Мой враг, моя любимая Влада Южная
        Он должен ненавидеть меня. За смерть семьи, за жизнь в изгнании. Я должна ненавидеть его. За похищение из родного дома, за лишение свободы. Но его кулаки разжимаются, чтобы пальцы ласкали меня. Но мои ногти впиваются в его плечи в порыве не мести, а страсти. «Мой враг, враг, враг!» - твержу я, но голос слабеет, когда слышу в ответ: «Моя любимая…»
        Влада Южная
        Мой враг, моя любимая
        Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
        
        Пролог
        В ту ночь разыгралась нешуточная гроза. Молнии, подобно разящим огненным стрелам, били в темный массив заповедного леса. Всполох. Нарастающий рокот. Гром. Ливень безжалостно хлестал по головам и спинам шестерых мужчин, затаившихся на холме между деревьями. Даже капюшоны неприметных дождевиков не спасали людей от струй, больно секущих щеки, губы и веки.
        Внизу, под холмом, на равнине, перед охотниками расположился добротный двухэтажный дом. Из трубы вился дымок, в окошках плавился теплый желтый свет. По соседству примостились хозяйственные постройки: амбар, хлев, курятник. За домом, неразличимые с холма, раскинулись огороды. Это мужчины успели выяснить у одного из своих, посланного заранее в разведку. Как и то, что в доме проживает целая семья.
        - Пули беречь! - хрипло и коротко приказал главный, прищурившись и вскинув ружье. - У каждого по две. Больше нет. В крайнем случае, пользоваться ножом. - Резким движением он выхватил из-за пояса и показал свое оружие. - Лезвие тонкое, не сломайте.
        Мужчины внимали его словам, бросая косые взгляды на мирное жилище, распростертое перед ними.
        - Когда мы получим жилу, всего станет больше: и пуль, и клинков, - продолжал главный. - Но чтобы ее получить, я не хочу видеть ни одного промаха с вашей стороны.
        Его спутники переступили с ноги на ногу и вразнобой кивнули. Грянул очередной раскат грома. Главный выругался и по очереди заглянул каждому в лицо.
        - Я хочу, чтобы сегодня вы сработали как единое целое. Поняли, засранцы? Эти пули я своими руками отлил из ожерелья Майи. И лезвия тоже. Жаль, что ее украшения весили не так много. Но сегодня мы за нее отомстим. Вы поняли? Мы уничтожим того, кто пролил кровь нашей драгоценной девочки!
        Четверо из охотников никогда не встречали женщину, ради которой пришли убивать. Им просто заплатили. При звуке ее имени им слышался звон монет. Поэтому они охотно согласились с главным. Только один человек, еще по-юношески худощавый, сжал свое ружье в побелевших пальцах. В глазах читалась боль. Главный потрепал его по плечу в знак поддержки. Потом снова обратился к охотникам:
        - Все помнят, что нужно делать? Ни в коем случае не тратить пули на фамильяра! Как бы он ни выглядел! Даже если обделаетесь от ужаса, я не хочу знать, что вы потратили мои пули на то, что невозможно убить! Только в голову лекхе, - мужчина приставил указательный палец ко лбу одного из наемников. - Убьешь лекхе - убьешь фамильяра. Это понятно?
        Череда послушных кивков. «Да, хозяин. За твои деньги мы готовы на все».
        - Никаких несмертельных ранений! Никаких истеричных перестрелок! Не ведите себя как бабы! Стрелять только если уверен, что разнесешь мозги проклятого лекхе! Если потратите обе пули, лучше воспользуйтесь ножом, - главный убрал свое лезвие в ножны, - и молитесь, чтобы потом я не использовал свой на ваших цыплячьих горлышках!
        Взмах рукой - и мужчины короткими перебежками устремились с холма вниз. Сильно хромая, главный поторопился следом.
        В доме, тем временем, коротала вечер ничего не подозревающая семья. Петер, светловолосый крупный мужчина, сидел перед камином, положив ноги на табуретку. Он смотрел на огонь и прислушивался к рокоту грома. Хорошо, что коров удалось пригнать с пастбища до того, как началась гроза. В прошлый раз, когда стихия бушевала, они потеряли козу, и дети остались без целебного молока. Петер потом нашел останки животного, растерзанного волками, и со вздохом сожаления принялся подсчитывать в уме, во сколько обойдется новая покупка.
        Временами взгляд Петера сам собой скользил в сторону жены, которая хлопотала по хозяйству, подготавливала вечернюю ванну для детей. Инга была его самой большой любовью. Статная, красивая яркой величавой красотой, она покорила его сердце более десяти лет назад и прочно удерживала в своих сетях. А ведь он думал, что никогда уже не сможет полюбить! Никогда и никого, после Майи… Что ж, правду говорят, что время лечит. Инга подарила ему троих прекрасных детей, и от той, былой, пылкой и юношеской любви, от острой, когда-то раздирающей грудь на куски потери, остались разве что неясные воспоминания.
        Из коридора слышалась возня и топот десятилетнего Яниса. Мальчишка пытался обучить своего фамильяра - молодого волка с серебристой шерстью - приносить палку. Ребенку не хватает собаки, думал Петер, уже уставший объяснять сыну, что фамильяр - не игрушка. Надо бы отправиться на ярмарку в воскресный день и приобрести щенка.
        Возможно, покупка порадовала бы и пятилетнего Ивара. Этот малыш родился маленьким старичком, хоть и выглядел настоящим ангелом с белокурыми слегка вьющимися волосами. Мать специально не обрезала их коротко, жалела мягкие локоны.
        Ивар всегда держался сосредоточенно и хмуро. Малое количество вещей могло вызвать улыбку на его губах, среди них были игры с матерью. Но Инга целый день крутилась как белка в колесе, поэтому малыш часто оставался предоставленным самому себе или старшему брату. Его фамильяр появился совсем недавно, и это послужило для Петера сигналом, что в младшем сыне тоже пробудилась сила лекхе. Маленький львенок, толстый и забавный, конечно, не мог еще защищать юного хозяина. Им предстояли долгие годы совместного взросления.
        Самая младшая из детей, трехлетняя Илзе, сидела у отцовского кресла на широкой медвежьей шкуре. Она вынимала из деревянной шкатулки и складывала обратно материнские бусы и серьги. Этим юная модница могла заниматься бесконечно. Если мать хотела, чтобы дочь не шалила и вела себя смирно - стоило дать шкатулку, и о Илзе можно было не беспокоиться. До появления фамильяра девочка еще не доросла: обычно это происходило после наступления пяти-семилетнего возраста.
        Тихий семейный вечер прервал громкий стук в дверь.
        Инга тут же появилась на пороге комнаты и посмотрела на мужа. В ее глазах плескалось беспокойство. Дом находился далеко от дорог, сюда не забредали случайные путники. Семья выбрала уединение по многим причинам. Любое появление чужака настораживало и пугало.
        Петер поднялся из кресла и дал жене знак не паниковать раньше времени.
        - Янис! - позвал он сына. - Возьми младших и поднимись наверх. Запри дверь.
        - Что случилось, пап? - удивился мальчик, поглаживая своего волка по загривку.
        - Слушайся, сын! - Петер подошел и смягчил грубость приказа ласковым поглаживанием по щеке ребенка. - Давай, сынок. Делай как велено. Ты должен заботиться о брате и сестренке. Защищать их.
        Янис передернул худеньким плечом, явно недовольный, что его отсылают, но все-таки послушно пошел и взял на руки Илзе, а Ивара ухватил за запястье. Когда топот детских ног затих на лестнице, Петер кивком указал жене на дверь и пошел открывать.
        Охотники расположились по обе стороны от входа. Когда дверь распахнулась, ближайший из мужчин ударил прикладом ружья в грудь хозяина. Тот упал на спину, но отреагировал быстро. Словно из ниоткуда на нападавшего набросился громадный лев с густой косматой гривой. Сильные лапы смяли добычу. Острые когти располосовали одежду вместе с плотью. Охотник заорал, вывалился на улицу, в грязь, пытаясь сбросить с себя зверя. Дождь окружил их плотной пеленой. Разлетались мутные брызги. Послышалось два выстрела. Яркое пятно расцвело на боку льва, но, казалось, его силы это не уменьшило. Остальные люди трусливо прижались к стенам и только смотрели на поединок. Никто не решался помочь товарищу.
        Главный из охотников, с трудом передвигая хромую ногу, проковылял к двери, расталкивая своих людей. Он вскинул ружье, на ходу прицеливаясь в голову хозяина, уже успевшего встать.
        Выстрел.
        Через несколько мгновений лев растаял в воздухе, оставив истерзанную жертву выть от боли.
        На грохот упавшего тела выбежала женщина. Прядки выбились из толстой русой косы, перекинутой через плечо, прилипли ко взмокшему от страха лбу. Женщина истошно закричала, прижав руки к груди. Ее глаза не отрывались от бездыханного тела мужа. Главный ухмыльнулся, снова вскидывая ружье, но тут из-за спины женщины на него прыгнула пума. Гибкая хищница ловко ударила лапой, сбив охотника с ног. Ее оскал заставил остальных побледнеть. Подмяв под себя хромоногого, пума приготовилась вцепиться ему в горло. Один из охотников бросился на помощь. Сверкнуло лезвие ножа. Животное мяукнуло от боли.
        - Идиоты! - глухо выругался поверженный главарь, удерживая пуму за шею, чтобы не позволить острым зубам распороть тело. - Вы задницами, что ли, слушали?!
        На порог ступил его молодой спутник. Он заколебался, увидев перед собой женщину. Но та сама решила свою судьбу. Отступив за угол, она через секунду появилась, выставив перед собой тазик, исходивший паром. Кипяток. Ее пума ощерилась, готовая оставить лежавшего под ней человека и броситься на новую добычу.
        Молодой охотник сглотнул.
        - Давай! - прохрипел главный. Его руки начинали трястись от перенапряжения.
        Выстрел.
        Пума исчезла вместе с протяжным выдохом женщины. Со звоном металлический тазик отскочил от пола, расплескивая воду. Главный зашипел и отдернул ногу. Молодой с удивлением опустил ружье и оглянулся. Один из наемников позади него качнул головой и сдул дымок из ствола своего оружия.
        - Молодец. Получишь десять процентов сверху, - пробормотал главный, цепляясь за поданную руку, чтобы с кряхтеньем подняться на ноги. - За то, что чистишь уши по утрам.
        Услышав выстрелы внизу, дети переполошились. Илзе заплакала, Ивар поджал губы, Янис судорожно обхватил шею своего волка. Все трое уставились на дверь, из-за которой долетали крики и топот. Полоска света, пробивавшаяся в темную комнату над самым полом, словно загипнотизировала их.
        И тут скрипнула нижняя ступенька лестницы.
        Янис сразу все понял. Он знал шаги отца, знал легкую поступь матери. Это был кто-то чужой. Волк ощетинился и тихонько зарычал, обозначая страх хозяина. В ушах Яниса звучало последнее напутствие отца: «Ты - старший. Ты должен заботиться о младших».
        Заскрипела самая верхняя ступенька. Кто бы это ни был, он пробрался на второй этаж и принялся распахивать все двери подряд.
        Быстро оглядевшись, мальчик запихнул брата и сестру под их кровати и приказал сидеть как мышкам. Это казалось трудной задачей, потому что Илзе хныкала и не желала успокаиваться. Сам Янис остался стоять, широко расставив ноги и нервно сжимая и разжимая кулаки. Волк подобрался, готовый к прыжку.
        Хлопнула соседняя дверь. Шаги. Ручка начала поворачиваться…
        Заперто.
        Янис до боли закусил губу, чувствуя, что вот-вот обмочит штаны.
        Дверную ручку настойчиво подергали.
        Может, уйдут?!
        Раздался скрежет в замке. Хлипкая преграда поддалась. Свет из коридора на мгновение ослепил мальчика. Он часто-часто заморгал, разглядывая фигуру мужчины с ружьем наперевес. Вода капала с одежды незнакомца, образуя лужицу на полу.
        Охотник постоял несколько мгновений, оглядывая комнату. Детская. Куклы. Деревянная лошадка. Кубики. От его слуха не укрылись тихие всхлипывания под кроватью. Мужчина опустил ружье.
        - Прячься!
        Янис протер глаза и с непониманием уставился на охотника. Тот махнул рукой.
        - Прячься, мальчик! Я закрою дверь. Только сидите тихо!
        Янис тряхнул головой и огляделся. Приготовившись бороться и быть убитым, он вдруг растерялся.
        - Что это тут у нас? - в дверном проеме, хромая, показался другой человек. Выше и солиднее первого и тоже насквозь промокший. - А-а-а, маленькие лекхе.
        Он поднял ружье, прицелившись в Яниса. Мальчик задрожал. Его необученный волк поскуливал, прижавшись к ногам хозяина. Молодой охотник издал испуганный возглас и схватился за ствол, дернув его в сторону.
        - Ты с ума сошел?! Это же ребенок!
        - И что? - с недовольным лицом хромой повернулся к своему спутнику. - Через десяток лет он тебе задницу надерет так, что мало не покажется! Нет, мы договорились не оставлять никого в живых. Ради Майи, помнишь?!
        - Но это дети! - не слушая никаких доводов, настаивал молодой. - Они беззащитны! И Майе бы это не понравилось!
        - Отстань! - хромой попытался отобрать ружье.
        Тогда молодой дернул за ствол так, что главарь едва не повалился. Хромая нога не служила хорошей опорой.
        - Ладно, - уступил тот, когда понял, что сила не на его стороне, - как скажешь. Пойдем отсюда.
        Главный повернулся, жестом показав спутнику, что им нужно спуститься по лестнице вниз. Не скрывая облегчения, молодой человек бросил прощальный взгляд на мальчика, и пошел.
        Янис расслабил плечи.
        В этот момент хромоногий поднял ствол и выстрелил без промаха.
        С криком молодой бросился в комнату, увидев, что опоздал. В безмолвном ужасе он только повернул к своему спутнику лицо с перекошенным провалом рта.
        Раздался громкий рев. Младшие дети выбрались из укрытия. Глаза хромого стали холодными как лед. Воспользовавшись растерянностью, он отбросил свое ружье, выхватил оружие из рук сотоварища и с силой оттолкнул того от себя.
        Выстрел.
        Еще выстрел.
        1
        Я не помнила, как оказалась в том райском саду. Полная луна освещала фруктовые деревья, превращая их листья в чистое серебро. В кронах шелестел легкий ветер. Розы пахли так упоительно в ночи. В густой траве мелькали призрачные огоньки светляков.
        Я застонала, когда он коснулся меня. Подошел со спины, властно положил руки на плечи. Горячие сухие ладони, такие большие по сравнению с моими. Я закрыла глаза, ощущая, как внутри пробуждается вулкан. Кто бы мог подумать, что это так приятно?
        Губы мужчины оказались в невыносимой близости от моего уха. Я почувствовала, как они двигаются, когда он прошептал:
        - Будь моей, Кира.
        Каждая клеточка его тела призывала меня потерять голову и уступить этой просьбе. Я облизнула губы, наслаждаясь мужскими объятиями. Он нежно поцеловал мою шею.
        Соблазн просто невыносимый. Тихий голос. Ласковые прикосновения. Я должна наконец испытать это. С ним.
        - Да… - прошептала я в ответ и откинула голову на его крепкое плечо.
        Мужские руки принялись расстегивать пуговицы на лифе моего платья.
        - Да! - отчаянно взмолилась я, когда его руки накрыли мою обнаженную грудь, чуть тронули беззащитные чувствительные соски.
        - Я люблю тебя, Кира…
        Мой стон утонул в шелесте его прерывистого дыхания. Я начала извиваться в руках мужчины, требуя большего, желая, чтобы он вошел в меня и подарил облегчение этим мукам.
        Но он вдруг схватил меня за плечи и встряхнул.
        - Кира, проснись!
        В испуге я открыла глаза, не сразу сообразив, где нахожусь. Моя ночная рубашка прилипла к взмокшей от пота груди, от подушки исходил жар. Отец склонился надо мной и повторил:
        - Проснись, малышка! Ты пропустишь свой восемнадцатый день рождения!
        Я сглотнула, приложила ладонь ко влажному лбу и приподнялась на локте. Ох, в какой неловкий момент застал отец! Этот… сон. Он был так реален! Я почти занялась любовью с каким-то незнакомцем в душном летнем саду, а оказалось, что всего-навсего перегрелась под теплым одеялом в собственной постели.
        - Ты постанывала, - заметил отец и заботливо отвел липкую прядь волос от моего лица. - Кошмар приснился?
        Я не знала, куда девать глаза.
        - Да… кошмар…
        Он похлопал меня по бедру, прикрытому одеялом.
        - Давай, моя девочка. Солнце уже встало. Ребята готовят тебе какой-то сюрприз, меня на кухню не пустили, - он наклонился и договорил шепотом заговорщика: - Но я все равно имею право поздравить тебя первым.
        Я едва не захлопала в ладоши. Если отец приготовил какой-то подарок, то это будет нечто необыкновенное. Он всегда любил меня и баловал так, что иногда мне самой казалось - чрезмерно. Не уставал повторять, какой красавицей я расту и как похожа на маму. Сам тоже оставался видным мужчиной, несмотря на годы. Смоляные волосы были густыми, как у молодого парня. Взгляд серых глаз - острым и умным. Когда он выезжал в город по делам и брал меня с собой - а это случалось непозволительно редко - все женщины на улице смотрели только на него и облизывались, как мартовские кошки.
        Но папа остался верен маме и после ее смерти не выбрал себе другую спутницу жизни. Незабвенная Майя - так лирично отец называл ее. Он очень сильно ее любил. Даже больше, чем меня, пожалуй. Мама умерла молодой, поэтому все, что у нас с братьями осталось, - это воспоминания и рассказы отца, наполненные светлой ностальгией.
        - Что ты мне приготовил? - воодушевилась я, по опыту зная, что папа не сможет долго противостоять соблазну удивить меня.
        - Вставай и увидишь, - загадочно ответил он.
        Откинув одеяло, я одернула подол ночной рубашки и вскочила на ноги. Моя детская комната показалась вдруг такой крохотной для выросшей меня. Подумать только, мне исполнилось восемнадцать! Я стала взрослой. И внутреннее чутье подсказывало, что отец исполнит наконец просьбу. Я умоляла его об этом уже года три подряд, и последнее, на чем мы сошлись, это: «Подождем, пока ты станешь совершеннолетней».
        Именно предвкушение обещанного события наполняло новый день особенным смыслом.
        Отец остался сидеть на краю моей кровати. Он сложил руки на коленях, зачем-то сгорбился, как старик, и разглядывал меня снизу вверх с болезненной и грустной полуулыбкой. Солнечные лучи падали на круглое настольное зеркало, оставленное мной на подоконнике, и отсвечивали на папино лицо. Раньше я и не замечала, что у него появилось столько морщинок вокруг глаз и тонкие серебристые нитки в волосах.
        Смутившись, я схватила со стула приготовленное еще вечером платье и сбежала в ванную. Быстро умылась, почистила зубы и привела в порядок волосы. Переоделась. Отметила, что это нарядное платье надевала всего пару раз. Здесь, в глуши, вдалеке от города, из особых поводов оставались лишь дни рождения близких да Новый год. И вот теперь платье стало жать в груди. Возможно, этот раз, когда я его надела, станет последним. Жаль. Транжирить деньги на одежду не входило в привычки нашей семьи. То ли дело оружие…
        Когда я вернулась, отец все так же сидел на кровати, и по взгляду я поняла, что он витает мыслями где-то далеко в прошлом. Сделав мне знак подойти к большому напольному зеркалу, папа с трудом поднялся. Держась за больную ногу и хромая, подошел ко мне. Что поделать - подагра. Запущенная, потому что мужчины в моей семье и слышать не хотели ни о каких врачах. Терпеть уколы и глотать таблетки казалось им унизительным. Настоящий охотник выздоравливает сам или уходит в могилу, если окажется слабым. Мой дядя, папин брат, вообще уже долгие годы оставался прикованным к постели, а все потому, что не лечил свою подагру в точности, как отец. Иногда по ночам в тишине дома раздавались его мучительные стоны и крики, вызванные очередным приступом. Я с опаской приглядывалась к братьям, ожидая и у них проявления наследственной болезни.
        Отец выпрямил спину и встретился взглядом со мной в отражении зеркала. Я затаила дыхание.
        - С днем рождения, моя малышка! - ласково произнес он и полез в карман джинсов.
        С замиранием сердца я следила в зеркальном отражении за папиной рукой. Блеснула тонкая цепочка. Я плотно сжала губы, чтобы раньше времени не запищать от восторга. Отец опустил мне на грудь продолговатый кусочек железа, укрепленный на цепочке. Бережно перекинул мои волосы на одно плечо, чтобы застегнуть на шее крохотный замок.
        - Это та самая пуля? - спросила я, поглаживая подарок. Кусочек казался холодным, но быстро нагрелся от моего тела. - Отлитая из ожерелья мамы?
        - Да, - торжественно кивнул отец. - Та самая. Та, что положила начало основанию нашего клана в этом заповеднике. Береги и храни ее.
        Конечно, я поняла, что имелось в виду. Наш дом стоял посреди заповедника «Белый камень», а отец числился по документам главным инспектором по охране территории. Мои братья тоже были инспекторами по охране, и еще около десятка людей. Но речь шла о клане охотников, одном из самых уважаемых. Частью которого я наконец стала.
        - Значит, ты посвятишь меня? - спросила я, уже не скрывая радости в голосе. Сердце оглушительно ухало в груди.
        Отец поморщился.
        - Будь моя воля - никогда бы этого не сделал. Хочу уберечь тебя от этой грязи. Но раз ты так хочешь…
        - О, я хочу, папа! Я очень хочу!
        - Когда я посвящал твоих братьев, ни секунды не сомневался. Но ты, моя малышка…
        - Я готова, папа! Я почти все знаю и умею! - Я смущенно опустила глаза, вспомнив, что братья просили не признаваться, что тайком учили меня.
        Отец вздохнул с обреченным видом.
        - Знаешь ведь, что ни в чем не смогу тебе отказать.
        Моя скромная улыбка стала шире.
        - Повтори главный закон охотника! - заметив это, с напускной строгостью одернул отец.
        - Для нас все равны. Мы поступаем справедливо, - тоном послушной девочки повторила я слова, которые знала лет с пяти.
        - Тебе придется нажимать на спусковой крючок. И стрелять не в соломенную мишень, как ты наверняка уже делала прежде.
        - Я готова.
        Брови отца нахмурились.
        - Придется видеть кровь.
        - Я готова, - упрямо повторила я. - Мне приходилось резать куриц для супа.
        Он постоял, глядя в одну точку так долго, что я начала беспокоиться. Потом похлопал меня по плечу.
        - Дай бог, чтобы ты была готова, моя малышка.
        Я оглянулась, пытаясь понять, к чему он клонит, но отец, хромая, уже направился к двери. Оставшись наедине со своим отражением, я повернулась из стороны в сторону, в очередной раз погладила подарок и, уже не таясь, взвизгнула от счастья.
        Когда надоело красоваться перед зеркалом, любопытство разгорелось во мне с новой силой. Что же там готовят братья? Я вышла в полутемный тихий коридор. Небольшое слуховое окно, расположенное в дальнем конце, оказалось приоткрыто. Света здесь в самый солнечный день едва хватало, чтобы не оступиться и не свернуть себе шею, потому что снаружи рос большой орех, а эти деревья славятся способностью поглощать лучи. Вдоль стены тянулся ряд одинаковых дверей: у каждого члена семьи своя спальня. Деревянная лестница с потертыми перилами вела вниз, на первый этаж.
        Я родилась не в этом доме, и понятия не имела, кто его построил, но моя семья прожила здесь много лет. С тех самых пор, как создали заповедник. Не сказать, чтобы я была в восторге от громадного и местами жутковатого жилища, но кто меня спрашивал? Отец ни за что не сменил бы дислокацию, потому что здесь хранилось главное сокровище всего клана. Драгоценная железная жила, расположенная прямо в подвале дома. В ней заключалась сила и преимущество охотников нашей семьи. Из этого же материала было когда-то отлито ожерелье моей матери, а потом - та самая пуля, которая теперь служила знаком моего посвящения в семейное дело.
        Сказать, что руда из этой жилы стоила дорого - ничего не сказать. Она считалась бесценной, и аналогов в мире не существовало.
        Коснувшись ладонью полированного дерева перил, я начала спускаться вниз, навстречу дразнящим ароматам корицы и ванили. Миновав главную комнату с камином, поспешила на кухню. Из-за двойной двери раздавались взволнованные мужские голоса, грохот посуды и топот ног.
        Лукаво ухмыльнувшись, я взялась обеими руками за дверные ручки, чуть помедлила - и распахнула створки на себя. Трое моих братьев, здоровенные ребята ростом под потолок, забавно подпрыгнули и в мгновение ока выстроились в ряд, закрывая мощными телесами печь. Принюхавшись, я догадалась, что аромат исходил оттуда. На широком кухонном столе красовались мучные разводы, скорлупки от яиц и яблочная кожура. То же самое, но в меньшем количестве, валялось на полу под ногами моих незадачливых братьев. В раковине высилась такая гора перепачканной посуды, что я только скрипнула зубами, представив, сколько времени буду ее мыть.
        - И что здесь происходит? - строго поинтересовалась я, оглядывая «святую» троицу.
        - Тебя здесь быть не должно! - заявил Николай, самый старший из братьев.
        Он знал, что когда-нибудь станет главным вместо отца, поэтому редко снисходил до того, чтобы с кем-то любезничать. Коля и внешностью пошел в папу. Если ему удавалось вырваться в город под каким-нибудь предлогом, то возвращался он обычно с покусанными губами и следами от бурной страсти на спине и шее. Девушки наверняка дрались за возможность провести с ним ночь. Коле давно пришла пора жениться, но он не торопился это делать, предпочитая не останавливать выбор ни на ком конкретном.
        - Еще очень рано! - протянул Илья, который был погодком Николая и его правой рукой. Он старался ни в чем не уступать нашему старшему брату. Ходили слухи, что в городе у него есть девушка, но точно этого не знал никто.
        - Меня папа разбудил, - пояснила я.
        - Мы готовили тебе сюрприз, - смущенно улыбнулся Костя. Он опередил меня по рождению всего на два года и, как и я, унаследовал более мягкие черты лица от мамы.
        Я оглядела их «борцовки» и шорты. Скептически притопнула ногой.
        - Это вы сразу после утренней пробежки, что ли, сюда отправились?
        Мои прекрасные и мужественные родственнички зарделись, как красны девицы.
        - По рецепту пирог печется сорок минут, - отозвался Костя.
        - Но мы не знали, что приготовление теста займет столько времени, - приуныл Илюшка.
        Я только закатила глаза.
        - Руки хоть помыли перед тем, как здесь бардак устраивать?
        Растерянные взгляды были красноречивее любых слов. Я вздохнула. Что поделать - мужчины. Да не какие-нибудь, а суровые охотники, приученные к похлебке из котелка, сваренной на скорую руку.
        - Отец решил тебя посвятить, - заметил Николай и прищурился. Мягкой кошачьей походкой он обогнул стол и приблизился ко мне. Кончиками указательного и большого пальцев аккуратно взял пулю на цепочке. - Ты не проболталась ему, надеюсь?
        Именно Коля первым показал мне, как пользоваться ножом, как делать скользящий узел из веревок и как освежевать пойманного барсука. Он оставался строгим старшим братом, но смог стать терпеливым наставником. Он заставлял меня не плакать из-за разбитых коленок и купаться в ледяной реке с апреля по октябрь. Если бы отец узнал - непременно получил бы сердечный приступ. Для него я оставалась нежной и ранимой девочкой, тщательно оберегаемой от любых невзгод. Сбитые коленки приходилось прятать под джинсами, а коллекцию охотничьих ножей - под матрасом.
        - Не проболталась, - покачала я головой. - Думаю, папа захочет сам меня учить.
        - Поддавайся, - согласился брат. - Упади пару раз и поплачь. А то он с нас живьем шкуру спустит.
        Все трое переглянулись. Их опасения я понимала. Отец был очень мягок со мной, но с остальными обычно не церемонился. В клане царила жесткая дисциплина.
        - А вообще, с днем рождения, сестренка, - старший брат сжал меня в медвежьих объятиях так, что ребра хрустнули. - Это тебе. От нас.
        Он вынул из кармана шортов и протянул мне на ладони серьги. Небольшие рубины вспыхнули в обрамлении золота.
        - Мы хотели запечь их в пирог и сделать сюрприз еще сюрпризнее, - признался Костя, - но передумали.
        - И слава Богу! - выдохнула я и тут же примерила подарок.
        Серьги оказали легкими, а застежки - удобными. Не пришлось долго мучиться, чтобы надеть. Обняв по очереди остальных братьев, я покинула кухню. В такой день просто не сиделось на месте.
        В прихожей я накинула легкую джинсовую куртку, вышла на крыльцо и огляделась. Это утро пахло сыростью и прохладой наступающей осени. Еще немного мхом - уж его-то имелось в избытке на нашей земле. Стоило отойти чуть дальше от дома, исхоженных троп и углубиться в лес, как я словно попадала в параллельный мир. Нежно-салатовые ажурные плетения мха стелились по стволам деревьев, а более темная, чаще всего буро-зеленая, масса походила на гигантский ковер, брошенный на землю. Мох оплетал кусты, свисал с веток, превращая их в фигуры чудовищ, протянувших лапы к неосторожному путнику. Особенно обильно он рос на берегах реки.
        Отец любил говорить, что мох - это хищник, он питается кровью и плотью, погребенной под землей. Похоже, папа просто пугал меня, чтобы не уходила далеко. Все знали, что бояться надо только лекхе. А лекхе в заповедник не заходили по одной простой причине - никто в здравом уме не сунется на территорию врага.
        Я поежилась и потерла плечи. Из кузницы раздавался лязг металла. В нашем клане производили единственное в своем роде оружие против лекхе. Пули и ножи. Иногда к отцу приезжали представители других охотничьих кланов на переговоры. Ходили слухи, что некоторые преодолевали ради этого полстраны. Большие черные тонированные джипы, как на подбор, выстраивались у нас во дворе.
        В такие моменты мне обычно приказывали сидеть в своей комнате и «не отсвечивать», как сказал бы Костик. Меня прятали от угрюмых чужаков с тяжелыми взглядами, уж не знаю по какой причине. Может, потому что была единственной девушкой среди целой компании мужчин? Других женщин, кроме меня, в заповеднике не проживало. Возможно, отец считал любимую дочь своим слабым местом и не хотел показывать тем, кому не доверял. Но я все равно подглядывала за происходящим через слуховое окно в коридоре и подслушивала с верхней ступеньки лестницы. Гости запирались с отцом в кабинете, а позже уезжали с одним-двумя ящиками нашего оружия. Папа никогда не продавал много, хотел сохранить монополию. Я узнала это, когда подслушала, как он делился опытом с Николаем после отъезда очередных покупателей.
        Пока я стояла и дышала свежим воздухом, из курятника показался дядя Миша с корзинкой, наполненной доверху свежими яйцами. Его рыжеватая борода росла клоками, а неизменная старомодная курительная трубка постоянно дымилась в зубах. Бывший охотник, он остался в клане после того, как при очередной облаве фамильяр какого-то лекхе располосовал ему правую руку, раздробил кости, порвал мышцы и сухожилия. Руку удалось спасти, но она стала сухой, непропорциональной и малоподвижной, а на карьере охотника пришлось поставить крест. Отец не стал его выгонять, и теперь дядя Миша занимался хозяйством. Своей семьи он не завел, поэтому относился ко мне как к дочери. Именно он научил меня готовить, следить за домом и являлся чем-то вроде нашего домоправителя.
        Попыхивая трубкой, дядя Миша вразвалочку подошел ко мне.
        - Смотри, что курочка снесла.
        Придерживая корзинку слабой правой рукой, левой он взял одно из яиц и протянул мне. С недоумением я взяла его и повертела. Тяжелое. Тяжелее, чем должно бы быть. В глаза сразу бросилось, что верхушка у скорлупы была аккуратно отпилена, а потом приклеена обратно.
        - Да ты разбей, разбей, не боись, - предложил дядя Миша, а его глаза хитро сверкнули. - На кухне хотел тебе положить, но там мальчишки хозяйничают.
        - Ага, потом убирать полдня придется, - приуныла я.
        - Ничего, хозяюшка, уберем. Уберем вместе, - подбодрил он, - сегодня праздник у тебя, мы все радуемся. И тебя порадовать хотим. Как умеем.
        Я нагнулась и аккуратно стукнула хрупкую скорлупу о край ступеньки крыльца. Выпрямилась и принялась отщипывать кусочки. На ладонь выпал округлый полупрозрачный камень. Оставаясь в центре матовым, по краям он отсвечивал синевой и явно относился к категории полудрагоценных.
        - У реки как-то нашел, - пояснил дядя Миша, - когда ходил ежевику собирать. Вот и приберег до лучших времен.
        - Спасибо! - Я положила камень в карман куртки и от души поблагодарила охотника. Впрочем, каждый раз он дарил мне что-то, сделанное своими руками. Деревянные фигурки животных, например. Страшно подумать, с каким трудом давалась ему резьба по дереву, если учесть непослушные пальцы правой руки.
        - Я вечером ужин сам приготовлю. Поросенка зажарим, бражки откроем… - мечтательно протянул дядя Миша.
        Его последние слова потонули в звуке сирены.
        От неожиданности рука старого охотника разжалась, и корзинка с яйцами полетела на землю. Из кузницы выбежали люди, еще несколько показалось из-за угла амбара.
        Тревога?!
        Я уже забыла, когда слышала этот звук. Может, около пяти раз за всю жизнь, не более. И то, очень давно.
        На крыльце появился отец. Деловой и собранный, он застегивал на ходу куртку. На поясе я увидела ножны, за плечом - охотничье ружье.
        - Кира! - приказал он. - Быстро в дом. Ни в коем случае не выходи. Михалыч! - он ткнул пальцем в домоправителя, - проследи.
        - Конечно. - Тот поспешил подобрать корзинку, сетуя себе под нос, что яйца превратились в липкую жижу.
        - Папа, а что случилось? - удивилась я.
        Отец пропустил мой вопрос мимо ушей. Он уже отдавал приказания своим людям. Во дворе поднялась суета. Ворота гаража распахнули. Два «УАЗа» грозно взревели моторами и выехали во двор. Отец не зря поддерживал дисциплину. Менее чем за пять минут вооруженные люди заняли свои места. Мои братья, уже переодетые в куртки, джинсы и удобную обувь, выбежали на крыльцо.
        - Кира, прости, пирог надо выключить через пять минут, - успел на ходу бросить Костя.
        Я только растерянно посмотрела, как парни бегом пересекают двор и прыгают в машину позади водителя.
        - Пап! - окликнула отца, который собирался уходить. - Ты мне ответишь?
        - В дом, Кира! - коротко бросил он через плечо.
        - Но я теперь тоже охотник! Я имею право знать!
        Отец остановился на полпути, словно споткнулся. Помедлил всего пару минут, обернулся с лицом, перекошенным от злости. Припадая на больную ногу, сделал пару шагов ко мне и застывшему рядом дяде Мише.
        - Лекхе прорвали периметр, - сказал он, глядя мне в глаза. - Нагло и не таясь.
        - Может, заблудились? - предположила я.
        Лекхе? Забрели в заповедник? Да они в своем уме?!
        - Заблудились? - усмехнулся отец. - И разбили видеокамеру через несколько секунд после того, как она успела заснять их лица и фамильяров, готовых к бою? Нет, это вторжение.
        - Я поеду с вами, - спохватилась я, начиная дрожать от возбуждения.
        - Нет, Кира! Ты сидишь дома с Михалычем!
        - Но папа!
        И снова мне пришлось прикусить язык, чтобы не проболтаться. А ведь могла оказаться полезной! И кроме того… лекхе. Живые лекхе! Я никогда не видела живого лекхе и просто умирала от любопытства на него посмотреть.
        Отец редко не шел навстречу моим просьбам. Я скорчила жалобную умоляющую гримаску, но он схватил мою пулю на цепочке и крепко сжал в кулаке. Я испугалась, что папа сейчас сорвет ее с меня, и замерла.
        - Не заставляй меня расстраивать тебя в твой день, Кира, - пригрозил он.
        Именно этого взгляда и этого тона голоса боялись мои братья. Все, даже Николай. Видимо, отец не на шутку обеспокоился, раз решил поговорить так и со мной. Я покорно опустила голову.
        - Хорошо.
        - Молодец, моя девочка, - смягчился он и разжал кулак. Пуля мягко легла на свое место. - У тебя впереди будет еще много облав. Иди и готовься к празднику.
        Хромая сильнее обычного, потому что торопился и не берег ногу, отец добрался до машины и хлопнул дверью. Один за другим автомобили сделали круг по двору и умчались прочь. Наступившая тишина зазвенела в моих ушах. Дом и двор словно вымерли.
        Я едва не взвыла от обиды. Пока где-то происходили волнующие события, меня в день посвящения в охотники обрекли оставаться в компании покалеченного старика и дяди, прикованного к постели.
        Дядя Миша поспешил завести меня в дом. Сопротивляться я не стала. Зачем? Никто не признает во мне охотника, если не покажу, что понимаю иерархию семьи и умею подчиняться приказам. Мимоходом заглянув на кухню, я вытащила из печи злополучный пирог, накрыла полотенцем и оставила остывать. Затем побрела к лестнице.
        Где-то в глубине дома раздавалось покашливание дяди Миши. В воздухе еще витал запах его табака. Я положила ладонь на перила и перешагнула нижнюю ступеньку, которая всегда скрипела, если на нее наступить. То же самое происходило и с верхней, и за все годы проживания здесь я приобрела странную привычку их перешагивать. Наверно, сказались шпионские наклонности в подслушивании и подглядывании за родными. Я умела быть бесшумной, когда требовалось.
        Добравшись до второго этажа, я вдруг почувствовала что-то неладное. Сначала не могла даже самой себе объяснить, что не так. Просто внутреннее чутье заставило замереть на месте. Что-то в доме изменилось. Я столько времени провела в этих стенах, что по малейшему дуновению ветерка из окна могла определить, в какой из комнат оно приоткрыто. И судя по сквозняку, скользнувшему по ногам, оно было приоткрыто в моей спальне.
        Но я совершенно точно оставляла его закрытым на ночь, а утром даже не притронулась к задвижке.
        Такого выброса адреналина в кровь я не ощущала еще никогда. Тело охватила дрожь, все волоски встали дыбом. В голове словно включился аварийный механизм, призывающий сохранять хладнокровие. Спасибо наставничеству Николая. Продолжая держать руку на перилах, я оглядела коридор. Дверь в мою спальню была открыта на одну четверть - ровно так, как я ее оставила.
        Шаги. Послышались шаги в моей комнате. И это точно не мог быть кто-то из домашних, потому что все уехали по сигналу тревоги.
        Потребовалось несколько секунд, чтобы бесшумно скользнуть вдоль стены и открыть дверь спальни Костика. С младшим братом мы были близки достаточно для того, чтобы я точно знала, где он держит свое запасное оружие. Петли коротко скрипнули. Едва слышно, но я застыла, глотая испуганное прерывистое дыхание и повернув голову в сторону своей комнаты.
        Услышали ли меня? Успею ли я?
        Дом оставался погруженным в безмятежное спокойствие.
        Тогда я прокралась в комнату брата, отыскала его пистолет. Еще один громкий щелчок, чтобы передернуть затвор. Я поморщилась, но без этого было не обойтись.
        Осторожно ступая по старым деревянным доскам пола, я вернулась к своей двери. Медленно, очень медленно надавила на нее, чтобы открыть пошире. Моя правая рука с пистолетом дрожала, готовая в любой момент применить оружие по назначению.
        Как и предполагала, кто-то открыл окно. Это меня не порадовало. К стене с внешней стороны дома прилегали хозяйственные постройки, и достаточно ловкому человеку не составило бы труда забраться на их крышу, а оттуда - в любое окно второго этажа.
        Толкнув дверь еще немного, я увидела мужчину. Он стоял боком ко мне и оглядывал мою комнату так, будто находился в музее и изучал древние реликвии. Я услышала сдавленный вздох и увидела, как незнакомец провел ладонью по лицу, словно пытался стереть видения, возникшие перед глазами.
        Ростом он мог посоперничать с любым из моих братьев. Да и одет был вполне обыденно: куртка и джинсы. Светлые волосы какого-то невообразимого пепельного оттенка падали на его лицо. Большинство прядей были заправлены за уши и доставали до края воротника куртки. Правильные мужественные черты лица заставили бы меня подумать, что это ангел. Но ангелы не влезают в чужие окна, а их глаза не выражают такую яростную сосредоточенность.
        Я поняла, что пришла пора действовать.
        - Руки! - уже не таясь, я толкнула дверь так, что она ударилась о стену, и вышла вперед, нацелив пистолет в лицо незнакомца. - Ты кто такой?
        Он резко обернулся ко мне. Сразу стало понятно - не ожидал застать кого-то в доме. Я порадовалась, что соблюла эффект внезапности.
        - Это ты кто такая? - Его голос был низким и достаточно волнующим, чтобы моя спина неожиданно взмокла.
        Я поудобнее перехватила рукоять пистолета, показывая, что не намерена шутить.
        - Кто я такая? Ты забрался в мой дом, и еще спрашиваешь, кто я такая?!
        - В твой дом?! - Незнакомец казался удивленным и рассерженным одновременно.
        - В мой дом, - повторила я как можно тверже. - В дом моей семьи. В дом моего отца.
        Он сделал всего один шаг, но этого мне хватило, чтобы схватить пистолет уже обеими руками. Господи! Только бы чужак не заметил, как прыгает мушка!
        - Как зовут твоего отца? - прорычал он, не спуская с меня глаз.
        Я подумала, что незнакомец просто не понимает, куда попал.
        - Григорий.
        - А Дмитрий?
        - Мой дядя.
        Мужчина издал какой-то странный полувсхлип-полурык и в два шага оказался возле меня. Дуло моего пистолета уперлось ему прямо в лоб и впилось в кожу. Я уставилась на него во все глаза, осознав, что он просто свихнулся.
        - Так ты - дочка охотника? - тоном, не предвещавшим ничего хорошего, протянул этот странный чужак, нависая надо мной.
        Он прекрасно понимал, куда попал.
        - Я сама охотник, - произнесла я и только тогда спохватилась, что мои губы дрожат.
        Мужчина презрительно фыркнул. Похоже, он совершенно не испытывал страха, хотя мой палец лежал на спусковом крючке, а рука тряслась так, что я могла нажать и ненароком разнести незнакомцу полголовы.
        Но, как ни странно, я поняла, что мне не хватит сил нажать. Слова отца, сказанные утром, неожиданно всплыли в памяти. Так вот о чем он говорил!
        Выстрелить в живую мишень гораздо сложнее, чем в учебную.
        Внезапная догадка заставила вздрогнуть. Я вытянула шею в попытке заглянуть незнакомцу за спину.
        - Что-то потеряла? - с издевкой произнес он.
        - Твоего… - Мои губы пересохли, и я сглотнула. - Твоего фамильяра.
        Об этих тварях ходили страшные рассказы. Да я и сама видела, что стало с рукой дяди Миши. Не говоря уже о смерти мамы. Фамильяры - это чудовища, которых невозможно убить. Нет в мире такого оружия, которое способно навсегда уничтожить этих зверей. Они существуют, пока жив их хозяин.
        - Его нет, - успокоил меня чужак. - Как видишь.
        - Да? - неожиданное облегчение накрыло меня с такой силой, что руки обмякли и опустились. - Значит, ты не лекхе?
        Его взгляд медленно прошелся по мне сверху вниз.
        - Тебя это радует или огорчает?
        Я не нашлась, что ответить. Лекхе он или нет, но что ему понадобилось в этом доме?!
        Сильно надавливая, незнакомец вдруг провел большим пальцем по моим губам. Я даже почувствовала, как грубая подушечка коснулась края зубов. Дернулась, зашипев от страха и возмущения. Он без труда удержал меня на месте. Выражение его глаз я не знала, как трактовать. Всю жизнь провела среди мужчин, но все они смотрели с уважением или любовью. Этот же разглядывал так, будто хотел сотворить со мной нечто ужасное.
        Я спохватилась, что очень рано убрала пистолет, но незнакомец опередил мой порыв. Одним движением он перехватил оружие и отбросил в сторону.
        - Твой отец, наверно, очень тебя любит, - пробормотал мужчина.
        Я вздрогнула от прикосновения к своей шее. Похоже, наступило время звать на помощь. Но кого? Однорукого дядю Мишу? Против этого полного сил чужака?
        - Мой отец убьет тебя, если меня тронешь, - прошипела я из последних сил.
        Мужские пальцы сжались на моей шее, перекрывая доступ кислороду.
        - Он уже пытался. Раньше. - Я ощутила, как двигаются губы незнакомца, когда он прошептал эти слова в мое ухо.
        Я забилась в попытке вырваться. Совершенно не понимала, о чем чужак толкует. Какое ему дело до моей семьи, если он не лекхе? Мой отец пытался его убить? Да если бы мой отец только попытался, этот незнакомец был бы уже мертв!
        Мужчина отпустил, и я судорожно глотнула воздуха. Он воспользовался паузой и уставился на мою грудь. Я попыталась отступить, когда чужак потянул руку. Оказалось, его внимание привлекла пуля на цепочке. Едва пальцы мужчины коснулись ее, как он с шипением отдернул руку.
        - Ты - лекхе! - невольно воскликнула я.
        Он схватил меня за плечи, рывком повернул спиной к себе и взял в захват. Я не могла поверить, что так позорно попалась.
        - Кто еще в доме? - прорычал чужак мне в ухо.
        - Ты лекхе! Где твой фамильяр?
        - Кто в доме? - Он хорошенько тряхнул меня так, что клацнули зубы.
        - Все… в доме все… они сейчас придут и застрелят тебя. Где твой фамильяр? Почему его не видно?
        - Врешь. Все уехали. Я наблюдал за ними. Вот только ты оказалась полным сюрпризом. Еще сюрпризы будут?
        Требовалось срочно потянуть время. Отец должен вернуться. Вот-вот. А по поводу отсутствия фамильяра можно поразмышлять и позже.
        - Значит, вторжение было обманным маневром? - дрожащим голосом начала я. - А я еще удивилась, почему это лекхе стали такими наглыми! Все для того, чтобы ты мог пробраться сюда.
        - Так кто-то еще есть?
        Я поколебалась всего пару секунд.
        - Нет. Никого больше. Только я.
        - Хорошо. Ты мне поможешь. Где находится железная жила?
        Он прижимал меня к своему крепкому телу, но боли пока не причинял. Это подарило надежду, что, возможно, все обойдется.
        - Она… истощилась, - соврала я. - Зачем тебе жила? Это же единственное, что может убить лекхе!
        - Вот ты сама на свой вопрос и ответила, - пробормотал он и подтолкнул меня к двери. - А теперь еще раз, только честно: где жила? Я слышу, когда ты врешь, по сердцебиению и дыханию.
        Я молчала, не зная, что предпринять.
        - Ответишь честно, и я подумаю, оставить ли тебя в живых, - его рука больно стиснула мою талию.
        Он… на самом деле собирается меня убить?!
        - Она истощилась, но осталась пара кусков, - предприняла я новую попытку. - У отца в комнате. Могу отдать их тебе.
        Сказав это, я заставила себя дышать глубоко и ровно. Никто и никогда не убедит меня предать клан и открыть правду этому лекхе.
        - Хорошо, - мужчина, похоже, поверил, - покажи мне их.
        Он вынудил меня семенить перед собой, продолжая контролировать каждое движение. Таким образом мы вышли в коридор. Здесь по-прежнему чувствовался запах трубки дяди Миши, и я молилась лишь о том, чтобы чужак не заметил ничего подозрительного. Он не был знаком с этим домом и его обитателями так, как я, что давало преимущество.
        Кивком я указала в сторону самой дальней двери по коридору. Мужчина подтолкнул меня туда. Все время, пока мы преодолевали жалкие несколько метров, я лихорадочно придумывала план спасения.
        И, кажется, придумала.
        Незнакомец остановился на пороге. Твердый подбородок коснулся моего затылка, когда он повернул голову, чтобы оглядеться. Мою спину будто молнией пронзило. Если он такой же сильный, как любой из моих братьев, то мне придется несладко.
        На стене в комнате отца висели клинки, кровать всегда была аккуратно заправлена темным стеганым покрывалом, всюду царил порядок.
        - И где? - потребовал чужак.
        - Сейф. В стене. Вон там.
        Я указала на металлический шкаф в противоположном конце комнаты. Получила толчок в спину.
        - Открывай.
        Я рванулась, стараясь не повизгивать от страха. Метнулась к стене с оружием, сорвала с крючка тяжелые железные кандалы на короткой цепочке, развернулась вокруг себя. Незнакомец не успел и рот открыть, как кандалы защелкнулись на его запястьях. С рычанием он дернул руками в стороны, желая их порвать, но только вскрикнул от боли.
        Я попятилась и схватила со стены длинный нож, выставив его перед собой. Чужак уставился на меня с ненавистью и изумлением. Понял, что недооценил свою пленницу.
        - Кандалы из того же железа, что и моя пуля. Они обессиливают любого лекхе, - процедила я и кивком указала на дверь. - Живо в коридор. И чтобы без фокусов. Внизу тебя уже ждут.
        Мужчина прищурился, но послушно вышел обратно. Что ж, ему нельзя было отказать в здравом смысле, несмотря на все выходки. Я сглотнула, гадая, как долго смогу управляться с этим великаном, пока он сообразит что к чему и попытается задушить меня цепью своих кандалов, когда с первого этажа вдруг послышалось веселое насвистывание.
        - Дядя Миша! - завопила я с облегчением. - Срочно сюда! Я поймала лекхе!
        Теперь, когда кандалы обессиливали незнакомца, вдвоем мы могли с ним справиться.
        2
        Не на такой исход Ивар рассчитывал, когда планировал небольшую разведывательную операцию.
        В последний раз он попадал в подобную заварушку лет в пятнадцать. Угораздило же тогда нарваться на охотничью облаву неподалеку от гетто, куда Ивар с друзьями тайком пробирался к местным девчонкам. Охотники загнали мальчишек в подвал какого-то полуразрушенного строения и принялись забрасывать дымовыми шашками, надеясь выкурить по одному. Ивар пошел первым и, глотая слезы от едкого дыма, притворился напуганным городским мальчиком, которого заманили сюда коварные лекхе. Убедившись, что фамильяра у него нет, охотники развесили уши и купились на историю. Пока Ивар водил их за нос и тянул время, его друзья нашли выход с противоположной стороны здания и сбежали.
        Жаль, что теперь все не разрешилось так просто. Он сам подставился, схватившись за проклятый кусок железа на шее охотницы и выдав этим себя.
        Почему же никто в городе не знал, что у охотника есть дочь?! Ивар потратил целые две недели, ошиваясь по местным барам и беззастенчиво пользуясь тем, что без фамильяра его принимают за обывателя. Старая проверенная уловка. Он посидел с кружкой пива неподалеку от одной компании, дал «на лапу» бармену в другом заведении и прикинулся наемником в поиске работодателя. И вот уже выяснил, что на месте глухомани, где когда-то располагался отчий дом, теперь находится заповедник, а по факту - закрытая территория с вооруженной охраной. Даже примерное количество людей сболтнули. Не стала тайной и цена на оружие. Но ни одна живая душа не призналась, что в доме обитает дочь охотника.
        Ему всего-то и надо было, что разведать местоположение жилы! Никто не знал достоверно, где она находится, кроме покойного отца. Ивар мог только догадываться, что заповедник вокруг его дома соорудили не зря. Он вернулся бы позже, тщательнее подготовленным, с приличным количеством людей, и отнял бы то, что полагалось ему по праву рождения.
        Но все карты спутала какая-то девчонка!
        Ивар, конечно, сам допустил оплошность. Стоило влезть в комнату - и перед глазами поплыли неясные видения прошлого: скрип ступеней лестницы, чей-то плач, выстрелы. Всю жизнь ему говорили, что он слишком мал, чтобы помнить, но в тот момент воспоминания, казалось, сами ворвались в его голову и ненадолго выбили из колеи.
        А потом появилась она.
        И Ивар второй раз подряд оказался выбит из колеи. С первого взгляда. Он сам не ожидал, что внутри все так внезапно оборвется, стоит только посмотреть на перепуганную пигалицу с опасной игрушкой в руках. Глаза девчонки были расширены от страха, а над верхней губой выступила испарина. Да сколько ей, вообще, лет? В первый момент он даже, грешным делом, принял ее за горничную. Правда, быстро отмел эту абсурдную версию. Она держалась слишком по-хозяйски в комнате, которая когда-то была его детской. А еще Ивар успел заметить все эти женские штучки: зеркала, косметику, украшения. Нынешняя владелица комнаты отчаянно храбрилась, но Ивару хватило двух секунд, чтобы заметить, как ходит ходуном дуло пистолета. Он мог бы сразу же обезоружить ее. Не стал делать этого лишь потому, что побоялся не совладать с собой в порыве и переломать ей пальцы. В ушах еще звенели выстрелы и крики из его прошлого.
        Девчонка оказалась хорошенькой. В ее густые каштановые волосы хотелось зарыться лицом, а пухлые губы так и манили для поцелуя. Ивар успел оценить стройные ножки и высокую грудь. Он сам не ожидал, что ему так отчаянно захочется вонзиться в ее влажные глубины до самого предела. А когда она назвала имя отца, захотелось ее придушить. К своему ужасу Ивар даже допустил мысль, что оба этих действия он мог бы проделать одновременно и получить двойное удовольствие.
        Он тихо выругался, когда пришел в себя после сильного удара в висок и обнаружил, что его, как свиную тушу для разделки, подвесили за руки на толстой нижней ветке одинокой сосны чуть поодаль от дома. С места, где Ивар болтался, открывался вид на хозяйственные постройки и окна второго этажа. Машины охотников, те самые, которые он видел, когда занял наблюдательную позицию на холме, стояли у въезда во двор.
        Он попробовал пошевелиться и невольно зашипел. Запястья горели, охваченные кандалами, а пальцы ног едва касались земли. Плечевые суставы саднило от необходимости удерживать на руках собственный вес. А еще его раздели. Оставили, в чем мать родила. Ивар прекрасно понимал, почему. Если его не убьют до заката, а решат просто бросить в таком виде здесь, то ночью он сам замерзнет насмерть. Разница дневных и ночных температур была весьма ощутимой в этих местах.
        Мелькнула паническая мысль: что с его друзьями? Где Байрон и Лекс? Живы ли они? Успели ли удрать от охотников, как и планировали? Ведь он просил всего лишь послужить приманкой, отвлечь, пробежаться вдоль периметра и тут же уходить лесом, ждать его возвращения в условленном месте, возле машины.
        Ивар попробовал оглядеться, но увидел только двух верзил в кожаных куртках, рассматривавших его со стороны, как диковинное животное. Впрочем, для них он и считался самым настоящим животным, несмотря на то что не имел шерсти и выглядел как человек. Если бы они поймали волка и подвесили за лапы, то наверняка так же изучали бы добычу, ее размеры и окрас.
        Заметив, что пленник очнулся, оба охотника приблизились. Ивар быстро отвел взгляд, уставившись прямо перед собой. В отличие от своих соплеменников, видавших в жизни разве что стены гетто, он довольно много времени провел среди таких, как эти двое, и инстинкт самосохранения настойчиво твердил, что нарываться по пустякам не стоит.
        У него слишком грандиозные планы возмездия, чтобы губить все из-за собственной глупости.
        - Как тебя зовут? - один из охотников хлестнул Ивара по щеке. Удар не сильный, скорее предупреждающий, что в случае неповиновения последуют другие, уже более весомые.
        Ивар на мгновение перевел взгляд на охотников. Коротко стриженные виски и затылки, свирепо выдвинутые челюсти. Обычные представители когорты, считающей себя хозяевами мира. Но глаза… что-то в лицах мучителей показалось Ивару знакомым. Что-то неуловимое. Он силился это понять и поэтому засмотрелся дольше, чем хотелось. Следующий удар был уже не ладонью, а кулаком.
        - Глухой? Имя!
        Ивар снова напустил на себя отрешенный вид, поймав кончиком языка каплю крови в углу губ.
        - Молчит, - прокомментировал второй охотник, на полголовы ниже.
        - Заговорит, - уверенно ответил первый, а потом снова обратился к Ивару. - Как ты пробрался к дому? Как прошел мимо видеокамер по периметру?
        Ивар мог бы поведать, как ледяная вода реки заставила онеметь все, что у него имелось ниже пояса, пока он брел вверх по течению со свертком своей одежды на плече. Но вместо этого только многозначительно отвел взгляд в сторону. Если убийцы не догадаются сами, а ему удастся все-таки вырваться, подобный запасной путь еще пригодится.
        - Думаю, по-хорошему не получится, - прищелкнул языком первый охотник.
        - Отец же сказал не трогать его самим! - поторопился возразить второй.
        Ивар напрягся. Отец. Не тот ли это человек, чью шкуру Ивар так отчаянно мечтал спустить?
        - Не трогать?! - взревел первый. - Да он напал на нашу сестру! Когда нас не было рядом. Кто знает, что он собирался с ней сделать? Ему за это яйца мало отрезать!
        Сестру. Вот почему глаза показались знакомыми. Эти два амбала - братья той девчонки, при мысли о которой Ивар испытывал отвращение вперемешку с желанием поиметь. Он точно знал, что сделал бы с ней, будь у него возможность. Уложил бы на спину, раздвинул ей ноги и вонзился между них без всякой жалости. А потом лично вырвал ей сердце. Проклятая семейка, где каждый - его, Ивара, персональный враг.
        - Кира может за себя постоять, сам знаешь. И она сказала, что у него не было фамильяра, - напомнил второй.
        Упоминание женского имени заставило Ивара снова прислушаться к разговору.
        - До того, как она надела кандалы? - не поверил первый.
        - До того, - кивнул его собеседник.
        - Но… как?!
        Охотники недоверчиво покосились на Ивара. Выражением лица он в очередной раз дал им понять, что они могут играть в угадайку, сколько душе угодно. Все равно им запретили его трогать, и это давало преимущество. Но что будет, когда придет их так называемый отец? Ивар старался пока не думать. Один раз, в детстве, он столкнулся с убийцей - и выжил. Второй раз он просто обязан это сделать!
        - Дай-ка, кое-что попробую… - первый охотник выхватил из-за голенища сапога небольшой нож и шагнул в Ивару.
        Грудную мышцу пронзила резкая боль, когда лезвие рассекло кожу. Ивар непроизвольно дернулся и замычал сквозь стиснутые зубы. Струйки крови защекотали живот, несколько капель шлепнулось на бедро.
        Охотники с интересом уставились на его тело.
        - Заживает… - почему-то шепотом прокомментировал второй и округлил глаза.
        - Он же в кандалах! - поморщился первый и на всякий случай посмотрел наверх, туда, где были стянуты руки Ивара.
        - Он в кандалах, - подтвердил второй, - они обессиливают его! Как он исцеляется сам и без фамильяра?!
        Их недоумение вполне можно было понять. Фамильяры не только защищали своих хозяев, но и обладали способностью залечивать их раны, делиться своей неиссякаемой жизненной силой. Правда, проклятое железо из особенной руды лишало возможности призвать фамильяра. Скованный лекхе оставался беспомощным, слабым и лишенным своего непобедимого помощника, который просто-напросто исчезал. Поэтому тех, кого не желали убивать сразу, охотники заковывали. Это давало им возможность вдоволь поиздеваться над жертвой, которая не могла ничего сделать в ответ. Ивару доводилось видеть то, что оставалось от лекхе после подобных издевательств. Стоило только забрести в какую-нибудь глухомань - и вуаля. Но Ивар мог поклясться, что такого экземпляра, как он, его враги еще не видывали. С детства он научился по максимуму использовать свое преимущество, и теперь осталось только придумать, как выкрутиться в очередной раз.
        К этому времени его кровь уже перестала течь, и остался лишь легкий дискомфорт от влажных следов на коже, обдуваемых ветерком.
        - Может, кандалы на него не действуют? - с сомнением предположил первый.
        - Да как не действуют?! Кира бы с ним не управилась без них. Даже с помощью Михалыча. Смотри, какие бицухи нарастил.
        Ивар подавил желание рассмеяться врагам в лицо и только наблюдал за их попытками строить версии. Правда, желание смеяться быстро пропало, когда охотник убрал нож обратно и выхватил из-за пояса другой, потяжелее.
        - А если так?
        Ивар дернулся и едва не взвыл от прикосновения особого железа. Казалось, его полоснули жидким огнем. Крови было больше, и боли тоже. Ненависть к мучителям просто захлестнула мысли, уронив на глаза красную пелену. Он представил, как вырывает им глотки, одному за другим, и принялся прокручивать эту картинку в голове снова и снова, чтобы не сойти с ума и цепляться хоть за какой-то ориентир.
        - Не заживает, - с довольным видом подытожил первый, поигрывая ножом.
        Второй склонился и изучал рану. Скосив глаза, Ивар мог видеть его темноволосую макушку у своей груди.
        - Заживает, - наконец протянул охотник после минутного созерцания, - только медленно…
        3
        Майя… ах, моя Майя! Твоя дочь сегодня стала совершеннолетней. Подумать только - восемнадцать лет прошло с тех пор, как эта кроха появилась на свет! Помню, как ты радовалась, как целовала ее крохотные пальчики. Она так напоминает мне тебя в этом возрасте. Свежая, сочная, такая юная…
        Она совсем еще ребенок, твоя повзрослевшая дочь. У нее глаза, в которых можно утонуть. У нее мягкий характер. Твой характер, любовь моя. Мне нравится, что она растет послушной. Ведь ты была другой, Майя. О, да. В ее годы ты уже родила мне сына. Нашего первенца. Я всегда знал, что ты родишь мне прекрасных детей, моя Майя…
        Помнишь, как все начиналось? Мы с тобой сразу поняли, что предназначены друг другу. Ты, дочь старейшины нашего клана. И я - сын его первого помощника и ближайшего друга. Правда, был еще мой брат… но мы-то с тобой понимали, что на пути нашей любви не встанет никто другой. Родители просто ждали, пока ты повзрослеешь. Ты была такая юная. Я уже получил посвящение в клан и мог взять жену, но ты оставалась нераспустившимся бутоном, и мне оставалось считать годы до той поры, когда мы разделим ложе.
        Когда дети вырастают, у стариков остаются лишь их воспоминания. Я люблю воскрешать в памяти, как ты ходила по главной улице нашего поселения. Это теперь там город. Большой, шумный. Совсем другой. Наши отчие дома давно снесли и построили новые. Но вот та улица, по которой ступали твои хорошенькие ножки, Майя, осталась. И перемен не надо бояться, Майя. Те отродья, которые раньше разгуливали на свободе, бок о бок с тобой и мной, теперь не могут и носа на улицу высунуть после наступления комендантского часа. Закон отправил их за высокие заборы гетто, где им самое место. Будь моя воля - я сжег бы их всех. Расстрелял, уничтожил. Ничего. Законы имеют свойство пересматриваться. И теперь они пересматриваются только в нашу пользу.
        А тогда… тогда мы были детьми, Майя. Ты делала вид, что не замечаешь меня, что я тебе противен. Но я-то понимал, моя драгоценная, что таким образом ты лишь дразнишь меня, подогреваешь интерес, возбуждаешь. Я часто возбуждался, когда подглядывал за тобой. Знаю, ты чувствовала мои взгляды и тоже возбуждалась. Когда болтала на скамейке с подругами. Когда отправлялась по поручению матери в магазин. Когда задумчиво сидела на подоконнике своего дома и смотрела вдаль. Каждым своим действием ты приказывала мне, Майя, быть с тобой. Любить тебя. Сделать тебя своей.
        Помню, как тебе нравилось по вечерам сбегать из дома через окно и отправляться к реке. Ты не могла не знать, что я слежу за тобой, Майя. Конечно, ты делала это специально для меня. Ориентируясь в неясном свете луны, ты пробиралась за окраину поселения, а я тенью следовал за тобой. Я сливался с каждым деревом и кустом, чтобы не спугнуть твой ночной ритуал. Тебе бы не понравилось, если бы я нарушил его, правда, Майя?
        Ты приходила на берег реки. Туда, где излучина образовывала тихую заводь. Я кусал губы, чтобы сдержаться и не броситься к твоим ногам, пока ты стояла, вся в лунном свете, в его призрачном сиянии, и смотрела на небо. Ты убирала наверх свои чудесные каштановые волосы, и при взгляде на твою точеную шею я как будто рождался заново. Я так отчаянно тебя желал! Когда ты скидывала одежду, мои глаза следили за плавными изгибами твоей еще девичьей фигуры, а в воображении уже проносились картины нашей любви. Я мечтал, что лежу с тобой, и мое тело откликалось на эти фантазии. Я представлял, что мои руки - это твои руки. Приходилось проливать семя на землю не раз и не два за то время, пока ты купалась в реке, а облегчения все не наступало.
        Потом ты выходила из воды… богиня. Просто богиня! Я не мог поверить, что такая чудесная девушка достанется мне в жены. Не мог. Но мы-то с тобой знали, что так будет. Ты жаждала стать моей, Майя. Я разгадал твою невинную женскую хитрость. Когда ты твердила, что ненавидишь меня - лишь притворялась. Ведь если женщина говорит «нет», она на самом деле подразумевает «да».
        Тебе нравилось проверять силу моей любви. Да, Майя?! Именно поэтому ты встретила того лекхе. О, я никогда не забуду тот день! Мать отправила тебя за дикими яблоками в лес, Майя. Я слышал, как вы беседуете, когда притаился под окном. Ты пошла, небрежно повесив на локоток корзинку. Такая стройная, такая соблазнительная…
        Я проследил за тобой до самого луга. Мечтал о том, что ты начнешь рвать плоды, потянешься к веткам, и твоя короткая юбочка поднимется чуть выше, откроет округлые ягодицы. Благодаря ночным купаниям, я знал твое тело наизусть, Майя, и все равно жаждал увидеть еще.
        Летнее солнце успело выжечь траву на лугу, прибив к земле белесые сухие стебли и увядшие голубые цветы. Ты брела по колено в этом душистом сене, когда навстречу из лесной чащи вышел лекхе. Он едва ли был старше меня. Долговязый оборванец! Я мог бы побить его одной левой. Обязательно побил бы! Если бы не чудовище у него под боком. Косматый и острозубый лев.
        Я испугался за тебя, Майя! Сильно испугался. Я вцепился в ствол дерева, за которым прятался, и уже представлял, как зверь терзает твое нежное белое тело в клочья. Ты тоже испугалась. Я видел, как корзинка выпала из твоих рук в траву. Лев повел носом и оскалил клыки.
        Что же дальше случилось? О, я знаю, Майя. Этот долговязый лекхе захотел сделать тебя своей. Мне назло. Специально, конечно. Каким-то образом он почувствовал, что ты моя, и решил поступить так, как и положено отродью. Разве он мог не знать, что ты - дочь старейшины охотников? Разве он лишь по слепому наитию протянул руку и попросил тебя не бояться, а потом усмирил льва и заставил улечься у своих ног?
        Нет.
        Нет, Майя. Он сделал это специально. Он нарочно брел сюда через лес от поселения лекхе, а все те оправдания, что просто сбился с пути - ложь. Чего еще ждать от таких, как он? Все лекхе обходили нашу деревню стороной, а особенно - ближайшие соседи. Знаешь, ведь то поселение до сих пор существует. Его обнесли высоким забором, поставили вышки с вооруженной охраной и превратили в гетто. Социально опасные субъекты - вот как теперь называют тех, в кого раньше мы, мальчишки, предпочитали швырнуть камнем или палкой, если встречали на дороге. И в твоего лекхе я бы тоже швырнул, Майя. Обязательно.
        Ты разбила мне сердце, Майя, когда заговорила с ним. Слезы текли из моих глаз, когда я видел, как ты подошла и запустила свои чудесные изящные пальчики в гриву льва. Лекхе поощрял тебя. Он заставил своего зверя зажмуриться и громко урчать от удовольствия, пока ты гладила его. Он сказал, что тебе нечего бояться.
        Как же так, Майя?! Ты предала меня! Предала нашу любовь на моих же глазах! Ты заговорила с лекхе, а потом и засмеялась. Ты разглядывала его, слегка запрокинув голову, и ловила каждое слово, слетавшее с его лживых губ. Тебе нравилось, что этот мальчишка немного смущается, когда смотрит на тебя.
        Мои ноги затекли, пока я сидел и ждал. Так долго ты общалась с ним, Майя. Ты не должна была так поступать со мной! На прощание ты коснулась его руки, а он сказал тебе свое имя. Петер. Я не мог поверить глазам! А это имя навсегда стало для меня сродни проклятию. Напевая, ты пошла дальше к деревьям, а он растворился со своим львом в зарослях с противоположной стороны луга. Но в последний момент ты обернулась и посмотрела ему вслед, Майя! Ты провожала глазами лекхе. Слышишь, сука?! Твои глаза должны были смотреть только на меня! Мы же с тобой родились друг для друга!
        Он заплатит за это, обещаю. Он заплатит за это. Заплатит. Он заплатит за это. Заплатит! Он заплатит за это!
        И ты тоже, Майя. Не думай, что я забуду это. Хоть когда-нибудь.
        4
        - Подарок отца? - колючий взгляд дяди остановился на моей груди.
        Несмотря на то что я пришла в его комнату по приглашению, и он сам хотел поздравить меня, ни о каких любезностях и речи не велось. Из-за постоянных болей характер дяди стал сварливым. Казалось, любая мелочь, любое неосторожно сказанное слово раздражали прикованного к постели больного. А я раздражала тем более, вынужденная навещать ежедневно, чтобы принести еду и поухаживать. Тогда дядя обрушивал на мою голову целый поток брани.
        - Д-да, - сидя на краю его кровати, я невольно поежилась и коснулась кусочка железа.
        - Наконец-то, давно пора.
        Он закрыл глаза и вытянулся на постели, показывая, что аудиенция окончена. Я поднялась, окинув взглядом его высохшее от болезни тело, прикрытое простыней. Небольшая комнатушка без особой мебели стала склепом для этой живой мумии. И ведь не такой старый еще. Поседел, но лицо не сморщилось, как печеное яблоко. Почему-то стариков я представляла себе именно такими.
        Говорили, что у дяди была бурная юность. Он считался отличным охотником. Наверно, поэтому и семьи не завел. Отдал всего себя клану. Дядя Миша как-то перебрал бражки и сплетничал со мной на кухне. Он и проговорился, что брата моего отца никогда не видели ни с одной девушкой. Может, они его не интересовали? Сейчас бы он сам не заинтересовал никого точно. Вечно недовольный брюзжащий одиночка.
        С облегчением я вздохнула и вышла в коридор. Неприятная обязанность выполнена, теперь до самого ужина можно не заходить. А вообще, в честь дня рождения не станет лишним попросить дядю Мишу, чтобы отнес еду больному.
        Не успела я дойти до кухни, как наткнулась на Костика.
        - Ну ты, Кира, даешь! - с плохо скрываемым восхищением протянул младший из братьев. - Папа до сих пор не верит, что ты сама поймала лекхе, хотя Михалыч уже два раза ему историю пересказал.
        - Что с ним будет? - спросила я чуть быстрее, чем следовало, и тут же напряглась.
        Незнакомец не выходил у меня из головы. Он стал первым пойманным мною лично лекхе, но не отпускало ощущение, что незнакомец боролся не в полную силу. И этот жест, когда провел по губам… я все еще чувствовала прикосновение его пальца, будто тайную печать.
        - Отец звонил в гетто, - сообщил брат, - но там сказали, что у них никто не сбегал. Сама знаешь, можно просто сдать его в полицию за взлом с проникновением. От десяти лет и вплоть до высшей меры наказания отобьют охоту врываться в чужие дома. Но для отца это дело профессиональной гордости. И безопасности.
        - Лекхе искал жилу, - пробормотала я.
        - Вот-вот, - поддакнул Костик. - Не думаю, что он отправится с конвоем восвояси до того, как отец убедится, что отпускать его безопасно.
        - А те, кто сломал видеокамеру? - вспомнила я. - Вы их поймали?
        Брат приосанился и посмотрел на меня сверху вниз.
        - Конечно. Разве могло быть иначе? Два лекхе хотели затеряться в лесу, и мы их едва не упустили. Но Коля какими-то тропами бросился наперерез. Когда один схлопотал особую пулю, второй сам остановился. Дилетанты они. Папа сказал, что в клетке посидят пока.
        Напустив на себя важный вид, Костик пошел дальше, а я поспешила на улицу. После утреннего переполоха все уже успокоились. Дядя Миша колдовал на кухне, чтобы успеть приготовить праздничный ужин. Машины загнали в гараж. Трое наемников сидели на бревне, привалившись спинами к стене курятника, курили вонючие сигареты и о чем-то мирно беседовали. Дым рваными облачками поднимался до самой крыши. Я кивнула, когда проходила мимо, и получила очередную порцию поздравлений.
        Но день совершеннолетия, которого я так ждала, потерял свою необычность и волнительность по сравнению со странным пленником. Я не получила ответы на свои вопросы и уже вся извелась от любопытства. Почему у него не было фамильяра? Почему он рассердился, когда узнал, что это мой дом?
        Клетки у нас находились за амбаром. Когда-то они были сделаны из особого железа по распоряжению моего отца. Среди своих папа слыл изобретателем, ему нравилось находить способы контролировать лекхе и при этом не наносить им смертельных ран. Надевать кандалы придумал тоже он. Я знала, что даже полицейские пользуются такими при задержании лекхе. Отец выполнял поставку по госзаказу.
        Но ноги понесли меня не к клеткам. Как только я увидела мужскую фигуру, вытянутую во весь мощный рост у сосны - мигом забыла, куда направлялась. Воровато оглядевшись, поняла, что на меня никто не обращает внимания. Дорогих родственников мужского пола поблизости не наблюдалось, а для наемников я была хозяйкой, в дела которой им не полагалось вмешиваться.
        Сосна стала для меня чем-то вроде маяка для корабля. Я шла, не чувствуя под ногами кочек, и никак не могла оторвать взгляда от пленника. И не потому, что он был голый. Я понимала, зачем его раздели: психологический фактор. Одежда дает чувство защищенности и уверенности в себе. У пленников такого чувства быть не должно. Им следует ощущать себя уязвимыми, каковыми они и являются на самом деле. К тому же, долгие годы я провела в компании братьев, купалась с ними в реке. А еще охотники моего клана зимой любили выбежать из баньки с малиновыми задами и спинами и плюхнуться в снег. Не то чтобы меня теперь мог смутить вид обнаженного мужчины.
        Его тело привлекло меня по другой причине. В таком напряженном состоянии, когда руки были заломлены наверх, и пленнику приходилось стоять на цыпочках, чтобы плечи отдохнули, под кожей отчетливо просматривались бугры мышц. Торс казался вылепленным рукой скульптора. Засохшие потеки крови на груди и вдоль плоского живота с аккуратной пупочной впадинкой - но ни одной открытой раны. Это его кровь или чужая?!
        На ребрах пленника виднелись тонкие красные рубцы. Каким оружием нанесли такие? У моего отца был самый обширный арсенал в стране, но я так и не смогла мысленно подобрать подходящее. Еще один рубец, по виду очень старый, располагался выше левой грудной мышцы. Тут сомнений не возникло: след от выстрела. Парню повезло когда-то, раз он до сих пор живой. В какую же заварушку он тогда попал? Казалось, я читаю историю его жизни по следам на коже.
        Мужчина стоял, склонив голову к плечу и закрыв глаза. Отдыхал, пока появилась возможность. Я заметила, как покраснели запястья, раздраженные постоянным соприкосновением с железом. Наверняка неприятное ощущение.
        Как только я остановилась в нескольких шагах от пленника, он выпрямился и посмотрел на меня. Пожалуй, женщины сходили с ума от желания заправить прядку непослушных волос ему за ухо - слишком уж соблазнительным это казалось.
        - Ты - Кира, - произнес мужчина утвердительно.
        Чуть помедлив, я кивнула. Должно быть, где-то подслушал мое имя, потому что я совершенно точно не говорила ему сама.
        - Ты не из гетто, - настал мой черед говорить знающим тоном. Пусть не думает, что он один тут сможет долго сохранять свое инкогнито.
        - Нет, - мужчина едва заметно качнул головой. Волосы еще больше упали на глаза. У меня прямо руки зачесались их поправить. Я сжала кулаки и спрятала их за спину.
        - Таким, как ты, запрещено жить вне гетто.
        Слабая и полная презрения улыбка тронула его губы. Так и захотелось стереть ее с самодовольного лица.
        - Если ты каким-то образом обитаешь без желтого билета, тебе могут дать самую строгую меру наказания, - напомнила я.
        Так называемый желтый билет, а на самом деле - справку о принадлежности к гетто, давали всем лекхе, которые не нарушали закон и жили мирно в своих колониях. Из бесед отца с братьями я слышала, что если полиция ловила в городе лекхе без желтого билета в кармане, это каралось очень и очень сурово.
        Пленник все увереннее расправлял плечи, словно был хозяином ситуации.
        - У меня есть паспорт, - заявил он.
        - Но это невозможно! Паспорт дают только людям! Обычным людям! Не таким… как ты.
        Кажется, мне удалось задеть его за больное. Лицо пленника помрачнело. Но неужели он рассчитывал, что я стану относиться к нему как к равному? Закон четко определял, чье место в низших слоях населения. Наглому взломщику не стоило об этом забывать.
        - Может, ты мне еще и имя свое по паспорту скажешь? - поддела я.
        - Ивар.
        Имя звучало не совсем обычно для наших мест. Да и в речи пленника слышался легкий акцент. Почти не ощутимый, но все же. Я припомнила, что много лет назад где-то в окрестностях, кажется, обитала целая община лекхе, переселившихся из Прибалтики. Неужели он оттуда? Надо бы не забыть проверить эту версию.
        - А что это ты так охотно про себя рассказываешь? - спохватилась я. - Знаешь же, что все это узнает мой отец.
        Ивар некоторое время изучал меня, а затем бросил равнодушно:
        - Не узнает.
        - Это еще почему? - фыркнула я и смерила его взглядом, стараясь не сильно задерживаться на бедрах.
        - Потому что ты, Кира, меня отпустишь.
        Сначала я восприняла эти слова как шутку, но он не улыбался. Насколько удалось заметить за короткие мгновения нашего знакомства, этот пленник вообще редко растягивал губы в искренней улыбке. За исключением пары презрительных ухмылок, которые выдавил из себя с очень высокомерным видом. Он умудрялся держаться так, даже будучи закованным в железные кандалы, причиняющие ему как минимум боль.
        - Ты ничего не перепутал? - поинтересовалась я. - Это здесь решаешь не ты. И даже не я. А главный охотник. То есть мой отец. Если такой умный, то должен знать, что грозит нарушителям границ заповедника. Это закрытая территория.
        В глазах Ивара пронеслось что-то, чему я не смогла найти определения.
        - Это ты все перепутала, Кира, - приглушенным голосом произнес он, и что-то внутри меня дрогнуло. - Ты оказалась не на той стороне. Сама-то когда была за пределами своей закрытой территории? В городе никто не знает, что ты существуешь.
        Я едва не попалась на удочку, когда стала припоминать свой последний выезд с папой. Месяца четыре назад, кажется… когда мне захотелось самой выбрать подарок на день рождения Коли… но пленника это не касалось. Обычно мы с папой посещали нужные магазины и быстро уезжали обратно. Он тщательно избегал встреч с какими-либо знакомыми, а я не возражала.
        - Главное, что обо мне знают те, кто мне дорог, - ответила я ровным голосом.
        - Да ты, наверно, всю жизнь под замком просидела. Не ходила в школу? Даже читать не умеешь? - прищурился он.
        - Умею! - я не выдержала и невольно сжала кулаки. - Папа меня сам учил. Мы с ним всю школьную программу прошли. И, к твоему сведению, я отлично умею стрелять и метать ножи. По-моему, это должно беспокоить тебя сильнее, чем знаю ли я буквы. Тебе вроде бы вообще три класса школы в гетто положены?!
        Я не понимала, к чему пленник завел этот разговор. Закон разрешал лекхе только начальное образование. Это был еще один способ сдерживать и контролировать их. Никто бы не стал тратить государственный бюджет, чтобы обучать социально опасных существ. Враг покорен, пока чувствует себя слабее, а знание - это тоже порой оружие.
        - Темная невежественная девочка, - если бы не легкая гримаса страдания, проскользнувшая по лицу, когда Ивар пошевелил плечами, я бы подумала, что он получает удовольствие от нашей пикировки. - Я закончил университет.
        - Университет хвастовства? - не осталась в долгу я. - Стою здесь уже пять минут, а у тебя прямо рот не закрывается себя нахваливать. Ни за что не поверю, что дикое существо смогло получить высшее образование.
        Похоже, мой укол достиг цели, потому что Ивар только устало прикрыл глаза.
        - Напомни показать тебе диплом, - недовольным голосом проворчал он.
        - Угу, - поддакнула я, - вместе с паспортом. А лучше моему отцу их покажи. Вместе с пояснением, зачем ты взломал окно в моей спальне и искал жилу. Он же имеет полное право тебя пристрелить теперь! И друзей твоих тоже.
        Вот теперь из этого сухаря удалось выбить хоть какие-то эмоции, кроме ледяного презрения. Глаза Ивара распахнулись, он весь напрягся, неудержимо притягивая мой взгляд к своему совершенному телу. Грудная клетка расширилась, отчетливо проступили ребра, хотя худым этого верзилу точно нельзя было назвать. Живот подтянулся. Кулаки сжались в бессильной попытке порвать цепи.
        Беспокойство. Этот мужчина умеет беспокоиться о чем-то?!
        - Что с ними? - отрывисто бросил он.
        Я подумала, что спекулировать информацией о друзьях будет жестоко даже по отношению к дикому лекхе.
        - Они в клетке. Один ранен, - увидев, как вытянулось его лицо, я поспешила успокоить: - Не знаю, кто, но если бы его ранили смертельно, то просто отвезли бы труп в могильник. Если он сидит в клетке, значит, будет жить.
        Ивар слегка расслабился, с шипением посмотрел наверх, покрутил запястьями в кандалах, пристраивая руки поудобнее.
        - Они не виноваты. Их нужно отпустить.
        Я ответила ему красноречивым взглядом. Повторяться не хотелось. Отец в здравом уме не отпустит никого из чужаков, пока не выяснит о них все.
        - Хорошо, - на этот раз Ивар, похоже, сдался. Неужели новости о друзьях так повлияли? Верил, что им удалось сбежать, и рассчитывал только на себя? - Я расскажу тебе правду. Я пришел сюда за жилой, потому что она - моя.
        - Ну да, - я со скучающим видом посмотрела на ногти правой руки, - сейчас скажешь, что у тебя есть свидетельство о праве на нее. Вдобавок к диплому и паспорту. А мне придется тебе напомнить, что лекхе не имеют права владеть землей. Нигде. Не говоря уже о заповеднике. Это государственная земля. Даже мы ей не владеем, а только охраняем.
        - Она принадлежит мне по праву рождения.
        - Что?! - Я подумала, что ослышалась.
        - Твой отец, Кира, захватил эту землю у моей семьи. Этот дом, - Ивар кивнул в сторону жилища, - на самом деле, мой дом. Твоя комната - это моя комната. - Он опустил голову и помолчал. - Наша… бывшая детская.
        - Наша?
        В такие моменты я очень жалела, что никогда прежде не задавалась вопросом, кто построил этот дом. Но можно ли верить врагу? Зачем я стою здесь, развесив уши, и слушаю его вранье? Мне следовало развернуться и уйти, но Ивар продолжил, а я так и не сделала ни шага.
        - Твой отец убил моих родителей. Застрелил моего брата и сестру. Сестре, между прочим, года два или три было. Мы все жили здесь. С захвата жилы началась перемена законов, Кира. Мир, в котором мы живем сейчас, стал таким из-за твоего отца.
        По моему телу пробежала странная дрожь. Мой папа? Убийца маленькой девочки? Я не могла в это поверить. Он всегда так любил нас. Был так нежен со мной. Я ощущала себя самой дорогой и любимой из всех его детей. Нет. Я не могла поверить, что ему хватило бы духу застрелить другого ребенка.
        - Я тебе не верю, - покачала я головой. - Папа не стал бы нарушать главный закон нашего клана. Для нас все равны. Мы поступаем справедливо.
        Горькая усмешка на мужских губах. Молчание. Выжидающий взгляд.
        - Ты все врешь, - снова заговорила я, сама не зная, почему так стараюсь доказать ему свою правоту. - Даже в мелочах. У лекхе паспортов не бывает. И как ты выжил? Почему мой отец тебя не застрелил?
        - Он застрелил, - невозмутимо возразил Ивар. - Просто выстрел был сделан не в голову. В сердце. Я не знаю почему.
        Мои глаза невольно вернулись к старому шраму на мужской груди. Нет. Выстрел в сердце тоже смертелен. Если, конечно, сделан особой пулей. Все это знают. Очередная уловка? Не отрывая взгляда от белесого рубца, я подошла ближе, попутно отметив, как Ивар опять напрягся и втянул в себя воздух.
        Неизвестно почему, но я не испытывала страха, стоя так близко от него. Тогда, в моей комнате, с пистолетом в руке против него, сильного и опасного, - да, я боялась. Теперь его сдерживало и обессиливало особое железо. Но дело было даже не в этом. Что-то в выражении его лица подсказало: не тронет.
        Он отпрянул назад, насколько позволяло положение. Но вечно пятиться от меня не смог бы. Мне отчаянно требовалось потрогать его рану, чтобы убедиться в ее реальности. Смогу ли я отличить след выстрела отца? Даже если рана настоящая, ее мог нанести кто-то другой.
        Я подняла руку и нечаянно задела костяшками пальцев его гладкий живот. Ивар вздрогнул и промычал что-то сквозь стиснутые зубы, но я уже гладила его шрам, чувствуя под подушечками пальцев узелки рубца. Мне хотелось делать это снова и снова. Пленник дернулся, пытаясь увернуться от прикосновений. Зазвенели цепи.
        - Сколько тебе было лет? - зачем-то спросила я.
        - Пять. Так мне говорили, - мучительно процедил он.
        - Мой отец не мог этого сделать. Ты бы не выжил. У тебя был фамильяр?
        - Был. Мне так говорили. Но после того случая он исчез.
        - Ты не успел бы призвать фамильяра. Это же мгновенная смерть, - я покусала губы в раздумьях. - Скорее всего, пуля была обычной. Не из особого железа.
        - Посмотри на меня, Кира, - вдруг послышался над самым ухом свирепый шепот пленника. - Один из твоих братьев сегодня проверял на мне свой нож из особого железа.
        Мои братья пытали его? Зачем?! Я удивленно уставилась на широкую мужскую грудь. Тоненькая бледно-розовая полоска тянулась вниз. Теперь понятно, чья на нем кровь. Следы вели от зажившего пореза.
        - А до этого, чуть левее, он проверял обычный нож, - продолжил Ивар, больше не уворачиваясь от моих прикосновений. - Видишь?
        Я тщательно изучила его тело, но следов не обнаружила. Намек был более чем прозрачным. Шрамы остаются только от особого железа.
        - У кого в то время были такие пули? - дыхание пленника прерывалось.
        - Папа говорил, что первые особые пули отлили из маминого ожерелья…
        Несмотря на очевидный ответ, мое сознание продолжало отвергать эту версию. Я вскинула глаза на Ивара. Хотела отыскать в его взгляде какой-нибудь намек на ложь. Что-нибудь, лишь бы продолжать надеяться в справедливость и доброту папы.
        Но увидела…
        Я увидела его лицо слишком близко от своего. Губы Ивара были приоткрыты, и он неотрывно смотрел на мои. Моя рука покоилась на его груди, словно приклеенная намертво. Между нами что-то происходило, и я никак не могла понять, что именно. Ясным оставалось лишь одно - я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Низ живота свело судорогой. Скорее, приятной, чем болезненной. Неужели таково влияние этого перепачканного кровью и закованного в кандалы дикаря?! Меня волновал его запах, его бешеный взгляд, застывший на моих губах, но это напоминало лишь животные инстинкты. Те, которые подходили для лекхе, но не для охотника!
        Я вспомнила утренний сон. Похожее томление. Но там все происходило по-другому. Во сне я точно знала, что рядом со мной - равный. Не низшее существо!
        И мой воображаемый любовник из снов испытывал ко мне другие чувства. Теплые чувства. Он любил меня и признавался в этом. В чем может признаться этот мужчина? Он только что пытался настроить меня против отца!
        - Даже не вздумай… - пробормотала я, но так и не смогла сформулировать, от чего предостерегаю своего пленника.
        - Почему? - Его губы пошевелились, и я поймала себя на мысли, что, оказывается, тоже смотрю на них уже какое-то время.
        - Потому что ты не для меня. Тебя расстреляют, если узнают, что ты поцеловал женщину не своего вида против ее воли. Это приравняют к изнасилованию.
        - А это будет против ее воли? - В его голосе послышалась ирония.
        Для себя я поняла две вещи. Первая - нельзя позволять, чтобы мой первый поцелуй случился с лекхе. И вторая - я уже никогда не стану прежней после нескольких минут в такой сумасшедшей близости от этого мужчины. Кажется, у моих любовников из сновидений наконец-то появится лицо…
        Ивар быстро взглянул куда-то поверх моего плеча.
        - Прости меня, Кира.
        - За что? - удивилась я.
        - Потом узнаешь.
        Внезапно он рванулся ко мне, насколько позволяли цепи. Прижался бедрами, высекая из моей груди испуганный вздох. Нечто твердое уперлось в мою ногу и вызвало мурашки по спине. Я не успела отступить, как почувствовала прикосновение губ Ивара. Под моими закрытыми веками перевернулся весь мир.
        Последние несколько месяцев я жила с ощущением тоски. Чего-то не хватало. Думала, что посвящение в клан отца удовлетворит меня. Но ошибалась. Мне не хватало адреналина. Бешено колотящегося от страсти сердца. Ощущения, что земля уходит из-под ног, а здравый смысл отступает перед чувствами.
        И все это я ощутила с лекхе. Если верить его версии, мы были кровными врагами, потому что мой отец уничтожил его семью. Но даже если нет, это не упрощало ситуацию. Ивар нарушил закон, и в лучшем случае его посадили бы. В худшем - привели бы в исполнение высшую меру наказания.
        Вздох не то радости, не то огорчения вырвался из моих губ, когда кто-то третий с силой отшвырнул меня в сторону, а над ухом прозвучал гневный голос:
        - Да ты охренел?!
        Самый старший из моих братьев выглядел взбешенным не на шутку. Как я могла не услышать его шагов? Перейдя от слов к делу, Николай с размаху впечатал кулак в живот пленника. Ивар согнулся пополам и повис на руках.
        - Что ты делаешь! - невольно воскликнула я и попыталась помешать следующему удару.
        - Что я делаю? - Брат просто рассвирепел. - Это ты что здесь делаешь, Кира? Это грязное животное тебя хочет!
        - Но это всего лишь животное! - Я перехватила руку Николая и повисла на ней, пока Ивар откашливался и сипло дышал. - Ты сам так сказал. У него сработал инстинкт.
        - Да, - Коля попробовал высвободить локоть и при этом не покалечить меня, - он - похотливый кобель. И я не позволю ему пачкать тебя своими грязными руками!
        - Но его руки связаны, - настаивала я, бросив взгляд на Ивара.
        Да он в своем, вообще, уме? Он же поцеловал меня специально, когда увидел Николая. Теперь я все поняла. И зачем только, ведь слышал, что его ждет? Думал, что за это по головке погладят?!
        - Ты что, его защищаешь? - вдруг застыл брат.
        От неожиданности я даже выпустила его локоть.
        - Н-нет.
        - Ты защищаешь вонючего мужика, который только что терся о тебя своим членом?! Он залез в наш дом и хотел поразвлечься с тобой!
        Николай посмотрел на меня так, будто я сама была лекхе.
        - Коля, нет! - воскликнула я. - Не защищаю, просто это вышло… случайно. Я, наверно, подошла слишком близко… не подумала…
        - Значит, я прав. Кобель хотел воспользоваться моей невинной сестренкой, - тоном, не терпящим возражений, подвел итог брат.
        Резким движением он выхватил из-за пояса длинный нож. В глазах Ивара мелькнула тревога. Пленник весь подобрался, наверняка ожидая следующего удара. Но Николай лишь потянулся и разрубил веревки, продетые сквозь цепь кандалов.
        После долгого нахождения в напряженной позе ноги пленника, как и следовало ожидать, не выдержали неожиданной нагрузки, и он рухнул на четвереньки. Правда, стоять так Ивару пришлось недолго, потому что мой брат с размаху пнул его под живот. От удара пленника отбросило на спину. Из-за боли он явно на какое-то время потерял ориентацию в пространстве. Николай деловито оседлал его, на ходу вытаскивая из кобуры пистолет. Пока Ивар приходил в себя, брат схватил его рукой за подбородок и заставил открыть рот. Звук металла, стукнувшегося о зубы, вызвал у меня неприятные ощущения.
        Увидев пистолет, снятый с предохранителя, во рту у пленника, я испытала шок. Не так представляла себе реальность, с которой придется столкнуться в качестве охотника. Совсем не так. Когда наемники трепались об очередной облаве, в воображении все выглядело как красочный фильм.
        Теперь из красок была только кровь на разбитой губе Ивара.
        Взгляд у лекхе стал более осмысленным и медленно переместился на меня. Пленник не делал попыток бороться, и слава богу, ведь в противном случае я не знала бы, кому из них двоих помогать.
        - Ты не можешь его убить, отец с ним еще не закончил, - напомнила я, тщательно избегая встречаться с Иваром взглядом. Ну и чего он, спрашивается, добивался?
        - Отец не мог решить, отпускать лекхе или нет. Я решу за него, - брат поудобнее перехватил рукоять, - не отпускать. Кира, лучше отвернись. Сейчас здесь станет грязно.
        Отвернуться очень хотелось. Едва поборола в себе этот порыв.
        - Тебе все равно придется как-то объяснять этот выстрел, - предприняла я новую попытку.
        - Да что тут объяснять? - хмыкнул брат. - Скажем, что застрелили при попытке ворваться в дом и напасть на беззащитную девушку. Две статьи за один раз - и подходящее наказание. Отворачивайся, Кира! А то потом кошмары будут сниться.
        Я в нерешительности покачала головой. Ивар продолжал смотреть на меня немигающим взглядом. Николай поджал губы.
        - Отвернись, кому сказал! - рявкнул он.
        Я сглотнула. Мой старший брат был не из тех людей, с кем принято шутить. И судя по тому, как напрягся его палец на спусковом крючке, мне на самом деле следовало отвернуться. И чем скорее, тем лучше. Я сдалась и поспешила выполнить просьбу брата.
        Тогда и увидела, что со стороны дома к нам торопятся двое. Один из них сильно хромал. Папа и… дядя Миша? Старый охотник по привычке прижимал к боку покалеченную слабую руку.
        - Не стреляй, - выдохнула я и сама удивилась облегчению, заполнившему грудь.
        Брат и сам уже заметил отца. С недовольным видом он вытащил пистолет изо рта Ивара, но остался сидеть на своей жертве, прижимая ее к земле.
        - Что здесь происходит? - сухо поинтересовался отец, не доходя пары шагов до меня.
        Его цепкий взгляд оценивал обстановку. Дядя Миша выглядел обеспокоенным. Я предположила, что именно он заметил потасовку и позвал папу.
        - Лекхе приставал к Кире, - бросил Николай.
        - Что? Что он тебе сделал? - Папа подошел и положил руку на мое плечо, с тревогой вгляделся в лицо.
        - Ничего, - пожала я плечами. - Всего лишь попытался поцеловать…
        - Господи, малышка. - Папа обнял меня и прижал к груди. - Это не «всего лишь». Это недопустимо! Как он подманил тебя?
        Я засомневалась, стоит ли говорить о тех обвинениях, которые выдвигал Ивар? О том, что мой отец - убийца. Может, стоит поднять эту тему более аккуратно и наедине? Не хотелось повторять грязные сплетни при посторонних.
        - Я сама подошла. Из любопытства.
        - Сама?! - У отца округлились глаза.
        - Он хотел воспользоваться ее невинностью, - с отвращением добавил Николай.
        - Малышка… - Папа замялся. - Твой брат прав. Ты просто не понимаешь еще. Тут есть и моя вина, что ты не знаешь кое-каких вещей. Но взрослый мужчина способен на ужасные поступки в отношении молодой девушки. Лучше тебе о таком даже не слышать. Коля молодец, что вмешался.
        Ивар презрительно фыркнул, услышав эти слова. Нет, он специально старался нарваться на большие неприятности! Отец медленно повернулся и оглядел распростертого на земле пленника.
        - Нам стоит просто покончить с ним, - воодушевился поддержкой мой брат.
        Папа задумался. Казалось, все затаили дыхание в ожидании его решения. Ведь слово, сказанное главным охотником, должно стать последним. И оспаривать его уже никто не имел права.
        Где-то вдалеке шумела река. Перемазанная грязью и кровью грудь Ивара под коленом моего брата поднималась и опускалась на удивление спокойно. Он уже не смотрел на меня, все его внимание притянула фигура отца. Лицо пленника словно заледенело. Мне даже стало страшно при мысли, что может скрываться за этой маской.
        - Мы допросим его, - произнес наконец папа. - Нужно разобраться в причинах, побудивших лекхе атаковать заповедник. Только после этого я смогу что-то решить.
        Николай выглядел очень недовольным. Он неохотно слез с пленника, продолжая удерживать того на мушке. Я порадовалась, что отец не такой скорый на руку, как брат. Коля предпочитал сначала делать, потом думать. И его желание защитить меня так, как он это понимал, я не могла осуждать. В скором времени мой брат сам бы осознал, что поторопился вершить правосудие, только вряд ли бы признал это вслух.
        Ситуация, казалось, разрешилась вполне благополучно, когда вдруг прозвучал хрипловатый голос Ивара:
        - Трус.
        Отец собирался уже проводить меня в дом, но замер на одном месте и повернулся, держась за больную ногу.
        - Что ты сказал, парень?
        - Трус, - Ивар повернул голову и выплюнул на землю сгусток крови. - Твоя малышка - сладкая конфетка. Я не забуду, как она пахнет, особенно долгими зимними вечерами.
        Я просто обомлела. Лекхе все-таки хочет умереть?
        - Да ты… - Коля сделал шаг, но отец удержал его жестом.
        - Чего ты добиваешься, парень? - спокойным голосом поинтересовался он, разглядывая Ивара.
        Только, пожалуй, близкие родственники знали, что за подобным тоном скрывается настоящая угроза. Отец мог быть суровым, когда это требовалось.
        - Я оскорбил честь твоей дочери, хромой. Что подумают другие охотники, когда узнают, с кем она целовалась? Кем ее станут считать, если решат, что это было добровольно? Неужели тебе все равно? Я готов за это ответить. Как мужчина мужчине. Только ты и я. Никакого огнестрела. Насмерть.
        Даже Николай застыл от такого заявления. У отца побелели губы. Дядя Миша сдавленно охнул. Я не могла поверить своим ушам. Так вот к чему стремился лекхе! Он довел ситуацию до такого предела, когда в ответ на милосердие главного охотника бросил тому в лицо оскорбление и вызвал на смертельный поединок. Папа находился в трудном положении. Нога не позволила бы ему полноценно бороться, а предусмотрительный Ивар ограничил использование огнестрельного оружия, вынуждая к ближнему бою. Отказаться отец не мог без потери репутации пусть даже в глазах дяди Миши. Не будь рядом старого охотника, мы бы с Колей попробовали отговорить его от подобного шага. Но в то же время, несмотря на все кодексы чести, я никак не могла допустить, чтобы папу убили.
        Отец едва заметно кивнул. Мое сердце оборвалось. Ивар прищурился и, позвякивая кандалами, принял сидячее положение.
        Месть. Лекхе собирается мстить моему отцу за ту историю с семьей. Хочет рискнуть и умереть сам или убить врага.
        - Думаю, отец вполне может выбрать представителя, - заявил Николай, который успел опомниться от удивления. Он взглянул на пленника. - Как и ты, лекхе. Если хочешь, призови своего фамильяра.
        Я сама говорила брату о том, что у чужака нет фамильяра, и теперь слова Коли прозвучали как насмешка.
        - Я буду драться только с ним, - глухо ответил Ивар и кивнул в сторону папы.
        - Не-а, - мой брат поиграл пистолетом и ухмыльнулся. - Наша земля. Наш клан. Наши правила. Сейчас я об тебя только размялся. А за сестру и попотеть не жалко. Готовься, кобель.
        Пленник явно не ожидал, что дело так повернется. Его брови нахмурились, лицо стало озадаченным. Коля, наоборот, расправил плечи и повеселел. Теперь перевес сил был в его пользу. Я не сомневалась, что Ивар протянет недолго, если выступит против самого старшего и самого сильного из моих братьев.
        Неужели мужчины не могут обойтись без смертей?!
        Я выдохнула, сама не понимая, что толкает меня вмешиваться в это дело.
        - Лекхе оскорбил мою честь, - произнесла я громко и четко, хотя внутри не ощущала такой уверенности, - поэтому мое право - получить сатисфакцию. Я сама за себя постою.
        Все собравшиеся уставились на меня, как на привидение. Не исключая Ивара. Ага, мне снова удалось вывести его на эмоции. Вполне однозначные эмоции, к слову.
        Он был просто в шоке. Проклятый лекхе! Сколько можно спасать его задницу? Если он и в этот раз все испортит, я просто умою руки.
        - Кира, ты не можешь выйти против него, - строго заметил отец. - Этим должен заниматься кто-то из мужчин твоего клана.
        Я заглянула в его усталые глаза и мысленно попросила прощения. К сожалению, единственный выход не оставлял мне выбора.
        - Это если бы я была простой и беззащитной девушкой. Или пожилой женщиной.
        - Но ты и есть беззащитная девушка! - повысил голос папа. Мое упрямство его задевало.
        - Я не беззащитная. Я все умею. Коля меня учил, - я перевела извиняющийся взгляд на брата. - Как бы, по-твоему, я поймала этого лекхе, когда всех вас не было рядом?
        Николай побледнел.
        - Это правда? - угрожающим тоном поинтересовался у него отец.
        Если бы брат мог убить меня на месте, то наверняка бы это сделал. Намерения так и читались на лице.
        - Да, - наконец выдавил он. - Кира обучена самому необходимому.
        Ивар тихонько присвистнул, и мне захотелось прибить его чем-нибудь тяжелым.
        - Все равно я не выпущу единственную дочь против лекхе! - возмутился отец.
        - Сейчас я говорю не как твоя дочь, а как охотник.
        - Технически Кира имеет право на то, о чем просит, - вмешался дядя Миша, и я мысленно поблагодарила его за поддержку.
        Отец так на него посмотрел, что старик смутился.
        - Значит, ты больше не охотник, - папа шагнул ко мне, сгреб в кулак пулю и дернул цепочку на шее.
        Резкий щелчок - и я ощутила, как две тонкие змейки сползли по груди. Пуля осталась в руке папы, а концы цепочки свисали вниз и покачивались. Слезы едва не брызнули из моих глаз. Столько лет я ждала этого подарка! И теперь, побыв всего полдня охотником, лишилась. И все ради человека, которого знала от силы полчаса. Да что со мной такое?!
        - Разговор окончен, - отрезал отец. - Коля, а с тобой я хочу поговорить по поводу Киры.
        Брат позеленел. Его ждала расплата за то, что ослушался отца и учил меня.
        - Технически ты все равно не можешь отказать Кире, - послышался мягкий, но неумолимый голос дяди Миши. - Она потребовала права защищать себя, когда еще была охотником.
        - Нет! - зарычал отец, повернувшись всем корпусом к нему и сжав кулаки.
        - Нет! - зачем-то прорычал следом Ивар. Впрочем, его мнение вряд ли кого-то волновало.
        Дядя Миша вздрогнул, но не сдался.
        - Да. Это закон нашего клана. Охотник имеет право требовать самому постоять за себя.
        Папа бросил мне взгляд - как ножом пронзил. Но я выдержала его.
        - Хорошо. - Он закрыл глаза ладонью и простонал: - Поверить не могу, что отправил свою дочь на смертельный поединок.
        - Все равно мы знаем, кто победит, - многозначительно проворчал Николай, убирая пистолет в кобуру. - В кандалах сильно не развернешься.
        Он нагнулся и подхватил пленника, чтобы увести. Ивар уставился на меня, и в его глазах читалось раздражение. Недоволен исходом? И кто из нас теперь темный невежественный человек, раз не понимает очевидного? Мне придется убить лекхе, только в отличие от своего брата я постараюсь не причинять жертве сильной боли при этом. Там где Коля стал бы мучить пленника, там, где папе, возможно, не хватило бы сил, я буду быстрой и милосердной. А потом отвечу перед дорогими родственниками за представление, которое устроила.
        И все это в собственный день рождения!
        Я скорчила Ивару мрачную гримасу и прошипела:
        - Ненавижу тебя!
        5
        Глупая девчонка!
        Ивар не хотел ее убивать. Он хотел овладеть ею. Бесконечно целовать нежные губы и сжимать в своих объятиях такое хрупкое по сравнению с ним самим тело. Он попробовал ее поцелуй всего пару жалких секунд, но до сих пор отчетливо ощущал его сладкий вкус. Она пахла цветами и медом. Очертания ее фигуры так и стояли перед глазами. Он стал твердым, как камень, еще в тот момент, когда в голову только пришла мысль ее поцеловать.
        Когда она трогала его, он извивался, страдая, что связаны руки. Это стало самой худшей пыткой для Ивара. Ее братья со своими ножами могли курить в сторонке по сравнению с ее нежными прикосновениями, посылающими волны тока внутрь него. Даже проклятое железо не причиняло таких мучений, хотя, провисев какое-то время, Ивар был уверен, что запястья сожжены до костей. Его спасла только способность восстанавливаться. Плоть сопротивлялась разъедающему эффекту, но вместе с кожей и мышцами оживали и нервные окончания, и из-за этого чувствительность не притуплялась.
        Ивар не был уверен, что убить отца девчонки, а потом присвоить ее саму, - хорошая идея. Но он уже не мог помыслить о том, чтобы отказаться от ее присвоения. Он планировал взять ее себе. Просто потому, что не смог бы по-другому. Презрение к ее клану смешалось в нем с непристойными мыслями о том, как он лишит ее невинности. Это тоже казалось своеобразной местью ее клану.
        Ивар никогда не слыл романтичным мечтателем. Он не собирался связывать с дочкой врага свою жизнь. Ему требовалось только погасить желание, вспыхнувшее так внезапно. Все женщины рано или поздно надоедают, нужно лишь не противиться самому себе и делать с ними то, что хочется. Но даже когда Кира наскучила бы Ивару, убивать ее он не планировал. Отпустил бы с легким сердцем. После связи с ним она все равно уже никогда не пользовалась бы уважением среди своих. В их глазах она стала бы нежным белым лепестком, навсегда измазанным в дегте.
        Ивар решил это, пока ее брат - здоровенный амбал с бычьим выражением глаз - тыкал ему в горло своей «пушкой». На языке ощущался привкус металла, пороха и крови. Но Ивара не так-то просто было сбить с намеченного пути. Он знал, за что борется. Все шло по плану. По импровизированному и, возможно, не до конца продуманному плану, но Ивар провел достаточно времени среди людей, чтобы уметь предугадывать их реакции. Он рисковал получить пулю, но почти не сомневался, что девчонка его спасет. Слишком уж сильно она дрожала от его поцелуя и слишком сладко вздыхала, когда он прижался к ней, разгоряченный нежностью и податливостью. Она тоже захотела его, сладкая маленькая сучка, и готова была добровольно пойти против всех запретов.
        Так зачем она полезла в самое пекло и спутала ему все карты?
        Да у него рука не поднимется свернуть ей шею! Но и самому умирать как-то не хотелось. А ведь в живых должен остаться лишь один из них.
        Ивар настолько озадачился проблемой выбора, что позволил протащить себя, как быка на убой, через весь двор и швырнуть в клетку. Следом на грязную землю полетела его одежда. Звякнул ключ в замке. Послышались удаляющиеся шаги.
        Не без отвращения он огляделся. Тут же радостно воскликнул, увидев совсем рядом, через решетку, Байрона и Лекса. Их посадили в соседнюю клетку и, видимо, не пытались мучить, как его самого. По крайней мере, не раздевали. Но радость Ивара быстро испарилась, когда он заметил угрюмо поникшую темноволосую голову Лекса, который сидел в углу, и бледное лицо Байрона, растянувшегося на земле. Последний прижимал руки к животу, между пальцев сочилась темная кровь.
        - Байрон! - Ивар бросился к решетке, вцепился в нее, но тут же обжегся и отпрянул. Особое железо.
        - Его подстрелили, - мрачно пояснил Лекс и добавил: - Я уж думал, тебя тоже.
        - Нет, я в порядке, - скороговоркой объяснил Ивар. Он кивнул в сторону раненого: - Он пробовал призвать фамильяра?
        - Здесь? - удивился Лекс. - Клетки непростые.
        - Это понятно, - поморщился Ивар, - но сразу после ранения почему не призвал? Он же истечет кровью!
        Байрон пошевелился, его тонкие черты лица исказились от нестерпимой боли, белесые ресницы затрепетали.
        - Я боялся, что охотники увидят в этом угрозу и еще раз выстрелят, - с трудом проговорил он. - Мы ведь не имеем права вступать в осознанный контакт с фамильярами.
        Ивар выругался сквозь зубы.
        - В задницу их законы! Мы имеем право только подыхать от их пуль.
        - Мы здорово облажались, да? - протянул Лекс.
        Ивар схватил джинсы, привалился спиной к прутьям и, не обращая внимания на жжение металла, принялся засовывать ногу в штанину. Со скованными руками одеться оказалось непростой задачей.
        - Мы выберемся отсюда, - проворчал он, застегивая «молнию». - Я вас сюда притащил, мне и вытаскивать обратно.
        - Мы не выберемся, - жалобно застонал Байрон. - Мне холодно. И я почти не чувствую ног!
        Слегка дрожащей рукой Ивар вытер засохшую кровь с губ.
        - Выберемся, я сказал! - упрямо повторил он. - Байрон, ты прямо как девчонка! Я даже удивляюсь, почему тебе достался сокол, а не курица в качестве фамильяра.
        - Без фамильяров нам не выбраться, - подхватил Лекс. - Ох, и разозлится твой отец, когда узнает!
        - Мой приемный отец, - с нажимом ответил Ивар, - ничего не узнает. Он будет думать, что мы веселимся с городскими шлюхами. Чем мы, как вы оба видите, сейчас и занимаемся. Поняли?
        Он обвел взглядом друзей. Лекс хмыкнул, а Байрон вздохнул:
        - У тебя есть план? Скажи, что он есть, потому что у меня на самом деле отнялись ноги.
        Ивар осмотрелся, чтобы убедиться в отсутствии охотников. Клетки стояли вдоль амбара, и, к сожалению, оставалась вероятность, что кто-то может подслушивать из-за стены, но в остальном поблизости никто не наблюдался. Охрану не ставили, ведь клетку из особого железа не сломать никому из лекхе. Даже Ивару. Толстые прутья жглись как адово пламя, стоило дотронуться.
        - Когда за мной придут, - сообщил он, доверительно понизив голос, - я попробую сбежать и вернуться с подмогой.
        - Они подстрелят тебя, - обреченно заметил Байрон, - не успеешь до леса добежать.
        - Но я попробую.
        - А почему ты уверен, что придут именно за тобой? - прищурился Лекс. - Тебя уже пытали, а вот нас - еще нет.
        - Потому что я вызвал Хромого на смертельный поединок.
        - Ты - что?!
        У обоих друзей краска сошла с лиц.
        - Да, да, не самая лучшая идея, - неохотно признал Ивар, - но он стоял так близко, что меня… переклинило. Я не смог побороть желание вцепиться в его глотку и отомстить за свою семью.
        - Отец тебя убьет за это, - Лекс посмотрел на друга круглыми глазами. - Ты что, рассказал, кто ты такой и зачем явился? - Он уронил голову на сложенные руки. - Нет, мы точно не выберемся. А в заповеднике теперь еще и охрану утроят, зная, что лекхе хотят вернуть себе жилу! Они-то считают нас покоренными!
        - Я что, похож на идиота? - рявкнул Ивар, чтобы пресечь панику среди друзей. - Конечно, я не сказал. Прикрылся тем, что поцеловал дочь Хромого. Девчонка сама подошла - такая возможность! Поверь мне, даже своих детей охотники ценят меньше, чем жилу. Если бы я признался, а потом победил - меня все равно изрешетили бы на месте. Так просто они нам это место не уступят. А вот если бы я убил Хромого из-за дочки, возможно, сумел бы выкрутиться.
        - Звучит так, как если у тебя все равно не осталось бы шанса, - заметил Лекс.
        - Шанс был. Я рассказал обо всем девчонке. Сделал ставку на ее сочувствие. Женщины не так жестоки.
        - Охренеть! - Лекс схватился за голову.
        - И ничего не охренеть, - проворчал Ивар. - Никому она не скажет. Мы заберем ее с собой. Когда сбежим.
        - Угу. Ну да. А сначала ты один скованными руками всех здесь замочишь, - друг указал на покрасневшие запястья Ивара, плотно охваченные железными скобами.
        Ивар послал тяжелый взгляд в сторону леса.
        - Надеюсь, у меня появится такая возможность когда-нибудь.
        Он ошибался. Возможности не появилось. В скором времени трое охотников подошли к клеткам. Двое, постарше, держали оружие наготове, а третий, в котором Ивар узнал уже знакомого ему брата Киры, нес длинную толстую цепь, которая оканчивалась железной скобой.
        - Надевай! - приказал он и бросил конец цепи со скобой между прутьев решетки.
        Ивар демонстративно не сдвинулся с места.
        - На ногу надевай. Оглох?
        Он поднял глаза, готовый броситься в тот момент, как откроется клетка. Он не станет драться с девчонкой-охотницей. У него другие цели.
        Пистолет, направленный в клетку друзей, быстро остудил его пыл и заставил пересмотреть приоритеты. Скрипнув зубами, Ивар сгреб с земли обжигающее железо и застегнул скобу чуть выше щиколотки. Для этого пришлось подвернуть штанину. Металл обхватил ногу. Зубцы плотно вошли в пазы. Не сломать.
        - Хороший песик, - ухмыльнулся брат Киры и только тогда открыл клетку.
        О том, чтобы сбежать, теперь не шло и речи. Охотник крепко намотал свободный конец на руку, но даже если Ивару бы и удалось вырваться, цепь не позволила бы развить нормальную скорость.
        Угрюмо насупившись, он побрел впереди конвоя, позвякивая цепью при ходьбе.
        Его ждали на широком расчищенном месте, прямо возле той сосны, где недавно подвешивали. Охотники образовали что-то вроде круга. Они с недоверием посматривали на Ивара, пока тот приближался. Он сглотнул, заметив, что почти у каждого за плечом или у пояса есть оружие, и мысленно посоветовал себе готовиться к худшему.
        Хромой сидел на складном стуле, уперевшись руками в бедра. Рядом с ним Ивар заметил того старика, который вступился за Киру и помог ей добиться участия в поединке. Сама она тоже стояла неподалеку, нервно поправляя кожаные митенки. Девчонка успела переодеться в обтягивающие штаны и короткую куртку, и выглядела очень сексуально в такой одежде.
        Солнце спряталось за тучи, и начал накрапывать дождь. От влаги волосы Киры, забранные в высокий «хвост», ложились на одно плечо непослушными завитками. Неудивительно, что Хромой ее прятал. Если бы девчонка родилась лекхе и жила в гетто - давно бы уже ходила с пузом. Желающие сделать ее своей в очередь бы выстроились. Да и среди обычных мужчин наверняка возник бы ажиотаж. Ей повезло, что она выросла в глуши, окруженная лишь родственниками да наемниками, которые слишком боялись ее отца, чтобы заглядываться на нее.
        Ивар тряхнул головой. Не о том думает. Не о том. Она - его последний шанс. Он должен достучаться до нее и заставить прекратить бессмысленный поединок. Никто из них не должен умереть. Вот Хромой - другое дело. Но до того добраться непросто. Нахрапом не возьмешь.
        Брат Киры обмотал свободный конец цепи вокруг сосны, закрепил замком, подергал, чтобы проверить надежность.
        - Десять шагов, - сообщил он, лично измерив расстояние. - Если что, сразу отбегай на безопасное расстояние.
        Кира не стала спорить. Она подвигала плечами, разминаясь. Сделала несколько шагов вперед и вынула из-за пояса два длинных ножа с изящными рукоятками. Оружие отличалось от грубых тесаков, виденных Иваром ранее, и он понял, что эти ножи сделаны кем-то из любящих родственников специально для нее.
        Они встали друг напротив друга. Достаточно близко, чтобы Ивар заметил, как по нежной шее девушки стекает капля дождя. Ему захотелось поймать эту воду языком. Лизнуть ароматную кожу. А потом лизнуть еще, добраться до груди, спуститься к животу и ниже. Лизать до тех пор, пока она сама не запросит, чтобы он взял ее.
        Он снова тряхнул головой и показал запястья, чтобы напомнить о кандалах.
        - Даже не надейся, - тут же отозвался ее брат, который неусыпно контролировал безопасность девушки.
        Возражать Ивар не захотел. Если бы он был на месте того амбала, то тоже не стал бы развязывать руки. С развязанными руками он опаснее, чем все они думают.
        Без предупреждения Кира сделала выпад. Безукоризненная реакция спасла Ивара, и лезвие ножа просвистело в каких-то жалких сантиметрах от его обнаженной груди. Ее лицо стало свирепым. Губы поджались, глаза смотрели решительно.
        Он ухмыльнулся. Опасная малышка.
        Она снова сделала выпад, и Ивар в очередной раз ушел от ножа.
        Но не такая опасная, как он.
        Девчонка, похоже, ожидала, что уложит его с первого раза, потому что разозлилась не на шутку из-за своих промахов. Бесконечная череда ударов ливнем обрушилась на Ивара. Он только успевал отпрыгивать и уворачиваться, позвякивая оковами. Вовремя заметил острие, нацеленное в грудь, и расставил руки, блокировав маневр цепью кандалов. Неприятный скрежет раздался, когда железо встретилось с железом.
        - Так и будешь от меня бегать? - прошипела она, сдув с лица выбившуюся прядь волос.
        - Я не стану тебя убивать, - покачал он головой и снова выставил руки, на этот раз в жесте примирения. - У меня претензии к твоему отцу, а не к тебе.
        - Мой отец - это все равно что я! - Она совершила резкое обманное движение, и когда Ивар попался на уловку, с размаху вонзила нож в его плечо по самую рукоять.
        Волна боли и ярости захлестнула Ивара. Потеряв самоконтроль, он оглушительно зарычал прямо в ее лицо. От неожиданности девчонка отпрянула. Ее нога поскользнулась на влажной траве. Кира рухнула на спину. С ножом в плече Ивар бросился на нее сверху.
        Она взвизгнула от испуга и быстро-быстро поползла назад, перебирая локтями и отталкиваясь пятками. Дикий внутренний инстинкт вел его за ней. В нос резко бил запах свежей травы и ее страха. Зубы клацнули совсем близко от лица девчонки. Раз. Другой. Третий.
        Она обессилела и упала на спину, дыша, как загнанный зверек, и вытаращив глаза. Именно в этот момент цепь на ноге Ивара натянулась до предела, и он застыл, совсем чуть-чуть не достав до ее нежной шеи.
        Он чувствовал, как колотится ее маленькое сердечко. Ощущал ее стройное тело под собой. Специально навалился всем весом и вдавил девчонку в землю. Она начала хватать ртом воздух.
        - Останови поединок, - то ли попросил, то ли пригрозил Ивар, поймав ее взгляд.
        - Ты… только что… рычал, как зверь? - слабым голоском спросила она.
        Ивар раздраженно выдохнул через нос.
        - Я и есть зверь, Кира. Я - лекхе. Но я не хочу причинять тебе боли. Но я могу тебе ее причинить. Даже в этих кандалах - могу.
        Ее розовые влажные губы приоткрылись от удивления, и Ивар содрогнулся изнутри, глядя на них. Кира похлопала ресницами.
        - Глупый. Это я не хочу причинять тебе боли. Но они хотят…
        В унисон с ее словами в висок Ивара уперся холодный ствол.
        - Быстро слез с нее!
        Он поднял голову и увидел, по меньшей мере, десяток ружей, нацеленных на него с разных сторон, и ее вездесущего братца с пистолетом. Покорно отполз назад, присел на пятки, показывая, что все понял. Выдернул из плеча нож и протянул его Кире, ухмыльнувшись при этом:
        - Похоже, у меня нет шансов на победу?
        С очень серьезным лицом она отрицательно мотнула головой и забрала оружие из рук Ивара. Вытерла окровавленное лезвие о траву четкими отработанными движениями. Как учили. Брат помог ей подняться и заботливо отряхнул от грязи.
        - Еще одна такая выходка, получишь пулю, - процедил он, смерив Ивара взглядом, потом повернулся к сестре: - Ты не устала? Я могу завершить представление.
        - Нет. Я закончу, - отказалась она.
        Ивара вынудили вернуться на исходную позицию. На этот раз он решил изменить тактику. Не сдаваться же, в самом деле. Такой нелепой смерти не пожелаешь и врагу. Хотя нет, Хромому он пожелал бы.
        Кира бросилась в атаку. Ивар сразу угадал ее маневр, но не сдвинулся с места. С противным чавканьем нож опять погрузился в его руку. Совсем недалеко от предыдущего пореза, который еще кровоточил, но уже стал потихоньку заживать. Кира охнула и во все глаза уставилась сначала на оружие, потом на Ивара. Он заставил себя не морщиться от боли. Обеими руками схватил ее за шею и грубо дернул на себя. Цепь его кандалов легла на ее грудь. Их лбы столкнулись.
        - Ты должна остановиться! - заорал он в лицо девчонке. - Слышишь меня?!
        А потом поцеловал.
        У них было несколько секунд. В него не станут стрелять издалека, опасаясь задеть и ее.
        - Нет! - Она попробовала вырваться, но Ивар только сильнее стиснул ее.
        Так нельзя целовать девственниц, подумал он, когда ворвался языком в ее рот. Но, возможно, это был последний и самый сладкий поцелуй в его жизни, и он не смог себе отказать.
        Кира возмущенно пискнула и попробовала сделать подсечку. Так неуклюже, что начала падать сама. Ивар хотел ее подхватить, но связанные руки ограничивали его возможности. Заметив острый камень, он упал следом и едва успел подставить ладонь между краем и ее затылком. Зашипел оттого, что разбил пальцы.
        По девичьему телу прокатилась волна дрожи. Кира не могла не догадаться, что он только что спас ее от серьезной травмы. Она вцепилась в его плечи. Оказавшись второй раз подряд сверху и ощущая сбившееся дыхание девчонки на своем лице, Ивар повторил:
        - Прекрати поединок. Никто из нас не должен умирать.
        Его ударило в плечо и отбросило на спину. Ивар успел заметить Хромого, вскочившего со стула с ружьем наперевес. И не побоялся же выстрелить в такой близости от родной дочери. Впрочем, он всегда любил пострелять.
        - Не надо! Я сама! - Кира проворно оказалась сверху. И откуда только прыть взялась?
        - Прекрати, - повторил Ивар, все больше теряя надежду.
        Краем глаза он заметил, что ее брат подкрадывается все ближе.
        - Единственный способ все прекратить - это убить тебя, - Кира сурово поджала хорошенькие губки и выхватила из-за пояса другой нож, не такой изящный. Замешкалась, как будто что-то вспомнила. - Скажи, откуда у тебя эти шрамы?
        Она чуть сдвинулась и указала на красноватые рубцы на его ребрах. Ивар прикрыл глаза, вспоминая мрачное прокуренное помещение без окон. Если он тогда выбрался, то неужели сейчас просто сдохнет, как беззащитное животное?!
        - Ты знаешь что-нибудь про «Красные повязки»? - ответил он вопросом на вопрос.
        Брови Киры растерянно поползли вверх.
        - Нет.
        - Тогда расскажу как-нибудь в другой раз, - Ивар снова покосился на ее брата.
        Девчонка оглянулась через плечо.
        - Ну и ладно. - Она обхватила рукоять ножа обеими руками и одним ударом пронзила его сердце.
        6
        Сегодня я смотрел на твое фото, Майя. Все думают, что я уже научился жить без тебя, но это не так. Пожелтевший снимок, где ты - в свадебном платье, храню в верхнем ящике прикроватной тумбочки, в футляре из-под очков. Все думают, что с годами у меня испортилось зрение. Ну, может, самую малость. Как раньше издалека бил белку в глаз, так и теперь смог бы, а вот подношу твое фото к глазам - и все плывет.
        Мне больно смотреть на тебя, Майя. Ты такая молодая, а я уже старик. В памяти всплывают лучшие моменты наших отношений. Но и худшие тоже. Почему ты никогда не улыбалась мне так нежно, как ему, Майя? Почему ты выбрала этого грязного лекхе? Почему? Почему?!
        Он всегда стоял между нами, помнишь? Я хотел его убить сразу же, как увидел, но не мог. Я не мог, Майя! О, если бы у меня была возможность излечиваться от любых ран в мгновение ока! Я бы поставил всех на колени. Всех! Всех, кого ненавидел. Соседа, который однажды ударил меня палкой по спине за то, что воровал его малину с огорода. Толстую бабку Марфу за то, что посоветовала моей матери утопить меня и обозвала злобным гаденышем. Отца за то, что постоянно сек ремнем за каждый проступок. Брата за то, что рос таким мямлей.
        Но прежде всех я бы поставил на колени тебя, Майя. Потому что место женщины - в ногах своего мужчины.
        Хотя, о чем это я? С тобой у меня и так получилось.
        Но сначала ты оскорбила меня. Ты помнишь, Майя? О, я уверен, ты никогда не забудешь свой проступок. Мне было так плохо без тебя! Особенно, после того, как ты стала тайком встречаться с лекхе. Сколько раз я хотел пойти и рассказать твоим родителям о том, куда ты на самом деле бегаешь по ночам!
        Но вовремя прикусывал язык. Твой отец, всегда хмурый и молчаливый, наверняка раскрасил бы тебе спину во все цвета радуги, если бы узнал. С тех пор как лекхе изнасиловали и утопили косую Варьку прошлой весной, он давно точил зуб них. Злился, что ничего не мог поделать, а грязные отродья все отрицали. Они даже приволокли к нам в село целый ящик кроличьих шкур в качестве примирения. С каким наслаждением мы всем гуртом забрасывали их камнями! А ведь Варька была всего лишь дочкой местного пьяницы, никто особо и не скорбел. Вот если бы дело коснулось дочери старейшины…
        Нет. Никто не имел права прикасаться к моей девочке и наказывать ее.
        Это удовольствие должно было достаться мне.
        Я поймал тебя за домом твоей подружки, когда под вечер ты возвращалась из гостей. Прижал к стенке, скользнул жадной рукой под юбку. Едва совладал с собой, когда дотронулся до трусиков.
        Ш-ш-ш, не кричи!
        Твои глаза казались такими огромными, что в них могла утонуть луна. Ты была так красива! Страх оседал крохотными капельками на твоем высоком лбу, и я собрал их языком. Все до единой. Твоя кожа светилась изнутри, и я покрыл ее трепетными поцелуями.
        Не кричи, сука, а то по стенке размажу!
        Что? Расскажешь отцу обо всем? Смешно. Я смеюсь над тобой, Майя. Моя маленькая наивная девочка.
        Я тоже расскажу твоему отцу обо всем. О лекхе, например. О ваших встречах. Откуда я знаю? Я знаю, Майя. Просто поверь, что я знаю. Твое любимое место у реки - это мое любимое место. Потому что я люблю все, что любишь ты. Кроме того грязного оборванца, естественно. Ты - моя любимая. И так будет всегда.
        Зря ты не прислушалась ко мне тогда. Зря ударила. Зря убежала. Боль между ног прошла, а вот яд оскорбления остался разъедать мое сердце. Ты еще ответишь за это, Майя! Ответишь!
        Ты думала, что можешь спрятаться от меня, просто изменив место встреч с лекхе? Думала, что я не найду тебя в полуразрушенном амбаре на краю деревни? Ты серьезно так считала?!
        Я догадался, где ты прячешься, уже на следующий день. Выследить тебя было не трудно. Когда я припал к щели между досками у задней стенки, то едва не зарыдал от огорчения. Ты снова обнимала грязного лекхе! И не просто обнимала. Он делал с тобой все то, что мечтал делать я. И ты не сопротивлялась. Как ты могла? Неужели ты ослепла, Майя? Неужели ты не поняла, кто твой мужчина?
        Он уложил тебя на сено в круг лунного света, прямо под дырой в крыше. Когда он целовал твою шею, твои тихие вздохи сводили меня с ума. Я рыдал, Майя! Я скреб стену до тех пор, пока не обломал все ногти, а мои пальцы не начали кровоточить от заусенцев. Но я ничего не мог сделать. Я знал, что его лев дремлет у двери. Как убить того, кого нельзя убить? Как получить назад то, что он забрал?!
        Ваши тела сплетались все больше. Казалось, сквозь щель я чувствую запах твоего желания. Он обнажил твою грудь, такую совершенную, и начал целовать ее. Ты закидывала руки за голову и жалобно постанывала. Я думал, что звери делают это грубо, и удивился, что он так нежен с тобой. Но потом догадался, что это ловушка. Он просто втирался в твое доверие, чтобы уволочь в свое логово и там дать волю истинным желаниям. Я не мог этого позволить. Не мог!
        К счастью, ты порадовала меня. Когда ваши ласки зашли так далеко, что я почти обезумел от гнева, ты положила тонкую руку на грудь этого оборванца и тихо сказала: «Не надо». Я застыл от изумления и тревоги. Он наверняка собирался разорвать тебя на куски за отказ. Я бы разорвал. Если бы ты завела меня так далеко, то уже не остановился бы.
        Но этот мерзкий лекхе только кивнул и оставил тебя в покое. Его слова о любви, лживые слова, резали мне уши. Он звал тебя убежать с ним в деревню, соблазнял и подстрекал отказаться от родных. Но ты ведь была благоразумной девочкой, Майя. Ты не смогла бы бросить родителей. Мы бы тебя за это не простили. Я бы не простил.
        Тогда лекхе вдруг вынул из кармана штанов тряпицу. В ней оказалось большое и уродливое ожерелье. Он осторожно держал его на ладони. Так, будто боялся обжечься. Я припал к щели, не обращая внимания на пыль и ползающих муравьев. Так хотелось разглядеть его получше. Ты тоже удивилась. Куча переплетенных друг с другом полос железа? Это он считал украшением?! В то время, когда у реки можно было найти гору прекрасных прозрачных камней? К тому же, золото и серебро никто не отменял. Я сразу же решил, что обязательно подарю тебе что-нибудь из золота на нашу свадьбу. И ты поймешь, как убого выглядел подарок лекхе по сравнению с моим.
        Он сказал, что у них существует древний обычай. Когда парень хочет обручиться с девушкой, он дарит ей самое дорогое, что у него есть. Я едва не рассмеялся. Конечно, что могло быть еще ценного у дикарей? Только дешевый металл.
        Ты приняла подарок и надела его, но выглядела смущенной. А дальше… дальше я не знал, каких богов благодарить, когда услышал пояснения лекхе. Он начал рассказывать о том, что его предки наткнулись на железный рудник в лесу, когда переселялись в наши места. И железо из этого рудника оказалось для них смертельным! Жилу спрятали, и только малое количество лекхе теперь знало ее положение, а уж обычным людям никто не говорил под страхом смерти.
        Глупец! Твой лекхе рассказал тебе свой самый главный секрет и собственноручно вложил в твои руки самое страшное оружие против себя. Подобной наивности я не ожидал, но зато понял настоящую ценность подарка. Лекхе не шутил, когда звал тебя с собой. Такие секреты должны оставаться внутри рода.
        Твои глаза блестели, Майя, когда ты поклялась вечно хранить его тайну. Я слышал по голосу, что ты готова вот-вот уступить и уйти с ним. Конечно, я не мог этого позволить. Жизнь лекхе была не в твоих руках, Майя. Она была в моих руках. Но тайну следовало использовать с максимальной выгодой. И я не собирался торопиться. Нужно узнать, где находится эта жила. И получить ее всю.
        Уже тогда я отбросил всяческие сомнения в том, как умрет твой лекхе. Он умрет от моей руки. Я предвкушал, как лично пущу пулю в его лоб, зная, что она вылита из его подарка тебе. Да. Это будет прекрасное возмездие за то, что он смел лапать тебя.
        Получится ли у меня застрелить его? Умыть руки в его крови? Наслаждаться его смертью?
        Ты просто не знала, Майя. Я был далеко не новичок в таких делах. С косой Варькой все получилось с первого раза.
        7
        Ну вот и все. Стало так тихо, что я подумала - у меня заложило уши. Веки Ивара опустились, и его тело расслабилось подо мной. Его сильное, мощное тело, остававшееся таковым, несмотря ни на какие цепи. До последнего момента.
        Я не была уверена, что у меня получилось его спасти. Не была уверена, что получилось сделать это бережно. Даже не знала, умер он по-настоящему или нет.
        Но все равно почувствовала привкус горечи во рту. Отец был прав, когда говорил, что убийство ляжет тяжелым грузом на мои плечи.
        Я кое-как встала на одеревенелых ногах, не отрывая глаз от мертвого лекхе. Его мужественную красоту не могли испортить ни кровь, ни грязь, ни смерть. Мимо прошел Николай, все еще сжимая в одной руке пистолет. Палец лежал поверх спускового крючка. Мой брат наклонился и свободной рукой выдернул нож из груди лекхе. Прищурился. Наклонился еще раз.
        Я закусила губу, ощущая, как выпрыгивает из груди сердце.
        Николай выпрямился, посмотрел на лезвие ножа, потом на меня.
        - Ты ударила его не тем ножом! Его рана заживает!
        - Технически я его убила. Он был мертв, пока ты не вытащил нож, - произнесла я, стараясь говорить твердо. - О том, из какого железа лезвие, никто не оговаривал.
        - Технически? - Николай скривился. - Ты где этого понахваталась?
        Он посмотрел на дядю Мишу.
        - Да, - кивнула я. - Я поняла, как управлять правилами. Теперь не только вы это умеете.
        - Кто это «вы»? - Коля, похоже, рассердился. - Мы, Кира! Не «вы», а «мы»!
        Он поднял пистолет и нацелил его в голову Ивара, который все еще не открывал глаз.
        - Нужно это закончить.
        - Нет! - Я загородила дорогу Николаю. - Технически он мертв. Сатисфакция получена. Точка.
        - Коля, оставь, - послышался голос папы. - Лекхе нужен мне. Я собирался его допросить.
        Брат неохотно убрал оружие, и в это время Ивар сделал первый глубокий вдох, хватаясь руками за грудь. Из огнестрельной раны на его плече на землю выпала пуля, а плоть начала затягиваться.
        - Что он за черт? - протянул Николай, и в его голосе слышался легкий испуг. - Исцеляется без фамильяра и в кандалах из особого железа! Они что, каких-то мутантов научились создавать?
        - Вот поэтому он нужен живым, раз уж Кира все так закончила, - сказал отец, остановившись рядом. - Я тоже хочу это выяснить. - Он повернулся ко мне и добавил строгим голосом: - Кира, а ты сегодня под домашним арестом в своей комнате. За непослушание. Не хочу портить твой день рождения, поэтому сажаю не до следующего утра, а до ужина. Тебе пора научиться отвечать за свои поступки, и если бы не праздник, наказание было бы строже.
        Я морально готовилась к чему-то подобному, поэтому не сказала ни слова. Все равно мой день испорчен так или иначе. А ведь я мечтала весело его провести!
        Отец взял меня под локоть, чтобы лично проводить до комнаты. На Ивара я не смотрела. Зачем? Мое дело сделано, я дала зарок, что, если он еще раз все испортит, - вмешиваться не стану. Охотники окружили его, чтобы увести.
        - Папа, а кто такие «Красные повязки»? - спросила я, подстраиваясь под медленный шаг отца.
        - Этот лекхе что, «красноповязочник»? - тут же напрягся он.
        - Нет! - удивилась я и, подумав, добавила: - Мне кажется, он с ними враждовал. У него странные шрамы на теле, и вроде как это их рук дело.
        - В руки «красноповязочникам» просто так тоже не попадают, - покачал отец головой и задумчиво пожевал губами. - А за какие-то преступления.
        - Да кто это такие?! - не выдержала я.
        - Это тоже лекхе. Только еще хуже обычных, потому что «шестерки». Они - что-то вроде патруля добровольцев. Ловят своих же и сдают властям. За отсутствие желтого билета, за нахождение в городе после комендантского часа. Полиция активно пользуется их услугами, Управление Безопасности тоже. И мне доводилось сотрудничать пару раз, но я пресек контакты. Не перевариваю, когда грязь строит из себя королей.
        Мы приближались к дому.
        - А почему «Красные повязки»? - спросила я.
        - Они носят на левой руке повязку кровавого цвета. Знак, чтобы полиция не перепутала с другими и не трогала.
        - Я никогда о таком не слышала…
        Отец вздохнул.
        - Зачем тебе знать о всякой мерзости, малышка? Насколько не люблю лекхе, но предателей не люблю еще больше. Ты живешь здесь, в мирном уголке, который я для тебя создал, и пусть так и будет. С реальностями жизни разреши разобраться мне и твоим братьям.
        Мы вошли в дом, и отец принялся с трудом подниматься по ступеням следом за мной.
        - Папа, не мучайся, я сама знаю дорогу до комнаты. Никуда не денусь, - пожалела его я.
        - Нет, - прокряхтел он, - ерунда.
        На верхней ступеньке мне пришлось ждать несколько минут. Но папа был слишком горд, чтобы принять помощь. Наконец я вошла в комнату, а он остановился на пороге и посмотрел на меня с грустью.
        - Сегодня ты впервые показала характер, - рука отца пахла порохом и металлом, когда коснулась моей щеки и приласкала. - Я и не знал, что у тебя есть характер. Думал, что ты, как мама, - нежная и беззащитная.
        - Я только наполовину как мама, - смутилась я, - а наполовину - как ты. Ведь дети состоят из половинок родителей? Так что вини себя за мой характер.
        - Тоже верно, - усмехнулся он и полез в карман брюк. - Вот. Надевать пока не разрешаю. Знай свое место. Если больше не будет таких фортелей, как сегодня, я подумаю о твоем возвращении.
        Отец вынул цепочку с пулей и вложил в мою ладонь. Я не выдержала и бросилась ему на шею, крепко-крепко сжав в объятиях.
        - Ты у меня самый лучший, папочка!
        - А ты не ценишь своего старика, - добродушно проворчал он и погладил меня по спине.
        - Ценю! - Я оставила поцелуй на его щеке. - Очень ценю!
        - Что ж тогда до инфаркта доводишь? И сама-то как себя чувствуешь? - Отец отстранил меня, положив руки на плечи. - Во время этой бессмысленной драки я беспокоился за тебя.
        Радость во мне тут же остыла.
        - Ты стрелял в лекхе… - произнесла я, вспомнив, как испугалась, когда Ивара отбросило в сторону.
        - Я беспокоился за тебя, - повторил отец.
        - Ты его не отпустишь? Мне кажется, он уже сто раз пожалел, что забрался к нам.
        - Нет, - лучики тепла исчезли из папиных глаз.
        - Ты будешь его пытать?
        Он промолчал.
        - Тебе не нужно об этом думать. Лучше реши, какое платье наденешь к ужину. Михалыч не зря потеет на кухне.
        - Ты будешь его пытать?
        Папа отвел взгляд, нервно потер бровь.
        - Скорее всего. Кира, я сам не в восторге от этого, но пойми: безопасность нашего заповедника превыше всего. Превыше любого лекхе уж точно.
        - С создания нашего заповедника началась перемена законов…
        Отец начинал нервничать все больше. Я заметила, что тема ему неприятна.
        - Перемена законов началась со смерти твоей мамы. Не забывай, Кира, я никогда не скрывал от тебя и твоих братьев, что это лекхе убили ее. Они отняли ее у нас. А ведь она могла бы сейчас праздновать твое совершеннолетие рядом с тобой. Разве неправильно, что зверей загнали в клетки?
        Я твердо знала ответ на этот вопрос. Но какие-то неясные сомнения продолжали терзать изнутри.
        - Папа, а как нам достался этот дом? Ты не рассказывал. Мы всегда тут жили?
        Лучше бы не поднимала тему. В глазах отца зажглось подозрение.
        - Почему ты спрашиваешь сейчас?
        Я растерялась. Сказать ему, зачем на самом деле Ивар пришел сюда? Или промолчать? Если не скажу - то предам свой клан, буду покрывать преступника. А если скажу… а если Ивар не врал?
        - Давай договоримся: ты ответишь на мой вопрос, а я отвечу на твой, - выкрутилась я.
        Отец оглянулся в сторону лестницы. Шагнул в комнату, потеснив меня, и прикрыл за собой дверь. Потоптался на месте.
        - Это длинная и неприятная история, малышка. Не отвернешься ли ты от меня, если ее узнаешь?
        На этот раз ответа я не нашла. Мое молчание задело отца.
        - Давай отложим этот разговор. Скажу только, что здесь жил тот, кто убил твою маму. Не спрашивай о подробностях.
        Я начала кое-что понимать.
        - И ты убил его?
        Папа поморщился.
        - Я же просил не спрашивать о подробностях.
        - И всех, кто тут жил?
        - Откуда у тебя такой интерес проснулся? Ты тоже обещала ответить.
        У меня было всего несколько секунд, чтобы решить. Раз… два… три…
        Что-то внутри меня подсказало: так будет лучше.
        - Мне уже восемнадцать, а я не знаю, как давно мы тут обитаем. Вдруг я когда-нибудь выйду замуж и рожу тебе внуков? Вдруг они попросят на ночь вместо сказки рассказать семейные легенды? Мне стало любопытно.
        Отец заметно расслабился. Он потрепал меня по плечу.
        - Господи, малышка, ты уже о замужестве думаешь? Я и забыл, какая ты у меня стала взрослая. Но я не готов отпускать тебя так скоро! И в нашей семье лучше обойтись без легенд. Что было в прошлом - пусть останется в прошлом.
        Предупредив, чтобы без разрешения никуда не выходила, отец поспешил покинуть мою комнату. Я опустилась на край кровати и посмотрела на пулю в своей ладони. Показалось, или на поверхности видны пятнышки крови? И чья это кровь? И откуда эта пуля? Она деформирована, значит… ее вытащили из чьего-то тела? И повесили на меня? И все те пули, которые висят на шеях Николая, Ильи, Костика… у моего дяди и у папы…
        Я вспомнила, как подглядывала за Иваром, когда он залез в мою комнату, и как он содрогнулся и тер ладонью лицо.
        Как будто видел что-то страшное.
        Меня передернуло. Я быстро спрятала пулю в карман. Пока не узнаю всех подробностей, нельзя судить, кто прав, кто виноват. Вот только как разобраться, если от меня все время что-то скрывают?
        Мысли переполняли голову так, что казалось, она вот-вот распухнет. С первого этажа доносились веселые голоса: мужчины готовили для меня праздничное торжество, с шумом двигали стол в гостиной, таскали стулья. Дядя Миша матерился как сапожник, отдавая всем распоряжения.
        До ужина оставалось уже немного. Я успела поваляться на кровати, задрав ноги на стенку. Попробовала почитать книгу, но не осилила и страницы. Открыла шкаф, но тут же его закрыла.
        Я поняла, что беспокоит меня. Возможно, стоит прислушаться ко внутреннему голосу. Если уж сегодня я разрываю шаблоны и ломаю привычный уклад жизни, то почему бы не сделать это еще разок?
        Я отпущу Ивара. Иначе муки совести ночью спать не дадут. Только бы он убрался быстрее, чем меня поймают с поличным и зададут жару.
        Пленников держали в клетках и наверняка без охраны. Запасная связка ключей всегда хранилась в комнате папы, в его сейфе. И, конечно, я знала код. Подслушала как-то один разговор с дядей. Папа всегда делился с дядей важными вещами.
        Бесшумно скользнуть по коридору, пока на первом этаже топала и звенела тарелками целая орава, не составило труда. Убрав связку в карман, я вернулась в свою комнату. Теперь нужно как-то добраться незамеченной до клеток. Но разве зря я прожила тут столько лет?
        Приоткрыв окно, я оценила расстояние от подоконника до крыши хозяйственной постройки, набрала в грудь воздуха и полезла. Шифер был скользким от моросящего дождя, пришлось двигаться очень осторожно. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я спрыгнула в траву и смогла выдохнуть с облегчением.
        Пробираясь от угла к углу, от постройки к постройке, я сделала большой крюк, чтобы обогнуть массивные стены своего жилища. К клеткам сразу не стала приближаться, сначала оценила обстановку. К счастью, предположения оказались верны: пленников никто не охранял, просто оставив их мокнуть под дождем. Я насчитала еще двоих помимо Ивара. Оставалось надеяться, что мои ключи подойдут ко всем замкам.
        Когда я приблизилась к клеткам, мужчины подняли головы. Глаза Ивара тут же загорелись. Я заметила, что его запястья до сих пор скованы кандалами, хотя руки его сотоварищей оставались свободными. Наверно, Николай оставил кандалы из-за особых способностей Ивара.
        - Я же говорил, что все получится, - вполголоса сообщил лекхе своим друзьям.
        Я сделала вид, что не слышала этого самоуверенного заявления. Вынула ключи и начала перебирать их в поисках подходящего по размеру.
        - Это она? - так же приглушенно поинтересовался другой парень. Телосложением он напоминал Ивара, вот только волосы и глаза были темными. Короткая стрижка, почти под «ноль». Очаровательная родинка в уголке губ наверняка придавала ему обаяния, когда улыбался.
        Третий лекхе только застонал. Посмотрев на него, я поняла, что дело плохо. Вся его одежда пропиталась кровью, лицо с тонкими чертами выглядело бледным. Волосы у него были не такими короткими, как у того, с родинкой, но и не такой длины как у Ивара. Они слегка завивались надо лбом и на висках, а вкупе с горбинкой на носу это придавало их обладателю какой-то даже возвышенный и романтичный вид.
        Такой разношерстной компании я еще не встречала.
        - Это она, - ответил Ивар, поднимаясь на ноги и подходя к решетке.
        Он взялся за прутья и не сводил с меня глаз. Так, словно хотел загипнотизировать. Стало немного жутко. Почему он так смотрит? Чего хочет? Рад ли, что я пришла его отпустить? Сможет ли хоть раз поступить разумно, не подставлять меня, а просто убраться восвояси? Я покосилась на его кулаки. От соприкосновения с железом слышалось слабое шипение.
        - Ты себе руки сожжешь.
        С тем же выражением лица он отступил, показав мне раскрытые ладони. Багровые полосы на них начали постепенно светлеть. Я только покачала головой. И сколько можно позировать передо мной? Меня совершенно не волнуют его особые способности, его непобедимость или еще что-то там. И его груда мышц тоже как-то не впечатляет. И даже эта непослушная прядь, которую по-прежнему так и тянет убрать за ухо.
        Скорчив равнодушную мину, я отыскала наконец нужный ключ и поднесла к замку.
        - Нет. Сначала моих друзей.
        Пожав плечами, я отошла к другой клетке и открыла ее. Ключ повернулся бесшумно в хорошо смазанном замке. Темноволосый тут же вскочил на ноги и подхватил раненого друга.
        - Лекс! Фамильяра! Быстро! - начал командовать Ивар.
        В мгновение ока он стал другим. Напряженным. Собранным. Как готовый к прыжку зверь. А меня охватила паника. Что я наделала? Собственноручно освободила врагов! А что если они сейчас призовут фамильяров и нападут на мою ничего не подозревающую семью, вместо того чтобы сбежать?
        Тихое угрожающее рычание заставило меня обернуться и прижаться спиной к прутьям клетки. Колени задрожали. В руках зазвенели ключи. Огромный бурый медведь с густой лоснящейся шерстью стоял в каких-то двух шагах от меня. Его черный нос беспокойно двигался, втягивая мой запах, а глаза смотрели с яростью дикого зверя. Ох, а когти на лапах! Почему-то вспомнилась сухая истерзанная рука старого охотника…
        - Не бойся, Топтыжка - добродушный, - раздался над ухом вкрадчивый голос.
        Я резко повернула голову. Ивар стоял по другую сторону решетки, прижимаясь ко мне сзади. Оказаться зажатой между ним и медведем совсем не порадовало. После того как он умудрился уже два раза поцеловать меня, любое прикосновение или приближение заставляло все внутри странно сжиматься.
        - Это не Топтыжка, а Родион, - проворчал темноволосый. - Хватит дразнить моего фамильяра!
        - Да ты посмотри на него! - возразил Ивар. - Ему нравится. Топтыжка…
        - Вы им еще и клички даете? - удивилась я.
        Оба мужчины посмотрели на меня так, словно с луны свалилась, и не стали отвечать.
        Медведь продолжал смирно стоять, и лекхе уложил раненого друга на его широкую спину. Похлопал по щекам. Легонько, чтобы заставить открыть глаза.
        - Давай, Байрон, очнись, - заботливым голосом прошептал тот, кого звали Лексом. - Твой фамильяр нам тоже нужен.
        Оправившись от первого шока и убедившись, что медведь меня не тронет, я открыла клетку Ивара. Надеялась услышать хоть какие-то слова благодарности, но напрасно. Лекхе вышел с видом, будто того и следовало ожидать, и протянул мне запястья в кандалах. Я едва поборола в себе мстительное желание не отмыкать их и предоставить ему самому избавляться от оков, как душе угодно. Но решив, что это будет мелочно, все-таки нашла небольшой ключ и отстегнула его от связки.
        - Сам себе помоги, - отрезала я и вложила ключ в его ладонь.
        Ивар хмыкнул, но ловко разомкнул оковы. С лязганьем тяжелые кандалы упали на землю к нашим ногам. На запястья лекхе было страшно смотреть. Он потер их по очереди, поморщился.
        - Ключ давай обратно, - я протянула ладонь, - мне нужно все вернуть на место, как было. Уходите сразу в лес, и без глупостей. Когда будете пересекать границу, система безопасности все равно сработает, но, надеюсь, вам хватит ума бежать со всей дури?
        - Спасибо, - закивал Лекс.
        Все еще в ожидании ключа я посмотрела на Ивара. Он смерил меня взглядом, медленно наклонился и поднял с земли кандалы. А затем не успела я охнуть, как оковы сомкнулись на моих руках. Нет, железо не причиняло боли, как ему, но существенно ограничивало мои возможности.
        - Это я, пожалуй, пока оставлю себе, - Ивар подкинул на ладони и поймал ключ, затем спрятал его в карман.
        Волна дикого страха прокатилась по моей спине. Даже медведь казался пустяком по сравнению с тем, что задумал этот лекхе! Он что, хочет приковать меня здесь? Чтобы родственники нашли и сразу поняли, кто отпустил пленников? Вот это благодарность за спасение!
        - Помо…
        Ивар грубо схватил меня, прижал к себе спиной и закрыл ладонью рот. Связка ключей упала к моим ногам. Я едва не задохнулась от паники. Он не шутил, когда говорил, что очень силен. Теперь, без кандалов, его сила словно выросла втрое.
        - Ты пойдешь с нами, поняла, охотница? - прошептал он, обдавая горячим дыханием мое ухо. - Ты теперь моя добыча.
        - Может, не будем этого делать? - неуверенно протянул Лекс. - Хромой придет в ярость.
        - Хм, это меня только порадует, - отрезал Ивар. - Девчонка нам нужна. Мы обменяем ее потом на жилу.
        Потом? Когда это «потом»? Почему «потом»?
        Я со всей силы лягнула его и попыталась вырваться. Бесполезно. Меня потащили в лес, несмотря на сопротивление. Для лекхе я была не тяжелее пушинки, а мои удары - как укус муравья. Медведь покорно нес на спине раненого. Когда тот пришел в себя, сквозь ветви деревьев на него спикировал сокол. Птица улеглась на хозяина, раскинув крылья. Я впервые видела, как происходит подобное взаимодействие, и даже забыла, что надо бороться и кричать. Померещилось, что от сокола к телу лекхе пошло слабое свечение.
        К тому времени, как мы достигли границы заповедника, Байрон вскочил на ноги и передвигался сам так, словно и не истекал кровью до полусмерти. Его птица с важным видом сидела на плече. Медведь Лекса трусил впереди, с хрустом продираясь через кусты.
        Мне снова стало страшно.
        Оставалась надежда на камеры. Я попыталась найти их взглядом. Технику тщательно маскировали, но вроде бы мелькнуло что-то темное на стволе дерева, слишком неестественное для природного нароста. Я рванулась из последних сил, выпростала связанные руки, замахала ими, привлекая внимание…
        Парой отточенных движений мой похититель погасил этот порыв. Перекинув меня через плечо, он побежал, все больше наращивая темп. Его друзья не отставали. Теперь я могла орать сколько душе угодно: мы находились слишком далеко от дома, чтобы кто-то услышал. Я решила не сдаваться и звала на помощь, пока не охрипло горло.
        Мои похитители выбежали к дороге. Широкая полоса асфальта уводила вдаль, обрамленная по обе стороны лесом. Я ездила здесь несколько раз с отцом и знала, что дальше, через несколько десятков километров, будет город. Как лекхе собираются справиться со мной, когда мы окажемся среди людей? Или они думают просто утащить меня куда-то в дремучую чащу? Я поймала себя на мысли, что совершенно не представляю, где живет Ивар. Он дикарь, который корчит из себя цивилизованного человека. Повезет в гетто? Чушь. Там он не сможет меня удержать.
        В кустах нас ждал большой черный внедорожник. Только увидев его, я ахнула.
        - На таких машинах к нам приезжали за оружием! - воскликнула я, когда Ивар поставил меня на ноги. - На них ездят охотники, и кто-то из Управления Безопасности, наверно…
        - И я, - заявил он таким тоном, что мне нестерпимо захотелось выцарапать ему глаза.
        - Да кто ты такой?! - закричала я. - Неблагодарный выродок! Я спасла тебя! Отпустила тебя! И ты похитил меня! Отпусти сейчас же! За мной уже идет мой брат! И мой отец! Они убьют тебя! Нет! Я сама тебя убью! О, ну почему я не дала Коле сделать этого сразу!
        - У нее истерика, - осторожно заметил тот, кого звали Байрон, и с опаской покосился на меня.
        - Чего еще ожидать от девчонок, - закатил глаза Ивар. - Лекс! Держи ее.
        Одна крепкая рука на моем плече сменилась другой, не менее крепкой.
        - И тебя я убью! - прошипела я, повернув голову к темноволосому. - Ты просто меня еще не знаешь.
        - Ой, я ее боюсь, - протянул он, но в глазах плясал смех.
        Я только застонала сквозь зубы. Они не воспринимают угрозы всерьез! А тем не менее опасность могла быть реальной. Только если кто-то из наемников продолжал следить за камерами, а не пошел готовиться к празднику вместе с остальными…
        - Вам даже машина эта не поможет! - продолжила я, когда немного передохнула. - Да вас всех казнят за эту маскировку! Гадкие животные! Вам не положено! Ни один закон…
        - Я тебе сейчас кое-чем рот заткну, охотница, - спокойно заметил Ивар. - Прямо при всех. Доведешь.
        - Чем?! - задохнулась я от возмущения.
        Значения взглядов, которыми он обменялся с Лексом, и их ухмылок я так и не поняла, но отвечать мне опять не стали. Я уже ненавидела это состояние, когда все вокруг знают и понимают что-то, чего не знаю и не понимаю я.
        С невозмутимым видом Ивар взял ключи, очевидно, загодя припрятанные у переднего колеса. Хитро, учитывая, что мои родственники наверняка обыскали все его карманы, когда раздевали. Он открыл багажник и вынул стопку одежды.
        - На все - три минуты.
        Байрон первым бросился с готовностью снимать пропитанные кровью вещи. Он стыдливо зашел за машину, чтобы скрыться от моих глаз. Как будто его костлявое тело волновало меня в тот момент! Ивар прятаться не стал, но его я уже видела голым. Ничего интересного.
        Переодевшись, они умылись из бутылки с водой и вымыли руки. Затем то же самое сделал Лекс, опять передав меня в руки Ивара. Теперь никто не мог бы сказать, что каких-то полчаса назад эти люди сидели в грязных клетках. Очень предусмотрительно для проклятых лекхе!
        Меня затолкали на заднее сиденье, Лекс устроился рядом, Байрон - впереди на пассажирском, Ивар - за рулем. Заурчав мотором, внедорожник вырвался на асфальт и стрелой помчался вперед, все больше набирая скорость. Ивар вел уверенно, но торопился. Мой отец никогда не позволял, чтобы стрелка спидометра так заваливалась вправо.
        Каждую минуту я оглядывалась назад в надежде увидеть хотя бы в отдалении джипы охотников своего клана. Но дорога оставалась пуста, только вихри опавших листьев кружились позади машины. Я очень жалела, что не взяла с собой никакого оружия. Не предусмотрела, что ситуация могла повернуться против меня. Ивар, вот, предусмотрел. Даже одежду запасную взял, машину спрятал, не брал с собой ничего лишнего…
        Мне стоило поучиться у него способности думать на два шага вперед. Жаль, что никто не научил меня этому раньше. Я сверлила его затылок взглядом и чувствовала, что схожу с ума от беспокойства Что ждет впереди? Что задумал этот лекхе? И как воспримет это мой отец? Я не сомневалась, что он будет искать меня. Коля и остальные братья костьми лягут, из-под земли достанут. Но как скоро это случится? И что со мной будет до тех пор?
        Нет. Нельзя сдаваться. Нужно продолжать надеяться на побег. Только бы добраться до города! Законы на моей стороне.
        - А почему вы фамильяров с собой не взяли? - спросила я, решив выведать о похитителях побольше.
        - Они потом появятся, - ответил Лекс, - в том месте, где мы будем. Всегда появляются. По первому зову. Расстояние для них не проблема. Исчезнут в одном месте и возникнут в другом.
        - А как вы их зовете? Это свист или какой-то пароль?
        Непонятно, что насмешило эту троицу. Но мне пришлось ждать, пока они успокоятся.
        - Вообще, достаточно только подумать, - сообщил Байрон, повернувшись ко мне, - и все. У нас ментальная связь. Слова не нужны.
        - А почему тебя зовут Байрон? Откуда такое имя?
        Лекхе снова рассмеялись. Как будто я им тут клоуном подрабатывала.
        - Она забавная, - заметил Лекс.
        - А я что говорил? - поддакнул Ивар и посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
        Я отвернулась.
        - Байрон у нас стихи пишет, - произнес он таким тоном, будто уговаривал меня не дуться, - поэтому и Байрон. Кличка такая.
        - Не пишу, а так… бумагу порчу, - смутился тот, о ком шла речь. - Но кому-то нравится.
        - Мне - нет, - заявил Ивар.
        - Мне тоже, - подхватил Лекс.
        - А вообще, меня Стас зовут, - закончил Байрон и приуныл.
        - А я Лекс - потому что Леша. Алексей, - пояснил темноволосый.
        - А у тебя какая кличка? - обратилась я к Ивару.
        - Хамелеон, - усмехнулся Лекс. - Ивар у нас Хамелеон.
        - Ненавижу это слово, - процедил тот сквозь зубы.
        - Родион тоже ненавидит, когда ты его Топтыжкой называешь, - беззлобно отразил нападки его друг.
        - И вы забавные парни, - не осталась в долгу я. - Будет приятно вас прикончить. Байрона оставлю. Стихи на ваших могилках прочтет.
        Наступившая на несколько мгновений тишина в салоне дала понять, что мне удалось ввести их в ступор.
        - Кровожадная какая… - протянул Лекс.
        В это время Ивар выпрямил спину, сбросил скорость и заерзал на сиденье. Я сразу поняла: что-то не так. Оглянулась - но погони не заметила. Ивар напряженно вглядывался куда-то вперед. Потянулся, открыл бардачок, вынул две красные повязки и бросил по очереди Лексу и Байрону.
        - Надевайте. Быстро!
        Те в мгновение ока послушались. Я застыла в изумлении. «Красноповязочники»? Они? Папа говорил…
        - Сиди тихо, охотница, - прошипел Ивар, на мгновение повернувшись ко мне.
        Вытянув шею, я наконец поняла, что так его напугало. Впереди, на обочине, стояла полицейская машина. Патрульный в салатовом светоотражающем жилете наблюдал за нашим приближением, приложив ладонь козырьком к глазам, чтобы защитить от капель дождя. Жезлом он дал знак остановиться.
        У меня внутри все оборвалось, а потом бабочки запорхали в животе от возбуждения.
        Вот он, мой шанс спастись!
        Парни нервничали. Байрон начал тихонько что-то бормотать. Может, молился? Лекс сжал кулаки и спрятал их между колен. Ивар притормозил на обочине, достал документы и вышел из машины навстречу полицейскому. Воспользовавшись остановкой, я осторожно потянулась к ручке двери, но тихий угрожающий шепот Лекса остановил меня:
        - Ивар же сказал сидеть смирно.
        - Да ничего ты мне не сделаешь, - фыркнула я, но он тут же грубо схватил меня сзади за шею и заставил повернуться. Взгляд темных глаз растерял все былое добродушие.
        - Если Ивар сказал, надо его слушать. Если мне придется тебя придушить, чтобы никто из нас не умер, так и сделаю. Он сейчас спасает наши задницы, и я не дам тебе все испортить.
        Я оторопела. В это время в окне за спиной Лекса показалась жилетка полицейского. Я не могла рассмотреть его как следует, видела только пистолет в кобуре на поясе. В салоне было слышно, как он представился и попросил документы.
        - Я что-то нарушил? - послышался голос Ивара.
        На удивление спокойный и даже ленивый голос. На его фоне общая нервозность его друзей внутри машины только больше бросалась в глаза.
        - У вас номера нечитаемы, - ответил полицейский.
        - Да? - Ивар начал обходить автомобиль, и патрульный двинулся за ним. Они остановились, разглядывая номера. - Действительно, грязь. Я забуксовал там, на проселочной дороге. Когда уже эта чертова погода устаканится? Вам тоже ведь не сладко тут стоять, а?
        Я увидела, как он вынул из кармана и что-то сунул патрульному.
        - Точно, - полицейский усмехнулся, найдя сочувствующего собеседника в лице Ивара.
        - Я всегда об этом думаю, когда проезжаю и вижу очередной патруль, который мерзнет на морозе, или в ливень, или в праздники. Все отдыхают, а вы почему должны работать?
        - Работа такая, - охотно поддакнул полицейский.
        - Курите? - Ивар опять сунул руку в карман.
        - Не откажусь.
        Он дал прикурить.
        - Может, я возьму тряпку и просто протру номера?
        Я затаила дыхание в ожидании ответа. Рука Лекса по-прежнему сжимала мою шею и не позволяла сдвинуться с места, но я очень надеялась, буквально умоляла в мыслях, чтобы полицейский решил проверить машину более тщательно или выписать штраф. Из-за тонированных стекол он вряд ли мог хорошо разглядеть, что происходило внутри.
        - Давайте устраним нарушение. Тут всего-то одну цифру нечетко видно.
        - Отлично.
        Ивар выбросил сигарету, подошел и открыл свою дверь. Он уронил документы на сиденье и наклонился, чтобы нашарить где-то под ним тряпку. Полицейский маячил за его спиной. Я поняла, что другого шанса уже не будет и заорала во всю мощь легких:
        - Помогите!
        Ивар дернулся и поднял голову, встретившись со мной яростным взглядом. Мой крик захлебнулся и перешел в жалобный вой, когда Лекс тряхнул меня так, что клацнули зубы.
        - Кто это там у вас? - тут же напрягся полицейский. Я заметила, что его рука потянулась к кобуре.
        Выражение лица Ивара ясно говорило, что жить мне осталось недолго. Но когда он выпрямился с тряпкой в руках, его голос снова звучал безмятежно.
        - А, девчонка-лекхе, которую мы везем в гетто.
        Что? Такого наглого вранья я не ожидала. Он выдает меня за себя?! Несмотря на боль и угрозу физической расправы, я открыла рот и хотела крикнуть: «Нет!», но увидела, как другая рука Лекса скользнула под сиденье и вернулась с пистолетом. Из-за спинки водительского кресла полицейский пока не мог видеть опасности. Я замерла. Мои похитители настолько сумасшедшие, что готовы повесить на себя еще и убийство сотрудника при исполнении?!
        Что-то стукнуло по крыше автомобиля.
        - Это ее сокол? - спросил полицейский.
        - Нет. Это фамильяр ее сопровождающего.
        Сопровождающего?!
        Полицейский оттеснил Ивара и заглянул в салон. На вид ему было не более сорока. На гладко выбритом подбородке проступила краснота раздраженной кожи. Пристальным взглядом он оглядел каждого из нас.
        - «Красноповязочники»?!
        - Насколько они мне сказали, - отозвался Ивар. - Я просто подобрал их автостопом. «Красным повязкам» ведь надо помогать, а?
        Полицейский неторопливо оглядел меня.
        - Девчонка в кандалах?
        - Особое железо. Чтобы фамильяр под ногами не путался. Ну да вы сами все знаете.
        - Я - не лекхе! - воскликнула я. - Я - Кира! Мой отец - главный охотник в заповеднике «Белый камень»! Позвоните туда! Вы должны позвонить! Меня похитили!
        Я слышала, как тихонько охнул Байрон. Палец Лекса переместился на спусковой крючок.
        - Что только эти сучки не придумают, а? - рассмеялся Ивар. - Она пряталась как раз на границе с заповедником. Надо же, какую историю сочинила. Что взять с грязных лекхе? Вы местный? Никогда не слышал, чтобы у главного охотника была дочь. Все местные это знают.
        Я всхлипнула от отчаяния. Попытки отца уберечь меня от внешнего мира вышли боком. Меня прекрасно знали продавщицы в магазинах, но кому они стали бы об этом сообщать? Только если этот патрульный вдруг оказался бы мужем одной из них.
        Пока полицейский размышлял, прошла целая вечность. Сердце колотилось где-то у меня в горле.
        - Пожалуйста! - взмолилась я, глядя ему в глаза. - Вы должны мне поверить!
        - Что-то я, и правда, такого не слышал, - скривился он и выпрямился, повернувшись к Ивару. - Но как она умудрилась убежать так далеко от гетто?
        - Сбежала с каким-то отчаянным малым из городских, по-моему. Парни успели рассказать мне немного. Все как обычно. Раздвинула ноги в расчете на сладкую жизнь, а ее бросили под каким-то кустом. Кто станет долго путаться с грязной сучкой?
        Полицейский с пониманием усмехнулся.
        - Хорошо, что патруль вовремя заметил, - продолжил Ивар. - Теперь не хочет возвращаться. Знает, какое наказание ее ждет.
        Я опустила голову. Все мои попытки достучаться разбивались о хитрую ложь Ивара.
        - А парни-то сами разговаривать умеют? - Полицейский снова заглянул в салон.
        Оба лекхе вытянулись как по струнке.
        - Умеем, - охрипшим от волнения голосом выдавил Лекс.
        - Документы есть?
        - Есть. Показать? - пискнул Байрон.
        Я вскинула голову. Еще несколько мучительных секунд и…
        - Да ладно. «Красноповязочников» и так видно. Не в обиду, ребята.
        - Никаких обид! - поспешил ответить Лекс, продолжая удерживать пистолет готовым к выстрелу.
        Ивар, тем временем, успел протереть номера и стоял, похлопывая тряпкой по ладони.
        - А вы…
        - Коллегия адвокатов, - охотно ответил он на невысказанный вопрос патрульного.
        - Счастливого пути! - козырнул ему полицейский, а когда Ивар уже собирался садиться в машину, тихонько добавил: - Лучше не подбирайте больше на дороге «красноповязочников», они тоже бывают опасны.
        - Спасибо за заботу, - сердечно поблагодарил тот. - Учту.
        В полном молчании мы тронулись с места. Патрульная машина осталась позади и в скором времени исчезла за очередным поворотом. Лекс спрятал пистолет и отпустил меня.
        - Топтыжка сидел в кустах? - поинтересовался наконец Ивар, не отрывая взгляда от дороги.
        - Я сдерживал его, - ответил Лекс, - но он был готов.
        Ивар кивнул в знак одобрения.
        - Не думайте, что все обошлось, - мстительно прошипела я. - Скоро по этой же дороге помчится мой отец. Он обязательно остановится, чтобы расспросить патрульного, вот тогда и всплывет правда. По номерам вас быстро найдут!
        - Да, это плохо, - не стал спорить Ивар. - Надо было его пристрелить.
        - Ты серьезно?! - ужаснулась я.
        - Нет, охотница. За кого ты нас принимаешь? Но если бы пришлось это сделать - вина легла бы на тебя. В следующий раз думай.
        - Ты сильно подставил отца? - посочувствовал Байрон.
        - Пока не знаю… я позвоню ему. Позже.
        - Отца? - удивилась я. - А как же та слезливая история про убитых родителей?
        Ивар не удостоил меня ответа, и за него это сделал Лекс:
        - Это приемный отец. И он неплохой человек. Жаль, что мы его подставили.
        - Не надо было меня похищать, - проворчала я.
        Несмотря на неудачу, я воспрянула духом. У папы теперь появится какая-то зацепка. И он обязательно меня найдет. Надо только верить и не опускать руки.
        Парни сняли повязки и убрали их в бардачок.
        - Так вы на самом деле «красноповязочники»? - спросила я.
        - Нет! - Байрон повернулся и испуганно округлил глаза.
        - Тогда откуда они у вас?
        - Я снял их с дохлых «красноповязочников», - сообщил Ивар. - Так и знал, что пригодятся.
        - Ты убил своих же?
        Он грозно сверкнул на меня глазами.
        - «Красные повязки» - это не «свои».
        - Их все ненавидят, - поведал Байрон.
        - Все, кроме властей, - добавил Лекс.
        - Ты убил их до того, как они тебя пытали или после? - снова обратилась я к Ивару.
        - Во время.
        - За что они тебя пытали?
        - Это не твое дело, охотница.
        Как я его ненавидела за этот тон!
        - А я знаю, за то, что ты - мерзкое двуличное существо.
        Ивар посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
        - Двуличное? Ты меня недооцениваешь. Два лица - слишком мало, чтобы выжить среди таких убийц, как твой отец.
        - Значит, когда ты меня поцеловал и умолял о спасении, это было третье лицо?
        Краем глаза я заметила, как сидевший рядом Лекс вдруг напустил на себя отсутствующий вид, а впереди послышалось насвистывание Байрона.
        Ивар резко выдохнул через нос и поменял положение рук на руле.
        - Да, я ее поцеловал! - наконец воскликнул он.
        - Мы не против, - отозвался Лекс.
        - Я даже ничего такого не подумал, - поддакнул Байрон.
        - Два раза, - мстительно добавила я. - И один раз был голым. И возбужденным. Думаешь, я этого не заметила?
        В машине повисла тишина.
        - Обсуждать мой стояк не будем, - прорычал Ивар после минутной паузы.
        - Нет, неподходящая тема, - закивали его друзья.
        Вроде бы беседа утихла, но еще через какое-то время Лекс не выдержал.
        - Ты умолял ее о спасении?
        - Это был повод для второго поцелуя, - пояснила я.
        - Все равно она меня убила, - Ивар стал мрачнее тучи. - Даже рука не дрогнула.
        - И спасла, - напомнила я. - И вас всех спасла тоже. А этот симулянт…
        - Ты симулировал стояк на охотницу? - заинтересовался Байрон.
        - Да как его можно симулировать! - встал на защиту друга Лекс.
        - Заткнитесь все! - рявкнул Ивар, и его руки на руле подрагивали от гнева.
        Лекхе притихли. Удовлетворенная, я откинулась на спинку сиденья и отвернулась к окну.
        До города мы добрались быстро, но останавливаться там не стали. К своему ужасу, я поняла, что похитители увозят меня все дальше. Прошел час, другой. Во время короткой остановки мужчины размяли ноги, и мучительная поездка продолжилась. Я перестала ориентироваться в своем местонахождении. Куда решил меня спрятать Ивар? И догадается ли папа, где искать? Он наверняка поставит на уши округу, но сообразит ли расширить круг поисков?
        Наконец автомобиль свернул с шоссе на проселочную дорогу. Непохоже, чтобы ею часто пользовались, потому что внедорожник то и дело подпрыгивал на кочках и ухабах, а низко склонившиеся ветви деревьев хлестали по крыше. Меня изрядно помотало, прежде чем Ивар притормозил. Наступила ночь, и все, что удалось разглядеть в свете автомобильных фар, - это высокий частокол, кое-как слепленный из разномастных бревен, и деревянные ворота. Гетто? Я ни разу там не была, но слышала, что заборы увешаны колючей проволокой и по периметру бродит вооруженная охрана. Совсем непохоже. Ивар коротко посигналил три раза. Через какое-то время ворота начали открываться. Я вцепилась обеими руками в сиденье, не зная чего ожидать от нового поворота судьбы.
        8
        Когда Кира закричала: «Помогите!», Ивар поймал себя на мысли, что ему страшно. Страшно не от того, что их жизни снова окажутся в опасности. Всего-то и надо, что быстро выпрямиться, развернуться, наверняка получить пулю в живот от спохватившегося полицейского, сломать ему руку, отобрать оружие и сделать ответный выстрел. Ивар испугался, что потеряет свою охотницу. Что произойдет нечто непредвиденное - и ей удастся вырваться.
        Но нет, обошлось.
        Всю дорогу он украдкой поглядывал в зеркало заднего вида и наблюдал за ней. Морально был готов к любой женской реакции, которую только мог подсказать ему жизненный опыт. Ожидал, что девчонка начнет рыдать в три ручья, умолять его или кого-то из его друзей сжалиться и отпустить ее, предлагать за это деньги. Что будет обещать молчать и не выдавать их, если высадят ее у ближайшего пункта полиции или хотя бы у телефонной будки. Он даже не отбрасывал тот вариант, что она предложит ему одному или им всем переспать с ней ради свободы.
        И поначалу Кира действительно заистерила. Но потом собралась с мыслями и перестала. Гораздо позже Ивар сообразил, что она выросла среди мужчин и просто не видела примера типичного женского поведения. Реагировала на трудности так, как отреагировал бы кто-то из ее родственников. Как отреагировал бы он сам. Собралась и начала анализировать ситуацию и искать способ побега. Это настораживало Ивара больше любых криков и угроз. Он понимал, что девчонка борется. Ее гордый вид, блестящие от непролитых слез глаза, нервно дрожащие губы, покрасневшая кожа на тыльной стороне левой кисти, которую она принималась пощипывать, когда с задумчивым видом смотрела в окно - все это подсказывало Ивару, что внутри нее кипит нешуточное напряжение, подобное бомбе замедленного действия.
        С каждой минутой его все больше срывало с тормозов по отношению к ней. Когда Ивар въехал в ворота своего поселения, то вдруг отчетливо понял, что его ничто не сможет остановить. Этой ночью он будет с Кирой, окажется внутри нее, завладеет ею безраздельно. Не ради жилы, не ради мести ее отцу - ради того, чтобы понять, каково это: быть с такой, как она.
        Какая ирония судьбы - запасть на охотницу! Ивар жалел, что ему не попадались такие девчонки среди лекхе. Все женщины его вида были сломленными и боязливыми. Они давно смирились с положением дел, приняли участь низшей расы и покорились завоевателям. Ивар легко читал это в потухших безжизненных взглядах. Он жалел своих соплеменниц, но не хотел их. Ивар спал с обычными женщинами, и они даже не догадывались, что он из себя представляет, но это была скорее дань городскому образу жизни и необходимость поддержания имиджа ради безопасности. Горожанки казались ему тупыми бездушными тварями, помешанными на тряпках и статусе своего очередного любовника.
        Оставалась еще Мила, единственная из девушек-лекхе, которая не сгибалась под ударами судьбы, но к той Ивар испытывал исключительно дружеские чувства.
        Когда Кира вышла из машины и остановилась, чтобы оглядеться, он заметил, что ей страшно. Обычный и вполне понятный страх, продиктованный чувством самосохранения. Втянув голову в плечи, со скованными руками, она стояла, как ребенок приоткрыв рот от удивления, и разглядывала поселение. С места у ворот взгляду сразу открывалась широкая площадь, освещенная уличными фонарями. По обеим сторонам от площади шли дома, одноэтажные и двухэтажные, но не те хилые «мазанки», которые можно было встретить в гетто, а нормальные жилища с каминным отоплением.
        Поселенцы начали выходить из домов, чтобы посмотреть, кто приехал. Увидев незнакомку, они спешили ближе, сгорая от любопытства. Ивар кивал в ответ на приветствия, а сам размышлял, правильно ли поступил, что привез ее именно сюда? Рискнул и поставил на карту жизни всех близких ему людей ради одной девушки. И достойна ли она этого риска? Выдержит ли то, что он для нее приготовил? Сможет ли помочь ему так, как это требуется? Не сломается ли, как сломались женщины его вида под властью мужчин ее вида?
        Людей собралось около полутора десятков, и тогда Ивар представил им Киру. Сообщил, кто она такая и что она будет его пленницей здесь. Поселенцы зашипели, а девчонка вздрогнула. Ивар нахмурился, взял ее за руку, чтобы увести, и тут в нее полетел первый комок грязи.
        Он не стал останавливать своих людей, потому что и не ожидал от них ничего другого. Принятия не будет, по крайней мере с первого взгляда. И в этой войне Ивар должен быть на их стороне от начала и до самого последнего вздоха. Если начнет защищать дочь врага - может потерять уважение. А оно ему жизненно необходимо.
        Глаза Киры расширились, и она так закусила верхнюю губу, что показалось - выступит кровь. Ивар потащил ее за собой, стараясь быстрее увести от толпы, но комья летели ей вслед, ударяли в спину, по плечам, разлетались брызгами по волосам и одежде. Лекхе выкрикивали ей вслед ругательства и грозили кулаками.
        Когда он буквально втолкнул ее в дом, девчонка пребывала в шоке. Она смотрела в одну точку перед собой и продолжала кусать губы. Ее перепачканное лицо казалось слишком бледным и застывшим. Ивар снова испугался: не сломается ли? Возможно, он был слишком жесток с ней. Отец держал ее в тепличных условиях, она и понятия не имела, что происходит в окружающем мире.
        Но иногда приходится учить плавать, просто столкнув в воду.
        На шум из кухни вышла Мила, вытирая руки о полотенце. В простом домашнем платье, темные волосы заплетены в две небольшие косички. Она оглядела гостей.
        - Это что за чучело?
        - Она поживет здесь, - бросил Ивар.
        - М-м, - протянула Мила и, потеряв интерес к девушке, ушла обратно.
        Ивар наклонился и заглянул в глаза Киры. Хлопнул по щеке. Легонько, чтобы не причинять боли. Даже грязной она выглядела соблазнительно, и он снова ощутил, что заводится. Теперь, когда они наконец-то в безопасности, можно выбраться из саркофага цивилизованности и стать самим собой.
        - Эй! Ты здесь?
        Пустота в ее глазах тут же сменилась злостью. Ивар усмехнулся. Ожила.
        - Это стадо дикарей какое-то! - напустилась она на него. - Они меня закидали грязью!
        - Радуйся, что не камнями, - отозвался Ивар и потащил ее по лестнице на второй этаж, совершенно не заботясь о том, что они оставляют грязные следы в доме, где хозяйничала Мила.
        Он немного покривил душой. Камнями бы точно не позволил ее забрасывать.
        - Мой отец все здесь разнесет, когда узнает, как они со мной обращались!
        - Если найдет это место, конечно, - охотно поддакнул Ивар.
        Она о чем-то вспомнила и приуныла. Но вскоре опять начала борьбу.
        - Ты здесь живешь? - ноги Киры заплетались на ступеньках, но она все равно пыталась вырваться.
        - Периодически.
        - Кто эта девушка?
        - Ее зовут Мила.
        - Она твоя жена?
        - С какой целью ты интересуешься?
        Девчонка ахнула от возмущения, когда сообразила, что он ее подкалывает, и покраснела.
        - Хочу понять, она сразу на меня с ножом кинется или повременит?
        - Нож - оружие охотников. У нас есть фамильяры.
        - У тебя и того нет!
        - Как видишь, так даже лучше.
        Ивар открыл дверь и втолкнул ее в комнату. Подобно разъяренной кошке девчонка ощетинилась и повернулась вокруг себя, явно готовясь к новой опасности. Он сложил руки на груди и прислонился плечом к двери, ожидая, пока она поймет, что под широкой кроватью никто не прячется, а из шкафа не выпрыгнут дикие звери.
        Наконец Кира успокоилась и повернулась к нему.
        - Чья это комната?
        - Моя. Теперь и твоя тоже.
        Он произнес это, уже предвкушая, как зароется лицом в ее волосы и прижмет ее к себе, чтобы насладиться сладострастными стонами. В паху сразу потяжелело.
        - Я не собираюсь жить с тобой в одной комнате!
        - Что-то мне подсказывает, - Ивар прищелкнул языком и покачал головой, - что у тебя просто нет выбора.
        Она прищурилась.
        - Мстишь за поединок?
        - Ты хотела сказать: за мое чудесное спасение? - Он картинно приложил руку к сердцу. - Напротив, премного благодарен.
        - Тогда не смей запирать меня в этой комнате!
        - Хочешь вернуться на улицу?
        Она вздрогнула и со страхом посмотрела в сторону окна.
        - Н-нет…
        - Хочешь поспать в комнате Лекса? - с плохо скрытой угрозой поинтересовался Ивар.
        Если только она предпочтет ему кого-то другого, он за себя не ручается.
        - Нет! - Казалось, охотница испугалась еще больше, а у него, наоборот, на душе полегчало. - Я… - она вдруг хитро прищурилась, - я хочу поспать в комнате Милы.
        - Она спит не одна, - отрезал Ивар. - И ей нет до тебя дела.
        Девчонка поникла.
        - Я могу хотя бы принять ванну без того, чтобы видеть твою мерзкую рожу?
        - Да, - не стал спорить Ивар, - ванна тебе не помешает. Вон за той дверью.
        - И я должна принимать ее вот так? - Кира показала скованные руки.
        Он помедлил пару секунд, прикидывая в уме варианты, а потом пожал плечами.
        - Почему бы и нет? Ты еще не давала мне повода доверять.
        Ее хорошенькие бровки нахмурились.
        - И как я, по-твоему, разденусь?
        - О, с этим я могу помочь.
        Ивар подошел и вынул из кармана ключ. Он отомкнул тяжелые оковы на одной руке девушки, но оставил их на другой. Знаком он показал, чтобы Кира начинала снимать куртку.
        Казалось, она слегка оторопела.
        - Может, ты отвернешься?
        - К таким, как ты, опасно поворачиваться спиной, охотница.
        Еще несколько секунд девчонка ждала в надежде, что он пошутил. Когда сообразила, что это не шутки, раздраженно фыркнула и вздернула подбородок. Резкими злыми движениями Кира расстегнула молнию на курточке, а затем стянула с себя вещь. Ивар сглотнул и понадеялся, что сделал это незаметно. С вызовом глядя в его глаза, охотница расстегнула пуговицы на кофточке и тоже сдернула ее с плеч.
        Потеряв счет времени, он уставился на ее грудь, укрытую сливочно-белыми кружевами белья. Руки так и тянулись прикоснуться, потрогать, сжать. У девчонки оказались тонкие выступающие ключицы. Голубая жилка пульсировала на забрызганной грязью шее, выдавая отчаяние и страх охотницы. Ивар не смог с собой совладать. Только не в такой момент. Он поднял руку и костяшками полусогнутых пальцев провел от уха Киры, вниз по шее до самого края кружев. Ее кожа напоминала ему бархат.
        Он точно возьмет ее этой ночью. Найти бы только где-нибудь силы дождаться момента!
        Девчонка вздрогнула, глотнула воздуха. Ее грудь приподнялась, и перед глазами Ивара все поплыло. Он схватил охотницу за подбородок, провел большим пальцем по губам, оттягивая нижнюю так, что показались белые зубки.
        - Зачем ты так делаешь?
        - К-как? - удивилась она.
        - Зачем так дышишь?
        - Потому что ты опасен для меня.
        О да, неужели она это поняла?
        - Никогда об этом не забывай.
        - Не забуду. Может, теперь ты отвернешься? - сквозь туман, спутавший все мысли Ивара, голос Киры прозвучал на редкость недовольно.
        Он с трудом заставил себя оторваться от умопомрачительного зрелища ее груди, чтобы посмотреть в глаза.
        - Теперь - тем более не отвернусь.
        С сердитым выражением лица она расстегнула небольшую блестящую застежку спереди между чашечками лифчика. Спустила по плечам бретели. Ивар, как зачарованный, уставился на темно-розовые соски, но, уронив белье на пол, Кира тут же стыдливо прикрыла грудь руками. Поежилась, как будто чувствовала себя неуютно под его взглядом. Волчонком глянула исподлобья.
        Ивар разочарованно вздохнул.
        - Теперь уходи, - не попросила, а приказала она. - Джинсы я сниму и без твоей помощи.
        Ивар по опыту знал, что это будет непросто, но возражать не стал. Он защелкнул кандалы на другом запястье девчонки, а когда вышел, для верности еще и запер дверь ключом, который всегда носил с собой. В то время, когда Ивар не жил в этом доме, в его комнату никому не было входа.
        Он спустился по лестнице, потирая щеку, и только теперь почувствовав, как устал за целый день. Из кухни слышались голоса Лекса и Милы. Когда Ивар вошел, та стояла у плиты и помешивала что-то в кастрюле. От вкусного запаха слюнки потекли. Лекс сидел за столом и уже уминал суп из тарелки. Ивар тяжело плюхнулся рядом, оперся локтями о столешницу, обхватил голову и закрыл глаза.
        Минутка покоя.
        - Вы оба - идиоты, - заявила Мила, по-прежнему стоя к ним спиной. - Один - потому что придумал это, а второй - потому что потакает. Я поражаюсь, - она в сердцах взмахнула половником, - как вы еще Стаса в это дело умудрились втянуть?!
        - Ты уже ей все рассказал? - Ивар с осуждением покосился на Лекса.
        Тот с виноватым видом пожал плечами.
        - Вы чем думали вообще?! - Мила повернулась и уперла руки в бока. - Зачем вы сюда притащили девчонку из клана охотников? Разве это место не должно оставаться безопасным?!
        - Оно и останется безопасным, - отрезал Ивар.
        - Леша сказал, что ты потом ее отпустишь. Как же это место останется безопасным, если она всем расскажет?
        - Я не отпущу ее, а обменяю на жилу. Если мы получим железо, нам больше не придется прятаться от охотников. Больше никогда.
        - Я не хочу рисковать Никитой ради какой-то призрачной возможности, - в голосе Милы послышались нервные нотки.
        - Это не призрачная возможность. Она вполне реальна. И прекрати оспаривать мое решение.
        Под твердым взглядом Ивара девушке пришлось прикусить язык.
        - Есть будешь? - проворчала она.
        Ивар кивнул и получил тарелку ароматного супа.
        - Сегодня я останусь на ночь, - сказал он, приступая к еде.
        - Зачем ты спрашиваешь? - отозвалась все еще сердитая Мила. - Здесь все твое.
        - Я и не спрашиваю. Я ставлю в известность.
        Она фыркнула и посмотрела на Лекса.
        - Надеюсь, когда он вдоволь наиграется с охотничьей шлюшкой, ты его уговоришь ее убить?
        - Эм-м-м, - тот покосился на друга, - давай мы сами разберемся, сестренка.
        Мила швырнула на край стола полотенце, которым вытирала руки, пробормотала несколько нелестных выражений по поводу мужской солидарности и демонстративно покинула кухню.
        - Господи, ей мужик нужен. Кто-то же должен найти управу, раз ты не можешь! - покачал головой Ивар.
        - У нее никогда не будет мужика. И ты сам знаешь почему, - без тени улыбки возразил Лекс.
        Ивар потер переносицу. Да, он знал.
        - Хорошо, прости. Неуместная шутка.
        - Город на тебя плохо влияет. Ты забываешься иногда, - попенял друг. - Забываешь, что ты не из них. Не из тех, кому все можно. Надо быть осторожнее.
        - Не из обычных людей? - усмехнулся Ивар. - Да, бывает.
        - Ладно, - Лекс поднялся, отнес грязную тарелку в раковину, а на обратном пути хлопнул друга по плечу, - не мне тебя учить. Пойду почитаю племяшке сказку на ночь.
        Ивар тоже убрал посуду, сделал короткий звонок отцу, потом порылся в холодильнике и собрал на чистую тарелку еды. Охотница наверняка голодна как волк, а она нужна ему сильной.
        Хотя бы на эту ночь.
        Ивар поднялся наверх, открыл дверь в свою комнату и прислушался. Он не шутил, когда говорил, что не рискнет повернуться к охотнице спиной, и ожидал какого-нибудь подвоха. Хватило уже того позорного случая, когда она обманом заковала его в кандалы! Но комната оказалась пуста, а из-за приоткрытой двери в ванную послышались тихие всхлипывания.
        Ивар запер за собой дверь и поставил тарелку на комод. Следуя по дорожке из разбросанных вещей Киры, направился в ванную. Крохотные белые трусики, брошенные у самого порога, заставили его задержаться на пару мгновений. Ивару понравился ее вкус в выборе белья. Невинные кружева для невинной девушки. Сколько же удовольствия он получит, когда будет открывать ее другую сторону! Ту, о которой она сама, наверно, еще не подозревает.
        Представив себе, как это будет, Ивар почувствовал, что джинсы резко становятся ему тесными.
        Дверь отворилась, даже не скрипнув. Он увидел почти доверху наполненную ванну, от которой исходил пар. Девчонка сидела, обхватив руками выступающие из воды колени и уткнувшись в них лбом. Ее разгоряченные порозовевшие плечи вздрагивали. Ивар поморщился. Если она начнет рыдать и умолять его о пощаде, он ничего не сможет с ней сделать. Покорная жертва ему не нужна.
        Он подошел и присел у края ванны, провел ладонью по ее спутанным влажным волосам.
        - Я принес тебе поесть.
        - Не трогай меня! - Она тут же отпрянула так резко, что обрызгала Ивара с ног до головы. - Ой… - протянула в растерянности.
        Он смахнул с лица капли воды и оглядел свою одежду.
        - Ну вот. Теперь мне тоже придется раздеться.
        - Не… - остальная часть фразы застряла в горле Киры, когда Ивар выпрямился и расстегнул пуговицу на джинсах.
        Огромными глазами с росинками слез, блестящими на кончиках ресниц, она наблюдала, как он снял с себя рубашку. Несколько раз открыла и закрыла рот, как будто пыталась что-то сказать.
        - Что? - Ивар нагнулся, чтобы расслышать, и одновременно вытащил ногу из штанины.
        - Не… надо…
        Она уставилась на его раздутый от желания член и стала красной как рак. Потом спохватилась и быстро отвернулась. Забилась в угол ванны, сжавшись в комок. Ивар перешагнул бортик, закатил глаза от удовольствия, когда горячая вода окутала уставшее тело, и заключил пленницу в кольцо рук, удобно пристроившись сзади. В оковах она не могла сопротивляться.
        - Раньше ты так не стеснялась. Ведь ничего нового не увидишь.
        - Раньше у меня всегда был под рукой нож.
        Ивар усмехнулся. Забавная малышка. Злая, как питбуль, и в то же время, беззащитная, как котенок. Тонкая талия, округлые женственные бедра. Приятная не только на взгляд, но и на ощупь.
        Ивар развернул девчонку лицом к себе, и она уставилась на него снизу вверх, дрожа в ознобе.
        - Ч-что ты будешь со мной делать?
        - Ну… - Ивар смочил пальцы в воде, провел по ее виску и принялся отмывать грязный след над розовым ушком, - …я найду способ связаться с твоим отцом… - он обвел ушную раковину, к которой так и хотелось прикоснуться языком, - … так, чтобы меня или посредника не пристрелили, не позволив и рта открыть… потом я предложу ему поведать мне местонахождение жилы… - большим и указательным пальцем Ивар потер бархатную мочку, и охотница задрожала сильнее, - … и если твой отец действительно так дорожит тобой, мы совершим взаимовыгодный обмен.
        - Я… - зрачки девчонки расширились, а губы приоткрылись, - я не про это. Что ты будешь делать сейчас?
        - Есть какие-то особые пожелания? - Ивар снова смочил пальцы и пригладил волосы ей за ухо, открывая соблазнительный изгиб шеи.
        - Я не хочу, чтобы ты лежал со мной ванне голым.
        Ее тон стал увереннее. «Осваивается», - подумал Ивар. Его чудесная охотница быстро адаптируется к трудностям. Как и он сам.
        Нет. Он тут же отогнал подобные мысли. Они не смогут быть парой. Никогда. Он не ищет в ней спутницу жизни.
        - Твое «не хочу» здесь никого не интересует, - мягко возразил Ивар. - Так же, как мои желания не интересовали твоих родственников.
        Мягко, но достаточно убедительно, чтобы не давать ложных надежд.
        Кира вспыхнула. Она вырвалась из его рук и отпрыгнула как можно дальше, в противоположный конец ванны, в очередной раз забрызгав при этом пол. Подтянула колени в груди и уставилась на Ивара затравленным зверьком.
        - Если ты сделаешь это, то опозоришь меня.
        Он откинулся и положил руки на бортик, показывая, что не собирается бросаться следом.
        - Но я уже тебя опозорил. Думаешь, кто-то поверит, что у нас ничего не было?
        - Папа поверит, - нахмурилась она.
        - Нет, - прищелкнул языком Ивар, - он видел, как я целовал тебя, и видел твою реакцию. Сразу поймет, что ты вернулась к нему не прежней невинной дочуркой, какой была. А может, даже сейчас он думает, что ты сбежала со мной по доброй воле. Мои люди видели тебя. Они понимают, почему я остался здесь ночевать. Для них ты - моя добыча и мой военный трофей. Чужое мнение уже не должно играть для тебя роли.
        По ее лицу он понял, что попал в цель. Девчонка побледнела.
        - Ты же цивилизованный человек…
        - Я?! - Ивар не смог сдержать изумления. - Ты же сама всю дорогу называла меня животным!
        Кира надулась.
        - Может, ты и не животное, - неохотно признала она, - у тебя нет фамильяра.
        - Он во мне. Это делает меня еще более животным, чем ты думаешь.
        - Поэтому ты так жестоко поступаешь со мной?
        - Я? Жестоко? Может, мне следовало посадить тебя в клетку и оставить мокнуть под дождем?
        Девчонка поежилась и промолчала.
        - Может, стоило раздеть тебя и выставить перед всеми? - продолжил Ивар. - Позволить им щупать и трогать тебя, смотреть на твою прелестную грудь и наверняка не менее прелестную попку? Засовывать в тебя пальцы, а может, и не только их?
        Кира сдавленно охнула и сжалась еще больше.
        - Нормальный человек никогда бы так не поступил, - с осуждением пробормотала она.
        Ивар взялся за бортики и подтянулся на руках, приблизившись к ней. Она считала его жестоким! Наивная девчонка, которая толком не видела мир!
        - Нормальный человек - это не лекхе? - прошипел он, нависая над охотницей и разрываясь от желания перестать сдерживаться. - А ты знаешь, что делают с девчонками, которые по своей глупости сбегают посмотреть на город без желтого билета в кармане? - Ивар прищурился. - Он их манит, такой красивый, такой яркий, такой не похожий на грязные вонючие переулки их гетто. Но они не знают его правил и попадаются в руки первого же патруля. Их ведут в какую-нибудь затасканную комнатушку…
        Ивар остановился и перевел дыхание. При мысли о том, что она могла сравнить его с кем-то из ненавистных врагов, в нем поднималась ярость.
        - Я… не хочу знать, - пролепетала Кира.
        - Ты и не узнаешь, - он раздвинул ей ноги коленом и провел ладонью по щеке. - Твой отец не зря не хотел, чтобы ты это видела. Он сохранил твой разум чистым.
        Ивар наклонился, чтобы поцеловать ее. Но девчонка выставила руки, упираясь в его грудь и не давая этого сделать. Прикосновение его обнаженной груди к железу ее кандалов заставило его вздрогнуть.
        - Я могу быть с тобой нежным… - Ивар надавил, понемногу преодолевая ее сопротивление и погружаясь в воду, чтобы лечь на нее. - Я… хочу… быть с тобой нежным.
        Она продолжала упираться, и ему пришлось терпеть жжение. Ухватив девчонку за бедра, Ивар подтянул ее к себе. От их барахтанья вода выплескивалась через край. Ивар нащупал нежную плоть между бедер охотницы, скользнул по ней указательным пальцем. Вниз. Обратно наверх. Еще раз вниз и теперь немного внутрь. Ее тело не пустило его. Она вся была зажата, искусанные губы дрожали, взгляд метался по его лицу, руки продолжали отталкивать.
        - Ш-ш-ш, я не сделаю больно, - прошептал он, склоняясь все ближе к ее манящим губам. - Уступи мне, Кира.
        Она закрыла глаза. Ивар почувствовал, как девчонка обмякла под ним. Его палец раздвинул ее нежные складки и потер их. Губы нашли ее губы. Кира шумно задышала, пуская его язык в свой рот. Другой рукой Ивар ухватился, наконец, за цепь кандалов и потянул ее вверх, заставив охотницу завести руки за голову. Приподнялся, чтобы полюбоваться на ее позу полной покорности и готовности принять его ласки. Девчонка слабо застонала и посмотрела на него из-под ресниц. Ивар не смог сдержать ответного стона. Такая желанная!
        Он оставил в покое ее женскую плоть, позволил охотнице опустить руки и под водой сам положил их на свой изнемогающий член. Сомкнул ее тонкие пальчики вокруг ствола и зарычал, чуть сдвинув к себе и обратно.
        - Вот как я хочу тебя, охотница.
        - Вот как я хочу тебя, зверь!
        Ивара скрутило от боли, когда цепь кандалов крепко прижалась к чувствительной коже его органа. С этими ощущениями не могли сравниться даже пытки «красноповязочников», а уж их-то он запомнил на всю жизнь. В глазах потемнело. Вода плеснула в лицо. Миг - и он почувствовал, что рядом больше никого нет. Босые ноги Киры пошлепали прочь из ванной комнаты.
        9
        «Уступи мне, Кира».
        Голос Ивара продолжал звучать в моих ушах, пока я, поскальзываясь на плитках пола, выбежала в комнату. После горячей ванны воздух здесь показался просто ледяным. Я обхватила себя руками, чтобы согреться. С мокрых волос по спине текла вода, капли скользили по ногам, между бедер все предательски горело от прикосновений этого грязного лекхе, который посмел трогать меня в самом интимном месте!
        И я действительно чуть не уступила. Его поцелуй поднял внутри целую волну странных ощущений. Мне не хотелось позволять рукам Ивара хозяйничать на моем теле, но вот его губы… только усилием воли я вышла из оцепенения и смогла воспользоваться тем, что он сам подставился.
        Но как спастись от того, что похититель хочет со мной сделать? Взгляд упал на окно. Потом на дверь. Для верности я подбежала и подергала ручку, но, как и ожидала, там оказалось заперто. На глаза попалась тарелка с едой, стоявшая неподалеку на комоде из темного дерева. Возле нее лежала вилка с длинными зубцами. Из ванной комнаты послышался дикий рев Ивара. Времени не оставалось. Я схватила вилку и отпрыгнула подальше, за кровать. Подумала, что надо бы прикрыть наготу хотя бы покрывалом, но быстро отказалась от этой мысли. Если здоровенный мужчина набросится на меня, то не смогу отбиваться от него, путаясь ногами в длинной хламиде да еще придерживая ее на груди.
        Пусть лучше пострадает моя гордость, чем мое тело.
        Ивар возник в дверях, похожий на разъяренного быка. Он уставился на меня исподлобья, и его ноздри раздувались. Стало жутко. Может, не стоило с ним так? Теперь, чего доброго, убьет и в лесу закопает. Кто знает, на что он способен?!
        - Ты обожгла меня! - прорычал Ивар, подступая все ближе и сжимая кулаки.
        Я выставила вилку перед собой, понимая, как жалко выглядит это оружие против горы мышц, надвигающейся на меня. Неуязвимой горы мышц, к слову. Мокрые волосы Ивара были отброшены назад, открывая лоб. На скулах к вечеру начинала пробиваться щетина. Губы искривились в злобном оскале. Капельки воды длинными дорожками стекали по груди. Его соски казались крохотными светло-коричневыми комочками.
        - Да у тебя уже все зажило! - воскликнула я, не решаясь посмотреть ниже, чтобы оценить свою правоту.
        - Ты не поняла, женщина?! Это очень важное для меня место! Его нельзя жечь! И плевать, что оно заживает. Нельзя! Ты поняла?!
        Я сглотнула. Наверно, если его член так дорог ему, то с этим лучше не спорить.
        - Д-да.
        - Хорошо, - взгляд Ивара переместился на вилку. - А теперь убери это и дай мне подойти.
        Я схватилась за вилку обеими руками, как в прошлый раз в своей комнате хваталась за пистолет.
        - Нет.
        Он прищурился, но стало заметно, что злость уже прошла. Я порадовалась, что лекхе еще способен к диалогу.
        - Почему нет, охотница? Ты же видишь, что тебе некуда деваться? Эта вилка даже не из особого железа!
        Ивар был прав. Даже если я смогу воткнуть в него свое оружие, дырки зарастут быстрее, чем успею убежать. Оставался вариант воткнуть эту вилку ему пониже пояса, но что-то подсказывало, что второй раз шутить с его драгоценностью не стоит.
        Я приставила вилку к собственному горлу, примерно там, где по моим ощущениям проходила сонная артерия. Невольно вздрогнула от прикосновения острых зубцов.
        - Ты убьешь себя, чтобы не спать со мной? - на губах Ивара заиграла ухмылка.
        - Да. Если понадобится.
        - Почему? Я не понимаю тебя. Я же сказал, что буду осторожен. Я знаю, что ты девственница, и не буду причинять тебе лишней боли.
        - Потому что я хочу сделать это по любви! - выкрикнула я. - С человеком, который будет любить меня, бесчувственное животное!
        - Ага, я опять животное, - он уперся руками в бедра, и тем самым заставил меня посмотреть на них.
        Проклятье! Ничего там не поменялось даже после ожога.
        - Животное, потому что сам отказался вести себя как человек!
        - Сейчас никто не спит по любви, Кира, - покачал он головой и сделал шаг вперед. - Времена не те.
        Я сильнее воткнула вилку, ощутив резкую боль, когда зубцы прокололи кожу.
        - Значит, я буду исключением.
        Он сделал еще шаг, огибая кровать. Теперь между нами осталось совсем мало свободного пространства. Миролюбиво выставил руки.
        - Я не хочу делать тебе больно, охотница. Говорил же.
        - Я тоже не хочу делать тебе больно, - прошипела я, стараясь выглядеть угрожающе.
        Ивар подкрадывался ко мне, словно это он был охотником, а я - диким зверем.
        - Но я могу сделать тебе больно, если ты не расслабишься и будешь сопротивляться. Твое тело похоже на сплошной комок нервов. Когда я войду в него, ты должна быть мягкой и готовой.
        - Ты не можешь решить за меня!
        Он лишь фыркнул.
        - А тебе не кажется, что подобный диалог уже происходил между нами ранее? И после этого ты решила все за меня.
        - Ради твоего же блага!
        - Я тоже стою тут на грани того, чтобы схватить тебя и вонзиться дальше некуда, и уговариваю тебя ради твоего же блага.
        Я уставилась на него во все глаза. Да он еще благодетелем моим себя считает!
        Ивар подождал ответа некоторое время, потом продолжил:
        - Ты считаешь меня некрасивым?
        Я невольно еще раз оглядела его с ног до головы. Похоже, он просто издевается.
        - Н-нет.
        - Это из-за того, что тебе с детства забивали голову предрассудками по поводу огромных различий между нашими видами?
        Я покусала губы, обдумывая вопрос.
        - Может быть, но не это главное.
        Еще один шаг - и Ивар стоял совсем рядом. Его глаза неотрывно наблюдали за вилкой.
        - А в чем же дело, охотница? - приглушенным голосом спросил он.
        - Я совершенно тебя не знаю. Я ничего к тебе не чувствую. Я так не хочу.
        - А что ты хочешь узнать? - рука Ивара подобно стреле взметнулась, дернула меня за запястья. Второй рукой он выхватил вилку и, казалось, не потратил на это ни грамма усилий. По полу что-то прозвенело и откатилось в дальний угол. - Давай я тебе расскажу.
        Я снова оказалась перед ним, скованная и беззащитная. Закрыла глаза, чувствуя, как близко он стоит от меня. Между нами не было одежды, оружия или еще какого-либо препятствия. Только небольшая прослойка воздуха. Ивар подавлял меня своей властью. Не сдаваться, бороться - вот и все, что звучало в голове в тот момент. Я уцепилась за призрачную возможность.
        - Расскажи мне о шрамах, которые не зажили. Почему так? - пробормотала я.
        Ивар вздохнул, словно человек, обреченный делать то, что не хочется.
        - Когда «красноповязочники» схватили меня… - он крепко сжал мои запястья у своей груди. Наверно, опасался, что проделаю фокус второй раз и опущу руки ниже, - … то знали, кто я такой.
        Своей мощной грудью он закрывал теперь весь обзор, и мне не оставалось ничего другого, кроме как разглядывать его. Чем больше я старалась не думать о том, что вижу, тем настойчивее в голову приходили мысли, которых ни в коем случае нельзя было допускать. Что будет, если он снова меня поцелует? Что будет, если я не смогу сопротивляться и все зайдет дальше? Каково это - быть с мужчиной? Почему это так приятно, когда я чувствую прикосновение его обнаженной кожи к моей?
        Сердце гулко застучало.
        - Как же они поймали тебя? - произнесла я внезапно севшим голосом.
        - Я был неосторожен, - Ивар поднял мое лицо к себе и в ответ на вопросительный взгляд добавил: - Я был пьяный. В клубе.
        - В клубе?!
        Его взгляд изменился и стал нежным.
        - Я как-нибудь свожу тебя туда, маленькая охотница, - пробормотал он.
        - Я знаю, что такое клуб! Как тебя туда пустили?
        Ивар, который уже начала наклоняться к моим губам, отстранился.
        - Серьезно? Мне объяснять по второму кругу?
        - Ладно, и что дальше? - проворчала я.
        Его хитрый вид мне не понравился.
        - А дальше за поцелуй.
        - Да ни за чт…
        Ивар обхватил мое лицо ладонями и сделал то, что намеревался.
        - …о-о-о… - только и выдохнула я в его рот окончание фразы.
        Не прекращая поцелуя, он подхватил меня под бедра, поднял и повернулся, прижав к холодной стене прямо возле окна. Мокрые пряди тут же прилипли к моей спине, вызвав дрожь по всему телу. Ивар скользнул губами ниже и долгим порочным движением слизал кровь с моей шеи. Я отчаянно замотала головой.
        - Нет! Не надо!
        - Я всего лишь целую тебя, охотница, - пробормотал он, не спуская яростного взгляда с моего рта. - Ничего такого, чего бы мы не делали раньше.
        Он снова сделал то, о чем говорил, на этот раз более грубо. Его язык играл с моим языком, лизал уголки моих губ. Зубы прихватывали нижнюю губу и отпускали. Я ощутила легкий металлический привкус собственной крови. Все тело обдало жаром.
        - Обхвати меня ногами и положи руки мне на плечи, - прозвучал хриплый приказ.
        Неизвестно почему, но я непреодолимо захотела его послушаться. Закинула руки, уронив цепь кандалов ему на спину. Ивар вздрогнул, как всегда делал это при соприкосновении с железом. По его шее текли капельки воды с кончиков волос. Ногами я обхватила крепкий торс. Почувствовала, как ладони Ивара придвигают меня еще ближе к сильному телу, заставляя бедра раскрыться шире.
        Он потерся об меня животом. Волоски, растущие вокруг пупка и ниже, щекотно прошлись по моей коже. Я невольно впилась ногтями в его плечи.
        - Так нечестно! Ты обещал рассказать, что дальше.
        Мне нужно отвлечь его. Нужно сбить с толку. Вот только как, если мой собственный рассудок готов помутиться?
        - Дальше… - Ивар недовольно поморщился, - … они знали, что я исцеляюсь быстро и боль проходит. Поэтому по прутьям из особого железа, которые удерживали меня, пустили ток.
        - Это было больно? - ахнула я.
        - Нет. Щекотно, - ответил он строгим голосом и потянулся ко мне, но я вонзила ногти в его плечи.
        - Я серьезно спрашиваю!
        На его скулах заиграли желваки.
        - Ты когда-нибудь резала палец?
        - Конечно.
        - Помнишь эту боль?
        - Ну да.
        - Представь, что ты засунула палец в мясорубку. Сравни.
        Я похолодела.
        - Все. Я рассказал все, что ты хотела знать, - Ивар нагнулся, чтобы дотянуться до моей груди.
        Его язык по очереди чувственно увлажнил каждый сосок. Электрические токи простреливали от них до самого низа живота. Я никогда не испытывала подобного. Заерзала в его руках, чувствуя непривычный прилив крови к бедрам. Вцепилась в его шею, зарылась пальцами в волосы на затылке. С каждой минутой становилось все сложнее бороться не только с ним, но и с самой собой.
        Если все ограничится только тем, что лекхе делает сейчас, - пожалуй, я смогу с этим смириться. Да, на эту уступку можно пойти.
        - Расскажи мне еще что-нибудь, - со стоном выдавила я.
        Ивар закрыл глаза, медленно смакуя каждый сантиметр моей кожи.
        - Ты уже не такая сухая, как раньше, - его горячее дыхание опаляло, и он снова потерся об меня животом. - Я чувствую, что твой запах изменился. Это хорошо.
        Да что он такое говорит? Я шевельнула бедрами в ответ на движения Ивара и тут же испугалась своей реакции.
        - Расскажи не об этом!
        Он прошелся зубами по моей груди. Это выгнуло меня дугой, заставило извиваться, касаясь стены лишь затылком. Руки блуждали по плечам Ивара, постоянно причиняя ему боль железными оковами. Я поняла это по его реакции на прикосновения.
        Наконец, он осторожно поставил меня на ноги и снял мои руки со своей шеи.
        - Вот что мы сделаем.
        Ошеломленная, я осталась стоять у стены и смотреть, как Ивар развернулся и ушел в ванную. Его ласки настолько обездвижили меня, что даже не возникло мысли поискать вилку или другое оружие. Я просто ждала на том же месте.
        Когда лекхе вернулся, в его руках я заметила ключ.
        - Я сниму это с тебя ради сегодняшней ночи, - Ивар посмотрел мне в глаза и вставил ключ в замок оков. - Это будет мой жест доброй воли.
        Железки с лязганьем упали на пол. Мои руки стали свободны! В тот же момент Ивар подхватил меня и перенес на кровать. Приподнявшись на локтях, я в изумлении наблюдала, как он опускается на колени передо мной. Что собирается делать? Неужели…
        Ивар наклонился, лаская руками мои бедра. Его пробивающаяся щетина оцарапала внутреннюю поверхность моей правой ноги, когда он легонько коснулся губами кожи. Необычные ощущения. И приятно, и неприятно…
        Я затаила дыхание. Где-то глубоко внутри шевелился страх, но в то же время казалось, что низ моего живота плавится, как лед на солнце, нагреваясь и истекая горячей влагой.
        - Раздвинь свои ножки, - попросил Ивар, подбираясь губами все ближе к этому месту. - Сама… для меня… раздвинь…
        Мне следовало прийти в еще больший ужас от этих слов, но я лишь помедлила в нерешительности.
        - Тебе, правда, так приятно целовать меня?
        - Конечно, - удивился он, - с чего бы я еще это делал? Особенно мне нравится, как ты жалобно постанываешь от моих поцелуев.
        - Я не стонала!
        Или?..
        - Раздвинь ножки, Кира, - снова приглушенно произнес он. - Я все равно буду с тобой сегодня. Но ты получишь свое удовольствие первой.
        Жар тут же отхлынул.
        - Почему бы тебе не раздвинуть их силой, раз ты сам все решил? - процедила я.
        Ухмылка Ивара стала дразняще-сексуальной, веки чуть опустились на глаза, делая взгляд глубоким и возбуждающим.
        - Потому что удовольствие невозможно доставить силой. Ты должна о нем попросить. Или хотя бы не сопротивляться.
        Я готовилась вырываться и кричать, но после этих слов остановилась. До сих пор мне ни разу не было больно. Только приятно, и ощущения становились все сильнее с каждым новым действием Ивара. Как и обещал, он действовал нежно. И у меня не оставалось другого выхода, как пережить ночь с ним. Возможно, если я немного уступлю, это удовлетворит его?
        Я медленно отодвинула ногу в сторону. Коснувшись складок языком, Ивар сам застонал. Звук потряс меня до глубины души. Я вцепилась в его волосы, чтобы оттолкнуть, но рука так и осталась лежать неподвижно. Невидимая сила прижала меня к кровати, делая абсолютно беспомощной против этого мужчины - настолько острыми оказались ощущения.
        Поглаживание… удар… сильнее… слабее… все быстрее и быстрее - и вдруг сногсшибательно медленно…
        Я уже не могла сдержать стонов, цепляясь за покрывало. Весь мир вокруг перестал существовать. Волна за волной на меня накатывала жаркая истома, заставляя выкрикивать имя своего мучителя. Он словно только этого и ждал, с каждым моим криком удваивая старания. Мне стало все равно, кто он - враг или нет, и что ждет нас завтра. Вся прошлая жизнь, вплоть до сегодняшнего дня, казалась странным сновидением, от которого я вдруг проснулась и обнаружила себя в постели с мужчиной, который был создан для того, чтобы владеть моим телом.
        - Я не знала… - прошептала я, заметавшись по постели, - не знала…
        - Я тоже не представлял, что ты такая… - послышался шепот Ивара.
        Его руки все сильнее сжимали мои бедра. Я раздвинула ноги, уже бесстыдно подставляясь ему. Его язык поиграл с узелком наверху, а потом проник глубоко внутрь меня. Совсем не больно. Совсем не то, чего я ожидала и боялась. Но к языку тут же добавился палец. Медленными круговыми движениями он принялся дразнить меня. Умопомрачительный тандем. Никогда даже представить себе не могла, что такое возможно.
        Но когда я почувствовала, что палец скользит внутрь, а язык продолжает поигрывать узелком сверху, ощущения оказались совсем другими. Я охнула и напряглась.
        - Ш-ш-ш… - Ивар поднял голову, его дыхание было сбившимся, а голос - очень хриплым. - Только не сжимайся опять. Я буду очень осторожен.
        Продолжив ласкать меня, он понемногу проникал пальцем внутрь, то отступая, то возвращаясь. Потом повернул и медленно повел на себя…
        - Да-а-а! - закричала я, выгибаясь немыслимой дугой.
        Ивар поймал меня за шею, подтянул к себе, поцеловал в губы. Мой собственный вкус на его губах… его палец по-прежнему во мне…
        - Скажи, я был жесток с тобой, охотница? - пробормотал он между поцелуями.
        - Нет! - Я захныкала, как ребенок, ощущая, что внутри длятся и длятся отголоски того великолепного ощущения. - Мне было хорошо!
        - Ты - умница. Красивая, нежная девочка. Но я хочу большего, - он облизнул губы, с трудом оторвавшись от меня. - Я хочу всю тебя.
        Я не понимала, о чем он говорит.
        - Твой палец… у меня снова подходит…
        - Это были два пальца.
        Два его пальца? Поместились в меня? Уже?
        Ивар мягко толкнул меня на спину. Подтянулся на руках и навис сверху, заглядывая в глаза.
        - Уступи мне, Кира. Будь моей.
        Мои глаза распахнулись, когда я почувствовала, что его бедра прижимаются к моим, а ко входу толкается нечто твердое и большое. Вот теперь будет больно. Это то, о чем он говорил.
        - Нет!
        Неизвестно, откуда во мне взялось столько сил, чтобы оттолкнуть Ивара. Я скатилась с кровати, сама не зная куда бежать. Реакция лекхе была быстрой. Он вскочил на ноги, резко толкнул меня в стену, возле которой совсем недавно мы стояли. Я больно ударилась плечом и вскрикнула. Ивар развернул меня к себе, впился в лицо полным безумной страсти взглядом.
        - Нет, Кира. Пойми меня. Нет. Я не отпущу тебя. Не так скоро, как ты хочешь.
        Я ахнула, когда Ивар поднял меня и закинул мои ноги себе на талию. Его руки проникли под мои бедра, раздвигая пальцами складки. Я закричала снова, чувствуя, как плотно он входит в меня.
        И очень медленно. Безумно медленно.
        Только спустя пару мгновений сообразила, что руки Ивара по-прежнему поддерживают меня снизу, а это я сама под воздействием веса опускаюсь на него.
        - Тебе больно? - встревоженно спросил он, пытаясь что-то прочесть в выражении моего лица.
        Я не знала, как описать это ощущение, и только пожала плечами. Решила приподняться, чтобы снизить давление. Ивар поморщился и прохрипел:
        - Пожалуйста… не надо… двигаться. Ты такая… тесная.
        - Пожалуйста… - эхом отозвалась я. - Отпусти…
        - Не могу, - он коротко простонал сквозь зубы, - я безумно хочу тебя… хотел сразу, как увидел…
        Ивар убрал руки, поддерживающие меня, и я плавно съехала по его стволу вниз.
        До упора.
        Внутри что-то щелкнуло. Я сжалась, ожидая ужасной разрывающей боли, но ее не было. Только стало горячо и мокро. Глаза у Ивара закатились. Вцепившись в его плечи, я оцепенела, разглядывая искаженное страстью лицо. Почувствовала, как он пульсирует во мне. Это ужасно заводило. Я стала сама не своя, вбирая в себя его экстаз.
        Ивар приподнял меня и снова опустил на себя, издав глухое рычание. Я не чувствовала какого-то безумного удовольствия… вообще ничего не чувствовала, но он… его надо было видеть. В этот момент я казалась себе невероятно привлекательной и могущественной, потому что каждое, даже самое крохотное движение заставляло Ивара дрожать, рычать по-звериному и крепче сжимать мои бедра.
        - Это то, чего ты так хотел? - решилась спросить я.
        - О боже, Кира! - Он выгнулся, откинув голову и вдавливая меня в стену. - Прости, малыш, я не могу уже сопротивляться.
        Его разгоряченный вид сводил с ума. Ивар погружался в меня все быстрее и яростнее. Моя спина болела от ударов о стену, но это больше не волновало никого из нас. Поддавшись порыву, я обхватила его лицо ладонями и сама начала целовать. Так казалось правильным в тот момент. Ивар коротко стонал в мои губы, его веки дрожали, и под ними виднелись только белки глаз.
        - Ты - лучшая… - бессвязно пробормотал он, - из всех… никогда…
        По телу Ивара прошла судорога, и я ощутила, как он горячими толчками изливается в меня. Я вобрала в себя каждую секунду его невыносимого наслаждения. Смотрела в его глаза, пока он кончал. И поняла, что мы теперь неразрывно связаны. К лучшему или к худшему? Я не знала.
        Сердце Ивара бешено колотилось, когда он осторожно спустил мои ноги на пол и выпрямился. Я едва могла стоять и прислонилась к стенке. Уперевшись руками по обе стороны от меня, Ивар продолжил поцелуи, но его губы то и дело растягивались в улыбке. Я пробежалась пальцами по волосам на его затылке, сама не зная, зачем дарю ему эту ласку.
        - Ты устала, моя маленькая охотница?
        В горле пересохло, и я только кивнула. Тогда Ивар подхватил меня на руки и бережно отнес на кровать. Я распласталась на прохладном покрывале, ощущая, как горит каждая клеточка тела. Закрыла глаза, слушая, как он пошел в ванную комнату, и незаметно начала проваливаться в сон. Вздрогнула, когда к горячей коже между бедер прикоснулось что-то мокрое и прохладное. Встрепенулась.
        - Тише, - Ивар, склонившийся надо мной, усмехнулся, - я просто тебя вытру.
        Я откинулась на постели, позволяя ему делать со мной то, что хочет. Какая уже разница? Все случилось, как он и планировал. Обо всех проблемах и своем бедственном положении я подумаю завтра. А пока… хотелось лишь, чтобы он лег рядом, обнял и прижал к себе.
        Ивар так и сделал. Он выключил свет в комнате, заботливо укрыл нас и устроился, заключив меня в свои объятия.
        Но перед этим он застегнул на моих запястьях кандалы.
        Они по-прежнему оттягивали руки, когда кто-то грубо толкнул меня в плечо, а над ухом раздался громкий голос:
        - Хватит валяться, как на курорте!
        Я открыла глаза и рывком села, прижимая одеяло к груди. Надо мной, уперев руки в бока, стояла та самая девушка, о которой мы с Иваром говорили вчера. Мила, кажется. Теперь, с близкого расстояния, я обратила внимание, что разрезом и формой глаз она очень походит на Лекса. Кое-что стало понятнее.
        Всем видом Мила показывала недружелюбие и даже враждебность. Ее брови были нахмурены, и вся она походила на разъяренную кошку, готовую броситься. В поисках защиты я повернула голову на ту сторону постели, где рядом со мной засыпал Ивар.
        Пусто.
        - Где Ивар?
        - Он уехал, - прошипела Мила, - еще рано утром. И тебе хватит тут разлеживаться.
        Уехал? И бросил одну в поселении, где каждый меня ненавидит? Оставил на растерзание моим врагам? Я почувствовала, что замерзаю, и этот холод идет изнутри. А что еще следовало ожидать? Что в благодарность за мою девственность он назначит меня почетной гостьей, а то и вовсе отвезет обратно к отцу с тысячью извинений?
        Нет, лекхе не способны на благородство. А Ивар - тем более. Мне стоило выучить этот урок еще тогда, когда он похитил меня из дома отца. И вчера даже не скрывал своих намерений. Сразу сказал, что я - его добыча и военный трофей. Так и получилось. Он шептал ласковые слова, чтобы заставить расслабиться и поверить ему, а потом снова заковал мои руки, когда взял свое.
        - Что? - язвительно протянула Мила, словно умела читать мои мысли. - Думала, он вокруг тебя на задних лапах скакать начнет? Видно, здорово Ивар тебя поимел, что мозги расплавились. А через тебя поимел и твоего папашу. - Она отступила на пару шагов и скомандовала: - Вставай! Мне некогда тут с тобой прохлаждаться.
        Я скрипнула зубами. Ни за что и никогда не покажу никому из них как мне больно.
        - Моя одежда грязная. Надо ее постирать.
        - И что? Я, что ли, ее стирать должна? Сама это и сделаешь.
        Я тряхнула головой, стараясь сохранять спокойствие.
        - Дело не в этом. Мне нечего надеть.
        Мила фыркнула и смерила меня взглядом.
        - По-хорошему, тебе и не надо одеваться. Твоя польза лишь в том, чтобы лежать здесь и ждать с раздвинутыми ногами, пока Ивару снова станет скучно и захочется тебе всунуть. Охотничья шлюха, ты для него только игрушка! - Она перевела дух и добавила более спокойно. - Но так и быть, я дам тебе что-то из своих вещей.
        Мила вышла из комнаты и вернулась минут через пять с застиранной футболкой и женскими спортивными штанами, которые выглядели более прилично.
        - Вот! - Она бросила вещи на кровать. - Дарю. Все равно после тебя их уже не надену.
        Я не могла понять причин ее ненависти. Только из-за того, что мы принадлежали к противоборствующим сторонам, Мила относилась ко мне, как к завшивленной попрошайке. Может, у них с Иваром что-то было? Или есть? Может, она ревнует?
        Я опустила ноги из-под одеяла на пол и спохватилась.
        - Со скованными руками не смогу одеться.
        - Поэтому я и трачу на тебя свое время, - снова вышла из себя Мила. Она полезла в карман, вынула ключ и отомкнула один железный браслет. - Не вздумай наделать глупостей, охотница.
        В груди кольнуло. Ивар оставил ей ключ от оков. То есть право распоряжаться моей свободой.
        С комода послышалось шипение. Толстая черная кошка сидела возле тарелки с едой и нервно виляла хвостом. Огромные зеленые глазищи нацелились на меня, а усы приподнялись, открывая крохотные белые клыки и изогнутый розовый язык.
        - Это твой фамильяр?! - изумилась я.
        - Ты не смотри, что это всего лишь кошка, - пригрозила Мила. - Морду тебе только так расцарапает, если дернешься!
        - Я не… - потребовалось несколько мгновений, чтобы подобрать правильные слова. - Я просто не думала, что твой фамильяр - кошка.
        Поднявшись с кровати, я принялась собирать разбросанное белье. Его придется надеть таким, как есть, а верхнюю одежду отправить в стирку. Краем глаза я заметила, что Мила тщательно изучает мое тело.
        - А какого фамильяра ты ожидала? - поинтересовалась она.
        - Думала, что медведь, как у Лекса.
        - Если бы это был медведь! - с каким-то странным сожалением и болью воскликнула Мила. - Я бы с удовольствием рвала в клочья тебе подобных.
        Как будто еще непонятно, что она меня ненавидит!
        Я натянула трусики и поправила их, ощущая, как между ног все саднит.
        - Сильно он тебя отымел? - показалось, что в голосе Милы послышались нотки сочувствия.
        Я пожала плечами и продолжила одеваться, стараясь быстрее укрыться от ее пронзительного взгляда. Мне не с чем было сравнить то, что делал со мной Ивар, но я помнила, что в какой-то момент сама хотела, чтобы он не останавливался.
        - Видимо, не сильно, - Мила подошла, чтобы застегнуть кандалы обратно. - Зря. Надо было так, чтоб ходить не смогла.
        Сочувствие мне только показалось.
        - Да что я тебе такого сделала? - не выдержала я, вырывая из ее рук уже скованные запястья. - Пальцем не тронула, слова не сказала!
        Стоя со мной лицом к лицу, девушка прищурилась. Кошка снова зашипела с комода. Постояв так немного, Мила отвернулась и пошла к выходу. По пути прихватила тарелку и проворчала:
        - Только еду на тебя переводить. Как будто мы тут золотые горы ворочаем!
        Она ушла и оставила дверь приоткрытой. Я с удивлением огляделась. Меня не будут держать под замком? Я свободна идти куда пожелаю? Сердце гулко забилось. Побег? Непременно! Не останусь здесь ждать Ивара. Ни за что. Отцу будет больно, когда он узнает, что со мной сделали. Но если удастся замять историю, если никто больше не узнает, что я опустилась столь низко, что лишилась девственности с лекхе, возможно, со временем вернусь к прежнему образу жизни. Я даже оплачу свою потерю невинности и то, что светлый момент произошел не с любимым человеком и не так, как представлялось во снах.
        Но это потом.
        Сначала я убегу.
        Постирав одежду в ванной, я пристроила ее сушиться и вышла из комнаты. Бросилось в глаза, что вся мебель в доме добротная, хоть и не новая, а хозяйка явно старалась поддерживать чистоту и уют. Что ж, этого у Милы не отнять. Я приметила много женских вещей: цветы в красивых горшках, коврики на полу, картины на стенах. У нас в доме такого не водилось. Там все было сурово, минималистично, подчинено удобству, а не красоте. И часто попадалось на глаза оружие. Я точно знала, где найти его в каждой из комнат. У отца, вообще, оно украшало всю стену.
        О, если бы в этом доме так было! Но лекхе, похоже, не являлись сторонниками ни холодного, ни огнестрельного оружия. Спохватившись, я напомнила себе, что им на это и разрешения бы никто не дал.
        Я спустилась на первый этаж как раз в то время, когда Мила спешила на улицу с тазиком, полным свежевыстиранного белья. Мне достался еще один недобрый взгляд и ворчание:
        - Если хочешь есть, иди на кухню, возьми нож и почисти картошки.
        Нож! Меня как кипятком ошпарило. Она настолько глупа, что предлагает мне нож? Я ошарашенно посмотрела вслед лекхе, за которой захлопнулась дверь. Похоже на то. Ивар не дал четких указаний? Или полагал, что я после ночи с ним растаю и передумаю убегать?
        Если так, то он сильно себя переоценил.
        Я бросилась на кухню. Здесь пахло выпечкой, сквозь цветастую штору на окне заглядывали солнечные лучи. Очень мило и по-домашнему. Я оглядела ряд шкафчиков с облупившейся краской на углах дверок. Выдвинула ящик со столовыми приборами. Потом сообразила и поискала на столешнице. Как и следовало ожидать, в деревянной подставке обнаружилось целых шесть ножей. Я выхватила самый большой. Сжала в кулаке до боли. Смогу ли я?.. Дорогу к свободе, скорее всего, придется прокладывать путем кровопролития.
        Я оперлась обеими руками на стол посередине кухни и прикрыла глаза. Вспомнила, как прошлым вечером на меня обрушился поток грязи в самом прямом смысле. Так ко мне никто не относился. Я думала, толпа меня растерзает. И они, правда, готовились сделать это, но не посмели при Иваре. А теперь Ивара нет. Я одна. И я буду защищаться…
        - Здравствуйте! - пропищал детский голосок.
        От неожиданности пальцы разжались, и нож зазвенел по столу. Мальчик лет четырех стоял на пороге и держался одной рукой за дверь. В темных глазенках, так похожих на Милу и Лекса вместе взятых, сквозило любопытство. Смазливое личико, нос-пуговка, взлохмаченные черные волосы. Тигр на полосатой футболке и пустая кружка в другой руке.
        - А как вас зовут? - поинтересовался ребенок.
        Я посмотрела на нож, которым совсем недавно собиралась орудовать, и сползла на стул.
        - Кира.
        - Тетя Кира, а ты нальешь мне воды? - мальчик протянул кружку.
        Я потерла лоб. Никогда не видела детей лекхе. Или он не такой? Фамильяр нигде не появился. На вид ребенок выглядел совсем обычным.
        - Нальешь? - нетерпеливо повторил он. - Мама пошла на двор белье вешать, а она не велит самому к чайнику лезть.
        Мама. Мила - его мать? Кто тогда отец? Ивар? Лекс? Господи, Лекс, скорее, ее брат. Кто-то другой? Мне предстоит увидеть еще одного лекхе? Почему у Ивара тогда своя комната в этом доме?
        Я поднялась, взяла у мальчика кружку и налила воды. Ребенок встал рядом, доверчиво поблескивая глазенками. Обеими руками схватил посудину и начал жадно пить.
        - А как тебя зовут? - поинтересовалась я.
        - Никита.
        - А где твой папа?
        - У меня нет папы, - беззаботно произнес он и поставил кружку на край стола, очень близко, и я машинально отодвинула ее подальше, чтобы не упала. - А где твой фамильяр?
        Я слабо улыбнулась. Никита принял меня за свою.
        - У меня нет фамильяра.
        - Это потому что у тебя цепь? - Он показал на кандалы.
        - Нет, - я присела на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. - Это потому что я - охотник, а не лекхе.
        Рот ребенка испуганно округлился. Он отступил на шаг назад, но увидев, что я не двигаюсь, осмелел.
        - Ты обманываешь, тетя. Охотники не такие. У них большие клыки и огромные ноги, они волосатые и вонючие, у них много опасного оружия, и они убивают любого, кто попадется им на глаза. Они как злой волк из сказки про трех поросят, - Никита кокетливо похлопал длинными ресницами. - А ты - симпатичная, как принцесса.
        Я горько усмехнулась.
        - До недавних пор я то же самое думала про лекхе, малыш.
        - Так где твой фамильяр? - упрямо повторил он.
        Пришлось срочно придумывать что-то убедительное для детского разума.
        - Он исчез, - пожала я плечами. - Просто испарился.
        - Как у дяди Ивара?
        - Да, - я погладила его по тонкой ручке. - А кем тебе приходится дядя Ивар?
        Ребенок задумчиво почесал висок.
        - Он - мой дядя. Но не такой, как дядя Леша. Дядя Леша - мне родной. А он - просто дядя. Он здесь как король. Все его слушаются. Только мама не слушается. Она кричит на него и называет идиотом. Как вчера.
        Вчера? Что-то подсказывало мне, что Ивара назвали идиотом из-за меня. И правильно сделали.
        - А дядя Ивар тоже кричит в ответ?
        - Нет. Он сжимает кулак вот так, - Никита потряс кулачком перед моим носом. - И говорит: «Слушайся меня». И тогда мама слушается. Но потом, уже вдвоем с дядей Лешей, все равно называет его идиотом.
        - А почему он живет в вашем доме?
        Ребенок посмотрел на меня так, будто я спросила, не шел ли вчера дождь из лягушек.
        - Потому что ему негде жить. Мы его приютили.
        Король, которому негде жить. Я приложила руку к разгоряченному лбу. Что же мне со всем этим делать?
        - Никита! Быстро отойди от нее!
        Разъяренная Мила ворвалась на кухню, схватила сына и оттащила от меня, спрятав себе за спину. Ребенок испугался и захныкал, а его мать сверкнула глазами на нож, потом на меня.
        - Я просто собиралась почистить картошку, как ты и сказала! - попыталась оправдаться я.
        - Да что ты говоришь? Таким ножом ее не чистят!
        И сразу же сзади в спину ударило мохнатое тело ее кошки. Раздалось шипение и угрожающее мяуканье. Острые когти впились в меня. Резкая боль. Я закричала. Закинула руки за голову. Схватила животное за шкирку и с размаху швырнула через себя в кухонный шкаф. Кошка плашмя впечаталась в дверку и грохнулась на пол. Удар получился такой силы, что будь она обычным зверем - наверняка переломала бы себе что-нибудь. Но фамильяр, как ни в чем не бывало, вскочил на ноги, готовый к новой атаке.
        - Мила! Прекрати! - в дверях показался Лекс. Судя по одежде, он явился с улицы и, видимо, только вошел в дом и бросился на шум. - Вон отсюда! Я сам разберусь!
        Никогда еще я не была так рада видеть этого лекхе. С облегчением выдохнула. Кошка успела здорово расцарапать меня, на спине чувствовалось невыносимое жжение.
        Мила недовольно фыркнула на брата.
        - Не смей приближаться к моему ребенку! - пригрозила она мне напоследок, а потом увела Никиту прочь.
        Было слышно, как, удаляясь, Мила продолжает ругать плачущего сына и запугивать тем, что я хотела его убить. Кошка побежала за ними, победоносно подняв трубой хвост.
        Лекс оглядел кухню, тоже задержался взглядом на ноже.
        - Я не собиралась нападать на ребенка. За кого вы меня принимаете? - возмутилась я.
        - Тише, охотница. Я верю. Чаю будешь? А бутерброды? - Он спокойно взял нож со стола, убрал в подставку и поставил на огонь чайник. - Я вот точно буду.
        Со вчерашнего дня у меня маковой росинки во рту не было, и я с благодарностью кивнула. Села на стул, наблюдая, как Лекс щедро, по-мужски, отрезает большие ломти хлеба, вынимает масло и сыр из холодильника. Орудовал он ловко, я даже залюбовалась.
        - Почему ты так легко поверил мне? - Я хотела добавить «в отличие от Милы», но сдержалась.
        - Думаешь, не стоило? - намазывая кусок хлеба маслом, он обернулся через плечо, глянул лукаво.
        Я пожала плечами.
        - Мила права. Таким ножом не чистят картошку. Я специально выбрала самый большой.
        Лекс отвернулся и продолжил занятие.
        - Ты выпустила нас из клетки. Если бы не ты, у нас не было бы шансов выбраться. Ты не похожа на тех, кто убивает детей.
        Он повернулся, выставил на стол чашки, бросил в каждую пакетик с чаем, налил кипятка и добавил:
        - Кроме того, этот нож не из особого железа. Он безопасен.
        - Даже для Никиты? - удивилась я.
        - Мы же вроде решили, что на детей ты не нападаешь? - парировал Лекс, выставив еду.
        Рука сама потянулась к бутербродам на тарелке. Я запихнула в рот большой кусок и прикрыла глаза от удовольствия, когда начала жевать. Лекс присел на соседний стул и наблюдал за мной с усмешкой.
        - Голодная, значит? Ивар не покормил?
        Я на миг перестала жевать, но голод пересилил все неприятные мысли.
        - Не напоминай мне о нем, - пробубнила я с полным ртом. - Он сделал со мной кое-что ужасное. Я не хочу говорить что, но поверь, это так.
        Лекс поднял брови, отпивая из чашки чай, но промолчал.
        - Ты должен меня отпустить. Пока его нет. Вижу, что ты - единственный разумный человек здесь, - я мысленно посоветовала себе забыть, как он чуть не придушил меня в машине, - поэтому очень прошу, буквально умоляю: дай мне уйти. Ивар уехал, он сделал со мной все, что хотел, я больше ему не нужна. Мила меня ненавидит. Остальные - тоже. Я очень хочу домой!
        Лекс отставил чашку, и я затаила дыхание в ожидании ответа.
        - Нет, Кира, - спокойно и даже строго произнес он.
        - Но почему нет?!
        - Потому что ты принадлежишь Ивару. Только он может решить, что с тобой делать.
        - Я никому не принадлежу! - в отчаянии я стукнула чашкой по столу. - Я принадлежу только себе! И своей семье! К которой я хочу вернуться!
        Лекс сделал мне знак замолчать.
        - Пойми, охотница. У Ивара нет обыкновения привозить сюда девушек и спать с ними. Особенно если это - дочь его злейшего врага. Он всю свою жизнь держит под контролем, и вот так сорваться… - Лекс покачал головой. - Раз он так поступил, значит, ты важна для него. Ты - особенная. Поэтому тебя отсюда никто не выпустит.
        Я вспыхнула. Значит, и этот в курсе ночных событий. Какой позор! С мучительным стоном я уронила лицо в ладони. Услышала, как Лекс поднимается со стула и обходит меня. Дернулась, когда почувствовала, что он прикасается к моей спине.
        - Дай посмотрю, - миролюбивым тоном попросил Лекс. - Ивар сказал, что я должен заботиться о тебе.
        Ивар сказал! Ивар сказал! А где сам Ивар?! Снял сливки и переложил заботу обо мне на других, как будто зверюшку на попечение соседям оставил!
        Лекс тем временем успел задрать мою футболку до самых плеч и сочувственно поцокал языком.
        - У тебя на позвоночнике две здоровые ссадины. И наверху несколько глубоких царапин от кошки. Тут фамильяра бы призвать… - Он весело хмыкнул. - Или обработать йодом. Ты не против йода?
        - Не против, - буркнула я.
        Ну ладно, царапины от кошки, а ссадины-то откуда? И тут перед глазами всплыли картины прошлой ночи и то, с каким лицом Ивар вжимал меня в стену. В ушах зазвучали его глухие стоны, его шепот. Влажное скольжение между моих ног… его руки, удерживающие меня крепко и надежно, так, что я не боялась и забыла обо всем.
        Я снова спрятала лицо в ладонях, с ужасом понимая, что внизу живота становится горячо и томно. Сумасшествие какое-то.
        Лекс успел сходить за йодом и принялся бережно смазывать мои царапины, пока я придерживала футболку на плечах. Чем-то даже братьев напомнил. Они тоже вечно кудахтали над моими порезами. Сердце сжалось от тоски. Как там они? И отец? Когда я их увижу? И увижу ли вообще?
        - Мила не тебя ненавидит, - вдруг сказал Лекс.
        - Что? - удивилась я, отвлекаясь от раздумий.
        - У нее нет к тебе личной вражды, говорю. Ты не думай. Ты просто напоминаешь ей…
        Он замялся.
        - О чем?
        - Обо всем. О том, что есть охотники. О том, что есть внешний мир. Она давно уже не выходила за пределы поселения. Пыталась убедить себя, что больше ничего не существует. А ты ей напомнила, что это не так. Будь ты обычной девчонкой, вы бы, может, даже подружились. Но ты - охотница. И хоть я говорил ей, что ты не из местных, а из клана Хромого, который живет отсюда за тридевять земель, от этого не легче.
        - А почему она ненавидит местных охотников?
        - Видишь ли…
        Лекс снова умолк. Он отошел, чтобы убрать баночку с йодом и выкинуть ватную палочку. Нехорошие подозрения начали шевелиться во мне. Может, с ней поступили так же, как Ивар - со мной? Какой-то охотник украл ее и держал у себя?
        - А кто отец Никиты? - спросила я, когда Лекс вернулся и сел на свой стул, собираясь допить чай.
        - Мы не знаем, кто его отец, - ответил он и встретился со мной взглядом.
        Я поморгала в недоумении.
        - То есть как? Мила не помнит, с кем у нее все было?
        - Их было несколько, - он нахмурился, - мы подозреваем, что это были все, кто оказался поблизости в тот момент.
        У меня открылся рот. Воображения не хватало, чтобы представить такое, но все равно стало страшно.
        - Но… - я с трудом заставила себя говорить, - охотники дают клятву… они не могут причинять вред просто так… мы должны поступать справедливо… мы же не звери…
        Лекс снова приподнял брови и посмотрел на меня с мрачной иронией.
        - А Никита… - продолжила я.
        - Мы все его любим. Он ни в чем не виноват.
        - Но… он человек? То есть он… обычный человек? Или лекхе?
        - Мы пока не знаем. Ждем, появится ли у него фамильяр. Обычно это происходит годам к пяти, так что осталось недолго. Есть еще вариант раздобыть особого железа и приложить к его руке. Но, как ты понимаешь, никто не собирается это делать. Мы просто ждем. Даже если он не такой, - Лекс развел руками, - что с того? Выгнать его на улицу?
        - Нет… - Я покачала головой. - Нет!
        - Ну вот, охотница. Так и живем.
        Я потерла виски. Лучше бы сидела в комнате. Чем больше узнавала, тем страшнее становилось от того, сколько утаил от меня отец.
        - Ивар рассказывал мне… что девушек ловят патрули… Мила хотела убежать в город?
        - Мила хотела убежать с Виктором. Был у нас такой один. Но ему не нравилось жить в Сопротивлении.
        - В Сопротивлении?
        - Так мы называем это место. Наше поселение. Мы - Сопротивленцы. Мы не живем в гетто, не подчиняемся законам и мечтаем, что когда-нибудь перемена законов случится в обратную сторону. Станет как раньше.
        - Как вас до сих пор не нашли? - удивилась я.
        - Этот кусок земли оформлен, как частное землевладение. Мы имеем право не открывать никому ворота. Все вопросы к владельцу земли.
        - Но лекхе не имеют права владеть землей!
        Мой собеседник рассмеялся.
        - Ну естественно, земля не оформлена ни на кого из нас, охотница! Мы же не такие дураки, как ты считаешь. Слава богу, есть люди среди Сочувствующих, которые готовы нам помочь. И их даже больше, чем ты думаешь.
        - Сочувствующих?
        - Это долго объяснять, - отмахнулся он, - и я не уверен, что Ивар будет рад, что мы уже с тобой так откровенничаем.
        - Хорошо, расскажи мне про Виктора, - я уцепилась за любую возможность узнать больше о поселении, - почему ему не нравилось жить здесь?
        - Он какой-то вечно скользкий был, - Лекс презрительно скривился, - гаденький. Но Милке нравился. Уж не знаю, чем вы, девчонки, себе предмет обожания выбираете. Но явно не головой. Виктор удрал от нас и стал «красноповязочником». Но Мила продолжала бегать к нему на свидания. А у них там свой кодекс есть. Типа проверки на профпригодность. И одним из пунктов кодекса является поимка кого-то из лекхе и передача его властям.
        - И он выдал Милу? - поразилась я.
        - Да. Пригласил ее на свидание в город. А сам договорился с соседним кланом.
        - Это ужасно! Он предатель!
        - Я рад, что ты тоже ненавидишь «красноповязочников», как мы, - улыбнулся Лекс.
        - Но вы ее спасли? Милу?
        - Позднее, чем хотелось бы. Да, спасли. Ивар через свои связи в городе узнал, где ее держали. Кое-как удалось выкупить. Все очень рисковали.
        - А «красноповязочники»… Ивар говорил, что они ловили и его.
        - Это было гораздо позже. Но без Виктора и тут не обошлось, - Лекс сжал кулаки. - Так бы башку этому гаду и оторвал. Вот только попадется он мне и Родиону!
        - Так вот о чем Мила говорила, когда жалела, что у нее кошка, - сообразила я. - Она не смогла защититься. Она ведь твоя сестра, правильно?
        - Мы с ней двойняшки, - кивнул Лекс. - Но я - все равно старший.
        - А почему тогда у нее не медведь, как у тебя? Тем более если вы родились в один день!
        - Ох, охотница, - вздохнул он, - такое впечатление, что с другой планеты прилетела. Фамильяр дается нам как отражение нашей души. Это наш ментальный образ.
        Я округлила глаза, показывая, что не совсем понимаю.
        - Ну от характера зависит, какой у тебя будет фамильяр! - простонал Лекс, вынужденный втолковывать очевидные для него вещи.
        - То есть… в другой жизни ты был бы медведем?
        - Возможно, - он рассмеялся.
        - А кошка Миле подходит… - задумчиво протянула я. - Она сразу показалась мне домашней, но очень уж своенравной. А Байрон… он слишком утонченный, чтобы иметь того же медведя.
        - Только не спрашивай у меня, люблю ли я малину и мед, - с иронией произнес Лекс.
        Я посмеялась вместе с ним, но потом закусила губу. Следующий вопрос так и вертелся на языке. Но стоит ли его задавать? Не воспримет ли мой собеседник простой интерес как нечто большее? В конце концов, чем больше информации соберу, тем лучше. Поколебавшись, я все-таки решилась.
        - А какой фамильяр был у Ивара?
        - Хочешь узнать о нем побольше? - хитро прищурился Лекс.
        - Вовсе нет! - ответила я, пожалуй, чересчур поспешно.
        Мысленно тут же одернула себя. Почему я должна испытывать стыд за то, что задаю вопросы о мужчине, который безжалостно лишил меня невинности? Имею право хотя бы знать, кто он такой.
        - Тогда тебе с Ниной побеседовать надо, - продолжил мой собеседник, словно и не заметил смущения. - Она, кстати, тоже тобой интересовалась. Если хочешь, могу после завтрака тебя проводить. Наши уже успокоились немного, но одной тебе все равно на улице лучше не показываться.
        - Кто такая Нина?
        - Доедай, охотница. Увидишь. Если Ивар - это мозг нашей общины, то Нина - ее сердце.
        С этими загадочными словами Лекс поторопился закончить завтрак. Я тоже проглотила бутерброды, почти не жуя. Вопросы только множились в голове. Но от общения с Ниной, кем бы она ни была, я не собиралась отказываться. К тому же, попутно нужно осмотреться. Прошлым вечером этого не удалось сделать, как следует. Должна же быть какая-то лазейка, через которую смогу ускользнуть!
        Я помогла Лексу убрать со стола и даже сполоснула посуду. Почему-то история Милы кардинально поменяла мое к ней отношение. Вместо ответной злобы я чувствовала только жалость. Прошлой ночью Ивар все-таки подготовил меня, пусть и против воли. А если бы это была орава сбесившихся от похоти мужчин? Я поежилась и решила просто не давать Миле больше повода сцепиться со мной.
        У дверей стоял большой брезентовый мешок, завязанный бечевкой. Лекс задержался возле него, крикнул куда-то в глубину дома:
        - Мила! Гуманитарку разбери! Там шоколад сегодня!
        Его сестра появилась в коридоре. Хмуро оглядела меня, потом мешок.
        - Хорошо. Никитка будет рад. Соседям тоже раздам.
        - Ты не замерзнешь? - озаботился Лекс, когда мы вышли на улицу. - Где твоя куртка?
        Я оглядела свое нехитрое одеяние. Несмотря на солнечный день, на улице было свежо, и голые руки тут же покрылись мурашками.
        - Моя одежда сушится.
        Он тут же снял ветровку и накинул на меня. Окутавшая плечи ткань была теплой и мгновенно согрела. Неловко придерживая полы скованными руками, я с удивлением посмотрела на увальня, действительно, чем-то похожего на медведя. Лекс сам по себе такой добрый или это все тот же приказ Ивара заботиться обо мне так на него действует? Не думаю, что кто-то из моих братьев, например, стал бы по доброте душевной заботиться о пленнике.
        Значит, приказ.
        - Что за гуманитарка? - поинтересовалась я.
        - Помощь от Сочувствующих, - пояснил Лекс. - Я с утра сходил на точку, где они раздают еду. Вообще, мы своим хозяйством живем. У каждого огород. Скотину держим. Что-то Ивар привозит из города. Но есть по-настоящему дефицитные продукты.
        - Как шоколад?
        - Угу. Шоколад, леденцы. То, чего сами не производим, но детям очень хочется.
        Я кивнула в знак того, что понимаю их положение.
        - Ходил на точку? Это в город? А далеко здесь до города?
        Лекс рассмеялся.
        - Может, тебе еще показать, в какую сторону идти? Нет, охотница. Даже не думай, что сможешь убежать.
        Я насупилась и огляделась. При свете дня поселение выглядело немного иначе. За домами, как и говорил Лекс, виднелась черная земля возделанных огородов. У кое-кого под окнами был разбит цветник. Перед нами с веселым визгом пробежала стайка детишек и помчалась дальше. Поселенцы, увидев меня, останавливались и провожали недобрыми взглядами. Но хотя бы не кричали гадостей и больше не кидались грязью.
        Мы подошли к одноэтажному дому, обнесенному по периметру невысоким, примерно по колено, заборчиком. Все его доски были выкрашены в разный цвет, что придавало жилищу забавный и несерьезный вид. На веранде я заметила пожилую женщину, которая сидела в кресле-качалке и почесывала шею вороны, примостившейся на сгибе локтя. Склонив седую голову с уложенными в высокую прическу волосами, женщина что-то нашептывала птице.
        - Вот мы и пришли, - сообщил Лекс.
        - Это Нина?! - удивилась я. - А как ее отчество?
        - Просто Нина. Не вздумай выспрашивать про отчество или называть «тетя Нина» и «бабушка Нина», - склонился к моему уху и предупредил Лекс. - Она этого очень не любит. Тогда ее ворона выклюет тебе глаза.
        Я охнула, а он рассмеялся.
        - Охотница, ты такая доверчивая! Ворона тебя, может, и не тронет. Но насчет обращения я не пошутил.
        Лекс подтолкнул меня вперед. Стараясь идти уверенным шагом, но уже не чувствуя прежней уверенности внутри, я поднялась на веранду. Женщина поправила на плечах серую пуховую шаль, чуть шевельнула локтем - и птица, захлопав крыльями, переместилась на перила веранды. Возле кресла хозяйки стоял низкий столик, на котором я заметила чашку с остатками кофе и пачку сигарет с зажигалкой. Тут же стоял стул с высокой спинкой, словно приготовленный для меня.
        - Это она? Девочка из клана Хромого? - голос у Нины оказался прокуренным, хрипловатым.
        - Да, - с каким-то благоговейным почтением ответил Лекс.
        - Хорошо. Иди, сынок. Я за ней пригляжу.
        Лекс бодренько покинул веранду и поспешил прочь, а мне снова пришла пора удивляться.
        - Он ваш…
        - Да не сын он мне, конечно! - Женщина усмехнулась. - Но я люблю этого засранца как родного. Да не стой, девочка, садись. В ногах правды нет.
        Я опустилась на край стула, придерживая на плечах куртку Лекса. А старушка-то оказалась не промах! На моей памяти так любил выражаться кто-нибудь из наемников, да и у братьев нет-нет проскальзывало словцо, но мне отец категорически запрещал повторять за ними и вести себя развязно.
        Нина взяла пачку, вынула сигарету и закурила.
        - Кто твой отец? - спросила она, поглядывая на меня сквозь облачка дыма, которые срывались с ее сморщенных губ, подкрашенных помадой.
        - Меня зовут Кира…
        - Я знаю, как тебя зовут, - перебила она. - Ты что, не слышишь? Я спрашиваю, кто твой отец?
        - Григорий. Может, вы знаете и его? - Я не удержалась и добавила в голос язвительные нотки.
        Ворона хлопнула крыльями и каркнула на меня.
        - Может, и знаю… - протянула старуха, прикрыв глаза. - Но не помню. Не могу вспомнить, как он выглядел. Их было два брата, кажется.
        - Да, второй - мой дядя. Дмитрий.
        - А кто твоя мать?
        - Ее звали Майя, - я вздохнула, как выходило всегда, стоило завести разговор о маме. - Но она давно уже умерла. Ее убили…
        - Я помню Майю, - снова перебила меня Нина. - Ты похожа на нее. Но не совсем. Она была просто картинка. Петер влюбился в нее с первого взгляда. И, мне кажется, так и не смог разлюбить.
        Я впервые слышала о чем-то подобном. Отец мало рассказывал о прошлом, и любопытство загорелось во мне с новой силой.
        - Вы знали мою маму?
        - Я видела ее один раз. Тогда Петер привел ее к нам в общину, чтобы познакомить со своими родителями. Он был сыном нашего главы, а она - дочерью главного охотника из соседней деревни, - Нина покачала головой. - Мы все понимали, что такой союз обречен, но молчали. У Петера было право выбора.
        - Мама? Встречалась с лекхе?! - круглыми глазами я посмотрела на собеседницу.
        Всю жизнь считала, что мама встретила папу, влюбилась в него и вышла замуж. Теперь же словно слушала историю о какой-то другой, незнакомой мне женщине.
        - Она не просто встречалась, - заметила Нина, стряхивая пепел, - они любили друг друга так сильно, что моя Инга рыдала ночами в подушку. Петер сильно нравился ей, но был увлечен другой. Мы все удивились, когда Майя вдруг отказала ему и запретила к себе приближаться. Видимо, что-то случилось у них там, в деревне. Может, ее отец узнал? Охотники нас недолюбливали, и это еще мягко сказано. Петер был сам не свой. Бродил по округе как привидение. Взгляд стал пустым и мертвым. Инга поддерживала его как могла, и постепенно у них все сложилось.
        Я покачала головой. Сложно поверить, что у мамы мог быть в сердце кто-то еще. Скорее всего, она вовремя опомнилась.
        - Наверно, мама просто решила выйти замуж за моего отца? Поэтому отказала Петеру?
        Нина рассмеялась, а ворона снова каркнула.
        - Поверь мне, девочка, от такой любви просто так не отказываются. Инга не сразу уговорила Петера уехать из общины, построить дом. Сначала он отказывался, его тянуло к охотничьей деревне как магнитом. Мы боялись, что рано или поздно его подстрелят. Инга убедила его, что жилу нужно охранять, а для этого стоит обосноваться где-то рядом. Мы все время ждали, что кто-нибудь еще случайно натолкнется на нее. Но настоящей причиной все-таки стало ее желание увезти мужа подальше от прошлой любви. И я ее в этом поддерживала.
        - Значит, Инга…
        - Была моей дочерью.
        - А почему была?
        Лицо моей собеседницы стало суровым.
        - Потому что твой отец и его брат убили ее, Петера и троих детей в их же собственном доме.
        - О боже… - я постепенно начинала понимать, - … то, что рассказывал Ивар… это был его отец… и мать… и это был он сам.
        Нина кивнула и потушила окурок в пепельнице. Ворона прошлась по перилам туда и обратно, не сводя с меня черных блестящих бусин-глаз.
        - Но вы говорите, что его убили, - продолжила я, - но его не убили. Он жив, он…
        Я осеклась на полуслове.
        - Да, ему повезло, - согласилась Нина, - даже два раза. Первый раз - когда выстрел пришелся в сердце, а не в голову. Уж не знаю, почему у убийцы дрогнула рука. А второй раз - когда этот убийца раскаялся и принес мне его.
        - Как принес?
        Нина пожала плечами.
        - Я помню, это было раннее утро. В мою дверь затарабанили. Я испугалась, но открыла. Это оказался охотник. Молодой. Сейчас я уже не вспомню его лица. На руках он держал моего внука. Залитого кровью. Помню, как закружилась голова. Я села прямо на пороге, а охотник положил мне на руки Ивара и все втолковывал, что он дышит.
        Я слушала, потеряв дар речи.
        - Охотник сказал, что они захватили дом, и всем нам, всей общине лучше в ближайшее время убраться подобру-поздорову, потому что участь семьи Петера может постигнуть всех нас. Сказал, что он оставил тела на въезде в наше поселение, чтобы мы могли похоронить их. И еще сказал, что когда забирал Ивара, видел, что на его груди лежал львенок. Это подсказало охотнику, что ребенок еще жив, - она пожала плечами, - не знаю, почему не стал добивать. Наверно потому, что львенок не шевелился и тоже казался полумертвым. Так мне сказал охотник. Когда Ивара принесли мне, фамильяра уже не было.
        - И куда же делся… львенок?
        - Мы не знаем, - покачала Нина головой. - Мы можем только предполагать. Я слышала, что такое бывает. Но никто из знакомых, и знакомых моих знакомых, и их знакомых никогда не видел своими глазами, как фамильяр умирает, а его хозяин остается на этом свете. Видимо фамильяр так хотел спасти Ивара, что просто растворился в нем, передав все жизненные силы. Будь это взрослая особь, он мог бы просто излечить. Но что взять со львенка, который сам недавно только появился у малыша? Пуля прошла очень близко от сердца. Сколько я потом ни обращалась к врачам - все как один твердили, что без операции ребенок не выжил бы.
        - Ого…
        - Еще несколько дней Ивар находился между жизнью и смертью, а потом пошел на поправку. Отец Петера собрал мужчин и пошел, чтобы отвоевать жилу, но их тоже перестреляли. С новыми пулями у людей появилось преимущество. В тот же день мы собрались и всей общиной отправились куда глаза глядят, лишь бы подальше от этих мест.
        Я задумалась.
        - Но мне говорили, что это лекхе нападали на людей. Что это один из них убил маму. Что это… был… Петер.
        - Милое дитя, - снисходительно фыркнула Нина. - Среди лекхе тоже всякого сброда хватает. И чем тяжелее времена, тем его больше. Но за свою общину я могу поручиться. Сколько соседи ни обвиняли нас в убийствах, кражах и прочем, точно могу сказать, что мы этого не делали.
        Нина говорила убедительно, ее глаза блестели от влаги. По-человечески мне стало жаль собеседницу. Но здравый смысл подсказывал, что нельзя так легко верить в кардинально противоположную историю. Как я могу различить, где правда и где ложь?
        - Все-таки, меня учили другому, - упрямо произнесла я. - И если все лекхе были такие хорошие, то почему люди вдруг решили их опасаться? Почему загнали в гетто? Почему дали определение «социально опасный субъект». Значит, вы действительно были опасны! Что мешало Петеру убить мою маму из ревности? Ведь вы сами говорите, что он страдал! Что мешало это сделать Инге? Она переживала из-за наличия соперницы. Когда мою маму нашли недалеко от дома, ее тело было истерзано так, что живого места не осталось. Кто мог это сделать? Конечно, чей-то фамильяр. Мой отец не смог оправиться от этого удара, а мне самой, как говорят, тогда едва исполнился год. Думаете, наш клан мог оставить подобное без ответа?!
        Нина вздохнула.
        - Человек - такое существо, что все, отличающееся от себя, считает опасным, - заявила она. - Ты знаешь, что у военных есть приказ открывать огонь по неопознанному объекту, если тот не отвечает в течение определенного времени? Не разбираться, почему не отвечает, а просто стрелять. Превентивные меры.
        - Возможно… - протянула я, вспомнив, что того же Байрона сначала подстрелили, а потом стали разбираться, почему он нарушил границу.
        - В древние времена люди считали лекхе божественными существами, созданными природой. Их считали высшими. Но по натуре лекхе - скорее земледельцы, чем воины. Фамильяр дан нам для защиты, а не для нападения. Крупные животные помогали охотиться. Мелкие - охраняли жилища от грызунов и прочей напасти, следили за детьми. В Средние века все поменялось. Нас причислили к порождениям дьявола, особенно из-за нашей способности излечиваться. Стали избегать. Отсюда пошла привычка лекхе жить обособленно, общинами, сторониться людей. В то же время и возникли кланы охотников, в противовес лекхе. Твой клан наверняка тоже имеет свою не очень славную родословную.
        - В учебниках написано по-другому, - возразила я, решив не реагировать на шпильку в адрес семьи.
        - Учебники истории всегда переписываются в угоду власти, - презрительно фыркнула Нина. - Все учебники переписали после смены законов, когда люди поняли, что теперь они - самые сильные существа на планете, а не мы. Увы, но поработить нас оказалось легко. Возможно, где-то еще существуют подобные лагеря Сопротивления, но не думаю, что их много.
        - Я поражаюсь, как вам вообще удалось тут продержаться!
        - Не без помощи Сочувствующих, - улыбнулась Нина, - не без помощи. Мы обосновались в этих местах, но законы начали стремительно меняться. Это были страшные времена. У меня на руках осталось трое маленьких детей, а муж сгинул вместе с отцом Петера в бойне. Я хотела лечь и умереть, но удерживала мысль, что раз Ивар выжил, то и всем нам надо бороться.
        - Трое? Выжил кто-то еще?
        - Леша и Мила тоже остались на моем попечении. Их мать умерла родами, а отец…
        - Погиб в той же перестрелке, что и отец Петера, - догадалась я.
        - Соображаешь, - похвалила меня собеседница. - В то время и появились первые Сочувствующие. За мной начал ухаживать один, при погонах. Я не любила его, но пустила в свою постель ради детей.
        - Он был обычным человеком?! И вы не были женаты?!
        - А что такого? - оскорбилась она. - Мужчина в годах, уже вдовец, а я была красотка. Осуждаешь?
        Я отвела взгляд и пожала плечами. После ночи, которую сама провела с лекхе, оставалось ли у меня право кого-то осуждать?
        - За то, что я с ним спала, он все здесь устроил. Землю, дома. Создал для моих людей настоящий уголок рая. Все из любви ко мне, только бы я улыбалась. Иногда мужчины на многое готовы ради женщины, которую боготворят.
        - Вам повезло…
        - Повезло, - не стала спорить она, - насколько может повезти, если лежишь в постели с нелюбимым. Но я выкрутилась, закрывала глаза и представляла покойного муженька.
        Нина хихикнула, как девчонка. Я только покосилась на нее, не зная, как реагировать.
        - Но мне все равно казалось нестабильным положение. Что ждало нас после смерти моего покровителя? Мир вокруг ходил ходуном, я не знала, что будет завтра. Дети росли втроем, но для Ивара я всегда хотела другой судьбы. Он был особенным, отличался от всех нас. Он мог бы жить в городе. И тогда мой покровитель подыскал среди знакомых ему Сочувствующих бездетную семейную пару. Люди показались мне приличными. Они очень хотели ребенка, но им никак не могли организовать усыновление. Ивар им понравился, он уже тогда был смышленый малыш, и я его отдала. Но не просто отдала, а с условием, что от него не будут скрывать его прошлое и позволят навещать меня здесь.
        - Значит, приемный отец Ивара… обычный человек? И поэтому сам Ивар живет в городе? - Я хлопнула себя по лбу. - Паспорт, диплом, его машина… он на самом деле живет как человек!
        - Ну не без этого, - с довольной улыбкой согласилась Нина. - И я за него рада.
        - Еще бы, - поддакнула я, - вот только… не понимаю, зачем вы так хотели меня видеть? Чтобы рассказать эту историю?
        Она переглянулась со своей вороной.
        - Видишь ли, девочка… я, конечно, не просто так рассказала тебе историю. Ивар не стал скрывать, где он тебя взял и при каких обстоятельствах. Он скрыл кое-что другое, но по его глазам я поняла все, что мне было нужно.
        Я недоуменно приподняла брови, но Нина только отмахнулась. Этот жест мне не понравился. Неужели и старенькая бабушка в курсе наших отношений? Просто прелестно!
        Нина подалась вперед и в упор уставилась на меня выцветшими от времени глазами.
        - Я хочу, чтобы ты стала Сочувствующей, Кира. Если ею станет дочь убийцы моих родных, для меня это будет самая сладкая победа.
        10
        - Ивар! Кофе?
        Ивар тряхнул головой, только теперь сообразив, что задумался. Он все так же сидел за рабочим столом в своем кабинете. На экране компьютера застыл текст документа, который Ивар просматривал уже битых два часа, но никак не мог вникнуть в суть.
        Марина, секретарь его отца, несмело улыбнулась и с видимым облегчением сгрузила на край стола тяжелую стопку папок. Отбросив на спину волну длинных золотистых волос, она прислонилась к столешнице затянутым в черную мини-юбку бедром и скрестила ножки, обутые в туфли на высоком каблуке.
        - Кофе, говорю? Ты выглядишь невыспавшимся.
        - Нет. Не стоит, - глухо пробормотал Ивар.
        Будь он проклят, конечно, выглядел невыспавшимся! Уже вторую ночь подряд Ивар просыпался с бешено колотившимся сердцем и именем его охотницы на губах. Ему снилось, что он снова там, в своей комнате, с ней, такой нежной, женственной и податливой. Ивар буквально ощущал на своих бедрах легкие удары ее пяток, когда она невольно пришпоривала его в момент взаимной страсти. Слышал, как девчонка выкрикивает его имя и чувственно стонет в ответ на каждый толчок в глубине ее тела. Она была очень узкая, такая тесная, что Ивар просто потерял голову, едва погрузился в нее. Он даже излился в нее, хотя поначалу не планировал этого делать, но почему-то не сожалел о своей ошибке.
        Он сожалел лишь о том, что знает, кто ее отец, и не может забыть.
        Именно этот факт заставлял Ивара метаться ночью без сна в своей постели. В голове не укладывалось, что он встретил женщину, которая так отличалась от всех его прошлых знакомых - и она оказалась по другую сторону баррикад. Ивар думал, что добьется ее тела, и это остудит пожар в его крови. Но стало только хуже. Он жаждал все повторить. А потом еще раз. И еще, и еще. Не вылезать с ней из постели, забыть обо всех своих проблемах, обязанностях и планах. Ивар не видел Киру уже два дня - и вот, как итог, почти потерял рассудок. Без конца вспоминал, как пахла ее кожа, когда он проснулся утром и обнаружил, что крепко прижимает охотницу к себе, уткнувшись лицом в ее шею сзади. В такие моменты между ног образовывалась каменная тяжесть.
        С этим нужно было срочно что-то делать. Ивар понимал, что обязан избавиться от девчонки как можно скорее. Пока еще способен соображать.
        - Твой отец просил, чтобы ты просмотрел дела завтра до полудня, - напомнила Марина, постучав длинным алым ноготком по стопке папок.
        - Хорошо.
        Она чуть наклонилась вперед и бросила взгляд на часы в углу экрана.
        - До конца рабочего дня десять минут, - глаза девушки лукаво глянули на Ивара.
        - Угу, - он был слишком сосредоточен на своих мыслях, чтобы уследить за разговором.
        - Кажется, кто-то забыл запереть дверь в подсобку сегодня, - Марина чуть прикусила нижнюю губку, потом улыбнулась. - Я задержусь после работы, чтобы навести там порядок.
        - Угу.
        - А ты?
        Только почувствовав ласкающую женскую руку на своем плече, Ивар опомнился. Марина ожидала ответа, соблазнительно приоткрыв накрашенные лаковым блеском губы. Он спохватился, что пропустил слишком многое из разговора. Подсобка… она что-то говорила про подсобку…
        Марина приподняла бровь, и Ивар все понял. В прошлом он действительно задерживался с ней пару или тройку раз после работы, и это было неплохо. Не сказать, чтобы и хорошо: соблазнительная с виду красавица на деле оставалась холодной ледяной королевой. Она позволяла целовать и тискать себя, но не двигалась, предоставив Ивару возможность трудиться над ее телом. Он получал удовольствие в физическом, но не в моральном плане, и быстро утратил к девушке интерес. То ли дело его охотница, такая колючая снаружи, но такая страстная, стоило лишь немного приласкать ее.
        - Ну так что, ты задержишься со мной? - капризным голосом переспросила Марина.
        Ивар поднялся и вышел из-за стола. Мимоходом наклонился к уху девушки:
        - Нет.
        В спину донесся ее возмущенный возглас. Но Ивар уже спешил в кабинет отца, расположенный по соседству. Войдя без стука, он спросил:
        - Ты уже нашел посредника?
        Отец неохотно оторвался от документов, снял с переносицы очки в черной оправе и посмотрел на Ивара.
        - Как раз хотел тебе сказать. Мой проверенный человек решил взяться за это дело. Мы можем назначить встречу и все обсудить.
        - Отлично, - кивнул Ивар, - встретимся прямо сегодня. Звони ему. Сейчас.
        Встречу назначили на окраине города, неподалеку от гетто, в забегаловке с пафосным названием «Дикий койот». На самом деле, из дикого здесь были только лица вышибал на входе. На улице кирпичную стену подпирал ряд зачуханных девиц. Проходя мимо, Ивар машинально отмечал, кто из них лекхе. Насчитал больше половины. Они звали его, пытались заигрывать с отцом, который шел впереди, но мужчины не замедлили шаг, а выражения их лиц остались каменными. По противоположной стороне прошагал патруль «красноповязочников» - надменные взгляды в свою сторону Ивар выдержал так же, как и призывы шлюх. По привычке безразлично. И те, и другие считали его обычным человеком, а люди не должны обращать внимания на лекхе, если не хотят опуститься до их уровня.
        Он научился отключаться и не считать себя частью этого мира, но все равно не сдержался и пробормотал отцу:
        - Ненавижу этот район.
        - Я сам не в восторге, - отозвался тот.
        Они вошли в полутемное помещение и остановились, чтобы оглядеться. Громыхала музыка, под которую на трех небольших сценах лениво съезжали вниз по пилонам и вновь забирались наверх полуобнаженные красотки. Все ближайшие к ним столики были заняты, но это не огорчило Ивара. Ему, наоборот, требовалось место в тени, и они с отцом нашли свободный стол в темном углу.
        Тут же подбежала официантка, молоденькая девушка с большими, наивно распахнутыми глазами и острым носиком. Жидкие волосики непонятного цвета были туго затянуты в хвост. Она приняла заказ, царапая что-то карандашом в крохотном блокноте, который достала из кармана передника. На худосочном запястье Ивар успел разглядеть несмываемые синие чернила печати «Проверено Санитарным Контролем». Лекхе. Скорее всего, из третьей категории. Наименее социально опасные.
        Самыми опасными для общества считались те, кто имел крупных фамильяров. Лекс да и сам Ивар попадали под эту категорию. Во вторую входили обладатели средних фамильяров, к которым относились некрупные животные и птицы. Как Мила и Байрон, например. А этой пигалице, скорее всего, от природы досталась мышь или канарейка.
        Первой категории даже желтые билеты не выдавали, тем самым навсегда запирая в гетто. Вторые могли выходить в город при условии хорошего поведения, но ни о какой работе за пределами гетто для них не шло и речи. А вот лекхе из третьей категории допускались к работе в качестве обслуживающего персонала, но перед этим должны были пройти ряд проверок. После чего им ставили печать на видном месте, чтобы все знали - лекхе безопасен. Печать следовало обновлять раз в полгода. За работу в городе платили больше, и эта девчонка наверняка безумно радовалась, что устроилась в забегаловку с дешевым стриптизом и шлюхами.
        Ивару стало ее жаль, и он поморщился.
        Официантка спрятала карандаш и собиралась уходить, когда он поймал ее за руку и заглянул в глаза:
        - Спасибо.
        Девушка зарделась как маков цвет, с трудом выдернула пальцы из хватки Ивара и убежала.
        - Не стоит так делать, - заметил отец, который откинулся на спинку кресла и наблюдал за сыном.
        - Я знаю, - недовольно отозвался Ивар.
        - Она может проболтаться хозяину этого отстойника, что посетитель, одетый явно не как завсегдатай, был слишком вежлив с ней. В лучшем случае тот подумает, что ты хочешь купить ее на ночь.
        Ивар потер двумя пальцами переносицу.
        - Да. Ты прав.
        Отец помолчал, а потом сообщил:
        - Вчера я взял новое дело.
        - Выигрышное?
        - Не думаю. Скорее, наоборот. Но подсудимый из Сочувствующих.
        - Что ему светит?
        Отец назвал статью, и Ивар присвистнул. Конфискация всего имущества в пользу государства.
        - Хочу, чтобы ты задумался об этом, сынок. Ради мамы. Мы с тобой рискуем в первую очередь не своим благополучием, а ее.
        Ивар кивнул. Он любил приемных родителей, и они проявляли в ответ поистине ангельское терпение, учитывая его образ жизни. Меньше всего ему хотелось бы подставить их. Но у него была и другая семья. Его люди, живущие в Сопротивлении. Их он тоже не мог подставить.
        - Я просто не могу смириться с тем, что именно мой отец рассказал охотникам, где находится жила, - попробовал оправдаться Ивар, - и именно из-за него все началось. Все. Перемена законов. А теперь у меня появился шанс что-то изменить.
        - Я понимаю, - мягко согласился отец. - Просто в следующий раз, когда решишь найти себе новые проблемы, сначала посоветуйся со мной, а не заставляй разгребать уже их последствия, ладно?
        Ивар не ответил. Его главная проблема ждала его в поселении. И он думал о ней каждую минуту.
        Та же девушка принесла заказ, дрожащими руками выставила с подноса на стол стаканы, бросила на Ивара робкий взгляд и убежала.
        - Ты теперь ее рыцарь, - хмыкнул отец.
        Ивар только растянул губы в равнодушной улыбке. Он уже и сам был не рад своему порыву.
        У входа возникло какое-то движение. Высокий мужчина в джинсах и джинсовой куртке вошел, оглядел помещение, заметил Ивара с отцом и двинулся в их сторону. Потрепанная ковбойская шляпа на макушке придавала ему вид персонажа из вестернов. Глубоко запавшие глаза на обветренном лице оглядели собеседников, когда мужчина опустился за стол.
        - Эд. Мой сын, - представил их друг другу отец.
        Ивар подвинул новоприбывшему стакан и плеснул туда пива. Тот с благодарностью приложился и не оторвался, пока не осушил все до капли. Крякнул, вытер рот рукавом и сложил руки на коленях, показывая, что готов к беседе.
        - Это… в какие сроки мне нужно связаться с Хромым? - уточнил Эд, выслушав краткие условия.
        - Чем быстрее, тем лучше, - бросил Ивар.
        - Сутки устроят? Назначим передачу девчонки на завтра.
        Сутки. Уже через сутки Ивар навсегда избавится от своей охотницы. Всего каких-то двадцать четыре часа, которые пролетят очень быстро.
        - Думаешь, Хромой так легко уступит? - с сомнением протянул отец Ивара.
        Эд хмыкнул.
        - Это… я только что из тех мест. Когда ты позвонил, я решил смотаться, потихоньку прощупать почву. Все равно попутно кое-какие делишки имелись. Хромой вне себя от горя. Ориентировки в полицию розданы. Девчонку ищут днем и ночью по всей округе. Даже местное гетто на уши подняли. По городу - целая волна арестов подозреваемых. Так вот и говорю. Это… Конечно, Хромой мигом примчится на встречу, как только узнает, что его драгоценная дочурка жива.
        - Где гарантия, что он нас не кинет? - нахмурился Ивар. - Речь идет не о простом денежном выкупе за заложницу.
        - Это… обижаешь, командир. Мы с твоим отцом давно знакомство водим. Он знает, если я за что-то берусь, то обеспечиваю заказчику железные гарантии. Как? Это мои проблемы. От вас - аванс мне и остальную сумму потом. Ну и девчонку на встречу привезти.
        Ивар перевел взгляд на отца, и тот кивнул, мол, доверять можно.
        И вновь перед глазами возникло лицо Киры, ее губы, мягкие, искусанные им самим в порыве безумия…
        Ивар мысленно содрогнулся от нового приступа желания и выругался.
        - По-моему, ты до хрена просишь за свои услуги, - рявкнул он на Эда.
        Тот переглянулся с его отцом.
        - Командир… это… обычная цена. Дело сложное, ты пойми, я тоже своей шляпой рискую. За копейки не возьмусь.
        - Ивар! - позвал отец, склонившись в его сторону. - Что происходит? Я же сказал, что человек проверенный.
        Ивар скрипнул зубами. Его кулаки, укрытые скатертью стола, сжались.
        - Нет! - Он вскочил на ноги, с грохотом отодвинув стул.
        - Сын! - Отец тоже поднялся, схватил его за локоть. - Что ты творишь? Ты же сам просил меня все организовать. Человека, надежнее этого, нам не найти.
        - Я ему не верю, - Ивар высвободил локоть и двинулся в сторону выхода.
        - Обижаешь, командир! - крикнул вслед неудавшийся посредник.
        - Ивар… Ивар! - Отец догнал его уже на улице, у их внедорожника. «Ночные бабочки» испуганно шарахнулись, когда мужчины, один за другим, вылетели из заведения. - Что случилось? Почему ты так резко передумал? Сделка почти состоялась!
        - Сделка отменяется. Я возьму машину. Ты доберешься на такси?
        - Да без проблем, но…
        Ивар протянул руку, и отец вложил в его ладонь ключи. Вздохнул и посмотрел в глаза.
        - Сын, что бы это ни было, веди осторожно. Не гони. И завтра утром я жду тебя на работе. Надеюсь, тогда ты мне все объяснишь.
        Ивар кивнул, прыгнул за руль внедорожника и рванул с места, резко уложив стрелку спидометра вправо. Он гнал так, что потратил на дорогу до поселения в два раза меньше времени, чем обычно. Когда свет фар выхватил из темноты деревянные ворота, Ивар посигналил и продолжал это делать до тех пор, пока перепуганный дежурный не открыл. Его машину, конечно же, узнали и пропустили беспрепятственно. Он припарковался, распахнул дверцу и спрыгнул на землю.
        - Ивар… - позвал кто-то из подошедших поселенцев.
        Но он лишь отмахнулся:
        - Потом.
        Шагая по направлению к дому, Ивар наконец нашел определение тому, что кипело внутри, толкало и вело его именно сюда. Он соскучился по своей охотнице. И надеялся, что она так же скучала без него.
        Ворвавшись в дом, Ивар взлетел по лестнице на второй этаж, на ходу стягивая с плеч куртку. На звук шагов из своей комнаты навстречу вышел Лекс. Его глаза сразу же стали круглыми.
        - Мы не ждали тебя среди недели. Что-то случилось?
        - Все потом, - отрезал Ивар.
        Он уже потянулся к дверной ручке.
        - А-а-а… - с пониманием протянул друг. - Ну-ну. По-моему, она тебя тоже ждала.
        Ивар толкнул дверь, вынимая из кармана ключ. Войдя в комнату, он запер за собой замок, но ключ не стал убирать, а положил на комод на видном месте. Кира сидела на кровати, скрестив ноги, и читала книгу, которую держала обеими закованными в кандалы руками. При появлении Ивара она вскинула голову, сдавленно пискнула и отбросила чтение.
        Он сглотнул, заметив, что под ее старенькой растянутой футболкой явно нет белья. Похоже, девчонка уже готовилась ко сну.
        - Мне сказали, ты ждала меня? - произнес он и удивился, как отстраненно звучит собственный голос.
        Глаза у Киры расширились, а потом она неуверенно кивнула. Этот жест буквально оттолкнул Ивара от двери и бросил к ней. В два шага преодолев расстояние до кровати, он обхватил ее лицо ладонями, приподнял к себе и прижался губами к ее рту.
        - Кира… - хрипло позвал Ивар, запуская пальцы в ее волосы, - моя охотница…
        Не прекращая поцелуя, она чуть извернулась, скользнув руками под подушку. А в следующее мгновение Ивар получил удар в живот ножом, который вошел по самую рукоять.
        С криком боли он отшатнулся. Колени подкосились, и Ивар рухнул на пол, хватаясь за нож и заливая кровью пол. Лицо у девчонки стало бледным, руки тряслись, рот перекосился, а зрачки стали просто огромными. Но тем не менее, когда она заговорила, голос звучал твердо:
        - Да. Я тебя ждала.
        Ивар произнес длинную и очень нецензурную тираду, а затем выдернул и отбросил от себя нож. Рубашка на его животе пропиталась кровью и потяжелела, но рана тут же начала затягиваться. Он мысленно посоветовал себе поговорить с Лексом по поводу того, как надо охранять пленницу. Странно, что она бросилась с ножом только на него, а не попыталась зарезать тут кого-нибудь еще. А может, пыталась? Он так спешил увидеться с ней, что даже не перекинулся парой слов с другом.
        С угрожающим видом Ивар поднялся на ноги. Девчонка немигающим взглядом уставилась на кровавое пятно на его одежде.
        - Теперь ты довольна? - прорычал он.
        - Да! - огрызнулась она, напоминая загнанного в угол зверька, который решил напоследок кусать всех, кто протянет к нему руки.
        Медленно, пуговица за пуговицей, Ивар расстегнул рубашку, снял ее и бросил под ноги. От него не укрылась дрожь, которая пробежала по телу охотницы при виде его обнаженного и перепачканного кровью торса. Ее взгляд жадно скользнул по его животу, поднялся к груди… но когда достиг лица, Кира уже успела прикинуться безразличной.
        - Ну и зачем ты это сделала, охотница? - с вызовом произнес Ивар.
        - За то, что ты сделал со мной! - выпалила она. - За то, что лишил невинности, а потом просто запер здесь и уехал!
        Ивар чуть подался вперед, и Кира тут же отклонилась. Он наступил коленом на кровать совсем рядом с ее бедром. Она, не имея возможности опереться на руки, просто упала на спину. Ее губы приоткрылись. Из груди вырывалось сбившееся дыхание, словно после быстрого бега. Ивар уперся ладонями в кровать по обе стороны от девчонки, наклонился еще ниже, не касаясь, но дразня близостью тел.
        - Так за то, что лишил невинности, или за то, что уехал?
        Она замерла с приоткрытым ртом, когда их взгляды встретились.
        - Отвечай мне, охотница. Зачем ты проткнула меня ножом? Тем более, зная, что он не причинит никакого вреда, а только позлит меня.
        Ее глаза мстительно сузились, и тогда Ивар сам догадался.
        - Ах, вот оно что! Именно, чтобы позлить!
        - Ты обещал, что вернешь меня отцу! - прошипела девчонка. - А я жду тут уже два дня, и ничего!
        - Может, я не хочу с тобой расставаться?
        - Нет! Не говори так! - Кира испуганно вскрикнула и начала яростно бороться, пытаясь сбросить с себя Ивара.
        Схватившись за цепь кандалов, он вскинул руки ей за голову. Навалился всем весом и распластал под собой. Девчонка дернулась еще несколько раз, но их тела при этом так терлись друг о друга, что она, в конце концов, покраснела и прекратила попытки.
        - Да успокойся ты, - поддразнил ее Ивар. - Я уже нашел посредника. Просто подумал… мне нужен еще один раз. С тобой.
        Кира нахмурилась и выглядела озадаченной.
        - Еще один раз? А потом ты меня отпустишь?
        - А что мне еще с тобой делать? Ты же понимаешь, что мне нужна жила?
        Она громко сглотнула. Взгляд начал блуждать по сторонам. Девчонка явно обдумывала его слова.
        - Ты правда нашел посредника?
        Почувствовав, что злость в ней улеглась, Ивар перекатился на бок и подпер рукой голову.
        - Я сегодня виделся с ним и обсуждал условия.
        Кира села. Она все еще выглядела недоверчивой.
        - А я разговаривала с твоей бабушкой.
        - С Ниной? - Он усмехнулся. - Никогда не называй ее бабушкой, а то ее ворона выклюет тебе глаза.
        Девчонка вдруг тоже слабо улыбнулась.
        - Да. Я где-то это уже слышала. - Она снова стала серьезной. - Но я не стану Сочувствующей. Если ты затеял все это… если ты специально удерживаешь меня, чтобы дать ей время меня убедить, то знай…
        - Я просто хочу еще один раз с тобой переспать, Кира, - перебил ее Ивар.
        Он и сам был почти уверен в том, что говорит правду. Еще один раз. Может, он насытится ею и перестанет так сходить с ума. В прошлый раз все произошло очень быстро. Ему просто не хватило. Он слишком думал о ней, слишком боялся, что что-то пойдет не так. На этот раз он растянет удовольствие. Получит всю ночь без остатка. И освободится от этого наваждения.
        - Не могу поверить, что ты говоришь мне это вот так… - пробормотала она, опустив голову.
        - А что такого? Может, ты боишься, что потом сама не захочешь отсюда уходить? Мне придется выставлять тебя пинками, пока ты будешь хвататься за ворота и кричать: «Ивар! Я хочу тебя!»
        Кира посмотрела на него круглыми глазами, фыркнула, а потом и вовсе рассмеялась.
        - Еще чего!
        - Ну, тогда нам не о чем беспокоиться, охотница, - пожал он плечами. - Я тоже не намерен держать тебя здесь всю жизнь. В конце концов, это моя комната, а ты ее занимаешь.
        Ее длинные ресницы дрогнули и опустились на щеки. Девчонка замерла и сидела в одной позе так долго, что Ивар подумал - она уснула. Наконец, она открыла глаза и глубоко вздохнула.
        - Ладно.
        - Что? - Ивар даже привстал, подумав, что ослышался.
        - Я сказала «хорошо». Но у меня есть условие.
        - Очень интересно, это какое же?
        - Ты не скажешь моему папе, что сделал со мной. Я… - она запнулась, - я не хочу его ранить такими новостями.
        - Мне кажется, он не поверит, даже если я совру, что не прикасался к тебе, - покачал головой Ивар.
        - Мне он поверит. А ты просто не опровергай эту версию.
        Он пожал плечами.
        - Ну хорошо.
        - Тогда договорились.
        Кира спустила ноги с кровати, расстегнула пуговицу на своих джинсах. Потом легла на спину, закинула руки за голову и закрыла глаза.
        Ивар скептически оглядел ее. Подождал полминуты, но ничего не изменилось.
        - И что это все значит?
        - Я готова. Возьми меня, как тебе этого хочется.
        - Ох, малыш… - Ивар скрипнул зубами, - что ж ты таким тоном это произносишь? У меня звуковая дорожка со зрительной картинкой не совпадает.
        Кира приоткрыла один глаз.
        - А что не так?
        - Все не так! - рявкнул он, а потом пошел в ванную комнату и включил воду.
        Когда Ивар вернулся, Кира сидела на кровати, подтянув ноги к груди и обняв колени, и смотрела на него настороженно.
        - Что ты будешь со мной делать?
        Он тяжело вздохнул, понимая, что с ней придется начинать все с начала, и этот путь не будет для него легким.
        - Я думал, ты получила ответ в прошлый раз.
        - Мы опять будем лежать голыми в ванне? - В голосе девчонки Ивару послышался и страх, и любопытство.
        - А что? Сделаем это нашей доброй традицией.
        Ивар взял ее за руки и заставил встать с кровати. Ласковым прикосновением очертил овал лица, прошелся подушечкой пальца по розовым губкам, нащупал на затылке резинку, удерживающую волосы, и стянул ее. Волна каштановых локонов упала на плечи охотницы. Ивар поймал один и прихватил губами, чтобы ощутить шелковистость.
        Кира смотрела на него во все глаза, как зачарованная, но уже не дергалась от каждого прикосновения, и Ивар посчитал это своей небольшой победой.
        - Почему ты все время так делаешь? - едва слышно прошелестела она.
        - Как?
        - Трогаешь. Гладишь. Целуешь. Я думала, так делают только те, кто любят друг друга.
        Ивар хмыкнул. В самом деле, почему ему так хочется ласкать ее? Она же дала согласие на эту ночь, а значит, ее не нужно убеждать и уговаривать, как в прошлый раз. Тем более его охотница больше не девственна. Но она нужна ему именно такой. Не просто согласной на все, а разгоряченной, заласканной до потери сознания, умоляющей дать ей наслаждение.
        Ивар расстегнул ее джинсы и потянул их вниз с округлых бедер вместе с трусиками. Нащупал упругие ягодицы и не удержался, сжал обеими руками, заставив девчонку вскрикнуть. Его собственные брюки превратились в орудие пыток, потому что стали невыносимо тесными. Он спустил джинсы девчонки до колен и выпрямился. Кира тихо ахнула, когда его ладонь ребром проникла между ее плотно сведенных ног, а указательный палец скользнул по увлажненным складкам.
        - Ради этого, малыш, - признался Ивар, почувствовав невероятную волну возбуждения от того, что охотница уже хочет его.
        Проведя рукой еще раз, он большим пальцем слегка нажал на ее тело сверху, и Кира тут же вцепилась в его плечи. Ее ногти вонзились в его кожу и прочертили короткие красные бороздки. Она посмотрела в глаза Ивара отрешенным и затуманенным взглядом.
        - У меня так будет с каждым мужчиной? - спросила Кира. - С каждым, с кем я буду спать?
        - Если он не будет тупоголовым бараном, - проворчал Ивар, уязвленный тем, что в такой момент она допускает саму мысль, что когда-либо ляжет с кем-нибудь еще.
        Но потом он напомнил себе, что охотница свято верит, что вот-вот вернется к отцу и заживет прежней жизнью. Без него. Это разозлило Ивара еще больше, и он резкими движениями рванул застежку своих брюк, с почти болезненным ощущением высвобождая напряженный член.
        Ивар содрал с себя одежду, а затем принялся раздевать Киру. Из-за скованных рук он не мог снять с нее футболку, но и выходить из комнаты за ключом не захотел, поэтому решил проблему просто: разорвал тонкую ткань прямо на девчонке. Та закусила губу, пока Ивар срывал лохмотья с ее уже полностью обнаженного тела, словно расправлялся с оберточной бумагой на давно желанном подарке.
        Не удержался, собрал ее груди в ладонях, склонил голову и прижался губами и языком к каждому соску по очереди. В ушах тут же зазвучал тихий стон Киры, а цепь кандалов обожгла плечи, когда одна ее рука неловко потянулась, чтобы запутаться в волосах на его затылке. Отодвинувшись, Ивар жарко выдохнул на чувствительную грудь девчонки, подразнил обещанием поцелуя, но прикасаться не стал.
        - Ивар… - откинув голову, Кира произнесла его имя. Точнее, простонала.
        Под его закрытыми веками уже проносились картинки: он толкает девчонку на постель, рывком раздвигает ей ноги и врывается в ее тело, впитывая крики боли и наслаждения. Двигается в яростном темпе, позволяет ей кусать и царапать себя, а, возможно, и проклинать, и умолять. И через пару мгновений - распадается пеплом от потрясающего изнутри взрыва.
        Но нет. Она еще не готова к таким играм. Может, позже…
        Ивар оторвался от охотницы и с мучительным стоном провел ладонью по лицу. Что он делает? Уже строит планы на их совместное «позже».
        Нет. У них есть сегодня и только сегодня.
        Грубо подхватив Киру, Ивар закинул ее на плечо и понес в ванную. Там забрался в горячую воду, устроил девчонку спиной к себе и заставил откинуться, чтобы положить голову ему на грудь. Поначалу охотница ерзала и напрягалась, ощущая его твердую плоть под собой. Но постепенно свыклась, прикрыла глаза и томно вздохнула.
        Ивар взял с полочки средство для душа, взбил в воде пену и мыльными руками скользнул по груди Киры, наслаждаясь тем, как блестит ее кожа. Ему было видно, как раскраснелись то ли от жара, то ли от его прикосновений ее щечки. Медленными круговыми движениями он продолжал расслаблять ее, доводить до исступления, чтобы забыла обо всем, кроме него. Перекатывал между пальцами ее соски, всей пятерней массировал плечи и нежную кожу на боках.
        Через какое-то время Кира повернула голову и потерлась щекой о его грудь.
        - А в прошлый раз тебе понравилось? - пробормотала она заплетающимся языком.
        Ее глаза оставались закрытыми, и Ивар понял, что его охотница провалилась в сладкую полудрему. Он ухмыльнулся, получая неожиданное удовольствие от созерцания ее вида. Это была не та покорность, которую он презирал в женщинах. Ивар знал, что любое неосторожное действие - и Кира опять съежится, зашипит и начнет вырываться. Это было парализующее наслаждение, которое с кончиков его пальцев передавалось ей.
        - Я знаю, что тебе понравилось, - продолжила она болтать сама с собой, не дождавшись ответа. - Потому что я видела все по твоему лицу.
        - Мне очень понравилось, - согласился Ивар и увидел, как девчонка сонно улыбнулась.
        - Это, наверно, потому что я другая? Не лекхе? Я как-то отличаюсь от них?
        Руки Ивара замерли на ее груди, когда до него дошел смысл вопроса. Но потом он тряхнул головой и усмехнулся.
        - Я едва ли могу припомнить кого-то из лекхе в своей постели, охотница. Как бы тебе сказать… моя жизнь - в городе, и я предпочитаю женщин твоего вида.
        Теперь ее глаза распахнулись. Кира задрала голову и уставилась на Ивара снизу вверх. Ее губы округлились.
        - О-о-о…
        - Ты выглядишь шокированной, охотница, - не удержался от иронии он.
        - Ты спал с обычными женщинами? - Ее бровки нахмурились. - И часто?
        Ивар пожал плечами и вернулся к прежнему приятному занятию.
        - Я не считал.
        - И они не поняли, кто ты такой?
        - Они прекрасно знали мое имя, мой адрес, а некоторые - даже знали моего отца, - увидев, как хорошенькое личико охотницы становится все более недовольным, Ивар перестал притворяться, что не понял вопроса: - А, ты о другом… нет, они, конечно, не знали, что я лекхе. Ведь у них на шее не висел кусок особого железа, о который я мог бы обжечься и выдать себя.
        - И что? - В ее голосе зазвучала ревность. - С ними тебе было так же хорошо, как и со мной?
        - Лучше… - многозначительно протянул Ивар, а когда услышал сердитое «Ох!», добавил: - С тобой мне было лучше.
        Девчонка вспыхнула, но уже сама поняла, что попалась на его удочку. Она вдруг повернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Ивар ощутил, как его член скользнул в мыльной воде между ее ног и оказался зажатым в самом прекрасном плену. Он пошевелил бедрами, скользя вверх и вниз вдоль ее складок, и простонал.
        Он простонал чуть громче, когда понял, что Кира сложила закованные руки на его груди, и железо начинает прожигать кожу насквозь. Ощущение подкатывающего оргазма вкупе с леденящей кровь болью ожога заставило Ивара потерять разум.
        - Значит, никого лучше меня у тебя не было? - невинным голоском поинтересовалась Кира.
        - Нет! - прорычал он и непроизвольно начал двигаться между ее ног, потому что уже не мог лежать смирно.
        Потом намотал на руку ее волосы, дернул, заставляя откинуть голову, а сам приподнялся и завладел ее ртом. Грубо целовал, кусал ее губы, всерьез подумывая о том, чтобы кончить даже так, потираясь об нее снаружи. Ноготками девчонка принялась царапать грудь Ивара, как будто причинять ожоги ей показалось мало.
        - Мне опять будет больно? - жалобно захныкала она под его напором.
        Это его отрезвило. Тяжело дыша, Ивар оторвал, даже оттолкнул ее от себя.
        - Нет. Сегодня все будет по-другому.
        Он вылез из ванны, подхватил охотницу на руки, забрызгав водой все вокруг. Оставляя мокрые следы, донес до постели и уложил на простыни. Постельное белье тут же стало влажным. Обеими руками Ивар развел ноги девчонки в стороны. Издал глухой стон от того, как она раскрылась ему. Кира смотрела на него огромными глазами, но не сопротивлялась. Прежняя дремота уже слетела с нее, во всем теле ощущалось напряжение.
        - Закинь руки за голову, - хрипло приказал он.
        Охотница послушалась. Когда скованные запястья упали на подушку, грудь девушки тут же дерзко подскочила вперед. Ивар перенес вес тела на одну руку, которой оперся на постель, а другой - направил себя в Киру. Вошел, лишь краем сознания отдавая себе отчет в происходящем.
        Одним движением. Бережно, но достаточно сильно. До упора.
        Она выгнулась под ним, хватая ртом воздух. Глаза закрылись, лицо исказилось.
        - Какая же ты узкая… - процедил Ивар сквозь зубы.
        Она хотела его безо всяких сомнений. Он даже не стал спрашивать, больно ли ей от вторжения. С таким внутренним жаром, с такой влажностью и пульсацией - нет. Определенно, нет.
        - Ивар! - взмолилась девчонка.
        - Что «Ивар»? - прохрипел он, содрогаясь, но еще удерживая свой вес на вытянутых руках, а себя - неподвижным внутри ее тела.
        - Ивар, пожалуйста!
        - Что «пожалуйста», охотница?
        - Сделай что-нибудь!
        - Что мне сделать?
        - Я… я не знаю! - Она начала мотать головой из стороны в сторону и жалобно стонать. - Пожалуйста… сделай, как в прошлый раз… только еще лучше!
        Это было то, чего он ждал и ради чего терпел столько времени. По очереди Ивар закинул ноги Киры себе на бедра. Прижался теперь уже всем телом. Нашел ее ушко и прошептал в него:
        - Я все сделаю, охотница. Кончи для меня.
        Ему уже было все равно, кто ее отец. В тот момент - их прошлое перестало существовать. Только резкие, жесткие движения в девушке, которая казалась ему неповторимой. Только ее ответные порывы. Ее желание. Ее спазм в сопровождении отчаянных всхлипываний. Кира хваталась скованными руками за воздух, как будто это могло помочь ей удержаться на краю. До боли в глазах Ивар вглядывался в малейшие изменения в ее лице, получая удовольствие от зрелища.
        Его самого срывало в пропасть все сильнее. Движение… еще движение… еще на секунду продлить изумительный вид, как Кира облизывает пересохшие губы. Ее уже отпускает, а вот его… она приподнимает веки… он уже видит лихорадочный блеск ее глаз… сейчас их взгляды встретятся…
        Все. Его выгнуло, заставив откинуть голову до боли в позвоночнике. И он все еще внутри. Тесно сжат и обездвижен.
        Как теперь ему отдать ее кому-то? Ивар не мог вспомнить, кому должен отдать свою охотницу, но мысль почему-то не давала покоя. Он сполз на постель рядом с Кирой. Почувствовал, как она поворачивается на бок и закидывает на него ногу. И провалился в глубокий сон. Девчонка выжала из него все силы, до самой последней капли.
        Но смутное беспокойство никуда не делось, и среди ночи Ивар проснулся, опять напряженный и изнывающий без Киры. С облегчением он разглядел в полутьме очертания ее обнаженного тела. Коснулся рукой груди. Девчонка сонно пошевелилась, промычала что-то, повернулась на спину. И снова он оказался сверху, жадно и эгоистично проник в податливое тело, отказавшись от прелюдии. На этот раз она сама потянулась, нашла его губы, начала целовать и шептать что-то нежное и неразборчивое. Они прижались друг к другу, медленно покачиваясь в одном ритме, как будто могли делать это часами.
        Под утро все повторилось.
        11
        Это было больно.
        Осознать, что по возращении мне придется врать в глаза родным - больно. Я лежала в постели, развороченной Иваром, пропитанной его запахом, его потом, его семенем, смотрела в потолок и прокручивала в голове воображаемый диалог с отцом.
        «Он не трогал тебя, малышка?»
        «Нет».
        Ложь.
        Он трогал меня. На моем теле не осталось места, не отмеченного руками или губами Ивара. Он наставил тысячи невидимых отметин на моей коже, и все они горели каждый раз, как я вспоминала о нем.
        «Не переживай. Скоро ты забудешь те дни, которые провела в плену этого грязного лекхе».
        «Конечно».
        Ложь.
        Я никогда не забуду своего первого мужчину.
        «Хорошо, что он не воспользовался твоей беззащитностью».
        «Да».
        Ложь.
        Он воспользовался мной. Несколько раз подряд. Я не представляла раньше, что можно проснуться от того, что внутрь толкается горячий, полный желания мужчина. И что это настолько возбуждает.
        «Тебе повезло. Могло быть и хуже».
        «Я согласна».
        А вот это правда. Могло быть и хуже. Вот только лучше… быть не могло.
        И от этого мне тоже становилось больно.
        Ивар снова исчез с наступлением утра и не приехал даже на следующий день. И через два дня после своего неожиданного визита не появился.
        Мила распекала меня на чем свет стоит и за порванную одежду, и за беспорядок в комнате, но, увидев, что я молчу и не отвечаю, затихла. Улучив момент на кухне, когда я спустилась попить воды, Мила перестала помешивать в круглобокой кастрюльке кашу для сына, присела за стол напротив меня и вздохнула.
        - Ты не должна позволять Ивару так обращаться с собой.
        Я промолчала. Как можно ему что-то не позволить? Когда он врывался в комнату, заполняя собой все пространство и не оставляя мне шанса на побег? Даже несмотря на всю ненависть к лекхе, мне не удавалось противостоять его прикосновениям. Когда он говорил, что опасен для меня, я и представить не могла, что это означает на самом деле. Думала, что Ивар опасен с точки зрения его дикой силы. Но все оказалось иначе.
        - Что? - грубовато бросила Мила. - Думаешь, я по-женски не понимаю, что с тобой происходит? Ивар всю жизнь прожил среди таких, как ты. Пусть он считает себя одним из нас, но сам больше относится к твоему виду, чем ты думаешь, охотница. Твои сородичи научили его брать то, что хочется. Ведь так поступаете вы? Берете и не спрашиваете чужого мнения. Он относится к тебе, как люди относятся к лекхе.
        В ее голосе звучала обида, и я поняла, почему Мила вдруг стала сочувствовать мне, хотя прежде только фыркала и показывала, как ненавидит. В чем-то она посчитала наши жизненные ситуации схожими, и это странным образом смягчило ее.
        - Я пырнула его ножом, - произнесла я, сама не зная, зачем так откровенничаю.
        У Милы вытянулось лицо, и она несколько раз моргнула. Потом вдруг прыснула, а затем рассмеялась в полный голос.
        - Серьезно? Прямо проткнула?
        - Ты же видела кровь на полу, - пожала я плечами.
        - Я думала, это твоя… - она вновь стала серьезной. - А что он?
        - Разозлился.
        - Разозлился так, чтобы хорошенько вмазать тебе в ответ, или так, чтобы… - Мила вгляделась в мое лицо и закончила: - Все понятно, можешь не отвечать.
        Она встала и подошла к плите, чтобы помешать кашу, которая начала пригорать.
        - Не буду врать, мне не нравится, что ты живешь в моем доме, охотница. Не нравится, что Ивар с твоим появлением превратился в озабоченное животное. Что мой сын просыпается среди ночи от ударов кровати о стену в вашей комнате и от того, что вы оба стонете, как буйнопомешанные. Хватит превращать мой дом в бордель!
        - С удовольствием, - проворчала я. - Ивар сказал, что уже нашел посредника, чтобы передать меня отцу, но опять куда-то пропал. Я жду его со дня на день. Спасибо за гостеприимство, но задерживаться здесь не стану.
        Мила повернулась. Ее лицо выглядело удивленным.
        - Со дня на день? Когда Ивар уезжал утром, он приказал Леше лучше тебя сторожить и признался, что ты тут надолго.
        Я почувствовала, как все внутри немеет от беззвучного крика. Надолго? Он обманул меня? И все обещания о посреднике оказались ложью? И мое согласие… наша договоренность о последней совместной ночи… это тоже ложь? Ивар снова приедет, когда ему заблагорассудится, и опять будет заниматься со мной любовью, пока не надоест? И я должна ждать его тут, как презрительно бросила как-то Мила, раздетая и с разведенными ногами? Все для удовольствия этого грязного лекхе с большим самомнением?!
        От этих мыслей стало даже больнее, чем от воображаемых диалогов с отцом. В тот момент я решила бежать любой ценой.
        Вся моя жизнь превратилась в стремление к одной этой цели. Я больше не ждала Ивара, а боялась его появления, потому что это означало крах. Часами слонялась по поселению, чтобы найти какую-то лазейку, но забор казался слишком высоким, а его верхушки - острыми и зазубренными. Я организовала удобный наблюдательный пост на скамье неподалеку от ворот, чтобы следить за сменой дежурных и понять их график, но никак не могла уловить подходящий для побега момент.
        Зато добилась другого. Жители понемногу начали привыкать ко мне и перестали обращать внимание, когда я появлялась на улице. Для них я была чем-то вроде ручной зверюшки их обожаемого лидера. И, как сказал Лекс, они не умели долго злиться. Эту особенность я заметила еще в нем самом и в его сестре. Мила по-прежнему смотрела на меня волком, но после нашего разговора на кухне в ней что-то неуловимо поменялось. И остальные поселенцы внезапно даже стали здороваться со мной по утрам.
        Под моей подушкой лежал нож, который я планировала прихватить с собой на случай побега… или снова всадить Ивару в живот при очередном визите. Никому, казалось, не было дела. Мои руки оставались в кандалах - и это всех успокаивало.
        Я поражалась их наивности, открытости, какой-то детской душевной простоте. Зато поняла, почему этот народ так легко оказалось поставить на колени. И лишний раз убедилась в правдивости слов Милы.
        Ивар был не такой.
        А потом судьба неожиданно улыбнулась - и стала кидать в мой пустой котелок монетки удачи одну за другой.
        Очередным утром я проснулась и обнаружила, что мои бедра и постель испачканы в крови. Ежемесячный цикл пришел в срок, и о нежелательной беременности теперь не стоило волноваться. Я поднялась, чтобы пойти к Миле и попросить средства гигиены, ведь Ивар бросил меня тут без сменной одежды и прочих нужных вещей. Хорошо, что в одном доме со мной жила девушка, иначе Лексу пришлось бы выкручиваться, а мне - краснеть, объясняя ему свои потребности.
        Дверь беззвучно открылась, выпуская меня в коридор. Старые привычки никуда не делись. Освоившись в доме, я научилась передвигаться так же тихо, как делала это под родительской крышей.
        С первого этажа доносились голоса. Я опустилась на верхнюю ступеньку лестницы и прислушалась. Лекс посетовал на то, что у западной стены ограды, как раз возле большого дуба, рассохлись бревна. Они с Милой обсуждали, что неплохо бы поискать досок для укрепления забора.
        Сегодня… неужели я наконец сбегу и это случится сегодня? Но как сделать все незаметно и не нарваться на случайных свидетелей? И постепенно в моей голове созрел план.
        Для начала я, громко топая, спустилась по лестнице и позвала Милу. Та с видимым облегчением выдала мне необходимое. Мысль о ребенке наверняка приходила на ум и ей, особенно если учесть, что сестра Лекса сама выносила незапланированную беременность.
        Приведя себя в порядок, я дождалась обеда, во время которого стащила из кухни коробок спичек. Мила возилась со стиркой, ей было не до меня. Лекс куда-то ушел. Под предлогом прогулки я переоделась, потом кое-как спрятала под курткой нож и вышла на улицу. План был несложным, но для его выполнения требовалось не вызывать подозрений. Постояв на крыльце, я полюбовалась голубым небом, а потом не спеша двинулась дальше.
        - Тетя Кира! - вдруг окликнули за спиной.
        Никитка стоял в дверях. У меня сердце в груди замерло. А что, если ребенок заметил, как я брала спички? Что, если сейчас закричит и позовет мать? Только усилием воли я приказала себе не дергаться. На воре и шапка горит. Буду нервничать - сама себя выдам.
        - Тетя Кира, а ты уходишь? - уставились на меня любопытные глазенки.
        - Всего-то иду погулять, - пожала я плечами.
        - А мне показалось, ты навсегда уходишь, - с неожиданной грустью протянул он.
        Мила, как и раньше, не разрешала нам много общаться, но я чувствовала, что мальчик тянется ко мне, и тоже вдруг ощутила тяжесть на сердце от расставания. Подошла и погладила ребенка по темноволосой головке.
        - Да куда же я уйду отсюда? - я показала кандалы. - Никуда не денусь.
        - Хорошо, что дядя Ивар держит тебя здесь, - сообщил он. - Он будет дракон. Когда я вырасту, то освобожу тебя, как принцессу, и женюсь на тебе. Ты только дождись.
        Я рассмеялась.
        - Обязательно.
        - А еще ты вот это забыла, - малыш поднял сжатый кулачок, из которого что-то свисало.
        Смеяться тут же расхотелось. Я опустилась на корточки, во все глаза уставившись на детскую ладошку, раскрывшуюся для меня, как бутон цветка. Посерединке лежала моя пуля, и это концы цепочки свисали и свободно болтались. Охнув, я схватила пулю, погладила пальцем нежную детскую кожу… ни пятнышка. Ни следа от ожога.
        - Никитка… - простонала я, прижав детское тельце к себе.
        Сграбастала в объятия так крепко, что чуть не раздавила. Сама не знаю, почему такая волна жалости нахлынула. Мальчик стоял, сопел носом и явно не понимал, с чего вдруг во мне проснулись телячьи нежности. А я тискала его и думала, как сообщить его матери о том, что он - обычный человек.
        Потом решила - никак. Не мое дело. Я ухожу отсюда и все проблемы этих людей тоже должны остаться позади. Меня ждала долгая дорога, встреча с отцом и бесконечная череда ночей, в течение которых мне будет сниться бессердечный мужчина со шрамом на груди.
        - Где ты ее взял? - удивилась я, выпустив из рук Никитку.
        - На полу в твоей комнате. Мама не разрешает туда ходить. Но мне стало так интересно!
        Точно. Пуля осталась в кармане моих джинсов, когда папа вернул ее. Наверно, когда я перебирала вещи для стирки, она выпала. А мальчик нашел.
        Я застегнула цепочку на шее и погладила пулю на груди. Еще один знак. Я возвращаюсь домой, в свой клан, к своим людям. И пусть мне немного жаль покидать Сопротивление, но я не предала отца, не стала Сочувствующей и не влюбилась в Ивара. Почему-то последнее пугало больше всего.
        Отправив Никиту в дом, я направилась к воротам. Если навстречу и попадался кто-то из жителей, все ограничивалось слабым кивком или безразличным взглядом. Присев на скамью неподалеку от выхода из поселения, я стала ждать. В паре метров от меня была навалена целая куча сена. Его собирались куда-то убрать, но никак не доходили руки.
        Как только дежурный зазевается - мигом начну действовать.
        - Привет, - ко мне подошел Байрон.
        Мы с ним почти не виделись с той поры, как ехали в одной машине, и я удивилась, что он решил подойти. Да к тому же, так не вовремя! Парень явно смущался в моей компании, а мне как никогда срочно требовалось от него избавиться.
        - Привет, - буркнула я.
        - Я уже несколько дней подряд вижу, как ты тут сидишь. Ждешь Ивара, да? - Байрон опустился на самый край скамьи.
        - Жду, когда джипы моего отца проломят ваши хлипкие ворота и разнесут тут все.
        - Ого… - он побледнел. - Думаешь, это правда случится?
        Я покачала головой.
        - В любую минуту.
        Байрон поерзал на своем краю, но уходить не торопился. Дежурный повернулся к нам спиной, и я только скрипнула зубами от жалости, что такой удобный момент упущен.
        - Как тебе живется здесь? - предпринял он новую попытку завязать вежливый разговор.
        - В гостях хорошо, а дома лучше. Байрон, не томи, что тебе нужно? - не выдержала я.
        Мой собеседник сложил руки на коленях и посмотрел жалобно.
        - Все говорят, что мои стихи - отстой. Ты - человек со стороны. Непредвзятое лицо. Можно, я тебе прочитаю кое-что из своего, а ты скажешь мнение. Только честное мнение. Жалеть меня не надо.
        Дежурный начал прохаживаться вдоль ворот и бросать на нас косые взгляды.
        - Хорошо, - процедила я.
        Но когда Байрон начал читать стихи, обомлела. У него действительно оказался талант. Редкий дар для человека, лишенного образования как такового. Увидев, что я не перебиваю, Байрон воодушевился и прочел еще. И еще. Он говорил о любви, но меня не оставляло ощущение, что стихи написаны не просто так. Они посвящены кому-то.
        - И кто же она? - наконец, решилась спросить я.
        Он тяжело вздохнул.
        - Моя муза. Та, с кем мне не суждено быть.
        - Она из поселения?
        - Да.
        - Почему тогда ты читаешь стихи мне, а не ей? - удивилась я. - Они очень красивые. Ей бы понравилось.
        - Потому что она ненавидит меня. Как ты - Ивара.
        На такой загадочной ноте Байрон встал и ушел, оставив меня в полном недоумении. В кого же он так влюбился? Почему сравнивал себя и свой предмет обожания с моей ситуацией?
        Размышлять дальше не пришлось, потому что дежурный снова отвлекся. Я больше не могла оттягивать момент и рисковать. Выхватив спички, огляделась. Никого. Чиркнула одну, чтобы высечь пламя, и бросила в сено.
        Сначала не происходило ничего. Я испугалась, что спичка потухла. Тем более дежурный уже повернулся в мою сторону. Но тут из стога вдруг начал валить густой черный дым. Я вполне натурально взвизгнула и отскочила.
        - Пожар!
        Тут же высыпали люди. Поднялась суматоха. Сено вспыхнуло ярким пламенем, но я знала, что долго гореть не будет. Ни секунды терять нельзя. Незаметной тенью бросилась в противоположную сторону.
        Вот и большой дуб. Как я раньше не замечала, что вон те доски потемнели? Уже хотела устремиться к ним, но из ближайшего дома выскочил один из поселенцев. Он уставился на меня круглыми глазами.
        - Пожар! - не растерялась я и махнула рукой в нужном направлении. - На помощь!
        Лекхе побежал в ту сторону, а я еще раз огляделась. Теперь путь свободен. Ринулась к забору. Расстояние до дуба - то, что надо. Очень удобно. Уперевшись в дерево спиной, я со всей силы ударила ногой в прогнившие доски. С жалобным треском они поддались. Еще удар. Гнилое дерево проломилось.
        С третьего удара я выбила здоровенный кусок и теперь могла пролезть в дыру. Близость свободы опьянила, вскружила голову. Я бросилась навстречу неизвестности, царапая руки и продираясь в пролом.
        Секунда - и я по ту сторону поселения. Из-за суматохи обо мне на время забыли. А я за это время буду уже далеко.
        Ступая по мягкой земле, от которой исходил запах прелых листьев, я начала углубляться в лес. В то же время старалась не сильно отклоняться от проселочной дороги - единственного ориентира в глуши. Бежать со связанными руками оказалось не очень удобно, и пару раз я даже падала, споткнувшись о кочки. Хорошо, что чаща оказалась не слишком густой - обычный лиственный лес - и не пришлось трудиться, чтобы проложить дорогу.
        Сердце колотилось в груди, как у пойманной птицы. Но мне удалось вырваться из клетки! Я издала победный клич, сначала не очень громкий, но потом не удержалась и взвизгнула во всю мощь легких. Вряд ли меня уже могли услышать в поселении. Даже не верилось, что больше никогда не увижу Нину с ее вороной, упитанного медведя Лекса, который и сам был как медведь, романтичного Байрона, Милу и Никитку. Отец наверняка удивится, что я общалась с лекхе на равных и они не растерзали меня.
        Мысли об Иваре я гнала прочь при первом же их появлении. Нет, настал момент моего триумфа, а не сожаления, и я буду улыбаться до ушей, потому что свобода - самое дорогое, что есть у каждого человека. Никакими деньгами не оценить это сладкое ощущение. И мне удалось заполучить свободу обратно.
        В боку начало колоть, легкие усиленно работали. Тело требовало передышки, но мне не хотелось останавливаться ни на секунду. Я гнала себя вперед, потому что очень боялась оборачиваться назад.
        Через какое-то время между деревьев показался просвет. Ноги сами понесли туда. Как будто в вены влили живительный эликсир. Последний рывок - и вот, продираясь сквозь придорожные кусты, я выбралась на обочину. Ветер гонял по асфальту редкие сухие листья, гнул серую от пыли придорожную траву, но показалось, будто это - самая прекрасная картина местности. По ту сторону дороги красовался такой же глухой лес. Лента шоссе словно прорезала его на две части. Мой путь домой.
        Слева ко мне как раз двигалась красная развалюха, сошедшая с конвейера автопрома явно лет двадцать назад. В одно ее крыло щедро въелась бурыми пятнами ржавчина, мотор чихал и кашлял. За рулем восседал старичок в джинсовой куртке и кожаном кепи.
        Выбора не было, и я бросилась ему наперерез, отчаянно размахивая закованными руками. Водитель тут же ударил по тормозам. Все еще задыхаясь, я обогнула машину, склонилась перед опускающимся стеклом.
        - Подвезите до города. Умоляю! - так просят, разве что, о стакане воды посреди раскаленной пустыни.
        Косматые седые брови моего собеседника взлетели вверх.
        - Так город в той стороне, внученька, - большим пальцем он показал себе за спину.
        Вот невезуха! Я начала оглядываться, надеясь поймать другую машину в нужном направлении. Но дорога оставалась пуста.
        - А ты откуда такая? - заинтересовался старичок и понизил голос: - Неужели из беглых?
        - Что? - я поняла намек и вспыхнула: - Я не лекхе! Наоборот! Меня держали в плену. Удалось сбежать.
        Вдали по другой полосе показалось что-то черное.
        - Точно? - с подозрением допрашивал старичок. - Кандалы-то у тебя непростые… видал я, что полиция носит. Так у них - тонкие браслетики по сравнению с твоими. Особое железо, да? Так у лекхе оно не водится…
        - Я не лекхе! - упрямо повторила я, вглядываясь в увеличивающуюся черную точку.
        Джип. Провалиться мне на этом самом месте! Джип! Черный! Точная копия тех, на которых к нам домой приезжали за оружием.
        Я уже не слушала вопросы надоедливого старика. Перебежала дорогу и начала размахивать руками, чтобы привлечь внимание. Охотники. Свои. Пусть из другого клана, но я - одна из них. Такая удача! Повстречать их - все равно, что увидеть земляка в чужой стране. Я ни минуты не сомневалась, что теперь мои беды закончились.
        - Внученька! - позвал старик, продолжая изучать меня чересчур подозрительным взглядом. - Так может тебя подвезти? Я на дачу еду, никуда не тороплюсь.
        - Нет, спасибо! - крикнула я в ответ, уже подпрыгивая от нетерпения при виде спасительного джипа.
        Зачем мне ехать куда-то с не в меру заинтересовавшимся мной незнакомцем, когда достаточно назвать имя отца - и эти люди сами все поймут?
        Прекрасный в своей мощи черный автомобиль снизил скорость, а потом и вовсе остановился к моей превеликой радости. Несмотря на это, надоедливый старик не собирался уезжать. Оперевшись локтем на руль, он встревоженно наблюдал за мной. С демонстративным видом я отвернулась и подошла ближе к джипу.
        Тонированное стекло плавно поехало вниз, и оттуда на меня уставилось… дуло пистолета.
        - Лучше скажи, что у тебя есть желтый билет, кроха, - протянул угрожающий мужской голос. - Иначе…
        На секунду я растерялась. Но потом напомнила себе: все правильно, как еще должны поступить охотники, увидев эти кандалы?! Я вскинула руки в жесте капитуляции.
        - Я не лекхе! Я сама охотник! Дайте мне все объяснить!
        Дуло слегка затряслось, потому что владелец пистолета расхохотался. Стекло опустилось еще ниже, в окне показалось одутловатое бледное лицо. Охотнику было лет под сорок. Гладковыбритый череп блестел от пота. Небольшие глаза внимательно оглядели меня с ног до головы.
        - Ты что, сучка, шутить вздумала? Быстро встала на четвереньки! И не смей поднимать голову, когда я выйду!
        Я онемела от изумления.
        - Я не…
        - На четвереньки! Или стреляю! У меня есть разрешение на неограниченный отлов таких, как ты. Раз… два…
        Опыт жизни в клане подсказывал, что дальше последует выстрел. Я упала на колени в придорожную траву. Уперлась ладонями в землю и покорно опустила голову. В горле стоял комок. Так, при всех, мне еще не доводилось унижаться. И, как назло, старикан этот маячил на другой стороне дороги! Может, получал удовольствие от зрелища?
        Дверь джипа открылась, и прямо перед моим носом на землю ступила нога в блестящем кожаном сапоге.
        - Голову не поднимать, - напомнил толстяк.
        Он неторопливо обошел меня, дал легкого пинка под зад. Я пискнула, но удержалась в прежней позе. Хлопнула дверь со стороны водителя.
        - Митяй! Она правда не лекхе! - воскликнул другой мужской голос, не такой низкий.
        Кто-то подхватил меня под локоть, рывком поставил на ноги. Мои руки вытянули вперед и сдвинули оковы выше запястий.
        - Видишь? Кожа не тронута. Нет ожогов.
        - Может, это обычный металл? - не собирался отступать толстяк.
        Я повернула голову и рассмотрела своего спасителя. Достаточно молод. Темно-русые волосы с легкой волной обрамляли симпатичное лицо. Картину портили, разве что, глаза, расположенные чуть навыкате. Охотник улыбнулся мне ободряющей улыбкой.
        - Такие тяжелые кандалы - и просто так? Нет, брат. Что-то здесь не сходится.
        - Пуля… - выдавила я, все еще оправляясь от шока. Не каждый день приходится стоять на четвереньках в грязной траве да еще под дулом пистолета.
        - Что? - придвинулся ближе тот.
        - Пуля… на моей шее… я охотник.
        Аккуратно он отодвинул воротник моей куртки и заглянул в проем. Поддел пальцами пулю. Лицо тут же вытянулось.
        - Она из клана Хромого!
        - Только мы носим первые пули, - кивнула я и послала мстительный взгляд толстяку. - Точнее, только члены семьи.
        Тот с видимой неохотой убрал пистолет.
        - Ладно. Но откуда кандалы?
        - Я сбежала из плена.
        - Хорошо, что мы тебя нашли! - улыбнулся молодой и приобнял меня за плечи. - Поедем, расскажешь все в дороге. Не волнуйся, теперь ты в безопасности. Как тебя зовут?
        Я назвала им свое имя, и уже через минуту сидела на заднем сиденье джипа, который резво уносил меня все дальше от Сопротивления. Оглянувшись, я заметила, что красная развалюха старика уже превратилась в маленькую точку.
        Впервые за несколько последних дней удалось почувствовать спокойствие и даже расслабленность. Больше не надо было собачиться с Милой, ждать приезда Ивара, считать мучительные часы в неволе. Я откинулась на сиденье и закрыла глаза.
        Хорошо…
        Правда, долго наслаждаться покоем не дали.
        - Так где тебя держали, Кира? - поинтересовался молодой охотник, которого, как выяснилось, звали Жорж.
        Свое имя он произносил на французский манер и, видимо, наслаждался при этом каждым звуком.
        - В поселении, - ответила я неохотно.
        - В гетто, что ли? - хмыкнул толстяк. - Так вроде далековато здесь от гетто…
        - Нет, не в гетто. Просто в поселении лекхе. Они… - я вдруг спохватилась и прикусила язык. Нужно ли рассказывать так много? Да, у меня была тысяча причин злиться на Ивара, но Никитка… могу ли я поставить под удар ребенка?
        - Что «они»? - подхватил Жорж.
        - Они привезли меня туда с завязанными глазами, - быстро сообразила я.
        Это была часть правды. Мы с Иваром прибыли ночью, и мне не удалось тогда разглядеть дорогу.
        - Но обратно-то ты нашла путь? - оживился толстый Митяй. - Запомнила? Лекхе, которые живут не в гетто… мы должны это увидеть.
        Они с Жоржем переглянулись.
        - Я бежала наугад. Сама не помню, как оказалась у дороги. По-моему, даже кругами ходила, - настаивала я на своем.
        - Но все равно ты не выглядишь сильно обтрепанной и уставшей. Значит, это место не так уж далеко, - возразил толстяк.
        Я замолчала, а он повернулся и уставился на меня пронзительным взглядом. Чем дольше затягивалась пауза, тем сильнее казалось, что веду себя, как Сочувствующая. И если охотники тоже подумают так, то обратное будет очень трудно доказать.
        - И они просто держали тебя там? - Митяй прищурился. - Для чего?
        - Ладно, ну чего ты насел? - встал на мою защиту Жорж. - Не видишь, девушка еще в себя не пришла.
        Толстяк, наконец, перестал обстреливать меня глазами и повернулся к собеседнику.
        - Ты посмотри, слишком уж она чистенькая. Что они там с нее, пылинки сдували? С какой стати дикарям так оберегать охотницу? Или она не охотница, или… - он снова бросил косой взгляд. - Она была их шлюхой.
        Я охнула от возмущения. Не могла поверить, что кто-то посторонний прямо при мне станет говорить такие гадости. В клане моего отца наемники и заикнуться в моем присутствии о чем-то неподобающем боялись. В который раз мысленно посетовала, что папа из слепой родительской любви скрыл от меня столько правды о реальном мире.
        - Не говори так о нашей гостье, - покачал головой Жорж, - конечно, никто из них и пальцем ее не тронул. Ты сам слышал, какие порядки в клане Хромого. Женщина из этого клана скорее убила бы себя, чем допустила такое! Это все равно, что со своей собакой переспать!
        Он многозначительно посмотрел на меня в зеркало заднего вида и добавил:
        - Если она, конечно, на самом деле из этого клана.
        Я сглотнула. Убить себя, чтобы не спать с Иваром? О да, я пыталась. Но им-то легко судить. Они никогда не окажутся на моем месте. Поэтому я тоже не открою им правду.
        - Меня держали, как заложницу, чтобы шантажировать отца, - я вздернула подбородок, - поэтому и пылинки сдували. Иначе папа не пошел бы на переговоры.
        Эта версия успокоила моих собеседников, разговор затих сам собой. Я отвернулась к окну, гадая, сколько еще придется врать, балансируя на тонкой грани правды и вымысла, чтобы не навредить невинным жителям поселения, но и не сгубить собственную репутацию. И вдруг поняла, что все только начинается. У отца вопросов наверняка появится несравнимо больше. Его я не смогу заставить умолкнуть какой-нибудь высокомерной фразой, как случайных спасителей.
        Придорожный указатель сообщил, что до города осталось каких-то десять километров, когда джип вдруг свернул с шоссе на грунтовку. С одной стороны виднелись дома пригородного поселка, с другой - простиралось поле со свежевскопанной черной землей, а за ним - роща.
        - Куда мы едем? - насторожилась я.
        - К нам домой, - уверенным тоном заявил Жорж, - не можем же мы не накормить тебя и не дать отдохнуть. К тому же, путь до заповедника неблизкий, а мы не планировали такую дальнюю поездку.
        Это звучало разумно.
        - Я хочу сразу же позвонить папе, - сообщила я.
        - Конечно, - миролюбиво согласился он, - сразу же позвоним. Заодно и с Седым познакомишься.
        - А кто такой Седой?
        Жорж улыбнулся светлой мальчишеской улыбкой.
        - Наш отец.
        Теперь уже по двум сторонам дороги тянулись перепаханные поля. Проехав еще какое-то время, джип миновал каменную ограду с распахнутыми воротами, которые, судя по виду, никогда не закрывались, слишком уж «вросли» в землю. Нас встретил фруктовый сад. Деревья казались высаженными любовно, по линеечке. На ветвях краснели спелые бока яблок. Роль живой изгороди выполняли кусты роз. Я залюбовалась чайными, темно-красными, белыми и нежно-розовыми бутонами. Словно попала в райские кущи, настолько здесь было красиво.
        Если внутри и трепыхалось волнение, то теперь оно утихло. В таком прекрасном месте просто не хотелось думать о плохом.
        Вьющаяся роза оплетала упругими темно-зелеными стеблями выбеленный фасад дома. Здание выглядело старым. Узкие окна, старомодная лепнина по фронтону. Дом походил на какую-нибудь старую гимназию, из числа тех, которые мне доводилось видеть на страницах учебников истории.
        Джип притормозил на широкой площадке перед входом. Жорж выпрыгнул, галантно открыл мне дверь и подал руку, чтобы помочь выбраться. Митяй просто поспешил в дом, не оглядываясь.
        - У вас тут глаз не оторвать… - протянула я, вдыхая полной грудью чудесный пряно-пьянящий аромат роз.
        - Это отец, - с улыбкой сообщил Жорж. Пока я любовалась плодами на деревьях, украдкой заметила, что он смотрит только на меня. - Если бы не родился охотником, то наверняка стал бы садовником. Здесь его страсть. Любимое хобби.
        - У нас не так…
        - А как у вас?
        - У нас река. Она очень красивая, но холодная. Если бродить по берегу, то можно найти прозрачные камни, - я испытала почти невыносимую боль от ностальгии по родным местам. - А еще везде мох. Когда он свисает с деревьев, то напоминает лапы сказочных чудовищ. Так я в детстве воображала. Но цветов у нас нет. Мой папа посчитал бы цветник глупостью и лишней тратой сил и времени. И лес в основном хвойный.
        - Значит, твой отец далек от романтики? - хмыкнул Жорж.
        - Вся романтика закончилась со смертью мамы.
        - Я слышал, ее убили лекхе. Все знают эту историю. Ваша семья - живая легенда.
        Что-то кольнуло внутри на словах «убили лекхе». Нина посеяла во мне зерно сомнений, которое теперь никак не удавалось вытравить. Пока я подыскивала подходящие слова для ответа, на пороге дома снова появился толстый Михей.
        - Ну где вы? - недовольным голосом позвал он. - Отец ждет!
        - Пойдем? - Жорж повел меня к дверям, и я последовала охотно. Все-таки рядом с ним чувствовала себя комфортнее, чем в компании сурового толстяка, который замкнул процессию.
        Из-за небольших окон в помещении не хватало света. Пахло душным ароматом увядших и начинающих подгнивать цветов. Где-то в глубине дома переливалась на разные голоса классическая музыка. Мы направились на звук. Я не разбиралась в композиторах настолько хорошо, чтобы понять, чья она, но сумела различить органную полифонию.
        Жорж шел уверенно, его ботинки отстукивали ритм по гладким крашеным доскам пола. Митяй за моей спиной, наоборот, ступал мягко, как кошка. Только шорох одежды выдавал его присутствие. Коридор оканчивался приоткрытой дверью, из-за которой бил свет. Жорж толкнул ее и посторонился, чтобы пропустить меня вперед.
        Я вошла и оказалась в рабочем кабинете. Пожилой сухопарый мужчина, одетый в подобие сюртука с высоким воротником, и впрямь седой как лунь, стоял лицом к окну, заложив руки в замок за спиной. При моем появлении он обернулся, взял со стола пульт и выключил музыкальный центр, расположенный на полке в окружении книг. Внезапная тишина ударила по ушам сильнее взрыва бомбы.
        - Здравствуйте, - поприветствовала я, ощущая неловкость.
        - Митя, а почему вы нашей гостье еще руки не освободили? - нахмурился глава клана, остановив взгляд на моих кандалах.
        Торопливое шарканье ног за спиной подсказало, что толстяк бросился куда-то прочь. Жорж остался безмолвной тенью у дверей, будто и слово боялся вымолвить без разрешения.
        - Значит, ты - дочь Хромого? - светским тоном поинтересовался Седой, разглядывая меня с головы до ног.
        - Да.
        - Я слышал, что твоя мать была красавицей. Ты, наверно, в нее пошла?
        - Так говорят, - я пожала плечами.
        Старик прошелся вдоль стены, по-прежнему держа руки заложенными назад. Чем-то даже ворону Нины напомнил своим важным видом.
        - И как дела в заповеднике?
        - Мы… мы справляемся, спасибо.
        - И твой отец по-прежнему торгует оружием?
        - В соответствии с законом, - ушла я от ответа, не понимая, к чему он клонит.
        Черты лица моего собеседника разгладились, словно тот и сам понял, что начал спрашивать лишнее.
        - Надеюсь, поездка была комфортной?
        - Да, спасибо, - я решила умолчать о том, как толстяк чуть не выстрелил, - и благодарю за гостеприимство. Можно мне сразу позвонить папе? Очень волнуюсь.
        - Конечно. Уж он-то как, наверно, волнуется! - улыбнулся старик, но взгляд его голубых глаз оставался холодным.
        Седой подошел к столу, взял телефон и протянул мне. Я приблизилась и буквально выхватила аппарат, не веря своему счастью. Неужели сейчас услышу родной голос отца?! По памяти набрав номер, приложила трубку к уху. Седой внимательно наблюдал за моими действиями. С каждым гудком сердце замирало. А вдруг не ответят? Долго, так долго…
        Наконец, послышался щелчок, а следом - грустный голос моего отца.
        - Папа! - вскрикнула я, и глаза защипало от непрошеных слез.
        - Кира? - Его голос звучал недоверчиво. - Это ты?
        - Да, папа! Это я!
        До моего слуха донесся судорожный вздох.
        - Моя малышка… с тобой все в порядке? Где ты?
        - Да! Со мной уже все хорошо! Я…
        С удивительной для своих лет прытью Седой выхватил из моих пальцев телефон и отступил назад.
        - Привет, Хромой, - заговорил он в трубку, - твоя девочка в надежных руках. Она в моем клане. Среди своих.
        Старик замолчал, очевидно, выслушивая собеседника.
        - Что вы… - начала я, но на плечо тут же опустилась рука Жоржа. И когда успел оказаться рядом?
        - Ш-ш-ш, - приложил он палец к губам, - не мешай.
        - Нет, лучше мы сами к тебе приедем, - продолжил Седой. - Сегодня? Нет, не успеем. - Он рассмеялся. - Нет, я пока не скажу тебе адрес. Не хочу проснуться среди ночи в собственной постели с твоим пистолетом у виска. Завтра. Мы привезем ее завтра. О своих приключениях она сама тебе расскажет.
        Последовала очередная пауза.
        - Да, она цела и невредима. Наша почетная гостья, - лукавый взгляд Седого пробежался по мне. - О, я не сомневаюсь! Не сомневаюсь, что ты будешь очень благодарен за спасение дочурки. Так благодарен, что наполнишь особым железом мой фургон, который я возьму с собой. Да. Целый фургон. Доверху. - Он умолк ненадолго. - А во сколько ты оценишь свою ненаглядную Киру? Да? Ну то-то же. Все. Бывай.
        С довольным видом Седой убрал телефон в карман.
        - Все готово, Кира. Завтра ты едешь домой.
        Я не могла поверить своим ушам. Нет, не от радостной перспективы увидеть родных. От ужаса. Стоило ли бежать из поселения лекхе лишь для того, чтобы стать предметом сделки для очередных заинтересованных лиц?!
        - Мой отец не сможет отгрузить столько железа, - покачала головой я, - его столько просто нет.
        - Значит, у него есть целая ночь, чтобы добыть еще, - невозмутимо парировал глава клана. - Вы столько лет торгуете им. Да у вас целый клондайк, не иначе! Никогда не понимал Хромого. Почему он так жмется, продает по чуть-чуть? Мы с ребятами приезжали к нему как-то. Так получили едва ли жалкую горстку пуль.
        - Их приходится экономить, - подхватил Жорж, пытаясь заглянуть в глаза. - А у нас здесь столько работы, что экономить никак нельзя.
        - Вот поэтому папа и продает мало… - пробормотала я, все еще обдумывая свое новое положение, - чтобы не было бездумного отстрела всех подряд.
        - Бездумного отстрела? - повторил Жорж, и они со стариком рассмеялись, словно я только что рассказала забавный анекдот.
        В это время появился Митяй с молотком и зубилом. Не успела я оглянуться, как Жорж схватил мою руку и прижал к столу. Толстяк вставил конец зубила в узкий паз оков. Ударил молотком. Я поморщилась от боли, но не сопротивлялась. Понимала, что без ключа кандалы по-другому не снять. Митяй ударил еще раз. И еще.
        Наконец оковы со скрежетом поддались, и я смогла встряхнуть свободной рукой. Процедуру повторили еще раз - и остатки кандалов рухнули на пол. Только теперь я поняла, как все это время от тяжести цепей болели плечи. Такое забытое и приятное ощущение - возможность подвигать руками, как душе угодно.
        - Это мы, пожалуй, в хозяйстве приспособим, - тоном рачительного хозяина сообщил Седой и дал знак Митяю подобрать и унести оковы.
        Тот мигом послушался. Глава клана снова заложил ладони за спину и обратился ко мне:
        - Надеюсь, ты составишь нам компанию за ужином? Пока можешь отдохнуть в своей комнате. Если уснешь - не страшно. Я пошлю кого-нибудь тебя разбудить.
        Я пожала плечами. Предложение звучало вежливо, но, по большому счету, уже заранее подразумевало мое согласие. Куда ж мне деваться? Конечно, придется сидеть за одним столом с хозяевами дома. Мысль об очередном побеге я отмела сразу. Хватит. Один раз уже бросилась из огня да в полымя. Мир опасен, этот урок усвоен мной очень хорошо. Отцу дорого обойдется мое возвращение, но лучше уж так.
        - Я провожу, - тут как тут вызвался Жорж.
        Он повел меня обратно в коридор. Когда мы проходили мимо очередной двери, она вдруг открылась и оттуда прямо на меня выскочила девушка с ведром воды и шваброй. Столкновение произошло быстрее, чем я успела отреагировать. Жорж, который шел впереди, повернулся и издал гневный возглас, когда увидел, как грязная вода выплеснулась на мои джинсы.
        Девушка поставила ведро, бросила швабру и закрыла голову руками, жалобно заскулив. При этом она поглядывала то на меня, то на Жоржа. Не успела я удивиться такой реакции, как охотник отвесил провинившейся тяжелый подзатыльник.
        - Смотри, куда прешь, тварь!
        Я опешила. Такой обходительный со мной, Жорж вдруг превратился в сорвавшегося с цепи зверя.
        - Все в порядке, - пробормотала я, хотя на самом деле девушка здорово меня промочила.
        - Извиняйся! - Жорж навис над своей жертвой.
        Та робко выглядывала из-под руки.
        - Зви… ни… те… - донеслось до меня глухое бормотание.
        Я пригляделась внимательнее. От бедняжки дурно пахло, оттенок ее волос мне так и не удалось оценить из-за кожного сала, сделавшего их свалявшимися и серыми. На плечах, как на вешалке, болтались какие-то обноски такого же непонятного цвета.
        Я недоумевала, кто она такая, до тех пор, пока не заметила тонкий железный браслет на запястье. Не такой, как мои тяжелые кандалы. Но и этой полоски металла хватило бы, чтобы… лишить фамильяра. Мои оковы предназначались, чтобы еще и обездвижить. Браслет бедняжки всего лишь обессиливал, но не лишал свободы действий. Как раз, чтобы выполнять работу руками.
        Воспаленная кожа вокруг металлической полоски окончательно убедила меня в правдивости догадок.
        - Это лекхе! - воскликнула я.
        - Да, - не стал спорить Жорж. - Ты их боишься?
        Я едва не фыркнула от такого вопроса. После жизни в поселении ни один лекхе уже не мог меня испугать. Но вовремя вспомнила, что нужно придерживаться легенды.
        - Скорее, не люблю. И удивлена, что в доме охотников разгуливает кто-то из них.
        - А вы разве не держите их, как прислугу? - приподнял бровь он.
        - Нет. Мы сами хозяйством занимаемся.
        - Странно, как это твой отец не додумался? Бесплатная рабочая сила, - Жорж покачал головой и снова прикрикнул на девушку: - Брысь отсюда! Жди меня на улице. Сама знаешь где.
        Та отняла руки от лица, чтобы подхватить ведро и швабру. Я успела заметить безнадежный затравленный взгляд и синяк на скуле. Почему-то перед глазами всплыло лицо Милы. В каком виде она вернулась к родным после того, что с ней сделали? И откуда к охотникам попала эта девушка-лекхе? Где ее родные?
        Насвистывая, Жорж повел меня дальше по коридору, но я никак не могла выбросить из головы бедняжку.
        - А как ее зовут?
        - Кого? - не понял он.
        - Эту вашу служанку.
        - Ее никак не зовут. Я зову ее Тварь. Митяй… кхм, не при дамах будет сказано. Отец предпочитает просто не замечать. Ты не сердись, Кира. Обычно она послушная. Мы ее накажем за то, что перед тобой провинилась.
        - Может, не надо… - неуверенно протянула я.
        - Надо, Кира, надо, - Жорж остановился у очередной двери, повернул ручку и распахнул. - Обживайся. Твои апартаменты. Лучшие комнаты во всем доме. Если что-то будет нужно - зови.
        Он повернул меня к себе и ласково взял двумя пальцами за подбородок. В глубине зрачков мелькнуло что-то темное, дикое. Как тень по потолку в ненастную ночь.
        - Погуляешь со мной в саду перед ужином?
        Я сглотнула.
        - Н-наверно.
        Жорж мягко втолкнул меня в комнату.
        - Тогда договорились.
        Прямо перед моим носом дверь закрылась. А потом до боли знакомый звук повернувшегося в замке ключа окончательно развеял все наивные представления о райском местечке среди плодовых деревьев и роз.
        Я прислонилась спиной к двери и огляделась. Комната выглядела нежилой, хоть и чистой. Слишком аккуратно была заправлена постель, идеальной горкой возвышались подушки. Ни пылинки на тумбочке. На стене - картина с изображением коней у водопоя. Чутье подсказывало, что вон та простенькая дверь приведет меня в ванную комнату.
        Опять золоченая клетка. Опять симпатичный тюремщик. Но будет ли он лучше Ивара?
        Мои ноги сами собой подкосились. Я съехала на пол, безвольно сложила руки на коленях и уставилась в одну точку. Неужели… скучаю по грязному лекхе? По человеку, из-за которого и начались мои несчастья? Я фыркнула вслух. Нет. Это смешно. Зачем только подумала о нем? Я поклялась его забыть. Да я уже забыла его! Мне просто страшно здесь одной. Все родные далеко, а окружающие - не такие, какими кажутся на первый взгляд. Ищет ли Ивар меня? Наверняка в ярости от побега. А может, еще не знает? Когда появится в поселении?
        В любом случае - уже поздно. Охотникам нужно оружие, и завтра они меня обменяют. Вот только как бы продержаться до этого «завтра»?
        Я расстегнула куртку, достала нож и крепко, до побелевших костяшек, сжала рукоятку. К счастью, новые пленители не обладали способностью быстро залечивать раны.
        Больше никому не позволю прикасаться к себе! Кто полезет - получит.
        От этих мыслей я почувствовала себя увереннее. Решила не сидеть, сложа руки, и обшарила комнату. Правда, не нашла ничего интересного. Даже платяной щкаф оказался пуст. Тогда решила привести себя в порядок. Заглянула в просторную ванную комнату, где обнаружила душевую кабину за пластиковой перегородкой. Туалет прятался за отдельной ширмой. На полочке у раковины лежал одинокий брусок мыла. Не густо. Но я справлюсь.
        Сложив одежду на крышку бельевой корзины, пристроила сверху нож, а потом залезла под воду. Кран с красным вентилем работал плохо, поэтому струи шли то ледяные, то внезапно - почти кипяток. Кое-как я вымылась, ругаясь сквозь стиснутые зубы самыми последними словами из арсенала наемников. Кто бы мог подумать, что даже в поселении лекхе комфортнее работает сантехника, чем здесь?!
        Я закрыла кран, отжала волосы и тут спохватилась, что не подумала о полотенце. Висело ли оно на крючках возле раковины? Даже не посмотрела. И хозяев дома уже не позвать, чтобы попросить новое. Поморщившись от перспективы вытираться покрывалом с кровати, я сдвинула перегородку и шагнула на холодные плитки пола.
        Полотенца оказались на месте, но от них меня отделяло шага три, не меньше.
        А в дверях кто-то пошевелился.
        Я взвизгнула и, как могла, прикрылась руками. Жорж. Неизвестно сколько времени он стоял так, разглядывая меня через полупрозрачную запотевшую перегородку и уперевшись обеими руками в дверные косяки.
        На его лице не появилось ни тени улыбки. Вообще никаких эмоций, хотя он не мог не понять, что замечен мной. Жорж просто смотрел на меня немигающим взглядом. И от этого мороз продирал по коже.
        Я почувствовала, как дрожит нижняя губа. Одна рука обвивала грудь, растопыренными пальцами другой я пыталась прикрыть часть обнаженного тела между крепко стиснутых бедер. С моих волос на пол капала вода.
        Нужно было срочно что-то делать.
        - Ты не мог бы отвернуться? - чужим визгливым голосом выпалила я и бросила взгляд на корзину, где лежала одежда.
        Нож сверкал длинным лезвием. Такой манящий… но такой же недосягаемый, как и полотенца. Я сделала осторожный шаг в его сторону. Жорж тут же двинулся вперед, заставив меня отскочить.
        - Не надо, - покачал он головой.
        Расстояние между нами сократилось еще на один шаг. Я сжалась в комок, чувствуя себя униженной, почти как та девушка-лекхе. Жорж потянулся, не глядя нащупал полотенце и снял с крючка. Кровь оглушительно пульсировала в моих ушах. Во рту пересохло.
        Жорж оказался близко. Очень близко. И все мои инстинкты кричали: «Бей или беги!» Колени задрожали, но теперь не от страха, а от прилива адреналина. Держа в одной руке полотенце, другой рукой Жорж собрал мои мокрые волосы и принялся их вытирать. Перебирал пряди, любовно просушивая их тканью. При этом продолжал смотреть на меня, будто хотел загипнотизировать. В любую минуту я готовилась отбиваться, но ожидание нападения сводило с ума сильнее самой атаки.
        Справившись с делом, охотник обернул меня полотенцем и всунул его концы в мои судорожно сжатые пальцы. Я вцепилась в ткань, как утопающий - в спасательный круг.
        - Я чувствую на тебе его запах, - вдруг произнес Жорж.
        Меня пробрала крупная дрожь. Да о чем он толкует?
        - Запах лекхе, который тебя имел, когда ты была в плену, - ровным безэмоциональным голосом продолжил охотник.
        По его глазам я поняла, что момент истины настал. Сейчас - или никогда. И мне больше не хотелось быть слабой. Как та забитая лекхе. Я - не такая.
        Удерживая полотенце одной рукой, я выпростала другую, размахнулась, влепила Жоржу пощечину и прошипела:
        - Следи за языком, когда говоришь о другом охотнике. Я тебе не грязное животное, чтобы меня кто-то имел.
        Он моргнул. Что-то в выражении лица поменялось.
        - Подожду тебя в коридоре, - сообщил Жорж, а потом развернулся и покинул меня.
        Я метнулась к корзине, схватила нож, выставила перед собой… и услышала, как закрылась дверь в спальне. Прислонившись к стене, я выдохнула. Вытерла выступившую испарину со лба. И что это было?
        Откуда он узнал про Ивара? Это у меня на лице написано? Или просто блефовал? Хотел, чтобы я смутилась и проболталась? Рассказала ему все подробности своего пленения?
        И дала еще более мощный козырь в руки. Информацией, что я спала с кем-то из низшей расы, можно шантажировать моего отца бесконечно. Такой позор для семьи!
        Ну уж нет.
        Уже одеваясь в спальне, я поймала себя на мысли, что оглядываю мебель и подбираю, чем бы загородить дверь на ночь. О спокойном сне можно забыть, пока у Жоржа есть ключ. Мне не улыбалось проснуться и опять наткнуться на непрошеного гостя. Или того хуже…
        Охотник ждал в коридоре, как и предупреждал. Нож я предусмотрительно спрятала под одеждой, но Жорж не проявлял больше враждебности. Он, как ни в чем не бывало, улыбнулся при моем появлении и подставил локоть, чтобы я положила руку.
        - Больше так не делай, - процедила я, проигнорировав его предложение.
        Жорж пожал плечами и засунул руки в карманы джинсов.
        - Прости, Кира. Забылся. В нашем деле не часто встретишь женщин. А в нашем доме - особенно.
        Я хотела напомнить, что у него под носом бродит девушка, пусть и лекхе, но прикусила язык. Вместо этого спросила:
        - А как же твоя мама? Где она?
        - О, пойдем, покажу, - воодушевился охотник.
        Мы вышли из дома и прогулочным шагом обогнули его, следуя между розовых кустов. Наклонившись, Жорж сорвал красный бутон и протянул мне.
        - Спасибо, - пробормотала я, приняла цветок и машинально поднесла к лицу.
        Бархатистые лепестки пахли терпко-сладким ароматом, но мне чудился в нем запах гнили. Вся окружающая красота казалась ненастоящей, восковой. Копни глубже - и вылезет отвратительное мертвое нутро.
        С обратной стороны здания я увидела еще одну дверь и поинтересовалась, запасной ли это выход. Такое знание никогда не помешает.
        - Нет, - хмыкнул Жорж, - в этой части у нас живут наемники.
        Я кивнула. Набирать помощников за деньги было обычной практикой среди охотничьих кланов. Семья всегда оставалась семьей, но иногда в ней просто не хватало столько людей, сколько нужно. Условия в кланах не сильно различались: обычно наемников обеспечивали едой и крышей над головой, чтобы в любой момент они находились рядом. Также им выплачивали определенный оклад, который зависел уже от опыта того или иного человека. Папа не любил менять людей, поэтому в нашем клане наемники оставались по пять-десять лет и становились едва ли не частью семьи, как, например, однорукий дядя Миша. Но что за люди служили Седому - оставалось лишь гадать.
        - И много у вас людей? - с напускным равнодушием поинтересовалась я.
        - Постоянных - трое. Есть еще двое вольнонаемных из города. Отец вызывает их, если предстоит крупная облава, - не стал скрывать Жорж. - А у вас?
        - Раза в два больше, и все - постоянные. Но у нас и территория того требует.
        - Да, - с легкой завистью протянул он. - У вас есть где разгуляться.
        Мы добрались до самой ограды и остановились перед двумя поросшими травой холмами. Я сразу догадалась, что это, хотя ни крестов, ни табличек не заметила.
        - Вот это моя мать, - указал Жорж на правый холм, - а это - Митяя.
        - У вас разные матери? - удивилась я.
        - А что, не заметно? - хохотнул он и пригладил пятерней волосы. - Да, разные.
        - И обе умерли?!
        - Мать Митяя отец застрелил, когда сбежать хотела, - беззаботно поведал Жорж. - Потом женился на моей. Но она умерла от преждевременных родов. Вторых, после меня.
        Я растянула губы в вежливой улыбке, а у самой все поплыло перед глазами. Застрелил? При попытке бегства? Это до чего же нужно довести женщину, чтобы хотела сбежать? А вторая? Не удивлюсь, если преждевременные роды тоже случились не просто так. И снова вспомнился синяк на лице затравленной служанки. Да у них тут, похоже, жестокое обращение с женщинами само собой разумеется, если Жорж так спокойно об этом рассказывает. Удивительно, что со мной носятся.
        Неудивительно, одернула я себя потом. Обещанный фургон оружия явно стоит того, чтобы сдержаться и не трогать меня.
        Мои пальцы разжались, и роза упала возле одного из холмов. Я не стала ее поднимать. Пусть останется знаком моего сочувствия к бедным жертвам.
        - Знаешь, никогда не убивал никого, кроме лекхе, - задумчиво протянул Жорж, глядя себе под ноги, - но всегда мечтал это сделать. Следовать нашему девизу «Делай мир чище». Пристрелить кого-нибудь из Сочувствующих. Как по мне - так они ничем не отличаются. Никогда их не встречала?
        - Нет, - я хотела покачать головой, но почувствовала, что не могу этого сделать, так как одеревенела шея.
        - Даже если бы это была красивая девушка… - продолжал он, словно беседовал сам с собой, - очень красивая. Все равно бы приставил дуло к ее груди и… бах!
        Жорж выставил вперед руку и сделал характерный жест. Я невольно вздрогнула.
        - Как бы ты узнал, что она Сочувствующая?
        Он скосил глаза в мою сторону и улыбнулся краешком губ.
        - По тону, которым она говорит о лекхе. По взгляду, которым смотрит на них. В те моменты, когда забывает, что за ней наблюдают. Например, при случайном столкновении. По ощущению, что где-то между правдой она что-то недоговаривает.
        Жар прилил к моим щекам. Мы оба понимали, о чем речь, но притворялись, что не понимаем. Я расправила плечи.
        - Жаль, что фургон оружия не дают за убийство Сочувствующей, да?
        Он ядовито усмехнулся.
        - Да, Кира. Пойдем, мы тут сильно задержались.
        Охотник повернулся ко мне спиной и пошел, держа руки в карманах.
        - А что, мы куда-то торопимся? - вяло поинтересовалась я.
        - Седой не любит, когда ужин задерживают, - бросил Жорж через плечо, - а мне надо еще зверюшку выпустить, чтобы на стол накрыла.
        Переполненная нехорошими подозрениями, я последовала за ним. С другой стороны дома находилась небольшая лужайка, довольно неухоженная по сравнению с остальной территорией. Мое внимание привлек металлический щит, вмонтированный в землю. При ближайшем рассмотрении стала видна ручка и навесной замок, и я подумала, что это - ход в какой-то подвал.
        Жорж вынул ключ и отпер замок. Когда он с трудом поднял тяжелую дверь, я ахнула. Внизу оказался не ход. Прямоугольник, сделанный из грубо отесанных досок, походил, скорее, на вкопанный в землю гроб. В нем неподвижно лежала та самая девушка-лекхе, с которой мне довелось столкнуться. Я заметила, что доски по обеим сторонам от ее головы мелко-мелко исцарапаны ногтями.
        - Она… мертва? - выдавила я.
        - Нет, что ты! - отозвался Жорж. Он наклонился, схватил девушку за руку и дернул на себя, заставляя принять сидячее положение. - Там просто воздуха маловато, вот Тварька наша и отключилась. Но мы ее не оставляем надолго, чтобы не задохнулась.
        Он вытащил лекхе на траву и грубовато толкнул носком сапога в живот. Та, и правда, зашевелилась. Простонала что-то тихонько.
        - Зачем вы ее там держите? - ужаснулась я.
        - Это ящик для наказаний. Она облила тебя, провинилась.
        - Там, наверно, ужасно… - я снова оценила тесное пространство и поежилась.
        Жорж подошел и встал рядом со мной.
        - Летом, в полдень, крышка нагревается. Жарковато. Зимой - холодновато. А так - вполне себе ничего. Хочешь попробовать?
        Я дернулась, когда его ладонь легла мне между лопаток и немного подтолкнула.
        - Шутишь?! Может, ты хочешь?
        Он лениво улыбнулся.
        - Нет. Я ужинать хочу, - повернувшись, Жорж прикрикнул на девушку: - Брысь в дом!
        Я поразилась, как покорно и безмолвно она выполнила приказ. Кое-как поднялась на ноги и, пошатываясь, убежала. Меня охватило невыносимое желание столкнуть в этот ящик Жоржа, захлопнуть крышку и запереть там. Да не на час или два, а так, чтобы тоже царапал стенки, пока не задохнется насмерть. Я тряхнула головой, поражаясь внезапно проснувшейся кровожадности по отношению к другому охотнику. Откуда это во мне?
        Увиденная картина не выходила из головы и в течение ужина. Девушка повязала передник, но не стала выглядеть от этого лучше. Она приносила из кухни посуду, уносила грязные тарелки, готовила чай. И все - с одним и тем же обреченным выражением лица. Мне ужасно хотелось отмыть ее и посмотреть, как же эта лекхе выглядит на самом деле. Умеет ли она улыбаться? Как ее зовут? А еще любопытно бы узнать, что у нее за фамильяр. Папа наверняка окрестил бы это блажью.
        Разговор за столом не клеился. Я перехватывала на себе лукавые взгляды Жоржа. Он продолжал наблюдать за моими реакциями на служанку, но мне уже было не важно. Мы сказали друг другу все там, у могил, и если бы не сделка… нет, о таком повороте даже думать не хотелось.
        Толстяк смачно жевал мясо, дул на горячий чай, округляя красные щеки, потом прихлебывал из чашки и ежеминутно утирал потный лоб. Седой разглагольствовал о политике, но, к счастью, не заставлял никого из нас принимать особое участие в его монологе. Через полчаса под предлогом усталости я, наконец, сбежала из-за стола.
        Жорж не пошел меня провожать на этот раз и не запер дверь. Может, счел, что достаточно напугал? Что ж, это у него получилось. Я придвинула к двери тумбочку, а потом еще и стул, легла, не раздеваясь, положила под подушку нож и все равно каждую минуту ожидала вторжения в комнату.
        Усталость взяла свое, и я обнаружила, что задремала, только когда из объятий сна меня выдернул истошный крик. Я схватилась за нож и подскочила на кровати. В ночной тишине ясно слышались женские рыдания. Скрежет мебели по полу. Я напряглась, гадая, что происходит. Потом не выдержала и прокралась к двери. Свет включать не стала, глаза привыкли к сумраку, да и хватало того, что падал из окна.
        Крики прекратились. Осталось только методичное скрежетание. Очень знакомое. Кажется, даже Мила о чем-то подобном говорила…
        Я похолодела и сильнее сжала рукоять ножа. Похоже, прямо под боком кого-то насиловали. И нетрудно догадаться кого.
        Руки сами отодвинули тумбочку и стул. Я приоткрыла дверь и застыла на пороге, не зная, что делать. Совесть не позволяла просто лежать и оставаться немым свидетелем чужих страданий. Но как я могла помешать? Моя собственная жизнь зависела полностью от хозяев дома, и возвращение к отцу уже маячило на горизонте. Требовалось лишь дождаться утра и потерпеть неприятную компанию. Один раз я проявила неравнодушие, освободила Ивара и его друзей, за что и поплатилась. Как можно два раза наступать на одни и те же грабли?
        В доме стало тихо. Я выглянула в темный коридор, как раз чтобы заметить, как дверь в нескольких метрах от меня приоткрылась, выпуская столб света. Из комнаты вышел Митяй, позевывая и на ходу застегивая штаны. Я притаилась, но он не заметил меня, направившись в противоположную сторону. Следом Жорж выкинул в коридор девушку-лекхе. Та упала и осталась лежать, пригибая голову к полу. Дверь захлопнулась.
        Мои познания в интимной сфере ограничивались лишь двумя ночами с Иваром, но только теперь я поняла, какая огромная пропасть лежала между его действиями и поведением хозяев дома. Знает ли их отец? Ну конечно, надо быть глухим, чтобы не услышать вопли! Значит, все происходит с его одобрения.
        Девушка поднялась на ноги и поплелась в мою сторону. Когда она поравнялась с дверью, я схватила ее за руку и втащила в комнату. Лекхе даже не пискнула, только вжала голову в плечи в ожидании новых побоев. Я учуяла исходивший от нее тяжелый запах мужской похоти, и меня передернуло.
        - Как тебя зовут? - прошептала я.
        Она промычала что-то и покачала головой. Волосы падали на лицо, закрывая в полутьме его выражение, но я почему-то была уверена, что оно - обреченное.
        - Откуда ты? У тебя есть родные?
        Опять мычание. Я всерьез начала беспокоиться за рассудок бедняжки. Неизвестно, сколько времени длились мучения и какими способами ее ломали, делая покорной. Я схватила грязное запястье и повертела, разглядывая браслет.
        - Его можно снять. Ты будешь свободна. Слышишь меня?
        Молчание в ответ.
        - Ты не должна позволять им так поступать с собой. Слышишь? - опять позвала я.
        Мне казалось, что лекхе откликнется, воодушевится перспективой побега. Но она просто стояла, опустив голову, и ждала, пока мне надоест ее уговаривать.
        - Я сниму с тебя браслет. Потом ты призовешь фамильяра. Излечишься и убежишь. Поняла? Только никому ни слова.
        Она даже не шелохнулась. Теперь отчаяние начало просыпаться во мне. Что ж, придется действовать кардинально и вспомнить все, чему учил старший брат. Наконец-то, его уроки пригодились.
        Я заставила девушку положить ладонь на край тумбочки. Та тихонько захныкала.
        - Прости, - пробормотала я, а потом резко навалилась всем весом, выбивая из сустава ее большой палец.
        Ожидала крика, но лекхе только пискнула. Видимо, такую боль уже не считала сильной.
        - Прости… прости… потерпи немного… - я стащила с нее браслет и отбросила его в угол. - Все. Вызывай фамильяра. Лечи руку. Беги, пока они не спохватились.
        Девушка прижала поврежденную конечность к груди, попятилась и покачала головой. Я оторопела.
        - Ты что, не слышишь? Я освободила тебя! Времени нет!
        - Так-так-так… - раздался за спиной голос Жоржа, и тут же в комнате вспыхнул свет.
        Я испуганно обернулась. Он стоял в дверях, отрезая все пути к бегству. Поправил ремень на джинсах и оглядел нас с лекхе. Прищурился.
        - Все-таки, Сочувствующая. Из легендарного клана! Твой отец умрет от позора.
        Недомолвки закончились. У охотников теперь имелись доказательства против меня. Волна страха накрыла с такой силой, что я бросилась на него с ножом. Жорж попробовал блокировать удар, но Коля не зря учил меня, и маневр оказался обманным. Проскользнув под рукой охотника, мое лезвие вонзилось ему в бок.
        Жорж закричал и упал на колени. Я выругалась, сообразив, что натворила. Замерла в растерянности. Лекхе стояла в прежней позе и смотрела на происходящее безо всяких эмоций. Как будто ни собственная, ни моя судьба ее не волновали.
        Уже через пару мгновений в дверях показался Митяй. Увидев, что творится, он бросился на меня. Нож остался в боку его брата, поэтому пришлось отбиваться голыми руками. К сожалению, перевес силы оказался не на моей стороне. В глазах резко потемнело.
        Когда сознание вернулось, я ощущала ужасный шум в ушах. Кто-то тащил меня за ноги по земле. Спиной чувствовалась каждая кочка, значит, меня выволокли из дома. Зрение никак не удавалось сфокусировать. Наконец мои ноги отпустили. Не успела я обрадоваться, как перед глазами возникло перекошенное от злобы лицо толстяка. Он поддел меня и перевернул. Миг падения длился недолго, но удар о доски вышиб мучительный стон из моей груди. А потом большая темная металлическая крышка захлопнулась.
        Кричать я не стала. Жорж предупреждал, что воздуха тут мало.
        12
        В наушниках плейера грохотал драм-н-бейс, но даже музыка не могла заглушить мыслей о ней.
        В каждой встречной незнакомке с каштановыми локонами виделась она.
        И его два раза чуть не сбили велосипедисты, потому что настолько не мог сосредоточиться, что пересекал велосипедную дорожку, не посмотрев по сторонам.
        Ивар выматывал себя девятым кругом по большому городскому парку. Его футболка почти насквозь промокла от пота, руки были согнуты в локтях и прижаты к бокам, а на лице застыло свирепое выражение. С таким видом отправляются убивать, а не заниматься спортом.
        Спорт в принципе являлся лишь средством, а не целью.
        Ивар бегал по вечерам последние несколько дней, потому что чувствовал, что иначе опять сорвется. Помчится к своей охотнице, забыв про все клятвы и обещания не повторять этого. Нет, лучше загнать себя до невыносимой усталости, чтобы доползти до душа, а потом - провалиться в сон.
        Кира была слишком ласкова с ним в последний раз, а он - слишком отдался инстинктам, которые твердили «возьми ее, сделай своей». И оставшись без нее, Ивар снова не спал по ночам, ворочался в постели и вспоминал, какой утомленной и расслабленной выглядела его маленькая охотница. Когда он, наконец, оставил ее в покое, Кира лежала в прежней позе, ее ноги оставались чуть разведеными в стороны, волосы растрепались, руки были закинуты наверх, губы - приоткрыты и еще полны жаркого дыхания.
        Эта поза кричала: все для него, и вся она - для него тоже.
        Тогда Ивар стоял над кроватью и одевался, не в силах оторвать от нее глаз, а Кира бросила томный взгляд, вряд ли осмысленный после бессонной ночи. Словно уголек вспыхнул в уже затухающем костре. И этот взгляд пронзил Ивара сильнее любой пули, и ему внезапно стало ясно, что в этот момент она убила его по-настоящему. Не в прошлом поединке, тем бесполезным ножом из обычного железа, а теперь, в эту секунду, сейчас.
        Чтобы избавиться от наваждения, Ивар решил на некоторое время забыть дорогу в поселение. Он постоянно твердил себе, что ее отец убил всю его семью, не пожалел даже маленькую сестренку, превратил жизнь его народа в ад. Что в этом парке среди семей с детьми, которые катаются на каруселях, наслаждаются свежим воздухом на скамьях, играют в бадминтон на лужайках, ездят на велосипедах и роликах или бегают, как он сам, - среди них нет ни одного лекхе. И никогда не будет. Для лекхе не предусмотрено парков и зон отдыха.
        Ивар держал в своих руках один-единственный шанс все изменить. Судьба подкинула ему возможность вендетты, а вместо того чтобы им воспользоваться, он переполнялся глупыми фантазиями и мечтами и больше всего на свете хотел эгоистично наслаждаться девушкой, забыв о страданиях друзей.
        На перекрестке двух аллей примостилась старуха с цветочными букетами в ведрах. Пробегая мимо, Ивар представил, какое лицо было бы у его охотницы, если бы он подарил ей вон те красные розы, и глупо заулыбался. Затем поймал себя на мысли, что совершенно не знает, какие она предпочитает цветы и любит ли их вообще.
        Осознав, до чего докатился, Ивар громко выругался, напугав проходившую мимо парочку, и припустил вдвое быстрее обычного, свернув в боковую аллею. Придется сделать еще круга четыре, чтобы вытрясти из башки дурь.
        Внезапно наперерез ему выскочили трое. На рукавах ветровок мелькнули красные повязки. Ивар остановился и нахмурился, уже понимая, кого увидит.
        - Виктор… - процедил он, вытаскивая из одного уха наушник.
        Лекхе невысокого роста, с розовыми ушами и легкой щербинкой между двух передних зубов, оскалился подобием улыбки. Его взгляд медленно просканировал Ивара снизу вверх от белых кроссовок до кончиков волос.
        - Привет, Хамелеон. Что-то не слышно тебя и не видно в последнее время. Как там дела в Сопротивлении? Как Мила поживает?
        Двое его подручных окружили Ивара и вызывающе хмыкнули. Он сжал кулаки, всерьез подумывая, что получил отличную возможность их почесать и выпустить пар. Но все-таки парк - общественное место, а ему не улыбалось потом объясняться в полиции за драку. Отец и так постоянно твердил об осторожности, а Ивар то и дело невольно забывал о наставлениях.
        - Не смей даже имя ее произносить, - прорычал он.
        - А что такого? - притворился удивленным Виктор. - Хочу и произношу. Мы с ней были очень близки, как ты помнишь.
        Ивар презрительно скривился.
        - Я хочу то, о чем мы договаривались, - Виктор перестал паясничать и перешел на деловой тон.
        - Мы ни о чем не договаривались.
        - О нет, - покачал тот головой, - мы договаривались, что ты раздобудешь для меня жилу или кое-кто в Управлении Безопасности узнает точные координаты твоего партизанского лагеря.
        - Это частная земля, - мрачно бросил Ивар.
        - Но если станет известно, что там, за забором, - Виктор сделал круглые глаза, - то в Управлении Безопасности найдут способ добыть ордер и нарушить неприкосновенность чужой собственности. А потом, - он начал загибать пальцы, перечисляя, - под суд пойдет владелец участка, затем - один лекхе, который много лет притворялся не-лекхе. Что за это ему будет грозить? Мне кажется, смертная казнь. А ты как думаешь?
        Ивар промолчал.
        - А еще надо не забыть семью, усыновившую этого лекхе и скрывавшую его от закона. Что будет с ними? По-моему, это государственная измена, не меньше, - Виктор пожал плечами, - значит, тоже смертная казнь.
        - Да что ты будешь делать с жилой?! - не выдержал Ивар. - Что ты хочешь изменить?
        Тот ухмыльнулся.
        - А кто сказал, что я что-то хочу менять? Я - человек маленький, мое дело - помогать соблюдать законы. Мы никогда не сравняемся в правах с обычными людьми, но можем попытаться приблизиться к этому. Раз мне никто не дает в руки особое оружие, я получу его сам. А потом докажу, что смогу делать свое дело в два раза эффективнее. И тогда меня заметят. Может, повысят… - его глаза мечтательно закатились. - И ты не будешь единственным лекхе, у которого есть паспорт.
        Ивар фыркнул и покачал головой.
        - Никто тебя не повысит. Чтобы бы ты ни делал, хоть наизнанку вывернись, ты для людей - грязное животное. В твоем случае - грязный сторожевой пес, который сторожит тупых овец. Пса не возьмут в дом и не посадят за стол, сколько бы овец он не загнал. Его место - в конуре.
        - Странно слышать это от тебя, Хамелеон.
        - Не странно. Я, как раз, сижу за тем столом, куда тебя не пустят. Я знаю людей вдоль и поперек.
        Лицо Виктора перекосилось от злобы.
        - Недолго тебе сидеть осталось, - прошипел он, - я свое слово сказал. Или ты в ближайшее время добываешь для меня жилу, или будете все на электрическом стуле жариться. Как хочешь, хоть перебей весь охотничий клан, но ты расчистишь для меня дорогу. Я все сказал!
        Махнув сопровождающим, Виктор окатил напоследок Ивара полным ненависти взглядом, толкнул плечом и прошел мимо.
        Ивар скрипнул зубами. Конечно, он не собирался давать в руки «красноповязочника» оружие, но именно это нелепое требование подтолкнуло его очертя голову рвануться в заповедник. Рвануться - и наткнуться на охотницу. Ивар предвкушал, как выпустит Виктору в лоб первую добытую пулю. На кону стояла безопасность близких, а у «красноповязочника» всегда имелось в запасе достаточно подлости, чтобы выполнить угрозу. И в этом заключалась еще одна причина, по которой Ивар должен был воспользоваться шансом и обменять Киру.
        Должен был. Но не мог.
        Зазвонил телефон. Ивар схватился за аппарат, с удивлением вглядываясь в номер. Он лично подключал его, чтобы у Лекса всегда имелась возможность для экстренной связи. Что-то внутри оборвалось от нехорошего предчувствия. Ивар поднес телефон к уху и услышал виноватое:
        - Друг, ты только не сердись… но охотница сбежала.
        Так быстро Ивар не бегал, даже когда хотел вымотать себя до беспамятства. В мозгу пульсировала лишь одна мысль: «Где она?» Кажется, он даже твердил это вслух, когда несся по улицам, распугивая прохожих своим безумным видом. Потом мчался куда-то за рулем, успевая попутно совершать звонки.
        Байрон и Лекс встречали его на обочине шоссе. Там, где медведь Лекса потерял след охотницы, нашедшей путь от поселения до дороги. Когда Ивар выпрыгнул из машины, у друзей вытянулись лица.
        - Ты бегал?! - Байрон указал на футболку Ивара, покрытую пятнами пота.
        Тот оглядел себя и чертыхнулся. Переодеться как-то не пришло в голову.
        - Как вы могли ее упустить? - налетел он на приятелей. - Я же просил глаз не спускать!
        - Она не вызывала подозрений… - смутился Байрон.
        - Может, тебе не стоило так надолго оставлять ее одну? - парировал Лекс.
        Ивар поморщился. Может, и не стоило. Но теперь уже поздно об этом думать.
        - Она уже наверняка приближается к дому, - сочувственным тоном продолжил Лекс. - Отпусти ее. Ты не видел, а мы с Милкой видели, как ей тяжело тут. Пусть идет. Не скажет она никому про нас, я почему-то уверен.
        Отпустить. Ивар провел ладонью по лицу. Если бы все было так легко. Он не мог отпустить ее, отдать или потерять. Просто не мог!
        - Ну правда, - вмешался Байрон, - жили же мы и без этого железа. Привыкли уже. Нам и так хорошо. Нас никто не трогает. Оставь все как есть. Охотнице лучше со своими.
        Две пары глаз выжидающе уставились на Ивара. Он зарычал от ощущения собственной беспомощности. Посмотрел на друзей. Они хотели мирной жизни. Всегда хотели. В отличие от него. Он желал борьбы. Жаждал мести. Грезил переменами.
        Возможно, Ивар, и правда, слишком сильно «очеловечился». Что сделал бы любой другой лекхе на его месте, если бы узнал, что женщина не хочет быть с ним? Что сделал его родной отец в свое время? Смирился, переболел, принял ситуацию как она есть.
        Ивар с размаху впечатал кулак в капот машины. Обвел Байрона и Лекса тяжелым взглядом.
        - Мы будем ее искать.
        Следующие несколько часов превратились для Ивара в ад. Забыв про еду и отдых, он колесил по дороге до города и обратно, высматривая в сумерках по обочинам: не покажется ли знакомая фигурка. В это время его друзья продолжали прочесывать лес. Ивар не хотел верить, что охотница ушла настолько далеко, что он ее уже не найдет. Она рядом, где-то совсем близко. Ивар поклялся себе, что если отыщет Киру, то больше никогда так глупо не потеряет. Он сделает все, чтобы не повторить своей ошибки.
        Так продолжалось до тех пор, пока не позвонил отец и не сообщил новость, от которой Ивар едва не воспарил до небес. Дошли слухи, что один из Сочувствующих видел на дороге девушку в кандалах, которую принял за лекхе. Она все отрицала, хотя выглядела подозрительно. Старик хотел помочь, отвезти ее к себе, но девушку перехватили охотники. Ивар сжал телефон в кулаке так сильно, что чуть не раздавил. Поблизости находился только один клан охотников. Подобрав Байрона и Лекса в условленном месте, Ивар устремился туда.
        - Ты убьешь их? - спросил Лекс неестественно ровным голосом, когда Ивар заглушил мотор и выключил фары неподалеку от каменной ограды, за которой виднелся сад.
        Ивар посмотрел на темные верхушки деревьев, среди которых не мелькало ли огонька.
        - Если придется.
        Лицо друга стало суровым.
        - Впервые в жизни я тоже хочу кого-то убить. Это нормально?
        Ивар потрепал его по плечу в знак сочувствия.
        - В твоем случае - да. Наверно, мы должны были сделать это раньше. За Милу.
        - Она хотела поскорее все забыть. И я тоже, - покачал головой Лекс. - Знаешь, иногда проще сделать вид, что ничего не было.
        Ивар снова посмотрел на безмолвный сад.
        - Нет. Не проще, - он потянулся к бардачку, вынул пистолет и зарядил его, а потом протянул другу. - Если почувствуешь необходимость - стреляй.
        Лекс покосился на оружие.
        - Ты сейчас говоришь, как лекхе или как человек?
        - Давайте я скажу, как человек, - раздался с заднего сиденья голос Байрона, а потом его рука протянулась и выхватила пистолет. - Если я узнаю, что среди них есть тот, кто надругался над Милой, лично его пристрелю!
        Лекс с Иваром одновременно повернулись к нему с изумлением на лицах.
        - Будешь стрелять - держи двумя руками и не забудь про отдачу, - заметил Лекс.
        - С предохранителя только снять не забудь, - подсказал Ивар.
        Байрон решительно поджал губы и вздернул подбородок.
        - Ну мы идем мочить охотничье гнездо или как?
        Бросая на него косые взгляды, Ивар тряхнул головой. Отыскал в бардачке набор отмычек.
        - Хорошо. Лекс, мне понадобится Топтыжка. Ты сам не суйся на передовую, - он бросил через плечо: - Тебя это тоже касается, снайпер. Используй фамильяра, как мы тренировались.
        Втроем они выбрались из машины и осторожно двинулись во владения охотников. Темные силуэты деревьев казались зловещими монстрами, а из кустарника слышался шорох.
        - Что, если Кира не захочет с тобой пойти? - прошептал в спину Байрон.
        Ивар гневно выдохнул.
        - Захочет.
        - А если ее здесь вообще не окажется?
        - Не беси его! - шикнул Лекс. - Хватит того, что я сам в бешенстве.
        Дом казался погруженным в сон, только в одном из окон виднелся отблеск света, словно кто-то прошел мимо со свечой. Ивар быстро отправил Байрона проверить здание со всех сторон, а сам дал знак Лексу держаться рядом. Охотники в этих местах жили расслабленно и не боялись нападения. А зря.
        Поковырявшись в двери, они проникли внутрь. В коридоре стояла тьма, хоть глаз выколи. Ивар двинулся почти на ощупь, слушая взволнованное дыхание Лекса за спиной. Сам он не испытывал ни капли волнения, только прилив сил. Он пришел за своей женщиной, и никакие преграды его не остановят.
        Внезапно Ивар скорее кожей почувствовал, чем заметил, как слева в коридор выскользнула чья-то тень. Реакции сработали что надо, и тень затрепыхалась, прижатая к стене. Ноздрей Ивара коснулся запах немытого тела, а пальцы нащупали длинные волосы и отнюдь не мужские очертания фигуры. Он скользнул рукой вниз, и тень вздрогнула, а затем тихонько замычала. На ее запястье Ивар наткнулся на полоску металла и тут же испытал ожог.
        - Кто там? - едва слышно прошептал Лекс.
        - Девчонка. Из наших, - Ивар передал ее в руки друга.
        Послышалась слабая возня, мычание и успокаивающее «ш-ш-ш!». Ивар уже двигался дальше. Ладонь нащупала в стене дверь. Аккуратно надавила…
        В проем ударил свет. Ивар часто-часто заморгал, чтобы привыкнуть. Он увидел двух охотников. Один, раздетый до пояса, сидел на стуле и скрипел зубами от боли. На столе перед ним валялся запачканный кровью нож. Ивар тихонько выругался, когда узнал его. Еще бы. Это лезвие он сам выдергивал из своего живота точно с такой же гримасой боли. Второй охотник, толстый, как пивная бочка, склонился над раной сотоварища, обрабатывая ее.
        В этот момент с улицы послышались выстрелы. Охотники встрепенулись.
        - Байрон, чтоб тебя… - прошипел Ивар.
        - Что делать? - встревоженно бросил из темноты Лекс.
        В следующую секунду в голову уткнулось дуло, а где-то рядом щелкнул выключатель. Стало ясно, как днем, и Ивар увидел седого старика в распахнутом шелковом халате на голое тело, который целился в него из ружья. Скосив глаза на босые ноги охотника, Ивар догадался, как тому удалось подкрасться бесшумно.
        - Кто это у нас здесь? - ухмыльнулся Седой.
        Толстяк распахнул дверь и выглянул в коридор.
        - Кто-то полез к наемникам, - сообщил он.
        - Это лекхе, - сверкнул глазами старик.
        - Лекс, давай! - рявкнул Ивар.
        Бурый медведь с протяжным ревом навалился сзади на седого и смял в мощных лапах. Дуло ружья качнулось, и грохот выстрела на мгновение оглушил и ослепил Ивара. Его отбросило к стене. Когда удалось сфокусировать зрение, то он увидел, что по груди Лекса расплывается красное пятно, застывшая рядом потрепанная девица трясется от ужаса, медведь продолжает ломать старика, а толстяк лезет куда-то за пояс, видимо, за оружием.
        - Ле-е-екс! - заорал Ивар, стараясь пересилить звон в ушах.
        Толстяк выхватил пистолет и принялся палить в медведя, заставляя животное рычать и извиваться. Воспользовавшись этим, Ивар схватил его за руку и заломил, с наслаждением слушая, как трещат кости. Дернул на себя, и тут грохнул еще выстрел. Жирное тело содрогнулось и повалилось на пол с оглушительным воплем боли.
        Вскинув голову, Ивар увидел Байрона. Волосы друга в буквальном смысле стояли дыбом, сам он трясся не меньше девицы-лекхе, но продолжал сжимать в обеих руках пистолет.
        - Ты отстрелил жирному яйца! - воскликнул Ивар, заметив, как на штанах охотника проступает кровь.
        - Я… вообще-то… целился в сердце, - пробормотал Байрон.
        - А те, на улице?
        Байрон покраснел.
        - Я тоже целился в сердце… но получилось в разные места.
        - Понятно. Ходить хоть не могут?
        Байрон отрицательно мотнул головой. Ивар оценил ущерб от схватки. Старик стонал на полу от боли, рядом с ним выл толстяк, медведь уже лечил хозяина. Вспомнив о третьем охотнике, Ивар заглянул в комнату и увидел, что раненый сидит на прежнем месте, застыв, как истукан.
        - Где охотница?
        Раненый моргнул пару раз, а потом на его лице начала расцветать хитрая улыбка.
        - Ты никогда не найдешь ее здесь.
        Ивар сжал кулаки.
        - Где она?!
        - Не найдешь, - покачал головой тот. - Если ты - тот, для кого она раздвигала ноги, то мне будет вдвойне приятно сообщить, что твоя Сочувствующая сучка сдохла!
        С криком ярости Ивар налетел и одним ударом отправил того в нокдаун. Затем принялся метаться по дому и распахивать все двери подряд.
        - Кира! Ты где? Ответь мне!
        Он обошел все комнаты, заглянул в шкафы и под кровати. Обыскал кухню. Оглядел каждую доску пола, надеясь на подвал. Ничего.
        - Где она? Где она? Где она?!
        - Ивар… - Лекс попытался остановить его.
        - Не мешай! Мне нужно ее найти!
        - Ивар! - тому пришлось приложить недюжинную силу, чтобы удержать переполненного яростью товарища. - Послушай. Ее послушай.
        Лекс ткнул пальцем в сторону оборванки, которая вжалась в стену, поглядывая на злого Ивара испуганными глазами.
        - Что послушать? - не понял он.
        - Да прекрати орать! Прислушайся!
        Ивар уставился на девчонку с таким видом, словно мечтал и ее размазать по стенке. Та с трудом зашевелила губами.
        - Я… знаю… где…
        13
        - Кира! Кира!
        Я с трудом заставила себя вынырнуть из темноты. Голова казалась тяжелой и ватной, к горлу подкатывала тошнота, но подсознание уже твердило: «Спасена. Ты спасена!»
        Меня куда-то поволокли, а затем обняли. Головокружение не давало понять, что вокруг творится.
        - Папа! - простонала я.
        - Практически, - отозвался недовольный мужской голос, и тогда я окончательно пришла в себя.
        - Ивар…
        Никогда не думала, что почувствую такое облегчение от того, что мой тюремщик снова настиг меня. Но ладони уже сами искали его плечи, чтобы вцепиться в надежную опору. Почему-то рядом с Иваром я поняла, что все беды закончились. Он склонился, сидя на земле у самого края жуткого гроба и баюкая меня в своих руках, как ребенка. Провел кончиками пальцев по моему лицу, размазывая что-то мокрое по щекам. Брови сошлись на переносице, выдавая беспокойство.
        - Кира! Моя девочка! Моя охотница!
        Он сжал меня так крепко, что казалось, хрустнут ребра, а нос расплющится о его грудь.
        - Чем… так пахнет? - скривилась я от резкого запаха.
        - Ну извини, - проворчал Ивар и чуть ослабил хватку, - не догадался принять душ перед тем, как вытаскивать тебя из ямы.
        Яма. Это слишком нейтральное название для такого страшного места.
        - Мне плохо… - пожаловалась я, все еще мысленно пребывая там, в темном узком прямоугольнике, и испытывая парализующее удушье.
        - Я знаю, - низким и полным боли голосом проговорил Ивар. - Как бы я хотел, чтобы у тебя был фамильяр! Как мне тебе помочь?
        Я слабо покачала головой, потому что тоже не знала ответа.
        - Как ты… меня нашел? Там… полный дом… охотников…
        - Мы справились с ними. Мы втроем. Я, Лекс и Байрон. Неужели ты думала, что я не стану тебя искать? Я не откажусь от тебя, Кира. Я там все вверх дном перевернул. И перевернул бы еще раз, если бы под руку не попалась девчонка, которая подсказала, где ты.
        Ивар говорил с таким жаром, что я невольно им залюбовалась. Он пугал и одновременно притягивал меня своей властностью и мощью. Но мне ни разу не доводилось видеть, чтобы Ивар использовал эту силу во зло. А вот со стороны других довелось. Я прикрыла глаза, возвращаясь мыслями к пережитым событиям.
        - Они… мучили ее… и даже… хуже… надо ее… забрать…
        - Заберем, - он снова погладил меня по щеке, - я уже отправил ее с Байроном и Лексом в машину. Мы своих в беде не бросаем.
        Почему мне показалось, что последние слова прозвучали и обо мне? Я ведь не «своя»! Я - его враг, одна из клана его кровных врагов.
        - Ты убил всех охотников?
        Руки Ивара напряглись.
        - Я не стал их убивать. Считал, что ты с ними заодно, и не хотел обострять наши отношения, истребляя твоих сородичей.
        Дыхание замерло в моей груди. Я поняла, что он не знает кое-чего важного, и только от меня теперь зависит, какая из сторон окажется в безопасности.
        - Кира, что с тобой? - насторожился Ивар.
        Я закусила губу, понимая, что должна ему сказать. Но эти слова навсегда изменят меня. Я больше никогда не буду прежней Кирой, и пуля на моей шее станет не символом, а саркастической насмешкой над всем, чему с детства учили родные. А потом я поняла, что уже и так не являюсь той девочкой, которая узнавала жизнь по страницам учебников.
        Я потянулась к Ивару и поцеловала его. Он вздрогнул от неожиданности, но сразу же ответил. Жарко углубил поцелуй, прижимая меня к своему телу. Нам снова было хорошо вместе, как в ту, последнюю, ночь, хотя я прекрасно понимала, что напрасно мучаю себя воспоминаниями. Он - не для меня.
        - Мы должны их убить, - прошептала я, оторвавшись от его губ. - Всех.
        - Убить охотников? - недоверчиво протянул Ивар.
        Я кивнула, ощущая на душе огромный камень, который не так-то просто будет скинуть.
        - Они знают о Сопротивлении…
        Ивар издал возмущенный возглас.
        - Я не говорила прямо, но они примерно поняли, где искать. И они будут искать, если останутся живы.
        Он помрачнел, поднялся на ноги и помог встать мне.
        - Я все сделаю.
        Я взяла его за руку и посмотрела в глаза.
        - Нет. С одним из них я хочу разобраться сама.
        Ивар медленно повернулся ко мне. Положил ладонь на шею и скорчил скептическую мину.
        - Охотница. Ты хоть кого-нибудь в жизни убивала?
        - Да, - не дрогнула я, - тебя.
        Его рот приоткрылся от неожиданности, а потом на губах начала расцветать улыбка. Я смотрела и не верила своим глазам - Ивар умел улыбаться! Прежде он только корчил ироничные гримасы или ухмылялся. Но теперь… это было совсем другое.
        Мы взялись за руки и пошли в дом. В коридоре горел свет. Я с отвращением оглядела корчившегося на полу Седого. Обрывки ткани едва прикрывали глубоко разодранное тело. Под ним образовалась лужа крови. Толстый Митяй лежал без движения и только стонал бледными губами.
        - Кто из них? - бросил Ивар, который вновь стал сосредоточенным и хмурым.
        Я покачала головой.
        - Никто.
        Ивар поднял ружье, брошенное чуть поодаль, проверил его и приложил к плечу. Я едва успела отвернуться. Это было чудовищно, но почему-то внутри не возникло отвращения. Вот когда я слышала крики лекхе и скрежет мебели по полу, отвращение было. А теперь - нет.
        Я услышала топот ног. Ивар вытащил в коридор полураздетого Жоржа. Тот находился без сознания.
        - Он, - подтвердила я, - только не стреляй. Помоги отнести его в ящик.
        Если Ивар и удивился, то виду не подал. Оттащил Жоржа на лужайку и бросил в прямоугольную яму. В этот момент охотник пришел в себя. Он застонал от удара о доски и приоткрыл глаза. Когда зрение сфокусировалось на мне, зрачки Жоржа расширились, а рот распахнулся в безмолвном крике.
        Я опустилась на колени возле ямы и нависла над ним.
        - Мне следовало бы придумать для тебя наказание похуже, грязная тварь, - прошипела я. - Ведь ты был прав все это время. Все твои догадки подтвердились. Видишь этого парня? Он - тот самый лекхе, про которого ты говорил. Мне было с ним хорошо. Так, как ты и представить себе не можешь. И мне жаль вашу служанку. Если это называется сочувствием - можешь считать меня такой. Но она теперь отправится в лучшее место, где будет жить по-человечески. А ты - сдохнешь здесь. Воздуха тут, и правда, хватает очень ненадолго. Я проверяла.
        Выпрямившись, я дала Ивару знак захлопнуть крышку. Последнее «Нет!» Жоржа утонуло в грохоте упавшего металлического листа. Ивар закрыл замок, а потом подкинул ключ на ладони, повернулся, размахнулся и зашвырнул его куда-то в кусты.
        - Тебе легче? - спросил он и погладил по спине.
        - Нет, - я опустила голову, - как может стать легче, когда предаешь своих?
        - Тогда подожди меня, остальное я все-таки доделаю сам.
        Ивар ушел за дом. Оттуда донеслось еще несколько выстрелов, после чего он вернулся. Держась за руки, мы молча пошли по дороге между деревьев и роз. Я оглянулась. Старинный дом возвышался на фоне ночного неба. Через приоткрытую дверь на крыльцо падал свет. Стояла тишина. Ветви яблонь склонялись по обе стороны дороги, образовывая арку. В полутьме белели цветочные бутоны.
        Жуткая мертвая красота. С легким восковым налетом.
        Я вышла в распахнутые ворота и увидела знакомый черный внедорожник и троих лекхе возле него. Девушка сжалась в комок между Байроном и Лексом, хотя те не делали попыток ее удержать или обидеть. Я вздохнула. Похоже, пройдет много времени, прежде чем она перестанет шарахаться от других. Даже от лекхе.
        Медведь Родион фыркал носом и смотрел на меня умными черными глазами, а сокол Байрона сидел на плече хозяина. Я поймала себя на мысли, что больше не испытываю страха перед фамильярами. Может, потому что свыклась с тем, что они - часть людей?
        - Лекс, сядь за руль, - попросил Ивар и приобнял меня.
        - Без прав? - засомневался тот. - А если патруль остановит?
        - Если остановит - я разберусь. Будь другом, не заставляй себя уговаривать, а?
        Тот пожал плечами и дал знак Байрону. Вдвоем они усадили девушку на переднее кресло и пристегнули ремнем безопасности. Та поскулила от страха и затихла.
        - А Лекс умеет водить? - тихонько шепнула я Ивару.
        - Умеет. Я сам учил, - он проводил взглядом друзей, которые забирались во внедорожник. - Они все умеют. Только документов им никто не даст.
        Я кивнула. Пора бы уже перестать удивляться.
        Ивар потянул меня за руку и устроил на заднем сиденье между собой и Байроном. Прижал к груди крепко-крепко, выдохнул в висок. Машина плавно тронулась с места, развернулась, напоследок осветив фарами каменную ограду, и стала набирать скорость.
        Я положила голову Ивару на плечо и тихонько призналась:
        - Я успела позвонить папе. Он знает, что я жива. И очень скучает.
        - Ты сказала, где находишься? - в его голосе мне почудилась тревога.
        - Нет… Седой не позволил рассказать. Но папа меня ждет. Завтра должен был состояться обмен… - к горлу подкатил комок, и после перенесенного стресса я не смогла справиться с эмоциями и расплакалась. - Пожалуйста, я так хочу домой! Отпусти меня, Ивар!
        Байрон, похоже, услышал и заерзал на своем месте. Наверно, не стоило начинать разговор при свидетелях, но я так долго старалась держать себя в руках в клане Седого, что моральные силы просто истощились.
        Дрожащими руками Ивар обхватил мою голову и приблизил к своему лицу. Складка его губ стала жесткой. Мне показалось, что он испытывает невыносимую боль - так перекосилось его лицо гримасой страдания.
        - Ты все равно будешь рваться домой, даже если я скажу, что ты очень нужна мне? - понизив голос, сказал он.
        Я схватила его за запястья. Все его тело содрогалось, словно он пытался сдержать что-то, рвущееся наружу.
        - Я знаю, что нужна тебе, Ивар. И охотникам была нужна. Отец готовит для обмена оружие. Забери все, что приготовлено, если хочешь. Нам только надо подумать, как все объяснить.
        Его губы искривились, но я не поняла, усмешка это или очередная гримаса боли.
        - Ты нужна мне по-другому.
        Он произнес эти слова таким тоном, что мне отчаянно захотелось все бросить. Но разве можно отказаться от семьи? И от будущего?
        - Мы - враги. Ты вырвал меня из привычной жизни. И мне придется как-то ее восстанавливать.
        - Ты по-прежнему стыдишься, что спала со мной?
        Я помедлила, а потом кивнула.
        - Ты заставил меня обманом. Сама бы я на такое не согласилась.
        Легкий поцелуй обжег краешек моего глаза. Я потянулась, сомкнула веки и подставила лицо губам Ивара, которые осторожно ласкали мою кожу. Это было приятно.
        - Мне очень жаль, что я так с тобой обращался, - прошептал Ивар с горькой нежностью, от которой мне сдавило горло. - Но я не могу отпустить тебя, охотница. Может быть, позже ты вернешься к отцу. Постарайся меня понять.
        - Насколько позже? - вздохнула я.
        - Дай мне еще несколько дней… неделю.
        Я вцепилась в его футболку. Неделю? Опять оказаться в его постели? Снова зависеть от него?
        Словно прочитав мои мысли, Ивар добавил:
        - Я больше не трону тебя, если ты сама не захочешь. Обещаю.
        - Зачем тогда держать меня целую неделю? - удивилась я.
        Ивар задумчиво отвернулся к окну и замолчал. Некоторое время я разглядывала его профиль, а потом поняла, что ответа не будет. Вспомнила, что мы в машине не одни и выпрямилась. Байрон отчаянно делал вид, что его здесь не существует. Лекс сидел неестественно прямо и смотрел перед собой. Только девушка, кажется, задремала…
        В поселении меня встретили настороженно. Доверие жителей снова было утрачено из-за побега. Я опустила голову, следуя за Иваром. Как мне продержаться тут еще неделю?
        Едва вошли в дом - Никитка бросился и обнял мои ноги.
        - Ты вернулась! Я ждал, что вернешься!
        Мила только хмыкнула, сложив руки на груди. Как ни странно, ее сердитый взгляд был направлен не на меня, а на Ивара. Тот с каменным лицом подтолкнул меня к лестнице. Я послушно поднялась в комнату. Присела на краешек кровати и с опаской покосилась на дверь. Ивар задержался внизу, объясняя Миле, что случилось в клане охотников. Его появления я ждала с бешено стучащим сердцем. Он же обещал меня не трогать. Сдержит ли слово?
        Но когда Ивар появился в дверях, мое сердце оборвалось и остановило бег. В руках своего тюремщика я увидела толстую железную цепь, похожую на ту, которой приковывали его самого к дереву во время поединка. Она оказалась достаточно длинной, чтобы позволить передвигаться в пределах комнаты и ванной, но почему-то легче мне не стало.
        - Не делай этого… - хрипло пробормотала я и следила расширившимися от ужаса глазами, как Ивар вбивает в стену железное кольцо, дергает, чтобы проверить на прочность. Затем он подошел ко мне, опустился на одно колено. Смотреть в глаза избегал. Я не могла шелохнуться, пока Ивар подкатывал штанину моих джинсов.
        Холодный железный обруч сомкнулся на щиколотке, и тогда Ивар, наконец, поднял голову и встретился со мной взглядом.
        - Зачем? - только и выдавила я.
        Он поморщился.
        - Я больше не могу рисковать, Кира. Не могу доверять тебе.
        Ивар потянулся, чтобы поцеловать. Его губы коснулись моих, язык ласково лизнул, приглашая ответить. Но я оставалась неподвижной.
        - Кира, - Ивар отстранился, - не обижайся. Я обещал, что не трону тебя, но не говорил, что не стану ограничивать твои передвижения.
        Я долго-долго смотрела в его виноватые глаза и чувствовала, как рушится то хрупкое единение, которое, казалось, возникло между нами в машине.
        - Кира! - он несильно толкнул меня, и я упала на спину, уставившись в потолок. - Да что с тобой происходит?
        Ивар навис надо мной. Я переместила взгляд на его лицо.
        - Я освобождаю тебя от обещания не прикасаться. Можешь делать что хочешь. Тебе ведь нужна покорная рабыня.
        - Что? Мне не… - его глаза прищурились, - … покорная рабыня?
        Я снова отвела взгляд в сторону, оставаясь под ним в прежней позе. Ивар зарычал и отпрыгнул от меня. Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Тогда я свернулась в клубок и заплакала.
        14
        - Что значит: «она не хочет тебя видеть»?! - взревел Ивар так, что стекла в окнах задребезжали.
        Он честно выждал сутки, чтобы дать себе и охотнице остыть и пережить тот факт, что ей придется посидеть на цепи. Придумал и даже записал на листке бумаги целую речь по этому поводу. Мчался в поселение с дурацким букетом алых роз, который одурманивающе провонял весь его внедорожник, пока лежал на переднем сиденье. Автомобиль успел повидать многое, но розы… это было впервые.
        И Ивар тщательно одевался, как светская красотка, собирающаяся на свидание. И что ему говорят в собственном доме? Охотница не хочет его видеть?!
        - Она не хочет тебя видеть, - с виноватым видом повторил Лекс и развел руками.
        Ивар отшвырнул букет в дальний угол - только лепестки в разные стороны брызнули - и принялся расхаживать по просторному холлу.
        - Она не может не хотеть меня видеть! Это мой дом! Это мое поселение!
        Лекс провожал его взглядом.
        - Друг, я полностью на твоей стороне. Но женская кодла… они за нее, - он прищелкнул языком и покачал головой. - Поверь, против них мы бессильны.
        - Женская кодла? - Ивар замер и поднял голову.
        Он увидел, как со второго этажа по лестнице спустилась Мила. Она остановилась на самой нижней ступеньке, сложила руки на груди и скорчила Ивару хмурую мину. В ее кулаке был зажат нож. Следом за ней прошелестела хрупкая блондинка с огромными голубыми глазами. Та спряталась за спиной хозяйки дома и выглядывала из-за ее плеча. Последним к девушкам присоединился Никита. В руках он держал игрушечный автомат.
        Ивар оглядел сборище и понял, что ему придется несладко.
        - Никитос, ты же мужик, - попробовал увещевать он.
        - Угу, - кивнул мальчик, - а Кира - принцесса, а ты - дракон. Я ее от тебя защищаю.
        Ивар перевел взгляд на блондинку.
        - А это кто?
        - Ты не узнаешь? - Лекс приблизился и встал рядом, тоже рассматривая девушку. - Это - Тина.
        - Что за Тина?
        - Ну ты что? Мы ее забрали от Седого, - Лекс задержал взгляд на миловидном круглом личике и добавил: - Я тебя не виню. Сам едва узнал, когда Милка отмыла и платье свое дала, - он хмыкнул и пробормотал еще тише: - А она ничего.
        Ивар подтянул отпавшую челюсть и пригляделся к девушке. Кто бы мог подумать, что она и правда окажется такой симпатичной? Длинные светлые локоны совсем не походили на ту серую паклю, которая свисала с ее головы прежде. А лицо за грязью раньше и рассмотреть-то не удавалось. И у нее, оказывается, имелась грудь. Очень даже высокая и полная, судя по очертаниям. Вот только взгляд оставался затравленным.
        - Ты вообще мне новый гардероб должен, - вступила хмурая Мила. - Всех твоих девиц одеваю.
        - Это - не моя девица, - показал Ивар на блондинку.
        - Ну и что! - топнула ногой Мила. - Все равно ты ее привез.
        Аргумент прозвучал весомо. Ивар переглянулся с Лексом и решил изменить тактику.
        - Мила, ты же сама охотницу на дух не переносила. А теперь грудью на ее защите стоишь! А с тобой мы с детства в одной песочнице играли, по окрестностям вместе бегали. Я же твой самый близкий друг!
        - Ты был моим другом, пока не отрастил эту штуковину между ног, - Мила ткнула острием ножа в обозначенном направлении, и Лекс с Иваром дружно отступили назад от греха подальше. - И с тех пор решил, что все должны стоять перед тобой на коленях и целовать твой жезл всевластия! - Она повернулась к брату и прошипела: - Тебя это тоже касается.
        - Я никого не заставляю целовать свой жезл, - быстро открестился тот.
        - И на мою штуковину пока никто не жаловался, - на всякий случай добавил Ивар.
        - Но почему-то ты появляешься, когда хочешь, как король, - возразила Мила, - и лезешь со своей штуковиной наперевес, не спрашивая бедную девочку, чего желает она. Да, мне не нравится, что она живет здесь, но ты и меня не спрашиваешь. А раз так, значит мы с ней на одной стороне. А ты - на другой.
        - Значит, так ты заговорила? - ледяным тоном пригрозил Ивар.
        Блондинка пискнула и присела на ступеньке, закрыв голову руками. Его гнев тут же утих.
        - Что это с ней?
        - Над ней издевались долгое время! - с ненавистью воскликнула Мила. - И ты ничем не лучше, потому что Кира из-за тебя второй день не ест и не встает с кровати.
        Ивар сглотнул. Его охотница ничего не ест? Неужели он так сильно огорчил ее? Она всегда казалась достаточно сильной, чтобы справиться с трудностями пленения, но в то же время достаточно отчаянной, чтобы снова попытаться бежать. А Ивар очень боялся, что в следующий раз не успеет отыскать ее вовремя. Когда он увидел ее в той яме, почти бездыханную… такого безотчетного ужаса ему испытывать еще не доводилось.
        Он посмотрел на защитников Киры и понял: они не собираются оставлять свои позиции, и это не шутка. Его охотница внезапно приобрела союзников в его собственной общине! И убила своих…
        Ивар до сих пор не мог поверить, что она набралась смелости и даже сама попросила его уничтожить клан Седого. Женская неопытность и беззащитность удивительно граничили в Кире с кровожадностью и умением принять волевое решение, что больше подходило бы прожженному охотнику, повидавшему разные виды. В этом чувствовалась рука ее отца или братьев. И она умела думать наперед. Догадалась ведь, что клан будет представлять опасность для поселения, и защитила его людей.
        Привлекательная, страстная в постели, умная и сильная… Ивар подавил стон. Ну почему она не лекхе?!
        Хотя, если бы Кира родилась лекхе, это была бы уже не его охотница. Не та, в которую Ивар влюбился.
        Влюбился? Он вздрогнул от этой мысли.
        Ивар не питал иллюзий по поводу их будущего. Ее родственники просто не позволят им быть вместе. Его люди - не поймут, если он свяжет свою жизнь с дочерью убийцы их близких. И все-таки, Ивар хотел быть с Кирой.
        Заметив, что образовалась пауза, Лекс склонился к уху друга и шепнул:
        - Отойдем на пару слов?
        Под воинственными взглядами женщин он вытолкал Ивара на улицу. Завидев их на крыльце, двое соседских детей поздоровались и пробежали мимо за мячом.
        - Слушай, Милка права, - начал Лекс. - Зачем ты ее держишь здесь? Она выглядела очень расстроенной, когда ты посадил ее на цепь и уехал. Я всегда за тебя, друг. Но мне ее просто жаль. Охотница скучает по дому. Я бы на ее месте тоже скучал.
        - Ты не понимаешь… - выдавил из себя Ивар, мучительно сражаясь с раздраем в собственной душе. - Я собираюсь ее освободить. Но ее свобода - самое дорогое, что у меня есть. И если я подарю Кире ее свободу…
        Он оборвал себя на полуслове.
        - О-о-о… - протянул Лекс и уставился на друга во все глаза. - Ты серьезно?
        - А что, похоже, что я шучу? - огрызнулся Ивар.
        - Нет, но… а она понимает?..
        - Она не знает наших обычаев, - покачал Ивар головой. - Она вообще мало про нас знает.
        - Но если ты подаришь ей самое дорогое… это будет означать… что ты хочешь с ней обручиться!
        - Угу.
        - А если она примет подарок… и уедет к отцу… как тогда быть?
        - Вот и я думаю: как тогда быть?
        Брови Лекса сошлись на переносице.
        - Ты должен ей рассказать.
        - Что именно?
        - Да все! Что будет означать ее освобождение для тебя. И для нее тоже…
        Ивар усмехнулся.
        - Я не думаю, что для охотников что-то значат наши традиции. По большому счету, это простая условность. Кира может принять свободу и уехать, мой подарок не будет ее ни к чему обязывать.
        - Но он будет обязывать тебя, - кивнул Лекс.
        Ивар пожал плечами.
        - Всего-то не заводить новые отношения какое-то время и никогда не принимать подарок обратно. Учитывая, что я вряд ли посмотрю на кого-то из наших, а мои городские подруги и не подозревают о моих корнях - это пустяки.
        Лекс помолчал. Несколько раз он порывался что-то сказать, но гасил порыв. Наконец, осторожно заметил:
        - Твой отец… твой настоящий отец подарил охотнице подарок. Ты сам знаешь, к чему это привело. Может, тебе не стоит повторять подобное? Поручи это дело мне. Обставим все как побег. Пусть она снова вырвет свою свободу.
        - И снова попадет неизвестно в чьи руки?! - Ивар фыркнул.
        - Я могу сопроводить ее. Мы с Байроном можем.
        - Без меня?! Вряд ли.
        - Тогда обменяй ее, как планировал.
        - Я не уверен, что могу выручить правильную цену за эту девушку. Что я вообще знаю ей цену.
        Лекс вздохнул.
        - Значит, ты все-таки отпустишь ее добровольно?
        - Отпущу, - Ивар сжал кулаки. - Скоро… когда-нибудь…
        Если бы он только мог заставить охотницу остаться по собственному желанию! Но как это сделать, если Кира тем отчаяннее рвется прочь, чем сильнее он пытается удержать?
        Неожиданно Ивар понял, что нужно делать. Он повернулся к Лексу и протянул ладонь.
        - Дай мне ключ от ее цепи.
        Тот без разговоров полез в карман и вручил требуемое. Ивар отправился в дом. Защитники Киры ждали его на прежнем месте. Не сдвинулись ни на сантиметр и выглядели по-прежнему настороженно. Ивар подошел к Миле и показал ей ключ.
        - Пропусти, я хочу ее освободить.
        - Надолго ли? - с презрением фыркнула та.
        - Навсегда. Больше никаких оков. Я хочу забрать ее с собой.
        Мила скорчила скептическую гримасу.
        - Тогда заодно подумай, что ей нужно кое-что помимо твоей постели. Бедняжка ходит в одном и том же. У нее даже нет смены белья!
        Ивар кивнул. Действительно, он многого не предусмотрел. Мила поколебалась, но потом отступила в сторону, пропуская наверх. Ивар взлетел по ступенькам, не ощущая их под ногами. С замирающим сердцем приоткрыл дверь…
        Кира лежала на кровати, положив одну руку под голову и свесив закованную ногу с края постели. На тумбочке у изголовья стояла тарелка и чашка. Видимо, кто-то принес еду, но, как Ивара и предупреждали, все осталось нетронутым. Услышав шаги, охотница подняла голову. В следующую секунду ее рот округлился, а глаза сверкнули. Рука потянулась к тарелке.
        - При… - Ивар едва успел отскочить и прикрыться дверью, как в деревянную поверхность с обратной стороны что-то врезалось, а затем по полу зазвенели осколки.
        - Убирайся! - завизжала она так яростно, что он оторопел.
        - Дай мне все объяснить… - Ивар выглянул в тот момент, когда пальцы Киры сомкнулись вокруг чашки.
        - Пошел вон, я сказала!
        Он выругался, укрывшись от очередного броска. Оглянулся и заметил, что Лекс, Мила, ее сын и блондинка столпились на лестнице и наблюдают за представлением, как из зрительного зала. Ивар скрипнул зубами и пробормотал ругательства, а потом снова попытался заглянуть в комнату.
        - Я пришел тебя освободить! - в знак добрых намерений он просунул в дверной проем руку с ключом и тут же заорал от боли.
        Охотница успела притаиться за дверью и резко навалилась, прищемив Ивару предплечье. Он почти что слышал, как захрустели кости. Пальцы скрючило. Осторожным прикосновением Кира выудила из его искалеченной руки ключ. Давление прекратилось.
        С громким рычанием Ивар потер предплечье и потряс им в надежде на скорейшее излечение. Когда он ворвался в комнату, девчонка сидела на краю постели и как ни в чем не бывало отстегивала оковы своей цепи. Посмотрела на Ивара волчонком - и вернулась к прежнему занятию, пытаясь провернуть ключ в тугом замке.
        Он призвал на помощь всю свою выдержку и терпение. Придется добиваться ее доверия и при этом умудриться больше не напортачить. Как опытный сапер приближается к взрывоопасному механизму, так Ивар, шаг за шагом, начал подходить к охотнице, ступая между осколков посуды и кусков еды. Кира свирепо выпятила нижнюю челюсть, но молчала. Он опустился рядом с ней на колени, накрыл ее ладони своими. От прикосновения девчонка вздрогнула, но Ивар уже помог ей справиться с замком.
        - И что теперь? - ощетинилась Кира и подтянула колени к груди.
        Ивар выпрямился и протянул ладонь.
        - Поехали.
        - Куда?! - она часто-часто заморгала, разглядывая предложенную руку.
        - Со мной. В город.
        - Ты меня отпускаешь?!
        Ивар с трудом выдержал ее умоляющий и полный надежды взгляд. Он чувствовал себя скотиной, когда ответил:
        - Нет, охотница. Просто хочу показать тебе город и ту жизнь, которую ты не видела. Я же обещал.
        Надежда погасла, и Кира ссутулила плечи.
        - Будешь водить меня по улицам на поводке?
        - Нет. Больше никаких поводков и цепей. Дай мне слово, что ты не сбежишь, - и я буду полагаться на него.
        Ивар понял, что идет правильной дорогой, потому что охотница невольно оживилась. Ее глаза загорелись любопытством, хотя девчонка упорно продолжала строить недотрогу.
        - А потом ты опять привезешь меня сюда и запрешь?
        Ивар вздохнул. Он очень не хотел произносить эти слова, но другого выхода не видел.
        - Потом я тебя отвезу к отцу. Сам, потому что один раз ты уже попала в беду, доверившись другим людям.
        Кира спустила ноги с кровати и разглядывала конец цепи, брошенный на пол.
        - Ты уже обещал раньше, что после ночи со мной отпустишь. И обманул.
        - Мне очень жаль, что я так сделал. Оправданий не будет.
        Охотница кивнула. Похоже, его ответ ей понравился.
        - Но ты снова надеешься меня задобрить, а потом переспать?
        - Мне очень хочется все повторить, - не стал врать Ивар, - но наш уговор в силе. Я не буду тебя трогать без твоего согласия.
        Вдруг девчонка вскинула голову и гордым движением расправила плечи.
        - Тогда чего мы ждем? Я посмотрю город и буду надеяться, что в этот раз ты сдержишь слово и отправишь меня домой.
        Кира поднялась на ноги и прошла мимо Ивара, не удостоив его и взгляда. Она не услышала, как он пробормотал себе под нос:
        - Но ты сама не захочешь уехать.
        15
        Еще недавно я с головой погружалась в уныние и не чувствовала вкуса к жизни, а теперь едва удерживала себя в руках от радости. И всему виной был он - человек, который решил, что может мной распоряжаться. Внедорожник на полной скорости уносил нас прочь из поселения. Мы остались в машине только вдвоем, и это казалось странным. Я поймала себя на мысли, что уже привыкла к постоянной компании Лекса или Байрона.
        Теперь же рядом со мной сидел лишь Ивар. Его сильные плечи были напряжены, взгляд - устремлен вперед. Прядь волос по-прежнему падала на лоб. Я поняла, что не встречала никого привлекательнее, чем он в этот момент. В груди поднялся испуг. Привлекательнее? Я испытываю интерес к этому лекхе?! После всего, что он со мной сделал?
        Минувшей ужасной ночью, проведенной на цепи, Ивар даже снился мне. Он снова был внутри, сверху, всюду по моему телу. И мы занимались любовью. Я не сопротивлялась, не испытывала того страха, как в первый раз. Наоборот, сама отвечала, извиваясь под ним и двигая бедрами навстречу его бедрам. После второй ночи с Иваром воспоминания о том, как приятно это было, не давали покоя.
        Когда сон рассеялся, я еще продолжала движения, а опомнившись и ощутив тяжесть железа на ноге, разозлилась еще больше.
        Нет. Мне всегда хотелось надежных и длительных отношений. Головокружительной любви, которая привела бы к созданию семьи и продолжалась бы годами, до самой старости. Ивар просто не мог мне этого дать. Даже несмотря на то, что он успешно притворялся не-лекхе, я изучила его достаточно, чтобы понять - природу Ивара не вытравить из крови.
        Я поерзала на сиденье, за что получила настороженный взгляд. Ивар сказал, что попытается доверять моему слову, но до машины вел за локоть и убрал руки только после моего очередного возмущенного возгласа. Жажда контроля не оставляла его ни на секунду. И все-таки в глубине души я неожиданно обрадовалась перспективе снова остаться с ним вдвоем.
        Ивар убил ради меня. Такая мысль не давала мне покоя все время, проведенное на цепи, когда я пыталась взращивать в себе ненависть к нему. Он знал - не мог не знать - что лекхе, поднявшего руку на охотника, ждет смертная казнь. И это еще в лучшем случае, если удастся оформить все по закону. Обычно же, как мне доводилось слышать, таких убийц просто забирали родственники пострадавшей стороны ради возмездия. В подобном случае о легкой смерти оставалось лишь мечтать. Если бы охотников убила я, меня ожидал бы суд по закону и только.
        Впрочем, я и так убила Жоржа. Я не сомневалась, что он уже успел задохнуться в своей подземной тюрьме, и вид его скрюченного на дне деревянного ящика тела стоял перед глазами и днем, и ночью. Я радовалась, что Ивар взял на себя остальную нелегкую работу. Мне хватило и одного Жоржа.
        Та жуткая, кровавая ночь в клане охотников объединила нас с Иваром, так почему же он потом все разрушил, посадив меня на цепь?! Это вызывало настолько противоречивые чувства, что я не знала, как себя с ним вести. Продолжать ненавидеть или попытаться наладить отношения и добиться мирного возвращения домой?
        Я усиленно пыталась его ненавидеть почти два дня, но вместо этого извела себя эротическими снами.
        - Ивар… - нерешительно позвала я, все еще сомневаясь в правильности принятого решения.
        - М-м-м? - Он чуть повернул голову в мою сторону, но взгляд оставался прикованным к дороге.
        - Я тогда убежала не от тебя. Я убежала к своей семье. Ты можешь понять разницу?
        Впереди замаячил уже знакомый дорожный указатель. До города оставалось совсем немного. Ивар сбросил скорость и задумчиво кивнул. Мне показалось, что признание стало для него полной неожиданностью, но он попытался тщательно скрыть замешательство.
        - Но это не значит, что я забыла, как ты держал меня на цепи и силой уложил в постель, - строго напомнила я.
        - Я не видел другого выхода в нашей ситуации, - пожал Ивар плечами.
        - Ты хорошо адаптировался среди людей. Мы могли бы попробовать объяснить все моему папе. Можно ведь развивать отношения не спеша. Узнавать друг друга постепенно…
        Ивар усмехнулся.
        - Этого никогда не будет, охотница. Я думал, ты все поняла еще в клане Седого. Твой народ ненавидит моих сородичей, и этим все сказано. Если ты вернешься домой, меня к тебе живым и близко не подпустят.
        Я сглотнула, понимая, что он прав.
        - А если бы… ты смог видеться со мной…
        - Я бы хотел ухаживать за тобой по всем правилам, охотница, - серьезным тоном ответил Ивар на мою не до конца высказанную мысль. - Но, повторюсь, мне этого никто не позволит.
        Я отвернулась к окну, потому что ощутила внезапный жар. Ивар хотел бы за мной ухаживать! У меня явно помутился рассудок, иначе с чего бы это так польстило?
        За окном мелькнул знакомый поворот на проселочную дорогу, которая вела к тенистому саду и дому охотников. Я уцепилась за новую мысль, чтобы отогнать от себя навязчивые думы об Иваре.
        - Их уже нашли? - Я указала в нужном направлении, чтобы стало понятно, о чем речь.
        - Да, - поморщился Ивар, - во всех новостях только и говорят.
        - А… о нас?
        - О тебе и обо мне? - с иронией отозвался он. - Нет. Полиция ведет расследование, и все на этом.
        - Но ты… не боишься, что кто-то в городе увидит меня?
        Ивар послал мне еще один настороженный взгляд.
        - Ты же сама призналась, что не сказала отцу, где находишься. Он не ищет тебя здесь. Я слежу за новостями по всей округе и знаю, в каких местах даны ориентировки. Здесь пока безопасно. Ты можешь появляться со мной на улицах и только если не побежишь с криком: «Помогите!», никто ничего не заподозрит.
        Соблазн поступить указанным образом был так велик, что я закусила губу. Решила же, что в этот раз не стану совершать опрометчивых поступков! Чтобы побороть наваждение, я отвернулась и прилипла носом к стеклу, разглядывая окрестности.
        Вдали, между невысоких домов, подобно змеям, поднявшим головы из травы, виднелись сторожевые башни гетто. За стеклянными стенами расхаживали вооруженные охранники. Они держали под наблюдением периметр. Я смогла разглядеть отрезок высокой стены, обнесенной поверху колючей проволокой.
        - Большое гетто.
        - Здесь и город покрупнее твоего, - откликнулся Ивар.
        Я не могла не согласиться. Улицы сменяли друг друга, и во время остановки на углу у светофора я вдруг заметила лекхе. В том, что это не просто уставшая от жизни и потрепанная невзгодами женщина, не давала усомниться лиса с грязной свалявшейся шерстью, которая крутилась у ног хозяйки. На морде животного я увидела массивный намордник, и сердце сжалось от сочувствия.
        Женщина ходила туда-сюда по краю тротуара, иногда наклонялась и заглядывала в притормаживающие машины, что-то говорила, потом смиренно отступала прочь.
        - Что она делает? - удивилась я.
        Ивар неохотно бросил взгляд и тут же с презрением отвернулся.
        - Продает себя.
        - Продает? - Я внимательнее пригляделась к дешевым брючкам из искусственной кожи, обтянувшим бедра лекхе и куцей кофточке, завязанной узлом на животе. - И это считается нормальным? Ей дали разрешение?!
        - А что, в твоих местах нет шлюх?
        - Есть, наверно, - я пожала плечами, - мне просто не приходилось с ними сталкиваться. Папа возил меня только по магазинам.
        Ивар издал какой-то звук, похожий на фырканье. Потом снова посмотрел в сторону лекхе. На светофоре зажегся желтый.
        - Нет, эта явно работает без разрешения. Посмотри, она, скорее всего, относится ко второй категории социально опасных. Намордник на лису сама надела - для успокоения клиентов, если такие найдутся.
        - Но это же нарушение…
        Не успела я договорить, как в конце квартала показались двое полицейских. Они целенаправленно устремились к лекхе, и я поняла, что, наверно, их вызвал кто-то, обративший внимание на женщину, как и мы с Иваром. Та тоже заметила опасность и рванула с места вдоль по улице. Лиса устремилась за хозяйкой. Один из полицейских вынул свисток, и оба они, придерживая фуражки, побежали за нарушительницей. Ивар нажал на газ, и дальнейшие события исчезли из поля моего зрения.
        - Но зачем она так рисковала? - Я отвернулась и села ровно.
        - Может, ей очень понадобились деньги? - В голосе Ивара сквозило недовольство, но я понимала, что он сердится не на меня, просто испытывает неприятные чувства от увиденного. - Например, чтобы купить лекарства больному ребенку. В гетто медикаменты на вес золота, а труд лекхе оплачивается копейками.
        - Но если ее поймают, то накажут…
        Ивар красноречиво промолчал. Я тоже хотела завершить разговор, но вопросы так и вертелись на языке.
        - Неужели она надеялась заработать именно таким образом? Кто согласится купить ее?
        Я не хотела, чтобы это прозвучало высокомерно, но видимо, получилось так, потому что Ивар скептически поджал губы.
        - Какой-нибудь извращенец найдется. Ты, охотница, и представить себе не можешь, какое удовольствие иногда получают люди от того, что могут помучить кого-то безнаказанно.
        Моего обоняния коснулся тонкий аромат роз. А, может, показалось? Воспоминания о ночи в клане Седого нахлынули с прежней силой.
        - Я рада, что мы убили тех охотников, - твердо произнесла я. - Мы отомстили за Милу.
        - Ты говоришь так о собственных соратниках? - с напускным безразличием поинтересовался Ивар, но суровая складка между его бровей разгладилась.
        - Как ты там говорил? «Красноповязочники» - это не «свои»? Так вот. Те гады из клана Седого для меня - не «свои».
        И второй раз в жизни мне довелось увидеть, как Ивар улыбается. Это зрелище настолько захватило, что я невольно попала в плен его улыбки и не могла вырваться. Даже когда Ивар свернул с шоссе куда-то в сторону и притормозил. Я смотрела на его совершенные губы и ловила себя на мысли, что готова сделать все что угодно, лишь бы этот великолепный мужчина продолжал улыбаться для меня. За последние дни я видела слишком много грязи, боли и чужих страданий и начинала понимать, почему он так редко это делает.
        Как зачарованная, я протянула руку и погладила Ивара по щеке. А он вдруг… зажмурился от удовольствия. Так неожиданно, что я, кажется, даже приоткрыла рот. Словно огромный лев довольно заурчал под кончиками моих пальцев. Я провела еще раз, наслаждаясь необыкновенными ощущениями. Непохожий ни на кого. Коснулась широких бровей, прошлась по прямому носу, приласкала упрямо выдвинутую челюсть. Поборола смущение и сделала так, как Ивар - прежде со мной: подушечкой большого пальца нажала на его губы, заставляя их разомкнуться.
        - Я бы хотела увидеть твоего фамильяра…
        Ивар медленно приподнял веки и посмотрел затуманенным взглядом. Я буквально кожей чувствовала, что он хочет меня поцеловать, но сдерживается, как и обещал. Его рука, по-прежнему сжимавшая руль, побелела от напряжения.
        - Обычно люди боятся наших фамильяров, - пробормотал он и с усилием облизнул губы, - так было всегда.
        - Мне кажется, что это красиво, - мягко возразила я.
        Зрачки Ивара расширились от удивления. Несколько мгновений он разглядывал меня, а потом снял мою руку со своего лица и вернул ее мне на колени. Пальцы Ивара ненадолго задержались на моей коже, будто он пересиливал себя.
        - Фамильяра я тебе показать не могу, охотница, - приглушенно произнес он, - но кое-что красивое для тебя отыщу. - Ивар выпрямился и договорил уже будничным тоном: - Но сначала мы поедим.
        Он указал куда-то вправо, и я послушно повернула голову. Выяснилось, что мы находимся в каком-то переулке. Судя по внешнему виду домов, это была не самая центральная и довольно старая часть города. Ивар припарковал автомобиль неподалеку от кафе. Место выглядело тихим и немноголюдным. Прямо на тротуаре вдоль стены стояли длинные деревянные ящики с высаженными в них желтыми анютиными глазками и синими флоксами, а на вывеске красовалась аппетитная булочка.
        - Здесь мило, - заметила я.
        - Не лучшее заведение, которое я хотел бы тебе показать, - отозвался Ивар, - но самое ближайшее. Ты долго голодала. Нужно срочно поесть. Надеюсь, еда придется по вкусу.
        В его голосе послышалось осуждение. Упрекает, что устроила бойкот. Но как иначе бороться с таким упрямцем, как он?! А есть и правда хотелось. Я пожала плечами.
        - Я, вообще-то, непривередливая.
        Ивар ухмыльнулся.
        - Это то, что я в тебе люблю, охотница. Ты не такая, как другие.
        Он заглушил мотор и вышел из машины, оставив меня хватать ртом воздух. Я не ослышалась? Ивар сказал «люблю»?! Наверно, случайно вырвалось. Да, по-другому и быть не может. Мы с ним - враги, пусть и не по собственной воле, а из-за прошлого наших родителей. Враги не могут друг друга любить.
        Но внутри все почему-то сладко замерло от его слов.
        Я догнала Ивара уже на пороге кафе. Он вежливо открыл стеклянную дверь, пропуская меня вперед, и поинтересовался:
        - Все в порядке, охотница? Ты какая-то бледная.
        Я выпрямила спину, стараясь не показывать, что еще нахожусь под впечатлением от его неосторожно брошенной фразы.
        - Просто голова закружилась. Ты прав, надо поесть.
        Внутри царила поистине камерная атмосфера. Негромко работал телевизор. На экране клоун в разноцветном костюме заставлял кошек прыгать через обруч. Я огляделась. Несколько семей с детьми внимательно наблюдали за программой, не забывая отпивать чай, и вполголоса комментировали умильные трюки животных. В витрине-холодильнике плавно кружились на серебряных подставках-каруселях пирожные и выпечка. Одурманивающе крепкий запах кофе витал между столиками.
        Ивар выбрал место в углу. Я невольно отметила, что он устроился так, чтобы видеть вход и весь зал. Привычка? Или все-таки нервничает от того, что пришлось показать свою пленницу людям?
        - Ты привел меня в детское кафе? - уточнила я, присев рядом и сложив руки на коленях. Никак не удавалось отвыкнуть от ощущения тяжести кандалов, хотя мои былые оковы навсегда остались где-то в доме Седого.
        Ивар пожал плечами.
        - Я выбрал место, где тебя точно никто не ждет.
        Он коротко кивнул подоспевшей официантке и взял меню. Я наблюдала за каждым его жестом. Ивар чувствовал себя среди людей, как рыба в воде. Вокруг не было ни одного лекхе, но он не держался запуганно или приниженно, как следовало бы вести себя представителю низшей расы в кругу чужаков. Всем видом Ивар показывал, что все здесь - к его услугам. Официантка даже не посмотрела на нас. Ее внимание больше привлекали кошки в телевизоре. Вручив меню, она подавила смешок, вызванный очередным прыжком животного, и поспешила вернуться за стойку бара, откуда открывался более удобный вид на экран.
        - Ты - настоящий Хамелеон… - пробормотала я.
        Ивар поднял голову от меню и нахмурился.
        - Не называй меня так.
        - Почему тебе не нравится это прозвище?
        Он отложил меню и нахмурился еще больше.
        - А ты как думаешь, охотница? Притворяться бездушной скотиной каждый день не так-то просто. И когда мне об этом напоминают, это реально бесит.
        Я смутилась и опустила взгляд на белую страницу с перечнем блюд, хотя не могла прочесть ни строчки.
        - Не все люди - бездушные скотины. Твои приемные родители ведь не такие?
        Он вздохнул.
        - Нет. Но это - мое окружение. А что ты можешь сказать про свое?
        Я помолчала, подбирая слова.
        - Мой отец - не скотина. Я знаю, ты не веришь в это и никогда не поверишь. Но он всегда поступает справедливо. Всегда. Я знаю это, потому что так он воспитывал и меня. И однорукий дядя Миша. Он очень добрый. Он любит меня, как родную дочь. Коля… - я запнулась, невольно припомнив поединок с Иваром, - … он бывает несдержан и агрессивен, но только потому, что у него такой характер.
        Ивар упрямо покачал головой.
        - Ты говоришь о том, как они любят тебя, охотница. Но ни слова о том, как они относятся к другим.
        Я оказалась в тупике, и меня спасла только официантка, которая подошла, чтобы принять заказ. Уверенным тоном Ивар озвучил свой выбор и посмотрел на меня. Я спохватилась, что так и не изучила меню. Засуетилась, листая страницы.
        - Кофе, будьте добры… и… - я никак не могла найти то, что хотела.
        - Лазанью, булочки с корицей и джемом и порцию мороженого, - произнес Ивар и накрыл ладонью мою мелко подрагивавшую от волнения руку.
        Официантка равнодушно кивнула и ушла. Я уставилась на пальцы Ивара, которые прожигали мою кожу своим прикосновением похуже любого железа.
        - Не суетись, охотница, - вполголоса сказал он, - это привлекает ненужное внимание.
        Я откинулась на спинку стула, часто и тяжело дыша. Ивар всего лишь взял меня за руку, но уже хотелось отстраниться, прервать касание. Потому что это было слишком приятно, а когда я смотрела на Ивара в обстановке семейного кафе, то теряла связь с реальностью и переставала ощущать, что он - лекхе. А терять связь с реальностью я никак не могла себе позволить.
        Ивар, видимо, заметил, что со мной происходит. Он медленно убрал руку, но продолжал смотреть в глаза.
        - Я хочу поцеловать тебя, Кира, - проговорил он, - но не могу сделать это без твоего разрешения, потому что обещал.
        - Я не разрешаю! - пискнула я чересчур тонким и дрожащим голосом.
        Черты его лица смягчились, словно от сожаления.
        - Хорошо. Просто знай, что я очень хочу тебя, моя маленькая охотница. И если ты передумаешь…
        - Нет!
        Взрыв хохота сотряс помещение. Видимо, клоун учудил с кошками нечто ужасно забавное, но ни Ивар, ни я не повернулись в сторону экрана.
        - Останься со мной, Кира, - вдруг попросил он. - Сама. Пожалуйста.
        Я проглотила тугой комок в горле.
        - На правах кого? У меня даже документов нет! И я здесь никого не знаю!
        Официантка снова возникла у столика с подносом и принялась выставлять посуду. Ивар отвернулся, задумчивым взглядом скользя по посетителям. Решив тоже изображать скуку, я последовала его примеру.
        И замерла.
        Мое внимание привлекла семья через пару столиков от нас. Розовощекий и светловолосый мальчуган аппетитно, ложка за ложкой, уплетал мороженое из запотевшей вазочки. Женщина, тоже блондинка, сидела, сложив руки перед собой, и с материнским восторгом наблюдала за дитятей. Но меня интересовали не они. Отец семейства. Несмотря на то что он был одет не в высокие сапоги и брезентовые штаны защитного окраса, а в пижонские черные брюки и начищенные до блеска туфли, я его узнала. Разглядела татуировку в виде скрещенных кинжалов, расположенную на шее ниже уха.
        Этот охотник проработал у моего отца недолго. Обычно суровые наемники не заводили семьи. Работа требовала постоянного присутствия на месте, да и вообще, казалось, что им милее общество сотоварищей, чем женщины. Но из каждого правила бывают исключения.
        Я запомнила, как дядя Миша - любитель посудачить за готовкой - говорил про ушедшего из клана:
        - Тоже мне… подкаблучник… нашел разведенку с ребенком, да та его так охомутала, что решил переквалифицироваться в семьянина. Ну пущай… пущай… посмотрим, что из этого выйдет.
        И наемник действительно куда-то переехал и бросил все. Но кто мог подумать, что я столкнусь с ним в семейном кафе среди незнакомого города?
        Я покосилась на Ивара, но тот пил кофе и пребывал не в лучшем расположении духа после моего отказа. Меня же как магнитом потянуло в сторону охотника. Он, скорее всего, и не запомнил меня. Папа не любил, когда я крутилась возле наемников, да и что для взрослого мужчины, заинтересованного другой женщиной, может значить хозяйская дочка-подросток?
        Но для меня бывший наемник теперь значил очень много. Это был шанс связаться с отцом. Уж работодателя-то мужчина не мог забыть напрочь.
        Я снова перевела взгляд на Ивара. Не заподозрил ли в моем поведении что-то? Не слишком ли долго таращилась в сторону? Нет. Вроде бы, нет.
        Мои руки начали подрагивать от волнения, и чашка зазвенела о блюдце. Я поспешила поставить ее и спрятать ладони под скатерть. Сердце заколотилось, как сумасшедшее. Ивар удивленно приподнял бровь, разглядывая лужицу кофе на белом фарфоре. Я начала задыхаться.
        Взгляд Ивара стал настороженным. Я не обладала такой невероятной выдержкой, как Хамелеон, не могла «держать лицо», поддалась лавине эмоций, вспомнила тоску по семье - и это губило меня с потрохами. Глаза Ивара прищурились. Он начал оглядываться, пытаясь понять, что же происходит.
        Сейчас он догадается, что я узнала кого-то в зале, схватит меня за руку и утащит прочь.
        Биение сердца достигло максимального темпа - и вдруг затихло. В голове все прояснилось.
        - Я больше не могу так, Ивар, - выдохнула я. - Поцелуй меня.
        Он резко повернулся, скомкал тряпичную салфетку, которую держал в руке, и бросил ее на край стола. Прежде чем я смогла сообразить, что натворила, Ивар уже придвинул мой стул к своему, запустил пальцы в мои волосы. Он укусил меня за нижнюю губу, не сильно, чтобы наказать за то, что так долго мучила его. Потом ворвался в рот, с придыханием сжал меня в объятиях… и я растворилась, поплыла, подчинилась ему.
        Губы Ивара пахли кофе. Хотя они могли пахнуть, чем угодно - кровью, сигаретным дымом, спиртным - все равно бы не смогла оторваться. Это походило на то наваждение, когда он разбудил меня среди ночи и просто взял. Раздвинул ноги, приставил член ко входу в мое тело и погрузился слегка царапающим движением по неподготовленной к соитию поверхности. Неподготовленной только в первый момент, потому что осознание его мужской силы, страсти и желания свело меня с ума и заставило выгнуться навстречу. Ивар двигался до тех пор, пока не заполнил меня изнутри своим семенем. И оставил в полном восторге и глубоком стыде.
        Вот и теперь меня накрыло знакомое ощущение, когда между ног было сухо, а стало горячо и влажно от понимания: Ивар рядом, и мне нравится, что его присутствие срывает с тормозов и заставляет становиться дикой, жаждущей выжать из него оргазм до последней капли и потом наслаждаться его расслабленным и беззащитным видом.
        Где-то на краю сознания еще трепыхалась мысль: что же я творю? Но поток чистого желания накрыл с головой, затуманил разум… и отступил, бросив меня рыбешкой, дергающейся на песке вдалеке от воды.
        - Я хочу дальше, - прошептал Ивар мне в губы. Так он не умолял даже о спасении, когда ему грозила смерть.
        - Нет, - я с трудом покачала головой, - только поцелуй.
        Ивар отстранился и сжал кулаки. Я отвернулась, пытаясь восстановить дыхание. Казалось, посетители и не заметили, что для нас с ним только что весь мир перевернулся. Все продолжали смотреть в телевизор и поглощать еду. Только женщина, сидевшая со знакомым мне наемником, поднялась, взяла с соседнего стула сумочку и поспешила к двери с надписью «Туалет».
        - Мне нужно в туалет, - услышала я словно издалека свой чужой и хриплый голос.
        Ивар кивнул, даже не оборачиваясь. На едва гнущихся ногах я поднялась и поковыляла следом за женой наемника.
        В уборной прислонилась к выложенной кафелем холодной стене и вытерла с висков бисеринки пота. Напротив меня находились две кабинки. Дверь в одну из них оставалась приоткрытой, красный полукруг возле ручки другой - показывал, что там занято. Я откинула голову, пытаясь собраться с мыслями.
        Как начать разговор? Как признаться? Я не собиралась бежать, потому что уже не верила, что незнакомые люди согласятся как-то вникать в мои проблемы. В лучшем случае, обратятся в полицию, и тогда… не будь поселения, не будь Милы, Никитки, Лекса и Байрона, не будь внутри меня дурацкого ощущения, что я тоже в ответе за их благополучие и безопасность - наплевала бы на все и рискнула.
        Но раз такой вариант не подходил, мне хотелось всего лишь передать весточку отцу. Короткого телефонного разговора было недостаточно. Я, конечно, могла бы попытаться снова правдами и неправдами заполучить телефон, но кто знает, когда это удастся? Ивар не терял бдительности и уловка с поцелуем, скорее, обезоружила меня саму, а его лишь отвлекла ненадолго.
        А ведь всего-то и требовалось, что сообщить папе: я жива и здорова, меня не обижают и скоро вернут домой. Чтобы ждал, не терял надежды, не тратил силы и нервы на пустые поиски. Чтобы знал, как я люблю его и скучаю.
        Замок щелкнул, и женщина вышла из кабинки, поправляя на ходу юбку. Она остановилась перед зеркалом, поставила сумку на край умывальника и открыла ее. На меня не обращала никакого внимания. Принялась подкрашивать губы.
        Я хотела заговорить, но поняла, что не придумала подходящей фразы. Что мне сказать? Попросить напомнить мужу, как он работал в заповеднике, и передать пару слов бывшему работодателю от блудной дочери? Не воспримет ли она это, как шутку?
        - Извините… - прохрипела я.
        Женщина отвела руку с помадой от лица и глянула на меня через плечо. Приподняла бровь, заметив, как я жмусь к стенке.
        - Да?
        Она наверняка захочет узнать всю историю. Не станет слушать просьбы какой-то странной незнакомки, если не проникнется доверием. И что я смогу поведать без ущерба для поселения? Без ущерба для… Ивара.
        - Я… хотела вас попросить…
        Ивар. Я отрицала, что думаю о нем, но разве недавний поцелуй не доказал обратное? А вдруг, обжегшись на молоке, дую на воду? Вдруг эта женщина и ее муж, в отличие от Седого, посочувствуют мне и предложат прямо сейчас отвезти домой просто так? Готова ли я получить долгожданную свободу? Оставить Ивара и просто уйти? Еще вчера я не сомневалась, что готова.
        - Да? Что вы хотели? - нетерпеливо переспросила моя собеседница.
        Я закрыла глаза. Зажмурилась крепко-крепко, едва не сползая на пол. Я знала, что должна заставить себя говорить. Моя семья лежала на одной чаше весов, а на другой - находился Ивар. И я придумала великолепный план, чтобы сохранить баланс между ними.
        Но все же…
        - Девушка? Вам плохо?
        Я приподняла веки, но не смогла разглядеть лица женщины из-за пелены выступивших слез.
        - Я хотела попросить влажную салфетку. Мне что-то попало в глаз.
        - Хм. Ну хорошо.
        Послышалось шуршание, и мне в ладонь вложили требуемое. Стук каблуков и хлопок двери подсказали, что шанс упущен, женщина вернулась в зал. Не успела я вытереть глаза, как в помещение ворвался Ивар. Он оценил обстановку, потом накинулся на меня.
        - Ты плакала?
        Я попыталась спрятать лицо, но Ивар ухватил меня за подбородок и вынудил поднять голову.
        - Ты плакала, охотница? Отвечай мне!
        Насколько могла, я кивнула. Все равно он уже сам все увидел, и что толку притворяться?
        Ивар выругался сквозь зубы.
        - Это из-за меня? Из-за того, что я тебя поцеловал? Из-за того, что хотел большего? Я напугал тебя? Говорю же, обещание…
        Я всхлипнула, а он вдруг всадил кулак в стену, заставив меня подпрыгнуть от испуга.
        - Твою мать! Зачем тогда ты меня попросила?!
        По пальцам Ивара потекла кровь, но на белоснежный кафельный пол упала только одна капля. Лопнувшая на костяшках кожа уже срослась обратно. Некоторое время я не могла оторвать взгляд от неровно растекшейся в центре белого квадрата алой капли, а потом неожиданно для самой себя встала на цыпочки, закинула руки Ивару на шею и прижалась щекой к его плечу.
        Странно, но это успокоило его. Ивар обнял меня и зарылся лицом в волосы. Некоторое время мы в молчании стояли так, а потом он шепнул:
        - Я не знаю, как буду жить, когда ты уйдешь, Кира.
        В его фразе прозвучало столько тоски и нежности, что у меня даже пальцы на ногах поджались от внезапного щемящего чувства. Я тоже не знала, как найти способ вытравить Ивара из себя, поэтому сказала:
        - Не думай об этом сейчас.
        Салфетка все еще была зажата в моем кулаке, и, отстранившись, я принялась вытирать руку Ивара от крови. Он смотрел на меня немигающим взглядом, от которого становилось не по себе. В какой момент что-то между нами изменилось? Отношение Ивара ко мне, его взгляды, поступки, слова… когда я впервые испытала злость и обиду не из-за того, что он похитил и использовал меня, а потому, что его просто нет рядом?
        Я продолжала проводить салфеткой по пальцам Ивара, хотя его кожа уже давно стала чистой. Казалось, что если выпущу его руку - то пропадет то очарование, которое пригвоздило нас к полу так близко друг от друга. Поэтому вздрогнула, когда другой рукой он перехватил мое запястье.
        - Хватит.
        - Ивар, я…
        - Хватит, - твердо повторил он, а потом отобрал салфетку, скомкал и точным броском отправил в мусорную корзину, стоявшую неподалеку. - Мы слишком надолго ушли из-за столика.
        Даже в такой момент Ивар не переставал думать о безопасности.
        - Поражаюсь, как тебе постоянно удается все держать под контролем.
        Ивар подтолкнул меня к дверям и глухо пробормотал в затылок.
        - Не все. Кое-что я не могу контролировать, охотница.
        От звука его голоса сладкая дрожь пробежала по моей спине. Я вышла в зал и обвела взглядом людей. Похоже, Ивар беспокоился зря. Наемника с семьей уже и след простыл, официантка все так же смотрела в телевизор, другие посетители и головы не повернули. Мы сели за столик, и я почувствовала, как Ивар положил руку на мое колено. Сам он при этом, подобно другим, уставился на экран. Только меня равнодушный вид уже не мог обмануть. Ивар старался сдерживаться, но давалось это с трудом.
        Я заставила себя проглотить все, что принесли, хотя лазанья и кофе уже успели остыть, а вкус мороженого не ощущался на языке. Мне требовались силы, потому что впереди ждала ночь, и какой она будет - оставалось лишь гадать.
        После еды мы отправились по магазинам. Я не смогла удержаться от искушения обновить гардероб.
        - Только быстро, охотница, - проворчал Ивар, припарковывая машину у тротуара. - У меня нет желания торчать тут до утра.
        Я ни капли не удивилась. Папа тоже любил поторопить меня во время шопинга. Он всегда зевал и жаловался, если я задерживалась у прилавков. Подозреваю, что его вынуждала на прогулки в город за покупками только любовь ко мне. Братья вообще не выносили подобных поездок. Говорили, что лучше переживут повинную на кухне с дядей Мишей, чем будут рыться в куче тряпок или смотреть, как там роются обезумевшие женщины.
        Впрочем, Ивар зря волновался: мне хотелось всего лишь купить самое необходимое. Честно говоря, единственный комплект одежды уже надоел до чертиков, и срочно требовалась смена белья. Но сообразив, что придется сказать об этом Ивару, я слегка покраснела. Мы шли по улице, вдоль которой протянулся ряд бутиков. Мимо сновали модницы с многочисленными бумажными пакетами, украшенными логотипами магазинов.
        Заметив выражение моего лица, Ивар остановился.
        - Что такое, охотница?
        Я призвала на помощь всю свою силу воли.
        - В этот магазин я хочу пойти одна.
        Он повернул голову и посмотрел в ту сторону, куда я ткнула пальцем. За идеально чистым стеклом витрины красовались манекены в соблазнительных комплектах нижнего белья. На губах Ивара начала расплываться коварная ухмылка.
        - Не-а. Туда мы пойдем вместе.
        - Ни за что! Не хочу, чтобы ты смотрел, как я выбираю трусы! - топнула я ногой.
        Его ухмылка стала еще шире.
        - Я же все равно их увижу. На тебе.
        Намек оказался более чем прозрачным, и я пробормотала слабым голосом:
        - Ты же обещал…
        - Что не буду трогать тебя без разрешения, - кивнул Ивар, - но про «смотреть» ничего не говорилось.
        Я только раздраженно выдохнула. Этого лекхе ничем не проймешь! Демонстративно повернувшись, зашагала прямо к дверям бутика. Ивар, как приклеенный, двигался следом.
        Две продавщицы в черных юбках и белых блузках встретили нас вежливыми улыбками, сложив руки перед собой и вытянувшись по струнке. Сначала их подобострастие слегка удивило меня, но одного взгляда на ценники хватило, чтобы все понять.
        - Здесь слишком дорого, - пробормотала я, разворачиваясь к выходу, и тут же наткнулась на твердую грудь Ивара.
        Он схватил меня за плечи и снова повернул лицом к торговому залу.
        - Не думай о цене. Посмотри вон на ту милую черную штучку.
        Я скинула его руки и упрямо повторила попытку уйти. Продавщицы с натянутыми улыбками наблюдали за нашей борьбой.
        - Я не собираюсь разорять папу! Ведь ему придется вернуть тебе все деньги, которые ты сейчас на меня потратишь. Давай поищем что-то попроще.
        Зрачки Ивара расширились, а довольное выражение слетело с лица.
        - Что значит «вернуть деньги»?! - прорычал он. - Мне от твоего отца ни копейки не надо!
        - Я не собираюсь покупать нижнее белье на твои деньги! - прошипела я ему в лицо. - Как будто, я твоя содержанка или любовница.
        - Что плохого в этом? - вскинул Ивар бровь.
        - А то, что я тебе не любовница и не содержанка! Я твоя… - мне хотелось добавить «пленница», но я вовремя вспомнила о том, что мы не одни.
        - В том-то и дело, Кира, - Ивар вдруг обхватил мою голову ладонями и заглянул в глаза. - Ты моя… ты - просто моя… пока еще.
        От волнующих слов у меня перехватило дыхание, а коварный лекхе воспользовался этим и в который раз повернул меня лицом к сгорающим от любопытства продавщицам.
        - Разреши мне сделать что-то приятное для тебя, - раздался над ухом его шепот.
        Девушки уставились на меня завистливыми взглядами, а их улыбки превратились в оскалы.
        - Х-хорошо, - сдалась я и поковыляла к ближайшей стойке.
        Мой выбор пал на симпатичный комплект цвета слоновой кости. Тончайшие кружева ласкали кончики пальцев. Такое белье будет приятно носить. Я уже почти чувствовала, как оно сядет на фигуре. Но когда обернулась, держа свою находку, заметила, что Ивар стоит, подозрительно довольный собой, а в руках у продавщицы возвышается целая гора белья различных цветов и оттенков.
        - Будете все примерять? - вежливо поинтересовалась она.
        От возмущения я охнула.
        - Будем, - сказал Ивар и кивком головы указал в сторону золотистой шторы, за которой, видимо, прятались примерочные.
        - Кто-то ненавидел ходить по магазинам, - рявкнула я, пока продавщица, стуча высокими каблуками по отполированным плиткам пола, унесла вещи за штору.
        - Это особенный магазин, - парировал наглец.
        - И с каких это пор ты разбираешься в женском белье? - я вздернула подбородок, уперла руки в бока и пошла на него, как бык - на тореро.
        - Да что тут разбираться? - Ивар скорчил загадочную гримасу.
        - Ты уже покупал кому-то белье? - догадалась я. - И кто она? Ты всех своих женщин так балуешь? Сколько их было? Ты же сам говорил, что у тебя в городе много подружек.
        Разозлившись, я толкнула его в грудь рукой. Ивар шутливо охнул и по инерции отступил на шаг.
        - Отвечай сейчас же! - рявкнула я. - Или, клянусь, я эти трусы тебе на голову надену!
        Он рассмеялся.
        - Тише, охотница, тише, - Ивар схватил меня за плечи, чтобы удержать на месте. - Я просто выбирал на свой вкус разные симпатичные вещички. Которые хотел бы видеть на тебе, - в его глазах сверкнул ироничный огонек. - А с размером тебе уже помогут определиться. Хотя… у тебя полноценная «троечка» на взгляд и ощупь.
        Я скорчила ему убийственную гримасу.
        - И кому еще ты размер груди на глаз определял?
        - Да никому, никому! - Он с трудом сдерживал смех.
        - Если я узнаю, что у тебя есть любовница…
        - Никого нет, только ты, Кира. Только ты!
        - Но кому-то ты ведь покупал белье!
        - Триста лет назад. Я уже ее и не помню, - Ивар сделал очень честное лицо. Пожалуй, даже слишком честное…
        - Ты сказал «ее», как будто точно помнишь, кто это!
        - Нет, клянусь, не помню. Клянусь!
        Я мстительно прищурилась, а потом прошептала:
        - Узнаю, что врешь, твое хозяйство прижгу. У меня еще пуля осталась. Расплавлю ее и…
        - Я понял, - Ивар вскинул руки в жесте защиты, - и я в ужасе.
        Я метнула в него оценивающий взгляд.
        - Да ничего ты не в ужасе. А зря.
        С этими словами я отправилась в примерочную. Продавщицы округлившимися глазами следили за представлением «я и Ивар в магазине», но их мнение меня не особо волновало.
        Следующий час превратился для меня в кошмар. Ивар устроился на диванчике в зоне отдыха, а я примеряла перед зеркалом выбранные им предметы. Если размер не подходил, девушка услужливо приносила другой. Шелковые сорочки с разрезами по бедру или прозрачными вставками на груди. Трусики, от которых там было лишь название. Лифчики, так подчеркивающие грудь, что не оставалось сомнения - они предназначены для того, чтобы быть сорванными мужскими руками, а не для повседневного ношения.
        Когда я, запыхавшаяся и взлохмаченная, появилась в зале, то в руках у меня находился тот самый, выбранный мной лично, комплект и пара более-менее приглянувшихся вещей по вкусу Ивара. Я остановилась у кассы и с гордым видом сложила на прилавок добычу. Девушка убрала все в пакет и выбила короткий чек.
        Ивар тут же оказался рядом и подозвал продавщицу, которая выносила белье из примерочной.
        - Мы возьмем все.
        В итоге чек превратился в длинную ленту, а Ивар подхватил пакеты и с довольным видом пошагал на выход.
        - Будем рады видеть вас еще! - пискнули вслед продавщицы.
        То же самое повторилось и в магазине женской одежды. Правда, Ивар уже не получал такого удовольствия, как в бельевом бутике, и вел себя менее настойчиво. Наконец, пока я выбирала обувь, он уже дремал на диванчике для гостей, обложившись пакетами, как мышь - запасами крупы. Мне пришлось растолкать его, чтобы произвести оплату на кассе.
        Когда мы загружали покупки в машину, прохожие смотрели на него с понимающими ухмылками, а на меня - с осуждением, мол, «раскрутила мужа на тряпки». И хотя Ивар был никакой мне не муж, а я с большим наслаждением открутила бы ему что-нибудь, чем «раскрутила», но пришлось терпеть. Ивар решил осыпать меня подарками с таким же упорством, как раньше - держал на цепи, и лучше уж так.
        - Куда теперь? - поинтересовалась я, когда мы сели в салон.
        - Домой, охотница, - с беззаботным видом отозвался он.
        Я невольно вцепилась в сиденье. Чем ближе подступала ночь, тем больше во мне росло напряжение. Между ног все налилось тяжестью, и я невольно выпалила:
        - Ты живешь там один?
        Казалось, Ивар не почувствовал, с каким затаенным дыханием я жду ответа.
        - Это дом моих родителей, - сообщил он, и я догадалась, что речь идет о приемных родителях. - Но отец уехал в командировку, а мама в таком случае всегда путешествует с ним. - Уголок его губ искривился в легкой полуулыбке. - Они не могут оторваться друг от друга надолго.
        Я тоже улыбнулась, представив, насколько трогательно это, должно быть, выглядит.
        - Они так сильно любят друг друга?
        - Более чем, - кивнул Ивар.
        - Нина рассказывала мне их историю. И о том, как они решились на усыновление.
        - А, Нина… - при упоминании о бабушке его голос потеплел. - Когда врачи выяснили, что у мамы не может быть детей, они предложили им с отцом выход. Он мог оплодотворить суррогатную мать, которая выносила бы им с мамой ребенка. Но отец видел, что маме неприятна эта мысль, и тогда они оба отказались от идеи.
        - И усыновили тебя, - закончила я.
        - Угу.
        - Ты никогда не думал о том, что, возможно, тебе повезло? То есть не только потому, что выжил… - Я неловко откашлялась. Тема разговора внезапно зашла в скользкое русло. - Я имею в виду, что сейчас ты живешь полноценной жизнью. Пользуешься благами цивилизации наравне с обычными людьми. Ни один лекхе не может этим похвастаться.
        Ивар помрачнел.
        - В том-то и дело, охотница. Мне повезло. А моему народу - нет. Я не хочу чувствовать себя засранцем, который единственный выпрыгнул из поезда, идущего под откос. Если ты понимаешь, о чем я.
        В его тоне звучал упрек, и я умолкла. Уже пожалела, что сама заговорила о противостоянии наших видов. И зачем? Чтобы лишний раз напомнить об огромной пропасти между людьми и лекхе?
        Через некоторое время от раздумий пришлось оторваться, потому что мы подъехали к довольно внушительных размеров дому, расположенному на тихой улице среди таких же шикарных зданий. Я разглядела выкрашенные в бежевый цвет стены, дверку с домофоном в заборе из декоративного камня и въезд в гараж.
        - Твой отец - обеспеченный человек! - ахнула я.
        - Он - успешный адвокат, - спокойно пояснил Ивар и нажал на брелок, чтобы роллетная дверь гаража начала подниматься вверх. - Хоть его и не любят за помощь Сочувствующим, но уважают, как отличного специалиста. Он выигрывал очень сложные дела и уже может сам выбирать, с кем работать, а кому - отказывать. Но Сочувствующим всегда помогает, даже если им не по карману оплатить его услуги.
        - Так вот, почему ты сказал патрульному, который остановил нас в день похищения, что относишься к коллегии адвокатов!
        - Ну, это была правда. Я работаю с отцом вместе. Пока на правах его помощника. Он надеется в будущем передать все дела мне, - не без гордости закончил Ивар.
        Мы въехали в гараж, и ворота опустились. Стало тихо. Я заметила, что рядом есть еще одно парковочное место, но оно пустовало. Видимо, на той, отсутствующей, машине отец Ивара и уехал в командировку.
        В дом можно было попасть прямо из гаража, и я последовала за Иваром, который с трудом удерживал в руках гору пакетов. С любопытством разглядывала убранство дома, роскошную мебель, подмечала, что во всем чувствуется женский вкус и рука хозяйки. На столике в гостиной заметила фотографию в серебряной рамке. Мужчина и женщина улыбались, сидя на скамье в парке и обнимая ребенка. Я тихонько засмеялась, узнав не по годам серьезное личико и непокорные светлые пряди волос, торчавшие в разные стороны.
        Ивар куда-то исчез, но уже через минуту появился без пакетов.
        - Это ты? - Я показала фотографию, и он закатил глаза.
        - Ну а кто же еще?
        - У тебя такой смешной вид! Сколько тебе здесь лет?
        - Семь или восемь, - он выхватил рамку и спрятал за спину, - и прекрати смеяться, я сам знаю, что это дурацкая фотка.
        - Отдай! - Я потянулась, но Ивар завел руку еще дальше. - Она не дурацкая. Просто ты там забавный. И я хочу рассмотреть твоих родителей. До тебя мне и дела нет. Честно-честно.
        Я похлопала ресницами и скорчила умоляющую рожицу. Ивар ответил недоверчивым взглядом, но потом все-таки смилостивился и вернул снимок. Я посмотрела на молодую женщину со стрижкой-каре и подтянутого мужчину с немного оттопыренными ушами, которые, впрочем, не сильно его портили.
        - А ты помнишь своих настоящих родителей?
        - Визуально - нет, - Ивар снова выхватил рамку и с резким стуком вернул на столик. - Только смутные обрывки каких-то разговоров.
        Я прикусила язык и отругала себя за очередной приступ болтливости. Никак не могла удержаться от неприятных вопросов. Но ведь не хотела его задеть! Мне просто было интересно узнать больше об Иваре, раз уж я оказалась так тесно связана с ним.
        Со вздохом я демонстративно огляделась.
        - Значит, ты планируешь держать меня здесь, пока родители не вернутся? А что потом?
        Ивар повернулся и встретился со мной взглядом.
        - Потом все закончится.
        Значит, он намерен вернуть меня домой до приезда родителей. И у нас осталось всего лишь несколько дней. Я сглотнула. Внизу живота все скрутилось в тугой узел. Ивар пообещал, что не тронет меня. Но как я сама хочу провести последние дни с человеком, которого полюбила? Да, можно было обманывать себя бесконечно, но я поняла это, когда увидела его детскую фотографию. Испытала такой прилив нежности и тепла, который просто невозможно ощутить по отношению к случайному любовнику.
        Я полюбила лекхе и устала испытывать стыд от этого. Теперь стеснялась только того, что он увидит эти чувства и поймет, что покорил меня окончательно.
        - Где будет моя комната? - робко поинтересовалась я и опустила голову в смущении.
        Пальцы Ивара легли на мой подборобок и заставили снова поднять глаза, а сам он глухо пробормотал:
        - Как обычно, там же, где и моя, охотница.
        16
        В его малышке что-то изменилось. Ивар ощутил это, когда она сама обняла его там, в кафе. Обняла и прижалась крепко-крепко, буквально сшибая с ног порывом нежности и беззащитности. И потом так смешно ревновала в магазине! Теперь для полного счастья Ивару не хватало лишь одного: чтобы охотница приняла его, как своего мужчину, и добровольно пустила в постель. Ведь у них осталось так мало времени!
        При мысли об этом он до боли сжал кулаки.
        Пока Кира ушла приводить себя в порядок, Ивар не терял даром ни минуты. Разжег камин в гостиной. Придвинул к нему столик и диван. Из продуктов, найденных в холодильнике, соорудил нехитрые закуски и откупорил бутылку вина. Осмотрел творение рук своих с трех различных углов комнаты и пришел к выводу, что охотнице должно понравиться.
        Посмотрел на часы. Сколько времени дать ей, прежде чем позвать к ужину? Ему показалось, что прошла уже целая вечность. Хотя, напомнил себе Ивар, его девочка наверняка захочет разобрать покупки и примерить их. И тогда, если ее не поторопить, ожидание может затянуться.
        Выждав еще некоторое время, Ивар не выдержал и пошел за Кирой. Осторожно толкнул дверь в спальню и заглянул. Пакеты с логотипами магазинов так и валялись на кровати грудой, как он сложил их. Из-за двери в ванную комнату слышался плеск воды.
        Глаза Ивара загорелись, когда он заметил, что один из пакетов валяется на полу пустым. Похоже, охотница все-таки выбрала, что примерить. Ивар, уже не таясь, вошел в комнату, расстегнул рубашку. По очереди вытащил руки из рукавов и швырнул одежду на пол. Вытянул ремень из пояса джинсов и отправил туда же. Он собирался насладиться божественным зрелищем - видом его обнаженной охотницы - и если она рассердится и решит его забрызгать… что ж, Ивар будет готов к такому повороту событий.
        Он направился в ванную и встал на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку. За запотевшей дверью душевой кабины виднелся девичий силуэт. Кира стояла, запустив руки в волосы и подняв лицо к струям воды. Ивар почувствовал, как моментально твердеет член, стоит лишь представить, как капли текут по ее розовым губам, длинной шее, огибают напряженные соски и стремятся по нежному животу к впадинке между ног. Он хотел повторить этот путь языком. Ворваться туда, к Кире, прижать ее к стенке, заставить раздвинуть ноги и погрузиться в ее влажный жар.
        И никогда не отпускать. Никогда.
        Но Киру нельзя было удержать силой, он в этом уже убедился, когда своими руками чуть не сломал ее. Нет, ему предстояло предать интересы угнетенного народа и вернуть охотнице свободу. А что станет с ним самим после этого - покажет время.
        От тяжелых мыслей Ивар вздохнул и потер ладонью лицо. Когда снова открыл глаза - случайно натолкнулся взглядом на тусклый отблеск шелка и тут же просветлел. Эту сорочку насыщенного фиалкового цвета, повешенную на крючок для полотенец, он лично выбрал для охотницы и оказался приятно польщен, что, хотя в магазине Кира и отвергла его выбор, сейчас все же решила надеть. Здесь же висели тонкие кружевные трусики. Ивар возбудился еще больше, как только представил эти вещи на своей охотнице, а уж увидеть воочию…
        Он облизнулся, как кот, обнаруживший миску со сметаной.
        Шум воды прекратился. Кира чуть сдвинула дверь кабины, нащупывая полотенце. Показалась ее босая ножка, которая ступила на коврик. Охотница вышла, просушивая полотенцем волосы и поначалу не замечая Ивара. Он затаил дыхание, скользя взглядом по ее обнаженному телу. Что делать с безумным возбуждением, если она скажет «нет»? Ивар почувствовал, что находится на грани потери самоконтроля. Сколько раз он уже терял контроль из-за этой девчонки? Чего стоит просто расстегнуть джинсы и выпустить наружу свое вожделение? Он будет умолять ее прикоснуться к нему. Хотя бы рукой. Да, Ивар уже был готов даже на такую милость со стороны охотницы.
        Кира, наконец, заметила его, дрожавшего от страсти, и вскрикнула. Полотенце выпало из рук, и охотница неловко прикрылась ладошками, как могла. В ее глазах стоял неприкрытый ужас. Ивар мгновенно догадался - здесь что-то не так. Слишком уж пустым и расфокусированным стал взгляд.
        Он осторожно приблизился и позвал:
        - Кира. Это я.
        Паника на ее лице немного сгладилась, взгляд стал более осмысленным. Ивару даже показалось, что из груди охотницы вырвался вздох облегчения. Она словно забыла, что стоит перед ним голой, потому что руки расслабленно упали вдоль тела.
        - Иди сюда, - он потянулся и обнял ее, прижал к себе, стиснув зубы, когда напряженные соски Киры коснулись его собственной обнаженной груди.
        Мысленно приказал себе сдержать звериные порывы и не набрасываться. Держаться на жалких остатках силы воли.
        Губы охотницы дрожали, когда она пролепетала:
        - Н-никогда больше так не делай… н-не подглядывай за мной… т-так…
        - Кто он? - Ивар провел ладонью по влажным волосам девушки, заглянул в перекошенное лицо, испытывая невыносимое желание стереть ее печали, но не понимая, как можно это сделать. - Расскажи мне, кто тебя так напугал?
        Казалось, глаза Киры заняли пол-лица. Кожа стала мертвенно бледной.
        - Тот охотник… - она продолжала смотреть словно сквозь него и нервно сглатывать. - Жорж. Он подглядывал за мной… когда я была одна в душе… и тебя не было рядом… и мне показалось…
        - Ш-ш-ш, - Ивар надавил на затылок Киры, заставив ее уткнуться ему в плечо. Почувствовал, как ее зубки слегка прикусили его кожу, а руки - прошлись по спине в ответном объятии. Это было так приятно… почти на грани болезненного ощущения. - Он мертв. Он умер. Ты убила его. Мы убили.
        Мысленно Ивар казнил того ублюдка тысячью ужасных смертей. Он пожалел, что не догадался спросить раньше, что случилось с его девочкой в клане Седого. Думал, что они должны были обращаться с ней уважительно хотя бы из-за авторитета отца, но рассердились из-за жалости к служанке-лекхе. Считал, что она решила убить своих же, когда поняла их жестокость по отношению к его народу. Но, похоже, пребывание Киры в гостях у охотников оказалось ужаснее, чем он предполагал.
        Девушка продолжала дрожать в его руках, а Ивар разрывался между желанием утешить ее поцелуями и пойти выкопать проклятого Жоржа, чтобы растерзать его мертвое тело в клочья.
        - Что он сделал с тобой? - спросил Ивар и понял, что боится услышать ответ.
        - Ничего… он только смотрел. Хотел подойти, но я дала пощечину… а еще там был нож…
        Он прикрыл глаза и улыбнулся. Его смелая, боевая охотница, готовая дать отпор любому, даже самому страшному врагу. Наверняка, у нее тогда душа в пятки ушла, а все туда же - храбрилась, никому не рассказывала, пока Ивар столь неосторожно ее не напугал.
        Кира вдруг подняла голову.
        - А я правда его убила?!
        Он кивнул.
        - Правда. Он мертв.
        - И он не очнется?
        - Нет. Никогда не очнется. По новостям говорили, что он - труп. Как и все они.
        Дрожь утихла. Ивар нагнулся и поднял полотенце. Он предложил его охотнице, но та лишь вяло отмахнулась. Словно опомнившись, она поторопилась накинуть на себя сорочку. Ивар тихонько застонал, когда шелк скользнул по ее бархатистой коже. Высокий разрез открывал соблазнительно выступавшую косточку на бедре Киры, а тонкие бретели подчеркивали изящную линию плеч. Ивар прошелся взглядом вниз до самых щиколоток и с трудом подавил порыв перецеловать крохотные пальцы на ее ногах. Вот до чего его доводило безумное желание быть с ней.
        - Ты можешь отвернуться? - попросила Кира, со смущением пряча за спину трусики, которые собиралась надеть.
        - Зачем, охотница? - не стал лукавить он. - Я хочу смотреть на тебя.
        Она заметно поколебалась.
        - Ты можешь смотреть на меня… когда я приведу себя в порядок.
        Ивар стиснул зубы и упрямо покачал головой. Он не готов пропустить ни одной секунды этого умопомрачительного зрелища. Брови Киры сошлись на переносице.
        - Ну пожалуйста!
        - Хорошо, - со вздохом уступил он. - Но и ты пойди мне навстречу, охотница. Не надевай ничего больше.
        Девушка тихонько ахнула и оглядела себя.
        - Ходить так по дому? Но…
        Ивар коснулся ее губ, заставив замолчать.
        - Я ведь могу только смотреть? Не лишай меня хотя бы этого удовольствия.
        Помедлив, Кира кивнула. Он отвернулся и услышал легкий шорох ткани. Его член уже лопался от желания, пока воображение очень отчетливо рисовало, как кружево трусиков скользит по лодыжкам охотницы вверх, охватывает бедра и плотно прижимается к тому месту, которое так хотелось ласкать губами и языком.
        Ивар издал звериное рычание.
        - Я буду ждать тебя в гостиной, - процедил он и почти бегом бросился подальше, чтобы остыть.
        Когда Кира через некоторое время появилась на пороге, Ивар крупными глотками поглощал ледяную минеральную воду, которую успел отыскать в холодильнике. С большим удовольствием, правда, ему хотелось бы вылить ее себе в штаны. Он отвел руку со стаканом, разглядывая девушку. В комнате царил полумрак, но света от камина оказалось достаточно.
        Кира явно чувствовала неловкость. Держась одной рукой за дверной косяк, она чуть склонила голову. Влажные каштановые завитки разметались по плечам. Ивар улыбнулся, потому что его охотница сдержала обещание и осталась в одной сорочке. Цвет удивительно подходил к оттенку ее кожи. Ивар сам поразился, насколько чутье его не подвело. Шелк ниспадал, превращая ее фигуру в лакомую конфетку. Сквозь ткань проступали очертания сосков. Кира плотно свела бедра и поставила ступню одной ноги на другую, как будто боялась, что Ивар тотчас кинется на нее.
        - Проходи, - выдавил он и постарался приглашающим жестом компенсировать недостаток слов.
        Кира робко потопталась на месте, потом сделала шаг, другой. Когда она приблизилась к дивану, перед которым был сервирован ужин, Ивар ощутил запах своего собственного шампуня. Он чуть не хлопнул себя по лбу. Ну конечно! Ей же требовалась еще куча женских штучек вроде косметики и банных принадлежностей. Странно, что Кира не напомнила об этом. Наверно, посчитала, что и так сильно потрепала его бюджет.
        - Тебя не смущает запах?
        Она озадаченно наморщила лоб, не понимая вопроса. Затем догадалась, взяла прядь волос и провела перед лицом, вдыхая аромат. Улыбнулась какой-то загадочной улыбкой.
        - Нет. Мне нравится. А то, что он мужской… - охотница пожала плечами, - я привыкла чувствовать его на тебе.
        Ивар вцепился в спинку дивана и выдавил жуткий оскал. Ей нравится его запах! Она запомнила аромат во время занятий любовью! Он прочел это по выражению ее лица.
        Ивар подошел, тоже подцепил двумя пальцами один из влажных локонов и положил в рот. Сжал губы, медленно вытаскивая прядь, и капелька воды скользнула на язык. Всего лишь одна крохотная капля с ее тела, тогда как ему хотелось бесконечно пить этот живительный источник. Кира уставилась на него во все глаза, подняла лицо и, казалось, даже на цыпочки привстала.
        - Если ты сейчас разрешишь, я тебя поцелую.
        Она отвела взгляд.
        - Ивар…
        - Хорошо, - торопливо перебил он, не в силах слушать ее отказ. - Тогда давай поедим. Прогулки по магазинам меня вымотали.
        - По тебе не скажешь, - Кира красноречиво взглянула ему ниже пояса.
        Ивар тоже опустил голову и узрел собственный мощный стояк, натянувший джинсы. Провел рукой по волосам и шумно выдохнул через нос.
        - Это побочный эффект. От твоего присутствия.
        Она моргнула и вдруг рассмеялась чистым и звонким смехом. Ивар слегка расслабился. Его неловкая шутка немного раскрепостила охотницу. Кира перестала зажиматься и ожидать подвоха. Очень женственно покачивая бедрами в распроклятой эротичной сорочке, она обошла диван и опустилась на него, поджав под себя ноги.
        - Знаешь, - заговорила, все еще давясь смехом, - по-моему, я тебя без этого твоего эффекта ни разу и не видела.
        Ивар занял место на достаточном расстоянии, не желая спугнуть ее хорошее настроение, и разлил вино по бокалам.
        - Ну что поделать, так ты на меня влияешь, охотница.
        - Нет, серьезно, - не унималась Кира и принялась загибать пальчики на правой руке. - Когда ты влез ко мне в окно и набросился, я уже это почувствовала.
        Ивар поднял брови и сделал глоток, но спорить не стал.
        - Потом, когда тебя привязали к дереву. Голым. Я еще подойти не успела, а у тебя уже…
        Ивар хмыкнул. Так оно и было.
        - И потом… - Тут Кира вдруг смутилась, перестала считать, схватила свой бокал и принялась крутить в пальцах его ножку.
        - Тебе не нравится, что я так быстро возбуждаюсь из-за тебя? - поддразнил ее Ивар.
        - Нет, нравится… - Она осеклась, будто сообразила, что ляпнула непристойность, быстро поднесла бокал к губам и сделала большой глоток.
        Глаза Киры тут же расширились, и она повернулась к Ивару.
        - Вино слишком крепкое? - удивился он, хотя точно знал, что выбрал обычное столовое розовое вино, которое отец предпочитал открывать, если приходили гости.
        Девушка кивнула. Она посмаковала вкус на языке.
        - Я только что… в первый раз попробовала вино.
        - Господи, охотница, - фыркнул Ивар, - все так запущено? Ты никогда не пробовала вина?
        - У нас обычно пили пиво, - надулась Кира, - или бражку, которую дядя Миша сам делал из диких лесных яблок. Вот я бы посмотрела на тебя, если бы ты ее попробовал!
        Он залюбовался отблеском каминного пламени на ее нежной коже. Ключицы сияли белым золотом, еще не просохшие волосы - червонным. Когда язык охотницы прошелся по губам, собирая остатки вина, Ивар глухо застонал.
        - Хотел бы я попробовать…
        Кира, пожалуй, чересчур поспешно допила остатки вина и принялась теребить пулю на цепочке, вытащив ее из тени соблазнительной ложбинки между полных грудей. Ивара отделяло лишь расстояние вытянутой руки, но ему казалось, что это - целая пропасть. Он тряхнул головой и принялся подливать вино. Справившись с делом, заметил, что охотница тоже разглядывает его из-под ресниц.
        Когда девушка коснулась его ребер, Ивар дернулся. Мышцы на животе сократились, член вздыбился, сердцебиение резко участилось. Кира не ожидала такой реакции. Ее пальцы застыли в паре сантиметров от его кожи, помедлили и уже более осторожно прошлись по красным рубцам.
        - Эти шрамы никогда не заживут?
        Он едва поборол желание закрыть глаза и наслаждаться прикосновениями. А потом взять ее руку и засунуть себе в джинсы, чтобы продолжить удовольствие. Вспомнив, что Кира ждет ответа на вопрос, сказал:
        - Прошло уже достаточно времени. Видимо, сочетание особого железа и электричества не поддается излечению.
        - Ты рассказал, как получил их, но так и не признался, за что.
        - Ты погладишь меня так еще, если расскажу?
        Ласковые движения пальцев прекратились лишь на мгновение.
        - Да.
        Ивар откинулся на спинку дивана и пристроил бокал вина возле бедра. Он уставился на огонь, ощущая, как расслабляются мышцы.
        - Виктор. Ему давно не спалось из-за мыслей о жиле, которой владела моя семья. Беда в том, что никто не знает, где эта жила находится.
        - Даже Нина?
        - Даже она. Нина была в курсе, что мой отец построил дом где-то возле жилы, чтобы приглядывать за ней. О местоположении знали еще старейшины общины. Но они все умерли.
        - Их застрелили охотники моего клана, - полушепотом поправила Кира.
        Ивар медленно кивнул.
        - Да. А Виктор почему-то решил, что мне известен секрет. Сначала в ход шли угрозы. Потом он перешел к более решительным действиям. Чуть было не раскрыл меня. Но предпочел не сдавать властям, а лично добиться правды.
        В ушах Ивара зазвучал треск электрического разряда и собственные дикие крики боли, и он поморщился.
        - Правда заключалась в том, что я тоже не знаю, где жила. Поэтому и полез в твой заповедник, охотница. Настало время решительных действий, потому что Виктор - угроза нам всем.
        Ивар опомнился, что не чувствует больше прикосновений Киры и открыл глаза. Она сидела рядом в напряженной позе, пальцами обеих рук крепко стискивала свой пустой бокал. На щеках играл лихорадочный румянец, а взгляд показался Ивару подозрительно блестящим.
        - Я бы хотела сказать тебе, где находится жила, - произнесла Кира безжизненным голосом, - но не могу. Не могу рисковать своей семьей. Я не предательница. Прости.
        - Здесь нечего прощать, охотница. Каждый из нас поступает так, как должен.
        Она тяжело вздохнула.
        - А что бы ты стал делать, если бы смог добраться до жилы?
        - Уничтожил бы ее. Мой отец не сберег секрет, выболтал его, значит, это надо исправить.
        - А потом?
        Ивар снова уставился на огонь.
        - Потом я стал бы жить, как и прежде. Исчезновение особого железа необходимо моему народу, а не мне. У меня уже все есть.
        Все, кроме нее. Кроме его сладкой девочки, такой желанной и такой недостижимой.
        Кира потянулась и поставила бокал на столик.
        - Сегодня в кафе я узнала кое-кого.
        - Что? - всю расслабленность с Ивара тут же как рукой сняло. Он подскочил на месте, но, заметив, что охотница испуганно втянула голову в плечи, добавил уже более спокойным голосом: - Что ты сказала?
        Она нервно затеребила пулю на цепочке.
        - Я не хотела убегать. Просто хотела передать весточку домой. Специально ушла в туалет, чтобы пересечься с той женщиной. Но не смогла сделать и этого. Струсила в последний момент.
        Ивар сжал кулаки. А ведь он чувствовал, что дело неладно! Не зря ведь забеспокоился и пошел за ней. Только расценил поведение охотницы по-своему. Поразмыслив, он заставил себя подавить внутри злость и страх. Если Кира сама признается, это неспроста. И получается, что она плакала совсем не из-за поцелуя, как подумалось ему, а из-за того, что поборола в себе желание связаться с родными.
        - Почему ты не сделала этого, охотница? - все же спросил Ивар.
        Он хотел услышать ее голос и убедиться в правдивости версии. Кира подняла глаза, и в глубине зрачков отражалось отчаяние.
        - Я не хочу быть твоим врагом, Ивар.
        Для него не нашлось большего счастья, чем услышать эти слова.
        - Но тебе и не нужно враждовать со мной, - пробормотал он и затаил дыхание, потому что Кира сама подалась вперед, а ее губы приоткрылись.
        - Но кем же мне тогда быть? - с растерянностью маленькой девочки протянула она.
        Ивар взял девушку за подбородок, приласкал большим пальцем нижнюю губку и уголок рта.
        - Будь моей любимой. Мне больше ничего не нужно. Просто будь рядом.
        Эти слова словно прорвали плотину эмоций в его охотнице. С тихим и жалобным стоном она упала на грудь Ивара, обвила его шею руками и несмело прикоснулась язычком к губам. Он запустил пальцы в ее волосы, надавил на затылок, врываясь в ее рот и внутренне ликуя от этого. Но, ощутив вкус вина на языке, отстранился. Заглянул в затуманенные глаза девушки. Тут же убрал ее руки со своей шеи.
        - Что ты делаешь? - вспыхнула она.
        - Ты пьяна, охотница, - с сожалением пояснил Ивар. - Я не хочу, чтобы завтра утром ты пожалела о содеянном и возненавидела меня еще больше.
        Он тут же мысленно обругал себя благородным идиотом. И когда еще такое бы с ним случилось? Обычно если женщина хотела, ему и в голову не приходило ей отказать. А уж тем более такая женщина, как его маленькая сладкая охотница…
        Щеки Киры запунцовели. Губы зашевелились, и Ивару пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова.
        - А может быть… я специально захотела опьянеть… чтобы решиться на то… на что никак не могу решиться…
        Когда смысл дошел до распаленного возбуждающими образами мозга Ивара, он окончательно потерял контроль. К черту благородство! К черту жалкие попытки выглядеть в ее глазах лучше, чем он есть. Он хочет ее. Хочет ее всю. Любой ценой.
        Ивар яростно приник к губам девушки, терзая их поцелуем. Ее ладонь распласталась у него на груди и невыносимо медленно поползла вниз, к пупку. Немного алкоголя раскрепостило охотницу, она принялась изучать его тело так, как не делала этого раньше. Ивар тихонько зарычал и зажмурился, когда услышал жужжание «молнии». Она сама расстегнула его джинсы! От невинной девственницы не осталось и следа. В его охотнице проснулась женщина, страстная, ненасытная, заводившая своими пока не очень умелыми действиями с пол-оборота.
        Без предупреждения Кира обхватила рукой член и крепко сжала. Крик неутоленного желания вырвался из груди Ивара. Он инстинктивно подал бедра вперед и обратно, двигаясь в ее кулаке. Прохрипел:
        - Не сжимай пальцы так сильно, малыш. Я могу кончить.
        Девушка охнула. Она вытянула шею и испуганно пискнула:
        - Ивар! Твоя рука!
        Боль словно ждала, пока о ней напомнят. Резкое жжение охватило ту руку, которой он придерживал у бедра бокал. Опомнившись, Ивар увидел окровавленные осколки на ладони. Видимо, в порыве страсти просто раздавил хрупкое стекло.
        Кира издала очередной испуганный возглас.
        - Все в порядке, это ерунда, - свободной рукой он принялся аккуратно вытаскивать осколки и складывать на край столика. Кровавые капли ползли по острым граням и скапливались в изгибах стенок бывшего бокала. В свете камина они казались брызгами вина.
        Убедившись, что все опасные кусочки собраны, Ивар провел по ладони языком, зализывая рану. Адское жжение разливалось до самого локтя, но ждать исцеления оставалось недолго.
        Внезапно Кира схватила его за запястье, поднесла руку к губам. Ее язычок осторожными движениями коснулся раны, пока она встретилась взглядом с Иваром. Возбуждение мгновенно вернулось от этого эротичного зрелища. Охотница как с цепи сорвалась и решила довести его до полнейшего умопомрачения.
        - Что ты делаешь?
        Кира облизнулась, как дикая хищница.
        - Пробую твою кровь. Я читала, что в древние времена нужно было обязательно попробовать кровь побежденного врага. Тогда вражда заканчивалась. В особо сложных случаях ели сердце.
        Ивар усмехнулся и подтянул ее к себе. Нашел губы, разделил с охотницей собственный привкус и шепнул:
        - Тогда считай, что ты съела мое сердце.
        17
        В глазах Ивара плясало каминное пламя. Я подозревала, что он специально разделся до пояса, чтобы дразнить меня своим великолепным телом, и, конечно, не устояла перед соблазном потрогать его. То, что раньше пугало - сильные мышцы, распаленный взгляд, в котором без труда читалось настойчивое желание овладеть мной - теперь льстило. Я не могла наглядеться на него и списала это на действие вина и романтической обстановки.
        Раньше он целовал меня по-другому. Более яростно и торопливо, как будто каждую секунду ожидал сопротивления и готовился его подавить. Теперь же мы не спеша наслаждались прикосновениями друг к другу. Ивар подышал на мои губы, и я приоткрыла их, сама потянувшись к нему. Он провел кончиком носа по моей щеке, царапнул зубами подбородок, а затем уже более ощутимо прихватил кожу на шее - и я откинула волосы на другое плечо, открывая ему новые территории для исследований.
        Ивар не торопил меня, а я, наоборот, осмелела. Вкус крови еще ощущался на губах, когда я поддалась внутреннему порыву и оседлала его, прижав к спинке дивана. Выпрямилась, любуясь чертами красивого мужского лица. Оказывается, в этом тоже есть свое удовольствие - просто смотреть на него. Ивар откинул голову, его глаза оставались закрытыми, словно он еще продлевал впечатление от нашего недавнего поцелуя и не понял, что тот уже закончился.
        Я наклонилась и укусила напряженную жилу, ведущую от широкой ключицы к уху. Он застонал, жарко и очень удовлетворенно. Пальцы медленно гладили мою спину, скользили по шелку, но не сминали. Их кончики чуть согнулись, когда Ивар положил руку мне на основание шеи и долгим движением провел до самой поясницы.
        - Будь смелее, охотница, - прошептал он пересохшими губами, - мне нравится так…
        Мне тоже нравилось, поэтому я схватила его за скулы, резко заставив откинуть голову еще дальше, и впилась в шею. Кожа пахла его парфюмом и была на вкус слегка солоноватой от пота. Я обезумела и принялась лизать и покусывать Ивара. Он уронил руки по обе стороны от нас. Ладони уперлись в обивку дивана. Приподняв бедра, Ивар принялся тереться снизу между моих разведенных ног. Я чувствовала его напряженный ствол через ткань своих трусиков. Он прижимался ко мне от вершины до основания, всей длиной. От стонов Ивара что-то глухо дрожало у меня в груди.
        Затем он вдруг вскинул руку, надавил ладонью мне выше уха, заставив прижаться щекой к его плечу. Я поддалась. Ивар повернул голову и грубым поцелуем вновь сделал меня зависимой от него. Другая рука начала комкать шелк сорочки, собирая и поднимая ее все выше. Не отрываясь от его губ, я пошевелила плечами и спустила тонкие бретели до локтей.
        Ивар оторвал меня от себя, заглянул в глаза тяжелым взглядом возбужденного мужчины. Он будто бы ждал от меня ответа, каких-то важных слов, которые я еще не догадалась сказать ему.
        - Раздень меня, - попросила я и удивилась, как жалобно прозвучал голос. Затем подалась бедрами вперед, разводя колени шире. - Займись со мной любовью, Ивар.
        Он выпрямился, прижавшись обнаженной грудью к моим соскам, еще прикрытым тканью, и положил ладони мне на спину.
        - Именно любовью, охотница? - выдохнул в губы.
        - Именно любовью, - на мгновение я зажмурилась от невыносимо приятных ощущений, - я хочу, чтобы ты любил меня.
        - Я буду любить тебя, - пообещал Ивар.
        Он снял с меня сорочку и отшвырнул ее куда-то в сторону, а потом откинулся, чтобы полюбоваться. Странно, но я больше не стеснялась как раньше. Наоборот, расправила плечи, взяла его руки и сама положила на свою грудь. Взгляд Ивара метнулся к моему лицу, потом - к соскам, которые тот легонько ущипнул и сжал между большим и указательным пальцами. Потянул - и я ахнула от покалывания внизу живота.
        Ивар громко сглотнул.
        - Сделай то, что тебе сейчас больше всего хочется, охотница.
        Продолжая смотреть ему в глаза, я опустила руки вниз, отодвинула в сторону свои трусики, приподнялась. Руки Ивара продолжали ласкать мою грудь, а в глубине зрачков застыло предвкушение. Наверно, он уже догадался, что собираюсь сделать, потому что затаил дыхание.
        Я нашла его член и мягко протолкнула в себя. В следующую же секунду ладони Ивара оставили в покое мои раздраженные соски, обхватили ягодицы. Грубым движением он надвинул меня на себя, завершая то, что я так осторожно начинала.
        - Боже. Кира! - Ивар прижал подбородок к груди, закрыл глаза и шумно-шумно задышал.
        Теперь я ощущала его очень глубоко внутри себя и поразилась, как легко он скользнул и как плотно уместился.
        - Еще, Кира! - попросил Ивар, не открывая глаз.
        Его пальцы так впились в мое тело, что причиняли боль, но я послушно двинула бедрами.
        - Ох, проклятье… еще!
        Он надавил мне на поясницу, показывая, что движение должно быть плавным и волнообразным. Я охватила его лицо ладонями, прижалась к губам и начала раскачиваться, доставляя удовольствие нам обоим.
        - Да, охотница… да… - бормотал Ивар в промежутках между поцелуями, и это подстегивало меня еще больше.
        Он принялся поднимать бедра навстречу, и у меня закружилась голова. Я уперлась руками в грудь Ивара, отчаянно хватая ртом воздух и отворачиваясь от его ненасытных губ, потому что боялась, что не вынесу столько удовольствия сразу. И так хотелось вжиматься в него все сильнее. Когда темп стал слишком быстрым, Ивар издал гортанное рычание и, придерживая меня, повернулся. Вытянул руку куда-то за мою спину, и я ощутила, что опускаюсь на пол. Ковровое покрытие оказалось жестким и шершавым и пахло средством для уборки. Посуда на столике звякнула, когда Ивар неосторожно задел его боком и сдвинул в сторону.
        Он содрал с себя остатки одежды, пока я тихонько и жалобно всхлипывала из-за того, что все прекратилось. Потом просунул руки под мои колени, навалился сверху. Мои ноги оказались приподняты и широко разведены, а Ивар решил воспользоваться всеми прелестями своего нового положения. Медленно вошел и вышел. Потом повторил это, но уже глубже и сильнее. Я втянула в себя воздух, царапая ногтями пол и разглядывая Ивара из-под ресниц. Такой потрясающе чувственный… полный желания… и провоцирующий меня на ответную страсть.
        От одного его вида я была уже на грани. И когда бедра Ивара звучно шлепнулись о мои, вскрикнула. Следующий удар столкнул меня в бездну наслаждения, в которой я содрогалась и извивалась на полу, а Ивар удерживал меня за плечи и продолжал безжалостно двигаться внутри, превращая удовольствие в острые болезненные спазмы, которые, в свою очередь, снова переливались в волны наслаждения.
        Наконец, я расслабленно замерла на полу под ним и взмолилась:
        - Закончи это. Сейчас!
        Ивар зарычал что-то неразборчивое. Его руки принялись мять и тискать меня, движения бедер стали грубыми. Я закрыла глаза и закинула руки ему на шею, позволяя пользоваться моим телом, чтобы достичь оргазма. Когда он с шипением выпустил воздух из легких и коротко дернулся несколько раз вперед, мной овладело умиротворение.
        Через какое-то время я почувствовала, что Ивар приподнимается на локте. Органы чувств постепенно включались, и я ощутила жесткость пола, прохладный воздух на покрытой испариной коже, легкий аромат вина и наших возбужденных тел. Услышала потрескивание пламени в камине и пульсацию разгоряченной крови в висках. Мы продолжали лежать на полу в объятиях друг друга, пока мир вокруг заново обретал краски.
        Ивар подул на мое лицо, осторожно убрал прилипшие ко лбу и вискам пряди волос.
        - Я ведь правда люблю тебя, охотница. Люблю.
        Сквозь сон я улыбнулась.
        - И я тебя тоже, зверь.
        Меня разбудили нежные поцелуи. Солнечные лучи падали в окно, и крохотные пылинки танцевали в них, когда я открыла глаза и обнаружила себя все там же на полу у камина. Жарко, жестко, неудобно. Но отчего-то так замечательно, что даже комок к горлу подступил.
        Постелью мне служило ковровое покрытие, под головой оказалась подушка с дивана, а вместо одеяла согревал… Ивар. Его руки обнимали мои плечи, колено было просунуто между моих ног. С закрытыми глазами он медленно целовал мой подбородок и уголок губ. Его большое великолепное тело оставалось обнаженным, и я могла чувствовать, как движется при вдохе грудь, как щекочут мою кожу волоски внизу его живота и как Ивар хочет меня. Снова.
        - Мы всю ночь провели здесь? - хрипловатым спросонья голосом пробормотала я.
        - Всю ночь, - шепнул он.
        Я облизнула губы и улыбнулась. Вспомнила его несмелые признания, произнесенные на грани сна и яви. Оказывается, счастье - вот такое. Мое счастье - лежать с Иваром и знать, что он любит меня.
        - Как хорошо, когда ты не испаряешься с наступлением утра, - заметила я.
        Едва уловимое движение подсказало, что он пожал плечами.
        - Мне некуда деваться. Это мой дом.
        - То есть, если бы было куда, ты бы ушел, как и в прошлые разы?!
        Ивар засмеялся.
        - Нет, охотница. От себя не убежать, я уже в этом убедился.
        - Значит, все, что ты сказал ночью, - правда?
        Он приподнялся на локте и заглянул в глаза.
        - Правда.
        Ивар смотрел с безграничной любовью и нежностью, а во мне вдруг шевельнулся страх.
        - Ты ведь сказал это не для того, чтобы усыпить мою бдительность и заставить остаться?
        Его брови тут же сошлись на переносице. Ивар отпустил меня и сел, согнув одну ногу в колене.
        - Проклятье, охотница! Разве ты не была на цепи? По-моему, она удерживает лучше любых слов. Зачем мне тратить свое время и распинаться?!
        Он выглядел обиженным и уязвленным моим недоверием. Теперь мне снова стало страшно, но уже по другой причине. Я потянулась, обняла его сзади, прижалась щекой к спине и сомкнула пальцы на груди.
        - Прости меня, Ивар. Мне просто нужно привыкнуть…
        Он дернулся, но прежде чем я успела удивиться, Ивар уже повернулся, прижал меня к дивану и принялся целовать, попутно пробормотав:
        - Твоя пуля жжется. Мне тоже нужно привыкнуть.
        Точно. Когда я прижалась грудью к его спине, пуля на цепочке оказалась между нами. Она стала напоминанием о том, что мне так хотелось забыть.
        Наслаждаясь поцелуями Ивара, я закинула руки за голову, нащупала замочек и расстегнула его. Пуля скользнула вниз, на живот. Я поймала ее и вложила концы цепочки в ладонь Ивара.
        - Чтобы тебе больше не пришлось терпеть ожоги.
        - Это же символ твоего клана, - озадачился он, глядя на покачивающийся кусочек железа. - Я думал, ты им гордишься.
        Мне хотелось плакать, но я заставила себя улыбнуться.
        - Вернешь ее, когда мне придет время возвращаться домой. У меня не получится быть одновременно дочерью своего отца и твоей возлюбленной, Ивар. Поэтому на эти несколько дней я хочу превратиться в обычную девушку.
        - Кира… - Он разжал пальцы. Пуля упала на пол, а Ивар обхватил мою голову обеими руками и принялся целовать с такой страстью, словно хотел вынуть душу и оставить меня бездыханной. - Моя девочка… но для меня все уже не важно…
        - Для меня важно… - Я задыхалась, бесстыдно прижималась к нему всем телом. Развела ноги в стороны, чтобы он мог подобраться ближе. Вскрикнула, когда Ивар вошел, раздвинув большими пальцами мои складки. Он подхватил меня под ягодицы и принялся поднимать и опускать на себя, как вчера, с той лишь разницей, что теперь мы делали это не ради удовольствия.
        Нет, мы нуждались друг в друге. Мне требовалось оставить след на Иваре, поэтому я рычала, кусала его шею, царапала плечи, хотя царапины почти сразу исчезали. А он хотел заклеймить меня изнутри. Поэтому врывался так глубоко, как мог, с лицом, искаженным болью. Мое тело поддавалось под его ударами, принимало и подстраивалось под него. Горячее семя разлилось мягкими толчками, и казалось, что я - иссохшая раскаленная земля, которая вбирает в себя внезапно пробившийся свежий источник.
        «Запомни меня», - вот, что беззвучно пытались сказать мы друг другу.
        Ивар положил голову на мое плечо, его тяжелое дыхание щекотало шею. Сжав мышцы, я ощущала, что он все еще внутри, и это было приятно. Как будто мы оставались одним целым, несмотря ни на что.
        - Охотница… давай не будем никуда ходить, а просто проведем время, не вылезая из постели.
        Я потерлась носом об его ухо и почувствовала, как по его спине прокатывается волна дрожи.
        - Тогда мы умрем от истощения, - возразила я.
        - В холодильнике полно еды.
        - Я не об этом истощении. Кроме того… - я задумчиво поглаживала его по затылку, перебирала пальцами волосы. - Мне хочется увидеть все. Все, что папа не показывал мне.
        - Ладно. Быстро прокатимся… - ворчливо начал он.
        - Нет. Не хочу смотреть из машины. Всю жизнь я видела мир только из окна отцовского джипа. Я хочу увидеть его твоими глазами, Ивар.
        Он тяжело вздохнул.
        - Хорошо. Выбери что-нибудь удобное из одежды и не возись долго.
        Но «не возиться долго» не получилось, потому что Ивар сам же пожелал принять душ вместе со мной. Потом придирчиво наблюдал, как разбираю пакеты с купленной одеждой, и морщил нос до тех пор, пока я не уступила и не надела то эротичное белье, которое выбрал он. Трусики непривычно впились между ягодиц, а соски терлись о жесткий край лифа, почти не прикрывшего грудь.
        К счастью, против остальных вещей возражений не было, и я не без удовольствия повертелась перед зеркалом, разглядывая новую юбку и кофточку. Попутно посматривала в отражении как одевается Ивар. Четкими движениями он затянул ремень брюк, накинул рубашку на плечи, стал застегивать пуговицы - и тут поднял голову и поймал мой неосторожный и жадный взгляд. В глазах мелькнул вызов.
        - Мы же уходим! - охнула я, а когда он начал наступать на меня, юркнула в двери. - Ивар! Отстань! Ты обещал!
        Догнать меня не составило труда, потому что я запуталась в череде комнат. Лишь основательно измучив поцелуями, он сжалился надо мной. Взявшись за руки, мы миновали небольшой дворик и вышли через калитку на улицу. День выдался ясным и довольно жарким, а я порадовалась, что благоразумно приобрела туфли на плоской подошве, как раз подходящие для долгих прогулок.
        - До этого ты видела лишь темную сторону моей жизни, - сказал Ивар, когда мы побрели вдоль по тихой улице, и я поняла, что он имеет в виду поселение лекхе и тяготы их существования, - но сегодня мне не хочется думать о плохом. Хочу показать тебе что-то красивое, как обещал.
        И город вокруг на самом деле не казался враждебным и пугающим. Благодаря Ивару я заметила, как чисто кругом, какие яркие цветы украшают клумбы, как вкусно пахнет из ближайшей пекарни, куда мы зашли, чтобы купить целую гору булочек и пирожных. На мой вопрос, зачем столько еды, Ивар загадочно ухмыльнулся.
        - Свожу тебя в Квартал Искусств.
        - Квартал Искусств?!
        - Ну, я так его называю.
        Заинтригованная, я брела за ним и послушно вертела головой по сторонам, следуя указаниям, на что стоит обратить внимание. Мы добрались до автобусной остановки и стали ждать нужный транспорт. Старушка, сидевшая неподалеку на лавочке, смотрела на нас и улыбалась морщинистыми губами. Мимо прошла девушка с коляской. Я обняла Ивара и призналась:
        - Все выглядит таким обычным… кажется, я всегда жила тут. И могла бы прожить еще целую жизнь.
        - Знаешь, охотница, - вдруг стал серьезным Ивар, - мы сейчас гуляли с тобой по центру. Здесь нет лекхе. Но я повезу тебя на окраину. Там все будет немного по-другому. Но ты сама хотела посмотреть город со всех сторон.
        Я кивнула, показывая, что не передумала. Подъехал автобус и с шипением распахнул двери. Глядя, как Ивар любезно подсаживает старушку, а она пытается обернуться и пококетничать с ним, я едва удержалась от смеха. Мы забрались в салон и сели на самое последнее сиденье.
        - Вот бы она удивилась, если бы узнала, что такой «любезный молодой человек» - один из лекхе, - шепнула я на ухо Ивару и показала на старушку, которая осталась в начале салона.
        Его взгляд заледенел.
        - Лекхе не ездят в автобусе. А даже если водитель пустит - приличные люди не поедут в таком случае.
        Улыбка сползла с моего лица.
        - Ивар, я пошутила. Я просто пошутила!
        Он взял мою руку и переплел наши пальцы.
        - Я не обижаюсь, охотница. Я просто напоминаю тебе о реальности. Если в твоей голове все перепутается - ты выдашь нас обоих. Только ты знаешь мой секрет, но этого нельзя показывать окружающим. Не думай обо мне, как о лекхе, когда мы на людях, - он помолчал и добавил тише: - Потому что я сам стараюсь о себе так не думать.
        - Хорошо, - пролепетала я, а наполненные прохожими улицы за окном вдруг перестали казаться безопасными.
        Мы сошли на остановке в каком-то промышленном районе. Из заводских труб, поднимавшихся за крышами домов, шел черный дым. Ветерок гнал по тротуару обрывок газеты. Бродячие кошки небольшой группкой собрались вокруг скамейки и грелись на солнце. Тут же, на асфальте, дрались за черствую горбушку двое воробьев.
        Не успела я сделать и шага, как раздалась полицейская сирена. Воробьи вспорхнули, а кошки прыснули в разные стороны. Два автомобиля с «мигалками» промчались мимо нас с Иваром и с визгом покрышек свернули за угол.
        - Что это было? - выдохнула я.
        - Очередная неумелая полицейская облава, - поморщился он. - Клан Седого вырезали, виновных не нашли, и все стоят на ушах по этому поводу.
        - А нам здесь… не опасно?
        - Я постараюсь тобой не рисковать, охотница.
        Крепко держа меня за руку, Ивар повел незнакомыми дворами. По моим подсчетам, мы преодолели около трех кварталов, когда свернули к свалке, за которой возвышались стены недостроенного здания. Запах тут стоял соответствующий.
        - Смотри под ноги, - предупредил Ивар.
        Я старалась идти след в след за ним, но все равно дергалась, потому что среди мусора то и дело сновали жирные крысы и копошились тараканы. Преодолев «минное поле», мы забрались в недострой. Я смогла, наконец, вдохнуть полной грудью. Тут гулял сквозняк, и пахло сыростью, но дышать стало ощутимо легче.
        Побродив полутемными коридорами, мы оказались в подобии внутреннего дворика, окруженного стенами со всех четырех сторон. Здесь густо росла трава, пышно раскинулись кусты жасмина. Ивар подвел меня к ржавой бочке, валявшейся на боку, и попросил:
        - Присядь.
        Я опустилась, не чувствуя под собой ног от любопытства. Тогда он отошел на середину двора и коротко свистнул. Сначала было тихо, потом в одном из темных дверных проемов показалась фигурка мальчишки. Ребенок, видимо, узнал Ивара, потому что приблизился без страха. Ивар отдал ему пакет с едой и перекинулся парой слов. Мальчишка кивнул, глянул на меня, повернулся и убежал, сверкая пятками.
        И тут, как по мановению волшебной палочки, из всех щелей полезли люди. Нет, не люди… лекхе! Они не выглядели оборванцами, хотя, как я догадалась, устроили здесь убежище. Что-то вроде поселения, но только без особых удобств.
        - Это и есть квартал Искусств? - спросила я, когда Ивар вернулся и присел со мной рядом.
        - Угу, - он кивнул.
        - Как ты о нем узнал?
        - О, это не я, а Байрон. Это он поделился со мной.
        - Так вот для кого ты купил еду…
        - В качестве оплаты за представление.
        - Почему они живут тут, а не в Сопротивлении?
        - Потому что считают: творчество должно быть свободным от любых рамок.
        В это время на середину дворика вышла девушка со скрипкой. На ее плече сидел соловей. Вскинув смычок, скрипачка коснулась струн - и птица запела. От изумления я открыла рот.
        - Это… ее фамильяр?!
        - Да, - вполголоса подтвердил Ивар.
        - Фамильяр умеет петь?
        - У нас с фамильярами ментальная связь, - Ивар коснулся виска, - хозяйка управляет птицей так же, как управляет пальцами, когда играет на скрипке.
        Он сказал «у нас», хотя сам не имел фамильяра, но я не стала говорить об этом вслух. Урок в автобусе прочно закрепился в памяти. Вместо этого решила насладиться представлением. Сочетание звуков было потрясающе красивым. Скрипка выводила основную партию, мелодия то бушевала, как море в шторм, то журчала неглубокой речкой. Птичьи трели дополняли музыку вкраплениями, но отдели одно от другого - и получилось бы уже не то.
        Я слушала и слушала, и уродливые стены недостроенного помещения заволакивала дымка. Исчезли запахи сырости. Забылась свалка, которую пришлось преодолеть по пути сюда. За спиной скрипачки упал тяжелый бархатный занавес кулис. Под ногами возникли доски пола. Свет софитов выхватил девичью фигурку, а птичьи перья заискрились синеватым отливом. Когда последний звук растворился в тишине, огромный зрительный зал взорвался аплодисментами.
        Я тряхнула головой. Хлопал один Ивар, а все вокруг стало как прежде.
        - Тебе понравилось, охотница?
        У меня просто не находилось слов.
        - Я… не знала, что лекхе умеют…
        - Играть на скрипке? - лукаво глянул он.
        - Да… - я смутилась, - то есть… что они понимают в музыке.
        Ивар беззлобно фыркнул и приобнял меня.
        - Моя маленькая охотница. Маленькая и глупая.
        Я зажмурилась, пока он целовал мой висок, щеку и шею. Рядом с ним действительно ощущала себя такой - маленькой и глупой. Сколько еще мне нужно узнать, чтобы перестать удивляться?
        Потом вышли парень с девушкой. Они были одеты в обтягивающее трико, а в траве скользнули две змеи. Когда начался танец, я в очередной раз поразилась, насколько органично двигаются тела всех четырех. Змеи извивались, скользили по рукам и ногам танцоров, придавали действию фантасмагоричности. Я могла только стискивать пальцы от волнения и восхищения.
        - Им нужно на сцену. Нужно выступать.
        - Нужно, - согласился Ивар, - но в лучшем случае это будет что-то вроде шоу уродцев. Серьезно никто не воспримет.
        - Жаль… - протянула я.
        - Ладно, охотница. Пойдем еще картины посмотрим?
        Посмотреть мы не успели. Со стороны улицы послышался шум - и в мгновение ока все лекхе исчезли. Ивар вскочил на ноги, схватил меня и дернул за собой.
        - Бежим, охотница!
        - Что случилось? - испугалась я.
        - Полиция. Похоже, облава дошла и сюда.
        В подтверждение его слов раздался пронзительный свист. Мое сердце ушло в пятки. Если полиция поймает нас здесь… как Ивар будет это объяснять? Времени на раздумья не оставалось, и я побежала в спасительное укрытие полутемных коридоров.
        Громадина недостроенного здания поглотила нас, как огромный кит - мелкую рыбешку. Под ногами захрустел строительный мусор и бетонная крошка, а за спиной уже раздавались окрики полицейских и топот. Множество дверных проемов зевало немыми ртами. Какой выбрать? Куда бежать? Всюду лабиринт коридоров, всюду - грязь, пыль и безнадежность.
        Рука Ивара крепко сжимала мои пальцы, пока он свернул за угол, лавируя в череде незнакомых мне комнат. Только чудом удавалось не спотыкаться о брошенные доски и расколотые блоки. Полицейские не отставали, и опыт жизни в клане подсказывал, что я знаю причину.
        - Мы слишком шумим, Ивар!
        - Что? - он замедлил шаг и обернулся.
        - Здесь не получается ходить тихо, - я указала себе под ноги. - Они нас слышат.
        Он бросил напряженный взгляд мне за спину. Коротко выдохнул, словно принял нелегкое, но экстренное решение.
        - Иди сюда, охотница.
        Мы с Иваром добежали до лестницы без перил, которая вела на верхние этажи, когда он скомандовал:
        - Поднимайся!
        Я запрокинула голову, оценивая количество пролетов. Где-то под самой крышей вспорхнула стая голубей, вибрация от хлопанья десятков крыльев наполнила воздух.
        - Нет! Нам нельзя разделяться…
        - Поднимайся! - Он довольно грубо толкнул меня в спину, заставив перебирать ногами вверх по лестнице, чтобы не упасть. - Я примерно знаю, что здесь и как. А ты - нет. Я немного запутаю следы и вернусь за тобой, охотница. Спрячься и жди.
        - Но, Ивар…
        Из ближайшего дверного проема в коридор, где мы спорили, ударил луч фонаря. Ивар весь подобрался и в мгновение ока рванул вдоль по первому этажу, производя столько шума, сколько раньше не получалось у нас двоих вместе взятых. Инстинкт самосохранения не позволил мне ждать, что будет дальше. Мысленно проклиная упрямого лекхе на чем свет стоит, я стрелой припустила по лестнице, сама не зная, как далеко нужно бежать. Спрятаться не слишком высоко или забраться под самую крышу?
        К сожалению, мы с Иваром потратили непозволительно много времени в споре, потому что меня заметили. Я поняла это, когда услышала, как кто-то бежит следом. Притормозила на повороте, оглянулась. Мелькнул рукав с характерной полицейской нашивкой, а от высоты ничем не огороженного пролета закружилась голова. Зачем Ивар не послушал меня? Нам нельзя было разделяться!
        Я выскочила на площадку следующего этажа, ощущая, как сердце колотится уже где-то в районе желудка. Паника означала бы катастрофу в моем случае, поэтому пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов.
        - Стоять! - раздалось этажом ниже. - Я делаю первый предупредительный выстрел!
        Эхо прогрохотало по этажам от земли до самой крыши, и из стены неподалеку от меня брызнул целый фонтан пыли и мелких камней. Я успела закрыться руками и при этом не закричать. Первым желанием было бежать куда глаза глядят, рваться еще выше, забиться под самую крышу, но я вспомнила уроки Коли и заставила себя мыслить трезво.
        Прислушалась к шагам. Двое. Отбились от основной группы, которая преследовала Ивара. Двое взрослых тренированных мужчин. А я - одна.
        Но ведь у меня тоже за плечами кое-какие уроки от брата. И за мной идут не охотники. Не безумный Жорж и не жестокий Митяй. Всего лишь люди в форме, которые обязаны действовать в рамках закона. Их действия предсказуемы, их вера - не фанатична. А значит, они не так опасны, как мы.
        Я нащупала стену и умудрилась почти невесомой тенью скользнуть за нее. Прижалась к холодному осыпавшемуся от прикосновений камню и затаила дыхание.
        Полицейские поднялись на площадку.
        - Где она? - вполголоса спросил один у другого.
        - Наверх побежала.
        - Почему мы не слышали ее шагов?
        Наступило молчание.
        Я выругалась сквозь крепко стиснутые зубы. Догадливый сукин сын! Грудь уже разрывалась от напряжения, хотелось вдохнуть, глотнуть хоть немного воздуха после быстрого бега вверх по лестнице. Но полицейский стоял совсем рядом, за стеной, и я боялась, что он услышит.
        - Да говорю тебе, она где-то наверху! - нетерпеливо повторил второй.
        - Иди проверь там. А я осмотрюсь здесь.
        Я лихорадочно огляделась. Если он войдет в дверной проем, всего-то сделает пару шагов и заглянет в комнату - все пропало. С улицы донеслись выстрелы. Что там произошло? Ивар? Это в него стреляли? В глазах резко потемнело, и я позволила себе короткий вдох. Он показался громче ураганного порыва.
        Взгляд наткнулся на два одинаковых прямоугольных прохода в длинной соседней стене. Вот бы мне повезло, и эти комнаты сообщались между собой! Тогда я могла бы спрятаться в одной, а при необходимости перейти в другую. Времени уже не оставалось. Стараясь наступать на свободные от мусора участки пола, я перебежала к спасительному проему и спряталась за ним. Глубоко вдохнула широко открытым ртом. Воздух! Какой же он сладкий! Пара секунд потребовалась, чтобы скинуть туфли и стиснуть их в пальцах. Теперь шаги станут еще тише.
        Притаившись, я слушала, как полицейский бродит за стеной, пинает пустые банки из-под краски, хрустит битым стеклом. Вот шорох раздался совсем рядом с местом моего укрытия. Я начала отступать в поисках убежища.
        Повезло! Очередная дверь, похоже, все-таки вела в смежную комнату, а оттуда - снова в первое помещение и на лестницу.
        Полицейский остановился. Я услышала чирканье зажигалки и почуяла сигаретный дым.
        - Выходи лучше сама, - раздался спокойный мужской голос. - Я не собираюсь бить тебя. Просто надену наручники и отвезу в участок. Все равно ведь найдем.
        Я беззвучно усмехнулась. Не на ту напали!
        Одновременно с тем, как в дверном проеме показалась нога в черном ботинке, я скользнула вдоль стены в соседнюю комнату.
        И от резкой боли едва не выронила из рук туфли.
        Впилась зубами в нижнюю губу, дрожа от крика, застрявшего в горле. Опустила голову и сквозь пелену выступивших слез заметила, что босой ступней стою на разбитой бутылке.
        И у меня не было возможности излечиться в мгновение ока.
        - Выходи! - снова позвал полицейский.
        Его голос оказался так неожиданно рядом, что я едва не подпрыгнула. Да он сейчас войдет и сюда! А я не могу и шагу ступить порезанной ногой!
        Но опасность придала сил. Пришлось опереться рукой о стену, чтобы сохранить равновесие, наклониться и выдернуть кусок стекла, который вонзился в подушечку большого пальца. Я аккуратно положила осколок на пол, чтобы не зазвенел.
        Кровь. Теперь повсюду останутся следы.
        Выбирать не приходилось. Я сунула ногу в туфлю, ощущая, как противно и скользко стало в ней. Прокралась к выходу. Шаги полицейского не отставали. Сейчас он увидит кровь на полу и все поймет. Быстрее. Надо двигаться быстрее.
        Я попятилась, пересекая помещение, которое отделяло от лестницы, и старалась в то же время не выпускать из поля зрения проход, откуда вот-вот должен был появиться мой преследователь.
        Кто-то схватил меня сзади. Грубая мужская ладонь зажала рот. Неужели второй полицейский успел спуститься обратно?! Так быстро?!
        - Тш-ш-ш! Это я, - шепнул в самое ухо Ивар и вытащил меня на площадку.
        Я готова была разрыдаться от облегчения. Знаками показала, что можно отпустить. Потом ненадолго сняла туфлю, чтобы продемонстрировать порез. Ивар поморщился, с сочувствием глядя на меня. Вдруг подхватил, перекинул через плечо и ловко преодолел лестницу вниз до самого первого этажа. Я даже пискнуть не успела.
        Спустившись, он, вопреки моим ожиданиям, не пошел на улицу, а потащил меня в какой-то темный и сырой проем. Ступени вели еще ниже. Дневной свет остался где-то над головой, а тут без фонаря никто не разглядел бы и собственную руку. Я услышала, как под ногами Ивара хлюпает вода. Он свернул за угол, поставил меня и прижал к влажной стене всем телом. Я застыла, ощущая холод за спиной и теплое дыхание на лице. К счастью, подошвы туфель не промокли насквозь, и сточная вода не попала в порез.
        - Что мы…
        - Ш-ш-ш!
        Где-то наверху послышались голоса. Ивар вжал меня в стену еще крепче, словно хотел закрыть собой от всего мира. Его губы нашли мой висок и припечатались к нему поцелуем. Все тело Ивара сотрясалось в конвульсиях, и я с удивлением осознала, что дрожь исходит не от него, а от меня.
        - Там точно была лекхе, говорю вам! - настаивал на своем уже знакомый мне голос.
        - Давайте прочешем улицу.
        - Надо идти дальше. В соседние дома.
        - Там двоих поймали. Уже неплохо.
        - А здесь смотрели?
        Я судорожно сглотнула. Похоже, речь зашла о подвале, где спрятались мы с Иваром.
        - Да пойдем уже! - возразил кто-то.
        - Идите, я догоню. Хочу только убедиться…
        Это был мой старый заочный знакомец. Ну конечно, такой дотошностью, видимо, отличался он один.
        Когда ботинок полицейского шаркнул на верхней ступеньке, я инстинктивно дернулась. Ивар едва удержал, не позволил шелохнуться.
        - Дальше хода нет, - раздался над ухом тихий шепот. - Некуда бежать.
        Слова прозвучали, как приговор. Я обхватила его руками и зажмурилась. Мелкие камешки посыпались с полуразрушенных ступеней, когда полицейский спустился еще ниже. Что-то мелькнуло за закрытыми веками и, распахнув глаза, я увидела луч света, который проходил мимо нас с Иваром и бил в стену напротив. Вид пятен плесени и ржаво-рыжих кирпичей даже не вызвал отвращения, хотя наверняка моя спина в тот момент прижималась к чему-то подобному. Все чувства и эмоции вытеснил страх.
        Я медленно перевела глаза на Ивара. Он сверху вниз смотрел мне прямо в лицо немигающим взглядом. Спокойный, как скала. Впрочем, его фирменное спокойствие уже не удивляло. Почему-то я сразу догадалась, что на таком пике напряжения он боится только одного - что мои нервы не выдержат. Тогда я сделала над собой усилие и растянула губы в улыбке. Если он может держать себя в руках, то и мне стоит этому поучиться.
        Наверно, зрелище получилось жуткое, потому что Ивар моргнул. Полицейский спустился еще ниже. Луч света спикировал по стене вниз, выхватил лужи на полу. Казалось, секунды с громким щелканьем отсчитываются в моей голове. Спина Ивара под моими ладонями напряглась. Он перевел взгляд в сторону ступеней. От катастрофы нас отделял всего один шаг.
        Улыбаться больше не получалось, и я спрятала лицо на груди у Ивара. Вдохнула его запах, прижалась губами к жилке над расстегнутым воротником рубашки. И вдруг ощутила, как бешено она пульсирует. Как колотится его сердце. Его кадык подпрыгнул и плавно вернулся на место. Ивар сглотнул от нервного напряжения или моего прикосновения?
        Шаг. Полицейский сдвинулся с места. Я не сразу смогла поверить в то, что он уходит. Казалось - это слуховая галлюцинация. Но шорох на ступенях затих, а вместе с ним исчез и луч света. Только когда Ивар заметно расслабился, я позволила себе выдохнуть.
        - У тебя губы искусаны, охотница, - шепотом заметил он, хотя в темноте мы уже не могли друг друга рассмотреть. - Ты так испугалась?
        Шершавая подушечка пальца коснулась моей нижней губы. Так, словно хотела стереть с нее следы зубов.
        - Нет, - тихо ответила я, почти не покривив душой, - это когда на стекло наступила. Чтобы не закричать.
        - Моя смелая девочка. Моя охотница…
        Ивар оставил мою губу в покое. Но через секунду ее накрыл его рот. Пальцы обеих наших рук переплелись, ладони тесно прижались друг к другу. Этот поцелуй уносил меня все дальше от пережитого страха, и я радовалась, что Ивар сдержал слово. Он за мной пришел. Точно так же, как тогда, в клане Седого. И только за это я готова была простить ему и похищение, и унизительное содержание на цепи, и принудительное лишение девственности, и многое-многое из того, что он успел натворить.
        Неожиданно для самой себя я рассмеялась. Нервный хохот заклокотал в горле. Я легонько оттолкнула Ивара и зажала рот рукой, но смех все равно рвался сквозь пальцы, сотрясал грудь, выдавливал слезы на глазах. Следом начались всхлипывания, все тело содрогалось, и я ничего не могла с этим поделать.
        - Что с тобой? - встревожился Ивар.
        - Ничего… - я хрюкнула и шмыгнула носом, - я только что… поняла… что ты исполнил мою мечту…
        - Это какую? - теперь он насторожился.
        - Чтобы первый раз, - я подавила еще одно истеричное всхлипывание, - у меня случился с мужчиной, который меня полюбит… а я полюблю его…
        Ивар вздохнул и посочувствовал:
        - Выпить бы тебе, охотница. Да чего-нибудь покрепче. Вон как накрыло.
        Выпить, правда, не получилось. Ивар убедился, что опасность миновала, вывел меня безопасным путем на улицу и успокоил, а затем повел… в аптеку. К тому времени я уже успокоилась и привела себя в порядок.
        Вооружившись лейкопластырем и спиртовыми салфетками, Ивар направился в ближайшую аллею и усадил меня на первую подвернувшуюся скамью. Хозяйским движением схватил за лодыжку и устроил мою ногу у себя на коленях. Снял туфлю и оценил ущерб, пока я одной рукой схватилась за деревянную спинку, а другой - за край скамьи.
        - Все плохо? - обреченно поинтересовалась я.
        - Жить будешь, - хмыкнул он, а потом принялся вытирать кровь и заклеивать рану.
        - Хочу себе фамильяра! - простонала я, когда порез защипало.
        Ивар смерил меня скептическим взглядом.
        - Зачем он тебе, охотница? Мало от полиции побегала? Понравилось?
        - Нет, - я поморщилась, - совсем не понравилось. Зато не пришлось бы мучиться с ногой.
        - Да ладно тебе! Через пару дней как на кошке все заживет! - Ивар полюбовался плодом своих трудов и надел туфлю обратно.
        - А вообще хочу быть, как ты, - я опустила ногу и встала, прислушиваясь к ощущениям, - чтобы фамильяр внутри был.
        - Да неужели?! - Ивар тоже поднялся, приобнял меня, и мы побрели по улице.
        - Да, - кивнула я, - это очень удобно. Я даже тебе завидую. Иногда. Совсем немного.
        - Завидуешь? Мне? Человеку низшей расы?
        Я фыркнула.
        - Не кокетничай! Низшая раса! Ты же сам от этих слов смеешься!
        Ивар приподнял бровь, напустив на себя высокомерный вид. Прохожие совершенно не обращали на нас внимания. Видимо, со стороны мы смотрелись как обычная влюбленная парочка. Но все равно хотелось быстрее убраться из этого района.
        Несмотря на пострадавшую ногу, я уговорила Ивара не ехать домой, и он любезно решил показать городской парк. Американские горки, высоченные аттракционы, от одного взгляда на которые захватывало дух, были мне в новинку. Я глазела по сторонам и не могла наглядеться. Здесь предлагался отдых на любой вкус. Хочешь - развлекайся всей семьей. Хочешь - занимайся спортом на свежем воздухе. Хочешь - устройся в тени раскидистого клена на изящной покрытой лаком скамье и читай книгу.
        Вдоволь побродив, мы с Иваром купили по бургеру и нашли себе место прямо на солнечной лужайке подальше от оживленных пешеходных маршрутов. Ивар лег на спину, закинул руку за голову и прищурился, разглядывая небо, а я сидела рядом на траве и расправлялась с едой. Ветерок приносил запахи нагретой земли и попкорна.
        Здесь, в безопасности, на фоне красивой природы и полнейшей безмятежности, вдали от бедных районов, полицейская облава уже начала казаться опасным, но все-таки приключением.
        - Ты бы видел, как я бесшумно прокралась по этажу, - похвасталась я с полным ртом. - Как настоящая лекхе!
        Ивар одарил меня снисходительным взглядом, а потом вернулся к созерцанию облаков.
        - Нет, правда! - настаивала я. - Я могу прятаться не хуже их! И полицейского одурачила. Сама придумала! Если бы ты увидел, точно бы решил, что я лекхе!
        Он вдруг приподнялся на локте и улыбнулся так, что я мигом забыла, что еще хотела сказать.
        - Тебе не нужно быть лекхе, Кира, - костяшкой пальца Ивар подцепил каплю соуса в уголке моих губ, а затем слизнул ее. - Ты должна быть той, кто и есть. Охотницей. Моей охотницей.
        Я разочарованно надула губы.
        - Но я спряталась…
        - Как любой нормальный человек. Как, наверно, учил тебя отец.
        - Не отец, - проворчала я, - Коля.
        - Ну вот, - Ивар с нежностью погладил меня по щеке. От этих прикосновений все внутри сладко сжималось. - Я не хочу, чтобы ты пыталась стать лекхе. Я уже говорил тебе, что не люблю женщин своего вида. Ты нужна мне такая, какая есть. Сильная и независимая. Без фамильяра.
        Он говорил так искренне, что я не могла не поверить. Но не удержалась от соблазна услышать это еще раз, подняла глаза и спросила:
        - Правда?
        - Правда, охотница, - Ивар потянулся и поцеловал меня. - Это я хотел бы стать обычным человеком ради возможности быть с тобой.
        Я почувствовала, что краснею, и пробормотала невпопад:
        - А еще я ножи метать умею…
        Ивар рассмеялся и снова откинулся на спину.
        - Отличное качество. Как это я с ним еще не знаком?
        - У тебя все впереди, - пообещала я, - вот только положишь глаз на какую-нибудь дамочку со змеей…
        Он покачал головой и закрыл глаза. Притворился, что устал болтать и засыпает на солнышке. Я тоже легла и примостила голову у него на животе. По ярко-голубому небу плыли пухлые белые облака. Кроны деревьев покачивались, будто в танце. Я нашла руку Ивара и переплела с ним пальцы. В голове складывались причудливые образы, лениво шевелились мысли.
        Так хорошо…
        - Ивар?
        - М-м-м?
        - Пообещай мне кое-что.
        - Что, охотница?
        - Повторяй за мной: «Я, Ивар из общины лекхе…»
        - Что ты задумала?
        - Ничего. Ну просто, повторяй!
        - Я, Ивар из общины лекхе…
        - «Обещаю никогда не забывать Киру из клана охотников…»
        - Обещаю никогда не забывать Киру из клана охотников.
        - «Даже после того, как придется расстаться…»
        Он поднял голову.
        - Я не хочу сейчас думать о том, что придется расстаться.
        Я повернулась на живот и подперла подбородок кулаками.
        - Но это просто обещание! Для меня!
        Ивар скривился.
        - Хорошо. Буду помнить тебя даже после того, как придется расстаться.
        - «И сохранить память о ней до самой старости».
        - Сохранить память до самой старости. Ты довольна? - он нахмурился и отвернулся.
        Неужели ему так неприятно на самом деле?! Я погладила его по плечу.
        - Я тоже буду помнить тебя до старости, Ивар.
        - Я рад, - Ивар фыркнул и заложил руки на голову. - Испортить такой хороший день! Ну ты даешь, охотница.
        - Просто я представила дальнейшую жизнь… - попробовала оправдаться я. - Все равно ведь рано или поздно нам захочется создать семьи, завести детей…
        Ивар мрачно на меня покосился, но промолчал.
        - У тебя будет женщина со змеей. У меня какой-нибудь парень из города…
        На скулах Ивара заиграли желваки. Я явственно услышала, как он скрипит зубами, но решила сделать вид, что не заметила.
        - Как ты думаешь, если у тебя родится ребенок, у него будет фамильяр?
        - Конечно, - неохотно ответил он, - я ведь родился с фамильяром. Почему у моих детей их быть не должно?
        Я поковыряла траву возле коленки.
        - А если его родит не лекхе?
        - Обычная женщина? - Ивар смерил меня взглядом. - Тогда, как с Никиткой, мы будем ждать, что получится.
        Я сообразила, что пока еще никто не знает секрет мальчика, и добавила осторожно:
        - Но может получиться не лекхе.
        - Может, - согласился Ивар.
        - У тебя нет фамильяра. И если у твоего ребенка он не появится, то вы будете выглядеть обычной семьей.
        Он пожал плечами.
        - Возможно и так. К чему ты клонишь, охотница?
        Я помолчала, подбирая слова. Когда вновь перевела взгляд на Ивара, он уже принял сидячее положение и с каменным выражением лица наблюдал за мной.
        - Вчера ночью мы не предохранялись.
        - Да, - его уверенный голос даже не дрогнул.
        - И сегодня утром - тоже.
        - Да.
        - То есть это не случайность? Это не страсть затмила тебе рассудок?
        - Я хотел в тебя кончить, охотница. Если тебе от этого открытия станет легче.
        Мне потребовалась пара мгновений, чтобы осознать сказанное.
        - И ты… не боишься последствий?
        Ивар поднял руку и бережно убрал прядь волос от моего лица. Показалось, что его пальцы слегка дрожат, как будто прикосновение ко мне вызывало бурю эмоций внутри. Я тряхнула головой. Нет. Наверно, просто игра воображения.
        - У тебя вроде бы безопасные дни сейчас, охотница.
        Я вспыхнула быстрее, чем смогла подавить эту реакцию.
        - Откуда ты в этом разбираешься?!
        Уголок его губ дрогнул в полуулыбке.
        - У моего лучшего друга есть сестра, для которой нет запретных тем в разговоре.
        - Мила… - протянула я, слегка шокированная.
        - Она всегда любила нас с Лексом «попросвещать» на женские темы, - кивнул Ивар, - а когда родила, я такого наслушался… уф…
        Он покачал головой.
        - Но в прошлый раз, когда мы с тобой занимались любовью, дни могли быть опасными, - заметила я.
        - Да, охотница. Но ничего ведь не получилось.
        - Ничего… - Я сама удивилась, с каким сожалением это сказала. - Но больше, наверно, не стоит так рисковать.
        Ивар хотел что-то ответить, но в этот момент глянул куда-то за мое плечо и словно забыл слова. Его глаза прищурились, и в них полыхнула ненависть.
        - Что случилось? - испугалась я.
        - Не дергайся, охотница. Сюда идет Виктор.
        Я повернулась и увидела трех мужчин с красными повязками на рукавах курток. Солнце отражалось в массивных бляхах ремней на поясе. Наряды дополнялись штанами защитного окраса. Сразу же вспомнились те небольшие крохи информации, которые доводилось слышать в разговорах. Предатели. Папа их презирал, и Ивар - тоже. Пожалуй, только это объединяло двух непримиримых и одновременно столь близких мне людей.
        Первым, безжалостно сминая ботинками на толстой подошве зеленый травяной ковер, шел невысокий и красноухий лекхе. Разглядев его курносый и веснушчатый нос, ржавую медь в волосах, субтильное телосложение, я не могла понять, что в свое время нашла в нем Мила? Правду говорят, что любовь зла, полюбишь и… «красноповязочника». Вдруг стало обидно за подругу. От этой мысли я вздрогнула. Подругу? Но что тут такого? Да, Мила вела себя грубо со мной в первые дни, но она же и проявляла заботу там, где могла этого не делать. Если я полюбила Ивара, то почему не считать его друзей своими? Тем более настоящей дружбы у меня прежде ни с кем не завязывалось, если не считать однорукого дядю Мишу.
        Следом за Виктором вышагивали два парня, минимум на голову выше. Оценив бритые макушки, отсутствие какого-либо осмысленного выражения в глазах, свирепо выдвинутые челюсти, я всерьез забеспокоилась. Они опасны. Это чувствовалось нутром. Опасны не силой - Ивар с Лексом вряд ли уступали им по части мышечной массы. Нет, эти лекхе опасны своей подлостью. Папа любил говорить, что предпочел бы столкнуться со стаей волков, чем с одним шакалом. Теперь смысл тех слов приобрел для меня значение.
        - Ты сказал «Виктор». А кто остальные? - спросила я вполголоса, не сводя глаз с приближающейся троицы.
        - Понятия не имею. Но они всегда ходят толпой. По одному боятся.
        Ивар поднялся на ноги, и я вскочила следом. Ощутила, как пальцы нащупывают мою руку, крепко сжимают, тянут назад, за его спину. «Красноповязочники» остановились в нескольких шагах от нас и с вызовом уставились на Ивара.
        - Привет, Хамелеон, - сказал Виктор, а через мгновение взгляд его маленьких и цепких голубых глаз уже скользил по мне, - что-то не видно сдвигов в нашем деле.
        - У меня с тобой нет дел, - мрачно бросил Ивар и сильнее стиснул мне руку.
        - Ну как же? Время идет, часы тикают.
        Парни за спиной Виктора как по команде расплылись в гадких улыбочках. Я могла только гадать, о чем речь, но понимала: Ивару этот разговор неприятен. Нет, не так. Ивар едва сдерживает злость, потому что она заметна во взгляде, выражении лица и налившихся силой мускулах. А если его эмоции видны внешне - значит, внутри они просто бушуют неукротимым ураганом.
        Не дождавшись ответа, Виктор перестал скрывать интерес к моей персоне.
        - Кто эта конфетка?
        - Я тебе сейчас голову в задницу засуну, если не прекратишь пялиться и не свалишь! - выступил Ивар на шаг вперед, стараясь защитить меня от жадных взглядов.
        «Красноповязочники» тоже набычились, но Виктор оставался спокоен и даже весел. Похоже, ситуация доставляла ему удовольствие.
        - Как тебя зовут? - поинтересовался он у меня.
        - Не отвечай ему, - тут же приказал Ивар.
        - А почему нельзя ответить? - Виктор сложил руки на груди. - Что здесь такого? Кто она? Очередная секретарша твоего папани? Студенточка? Скучающая жена какого-нибудь менеджера, которая крутит с тобой, пока муженек на работе? Я же знаю твои вкусы, Хамелеон.
        Я сдавленно охнула. Ивар не скрывал, что предпочитал горожанок, но услышать об этом из уст гадкого «красноповязочника» оказалось неприятно.
        Моя реакция позабавила Виктора.
        - А она удивлена. Что, милая, не знаешь, с кем мутишь? Не знаешь, кто он?
        На секунду мне показалось, что Ивар сейчас бросится. Как назло, отдыхающие начали обращать на нас внимание. Они замедляли шаг, проходя по аллее, и бросали заинтересованные взгляды. А Ивар всегда старался избегать лишней публичности.
        - Я знаю, кто он, - поспешила ответить я и вонзила ногти в руку Ивара, напоминая, что срываться нельзя. - Сын адвоката, который помог мне с получением наследства. И ты прав. У меня очень строгий муж, которому не понравится мой роман на стороне. Почему бы тебе не оставить нас в покое?
        Тут спохватилась, что говорю с представителем низшей расы. Как же Ивар поменял мои взгляды, раз не подумала об этом изначально! Я добавила к ледяному тону презрительный взгляд.
        - Дорогой, - заговорила, как и положено капризной любовнице, - почему я должна вообще беседовать с этими отбросами общества?
        - Ты не должна, - покачал головой Ивар, продолжая сверлить взглядом Виктора.
        Я еще больше вошла в роль и предложила:
        - Давай позовем полицию, и я скажу, что они ко мне приставали!
        - А как же строгий муж? - хмыкнул Виктор.
        - Не понимаю, чем-то воняет, не могу понять чем, - я проигнорировала вопрос и помахала ладонью перед носом. - Кошмар. Приличное место. Центр города. А мусор под ногами так и крутится!
        И тут Виктор переменился в лице. С затаенным страхом и радостным волнением я вдруг поняла, что попала в его слабое место. Он не выдержал унижения от избалованной горожанки.
        - Ты слышал ее? - прорычал Ивар. - Убирайся, пока при памяти. Иначе тобой полиция займется.
        - А тобой? - зашипел тот. - Думаешь, тобой она не займется, Хамелеон?
        Но Ивар уже взял ситуацию под контроль и расслабился. Я заметила это по его позе.
        - Я же Хамелеон, - лениво протянул он, - найду, как отмазаться.
        Виктор смерил нас полным ненависти взглядом, а потом дал знак своим спутникам, и троица прошла мимо. Мне даже пришлось шагнуть в сторону, чтобы не попасться им на пути. Напоследок Виктор обернулся и еще раз посмотрел на меня. Глаза в глаза. Так, словно узнал. Я похолодела. Уж не выдаст ли властям? За себя не волновалась - дорога домой ждала в любом случае. Но вот Ивар… похищение дочери охотника не сойдет с рук даже сыну адвоката.
        - Зря ты не промолчала, охотница, - тихо произнес Ивар, - он обратил на тебя внимание.
        Я вздохнула.
        - Если бы промолчала, то сорвался бы ты. И тогда внимание обратили бы все окружающие. Что хуже? Конопатый коротышка или стражи правопорядка?
        Ивар проводил троицу долгим взглядом.
        - Мечтаю свернуть ему шею. Но сученыш слишком хитер. Выходит на меня только в людных местах, где мои руки связаны.
        - Что Мила в нем нашла? - задумчиво спросила я.
        - Поверь, он умеет ездить по ушам, если захочет, - проворчал Ивар и обнял меня. - Наш пикник окончательно испорчен, охотница. Прости, у меня все настроение пропало.
        Его взгляд то и дело устремлялся вдаль. Туда, где скрылся Виктор. До сих пор не мог успокоиться.
        - Это ничего, - я закинула руки ему на шею и привстала на цыпочки, загораживая собой вид, - поедем домой. Подальше от полиции…
        - И «красноповязочников», - буркнул он.
        - И людей вообще… - Я многозначительно приподняла брови.
        Похоже, хитрость удалась. Ивар начал оттаивать, его лицо засветилось от предвкушения.
        - Не дразни меня, охотница. Сама же знаешь, чем это закончится.
        - Знаю… - лукаво улыбнулась я.
        - Ох, как я уже этого хочу… - Он резко притянул мои бедра к своим.
        Я ощутила твердую выпуклость, но отреагировать как-либо не успела. Между нашими телами прокатилась вибрация, и Ивар, выругавшись, полез в карман брюк, чтобы достать телефон.
        - Отец, - произнес он, увидев номер на экране.
        С замиранием сердца я слушала короткие реплики разговора и наблюдала, как Ивар снова становится мрачнее тучи. Едва беседа закончилась, тут же накинулась с расспросами:
        - Они приезжают? Сегодня?
        - Нет, охотница, - Ивар убрал телефон, но продолжал хмуриться. - Ко мне на ужин сегодня ожидаются важные гости.
        Я ощутила, как кровь отхлынула от лица. Похоже, приятный вечер отменялся.
        - И насколько важные?
        - От слова «совсем». Начальник полиции и один судья из местных. - Он скрипнул зубами. - Проклятье! Ну почему именно сегодня! Не могли дождаться приезда!
        Догадка вспыхнула в голове, как молния.
        - Это из-за меня? Папа?..
        Ивар перевел на меня раздосадованный взгляд.
        - Это из-за денег, охотница. Мой отец дает им взятку раз в месяц! Но все это маскируется под дружеские посиделки. Никто не хочет рисковать своей шеей.
        - Взятку?! - Я и представить не могла, что причина кроется в этом.
        - А ты думаешь, откуда у меня информация о полицейских сводках? Кто прикрывает мою машину, если ее замечает патруль в неподходящих местах? Как отцу удается защищать Сочувствующих и не попадать под чересчур пристальное внимание властей?
        Я кивнула. Не раз озадачивалась подобными вопросами, но никак не находила повода спросить.
        - А они тоже из Сочувствующих? Ну, этот начальник и судья?
        Ивар усмехнулся.
        - Не-е-ет. Нет, конечно. Думаю, подозревают что-то… но пока получают откат, закрывают на все глаза, - он схватил меня под локоть, полный решимости рвануться с места. - Поэтому тебе придется посидеть в комнате. Надо еще по пути заскочить в какой-нибудь ресторан и купить еды…
        Оборвав его бормотание и наверняка разрушив все планы, я уперлась, вывернулась из крепкой хватки и сложила руки на груди.
        - Я не собираюсь сидеть взаперти, Ивар!
        Он медленно повернулся с угрозой во взгляде.
        - Еще как собираешься. Не усложняй мне жизнь, Кира.
        Я скорчила не менее угрожающую гримасу.
        - Значит, мне показалось, что мы нашли общий язык? Ты запудрил мне мозги, а на самом деле все как прежде?! Ты спишь со мной, когда хочется, и запираешь в клетку, когда становлюсь не нужна? Только цепей не хватает - вот и вся разница!
        Ивар оглянулся, чтобы убедиться: мои гневные крики еще не собрали всех зевак в парке. Потом прошипел:
        - Ты не поняла, охотница? Это не мои однокашники собираются у меня попить пива и посмотреть футбол, а заодно познакомиться с моей красивой подружкой. Это деловая встреча. Мне придется терпеть двух старых козлов, слушать их бред и улыбаться. И я не хочу в это время беспокоиться о том, что девушка, которую разыскивают чуть севернее отсюда, легко намозолит глаза представителям власти.
        Его слова не были лишены резона, но мысль о том, что остаюсь его карманной собачонкой, подстилкой для приятного секса, затмила все доводы разума. Одно дело - вместе с Иваром прятаться от полиции, а другое - сидеть в чулане и выходить по команде, как и говорила Мила, для раздвигания ног.
        - Но ты же сам говорил, что меня здесь не ищут! - сжала я кулаки.
        - Пока не ищут, охотница. Пока, - он выделил интонацией это слово. - Прошло не так много времени. Твой отец еще верит, что ты где-то рядом. Но постепенно его вера ослабнет, и в отчаянии он бросит силы дальше.
        - Но в это время я уже буду дома! - топнула я ногой, но осеклась. Что-то во взгляде Ивара натолкнуло меня на новую нехорошую мысль. - Стоп… откуда ты знаешь, во что верит мой отец? Ты его видел пару раз от силы!
        Он словно окаменел и напустил на себя безразличный вид.
        - Ивар! - рявкнула я. - А ну, отвечай!
        - Один человек пустил слух в твоем городе, что видел тебя недавно, - неохотно процедил Ивар. - И твои родные роют носом этот след.
        - Кто он? С чего ему пускать такой слух?
        Ответом мне было молчание.
        - Ивар! Быстро скажи, откуда ты это знаешь?! - выпалив это, я уже сообразила сама и ахнула: - Ты заплатил кому-то, чтобы папу отправили по ложному следу!
        Ивар поморщился.
        - Прости, Кира. Когда ты согласилась провести со мной несколько дней… я просто позаботился о том, чтобы они прошли безмятежно.
        - Безмятежно?! - завопила я. - Ушам поверить не могу! Папа сбивается с ног, тратит силы, ищет меня. Нервничает, не спит ночами. Я сама, как дура, отказалась от всех способов связаться с ним, потому что думала: он тебе почти на пятки наступает, а ты даже не сообщил мне, что подстраховался? И вместо того чтобы через своих шпионов подкинуть ему мысль, что я скоро вернусь, просто решил заставить побегать по ложному следу?!
        Он снова огляделся.
        - Говори тише.
        От короткого приказа, сделанного тоном нетерпеливого взрослого, беседующего с непослушным ребенком, меня с головой захлестнула ярость.
        - Знаешь что? Я иду в полицию. Прямо сейчас. И попрошу связаться с отцом. А ты отправляйся ужинать со своими полезными знакомыми.
        С независимым видом я прошагала мимо Ивара, но далеко уйти не успела. Он догнал и схватил меня, прижал к себе, а потом процедил прямо в лицо:
        - Далеко собралась, охотница? Никуда ты не пойдешь!
        - Отпусти меня, - звенящим голосом потребовала я, - иначе заору прямо сейчас!
        Ивар прищурился.
        - Давай. Зови на помощь. Но ты уйдешь от меня только через мой труп. Поняла, охотница?!
        - Хочешь в тюрьму загреметь? - слегка опешила я.
        Вырваться не удавалось. Объятия Ивара сжимали стальными тисками, душили до головокружения.
        - Да без тебя мне плевать, что со мной будет! И еще более плевать, спит твой отец по ночам или нет. Мне нужна ты, охотница. Но с твоей семьей у меня прежние счеты. Если я добрый с тобой, это не означает, что я тревожусь и за их благополучие. Поняла?
        Я вдруг отчетливо представила нас со стороны. Отрешилась от ситуации и словно превратилась в безмолвного наблюдателя. Увидела Ивара, трясущегося от злости и сминающего меня в сильных руках, как тонкую веточку. Поразилась себе, согнутой, но не сломленной, оскалившейся диким зверем в лицо мужчины, которого еще недавно представляла рядом и в горе, и радости. Бывшие враги. Настоящие любовники. Или уже наоборот?! Непримиримые противники, познавшие короткий миг счастья в прошлом?
        Кто-то должен стать первым, чтобы разорвать порочный круг.
        - Ты делаешь мне больно, - прошептала я и перестала сопротивляться.
        - Прости, - он тут же разжал пальцы.
        Я потерла плечи, чтобы унять неприятные ощущения.
        - Я люблю папу, Ивар. Даже после того, что он сделал с твоей семьей, для меня он все равно остается родным человеком. Ты должен с этим смириться. Должен меня понять.
        - Кира… - Ивар скрипнул зубами, но я знаком остановила все возражения, готовые сорваться с его губ.
        - Но и тебя я люблю тоже.
        Его глаза удивленно расширились.
        - Кира…
        Я снова пресекла попытку заговорить.
        - Поэтому сегодня посижу в комнате столько, сколько нужно.
        Ивар отступил на шаг и уставился на меня. Потом покачал головой, словно в ответ на какие-то мысли. Коротко и раздраженно выдохнул. Переступил с ноги на ногу и прищелкнул языком.
        Смирившись с ситуацией, я просто ждала, какое решение он примет.
        - Нет. Ты будешь ужинать со мной, - наконец произнес Ивар.
        Я с трудом сдержала победную улыбку.
        - Тогда я и ужин сама приготовлю. Вот увидишь - тебе понравится!
        18
        Ивар не сомневался, что пожалеет об уступке, но стоило Кире заняться делом, мгновенно позабыл о тревогах. Его поразило, насколько ловко охотница управляется с кухонной утварью. Пожалуй, не хуже его приемной матери, а уж та любила готовить и никогда этого не скрывала.
        Он оседлал один из кухонных стульев и сложил руки на спинку перед собой, пока Кира принялась рассказывать о своем прошлом. Слушал и не мог поверить ушам. Ее учил готовить однорукий старый охотник?! В представлении Ивара охотники только и могли, что пить по барам и истреблять всех без разбора самыми неприглядными способами. По крайней мере, за всю жизнь он их видел только такими.
        И вот девочка, словно пришедшая к нему из другого - параллельного - мира, рассказывает забавные истории о старике, который возился с ней не меньше родного отца. Разве жестокий убийца может одновременно быть неплохим кулинаром? А, глядя на умелые пальчики охотницы, Ивар не сомневался, что ее учили не только кашу в походном котелке варить. Она чистила, резала, раскладывала на тарелках, изредка отступая, чтобы оценить внешний вид блюда, и попутно вспоминала, какой вкусный пирог пекла на день рождения кого-нибудь из братьев или как лично готовила жаркое из кролика в первый раз и чуть все не испортила. Это заставило Ивара по-новому взглянуть на охотников и их бытовую жизнь.
        Она сказала, что любит родных и не сможет от них отказаться, и он еще раз убедился, с каким теплом Кира отзывается о своих. В клане его охотницу в буквальном смысле носили на руках. Так могут светиться глаза только у человека, который всю жизнь купался в любви близких. Ивар знал это по опыту. Тем неприятнее свербело что-то внутри от мысли: он осознанно встал между Кирой и ее семьей, хотя знал, как она скучает. Разлука причиняла ей боль - и каким-то странным образом это причиняло боль и ему тоже. Но отпустить по-прежнему не находилось сил.
        С его помощью Кира накрыла стол в гостиной. Глаза лукаво сверкнули, когда она попросила разжечь камин и выставить между тарелок зажженные свечи. Хотела добавить романтики. Ивар мог бы заметить, что тем, кого они ждут на ужин, глубоко чихать на красивое оформление блюд или приятную атмосферу - они хотят только денег в конверте. Но вместо этого прикусил язык и пошел выполнять просьбу, потому что подумалось: а может быть, все это охотница затеяла именно ради него?
        Пока горячее томилось в духовке, она упорхнула в комнату, где заперлась и долго-долго шуршала пакетами с одеждой. В дверь позвонили. Обреченно вздохнув, Ивар поплелся открывать. Гости явились без опозданий. Он скупо обменивался приветствиями, разыгрывая из себя радушного хозяина. На свой собственный взгляд - довольно бездарно.
        Судья - с неподвижным, словно окаменевшим навсегда бледным лицом, которое ассоциировалось у Ивара с хищной мордой горгульи - привел на ужин супругу, полную противоположность себе. Вертлявая, румяная и пухленькая, она с порога бросилась целовать Ивара в щеку и пожимать пальцы потной ладошкой. Супруга же усатого и степенного начальника полиции, наоборот, держалась чопорно, как и ее прическа, напоминавшая Пизанскую башню. Женщина лишь подняла бровь и коротко кивнула в ответ на приветствие Ивара. Еще одной гостьей оказалась ее дочь, Лика. Сюрприз так сюрприз. Одетая в нежные пастельные тона, выбранные явно рукой матери, девушка была ровесницей Киры, и Ивар знал, что она уже не в первый раз смотрит на него так по-особенному.
        Вот и теперь Лика, которая скромно держалась за спинами родителей, не устояла и бросила ему кокетливый взгляд из-под ресниц. Ивар ухмыльнулся в ответ, мысленно пожелав им всем скорее убраться подальше и оставить его вновь наедине с единственной девушкой, которую хотел. С чудесной охотницей.
        В этот момент к гостям вышла Кира. Ивар обернулся, чтобы взглядом пригласить ее подойти ближе - да так и остался с открытым ртом. Заметив его реакцию, охотница покраснела от явного удовольствия и поправила складки светлого платья, прекрасно севшего по ее фигуре. Что-то из новых покупок, причем сделанное без его, Ивара, участия. А у его сладкой девочки есть вкус! Волосы Кира уложила наверх, оставив шею и плечи открытыми.
        - Ох, а кто это? - ненатурально сахарным голоском поинтересовалась жена начальника полиции.
        - Это… - Ивар понял, что совсем потерял голову от своей охотницы. Иначе почему, как полный идиот, полдня сидел и глазел на нее вместо того, чтобы сделать самую простую вещь: продумать ей легенду?!
        В два шага она преодолела разделявшее их расстояние, сама взяла его под локоть, доверчиво прижалась щекой к плечу и проворковала:
        - Здравствуйте, я - Кира.
        Ивар заметил, как заинтересовались оба старых хрыча, как они раздевали взглядами юное нежное тело, мысленно облизывали каждый сантиметр кожи, как вытянулись лица у их супруг. И каким разочарованием сверкнули и потухли глаза Лики. Но вместе с тем он не мог не восхититься Кирой. Она не обозначила словами свой статус, но поведением дала достаточно простора воображению гостей, поставив их в неловкое положение, если бы они начали уточнять подробности.
        Приобняв девушку в ответ, Ивар не удержался и коснулся губами ее виска. Кира подняла на него сияющий взгляд - и на мгновение его выкинуло из реальности, закружило в водовороте жаркого вожделения к ней, швырнуло в фантазии, где они оба, обнаженные, сминали влажные от пота простыни, двигаясь в едином сводяшем с ума ритме.
        Тряхнув головой и прочистив горло, Ивар усилием воли заставил себя вернуться на землю, к нежеланным гостям, и пригласил всех пройти в гостиную. Он занял место во главе стола, обе семьи расселись по бокам, а Кира, ни капли не смущаясь, опустилась на стул напротив. Она взяла на себя роль хозяйки и отлично с ней справлялась. Жена судьи почти сразу оттаяла и принялась громко восторгаться оформлением пиршества. Жена начальника полиции не разделяла ее восторгов, но к еде приступила охотно. Лика смотрела на Киру во все глаза и казалась настолько погруженной в мысли, что пришлось спрашивать дважды, какой напиток она предпочтет.
        Наконец Ивар разлил коньяк в рюмки мужчин, и некоторое время в комнате слышались лишь звуки энергично работающих челюстей.
        - Кира, а как давно вы знакомы с Иваром? Мы не видели тебя раньше, - заметила жена судьи.
        - Уже какое-то время, - не растерялась охотница. - Когда Ивар обмолвился, что его родители в отъезде, но ожидаются такие важные гости, я просто не могла остаться в стороне и не помочь. Надеюсь, вот этот салат вам нравится?
        Разговор плавно вернулся к комплиментам по поводу кулинарных талантов Киры, потом к фальшивым словам сожаления из-за отсутствия настоящих хозяев, а сама она встретилась глазами с Иваром и приподняла брови. «Ну как, у меня получается вести себя как ты?» - говорил взгляд. Он вздохнул и покачал головой, как делает взрослый в ответ на шалости ребенка. Этот вечер, незнакомые люди, легкое ощущение опасности - все воспринималось ею как игра. Или соревнование: сможет ли она притворяться не хуже него самого, человека, всю жизнь менявшего маски?
        Подумав об этом, Ивар нахмурился. В любой игре главное - не заиграться, не держать противника за дурачка, а себя - за самого умного. Он напрягся, вслушиваясь в каждую реплику непринужденной беседы и ежеминутно ожидая подвоха.
        - Твоей маме надо почетную грамоту дать, - продолжала жена судьи, - мало того что вырастила такую дочь-красавицу, так еще и готовить научила! Сейчас молодежь уже не та. Им лишь бы в службе доставки что-то заказать или бутерброды таскать.
        Кира погрустнела и из лукавой кокетки превратилась в прежнюю неискушенную девочку, которую Ивару доводилось видеть раньше.
        - Жаль, но мама тут ни при чем, - со вздохом призналась она, - я уже рассказывала Ивару. Это все дядя Миша, наш старый охотник. У него рука…
        Первый прокол.
        Ивар застыл, стиснув челюсти. Кира и сама уже сообразила, что расслабилась и сболтнула лишнего. Ее перепуганный и умоляющий о поддержке взгляд метнулся к его лицу, а губы перестали улыбаться.
        - Охотники? - оживилась жена начальника полиции. - Ты, случаем, не из того клана? - Она толкнула мужа в бок локтем. - Игорь, дело же еще не закрыли, кажется. Ужасная резня…
        Все уставились на Киру, которая сжалась в комок. Ох, как же Ивару захотелось приложиться ладонью к ее хорошенькой попке за то, что полезла на рожон!
        - Дядя Киры когда-то нанимался в тот клан. Но потом получил увечье и ушел, - произнес он, - на покое решил увлечься кулинарией. А потом заразил своим хобби и племянницу. Но вы правы, слухи о клане Седого просто кошмарны. Вы уже нашли виновных?
        Плечи охотницы заметно расслабились. Она схватила тканевую салфетку и пальцами обеих рук приложила к губам, бросив исподлобья Ивару благодарный взгляд. Краем глаза он заметил, что Лика наблюдает за ними обоими по очереди, и решил на этот раз остаться бесстрастным. Уголки губ Киры огорченно поползли вниз, когда она не дождалась от Ивара ответного знака.
        - Мы уверены, что это лекхе, сынок, - заговорил начальник полиции, и Ивар с трудом удержался, чтобы не поморщиться: очень уж его раздражала эта манера называть всех, кто помоложе, «сынком». - Осталось только найти этого уб…
        - Игорь! - ахнула его супруга. - Ну не за столом же!
        - Найти преступника, - снисходительно исправился тот, а потом понизил голос и оглядел собравшихся: - Только для нашего узкого круга признаюсь, что ждать осталось недолго. Мы почти нашли виновных.
        Кира отбросила салфетку на край стола и заметно побледнела. Казалось, еще немного - и охотница не выдержит и сама признает вину. Ивар спрятал одну руку под скатерть и сжал кулак, мысленно умоляя ее не сорваться. Затея с ужином становилась все более провальной.
        - Да? - пискнула Кира тонким голоском. - Вы догадались?
        Начальник полиции кивнул и перевел взгляд на хозяина дома. Все замерли в напряженном молчании. К счастью, Ивару, в отличие от неискушенной охотницы, уже не в первый раз приходилось сидеть за одним столом с этими людьми, и кое-какие повадки он успел изучить.
        - Боже мой, ну не томите, - лениво протянул он, откидываясь на спинку стула, - мы тут все уже извелись от любопытства. Кто же «они»?
        Его собеседник ухмыльнулся и знаком показал, что неплохо бы налить еще по рюмке.
        - Кто сказал, что «они»? Это «она». По всем признакам в доме Седого обитала девушка. Она же, скорее всего, и совершила все убийства. Только умоляю, молчать! Тайна следствия.
        - Она… убила… - пролепетала Кира и сделала большой глоток воды из бокала. - Есть свидетели?
        - Свидетелей нет. Но мы нашли следы пребывания в доме женщины. А саму женщину среди тел не нашли. Парадокс.
        Ивар закончил разливать коньяк. Он уже догадался, о ком идет речь. Вспомнил дурно пахнущее худенькое тельце замухрышки, на которую наткнулся в темноте, когда пришел за Кирой.
        - И эта девушка - лекхе, - вставил реплику он.
        - Да, несомненно, - кивнул начальник полиции. - Мы уже нашли несколько подозреваемых. Осталось собрать доказательную базу.
        Примерно такого ответа Ивар и ожидал. Облавы, на одну из которых наткнулся он сам с охотницей, не могли не принести плодов. Общество жаждало найти виновных и вздернуть их на первом же суку, а полиция собиралась дать требуемое любой ценой. Даже несмотря на то, что та девчонка-рабыня в данный момент находилась в безопасности в Сопротивлении. Одна жизнь взамен другой - Ивар уже почти научился относиться к этому философски.
        Но он не учел, что Кира этого не умела.
        - Но что с ними будет? - вдруг выпрямила спину она.
        - Как что? - удивился начальник полиции. - Казнь, конечно же.
        - Но вы ведь сначала убедитесь, что нашли правильных людей? Вы можете казнить по ошибке не тех, - настаивала охотница на своем, пока Ивар боролся с желанием преодолеть стол, разделивший их, и зажать ей ладонью рот. Его останавливала лишь мысль, что это вряд ли бы уменьшило подозрения собравшихся.
        - Правосудие не ошибается, - прокаркал скрипучим голосом судья и напустил на себя обиженный вид.
        - Но…
        - Простите Киру, - рявкнул Ивар, ощущая, как задница начинает поджариваться на медленном огне, - она очень близко приняла к сердцу трагедию и хочет, чтобы именно тот, кто это сделал, понес самое строгое наказание. Если бы могла, наверно, лично бы отомстила за смерть таких уважаемых людей. Правда, Кирусик?
        Его язвительный тон достиг цели. Охотница вспыхнула после «Кирусика», заметно разозлилась, но и пришла в чувство.
        - Конечно, - пробормотала скороговоркой и сосредоточилась на еде.
        - Она - как наша Анжелика, - фыркнула жена начальника полиции, наклонившись к супругу, - на все свое мнение.
        Услышав свое имя, Лика отложила вилку и громко отчеканила:
        - А я вот слышала, что сейчас очень модно брать девушек-лекхе и держать их у себя дома в качестве любовницы.
        - Лика! - в очередной раз возмутилась ее мать. - Не за столом же!
        - А что такого? - пожала плечами та. - Все об этом знают. Папа, ну скажи же!
        Начальник полиции под строгим взглядом жены прочистил горло.
        - Кхм… ну да, новое веяние.
        - И это нормально?! - удивилась Кира.
        - Ну, официально - нет. Говорят, сначала их выкупают из гетто на определенный срок, договариваются там с кем-то, причем выбирают самых красивых и наименее социально опасных, - не унималась Лика, - потом уже продают желающим. По заказу. Рост, цвет волос. В зависимости от пожеланий заказчика. И, главное, сами эти девушки не против.
        - Не против? - с сомнением протянула Кира.
        - Кто был бы против красивой жизни?! - закатила глаза жена судьи и положила себе еще порцию горячего.
        - А разве в гетто не ведут строгий учет? - хмыкнул Ивар.
        - Я тебя умоляю, - отозвалась она, - этого добра же там навалом. Пока проверка не нагрянет…
        - А еще говорят, что потом возвращают не всех, - добавила Лика, обращаясь, почему-то к одной Кире.
        - Как так?! - возмутился судья и посмотрел на начальника полиции.
        - Да дело-то житейское, - скривился тот. - Ну, может, придушил ненароком во время постельных игр. Или другу какому передал попользоваться еще…
        - Боже мой! Давайте сменим тему! - закудахтала его жена.
        Ивар молча потягивал коньяк и наблюдал за беседой. Он тоже не слышал о подобном, но свои мысли предпочитал держать при себе. Неожиданно среди хора оживленных голосов он разобрал слова Киры:
        - А может, они просто влюбляются?
        Все разом замолчали.
        - Кто? Кто влюбляется, милочка? - захлопала ресницами жена судьи.
        - Они, - тихо повторила Кира и опустила взгляд, - девушки-лекхе и те, кто взял их себе. Может, они просто не хотят расставаться?
        У гостей открылись рты. Некоторое время все смотрели на охотницу, а потом жена начальника полиции зашлась истеричным смехом.
        - Милая девочка! - простонала она и толкнула мужа в бок. - Игорь! Слышал? Ох, не могу!
        - Поверь, Кирочка, девушки, может, и влюбляются, - сжалилась жена судьи. - Но ты просто по наивности своей еще не понимаешь, что ни один нормальный мужчина надолго с ними не останется. Поиграл и вернул. Подрастешь - поймешь.
        Судья фыркнул и покачал головой. Начальник полиции рассмеялся вслед за супругой. Одна Лика оставалась серьезной. Подкинув идею, она спокойно сложила руки на коленях и наблюдала за окружающими.
        Кира опустила голову. Гости смеялись над ней, повторяли неосторожно брошенную фразу и обсуждали ее в разных интерпретациях. Предположение показалось им настолько абсурдным, что никому и в голову не пришло, чем на самом деле оно продиктовано. Ивар скрипнул зубами. Но когда он уже хотел вмешаться и разом прекратить издевательства, голос вдруг подала Лика.
        - А я тоже думаю, что они влюбляются, - заявила она, вздернув подбородок под строгим взглядом матери. - Поэтому и не возвращаются обратно.
        За столом повисла мертвая тишина.
        - Это невозможно! - гаркнул начальник полиции. - В подобных извращенных отношениях ни о какой любви точно не может быть и речи.
        Похоже, отец редко повышал голос на дочь, потому что Лика дернулась, как от удара.
        - Ну, теоретически это возможно, - вмешался Ивар, - и генетически тоже. Между нашими видами не так уж велики различия.
        Обе девушки уставились на него широко распахнутыми глазами. И на лицах обеих он прочитал почти одинаковое выражение… изумления.
        - Бог с тобой, Ивар! - улыбнулась жена судьи. - Ты тоже поддался модному, как говорит Лика, веянию и веришь, что такое примитивное существо, как лекхе, может испытывать чувства, как разумный человек? Вы, мужчины, часто путаете страсть с такой высокой материей, как любовь. Вот в то, что ради постельных извращений кто-то держит лекхе у себя дома, я еще могу поверить. В остальное… - она покачала головой, - нет.
        Кира прищурилась в негодовании. Лика сверлила Ивара взглядом в ожидании следующей реплики. Атмосфера становилась все более напряженной. Казалось, в воздухе вот-вот прострелит электрический разряд.
        - Ну, может, не любовь, - был вынужден одернуть себя Ивар, - но привязанность, думаю, вполне может возникнуть. Не зря же люди переходят в Сочувствующие. Что-то их к этому побуждает.
        - Привязанность, - грохнул по столу кулаком начальник полиции, - должна быть к матери, к Родине, к законам своей страны, сынок. А Сочувствующие - это аппендикс в теле государства, который рано или поздно придется вырезать. - Он оглядел собравшихся. - Думаю, здесь все согласны?
        Гости переглянулись.
        - Да, папа, - ответила за всех Лика, и в ее голосе не слышалось ни капли раскаяния.
        - Все, давайте забудем, наконец, про грязных дикарей и просто поедим! - потребовала ее мать.
        Казалось, разговор снова повернул в мирное русло. Принялись обсуждать погоду и цены на недвижимость. Бутылка коньяка пустела. Судья потихоньку клевал носом. Его жена, уже никого не стесняясь, выложила себе на тарелку остатки еды сразу с нескольких блюд. Лика поглядывала на Ивара каждый раз, когда он отправлял в рот вилку. Супруга начальника полиции хвасталась перед Кирой успеваемостью дочери. Охотница сидела с выражением скуки на лице.
        В момент, когда Ивар уже хотел положить конец затянувшимся посиделкам, начальник полиции вдруг встрепенулся и заговорил:
        - Все думаю, что же за вопрос на языке вертится. И вспомнил. Кира, мы не могли раньше встречаться? Может, я знаю твоих родителей? Чем больше смотрю на тебя, тем более знакомым мне кажется твое лицо.
        О тарелку звякнула вилка, и с опозданием Ивар понял, что это он сам разжал пальцы. Глаза охотницы стали огромными на побледневшем лице. Они встретились друг с другом взглядами, и Ивар постарался, насколько мог, молчаливо успокоить ее. Сбылось самое худшее из его ожиданий. Мозг уже принялся лихорадочно просчитывать варианты и искать пути выхода из западни, но реакции, отработанные годами, не подвели. Словно со стороны Ивар услышал свой собственный насмешливый голос:
        - Видишь, малыш, я же говорил, что ты похожа на какую-то актрису. Теперь ты мне веришь?
        Кира нервно улыбнулась, потерла шею и украдкой глянула на начальника полиции.
        - Да. Ивар тоже говорил, что у меня распространенный тип внешности.
        - Хм… - нахмурился тот, и стало заметно, что версия не показалась убедительной.
        - Может, пройдем в кабинет? - предложил Ивар.
        На этих словах судья всхрапнул и проснулся, моргая и стараясь уловить, о чем разговор, но начальник полиции не торопился вставать.
        - А где работают твои родители? - снова обратился он к Кире.
        - Отец… он… - растерялась та.
        - Пройдемте в кабинет, я все объясню, - ледяным тоном отрезал Ивар и встал, со скрежетом отодвинув стул. Нет ничего, что нельзя было бы уладить деньгами, решил для себя он. Осталось лишь не допустить, чтобы все зашло слишком далеко.
        - Папа, - неожиданно фыркнула Лика, - ну ты что, не помнишь? По-моему, мы могли видеть Киру на собрании в начале учебного года в моем институте. Она, кажется, учится в параллельной группе. Ведь так?
        - В самом деле?! - вскинула брови ее мать.
        Облегчение явно проступило на лице охотницы. Она послала девушке благодарный взгляд.
        - Да, - кивнула она, - я тоже все пыталась вспомнить, где видела Лику.
        - Ну и как продвигается учеба? - заулыбалась жена судьи.
        - Неплохо. Столько предметов…
        - А какие нравятся больше всего? - не отставала собеседница.
        Кира замялась. Ивар вспомнил, как дразнил ее отсутствием образования, а она отвечала, что занималась с отцом дома. Он страстно желал выручить и подсказать правильный вариант, но понятия не имел, где же учится Лика.
        - Ну… история… - неуверенно протянула охотница. - Рисование…
        - В педагогическом? - с легким недоумением покачала головой мать Лики.
        Кира умолкла, явно опасаясь ляпнуть что-то еще.
        - Мам, педагогика очень скучный предмет, - тут же возразила Лика. - Я вообще предпочитаю математику. Но кто меня спрашивает?!
        - Извините, мне надо отойти, - пробормотала Кира и ретировалась на кухню.
        Ивар глянул на начальника полиции. Похоже, тот поверил словам дочери и успокоился. Услышав очередное приглашение пройти в кабинет, спорить не стал. Они прошли в уютное, пропахшее книжной пылью помещение со старомодным рабочим столом и вполне современной оргтехникой. Деньги уже ждали, посчитанные и подготовленные так, как загодя оставил их отец.
        Все время, пока Ивар перекидывался дежурными фразами о делах отца, оставшись наедине с мужчинами, он не переставал ломать голову над поведением Лики. Зачем она пришла на помощь? Почему соврала, ведь понимала, что видит Киру впервые? Он искал объяснения - и не находил. Но поверить, что это сделано по доброте душевной, тоже не мог.
        Никто, ничего и никогда не делает просто так.
        Получив по конверту с деньгами, мужчины удалились в гостиную, а Ивар задержался, чтобы запереть сейф и убрать на место ключи. Наклонился, выдвинул нижний ящик отцовского стола и скорее почувствовал, чем услышал в кабинете чье-то присутствие. Вскинул голову.
        Лика с несмелой улыбкой на губах аккуратно прикрыла за собой тяжелую дубовую дверь и прислонилась к ней спиной. Ее взгляд прошелся по Ивару с головы до ног, как по лакомому куску пирога. Затем девушка сделала шаг, другой и сцепила пальцы в замок перед собой. Весь ее вид кричал о том, что пришла за наградой.
        Повисло неловкое молчание, но внутри Ивара разлилось холодное спокойствие. Когда он убедился, что бескорыстием тут не пахнет, то уже не сомневался в том, как следует себя вести.
        - Хотел сказать «спасибо»… - начал он, но Лика жестом оборвала фразу.
        - Я знаю, кто ты, Ивар, - призналась она.
        Игра шла на ее поле. Он поймал себя на мысли, что так длилось весь вечер. В течение времени, пока Ивар был вынужден сидеть и изображать заинтересованность в разговоре, Лика умело поворачивала беседу в то русло, которое хотела.
        - Кто я?! - все же переспросил он и усмехнулся. - Конечно, знаешь. Так же, как и я знаю, кто ты.
        - Нет, - она покачала головой, не сводя с Ивара сияющих глаз, и он выругался сквозь зубы, ясно истолковав значение этого взгляда, - не притворяйся больше со мной.
        Лика подошла еще ближе и остановилась в одном шаге от него. Ей пришлось задрать голову, чтобы заглянуть ему в лицо. Он мог сломать ее одним движением, как тростинку. И очень захотел это сделать. До дрожи. До ломоты в суставах. Такова всегда была подспудная реакция на угрозу. Так кричали инстинкты. Уничтожить. Пока не уничтожили тебя. Именно то, чему научило Ивара общество людей.
        - Уходи, Лика, - глухим голосом процедил он сквозь зубы, - твои родители уже собираются домой.
        Она пропустила предупреждение мимо ушей.
        - Как-то раз мы тоже были у вас в гостях, - заговорила она, - и моя мама пролила тебе на руку кипяток, помнишь? Она случайно толкнула чашку очень горячего чая, которую ты передавал ей по просьбе.
        Ивар отрицательно мотнул головой, хотя сам прекрасно помнил тот случай. Глупая ситуация и достаточно сильный ожог.
        - Ты должен помнить, - уверенным голосом произнесла Лика. - Все испугались, но ты заверил, что чай не такой горячий, и ничего страшного не случилось. Но я видела красное пятно. И я видела, как быстро оно исчезло, потому что сидела с тобой рядом.
        - Тебе показалось.
        - Нет! - резким движением девушка вдруг уцепилась в воротник рубашки Ивара, прижалась к нему всем телом и заговорила умоляющим тоном. - Я вступила в ряды Сочувствующих из-за тебя! Мама с папой не знают. А узнали бы - три шкуры спустили. Но я сделала это. И я знаю, что твой отец тоже из них. Он тоже лекхе? Как вам удается скрывать фамильяров?
        - Ты ошибаешься, - он снял ее руки со своей шеи.
        Глаза Лики стали влажными от набежавших слез.
        - И я знаю, кто такая твоя Кира! - выпалила она, и в голосе звучало отчаяние. - Видела ее на ориентировках, которые прислали папе! И он видел! Просто не придал значения, потому что вскоре их сняли. Вроде как нашли ее. Но ведь не нашли! Это она!
        Все было еще хуже, чем он думал. Уже присылали ориентировки. И только каким-то чудом сняли. Наверняка, из-за ложного следа.
        - Зачем тогда ты соврала? Зачем прикрыла ее? - потребовал он ответа.
        - Мне ее жалко.
        - Что?! - Ивару показалось, что он ослышался. Жалко? Его охотницу? Да с чего бы?!
        - Сначала я не хотела, - сжала кулачки девушка, - но она такая… - Лика шмыгнула носом, - она очень похожа на меня. Я поняла это, когда услышала те ее слова. Про любовь. И увидела, как она смотрит на тебя. А ты на нее…
        Лика опустила голову, и Ивар с трудом расслышал:
        - На ее месте могла быть я, Ивар. Она почти не знает тебя! Не так, как знаю я!
        Он тяжело выдохнул.
        - Ты ничего не знаешь, Лика.
        Девушка тут же вздернула подбородок.
        - Она с тобой добровольно?
        - Теперь да, - не стал лукавить Ивар.
        - Она сбежала ради тебя от своей семьи?
        - Нет. Я увез ее.
        Хорошенькое личико девушки исказилось.
        - Значит, это правда? Ты любишь ее?!
        Он помолчал, взвешивая важность ответа.
        - Да.
        Сердитыми движениями Лика вытерла покрасневшие глаза.
        - Можешь не бояться. Я вас не выдам. Отец не вспомнит, я его успокоила. А если дома зайдет разговор - придумаю что-нибудь еще.
        - Но зачем ты это делаешь? - недоумевал Ивар.
        Она горько усмехнулась.
        - Да что ты знаешь о любви, если спрашиваешь? На чужом несчастье счастья не построишь. Но я буду надеяться, что когда-нибудь…
        Лика подступила к нему. Он еще обдумывал последние слова и не успел отреагировать, когда губы девушки прижались к его щеке, потом скользнули на подбородок. Ивар вскинул руки, ухватился за тонкие запястья, собираясь осторожно, но твердо убрать их от себя.
        - Я правда желаю тебе счастья… - прошептала Лика.
        - Я тоже…
        Договорить он не успел.
        - Ивар!
        Кира распахнула дверь и застыла. Ее рот приоткрылся. Запечатлев увиденную картину, она развернулась и убежала прочь.
        Ивар громко выругался.
        19
        - Кира! Открой сейчас же!
        Я сидела на кровати в спальне Ивара, глотала слезы и смотрела, как дверь сотрясается от мощных ударов. К счастью, заперевшись, сообразила подставить еще и стул, хотя препятствие все равно казалось слишком хлипким. На полу валялись пакеты с покупками, сброшенные мной в сердцах. Подарки Ивара. Я старательно отводила взгляд, чтобы на них не смотреть. Хотела даже содрать с себя платье, но отвращение при мысли о том, что придется натягивать старую одежду, пересилило порыв.
        - Охотница! Ты слышишь меня?!
        Я прекрасно его слышала. А еще - отчетливо видела, как он обнимал ту красотку, уединившись с ней в кабинете отца. Лика целовала его, крепко обвивала руками за шею, а Ивар просто стоял, склонив к ней голову, и шептал что-то. Какой наивной дурочкой я почувствовала себя, застав их врасплох! Поверила, прониклась благодарностью к сопернице, когда та стала защищать меня от подозрений. И получила удар в спину. Как он мог? Как он мог?!
        - Убирайся к своим гостям! - выкрикнула я. - Видеть тебя не хочу!
        - Они ушли! - прорычал Ивар из-за двери. - Все ушли. Остались только ты и я, охотница. И я не собираюсь тратить всю ночь на глупую ссору!
        Ночь. Я до боли впилась зубами в нижнюю губу. Вот чего он хотел от меня. Всегда хотел. Правильно сказала за ужином та толстая обжора: мужчины не думают о любви. Только о своих физических потребностях.
        - Иди и проводи ночь со своей Ликой! - завопила я, задыхаясь от обиды и злости.
        Господи, зачем мне только пришло в голову присутствовать на ужине?! Я уже сто раз пожалела о необдуманном порыве. Надо было сдержаться и прислушаться к голосу рассудка. Отец всю жизнь отправлял меня в комнату, когда приезжали важные гости, и внутри все отчаянно воспротивилось, когда Ивар решил поступить так же. Но может, это моя судьба? Может, я обречена просто сидеть взаперти, пока сильные мужчины решают сложные вопросы? Ведь я такая наивная, беспомощная и совершенно не знакомая с настоящей жизнью. И с настоящим предательством.
        Организовывая ужин, я предвкушала, как загорятся глаза Ивара, с каким восхищением он будет смотреть, как ловко у меня все получается. Мечтала порадовать его и влюбить в себя еще больше. И поначалу так и было. Но потом все пошло наперекосяк. Следить за каждым словом и мимикой, подавлять внутри эмоции, вызванные вполне справедливым негодованием - Ивар наверняка из стали, раз умудрялся жить в подобном напряжении столько лет.
        Хотя нет, о чем это я? Он же Хамелеон. Это мне пришлось притворяться, пока малознакомые люди с высокомерными лицами смеялись почти над каждым моим словом и окутывали пренебрежением, а я даже не могла бросить им в лицо, что отношусь к известному клану, и со мной нужно разговаривать с уважением. Ивару достаточно было лишь натянуть маску.
        Так может, и в отношениях со мной он тоже притворялся? Быстро же с него слетела вся любовная шелуха, стоило появиться на горизонте хорошенькой горожаночке, свеженькой, образованной, с нежными пальчиками. Она наверняка и оружия-то в руках никогда не держала. И с ней Ивару не нужно постоянно чувствовать себя зверем. Ее отец всего лишь получает от него откат, и на этом проблемы заканчиваются. Между ними нет кровной вражды. И уж с ней-то ему будет гораздо спокойнее и легче устроить свою жизнь.
        Подумав об этом, я едва не взвыла. Внезапно поняла, что пока боролась с гневом и обидой, за дверью что-то изменилось. Удары прекратились. Меня охватил страх. Что Ивар задумал? Я поднялась с кровати и сделала осторожный шаг. Прислушалась.
        Тихо.
        Судорожно огляделась. Уж не подумает ли ворваться через окно? Тем более оно как раз оказалось приоткрыто: белые занавеси слабо колыхались от ветерка.
        Не спуская глаз с окна, я попятилась, теперь уже к двери.
        - Я просто хочу поговорить, Кира, - раздался из-за нее умоляющий голос Ивара.
        Я подпрыгнула от испуга и едва не взвизгнула. Выдохнула, чтобы унять дрожь в коленях. Уставилась на гладкую поверхность, как будто могла разглядеть за ней мужское лицо.
        - Я не хочу говорить. Я хочу домой. В заповедник.
        Послышались тихие ругательства. Шаги. От двери и обратно.
        - Слушай, я представляю, как это выглядело со стороны… - Он осекся.
        Я зажмурилась, потому что воскрешать перед глазами увиденное было мучительно больно. Как еще это могло выглядеть? Совсем недавно мы с Иваром разговаривали о будущем, и я считала, что смогу пережить необходимость построить семью с кем-то другим. Но увидев воочию, как это будет… как он, мой первый и единственный мужчина, обнимает другую, позволяет ей целовать себя, не говоря уже о чем-то большем…
        - Но это дурацкое стечение обстоятельств! - В дверь что-то стукнуло. - Я сказал ей, что люблю тебя!
        Мольба в его голосе сменилась отчаянием. Я хотела бы ему поверить. Просто мечтала сделать это. Но никак не могла переступить через себя.
        - Что, прямо так и сказал? - хмыкнула упрямо. - А что еще сказал? Что я - твоя временная любовница, как она и намекала за ужином? Что через пару дней я уеду и освобожу путь для нее?
        - Кира! - простонал Ивар. - Не глупи! Разве ты думаешь, что я мог променять тебя на кого-то еще? Да, она призналась, что защитила тебя из-за чувств ко мне. Но… охотница! Прислушайся к себе. Разве я стал бы снимать с тебя цепи, привозить сюда, отодвигать на второй план интересы общины, если бы относился просто как ко временной любовнице?
        Он говорил так убедительно, что мой запал начал таять. Я сделала несколько шагов по комнате, не зная, что предпринять. Поверить ему? Или стоять на своем?
        - Мне никто не нужен, кроме тебя, охотница, - эти слова Ивар произнес так тихо, что мне пришлось подбежать и приникнуть ухом к двери, чтобы разобрать. - Когда я увидел тебя в первый раз… в доме твоего… в моем бывшем доме… я… не хотел этого.
        Я затаила дыхание и напряженно вслушивалась в тишину. Не дождавшись ответа, сама спросила:
        - Не хотел чего?
        Показалось, что Ивар вздохнул.
        - Полюбить тебя с первого взгляда. Не хотел. Но так получилось. Когда увидел тебя с пистолетом… напуганную… но храбрившуюся… и такую красивую…
        Я прислонилась спиной к двери, ругая себя за ту слабость, которая разлилась по венам от слов Ивара. Он заставил меня вспомнить момент встречи. И заново пережить те чувства, которые вспыхнули внутри. Тоже с первого взгляда.
        - Неужели ты думаешь, я смогу так просто забыть тебя, охотница? - Голос проникал через преграду между нами, и казалось, что Ивар уже стоит рядом и прикасается ко мне. - Думаешь, что тебя вообще кто-то сможет заменить?
        - Ты сам говорил, что любишь городских девушек, - пробормотала я, - а она как раз такая. И с ней тебе будет еще проще притворяться не-лекхе. Ее отец еще усерднее покроет все твои «хвосты».
        - Как мне еще тебя убедить? - сдался он.
        Если бы я сама знала! Если бы не любила Ивара так сильно! Мне было бы плевать, кто и как его обнимал. Но нас объединяло столько нежных, страстных и просто интимных моментов! Мы даже убивали вместе! Как после этого отрешиться от неприятных эмоций?
        - Я хочу уехать домой завтра же, Ивар. Ты обещал освободить меня, - с усталостью произнесла я.
        Показалось или он зарычал?
        - Твоя свобода - самое дорогое, что у меня есть. Я хотел бы подарить ее тебе, но знай, что это свяжет меня клятвой.
        - Какой клятвой? - насторожилась я.
        - Просто традиции моего народа. Самое дорогое дарят своей суженой. Той, с которой хотят провести всю жизнь. Ты понимаешь меня, охотница?
        В голове зашумело. Я осознавала значение слов, но никак не могла в них поверить. Ивар сказал… «суженой»?! А еще упоминал про… традиции? Но это значит…
        - Когда ты привез меня сюда, то уже собирался освободить, - напомнила я, - то есть ты учитывал, что подаришь мне свободу.
        - Да, охотница, - неохотно признался он.
        - Но ты не говорил мне этого… несмотря на все, что было…
        - Проклятье. Нет.
        - Но зачем вдруг ты решил сообщить это сейчас? Чтобы удержать меня, когда я потребовала отпустить? - прежняя обида вспыхнула с новой силой. - Да, Ивар?! Твои родители еще не приехали, и все идет не по твоему плану?
        - Я просто выжидал подходящий момент. Ты вообще слышишь, о чем речь?!
        - Но почему ты выжидал? Сам же говоришь, что полюбил с первого взгляда.
        Дверь содрогнулась от очередного удара.
        - Потому что помимо желаний у меня есть еще обязанности. А у тебя - твоя семья. И мы с твоими родственниками вряд ли успокоимся, пока не перегрызем друг другу глотки. Что еще тебе непонятно?
        Я почувствовала, как по щекам катятся слезы.
        - И что будет… если я приму свободу как подарок? Я буду связана с тобой?
        - Нет. Если ты не подаришь мне чего-то равноценного. Что означало бы твое согласие.
        Что ж, по крайней мере, он оставил мне выбор.
        - Мне нужно подумать, Ивар, - выдавила я. - Нужно понять, могу ли я поверить твоим словам, а не тому, что видела своими глазами.
        Ивар молчал так долго, что мне начало казаться - он просто устал уговаривать и ушел. Но когда я повернулась и опять прижалась ухом к двери, из-за нее раздался уже не умоляющий, а уверенный и не предвещающий ничего хорошего голос:
        - Тогда лучше отойди. Потому что я сейчас снесу эту дверь ко всем чертям и не хочу, чтобы тебя зацепило.
        Я едва успела отскочить, как раздался треск, и между створкой и стеной появился просвет. Хлипкий межкомнатный замок не был рассчитан на то, чтобы сдерживать вторжение сильного мужчины. А Ивар уже вторгся, отодвинул плечом дверь вместе со стулом и сделал шаг ко мне. Я поймала себя на том, что крепко стиснула зубы, сжала кулаки и уставилась на него, не зная чего ожидать. Странно, но Ивар не выглядел разозленным. Он смотрел на меня очень по-мужски, горячо и властно. Как человек, который просто вернул себе то, что ему причиталось.
        Две верхние пуговицы на его рубашке оставались расстегнутыми, открывая впадину между ключиц. Мой взгляд то и дело возвращался к этому открытому участку тела, хотя я и приказала себе не превращаться в размазню и не вестись на возбуждающий вид. А ведь еще недавно, сидя с Иваром через стол, только и думала о том, как этот мужчина меня привлекает. В следующую секунду он оказался рядом, и мне пришлось слегка откинуть голову, чтобы не уткнуться носом в широкую грудь.
        - Твоим родителям не понравится… - начала я, покосившись на выбитую дверь, но договорить не успела.
        - С этим я сам разберусь. Позже, - отрезал Ивар.
        Не отводя взгляда, он потянулся и схватил мою руку за запястье. Вздернув ее на уровень груди, произнес:
        - Разожми.
        Я посмотрела на свой стиснутый до побелевших костяшек кулак, пока Ивар продолжал вглядываться в мое лицо. Какие же странные чувства он во мне вызывал!
        - Разожми.
        Я поколебалась еще несколько мгновений, пестуя внутри обиду. Вдруг заметила, что Ивар затаил дыхание в ожидании ответа. Его так волнует моя реакция? После того, как он выломал дверь и получил возможность делать со мной что угодно?
        Один за другим я медленно разжала пальцы. Ивар положил мою ладонь себе на плечо, и его лицо смягчилось. Он взял другую руку.
        - Теперь эту.
        Как зачарованная, я расслабила кулак. Эта ладонь оказалась на другом плече Ивара. Его взгляд переместился на мои губы и стал диким. Взяв меня за подбородок, Ивар надавил большим пальцем и заставил разжать стиснутые зубы.
        - Больше никаких запертых дверей между нами. Ты поняла, охотница? - пробормотал он. - Никаких замков, оружия и стиснутых кулаков. Мы договорились, что между нами нет мести. Больше нет. Ничего.
        То, о чем я мечтала больше всего на свете.
        - А как же красивые девушки? - предприняла последнюю попытку сохранить гордость.
        - Я никого не хочу. Кроме тебя, Кира.
        Ивар произнес это таким интимным тоном, что стало трудно дышать.
        - Но я видела… - мой голос превратился в писк котенка.
        Он вздохнул с напускным терпением.
        - И что ты видела? Расскажи мне, охотница. Потому что я собираюсь покончить со всеми недомолвками сейчас. До того, как мы ляжем в постель, и ты поймешь, кого я хочу на самом деле.
        При упоминании о сексе наваждение слетело с меня.
        - Но ты не будешь отрицать, что она - хорошенькая? - мстительно прошипела я.
        - Нет, охотница, - ровным голосом ответил Ивар.
        - Когда я зашла, она обнимала тебя!
        - Да.
        Мне словно под дых ударили. Зажмурившись, я скрипнула зубами.
        - А ты… ты обнимал ее.
        - Нет, охотница. Я снимал с себя ее руки. После того как сказал, что люблю тебя. Когда я на самом деле обнимаю девушку, то делаю это так.
        Я ощутила, как пальцы Ивара скользят по моим плечам, спине, нащупывают застежку платья на позвоночнике и тянут ее вниз. Слабо дернулась, желая помешать. Он не стал настаивать. Нежно прошелся ладонями вниз до талии.
        - Хочешь, чтобы я ушел сегодня спать в другую комнату? - заглянул в лицо пытливым взглядом.
        Я промолчала, хотя знала, каким должен быть ответ.
        - Хочешь, чтобы я все-таки снял это? - пальцы Ивара вернулись на застежку платья.
        - Хочу, чтобы ты сказал, что она - уродина! - выпалила я и сама поразилась капризным ноткам в голосе.
        Он тихонько ухмыльнулся.
        - Но что такого Лика сделала мне, чтобы я так про нее говорил? - возразил он. - Она соврала родителям, спасая мою любимую девушку. Очень вовремя и удачно спасая, надо заметить. Разве за это заслужила плохого слова?
        Я не сдержала разочарованного вздоха, но в груди разлилось приятное тепло, когда Ивар назвал меня любимой. Зачем он так дразнит меня?
        - А теперь посмотри на это, - одной рукой Ивар расстегнул еще две пуговицы на своей рубашке и сдвинул ее влево. - Что ты видишь?
        Хватая пересохшими губами воздух, я уставилась на старый круглый шрам на его коже. Не самое подходящее время, чтобы напомнить об ужасной трагедии!
        - След… от пули… моего отца.
        - А здесь? - указательный палец Ивара опустился ниже по грудной мышце, обогнув твердый чуть сморщенный сосок.
        Мысли в моей голове спутались, и ему пришлось самостоятельно ответить на свой вопрос:
        - Здесь должен был остаться шрам от ножа, которым ты убила меня в поединке.
        Точно. Я уже успела забыть тот момент.
        - А чуть ниже… - Ивар расстегнул рубашку до конца и откинул полы в стороны, обнажив подтянутый живот с небольшой впадинкой пупка и поджарые бока. - Ты воткнула в меня нож. Без предупреждения.
        Тут воспоминания еще не успели поблекнуть.
        - После того, как ты лишил меня невинности!
        - Виноват по всем статьям, - не стал спорить он. - И все-таки втыкать нож в человека без предупреждения - это не по-человечески.
        Я неохотно пожала плечами.
        - И тем не менее, - ладони Ивара снова вернулись на мою спину, - несмотря на перечисленные увечья, как ты думаешь, с кем бы я предпочел провести эту ночь и все оставшиеся до конца своей жизни?
        Господи, он знал, как надавить на мое слабое место.
        - Странный способ признаться в любви, - пролепетала я, позорно сдавшись.
        В ответ Ивар лишь улыбнулся. Той самой обольстительной улыбкой, которая всегда предназначалась только мне. Ни разу не видела, чтобы он так улыбался кому-то другому. Внутри разлилось тихое торжество, а увиденная сцена в кабинете заиграла совершенно другими красками. Вспомнилось лицо Ивара в тот момент. Сосредоточенный, виноватый и немного раздраженный вид.
        Никакого намека на улыбку.
        Из глубины бедер вверх по телу пошел жар. В следующую секунду губы Ивара оказались на моих губах. Его пальцы нетерпеливо тянули вниз застежку платья, а мои руки стаскивали рубашку с его плеч. Все это сопровождалось звуками жадных неистовых поцелуев. Никогда не пробовала ничего вкуснее.
        Рубашка Ивара полетела на пол, а я увернулась от его рта и впилась губами и языком в ту самую впадину между ключицами, которая так будоражила мое воображение. Такая бархатная кожа, такая животная мощь под ней. Звериное начало, чуждое моей природе, но невыносимо желанное. Я полюбила лекхе в Иваре и не представляла его другим. Обычные мужчины стали казаться блеклыми на его фоне.
        По натянувшимся жилам на шее поняла, что он откинул голову, и услышала низкий стон мужчины, предвкушающего удовольствие. Между ног резко потяжелело.
        - Продолжай так, охотница, - мне показалось, что Ивар облизнул губы, - и я буду изобретать еще более странные способы признаваться тебе в любви.
        Под моими ладонями перекатывались бугры твердых бицепсов, когда Ивар с треском стащил с меня платье. Ткань скользнула по бедрам и упала к ногам. Я провела руками по его плечам, груди, торсу. Почувствовала, как его пальцы путаются в моих волосах бессвязными судорожными движениями. Осмелев, коснулась пояса брюк Ивара, а потом, помедлив, просунула кончики пальцев за ремень и погладила жесткие волосы в паху.
        Ивар дернулся и начал подталкивать меня к кровати до тех пор, пока мои ноги не встретили препятствие.
        - Мне нравится, что ты носишь белье, которое я выбрал, - шепнул он, двумя пальцами подцепил тонкие бретельки и спустил их по моим плечам. Одним движением расправился с застежкой на спине и провел ребром кисти вдоль позвоночника. Скупая ласка, от которой мурашки пошли по коже.
        И вот уже я оказалась на мягком матрасе, а он - сверху, с нежной улыбкой на губах и горящими глазами. Легкими поцелуями Ивар коснулся уха и спустился по шее до груди.
        - Тебе хорошо со мной, охотница?
        Каждое движение - настоящая ласка и неприкрытая любовь. Я сглотнула пересохшим горлом.
        - Ты же знаешь, что да. Всегда да, Ивар!
        Касаясь кончиком носа моей груди, он покачал головой в перерыве между поцелуями.
        - Что же ты со мной делаешь…
        Тяжелая нега охватила меня, заставила расслабиться под его весом, раскинуть руки, закрыть глаза, уплыть на волнах наслаждения. А ведь мы еще даже не сняли всю одежду!
        Словно прочитав мысли, Ивар отстранился и сел между моих разведенных ног. Поймал одну ступню и поставил себе на грудь. Приподняв отяжелевшие веки, я наблюдала за ним. Ладонью с широко разведенными пальцами он приласкал мое бедро, ухватился за резинку чулка и потянул его до колена, потом вдоль лодыжки и, наконец, выбросил через плечо на пол. Повторил те же действия с другой ногой. Безжалостно расправился с трусиками. Пока это длилось, взгляд Ивара блуждал по моему телу, то задерживаясь на груди, то спускаясь по животу вниз. У меня не возникло даже малейшего желания сменить позу или прикрыться. Все, что доставляло удовольствие Ивару, нравилось и мне. А он определенно возбуждался, любуясь мной, как произведением искусства.
        Заметив, что подглядываю, Ивар усмехнулся и расстегнул брюки. Не спеша стянул их вместе с бельем, чтобы я успела рассмотреть каждое его движение и помучиться в ожидании. Возбужденный мужской орган покачнулся. Мои внутренние мышцы начали сжиматься от нетерпения. И вот, наконец, как и говорил Ивар, между нами не осталось никаких преград. Даже одежды.
        В горячем порыве он снова прижал меня к кровати, по-прежнему раскрытую и сгорающую в мучениях. Ладони стиснули мои плечи, поползли к запястьям. Пальцы обеих рук переплелись с моими в момент, когда Ивар проник в меня. Я знала, что этот миг настанет, но все равно не сдержала резкого выдоха. Прямо над ухом услышала сдавленный стон.
        Нами овладело настоящее единение. Не только тел, но и душ. Казалось, внутри Ивара зарождается нечто, передающееся в меня с каждым его движением. Я сжала его пальцы, выгибаясь навстречу в неистовом порыве, чтобы вобрать в себя еще больше от него, и это заставило Ивара уткнуться лицом мне в шею и обжигать раскаленным дыханием мое горло.
        Его губы зашевелились на моей коже.
        - Хочу… так… всегда… - Я скорее догадалась, чем услышала этот беззвучный шепот. - Чтобы ты… была… моей.
        - Я тоже… боже мой, Ивар! Я тоже! - Мой голос сорвался в жалобные стоны, потому что движения стали резче, а погружение - глубже.
        Распахнув глаза, я уставилась в потолок поверх плеча Ивара, но зрение подводило. Все начало расплываться, идти яркими пятнами. Внутренние мышцы одеревенели и сжались. Ивар зарычал, уже протискиваясь в меня с удвоенным напором, и я стрелой устремилась в космос, задыхаясь в безвоздушном пространстве.
        Внезапно он дернулся назад, отводя бедра и выскальзывая из меня.
        - Нет! - вырвался из моей груди протестующий крик.
        - Я должен… выйти… - прохрипел Ивар.
        - Нет! - Животный инстинкт страсти заставил меня вонзить ногти в его поясницу, возвращая обратно все так, как и должно быть.
        Мгновение - и Ивара швырнуло в мои объятия, а стон удовольствия зазвучал наградой для слуха. Упоительно. Сладко. Невероятно. Мы все еще оставались связаны. Он был во мне, а я - в нем, пусть и не буквально.
        - Останься так. Еще немного, - попросила я, когда Ивар зашевелился.
        И улыбнулась, когда он выполнил мою просьбу. Обхватив меня, перекатился на спину, все еще находясь внутри. Распластавшись сверху на большом и теплом Иваре, я положила голову на его грудь и слушала биение сердца так долго, пока не уснула.
        Следующие два дня мы с Иваром провели как в раю. По-другому я не могла назвать то, что происходило с нами. Прожив всю сознательную жизнь в окружении любящих родственников, считала, что прекрасно изучила мужчин. Но оказалось, что и не подозревала, насколько отличается любовь, когда во мне будут видеть не дочь, сестру или воспитанницу, а женщину и равноправного партнера. Ивар заботился обо мне, но не опекал. Глоток за глотком он давал распробовать новые ощущения, как предлагают для дегустации редкое вино, и вместе со мной заново получал радость первых открытий.
        Отец и братья из лучших побуждений хотели, чтобы я навсегда осталась маленькой невинной девочкой, далекой от жизненных реалий, чистой и послушной, и их нельзя было в этом винить. Но Ивар постоянно бросал вызов моей целомудренности. Он сделал меня искушенной во всех смыслах. За короткий срок пробудил во мне женщину, познавшую вкус удовольствия. Я бросалась в омут, который он для меня приготовил, как прыгают в ледяную прорубь, и не жалела уже ни о чем.
        Мы занимались тем, чем наверняка развлекаются все парочки, только получившие возможность постоянно быть вместе. Дремали до обеда в обнимку. Ходили по дому голыми. Я раньше и мысли не допускала, что такое, вообще, возможно среди приличных людей. Но с Иваром все казалось просто и естественно.
        Мы мазались сливками и ели друг с друга фрукты, найденные в холодильнике. Валялись на полу в комнате родителей Ивара, потому что в обед именно на этот участок, застеленный мягким ковром, из окна падало солнце, и лежать там было тепло и приятно. Занимались любовью в гараже на капоте его внедорожника. Просто ради развлечения. Опробовали кабинет его отца. Я сидела в кресле, раздвинув колени и уперевшись пятками в сиденье, пока Ивар пристроился на полу и ласкал меня языком. Потом мы менялись местами, и уже он оказывался во власти моих самых порочных фантазий.
        Влюбляться так - страшно. Потому что можно потерять себя. А с каждой секундой, проведенной вместе, наши чувства только росли. То, что начиналось, как подспудный интерес и физическое влечение, превратилось в полное растворение друг в друге. Мне нравилось просыпаться с Иваром в одной постели. Если вдруг в этот момент мы оказывались по разным краям кровати, я подползала, забиралась ему под руку, прижималась к груди, пока он лениво и сонно улыбался, приобняв мои плечи. Иногда среди ночи сквозь сон чувствовала, как сзади прижимается горячее и большое мужское тело, а ладонь ищет и находит мою грудь, и засыпала дальше так, зная, что он рядом.
        Я почти выпала из реальности и перестала отслеживать, что происходит во внешнем мире. С удивлением обнаруживала, что солнце встает и заходит, а время летит так быстро. Конечно, мы выбирались из дома. Один раз Ивар водил меня в кинотеатр на дневной сеанс. Я никогда не ходила в кино прежде и с любопытством предвкушала новые впечатления. Зал оказался полупустым. Мы сели на самые последние места и… с трудом удалось припомнить, чем закончился фильм.
        В другой раз мы поехали в офис. Ивар признался, что пустил все на самотек, уделяя мне время. Но и оставлять дома одну не пожелал даже ненадолго. В оживленном бизнес-центре кипела суета. Мы пересекли холл, лавируя между хмурых мужчин с мобильниками, спешащих куда-то девушек с ворохом бумаг, растерянных посетителей. Украдкой я наблюдала за Иваром. С деловым видом он шел уверенной походкой. Единственный лекхе среди сотни обычных людей, но наполненный достоинством, пожалуй, больше, чем многие из них. Мне нравилось находиться с ним рядом и оставаться той, кто знает его секрет. Словно между нами был особенный, интимный уровень доверия, куда не допускались посторонние.
        Мы поднялись на лифте на третий этаж, прошли по совершенно пустому коридору и свернули в нужную дверь.
        - Ивар! - Тут же раздался обрадованный женский голос. - Где ты пропадал? Появились новые клиенты. На какое время я могу пригласить их на консуль…
        Я вошла в офис следом за Иваром и увидела ухоженную платиновую блондинку в приталенном деловом костюме. Она уставилась на меня и, похоже, забыла окончание фразы.
        - Все консультации только после возвращения отца, - распорядился Ивар и дал мне знак следовать за ним к самой дальней двери.
        Все это заняло не более минуты, но хищный взгляд блондинки отчетливо врезался мне в память. После неприятного случая с Ликой между нами с Иваром наступило взаимопонимание, но теперь напряжение снова сковало мои плечи. Каким-то шестым чувством я догадалась, что Лика - безобидный ребенок по сравнению с этой офисной пантерой. Та девушка смотрела на Ивара умоляюще и жалобно, эта - как на свою собственность.
        Тем временем мы оказались в кабинете. Обстановка чем-то напоминала мой родной дом: ни одной случайной вещи в интерьере. Шкаф для документов, кресла для посетителей, темный ковролин на полу. Ивар уселся за стол, включил компьютер, принялся хмурить лоб, просматривая что-то на экране, а затем листать папки с документами, сложенные на краю стола. Дурные мысли овладевали мной все сильнее, и я не смогла сидеть на месте.
        - Охотница, не мельтеши, - попросил Ивар, когда я принялась расхаживать из угла в угол.
        - У тебя с ней что-то было?! - прошипела я.
        - Что? - скривился он, но потом вдруг отвел взгляд на экран компьютера и притворился очень сосредоточенным на делах.
        Я покачала головой. Этого мужчину и все его реакции уже успела изучить вдоль и поперек.
        - У тебя с ней что-то было? - прорычала я, надвигаясь на него. - С этой накрашенной лахудрой?
        Ивар откинулся на спинку кресла, прокручивая в пальцах авторучку. Мне показалось, что моя ярость его забавляет.
        - Господи, что ж ты у меня такая ревнивая, малыш?
        - Потому что, - я обогнула стол, просунула ногу между его коленей и уселась перед ним прямо на раскрытую папку с документами, - знаю твои вкусы.
        Взгляд Ивара медленно пропутешествовал от моего лица вниз до подола юбки.
        - Ты так и не запомнила, кто в моем вкусе? - протянул он и швырнул ручку на стол возле моего бедра.
        Я пропустила намек мимо ушей.
        - Теперь понятно, что имел в виду Виктор, когда принял меня за одну из твоих дамочек.
        - Какого хрена ты приплетаешь сюда этого…
        При упоминании «красноповязочника» все благодушие слетело с Ивара, но я не дала ему разъяриться. Потянулась, схватила за узел галстука и рывком заставила подняться на ноги. Кресло с шумом отъехало и ударилось о стену позади него. Теперь он нависал надо мной.
        - Значит, все-таки что-то было, - утвердительно произнесла я, глядя ему в глаза.
        - За триста лет до тебя, охотница, - процедил Ивар сквозь зубы.
        По лицу стало ясно, что он меня не обманывает, но наступила пора продемонстрировать учителю кое-что из его же собственных уроков. С невинным видом я поддернула юбку выше. Взгляд Ивара тут же рванулся вниз, а дыхание заметно участилось.
        - Что это ты делаешь, охотница? - спросил он уже другим, вкрадчивым и чувственным голосом.
        - Хочу, чтобы, сидя за этим столом, ты в будущем тоже не забывал, кто в твоем вкусе, - проворковала я.
        Ухмылка искривила его губы.
        - Это, так на минутку, кабинет отца. Мне просто нужны были данные с его компьютера.
        - Ой, как неловко получилось… но ему не привыкать… ведь домашний кабинет тоже… - я задрала юбку до неприличия высоко, прекрасно понимая, что теперь видны и резинка чулков, и трусики.
        Наслаждаться победой пришлось недолго. Ивар прищурился, навалился, одной рукой спихивая со стола за моей спиной органайзер с письменными принадлежностями, другие папки и телефон, другой - укладывая меня навзничь. Я ощутила, как его указательный палец протискивается за край моих трусиков и отодвигает их в сторону. Хотела подняться на локтях, но услышала тихий звук расстегнутой «молнии» и - через секунду - Ивар ворвался в меня и уложил обратно.
        - Ты даже не разделся! - поморщилась я от болезненных ощущений.
        - Это же не моя спальня. И ты сама напросилась, охотница.
        Наш темп нарастал, но в моих фантазиях все должно было происходить по-другому.
        - Я была не готова… так резко…
        - Как я уже сказал - ты сама напросилась.
        Стол содрогался от телодвижений Ивара. В любой момент платиновая блондинка могла прибежать на шум и застать нас в неприглядном виде.
        - Мне не нравится так! - спохватилась я.
        - Прости, малыш. Мне нравится, - глаза у Ивара начали закатываться.
        Мы оба хватали ртами воздух.
        - Ненавижу тебя! - простонала я сквозь зубы, а когда ощутила, как внутри, наконец, все наполнилось влагой, бессильно откинула голову, свесив ее с края. - Ты хотя бы… подождешь меня?
        - Не в этот раз…
        Ивар уперся ладонями в столешницу по обе стороны от меня, и его лицо исказилось судорогой оргазма. Голова упала на грудь. Пока он кончал, я осталась собирать себя по кусочкам, разбитая этим внезапным порывом страсти.
        - Как же я теперь за этим столом работать буду? - прошептал Ивар, разлепляя веки и восстанавливая дыхание.
        - А вот как хочешь, - мстительно улыбнулась я.
        Все равно не могла на него злиться. Разучилась это делать.
        На закате этого же дня, как гром среди ясного неба, на мобильнике Ивара раздался звонок. Я как раз готовила ужин, когда услышала мелодию. Шипение мяса на сковороде не позволило различить, о чем разговор. Но когда Ивар вошел на кухню, обернулась - и все поняла лишь по одному взгляду. Отложив лопатку, которой переворачивала кусочки, я вытерла руки о полотенце и приблизилась.
        - Завтра утром, - сказал Ивар.
        Мне не требовалось других пояснений. Возвращался его отец. А отведенное нам время подошло к концу.
        Ивар присел за стол, положил перед собой телефон и уставился на него задумчивым взглядом. От его потерянного вида я почувствовала себя виноватой и обязанной все объяснить.
        - Я должна вернуться…
        Он оборвал меня раздраженным жестом и опять погрузился в размышления.
        - Ивар! - Я уперлась руками в столешницу, нагнулась и попыталась поймать его взгляд. - У нас все получится. Я смогу договориться с родными и вернуться к тебе.
        - Да, охотница, - произнес он равнодушным тоном.
        - Нет, правда! Некоторое время мне, конечно, придется побыть дома, пока все успокоится. Папа наверняка разозлится. Но потом он все поймет! Так уже было и раньше! Даже когда он поймал тебя, а я тебя защищала! Он разозлился, а потом успокоился и все понял! И теперь поймет.
        Чем больше я пыталась убедить Ивара, тем сильнее сама верила в успех. Мой план должен был сработать. Я не находила причин, почему бы он не сработал.
        - Я не буду говорить, что ты меня похищал. Скажу, что ушла добровольно. Тогда тебя не будут искать, - я понадеялась, что камеры все-таки не зафиксировали, как Ивар уносил меня через границу заповедника. А если и зафиксировали… что ж, придется еще что-то придумать.
        - Думаешь, меня волнует, что твой отец будет меня искать, охотница? - невесело фыркнул он.
        - Не важно, - отмахнулась я. - В любом случае, мне уже исполнилось восемнадцать.
        - Угу.
        - И я могу начать жить самостоятельно!
        - Угу.
        - Я уеду в город! Если не отпустят к тебе, скажу, что хочу учиться! Потребую этого! Я - свободный человек!
        Ивар молча поднял на меня скептический взгляд.
        - Ты мне не веришь, - вздохнула я.
        - Я верю тебе, охотница. Но не доверяю твоей семье.
        - Но ты не знаешь их так, как знаю я! Я смогу вернуться к тебе, Ивар! Вот увидишь! Я… я хочу к тебе вернуться.
        Он молчал. Не дождавшись никакой реакции, я тоже присела на стул, сложила руки перед собой и взмолилась:
        - Но я не могу не поехать домой, Ивар! Не могу всю жизнь вот так прятаться. И это будет гадко по отношению к папе и братьям. Они имеют право знать, что со мной. Мне неприятно их обманывать. Не заставляй меня чувствовать себя последней предательницей.
        Ивар взял мою руку в свои ладони и погладил пальцы с такой нежностью, что у меня перехватило дыхание.
        - Конечно, ты поедешь домой, охотница. Конечно, ты поедешь домой. Все уже решено.
        - Но потом я вернусь!
        - Да. Да. Ты обязательно вернешься. У тебя сейчас на сковородке что-то сгорит.
        Опомнившись, я подскочила. Мясо успело превратиться в угольки. Пока с огорчением вздыхала, выкладывая их на тарелку, Ивар встал за моей спиной, обнял и положил подбородок на плечо.
        - Сходим куда-нибудь напоследок? Я вспомнил, что обещал сводить тебя в ночной клуб.
        Я оглядела испорченный ужин.
        - Давай. Второй раз мне лень начинать все сначала.
        Мы переоделись, взяли такси и отправились куда-то в центр города. Через окно я любовалась и не могла наглядеться на яркие неоновые вывески витрин, красиво одетых девушек, догорающее небо над вечерним проспектом. По сравнению со всем этим жизнь в заповеднике теперь казалась серой и унылой. Но все-таки мне искренне хотелось домой. Я скучала по папе. Хотя знала, что, расставшись с Иваром, уже через минуту начну скучать по нему. Дилемма всей моей жизни.
        Клуб оказался большим и дорогим. На входе нас придирчиво оглядела охрана. Из-за плотно закрытых тяжелых на вид дверей в противоположном конце фойе громыхала музыка, но перед тем, как пропустить, меня подвели к столику, в центре которого лежала небольшая металлическая пластина.
        - Положите сюда ладонь, пожалуйста, - вежливо попросил один из охранников.
        Потребовалась пара секунд, чтобы догадаться, что к чему. В панике я обернулась к Ивару.
        - Все в порядке, малыш, - улыбнулся он, - простая мера предосторожности. Для лекхе здесь вход воспрещен. Посетители должны быть уверены в своей безопасности.
        - Но… - я опомнилась и прикусила язык. Если Ивар спокоен, значит, он уверен в том, что делает.
        Я положила ладонь на холодный металл. Не почувствовала, естественно, ничего. Подняв руку, показала ее охраннику. Тот кивнул и сделал шаг в сторону: путь открыт. Посмотрел на Ивара.
        - Теперь вы.
        Затаив дыхание, я наблюдала за тем, как Ивар подошел к столику, вынул руку из кармана куртки и положил на пластину. На его лице не отразилось никаких эмоций, но мне казалось, что ужасное шипение расплавляющейся кожи сейчас заполнит все окружающее пространство. И что тогда сделают охранники? Что они сделают с ним?
        Я моргнула, отгоняя страшные картины. Музыка по-прежнему громыхала из-за закрытых дверей, а Ивар невозмутимо убрал руку обратно в карман.
        - Пойдем, малыш.
        На моих глазах охранник заступил ему дорогу.
        - Ваша рука.
        Я судорожно сжала кулаки. К горлу подступил комок. Они все-таки заметили! Это невозможно было не заметить! У Ивара произошла реакция от соприкосновения с пластиной из особого железа!
        - Что с моей рукой? - вскинул бровь он, окатив охранника презрением в голосе и взгляде.
        - Вы слишком быстро ее убрали, - охранник смутился и переступил с ноги на ногу. - Покажите ее.
        Чуть помедлив, всем видом делая большое одолжение, Ивар вынул руку и поднял ладонь на уровень носа собеседника. Чуть ли не в лицо ткнул. На коже уже не осталось ни следа. Охранник моргнул и отступил назад.
        - Пожалуйста, проходите.
        Ивар приобнял меня за плечи и повел в зал.
        - А если бы рука не успела зажить? - сердито шепнула я, когда мы отошли на безопасное расстояние. - Зачем ты так рискуешь?
        - Успела бы, охотница. Думаешь, я здесь в первый раз? Этот фокус всегда прокатывает.
        Тут двери открылись, и в меня ударило гулкой волной басов, ослепило лазерными лучами, закружило в толпе потных извивающихся тел. Ивару пришлось прокладывать путь и тащить меня за руку, пока я с приоткрытым ртом вбирала в себя окружающую атмосферу драйва. Наконец мы добрались до лестницы, которая вела на балкон, в закрытые будуары. Оказалось, что Ивар успел забронировать там место для нас. Мне понравилась уютная камерная обстановка. Почти все пространство вокруг стола заполнял мягкий диван с разбросанными по нему декоративными подушками, а через стеклянную стену можно было наблюдать за танцполом.
        Пока Ивар делал заказ подоспевшей официантке, я не выдержала, повернулась и прилипла к стеклу. На небольшом возвышении удалось разглядеть голого по пояс диджея в смешных наушниках.
        - Тебе нравится? - с довольной улыбкой поинтересовался Ивар.
        Я не могла выразить весь восторг.
        - Конечно! Здесь так круто! А мы пойдем вниз танцевать?
        - Пойдем, охотница. Только ты сначала попробуешь все то, что точно еще не пробовала. А потом пойдем.
        Я думала, Ивар шутит, но оказалось - говорит всерьез. Похоже, в наш прощальный вечер он вознамерился напичкать меня впечатлениями на десять лет вперед. Официанты только успевали таскать блюда, а я - открывать рот, чтобы съесть еще кусочек чего-нибудь острого, соленого, сладкого или просто неописуемого по вкусу.
        Когда принесли кальян, я уставилась на него как на восьмое чудо света.
        - Мы будем это курить?
        Ивар с загадочным видом поднес мундштук к губам, а затем выпустил густое облако дыма. Протянул трубку мне.
        - Попробуй, охотница.
        Наивная, я глубоко вдохнула дым с нотками вишни… и закашлялась так, что слезы выступили на глазах. Ивар рассмеялся.
        - Ты должен был… - я покашляла и постучала себя по груди, - предупредить…
        - Тогда не получилось бы никакого удовольствия, - Ивар отобрал трубку и дал мне возможность отдышаться.
        - Кстати, ты не куришь, - прищурилась я, - но курил, когда нас остановил патруль.
        - Я умею все, что мне нужно в зависимости от ситуации, - без ложной скромности возразил Ивар.
        Я фыркнула и покачала головой.
        - И хвастаться тоже.
        Он потянулся, поймал меня за шею и выдохнул дым в раскрытые губы. Эротично. Долго. Вызывающе развратно. Я выпила его дыхание и зажмурилась во власти этого наполовину поцелуя, наполовину… я даже не находила определение тому, что так возбудило меня. На языке горчил вишневый аромат и предвкушение секса с Иваром.
        - Сделай так еще… - прошептала и с трудом приоткрыла глаза.
        - Не все сразу, охотница, - Ивар подал мне бокал с янтарной жидкостью, - вот. Попробуй это.
        - Что это? - Я принюхалась.
        - Коньяк.
        Небольшой глоток обжег губы и язык. Захотелось срочно запить водой.
        - Если напьюсь, то снова начну сама к тебе приставать, как в тот вечер, - пококетничала я.
        Ивар придвинулся ближе, и от его взгляда я загорелась так, что перестала осознавать, где мы находимся, и слышать музыку.
        - Может, в этом и заключается мой коварный план, охотница, - вкрадчиво произнес он и провел пальцем по моей нижней губе, - напиться с тобой вдвоем… ни о чем не думать… просто веселиться до утра…
        Я стиснула колени. Ивар продолжал заниматься своим излюбленным делом. Провоцировать меня. Показалось, еще немного - и мы займемся любовью прямо здесь. Моя спина взмокла. Я схватила бокал с коньяком и почти залпом выпила все до дна.
        - Моя отчаянная девочка, - в его голосе прозвучала нежность и восхищение. - Моя охотница.
        Я схватила трубку кальяна, набрала в рот дым и прижалась к губам Ивара. Неумело, как могла, выдохнула. Теперь он закашлялся сквозь смех.
        К нам без предупреждения вошли. Я только успела повернуться, как увидела темнеющее дуло пистолета с набалдашником глушителя, которое дернулось несколько раз. Лицо стрелявшего проявилось из полутьмы белым пятном. Как у жуткого призрака. Я узнала его сразу.
        Виктор.
        С довольным видом он передал пистолет одному из своих подручных и посмотрел на меня в упор. Месть. Он, несомненно, пришел поквитаться за унижение. Я хотела броситься под защиту Ивара, но с опозданием заметила, что его руки больше не обнимают меня.
        Как в тумане, перед глазами расплывались три багровых пятна на его светло-бежевой рубашке. Три выстрела в районе груди. Он оставался неподвижным, голова была откинута на подголовник дивана, под закрытыми веками - ни признака жизни.
        Трясущимися пальцами я попыталась нащупать на шее Ивара пульс. Не нашла.
        Из горла рвался безмолвный крик ужаса. Один из лекхе схватил меня, усадил к себе на колени. Я рванулась, но между лопаток уткнулось безжалостное дуло пистолета. Все тело сковало ледяным онемением. Я пронзила Виктора взглядом, открыла рот, чтобы оглушить своей ненавистью. Но не смогла выдавить ни звука. В голове билась лишь одна мысль: из какого железа пули в этом пистолете? Из какого, мать их так, они железа?!
        - Да не переживай, очухается, - ехидно ответил Виктор на мой невысказанный вопрос. - Хамелеон нужен мне живым. Он - мой ключ кое к чему большему.
        Я. Я была его ключом кое к чему большему. Но промолчала. Словно гора с плеч упала после новости о том, что пули обычные, а значит, Ивар исцелится, как уже делал это раньше в поединке со мной.
        Тогда и возник следующий вопрос: что уготовано мне?
        Оглядев стол, Виктор причмокнул и потянулся к кальяну.
        - То, что нужно.
        Круглыми глазами я следила, как он щипцами подхватывает ярко-алый уголь и подносит ближе. Мою руку схватили, вытянули на стол и зафиксировали. Я не успела даже опомниться, как боль прожгла кожу до такой степени, что помутился рассудок. Изо рта все-таки вырвался крик, и грубая мясистая ладонь погасила его в себе. Когда уголь убрали, вокруг моего запястья красовался продолговатый ожог в виде браслета.
        - Нет… - прошептала я, заметив в пальцах Виктора полоску металла.
        - Нет, - замотала я головой, когда полоску наложили поверх раны и плотно застегнули.
        - Нет! - завопила я изо всех сил, осознав, как это выглядит со стороны.
        Как ожог от браслета из особого железа на руке лекхе.
        - Быстро уходим, - приказал Виктор и покосился на Ивара, словно ожидал, что тот вот-вот очнется.
        Я хотела бежать, но дуло пистолета укусило под ребро.
        - Не глупи, - пригрозил лекхе, - на тебе вроде дырки так быстро не заживают.
        Меня выволокли под руки наружу, заставили спуститься по лестнице. Ноги заплетались, в голове еще шумело от боли. Я гадала, как «красноповязочники» проникли в клуб с такой суровой охраной, пока не поняла, что мы направляемся не к выходу, а в служебные помещения. Каждую секунду на протяжении пути ждала, что кто-то обратит внимание на нашу процессию. Шептала онемевшими губами: «Помогите». Пыталась поймать хоть чей-нибудь взгляд.
        Напрасно.
        Опьяневшие, разгоряченные танцем люди даже не смотрели на тех, кто их расталкивал.
        В нос ударили запахи еды - меня тащили через кухню. Виктор задержался лишь на мгновение, сунув что-то в руку мужчины в белом поварском колпаке. Хлопнули двери. Холодный вечерний воздух проник в легкие, заставил немного прийти в себя. Я хотела бы проснуться и понять, что все это - лишь дурной сон. Но не могла.
        За углом была припаркована грязно-коричневая развалюха. За рулем я разглядела темный силуэт водителя. Со скрипом приоткрылась дверца. Меня втолкнули на воняющее смрадом заднее сиденье. «Красноповязочники» резво заняли места по обеим сторонам.
        - Поехали, - скомандовал Виктор, который прыгнул на переднее сиденье.
        Машина тронулась, выехала на проспект и влилась в поток. Я оказалась зажата между двух верзил и могла лишь вертеть головой. Но как запомнить дорогу в совершенно чужом городе? Уже через пару минут я потеряла даже малейшее представление о том, куда мы направляемся.
        - Ты только что подписал себе смертный приговор, - с ненавистью я принялась сверлить взглядом вихрастый затылок Виктора. - Клянусь, ты недолго протянешь после того, как поднял руку на меня.
        - Ты плохо меня знаешь, - хохотнул он, пропустив угрозы мимо ушей.
        - Я отлично тебя знаю. Ты подставил Милу. Из-за тебя ее изнасиловала толпа садистов. А ведь она тебя любила! Предал своих же. Такое не прощают.
        Виктор обернулся. Свет фонаря мелькнул в окне, и показалось, что в глубине зрачков лекхе сверкнула всепоглощающая злоба.
        - Значит, Хамелеон тебе рассказал?
        - Рассказал, - выплюнула я.
        - Странно, что он так разоткровенничался. Ты дорога ему?
        Я притихла.
        - Тем не менее, как удачно мы встретились снова, а? - продолжил он. - Я, кстати, считал, что наш хваленый Хамелеон умнее. Умнее, чтобы два раза не попадаться на одну и ту же удочку. Но нет. Я лично в нем разочарован. А ты?
        - Ты - больной ублюдок! - Весь лексикон наемников мигом всплыл в памяти, и это было самое безобидное из того, что вертелось на языке.
        - Вот так всегда, - с притворным сожалением протянул лекхе. - Вы все меня страшно недооцениваете. Ну вот скажи, - он обернулся и положил ладонь на спинку сиденья, - что ты такого нашла в Хамелеоне?
        - Ты больной… - покачала я головой. Зачем вступать в бесполезный диалог? Что доказывать такому, как Виктор?!
        - С самого детства я только и слышал, как его называли нашим главой, нашим старейшиной и так далее. А все из-за чего? Из-за родства с Ниной, которая якобы обеспечила всем приют, когда мужчин убили? Так моего отца тоже застрелили, когда он пошел со старейшинами к охотникам. И что? До этого хоть кому-нибудь было дело? Хотел ли я, чтобы моя мать после этого превратилась в амебу, которой стало плевать на всех вокруг, в том числе и на меня? А ведь это Петер не сдержал язык за зубами и выболтал секрет охотникам. Подвел нас. Правильно всю их семейку перестреляли!
        Я только скрипнула зубами. Да этот коротышка просто и банально завидует! А прикрывается семейной трагедией. Как будто он один пострадал в результате стычки с кланом моего отца.
        - Отпусти сейчас же! - дернулась я, но верзилы молчаливыми тисками буквально расплющили меня между собой.
        - Отпустить? - фыркнул Виктор. - Теперь, когда я одним махом могу убить двух зайцев? Не-е-ет. Ты, сучка, провалишься так далеко, что тебя даже муж твой не найдет. А Хамелеон… если он захочет получить тебя обратно, то сначала принесет то, что хочу я. Хоть какая-то компенсация будет. Слишком много о себе возомнил.
        Муж? Мне пришлось напрячь память, чтобы вспомнить разговор в парке. Кажется, я представилась любовницей Ивара. Мое настоящее происхождение оставалось тузом в рукаве. Стоило ли выдавать его сразу? Я прикинула в уме возможные варианты реакции Виктора на правду. Испугается и отпустит? Или придумает нечто еще более коварное, когда поймет, что может миновать Ивара и моими руками напрямую проложить путь к жиле? В клане Седого Жорж не тронул меня лишь из-за имени отца. Сгодится ли эта уловка теперь? Я решила рискнуть.
        - Ивар не много о себе возомнил, - с презрением бросила я. - Он - человек, а ты - животное. Поэтому у него есть все, а у тебя - ничего. Но теперь ты реально попал. Потому что мой отец - глава клана охотников. И он не станет возиться с тобой из-за твоей красной повязки. Это тебе не продажная полиция. Для охотников есть только закон. И ты под него вполне попадаешь.
        На лице Виктора промелькнуло недоверие.
        - Знаешь, что с тобой сделают, когда поймают? - продолжила я. - Мой отец лично подвесит тебя на каком-нибудь суку так, чтобы руки из плечевых суставов выворачивались. Знаешь, как это больно? Узнаешь. Совсем скоро. Потом тебя начнут пытать особым железом, чтобы понять, как в твою тупую башку пришла «блестящая» мысль даже посмотреть своими грязными глазами на дочь охотника. Когда ты обгадишься от боли, тебе, скорее всего, отрубят руки. В назидание тебе подобным. А потом, возможно, передадут полиции с пояснением, что так и было.
        Один из верзил звучно сглотнул. Это меня приободрило.
        - Но это я описала тебе вариант, если будет только папа. А если придет Коля, мой старший брат, то тебя наверняка спишут в могильник с пометкой «Застрелен при попытке нарушить границу заповедника». Такова будет официальная версия по документам. А что на самом деле…
        Я многозначительно умолкла. Воспользовалась паузой и оценила сказанное. Кажется, удалось достаточно нагнать страху и при этом не проговориться о том, что моя семья владеет жилой. Похоже, упоминание заповедника ни о чем Виктору не сообщило. Это означало, что пока только Ивар владел информацией о примерном расположении жилы. Возможно, тут стоило оставить все как есть.
        Автомобиль остановился. Я так увлеклась запугиванием лекхе, что перестала смотреть по сторонам. Теперь же огляделась и заметила что-то вроде парковки, темные кусты вокруг и яркие прожекторы, лучи которых били в лобовое стекло.
        Двери распахнулись. Один из верзил схватил меня под локоть и выволок наружу. Встряхнул, как тряпочку, поставил на ноги. Виктор уже оказался рядом. С неожиданной силой коротышка, ниже меня на голову, навалился, прижал всем телом к машине. Изо рта пахнуло смрадом несвежего дыхания. Усилием воли пришлось побороть рвотный позыв.
        - Знаешь что, красавица, - с каким-то свирепым, звериным выражением глаз оскалился лекхе, - я передумал. Даже если Хамелеон принесет то, что нужно, не буду тебя отдавать.
        Я напряглась. Хотела спастись, но… сделала только хуже? Теперь Виктор собирается шантажировать Ивара, но не планирует выполнять свою часть уговора, если сделка состоится? В который раз вспомнились слова отца о том, что предателям никогда нельзя доверять. Для них нет кодекса чести, на их мораль нельзя рассчитывать. Это все равно что пытаться договориться о мире с гремучей змеей.
        - Хочу, чтобы ты сгнила здесь, - ладони Виктора поползли по моему телу. Меня передернуло. - В назидание таким же сучкам, слишком много о себе возомнившим. Тебя никто здесь не найдет. После того как тебя отымеют во все дыры все кому не лень, ты сама будешь умолять меня о том, чтобы тебя тут не нашли.
        Горло сдавило. Я заметила сальные взгляды двух лекхе, маячивших за спиной Виктора. Водитель, который тоже вышел из машины, оказался мужчиной средних лет. Он зацепил большие пальцы за ремень брюк и облизнул губы, словно тоже был не прочь поучаствовать в намечающемся развлечении.
        Требовалось срочно что-то сделать. Как же мне не хватало большого и сильного Ивара рядом! Или хотя бы кого-нибудь из родного клана!
        - А если все-таки найдут? - пролепетала я дрожащим голосом. - Тогда я позабочусь, чтобы подробное описание каждого из вас попало в полицию. - Заметив кривые ухмылки, не сдержалась и крикнула: - Да вы, придурки! Я уже спала с одним лекхе! Мне нечего терять! Я не боюсь позора! По крайней мере, меня не казнят, в отличие от вас!
        Затянувшееся молчание резало по нервам. Наконец один из лекхе пошевелился.
        - Вить… мож это… того? Не надо?
        От удивления я приоткрыла рот. А это чудище, оказывается, разговаривать умеет! Я думала, что они - глухонемые имбецилы.
        Виктор резко выдохнул и отступил.
        - Раз ты так много знаешь, послушай вот что. Сейчас будешь вести себя тихо. Попробуешь сопротивляться - и я сделаю то, что давно хотел. Расскажу, где прячется целая орава лекхе. И твоя драгоценная Мила в том числе.
        Я оцепенела. Он… угрожает, что откроет местоположение поселения?!
        - Мое слово против твоего, - издевался Виктор. - Или ты добровольно идешь с нами. Или я сделаю так, что тебя все равно упекут, но потом расправлюсь и с остальными. Подумай, сколько горя ты причинишь своему ненаглядному любовнику. Пошли.
        Он жестом приказал шевелиться. Я вскинула голову и прищурилась от яркого света прожекторов. Впереди возвышалась высокая глухая серая стена. Казалось, она уходила в небо, но все-таки удалось различить спираль колючей проволоки по верхней кромке. Железные ворота с табличкой «Предъявите документы для въезда на охраняемую территорию» ощетинились острыми пиками верхушек. Что же это? В голову приходила лишь одна перспектива, но и та была не лучше изнасилования. Я бросила взгляд на запястье, обезображенное болезненным ожогом.
        Нет… нет. Только не это!
        Меня вели к двери проходной, которая гостеприимно распахнулась. Я напрягла зрение. Хотелось заслонить глаза рукой от прожекторов, но похитители крепко держали под локти. На пороге проходной возникла фигура человека в униформе. На поясе чернела кобура. На груди красовался светлый прямоугольник бейджа. Раньше я слышала про это место лишь из бесед охотников да в кратких упоминаниях Иваром. Теперь Виктор обрек меня узреть все воочию.
        Гетто.
        Я оказалась внутри тесной комнатки проходной. Под потолком тускло светила запыленная лампа без абажура. Прямо напротив от входа виднелась дверь во двор. У стены находился стол с телефоном и журналом, открытым посередине. Разными почерками и чернилами там шли какие-то записи в столбик. Постовым оказался молодой парень. Он мазнул по мне равнодушным взглядом и поздоровался с Виктором и его подручными. Взял ручку и склонился над журналом.
        - Давай данные.
        - Четвертое шоссе, район промышленных складов, - отозвался лекхе, с тихим торжеством поглядывая на меня.
        - На складах, что ли, пряталась? - Постовой тоже посмотрел на меня через плечо.
        Я ощутила себя такой беспомощной, как никогда прежде. Могла, конечно, наплевать на все угрозы «красноповязочника» и начать доказывать правоту, но его подлая натура заставляла прикусить язык. Что если он на самом деле отомстит невинным людям? Разве Мила еще недостаточно настрадалась? А Никитка? Если Виктору хватило наглости выкрасть меня из ночного клуба, что помешает ему выкрутиться и теперь, а потом нанести еще больший удар? Он прав, Ивару будет тяжело пережить такую беду.
        Чужая незнакомая обстановка сбивала с толку. Если в клане Седого я хотя бы знала правила игры, так как выросла в подобном окружении, то здесь напоминала себе человека, оказавшегося в темной комнате с завязанными глазами и вынужденного искать выход наощупь.
        - Желтый билет? - спросил постовой.
        - При себе не имеет, - отозвался Виктор.
        - Приписка к какому-то району?
        - Не признается.
        Я потянулась к груди, нащупывая цепочку. Если ненароком показать пулю, то, возможно, это привлекло бы внимание постового. И я оказалась бы не виновата в том, что появились вопросы.
        Но затем я похолодела. Мой символ принадлежности клану остался у Ивара! Я сама отдала ему пулю на хранение и не успела вернуть обратно. И осталась без самого главного доказательства.
        Виктор схватил меня за руку и показал обожженное запястье постовому.
        - Вот смотри. Первая категория социально опасных. Пометь, чтобы не снимали. Очень агрессивная.
        Тот кивнул и черкнул что-то в журнале. План Виктора все больше поражал коварством. Я выдернула руку и обругала его самыми последними словами.
        - Агрессивная и очень изворотливая, - с полуулыбкой заметил Виктор. - Втроем еле заломали. Только с браслетом и ослабла.
        Постовой невольным жестом коснулся свободной рукой пистолета на поясе. Поверил в опасность. Была б возможность, я бы разорвала Виктору глотку зубами - настолько мощный порыв ненависти испытала. Но что могла сделать в тот момент? Верзилы стояли по бокам, а от моего молчания зависела жизнь других людей.
        - Имя? - вернулся к делу постовой.
        - Настоящее имя вряд ли скажет. Пометь как Маша Иванова, - еще больше обнажил мелкие желтые зубы лекхе.
        - Серьезно? - фыркнул постовой. - У нас уже тридцать Маш Ивановых поступило.
        Я поникла. Оставалось уповать лишь на Ивара. Я уцепилась за эту мысль, как за спасательный круг. Он излечится, найдет меня и вытащит отсюда. Ведь отыскал каким-то чудом в прошлый раз в клане охотников. Успел в самый последний момент. Но все-таки успел. Сможет и теперь. Надо просто верить в это. И каким-то образом дождаться его появления… выжить на вражеской территории…
        - Запиши-запиши, что Иванова, - протянул Виктор, отмахиваясь от моих протестов. - Будет тридцать первая. Кому какая разница?
        Теперь я поняла, что он имел в виду, когда утверждал, что меня тут никто не найдет. Под чужим именем, да еще настолько распространенным, я стану просто песчинкой в горе песка. Одной из тысяч многих. Даже если след приведет Ивара сюда, он будет искать Киру. Но по документам Киры нет…
        Вот теперь нахлынула паника. Я почувствовала, как закружилась голова, и оглушительно загрохотало сердце. Бежать? Как? Через эти стены? Чтобы меня застрелили, а потом уже начали разбираться, за что и почему? Продолжать надеяться на чудо? Так может пройти не месяц и не два прежде, чем повезет. И повезет ли?
        Больше всего на свете я захотела вернуться обратно к папе. Спрятаться в своей комнате и никуда из нее не выходить. Позиция Милы, которая так же заперлась в поселении, стала вдруг близка и понятна. Я не готова, я не заслужила, я просто не хочу!
        Тем временем, постовой закончил записи, выдвинул верхний ящик стола, достал стопку каких-то квитков. Отложил один, остальные убрал на место. На квадратике бумаги черкнул что-то и вручил Виктору.
        - Загляни в бухгалтерию, получишь расчет по тарифу.
        Тот сграбастал подачку и скорчил жалобную мину.
        - Мне бы еще желтый билет продлить… срок истекает…
        - Это не ко мне. К начальству, - отрезал постовой и снял трубку телефона.
        По коротким фразам я поняла, что вот-вот появится сопровождающий для меня. Повернулась к Виктору и из последних сил пронзила его ледяным высокомерным взглядом. Не хотелось, чтобы он видел, как меня уведут напуганной и сломленной.
        - Вижу, тобой тут не особо дорожат, несмотря на все заслуги, - наигранно рассмеялась я в ненавистное лицо. - Служи-служи, собака. Может, желтый билетик и продлят. А может, и пинка под зад отвесят.
        Лекхе покраснел, потом побледнел. Казалось, он бросится на меня с кулаками, но тут дверь со стороны двора распахнулась, и появился еще один мужчина в униформе. Постовой кивком указал на меня. Я ожидала, что руки закуют в наручники, но сопровождающий лишь знаком показал выходить наружу. С высоко поднятой головой, на подгибавшихся и дрожащих ногах я сделала несколько шагов. Дверь за спиной захлопнулась, отделяя от Виктора. Навсегда ли? Я поклялась, что при следующей встрече убью его своими руками. Так и будет. Жорж стал первым, но не последним. Или я - не дочь своего отца.
        Прожекторы ярко овещали территорию не только с внешней стороны, но и внутри периметра. Покатые крыши длинных двухэтажных строений с узкими окнами казались облитыми серебром в лучах света. Одно, второе, третье… сколько их тут? Между ними я заметила натянутые веревки с бельем, но не углядела ни единой живой души. Бараки? А государственный флаг у входа вон в тот «белый дом» - явный признак административного корпуса.
        Охранник толкнул в плечо, заставляя изменить направление движения, и повел к одиноко примостившемуся бетонному зданию, серому и безликому. Я невольно замедлила шаг, пытаясь определить его назначение. Карцер? Морг? От страха какие только мысли не лезли в голову.
        Санитарный пункт. Я прочла это на табличке у дверей. Приободрилась - боль в руке пока отходила на второй план по сравнению с проблемами адаптации, но я знала, что ночью рана даст о себе знать. Обработка и лечение бы ей не помешали. А может, удастся уговорить снять браслет и продемонстрировать отличие от лекхе?
        В помещении стоял невыносимый запах хлорки. Меня снова передали из рук в руки, сопроводив короткими пояснениями. Хмурый мужик в брезентовом фартуке, повязанном поверх свитера с высоким горлом, походил скорее на мясника. Он выдвинул из подсобки металлический бак и снял крышку.
        - Раздевайся. Все вещи сюда.
        Я уставилась на него как на полоумного. Оглянулась - провожатый с каменным лицом встал у дверей и положил руку на дубинку, укрепленную на поясе.
        - Я не буду раздеваться. Немедленно позовите кого-нибудь из администрации! Я хочу с ними поговорить!
        Мясник окинул меня тяжелым взглядом.
        - Ты в первый раз, что ли? Я повторять не буду. Раздевайся, - он натянул по локоть толстые резиновые перчатки, словно собирался чистить отхожее место.
        - Но я - не лекхе! Вы совершаете ошибку!
        Тяжелые ботинки громыхнули по полу, когда мужик шагнул ближе. Похоже, к моей просьбе никто не собирался прислушиваться.
        - Если мои вещи необходимо проверить, то можно, чтобы это сделала хотя бы женщина? - попробовала защититься я.
        - Проверить? Это все мы сожжем, - мужик с треском вытряхнул меня из кофты.
        Охранник тоже подступил, готовый помочь в случае дальнейшего сопротивления. При мысли о том, что сейчас начнут щупать грубые мужские руки, меня передернуло.
        - Хорошо! - отскочила я. - Сама! Все сама сделаю!
        Под взглядом двух пар глаз пришлось раздеться. Я демонстративно кинула в бак платье, колготки, обувь и поежилась, оставшись в одном белье. Старалась напомнить себе, что пока ничего страшного не происходит. Они же при исполнении, значит, не могут нарушать должностные инструкции.
        - Чего встала? - грубо окрикнул мужик в фартуке. - Не тяни время.
        Я сглотнула. Намек, конечно, поняла, но раздеваться догола было унизительно. Неужели они сами не видят, что на мне надето дорогое белье? Эти кружева стоили Ивару немалых денег. Разве лекхе носят такое? Я одернула себя. Может, работники гетто и не понимают, что оно дорогое? Отрешенные взгляды, механические движения - они просто выполняют свою работу и хотят справиться с ней побыстрее.
        - Снимай! - прозвучал угрожающий приказ.
        Я представила, как руки в резиновых перчатках рвут на мне тонкое кружево, и скрипнула зубами. Спустила с плеч бретели, стащила по бедрам вниз трусики. Кинула все в бак. К счастью или к ужасу, но ничего во взглядах обоих мужчин не изменилось. Не появилось ни вожделения, ни любопытства. Пустота и равнодушие. И неизвестно, что было страшнее, оказаться когда-то голой перед Жоржем, от которого так и несло садизмом, или стоять вот здесь, в санитарном блоке, с людьми, начисто лишенными каких-либо эмоций.
        Мужик в фартуке взял в углу что-то наподобие щетки на длинной ручке и указал мне на следующую дверь.
        - Туда.
        Босиком по холодной кафельной плитке я пошлепала в указанном направлении. Сердце болезненно сжалось при виде пустого помещения с углублением для стока воды по центру и нависающим сверху душем. Продолговатое окно под потолком было приоткрыто, оттуда врывался прохладный вечерний ветер, но запах хлорки все равно оставался невыносимым. По коже пошли мурашки.
        - На середину.
        Я встала над стоком. Тут же сверху брызнула почти ледяная вода. Храбриться больше не осталось сил, и я позорно завизжала, обхватив себя руками. Химический привкус капель, попавших в рот, заставил отплевываться. Обожженная кожа на запястье отреагировала на соприкосновение с жидкостью такой болью, что у меня подкосились ноги. Я согнулась в три погибели, инстинктивно прижимая руку к животу, пока мужик в фартуке начал обходить вокруг и немилосердно драить щеткой мое тело везде, где удавалось достать.
        Пытка длилась, наверно, часа три, хотя мне могло просто показаться. По крайней мере, мужик даже не запыхался. Когда вода выключилась, я дрожала в ознобе так, что зуб на зуб не попадал. В меня швырнули какой-то тряпкой.
        - Вытирайся.
        Как могла, я промокнула влагу на коже, а когда сообразила, что сменной одежды никто не собирается давать, завернулась в застиранный до серого цвета кусок ткани и дрожащими пальцами прихватила концы на груди. Больная рука горела огнем. Казалось, я попала в ад, из которого уже никогда не найду пути обратно. Только гордость не давала еще сломаться окончательно, начать ползать в ногах охранников и бессмысленно унижаться в слабой надежде, что хоть кто-то сжалится.
        После принудительной помывки меня повели в следующее помещение. Здесь обнаружилась медицинская кушетка, застеленная белой простыней, железный шкафчик и стол со стулом. Мужик усадил меня на край кушетки, отошел к шкафчику. Я напряглась в ожидании дальнейших манипуляций.
        - Руку!
        На всякий случай я вытянула здоровую руку. В предплечье ткнулось что-то твердое. Работник отошел, а моему взгляду открылся фиолетовый оттиск на коже с надписью «ДЭЗ». Дверь хлопнула, и только тогда я сообразила, что мужик в фартуке ушел.
        Оставшись одна, огляделась. Если бы среди медицинских приборов удалось разглядеть скальпель! Но попадались лишь пузырьки да склянки. Мне пришла в голову мысль найти шприц и воспользоваться иглой от него, как оружием. Но от кого отбиваться? От охранников с дубинками?
        Послышались шаги. Я сжалась в комок и подтянула ноги под кушетку. В смотровую вошел высокий пожилой мужчина в белом халате. Продолговатое лицо, орлиный нос, высокий лоб с залысинами и белоснежный пух на затылке. Рядом семенила молоденькая девушка в форме медсестры. Светлые кудряшки так и подпрыгивали на плечах при каждом движении. Хорошенькая.
        - Ну, здравствуй, дорогая! - неожиданно ласково обратился ко мне мужчина. Он поискал взглядом стул, обнаружил его и подтянул к себе, чтобы присесть. Медсестра положила на стол папку и зазвенела чем-то на металлическом подносе. - Меня зовут Илларион Максимович.
        Проблеск хоть какой-то человечности в разговоре заставил меня потянуться к собеседнику, как мотылек летит на огонь.
        - М-меня зовут К-кира…
        - Ш-ш-ш! Помолчи, - оборвал он и нахмурил седые брови, - будешь отвечать только на мои вопросы. Поняла? Кивни.
        Я судорожно затрясла головой.
        - Хорошая девочка, - он бросил взгляд на браслет, - из социально опасных?
        - Н-нет. Это ошибка. Я…
        - Та-а-к, дезинфекция пройдена, - как ни в чем не бывало, продолжал он, осматривая уже другую руку с фиолетовой печатью. - Людочка! Запиши про дезинфекцию. Кожные покровы чистые.
        - Да, Илларион Максимыч, - охотно откликнулась медсестра и принялась делать пометки в бумагах.
        - Расслабься, - обеими руками врач надавил на мои плечи и заставил улечься на спину. Помог закинуть на кушетку ноги. Я продолжала трястись и ждала каждого нового действия с затаенным дыханием. Они будут делать мне больно?
        - Сколько тебе лет? - он размотал мое нехитрое одеяние и принялся осматривать тело. - Людочка! Живот спокойный.
        - В-восемнадцать. Но я не лекхе… неужели…
        - Половой жизнью живешь?
        Я поморщилась от проникновения мужских пальцев в тело и закусила губу от неприятных ощущений.
        - Живешь, - сам ответил за меня врач, - контакты были частыми в последнее время?
        Я нахмурилась, всем видом показывая, что не намерена отвечать на вопрос. Тогда он принялся мять живот одной рукой, пальцами другой оставаясь внутри, и приговаривать:
        - Так… та-а-ак… так… хорошо… очень хорошо…
        Наконец, неприятный осмотр был окончен, и мне разрешили сесть.
        - Людочка, пиши. Здорова. Все показания к процедуре. Внеси в список, пожалуйста.
        По спине пробежал холодок, хотя в помещении отсутствовали окна и сквозняки.
        - В какой список? - выдавила я.
        - Ну-ну, - врач с отеческой лаской похлопал меня по щеке, - все будет хорошо. Не нужно волноваться. Ты ведь не хочешь, чтобы я позвал охрану?
        - Какой список?!
        Девушка сжалилась и пришла на помощь:
        - Сейчас проводится стерилизация во всех гетто. В первую очередь начинаем с самых социально опасных.
        - Стерилизация?! - Мой голос упал до шепота. Такого я не могла представить даже в самых страшных снах.
        - Да, - подтвердил Илларион Максимович, - среди женщин фертильного возраста. Но волноваться не о чем. Это совершенно простая процедура.
        - Но… я… - Я хватала ртом воздух.
        - Тебя что-то еще беспокоит? - словно издалека донесся заботливый голос врача.
        - Мне нужно… обработать запястье… посмотрите его… снимите браслет… я не…
        - Извини, - развел он руками, - медикаменты для этой цели мне не выделяли.
        - Не выделяли?!
        Я больше не желала ни минуты слушать этот сладкий голос и притворяться не тем, кто я есть. Обработать руку, значит, им трудно. Откуда-то изнутри появились силы. Уже не отдавая себе отчета, я вскочила с места, схватила со стола металлический поднос, рассыпая попутно с него склянки. Медсестра тоненько пискнула. Врач только успел открыть рот, как мое оружие со всего размаху припечатало его прямо в лицо. Из носа хлынула кровь. Он отшатнулся.
        Я рванулась к дверям. И плевать, что голой. Эта проблема заботила сейчас меньше всего. Они хотят стерилизовать меня! Сделать бесплодной! Уничтожить!
        - Людочка! - послышался испуганный крик в спину.
        Дверь распахнулась. С размаху я налетела на широкую грудь охранника с дубинкой наперевес. Меня толкнули обратно. Кто-то навалился сверху, прижал к полу. В локтевой сгиб кольнуло что-то острое, и все вокруг сразу поплыло…
        Очнулась я уже на жестком продавленном матрасе. Вокруг было тихо, темно и пахло несвежей едой. Вслед за легким головокружением и ноющей болью в запястье пришли воспоминания о последних событиях. Я судорожно схватилась за живот. Никаких следов операции. От сердца сразу же отлегло. Похоже, «внесение в список» не подразумевало немедленного проведения процедуры.
        Приподнявшись на локте, я огляделась. В сумраке удалось различить прутья решетки. Прислушалась. Вроде бы никого. Осторожно села. Помещение смахивало на конюшню с рядом одинаковых стойл, только вместо деревянных стенок тут были железные решетки. Под босыми ногами обнаружился каменный пол. Вытянув шею, я разглядела в конце прохода дверь. В небольшое слуховое окно над ней пробивался свет.
        Где же я теперь? В тюремных камерах?
        Сообразила ощупать свою постель. В ногах нашла стопку одежды, а на полу приметила какую-то обувь. Никогда еще я не одевалась так быстро. Ткань была грубой, похожей на джинсовую, но мне в тот момент шелков и не требовалось. Все лучше, чем ходить голой.
        Наконец, я прислонилась спиной к стене, сложила руки на коленях и дала волю слезам. Вспомнился Ивар, наши совместно проведенные дни. После такого счастья оказаться на задворках мира, в грязном гетто, среди чужих равнодушных людей было подобно смерти. Не зря ведь говорят: чем выше заберешься, тем больнее падать. А с Иваром я взлетела почти до небес.
        В груди защемило, и я принялась всхлипывать громче. Вдруг в соседней клетке кто-то зашевелился. Рыдания мигом застряли в горле, а слезы высохли. Затравленным зверьком я сжалась в комок и уставилась в сторону возможной угрозы.
        - Эй! Ты кто? - раздался приглушенный мужской голос.
        Я приказала себе не паниковать. Конечно, после пережитого опасность чудилась на каждом углу, но кто мог сидеть в соседней клетке? Скорее всего, такой же, как я. То есть один из лекхе, конечно же.
        - Ты меня не знаешь. Я здесь недавно, - буркнула я.
        - Хм… - озадачился собеседник, которого я не могла разглядеть, как следует. - А я - Тимур.
        - Очень приятно.
        - Так ты из-за стены? - судя по шороху, он то ли сел на постели, то ли просто сдвинулся в мою сторону.
        - Что?!
        - Тебя переправили сюда из другого гетто? Или поймали на свободе?
        Свобода… внезапно я остро почувствовала вкус этого слова. Что-то свежее, с легкой горчинкой, но в большей мере - сладкое.
        - На свободе, - выдавила я.
        - И как там? На свободе?
        Я пожала плечами, хоть он наверняка не мог этого увидеть.
        - Неописуемо. Если ты был там хоть раз, то сам все знаешь.
        Мужчина помолчал.
        - Скажешь, как тебя зовут?
        - Кира.
        - Мы снова будем свободны, Кира. Нужно только дождаться подходящего момента.
        Как бы на это хотелось надеяться! Но пока что мной овладевали более скептические настроения.
        - Откуда ты знаешь? - фыркнула я, а когда не дождалась ответа, добавила: - Эй! Тимур! Ты куда пропал?
        Но загадочный сосед больше не шевелился и не желал разговаривать. Посидев в тишине какое-то время, я почувствовала, что голова распухает от мыслей, и прилегла. А там - незаметно для себя снова уснула.
        Вскочила от чьего-то грубого окрика. Перед распахнутой дверью в клетку стоял охранник. Похоже, меня собирались выпустить на волю. Я не заставила упрашивать себя дважды и подскочила на ноги. Проходя мимо соседней клетки не удержалась от любопытства и заглянула, но все, что увидела, - лишь спину мужчины, скрючившегося в позе эмбриона. По крайней мере, он действительно существовал, а не привиделся мне в порыве ночной истерии.
        Охранник вывел меня на улицу, и в глаза ударило яркое солнце. Поморгав, я оглядела свое одеяние. Роба оказалась темно-серой, а на груди красовался вшитый лоскуток ткани с надписью «Иванова М.». Я вздохнула.
        Из бараков в большое помещение, спрятавшееся за администрацией, тянулись лекхе. Меня тоже повели туда. По пути я не уставала вертеть головой: в дневном свете все выглядело иначе, чем ночью. Стали заметны часовые на вышках, недостроенный барак неподалеку, разбросанные в импровизированной песочнице детские игрушки. Я ловила на себе такие же любопытные взгляды со стороны лекхе. Охрана, наоборот, стояла сплошь с каменными лицами.
        Оказалось, что мы пришли в столовую. Сопровождающий, не сказав ни слова, растворился где-то снаружи. Ряды длиннющих столов и скамеек тянулись от стены до стены. Сразу у входа была организована раздача. Девушки в таких же, как у меня, робах накладывали в тарелки из больших кастрюль нечто липкое и кашеобразное. Мне тоже сунули в руки еду, а сверху воткнули ложку. Она так и осталась стоять, пока я искала свободное место, чтобы присесть.
        Наконец, удалось примоститься в дальнем углу. Идти на контакт с лекхе я опасалась. Да и они сторонились меня, только поглядывали и перешептывались. Впрочем, особой враждебности в свою сторону я не заметила. Обстановка выглядела вполне мирной. Лекхе стучали ложками о тарелки, зачерпывая очередную порцию, чтобы отправить в рот. В проходах с оглушительным визгом носились дети. Где-то кричал младенец. Шум, гам, оживление. Наверно, это лучше, чем угрюмая тишина в одиночной камере, где собственные думы сводят с ума.
        Я посмотрела в свою тарелку, но не испытала ни малейшего желания есть. Вообще, все чувства и желания словно атрофировались, а мысли метались из крайности в крайность. То казалось, что вот-вот распахнется дверь, и войдет Ивар. То я начинала задумываться, зачем вообще есть, если неизвестно, что случится со мной завтра.
        Приказав себе не раскисать, все же поковыряла кашу и положила несколько вязких комочков на язык. Тут же с отвращением сплюнула. И это они называют едой? Какой-то клейстер, да еще и с запахом вареной рыбы!
        - Привет! - раздался радостный голос, и за столом напротив меня кто-то устроился и тоже поставил тарелку.
        Я подняла глаза от еды. Симпатичная брюнетка-лекхе с озорной мальчишеской стрижкой, которая необыкновенно шла к тонким чертам лица, улыбнулась мне.
        - Привет.
        Она положила в рот ложку каши и с аппетитом прожевала. У меня даже челюсть отвисла. Неужели и я когда-нибудь привыкну с голодухи так же уминать это варево?!
        - А ты из камер, да? - поинтересовалась собеседница, продолжая уничтожать еду.
        - Да. Из камер, - буркнула я.
        - Всю ночь там провела, да?
        - Наверно, - я пожала плечами, так как не знала, сколько времени была без сознания после укола.
        - Ну и как там?
        - Неописуемо, - фыркнула я и вспомнила, что совсем недавно уже отвечала подобным образом на схожий вопрос.
        - Я слышала, ты из буйных? - девушка красноречиво кивнула на мой браслет и со смаком облизала ложку. - Иллариону нос разбила.
        Я потупилась, а она рассмеялась.
        - Да ладно, не стесняйся! Мне всегда хотелось это сделать, а ты взяла - и сделала, - девушка округлила глаза и добавила тише: - Только больше так не делай. Это на первый раз тебе еще повезло, что быстро выпустили.
        - Хорошо, - мне немного полегчало от того, что нашелся кто-то понимающий, - а как тебя зовут?
        - Маша. Иванова, - она отодвинула тарелку и жадными глазами уставилась на мою.
        - Что, правда? Маша Иванова?! - Я показала ей свой «бейдж».
        - Правда, - она отклонилась, чтобы, в свою очередь, убедить меня надписью на робе.
        - Супер. - Я покачала головой.
        Заметив, что взгляд собеседницы то и дело возвращается к каше на моей тарелке, я вздохнула и подвинула порцию через стол: - Меня, вообще-то, Кира зовут.
        - Ирина, - кивнула она и вооружилась ложкой. Пробубнила уже с полным ртом: - Спасибо тебе, Кира. Я ем, как слон, да?
        - Да нет, - равнодушно отмахнулась я и не стала говорить вслух, что баланда не вызывает у меня аппетита. - Кушай на здоровье.
        - Угу, - продолжила уплетать она, - ты погоди. Сейчас доем, и пойдем.
        - Куда пойдем?
        - Как куда? Устраивать тебя, где потеплее, - Ирина подмигнула, - мы своих не бросаем.
        Неизвестно, почему она сочла меня «своей». Я понимала только одно: если бы меня привезли сюда немногим ранее, прямиком из дома отца, то одной этой фразы хватило бы, чтобы довериться и рассказать обо всех бедах. Но теперь… словно ком встал в горле. Я не чувствовала уверенности, что девушка, которая сама подошла и фактически предложила дружбу, желает мне только добра. Я уже ни в чем и ни в ком не чувствовала уверенности.
        - А ты давно здесь? - решила поинтересоваться.
        Ирина прожевала остатки каши и только потом ответила:
        - Давненько. Я здесь уже почти старожил. Ты спрашивай, что интересует. Подскажу.
        Она подмигнула, взгляд веселых карих глаз потеплел.
        - Мне нужны лекарства, - я сдвинула рукав подальше и продемонстрировала ожог во всей красе, - рука ужасно болит. Терплю, конечно… но боюсь, что станет хуже.
        Ирина отложила ложку и осмотрела мою рану.
        - Вряд ли Илларион тебе что-то даст, - покачала она головой, - здесь никто не болеет. У всех есть фамильяры для лечения. Поэтому лекарства врачи применяют только тогда, когда это нужно им, а не нам.
        - Стерилизация, - процедила я сквозь зубы.
        - Ага, - беззаботно кивнула она, - они думают таким образом сократить наш вид. Не будут рождаться дети - и постепенно все лекхе вымрут сами собой. Хитро, да?
        Я не могла подобрать цензурное слово, которое бы обозначило мое отношение к ситуации, и поэтому проворчала:
        - Интересно, кому пришла в голову эта блестящая мысль?
        - Как кому? - удивилась Ирина. - Правительству, конечно. Министру здравоохранения.
        - Ты разбираешься в таких вещах? Разве лекхе интересуются политикой?
        К моему удивлению, она быстро отвела взгляд. Сделала вид, что озаботилась состоянием ожога.
        - Если в рану не попадет грязь, то все может зажить. Но меня волнует тот участок, который находится под браслетом, Кира. С фамильяром все было бы гораздо проще…
        Сложилось ощущение, что моя с виду жизнерадостная и открытая собеседница что-то недоговаривает. Но она оставалась единственной, кто мог хоть как-то помочь. А наличие тайны напоминало в чем-то ситуацию Ивара.
        - У меня нет фамильяра. - Я посмотрела ей прямо в глаза.
        - Да уж вижу. - Ирина кивнула в сторону браслета.
        - Нет, ты не поняла…
        - Я все поняла, Кира, - ее лицо резко стало серьезным, - но поверь, никому здесь нет разницы, почему у тебя его нет.
        - Как ты… догадалась?
        Она отодвинула пустую тарелку.
        - Ты ударила врача. Никто и никогда не поднимал здесь руку на персонал. С нами можно делать, что угодно, - она обвела жестом помещение столовой и показала на жующих лекхе, - но мы не готовы дать настоящий отпор.
        Что-то подобное уже говорил мне Ивар. Да я и сама убедилась, что лекхе были на редкость миролюбивым народом. В чем и заключалась их беда.
        - Но в камерах был еще кто-то, - задумчиво протянула я, - Тимур, кажется. За что же его туда посадили?
        Ирина выпрямила спину, стиснула пальцы рук и нагнулась вперед через стол.
        - Ты видела его? - Напряженным голосом спросила она.
        - Нет… - растерялась от такого напора я, - не видела… только слышала…
        - Как он там? С ним все хорошо?
        Я прищурилась.
        - А ты его знаешь?
        - Сначала ты ответь: с Тимуром все хорошо?
        - Ну… - я задумалась, - его голос звучал нормально. Правда, говорил какие-то странные вещи, и я подумала, что он немного не в себе.
        Ирина издала странный звук. Круглыми глазами я наблюдала, как ее губы искривились в улыбке, а из уголка глаза вдруг упала на стол слезинка. Никогда не видела, чтобы кто-то мог радоваться и плакать одновременно.
        - Ты точно его знаешь, - покачала я головой.
        Она кивнула.
        - Тимур - мой муж.
        - Черт! - Теперь стало ясно, почему Ирина первой подошла ко мне и уточнила, из камер ли я пришла. Видимо, уже тогда хотела поинтересоваться судьбой мужа, но не решалась.
        - Он - единственный лекхе, который может дать отпор, - развела она руками. - Поэтому его держат там. Даже несмотря на то, что он не из первой категории социально опасных.
        Меня захлестнуло волной сочувствия. Как же, наверно, грустно им быть разлученными друг с другом!
        - Он - не единственный, - покачала я головой.
        Ирина прищурилась.
        - Твой мужчина - тоже лекхе?
        - Похоже, что так.
        - Он где-то здесь?
        При мысли о том, что Ивар мог оказаться в этих застенках, холодок прошел по спине.
        - Господи, нет! Он… остался там, снаружи. - Я не сдержала вздоха. - Надеюсь, он меня найдет.
        Ирина растянула губы в грустной улыбке.
        - Ты везучая, - она хлопнула ладонью по столу и вскочила на ноги, - ну пойдем, я все здесь покажу тебе, подруга. Мы ведь с тобой подружимся?
        Я тоже встала и нерешительно кивнула. Еще одна подруга среди лекхе? Как будто черное и белое еще недостаточно смешалось в голове.
        Но времени раздумывать о превратностях судьбы не было. Ирина повела меня в административный корпус. Поначалу я шарахалась от охраны, не знала, как себя вести, но она успокоила и убедила, что пока каждый из лекхе занимается своим делом, их никто не трогает. А дел оказалось по горло. Чтобы поддерживать жизнь в гетто, каждый должен был обслуживать себя и других. У всех имелось свое распределение. Мужчины достраивали новый барак и занимались другой тяжелой работой. Женщины трудились на хозяйстве.
        - Готовить умеешь? - спросила Ирина, подталкивая меня к столу администратора, полной дамы в очках и со строго поджатыми губами.
        - Да.
        - Отлично, - она обратилась к сотруднице, - эту новенькую запишите на кухню, пожалуйста.
        Просьба дополнялась умоляющей улыбкой и невинно хлопающими ресницами.
        - На кухне уже нет свободных должностей, - отрезала дама.
        - Как нет?! - Брови Ирины взметнулись вверх. - А вчера Орехову на работу в город отпустили. Вот как раз и свободное место.
        Поджав губы еще сильнее, дама полистала какой-то журнал, потом нехотя кивнула.
        - Иванова. Место на кухне.
        - Спасибо! - Ирина едва не хлопала в ладоши, когда вытаскивала меня на улицу. - Говорю же, ты везучая. Будешь со мной рядом работать. Самое ужасное - это попасть в прачечную. Кожа на руках потом слезает только так.
        Я опустила голову. То, что Ирине, прожившей тут уже много времени, казалось везением, не радовало меня. Я хотела вернуться домой! Я не принадлежала этому месту. Решение пришло само собой. Если Ивар мог притворяться человеком, то почему бы мне не начать притворяться лекхе? Усыпить бдительность, убедить охрану, что я не так опасна, и за мной не требуется наблюдение. А потом - сбежать.
        - А отсюда как-то на волю попасть можно? - спросила у Ирины, пока мы шли через двор.
        - Можно, конечно, - пожала она плечами, - нужно только сдать анализы и получить разрешение у Иллариона, а потом согласовать у начальства. - Собеседница скосила глаза на мою руку с браслетом. - Но ты даже не надейся. С первой категорией никуда тебя не пустят.
        - А у тебя какая категория?
        - Третья.
        - А ты когда-нибудь выходила отсюда? - Я подумала и добавила: - То есть с момента, как попала сюда.
        - А зачем? - пожала плечами Ирина. - Куда мне идти без Тима? Я здесь, пока он здесь. Вот и все.
        Я притихла. Ее самоотверженность просто поражала. Невольно я задумалась: смогла бы так же оставаться в гетто, если бы сюда попал Ивар? Вопрос оказался из тех, на которые невозможно дать ответ в одну секунду, руководствуясь лишь сиюминутным порывом.
        Тем временем мы направлялись к баракам. На стройке, замеченной мной ранее, вовсю кипела работа. Я даже замедлила шаг, когда увидела, как фамильяры помогают своим владельцам. Огромный серый от пыли слон, от каждого шага которого, казалось, сотрясалась земля, переносил хоботом доски и тяжелые железные пруты. Кони и мулы, запряженные в повозки, доставляли бетонные блоки и кирпичи. Лекхе тоже не отставали. Грохотали молотки, визжали пилы, скрежетали по дну емкости лопаты, которыми перемешивали раствор. Я видела, что среди более крупных животных затесалась и белка. Карабкаясь лапками по сваям, она влезла на каркас будущей крыши и передала зажатые во рту гвозди мужчине, сидевшему там.
        - Вот от этих держись подальше, - дернула меня за рукав Ирина.
        Я отвлеклась от наблюдения за стройкой и повернулась в ту сторону, куда указывала собеседница. Около двух десятков лекхе, мужчин и женщин, стояли на коленях на земле, раздетые по пояс и склонившиеся перед человеком в длинных белых одеждах. В одной руке этот человек держал раскрытую книгу, в другой - кнут на деревянной ручке. Проходя между рядами одинаково подставленных солнцу спин, мужчина в белом выкрикивал что-то и выборочно хлестал по ним.
        - Что он делает? - отшатнулась я.
        - Ты лучше спроси, что делают они, - хихикнула Ирина, которая в отличие от меня, то ли привыкла, то ли не видела ничего отталкивающего в зрелище. - Это братство какого-то там Дня. Учение родом еще из Средних веков. Думают, что фамильяр - это метка сатаны, а тот, у кого он есть, должен всячески наказывать себя, чтобы хоть как-то отдалиться от дьявола.
        - А кто этот тип в белом?
        - Их проповедник. Поэтому и говорю: держись подальше. Они могут захотеть привлечь тебя в свои ряды.
        - Зачем я-то им нужна?
        - Ты с ограничителем, - Ирина сделала знак, поясняя, что имела в виду мой браслет. - Присмотрись, они все добровольно носят такие же.
        Действительно, на запястьях членов братства я заметила полоски металла.
        - Чтобы никогда не видеть своего фамильяра, - пояснила Ирина.
        Когда мы поравнялись с группой, мужчина в белом оторвался от занятия и пристально посмотрел на меня. Я невольно вздрогнула и прижалась ближе к спутнице.
        - А тебя они пробовали привлечь?
        - Я им не по зубам, - ухмыльнулась она. - Надеюсь, что и ты тоже.
        Ирина говорила и вела себя так уверенно, что казалось: она чувствует себя в гетто, как рыба в воде. Никакой растерянности, обреченности во взгляде, как у других, да и у меня самой, наверное. И снова это наталкивало на мысль о схожести с Иваром.
        Мы проходили мимо очередного строения, когда его двери распахнулись, и на улицу высыпало множество детишек разных возрастов. Они принялись бегать и играть. Следом на пороге появилось несколько взрослых, которые следили, чтобы дети не толкались и не убегали далеко.
        - Ты ведь образованный человек, - высказала я догадку, глядя на местное подобие школы. - Ты и говоришь правильно, как будто получила не только три класса положенного образования.
        Улыбка на лице Ирины погасла.
        - Может быть, и так. Тебя это смущает, Кира? Ты хотела бы видеть во мне дикарку?
        - Нет! Но… - я помолчала, подбирая слова, - …этим ты выделяешься из основной массы. Поверь, я уже достаточно повидала, чтобы так говорить.
        - Ну вот и мне приятно, что ты выделяешься! - Она взяла меня за руку и ускорила шаг. - Что мы можем с тобой побеседовать на равных. Знаешь, как мне этого не хватало здесь?
        Я тоже оценила подарок судьбы, но продолжала мучиться вопросами.
        - А как ты получила образование?
        - Расскажу со временем, - ушла от ответа Ирина. - Имей терпение.
        Она подвела меня ко входу в один из бараков и предложила войти внутрь. Пришлось унять разыгравшееся любопытство и отвлечься на более насущные дела. В помещении было полутемно из-за крошечных окон, спрятавшихся под самым потолком, и пахло кислым молоком. Ряд двухярусных металлических кроватей, поставленных почти бок о бок друг с другом протянулся ото входа и до самого конца. Я заметила, что кое-где жильцы пытались создать ощущение приватности, завешивая простынями свои постели. Но в основном койки не сильно отличались. Смятое белье, подушка - вот и вся радость. Одежда висела либо на спинках мебели, либо валялась на полу. Создавалось ощущение жуткого беспорядка.
        Несколько неподвижных фигур лежали в постелях, накрывшись с головой.
        - Вот тут будет твоя кровать, - сказала моя спутница и повела меня в дальний угол. - Тебе нужно сходить в прачечную и взять постельное белье для себя. Его меняют раз в две недели, имей в виду. Помывка - раз в неделю по выходным, в банном отделении. - Она повернулась и подмигнула мне. - Но если нужно, мы что-нибудь придумаем.
        Мыться раз в неделю?! Я сглотнула. Осмотрела верхний ярус кровати, на который указала Ирина. Матрас показался тоненьким, как лист бумаги. Похоже, через такой ночью каждая пружина впивается в бок. На глаза снова навернулись слезы. Как же эта обстановка отличалась от моей собственной комнаты в доме отца и от апартаментов Ивара!
        - А ты где спишь? - пробормотала я и украдкой смахнула слезинку.
        - А я - под тобой, - Ирина указала на нижний ярус и сочувственно похлопала по плечу. - Не переживай. Ночью иногда трудно уснуть, особенно если храпят. Ну и фамильяры могут по постелям скакать. Но со временем привыкнешь.
        Я выдохнула и вдохнула, заставила себя успокоиться.
        - А мужчины тоже тут спят?
        - Нет. Мужчин и женщин не селят вместе. Чтобы не провоцировать вспышку рождаемости.
        Мы пошли обратно к выходу. Бросив взгляд на неподвижные фигуры, я наклонилась к Ирине и прошептала:
        - А почему они спят, когда все остальные трудятся?
        - А они не спят. Это первая партия после операции у Иллариона. От наркоза отходят, - пояснила она.
        Я нахмурилась. Внесение в список и угроза стерилизации, как дамоклов меч, снова нависли над головой. Неизвестно, в какую партию внесут меня, и как скоро мой час наступит. Но время работало точно не в мою пользу, пока я прохлаждалась и обустраивала быт.
        - Неужели отсюда нет никакого выхода? - взмолилась я Ирине, когда мы вышли на улицу. - Если я хочу на волю - нет шанса?
        - Почему же нет? - задумчиво протянула она. - Можешь попробовать продать себя в чьи-нибудь любовницы. С твоими внешними данными, если правильно себя подашь, даже первая категория социальной опасности не станет помехой.
        - В любовницы? - поежилась я.
        Перспектива спать с кем-то, кроме Ивара, пустила ледяные токи по жилам. Стоит ли моя свобода такого шага? Не слишком ли высока цена?
        - Да, - продолжала Ирина, - время от времени сюда ходит один тип. Если расскажешь ему жалостливую историю, убедишь, что смирная, то он тебя сфоткает и будет искать на тебя покупателя. Если найдется тот, кому ты понравишься, то тебя отсюда выкупят за его деньги и отдадут. А дальше - дело простое. Сбежишь, как только вотрешься в доверие.
        Сфоткает? Информация дала большую почву для размышлений. В голове тут же выстроился план. Если моя фотография попадется на глаза Ивару… хотя нет, это слишком маловероятно. Вот если бы ее увидел тот, кто знает, что меня разыскивают! Тогда бы отец примчался и спас меня, а я бы сочинила правдоподобную историю о похищении Виктором и свалила всю вину на него. Детали этой истории приходили на ум сами собой.
        - Я хочу так сделать! - схватила я Ирину за руку. - Хочу пойти к кому-нибудь в любовницы. Как мне найти этого посредника?
        Она с удивлением похлопала ресницами.
        - Ну хорошо… я узнаю, когда он придет, - Ирина посмотрела на меня и покачала головой, - не думала, что ты в таком отчаянии.
        - Я в списке на стерилизацию! - напомнила я ей. - Ты сама-то этого не боишься?
        Жест, которым она приложила руку к животу и мечтательная улыбка, появившаяся на губах, показали, что моя знакомая далека от каких-либо страхов.
        - Меня не тронут, - сказала она и хитро глянула на меня из-под ресниц, - беременных закон пока не коснулся.
        Я вспомнила, с каким аппетитом Ирина уплетала утром кашу, и уставилась на ее чуть выпуклый животик. В жизни бы не подумала о таком варианте, если бы она сама не призналась!
        - И… тебе не страшно? Оставаться здесь беременной?
        Она покачала головой.
        - Говорю же, здесь Тим. А я привыкла. Неужели непонятно? Идем на кухню. Там обед уже начали готовить. Будут ругаться, что отлыниваем.
        На кухне было жарко и тесно. На газовых плитах в огромных кастрюлях кипела вода. Несколько женщин дружно чистили картофель, склонившись над ведром. Под ногами прошмыгнула мышь, шимпанзе скакала по столам и пронзительно верещала. К сожалению, продуктов выдавали как кот наплакал. Суп обещал стать жидким.
        Я присоединилась к работницам, но выполняла все действия машинально. Теперь, когда на горизонте замаячила надежда, временные трудности отступили на второй план. Я уже мечтала, как вырываюсь на свободу, как убегаю от незадачливого «покупателя» и направляюсь в ближайший полицейский участок. Даже руки подрагивали от предвкушения.
        Обед так же не вызвал аппетита, как и завтрак. Я снова отдала свою порцию Ирине, теперь более осознанно. Было заметно, что ей очень хочется есть. Я, конечно, понимала, что без питания тоже долго не продержусь, а заморить себя голодом - не очень правильно, ведь силы могут понадобиться для побега. Но кусок не лез в горло.
        После обеда наступила пора готовить ужин, и я не успела оглянуться - как пролетел день. Затерявшись в веренице лекхе, с трудом передвигая ноги, доползла до своей постели и рухнула спать. Сон стал не только отдыхом, но и возможностью ненадолго вырваться из стен гетто, хотя бы в мечтах, и вернуться на свободу.
        Среди ночи меня растолкали. Я распахнула глаза, вскочила, часто и тяжело дыша, ожидая, что это пришли из санблока. Но вокруг слышалось лишь мерное посапывание, а на меня смотрели не охранники и не врачи, а… Ирина.
        - Посредник явился, - прошептала она. - Я видела, как несколько девушек уже пошли.
        - Сейчас? - Я протерла глаза и зевнула. Сон был таким сладким… кажется, мне снился Ивар.
        - Ну а когда? Все подпольные делишки творятся по ночам. Давай уже быстрее. Я сама спать хочу.
        Я послушно натянула робу и пробралась следом за Ириной между кроватями до самого выхода. На улице она толкнула меня за угол, в тень, и приложила палец к губам.
        - Т-с-с! В ночное время выходить во двор не положено.
        - Отлично, - прошептала я, все еще ощущая сонливую тяжесть во всем теле, - потому что мы уже находимся во дворе.
        - Двигайся тихо. Не в наших интересах пустить все насмарку.
        Перебежками, от угла к углу, из тени в тень, мы добрались до открытого участка перед воротами. Там Ирина свернула и привела меня к служебным помещениям охраны. Человек в форме хмуро выслушал наши объяснения и кивком головы указал проходить внутрь. Ирина подтолкнула меня, а сама осталась на улице. Со вздохом я призвала на помощь все свое мужество и шагнула вперед.
        В прокуренной комнате стоял фотоаппарат на штативе и еще какие-то приспособления для съемок. По полу змеились черные провода. На стену натянули кусок голубой ткани, а вниз, под нее, бросили матрас, застеленный черным бархатом. Девушки-лекхе, все как на подбор, молодые и красивые, жались в сторонке. Плотный брюнет с сигаретой в зубах и в замусоленной куртке прохаживался вдоль нестройной шеренги и «оценивал товар». Другой человек, в темной обтягивающей одежде, на длинных «паучьих» ногах, настраивал камеру.
        Я остановилась в конце ряда. Зажмурившись, вытерпела прикосновение заскорузлых пальцев к подбородку. Посредник заставил открыть рот, посмотрел зубы, понюхал дыхание. Совсем как у племенной кобылы. Впрочем, это было меньшее унижение из тех, что удалось пережить после похищения Виктором. Санитарная дезинфекция, врачебный осмотр, ночевка в клетке - это казалось гораздо худшим испытанием.
        Приступили к съемкам. Все девушки по очереди выходили к стене и фотографировались в одних и тех же позах. Улыбка. Улыбка плюс соблазнительный изгиб. Руки за головой. Руки перед собой. Невинный кокетливый вид. Томный взгляд и слегка приоткрытые губы. Потом все то же самое, но обнаженные по пояс.
        Не знаю, как я выдержала это. Даже когда разделась, все равно старалась прикрыться руками, как могла. Постоянно напоминала себе, ради чего пришла. Ради спасения. Ради свободы. Нужно просто потерпеть немного, проглотить крик протеста, так и рвущийся из груди, и притвориться такой, как все. Фотограф ругался, а потом плюнул и просто прогнал меня, сказав, что из такого «бревна» толку не будет. Другие девушки проводили удивленными взглядами. Наверно, на их памяти никто еще так себя не вел.
        Я вышла на улицу и побрела мимо Ирины. Та догнала меня, с удивлением заглянула в лицо.
        - Что случилось?
        - Ничего, - буркнула я, - они назвали меня «бревном». И заставили раздеваться.
        - Трудно приходится, когда всю жизнь прожила в других условиях, да? - сочувственно усмехнулась она. - Не думала, что ты вообще решишься пойти сюда.
        - Я была любимой дочерью уважаемого охотника! Со мной боялись лишний раз заговорить, потому что знали, как страшен гнев отца! А теперь… - от бессилия я махнула рукой.
        - Даже так? Ты из охотничьего клана? - Ирина присвистнула и засунула руки в карманы.
        Дальше наш путь шел по открытому месту, и я прислонилась к стене, чтобы взять паузу и унять разыгравшиеся эмоции перед тем, как начать снова двигаться перебежками. Моя спутница пристроилась рядом.
        - Все изменится, Кира, - вздохнула она, - нужно только потерпеть. Нужно дождаться.
        - Твой муж говорил то же самое, - проворчала я, - жаль, не сказал, сколько ждать.
        - Потому что даже Тимур не знает, когда это произойдет. Нам всем нужен просто один толчок. Какой-то старт. Вот и все.
        - О чем ты говоришь? - Я даже повернула голову в ее сторону.
        Ирина поколебалась, прежде чем ответить.
        - В правительстве ведь тоже есть оппозиция. Нынешний президент является противником лекхе. Но если к власти придет кто-то другой… кто-то, достаточно смелый, чтобы поменять закон…
        - Ты хочешь сказать, Сочувствующий?
        - Естественно. И такой человек есть. Просто в его поддержку нужно больше голосов, а люди боятся голосовать. Боятся, что их причислят к Сочувствующим и конфискуют в наказание все имущество. Вот я и говорю, случилось бы что-то…
        - А откуда ты это знаешь?! Про правительство.
        Она тяжело вздохнула.
        - Тимур долгое время жил у покровителя. Знаешь, Кира, у него ведь такой ораторский талант! Он такие речи сочинять может! А покровитель тот работал помощником у кое-кого из правительства. Занимался организацией политических кампаний. Они с Тимуром при мне много раз эту ситуацию обсуждали. Вот и наслушалась.
        - Как же вы тут оказались?
        - Пошла чистка рядов. Каждого чиновника проверяли на принадлежность к Сочувствующим. Потом взялись за их помощников… репутация покровителя оказалась под угрозой. Вот-вот могли нагрянуть в дом с облавой. Мы с Тимуром сами ушли. Почти добровольно сдались сюда, в гетто. Это же наш народ. Мы - его часть, - она пожала плечами, - вот как-то так все и сложилось. Ладно, пошли спать, а то утро скоро.
        Разговор вышел таким коротким и скомканным, что у меня на языке повисло еще множество вопросов. Но Ирина снова отгородилась привычным щитом дружелюбности и под различными предлогами отказывалась рассказать еще хоть что-нибудь о себе. Зато я поняла, что питает ее и дает силы встречать каждый новый день с улыбкой. Призрачная перспектива, что «когда-нибудь все изменится», вбитая в ее голову мужем, служила источником надежд. Для меня же таким источником стал Ивар. Фотосъемка сорвалась, второй раз красоваться голой я пошла бы только под страхом смертной казни. Значит, оставалось уповать на то, что он не забыл обо мне.
        Жизнь в гетто потекла в однообразном унылом русле. Утренний подъем. Работа на кухне до самого вечера. Застилающий глаза пот. Боль в воспалившейся ране. Все новые и новые жертвы медицинских экспериментов, означавшие, что список уменьшился еще на несколько пунктов по отношению ко мне. Сны о доме. И опять все сначала.
        Правда, местную пищу я есть так и не научилась. Перебивалась кусками на кухне во время готовки, тем и жила.
        Наконец, в один из дней, когда я размешивала крупу в кастрюле с водой, на пороге кухни появился охранник.
        - В санблок, - коротко приказал он, ткнув в меня пальцем.
        У меня сердце оборвалось. Половник выпал из онемевших пальцев и утонул в воде, но никто даже не обратил на это внимания. Работницы замерли. Все понимали, с какой целью приглашают к врачу. Ирина попыталась коснуться моего плеча, когда я проходила мимо.
        - Держись, Кира! - шепнула она.
        По пути я лихорадочно пыталась найти выход из ситуации. Сколько дней прошло? Я потеряла им счет. Неужели настал момент, который так пугал? И не будет никакой надежды? Никто не сможет помочь?
        Знакомый мне Илларион Максимович поправил пластырь на переносице, когда я вошла в смотровую. Его медсестра Людочка опасливо жалась к столу. Охранник не стал выходить, как в прошлый раз, а остался наблюдать. Рука красноречиво лежала на дубинке.
        Я ожидала еще одного неприятного и унизительного осмотра, но у меня только взяли кровь, померили давление и задали несколько вопросов о самочувствии. Отвечала сквозь зубы, хотя глупо было надеяться, что это смутит Иллариона и заставит отказаться от намерений.
        - Ну все, - бодро произнес он и потер ладони, - завтра с утра на процедурку!
        Моя персональная гильотина со свистом обрушилась. Эта «процедурка» была не лучше смерти. Но я уже устраивала здесь скандал и ничего не добилась. Нет, нужно убраться подальше от их уколов со снотворным. Я молча встала с места и вышла за охранником.
        Пока шла по коридору, заметила на его поясе пистолет. Решение молнией сверкнуло в голове. Прыжком достичь мужчины. Расстегнуть кобуру. Выхватить оружие. Приставить к виску. Прикрываясь им, как щитом, выйти во двор. Потребовать, чтобы открыли ворота, иначе убью заложника. Почему я не додумалась до этого раньше?
        Может, потому что есть риск быть застреленной с вышки до того, как выйду за ворота?
        Впрочем, выбора не оставалось. Я ускорила шаг. Охранник размеренно шагал, ничего не подозревая. Я протянула руку. Пальцы уже почти ощутили кожаную поверхность кобуры. Дотянуться бы совсем чуть-чуть…
        Входная дверь в конце коридора хлопнула, и показался еще один охранник. Я скрипнула зубами и отстала на шаг. Такой план провалился!
        Вошедший уставился на меня.
        - Иванова?
        Мой охранник обернулся и замедлил шаг. Я кивнула, хотя они могли прекрасно прочитать эту фамилию на моей робе.
        - За мной. Приказ начальника.
        - Куда?! - невольно вырвалось у меня.
        Что еще они придумали такого?
        - За мной, я сказал! - прорычал мужчина, разозленный вопросом.
        Я опустила голову и прошмыгнула мимо. Меня повели в административный корпус. Затрепыхалась слабая надежда. Отец? Нашел? Я тут же одернула себя. Возможно, им требуется оформить какие-то бумаги перед операцией.
        В помещение я заходила в полной моральной готовности к самому худшему. Меня втолкнули в комнатушку и оставили в одиночестве. Места тут было немного. Большую часть площади занимал обшарпанный стол, по обеим сторонам от него находились два стула. Я заняла один и сложила руки перед собой. Странно, но внутри все словно онемело. Я покорно ждала своей участи. Что стало с прежней Кирой? В былые времена я бы бросилась на эту дверь, начала стучать в нее кулаками и требовать выпустить на волю.
        Послышались шаги. Без особого интереса я подняла голову, чтобы разглядеть вошедшего. Лицо мужчины в строгом темном пальто и с портфелем для бумаг в руке показалось знакомым. Только не удавалось припомнить, где мы встречались. Кто-то из людей, приезжавших к папе? Вполне возможно…
        Мужчина поставил портфель на край стола и посмотрел на меня с жалостью. Я только фыркнула. Действительно, какую еще эмоцию может вызывать девушка, которая уже несколько дней не мылась и работала, как ломовая лошадь?
        - Ты - Маша Иванова? - спросил он.
        И тут вдруг во мне взбунтовалась прежняя Кира. Я так устала от этого ненастоящего имени и от этих серых стен, что закричала:
        - Нет! Я - Кира! Слышите?! Я - Кира! Хватит называть меня Ивановой!
        Вместо того чтобы рассердиться, мужчина расплылся в улыбке облегчения. Своим веселым видом так обескуражил меня, что я разом онемела. Он обогнул стол, положил руку на мое плечо и сказал:
        - Ну здравствуй, Кира. Наконец-то я тебя нашел.
        Показалось, что мне в лицо плеснули воды из ушата. Я принялась хватать ртом воздух, все еще не веря в удачу. По телу пробежала странная дрожь. В ушах зашумело. Глаза наполнились слезами, и я пыталась их сморгнуть, чтобы разглядеть собеседника. Но его лицо все равно расплывалось.
        - Вы… вы… - Слова никак не шли из горла, как ни старалась я их выдавить.
        - Да, - он погладил меня по плечу, - я - отец Ивара. Теперь с тобой все будет хорошо.
        20
        Последнее, что запомнил Ивар, - поцелуй его охотницы. Возбуждающее прикосновение сладких губ, приправленное горькими нотками мыслей о грядущем расставании. Он хотел сказать ей так много - и попросту не находил слов. Просто жил одной ее улыбкой и старался сделать напоследок как можно больше, чтобы порадовать. В их истории предусматривался только один итог: она возвращалась домой, он оставался собирать свою жизнь без нее по кусочкам. Ивар принял его и смирился.
        И вдруг наступила темнота. Он даже ничего не почувствовал. Зато когда открыл глаза - похолодел. Кира бесследно исчезла. На столе лежали осколки посуды, куски еды, по скатерти разлился коньяк из упавшей бутылки. Из кальяна зачем-то вытаскивали уголь, а потом бросили его, уже остывший, на одну из тарелок. Перед Иваром застыла официантка с подносом в руках. Бледная и дрожащая от ужаса. Круглыми глазами она уставилась на него. Губы беззвучно шевелились.
        Ивар машинально оглядел себя. И тут, вместе со зрительной картинкой, до его мозга докатилась волна боли от трех огнестрельных ран. Он схватился за грудь, не сдержав стона через плотно стиснутые губы. Пули двигались внутри, их выталкивала плоть. Ивар ощутил, как одна уже выпала из отверстия и скатилась под рубашкой вниз по животу до пояса брюк. Две другие были на подходе.
        В него стреляли?!
        - Я… д-должна в-вызвать «с-скорую»… - пролепетала официантка, которая, казалось, пришла в еще больший ужас от того, что Ивар очнулся. Ее руки нервно перебирали край подноса.
        - Не надо «скорую», - прохрипел он и попытался встать на ноги. Пошатнулся, схватился за край стола и ощутил, как три кусочка металла выскакивают из-под рубашки куда-то на пол. - Я в порядке.
        - Я… д-должна в-вызвать п-полицию, - продолжала дрожать девушка, не сводя глаз с кровавых пятен на одежде Ивара.
        Он поморщился. Пользы от полиции здесь не было никакой. Ивар не видел лица стрелявшего, а вот ненужное внимание к своему чудесному исцелению вполне мог привлечь. Но больше всего его волновал один-единственный вопрос:
        - Где Кира? - он поймал озадаченный взгляд официантки и пояснил: - Где девушка, которая сидела рядом со мной?
        Та лишь пожала плечами. Волна беспокойства и гнева захлестнула Ивара. Беспокойства из-за того, что охотница вряд ли могла и шагу без него ступить в незнакомом городе. Гнева - потому что, если тут вмешался некто третий… его ждала ужасная и скоропостижная смерть. И Ивар не собирался терять зря ни минуты.
        Он порылся в кармане куртки, вынул бумажник и протянул официантке несколько крупных купюр.
        - Этого достаточно, чтобы закрыть счет?
        Она в немом изумлении посмотрела на разгромленный стол, потом на деньги и приняла растерянный вид.
        - Я знаю, что хватит, - решил за нее Ивар. Он взял руку девушки и вложил купюры в ладонь. Затем медленно, чтобы она видела, добавил сверху еще одну: - Это за молчание. Не надо никакой «скорой» и полиции. Хорошо? Просто уберите со стола.
        Не дожидаясь ответа, он бегом бросился в зал. В лазерных лучах двигались силуэты танцующих. Ивар метнулся в один угол, в другой. Остановился посреди толпы. Огляделся по сторонам. Волосы девушек разлетались по плечам. Руки поднимались вверх в танце. Но принадлежали не Кире.
        Его охотница ведь могла просто уйти в туалет? На всякий случай он бросился и проверил туалеты, напугав двух пьяных девиц, которым вздумалось покурить в одной кабинке. Отругал себя за наивность. Ну куда она могла уйти, если в него стреляли?
        Предчувствие беды все больше застилало разум. Волны адреналина заставляли недавно ожившее сердце Ивара грохотать подобно скоростному поезду, несущемуся по рельсам. Он сжал кулаки и громко выругался. Слова утонули в грохоте музыки. Какой же он идиот! Сам привел ее сюда! Захотел сделать их последний вечер незабываемым.
        И потерял. Вновь.
        Ивар даже предположил, что за Кирой мог приехать ее отец. Но отмел эту версию. Если бы сюда явился Хромой, то пули бы оказались явно не из простого металла. Нет, встречу с разъяренным родителем Ивар бы просто не пережил.
        Но кто-то же забрал его охотницу! Он старался не думать о том, что с ней могли сделать. Если ее хоть пальцем тронули, Ивар переломает им все кости! Если попытались приставать… от одной этой мысли ему хотелось стиснуть зубы, чтобы не зарычать.
        Взгляд упал на двери служебного помещения. Конечно, если охотница ушла из клуба не по доброй воле, то, скорее всего, через черный ход. Ивар бросился туда. Несколько подсобок оказались запертыми. Он ломился в каждую дверь, пока не попал на кухню. При его появлении работники замерли: кто с ножом у разделочной доски, кто с половником над исходящей паром кастрюлей.
        Ивар обвел всех взглядом, зная, что они тоже разглядывают кровь на его груди.
        - Здесь кто-то проходил до меня?
        Ответом послужило гробовое молчание, но от внимания Ивара не ускользнуло, как несколько косых взглядов устремились в сторону пожилого мужчины в белом колпаке. В несколько шагов преодолев расстояние до цели, расталкивая тех, кто попался на пути, Ивар схватил повара за грудки и с размаху впечатал спиной в открытую железную стойку на колесиках. С громким звоном по полу раскатились вилки и ложки.
        - Здесь кто-то проходил до меня? - прорычал Ивар прямо в лицо мужчине. - Здесь была девушка?
        Тот моргнул и быстро-быстро залопотал что-то на неизвестном Ивару языке.
        - Я не понимаю! - Он снова впечатал свою жертву в стойку.
        Человек продолжал лопотать и слабо, по-женски, хлопать Ивара по рукам. Время шло, на грохот мог прибежать кто-то из охраны. Ивар прищурился. Отпустив повара, он полез в карман и вынул очередную купюру. Помахав ею перед носом мужчины, он повторил вопрос.
        Через пять минут Ивару четко, понятно и во всех деталях описали внешность похитителей.
        Виктор! Сукин сын, который и прежде испытывал чужое терпение, теперь просто перешел черту. Если в прошлый раз, подставив Милу, смог выкрутиться хотя бы потому, что сама жертва его простила, то больше на прощение ему не стоило рассчитывать. Только не в том, что касалось охотницы.
        Оказавшись на улице, Ивар поймал такси и до самого рассвета колесил по всем закоулкам, где только мог найти «красноповязочника». Напрасно. Виктор и его подручные как сквозь землю провалились. Затаились, как хитрые змеи. И если все это время в их руках оставалась Кира…
        Измученный бессонной ночью, с налитыми кровью глазами, Ивар вернулся домой, когда солнце уже поднялось над горизонтом. Родители как раз только приехали. С изумлением они наблюдали, как сын прошагал мимо, сдирая на ходу рубашку. Через пару минут он уже вернулся в другой одежде, позвякивая ключами от автомобиля. Не обращая внимания на оклики, прыгнул за руль и скрылся из виду.
        К дверям педагогического института только начал стекаться поток студенток на первую пару. Девушки шли поодиночке и группками, кто-то с сонным видом, другие - с веселой болтовней. Ивар притормозил неподалеку от входа. Он нетерпеливо барабанил пальцами по рулю, выискивая взглядом в толпе знакомое лицо. Наконец заметил и посигналил.
        Лика, сообразив, кто перед ней, заметно покраснела. Она подошла к машине, едва коснулась кончиками пальцев распахнутой навстречу двери. Заглянула внутрь с растерянной улыбкой.
        - Мне нужна твоя помощь, - Ивар жестом пригласил ее присесть.
        Пока Лика выслушивала его просьбу, улыбка все больше сползала с лица, а на ее место приходила тревога. Со стороны учебного заведения донеслась трель звонка. Девушка поерзала на сиденье.
        - Ивар… я не уверена, что смогу достать для тебя пули из особого железа… - пробормотала она. - Они не распространяются просто так…
        - Вот поэтому я и прошу тебя об услуге! - прорычал он на грани потери терпения. - У меня нет времени, чтобы искать их на черном рынке и ждать поставки! Они нужны мне прямо сейчас! У полицейских они всегда есть. А у начальника полиции - тем более. Он должен хранить в сейфе хоть какое-то количество.
        - Но он может обнаружить пропажу…
        Ивар выдохнул. Он и сам понимал, что просит слишком много. Обратиться к Лике вынудили обстоятельства. Никогда бы не стал этого делать, если бы ранее она не призналась, что раскрыла его принадлежность к лекхе. Но втягивать ее в проблемы - наверно, уже чересчур.
        - Ты права. Забудь, о чем я просил.
        Но Лика не торопилась выходить из машины. Наоборот, ее глаза засверкали.
        - Ты хочешь убить кого-то из лекхе?
        Он мрачно усмехнулся и кивнул.
        - Почему? Зачем тебе убивать своих? Если только… - она осеклась и приоткрыла рот, словно поймала озарение. - Это из-за Киры, да?
        Ивар кивнул еще раз, не желая откровенничать. Некоторое время Лика сидела, словно в шоке. Затем потянулась, сняла его руку с руля и положила себе на колени. Он удивленно смотрел, как девушка обводит пальцем каждую линию на его ладони. Ивар подумал, что так касаются не чужой руки, а какой-нибудь редкой и дорогой скульптуры. Благоговея от возможности потрогать. Вдоволь налюбовавшись зрелищем, Лика подняла голову.
        - Хотела бы я, чтобы меня кто-нибудь любил так, как ты любишь ее, - с грустью произнесла она.
        Прежде чем Ивар успел что-то сказать, девушка сняла с колен его руку, открыла дверь и спрыгнула на землю.
        - Встретимся вечером. Я попробую достать то, что ты просишь, - обернулась она. - Но Ивар… больше никогда не подходи ко мне. И даже не пытайся заговорить. А я не буду приходить к вам на ужин. Видеть тебя для меня… слишком. Все, мне пора.
        Лика ушла торопливой и нервной походкой, накинув на плечо ремешок сумки. Ветер откидывал пряди волос на спину. Ивару показалось, что пару раз она вытерла что-то со щеки. В другой ситуации он бы почувствовал себя полнейшей скотиной из-за того, что использовал девушку, но сейчас просто не мог сосредоточиться ни на одной мысли, кроме спасения Киры.
        Не в силах дождаться вечера, он снова бросился прочесывать районы. Когда усталость взяла свое, просто припарковал машину в каком-то переулке и уснул прямо в водительском кресле. Сон получился беспокойным и скомканным. Ивару привиделась его охотница, израненная и заплаканная. Указывая пальцем, она твердила, что попала в беду из-за него. Из-за того, что он не отпустил ее вовремя, когда просила. Из-за того, что повел себя, как конченый эгоист и наслаждался ее прекрасным телом и чистой душой, оттягивал момент разлуки так долго, как мог. Наивно полагал, что она будет частью его окружения и останется при этом в безопасности. А ведь они уже чуть не попались на ужине с судьей и отцом Лики. И это ничему его не научило. А может, он осознанно закрывал глаза, предпочитая оставаться слепцом во всем, что касалось Киры?!
        Проснулся Ивар в холодном поту.
        К счастью, Лика не подвела. В условленное время он подъехал к дому начальника полиции и остановился чуть поодаль, чтобы не привлекать внимания. Девушка вышла, кутаясь в теплую домашнюю кофту и хмурясь. Посмотрев по сторонам, она направилась к внедорожнику Ивара, но садиться в салон на этот раз не стала. Подошла к окну со стороны водителя. Ивар опустил стекло, и тогда Лика просунула кулачок и выронила ему на ладонь три патрона со специальными пометками. Ее губы оставались поджатыми, глаза влажно блестели.
        - Больше достать не смогла, извини.
        - Спасибо, - поблагодарил Ивар, - надеюсь, проблем не было…
        - Выкручусь, - буркнула девушка и тут же отошла от машины.
        Он проводил взглядом фигурку Лики до тех пор, пока та не скрылась в доме, и все-таки ощутил неприятную тяжесть внутри.
        Теперь путь лежал в один из третьесортных баров, расположенный в грязном райончике неподалеку от гетто. Примерно в таком Ивар уже бывал с отцом недавно, когда искал посредника для обмена охотницы на железо. Только здесь отсутствовал стриптиз, и наливали всем подряд, даже лекхе, если у них, конечно, имелись на это деньги.
        Когда Ивар вошел, то сразу заметил двух «красноповязочников» у барной стойки. Они о чем-то шептались с барменом. Это были не подручные Виктора, но у Ивара все равно имелись на них кое-какие планы. Остальная публика в баре лениво развалилась за столиками, потягивала пиво и переговаривалась под бормотание телевизора.
        Не сбавляя шага, Ивар подошел к барной стойке. В следующую секунду его заряженный пистолет уткнулся в затылок одного из «красноповязочников», а сам тот бедняга оказался прижат щекой к полированной и пропахшей спиртным деревянной поверхности стойки.
        - Где я могу найти Виктора? - прошипел Ивар на ухо своей жертве.
        По телу «красноповязочника» прошла крупная дрожь. Его товарищ застыл с кружкой пива в руке. Так и не донес до рта. Бармен потянулся куда-то под стойку, но Ивар остановил его одним лишь взглядом. Он знал, что обычно в подобных барах под рукой держат обрез, чтобы отпугивать пьяную шваль. Выстрел вряд ли сдержал бы его, но заставил бы потерять еще какое-то количество драгоценного времени, которое и так утекало с пугающей скоростью.
        - Не глупи, - пригрозил он, - я здесь не по вашу душу. Мне нужен только Виктор.
        - Я не знаю, кто это! - захныкал взятый им в захват «красноповязочник».
        - Врешь. Вы все друг друга знаете.
        Посетители с интересом наблюдали за развернувшимся представлением. Никто даже не подумал запаниковать при виде оружия. Похоже, вооруженные разборки здесь практиковались частенько.
        Сзади в ногу Ивара словно вонзили несколько тонких и острых игл. Чуть повернув голову, он увидел барсука-фамильяра, который вознамерился с остервенением прогрызть плоть до кости.
        Пинком Ивар отбросил фамильяра в сторону и снял пистолет с предохранителя. Оба лекхе вздрогнули от щелчка, как по команде.
        - Здесь особые пули, - предупредил он. - Хочешь в этом убедиться?
        Фамильяр больше не нападал.
        - О-особые пули?! - побледнел лекхе, который стоял рядом. Трясущимися руками он буквально уронил кружку на столешницу. - В-вы… охотник?
        Ивар поморщился. Как легко было их запугать и какими жалкими они выглядели! В такие моменты он испытывал невыносимый стыд за свой народ. Они даже не опознали в нем такого же лекхе. Просто наделали в штаны, согнулись перед сильнейшим и посчитали его тем, кем и являлись хозяева жизни. Человеком. Охотником. Впрочем, в эту секунду Ивар и чувствовал себя именно им. Ворваться в бар на глазах многочисленных свидетелей, угрожать «стволом» лекхе и остаться безнаказанным - для этого достаточно быть простым горожанином.
        - Быстро! - прорычал он. - Жду ответ!
        - Н-но мы правда не знаем! - в унисон завыли два голоса.
        - Я знаю, - вдруг раздался скрипучий старческий голос.
        Рядом с Иваром возник пожилой лекхе. Растянутые штаны удерживались на подтяжках, башмаки давно нуждались в чистке. Сморщенная, вся в выступивших узловатых венах рука скользила по шкуре седого волка, прижавшегося к ноге хозяина. Фамильяр взглянул на Ивара из-под косматых бровей, но оставался спокойным.
        - Убери оружие, мальчик, - попросил старик, - они не виноваты.
        Ивар щелкнул предохранителем, ослабил хватку и отступил на шаг. Помятый им лекхе отряхивался и бормотал что-то сердитое.
        - Говорите адрес.
        Старик не стал лукавить. Улица, о которой шла речь, была Ивару знакома. Но не уловка ли это, чтобы заставить его уйти? Оставалось полагаться лишь на честность старика. К сожалению, другого выхода Ивар не видел. Кивком он поблагодарил за подсказку и хотел покинуть заведение, когда собеседник тихонько добавил:
        - Пристрели его, мальчик. Он забрал в гетто мою внучку.
        Теперь все сомнения в честности развеялись. Ивару повезло столкнуться еще с кем-то, так же переполненным жаждой мщения, как и он сам. Не секрет, что «красноповязочников» ненавидели среди лекхе. И если слабый старик не мог своими руками дать возмездие, то Ивар с удовольствием ухватился за возможность.
        Как добрался до нужного адреса, он и не помнил. Перед глазами только и стояло видение перепуганной и связанной пленницы, в груди набатом ухала тревога: успеет ли вовремя?!
        Нужная ему хибара примостилась возле старого закрытого кладбища. Район, заселенный в основном пожилыми людьми, а те, как правило, зорко блюдут тишину и порядок. Беленые бордюрчики, клумбы с пионами и хризантемами, любовно подвязанные кусты смородины. Почти у всех - собаки. Ивар проезжал тут пару раз, но именно из-за местного контингента и не заподозрил ничего дурного.
        Он припарковал машину за углом и прогулялся пешком по вечерней улице, оглядываясь и принюхиваясь, будто взял след. Почему «красноповязочники» нашли приют именно здесь, и как им удавалось «не засветиться» так долго?
        Ответ появился, когда Ивар, крадучись, обошел хибару. Позади строения обнаружилась дверь черного хода, а тропинка петляла в траве и уходила в сторону заросших могил. Далее ее следы терялись, но Ивар теперь был уверен, что где-то там, на другой стороне кладбища, есть выход на шоссе. Все объяснялось просто: лекхе никогда не ходили по улице открыто. Они прокрадывались, как мыши, через лазейку.
        В завешенных каким-то тряпьем немытых окнах почудился слабый отблеск света. Больше Ивар не раздумывал ни секунды. От мощного удара ноги дверь черного хода слетела с петель. Пользуясь внезапностью, он с первого выстрела уложил выбежавшего на шум лекхе. Даже фамильяр появиться не успел. Ивар двинулся по полутемному коридору.
        Внезапно откуда-то сверху на него налетел коршун. В тесном пространстве преимущество было не на стороне птицы. Когда резкая боль полоснула плечи, Ивар просто ударился спиной о ближайшую стену, придавив чужого фамильяра. Раздался пронзительный писк и хлопанье крыльев. Птица билась, клевала Ивара, но выбраться не могла. Хотя не могла и обессилеть. Боль от щипков была терпимой, но неприятной и раздражающей.
        Из черного провала ближайшей двери на Ивара уставилось дуло. Он выстрелил наугад, почти не целясь, но грохот упавшего тела и растаявший в воздухе коршун подсказали, что особая пуля нашла цель.
        - Кира! - заорал он во всю мощь легких. - Кира! Ты где?!
        В запасе оставался один выстрел - остальные патроны в «магазине» были обычными. Ивар ворвался в комнату, зная, для кого этот выстрел прибережет. К своему разочарованию на расстеленном на полу в виде лежбища тряпье он увидел не Виктора, а незнакомого лекхе. Одинокая свеча трепетала на сквозняке.
        Неужели…
        - Где Кира? - зарычал он, надвигаясь с пистолетом на «красноповязочника». - Где охотница?!
        Тот лишь затряс головой. Тогда Ивар сменил тактику.
        - Где Виктор? - прищурился он.
        Лицо у «красноповязочника» вытянулось, но он не собирался сдаваться так просто.
        - В этом пистолете особые пули. Не веришь - задумайся, почему два твоих товарища не отвечают, а их фамильяры исчезли. Не скажешь, где твой гребаный дружок - получишь такую же.
        Аргумент не мог не подействовать. Дрожащей рукой парень указал на покосившийся шкаф. Прыжком Ивар подскочил, рванул дверцы… и оказался лицом к лицу с предателем. Виктор сжался в комок и, похоже, всерьез собирался переждать нападение. Он трясся, как осиновый лист на ветру. На пол что-то закапало. Приглядевшись, Ивар понял, что лекхе обмочил штаны. Он занес руку, но испытал такой приступ брезгливости, что опустил ее, так и не ударив противника.
        Зря он это сделал. Комната перевернулась перед глазами. От удара об пол пальцы непроизвольно разжались, и пистолет проехался по доскам в сторону. Шакал Виктора бросился лапами на грудь, острые зубы клацали в каких-то сантиметрах от лица Ивара.
        Одной рукой схватив фамильяра за шею, Ивар попробовал дотянуться до оружия, но грубый ботинок с хрустом расплющил ладонь. Тот самый лекхе, который до этого сидел в центре комнаты, теперь возвышался над ним. Ивар почувствовал, как ломаются мелкие кости, но боль лишь увеличила ярость, а ярость придала сил. С нечеловеческим рычанием он отшвырнул шакала. Рывком перевернулся на живот. Схватил пистолет левой рукой. Выстрелил, едва уклонившись от тяжело рухнувшего тела.
        Казалось, на это потребовалась целая вечность. На самом деле - пара секунд. Но топот ног по скрипучим доскам пола указал, что Виктор бросился наутек. Ивар выругался. Все три пули были истрачены, а его главный противник до сих пор оставался жив!
        Он вскочил на ноги, встряхнул на бегу правой рукой, словно это могло помочь костям срастаться быстрее. В дверной проем увидел, как ветровка «красноповязочника» мелькает в вечернем сумраке среди могил.
        Ивар не помнил, когда бегал так быстро.
        Догнав противника, повалил в траву, перевернул, уперся коленом в грудь. Нацелил пистолет в лицо. Блефовал. Возможность убить Виктора раз и навсегда снова была упущена.
        - Дернешься - пристрелю, как твоих дружков. Увижу фамильяра - сделаю то же самое.
        Несколько секунд Виктор смотрел на него немигающим взглядом. Потом губы растянулись в безумной улыбке. Ледяной и жуткой.
        - Не пристрелишь, Хамелеон. Я - единственная ниточка к твоей любовнице. Остальных, кто про нее знал, ты сам только что убил!
        Ивар не выдержал. Ткнул кулаком в зубы лекхе. Но тот продолжал загадочно ухмыляться.
        - Сам убил всех, кто знал! Остался только я!
        - Где она? - Ивар с трудом сдерживался, чтобы не превратить ненавистное лицо в кровавую кашу.
        - Там, где ты ее никогда не найдешь. Надежно спрятана. Ты попался, Хамелеон. Убьешь меня - никогда не узнаешь, где она. Не убьешь… - Виктор тоненько хихикнул, - … все равно не узнаешь.
        - Ты только что обоссался от страха, что я тебя найду в шкафу. И сейчас собираешься хранить гордое молчание, когда мой палец уже лежит на спусковом крючке?! - для верности Ивар вдавил дуло в лоб лекхе.
        Безумный огонек в глазах Виктора пустил неприятный холод по спине. А ведь и правда не скажет. Что-то недоступное пониманию Ивара сквозило в этом взгляде. Нечто, заставлявшее подонка до ужаса бояться смерти, но переступать через себя, когда дело доходило до принципа.
        - Где ты ее прячешь? - произнес Ивар уже тише.
        - Сначала ты дашь мне жилу, потом я дам тебе ответ. И лучше поторопись. Твоя любовница может не протянуть долго в том притоне, куда я ее отправил, - Виктор облизнул губы. - Реально может копыта откинуть.
        Словно по щелчку Ивару вдруг стали понятны причины похищения. Прежде он считал, что «красноповязочник» мелочно хочет усложнить ему жизнь. Но на самом деле, всему виной опять стала проклятая жила. Вечный камень преткновения. Сколько еще людей пострадают из-за нее?
        За спиной мелькнули проблесковые огни полицейской машины, и раздался характерный сигнал. Видимо, соседи вызвали полицию, когда услышали выстрелы.
        Воспользовавшись заминкой, Виктор с внезапной силой оттолкнулся, вскочил на ноги и дал деру. Ивар хотел броситься за ним, но свет фонарика брызнул, и прозвучала команда:
        - Стоять на месте! Руки вверх!
        Преследование «красноповязочника» сорвалось.
        Ноги от полиции Ивар все-таки унес. Но последующие несколько дней превратились для него в пытку. Он не прекращал искать свою охотницу. Лекс и Байрон подключились к поискам, но тоже ничего не добились. Виктор, естественно, опять залег на дно. От отца больше не было смысла скрывать правду, и Ивар описал ситуацию в надежде, что тот подключит свои связи.
        Время шло, но город, в котором он, казалось, знает все закоулки, поглотил охотницу, словно кит - мелкую рыбешку. Ивар забыл, когда нормально спал. Каждую свободную минуту продолжал ломать голову и гадать, куда могли спрятать девушку. Проблема осложнялась тем, что в какой-то степени у него были связаны руки. Ну не ориентировку же в полицию давать, как ее отец, в самом-то деле?!
        Наконец, от бесконечного напряжения начали сдавать нервы. В один из вечеров Ивар понял, что точно убьет любого, кто попадется под руку, если не пойдет в ближайший бар и не напьется до беспамятства. Ему хотелось вытравить из себя боль от потери Киры, залить «огненной водой» беспокойство, которое сводило с ума. Превратиться в кусок бесчувственного мяса, неспособный ни о чем думать. Он понимал, что дает слабину, но надежды таяли с каждым днем, и все больше Ивар напоминал сам себе лягушку, барахтающуюся в кастрюле с кипящим молоком.
        Рафинированный лоск дорогих заведений «не для всех» вызывал сейчас только приступ отвращения. Поэтому Ивар отправился в какой-то завшивленный стрип-бар неподалеку от гетто, чтобы раствориться среди местного сброда. По крайней мере, там никто не обратит внимания, если он напьется так, что уснет прямо за столом. Там это в порядке вещей.
        Когда силуэты девушек на сцене стали расплываться, а бутылка почти опустела, Ивар уронил голову на сложенные руки и почувствовал блаженное расслабление. Ему привиделась Кира, но не в таком виде, в котором мерещилась в последние дни. Теперь его охотница призывно улыбалась. Ее влажные приоткрытые губы манили обещанием поцелуя. Ивар охотно подался вперед, склонился над нежным девичьим телом, распластанным на его собственной постели…
        - Кира… Кира… - бормотал уже в полубреду.
        - Девочек посмотреть не желаете?
        Со стоном негодования Ивар поднял голову и попытался сфокусировать взгляд на толстяке с сигаретой в зубах, который склонился над столиком в услужливой позе. В руках у подозрительного типа находилось что-то вроде фотоальбома.
        - Девочки. Молодые. Недорого, - скороговоркой пробормотал толстяк и прошелся цепким взглядом по одежде Ивара.
        Тот мгновенно пожалел, что не надел более непрезентабельную одежду. Здесь его вид явно выбивался из толпы завсегдатаев. Наверняка этим и привлек подозрительного субъекта.
        - Не интересуюсь, - рыкнул Ивар. - Особенно если это лекхе.
        Ему нужна была лишь одна девушка во всем мире. Самая недоступная и самая желанная из всех. При мысли о ней в груди ныло. Все остальные оставляли теперь его тело равнодушным и бесчувственным к плотским удовольствиям. После того что испытал с Кирой. После того как смог заниматься с ней любовью, не притворяясь кем-то другим. Оставаясь самим собой…
        Для Ивара это была неизмеримая роскошь. Быть самим собой с любимой.
        - Да вы посмотрите… - не отставал прилипала, - сейчас на пике моды у молодежи… товар высшего качества… тихие, покладистые… можно с норовом… - он усмехнулся, - третья категория…
        - Ты что, глухой?! - взревел Ивар.
        Он с отвращением взглянул на страницы фотоальбома, которые листал перед его носом услужливый толстяк с заискивающим голосом, но очень «коммерческим» взглядом. В полутьме показалось, что с фотографий, аккуратно разложенных под прозрачной пленкой, на него смотрят одинаковые лица. Только цвет волос менялся.
        Резким движением Ивар перехватил альбом и захлопнул его. На лице толстяка проступило разочарование. Он уже потянулся, чтобы забрать свое добро, когда Ивар вдруг сглотнул и удержал его руку.
        Нет. Это бред воспаленного сознания. Он слишком много пил, мало спал и безжалостно выматывал себя. Ему могло просто показаться…
        Толстяк сложил руки на животе, заметив, что клиент заинтересовался. Ивар открыл последнюю страницу альбома. Ту самую, которая случайно промелькнула перед глазами. Он протрезвел мгновенно.
        Ивару захотелось кричать. Страшно выть. Ломать и крушить все вокруг себя. Рвать на части всех, кто подвернется. И даже это не смогло бы в полной мере выразить того, что вскипело внутри.
        Его охотница. Его сладкая девочка. Нежная. Невинная. Драгоценный цветок, выращенный в укромном саду подальше от чужих глаз, который Ивар сорвал, но поклялся беречь, когда понял, какое сокровище ему досталось. Кира, не знавшая в жизни ничего страшнее кандалов, надетых им на нее…
        Она стояла, обхватив себя руками. Голая по пояс. Его женщину раздевали! Возможно, даже трогали. Ивар сжал кулаки и застонал. Ему стало жутко от того, что ее могли сломать. Раздавить. Измучить ее душу и тело так, что он больше никогда не сможет до нее достучаться. Превратить в рабыню, как сделали это со всеми женщинами его вида.
        На лице Киры сквозило выражение полной безнадежности. Под глазами виднелись синие круги, как от бессонницы. Пересохшие губы были искусаны. Она явно стеснялась находиться перед камерой, поза была неестественной и скованной.
        - Где ты… - Ивару пришлось прочистить горло, потому что голос неожиданно подвел, - где ты сфотографировал ее?
        - Как где?! - удивился толстяк. - Я же говорю: девушки из гетто…
        - Из гетто?!
        - Ну да. Молодые. Недорого.
        Ивар не понимал, каким образом Виктору удалось запихнуть охотницу в гетто. Он глянул на подпись в нижнем углу снимка: «Иванова Мария. 18 лет». Имя другой девушки под фотографией Киры? Но все вопросы отступали на второй план по сравнению с тем, что она наконец-то нашлась! И пусть там, где он совершенно не чаял ее обнаружить.
        - Я хочу ее купить.
        - Извините, - с печальной миной развел руками толстяк, - на этих девушек уже есть заказы. Видите, их фотографии специально отложены в конец. Не думал, что эту купят… да еще что она понравится сразу двум покупателям в один день… видимо, что-то в ней есть такое, а? А по виду и не скажешь…
        - Я хочу ее купить! - оборвал Ивар словесный поток.
        - Но…
        - Назови цену, которую дали. Я дам больше в два раза.
        У толстяка округлился рот. Было заметно, что жадность вступила в нем в отчаянную схватку с мало-мальским понятием о чести продавца. Ивар знал этот тип людей. Жадность должна была победить. Всегда побеждала.
        Но его ждало разочарование.
        - Извините… - толстяк подхватил альбом под мышку и поспешил удалиться.
        Но разве мог Ивар сдаться теперь?! Он выяснил, где держат Киру, даже узнал фальшивое имя. Настала очередь подключить репутацию отца.
        Второе разочарование не заставило себя долго ждать. С первой попытки найти Киру не удалось. Со второй - тоже.
        - Возможно, это ошибка, - разводил руками отец, - но твоей Киры нет в гетто ни под своим именем, ни под подложным. На меня уже косо смотрят.
        - Продолжай искать. Продолжай! - скрипел зубами Ивар.
        Наконец, в один из дней отец вернулся домой, и по его выражению лица стало понятно - нашел. Не успел он положить портфель и снять пальто, как Ивар рванулся с места:
        - Я еду.
        - Не спеши, - отцу пришлось для верности даже удержать его за локоть, - мне удалось встретиться с Кирой. Но просто так ее нам не отдадут.
        - Подключи свои связи!
        - Тут даже моих полномочий не хватит, сынок, - с сожалением покачал головой отец. - Одно дело, когда я встречаюсь с обитательницами гетто якобы в поисках свидетельницы преступления. Другое - если потребую выпустить ее на свободу. У нас нет таких оснований. И ни у кого нет.
        - Она - не лекхе! Вот основание!
        Сочувствие зажглось в глазах отца.
        - Сынок, мне нужно постановление суда, чтобы потребовать провести экспертизу. Ворота гетто легко и без скрипа открываются лишь в одну сторону - вовнутрь. Без официальной бумаги там палец о палец никто не ударит. А официально мы не сможем все оформить. Потому что Кира в розыске, и я не смогу пойти к судье с ее именем на устах. Ты же и сам это понимаешь.
        Ивар опустил голову.
        - Как она? - тихим голосом спросил он.
        - Врать не буду. Плохо.
        - Ее… сломали?
        Отец задумался.
        - Нет. Не думаю. Но физическое состояние оставляет желать лучшего.
        - Ничего. Это мы поправим, - еще тише пробормотал Ивар. Внезапно он поднял голову: - Но твоих полномочий должно хватить, чтобы повлиять на одного сутенера.
        Полномочий хватило. Толстяк легко обнаружился в том же баре, где и прежде. Известного адвоката, участника многих громких дел, он узнал в лицо, а услышав, какие статьи закона могут быть указаны в качестве нарушений, - мгновенно перестал упрямиться. Заверил, что сделка еще не состоялась, он с великой радостью вернет залог первому заказчику и примет чисто символическую плату от таких уважаемых людей.
        Передача девушки произошла той же ночью. Ивар вместе с отцом ждали в условленное время на пустыре, расположенном за гетто. С открытого места прекрасно были видны смотровые башни и свет прожекторов. По пустой дороге зашуршали шины, и из темноты появился темный фургон. Он остановился, урча мотором и выпуская из выхлопной трубы белые клубы дыма. Толстяк спрыгнул с пассажирского сиденья и вразвалочку обошел машину.
        Ивар почувствовал, как на плечо легла рука отца.
        - Я слышал, что девушкам что-то дают при перевозке, - тихим голосом предупредил тот, - чтобы избежать проблем с побегом. Возможно, она будет слегка заторможена…
        - Я понял, - скрипнул зубами Ивар. Он боялся пока даже представить, в каком состоянии увидит свою охотницу.
        Толстяк медлил, как будто специально испытывал терпение. Открыл одну створку дверей позади фургона, засунул внутрь голову. Застыл.
        - Уснул, что ли… - проворчал Ивар.
        Отец слабо улыбнулся.
        Наконец, из машины, пошатываясь, вышла Кира. Как и предупреждал отец, она выглядела сонной. Ивар не выдержал, бросился, подхватил на руки обмякшее тело девушки. Ее голова безвольно откинулась назад, открывая заострившийся подбородок и нежную кожу на горле. Тысячу раз он представлял себе этот момент: как находит ее, как обнимает и говорит долго-долго о том, сколько кругов ада прошел ради нее и без нее.
        Но слова не шли из глотки. Да и Кира их вряд ли бы расслышала.
        Впрочем, ничего уже не имело значения. Ивар прижал к себе драгоценную ношу, такую легкую и хрупкую. Охотница пробормотала что-то неразборчивое. Он рассмеялся - словно наждаком провели по стеклу.
        - Ты едешь домой, моя девочка, - прошептал Ивар на ухо Кире, унося ее к внедорожнику. - Теперь ты точно едешь домой. Все закончилось.
        21
        Все закончилось.
        Я твердила себе эти слова, как заклинание или мантру с тех самых пор, как увидела отца Ивара. Но поверить не могла. Никогда бы не подумала, что начну бояться испытывать радость. В прошлой жизни, которой мне теперь казались годы, проведенные в заповеднике, такого страха не знала. У той Киры эмоции получались чистыми и понятными. Я плакала, когда мне не хватало мамы. Веселилась и дурачилась с братьями. Доверчиво прижималась к папиному плечу в поисках особой, только ему одному присущей, суровой и сдержанной мужской нежности. Если случалось плохое - грустила. Если выдавался праздник - танцевала до упаду несмотря ни на что.
        Но никогда я не прятала радость вглубь себя, как скупердяй - найденную монету.
        Теперь казалось, что если достану ее и покажу хоть кому-то еще - улыбкой, сиянием глаз, неосторожным словом - то все сорвется, развеется дымом по ветру и окажется всего лишь сладким сном, утешительной фантазией, от которой придется очнуться на операционном столе.
        Вот и получалось вместо радости нечто странное, сладко-щемящее, но не дотягивающее до полноценной эмоции.
        - Ну, улыбнись! Ну, напоследок! - просила Ирина, когда мы прощались уже ночью перед моим отъездом в укромном темном углу за бараками.
        Я кусала губы и отчаянно мотала головой. Не верилось, что вот так запросто выйду в эти ненавистные ворота. Навсегда. В голову постоянно лезли мысли о том, что все сорвется в последний момент, что кто-нибудь узнает и накажет нас. Отсюда ведь не выходят просто так. Не выходят!
        - Ну все. Это мне надо плакать, а не тебе, - сурово хмурила брови Ирина. - Это я остаюсь в этом гадюшнике.
        По щекам текли слезы. Расставаться со случайно приобретенной подругой было тяжело. Мы обнялись раз двести как минимум. Говорят, трудности сближают. Говорят, хороших людей в мире больше, чем плохих. Для меня все эти постулаты подтвердились.
        - Как ты тут будешь… без меня? - бормотала я и хлюпала носом.
        - Кира! Глупенькая! - грустно улыбалась она. - Так же, как и была здесь до тебя! Говоришь так, будто это ты помогала мне обосноваться в гетто, а не наоборот!
        - Но твой малыш… - я взглянула на живот Ирины, - ты же постоянно голодная. Кто будет отдавать тебе свою еду теперь?
        - А кто должен сам есть, а не помирать с голоду, а? Кто как скелет похудел? - Она уперла кулаки в бока. - Да разберусь я. Не маленькая.
        - Но почему ты не захотела поехать со мной? Я за тебя просила! Отец Ивара бы договорился, - спорила я.
        - Ну и куда мне потом деваться беременной? М-м?!
        - Мы бы что-нибудь придумали…
        - Не смеши. Тебе еще только меня на шее не хватало.
        - Тогда ты могла бы обратиться к тому покровителю, у которого вы жили с Тимуром. Неужели он отказался бы помочь женщине в положении? Тем более, если раньше был так добр и не выгонял вас, а вы сами ушли.
        Ирина тяжело вздохнула и взяла меня за руку. Кончиками пальцев осторожно, чтобы не причинить лишней боли, коснулась браслета на обожженном запястье.
        - Кира, этот покровитель - мой брат. Я и с Тимуром познакомилась только благодаря ему. Конечно, он не отказал бы мне. Но я сделала свой выбор осознанно. Место женщины - рядом со своим мужчиной. Мое место - здесь. А твой мужчина уже ждет тебя за воротами. Иди, подружка, - она легонько вытолкнула меня из темного угла на свет. - Иди. Я буду скучать.
        Я не успела ответить ни слова. Подошел охранник, которому заплатили, чтобы проводить меня на выход. Уже пересекая двор, я спохватилась, обернулась назад…
        Ирины, конечно, уже и след простыл. Возможно, она вернулась в барак и легла спать, как всегда, спокойная и безмятежная в своем трудном счастье. Возможно, ушла подальше, чтобы погрустить. Но ее прикосновение к браслету… и ее брат в правительстве… ее грамотная речь… образование… острый ум… ироничный взгляд на вещи и несгибаемая воля к победе…
        - Она не лекхе, - пробормотала я, и охранник покосился в мою сторону.
        Но как?! Это не укладывалось в голове, пока толстяк с сигаретой в зубах читал мне и еще нескольким девушкам краткий инструктаж о том, как себя вести и что делать. Как она могла добровольно совершить такой поступок?! Добровольно обменять прежнюю спокойную жизнь на бесконечную борьбу за выживание. Как?!
        Нам дали по таблетке и приказали проглотить. А дальше все мои мысли об Ирине, все страхи о том, что освобождение не удастся, - все растворилось в тяжелом дурмане.
        - Она не лекхе. Не лекхе, - продолжала зачем-то твердить я последние слова, которые застряли в памяти, хотя уже не могла связать их с реальностью.
        Ивара я почувствовала. Именно так. Не увидела, а ощутила, что уже нахожусь в его руках. Меня окутал его неповторимый запах. Я хотела прижаться крепче, уткнуться носом в его рубашку и вдыхать еще глубже, во всю силу легких, но тело не слушалось.
        Он куда-то нес меня, и я не испытывала ни малейшего интереса - куда. Он что-то говорил, но не удавалось разобрать ни слова. Главное, что я поняла: можно радоваться.
        Все закончилось.
        Очнулась я в мягкой и удобной постели. От подушки исходил тонкий лавандовый аромат кондиционера для белья. Кто бы мог подумать, что это такая роскошь - лежать на чистых простынях и наслаждаться тем, что позвоночник расслаблен, а мышцы получили необходимый отдых.
        Это была кровать Ивара в его городском доме. Я узнала обстановку комнаты. На краю постели сидела элегантно одетая женщина. Ее стрижка-каре и огромные лучистые голубые глаза показались мне знакомыми. Сообразив, что передо мной приемная мать Ивара, я, кажется, покраснела. С женщинами приходилось ладить реже, чем с мужчинами, и ее персона внушала мне страх.
        Тут раздался писк. С извиняющейся улыбкой мать Ивара аккуратно вытащила у меня из подмышки электронный градусник. Посмотрела на экран, и на лице отразилось облегчение. Я оглядела себя и обнаружила, что была кем-то заботливо переодета в шелковый пеньюар, а вместо браслета на обожженное запястье наложили аккуратную повязку.
        - Я разбудила тебя, Кира? - Голос у матери Ивара оказался глубокий, грудной, но приятный. - Прости. Хотела только убедиться, что нет жара. Мы переживали из-за воспаления.
        Она указала на повязку.
        - Вы… - Я облизнула пересохшие губы. Почему-то после дурманящего действия таблетки очень сильно болела голова и хотелось пить.
        - Зови меня Лидия.
        Я не чувствовала, что могу так фамильярно обращаться, и уклонилась от предложения.
        - Вы это сделали?
        - Что именно? Переодевал тебя Ивар. А осматривал врач, - Лидия мягко похлопала меня по руке, - не волнуйся, он - Юрин знакомый и не станет никому рассказывать о тебе. К счастью, рана вполне излечима. Только, наверно, шрам останется.
        Она сочувственно изогнула губы. Я вспыхнула. Значит, Ивар поведал не только отцу о моем похищении. Что еще он открыл? В каком свете представил меня? Кто я в глазах его матери?
        - Сейчас принесу бульон, и ты поешь, - сказала Лидия. Мне показалось, что она хочет сказать что-то еще, но не знает, как это сделать. - Тебе обязательно нужно начинать есть. Сначала понемногу.
        - Я бы хотела увидеть Ивара.
        - Ты его увидишь. Обязательно. - Она снова замялась, потом вдруг подняла ясный взгляд и стрельнула им в упор. - Кира, я люблю своего сына.
        - Как я вас понимаю… - пробормотала я, не придумав ничего лучше.
        - Мне больно видеть, что он сам не свой с тех пор, как все случилось. Не отходил от твоей постели ни на шаг, на врача чуть ли не кинулся за то, что тот сразу не смог приехать. Я с трудом уговорила его поспать. Он ведь почти не спал в последние дни.
        Ивар переживал? Так сильно, что напугал этим мать? У меня даже горло перехватило от этой новости.
        - Я знаю, что ты испытала большой стресс, - продолжала Лидия, - но учти, что он испытал его тоже. Поэтому… - она вздохнула, - как бы ни было трудно, именно ты, как женщина, постарайся его понять.
        - Понять в чем? - Я сглотнула.
        - Он во всем винит себя. Ты должна убедить его, что это не так.
        Винит себя?! Разве в нашей ситуации можно искать виноватых? Я только растерянно пожала плечами.
        - Ты мне нравишься, Кира. Я узнавала тебя в основном по рассказам сына, но мне кажется, ты - хорошая девушка. А самое главное, разумная. Я хочу, чтобы он был счастлив.
        С этими словами Лидия поднялась и покинула меня, оставив в полном недоумении. Я откинулась на подушки и воздела глаза к потолку, но обдумать свое новое положение не успела. Дверь распахнулась. Я подскочила, от напряжения стиснув пальцами одеяло.
        Ивар стоял на пороге. Судя по сбившемуся дыханию, очень торопился сюда прийти. Видимо, узнал от матери, что я проснулась. Одетый в домашние штаны и серую футболку, он вдруг показался мне еще привлекательнее, чем в нашу первую встречу. Глаза предательски защипало. Больше всего на свете хотелось кинуться ему на грудь и снова ощутить себя в безопасности. Совсем как раньше находила утешение в объятиях папы. Ивар стал моей новой гаванью, хотя тихой ее уж точно нельзя было назвать.
        Внезапная заминка между нами напоминала ситуацию, когда к столу приносят красивый пирог, но никто не решается начать его резать, потому что жалко портить глазурь. По лицу Ивара я видела, что каждую минуту он тосковал по мне. Так же, как я не переставала думать о нем в неволе. Он наверняка хотел обнять меня так же сильно, как я жаждала оказаться в его руках.
        Но он медлил.
        - Проходи, - не выдержала и пролепетала я.
        Звук моего голоса вывел Ивара из ступора. Он закрыл за собой дверь, приблизился к постели и опустился на нее, поджав под себя одну ногу. Я схватила его за руку. Это было сильнее меня. Мне требовалось почувствовать, что это - не сон. Что Ивар рядом, он настоящий, из плоти и крови, большой и теплый. И мы снова вместе.
        Ладонью другой руки он накрыл мои пальцы. Успокаивающий жест. Жест, наполняющий меня светом и прогоняющий из закоулков души все плохое и темное.
        - Ну здравствуй, охотница, - пробормотал Ивар, буквально пожирая глазами мое лицо.
        - Ну здравствуй, зверь, - я попыталась улыбнуться, но не могла отделаться от смутного ощущения неловкости.
        Ивар словно сдерживал себя. Как будто не этот человек когда-то буквально силой взял меня в первый раз. Я думала, он бросится ко мне и зацелует, как только увидит.
        Может, боится показаться чересчур настойчивым или считает, что плохо себя чувствую?
        Я подалась вперед и подставила ему губы. Несколько долгих секунд он смотрел на них, плотно сжав свои. Потом начал склоняться все ниже. Мои веки сами собой отяжелели. Еще немного - и…
        Ничего не произошло. Когда я открыла глаза, Ивар отвернулся. Он выглядел так, будто страдал от мучительного приступа зубной боли.
        Показалось, что в комнате похолодало. Я даже взгляд на окно бросила. Но занавески не шевелились, значит, ни о каком сквозняке не шло и речи. Неприятное чувство сдавило грудь.
        - Ты как-то остыл по отношению ко мне, - произнесла я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
        - Что?! - резко повернулся Ивар. - Я? Остыл? Охотница, ты в своем уме?!
        - Ты, наверно, постоянно думаешь, что делали со мной в гетто…
        Он дернулся, и я поняла, что попала в цель. На скулах Ивара заиграли желваки, от одного взгляда кровь стыла в жилах. Несмотря на такую его реакцию, я подняла подбородок и заставила себя договорить:
        - Со мной делали там ужасные вещи. Но если ты волнуешься, не изнасиловал ли меня кто-то…
        - Я не волнуюсь, - осевшим голосом быстро выпалил Ивар. Потом прикрыл глаза, как будто сообразил, что сморозил глупость. - То есть я волнуюсь, конечно, охотница. О том, как ты пережила все это.
        - Как я пережила? Виктор угрозами заставил притворяться лекхе, и я чуть не попала под новый закон от стерилизации. Мне пришлось идти на отчаянные меры. - Я понимала, что должна сказать ему это. - Я позировала голой для каталога. Опустилась до этого уровня ради шанса на побег. Ты можешь подумать обо мне теперь самое плохое…
        Ну вот, лучше сразу расставить все точки над «и», чем ходить вокруг да около. Я сжалась в комок, ожидая ответной реакции. Ивар долго молчал, а потом положил ладонь на мою щеку и встретился взглядом.
        - Я ничего не подумаю, малыш. Жаль, что ничего нельзя вернуть обратно. Ведь это я потащил тебя в тот клуб.
        Ну почему в такой момент он не понимал очевидных вещей?
        - Да, ничего не вернуть, но… ты спас меня! И… - я вцепилась в его запястье, как утопающий - в соломинку, - … никто не насиловал меня. Виктор хотел… но передумал.
        - Я же сказал… - Ивар вдруг посмотрел на мою руку, и его лицо исказилось.
        Из его груди вырвалось глухое рычание. Нижняя губа подрагивала, и казалось, он сам вот-вот превратится в разъяренного льва. Я проследила за его взглядом и увидела полуистертые фиолетовые чернила печати «ДЭЗ» на своем предплечье.
        - Это…
        - Я знаю, что это, охотница! - Он отдернул от меня руки.
        - Нет, Ивар! Я хотела сказать: это просто чернила! Они сотрутся!
        Он покачал головой и сжал кулаки.
        - Их вообще не должно быть на тебе! Они не должны были клеймить тебя, как собаку! Только не тебя, Кира! Только не тебя, малыш!
        - Ох, Ивар… - Я не знала, плакать или смеяться от того, что он переживал за мою гордость больше меня самой. Может, и плохо, что я за нее уже почти не переживала. Только не после ночевок в бараке и дезинфекционных помывок.
        Волновало другое. Ивар отгородился от меня. Поставил незримую стену. Почему? Вспомнились слова его матери.
        - Ты спас меня, - повторила я, - достал с самого дна ада, когда я уже сама не верила в чудо.
        Он с горечью усмехнулся.
        - Я не спас тебя, охотница. Я отправил тебя в этот ад собственными руками. Не смог уберечь. Считал твоего отца психом за то, что он прятал тебя в заповеднике. Но оказалось, что его тактика - самая верная. Посмотри, сколько всего случилось с тобой в последнее время.
        В глубине души я понимала, что в чем-то он прав. Разве сама уже тысячу раз не умоляла небеса вернуть меня обратно к отцу? Разве не пыталась сбежать? Такой, как я, будет безопасно только в клане среди своих. И все-таки, кое в чем Ивар ошибался.
        - Самое главное, что со мной случился ты, Ивар, - тихонько заметила я.
        - Этого недостаточно, охотница.
        Он полез в карман штанов и вынул оттуда длинную цепочку. Откинул мои волосы на одно плечо и застегнул замочек на шее.
        - Моя пуля! - ахнула я.
        Символ клана напомнил о том, кем являюсь. О том, что я - дочь своего отца.
        - Ты убил его? - Я погладила пулю кончиками пальцев. - Виктора убил?
        - Нет, - в голосе Ивара прозвучала досада.
        - Это хорошо. Я хочу сама это сделать. - Я мстительно прищурилась. - Или мы сделаем это вместе. Как раньше.
        - Виктор - не твоя забота, охотница. И вместе мы больше ничего не будем делать.
        Я не поверила своим ушам. Ивар взял мое лицо в ладони, словно собирался наконец поцеловать. Заговорил сбивчиво и торопливо, будто боялся забыть слова или потерять мысль.
        - Больше всего на свете я хочу быть с тобой, охотница. Мой подарок для тебя по-прежнему в силе. Прими свою свободу. Без ответного подарка. Мне все равно никто не нужен, кроме тебя.
        Мы находились так близко друг от друга, что мне с трудом удавалось сосредоточиться на смысле его фраз.
        - Я тоже хочу быть с тобой, Ивар…
        - Но иногда нужно поступать не так, как хочется, а так, как будет лучше. Для тебя будет лучше дома с отцом, охотница. Ты уедешь. Я отвезу тебя сам, как договаривались. Я уже отправил через кое-кого в заповедник анонимное послание, чтобы тебя ждали.
        Меня ждут дома? В который раз я разрывалась между отчаянным желанием увидеть папу и парализующим страхом больше никогда не увидеть Ивара.
        - Ты же умная девочка, моя охотница, - нежно прошептал он и провел большими пальцами по моим щекам. Я почувствовала влагу. - Ты же всегда так заботилась о своем будущем. Подумай о нем сейчас. Со мной у тебя его не будет.
        Ивар был прав. Во всем. Он поступил так, как я мечтала с первого дня похищения. Отпустил меня сам. Добровольно. И не просто отпустил. Он сделал это из-за любви ко мне. Я понимала, что не могу отказаться. Дни, проведенные в гетто, призрачными тенями стояли между нами. Они изменили мое восприятие мира. Но и Ивара изменили тоже. Он так и не поцеловал меня с момента встречи. Это о чем-то, но говорило.
        - Тебе станет легче, если я уеду? - наконец решилась я.
        - Да, - его голос почти неуловимо, но дрогнул.
        - Хорошо. Тогда я уеду.
        Прислонившись виском к холодному стеклу автомобиля, я наблюдала за тем, как меняется пейзаж за окном. Ивар молчал. По лицу невозможно было прочесть, о чем его мысли, но сама я пыталась вспомнить, сколько недель прошло с тех пор, как уехала из заповедника. Пыталась - и не могла. Ивар увозил меня в день восемнадцатилетия, и теперь казалось, что тогда я была совсем ребенком. Наивным и мечтательным.
        Когда лучи солнца пробивались сквозь ветви деревьев и падали на мое лицо, в стекле появлялось отражение. Чуть повернув голову, я смотрела на него и не находила больше ничего от прежней Киры. Я сделала все, от чего так берег меня папа. Переспала с врагом. Влюбилась в него. Убила человека. Забыла о том, что принадлежу к клану охотников. Перешла на сторону зла, как выразился бы мой брат Костик.
        Я понимала, что отец мигом прочтет все по выражению глаз. От него ничего не укроется. Как вообще могла полагать, что смогу обмануть его? И он не будет снисходителен, как приемные родители Ивара, узнавшие нашу историю. Его семья так отличалась от моей! В нашем клане царила жесткая диктатура и неоспоримый авторитет старших. Мать и отец Ивара поддерживали любое его решение. Наверно, так сложилось потому, что у лекхе другие порядки?
        - Останови здесь, - встрепенулась я, заметив, что мы оказались уже достаточно близко от границ заповедника. - Дальше пойду пешком.
        Ивар послушно свернул на обочину. После многочасовой поездки я с трудом размяла затекшие мышцы. Спрыгнула на землю и вдохнула полной грудью воздух, напоенный знакомыми ароматами лесной сырости и прелых листьев. Солнце опускалось все ниже, и от земли тянуло прохладой.
        Ивар захлопнул свою дверь и обошел машину. Нас ждал неловкий момент прощания. Я не представляла, как вообще нам можно проститься. Мы встали друг напротив друга, отчаянно пытаясь придумать, что сказать. Ивар засунул руки в карманы джинсов, глянул исподлобья чуть смущенной улыбкой.
        - Вот так, охотница. Твои приключения подошли к концу, - он вдруг фыркнул, - проклятье, это все очень глупо.
        - Ивар, ты не должен оправдываться, - я не выдержала, подалась вперед.
        Ивар вынул руки из карманов и сжал мои пальцы. Он смотрел на меня так, будто не мог наглядеться.
        - Я не оправдываюсь, охотница, - приглушенным голосом сказал он. - Я хочу, чтобы ты знала, как мне не хочется тебя отдавать. Никому. Даже твоей семье. - Ивар скрипнул зубами. - Ненавижу такие моменты.
        Я не могла поверить, что навсегда прощаюсь с человеком, который смог подарить и любовь, и страсть, и опасность, открыл для меня целый мир и оказался настолько великодушным, что не стал удерживать при себе.
        - Каждый делает то, что должен, - выдавила я. - Может, если бы мы родились в другое время. До перемены законов…
        Ивар усмехнулся.
        - До перемены законов, охотница, ты бы уже была замужем за лучшим охотником своего клана, и вокруг тебя бегала бы куча детишек. А я должен был бы жениться на достойной девушке из общины и со временем занять место старейшины после моего отца, - он покачал головой, - дело не в законах, охотница. Дело в том, что мы изначально родились по разные стороны баррикад.
        Он в очередной раз был прав. Я шагнула к нему и прижалась щекой к его груди. Просто, чтобы послушать, как бьется сердце. В последний раз делала так, когда мы отдыхали после занятия любовью. А теперь не была уверена, что смогу услышать этот звук когда-либо еще.
        - Может быть, тогда в другой жизни? - пробормотала я, закрывая глаза. - Если бы был шанс встретиться в каком-то параллельном измерении, где не существовало бы никаких баррикад…
        Ладонь Ивара легла на мой затылок, крепче прижимая к его телу. Я почувствовала легкий поцелуй на своей макушке.
        - Тогда я бы обязательно женился на тебе, охотница. И мы бы с тобой жили счастливо. До самой смерти.
        Быстрым движением я скользнула кончиками пальцев по щекам.
        - Тогда до встречи в другом измерении?
        - До встречи. В другом измерении, Кира из клана охотников.
        - Спасибо тебе за все, Ивар из общины лекхе…
        Я подняла голову, и он прижался ко мне лбом. Его веки слегка трепетали, выдавая упорно подавляемые внутри чувства. Мысленно я умоляла, чтобы Ивар поцеловал меня хотя бы напоследок. Оставил еще одну маленькую крупицу воспоминаний о себе. Просто на секунду дал вновь почувствовать себя любимой.
        Но он резко оттолкнулся от меня и пошел к машине. Я закусила костяшки пальцев, чтобы не закричать вслед. Не оборачиваясь, Ивар рванул на себя дверцу, запрыгнул во внедорожник и сорвался с места, как будто боялся, что останется еще на секунду - и не сможет уехать никогда.
        Я не шевелилась, пока черная машина не превратилась в крохотную точку на пустом шоссе. Стало тихо, только ветер шевелил кроны деревьев и гонял опавшие листья под ногами. Я оказалась дома, но не могла отделаться от чувства, что мой дом остался где-то там, в нескольких часах езды от заповедника.
        Перед глазами все поплыло. Я развернулась и побрела, спотыкаясь о кочки и корни. Выставила вперед руки, чтобы не наткнуться на ствол дерева. Слезы ручейками бежали по лицу и падали под ноги. Чтобы отвлечься, я начала представлять, что вернулась к прежней жизни. Что снова хозяйничаю на кухне с одноруким дядей Мишей, бегаю по лесам с братьями, беседую с отцом. Кадры из архивов памяти мелькали перед глазами, и я скучала по тем приятным моментам… но теперь они казались чужой историей.
        Мое место было рядом с моим мужчиной. Как уже кто-то сказал прежде.
        Я буквально заставляла себя передвигать ноги. Ивар уехал, и на этом все закончилось. Нужно уметь принимать решения головой, а не сердцем. Он поступил правильно, что принял решение за нас обоих.
        Послышалось веселое мурлыканье, и я, неожиданно для самой себя, затравленным зверьком прижалась к ближайшему стволу дерева и затаила дыхание. Этот навязчивый мотивчик узнала бы из тысячи. Я осторожно выглянула из укрытия.
        Коля, мой старший брат, стоял на стремянке и возился с одной из камер наблюдения, укрепленных по периметру. В зубах у него была зажата отвертка, из кармана куртки торчали какие-то проводки, на руках красовались резиновые перчатки. Он выглядел очень сосредоточенным на своем занятии и не смотрел по сторонам.
        Я испытала такой прилив тоски по нему, что с трудом устояла на ногах. Осталось только выдохнуть, перестать прятаться и выйти навстречу. Я представила, как у Коли отвисает нижняя челюсть от моего появления, и отвертка падает на землю. Он наверняка сразу же потащит меня домой, а если буду медленно идти - подхватит на руки и понесет. После похищения ходить одной куда-либо я смогу не скоро…
        Но ноги не двигались, будто в землю вросли. Брат продолжал мурлыкать песню и возиться с проводками. Я снова прижалась спиной к дереву и откинула голову, понимая, что совершаю самую большую глупость в своей жизни. От меня требовалось сделать всего один шаг, последний на долгом пути домой. И на этом бы все закончилось!
        Я выдохнула. Отругала себя последними словами.
        И сделала шаг.
        Коля по-прежнему занимался починкой камеры. А я сначала крадучись, потом все быстрее и быстрее побежала обратно к шоссе. Не было никакого плана по возвращению, и я даже близко не представляла себе как вообще найду Ивара и куда мне идти. Даже денег на попутку при себе не имела. Когда собиралась, ничего не стала брать с собой и надела старую одежду, чтобы легче придумать историю похищения для папы. Не могла же заявиться к нему с многочисленными пакетами, купленными на деньги Ивара! И вот теперь собственная осторожность сыграла со мной злую шутку.
        Но боялась я зря. Как только выбралась на шоссе, не поверила своим глазам. Черный внедорожник, поднимая пыль из-под покрышек, юзом затормозил в нескольких метрах от меня. Ивар выскочил и бросился ко мне, а я остолбенела. Он подхватил меня, расплющил о себя до боли и прижался к губам таким поцелуем, что свет вокруг померк.
        От переизбытка чувств и невероятности происходящего я слабо пискнула и принялась лихорадочно целовать его в ответ.
        - Господи… как я мог вообще подумать… что отпущу тебя? - бормотал в перерывах между поцелуями Ивар.
        Он потащил меня к машине, а я и не подумала возражать. Только поинтересовалась:
        - А если бы я уже оказалась возле дома и встретила кого-то из своих?
        Ивар распахнул дверцу, затолкал меня в салон, встал и подбоченился. В его глазах плясали крохотные искры счастья.
        - Я пришел бы все равно, охотница. Несмотря на все клетки и цепи, которые есть у твоих дорогих родственничков. Тем более я с ними уже знаком.
        Я рассмеялась, впервые за последние дни ощутив легкость на душе.
        - Ты самый непредсказуемый лекхе из всех, кого я знаю!
        - А ты много их знаешь, охотница? - изогнул бровь Ивар.
        Я закусила губу.
        - Достаточно.
        Он перестал улыбаться.
        - А если серьезно, почему ты передумала?
        На этот вопрос ответить было не сложно.
        - Потому что мое место рядом с тобой, зверь.
        22
        Она так и не вернулась. Твоя дочь, Майя. Она так и не вернулась домой. И пусть кто-то считает, что ее похитили, а иные думают, что девчонку уже не найти в живых, и ее кости давно погребены под землей. Пусть говорят, что пора прекратить поиски и смириться с потерей. Я-то знаю правду. Мы с тобой знаем, Майя. Она сбежала с тем грязным лекхе. Надо было убить его сразу! Надо было убить!
        Она такая же, как и ты, Майя. Яблоко от яблоньки недалеко падает. Лживая порочная сука, готовая предать свой клан ради возможности спариться с животным.
        Ты ведь тоже такой была, помнишь, моя драгоценная?!
        Ты думала, я не узнаю, что ты ходила в поселение лекхе и знакомилась с семейством твоего ненаглядного Петера? Сам отзвук его имени на моем языке вызывает желание сплюнуть. Конечно, ты туда ходила тайком от отца. Но от меня ничего нельзя утаить, моя желанная невеста. Ничего и никогда. Ты поймешь это. Позже. Когда перестанешь сопротивляться. Мне потребуется много времени и сил, чтобы завоевать тебя. Я буду ухаживать так, как никто за тобой не ухаживал. Но ты поймешь.
        И ты сбежала бы. Ты собиралась это сделать! Но вот незадача… вот горе в семье… твоего отца застрелили на охоте. Какое нелепое совпадение, спутавшее тебе все карты! Кто мог подумать, что достойнейшего из охотников свалит шальная пуля? Тем более, никто из его сотоварищей так и не признался, из чьего оружия она была выпущена. Я мог бы с уверенностью сказать, что это очередная месть нашему клану от гадких лекхе, но - увы! - звери не умели пользоваться оружием. Тем удивительнее и загадочнее выглядела в наших глазах смерть твоего уважаемого всеми отца.
        Не нужно было ему отказывать мне, когда я пришел просить твоей руки. Не нужно было. Ты хотела стать моей, а я мечтал о тебе. Тупоголовый старик просто ничего не понимал в любви! Он встал бы на нашем пути, моя Майя. Думаю, ты одобрила бы мою заботу о твоем счастье.
        Твоя мать, Майя… она была образцом добродетели в женщинах. Ах, вот с кого тебе стоило бы брать пример!
        После похорон главного охотника его место занял мой отец. А я, само собой, стал его первым помощником. Помню, как пришел поговорить с твоей матерью. Она чувствовала себя такой слабой и потерянной! Я постарался ее утешить, как мог. Я нашел все теплые слова поддержки, которые только существовали в нашем языке. Ты бы видела ее, Майя. Если бы ты только увидала, как твоя мать целовала мои руки и умоляла защитить тебя, ее драгоценную девочку. С улыбкой я заверил ее, что именно так все и будет. Я спасу тебя. Защищу от всех невзгод. Но, что важнее, я уберегу тебя от самого страшного позора. От поступка, за который тебя ждала бы одна расплата - смерть. Даже твоему мертвому глупому отцу я великодушно оказывал услугу. Он перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что ты сбежала с лекхе. Разве ради этого он растил и воспитывал тебя?
        Нет, старших нужно уважать. И ты потом это поймешь, Майя. Поймешь и усвоишь урок. Потом. Поймешь.
        И ты еще поблагодаришь меня за то, что вовремя удержал от опрометчивого шага. Пусть ты кричала, как дикая кошка, когда я уже официально пришел в твой дом свататься. Пусть запиралась в комнате и угрожала заморить себя голодом, пока твоя мать с пустым взглядом просила моего отца отнестись с пониманием к ситуации.
        Я-то знал, что ты просто набиваешь себе цену, моя Майя. Ты кокетничаешь. Женщинам нравится, когда мужчины бегают за ними и добиваются своего. Ради тебя я готов был на все. Я добивался тебя с первого момента, как увидел.
        И я побежал за тобой. В тот же вечер после нашей помолвки. Я знал, куда ты торопишься под покровом темноты. За плечом у тебя висел рюкзачок с вещами. Ты была так близка к тому, чтобы перейти грань! Когда я понял это, то не смог больше медлить.
        Я догнал тебя уже в чаще, где плотная стена деревьев поглощала все звуки. Наша деревня в долине безмятежно спала. Ты ведь позаботилась о том, чтобы уйти незамеченной, правда, моя милая Майя?!
        Услышав мои торопливые шаги, ты обернулась - но поздно. Я толкнул тебя на траву, выбил из рук фонарик, которым ты освещала себе дорогу. Он упал, но не погас. Луч света бил в ствол ближайшего дерева, а в твоих глазах, Майя… боже, какие красивые слезы в них сияли! Как крохотные бриллианты, которые обрамляли черные озера зрачков. На миг я залюбовался тобой.
        Ты начала заигрывать со мной. Сопротивляться. Мне не очень нравилось, как ты ведешь себя, но я уже привык. Почему-то все женщины сперва так брыкаются. Это потом они становятся мягкими и уступчивыми.
        Я попросил тебя не кричать и не вырываться. Возможно, переусердствовал, потому что на твоем виске выступила кровь. Но ты так сводила меня с ума, Майя! Я так хотел тебя! Это все страсть, она влекла меня на безумные поступки. Я не мог позволить, чтобы твоя девственность досталась какому-то лекхе. Он ведь не тронул тебя. Пока. Думаю, он понимал, что в этом вопросе не стоит переходить мне дорогу.
        Бережно и нежно, трепеща от любви и благоговения перед тобой, я задрал твое платье. Ты так хотела меня, что принялась постанывать от нетерпения.
        Не скули, сука! Не скули!
        Вот так-то.
        Я наслаждался каждой секундой нашего первого раза. Теперь ты была полностью в моей власти. Думала, что это ты не позволяешь мне приблизиться? Ах, моя наивная Майя! Я просто не хотел торопить события. Я ведь должен уважать свою будущую жену. Теперь, когда уже почти назначили дату нашей свадьбы, можно было позволить себе немножко больше. Мы ведь практически муж и жена, моя милая. Да?
        Скажи, что да! Скажи, что да! Скажи, что да! Да!
        Когда я вошел в тебя, ты закричала от восторга. Хорошо, что тебе достался такой опытный мужчина, как я. Ведь правда, моя драгоценная? Я с пониманием отнесся к тому, что ты не влажная и не мягкая. Конечно, ты стеснялась открыться со мной до конца. Не надо так. Ш-ш-ш, не надо. Ты не должна больше стесняться своего мужа.
        Ты прислушалась ко мне. Моя умница. Когда я заканчивал, ты лежала неподвижно и смотрела куда-то вверх. Наверно, любовалась звездным небом. Хотя в чаще вряд ли его видно из-за верхушек деревьев. Как бы там ни было, я горячо поблагодарил тебя за прекрасный момент нашего сближения. Я целовал твое лицо, а прозрачные бриллиантовые слезинки так красиво стекали по твоим щекам. Если бы я умел рисовать - непременно запечатлел бы это для потомков.
        Иди теперь к своему лекхе, моя Майя. Иди и скажи, кого ты выбрала в мужья. Опиши, как прекрасно тебе было со мной, пусть он позавидует. Пусть увидит твою девственную кровь, стекающую по ногам. Иди. Я тебя не держу.
        Что ж ты не уходишь, Майя? Почему поднимаешься и бредешь обратно в деревню? Неужели поняла, что от судьбы не уйдешь?!
        Но тебе нравилось играть со мной, да, Майя? Наверно, поэтому ты сама пришла в мой дом. Увидев из окна, как ты приближаешься, я не мог поверить глазам от радости. Траурное темное платье делало твою кожу похожей на изысканный мрамор в строгом обрамлении. А стоило вспомнить твои стоны и движения подо мной той ночью, как член наливался новой силой. Ты шла по улице уже не девушкой, а женщиной, и я втайне гордился тем, что стал у тебя первым.
        Проходя мимо, ты посмотрела на меня, и в твоих глазах читался неприкрытый ужас. О, как мне нравились эти твои знаки внимания! Ты как будто специально знала, что заводит меня больше всего. Твоя дрожь. Испарина над верхней губой. Расширившиеся зрачки. Аромат твоего страха возбуждал меня до боли в паху.
        И после всего этого, ты думала, что сможешь сбежать от меня, сука?! Не так - так иначе?! Серьезно считала, что уговоришь моего отца выдать тебя за моего брата? Хотела отделаться малой кровью? А этот идиот, мой мямля братец! Он, конечно, едва лужей у твоих ног не растекся, когда услышал новость. Я смеялся. Смеялся вам всем в лицо, Майя!
        Почему ты решила сменить одного жениха на другого? Почему? Молчишь? Это все нервозность молодой невесты перед свадьбой. Молчи. Тебе все равно никто не поверит. Не нервничай так, мать тебя утешит.
        Я приду к тебе этой ночью. И следующей. Буду приходить каждую ночь, пока ты не родишь мне сына. Нашего первенца. И я даже знаю, как мы его назовем. Коля.
        Запомни, сука. Я убью всех, кого ты любишь, если ты не родишь мне сына. Поняла?!
        Но я люблю тебя, моя драгоценная Майя. Поэтому я разрешаю тебе попрощаться со своим лекхе. Иди к ним в общину. Иди. И скажи ему, что ваша встреча была ошибкой.
        23
        Наступил день, когда мы с Иваром произнесли брачные клятвы, и нашими свидетелями стала вся его община. Поселенцы собрались в плотный круг перед воротами, а в центре стояли мы и держались за руки. Вести церемонию на правах старейшины взялась Нина. Пожилая женщина тщательно подготовилась. Надела лучшее платье, подкрасила губы, а на шею своей вороне нацепила сложенную в несколько раз нитку бус.
        Мила тоже прихорошилась. В свойственной ей грубоватой манере не стала отказываться, когда я подарила несколько своих новых платьев. Сошлись на том, что это - своеобразный возврат долга за одежду, которую она давала мне. Обмен, конечно, был неравноценный, потому что платья обошлись Ивару в немалую сумму по сравнению с растянутыми футболками и штанами Милы. Но, судя по тому, как загорелись глаза, у нее давненько, а может, и никогда, не было ничего подобного.
        Наряд глубокого винного цвета хорошо подошел Миле и выглядел празднично. Стоило ей вылезти из своих обычных домашних платьев и халатов, распустить и уложить волосы - как она мгновенно преобразилась. А бросив случайный взгляд в сторону, я вдруг заметила, что Байрон стоит и смотрит на нее, открыв рот…
        Приятно было увидеть и спасенную Иваром от охотников Тину. Чуда пока не произошло, она выглядела робкой и запуганной, старалась держаться ближе к кому-нибудь из женщин и отчаянно сторонилась мужчин. Даже Ивар, к которому испытывала благоговение, вселял в нее легкий ужас, если подходил ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Раньше я могла только воображать, что творится в душе бывшей рабыни, но, побывав в гетто, начала более четко представлять ее состояние. Впереди Тину ждали еще долгие и долгие месяцы перед тем, как страхи, наконец, начали бы таять. Но пример Милы был перед глазами, а тихая и семейная обстановка поселения влияла только к лучшему.
        Лекс, с таким торжественным выражением лица, как будто сам женился, вручил мне букет душистых лесных ромашек с крохотными белыми лепестками и пожелал самого лучшего своему другу. Теперь я со смехом вспоминала, как цапалась с ним в машине в день похищения. А ведь тогда по-настоящему его ненавидела и желала смерти! Оказалось, что нужно лишь узнать этого увальня поближе, чтобы понять - добрее вряд ли найдется кто-то из лекхе.
        Больше всех празднику радовался Никитка. Его смех звонким колокольчиком переливался то с одной, то с другой стороны круга, а Мила не успевала ловить сына, чтобы одернуть и заставить вести себя тише. Поначалу мальчик искренне расстроился, когда ему сказали, что я стану женой Ивара. В его последних воспоминаниях Ивар обижал меня и заставлял плакать. То, что произошло позже, осталось за кадром. Но после двух бутербродов с вареньем и разговора по душам Никитка смирился и вынес вердикт:
        - Все равно дядя Ивар уже старый, а я - молодой. Когда он уйдет на пенсию, настанет и моя очередь на тебе жениться!
        Пришлось согласиться.
        Сложнее всего оказалось переломить отношение со стороны прочих поселенцев. Мы не успели близко познакомиться, и все, что они знали, - я уезжала пленницей, а вернулась почему-то невестой их обожаемого лидера. Я успевала только ловить на себе косые взгляды и слышать шепотки. Многие хмурились, что тоже не прибавляло радужного настроения. Хорошо, что Ивар успокаивал и поддерживал меня, иначе подобное отношение значительно омрачило бы наш день.
        Когда все притихли, а Ивар встал напротив, сердце замерло при одном лишь взгляде на него. Я комкала в руках букет и буквально приказывала себе дышать ровно. Его глаза сияли. Непослушная прядь волос так и норовила упасть на лоб. Губы сами собой растягивались в нежной улыбке, хотя я видела, что он старается ее спрятать. Мы так отчаянно хотели быть вместе! И пусть эта церемония не считалась официальной для людей моего круга, на мне не было фаты, а платье цвета топленого молока можно было счесть скорее просто нарядным, чем свадебным. По злой иронии судьбы Ивар мог бы жениться на мне официально, но мой паспорт остался в заповеднике. Но так ли уж это было важно? Главное, что мой мужчина, мой обожаемый дикий зверь держал меня за руку и улыбался. В такой момент не хотелось думать о глупых законах. Впрочем, я все уже для себя решила.
        - Я, Кира из клана охотников, - начала я дрожащим голосом и сразу же едва не сорвалась в слезы от волнения.
        Вырвав одну руку из пальцев Ивара, принялась судорожно махать себе на лицо.
        - Давай, малыш, давай… - с легкой улыбкой шепнул он, - у тебя все получится.
        - Клянусь всю жизнь любить тебя, - продолжила я, справившись с эмоциями и вернув ему руку, - поддерживать все твои решения и подарить тебе наших детей. Клянусь разделить с тобой все тяготы и, что гораздо лучше, все радости.
        Улыбка у Ивара становилась все шире.
        - Я только не согласна, чтобы ты продолжал заглядываться на городских красоток! - нахмурилась я строго.
        Лекс хрюкнул в кулак, но под строгим взглядом Нины снова натянул серьезную мину.
        - И в знак своей любви и верности, Ивар, я хочу подарить тебе самое дорогое, что у меня есть. - Я вздохнула, потому что принять это решение было очень непросто. - Всю жизнь я гордилась тем, в какой семье родилась. Моей детской мечтой было пойти по стопам отца и братьев и стать охотником, как они.
        В толпе лекхе зафыркали, но примерно такой реакции я и ожидала.
        - Я знаю, что мои родные очень страдают без меня. Но они нанесли непоправимый ущерб твоей семье, - я обвела взглядом поселенцев, - всем вашим семьям. Мой отец виноват в том, что началась перемена законов. Поэтому…
        Я снова запнулась, и Ивар лишь крепче сжал мои пальцы в знак поддержки.
        - Поэтому в знак любви к тебе, Ивар, я отрекаюсь от своей семьи. И от мечты стать охотником тоже. Меня больше ничего не связывает с кланом Хромого, - говорить такие слова было почти физически больно, - я не хочу идти с ними на контакт. Для них Кира из клана охотников умерла. Есть только Кира, жена Ивара из общины лекхе. У меня останется пуля… но как память о том, что моя семья натворила, не более того.
        Нина вынула платочек и украдкой промокнула уголки глаз. Она должна была чувствовать себя счастливой, ведь именно о таком исходе событий и говорила, как о компенсации за прошлые страдания.
        - Ну вот, ты отлично справилась! - шепнул Ивар тоном заговорщика, а потом продолжил более громко: - Я, Ивар из общины лекхе, клянусь всю жизнь любить тебя. - Он приподнял бровь. - Во всех смыслах…
        На этот раз по толпе пробежали смешки. Я тоже улыбнулась. Шутка немного разрядила волнительную обстановку. Но улыбка с лица Ивара исчезла, и дальше он произнес абсолютно серьезно:
        - Я всю жизнь буду любить тебя, малыш. Поддерживать все твои решения. И подарю тебе наших детей.
        - Если уже не подарил, - скептически проворчала Мила.
        Ивар нервно сглотнул и впился в меня взглядом.
        - Клянусь разделить с тобой и трудности, и радости. У нас не разводятся, охотница. Ты, правда, для меня очень много значишь.
        - Я больше не охотница… - пролепетала я, ощутив, что на глаза снова наворачиваются слезы.
        Он покачал головой.
        - Для меня ты навсегда останешься охотницей. Для остальных нет, а для меня - да. Моей маленькой охотницей. Потому что я полюбил тебя именно такой, какая ты есть. Со всей твоей чокнутой семейкой головорезов.
        Я фыркнула сквозь слезы.
        - Нам суждено быть вместе, Кира, - кивнул Ивар. - Потому что даже когда нас разлучают, мы все равно находим друг друга. Поэтому я подарил тебе самое дорогое, что у меня есть. Твою свободу. Никто и никогда больше не будет считать тебя пленницей. Ты вольна уйти, когда вздумается, и я лично придушу любого, кто встанет у тебя на пути. То же самое случится с любым, кто попробует тебя обидеть. Но все-таки… я надеюсь, что ты больше никуда от меня не денешься.
        Ивар прижал меня к себе в чувственном поцелуе. Я закрыла глаза, встала на цыпочки и словно растворилась в собственном счастье. Превратилась в бесплотный дух, который развеялся легким облачком где-то в небе.
        - Вот и славно! - с облегчением выдохнула Нина, а ее ворона громко каркнула.
        Послышались аплодисменты. Нас закружил вихрь объятий, поздравлений и пожеланий.
        С трудом отбившись, мы оставили поселенцев праздновать, а сами сбежали в дом. Не успела я поставить ногу на нижнюю ступеньку лестницы, как Ивар прижал меня к стене и принялся целовать. Я мгновенно потеряла способность ясно мыслить. Входная дверь оставалась приоткрытой, с улицы сюда доносилась музыка и смех.
        Покусывая мочку моего уха, Ивар принялся поднимать подол платья.
        - Нет… - слабо уперлась я в его грудь руками, - а вдруг кто-то зайдет… Никитка…
        - Нам стоит обзавестись собственным жильем, - проворчал он с недовольным видом, но оставил платье в покое. - Построить еще дом, что ли?
        - Не стоит, - я заглянула в глаза любимого, - мне будет скучно там одной, когда ты уедешь. Тебе ведь все равно придется уехать в город, там твоя семья и работа. А я останусь здесь. С Милой мы уже подружились. Мне будет веселее с ней.
        - Но…
        - Не спорь. - Я приложила палец к губам Ивара, а он тут же поймал губами подушечку. - Все знают, что большая часть твоей жизни проходит там. А я сама решила больше не показываться на людях. Хочу жить в безопасности, среди своих.
        Глаза Ивара сверкнули.
        - Охотница… какая же ты у меня…
        Он подхватил меня на руки и понес вверх по лестнице в свою комнату. В нашу комнату, мысленно поправила я себя. Входить в эту дверь в качестве жены Ивара было странно и удивительно. В последний раз он держал меня здесь на цепи. Приходил и занимался любовью, невзирая на согласие или несогласие. Теперь, похоже, снова будет появляться от случая к случаю. Только я буду его ждать совсем по-другому…
        Ивар словно почувствовал перемену в моем настроении. Осторожно поставил на ноги и вгляделся в лицо. Провел пальцем по щеке.
        - Все нормально, Кира?
        - Да, - я глотнула воздуха, - мне просто нужно на минутку в ванную.
        Его взгляд потеплел.
        - Волнуешься?
        - Как в первый раз…
        Я не врала. Предвкушение страстного секса с сильным и желанным мужчиной наполняло меня трепетом.
        - Иди. Я подожду. У нас вся ночь впереди. Некуда спешить.
        Я с благодарностью кивнула. Сделала назад один шаг, другой, пока наши пальцы не разомкнулись. Оказавшись в ванной, я прикрыла за собой дверь и подошла к большому зеркалу над раковиной. Включила воду, собираясь умыться. Неужели я не сплю, и все это правда? Ивар теперь навсегда и безраздельно мой?! Мне так понравилось, как он клялся в любви. Только где-то в глубине души острой льдинкой кололо, что папа не присутствовал на свадьбе и не разделил этой радости. Я отреклась от семьи, но это не означало, что разлюбила кого-то из близких.
        За спиной почудилось движение. Я вскинула голову и в зеркале встретилась взглядом с Иваром. Он наклонился и обнял меня сзади, пока капельки воды стекали по моему удивленному лицу.
        - Ты скучаешь по ним, да? - Его голос звучал не очень разборчиво на фоне шума воды, и я закрыла кран. - Скучаешь по своей семье.
        Я нерешительно кивнула.
        - Мне не нравится, когда ты грустишь.
        - Без этого никак. - Я пожала плечами. - Мы с тобой оба чем-то пожертвовали, но я не могу заставить себя ничего не чувствовать.
        - Понимаю, охотница, - мягко произнес Ивар. - Тогда, может, тебя порадует другая новость? Виктор мертв.
        Сильнее я бы удивилась, только если в комнату сейчас вошел бы мой отец.
        - Мертв? Как?!
        - Не могу понять: ты радуешься или возмущаешься? - хмыкнул Ивар, продолжая стоять за спиной и поглаживать мои бедра, бока и живот/
        Я и сама не могла точно определить, поэтому со вздохом придержала его руки.
        - Просто у нас в клане, Ивар, за то, что он сделал, принято отплачивать лично. Я не чувствую себя до конца отмщенной, если Виктор сдох, например, от какой-то болезни или банально попал под автобус. Он же затащил меня в гетто!
        Ивар слушал, не делая попытки перебить, и в его взгляде сквозило сочувствие. Я осеклась, переосмыслила собственные слова и поникла.
        - М-да… «у нас в клане»… прости, это вырвалось. Я больше не в клане. Расскажи, как он умер?
        - Мне Лекс сообщил. Сегодня утром он ходил в пункт раздачи питания и встретил кого-то из знакомых. Похоже, что Виктора застрелила полиция в тот самый день, когда я выкурил его из тайного убежища. Мне не хватило всего одной пули, чтобы покончить с ним! Но приехал наряд, пришлось свалить… я не знал, что за ним тоже погнались. Видимо, его застрелили при попытке бегства, не разбираясь, кто он. Возможно, в панике Виктор применил своего фамильяра и сам спровоцировал свою смерть.
        Я кивнула. Если лекхе только попробовал бы оказать сопротивление сотрудникам при исполнении, то его бы точно пристрелили на месте.
        - Значит… все кончено? Его нападок можно не бояться?
        - Да, охотница, - вкрадчиво произнес Ивар. Его руки возобновили движение по моему телу. - Одной проблемой стало меньше.
        Я поежилась и отвела взгляд. Хотелось бы в это верить…
        - Посмотри на меня, Кира.
        Приказ прозвучал так резко, что я встрепенулась и посмотрела в отражение. Ивар нахмурился.
        - Сегодня наша брачная ночь, - твердым голосом произнес он. - Не нужно больше ни о чем думать.
        На этот раз я не стала сдерживать его. Кивнула и откинула голову на его плечо. Я так устала бояться, жить в постоянном напряжении. Как же не хватало прежней способности искренне радоваться каждому прожитому дню!
        - Хочу забыть обо всех проблемах вообще, - тихонько призналась я.
        Наши взгляды в зеркале снова встретились. На губах Ивара заиграла ленивая и торжествующая улыбка. В глазах полыхала любовь и настоящее мужское желание.
        - Обещаю, что забудешь.
        Ивар обхватил меня обеими руками и принялся слегка раскачиваться из стороны в сторону. Одновременно с этим нашел зубами мочку уха и легонько прикусил. Я судорожно выдохнула, запрещая себе думать о чем-либо еще помимо нас двоих и этой небольшой ванной комнаты в доме, затерянном на задворках мира. В конце концов, мне достался лучший мужчина на свете. Маленькой девочкой я мечтала о большой и всепоглощающей любви, такой, какую испытывал папа к маме. И нашла ее в объятиях Ивара. Я верила, когда он говорил, что для него наши отношения - на всю жизнь. Похоже, наступила пора утереть слезы ностальгии и гордо встретить новое будущее.
        Ивар надавил своими бедрами на мои, заставляя прижиматься низом живота к холодному краю раковины, и от этого движения блаженный «белый шум» наконец-то заполнил все мысли. Здесь и сейчас имело значение только тепло рук Ивара, звук его учащенного дыхания и реакция моего тела.
        - Ты - моя любимая. Теперь и навсегда, - прошептал он, потираясь кончиком носа о мое ухо.
        - Да…
        Мои глаза закрылись сами собой. Я откинула голову чуть набок, позволяя Ивару ласкать шею долгими возбуждающими поцелуями. Завела руки за спину, чтобы справиться с ремнем его брюк. Он дернулся, поймал одно запястье и заставил вытянуть руку вперед. Я с удивлением приподняла веки, когда ладонь коснулась гладкой поверхности зеркала. То же самое произошло с другой рукой. Коленом Ивар раздвинул мне ноги.
        - Стой так.
        Он приказывал мне, как может это делать только очень влюбленный мужчина с женщиной, сгорающей от ответной любви. Мягко. С предвкушением. Закусив губу, я оставалась неподвижной, пока ладони Ивара смяли ткань платья и собрали ее между моих ног. В зеркальном отражении рассматривала его лицо и не могла наглядеться. Между бровей Ивара появилась крохотная вертикальная складка, когда твердый член уперся мне в поясницу.
        Я ощущала обе руки Ивара внизу своего живота. Пальцы жадно терзали меня, сдвигали в сторону белье и тут же проникали еще глубже, погружаясь в мою влагу. То массировали, то жестко брали, имитируя проникновение его органа. Мои ладони начали сползать вниз по зеркалу, оставляя отпечатки на поверхности.
        - Ивар… - взмолилась я.
        - Сейчас, малыш, сейчас.
        Он отступил на шаг, расстегивая рубашку, а я осталась задыхаться и наблюдать за ним в отражении. Хотела повернуться, чтобы поцеловать, но Ивар уже расправился с одеждой и принялся за мою. Нащупал под мышкой замочек и потянул вниз. Спустил с плеч ставшую свободной ткань. Плотным долгим движением сдвинул платье по бедрам, и оно благополучно приземлилось к ногам.
        Глаза Ивара сверкнули, когда он разглядел на мне нежно-розовый комплект белья.
        - Нравится? - изогнула бровь и поддразнила я.
        Вместо ответа он лишь покачал головой, как бы не находя слов для выражения чувств. Вдоволь наглядевшись, вдруг дернул меня на себя, заставил распластаться спиной на его груди. Лишившись опоры, я только судорожно схватилась за воздух. Не позволяя опомниться, ладони Ивара накрыли мою грудь, сминая и оттягивая нежное кружево и обнажая соски.
        - Иди сюда…
        Я повернула голову, и он поймал мои губы под синхронные движения наших двойников в зеркале. Прикосновение языка - как мягкий бархат. Сладко. Упоительно. Невероятно чувственно. Я принялась ерзать ягодицами по его бедрам, ощущая через ткань брюк напряжение. Та, другая Кира в отражении, наверняка выглядела как настоящая мартовская кошка, изнемогающая от желания, но мне это почему-то даже нравилось.
        Пусть Ивар видит, как я хочу его, ведь он сам никогда не скрывал, как хочет меня.
        Эта мысль завела меня еще больше. Оторвавшись от губ Ивара, я все-таки взглянула в зеркало и обнаружила там возбужденного мужчину с опьяненным взглядом и девушку, которая готова была пуститься во все тяжкие ради него.
        Убедившись, что Ивар уловил мою игру, я опустила руки вниз, сняла с бедер трусики и принялась гладить себя так, как совсем недавно делал он. Медленными, круговыми, дразнящими движениями. Из-за бортика раковины мои действия оставались скрытыми, но я знала, что они прекрасно угадываются. Рот у Ивара приоткрылся, раздался судорожный выдох.
        - Черт… о, черт… - прошептал он, буквально пожирая глазами зрелище в зеркале.
        В тишине, нарушаемой лишь нашим дыханием, раздалось лязганье пряжки ремня и жужжание «молнии» брюк. Пальцы Ивара вцепились в мои бедра…
        Я ощутила его так глубоко внутри, что на ум пришла только одна мысль: «доигралась». От очередного сильного толчка пришлось снова упереться ладонями в зеркало. В отражении я увидела свой бешеный взгляд, приоткрытые губы, разметавшиеся по плечам волосы. Ивар тоже изучал мое лицо.
        - Ты… моя… жена… моя… жена… - повторял он с каждым проникновением, и эти хриплые звуки лились музыкой для моих ушей.
        Окончательно сорвавшись с тормозов, я принялась подавать себя навстречу Ивару. Неужели это не сон? Неужели мы сможем сохранить чувства на всю жизнь?!
        Наши тела все яростнее врезались друг в друга. Я ощутила, как судорога проходит по внутренним мышцам. Увидела, как лицо Ивара приобрело очень сосредоточенное выражение на несколько долгих секунд. Веки опустились, дрогнули от сладкого спазма, пробежавшего по телу, а затем его глаза широко распахнулись. Меня пронзил отрешенный «невидящий» взгляд мужчины, только что испытавшего невероятное удовольствие.
        Прилив страсти оставил нас опустошенными, полураздетыми и задыхающимися в объятиях друг друга. В нелепой и весьма неудобной позе.
        - Разве мы… не должны проводить брачную ночь в постели? - простонала я, ощущая, как все мышцы расслабляются и становятся ватными.
        Ивар тихонько хмыкнул.
        - Должны, конечно. Там мы ее и проведем. Ну, ее оставшееся время.
        Вопреки опасениям, жизнь в поселении оказалась не так уж плоха. Ограниченное пространство, одни и те же лица - все это напоминало чем-то пребывание в заповеднике. Только если во владениях отца меня побаивались из-за репутации семьи, то здесь - терпели из уважения к Ивару. Я понимала, что со своим уставом в чужой монастырь лезть не стоит, поэтому при встрече с соседями предпочитала лишь здороваться и держаться скромно. Постепенно такая политика стала приносить плоды. На меня все меньше бросали косые взгляды, все охотнее здоровались и даже начали обращаться по имени.
        Ивар тоже не пропадал надолго. По правде говоря, он приезжал каждый вечер, чтобы мы могли провести ночь вместе. Я видела, что ежедневные поездки из города и обратно выматывают его, и один раз даже сама попросила взять перерыв, но Ивар не захотел ничего и слушать.
        Будучи оторванной от цивилизации, я опять потеряла счет времени. В какой-то момент поймала себя на мысли, что не могу точно определить, какой сейчас день и даже месяц. Но то, что воды утекло достаточно, - ощущала. Дома меня наверняка уже объявили мертвой. Я думала, какую боль причинила папе, но не хотела показывать свои переживания кому-то еще. Ведь меня учили, что нужно уметь достойно принимать последствия каждого принятого решения.
        Дело шло к зиме, и мы с Милой увлеченно занимались подготовкой запасов. В один из дней Лекс принес целый мешок орехов, которые насобирал в окрестностях. Погода выдалась теплой, и мы устроились перед домом, чтобы погреться на солнышке и почистить орехи, а затем выложить их для просушки. Никитка тоже не удержался, чтобы не сунуть любопытный нос, но строгая мать отсыпала ему горсть и отправила играть с другими детьми, чтобы не путался под ногами.
        Заметив полный любви взгляд Милы, брошенный вдогонку сыну, я снова испытала укол совести. Ведь никто, кроме меня, не знал, что у мальчика никогда не появится фамильяр. Уехав из поселения, я позабыла об этой проблеме, но теперь обстоятельства изменились. Было трудно оставаться в стороне и просто наблюдать, как Никитка взрослеет, а родные все ждут чуда.
        Машинально работая руками, я очищала ядра от скорлупы, но продолжала мысленно подбирать слова, чтобы рассказать Миле. Хотелось сделать это менее болезненно для подруги. Если бы Никитка был просто ее сыном от любимого человека - все решалось бы проще.
        - Не налегай на орехи, - вдруг буркнула Мила, отвлекая меня от размышлений.
        Я вздрогнула и удивленно посмотрела в наши ведерки, стоявшие у ног. В моем - между круглыми очищенными ядрышками проглядывало дно, тогда как у Милы уже накопилось приличное количество. Горки скорлупы высились примерно одинаковые. Я и сама не поняла, в какой момент начала закидывать очищенные орехи в рот.
        - Извини, - пристыдилась я. - Наверно, плохо позавтракала.
        Она скептически покосилась на меня.
        - Ничего. Просто не надо съедать весь мешок. Оставь хоть ребенку.
        Я пожала плечами, и мы вернулись к прежнему занятию. Я старалась работать быстрее, чтобы догнать Милу, но от монотонного дела опять погрузилась в размышления.
        - Да ты что, глухая? - возмутилась она и повернулась ко мне, сверкая глазами. - Хватит жрать!
        Я дожевала маслянистые кусочки во рту и сглотнула. Под пристальным взглядом Милы захотелось сглотнуть еще раз.
        - Значит, это случилось, - вдруг тоном знатока протянула подруга.
        - Что случилось?
        - Он обрюхатил тебя.
        - Обрюхатил?! - это слово мне не понравилось.
        - Ивар. Ты беременна от него. Посмотри на свою грудь. И ты сегодня отлично позавтракала. Съела всю кашу, которую я Никитке с Лексом наварила, и еще яичницей закусила.
        Я схватилась за грудь, действительно ощущая, что в последнее время она стала пышнее. Вспомнилась Ирина из гетто. Ее непрекращающийся голод. Видимо, это был один из признаков. И я ведь так запуталась в днях, что не могла сообразить, когда в последний раз приходил мой цикл.
        Губы сами собой начали растягиваться в улыбке. Я уже предвкушала, как расскажу Ивару радостную новость. Только Мила, похоже, не торопилась бросаться на меня с поздравлениями. Ее лицо оставалось серьезным.
        - А у тебя так было? Ты хотела постоянно есть? - спросила я, почувствовав себя неловко.
        Она покачала головой.
        - Нет. Меня тошнило по утрам первые два месяца. Потом все прошло, и больше ничего не беспокоило. И это хорошо, потому что мне хватало других проблем помимо токсикоза.
        Я отвела взгляд, уловив намек на ее грустную ситуацию. Возможно, неутолимый голод был признаком беременности от лекхе? А у Милы все протекало по-другому, потому что в ее организме зародился будущий обычный человек? Я могла только гадать.
        - Я тебе завидую, - сердито произнесла Мила, и я удивленно уставилась на нее. Подруга открыто смотрела мне в глаза. - Да. Завидую. Тебе так повезло. Мне никогда не испытать того же.
        Ее признание вызвало во мне волну сочувствия. Все-таки, несмотря на внешнюю колючесть, Мила оставалась искренним и честным человеком. Не каждому хватило бы духу вот так признаться.
        - Чего не испытать? - осторожно спросила я. - Беременности? У тебя же есть Никитка…
        Она фыркнула.
        - Всего, Кира. Любви, как у вас с Иваром. Каждый вечер он приходит сюда, и я вижу, как горят его глаза, а ты светишься. И эти ваши стоны-вздохи на весь дом…
        Я почувствовала, что краснею. Мы, вроде бы, старались вести себя потише. Неужели не получалось?
        - Тебе ведь явно нравится делать это с ним, - утвердительно заявила Мила. - А меня при одной мысли о сексе воротит, а мужской член если представлю…
        Ее передернуло.
        - Ну… - я не знала, что и сказать, - Ивар говорит, что тут все зависит от мужчины. Может, просто нужно попробовать…
        Мила рассмеялась натянутым и злым смехом.
        - Да кто на меня посмотрит-то? С моей репутацией? С моим прошлым? Я опять доверюсь, а вдруг меня используют? - Она отчаянно затрясла головой. - Нет. Я не верю ни одному мужику. Они все одинаковые. Им лишь бы свою палку присунуть. О наших чувствах они не думают.
        В ее голосе сквозила обида и отчаяние. Я вздохнула. Бедная, ранимая, великодушная Мила! Мне стало страшно за нее.
        - Ты даже про Лекса так думаешь?
        - Он мой брат! Но да, даже про него.
        - А про Ивара?
        Она усмехнулась.
        - Не хочу портить тебе настроение.
        В этот момент я вдруг почувствовала, что на нас кто-то смотрит. Это оказался Байрон. Он остановился поодаль, очевидно, привлеченный эмоциональным всплеском Милы. Сообразив, что мы его заметили, тут же повернулся и поспешил дальше по улице.
        Я прищурилась. Это был уже не первый случай, когда Байрон проявлял интерес… к моей подруге. Он и раньше крутился возле меня, бормотал что-то о неразделенной любви. Но только теперь я, кажется, начала догадываться, что к чему.
        - А про него тоже так думаешь? - Я указала в сторону почти что убегающего парня.
        - Про этого шибздика?! - скривилась Мила и задумалась. - Нет… про него так не думаю. Он безобидный. С виду. Вроде бы. Мне кажется, он девственник.
        - Ну, он не шибздик, - попробовала защитить Байрона я. - Ты знаешь, кто перестрелял всех охотников в клане Седого, когда Ивар пришел спасать меня?
        Она изогнула бровь.
        - Ивар с Лексом.
        - Нет! Байрон! Он повел себя очень смело! - Я помолчала и добавила. - И он сделал этого не для того, чтобы помочь Ивару спасти меня. Он мстил за тебя.
        - Да? - на щеках Милы проступил легкий румянец.
        - И даже если он - девственник… - я подбирала слова, очень опасаясь нарушить хрупкий мостик, который протягивался на моих глазах между двумя людьми, - это будет означать, что он никогда не делал ни одной девушке больно. И вы можете попробовать вдвоем, вдруг получится приятно?
        Мила с недоверием покосилась на меня, потом глянула в сторону, куда ушел Байрон.
        - Но он такой… придурочный.
        - Он романтичный, - возразила я, - и пишет стихи. В нем нет мужской грубости и склонности к насилию. Но он может за тебя постоять.
        - Но… моя репутация…
        - Что-то мне подсказывает, что ему на нее плевать.
        - Ох, Кира… я не знаю.
        - Просто дай ему шанс! Не хмурься, когда он приходит в гости к Лексу. Улыбнись хоть разок. Попроси прочесть стихи. Его никто не воспринимает всерьез, но они, правда, получаются неплохие. Я слышала.
        Несколько мгновений Мила колебалась. Потом деловито взялась за орехи, но мне показалось, что она прислушалась к доводам, просто не хочет этого показывать. Я тоже последовала ее примеру, не желая смущать.
        - Ешь, не стесняйся. Я же вижу, что слюнки капают, - буркнула Мила. - Ивар мне не простит, если его ребенок родится тощим и слабым. А ведь еще неизвестно, что у вас за гибрид получится.
        И она вдруг повернула голову и сама мне улыбнулась.
        24
        Паркуя внедорожник у ворот поселения, Ивар мечтал лишь об одном: лечь и как следует выспаться. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью, в глаза словно кто-то песок насыпал. Пока он добирался сюда из города по пробкам, уже стемнело. Дежурный пожелал доброй ночи, и Ивар с трудом повернул голову, чтобы ответить.
        Но по мере приближения к дому, силы волшебным образом возвращались к нему. Походка становилась легче, а плечи расправлялись. Вот что творила одна мысль, что Кира ждет его. Ивар уже рисовал в воображении картину встречи. Как его охотница услышит хлопок двери. Вскинет голову. Подбежит. Встанет на цыпочки, чтобы обнять. Гибкая, ароматная, радостная, вся - для него. Они проводили вместе каждую ночь и все никак не могли устать друг от друга. Потянувшись к дверной ручке, Ивар усмехнулся своим мыслям. Если это - любовь на всю жизнь, что ж, он готов к такому повороту.
        Из кухни доносилась музыка и веселые голоса. Свет горел только там, в остальном доме было темно. Похоже, никто не слышал, что он пришел. Загоревшись любопытством, Ивар неслышно подошел и встал в тени, поодаль от входа на кухню.
        Раздражающе громкие звуки вперемешку с хрипением и скрежетом издавал старенький кассетный магнитофон. Кира, Мила, Никитка, Байрон и та спасенная блондинка-лекхе, Тина, сидели вокруг стола и играли в самодельную «Монополию». На полу стоял наполовину пустой ящик пива, который он, Ивар, лично привез пару дней назад. Охотнице нравился этот напиток, потому что в ее семье было принято его пить, и Ивар старался иногда побаловать любимую.
        Теперь три откупоренные бутылки находились на столе, а перед Никиткой и Кирой красовалось по кружке компота. Вся компания шумно переговаривалась, спорила о том, чей ход, и прекрасно проводила время. Ивар ощутил легкий укол ревности, наблюдая, как его охотница сосредоточенно облизывает нижнюю губу и следит за игрой. Вот Байрон что-то сказал ей, и Кира рассмеялась. Легко и непринужденно. Словно они знали друг друга тысячу лет.
        В какой, интересно, момент, его друзья стали… ее друзьями? И почему его охотница не тоскует по нему так, как он мучается без нее в унылом офисе отца?!
        Он напряг слух, пытаясь сквозь музыку разобрать, о чем идет речь.
        - И в ту секунду, когда я был уже готов наложить в штаны… - удалось различить голос Байрона, - … Ивар сказал: «Да вы охренели, я - врач «скорой помощи».
        - Да ладно! - фыркнула Кира. - Ну какой из него врач?!
        - Вот именно, что никакой, - поддакнула Мила.
        Никитка и Тина с интересом ждали продолжения беседы.
        - Да клянусь тебе! - приложил ладонь к груди Байрон. - Только так нас и отпустили! А мы - в кровище с ног до головы, и непонятно, откуда она!
        Ивар засунул руки в карманы и принял более удобную позу, не торопясь выходить из укрытия. Значит, его жену пичкают байками о его похождениях. Занятно.
        Внезапно за спиной раздался приглушенный голос:
        - Любуешься?
        Ивар дернулся, покачал головой и выдохнул.
        - Лекс, твою мать! Когда-нибудь так с локтя получишь. Потом не жалуйся.
        Его друг усмехнулся.
        - Но ведь не получил сейчас? - Он похлопал Ивара по спине, встал рядом и поддразнил: - Ты стал расслабленным, старичок. Реакция уже не та. Твоя женщина тебя расслабила.
        - Поговори у меня, - беззлобно огрызнулся Ивар.
        Они оба посмотрели в сторону веселой компании. Когда молчание затянулось, Ивар решился спросить:
        - Как она?
        Другу не нужно было объяснять смысл вопроса.
        - Знаешь, все искал подходящий случай, чтоб сказать, и все не находил… она плачет, - ответил Лекс. - Когда думает, что ее никто не видит. В последнее время все чаще. Иногда слышу всхлипывания, когда прохожу мимо двери в спальню. А позавчера нашел ее на углу за домом. Сделала вид, что «ушла подышать воздухом».
        Ивар помрачнел. Он понимал, что его охотница тоскует в разлуке с семьей, но не знал, что настолько. И, что самое ужасное, не видел выхода из этой ситуации. Они же отберут ее у него в мгновение ока, как только попробует выйти на контакт!
        - Я думаю, со временем это пройдет, - попробовал утешить его Лекс. - Она привыкнет.
        - А что делать все это время? - возразил Ивар. - Я не хочу, чтобы моя жена плакала.
        - Черт поймет этих женщин, - пожал друг плечами, - просто будь рядом. Наверно, ей тебя не хватает.
        Ивар подавил глухое рычание. Если охотнице не хватает его рядом, то ему проще сразу разорваться на две части. По-другому не получится.
        Лекс повернул голову и некоторое время изучал друга пристальным взглядом.
        - Знаешь, я, наверно, тоже женюсь. Только не решил еще, что предложить в качестве подарка.
        С Ивара мгновенно слетела вся досада.
        - Ты? На ком?!
        - Да есть тут одна… - взгляд Лекса устремился в сторону кухни.
        Ивару потребовалась пара секунд, чтобы сообразить.
        - Ты что? Вот на этой запуганной? Она же рабыней была у Седого!
        Теперь нахмурился Лекс.
        - А мою сестру пустили по кругу. Думаешь, я не в курсе?
        Ивар промолчал.
        - А вчера Кристина мне улыбнулась, - продолжил Лекс с таким видом, будто хвастался своим великим достижением. - Думаю, еще немного - и я смогу ее потрогать. А там…
        Он мечтательно закатил глаза. Ивар скептически оглядел ничего не подозревающую избранницу.
        - Ну так-то она ничего. Красивая. Но намучаешься… - Он покачал головой.
        - Говорит человек, который пришел за сексом и получил от своей девушки ножом в живот, - безупречно ровным тоном заметил друг.
        В это время Кира все-таки бросила случайный взгляд в дверной проем и заметила их.
        - Ивар!
        Она пулей сорвалась с места, обогнула стол. Лекс благоразумно отступил, чтобы охотница не снесла его в радостном порыве. Кира запрыгнула на Ивара, обхватила его шею руками, а ногами обвила торс. Он закрыл глаза, наслаждаясь поцелуем. Мог бы простоять так вечность.
        - Эй! Здесь дети! - послышался недовольный голос Милы.
        - Пойдем, - с загадочным видом охотница опустилась на ноги и взяла Ивара за руку, - хочу тебе кое-что сказать.
        - Что? - Он, заинтригованный, последовал за ней по лестнице на второй этаж и краем уха услышал, что Лекс подключился к игре вместо Киры.
        Войдя в спальню, охотница подтолкнула Ивара в центр комнаты, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она улыбалась, но заметно нервничала.
        - Да что случилось? - почувствовал он первые отголоски беспокойства.
        Если это ее родственники… если они каким-то образом вышли с ней на контакт… Ивар беззвучно простонал. Он пообещал, что не станет ей ни в чем больше препятствовать, но, проклятье, как же не хотелось допускать подобного!
        - Для начала я хочу с тобой посоветоваться, - заговорила Кира.
        - О чем угодно, малыш. Ты же знаешь… - он хотел шагнуть к ней, но охотница жестом удержала на месте.
        Она переступила с ноги на ногу и покусала губы.
        - У Никиты никогда не будет фамильяра. Он - не лекхе. Я ума не могу приложить, как сообщить об этом Миле.
        Ивар выдохнул, даже не скрывая облегчения.
        - И в этом загвоздка? Как ты узнала?
        Охотница удивленно вскинула брови. Коснулась цепочки на груди.
        - Он потрогал как-то раз мою пулю, а ожога не осталось. А ты знал?
        - Догадывался. Скажем так, не исключал подобный вариант. Но раз все подтвердилось, я сам скажу Миле. Или попрошу Лекса это сделать. Не переживай.
        - Хорошо. - Она кивнула, но сосредоточенное выражение не исчезло с лица.
        - Что еще, охотница? А ну, выкладывай! - потребовал Ивар, начиная беспокоиться всерьез.
        Смущенная улыбка скользнула по губам Киры. Охотница открыла рот - и вдруг нервно хихикнула.
        - Женщина, ты меня в могилу сведешь! - взревел Ивар. - Это твой отец? Он нашел тебя? Ты решила вернуться домой?
        - Что?! - Ее глаза округлились. - Ивар, нет! Я не… я просто…
        Договорить Кира не успела, потому что с улицы раздался истошный крик.
        25
        Только что я готовилась сообщить Ивару радостную новость - и все сорвалось. Женский вопль был настолько душераздирающим, что не оставалось сомнений: так могут кричать лишь от ужаса. В следующую секунду к этому голосу присоединился другой, а потом еще и еще, сливаясь в единый панический хор.
        Мы с Иваром почти одновременно бросились к окну. Улицу почему-то заволокло дымом. С трудом я различила его источник: полыхал один из домов, расположенный ближе к воротам поселения. Человеческие фигуры метались сквозь туманную завесу. Внезапно в свете фонарей что-то сверкнуло. Я схватилась за руку Ивара и похолодела. Ощутила, что его мышцы тоже напряглись.
        Отблеск металла.
        В просвете между клубами дыма показался мужчина в камуфляже и с ружьем наперевес.
        - Охотники, - произнес Ивар упавшим голосом, - здесь.
        Внутри меня все перевернулось. Я, конечно, скучала по отцу, но его появление означало бы две ужасные вещи. Первая - он заберет меня домой. Вторая - он сравняет это поселение с землей. О том, что ждет Ивара, я старалась не думать.
        Послышался рев мотора, и по узенькой улице, высвечивая дым двумя прямыми лучами от ксеноновых фар, проехался черный джип. Похоже, охотники все-таки проломили машинами ворота, как я когда-то и предсказывала.
        Впервые за последнюю минуту Ивар пошевелился.
        - Оставайся здесь, охотница, - произнес он, - я пришлю к тебе женщин с детьми. Постарайтесь где-нибудь спрятаться. Постарайся… - его голос дрогнул, - не попасться им на глаза.
        Я обхватила его лицо и резко развернула к себе. В глазах Ивара разливалась черная тьма.
        - Я не хочу крови! - взмолилась я. - Ни твоей, ни… моего отца и братьев. Я не хочу, чтобы ты ранил их или…
        Я не смогла выговорить «убил». Сама мысль о смерти близких от руки любимого мужчины заставляла мой язык онеметь. Выражение лица Ивара оставалось непроницаемым.
        - Я знаю, охотница.
        - Это еще не все. Они могут… ранить тебя, - выдавила я, сглотнув комок в горле, - они не будут щадить тебя, даже если я попрошу. Если они пришли мстить, их никто не остановит. - Я прижалась щекой к его груди и прошептала: - Я не переживу, если они убьют тебя, Ивар.
        Он обнял меня и погладил по голове.
        - Все будет хорошо, Кира.
        По его тону я поняла, что Ивар сам в это не верит. Он оторвался от меня и быстрыми шагами пересек комнату. Когда дверь захлопнулась, я приникла к окну, сходя с ума от беспокойства. Мы оказались в безвыходном положении. Ивар должен был защитить своих людей, и я ни секунды не сомневалась, что он так и сделает. Сама бы перестала уважать того, кто предпочел бы позорно удрать, поджав хвост. Нет, Ивар был не из таких.
        Но что он мог сделать против вооруженных охотников, которых не мог уничтожить из-за моей просьбы? Как можно бороться с тем, кому запрещено причинять вред?
        Накатил приступ тошноты. Я подавила его, прижавшись лбом к холодному стеклу. Ребенок внутри наверняка ощущал мое волнение. За него, как ни странно, я не беспокоилась. Никто из клана и пальцем меня не тронет. И так хватает, на ком выместить гнев.
        По улице метались поселенцы. Я заметила еще двух охотников. Они теснили лекхе, словно хотели собрать в кучу. Возможно, поменялся ветер, потому что дым стал потихоньку рассеиваться. Я смогла разглядеть бритый затылок одного из мужчин в камуфляже и нашивку в виде головы волка на его рукаве.
        Меня подкинуло на месте.
        Стремглав я бросилась прочь из комнаты. Почти кубарем скатилась вниз по лестнице. Из кухни раздавался чей-то жалобный плач. Ивар, Байрон и Лекс вполголоса переговаривались, стоя у входной двери. Похоже, обсуждали план действий. Я ворвалась в их круг и выпалила:
        - Это не мой отец!
        Все трое повернулись ко мне с круглыми глазами.
        - Что ты такое говоришь, охотница? - обрел дар речи Ивар.
        Меня уже захлестывал адреналин, как перед схваткой с противником.
        - Это не клан моего отца! У них незнакомые мне нашивки, - заметив, что Лекс и Байрон озадачились, я пояснила: - У каждого клана есть свои отличительные знаки. Типа геральдики. Мои родные носят на шее пули, потому что мы - первые, кто отлил их когда-то из особого железа. У тех, кто сейчас ворвался в поселение, какие-то нашивки с волком. Это точно не моя семья.
        Ивар просветлел. Но Лекс продолжал хмуриться.
        - Но все равно это охотники. С ними шутки плохи, - пробормотал он.
        - Это обычные люди, которых можно убить их же собственным оружием, - возразила я. - Просто используйте своих фамильяров.
        - Она права, - бросил Ивар. - Это все меняет. Как же я люблю тебя, моя охотница!
        Он наклонился и впечатался в мои губы коротким вдохновляющим поцелуем. Потом выпрямился и кивнул друзьям:
        - Теперь мне не нужно беспокоиться. Будем действовать по обычной схеме. Кира, иди к остальным.
        Я кивнула, и они выскользнули на улицу. Теперь, когда камень с души упал, мой разум обрел прежнюю расчетливость, а уроки, полученные в семье, вспомнились, как раньше. Требовалось найти укрытие для тех, кто не мог защищаться.
        На кухне я обнаружила Милу и Никитку. Они склонились над Тиной, которая забилась в угол и обхватила голову руками. Уговаривали ее подняться, но бывшая рабыня, едва заслышав выстрелы и крики, похоже, потеряла самообладание и мысленно вернулась в свое страшное прошлое. Она раскачивалась и скулила нечто несвязное. Отодвинув в сторону мальчика, я попробовала тоже достучаться до рассудка девушки, но безрезультатно. Даже ее фамильяр не появился, хотя кошка Милы крутилась под ногами.
        В глубине дома что-то бахнуло, и потянуло едким дымом. Раздался звон битого стекла. Потом хруст чего-то под тяжелыми шагами. Мы с Милой посмотрели друг на друга, и ее лицо было бледным.
        - С-спокойно, - сказала я, стараясь не замечать, что мои собственные коленки дрожат.
        - Они идут сюда… - Она схватила сына в охапку, прижала к груди и затряслась всем телом.
        Шаги приближались. По моей спине прокатилась волна холодного озноба.
        - Мила! - Я схватила ее за плечо и крепко, до боли, сжала. - Ты нужна мне. Если ты сейчас запаникуешь, как она… - я показала на Тину, - я одна не справлюсь. Будь сильной ради наших детей.
        Несколько мгновений она моргала, глядя на меня. Потом сделала несколько судорожных вздохов.
        - Ч-что надо делать?
        Я прикинула на слух расстояние до ворвавшегося в дом.
        - Уже нет времени прятаться. Мы должны закрепиться здесь. Перевернем стол.
        Отодвинув растерянного Никитку к Тине, мы с Милой вдвоем навалились и уронили предмет мебели на бок. Игровые фишки со стуком рассыпались по полу. Стаканы и бутылки попадали и разлетелись фонтанчиками брызг. Но зато теперь у нас появилось нечто вроде щита, за которым можно было спрятаться.
        Убедившись, что трое моих подопечных укрылись, я лихорадочно огляделась. Требовалось чем-то вооружиться, и желательно, чтобы это оружие было привычным и удобным. Взгляд упал на подставку с ножами. Выхватив самый большой, я притаилась за дверью и задержала дыхание.
        - Эй? Здесь есть кто-нибудь? - послышался насмешливый мужской голос.
        Мила выглянула и уставилась на меня безумными круглыми глазами. Я приложила палец к губам. Неизвестно, слышал ли нас охотник. Могло и пронести.
        Но тут, как назло, Тина издала тоненький жалобный вой. Мила исчезла из поля видимости, и вой прервался, как будто девушке зажали рот рукой. Но было поздно.
        - Уже иду! - отозвался мужчина.
        Мой мозг стремительно заработал. Я вся превратилась в слух. Каждый шаг приближающегося охотника словно подталкивал стрелку секундомера в моей голове.
        Когда на пороге возник человек, я молниеносным ударом воткнула ему нож точно в незащищенный участок шеи над воротником. С булькающими звуками мужчина схватился за горло, рухнул на колени, а затем - повалился ничком на пол. От головы начала расползаться багровая лужа.
        - Ты его убила, - ошарашенно протянула Мила, выглянув из убежища.
        Ее кошка появилась из-за стола, подошла и осторожно обнюхала мертвеца.
        Этот факт не сразу дошел до моего сознания, а когда я сообразила, что охотник уже не встанет, едва успела повернуться, как меня вырвало в раковину. Из-за беременности повысилась впечатлительность.
        - Теперь нужно где-то спрятаться, - произнесла я, вытирая губы рукавом.
        - Можно в сарае, за мешками с картошкой. Вылезем через окно в моей комнате, - с готовностью подхватила Мила.
        Вариант подходил, и я кивнула. Подхватив скулящую Тину, которая, вдобавок, начала еще и вырываться, едва завидев тело охотника, мы двинулись к выходу из кухни. Хорошо, что Никитка держался молодцом, как настоящий мужчина. Вид мертвого тела, конечно, не подходил для зрелища маленькому ребенку. Но мальчик смело перешагнул через лужу и юркнул за дверь.
        Одновременно с нашим появлением в дом ворвался Ивар. Я не смогла сдержать стона облегчения, когда увидела, что он цел и невредим, хотя и покрыт подозрительными бурыми пятнами. Его ответный взгляд сообщил, что наше беспокойство было взаимным. Увидев ноги охотника на пороге кухни, Ивар нахмурился.
        - Все уже хорошо, - поспешила успокоить я.
        - Где Лекс? - забеспокоилась Мила.
        - Он еще там, - Ивар показал себе за плечо на приоткрытую дверь. - Не волнуйся, мы нашли, чем вооружиться. Я пришел убедиться, что вы в безопасности, потому что мне сказали, что кто-то ворвался в дом.
        - Он и ворвался, - кивнула Мила и покосилась в сторону кухни.
        - Тогда мы спрячемся, как и планировали, - воодушевилась я, но тут входная дверь с размаху ударилась о стену и послышался ехидный голос:
        - Не-а, не так сразу.
        Казалось, мы все как один застыли и не могли поверить своим глазам. До моего слуха донеслось, как сдавленно охнула Мила. Я и сама с трудом удержалась от вопля. Только прошептала:
        - Этого не может быть…
        - Почему же не может? - Виктор с победоносной улыбкой вошел в помещение и обвел всех нас взглядом по очереди. - Слухи о моей смерти были сильно преувеличены, вы не находите?
        Следом за ним шагнул охотник. В руках он держал арбалет. Одного взгляда хватило, чтобы понять - оружие заряжено острым болтом из особого железа.
        Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. За себя. За ребенка. И за всех, кто стоял рядом.
        - Сукин сын! - прорычал Ивар и сжал кулаки.
        - Такой же, как и ты, - парировал Виктор. Он повернулся к Миле. - Привет, любовь моя.
        Короткой язвительной фразы было достаточно, чтобы она пришла в ярость. Широко открыв рот, Мила покраснела, затряслась и так пронзительно закричала, что стекла в окнах готовы были вот-вот полопаться. Ее кошка взлетела на перила лестницы, а оттуда молнией бросилась на Виктора. Но тут из воздуха возник его шакал. В прыжке он перехватил кошку и сдавил челюстями трепыхающееся и шипящее животное. Ивар дернулся вперед, но охотник вскинул арбалет в предупреждающем жесте.
        Мы опять застыли каждый на своем месте.
        - Ненавижу тебя! - задыхаясь, прошептала Мила. По ее лицу потекли слезы. - Как же я тебя ненавижу! Гад! Сволочь! Мразь!
        - Мама… кто это? - испуганно цеплялся за ее юбку Никитка.
        - Я мог бы быть твоим папой, - ухмыльнулся ему Виктор.
        - Не смей даже говорить так! - не выдержала я.
        «Красноповязочник» словно только вспомнил о моем существовании. Он повернул голову и вскинул брови.
        - Ах, горожаночка! Вот ты-то мне и нужна. Когда я узнал, что тебе удалось вырваться из гетто, понял, что ты не просто дорога Хамелеону. Ты втройне ему дорога, раз он сумел достать тебя из-под земли. А все, что дорого ему, - дорого и мне.
        С извиняющейся улыбкой Виктор развел руками.
        - Лекс же сказал, что ты сдох! - прорычал Ивар, делая осторожные шаги, чтобы закрыть меня собой.
        - Обмануть вас, идиотов, так нетрудно, - со скучающим видом отмахнулся Виктор. - Всего-то и надо было, чтобы накинуть свою куртку на труп какого-то бедолаги во время облавы, а потом сбежать. Распустить слухи среди знакомых тоже не составило труда. Я знал, что рано или поздно они дойдут и сюда. Понимал, что ты не успокоишься, пока не найдешь меня снова, Хамелеон. А мне требовалась передышка, чтобы найти новых друзей взамен тех, которых ты убил.
        Кивком он указал в сторону охотника.
        - Этого не может быть! - топнула я ногой. - Ни один уважающий себя охотник не свяжется с «красноповязочником». Вас презирают все! Мой отец, вообще, говорил, что ни за что не стал бы связываться…
        - Твой отец? - глаза Виктора сверкнули. - А вот это очень интересно. Откуда такая осведомленность об охотниках? И кто же этот твой отец?
        Он посмотрел на меня и на Ивара по очереди. Я поняла, что неосторожно выболтала слишком много.
        - Это неважно. Да, я много знаю об охотниках, поэтому не понимаю, что они делают рядом с тобой, - я вперила гневный взгляд в мужчину с арбалетом.
        - Я всего лишь пообещал им крупную добычу, - пожал плечами Виктор. - Время вышло, Хамелеон так и не внял моим просьбам, и я понял, что пора действовать. Это поселение давно следовало разворошить, как осиное гнездо. Когда я искал временное укрытие, то вспомнил о пустующем доме Седого, которого недавно так жестоко убили.
        При упоминании имени мои ноздри защекотал сладковатый аромат роз, и я вздрогнула. То место продолжало вызывать самые неприятные ассоциации.
        - Как же я удивился, - продолжил Виктор, - когда обнаружил, что свято место пусто не бывает, и в доме уже обосновались новые охотники. А так как они еще только обживались, то были не прочь познакомиться с человеком, который рассказал бы о местных особенностях. А захватить целое поселение… м-м-м, ням-ням…
        Он кровожадно облизнулся.
        - Ты же вырос здесь! - подала голос Мила, которая успела заглушить первую яростную реакцию. - Тут же все твои бывшие соседи!
        - Бла-бла-бла, - передразнил ее Виктор, - и что? Вот ты как была тупой курицей, так и осталась. Какая тебе польза от тебя самой? А мне вот ты уже второй раз пригодилась.
        Он говорил страшные и жестокие вещи, а я никак не могла поверить, что такой коротышка на это способен. Но потом сообразила, что он смелый лишь когда за плечами стоит кто-то посильнее. Сначала это были амбалы-лекхе, теперь - охотник с арбалетом. Судя по рассказу Ивара, теряя поддержку, Виктор не стеснялся убегать и прятаться.
        Как же его хотелось раздавить! Вот прямо наступить сверху, как на таракана! От волнения к горлу начал подкатывать новый приступ тошноты. Я издала громкий сглатывающий звук, и Ивар обеспокоенно на меня покосился.
        - Отпусти их, - сказал он, - разбирайся со мной, если ты мужик.
        - Отпущу, - согласился Виктор, - но не всех. Вы, - он посмотрел на Милу, Тину и Никитку, - а ну, скройтесь с глаз моих! А ты, - повернулся ко мне, - останешься с нами.
        - Идите, - кивнула я Миле, радуясь, что хотя бы они сейчас окажутся в безопасности.
        Та немного поколебалась, но, очевидно, страх за сына пересилил остальные чувства, и троица быстро скрылась в глубине дома, чтобы вылезти через окно на улицу. Мы с Иваром переглянулись, и он едва заметно кивнул. Я тут же отступила в сторону, а он бросился на Виктора.
        Но реакция не подвела охотника с арбалетом. Я не успела охнуть, как Ивара снесло и пришпилило болтом к стене. Он рванулся, пытаясь освободить плечо, но противник успел перезарядить оружие, и второй болт еще прочнее пригвоздил свою жертву, войдя в другое плечо. Страшное рычание наполнило помещение, когда Ивар принялся биться и расшатывать болты. От соприкосновения его тела с особым железом слышалось шипение.
        Свет померк перед моими глазами. Показалось, что сейчас рухну в обморок. Только усилием воли я продолжала держаться на ногах.
        Виктор неторопливо подошел и намотал мои волосы на кулак. Потянул вниз, заставляя опуститься на колени. От боли у меня даже слезы на глазах выступили. Я пронзила его полным ненависти взглядом.
        - Отпусти ее! - рычал Ивар, но не мог ничего сделать.
        Охотник снова зарядил арбалет и продолжал держать его на мушке.
        - Как насчет небольшого представления? - протянул Виктор и принялся свободной рукой расстегивать свои штаны. - Я попробую ее, а ты посмотришь. Потом мой друг попробует, а ты посмотришь. Потом позовем еще кого-нибудь… ну и так далее…
        Я потеряла дар речи. Все, что видела: лишь взгляд Ивара, полный боли, ужаса и беспомощности. Виктор повалил меня на пол и приспустил штаны до колен. Ивар закричал так страшно, что можно было оглохнуть. Я лежала, распластанная под «красноповязочником», пока тот срывал с меня одежду, и не могла сообразить, что делать.
        Виктор оголил низ моего живота. Охотник перехватил арбалет поудобнее и сделал шаг ближе. Вытянул шею, чтобы лучше видеть. Меня захлестнула волна стыда.
        - Я убью вас всех! - не сдавался Ивар. - Только троньте ее! Хоть пальцем!
        - Пальцем - это вот так? - хохотнул Виктор и просунул руку между моих ног.
        - Не надо, я беременна! - взмолилась я, пытаясь уползти от его прикосновений.
        - Беременна? - вскинул бровь «красноповязочник».
        На пару секунд стало тихо, а потом воздух сотряс новый вопль Ивара.
        - Беременна?!
        Я старалась не смотреть в его сторону. Это было ужасно. Я собиралась сообщить ему не так! Но выбора не оставалось. Я питала слабую надежду, чтобы хотя бы признание остановит насильника.
        Но реакция Ивара только подпитала жестокость его противника.
        - Так даже интереснее, - ухмыльнулся Виктор.
        И тут страх за ребенка стал настолько сильным, что я в последний раз вздрогнула - и перестала чувствовать что-либо вообще. В голове появилась только звенящая пустота… и ярость. Я скосила глаза и взглянула на член Виктора.
        - Ты собираешься орудовать вот этой пипеткой? - выплюнула я и рассмеялась. - Да он до входа даже не достанет.
        «Красноповязочник» впервые вздрогнул. Совсем как в тот раз, когда я унижала его в парке. Почувствовав себя увереннее, я продолжила:
        - Да он, похоже, и не стоит. Как ты его вообще внутрь запихаешь? Пальцем?
        Виктор затрясся. Он навалился на меня всем телом. Только яростно сверкнули глаза и клацнули зубы. Я прижала руки к груди, чтобы защититься. Твердый комочек под одеждой подсказал, что решение найдено. Уже не отдавая себе отчета в действиях, я рванула цепочку, одним движением сняла с нее пулю и зашвырнула ее прямо в раззявленный рот лекхе.
        Он поперхнулся и вытаращился на меня. В это же время Ивар наконец вырвал болты и смел охотника, который не успел сделать новый выстрел. Я перевернулась, оказавшись поверх Виктора, и изо всех сил обеими руками сжала его нижнюю челюсть, не давая выплюнуть или срыгнуть пулю.
        Он взбрыкнул и все-таки сбросил меня с себя, но тут уже подоспел Ивар. Из его хватки «красноповязочнику» было уже не вырваться. Я поспешно натянула одежду и отползла подальше, пока Виктор дергался на полу. Пуля из особого железа плавила его внутренности изнутри. Из носа пошли кровавые пузыри.
        Через пару минут все было кончено. Охотник со сломанной шеей валялся неподалеку. С трудом поднявшись на ноги я подошла и сплюнула на труп мертвого врага. Вот теперь меня наполнило удовлетворение.
        Ивар тоже вскочил, схватил меня за плечи и навис, как скала.
        - Ты беременна?!
        - Да, - я робко улыбнулась.
        - И ты молчала?!
        - Я просто не успела…
        - Если бы я знал… ни за что бы не отошел ни на шаг…
        Я уткнулась носом в его грудь.
        - Но ты должен уйти, чтобы закончить начатое. Этих охотников теперь тоже нельзя оставлять в живых.
        Он тяжело вздохнул.
        - Сначала я тебя лично куда-нибудь спрячу. Потом разберусь с проблемой. А потом… потом, охотница, мы с тобой хорошенько поговорим, - он покачал головой и пробормотал под нос, - беременна…
        Я уже слушала его вполуха. Со смертью Виктора мои страхи куда-то бесследно испарились. Я знала, что новость придаст Ивару сил, чтобы защитить всех нас.
        Отбиться от нападения поселенцам удалось, но «хорошенько поговорить», как планировал Ивар, получилось не скоро. Всю ночь он с другими мужчинами занимался тем, что уничтожал следы какого-либо пребывания охотников. Несколько домов пострадали от огня. На месте ворот зиял огромный провал в заборе. Основная масса раненых лекхе излечилась, но были и потери. Похоже, всем просто повезло, что охотники намеревались взять как можно больше пленных и стреляли только в тех, кто пытался оказать сопротивление.
        К счастью, никто из близких мне друзей не пострадал. Девушки и Никитка благополучно переждали в сарае. Когда Мила вернулась в дом и увидела тело Виктора, то надолго застыла над ним. Неизвестно, о чем она думала: прощалась с первой любовью, оказавшейся предателем, или проклинала даже после смерти, но все мои попытки поговорить пресекла и попросила унести его с глаз подальше и больше не упоминать имени. Никогда еще я не видела, чтобы Мила с таким остервенением намывала полы, как в ту ночь и в том месте, с которого унесли Виктора.
        На следующий день взялись за восстановление жилищ. Кое-где перестилали кровлю или наспех заколачивали выбитые окна. Ворота удалось поднять и посадить на петли, а прорехи - залатать. Мне же не давала покоя одна мысль: а что, если подобное повторится? Мы не знали, успел ли Виктор разболтать кому-то еще, и не приедет ли за этой группой охотников следующая?
        Я бродила вдоль забора, пока Ивар с остальными мужчинами работал, и не выдержала. Подошла, несмотря на косые взгляды лекхе.
        - Что такое, малыш? - повернулся он и посмотрел на мой живот. - Ты плохо себя чувствуешь?
        Остальные лекхе тоже уставились на меня.
        - Нет, не в этом дело, - успокоила его я и показала на ворота. - Их легко протаранить, потому что дорога здесь прямая, и джипы смогли хорошенько разогнаться.
        Ивар взглянул в указанном направлении и задумался.
        - Знаешь, что сделал бы папа? - продолжила я. - Он бы положил какие-нибудь препятствия, чтобы помешать разгону. Тогда въехать в поселение можно было бы, лишь аккуратно петляя между ними.
        - Разве она сама не охотница? - проворчал кто-то из кучки собравшихся за моей спиной лекхе. - Почему мы должны слушать ее?
        Ивар мгновенно нашел и испепелил взглядом этого смельчака.
        - Именно потому, что Кира - охотница, она знакома с повадками наших врагов так, как никто из вас, - заговорил он тихим и угрожающим голосом. - Или кто-то может предложить что-то лучше для защиты?
        Я впервые видела, чтобы Ивар так открыто выступал против кого-то из своих. Обычно он старался держать нейтралитет в подобных ситуациях. Лекхе зафыркали, но возражать боялись.
        - Есть еще какие-то полезные мысли, охотница? - обратился ко мне Ивар, и его голос потеплел.
        - Да… - Я заставила себя поднять голову и говорить уверенно, не обращая внимания на предубеждение со стороны поселенцев. - Я давно уже обратила внимание, что некоторые доски в заборе подгнивают. Их все надо проверить и заменить новыми. И по верху лучше пустить что-то вроде колючей проволоки или натыкать острые штыри, чтобы затруднить попытку перелезть. И, в идеале, неплохо бы установить видеонаблюдение… но для этого могут потребоваться специалисты, а мы не можем раскрывать свое местоположение…
        Ивар усмехнулся и приобнял меня.
        - Пока хватит и того, что ты предложила. А там и о видеонаблюдении подумаем. Мы слишком долго надеялись лишь на удаленность от дорог. Но пора серьезнее отнестись к безопасности.
        И он действительно прислушался к моим словам. Откуда-то прикатили огромные булыжники и разложили их перед воротами. Занялись укреплением забора. Я смотрела, как кипит работа, и все больше ощущала себя частью этого места, ведь теперь вложила в него свою душу.
        Вечером, уже сквозь сон, я услышала, как в комнату входит Ивар. Он сразу направился в ванную, а мне вдруг подумалось, что с момента нападения мой муж ни разу не уехал в город. А может, с той минуты, как узнал о беременности? Я не планировала привязывать к себе Ивара таким образом, но мне отчаянно захотелось, чтобы он на самом деле остался надолго.
        За стеной долго шумела вода, а я так устала за день, что веки стали опускаться сами собой. Проснулась вновь от того, что мужские руки стащили одеяло и перевернули меня на спину. Я только успела охнуть, а Ивар уже задрал мою ночную сорочку и приложился губами к животу над резинкой трусиков.
        Я простонала от удовольствия. Хотя щетина на его подбородке впивалась в кожу, ласковые и нежные поцелуи резко контрастировали с этим ощущением. У меня даже мурашки по ногам побежали. На обнаженных плечах Ивара еще блестели капельки воды, влажные волосы были зачесаны назад, а вокруг бедер белело полотенце. Я замурлыкала и приподняла бедра, чтобы поощрить своего мужчину.
        - У тебя точно ничего не болит? - пробормотал он мне в живот, цепляясь пальцами за край трусиков и оттягивая их ниже. - Как там мой ребенок?
        - Ивар… - Я облизнула губы, потому что поцелуи теперь ощущались немного ниже. - Я сама недавно узнала. У меня ничего не болит. По правде говоря, я вообще ничего не чувствую пока.
        - Я заберу тебя в город. Тебе нельзя здесь оставаться.
        Это предложение прогнало с меня все остатки дремоты.
        - Мне нельзя в город! - воскликнула я и приподнялась на локтях. Ивар тоже поднял голову, глядя на меня снизу вверх. - Что мне там делать? Сидеть взаперти в твоей квартире? Тут я могу хотя бы гулять на свежем воздухе. А Мила говорит, что беременным нужны прогулки.
        - Но здесь опаснее, - нахмурился он.
        - Для нас везде опасно. Но сидеть в четырех стенах и умирать от скуки - опасно для моего здоровья прежде всего.
        Ивар выдохнул и скорчил скептическую мину.
        - Я не собираюсь рисковать ни тобой, ни нашей дочерью.
        - Я тоже меньше всего хочу рисковать нашим сыном.
        Он приподнял бровь.
        - Ах, все-таки сыном?
        - Конечно, - я улыбнулась и взъерошила его волосы. - Надеюсь, у него появится львенок, и он станет точной копией папы.
        - А мне бы хотелось, - сверкнул глазами Ивар, - чтобы вместо одной красивой девочки у меня стало две. Ты не даешь себя баловать как следует. Буду отрываться на дочке.
        Я фыркнула и рассмеялась.
        - И никаких фамильяров, Кира, - серьезно добавил он. - Я мечтаю когда-нибудь перебраться с тобой в город. Наша дочь не должна расти затворницей…
        - Как я?
        Ивар отвел взгляд, но я взяла его за подбородок и заставила посмотреть на себя снова.
        - А я не жалею, что была затворницей. Иначе у нас с тобой все могло бы сложиться по-другому. - Я кокетливо улыбнулась, но тут же ахнула, потому что он одним движением сдернул с меня трусики и коснулся языком самой чувствительной точки тела.
        - Никаких «по-другому», охотница, - проворчал Ивар и принялся целовать, лизать и легонько покусывать меня. - Я сразу понял, что ты будешь моей.
        Я хотела что-то возразить, но мысли перепутались в голове, уступая место приятной пустоте. В конце концов, так ли уж важно, что могло быть в прошлом, когда теперь, в настоящем, нам так хорошо?
        Я взглянула на своего мужчину. Закрыв глаза, с выражением крайнего удовольствия на лице он ласкал меня языком и сам дрожал от возбуждения. Я упала на простыни, стиснула зубы, выгнулась навстречу жадному рту Ивара. Не прекращая занятия, он устроился поудобнее на боку, поймал мою ногу и поставил ступней на свой твердый член.
        - Как же я хочу тебя, охотница… я не переживу эти девять месяцев…
        - Уже не девять осталось… - пробормотала я сквозь собственные стоны.
        Где-то на краю сознания вдруг вспыхнула тревожная мысль: почему Ивар говорит так, будто отказывается впредь заниматься со мной любовью? Но тут накатила горячая волна освобождения, и на несколько мгновений я выпала из реальности в белоснежный вакуум, лишенный каких-либо звуков, запахов или оттенков.
        - Я хочу тебя… внутри… сейчас… - прохрипела я, когда первые спазмы отпустили, а тело начало расслабляться и наливаться тяжестью.
        - Нет, - Ивар отпрянул и сел между моих ног.
        Он попытался перевести дыхание, но все равно выглядел возбужденным и сердитым. Полотенце сползло с бедер, открыв его желание во всей своей красе.
        - Это как нет? - подскочила я.
        Его затравленный взгляд метнулся ниже моей талии.
        - Не хочу там повредить что-нибудь. Тебе было сейчас хорошо, и это главное.
        Я тоже посмотрела ему ниже талии и скривилась от сочувствия.
        - Но у меня даже живот еще не вырос! Если ты будешь осторожным…
        - Я сказал «нет», Кира! - рявкнул он.
        - Ах, так! - прищурилась я.
        Быстро переместившись на пол, я устроилась между ног Ивара и взяла его в рот.
        - Мать твою, охотница… - он вцепился мне в волосы обеими руками, сильно потянул, чтобы не позволить продолжение, но через секунду вдруг надавил на затылок так, что я чуть не поперхнулась, ощутив его у своего горла. - Что ты со мной делаешь?
        - А на что это похоже? - пробубнила я, пытаясь одной рукой выпутать его пальцы из своих волос.
        Ивар простонал низко и хрипло. Видимо, до него дошло, что мне неудобно, потому что резко отдернул руки куда-то вверх. Откинулся на спину, вытянулся во всю длину своего великолепного тела так, что обозначились ребра, и задышал часто-часто.
        Я сделала еще одно осторожное движение, и почувствовала, как от стонов Ивара сама повторно возбуждаюсь. Он принялся двигаться навстречу мне, совсем как немногим ранее я делала это для него. Мышцы на плоском животе сокращались, темп все ускорялся. Я запустила ногти в бедра Ивара, посылая сладкие судороги по всему его телу.
        - Остановись… остановись… - бормотал он, - черт, не останавливайся…
        Что-то подсказало мне, что Ивар уже на грани оргазма. Но мое собственное тело уже распалилось до такой степени, что эгоистично требовало и своей доли удовольствия. Я подтянулась на руках, забралась на Ивара верхом. Он мгновенно рванулся навстречу и сел. Одной рукой вцепился в мою шею, другой - зафиксировал бедра. Ворвался снизу, удерживая меня в таком положении. Большой. Раскаленный. Перевозбужденный до потери рассудка. Я наслаждалась в его руках. Ловила его губы и шептала его имя, пока Ивар продолжал сам двигаться подо мной. Мои соски терлись об его грудь, вызывая сокращения внутренних мышц.
        Казалось, меня скрутило в тугой узел - и в следующий миг вышвырнуло в свободный полет.
        - Все… - шепнула я Ивару, позволяя ослабить самоконтроль и излиться внутри меня горячей лавиной.
        - Крутишь мной как хочешь, - простонал он и рухнул на спину, тяжело дыша и облизывая пересохшие губы.
        Я спрятала счастливую улыбку и положила его ладонь на свой живот.
        - Зато теперь ты знаешь, как пережить девять месяцев.
        Возможно, небеса услышали мои молитвы, потому что, вопреки опасениям, на нас больше никто не нападал. Постепенно жизнь в поселении вернулась в прежнее спокойное русло. По вечерам в нашем доме снова стала собираться шумная компания. Раздавался смех. А однажды, спустившись ночью на кухню попить водички, я едва ли не до смерти перепугалась, потому что наткнулась в темноте на Милу, зажатую в уголке Байроном. Похоже, у этих двоих начало что-то получаться, а наш пример с Иваром стал заразительным.
        От меня не укрылись и нежные взгляды, которыми обменивались Тина и Лекс. Они неплохо смотрелись вместе: он - большой и сильный, иногда неповоротливый, как медведь, и она - хрупкая, беззащитная, с огромными голубыми глазами и такой тоской по настоящему защитнику во взгляде. А, увидев как-то раз, что Лекс держит девушку за руку, я поняла, что скоро и у этой пары будет все хорошо.
        Мой живот постепенно увеличивался в размерах. Как ни странно, но именно беременность смягчила сердца поселенцев по отношению ко мне. Никто больше не фыркал при встрече. А может, тут постаралась и Нина? Мы иногда виделись во время моих прогулок на свежем воздухе, и старуха всегда пристально оглядывала меня и одобрительно кивала. Видимо, ее радовала мысль о будущем правнуке.
        Отметили Новый год и Рождество, а к концу зимы я столкнулась с новой проблемой: ни одна вещь на меня больше не налезала. Ни одна куртка не застегивалась. Пожаловалась Ивару, и он, скрипнув зубами, согласился: надо ехать за покупками.
        Возможно, я утратила прежнюю бдительность, но поездка в город казалась увлекательным приключением. Я была уверена, что с таким спутником, как Ивар, мы проскользнем по магазинам никем не замеченными и благополучно вернемся обратно. Не зря же моего мужа звали Хамелеон.
        Поначалу все шло по плану. Мы прошлись по заснеженным улицам, погрелись горячим чаем в кофейне на углу. С легкой руки Ивара я вскоре стала обладательницей шикарного мехового манто, но на очереди ждала еще уйма магазинов.
        В салоне для будущих мам я провела часа два, не меньше, выбирая удобное белье для кормления и одежду для позднего срока беременности. Ивару пришлось проявить всю свою любовь и терпение, чтобы дождаться меня из примерочной, зато я ощутила, как настроение резко пошло вверх. Хотелось быть для него красивой даже с огромным животом, и теперь у меня появилось все необходимое.
        Но на выходе из салона мы столкнулись с каким-то мужчиной в черном пальто, и эта встреча заставила Ивара помрачнеть и напрячься.
        - Иди в следующий магазин, любимая, - скороговоркой пробормотал он, закрывая меня собой от пристального взгляда незнакомца, - я тебя догоню.
        Я давно разучилась спорить или удивляться в подобных случаях.
        - Хорошо. Загляну в игрушечный. Хотела Никитке кое-что купить. Он за углом.
        - Я сейчас буду, - пообещал Ивар.
        Отвернувшись, я поспешила удалиться. Пока шла до угла, обратила внимание, что встречные прохожие как-то странно на меня смотрят. На всякий случай бегло оглядела себя. Одежда, вроде бы, оставалась в порядке. Достала из сумочки зеркальце и оценила лицо - все в норме.
        Только свернув за угол, я поняла причину неожиданного внимания.
        На ближайшем фонарном столбе, колыхаясь на зимнем ветерке отклеившимся уголком, висела листовка: «Пропала без вести». С затаенным дыханием я протянула руку, пригладила уголок и узрела собственную фотографию, сделанную пару лет назад. У нас дома не любили часто делать снимки, только по особым случаям. Похоже, то был папин юбилей.
        Шестнадцатилетняя Кира держала в руках отцовское ружье и светилась от счастья.
        Кира восемнадцати с половиной лет приложила руки к животу и затравленно оглянулась по сторонам.
        Все внутри оборвалось. Мужчина в теплой дубленке и черной вязаной шапочке клеил очередную листовку в нескольких метрах от меня. Я не видела его лица и не смогла узнать со спины, но испытала такой приступ паники, что едва устояла на ногах. Как раз в тот момент, когда попятилась, собираясь осторожно вернуться к Ивару, мужчина обернулся.
        Мы уставились друг на друга, не в силах заговорить. Его взгляд с недоверием задержался на моем лице, потом опустился к округлившемуся животу. Глаза удивленно распахнулись.
        - Кира?!
        - Костик… - проблеяла я, теперь уже, без сомнения, узнав младшего из братьев.
        Неловко поскальзываясь на снегу от волнения, он подбежал ко мне.
        - Кира? Это ты? Ты жива?
        Едва сдерживая слезы, я кивнула. Коля учил меня искусству охоты, Илья - баловал подарками, но с Костиком, без сомнения, мы всегда были ближе всего. Казалось, за месяцы разлуки брат стал еще выше и шире в плечах. Он отпустил небольшую бородку и начал выглядеть гораздо старше.
        - Кира! - брат сделал порыв, желая обнять меня, но вовремя остановился, поглядывая на живот.
        Тогда я сама обняла его, прижалась щекой к холодной коже дубленки и постояла так некоторое время.
        - Ты… беременна?
        - Да.
        - Тебя похитили? Изнасиловали? - Он пребывал в полнейшем шоке. - Как ты… как ты вообще оказалась здесь?
        - Я вышла замуж, Костик.
        У брата отвисла нижняя челюсть. Я же, наоборот, спохватилась и накинулась с вопросами:
        - Ты здесь один? Или приехал кто-то еще? Вы продолжаете меня искать?
        Меня волновало, что Ивар вот-вот должен был появиться на горизонте, и тогда…
        Встречу двух очень дорогих мне людей страшно было предсказать. Вряд ли они смогли бы вести конструктивную беседу, понимая, что относятся к противоположным сторонам. А находиться между ними в такой момент я бы и врагу не пожелала.
        - Я один, - пробормотал Костик, - и конечно, мы продолжаем тебя искать. Как ты могла подумать, что мы откажемся от тебя?!
        Все время, проведенное вдали от семьи, я была уверена, что они не остановятся и не откажутся, но теперь не знала, радоваться этому или пугаться.
        - Поехали домой, Кира, - позвал брат, - моя машина в паре кварталов отсюда.
        - Нет! - Я так отшатнулась назад, что чуть не поскользнулась, и ему пришлось удержать меня. Заметив, что Костик хмурится, поспешила добавить: - Я расскажу тебе все, как было, и ты поймешь, что за меня больше не нужно беспокоиться. Но я не смогу поехать с тобой. Хорошо?
        - Как не поедешь? Ты что?!
        Времени на споры не хватало. Я подхватила его под руку. Все мысли крутились вокруг того, что встречи брата с Иваром надо избежать любой ценой. Я ужаснулась сама себе. В кого превратилась? Даже не спросила, как там папа, и придумываю уловки, чтобы поскорее отделаться от Костика. Где моя верность клану? Верность семье?
        Мы с братом свернули на следующую улицу. Я продолжала оглядываться, чтобы вовремя заметить, не идет ли за нами Ивар. Но, похоже, незнакомец в черном пальто надолго задержал его. На противоположной стороне улицы виднелась вывеска кафе. Я подтолкнула Костика в том направлении. Мы вошли в теплое помещение, по моему настоянию выбрали столик подальше от окон и заказали по чашке кофе.
        Брат пожирал меня взглядом, и у него на языке наверняка вертелась тысяча вопросов.
        - Как чувствует себя папа? - с виноватым видом протянула я.
        - Он сломлен горем, - в голосе брата прозвучал упрек. - Так, что большую часть дел вместо него взял на себя Коля. Мы искали тебя везде! Постоянно появлялись какие-то новые зацепки. Намеки, что ты где-то рядом. Но все они оказывались ложными.
        Этому факту я не удивилась, ведь Ивар сам признавался, что водил моих родственников за нос.
        - В конце концов, полиция предложила объявить тебя мертвой и закрыть дело, но мы не хотели сдаваться. Я, Илья и Коля разъехались в разные стороны, чтобы охватить все города и маленькие поселки, даже самые дальние, и всюду расклеить листовки. Я уже несколько дней этим занимаюсь.
        Я кивнула. Конечно, рано или поздно они добрались бы сюда.
        - Первые месяцы отец еще держался, - продолжил Костик, - жил надеждой на твое скорое возвращение. Господи, Кира, что мы только не думали! Когда ты пропала одновременно с пойманными лекхе… мы хотели надеяться на лучшее, но я не ожидал, что папу так подкосит твоя потеря.
        Я поморщилась. Совесть начала грызть изнутри. Как я могла быть такой эгоисткой?!
        - Как папина нога? - прошептала я.
        - От нервов стало хуже. Поэтому Коля и вызвался «рулить», - брат покачал головой, - когда ты увидишь отца, сама поймешь, что да как.
        - Боюсь, что я его не увижу… - с трудом выдавила я.
        - Но почему?! Почему ты не хочешь возвращаться домой? Я тебя не понимаю.
        Этого вопроса я ждала с затаенным страхом. Крепко стиснув в ладонях чашку с горячим напитком, принялась плести паутину из правды и вымысла, убеждая себя, что так будет лучше для всех. Умолчала о поселении и о том, что Ивар живет в городе под видом обычного человека. Кратко описала, что какое-то время была в клане Седого, но на них напали, а мне чудом удалось сбежать. Тот звонок отцу требовалось как-то объяснить. Про похищение и нахождение в гетто вообще не упоминала. Зато много и подробно рассказала о заботе Ивара, о его любви ко мне и о нашем решении пожениться.
        - Теперь ты понимаешь, - закончила я, протянула руку и взяла ладонь Костика в свои, - почему я не хочу возвращаться? Мне здесь хорошо, мой ребенок - самый желанный в мире, а мое место - рядом с мужем.
        Все это время брат слушал с недоверием, а на последних словах отдернул руку.
        - Но… я помню этого лекхе, Кира! Смутно, но помню. Он какой-то монстр. Ты не могла спутаться с ним, - он откинулся на спинку стула и затряс головой. - Нет. Только не ты. Ты не могла.
        - Говори тише! - прошипела я, оглядываясь по сторонам. - Он не монстр. Если бы ты познакомился с ним поближе, то понял бы это.
        - Так познакомь нас! - оживился Костик, но я слишком хорошо его знала, чтобы списать эту эмоцию на искреннее желание узнать моего мужа получше.
        - Нет. Чтобы ты накинулся на него? Ни за что, - отрезала я.
        - Тогда я увезу тебя силой, - сжал кулаки брат, - ты не в себе. Несешь какую-то влюбленную чушь. Ты не та Кира, которую я знал. Он промыл тебе мозги!
        - Никуда ты меня не увезешь! - отрезала я и уверенно встретила его гневный взгляд. - Я больше не маленькая девочка, которой можно распоряжаться! Разве ты не видишь, что я счастлива? Мне хорошо здесь. Я рассказала тебе о своей жизни, чтобы ты передал это папе и попросил его не беспокоиться. Вам не нужно больше ездить по городам и клеить листовки.
        - Тогда скажи, где ты живешь. Мы приедем в гости и хотя бы убедимся, что все так, как ты говоришь.
        - Я не могу этого сделать. Костик, сам подумай. Я предала клан. Я ушла на сторону лекхе, и мне хорошо там. Если ты любишь меня, как сестру, - прими это. Пожалуйста, - взмолилась я. - Ты же мой самый любимый брат. Мы всегда играли вместе, делились секретами. Я рада, что сегодня мне встретился именно ты, а не кто-то другой. Думаешь, я бы стала врать тебе, если бы меня здесь мучили или обижали? Да я бы уцепилась за возможность уехать с тобой!
        И это была правда. Если бы Костик встретился мне раньше… хотя бы в тот день, когда я пыталась заговорить с женой наемника в туалете и не смогла этого сделать… если бы на месте той женщины оказался брат - я бы наверняка отправилась домой, переступив через первые отголоски любви к Ивару. Но мы с Костиком столкнулись слишком поздно для того, чтобы мне хотелось что-то менять.
        Зато младший из братьев всегда был самым мягким и уступчивым. Я могла поклясться, что если бы на его месте оказался Коля - меня бы уже тащили в охапке к машине, несмотря на крики и сопротивление. До Костика еще можно было попробовать достучаться и переубедить.
        - Ты должен за меня позаботиться о папе, - уговаривала я, - должен рассказать ему в позитивном ключе, как я живу. Отцу не нужно больше нервничать и страдать.
        - Но он будет! - стукнул по столу кулаком брат. - Ты ушла с лекхе! Как можно не беспокоиться? Они же животные!
        - Как мало ты знаешь о лекхе, - с сожалением вздохнула я. - Но у меня нет времени и сил тебя переубеждать. Да, я сама отказалась от вас. Если хотите - вычеркните мое имя из фамильного дерева. Просто… пусть папа не считает меня мертвой или замученной. Пусть знает, что я скучаю и люблю его, как и раньше. И… - я приложила руку к животу, - … может, новость о том, что станет дедушкой, порадует его?
        Костик смотрел на меня, как на привидение. Я не стала торопить его и дала время подумать. Понимала, что ему нелегко примириться с услышанным. Мне самой потребовался не один день, чтобы принять свое положение. А уж для родных новость упадет как снег на голову.
        - У тебя родится лекхе? - пробормотал брат.
        - Я пока не знаю, кто родится, - постаралась улыбнуться я. - Возможно, ребенок будет таким, как я и ты. Вот, потрогай.
        Я поднялась и подошла к брату. Взяла его руку и положила на свой живот. Малыш словно почувствовал прикосновение и принялся толкаться. У Костика в который уже раз открылся рот. Взгляд увлажнился.
        - Ты станешь дядей, - напомнила я.
        - Я… - Он покачал головой, не находя слов.
        - Не торопись. Не нужно прямо сейчас признавать этот факт. Просто знай, что я люблю тебя. Всех вас. Но мы вряд ли увидимся в ближайшее время еще раз.
        Прощаться с братом ужасно не хотелось. Будь моя воля - я бы сидела в этом кафе до вечера и заставила бы Костика пересказать события каждого пропущенного мной дня в клане. Подробно описать всех до единого родных и однорукого дядю Мишу. Но Ивар, скорее всего, уже искал меня. Поэтому и без того краткая встреча с любимым братом подошла к концу.
        - Пожалуйста, поверь мне, - попросила я, когда мы с Костиком вышли на улицу. - Я рассчитываю на твою помощь. Не говори, в каком именно городе меня нашел. Назови другой. Просто успокой наших и передай мои слова, чтобы не искали.
        - Ты же знаешь, что у меня вряд ли это получится, - проворчал он, но мне показалось, что Костик начал понемногу оттаивать. Из его взгляда исчез прежний ужас.
        - Получится, - кивнула я, - уверена, что все получится. Ты всегда доверял мне, а я - тебе. И сейчас тебе доверяю. Может, когда-нибудь я наберусь смелости, чтобы выйти на контакт с семьей. Но сделаю это сама и тогда, когда посчитаю нужным.
        Он переступил с ноги на ногу, а потом порывисто и неуклюже меня обнял.
        - Береги себя, сестренка. Я сделаю что смогу.
        - Спасибо, - глаза защипало, и я шмыгнула носом. - Мне так тебя не хватает… всех вас… но мне пора. Уходи первым и не вздумай проследить за мной.
        Костик недовольно поморщился, развернулся и пошел прочь. Я смотрела в удаляющуюся спину брата и едва сдерживала слезы. На короткий миг словно вернулась в прошлое и ощутила себя в кругу семьи. Как же трудно было прощаться опять на неопределенный срок! Костик обернулся на перекрестке, махнул на прощание и скрылся за углом.
        Вытирая мокрые и замерзшие щеки, я поторопилась вернуться к игрушечному магазину. Ивара увидела уже издалека. Он шел прямо на меня с пакетами в одной руке и листовкой в другой и выглядел разъяренным зверем. Прохожим приходилось шарахаться в стороны. Мое горло сдавило. Я причинила боль Костику, а теперь еще и Ивар наверняка подумал, что потерял меня.
        Встретившись со мной взглядом, Ивар с облегчением выдохнул и замедлил шаг.
        - Куда ты пропала?
        - Заблудилась, - пожала я плечами. - Хорошо, что сообразила, как вернуться к этому магазину.
        - Нам нужно уходить, - он показал мне листовку и оглянулся по сторонам.
        Заметив беспокойство Ивара, я поняла, что не ошиблась, умолчав о встрече с братом. Это добавило бы ему лишних нервов. До Костика, похоже, удалось достучаться - значит, все в порядке.
        - Конечно, пойдем, - я взяла мужа за руку, - самое необходимое мы купили. Приедем потом еще раз.
        По жесту, которым Ивар смял листовку и выкинул ее в ближайшую урну, было похоже, что если и приедем, то теперь не скоро.
        - А кто был тот мужчина в черном? - поинтересовалась я.
        - Частный детектив. Мы работали с ним по одному делу, и у парня чересчур хорошая память на лица. Поэтому мне пришлось попросить тебя уйти.
        - Это правильно, - согласилась я и на всякий случай оглянулась: вдруг брат решит передумать?
        Но никто, даже отдаленно похожий на Костика за нами не шел, а по пути домой нас не преследовал ни один автомобиль. И тогда я наконец позволила себе расслабиться и поверить, что все обошлось.
        По прошествии нескольких месяцев с того дня, ясным летним утром, я проснулась с ощущением, что сегодня должно что-то случиться. И для подобного прогноза имелся даже повод: вечером собирались праздновать день рождения Никитки. Ивар еще накануне привез целую гору подарков, купленную от имени всех нас, и теперь коробки ждали своего часа в самом надежном месте: под нашей с ним кроватью.
        Мысленно сетуя на жару, я сползла с постели и буквально заставила себя умыться, одеться и выйти из комнаты. Мила считала, что роды должны начаться со дня на день, и, честно говоря, я уже с нетерпением ждала этого момента. Живот стал таким огромным, что не удавалось даже найти по ночам удобную позу, чтобы выспаться как следует. Ивар наверняка триста раз пожалел, что женился на мне по своим обычаям без права развода. Ни о каких интимных моментах между нами не шло и речи. Все, что я могла, - лишь шипеть на него, чтобы принес еще одну подушку или сходил на кухню за стаканом воды, или не занимал столько места в кровати. Все выполнялось беспрекословно, а Лекс с удовольствием подшучивал над другом, называя «махровым подкаблучником».
        Правда, в те моменты, когда Ивар отсутствовал в поселении, почетная роль водоноса и поправлятеля подушек доставалась и этому шутнику. Мила, напротив, со мной не церемонилась, считая, что двигаться полезно.
        Когда в то утро я привела себя в порядок и осторожно спускалась по лестнице, она как раз выходила из кухни. Оглядев меня скептическим взглядом, Мила остановилась и спросила:
        - Ну ты чего, как старуха, вся сгорбилась?
        - Опять плохо спала ночью, - пожаловалась я, - и спина что-то болит…
        - Спина? - Она задумалась. - М-м.
        И ушла.
        Пожав плечами, я постаралась найти себе какое-то занятие, чтобы отвлечься от недомогания. Потом прибежал Никитка, и в его компании скучать точно не пришлось. До обеда удалось как-то провести время, но когда все сели за стол, я вдруг поняла, что не хочу есть.
        - Что, спина так и болит? - опять поинтересовалась Мила, и на этот раз в ее голосе послышалось больше сочувствия.
        - Угу. - Я поморщилась и потерла поясницу.
        - А Ивар когда приедет?
        - Обещал сегодня пораньше вернуться. Праздник же.
        И снова Мила издала глубокомысленное «М-м» и потеряла ко мне интерес.
        Ивара, появившегося ближе к вечеру, я встретила уже со стиснутыми зубами и испариной на лбу.
        - С тобой все хорошо, малыш? - обеспокоился он. - Ты сама не своя.
        - Наверно… не знаю… может быть… - Я вцепилась в его руку и с трудом выдавила улыбку подбежавшему в ожидании поздравлений Никитке. Не хотелось портить ребенку праздник своим плохим самочувствием.
        Когда мальчик задул свечи, а Мила взяла нож, чтобы разрезать торт, мне скрутила такая волна боли, что я схватилась за край стола и выругалась целым потоком брани из лексикона наемников. Среди собравшихся повисло молчание. Ивар наклонился ко мне с круглыми глазами.
        - Кира… что случилось?
        Прежде чем я успела отдышаться и произнести хоть слово, за меня ответила Мила.
        - Кира рожает, - невозмутимо произнесла она и приступила к разрезанию торта.
        Ивар стал белым, как стенка. Одновременно с ним Байрон и Лекс приняли благородный зеленый цвет лица.
        - Как рожаю? - прохрипела я.
        Мила пожала плечами и облизнула кончик пальца, измазанный в креме.
        - Похоже, что с утра.
        - Почему ты не сказала? - пришел в себя Ивар, обращаясь то ли ко мне, то ли к сестре Лекса.
        - Я понятия не имела… - пролепетала я.
        - Я не хотела пугать Киру, - заявила она, - и вообще, удивляюсь, почему она только сейчас заорала благим матом. Я к этому времени, по-моему, уже родила.
        - У меня будет братик? - с любопытством выпучил глазенки Никитка.
        Объяснять степень родства этого ребенка вызвался Байрон. А вот Нина, которая тоже присутствовала на торжестве, стрельнула в меня своими глазищами, откашлялась и поинтересовалась:
        - У тебя уже отошли воды, девочка?
        - Воды? - Я снова выругалась, только теперь мысленно из уважения к пожилой женщине. - Не знаю…
        Она нахмурилась.
        - Поверь, если бы отошли, ты бы уже знала.
        Выражение ее лица мне не понравилось.
        - И… и что мне делать?
        - Для начала выйдем-ка из-за стола.
        Дальнейшие события запомнились смутно. Меня увели почему-то в комнату Милы, расположенную на первом этаже. Я слонялась из угла в угол, невпопад отвечая на вопросы Нины, а Ивар не отходил ни на шаг. Впервые я видела его таким напуганным. Никакое сражение с охотниками не выбивало его из равновесия так, как грядущее рождение собственного ребенка.
        Волны боли накатывали одна за другой, и вскоре ходить перехотелось. Я легла, свернулась калачиком и поскуливала. Перед глазами темнело от каждого нового приступа. Где-то на заднем фоне слышались встревоженные голоса.
        - Это плохо. У нее сильные схватки, но воды не отходят, - говорила Нина.
        - Сделайте же что-нибудь! - требовал Ивар каким-то чужим, сиплым голосом.
        - Ее надо везти в больницу, - вынесла вердикт Мила.
        - М-м… - мычала я, кусая подушку, - меня нельзя в больницу… документов нет…
        - Она может потерять все силы, а мы не знаем, как помочь, - тревожилась Нина. - Здесь нет профессиональных акушеров.
        - Но Миле же не потребовались акушеры! - возражал Ивар.
        - Потому что не все женщины рожают одинаково, идиот! - с ажиотажем вступила в перепалку сестра Лекса. - Или ты думал, что ребенок оттуда выйдет так же легко, как вошла твоя палка? Да? Так ты считал? Вот посмотри теперь, как женщины из-за вас, мужиков, мучаются.
        Ивар бормотал что-то неразборчивое.
        - А-а-а! - наконец не выдержала и завопила я так пронзительно, что чуть сама не оглохла. - Я больше не могу-у-у! Достаньте его из меня-я-я!
        Через секунду кто-то сильный подхватил меня на руки… и едва не уронил, потому что я еще не разобралась с предыдущей схваткой и принялась извиваться от боли.
        - Куда ты ее потащил? - возмутилась Мила.
        - В больницу, - раздался над ухом голос Ивара, - я не собираюсь рисковать здоровьем жены и ребенка. Нина правильно говорит.
        - Но как ее примут туда без документов?!
        - Поверь мне как адвокату: ни один врач не имеет права отказать рожающей женщине.
        Меня трясло и покачивало. Похоже, Ивар едва ли не бежал. Я вцепилась зубами в его плечо и заплакала от облегчения. В тот момент просто мечтала оказаться в больнице, и чтобы кто-нибудь, наконец, прекратил эти мучения.
        - А потом, когда она родит? - крикнула вдогонку Мила.
        - Заплачу за молчание. Это не важно, - Ивар перехватил меня поудобнее. - Лекс, ты нужен мне за рулем.
        - Я? Но…
        - За руль, я сказал!
        Хлопнула дверь, и я поняла, что мы уже оказались на улице.
        - Тише, моя охотница, тише, - шептал на ухо Ивар, задыхаясь то ли от волнения, то ли от спешки, - с тобой все будет хорошо. Скоро все будет хорошо, я обещаю.
        - Никогда больше не буду заниматься с тобой сексом! - простонала я, когда он укладывал меня на заднее сиденье своего внедорожника и устраивался рядом.
        Ивар вдруг закашлялся.
        - Хорошо, хорошо, никогда.
        Лекс сел в кресло водителя, повернулся и посочувствовал:
        - Как ты там, Кира?
        - А-а-а! Теперь я понимаю, почему Мила так ненавидит ваши палки! - заорала я, извиваясь ужом от очередной схватки.
        - Заткнись, и просто поехали. И побыстрее, - скомандовал Ивар другу.
        Путь до города показался мне долгим, как жизнь старика. Бедные Ивар и Лекс! Чего только я не наговорила им в приступах. Поклялась, что больше никогда не буду рожать. Грозилась умереть, не доезжая до больницы. Ругалась самыми грязными ругательствами, после которых, почему-то, становилось легче. Лекс некстати вспомнил, что Мила во время родов дышала по-особенному. Я уцепилась за новую идею. Дышать пришлось нам всем троим. Ивару и Лексу, похоже, помогало, а мне - нет.
        Наконец, в какой-то спасительный момент я обнаружила себя на каталке. Вокруг столпились люди в белых халатах. Ивар склонился надо мной, на нем не было лица.
        - Я приду, как только меня пустят, - пообещал он.
        - Нет! - Я мертвой хваткой вцепилась в его руки. - Не оставляй меня здесь! Мне страшно!
        Кто-то третий вмешался, оторвал от мужа, и меня увезли, а Ивар остался беспомощно стоять посреди больничного коридора. Его одинокая фигура расплывалась темным пятном на белом фоне.
        Еще через несколько часов у нас с ним родилась очаровательная дочка.
        Никогда не думала, что буду так умиляться при взгляде на новорожденного ребенка. Ее принесли в мою индивидуальную, наверняка оплаченную Иваром, палату следующим утром. Заглянув в белоснежный кряхтящий сверток, я расплакалась от счастья и поняла, что навсегда принадлежу с ног до головы, до самой своей смерти этому маленькому человечку. Осознала, что ни одна, даже самая сильная, любовь к мужчине никогда не сравнится с тем, что я испытала, взяв кроху на руки.
        Если бы кто-то решил сомневаться в отцовстве Ивара, ему достаточно было бы сравнить его лицо с этой симпатичной сморщенной мордашкой. Наша дочка пошла в своего папу. Ее крохотная нижняя губка была упрямо поджата, как Ивар делал это, когда злился. Светлый чубчик тоже отличался от цвета моих волос. Только когда я приложила дочь к груди, и она открыла глаза, вдруг показалось, что этим взглядом смотрел на меня мой собственный отец.
        Я решила не давать малышке имя, не посоветовавшись с Иваром, поэтому просто ворковала что-то нежное. Сытый ребенок сопел, а я улыбалась. Когда в дверь палаты постучали, не ожидала никого другого, кроме своего мужа. Ведь он обещал прийти, как только разрешат, а я уже вполне хорошо себя чувствовала.
        Но увидев двоих вошедших, окаменела.
        Коля и Костик, мои братья, приблизились к кровати. Я могла только хлопать ресницами от удивления.
        - Здравствуй, Кира, - без тени приветливости бросил старший брат.
        Этот тон сказал мне больше, чем могла бы донести пространная речь на пять минут с подробными пояснениями ситуации. Я инстинктивно прижала ребенка к груди, перевела взгляд с выпяченной челюсти Николая на виноватое лицо Костика и прошипела:
        - Как ты мог?
        Тот развел руками.
        - Прости. Коля сам все понял. Я же говорил, что не получится долго скрывать…
        - Как ты мог?! - рявкнула я, очень жалея, что слишком слаба, чтобы встать и хорошенько надрать ему задницу.
        - Собирайся, - приказал Коля. - Возьми, что нужно для себя и ребенка.
        - Я никуда не поеду! У меня есть муж. Разве Костя этого не говорил?
        Только теперь я заметила, что между братьями словно кошка пробежала. Коля покосился на младшего и скорчил злобную мину.
        - Что толку говорить? Ему надо было действовать.
        - Как вы меня нашли? - я начала ерзать на кровати, но куда могла бежать с ребенком на руках сразу после родов?
        Холодный, как арктическое море, взгляд Коли упал на сверток с новорожденной.
        - Ты была беременна. Я понял, что рано или поздно тебе придется появиться в роддоме, поэтому договорился с каждым врачом, работающим здесь, о том, что тебя запомнят по фотографии и сообщат мне в случае чего. К счастью, наш клан уважают даже в отдаленных уголках страны. Отсутствие документов у тебя тоже стало сигналом. Мы выехали ночью, сразу после звонка. И вот мы тут.
        Я почувствовала себя зверем, которого загнали на флажки.
        - Ты зря проделал этот путь, - повторила упрямо. - Я не сдвинусь с места.
        Коля покраснел от гнева. На долю секунды показалось, что он сломает что-нибудь или закричит. Но вместо этого брат подошел ко мне и молниеносно выхватил из рук ребенка. Малышка протестующе запищала.
        По мне словно ножом полоснули.
        - Отдай ее! - вскрикнула я.
        - Ты можешь оставаться, Кира, - бросил через плечо Коля и направился к выходу. - Как хочешь.
        - Костя! - обратилась я к младшему из братьев. - Ты будешь просто стоять и смотреть?
        Тот переступил с ноги на ногу и отвел взгляд.
        - Наверно, так будет лучше… Коля все-таки старше и лучше знает…
        - В задницу вашу проклятую иерархию! Отдайте мне ребенка! Отдайте!
        Я сползла с кровати и как была, в больничной рубашке, пошла за старшим братом. Слабость после родов дала о себе знать, ноги подкашивались. Очевидно, я выглядела так жалко, что даже у Коли сердце дрогнуло. Он остановился на пороге и скривился.
        - Переоденься. Я подожду.
        Какая-то ерунда вроде одежды мало волновала в тот момент, когда меня пытались разлучить с собственным ребенком. Но услужливый Костик уже подал вещи, которые кто-то оставил на стуле возле кровати. Братья отвернулись, и я влезла в одежду, висевшую теперь мешком. Коля оглядел меня и, похоже, остался доволен.
        Он с моей дочкой вышел за дверь, а я, как привязанная, поковыляла следом. На секунду представила, что будет с Иваром, когда он не обнаружит меня на месте, но тут же запретила себе об этом думать. Теперь в мире существовал человек, которого я любила больше Ивара.
        26
        Ивар не мог поверить, что снова потерял свою охотницу. И в этот раз - навсегда. Казалось, он вообще утратил способность ясно мыслить. Сам не знал, зачем ноги принесли обратно в поселение. Скорее, сделал это по привычке - слишком уж часто ездил по знакомому маршруту. И теперь не придумал ничего лучше, как явиться туда, где они с Кирой счастливо прожили последние месяцы.
        Он вошел в дом, побрел на кухню и тяжело опустился за стол, обхватив голову руками.
        - Ну что, папаша, тебя можно поздравить? - весело промурлыкала Мила, которая появилась следом.
        Заметив неладное, она мгновенно перестала улыбаться и присела напротив Ивара.
        - Что случилось? Что-то с Кирой? - она сдавленно охнула. - Только не говори мне, что ребенок…
        - У меня родилась дочь, - пробормотал Ивар, уставившись в одну точку, - но Кира с ней уехала.
        - Кира? Она же ночью только родила!
        Он равнодушно пожал плечами.
        - Еще рано утром меня не пустили. Сказали, что надо дать отдохнуть. А потом сообщили, что Кира выписалась под свою ответственность.
        - Ничего не понимаю…
        - А я понимаю. Судя по словам дежурной медсестры, ее забрали братья. Охотница вернулась к семье. И посмотри на это.
        Он порылся в кармане и швырнул на стол скомканный обрывок бумаги. Двумя пальцами, словно касалась мерзкой жабы или отвратительного слизня, его собеседница подцепила записку и прочла:
        - «Ивар, не вздумай меня искать. Все в прошлом. Обо мне позаботятся родные. Спасибо за дочь», - Мила фыркнула. - Ты серьезно?! Это же наша Кира! Она отказалась от семьи!
        Ивар покачал головой.
        - Теперь я уже ни в чем не уверен. Ты же знаешь охотников. У них все завязано на кровных узах. Может, она поняла, что там ей будет лучше? Как они отыскали ее в роддоме? Наверно, все это время Кира как-то поддерживала связь со своими. - Он сглотнул, потому что эта мысль причиняла нешуточную боль. - Знаешь, пока мы ехали в роддом, она сказала, что больше никогда не захочет меня. Наверно, после таких мучений Кира меня ненавидит.
        Он был уверен, что это так. Очевидцы утверждали, что его охотница ушла добровольно. Никто не тащил ее против воли по коридорам. Она даже доверила их ребенка своим братьям! Его дочь унес охотник! Это говорило Ивару о многом.
        Мила похлопала ресницами, а потом рассмеялась. Она встала, обогнула стол, наклонилась и обняла Ивара сзади, положив подбородок ему на плечо.
        - Женщины еще и не такое кричат, когда рожают. Не стоит все принимать на свой счет. Вот увидишь, боль забудется, и она сама захочет второго ребенка. К тому же, по Кире видно, что ее за уши от тебя не оттянешь в постели.
        - Ну прямо не оттянешь, - хмыкнул Ивар, но глубокая морщина между его бровей немного разгладилась.
        Мила потрепала его по плечу в знак поддержки и выпрямилась.
        - А еще женщинам нравится испытывать гордость, когда отец младенца берет его на руки и признает своим. Даже если Кира злится на тебя за что-то, она не устоит. Просто поезжай и забери свою жену домой. Скажи, что мы все ждем ее обратно. Я приготовила вашу комнату и застелила детскую кроватку. Никитка не может на месте усидеть, так мечтает познакомиться с новой подружкой.
        Ивар медленно поднялся и посмотрел в глаза Миле.
        - Почему ты поддерживаешь меня сейчас? Раньше ты обожала спорить по любому поводу.
        Девушка не стала долго размышлять над ответом.
        - Я поддерживаю не тебя, а Киру. И хочу вернуть ее не меньше твоего. Поэтому так. И если для этого тебе требуется придать немного бодрости, считай, что ты ее от меня получил. - Мила взяла тряпку и сделала вид, что очень занята наведением чистоты на столе. - А еще я люблю тебя как брата. Хоть ты такой же идиот, как и Лекс. Что бы вы оба без меня делали? - Она вздохнула. - И что бы я делала без вас? Да не стой. Иди уже.
        Впервые за сутки Ивар ухмыльнулся. Он расправил плечи и сжал кулаки.
        Даже если придется спуститься в ад за Кирой, он найдет ее, как делал это и раньше. Найдет и привезет обратно.
        И он должен взять на руки своего ребенка.
        27
        Блудная дочь вернулась в отчий дом.
        Так, наверно, думали все, кто видел, как я выходила из джипа. После долгого отсутствия глаз подмечал даже незначительные изменения. Кажется, немного покосилась крыша у кузницы. По стене гаража раскинул темно-зеленые стебли плющ. Вьющийся сорняк и раньше претендовал на это место, но его вырубали. Теперь, что ли, передумали?
        Среди наемников появились новые, более молодые, лица.
        Зато все так же со стороны реки веяло сыростью и запахом мха, в курятнике кудахтали куры, а на пороге меня встречал однорукий дядя Миша. Старый охотник явно волновался, хоть и не желал показывать своих чувств. Он достал трубку, покурил ее, потом зачем-то сразу вытряхнул и убрал в карман.
        Странно, что не вышел встречать отец. Неужели Костик не приукрасил действительность, и папа так плохо себя чувствует? Или просто хочет наказать эгоистичную дочь?
        Малышка давно намочила пеленки и без перерыва хныкала. Я прижала ее к груди и гордо вскинула подбородок, находясь под обстрелом суровых мужских взглядов. Могла лишь представить, какую репутацию заслужила в глазах наемников из-за сплетен. Дочь охотника, которая целый год где-то пропадала и вернулась с ребенком на руках. Незамужняя, ведь официального брака с Иваром мы не заключали.
        Больше всего я переживала даже не за то, кто и что подумает обо мне, а за будущее своего ребенка. Что будет, когда все поймут, что она - дочь лекхе? Мне придется драться до последней капли крови, чтобы защитить малышку. И я морально готовилась к самой жестокой схватке.
        Расставание с Иваром легло тяжелым камнем на душу, но помощи с его стороны я не ждала. Наоборот, сделала все, чтобы защитить и мужа. Кое-как нацарапала записку и сунула медсестре, пока подписывала заявление на выписку. Если Ивар появится в клане - его убьют без суда и следствия прямо на пороге. Я прекрасно понимала, что делала, когда писала ему прощальные и обидные слова. Только в последний момент не выдержала и добавила «Спасибо за дочь». Чудесная кроха, так похожая на моего мужа, навсегда останется напоминанием о нашей взаимной любви. А расставание Ивар как-нибудь переживет и смирится. Он ведь обещал никогда не останавливать меня. По крайней мере, я надеялась на это.
        Понимая, что слишком долго топчусь на одном месте, я заставила себя шагнуть вперед. Братья, как молчаливая стража, двинулись следом. Так меня и провели через двор, как пленницу в собственном клане. У стоявшего на пороге дяди Миши влажно блестели глаза. Он порывался обняться, но хнычущий ребенок напомнил о себе, и охотник передумал. Только взглянул на крохотное личико и произнес дрожащим голосом:
        - Ребятеночка родила… а где же избранник твой?
        - Этот ребенок от лекхе, - мрачно сообщил Коля.
        Старый охотник недоверчиво перевел взгляд на меня. Я не шелохнулась, не видела смысла что-то доказывать. Дядя Миша почесал затылок и попятился.
        - Надо бы выпить…
        Я поморгала, чтобы смахнуть с ресниц слезы. Если уж старик, которого считала вторым отцом, впал в состояние шока от новости, то чего ожидать от родного папы?
        Коля сделал знак подниматься по лестнице, и я машинально перешагнула нижнюю ступеньку. Забытые привычки возвращались сами собой. Поднявшись наверх, хотела уже отправиться в свою комнату, но брат придержал мой порыв.
        - Разве не хочешь сначала повидаться с папой?
        - Мне нужно покормить ребенка, - огрызнулась я и стряхнула его лапищу с плеча. - Не видишь, она плачет?
        Коля недовольно проворчал что-то под нос, но настаивать не стал. Дверь распахнулась… и я словно оказалась в мавзолее имени себя. Все вещи лежали нетронутыми, ровно на тех местах, как были оставлены мной. Кто-то время от времени протирал здесь пыль, умудряясь ничего не передвинуть. Мне стало жутко. Горько. Больно. Невыносимо.
        Эта комната буквально кричала о том, что меня любили и ждали. Верили и надеялись. Скучали и мучились в разлуке. И это давило на совесть. Я не оправдала надежд семьи. Родные хотели, чтобы моя жизнь напоминала дрейфование корабля в тихой гавани. Никто не мог предсказать, что меня выкинет в океан. Но тихая гавань иногда становится плавучей тюрьмой, а океан - наполняет легкие свежим ветром. Жаль, что я так полюбила свободное плавание.
        Зато нахождение на «своей» территории придало сил. Я выгнала старшего брата за дверь и наконец-то смогла остаться в одиночестве. Посетовала, что здесь ничего не подготовлено для приезда с новорожденным ребенком. Кроватка, пеленки, распашонки и прочие мелочи, которые Ивар накупил по списку, составленному Милой, - все осталось в поселении лекхе.
        Я вздохнула. Ничего, выкручусь как-нибудь. Не привыкать. Аккуратно положила дочь на кровать. Малышка сучила ручками и ножками, ее личико покраснело от плача. Первым делом я порылась в шкафу, нашла чистые простыни и разорвала одну из них на пеленки. Переодела ребенка в сухое. Содрала с себя мешковатую одежду. Гардероб той, прежней Киры, оказался меньше, по крайней мере, на размер. Ничего не подходило. Неужели я так пополнела? Хотя вряд ли можно вернуться к прежним объемам на следующий день после родов.
        Кое-как удалось найти подходящую кофточку и мягкие спортивные штаны, которые мне нравилось надевать для тренировок с братом. Воспоминания о нашей прежней дружбе в очередной раз кольнули в сердце. Как он мог так жестоко со мной поступить? Манипулировать при помощи ребенка. Это же Коля! Мой суровый, но по-своему любящий и заботливый старший брат. Да что с ними со всеми стало? Почему они смотрят на меня, как на умалишенную, и пытаются убедить себя, что я ничего не соображала, когда вынашивала и рожала ребенка от лекхе?
        Я вытерла мокрые щеки, присела на кровать и взяла дочь на руки. Попыталась улыбнуться малышке. Вот уж кому точно не стоит видеть мать со слезами на глазах. Она только вошла в этот мир, но так и не познала счастья познакомиться с родным папой, а мама каждую секунду готова разрыдаться. Хорошее же начало жизни, ничего не скажешь!
        Я приложила ребенка к груди, и дочь жадно принялась сосать. Давилась и кряхтела, нахмурила белесые бровки, снова напоминая Ивара. Процесс кормления немного успокоил меня. Захотелось лечь и провалиться в сон. И проснуться в своей кровати в доме Милы и Лекса, слушать, как бегает Никитка в коридоре, и ждать с работы мужа…
        Сквозь дремоту до слуха донесся легкий скрип двери. Я тут же распахнула глаза и выпрямилась. Уставилась на вошедшего и даже сразу не узнала его. Горло перехватило.
        Куда делся мой величественный и статный красавец-отец? Что произошло с ним за год? Голову покрывала седина. Лицо избороздили глубокие горестные складки. Глаза потухли. Плечи сгорбились. Тяжело ступая, он опирался на палку и выглядел лет на двадцать старше истинного возраста. Я тихонько охнула.
        Мой отец. Ходил. С палочкой. Как глубокий старик. Как же ему совершать осмотр периметра?
        А потом я догадалась: он больше не осматривает периметр. Костик же говорил, что все дела взял на себя старший брат. Если папа еще и считался главным, то лишь формально. Его дни, как главы клана, были сочтены. Слабости среди охотников не прощают. Наверно, только большая любовь и глубокое уважение Коли удерживали того от последнего шага по смещению отца с занимаемой должности. Наш папа в свое время не колебался, свергая своего старшего брата по причине плохого самочувствия. Видимо, поэтому дядя до сих пор злился и на папу, и на всех нас, его детей.
        Шаркая по полу, отец вошел в комнату и подслеповато прищурился.
        - Майя?! - его губы задрожали.
        Меня охватил дикий необъяснимый страх. Что же я натворила?! Папа выжил из ума. Не вынес горя от потери любимой дочери. Все равно, как если бы я своими руками убила бы его.
        - Папа… - протянула я и шмыгнула носом, - это Кира, твоя дочь.
        - Кира… - улыбнулся он, и лицо озарилось узнаванием.
        Но вместо того чтобы порадоваться, я похолодела еще больше: папа произносил мое имя, глядя на нашего с Иваром ребенка.
        - Нет, папа! Я - Кира. Я! Мама давно уже умерла, а я выросла! А это уже моя дочь. Твоя внучка.
        - Внучка?
        Колени у папы затряслись. Он торопливо дошаркал до кровати и опустился рядом со мной. В глазах застыло изумление.
        - А как ее зовут?
        Я закусила губу. Имя ребенку планировала выбрать вместе с Иваром. Но, похоже, теперь придется привыкать жить без него.
        - Аврора, - выпалила я первое имя, которое вертелось на языке, - ее зовут Аврора.
        - Красавица… - отец улыбнулся, и по его морщинистым щекам потекли скупые прозрачные слезы.
        И тут меня прорвало. Я принялась взахлеб рассказывать обо всем, что случилось за прошедший год. Так искренне, как не делала этого с Костиком. Просто изливала отцу душу. О том, как ненавидела Ивара. Как чуть не погибла в клане Седого за то, что невольно пожалела грязную рабыню. Как растила внутри странное и нежеланное, но такое сильное чувство к мужчине из общины врагов. Как признала, что не могу жить без него и сделала выбор. Как отреклась от семьи. Как была счастлива и как страдала. Все-все-все.
        Моя исповедь проливалась, как лекарство, на измученное сознание папы. Его глаза потихоньку светлели, в них уже проглядывался разум. И когда я закончила, передо мной сидел уже прежний человек.
        - Ты выживала, как могла, Кира, - произнес он твердым голосом, - и тебя нельзя за это винить.
        Я с благодарностью улыбнулась. Похоже, папа больше не держал на меня зла и все простил.
        - Мы поможем, - продолжил он, - не волнуйся. Ты - часть нашей семьи. А ребенка отдадим.
        Я дернулась, как от удара.
        - Отдадим?!
        - Как только ты закончишь кормить грудью через пару месяцев, - кивнул папа с леденящей кровь невозмутимостью. - В хорошее учреждение, где воспитывают таких же детей лекхе.
        - Но она может оказаться не лекхе! Она, возможно, человек!
        Опираясь на палку, отец с трудом поднялся и посмотрел на меня с сочувствием. Я могла поклясться, что в его глазах сквозила такая же боль, как и в моей душе.
        - Ты еще такая малышка, Кира. Ты так похожа на свою мать. Как-нибудь я расскажу тебе ее историю, и ты поймешь больше. А пока просто прими как факт: какая разница, кем родился этот ребенок? Важно - кто его отец. Мое решение спасет жизнь внучке и убережет тебя от позора. Иначе… законы охотников суровы, Кира. Для всех.
        Даже когда отец ушел, я продолжала сидеть в оцепенении. Явился однорукий дядя Миша и принес большую плетеную корзину, которую предложил использовать в качестве кроватки для ребенка. Я сухо поблагодарила. Охотник потоптался на месте, словно хотел о чем-то спросить, но потом ушел. Уложив сытую малышку спать, я присела рядом с корзинкой и уронила голову на руки.
        Отдать нашу с Иваром дочь в детский дом? Волосы вставали дыбом. А если не отдам, они ее убьют? Я не могла поверить, что у кого-то из родных поднимется рука, но если слухи расползутся, в дело могут вмешаться представители других кланов. Наверно, на это намекал отец. Убежать, прихватив документы и деньги? Но сколько можно скрываться? Постоянно жить в страхе, ощущать дыхание преследователей за спиной, просыпаться по ночам от кошмаров? Где счастье и покой? Почему мы с Иваром просто не можем быть вместе и растить нашего ребенка?
        На эти вопросы не находилось ответов.
        Постепенно от усталости стали закрываться глаза. Мое измученное долгими родами и не менее продолжительной поездкой тело раскалывалось от боли. Я не стала сопротивляться туману, который застилал разум. Этой уловке научилась еще во время изоляции в гетто. Нужно просто расслабиться и подумать о хорошем. Представить себя в том месте, где сбываются мечты.
        Первым видением стал Ивар. Он долго смотрел на меня, а потом позвал:
        - Кира!
        Я побежала к нему навстречу и… проснулась.
        28
        - Кира! - заорал Ивар во всю мощь легких, выходя в центр двора, окруженного хозяйственными постройками. - Кира!
        Он прекрасно понимал, какую заманчивую мишень представляет собой в этот момент. Серая громадина дома, когда-то построенного руками Петера из общины лекхе, а потом обжитого кланом охотников Хромого неприветливо оскалилась на незваного гостя. Как тигр, в пасть которому безумный смельчак собирался сунуть голову. Ивар ненавидел это место. Из детских воспоминаний сохранились ассоциации: ужас, крики и… боль. Призраки убитой семьи так и стояли перед глазами. Как же Кира умудрилась вырасти здесь?
        Он поморщился и заставил себя принять более уверенную позу.
        Это все ради дочери.
        - Кира!
        Ивару, который догадывался, что не пройдет незамеченным под камерами, все же удалось застать охотников врасплох. Для этого он, как и в самый первый визит в заповедник, оставил машину в укромном месте и вброд против течения ледяной реки добрался до жилища.
        Из всех щелей, как тараканы, одновременно высыпали вооруженные люди. Обстановка накалилась. Одно неоторожное движение могло спровоцировать шквал огня. Ивар оглядел дула, направленные на него, и хмуро рявкнул:
        - Я пришел сюда за своей женой!
        - Она тебе не жена, отродье! - На пороге дома вырос здоровенный детина с ружьем.
        Ивар узнал в нем старшего брата Киры. Это лицо запомнил еще в прошлый раз, когда болтался на цепях под деревом. И совершенно не удивился, когда парень прицелился и положил палец на спусковой крючок с явным намерением перейти от слов к действиям.
        - Я просто хочу поговорить с Кирой, - процедил Ивар.
        «И увидеть свою дочь».
        О ребенке он боялся упоминать вслух просто потому, что не знал, какую версию рассказала родным охотница. Родство с лекхе могло поставить под угрозу благополучие новорожденной, и Ивар был готов утаить правду, лишь бы только убедиться, что с малышкой все в порядке.
        - Хрена с два ты с ней будешь разговаривать когда-либо еще, - отрезал старший брат Киры. - Хватило и того, что ты распускал свои руки. Пожалуй, я отрублю их тебе перед тем, как окончательно пристрелить и выбросить труп в канаву.
        Ивар скрипнул зубами.
        - Кира просила меня не убивать никого из вас. Наверно, я тоже оторву тебе руки, просто чтобы ты не мог стрелять и помешать мне увидеть жену.
        Показалось, что охотник опешил от такого заявления. Но в следующую секунду он злобно прищурился.
        - Ты что, не боишься смерти? Зачем явился сюда? Кира вернулась в семью, где ее место. Она не хочет никого видеть.
        Ивар испытал новый приступ ноющей боли в сердце. Его охотница не только бросила его, она унесла с собой его дочь. И отказывается видеться теперь? После тех сладких дней, полных любви и нежности, которые между ними были? Неужели он чем-то так обидел ее? Неужели в глубине души она всегда таила злость на него?
        Усилием воли Ивар подавил бушующие внутри эмоции и заявил:
        - Пусть она сама скажет это мне в лицо. И я уйду.
        - Ты до хрена хочешь, - покачал головой охотник и дал знак своим.
        Ивар сжал кулаки, приготовившись встретить град пуль.
        - Не смейте стрелять!
        Ивар нашел взглядом женскую фигурку в дверях и едва не застонал от облегчения. Его охотница, бледная и нетвердо стоявшая на ногах, но сердитая, как дикая кошка, оттолкнула брата и побежала к нему через двор. Он стоял и не мог поверить своим глазам. Единственная женщина, которую Ивар когда-либо любил. Мать его ребенка. Она бежала к нему.
        Кира на ходу развернулась и врезалась в Ивара спиной, широко растопырив руки. От столкновения он даже не покачнулся, зато сообразил, что происходит. Охотница закрыла его собой!
        - Первый, кто выстрелит, будет иметь дело со мной! - завопила она что есть мочи.
        Полтора десятка вооруженных мужчин удивленно переглянулись между собой.
        - Тебе не кажется, что это я должен стоять впереди? - вполголоса заметил Ивар, наклонившись к уху охотницы.
        Она чуть повернула голову, и у него пропало все желание юморить по-черному в патовой ситуации. На лице Киры ясно читалась печать перенесенных страданий.
        - Зачем ты пришел? - простонала она. - Они же убьют тебя! Ты только все усложнил!
        Похоже, дома ей пришлось несладко.
        - Я никогда не расстанусь с тобой, - упрямо заявил Ивар, еще больше сгорая от желания забрать свою семью из этого ада.
        - Это мы еще посмотрим, - к ним медленно приблизился ее брат.
        - Коля! - ахнула охотница, потому что дуло его ружья смотрело прямо на них.
        Ивар молниеносно из-за ее плеча перехватил ствол оружия, крепко сжал и отвел в сторону. Никто не посмеет целиться в его женщину, пусть будет хоть трижды ей брат. Охотник силился помешать, но не смог. Его лицо перекосилось. Рука взметнулась, и воздух рассек звук пощечины. Кира дернулась и отлетела на землю.
        - Предательница! - зашипел он на сестру. Потом поднял голову и приказал наемникам: - Связать обоих! И в клетки!
        Вооруженные люди сомкнули круг.
        29
        Ты разбила мне сердце, Майя. Я так тебя любил! Но ты… ты всегда любила лишь того проклятого лекхе. Не меня. Не моего брата. Спала с обоими, но никого из нас так и не любила. Помнишь, как выкрикнула это мне в лицо? Ты помнишь, сука?
        Ты посмела мне отказать. Я не верил своим ушам. Ведь поначалу все шло, как обычно. Мы встретились с тобой под покровом ночи подальше от любопытных глаз. В том самом амбаре, который ты выбирала для свиданий с лекхе. Мне нравилось брать тебя именно на этом месте, в стоге сена. Я представлял, что он, твой ненаглядный Петер, смотрит на нас и обливается кровавыми слезами. О, как же это заводило меня!
        Но в ту ночь ты выглядела агрессивной. Не дала поприветствовать себя нежным поцелуем. Начала кричать, что тебе надоело терпеть, и ты хочешь все рассказать своему мужу.
        Терпеть?!
        Мужу?!
        Нет. Встань. Встань на ноги сейчас же! Прекрати реветь, тебе еще не больно. Пока еще нет. Я сам решу, когда тебе станет больно по-настоящему. Я - твой муж. Я! Я люблю тебя, а ты - обожаешь меня. У нас уже трое прекрасных сыновей и дочь.
        Что?!
        Я не мог ушам своим поверить. Ты никогда так себя не вела. Захлебываясь в слезах, ты швырнула мне в лицо наполненное ядом признание, что моими были только двое первых детей. Ты посмела рожать еще двоих не от меня? Ты чувствовала себя виноватой за все те годы, которые прожила, обманывая моего брата?
        Ну и что, что для всех он считался твоим мужем! Он - никто. Я твой муж! Слышишь меня? Вставай! Я - твой муж, твой хозяин и твой господин.
        Вытри кровь. Не могу это видеть. Быстро!
        Та свадьба была ошибкой. Я говорил отцу. Я говорил твоей матери, этой старой дуре. Я говорил размазне-братцу, что он должен отказаться от тебя, ведь ты путалась с лекхе, ты грязная. Но он уперся, как баран. Ну и поделом ему. Жить с ветвистыми рогами, воспитывать неродных детей - подходящее наказание для такого, как он.
        Но ты испортила мою месть. Разрушила все планы. Зачем ты родила этих двух щенков! Мальчишку и девчонку. Я же считал их своими! А ты…
        Я не мог выдержать такого предательства. Моя душа кровоточила. Хотел бы я, чтобы ты испытала хоть малую толику той боли, которую причинила мне! И тогда мой разум очистился от наваждения, которое ты насылала на меня своей красотой, и все прояснилось.
        Да, я точно знал, как следует поступить.
        Ты так радовалась рождению дочери, Майя! С таким упоением целовала ее крохотные пальчики! Так наполняла меня умилением при взгляде на вас двоих.
        Твоя дочь, вроде бы, недавно сделала первые шаги? Что, если она случайно упадет с лестницы и свернет свою тонкую шейку? А? Тихо! Тихо, я сказал! Не вопи так. И не вздумай проболтаться моему брату. Ты меня знаешь. Ведь знаешь, да? Знаешь…
        Перечислить тебе имена всех, кого я убил за дело и просто так? Нет? Не хочешь послушать? Ну и зря.
        Ну тише, не надо плакать, милая. Ш-ш-ш! Иди сюда, я тебя обниму. Клянусь, что не трону Киру. Клянусь. Никогда не причиню ей зла, как бы ни хотелось. Но за это ты расскажешь мне, где находится жила. Ведь твой лекхе наверняка выболтал секрет в одну из встреч? Я не на всех бывал. Ведь выболтал, да?
        Что ты говоришь? Где она находится? Ах, вот где…
        Спасибо, моя драгоценная Майя. Я буду любить тебя всю жизнь, до конца дней. Твоя потеря станет невосполнимой. Мой брат будет скорбеть, но я разделю с ним эту скорбь. Как делил твое тело. И стану горевать в три раза больше. Потому что ты всегда принадлежала мне, а не ему.
        Ты была моей первой любовью, Майя. И останешься последней. Прости, будет немного больно.
        Прощай, моя несравненная.
        По моему лицу катятся слезы, когда я вспоминаю ту ночь. Говорят, что мужчины не плачут, но мне совсем не стыдно. Я оплакиваю тебя, Майя. Я обещал, что не трону твою дочь, но ничего не говорил по поводу истребления отродий.
        А передо мной сейчас лежит отродье. Мирно посапывает в корзинке. Твоя дочь пошла в тебя, Майя. Она пошла даже дальше, чем ты. Ты лишь мечтала о лекхе, а она от него родила. Я слышал ее признания в пересказе своего брата. Все до единого. Он решил поделиться со старым одноруким дураком, полагая, что их никто не слышит.
        Они думают, что я больше не могу ходить… я и сам так думал. Но мысли о тебе, Майя, и твоем вероломном предательстве придают сил.
        Ух, какая тяжелая корзинка, не уронить бы. Нет, не потому, что я боюсь зашибить маленькое отродье. Просто не хотелось бы, чтобы оно разоралось в самый неподходящий момент, когда я выхожу незамеченным из дома. Все заняты бунтом твоей дочери, Майя. Какая будет жалость узнать, что пока один из лекхе пришел за ней, кто-то другой выкрал ее дитя из дома. Мы пристрелим пленника потом за то, что посмел привести сообщника, и пусть даже он будет все отрицать.
        Река у нас быстрая и холодная. Тельце наверняка не найдут.
        А если найдут - значит, похититель неосторожно уронил его в воду.
        30
        - И что, ты убьешь нас? - прошипела я Коле, когда нас с Иваром втолкнули в клетку из особого железа и захлопнули решетку.
        Лицо брата перекосила циничная ухмылка.
        - Тебя нет, сестренка. Просто небольшой урок. А вот его… - он многозначительно кивнул в сторону Ивара и отошел, чтобы посоветоваться о чем-то с наемниками.
        Я обессиленно сползла по прутьям на грязную землю. Неприятности нарастали как снежный ком. С каждой секундой становилось все хуже, а хоть какой-то проблеск надежды даже не появлялся. Я почувствовала, что Ивар опускается рядом со мной на колени. Он обхватил меня и прижал к себе со всей полноты чувств, заставив пискнуть.
        - Как наша дочь? - прошептал, склонившись к моему уху и проводя ладонью по волосам.
        - В порядке, - закивала я, - она в порядке. Родилась здоровенькой. Очень похожа на тебя. Она такая чудесная малышка!
        - Не сомневаюсь, - его голос потеплел. - Как ты назвала… мою дочь?
        - Аврора, - я подняла голову и встретилась с его взглядом, бесконечно наполненным любовью. - Прости меня, Ивар. Я не спросила твоего мнения, когда называла ее. Прости!
        - Все в порядке, - он прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза, - это красивое имя. Я даже могу представить себе ее… нашу девочку…
        - Мне так жаль, что ты ее не видел. Прости. Моя семья отняла у тебя и этот прекрасный момент.
        - Ничего, я наверстаю. И хватит извиняться, - Ивар чуть отстранился и спросил еле слышно: - Почему ты бросила меня?
        Я вздрогнула. Мой муж до сих пор думает, что больше не нужен мне. И все равно он здесь. В клане врагов. На коленях рядом со мной. В горе и в радости, как и обещал. Слишком великодушный, чтобы даже упрекнуть за разлуку с собственным ребенком.
        - Так было необходимо. Я боялась, что тебя убьют, - призналась я. - Я не могу позволить моим родным убить тебя, Ивар! Ты и так пострадал из-за них достаточно. И из-за меня тоже.
        Он обхватил мое лицо в ладони.
        - Охотница! Они вырастили для меня замечательную, неповторимую, сильную и красивую жену, которая родила мне прекрасную дочь. Разве это недостаточная компенсация за прошлое?
        Я недоверчиво прищурилась.
        - Ты не можешь быть таким добрым по отношению к ним.
        - Ты права. Но я честно стараюсь по твоей просьбе.
        Ивар ласково прикоснулся к моим губам. Коротко и едва ощутимо. Словно боялся, что я оттолкну. Не оттолкнула. Наоборот, закинула руки ему на шею, закрыла глаза, приглашая продлить поцелуй.
        Так хорошо, когда рядом тот, кто дорог.
        - Как же я люблю тебя, моя охотница, - прошептал Ивар.
        - Я тоже люблю тебя, зверь…
        - Кира! Отойди от него!
        Я резко обернулась. Коля стоял у клетки, его глаза лихорадочно блестели. Остальные охотники испарились, оставив нас с Иваром в полной его власти.
        - Нет!
        На брата было страшно смотреть. Создавалось впечатление, что мои поцелуи и ласки с Иваром причиняли ему не только моральную, но и физическую боль.
        - Как ты могла?! - выкрикнул брат и рукой с зажатым в ней пистолетом вытер со щеки влагу. - Ты защищала его на виду у наших людей!
        - А ты как мог? - взвилась я. - Украсть нашего ребенка, шантажировать меня?
        Коля начал нервно расхаживать из стороны в сторону вдоль клетки. Меня пугал его вид, его крайняя степень расстройства и пистолет, снятый с предохранителя.
        - Как мне теперь поступить, Кира? - продолжил он. - Я не хочу, чтобы ты страдала.
        - Да? Тогда ты опоздал.
        - Но я не могу смотреть спокойно на этого лекхе и не думать о том, что он делал с тобой!
        - Все, что он делал, я позволяла ему добровольно!
        Коля бросился на клетку так неожиданно, что я чуть не взвизгнула. Прижавшись к прутьям, он пронзил нас с Иваром наполненным ненавистью взглядом.
        - Мне стыдно за тебя, Кира. Ты позоришь честь всей нашей семьи. Ты позоришь память нашей матери! Лекхе убили ее, а ты закрутила с одним из них! Ты как будто плюнула на ее могилу!
        - Эй, полегче с оборотами, - угрожающе зарычал Ивар.
        Коля вскинул руку и прицелился в него. Я стояла ближе и едва успела из последних сил врезать ему по предплечью. Грохнул выстрел, но пуля улетела куда-то вверх между прутьями клетки.
        - Ты сдурел?! - завопила я.
        - Моя несравненная Майя тоже любила лекхе, - раздался голос.
        Повернув голову, я увидела отца, который кое-как ковылял по направлению к нам. Он спешил, насколько позволяла палка для ходьбы. Коля отпрянул и уставился на папу во все глаза.
        - Что ты сказал?!
        - Прости, сын, - поморщился тот, - я не хотел рассказывать это кому-либо вообще, но чем больше смотрю на Киру, тем труднее не вспоминать вашу маму в ее возрасте.
        - Мама водилась с лекхе? - судя по тону, для Коли новость стала ударом.
        Мы с Иваром переглянулись. Я вкратце уже знала историю от Нины, и он тоже.
        - Майя рассказала мне все накануне свадьбы. Сообщила, что любит другого, но не может быть с ним, потому что он - лекхе. Просила жениться на ней, чтобы спасти репутацию и помочь забыть неправильную любовь. Я только больше начал преклоняться перед вашей матерью за честность. Мы даже первые несколько месяцев провели в разных спальнях, чтобы привыкнуть друг к другу. Свадьба ведь была по договоренности между родителями, - он вздохнул. - Таких женщин больше нет. Жаль, что в итоге тот лекхе ее и убил. Наверно, так и не смог пережить отказ, ведь тоже звал ее замуж.
        Коля опустился на корточки и замолчал.
        - Мой отец не убивал никого из ваших, - покачал головой Ивар.
        Папа удивленно приподнял брови.
        - Твой отец? Петер?
        - Да, папа, - вступила я. - Это семью Ивара ты перестрелял. Ты и его убил. Только немножко промахнулся, и пуля прошла возле сердца. Как тебе такой поворот?
        Мой родитель пошатнулся, но быстро взял себя в руки, в отличие от Коли, который никак не мог справиться с новостью. Как ни странно, я понимала брата. Сама долго не могла смириться с рассказом Нины и не верила, что это правда.
        - Так значит, ты все-таки выжил… - протянул отец, оглядывая Ивара с ног до головы. - Когда я нес тебя в поселение лекхе, то даже не надеялся на чудо. Просто рука не поднялась… бросить ребенка…
        - Стоп-стоп, - насторожилась я, - это как это - «нес»? Это ты был тем охотником, который пришел к Нине?
        - Я не знал, как ее зовут, - развел руками отец, - просто Майя рассказывала… и я запомнил… мне поручили убрать трупы из дома. Но мальчик дышал. Я не мог позволить, чтобы его убили. Я всегда был против убийства детей. Хотел спасти хотя бы одного… так жалко было ту девочку…
        - Ее звали Илзе, - едва слышно произнес Ивар.
        Я посмотрела на мужа. В его глазах мелькал ужас прошлого.
        - И паренька постарше было жалко… - кивнул отец. - Мы же должны были поступить справедливо… кровь за кровь, он сказал… но не кровь детей же!
        - Погоди, - остановила я сбивчивую речь папы. - Ты сказал «поручили убрать трупы». Ведь тогда ты еще не был старшим охотником.
        - Нет, - покачал он головой.
        - И не ты стрелял в родителей Ивара?
        - Нет. Хотел. Но так и не смог. Майя бы не одобрила…
        - Но кто тогда…
        - Кира! Кира!
        Мое сердце оборвалось от истошного крика однорукого дяди Миши, который бежал и махал над головой здоровой рукой. Все, даже Коля, встрепенулись.
        - Что случилось? - недовольным тоном поинтересовался папа.
        Но старый охотник смотрел только на меня.
        - Кира… - он схватился за грудь, задыхаясь после бега, - корзинка… младенец… она пропала…
        Свет померк перед глазами. Если бы не руки Ивара, подхватившие меня, я бы точно свалилась мешком на землю.
        - И еще… - прохрипел дядя Миша, - видели, как твой дядя… тащил корзинку к реке.
        - К реке?! - Этот пронзительный женский визг не мог принадлежать мне.
        - К реке?! - вторило ему обеспокоенное рычание Ивара.
        Я принялась трясти решетку изо всех сил.
        - Выпустите меня! Господи! Пожалуйста! Умоляю! Выпустите! Я не знаю, что он сделает с ребенком!
        Отец только открыл рот, чтобы приказать, как Коля уже сам подскочил и трясущимися руками провернул ключ в замке. Ивар отшвырнул его в сторону секундой позже. Вырвался на волю и побежал так быстро, что комья земли полетели из-под ног.
        Я выскочила следом. Низ живота налился тяжестью и болел. Мышцы отказывались служить. Ноги спотыкались о каждую кочку. Но тревога и страх за дочь заставляли брать силы из ниоткуда.
        Коля опередил меня где-то на середине пути. Я подняла глаза к небу и взмолилась, чтобы мужчины успели. Казалось, что сама ползу, как черепаха.
        Вот уже показался берег. Правда, кустарник не позволял рассмотреть, что происходило. Мелькнула лента реки цвета жидкого серебра. Послышалось журчание воды по камням. Показалась фигура Ивара. Он почему-то замер, выставив вперед руки в предупреждающем жесте.
        Я споткнулась, пробежала по инерции еще несколько шагов и замерла.
        Мой дядя с корзиной в руках стоял по колено в бурном потоке. Судя по недовольной физиономии, его застали врасплох. Я тихонько заскулила от ужаса. Знала, какие там, на дне, скользкие камни. Сама ведь не раз падала по неосторожности. А у дяди подагра и слабые ноги. Удивительно, что он вообще держал равновесие. И течение… оно могло унести беспомощного ребенка в два счета. Вот почему Ивар боялся даже шелохнуться, чтобы не спровоцировать похитителя.
        Коля топтался по другую сторону от моего дяди и нервно перехватывал рукоять пистолета.
        - Отдайте, пожалуйста! - взмолилась я, не зная, что еще предпринять.
        - Ах, Майя! - Лицо дяди озарилось радостью. - Пришла посмотреть, что я сделаю с твоим отродьем, дорогая?
        Меня охватило ощущение дежавю.
        - Я не Майя, а Кира. И пожалуйста, верните мне моего ребенка. Она вот-вот проснется.
        - Не надо было тебе ее рожать, не надо было, - затряс он головой. - Коля - мой. Илья - мой. А эти - не мои.
        - Что ты сказал? - напрягся мой старший брат.
        - Коленька, сынок, - заулыбался дядя, - не в того целишься. Вон в него надо. Вон.
        Он вскинул руку, чтобы ткнуть указательным пальцем в Ивара, и из-за этого едва не потерял равновесие. Я прижала ладони к лицу в безмолвном крике, наблюдая, как днище корзины качается в опасной близости от воды.
        - Какой он тебе сынок? - рявкнул отец, который только теперь успел к месту событий.
        При его появлении лицо дяди исказилось злобной гримасой.
        - А ты что думал? Думал, это тебе повезло? Думал, Майя тебя любила? Нет! Это мне повезло! Я стал у нее первым! И последним! Я! - он стукнул себя в грудь кулаком. - Ты трахал мою жену!
        - Майя была моей женой. До самой своей смерти.
        - Но рожала детей мне! Мне! - дядя вдруг выхватил из-за пояса пистолет. - И теперь, раз ты все узнал, я сделаю то, что давно хотелось. - Он встряхнул корзинкой, и оттуда послышалось слабое хныкание. - Утоплю звереныша. Убью предательницу.
        Я не успела даже отреагировать, когда дуло пистолета уставилось на меня. Все внимание было приковано к корзине, которую дядя вот-вот готовился выбросить в реку. Там же мой ребенок!
        Сбоку почувствовалось какое-то движение.
        Выстрел.
        Еще выстрел.
        С диким воплем я увидела, как на землю передо мной, истекая кровью, падает Ивар, а Коля, отбрасывая в сторону пистолет, мчится к тому месту, где рухнуло в воду тело дяди.
        Корзинка, покачиваясь, плывет на волнах…
        Я оседаю рядом с мужем.
        Мы лежим лицом друг к другу. Из его рта идет кровь, но он улыбается.
        Ивар всегда улыбался только мне.
        Он гладит меня по щеке, и его ладонь мокрая.
        Мой муж не может умереть.
        То есть он может, конечно…
        И мой дядя уже стрелял в него однажды в далеком прошлом.
        Какими пулями был заряжен этот пистолет?
        В ушах звенит.
        Возле моей головы падает корзинка. Она мокрая и пустая.
        Коля наклоняется и тормошит меня.
        В его руках возмущенно молотит ручками воздух моя дочь.
        Каждый из нас был по-своему шокирован случившимся. Ивару предстояло осознать факт, что мой отец, которого он всю жизнь считал убийцей, на самом деле спас ему жизнь. Мы с Костиком были вынуждены привыкать к мысли, что старшие братья родные нам лишь по матери. Илья с Николаем никак не могли поверить, что их отцом оказался тот, кого считали дядей.
        Но сильнее всех потрясение испытал, конечно, папа. Комнату дяди обыскали и нашли там несколько маминых вещей, сохраненных на память. Образ святой и неповторимой Майи рассыпался на глазах. Никто не мог объяснить, что толкнуло ее на интимную связь с братом мужа. Эту тайну и она, и мой дядя унесли в могилу. А у папы после стольких лет преклонения перед светлой памятью жены просто-напросто разбилось сердце. Мы утешали его, как могли, но было заметно, что отец потерял интерес к происходящему и замкнулся в себе.
        Удивительнее всего для меня стала реакция старого однорукого охотника. Узнав о чудесном спасении малышки, он как будто растерял последние сомнения и признал для себя мою дочь. Положив ребенка в сгиб здоровой руки сюсюкался и агукал, отгоняя меня под предлогом того, что нужно отдыхать. Никогда бы не подумала, что суровый охотник-одиночка может стать такой трепетной нянькой для ребенка, чьим отцом считался лекхе.
        С остальными членами семьи разговор не клеился. Сесть за стол переговоров оказалось непросто для обеих сторон. Мы с Иваром устроились по одну сторону, а трое моих братьев и отец - по другую. В гостиной стало тихо.
        - Может, ты передумаешь и останешься, Кира? - нарушил молчание Коля. - Подумай, что тебя ждет дальше, сестренка? Ты можешь сильно пожалеть об опрометчивом поступке.
        - Я знаю, что меня ждет, - ответила я, - уже рассказывала папе. Все видела своими глазами. Знакома и с плохим, и с хорошим. Но я сделала свой выбор.
        Под столом Ивар пожал мне руку в знак поддержки.
        Братья переглянулись.
        - Тогда брак должен быть заключен официально, - на правах старшего продолжил Коля. - Мы не позволим тебе считаться приживалкой.
        - Больше всего на свете я мечтаю, чтобы ты наконец отдал моей жене паспорт, и я смог жениться на ней второй раз! - процедил Ивар.
        Мужчины прищурились, глядя друг на друга. Их противостояние все еще было заметным, хотя самый пик ненависти уже прошел. Этих двоих срочно требовалось помирить, и, кажется, имелся шанс.
        - И мы очень благодарны тебе, Коля, за спасение нашей дочери, - вклинилась я между ними. - И за то, что ты пересмотрел свое отношение к нашему союзу.
        Старший брат заметно поморщился.
        - Ты постоянно закрывала его собой от нас, - признался он, - но ведь никогда по-настоящему не верила, что мы сможем выстрелить в тебя.
        Я покачала головой.
        - Но когда он, - Коля небрежно кивнул в сторону Ивара, - закрыл тебя собой, он точно знал, что выстрел будет. И тогда я подумал: тот, кто готов подставиться за мою сестру, достоин того, чтобы быть с ней. Даже если он драный лекхе.
        Ивар приподнял бровь на последних словах, но благоразумно промолчал.
        - Не могу поверить, что ты уедешь опять, - покачал головой Костик.
        - Может, как-нибудь в гости пригласим, - попыталась утешить я.
        - Да не приведи Господь, - ровным тоном заметил Ивар.
        - Лучше вы к нам, - поддакнул Коля.
        Я даже поразилась такой солидарности.
        Обстановка только-только начала разряжаться, когда папа вдруг поднял голову и обвел нас всех взглядом.
        - Нам тоже придется уехать, - провозгласил он.
        - Что?! - в один голос протянули мы с братьями.
        Отец покачал головой, и в его взгляде сквозила обреченность.
        - Захватывать этот дом было ошибкой. Слушать вашего дядю хоть в чем-то было ошибкой. Отпустить мою внучку туда, где лекхе опасно ходить по улицам, - тоже станет ошибкой.
        - Пап, - вздохнула я, - ну мы же это уже обсуждали.
        - Поэтому я должен убедиться, что обеспечил вам с ней нормальное будущее, - отрезал отец.
        - Спасибо, - вдруг с чувством произнес Ивар.
        Я повернулась к нему с немым вопросом. Мой муж слабо улыбнулся.
        - Твой отец хочет уничтожить жилу.
        - Уничтожить?! - разом ахнули братья.
        Отец кивнул.
        - Не только жилу. Я хочу уничтожить этот дом.
        Эпилог
        - Ивар! - Я распахнула дверь, выбежала в коридор и завопила на весь дом. - Ивар! Иди сюда!
        Вопль получился таким пронзительным, что мой бедный муж прилетел на всех парах, перепуганный до смерти.
        - Что случилось? - Он огляделся в поисках угрозы.
        Я широко улыбнулась, поманила его пальцем в комнату и показала:
        - Смотри!
        - Смотри, папа! - поддакнула наша пятилетняя дочь, которая возилась на полу с крохотной пумой. Запустив пальчики в шерсть фамильяра, она радостно засмеялась.
        Я поймала изумленный взгляд Ивара.
        - У моей матери была пума… - пробормотал он. - У моей настоящей матери…
        - Что не мешает нам позвонить твоей приемной маме и порадовать ее тоже, - заметила я.
        - А можно я покажу ее Никите? - спросила Аврора.
        Десятилетний мальчик, несмотря на разницу в возрасте, уже стал лучшим другом для нашей малышки.
        - Можно, - разрешила я, - только не замучайте бедное животное.
        - Как папа? - Детские глазенки сверкнули. - Ведь он поэтому без фамильяра ходит?
        Пока мы с Иваром раздумывали, что ответить, она подхватила пуму и вихрем умчалась на улицу.
        - Замучил фамильяра? - Муж выгнул бровь и посмотрел на меня. - И кто подал ребенку такую шикарную идею?
        Я слегка покраснела.
        - Мне надо было как-то объяснить, почему ее папа не такой, как все. И желательно без кровавых подробностей прошлого.
        - Но… замучил?! - Ивар закатил глаза. - Охотница, фамильяра невозможно замучить! Он - бессмертное существо!
        - Да?! Объясни тогда ребенку пяти лет, куда ты своего дел. Вариант «проглотил» - не прокатит, - я уперла руки в бока. - И вообще, надо учить детей сочувствию к животным.
        - Сочувствию к животным? - Он схватил меня и прижал к себе. - Что-то не очень-то ты сама сочувствуешь одному бедному зверю. Уже три дня, как ни капли сочувствия не проявляешь…
        - У меня болела голова, - попыталась выкрутиться я.
        - Вариант не прокатит, - Ивар с притворной суровостью нахмурил брови.
        - Я просто очень устала…
        - Да ты что? А Мила донесла, что вы с ней весь день спали на солнышке.
        - Эм-м-м… - Я сдалась. Взяла руку мужа и приложила к животу. - Ладно. Признаюсь. Я просто не очень хорошо себя чувствую по утрам. И в течение дня тоже.
        - О-о-о… - Он на секунду замер. - На этот раз мальчик?
        - Кто знает? - пожала я плечами. - Загадывай ты. У тебя лучше получается.
        Меня и правда не волновало, какого пола родится ребенок и кем он окажется: лекхе или человеком. Перемена законов началась. Как и мечтал Ивар - в обратную сторону.
        Я помнила эхо от взрыва, который разнес в щепки старый дом на территории заповедника и уничтожил жилу. По официальной версии там случилась утечка бытового газа. По правде говоря - отцу пришлось закупить неплохую партию взрывчатки, чтобы хорошенько все заминировать.
        Переезд в город дался ему с братьями нелегко. Папа распустил наемников, расформировал клан и был вынужден искать новое занятие. Но они справились, открыв спортивную школу для детей. Коля там теперь главный тренер.
        Лишившись единственного источника особого железа, правительство запаниковало. Проводили даже служебное расследование, таскали папу по инстанциям. Хорошо, что его взялся защищать один из лучших адвокатов, знаменитый многими громкими делами. А на слухи, что дочь охотника как раз замужем за сыном этого адвоката, и поэтому все заранее куплено, никто из нас не обращал внимания.
        Но все же, в обращении оставалось достаточно особого оружия, и лекхе могли еще долго жить в страхе, если бы не заказное убийство главы правительства. Услышав шокирующую новость, я вспомнила слова Ирины, встреченной мною в гетто. Она говорила, что нужен лишь первый шаг для того, чтобы все несогласные начали действовать. Возможно, уничтожение жилы и послужило своеобразным катализатором. Громче и смелее стали звучать призывы о равноправии. Точку в спорах поставило избрание на освободившийся пост человека из числа Сочувствующих.
        Гетто закрыли. Лекхе получили паспорта, право на образование и свободу выбора. Я гадала, какая судьба постигла Ирину и ее мужа, но почему-то очень хотелось верить, что они вернулись туда, к ее брату, и тоже внесли лепту в изменение законов.
        Воспользовавшись возможностью, Нина переехала в город. Ивар купил ей квартиру, и пожилая женщина с головой окунулась в блага цивилизации, утверждая, что хоть напоследок поживет на полную катушку. Что подразумевалось под этими словами - я старалась не представлять.
        Мы с Иваром заняли ее дом в поселении, освободив комнату в доме Милы и Лекса. Стало тесно жить под одной крышей с еще двумя семьями, ведь и брат, и сестра успешно нашли свои половинки.
        Конечно, несмотря на общие позитивные изменения, до полной идиллии было еще далеко. Прошедшие несколько лет не могли полностью искоренить предубеждения в обществе. Лекхе все также с большой неохотой пускали в заведения, не давали хорошую работу и предпочитали не замечать на улицах. Но, по крайней мере, их больше не уничтожали целыми группами, и мне хотелось верить, что когда-нибудь наступит тот момент, когда лекхе и люди окончательно перестанут делиться на союзников и противников и обращать внимание на различия между собой.
        И особенно грело душу, что мы с Иваром хоть немного, но поучаствовали в этом большом общем деле.
        - О чем задумалась? - шепнул он, ненавязчиво подталкивая меня к кровати.
        - Не могу поверить, что ты когда-то был моим врагом, - призналась я.
        - Да? Хм… - Ивар сделал вид, что задумался, - я тоже такого не помню. Ты была моей любимой с самой первой встречи.