Жертва Марина Эльденберт
        Хилари отведена участь подопытной в секретной лаборатории, но ее муж не из тех, кто сдается на милость судьбы. Чтобы спасти приемного сына, Беатрис готова на все, но выбор, который ей предстоит, не из легких. На Острове, где проводятся бесчеловечные эксперименты, все нити сойдутся воедино. Что принесет завтрашний день - любовь или предательство, гибель или спасение, лекарство от любого заболевания или биологическое оружие, способное навсегда изменить мир?
        Первая книга цикла «Маги нашего времени». Однотомник.
        Первая книга Марины Эльденберт, с которой начался творческий путь автора!
        Марина Эльденберт
        Жертва
        Пролог
        Нью-Йорк. Март 2013 г.
        Джерри Рамси толком и понять ничего не успел. Раздался странный звук, у него заложило уши, а следом одна из жилых высоток дрогнула, как от толчка исполинской руки, и начала оседать. Грохот обрушивающегося здания и крики людей слились воедино. Он искренне порадовался, что в паре кварталов решил свернуть и сейчас находился на соседней улице.
        Джерри метнулся в ближайшую подворотню, накрывая голову руками и молясь всем ныне существующим богам - несмотря на то что был атеистом - чтобы его это не коснулось. Люси просила проводить ее домой, и ему пришлось тащиться в Ист-Виллидж. Он рассчитывал заняться с ней сексом, а девчонке, которую хочешь затащить в постель, отказывать нельзя.
        Террористы, конечно это были террористы, кто же еще! Весь мир ополчился на Штаты, как будто каждый американец лично нес ответственность за действия их политических лидеров. Оставалось надеяться, что бомба одна, и что соседние домики не начнут складываться на манер карточных.
        Джерри опрометью бросился вперед, не отдавая себе отчета, что бежит к месту взрыва, налетел на спешащую женщину с пакетом в руках. Продукты посыпались на асфальт, но та даже не остановилась. Взгляд его упал на то, что еще недавно было жилым домом: дымящаяся груда развалин, пляшущие языки пламени, из которых торчат уродливые остовы арматур.
        Не обращая внимания на крики, возбужденные голоса и вой сирен, Джерри перешел улицу. Рядом уже начинали собираться зеваки. У него есть время до приезда полиции и спасателей, чтобы получить неплохое видео: трагедия всегда привлекает внимание.
        Джерри достал новенький айфон и включил камеру. Пришлось подойти поближе - ночью снимать тяжелее. Кто-то из собравшихся звонил в девять-один-один, кто-то, как завороженный, замер у окон с выбитыми стеклами. Жители соседних домов выбегали на улицы.
        Джерри решил отойти в сторону. Он видел воронку провалившегося фундамента и изуродованный обломок стены. Рамси увеличил изображение. Видео соберет тысячи просмотров, если он доберется до дома быстро и успеет выложить его первым. В объектив попал парень, который тоже снимал: ему удалось подобраться ближе, и Джерри разочарованно прицокнул языком. Вид на воронку оттуда явно получше.
        - Больные ублюдки! - донеслось из-за спины, и Джерри, не оборачиваясь, вскинул руку со средним пальцем. Он еще приблизил картинку и замер.
        Пласт обломка, лежавший рядом с воронкой у самой стены, шевельнулся. Еще и еще раз, а потом из-под полуразвалившейся плиты, весом не меньше тонны, вылезло Нечто. Выживший! Теперь Джерри не отказался бы выключить камеру даже под угрозой выстрела в упор, и он по-прежнему злился на счастливчика, которому удалось подобраться с той стороны.
        Клубы дыма взметнулись под порывами ветра. Камера сфокусировалась на человеке со слипшимися длинными волосами. Тот оттолкнул тяжелый пласт бетона и прыгнул. Джерри Рамси больше не завидовал типу, оказавшемуся в непосредственной близости от воронки. Он бежал прочь, прижимая айфон к груди, забыв выключить запись. Последнее, что Джерри увидел - как существо набросилось на парня и вцепилось в горло. Рамси казалось, что даже через вой сирен, треск пылающих обломков и свист ветра в ушах, он все еще слышит крик, полный первобытного животного ужаса.
        Часть 1. Беглецы. 1
        Торонто, Канада. Апрель 2013 г.
        Хилари собирала вещи, нисколько не заботясь о том, как они будут выглядеть: сгребала из шкафа все без разбора и швыряла в раскрытый зев чемодана. Наткнувшись на серебристо-серое коктейльное платье, она на мгновение замерла, потом резко сдернула его с плечиков. Ткань жалобно треснула. Хилари вздрогнула, как будто обожглась, попятилась, прижимая платье к груди, как нечто бесценное. В нем она была в тот вечер, когда Джеймс сделал ей предложение.
        Как их чувства могли превратиться в то, что происходит между ними сейчас? Как два любящих человека становятся чужими? Она не хотела перечеркнуть все, не хотела, чтобы они пришли к тому, от чего ушли. Чтобы превратились во врагов. Ей будет нелегко, но со временем она привыкнет к жизни без него.
        В последние месяцы Джеймс проводил больше времени на работе, в пожарном депо. Она же собирала в комнатах дома частицы воспоминаний о том, каким ей представлялось совместное будущее.
        Дело было даже не в том, что Джеймс не хотел ребенка, не в граничащей с безумием зависимости от опасности, которую он компенсировал на работе. Дистанция, установленная с первой встречи, не сокращалась. Он по-прежнему не пускал ее в свою жизнь - так, как ей того хотелось. Для кого-то это могло показаться несущественной ерундой, но Хилари хотела говорить с мужем обо всем, что его тревожит. О том, что беспокоит ее.
        Ссора стала постоянной спутницей их семейной жизни, и если Джеймс предпочитал держать чувства и мысли при себе, то Хилари высказывала все напрямик. Она не хотела превращаться в истеричную домохозяйку, которая постоянно требует внимания мужа. Хилари хотела начать новую жизнь, а Джеймс по-прежнему сражался с внутренними демонами. Она не могла ему помочь, потому что он отказывался говорить с ней.
        Полтора года назад ей чудом удалось выжить, и Хилари показалось, что Джеймс начинает открываться, но все быстро вернулось на круги своя. Работа стала его отдушиной, единственным, что делало Джеймса счастливым. Опасность была для него стилем жизни.
        Хилари вернула платье на плечики: его она совершенно точно с собой не возьмет. Билет должны были доставить с минуты на минуту, вылет через восемь часов. Оставалось еще кое-что важное - попрощаться. Она не хотела устраивать трогательных сцен с выяснением отношений, но и уйти просто так не могла.
        Хилари спустилась в кабинет и достала бумагу из принтера. Она хотела отвлечься от сборов, успокоиться, чтобы выразить словами все, что лежало на душе.
        «Джеймс, мы привыкли называть вещи своими именами, и этот случай не исключение. Мне трудно об этом говорить, но наши отношения себя исчерпали. Долгие месяцы я пыталась пробиться к тебе, но у меня больше нет ни сил, ни желания. Что бы ни осталось в твоем прошлом, оно по-прежнему разделяет нас. Сейчас - гораздо больше, чем в начале наших отношений. Я думала, что справлюсь, но ошиблась. У меня не получается тянуть за двоих. Пришло время поставить точку».
        Хилари перечитала написанное и поразилась тому, как скупо и сухо звучат слова. Разве такого объяснения заслужил человек, который вытащил ее с того света? Хотела скомкать бумажку, выбросить в мусорное ведро и начать с начала, но остановилась. Так лучше.
        Хилари поежилась: Джеймс опять оставил окно открытым, и в кабинете было прохладно. Она повертела ручку, собираясь с мыслями.
        «Если ты решишь перешагнуть через прошлое, разделяющее нас, я буду ждать тебя там, где мы встретились впервые. Через неделю, в полдень. Возможно, мы еще сможем все вернуть. Подумай, Джеймс, готов ли ты к этому, и я подумаю тоже. Я приду на встречу в любом случае, но если тебя не будет, я пойму».
        Она отложила записку и молча сидела за столом, вспоминая каждый день, проведенный в их доме, о том, как приезжали смотреть его, как вместе занимались обстановкой и ремонтом. Тогда они еще все делали вместе. Хилари действительно хотела, чтобы этот дом стал началом для их семьи. Для того, чего они оба лишились.
        В рамке на столе стояла их свадебная фотография. Они поженились, затем был ужин в ресторане, незабываемая ночь, а на следующий день Джеймс вернулся к работе. Она знала о том, что муж не согласится уехать, но все равно была разочарована. Пару дней вдали ото всех они вполне могли себе позволить, но он счел это лишним. Хилари не стала возражать - это казалось мелочью. Все проблемы в отношениях начинаются с мелочей.
        Она заскочила в ванную, чтобы принять душ, переодеться и накраситься. Отражение в зеркале не порадовало. Бледное лицо в обрамлении длинных темных волос выглядело худым, а круги под глазами дополняли не слишком привлекательный образ. Оно и неудивительно: в последние дни Хилари почти не спала. Решение уйти от Джеймса далось ей нелегко.
        Хилари быстро собрала вещи, надела джинсы и водолазку. Она упаковала чемодан, проверила документы и бросила взгляд на часы. Надо бы напомнить диспетчеру службы доставки, что самолет ее ждать не будет. Только Хилари собралась набрать номер, как эхо звонка разнеслось по дому.
        Курьер оказался крепко сбитым коротышкой с ежиком темных волос и тонкой проседью на висках. В его движениях чувствовались уверенность и сила, а во взгляде - жестокость. Жесткость не спутаешь ни с чем. Хилари про себя подумала, что такие люди обычно сидят в креслах больших боссов, а не развозят авиабилеты.
        - Вы долго, - произнесла она, протягивая ему наличные, - сдачи не надо.
        - Сейчас повсюду пробки, - он взял деньги и улыбнулся, - спасибо.
        Хилари собиралась уже закрыть дверь, но курьер шагнул вперед.
        - Мне нужна ваша подпись, а я забыл ручку.
        - Минуту, - непонятно почему, он вызывал у Хилари раздражение, и она вдруг разозлилась на себя. Если ты решила разойтись с мужем, это еще не повод бросаться на людей, как цепная собака. Она повернулась к нему спиной, и уловила быстрое движение, а следом - мгновенный укол в шею. Хилари пошатнулась, инстинктивно вдохнула, перед глазами все поплыло. Мужчина перехватил ее, не давая упасть, и Хилари безвольно обвисла в руках незнакомца. Она еще пыталась вглядываться в расплывающиеся черты, но быстро провалилась в темноту.
        2
        Атланта, США - Торонто, Канада. Апрель 2013 г.
        Джеймс договорился встретиться с Корделией в аэропорту Хартсфилд-Джексон. Какие-то демоны занесли эту ведьму в Атланту. Сестрица Хилари моталась по всему миру. Когда она в перерывах между всеми своими проектами успевала жить, оставалось загадкой.
        Он поудобнее перехватил сумку и встретился взглядом с миловидной блондинкой, стоявшей рядом на эскалаторе. Девушка очаровательно улыбнулась и кокетливо положила руку на поручень, легко коснувшись его пальцев.
        - Извините, - она не торопилась убирать ладонь и смотрела ему прямо в глаза. В ответ Джеймс продемонстрировал вторую руку и кольцо на пальце. Блондинка повела плечом и отвернулась. Принципиальностью сейчас мало кого привлечешь, хотя на внимание женщин Джеймс никогда не жаловался. Высокий, с темно-русыми волосами и пронзительно-пристальным взглядом светло-серых глаз, он пользовался успехом. Для него же существовала только одна женщина. Хилари.
        Джеймс отыскал Корделию взглядом. Она выглядела отлично: средний рост компенсировала высоким каблуком, строгий костюм и блузка кремового цвета, гладкие темно-каштановые волосы, прекрасная фигура. Особенно поражал взгляд знакомых карих глаз - жесткий, цепкий, хищный. Хилари по сравнению с ней выглядела девчонкой.
        - Джеймс.
        - Корделия.
        С молчаливого согласия друг друга они направились в кафе. Их отношения были далеки от родственной приязни и теплоты, но ворошить прошлое Джеймс сейчас не собирался, не затем он здесь.
        - Итак, - произнесла Корделия, когда они с Джеймсом устроились за столиком и заказали по чашке кофе.
        Вместо ответа он достал из кармана куртки сложенный вчетверо листок и протянул ей. Корделия равнодушно пробежала записку глазами и вернула ее - швырнув на столик.
        - Тебя кинули, - ее комментарии отличались лаконичностью, а вот с дипломатией иногда возникали проблемы. Джеймс предполагал, что последнее относилось к нему и еще нескольким избранным. Иначе ему сложно было представить, как ей удалось занять такой высокий пост.
        - Не уверен, - ответил Джеймс. С каждой новой встречей ему виделось все меньше сходства с Хилари. Он поражался, как эти двое могли родиться сестрами. Тем более близнецами.
        - Достойный ответ бывшего детектива.
        Джеймс усмехнулся.
        - Достойный ответ бывшего лидера инквизиции.
        - Между тем как ты входил в ее ряды и несколько не гнушался методами. Я бы даже сказала, во многом обошел всех нас, - Корделия побарабанила пальцами по столу и отпила кофе.
        Джеймс не собирался спорить или оправдываться. Многое было, но это осталось в прошлом.
        - Хилари обещала прийти, но ее там не было. Я прождал сутки, - произнес он, наконец-то встречаясь взглядом с Корделией, а не с невидимым собеседником за ее спиной.
        - Она могла передумать.
        - Не могла. Я знаю Хилари, и знаю, что если она обещала, она бы пришла. Ее телефон выключен, я звонил ей с того момента как прочел записку. Последний раз - пару часов назад. Что-то случилось.
        - Ее сбила машина?
        Он пропустил шпильку мимо ушей.
        - Мне нужны твои связи, - сказал он. - Хилари не могла исчезнуть просто так, и я хочу знать, что произошло. Ей наверняка нужна помощь.
        - Когда мы разговаривали по телефону, ты сказал, что это уже не имеет значения.
        - Я передумал.
        - Почему? - Корделия посмотрела на его чашку. Джеймс не прикоснулся к кофе, хотя за трое суток спал всего часов восемь. Ему не привыкать, но без стимуляторов сейчас было тяжеловато.
        - Я считаю, это связано с нашим прошлым.
        - Интуиция - удел домохозяек, помешанных на эзотерике.
        - Ты поможешь или нет?
        Корделия хмыкнула, допила свой кофе и кивнула.
        - Приведешь мне хотя бы одно доказательство, подтверждающее твою теорию - получишь доступ ко всем ресурсам, которые есть в моем распоряжении. Ориентироваться по твоим предчувствиям - уволь.
        - Ты и пальцем не пошевелишь ради сестры?
        - Моя сестра решила тебя бросить, Джеймс. - Корделия поднялась. - Все, что мне сейчас нужно - дать ей возможность от тебя отвязаться. Завтра у меня переговоры по серьезному контракту, через три часа я улетаю.
        - Хорошо, - сказал он, поднимаясь вслед за ней, - если я добуду доказательства, ты поможешь?
        Она пожала плечами и взяла сумочку.
        - Джеймс, когда мы с тобой только познакомились, ты был редкостным занудой, и с тех пор совсем не изменился. Я от своих слов не отказываюсь. Всего хорошего.
        Он вернулся домой следующим рейсом, позвонил на работу, сказал, что не сможет выйти, потому что по-прежнему болен. О том, что произошло у них с Хилари, не знал никто. Сидя в кабинете, Джеймс смотрел на их свадебную фотографию. Изо всего представленного альбома они выбрали именно эту. Хилари, уже без фаты, улыбалась, обнимая его, а он смотрел в объектив.
        Джеймс вернулся домой после ночной смены и не обнаружил вещей Хилари. Ее телефон был выключен. Он не сразу заметил записку: по всей видимости, порыв ветра сбросил ее со стола. Почему Хилари не остановила даже эта фотография? Что он такого сделал, чтобы все перечеркнуть?
        Разве что отказывался говорить о прошлом, но об этом, демоны его разбери, он не хотел говорить даже с самим собой. Да, временами его накрывало, и он уходил в себя. Джеймс мог предположить, что спусковым крючком стал момент, когда он чуть не погиб во время пожара.
        Он никогда не предполагал, что у него будет дом. Пару лет назад Джеймс вообще сомневался, что у него будет семья. Все его время занимала работа, он жил ей. До тех пор, пока не встретил Хилари. Она захотела ребенка, но ему было не до этого. Джеймсу казалось, что он не готов. Это стало второй серьезной проблемой в их отношениях. Третья - нежелание говорить с ней. Чем больше Хилари давила, тем больше он закрывался. Их отношения превратились в ад.
        Джеймс знал, как подделываются улики. Если бы некто действительно захотел скрыть исчезновение Хилари, это был идеальный момент. Джеймс был уверен, что записку написала она. Раньше он увлекался графологией, но пригодилось ему это только сейчас. Отличить почерк человека, который просто расстроен от того, который пишет под дулом пистолета, труда не составит. Она действительно собиралась от него уйти. Значит, что-то произошло уже после.
        Джеймс привык доверять чутью. Было время, когда оно не раз спасало ему жизнь. Если дело связано с их прошлым, то все паршиво. Разобраться, откуда ноги растут, особенно теперь, будет сложно. Корделия отказалась помогать, тем самым перекрыв доступ к бесценному источнику информации. Кое-какие подвязки остались и у Джеймса, но по сравнению с ее возможностями это ничто. Придется раздобыть ведьме приманку перед тем, как насадить ее на вертел.
        Он подтянул к себе лист бумаги и принялся чертить схему: привычка сохранилась у него с тех самых пор, когда приходилось работать над делами в отделе криминалистики. Джеймс не успел дослужиться до суперинтенданта[1 - Суперинтендент - звание старшего офицерского состава британской полиции, второй по рангу после комиссара городской полиции.], а потом в силу обстоятельств сменил профессию. Тем не менее, кое-что полезное из работы в полиции ухватить успел, и не раз успешно применял.
        Отложив исчерченный листок, взялся за второй. Надо составить список действий. Первым делом стоит взять распечатку звонков из телефонной компании. Следом - проверить ее кредитку. Возможно, он найдет что-то интересное. Если это ничего не даст, останется только искать в новостях. Отслеживать странные случаи, сопоставлять данные. И уповать на то, что Корделия сдержит слово. Потому что если он прав, у Хилари большие неприятности и мало времени.
        3
        Хилари открыла глаза. Равнодушный писк медицинской аппаратуры, ровный белый потолок, длинная больничная рубашка, в которую она была одета, напомнили ей о днях, проведенных на грани между жизнью и смертью, в частной клинике для измененных.
        По спине пробежал холодок. Она была уверена, что раньше не встречала человека, напавшего на нее. Или просто не помнит? Вероятность того, что это связано с ее прошлым, велика. Хилари села на постели, срывая с себя провода, и мониторы тут же отозвались тревожным писком. Это было похоже и одновременно не похоже на больницу.
        В палатах обычно есть окна, а двери не защищены электронными замками. Обстановка тоже подкачала. Кровать с подлокотником-подставкой, стул, электроника и белые стены, замкнувшие ее внутри. Приоткрытая дверь, которую Хилари не сразу заметила, вела в туалет и душевую. Полностью изолированная комната, больше похожая на камеру. Хилари сделала глубокий вдох и обхватила себя руками.
        - Пациент Хилари Стивенс, ответьте.
        Женский голос, резкий и неприятный, заставил ее вздрогнуть. Только сейчас Хилари обратила внимание на небольшое переговорное устройство, вмонтированное в стену рядом кроватью.
        - Пациент Хилари Стивенс, ответьте.
        - Где я?
        - Ваши вопросы, не касающиеся состояния здоровья, будут игнорироваться. Вы отсоединили датчики, контролирующие ваше состояние. Повторное действие без предварительных санкций приведет к наказанию. Это понятно?
        - Да.
        - Хорошо. Сейчас к вам поднимется специалист для проведения первичного инструктажа, введения препаратов и повторного подключения датчиков. Любые агрессивные действия в его адрес расцениваются как попытка неподчинения, за которой следует наказание.
        - Я поняла, - ответила Хилари в пустоту - переговорное устройство уже затихло.
        Говорившая напоминала ей робота, хотя и была человеком. От этого не становилось менее страшно.
        «Я и не через такое проходила, - напомнила она себе. - Я выберусь».
        Собственная уверенность помогла немного успокоиться. Это не было похоже ни на что, с чем она сталкивалась раньше, но все когда-нибудь происходит впервые. Нужно сосредоточиться, собраться, выяснить, с чем имеешь дело - и действовать.
        С того дня, как Джеймс чуть не погиб на пожаре, она пребывала в состоянии постоянного напряжения. Она переговорила с его начальником, и выяснила, что это далеко не первый случай, когда муж лез в самое пекло. Она пыталась поговорить и с ним, но наткнулась на очередную стену молчания. Джеймс заслуживал спокойной жизни, но ему это было не нужно. Сейчас Хилари была рада тому, что муж отказался завести ребенка. Окажись она в такой ситуации в положении, вряд ли восприняла бы все настолько хладнокровно.
        Хилари считала, что сумеет разглядеть приближающуюся опасность. Жизнь научила ее быть внимательной к мелочам и умению постоять за себя. Недостаточно, по всей видимости. Этот «курьер» не из воздуха материализовался на пороге, чтобы вколоть ей какую-то дрянь и уволочь неизвестно куда. Наверняка за ней следили. Как можно было такое пропустить? Разве что похититель хорошо знал своих «клиентов» и обладал достаточными навыками, чтобы подобраться к ним незаметно.
        Хилари сдавила виски, пытаясь унять сильнейшую головную боль, и быстро повернулась в сторону открывшейся двери. В комнату вошел мужчина в медицинском халате, с подносом в руках. Она не могла бы описать его иначе как «безликий». Светлые волосы, невысокий, отстраненное выражение лица. Взгляд бегло скользнул по ней, когда он ставил поднос на выдвижную подставку. Мужчина избегал смотреть ей в глаза.
        - Вы расскажете мне, что здесь происходит?
        Хилари посмотрела на закрытую дверь, ведущую к свободе, потом перевела взгляд на поднос, где на одной половине стояла дымящаяся супница, лежали нарезанные дольками фрукты и хлеб, на другой - медицинские принадлежности.
        Она должна бежать отсюда, и как можно скорее. Вот только ей нужно знать, с чем придется столкнуться.
        - Вы всегда такой молчаливый? - Хилари принялась за еду.
        - Когда того требуют обстоятельства.
        - Где я, зачем я здесь?
        - Я не уполномочен отвечать на ваши вопросы.
        - А кто уполномочен? - Хилари пристально посмотрела на него. Он вел себя так, будто боялся ее: держался в отдалении, одна рука в кармане - по всей видимости, на «тревожной кнопке».
        Вероятно, ему кое-что известно. Достаточно единственного факта биографии, чтобы люди начали шарахаться от нее, как от прокаженной.
        - Чего вы так боитесь? - усмехнулась она. - За дверью наверняка охрана.
        Мужчина промолчал.
        «Что ж, ладно, - подумала она, - тогда зайдем с другой стороны».
        - Та женщина, - Хилари кивнула на переговорное устройство, отставила пустую супницу и подтянула к себе тарелку с фруктами, - сказала, что мне введут какие-то препараты. Какие? Для чего эти датчики?
        - Иммуномодуляторы. Для того, чтобы мы могли следить за состоянием вашего организма. Через несколько дней вы сможете обходиться без них. Когда мы убедимся, что вы полностью здоровы.
        - Зачем?!
        Этот вопрос тоже остался без ответа, но того, что он сказал, было уже достаточно. Хилари представляла интерес только потому, что была измененной.
        Она поняла, что не сможет съесть больше ни куска - просто-напросто подавится, или ее вывернет прямо на поднос. Хладнокровие и выдержка исчезли, не оставив и следа. Вопросы, которые могли ей помочь в ближайшем будущем, вылетели из головы.
        Она, не моргая, смотрела на мужчину, который сделал ей инъекцию. Попросил держать тампон на сгибе локтя и осторожно, как будто обращался с гремучей змеей, уложил на кровать, подключая датчики. Удостоверившись, что все в порядке, кивнул ей.
        - Пожалуйста, больше не отсоединяйте их самостоятельно.
        - Так про наказания она не шутила? - криво улыбнулась Хилари.
        - Нет.
        Мужчина забрал остатки обеда и удалился. Последняя деталь, которую она отметила в его образе - серебристо-серый браслет на запястье. У нее был такой же, только желтый. Идентификаторы.
        Господи, во что она влипла?!
        4
        Спрюс-Грув и окрестности, Канада. Апрель 2013 г.
        Весна в этих краях приходила позже календарной. Почувствовав первое потепление, жители стремились скинуть шарфы и куртки. Не было ничего удивительного в том, что клиентов в аптеке появилось значительно больше.
        Сэт Торнтон отпер двери, перевернул табличку и начал свой обычный день. Обычный за последние месяцы, потому что до этого его работа шла в совершенно ином ключе. Скандально известная корпорация, «Бенкитт Хелфлайн», окончательно развалилась в декабре две тысячи двенадцатого. Резюме с такой строчкой сейчас скорее являлось клеймом позора, чем особой привилегией, хотя раньше работа в этой компании считалась одной из самых престижных в мире фармацевтов и вирусологов.
        Сэт был рад, что ему вообще удалось устроиться. Он уже начинал думать, что ему не светит даже должность уборщика на заправке.
        Владелец аптеки был далек от современных технологий: телевизор не смотрел, компьютер видел только на картинках. Магнус Хальстерштейн был стар, жаден до умопомрачения, а временами впадал в маразм. Поэтому когда на горизонте нарисовался человек, согласившийся работать за небольшую плату, он с радостью принял его. На собственных ошибках в расчетах Магнус терял гораздо больше, чем мог заплатить ему.
        Сэта все устраивало: денег хватало, чтобы снимать небольшую квартиру, и на еду. Некогда успешный ученый сейчас довольствовался должностью аптекаря и сравнительно спокойной жизнью. Временами это сводило с ума, но он не собирался ничего менять. По крайней мере, его никто не трогал. Сэт был вежлив и дружелюбен, но не стремился заводить новых знакомств. Каждый день начинался и заканчивался одинаково.
        Сегодня Сэт собирался зайти в бар, а после прогуляться перед сном. Он дождался времени закрытия, перевернул табличку и стал собираться домой. Торнтон как раз надевал куртку в подсобке, когда услышал звон дверного колокольчика. Постоянные клиенты Хальстерштейна привыкли, что старик работает до ночи, и частенько приходили после закрытия. Такое случалось, когда кому-то не сиделось дома и хотелось поговорить. Новый аптекарь был неизменно учтив, что нравилось посетителям Магнуса, поэтому покупка таблеток от запора могла растянуться на час, а то и на полтора. За это время ему приходилось выслушивать все о жизни покупателя, включая ночную икоту и пригоревший рис.
        Сэт мысленно выругался, и вышел в зал. Его самым страшным ожиданиям не суждено было сбыться. У витрины стояла молодая женщина, которую он видел впервые, и Сэт вздохнул с облегчением.
        - Мы закрыты, - произнес он дежурную фразу. Приезжие не могли пожаловаться Магнусу, а жестокое убийство времени за прилавком аптеки старого скупердяя сказалось на его характере. Сэт угрюмо усмехнулся.
        Она подошла и облокотилась о прилавок.
        - Уделите мне время? Это вопрос жизни и смерти!
        Сэт отвлекся от жалости к себе, от созерцания собственной неудавшейся жизни в виде банок с пилюлями на запылившихся полках, и посмотрел на посетительницу. Вне всякого сомнения, она была цветным пятном на холсте его серых будней. Высокая и худощавая, яркая даже без макияжа, длинные темные волосы стянуты в хвост. Светлая куртка, темно-зеленое - под цвет глаз - платье с откровенным декольте. Она излучала уверенность всем своим видом, такая женщина способна разнести весь магазин, если не получит желаемого.
        - Отдел противозачаточных средств во втором ряду слева, - вежливо улыбнулся он.
        Неожиданно она уткнулась ладонями в лицо, а плечи ее затряслись. Сэт успел пожалеть о своем ответе, не хватало еще, чтобы по его вине рыдали незнакомки. Он уже собирался извиниться, когда та подняла голову. В ее глазах искрился смех.
        - Всю жизнь учусь быть актрисой, но получается паршиво. Давайте лучше поиграем в вопрос-ответ. Как считаете, о чьей жизни и смерти я сейчас говорила?
        Она ненормальная или под действием наркотиков? В его устоявшейся размеренной жизни не было места проблемам. Случись что, Сэту придется разбираться с полицией, а те могут и открыть Магнусу глаза на его прошлое. Ему снова придется не только менять работу, но и переезжать. Торнтон нахмурился и раздраженно переспросил:
        - Чем я могу вам помочь?
        - Да ладно вам, профессор. Нельзя быть таким букой.
        Сэту показалось, что из него разом выбили весь воздух. Побег длиной в год продолжался до сих пор. Только преследователей он ни разу не замечал. Иногда казалось, что он убегает от самого себя.
        Она смотрела ему в глаза, и Торнтон нерешительно попятился назад, хотя страх подсказывал, что надо бежать со всех ног. В подсобке есть черный ход, но где гарантия, что там его не ждут?
        - Кто вы такая? - как ни странно, голос прозвучал твердо.
        - Беатрис. Бояться надо не меня, а тех, кто заинтересован в ваших талантах.
        Сэт подозревал, что его спокойная жизнь в канадской глубинке - это ненадолго. Надеялся, что они о нем забудут.
        - И вы хотели меня предупредить и предложить свою помощь, - язвительно заметил он. - Или вас тоже интересует исключительно мой талант?
        - Какое недоверие, - насмешливо произнесла она, - часто обманывали очаровательные женщины, профессор?
        Сэт хотел ответить, что загадочные женщины в его жизни всегда появлялись вместе с проблемами, но Беатрис оттолкнулась от прилавка и направилась к витрине.
        - Секс любят все, а вот расхлебывать последствия - не очень. А вы как считаете?
        - Я считал, что все закончилось. Когда вы все оставите меня в покое?
        Он пришел в ярость, когда вспомнил, как его использовали в своих играх. Сэт решительно прошел к выходу и с силой толкнул дверь.
        - Уходите!
        - Я вас покидаю, а вот за остальных поручиться не могу. Удачи, профессор!
        Беатрис подмигнула и вышла, а Торнтон с силой захлопнул двери. Они ведут себя так, будто от рождения наделены правом распоряжаться человеческими судьбами, для них это в порядке вещей. Все происходящее сильно напоминало ему события осенью две тысячи одиннадцатого года, когда ночью к нему пришла Мелани и посоветовала как можно скорее бежать от успешной размеренной жизни. Сэт послушался, и благодаря этому выжил. Сложно было назвать жизнью постоянный страх и скитания по городам. Спрюс-Грув стал последним пристанищем, но даже здесь Торнтон не чувствовал себя в безопасности.
        Сэт закрыл аптеку и быстро направился домой, старясь не оглядываться по сторонам. Сколько у него времени? Минуты? Часы? Дни? Он знал, какими быстрыми могут быть те, кто охотится на него. Возможно, Беатрис с ним играла. Он больше не блестящий ученый. У него нет ни средств, ни возможности продолжать свою работу, тогда зачем он им?
        Маленькая квартира, которую снимал Сэт, ничем не напоминала его просторные апартаменты в Сиэтле или удобную студию в Нью-Йорке. С тех пор как он превратился в беглеца, выбирать не приходилось. Визит Беатрис вскрыл старые раны. Творение Торнтона стало сердцевиной трагедии, унесшей множество жизней. Судебный процесс гремел по всему миру.
        Сэт спешно собирал вещи. Самое важное поместилось в небольшую спортивную сумку, все свои сбережения - около двух с половиной тысяч канадских долларов - он положил под разорванную подкладку. Оставалось решить: двигаться в сторону ближайшей автостанции, или ловить попутку. Автобус казался ему более безопасным, автостоп - быстрым.
        Вряд ли преследователи рискнут вытаскивать его из автобуса на глазах у всех, поэтому Сэт выбрал первое. Купленный недавно пистолет Торнтон спрятал под куртку и спустился вниз. Он не представлял, что будет делать, если придется стрелять. Оружие скорее было успокоительным, чем средством самозащиты.
        Спустившись вниз, Сэт пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, перед тем как выйти на улицу. Открыл дверь, и его резко толкнули к джипу. Он не успел ничего предпринять, как за спиной захлопнулась дверца, щелкнула блокировка. Тот, кто втолкнул его внутрь, сел на переднее сиденье, и машина сорвалась с места.
        Профессор встретился взглядом с мужчиной, устроившимся рядом, и искренне пожалел о решении вернуться домой. Тот смотрел так, будто собирался прихлопнуть Торнтона, как заразного вредителя. Он хмурился, и полоса шрама над правой бровью становилась заметнее. Длинные черные волосы мужчина, похоже, мыл исключительно по праздникам: спутавшиеся патлы сальными прядями висели вдоль лица.
        - Вы хорошо спрятались, профессор Торнтон. Скучали? - сквозь смех просочилась злоба. Теперь он был уверен в том, что его преследователи - те, о ком он подумал сразу. Им есть за что его ненавидеть.
        Сэт бросил взгляд в зеркало заднего вида, но дорога за ними была пуста.
        - Мне известно о том, кем вы были, - Сэт выделил последнее слово, непроизвольно вжимаясь в дверцу, - боюсь, в настоящем я вам ничем помочь не могу.
        - Да вы и в прошлом не особо помогли, - собеседник цедил слова, и Сэт невольно поежился, - но вам придется постараться вернуть тем, кто остался, их жизни в наилучшем виде. Потому что многие сейчас хотят добраться до вашей шкуры и наделать из нее сумочек и туфель в качестве памятных сувениров.
        Мужчина замолчал, и в воцарившейся тишине было нечто зловещее. Чего-то подобного Сэт и боялся, и подсознательно ожидал. Именно поэтому он перечеркнул прежнюю жизнь, цели и мечты. Оказался в этой дыре в надежде выжить. Самый жуткий кошмар Торнтона сбывался наяву.
        - За нами хвост, Ронни, - перебил его размышления водитель. Машина набрала скорость, и Торнтона вдавило в сиденье. Ронни коротко кивнул подчиненному, тот достал пистолет и открыл окно.
        - Может не стоит этого делать? - тихо попросил Сэт.
        Ему было наплевать на преследователей, но попасть в аварию на такой скорости не хотелось. Он все еще рассчитывал выбраться из этой передряги живым.
        - Давайте остановимся и поговорим, - он снова обратился к тому, кого называли Ронни. - Я пойду с вами по своей воле.
        - Заткнись, - прозвучало в ответ презрительное, с угрозой.
        Машина, идущая за ними, после первого выстрела резко ушла в сторону, а потом оказалась рядом, вырываясь вперед. Водитель попытался уйти на встречную, но не справился с управлением. Сэта швырнуло на Ронни. Машина перевернулись несколько раз, совсем близко прогремел выстрел, раздался отвратительный скрежет металла, звук бьющегося стекла. В тщетной попытке зацепиться за спинку сиденья Сэт схватил воздух, с силой ударился головой и потерял сознание.
        5
        Беатрис листала книгу, изредка поглядывая на лежащего на кровати мужчину: темноволосый, худой и невысокий. Смысл слов проходил мимо и зачастую, вернувшись в роман на том или ином абзаце, она не могла вспомнить, что происходило раньше. Вальтер говорил о профессоре, как об амбициозном, помешанном на своей карьере человеке, для которого не существует никого и ничего, кроме работы. С его слов Торнтон узнал обо всем до того, как произошла трагедия, но от исследований не отказался. Профессора и его команду прикрыли те, кому был выгоден геноцид.
        Беатрис возненавидела «Бенкитт Хелфлайн» и всех его сотрудников, когда на ее глазах умирали сотни. Виновник того кошмара сейчас спал сном младенца. Торнтон отделался ушибами и почти наверняка сотрясением мозга, но его состояние заботило Беатрис в последнюю очередь. А вот как бы профессор не начал вопить, когда откроет глаза - вполне. Вряд ли крики ему помогут, но она не была уверена, что рассчитает силу удара. Руки так и чесались.
        Не знай она его истории, решила бы, что он сбежал от мамочки и потерялся. Обычно таких людей приключения обходят стороной. Для Торнтона судьба решила сделать исключение, и он этим воспользовался. Отправив на тот свет десятки тысяч. Она с трудом подавила в себе нарастающую неприязнь.
        Беатрис выбрала небольшой отель, подальше от основных трасс, в самой глуши. Номер представлял собой уютную комнатушку с небольшой двуспальной кроватью, тумбочкой, телевизором и старинными часами на стене. Часы негромко тикали, напоминая ей о похожих в гостиной родительского дома. Много времени прошло, пока она признала, что ее дом - весь мир, а не четыре стены, в которых осталось прошлое. Канада напомнила ей Россию - не столько пейзажами и просторами, сколько затянувшейся зимой и неизбывной тоской зябких длинных ночей.
        Сэт пошевелился и открыл глаза, и она пересела поближе - чтобы сразу заткнуть его в случае чего. Он смотрел настороженно, как кролик на удава, и Беатрис решила не расслабляться.
        - Где я? - в сочетании с тем, как он держался за голову, прозвучало почти мило.
        - В отеле.
        Ей было интересно, как профессор себя поведет. Она хотела спросить, не мучают ли его кошмары - потому что ее, оказавшуюся в гуще событий, стоявшую на грани жизни и смерти, они терзали до сих пор.
        - Почему я в отеле, а не в камере? Ваши дружки дали мне понять, что не отстанут, - поинтересовался он с плохо скрываемым сарказмом.
        - Они не мои дружки, - хмыкнула Беатрис, - я не оставляю друзей в горящей машине. Могу я рассчитывать на ваше благоразумие, профессор?
        Наемников она видела впервые. За исключением Ронни Халишера. Один из его подручных идиотов додумался стрелять, пришлось устроить аварию. Она вытащила их из машины, на этом исчерпав лимит человеколюбия. Выяснилось, что Ронни не в курсе ее участия в операции, потому как смотрел на нее большими глазами перед тем, как отключиться. Беатрис даже не успела у него ничего спросить.
        - Спасибо, - прозвучало искренне, хотя по-прежнему недоверчиво. Он поднялся, но резво прислонился к стене. - Только вы не сказали, зачем это вам?
        - Все бы вам причинно-следственные связи выискивать. Меня устраивает мир таким, какой он сейчас. За двести лет я насмотрелась на то, как льется кровь, и не хочу повторения.
        - Всего лишь двести? - усмехнулся он. - Да вы малолетка, Беатрис.
        Она передернула плечами, поднялась и подошла к окну, а профессор нетвердым шагом направился к креслу, на котором лежали его куртка и сумка.
        - Я ввязался во все это, потому что меня мир не устраивал, - произнес он, копаясь в сумке.
        - Не нравился мир - начали бы с себя, - не удержалась Беатрис, - или поехали бы в Африку - детей лечить.
        - Вы и половины не знаете! - вскинулся Торнтон. - Легко судить других, да, Беатрис?
        Она едва сдержалась, чтобы не отправить профессора в нокаут. Когда Беатрис соглашалась поработать, то предполагала, что будет трудно, но не догадывалась, что настолько. Она повидала бесчисленное множество мужчин с не самыми светлыми идеями и не самым легким характером, но никто из них не вызывал в ней такого раздражения, как Торнтон.
        - Ваши хотят заполучить меня, а вы по какой-то причине меня спасаете. Я не верю в благие намерения бывшей изме…
        - Я пришлю вам цветы на могилку, профессор, - она повернулась к нему спиной, собирая в рюкзак книжку, телефон и ключи от машины.
        Торнтон подозрительно притих. Первый порыв уже миновал, и ей не хотелось свернуть ему шею. Рано или поздно профессору и так оторвут голову - либо по приказу Вальтера, либо кто-нибудь другой доберется. Можно только предположить, что смерть его не будет легкой, как июньский ветерок.
        Оставив Торнтона наедине со своими мыслями и небогатым багажом, она спустилась по лестнице вниз, положила ключи от номера на стойку и вышла на улицу. Прислонившись к машине, достала пачку сигарет и закурила. Не так просто избавиться от вредной привычки, особенно когда жизнь подбрасывает сюрприз за сюрпризом.
        Раньше сигареты не причиняли организму вреда, но и расслабляться не помогали. Сейчас, пока вокруг вился сладковатый аромат, она немного успокоилась и сосредоточилась. Снова и снова жадно затягивалась, и выдыхала вишневый дым. Она должна была остаться рядом с ним и вести себя совершенно иначе, но актриса из нее никакая. Чем-чем, а лицемерием Беатрис не могла похвастаться.
        Она достала телефон и нажала быстрый набор.
        - У нас не задался разговор. Он явно захочет свалить. Нужна помощь.
        - Понял.
        С человеком, с которым она только что общалась, Беатрис не встречалась. Они разговаривали по телефону или онлайн. Хотела бы она посмотреть на этого загадочного Кроу, которому так доверял Вальтер.
        Беатрис села в машину, приоткрыв окно, повернула ключи в замке зажигания. Торнтон подоспел как раз вовремя, она уже заскучала.
        - Беатрис! - профессор наклонился к ней и закашлялся, когда она выпустила струйку дыма прямо ему в лицо. - Я понимаю, что наши пути расходятся, но не пешком же мне идти. Подвезите меня до города.
        - Двести долларов. И не вопрос.
        - Вы издеваетесь?
        - А похоже?
        - Договорились, Беатрис, - он сделал акцент на ее имя и повторил. - Первый город.
        Торнтон обошел машину, скинул вещи назад и сел на пассажирское сиденье. Сейчас она сильно сожалела, что во время аварии на трассе от профессора не остались только его наработки. Вряд ли он настолько уникален, ученые Вальтера разберутся во всем без его помощи. Зато ей не пришлось бы ломать комедию.
        6
        Хилари приходила в себя после экзекуции. Вспоминать об этом не хотелось. Она сжималась в ожидании новой порции боли, когда мысленно возвращалась к этим моментам. Растянутое на железной поверхности тело, к самым чувствительным точкам подведены электроды, на которые подается все большее напряжение.
        Она свернулась клубком, плотнее закутываясь в покрывало. Ее начинало знобить. На Хилари сейчас была свободная длинная рубашка, но она по-прежнему ощущала себя голой и грязной: несмотря на то, что по возвращении приняла душ. Это место больше не ассоциировалось с больницей, скорее с тюрьмой строгого режима, концлагерем или застенками в подразделении Ордена. Ей хотя бы часть тех способностей измененной - и она бы все здесь разнесла.
        Дверь открылась, и Хилари непроизвольно вздрогнула, но не обернулась даже когда услышала шаги.
        - Телесные наказания самые действенные, правда? - говоривший взял стул и сел рядом с кроватью. - Хилари, в ваших же интересах повернуться ко мне.
        Подавив животный страх и отчаянное желание выплюнуть ему в лицо оскорбление, Хилари открыла глаза и села на кровати. Во внешности посетителя было нечто глубоко отталкивающее, хотя большинство женщин назвали бы его красавчиком. Вьющиеся темно-каштановые волосы и пронзительные карие глаза, одет как модель из рекламы дорогих часов или элитного мужского парфюма. Казалось, он смотрит сквозь тебя и наслаждается превосходством.
        - Сколько вам было лет? - неожиданно спросила она.
        - Вы либо очень смелы, либо очень глупы, - ответил он, - немногим больше семисот. Вам стало легче?
        - Нет.
        - Хорошо. Вы по-прежнему не ответили на мой вопрос, Хилари. Это последний раз, когда я напоминаю. Так как вы считаете?
        Он смотрел ей в глаза и будто заставлял переживать все снова и снова, секунду за секундой, минуту за минутой: унижение и боль. Боль, повторения которой она отчаянно страшилась.
        - Возможно, - негромко ответила она.
        - Возможно - это уловка тех, кто боится сказать «да», Хилари. В основу любого телесного наказания заложен древнейший из инстинктов - подсознательный страх любого живого существа перед болью. Боль - самый откровенный сигнал об опасности, и всеми силами любой, кто способен ее ощущать, стремится избежать этого.
        Хилари промолчала. Она не знала, что ответить, и еще ей становилось очень тяжело смотреть ему в глаза.
        У нее ведь почти получилось выйти из корпуса. Она многому научилась, будучи измененной. Как только удалось уложить первого охранника, в руках оказался шокер, но то ли кто-то из охраны не вышел на связь в положенное время, то ли одну из камер наблюдения она все же пропустила. На выходе из лифта ее встречала группа с оружием. Тут впору гордиться собой, если бы не жесткая развязка.
        - Вы знаете, почему люди называли нас вампирами, Хилари? Знаете, как нас называли раньше?
        Она хотела ответить, но голос сорвался, и Хилари только покачала головой.
        - Во все времена люди находили нам определение на своем диалекте, на языке эпохи. Лилу, акшары, веталы, стригои. А мы всего лишь иная раса, Хилари. Были и оставались ей, пока некто не решил вложить в нас новый смысл и сделать подвидом популярной нечисти. Все легенды создаются одинаково: достаточно найти того, кто произнесет слово, которое поддержит большинство. И вот уже вампиры становятся монстрами, вурдалаками, упырями, на которых суеверные крестьяне точат осиновые колья, вилы и высаживают чеснок грядками. И только в двадцатом веке про вампиров начинают писать сентиментальные романы. Количество поисковых запросов в интернете: «Как стать вампиром?» - превышает все допустимые пределы, - он на мгновение замолчал, с усмешкой глядя на нее. - Но мы-то с вами знаем, что все совсем иначе, Хилари?
        - Знаем, - вытолкнула она.
        Говоривший откровенно издевался. Не отметить претенциозность, звучавшую в его словах, было невозможно. Он выставлял это напоказ, пародируя современную популяризацию измененных.
        Многие из тех, с кем ей приходилось сталкиваться, особенно из «возрастных», были одурманены своей силой и властью, они упивались ей до того дня, как приходилось платить по счетам. Встречались и другие: они путешествовали, вели насыщенную жизнь и не высовывались. Его Хилари понять не могла, и потому он был в разы опаснее. При чем тут история именования их расы? Насколько она знала, они всегда называли себя «измененные».
        - Люди всегда страшились того, что выходит за рамки их представлений о реальности. Нас они даже не пытались понять, хотя мы веками жили рядом с ними и не собирались устанавливать свою власть и диктатуру. Просто причисляли к сверхъестественным существам, так и не поверив в наше существование. Парадокс, правда?
        - К чему вы клоните?
        - Вы были одной из нас. Недолго, но были…
        - И сожалею об этом.
        - Нет, не сожалеете. Если вы еще раз меня перебьете, снова отправитесь туда, где побывали сегодня утром, - он сделал паузу, после чего продолжил. - Скорее сожалеете о том, что не можете вернуть свои способности.
        - Почему вы так решили?
        - Почему вы не покончили с собой?
        Хилари на мгновение потеряла дар речи, услышав подобное.
        - Потому что я хочу жить!
        - Хилари, не разочаровывайте меня. Ваше прошлое и инстинкт выживания, конечно, отменять не стоит. Но за те несколько дней, что вы здесь пробыли, вам наверняка стал понятен размах происходящего. Вы предполагали справиться с этим в одиночку и всерьез рассчитывали, что так просто сможете сбежать? Признаюсь, я ждал, когда вы попытаетесь.
        Хилари вдруг ощутила себя беспомощной. Бессознательно подтянула к себе край покрывала, заворачиваясь в него.
        - Допустим, предполагали. Но у вас было время после попытки к бегству и наказания. Вы решили позволить себе понаблюдать за тем, что произойдет. И не вы одна, - он холодно улыбнулся, - каждый, кто оказывался на вашем месте, проходил через нечто подобное. И только один свел счеты с жизнью.
        Он откровенно наслаждался своей властью. Ее беспомощностью, растерянностью, отчаянием. Ему нравилось видеть ее страх.
        - Вам представилась возможность оказаться в самом центре эксперимента. Ваша кровь по-своему уникальна. «V»-вирус пробыл в вас не так долго, но достаточно для того, чтобы начать множественную трансформацию. Именно благодаря небольшому «стажу», ваша иммунная система оказалась менее уязвима к воздействию уничтожавшей нас Чумы. Поэтому вы и вам подобные сидите в первых рядах на этом представлении.
        - В первых рядах подопытных крыс, вы хотите сказать.
        - Вот видите, Хилари, вы умная женщина. А то лопотали какую-то чушь и изображали школьницу, не выучившую уроки.
        - Самые молодые умирали быстрее всего, - неожиданно спокойно произнесла Хилари, - если ваш эксперимент не удастся, «V»-вирус сразу убьет меня.
        - Вы опять упустили самое главное, - хмыкнул он, - и не только вы, я полагаю. Умирали молодые, кому перевалило за пятьдесят. Совсем малыши продержались гораздо дольше. Были случаи самостоятельного выздоровления, когда пошел обратный процесс. Именно к этому возрасту - пятьдесят-шестьдесят лет, вирус проводит необратимые изменения в иммунной системе человека. Звучит фантастически, но скажите мне - смогли бы вы дождаться, пока муж раздобудет вам вакцину, если бы это было не так? Или считали, что вам просто повезло?
        Он знал о ней все. Может быть, ему известно и то, почему у них с Джеймсом не сложилось? Она с трудом подавила сарказм. Неплохая защитная реакция, но в разговоре с ним до добра не доведет.
        - Много нас таких здесь?
        - Достаточно.
        Он поднялся, отставил стул в сторону.
        - Чуть позже принесут еду. Еще несколько дней вы будете под наблюдением, позже вам разрешат прогулки. Если до этого новых глупостей не наделаете, разумеется. Все препараты, которые вводят, стимулируют иммунную систему, поэтому не отказывайтесь. Вашему организму пригодятся все силы в борьбе за жизнь, если что-то пойдет не так.
        Хилари кивнула, чувствуя, как все внутри снова сжимается от страха.
        «Если что-то пойдет не так».
        - Как мне вас называть?
        - Сомневаюсь, что мы с вами увидимся, Хилари. Но если такое произойдет, называйте меня Вальтер.
        Хилари не доводилось слышать его имя, а это значит, что ее опасения подтвердились. Он действительно умеет находиться в тени и ждать. Он умен и очень опасен. Он перестал быть семисотлетним измененным, но остался лидером. Это уже о многом говорит.
        - В качестве утешения скажу вам, что дальше бежать было бы некуда. Мы находимся на острове. Приятного дня, Хилари.
        Вальтер кивнул ей, перед тем как выйти, и как только дверь закрылась, Хилари снова легла и закрыла глаза. Нужно собраться, откинуть страхи и сомнения. Нужно придумать, как выбраться отсюда.
        7
        Нью-Йорк, США. Апрель 2013 г.
        
        Список номеров, который Джеймс получил из телефонной компании, на первый взгляд был неинтересен. Тем не менее, он решил довериться своему чутью. Зацепившись взглядом за повторный звонок Хилари в компанию по бронированию авиабилетов, он связался с ними. Узнал, что она отказалась от брони. После Джеймс обыскал дом, и как выяснилось, не зря: обнаружил жучки.
        Корделия согласилась помочь. По своим каналам она нашла один интересный момент, ниточка от которого протянулась прямиком к миру измененных. Зацепка оказалась под самым носом, в Канаде, где был похищен один из ведущих сотрудников «Бенкитт Хелфлайн» Сэт Торнтон.
        После недавнего скандала в мире фармацевтики, связанного с трагической историей препарата, якобы обладающего психотропным действием и послужившего ключом на старте массовой резни по всему миру, возле филиалов компании выстраивались демонстрации с лозунгами «Черти, катитесь в Ад!», «Ваше место рядом с Гитлером!»
        Ряд показательных процессов над непосредственными виновниками происшествия и руководителями корпорации, казалось бы, удовлетворил людей, и «Бенкитт Хелфлайн» тихо и незаметно ушла с рынка. Сейчас о ней вспоминали разве что бывшие сотрудники, которым пришлось резко менять сферу деятельности, и не всегда удавалось найти новую работу, да семьи пострадавших, по-прежнему жаждущие возмездия.
        Джеймсу повезло. Об исчезновении ныне скромного аптекаря, Торнтона, пару дней назад заявило его руководство. Когда тот не вышел на работу, Магнус Хальстерштейн не поленился направиться к нему домой. Обнаружил дверь незапертой, а вещи разбросанными по квартире, словно тот собирался в спешке. Хозяин квартиры подтвердил, что Сэт Торнтон внес плату за две недели вперед, был весьма благодушно настроен и никуда не собирался уезжать.
        Внимание Джеймса привлекла новость об аварии: джип перевернулся на трассе в коридоре Эдмонтон-Калгари, между городками Ледук и Миллет. Со слов водителя, находившегося сейчас в больнице, он не справился с управлением. Автомобиль взяли напрокат в Эдмонтоне, на имя некоего Ронни Халишера, американца. Имя могло быть и не настоящим, но в базах Ордена хранилась вся информация на засветившийся молодняк.
        Необходимые ему сведения он мог получить в центральных архивах. Ближе всего оказался Нью-Йорк, поэтому сейчас Джеймс сидел в уютной квартире в районе Ист-Виллидж и смотрел в окно, прислушиваясь к легкому стуку клавиатуры и кликам мышки. Ни за что не догадаешься, где может находиться архив с такого рода данными.
        - А что сама Кармен? - Линни не повернулась к нему, пролистывая алфавитные списки, сам вопрос был задан из вежливости, чтобы поддержать разговор. - У нее же мгновенный доступ ко всем базам данных.
        Имя третьего босса Ордена стало легендой среди сотрудников. Отличавшаяся жестокостью, несгибаемой волей и принципами, от которых кровь стыла в жилах, свой авторитет она нарабатывала годами. Истинное лицо Кармен, Корделию Эшли, мало кто знал. Обычно такие люди долго не жили.
        - Она считает, что я занимаюсь ерундой. А еще ее время стоит больших денег. Я не могу себе это позволить.
        Линни хихикнула.
        - Ты правда считаешь, что это может быть связано, ну… с… - Линни понизила голос и выразительно приподняла брови.
        - Да.
        - Жуть.
        До Чумы Линни Гейл работала в Нью-Йоркском филиале Ордена главным архивариусом. Это был человек, которого никто, кроме больших боссов, не видел в лицо и к кому стекались все данные по операциям по всему миру.
        В Орден ее привел интерес младшей сестренки к романтической вампирской саге. Упертая девчонка-подросток решила во что бы то ни стало встретить своего «Принца Крови». Встретила. С тех пор у Линни не стало младшей сестры, зато появился Орден. Как и большинство сотрудников, ее изначально сломила потеря, но потом она поняла, что не может просто закрыть на все глаза.
        Свою историю она рассказала Джеймсу между делом, копаясь в электронных архивах. Во времена «эпохи измененных», продлившейся предположительно со второго тысячелетия до нашей эры до ноября две тысячи одиннадцатого года, Джеймс вряд ли получил бы возможность узнать ее настоящее имя и адрес. При такой работе это могло стоить жизни.
        Его история началась несколько лет назад, в Ньюкасле. Джеймс пошел по стопам отца, посвятившего себя борьбе с преступностью на улицах родного города. Расследование странных смертей и привело его в кровавый коридор.
        - У нас тут недавно жилой дом взорвался через пару кварталов. Такой кошмар.
        - Террористы?
        - Газовая труба, но от этого не легче. Выжил один журналист, и то по какому-то волшебству. Он был в гостях, уже спустился вниз, когда все произошло, открыл дверь и собирался выйти. По крайней мере, так это объясняют.
        - А он как это объясняет? - поинтересовался Джеймс, чтобы поддержать разговор. Чудесное спасение журналиста его совершенно не тронуло.
        - Я же сказала. Это с его слов.
        - Понятно.
        Джеймс снова посмотрел в окно. Было солнечно, высокое синее небо создавало заманчивую иллюзию тепла. По прогнозу плюс четырнадцать, а по ощущениям гораздо меньше - спасибо пронизывающему северному ветру.
        - Нашла! - воскликнула Линни. - Ронни Халишер. Изменен в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году. Уцелел во время облавы в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом, сбежал, в начале девяностых потерялся. Предположительно прибился к кому-то более опытному.
        Главное Джеймс уже услышал. Имя. Он подошел, внимательно вглядываясь в лицо на фотографии: черные волосы до плеч, грубоватые черты, рыбьи глазки, над бровью тонкая полоска шрама. Джеймс уже видел его на снимке, сопровождающем статью об аварии на первой полосе. Эту ниточку нельзя упускать.
        Джеймс перевел взгляд на Линни: собранные в пучок волосы, лицо, не тронутое макияжем, очки в роговой оправе. Она напоминала ему библиотекаршу.
        - Это все. Я могу тебе еще чем-нибудь помочь?
        - Буду очень благодарен, если сделаешь для меня копию дела Халишера.
        Она просияла.
        - Конечно. Кстати, ты так и не сказал, как тебя зовут, - Джеймс уловил робкую попытку кокетства. - Не то чтобы я настаивала, просто сейчас это уже не имеет значения. Как ты вообще устроился после того, как… Ну, сам понимаешь.
        - Стив. Я пожарный.
        Линни улыбнулась и кивнула, принимая полуправду. Это имя первым пришло Джеймсу в голову, когда она спросила. Настоящее он ей сообщать не собирался, особенно принимая во внимание то, что для всего мира он давно мертв.
        - Спасаешь людям жизнь?
        - Да, - он направился к двери, - хотя их больше беспокоит имущество. Недавно на пожаре одна дама рыдала и говорила, что оставила в доме смысл своей жизни. Когда мой напарник вынес ее пекинеса, грохнулась в обморок. На самом деле она имела в виду какие-то побрякушки.
        - Может чаю, Стив?
        - Нет, спасибо.
        Перед тем как снять цепочку Джеймс все-таки остановился и спросил:
        - А ты где устроилась, Линни?
        - В школьной библиотеке.
        8
        Альберта, Канада. Апрель 2013 г.
        Рэйвен стал первым, кто поймал скандально известного Торнтона на крючок. В лучших традициях неудачной рыбалки появилась более крупная рыба и помогла маленькой удрать. В отличие от отца он не был поклонником рыбной ловли, но сравнение выбрал удачное. Он позволил Беатрис увести Торнтона, потому что планы Вальтера временно совпадали с его.
        Русская бестия любила и умела выигрывать, и Рэйвен не стал ее разочаровывать, предупреждая парней о том, что им придется потерять свою посылку. Их с Беатрис жизненные пути пересекались не раз, и каждая встреча с ней превращалась в соревнование. Она всегда смеялась над попытками Рэйвена доказать свое превосходство и втаптывала его в грязь. Когда-то он любил ее так же сильно, как сейчас ненавидел.
        Отправляя своих парней забрать профессора и привести к нему, он совершенно не переживал. Торнтон не смог бы оказать достойного сопротивления опытным бойцам, и стал лучшей приманкой. Беатрис изрядно потрепала команду Халишера, включая и его самого, и скрылась в неизвестном направлении. Ронни был не самым умным парнем, но проверенным, преданным и опытным. Такие качества в исполнителях Рэйвен ценил превыше всего, поэтому здорово разозлился.
        Беатрис сильно рисковала бесценной головой Торнтона, когда устроила аварию, но у нее всегда были проблемы с тормозами. В цепочке «подумала-сделала» она зачастую предпочитала обратный порядок.
        Предстоял еще один спектакль, и Рэйвен был только «за». В его задачу входило устроить парочке беглецов временные трудности, чтобы профессор не расслаблялся. Большие неприятности для Беатрис - что может быть приятнее!
        Бестия словно чувствовала, с кем ей предстоит встреча, выбирая машину в прокате. Догнав темно-синюю «Хонду» - она не меньше него любила дорогие автомобили и скорость, Рэйвен не стал подходить вплотную. Очередного кульбита Торнтон мог и не пережить. Машина резко ушла вперед, и Рэйвен тоже набрал скорость. На трассе дорогая спортивная тачка выглядела выдернутой из реальности опасной игрушкой. Особое удовольствие он испытывал от того, что Беатрис не подозревала о его участии в операции. Наверняка сюрприз покажется ей специфическим: в свое время они очень весело проводили время.
        Расстояние между ними понемногу сокращалось. Следом шел джип, в котором сидели его ребята, в том числе один из команды Халишера. Ронни и водитель отправились в больницу, а этот отделался царапинами и потребовал, чтобы Рэйвен позволил ему продолжить преследование.
        Рисковать парнями он больше не собирался. Человеческие ресурсы - самое ценное, что есть в твоем распоряжении. Насколько Рэйвен понял из спутанных объяснений рвавшегося в бой, Ронни сам разрешил стрелять. В случае с Беатрис это все равно что помахать красной тряпкой перед мордой быка или сказать: «Фас!» - натасканному псу.
        На очередном отрезке Беатрис выскочила на встречную и сбросила скорость. Можно было предположить, что она выкинет нечто подобное и попытается развернуться. Рэйвен предугадал ее маневр и столкнул их с обочины, ушел на свою полосу и остановился. Беатрис решила не продолжать, и вышла первой. Что она уже наплела Торнтону, Рэйвен не представлял, но профессор выскочил следом и ящеркой скользнул за «Хонду». Какой храбрец!
        Он Торнтону не завидовал, потому что тому предстояло связаться с Беатрис в самом интимном смысле этого слова. Чаще всего мужчины выбирались из романа с ней униженными и полностью раздавленными осознанием собственной никчемности, собирая себя по частям и пытаясь понять, как жить дальше. Рэйвену потребовались годы, чтобы избавиться от этого ощущения и взрастить в себе злобу и ярость - взамен чувству, которое почти уничтожило его.
        Рэйвен снял пистолет с предохранителя, направляясь к ним. Когда пуля просвистела мимо, непроизвольно шарахнулся в сторону. Пришлось остановиться и вскинуть руку, чтобы предупредить парней. Не хватало еще устроить здесь перестрелку.
        - Я тоже рад тебя видеть, дорогая! - прокричал он, смакуя реакцию Беатрис. - Я скучал по тебе! А ты?
        Ответом ему стала очередная срикошетившая от камня пуля, и это заставило Рэйвена сжать зубы. Игры Беатрис порядком поднадоели. Хотелось задать сумасбродной бестии трепку, которую она еще долго не забудет. Он кивнул парням, и те с явным облегчением сняли пистолеты с предохранителей.
        - Неплохая попытка, дорогая. Лучше ее не повторять, поверь мне на слово.
        В кои-то веки она вняла голосу разума и подняла руки вверх. Торнтон съежился за капотом, перепуганный и взъерошенный. Рэйвен кивнул парням, чтобы забирали его, и встретился взглядом с Беатрис. Удивление в ее глазах дорогого стоило. Он слишком хорошо помнил, какими они становятся в момент страсти: ярко-зелеными, полными первобытного желания, от которого Рэйвен терял рассудок. Ситуация ему нравилась. Она целиком и полностью в его власти, и вынуждена - именно вынуждена - играть по его правилам.
        Рэйвен не спешил отправлять Торнтона в машину. Представление было именно для него.
        - Не могу поверить, что тебе стало жалко профессора, - Рэйвен приподнял брови, когда ее подвели к нему со связанными за спиной руками. Он представлял, как Беатрис бесится, и это грело душу получше девушек в бикини.
        - Еще мне жаль окружающую среду, бездомных котят и детей, которых бросили их мамаши. Будем трепаться дальше, или вы нас отпустите сразу, и все останутся живы?
        Как же долго он ждал чего-то подобного! Две жизни, если можно так выразиться. Рэйвен приблизился вплотную, провел пальцами по ее щеке и ничуть не удивился, когда она попыталась его укусить.
        - У меня встречное предложение. Мы все вместе поедем в уютный дом и будем трепаться, трепаться, трепаться - до тех пор, пока я не узнаю все, что мне нужно, а за моей посылкой не приедут.
        Торнтон недоверчиво смотрел на них. Кажется, он начинал проникаться ситуацией. Ему уготована роль игрушки в ее умелых руках, и Рэйвену от души хотелось пожелать профессору удачи. В другой раз он с удовольствием рассказал бы парню, как обстоят дела. Только для того, чтобы посмотреть на ее лицо.
        - Катись к черту.
        - Я бы убил тебя, но тогда моя жизнь потеряет всякий смысл, - прозвучало, как насмешка, но ответить ей Рэйвен не позволил, резким ударом отправив в бессознательное состояние и подхватывая на руки.
        Говорят, что женщин бить плохо, но для некоторых стоит сделать исключение и отвести душу. Так будет спокойнее. За годы общения с Беатрис он не раз убеждался в ее непредсказуемости. Пусть она и лишена прежних способностей, проблем может создать множество.
        ***
        В качестве перевалочного пункта он выбрал дом подальше от трассы. В раритетной мебели, затянутой полиэтиленом, наверняка уже завелись постоянные жильцы, тем приятнее было устроить на диване Беатрис и попросить своих парней связать ее. Она очнулась, принялась барахтаться и подняла всю покоившуюся до их появления пыль.
        Имя Рэйвен стало ему родным благодаря внешности и стилю. Смуглый, с иссиня-черными волосами и черными глазами, невысокий, он всегда выбирал дорогую одежду темных тонов. Менялась мода, но не цветовая гамма его гардероба и страсть к известным брендам.
        Он подошел к ней и помог сесть. Беатрис выразительно чихнула - прямо на него, после чего бросила такой взгляд, от которого он должен был обратиться в пепел. Напротив нее в кресле сидел измученный Торнтон, хотя их веселый допрос еще даже не начинался. Рэйвен вторым креслом побрезговал - не хотелось задыхаться от кашля, а после ритуально сжигать любимые брюки от «Гуччи».
        - Мы в прошлом были знакомы, - сообщил он Торнтону, - как видишь, наши дороги разошлись, и она не может себе этого простить.
        - Идиот, - процедила Беатрис.
        - Тебе удобно, дорогая? - издевательски поинтересовался он.
        - Сядь с размаху на перевернутую табуретку - узнаешь.
        Она перевела взгляд на Торнтона, цвет лица которого сейчас напоминал лист бумаги: то ли дорогой писчей, то ли не очень туалетной. При таком освещении оба оттенка играли на равных.
        - Не бойтесь, профессор, - язвительность Беатрис только набирала обороты, - вам они голову не оторвут. Если что начинайте вопить: «У меня низкий болевой порог, я могу сойти с ума!»
        Рэйвен шагнул вперед и сжал руку на хрупкой шее. Его всегда раздражала эта уверенная снисходительность. Порыв сжать пальцы до хруста позвонков был силен, но он удержался. Медленно отпустил ее и отступил назад, глядя на наливающиеся красным следы на шее. Торнтон, напоминавший оглушенную веником мышь, встал и шагнул к ним.
        - Пожалуйста, - немного заикаясь, попросил он. - Не нужно насилия.
        Маневр Рэйвена сработал идеально, несмотря на то, что был экспромтом. Он насмешливо посмотрел на профессора.
        - Вам что, не повезло стать жертвой чар этой бестии?
        - Нет, - покачал головой Торнтон. - Я лишь попросил ее подвезти меня до первого города.
        - За двести долларов! - снова напомнила о себе Беатрис. - Кстати, мальчики, если уж мы тут так мило беседуем, может чаю мне нальете?
        - Обойдешься, - огрызнулся Рэйвен и повернулся к ней спиной.
        Она умудрялась все превращать в цирк, и он склонялся к тому, чтобы применить к ней допрос с пристрастием.
        - И оно еще называет себя мужчиной, - фыркнула она. - Не забывайте про болевой порог, профессор!
        Торнтон попятился назад, вернулся в кресло и вцепился в подлокотники, как если бы они могли его защитить.
        - Я готов рассказать вам все, что мне известно, - сообщил он. - Включая информацию о Беатрис.
        Рэйвен велел одному из парней заклеить ей скотчем рот. Чтобы профессор удостоверился в серьезности его намерений, и чтобы Беатрис заткнулась. После чего жестом предложил продолжать.
        Торнтон немного поколебался, но затем рассказал много интересного. Некоторые факты пересекались с официальным досье, которое Рэйвен изучил вдоль и поперек. Торнтон действительно изобрел нечто такое, что уничтожило десятки тысяч, но даже не попытался это скрыть. Скорее наоборот, нагнетал обстановку. Потом он рассказал о том, что начал работу над антидотом, но не успел. Финансирование проекта прекратилось, и он до сих пор не в курсе, что случилось с его спонсорами.
        - Поэтому я остановил свои исследования, - подвел черту Торнтон. - У меня были экспериментальные образцы крови измененных, а сейчас вы не сможете их мне предоставить. Даже если и сможете, без лаборатории и аппаратуры это ничего не изменит.
        Предоставить ему лабораторию Рэйвен мог, а вот с образцами крови дело было плохо, учитывая, что в мире не осталось ни одного измененного. Он собирался предложить ему взаимовыгодное сотрудничество в любом случае, но чуть позже. Когда решится вопрос с Вальтером.
        О знакомстве с Беатрис Торнтон рассказывал взахлеб. Сочинял так, будто не с пробирками всю жизнь носился, а романы писал. Якобы что они познакомились намного раньше. Торнтон долго не знал о ее происхождении и истинной сути. Он преподавал фармакологию в институте Вашингтона в Сиэтле. Беатрис изображала его студентку и интересовалась медициной. Потом она спасла Торнтона, когда исследовательскую лабораторию сожгли, а все данные уничтожили. Она же помогла ему скрыться и перебраться в Нью-Йорк, где с ним на связь и вышли так называемые спонсоры.
        Получалось, что Беатрис просто ангел-хранитель Сэта Торнтона. У нее была склонность помогать сирым и убогим, но с ним она познакомилась пару дней назад.
        - Я позвонил ей и попросил о помощи. Дальше вам все известно.
        Рэйвен с трудом удержался, чтобы не зевнуть. Оставался еще один важный вопрос. Один из парней принес ноутбук и съемный диск из сумки ученого.
        - Сэкономьте наше время.
        Торнтон немного напрягся, но под взглядом Рэйвена сник и ввел пароль. Он мельком просмотрел формулы, в которых не понял ровным счетом ничего. Этим займутся другие, пора сворачивать недоделанный трагифарс. Рэйвен попросил парней проводить Торнтона наверх, после чего повернулся к Беатрис. Погладив ее по щеке, он резко сорвал скотч и улыбнулся, когда она вскрикнула.
        - Еще раз вытворишь нечто подобное - я затолкаю тебе в задницу целый рулон.
        - Не сомневаюсь, - Рэйвен улыбнулся ей в ответ. - Расскажешь, как ты оказалась на передовой?
        - Мне нравятся пейзажи Альберты, - Беатрис явно не была настроена на беседу по душам. - Еще у меня затекли руки, я по-прежнему хочу чаю и дать тебе в морду. Так что?
        Выражалась она всегда без ложной скромности. Иногда их словесные перепалки заставляли краснеть даже видавших виды.
        - Тут разве что сухие тараканы найдутся, могу заварить, - сообщил Рэйвен, развязывая ее.
        Даже жаль, что у них так мало времени. Можно было бы провести его куда как интересней. Она будто прочитала его мысли и улыбнулась, растирая затекшие руки.
        - Располагайся, здесь даже клопов нет. Одна пыль… пыль веков.
        - Так как ты докатилась до жизни такой? - он не удержался от искушения устроиться рядом на диване, положить руку ей на плечо. Рэйвен представил, как сжимает ее волосы в кулаке, запрокидывает голову и целует в губы. Яростно, до крови. Нежностью их отношения отличались разве что поначалу. Потом он понял, что Беатрис это не нужно.
        - Лично мне эти разработки действительно ни к чему, - хмыкнула она, подвернула под себя ноги, положила руку ему на грудь, - а тебе?
        - Они стоят больших денег, - честно ответил он, - и я не отказался бы все вернуть. Ты хочешь оставаться человеком жалкие тридцать-сорок лет, а потом отправиться на корм червям?
        Беатрис пожала плечами.
        - Я хотела бы быть человеком. До этого у меня сомнительно получалось. Иногда один год стоит тысячи.
        - Давно ты стала романтиком?
        - Тебя это заводит?
        «Она не меняется», - с восхищением подумал Рэйвен. Все мысли испарились, когда Беатрис обвила рукой его шею, устраиваясь на коленях и откровенно прижимаясь всем телом.
        - Ты скучал по мне, Джордан?
        У него перехватило дыхание. Настоящее имя в сочетании с интонациями и ощущением ее близости оказывали поистине гипнотическое влияние. Это длилось какие-то мгновения, но ответить он не успел. Беатрис выхватила его пистолет, и молниеносно, как кошка, отпрыгнула от него. Стоило догадаться, что после выпада с его стороны она в долгу не останется.
        - Зови своих людей, и покончим с этим.
        - А если нет?
        Выстрел оказался слишком громким для тишины. Жалобно скрипнула входная дверь, раздался топот ног по лестнице. Не опуская пистолет, она отошла к стене, по-прежнему держа его на прицеле.
        - Попроси своих друзей бросить оружие и стройной шеренгой выйти на улицу, - очаровательно улыбнулась она Рэйвену, - или я проделаю в тебе дыру, не предусмотренную физиологией.
        - Надо было тебя придушить.
        - Ты свой шанс упустил.
        Рэйвен сжал зубы, но приказал подчиниться. И слишком поздно заметил, что наемник Халишера отвел руку назад, краем глаза уловил движение, которое упустила Беатрис. Уловил, но сделать ничего не успел: два выстрела слились в один. К счастью, тот промазал, а Беатрис нет.
        Парень сполз на пол и затих, а Рэйвен выругался. Не хватало еще срыва операции из-за своеволия подчиненных.
        - Планы меняются. На колени и спиной ко мне, - процедила Беатрис, - повторять не буду. Живо!
        Рэйвен повернулся спиной и первым опустился на колени у стены.
        - Выполняйте! - приказал он. - Если не хотите получить пулю от меня.
        Парни подчинились. Рэйвен успел заметить кровь, пропитывающую рукав ее блузки. Оставалось надеяться, что рана не серьезна, но с этим Беатрис придется разбираться самой. На мысли о том, что пробуждение будет не из приятных, сильный удар в затылок отключил сознание.
        9
        Альберта, Канада. Апрель 2013 г.
        Последний раз Сэт лазил по деревьям лет в восемь, но когда его конвоиры скрылись за дверью, он распахнул окно и ухватился за толстую ветвь, протянувшуюся к стене. Проклиная всех, кто не дает ему спокойно жить, он вцепился в нее руками, съехал с подоконника и повис над землей.
        Сэт осторожно перекинул одну руку и снова вцепился в ветку, потом другую - и замер. Ладони саднило, вдобавок он начал замерзать: второпях выбираясь, Сэт забыл застегнуть куртку. Он чуть не сорвался, когда услышал выстрелы. Поблизости не наблюдалось толстых веток, на которые можно было опереться, оставалось только надеяться, что эта выдержит его вес, и карабкаться к стволу.
        - Робин Гуд как он есть, - в оконном проеме появилась Беатрис, - теперь вам только вниз, профессор. Постарайтесь не свернуть свою бесценную шею. Я уезжаю, так что в ваших интересах спуститься к тому моменту, как я поверну ключ в замке зажигания.
        - Беатрис! - крикнул он в отчаянии, но та уже исчезла. Мысленно выругавшись и рискуя сорваться, Сэт шустро добрался до ствола и сполз вниз.
        - Вот видите. Можете же, если захотите.
        Беатрис сидела на крыльце дома. Первым порывом, было высказать ей все, что он думает, но Торнтон сдержался. Его волновало только одно.
        - Наш договор в силе?
        Она наверняка разобралась со своим знакомым и его дружками, иначе не выглядела бы такой спокойной.
        - В силе, - ответила она, поднимаясь, - только вести придется вам. У меня вроде как шок и стресс.
        Сэт не стал говорить, что потрясен гораздо больше нее. Погони и перестрелки не вязались с его образом жизни. Он подошел к ближайшему внедорожнику и приоткрыл дверь со стороны пассажира. Когда Беатрис устроилась внутри, Торнтон сделал то, что подсмотрел в каком-то боевике - проколол колеса второй машины. Ему только показалось, или она посмотрела на него с подобием уважения?
        - Это на случай погони, - неловко объяснил он. - Надеюсь, они живы?
        - Все, кроме одного.
        Он покачал головой и завел машину. Выехать оказалось достаточно сложно: дорога была просто ужасная. Когда они выбрались на трассу, Сэт бросил взгляд на свою попутчицу и притормозил на обочине. Беатрис потеряла сознание, даже при скудном освещении она была бледной. Под курткой ее рука оказалась наспех перевязана тряпкой, уже успевшей пропитаться кровью. Сэт действовал быстро: нашел аптечку, вколол антибиотики, обработал и перевязал рану. Беатрис наверняка потеряла много крови. Мысли о том, что он будет делать, если у нее случится эмболия, Сэт отбросил сразу. Равно как и идею сунуться в больницу. Ему хотелось верить, что то, что произошло сегодня - самое серьезное испытание в его жизни.
        Он нашел недорогой отель подальше от главной дороги, снял номер и дежурил у постели Беатрис до утра. У нее поднялась температура, и она постоянно что-то шептала в бреду на незнакомом языке. Произнесенное несколько раз имя заставило насторожиться и подарило слабую надежду.
        Сильвен. Где он, там и Она. Сэт был уверен.
        Он познакомился с Мелани Вэйр, когда преподавал в институте Вашингтона. Студентка умудрилась заснуть на его лекции, сидя в первом ряду. Торнтон помнил, как это его разозлило, но Мелани отвечала на все вопросы по предмету так, как если бы сама была преподавательницей. Молоденькую девушку с заурядной внешностью выдавали глаза. За ними скрывалось нечто гораздо большее, чем могло уместиться в жизни девятнадцатилетней студентки.
        Мелани интересовала его разработка. Вакцина, над которой работал Сэт, оказалась оружием. Он узнал об этом слишком поздно и не смог предотвратить катастрофу. В Нью-Йорке Сэту помогал друг Мелани, Сильвен. Он предоставил частную лабораторию и неограниченные возможности. Больше они не встречались, но Сильвен регулярно переводил средства и прикрывал, используя свои связи. Потом он исчез, и Сэту снова пришлось прятаться. Конечно, в случае Беатрис это мог быть другой Сильвен, но Торнтон не верил в совпадения. Неужели она работает на них?
        Бессонная ночь и напряженный день сделали свое черное дело. Сэт заснул в кресле, а проснулся от того, что кто-то бесцеремонно тряс его за плечо.
        Поморщившись от боли в затекших мышцах, Сэт вскочил.
        - С добрым утром, спящий красавец!
        - С добрым, - проворчал Сэт. - Как плечо?
        - Жить буду, спасибо, - фыркнула Беатрис.
        Он резко поднялся, схватил сумку и направился в душ. Прохладная вода помогла успокоиться. Сэт не мог припомнить никого, кто так мастерски выводил бы его из себя. Терпеть ее издевки он не собирался. Беатрис спасла его, он помог ей: они квиты. Сегодня их пути разойдутся.
        Сменив футболку, Сэт вернулся в комнату и обнаружил ее в той же позе, с закрытыми глазами. Торнтон сбросил полотенце, которым вытирал волосы, и присел на край постели.
        - Необходимо сменить повязку.
        - Меняйте, - разрешила Беатрис, но вопреки ожиданиям, в ее голосе он не услышал насмешки, скорее усталость.
        Сэт нахмурился, но принялся за перевязку. Рана выглядела вполне сносно.
        - Кто для тебя Сильвен?
        Беатрис напряглась, и он не сразу понял, что из-за имени. Сэт встретился с ней взглядом - не сделал ли больно неосторожным движением.
        - Тот, кто мне очень дорог, - помедлив, ответила она. Ему показалось, или она сомневалась в своих словах?
        - Он попросил тебя предупредить меня об опасности? - Сэт пристально наблюдал за ней.
        - Не предупредить, а помочь, - улыбнулась Беатрис. - И выждать время. Так что теперь я ваш телохранитель, профессор. Пока что раненый телохранитель.
        - Почему ты не сказала об этом сразу? - подозрительно поинтересовался Сэт, заканчивая перевязку.
        Беатрис пожала плечами.
        - На случай если нас поймают. Не хотела, чтобы его имя стало известно всем. Вы оказались разговорчивы.
        Торнтон покраснел, но не мог с этим не согласиться. Не хватало еще, чтобы он случайно подставил Ее. Сэт хотел спросить о Мелани, но слова Беатрис заставили его прикусить язык.
        - Вы очень складную историю сочинили про наше знакомство. Не подозревала в вас такие таланты.
        «Может быть, потому что я не сочинял», - мысленно усмехнулся Сэт.
        - Спасибо. На самом деле мы ничего не знаем друг о друге.
        - Мне достаточно того, что я знаю.
        Сэта тоже не интересовала ее жизнь. Кем бы Беатрис ни приходилась Сильвену, она ничего не могла рассказать о Мелани.
        - Что будем делать дальше? - уточнил он, вставая с постели.
        - Для начала уберемся из Канады. У меня есть одно убежище. Побудем там.
        Выбирать не приходилось. «Телохранитель» сейчас не способна и себя защитить, не говоря уже о нем. Большую роль в его решении сыграло знакомство Беатрис с Сильвеном, но Сэт уже подозревал, что не раз об этом пожалеет.
        10
        Лигурия, Италия. Апрель 2013 г.
        У Кроу оказалось странное чувство юмора, он в самом деле прислал ей «на помощь» Рэйвена. История их знакомства была достаточно долгой, и сейчас Беатрис ломала голову, за какими чертями понадобился именно он.
        Царапина, из-за которой она свалилась в обморок, раздражала. Представление для профессора получилось гораздо ярче, но Беатрис чувствовала себя не в своей тарелке. Она терпеть не могла, когда ситуация выходит из-под контроля. Стало легче ближе к вечеру, когда Беатрис отоспалась, выпила кофе и посидела на балконе, глядя на море.
        Их убежищем в Риомаджоре стала небольшая одноэтажная вилла, утопавшая в зелени. Аромат цветов, смешивающийся с соленым морским воздухом, пригревающее солнце - это было больше похоже на весну, чем то, что творилось в Канаде. Беатрис наслаждалась временной передышкой, зато профессор ходил как мешком по голове стукнутый, и всеми правдами и неправдами избегал ее общества. Что и неудивительно: каждая их встреча сводилась к словесной дуэли.
        Она умудрилась в бреду упомянуть забытое имя, а профессор откуда-то знал о Сильвене и доверял ему. Их последний разговор в Канаде сошелся именно на нем, и она могла поклясться, что именно это заставило Торнтона притормозить и остаться рядом с ней. О том, что для нее Сильвен остался в прошлом, ему знать было вовсе необязательно. Главное, что засранец всплыл в нужное время и помог, сам того не желая.
        Беатрис не считала себя суеверной, но на мгновение ей захотелось наплевать на договоренность с Вальтером и сбежать. Всякий раз, когда в ее жизни появлялся Сильвен, происходила задница. Останавливало только то, что она уже ввязалась в это по самые уши, и теперь придется идти до конца.
        Прошло дня три, прежде чем профессор решился покинуть свою берлогу и чуть ли не по стенке передвигался в сторону кухни, стремясь слиться с интерьером. Беатрис читала любовный роман - это помогало расслабиться и отключить мозг, и даже не подняла головы.
        - Я уже начала думать, что вас опять похитили.
        - Не заметил, чтобы вы сильно соскучились по моему обществу.
        - А должна была? - Беатрис захлопнула книгу и посмотрела на него. Кролик-ученый в первозданном виде. Глаза красные от недосыпа, волосы торчат в разные стороны. Одно слово - гений.
        - Я просматривал результаты своей работы, - объяснил он, пропустив мимо ушей ее вопрос, - хотел оценить свежим взглядом. Я могу прогуляться?
        - Не смею вас задерживать.
        Недавно она звонила Кроу.
        «Рэйвен переслал материалы, - сказал он. - Возможно Торнтон нам даже не понадобится, но задачу пока не снимаю».
        А так хотелось бы.
        - Я считал, что работа ученых для вас сродни колдовству, - неожиданно тепло улыбнулся Сэт. - Не хотите составить мне компанию?
        «Я слишком много времени провела, глядя на то, как в близкого человека втыкали трубки, капельницы, и проводили кучу бесполезных болезненных процедур. От колдовства хотя бы польза есть», - подумала она, но решила не поднимать эту тему даже в собственном сознании.
        Беатрис улыбнулась в ответ, откладывая книгу. Расслабиться не получилось, теперь уже не стоит и пытаться.
        - Не могу вам отказать.
        ***
        Беатрис задумчиво смотрела вперед: дорога резко уходила вверх и направо. Надежно укрытая в горах итальянская деревушка, море - сплошная романтика. Кавалер подкачал, но выбирать не приходилось.
        Она уже и сама не знала, зачем согласилась на прогулку. Настроение стремительно ухудшалось, рука снова начинала ныть - она забыла выпить обезболивающее. Беатрис злилась на себя из-за того, что поддалась невеселым мыслям, злилась на Торнтона за то, что он шел рядом и молчал.
        Ей хотелось сделать ему больно, вытряхнуть из состояния отрешенности. Беатрис доводилось встречать отморозков, но в случае с профессором это было нечто иное. Он будто замкнулся внутри скорлупы, которую даже дрель не брала. Вспомнилось, как «на допросе» у Рэйвена Сэт рассказывал историю «их» знакомства. Тогда Торнтон показался ей по-настоящему живым, тогда в его глазах горел огонь.
        - Расскажите про женщину, которую вы представили за меня.
        Она попала в точку: профессор растерялся.
        - Она самая удивительная женщина, которую мне довелось встретить. Но у меня не было шансов.
        - Это она вам сказала?
        - Это было очевидно.
        - Очевидно, что сейчас мы в Италии, и я иду рядом с вами. Так почему вы решили, что у вас нет шансов?
        - Взгляд ее друга был слишком красноречив, - рассмеялся Торнтон.
        - Испугались? - Беатрис приподняла брови.
        - Можно и так сказать. А потом она просто исчезла из моей жизни.
        - «Она исчезла из моей жизни!» - передразнила Беатрис. - От вас что, совсем ничего не зависело?
        - Она была одной из вас! - профессор цедил слова и, судя по сведенным бровям, все-таки разозлился. Этого Беатрис и добивалась, и сейчас отстраненно подумала: забрасывай ее кто-нибудь вопросами про Сильвена, как бы она себя повела?
        - Вы приходили, когда хотели и исчезали в неизвестном направлении. Думаете, я не искал ее? Не думал о ней? Оставалось разве что объявление в газету дать! Так я даже не знаю, как ее зовут на самом деле! - он резко развернулся и направился к дому.
        Беатрис не пошла за ним. Ускорила шаг, поднималась наверх - до тех пор, пока не закружилась голова. Тогда она осторожно опустилась прямо на землю. Начинался дождь, но Беатрис не спешила возвращаться: ей просто необходимо было выпустить пар.
        В баре одного из мини-отелей она познакомилась с зеленоглазым австралийцем и пригласила его на виллу. Высокий, к тому же блондин - самое то, чтобы хорошо провести время. Ее комнату от спальни Торнтона отделяла весьма условная тонкая стена, но на чувства профессора Беатрис было наплевать.
        11
        Остров в Тихом океане. Май 2013 г.
        Прошло около недели, прежде чем Хилари разрешили выйти. Мир за пределами холодной пустой палаты был полон жизни: красок природы, пения птиц и жаркого воздуха. Первое время она могла просто сидеть, глядя на небо: на то, как плывут облака, как собираются тяжелые тучи перед тропическим ливнем, или бродить по дорожкам парка.
        Как только эйфория свободы миновала, Хилари начала обращать внимание на камеры, на группы охраны, на часы, когда открываются ворота, ведущие к их корпусу. Насколько она поняла, выход с Острова был только у Вальтера и его приближенных, которым он доверял, как самому себе. Даже припасы привозил один и тот же мужчина, пару раз она видела садившийся где-то в отдалении вертолет.
        Территория исследовательского центра Вальтера была достаточно большой и состояла из трех корпусов. Медицинский, где содержали ей подобных, был разделен на два крыла. Одно представляло собой сплошной монолит без окон, между этажами которого передвигались только по разрешению. Что творилось во втором, Хилари не знала, но выглядело оно привлекательнее. Его окна выходили на океан, а наверху возвышалась крытая смотровая площадка, напоминающая прозрачный купол. Должно быть, вид оттуда потрясающий.
        Второй корпус - административный, штаб-квартира Вальтера и, по всей видимости, номера для персонала. Он больше напоминал отель на тропическом курорте, чем больницу. Был еще одноэтажный хозяйственный корпус, но ее он интересовал меньше всего. Хилари гадала, где же расположены лаборатории. Где они проводят свои разработки?
        Пусть Вальтер и говорил, что с острова невозможно выбраться, Хилари знала: выход есть всегда. Однажды она слышала шум реактивных двигателей. Значит здесь есть взлетно-посадочная полоса, и сюда прилетает самолет. Как бы ей сейчас пригодились реакция и силы измененной, от которых она так хотела избавиться раньше! Это место нужно уничтожить. Нельзя позволить им продолжать.
        ***
        Впервые Хилари заметила мальчика через несколько дней своей «свободы». Подобно ей, он предпочитал одиночество: всегда выбирал место под одним и тем же деревом в парке, и проводил там отведенные на прогулку часы. Сидел в тени, молчаливый и неподвижный.
        Хилари сама не знала, что заставило ее подойти и начать разговор.
        - Привет, - просто сказала она.
        - Привет.
        Вблизи он выглядел еще более худым и болезненным, чем издалека. На голове совсем не осталось волос, даже брови вылезли, и Хилари прекрасно знала, что это. Химиотерапия.
        - Хилари.
        - Люк.
        - Можно я посижу тут с тобой?
        Он кивнул, подвинувшись, и Хилари устроилась рядом с ним. В тени даже в полдень было хорошо. Она уже привыкла к высокой влажности и не чувствовала каждый вдох, как в самом начале.
        - Вы странная.
        - Почему?
        - Тут все сбиваются в группы, а вы одна. Все хотят выжить, но никто ничего не делает, а вы ищете возможности. Все шарахаются от меня, а вы подошли.
        Хилари показалось, что с ней говорит маленький взрослый. Как он здесь оказался? Ведь он совсем ребенок, не больше десяти лет! Неужели доброволец? Или родители решили, что это единственный выход?
        - Это было твое решение? - осторожно спросила она. - Ты наблюдал за мной?
        - Наше с Беатрис. И да, и нет. Я не единственный, кого вы здесь заинтересовали.
        - О ком ты?
        Под взглядом светло-голубых, почти прозрачных глаз, Хилари стушевалась. Поняла, что он не ответит. Не может быть, чтобы мальчик был дорог Вальтеру. Такие существа не приемлют привязанностей. Тогда о ком он говорил?
        - Беатрис твоя мама?
        - Приемная. Моя мамаша продавала меня извращенцам с четырех лет.
        Хилари передернуло.
        - Беатрис тоже здесь? - спросила она, стараясь сгладить ощущение от его последнего откровения, но Люка, казалось, это совсем не задело.
        - Нет, - в его глазах мелькнула грусть.
        Он умел сдерживать чувства: когда находишься на грани жизни и смерти, иначе не получается. Хилари хорошо запомнила эти ощущения. Стоит отпустить себя, и ты падаешь в цепкие объятия страха, выбраться из которых не так-то просто.
        - Прости.
        - Все нормально. Она сейчас на задании, чтобы помочь мне. Я должен ее дождаться. Мы договорились не умирать до нашей следующей встречи.
        Хилари не успела даже открыть рта, как он продолжил.
        - Беатрис очень любит рисковать. А тот, на кого она сейчас работает, шутить не любит.
        - Вальтер, - подсказала Хилари.
        - Он назвался? - глаза Люка округлились. - Вальтер обещал, что если она все сделает правильно, я буду одним из первых.
        - Она доверяет ему?
        - Нет, - хмыкнул мальчик. - И меня это здорово напрягает.
        Хилари опустила взгляд, и больше не могла заставить себя посмотреть на Люка, как если бы сама была виновата в том, что с ним случилось, и в том, что происходит сейчас.
        - Она была одной из вас, - внезапно произнес он, - если бы она меня не нашла, я бы уже давно сдох в подворотне. Я безумно хочу увидеть ее. Хочу, чтобы она снова улыбалась.
        Несмотря на влажную тропическую жару, Хилари ощутила прошедшую по коже волну холода. Она не знала, что ответить на такое откровение.
        - В Беатрис я не сомневаюсь, - заявил Люк, - надеюсь только, что с ее помощью эти придурки все-таки закончат свои исследования. Времени у меня мало.
        12
        Лигурия, Италия. Май 2013 г.
        После памятной прогулки Сэт больше не пытался заговаривать с Беатрис. Время тянулось бесконечно, но он упорно сторонился и избегал ее. С каждым днем все больше. Ночами он не высыпался. Беатрис приводила к себе любовника, и приходилось накрывать голову подушкой, чтобы не слышать откровенных стонов и криков, а по утрам стоять под прохладным душем, дабы унять воображение. Помогало мало.
        Разговор с ней заставил его задуматься. До скандала его карьера шла в гору семимильными шагами. Успех, выгодные предложения - все достигалось путем упорного труда. Его находили, предлагали должности, его статьи печатали в известных журналах, но что касается личной жизни, пробелов было предостаточно.
        Женщины находили его привлекательным и загадочным, но самого Сэта куда больше интересовала наука и исследования, чем отношения. Рядом с ним оставалась та, что была смелее и напористей остальных. Но оказавшись на пьедестале в качестве подруги Сэта, понимала, что приз того не стоит. Работа Торнтона была его единственной страстью.
        Дольше всех продержалась Прю. Их отношения продлились три года, но Сэт воспринимал ее чувства как данность. Как если бы она была наградой за достижения, которая стоит на полке. Ты ей любуешься, снимаешь, сдуваешь пыль, гладишь и ставишь обратно. Даже любовь не выдержала такого отношения: Прю ушла.
        Хотела ли она, чтобы Сэт вернул ее, Торнтон так и не узнал. Потому что не пошел за ней. Тогда ему было не до женщин: жизнь сделала крутой виток, и Сэта назначили руководителем проекта в «Бенкитт Хелфлайн». Проект, над которым работала его команда, оказался точкой невозврата. О его истинной сути Торнтон узнал гораздо позже. От Мелани.
        Беатрис так и не рассказала о планах Сильвена на его счет. Помимо прочего, разбудила в нем воспоминания о Мелани, и теперь Торнтону хотелось вновь ее увидеть. Жива ли она сейчас? Когда они в последний раз виделись, она его поцеловала, и Торнтону еще долго снился тот поцелуй: пьянящий, отнимающий волю и разум. В Мелани чувствовалась первобытная властная сила, которой хотелось подчиняться. Сейчас воспоминания почти стерлись, хотя казалось, что они будут преследовать его вечно. Воспоминания о ней - все, что у него осталось.
        Беатрис была отчаянно похожа на нее. Внутренней силой, напором, которому невозможно противиться. С Беатрис было сложно, но в этом заключалась своя особая прелесть.
        ***
        - Сколько мы тут еще пробудем? Неделю? Месяц? Год? Чего мы вообще ждем?
        Вечером они столкнулись на кухне, и Сэт решил спросить о том, что не давало ему покоя.
        - Надеюсь, недолго. Дальнейших инструкций, - ответила она, отправляя в холодильник пакет с молоком. Поставила на поднос стакан, наполненный до краев, полную тарелку печенья с мармеладом и банку оливок. Выглядела она неважно, по ощущениям - снова не в лучшем расположении духа. В случае Беатрис нащупать тонкую грань настроения было очень сложно.
        - От кого?
        Проснулась прежняя подозрительность. Сейчас ему казалось, что они слишком легко сбежали.
        - От того, кто послал меня пасти вас, профессор.
        - Почему именно вы?
        - Он попросил помочь, я не смогла отказать, - она обхватила себя руками, как если бы замерзла, нахмурилась, - это допрос, профессор? Я могу написать вам отчет, хотя вы ему все равно не поверите. Знаете, если слишком долго искать подвох, рано или поздно он обязательно найдется.
        Беатрис отправила в рот сразу два печенья, тем самым показывая, что разговор окончен.
        - Не допрос. Просто за последние два года я научился опасаться и собственной тени. Вам не понять.
        - Да без разницы! - резко произнесла она и Сэт вздрогнул. - Вы такой прекрасный психолог. Может, поделитесь своим чудесным даром?
        Она схватила поднос и поспешно вышла: Торнтон не успел даже ничего возразить. Ее удалось задеть, но он не испытывал от этого ни малейшего удовольствия. Сэт сжал кулаки, мысленно досчитал до десяти, а затем постучал и заглянул в комнату Беатрис.
        - Прости, пожалуйста, - искренне попросил он. - Я лучше разбираюсь в формулах, чем в людях.
        Беатрис ничего не ответила. Она яростно жевала печенье, заедала его оливками и запивала молоком.
        - За всю жизнь я создал только этот чертов вирус, за что до сих пор расплачиваюсь. Но если я могу хоть что-то исправить, спасти хоть одну жизнь…
        - Вообще-то ты тут не при чем. Я просто на нервах.
        Сэт утратил дар речи, а Беатрис тем временем отставила тарелку, подвинулась на кровати и ткнула пальцем рядом с собой.
        - Располагайся, - пригласила она. - Обещаю не приставать.
        Сэт через силу улыбнулся, но все-таки прошел в комнату и опустился на кровать.
        - Кто сказал, что я против? - неудачно пошутил он. У них только-только намечалось перемирие, и он поклялся себе быть сдержанней и обдумывать слова, прежде чем говорить.
        - Раз уж у нас сегодня день откровений, - она изящно пропустила его комментарий мимо ушей: не заметила или сделала вид. - Есть один мальчик, который мне очень дорог. Его жизнь сейчас висит на волоске. Спасти его может только твоя разработка.
        Беатрис пожала плечами и добавила.
        - Я не работаю на Сильвена. Я не видела его уже более ста лет.
        Сэт и рад был разозлиться на обман, но не получилось. Ее откровенность значила для него куда больше, чем он представлял. Раздражение ушло, уступая место чему-то новому.
        - Если бы у меня была лаборатория, я бы сделал все, что в моих силах, - он осторожно прикоснулся к ее руке. - Все, чтобы спасти его.
        - У меня нет лаборатории, - ответила она, - но она есть у того, на кого я работаю. С ним опасно играть в игры, но я готова рискнуть.
        - У него другие планы насчет вируса?
        - Обладая таким оружием, можно прогнуть под себя весь мир, - она внимательно взглянула на него.
        Сэт уже знал свой ответ. Он боялся, что его изобретение снова причинит больше вреда, чем пользы, но если он спасет хотя бы одну жизнь в противовес тысячам смертей… возможно, тогда ему станет чуточку легче.
        - Что я должен делать?
        - Влюбиться в меня, - фыркнула Беатрис, и тут же добавила. - Шучу, профессор.
        - Мы оба не старались понравиться друг другу, - Сэт улыбнулся, пытаясь скрыть неловкость. - Но ты первая женщина, которую из-за меня подстрелили.
        - Не из-за тебя. Я допустила ошибку.
        - Не считаю спасение собственной жизни ошибкой, - он рассмеялся, но вспомнил ее слова о больном ребенке, и его улыбка померкла. - Мы должны поехать к… Как его зовут?
        - Люк. Команда Вальтера бьется над данными, которые Рэйвен скачал с твоего ноутбука.
        Сэт покачал головой, поднялся и прошелся по комнате.
        - Формулам требуются доработки. Вряд ли они что-нибудь сделают, не имея на руках образцов. Беатрис, я подозреваю, что в вашей крови сидел не совсем вирус. А если быть точным, совсем не вирус.
        На мгновение в ее глазах мелькнул настоящий, живой интерес, но она опустила взгляд и не стала расспрашивать. Зато рассказала, что ей нужно было украсть разработки Сэта. То, что понадобился он сам, она узнала, когда их схватили в Канаде. На такое Беатрис не подписывалась, поэтому решила все сделать по-своему. Она спасла его.
        - Я твой должник, - искренне произнес Сэт. - Как тебя зовут на самом деле?
        - Мария.
        - Откуда ты?
        - Из России, - она улыбнулась. - Я родилась в Санкт-Петербурге. Там и жила до двадцати двух лет. Успела познакомиться с Екатериной Второй. Суровая тетка.
        - До двадцати двух? Потом тебя обратили?
        - Что за книжное слово - «обратили»? - усмехнулась она. - Ты же ученый.
        - Глупость не лечится, - смущенно признался он. - Тебе нравилось в России?
        - Я скучаю по ней.
        - Мы могли бы поехать туда.
        Он скрывался в небольших городах: в Штатах и Канаде. До этого нигде и не был, не считая нескольких конференций в Европе, где все достопримечательности созерцал из окна автомобиля по пути от аэропорта до отеля. Постоянная работа над проектами почти полностью лишила Сэта отпусков. Последним путешествием стала неделя в Мексике шесть лет назад. Он хотел побывать в России, но еще больше хотел сделать Беатрис приятное, и, судя по ее изумленному взгляду, ему это удалось.
        13
        Санкт-Петербург, Россия. Май 2013 г.
        В России Беатрис бывала редко. Сидя в такси, она со смешанными чувствами разглядывала улицы, которые помнила другими. Глядя на современный мегаполис, Беатрис вспоминала, каким он был в восемнадцатом веке. Перед ее глазами словно оживали события и люди, мелькали экипажи, слышался гулкий бой часов в родительской гостиной. В открытое настежь окно весной и летом врывался одуряющий аромат цветов из родительского сада. В этом саду и началась ее история.
        Санкт-Петербург, Россия. Конец XVIII в.
        - Мария, маменька просила, чтобы ты была готова к четырем пополудни. Его благородие граф ждать не изволят, - Катя просунула голову в дверь их спальни. Сестра не хуже остальных знала, что она предпочитает свое второе имя, на крайний случай - Мари-Беатрис.
        Беатрис сделала вид, что Катя прозрачна, и до слуха ее долетает только мелодия, льющаяся из гостиной. Было бы чем прикрыть уши! Матушка всегда играла на рояле, когда волновалась. От этого кошмарного музицирования начинали волноваться окружающие, но сама она становилась спокойнее. Когда по суровому родительскому настоянию за рояль садилась Беатрис, она начинала с силой бить по клавишам наугад, глядя в ноты. Ее игра сопровождалась парой неизменных событий. Головной болью учителя и матушкиным: «Антоша, мне дурно! У нашей Мари никакого таланта!»
        Совсем скоро Беатрис должно было исполниться шестнадцать. Родители дали свое согласие на ее брак со стареньким графом. Помимо лысины и большого состояния, будущий супруг обладал весомым титулом, был вхож в известные дома Петербурга и лично знаком с Императрицей. Беатрис не понимала, что ей делать в одной комнате со стариком, не говоря уж о постели, и его знакомство с Императрицей на это никак не влияло. Увы, родители были счастливы такой выгодной партии, и не хотели слушать возражений.
        Тогда Беатрис решила сбежать. В помощники она выбрала себе гувернера младшего брата, француза, который сходил по ней с ума. Жан был худощав, прыщав, при виде матушки и отца начинал мямлить и запинаться, и желание мог вызвать разве что у жабы - исключительно из-за высокого душевного созвучия. Тем не менее он был единственным ключом к ее избавлению от «прелестного» будущего.
        Беатрис щедро раздавала Жану мимолетные взгляды и поцелуи, от которых после его ухода отплевывалась и вытирала губы. Французу этого было более чем достаточно. Он ходил за ней хвостом и считал дни до побега. Зная нрав дочери, родители следили за ней очень пристально, поэтому приходилось вести себя достойно и послушно, дабы ни матушка, ни отец ничего не заподозрили.
        На празднестве в честь их с графом помолвки народу было много. Родители отвлеклись, а самого графа заставить танцевать могло только волшебство, и Беатрис сбежала на балкон. Свежий ночной воздух показался бесценным даром.
        Она удобно устроилась прямо на полу, на заранее припасенной подушке. Достала припрятанный здесь том стихов Никола Буало-Депрео[2 - Никола Буало-Депрео - французский поэт, критик, стал известен благодаря смелости своих сатир.], и углубилась в чтение. Книгу она обнаружила в библиотеке отца: ее выписали из Франции вместе с другими, не догадываясь о содержании, потому как представить себе отца, читающего литературу такого толка, Беатрис не могла. Папа избегал всякого рода новизны и откровенности высказываний.
        Шорох листьев заставил насторожиться. Она захлопнула книгу и подобралась поближе к перилам. Скорее всего, садовник опять выпустил пса прогуляться на ночь, хотя папа строго-настрого запретил ему это делать, особенно когда в доме гости.
        На самом деле Беатрис надеялась на что-то более любопытное: например, на то, что кто-нибудь из гостей решил уединиться для поцелуев и не только. «Не только» манило ее с каждым годом все больше, но Катя при одном упоминании чопорно поджимала губы и говорила, что благородным девицам о таком говорить постыдно. Тем более что знала «об этом» она не больше самой Беатрис.
        Она напряженно всматривалась в темноту и, наконец, увидела мужчину. На их садовника Григория не похож. Тот чернявый и сутулится все время, а этот высокий, светловолосый, статный. Лица в темноте не разглядеть, но ей представилось, что собой недурен. Что он тут делает?
        Беатрис увидела, что кто-то из гостей смотрит в сторону балкона, а незнакомец повернулся и шагнул к ней. Она отчаянно замахала на него руками: с таким-то ростом его могли заметить из гостиной. Заметят его - и ее обнаружат. Она взобралась на перила, с трудом справляясь с платьем, перевалилась через них, плюхнулась к его ногам и разглядела что-то светлое в кустах. Розовые шелка и лиловые кружевные оборки на лифе. Кажется, она даже знала, кто там лежит. Ольга, племянница ее будущего мужа.
        Беатрис подняла голову и посмотрела на незнакомца. Он был красив, но в его чертах таилось нечто хищное и жестокое. Она открыла рот, чтобы закричать, но под его взглядом передумала. Моргнула, а потом просто спросила:
        - Зачем вы убили ее?
        - Чтобы она не убила кого-нибудь еще, - ответил незнакомец по-французски. Он смотрел на нее так, будто знал о ней все и даже больше.
        - Ольга? Да вы умалишенный!
        Беатрис попыталась подняться, запуталась в платье, но у нее это все-таки получилось. Она доверяла ему.
        - Кого она могла убить?
        - Например, вас, - он шагнул ближе, беззастенчиво разглядывая ее. Кровь прилила к лицу, вспотели ладони, сердце забилось быстрее.
        - Если я сейчас развернусь и уйду, вы не станете меня останавливать?
        Она увидела промелькнувшее в его глазах удивление - мимолетное, едва уловимое.
        - Вам хочется уйти?
        - Да! - с вызовом ответила Беатрис.
        Он шагнул к ней, оказываясь недопустимо близко, наклонился, заглядывая в глаза. Беатрис была высокой: жених едва доставал ей до плеча, но рядом с незнакомцем она почувствовала себя хрупкой и по-женски беззащитной.
        - Так идите.
        Беатрис снова бросило в жар: от ощущения его близости и от этого взгляда. Она повернулась к нему спиной и с гордым видом направилась к дому. Беатрис втайне надеялась, что незнакомец ее окликнет или помешает уйти. Она хотела этого настолько же сильно, насколько страшилась. Но ничего такого не произошло.
        Беатрис остановилась сама, глубоко вздохнула, чтобы унять отчаянно бьющееся сердце, и неожиданно для себя шагнула назад.
        - Кто вы такой!?
        Незнакомца нигде не было. Беатрис бросилась к балкону, опустилась на четвереньки и не обнаружила Ольги. Она даже залезла в кусты, чтобы убедиться, что убийца не затолкал тело подальше, к ограде, но ничего не нашла. Беатрис попятилась назад, врезалась в кого-то и закричала. Ответом ей стал истошный визг Кати, которую матушка попросила выяснить, куда же запропастилась сестра.
        Помолвка была расторгнута - будущей графине не пристало ночью прятаться в кустах. Не сказать, чтобы Беатрис сильно переживала, но всерьез расстроились матушка и отец. Беседы с ними довели до слез и ее. Не столько потому, что она оказалась «позором рода», сколько из-за того, что ей предстоял месяц заточения в отдельной комнате, из которой Беатрис не позволяли выходить, не говоря уже о том, чтобы погулять в саду или в городе.
        Она не могла усидеть на месте, и это наказание обернулось сущей пыткой. Ни мольбы, ни уговоры не смягчили принятого родителями решения. Тот вечер был не к добру. Ни для самой Беатрис, ни для бедной Ольги, упокой Господи ее душу - она и вправду исчезла.
        Беатрис, уже решившая, что благополучно тронулась умом, после этого известия снова стала сама не своя, но поделиться своими переживаниями ей было не с кем. Родители с ней не разговаривали, Катя тоже: сестра считала, что Беатрис загубила не только свою жизнь, что ее тоже никто не возьмет замуж. Под запертую дверь к ней приходили разве что Жан, да кухарка Антонина. Нехитрая обстановка комнаты: кровать, комод, зеркало да кресло у окна - все, что у нее осталось. Вид отсюда открывался на сад, заставляя снова и снова возвращаться к той ночи.
        Беатрис не подозревала, что у этой истории будет продолжение, но оно нашло ее внезапно. Вечером шестого дня, когда за окном лил сильный дождь, она размышляла над тем, что произошло в саду на самом деле. В голову ничего путного не приходило. Все ранее почерпнутые из толстых томов отцовской библиотеки знания - а читала она много и жадно - не давали ответа.
        Дверь в комнату резко распахнулась, заставив ее вздрогнуть, и закрылась столь же неожиданно. Беатрис не успела увидеть, кто его привел, и сейчас в немом удивлении глядела на виновника ее несчастий.
        - Хотел убедиться, что с вами все в порядке.
        Она ущипнула себя за руку, чтобы понять, что это не сон. Сомнений не было. Тот самый мужчина сейчас стоял в ее спальне. Беатрис зажмурилась, про себя молясь, чтобы никто не узнал, что он здесь.
        - Со мной не все в порядке, я по вашей милости сижу тут одна! - она открыла глаза и теперь с вызовом смотрела на него. - Как вы вообще сюда попали?! Кто вас впустил?!
        - Ваш слуга. Артемий, кажется, - безразличным тоном объяснил он, рассматривая комнату так, как если бы оказался в неприглядной каморке. Беатрис стало очень обидно и за ставшую уже родной обстановку, и за фарфоровые статуэтки, и за подсвечники в оплывшем воске.
        Мужчина снова оглядел ее с ног до головы, как если бы рассматривал красивую коллекционную куклу.
        - Так в чем моя вина? Никто не узнает, что я навещал вас.
        - Вы как-то странно выражаетесь, - произнесла Беатрис, - не уверена, что я вас понимаю. И перестаньте на меня глазеть!
        - Мне приятно на вас глазеть, - рассмеялся он. - Почему я должен отказывать себе в удовольствии?
        Беатрис потеряла дар речи, а он, тем временем, продолжал.
        - Вам ведь интересно, что случилось той ночью в саду?
        - Интересно! - с вызовом воскликнула она. - Только с вами я даже в том, что знаю, запутаюсь. Это уж точно!
        Он подошел ближе и прикоснулся к ее подбородку, продолжая неотрывно смотреть ей в глаза.
        - К счастью, вы знали Ольгу лишь с той стороны, которую она хотела вам показать. Вам и другим. Так почему вы вынуждены сидеть взаперти?
        Она резко отпрянула назад, хотя от его легкого прикосновения снова бросило в дрожь.
        - Может, хватит уже рассказывать мне сказки? Зачем вы пришли?! - Беатрис неожиданно встала, оказавшись вплотную к нему. - Ну?!
        - Меня впечатлило ваше волшебное падение с балкона, - в серо-зеленых глазах мелькнула откровенная насмешка. - Еще мне стало интересно, что вы думаете о случившемся.
        - Я подумала, что лишилась рассудка! А теперь думаю, что стоило мне тогда закричать!
        - Не лишились, - покачал головой он. - Закричать у вас все равно не получилось бы, Беатрис. Я внушил вам этого не делать. Надеюсь, вам больше не доведется столкнуться с нашим миром.
        Он улыбнулся, и у нее мурашки побежали по коже. Беатрис не понимала, почему в ее отношении к этому мужчине собраны все полюса и оттенки эмоций. От первобытного животного страха, до желания прикоснуться, почувствовать его губы на своих.
        - Вы мне понравились, Беатрис. Я хочу оказать вам услугу. Любую, какую пожелаете.
        Беатрис непонимающе посмотрела на него.
        - Я бы хотела, чтобы родители и сестра простили меня. И чтобы никогда больше не навязывали мне мужей, - она помолчала и добавила. - Кто вы такой? Как вам удалось пробраться ко мне в комнату? Мне запрещено выходить и ко мне никого не пускают.
        - Считайте меня своим ангелом-хранителем, - незнакомец усмехнулся и приложил палец к губам. - Теперь вы сможете сами решать, за кого выйти замуж и как жить. Только никому ни слова.
        Он развернулся, чтобы уйти, но Беатрис схватила его за руку, забрасывая вопросами:
        - Как вас зовут? Откуда вы? Мы еще увидимся?
        Ни с кем другим она такого не могла бы себе позволить, но с ним с самого начала все было по-другому. Более необычного мужчину Беатрис еще не встречала, и подумала, что больше не встретит. Он говорил непонятные вещи, но говорил так, что ему хотелось верить.
        - Мое имя Сильвен. Я путешественник, - он погладил ее по щеке и пожал плечами. - Кто знает, Беатрис.
        Она неосознанно потянулась за лаской, стремясь снова ощутить его пальцы на своей щеке.
        - Можно я поеду с тобой? - попросила она.
        - А как же родители, сестра? Будущий муж? Семья и дети? - серьезно поинтересовался Сильвен. Его слова отрезвили. Все, что она говорила и делала, внезапно показалось ей не более серьезным, чем лепет младенца.
        - Я не собираюсь замуж, а после той ночи родители только обрадуются тому, что я исчезла.
        - Тогда просто проживи свою жизнь, как того хочется тебе.
        Беатрис хотела возразить, что он обещал ей выбор, но Сильвен шагнул вперед и быстро коснулся губами ее лба. Девушка замерла, потерявшись в чувствах и ощущениях. Разговор с ним показался далеким, половины она даже вспомнить не могла, как если бы все это происходило во сне. Беатрис и вправду поняла, что засыпает. Когда она вновь открыла глаза, рядом никого не было. Он появлялся и исчезал, не оставляя ничего, кроме спутанных воспоминаний и сомнений. Было ли что-то вообще?
        От разочарования и отчаяния Беатрис едва не заплакала. Она обхватила себя руками, вспоминая, как ее бросало то в жар, то в холод - от его близости, от прикосновений. До безумия хотелось коснуться его губ. Каково это, когда целуешь столь желанного тебе мужчину? Наверняка нечто запредельное…
        Беатрис услышала повернувшийся в замке ключ, и Артемий сообщил, что матушка и отец ждут ее к ужину. Поначалу она не поверила своим ушам, но перед дверями столовой столкнулась с Катей, весело щебетавшей о нарядах, а не припоминавшей Беатрис собственную не сложившуюся судьбу.
        Неужели, это действительно сделал Он?! Но как?! Беатрис рискнула поговорить с матушкой и отцом, но и они вели себя непонятно: не выказывали холодной отчужденности и уничижительного снисхождения, как раньше. Казалось, они напрочь забыли о том, что произошло в вечер несостоявшейся помолвки старшей дочери.
        Ночью произошло еще кое-что запоминающееся. Дождавшись, пока Катя заснет, Беатрис выпуталась из длинной ночной рубашки, провела кончиками пальцев по плечам, спускаясь к груди. Закрыла глаза, представляя, что это делает Сильвен: легко сжала ладонью грудь, лаская ее, второй скользнула между ног.
        Беатрис бросило в жар. Она чувствовала себя такой мерзкой, отвратительной и порочной, но это было так сладко! Каждое прикосновение отзывалось непонятными, но отчаянно восхитительными ощущениями внутри. Она кусала губы, чтобы не стонать во весь голос, и неожиданно ощутила пульсацию под пальцами, от которой снизу шли сладкие спазмы. Беатрис вскрикнула, выгибаясь, а после съежилась под одеялом, не понимая, что с ней произошло. Между ног было горячо и влажно, а по телу разлилась приятная истома.
        - Мари, не шуми! - недовольно пробормотала Катя, в полусне поворачиваясь на другой бок. - Сон, что ли, дурной приснился?
        - Наверное, - хрипло выдохнула Беатрис, чувствуя, как пылают ее щеки.
        Санкт-Петербург, Россия. Май 2013 г.
        В номере Беатрис первым делом распахнула окно, впуская в комнату пасмурную прохладу Петербурга. После яркой и теплой итальянской весны такая погода в мае казалась откровенным издевательством, но только не для нее. Она словно очутилась в родном городе вне времени. Холодный, но по-прежнему дорогой сердцу: каждым камнем, каждым годом, оставшимся в истории. Беатрис с трудом подавила желание отправиться бесцельно бродить по улицам.
        Она устроилась на диване, положив голову на подлокотник. Уютный, в светло-зеленых тонах номер «комфорт» идеально подходил для романтических свиданий. Шкаф с зеркальными дверями располагался напротив двуспальной кровати, у стены на столике стоял плазменный телевизор и телефон.
        Беатрис достала мобильный, испытывая смесь тревоги, сожаления и тоски, потому что не могла позвонить Люку. Ей хотелось услышать его голос, но поговорить с ним сейчас было нельзя. За семьсот лет Вальтер обзавелся недетской паранойей. Его лаборатория отрезана от материков не только водой, но отсутствием какой-либо связи.
        В душе Беатрис включила воду потеплее, с наслаждением стоя под сильным потоком воды. Какие бы чувства ни охватывали ее при возвращении в Петербург, она сумеет с ними справиться. Оставлять прошлое за спиной, не тащить с собой лишний груз - главное правило выживания в их мире. Иначе рано или поздно оно сведет тебя с ума. Или убьет.
        Санкт-Петербург, Россия. Конец XVIII в.
        Забыть Сильвена не получалось, несмотря на то, что их встречи напоминали сновидения: непонятные, затертые в памяти до отрывочных эпизодов. Она злилась на него за то, что он исчез, оставив о себе лишь воспоминания и чувство влюбленности, от которого Беатрис хотела избавиться. Но чем больше она старалась, тем больше увязала в нем. В отличие от загадочного мужчины, который продолжал ей сниться, но не спешил объявляться, Дмитрий Воронов был реален. В Петербурге его скандальная репутация закрыла молодому офицеру путь во многие дома.
        Беатрис познакомилась с ним спустя год на приеме в честь Катиной помолвки. Сестра обладала покладистым характером, и родители сосватали ей отличную партию. О том, что старшая дочь покинет их дом, они и думать забыли, или же утратили на то всякую надежду.
        Репутация Дмитрия - развратного повесы, заинтриговала Беатрис. Оказаться в их доме ему случилось лишь благодаря родству с именитым дядюшкой, сватом со стороны жениха для Катерины. Дамы в сторону Воронова не глядели: гордо отворачивались, прикрывая лица веерами, стоило Дмитрию появиться рядом. Мужчины сторонились вести с ним долгие беседы, дабы избежать негодования общества и собственных жен.
        Дмитрия подобное отношение не беспокоило, он пил шампанское, разглядывал хорошеньких женщин и собравшуюся на приеме публику так, будто это они были притчей во языцех. Высокий, светловолосый, с насмешливым взглядом жгучих темных глаз, он отчаянно напоминал ей Сильвена.
        Беатрис бросала на него заинтересованные взгляды, а Дмитрий отвечал откровенными. Воспользовавшись моментом, он подмигнул ей, салютуя бокалом, и вышел из залы. Беатрис выждала время и поспешила за ним. Воронов дожидался ее в одном из боковых коридоров - там, куда не доносилась музыка и не заглядывали даже слуги. Убедившись в том, что поблизости больше никого нет, Беатрис кивнула ему на нишу, задрапированную портьерами.
        - Вы та самая прелестница, которая в день своей помолвки спряталась в кустах? - в темноте его близость обжигала и будоражила еще больше, чем взгляды в зале.
        - Интересуетесь прелестницами в кустах? - парировала Беатрис и взяла его за руку. Прикосновение прошло по телу жаркой волной.
        - Вас не волнует ваша репутация? - он коснулся губами ее шеи, и она вздрогнула от откровенной ласки.
        - А вы совершенно не оправдываете свою.
        Именно тогда она впервые испытала истинное наслаждение близости с мужчиной. В тот вечер Беатрис забыла даже о Сильвене.
        Они стали любовниками, и кричащей темой для сплетен в Петербурге. В родительском доме и доме сестры она стала нежеланной гостьей, но Беатрис это мало беспокоило. Рядом с Дмитрием она наслаждалась каждой минутой, с ним она впервые побывала в Париже, гуляла по Елисейским полям и звонко смеялась, когда он шептал ей на ухо всякие непристойности. Мысль о том, каково это было бы рядом с Сильвеном, Беатрис настойчиво гнала прочь.
        Дмитрию нравилась откровенность любовницы и то, что она не претендовала на его руку и сердце. Изучая его, Беатрис с интересом познавала и себя. Она не стеснялась в выражении наслаждения и не боялась говорить о том, что ей нравится в сексе. Жизнь превратилась в карнавал страстей, и о будущем Беатрис думала мало. Тем неожиданней стало признание Дмитрия в любви и предложение выйти за него.
        Недолго думая, она согласилась. С Вороновым Беатрис было легко и интересно. Матушка, отец и его родня, уже отчаявшиеся пристроить непутевых отпрысков, вздохнули с облегчением и перекрестились. Они обвенчались в небольшой церкви, подальше от Петербурга, и после свадьбы все изменилось.
        Беатрис и предположить не могла, что Дмитрий такой собственник. Ей откровенно льстило, какими взглядами он награждал мужчин, осмелившихся взглянуть на нее, и даже то, что не отпускал от себя ни на шаг. Свободолюбивая молодая женщина, все еще жившая где-то внутри, пыталась воззвать к голосу разума, но Беатрис упорно сопротивлялась.
        У нее было достаточно свободного времени в его отсутствие, да и мысли о Сильвене благодаря мужу посещали все реже. Дмитрий часто пропадал с друзьями: случалось, что не приходил домой ночевать. Ревности она не испытывала, тем более что их страсть не угасала.
        Беатрис замечала странные вспышки ярости, которые у Дмитрия случались все чаще и чаще, но он никогда не злился на нее. Когда же она узнала, что понесла, муж окружил ее заботой и вниманием, каковых не случалось даже в первые месяцы их знакомства. В такие дни Беатрис с нежностью вспоминала начало их отношений, и думала, что Дмитрий был послан ей Богом.
        ***
        Тем вечером ничто не предвещало беды. Дмитрий собирался ночевать в казармах: им предстояли учения. Беатрис, будучи безмерно далекой от воинского дела, ни о чем не спрашивала. Она посвящала все свое время подготовке к появлению на свет малыша или малышки. Нежность и любовь, переполнявшие ее в эти дни, сменялись грустью и слезами, после которых Беатрис чувствовала себя полностью опустошенной.
        Она проснулась ближе к полуночи, ощутив чье-то присутствие. Успела только увидеть высокого мужчину, шагнувшего к ее постели, встретилась с ним взглядом, и снова провалилась в сон. В себя Беатрис пришла в подвале - столь сыром, что холод пробирал до костей. Она сидела на стуле, со связанными за спиной руками. Кляп во рту мешал дышать, и Беатрис перепугалась до смерти.
        - Мария, - голос был издевательски-вежливым, - добро пожаловать.
        Беатрис старалась дышать глубоко и ровно, но стоявший перед ней мужчина пугал ее до дрожи. Бледный, как сама смерть, с тонкими губами и большим родимым пятном на щеке.
        - Как такая светлая женщина могла связать жизнь с таким человеком?
        Он подошел и выдернул кляп. Стало немного проще, теперь не грозило захлебнуться собственной рвотой. В последнее время ее часто тошнило. Из темноты выступил другой мужчина, высокий, с пронзительным взглядом. От ярости, светившейся в его глазах, Беатрис похолодела.
        - Она и правда ничего не знает?
        - Вполне вероятно.
        - Но как?
        Высокий приблизился к ней вплотную, наклоняясь и заглядывая в глаза.
        - Расскажите нам, Мария. Как вы ведете свою благополучную светскую жизнь, не зная о том, что ваш муж палач, убийца?
        Палач?! Убийца?! Эти люди ошиблись, они говорят о ком-то другом.
        - Дмитрий и мухи не обидит, - прошептала Беатрис. - Он играет со щенками и котятами, приносил домой раненого на охоте пса, и мы вместе лечили его.
        - Женщины - странное племя, - высокий отступил. - Придется вам показать. Семен, развяжи ее.
        - Но…
        - Выполняй.
        Тот подчинился, и спустя минуту Беатрис уже растирала запястья, не представляя, как будет передвигаться на затекших ватных ногах.
        - Пойдемте.
        Они прошли по длинному коридору. Пламя свечи, которую нес высокий, слегка подрагивало и извивалось. Казалось, эта свеча была единственным источником тепла в темном, промерзшем насквозь подвале. Мужчина остановился перед небольшой низкой дверью.
        - Вы в положении.
        - Пожалуйста, не…
        - Мне очень жаль.
        Он отпер большой замок и открыл перед ней дверь. Беатрис пришлось пригнуться, чтобы войти. Она вдохнула и ее замутило. Запах гниения и смерти был повсюду. А потом она споткнулась обо что-то лежавшее на полу, и мужчина подхватил Беатрис под локоть.
        - Смотрите, Мария, на дело рук вашего мужа.
        Он присел на корточки, и пламя свечи осветило зверски изуродованное тело мертвой женщины. Длинные спутанные волосы были покрыты засохшей коркой крови, ее лицо и тело представляло собой скопище жутких язвенных ран. Сквозь разорванную кожу под неестественным углом торчали острые обломки костей.
        Беатрис отвернулась, и ее стошнило. Она не знала, сколько это продолжалось. Казалось, что внутренности окажутся на грязном полу, и она упадет замертво рядом с изуродованным телом.
        - Ей было семнадцать, - произнес мужчина, - она никого не убивала. Просто питалась, оставляя людей в живых. Пойдемте.
        Он поддерживал ее под локоть, и Беатрис опиралась на него. Дмитрий не мог, просто не мог такое сделать! Но зачем им врать? Мысли метались, как сумасшедшие. Память подсказала эпизод, когда она случайно нашла его окровавленную рубашку и собиралась отнести прачке.
        - Дурачились с ребятами, - отмахнулся он, - никто не пострадал, только моя гордость. Оставь, ее теперь уже только выкинуть.
        Беатрис мало что понимала, но ей было по-настоящему страшно. Сердце колотилось, как сумасшедшее, губы пересохли, ноги подгибались. Ее привели в комнату, где она очнулась. Семена там уже не было, и Беатрис без сил опустилась на стул.
        - Кто вы? Почему он это делает?
        - Потому, что ему нравится убивать, - холодно ответил мужчина.
        Беатрис помотала головой, отказываясь принять его слова. Дмитрий никогда не причинял ей зла. Разве что однажды он был излишне грубым в постели - несмотря на ее просьбы остановиться.
        - Кто вы? - повторила она.
        - Люди называют нас тварями. Нам нужна кровь, чтобы жить, но убивать для этого вовсе необязательно. Хотя милосердие иногда играет с нами злую шутку. Лизу выследили именно так.
        - Вы умалишенный, - произнесла она. Произнесла - и вспомнила далекий вечер в саду. Ольгу, а точнее, ее бездыханное тело. Того, кого всеми силами стремилась забыть. Беатрис уже знала, что это правда, хотя рассудок отказывался ее принимать.
        - Вы убьете меня?
        - Мы сделаем вам подарок, Мария, - усмехнулся высокий. - Думаю, ваш муж его оценит.
        Он выхватил кинжал и Беатрис, отпрянув назад, отчаянно закричала. Боль была резкой, острой, мгновенной. Она с ужасом смотрела на стекающую по руке кровь, плечо сводило от глубокого пореза. Мужчина полоснул себя по ладони и обхватил ее руку. Беатрис почувствовала, будто в рану впиваются раскаленные иглы, раздирая ее изнутри.
        - Этого достаточно, - лицо его оставалось бесстрастным.
        Он прижал к ладони белоснежный платок, а спустя мгновение бросил окровавленную тряпку на пол и показал свежий шрам.
        - Скоро ваша рана перестанет вас беспокоить.
        - Что… что вы… - теперь ее трясло. - Что вы сделали? Как…
        - Вы все поймете. Завтра, может быть послезавтра. Обычно это происходит быстро.
        - Я слышал об итальянце, который продержался неделю, - с улыбкой заметил вошедший Семен. Он промыл и перевязал ей руку, накинул на плечи шаль. Во всех его действиях читалось подобие плохо скрываемой вины, будто он извинялся за то, что с ней произошло. За то, что ничего не сделал, чтобы этому помешать.
        - Тот итальянец умер. У него пошло отторжение.
        - Пожалуйста, у меня будет ребенок, - сдавленно прошептала она, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
        - Это больше не должно вас беспокоить. Измененные не способны родить дитя.
        Беатрис всхлипнула. Отчаяние затопило ее, превращая в подобие человека, готовое скулить и умолять. В ней билась еще одна жизнь, жизнь ребенка, ради которого она была готова на все.
        - Ваше тело избавится от него. Возможно, еще до того, как вы изменитесь.
        Боль пронзила ее изнутри, тело будто растянули на дыбе. Она закричала, не в силах терпеть это, судорожно вцепилась в руку Семена.
        Когда приступ миновал, Беатрис, тяжело дыша, вытерла со лба холодный пот.
        - Что вы со мной сделали?! - хрипло спросила она, испытывая доселе неведомую ей ярость. Отчаянную, дикую, первобытную.
        - Надо ее привязать, - произнес Семен.
        - Надо, - хмыкнул мужчина.
        Это напоминало кошмар наяву. Беатрис то трясло от холода, то становилось нечем дышать от жара, как если бы по кругу развели костры, а она находилась в кольце. Тело сводило судорогами и пронзало болью, от которых она кричала. Реальность и вымысел мешались воедино, представляя воспаленному разуму такие картины, от которых хотелось выть. Она билась в лихорадке, мысли появлялись и исчезали, теряясь в темноте забытья. Очнувшись, она снова окуналась в мир кошмаров, и все начиналось сызнова. Ближе к концу разум прояснился.
        Сильвен убил Ольгу. Он заставил родителей забыть ее проступок и принимать ее волю, как свою собственную. Что это - дар или проклятие - еще только предстояло узнать. Такой была последняя мысль Беатрис - перед тем как сознание обычной женщины в последний раз поглотила темнота.
        Очнулась она уже здоровой, полной сил, но иной. От ужасной раны на плече осталась лишь тонкая полоска.
        - Шрам исчезнет, - рядом сидел Семен.
        - Я умерла?
        - Вам могло так показаться.
        Беатрис хотела есть: до одури, до безумия. Она слышала стук его сердца - набатом. Взгляд притягивала бьющаяся пульсом жилка на шее. При мысли о том, какова на вкус его кровь, ее затрясло. Собственное сердце билось рваными толчками, она чувствовала его ритм. Положила руку на грудь, прислушиваясь к себе. Дыхание казалось более глубоким, будто раньше она довольствовалась жалкими глотками воздуха. Нет, она совершенно точно не умерла.
        - Вы голодны, - отрешенно произнес Семен, закатывая рукав, - я знаю. Так всегда бывает после первого пробуждения.
        Обострившееся обоняние выхватывало даже самые тонкие, едва уловимые запахи. Между тем он протянул ей руку, проводя кинжалом вдоль вены и прикладывая запястье к ее губам. Беатрис, словно в каком-то полузабытье, впилась зубами в рану, не давая ей закрыться и глотая соленую теплую жидкость. Она наслаждалась вкусом, сходя с ума от неведомых, будоражащих ощущений. Сколько это длилось, Беатрис не знала. Помнила только, что с криком оттолкнула его руку, в ужасе комкая подол своего платья.
        Рассудок отказывался принимать происходящее. Ей хотелось избавиться от металлического привкуса во рту, но организм оживал. Чужая кровь заставила собственную закипеть. Она никогда не чувствовала себя такой живой, такой сильной. Было еще что-то важное: оно отозвалось биением второго маленького сердца внутри. Беатрис вскинула голову, глядя на Семена.
        - Он жив, - произнесла она с радостью и надеждой, - мой ребенок жив.
        - Удивительно, но это так, - кивнул тот, - но вряд ли надолго. Не стоит тешить себя надеждой, Мария.
        Она поднялась - быстро, не чувствуя ни слабости, ни головокружения. Оказавшись с ним лицом к лицу, Беатрис замерла. Что-то незнакомое, звериное, жестокое просыпалось внутри, но оно не казалось чужим.
        - Я больше не пленница. Я одна из вас. Уйди с дороги.
        - Если хотите жить, не возвращайтесь домой, Мария. Уезжайте из Петербурга. Молитесь, чтобы ваш муж не стал вас искать, - Семен кивнул. - Федор позаботится, чтобы Воронов узнал, что с вами случилось. Он убьет вас.
        - Я сама решу, как мне быть, - процедила она. Сила, которая билась в ней, казалась просто невероятной. Беатрис не могла понять, как объяснить новые ощущения, но они были запредельными. Яркими. Отчаянными. Никогда раньше она не чувствовала себя настолько живой и неуязвимой.
        Санкт-Петербург, Россия. Май 2013 г.
        На двери ванной висел чистый махровый халат. Беатрис оделась, вышла в гостиную, и вовремя: в дверь постучали. Профессор тоже побывал в душе - взъерошенные мокрые волосы однозначно говорили об этом. Странно, но сейчас он не вызывал в ней раздражения. Возможно, причиной тому был Петербург. Она дома!
        В последние дни даже плечо практически не беспокоило, и настроение стремительно улучшалось. Облокотившись о дверной проем, Беатрис просто смотрела на Торнтона, а потом молча отступила, приглашая зайти.
        - Я думал о том, что посмотреть в первую очередь и решил спросить у тебя… - он прошел в номер, неуверенно остановился у окна. - Прекрасно выглядишь.
        - Спасибо.
        - Я похож на американского туриста? - он указал на футболку с надписью: «Я люблю Нью-Йорк».
        - Для полноты образа не хватает фотокамеры.
        Она не знала, о чем с ним говорить, но Торнтон на удивление справлялся за двоих. Не позволив ей опомниться, он шагнул вперед и протянул руку ладонью вверх:
        - Покажи мне свой город, Беатрис.
        14
        Торнтон ничего не знал о Северной столице России, но сразу проникся настроением города. Каждое здание в центре дышало стариной, принадлежало своей эпохе. Только атрибуты современности - светофоры, машины и люди - возвращали в настоящее. В Санкт-Петербурге смешались разные культуры: православные храмы соседствовали рядом с мечетями, кафе и рестораны предлагали блюда любой кухни. Начинался новый туристический сезон, и уличные зазывалы предлагали экскурсии по городу и прогулки по Неве.
        Погода менялась поминутно: на солнце заметно припекало, в тени приходилось плотнее запахивать куртку, чтобы спастись от пронизывающего ветра, или прятаться под широким зонтом от дождя. Это ему нравилось особенно, и Сэт не жалел, что не взял свой. Беатрис раскрывалась с каждой минутой - будто здесь она становилась более искренней и настоящей. В Санкт-Петербурге было нечто особенное: то, что отличало от других городов. Нечто романтичное, яркое и живое. Или все дело было в женщине рядом?
        Темно-серая Нева шла бурунами, но стоило тучам разойтись, сразу меняла цвет на пронзительную синеву. Они прошлись по набережной, на Дворцовой площади уворачивались от актеров в костюмах, предлагающих сделать запоминающие фотографии, а на Невском - от листовок, которые то и дело совали в руки настойчивые промоутеры.
        Сэт не подозревал, что общение с Беатрис может быть столь легким и непринужденным. Время пролетело незаметно, и они направились в сторону метро только когда стемнело.
        - Что будем делать дальше? - несмотря на насыщенный день, Сэт ощущал себя бодрым и полным сил. Проблемы словно взяли перерыв.
        - Я ждала предложений от тебя, - она приподняла брови - привычный жест, который начинал ему нравиться.
        Он с большим удовольствием прогулялся бы еще, но заметил, как Беатрис зябко поежилась, несмотря на застегнутую куртку. К ночи и правда похолодало. Сэт хотел бы продолжить вечер в номере, вдвоем, но понимал, что у него банально не хватит духу предложить это ей.
        - Можем посидеть в баре, - собственные слова прозвучали жалко.
        - Не вопрос, - легко согласилась Беатрис.
        - Хотя мы можем купить что-нибудь и подняться в номер, - попытался вернуть упущенное Сэт.
        - Давай лучше в бар, - она улыбнулась, подхватила его под руку и прижалась.
        - Я хочу угостить тебя и поблагодарить за чудесный вечер.
        Беатрис кивнула, а он снова задумался о том, как изменилось его к ней отношение. При первой встрече он увидел в ней угрозу, но в Италии впервые задумался о ней, как о женщине. С каждым днем эти мысли становились все более настойчивыми.
        ***
        В баре настроение Сэта резко испортилось. Идея возвращаться одному в пустой номер не казалась удачной, но в баре не находилось женщин, достойных внимания. Кроме Беатрис. Фоновая музыка казалась отвратительной, интерьер - нелепым и банальным.
        После бокала виски Торнтон расслабился и уже не так остро ощущал одиночество. Он завидовал любовнику Беатрис на вилле, а сейчас сознание подкидывало картинки ее жарких объятий с другим мужчиной. Чем дальше, тем больше он злился: на него, на нее, и в первую очередь на себя - за нерешительность.
        - Почему ты согласилась поехать в Санкт-Петербург? - поинтересовался Сэт, чтобы отвлечься.
        - Хотела встретиться со своим прошлым. Я слишком долго его избегала.
        - Смело, - улыбнулся Сэт, накрыв ладонью ее руку. - Я бы вряд ли решился вернуться в Сиэтл.
        - Что ты оставил в Сиэтле? Или кого? - Беатрис не отняла руки. В ее взгляде действительно был искренний интерес, или ему отчаянно хотелось это увидеть?
        Сэт понял, что именно сейчас готов ей все рассказать. Именно ей, а не Мелани, которую когда-то безумно жаждал увидеть снова, не своим бывшим, с которыми прошел через многое и считал, что для него это высший пилотаж отношений.
        - Я считал себя везунчиком, когда мне предложили работу в «Бенкитт Хелфлайн», - начал он.
        И слово за словом выстраивал перед ней картину своего прошлого. Он рассказал, как был счастлив работать с лучшими учеными над созданием лекарства от рака. У него появилась возможность осуществить цель всей жизни. Создать нечто выдающееся, нечто такое, о чем будут долго говорить, что оставит след в истории человечества. К работе мечты прилагалась приличная зарплата и престиж.
        Руководителем Сэта стал Джек Лоэулл. Он помогал ему во всем, стал учителем и другом. Джек был блистательным ученым, умел заставить поверить в то, что ты делаешь, проникнуться идеей. Под его влиянием Сэт с головой ушел в работу над проектом, посвящая работе все свое время. В конечном итоге он отказался от должности в университете, потому что она тормозила его разработки.
        - Джек погиб в автомобильной катастрофе незадолго до того, как начался кошмар. Мне предложили его место.
        Торнтон вспомнил гадкое чувство, которое преследовало его. Ощущение неправильности происходящего. Он чуть не отказался от места, потому что потеря Лоуэлла стала слишком тяжелой ношей. Но потом решил закончить дело своего учителя. Он действительно довел работу до конца, вот только стадия клинических испытаний прошла по всему миру без его ведома. Пробная версия препарата была украдена, а лаборатория в Сиэтле уничтожена. Ему рассказали, для какого именно вируса разрабатывалось «лекарство». Торнтон узнал, что создал биологическое оружие и ужаснулся. Если бы не Мелани и Сильвен, он был бы первым, чья голова оказалась на плахе.
        - С вашим сознанием здорово поработали, - покачала головой Беатрис. - Это не рецепт ромового печенья, Сэт, которое можно спутать с коньячным, а разработка вакцины.
        - Мелани тоже об этом говорила, - грустно улыбнулся Торнтон. - Мы были уверены, что работаем над препаратом, способным помочь в борьбе с онкологией.
        - Какого же уровня блоки вам должны поставили? - Беатрис задумчиво посмотрела сквозь него. - Джек Лоуэлл тоже не просто так почил с миром.
        Сэт поморщился. Он не задумывался, что Лоуэлла могли убить, но воспоминания о гибели Джека до сих пор причиняли ему боль.
        - Джек был замечательным человеком и талантливым ученым, - уверенно ответил он. - Думаю, это действительно случайность. Автокатастрофа.
        - Думай, если тебе так проще, Сэт.
        Беатрис впервые назвала его по имени, и он перехватил ее взгляд, пытаясь понять, что кроется за ее словами. Виски придало смелости. Руку она так и не убрала, а ему нравилось прикасаться к ней.
        - Тебе не надоело мое нытье?
        - Я терпеливая, - она отстранилась и отставила пустой бокал, - а из тебя хороший рассказчик. Искренний.
        - Видимо, недостаточно, - Сэт разочарованно сжал пустоту в кулак. - Я хочу подняться с тобой в номер.
        Он сам не ожидал, что скажет такое, и сейчас замер в ожидании.
        - Боишься засыпать один? - снова вызывающий взгляд и приподнятая бровь.
        - Хочу заснуть с тобой.
        Алкоголь горячил кровь, подстегивал к откровенным признаниям и действиям. Он словно хлебнул эликсира храбрости. Беатрис придвинулась к нему, почти коснулась губами уха.
        - Спать ты можешь и без меня, - прошептала она, провела кончиками пальцев по щеке, подалась вперед и поцеловала. Поцелуй получился глубокий и откровенный, но быстрый. Сэт успел лишь почувствовать мягкость и вкус ее губ, оттененный тонким привкусом «Куантро».
        Беатрис облокотилась на стойку, и с независимым видом отправила в рот коктейльную вишенку. Виски и неудовлетворенное желание смешались в одно. Он притянул Беатрис к себе, возвращая не менее страстный поцелуй. Его ладони гладили ее спину и затылок, пальцы зарывались в мягкие волосы. Если бы не чей-то недвусмысленный смешок, Сэт рисковал опрокинуть ее на стойку и заняться сексом прямо в баре.
        Он оторвался от губ Беатрис лишь для того, чтобы расплатиться. Перехватил ее откровенный взгляд и обнял за талию, увлекая за собой. Он плохо помнил, как они добрались до отеля и поднялись в номер. Все его внимание было сосредоточено на ней: удивительной, несносной, но самой желанной в мире. Звук захлопнувшейся двери заставил его вздрогнуть, а Беатрис уже толкнула Сэта к стене, расстегивая его джинсы.
        Пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, наблюдая, как она невыносимо медленно стягивает белье и бесстыдно прижимается к стене, глядя на него через плечо. Он положил руки ей на бедра, побуждая прогнуться, ее стон и его хриплый выдох слились воедино. Сэт сгорал от желания, чувствуя ответ ее тела в каждом движении.
        - Сильнее, - едва слышно прошептала Беатрис, подаваясь назад и сжимаясь. Сэт успел перехватить плывущий взгляд ярко-зеленых глаз, и заметить, как она легко покусывает губы, чтобы дольше удержаться на хрупкой грани наслаждения. Он и сам с трудом сдерживался, но это стало последней каплей.
        По телу прошла дрожь, а следом Беатрис вздрогнула и уткнулась лицом в слабеющие руки. Они чудом не сползли на пол, и Сэт не удержался от порыва легко коснуться губами ее шеи. Она прижалась к нему спиной, и этот миг показался ему более интимным, чем все, что случилось раньше.
        Сэт не мог знать, что ждет их дальше, но эту прекрасную ночь ему хотелось сохранить в памяти. Запомнить Беатрис откровенной, податливой, нежной.
        - Пойдем в душ? - не дожидаясь ответа, он подхватил ее на руки. Вопрос перестал быть вопросом. Сэт знал, что не отпустит ее от себя. Не сегодня.
        Беатрис улыбнулась и положила голову ему на плечо. Торнтон успел лишь подумать о том, какой хрупкой и беззащитной она кажется сейчас, а после снова поцеловал ее. Душ они принимали позже, а после Сэт засыпал, прижимая Беатрис к себе. Словно боялся, что она исчезнет, стоит ему закрыть глаза. Исчезнет и заберет с собой все воспоминания.
        15
        Беатрис проснулась от того, что кто-то закинул на нее руку. Она уже долгие годы засыпала и просыпалась одна, и ощущение было непривычным. Рядом спал Сэт, и она подумала о том, что вот уже второй день называет его по имени, а не клеймит привычным «профессор».
        Беатрис рассматривала его: едва заметные морщинки в уголках глаз, тонкий крохотный шрам под правым ухом, легкая седина в густой темной шевелюре. С некоторых пор мужчины не задерживались ни в ее жизни, ни в постели даже на одну ночь. С ним вышло иначе. В его случае это можно было списать на виски, но какое оправдание у нее?
        История, которую Сэт ей рассказал, заставила Беатрис взглянуть на прошлое под другим углом. Джек Лоуэлл, которым он так восхищался, кому-то перешел дорогу, если от него решили избавиться. Что он такого натворил, если это нельзя было решить подменой воспоминаний и постановкой блоков? На ум приходило единственное - некомпетентность.
        Тема могла подождать, тем более что Лоуэллу уже все равно, он мертв. Сэт же вовсе не стремился избавить планету от «нечисти», как предполагал Вальтер. Он работал над созданием вакцины совершенно с другими целями, не подозревая о том, что создает биологическое оружие, которое выкосило целую расу. Единственным спасением стало лекарство, возвращающее измененных к тому, от чего они ушли. К человеческой жизни.
        Смириться с утратой сил и бессмертия было нелегко, но в этом были несомненные плюсы. Избавление от жажды крови, возможность встречать рассветы и ценить каждое мгновение, словно оно последнее. Беатрис чувствовала, что обрела вторую жизнь, но болезнь Люка превратила ее в кошмар.
        Вальтер нашел ее, а если быть точным, ее нашел Кроу, который руководил операцией. Торнтон был одиночкой, лишившимся всего. Тем, кому нечего терять, управлять невозможно. Беатрис предстояло привязать его к себе настолько, чтобы дать Вальтеру возможность манипулировать им. Просто затащить его в постель труда бы не составило, но ей нужно было стать частью его жизни, от которой Сэт не смог бы с легкостью отказаться.
        Беатрис представляла Торнтона чуть ли не гением зла, ненавидела его за то, что он сотворил, и по поводу предстоящего не испытывала никаких чувств. Вчера она увидела его другим: в словах Сэта звучали искренние сожаления и усталость. До прошлого вечера ее даже мысли не посещали о том, чтобы устроить с ним откровенный и жаркий секс. Она рассчитывала всего лишь покувыркаться в рабочем формате, не более.
        Беатрис представила его читающим лекции студентам. Деловой костюм, отутюженная рубашка, очки. Интересно, студентки на него западали? Она закусила губу, чтобы не рассмеяться, повернулась и бедром ощутила его утренний стояк. В голову пришла озорная мысль.
        Беатрис собрала волосы в хвост, и нырнула под одеяло с головой. Губами обхватила его полувозбужденный член, втягивая в себя. Интересно, ему кто-нибудь так желал доброго утра? Сэт проснулся быстрее, чем по будильнику. Услышать собственное имя после первого стона было приятно, хотя Беатрис на такое не рассчитывала. Он непроизвольно потянулся рукой к ее волосам, но удержался. Перехватив его взгляд, она поняла, что первоначальный план полетел псу под хвост. Все сладко сжималось, стоило ей представить и вспомнить ощущение его внутри.
        - Иди ко мне, - хрипло попросил он, и Беатрис подчинилась: медленно подтянулась повыше и приподнялась - перед тем как неторопливо опуститься на него.
        Она с трудом удержалась, чтобы не кончить сразу. Желание в его глазах заводило неимоверно, возбуждало просто до одури, каждое движение отдавалось сладким спазмом внутри. После оргазма Беатрис ненадолго утратила ощущение реальности, лежа на нем и по-прежнему чувствуя его в себе.
        Сэт перекатился на бок, увлекая ее за собой, целуя шею и грудь. Получилось на удивление нежно.
        - Я все еще сплю?
        - Какие у тебя интересные сны. Они всегда такими были?
        Все, что произошло, и впрямь казалось сказкой. Тем неприятнее было думать о том, что ей предстоит сделать дальше.
        - Разные, - смущенно пробормотал Сэт и с улыбкой добавил. - Но такой яркий, пожалуй, впервые.
        Его застенчивость забавляла. Она всегда предпочитала смелых, сильных и уверенных в себе мужчин. Эти качества у Торнтона спали где-то очень глубоко, но Беатрис находила, что ему идет.
        Они по очереди приняли душ и заказали завтрак в номер. Сэт выглядел свежим и отдохнувшим, а еще безумно довольным. Приятно было осознавать, что это ее заслуга.
        - Как ты познакомился с Сильвеном?
        Табу на воспоминания о нем пошло трещинами. Беатрис и так нарушила слишком много данных себе обещаний. Одним больше, одним меньше. Она даже не осознавала, как сильно скучает по нему, предпочитая тоске злобу, а любви ненависть. Прошлая ночь и это утро навеяли воспоминания. Воспоминания о тех днях, когда каждый начинался именно так.
        - Он встретил меня в Нью-Йорке, после побега. Мелани называла его другом. Они теряли силы и попросили помочь.
        Значит, загадочная Мелани выжила. Беатрис зацепилась за его «они». Он подразумевал, что они были вместе? Разум подсказывал, что лучше промолчать, но когда она слушалась разума. Особенно в том, что касалось Сильвена.
        - Другом? - как можно более безразлично поинтересовалась она. - Хочешь сказать, они работали вместе?
        - Человеком, которому она доверяла, - нахмурился Сэт, будто подбирая слова. - Но он создавал впечатление опасного хищника, который хочет меня съесть.
        По крайней мере, он не сказал, что Сильвен и Мелани - пара.
        - Он тоже был недоволен тем, что ты сотворил?
        - Они знали правду, и упреков я от них не слышал. С Сильвеном мы общались лишь дважды. Мелани вроде как была старшей.
        Перестать о ней думать Беатрис не могла: Мелани ее раздражала. Ревность - глупое чувство, у Сильвена были женщины и до, и после нее, и во время. Так что с той Мелани, всего лишь одна из многих.
        - Куда хочешь пойти? - спросила она, допивая кофе.
        - Хочу провести весь день с тобой. Неважно где, - это было сказано искренне и тепло, и Беатрис улыбнулась.
        - Попробую устроить. Только для тебя.
        16
        Работая с измененными, Джеймс усвоил два основных правила. Первое: измененный - не человек, и никогда уже им не станет. Даже если вернется к человеческому образу жизни, что и произошло после Чумы с теми, кому удалось выжить. И второе: слабость они чувствуют интуитивно. Равно как и силу.
        Чем младше измененный, тем больше он кичится способностями и тем больше у него шансов угодить в неприятную историю, а если быть точным, в базу данных Ордена. Для молодняка это чаще всего заканчивалось смертью. Для тех, кто постарше, не существовало преград и препятствий. Джеймс достаточно хорошо изучил этих тварей.
        Интуиция и годы работы детективом сделали свое дело, когда он зацепился за имя Ронни Халишера. Он находился в больнице Эдмонтона, куда его привело приключение-похищение Сэта Торнтона. И некая Мария Воронова, что открылось уже в личной беседе. Стивенс сделал себе пометку проверить девчонку и не прогадал.
        Русская, в конце восемнадцатого века ее схватили в Зальцбурге. Вся информация о ней, равно как и полное имя - Мария-Беатрис Ароньева-Воронова, была получена от ее мужа, который руководил захватом. По данным из архива, леди засветилась в Ордене всего один раз, и выжила благодаря счастливой случайности. Отделение Зальцбурга разрушили до камня, все сотрудники, включая Дмитрия Воронова, были убиты. Информация о ней сохранились, потому что в ночь после захвата Марии произвели обмен данными с филиалом Вены.
        Разговориться с Ронни помогло тщательное изучение его дела и внимательность к деталям. Разумеется, тот его не помнил, потому что они никогда не встречались, но после упомянутых Джеймсом эпизодов из собственного прошлого, начал «вспоминать».
        В мире остались единицы выживших, и сейчас бывшие измененные держались вместе. Джеймс сказал, что ищет работу, и Халишер дал ему телефон некоего Рэйвена. После обстоятельного разговора тот согласился встретиться, поверил его истории, и тому, что он хочет работать «со своими».
        Рэйвен «пас» Торнтона и Воронову, до особых распоряжений свыше. Это «свыше» как раз и являлось искомой неизвестной уравнения, которое Джеймсу предстояло решить. Чутье подсказывало, что ниточка бывшего профессора, по совместительству ученого из Корпорации Зла, приведет его к Хилари.
        - Сейчас у нас скучно, - сообщил Рэйвен, пристально глядя на него. - Но не обещаю, что так будет всегда.
        - Надеюсь, что не будет, - ответил Джеймс, - сидеть на месте умею, но не люблю.
        - Твой энтузиазм меня радует, но не забывай, что ты выполняешь мои приказы.
        Джеймс кивнул. Выполнять приказы он умел. Правда, при учете своих интересов. Пару раз его отстраняли от работы из-за своеволия и грозились вышвырнуть из Ордена.
        - Что мне делать сейчас?
        - Следить за нашими голубками, - Рэйвен скривился, как если бы тема была ему неприятна. - Беатрис вроде агента под прикрытием, наша главная цель - мужчина.
        Сэт Торнтон. Слишком хорошо, чтобы быть правдой: подойти так близко за столь короткий срок. Внешне Джеймс не показал своей заинтересованности, да и голос его прозвучал безэмоционально.
        - Я готов.
        - Отлично. Ребята введут тебя в курс дела, Стив.
        Некогда профессор, а ныне объект пристального внимания измененных, действительно выглядел так, будто приехал в медовый месяц. Да и Воронова явно отнеслась к делу с излишним энтузиазмом. Она раздражала его до зубовного скрежета, и Джеймс подозревал, что ключ к этому - прошлое измененной.
        Еще одна интересная деталь имела непосредственное отношение к начальству. Рэйвен неровно дышал к Вороновой. Очередное совпадение? Не исключено, что она его и заразила, или как это принято у них говорить, изменила. Отношения по первой кровной линии среди измененных были наиболее распространенными.
        О боссе Халишера данных не нашлось, поэтому приходилось действовать наугад. Джеймс не знал ни сколько ему лет, ни какие дела тот вел до этого. С темными лошадками работать всегда сложнее. К тому же, Рэйвен умудрился выжить и не засветиться в Ордене, а значит, он умен, хитер и осторожен.
        В том, что его будут проверять, Джеймс не сомневался, и Корделия предоставила весьма достоверную легенду. Он не задавал вопросов, ни с кем подружиться не пытался. Работал по схеме смена-отчет, и в свободное время вел «светский образ жизни бывшего измененного». Это выводило из себя: наблюдать за импровизированным романом день за днем, зная, что жена в западне. Влюбленная парочка напоминала студентов в конфетно-букетный период, и Джеймс временами ловил себя на мыслях о том, как начинались их с Хилари отношения.
        Во время рейда произошла утечка информации, Джеймса взяли живым, но ему повезло оказаться в руках Хилари, и она не позволила своим ребятам расправиться с ним. В те две недели, что Джеймс был ее пленником, обращались с ним вполне сносно. Хилари узнала, кто он такой, но умолчала о его истории. Пронюхай молодые измененные, кого они захватили, всего ее авторитета не хватило бы, чтобы их остановить.
        Когда Орден снова добрался до ее группы, Джеймс спас Хилари жизнь: он не привык оставаться в долгу. Именно тогда он начал сомневаться в том, что смерть и боль измененных сделают мир лучше. Именно тогда Джеймс впервые подумал о твари, как о человеке. Развитие их отношений не заставило себя ждать, но чем дальше они заходили, тем больше Джеймс сомневался. Отчасти поэтому он и предложил ей свадьбу. Надеялся, что после все пути к отступлению будут отрезаны, но стало только хуже.
        В нем уживались две сущности. Одна тянула назад, вторая уверяла, что он поступил правильно. Двойственность не отступила, даже когда кровососы исчезли с лица земли. Джеймс ловил себя на том, что пальцы дрожат от воспоминаний об оружии. О том, как он избавлял планету от тварей. Следом накатывал стыд, граничащий со страхом: ведь Хилари была одной из них. Он замкнулся, стал злым и раздражительным и полностью ушел в работу. В новой жизни не было места убийствам измененных, потому что даже те, кто выжил, стали людьми.
        Именно это сводило его с ума. Наблюдая за стремительно развивающимся романом Торнтона и Вороновой, Джеймс ясно осознал: ему болезненно не хватало убийства.
        17
        Остров в Тихом океане. Май 2013 г.
        Сидя на скамейке, в тени, Хилари смотрела прямо перед собой. Из головы не шли слова Люка: «Я не единственный, кого вы здесь заинтересовали».
        Браслет отмерял минуты свободы в порядке убывания. Два часа в день утром, два вечером. В любое время, кроме отведенного на процедуры. Сбежать отсюда невозможно: мысль об этом была значительно тяжелее, чем темные низкие тучи, стягивающиеся над островом. Она боялась, что проливной дождь заставит ее вернуться в камеру. Свою палату в медицинском корпусе Хилари теперь иначе не называла. Если бы она знала, что природа соберется обрушить на это чистилище тропический ливень, выбрала бы другое время.
        - Тоже не угадали? - она обернулась.
        Хилари не видела Люка больше недели. Сейчас он выглядел еще гораздо более слабым.
        - Нет. Привет, Люк.
        Первые крупные капли упали на землю, но он не двинулся с места, только подставил руки ладонями вверх.
        - Пойдем, - Хилари шагнула к нему.
        - Я останусь.
        - Хочешь промокнуть до нитки?
        - Не страшно.
        Дождь обрушился на землю сплошным потоком, будто разорвались небеса. Охранники надели накидки с капюшонами, дорожки мгновенно опустели. Все поспешили под навесы.
        - Я останусь с тобой, - одежда прилипла к телу.
        Хилари отступила под пальму, но широкие листья сомнительно защищали от ливня.
        - Я получил анализы, - Люк последовал ее примеру, и добавил, - наверное, я скоро умру.
        Хилари и рта раскрыть не успела, как он продолжил.
        - У меня совсем не осталось времени. Я не хочу, чтобы Беатрис осталась один на один с этим ублюдком.
        Люк говорил спокойно, но Хилари чувствовала его отчаяние. Как будто вновь обрела способность к эмпатии, утерянной вместе с даром-проклятием. Казалось бы, что может быть проще. Пообещать смертельно больному ребенку, что поможешь его матери. Пообещать и забыть, потому что здесь каждый сам за себя, но у Хилари никогда так не получалось. Она всегда старалась поступать правильно.
        - Люк, я не знаю, смогу ли помочь. Я сама пленница.
        В глазах мальчика вспыхнула надежда.
        - Сможешь, Хилари! - он подался к ней и порывисто коснулся ее руки. - Ты до сих пор не сдалась.
        - А Беатрис?
        - Она может сдаться, когда узнает, что меня не стало.
        Хилари внимательно посмотрела на мальчика - сейчас она могла подарить ему последнюю надежду. Или отнять.
        - Я обещаю сделать все, что в моих силах, - Хилари глубоко вздохнула и сжала его тонкие пальцы. - Если она позволит.
        - Спасибо, - коротко ответил он.
        Сколько времени длилось молчание, заполненное шумом дождя, Хилари не знала. Первым его нарушил Люк.
        - Если бы мы поменялись местами, кого бы ты попросила поддержать?
        Она вспомнила родителей. Их давно уже нет, но именно о них была первая мысль, когда Люк задал вопрос. Вторая - о Джеймсе. Она так и не узнала, приходил ли он в заброшенный дом рядом с Солт-Лейк-Сити. Что подумал, если пришел и не дождался ее?
        - Не знаю, Люк. Никого.
        - Когда-то у меня тоже не было. Сдохни я тогда на улицах, никто бы не расстроился. Но я не думал, что такое может быть у тебя.
        - Почему?
        - Ты хорошая, Хилари.
        Люк развернулся и пошел по дорожке вдоль корпуса. Тонкую фигурку поглотила стена дождя, а она сползла на землю, закрывая лицо руками.
        «Наверное, не такая уж и хорошая», - подумала она. Давно Хилари не ощущала себя настолько одинокой.
        18
        Княжество Зальцбург. Конец XVIII в.
        Беатрис уложила Авелин спать и вышла на улицу. До рассвета оставалось полчаса. Она устроилась на ступенях крыльца, напевая себе под нос колыбельную, с тоской глядя на стремительно светлеющее небо. Вдалеке от России она чувствовала себя спокойно. Никому не придет в голову искать ее здесь, а большего Беатрис не могла и просить. За жизнь дочери она готова была заплатить любую цену.
        Она задыхалась в этом городе, рядом с Джаной, которая только и делала, что жаловалась. На судьбу, на жадность заказчиц, на плохую погоду. Джана была одинокой портнихой, и именно поэтому Беатрис выбрала ее для легенды: молодая швея с ребенком наняла няню, потому что не справлялась с работой.
        Из предместий Вены они перебрались в Зальцбург - здесь Джану никто не знал. Шить она не только умела, но и любила, а любовь к тому, чем ты занимаешься - залог успеха. Беатрис помогала ей, чем могла, а могла она многое. В частности, убеждать несговорчивых капризных заказчиц, которые забывали о своих причудах и придирках, и приходили к Джане снова и снова.
        В измененном состоянии было много преимуществ. Сила, выносливость, умение чувствовать людей. Это облегчало жизнь и давало некое подобие уверенности, поскольку о том, что Авелин ее дочь, не должен был знать никто. Вопреки предсказанию Семена, выкидыша не произошло. Авелин родилась здоровой и крепкой девочкой, разве что молока у Беатрис не было. Оно ей оказалось и не нужно: организм ребенка первый год требовал исключительно крови.
        Беатрис пришлось бежать: их дом был сожжен, а Дмитрий превратился в злейшего врага. Ей удалось услышать его разговор с одним из друзей прежде, чем она совершила большую ошибку и обратилась бы к нему за помощью.
        «Она вряд ли понимала, что с ней произошло», - произнес Павел.
        «Это больше не имеет значения. Она одна из тех тварей. Я найду ее и убью».
        Беатрис запомнила только эти слова, и они до сих пор отзывались болью в сердце. Она не любила Дмитрия, но не могла вычеркнуть из памяти, как они сплетались в объятиях, как засыпали вместе. Она делила с ним не только кров и постель, она хотела провести с ним всю жизнь, родить ему детей. И вот так, вмиг стала для него одной из «тварей».
        Беатрис оставила Петербург, бежала из России, и первое время перебиралась с места на место, пока не решила осесть. Чем старше становилась малышка, тем сложнее приходилось. Молодая девушка, путешествующая с маленьким ребенком, привлекала немало внимания, а ей это было ни к чему. Именно тогда она нашла Джану, внушила ей, что Авелин ее горячо любимая дочь, что нужно перебраться в Зальцбург и, разумеется, нанять няню. Так они жили уже почти полтора года, и это сводило Беатрис с ума. Быть привязанной к одному месту, когда перед тобой раскинулся весь мир, становилось невыносимо.
        Иногда она вспоминала о Сильвене, которого давным-давно решила оставить в прошлом, но о том, чтобы доверить тайну Авелин кому бы то ни было, и речи не шло. Посему приходилось довольствоваться обществом и кровью Джаны. Заказчицы, приходящие домой, видели только невзрачную женщину с волосами, собранными в пучок, в неприметной одежде, которая готовила, убирала или возилась с ребенком.
        Авелин нравилась всем. Она была хорошенькая, а Джана шила для нее самые лучшие наряды. Дочь мало интересовали сюсюканья клиенток, а к Джане она относилась снисходительно, потому что об этом ее просила Беатрис. К четырем годам она уже разговаривала не хуже взрослого, временами на совершенно недетские темы. Беатрис учила ее грамоте, а чуть позже подарила большую книгу для записей. Они украсили ее вместе, и выглядела она, как бесценный древний фолиант.
        Беатрис решила подремать пару часов: Авелин будет спать до полудня, а к Джане сегодня никто не должен прийти с утра. Она успела только провалиться в сон, когда услышала шум и крики. Охотники на измененных - не меньше дюжины человек - ворвались в дом, и Беатрис бросилась было к Авелин, но замерла: дочь вытащили из кровати, и сейчас она сидела на руках одного из орденцев - сонная, растрепанная и перепуганная. Остальные держали на прицеле ее саму. Семен рассказывал, что у этих людей есть специальные растворы, которыми они смазывают пули. Ядовитые и опасные именно для измененных. Будь она одна, Беатрис попыталась бы сбежать, но подвергать опасности жизнь Авелин?! Ни за что.
        Ничего не понимающая Джана закричала, но крик оборвался звонкой пощечиной. В комнате повисла страшная, гнетущая тишина, а потом в открытую дверь шагнул Дмитрий.
        - Забирайте их, - коротко произнес он, глядя на собственную дочь.
        Беатрис мысленно взмолилась о том, чтобы он не догадался. Авелин была ее миниатюрной копией, но она специально доводила себя до такого состояния, чтобы никому не удалось разглядеть в них ни единой общей черты. Дмитрий наверняка помнил, что она была в положении, когда ее похитили, а Авелин унаследовала цвет его глаз. Цвет, но не разрез, и это вселяло надежду.
        - Всех?
        - Всех. Эту женщину надо допросить.
        Беатрис уловила движение за спиной, но не обернулась, глядя на Авелин, которая смотрела на нее широко распахнутыми глазами.
        «Только не назови меня мамой, милая. Пожалуйста, не назови».
        Она почувствовала, как в шею вошла игла, и реальность поплыла, искажаясь. Беатрис осела на пол, глядя на растягивающийся перед глазами потолок.
        - Ребенка отдайте матери.
        «Он не понял. Он не узнал!»
        Ликование и радость - это было последнее, что она ощутила. Темнота сомкнулась вокруг.
        ***
        Она очнулась от дикой режущей боли. Запястья и лодыжки будто сковали раскаленным железом. Слабость никуда не ушла, во всем теле ощущалась неприятная тяжесть, а голова казалась налитой свинцом. Действие неизвестного снадобья сделало ее беспомощной, а веревки, пропитанные адским раствором, стягивали ее обнаженное тело на разделочном столе. Они вплавлялись в кожу, сковывая движения.
        Дмитрий стоял рядом. Стоял неподвижно, молча глядя ей в глаза, и Беатрис содрогнулась. Она вспомнила то, что показали ей в последнюю ночь человеческой жизни, и страшные слова мужа после. Беатрис постаралась отрешиться от боли и от осознания того, что она полностью обнажена. Не хватало еще превратиться в скулящее от страха, ничего не смыслящее существо.
        - Где Джана? - Беатрис пришлось собрать всю свою волю, чтобы голос звучал ровно. - Я ей просто кормилась. Они с дочерью не при чем.
        - Какое благородство, - усмехнулся Дмитрий, склоняясь над ней, - почему ты не была столь милой, когда вытягивала из нее жизнь? Думаешь, она бы согласилась стать твоей пищей по собственной воле? О чем ты вообще думала, Мария?
        - Я не…
        - Если бы ты пришла ко мне сразу, рассказала все, клянусь, я бы убил тебя быстро. Ты предпочла сбежать, как трусливая тварь, поджав хвост, и теперь об этом сильно пожалеешь.
        Беатрис промолчала. Она не знала, что ей делать. Тянуть время, чтобы Джану допросили и отпустили? Джана думает, что Авелин ее дочь, она позаботится о ней, а малышка слишком умна, чтобы выдать себя. Но отпускают ли орденцы свидетелей восвояси или же потом следят за ними? Она не знала об этих людях ничего.
        - Не ожидала, что тебя что-то сможет свалить с ног, Мария? - спросил Дмитрий. - Это еще только начало. У меня есть то, что может заставить тебя кричать. И ты будешь кричать.
        Беатрис закрыла глаза, стараясь не думать о том, что ей предстоит. Она сейчас была полностью в его власти, и он мог сделать с ней что угодно. Но он не догадался об Авелин. Вряд ли Дмитрий не воспользовался бы такой возможностью ударить побольнее. Значит, не все потеряно. Единственное, что сейчас важно - жизнь дочери.
        - Открой глаза, моя благоверная!
        Беатрис подчинилась: не из страха, но из желания знать, что он собирается с ней сделать. Дмитрий еще не прикасался к инструментам, разложенным на сомнительной чистоты тряпке, и Беатрис мысленно содрогнулась. Его рука скользнула по ее груди, задевая сосок. Вопреки памяти тела, ее передернуло. В глазах мужа мелькнуло нечто странное, полубезумное. Беатрис могла поклясться, что он ее хочет, но в его влечении сосредоточилось страшное и извращенное желание причинять боль.
        - Мне показали, что ты делаешь со своими жертвами, - произнесла она, - с теми, кого называешь тварями. Я слышала твой разговор с Павлом. Поэтому я сбежала.
        Он ударил ее наотмашь. Потом еще и еще, и в какой-то миг даже сквозь приглушенные ядом силы внутри нее шевельнулась злоба, готовность рвать на части. Животная часть измененной.
        Дмитрий схватил ее за волосы, сжал в кулак, и Беатрис рванулась из ныне жалких сил, позабыв о впивающихся в тело веревках - рванулась, стремясь добраться до его горла.
        - Кто ты, если не тварь, Мария?! - прошипел он, глядя ей в глаза. - Когда начнешь скулить, как подыхающая сучка, убедишься в этом снова.
        Она не знала, что боль может быть такой невыносимой и, что самое страшное, бесконечной. Поначалу Беатрис еще держалась, но потом, когда по щекам потекли слезы, смешиваясь с кровью и потом, она мечтала о смерти, как о долгожданном избавлении. Не осталось ни одной части тела, которую Дмитрий обошел бы своим вниманием, и каждая пытка заставляла кусать губы, чтобы не кричать.
        Он знал, что Беатрис была одиночкой и ни с кем не общалась, он ничего у нее не спрашивал. Ему это просто нравилось, как и говорил тот, кто ее изменил. Сколько это продолжалось, Беатрис не знала. Она не представляла, что способна терять сознание, но снова и снова падала в темноту.
        Муж оставлял ее ненадолго, чтобы снова вернуться и принести с собой боль. В такие минуты Беатрис не отдыхала, а бредила, погружаясь в пучину еще более страшных кошмаров, чем тот, что переживала в реальности. Она засыпала в аду, просыпалась в аду, и забирала его с собой в сны. Ей все чудилось, что Дмитрий узнал об Авелин, что он убивает ее. В слезах и отчаянии, она думала только о том, как бы в бреду случайно не произнести имя дочери.
        Следующая их встреча затянулась. Нескончаемая пытка, сводящая с ума боль и лицо Дмитрия стали единственными ориентирами, по которым она цеплялась за жизнь. Когда обессиленная Беатрис в очередной раз упала на стол, Дмитрий положил руку в перчатке ей между ног и наклонился чуть ближе.
        - Хочешь, чтобы одна из этих штук оказалась внутри тебя? - спросил он, кивнув на окровавленные инструменты. - У меня есть много вариантов и еще больше времени.
        Беатрис широко распахнула воспаленные глаза, сморгнула слезы и отвернулась. Взгляд наткнулся на Сильвена: он держал на руках спящую Авелин, и от этой картины Беатрис захотелось выть чуть ли не громче, чем от любой самой жестокой пытки.
        «Я умираю. Наконец-то», - мелькнула мысль.
        Она смотрела на них, не отрываясь, чтобы успеть запомнить эти черты. Смотрела, но они не исчезали, не стирались за гранью предсмертной агонии, не растворялись в ледяной темноте небытия. Осознав, что они настоящие, Беатрис судорожно вздохнула.
        Она успела перехватить недоумевающий взгляд Дмитрия, которого Сильвен отшвырнул к стене. Освободив ее от мучительных пут, он зубами сдернул перчатку и поднес к губам запястье.
        - Пей, - приказал он. - Кровь ускорит заживление.
        Она впилась в его руку, не осознавая, что делает. Вкус жизни измененного не сравнить со вкусом человека. Его кровь была лучшим лекарством и делала свое дело быстро, не только заживляя страшные раны, но и усмиряя душевную боль. Беатрис остановилась сама, отодвинула его руку, не поднимая глаз. Ей было не по себе от того, что Сильвен видит ее такой. Раздавленной, слабой, никчемной и грязной.
        - Спасибо, - хрипло и сдавленно вытолкнула она, с трудом сдерживая слезы. Оглянувшись на Дмитрия, который пытался подняться, Беатрис забрала Авелин и прижала к себе, как бесценное сокровище. Пошатнулась, но удержалась на ногах, и едва не разрыдалась - теперь уже от счастья.
        - Прости, - Сильвен накинул ей на плечи плащ. - За то, что не успел. Я случайно оказался в Петербурге и узнал о том, что он вышел на твой след. Я не мог вмешаться без разрешения, поэтому потерял много времени. Беатрис!
        Беатрис промолчала. Ничем не выдала, как отчаянно зацепила нежность в его голосе. Наивно полагать, что он вспоминал о ней, но как же хотелось закрыть глаза, почувствовать его сильные объятия… Знать, что она больше не одна в своем нелепом детском чувстве.
        - Нужно уходить, - Сильвен кивнул на Дмитрия, и в его взгляде Беатрис впервые прочитала брезгливое отвращение. Одна ее часть хотела броситься на распростертого на полу мужчину и кромсать до тех пор, пока не перестанет биться его сердце. Вторую ужасала мысль о том, что с этим чудовищем у нее один разум и одно тело.
        - Убей его быстро, пожалуйста, - попросила Беатрис и вышла за дверь, крепко прижимая к себе Авелин.
        Ее трясло: в те минуты она впервые в жизни встретилась со своим новым истинным "я", и отменить той встречи уже не мог никто и ничто.
        Санкт-Петербург, Россия. Май 2013 г.
        Беатрис проснулась то ли от собственного крика то ли от того, что Сэт тряс ее за плечи. Встретившись с ним взглядом, она судорожно выдохнула, инстинктивно обнимая его, уткнулась лицом в плечо. Она не сразу расслышала его слова:
        - Дурной сон?
        Ее колотило не менее яростно, чем в воспоминаниях. Беатрис почувствовала, что в глазах стоят слезы. Те самые, которые она сдержала в прошлом. Кошмары вернулись после того, как она вновь стала человеком, и продолжались до сих пор.
        - Я сейчас, - сдавленно прошептала она, голос сорвался на выдохе. Беатрис спрыгнула с кровати и убежала в ванную. Бледная, в холодном поту, она всматривалась в отражение до тех пор, пока не высохли слезы. Умылась, вытерла бумажным полотенцем лицо и вышла в комнату.
        - Расскажешь, что тебя так напугало? - Сэт не собирался сбегать.
        - Прошлое.
        Он обнял ее, поглаживая по спине, и неожиданно для себя она обняла его в ответ.
        19
        Гонка на выживание неожиданно превратилась в приключение в одном из самых красивых городов мира. Санкт-Петербург нравился Сэту все больше и больше - и все благодаря Беатрис. Они бродили по улицам и проспектам, держась за руки, как влюбленные подростки. Беатрис рассказывала, как изменился город, и Санкт-Петербург обретал совершенно иной облик, расцветая всеми красками истории.
        Она и сама преобразилась, раскрываясь, и Сэт поразился тому, как можно столько времени провести вдали от родных мест, испытывая к ним такие чувства. Он не считал себя романтиком, скорее наоборот. Всякие сентиментальные вещи его не трогали, а подруги жаловались на врожденную прагматичность. Сейчас вместо того чтобы трястись за свою жизнь, просчитывать варианты и размышлять над работой, которая ему предстояла, Торнтон впервые отпустил себя. Позабыл обо всех проблемах и позволил себе долгожданный отпуск. Из-за Беатрис или для нее?
        Страсть, внезапно возникшая между ними, не исчезала. Ему нравилось смотреть на нее, гулять по центру или вместе бродить по магазинам. Беатрис обожала книги, читала быстро и много, и Сэт ревновал ее даже к страницам. Она же не могла насытиться литературой на родном языке. Что Беатрис собирается делать со всеми романами, поселившимися в номере на журнальном столике, Торнтон не представлял, но хотел бы подарить ей возможность забрать их с собой и поставить на полку в собственном доме.
        Наблюдать за ней за чтением становилось сущим испытанием. Она полностью растворялась в сюжете, могла начать накручивать волосы на палец или кусать губы, возвращая его к неприличным мыслям. Сэту хотелось, чтобы этот безумный отпуск никогда не заканчивался, и он боялся собственного желания.
        Иногда подозрительность брала верх, и Торнтон не верил, что Беатрис искренна с ним, но потом встречался с ней взглядом и забывал обо всем. Стоило ей улыбнуться, как он терялся и понимал, что полностью обескуражен чувством: пугающим и новым.
        Они разговаривали, и Сэт не боялся показаться занудным или непонятным. Торнтон рассказал о родителях, своем детстве и о щенке, которого притащил в дом, несмотря на аллергию на шерсть. О том, как решил связать жизнь с наукой после гибели лучшего друга.
        - Я хотел помогать людям, - признался он. - Рассчитывал справиться со смертью.
        На удивление теплый день Беатрис предложила провести за городом, на берегу Финского залива. Они устроились на покрывале, поставили рядом корзинку с едой и наслаждались обществом друг друга. Она лежала, глядя в небо, и казалась ему неимоверно далекой. Гораздо более далекой, чем в первую встречу. Даже не обладая ученой степенью можно догадаться, что у Беатрис был роман с Сильвеном. Который, возможно, до сих пор продолжается.
        - Как ты познакомилась с Сильвеном? - Сэт лег рядом и повернулся к ней.
        - Мне было шестнадцать, а ему несколько сотен лет. Сильвен заблудился в нашем саду, я упала к его ногам. А потом он ушел, оставив мне воспоминания о собственном светлом лике.
        Торнтон не успел ответить, а Беатрис уже сменила тему.
        - В детстве от меня все выли, потому что я вела себя как мальчишка. Лазила по деревьям, пугала садовников, дралась с гувернантками и сестрой. В день своей помолвки я умудрилась познакомиться с Сильвеном. Моя репутация и планы родителей полетели псу под хвост, но это было весело.
        - Охотно верю, что ты была сорванцом. Я до перехода в старшую школу был таким же, при этом умудрялся получать высшие баллы. Родители не знали хвалить меня или ругать.
        - Но в конечном итоге все-таки ругали? - фыркнула Беатрис.
        - Иногда, - подмигнул Сэт. - Но хвалили больше, и я безумно гордился собой. В колледже я стал примерным мальчиком, окончательно зазнался и испортился.
        Они переглянулись и расхохотались.
        - А потом я решил стать преподавателем. Не скажу, что это было целью моей жизни, но мне нравилось. Во время учебы я сталкивался с профессорами, которые отвратительно читали лекции. Самое обидное, что такое случалось на предметах, которые мне действительно нравились. Поэтому я всегда пытался заинтересовать студентов, заставить их думать.
        - Наверняка у тебя отлично получалось, - она обняла его и положила голову ему на плечо. - Будь я твоей студенткой, не пропустила бы ни одной лекции.
        Ему нравилось, когда Беатрис так делала. Становилось тепло.
        - Хорошо, что ты не моя студентка, и я больше не преподаю. Иначе я не смог бы сделать так.
        Сэт наклонился и поцеловал ее, в ответ она потянулась за его поцелуем - нежная и податливая. Долго ли получится оставаться счастливыми? Время утекало, а история с его изобретением не завершена. Те, кто за ним охотится, рано или поздно выйдут на них. Теперь Сэт не был уверен, что выберет. Дело, как ему казалось, всей жизни, или нечто большее, что ему показала Беатрис. И что выберет она?
        - Я бы с удовольствием досмотрел ваше семейное видео, но у меня немного другие планы.
        Возвращение с небес на землю произошло быстрее, чем он думал. Их обступили несколько человек во главе с тем, кто допрашивал его в Канаде. Мужчина выделялся темным для весны костюмом: даже рубашка и галстук вливались в незаурядный и запоминающийся мрачный образ. Сэт бросил взгляд в сторону взятого напрокат «Форд Фокус», но он был слишком далеко. Место здесь уединенное, помощи ждать неоткуда.
        Беатрис не выглядела напуганной. Скорее разъяренной.
        - Рэйвен, чтоб тебя!
        - Здравствуйте, Торнтон, - его улыбка больше напоминала оскал, он не замечал Беатрис с таким изяществом, будто она была пустым местом. - Наша встреча была лишь вопросом времени.
        - Я могу рассчитывать на то, что вы отпустите Беатрис? - невозмутимо ответил Сэт, хотя его сердце едва не выпрыгивало из груди. Только она могла почувствовать, как он волнуется, потому что Торнтон с силой сжал ее руку. До настоящего дня ему не приходилось вести переговоры с такими людьми.
        Рэйвен прикрыл лицо ладонью.
        - Беатрис поедет с нами.
        Он кивнул одному из своих людей и тот шагнул к ним.
        - Поеду! - Беатрис решительно поднялась, и боец Рэйвена попятился, заметив сверкнувшую в ее глазах ярость. - Только в гостиницу по дороге завернем, у меня все нижнее белье в номере осталось.
        - Вальтер тебя не только трусами обеспечит, но весь гардероб сменит. Если хорошо попросишь.
        - Я просить не умею. Ты в курсе.
        - Поэтому я собираюсь предложить тебе место для особ королевских кровей, в багажнике. Если, разумеется, ты не передумаешь по поводу своей уникальности. Тогда поедешь на заднем сиденье, но все равно без сознания.
        Сэт попытался преградить путь человеку с пронзительным взглядом светло-серых глаз, шагнувшему к ней, даже замахнулся, но тот увернулся с унизительной для Торнтона легкостью и небрежно оттолкнул его в сторону. Рэйвен тяжело положил руку ему на плечо, пригвождая к земле.
        - Не советую. Я сегодня не в настроении.
        Под жестким взглядом Сэт почувствовал себя маленьким и ничтожным. Рэйвен отступил, но ощущение не прошло. Он услышал ругательства Беатрис, обернулся и увидел, как она сползает на руки сероглазого. Стоявший рядом с ним мужчина убрал в карман шприц.
        - Расслабьтесь, Торнтон. Кому-то достаются красивые женщины, а кому-то пробирки.
        Он небрежно толкнул его в спину, направляя к внедорожнику. Беспомощность заставляла чувствовать себя ни на что не способным придатком. Беатрис столько раз вытаскивала его из неприятностей, а он даже не смог ее защитить. Прямо как в Канаде.
        Его втолкнули на заднее сиденье, рядом сел Рэйвен. Сэт успел увидеть, что Беатрис отнесли в «Мицубиси».
        - Стив, займись их машиной, потом срочно назад, - приказал он сероглазому и захлопнул дверь. Водитель повернул ключ, и автомобиль сорвался с места.
        - Куда мы едем?
        - В уютный коттедж в Саблино.
        - Почему же не сразу к Вальтеру? - съязвил Торнтон. Он постоянно оглядывался на вторую машину, где оказалась Беатрис.
        - Бюрократия, - усмехнулся Рэйвен. - Не расстраивайтесь, Торнтон. Встретитесь с ним раньше, чем можете себе представить, но вам это вряд ли понравится.
        20
        Следить за тем, как Беатрис охмуряет Торнтона, было Рэйвену не по вкусу. Влюбленный и полностью поглощенный отношениями Сэт не видел дальше собственного носа. Раньше Рэйвен подумывал о солидарности, но увиденное напрочь отбило желание сочувствовать парню. Слишком интимными были их объятия, да и Беатрис явно переигрывала. В том, как она его целовала, и в стремлении защитить этого неудачника.
        Они с Беатрис познакомились в тридцатые годы прошлого столетия. Рэйвен был баловнем судьбы. Деньги, положение в обществе, яркая внешность, на которую велись самые завидные красотки. Родство с главой клана мафии было подводным камнем всеобщего обожания и страха. С детства Джордану внушали, что сила, власть и деньги - три составляющие, на которых держится мир. Повзрослев, он понял, что это действительно так. Рэйвен привык побеждать: в картах, в перестрелках, в интригах и любовных связях.
        С женщинами все было просто. Девчонки сами искали знакомства, а стоило ему обратить на них внимание, с готовностью запрыгивали в постель. Если же кому-то из них доводилось заинтересовать его всерьез, неподдельная зависть и ненависть менее удачливых соперниц были ей обеспечены.
        Любовниц он менял часто. Постоянная привязанность в планы Джордана не входила. Тем более что рано или поздно ему пришлось бы связать свою жизнь с дочерью чикагского босса. Невеста не горела желанием побыстрее выскочить замуж, а Рэйвен - жениться, и пока была такая возможность, они весело проводили время независимо друг от друга.
        Он заметил Беатрис в элитном ресторане. Позабыв о своей спутнице, он жадно пожирал глазами красотку за соседним столиком: в те годы, когда мода диктовала женщинам короткие стрижки, у нее были роскошные длинные волосы. В тот вечер Беатрис отшила Джордана, как сопливого мальчишку. Всю ночь Рэйвен метался по своему кабинету, опрокидывая в себя бокал за бокалом. Впервые за долгое время женщина, которую он захотел, ему отказала.
        Следующим вечером он отправил к ней людей, чтобы пригласили и сопроводили к нему. Если потребуется - силой. Спустя несколько часов драгоценная посылка возникла в дверях его кабинета в свободном шелковом халате. Встретившись с ней взглядом, Джордан не почувствовал ни страха, ни гнева. В ней таилось нечто дикое и необузданное, и это распаляло еще больше.
        Она не стала церемониться и играть скромницу: свободно устроилась на столе, от чего полы длинного халата распахнулись, закинула ногу на ногу и поинтересовалась у Рэйвена.
        - Хочешь прямо здесь?
        Они занялись сексом на письменном столе, а затем поднялись в спальню. Беатрис оказалась потрясающей любовницей. Они предавались откровенным ласкам несколько ночей, но Рэйвену этого было мало: он захотел обладать ей и предложил остаться в Чикаго. В ответ она только рассмеялась.
        Джордан же просто помешался на идее сделать ее своей. Он перевернул весь город, но не нашел и следа. Он искал ее повсюду, но Беатрис исчезла, будто ее никогда и не было. В те годы Рэйвен встретил Джоанну - измененную, которая подарила ему новую жизнь. Будучи пьяным, он разбил машину и умер бы на больничной койке, не случись ей оказаться рядом. Она спасла его и познакомила со своим миром, после они несколько лет путешествовали, но потом их пути разошлись.
        Измененные чувствуют иначе, и Рэйвен наверняка позабыл бы Беатрис, однажды скрасившую ему ночь. Но в пятьдесят шестом неожиданно встретил ее на улице в Барселоне. Будучи человеком, он не догадывался, с кем имеет дело, но сейчас ощутил ее истинную сущность. Сильную, яростную, отчаянную, не утратившую своей загадочности. Она осталась именно такой, какой он ее запомнил.
        Рэйвен привык уходить первым, но с Беатрис его каждый раз ждала неудача. Страдала не только его гордость. Он искренне не понимал, как она может оставаться равнодушной - одна-единственная, когда большинство женщин многое бы отдали за то, чтобы задержаться рядом с ним. Беатрис же возвращалась, когда ей становилось скучно, а не потому, что скучала.
        Его чувства вскоре превратились в спортивный интерес, щедро приправленный ненавистью оскорбленного мужчины. Он уже не хотел завоевать ее, скорее отомстить за годы мучений. Так продолжалось и по сей день. Счет менялся с переменным успехом, но Беатрис неизменно опережала его.
        ***
        Небольшие потери требовали пополнения кадров. В Канаде Беатрис вывела из строя Халишера, да так, что тот до сих пор не оклемался. Ронни рвался в бой, но Рэйвен запретил ему высовываться из больницы до тех пор, пока тот окончательно не поправится. Хрупкое человеческое тело нужно привести в норму, прежде чем возвращаться к работе.
        Взамен себя тот прислал Стива. У парня были мозги, и Рэйвен считал его настоящей находкой: далеко не каждый из его команды мог этим похвастаться. Поэтому именно ему он доверил Торнтона.
        После инструктажа он отпустил ребят и вернулся в свою спальню, где временно устроил Беатрис. Рэйвен ослабил галстук, устроился рядом с мирно спящей бестией, закрыл глаза, а проснулся от болезненного тычка в бок. Взгляд Беатрис красноречиво говорил о том, что она не понимает, почему их с Торнтоном пригласили в гости.
        «Вальтер полон сюрпризов, дорогая», - мысленно ответил он, поморщился и ответил:
        - Позвони Кроу и узнай. Приказ пришел с самого верха.
        Наблюдая, как меняется выражение ее лица, Рэйвен заметно повеселел. Ответ Беатрис не понравился, и она не собиралась это скрывать. Ее ни о чем не предупредили, и это приятно грело душу.
        «Не все игры идут по твоим правилам, дорогая».
        - Тебе уже рассказали, что ты помогал мне подружиться с профессором, зайчик?
        Рэйвен догадывался, что скрывается за ее бравадой. Страх, неуверенность - да неужели?! Выходит, все эти годы он прожил не зря. Стоило даже побегать за ней по миру и посмотреть на развлечения с профессором, только чтобы увидеть растерянность на ее лице.
        - Надо уметь достойно проигрывать, дорогая. Подозреваю, Торнтон с трудом выдержал твой темперамент. Еще чуть-чуть - и ты бы мальчика загоняла.
        - Какой ты злой, - ухмыльнулась она, - пригласил бы несколько симпатичных девочек. Говорят, это помогает.
        - Я ждал тебя, - оскалился Рэйвен и притянул Беатрис к себе. - Когда перейдем от слов к делу?
        - Когда ты перестанешь трепать языком, - она положила руки ему на плечи и откровенно потерлась бедрами о его пах, - и приведешь в движение… иной орган.
        Своему языку Рэйвен нашел другое применение. Беатрис не переставала горячить его кровь, и он завелся от одной лишь мысли о предстоящем сексе. Они целовались яростно, как соскучившиеся по ласкам друг друга любовники. Словно до сих пор оставались измененными, не заботились о хрупкости собственных тел.
        Рэйвен не помнил, как они избавились от одежды. Он опрокинул ее на спину, нависая сверху, продолжая покрывать совершенное тело страстными поцелуями: шею, грудь, живот. Спустился ниже, приподнимая и разводя ее бедра. Беатрис выгибалась навстречу ему и не сдерживала стонов. Рэйвен довел ее почти до изнеможения, прежде чем сменить язык на «иной орган». Резкие рваные движения, исцарапанная спина, следы его пальцев на ее нежной коже и крики удовольствия - такой была их общая страсть. Рэйвен почти рычал, последний раз толкаясь в дрожащее в судорогах оргазма тело Беатрис.
        Они молча лежали рядом, приходя в себя. Стоило упускать ее из виду, чтобы каждая встреча была именно такой. Иногда Рэйвену казалось, что именно поэтому их секс такой дикий и потрясающий. Что ни говори, а измененным быть куда интереснее. Рэйвен помнил их зажигательные марафоны, которые могли затянуться на сутки.
        - Лень одеваться, - Беатрис села на кровати и обхватила колени. Она задумчиво посмотрела на разбросанную одежду, потянулась и поднялась.
        - Останься, - попросил он, подсознательно надеясь, что она согласится.
        Беатрис усмехнулась, проводя кончиками пальцев по его запястью.
        - На второй раунд - вполне. Для остального могу порекомендовать плюшевого мишку.
        - Когда буду готов - позову, - процедил Рэйвен со странной смесью разочарования и облегчения.
        - Стареешь, - насмешливо отозвалась она, собирая с пола одежду.
        Рэйвен не ответил на ее колкость: настроение у него было не для словесных поединков. Не стесняясь наготы, Беатрис вышла из спальни, а он закрыл глаза, чувствуя, что его снова клонит в сон. Возможно, именно таких отношений ему и хотелось: чтобы она оставалась язвительной и насмешливой, чтобы не прекращалась их страсть-противостояние. Беатрис любила выигрывать, но в этой партии ей придется признать свое поражение. Признать и смириться с тем, что Рэйвен, которого она никогда ни во что не ставила, ее обошел.
        21
        Секс с Рэйвеном был потрясающим, но Беатрис не испытала того кайфа, который ловила от него раньше. Фарс с Торнтоном затянулся. В планы Беатрис не входило настолько сближаться с Сэтом: он был ее работой и билетом Люка в жизнь, а с привязанностями к мужчинам она покончила много лет назад. Первое время Беатрис пыталась успокоить себя тем, что скоро все закончится, а потом все вышло из-под контроля. Чем сильнее она этому сопротивлялась, тем сильнее становилось влечение к Сэту.
        Стоя в душевой кабине, она задумчиво смотрела на стекающие по стеклу капли воды. Кроу отказался сообщить ей о причинах спешки. Короткое: «Он нужен ему на месте», - стало единственным объяснением. Оставалось ждать личной встречи и играть свою роль. От последнего Беатрис выворачивало наизнанку.
        Ощущение неправильности происходящего не покидало, тревога становилась сильнее. Хотелось, чтобы рядом был кто-то, к кому можно обратиться за советом или просто положить голову на плечо, забыть обо всех проблемах. Увы, Сильвен не появлялся слишком давно. Она сама его прогнала.
        Звонок застал Беатрис в постели. Она как раз завернулась в одеяло - ближе к ночи сильно похолодало - и проваливалась в сон. Сквозь полудрему она дотянулась до мобильного.
        - Люк просил передать, чтобы вы не встречались с Вальтером, - незнакомый голос.
        Сон как рукой сняло. Она села на постели.
        - Кто вы?
        - Я сильно рискую, набрав ваш номер. Он просил напомнить вам слова: «Я буду жить в твоей памяти». Он умер, Беатрис.
        Близ города Орийак, Франция. Начало XIX в.
        Сильвен работал на того, кто называл себя Дарианом. Об этом существе было мало что известно. Большинство считали его легендой, которую как маску используют многие сильные измененные, но именно с разрешения Дариана разрушили филиал Ордена в Зальцбурге. Ради спасения Авелин: измененной, что была рождена. Дочь представляла для Древнего интерес и отныне была под его защитой. Сильвен говорил, что Беатрис придется встретиться с Ним, как только тот сочтет нужным, и долго ждать не пришлось.
        Дожидаясь Сильвена у дороги, Беатрис по-настоящему волновалась. В назначенное время рядом остановился экипаж, и он подал ей руку, помогая устроиться рядом. От его улыбки у Беатрис сердце всегда билось чаще, но сегодня она была слишком напряжена.
        - Ты все-таки решила не брать с собой Авелин? Ему она бы понравилась.
        - Не сомневаюсь, - сухо бросила Беатрис, поправляя платье.
        Когда речь заходила о дочери, ее романтические чувства к Сильвену отступали. Он относился Авелин, как к неодушевленной диковинке.
        - Это обыкновенный ужин, Беатрис. Дариан хочет познакомиться с тобой, - он взял ее руку в свои ладони.
        - О да! Однажды он познакомился с тобой, и ты до сей поры не избавился от этого древнего сокровища, - парировала Беатрис. - Я бы не хотела иметь с ним ничего общего.
        Она отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
        Экипаж остановился у небольшого одноэтажного дома. Из окон струился свет, доносилась приглушенная мелодия: кто-то играл на рояле. Сильвен молча подал ей руку и проводил к дверям, где их уже встречала милая улыбчивая женщина с густыми волосами с проседью, которые она на ходу убирала под чепец.
        - Пожалуйста, проходите в столовую, - служанка взяла плащ Сильвена и накидку Беатрис, - вы очень красивая пара!
        В словах женщины прозвучало искреннее восхищение.
        - Благодарю, - равнодушно отозвался он, и Беатрис ощутила тонкий привкус горечи осознания, что они с Сильвеном всего лишь попутчики.
        - Ты сегодня прекрасно выглядишь, - он склонился к ней, легко касаясь пальцами щеки. - Несмотря на то, что готова меня покусать за этот ужин.
        - Когда ты милый, мне становится страшно.
        - Это мое обычное состояние.
        Они шли по коридору, и музыка лилась из каждого камня вместе с ощущением силы. Беатрис показалось, что у нее кружится голова от неизведанной яркой энергии, подобной которой она ранее не встречала. Когда они устроились за столом, Беатрис осознала, как сильно нервничает. Покусать? Да она загрызть его готова!
        Беатрис принялась разглядывать комнату. Шкаф с посудой, часы, стол, кружевные салфетки, начищенные приборы. Она неосознанно схватила вилку и слишком сильно сжала ее в руке - так, что та погнулась.
        Музыка стихла, и в воцарившейся тишине тиканье часов казалось зловещим. Беатрис в отчаянии взглянула на Сильвена в поисках поддержки, но он поднялся из-за стола. Вошедший мужчина не напоминал того, кто прожил тысячи лет и тем более чудовище. Он выглядел как музыкант, которого застали в самом сердце творческого процесса: высокий, длинные темные волосы взлохмачены, синий камзол - под цвет глаз - расстегнут, белая рубашка оттеняет смуглую кожу.
        - Добрый вечер, Беатрис. И вам, Сильвен, - он прошел в комнату и устроился во главе стола.
        Беатрис не могла отвести от него взгляд и даже забыла ответить на приветствие. От Дариана веяло силой и опасностью. Она понимала, что коснулась лишь тонкой грани его истинного могущества: это впечатляло и опьяняло, настораживало и восхищало, обжигало и завораживало.
        - Красивая музыка. Неужели вы автор? - Сильвен поймал взгляд Беатрис и ободряюще улыбнулся.
        - Да, у меня было время до вашего прихода, - тот кивнул, расстилая салфетку, - а вам понравилось, Беатрис?
        - Очень. Даже вилку погнула от прилива чувств. Видите?
        Беатрис показала ему сломанный столовый прибор.
        - Мне бы хотелось, чтобы моя музыка созидала, а не разрушала, - Дариан улыбнулся, и от этой улыбки у нее мурашки побежали по коже. Она не понимала, как можно быть одновременно таким притягательным и пугающим.
        - Прошу, - он махнул рукой, принимаясь за еду.
        За ужином Беатрис немного расслабилась. Напряжение, сковывающее по рукам и ногам, отпустило. Сильвен ухаживал за ней, словно оберегал, и она позволила себе положиться на него. Позволила, потому что его поддержка была для нее бесценна, особенно когда Дариан завел разговор про Авелин.
        - Меня очень интересует ваша дочь, Беатрис. Она необычная девочка, Сильвен вам наверняка объяснил.
        Дариан посмотрел на нее, а Беатрис неосознанно вцепилась в руку Сильвена.
        - Да.
        - Вот и замечательно, - Дариан улыбнулся располагающей и светлой улыбкой. - Сильвен рассказывал о вас, как об очень интересной женщине. Я предлагаю вам шагнуть за грань того, что известно и доступно многим. Работать со мной.
        Искушение было велико. За такими, как Дариан, идут, не останавливаясь и не задумываясь. Она и сама прикусила язык, чтобы не сказать: «Да». Беатрис понимала, что не успеет и опомниться, как эта бездна поглотит без остатка. Его цели станут ее, ее жизнь сойдется в точку на Его Идеях. Тогда будет уже слишком поздно.
        - Интересное предложение, - ответила Беатрис, стараясь придать своему голосу больше уверенности.
        Ощущение, что Дариан видит ее насквозь, не покидало. Вынужденная подбирать слова, что для нее было крайне тяжело, и играть в игры, навязанные Древним, Беатрис окончательно растерялась. Чутье подсказывало бежать отсюда как можно дальше и как можно скорее.
        - Беатрис больше беспокоит, как ее выбор повлияет на судьбу дочери, - уточнил Сильвен.
        - На судьбу Авелин это никак не повлияет. А на вашу жизнь, Беатрис - вполне.
        Он рассеянно посмотрел в сторону, потом поднялся.
        - Прошу меня извинить, я хочу закончить сонату. Беатрис, приятно было познакомиться, - Дариан легко коснулся губами ее руки, - не затягивайте с решением.
        После его ухода она выдохнула и повернулась к Сильвену.
        - Он же понял, что я не хочу на него работать? Что теперь будет? - в ужасе пробормотала Беатрис.
        Сильвен привлек ее к себе, обнял - и страх отступил. Его сила согревала и качала, как на волнах, разрывая нити отчаяния и даруя уверенность и спокойствие. Убаюканная его теплом Беатрис смотрела на Сильвена. Смотрела, будто видела впервые, запоминая каждую черту: точеный профиль, красивый изгиб губ, глаза, которые лучились удивительным, мягким светом.
        - Помоги нам исчезнуть, - попросила Беатрис, - я никогда больше тебя не побеспокою. Я не хочу, чтобы этот монстр знал, где моя дочь.
        - Если бы все было так просто, - с сожалением покачал головой Сильвен, но потом ласково провел пальцами по ее щеке. - Я подумаю, что можно сделать.
        Беатрис потянулась за короткой лаской и уткнулась лицом ему в плечо.
        - Я люблю тебя, - быстро прошептала она, опасаясь, что передумает. Долгие годы она не позволяла себе даже думать о своем чувстве, а несказанные слова жгли сердце. Ответа Беатрис не ждала, зная, что его не последует.
        Россия. Начало XIX в.
        После встречи с Дарианом Сильвен надолго пропал, и Беатрис взяла дело в свои руки. Если он не будет знать о том, где они, так даже лучше. Она выбрала Россию: потеряться в ней оказалось гораздо проще, чем в Европе. Поначалу Беатрис волновалась, что их обнаружат, но прошло полгода - и ничего не случилось.
        Как и Авелин, ее тяготила невозможность путешествовать по миру, но Беатрис была готова выжидать столько, сколько потребуется: пока она окончательно не уверится в том, что Дариан их не преследует. На одном месте они долго не задерживались, перебираясь вдоль Волги из одного купеческого городка в другой.
        Беатрис не нравилось оставлять Авелин одну, но в ту ночь она решила прогуляться в лесу в одиночестве. Вернувшись домой к рассвету, дочь она не застала. Та любила бродить вдоль реки, и, погруженная в свои мысли, могла уйти достаточно далеко. Беатрис наверняка пошла бы ее встречать, если бы не опасность быть застигнутой восходом на полпути. Солнце почти не причиняло Авелин вреда, а для нее такая прогулка могла обернуться серьезными неприятностями.
        Беатрис устроилась у окна и напряженно вглядывалась в отступающую темноту, обнажавшую неприглядность окраин уездного города. Мусорные кучи, выбоины в мостовых и покосившиеся крыши щербатых одноэтажных домов. Рассвет обещал быть серым: небо затянули тучи, а петухи, вопящие на разные голоса по всей улице, скорее усыпляли. Беатрис сама не заметила, как задремала.
        Проснулась она от резкой боли в руке: в раскрытое окно лился обжигающий солнечный свет. Беатрис метнулась в сторону, глядя на покрасневшую воспаленную кожу. Ожог таял на глазах.
        - Авелин, это очень мило с твоей стороны, - беззлобно бросила она, - могла бы разбудить или задернуть шторы.
        Ответом ей было молчание: дочь до сих пор не вернулась. После прошедшего ливня запах свежести смешивался с вонью городских нечистот, туч на небе почти не осталось. Поморщившись от яркого света, Беатрис захлопнула ставни и прислонилась к ним спиной.
        Боль вернулась: пульсируя в затягивающемся ожоге и от него расползаясь по руке, а затем и по всему телу. Беатрис задохнулась от нахлынувших ощущений, будто огонь пожирал ее изнутри, а кожа плавилась. Она услышала собственные крики и рухнула на пол. Ей казалось, что обожженные жаром огня, забитые сажей легкие с трудом раскрываются навстречу воздуху. В попытках спасти себя от неведомой напасти Беатрис царапала пол ногтями, а когда все прекратилось, почувствовала странную пустоту. Пустоту и холод.
        - Авелин, - прохрипела она, поднялась и пошатнулась - подобно калеке, лишившемуся трости, схватила плотную накидку с капюшоном и вышла из дома.
        День был в самом разгаре, повсюду сновали горожане. Кто спешил на центральную ярмарку, кто домой, нагруженный корзинами покупок. Иные шли на гулянье, иные - со службы в церкви. Беатрис вспомнила, что сегодня воскресенье, но суета вокруг сейчас меньше всего напоминала ей жизнь. Она прижималась к стенам домов, в спасительную тень. Плотная ткань защищала от солнечного света. Прохожие шарахались в стороны и крестились, но Беатрис не обращала на них внимания: все мысли и чувства сошлись на Авелин. Она должна ее найти. Найти и убедиться, что с ней все в порядке.
        Беатрис не знала, сколько бродила в лесу, кутаясь в накидку и окликая дочь. У реки ей встретилась ребятня, устроившая купанье. Едва взглянув на ее лицо, мальчишки подхватили одежду и бросились наутек с криками:
        - Ведьма! Ведьма!
        Домой она вернулась далеко за полдень, села за стол и облокотилась на него, не снимая накидки. Беатрис смотрела прямо перед собой, теребя кружевные салфетки, которые вязала Авелин. Она понимала, что первая разумная мысль о том, что произошло, ее убьет.
        Его появление она почувствовала не сразу: старшие умели скрывать свое присутствие.
        - Беатрис.
        Она равнодушно обернулась на его голос, внутри все похолодело. Вот, значит, как объяснялось исчезновение Авелин. Он все-таки разыскал их по приказу Дариана.
        - Где моя дочь? - резко спросила она, но скрыть страх не получилось.
        - Беатрис, я шел по вашему следу, - в его голосе звучала искренняя боль. - Но не успел.
        Сильвен протянул ей серебряный крестик, который Беатрис подарила Авелин в детстве. Она всегда забавлялась на тему сказок о вреде, который тот якобы способен причинить измененным.
        - Слишком поздно.
        Беатрис взяла крестик. Опаленный, покрытый сажей. Она никогда не была религиозна, ей просто понравилось украшение ручной работы, что продавалось на церковном дворе. Тонкий и невесомый, красивый и изящный, как сама Авелин.
        - Где она? - Беатрис поднялась и вцепилась в ворот его камзола, ткань жалобно треснула. - Говори, что с ней, а не изображай раненого в зад лебедя, Сильвен!
        - Ее больше нет, Беатрис, - мягко ответил он. - Авелин мертва.
        - Нет! - она разжала руки и с силой оттолкнула его. - Ты врешь, чертов французишка! Этого не может быть!
        Беатрис попятилась назад, не в силах существовать в одном разуме с таким знанием, и в мире, где больше нет ее. Пролетела через комнату и сени, распахнула дверь и очутилась под полуденным июльским солнцем. Бросилась вперед - в надежде, что он не догонит. Людей, попадавшихся ей на пути, она швыряла в стороны, как кукол. Слезы, бегущие по щекам, разъедали обожженную кожу. Она от души сожалела, что солнце не может мгновенно испепелить ее, как в легендах, что ходят по земле. Тогда все закончилось бы гораздо быстрее. К счастью, рано или поздно оно ее убьет.
        Непослушные пальцы запутались в завязках накидки, которую она пыталась сбросить. Беатрис с силой рванула ее, сдирая с себя вместе с куском платья. Солнце уже начало свое дело, и доведет его до конца. Кожа расцветала язвами ожогов, полыхала болью. Сколько времени ей понадобится, чтобы умереть?!
        Беатрис почувствовала, как Сильвен схватил ее, и в мгновение ока она очутилась под защитой навеса торговых рядов. Она кричала, вырывалась, но он был несравнимо сильнее. Если бы Сильвен не приказал ей жить, она бы повторила попытку на следующий день, но его внушению противиться не могла. Он увез ее и оставался рядом до тех пор, пока решимость Беатрис покончить с жизнью не сменилась полубезумным безразличием. Все в мире напоминало ей об Авелин, и это было совершенно невыносимо.
        Санкт-Петербург, Россия. Май 2013 г.
        В трубке щелкнуло, но Беатрис по-прежнему сжимала мобильный в руке, глядя в одну точку. С появлением Люка она начала оживать. Рядом с ним она менялась, все больше приближаясь к той, кого считала безвозвратно ушедшей. Она помогла ему выжить на улицах Нью-Йорка, но он помог ей не меньше. Беатрис согласилась на это только ради него. Ничто другое не заставило бы ее снова окунуться в мир измененных, из которого она была так счастлива вырваться. Сэт действительно мог создать этот долбаный вирус, который позволил бы Люку выкарабкаться и жить долго.
        Теперь картина неожиданного появления Рэйвена прояснилась. После смерти Люка для Вальтера она стала неуправляемой обузой. Он предпочел избежать осложнений и сразу натравил на нее Кроу. Скоро они окажутся в научно-исследовательском центре Вальтера, где ей придется плясать под его дудку.
        Ничто не мешало ей просто встать, одеться и «подышать свежим воздухом». Пленницей Беатрис не была, так что могла просто выйти за порог этого дома и навсегда забыть обо всем. Сменить имя, начать новую жизнь. Но оставался еще Сэт. Торнтон - смертельное оружие. Если он однажды сотворил Чуму измененных, то и второй раз с него станется. Вальтер убьет его, как только получит вирус. Старый хрыч предпочел действовать за ее спиной, даже не сообщив об ухудшениях в состоянии Люка. Она услышала о его смерти из уст незнакомца, хотя могла бы быть рядом с ним. Вальтер об этом сильно пожалеет.
        Додумать Беатрис не успела: стремительно и бесшумно распахнулась дверь, и в комнату шагнула женщина в черном облегающем костюме и маске.
        - Тебя нелегко найти, Беатрис.
        Этот голос она узнала бы и через пару веков, несмотря на то, что они давно не общались. На то были причины, но сейчас Беатрис не хотела о них вспоминать.
        Авелин могла вытащить Сэта без особых усилий. Грех не воспользоваться такой возможностью.
        - Начнем с третьего этажа и пойдем вниз, - Беатрис поспешно одевалась, - мне нужно вывести отсюда одного парня.
        - Что?! - Авелин утратила дар речи, потом шумно выдохнула. - Беатрис!
        - Много лет как.
        - Во что ты ввязалась?
        - Поговорим об этом, когда выйдем из дома.
        - Ты ничуть не изменилась. Я думала, что у тебя брачные игры со старым знакомым.
        - Некоторым думать вредно. Пошли.
        Авелин бесшумно скользнула в коридор и Беатрис последовала за ней.
        - Наверху будет охрана, но не сомневаюсь, что ты справишься.
        - Справлюсь, - огрызнулась та. - Кто он?
        Беатрис пожала плечами и кивнула в сторону лестницы.
        - У нас тут черепаший марафон или мы жаждем популярности? Судя по твоему наряду, ты надеешься остаться незамеченной.
        Авелин скрипнула зубами, но промолчала. Она во время Чумы даже не чихнула. Беатрис посчитала бы это везением, но на деле все обстояло гораздо серьезнее. Авелин с рождения была кем-то иным. Не совсем измененная, но уже и не человек. Новая раса.
        Беатрис уже почти забыла, каково это - двигаться бесшумно, стремительно, точно. Охранника Авелин вырубила быстрым ударом.
        - Девять-один-один, - Беатрис кивнула Сэту. - Держимся за ней, особенно если начнут стрелять.
        К счастью, обошлось. Коридоры были чисты, у дверей лежали двое охранников.
        - Спят, - коротко пояснила Авелин, - еще четверо у ворот. Камеры не работают.
        Люди Рэйвена не готовились к нападению и оказались беззащитны перед измененной. По ее милости завтра ему предстоит неприятный разговор с Кроу. В другой ситуации Беатрис объяснила бы Джордану, почему так поступила, но сейчас не было времени.
        - Ты всегда так в гости ходишь? - спросила она у Авелин.
        - Я с трудом нашла тебя, бегала по всему миру, вместо того чтобы просто позвонить и услышать: «Привет, как дела? Буду рада с тобой встретиться». Я не хотела знакомиться с твоими любовниками, зато собиралась вытащить тебя из этого дома за волосы, Беатрис. Я очень зла!
        Беатрис фыркнула. От нее не укрылось, как изменилось лицо Сэта при упоминании «любовников». Устроившись на заднем сиденье «Опель Астра», она ощутила навалившуюся усталость. Сэт напряженно вглядывался в темную маску Авелин через зеркало заднего вида, а Беатрис положила голову ему на плечо. Закрыла глаза и провалилась в глубокий сон.
        ***
        Москва, Россия. Май 2013 г.
        Они поменяли машину и съехали с трассы. «Тойота» шла мягко, но Беатрис постоянно просыпалась. Сэт прижался к двери, позволив ей лечь на заднем сиденье. У Авелин хватило мозгов не пытаться уйти в Финляндию. Именно этот путь Беатрис перекрыла бы в первую очередь. У Рэйвена такие ресурсы вряд ли были, а у Кроу вполне.
        Проснувшись окончательно, она не стала открывать глаза, слушая разговор между Сэтом и Авелин.
        - Во что Беатрис ввязалась? Кто вы такой?
        - Вы не знаете? - осторожно поинтересовался Сэт.
        - Мы с Беатрис давно не виделись. Сейчас мне нужна ее помощь, чтобы найти одного человека. Так что вы здесь делаете?
        Похоже, Авелин загадочным образом потеряла связь с Сильвеном. Мир перевернулся.
        - Я не хочу об этом говорить.
        - У вас есть выбор?
        - Есть, - Беатрис потянулась и села рядом с Сэтом, облокотившись на спинку сиденья. Он провел рукой по ее волосам, и Авелин прищурилась. Она избавилась от маскарадного костюма, и сейчас их внешнее сходство сложно было не заметить. В прошлом их принимали за сестер. Единственное, что Авелин унаследовала от отца - глаза. Темные, как ночь.
        - Нам нужно поговорить, Беатрис.
        - Я не знаю, где Сильвен. И не переживаю из-за этого.
        - Не о нем, - невесело улыбнулась Авелин. - У меня серьезные проблемы. Я снимала квартиру в Нью-Йорке, в моем доме произошел взрыв, и я засветилась.
        Засветилась? Не очень-то похоже на Авелин. Сильвен учил ее быть осторожной.
        - Об этом поговорим потом. Как вы потерялись?
        - Сильвен исчез. Я пыталась с ним связаться, но тщетно. Надеялась, он поможет мне, ты же знаешь, он…
        - Совершенство, - прозвучало издевательски и резко. - Снова хочешь исчезнуть с лица земли?
        - Он может заставить исчезнуть тех, кто открыл на меня охоту, - Авелин криво усмехнулась.
        Оставшийся путь в машине царило напряженное молчание. Они приехали в Москву к полудню, проторчали в пробках несколько часов, пока добрались до Новогиреево. Двухкомнатная квартира с евроремонтом в одной из панельных девятиэтажек выходила окнами во двор и не была примечательна ничем, кроме развешанных по стенам фотографий в стиле ню.
        Беатрис первая отправилась в душ. Хотела побыть одна и подумать. Авелин не обратилась бы к ней, если бы могла справиться сама. Значит, ей заинтересовались серьезные люди. Люди ли? Бывшие измененные трепетно отнеслись к потере сил и влияния. За века многие из них нажили приличное состояние, и у любого была возможность снарядить погоню за Авелин. Чутье подсказывало Беатрис, что все не так просто, и особенно странным казалось исчезновение Сильвена.
        Сэт дожидался ее в спальне. В его взгляде она прочла немой вопрос про Авелин, но промолчала. Не была уверена, что готова говорить об этом. Он протянул ей руку, и Беатрис легко сжала его пальцы, устраиваясь на подлокотнике кресла.
        - Расскажи мне, что тебя беспокоит.
        - С чего начать?
        - Начни сначала. У нас ведь есть время?
        - Люк умер, - Беатрис передернуло, но она все же заставила себя продолжить, время для скорби у нее еще будет, - а меня не было рядом.
        - Тогда тебе пришлось бы сдать меня, - тихо произнес Сэт.
        - По всей видимости, я паршивая мать. Настолько паршивая, что моя дочь предпочла умереть для меня на долгие годы.
        Сэт промолчал. То ли ожидал продолжения, то ли ее откровения ему были не нужны.
        - Ты сам спросил, - добавила Беатрис, будто оправдываясь.
        - Я не специалист в области правильных отношений, - тепло улыбнулся он, - но если она пришла к тебе, значит доверяет. Полагаю, это хороший знак.
        - Возможно. По крайней мере, ты избежал знакомства с Вальтером. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы он до тебя не добрался. Не скажу, что будет просто, но…
        Он притянул ее к себе, устраивая на коленях, и поцеловал.
        - Мне повезло встретить тебя.
        Полотенце соскользнуло на пол, Беатрис подалась к нему, прижимаясь всем телом. Наконец-то она избавилась от чертовой тени Вальтера между ними!
        ***
        Глядя на спящего рядом мужчину, Беатрис думала о странных ростках близости, что пробивались на самом дне ее души. Одержимость Сильвеном, всепоглощающая страсть к Дмитрию, забавное приключение с Рэйвеном - ничто из этого не шло в сравнение с тем, что она испытывала сейчас. Робкое, неуверенное и хрупкое чувство, отдаленно напоминающее нежность.
        Беатрис уже и не мечтала, что такое возможно, но думать об этом сейчас казалось непозволительной роскошью. Кроу так просто не отвяжется, а значит, у них серьезные проблемы. Не меньше ее беспокоили и неизвестные преследователи Авелин.
        Осторожно, чтобы не разбудить Сэта, она поднялась, оделась и вышла в гостиную. Настало время поговорить с Авелин. Они не виделись очень давно, и Беатрис тщетно пыталась найти хотя бы отзвуки былых чувств. Привычка «не вскрывать саркофаг» стала ее сутью: из-под корки застывшей магмы, давшей трещину, неосторожным словом можно освободить самую настоящую лаву и устроить извержение.
        Заметив ее, Авелин коротко кивнула и вернулась к изучению карты, лежавшей на журнальном столике.
        - Могу предложить кофе или заказать ужин.
        - Мило с твоей стороны. Что ты хочешь от меня?
        - Я хочу исчезнуть. Дело не только и не столько во мне. Есть один человек…
        Беатрис удивленно изогнула бровь. Авелин была одиночкой, следуя первому и основному правилу Сильвена: не впускать в свою жизнь никого, кто может стать твоей слабостью. Поэтому ее забота о загадочном человеке сейчас казалась невероятной.
        - Раньше у тебя таких проблем не возникало. Дариан тебя прикрывал.
        - Я сама себя прикрывала, - усмехнулась Авелин.
        - Тебе «повезло» вдвойне. Ты по собственной воле засветилась рядом с нами.
        - Я тебе уже все сказала. Если бы ты хоть раз нормально ответила на звонок, я и не подумала бы лезть в ваше болото.
        - Не сомневаюсь. Что-то стало с твоими умственными способностями, если ты решила, что у меня свидание с Рэйвеном и чертовой дюжиной его шестерок.
        - У меня не было времени проверять твои сексуальные аппетиты.
        - Все, что могу предложить - новые документы и хорошие пути отступления.
        Авелин не сводила с нее настороженного взгляда.
        - Мне больше не к кому идти, Беатрис. Помоги мне, а я помогу тебе.
        - Мне нужно позвонить.
        Она поднялась и вышла на балкон, снова испытывая острое желание закурить. Не обнаружив в карманах сигарет, Беатрис прислонилась спиной к стене. Начинало смеркаться, малышню на детской площадке сменила компания подростков. Она отвернулась и прикрыла глаза, стараясь не обращать внимания на взрывы хохота, низкие голоса и рваную мелодию, льющуюся из динамиков мобильного телефона. Такой музыкой не то что созидать или разрушать - рыбу глушить можно.
        - Вы там, а ну потише! Совсем распоясались! - донесся старческий голос с первого этажа. - Сейчас милицию вызову!!!
        - Полицию, дедуля, - по-хамски, с издевкой отозвался один из парней, - валяй. Мы тут ничего плохо не делаем, а время еще детское…
        - Молодежь пошла…
        Дослушивать словесную перепалку Беатрис не стала, развернулась и ушла в комнату, выразительно хлопнув дверью. Авелин хозяйничала на кухне, и вскоре по квартире поплыл аромат кофе.
        Кто бы ни интересовался дочерью, придется очень сильно постараться, чтобы не быть схваченными. У Кроу хватка амстафорда, а связей нет разве что в посольстве Луны. Если он до сих пор ничего не слышал об Авелин, то это лишь вопрос времени. Узнает Кроу, узнает и Вальтер. Нужно их опередить.
        22
        Сказать, что Рэйвен был зол - значит, ничего не сказать. Некто похитил Торнтона прямо из-под носа вооруженной охраны. Внешние камеры повредили, а несколько опытных и тренированных парней обезвредили прежде, чем те успели понять, что произошло. Его собственные планы напоминали карточный домик или замок на песке. Он не для того потратил столько времени и средств, чтобы позволить неведомому супермену разом перечеркнуть все.
        Рэйвен предполагал, что без участия Беатрис здесь не обошлось, но как ей удалось провернуть это, не имел ни малейшего представления. Больше того, у нее не было мотива бросать недоделанную работу и увозить Торнтона. Оставалась надежда на Стива, который мог прояснить ситуацию.
        - Что здесь произошло на самом деле? - Рэйвен с трудом сдерживал ярость.
        - За Торнтоном приходила измененная.
        - Измененная? - усмехнулся Рэйвен. - Хочешь сказать, бывшая? Она сама тебе об этом сказала?
        Стив покачал головой.
        - Сначала она попыталась меня усыпить, как и остальных, но сразу поняла, что не выйдет, - он показал часы на запястье.
        - Что это?
        - Трофей. Браслет из металла Дюпона.
        Такие часы в свое время носили орденцы. Металл Дюпона ослаблял измененных и защищал людей от внушения. Стив говорил уверенно, но это казалось фантастикой: Чума не оставила никому из них ни малейшего шанса. Тем не менее похититель забрал Торнтона, Беатрис, и исчез. При этом охранники остались целы, невредимы и не помнили ничего о том, что случилось. Утром Рэйвен нашел их мирно спящими, и только Стив удостоился чести отправиться в нокаут. Неужели он прав?!
        Вакцина спасла им жизнь, но лишила измененных сил. Или кому-то все же удалось избежать заражения? Последнее в корне меняло дело. У этой счастливицы явно был свой резон, чтобы Торнтон не достался Вальтеру. Но ведь ее кровь можно использовать в разработках! Это значительно ускорит процесс.
        Рэйвен прошелся по комнате, чтобы справиться с охватившим его возбуждением. Если измененная не избавится от Торнтона сразу, найти их будет двойной удачей. Встреча с Кроу сейчас очень кстати - его ресурсы пригодятся, чтобы снарядить погоню.
        - Но зачем ей Беатрис? - задумчиво спросил Рэйвен.
        - Потому что они заодно.
        - Предполагаешь, что они знакомы?
        - Наверняка.
        - Почему ты так уверен?
        Стив усмехнулся, и Рэйвен заметил его досаду.
        - Я не успел среагировать именно потому, что первой зашла Беатрис.
        По спине Рэйвена пробежал неприятный холодок. Она действительно его подставила. Беатрис полна сюрпризов, но какая связь между ней и этой измененной? Она не из тех, кто подпускает близко кого бы то ни было.
        - Поиски стоит начать с нее. Точнее, кредиток, телефонов и документов, - предложил Стив. - Времени у нас мало.
        Рэйвен знал о Беатрис многое, но справедливо ли доверять ее жизнь стороннему человеку? Хотя она наверняка даже не задумалась о проблемах, которые повесила на него своим побегом. Рэйвен отмахнулся от сомнений и решительно кивнул Стиву.
        - Начнем.
        ***
        Дэвид Кроу был единственным выходом на Вальтера. Пришлось раскошелиться: свои услуги тот оценивал недешево. Сколько Рэйвен ни пытался найти хотя бы какие-то зацепки по нему, ничего не получалось. Пришлось приостановить поиски: не хотелось, чтобы наемник случайно решил, что ему не доверяют и расстроился. С такими, как он, лучше шутить после выстрела в упор.
        Кроу прибыл вечером. Высокий, с пронзительными голубыми глазами и полностью седыми волосами, он больше напоминал представительного банкира, чем того, кто берется за самую грязную работу. На совещание он захватил одного из своих, которого представил Мартином, и позволил присутствовать Стиву.
        Люди Кроу сейчас дежурили в Пулково и аэропортах Москвы, держали под контролем железнодорожные вокзалы и паромную переправу в Финляндию, но пока это все, что они могли. На руку беглецам играли необъятные просторы России. В этой стране можно было бы прятаться долгие годы и жить припеваючи.
        Не утруждая себя приветствиями, Дэвид расположился на диване в гостиной, а Мартин встал за его спиной. В отличие от Кроу, его помощник был невысоким крепким парнем с короткими темными волосами, отмеченными сединой. Ничего примечательного, разве что цепкий, хищный взгляд - обычное дело для человека его профессии.
        - Думаю, вам будет интересно узнать, что наш похититель - не совсем человек, - Рэйвен сразу перешел к делу.
        - Вот как, - Дэвид обменялся с Мартином коротким взглядом, даже не пытаясь изобразить удивление. Ему уже известно об измененной?
        Кроу не стал ходить вокруг да около и рассказал, что не так давно Вальтер переслал ему видео и попросил проверить. На первый взгляд, ничего особенного - последствия взрыва газовой трубы в жилом доме. Качество отвратительное, но даже на нем интригующе выглядело вылезающее из развалин нечто, набрасывающееся на человека в лучших традициях Голливуда.
        Кристи Коул. Единственная, чье тело и даже части его, не нашли после происшествия. Можно было предположить, что ее просто не оказалось дома, но вместе с Кристи исчезло и ее дело из Колумбийского университета, где она якобы училась, и вся история мисс Коул. Ее будто не существовало в природе. Осталась одна зацепка: Энтони Хартман, журналист, ведущий колонку в одной из нью-йоркских газет.
        Каким-то чудом ему повезло выжить. Либо Хартман родился в рубашке, либо рядом с ним оказался кто-то очень сильный, быстрый и выносливый, сумевший спасти ему жизнь. Кроу поставил на второе, и оказался прав.
        Энтони дружил с мисс Коул. Кроу приставил к нему постоянных наблюдателей «до особого распоряжения» и нашпиговал его квартиру прослушивающими устройствами. С тех пор Кристи не предприняла ни единой попытки выйти на своего близкого друга.
        - К счастью, две наши ключевые фигуры теперь вместе, - пробормотал Рэйвен, задумчиво глядя на Стива. Тот явно был поражен не меньше его самого, но держался молодцом. - Если бы я только знал, что ее заинтересует Торнтон…
        - Ей было не до профессора, - хмыкнул Кроу, - она едва успевала заметать следы. С наибольшей вероятностью цель Коул - Мария Воронова.
        - Я тоже так подумал.
        - Расскажите мне о Вороновой, - Кроу чуть подался вперед, - я хочу знать, на что она способна.
        - С ней все неоднозначно, - усмехнулся Рэйвен. - Беатрис взбеленилась, потому что мы схватили ее и Торнтона без предупреждения. Возможно, именно поэтому она решила сбежать.
        - И только?
        - Она привыкла использовать людей. Не думаю, что Беатрис прониклась к Торнтону нежными чувствами, - Рэйвен помолчал, прежде чем продолжать. - Не представляю, что заставило Беатрис связаться с Вальтером. Она привыкла к свободе, никогда ни на кого не работала.
        - Смертельно больной ребенок, - Кроу подчеркнул последнее слово, - вы знали об этом?
        Рэйвен покачал головой. Он считал, что знает о Беатрис достаточно. Выходило, что не знает ничего.
        - Мы займемся ее контактами. Вытащим на свет всех, с кем она когда-либо пересекалась. Возможно, понадобится ваша помощь.
        Кроу кивнул и поднялся.
        - Продублируйте все данные по Вороновой мне.
        Встреча прошла лучше, чем предполагал Рэйвен, но его положение от этого не становилось менее шатким. Необходимо было срочно приниматься за работу, чтобы не упустить подвернувшуюся возможность. Талант Беатрис создавать ему трудности с каждым годом только набирал обороты. На сей раз он ответит ей тем же.
        23
        Адлер, Россия. Май 2013 года.
        На первый взгляд в жизни Сэта ничего не изменилось: он по-прежнему убегал и прятался. Но теперь вместо страха и одиночества, в его сердце поселилась надежда. Сэт больше не чувствовал себя загнанным в угол. Впервые за долгое время он жил полной жизнью, наслаждался каждым новым днем и мгновениями, проведенными рядом с Беатрис.
        Они обосновались в мини-гостинице, в небольшом приморском городке. Туристический сезон еще не набрал силу, и по сравнению с Санкт-Петербургом здесь было невероятно тихо. Адлер чем-то напоминал южную версию Спрюс-Грув - сетка улочек с частными домами и летними кафе, две набережные, парк, рынок, один кинотеатр и центральная улица - дорога к Сочи.
        С Авелин они почти не встречались, хотя остановились в соседних номерах. Создавалось ощущение, что между ней и Беатрис установлена понятная только этим двоим дистанция, нарушать которую мать и дочь не спешили. Сэт не пытался заговаривать об этом. В прошлом между ними произошло нечто очень серьезное, а причинять Беатрис боль он не хотел.
        Однажды вечером Беатрис вышла пройтись, а Сэт остался в номере. Сейчас одиночество его совсем не привлекало, но и навязываться Торнтон тоже не собирался. К его удивлению, вскоре к нему постучалась Авелин и попросила о разговоре. Сэт пригласил ее на балкон.
        Луна проступала сквозь тучи и своим светом рассекала море на две части, шум прибоя успокаивал. Сэт поежился - ближе к ночи становилось прохладно, а он не накинул куртку.
        - Я не могу стать человеком, - лицо Авелин было непроницаемым - из дочери Беатрис получился бы отличный игрок в покер. - Я обречена на одиночество. Беатрис сказала, что ты работал над новым вирусом.
        Сэт понял, к чему она ведет. Пока над измененными витает угроза Чумы, Авелин не может рисковать и изменять людей. Должно быть, она встретила кого-то. Мужчину, который стал ей по-настоящему дорог.
        - Тоже хочешь вернуть все назад?
        Ему было приятно, что Беатрис представила его именно так. Не тем, кто своей разработкой подвел черту под тысячами жизней, а человеком, стремящимся все изменить. Это вселяло надежду на то, что их отношения не закончатся в ближайшее время.
        - Нет, - возразила Авелин все с тем же бесстрастным видом. - Меня интересует один человек. Согласись, твоя жизнь стала интересней и ярче, когда в ней появилась Беатрис.
        - Тебе кто-то нравится, - она наградила его сдержанной улыбкой. - Но это не повод превращать его в вампира. То есть изменять… Если человек здоров и счастлив…
        Авелин резко шагнула вперед. Примени она сейчас гипноз, он ничего не почувствует и не узнает. Просто будет делать все, о чем она попросит, потому что сочтет это единственно верным. Она молча смотрела на него, потом облокотилась на перила, глядя на лунную дорожку, лениво покачивающуюся на волнах.
        - Разве ты не хотел бы провести всю жизнь с Беатрис? Ты влюблен в нее, как мальчишка. А я не имею права думать о воссоединении с дорогим мне человеком.
        Сэт утратил дар речи. Не столько от прямолинейности Авелин, сколько от ее замечания по поводу его чувств к Беатрис.
        - Я вряд ли смог бы предложить такое тому, кого люблю, - наконец-то выдохнул Сэт.
        - «Такое»? - в голосе Авелин прозвучала угроза. - Ты говоришь так, будто это проклятие. Моя мать была такой же, кто она для тебя, бывшая прокаженная?
        - Не помешаю вашей светской беседе?
        Беатрис прошла на балкон и встала между ними. Авелин оттолкнулась от перил, и в ее черных глазах он успел прочитать ярость и вызов.
        - Мы говорили о вирусе, который я, возможно, смогу воссоздать, - объяснил он Беатрис. Надеяться на то, что она не слышала последних слов дочери, было глупо.
        - Разве ты не хотела использовать его? - язвительно спросила Авелин. - Не за красивые глаза она тебя с собой таскала, я уверена.
        - Метод Сильвена номер один, - фыркнула Беатрис, - Сэт, смотри и учись. Суть метода - отвлечения внимания. По итогам ты должен понять, что от тебя ничего не хотят, но ради всеобщего блага…
        Авелин шагнула к ней. По возведенной между ними стене сейчас пустили высокое напряжение.
        - Да, изначально речь шла о создании устойчивого к Чуме вируса. Тебе-то он зачем, детка?
        - Мне надоело жить в одиночестве, - прошипела Авелин. - Это противоречит правилам Сильвена, хотя ты все равно будешь припоминать мне его до конца жизни. Своей жизни, потому что тебе наплевать на то, что я останусь без тебя, и прежде чем ты скажешь: «Тебе тоже», - подумай хорошо, потому что в противном случае я за себя не отвечаю.
        - Твой избранник в курсе, на что он подписывается? - язвительно осведомилась Беатрис. - Или ты потом ему расскажешь?
        Авелин прищурила глаза и подалась вперед, став похожей на дикую кошку. Безразличие слетело с ее лица, обнажая хищную природу. Сэту показалось, что еще слово - и они вцепятся друг в друга. Он неосознанно закрыл Беатрис собой. Возможно, именно это Авелин и остановило.
        - Он знает немного больше, чем стоит знать, - процедила Авелин. - Благодаря тебе у меня нет выбора.
        Беатрис молча пожала плечами, за что Сэт мысленно вознес ей благодарность. Он не желал ссор, а тем более драки с заранее плачевным исходом. Самому ему тоже не улыбалось лететь вниз и приземлиться под балконом кучей костей.
        - Я еще не создал ничего такого, что стоило бы делить, - негромко произнес он, прерывая их спор. - И до конца не уверен, хочу ли вообще за это браться.
        - Моя просьба в силе, - бросила Авелин и вышла, громко хлопнув дверью.
        - Прости, но иногда она меня пугает, - Сэт прислонился к стене, его руки дрожали.
        - Ей тяжело, но она неплохо держится. Иногда я завидую ее выдержке.
        - Рядом с тобой она с ума сходит, - Сэт обнял Беатрис и заглянул ей в глаза. - Ты ей нужна.
        - А я схожу с ума рядом с тобой. К чему бы это, не подскажешь?
        - Надеюсь, это комплимент, - Сэт смутился. - Потому что я к тебе неравнодушен.
        Она насмешливо приподняла бровь, устроилась на перилах и положила руки ему на плечи.
        - Я завожусь, профессор, и меня постоянно тянет заняться с вами сексом. А в чем проявляется ваше неравнодушие ко мне?
        Сэт шагнул ближе, вдыхая ее запах, обнял за талию, глядя в глаза. Одно из мгновений, которые стоит сохранить в своей памяти. Шаги прохожих на улице, шелест волн, лунный свет, льющийся серебром в ее волосах, и бесконечное ощущение единения.
        - Я давно сошел с ума, - он притянул ее к себе.
        - Я не верю в безумие.
        - А во что веришь, Беатрис?
        - В здесь и сейчас.
        Здесь и сейчас было тепло. Тепло в том самом смысле, которого он избегал. Несмотря на собственные метания, Рэйвена на хвосте и вирус. Он согласился бы и в самом деле сойти с ума, только чтобы остаться рядом с ней.
        24
        Беатрис виделась с Лютером в начале восьмидесятых, в Вене. Он почти не изменился: тронутые сединой русые волосы, морщинки в уголках серых глаз, подтянутая фигура. Про таких говорят «без возраста». Мало кто мог бы предположить, что ему уже за семьдесят.
        - Отлично выглядишь, - улыбнулась она.
        - Ты тоже.
        Когда-то она спасла ему жизнь, вытащив из серьезной подставы с политической подоплекой. С кем-то побеседовала, кого-то пришлось убрать. Беатрис передала данные ему, и он лично разобрался со своей проблемой. Такие, как Лютер, не забывают ни хорошего, ни плохого. Сегодня он возвращал долг: Беатрис взяла из его рук запечатанный конверт - документы для нее, Сэта и Авелин, и досье на Дэвида Кроу.
        - Спасибо.
        - Твоей дочерью тоже занимается Кроу.
        Беатрис приподняла бровь. Глупо было предполагать, что он не наведет справки о каждом, для кого сочинял легенды. Новость одновременно принесла облегчение и заставила насторожиться. Где Кроу, там и Вальтер. Проблема всего одна, но серьезная. Дело дрянь.
        - Он раньше был…
        - Человеком.
        - Хорошо его знаешь?
        - Лучше, чем хотелось бы. Мы работали вместе.
        Беатрис промолчала, а он коротко кивнул, развернулся и пошел в сторону парковки. У нее было много вопросов, но задавать их Лютеру бессмысленно. Он с лихвой вернул долг, она снова сама по себе.
        В такси Беатрис откинулась на спинку сиденья и чертила на запотевшем окне разные фигурки. Малыши обожают так делать. Детство Авелин закончилось очень быстро - с появлением Сильвена. Люка беззаботная пора тоже обошла стороной, но у него уже никогда ничего не будет. Ни встреч с девочками, ни первого поцелуя. Она не могла перестать думать о том, что даже не попрощалась с ним.
        Беатрис усилием воли заставила себя сменить ход мыслей. Они ехали вдоль моря, и рассветное солнце бликами играло на поверхности воды. Небо прощалось с ночной синевой, становилось светлым и высоким. По ее просьбе водитель остановил раньше, Беатрис спустилась к морю мимо закрытых кафе. Пройдет пара недель, и Адлер станет похож на муравейник, а пока можно наслаждаться одиночеством и тишиной, нарушаемой лишь шелестом листьев и шумом волн.
        Галька в начале пляжа была крупная, но если идти вдоль берега к Мзымте, становилась мелкой и почти черной. Небольшие ракушки и их осколки повсюду, а крупных на берегу не найти. Разве что в сувенирной лавке.
        Беатрис не пошла дальше. Устроившись на волнорезе, наблюдала за прибоем и слушала крики чаек. Время будто остановилось, и она наслаждалась этим затянувшимся мгновением. Хотелось, чтобы в жизни было больше таких мгновений, но она сама превратила ее в гонку на выживание.
        ***
        Когда она вернулась, Сэт еще спал, и Беатрис постучала к Авелин.
        - Доброе утро.
        Дочь не пошевелилась. Она сидела на кровати с закрытыми глазами, скрестив ноги, словно увлеклась медитацией. В раскрытое настежь окно врывался прохладный ветер, играя занавесками и длинными темными волосами Авелин. Беатрис прошла в комнату и с треском захлопнула окно. Только после этого дочь открыла глаза и повернулась к ней.
        - Твой билет в новую жизнь, - Беатрис достала из пакета непрозрачный конверт и бросила ей, - если будешь умницей, никто тебя больше не потревожит. Я не знаю, что в нем. Ни имени, ни телефона, ни города.
        - Решила поиграть в шпионов?
        - Если меня схватят, не хотелось бы все растрепать. Те, кто идут по нашему следу, умеют убеждать.
        Авелин взглянула на конверт. Сквозь безупречную сдержанность проступили истинные чувства: она смотрела на него со смесью брезгливости и сожаления.
        - Очередная новая жизнь. А что мне делать со старой?
        - Решать тебе. Чем быстрее уедешь, тем лучше. У меня для тебя еще две новости: хорошая и плохая. Хорошая - враг у нас один. Плохая - он может устроить нам «веселую» жизнь.
        Авелин молчала, и осуждать ее за это Беатрис не собиралась. Им стоило поговорить о прошлом, но продираться через форпосты дочери не было сил. Столько всего кануло в Лету: настоящего, искреннего. Этого уже не вернуть. От воспоминаний становилось больно, поэтому Беатрис направилась к двери, на ходу бросив короткое:
        - Удачи.
        Продолжать давний разговор не стоило. Она хотела поставить точку, разве что подсознательно надеялась перешагнуть через давние обиды и отчаяние, которые сейчас мешали дышать.
        - Мама, - голос Авелин прозвучал как ответ на эти мысли, нежданно и неуверенно. На мгновение Беатрис показалось, что не было всех этих лет, что прошлое - лишь выдуманный кошмар. Она смахнула слезы, медленно обернулась, а Авелин поднялась. Остановилась, будто передумала, но потом шагнула к ней и обняла.
        - Прости меня, мама, - едва слышно прошептала она. - Прости за боль, что я причинила тебе.
        Беатрис поняла, что не готова ответить. Не потому, что не может простить. Не получалось выдавить из себя ни слова: мешал ком в горле. Она молча обняла ее в ответ, неосознанно притягивая к себе и понимая, как сильно хотела это сделать.
        - Я люблю тебя, мама. Всегда любила.
        Дочь гладила ее по спине и прижимала к себе так, будто боялась, что Беатрис растворится в воздухе, а она не успеет договорить.
        - Я тоже люблю тебя, - слова дались ей с трудом, они словно были заморожены внутри. Она ни разу не говорила Люку, что любит его, и теперь уже не скажет.
        Кому-то надо было разорвать эти объятия, и Беатрис взяла эту роль на себя. Авелин сделала для нее гораздо больше, чем могла себе представить.
        - Я не хочу потерять тебя, - прошептала та. - И не только тебя. Есть мужчина, который мне дорог. Из-за меня за ним сейчас следят. Мне не привыкать скрываться и прятаться, но я не хочу такой участи для него.
        - Я сделаю все, чтобы этого не произошло.
        Авелин посмотрела на нее удивленно и растерянно: сейчас она напомнила ей малышку, которую Беатрис держала на руках. Будто и не было между ними холодного отчуждения, растянувшегося на долгие годы.
        Авелин всхлипнула и закрыла рот рукой, отступая назад.
        - Я не заслуживаю такой матери, как ты.
        - Считай, что тебе крупно повезло.
        - Береги себя, - сквозь слезы улыбнулась Авелин.
        - Договорились, - Беатрис подмигнула ей и, не удержавшись, погладила дочь по щеке. Забытый жест, который память тела хранила не менее бережно, чем разум - воспоминания. Она помедлила, но все же закрыла за собой дверь, направляясь к себе в номер. Интуиция подсказывала, что разговор с Сэтом тоже будет не из легких.
        25
        Сэт чувствовал себя скверно: мысли путались, сильно болела голова. Вчера жизнь казалась удивительной, а сейчас он словно вернулся в безрадостное прошлое, в котором не было Беатрис. Он чувствовал, как с каждым днем приближается их разлука. Знал, что иначе не получится оторваться от их преследователей. Знал, но не хотел отпускать ее. Он бы ни за что не покинул Беатрис по своей воле, но она решила иначе: потому что привыкла принимать решения в одиночку. Так сказала Авелин.
        К головной боли добавился пока еще слабый озноб и Сэт закрыл глаза, вспоминая их прощание. Ему хотелось навсегда сохранить в памяти мгновение, когда Беатрис разбудила его. Сэт проснулся от легкого прикосновения губ и опрокинул ее на постель, прижимая к себе и вдыхая аромат ее волос. Он был бы не против, если бы она разбудила его гораздо более откровенно, но Беатрис решительно отстранилась, села на кровати и протянула ему конверт.
        - Что это?
        - Письмо счастья. Твои документы и маршрутная карта.
        В конверте оказался паспорт на имя Александра Бронса, американца. Для него это было в новинку: держать в руках документы с собственной фотографией и чужим именем. Теперь у Сэта было настоящее прикрытие.
        Беатрис отбросила волосы назад, посмотрела на него со странной смесью сожаления и решимости, и Сэт тут же забыл о конверте. Все еще питаемый слабой надеждой, он спросил:
        - Мои документы? А где твои?
        - У нас разные дороги. Так проще уйти от наших знакомых.
        Сэт крепко прижал Беатрис к себе, зарываясь лицом в ее волосы. Что, если он откажется? Если просто поедет с ней? Не подставит ли тем самым ее под удар? Беатрис и так несладко пришлось.
        - Где и когда мы встретимся?
        - Не знаю.
        - Не знаю - это слишком долго без тебя.
        - Вот как? - она приподняла бровь. - Будешь скучать?
        - Даже по тому, как ты приподнимаешь бровь, когда пытаешься скрыть то, что чувствуешь на самом деле, - Сэт отстранился и теперь вглядывался в ее лицо, стараясь запомнить каждую черту. Она как-то сказала, что перед смертью не надышишься, и была права. Он ощущал, как время утекало сквозь пальцы.
        - А еще я буду думать, все ли с тобой в порядке.
        - Если они доберутся до меня, то вернут с доплатой. Я умею быть невыносимой.
        - Смешно, - пробормотал Сэт, с горечью понимая, что даже не узнает о том, что ее схватили. Не узнает, что ей нужна помощь. - Если я сейчас сдамся, тебя оставят в покое?
        - Отставить геройство, профессор. Ваша жертва будет напрасной, потому что им нужна еще и Авелин. Большее, что вы можете для меня сделать - это не светиться и не попасть в их руки.
        Сэт кивнул. Неизвестность - самое страшное, что только можно представить, и эта пропасть разверзлась у его ног. И все же оно того стоило. Перечеркнуть размеренную и привычную жизнь, чтобы встретить Беатрис.
        - Я очень постараюсь.
        - Где ваш оптимизм, профессор? Лично я рассчитываю на совместный отпуск где-нибудь в тропиках, подальше ото всяких погонь, перестрелок и вирусов.
        - У меня всегда было сложно с оптимизмом, но я не против настоящего отпуска с тобой. Когда уезжаем?
        - Сегодня. Если будешь следовать инструкциям, с тобой ничего не случится. Не поддавайся на провокации, они постараются сделать все, чтобы ты себя выдал.
        - Спасибо за все, Беатрис.
        - Звучит страшно официально, - она улыбнулась и легко коснулась губами его губ.
        - Могу поблагодарить иначе, - Сэт опрокинул ее на постель, покрывая поцелуями ее лицо и шею. - Не столь официально и, смею рассчитывать, совсем не страшно.
        - Я уже думала, не догадаешься.
        Сэт был нежным. Время, данное им, быстро утекало, но он хотел запомнить каждое движение Беатрис, сбивающееся дыхание и аромат ее кожи. Он желал ее, как ни одну женщину, ласками и объятиями выражая надежду, что они вместе не последний раз. Им не нужны были слова прощаний.
        ***
        Сэт поверил, что они расстаются на время. Сейчас, когда расстояние между ними увеличивалось с каждой милей, он не был уверен ни в чем. Только бы встретить ее снова, прикоснуться к ней - и никогда больше не отпускать. Сэт не представлял себе жизни без Беатрис. Именно она, а не измененные, вирусы, исследования и прочая ерунда перевернула его жизнь с ног на голову. Она стала единственной.
        Помимо документов и инструкций перед уходом Беатрис вложила в конверт записку, взяв с него слово, что он не будет читать до ее отъезда. Сэт сдержал его, и сильно об этом пожалел.
        «Мы больше не увидимся. Как бы страшно официально это ни звучало, спасибо за все».
        Он до сих пор помнил отчаяние, охватившее его, и как опрометью бросился в номер Авелин в надежде, что та еще не уехала. Она открыла ему до того, как Сэт успел постучать.
        - Беатрис тебя все-таки бросила?
        Он протянул ей записку и прошел в номер. Ему было не до словесных перепалок и язвительных замечаний, он хотел знать. Знать о женщине, которую любил больше жизни, все. Понять, почему она так поступила. Решить, что делать дальше. Он не хотел верить, что Беатрис так просто рассталась с ним. Прежний Сэт выкинул бы записку и отправился дальше. Настоящий не желал отпускать свою женщину, отказываться от нее. Сэт увидел в ее прощании вызов. Разве можно вычеркнуть из памяти все, что было между ними?
        Он зашел слишком далеко в стремлении изменить мир, но ни к чему хорошему это не привело. Он полюбил женщину, с которой захотел прожить остаток жизни, но ему остались лишь воспоминания о коротком ярком романе. За несколько лет Сэт узнал больше, чем обычный человек узнает за всю свою жизнь. Выбор был сделан, и ничто уже не могло этого отменить. Он изменился.
        26
        Санкт-Петербург, Россия. Май 2013 г.
        Джеймс ловил себя на гадкой мысли, что в глубине души когда-то хотел, чтобы нечто подобное произошло. Чума измененных чуть не убила Хилари, уничтожила множество людей, но избавила землю от тысяч тварей, считающих себя хозяевами планеты и пользующихся своей безнаказанностью. Где они сейчас, те, кто выжил? Попрятались в норы и трясутся, как бы случайно не раскрыть себя и то, что раньше выпячивали как гербы и знамена: возраст, имя, так называемые достижения и заслуги. Прочие же бегают за Торнтоном, чтобы заставить его вернуть им былое могущество.
        Торнтон и Воронова своим побегом создали проблему, но в этом были и свои преимущества. Например, появление вышестоящего руководства. Время, проведенное рядом с Рэйвеном, позволило Джеймсу понять, что его вряд ли пустят в гущу событий. Кроу оставался единственным вариантом, чтобы через него приблизиться к загадочному Вальтеру.
        Список имен у Вороновой оказался длинный, и по ним велась серьезная работа. Сейчас, когда все внимание и силы бросили на поиски, Джеймс изучал ее дело. Данные, которые сохранились в Ордене, были скудными, но все-таки они были. При желании из них можно вытащить немаловажные детали, если штудировать досье снова и снова. Вчитываясь в примелькавшуюся и опостылевшую информацию, Джеймс чувствовал, что упускает нечто важное, лежащее на поверхности.
        Когда Воронова появилась в спальне Торнтона, он не воспринял ее, как угрозу, и именно это дало фору твари, которую она привела с собой. Кем бы они ни приходились друг другу, Воронова ей доверяла. Ни один человек в здравом уме не повернется спиной к измененному. Особенно если он сам был измененным.
        Джеймс вернулся к освобождению Вороновой: слишком много ниточек сходилось именно на Зальцбурге. По счастливой случайности, краткую справку по операции с приложением о ее жизни до изменения отправили в Вену вместе с основным архивом. Незадолго до того, как филиал был уничтожен.
        Стивенс не считал себя параноиком, но понимал, что кто-то решил сохранить историю Вороновой для потомков. Был ли обмен данными плановым или спонтанным, сейчас выяснить невозможно. Мария была беременна, когда ее изменили. После изменения у женщин случались выкидыши, но в Зальцбурге Воронова работала няней маленькой девочки. Рэйвен предположил, что Кристи Коул стала измененной дочерью Беатрис. Что, если не измененной, а родной?
        Догадка на грани фантастки, но Коул выжила во время эпидемии и не лишилась своих способностей. Можно предположить, что после потери ребенка Воронова тронулась умом, но измененные не ведут оседлый образ жизни. Для них каждый день как последний. И совершенно точно они не живут в семьях с мамашами и их дочурками.
        Чем больше Джеймс размышлял об этом, тем более реалистичной ему казалась собственная гипотеза. Портниха не тянула на подругу молодой измененной, зато маленькая Авелин вызывала подозрения. Особенно если вспомнить ее возраст. Все сходилось на том, что дочь швеи была дочерью Беатрис, рожденной после изменения. Если так, девчонка - живорожденная измененная, что многое объясняет.
        Оставалось решить, что делать, потому как такие сведения явно заинтересовали бы и Рэйвена, и Кроу. И в обоих случаях не только сведения, но и вопрос, откуда они у него. Оставалось придержать их до особого случая и заняться поисками дочери Вороновой. Поймать Коул, как приманку для Беатрис, а следом - влюбленного по уши профессора. Измененная бесценна для исследований, над которыми бьются бывшие кровососы, она - тот самый козырь, который приведет его к Вальтеру.
        Придется поднапрячься. Если верить досье Вороновой, Коул уже за двести. Она умудрилась быстро стереть все данные о своей новой жизни. Ее мамаша тоже прошла огонь и воду. Если потерять их сейчас, они затаятся и будут скрываться столько, сколько потребуется. Годы. Десятилетия. Эти твари умеют выживать. Вальтер подождет, а вот у Хилари нет времени. Ему нужна измененная, чтобы по цепочке вытащить остальных, а найти ее можно только через Энтони Хартмана.
        Джеймс прекрасно понимал, почему Кроу не спешит с давлением на нее через парня. Профессионал и расчетливый тактик, он предполагает, что измененная поступится трогательной привязанностью и не сунется спасать милого. А зря. Что-то же привело ее к Вороновой, хотя Коул должна была исчезнуть, уйти в тень. Светиться рядом с матерью, которая отнюдь не в Тибете коз выращивает, не лучшее решение. Джеймс предположил, что причина тому - счастливчик-журналист. Их ключ хранился в Штатах.
        ***
        - Тебе тоже не дает покоя славный город Нью-Йорк? - Рэйвен встал и прошелся по кабинету.
        - Энтони Хартман, - подтвердил Джеймс, - если не взяться за него в ближайшее время, я сам быстрее повторю работу Торнтона, чем мы их найдем.
        - Девчонка измененная, Стив, не забывай. У нее таких Энтони были сотни.
        - Хартману просто повезло выжить в рухнувшем здании? У загадочной Кристи слишком внезапно возникли проблемы с мозгами. Вместо того, чтобы благополучно сигануть в окно, отряхнуть платье и пойти погулять, она изображает зомби на развалинах.
        - Я не говорил, что ей на него наплевать, - Рэйвен поморщился, будто откусил сочного лимона, - но поставит ли она жизнь Хартмана выше своей? Одну ошибку Коул уже допустила. Думаешь, повторит?
        - Где одна там и все десять, Рэйвен. Если бы она перекинула Беатрис через плечо и вышла из коттеджа, я бы о варианте с Хартманом не задумался. Но Коул уволокла профессора.
        - Как мы обойдем людей Кроу, которых он приставил к парню?
        - Я разберусь.
        Рэйвен промолчал, взвешивая все «за» и «против», и сейчас действительно напоминал хищную птицу. Он слишком многое поставил на кон, чтобы отступить, и Джеймс знал, какое решение тот примет из-за предательства Вороновой. Что ж, он лично ее «поблагодарит». При встрече, которая уже не за горами. Отдельное спасибо он скажет этой твари за подставу.
        - Я выясню, сколько человек приставлены к Хартману. Не забывай, что у него дом нашпигован жучками. Если облажаемся, будет совсем невесело. Кроу не из тех, кто прощает закулисные игры.
        - Если проколемся, ты всегда можешь сказать, что я слетел с катушек и действовал по собственному желанию. Если все получится, вряд ли кому-то придет в голову, что я обошелся без твоей поддержки.
        - Ты хитер, Стив. Даже слишком. - Рэйвен рассмеялся. Похоже, для себя он уже все решил, поэтому сейчас только кивнул ему. - Договорились.
        Еще одна победа, еще один шаг к Хилари. Работа с Энтони Хартманом предстояла серьезная и достаточно грязная. Ему не привыкать. Он найдет Хилари и вытащит из этой передряги. Даже если придется идти по головам.
        Часть 2. Изгои. 1
        Остров в Тихом океане. Июнь 2013 г.
        В сопровождении троих вооруженных охранников Хилари прошла по коридору-мостику, перекинутому между корпусами. Электронные замки, автоматические двери, переходы, лифт. Один из конвоиров нажал кнопку подземного этажа. В коридоре они встретили двух женщин в белых халатах и медицинских масках, которые даже не взглянули в сторону Хилари.
        Разговор с Люком оставил в ее душе осадок, избавиться от которого не удалось. Она пыталась добиться встречи с Вальтером, чтобы получить разрешение быть рядом с мальчиком в его последние дни, но ей отказали. Впервые в жизни Хилари чувствовала себя заложницей обстоятельств, и это сводило с ума. Она привыкла справляться со всем в одиночку и ненавидела свою беспомощность.
        О Джеймсе Хилари старалась не думать. Возможно, она допустила ошибку, когда решила уйти от него. Они через многое прошли вместе, им стоило немалых усилий удержаться на грани. И что от этого осталось теперь? Вскоре она снова станет одной из тех, кого Джеймс ненавидел и уничтожал. Если недоработанный вирус не убьет ее раньше.
        Хилари провели в дальний кабинет, где их ждал невысокий лысый мужчина в белом халате и очках. Он посмотрел на нее, как оценщик смотрит на экспонат, выставляемый на аукцион, после чего кивнул в сторону стола, напомнившего Хилари операционный. В детстве ей удаляли аппендикс, и воспоминания до сих пор были яркими.
        - Устраивайтесь.
        В каждом движении доктора ощущалось безразличие и равнодушие. Хилари подумала о том, что врачи в концлагерях, должно быть, вели себя так же. Когда один из охранников попытался взять ее за руку, она с силой вырвалась.
        - Я сама справлюсь.
        Доктор нахмурился.
        - Так поторопитесь, - пробормотал он, - и не вздумайте…
        - Не вздумаю, - язвительно отозвалась Хилари, - доктор Менгеле.
        Тот пропустил шпильку со свойственным ему безразличием. Когда закончились все тесты и анализы, Хилари чувствовала себя совершенно вымотанной и опустошенной. На нее словно прицепили ярлык: «Пригодна», - как на животное, которое сейчас посадят в клетку и отнесут в лабораторию.
        - Вас переводят в главное крыло. У вас неделя на последние процедуры перед тем, как будет введен готовый штамм вируса. Вы имеете право посещать тренажерный зал, бассейн и ресторан. В эту неделю вы не сможете покидать корпус.
        Доктор говорил, как полицейский, зачитывающий права, хотя его слова звучали, как приговор.
        - Вы не имеете права так со мной обращаться… - голос сорвался на шепот, она резко вскочила. Голова закружилась, и Хилари не упала только потому, что рядом мгновенно оказались два охранника. Доктор посмотрел на нее с жалостью, граничащей с брезгливостью.
        - Второй этаж, комната 2A, - напомнил он охранникам и отвернулся к компьютеру.
        ***
        Изнутри это крыло больше напоминало пятизвездочный отель, нежели чем сарай для тех, кого вот-вот отправят в крематорий. Просторные светлые коридоры, застеленные коврами, на стенах копии картин Сальвадора Дали. Двери больше напоминали двери гостиничных номеров, чем палат или камер, а из окна ее новой комнаты открывался вид на океан.
        Вечером разразился настоящий ураган, стена ливня не позволяла ничего увидеть, а пальмы клонились к земле, будто защищаясь от участи быть вырванными с корнем. Хилари рискнула подняться на смотровую площадку. Стеклянный купол, откуда были видны и океан, и горы, казался огромной вакуумной камерой. Извне сюда не проникало ни звука, и Хилари подняла голову. В эпицентре бушующей стихии ей показалось, что природа вознамерилась стереть это место с лица земли.
        - Красиво, правда? - голос, донесшийся из-за спины, заставил ее вздрогнуть. Из-за нависших над островом туч здесь было темно, поэтому она не заметила его сразу. На скамье, ссутулившись, сидел худой мужчина со светлыми спутанными волосами. Нескладный, угловатый, с резкими чертами лица и потухшим взглядом.
        - Красиво, - ей действительно нравилось, хотя кто-то бы сказал, что это жуть неимоверная.
        - Простите, что напугал. Не думал, что кого-то еще заинтересует ураган. Присоединяйтесь, - мужчина улыбнулся и указал на скамью. - Меня зовут Зак.
        - Хилари, - она кивнула, устраиваясь рядом с ним. Мельком взглянула на его браслет: такой же «счастливчик», как и она.
        Учитывая, что все ее общение сводилось к паре разговоров с Люком, Хилари не была уверена, что это хорошая идея. Она напоминала себе загнанного дикого зверька, мечущегося в тщетных попытках что-то изменить.
        - Наверное, следовало поговорить о чем-то более интересном, чем погода. Но о чем еще можно говорить в сумасшедшем доме.
        Он тихо рассмеялся, и Хилари показалось, что Зак и првда слегка не в себе. Что совершенно неудивительно.
        - Вы не пытались выбраться отсюда? - внезапно спросила она.
        Если эти слова передадут Вальтеру, мало не покажется, но ей было наплевать. Вряд ли к ценным экспериментальным образцам станут применять крайние меры. Хилари вопросительно посмотрела на своего собеседника, а Зак хмыкнул.
        - Я не дурак. Будь я измененным, возможно, все получилось бы, а так… - он неопределенно махнул рукой.
        - Выходит, нам стоит сложить руки и ждать смерти.
        Это был не вопрос, но и не утверждение. Скорее, незаконченная мысль.
        - Может быть, все получится? Экспериментов мы боимся больше, чем страшного урагана. Окажись мы сейчас на улице, наши тела швыряло бы, как щепки.
        - Может быть. Даже если нам сомнительно повезет, есть еще тот, кто за всем этим стоит. Думаешь, он оставит нас в живых?
        Зак поморщился, как если бы у него внезапно заболели зубы, а потом рывком притянул ее к себе и тихо прошептал:
        - Я помогу сбежать. У тебя получится, если не испугаешься. А теперь ударь меня и возвращайся сюда завтра в это же время.
        Удар получился сильный и от души. Это была не женская пощечина, а настоящий полноценный хук справа. Хилари вскочила и быстро покинула смотровую площадку. Произошедшее настолько потрясло, что она даже не пошла на ужин. Нужно было подумать, привести мысли в порядок. Что станет невозможно после ежевечерней инъекции седативной дряни.
        Возможно, новый знакомый - стукач Вальтера, который пробивает настроения «кроликов»? Эту идею Хилари отмела, потому что находиться в островном чистилище и не желать сбежать мог только прирожденный мазохист. Оставался только вариант с сумасшедшим. Хилари вспомнила слова Люка о том, что ей интересовался кто-то еще. Мог ли Зак оказаться «кем-то»? Откуда он о ней знает?
        Перебирая сомнение за сомнением, Хилари приняла решение. Завтра она пойдет к нему. Завтра станет известно: все кончено или же только начинается. Чем она рискует? Снова оказаться в «комнате боли»? Не слишком дорогая цена за свободу, если Зак в самом деле может помочь.
        ***
        Ближе к назначенному времени Хилари почувствовала, что все ее хладнокровие улетучилось. Вчера она была полна решимости, но сегодня это казалось просто смешным. Встречаться с психом - не путь к спасению, скорее наоборот. Она мерила шагами комнату и злилась на себя то за глупую доверчивость, то за трусость и желание сдаться.
        Ее новая камера напоминала люкс: двуспальная кровать и окно во всю стену, которое можно было занавесить тяжелыми шторами или же оставить открытым и наслаждаться видом на парк и океан. Ей даже выделили скудный гардероб. Пара балеток, джинсы, сменные футболки и два платья. Хилари выбрала футболку и джинсы.
        Выходя в коридор, она утешала себя мыслью, что просто идет в ресторан. Хилари и правда туда завернула по дороге, захватила с собой тарелку с малиновым муссом. Новый знакомый не появился ни на завтраке, ни во время обеда.
        Хилари бродила по смотровой площадке и думала о том, что он вообще не придет, так что ей не о чем беспокоиться. Вместе с таявшим на глазах муссом, к которому она не притронулась, таяла и ее надежда. Зак не появлялся. Разве не этого она хотела? Чтобы все оказалось ничего не значащей глупостью, чтобы можно было смириться, забыть и оставить. Это гораздо проще, чем продолжать борьбу. Нет, в глубине души она верила в другое. Часть ее отказывалась принимать то, что она просто сдалась, не попыталась ничего сделать и позволит посадить себя в клетку, как крыса-альбинос.
        Хилари поставила тарелку на пол и подошла к самому краю площадки. Не будь здесь стекла, она могла бы шагнуть вниз. В лучах заходящего солнца лазоревая, обманчиво спокойная поверхность океана стремительно меняла цвет. Она представила каково это - оказаться у самой кромки воды. Босыми ступнями ощутить уплывающий из-под ног песок, шагнуть в отступающие волны. Океанская волна не похожа на морскую, ее сила не стремительная и резкая, а затягивающая, неотвратимая.
        Хилари вспомнила, что очень хотела побывать на океане, когда у нее появилась возможность выйти на берег днем, под солнечные лучи. Ощутить их как согревающие, а не как обжигающие, несущие боль и смерть. Но она откладывала на потом, да и Джеймс не горел желанием покидать свою пожарную команду. Он спасал людей из огня, а себя от собственных воспоминаний.
        Хилари опустилась на пол, продолжая наблюдать: как вершины гор окрашиваются золотом, как огненные блики играют на листьях. Было жестоко свои последние дни проводить в четырех стенах, без возможности вдохнуть влажный тропический воздух, провести рукой по траве, ощутить прикосновение соленой воды к коже.
        - Извини за опоздание.
        Хилари вздрогнула и резко обернулась. Он снова застал ее врасплох.
        Зак осторожно опустился рядом с ней. Сегодня он выглядел еще более изможденным - несмотря на то, что побрился и причесал волосы. На скуле красовался заметный кровоподтек, и Хилари ощутила укол совести.
        - Рад, что ты пришла. Я не надеялся, что ты мне поверишь.
        - Что с тобой? - спросила она, бросив взгляд на его дрожащие руки.
        - Действие препаратов и старая болезнь. Я попал сюда по собственной воле, глупо надеясь… на что-то.
        Он не смутился и раздражения в его голосе она тоже не услышала. Зак придвинулся ближе, и Хилари с трудом подавила порыв подняться и уйти. Она обещала Люку, что поможет. Толку от этого обещания, если она не доживет до встречи с Беатрис.
        - Послушай, я стараюсь не для себя и не для тебя. Хочу, чтобы кто-то остановил все, что происходит на Острове.
        - Хорошая цель. Только как это сделать?
        - Это уже твоя задача. Мое дело - помочь тебе отсюда выбраться, - Зак словно находился в другом измерении. Отсутствующий взгляд, отстраненное выражение лица, безразличный голос.
        Хилари подумала о людях, оставшихся в другом мире. У каждого человека на Острове были родные и близкие. Многие оказались здесь добровольно, но как насчет остальных? На что надеяться им? Жизнь научила Хилари реально смотреть на вещи. Герой - отличное звание, но мертвый герой - уже никуда не годится. Для человека смерть за фантомную идею бессмысленна, пусть даже эта идея благородная. Как бы там ни было, ничто не мешает ей выслушать его, а потом развернуться и уйти.
        - Рассказывай.
        - Я не могу рисковать, расписывая тебе план в деталях. Подумай. И если ты действительно согласна, приходи завтра снова. Так они ничего не заподозрят. Решат, что у нас свидание.
        Он поднялся и ушел также тихо, как и появился. Хилари даже не успела ничего спросить, но это было и не нужно. Если бы он сейчас выложил ей все, она бы отказалась. Потому как то, что Зак рассказал бы ей, он мог рассказать кому угодно.
        Она еще немного посидела в одиночестве, глядя на океан, потом на смотровую площадку поднялись другие люди. Темнота расплылась над островом подобно чернильной кляксе, оставив наблюдающим только размытые контуры и потрясающее звездное небо. Это лишь подчеркивало ее несвободу, и Хилари поспешно встала, забрала тарелку и пошла вниз по лестнице.
        Из лифта вышли мужчина и женщина в белых халатах. Их оживленные, полные веселья голоса, прозвучали как извращенное подобие жестокой насмешки. Они непринужденно беседовали, как если бы и впрямь были служащими отеля. Хилари прошла мимо, чувствуя закипающую внутри ярость. Как можно оставаться такими, зная, что здесь творится?!
        На ужин она не пошла. Устроилась на кровати, обхватив руками колени, глядя прямо перед собой. Сколько им заплатили за такую работу? За участие в экспериментах над людьми? Хилари поразилась собственной ненависти и злобе. Возможно, их заставили или они не знали, на что идут, подписывая контракт? Ей отчаянно хотелось в это верить. У них просто нет выбора - с таким объяснением ей было проще заснуть.
        2
        Нью-Йорк, США. Июнь 2013 г.
        Энтони снова перечитал статью, которая казалась ему отвратительной. Взъерошил волосы, пытаясь сосредоточиться и выжать из себя хотя бы что-то, но время шло, а он по-прежнему сидел, глядя на несколько жалких абзацев, полных воды и не несущих никакого смысла.
        Сроки поджимали, и звонки от главного редактора явно намекали на то, что нужно ускориться. Сейчас ему не нравилось ничего из того, что он писал. Информаторы молчали, медиумы притихли, экстрасенсы попрятались. Будто все вокруг противилось его попыткам вернуться к привычной жизни после той злополучной ночи.
        После выхода из больницы ему прохода не давали навязчивые менеджеры, предлагающие принять участие в разнообразных ток-шоу. В одних ему предстояло рассказывать о том, как он выжил благодаря высшим силам, в других - какую угрозу несут газовые коммуникации в жилых домах, в третьих просто делиться своими переживаниями.
        Когда закончилась волна менеджеров, пришли журналисты и репортеры, вымогающие интервью. Энтони знал об особом таланте коллег делать сенсации на трагедиях, но лично его это коснулось впервые. Он помнил лица на мемориальной доске - тех, кому не повезло в ночь взрыва, и начинал тихо ненавидеть каждого, кто приходил к нему с предложением рассказать об ангелах-хранителях или о том, что произошло.
        Время шло, новость устарела, и его оставили в покое. Все, кроме мыслей о Кристи, которые неотступно преследовали его день за днем. Он ломал голову над тем, почему она так внезапно исчезла. Как только Энтони задумывался об их прощании, мысль терялась, начиная бессвязно перескакивать с одного на другое. Он мог спокойно вспоминать любой связанный с ней эпизод, кроме дня их последней встречи. И это казалось ему странным.
        Нью-Йорк, США. Сентябрь 2012 г. - Март 2013 г.
        Кристи Коул была необычной девушкой. Он подумал об этом сразу, когда увидел ее в холле одного из роскошных отелей на презентации шоу очередного так называемого экстрасенса, про которого готовил статью. В свои двадцать девять Энтони Хартман уже успел нажить врагов, которых становилось все больше. Сама профессия журналист подразумевала, что со временем тебя начнут ненавидеть. Если не писать исключительно хвалебные оды и прекрасные новости, то однажды перейдешь кому-нибудь дорогу.
        Энтони занимался опровержением, искал доказательства того, что пытаются представить, как паранормальное, выдать за сверхдуховное и заработать на этом деньги. Таких людей он презирал и не испытывал по поводу краха их карьеры ни малейшего сочувствия. На его почтовый ящик постоянно сыпались письма с угрозами: обещания навести порчу, обратиться к колдунам вуду и вполне реалистичные методы расправы. Он относился к этому скептически, отправляя анонимки в корзину и тут же забывая о них. Ни один из грозящих ему страшной карой еще ни разу не объявился.
        Презентация вот-вот должна была начаться, и Энтони разглядывал присутствующих, как экспонаты на выставке. Подобные мероприятия обычно посещают те, кто очень любит внимание, как и главный лицедей сегодняшнего вечера. Посмотреть было на что: дамы с прическами в вечерних нарядах, мужчины в смокингах. Даже журналисты соблюдали дресс-код, который он проигнорировал.
        Пришлось немного повозиться с охраной и регистраторами на входе, связаться с Ричардом, выслушать пару ласковых. После чего редактор куда-то позвонил, не желая терять материал из-за раздолбайства Хартмана, хотя и пригрозил, что на следующей неделе лично отведет его в магазин мужской одежды. Энтони со смехом согласился, и его все-таки пропустили.
        Он успел поздороваться с коллегами, выслушать несколько откровенно льстивых отзывов о своей колонке от заинтересованных в нем дам, и перехватить гораздо больше неприязненных взглядов, чем можно себе представить от тех, о ком он уже успел написать. В их глазах читалось и явное удовлетворение: Хартман пришел на выступление их конкурента, а значит не за горами язвительная статья в его адрес.
        Вдоволь наглядевшись на расфуфыренную публику, Энтони направился к столу с пуншами. Там он впервые увидел ее. Кристи вписывалась во весь этот балаган не больше, чем он сам. Высокая молодая женщина с длинными, слегка вьющимися волосами и темными глазами, в которых искрился смех. На фоне солидного чопорного спутника в смокинге и окружающих их дам, истерзанных диетами, в нарядах один прекраснее другого и с бриллиантами, каждый из которых весил чуть ли не больше их самих, Кристи в простом желтом платье явно выделялась из толпы. Энтони едва дождался, когда ее ухажер отойдет в сторону.
        - Прекрасно выглядите, - искренне произнес он, - как вас занесло на этот праздник абсурда?
        - Спасибо, - она широко улыбнулась и подалась вперед, словно хотела поведать ему страшную тайну. - Пытаюсь сорвать праздник конкуренту. Он мешает моей цирковой труппе. А вы думали я просто так шпильки не надела?
        Девушка кивнула на носки своих туфель, загнутые вверх.
        - Значит мы с вами на одной стороне, - Энтони улыбнулся в ответ, протягивая ей руку, - Энтони Хартман, журналист и не в меру саркастичный критик великих медиумов.
        - Кристи Коул, - она уверенно пожала руку. - Я о вас много слышала. В основном от босса, и не спрашивайте, что именно. У меня язык не повернется это повторить.
        - Я стараюсь не смущаться, - Энтони кивнул, - если про вас не говорят, вы обычный человек, если говорят хорошо, вы, скорее всего, умерли. А вот если говорят гадости, это знак, что вы на верном пути. Помимо прочего, я еще и скромный.
        Он тряхнул головой, налил в бокал вишневого пунша и протянул ей.
        - Какие планы на вечер?
        - Составите мне компанию? Только учтите, мой предыдущий кавалер не выдержал моего чувства юмора и смылся.
        - Я думал, вы с отцом пришли.
        - Флэтчер мой преподаватель, - Кристи искренне рассмеялась, и Энтони сразу подумал, что ему нравится ее смех. У многих женщин это выходит жеманно или наигранно. В отличие от остальных, она не пыталась с ним играть или кокетничать.
        ***
        Знакомство с Кристи стало своеобразной точкой отсчета в его жизни. Вокруг Энтони крутилось множество женщин, поскольку он был недурен собой и обеспечен. Они приходили и уходили, не оставляя следа ни в квартире, ни в душе, но Кристи оказалась особенной. Она вошла в его жизнь легко и непринужденно, ни на что не претендуя.
        Поначалу их встречи ограничивались совместным распитием кофе и обсуждением тем, близких к погоде. Именно так Энтони называл разговоры о современном массовом кинематографе, литературе и новостях. Однажды он неожиданно пригласил Кристи на ужин, и она столь же неожиданно согласилась.
        Энтони заказал столик на вечер субботы в Таверне Грамерси[3 - Gramerci Tavern - ресторан-бар в микрорайоне Грамерси.], не роскошном, но уютном ресторане. Глядя на мелькающие за стеклом огни машин и светящиеся неоновые вывески, он задумался над тем, куда его заведут эти странные отношения. Энтони рассеянно посмотрел на букет чайных роз, который сейчас казался ему лишним, и уже собирался попросить официанта унести цветы, но не успел. Подошедшая Кристи устроилась на стуле, не дожидаясь пока он отодвинет его.
        - Привет. Цветы для меня?
        - Привет, - Энтони тепло улыбнулся в ответ, - каюсь, для тебя. Но если не нравится, могу сделать приятное официанту.
        Тот как раз подошел к их столику, протягивая Кристи меню, и вопросительно взглянул на него. Уловил ли он обрывок его последней фразы, или же надеялся записать заказ, Энтони не знал.
        - Девушки любят, когда им дарят цветы. Пожалуйста, любую вкуснятину от шеф-повара и стакан гранатового сока. Я здесь впервые и за фигуру не беспокоюсь.
        Она беззастенчиво рассматривала его, а Энтони не стал переводить разговор в шутку.
        - Сейчас меня интересует только одна девушка, и нравится ли ей, - посмотрел на официанта и добавил, - мне то же самое, пожалуйста.
        - Тяжелая профессия - официант, - заметил он, когда тот отошел.
        - Одна из самых опасных. Не знаешь, когда недовольный клиент наденет тебе на голову тарелку супа за ошибку повара.
        - Ты такое видела? Он кричал?
        - Это был очень дорогой ресторан, - глаза Кристи заискрились от смеха. - Поэтому официант элегантно, как шляпу, снял тарелку и спросил, когда подавать горячее.
        Энтони не выдержал и рассмеялся. То ли присутствие Кристи на него так влияло, то ли он переутомился на работе, но сейчас вел себя как мальчишка, и совершенно не стеснялся этого. Все его пассии заказывали легкие салаты и исключительно дорогие вина. Кристи была далека от подобных заморочек, и ему это нравилось.
        Когда они вышли из ресторана, он плотнее запахнул куртку. Ноябрьская прохлада, щедро сдобренная порывами ледяного ветра, не располагала к прогулкам, но Энтони не хотелось расставаться с Кристи. Тем более что она совсем не выглядела замерзшей, и он списал свои капризы на переутомление.
        - Тебе нравится Нью-Йорк? - он предложил ей руку, и Кристи ее приняла.
        Раньше они не заговаривали о личных предпочтениях и о прошлом. Кристи не была похожа на тех девушек, которые с легкостью выложат тебе все трагедии их рода, включая бабушек и дедушек до пятого колена, щедро приправленные собственной фантазией, но Энтони и не жаждал раскопок на ее истории. Ему нравилась она настоящая, и именно ее он хотел узнать лучше.
        - Временами да, временами нет. У него есть собственная душа, но иногда она прячется за масками.
        - Ты говоришь как поэт, а не как будущая журналистка, - фыркнул Энтони, - мне Нью-Йорк представляется чередой деловой суеты и непрекращающихся удовольствий. В нем не единая душа, а некий конгломерат, который он вытягивает из людей.
        - Поэзия - это хобби, - фыркнула Кристи.
        - О, так я угадал! Почитаешь мне? - Энтони легко ткнул ее локтем в бок. - Давай, что-нибудь душераздирающее. Моя пропитанная цинизмом душа жаждет витаминки возвышенности.
        - Хартман, твое чувство прекрасного не выдержит стихов моего сочинения! У меня масса талантов, но с рифмой я не дружу.
        - А я в школе писал рассказы, - неожиданно для себя признался Энтони. - Это здорово мешало учебе. Вместо того, чтобы готовить уроки, я сидел и сочинял вечерами. Родителей это беспокоило, однажды я вернулся из школы и обнаружил гору пепла на заднем дворе - то, во что превратились все мои записи.
        - Понимаю, - тихо произнесла она, и, к собственной радости, Энтони не услышал в ее словах не жалость, а сожаление. - У моего опекуна были подобные методы. Он считал, что если ты ничем не владеешь, то тебе нечего терять.
        Энтони не стал спрашивать ее о родителях. Обычно слово «опекун» означает то, что эти люди ушли из жизни ребенка. Или просто ушли из жизни.
        - Мораль моих родителей была проще. Они хотели, чтобы я перестал портить бумагу и взялся за учебу. И я действительно перестал. Решил, что быть журналистом проще, чем писателем, - он помолчал и, не дождавшись ответа, добавил. - Мнение твоего опекуна я выслушал. А как считаешь ты?
        - Я долго принимала его мысли за свои. Потому что боялась ответственности, боялась своего выбора. Потом поняла, что если продолжу в том же духе, моя жизнь никогда не будет принадлежать мне.
        Они повернули за угол, Энтони бросил на нее взгляд и невольно улыбнулся.
        - У тебя на голове гнездо.
        - У меня всегда на голове гнездо, - Кристи попыталась пригладить растрепавшиеся волосы.
        - Стиль Кристи Коул. Модели на подиумах - твоих рук дело?
        - Они всего лишь копируют меня, - со смехом призналась она и наигранно-безразлично поинтересовалась. - Тебе не нравятся модели?
        - Модели - нет, - Энтони с трудом удержался от желания коснуться ее волос, - значит, не поэтесса и не стилист. Чем же увлекается загадочная Кристи Коул помимо журналистики?
        - Программированием. Захочешь ограбить банк - обращайся.
        - Где ты была в тот день, когда я дал клятву законопослушного гражданина?!
        Этот ужин стал еженедельной традицией, они встречались все чаще и проводили вместе выходные. Для Энтони это действительно было нечто необычное. Временами отчаянно хотелось притянуть ее к себе и нежно поцеловать или погладить по щеке, но впервые в жизни он медлил. Ему казалось, что между ними заключено негласное соглашение, и что его попытки изменить их отношения могут все разрушить.
        ***
        Тем вечером Кристи впервые пригласила его к себе, в квартиру-студию на предпоследнем этаже дома в Ист-Виллидж. Обстановка полностью соответствовала характеру хозяйки. На диване - ноутбук и исписанные листы, повсюду диски с инструментальной и этнической музыкой, на кухонных полках вместо многочисленной посуды - свечи и сувениры из разных стран.
        Они заказали тайскую еду, болтали обо всем, но сегодня у Энтони не получалось расслабиться. Невеселые мысли не давали покоя. Их отношения продолжались, но они будто застыли в одной точке. Возможно, у нее кто-то есть в Канаде, откуда она родом, а в нем она видит только друга? Казалось бы, что проще - спросить у нее, но он действительно боялся, что их роман закончится, не успев начаться.
        Решение расставить все по своим местам пришло, когда по правилам приличия стоило прощаться и возвращаться в свою холостяцкую квартиру - вариться в собственных сомнениях. Кристи как раз допивала чай, когда Энтони осмелился спросить:
        - Что между нами происходит?
        Кристи ответила не сразу. Покрутила чашку в руках, прежде чем поднять голову и встретиться с ним взглядом.
        - Наверное, сила гравитации.
        Подавшись вперед, он забрал чашку из ее рук и поцеловал в губы, провел по волосам, перебирая их пальцами. Надо было это сделать давно, не опираясь на загадочные предчувствия. Кристи напряглась и положила ладони ему на плечи. Энтони показалось, что она сейчас оттолкнет его, но она ответила на поцелуй, и он притянул ее ближе - легко, опасаясь нарушить волшебство мгновения.
        Коснувшись губами его шеи, она вздрогнула и замерла. Рядом с любой другой Энтони бы не остановился, но в случае с Кристи ему важнее было понять, что с ней творится.
        - Все хорошо?
        Она прижалась к его груди, избегая взгляда.
        - С тобой я чувствую себя слабой.
        - Потому что я тебе нравлюсь, - попробовал отшутиться Энтони, но шутками здесь точно было не обойтись. Что-то серьезное, о чем она не хотела говорить, по-прежнему тенью стояло между ними. Он решил не настаивать.
        - Очень нравишься, но я давно никого не подпускала к себе настолько близко.
        В ее ответе было столько искренности, что Энтони непроизвольно улыбнулся.
        - Я тоже. Но с тобой хочу попробовать это изменить.
        - Давай не будем торопиться.
        Энтони хотел ответить, что в его случае уже поздно, но раздался странный хлопок, дом содрогнулся, накренился, и их швырнуло на пол. Вместо привычных звуков он слышал звенящую тишину. Стены оседали, расходились трещинами, мебель проваливалась сквозь осыпающийся крошкой пол. Энтони и сам падал, глухой звон в ушах прерывался грохотом и криками.
        Он почувствовал только рывок вверх, замедливший падение, чьи-то сильные руки, удерживающие его. В легкие ворвалась каменная пыль, удар выбил из них воздух. Резкая боль и ощущение навалившегося сверху тела, обломки под ним содрогнулись. Ему казалось, что их сдавило прессом, что он превращается в бесформенную груду костей, сплавляясь с упавшим на него человеком, но неожиданно давление ослабло, и он почувствовал, что снова может дышать. Энтони слабо шевельнулся, в груди будто взорвалась бомба, и он потерял сознание.
        ***
        Энтони пришел в себя в больнице, в отделении интенсивной терапии, смутно припоминая, что произошло. Медики говорили, что он единственный выживший после взрыва газовой трубы в жилом доме, но собственное чудесное спасение ничуть не радовало. Слова врачей врезались в сознание, терзая изнутри. Кристи погибла.
        Спустя несколько дней его перевели в обычную палату. Энтони то приходил в себя, то вновь проваливался в сон - последствия сотрясения и обезболивающих. Однажды очнувшись, он увидел рядом с собой Кристи. Коротко стриженые высветленные волосы и макияж изменили черты до неузнаваемости.
        Сначала он решил, что у него бред или галлюцинация, что он помешался и теперь видит ее в каждой женщине. Сквозь плывущий перед глазами туман Энтони все-таки выделил главное: глаза. Он дотянулся до ее руки, с ужасом ожидая, что она сейчас растворится в воздухе, но ощутил ее тонкие пальцы и почувствовал, как сердце забилось сильнее. Они ошиблись. Кристи жива, и на ней ни царапины.
        - Славу Богу, - выдохнул он, чувствуя, как внутри черной безысходности, поселившейся в нем, разливается свет. Энтони попытался сжать ее пальцы, но только слабо шевельнул рукой. В ответ Кристи накрыла его ладонь своей.
        - Возможно, - произнесла она. - Тони, я пришла попрощаться.
        Он слабо улыбнулся.
        - И куда же ты собралась без меня?
        - Неважно.
        - Ты секретный агент? - Энтони шутил, когда Кристи грустила или очаровательно злилась. Ему нравился ее смех. - Тебе придется завербовать меня, потому что я никуда тебя не отпущу.
        - А если я террористка? Готов работать с убийцей? - приподняла бровь Кристи. Она всегда так делала, когда пыталась сгладить неловкость.
        - С тобой готов, - ответил Энтони.
        Кристи закусила губу и покачала головой.
        - Я хотела бы, чтобы все получилось иначе. Посмотри мне в глаза, Тони.
        Энтони встретился с ней взглядом.
        - В твои глаза я хотел бы смотреть всю жизнь. За редким исключением перерывов на сон и посещение туалета, разумеется.
        Кристи будто растерялась. Решимость, которую он только что видел на ее лице, испарилась, не оставив и следа. Она была похожа на девчонку, которой отчаянно нуждается в помощи и поддержке.
        - Я не хочу, чтобы ты забывал обо мне. Но ты никому не сможешь об этом рассказать, Тони.
        - Крис, даже не надейся, что я тебя отпущу. Ради тебя я действительно готов стать секретным агентом, но мне нужно знать, что происходит.
        - Живи как прежде. Я вернусь, как только разберусь с проблемами.
        Энтони подумал, что сходит с ума или близок к тому. Он знал ее достаточно для того, чтобы понять, что она не шутит. Разум еще не успел справиться с тем, что ему удалось выжить, с ее потерей и внезапным появлением, как вдруг она заявила такое. Кристи была самой загадочной девушкой, которую ему доводилось встречать, но даже для нее это слишком.
        - То есть если я внезапно начну танцевать стриптиз в ночном клубе, ты не вернешься?
        - Вернусь, но не пытайся меня искать, Тони.
        - Чувствую себя в шпионском боевике, - Энтони не успел договорить: Кристи наклонилась и коснулась его губ легким поцелуем. Мысли спутались, и он понял, что не может ни на чем сосредоточиться, с готовностью принимая странную беседу, как ничего не значащий разговор о погоде. Когда Кристи уходила, Энтони уже не думал о том, как ей удалось выжить, и почему не должен никому говорить о ее появлении в больнице.
        Нью-Йорк, США. Июнь 2013 г.
        После исчезновения Кристи у него не получалось писать. Предложения получались скомканными, рваными, а все остроумие сводилось к язвительному сарказму. Ричард заметил, что он «подвыдохся» и предложил взять отпуск, намекнув, что потрясения такого рода не проходят без последствий.
        От отпуска Энтони отказался, но творческий процесс продолжал буксовать. Он назначал встречи и отменял их, упустил нескольких информаторов, всерьез подумывал о том, чтобы бросить писать и заняться поисками Кристи, несмотря на данное обещание.
        На прошлой неделе ему позвонил некий Майкл Уоллес, который сообщил, что у него есть сведения по Бастеру и Марилле Коллинз. Это были псевдонимы супружеской пары экстрасенсов из Айовы, колесящих по всей стране. Энтони вел за ними охоту до того, как угодил в больницу. Кипа материалов, лежавшая в верхнем ящике стола: газетные вырезки, интервью с «облагодетельствованными», а на деле облапошенными людьми, и избранными проводниками духов, чьи гонорары уже превышали все допустимые пределы, не позволили ему отказаться от встречи. Давно пора прищучить этих гадов.
        Он назначил ему встречу в кафе на Манхэттене, неподалеку от собственной квартиры. Ночью Энтони долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, проваливался в мутную полудрему, а проснулся с первыми лучами солнца, потому что забыл задернуть шторы, и свет бил в глаза. Энтони бросил взгляд на часы, поднялся и направился в ванную. Договариваясь с Уоллесом, он напрочь забыл об обещании с утра заскочить в редакцию.
        ***
        - У меня для вас весточка от Кристи, мистер Хартман.
        Кристи. Он не ушел только потому, что услышал ее имя. Что-то во внешности этого человека казалось отталкивающим, неприятным, но Энтони никак не мог понять, что именно. Он предпочитал не иметь дел с такими людьми: Майкл солгал, когда договаривался с ним о встрече.
        Уоллес рассказал, что Кристи проводила журналистское расследование, о плохих парнях, следивших за ним после ее исчезновения. Майкл указал на «хвост», и на этот раз говорил правду. Мужчину на улице он не раз замечал возле дома. Водитель такси, припаркованного рядом - завсегдатай кафе, где Энтони часто брал мокко, его пассажирка мелькала на днях в супермаркете. Случайные встречи в Нью-Йорке - фантастика. Поразительно, но такие очевидные детали совершенно не запомнились, он не обращал на них внимания. Эти люди появились рядом после его возвращения в мир живых.
        - Почему вы солгали?
        - А вы как считаете? За вами слежка, телефоны прослушиваются.
        Кто прослушивает его телефоны, кто установил слежку? Откуда у них такие ресурсы? Во что втянули Кристи?
        - Кто они такие?
        - Она сама расскажет вам обо всем.
        - Что конкретно вам от меня надо? - Энтони сожалел, что ему не удалось выспаться ночью. Свежая голова ему сейчас пригодилась бы.
        - Ей нужна ваша помощь. Она просила меня привезти вас.
        Энтони внимательно посмотрел на Майкла. Парень раскрыл установленную за ним слежку, рассказал о Кристи, и ему стоило довериться. Какой смысл Уоллесу подставлять своих, если он играет за другую команду? Тем не менее Энтони не мог избавиться от подсознательного ощущения опасности. Знать бы, почему.
        Что, если ей действительно нужна помощь? Сможет ли он помочь Кристи, когда окажется рядом? Не навредит ли? Если бы только она не исчезла так стремительно, объяснила хотя бы что-то, он бы сейчас не чувствовал себя блуждающим в тумане без навигатора. Энтони прекрасно понимал, что может рассуждать до бесконечности, но так ни к чему и не прийти.
        Уоллес меньше всего похож на того, с кем Кристи могла водить знакомство. Энтони настораживали его глаза: холодные и жестокие. Пронзительный, жесткий взгляд человека, который не привык задумываться о средствах. Что на самом деле нужно Майклу, если он конечно, Майкл?
        Виски сдавило тяжестью, Энтони поморщился и отпил остывший кофе. Нужно попрощаться с Уоллесом, заплатить по счету и уйти. Он сам займется поисками Кристи.
        - Благодарю за беспокойство, Майкл, но на этом наш разговор окончен.
        - Мне передать Кристи, что вы слишком заняты, чтобы уделить ей свое время? - Уоллес повернул кольцо на безымянном пальце. Обручальное.
        - Так и передайте, - Энтони поднялся и помедлил, но все же пожал протянутую ему руку, кивнул светловолосой официантке. Оставалось надеяться, что счет принесут достаточно быстро. Он не хотел задерживаться рядом с Уолессом ни одной лишней минуты.
        - Да вы эгоист, мистер Хартман, - прозвучало неприязненно. Насмешливо.
        - Майкл, я очень спешу, - Энтони достал из бумажника банкноту и положил на стол. - Этого хватит. Удачного вам…
        Договорить он не успел. Мир перевернулся, стучавший в висках пульс показался похожим на гул самолета, сквозь который донесся звук бьющегося стекла и чьи-то крики. Энтони открыл глаза, увидел плавающий над ним потолок и лицо Уоллеса. Майкл не выглядел встревоженным или удивленным. Подбежала официантка, за ней подтянулись любопытные. Энтони видел их как в тумане, голоса доносились словно из глубокого колодца.
        - У моего друга больное сердце… я оставил машину с другой стороны…
        - Через служебный вход, так будет быстрее…
        До него долетали обрывки фраз, но он не мог вытолкнуть из себя ни слова. Кто-то помог Майклу поднять его, кто-то вызвался донести до машины. Столики, мелькающие перед глазами размытые лица, коридор подсобки. Энтони пытался объяснить, что этот человек ему не друг, но выходили лишь сдавленные хрипы. Силы сейчас уходили на борьбу за каждый глоток воздуха. В лицо ударил порыв теплого ветра, но второго шанса попросить о помощи ему не представилось. Сознание отключилось, когда Уоллес открыл дверцу машины.
        3
        Аэропорт Пула, Хорватия. Июнь 2013 г.
        Авелин ждала посадки на свой рейс. Здание аэропорта Пулы небольшое и неприметное, особенно по сравнению с большинством крупных международных аэропортов. Здесь она чувствовала себя на удивление спокойно, в отличие от зданий с бесчисленными терминалами и бесконечным потоком людей.
        Ей пришлось неделю провести в отеле под Пулой. У него не было собственного пляжа, но рядом располагалась прогулочная зона, идущая вдоль обрывистого берега. С одной стороны раскинулось море и скалы, с другой на возвышенности пристроились многочисленные частные гостиницы. Вечерами она уходила по тропинке и пропадала, теряясь в одиночестве и красоте этих мест. Она была бы счастлива отдохнуть здесь, но сейчас каждый день промедления казался непозволительной беспечностью, и ей было не до наслаждения чистейшим воздухом и прозрачными водами Адриатики.
        Авелин не сомневалась, что Беатрис сможет о себе позаботиться. Все ее тревоги сходились на Энтони. Он не был первым мужчиной, кого она полюбила. Авелин дважды побывала замужем, видела, как стареют ее избранники. Они уходили, оставляя хрупкие стирающиеся воспоминания, но она ни разу не задумалась о том, чтобы изменить кого-то из них. Пока не узнала, что такое любовь.
        Его звали Дерек Финчер. Высокий темноволосый красавец, романтик и мечтатель - полная противоположностью Энтони. Любая девушка отдала бы все, чтобы такой мужчина обратил на нее внимание, но Дерек, несмотря на яркую внешность, с противоположным полом был робок. Женщины сражались за его внимание, но единственной истинной страстью для Дерека оставались самолеты и небо.
        Вспоминая его доброту и детскую непосредственность, Авелин улыбалась. Он был для нее светом в бесконечной череде темных будней одиночества. Рядом с Дереком она поверила, что заслуживает счастья, впервые позволила себе любить и быть любимой, но собственная тайна жгла душу изнутри. Авелин боролась с сомнениями и неуверенностью, сможет ли он понять и принять ее истинную сущность, но Дерек так и не узнал, кто его избранница на самом деле. Он разбился во время одного из испытательных полетов.
        Авелин долго не могла оправиться: замкнулась и никого к себе не подпускала. Пока не встретила Энтони.
        Все начиналось как приятное общение и флирт. Скандальная репутация уничижительных метких статей шла впереди него. Энтони окружали сотни людей, в том числе и женщины - совсем не красавчик, тем не менее он пользовался небывалой популярностью. Подобно ей, он смирился с одиночеством, но в обществе друг друга они позволили себе быть настоящими.
        За месяцы их знакомства Авелин рассказала ему больше, чем первому мужу за тринадцать лет совместной жизни. Пережитые эмоции и воспоминания делились с ним, всерьез или в шутку. Несмотря на свое желание казаться циничным, Тони глубоко в душе оставался романтиком. Он дарил ей цветы, каждую встречу делал незабываемой. Если бы Авелин могла, она остановила бы время и жила в нем рядом с Энтони. Судьба распорядилась иначе.
        Во время падения она, не раздумывая, прикрыла собой Тони от рухнувшего сверху пласта. Она выдержала, но дальше последовал ад. Многочисленные травмы требовали заживления, и инстинкты взяли верх: она набросилась на человека.
        Авелин собиралась уехать, надеясь, что Энтони справится с потерей и станет жить дальше. Чем больше она думала об этом, тем страшнее становилось. Авелин не могла позволить ему пережить тот же кошмар, что и она после смерти Дерека. Она пришла к Тони в больницу, чтобы стереть все связанные с ней воспоминания, но не смогла.
        В его глазах она прочла то, от чего отказалась уже давно. Доверие и любовь. Она смотрела на Энтони и вспоминала каждую минуту, что они провели вместе. Именно тогда Авелин поняла, что не может перечеркнуть то, что между ними, не имеет права так поступить с ним. Она поставила Тони легкие блоки, которые мешали ему вспоминать их последний разговор и думать о том, как она выжила. И ушла. Оставила надежду ему и себе.
        Если бы не взрыв, она скорее всего испугалась бы своих чувств и навсегда порвала с Тони, сбежала подальше и вернулась к тому, от чего ушла: одиночеству и бесконечной череде имен проходящих мимо людей. Притворяться, брать напрокат личности вошло в привычку. Все, что у нее оставалось - краткие счастливые эпизоды и люди, лица которых стирались из памяти одно за другим.
        Их с матерью пути разошлись, когда Беатрис попыталась спрятать ее от Дариана. Она была готова сделать все, чтобы защитить Авелин от жизни, которую ей уготовил Сильвен, но последствия этого оказались ужасны. Наказанием для Беатрис стала ее «смерть». Авелин отказалась от матери, чтобы той сохранили жизнь и оставили в покое, но потом долгие годы не могла себе этого простить.
        Испытывал ли Сильвен те же чувства? Авелин не знала. Будучи малышкой, в его лице она обрела отца, а когда повзрослела - наставника. Он привозил необыкновенные подарки, учил ее хитростям и особенностям жизни измененных, но так и не открылся ей, оставаясь чужим и далеким. Его извечная маска: обходительность, галантность и непроницаемое спокойствие - то немногое, чем приходилось довольствоваться. Авелин ни разу не увидела тепла в его взгляде, лишь интерес.
        Объявили посадку, и Авелин достала планшет, проверяя местоположение Энтони на интерактивной карте. Несколько дней назад Энтони был в Нью-Йорке, зачем его понесло в Солт-Лейк-Сити? Раньше он часто ездил по стране, собирая материал и встречаясь с информаторами и экстрасенсами, но вряд ли его отправили бы в командировку именно сейчас: Тони не так давно вышел из больницы. Возможно, он сам нашел что-то новенькое, очередных лже-медиумов, которых захотел «поджарить»? Проверить не помешает.
        Бросив взгляд в сторону стремительно тающей очереди на посадку, Авелин достала телефон и набрала номер его редакции. Представилась информатором, сказала, что не может ему дозвониться. Секретарь сообщила, что Энтони не появлялся на работе уже несколько дней и что она не единственная, у кого не получается связаться с Хартманом.
        - Шеф очень зол, - доверительным тоном сообщила она, - у него уже прошли сроки сдачи последней статьи. Оставьте мне свое имя и номер телефона, я ему передам, как объявится. Если его не уволят.
        Авелин нажала отбой и смяла посадочный талон. Тони мог быть тем еще клоуном, но безответственным его назвать нельзя. Он никогда не бойкотировал сроки сдачи работ и не исчезал без предупреждения.
        Беатрис говорила, что человек, идущий по их следу, профессионал, и что связываться с ним себе дороже. Следовать безопасному маршруту, предложенному знакомым матери, или лететь в Солт-Лейк-Сити? Почти наверняка Энтони оказался там не по своей воле, а из-за нее. Будь рядом Сильвен, он бы силой запихнул ее в самолет, а окажись рядом Беатрис? Наверняка обозвала бы идиоткой и отправилась вместе с ней за Тони. Будь тот тип хоть трижды профессионал, но он человек, и в его группе тоже люди, которые раньше не сталкивались с измененными. Это уже ощутимое преимущество.
        - Прости, мама, - прошептала Авелин, - ты поступила бы так же.
        4
        Солт-Лейк-Сити, США. Июнь 2013 г.
        Джеймс безразлично разглядывал журналиста, лежавшего на полу. Рыжий, длинный, светлокожий. Кроссовки, линялые джинсы, рубашка навыпуск и ветровка. Непонятно, что в нем нашла двухсотлетняя тварь. Он не имел ничего против Энтони Хартмана, но знакомство с Кристи Коул стало для журналиста роковым. С его помощью Джеймс рассчитывал собрать у себя знаменитую троицу: измененную, ее мамашу и Торнтона.
        По доброй воле тот с ним ехать отказался, но Джеймс предполагал, что с парнем возникнут сложности, поэтому обо всем позаботился заранее. Пришлось прибегнуть к помощи старого знакомого, которого в Ордене называли Могильщиком. Тому было не привыкать перевозить трупы и тех, кто в ближайшее время должен был перейти в их число. В Солт-Лейк-Сити остался единственный действующий крематорий, некогда принадлежавший Ордену. Он пустовал не так давно, потому что прикрытием ему служило частное похоронное бюро, съехавшее полтора месяца назад.
        Место для ловушки он тоже выбрал не случайно: полуразрушенный дом за городом, укрытый в горах от посторонних глаз - тот самый, где они познакомились с Хилари. Крыша почти отсутствовала, второй этаж представлял собой площадку для экстремальных игр: частично сохранившиеся перекрытия и стены - все, что от него осталось. На первом можно было ходить спокойно, не опасаясь за свою жизнь, а в подвале он обнаружил раритетные консервы, истлевшие мешки и прогнившие доски. Джеймс долго исследовал его на тему слабых точек. Он собирался устроить твари настоящую вечеринку.
        Джеймс открыл шоколадный батончик и банку содовой. Он не сомневался, что Кристи-Авелин прискачет за принцем, теряя туфельки. Особую уверенность ему придавал сувенир, который леди оставила кавалеру. На первый взгляд это был обычный брелок для ключей, но при детальном рассмотрении выяснилось, что внутри находится маячок. Разумеется, он взял сувенир с собой, чтобы она побыстрее их нашла.
        Идиллию нарушал разве что шум проходящих мимо поездов: неподалеку находилась железная дорога. Он перестал колоть Энтони транквилизаторы сегодня утром. Ему вдруг захотелось поговорить с журналистом, проверить его на прочность. Джеймс не надеялся, что тот что-то расскажет, ему просто становилось скучно. Можно было вколоть Хартману стимулятор, но Джеймс решил сохранить их для себя. Кристи - не обычная милая девушка с мечтами о фате, а кровожадный монстр. «Окно» между ее появлением в доме и превращением этого места в ад будет небольшим. Ему пригодится и скорость, и реакция, и предельная концентрация внимания.
        Хартман очнулся к вечеру. Почти наверняка с дикой головной болью и жаждой, от которой хотелось выть. Выглядел журналист отвратительно: несколько суток в полузабытье - не лучший путь к здоровью. Джеймс взял бутылку с водой и слегка приподнял его голову. Тот жадно глотнул и закашлялся.
        - Твоя подружка скоро придет в гости, и мы втроем здорово повеселимся.
        - О чем ты? - журналист попытался пошевелиться, но это выглядело жалко. Несмотря на действие транквилизаторов, Джеймс все же связал его по рукам и ногам. Незачем упрощать измененной задачу. Осознав тщетность своих попыток, журналист перестал дергаться, и Джеймс снова отошел к столу.
        - Кристи Коул, которая вовсе не Кристи, вытащила тебя наверх, чтобы спасателям было проще до тебя добраться. После чего порвала глотку одному зеваке. Мне никогда не нравились любители поглазеть на трагедии. Хотя такие, как твоя подружка, мне не нравились еще больше.
        - Вы рехнулись, - едва слышно прошептал тот, и Джеймс только неопределенно хмыкнул в ответ. Прогрохотал очередной поезд, и он бросил взгляд на монитор. Тварь наверняка бросит машину подальше, чтобы не выдать себя, и пойдет пешком. На этот случай были внешние камеры.
        - Ты знал, что она прицепила к тебе маячок?
        Хартман не ответил, и Джеймс развернул ноутбук, чтобы не выпускать из виду картинки с камер. Подошел и опустился рядом с журналистом на корточки.
        - Ты вроде неглупый парень, Хартман. Как тебе удалось выжить после падения с такой высоты и избежать участи быть прихлопнутым?
        - Мне повезло, - приходилось наклоняться ближе, чтобы разобрать слова. Журналист щурился, и Джеймс задумался, не ослепнет ли он. Препарат, который пришлось использовать, чтобы вырубить его в кафе на Манхеттене, не тестировали на людях. Мало ли какие у него побочные эффекты.
        - Зачем ты это делаешь?
        «Потому что мне это нравится».
        Мысль пришла в голову раньше, чем Джеймс вспомнил о Хилари. О том, что на самом деле он собирался вытащить жену из лап бывшего измененного.
        - По той же причине, по какой Кристи Коул придет за тобой.
        Он помнил, какое возбуждение испытал, сидя в квартире Линни. Азарт погони. Адреналин. Тонкие грани жизни, неотделимые от смерти. Схватки с теми, кто значительно сильнее и опаснее, чем любой самый тренированный человек.
        Джеймс поднялся, напряженно вглядываясь в монитор. Тварь задерживалась. Он оставил ей много зацепок, явных и не очень. В том числе обставленных, как младенцев, людей Кроу в Нью-Йорке.
        Основная идея заключалась в том, что Хартмана похитил психопат, которому журналист сломал карьеру медиума. Вряд ли у Кристи-Авелин будет время, чтобы проверять все данные, мотаясь между городами. Одно дело, когда твой благоверный в руках профессионалов, другое - когда у тронувшегося рассудком на почве мести.
        Джеймс уловил движение на камерах, рывком подтянул к себе ноутбук и не сдержал довольной улыбки. Некто приближался очень быстро. Слишком быстро для человека, да и маловероятно, что кто-то решил пешком прогуляться в таких местах ночью.
        - Ты дождался, Хартман.
        Журналист не ответил, только заворочался. Сейчас Хартман напоминал ему дождевого червя в засуху, но сочувствовать ему не получалось. Все мысли сошлись на приближающейся твари. Которую корчащийся на полу журналист не так давно успешно трахал.
        - Мне придется тебя покинуть, Хартман, но ненадолго. Если твоя подружка по-прежнему шустра, а ты по-прежнему везунчик, мы скоро увидимся.
        Джеймс с сожалением посмотрел на аппаратуру и генератор: их придется оставить здесь. Напоследок окинул взглядом комнату, отмечая все расставленные ловушки, и поспешно вышел.
        5
        Перед глазами стояла размытая картина убитого сарая. Энтони попытался повернуться на бок, чтобы освободить руки, но тщетно. Тело отказывалось слушаться, в ушах звенело, потрескавшиеся губы саднили. Веревки только сильнее впились в запястья, онемевшие руки заныли. Энтони не представлял, чем травил его Уоллес, но связных мыслей не было. В бессильном отчаянии Энтони выругался. Если этот ненормальный говорил правду, и Кристи придет за ним, с ней может случиться все что угодно.
        Уоллес мог до икоты прикрываться благими мотивами, но безумный блеск в глазах ему скрыть не удалось. Энтони считал, что неплохо разбирается в людях, и сейчас ему не нравилось то, что он видел. Взгляд фанатика, готового на все. Его цель - Кристи, и это плохо. Кем бы тот ни был, он явно слетел с катушек.
        - Кристи! Не ходи сюда! - крикнул Энтони. - Не заходи в дом!
        Он не знал, услышит ли она его, и сейчас ненавидел собственный голос - глухой и хриплый, а себя за слабость и недальновидность, за то, что согласился встретиться с Уоллесом.
        Энтони уловил движение и невероятными усилиями повернул голову к двери. Тень, мелькнувшая перед глазами, оказалась рядом. Одетый во все черное человек разрезал веревки, приподнял его, стянул с себя бронежилет и застегнул его на нем. Он проделал все так быстро, что Энтони не успел удивиться. Спаситель, несмотря на хрупкую фигуру, поставил его на ноги, закинул его руку себе на плечо.
        - Тони, я вытащу тебя отсюда, но ты должен мне помочь. Не сопротивляйся, пожалуйста.
        Услышав голос Кристи, Энтони потерял дар речи.
        Грохот взрыва оглушил, их швырнуло на пол, в лицо полыхнуло жаром. Кристи снова вздернула его на ноги, перекинула через плечо, и метнулась к выходу. Она двигалась с такой скоростью, что отследить ее передвижения Энтони не удалось. Все вокруг рушилось, как если бы они оказались в горячей точке или на минном поле. В кожу впивалась обжигающая металлическая стружка, дыхание прерывалось от сгорающего воздуха, наполненного дымом с едким лекарственным запахом. Собственный хриплый кашель отозвался болью в груди. Перед глазами все мелькало.
        Они выбрались на улицу, но кошмар не прекратился. Теперь вместо обломков развалюхи комьями летела земля и осколки. Они будто попали под проливной дождь из битого стекла и искореженного металла, обрушившийся на них всей своей силой. Кристи прикрывала его собой, защищая голову, но ноги и руки жгло, словно их сунули в огонь.
        Энтони даже не сразу понял, что они остановились, успел только почувствовать, как шатает Кристи. Попытался высвободиться, чтобы не быть обузой, но она держала крепко. Сморгнув пелену и выступившие от мерзкого дыма слезы, Энтони наконец-то увидел остановившуюся размытую реальность. И услышал выстрелы совсем рядом. Один за другим.
        Он услышал ее крик и Кристи начала оседать, увлекая его за собой. Только что он плавал в щадящем тумане, не в силах двигаться самостоятельно, и в мгновение ока картина прояснилась. Он увидел лежащую на земле Кристи и почувствовал под своими руками ее кровь.
        - Прости, - прошептала она, и Энтони успел перехватить ее взгляд - взгляд человека, прощающегося с жизнью - до того, как она потеряла сознание. Грудь обожгло огнем судорожного вздоха. Время то ли замедлило бег, то ли остановилось, он слышал только сердцебиение: собственное, и ее - слабое, замедляющее темп под его рукой.
        - Твоя подружка слабее, чем я думал, - Уоллес не успел договорить, как они оба уже покатились на землю. Энтони успел приложить психа о развороченные пласты земли, с силой сжимая руки на его шее. Ублюдок явно готовился к совершенно иному исходу, поэтому Энтони смотрел в его глаза и видел искреннее недоумение. Он не знал, откуда в нем взялась эта сила, но знал, что пойдет до конца и сжимал руки все сильнее.
        Преимущество внезапности было недолгим. Сильный удар в шею заставил захлебнуться болью, хватка ослабла. Энтони почувствовал вкус крови, спазмы, спускающиеся вниз. Уоллес резко сбросил его руки и ударом в лицо опрокинул навзничь. Вместе с болью вернулись и слабость. Рваные хрипы, вырывающиеся из груди, больше напоминали агонию, чем вдохи. Он слышал кашель Уоллеса, но понимал, что не успел придушить эту сволочь. Ощущения были такие, будто ублюдок выбил ему трахею через позвоночник.
        Энтони даже не смог повернуть голову, чтобы увидеть Кристи в последний раз, это и к лучшему. Сейчас ее лицо скрывала черная маска, но он запомнил ее такой, какой увидел впервые. Смешной девчонкой среди разряженных женщин, соревнующихся за право притягивать к себе мужские взгляды. Ему приходилось бороться за каждый вздох, обрывающийся судорогами и приступами боли. Энтони подумал, что не хочет очнуться в мире, где Кристи уже нет. Подумал, но не успел попросить Уоллеса пристрелить и его, потому что свет перед глазами померк.
        6
        Копенгаген, Дания. Июнь 2013 г.
        Вцепившись в бортик ванной, Беатрис пыталась восстановить дыхание. Ее сердце словно вырвали из груди: медленно, чтобы позволить пережить каждый миг последнего испытания. Боль была такой, что она не могла пошевелиться, не осталось ни единой связной мысли.
        Беатрис пришла в себя, глядя в потолок. Сердце глухо ухало, и она судорожно ухватилась за холодные металлические ручки. Она не стала вытираться и смывать пену, просто завернулась в полотенце и вышла в комнату, оставляя за собой мокрые следы.
        Присев на кровать, Беатрис достала из сумочки мобильный и набрала номер Сильвена. Он прислал его вместе с вакциной, но она так ни разу им и не воспользовалась. Беатрис знала, что не должна ему звонить, но смутно представляла, что делать дальше. Ее охватил дикий, животный ужас - чувство, справиться с которым почти невозможно. Она привыкла контролировать все, даже собственный страх, но сейчас ничего не могла с собой поделать.
        Она попала на автоответчик, и, с силой сжимая мобильный в руке, сдавленно пробормотала:
        - Перезвони. Пожалуйста, перезвони.
        Авелин говорила, что Сильвен пропал. На что она надеялась, набирая этот номер?
        Руки дрожали, она отшвырнула мобильный и зажала их между коленями, раскачиваясь назад и вперед. Выдержка разлетелась осколками, и собирать их сейчас у нее не было сил. Только Сильвен видел ее в таком состоянии. Всего один раз - когда по приказу Дариана заставил поверить в то, что Авелин умерла. Ее трясло, как в приступе малярии, но она заставила себя дотянуться до телефона, нажала «повторный вызов» и снова попала на автоответчик.
        «Если у вас есть чем меня порадовать, оставьте сообщение, и я перезвоню вам как только смогу».
        Холодные безадресные слова, произнесенные знакомым, некогда родным голосом. Гудок, тишина, отбой.
        Беатрис сползла на пол, прижимая к себе колени и не чувствуя холода. В Копенгагене сегодня не больше шестнадцати, а окна в номере нараспашку: перед тем, как она решила принять ванну, ей было просто нечем дышать. Последние дни она места себе не находила, и сейчас не сомневалась в своих ощущениях. Что-то плохое случилось с Авелин. Они добрались до нее. Непонятно как, но добрались. Она боялась думать о том, что произошло. Боялась, что ей придется снова услышать слова: «Ее больше нет, Беатрис». Боялась, что на этот раз они окажутся правдой.
        Беатрис хорошо помнила безумие, из которого она выбралась с трудом. Выбралась, когда поняла, что ни собственная смерть, ни смерть ни в чем не повинных людей Авелин не вернет и не избавит от боли. Это произошло, потому что она доверилась Сильвену. Где же его всемогущий Дариан, который обещал Авелин неприкосновенность?!
        Беатрис позвонила Рэйвену, но тот тоже не брал трубку. Потрясение понемногу отступало, она поднялась с ледяной плитки, вытащила из-под кровати дорожную сумку и достала новые документы. Это все, что ей потребуется, потому что бегать она больше не будет: ни от кого и никогда. Если понадобится, она разнесет к чертям весь мир, вытащит Вальтера из его логова, а заодно и Кроу с Рэйвеном. Им бы сейчас молиться, чтобы Авелин выжила.
        7
        Нью-Йорк - Солт-Лейк-Сити, США. Июнь 2013 г.
        Знай Рэйвен заранее, что Стив заварит такую кашу, он бы дважды подумал перед тем как дать ему добро. Парень не просто увел Хартмана из-под носа ребят Кроу, он уволок его через полстраны в другой штат, и не по своей воле. Рэйвен и сам предпочитал держать козыри в рукаве, но Стив его переплюнул. Он вряд ли работал в одиночку, но кто ему помогал, оставалось загадкой. Измененная сейчас от них на расстоянии вытянутой руки, но вместо бесценных образцов крови они рисковали получить мешок с костями, имеющий ценность только для падальщиков.
        Стив позвонил Рэйвену и сообщил, что готов встретиться с ним, если тот придет один. «Если попытаешься притащить на хвосте Кроу, не получишь ни меня, ни измененную», - сказал он, и Рэйвен догадывался, что тот не шутит. Рисковать срывом операции Джордан не стал, поэтому сейчас они с Кроу летели в Солт-Лейк-Сити на частном самолете.
        Дэвид смотрел в иллюминатор, и по его непроницаемому лицу понять что-либо не представлялось возможным. За время полета он не проронил ни слова. В салоне был слышен только приглушенный шум работающих двигателей.
        - Скоро будем на месте, - Рэйвен сверился с часами.
        - Кто проверял Стива? - поинтересовался Дэвид.
        - Он пришел ко мне по рекомендации лучшего из моих ребят. Проверял его я, информация подтвердилась. Разумеется, я подозревал, что не все так просто.
        - Он увел Хартмана из-под носа парней без лишнего шума.
        Тон Кроу ему не понравился, но играть партию придется до конца. Стив сделал ставку на его тщеславие и уязвленное самолюбие, но Рэйвену сейчас это было только на руку. Дэвид не видел в нем угрозы.
        - Я не знал, что он решится на похищение Хартмана.
        - Его настоящее имя - Джеймс Стивенс. Ты наверняка слышал о Бостонском Палаче. На его счету сорок семь измененных, некоторые из них были старше сотни.
        Кроу выдержал паузу, пристально посмотрел на Рэйвена, и Джордану это не понравилось. Не понравился его взгляд, и еще больше - информация. О Бостонском Палаче слышали многие, но никто не знал его в лицо. Живых он не оставлял, за его спиной протянулся кровавый шлейф и репутация, равных которой не было. Ходили слухи, что он погиб.
        Рэйвен потер подбородок, стремясь скрыть замешательство и ярость. Как давно Кроу знал об этом? Что он знает еще? Такого, что стоило бы сообщить сразу? Крысятничество Рэйвен ненавидел. Это раздражало еще больше при учете той суммы, которую Дэвид получил от него.
        - Что бы ты сделал с ним, если бы узнал сразу?
        - Оторвал голову, - резко отозвался Джордан.
        Какие черти принесли Палача к нему? Боссы Ордена пронюхали про разработки Вальтера и отправили Стивенса копать под него? Единственное вразумительное объяснение, потому что о существовании измененной Палач узнал в тот же день, что и Рэйвен.
        - У него есть жена, Хилари. Она гостит у Вальтера перед участием в эксперименте, - Дэвид пристегнулся, откинулся на спинку кресла, и Джордан последовал его примеру. Самолет пошел на посадку.
        Пропавшая жена - отличный мотив, но сейчас Палач интересовал его меньше Кроу. Когда Джоанна изменила его, он шел по стопам отца. Первой заповедью в их семье были слова, что миром правят сильнейшие. Вся внешняя мощь ничто перед хитростью и умением приспосабливаться к обстоятельствам. Отец получил пулю в затылок от своего лучшего делового партнера, и на этом уроке Рэйвен выучил пару правил. Во-первых, стоит иногда оглядываться и беречь спину, даже если ты силен и окружен проверенными людьми. А во-вторых, лучше выстрелить первым.
        Решение убрать Кроу с дороги раньше, чем тот его опередит, было естественным. Рэйвен сумеет договориться со Стивенсом. После смерти Кроу Джордан будет единственным связующим звеном между ним и Вальтером. Если тот действительно хочет спасти жену, он выложит ему измененную на подиуме и украсит розами.
        Самолет остановился, и Дэвид первым поднялся из кресла. Рэйвен сражался с ремнями безопасности до того, как Кроу шагнул в проход. Поднялся - возможно, более резко, чем стоило бы. Дэвид успел обернуться, но Рэйвен выстрелил первым. Услышал сдавленный крик стюарда и процедил:
        - Заткнись.
        Парень сдавленно пискнул и замолк, опустившись в кресло под тяжелым взглядом Джордана. Второй замер с подносом - наподобие щита. Кретины! Стоит сказать Сьюзен, чтобы уволила этих макак и посадила вместо них хорошеньких девиц.
        Перешагнув через тело Дэвида, Рэйвен постучал в кабину пилота.
        - Сэмми, приберись в салоне. Про персонал тоже не забудь.
        Не дожидаясь ответа, Рэйвен спрятал пистолет и шагнул из прохладного салона под жаркое солнце Юты. С некоторых пор он снова мог свободно разгуливать днем, и это был несомненный плюс: Джордан обзавелся роскошным домом в Майами и наслаждался видом загорелых девочек в бикини.
        Водитель открыл дверцу, и Рэйвен опустился на заднее сиденье, с наслаждением вдохнул прохладный воздух. Когда у тебя есть деньги, ты можешь позволить себе почти все. Романтики утверждают, что за деньги не купишь самого главного. Рэйвен убедился в обратном, когда приобрел вакцину, спасшую ему жизнь. Прочее уже философия.
        ***
        Стивенс назначил встречу в Парке Свободы[4 - Парк Свободы (Liberty Park) - городской парк, второй по величине в Солт-Лейк-Сити.], и Рэйвен согласился. Он остановился возле пруда, в котором плавали утки, задумчиво посмотрел поверх деревьев на горы. Рэйвен еще не определился с участью парня, но пока тот мог быть полезен, и речи не шло, чтобы пустить его в расход. Вот только почему Солт-Лейк-Сити? Бостон, где работал Палач, в двух шагах от Нью-Йорка, но он притащил Хартмана именно сюда. Должно быть что-то, что связывает его с этим городом. Какая-то зацепка.
        Палач подошел и встал рядом с ним - светло-серые глаза прищурены, руки в карманах.
        - Я выполнил условия договора, теперь твоя очередь, - произнес Рэйвен.
        - То, что ты пришел один, не значит, что ты не нашпигован жучками.
        - И что ты предлагаешь? Я не против раздеться прямо здесь, но некоторые могут начать возмущаться.
        Стивенс поморщился, а Рэйвен мгновенно стал серьезным.
        - У нас два варианта, Джеймс. Я только что пристрелил Кроу, который рассказал мне о твоем интересном прошлом, поэтому единственный мост к Вальтеру - это я. Либо мы доверяем друг другу, либо расходимся.
        Замешательство, тенью скользнувшее по лицу Стивенса, мгновенно уступило место сосредоточенности. Решение Палач принял быстро, кивнул.
        - Поехали.
        Рэйвен начинал понимать, почему Стивенс стал легендой в мире измененных. Он даже глазом не моргнул по поводу смерти Кроу. Если понадобится, Палач будет стрелять без промедления, и без сожаления уберет с дороги любого, кто окажется на его пути. Это вызывало уважение.
        Они подошли к припаркованному старому «Фольксвагену» и сели в машину.
        - Собираешься предложить Вальтеру измененную? - Джордан решил, что для Стивенса будет куда важнее знать, какую выгоду извлечет он. - Меня интересует исключительно собственная репутация, поэтому я выбрал тебя, а не Кроу.
        - Да ты просто Санта, - отозвался Палач, включая поворотник и выворачивая руль, - но я однажды уже был оленем, и мне не понравилось. Измененная останется у меня, потому что именно мной ты прикроешь свою задницу перед Вальтером. Либо вы с ним принимаете мои условия, либо катитесь ко всем демонам.
        Рэйвен невольно улыбнулся. Несмотря на то, чем парень занимался в прошлом, он ему нравился. Нравилась его жесткость и целеустремленность. Палача лучше держать при себе, чем заполучить во враги.
        - Согласен, - ответил он, - но мне понадобится образец ее крови. Не думаю, что после смерти Кроу Вальтер будет счастлив меня видеть с пустыми руками.
        - Не вопрос, - холодно улыбнулся Стивенс. - А мне понадобится твоя помощь, чтобы связаться с Вороновой. Ты приведешь ее ко мне.
        Улыбка сбежала с лица Рэйвена. На такое он подписываться не собирался. Одно дело - как следует наподдать Беатрис за все, что она устроила, и совсем другое - отдать в руки Палача. Кто знает, как крутятся винтики в голове у парня.
        - Договорились, - тем не менее кивнул он.
        У него будет достаточно времени, чтобы подумать. Измененная - главный козырь, и упустить ее равносильно провалу.
        Рэйвен натолкнулся на хладнокровный взгляд парня в зеркале заднего вида, а Стивенс припарковался на улице в спальном районе и оставил его одного в машине на несколько часов. Он вернулся с медицинским контейнером, когда Джордан уже начинал терять терпение.
        - Объясни Вальтеру, что чем дольше он раздумывает, тем меньше у него шансов получить измененную. Кормить ее я не собираюсь, а без крови она не восстановится. Я колю ей сильные препараты и понятия не имею, сколько тварь протянет.
        Рэйвена передернуло. То ли потому что он сам недавно был такой же «тварью», то ли потому что девчонка не заслужила столь скотского отношения. Да, она увела у него из-под носа Торнтона и Беатрис, но это не значило, что ее стоит воспринимать как кусок мяса.
        Джордан отмахнулся от этих мыслей. Принципиальность, сострадание и человеколюбие можно оставить до того дня, когда дело будет сделано. Они со Стивенсом договорились выйти на связь после его встречи с Вальтером и попрощались.
        Рэйвен возвращался в аэропорт, когда вспомнил, что забыл включить телефон. На автоответчике было много колоритных сообщений от Беатрис, и он не удержался, набрал ее номер. Кто же для нее Кристи Коул, если она так легко решила себя раскрыть?
        - Где она?! - рявкнула Беатрис так, что Рэйвен отнял трубку от уха, покачал головой и усмехнулся.
        - Рад тебя слышать, дорогая. Тебе что-то от меня нужно?
        - Ты знаешь, кто мне нужен, и тебе лучше сказать, что с ней все в порядке! - в голосе Беатрис ощущалось отчаяние, плохо завуалированное яростью.
        - За ней приглядывает мой парень. Она нашпигована свинцом, но жива. Пара кормежек - и будет как новенькая.
        - Ты говоришь о моей дочери. Поэтому подумай, прежде чем еще раз проблеять нечто подобное, или сразу пиши завещание.
        Рэйвен не думал, что его что-нибудь еще сможет удивить, но сегодня был день сюрпризов. Он даже предположить не мог, как измененная связана с Беатрис, но это многое объясняло. В частности, почему Палач решил начать с нее. Кристи в его руках, и она потянет за собой и мать, и Торнтона. Удивительная новость на мгновение перекрыла раздражение от воспоминаний о поступке Беатрис. Сукин сын Стивенс действительно хитер.
        Рэйвен решил пока не говорить о том, кто именно поймал ее дочурку. Палач сам по себе заноза в заднице. Не хватало еще, чтобы Беатрис совсем слетела с катушек и начала творить невесть что.
        - Печально, но именно она мой счастливый билет.
        - Она моя дочь! - Беатрис сорвалась на крик. - Джордан, черт подери, неужели это для тебя ничего не значит?
        Рэйвену показалось, что она на грани помешательства или уже сошла с ума.
        - Дорогая, ты меня подставила. То, что я с тобой разговариваю, уже большое одолжение.
        Он услышал хриплый выдох и понял, что ей стоило немалых усилий сдержать дьявольский темперамент и не выругаться на него на всех известных языках.
        - Авелин нужна кровь. Ее регенерация далека от нашей, она не выживет с такими ранениями.
        Рэйвен догадался об этом еще после слов Стивенса, но не собирался сдаваться. Беатрис говорила так, словно не понимала. Всякий раз, когда его жизнь пересекалась с ее, она отбрасывала его, как дворового щенка, а сейчас требует играть на ее стороне.
        - Говоришь, мне необходимо поторопиться? Я везу образец ее крови Вальтеру. Все зависит от того, насколько быстро он решит, нужна ли она ему.
        - Джордан, она не выйдет оттуда живой, она… - теперь голос Беатрис дрожал, - помоги ей, пожалуйста, Джордан, помоги ей!
        - Я подумаю, что можно сделать. И хочу ли я это делать, - ответил он и нажал отбой. Беатрис перезванивала несколько раз, но он не брал трубку.
        Русская стерва получит по заслугам. Она погостит в аду, прежде чем он даст ей понять, что еще не все потеряно. Долгие годы Джордан представлял, каково это будет, когда они поменяются ролями. Реальность превзошла все ожидания.
        Рэйвен с трудом сдерживал ликование. У него в руках кровь измененной, кровь настоящей живой измененной! С такой основой работа будет продвигаться быстрее. Часть образца он пока сохранит, часть отвезет Вальтеру как приманку.
        На месте дочери Беатрис могла оказаться другая измененная, но на его решение это никак не повлияло бы. Всегда приходится чем-то жертвовать ради достижения цели. Авелин не повезло выжить и нелепо привязаться к обычному человеку. Беатрис не повезло, потому что она слишком любила свое дитя и кинула не тех людей. Потому что у нее не хватило ума по достоинству оценить его.
        8
        Остров в Тихом океане. Июнь 2013 г.
        Хилари пыталась сосредоточиться на предстоящем побеге, но из головы не шли мысли о Джеймсе. У него находились ответы на все, он мог просчитать любую ситуацию и найти из нее выход. Хилари представляла, как поступил бы Джеймс. Он наверняка не сдавался бы до последнего и рискнул, несмотря ни на что. Такие мысли придавали ей силы. Если все пройдет удачно, она будет свободна. Если нет - тоже, разве что немного иначе.
        Она плавала в бассейне, танцевала на смотровой площадке и ходила на «свидания» с Заком. Они могли сидеть рядом, не прикасаясь друг к другу, не обмолвиться ни единым словом, и не заметить сколько времени пролетело. В такие минуты Хилари вспоминала давно забытые тепло и умиротворение - ощущения из детства, когда рядом были родители и Корделия. Когда сестра еще не считала ее своим врагом.
        Измененные убили мать и отца, оставили истекающую кровью сестру в доме, а ее забрали с собой. Сколько длился тот кошмар, Хилари не знала, но потеряла счет дням и издевательствам. Когда ее нашли старшие, спасти Хилари можно было только одним способом.
        Мужчина, державший ее на руках, спросил: «Чего ты хочешь?»
        И она ответила ему: «Жить».
        Корделию спасли, и она возненавидела всех измененных. По мнению сестры, она должна была умереть, но не превращаться в монстра - подобного тем, кто убил их родителей. Поначалу Хилари пыталась что-то ей объяснить, но со временем отказалась от этой затеи. Поняла, что ничего уже не изменит, и ушла.
        Ненависть привела Корделию на путь Кармен, а отчаяние Хилари - к Джеймсу. Рядом с ним она испытала все известные ей оттенки эмоций: от злобы и непонимания до всепоглощающей страсти и нежности. Она засыпала в его объятиях, чувствуя себя нужной, единственной и желанной, обнимая его и замирая от ощущения счастья. Рядом с Джеймсом было по-настоящему хорошо, но никогда не было спокойно.
        Она проснулась на закате. Хилари лежала, положив голову Заку на колени. На смотровой площадке они сегодня были не одни, но никто не обращал друг на друга внимания. Месяцы, что она провела на Острове, позволили ей понять, что здесь никому нет до тебя дела. Каждый день ты проживал, как последний.
        - Который час?
        - Около семи, - улыбнулся Зак.
        Поразительно, как меняются наши ощущения под влиянием расположения к человеку. Ей никогда не нравились длинные волосы у мужчин, но ему шло, потухший взгляд серо-голубых глаз преобразился, становясь светлым и ясным.
        - Ты чуть не пропустила самое интересное, - замечание было спорным, потому что они каждый день приходили смотреть на закат.
        - Ты когда-нибудь задумывался о здешнем персонале? - Хилари задала вопрос, который мучил ее давно, села, устраиваясь поудобнее. - О том, кто из них здесь по своей воле. О тех, для кого это просто работа, - Хилари потерла переносицу, и продолжила. - Что им снится по ночам? Как они вообще могут спать?
        - Сомневаюсь, что им это нравится. Сотрудники, как и участники эксперимента, не имеют права покинуть Остров и проект, - пожал плечами он, бросив на нее странный, взволнованный взгляд. Похоже, тема была для него неприятна.
        - Не могли же они не знать, на что подписываются?
        - Скорее, не до конца понимали, на что идут. Представляли одно, а получили нечто иное. Жестокое и бесчеловечное. Не думаю, что эти люди психопаты, которым нравится препарировать людей.
        Зак говорил так, как если бы он был сторонним наблюдателем, или зрителем по другую сторону экрана, где все они участники жестокой игры для людей со сдвинутой психикой. Хилари не понимала, как ему удается оставаться таким спокойным в этом кошмаре.
        - Что для тебя значит быть человеком? - когда-то она задавала тот же вопрос Джеймсу.
        - Способность сопереживать.
        Он крепко обнял Хилари, так же порывисто и взволнованно, как проделал это в первую их встречу, прижал к себе и пробормотал:
        - Извини. Это моя последняя возможность побыть человеком.
        Она не попыталась освободиться, не стала переспрашивать. В его словах и поступках было больше вопросов, чем ответов, но это казалось мелочами по сравнению с тем, что дал ей Зак. Возможно, в ее последние дни.
        Хилари заглянула ему в глаза.
        - Когда выберусь, сделаю все от меня зависящее, чтобы возможностей было больше.
        - У тебя будет единственный шанс завтра. Когда начнется суета из-за эксперимента, здесь будет жарко.
        Хилари мгновенно напряглась. До этой минуты побег был всего лишь перспективой, но сейчас стал реальностью.
        - Когда окажешься в лаборатории, - продолжал он, - доверься тому, кто предложит тебе помощь. Тебя поставили последней, чтобы выиграть время - до того, как обнаружат твое исчезновение. Тебе дадут одежду и пропуск, и проведут до выхода из корпуса по срочному поручению.
        Со стороны это могло выглядеть, как беседа двух голубков по поводу предстоящей им романтической ночи. Выражение его лица и объятия вряд ли предполагали серьезные разговоры. Он перевел дыхание и заглянул ей в глаза.
        - Доберись до вертолетной площадки, тебя будут ждать. Не спеши, не волнуйся, но и не медли. Все получится.
        - Почему ты предложил это мне? Если сам мог оказаться на свободе уже завтра.
        - Я свой шанс уже упустил, но кто-то должен остановить то, что здесь творится.
        Зак подался вперед, неуверенно касаясь ее губ, и Хилари ответила ему откровенно и нежно. Он остановился первым, и вовремя. Иначе Хилари просто убежала бы, не прощаясь и не поблагодарив: за открывшийся в последние дни, когда надежда уже почти угасла, долгожданный путь к свободе. За время, что они провели вместе. За близость и тепло, за последнюю возможность любить.
        Зак прижал ее к себе, и Хилари почувствовала, как часто бьется его сердце. Ей не хотелось расставаться с ним, не хотелось оставлять его одного. До встречи с Заком она тщетно искала варианты, но натыкалась на сплошные стены и препятствия. Теперь у нее появилась возможность бежать, но она сомневалась, потому что боялась за него.
        Если она сейчас откажется, старания и надежды людей: тех, кто собирался ей помогать, и тех, кто заперт здесь - окажутся напрасными. Ей предстоит выйти отсюда и вытащить остальных. Предать это дело огласке. Когда все закончится, лаборатории Вальтера сравняют с землей. Может быть, тогда она снова станет спать спокойно.
        9
        Фресно, США. Июнь 2013 г.
        По пути на встречу Рэйвен думал лишь о том, хватит ли у Стивенса ума накормить измененную. Того количества крови, которое Палач ему предоставил, было мало для работы по проекту. Джордан хотел бы верить, что девчонка дотянет до того, как все разрешится, но он не видел ее ранений.
        С Вальтером ему предстояло пересечься впервые, но если верить репутации этого типа, Кроу по сравнению с ним сущий ангел. С возрастными редко сложно вести разговоры. Как поведет себя семисотлетний перестарок, растерявший все жизненные бонусы, оставалось только предполагать. Отступать нельзя - впервые он подобрался к Вальтеру так близко. Дальнейший успех зависит от его актерских талантов.
        Они встречались на нейтральной территории, во Фресно. Один из самых крупных калифорнийских городов, но ничем не примечательный. То ли дело Майами. Рэйвен не знал, долго ли ему еще наслаждаться дневным светом и превосходным загаром. Возможно, после доработки вируса доступ к солнцу снова будет закрыт. Только приобретая «аллергию» на ультрафиолет, начинаешь по нему скучать.
        Арендованный в престижном районе пентхаус говорил о претенциозности принимающей стороны. Джордан и сам был неравнодушен к дорогим вещам, но Вальтер явно переборщил. В его образе самым дешевым было скрывающееся под шикарным костюмом худосочное тело щеголеватого франта. Он расположился на диване, приглашая Рэйвена сесть рядом, чуть поодаль устроились угрюмого вида телохранители.
        Основная сложность заключалась в том, чтобы сыграть тупого исполнителя. Джордан никогда не переоценивал собственные умственные способности, но ему предстояло изобразить крайность. Он поставил на стол контейнер, полученный от Стивенса.
        - Содержимое вас заинтересует. В нем проба крови пережившего эпидемию измененного.
        Вальтер бросил быстрый взгляд на контейнер, после чего пристально взглянул на Джордана. Поправил галстук и выдержал паузу. В каждом его действии сквозила такая манерность, что Рэйвен заподозрил неладное. Случалось, что у возрастных отъезжала крыша, причем так далеко, что найти ее не представлялось возможным даже с собаками и фонарями. Неужели Вальтер - тот самый случай?
        - Рэйвен, - он даже говорил так, будто читал речь, - меня значительно больше интересует Кристи Коул целиком, а не ее жалкая частица. Сэт Торнтон и Беатрис, которых именно вы потеряли в России, меня интересуют не меньше. Поэтому я задам всего один вопрос. Вы сможете быть мне полезны?
        Его манера изъясняться обескураживала. Рэйвен подумал, что если общаться с Вальтером целый день, то можно получить собственный мозг в виде ссохшегося куска серой, ни на что не годной дряни. Джордан выдержал его взгляд с напускным спокойствием, граничащим с растерянностью. Начни он оправдываться - и все потеряет.
        - Она у меня в руках, а это значит, скоро рядом нарисуются Беатрис и Торнтон. Настоящее имя Кристи Коул - Авелин, она дочь Беатрис.
        «Не все же мне удивляться», - подумал Рэйвен, отрешенно наблюдая за тем, как Вальтер поспешно натягивает маску непроницаемости на свою изумленную физиономию. Оставлять его в живых Джордан не собирался, поэтому тайна Беатрис и ее дочери умрет вместе с этим типом.
        - А Торнтон?
        - По уши влюблен в Беатрис, - Джордану показалось странным, что после такой новости Вальтер не забыл про этого занудного задохлика. Получив его исследования и кровь измененной, можно было расслабиться и пить коктейли, пока ученые проводят последние испытания.
        - Вы уверены?
        - Да.
        - Рэйвен, - в глазах Вальтера появился безумный блеск, он подался вперед и пальцами вцепился в журнальный столик так, что побелели костяшки. - Насколько сильно он к ней привязан?
        Он был похож на зацикленного на идее психопата, вот только идея вызывала сомнения. Понятно, что он интересуется Торнтоном, но с какой радости его тревожат их с Беатрис постельные нежности?
        - Достаточно, - пожал плечами Джордан, - не имею ни малейшего понятия, рыдал ли Торнтон при расставании, но он точно на ней помешался.
        Рэйвен осекся, мысленно выругался и прикусил язык. Сам того не понимая, Вальтер его зацепил. Чертова Беатрис! Она умудряется пакостить даже находясь за тысячи миль от него. Вальтер не заметил смены его настроения. Он пребывал в своем мире и выглядел так, будто сорвал джекпот или получил самый яркий оргазм. Джордан мысленно передернул плечами и молча ждал, пока этот странный тип вернется в реальность.
        - Давайте так, Рэйвен, - Вальтер постучал пальцами по столу, - через три дня вы позвоните мне и сообщите, что у вас в руках Беатрис, ее любимая дочь и Торнтон. Тогда мы продолжим разговор.
        Джордан сдержанно кивнул.
        - Есть еще кое-что. Девчонка ранена, и не протянет три дня. Человек, который охраняет ее, просит о небольшом одолжении.
        Вальтер раздраженно посмотрел на него, поправил идеально лежащие густые вьющиеся волосы. Рэйвен даже знать не хотел, сколько его стилист извел на них геля.
        - Вы же сказали, что она у вас.
        - У моего коллеги, - уклончиво поправил Джордан, - насколько я понял, в вашем проекте принимает участие его супруга, Хилари Стивенс. Он должен быть уверен, что с ней ничего не случится. На таких условиях он оставит измененную в живых.
        Рэйвен предполагал, что именно такой линии собирался придерживаться Джеймс. На деле же он знал о парне не больше, чем о сидящем напротив. О самом Палаче, о том, на что он способен и зачем ему все это.
        Вальтер поморщился, как если бы речь шла о чем-то незначительном. У Рэйвена создалось впечатление, что того интересуют исключительно Торнтон и Беатрис. Он задумался бы об этом всерьез, если бы не абсурдность предположения. Очевидно, Вальтер и Кроу уже говорили о судьбе Палача и его жены.
        - Хилари Стивенс, помню. Я исключу ее из эксперимента.
        Вот так легко и просто?
        - Мы получим измененную живой, только если Стивенс будет мертв. Мне избавиться от него?
        - Вы идиот? - раздраженно поинтересовался Вальтер, что совершенно не вязалось с образом напыщенного истерика. - Он же живая легенда. Приведите его ко мне!
        Джордан предположил, что возрастной говнюк решил разобрать Стивенса на запчасти, а собственный успех отметил уже в лифте, насвистывая себе под нос мелодию одного из культовых хитов Морриконе. Вальтер обязательно отправит кого-нибудь проследить и присматривать за ним, а это идеально вписывалось в его планы.
        Он дал Рэйвену три дня, но Джордан рассчитывал провернуть все гораздо быстрее. Осталось пригласить Беатрис в поставленный для нее силок. Был еще Стивенс, так почему бы не позволить Палачу сделать грязную работу. Стоит поторопиться и рассказать ему про переговоры, пока тот не прикончил Авелин. Дальше как карта ляжет.
        Последним в списке оставался Торнтон, но Джордан не знал, как его отыскать. Родители Торнтона умерли, сам он единственный ребенок в семье, а Беатрис почти наверняка отрезала все связи между ними. Рэйвен не сильно переживал по этому поводу. Вряд ли профессор вообще пригодится, если все пойдет по плану.
        Он набрал номер и успел услышать два отрывистых гудка: Ронни всегда отвечал мгновенно. Как только Рэйвен коротко обрисовал ему ситуацию, на него выплеснулся целый поток самоуничижительных реплик. Джордан послушал, потом велел заткнуться. Он не сомневался, что после эпичного знакомства, которое Халишер устроил, направив к нему Палача, Ронни выложится, но сделает гладко. Будь Халишер самураем, после такого косяка он уже делал бы себе харакири.
        - Ронни, посыпать голову пеплом будешь потом. Нет, приезжать не надо. Слушай меня внимательно и запоминай. От тебя теперь зависит все и даже больше. Сделать нужно будет вот что…
        10
        Остров в Тихом океане. Июнь 2013 г.
        Хилари удалось заснуть только под утро, ночь промелькнула, как один миг. Ее разбудила невысокая полная медсестра с крашеными светлыми волосами. Она протянула ей стаканчик с таблетками и воду.
        - Миссис Стивенс, выпейте это и собирайтесь. Я буду сопровождать вас.
        Женщина стояла над ней и уходить не собиралась, а Хилари не хотела пить эту дрянь. Ей сегодня как никогда нужна ясная голова.
        - Вы так и будете здесь стоять? - раздраженно поинтересовалась она и оборвала себя на продолжении неприязненных мыслей. Вдруг эта женщина - та самая, лекарства должны придать ей сил, а она вручит ей пропуск?
        - Вы должны выпить это, - повторила медсестра, - пожалуйста, не заставляйте применять силу.
        Хилари бросила взгляд за дверь и увидела там внушительных охранников.
        - Не надейтесь, - язвительно процедила она, - цирк дальше по коридору.
        Это была любимая фраза Джеймса, слова «дальше по коридору» в ней были величиной постоянной, а первая часть фразы - переменной. Хилари опрокинула в себя таблетки, запила их водой и демонстративно отставила стаканчик, с вызовом глядя на женщину.
        - Откройте рот, - приказала медсестра. Хилари подчинилась, и та убедилась, что она проглотила лекарства. - Собирайтесь.
        Хилари поспешно прошла в ванную, где долго стояла под душем, приходя в себя. Она и без того сильно волновалась, а визит надзирательницы с конвоирами уверенности не добавлял.
        В коридорах было необычайно тихо, на этажах выставлены дополнительные посты охраны. На время эксперимента корпус будет закрыт как изнутри, так и снаружи. Зак говорил, что ее выведут, но кто обладает такой властью?
        В сопровождении медсестры и двух охранников Хилари прошла к лифту. Оказавшись запертой в стальной коробке, она смотрела на панель управления, где была всего одна дополнительная кнопка. Подземный этаж. Хилари почувствовала, что дрожит. Выступил противный липкий пот, и она обхватила себя руками. Лифт плавно шел вниз, а Хилари считала про себя, чтобы не сорваться. Господи, как же страшно!
        Она не могла выбросить из головы мысли о Заке и обо всех, кто останется здесь. Вчера мысль о побеге казалась спасительной, но за ночь Хилари много чего передумала. Предугадать реакцию Вальтера невозможно. Он может уничтожить здесь все еще до того, как прибудут войска. Стереть с лица земли свой проект вместе со всеми его участниками, и это будет на ее совести.
        Охранники остались у лифта, а Хилари и ее надзирательница прошли через зал к двери, отрезавшей путь к отступлению.
        - Сюда, - кивнула она, и Хилари шагнула следом. Ей показалось, что в пропасть. Внутри лаборатории было тихо, за каждой из закрытых дверей сейчас творилась своя история. По привычке она отмечала каждую камеру и повороты петляющих коридоров.
        - Сюда.
        Электронный замок негромко пискнул, и она оказалась в комнате, напоминавшей ее палату в первом крыле. Ссутулившись, спиной к ним стоял высокий человек в белом халате, делая пометки в планшете.
        - Доктор Беннинг, ваша последняя пациентка. Я еще нужна?
        Медсестре не терпелось сбежать отсюда, и Хилари испытала подобие злорадства. Слабо оказаться на передовой во время эксперимента?
        - Нет, Эмбер, - ответил мужчина знакомым голосом. - Можешь идти, я закрываю этаж.
        Он повернулся к ней, неуверенно вглядываясь в лицо. Когда медсестра вышла, Зак протянул ей руку ладонью вверх. Хилари показалось, что из нее выбили весь воздух. Она попятилась назад и прижалась спиной к двери. У нее не получалось выдавить из себя ни слова. Реальность раскололась на две части. В одной осталась Хилари-наблюдатель, которая смотрела на все со стороны, в другой - Хилари-непосредственная-участница-событий. Неизвестно кому из них сейчас было хуже.
        Зак медленно опустил руку, отворачиваясь к столу.
        - У нас мало времени, Хилари.
        Он действительно мог вывести ее отсюда, потому что был главным в этом аду. Руководитель медицинского отделения. Возможно, вторая персона после Вальтера. Возможно, Зак ввязался в это из-за своей болезни, о чем неоднократно пожалел, но он подставлялся, помогая ей сейчас. Она метнулась к нему и обняла со спины.
        Зак замер, будто ожидал не объятий, а пощечины, а потом резко повернулся и притянул Хилари к себе. Да, он обманул ее, но его забота и нежность были искренними. Все остальное казалось мелким и незначительным.
        - Я могу стоять так целую вечность, но тебе действительно нужно поторопиться, если хочешь покинуть эксперимент.
        - Я не смогу, - выдохнула она. - Для меня это слишком.
        - Сможешь, - Зак ласково погладил ее по волосам. - Я буду рад, если ты окажешься на свободе.
        - Он всех вас уничтожит, как только я рот раскрою.
        - Я хочу, чтобы ты выбралась отсюда. Пожалуйста, Хилари.
        Понимал ли он, о чем просит? Хилари отлично помнила беседу с Вальтером, и еще лучше - то, что ей предшествовало. Поэтому сейчас покачала головой.
        - Хилари, послушай, - Зак заключил ее лицо в ладони, невольно заставляя смотреть в глаза. - Я читал личные дела всех, кто оказался на Острове. Ты боец, ты не сдаешься и идешь до конца.
        Хилари глубоко вздохнула. Она станет его разочарованием, но решение уже принято. На одной чаше весов ее жизнь, на другой - всех остальных. Выбор очевиден.
        - Я останусь здесь, - твердо повторила она, - делайте, что должны, доктор Беннинг.
        - Я видел, что случилось с Люком, - севшим голосом объяснил он. - Я не хочу потерять тебя.
        - С Люком? - Хилари похолодела. - Умирающий ребенок участвовал в эксперименте?
        Она отступила, сползла по стене и закрыла лицо руками. Будучи измененной, Хилари насмотрелась всяких ужасов, но жестокость, творящаяся здесь, не имела границ.
        - Он прожил бы немногим дольше, чем ему пообещали, - Зак сел рядом, привычно обнимая ее. - Люк был первым, кому ввели новый вирус. Мы получили существо, живущее на инстинктах. В нем не осталось ни капли разума, хотя в каком-то смысле мы его спасли. Вирус уничтожил болезнь, которая убивала его.
        Хилари вздрогнула, представив себе, что случилось с мальчиком. То же самое произойдет и с ней, если она останется. Или нечто пострашнее?
        - Хилари, ты не можешь этого желать, - Зак отнял ее руки от лица, сжимая их в ладонях. - Я знаю, что ты хотела бы оказаться на свободе, чтобы эти эксперименты прекратились. Пожалуйста, одумайся.
        В его голосе было столько тоски и отчаяния, что ей стало не по себе.
        - Ты бы ушел? Зная, что оставшихся соберут в камерах и уничтожат, как делали в концлагерях? До твоего появления я почти смирилась с тем, что никуда отсюда не денусь, и не собираюсь покупать себе свободу такой ценой.
        Зак хотел возразить, но она приложила палец к его губам, целуя в щеку. У них осталось не так много времени, и Хилари не хотела терять его в бессмысленном разговоре. Пока она не кровожадный монстр и может смотреть на него с любовью, а не с желанием разорвать горло, чтобы насытиться. Кто знает, что будет через час.
        - Хилари, мы теряем… - начал было он, и тут пискнул передатчик внутренней связи, лежащий на столе. Она не сразу его заметила - миниатюрное устройство, похожее на гарнитуру для мобильных телефонов. Зак поспешно одел его и ответил. Хилари не слышала, что ему говорят.
        - Хорошо, - пробормотал он, с сомнением глядя на нее.
        - Что? - ладони вспотели, а сердце отчаянно заколотилось.
        Зак неуверенно улыбнулся, хотя в глазах его читалось беспокойство.
        - Тебя сняли с участия в эксперименте. Пока не знаю почему.
        11
        Солт-Лейк-Сити, США. Июнь 2013 г.
        Короткие проблески сознания сменялись бесконечным лекарственным полузабытьем, выбраться из которого Энтони было не под силу. Каждое пробуждение напоминало непрекращающийся кошмар. Он открывал глаза, и ему казалось, что он дома, в своей постели. Стоит только подняться, как жуткое ощущение увиденного развеется вместе с остатками сна.
        Энтони собирался встать с кровати и оказывался в незнакомом, с высокими потолками, помещении. Вокруг мелькали странные тени, а тело становилось тяжелым. Несмотря на все усилия, ему не удавалось даже пошевелить пальцем. Безумный танец вокруг набирал обороты. Тени сливались в единый непрозрачный фон, темнота наваливалась, мешая дышать, и рушился от взрыва высотный дом. Энтони снова и снова просыпался в кошмарах. Страшнее всего были те, в которых Кристи умирала у него на руках.
        Забытье прервалось, когда в лицо плеснули холодной водой. Капли на щеках и на лбу словно застывали кусочками льда. Кожа пылала, дыхание хрипами вырывалось из груди.
        - Я немного перестарался.
        Этот голос он теперь узнал бы из тысячи. Психопат, который застрелил Кристи и похитил его. Энтони открыл глаза и чуть не взвыл. Свет полыхнул невыносимой резью, как если бы под веки загнали сотни раскаленных игл. Он зажмурился, по щекам потекли слезы. Дышать было больно, двигаться тоже.
        - Зачем? - хрипло выдохнул он. - Зачем ты убил ее?
        Воскресить Кристи невозможно, но Энтони нужно было знать. Чтобы понять, как с этим справиться.
        - Ты совсем ничего не помнишь?
        - Я помню, как ты убил ее.
        - А до этого?
        Энтони с усилием поднял руку, заслоняя ладонью лицо, и снова открыл глаза. Над ним, как в тумане, плавал высокий потолок с размытыми очертаниями мигающей лампы и темная фигура Уоллеса. Тот наклонился к нему, и Энтони почувствовал прикосновение холодного металла фляги к губам. Вода…
        - Хватит с вас, мистер Хартман.
        Энтони захотелось выть. Жалких глотков не хватило бы и котенку, потрескавшиеся губы саднили.
        - Помнишь, как твоя хрупкая подружка вытащила тебя из дома, напичканного взрывчаткой? Ничего не показалось странным?
        Кристи, которая была ниже на полторы головы и значительно легче, подняла его и вынесла из дома. Как такое возможно?
        - Значит показалось. Это первая часть ответа на твой вопрос, - Уоллес усмехнулся. - Есть еще и вторая. Моя жена в заложниках у того, кто с радостью обменяет ее на твою подружку.
        Сердце сделало бешеный рывок и забилось часто-часто, за грудиной полыхнуло болью.
        - Кристи жива?
        - Эти твари живучи до омерзения.
        Энтони поразился ненависти, прозвучавшей в его голосе. Он не ослышался? Она жива? Если так, Кристи нужна помощь. Она тяжело ранена.
        - Помоги ей, - попросил он, - пожалуйста.
        Оскал Уоллеса расплывался перед глазами. Энтони лихорадило, и он понимал, что долго не протянет. Такой исход воспринимался как избавление. Энтони не чувствовал в себе сил сопротивляться подступающей смерти, но он хотел, чтобы Кристи жила.
        - Ты не понял, Хартман. Твоя подружка - тварь.
        - Тварь - это ты, Майкл. Хотя бы отведи меня к ней.
        - Ждал, когда ты попросишь.
        Уоллес рывком поставил его на ноги, и Энтони взвыл от боли. Пелена перед глазами стала почти непрозрачной, тело отказывалось повиноваться, а грудь болела так, будто в ней не осталось ни единого целого ребра. Коридор с мерцающим боковым светом показался ему бесконечным, потом перед глазами мелькнула железная дверь, как в банковских хранилищах. Внезапно стало темно.
        Энтони моргнул, пытаясь избавиться от навалившейся черноты, но ничего не произошло. Уоллес швырнул его вниз, и он покатился по лестнице, ударился головой и потерял сознание, а пришел в себя с мыслью о том, что Кристи жива. Ей нужна его помощь.
        Энтони не видел даже смутных очертаний фигур или контуров собственного тела. Он всегда боялся ослепнуть. Один из его страхов воплотился наяву, и справиться помогли лишь мысли о ней. Энтони пополз вперед, нащупывая пол перед собой. Каждое движение давалось с трудом, а сил становилось все меньше и меньше. Он надеялся, что не отключится раньше, чем найдет Кристи. Энтони показалось, что прошли часы, прежде чем он наткнулся на нее. Ее кожа была холодной и влажной, дыхание - прерывистым, а пульс почти не прощупывался.
        - Кристи, - хрипло позвал Энтони: губы по-прежнему пекло, а горло будто терли наждачной бумагой, - Крис!
        Он завалился на бок, прикоснулся рукой к ее лицу, убирая налипшие пряди. Кристи вздрогнула и судорожно выдохнула, издав свистящий звук. Она вцепилась руками в его плечи с отчаянной силой, шею пронзила резкая боль. Энтони попытался вырваться, но тщетно. Кристи сама оттолкнула его, он отлетел в сторону и рухнул на спину, прижал ладонь к шее, чувствуя, как кровь струится между пальцами.
        Это бред, Кристи умерла, она не могла выжить. Уоллес, разговор с ним, подвал, где он нашел ее - нереальны. Он медленно умирает в жутком реалистичном сне. Энтони чувствовал, что сердце бьется все медленнее, что он слабеет, холод сковывал движения. Попытался пошевелить пальцами, но не смог, и не стал сопротивляться затягивающей пустоте небытия. Он подумал, что больше уже не проснется, и действительно был этому рад.
        12
        Солт-Лейк-Сити, США. Июнь 2013 г.
        Некогда здесь располагался крематорий Ордена и подвалы для содержания не представляющих никакого интереса кровососов: выгребная яма для потенциальных трупов. Здесь измененные превращались в пепел - никакого солнца, старый-добрый огонь. Здание находилось в отличном состоянии, все системы работали. Электричество успели отключить, но мощные генераторы по-прежнему были на ходу. После того как съехало «похоронное бюро», никто не рвался перекупать его и строить новый бизнес на костях в окружении призраков.
        Джеймс не знал, потянут ли генераторы систему кремации, но руки так и чесались проверить. Измененная оказалась живуча и не вызывала ничего, кроме раздражения и желания исправить это как можно скорее. На нее не действовали стандартные яды, приходилось колоть транквилизаторы дозами, способными свалить слона. Они тормозили ее и пресловутую регенерацию, которая вытягивала из твари последние силы.
        Приходилось постоянно быть начеку. Джеймс не помнил, когда толком спал последний раз, но стимуляторы позволяли находиться в боевой готовности. Он знал, что это не лучший вариант, но рисковать и отказываться от них не мог. После смерти журналиста он остался наедине с собой, и единственная, кто удерживал его на грани безумия, была Хилари.
        Джеймс не испытывал ни малейшего сожаления по поводу безвременной кончины Хартмана. Журналист его разочаровал и отправился на корм подружке: она его в прямом смысле загрызла. Когда Джеймс брался за это расследование, он и предположить не мог, что судьба снова сведет его с измененной. Разумеется, он прикончит ее. Возможно, есть и другие. Рэйвена и Вальтера он тоже уберет: кроме него некому судить их за то, что они натворили в выторгованные у судьбы годы жизни.
        Следом он избавится от Марии Вороновой и идиота Торнтона. Выжившие спят и видят, как бы вернуть все обратно. Вот от них-то и стоит почистить мир, потому что рано или поздно они этого добьются с помощью таких слизняков, как Торнтон. Чтобы спасти собственную задницу, профессор и ему подобные готовы доверить смертельное оружие в руки тварей.
        Джеймс бросил взгляд на часы и снова вернулся к созерцанию двух неподвижных тел. Долгожданный телефонный звонок заставил его отвлечься от мониторов.
        - Твою супругу отстранили от участия в эксперименте.
        Джеймс не удивился. Ниточка привела его к Хилари, и ее исключили из подопытных. Хорошая новость.
        - Ему не нужна девчонка? - зло спросил он. - Ты сказал, что я всажу в нее всю обойму, и что ее столь бесценная кровь ему не достанется?
        - Нужна! - воскликнул Рэйвен. - Вальтер не доверяет мне после России. Он поставил условие. Либо я привожу всю троицу через три дня, либо я труп, а твоя жена вернется в загон для кроликов, - он перевел дыхание и продолжил. - Они вводят им новый вирус, Стивенс. Подозреваю, без Торнтона у них не ничего не получается. Ничего хорошего.
        Вальтер оставил Хилари на крайний случай, если Рэйвен все же настолько туп, что ему не удастся вытряхнуть Воронову и Торнтона из нор. Придется поднапрячься, а Рэйвен ему еще пригодится. Одна девчонка - возможный козырь, но их якобы бесценный профессор - полная победа. Выманить Торнтона получится только на Воронову. Вальтер не дурак, и если он слышал его имя, то поймет, что им придется прийти к соглашению. Или вместо исходных материалов он получит аккуратно упакованные головы, которые сойдут разве что для чучел в кабинете.
        - Приведи ко мне Воронову, потом поговорим, - сказал он, - не хочу давить, Рэйвен, но мне нужно знать, что мы на одной стороне. Думаю, ты понимаешь. Считай это проверкой.
        Рэйвен знает, кто он, и теперь спит и видит, как от него избавиться. Для начала стоит усыпить его бдительность и вытащить Воронову на свет. Когда Рэйвен приведет ее, он сам станет слабым звеном. Измененную все равно надо чем-то кормить.
        - Она мне звонила, - сухо ответил тот. - Ты получишь подтверждение, Джеймс. Ты покормил девчонку?
        - Хартман пошел в расход, - успокоил его Джеймс, - можешь не переживать. Предлагаю тебе прямо сейчас заняться своей подружкой. Времени у нас в обрез.
        - До связи, - угрюмо произнес Рэйвен. Не стоило давить на него слишком сильно, но давать слабину еще опаснее.
        Измененная и тело Хартмана на удивление гармонично смотрелись рядом. Он взял со стола шприц и упаковку транквилизаторов, поднялся. Надо вкатить ей очередную дозу, пусть дальше смотрит кошмары. Ему же предстоит как следует подготовиться. Единственная слабая точка Рэйвена - самоуверенность. Мозгами, силой и реакцией бывший измененный не обделен. С Вороновой будет сложнее, потому что она нужна ему живой.
        13
        Голоса, доносящиеся из темноты. Запахи. Холод.
        Для Авелин время остановилось. Она словно блуждала в густом тумане, сквозь который иногда пробивалась реальность. Прошлое и настоящее смешались воедино, представляя собой сплав ее жизни. Беатрис держала ее на руках, и вот уже Авелин сообщают, что Дерек разбился. Блуждая по лабиринтам беспробудного сна, она увидела свет. Свет исходил от человека - высокого, с пшенично-рыжими волосами и смешинками в ореховых глазах. Улыбка Энтони превращалась в гримасу сероглазого убийцы. Она запомнила его, этот мужчина охранял Торнтона в доме под Санкт-Петербургом. Воспоминания ускользали, и Авелин бессильно цеплялась за самое больное. Боль - признак того, что ты все еще жив.
        Беатрис подарила ей жизнь, но от своей отказалась. По собственной воле, когда считала, что Авелин умерла. Она позволила Сильвену принести мать в жертву благих намерений. Он говорил, что все только ради спасения Беатрис. Что он знал о спасении.
        Чувства пытались пробиться сквозь пустоту полузабытья. Изо всей вереницы проблесков Авелин запомнила лишь один: когда очнулась и почувствовала рядом человека. Первыми пробудились инстинкты, ее дикая сущность. Несколько глотков крови вернули разум, привели в чувство. Авелин узнала Энтони, ощутила знакомое, родное тепло.
        Она потянулась к нему, но было слишком поздно. Биение сердца, хрип, запах крови. Под собственными ледяными пальцами вился нитевидный пульс. Энтони умирал.
        Авелин вытерла слезы тыльной стороной ладони. Она втянула Тони в неприятности, подпустив к себе. Мысль раскаленной спицей пронзила сердце. Она снова не смогла уберечь человека, которого любила. Единственная возможность спасти его - попытаться изменить. Но поможет ли ее кровь Тони? Сэт говорил, что она способна не только возродить расу измененных, но и стать ключом к созданию новой цивилизации.
        - Когда ты сказал, что не вирус делает меня сильнее, что ты имел в виду?
        - Ваша раса - нечто иное, принципиально новое, чуждое нашему миру. Я не сразу это понял, но когда бился над созданием вируса, заметил - что-то не сходится. Все знакомые алгоритмы не работали. Дело в вашем генетическом коде… А если быть точным - в твоем генетическом коде.
        - Почему именно в моем?
        - Потому что ты такой родилась, Авелин. Все изменения встроены в твою ДНК. Я допускаю, что в крови Беатрис и любого измененного действовал некий микроорганизм, стремящийся к симбиозу и перестраивающий носителя к идеальным условиям собственного существования. Чтобы в этом разобраться, мне нужна твоя кровь, лаборатория и хороший спонсор.
        - Я никого не смогу изменить?
        - Думаю, сможешь. Симбиотический микроорганизм из твоей крови никуда не делся. Он просто, как бы это помягче выразиться…
        - Мутировал.
        Если бы не их разговор перед отъездом, Авелин вряд ли решилась бы.
        Она разорвала ногтями ладонь и накрыла руку Энтони. Медленное восстановление не позволило ране быстро затянуться. Авелин вонзила ногти в кожу Тони, смешивая их кровь. На это ушли все силы.
        Сквозь полузабытье она услышала скрежет, шаги, ощутила присутствие другого человека. Сероглазый, это был его запах. Он вколол ей очередную дозу транквилизаторов. Авелин испугалась, что он заберет Энтони, но напрасно. Убийца перешагнул через него, оставив лежать на полу. Захлопнулась дверь, и туман без света, звуков и запахов накрыл ее своим плотным покрывалом.
        14
        Рэйвен подозревал, что Палач никуда не денется из города. Путешествовать с раненой измененной весьма проблематично. Они вышли в полуфинал игры на опережение, и ему нужно выиграть. Рэйвен рассчитывал использовать взаимную ненависть Стивенса и Беатрис, а самому остаться в стороне. Если кто-то пустил в твою репутацию славу недалекого неудачника, ее можно и нужно использовать в собственных целях.
        Беатрис он встречал в аэропорту. Пришлось подождать: ее рейс задержали, но оно того стоило. Куда только подевались уверенность и бравада, которые она так любила выставлять напоказ? Покрасневшие глаза, пересохшие губы и нездоровый румянец на щеках говорили о том, что она не одну ночь провела без сна, дожидаясь его звонка.
        - Рад снова встретиться, дорогая, - издевательски-вежливо произнес он, протягивая ей руку.
        - Катись к дьяволу, Рэйвен.
        - Мы как раз к нему едем. Авелин у Бостонского Палача.
        Она замерла, будто не веря в его слова, а потом высказала Рэйвену все, что про него думает, не стесняясь в выражениях. Темперамент Беатрис варьировал между фурией и котенком, поэтому Рэйвен просто молчал и ждал, когда иссякнет фонтан красноречия. Поток ругательств оборвался относительно мягким:
        - …Недоносок! - и то потому, что она закашлялась.
        Он мог только предположить, какие чувства ее сейчас обуревают. Авелин в руках орденца: не какого-то там рядового полевика, а убийцы, положившего десятки измененных. Знать, что твоя дочь у Палача и зависеть от другого человека - врагу не пожелаешь, но Рэйвен не испытывал ни толики сочувствия. Беатрис мучила его без малейших угрызений совести.
        - Есть и хорошие новости. Он скормил Авелин ее любовника, и теперь у нее есть время.
        Удар в лицо оказался резким, сильным и довольно болезненным. Рэйвен еле удержался на ногах, идущая рядом девушка ойкнула, на них оборачивались. Джордан вытащил носовой платок, прижимая его к носу. Оставалось надеяться, что он не сломан. Рэйвен с силой сжал локоть Беатрис, увлекая ее за собой.
        - В следующий раз я отвечу, а у нас нет лишнего времени, чтобы заполнять полицейские протоколы. Надеюсь, мы друг друга поняли.
        У выхода их ждала машина. Рэйвен открыл дверь, но Беатрис демонстративно обошла ее и села с другой стороны. Пожав плечами, Джордан устроился рядом.
        - Подозреваю, ты не откажешься от дозы-другой стимулятора, которыми так гордились орденцы.
        Беатрис метнула на него свирепый взгляд.
        - Не стоит винить меня в своих бедах. Другой на моем месте и пальцем бы не пошевелил после твоей выходки.
        - Или ты сейчас заткнешься, или я лично прибью нимб к твоей голове.
        - Или ты сменишь тон, дорогая, или пойдешь гулять по городу, - не остался в долгу Джордан.
        Водитель остановил в небольшом переулке и Рэйвен кивнул, предлагая Беатрис выйти. Они прошли дворами, поднялись по железной лестнице к синей двери с облупившейся краской. Джордан достал ключ и отпер ее, изнутри повеяло сыростью и холодом. В длинном коридоре прерывисто мерцали две лампы дневного света, освещая глухие тупики забитых проемов. Он шел, не останавливаясь и не оглядываясь.
        Сразу за поворотом была единственная комната, где их уже встречал Кейси-коротышка. Свою кличку парень получил за рост в полтора метра. Рэйвен приветствовал его коротким кивком.
        Здесь было светлее и прохладнее. Вдоль стен выстроились длинные ряды стеллажей с лекарственными препаратами, за ширмой - импровизированная операционная. Рэйвена передернуло от мысли, что кто-то всерьез может пользоваться его услугами. У парня было и второе прозвище. Кейси-акушер. Его специализацией стали подпольные аборты.
        Тот внимательно посмотрел на Беатрис, протягивая Рэйвену упаковку с ампулами и шприц.
        - Не уверен, что ей стоит колоться в таком состоянии. Похоже, она подцепила какой-то вирус.
        Наплевав на замечание, Беатрис вырвала из его рук шприц и ампулы.
        - Антисептик в твоем гадюшнике есть?
        Рэйвен не пробовал орденские стимуляторы, но слышал о них. Эти препараты позволяли сражаться с измененными на равных. Побочный эффект тоже имелся. Наркота как она есть. На силу и выносливость подсаживались, и многие сгорали, изнашивая свой организм. С другой стороны, редкий орденец умирал собственной смертью.
        Пока она делала себе инъекцию, Джордан внимательно рассматривал ее. Выглядела Беатрис и впрямь неважно. Белая, как мел, с темными кругами под глазами, на лбу выступили бисеринки пота. Она кашляла всю дорогу, и сейчас в ней с трудом угадывалась жалкая тень соблазнительной женщины. Она больше напоминала наркомана, который готов убивать за дозу. Можно было бы списать ее состояние на тревоги и недосып, но у Кейси глаз наметан. Ей действительно паршиво.
        Рэйвен почувствовал слабый укол совести, но отмахнулся от него. Он обеспечит ей полное боевое снаряжение, а остальное зависит от нее. Палач - профессионал, но не хотел бы Рэйвен оказаться на его месте перед разъяренной Беатрис.
        - Если бы не я, она была бы уже мертва, - произнес Джордан, когда они вернулись в машину.
        - Если бы не ты?! - прошипела Беатрис. - Если бы ты пристрелил его сразу, было бы гораздо проще. Расскажи, что ты о нем знаешь.
        - Джеймс Стивенс начинал карьеру в России, не спрашивай почему - я не знаю. Потом перебрался в Штаты и обосновался в Бостоне. За полгода работы отправил в мир иной почти полсотни наших. Никогда не брал пленных, убивал на месте. От себя могу добавить, что он далеко не глуп, но крышу подлатать ему не помешает.
        - Насколько я помню, его история закончилась. Каким образом ему удалось выжить?!
        - Его отпустили из ада на поруки, - Джордан перехватил ее убийственный взгляд и мгновенно стал серьезным. - Он просочился в мою команду через Халишера. Вы с Авелин увели Торнтона у него из-под носа.
        - Сероглазый ублюдок?
        - Да, это он.
        Всю оставшуюся дорогу они проделали в полном молчании. Рэйвена все устраивало. Он не на ее стороне. Беатрис всего лишь приманка и пешка, которой предстоит пройти минное поле за королевой.
        ***
        Место, которое выбрал Палач, идеально подходило для игр на выживание. Есть где прятаться и где ставить ловушки. Все решала импровизация, реакция и умение быстро принимать решения. Беатрис придется выложиться на полную, чтобы спасти свою бесценную Авелин. Джордан готов был поставить на нее. Две сотни лет опыта, стимуляторы, бронежилет, оружие и ярость матери. У Стивенса нет шансов.
        Рэйвен бросил на нее быстрый взгляд: благодаря стимуляторам она выглядела немного лучше. Ветер трепал ее волосы, и Джордан вспомнил, как они вдвоем поехали на ночную прогулку на яхте. Беатрис вытянулась струной, пальцами касаясь поручней и подставляя лицо свежему морскому ветру. Он обезумел от страсти от одного вида ее обнаженного тела. В ту ночь она принадлежала только ему, и это было бесподобно.
        Рэйвен заколебался, даже притормозил у машины, преграждая ей путь, но в тут Беатрис бросила на него презрительный взгляд. Взгляд, в очередной раз разрушивший все.
        - Побудешь немного приманкой? - он протянул ей руку.
        Беатрис сжала кулак, и Джордан поднял ладони вверх.
        Они подошли к двухэтажному складскому комплексу, и он открыл дверь, пропуская ее вперед. По их договоренности с Палачом, этот жест был гарантией, подтверждающей их сотрудничество. Просторное помещение пустовало: стены покрыты грязью и ржавчиной, сразу у входа - лестница, ведущая наверх. Небольшой коридор на втором этаже, заканчивался запертой дверью, проверить которую взялся Рэйвен.
        Напряженный взгляд Беатрис говорил о том, что она пытается осознать, в чем подвох. Площади слишком большие, чтобы пускать газ. Все отлично просматривается. Взрывчатку они не заметили. Рэйвен понятия не имел, какое представление готовил им Палач, но был уверен, что Стивенс намерен взять их живыми.
        Спустившись вниз, Рэйвен прислонился к стене, у него внезапно закружилась голова и замутило. Он потер виски, сделал глубокий вдох и шагнул вперед. Потолок, пол и стены замелькали перед глазами, тасуясь подобно колоде карт, меняясь местами. Рэйвен рухнул на пол, понимая, что не может пошевелиться, с трудом втягивая воздух. Звук открывшейся двери и выстрелы - последнее, что он услышал.
        15
        На Джеймса работала его репутация. Измененные считали орденцев предсказуемыми, делающими упор на грубые силовые методы, стимуляторы в крови и оружие. Рэйвен не выставил посты и не привел за собой хвост, потому что прекрасно понял: попытайся он нарушить правила, измененной ему не видать, как своих ушей.
        Ловушка была простой. Именно с помощью этого средства Джеймс похитил Хартмана: хватило рукопожатия и крохотной царапины. Раньше его использовали, чтобы немного притормозить буйный нрав измененных. Действие длилось недолго, но времени вполне хватало, чтобы вколоть транквилизатор и отправить монстра смотреть прекрасные сны.
        Джеймс следил за секундной стрелкой. За ручку брался Рэйвен. Значит, стрелять придется в Воронову. Сложная задача, потому что она нужна живой, но он постарается. Когда стрелка завершила полный круг, Джеймс пошел вперед. На этот раз он считал шаги. Стивенс резко распахнул дверь и выстрелил, но Воронова оказалась слишком шустрой. Плечо обожгло, и Джеймс инстинктивно отпрянул назад, укрываясь за дверью. Вовремя, потому что она стреляла снова. Стивенс мысленно выругался. Надо же было так сплоховать! Словить пулю и дать твари фору.
        Он покосился на карман куртки, в котором лежал транквилизатор. Пули он тоже смазал раствором приятных сновидений, но была ли она ранена? Джеймс прислушался: изнутри не доносилось ни шороха. Это был единственный выход со склада, поэтому все, что ему оставалось - ждать.
        Выстрел и резкий скрежет металла, быстрые шаги. Он выдохнул и метнулся от двери к стене, нажимая на спуск. Стрелять в таком маневре приходилось вслепую, но даже короткая перебежка могла стать последней. Ответа не последовало, и Джеймс заглянул внутрь. Под таким углом хорошо видны были ноги Рэйвена, распластавшегося у стены. Дверь на втором этаже зияла темнотой проема.
        Джеймс почувствовал разочарование. Тварь стреляла в замок, и вошла внутрь, но она сама загнала себя в ловушку. Пусть Воронова вдоволь гуляет по второму этажу. Когда надоест, придется вернуться, и он встретит ее с распростертыми объятиями.
        Плечо невыносимо жгло, Стивенс проверил патроны и шагнул вперед. Раздался звон бьющегося стекла - Воронова прыгнула сверху. Джеймс успел выстрелить, но она с силой врезалась в него, оружие отлетело в сторону, а они оба покатились в пыль. Теперь он хорошо рассмотрел тварь: перекошенное от ярости лицо, зеленые глаза, горящие ненавистью, но даже сквозь нее отчетливо виден страх за дочурку.
        Первый удар он пропустил. Она била в лицо, но второй раз ее кулак, скользнул по каменно-земляной крошке. Ногами Джеймс отбросил ее назад, быстро поднялся. Воронова молнией метнулась к нему, а следом в больное плечо пришелся удар такой силы, что Джеймс взвыл. Упущение ему дорого обошлось, а тварь дралась так, словно продала душу дьяволу за возвращение талантов измененной. На краткий миг ему показалось, что из него вытряхивают внутренности, и что это конец. Что он проиграл.
        Судьба снова повернулась к нему лицом: Джеймс заметил пробитый рукав ее блузки, и это придало ему сил. Каким чудом она до сих пор на ногах, можно было только догадываться. Стивенс позволил ей насладиться преимуществом, рухнул на землю и нащупал под рукой камень. Он знал, что у него будет всего один удар, и бил наверняка - в лицо, ближе к виску: причинить боль, дезориентировать, но не раскроить череп. Воронова пошатнулась, а он быстро поднялся, оказавшись с ней лицом к лицу.
        Не сказать, что это было легко, но гораздо приятнее, чем просто усыпить ее. Кровь из рассеченного лба заливала ей скулу и глаз, струилась по щеке и капала на плечо. Воронова с трудом держалась на ногах: вдобавок ко всему, яд начинал действовать. Джеймс усмехнулся, когда она снова бросилась на него. Увернулся и швырнул ее на землю к своим ногам. Сдавленный крик оборвался тишиной.
        Воронова еще пыталась подняться, и он не отказал себе в удовольствии ударить ее ногой в живот, опрокидывая лицом в пыль. Счет для нее шел на секунды. Еще немного - и она не сможет ни шевелиться, ни говорить.
        Джеймс скривился, доставая из кармана шприц с транквилизатором, вколол ей и только после этого с трудом разогнулся, морщась от боли. Раненое плечо полыхало огнем, тело начинало ломить, наступать на правую ногу было невозможно. Наверняка полно трещин в костях.
        Вот же тварь!
        - Живой ты своего выродка больше не увидишь, - произнес он, ногой переворачивая ее на спину, - но это недолго будет тебя мучить…
        Он осекся, увидев нацеленный на него собственный пистолет. Мысль мелькнула, подобно вспышке. Джеймс думал о Хилари. О том что не сумел ее спасти, о том что так и не избавил мир от тварей и от Торнтона. Мгновение длиной в жизнь промелькнуло перед глазами. Рука Вороновой дрожала, но она все-таки нажала на спуск.
        Бок обожгло болью, тварь выронила пистолет и потеряла сознание. Она промазала: зацепила его, но не убила. Ему повезло, нужно только добраться до машины, где лежало противоядие. Он колол себе стимуляторы, ему должно хватить сил. Иначе и быть не может.
        Джеймс шагнул вперед. Ноги будто увязали в песке. Еще один шаг, за ним - следующий. Тошнота сдавила горло, закружилась голова. Он пошатнулся и остановился. Первый приступ миновал, и Джеймс двинулся дальше. Следующий накрыл спустя минуту, и его повело. Он не удержался на ногах и рухнул на спину. Солнце казалось невероятно ярким по сравнению с темнотой, в которую он падал. То ли он забыл о том, что нужно дышать, то ли вместо дыхания выходили сдавленные хрипы. Последней пришла мысль о том, что он не справился.
        16
        Энтони пришел в себя, разом вынырнул из темноты, в которой находился последние дни. Воспоминания о кошмарах казались далекими, как картинки из прошлой жизни. Он был на грани, но что произошло потом? Энтони чувствовал себя здоровым, полным сил, и это обескураживало. Несмотря на темноту, он спокойно ориентировался по звукам и запахам. Было и еще кое-что. Дикий голод.
        Кристи. Ее запах.
        Глухое биение собственного сердца и неровный, едва уловимый ритм совсем рядом.
        Энтони склонился над Кристи, провел рукой по ее волосам, негромко позвал по имени. Она всхлипнула, и он улыбнулся. Это невероятно, но они оба живы. Стоит попытаться выбраться отсюда. Уоллес наверняка поджидает наверху, вооруженный до зубов, но с этим вполне можно разобраться. Психопат готовится ко встрече с обессиленным человеком, и его ждет сюрприз.
        Энтони задрожал от предвкушения, он ощутил прилив сил и дикий, пьянящий восторг. Реальность вокруг двигалась и менялась. Он все воспринимал иначе. Слышал даже движение крови по венам Кристи, тонкие внутренние хрипы.
        Энтони обошел камеру: выход отсюда был только один, вверх по лестнице к двери, которой мог позавидовать бункер ядерной защиты. Он убедился в ее прочности, когда попытался открыть. Вероятнее всего, она держалась на монументальных штырях, уходящих в стены. Его больше поразило то, что под его усилиями дверь содрогнулась.
        Энтони помог Кристи приподняться, устраивая на своих коленях, стянул куртку и укутал ее. Он чувствовал промозглую сырость, но холодно ему не было.
        - Тони, - услышать ее голос стало истинным облегчением. - Тони, прости меня.
        Она потерлась щекой о его руку, и Энтони прислонился к стене, чтобы она могла устроиться поудобнее: на нем, а не на холодном камне. Из него получился сомнительной мягкости матрас, но вряд ли ей сейчас будет лишним человеческое тепло.
        - За то, что вел себя как кретин?
        Ему стоило бы вручить медаль за идиотизм. Самоуверенность сыграла с ним злую шутку, потому что в предложении Уоллеса он не разглядел и не почувствовал угрозы. Энтони не раз отказывал информаторам, зачастую - из соображений личной безопасности. Грош ему цена, если он подставился сам и подверг опасности ее жизнь.
        - За то, что втянула тебя во все это, - голос Кристи был слабым. - И не рассказала с самого начала.
        - Ты и сейчас не обязана. Береги силы, Крис, - он погладил ее по спине. Разумеется, он хотел знать, во что вляпался, но не выяснять же это прямо здесь. Кристи дышать тяжело, не то что говорить.
        - Обязана, - мягко настояла она.
        - Я не шучу, Крис. Не надо об этом. Вот выберемся отсюда, ты поправишься и расскажешь мне все, что можно. И что нельзя тоже, но это уже на твое усмотрение.
        - А если не выберемся? - ее голос дрогнул.
        - Эй! - Энтони шутливо повысил голос. - Лично я тут умирать не намерен. Так что и тебе придется жить дальше. Ты не против, я надеюсь?
        Он говорил уверенно, но странным казалось именно ощущение собственной силы. Подобный подъем и представления о неуязвимости Энтони мог припомнить из молодости. Обычно они приходили после травки или щедрой дозы алкоголя.
        - Я больше всего на свете хочу выбраться отсюда, - согласилась Кристи. - Особенно после того, как у меня получилось…
        Ее голос оборвался тяжелым надрывным кашлем. Энтони успокаивающе гладил ее по волосам, прижимая к себе. Приступ оказался весьма неприятным: он чувствовал ее боль, рвущую на части собственные легкие.
        - Отдыхай и набирайся сил. А я пока подумаю, как нам справиться с этим… агентом вражеской разведки.
        - Ты ничего не помнишь?
        Энтони нахмурился. Кадры воспоминаний казались смазанными, затертыми. В бреду ему мерещилось многое, и большинство его кошмаров заканчивались либо его, либо ее смертью. Он и хотел бы обо всем забыть, но вряд ли получится. Даже если они справятся с Уоллесом и вырвутся на свободу, первое время сны у него будут красочные.
        - Ублюдок нес какую-то чушь, потом спустил меня с лестницы. Я ударился головой и бредил.
        Энтони не без содрогания вспомнил последний из кошмаров. В нем Кристи бросалась на него, разрывала горло и пила кровь. Он непроизвольно коснулся шеи - никакой раны не было, разве что присохшая корка запекшейся крови. Наверное, разбил голову, когда упал с лестницы.
        - Будет сложно, - пробормотала она. - Тони, послушай, мне нужна твоя помощь, чтобы прийти в себя. Но для начала ты должен меня выслушать.
        Ее голос был серьезен, а рука сжала его ладонь с неожиданной силой. Энтони внимательно посмотрел на нее, ожидая продолжения.
        - Меня зовут Авелин, - он почувствовал тревогу в ее голосе и легко сжал пальцы в своей ладони. - У меня есть особенность, и за мной охотятся люди, желающие разобрать на кусочки. - Кристи снова закашлялась. - Я знаю, что ты не веришь в такие вещи, Тони. Но именно я тебя спасла, когда произошел взрыв.
        Он покачал головой и рассмеялся. Серьезный тон, который Кристи задала перед тем как раскрыть «страшную тайну», почти заставил его поверить в то, что разговор будет не из легких. Она же пыталась поднять ему настроение. Чувство юмора - отличный способ отвлечься даже в самой паршивой ситуации, поэтому Энтони решил подыграть.
        - Много людей? Против армии я не потяну, если только у меня тоже не откроется какая-нибудь… особенность.
        - Тони, я бы тоже хотела пошутить, но не могу, - в ее голосе слышалась обреченная усталость. - Лучше я тебе покажу кое-что.
        Она легко коснулась губами его руки, а следом запястье обожгла острая, рвущая боль. Хотел бы он, чтобы это было бредом или сумасшествием, но тогда пришлось бы отрицать саму реальность. Она пила с такой жадностью, как человек, оставшийся без воды в пустыне, припадает к роднику в оазисе.
        Кристи отпустила его руку, и Энтони инстинктивно перехватил запястье, стремясь остановить кровь. Он не мог заставить себя разжать пальцы, тщетно пытаясь справиться с желанием попробовать ее на вкус. Рана под ладонью покрылась тонкой коркой и начала чесаться. Энтони непроизвольно потер ее, и сорвал запекшуюся кровь с неповрежденной кожи.
        Едва уловимый запах, оставшийся в воздухе, сводил с ума. Собственный пульс стучал в висках набатом, и Энтони облизнул губы. Он готов был вцепиться в собственное запястье, но вместо этого он сжал руку почти до хруста, шумно и глубоко выдохнул, ощущая под пальцами небольшую неровность: свежие шрамы, следы от ее зубов.
        - Вот моя особенность, - ее голос уже не был таким слабым. - Теперь уже наша, Тони.
        Она замолчала, и Энтони был ей благодарен. Разум реалиста и скептика, привыкший все анализировать, сводить к логике и научным объяснениям, силился охватить произошедшее, но не мог. То, что он испытал, то, что видел своими глазами, нельзя было отменить.
        - Тони, прости меня, - Кристи приподнялась и коснулась его лица ладонью. - Я не могла позволить тебе умереть.
        - Как это произошло? Как это вообще возможно?!
        - В моей крови неизвестный паразит. Он не убивает человека, а живет с ним в симбиозе. Когда возникают травмы, исцеление происходит в разы быстрее, чем у обычных людей. Он обеспечивает себе и носителю долголетие. Образно выражаясь.
        - А что насчет крови? Мне отчаянно хотелось вцепиться себе в руку, как в сочный бифштекс.
        - Гемоглобин. Он нужен для быстрого восстановления сил.
        - К каким еще сюрпризам готовиться?
        - К пристальному вниманию со стороны людей - вроде того, что нас сюда определил. Загорать у тебя тоже больше не получится.
        - Я выйду на солнце и начну дымиться? Или, упаси Боже, сиять?!
        Кристи рассмеялась.
        - Если решишь поваляться на пляже, в считанные минуты получишь сильный солнечный ожог.
        - Меня не оставляет ощущение, что моя крыша решила взять выходной.
        Голод становился сильнее. Энтони старался заглушить его - упорно, но безуспешно. Сейчас он никак не мог отделаться от мыслей о сердцебиении Кристи и представлял вкус крови - слегка солоноватый, почти ощущал его на языке. Разум молил о передышке.
        - С тобой все в порядке, Тони. Нам нужно отсюда выбираться.
        Он поднялся и подал ей руку. Кристи действительно стало лучше. Она не мог ее видеть, но сейчас она сама держалась на ногах, голос ее стал более твердым, движения - уверенными.
        - После решишь, хочешь ли меня поблагодарить или наоборот.
        - Ты три раза спасла мне жизнь. Где я тебе столько благодарности наберу?!
        Ответить Кристи не успела. Свет болью взорвался в глазах, ослепил. Энтони зажмурился, услышал звук открывающейся двери и два негромких хлопка. Он успел выдернуть дротик и рискнул приподнять веки. В глаза словно вонзились сотни мелких игл, реальность поплыла, а движения стали слабыми. Он подхватил пошатнувшуюся Кристи и рухнул на пол.
        17
        Ванесса Нортон наблюдала за тем, как люди Кроу переносят на борт частного самолета бесценный груз. Больше всего досталось Беатрис. Ей повезло выжить, но дотянет ли она до Острова? Если нет, кое-кто будет сильно разочарован. Его заинтересованность в Торнтоне Ванесса понять могла, но в привязке к этой женщине? Странное предчувствие с неприятным холодком недоверия поселилось в душе. Когда все только начиналось, они делали одно дело, но так ли это по-прежнему? Она сцепила подрагивающие руки, наблюдая, как поднимается трап.
        - Пойдемте. Мы здесь больше не нужны.
        Ванесса перевела взгляд на мужчину. Чуть выше ее ростом, короткая, давно вышедшая из моды стрижка, хищный проницательный взгляд. Помощник Кроу, нелепо облажавшегося и подставившего спину Джордану Сантоцци, который отбывал на Остров тем же рейсом.
        Штерн был умен: благодаря ему они вышли на укрытие Палача, где держали измененную. Его люди не вмешивались, пока не появились Рэйвен и Беатрис, которых тоже ждали на Острове. Отныне на ее хрупкие женские плечи ложились поиски Сэта Торнтона. К счастью, в помощники ей достался Мартин.
        В машине Ванесса устало потерла виски. Ее попросили проконтролировать все происходящее лично, иначе она ни за что не покинула бы Сингапур, где отдыхала с Риком, личным инструктором по фитнесу и по совместительству неплохим любовником. Ей отчаянно хотелось скинуть узкие туфли, деловой костюм и расслабиться в джакузи с теплой водой и мягкой пеной, но предстоял еще долгий разговор со Штерном.
        Лет десять назад она и не заметила бы этого перелета. Годы отметили лицо Ванессы лишь легкими морщинками в уголках темно-серых глаз, а в остальном кожа, усеянная россыпью веснушек, по-прежнему оставалась в идеальном состоянии. Что и неудивительно, ухаживать за собой с ранних лет вошло у нее в привычку. В свои тридцать восемь Ванесса могла похвастаться отличной фигурой и неплохим здоровьем, но возраст давал о себе знать.
        - Что скажете? - устало поинтересовалась она. - Как нам найти пропавшего мальчика?
        - Он найдет нас сам.
        - Неужели?
        - Именно.
        Голова раскалывалась, и Ванесса с трудом пыталась собрать мысли.
        - Я знакома с Сэтом Торнтоном, но не уверена, что мы говорим об одном человеке.
        - Поделитесь личными ощущениями, - усмехнулся Мартин.
        Ванесса помнила прием, на который сопровождала отца. Торнтон был звездой, ему прочили великое будущее.
        - Он зациклился на собственной гениальности. Машина для генерирования и реализации идей. В рапорте написано, что он потерял голову из-за этой женщины, Беатрис. Я бы на вашем месте не возлагала на это особых надежд.
        Ванесса подумала, как прекрасно будет оказаться в люксе и выпить бокал вина. Но отдых казался неосуществимой мечтой, а дело Торнтона по-прежнему висело над ее головой дамокловым мечом.
        - Я охотно верю в то, что он мог ей увлечься, - пробормотала она, - но рисковать ради нее жизнью? Не думаю.
        - Марию Воронову специально подбирали для этой работы. На мой взгляд, она с задачей отлично справилась.
        - Целиком полагаюсь на ваше мнение, - усмехнулась она, выдержав откровенный взгляд Штерна.
        - Вам стоит отдохнуть, - он словно умел читать мысли, - я зайду к вам завтра утром.
        - Договорились.
        Мартин попросил водителя остановить и вышел, а Ванесса сбросила лодочки на высоком каблуке, последние пару часов больше напоминавшие испанские сапоги[5 - Испанский сапог - орудие пытки, сжимающее и дробящее кости ног.], с наслаждением потянулась и закинула ноги на сиденье. Вот оно, истинное блаженство!
        ***
        Несмотря на смену часовых поясов, Ванессе удалось выспаться. Она чувствовала себя на удивление бодрой и готовой вернуться к работе. Заказав завтрак в номер, она размышляла над тем, что ей предстояло. Если Штерн ошибается, и Торнтон решит отсидеться в норе, им его не видать. Они понятия не имели, где Сэт сейчас.
        Мартин приехал вовремя. Она уже готова была поддаться самым пессимистичным прогнозам и предположить, что они потеряли след, но присутствие Штерна вселяло в нее уверенность.
        - Не переживайте из-за Торнтона, Ванесса. Я разберусь.
        Штерн расположился в кресле, расслабленный и отдохнувший. Ванесса про себя посмеялась его резвости.
        - Сделайте скидку на то, что я женщина. Нам всегда нужно о чем-то переживать, - она улыбнулась и устроилась в соседнем кресле.
        - Зачем Вальтеру Торнтон, Ванесса?
        - Простите?
        - Я простой исполнитель, но это не мешает мне думать. На него работают лучшие ученые. У него есть наработки Торнтона. Он же зациклен на его связи с Марией Вороновой.
        Вчерашний холодок недоверия вернулся. Что-то подсказывало Ванессе, что Мартин завел разговор неслучайно, и вряд ли в ее интересах. Скорее хочет разобраться, с чем имеет дело.
        - Я понимаю, что Воронова была ему нужна, как инструмент давления, - продолжил он, - но все это не имеет ни малейшего отношения к заявленной цели.
        - Когда вы работали по Торнтону…
        - Ванесса, мы никогда не работали по Торнтону.
        - Простите?
        - Дэвид исправно направлял Воронову и Рэйвена. От Вальтера поступил четкий приказ: Беатрис - полная свобода действий.
        - Хотите сказать, что он был рад их побегу? Какой абсурд.
        - Я рассказал, как все было, Ванесса. Выводы делайте сами.
        Она задумалась. Доверить Торнтона сумасбродной измененной, полностью исключая из цепочки Кроу? Где-то здесь теряется логика, или же есть недостающее звено, о котором кое-кто забыл упомянуть.
        - Не понимаю. А как же захват в Санкт-Петербурге?
        - Спонтанный приказ.
        Ванесса изучала Штерна. Она сразу поняла, что он умен, но почему-то отказывался ей помогать. Для чего он здесь? Почему довольствовался должностью помощника Кроу? В словах Мартина больше смысла, чем во всем происходящем на Острове. Наработки Торнтона, под боком лучшие ученые - и нулевой результат. Она волновалась не столько по поводу вложенных денег, сколько из-за цели, к которой стремилась. Ванессу интересовала лишь месть.
        Почему операция провалилась? Беатрис ненавидела Торнтона, но помогла ему сбежать. Рэйвен, который отнюдь не вчера появился на свет, доверился Палачу и оказался в числе пленников. Когда твоя жизнь состоит из интриг и лжи, в такое совпадение верится с трудом.
        - Что вы знаете о Рэйвене?
        - В прошлом измененный, без особых талантов. Могу прислать его досье.
        - Буду обязана.
        Ей не пришлось долго ждать. Сухие факты жизни Джордана Сантоцци казались незначительными. Тем не менее, его боялись еще когда он был человеком. Став измененным, Рэйвен прожил почти сотню лет в мире, где невозможно плыть по течению, где каждый день может стать последним в случае ошибки.
        Ванессе стало не по себе. Слишком мало информации, слишком много игроков. Серьезных игроков, с которыми ей предстоит вести дела. Остров мог раскрыть многие тайны. Ванесса в задумчивости смотрела на телефон. Связи с Островом нет, значит нужно туда лететь. Лоуэллу придется раскрыть все карты, без денег Ванессы его шаткая лодка долго на плаву не удержится.
        18
        Остров в Тихом океане. Июнь 2013 г.
        Пробуждение оказалось не из приятных - тошнота, адская жажда и желание убивать. Голова была тяжелой, мысли путались, а первое же движение отозвалось острой болью под ребрами. Джеймс открыл глаза, но вместо демонов, танцующих в адском пламени, увидел чрезвычайно высокомерного типа и двух телохранителей за его спиной.
        - Оставьте нас, - мужчина поправил манжеты с таким видом, будто был оперным певцом и собирался исполнять арию.
        Охранники вышли, а щеголь придвинул стул к кровати и сел.
        - Джеймс, вы мне здорово помогли, но что с вами делать дальше? Никогда не думал, что познакомлюсь со знаменитым Палачом.
        - Могу оставить автограф.
        - Я забыл представиться. Вальтер, - тот пропустил его шпильку мимо ушей, и продолжил. - Для непосвященных ваша организация была засекречена так, что проще построить себе коттедж на Марсе, чем узнать имена сотрудников. Мне повезло, я знаю о вас многое.
        Джеймс промолчал. Под рукой не было стимуляторов, и он чувствовал себя до отвращения слабым. Пальцы рук свело судорогой, отчаянно хотелось схватить пистолет и разрядить его в эту тварь.
        - Я хочу предложить вам сделку, Джеймс. Но прежде чем вы откажетесь, подумайте о той, за кем вы сюда пришли. И о той, благодаря кому вы здесь оказались. Они сестры.
        Корделия, ненавистница измененных номер один в Мире, сотрудничает с бывшим кровососом? Невозможно! Но от кого еще Вальтер мог бы узнать о нем и о Хилари? Если эта тварь говорит правду, значит, ведьма с самого начала знала о том, куда пропала ее сестра. Она подкинула ему информацию, позволила подобраться к ним поближе, а затем сдала.
        Мысли метались, как бешеные псы по лесу - рывками, сквозь ярость и боль. Возможно, Корделия связалась с Вальтером, чтобы знать о разработках вируса, чтобы в случае чего предупредить зарождение новой расы измененных. Но почему она подставила Хилари? Чтобы доказать свою лояльность? Вальтер не настолько глуп, чтобы связаться с боссом Ордена, если только он не пожертвует чем-то дорогим. Или кем-то.
        - Я предлагаю вам работу, Джеймс. Теперь, когда я лишился Кроу, мне нужен жесткий и надежный человек. Тот, кто готов идти до конца. Уверен, это про вас.
        - Вы плохо читали мое дело, - процедил он и поморщился. Напряженные мышцы сковало судорогой. Обезболивающее не помогало: ему нужны не лекарства, а стимуляторы. Раненый бок и плечо напоминали о себе болезненной пульсацией, тело словно растянули на дыбе. - Я не стану работать на измененного.
        - Это слова фанатика, а у нас с вами серьезный разговор двух разумных людей. Или я ошибаюсь?
        Вальтер вопросительно посмотрел на него. В глазах его сверкал огонь одержимости.
        - Людей? - усмехнулся Джеймс, и похолодел от осенившей его догадки.
        Его собеседник расслабленно откинулся на стуле, скрестил руки и разглядывал мониторы медицинской аппаратуры.
        Карусель мыслей вращалась слишком быстро. Джеймсу доводилось встречать возрастных, но они не вели себя так, как он. Вальтер казался таким возвышенно-пафосным, будто недавно покинул мир фей. Что, если он хочет, чтобы его считали кровососом, а на деле даже не знает, что из себя представляют измененные? С таких позиций было гораздо проще оправдать причастность Корделии к этой истории. Какая же у них договоренность?
        - Для чего я вам нужен? - спросил он.
        - Вам понравится. У меня есть список выживших старичков, которые могут сильно осложнить мне жизнь. Сейчас все они люди, но для вас это не имеет значения?
        - Вы всегда были человеком, - произнес Джеймс.
        - Верно.
        Джеймс прикрыл глаза - и мир прекратил вращаться. Уши словно набили ватой, боль пульсировала в висках, но как бы ему ни хотелось размазать мозги лже-Вальтера по стенке, он понимал, что это будет большая потеря. Тот сыграл шикарную партию. Взял громкое имя известного в своих кругах измененного и использовал его репутацию, обвел всех вокруг пальца. Он свихнулся. И тем не менее он молодец.
        - Я верну вам жену в целости и сохранности, Джеймс. Если захотите. И даже позволю убить Корделию. Она мне больше не нужна.
        Лже-Вальтер поднялся: он слышал, как тот отодвинул стул и направился к выходу, но у двери остановился.
        - Если вы откажетесь, мне придется вас убить.
        Юмор у него был специфический, но Джеймса больше волновали слова насчет Хилари. «Если захотите», - что он имел в виду?! Ради нее он прошел весь этот путь, ради нее оказался здесь. В том, что у лже-Вальтера не в порядке с головой, вопросов не возникало, но в какие еще игры он собирается втянуть его и Хилари?
        От свалившейся информации голова шла кругом. Кто этот тип и что ему действительно нужно, сейчас вторично. После состоявшегося между ними разговора Джеймс был уверен в одном: с ним может возникнуть гораздо больше проблем, чем с Вальтером, решившим возродить свою расу.
        19
        Хилари не позволяли выходить из комнаты. Еду и лекарства приносила та самая медсестра, Эмбер, которая отказывалась с ней говорить. Возле дверей постоянно дежурила охрана. Она не знала, что творится за дверями апартаментов, и это сводило с ума. Хилари готова была признать, что оказалась на Острове не случайно: ситуация помогла ей пролить свет на многое, в том числе и в себе самой.
        У них с Джеймсом никогда не было доверительных отношений: они просто цеплялись друг за друга, как утопающие за единственную доску на бушующих волнах. Они отдавали себя друг другу с такой неистовой страстью, как будто каждый день мог стать последним, хотя опасность осталась в прошлом. Война закончилась, но в них она продолжалась до сих пор.
        На Острове Хилари встретила Зака. Мужчину, с которым не испытывала и сотой доли того накала эмоций, как было с Джеймсом. Рядом с ним она чувствовала себя спокойно, он стал той последней гаванью, к которой Хилари стремилась все эти годы. Стоило осознать это в себе - и все стало легко и просто. Она больше не хотела бежать, она хотела знать правду о том, что здесь творится. Для чего Вальтеру новый вирус - для возрождения измененных или чтобы держать в страхе весь мир?
        Нетронутый обед недавно унесли. Хилари лежала на кровати, глядя в одну точку. Она не хотела думать о том, что больше никогда не увидит Зака, но избавиться от страшных мыслей не могла. Прошло четыре дня, но от него не было никаких новостей. Что случилось в то утро? Почему отменили ее участие в эксперименте? Не узнал ли Вальтер о том, что Зак готовил для нее побег?
        В сторону открывшейся двери она даже не взглянула - когда дело касалось приема лекарств, Эмбер была точна, как часы.
        - Прости, я не мог прийти раньше. Как ты?
        Хилари поспешно вскочила с кровати, вглядываясь в его лицо. Зак неуверенно улыбнулся, а она бросилась к нему и обняла. Этого оказалось достаточно, чтобы страхи отступили. Сколько они так стояли, Хилари не знала, она отстранилась лишь для того, чтобы заглянуть в глаза. Зак выглядел неважно, будто не спал с того дня, как они расстались.
        - Уже в порядке, - ответила она, проводя рукой по его волосам, - ты выглядишь уставшим.
        - Было много работы. Я скучал по тебе, Хилари.
        - Я чуть с ума не сошла, - призналась она, - меня снимают с эксперимента, не выпускают из комнаты, а ни от кого и слова не добьешься о том, что происходит. И ты исчез. Никогда больше так не делай, слышишь?
        Хилари выдала все на одном дыхании. Смотрела на него, и не могла наглядеться.
        - Твой муж здесь.
        Сначала ей показалось, что она ослышалась. Зак решил пошутить?
        Он избегал ее взгляда, и Хилари почувствовала, как все внутри похолодело: Джеймс на Острове. Из-за нее. Он пришел на ту встречу, пришел и ждал. Когда не дождался, заподозрил неладное и пошел по следу. У него чутье на дела, в которых замешаны измененные, а еще у Джеймса есть понятие «свои» - те, ради кого он готов на все. Если он понял, что она в опасности, не остановился бы до последнего.
        Хилари с самого начала сомневалась, что Джеймс поедет в Солт-Лейк-Сити. Их отношения трещали по швам, еще чуть-чуть - и они бы друг друга возненавидели с новой силой. Зачем только она оставила ту записку?!
        - Что с ним?
        - Его изрядно потрепало, но он придет в форму. Не волнуйся, пока ему ничего не грозит. Я могу попробовать… - он закашлялся, но все-таки закончил, - …устроить вам встречу.
        - Не думаю, что это хорошая идея, - слова вырвались раньше, чем она успела их остановить.
        Щеки вспыхнули: чувство вины обожгло сильнее пощечин. Она должна умолять о встрече с Джеймсом и просить у него прощения за то, что он оказался в западне. Можно сколько угодно убеждать себя в том, что ее заинтересованность только навредит ему, что Вальтер непременно воспользуется ее слабостью, и что она так поступает во благо, но причина тут была одна - малодушие.
        Ей больше нечего сказать Джеймсу. Или же наоборот - нужно сказать слишком многое?
        Хилари закусила губу, опустилась на кровать и вцепилась пальцами в покрывало. Зак сел рядом и обнял ее, но расслабиться не получилось. Она чувствовала себя напряженной, натянутой, как струна.
        - Боишься за него? - тихо спросил он.
        - Что Вальтер с ним сделает?
        - Не представляю, - честно ответил Зак. - Знаю только, что убивать его он не собирается. Хорошая новость, ведь так?
        Хилари молча кивнула. То, что муж до сих пор жив, странно. Вальтер в курсе, кто у него в гостях - выходит, Джеймс ему нужен. Для чего? Знай она немного больше о прошлом измененного, сумела бы понять, что от него можно ожидать и как себя вести дальше.
        - Как давно ты работаешь на Вальтера? - она пристально взглянула на Зака.
        - Над проектом я работаю около года, - он нахмурился и ощутимо напрягся. - Почему ты спрашиваешь?
        - Ты знал его раньше?
        - Нет! - слишком резко и поспешно, чтобы быть правдой.
        Зак резко поднялся, и Хилари поняла, что попала в точку. Он действительно давно знаком с ним: возможно, очень давно. Она прикоснулась к тому, что несло в себе серьезную опасность. Раскрытие истинной личности Вальтера.
        - Извини, - мягко произнесла она и протянула ему руку, - я не хотела лезть не в свое дело, новость про Джеймса выбила из колеи. Останься?
        Хилари не собиралась отступать. Зак напуган, но он ей доверяет - иначе не попытался бы устроить побег. Нужно подумать, с какой стороны зайти, чтобы вывести его на откровенность. Полезной сейчас может оказаться любая крупица информации, самая крохотная деталь из прошлого Вальтера. Возможно, именно она поможет им спастись.
        Настороженность во взгляде Зака сменилась теплом. Он сжал ее руку в ладонях, потянул Хилари к себе и жадно поцеловал, будто утверждая свое право на нее - перед Джеймсом, перед всем миром. Она не стала его отталкивать. Слишком много потрясений, слишком много страха, и тем ценнее казалась последняя нежность там, где каждая минута могла стать последней.
        20
        У Хилари Стивенс было красивое тело. Он отметил это, когда наблюдал за тем, как она корчилась от боли во время наказания. Сейчас сучка выгибалась от наслаждения под прикосновениями Беннинга. До откровения грязно. Возбуждающе. Пожалуй, даже больше, чем во время пытки.
        Мерзкая гадина. Она такая же, как все. Как Сильвия. За масками милых женских мордашек они скрывают настоящих чудовищ, готовых предать тебя, стоит только выйти за порог. Ты готов принести им на блюде сердце, будущее и красивую жизнь, а тебя вышвыривают из памяти, как ненужный хлам.
        Руки сжались в кулаки, а ногти с силой впились в ладонь. Кажется, это произошло только вчера. Он вернулся сразу, как только ему позволили вспомнить. «Бенкитт Хелфлайн» считали корпорацией зла, а он возвращался из ада, чтобы отомстить. Он потерял все. Все, что было ему дорого, отдали другому человеку. Долбаному Торнтону просто подарили работу всей его жизни! То, во что он вкладывал гораздо большее, чем бессонные ночи и вырванные из семьи выходные. Свою душу.
        Разговор, вплавленный в память подобно клейму от раскаленного железа, до сих пор отзывался жалящей болью унижения. Его сочли некомпетентным и вышвырнули из проекта, но он не смирился. Он пошел ва-банк, потому что догадывался, что с такими иначе нельзя. Пригрозил им, что о его исследованиях и разработках узнает весь мир, что другие оценят его работу по достоинству. Он и вправду делал копии каждой формулы, над которой работал с такой любовью. Сильвия называла это одержимостью, но что эта сука понимала!
        Автокатастрофа, месяцы забвения и работа в подпольных лабораториях над не представляющими интереса препаратами. Он никогда не узнал бы, что случилось, не вспомнил ни «Бенкитт Хелфлайн», ни Торнтона, ни Сильвию, ни свое унижение. Эти сволочи забрали не только работу, они забрали его память, имя и жизнь, сделав обезличенным, заторможенным роботом для подсобных работ.
        Тот, кто раскрыл ему глаза, тоже был из измененных. Он освободил не только его, но и всех, кто работал в лаборатории, вернул воспоминания и жизни, в которых им больше не было места. Куда им было идти? К властям или сразу сдаваться в психушку?
        Джек предложил им вариант поинтереснее. В свете событий, что творились в мире, это действительно стало спасением для многих. Они пошли за ним с радостью, полные разбитых надежд и жажды мести. Те, кто подобно ему лишился всего.
        А ведь все могло сложиться иначе, он сам готов был отказаться от этого, вернувшись в семью! Он пришел в родной дом, купленный на собственные деньги, и застал Сильвию в постели с Дэном. Какие же у них были лица! К несчастью, тогда не получилось насладиться зрелищем, потому что все внутри разрывалось от невыносимой боли предательства.
        Его не было полгода, а сучка запрыгнула в постель к его кузену. Его считали мертвым, но какая разница? Если в твоем сердце живет любовь к человеку, ты не забудешь его даже через десятки лет, и уж тем более не раздвинешь ноги для его родственника, которого он терпеть не мог.
        Джек застрелил обоих из пистолета, что принес с собой. Убил, потому что они предали его, и теперь могли рассказать о нем всем, кому только можно, а это не входило в его планы. Он собирался отомстить всем. Людям, предавшим его скорому забвению, измененным, возомнившим себя вершителями судеб, и жалким кретинам-обывателям, привыкшим проводить время за просмотром телевизора и пожиранием попкорна, чипсов и гамбургеров. Пришла пора преподать урок всему миру.
        Он вынырнул из воспоминаний и посмотрел на привалившегося к стене Стивенса. Джеймсу было тяжело стоять, и наверняка больно, но физические мучения не шли ни в какое сравнение с тем, что сейчас творилось в душе бывшего орденца. Он знал наверняка, потому что прошел через это.
        Джек Лоуэлл подумал и о Корделии. Женщины - мерзкие гадины. Не менее мерзкие, чем измененные. Она согласилась с ним сотрудничать на условиях, что он передаст ей всю информацию о заинтересованных в вирусе измененных. Рассчитывала контролировать процесс и избавиться от него, как только разработки станут жизнеспособны. Вот только вряд ли могла подумать, что он решит избавиться от нее с помощью того, кого она решила ему сдать. Гадина!
        - Зачем ты мне это показал? - хрипло спросил Стивенс, и в его голосе Джек услышал ту самую боль. Такой взгляд он видел единожды, в отражении. Взгляд человека, полностью опустошенного, лишившегося всего. Но не сломленного.
        - Потому что ты должен знать. Я прошел через это, - Джек помолчал и добавил, - мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь, Джеймс.
        Стивенс молчал, и это был хороший знак. Он не из тех, кто станет работать по принуждению. Лоуэлл действительно хотел видеть Джеймса на своей стороне, вместе они смогут многое.
        Джек не собирался возрождать расу измененных, его разработки станут оружием. Оружием, которое поставит на колени весь мир. Заставит всех понять, что именно он - Он, а не какой-то там выскочка из Нью-Джерси - настоящий ученый. Гений, заслуживающий славы и внимания. Они все будут ползать перед ним на коленях. Измененные - чтобы вернуть былое могущество, люди - чтобы этого не произошло.
        - Я знаю, что тебе досталось и от людей, и от измененных. Ты пережил предательство, сравнимое с тем, что пришлось пережить мне. Я знаю, что это такое, Джеймс.
        Стивенс молча взглянул на него, с трудом оттолкнулся от стены и тяжело шагнул вперед. Лоуэлл протянул ему руку.
        - Я предлагаю тебе выбор, Джеймс. Ты избавишься от мерзости, годами отравлявшей твою жизнь. Освободишься от сучек-сестриц. Я отдам их тебе, и ты сам решишь, как с ними поступить.
        По лицу Джеймса прошла судорога. Он боролся с чувствами к женщине, предавшей его, и такая борьба Джеку была знакома. Стивенс не принял его руку, прошел мимо и в сопровождении охраны покинул кабинет.
        Лоуэлл с некоторым сожалением посмотрел ему вслед, но решил пока не давить. У Стивенса тяжелый период. Джеймсу нужно время, чтобы принять решение. Ему же сейчас предстояло нечто гораздо более интересное, чем разрешение психологических проблем бывшего орденца. Интересное настолько, что от предвкушения по телу шла дрожь.
        ***
        Джеку нравилось видеть ее такой. От привлекательности Беатрис не осталось и следа. Длинные волосы спутались и висели безжизненными прядями, бледное лицо с темными кругами под глазами, швы протянулись от середины лба к виску, левую скулу украшает огромный кровоподтек. Беатрис повезло отделаться сотрясением мозга, синяками и ссадинами от пуль. Конечно, ничто не помешает добавить, но всему свое время. Он настоял, чтобы ее привели, хотя Беннинг упирался, что Беатрис пока лучше оставить в покое.
        Джек не хотел ждать.
        Она была той еще гадиной. Лоуэлл поймал себя на мысли, что уже думает о ней в прошедшем времени, и усмехнулся. Следы Беатрис умела заметать знатно, но не сказать, что ему так уж интересно знать, в какой норе сейчас Торнтон. Крыса будет сидеть там до потопа, так ему и надо. Можно пойти по его следу, притащить сюда, но зачем? Пусть варится в котле одиночества, забвения и неизвестности до того дня, как услышит о нем и его открытиях. Неплохая альтернатива смерти.
        Потом, возможно, он пришлет Торнтону запись казни Беатрис. В том, что это будет нечто запоминающееся, Джек не сомневался. Кретин-Рэйвен уверял, что Сэт по-настоящему привязан к ней. Задачу свою она выполнила и больше не нужна. Беатрис сдохнет, а Торнтон продолжит путешествие по кругам ада. Он будет жить пока Джек не позволит ему умереть.
        Беатрис привезли в комнату в инвалидной коляске, но Джек на всякий случай пригласил охрану. Рисковать он не собирался. Из ее взгляда исчезли заносчивость и сарказм, и это ему нравилось. Видеть бывших измененных в полной растерянности и зависимости от его воли заводило до безумия. Особое удовольствие доставляло наблюдать за гадиной, которая кувыркалась с Торнтоном.
        - Хочу, чтобы ты посмотрела небольшое состязание, - он кивнул на большой монитор на стене.
        Существо, почти утратившее человеческий облик, сгорбилось в углу и дрожало: длительное голодание и неоднократное поражение электрическим током сыграло свою роль. Джек знал, насколько обманчива видимая беспомощность. Стоит рядом оказаться потенциальной еде, оно будет драться за бесценные капли крови.
        До Беатрис начало доходить. Она всматривалась в то, что некогда было человеком, пытаясь разглядеть опровержение своей догадке. Лоуэлл нажал кнопку, по стенам камеры прошел разряд, заставивший существо вскочить, обернуться и зарычать. Он стал почти неузнаваем, ее любимый мальчишка. Вирус избавил его от болезни, и Люк больше не напоминал жертву химиотерапии, но взгляд, утративший всякую человечность и рваные движения, были куда страшнее.
        Беатрис предприняла жалкую попытку броситься на него. Джек надеялся, что она это сделает: ударить ее было приятно. Руки чесались с первой встречи, когда они обсуждали детали «сотрудничества».
        Глядя сверху вниз, он кивнул.
        - Он давно не ел, а твоя дочь под сильными препаратами. Думаю, все честно. На кого поставишь, Беатрис?
        Когда Джек узнал об измененной, он не подозревал, что мир настолько тесен. Информация от Кроу была скудной, сучка уничтожила все данные о себе и смылась. Каково же было его удивление, когда он увидел почти копию Беатрис! Двойная удача!
        Джек намотал ее волосы на кулак, заставляя запрокинуть голову.
        - Тебе придется смотреть.
        Вспомнил о том, что нужно держать образ, мысленно выругался, разжал руку и поднялся. Вряд ли Вальтер был настолько эмоционален.
        - Посадите ее в кресло, - Джек кивнул охране.
        Он смотрел то на монитор, то на лицо Беатрис, и это был сложный выбор: одинаково хотелось видеть то, что произойдет внутри, и ее глаза. Интересно, может она помешаться от такого, или века закалили психику гадины и сделали выносливой?
        Бесценную дочурку Беатрис втолкнули в камеру и снова подали напряжение. Измененная едва держалась на ногах: транквилизаторы, которые в нее всадили, могли остановить взбесившегося носорога. Люк насторожился, принюхиваясь. Существо было слабым: голод и издевательства сделали свое дело. Пожалуй, стоило делать ставки, но не меньше исхода драки Джека сейчас интересовало другое.
        В глазах Беатрис плескались страх, отчаяние, растерянность, боль - и все на грани с безумием. Участники шоу кружили по камере, выбирая момент для нападения. Лоуэлл озадаченно нахмурился. В существе должно было остаться поменьше интеллекта. Никто не отменял звериную сущность и инстинкты выживания, но в прошлый раз оно вело себя забавнее. Люк разорвал глотки двум коллегам Беннинга, вырвал у охранника оружие вместе с рукой. В него пришлось стрелять пятнадцать раз, чтобы заставить замедлиться и всадить четыре заряда транквилизаторов, чтобы вырубить. Хотя тогда он лежал под капельницей с кровью, а сейчас его почти не кормили, доводя до истощения. Похоже, переусердствовали.
        - Прекрати это, - голос Беатрис прозвучал глухо, - прекрати или ты никогда не получишь то, что хочешь.
        Он усмехнулся, велел охране выйти и только после этого произнес:
        - Мне не нужен Сэт Торнтон. Мне не нужны его исследования. Я могу сотворить такое, на что этот недоделок в принципе не способен.
        Он немного покривил душой. В работе Торнтона все же был толк, до которого сам Джек пока еще не дошел. Разумеется, это дело времени, и наверняка у Сэта множество ошибок, потому что у такого бездаря просто не может быть интересных результатов. Ему нужен не рабочий вирус, а орудие устрашения. Армия подвластных ему кровососов, лишенных воли и помешанных на жажде крови.
        Беатрис вскрикнула, и Лоуэлл перевел взгляд на монитор. Люк наконец-то прыгнул: по-звериному резко и внезапно. Измененная перекинула его через себя, но он снова подскочил, бросаясь на нее. Они сплелись в единый клубок, и покатились по полу. Ее кровь брызнула на пол, пропитала одежду.
        «Хорошо, - удовлетворенно подумал Лоуэлл. - Теперь он не остановится».
        Джек не думал, что измененная позволит себя убить, но даже если и так, у него останется ее любовник. Она изменила своего ухажера, и это сработало. Лоуэлл рассчитывал понаблюдать за ним пару недель. Возможно, Чума уже начала свое мерзкое дело, но молодые неизменно держались дольше. Если он выживет, кровь Энтони Хартмана можно будет использовать для дальнейшей работы.
        Измененная с силой швырнула звереныша, Люк ударился о стену, и получив приличный разряд, замер. Надолго ли? Осознать Джек не успел, потому что услышал яростный шепот Беатрис.
        - У Сэта были рабочие формулы, но я забыла о них упомянуть. Хочешь их получить - останови это.
        Ярость затопила все его существо. Гадина, какая же гадина!!! Он с трудом удержался от того, чтобы разбить ей голову об пол. Схватить за волосы, сдернуть с кресла и бить до тех пор, пока ее череп не расколется на части.
        - Блефуешь, Беатрис. Ты слишком тряслась за своего мальчишку, ты бы сказала сразу, - ему стоило больших усилий вытолкнуть это из себя равнодушно.
        Он вспомнил, что охрана за дверями, а в ярости швыряющий технику Вальтер, пинающий ногами Беатрис, может вызвать подозрения. Измененный был садистом, но действовал тоньше и никогда не выходил из себя. До той поры, как понял, что ему не удастся избежать смерти. Вот тут он начал скулить.
        Лоуэлл отлично помнил равнодушное лицо Кроу во время допроса бывшего хозяина жизни. Вальтер верещал как свинья, которой в задницу вставили вертел. У Джека хранилась запись. Он обожал ее пересматривать.
        - Не суди себя строго, я полна сюрпризов.
        - Я тоже, Беатрис! - Лоуэлл наклонился к ней вплотную. - Помнишь, как ты бесилась, когда узнала для кого придется раздвинуть ноги? Ты же ненавидела его, но все равно оказалась под ним, драная подстилка! Думаю, тебе приятно будет узнать, что Торнтон создавал не оружие. Он работал над противоядием, которое спасло ваши никчемные жизни.
        В «Бенкитт Хелфлайн» работали над «вакциной жизни». Так ее называли посвященные измененные. Несущую смерть заразу - вирус, абсолютно безвредный для людей - придумали задолго до рождения Сэта Торнтона. Его выпустили в мир осенью две тысячи одиннадцатого, и с тех пор каждый человек на планете являлся его носителем.
        Джек наслаждался выражением растерянности на ее лице - пока не понял, что она счастлива. Гадина была счастлива услышать это. Она что, всерьез запала на Торнтона, вместо того, чтобы играть с ним?! Лоуэлл не удержался от искушения, с силой ударил ее в лицо. Она пожалеет о том, что родилась на свет и протянула так долго. К сожалению, Беатрис мгновенно потеряла сознание, а он настроен был продолжать.
        Ругая себя за несдержанность, Джек поднялся, нажал кнопку коммуникатора:
        - Вытащите оттуда девчонку.
        Он не собирался использовать исследования Торнтона, в них слишком много непонятного, какого-то бреда, не имеющего ничего общего с сутью вируса. Как бы там ни было, Беатрис пожалеет, что решила играть с ним в свои игры. Действительно пожалеет.
        Беннинг поставит гадину на ноги за пару часов, или его драгоценная Хилари пойдет на корм измененным. Когда Беатрис снова будет в состоянии двигаться и чувствовать боль, они продолжат этот разговор.
        21
        Пробуждение в палате стало чем-то привычным. Белые потолки, искусственный свет и два охранника - либо рядом с ней - это значило, что скоро заявится Вальтер, либо за дверью - на случай, если его визит откладывался. У нее болело все, от пяток и до кончиков волос. Даже дышать было больно.
        Беатрис с детства привыкла быть сильной. Девушки ее возраста покорно отдавались на волю родителей, а после - супруга, она же всегда выбирала сама: стать любовницей, путешествовать, жить, как хотелось ей, и не задумываться о завтрашнем дне.
        «Гибель» Авелин выбила из колеи, но даже тогда она не сдалась. После того, через что ей пришлось пройти, беспомощность казалась унизительной. Беатрис вспоминала, какой кошмар пережила в Ордене, но сейчас будто что-то изменилось. Появился надлом, от которого по всей броне трещинами расползалась слабость.
        Она ненавидела себя за слезы и ком в горле, но ничего не могла поделать. Некстати приходили мысли о том, как в Зальцбурге Сильвен вытащил ее из ада. Неизвестно что было больнее. Те воспоминания или осознание, что на этот раз никто не придет. Одиночество Беатрис тоже выбрала сама.
        О дочери она думала с содроганием. Она не сумела защитить Авелин от Палача, не сможет спасти ее и сейчас. В таком состоянии ей не грозит даже подняться, не скривившись. Были и хорошие новости: до Сэта ублюдок не доберется. Когда они только познакомились, она считала его виновным чуть ли не во всех смертных грехах. Особенно в том, что она больше не была измененной и не могла помочь Люку. Сейчас она хотела бы рассказать Сэту о том, что не он стал причиной гибели людей, увидеть радость в глазах - такую же, какую почувствовала сама.
        Дверь в палату открылась, Беатрис встретилась взглядом с доктором и поняла, что выглядит хуже, чем предполагала. Улыбка покинула лицо Беннинга, как только он переступил порог, взгляд стал мрачным и серьезным.
        - Все так страшно? - собственный голос казался хриплым и грубым, говорить было трудно. Действие обезболивающих заканчивалось, и тело отзывалось мукой на каждое неловкое движение. Она была искренне рада, что слезы успели высохнуть. Одно дело, что ты чувствуешь сама, другое - когда позволяешь другим видеть свою слабость.
        - Понадобится достаточно времени, чтобы вы поправились.
        Он говорил это чтобы успокоить ее, или себя?
        - У меня не будет времени, док. Сегодня или завтра мне добавят еще увечий, поэтому спасибо за ваш неиссякаемый оптимизм, но я бы предпочла услышать что-нибудь более смелое из уст мужчины.
        Он едва уловимо покраснел, неловко улыбнулся.
        - Можете называть меня Зак. Люк представлял вас именно такой: храброй и бескомпромиссной.
        - Ниже пояса, - взгляд Беатрис стал жестким. Люк не стал бы рассказывать о ней первому встречному. Что в докторе такого, что он решил ему довериться?
        - На нем тестировали новый вирус, потому что результаты анализов были крайне неутешительными. Он не протянул бы и недели. То, что должно было его вылечить, сделало его… - Зак запнулся, подбирая слова. - Не человеком.
        У Люка не было выбора, но у Вальтера был. Позвонить ей. Позволить обнять в последний раз, проститься с ним, а не бросить на амбразуры. Заранее зная, что в случае неудачи ребенок умрет в одиночестве.
        - Процесс необратим? - Беатрис не отпускала взгляд доктора.
        - Не думаю, что это можно исправить. Мне жаль, - Зак закашлялся, достал платок и на время приступа отвернулся от Беатрис. - В нем сохранились основные инстинкты, и ничего кроме.
        Беатрис глубоко вздохнула, но предпочла сменить тему. Если думать о Люке и о представлении, которое собирался устроить Вальтер, можно наделать много глупостей. Беннинг - интересная и далеко не последняя фигура во всей этой истории. Он общается с Вальтером не так, как остальные, и тот его ценит. Тем не менее кто-то сообщил ей о смерти Люка и кажется, она знала, с чьей подачи это произошло.
        Беатрис поманила Беннинга пальцем, побуждая наклониться ближе.
        - Играете против Вальтера? Зачем?
        Беннинг едва заметно побледнел.
        - Могу предположить, что с некоторых пор он сомневается в вашей верности, а вы даже не подозревали, во что впутались, когда взяли его деньги? Большие деньги, док.
        - Я не понимаю, о чем вы.
        - Все вы понимаете, - она положила руку поверх его запястья, легко сжала, - мне нужна ваша помощь.
        Беатрис откинулась на подушки. Словесный марафон и напряжение дорого ей обошлись. Терять было нечего: хуже, чем есть, уже не будет. Но если она права, Беннинг - единственный шанс на спасение Авелин.
        - Моя дочь. Что с ней?
        - Измененная? Она в порядке. Ее держат на сильных транквилизаторах, но все показатели здоровья в норме. Больше всего из моих пациентов досталось вам.
        - Ей нужна ваша помощь. Транквилизаторы не идут ей на пользу, доктор Беннинг.
        - Я делаю то, что мне приказывают, - несколько смущенно произнес он, как если бы речь шла о том, что он наступил ей на ногу и теперь извиняется.
        Беатрис отчаянно хотелось врезать ему - с силой и от души. Он говорил об Авелин как о существе, опасном и непредсказуемом. Как о ком-то, кто не достоин ни сочувствия, ни сострадания.
        - Она нужна ему живой, - произнес Беннинг. - Как и второй измененный.
        - Второй?
        Это было неожиданно. Беатрис пристально смотрела на доктора: сейчас тот говорил правду. Сочинять такое просто не было смысла.
        - Я думал, вы знаете. Его доставили вместе с вами.
        Авелин говорила о мужчине, с которым собиралась провести жизнь, которого хотела изменить. Значит, ее любовник жив, это уже плюс. Был и вполне очевидный минус. Доктор не упомянул, что второй измененный нехорошо себя чувствует, что его коснулась Чума. Разумеется, за ним будут наблюдать. Если тот выживет, надобность в Авелин отпадет, а Вальтер не упустит такой возможности отыграться на ней. Времени осталось еще меньше, чем она думала.
        - Давайте напрямик, Беннинг. С сегодняшнего дня снижайте ей дозу транквилизаторов.
        - Но…
        - И сделайте так, чтобы в ближайшие дни Вальтеру не пришло в голову добавить мне синяков и переломов. Вы что-нибудь придумаете, я в вас не сомневаюсь.
        Беатрис говорила уверенно и решительно. Такие, как Зак, пасуют перед силой и напором. Она не собиралась нежничать с ним и вести долгие душещипательные беседы, когда каждая минута на вес золота, а цена этих переговоров - жизнь ее дочери.
        - Я подумаю, что можно сделать.
        - Будьте так добры. Вы ввели Люку чертов вирус, так сделайте хоть что-нибудь достойное.
        Беннинг достал шприц, но Беатрис приподнялась и перехватила его запястье. Резкое движение отозвалось острой болью в руке, и она скрипнула зубами.
        - Мы с вами в одной лодке, Беатрис. Я здесь тоже пленник, - доктор осторожно освободил руку из ее хватки, - после этих инъекций вы постоянно будете чувствовать себя как во сне. Я сделаю все, чтобы Вальтер к вам не приближался.
        - Я должна испытывать угрызения совести? - процедила она, но позволила ему сделать себе укол и откинулась на подушки.
        - Лучше благодарность, - улыбнулся Беннинг, - спокойной ночи.
        Беннинг смотрел на нее так, будто действительно хотел помочь, более того, мог это сделать. Беатрис кивнула и прикрыла глаза. В душе снова теплилась надежда на то, что ничего еще не кончено.
        22
        В главном корпусе у Ванессы были личные роскошные апартаменты с видом на океан, в двух шагах от комнат Лоуэлла. Она приняла душ, переоделась в легкую одежду. Белая блузка и свободная бежевая юбка смотрелись уместнее, чем деловой костюм.
        На Острове Ванесса появлялась всего пару раз. Первый - когда вместо корпусов повсюду были свалены стройматериалы. Второй - непосредственно перед запуском. Сюда приходилось долго добираться: сначала на самолете, затем на катере до корабля, а дальше на вертолете. Лоуэлл с его паранойей был против любого транспорта, кроме своего. Остров напоминал ей комфортабельную тюрьму для любого, кому «посчастливилось» на нем оказаться. Ванесса не испытывала сожалений по поводу их печальной участи, но и задерживаться здесь не желала. Дикий пляж с белоснежным песком и прозрачной бирюзовой водой в бухте никак не влияли на впечатления. Ванесса предпочла бы снег: чем дальше от Острова, тем лучше.
        Джек знал, зачем она приехала, и уже успел выразить свое неудовольствие. Он терпеть не мог, когда что-то шло не по расписанию. Лоуэллу казалось вопиющим нарушение установленных им порядков, на которых он был помешан, и плохой приметой, к тому же. Высказав ей все, что думает, Джек согласился с ней переговорить позже и дал разрешение на встречу с Рэйвеном.
        Следуя за охранником, Ванесса вспоминала разговор со Штерном. Оставалось надеяться, что сегодняшние беседы прольют свет на все темные пятна. В противном случае она больше не даст ни цента. Играть в игры, правила которых известны только одной стороне, Ванесса не подписывалась.
        Рэйвену отвели апартаменты не хуже ее собственных, разве что в его комнате не было балкона, а за дверью выставили пост охраны. Лоуэлл считал его идиотом, не сумевшим справиться с ерундовой задачей, и пока не определился, что с ним делать дальше. С наибольшей вероятностью, Рэйвену предстояло пополнить ряды участников эксперимента.
        При ее появлении Джордан Сантоцци поднялся с постели, на которой лежал с видом туриста элитного отеля. Видимо, он тоже недавно принял душ, поскольку был полностью обнаженным.
        Они обменялись оценивающими взглядами без тени смущения.
        - Мы знакомы? - лениво поинтересовался он, как кот, заметивший кошку.
        - Встречались в Солт-Лейк-Сити. Вы тогда были без сознания и в одежде.
        - Вас это смущает?
        - Спящие мужчины? Вряд ли.
        Ванесса видела фото в досье. Тогда голова у нее была занята другим, но сейчас она оценила его. Привлекательный мужчина: яркая, запоминающаяся внешность, отлично сложен и явно не страдает недостатком уверенности. В его взгляде она уловила ответный интерес, и ей это польстило.
        - Ванесса Нортон, - она протянула руку. - Вы не против прогулки по побережью, мистер Сантоцци?
        - Только если вы будете в бикини.
        - К сожалению, я его не захватила.
        - Без купальника еще лучше.
        Ванесса не стала отвечать. Вышла, дожидаясь пока он соизволит одеться.
        Ей придется постараться, чтобы вызвать Рэйвена на откровенность, и лучше перенести их разговор подальше от ушей Джека. Большинство комнат напичканы прослушивающими устройствами. Кроме того, свежий воздух полезен для кожи.
        По просьбе Ванессы охранники держались на некотором расстоянии. Она знала, что Лоуэлл устроит ей допрос с пристрастием, и была готова к откровениям. Ответным откровениям. Но прежде она должна разобраться в том, что же на самом деле происходит. Сейчас рядом с Ванессой находился человек, который мог пролить свет на многое. Играть с ним не было смысла. Чтобы услышать правду, лучше говорить напрямик.
        - Вы позволили себя схватить. Почему?
        - Я здесь по приглашению Вальтера, - криво усмехнулся бывший гангстер. - Он решил, что я ненадежен, и прислал подкрепление. Своевременно, надо сказать…
        - Вы меня не так поняли, - перебила она. - Я спросила вас о причине пребывания на Острове. Как долго вы сюда добирались, мне известно.
        Чтобы немного повысить градус доверия, Ванесса добавила:
        - Рассмотрим мой случай. Я спонсирую проект и хочу знать, на что идут деньги. Это причина.
        Взгляд Рэйвена резко изменился. Вместо простака, который пытался флиртовать с ней, перед ней стоял человек, знающий себе цену. Сильный, уверенный, жесткий мужчина. Это длилось лишь краткий миг, но Ванесса запомнила свои ощущения. В Мартине она тоже чувствовала угрозу, но она не была адресована лично ей. Джордан Сантоцци угрожал всему, что творилось на Острове и каждому, кто не вписывался в его планы.
        Рэйвен улыбнулся, и это была улыбка человека, сорвавшего большой куш.
        - Зачем вам знать, Ванесса? Изменить вы ничего не сможете.
        - Тем более, - уверенно произнесла она, хотя внутри все сжалось от дурного предчувствия.
        Рэйвен задумчиво посмотрел в сторону океана. Туда, где вода встречалась с небом.
        - Мне нужно было собрать всех в одном месте. Всех, кто знал о разработках и всю доступную по ним информацию. Вам ведь Кроу намекнул, что стоит поинтересоваться как идут дела?
        «Да, - хотела сказать Ванесса, - только не Кроу, а Мартин Штерн».
        Вместо этого она улыбнулась в знак согласия. Лоуэлл умудрился собрать на Острове все, что связано с экспериментами. Пытался спрятать свои наработки, обезопасить их, но просчитался. Рэйвен только что сказал, что уже поздно. При погрузке на самолет всех проверял Мартин. Мог ли он «пропустить» маячок? Мог ли работать на Рэйвена? Через сколько здесь будет армия, способная стереть с лица земли все, над чем работал Лоуэлл?
        Кем бы ни был Штерн или Кроу, он выполнил все условия заключенных с клиентами сделок. Предоставил Джеку измененную и человеческий материал для эксперимента, а Рэйвену - «Вальтера» и всю его команду, включая ее. После чего благополучно исчез.
        Ванесса невольно отступила назад, а Рэйвен заглянул ей в глаза.
        - Я все думал, откуда этот баклан взял деньги. Счета у него драные, как чулки проститутки в дешевом борделе, - в его голосе не было угрозы. - Вальтер все равно пойдет на корм рыбам. Вам решать, тонуть вместе с ним или бежать.
        Он не шутил, и Ванесса задумалась, что делать дальше. Вот она начинает кричать, охрана хватает Рэйвена. Пока их тащат к Лоуэллу, пока она пытается объяснить, что к чему. Ее слово против слова Джордана, которого Джек не принимает в расчет. Она не знает, сколько у нее осталось времени до того, как сюда стянутся вооруженные силы преступного королька Сантоцци.
        Или же она прямо сейчас уходит. Садится в вертолет, покидает Остров и думает над тем, как все начать сначала.
        Говорил ли он правду? Отпустит ли он ее?
        Ванесса развернулась и поспешила прочь.
        - Правильный выбор, Ванесса! - донеслось до нее, но она не обернулась. Только в комнатах, спешно перетряхивая сумочку и проверяя документы, Ванесса поняла, что мерзавец умудрился сравнить ее с крысой. Ее затрясло от гнева, но возможности достойно ответить пока не было. Она сейчас не в том положении, чтобы возвращать Рэйвену оскорбления.
        Оставалось самое главное. Наработки. Она не уйдет отсюда без диска, без материалов, в которых сосредоточены ее надежды на отмщение. Ванесса знала, что Джек хранит все данные в своем кабинете на личном компьютере. Лоуэлл будет занят несколько часов в лабораториях. Если повезет, информация окажется у нее гораздо раньше. Пароль к файлам можно подобрать на материке, с помощью тех, кто знает, как это сделать. Все, что нужно сейчас - хорошая отвертка. Или пилочка для ногтей.
        Рэйвен думает, что он самый умный? Пусть дальше так считает. Они могли бы договориться о сотрудничестве - Ванесса предпочитала сильных деловых партнеров, но ему не стоило так вести себя с ней.
        Охрана у кабинета Лоуэлла подобралась, увидев ее.
        - Он просил меня подождать его в кабинете. Скоро подойдет, - Ванесса изобразила одну из самых очаровательных улыбок, и охранники невольно улыбнулись в ответ.
        - Вообще-то он против, чтобы в его отсутствие…
        - Родж, это же сама мисс Нортон.
        Аргумент подействовал железно, и Ванесса очутилась в святая святых Джека Лоуэлла. На стенах - репродукции картин Сальвадора Дали. «Незримый человек» и «Просвещенные удовольствия». Джек был истинным фанатом его творчества.
        Ноутбук стоял на столе, закрыт и выключен, как она и предполагала. Ванесса перевернула его, развинчивая шурупы. На втором пилочка сорвалась с резьбы, и она совсем не по-женски выругалась.
        - С Торнтоном глухо? - голос Джека, донесшийся из-за спины, заставил ее вздрогнуть и замереть.
        На то, чтобы взять себя в руки, ушло время. Лоуэлл кивнул на кресло, а сам, как ни в чем не бывало, прошел в кабинет и сел за стол, поглаживая пальцами перевернутый ноутбук, расшатанные шурупы.
        Ванесса, будто загипнотизированная, опустилась в кресло, продолжая сжимать в руке пилочку для ногтей. Они оба знали, что Торнтон и его наработки интересовали Джека в последнюю очередь. Лоуэлл хотел его уничтожить, унизить, заставить мучиться.
        У Ванессы были причины ненавидеть Сэта, но она считала, что Лоуэлл мог справиться с завистью. Именно она не позволяла Джеку видеть дальше собственного носа, он хотел доказать, что умнее, но ценой ошибок и больших потерь. О чем она только думала, когда связалась с ним?! Сейчас у него в подвале двое живых измененных, Рэйвен как бомба с часовым механизмом, и она сама, застуканная на месте преступления.
        - Пока да, - машинально произнесла Ванесса. - Мне продолжать его искать? Или в этом больше нет необходимости?
        О чем она говорит? Ей надо бежать, бежать как можно скорее. Но куда? За дверью охрана, и достаточно одного писка Джека, чтобы ее скрутили и вернули на место.
        - Полагаю, что нет, - он погладил ноутбук ладонью, задумчиво посмотрел в окно. - Почему тебе не нравится здесь? Это начало нового мира, Ванесса. Такого, каким он должен быть. Мира, в котором измененные не могут диктовать людям условия и играть их жизнями. Мира, в котором люди осознают, что каждое действие имеет последствия. Что предательство никогда не останется безнаказанным.
        Ванесса промолчала. Она хотела отомстить, а в роли богини себя не представляла. Над господством людей или измененных тоже особо не задумывалась. Она понимала, что выживает сильнейший. Тот, кто способен великолепно играть в шахматы жизни. Надо попытаться поговорить с Джеком, воззвать к голосу разума, объяснить, почему она так поступила, рассказать про Рэйвена.
        Лоуэлл открыл ящик стола и достал пистолет. Снял с предохранителя и направил на нее.
        - Почему ты решила выйти из игры, Ванесса? - в его глазах больше не было спокойствия и непроницаемости, лелеемых им для образа Вальтера, скорее ярость и ненависть. - Хорошо подумай перед тем, как ответишь. Я ненавижу ложь и предательство, особенно со стороны женщин, и я немного на взводе. Здесь целая обойма, и я могу сделать твою смерть очень, очень болезненной.
        Ванесса замерла, не сводя глаз с дула пистолета. Лоуэлл был открытым женоненавистником, но она не подозревала, что придется столкнуться с этим лично. В конце концов, именно ее именем он прикрывал свою задницу в банковских делах. Можно было объяснить свои действия как угодно, но когда смотришь в глаза психопата, понимаешь, что разумные доводы не всегда ведут к спасению. Она с трудом подавила страх, загнала его поглубже. Чтобы не разреветься и не начать трястись, вцепилась в подлокотники кресла.
        - Потому что ты был слишком беспечен, когда выдумывал игры в кошки-мышки, - она сглотнула и посмотрела ему в глаза. - Мог бы просто приказать Кроу притащить Торнтона, но ты решил развлечься.
        - Я решил развлечься?! - угрожающим шепотом спросил Джек. - Развлекались они, когда сделали из меня козла отпущения и посадили на мое место крысу. Кто ты такая, чтобы оспаривать мои решения и поручения?! - его трясло от ярости, пистолет дрожал. - Я просил тебя надевать идентификационный браслет, когда ты на Острове! Ты опять проигнорировала мой приказ, сука!
        Ванесса зажмурилась, ожидая услышать выстрел, который отзовется дикой болью. В отличие от Джека, ее колотило от страха. Наверное, это действительно больно. Ванесса почти ощущала, как крошечный снаряд разрывает кожу, ткани, крошит кости, и они обжигающими осколками вплавляются в органы. Богатая фантазия сейчас сыграла с ней злую шутку.
        - Они все строили из себя жертв. Каждый, кто оказался на Острове по моей воле, да я назову и тех, кто согласился сам, но жалеет себя из последних силенок. Вот только жертва здесь я, Ванесса. Я и никто иной. Но как показала жизнь, даже жертва может надрать задницу стае хищников. Я уничтожу их всех. Торнтон и его мозги сгниют в какой-нибудь глуши, куда запрятала его сука Беатрис, чтобы укрыть от меня. Он сдохнет с осознанием собственной беспомощности и никчемности! Понимая, что потерял все! - Джек поудобнее перехватил пистолет. - Ты больше не вписываешься в мои планы, Ванесса. Ты тоже предала меня.
        Последние его слова слились с оглушительным грохотом и выстрелом. Здание дрогнуло, Джека осыпало осколками стекол и швырнуло на пол, отголосками взрывной волны смело обстановку комнаты. Кресло перевернулось вместе с Ванессой, и у нее потемнело в глазах. Она даже не пыталась подняться, когда ползла к ноутбуку, валявшемуся у противоположной стены.
        Разум медика отмечал отсутствие серьезных травм, легкий звон в ушах и головокружение. Она оглянулась на неподвижное тело Лоуэлла, по-прежнему сжимая окровавленную пилочку, вонзившуюся в ладонь. Поморщившись, Ванесса довела дело до конца - благо осталось просто вытащить шурупы, и достала диск. Остается надеяться, что он не поврежден.
        За спиной распахнулась дверь. Ванесса обернулась и в отчаянии зашептала ворвавшейся в комнату охране.
        - Боже, что происходит?!
        - Не волнуйтесь. Идите к себе в комнату.
        Персона «Вальтера» интересовала их куда больше. Поблагодарив охранника, который помог ей подняться, Ванесса оперлась о стену и, пошатываясь, вышла из кабинета. Оглушительно выла сирена, люди метались по коридору. Сцепив зубы, игнорируя головокружение и шум в ушах, Ванесса глубоко вздохнула, оттолкнулась от стены и побежала. Армия Рэйвена только что спасла ей жизнь, остальное в ее руках.
        23
        - Всем постам срочно занять оборону на этажах! Повторяю, всем постам…
        Сквозь вой сирены синхронно отозвались рации охранников, и Хилари поспешно бросилась к двери. Пискнул электронный замок, включилась блокировка. Теперь дверь можно было открыть только снаружи с помощью кода.
        Хилари бросилась к окну. Над административным корпусом поднимался густой черный дым, языки пламени плясали по стволам и листьям пальм. Само здание напоминало обожженный изуродованный скелет динозавра. Ни единого целого окна, опаленная стена расползалась трещинами. Повсюду мелькали вооруженные люди, крики и выстрелы сливались воедино. Хилари задернула шторы и отвернулась, подошла к двери, кусая губы. Кому-то стало известно об адском месте, и их наконец-то вытащат отсюда.
        Облегчение сменилось страхом. Что, если Вальтер решит провести полную зачистку? Она нажала кнопку коммуникатора, но услышала только треск и шипение. Нужно придумать, как открыть дверь. Хилари огляделась и взяла первое, что попалось на глаза: тяжелую пепельницу. Сбила корпус, защищающий электронный замок, и замерла, глядя на провода. Получится ли открыть дверь снаружи, если она сломает его? Долго сомневаться ей не пришлось: раздался сигнал разблокировки. Красный индикатор сменился зеленым, и на пороге появился взволнованный Зак.
        - Хилари, скорее, - он схватил ее руку, увлекая за собой.
        В коридоре было на удивление пустынно, снаружи доносились взрывы и звуки перестрелки.
        - Я не знаю, кто эти люди. Но если есть шанс выбраться - вот он.
        - Мы не выйдем из корпуса, - Хилари резко дернула его за руку, заставив остановиться, - если мы попробуем прорваться через главный вход, нас нашпигуют пулями, - она глубоко вздохнула. - Где держат Джеймса?
        - Его комната в другом крыле. Там, где устроили тебя в самом начале.
        Хилари снова оказалась перед выбором. Наверняка все перекрыто, в таком навороченном центре совершенно точно должен быть стандартный протокол безопасности. Напавшие на Остров станут ориентироваться по цвету браслетов, а рисковать Заком она не хотела.
        - Нам нужно снять твой браслет, - сказала она, - где это можно сделать?
        - В медицинском крыле.
        «Не лучший вариант», - Хилари вспомнила длинные лабиринты закрытых коридоров. Не лучший, но Джеймсу нужна ее помощь, поэтому медлить нельзя. Вряд ли он сможет передвигаться самостоятельно и тем более постоять за себя.
        - Когда ты предлагал побег, то собирался провести меня к вертолету. Твой пилот все еще с нами?
        - Думаю, да. Подземные этажи соединены переходами. Мы можем попасть в любой корпус, не выходя на улицу. Кроме соседнего крыла.
        Соседнее крыло. Что в нем такого, что Вальтер отделил его от остальных?
        - Пройдем через лаборатории, потом поднимемся наверх.
        Неплохо было бы раздобыть оружие, но если повезет, удастся вырваться без крови и лишнего шума.
        Лифт был заблокирован, пришлось бежать к лестнице. Хилари толкнула Зака к стене, а сама осторожно выглянула из-за угла. Охранник громко объяснял какой-то женщине из персонала, что пропустить ее он не может.
        - Передвижения по центру ограничены до особых распоряжений. Вернитесь на место.
        - Мне нужно попасть вниз! - взорвалась женщина. - А моя комната в другом корпусе! Пропусти меня, или сильно об этом пожале…
        У охранника сдали нервы, и он ударил ее прикладом по голове. Женщина обмякла и упала на пол, а его напарник вцепился в автомат, как в спасательный круг. Молодой парень, худенький, невысокий. Не факт, что ему вообще стрелять доводилось.
        «Вариант без жертв отменяется», - Хилари посмотрела на Зака и приложила палец к губам. Они двигались к боковому переходу, удаляясь от центральной части корпуса. Здесь всего двое охранников. Нужно их снять, а дальше вниз, до первого этажа. Есть вероятность, что другой лифт еще не отключен.
        Хилари окинула взглядом коридор и выхватила валяющийся рядом с пожарным ящиком осколок стекла. Сгодится не хуже топора и огнетушителя, которые кто-то уже позаимствовал. Она полоснула себя по ладони и, прижимая ее к животу, оттолкнула руку Зака, попытавшегося ее остановить.
        До вооруженных парней было не так далеко. Хилари вынырнула из-за угла, шагая вперед. Они взяли ее на прицел, но тут же расслабились.
        - Они стреляли в меня, - слабым голосом произнесла она, переводя взгляд с одного на другого, - помогите мне, я ранена…
        - Вернитесь назад, - резко ответил старший, указав ей в сторону, откуда она пришла.
        - Мне нужна… помощь… - Хилари выдохнула и совершила молниеносный выпад.
        Охранник пропустил быстрый удар в переносицу. Замешательство стоило ему жизни: молодой вскинул автомат и нажал на спуск, и Хилари прикрылась телом его напарника, как щитом. Выхватила пистолет, стреляя в упор. Успела перехватить стекленеющий взгляд сползающего на пол парня, быстро подняла оружие, проверив патроны, вытащила запасные обоймы, начала расстегивать бронежилет.
        - Сюда!!! - раздался чей-то голос с другого конца коридора, и она мысленно выругалась. Выстрелы услышали. Драться с очередным нарядом охраны Хилари не улыбалось, поэтому она бросилась к Заку, дернула за руку, уводя за собой на лестницу.
        - Быстрей!
        Зак смотрел на нее так, будто видел впервые, тем не менее подчинился без слов. Он едва успевал за ней, когда они бежали вниз, прыгая через ступеньки. Хилари было знакомо такое состояние. Когда потрясение и ужас сжимают тебя в стальном кольце, все, что ты можешь - следовать за идущим впереди. Их не преследовали - значит, есть время перевести дух. Зак крепко сжал ее руку, и Хилари ободряюще улыбнулась ему.
        - Нам придется идти через нижние этажи, - слабо произнес он. Казалось, сама мысль о предстоящем пугает его. Хилари кивнула, не придав этому особого значения.
        Чем ближе к первому этажу, тем громче звучали выстрелы и автоматные очереди. Если она права, основное столкновение разворачивается в центральной части корпуса и в холле. Должно получиться проскочить к лифту незамеченными и спуститься вниз. Подземелья Вальтера, некогда заставлявшие ее дрожать от страха, сейчас были единственным путем к спасению.
        Им удалось добраться до лифта. Он действительно работал, и это показалось Хилари подозрительным. На сомнения времени не было, других вариантов - тоже, поэтому Зак с помощью своего пропуска оживил кабину и уже внутри произнес:
        - Они там. Измененные.
        Смысл его последних слов дошел до Хилари не сразу.
        - Измененные? - переспросила она. - Вы это все-таки сделали?!
        Лифт остановился, и двери разошлись в стороны. Коридор был пуст: ни персонала, ни охраны. По всей видимости, их вывели, когда началось нападение. На дверях лабораторий мигали индикаторы блокировок. Каково людям, которым вкололи непонятно что, а потом оставили умирать. Хилари представила и содрогнулась.
        - Ничего мы не сделали. Одна из них родилась такой. Хилари, надеюсь, ты не собираешься их выпустить?
        Родилась? Еще интереснее. Что со вторым? Выжил во время эпидемии? В мире не осталось измененных. Они либо умирали, либо становились людьми.
        Они стремительно повернули за угол, и Хилари в глаза бросилась С-4. Коридор был утыкан взрывчаткой, как рождественская елка разноцветными фонариками. Она обратила внимание на двери в тупике коридора.
        - Что там? - спросила она.
        - Камеры для измененных.
        Счет шел на минуты.
        - В камеры, Зак.
        - Что?!
        - Если наверху не удержат оборону, здесь все взорвут к чертовой бабушке, так что стоит поторопиться. Надо вытащить всех, кого вы заперли.
        Он в сомнении покачал головой. Подумал ли Зак о людях, лишенных всякой надежды или же об измененных? Последние для него были страшнее взрывов и перестрелок.
        - Они оторвут нам головы, и этим все кончится.
        Все-таки об измененных.
        - Я была измененной, - сухо отозвалась Хилари, - но не бросалась на людей без разбора.
        Зак смутился.
        - Как бы ты поступила с людьми, которые удерживают тебя силой?
        Весомое замечание, но Хилари решила рискнуть. Поддержка тех, кто наделен выносливостью и силой, в разы превышающей человеческую, не будет лишней. Особенно принимая во внимание то, что у них слишком мало времени и что Джеймсу тоже нужна помощь.
        - Я разберусь. Мы теряем время, Зак.
        Он вздохнул и неожиданно крепко обнял ее.
        - Пообещай мне, что не будешь рисковать. Я пойду первым.
        Он побежал по коридору, Хилари пришлось догонять. Не хватало еще, чтобы он в своем геройстве наткнулся на измененного, которому не понравилось сидеть взаперти.
        Закрытый блок для «избранных» представлял собой прямоугольный зал. Полумрак единственной люминесцентной лампы, толщина стен и низкий потолок заставили ее снова почувствовать себя маленькой и беззащитной.
        Зак остановился возле одной из дверей, взволнованно посмотрел на Хилари.
        - Там женщина. Ее мать пленница в медицинском корпусе. Если успеем объяснить, из этой идеи может что-то получиться.
        Зак говорит о биологической матери? За дверью в самом деле рожденная измененная?! Это казалось более нереальным, чем факт выживших во время Чумы. Задавать вопросы она будет потом, когда окажется на свободе.
        - Как ее зовут? - Хилари удобнее перехватила пистолет, отступая в сторону. - Мать девушки?
        Девчонка обозлена, и имя матери однозначно пригодится.
        - Беатрис, - сообщил Зак, набирая код доступа. Хилари не успела даже удивиться. Тяжелая дверь отъехала в сторону, в коридор стремительно шагнула хрупкая темноволосая девушка в больничной одежде. Она легко оттолкнула Зака, и он отлетел к стене, чудом удержавшись на ногах. Кому как не Хилари было знать, как это происходит. Неподвластные человеческому глазу движение и сила. Ни с чем не спутаешь.
        - Беатрис, - быстро произнесла Хилари, пристально глядя на девушку, - твоя мать здесь, и ей нужна помощь. Без нас ты будешь искать ее гораздо дольше.
        Та замерла, а затем лишь спросила:
        - Где она?
        24
        Ей вводили препараты, которые делали слабой. Последнюю инъекцию пропустили, и сейчас Авелин чувствовала себя значительно лучше: действие транквилизатора понемногу сходило на нет. Скоро силы восстановятся полностью, а пока она была готова довольствоваться малым.
        Сирена, звуки выстрелов и топот ног за дверями говорили о том, что в саркофаге началась вечеринка. Все, что ей оставалось - только ждать. Она бы не смогла свернуть массивную дверь. Организм был отравлен препаратами, а голод сводил с ума. В таком состоянии кровь становилась жизненной необходимостью. До грани, на которой инстинкты возобладают над разумом, осталось совсем недолго.
        После того, как Авелин швырнули в камеру к мальчишке, который больше напоминал звереныша, чем человека, и заставили с ним драться, она позабыла о своих принципах и даже хваленая выдержка дала сбой. Непонятно почему прервали поединок, но ярость и ненависть к тюремщикам искали выхода. Авелин слышала весь разговор пары за дверями, поэтому и не убила мужчину сразу. Она хотела разнести это место в пыль, но мысли о матери стали спасением, за которое Авелин уцепилась. Именно Беатрис научила ее тому, что по-настоящему важно - человечности.
        Она не доверяла людям, но женщина с оружием тоже была пленницей. Чутье подсказывало, что пока они на одной стороне. Плутать по лабиринтам подземных коридоров и разбираться с электронными замками гораздо проще, когда рядом есть проводники и пропуск. В паре настроение задавала решительная брюнетка, и Авелин подумала, что у них может получиться.
        - Начнем с моего друга. Его держат в камере напротив.
        Под ее взглядом мужчина стушевался и вопросительно посмотрел на свою спутницу, та кивнула. В отличие от своей подружки доктор выглядел безобидным. Когда он трясущимися пальцами набрал код-ключ, она велела ему быстро отойти в сторону. Перехватила Энтони, с силой вжимая в стену и не отпуская его взгляда.
        - Это я, - негромко, но твердо произнесла она, - все в порядке. Тони, смотри мне в глаза.
        Авелин отлично представляла, через что ему пришлось пройти. Оставалось только надеяться, что Тони не сойдет с ума. Похищение, издевательства, постоянные потрясения и первые дни измененного без единой капли крови способны вывести из строя даже самую крепкую психику.
        Он не вырывался, понемногу его взгляд становился осмысленным, ярость, которую она чувствовала в нем, отступала. Хорошее начало, но Авелин не спешила с выводами. Она многое повидала. В том числе и как измененные, перенесшие суровые испытания, вмиг теряли самообладание при виде человека. Не исключено, что он просто в ступоре, который может закончиться плачевно для их сопровождающих.
        - Тони, у нас мало времени. Скажи, что ты в порядке.
        Он молчал. Авелин приподнялась на цыпочки и впилась в его губы яростным поцелуем, который передал ее страх, волнение и радость новой встречи. Отпустила его она не сразу, только когда почувствовала ответ. Когда поняла, что Энтони действительно пришел в себя. Услышать его голос стало истинным облегчением.
        - Прости, Крис. Я думал, что порву им глотки.
        - Я тоже так думала, - облегченно выдохнула она, с трудом сдерживая слезы, - к счастью, ты этого не сделал. Надо быстро уходить, и они нам помогут.
        Авелин раздражала необходимость передвигаться в темпе, который задавали люди, но она была не готова нести их на себе. Не оказалась готова и к тому, что увидела в медицинском блоке. Коридор с открытыми дверями, бесконечные вереницы палат. Людям ввели вирус несколько дней назад, и они умирали один за другим.
        Когда появились вооруженные чужаки, выживших расстреляли охранники. Прямо в палатах, под капельницами. Авелин заметила выражение лица доктора, полное искреннего ужаса и сожаления, но не смогла заставить себя сопереживать ему. Легче всего сказать: «Мне жаль», - совершив преступление. Этот человек и все, кто работал под его началом - хладнокровные убийцы, какими бы благими целями и намерениями они ни прикрывались.
        Взрывчатка недвусмысленно намекала на то, что скоро в подвалах будет братская могила. Нетрудно догадаться, почему их с Энтони оставили в живых. На измененных сил и патронов уходило в пять раз больше. Они просто оставили пленников в камерах, чтобы взрыв сделал черную работу. Не появись эти двое, они с Тони медленно подыхали бы, погребенные под обломками. С каждой подобной мыслью Авелин мрачнела все больше, и снова испытывала дикое первобытное желание сравнять это место с землей.
        Чтобы попасть в другое крыло, им пришлось выйти на поверхность, и первого же боевика Авелин отшвырнула в сторону, как тряпичную куклу. Мужчина даже не успел опомниться, рухнув у стены. Они с Энтони передвигались молниеносно, избавляясь ото всех, кто мешал идти вперед, и парочка следовала за ними, ведомая инстинктом выживания.
        Пункт назначения - отдельно стоящее здание - выглядело в лучших традициях ужастиков. В просторном холле, напоминавшем приемную больницы, не наблюдалось ни персонала, ни охраны. Тишина, нарушаемая лишь биением их сердец, оглушала.
        - Где он? - женщина остановилась у стойки.
        Авелин подозрительно взглянула сначала на доктора, потом на нее.
        - Джеймс на втором этаже, палата 2F, но нам придется разделиться, чтобы…
        - Даже не думайте! - угрожающе процедила Авелин, шагнув к ним.
        - Не придется, - бросила та, - я пойду за Джеймсом, а ты отведи их к Беатрис. Потом возвращайся сюда. Встретимся у стойки, надо еще избавить тебя от браслета.
        Женщина легко поцеловала доктора и бросилась к лестнице. Авелин проводила брюнетку взглядом, и поняла, что даже не знает ее имени. Она, в отличие от ее спутника, была Авелин симпатична.
        Лестницы, коридоры и переходы, двери с отметками номеров сливались перед глазами в бесконечную безликую вереницу. Палата, в которую их привел Беннинг, оказалась пуста. На смятой кровати валялись провода датчиков: видимо, их срывали в спешке, ослепшие мониторы сигнализировали о тревожном состоянии несуществующего пациента. В углу валялась опрокинутая капельница.
        - Она ушла? - в ужасе предположила Авелин, повернувшись к доктору. - Могла она уйти сама?!
        В ее голосе звучал страх, смешанный с угрозой.
        - Исключено. В ее состоянии она могла разве что сползти с постели.
        - Тогда что?! - Авелин толкнула мужчину к стене, бесцеремонно вламываясь в его сознание, отбрасывая лишние кадры воспоминаний, как ненужный хлам. Она наткнулась на настоящее имя человека, с которым угораздило связаться Беатрис, на него же работала эта гиена в белом халате.
        - Джек Лоуэлл, - выплюнула она, руки с силой сжались на отворотах халата доктора. - Он забрал ее. Ты отведешь нас к нему, или…
        - Крис, - Тони легко сжал руку на ее плече, и его голос - мягкий, уверенный, родной - помог ей прийти в себя, - он отведет.
        Она медленно разжала руки и отступила.
        Сейчас Авелин готова была свернуть слабаку шею. Что в нем нашла та женщина? Такая независимая, сильная, прямолинейная. Интуитивно или по каким-то собственным соображениям женщина доверилась ей, оставила с ними своего мужчину. Она любила доктора, и именно это спасло ему жизнь.
        - Под корпусом находится бункер, - его голос дрожал, - убежище Лоуэлла на такой вот случай. Должно быть, они там.
        В его сознании Авелин действительно заметила упоминание о бункере, но доктор был безумно напуган. Даже самый опытный измененный с трудом отыскал бы нужную информацию в его мыслях.
        Вместо ответа она кивнула мужчине, указав на дверь. Тони перехватил ее руку и легко сжал.
        - Все будет хорошо, Крис. Мы ее найдем.
        Милый Тони. Он воспринимал все происходящее с ним по ее вине так естественно, будто она облила его брюки кленовым сиропом или прожгла любимую рубашку. Это едва не стоило ему жизни, а он не упрекнул ни словом, ни намеком, и поддерживал, как мог.
        Авелин судорожно выдохнула, отвечая на короткую ласку. Они снова перешли на бег. Напряженная спина доктора выдавала его волнение. Он лишился своей главной поддержки в лице любящей женщины и вынужден бродить по коридорам больницы-призрака с двумя измененными. Несмотря на омерзение, Авелин не собиралась его убивать.
        Обе комнаты бункера оказались пусты, и она от души выругалась. Энтони стоял рядом, закрывая обзор, поэтому она опоздала. Драгоценные мгновения были безвозвратно потеряны, когда Беннинг метнулся к столу. Авелин отшвырнула его в сторону, но поздно: он успел нажать кнопку принудительной блокировки. Дверь, через которую они пришли, захлопнулась, замкнув их в капкан.
        - Я не позволю вам его убить, - прошептал доктор, прижимаясь к стене под тяжелым взглядом Авелин.
        25
        Лже-Вальтер в знак расположения отозвал охрану из его палаты и сказал, что Джеймс его гость. Слова прозвучали, как издевка - особенно после того, что тот ему показал. В перерывах между судорогами и болью его терзало другое: картина, где Хилари бесстыдно отдавалась другому. Джеймс слышал весь их разговор с тем длинным неряшливым типом. Она знала, что он здесь, но не пожелала даже увидеться с ним.
        В его жизни уже случалось подобное: когда ты открыт людям, удар в спину не просто причиняет боль, он выжигает изнутри. Именно поэтому Джеймс никого к себе не подпускал, пока не появилась Хилари. Он принял ее такой как есть, а она искала в нем спасение, способ укрыться от прошлого, и постоянно упрекала в неискренности. Черт подери, он не мог и не хотел говорить о том что осталось за спиной ни с кем, включая себя.
        Потом реальность размывалась, а боль сжималась сплошным раскаленным кольцом. Перед глазами вспыхивали кадры поединка с Вороновой, летящая клочьями земля и осколки, когда тварь пришла за своим журналистом, первая встреча с Хилари, разговоры с Рэйвеном, постоянное напряжение. Прошлое и настоящее мешались воедино, и Джеймс уже не мог сказать, где явь переходит в сон. Ненависть и отчаяние были повсюду.
        Когда началась заварушка, Джеймс равнодушно прислушивался к выстрелам и крикам, к топоту ног за дверями. Их просто бросили, в открытых палатах, всех до единого. Он не пошел за остальными пленниками - свобода больше была ему не нужна, и еще меньше хотелось оказаться нелепой жертвой шальной пули.
        Джеймс впервые оказался на линии огня несколько лет назад, и потом его трясло около часа. Когда он снова смог стоять без боязни выхаркнуть собственный желудок на пол, то больше напоминал привидение, чем человека. Давно это было. С каждым разом становится проще. Ты привыкаешь смотреть смерти в лицо и привыкаешь убивать. Чужая боль не волнует, жертвы перестают сниться.
        - Джеймс, нужно быстро уходить. Я тебе помогу.
        В странном полузабытьи он наблюдал, как Хилари подбежала к кровати, как положила пистолет на подлокотник и наклонилась к нему, предлагая опереться на ее руку.
        Человек, устроивший здесь цирк, был прав. Воспоминания обжигают не хуже раскаленных ножей. С этим стоит завязывать. С воспоминаниями и с людьми, вытирающими об тебя ноги.
        Джеймс резко подхватил оружие, снимая с предохранителя и нажимая на спуск. Один раз, в упор. Ни капли сожаления, холодный точный расчет. Он перехватил ее растерянный взгляд, когда Хилари сползла на пол, зажимая руками рану в животе.
        Ей было больно, но и ему не меньше. Предплечье свело судорогой, бок жгло. Она что-то шептала, но Джеймс не расслышал и не стал наклоняться. Положил пистолет на кровать, бросил сверху подушку. Тяжело опираясь о подлокотник, поднялся, перешагнул через нее, направляясь к выходу. Реальность расплывалась перед глазами: коридор, стены, палаты, лестница.
        Он спустился вниз и вышел из корпуса. Выстрелы стихли, что говорило о победе одной из сторон. Повсюду валялись тела охранников, Джеймс натыкался на персонал и пленников, которым не повезло нарваться на пулю. Тишина, воцарившаяся над Островом, больше напоминала минуту молчания. Даже глухой гул океанских волн сейчас казался зловещим.
        Огибая корпус, Джеймс наткнулся на вооруженный патруль. Лже-Вальтер утверждал, что он был гостем, но браслет на руке говорил о том, что он здесь не по своей воле. Последнее оказалось кстати: его отвели к остальным узникам подпольных лабораторий. Их собрали в холле, в другом крыле. Восемь человек, не считая его: красивая афроамериканка, экзотичный латинос, двое азиатов, остальные европейцы. Все, кому удалось выжить. Присутствие четверых солдат говорило о том, что до свободы им еще далеко.
        Они старались держаться, но судя по выражению лиц, готовы были наложить в штаны. Вот они, венец эволюции, некогда всемогущая раса измененных. Трясутся за свои жизни, потому что не способны даже на то, чтобы себя защитить. Интересно, где держат здешний персонал? Он бы не отказался посмотреть в глаза доктору, с которым развлекалась Хилари.
        Джеймс чувствовал себя лучше, как если бы вколол дозу-другую стимулятора, а в последнее время он только на них и держался. По венам бежал огонь адреналина, а мысли о том, что Хилари сейчас умирает в его палате, не вызывали никаких чувств, как если бы кто-то сорвал предохранитель. Джеймс напоминал себе гранату с выдернутой чекой.
        Чтобы не оставаться наедине с собой, он подошел к штурмовику.
        - Что с нами будет?
        - Не переживай, парень. Вас вывезут с острова и проведут разъяснительные работы. Предложат выгодное сотрудничество.
        - Замечательно, - Джеймс отошел, успев перехватить удивленный взгляд штурмовика.
        Он обратил внимание на привлекательную рыжеволосую женщину: она выделялась из остальных, весь ее облик не вязался с поведением жертвы. Если кто-то из персонала решил спастись таким образом - умница. Выберется отсюда и будет вспоминать судный день, как страшный сон. Словно прочитав его мысли, та отделилась от группы и подошла к нему.
        - Пожалуйста, не раскрывайте меня, - произнесла она одними губами, приближаясь почти вплотную. Рыжая была значительно ниже его, казалась хрупкой и беззащитной, но Джеймс мысленно усмехнулся. Пиранья в человеческом обличии. Умная пиранья.
        - Что мне за это будет? - фыркнул он. - Расслабьтесь, я не собираюсь восстанавливать справедливость. Робин Гуды дальше по коридору.
        - Дальше по коридору все умерли.
        - И я о том же.
        Она ему нравилась. Интересно, что рыжая в нем рассмотрела? Такие обычно подпускают к себе, только если видят выгоду. Джеймс не стал упоминать, что с большей радостью пустил бы в расход не местный персонал, а измененных-счастливчиков.
        - Что вы делаете среди пленников? - она говорила так, будто знала, кто он такой.
        Джеймс холодно улыбнулся и не стал ее разочаровывать.
        - Мой личный самолет в ремонте, и я не против лететь чартером. Нескоро теперь соберусь на пляжный отдых.
        В таких играх, как и в покере, блеф должен выглядеть как победа. Рыжая почти наверняка знала о том, кто устроил на Острове переворот, и Джеймс был не против услышать имя.
        - В отличие от вас я не работала на Рэйвена.
        Почему он ни разу не задумался о простоте Рэйвена? Он удержался на плаву, будучи измененным, выжил во время Чумы. Это говорило о том, что у него не только хорошие связи и куча денег, но еще и мозги. Главным иллюзионистом оказался вовсе не лже-Вальтер, а его старый хороший знакомый, с которым они почти поладили. Пытаться обойти Рэйвена сейчас - самоубийственное занятие.
        - Предлагаю вам оставаться послушной девочкой. Если вы знаете о его роли и до сих пор живы, возможно, стоит это ценить.
        - Я ему не нужна. В отличие от того, что находится в моем кармане. Помогите мне вывезти данные с Острова и спрятать от Рэйвена. Я в долгу не останусь.
        Она стащила все наработки по выведению новой расы или блефует? Джеймс пристально посмотрел на рыжую.
        - Желаю удачи. С этим грузом у вас будет вдвое больше неприятностей.
        - Вас не волнует то, что диск попадет к нему в руки? - в ее голосе слышался неприкрытый сарказм. - Ни за что не поверю, что вам хочется видеть разгуливающих по земле измененных.
        - А вы собираетесь заниматься селекцией зубастых фиалок?
        - Я не собираюсь выпускать в мир полчища клыкастых тварей.
        - У меня туго с доверием.
        - Это значит нет?
        Джеймс задумался. С одной стороны, нельзя допустить, чтобы данные попали к Рэйвену. С другой - безвозвратно отдать их в руки рыжей тоже не вариант. Может быть, она говорит правду и уверена в своих словах, но не исключено, что через десяток лет во время климакса поедет крышей и передумает. Помимо прочего, информация стоит больших денег, а это всегда искушение.
        От размышлений его оторвал окрик:
        - Выдвигаемся к месту посадки! Идем строго по маршруту, не задаем лишних вопросов и не пытаемся свернуть - для вашей же безопасности.
        Джеймс направился за боевиками вместе с остальными. Идти в заданном темпе было тяжело, и он довольно быстро оказался позади. Женщина шла рядом, не пытаясь продолжать разговор, но и не убегая вперед. Джеймс оглянулся - двое штурмовиков замыкали их колонну.
        - Зачем это вам? - понизив голос, спросил он.
        - Моего отца уничтожили измененные. Они подставили единственного человека, который был мне дорог. Я до сих пор не знаю, где он, и что с ним стало, - она глубоко вздохнула: раскрывать такое малознакомым людям нелегко. - Я хочу отомстить. Хочу заставить дрожать от страха людей, которые его подставили.
        - Не боитесь, что это вам дорого обойдется? Я сейчас не о деньгах.
        - Главное, чтобы все получилось.
        Рыжая говорила правду, а Джеймс задумался о том, что ему предстоит по возвращении. Работа пожарного в Торонто, трогательное одиночество в доме, где они жили с Хилари, и прекрасные воспоминания? В таком сценарии было нечто глубоко издевательское.
        - Предлагаете мне работу? Почему именно мне?
        - Вам нравится то, что вы делаете, - она пристально посмотрела ему в глаза, пожала плечами. - Возможно, я ошиблась.
        Джеймс снова подумал о Хилари, и о пустоте, которая поселилась внутри.
        - Я даже имени вашего не знаю. Не слишком хорошее начало.
        - Ванесса Нортон. Вряд ли вы слышали мое имя.
        - Вам повезло, - усмехнулся Джеймс, - в свете последних событий известность - синоним неприятности.
        Он слышал это имя. Не ее, Альберта Нортона. Одного из тех, кого «Бенкитт Хелфлайн» и ее теневые боссы отправили на заклание для утоления жажды мести общества. Кажется, он был исполнительным директором и поставил какую-то подпись.
        Они вышли за пределы исследовательского центра, направляясь ко взлетно-посадочной полосе. Надо было решать до того, как они поднимутся на борт.
        - Вы согласны отдать мне материалы?
        Ванесса прищурила глаза и стала похожа на хитрую кошку.
        - На моих условиях. Я хочу отомстить всем, кто виновен в смерти моего отца. После того как с ними будет покончено, я отдам вам диск.
        Рыжая разглядела главное, и Джеймс не видел смысла отказываться. Она хочет отомстить за отца, он хочет убивать. Они идеальная пара.
        - В качестве гарантии расскажете мне о том, кто все это устроил, - Джеймс тяжело оперся о поручни и подал ей руку, чтобы помочь взойти на трап.
        26
        Связавшись с рыжей гадиной, он думал о финансовом успехе проекта. Одержимая местью, она решила не дожидаться реализации его планов и привела на Остров войска. К сожалению, Джек не успел ее пристрелить. Когда он пришел в себя, Ванессы уже и след простыл. Времени на поиски не оставалось.
        Его служба безопасности не справилась, и сражение было проиграно почти сразу. Джек в сопровождении личной охраны отправился по туннелям за территорию исследовательского центра, к вертолетной площадке. Он захватил с собой Беатрис, потому что не собирался отказываться от проведения показательной казни специально для Торнтона. Она была настолько слаба, что одному из его телохранителей приходилось ее нести.
        Всю дорогу Беатрис лопотала на родном языке нечто маловразумительное, как если бы была пьяна или находилась под действием сильных препаратов. Во второе он готов был с легкостью поверить: последний визит Беннинга к ней он лично наблюдал через камеру, мог поклясться, что они сговорились и бесился от мыслей об очередном предательстве.
        Зак. Джек обещал ему новую жизнь, как только получит рабочую вакцину, но даже Беннинг, который знал всю историю, умудрялся его осуждать. Он собрался бежать, но останавливала его болезнь, а не верность другу. Опасения Лоуэлла подтвердились, когда он нарочно допустил утечку информации о «смерти» Люка, и все стало известно Беатрис. После «тщательно спланированного побега Хилари» Джек с особым пристрастием переговорил с пилотом вертолета, пригрозив ему расправой над родными. С тех пор у него не стало ни друга, ни пилота. Последнего он застрелил, Беннингу же не сказал ничего. Истинная месть, как вино, хороша выдержанной.
        Хилари оказалась рядом с ним не случайно. Джек хотел позволить Заку привязаться к ней, а потом убить у него на глазах. Когда она заинтересовала Беннинга, ее роль была предопределена. Он заставил Зака считать, что отправит ее на эксперимент, и отменил все в последнюю минуту. Беннинг списал это на появление муженька своей возлюбленной, но как же он был глуп! К сожалению, все пошло прахом. Теперь он не сможет насладиться его терзаниями после смерти сучки Хилари.
        Он потерял все, даже собственные наработки. Джек понимал, что теперь результаты Торнтона нужны ему, как никогда. Придется начинать все с нуля, но времени, потраченного на исследования, уже не вернуть. Собрать все сведения и вывезти образцы крови было нереально. Это сводило Лоуэлла с ума.
        Активация протокола безопасности, согласно которому будут уничтожены все лаборатории, уже задействована. Измененные погребены под развалинами в подземных лабораториях, выход из которых намертво заблокирован. Эта мысль заставляла его скрипеть зубами от ярости. Все из-за Ванессы!
        Через подземный туннель они вышли на площадку, где стоял вертолет. Управлять моделью умел один из его телохранителей. Майк запрыгнул в кабину и сейчас проверял все системы. Джек обернулся, чтобы посмотреть на дело всей своей жизни, которое оставлял из-за нее. Столько сил, столько труда, такие ресурсы! Ванесса поступала с ним ничуть не лучше, чем измененные. С ним и памятью своего отца. Когда все утрясется, он не пожалеет времени и средств, чтобы найти ее, а вот она сильно пожалеет о том, что предала его. Как и остальные.
        Шум двигателя и лопастей разорвал грохот автоматных очередей. Джек шарахнулся назад, укрылся за вертолетом и выхватил пистолет. Встретил плывущий взгляд Беатрис: она лежала на земле, запрокинув голову. И при этом умудрялась ухмыляться!
        - Погадать тебе, добрый молодец? Выйдут из чащи злые разбойники и присыплют твой нежный зад перцем.
        - Заткнись! - Джек напрочь забыл о своей маске и крикнул телохранителю. - Брось чертов ствол и давай взлетать!
        Майк отвлекся на его слова, и его с силой швырнуло на пол вертолетной кабины. Джек увидел его стекленеющий взгляд и расплывающуюся под телом кровь.
        Лоуэлл согнулся пополам, и содержимое его желудка оказалось на траве. Он вслепую пытался найти выпавший из руки пистолет. Нашел. Он видел тела своих охранников повсюду. Видел выходящих из зарослей людей. Как они их нашли?! Времени на размышления не оставалось, и Джек сделал первое, что пришло ему в голову. Подхватил Беатрис и вдавил дуло ей в висок.
        - Эта девка знает то, что может вам пригодиться! - рявкнул он. - Дайте мне уйти, или будете собирать ее мозги ложкой!
        27
        Вкусив власти и могущества, отказаться от них нелегко. Рэйвен дважды прошел через это испытание: когда лишился возможности стать королем преступного мира, и позже, утратив силу во время Чумы. Он не только сумел выжить, но и остался на плаву благодаря собственному авторитету.
        Кроу должен был вывести Рэйвена на Вальтера, что он и сделал. Ему нужны были все рабочие материалы, а заодно координаты лабораторий. Если ты задумываешь нечто грандиозное, всех конкурентов желательно убрать заранее, особенно в делах такого толка. Можно было годами пахать на Вальтера, втереться к нему в доверие и получить доступ к телу, а можно - изобразить из себя идиота, сдаться в лапы его наемников и провернуть все гораздо быстрее. Стивенсу удалось его удивить, но и находчивость Палача идеально вписалась в планы. Рэйвен оказался на Острове, а по его следу Халишер привел команду зачистки.
        Если бы не трюк Беатрис в Санкт-Петербурге, все получилось бы еще быстрее, но вмешалась измененная. Авелин оказалась настоящей жемчужиной. Наблюдая за ней, за живым-здоровым Энтони Хартманом и их сопровождающими, шустро передвигающимися по подвалам, Рэйвен думал о том, что фортуна по-прежнему на его стороне. Благодаря паранойе Вальтера не составляло труда отследить кого угодно по всей территории, переключаясь между камерами.
        Образец крови Авелин, который он выторговал у Стивенса, хранился в его лабораториях, но этого было несравненно мало. Для разработок, но не для единичной инъекции. Состояние Энтони Хартмана внушало надежды на победу. Если Рэйвен прав, то скоро можно будет ввести себе кровь дочурки Беатрис и наслаждаться результатом. Отпадает надобность в Торнтоне, клинических испытаниях и добровольцах, во всех дополнительных материальных ресурсах.
        В кабинете Вальтера обнаружился вскрытый ноутбук, а в сеть компьютеров лаборатории кто-то успел запустить вирус, уничтоживший все данные. Джордан не сильно расстроился, но попросил Халишера как можно быстрее отыскать Вальтера. Тот успел вытащить диск и намеревался сбежать.
        - Он собирается слиться на вертолете, Босс. Парни их случайно засекли за территорией, ждут вашего приказа.
        - Пристрелите его и заберите диск, в чем проблема?
        - Э… - Ронни помялся. - У него Беатрис.
        Вот это уже никуда не годилось. Его парни обыскали каждый клочок этого Острова, но ее не нашли. Сукин сын решил отсидеться с ней в какой-то норе до лучших времен. Когда они не настали, прихватил Беатрис с собой в качестве трофея. Рэйвен и так не собирался оставлять его в живых, а сейчас уверился в своем решении. Он проверил пистолет, который кинул ему Халишер, подмигнул парню.
        - Как в старые добрые времена, Ронни. Сообщи остальным, пусть пока разберутся с сопровождением.
        Когда он прибыл на место, от эскорта Вальтера уже ничего не осталось. Сама крыса спряталась за вертолетом, угрожая убить Беатрис. Голливудские боевики для неокрепшей психики - как ржавчина для металла.
        - Камера, мотор, снято! - пробормотал Рэйвен, перехватил непонимающий взгляд Халишера, покачал головой. Беатрис оценила бы юмор, но к сожалению, она сейчас не в том состоянии. Надо было что-то решать, и Рэйвен кивнул снайперу, намекая избавить их от небольшого досадного недоразумения.
        Тот в мгновение ока скрылся за деревьями. Надо было чем-то занять мозги Вальтера, пока они еще на месте. Джордан выступил вперед, поднимая руки.
        - Вальтер, не будь так банален! Давай порвем привычный сюжет на тряпочки. Ты мне женщину, я тебе жизнь, все довольны.
        Халишер посмотрел на него, как на умалишенного, но Рэйвен и бровью не повел. Он общался с Вальтером и видел, что сам по себе тот не представляет ничего особенного. Никаких талантов, никаких способностей, ноль без палочки или еще меньше. Он догадывался, что Беатрис - его последний рубеж, и скоро поймет, что его все равно убьют. Главное трепом отвлечь его до того, как Ник доберется на позицию, и ни в коем случае не напирать.
        - Я убью ее! - заверещал тот. - Слышишь?! Если хоть один из вас сделает шаг в мою сторону, я нажму на курок!
        - Понятно, - вздохнул Рэйвен, - все стоим на месте и не двигаемся. Твои предложения?
        Вальтер не имел ни малейшего представления об оружии, но нажать на спусковой крючок он действительно может, хоть и не знает, как он правильно называется.
        - Вы дадите мне уйти и не станете преследовать.
        - Будете с ней жить, как Робинзон Крузо и Пятница? Предупреждаю, у Беатрис тяжелый характер.
        Когда на тебя работает хороший снайпер, все происходит мгновенно. Только что перед тобой живой человек, а спустя секунды уже труп с отверстием во лбу. Глядя на оседающего Вальтера, Рэйвен шагнул вперед, и в этот момент прогремел выстрел.
        28
        Авелин сжимала руку на шее доктора. Ему оставалось недолго, когда мир пошатнулся. Перед глазами мелькали воспоминания: свои и чужие. Присутствие смерти впервые было настолько неотвратимым, близким и реальным. Когда калейдоскоп замер, сложившись в единую картину, Авелин открыла глаза.
        Вопреки ожиданиям Энтони не склонялся над ней. Она была одна, лежала на холодном полу, зажимая рукой рану на животе. От боли хотелось выть и царапать ногтями ледяной кафель, но она попыталась выползти в коридор. Ей это не удалось и, привалившись к стене у двери, она уже знала, что умирает. Всю жизнь безумно страшась одиночества, на пороге смерти она осталась одна.
        Ее звали Хилари. Она думала о том, кого оставила рядом с измененными, и о мужчине, что стрелял в нее. Последнего Авелин знала, как подручного Рэйвена, психопата, похитившего Энтони и державшего их взаперти. Попадись он ей на пути снова, она не задумываясь свернула бы ему шею, но Хилари не испытывала к нему ненависти.
        Наблюдать за собственной-чужой смертью было странно и страшно. Авелин почувствовала, как тело Хилари сковал холод и что она не может пошевелиться. Горечь, отчаяние, сожаление о том, что ей так и не удалось вырваться с Острова, снова прогуляться босиком по прибою и почувствовать тающий под ногами песок. Смеяться, подставляя лицо солнечным лучам и вдыхать соленый морской воздух. Хилари вспоминала Беатрис, и Люка, которому обещала позаботиться о ней. Сестру - в те годы, когда они еще были близки. События сливались в единое бесконечное воспоминание, из которого было не выбраться.
        - Кристи! Крис!!! - Тони тряс ее за плечи, напряженно вглядываясь в лицо. Она вжималась в стену, рядом на полу сидел съежившийся доктор. Авелин до сих пор чувствовала боль, раздирающую внутренности, и не понимала, что произошло. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного, словно их с Хилари сознание слились воедино.
        Авелин глубоко вздохнула и посмотрела Энтони в глаза. Он был взволнован не на шутку.
        - Прости. Я тебя снова напугала?
        - Еще как. Что случилось?
        Она резко оттолкнулась от стены, вздернула на ноги доктора.
        Зак. Так Хилари называла его.
        - Она любила тебя, трусливый выродок, - прошипела Авелин ему в лицо и перехватила взгляд, вламываясь в сознание. Она больше не хотела его щадить. В бункере была индивидуальная система защиты, разблокировать дверь можно только с помощью кода, известного одному человеку. Лоуэллу.
        Авелин прошлась по воспоминаниям Зака, которые на многое пролили свет. Он тоже привязался к Хилари, но собственные страхи оказались сильнее чувства, и доктор так и не смог открыться и довериться ей. Джек Лоуэлл - друг его детства и юности. Зак доверял ему, но, когда понял, во что влип, испугался.
        Он готовил побег, но и здесь не последнюю роль сыграла его трусливая натура и неуверенность. Он опасался провала, боялся последствий, поэтому Хилари стала для него своеобразной находкой, на плечи которой проще всего было переложить такую ответственность. Зак готовился заранее, поэтому появилась «серьезная» болезнь, якобы не позволяющая ему предать Лоуэлла и ставившая его в зависимость от бывшего друга.
        После того как Джек устроил состязание между ней и Люком, Зак ввел мальчику смертельную дозу препарата. Это были одни из самых кошмарных воспоминаний, которые Авелин доводилось считывать из памяти кого бы то ни было, но именно последнее спасло доктору жизнь.
        Она отшвырнула его в руки Энтони и сцепила пальцы в замок. Что ей теперь делать с правдой? Речь идет о жизни матери, а она заперта в бункере, из которого нет выхода.
        - Из-за таких людей как твой друг, я вынуждена скрываться, - бросила она.
        Доктор выглядел так, будто на пару с Хилари оказался при смерти: едва держался на ногах, светлая кожа приобрела землистый оттенок, носом шла кровь.
        - Я взломаю систему безопасности и вытащу нас отсюда, но на это уйдет время, - она включила компьютер. Меньше всего ей хотелось объясняться с Тони по поводу собственной агрессивности, и того, что с ней произошло. Больших трудов стоило удержаться от того, чтобы бросить доктору в лицо обвинения в смерти Хилари. Если бы тот не запер их, она могла бы попытаться ее спасти.
        Авелин подключилась к системе слежения и просматривала изображения - одно за другим. Она надеялась увидеть Беатрис живой.
        Энтони подошел к ней, вглядываясь в монитор.
        - Что не так? - спросил он, положил руки ей на плечи и легко сжал.
        - Ищу Беатрис, - скупо отозвалась Авелин, но вырываться не стала. Ощущение его поддержки выбило ярость, оставляя лишь послевкусие горечи и сожалений - последних чувств Хилари.
        Камер здесь было не меньше, чем на засекреченном правительственном объекте. Авелин почти утратила надежду, когда выхватила из череды стремительно сменяющих друг друга изображений одно. Приблизив кадр, она вцепилась в край стола, судорожно выдохнула. Беатрис нес на руках их старый знакомый, Рэйвен. Она была без сознания, но, судя по всему, невредима.
        Похоже, Лоуэлла списали в утиль. Джордан Сантоцци всегда казался Авелин скользким типом. Наверняка вертелся как уж на сковородке, чтобы получить доступ ко всей информации, которую Лоуэлл собрал на Острове. В настоящем это казалось далеким и неважным. Он вытащил Беатрис, и Авелин была ему искренне благодарна.
        Повернувшись к Энтони, она сжала его руку. В ответ он улыбнулся и легко поцеловал ее в губы.
        - Я знал, что все будет хорошо.
        - Ты бессовестный лжец, Хартман, - она облегченно вздохнула, - ты просто хотел меня подбодрить.
        - Главное - результат, верно ведь? Вытаскивай нас отсюда, пока снова не начали взрывать. Этого я не переживу.
        Авелин вернулась к работе над электронным замком. Она не следила за временем, а когда дверь открылась, снова переключилась на камеры. Персонал вывели за территорию комплекса, убитых похоронить не потрудились, повсюду закладывали взрывчатку.
        Внимание привлек вертолет, рядом с которым не наблюдалось ни живых, ни мертвых. Если балом правит Рэйвен, он вряд ли попытается устроить им западню. Значит, им на вертолетную площадку. Оставалось одно незаконченное дело. Авелин вздернула съежившегося в углу доктора на ноги и кивнула Энтони, предлагая следовать за ней.
        ***
        Хилари умерла в одиночестве. Она привалилась к стене у двери, устремив пустой взгляд на больничную койку. Авелин помнила, как она хотела покинуть это место, поэтому вернулась за ней. Встречая людей, подобных Хилари, она неизменно поражалась их внутренней силе. Энтони будто читал ее мысли: не говоря ни слова, наклонился и закрыл Хилари глаза, подхватил на руки.
        На Зака было жалко смотреть. Он казался полностью раздавленным и уничтоженным. Каким его видела Хилари? Взгляд любящей женщины способен стереть даже самые яркие недостатки.
        - Идешь с нами или остаешься?
        Авелин ему не завидовала. Тому, кто остается жить с грузом собственных ошибок, тяжелей, чем той, что ушла. Она испытала это на себе, но в ее распоряжении было больше времени, чем короткая человеческая жизнь.
        Тела с вертолетной площадки забрали, но Авелин затрясло: запах крови был повсюду, ей пропитался каждый дюйм земли. Энтони чувствовал себя так же - потрясения и голод давали о себе знать. Авелин притянула его к себе и перевела взгляд на Зака. Доктор сидел в вертолетной кабине, глядя на тело Хилари остановившимся взглядом. Сейчас он казался не более живым, чем она.
        До вертолета они добрались, но что дальше?
        Внимание привлекло небольшое белое пятно на фоне забрызганной кровью зелени. Энтони проследил ее взгляд, наклонился и поднял сложенный вчетверо листок, придавленный камнем, развернул его и прочел вслух.
        «Дорогие Энтони и Кристи, оставляю вам вертолет в надежде на дальнейшее взаимопонимание и сотрудничество. Пилот подойдет позже, на корабле вас встретят мои люди. Пожалуйста, больно их не кусайте. Беатрис и пленников я забираю с собой, им ничто не грозит, персонал останется здесь. По прибытии на материк вы свободны.
        С пожеланием всего самого наилучшего,
        Рэйвен».
        Рэйвен забрал Беатрис с собой, и надеется на прощение и поощрение с ее стороны. Авелин усмехнулась: она слишком хорошо знала мать. В минуту, когда она придет в себя, Джордану лучше быть на Луне.
        Ее размышления потонули в грохоте взрывов. Уши заложило, земля под ногами содрогнулась. Она видела как разлетаются стекло, камень, металл, в огне превращаясь в пыль и осколки. Рэйвен сравнял лабораторию Вальтера с землей. Авелин улыбнулась сквозь слезы. Хилари не успела увидеть, как рушится кошмар последних месяцев ее жизни, но где бы она ни была, отныне она свободна.
        29
        Нью-Йорк, США. Июнь 2013 г.
        Когда снайпер прострелил ему голову, Вальтер успел нажать на спуск, и Ник получил серьезный выговор за подобный прокол. Он прекрасно знал, как в таких ситуациях действуют, но ссылался на то, что Рэйвен не уточнил важность заложницы.
        Рэйвен чуть не поседел, когда Беатрис ничком упала на землю, а когда поднял ее и услышал: «Тебя стучать не учили, дятел?!» - следом чуть не пристрелил сам. К счастью, рядом оказался Ронни, который вовремя охладил его пыл. Ей повезло отделаться оцарапанным виском и вырванным клоком волос. В ее крови было столько препаратов, что она умудрилась отключиться, пока он нес ее к самолету. Спящей Беатрис нравилась Джордану куда больше.
        Ни в кабинете, ни при Вальтере, ни при одном из его телохранителей диск с информацией обнаружить не удалось. Рэйвен подозревал, кто мог его стащить, поэтому сразу пригласил к себе мисс Нортон. Ванесса еще не отошла от потрясения, но держалась как королева на допросе у революционеров. Рэйвен не желал изображать ее психоаналитика и не собирался церемониться.
        - Мы договорились, что вы не станете вмешиваться, - Джордан кивнул на диван, но Ванесса осталась стоять. Он пожал плечами и опустился на него сам.
        Беседы с «островитянами» Рэйвен проводил на пятьдесят первом этаже офисного здания, в личном кабинете, обставленном в стиле тридцатых годов. Дорогую мебель, картины и декоративные антикварные аксессуары он выбирал лично, но при этом не переусердствовал с обстановкой. Здесь было просторно и неизменно прохладно. Джордан не любил жару.
        - Я свое слово сдержала.
        - Где диск, Ванесса?
        - Я отдала его Стивенсу. Как вы думаете, что он с ним сделал?
        Рэйвен внимательно посмотрел на нее. Кажется, он ее недооценил.
        - Присядьте. Судя по всему, наш разговор затягивается.
        Ванесса опустилась на диван, спокойно выдержала его взгляд.
        - Мне не нужна информация, я не хотела отдавать ее вам. Сами понимаете, Стивенс тоже не захотел, поэтому диска больше не существует.
        - Откровенно. И почему бы мне не пристрелить вас прямо сейчас?
        - Откровенно. Зачем вам это делать?
        Рэйвен улыбнулся. С каждой минутой Ванесса нравилась ему все больше, а ее уверенность заслуживала уважения.
        - Как вы познакомились с Вальтером?
        - Я никогда не была с ним знакома, - Ванесса рассмеялась и добавила. - Вальтер - всего лишь имя, под которым скрывался Джек Лоуэлл. Они с Торнтоном вместе работали над проектом. Лоуэлла достаточно жестко выставили за дверь, и он решил отомстить.
        Сказать, что Рэйвен был удивлен - значит, ничего не сказать. Только привычка играть на публику все эти годы помогла ему удержать лицо.
        - Любопытно. Как вы вышли на бывших измененных, которых сажали в клетки для крыс?
        - У настоящего Вальтера - он мертв, кстати - был список. А у Джека - еще один источник, о котором он не особо распространялся.
        Час от часу не легче. Вальтер убит, список попадает в руки сумасшедшему ученому. Рэйвену вовсе не улыбалось пересечься с упущенным элементом в ближайшем будущем. Он ничего не знал о мотивах стукача-маски. Кто еще мог поставлять информацию главному менеджеру Фабрики Новых Измененных?
        - Вы потеряли все, Ванесса. Чем займетесь?
        Ванесса наклонилась, и взгляд Рэйвена непроизвольно задержался на ее декольте. Веснушчатая, светлокожая, рыжая кошечка. Интересно, веснушки у нее повсюду?
        - Я по-прежнему хочу найти виновных в смерти отца, - ее грудной голос больше подходил для соблазнения, чем для деловых бесед, - и попросила помочь мне нашего общего знакомого.
        - Стивенса.
        - Именно. Поэтому не убивайте его. До того, как мы с ним закончим.
        Кошечка показала коготки, но Рэйвен был уверен, что рядом с ней от зависти удавится сам Фредди Крюгер.
        - Я подумаю, - усмехнулся Рэйвен и наклонился, проводя пальцами по ее плечу.
        - Подумайте, - она подалась назад, сбрасывая его руку.
        В серо-зеленых глазах снова играли кристаллики льда. Как женщина с яркой солнечной внешностью умудряется выглядеть подобно Снежной Королеве? Температура в кабинете упала на несколько градусов, и причиной тому было настроение мисс Нортон.
        После встречи с ней он решил дать себе передышку и побеседовать с остальными. Большинство с энтузиазмом восприняли предложение поработать на своего избавителя, а тех, кто сомневался, Рэйвен отправлял к Халишеру для разъяснительной беседы. В играх с людьми он за редким исключением предпочитал роль «хорошего полицейского».
        Последним в списке стоял Джеймс Стивенс. Бостонский Палач. Рэйвен сомневался в том, что готов оставить его в живых, пусть даже по взаимной договоренности с Ванессой. Леди на грани помешательства и парень, которому нечего терять. Эти двое по-настоящему опасны.
        Если Вальтер-Лоуэлл все-таки отправил жену Стивенса в лабораторию, Палача стоит пристрелить прямо сейчас.
        - Что собираешься делать дальше, Джеймс?
        - Мне предложили работу, я согласился.
        - Ты нашел Хилари?
        - Да. Я ее убил.
        «Тараканов парня напалмом не возьмешь», - подумал Джордан. От Джеймса у него мороз шел по коже.
        - Собираешься пустить мне пулю в лоб, Рэйвен? - Стивенс усмехнулся. - Валяй, но рано или поздно тебе на хвост обязательно сядет щедрый информационный спонсор Вальтера.
        - Кто он?
        Джеймс приподнял брови, насмешливо глядя на него.
        - Я как раз собирался закончить дело. Не люблю оставаться в долгу.
        - Отдашь его мне?
        - Разберусь сам.
        Джордан внимательно изучал его, но на лице Палача не дрогнул ни один мускул. Он будто превратился в изваяние, чудом ожившее и отдаленно напоминающее живое существо. Страшный человек. Действительно страшный.
        Сумеет ли он силой вытрясти из него информацию? Такие, как Стивенс, могут держаться долго, а Рэйвен не был уверен, что у него есть время. Если Палач выйдет из этого кабинета, о нем можно забыть до того, как он сам о себе напомнит. Он не знает, что Хартман выжил и что кровь Авелин почти наверняка способна изменять. Джеймс лично уничтожил данные по исследованиям, полученные от Ванессы и считает, что здорово притормозил его разработки. Палач думает, что пока с конвейера Рэйвена сойдут первые образцы, пройдет немало времени.
        На другой чаше весов загадочная фигура, до которой Джордану не добраться самому. Не факт, что Кроу не работал и на него тоже. После разгрома завода Лоуэлла, все указатели на флюгерах устремятся в его, Рэйвена, сторону. С призраками сражаться сложно: не зная кто твой враг, не представляешь, откуда ждать удара.
        Выбор был не из легких. Джеймс - продуманный убийца, но сейчас большее зло - загадочный противник.
        - Этот сукин сын меня не побеспокоит?
        - Если ты не обладаешь даром видеть призраков, вряд ли.
        - Джеймс, в прошлом мы здорово друг друга поимели, и я не горю желанием повторять. Если мы встретимся еще раз, один из нас эту встречу не переживет.
        Стивенс усмехнулся, но промолчал. После его ухода Джордан еще долго сидел за столом, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения, змеившегося по коже. Неуверенность, сомнения - самые отвратительные эмоции, которые только можно себе представить.
        Он подвинул к себе телефон и набрал номер Халишера.
        - Как там наша гостья, Ронни?
        - Уже лучше, Босс. Вы когда к нам?
        - Вечером вылетаю.
        Чуть позже можно будет нанести визит Авелин и рыцарю ее сердца - под предлогом вернуть им обожаемую Беатрис и поговорить о сотрудничестве. Если Энтони по-прежнему в отличной форме, все получится легко и просто, не понадобятся даже формулы Торнтона.
        Рэйвен поднялся из-за стола, подошел к окну. Полуденное солнце заливало улицы, люди сплошным потоком текли сквозь деловой центр, стягиваясь к своим муравейникам. Странная досада занозой засела в груди. Его не покидала мысль, что он упустил нечто важное.
        30
        Майами, США. Июнь 2013 г.
        Беатрис рассматривала потолок и пыталась поймать ускользающие обрывки воспоминаний. Беннинг постарался, напичкал ее снотворным, потом ее волокли по подземным туннелям к вертолету, началась перестрелка, а следом в сознании возникал большой пробел.
        Дом Рэйвена в Майами был шикарным, ее комната напоминала спальню президентского люкса. На кровати могло бы уместиться человек пять, кресла и журнальный столик наверняка стоили целое состояние, равно как люстра, вазы, ковры и шторы. Сиделка, ухаживающая за ней, чаще молчала, но Беатрис и не хотелось ни с кем говорить. Все, что ей нужно было знать - с Авелин все в порядке, а Люк мертв - сразу рассказал Ронни Халишер. Он же предупредил, что если она попытается сбежать до приезда Рэйвена, дело будет иметь лично с ним.
        Беатрис сбегать не собиралась, она хотела посмотреть Сантоцци в глаза и высказать все, что она о нем думает. Эта мысль вдохновляла ее на подвиги: когда не хотелось есть, приходилось запихивать в себя свежий бульон, булочки, сок или фрукты. Встречать Рэйвена в виде бледной немощи - раздавленной и обессиленной - Беатрис не собиралась.
        Оглядываясь на свою жизнь, она понимала, что оставила главное за спиной. Она могла дарить Авелин свою любовь, но предпочла оттолкнуть и ненавидеть прошлое. И всех, кто остался в нем: Дмитрия - за его убогую злобу, Сильвена - за то, что заставил поверить в смерть дочери. Он приходил к ней и пытался поговорить, объяснить, что у них не было выбора, но Беатрис не стала даже слушать. Она вышвырнула его из жизни и изливала свою внутреннюю тьму на тех, кто оказывался рядом. Испытывала омерзительное удовлетворение от сознания своей власти над мужчинами, ни один из которых больше не посмеет сделать ей больно.
        До знакомства с Люком она почти не жила. Вдыхала кислород, а выдыхала яд концентрированной злобы, отчаяния и одиночества. Встреча с этим ребенком перевернула ее жизнь, позволила приоткрыть свое сердце и впустить в него свет. Понять, сколько времени потрачено зря. Пустой, выброшенный из жизни, век. Беатрис сумела сбросить с души груз, который камнем тянул на дно, но произошло это слишком поздно и привело к очередной трагедии.
        Авелин и Люк, сцепившиеся ни на жизнь, а на смерть, до сих пор стояли перед глазами. В такие минуты сердце сжималось от боли и страха. Она действительно верила в то, что спасает его: врачи не давали Люку больше месяца, а исследовательский центр Вальтера занимался разработками вируса, который мог помочь ему выкарабкаться. При мыслях об этом Беатрис начинало трясти.
        Никто не заслужил такой смерти, как Люк, а самое страшное заключалось в том, что она сама отдала ребенка в лапы монстра. Цена за его жизнь тогда показалась ей пустяковой: всего лишь использовать человека и оставить его полностью уничтоженным. Она пошла на это, не задумываясь, и довела бы дело до конца, если бы не тот телефонный звонок. Вспоминать было больно и мерзко, но отвернуться от правды тоже не получалось. Радовало одно: Сэта она все-таки спасла.
        ***
        Сиделка снова куда-то отлучилась. Поморщившись от боли в груди, Беатрис осторожно села на кровати, медленно поднялась. Ступая босыми ногами по ковру, подошла к окну и отодвинула шторы.
        Сквозь затемненные стекла было видно Атлантику, над которой быстро стягивались темные тучи. Ливень грозил сделать раскаленный воздух еще более влажным и тяжелым. На улице, должно быть, не меньше тридцати пяти, от жары спасали только кондиционеры. В Майами она не появлялась давно, но воспоминания сохранились. Рэйвен частенько поговаривал о том, чтобы купить здесь домик, но в те годы ему оставалось только мечтать об этом. Солнце убивало все удовольствие.
        Беатрис сползла на пол, устроилась у панорамного окна и прислонилась щекой к прохладному стеклу. Ей надо было собраться и подумать, но она по-прежнему ощущала себя до отвращения слабой.
        «Я могу сотворить такое, на что этот недоделок в принципе не способен».
        Что Вальтер имел в виду? Что лично он мог сделать? Почему-то вспомнился разговор с Сэтом и его воодушевление, когда он рассказывал о том, каким талантом обладал его начальник, как много тот знал и умел.
        - С возвращением!
        Появление Рэйвена застало ее врасплох. Он широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, прошел в комнату и устроился на полу рядом с ней - с таким видом, будто они расстались добрыми друзьями.
        - Кто такой Вальтер на самом деле? - вместо приветствия спросила Беатрис.
        - С тобой ни один сюрприз не удастся. Это Джек Лоуэлл, моя радость. Теперь обнимешь и поблагодаришь?
        - Пошел ты.
        Не нужно было обладать талантами Шерлока Холмса, чтобы сложить два и два. Рэйвен копал под «Вальтера», а она хлопала ушами. Лапши с них хватило бы на все голодающее население мира, но это она легко могла принять как счет в его пользу. То, что он использовал Авелин - нет.
        Свою наивность Беатрис оставила в далекие шестнадцать. Она прекрасно знала, что в закулисных играх подобное в порядке вещей. Предательства, убийства, интриги, в которых выживает сильнейший. Ей нравились опасные мужчины и опасные отношения, но простить ему дочь она не могла. Рэйвен знал, что подвергает Авелин смертельному риску, и все-таки пошел на сделку с Палачом. Он выиграл партию, но сути дела это не меняло.
        - Значит, никакой благодарности? - Рэйвен провел пальцами по ее губам, она резко отпрянула и тут же скривилась от боли. - С ней все замечательно, Беатрис. С ее парнем тоже. Зачем так напрягаться?
        - Шуточки кончились, Джордан. Тебе не стоило использовать Авелин в своих играх. Мне плевать, что ты будешь делать дальше, но если сунешься к ней снова, я тебя убью.
        На его скулах заходили желваки, но он сдержался.
        - Мне больше не нужны игры, Беатрис. Я вытащил тебя из той заварушки. Я, а не твой романтический недоносок Торнтон. Я оставил твоей дочери вертолет, помог выбраться, хотя мог бросить ее там.
        Беатрис посмотрела на него в упор.
        - Там был мальчик по имени Люк. Ему ввели ущербный вирус, и он превратился в… - она осеклась. - Как он умер?
        - Люк, - поморщился Рэйвен, - последняя запись по нему - смертельная доза препарата. Мне жаль.
        Внутри что-то оборвалось. Всякий раз при мысли о его смерти ей казалось, что она может это пережить и готова идти дальше, но свежая рана вскрывалась снова и снова - от любого неосторожного слова или воспоминания. Рэйвен говорил о Люке с искренним сожалением, и Беатрис уловила слабый отголосок благодарности - она мелькнула и растворилась, будто ее и не было. Их с Сантоцци история подошла к концу: его поступок перечеркнул все.
        - Я хотел бы восстановить наше шаткое перемирие …
        - Нет.
        - Как скажешь, - усмехнулся он, убирая прядь волос с ее лица. - Тебе лучше вернуться в постель.
        Она отвернулась. Поднявшийся ветер уже гнул пальмовые листья, вот-вот должен был хлынуть дождь. Рэйвен с треском захлопнул за собой дверь, но она даже не вздрогнула. Его темперамент всегда ее заводил, но сейчас Беатрис не чувствовала ровным счетом ничего. Она смотрела на крупные капли, ползущие по стеклу, а когда на Майами стеной обрушился ливень, подтянула к себе колени и уткнулась в них лицом.
        31
        Озеро Энгельберг, Швейцария. Июль 2013 г.
        Лучи заходящего солнца освещали усеянные деревьями склоны, и горные вершины, на которых даже летом лежал снег. Энтони рискнул снять очки, чтобы насладиться красками неба. Сложно было представить, как Нью-Йорк и такие места могут существовать на одной планете. Иногда ему начинало казаться, что время остановилось.
        Жизнь Энтони изменилась окончательно и бесповоротно. Он уволился с работы, продал квартиру, и они с Кристи уехали в Швейцарию: устроили небольшой отдых. Сняли шале, и целыми днями наслаждались друг другом. Так мог бы выглядеть его личный рай. В аду он побывал ранее.
        Энтони убедился, что в мире гораздо больше необычного, чем все привыкли считать. В числе своих забавных особенностей он обнаружил способность вытаскивать из людей информацию и настраивать их мысли на нужный лад. Практиковать новые умения Энтони не собирался. Ну… почти.
        При увольнении не обошлось без баловства. Одного редкостного засранца он заставил станцевать стриптиз на совещании, а озабоченную леди, которая вела колонку светской хроники - признаться парню во всех своих грешках.
        Кристи отчитала его как школьника, и Энтони защищался, как мог.
        - Ты тоже использовала свои таланты! В больнице.
        - Боги, Хартман, тебе сколько лет?! Я всего лишь поставила блок, который не позволял тебе думать о произошедшем. Чтобы ты не сошел с ума, понимаешь? Чтобы не полез во все это! Я не заставляла тебя изображать лягушку.
        - Я такого тоже не делал.
        - Хартман, ты неисправим!
        - Если я стану другим, ты от меня сбежишь на следующий день.
        Обращаясь к ней по имени, он по привычке сбивался на ставшее родным «Кристи», а она шутила, что Беатрис не оценит попытку ее переименовать.
        - Как думаешь, я ей понравлюсь? - он повернул голову, чтобы посмотреть на нее, но Крис, казалось, была безмерно далека.
        - Эй! - Энтони шутливо ткнул ее локтем в бок. - Я здесь, мисс Отсутствие.
        Кристи удивленно заморгала, а затем виновато улыбнулась.
        - Прости, Тони.
        - О чем думаешь? - он сорвал травинку и пощекотал ее щеку. - Или о ком?
        С тех пор, как выяснилось, что с Беатрис все в порядке, Кристи стала спокойнее. Та не сообщила, когда появится, но Энтони был уверен, что причина не в этом.
        - О тебе, - засмеялась она. - Скажи, как бы ты ответил на мое предложение измениться? Если бы у тебя был выбор?
        Затаив дыхание, она ждала его ответа.
        - Дай подумать, - Энтони провел травинкой по ее щеке. - Я бы согласился, принес тебе воды и позвонил в больницу, - он фыркнул, перехватил укоризненный взгляд и добавил. - Понятия не имею, Крис, честно. Я жив только благодаря тебе.
        - Но благодаря мне твоя жизнь изменилась, - она нахмурилась и придвинулась к нему ближе. - Я раньше никого не изменяла.
        - О, так я у тебя первый?
        - Хартман, ты когда-нибудь бываешь серьезным?! - она села, обхватила себя руками и отвернулась.
        Кристи называла его по фамилии, когда раздражалась, злилась или хотела подразнить. Она никогда раньше не обижалась, поэтому сейчас это выглядело, по меньшей мере, мило.
        - Прости засранца, - он обнял ее со спины и положил подбородок на плечо, - считай, что я дал тебе заочное согласие на спасение моей журналисткой задницы. Если снова произойдет что-то подобное, обещай, что поступишь так же, и не будешь требовать письменное разрешение, заверенное нотариусом в трех экземплярах. Перспектива войти в круговорот материи меня совершенно не прельщает.
        - Нет уж, - она обернулась и легко поцеловала его, - теперь тебе так просто от меня не избавиться.
        - Я и не собирался.
        Они целовались долго и самозабвенно, а потом Кристи отстранилась, заглядывая ему в глаза.
        - Я тебя люблю.
        - Хорошее дело, - Энтони ухмыльнулся, - люблю, когда меня любят.
        Она опрокинула его на спину и села сверху.
        - Значит, ты останешься со мной?
        - Женщина - создание удивительное и непостижимое. Я держу ее за руку, смотрю в глаза и провожу с ней все свое время. А она задает мне вопрос: ты останешься со мной? - он вставил травинку ей в волосы и притянул Кристи к себе. - Могу процитировать: «Теперь тебе так просто от меня не избавиться».
        Кристи тихо рассмеялась и устроилась у него на груди. Он чувствовал ее счастье и наслаждался им не меньше, чем собственным.
        - Надеюсь, ты не передумаешь, когда узнаешь сколько мне лет…
        - Цветочки, озера, домики. Идиллия.
        Энтони чуть не поперхнулся, когда услышал женский голос, поразительно похожий на голос Кристи, разве что немного более резкий. Он еще не смирился с мыслью, что мать и дочь могут выглядеть как сестры, и столь скорого появления он тоже не ожидал. Обычно когда говорят: «Я к вам как-нибудь загляну», - подразумевается, что это произойдет не сразу.
        - Мама! - Кристи покраснела, резко отпрыгнула от него и поспешно пробормотала. - Ты отрезала челку?
        Беатрис приподняла волосы, показав уродливый шрам, протянувшийся ото лба к виску. Один его вид выглядел устрашающе и Энтони даже представлять не хотел, через что ей пришлось пройти.
        - Так и будете лежать и хлопать глазами? - именно это замечание заставило его подскочить, усаживаясь на покрывале.
        - Энтони, - он протянул ей руку, - Беатрис, рад с вами познакомиться.
        - Я не целую мужчинам руки, - она подвинула корзинку с фруктами, а заодно и его, и устроилась рядом с Кристи.
        - А зря, нам это тоже приятно, - слова вырвались раньше, чем он успел их остановить, и Хартман мысленно дал себе пинка. Похоже, медовый месяц дурно сказался на его умственных способностях.
        Беатрис рассмеялась.
        - Ты мне нравишься.
        Энтони ничего не успел ответить: Кристи внезапно обняла Беатрис.
        - Я скучала по тебе, мама.
        - Надо было писать и в гости заходить, а не шляться неизвестно где, исповедуя философию Сильвена.
        Энтони не переставал удивляться их общению. Беатрис обняла ее в ответ и сообщила заговорщицким шепотом, но так, чтобы он расслышал.
        - Вряд ли у тебя было время скучать.
        Энтони показалось, что Кристи снова слегка покраснела. Возможно, это была игра красок заходящего солнца.
        - Не ревнуй. Я долго его искала, - она тепло улыбнулась.
        - Я не ревную, - Беатрис откинулась назад, вытащила из корзины яблоко и с хрустом надкусила, - рада за вас.
        Энтони не мог перестать на нее смотреть. Помимо схожести с Крис, она обладала редким талантом привлекать внимание. Пестрое летнее платье, элегантная сумочка и плетеные босоножки на каблуке - истинно женский стиль, совершенно не вязавшийся с внешним напором, силой и уверенностью, которые излучала Беатрис. Кристи же выглядела хрупкой и беззащитной. Ее хотелось сжать в объятиях и оберегать от всего и ото всех.
        - Кстати о Сильвене. Он не объявился?
        - Нет. Займусь его поисками сразу, как покину ваше гнездышко.
        Кристи помолчала, прежде чем продолжить:
        - Знаю, что сама просила тебя об этом, но может быть, стоит оставить все как есть? Я не хочу, чтобы ты снова подвергала себя опасности. Где Сильвен, там и Дариан, а где Дариан… сама знаешь.
        - Заодно поздороваюсь, спрошу, что ему нужно от тебя на самом деле.
        - Мама!!!
        - Что - мама?! Что мне делать, пинетки вязать?
        Она подмигнула Энтони, который пребывал в раздумьях: позорно сбежать или остаться с Кристи до конца.
        - Не хочешь разыскать Сэта вместо Сильвена?
        - Нет уж, увольте. У этого парня жизнь еще может наладиться.
        - Самокритично.
        - Зато честно.
        - Люк думал иначе.
        Вот теперь Беатрис напряглась, и Энтони решил пройтись. Сейчас его присутствие совершенно точно было бы лишним. Кристи рассказала ему о мальчике по имени Люк, о котором узнала через свою загадочную связь с женщиной по имени Хилари. Она говорила, что Беатрис вряд ли простит себе его смерть.
        Он прогулялся вдоль озера, обменялся улыбками с милой пожилой парой, встретившейся ему на пути, и вернулся как раз в тот момент, когда Кристи уговаривала мать задержаться.
        - Пойдемте в дом, Беатрис? - предложил он. - Можем вместе приготовить ужин.
        - Нет-нет-нет, - та рассмеялась, и Энтони поразился, как похожи их с Кристи смех и улыбки, - меня вы в свою сказку не заманите. И тем более не заставите ничего готовить. Я тут проездом и ненадолго.
        Кристи перестала улыбаться, поднялась и с силой сжала его руку. Энтони привык чувствовать ее боль, как свою, но отчаяние, исходившее от Крис, не шло ни в какое сравнение с тем, что ему доводилось переживать раньше. Его больше не радовали здешние красоты, яркие краски поблекли, а прохладный вечерний ветерок показался продирающим до дрожи.
        Энтони с трудом сбросил наваждение, погладил запястье Кристи. Что бы ни произошло между ней и матерью в прошлом, это не повод продолжать в настоящем. Он чувствовал, что Беатрис собирается отшутиться и исчезнуть, поэтому поспешно произнес:
        - Я все приготовлю сам. Останьтесь хотя бы до завтра.
        Он рисковал ее расположением. Кристи говорила, что у матери взрывной характер, и попытка вмешаться в их отношения могла дорого ему стоить. Как ни странно, Беатрис улыбнулась. Энтони решил, что это добрый знак. У Крис будет время поговорить с матерью, а он постарается не напортачить.
        Улыбнувшись в ответ, он прижал Кристи к себе, поцеловал ее в макушку.
        - Что дамы хотят на ужин?
        ЭПИЛОГ
        Нью-Йорк, США. Июль 2013 г.
        Сэт многое знал об измененных. Они умели очаровывать и заставлять желать себя - безумно, до умопомрачения. Измененные относились к людям как к пище или смешным игрушкам, иногда как к домашним питомцам. Большинство из них считали себя высшей расой, но стать одним из них было легче, чем выжить после. К молодым измененным они относились хуже, чем к людям.
        Изначально Сэт брал за основу вирус и допустил ошибку. Нечто попадало в организм человека вместе с «зараженной» кровью и дарило невероятную силу и возможности. Торнтон предполагал, что тысячи лет назад кто-то создал существо, приспособленное к условиям существования в течение многих столетий физически и психически. Первого измененного.
        Авелин, дочь Беатрис, была уникальна. Именно с нее могла начаться иная раса, нечто совершенно новое. Она почти наверняка может забеременеть и произвести на свет нового человека. Человека, способного воспринять свое долголетие, как нечто естественное, а не как сводящий с ума дар свыше. Сколько лет потребуется, чтобы Земля изменилась полностью, Сэт не представлял. Раньше он в страхе и ужасе бежал бы от такой перспективы куда-нибудь на полюса или пустил себе пулю в лоб. Но то, что вчера воспринималось как парадокс, сегодня казалось естественным. Его изменила любовь к Беатрис.
        Отказаться от нее он не мог. Равно как не собирался дарить Вальтеру свои исследования. Если на него работают толковые ученые, рано или поздно они тоже задумаются о том, что понял Сэт. Любое неосторожное вмешательство в то, о чем пока не имеешь представления, ни к чему хорошему не приведет. Единственным вариантом сохранить кровь Авелин было ввести ее себе. После их расставания Сэт три дня провалялся в бреду, а на четвертый проснулся измененным. Мир стал другим - ярким и насыщенным. Он замечал, запоминал и ощущал больше, меньше уставал. Собственные знания помогли приспособиться к новой жизни. Торнтон чувствовал себя способным на любое безумство. От этого кружилась голова. Он исследовал старый мир новым взглядом. На освоение способностей ушла неделя, после он начал действовать.
        Следуя маршрутной карте Беатрис, Сэт оказался в гостинице Мельбурна. Там он зарегистрировался под собственным именем, и долго ждать не пришлось. Ему позвонили на следующую ночь. Сказали, что смысла искать Вальтера больше нет и порекомендовали обратиться к Джордану Сантоцци, хорошо известному ему Рэйвену. Проверить это можно было только одним способом, и Сэт отправился на встречу. Шагая в распахнутую пасть лифта, он колебался, но знал, что не отступится.
        - Так это правда.
        Рэйвен не изменил себе и по-прежнему был одет во все темное. Стиль кабинета полностью соответствовал хозяину, но Сэт не собирался вести с ним долгие беседы. Торнтон хорошо помнил свои ощущения от последней встречи с ним - унижение, нервозность, страх. Сегодня все было иначе. Не без труда, но ему удалось справиться с легким оттенком превосходства по отношению к человеку, которому нравилось издеваться над ним. Подобные эмоции Сэт старался подавлять в зародыше.
        Плеснув себе в бокал джина, тот устроился напротив него с видом победителя.
        - Чем обязан, Торнтон? Можете не отвечать, - Рэйвен пригубил напиток и поставил бокал на столик. - Вы и вправду настолько помешались на Беатрис, чтобы добровольно прийти ко мне?
        - Не представляете насколько.
        Сэт перехватил его взгляд и не отпускал. По его настоянию Рэйвен попросил, чтобы их не беспокоили. Все его планы, события на Острове, освобождение Беатрис и тайна Лоуэлла раскрылись, как на ладони. Сэт знал, что у него не будет второго шанса, поэтому с сознанием человека учился работать не один день. Все прошло гладко: ночной визит Рэйвена в собственную подпольную лабораторию, уничтожение данных, включая исследования Сэта и образец крови Авелин.
        Возвращение Лоуэлла под личиной Вальтера стало для Торнтона потрясением. Только образ в воспоминаниях Рэйвена заставил его поверить в подмену. Внутри поднялась волна дикой необузданной ярости, с какой ему никогда не доводилось сталкиваться ранее. Человек, которого Сэт считал учителем и лучшим другом, использовал его разработки и собирался разрушить его жизнь. Джек преследовал его, заставляя чувствовать себя загнанным зверем, подкинул ему Беатрис, чтобы потом избавиться от нее и выбить почву из-под ног.
        Торнтон оставил Рэйвена сидящим на диване и даже прикурил ему сигару. Тот пребывал в легком трансе после продолжительной работы с его сознанием, но скоро должен был оклематься. К этому времени Сэт уже будет в кресле самолета, а Сантоцци не вспомнит, куда делись материалы. Не вспомнит и следов не найдет. Записи с камер видеонаблюдения офисного центра исчезнут.
        Перед уходом Торнтон спросил у Рэйвена еще кое-что, и теперь у него был номер женщины, которую он не хотел отпускать.
        - Только не говорите, что я дал вам его, - пробормотал тот.
        Сэт не удержался, наклонился к самому его уху:
        - Расслабьтесь, Рэйвен. Кому-то достаются красивые женщины, а кому-то сожаления о собственной недальновидности.
        Она написала, что они больше не увидятся, но Сэт считал иначе. Он не собирался отступать. Этому его тоже научила она.
        Позвонить женщине, которую любишь, гораздо страшнее, чем шагнуть в кабинет одного из самых опасных людей на планете. Он набрал номер и напряженно вслушивался в длинные гудки. Что, если она не захочет с ним говорить?
        Она все-таки ответила. Услышав ее голос - уверенный, ставший почти родным - Сэт улыбнулся и повторил слова, что Беатрис сказала ему при первой встрече:
        - Уделите мне время? Это вопрос жизни и смерти!
        notes
        Примечания
        1
        Суперинтендент - звание старшего офицерского состава британской полиции, второй по рангу после комиссара городской полиции.
        2
        Никола Буало-Депрео - французский поэт, критик, стал известен благодаря смелости своих сатир.
        3
        Gramerci Tavern - ресторан-бар в микрорайоне Грамерси.
        4
        Парк Свободы (Liberty Park) - городской парк, второй по величине в Солт-Лейк-Сити.
        5
        Испанский сапог - орудие пытки, сжимающее и дробящее кости ног.