бы поститься два отпечатка от ноги взрослого мужчины, и Аскольд прикинул, что это была очень крупная особь.
        Между тем холод щипал глаза, от холода стучали зубы...
        И тут сзади раздался треск. Для обычного человека этот треск ничем бы не отличался от треска мёрзнущих деревьев, но Аскольд сразу определил, что так могла треснуть ветвь, на которую кто-то наступил. А ещё он почувствовал, что у него нет времени на то, чтобы оборачиваться. И тогда Аскольд отпрыгнул, а на то место, где он точно стоял опустилась тяжеленная лапа снежного хомяка.
        По прежнему не оборачиваясь, Аскольд совершил ещё один прыжок: он ухватился руками за развилку на ветвях одинокого росшего посреди поляны дерева, и быстро подтянувшись, поднялся в полный рост.
        Только теперь он обернулся и разглядел своего противника. Снежный хомяк очень мало был похож земного хомяка, и не только из-за размеров своих, но и из-за внешности. Уж очень он был мохнатым, а его квадратная голова едва выступала из-за широченной грудной клетки. Тем ни менее, лоб его казался высоким, но это только из-за обилия шерсти, на самом же деле мозгов там было совсем мало. Но зато охотничьи инстинкты у снежного хомяка были развиты превосходно, ведь он только и жил охотой.
        Но самое главное, что отметил Аскольд - это обвислые щеки, которые свисали на хомячью грудь и за которыми даже можно было угадать очертания детей.
        Снежный хомяк подошёл к дереву, на котором стоял Аскольд, и обхватив ствол лапами, начал его раскачивать. Из ствола раздался громкий треск, а часть окружавшей его земли приподнялась - там переламывались корни. И это давало знать, какой огромной силищей отличается снежный хомяк. Ведь такие непригодные для разжигания костра деревья Земли-2 отличались прямо-таки гранитной твёрдостью.
        Разъярённый тем, что добыча не сразу попала к нему, снежный хомяк из всех сил навалился на ствол, и тот не выдержал-таки - переломился, стремительно начал заваливаться. На снежного хомяка полетели несколько крупных ветвей, но он отбил их своими широкими лапами.
        Аскольд успел спрыгнуть с ветви, и нанёс сильнейший удар своим охотничьим клинком, в шею противника Он ударил именно в то единственное место, которое слабее иных было защищено шерстью и жировыми наслоениями. И он пробил артерию снежного хомяка. Фонтан жаркой крови ударил в лицо Аскольда, но тут последовал ещё один, гораздо более сильный удар - это зверь, ещё не понявший, что произошло и принявший Аскольда за ещё одну ветвь, - ударил его своей лапищей.
        Охотник отлетел на десяток метров, и полетел бы ещё дальше, если бы не врезался в ствол вставшего на его пути дерева. Он повалился на снег, упершись дрожащими руками, смог приподняться, и увидел, что на него несётся разъярённый снежный хомяк. В последнее мгновенье Аскольд успел откатиться в сторону. Промелькнула рядом с ним звериная туша, ещё раз обдала кровью, и врезалась в дерево. Удар был таким сильным, что в стволе появились трещины, а также трещины появились в хомячьем черепе.
        Но всё же этот грозный лесной хищник был ещё жив. Он, залитый кровью, встал на задние лапы, и собрался броситься на Аскольда, у которого от удара об дерево кружилась голова, а в глазах всё двоилось.
        Но зверь так и не успел прыгнуть. Подломленное его квадратной головой дерево рухнуло на эту самую голову, и проломила её уже окончательно. Хомяк рухнул на снег, судорожно задёргал лапами, но это была уже агония, и вскоре он окончательно замер.
        А Аскольд приподнялся, медленно проковылял к снежному хомяку и, дотронувшись до его мохнатой щеки, позвал:
        -- Эй, ребята, слышите меня?!..
        Никакого ответа не последовало, и Аскольд мысленно одёрнул себя: "Да что же это я их зову? Ведь они сейчас поражены хомяковским снотворным и спят. И хорошо, что спят. Нечего им там, в щеках этой твари видеть..."
        Он просунул клинок между сомкнувшихся губ снежного хомяка и попытался их раздвинуть. Ничего не получилась: смертная судорога свела морду хищника, и губы словно окаменели.
        Несмотря на то, что голова Аскольда кружилась, а в ушах сильно гудело, он не потерял ещё своих охотничьих навыков, и услышал едва уловимый хруст снега за своей спиной. Успел подумать: "Только бы не ещё один снежный хомяк" - и стремительно обернулся.
        Но оказалось, что к нему подобрался именно ещё один снежный хомяк. Причём эта особь казалась не меньше той, которую он только что уложил. Аскольд поудобнее перехватил свой окровавленный клинок, но чувствовал, что уже не осталось сил, чтобы совладеть с ещё одним противником. По-крайней мере, Аскольд оставался спокойным, и собрался полностью выложиться в этой последней схватке...
        А снежный хомяк чувствовал, что этот человек уже ослаблен, и никуда от него не уйдёт; поэтому он не торопился, - подходил медленно, чувствуя своё превосходство.
        Но вот в окружавшем их тёмном мире появилось новое, изумрудное свечение. Сначала слабое, оно становилось всё более ярким; и Аскольд, подняв голову, сразу увидел источник этого света - он приближался с неба. Всегдашние на Земле-2 тучи сияли всё ярче и ярче, и, казалось, вот-вот взорвутся.
        Снежный хомяк зарычал недовольно, обернулся, и тут же оглушительно взвизгнул и обделался - таким жутким казался ему этот, приближающийся с неба свет. И бросился хомяк сначала в одну, потом в другую сторону, споткнулся об своего поверженного сородича, едва не раздавил Аскольда, но ничего уже не видел - изумрудное сияние слепило снежного хомяка.
        И наконец он, совсем потерявший голову от ужаса, бросился прочь с поляны; врезался он в деревья, переламывал ветви, но ничего этого не замечал; и вскоре его топот и завывания смолкли в отдаление.
        А сияние вдруг сложилось в изумрудную сферу, которая с огромной скоростью снизошла с неба, и только в последнюю секунду замедлившись, плавно опустилась в снег, в шаге от стоявшего на коленях Аскольда. Волны живительного, столь необходимо в этой ледяной ночи тепла хлынули от сферы, и Аскольд сразу же почувствовал себя значительно лучше.
        Нет - он не боялся этого сияющего чуда; он чувствовал, что это - счастье. На коленях подполз он к изумрудной сфере, и увидел, как раскрылась она, в маленькую люльку преобразилась. А в люльке лежал укутанный в белоснежные одеяла младенец. Золотистая дымка окутывала его личико - защищало от холода. Младенец дремал, и, судя по счастливому его выражению, то, что он видел, было приятно.
        Тогда прослезился Аскольд, и, воздев руки к небу, проговорил с благоговением:
        -- Спасибо... свершилось то, о чём так долго мечтал я, и моя супруга - теперь у нас есть ребёнок.
        Затем он сделал неприятную, но нужную работу: разрезал щёки мёртвого снежного хомяка и достал из них тоже мирно спящих, и ни о чём не подозревающих Николса и Нату, уложил их на сани; туда же положил он и колыбель с младенцем и, запрягшись, побежал к родной деревеньке.
        Счастье переполняло его и он не чувствовал ни холода, ни усталости.
        * * *
        
        И вот добежал Аскольд до родной деревеньки; внёс детей в свой дом, и на вопрос Ольги, что за младенца он принёс, ответил:
        -- Младенец этот - дар небес нам.
        -- Что ты говоришь?! - всплеснула ладонями Ольга, и залилась слезами счастья - казалось ей, что никогда не видела она более прекрасного младенца.
        Ну а Аскольд бросился в дом вдовы Армирии, и пригласил её в гости, так как вместе они могли пережить долгую, ледяную сердцевину зимы...
        Конечно, узнав, что он вернул из леса её детей, Армирия согласилась. В доме Аскольда ей выделили небольшую горенку, где она и хлопотала со своими всё ещё спящими детьми.
        Ну а Аскольд подбросил в печь побольше дров, и подошёл к Ольге, которая склонилась над изумрудной люлькой, и ласково и осторожно поглаживала светлые, пушистые волосы на затылке младенца.
        Не отрывая сияющего взгляда от ребёнка, Ольга молвила:
        -- Ты знаешь - это девочка.
        -- И как же мы её назовём? - спросил Аскольд.
        Ольга улыбнулась, и ответила:
        -- Ты знаешь: она так похожа на маленького ангелочка, что я назвала бы её Анджелой.
        -- Да. Я согласен. Пусть будет Анджела...
        При этих словах Анджела раскрыла глаза, и... в горнице стало ещё теплее и светлее.
        * * *
        
        Быстро и счастливо пролетела эта сердцевина зимы, хотя морозы выдались особенно лютыми. Но весть о чудесном младенце, которого нашёл в лесу Аскольд, быстро разлетелась по лесной деревеньке, и крестьяне перебегали через ледяные уличные метры к дому Аскольда, чтобы посмотреть на это чудо. Шли с чувством скептическим, а некоторые даже с враждебным и испуганным - что ещё за ребёнок с небес? Уж не посланец ли это тёмных, колдовских сил? Но, только увидев маленькую Анджелу, забывали свои негативные эмоции, долго созерцали её прекрасный, сияющий лик; и, наконец, оставляли дом Аскольда со счастливым чувством, и потом говорили:
        -- Да - эта девочка действительно порождение небес. Нет в ней ни тьмы, ни злобы, только свет. И имя ей хорошее подобрали. Она сама - словно ангелочек маленький...
        Летели дни, недели, месяцы... Промелькнуло короткое подобие лета, а там и следующая сердцевины зимы подкралась, и набросилась, не в силах что-либо сделать хорошо подготовившимся к её встрече крестьянам.
        Так проходили годы. Приёмные родители, а потом и деревенская знахарка обучала Анджелу грамоте, и всякой житейской премудрости. А девочка росла очень смышлёной. К трём годам она уже превосходно, выразительно читала, а в пять - сочиняла стихи, такие же светлые, глубокие и печальные, как и глаза её. Крестьянам хорошо был известен её добрый, ласковый нрав. И почитали они её едва ли не как святую, - во всяком случае, ни разу не обращались к ней, как к простому человеческому дитю. Знали, например, что, если приложит она ладошку ко чьему-нибудь лбу, так оставит такого человека и усталость и всякая хворь...
        Однажды, когда исполнилось Анджеле двенадцать лет, Аскольд обратился к ней с такими словами:
        -- Что же, доченька. Замечаю я, как печалишься ты. Бывает выходишь за околицу, и всё смотришь на небо...
        На это ответила Анджела:
        -- Наше небо, оно такое грустное, всегда завешенное тучами. А что там, за этими тучами, папенька?
        -- Говорят, что там звёзды, - произнёс Аскольд.
        -- Звёзды..., - мечтательно вздохнула Анджела. - Как бы я хотела взглянуть на звёзды! Мне кажется, что я даже должна взглянуть на звёзды. И тогда будет мне какое-то откровение...
        Услышала эти слова Ольга, обняла Анджелу, и проговорила:
        -- Ох, доченька, да где же ты на эти звёзды посмотришь? Ведь и нет такого места, где бы они открывались... А может и нет никаких звёзд... Мало ли что люди придумывают?
        На самом деле Ольга очень волновалась, как бы её приёмная дочка, в которой она души не чаяла, не ушла бы от них на поиски этих звёзд и никогда не вернулась. Ведь и Аскольд и Ольга знали, что Анджела пришла с этих загадочных небес, но никогда ей об этом не рассказывали...
        Почувствовала Анджела, чего бояться её родители, улыбнулась печально, и произнесла:
        -- Не волнуйтесь, я вас никогда не покину.
        Но она ошибалась.
        
        
        
        
        
        Глава XI
        БАРОН И АНГЕЛ
        
        До тех пор, пока Анджеле не исполнилось семнадцать лет, барон Некс ни разу её не видел.
        Правда, за это время он несколько раз наведывался в лесную деревушку. Заявлялся окружённый своими головорезами; и, несмотря на то, что крестьяне исправно платили ему подати; - устраивалась им на единственной деревенской площади порку. Там пороли всех без разбору крестьян. Просто так, просто для их устрашения, просто для того, чтобы развеселить Некса, на которого в последнее время всё чаще находила неизъяснимая хандра, и который, перепробовав в своём замке все возможные услаждения своей плоти, просто не знал, как бы наполнить свою жизнь смыслом.
        Анджела не была внесена в учётные записи баронской канцелярии; и про неё знали только лесные крестьяне. Но они, любившие её, считавшую её святой, ни разу не обмолвились об её существовании перед баронскими прихвостнями, хотя и были запуганы, хотя и знали, что за такое укрывательство грозят им самые лютые муки и смерть.
        И хотя всякий раз барон старался нагрянуть к ним неожиданно, крестьяне уже давно придумали кое-какие хитрости. Жил в одинокой лесной сторожке старый кудесник-лекарь, и всякий раз, когда слышал мощный перестук копыт мчащихся баронских всадников - выпускал чёрного ворона, который летел на двор деревенского старосты. И по появлению ворона крестьяне узнавали, что скоро будет беда...
        Обычно после показательной порки головорезы барона расходились по деревне и устраивали большую пьянку с дебошами и драками. Причём дрались только между собой, так как деревенские мужики, зная, что за одно неосторожное слово можно остаться без головы предпочитали прятаться. Прятались также и их жёны, и дочери, которые боялись за свою честь. Обычно крестьяне старались выставить для незваных гостей как можно больше выпивки, так как знали, что чем быстрее те допьются до бесчувственного состояния, так скорее наступит относительное, прерываемое разве что храпом спокойствие.
        А на следующее утро Некс и его головорезы, опохмелившись, отправлялись в другую деревню, где совершались такие же или даже более жестокие бесчинства. Впрочем, как уже говорилось, такое случалось весьма нечасто, так как лесная деревенька слишком далеко отстояла от баронского замка.
        А ещё барон Некс стал замечать, что всякий раз, когда наведывался он в деревеньку, сильное, неизъяснимое волнение охватывало его. Он оглядывался, он всё выискивал кого-то в этой деревеньке, и, не находя этого, неведомого, впадал в самое глубокое меланхоличное состояние, напивался до бесчувственного состояния, и на следующее утро уезжал мрачный и подавленный.
        Несколько раз по приказанию барона, его головорезы тщательно обыскивали деревеньку, но не находили ничего подозрительного, кроме кое-какой укрытой от податей еды. Но такое добро можно было найти и в любой иной деревеньке. А Некс волновался. Он чувствовал, что эта деревенька таит нечто очень важное для него...
        Он не мог знать, что ищет ангела, тем более не знал, что крестьяне называли этого ангела Анджелой. Сам Некс и его головорезы вновь и вновь обыскивали самые потаённые деревенские уголки, и не догадывались, что ангела прятали на самом видном месте, на деревенской площади.
        Посреди этой площади стояло пятиметровое чучело Говоруна. Подобные же чучела можно было видеть и во всех остальных деревнях. Поверье говорило о том, что Говорун может защитить жителей от всякой нечисти. Существовала даже длинная, витиеватая легенда о том, кто такой этот Говорун и почему он защищает простых людей, но приводить её здесь, пожалуй, не стоит. Выглядел же этот Говорун весьма уродливо: эдакая помесь из снежного хомяка и трёхглавого медведя. Всякий раз когда дул ветер устроенные по специальным схемам трубочки и отверстия в его шее и туловище начинали издавать звуки, которые при большем желании и плохом слухе действительно можно было принять за слова. Вот и говорил Говорун своё длинное заклятье, отгонял злых духов, и только злого барона и его слуг не мог отогнать.
        А в одной из отвислых щёк Говоруна прятали Анджелу. Она была тепло одета, к тому же изнутри эта щека была обита мехом мехового эльфа. Ну а в соседнюю щёку клали добрые крестьяне для своей любимицы всевозможные кушанья, к которым она не прикасалась.
        Так что Анджела могла прибывать в своём убежище весьма долго...
        Семнадцать лет минуло с того дня, как Аскольд принёс Анджелу из лесу. А вскоре после этого прилетел чёрный ворон, принёс горькую весть - барон приближается.
        Анджелу как и всегда поместили в чучело Говоруна, дали ей еды и питья, а мать её, Ольга, сказала:
        -- Ты, главное, не выглядывай, сиди тихо. Если барон тебя увидит - быть беде...
        Анджела пообещала, что будет как и всегда сидеть тихо. Только щёку чучела закрыли, а с ведущей в деревню тропы уже раздался мощный топот. Барон спешил на расправу.
        Как и предполагал давний обычай, крестьяне попадали перед ненавистным бароном на колени...
        И только мельком взглянув на его необычайно вытянутое лицо, с длинным, тощим носом, с блеклым, подрагивающим подбородком на котором рыжела редкая бородка, и на его щёки, которые некогда розовели, а теперь обвисли почти также как щёки снежного хомяка или Говоруна, - поняли, что сегодня барон в особенно дурном расположении своего гневного духа, и что, стало быть, придётся им вытерпеть особенно тяжкие издевательства. И они были готовы к этому, потому что знали, что потом Анджела прикоснётся к ним или просто подует на них, и все раны бесследно затянутся.
        Барон начал неожиданно. Он закричал:
        -- Я знаю, что вы прячете кого-то!
        Деревенский староста не вставая с коленей, а только слегка приподняв голову отвечал:
        -- Мы вам все подати уже заплатили, но если вам угодно ещё что-то получить, так, пожалуйста, забирайте. Только не гневайтесь. Мы от вас ничего не прячем.
        Барон зашипел от злобы, и спешившись с коня, ударил старосту своим железным сапогом в подбородок. Старик откинулся назад и закашлял кровью, а Некс продолжил кричать:
        -- Меня не волнуют ваши подати. Я же сказать: вы прячете не что-то, а кого-то. Кто бы ни был этот человек - он очень нужен мне! Я даже подарю каждому из вас по золотой монете, если вы сейчас же покажете мне, где он.
        Крестьяне переглянулись. Золотая монета была для них невиданным богатством; а раз такая щедрость исходила от обычно жадного барона, то ясным было, что он действительно ни перед чем не остановиться, чтобы заполучить этого "кого-то". И, конечно, крестьяне понимали, кого чувствует Некс. Но так любили они Анджелу, что решили стоять до последнего, и никто не выдал её, а староста, кашляя кровью, ответил:
        -- Даже и не знаю, о чём говорит ваше высочество...
        -- Ну что ж, тогда поговорим по другому, - бешено усмехнулся барон. - Вас будут терзать до тех пор, пока вы не выложите всей правды или не сдохните...
        Часть его головорезов окружила крестьян, чтобы они ненароком не разбежались, а другая часть начала готовиться к экзекуции. Только вот доставали они не обычные плети, которые уже не раз пришлось испытать на своих спинах крестьянам, но какие-то изуверские приспособления с крючьями и шипами, предназначенными для того, чтобы разрывать плоть до самых костей.
        Медленно пошёл вдоль поставленных строем крестьян Некс, и, наконец, остановился возле Аскольда. Ткнул его пальцем в грудь, и выкрикнул торжественно:
        -- Ты! Да! Я чувствую, что это ты главный укрыватель! Вот с тебя и начнём!
        Ольга хотела было заступиться за своего мужа, но барон метнул на неё испепеляющий взгляд бешеных своих глаз и выкрикнул:
        -- Ну а ты, ведьма, пойдёшь на скамью следующей, когда муж твой будет кровью обливаться...
        Головорезы схватили Аскольда, подтащили его к скамье, и, сорвав с него всю одежду, кроме нижних штанов, накрепко за руки и за ноги привязали. Выбранный на должность первого палача головорез (предполагалось, что если экзекуция затянется, то уставших будут подменять их дружки), подошёл к скамье, и нанёс первый удар.
        Страшная плеть сделала своё изуверское дело. От первого же удара на спине Аскольда остались глубокие шрамы, брызнула кровь. По-видимому, боль была очень сильной. Даже терпеливый Аскольд глухо застонал.
        Услышала это стенание и Анджела. Через узенький проём между щекой и телом Говоруна она могла наблюдать за происходящим. В её чудесных, тёплых глазах засияли слёзы, она сжала кулачки, и сама застонала так, будто это не отца, а ей истязали там, на скамье.
        А палач, которому то, что он делал очень даже нравилось, ещё раз замахнулся и нанёс следующий удар, который был даже сильнее первого. Не только брызги крови брызнули на окруживших скамью головорезов и барона Некса, но и отлетели вырванные из тела куски мяса. Среди крестьян послышались рыдания, а громче всех рыдала Ольга.
        -- Что?! Нравится?! - ухмылялся бледными, но с попавшими на них каплями крови губами Некс. - Каждый из вас через это пройдёт! Говорите, кого укрываете! Говорите!!
        В дрожащем, иступлённом крике Некса чувствовалось безумие. Вновь поднялась рука палача, но так и не опустилась, потому что раздался щелчок, и щека Говоруна откинулась в сторону, - выскочила оттуда Анджела, и выкрикнула:
        -- Нет, прошу вас! Не бейте его больше!
        Затем она подбежала к своему прикованному к лавке стонущему отцу, сначала поцеловала его в лоб, а потом подула на его изуродованную спину, и все раны мгновенно затянулись.
        Никто не пытался остановить Анджелу. И головорезы, и Некс смотрели на неё с изумлением. А крестьяне вновь опустились на колени, и протянули к ней руки. Крестьяне плакали. Они понимали, что видят Анджелу в последний раз.
        И вот свершилось то, что и должно было свершиться. Закричал Некс:
        -- Взять её!!
        Но, когда увидел, что головорезы бросились к ней, вдруг взвизгнул:
        -- Нет! Не подходить! Не трогать!
        Барон боялся, как бы эти палачи не повредили это величайшее сокровище из всех, которые когда-либо попадали в его руки.
        Головорезы окружили барона, и ощетинились клинками на крестьян, которые опять стояли на ногах, и перёшептывались, бросая на барона никогда прежде невиданные гневные взгляды.
        Некс был занят тем, что тщательно связывал руки и ноги Анджелы. Девушка не сопротивлялась, и ничего не говорила, а только смотрела на своих приёмных родителей и говорила своих прекрасным голосом:
        -- Простите, пожалуйста, но я не могла иначе...
        И вот барон перекинул пленницу через седло своей лошади. Он думал, что его нетренированному и изнеженному телу тяжело будет это сделать, но оказалось, что Анджела почти ничего не весит.
        Затем один из слуг помог и самому Нексу взгромоздиться в седло, и барон закричал:
        -- Всё, уезжаем отсюда!
        И тогда случилось совсем уж невиданное: когда отряд барона поскакал по улице, отчаявшиеся, но всё равно жаждущие вернуть своего ангела крестьяне бросились наперерез им. На лицах крестьян в одно и тоже время отражались самые разные чувства: горечь, испуг; ярость к барону и жалость к Анджеле. Они пытались схватить коней под узды и кричали:
        -- Нет! Стойте! Отдайте!
        И совсем не слышали плачущего, молящего их голоса Анджелы:
        -- Я прошу вас, остановитесь, не делайте этого...
        Головорезы были не столько разозлены, сколько напуганы таким проявлением непокорства. Они ругались, и били крестьян своими тяжёлыми, длинными мечами. Заливаясь кровью, падали раненые и убитые на снег.
        Вот увидела Анджела, как упал Аскольд. Голова его была рассечена надвое.
        -- Остановитесь, - взмолилась девушка, хотела вытянуть к погибшему руки, но не смогла, потому что руки её были связаны.
        И уже не видела она ни отца, ни матери: всадники выскочили из деревушки, и помчались по лесной тропе к замку барона. От великой горечи, от сознания того, что по крайней мере отчасти эта трагедия случилась из-за неё, Анджела потеряла сознание...
        * * *
        
        Анджела очнулась уже в зале, большую часть которой занимала огромная постель. И на краю этой постели лежала крошечная фигура ангела, Анджелы. Приподнялась она и обнаружила, что облачена теперь в роскошное, белоснежное платье с золотистыми блёстками; и что белые волосы её ухожены, и взбиты благоуханными облаками, на которых возлежала тоненькая золочёная сетка. И ещё одна золотая цепочка появилась на её шее, на цепочке этой закреплён был крупный, чистейший брильянт.
        Всё это пришло на место бедной крестьянской одежды, и на всё это с испугом смотрела Анджела. Не знала она, как её привезли в замок Некса, и как барон приказал своим тихим, покорным и пришибленным служанкам раздеть и обмыть её. Конечно, он сделал бы это сам; он вожделел Анджелу, и он овладел бы ею пока она была в бесчувственном состоянии, но...
        Какая-то неизъяснимая сила останавливала его. Он не смел не то что прикоснуться к ней, он не смел даже и взглянуть на обнажённую Анджелу. Он не понимал, в чём тут дело, он сам себя за это проклинал; он даже и напился, но и пьяный не смел прикоснуться к Анджеле...
        И вот теперь, когда Анджела наконец очнулась, одна из находившихся в этой постельной зале служанок бросилась доложить об случившемся барону; а другая - бледная и напуганная, вечно ждущая каких-то страшных кар осталась следить за Анджелой...
        Анджела поднялась, и встретила вскоре ворвавшегося барона вопросом:
        -- Зачем вы меня сюда привезли?
        Передёрнулся от её голоса Некс, потёр ладони, и проговорил голосом скорее вопрошающим, чем утверждающим:
        -- Наконец, ты моя... Долго же я за тобой гонялся...
        Но Анджела ответила решительно:
        -- Я не ваша, и никогда вашей не буду. Отпустите меня к моим родителям...
        Но тут вспомнила она страшное: как упал её отец Аскольд с разбитой головой на снег; как, заходясь в крике, бросилась к нему мать её Ольга.
        Тогда Анджела бросилась к двери, но была перехвачена за руку Нексом, который прокричал:
        -- Ты не уйдёшь отсюда... Тебе некуда идти!
        Светлые, подобные драгоценностям слёзы покатились по щекам Анджелы и спросила она:
        -- Почему же мне некуда идти?
        -- Просто некуда и всё. Забудь про свой старый дом, и прими этот новый дом-замок. Он такой просторный, богатый. И всё это теперь принадлежит тебе...
        -- Ах, скажите, почему я не могу вернуться домой?! - воскликнула Анджела.
        И Некс не в силах выдержать её ясного, но страданием наполненного взгляда, опустил голову, и пробормотал:
        -- Просто потому... потому что не можешь и всё...
        Он, привыкший к цинизму; он, никогда не знавший смущения и жалости, не мог заставить себя прямо рассказать ей, что, опасаясь мщения лесных крестьян, сразу же по возвращению в замок приказал части отряда своих головорезов скакать в лес, истребить всех тамошних крестьян, а дома их сжечь. И приказ был исполнен...
        Это так и не было высказано вслух, но всё-всё сердцем своим поняла Анджела, и спросила только:
        -- Зачем?
        Барон помотал головой, постарался отогнать мрачные мысли; а потом губы его расползлись в неестественную, напряжённую улыбку. Сказал он:
        -- Я предлагаю тебе руку свою и сердце. Будь моей женой... Нет-нет, не наложницей, а равной мне... И даже высшей чем я. Будь той, перед которой я буду благоговеть; будь моей доброй музой, моим ангелом...
        -- Ангелом..., - повторила тихим, печальным голосом Анджела.
        -- Да, да. Ангелом. Ведь ты же - самый настоящий ангел, - шептал, с искренним обожанием вглядываясь в её лицо барон.
        И Анджела ответила:
        -- Я бы могла вас любить...
        -- О да, да, да! - засмеялся Некс.
        -- Но совсем не так, как вы этого хотите, - продолжала она. - Любовь ко всем людям сердце моё переполняет. Ах, кажется, я не могу ненавидеть. Что значит это чувство, ненависть? Я совсем не знаю его! Мне жалко вас... Но, поймите, вы хотите земной любви; а на такую любовь я, конечно же, не способна...
        -- Мы должны обвенчаться, - повторил Некс.
        Но Анджела повторила, что никогда не полюбит барона земной любовью. Тогда сделал Некс то, что не делал ни перед кем: он пал перед Анджелой на колени и, вытянув к ней руки, взмолился о снисхождении; он начал рыдать, он каялся в своих грехах, он обещал исправиться; а потом забился в судорожном, безумном исступлении, ударяясь головой о пол, шипя, хрипя, брызжа слюной, а потом и кровью, которая сильно пошла у него из носа и рта.
        И уже прибежал лекарь, склонился над дёргающимся бароном, но тут вскочил Некс и со страшными проклятьями, пинками, прогнал его. Затем бледный, забрызганный своей кровью вернулся и спросил тусклым, усталым голосом:
        -- Так согласна ли ты стать моей супругой?
        -- Нет, - прямо глядя на него, ответила Анджела.
        Тогда яростью засверкали глаза Некса и выкрикнул он:
        -- Тогда ты будешь заключена в башню! И просидишь там до тех пор, пока не одумаешься!
        -- Что ж, я готова, - спокойно ответила Анджела.
        
        
        
        
        
        Глава XII
        БАШНЯ
        
        Построенный на возвышенности и окружённый высоченными стенами, замок барона Некса недаром считался непреступным. Но всё же центральным, и самым значительным сооружением замка являлась Башня.
        В старинных свитках, которые из-за своему равнодушия, а порой и отвращения к написанному слову, Некс никогда не читал, говорилось о том, что сам замок был построен шесть веков назад, каким-то там пра-пра-пра-... -дедом Некса. Точнее, конечно, этот предок никак усилий к возведению огромного замка не приложил, а старались и страдали, и умирали от голода и побоев его крестьяне, находившиеся в самом несчастном, рабском положении...
        Но что касается Башни, то её не возводили крестьяне. Вообще никто не помнил, кто построил её. А в старинных свитках был только намёк на то, что Башня стояла здесь ещё в те времена, когда появились на Земле-2 первые поселенцы. И предок Некса решил построить родовой замок на этом месте, именно потому, что приснилась ему эта башня.
        Башня была сложена из плотно подогнанных друг к другу чёрно-гранитных глыб; и прошедшие века не оставили на этих глыбах ни единой трещины; не прижился там и мох, не завелись пауки...
        Диаметр нижней части башни был около тридцати метров, затем она медленно сужалась, и... верхней части башни никто не видел со стороны, потому что она была скрыта за постоянными на Земле-2 тучами; зато туда можно было подняться, несколько часов пропыхтев на винтовой лестнице.
        И именно по этой лестнице потащил Некс Анджелу. Он схватил её за запястье, а сам перепрыгивал сразу через две, а то и три высокие ступеньки. Лицо его освещённое бликами развешенных на стенах факелов было искажено лютой злобой, он скрипел зубами, он тяжело дышал, и, казалось, вот-вот упадёт от сердечного приступа. Метрах в тридцати под ними громыхала латами, запыхавшаяся, всё больше отстающая, но не смеющая даже ругнуться стража.
        Очень долгим был этот подъём, но, наконец, весь взмокший Некс остановился перед железной дверью, которая была приоткрыта. Резким движением руки барон распахнул дверь настежь, и втолкнул Анджелу в небольшое помещение, без единого окошка, без мебели, но с небольшим, и сгнившим от давности соломенным тюфяком в углу. Помещение освещалось только отблесками факелов, которые горели на лестнице.
        И прохрипел Некс:
        -- Поживи здесь! Помучайся здесь! Подумай о том, сможешь ли стать моей супругой, и уверен, твой окончательный ответ будет утвердительным... Правда, Анджела?!
        Ничего не ответила Анджела, и тогда Некс обратился к стражникам, которые подоспели следом:
        -- Вот пленница, самая важная из всех, которые когда-либо содержались в этой темнице... Глаз с неё не спускать! Три раза в день приносите ей еду; выполняйте любые её просьбы, кроме, конечно, просьбы выпустить её...
        -- Ну мы понимаем, конечно, - кивнул, вытирая пот, запыхавшийся головорез. - Всё исполним, как вы говорите...
        Но барон добавил:
        -- А если кто-нибудь из вас к ней хотя бы пальцем прикоснётся, так я такому негодяю собственноручно руки отрублю. Ясно?
        И слуги закивали, испуганно вытаращившись на барона, - ведь они знали, что он не шутит.
        * * *
        
        Теперь барон каждодневно заходил на кухню. Он следил за тем, как повара готовили кушанья для Анджелы. И горе было тому повару, который хоть немного ошибся бы в приготовлении изысканных и сложных яств. Таких несчастных барон приказывал пороть, а одного собственноручно забил до смерти.
        Потом он сам (потому что никому не доверял), нёс кушанья Анджеле, которую любил и ненавидел больше всего на свете. Он восходил по винтовой лестнице, а потом спускался вниз, и этот путь туда и обратно занимал большую часть суток.
        Барон не замечал этих, им же самих созданных невыносимых тягот; а если кто-нибудь из слуг осмеливался пикнуть, что неплохо было бы что-то изменить, то нарывался на кулак Некса. Из-за этих восхождений и спусков, из-за страсти своей к Анджеле, из-за постоянного жгучего волнения Некс исхудал больше прежнего, а его иссушённое, впалое лицо, не просто напоминало мумию, но действительно было ликом ожившей мумии, и даже у людей привыкших к барону вызывало суеверный ужас...
        Думая об Анджеле, страдая из-за неё, любя и ненавидя её, барон не мог думать о еде; но и все его старания в приготовлении яств, и последующего их вознесения на башню были напрасны, потому как и Анджела не могла есть. И прежде то, в лесной деревушке, она кушала потому только, что этого хотели её родители, потому что был такой обычай у людей - есть и пить. Но она могла обходиться совсем без еды и питья.
        И теперь, чувствуя, что за всеми этими подношениями барона стоят страдания простых людей: голодных крестьян, которых обирали; поваров, которые работали в поте лица, и которых били - она не могла это есть; а когда однажды барон начал наступать на неё, требуя, чтобы она поела; то она, откусив небольшой кусочек пропитанной какими-то яствами индейки, подавилась, и едва не потеряла сознание...
        И каждый день, принеся новые кушанья, барон забирал вчерашний поднос с нетронутой едой.
        Так проходили дни, недели, месяцы... Барон день ото дня становился всё более страшным; всё меньше походил на живого человека. А стражники, которые несли караул возле его спальни, явственно слышали, как он, мечущейся в ночном бреду по своей кровати, выкрикивал страшные проклятья в адрес Анджелы, грозился, что убьёт её...
        А Анджела выглядела такой же прелестной, как и прежде. Вот только чудесные её длинные локоны куда-то исчезли, и остались только короткие светлые волосы, которые, впрочем, тоже очень ей шли. Когда барон начал спрашивать, куда она подевала волосы, то Анджела ответила, что состригла их. На вопрос барона, зачем она эта сделала, ответила только, что так надо, и больше Некс от неё ничего не добился. Взбешённый тем, что она так же далеко от него, как и в начале, Некс схватил поднос с нетронутыми кушаньями и побежал по винтовой лестнице далеко-далеко вниз...
        
        * * *
        
        Но почему же Анджеле понадобилось состригать свои роскошные волосы, которые ещё крестьяне считали одним из её чудес?
        Прежде надо рассказать, что в первый же день своего заточения Анджела решила самым тщательным образом исследовать свою темницу.
        Так как единственным источником света оставались отблески от факела, который горел на лестнице, то Анджела почти ничего не могла увидеть.
        Медленно пошла она вдоль стен, и дотрагивалась до них - вела по ним тонкими своими пальцами, до тех пор, пока не почувствовала, что одна из стен была холоднее других; а приложив к ней ухо, услышала вой ветра.
        Очень ей захотелось повнимательнее разглядеть эту стену, и тогда загорелись на кончиках её пальцев маленькие светлячки. Увидела Анджела, что у часть этой стены составляли не те чёрные гранитные глыбы, из который была возведена вся башня, но из обычных кирпичей.
        И по расположению кирпичей было видно, что ими был закрыт проход с коническим верхом, за которым, по-видимому, находился балкон...
        Анджела поняла, что должна попасть на балкон...
        А зачем?
        Ведь понимала, что находится на самой вершине башни, и что шаг с балкона - это верное самоубийство. Но она не собиралась заканчивать жизнь самоубийством. Она верила, что, выйдя балкон, она обретёт свободу...
        Внимательно изучив эту часть стены, она обнаружила, что составляющие её кирпичи хоть и были добротно выжжены, и соединены крепким раствором, но всё же поддались прошедшему времени, кое-где даже раскрошились, а половинка одного кирпича вовсе отвалилась. Но кирпичи были выложены в несколько слоёв, так что ей предстояло основательно поработать.
        Надо было раскрошить эту стену, и, будь на месте Анджелы сильный мужик вооружённый киркой, - он справился бы с этой задачей за несколько часов. Но у Анджелы не было не только кирки, но и вообще хоть какого-то тяжёлого и, тем более, острого предмета. Опасаясь, что его пленница может покончить жизнь самоубийством, барон тщательно следил, чтобы такие предметы к ней не попадали.
        И всё же Анджела нашла выход. Она использовала те куски кирпичей, которые отвалились от стены. Ими она подковыривала нижнюю часть кладки; надавливая - час за часом крошила кирпич. Очень медленно продвигалась работа; больно было её рукам. Этими руками, прикосновениями которых прежде лечила Анджела больных, не могла она вылечить себя.
        Заметив царапины на её ладонях, Некс спрашивал, что с ней случилось, и Анджела отвечала, что просто поранилась. Чувствуя неладное, Некс выходил на лестницу, закрывал дверь, с громким топотом спускался вниз, а потом бесшумно подкрадывался к двери, и, приподнявшись, следил за Анджелой через решётку.
        Так, бывало, он целыми часами простаивал, но так и не замечал ничего подозрительного. Дело в том, что со временем Анджела научилась чувствовать барона так же, как и ветер, который неустанно дул за стенами её темницы.
        Этот ветер виделся ей синеватыми, тончайшими, но наделённой огромной силой дланями, которые были растянуты в воздухе, над всей Землей-2. Ну а Некс был для неё чёрной сферой, из которой тёмными змеями торчали и извивались щупальца. Эта чёрная сфера могла откатиться довольно далеко - к самому подножию башни, но и тогда самые длинные из щупалец вытягивались к мозгу и к сердцу Анджелы, так что ей пришлось научиться погружаться в особое медитативное состояние, в котором Некс уже не мог разгадать её замыслов...
        И сквозь стены видела она, как возвращался он к её двери, как замирал, боясь громко вздохнуть за решёткой, и чувствовала, как тянулись, прикасаясь к её телу его щупальца. И хотя были эти щупальца порождением духовного мира, Анджела буквально физически чувствовала их липкое, холодное прикосновение и, свернувшись комочком, борясь с тошнотой, лежала на соломенном тюфяке, возле стены.
        А рядом с тюфяком имелось выдолбленная в стене отверстие, о существовании которого не знал Некс. Не знал он, откуда на полу темницы появляется мелкое кирпичное крошево, разбросанное ровным слоем, чтобы не было заметно...
        И вот, наконец, настал день, когда один из кирпичей в третьем и последнем слое кладки был выломан, и Анджела увидела звёзды.
        На том маленьком участке неба, который виден был через это отверстие уместилось сразу несколько звёзд. И они были ещё более прекрасными, нежели прежде воображала Анджела. Ну, разве что в самых светлых снах виделись они ей такими...
        Сначала улыбнулась Анджела, а потом закашляла. Могучий, холодный ветер, который она чувствовала всё это время через стены, бил её в лицо. И тогда вспомнила Анджела, что она находится она на высоте многих сотен метров...
        И прошептала она:
        -- Милые звёзды, подскажите, как взлететь мне к вам...
        А потом, прикрыв отверстие тюфяком, заснула.
        И снилось Анджеле, что выросли за её спиной крылья, взмахнула она ими и полетела среди звёзд...
        И таким явственным был этот сон, что, проснувшись, она ещё некоторое время была уверена, что действительно умеет летать; и только удивлялась и огорчалась: почему же это не удаётся ей оторваться от пола...
        А потом поняла, из чего может сшить свои крылья.
        Барон принёс ей очередные ненужные кушанья, постоял недолго за дверью и удалился. Тогда Анджела вылила через отверстие в стене пьянящий медовый напиток, и долго обтачивала верхнюю челюсть горельефа волка, который выпирал из графина, об один из кусков сломанного ей кирпича. И, наконец, ей показалось, что челюсть уже достаточно острая.
        Вот этой волчьей челюстью и срезала Анджела свои роскошные белые локоны. Затем запихала их внутрь тюфяка, что было совсем несложно сделать, так как длинные и благоуханные эти волосы не только ничего не весили, но и сжимались так легко, словно это был туман...
        Из своих волос решила Анджела соткать крылья, для полёта среди звёзд. Никогда не слышала она о том, что среди звёзд - вакуум, и холод, при котором каменеет и органика и газ. Но даже если бы она и знала об этом, то не отказалась бы от своей мечты; потому что то было невозможным для тела, казалось ничтожным и несущественным для её духа.
        Оставалась ещё одна проблема: чем ткать крылья.
        И тут ей невольно помог Некс.
        Он, в течении уже нескольких месяцев ничего ни пивший, ни евший, и проводивший свои ночи среди кошмарных видений, всё меньше походил на человека. И уже многие из его головорезов бежали из замка, считая, что лучше уж умереть с голода, чем быть рядом с самим дьяволом. И только самые преданные слуги ещё оставались в замке, но и они избегали встреч со своим повелителем. Из посеревшей плоти Некса выступали острые каменные и железные углы, а на спине обозначился горб, который день ото дня рос.
        При всяком движении барон скрипел, а иногда из расширяющихся пор его уже нечеловеческого покрытия выбивалось какое-то едкое чёрное вещество, которое прожигало даже каменный пол.
        Однажды он прибежал к Анджеле и, отшвырнув поднос к стене, рухнул перед ней на колени; вытянув к ней дрожащие руки, взмолился:
        -- Стань моей супругой...
        Но ответила Анджела тоже, что и вначале, что будет любить его также, как любит она каждое создание небес, земли и преисподней...
        Взвыл Некс, и таким страстным был этот вопль, что, казалось, огненный смерч ворвался в эту маленькую темницу.
        Вместо слёз посыпались из глаз Некса железные иглы, - со звоном падали они на пол, а барон продолжал вопить, и изгибалось, и скрипело его тело.
        Наконец, он опомнился, и стал собирать разбросанные по полу иглы, они втыкались в его пальцы, но Некс не замечал боли, и говорил:
        -- Что ж, я даю тебе девять дней на размышления, и если по истечении этого срока ты не согласишься, я прикажу своему повару приготовить тебя как главное блюдо к ужину. Я съем тебя, Анджела, и ты всё-таки станешь частью меня...
        Он посмотрел на неё своими нечеловеческими, но горящими страстью глазами, и Анджела поняла, что барон говорит правду.
        После этого Некс удалился, забыв одну свою слезу-иглу на полу. И с помощью этой иглы начала ткать Анджела крылья...
        
        * * *
        
        Волосы Анджелы были из тончайшего, свету-подобного материала; и каждый волос в отдельности был столь тонок, что и невозможно его было глазом заметить. Труд, который требовался для скрепления всех их в форму крыльев, был огромен, и даже самая искусная швея не справилась бы с этой работой не то что в те девять дней, которые Некс отвёл Анджеле, но и во всю свою жизнь.
        Но Анджела, которая во время деревенской своей жизни совсем немного времена отвела на изучение искусства швеи, творила свои крылья в беспрерывном вдохновении...
        Точнее - почти беспрерывном. Ведь, как и прежде, приходил не похожий на человека Некс, - исполняя бессмысленный ритуал приносил новую еду, и уносил старую, нетронутую. В те минуты, когда Анджела чувствовала его приближение, она вынуждена была откладывать своё творение...
        А барон был молчалив. Он только глядел на неё своими демоническими глазами, а потом стремительно бежал вниз по огромной винтовой лестнице. Он не мог задерживаться рядом с ней: какая-то неизъяснимая для него сила гнала его прочь. А эта сила было желанием Анджелы остаться в одиночестве, и закончить творение крыльев.
        Быстро двигались её изящные пальцы; и, если бы за иглой-слезой была закреплена обычная нить, то уже в первые часы крылья были бы уже закончены. Но с этими тончайшими, белыми волосами требовался труд гораздо больший...
        Росли крылья, и не были они простой вышивкой, но наполнялись своей жизнью; пульсом сердца исходил из них белый свет, а когда Анджела проводила по ним ладонью, то чувствовало нежное, словно бы целующее её тепло...
        Вечером девятого дня шитьё было завершено.
        Подняла крылья Анджела, и показались они ей совершенно невесомыми. Чувство было такое, будто крылья эти - часть её...
        Но отложила она крылья в сторону, отодвинула тюфяк от пролома в стене, и попыталась этот пролом расширить. Била отломанным кирпичом, и кладка крошилась; близка была свобода, а сильный ледяной ветер врывался внутрь, обвивал её тело, но Анджела не чувствовала холода...
        Зато находившийся далеко-далеко внизу Некс вдруг понял всё, чем жила в эти дни и ночи Анджела. Судорожно сжались вытягивающиеся от него и до сердца Анджелы призрачные щупальца, попытались парализовать её, но одним могучим движением воли, словно мечом отрубила Анджела эти щупальца и они, трепыхнувшись, стремительно отскочили далеко вниз, к подножию башни, где и находился Некс.
        Те слуги, которые находились в это время возле свого барона, слышали, как чудовищное тело Некса затрещало; видели, как больше прежнего выпучились на нём чёрные углы; как появились на нём трещины, и как из трещин этих замерцала багровые, лавовые отсветы...
        Тогда даже и самые преданные Нексу бежали из замка, - обезумевшие, кричали они, что место это проклято, а их господин - это сам дьявол. В последствии они были пойманы властями, осуждены и сожжены как пособники нечистого...
        А Некс, для уже которого не значил ничего ни его баронский титул, ни замок, ни вся человеческая жизнь - мчался вверх по винтовой лестнице. Если бы довелось кому-нибудь в те минуты спускаться или подниматься по лестнице, то увидел бы он вихрь тёмный, который сбил бы такого несчастного с ног, растоптал бы, в клочья разодрал...
        Но никого не было на этой длинной лестнице, кроме Некса.
        Конечно, Анджела чувствовала его стремительное приближение, а поэтому из всех сил старалась поскорее разобрать кладку...
        Но уже пробежал больше половины лестницы барон, а проём всё ещё был таким узким, что Анджела не смогла бы просунуть в него и голову...
        И тогда Анджела поняла, что уже не успеет. И тут дело было не только в том, что не успевала она расширить проход, но и в том, что ещё надо было как-то закрепить за спиной крылья. Да и если бы она их и закрепила, то как бы стала ими размахивать?
        Обо всём этом не задумывалась Анджела, пока вышивала их из своих белоснежных волос. А теперь заплакала, мысленно устремляясь к звёздам; прося у них помощи...
        И каждая из слёз, которая покатилась из её глаз несла в себе, быть может, мощь и пламень целой звезды. Только эта сила не вырывалась наружу иначе вся планета Земля-2 мгновенно превратилась в облако раскалённого газа. Но слёзы эти, плавно прокатились по щекам Анджелы, и попали на крылья. И тогда исчезли эти крылья из её рук и появились там, где и должны были появиться - за её спиной, и не как искусственные придатки, которыми надо размахивать, напрягая руки, а как единая часть её тела и духа.
        И не надо было Анджеле учиться летать - она умела это делать также хорошо, как и ходить...
        Просто взмахнула крыльями и... кирпичная кладка стала мельчайшей пылью, вихрем закружилась, а Анджела вырвалась из темницы...
        Почувствовал это и Некс. Страшно он завопил. Тело его покрылось буграми, вырвались из него крылья, и вот метнулся барон на гранитную твердь, пробил эти неподвластные ветрам и столетиям глыбы, и сквозь ледяные тучи устремился вверх...
        А Анджела была уже выше этих туч. На несколько мгновений замерла она над балконом в верхней части башни. Увидела пребывающую в беспрерывном движении страну туч, которая простиралась до самого горизонта, и над которой только далёкие, неприступные вершины обледенелых гор возносились.
        А над этим простором сияли бессчётные живые звёзды...
        Видела Анджела на небосклоне Земли-2 созвездия, и давала им названия. Самым прекрасным было созвездие Единорога.
        Ярким белым светом сияла венчающая его рог звезда, и именно к этой звезде устремилась Анджела.
        
        
        ЭПИЛОГ.
        
        Нект рассыпал в бессчётных мирах частицы своего Я, и одной из этих частиц был барон Некс.
        Когда Нект почувствовал, что этот безумный барон Некс нашёл изначальный пламень, он воплотился в барона, и уже в космосе начал преследовать Ангела.
        Возле звезды Альфа-Стрельца, которая с далёкой Земли-2 казалась самой яркой в созвездии Единорога, он почти догнал Ангела, но нырнул Ангел в пламень звезды, и вышел обратно уже в окружении белых драконов, которые как и Некс были родом из ВНЕвселенной, но из иной ВНЕвселенной - из ВНЕвселенной света.
        И началась среди звёзд битва, незримая для человеческих глаз, и века продолжалась. И был повержен Нект, и бессильный, начал падение а бездну.
        Но за тёмным Нектом устремился и Ангел, у которого давно уже не было ни имени, ни пола, ни прошлого, ни будущего, но весь этот Ангел состоял из чистейшего света, вечности и Любви.
        И спросили у него белые драконы: "Куда же ты?"
        И ответил Ангел:
        "Туда, куда зовёт меня сердце. Этим долгим и мучительным устремлением к свету заслужил Нект Любовь. Пускай же в бесконечной темноте и холоде засияет моё сердце. Пускай же вечно горит, согревая всех отверженных и страждущих эта Звезда".