Гарь Вета Янева
        Красные псы Калахута #1
        Слепой пёс бредёт через лес. Он не видит ничего в округе, не чувствует жизни: идёт, потому что должен идти. Открывает алую пасть над одиноким деревцем: с красных клыков падает такая же красная капля, и остается на траве, а пёс сжимает челюсти и вспыхивает огонь. Сначала дерево начинает тлеть, искра становится всё ярче и ярче, и вот - перед псом уже костёр.
        Пёс идёт дальше. За его спиной - целая стая таких же, слепых и алых, они идут сквозь огонь, не обращая на него никакого внимания.
        А мир укутал пожар.
        Гарь
        Пролог, когда все были детьми
        КАЛАХУТ
        Маяк мигнул последний раз и погас.
        Как показалось последней прибрежной чайке - навсегда.
        ВРАЖКА
        Солнце плело ажурные узоры из теней, а Вражка выводила их силуэты пальцем на грубом дереве, аккуратно огибая светлые участки. Вокруг царил праздник: родители устроили целый пир в честь её первой декады, украсили двор фонариками, напекли пирожных, пригласили гостей - однокашников, дворовых друзей, соседей, многочисленных тётушек и дядюшек, старую ведьма по имени Скилава, Лизу, Нешу, Одуванчика… Все пришедшие вели себя как полагается: радовались, смеялись и хватали со стола угощение.
        Вражка сидела в самом красивом платье - голубом с рюшами, ажурным лифом и пышными рукавами. Волосы она собрала очень аккуратно: сложила мягкие пряди в замысловатый пучок и закрепила незабудками, а щёки натёрла маминой помадой, отчего природный румянец расцвел розой.
        Мама подошла и погладила её по волосам:
        - Ты довольна, милая?
        Вражка окинула взглядом счастливых гостей, их улыбки и смех, их Свет и самые искренние пожелания.
        Должно быть, она самая счастливая девочка в мире.
        - Да, мамочка. Всё хорошо!
        - Ну и славно. Думаю, уже можно распаковывать подарки!
        Именинница захлопала в ладоши, спрыгнула со стула и присела на колени перед ясенем, где и были сложены все коробочки и свёртки, яркие и пёстрые, словно цветы.
        Вокруг тут же столпились любопытные дети.
        Вражка начала распаковывать дары: красивую картину с единорогами, очаровательный чайник, несколько книжек, альбом для рисования, карандаши, ступку, энциклопедию трав, куклу (Вражка только горестно вздохнула - когда уже поймут, что она взрослая?), игрушечную собачку (против которой девочка ничего не имела, это же не кукла), колечко из цветов в смоле, зеркальце из красного дерева, духи с запахом роз и красивый резной браслет с голубыми камешками.
        По традиции подарки дарились анонимно, поэтому, открывая очередной пакет Вражка горячо благодарила неизвестного “в воздух” и восхищалась красотой дара, а потом уже, по улыбкам, угадывала, кто это. Вот только на зеркальце никто не отреагировал гордостью дарителя, но Вражка рассудила, что он, должно быть, уже пошёл домой, и не слишком расстроилась. Кто бы что ни говорил, но главное - чтоб подарок остался, а гость ушёл. Не наоборот.
        Праздник закончился около полуночи, когда все вдоволь наелись, напелись (а некоторые, особо взрослые гости и напились) и натанцевались. Все три спутника Калахута уже сияли в небе среди бесчисленной россыпи звёзд.
        Мама зажгла уличные фонари, гости начали расходиться, сонно прощаясь с хозяевами торжества и желая Вражке всего наилучшего в предстоящей декаде. Вражка вежливо благодарила, надеясь, что они поторопятся и она побыстрее пойдёт спать.
        Наконец, двор опустел. В честь праздника девочке разрешили не убираться, поэтому она утащила со стола черничный пирог и малиновый компот, а после сразу же отправилась в комнату, широко зевая на ходу.
        В её спальне уже горела свеча, и свежая травяная подушка пахла летом. Вражка скинула платье, бросив его на стул, распустила волосы, натянула сорочку. Сорочка была старой, дырявой, в мелкий цветочек и с ажурной каёмочкой, но именинница так её любила, что не рассталась бы ни за какие коврижки. На стенах комнаты красовались растительные узоры: мама разрисовала скучные доски, и сама Вражка приложила руку к василькам в углу. Светлые шторы слегка колыхались от сквозняка (надо не забыть закрыть окно), уютная кроватка с толстым пуховым одеялом так и манила, но Вражка хотела ещё раз осмотреть подарки. Отец уже сложил их аккуратной грудой у стола, так что оставалось только вытащить на свет. Один за другим Вражка выудила дары и положила рядом с лампой.
        Все книги были очень интересными: одна про собак, ещё одна про какое-то приключение под названием “Дни дружинника-сироты”, рассказы “Дом в грибном королевстве”, “Небесные гимны” (эту Вражка уже читала) и скучный альманах “История Калахута: от взмаха крыльев Мотылька до наших дней” (и кому пришло в голову такое дарить ребёнку?). Отложив книги, Вражка протестировала карандаши, нарисовав себя верхом на драконе, подвинула в сторону чайник - без воды его не опробуешь - аккуратно посадила куклу и собачку на кровать и достала зеркальце. Поднесла его к свече, попыталась разглядеть узор. Красивый, но непонятный. Кажется, какие-то цветы. Повернула отражением к себе, полюбовалась на синие глаза, гладкие русые волосы, хорошенький носик и очаровательную улыбку. Вражка себе нравилась. Повезло ей родиться красивой!
        Внезапно что-то белое промелькнуло за её плечом. Девочка обернулась, но увидела лишь привычную стену. Нахмурившись, снова посмотрела в зеркальце. Так и есть: какое-то белое пятно на том месте, где обычно тёмное дерево. Ещё раз обернулась. Снова ничего.
        Она поскребла пальцем холодную поверхность зеркальца, пытаясь оттереть пятно, но безуспешно. Тогда, с замирающим от страха и любопытства сердцем, она чуть повернула стекло, поймав больший кусок пространства за спиной.
        Сработало: отражение выхватило чьё-то лицо. От испуга Вражка чуть не выронила подарок, но, прикусив губу, взяла себя в руки и вгляделась в изображение.
        На кровати сидел молодой мужчина возраста примерно двух декад, не старше: светлые, почти белые волосы до плеч, глаза полуприкрыты и, казалось, были чуть воспалены, словно он не спал уже целую вечность. Из одежды на нём была лишь просторная рубаха и штаны, а обувь отсутствовала вовсе. Мужчина внимательно наблюдал за ней, по-собачьи наклонив голову.
        Вражке стало неуютно. Она снова обернулась. Безрезультатно. Прикусила губу, нахмурилась, не отрывая взгляда от пришельца, затем, обернувшись, приветливо помахала рукой туда, где, в теории, должен был сидеть гость.
        Быстро обернулась к зеркальцу - там мужчина поднял руку и помахал в ответ, улыбнувшись.
        Вражка вскочила. Так значит он здесь! Сидит позади! На её кровати! Он снова помахала, не оборачиваясь, и он продублировал её движение. Словно сам был отражением, а не был в отражении.
        Всё внутри девочки задрожало, ладони вспотели. Преодолев комок в горле, она спросила, тихо, но ясно:
        - Вы меня слышите?..
        Она лишь понадеялась, что её не услышат родители, а вот мужчина кивнул.
        Вражка тихонько пискнула от восторга. Вот так поворот! Настоящая сказка: у неё в зеркальце (точнее, за ним, но она ещё не разобралась) настоящий заколдованный человек.
        - О! - сказала она. - О, как здорово. Здорово что вы меня слышите.
        Он ничего не сказал. Вражке страшно захотелось разглядеть его поближе, и, взяв фонарь, она попятилась к кровати. Жёлтое сияние свечи никак не сказалось на госте, словно в его зеркальном мире был другой источник света, холодный, зимний, из-за чего весь человек казался скованным льдом даже в такую жаркую летнюю ночь. Но лицо Вражка смогла разглядеть: прямой нос, высокие скулы, немного раскосые серые глаза. Красивый, но словно ненастоящий. И грустный.
        Незнакомец выглядел как принц с какой-нибудь иллюстрации из книги “Король снежной страны”.
        - Маяк горит! - сказала Вражка.
        Он снова улыбнулся. В улыбке этой не было тепла, одна усталость, но оно и не удивительно - быть запертым в зеркале! Девочка то и дело оборачивалась, надеясь, что каким-то волшебным образом он появится тут, но этого не происходило, и она снова впивалась взглядом в отражение.
        - Как тебя зовут? - спросила она, резко переходя на неформальное общение.
        Пришелец немного нахмурился. Пожал плечами.
        - Ты не знаешь? - спросила Вражка.
        Он помахал рукой.
        - Может, ты можешь написать?
        Пожал плечами.
        - Подожди, пожалуйста. Я запуталась. Ты знаешь, как тебя зовут?
        Кивок.
        - Но написать не можешь?
        Нет.
        - М… Ладно, давай пойдём по алфавиту, как в школе? Первая буква твоего имени - А?
        Нет.
        - Б?
        Нет.
        - В?
        Нет.
        - Г?
        Да.
        Вражка расцвела.
        - Г! - воскликнула она! - Это Г! Отлично, просто отлично. О, как я надеюсь, что у тебя короткое имя…. Давай дальше, вторая буква твоего имени - А?..
        Через полчаса имя незнакомца было бережно написано в тетради.
        - “Гран”, - резюмировала Вражка. - Тебя зовут Гран?
        Кивок.
        - Ооо…красивое имя! А меня зовут Вражка. Красиво, правда?
        Гран подождал несколько секунд, а затем кивнул. Рука Вражки уже устала держать зеркало, пришлось поставить локоть на колено.
        - Гран, а ты заперт в зеркале, да?
        Он отрицательно покачал головой.
        Хрупкая, но уже надёжно построенная теория Вражки рухнула.
        - А… А где тогда?
        - Милая, ты чего не спишь? С кем ты говоришь?
        Дверь распахнулась, и мама заглянула в комнату. Она никогда не стучалась, отчего в доме случались ссоры, но сейчас Вражке было не до этого: она не успела спрятать подарок.
        - Ну и ну! - мама сложила руки на груди. - Со своим отражением разговариваешь! Я понимаю, что ты у меня красавица, не не возгордись, а не то накаркаешь! И давай-ка спать, уже поздно! А ну-ка, - она выхватила зеркало и положила его на стол, - давай ложись.
        - Но мам….
        - Никаких “но”! Я понимаю, что у тебя праздник, но не наглей. Тебе утром в школу вставать, не забывай об этом.
        Вражка подумала было показать маме отражение. Увидит ли она там человека? Как отреагирует? Но быстро откинула эту мысль: если мама ничего не заметит - объясняться придётся долго.
        Мама потушила лампу и накрыла дочь одеялом. Поцеловала на ночь, закрыла за собой дверь, и как только её шаги стихли, девочка выскользнула из кровати, схватила зеркало и шмыгнула обратно. Спутники светили ярко, и в их голубоватом свете она разглядела своёго ночного гостя. Он всё так же сидел на кровати, глядя на неё.
        - О, ты не ушёл! - прошептала она. - Прости, это моя мама, она добрая, но это… дисциплинированная, во! Поэтому я не буду зажигать лампу, чтоб она нас не засекла. Скажи, а она увидит тебя, если посмотрит в зеркало?
        Гран пожал плечами. Потом наклонился, положил локти на колени, а ладонями подпёр голову. Улыбнулся.
        Поза была такой непринуждённой, и девочке тут же показалось, словно гость - это лучший друг, который пришёл её навестить среди ночи, принёс молоко, печенье, сейчас расскажет интересную историю и споёт колыбельную. И словно знают они друг друга целую вечность, и прошли вместе через огонь, воду и медные трубы.
        Её совершенно не смутило, что по факту это незнакомец, непонятно как и почему оказавшийся в зеркальном мире её спальни.
        Чувство волшебства переполняло.
        - Гран! Гран! А ты человек?
        Нет.
        - О… ты… ты баш?
        Кивок.
        - Ооооо! Здорово как! Мне говорили, что вы жуткие, но я не думаю, что это правда. Говорят, Грема на четверть баш, а она такая красивая, но ты её, наверное, не знаешь… Так, хорошо, а ты ведь не в зеркале, да? Ты сказал… Показал. А где тогда?
        Он махнул рукой куда-то вдаль. Понять точное направление, очевидно, невозможно. Вражка зевнула. Усталость навалилась на неё: веки налились свинцовой тяжестью, голова стала тяжёлой.
        - Слушай, а если я посплю, ты не исчезнешь, а? Ты же спишь? Баши спят?
        Гран демонстративно зевнул и завалился на бок, положив ладони под щёку. Вражка хихикнула и тоже легла. В отражении он лежал совсем рядом, и она украдкой провела рукой там, где должно было быть его плечо, но ощутила лишь пустоту.
        - Спокойной ночи, Гран, - прошептала она, покраснев.
        Он кивнул, но глаз не закрыл. А она, посмотрев в серебряную поверхность стекла в последний раз, убрала зеркальце под подушку.
        ***
        Прошло около шестидесяти дней с дня рождения. С зеркальцем Вражка теперь не расставалась ни на секунду: оно было с ней и в школе, и на прогулке, и в комнате. Когда рядом не было никого, украдкой доставала зеркало и говорила со своим другом. Она взяла в библиотеке книгу по языку жестов и вдвоём они учили нужные знаки, разбирая их по словам: читать её новый друг не умел и букв не понимал. Диалог выходил весьма сносным, хотя и медленным, и с периодическими конфузами. Один раз Гран рассказывал, как залезал на ель, а Вражка поняла это как “залезал на ежа” и долго не могла уловить контекст, хотя и смеялась.
        Её очень беспокоило, что Гран не стал выглядеть лучше: всё та же почти белая кожа, круги под глазами и бесконечная усталость на лице. Девочка старалась развеселить его как могла: показывала свои любимые места, дом и друзей, отражала для него солнечный лес, каждый цветок, каждую зверюшку и птичку, что смогла отыскать. Иногда она ложилась на изумрудную траву, поворачивала зеркальце в небо и давала своему другу полюбоваться облаками. По вечерам заваривала чай, ставила зеркало напротив и вела долгие разговоры, где одно предложение занимало полчаса.
        В один вечер Вражка сидела на кровати рядом с открытым окном. Солнце уже уходило спать, сверчки напевали свою колыбельную, пахло сеном и чаем. Зеркальце стояло не тумбе рядом с чашкой и слегка туманилось от пара. Гран наблюдал за клубами с той стороны.
        “В этом чае мята, - показала Вражка, сверяясь с книгой. - Ты любишь мяту?”
        Для такого предложения ей надо было сложить ладошки вместе - чашка, потом потереть палец о палец - начинка-в-чашку, затем показать жестом росток и показать мятный листочек.
        Конечно, она могла говорить и вслух, но в общении жестами была какая-то особая таинственность, хотя у них и без того было немало секретов.
        Гран пожал плечами.
        “А что ты любишь?” - спросила Вражка (ты - указать на Грана, любовь - приложить ладонь к Свету, прямо под рёбра, и два раза ударить, а затем провести рукой к сердцу).
        “Пить!” - он повернул голову направо, налево, пожал плечами.
        Он ухмыльнулся.
        “Вино”.
        Вражка хихикнула.
        “Я могу стащить у папы вино и показать тебе, хочешь?”
        Баш покачал головой.
        “Бесполезно”.
        Горестно вздохнув, девочка взяла чашку и отпила немного горячего напитка. За всё время, что она и баш провели вместе, она поняла, что этот бедняга - король, которого злые баши свергли с трона и заперли в какой-то тюрьме, которая одновременно и дерево. Но за что, почему и, самое главное, что с этим всем делать, Вражка так и не узнала.
        “Слушай, а сколько тебе декад?” - спросила она.
        “Не знаю”.
        “Ты застал войну людей с башами?”
        “Нет”.
        “А правление Елены?”
        “Не думаю. Я не помню имён”.
        “Может, ты застал деревню, что ушла под воду из-за плотины?”
        “Да”.
        “Тогда тебе не меньше сорок одной декады!”
        “Да. Сорок одна”, - он показал “четыре” и “один”.
        Вражка помотала головой, переспросила и получила все тот же ответ. Удивилась: сорок одна декада - это же страшно долго! Так долго даже дедушка Игорн не жил, а он - та ещё развалина!
        “Ты очень старый”.
        “Да”.
        “Все баши такие старые?”
        “Некоторые старше”.
        “А ты можешь сотворить магию?”
        “Да. Но не здесь”.
        Гран много раз рассказывал (точнее, показывал) Вражке про волшебство. Она слушала, раскрыв рот, представляла остров Цветов, всю магию растений, ветров и чудеса острова. Конечно, сама она тоже знала несколько ведьм и волшебников, но они не могли делать и половину таких потрясающих вещей, как баши. Гран пообещал научить её магии… когда-нибудь. И этого момента Вражка ждала чуть ли не больше, чем освобождения Грана, потому что когда он освободится - то уйдёт на свой волшебный остров, а если Вражка будет тогда уже ведьмой - он, возможно, возьмёт её с собой.
        Конечно же, в силу детской наивности и первой влюбленности, Вражка распланировала уже всю свою жизнь рядом с Граном: представляла, как вместе они будут царить на острове Цветов, как она покажет родителям своего красавца-мужа и они скажут “ну ничего себе”, как она подарит ему свободу и король, выйдя из тюрьмы, как в сказке упадёт на колени и признается, что полюбил её с первого взгляда.
        Все эти фантазии царили у неё в голове, заставляли краснеть и смущаться. Прекрасные светлые мысли, не омрачённые ничем, даже суровой реальностью.
        Вражка сделала глоток и накинула на плечи мягкую шаль.
        “Ты не узнал, где ты?”
        “Нет. Пока нет”.
        “А что ты видишь?”
        Он улыбнулся, указал пальцем на девочку.
        “Тебя”.
        Она смутилась, но улыбнулась в ответ.
        “Я могу подходить к каждому дереву и стучать”.
        Он беззвучно рассмеялся. Помахал рукой.
        Во дворе залаяла собака. Вдалеке закричал какой-то мужик. Тёплый летний ветер ворвался в комнату, разворошил бумаги на столе, принёс пару соринок и потрепал волосы Вражки, скинув их с плеча. Она с удовольствием зажмурилась, но тут же с грустью подумала, что у Грана-то там ветра нет.
        “Я обязательно тебя освобожу, - показала она. - Но только надо узнать, как”.
        И он улыбнулся.
        ****
        Тяжелая сумка билась о бедро, юбка путалась в ногах. Вражка бы с удовольствием села на оленя, но там уже ехала Шана - дочка их приятеля, повредившая ногу, поэтому Вражка плелась за остальным караваном, глотая дорожную пыль и надеясь, что привал будет скоро.
        Отец шёл вместе с другими торговцами, мама осталась дома, а болтать с кем-либо у девочки не было настроения. Точнее, она с удовольствием поболтала бы с Граном, но не на ходу при всей веренице чужих лиц и любопытных носов.
        Олень тоскливо загудел, опустив голову. Он тоже устал: тюки натирали прочную шкуру, а воды он не пил давно. Колокольчики на его рогах и седле звенели всё глуше и глуше.
        Караван из тридцати человек и десяти оленей двигался на юг. Обычно Вражка не ездила с отцом на всякие торговые дела - ей это было не интересно - но желание найти дерево-тюрьму было так велико, что девочка, на радость родителей, начала напрашиваться в каждую поездку. Мама гладила её по волосам и отпускала в путь-дорогу, а отец гордо рассказывал коллегам, какая умница и предпринимательница у него растёт.
        Раздался звук рога. Привал! Вражка рухнула там, где стояла. Они шли уже неделю и отдыхали очень-очень мало для такого-то долгого пути.
        Папа подошёл, протянул флягу с водой:
        - Враженька, ну чего ты разлеглась прямо здесь. Вставай, нам ещё обед готовить! Поедим и отдохнём.
        Девочка застонала, но кое-как поднялась. Дошла до костра, где уже звенели кастрюли, раскладывались коврики и затевались споры, почистила несколько картофелин, а потом, убедившись, что за ней никто не наблюдает, побежала в лес.
        Лес был светлым и просторным: берёзы и дубы, незабудки и одуванчики, ярко-фиолетовые каапы и повсюду - дурманящий аромат полыни. Пели птицы в ветвях, мимо пробежала белка, прошмыгнула земляная лягушка. Дятел ритмично постукивал по дереву. Пахло землей и смолой.
        Вражка широко-широко раскинула руки, вдохнула полной грудью. Затем выхватила из сумки зеркало и закружилась, поставив его в переплетение корней.
        - Смотри, как тут красиво! - сказала она, не утруждаясь жестами.
        Гран любовался миром в своё маленькое окошко реальности.
        “Очень. Скучаю по лесу”.
        - Ничего, не переживай, скоро ты его снова почувствуешь.
        Она села на землю, спиной облокотилась на березу.
        - Что теперь?
        “Теперь ты должна почувствовать всю землю, все деревья. Каждую тропинку и травинку. И почувствовать меня”.
        Вражка пригорюнилась.
        - Но мы это делаем каждый день, весь поход. Нет более сильного заклинания? Может, сварить зелье поиска или что-то такое?
        На лицо баша легла тень.
        “Нет. Придется делать так всё время, пока не найдешь”.
        Вражка вздохнула. Ей говорили, что учиться волшебству очень муторно, но она даже не представляла, что это так однообразно! Понятно теперь, почему среди людей так мало колдунов: все померли от скуки.
        Но всё же она повторила уже заученный ритуал: почувствовала дерево, землю, мир вокруг. Отринула все мысли из головы и вцепилась в зеркальце. Стала проводником между понятиями “Гран” и “Мир” и начала прощупывать каждый миллиметр леса.
        Внезапно распахнула глаза.
        - Послушай!..
        Гран немного наклонил голову, наблюдая.
        - Я чувствую что-то там, справа. Словно какую-то дрожь.
        “Может быть, это оно”.
        - Попробую ещё раз.
        И она снова закрыла глаза. Под веками замерцали звёзды. Со стороны стоянки раздался крик и женский смех: наверное, Вольга опять клеился к девкам. Вражка с раздражением отмела все лишние звуки из своего мира и почувствовала едва уловимую дрожь из мира чужого. Будто сам воздух трепетал вокруг, шёл мелкой рябью и щекотал кожу.
        Девочка шагнула вправо. Дрожь усилилась совсем капельку, но всё же.
        - Оно там! - сказала она другу. Щёки горели от возбуждения, а глаза лихорадочно блестели. - Точно там, я уверена! Только не знаю, как далеко. Мы-то идём в другую сторону….
        В зрачках Грана появился какой-то иной блеск.
        “Ну так сходи, проверь, - показал баш. - всё равно вы отдыхаете”.
        Девочка с тоской прислушалась не только к миру, но и к своим ноющим ногам.
        “У тебя так замечательно получилось ворожить, - продолжил Гран. - В первый раз вижу такого талантливого человека”.
        Этих слов было достаточно, чтобы Вражка, не раздумывая больше ни секунды, отправилась в путь. Может, эта тюрьма где-то поблизости, и она успеет быстро вернуться назад к обеду?
        Но лес становился всё глубже и темнее. Ветки кустарников недружелюбно хватали девочку за юбку, будто призывая прекратить, но она игнорировала это предупреждение.
        Иногда она останавливалась, сверяясь с ощущением-направлением. Казалось, прошло уже больше двух часов, и папа давно должен был её хватиться, но Вражка была уверена, что когда вернётся вместе с королём острова Цветов - папа быстро всё поймёт.
        Земля под ногами захлюпала. На кожу сел комар, которого Вражка рассеянно прихлопнула и смахнула мёртвое тельце на осоку. Запах тины не оставил сомнений: болото.
        “Сорви палку и прощупывай путь, - наставлял Гран. - Если уйдёшь в трясину - никакая магия не поможет”.
        Вражка послушно подняла с земли ветку и медленно пошла через топи. Дрожь в воздухе и россыпь звёзд перед глазами стали почти невыносимыми, и от этой силы хотелось выть и бегать, но юная ведьма сдержалась.
        Лягушки завели свою серенаду. Рогоз выстукивал чечётку.
        Внезапно прямо посреди болота девочка увидела Дерево. Именно Дерево с большой буквы, ведь говорить про это Дерево с маленькой было бы оскорблением.
        Дерево стояло на небольшой опушке, и было больше любого дуба и, казалось, выше любой сосны. Под его кроной легко могла спрятаться вся Вражкина школа, а узловатые ветки и старая щербатая кора просто призывали к практическому древолазанию.
        Вражке пришлось задрать голову до упора, чтобы более-менее разглядеть верхние ветви, но из-за слепящего солнца они терялись в небе. Она почувствовала страшное давление в переносице, вот-вот хлынет кровь. На всякий случай прикрыла нос ладонью.
        Всю её суть, Свет, тело тянуло к этому Дереву, но она не потеряла голову и не кинулась через трясину, а продолжала медленно, но уверенно, продвигаться по более-менее сухим местам. В ботинках немилосердно хлюпало, один раз она споткнулась и ушла по колено в тину, но выбралась, ухватившись за какой-то куст.
        В конце концов грязная, мокрая и уставшая она рухнула на твёрдую опушку, зарылась лицом в траву, перевернулась на спину и с шумом вдохнула.
        Мимо пролетела стрекоза, не обращая на гостью никакого внимания.
        Раз-два-три.
        Последний рывок.
        Все конечности ужасно ныли, голова гудела, а перед глазами расцветали тёмные круги. Страшно хотелось пить, но вода кончилась давно, и теперь в горле неприятно скребло.
        Но это всё было неважно.
        Сейчас имело значение только Дерево.
        Вражка робко приблизилась к нему, дотронулась до шершавого ствола. Он был тёплым и слегка шевелился, словно дышал.
        - Гран! - крикнула она, прслушиваясь к коре.
        Но ответа не последовало. Девочка достала зеркальце.
        Гран выглядел немного рассеянно, в глазах блуждала тревога.
        “Я тебя слышу”.
        Начав было отвечать руками, юная ведьма спохватилась и сказала:
        - Правда? Ты слышишь меня вот сейчас? Но ты же всегда меня слышишь… Ты имеешь в виду, что слышишь меня… э…не по-волшебному?
        Он кивнул.
        - Отлично. Но… - она глянула на мощный древесный ствол. - Но что мне делать, Гран? Ты внутри этого дерева?
        Снова кивок.
        Тут на Вражку напало отчаяние. Она смотрела то на зеркало, то на дерево, то на зеркало, то на дерево и беспомощно открывала рот, надеясь, что у неё резко пробудится талант дровосека.
        - Но Гран, я не могу его срубить!
        Он закатил глаза. На лице появилось заметное раздражение, и Вражка почувствовала себя очень-очень виноватой в том, что она такая неумелая ведьма.
        “Залезь наверх, - показал её друг. - Может, туда можно войти”.
        Вражка ещё раз отчаянно посмотрела на Дерево, убрала зеркальце в карман юбки и полезла. Ей никогда особо не удавались прыжки, подтягивания и кувырки - в общем, физическая активность. Великой древолазкой её тоже не назовёшь, но ветки Дерева словно специально были расположены для удобства любого гостя, лишь один раз сучок обломился под ногой, и Вражка, холодея от страха и адреналина, вцепилась в ствол как безумная белка, зажмурившись. Открыв глаза, обнаружила, что она не упала. И зеркальце на месте.
        Поднявшись на высоту трёх метров, села на толстую ветвь и уставилась на дупло. Оно было достаточно большим, чтобы девочка могла пролезть внутрь и достаточно тёмным, чтобы ей совершенно не хотелось этого делать.
        Вот будет смешно, если король спит в дупле, как какой-нибудь филин!
        Крикнула:
        - Эгей, соня! Ты там?
        Эхо, разлетевшиеся по полости древа, было таким сильным, словно там было не дупло, а целая пещера. Посмотрев в зеркало, Вражка впервые за долгое время обнаружила там только себя, но ни следа друга. Испугавшись, снова прокричала:
        - Гран, ты там? Я не могу тебя увидеть!
        Из чрева Дерева пахло сиренью и мятой. Немного смолой. Вражка протянула руку, и кисть её тут же потерялась в темноте.
        Как жаль, что она забыла фонарь! Но, кажется, где-то в сумке были спички: с их помощью Вражка разводила костёр на предыдущей стоянке. Пошарившись, выудила заветный коробок, чиркнула головкой спички о его бок, и пламя зажглось. Правда тьма дерева очень быстро его потушила, позволив разглядеть только робкие пылинки в воздухе.
        Тут Вражка немного разозлилась: не позволит она какой-то глупой темноте помешать спасти её друга!
        Заглушая страх клубком змей в животе, она подалась вперёд. Пыталась прощупать пространство, но натыкалась лишь на пустоту, даже стенок Древа не схватить. И вот, ладонь нащупала пол, кажется, из мха.
        Оперевшись на него, девочка подалась вперёд, чтобы проползти дальше.
        Раздался тихий треск и там, где был мох, образовалось ничто, и ничто это утянуло незваную гостью за собой.
        Она кувырком полетела вниз, ударившись головой обо что-то твёрдое, ободрала щеку. крик вырвался из горла, ветер рвал волосы и одежду, все внутренности прилипли к позвоночнику и стремились покинуть тело. Вражка кувыркалась в непроглядной темноте и полёт её продолжался вечность. Всё, что она могла - это вцепиться в зеркальце и молиться Мотыльку о спасении.
        Резкий удар.
        Лес сотряс такой взрыв, что все птицы разлетелись и не возвращались на это болото ещё долго.
        Вражка открыла глаза. Голова страшно болела, перед глазами всё плыло и искрилось, одинокий цветочек, имя которому так и не было дано, устало качался туда-сюда. Воздух пропитался гарью, дым клубился над землёй, а цветок укоризненно качал своей пёстрой головкой, словно бы осуждал происходящее.
        Борясь с тошнотой и болью в теле, Вражка привстала на локтях, подняла голову.
        На месте Древа теперь был пень. Он горел и тлел, клубы чёрного дыма улетали в небо, делая его из голубого грязно-чёрным. Алые прожилки огня прорезали кору.
        Смотря на останки тюрьмы, девочка откинулась было назад, но сопоставив всё, вскочила, схватилась за карман.
        Зеркальце! Хоть бы не разбилось!
        Начала панически осматриваться кругом, бесцельно шаря руками по земле. Глаза защипало и Вражка ругала себя, уговаривая не отчаиваться, хотя уже не очень понимала зачем, как, почему и что происходит. Пальцы цепляли только сырую траву да мокрую землю, звон в ушах не желал прекращаться, а отчаяние подступало к глазам, превращалось в слёзы.
        - Вот оно, - раздался незнакомый голос.
        Вражка резко обернулась.
        Она всё представляла по-другому: его голос, их встречу. Да и вообще…
        Гран был весь в грязи, копоти. Волосы взлохмачены, на скуле - ссадина, а на ладони - ожог. Выглядел он так, словно его только что разбудили посреди войны.
        Девочка вздрогнула. А ведь и правда! Она и разбудила! И король взорвал Дерево…
        Её друг закрыл глаза, улыбнулся куда-то в небо. Ветер легко колыхал его рваную одежду.
        Внезапно он рассмеялся. Легко, звонко и немного зло. Вражка припала к земле.
        - Возьми его, - Гран протянул ей зеркало. - Оно мне больше не нужно.
        Поднявшись, девочка осторожно взяла заветную вещицу. Целое, не разбилось! Хотела было невзначай дотронуться до его руки, но он поддался назад.
        Затем присел, погладил траву, взял горсть земли.
        - Я скучал, - сказал он, но явно не Вражке.
        Потянулся, сделал шаг, покачнулся. Тело явно слушалось плохо, но он справлялся. Сделал шаг, ещё один, оставляя лёгкие следы на зыбкой поверхности земли.
        Тут до Вражки дошло - он же уходит!
        - Постой!
        Он остановился. Горечь переполнила Вражку и вырвалась криком:
        - Постой, ты куда?
        - Домой, - он потёр висок. - На остров Цветов.
        - А я?..
        - А что ты?
        - Ты не заберёшь меня с собой?
        Он смотрел на неё с таким искренним недоумением и усталостью, что у Вражки пропала всякая надежда.
        - Нет. Зачем?
        - Но я тебе помогла.
        - Ну да.
        - Ты же мой друг!
        - …разве?
        Этого издевательства Вражка не могла вытерпеть. Почти всё лето они провели вместе, чтобы получилось… получилось… просто взрыв и Древа, и надежд - ничего. Она снова перешла на крик:
        - Да! Мы друзья! А друзья так не поступают! Ты должен обнять меня! Ты должен взять меня с собой!! Должен быть всё время рядом!!!
        Гран сделал несколько шагов ей навстречу. Дым почти выветрился, лёгкие сумерки легли на землю и несколько болотных огоньков засияли вдалеке.
        Он подошёл, чуть наклонился. Так, чтобы их глаза - серые и синие - были на одном уровне. Худые плечи Вражки тряслись от слёз, голова раскалывалась. Она топила в себе надежду и одновременно вытаскивала её из пучины.
        - Я тебе, девочка, - сказал Гран, - ничего не должен.
        Утонула.
        Вражка начала плакать. Закрыла глаза ладошками, пыталась успокоиться, не безуспешно. Она не могла поверить в то, что её сказка закончилась так.
        Её бывший и худший в жизни друг вздохнул, выпрямился, огляделся.
        - Зато у тебя правда хорошо получалось колдовать.
        Он взял у Вражки зеркальце, легко коснувшись её руки, направил его куда-то в топи, затем отдал обратно. Девочка посмотрела в отражение, где трепетал огонёк.
        - Он выведет тебя к твоему лагерю.
        И всё. Изгнанный Король развернулся и ушел в сгущающуюся темноту болот.
        - Стой! Не уходи! Пожалуйста, не уходи! Мы ещё увидимся?! - крикнула Вражка, прижимая подарок к груди.
        - Понятия не имею, - ответил он и исчез насовсем.
        МИХАЛИНА Тусклый свет лампы, мигая, озарял крадущиеся по коридору тени. Тени сгорбленные, недобрые шли тихо-тихо, укрывались за углами, скользили вдоль стен.
        Цапли на крыше поместья тревожно вскрикнули. Через секунду закричал мужчина, но тут же замолк.
        Тени ускорили шаг. Маленький свёрток на руках одной из них жалобно захныкал. Тень шикнула и прижала его к груди.
        Послышались первые выстрелы. Тени замерли. Та, что несла свёрток, повернулась к спутнику и прошептала:
        - Сверни в спальни. Может, ещё успеем. Встретимся у перекрестка.
        Вторая фигура кивнула и прошмыгнула в коридор, ведущий в лабиринт комнат и тупиков. Капюшон страшно мешался, поэтому оставшийся человек скинул его с головы. Всё равно если его обнаружат - убьют, никакой форы маскировка ему не даст.
        В жёлтом свете можно было разглядеть его осунувшееся лицо, чёрные волосы, уставшие глаза. На вид ему было декады две, хотя небритость и измождение прибавляли возраста.
        Младенец на его руках разразился недовольным плачем. Мужчина нахмурился, пихнул ребёнку соску в зубы и побежал дальше.
        Снова начали стрелять. Новомодные револьверы сильно упростили задачу восставшим: оружие никто толком не успел закупить, а научились им пользоваться единицы. В основном, бунтовщики.
        Бунтовщики, которые сейчас расстреливали всё, что попадалось им под руку.
        Мужчина буквально чувствовал привкус крови на языке, хотя до него ещё не добрались, но как только обнаружат…
        Он откинул эти мысли из головы. Нужная комната совсем рядом и не время бояться.
        Позади, со стороны главной залы, послышались крики. Лязгнул металл, кто-то упал, один из дружинников взвыл. Радостный крик революционеров подгонял мужчину лучше, чем плети.
        Он влетел в нужную дверь, запер её на засов. Огляделся: комнатка небольшая, мягко сияет ночник в форме мотылька, колыбелька стоит у окна, кровать нянечки пустует, аккуратно заправленная, вещи отсутствуют: видимо, ей хорошо заплатили, чтобы она сбежала сразу. Мужчина благословил прихоть княгини растить ребёнка отдельно от себя, иначе план бы не сработал.
        Он подошёл к колыбели, баюкая младенца на руках. Внутри, между витиеватых узорчатых стен, на мягкой перине из овечьей шерсти, лежала ещё одна девочка. Совсем крошечная, ещё не пережившая ни одной зимы. Она мирно спала, черные волоски разметались по подушке, маленький нос недовольно морщился.
        Младенец на руках мужчины был как две капли воды похож на ребёнка в колыбели. Те же зелёные глаза, те же тёмные волосы, тот же возраст. Никаких отличительных признаков - родинок, шрамов. Да и не знал про них никто.
        Аккуратно, стараясь не разбудить ребёнка, мужчина поменял девочек местами. Подменыш в колыбели заплакал.
        Голоса в коридоре стали громче. Мужчина метнулся к окну, но оно было заперто. Он выругался, открыл дверцу шкафа и, спрятавшись внутри, затих, качая на руках ребёнка и молясь всему, во что верил.
        Он слышал плач девочки и беззвучно говорил:
        - Прости меня, дочь мельника, прости, что мы довели до такого, прости, что даже умираешь ты не собой. Прости свою непутёвую мамашу, продавшую тебя за две монеты, прости своего отца, который пьёт слишком много. Прости Михалину за то, что вы так похожи. И меня прости: если мы встретимся когда-нибудь, и твой Свет будет меня помнить, и ты узнаешь всё - прости.
        Он услышал, как в комнату входят люди. Они тяжело дышали и неразборчиво переговаривались. Младенец в колыбели заплакал.
        Люди начали спорить. Один из них гневно закричал и убежал прочь.
        Мужчина в шкафу мог чувствовать дыхание второго человека, сталь ножа, занесенного над колыбелью.
        Подменыш кричал так, что мог перебудить весь город.
        Несколько бесконечных секунд тянулся его крик. Потом еле слышный свист - наступила тишина.
        Шаги удалились, скрипнула дверь.
        Мужчина уговорил себя вылезти наружу. Ему надо было уходить.
        Он не решался посмотреть на колыбель, но краем глаза всё же увидел кровь на простыне и медленно плывущий огонёк над одеялком. Его замутило.
        - Прости, - прошептал он, отвернувшись.
        Девочка на руках зевнула. Она ничего не знала ни о своих родителях, скорее всего, уже мёртвых, ни о революции, но о первом, очень маленьком человечке, погибшем ради неё.
        - Всё будет хорошо, Михалина, - тихо-тихо сказал ей мужчина. - Нам осталось только из города выбраться… как-нибудь…
        Он посмотрел на огненные всполохи за окном. Прислушался к звукам битвы и смерти.
        А потом вышел в коридор.
        ГРАН
        Воздух дрожал от напряжения, руки дрожали от предвкушения погони. Пахло озоном и кровью; тёмные облака наливались багрово-сизым цветом; призрачные скакуны в нетерпении били копытами, высекая серебряные искры; собаки опрокидывали головы назад и издавали вой настолько тоскливый и жуткий, что всякий, кто его слышал и имел хоть каплю мозгов, понимал: надо запереть двери и скорее сжать в руке железо. Охотники Жатвы стояли на краю скалы, море бушевало вдалеке, неистовое, безудержное, оно тоже чувствовало - знало - что грядёт новый виток жизни.
        И скакуны, и псы не принадлежали ни одному из миров, и как только закончится ночь - они исчезнут, растворятся в лучах рассвета. Но это будет потом.
        Все молчали. Тишину нарушал лишь оглушительный вой ветра.
        Гран, слегка прищурившись, смотрел вдаль, туда, где небо и море сливались в единое, и где только в эту, особенную ночь, виднелись огни Калахута.
        Король оглянулся на свою свиту: красивые серьезные лица, предвкушающее самое главное своё развлечение - Жатву Декады.
        Сколько Света они заберут, сколько жизней унесут, сколько пленных уведут?
        Неважно, счёт таким вещам всё равно ведут только люди. Шепчут у камина: “баши унесли жизни тысячи человек” и мусолят эту тему до бесконечности, будто это так интересно, будто это так захватывающе!
        Гран похлопал по шее своего скакуна цвета дождя. Призрак нетерпеливо фыркнул.
        Голова короля слегка закружилась, он почувствовал давление крови в переносице и то, как давит корона, сплетённая из ветвей. Волшебная ночь настойчиво давила на плечи, подталкивала в спину и шептала “ну чего же ты медлишь?”.
        А если сам мир подгоняет, значит, ждать нельзя.
        Гран взмахнул поводьями, и зверь, встав на дыбы, ринулся прямо навстречу пустоте.
        Приди он в другой день - он бы камнем упал вниз, но этой ночью, ночью слияния миров, он побежал по воздуху, как по земле, набирая скорость, и свита послушно тянулась за ним.
        Ветер ударил по щекам короля, азарт и восхищение (сколько лет, а привыкнуть к Жатве невозможно) сдавили горло и грудь. Он улыбнулся огням, вытащил меч…
        Эту бурю люди запомнят надолго.
        АННА И АНЖЕЙ
        Она совсем потеряла счет времени пока стояла в лавке ростовщика и разглядывала заморские побрякушки. Особенно приглянулась маленькая музыкальная шкатулка, мурлычащая медленный вальс, с изображением оленя на крышке. Она долго любовалась на шестерёнки, подумала, не стащить ли, потом решила, что нет. И так ночь неспокойная была, да и продавец заметно нервничал и поглядывал на неё искоса… Чёрная Овечка демонстративно поставила шкатулку обратно на стол.
        Пахло гуталином и маслом. От камина шло затухающее тепло.
        - Иди-ка ты домой, девочка, - не выдержал продавец.
        - Я иду, - отозвалась она, не двинувшись с места.
        - Я серьезно. А то потом тебя не досчитаются.
        Тон его был беспокойным, а глаза влажно блестели в свете лампы. Овечка вздохнула.
        Предыдущую Жатву Декады она не застала по простой и веской причине: она тогда ещё не родилась. Так что Овечка лишь слушала бесконечные страшилки и не разделяла благоговейного страха перед этим бедствием.
        Честно говоря (а Овечка была очень честной, хоть и подворовывала иногда), мешкала она специально. Конечно, она не рассчитывала погибнуть во время этой напасти и поэтому всё же планировала укрыться в доме, но факт её опоздания дарил надежду хоть одним глазком увидеть Жатву. Она всегда представляла себе разноцветные вихри, вой псов, крики войнов - грациозных скакунов в небе, совсем не похожих на привычных оленей, и ужасных чудовищ - башей, воющих в такт буре.
        Она не очень боялась чудовищ. У неё был железный нож - оберег, защита и просто полезная вещь.
        - Овечка, - сказал ей как-то Януш, - даже если тебя не утащит к себе королевская свита, то тебя просто-напросто может придавить деревом. Опомнись, малышка - Жатва - это же не просто развлечение Острова Цветов, это ещё и страшная буря.
        Поскольку стихия пугала Овечку больше, чем баши (ураган ножом не пырнёшь), то она всё же начала собираться.
        Пригладила чёрные кудрявые волосы, пониже натянула шапку и, взмахнув на прощание рукой, вышла за дверь. Колокольчик звякнул, провожая её в путь.
        Она оказалась на пустых улицах. Небо уже потемнело, оставив узкую апельсиновую полосу на горизонте. Лишь фонарщик карабкался по лестнице, зажигая последнюю лампу.
        - Шла бы ты домой, девочка! - крикнул он с высоты.
        - Да иду я, иду!
        - Точно? Потому что в той стороне домов-то нет.
        - Меня дядя встретит, я на ферме живу!
        Фонарщик нахмурился, чуя её вранье (она бы хотела признаться, что никто её не встретит, но это могло помешать, так что честности пришлось посторониться), и Овечка быстро пошла в сторону леса, избегая дальнейших расспросов.
        Ветер немилосердно кусал за щеки, снега было ещё немного, и он оживлял мрачный пейзаж, но вместе с тем ещё и бил по глазам. Ветки над головой скрипели и выли, цепляясь своими тонкими скрюченными пальцами друг за друга, а стволы деревьев скрипели так, словно вот-вот готовы были сломаться.
        Хоть снег и делал всё светлей, Овечка пожалела об отсутствии фонаря. В каждой новой песне бури слышался вой волков. А может, это те самые псы Жатвы?
        Посёлок уже скрылся за деревьями, лишь тусклые отблески окон сочувственно смотрели вслед девочке и будто отговаривали её идти одной в лес.
        Овечка хмуро посмотрела на них. Мысль: “а не переждать ли в магазине?” мелькнула у неё в голове, но тут же вылетела. Дома её ждали дядя, тётя и любимый братец Анжей, нельзя было их подводить.
        Она ускорила шаг, то и дело задирая голову к белёсому небу, ожидая увидеть что-нибудь необыкновенное.
        Анжей сидел у окна, щурился в непроглядную тьму. Иногда опускал глаза в книгу и не видел ничего: строчки расплывались, буквы прыгали. Мальчик моргнул и снова уставился за стекло.
        Грыз щеку изнутри: имелась у него такая привычка, вредная до жутки, н в момент переживаний необходимая.
        - Что-то Анны долго нет, - озвучила матушка его мысли. - Разве она не обещала быть до заката? А ещё такая ночь….
        Анжей хмуро глянул на неё. Матушка была очень славной, но простодушной, а потому не очень тактичной. Она поставила чайник на огонь, заглянула в духовку. Рыжие волосы того же оттенка, что у сына, были туго собраны в пучок, фартук обхватил пышную грудь, а лицо выражало беспокойство и безмятежность одновременно, будто каким-то невообразимым путём матушка уже попала в будущее, где Анна спокойно сидела у камина.
        На кухню вошёл отец. Постарался стащить кусок колбасы, за что шутливо получил полотенцем по рукам.
        - Ну что ты милая, что! - рассмеялся он. - А где Овечка?
        Анжей отвернулся. Под рёбрами неприятно тянуло.
        Он представлял себе всякие ужасны, хотя прекрасно знал свою сестру: ужасы скорее всего сотворит она, но… А если Жатва? Бандиты? Или упавшее дерево? Или она заблудилась? Или ещё что-то…
        Часы звонко пробили, разделяя время ожидания и время действия.
        - Батенька, я пойду её встречу! - Анжей вскочил.
        Отец чуть не поперхнулся кофе. Поправил очки и внимательно глянул на бледное, покрытое веснушками лицо сына:
        - Ты что, дурной? Ты в такое-то время куда собрался?
        - Я до калитки дойду, фонарём ей посвечу.
        - Ну да, ну да. Дома сиди. Овечка - девочка боевая, она и от самой Жатвы отобьется, а ты у нас… в общем, сиди дома.
        - Но пааааап, - завёл шарманку Анжей, но получил лишь хмурый взгляд в ответ.
        - Нет! - отец резко поставил чашку кофе на стол, и горький напиток выплеснулся из краёв.
        Несколько секунд на кухне царило молчание. Матушка что-то помешивала в кастрюле, стараясь абстрагироваться от ссоры. Она делала так всегда, когда не знала, какую сторону принять.
        Поджав губы и стиснув кулаки, Анжей смотрел в упор на отца, но потом отвёл взгляд и побрёл в комнату. Он не мог до конца поверить, какие же взрослые могут быть чёрствыми. Как так можно - не разрешать найти человека?! Да ладно бы, если бы просто “человека” - родную… то есть двоюродную сестру!
        Тут Анжей всегда путался. Формально, Анна была племянницей отца, но росли они бок о бок. Сестра отца - тётя Анжея - возвращалась с дочерью на ферму каждую зиму, а потом, как только в воздухе начинало пахнуть весной, срывалась с места и возвращалась в свой табор, где уезжала в далёкие дали, о которых Анжей мог только мечтать.
        Но в этом году произошла какая-то странная рокировка, связанная с желанием тётушки подольше побыть со своим новым ухажером и с абсолютным нежеланием Анны иметь с ним хоть какое-то общее дело, так что сестрёнка должна была прибыть раньше, самостоятельно.
        Вот только её всё не было.
        Анжей запер дверь в комнату: небольшое помещение с двухъярусной кроватью (Овечка спала наверху), грубым деревянным столом, горой книжек, сундуком, в котором хранились пожитки и покосившимся шкафом. На дверце шкафа Анжей нарисовал закат и корабли. По его мнению, получилось очень красиво, хотя этот факт, конечно, был легко опровергаем.
        Анжей подошел к окну, отодвинул шторы из мешковины и снова поглядел на лесную тропу. Нет, ни намёка на заблудшую гостью.
        Помявшись для верности ещё пять минут и прислушиваясь к монотонной болтовне взрослых, Анжей принял решение.
        Открыв несуразный чемодан, он выудил старую прохудившуюся куртку, осенние сапоги, тёплые носки, свитер. Завернулся во всю одежду, и, превратившись в некое подобие капусты, остался доволен, решив, что не замёрзнет. Затем взял старый фонарь, спички, и, убедившись, что дверь надёжно заперта, а свет горит, выскользнул в окно.
        Ставни он закрыл плотно. Обошел дом, прижимаясь к стене, юркнул за дышащий теплом и пахнущий навозом амбар, перелез через забор и скрылся в зарослях орешника. Поднимая маленькие снежные фонтанчики, он прошёл вдоль деревьев и вышел на дорогу, где, наконец-то, смог зажечь фонарь. Чернильный лес навис над мальчиком, угрожающе завывая. То тут, то там слышались скрипы будто из потустороннего мира. Пахло сырой землей и холодом.
        Анжею было страшно: легенд о Жатве он наслушался столько, что мог книгу написать, и каждый раз встреча с ней не заканчивалась ничем хорошим.
        Но за сестрёнку он боялся немного больше, поэтому вздохнул, поднял повыше фонарь и пошёл по тропе.
        Овечка всё смотрела на небо. Буря усиливалась, ветер теперь свистел как бешеный, некоторые деревья и вовсе склонялись к земле. Где-то вдалеке затрещал ствол, гибнущий под натиском погоды. Девочка закрывала лицо руками, жалея, что у неё нет варежек (надо было хоть их утащить!). Совсем потеряла счёт времени, но надеялась, что ферма будет скоро, и она сядет, выпьет горячего чаю с мятой и смородиной и будет рассказывать Анжею о своей дороге.
        Ветер задул особенно остервенело и пришлось остановится, дабы переждать. Несколько долгих секунд она стояла в абсолютной темноте и дикие вихри проносились мимо. Ей показалось, что рядом кто-то залаял.
        Огляделась - никого. Пожав плечами, пошла дальше.
        Снова подняла голову. И разноцветных вихрей нет! Никаких нет, ну что за Жатва такая, простой буран, ничего интересного.
        Треск дерева раздался так близко, что девочка вздрогнула от неожиданности и ускорила шаг на всякий случай. Тропа сделала небольшой поворот, и сразу за ним Овечка наткнулась на валежник, вырванный из земли с могучим корнем.
        Под ним, на земле, укрываясь от назойливого снега и ветра, сидел человек. Сначала показалось, что это пень - уж очень было темно, но, приглядевшись, девочка поняла, что это либо пень с глазами, либо она ошибается.
        Замерла. Затем осторожно, по-звериному, подошла ближе, всматриваясь в фигуру.
        Фигура не шевелилась.
        Сделав ещё один шаг, Овечка, наконец-то, смогла разглядеть сидящего.
        Это был юноша, и для ужасной бури он был одет непростительно легко: тканевые сапоги, коричневые штаны, просторная рубашка цвета травы, немного старомодная, но ему шла. Поверх всего он накинул плащ, из-под капюшона которого выбивались светлые, почти белые волосы.
        Он сидел и курил трубку, не обращая внимания на непогоду кругом. Глаза его были закрыты, а на лице играла лёгкая улыбка, словно мечты поглотили его настолько, что реальный мир стал неважен и не страшен.
        Овечка прикинула, что сможет быстро и бесшумно проскользнуть мимо, если этот чудак не решит вдруг проснуться. Но стоило ей сделать шаг, как незнакомец тут же посмотрел прямо на неё.
        - Доброй ночи! - сказал он и выпустил облачко дыма.
        Девочка поглядела на него исподлобья.
        - Горит Маяк… - пробормотала она.
        Вообще она любила ещё незнакомых людей и легко могла подружиться почти с любым, но в данных обстоятельствах знакомству не радовалась. Но, помня заветы мамы, старалась быть вежливой.
        Ветер задул так резко, что чуть не сбил её с ног.
        - Иди сюда! - незнакомец оказал на бревно рядом. - Тут не дует.
        Немного подумав и оценив силу непогоды, Овечка согласилась на предложение. Осторожно, сжимая нож в кармане, приблизилась к юноше. Он улыбался приветливо, и Анна уже готова была поверить в его дружелюбной настрой, но…
        Один раз, в своих путешествиях с табором, она была в музее, где хранились всякие занятные экспонаты, в том числе и чучела животных. Там были и гигантские медведи, и трёхметровые змеи, и мантикора (как оказалось потом, поддельная), но сейчас Овечка вспомнила только арктическую лису с её белым мехом, очаровательной мордочкой и хитрющими злыми глазами.
        Вот и глаза этого парня были, что у той лисы. Такие же холодные, под стать снегу.
        Поэтому она не села, а осталась стоять рядом, пряча ладони в рукавах.
        Незнакомец глянул на неё искоса и снова закурил. Овечка почувствовала себя неловко. Она хотела как можно быстрее дойти до фермы, но стоять под навесом из земли и корней было приятнее и теплее, чем брести сквозь метель.
        Дала себе срок: если через десять минут снег не утихнет, она пойдет дальше
        - Он не утихнет, - раздался голос юноши.
        Анна вздрогнула.
        - Что?
        Пот струйкой пробежал по хребту. Он что, мысли прочитал?.. Собственно, что гадать, именно так Анна и спросила.
        - Нет, - рассмеялся незнакомец, и смех его оказался на удивление чистым и успокаивающим. - Просто твои мысли были очевидны.
        - А…
        Овечка шмыгнула носом. Ну, да. Скорее всего.
        Она всё же оставила себе условие, а пока решила не терять времени даром и завела как говорила мама “культурную беседу”. Села на бревно, но ладонь с ножа, который покоился в рукаве, не убрала.
        Критично осмотрела собеседника с ног до головы.
        - А вам это… не холодно?
        - Нет. У меня тёплый плащ.
        Верилось с трудом, конечно.
        - А как вас зовут?
        - Гран.
        - О, какое чудное имя! - такта в девочке было немного. - А меня зовут Чёрная Овечка.
        - Да ну, - картинно удивился он, а затем ухмыльнулся. - И это у меня-то чудное. Ты что, оборотень?
        - Нет, я необыкновенная, - парировала она своим стандартным аргументом.
        - А, ну это понятное дело.
        Они помолчали, пялясь на метель. Гран курил трубку, Овечка глазела на небо, раздумывая над вопросами. Потом снова открыла рот.
        - А что вы тут делаете?
        - Сижу.
        - Ой, нет. Не просто же так сидите в лесу, в метель, во время Жатвы.
        Он вздохнул, но как-то ненатурально. Словно посмеивался над ней.
        - Ну да, ты права. По правде говоря, я заблудился. Уже несколько часов блуждаю по лесу и решил сделать привал.
        - М….
        - Никого не встретило пути - все по домам попрятались. Я решил под валежником пережать. А ты тоже заблудилась?
        - Нет… Я иду домой.
        - О.
        Тревога Анны сменилась жалостью. Конечно, он чудной, но нельзя же бросать человека во время напасти одного в лесу! “Всегда надо всем помогать” - это, можно сказать, было её кредо. Правда, она не очень хорошо понимала значение слова “кредо”, но уж больно оно её нравилось.
        Резко встав, Овечка протянула Грану узкую ладошку.
        - Пойдём! Я отведу тебя к дяде и тёте, там ты согреешься, поешь, переждёшь бурю, а утром мы поищем твою дорогу.
        Юноша подал ей руку. Ладонь его оказалась тёплой и мягкой, держать её было приятно. Как котёнка гладить.
        Гран встал. Он оказался не таким высоким, как думала Анна по началу. По крайней мере всего лишь на полголовы выше Анжея.
        Развернувшись, она повела его по тропе в сторону дома.
        Анжей оделся не так тепло, как он рассчитывал. Холодный ветер пробирался под слой свитеров и щипал за кожу, снег довольно быстро забился под носки. То тут, то там раздавались какие-то невообразимо дикие звуки, а Анжей, подняв фонарь, всё больше и больше боялся за сестру. Каждое полено, каждая кочка казались ему замерзшей Овечкой, и приходилось подходить совсем близко, освещая объект фонарём, чтоб успокоиться.
        Он кричал:
        - Анна!
        Но метель жадно съедала всякий звук кроме собственного воя.
        - АННА! - горло мальчика начинало болеть.
        От беспомощности к глазам подступили слёзы, а в голову начали ползти всякие мысли, тёмные и нехорошие, как рассказы пьяного кузнеца.
        - АННА!!!
        Он начал бояться, что упустил её. Что каким-то образом они разминулись, и она сейчас дома, а он, как дурак, бродит по лесу. Но отступить он не мог и упорно шёл с фонарём вперед.
        Дикий вой раздался в небе.
        Оно стремительно темнело.
        Анна задрала голову. Обернулась на спутника.
        Гран не отреагировал на звук, но, когда она обернулась, чуть ли не промурлыкал:
        - Что такое?
        - Ты разве не слышал?.. Этот вой?
        - Слышал. Но мы же недалеко от фермы. Должно быть, это псы.
        - А если это псы Жатвы?
        Он равнодушно пожал плечами.
        - Ты не боишься? - Овечка продолжила идти вперёд.
        - Нет. А ты?
        - И я нет! - гордо сказала девочка. - Глупости всё это. Просто…как там Божислав говорил… “погодные катаклизмы”, вот. Ну, и бешеные собаки. Наверное. Не знаю. Знаешь, вообще я очень хотела увидеть Жатву Декады, конечно. Надеялась, что это будет приключение.
        - Какое же приключение?
        - Ну, например, сразиться с башами.
        Анна глянула на Грана, увидела на лице его искренний интерес и продолжила:
        - Ну, знаешь. Можно победить баша и получить золотую пыльцу. Она волшебная. Исполняет желание.
        - А… Как ты хочешь их победить?
        - Оружием. Они же боятся железа, это все знают. И у меня с собой есть, я же не рохля какая-нибудь.
        Лес снова затрещал. Становилось всё темнее и темнее.
        - А не жалко тебе башей-то?
        - А что жалеть, - отмахнулась Анна. - Они уродливые и злые.
        - Не знал.
        Дорогу преграждала поваленная сосна через которую пришлось перебираться, раздвигая колючие ветви. Руки нового знакомого Овечка не отпустила, мало ли, потеряется, раз уж он умудрился на прямой дороге заплутать.
        - А вот! - продолжила она. - Многие думают, что они красавцы все, но мне Божислав рассказал, что это - враки, чтоб мозги пудрить. На самом деле у них серая морщинистая кожа, огромные клыки и острые уши! Если увидишь такую тварь сегодня, или в другую Жатву - беги или тыкай в неё железом.
        - Хорошо, я учту.
        Овечка вгляделась в даль. Дома всё ещё не было видно, но ей показалось, что впереди сиял какой-то огонёк.
        Она развернулась к спутнику, чтоб сообщить о наблюдении, но не сказала ни слова. Что-то было не так, но поняла она это только сейчас. Ветер скинул капюшон с головы Грана, но лицо его было жёстким и злым, и смотрел он на Овечку взглядом голодного волка, а не беспечного бродяги.
        Тревога жесткой дланью сжала желудок девочки. Она почувствовала себя как те глупые дети в сказках, которые ведутся на морок, а потом жалеют. Только тут ведь даже иллюзии не было.
        Ох, какая же она дура…
        Еле-еле она умудрилась улыбнуться. Голос дрогнул, но всё же произнес:
        - Пойдём, тут совсем немного осталось…
        Гран кивнул.
        Шея Анны покрылась испариной, не смотря на холод. Ей было очень жарко и мысли, как та же снежинки, беспорядочно кружились в её голове. Конечно, она могла ошибаться, и он просто загрустил о своём или разозлился на погоду, или ещё что-то, мало ли что у людей в голове происходит.
        А может, он баш? Может, они всё-таки не чудовища, а вот такие: злые и красивые, и она, бедная дурочка, угодила в лапы Жатвы? Надо что-то делать, если так.
        Овечка. Быстрая. Очень быстрая. Если отвлечёт его, то успеет скрыться в лесу: надо только найти подходящий момент.
        А может, она всё же ошибается, и то, что она оставит человека одного в лесу будет страшным злодеянием? Но она может попробовать побежать! Кинется в погоню - значит, злодей, а останется на месте - всё в порядке.
        Она ждала момента, и каждый новый шаг давался ей всё труднее. Стволы деревьев на белом фоне начали сливаться в какой-то единый узор.
        Глубокий вздох. Пора.
        Резко обернулась, посмотрела за плечо нового знакомого, и, придав своему лицу выражение ужаса (хотя и стараться не очень-то было надо, она боялась и так), крикнула:
        - Что это?! Там, за елкой! Ох, это всадник!
        Сработало! Гран обернулся, а Овечка с силой дернулась вперёд, освобождая ладонь и помчалась по дороге.
        Внутри нее теплилось много надежд: что она ошибается, что она окажется достаточно быстрой, или что Гран не захочет ей навредить.
        Но эти надежды рухнули вмиг, когда её схватили за капюшон и повалили на снег.
        Анжей услышал крик. Далёкий, тонкий, но этот крик он узнал бы из тысячи. Неизвестно откуда появились силы - он бросился вперед, щурясь от метели, выхватывая куски леса из тьмы светом фонаря.
        - АННА!
        Снова крик Овечки.
        Анжей бежал вперёд, в страхе выкрикивая её имя.
        Она ничего не видела: снег залепил ей глаза, а ворот куртки душил. Сквозь собственный крик и возню, она расслышала, что Гран говорит: “постой”, но останавливаться не собиралась. Надо было действовать.
        Правой рукой она выхватила из рукава левого железный кинжал и наугад ударила.
        Этот кинжал ей подарил один друг - матрос по имени Петр, со словами “он будет оберегать тебя в трудную минуту”. Так и вышло.
        В темноте ночи раздался короткий крик боли и нападающий на секунду разжал хватку, и это позволило девочке проползти всего лишь пару метров, как её снова перехватили.
        - Это было глупо, - прошипел Гран.
        Анна снова закричала.
        А в ответ услышала своё имя.
        Анжей увидел две фигуры на дороге. Он понял всё сразу, хотя обычно и не мог похвастаться таким талантом. Закричав: “Анна!”, бросился вперёд и тут же поскользнулся. Ногу повело назад, тело завалилось вперёд, сгруппироваться не успел и ударился коленями и подбородком о лёд. От резкого толчка выбило весь воздух из груди, а фонарь улетел дальше по дороге, на прощание мигнув.
        Гран остановил полёт фонаря подошвой ботинка. Стекло хрустнуло.
        Свободной рукой Гран убрал волосы со лба. Вторая была вся в крови: из дыры в рубахе на предплечье виднелась глубокая рана, которую баш разглядывал с холодным любопытством.
        - Вот так дела… - пробормотал он.
        Анжей кое-как встал, не обращая внимание на ушибы. Овечка барахталась на снегу, но Гран наступил ногой ей на капюшон, что приводило девочку в крайнее смятение, ближе к панике.
        - Отпусти её! - закричал Анжей. - А ну немедленно отпусти!!!
        Вместо ответа Гран наклонился, дёрнул Овечку за волосы. Она вскрикнула, повалилась назад, а баш перехватил у неё кинжал.
        - Ладно, отпустил, - он разжал ладонь.
        С ухмылкой осмотрел Анжея.
        Злость и уверенность быстро улетучились из мальчика - сейчас он стоял в темноте безоружный, замёрзший, не понимал ничего. Он просто хотел забрать Анну и пойти домой.
        Он уже начал было говорить с обидчиком, как тут Анна вскочила и завопила:
        - Это нечестно! Это же железо! Ты должен был рассыпаться!
        - Никому я ничего не должен, - презрительно ухмыльнулся Гран. - Я, может, тоже особенный.
        Овечка зарычала и набросилась на Грана в попытке отнять кинжал. Он поставил девочке подножку, из-за чего та снова повалилась вниз.
        - Сволочь! - кричала она. - Негодяй! Недоумок! Мерзавец!
        Носитель всех этих характеристик лишь посмеялся, слегка наклонившись.
        - И чем я только заслужил такие комплименты!
        Он наступил на грудь Анны коленом, заслужив новые ругательства. Анжей, наконец-то, пришёл в себя и бросился к ним. Ухватив Грана за плечо, крикнул:
        - Пожалуйста, перестань!!!
        Баш развернулся:
        - Зачем?
        Такого вопроса Анжей не ожидал, но всё же нашёлся:
        - Потому что ей больно!
        - Ну и что?
        Анжей стоял. Он не хотел вступать в драку, потому что явно бы проиграл, но и его универсальный способ, который никогда не работал с другими мальчишками - переговоры - тут тоже работал плохо. Ажей молча глядел на лицо своего оппонента - скучающее, равнодушное - и не знал, как до него достучаться, вразумить.
        Пока он не знал, Анна знала. Как дикий зверёк она извернулась и с силой укусила Грана за руку.
        Баш с коротким вскриком отшатнулся, Овечка вскочила и, крикнув что-то, бросилась прочь, а Анжей, не успев толком подумать, навалился на преследователя, чтобы хоть как-то задержать.
        Ослепляющая боль лишила его сознания.
        Овечка пробежала ещё несколько метров прежде, чем поняла, что никого нет рядом. То есть вообще никого, а по идее-то там должен быть её брат. Сделав по инерции ешё несколько прыжков, остановилась, оглядываясь. В горле неприятно сипело, дышать было трудно, всё тело было мокрым от пота и снега, но Овечка не обращала на это никакого внимания. Она озиралась, надеясь, что вот-вот Анжей выскочит из-за дерева и они вместе добегут до дома. Но секунды тянулись как часы, а его всё не было.
        Тогда она развернулась и, крадучись, пошла назад, выискивая брата. Раз шаг, два шаг… Снег предательски громко скрипел, выдавая её.
        И вот то место, откуда она побежала.
        На снегу лежал Анжей. Гран сидел рядом, зачесывая окровавленной рукой волосы.
        Сперва Анна рассердилась: разлёгся тут! Дал бы этому парню по морде и побежал. А потом поняла: что-то не так.
        Совсем. Всё. Не. Так.
        Анжей лежал неподвижно, из груди его торчала рукоять железного кинжала.
        Не помня себя, Анна бросилась к нему, упала на колени. Слёзы сами подступили к глазам, бессмысленный крик: “Нет-не-нет!” сам рвался из горла. Анжей был белым под стать снегу. Его рыжие волосы утопали в луже крови. Если он и дышал, то это были последние секунды. Его Свет догорал - это было ясно.
        Овечка кричала, не помня себя, но ничего не могла сделать.
        Она не могла, а…
        - Сделай что-нибудь!!! - закричала она на Грана. - Умоляю, сделай что-нибудь.
        Баш закатил глаза.
        - Да ну, зачем мне это.
        Анна чуть не задохнулась от негодования и слёз. Но мысль, что он мог - мог спасти Анжея - не давала сдаться.
        - Пожалуйста! Пожалуйста! Он же так умрёт! Ты убил его, и он умирает!
        - Ну, он напал на меня, и он умирает. Всё закономерно.
        Голос сорвался. Если бы Гран тоже кричал - было бы легче, но он произносил каждое слово так медленно и с таким деланным равнодушием, что это просто выводило из себя.
        - ЭТО ТЫ НАПАЛ НА МЕНЯ ПЕРВЫЙ! ТЫ!
        Он хохотнул.
        - Это же Жатва, чего ты хотела.
        Тут Овечка замолчала. Опустила глаза. Её любимый брат, бедный брат, бледный брат. Они должны были провести зиму вместе, всё должно было быть хорошо, если бы только не её глупое желание посмотреть на Жатву.
        Посмотрела.
        - Пожалуйста! - выдавила она сквозь слёзы. - Спаси его, и можешь брать, что хочешь! Можешь меня съесть!
        Гран поморщился:
        - Да больно ты мне нужна такая…
        Девочка бессильно опустилась в снег, закрыла горячие мокрое лицо руками.
        - Я не знаю, что ещё предложить, я не знаю, я не знаю…
        Гран смотрел на неё, приподняв бровь. Ему было любопытно наблюдать за всей этой историей до этого момента и вот - стало тоскливо. Очень скучно, будто это была и не Жатва вовсе, а что-то другое, но он никак не мог описать, что. Будто дали поиграть с игрушкой и отобрали.
        Он оглядел свои руки. Кроваво-красные по локоть, из раны всё ещё льётся кровь, и это делает его слабее и слабее с каждой потерянной каплей.
        Снова посмотрел на маленьких людей
        Ну, что же. Пусть будет не жертвой, а трофеем.
        Под причитания девочки и звук её слёз, под вой метели и диких псов, он сел на колени, выдернул кинжал из груди мальчика, швырнул в снег, а затем наклонился и поцеловал несчастного. Затем встал. Пора было уходить.
        Рыжий судорожно вдохнул, распахнул глаза, прохрипел: “Анна!”
        Девочка снова закричала, бросилась к нему с объятиями, но Грану уже было не до этого. Он чувствовал слабость.
        Прикрыв глаза, увидел небо через облака, всю бурю Жатвы, весь её хаос и безумие. Он позвал, и на зов откликнулись. Всполох ветра, и вот на дороге уже стоит зверь из тумана и тучи, серый, с тёмной гривой, нетерпеливо бьёт копытом по земле.
        Гран ласково похлопал его по шее, затем наклонился и схватил рыжего мальчишку за руку. Тот попытался сопротивляться, но не сильно. Сложно давать отпор, когда только что был мёртв.
        - Полезай! - сказал ему Гран и парень послушался.
        Девочка вскочила и снова начала пронзительно кричать, хватать за руки, за плащ. Гран толкнул её, и помеха кубарем полетела в сугроб. Пока пыталась выбраться, он сел на скакуна, придержал мальчика, чтоб тот не упал, повернулся к девочке и сказал, улыбаясь, на прощание:
        - Ну что же ты, милая. Сама же сказала, что что угодно отдашь за его жизнь. Вот я и забираю. Сама же сказала, что хочешь увидеть Жатву. Вот ты и видишь. А впредь берегись своих слов и желаний.
        Он ударил поводьями и зверь, захрипев, поднялся на дыбы. Девочка бросилась за ними, но не успела: тяжелые копыта ударили по метели, и скакун поднялся в небо, радуясь небу и ветру.
        Анжей обернулся, постарался потянуться к сестре, прокричать ей что-нибудь, но его грубо одёрнули и велели держаться крепче. Он вцепился в сбрую, но всё же прокричал вниз, не видя там ничего:
        - Анна! Я вернусь! Обязательно вернусь!!!
        Овечка стояла на коленях в снегу и смотрела на небо. Казалось бы, только-только она видела целую свору странных зверей, похожих на оленей, и псов, только-только была рядом с братом, и в одну секунду всё исчезло.
        Весь смысл, вся суть, всё хорошее.
        Просто растворилось под натиском Жатвы.
        На ватных ногах Овечка побрела в сторону фермы, утирая слезы окровавленными ладошками. Она не знала, как сказать дяде и тёте про всё. Не знала, что будет дальше.
        Но Анжею она всегда верила. А значит, он вернётся.
        Глава первая. Прибой. Вражка
        Скалистое побережье тянулось на много километров и, казалось, ни конца, ни края не было этим серым мшистым обрывам, холодному бушующему морю и пронзительным чаячьим крикам.
        Злой ветер заставлял траву кланяться, а одежду Вражки трепетать. Он заползал под ткань и щипал, и щекотал нежную кожу, но ведьма не сдавалась, куталась в плащ и сердито грозила ветру кулаком.
        Глаза слезились, но она не решалась отойти от берега моря - боялась потерять единственный чёткий ориентир и не дойти до деревни вовремя.
        Персок возмущенно фырчал, рыжеватая шерсть его дыбилась, голова моталась туда-сюда и всеми силами олень показывал, что данное предприятие ему не по душе.
        - Ну не ворчи! - прикрикнула на него Вражка. - Нам ещё недолго!
        Хотя она могла и врать, ведь сама понятия не имела, сколько часов пути лежит впереди.
        Посмотрела на лес за полем сухой травой. Точно такие же поля она пересекала уже раза три с тех самых пор, как уехала из города. Свет Маяка давным-давно не освещал её путь, а она всё ехала и ехала, ехала и ехала…
        Ветер снова дёрнул за капюшон шрема. Пришлось укутаться ещё плотнее.
        Подышала на холодные ладони в попытке их согреть. Вздохнула: могла бы и поближе работу найти!
        Хотя что там, она прекрасно знала, что все окрестные города и деревни имели своих ведьм, ворожей и колдунов, а конкуренции данный вид деятельности не терпел. Поэтому, когда Вражке пришло заветное письмо, она разве что не прыгала от радости. Собрала вещи, закинула их на Персока, попрощалась с друзьями-приятелями и двинулась в путь. В конце-концов, если ей не понравится новое место - она всегда сможет вернуться.
        Вражка сменила много работ: и в окрестных деревнях подрабатывала, служила и в больницах, один раз гадала в специальном салоне; но так далеко от города, почти на край Калахута, не уезжала ни разу. Когда у неё был муж, давным-давно позабытый, она работала на дому: женщины и мужчины приходили к ней за всякими глупостями, вроде отворота-приворота, и Вражка втайне посмеивалась над ними, но виду не подавала, а колдовала. Другие приходили подлечиться: трава от боли в желудке, трава от головы, трава от сердца, от чего только им ни нужна была трава! И Вражка охотно вручала им нужные снадобья, а потом ехала в лес, собирала новые припасы, мурлыкая себе под нос верные песни и снова мешала их в своей любимой ступке из осины.
        Собственно, ступка - это то немногое, что у неё было с собой. Ещё запас трав, три книги, один блокнот, два комплекта юбок, бельё, три рубашки, всё для умывания, любимый гребень, маятник, маленький саквояж, и, конечно же, то-самое-зеркальце. Вот уже две декады Вражка повсюду носила его с собой, украдкой всматривалась в надежде… но видела только своё отражение.
        Она старалась забыть про него, но не могла.
        Персок заревел, привлекая Вражкино внимание к окружающей действительности.
        - Ну чего ты… - начала была ведьма, но умолкла.
        Вдалеке за синей рябью показались серые крыши домов, почти невидимых на фоне такого же серого неба. Пришлось хорошенько прищуриться, чтобы отличить их от скал, а когда ей удалось - ободряюще улыбнулась сама себе.
        - Думаю, это и есть Прибой.
        Олень не отреагировал, а просто продолжил брести в нужном направлении. Кастрюлки тихо звякали, прицепленные к седлу, вторя перезвону колокольчиков.
        Вражка взялась за витеватые рога и мягко ударила по бокам животного. С томным вздохом Персок ускорил шаг.
        Вместе с радостью к Вражке пришло волнение. Все приветственные фразы начали казаться ей очень глупыми и пафосными. Она принялась перекраивать их в голове, шёпотом проговаривать равнодушному оленю, репетируя.
        - Маяк горит! Меня зовут Вражка, я пришла сюда работать как ведьма… Нет, как-то криво. Добрый день! Я Вражка, теперь ваша ведьма! Ой, нет, это ужас какой-то.
        А деревенька всё приближалась. Теперь можно было разглядеть белые стены домов, синюю роспись на них, кривоватые заборы. Лес был совсем близко, сразу за небольшим кладбищем.
        Пронзительно прокричал петух. Замычала корова.
        Вражка почувствовала знакомое спокойствие тихой сельской жизни, совсем как в детстве, когда она ещё жила в пригороде. Запах соли перемешивался с запахом сена и убаюкивал, а спать Вражке хотелось страшно: она была в пути очень-очень долго и ночевала в холоде, греясь о бок Персока, костёр и спальник, но всё равно замерзала. Жизнь настоящего колоброда: неплохо, романтично, но она много бы отдала за кровать!
        Дорога под копытами её скакуна становилась протоптанней, в поле бегали ребятишки, пастух выгуливал коров, кто-то выкапывал последний урожай. Вражка робко улыбнулась им, но получила в ответ лишь косые взгляды.
        Неверное, они слишком устали. Снег вот-вот выпадет, им надо торопиться: собирать зерно, сваливать сено, утеплять ставни…
        Под лай какой-то мелюзги ведьма въехала в село и тут же растерялась: куда теперь?
        За ближайшим забором возилась женщина с детьми: нанизывала на нити сушёные яблоки, отбивая фрукты от назойливых мальчишек.
        - Простите! - окликнула её Вражка. - Я приехала по работе. Могу я поговорить с градоуправляющим?
        Женщина удивлённо поглядела на неё, а потом улыбнулась. Тут же она показалась Вражке очень симпатичной: от румяных щёк до кончиков коротких ореховых волос.
        - Да, конечно. Собственно, её дом-то прямо на краю. Такой, с красной росписью, сразу узнаете. Её Мэрна зовут.
        - Спасибо большое!
        Ведьма махнула рукой и отправилась в нужную сторону.
        Прибой на её глазах наполнялся жизнью: бабушки судачили на лавочках, деды делали тоже самое, но с сидром в руках, мужчины и женщины хлопотали по домам, трудились в кузнице, магазине, мастерской… Все были радостными и живыми, и сама Вражка от этого наполнялась радостью и живостью. Она почти физически видела их Свет - казалось, ещё немного, и он прорвётся сквозь кожу и рёбра, засияет ярче солнца.
        Но нет, конечно, нет. Только со смертью…
        Ведьма тряхнула головой, отгоняя мысли. Дом градоуправляющей появился из-за угла, хвалясь красным орнаментом. Он стоял на самом-самом краю утёса, будто бросал вызов всем стихиям. Качурки вились над его крышей.
        Вражка спрыгнула на землю, закинула сумку на плечо, поправила льяную юбку, окрашенную в голубой, пригладила длинные волосы и открыла калитку. Уздечку Персока накинула на столбик. Ласково погладив оленя по шее и пообещав вскоре вернуться, пересекла крошечный дворик, полюбовалась украдкой на красные и белые ягоды шиповника, и постучала в дверь.
        Из дома раздался голос. Слов было не разобрать, но по интонации Вражка поняла, что её приглашают.
        Отворила дверь, вошла внутрь. Половица под ковром приветливо скрипнула, запах тёплого чая и соснового дерева тут же придал ощущение уюта. Стены были белыми, в прихожей висели правила, написанные на желтоватом пергаменте: “не шуметь! входить по одному! со своей едой можно!”. Вражка кинула плащ и шрем на крючок, открыла следующую дверь и оказалась в просторной тёплой комнате. Первое, что бросалось в глаза - огромные окна, выходившие прямо на море, где горизонт утопал в сизой дымке, а тёмная вода начинала проявлять свой непростой характер. Посередине комнаты стоял большой стол, тоже белый, за ним сидела женщина: полная, с вьющимися волосами, уложенными в высокую причёску. Она хмурилась и читала какие-то документы.
        - Садитесь, садитесь, - сказала она низким грудным голосом, не поднимая головы.
        Вражка села на краешек стула прямо напротив женщины, должно быть, как раз Мэрны.
        На стенах висели дипломы, вырезки из газет, награды, карта Калахута и несколько картин. Ряд стульев аккуратно примостился рядом со второй дверью.
        Весь кабинет показался Вражке крайне симпатичным, чувствовались в нём забота и уют.
        Женщина с театральным вздохом откинулась на спинку стула.
        - Фуууууух, ну и волокита. Тому подпиши, этому распиши, а третий вообще читать не умеет - ему зарисуй.
        Она подмигнула Вражке.
        - Вы-то небось читать умеете?
        - Эм… да… конечно.
        - Ну и славно! - она протянула руку. - Я Мэрна, градоуправляющая. Маяк горит.
        Вражка пожала ладонь, скрепляя знакомство.
        - Горит Маяк! Я - Вражка. Я приехала работать ведьмой. У меня письмо.
        - Да, я так и поняла, что это вы. Хотите чаю?
        Вражка подумала было отказаться, но прислушалась к собственному телу и поняла, что организм ей такого не простит.
        - Да, благодарю.
        Мэрна встала и исчезла в неизвестной двери. Вражка успела разглядеть там плиту и чайник.
        Через три минуты градоуправляющая вернулась. В руках у неё дымились две чашки.
        - Вот, пожалуйста. Это местные травы и черника - прогревает до костей, но что ещё нужно в такую погоду!
        Ведьма занесла руку над паром, согревая озябшие пальцы.
        - Верно. Всю зиму его пить буду.
        - Конечно! Мы и пьём. Этот чай, ну, ещё с малиной. И сбитень.
        Вражке страшно понравилось, что начали разговор они о чае, а не о предыдущих местах работы. Это стремительно привязывало её к месту, показывало, что тут она отлично приживётся.
        Чай оказался очень вкусным.
        - Зима, как вы видите, на носу, - продолжала Мэрна. - Говорят, в эту декаду Жатва уже прошла, но, видимо, мимо нас. Вы её не застали?
        Что-то внутри Вражки ёкнуло. Она покачала головой.
        - Ну и славно, - Градоуправляющая тоже отпила чаю. - Ну и хорошо. Потому что, знаете, мы всеми силами пытаемся как-то настроить нашу жизнь. Развиваться там, школу вот открыли: маленькую, правда, но хоть что-то. И нам бы не хотелось, чтоб всё это было разрушено, так что можем порадоваться, что и Жатва прошла мимо и снег вместе с ней припозднился. Собственно… - она промочила горло. - Собственно, мы хотим построить фабрику, развить деревню до села для начала, делать рыбу слабосолёную, в бочках, наладить производство. Мне говорили, что в городе уже множество фабрик, так?
        Вражка кивнула. Фабрики её не нравились, но отрицать их наличие было глупо.
        - Ну вот, мы не хотим отставать. Конечно, есть некоторые трудности в…м…доступности нашей деревни, но, говорят, в земле Папоротников уже проложили железную дорогу, уверена, что и до нас недалеко.
        Надо же, какие амбиции! Земля Папоротников находилась на другом конце Калахута, а хвалёная железная дорога пролегала лишь от города Папоротников и Цапель до города Харум всего на несколько десятков километров, там в принципе-то можно было и пешком дойти.
        - Да и дирижабли… - Мэрна посмотрела в окно, словно у неё там был припрятан свой собственный. - Конечно, это тоже пока редкость, но это перспективы, понимаете… развитие. Собственно, - она поставила чашку на стол, - ведьма нам совершенно необходима для душевного равновесия, здоровья граждан, предсказания, ну и всего такое.
        - “Ну и всё такое” - это моя специальность, - пошутила Вражка.
        - Прекрасно! Прекрасно! Ещё чаю? Нет? Ну ладно. У нас тут жил колдун, конечно. Мужчина по имени Божир, но встретил какого-то парня, барда, кажется, да и уехал с ними скитаться. Ну, а мы, как видите, - она раскинула руки, - не при деле остались. Поэтому и вам очень рады. Скажите, где вы учились?
        Этот вопрос всегда ставил Вражку в тупик, хотя ответ она могла и во сне сказать. Но как тут объяснишь без длинной предыстории: зеркальца, дружбы, предательства, взрыва? Да никак. Да и люди не очень хорошо принимали эту историю - враждебно, на грани веры и опаски.
        Поэтому ответила стандартное:
        - Один путешественник показал мне несколько фокусов, когда я была совсем маленькой, я вдохновилась и решила учиться, а там взяла к себе соседская старуха, её звали Скилава.
        Мэрна закивала.
        - Хорошо, очень хорошо. Давайте тогда попробуем поработать. Жилище мы вам предоставим, кого-нибудь на экскурсию я вам направлю, всё покажет-расскажет. Завтра в полдень собрание у утёса. Ну, вы поймёте, там площадочка такая, с неё рыбу поднимают. Оплата от каждого своя, общего жалованья нет - на что договоритесь, но люди не жадные, не волнуйтесь. А теперь… скоро уже ночь.
        Градоуправляющая, с удивительной для её комплекции лёгкостью, нырнула под стол и тут же показалась снова, держа в руках ключ. Протянула его ведьме.
        Вражка приняла дар. Холодный металл оказался тяжёлым.
        Мэрна показала вперёд, в стену, а по сути - на север.
        - Едешь прямо-прямо-прямо, никуда не сворачиваешь. Последний дом справа - дом, где жил Божир. Там будешь жить, ужин велю принести в первый вечер, дальше разбирайся сама, у нас тут таврена есть, а в дому - кухонька. Если что Божир оставил - всё твоё, забирай. Что ещё… а, прости, что не провожаю, да только тут, видишь, сейчас ещё и тебя вносить в список, отчёт заполнять. Но ты не заблудишься, а если заплутаешь - спроси, где Дом Колдуна, тебе всякий ответит. Ну, давай, завтра до полудня тогда!
        - Спасибо вам большое! До свидания!
        Вражка попятилась, направилась к выходу, обернулась, но Мэрна уже погрузилась в свой бюрократический мир.
        Ведьма только подумала, что женщине с такими амбициями страшно не повезло оказаться в такой дыре. А потом все мысли исчезли из головы, остались только низменные желания поспать и поесть.
        Вражка вышла в сумерки, села на оленя и отправилась искать нужный дом.
        Глава вторая. Прибытие. Анна
        Море было грозным и недружелюбным, кричало: “слушай, я хочу спать, хочу укрыться под слоем снега и льда и не видеть тут больше никаких кораблей! Уходи, оставь меня в покое!”
        Небо было серым-серым, тяжелый ветер подгонял в спину, раздувая паруса.
        - Потерпи, милое! - крикнула Чёрная Овечка волнам. - Скоро я с тобой на всю зиму попрощаюсь и встретимся снова только весной!
        Холодные капли, словно пташки взлетали над бортами “Чайки”, и кораблик живо прыгал вниз-вверх, вниз-вверх.
        Только бы успеть…
        Девушка перехватила канат, потянула на себя. Она провела посреди моря всю Жатву и не хотела сейчас заставлять Анжея волноваться, лишь надеялась, что у него эта зловещая ночь прошла так же легко, как и в море.
        Вспоминая прошлую Жатву, Овечке оставалось лишь сожалеть, что у неё не хватило мозгов укрыться в море тогда. Глядишь, всё по-другому бы пошло.
        Старый капитан поднялся на палубу. Густая борода, белая от соли, трепетала на ветру, глаза по привычке щурились, разглядывая горизонт. В зубах он сжимал трубку.
        Сильными руками ухватился за борт. Лодку слегка качнуло.
        - Доброе утро, Шем! - крикнула ему Анна.
        - Привет-привет, Овечка! До берега уж совсем недалеко, я погляжу.
        Берега не было видно, но у капитана Шема был какой-то встроенный компас, недоступный сухопутным. Овечка кивнула.
        Море подбросило их маленький кораблик вверх и игриво подхватило судно на волну. Капитан погрозил ему пальцем:
        - А ну-ка, не балуйся!
        Шем не владел никакой очевидной магией, это Овечка знала, но со стихией у него была особая связь: легко можно было представить, как море ворчит “ладно-ладно” и успокаивается.
        Собственно, “Чайку” перестало качать так сильно.
        - Ну вот, - удовлетворенно пробурчал капитан и протянул Анне галету.
        Девушка поблагодарила и откусила солоноватый хлебец, с усилием проглотив угощение. Она мечтала уже о горячей похлёбке, отваре из корешков махны или о мягкой булке в конце-концов, но в плавании выбирать не особо приходилось. Оставалось утешаться мыслью, что берег уже совсем близко, а там и брат, который даже обычную картошку мог превратить в амброзию.
        - Как Жем? - спросила Овечка.
        Капитан вздохнул:
        - Не очень. Кашляет, как лягушонок. Надо будет с трапа сразу к лекарю, иначе… Ну, разболеется совсем, нехорошо будет, придётся осесть в городе, а нам потом возвращаться надо, ну это ты и сама знаешь.
        - Если доктор Груна всё ещё работает - зайдите к нему. Он Анжея лечил, когда тот маленький был. И от пристани недалеко, там пройдете две улицы по центральной и свернете налево. Он дома принимает, я могу проводить.
        Шем взмахнул гигантской ладонью:
        - Да что уж я, дом не найду? Найду! А ты лучше езжай вперёд, а то братец-то тебя заждался небось.
        - Что верно - то верно.
        - Но если сделаешь сейчас Жему свой чай - будет хорошо.
        Овечка улыбнулась и, поднырнув под снасти, влезла в люк. Несколько ступенек вниз, шаг через канат, пригнуться под балкой. На горелке кипел маленький чайничек, каким-то чудом устоявший на месте - явно нарушение контракта со всеми законами физики. С потолка свисала сушеная рыба, в углу мешок с крекерами, на стене карта, барометр; старый котёл бесформенной грудой темнел вдалеке. Свет робко прорывался через крохотное окошко, скакал безумным зайчиком по всей каюте.
        Сразу за плитой находилась двухэтажная койка, на верхней постели которой посапывал мальчишка: худенький, но поджарый, кожа смуглая, а щёки - румяные и обветренные.
        Анна выключила газ, гневный свист чайника умолк. Кинула в кружку ромашку, зверобой, липу, добавила ложку мёда, залила водой. Пока ждала, сделала им с Шемом по чашке кофе.
        Ветер загудел, шаги капитана громом раздались над головой. Анна привыкла.
        Процедив отвар, она потрясла мальчика за плечо. Больной сонно открыл глаз и промычал.
        - Жем, мы скоро причаливаем. Я сделала тебе чай. Давай, просыпайся, собирайся и пей его, пока горячий.
        Мальчик зевнул, привстал.
        - Спасибо, Овечка, - прохрипел он голосом, который безотлагательно требовал вмешательства врача.
        Чёрная Овечка кивнула, прихватила кофе и, балансируя на лестнице, поднялась наверх. Солёные брызги тут же прилетели в лицо и в напиток.
        - Ваш кофе с солью, капитан! - крикнула она.
        - Мой любимый! Благодарю!
        Капитан Шем осушил свою чашку за два глотка, пока Анна пила помаленьку, кутаясь в шрем из тюленьей шкуры.
        Морская пелена, охватившая всё пространство до неба, постепенно растворялась. Капитан ткнул пальцем вперёд:
        - Ну, теперь-то видишь?
        Городок бумажным трафаретом появился на горизонте. Тихий и спокойный, только чайки надрывались, оповещая всех о том, что земля и вода тут встречаются.
        Дома уже покрылись белыми шапками, деревья нарядились в иней, но потеряли листву. Людей на причале было очень мало, но оно и понятно: все рыбаки давно уже ушли в море, а гулять с промозглым ветром под руку никому не хотелось.
        Анна почувствовала привычное тепло: знакомая с детства радость, что она, наконец-то, снова окажется почти-дома и увидит Анжея. Городок не менялся совсем, только обзаводился нелепыми заплатками там, где совсем изнашивался: всё та же пристань, всё тот же магазин, где они таскали орехи, рыбная лавочка, заброшенный сарай, перевёрнутая лодка… Будто не пролетали года, не взрослели дети, не сменялись времена года - город детства стойко противился течению времени.
        “Чайка” сбросила скорость, Шем убрал паруса, взялся за руль и аккуратно, ювелирным движением, состыковал бок корабля с причалом. Лёгкий толчок - облегченный вздох судна, - и путешествие окончилось.
        Анна подняла рюкзак, закинула за плечо. Поправила шнурок на высоком сапоге и неуверенно оглянулась на капитана.
        Он верно истолковал её взгляд:
        - Да беги-беги! Что ж я, не знаю что ли, как ты домой стремишься, чтоб тебя ещё тут задерживать? Я тут всё равно провожусь: пока лодку привяжу, документы заполню, Жема растолкаю… Так что давай, брысь домой. Брату привет.
        - Спасибо, капитан Шем! Надеюсь, мы ещё увидимся.
        - Взмахом крыльев Мотылька.
        Анна махнула рукой, вышла на пристань, доски причала скрипнули под каблуками, ботинок чуть скользнул на свежем льду, но она устояла. Ещё раз помахав на прощание, быстрым шагом отправилась в город, не оборачиваясь.
        В лавку заглядывать не стала, да и желание пообедать в трактире отбросила: знала, что её разморит от тепла и сытости и придётся ночевать где-нибудь под столом. Нет уж, легче сделать последний рывок и спокойно поесть дома.
        Она встала на знакомую дорогу, по которой час по прямой до фермы. Голова чуть-чуть кружилась, земля ходила туда-сюда, помня о море, но Овечка старалась держаться молодцом и шагать бодро.
        Ночью, видимо, шёл снег: еле-еле видна лыжня, но человеческие следы замело совсем, поэтому приходилось прокладывать себе путь заново, утопая по голень. Над головой пели бесстрашные птицы, красногрудые снегири копошились в ветках кустарника, выискивая ягоды. Белое полотно успокаивало, но снег уже набился в сапоги, что мешало наслаждаться пейзажем.
        Она шла уже довольно долго, как услышала звон колокольчиков - её нагоняли большие сани, запряженные двумя оленями, колокольчики на их рогах позвякивали.
        На вожжах сидела женщина, укутанная в вязанный шрем так, что виднелись только глаза. Овечка энергично помахала, и сани остановились.
        - Горит Маяк! - поприветствовала её женщина. - Далеко тебе?
        - Горит! До ближайшей фермы.
        - А, ну запрыгивай тогда - всё равно по прямой.
        Овечка, радуясь своему везению, забралась на вожжи и уселась рядом с женщиной. Вознице не нужен был разговор, поэтому все полчаса дороги они провели в благословенном молчании, наслаждаясь мелодией металла да птичьими трелями.
        У нужного поворота Овечка спрыгнула с саней, бегло поблагодарив за поездку. Женщина кивнула, даже не глянув на неё, и поехала дальше. Колокольчики продолжали задорно звенеть.
        Ферма Анжея виднелась из-за деревьев: зелёные стены, серая крыша, из трубы валит дым. Многих усилий стоило устоять и не помчаться к родному убежищу со всех ног, поэтому Анна просто перешла на быстрый шаг. Воспоминания падали на неё, как снежинки: все их игры, чаепития, радости, горести, визиты, совместную работу и приключения.
        Она очень любила этот дом и всех, кто в нём. И всё же иногда боялась его: казалось, что он, как якорь, удерживает от свободного плавания, окончательного полёта, не даёт стать полностью собой. А вот обитатели - это другое.
        По дяде с тётей она скучала, конечно, но Анжей всегда был для неё номером один, с самого детства. Овечка приезжала на похороны тёти в прошлом году и задержалась дольше обычного, поддерживая брата, пока он сам не отправил её в путь. Он отправил, а в глазах у него было “останься здесь, тут так одиноко”. И всё же она уехала, пообещав писать.
        Написала за всё время два раза.
        Залаяли собаки. Лохматое нечто, больше похожее на медведя, выскочило из конуры и забрехало на всю округу. Тревожно замычала корова за домом.
        Собака - звали её Яблочко, всё не унималось. К ней присоединилась вторая - кособокая одноглазая дворняга по кличке Блинчик.
        У Анжея была удивительная способность не только обогревать всех сирых и убогих, но ещё и подбирать им совершенно неподходящие имена.
        - А ну цыц! - прикрикнула Чёрная Овечка. - Своих не узнаёте?
        Яблочко призадумалась, Блинчик продолжил лаять.
        Анна отворила калитку, одновременно с этим отворилась дверь дома, и Анжей вышел на улицу. Тут уже Овечка не сдержалась и кинулась к брату со всех ног, а он - ей навстречу.
        Пришлось подпрыгнуть, чтобы ухватить его за шею, и в следующую секунду они уже кружились на снегу, радостно смеясь. С прошлого года Анжей умудрился ещё подрасти и возмужать (хотя казалось бы - куда?). Медные волосы волнами зачёсаны назад, веснушки горят на бледном лице. Тёплые глаза глядят радостно, как всегда.
        Овечка потрепала его по голове.
        - Ну ты и дылда! - крикнула она.
        Анжей ахнул и поднял её в воздух. Невысоко, но Овечка испуганно взвизгнула для приличия.
        - Пошли в дом, я приготовил тебе суп.
        - Святой человек! - выдохнула Анна, и живот её тут же радостно откликнулся на предложение брата.
        Тарелка с супом из утки притягательно дымилась и манила одним только запахом. Рядом стоял рыбный салат, пирог со шпинатом и чайничек травяного отвара.
        Овечка наворачивала ложку за ложкой, попутно отогревая ноги в одеяле, а собаки попытались было выклянчить у неё кусочек утки, но девушка быстро их приструнила.
        Анжей сидел напротив, пил чай и размеренно пересказывал последние события. Иногда доставал очередную банку варенья и, получив отказ (сладкое Овечка не любила), убирал назад, в закрома. Периодически подкидывал дрова в печь, гладя толстого ленивого кота, пробуждая громовое мурлыканье из пушистой туши.
        Дремота мягким пледом укутала Овечку: после такого долгого пути, в атмосфере тепла и уюта ей страшно захотелось спать. Приходилось часто моргать и мотивировать себя едой, но слова Анжея начали потихоньку растворяться.
        - Чеслав, вон, заглядывает ко мне - мы на рыбалку ходим. Ему ехать неблизко, но он привозит корм курам, а потом целый день просто сидит, удит рыбу и молчит. А мне-то что - пусть привозит, пусть сидит, он славный, - говорил брат.
        - Угу… - кивнула Анна, прожёвывая пирог.
        Она моргнула. Слишком долго, когда глаза открылись - Анжей уже вещал о другом:
        - …у него было пробито крыло, но что мне с вороны - мяса ноль, перья не нужны. Поэтому я его забрал и выходил. Он сейчас тут, лететь ешё рано, но сварливый - ужас! Я тебе покажу, он в пристройке живёт, там клетка…
        Снова темнота. Внезапно Анжей появился совсем близко.
        - Так, Анна. Иди-ка ты спать. Вижу же, что у тебя глаза слипаются. Твою комнату я подготовил, там должно быть тепло. Если нет - принесу ещё одеяло.
        Овечка слабо улыбнулась, поднялась и побрела по привычному маршруту по коридору, сказав:
        - Спасибо, ты лучший. Посуду потом помою.
        - Хорошо, - сказал Анжей. - Спокойной ночи, хотя, конечно, сейчас только день.
        - Спокойной.
        Дойдя до нужной комнаты, Анна услышала звук воды, мыла и звон тарелок.
        Её комната не изменилась с весны, только стала опрятнее. Видно, Анжей приготовился к приезду сестры капитально: подушка взбита, лоскутное одеяло аккуратно лежит на кровати, у изголовья - сухие травы и воздух свежий-свежий.
        Скинув одежду, Овечка быстро юркнула под одеяло, поглядела за окно, где царствовала зимняя сказка и закрыла глаза, провалившись в сон.
        Зима коварна и путает любого, кому не посчастливилось уследить за солнцем. Вот и Овечка пропустила его заход, а проснувшись, долго моргала в темноту, пытаясь понять, какой вообще день и сколько она проспала. Потом решила, что гадать глупо и встала. Продефилировала до кухни прямо в одеяле, где и нашла Анжея.
        Брат сидел в круге света, исходящего от лампы, читал книжку. Собаки и кот расположились рядом: кто в ногах, кто на коленях.
        Услышав шаги, Анж захлопнул книгу, встал, аккуратно распихивая недовольную живность.
        - Кофе?
        - О да, пожалуйста!
        Зевая, Овечка уселась за стол. Пахло выпечкой. На стене мирно тикали часы, показывая семь вечера.
        - Слушай, Анж, а вот сейчас семь вечера сегодняшнего дня?
        - Конечно, это же сейчас. А “те семь вечера”, были бы, скорее всего, семью вечера вчерашнего дня.
        - Ты меня прекрасно понял, не умничай.
        - Ну ладно. Тогда да, ты проспала часов восемь.
        - Неплохо. Мне казалось, прошла неделя.
        - Было бы грустно, ведь я не смог бы с тобой говорить.
        Ловким движением Анжей наколдовал две чашки кофе, наполнилкухню умопомрачительным запахом и поставил на стол. Добавил себе молока, сестре оставил как было - чёрный-чёрный напиток под стать её волосам.
        Навалившись на стол и счастливо щурясь, Анна вдыхала аромат горячих зерён, теплого дерева и домашнего уюта.
        - Расскажи, где ты была летом.
        - О! Весной я отправилась к маме, на землю Ках, она там как раз остановилась со своим кланом.
        - Это который с Крутом?
        - Да, они до сих пор кочуют все вместе этой огромной семьей: Янушем, Марьей, Зендой, Агатой…
        - Здорово. У неё всё хорошо?
        - Ага, тебе привет и много объятий! Так вот, на земле Ках и встретилась с мамой, Крутом и остальными, и мы отправились на остров Доврич, там Солнечный берег.
        - Это же на юге?
        - Почти, на юго-востоке. Он, формально, принадлежит земле Пустырника, но живут более-менее отдельно, у них там законы свои и всё такое. Они только с князем всякие важные политические вещи обсуждают, ну и всё. Свободный народ.
        Анжей достал из печки пирог. Выпечка дымилась и застенчиво румянилась. Брат разрезал пирог на куски: яично-луковая начинка немного вывалилась наружу - с такой щедростью была положена. Овечке достался кусок размером с две её ладони, но она не жаловалась: готовку брата она обожала и ни за что бы не оставила ни крошки. Усердно дуя на горячее угощение, продолжила рассказ:
        - В общем, мы на этот остров плыли несколько дюжин дней, но зато по спокойному морю. Один раз видели дельфинов - они чуть не потопили нашу баржу, но обошлось. А сам остров, Анжей! Он потрясающий. Там песок сияет, как солнце, даже глаза слепит, поэтому все местные часто носят такие забавные очки с тёмными стёклами, и я носила, а то невозможно любоваться так, чтоб глаза не слезились. И он мягкий-мягкий, этот песок, лежишь, как в одеяле. И море тёплое, даже по утрам можно купаться. А ещё там птицы! Наверное, тысяча птиц за один раз летают, я сначала подумала, что это грозовое облако, оказалась нет, так они танцуют каждый день, эти стаи. Там и другие птицы есть, огромные, размером с двух оленей, наверное. Они голубые, живут на скалах в дальней части острова. Я как увидела - подумала, что мне конец, но нет, они рыбой питаются. Но жуть, конечно. Но хорошо.
        Она откусила кусок, зажмурилась от удовольствия.
        - Там на Довриче не очень большие города, мы были на Солнечном береге - это я уже говорила - там город Тарса. У них все домики очень низкие, в один этаж, и разноцветные. Прям не селение, а радуга, как в сказках. Местные очень часто ходят на рыбалку и лодки у них тоже всё цветные, кроме фиолетового, они думают, что фиолетовый - к неудаче, но почему - так и не сказали. В общем, хороший остров, мне понравилось. Я там с парнем познакомилась, Глепко, и перекочевала жить к нему.
        - Ох уж эти твои курортные романы, - улыбнулся Анжей.
        Овечка хохотнула.
        - Ну а что! Он был очень милым и красивым, показывал мне остров, водил меня на рыбалку и знал, что я уплыву к зиме - всё по чести. Зато мы с ним хорошо провели время. Там в городе довольно спокойно, но всё равно приезжим лучше держаться с кем-то из местных, одну девушку из клана, вон, ограбили в первый же день на рынке… Конечно, она сама хороша - держала все деньги в сумочке, но всё же. Второго парня, но это уже под конец, пытались тоже ограбить, но уже по-серьезному, с ножами и угрозам. По счастью, он ходил с друзьями, так что… в общем, всё хорошо закончилось.
        - И ты всё лето лежала на пляже и рыбачила?
        - Обижаешь! Я же не иждивенец, на шее у Глепко или мамы сидеть. Не, там у них есть плантации целые мясных орехов, я их собирала. Это не так-то просто, я тебе скажу, у них очень колючие кустарники, и эти орехи, почему-то, очень любят островные гадюки, так что приходилось ходить в таких высоких сапогах и перчатках, а ещё с палкой. Я убила гадюк сорок, мне кажется.
        - Ого, - Анжей снова поставил чай.
        - Ага. Там у них очень большая проблема, хоть все про них знают, а всё равно суются, так один мужик чуть не умер.
        - Ужас.
        - Ну, не умер же… В общем, там много всего было. Мы и к этим птицам ходили, и на деревьях ночевали, и от змей отбивались, но в основном тихо, спокойное лето. В конце мы отправились назад, заглянули в Джину и Паинтис, шли по устью реки Кхара, а потом я как раз высадилась у Мады, это через пролив. Там нашла Шема, ну, вот.
        Посмотрев в окно, Анна понизила голос:
        - Меня всегда удивляет, как такой большой отрывок жизни может быть рассказан в трёх строчках, я столько дней там была - а тебе всё за одной чашкой кофе выложила. Знаешь, самое главное в путешествии состоит из мелочей, и мне бы так хотелось тебе их показать, а когда я пытаюсь их вспомнить сейчас - они разлетаются в мыслях как те птицы.
        Анжей похлопал её по руке, налил кипятка в заварку, подкинул дров в печь:
        - Ничего, у нас ещё полно времени, а ты очень устала.
        - И то верно.
        Они немного помолчали. Снег за окном пришёл в движение: принялся демонстрировать ночи грациозный танец снежинок под аккомпанемент из свиста ветра и уханья совы. Свеча почти догорела - пришлось поменять на другую.
        Анне показалось, что, несмотря на радушный приём (хотя другого и не ожидалось), что-то тревожит её брата: он часто украдкой поглядывал в окно, прислушивался к чему-то, нервно отбивал дробь ногтями по столешнице. Он был добр и внимателен, но он был таким всегда, а вот нервничал нечасто.
        Долго тянуть смысла не было, сделав глоток горячего напитка, Овечка спросила:
        - Анжей, что у тебя стряслось?
        - Всё в порядке, - робко улыбнулся он.
        Раздражение зажглось щелчком - Овечка терпеть не могла все эти окольные пути “ну-пожалуйста, расскажи, почему ты злишься-обиделся-расстроился-плачешь”. По её мнению, жизнь была бы намного проще, если бы люди прямо говорили о том, что они думают и чувствуют.
        А вот Анжей в этом плане был полной противоположностью.
        - Так, давай ты просто расскажешь мне, хорошо? Всё равно же я выпытаю, так что сэкономим время и нервы, ну серьезно.
        Анжей вздохнул, признавая её правоту. Помолчал. Отпил чаю. Открыл рот. Закрыл.
        Овечка внутренне считала секунды, контролируя искорку злости.
        - Анж….
        - В общем, мама, как оказалось, заложила дом, - выпалил он. - Совсем. Людям, которым теперь я должен кучу денег…
        - Ага….
        В голове тут же родилось куча планов - один другого безумнее. Но они не перекрывали главной мысли: “Ну как так-то?”
        - А уже приходили?
        - Да, каждые пару дней является какой-нибудь ушлый тип, сует мне бумагу с маминой подписью и спрашивает, когда я отдам долг. Отдавать, как понимаешь, я могу только цыплятами да картошкой.
        Овечка стукнула кружкой по столу так, что вся посуда вокруг звякнула.
        - Вот же ублюдки! - вскрикнула она.
        - Ну, это тоже их работа…
        - Это не работа, Анж! Это чистое вымогательство!
        - Но мама…
        Не в силах больше держаться, Овечка вскочила. Сделала шаг вправо, шаг влево - не знала, куда девать энергию. Снова хлопнула ладонью по столу.
        - Тётушка была…
        Она проглотила слово “не в себе”. После смерти дяди тётя стала совсем плоха головой, и до самой своей смерти погружалась в какие-то свои грёзы и выдумки, не всегда безболезненные для окружающих.
        Но даже в пылу гнева Анна не хотела снова мусолить эту бесконечную тему: их с Анжеем вечера, когда они выискивали бедную женщину и вытаскивали её из метели, убеждали, что они-то её любят, что всё хорошо, что ей не нужно бежать и прятаться.
        Это было утомительно. Овечка тогда не раз ловила себя на мысли, что умереть тётушке было бы легче, чем мучить себя и остальных, но стыдила себя за это и убирала мысль в дальний угол сознания.
        А когда маму Анжея хоронили - втайне вздохнула с облегчением.
        - У тебя есть копия договора?
        - Да.
        Брат подошёл к шкафу, выудил папку, а оттуда договор. Обычная бумажка с сургучом.
        Овечка взяла её в руки и подивилась: как один невзрачный листок может испортить жизнь целой семье!
        Договор был составлен безупречно: “обязуюсь выплачивать долю <….>, в случае смерти передаю полномочия наследнику <….>, заверено <….>”
        Никакого мелкого шрифта. Все формулировки предельно ясны.
        Девушка подавила в себе желание порвать проклятый контракт: толку не будет, а проблем прибавится. Тяжело осела на стул.
        - Ох, не надо было уезжать.
        - Кто же знал.
        Вместо ответа Овечка уронила голову на руки и занялась самым мучительным и бесполезным занятием: вспоминала прошлые ошибки и корила себя за них.
        Ах, если бы она осталась после похорон… Если бы задумалась о наследстве Анжея… Если бы получше следила за тётушкой… Если бы…
        Если бы.
        Трещали поленья в печке, часы мерно тикали, а кот тихо-тихо мурчал кошачьи колыбельные. За окном ухнула сова.
        Анжей легонько тронул её за плечо.
        - Анна, ну ты чего. Разберёмся. Придумаем что-нибудь. Будем выплачивать по частям.
        - Угу. Это если они принимают сосновые шишки в качестве валюты… О, кстати, я же привезла тебе!..
        - Что, шишки?
        - Да нет же! Смотри!
        Она подняла с пола рюкзак, который благополучно пролежал на кухне весь день и начала выгружать контрабанду.
        Многочисленные свёрточки, баночки и пакетики горой начали расти на столе.
        - Это чай Нута, а это - корешки мышиного корня, его заваривают. Это цукат из фрукта Мины, он острый. О, вот, смотри, тут папоротниковые орехи! Они на вкус как курица. Понятия не имею, почему они так называются. Это специя кар, из города Последователей Юга, она сладковатая, можно запечь с картошкой или добавить в пирог. Это варенье! Наслаждайся. Я не помню только… А, из джина! Мне дал его один купец. Так, тут кофе. Я собирала зёрна, надо будет их обжарить. Мне говорили, как, но сама я не пробовала, так что считай, эксперимент. Это вино Маяка. Так, а в этом пакетике… Тут семена. Посадишь весной, это цветы стыда.
        - Почему стыда?
        - Они закрываются, если их коснуться.
        - Ааааа… надо будет тогда их на дальнюю грядку.
        - Угу. Так, ну это всё. А нет, не всё, - Анна достала книжку. - Это из города Подсолнухов и Ласточек. Мне её автор подписал. Я прочитала в дороге, ничего такая.
        Зелёная обложка, на ней золотыми буквами “Вечные пути подземелий”. В авторах некий Казимеж.
        - Ну, задарила.
        - Что “задарила”, еду-то по-братски разделим! - оскалилась Овечка.
        Анжей картинно ахнул:
        - Что? Ой, нет, тогда не надо. Забирай, уезжай, до свидания, приятно было повидаться!
        И они рассмеялись так громко, что собаки недовольно заворчали.
        Овечка решила, что завтра встанет пораньше и ещё раз перечитает контракт. Под вечер думать о всяких ужасах и проблемах совершенно не хотелось, и она уж было предложила откупорить вино, как увидела по глазам брата, что он хочет сказать что-то ещё, но не решается.
        - Ну? - спросила она тоном школьной учительницы на контрольной.
        И, как нерадивый ученик, Ажей потупил взгляд.
        - Слушай… А у вас там проходила Жатва?
        Овечка обреченно простонала. Этой темы она и боялась, а, как известно, если бояться чего-то слишком сильно - обязательно сбудется.
        - Я была в море, Анж. С Шемом и Жемом, на “Чайке”. Специально в этот день во избежание. Возможно, надо было приехать, но я не успевала…
        Анж кивнул, нахмурив брови. Отблеск свечей зажигал маленькие искры в его волосах.
        - Ну да. В море… просто её и тут не было. В смысле вообще. Я понимаю, что она не по всему Калахуту, но…
        - Анжей! - Овечка снова ударила несчастный стол. - Прекрати, ради Света Маяка!
        Ну сколько можно уже.
        - Я просто думал…
        - Думал, да! Но смирись уже с тем, что больше тебе об этом думать не надо. Вообще! Никак! Порадуйся там за жизни своих друзей и соседей, что всё хорошо. Да для всей земли Ветров то, что её тут не было - это отлично! Прекрасно! Восхитительно!
        Кот недовольно мяукнул, потребовав не кричать, но Овечка его проигнорировала.
        - А если что-то случилось? - тихо-тихо спросил брат.
        - То это праздник для всего Калахута.
        Она прекрасно видела, что ему неприятно это слушать. Но он знал, с кем говорит, когда искал утешения и поддержки. Знал, как она относится ко всей этой истории.
        А она её терпеть не могла и была готова вываливать ушат с правдой ему на голову каждый раз, если была хоть какая-то надежда вдолбить её Анжею.
        - Ладно, оставим, - он отвернулся к плите.
        - Нет уж, давай не будем. Ты в прошлом году об этом не обмолвился же. Специально ждал декады?
        Кивок.
        - Ты дурак или прикидываешься?!
        - Дурак. Но иногда успешно мимикрирую под умного.
        - Не так уж успешно, судя по всему!
        Он пожал плечами и ничего не ответил, но Овечка уже не могла остановиться: в груди билось и клокотало пламя, ей казалось, что Свет её превратился в пожар, согрел её от макушки до пят и вот-вот спалит дом.
        - Хватит! Я просто прошу тебя, хватит! Тебя выгнали и всё - дело с концом. Ни один нормальный человек не ждёт после такого, что его снова заберут в волшебную страну. Да ладно, ладно бы ждать - так просто все твои надежды на безумного ублюдка.
        - Анна, пожалуйста, давай закончим…
        - А давай нет?! Что ты будешь делать? Ждать новую декаду в слепой надежде? Сунешься сам на остров Цветов, чтоб тебя разодрали эти твари? Я-то думала, что ты поумнел, раз молчал, а ты нет…
        - Говорю же. Признаю.
        - Толку? Сам себя накрутил и всё.
        Анжей обернулся, глянул на сестру предельно устало, и она тут же замолчала.
        - Хорошо, Анна. Всё, ты права. Я глупо ждал, но никто за мной не пришёл. Конец. Больше ждать не буду - я не настолько дурак.
        Овечка закрыла глаза. Вдох. Выдох. Сосчитать до десяти.
        - Где ты был в ночь Жатвы?
        Пара секунд молчания.
        - В лесу.
        - Ох, Анж.
        Подалась вперед и обняла брата. Погладила по волосам, устало думая о том, какой он всё-таки глупый. Большой и глупый.
        На утро Овечка влилась в привычный зимний ритм: Анжей колол дрова, а она таскала из в дом; Анжей резал фрукты, а она их развешивала сушиться не верёвочке; Анжей утеплял ставни, а она выбирала для этого самые плотные лохмотья.
        Они кормили кур, коров, пытались совладать с одним упорным бараном, ловили сбежавшего в поле Блинчика, на обед ели свекольный суп и мололи заморский кофе.
        Мир был тих и спокоен, словно их небольшой домик накрыли стеклянным шаром. На горизонте ни души, только белое пушистое покрывало укрыло лес.
        Темнело до обидного рано. Овечка затопила камин в зале, села на диван. Ей страшно нравилось, что на ферме была и печь, и камин: можно было топить по разным случаям и получать от этого совершенно разное тепло.
        Анжей принёс подогретое вино со специями. Вереница хвостов и лап крутилась у него под ногами, урча, ворча и привлекая к себе внимание.
        Брат протянул тяжелую глиняную кружку.
        - Помнишь, как мы ночевали на печке во вьюгу?
        Овечка попробовала горячий напиток: терпкий, ароматный и совершенно незаменимый, когда за порогом царят холода.
        - Конечно. Мы там ещё всё занавешивали, как в домике.
        - Сейчас мы туда уже не поместимся, а жаль…
        Девушка фыркнула:
        - А надо было думать перед тем как расти таким большим!
        Анжей только развёл руками.
        Толстый кот по имени Кабачок прыгнул Овечке на колени и ультимативно свернулся клубочком. Ветер жалобно стучался в окно, но никто и не думал его пускать. Полено тихо трещало под огнём, кот мурчал, шелестели страницы книги Анжея.
        - Забавно, - сказала Анна. - Что тут хорошо.
        - А что забавного? - брат оторвался от страниц. - Разве тут может быть по-другому?
        - Нет, не может, конечно. Просто мне кажется, я бы не так это ощущала, если бы была здесь.
        - В смысле, если бы не уезжала?
        - Ага, - она сделала ещё глоток, смакуя напиток.
        - Ну не знаю. Я чувствую, что люблю это место всё время.
        - Ты в этом плане - уникальная снежинка, Анжей. Ты умудряешься любить всё и от всего Света. Думаю, если бы его можно было достать - он бы осветил всю землю Ветров.
        Анжей инстинктивно прижал ладонь к рёбрам в защитном жесте.
        - Не надо, мне и с ним хорошо.
        - Охотно верю!
        Они немного помолчали. Ажней уронил голову на подушку.
        - Анна, а ты никогда не думала остаться?
        - А ты никогда не думал уехать?
        - Вопросом на вопрос - нечестно!
        - Жизнь вообще такая, привыкай.
        Он помотал головой:
        - Не хочу. Мне нравится она такой, какой мне представляется.
        Овечка фыркнула и осушила кружку до дна:
        - Тогда ты либо дурак, либо идеалист.
        - Так решили вроде же, что дурак.
        - А, ну да.
        Она перехватила кота, приподняла и сменила позу, подвернув ступни под себя, а потом вернула недовольное животное на отвоеванное место. Анжей потянулся и подкинул в огонь ещё полено, после чего вернулся в диванную обитель.
        - Ну так что, Анж? Может, весной поедешь со мной?
        - Куда я дену ферму?
        - Можно её … продать. Ты не думал об этом, Анж? Просто с ней сейчас столько проблем.
        С тяжелым вздохом Анжей покачал головой.
        - Думал-то думал… да только что нам это даст? Мы просто потеряем дом ради… чего? Дома поменьше? Жизни в городе? Вот уж нет, спасибо. Я бы хотел навестить город или уехать ненадолго, но потом обязательно вернуться, - он погладил Яблочко по загривку. - Мне нравится, что есть место, куда я могу стремиться, и я бы не хотел его терять. Поэтому давай лучше придумаем, как его отстоять.
        Овечка прикрыла глаза. Она и сама не хотела расставаться с домом, но продажа была хорошим вариантом. Но на нет и суда нет.
        - Ну, давай продадим корову. Или найдём клад.
        - Неплохо. Только все сокровища снегом засыпало.
        - Проклятие!
        Они ешё немного помолчали, наблюдая за узорами огня.
        - Слушай, Анжей, - снова заговорила путешественница. - Давай так: на ферме ты и без меня справишься так-то. Давай я пока пойду в Чаячью Бухту и посмотрю там работу? Может, им нужны контрабандисты - я неплохо пересекаю границу.
        - Честно говоря, я не знаю, какая там может найтись работа. Деревня-то мелкая совсем, все места заняты. Хотя попробовать можно, почему бы и нет. Давай только я с тобой поеду - запрягу Бузину.
        - У тебя сани?
        - Да.
        Прищурившись, Анна воскресила в памяти старого оленя, сонного и неторопливого.
        - Слушай, я пешком быстрее дойду, чем Бузина.
        - Ага, и снега в ботинки наберёшь столько, что мы им будем торговать.
        Чёрная Овечка пошевелила пальцами ног. Ей совсем не хотелось замерзать, поэтому очень быстро сдалась (так толком и не поспорив):
        - Ладно, запрягай свою старушку-Бузину, - она встала, поставив кота на пол. - Будешь ещё вина? Я хочу взять что-нибудь почитать, а то ты всё с головой в книгах, аж завидно.
        Анжей улыбнулся. Где-то в глубине дома закаркала ворона.
        - Не завидуй, а возьми себе в библиотеке Всеслава Земного, первый том. И вина, да. На кухне, конечно, не в библиотеке.
        Прижав к груди чашки, Овечка скользнула в коридор, где было чуть-чуть холоднее и темнее, но всё так же хорошо.
        Глава третья. Меховой дом. Вражка
        Зима была немилосердна к Прибою: тот, кто строил деревню мог бы догадаться, что размещать её на открытом скалистом утёсе у моря не лучшая идея. Улицы нещадно продувало, жители укрепляли заборы, делая их выше и плотнее, но между домами приходилось передвигаться короткими перебежками, спасаясь от пронзительного ветра.
        Вражку утешало одно: к ней приходили чаще, чем она к кому-то. Поэтому, глядя на очередного продрогшего бедолагу, семенящего к её домику, тут же ставила чай и готовилась принимать гостя.
        Приходили к ней не так уж много, и просьбы их почти не отличались от просьб городских жителей: вылечить зубную боль, погадать на судьбу, занозу из пальца вытащить, порчу снять… Обычные просьбы обычных людей.
        Свой крохотный домик Вражка полюбила сразу, как только подмела пол и смахнула пыль с шкафов: белые стены, небольшая печка, узорчатые длинные ковры, скрипучие половицы, пучки сухих трав под потолком, где шёл венок нарисованных синих цветов, а на шторах красовалась руническая вышивка.
        Спальня была и кухней, и прихожей с единственным окошком, смотрящим на лес. До уборной приходилось бегать через двор - это был существенный и холодный минус, но ведьма быстро смирилась.
        Ухаживать за садом был не сезон, поэтому Вражка посадила на подоконнике мяту да розмарин и шептала каждый вечер им приятные слова для быстрого росту.
        Персок отправился жить в общее стойло к другим оленям и выглядел по этому поводу абсолютно счастливым. Вражка навещала его время от времени, приносила сахарок и плату за аренду места и корм (монета за сезон - сущий пустяк, мешок картошки дороже стоит).
        Местные к новенькой быстро привыкли: начали приносить гостинцы, останавливать на улице, чтобы поздороваться. Плохо не относились - боялись проклятия. Дети клянчили фокусы, взрослые - скидку. Мэрна периодически выслушивала об успехах, поила чаем и отправляла восвояси, но сильно не интересовалась - всё занималась своими разработками по улучшению, настолько же скрытыми, насколько нереальными.
        Больше всего Вражка сдружилась с той самой женщиной, что указала ей дорогу в первый день. Её звали Лида, она была женой Ерина и матерью двух шкодных ребятишек - Димы и Горна. Лида отличалась очаровательной птичьей миниатюрностью, мальчишеской стрижкой, огромными глазами и громовым голосом в моменты ругани на детей или на мужа. Остальное время она хихикала колокольчиком.
        Ведьма очень быстро нашла с ней общий язык, как с и большей частью Прибоя - улыбалась всякому прохожему, делала маленькие подарочки, с удовольствием болтала ни о чём, присутствовала на посиделках в таверне и пела баллады в унисон.
        “Постой же путник, не спеши
        Там, в старом доме - ни души.
        Иди на свет, тебя там ждут
        От тьмы укроет Калахут”.
        Можно сказать, она была довольна. Конечно, попадались и ворчливые клиенты, и неудачные дни, и в такие моменты Вражка долго сидела у окна, смотрела на лес и старалась не отчаиваться: это хорошее место, где она может остаться надолго, не мотаясь между работами, не тоскуя о давно ушедшем, и не мечтая о великом. Здесь хорошо. Ещё бы не дуло так сильно, но она же ведьма - может, и с ветром сможет договориться?..”
        Как-то зимним вечером они с Лидой сидели во Вражкином доме. За окном бушевала вьюга, у Лиды дома бушевали дети, так что женщина решила укрыться от обоих стихий у подруги. Они пили медовуху с травами, грелись у печи, сидя на лавке, и болтали обо всём на свете. Лида попутно вышивала сорочку для Димы, Вражка мяла в ступке травы.
        - Спасибо тебе! - щебетала Лида. - Я не знаю, что делать, если Ерин опять разболеется; я просто ну никак не успею и всё по дому делать и этих шалопаев грамоте учить.
        - А чего не в школе?
        - Так учитель их, господин Людит, поехал к хворающему брату в Подосинки да так и остался там до весны, говорит, что один брат не справится с хозяйством, совсем плох. Поэтому пока сами учим, а весной Людит вернётся и снова туда пойдут, а я хоть выдохну, а то невозможно уже: учатся дома, отдыхают дома, работают дома - шум, гам, а спать когда? А с мужем наедине оставаться?
        - Ну, ты иногда можешь их сюда приводить - я присмотрю, - протянула Вражка, втайне надеясь на отказ.
        Выдохнула, когда Лида покачала головой:
        - Не, куда тебе - под снос дома? Я всё пытаюсь уговорить их бабку присмотреть, да только там довести ещё надо, а это Любки - соседняя деревня. Ух. Ладно. Люблю я их - не могу, так и придушить иногда хочется!
        Она большим глотком осушила бутылку с медовухой.
        - Враженька, а у тебя ещё есть?
        - Есть-есть, - ведьма открыла погреб, зажгла свечу и спустилась в холод и мрак.
        Бутылки, оставшиеся от предыдущего хозяина, покоились прямо у лестницы. Вражка протянула парочку наверх, а юркая Лида их тут же перехватила. Ножом откупорила пробки, поставила на пол одну - для подруги.
        - Может, хочешь сыра? - предложила Вражка.
        - Оооо, да, спасибо! Давай я помогу тебе нарезать?
        - Да не надо, я сама.
        Пока при свете свечи ведьма возилась с доской и красивой раскладкой еды, героическая мать и жена продолжала болтать:
        - А тут давеча - представляешь? - попросились в лес пойти. На охоту! Я им говорю: какая охота, остолопы, вам ещё и декады нет, ну вот Диме весной будет, но это не в счёт, а отец ваш лука в жизни не держал! Вот откуда у вас такая идея, спрашиваю, а они мне, мол, Брович сказал. Ну да, Брович-то конечно, как пинту браги выпьет, так и не такое скажет, ага! Я в их возрасте дома сидела, книжки читала, и не шлялась по всяким лесам и облавам! Держу пари, и ты тихноей была!
        Вражка отложила нож. Да, конечно, тихоней: всего-то разрушила темницу и освободила какого-то древнего короля, четь не спалив половину леса, но на охоту не ходила.
        Но сказала:
        - Ой, да у нас-то даже лесов таких не было! Ну, то есть я много ездила с папкиным караваном, но в лес не сбегала, конечно. В основном обедом занималась.
        Лида пошаркала ножкой, поглубже закуталась в шаль.
        - А ты тогда тоже колдовала?
        - Не, тогда ещё не умела, позже учиться начала.
        - Наверное, ты была нарасхват у других детей. Я бы точно в детстве за юной ведьмой хвостиком ходила.
        - Да какое там, - отмахнулась Вражка. - я так погрязла в этом всём, что совсем от друзей отстранилась, а они как поняли, что я духов вызывать не умею - так сразу забыли про меня.
        Лида кивнула. Запустила пальцы в короткие волосы и зачесала назад.
        - Понимаю. Все мои знакомые ворожеи тоже были… в стороне от людей. Даже непонятно, от кого это идёт, кто кого сторонится, но тяжело, наверное. Но хоть польза в вашем волшебстве есть.
        - О, конечно, есть! - согласилась Вражка. - Нигде без работы не останусь.
        - Но с другой стороны… - подруга икнула. - В сказках вы на метле умели летать.
        - Ну, это не сказки. Но я бы хотела летать на метле, хотя сомневаюсь, что это удобно.
        Они досидели остаток вечера, непринуждённо болтая о хозяйстве, мужчинах, женщинах, сплетничая о местных, а потом Лида убежала, кутаясь в шрем и пальто. Спьяну она слегка запуталась в непростой конструкции одежды, и Вражка помогла ей и голову в капюшон просунуть, и нос укутать, и накидкой плечи и шею прикрыть. От предложения проводить до дома Лида отказалась, аргументировав тем, что у ведьмы завтра работа, а до Лидиного дома тут два шага (что было правдой).
        Проводив подругу и пробормотав над ней пару заговоров, Вражка умылась, допила остатки медовухи и легла в постель. Огонь в печи полыхал вовсю, и ведьма смотрела прямо в пламя, стараясь разглядеть какой-нибудь знак или предсказание.
        И перед тем, как сомкнуть глаза, окончательно погружаясь в сон, ей показалось, что в языках пламени мелькнул силуэт собаки.
        Утро выдалось морозным и солнечным. Толстые снегири восседали на заборе ведьминого дома, явно ожидая подачки, жители Прибоя ехали на санях к окраине леса собирать хворост, детишки резвились и лепили снеговиков, а затем устроили “княжеское побоище”, но вместо пращей использовали снежки.
        Вражка улыбнулась чудесному дню. Она страшно любила солнце.
        Умывшись и одевшись, быстро позавтракала яичницей и хлебом, заплела косу, надела амулеты и, утеплившись, пошла на вызов. За ночь снега привалило, так что идти по дороге было сложнее, чем обычно, но всё же через четверть часа ведьма была у нужного дома.
        Дом принадлежал cтарухе Жаге, шумной и алчной тороговке пушниной, которая всю свою семью впрягла в семейное дело и каждый день отправляла на охоту на потенциальный товар. Вражка встречалась с ней только один раз мельком, в таверне, на общем собрании.
        Она позвонила в колокольчик. Залаяла собака, но ответа не было. Тогда ведьма аккуратно открыла калитку, убедилась, что пёс привязан и прошмыгнула к входной двери. Постучала. Нет ответа.
        Недовольно хмыкнув, Вражка толкнула дверь и чуть не упала внутрь прихожей, но кое-как устояла. Ей открылся вид на целый склад меха: он лежал на мебели, висел на стенах, покоился на полу… Казалось, весь дом был просто гигантским пушистым зверем. Внезапно одна шкурка отделилась от стены и пошла прямо на гостью. Взвизгнув, Вражка тут же отругала себя: это всего лишь кот! Пушистый серый кот, который начал доверчиво тереться о ноги.
        Вражка погладила животное, крикнула:
        - Госпожа Жага! Вы дома?
        Из глубин мехового княжества что-то неразборчиво ответили и Вражка пошла туда, ласково отодвинув кота с пути. Единственное, что не было обито шкурками - двери, и за одной такой как раз сидела пожилая женщина. Она устроилась на кресле-качалке, вся в мехах, качалась туда-сюда и буравила маленькими глазами гостью.
        - Аааааа, свежая кровь, - прошепелявила она.
        - Горит Маяк!
        - Да и пусть себе горит…. Ты же ведьма, да?
        - Да. Вас что-то беспокоит?
        - Ну конечно, раз ты тут! У меня живот болит третий день, ужас. Из уборной не вылезала сутки, вот сейчас просто сижу и мучаюсь.
        Вражка поставила сумку на пушистый стол и начала доставать склянки и пробирки.
        - Что принимали?
        - Чай зелёный и отвар из ромашки.
        Покачав головой, Вражка протянула женщине мешочек:
        - Тут тысячелистник, аир и фенхель. Заваривайте его, дайте настояться и принимайте три раза в день.
        Торговка схватила мешочек, понюхала и убрала куда-то в закрома. Почмокала губами, что-то промычала себе под нос, затем рявкнула:
        - А заговор? Все же знаю, что трава без заговора всё равно, что твой чай!
        Вражка натянуто улыбнулась, скрывая раздражение: как часто ей приходилось сталкиваться с этим предубеждением! Нашептываниям и пассам люди верили больше, чем вековой практике травников.
        Но клиент всегда прав, даже если хочет быть обманут, так что ведьма достала пучок трав, подожгла его, обошла вокруг торговки три раза, пробормотала “пусть здоровье в это тело вольётся, а боль покинет! Пусть Свет этой женщины засияет сызовна!”
        Затем, глядя на посветлевшие лицо больной, начала собираться, попутно гадая, сколько ей заплатят. Торговка тоже гадала, доставая из кошеля монеты, думая и убирая их обратно.
        - Так, милочка. Двух монет хватит?
        Ведьма нахмурилась.
        - Двух…
        - Две монеты и ценный совет.
        - Может, три монеты, а совет по дружбе? - пошутила Вражка, но наткнулась в ответ на такое кислое лицо, что тут же стушевалась.
        Жага глядела на гостью с убийственным прищуром.
        - Две, и я позову тебя в следующий раз!
        Торговалась она так, будто в деревне большой выбор ворожей. Но что же делать - пришлось соглашаться на цену. Жага, торопясь, чтоб ведьма не передумала, вручила ей плату.
        - Вот, хорошо, что теперь ты тут у нас появилась, - разоткровенничалась она, выстроив двухмонетный мостик отношений. - А то предыдущий колдун отвратительный был! Да, отвратительный! Только и делал, что важничал и говорил, что надо делать, что не надо, и заклинаний никаких не знал, тоже мне, волшебник, тфу! - она понарошку сплюнула на пол. - Ненавижу, когда мне говорят, что делать, а что не делать! Вот ты своё дело знаешь, травы даёшь, ворожишь и всё! Я уже словно и не болела вовсе, живот не пучит, вот как колдовать надо, вот это я понимаю.
        Вражке не очень было интересно слушать россказни старой торговки, не ушла она только из вежливости и ждала момента, когда можно будет сослаться на “кучу других важных дел”. Да и место ужасно коробило - будто её съел волк, вывернутый наизнанку.
        - Должно быть, вы очень обрадовались, когда он уехал, - вяло сказала она.
        Густые брови тороговки поползли вверх.
        - Уехал? Да как ж он… а, ну да. Уехал. Ну ладно, гуляй, я тебя, если что ещё позову.
        Она откинулась на спинку кресла, показывая, что разговор окончен. Но Вражка насторожилась:
        - Подождите, пожалуйста. Вы не помните, что он уехал?
        - Нет! Не помню!
        - Но как так, у вас же не очень большая деревня…
        Торговка наклонилась вперёд, привстала и рявкнула, сверкая чёрными глазами:
        - Сказала тебе - не помню! Запуталась! Я что, всё про всех знать обязана?! А теперь кыш отсюда, пока я на тебе градоуправляющей не нажаловалась, что ты мне после работы над ухом жужжишь, как муха навозная!
        Вражка выскочила из дома, бегло попрощавшись, спотыкаясь и путаясь в мехах. Только обернулась на кота, замерла, но затем захлопнула дверь. Разговор, как и сама Жага, ей совершенно не понравился.
        Пообедать она зашла в единственную на всю деревню таверну под названием “Морская пчела”. Взяла себе рагу из баранины и картошки, пунш со специями и булочку с ежевичным вареньем. Села у окна, наблюдая за деревенской жизнью и наслаждаясь тишиной да треском огня. Сейчас таверна почти пустовала, а вот вечером все работяги придут, будут пировать, петь песни и играть в карты. Ставкой тут была покоцанная гитара и коза: день ото дня, кон за коном, они меняли хозяев, а поскольку никто не хотел лишний раз тащить к себе выигрыш и возвращать на следующий день, то заветные призы обитали в таверне. Коза бродила между столами, а гитара висела на стене.
        Трактирщик, усатый мужик по имени Шмырк (или это была кличка, Вражка так и не поняла) разговаривал только под градусом, в остальное время он возился за самогонным аппаратом, изобретая всё новые и новые способы варки. Он был уверен, что деревня достигнет процветая именно благодаря его оригинальной и неповторимой браге.
        Остальное население Прибоя закупалось выпивкой в соседних деревнях.
        За сытной едой Вражкарешила не очень-то волноваться насчёт слов какой-то безумной бабки. Она много раз говорила с Лидой насчёт предыдущего колдуна, да и с остальными жителями Прибоя перебрасывалась несколькими фразами на эту тему, но все ей говорили одно: неплохой был мужик, жаль, что уехал, но ты, Вражка, конечно, лучше, оставайся!
        Она помыла за собой посуду (за это Шмырк делал небольшую скидку и награждал героя одобрительным кивком) и вышла в зиму. Мороз тут же коварно защипал кожу, так что пришлось закутаться в шрем по самые уши.
        Побрела сквозь деревню к стойлу, а там отвязала сонного Персока.
        - Давай, малыш, мне нужны дрова и шишки, - сказала она оленю.
        Зверь не ценил нужды хозяйки и недовольно фырчал. Вражка решила ехать без седла - совсем же недалеко. Влезла на спину верного скакуна, и он черепашьим шагом побрёл в нужную сторону.
        Поле между Прибоем и лесом казалось бесконечным: девственно-чистое, ослепительно-белое. По такому, наверное, так и хочется пуститься галопом, если твой олень не такой толстый и ленивый увалень как Персок! Вражка пришпорила скакуна. Скакун недовольно заворчал.
        - Ну что мне с тобой делать, скажи на милость!
        Персок не ответил.
        Лес поражал своим величием: кроны сосен царапали облака, их длинные стволы слегка покачивались и скрипели, угрожая зашибить неосторожного путника. Тёмные ёлки спали под снежными шапки, скелеты кустарников собирали на себе резвых птичек, а на ветках виднелись алые ленты, указывающие путь к ритуальной поляне.
        Было тихо. Это хорошо.
        Вражка спрыгнула с оленя, провалившись по колено в снег. Подошла к ближайшим упавшим веткам, начала собирать, связывать и вешать их на спину Персоку. Олень обидирал мох, меланхолично жуя.
        Закончив с дровами, Вражка достала нож и срезала несколько еловых веток и шишек. Одну протянула оленю. Зверь с радостью принял угощение.
        Ведьма похлопала его по тёплому боку:
        - Эх, увалень, только ты у меня остался!
        Ноль реакции. Ну и ладно. Вражка привыкла к тому, что все её друзья и любовники приходят в жизнь и уходят, оставив только тёплые воспоминания, но не давая ни шанса на дальнейшее общение. Все эти “я буду писать тебе” заканчивались через полгода. Даже бывший муж Вражки был скорее любовником, чем другом, а это не то, что нужно для долгих отношений на расстоянии.
        Когда-то она очень переживала по этому поводу, но потом просто перестала верить в “книжную” дружбу и приняла её такой, какая есть: выпить, посплетничать, расстаться навсегда.
        Раньше она винила в этом Грана, но потом поняла, что бесполезно: он всего лишь дал ей первый урок, показал пример, как оно всё будет потом, а она сама виновата, что продолжила ходить по тем же граблям.
        Ну как “по тем же”… Больше ни один друг с ней такую аферу не проворачивал.
        И вместе с этим Гран сделал ужасную, отвратительную вещь: он подарил тоску по несбыточному волшебству, которую нельзя было заглушить ни любовью, ни дружбой, ни выпивкой.
        Но она пыталась, каждый день пыталась как-то наладить свою жизнь, и всё же в свои тридцать зим (три декады, подумать только!) Вражка признавала, что одна на краю мира: ни семьи, ни друзей. Мама с папой далеко, муж с другой…. Ну ничего, зато Персок вот, рядом.
        Забравшись оленю на спину, ведьма цокнула языком, отдавая команду двигаться вперёд. Пока шли, оглядывала лес: тихий, спящий. Внезапно на стволе дерева мелькнуло что-то знакомое.
        Снова спрыгнула в снег, подошла к сосне. Руна! Защитная! Должна огородить деревню от злых намерений.
        Ведьма улыбнулась такому привету от коллеги. Достала один из своих амулетов и повязала на веточке орешника рядом.
        Пусть будет.
        Спустя три дня, под вечер, Лида постучалась во Вражкину дверь. Вокруг носились Дима и Горн, валялись в снегу, кидались снежками и бесновались. Лида на детей рычала, попутно пытаясь дозваться подругу.
        Ведьма высунулась в форточку.
        - Что такое, Лид? Болит чего-то?
        Дети повисли на калитке. Забор пошатнулся.
        - Да нет уж, минуло! Там просто небольшой пир в честь того, что Ашатон вернулся.
        - А кто такой Ашатон?
        - Муж Мэрлы! Я же тебе говорила!
        Вражка не так хорошо помнила все родственные, дружественные и любовные связи деревни, как того бы хотелось Лиде, но старательно притворялась.
        - А… точно! Хорошо! Это сейчас?
        Дети хором завыли, срываясь на ультразвук.
        - А НУ ЗАХЛОПНУЛИСЬ, А ТО ДОМА СИДЕТЬ БУДЕТЕ! - взревела Лида. - Да, солнышко, сейчас, в “Морской Пчеле”. Тебя тут подождать или там?
        - Вы идите, я ещё переодеться должна.
        - Ну хорошо! Пойдёмте, мальчики. Если не будете шалить - я куплю вам по малиновой слойке.
        Дети снова взвыли, но на этот раз тихо и радостно.
        Захлопнув форточку, Вражка задумалась. На самом деле этим вечером ей не особо хотелось выходить из дома, но пропустить знакомство с мужем градоуправляющей она не могла - это бы плохо сказалось на её карьере и репутации.
        Поэтому с тяжёлым вздохом школьника, которого всё-таки отправили на занятия, Вражка начала собираться. Она-то думала, что все похождения за день уже закончились и надела домашнее платье, но жизнь перетасовала планы, так что пришлось искать себе подходящую одежду. Оглядев скудный гардероб, выбрала зелёную юбку с льняным кружевом, приталенную рубашку пшеничного цвета, кожаный широкий пояс на шнуровке, шаль и неизменную сумку. Волосы расчесала и собрала передние пряди на затылок, скрепив их резной заколкой. Посмотрелась в маленькое зеркало, висевшее над раковиной и, оставшись довольна результатом, накинула пальто, шрем, натянула сапожки и отправилась в ночь.
        Тут же пожалела, что не выбрала штаны: мороз немилосердно кусался и пришлось ускорить шаг. Снег скрипел под подошвой, домики уютно манили тёплыми рыжими окнами, ветер грозил разбушеваться, но пока что сдерживал себя. Шум волн убаюкивал деревню.
        Прячась в шреме, Вражка добежала до “Морской пчелы”. Таверна гудела, словно улей: радостные крики, весёлые песни, громкий топот. Ведьма навалилась плечом на тяжелую дверь и прошмыгнула внутрь, радуясь теплу. Скинула верхнюю одежду, повесила на крючок, пристроилась в углу, начала наблюдать.
        И правда праздник: люди сидели за столами, смеялись, веселились. Кто-то играл на гитаре, Шмырк с поразительной скоростью выставлял напитки на стойку, а их так же быстро перехватывали гуляющие.
        В центре всего находилась градоуправляющая и незнакомый Вражке мужчина: высокий, худощавый, волосы седеющие, всклоченные, под стать тонкой бородке. У него был длинный нос, острые скулы и какой-то недобрый прищур, словно каждого пьющего он подозревал в страшном злодеянии. Капюшон его кожаного шрема был скинут, поэтому отчетливо виднелась нетрезвая красноватость лица.
        Вражка заключила, что это и есть Ашатон.
        Мужчина как мужчина, сотни таких. Но всё же она должна была с ним поздороваться.
        Помахала рукой Мэрне, привлекая к себе внимание
        Градоуправляющая подозвала к себе и, когда Вражка, прокладывая себе путь через тела и нагло перешагнув через кого-то, приблизилась, представила:
        - Дорогой, смотри! Это новая ведьма, вместо Божира, её Вражка зовут! Она у нас с конца осени, люди её хвалят!
        Ашатон сдержанно улыбнулся и протянул руку. Ведьма пожала его сухую ладонь.
        - Горит Маяк! Очень приятно вас увидеть, - поздоровалась она.
        - Горит Маяк, - голос у него тоже был сухим. - Взаимно. Как вам в Прибое?
        - О, прекрасно, благодарю! Работы, конечно, много, но я только рада ей заниматься.
        - Больше просят о здоровье или о ворожбе?
        Вражка рассмеялась:
        - О здоровье, зима ведь! Кто кашляет, кто чихает. Но я всё равно колдую для… профилактики, так сказать.
        Ашатон кивнул. Затем посмотрел ей прямо в глаза, широко улыбнулся.
        Отчего-то Вражке это не понравилось, но она всё равно не сменила свой лёгкий тон, продолжая щебетать:
        - Вообще я очень вам благодарна за такую возможность, тут меня очень быстро приняли. И домик замечательный, и сама деревня! Я уверена, что потом у меня будет больше шансов проявить больше волшебства, чем лекарства, но я и так довольна, жаловаться не на что.
        - О, не сомневаюсь в этом, - ответил мужчина. - Скоро же праздник Мёртвой Метели, может там вам удастся проявить таланты.
        Каждый год во время этого праздника Вражка гадала на костях, потом накладывала чары на просивших, а затем исполняла традиционный танец ведьм и колдунов, призывающих тепло и скорую весну. Ей стало приятно, что даже в далёком Прибое не забывают о традициях.
        - Конечно! Я каждый год это делаю, спасибо вам большое! А теперь я, наверное, отойду, попробую новый рецепт Шмырка. Спасибо вам за разговор. Благодарю, Мэрна.
        - И вам спасибо, Вражка, - сказал Ашатон и отвернулся, а градоуправляющаяя обняла его за шею, попутно помахав ведьме на прощание.
        Продвигаясь к стойке, Вражка думала, что всё прошло не так уж плохо. По крайней мере, впечатление она произвела хорошее.
        Лида куда-то подевалась, но рядом с трактирщиком толкалось немало Вражкиных приятелей, так что она нашла, с кем перекинуться парой слов. Особенно горел желанием общаться мальчик-подросток по имени Душан. Он нежно прижимал к себе баклаху с пряным сидром и рассказывал всем вокруг неинтересную историю о его первой рыбалке. Приметив ведьму, примостился рядом, помогая ей взять горячую кружку с медовухой (она справлялась и сама, но позволила мальчику подсобить):
        - Хочешь, расскажу про свою рыбалку? - выпалил он.
        - Но я слышала уже, Душан. Ты только что пересказывал её Мёде.
        - А… - он слегка надулся. - Вот рассказы Ашатона все слушать хотят, а как я про карася говорю - так разбегаются. А он, между прочим, был большой! И тяжёлый! Мама столько ухи наварила!
        - Верю-верю… Ну, если хочещь, я тебя ещё раз послушаю, про карася.
        - Уже не хочу!
        Вражка выпила немного.
        - Ну ладно. А я давно хотела спросить - а как вы улов поднимаете? По лестнице, наверное, его страшно неудобно тащить.
        Душан задрал нос и, с видом бывалого моряка, начал объяснять:
        - Ну что ты, что ты! Никто не потащит столько на спине, там рядом есть лебёдка, видела? Вот к ней прикреплена такая доска… В общем, это подъемник. Поэтому после рыбалки надо положить весь улов туда, а потом уже сверху поднять. На самом деле самая утомительная часть плавания, это не плавание, а именно это проклятая лестница. Я бы всё отдал, чтобы и для людей вот такой вот подъемник изобрели! А так на нём только детей можно катать, обидно. Думаю, по-настоящему развитым это место станет только с пологой лестницей к морю! Тогда и ездить к нам начнут, и градоуправляющая успокоится.
        - А она сильно волнуется?
        - О, ещё как! Всё время изобретает что-то не в смысле вещей, а в смысле идей. Думает, что вот если мы тут музей поставим, то всем сразу же захочется ехать в такую даль! Или если Добронрав забор починит, то дела деревни сразу наладятся! Ну да! Конечно!
        Вражка покачала головой, жестом попросила Шмырка подлить ещё. В дальнем углу трактира двое мужчин затеяли громкий спор, жалобно проблеяла коза. Музыкант, устав играть, передал гитару рыжей девушке, и она затянула балладу о подвигах Нийцсе. Половина собравшегося народу принялась подпевать, а один пёс - подвывать.
        - Я вообще не очень понимаю, зачем это всё, - продолжал Душан. - Они всё говорят про фабрику, но зачем нам она, а? Мы и так не голодаем, ничего, кому хочется кутерьмы - пусть в город едет.
        Ведьма не особо хотела обсуждать тонкости внутренней политики: мало ли, скажет, что не то, а потом оправдывайся перед начальством. Но в душе она была полностью согласна с парнишкой. И всё же постаралась перевести тему:
        - Слушай, а что ты говорил про рассказы Ашатона? А то я опоздала и ничего не слышала.
        Душан фыркнул, оглядел пустую кружку и умоляюще взглянул на собеседницу. Пришлось заказать и ему сидра.
        - Ну что-что, - сказал Душан. - Так-то интересно, конечно. Он ехал только до города Фиалок и Сиалий, договариваться о поставках и продаже сушеной воблы, а там всё спокойно: Маяк светит, люди живут. Правда гореть начало всё.
        - В смысле гореть?
        - Ну, как лесные пожары. Только зимой.
        - Странно.
        - Да, вот и там так считают. Горят сады, дома, а иногда… - он понизил голос. - И люди. Их просто находят сожженными, и всё.
        Вражка поёжилась. Картина в её голове была не самая красочная.
        - Странно, я приехала оттуда, но ничего такого не слышала.
        - Говорят, что это началось после Жатвы. Ну, не знаю. Никогда не слышал, чтобы баши что-то поджигали. Может, просто псих какой-то. Не знаю.
        Ведьме вспомнился её старый (не)друг и все разговоры: говорил ли Гран что-то про огонь? Вроде нет. Да и в прошлую Жатву ничего такого не наблюдалось. Должно быть, просто совпадение.
        - Ну и там хотят запустить корабль, который работает на пару, представляешь? - продолжал парень.
        - Да, я слышала, что его хотят построить. Пароход, вроде бы.
        - Ага. Было бы круто. Это сколько трески на таком можно наловить!
        - Мне кажется, что столько же, как и на обычном корабле…
        - Ну да, наверное. Но зато доплыть до места можно быстрее!
        - Это верно.
        Они ещё немного поговорили ни о чём (хотя в основном о рыбе и дирижаблях), а потом Душана позвали домой. Его мама накричала прямо с порога на беднягу, отчего тот покраснел и побрёл прочь, жалобно оглядываясь. Вражка могла ему только посочувствовать и тихонько порадоваться, что она уже давно взрослая и её мама не загоняет домой.
        Когда часы показали полночь, она начала собираться. Гуляющие тоже подустали: танцы кончились совсем, пение стало тихим и всё чаще и чаще люди забивались в углы и зевали там во весь рот.
        Надев пальто и шрем, Вражка обернулась, чтоб попрощаться, но наткнулась на пристальный взгляд Ашатона. Мужчина тут же переключил внимание, но Вражка успела ухватить выражение его глаз, и оно ей совсем не понравилось.
        И это был не взгляд мужчины, которому она бы полюбилась в качестве спутницы на ночь. Это был холодный, волчий взгляд, от которого ты бежишь через лес посреди зимы.
        И Вражка поспешила убежать тоже.
        Глава четвертая. Бочки. Анжей
        Он встал раньше сестры, но позже солнца. Обычно просыпался с петухами, но сегодня позволил себе изменить старым привычкам. Анжей выпустил на прогулку собак, зашёл в амбар, покормил ту немногочисленную живность, которая там обитала, погладил Бузину, корову по имени Пятнышко, куриц, а вот петуха гладить не стал - тот имел ужасную привычку делать вид, что всем доволен и счастлив, а потом клеваться.
        Затем проверил теплицы: не повредился ли фасад, сохранилась ли температура? Но всё было хорошо, зелень тихо и мирно росла в маленьком искусственном мирке.
        Не в первый раз Анжею в голову пришло сравнение с островом Цветов: такое же вечное лето и хрупкость обитателей.
        Критично оглядел подпорку под помидоры, покрепче обвязал марлей стебель, убрал пожелтевший листик, затем вышел во двор, набрал воды в колодце, подозвал собак и вернулся в дом.
        - Ну что же, на ферме всё в порядке, можно и нам позавтракать! - сообщил им, получив в ответ радостное виляние хвостами.
        Пока закипал кофе, успел положить корм всем хвостатым обитателем дома, пересекнув попытки Кабачка добраться до чужой миски, проверил самочувствие вороны и вернулся к плите аккурат тогда, когда в турке начали появляться первые пузыри. Вылил себе половину, добавил молока, вторую часть напитка оставил для Анны. После первого глотка почувствовал достаточно сил, чтобы взяться за завтрак.
        Надев передник, Анжей достал все нужные ингредиенты: молоко, яйца, помидоры, хлеб. Сорвал с подоконника веточку розмарина, добавил в будущий омлет и поставил запекаться под крышкой на плиту, а пока сел у окна, продолжил пить кофе и наблюдать за лесом.
        Все многочисленные хлопоты по дому успокаивали - ему нравилось ощущение того, что он делает что-то важное, когда готовит или убирается. Нравилось, каким чистым становился его дом. Нравилось, какими счастливыми становились его обитатели после сытного обеда.
        И ему невероятно нравилось вот так сидеть, пить кофе и наблюдать за безмолвным лесом, когда из-за деревьев выходят дикие олени, бежит по своим делам осенняя лиса, размеренно покачиваются ели, и медленно-медленно с неба падает снег.
        Он встал, выключил плиту, положил половину омлета на тарелку, вторую оставил под крышкой. Шикнул на собак, глядящих на него с мольбой, но спустя минуту всё жё дал каждой по кусочку.
        Поев, подкинул дров в печку, поставил греться чайник и снова сел, дожидаясь, когда проснётся сестра.
        Лучше всего он умел ждать, но никогда не жил ожиданием. Он прожил в мире вечного лета достаточного долго, чтобы научиться скучать по зиме, но не пропускать тепло, стремясь увидеть снег. Он старался наслаждаться каждым мгновением.
        Часто, правда, тосковал, что не с кем эти мгновения разделить.
        Анжей натянул на себя свитер, полулёг на стол, наблюдая за тем, как в облаках появляются голубые заплатки чистых небес.
        На острове Цветов очень редко были вот такие пузатые сизые облака, чаще всего там сиял васильковый небосклон, ну, либо чёрные грозовые тучи. Или то, или то.
        И обитали острова жили по правилу “либо так, либо так”. Разозлить их было проще простого, как и обрадовать, и Анжею столько раз угрожали, что он совсем разучился их бояться, но научился очень вежливо и мягко разговаривать и извиняться. Это не очень помогало, самый действенный способ избавиться от угрозы был всегда один - позвать Грана.
        Улыбнувшись собственным воспоминаниям, он услышал характерный звук: как радостно собачий хвост бьется о пол, а потом уже - шаги сестры.
        Анна появилась на кухне, зевая во все горло и поправляя пижаму. Черные жесткие волосы свились в вороньё гнездо, кожа цвета кофе с молоком казалась ещё темнее на фоне белой ночнушки. Анжею всегда казалось страшно милым, что на щеках сестры круглый год красовались веснушки: в детстве она ему говорила, что это следы от поцелуев огненных духов, а он, как всегда, безоговорочно верил. Став старше, конечно, понял, что про веснушки она наврала, но зато убедился, что от огня ей достался характер: взрывной, яркий, способный как обжечь, так и согреть.
        Сейчас пламя её изволило дремать.
        - Анжей, ты прямо с утра такой продуктивный, что мне каждый раз ужасно стыдно.
        - Это неправда, - улыбнулся он.
        - Конечно, неправда. Ещё чего, в такую рань вставать, если у меня есть брат, который сделает всё за меня!
        С этими словами она побежала умываться.
        Анжей достал тарелку, положил в неё омлет, налил кофе в чашку и разогрел на сковородке вчерашнюю булочку. Поставил всё на стол, осмотрел композицию, остался доволен результатом.
        Сестра вернулась уже в дорожной одежде: тёплые штаны, широкая белая рубаха, высокие меховые сапоги. Кудри она забрала в высокий хвост, чтоб не мешались за завтраком. Несколько косичек вольно свисали но бокам.
        - Омлет! Ура, мой любимый! - воскликнула она, усаживаясь за стол. - Когда мы плыли с острова, один кретин уронил ящик с яйцами, и омлета я не видела целую вечность.
        - Ну что ж, за зиму у тебя есть все шансы наестся ими так, что смотреть не сможешь.
        - Не угрожай мне, я ж подумаю, что это вызов! А ты уже поел?
        - Да, давно.
        Овечка покачала головой, недоумевая откуда у брата такая вредная привычка: вставать по утрам и что-то делать. Она прикончила омлет за минуту, умяв и булочку, а вот кофе пила медленно, с чувством.
        - Я думаю сварить кофе на ели, - сказал Анжей.
        - Звучит… странно. Но я за.
        - Значит попробую, как вернёмся. Главное, нарвать веточек по дороге.
        - Так да, поехали уже, а то по темноте плестись будем! Бузина нас на спине увезёт или лучше на санях?
        Анжей задумался на несколько секунд, взвешивая все за и против, а потом ответил:
        - Возьмем сани. Мало ли, что купим, или решим дров набрать.
        - Отлично! - Анна встала, собирая посуду. - Ты тогда иди запрягай, а я помою тарелки.
        Снарядить Бузину в поездку было несложно - олениха была спокойной, покладистой и все махинации с собой воспринимала стоически. Собаки было возбудились от предвкушения прогулки, но быстро утихли под строгим голосом хозяина. Яблочко легла на землю, прижимая уши, а вот Блинчик недовольно заурчал и отвернулся.
        - Спокойно, дружок, - сказал ему Анжей. - Поедешь в санях, если что.
        Он знал, что всё расстояние до деревни Блинчик пробежать не мог из-за хромой лапы. Когда-то давно его лягнул олень и пса вышвырнули на улицу, а Анжей его подобрал, долго лечил, но так до конца и не смог исправить недуг.
        Впрочем, Блинчик на судьбу не жаловался и в забеге на короткие дистанции ничем не уступал своей здоровой хвостатой подруге.
        Повозка была готова, финальным аккордом на рога Бузины были повешены колокольчики, а олениха вознаграждена за терпение яблоком и ласковым хлопком по шее. Анжей вывел её из стойла, запер ворота, укутался в шрем, надел варежки и крикнул:
        - Анна, мы готовы!
        Сестра выскочила из дома, заперла дверь.
        - Проверь, чтоб дверца для зверей не захлопнулась, - попросил Анжей.
        Анна встала на колени, толкнула туда-сюда маленькую дощечку, открывающую небольшой лаз.
        - Не боишься, что тебя так ограбят? Сюда я бы пролезла.
        - Чего там грабить? Разве что Кабачка утащат, да и то я уверен, что этот котяра любого грабителя одной лапой завалит.
        - Что правда, то правда, - кивнула сестра, забираясь в сани. - Он тяжелый у тебя очень. Ты бы его на диету посадил.
        Щёлкнув поводьями, Анжей направил сани к дороге. Снега за ночь навалило по колено, поэтому Бузина двигалась медленно, но шаг за шагом ускорялась.
        - Посадил как-то. Он начал цыплят душить в отместку. Нет уж, пусть будет лучше толстым, а в курятник не лезет.
        Распогодилось, и лазурное небо засияло над дорогой. Белоснежный лес выстроился стеной, пели птицы. Анна болтала, рассказывала о лете, Анжей слушал и подгонял Бузину. Собаки носились кругами, а, устав, запрыгнули в сани, демонстративно зевая.
        - Говорят, там на берегах Доврича жили совы. Да, их там было так много, что людям пришлось уйти, - сказала Анна.
        - Они были агрессивными?
        - Ну, не то, чтобы, но ты знаешь, как это бывает: посмотрят на людей и всё - пиши-пропало. Они своим взглядом так чуть ли не всю деревню увели. А потом девались куда-то. Жители Доврича об этом умалчивают, но я видела огромные перья в некоторых домах….
        - Да ну! Даже баши не могли сов победить.
        - Ну, выходи из дома раз в декаду - ты и куропатки не застрелишь.
        Анжей на упрёк не ответил - как раз заметил на горизонте первые дома. Он любил деревню, хотя и появлялся в ней редко, и знал, что жители деревни ему благоволят. Отстранённо, конечно. Перешептывались, не юродивый ли, случаем, тот мужик с фермы? Нет? Ну ладно. Всё равно странный, но хороший, кажется. Иногда думал, что стоило бы почаще приезжать, чтобы завести друзей, но как-то не складывалось.
        - Ну, какой план? - спросила Анна, скидывая капюшон.
        - Уши замёрзнут, - предупредил её Анжей.
        - Не замерзнут, мы сейчас в тёплое место заедем, в таверну, например, всё равно вся жизнь и информация там, в том числе и о вакансиях.
        - Ну вот тебе и план.
        Он направил сани в сторону местной таверны под названием “Дубовый лист”. По дороге с ними здоровались местные жители, а брат с сестрой приветствовали их в ответ. Какой-то мальчишка выскочил прямо под копыта Бузины и гневного крика Анны испугался больше, чем риска быть раздавленным.
        - Ты что, припадочный?! Как можно не заметить целого оленя?! - кричала Анна, а мальчик пятился, бледнел и бормотал слова извинения.
        Анна фыркнула и тут же заулыбалась, увидев нужный дом. Дёрнула брата за рукав:
        - Смотри, вон “Дубовый лист”!
        - Я знаю, Анна. Я тут всю жизнь живу.
        - А, точно.
        - Зачем ты накричала на бедного мальчика?
        - Слушай, ну, если ему так надоело жить - пускай встречается со смертью не с нашей помощью.
        Анжей подвёл сани к самому входу таверны, накинул поводья на столб, приказал собакам ждать и вошёл вместе с сестрой внутрь “Листа”.
        Помещение было довольно тёмным - его построили давно, когда окна ещё делали слишком маленькими, дабы сохранить тепло. На стенах висели картины, изображающие сказочные сюжеты, брёвна в стенах потрескались, с потолка свисали пучки трав, которые хозяйка добавляла в стряпню. В углу сидели трое мужчин, играли в нарды. Хозяйка по имени Хлома подметала пол. Услышав посетителей, она резко подняла голову и лицо её озарилось простодушной улыбкой. Она всегда казалась Анжею очень приятной и родной, эдакой доброй четвероюродной тётушкой: широкое лицо, серые добрые глаза, дородная фигура, румяные щёки и постоянное тепло в голосе.
        - Лапушка мой, - сказала она, обращаясь к Анжею, - нужто зашел! Ну наконец-то, а то всё сидишь там у себя как сыч и не видно-не слышно. А это кто? Ах! Неужели наша Чёрная Овечка вернулась! Иди сюда, милая, дай я тебя обниму!
        Хлома кинулась выполнять свои любвеобильные угрозы. Пока Анна вежливо отвечала на бесконечные вопросы о своём житие-бытие, Анжей хотел было спросить про работу, как вдруг один из мужчин за столиком повернулся и громко сказал:
        - Ба! Да это же Анжей! Что, конопатый, пришёл закладывать мамкины украшения?
        Прикрыв глаза, Анжей медленно-медленно вдохнул.
        Повернулся к говорившему.
        Мужчина шёл к нему, неприятно ухмыляясь. Небритый подбородок, бегающие глаза, грязная рубаха и широченная улыбка - ничего из этого не прибавляло ему очарования. Он подошёл, закинул руку Анжею на плечо, но тот отпрянул, жестом попросив не делать так больше.
        - Эй! - подала голос Анна. - Что ты творишь?
        - Оооо, нет, это я бы хотел узнать, что этот рыжий творит. Где наш дом?
        - Это наш дом. Мой и Аннин, - тихо ответил ему Анжей.
        - Ух, да ну, что то-то твоя мама с нами не о том говорила.
        Голос сестры был оглушительным. Она вышла вперёд, уперев руки в бока, вздёрнула подбородок и заглянула коллектору прямо в глаза, хотя и была ниже на целую голову.
        - Послушай-ка сюда! Все долги мы отдадим, но сейчас отвали от нас! Ты ничем не поможешь, если будешь тут стоять и угрожать, ни денег не получишь, ни дома, ничего! Только нарвёшся, и всё.
        Мужчина осклабился:
        - На кого нарвусь, на тебя?
        Овечка сделала шаг вперёд.
        - Да, на меня. И тебе не понравится! Ты знаешь…
        - Так! - хозяйка трактира ударила метлой, привлекая внимание. - А ну-ка прекратить! Ещё мне не хватало тут ссор, хотите драться - деритесь на улице, а тут либо ешьте-пейте, либо тихо идите, понятно?
        Мужчина фыркнул, наклонился, прошептал:
        - У вас времени до весны! - и, развернувшись, ушёл за игровой стол.
        Анжей потянул сестру за локоть, утягивая в другую сторону, к стойке.
        - Простите, Хлома, мы не хотели шуметь.
        - Ничего, золотце, я понимаю. Понимаю, как вам тяжко сейчас приходится. Мама твоя, и твоя тётка, Овечка, конечно, маху дала, пусть Маяк ей светит вечно, но вот так вот ввязываться в долги…
        На эту тему говорить совершенно не хотелось, поэтому виновник торжества перевёл тему:
        - Ну да, мы собственно об этом же… Хлома, может, вы знаете, есть ли в городе работа? Для меня и для Анны, - он обернулся на сестру, которая всё ещё метала молнии в игровой угол.
        - Не называй меня Анной при других, - проворчала сестра. - Сколько раз тебе это повторять?
        - Прости.
        - Чего прощать, просто говори по-нормальному.
        Протирая тарелки, хозяйка задумалась на секунду, но покачала головой.
        - Милый, боюсь, нет, зимой-то какая работа… Вот после Мёртвой Метели уже можно думать, да там уже весна. Это вам в город надо.
        - Дак пока до него доедешь.
        - Ну да, ну да, - закивала Хлома, с энтузиазмом подтверждая безвыходность ситуации. - Да и тем более такое событие, кто сейчас будет о работе думать, они себе новое развлечение нашли, а их зимой не так-то много, сами знаете.
        Тут Анна оживилась. Перегнулась через стойку:
        - Чего? Какое событие?
        - Ах, ну точно! Вы же не в курсе совсем, чего это я… В общем, - она понизила голос, хотя с такого расстояния игроки их вряд ли бы слышали, - в общем, у нас тут теперь баш!
        Сказав это, она победно посмотрела на гостей, с видом “ну что, не ожидали?” и скисла, не заметив бурной реакции.
        - Чего?.. - спросила Овечка.
        - Ну, баш. Эти люди-духи с острова Цветов, виновники Жатвы. Вы что, ребятушки?
        - Да не, мы знаем, кто такие баши! Мы не поняли сути.
        - А… - Хлома поставила тарелки и принялась вытирать стойку, рассказывая. - В общем, наведался к нам баш, с клычками такими смешными, как у хорька совсем. Чернявенький. Приходит и говорит - представляете? - говорит: “Ну острова Цветов больше нет, я тут жить буду, в порту! Выделите мне бочку!”. А все сначала не поверили, про них же говорили всё, что страшные как смерть, и Свет могут съесть на раз-два, а этот нет, юноша симпатичный и безобидный. Ну он и поселился в бочке, кажется. Не знаю, говорили, что они страшные, но этот вроде мирный. Рыбу ловит. У нас мужики думали было его побить, да что-то всё не решаются.
        Анжей, хмурясь, пилил взглядом стойку и пытался вникнуть в происходящее, раскладывая всё по полочкам. Он никогда не отличался быстротой реакции, но тут потерялся совсем.
        Анна тихонько погладила его по плечу, возвращая в реальность.
        - А давно он пришёл?
        - Ну, пару дней.
        - О, здорово! Я хочу с ним поговорить, можно?
        - Да кто ж запрещает! Он на пирсе, в бочке. В какой не знаю, но думаю, вы поймете.
        - А местные как?
        - Ну как-как? Взрослые сторонятся, детишки тянутся. Он сам не очень дружелюбный, мне кажется. Но нам-то что, пусть живёт, лишь бы никого не съел.
        Тут в Анжее начала расти тревога, стремительно и бесповоротно стала крутиться, как вихрь где-то у рёбер. Он не мог понять, как так вышло: что значит, что острова больше нет? Как баш поселился среди людей? Это же абсурд какой-то! Может, соврал? Да, баши ещё те лгуны, наверняка соврал, но всё же надо понять, надо узнать…
        Но легче это было выяснить у первоисточника. Развернувшись на каблуках, он сухо попрощался с трактирщицей и пошёл прочь так быстро, что Анна еле-еле за ним поспевала. Отвязал Бузину, прыгнул на сани, свистом подозвал собак и поехал к берегу. Анна успела вскочить на подножку.
        - Знаешь, ты мог и подождать! Он никуда в своей бочке не укатит!
        - Знаю, но я волнуюсь.
        Сестра похлопала его по спине.
        - Я понимаю, но рано. В смысле, ладно, я не понимаю. Какой-то безумный баш тебя так волнует? Или ты со всеми так крепко подружился?
        Дома и прохожие проносились мимо. Желание ударить поводьями было велико, но возница понимал, что это бесполезно и опасно, поэтому сдерживал и себя, и оленя.
        - Дружил я с ним или нет - это не важно, если произошла беда.
        - Сколько декад жили, причиняя беды другим… - начала было Анна, скрестив руки на груди, но впереди уже показался пролив.
        Ветер тут же напомнил о себе, бесчестно сбивая капюшоны и пробираясь под пальто. Бузина недовольно тряхнула головой, издав перезвон. Собаки прижали уши.
        Анжей привстал, осматривая причал. Всего три помостка, ряд лодок, шлюпок и маленьких корабликов, а чуть дальше - рыболовные снасти и бочки. Направил сани туда, слушая, как Анна говорит, указывая на белый кораблик:
        - Вот это “Чайка” Шема. Я на ней приплыла.
        Они ехали по дороге вдоль рыбаков, отправляющихся в море. Мужчины и женщины с обветренными лицами, зоркими глазами и мозолистыми ладонями, одетые в тюленьи шкуры, защищающие от капель и ветра, перебирали сети, толкали лодки и заматывали удочки.
        - Эгей! - крикнула Анна им. - Не видали тут бочку с башем?
        Рыбаки переглянулись и дружно указали вдаль.
        Проехав ещё минут десять, Анжей и Анна оказались в конце причала и, заодно, деревни: здесь уже начинали возвышаться недружелюбные серые скалы, облепленные водорослями и ракушками. Каменный берег принимал в свои объятия мёртвую утварь: дырявые лодки, скелеты корабликов, сломанные паруса, худые сети и, конечно, бочки. Сани остановились: дорога закончилась, а вода слизывала снег с пляжа.
        Мерный шум волн и визгливый чаячий крик - вот и всё, что было живого в этом тупике.
        Брат с сестрой переглянулись. Затем Анна спрыгнула с саней, огляделась. Пожала плечами, сложила варежки рупором и крикнула:
        - Эгей! Баш в бочке! Ты тут?
        Ответа не было. Блинчик и Яблочко гонялись за чайками среди лодок, но больше - ни движения.
        Анна попыталась ещё раз:
        - Слушай, нам очень надо с тобой поговорить! Мой брат очень волнуется за ваш остров, а времени смотреть в каждую бочку у нас нет!
        И снова лишь вой ветра и далёкие крики рыбаков в море. Анжей сжал кулак: неужели не успели? Или ошиблись?
        Он смотрел на море, на его мерные волны и глубокую синеву и не понимал, как оно может оставаться таким спокойным в этой ситуации.
        Внезапно собаки прекратили свою игру и замерли, уставившись на какую-то тень. А тень не обращала на них никакого внимания, да и уже, выбравшись из-под завалов, не была тенью, а была юношей не старше двух декад отроду.
        Небольшой рост, правильные черты лица, раскосые черные глаза… Анжей узнал его сразу, даже вспомнил имя: Орсин. Много с ним не общался, лишь периодически наблюдал за его танцами на поляне да встречал в Дереве-Дворце.
        Баш подошёл к ним лёгкой походкой, не без тени улыбки. Одет он был легко: рубаха, бриджи и тканевые ботики, но, казалось, никакого дискомфорта по этому поводу не испытывал. Это было делом обычным: баши не очень-то были чувствительны к погоде.
        Встал в метрах двух и впился взглядом в пришельцев.
        Анна присвистнула.
        - Да уж!..
        Что она этим хотела сказать Анжей не понял. Сделал шаг вперёд. Орсин отступил.
        - Маяк горит! Орсин, ты помнишь меня? Меня зовут Анжей, я жил у вас где-то… не знаю, на самом деле, сколько времени прошло. В общем, я жил при короле Гране. Баш-Гране.
        - Ааааа… - оскалился баш, блеснув небольшими клыкам. - Щенок Его Величества! Помню твою огненную голову.
        Голос у него был с хрипотцой, а улыбка придавала схожести с хорьком. Анжей привык, что баши быстро теряли внешнюю миловидность, стоило им открыть рот или перестать заигрывать с собеседником, а вот Анна от такой перемены поморщилась.
        - Подбирай слова! Звучит не очень приятно, - сказала она Орсину.
        Поднырнув, словно рептилия, баш приблизился к ним, всё так же улыбаясь. Перевёл угольные зрачки с брата на сестру и спросил:
        - Что вам надо? Вам что-то от меня надо? Нет? Тогда я ухожу…
        - Нет, постой… Скажи, пожалуйста, что случилось с островом Цветов? Почему ты тут?
        Губы Орсина искривились:
        - Он сгорел. Я тут, потому что некуда идти, и я люблю море.
        На этой фразе баш развернулся и пошёл обратно на пляж, а Анжей наблюдал за удаляющейся фигурой и пытался понять…
        Сгорел?
        Как остров Цветов мог сгореть? Он окружен морем, они не разводят огня! А что с башами? А что с Граном?
        Он пытался задать все эти вопросы Орисну, но никак не мог начать говорить: всё новые и новые страшные мысли посещали голову и сдавливали горло.
        По счастью, Анна была проворнее, в два прыжка она догнала баша и встала прямо перед ним. Юноша зашипел и отшатнулся.
        - Э, нет, погоди!
        - Я ответил на все ваши вопросы!
        - И мы тебе за это благодарны, но не мог бы ты рассказать… м… подробнее?
        - Что?
        Яблочко и Блинчик подошли к хозяину и сели у его ног. На баша они внимания не обращали. Анжей машинально погладил их, подошел к сестре.
        - Пожалуйста, Орсин. Я очень волнуюсь.
        Отсупив ещё на шаг, Орсин прорычал, заламывая руки:
        - Что ты волнуешься? Зачем ты волнуешься? Зачем волноваться, если уже ничего нет?! Остров загорелся весь, и всё!
        - Но он же огромный! - воскликнул Анжей.
        - Вот огромный и загорелся!
        Анжей сжал кулаки. Разговаривать с не-людьми, это, конечно, целое искусство. Искусство, которым Анна не владела, а потому начала раздражаться.
        - Ты можешь просто и по-человечески сказать, что случилось?
        Тут Орсин начал смеяться:
        - Не могу! Я же не человек!
        - Да чтоб тебя… - выкрикнула сестра, но Анжей успел её прервать, положив руку на макушку.
        Прошлая её ссора с башем закончилась не слишком хорошо, и повторения не хотелось.
        - Орсин, - начал он как можно мягче и вкрадчивые. - Скажи, пожалуйста, если остров Цветов сгорел, то как ты тут оказался?
        - Я сбежал через дверь!
        - А остальные?
        - А остальные не сбежали. Ну… - он на секунду задумался. - Не все. Кто-то сбежал, кто-то не сбежал.
        - А Гран? - голос чуть дрогнул.
        - Какой Гран? - поднял брови Орсин.
        - Король Ваш, Его Величество Баш-Гран. Я же только что говорил.
        - Ааааа, этот! Нет, не сбежал. Он сделал так, что мы могли сбежать и сгорел.
        Анжей закрыл глаза. В один миг весь его мир наполнился только шумом волн, а всё остальное перестало существовать, и одна-единственная мысль билась в голове, повторяя сердечный стук.
        «Как глупо».
        Он почувствовал только, как Анна дёргает его за рукав и обращается к башу:
        - Так, а ты видел, как он сгорел?
        - Что?
        - Король!
        - Нет! Я же ушёл, говорю же! Вы вообще слышите?
        - То есть ты сбежал, он остался там и ты, не видя, говоришь, что он сгорел?
        - Да!
        - Да что ж ты как…
        - Но был же огонь!
        Анна застонала, возведя очи к небу. Анжей глубоко вздохнул, отогнал страх, змеёй бегущий по позвоночнику, выпрямился:
        - Орсин! Послушай, это важно. Где остальные баши?
        Из тона Орсина можно было выжимать по скляночкам яд:
        - Сго-ре-ли.
        - Да нет, те, кто выжил.
        - А! Не знаю. Ушли.
        - Ладно. Тогда послушай: как ты думаешь, мы сможем попасть на остров Цветов?
        - Не знаю. Я могу уйти? Вы мне надоели.
        - Нет, подожди. А ты можешь показать, где ты вышел оттуда?
        - Могу!
        - Спаси…
        - Но не хочу. Мне и в бочке нравится.
        Анна вскрикнула и пнула гнилую доску. Та разломилась напополам, обнажив гнилое нутро.
        - Анж, я теперь понимаю, почему у тебя такое терпение! Неужели там каждый вот такой вот? - она указала на Орсина.
        - О да, - угрюмо отозвался Анжей, бегло вспоминая свои диалоги с чудесными представителями этого народца.
        Практика помогла ему отыскать слова:
        - Хорошо, Орсин, я понимаю, почему ты не хочешь. Давай так: ты нас проводишь, а мы тебе что-нибудь за это дадим?
        Подобное предложение сразу заинтересовало баша. Он задумчиво прищурился, почесал подбородок, критично осмотрел людей, затем сани и, спустя целую вечность молчания, ткнул пальцем в колокольчики на рогах Бузины.
        - Хочу их! Они железные?
        - Нет, медные.
        - Тогда точно хочу!
        - Договорились. Я тебе их отдам, когда покажешь нам место, хорошо?
        Баш кивнул и с лёгкостью прыгнул в сани.
        - Только давайте быстрее, а то мне с вами неприятно! - заявил он.
        Анна устало потёрла лоб.
        - Вот и работёнка для нас, Анжей.
        - Анна, прости, но…
        - Да я всё понимаю, - она пихнул его локтём в бок. - Поехали уже. Кто я такая, чтоб менять путешествие на таинственный остров Цветов на подработку чистильщей рыбы?
        Анжей благодарно ей улыбнулся, залез на сани и взмахнул поводьями.
        Погода вела себя совершенно нечестно по отношению к Анжею: в то время, как в нём зарождалась тревога и мерно стелилась печаль, приготовив его к будущему (если-ничего-не-получится) трауру - в это время на небе издевательски сияло солнце, а в ветвях радостно пели птицы. А ему хотелось кричать: “Нет, что вы! Это неправильные декорации, нужен буран, нужна гроза, я не знаю, что мне чувствовать, когда вокруг так хорошо, а мне так плохо!”
        Анна пыталась отвлечь его разговорами, но отвечать совершенно не хотелось. Любая его попытка ответить оборачивалась очередным “да-да”, и голос Орсина эхом звучал в голове.
        “Сгорел”.
        “Сгорел”.
        “Сгорел”.
        Анжей поджимал губы и старался унять дрожь в руках. Больше всего на свете ему хотелось помчаться туда за секунду, открыть дверь и понять, что баш соврал ему, посмеялся, поиздевался. Что-то, а делать пакости они любили.
        И всё же понимал, что это не так. Живое тому доказательство сидело в санях и смотрело в небо.
        Никто никогда не выпустил бы баша с Острова Цветов. Гран никогда бы этого не позволил. Это было запрещено.
        Орсин не говорил с ними, игнорируя большинство вопросов и фраз, но один-едниственный раз ответил Анне:
        - Так Жатвы не было потому, что всё сгорело?
        - Да.
        - Понятно, - ответила она, но развивать тему не стала.
        Они ехали на протяжении нескольких часов, минули две деревни, огромное кукурузное поле и снова въехали в лес. Солнцу надело светить, и оно укрылось за горизонтом, оставив только темноту, звёзды и спутники. Снег искрился, стало холодать, и Анна накинула на себя и на брата одеяла.
        - Вот тут! - резко сказал Орсин.
        Анжей немедля остановил сани. Собаки тревожно навострили уши, а возница огляделся: они были посреди нигде, только голый лес да прямая дорога. Подумав, что упускает что-то, посмотрел ещё раз, но так и не смог разглядеть ничего особенного.
        - Тут ничего нет! - озвучила Анна его мысли.
        - Как нет! Вот же, лес! - возразил баш.
        - Лес-то есть, а острова Цветов нет.
        - Дура, его тут и не будет! Он за деревом!
        - Подбирай выражения, а то отрежу уши!
        Повернувшись к сопровождающему, Анжей спросил:
        - Хорошо. Мы просто не можем увидеть то самое дерево. Ты можешь нам показать?
        - Да, но тогда я хочу два колокольчика!
        На такую цену они и договорились. По указу баша слезли с саней и пошли в лесную темноту, проваливаясь по колено в сугробы и огибая тонкие берёзовые стволы. Ветер тоскливо завыл в ветвях, синеватое свечение ночи позволяло разглядеть еле заметную тропу, проложенную кем-то давным-давно. Шаг вправо, шаг влево и провалишься по пояс. Анжей то и дело оборачивался на дорогу, чтобы не терять из виду сани и фонарь. Анна достала из-за пазухи кинжал и крепко сжала в ладони.
        Когда свет огня стал еле заметен, Орсин остановился.
        - Вот!
        Он указал на две совершенно неприметные жухлые берёзки, жавшиеся друг к другу кронами, но оставившие достаточно места у основания, чтобы туда мог пролезть человек.
        - Там же ничего нет! - сказала сестра, сделав круг почёта вокруг деревьев.
        - Есть. Надо пройти между ними и будете на острове Цветов. Если переход ещё работает. Если уже не работает, то не знаю. Может и не работать, потому что…
        - Всё сгорело, да-да, мы помним.
        Баш обиженно надулся. Анна махнула рукой.
        - Ну, тогда покажи нам. А то уйдешь, а мы будем до рассвета туда-сюда ходить как дураки.
        Сделав два прыжка, Орсин третьим влетел в проход между деревьями и пропал. Анжей заглянул в проём, обошёл берёзы кругом, робко просунул руку туда, где исчез юноша, но ничего на произошло.
        Он запомнил свой переход не так, поэтому факт исчезновения казался ему удивительным.
        А вот Анну он просто поражал. Она стояла, открыв рот.
        - Ого! - воскликнула она.
        Хотела сказать что-то ещё, но тут Орсин снова вывалился на снег так быстро, что никто не заметил, как он это сделал. Выглядел баш неважно: побледневший, осунувшийся и вялый.
        - Нет, нет! - сказал он с оттенком страха. - Я больше не хочу это видеть, я ухожу. Сами идите, я всё показал.
        - Спасибо тебе, Орсин. Можешь забрать два колокольчики.
        - Пока-пока! - сказала Анна, не отрываясь от изучения берёз.
        Развернувшись, Орсин побрёл сквозь снег обратно к дороге. Двигался он медленнее, чем раньше, и было видно, что ему надо отдохнуть, но всё равно баш упорно шёл к своей смешной награде.
        - Что с ним? - спросила Анна.
        - Гран говорил, что всегда такие вот переходы истощают человека. Ну или баша. Что-то вроде равновесия.
        - То есть нам там будет тоже плохо?
        - Ага.
        - Хм. Слушай, Анж, а ты уверен, что оно нам надо? Так, ладно, не смотри на меня так, я понимаю, что мы в любом случае пойдём. Просто я не хочу… - она отвела взгляд. - … чтобы ты разочаровался.
        Анжей тоже не хотел. Каждый раз, когда здравый смысл шептал ему слово “сгорел” - страх поднимался в животе.
        Но он не мог бросить своего друга в неизвестности, даже если тот когда-то бросил его.
        Приказав собакам сидеть и ждать, он протянул сестре руку.
        - Анна, мне надо пойти.
        - Ну тогда пошли.
        Она схватила брата за ладонь, зажмурилась и первой шагнула в проём, а Анжей не закрывал глаз, и белый свет ослепил его.
        Глава пятая. Цели и средства. Михалина
        Над вересковой пустошью царила ночь: один спутник сиял ярче любой звезды, а двое других скромно показывались полубоком. Летали мотыльки, сверкали созвездия, ночные насекомые жужжали и танцевали. Прокричала птица, ей ответила другая. Далеко-далеко закричала рысь, долго и протяжно, словно искала кого-то и звала, надеясь до последнего.
        Лина сидела у окна, вышивала платок и смотрела в темноту, ожидая прибытия дяди и Алеха. Конечно, они поехали не одни, с ними были ещё люди, но они мало её интересовали, слишком уж она привыкла к тому, что люди приходят и уходят, рождаются и умирают, клянутся в верности и предают, и только дядя оставался рядом всегда. И, как она горячо надеялась, Алех тоже останется насовсем.
        При мысли о нём бледные щёки Лины покрылись румянцем. Она ничего не могла поделать с собой, как ни старалась, лишь вновь и вновь возвращалась в своих мыслях к его тёмным глазам, слегка волнистым волосам, ямочкам на щеках, маленькой родинке в уголке глаза… Встряхнув головой, чтобы хоть как-то отогнать нудобные мысли, Михалина принялась яростно вышивать, но то ли душная ночь, то ли суета мыслей упорно мешали, и работа не шла. Она отложила платок, накинула шаль и пошла по лестнице вниз, к выходу. Ступеньки безжалостно скрипели, выдавая её замысел, и на звук выглянул Никита. Он даже специально пригнулся - огромный рост не позволял ему спокойно помещаться в проходе.
        Больше всего Никита напоминал Лине медведя. Эдакого шатуна, неоднократно бывавшего в драках.
        Она остановилась на предпоследней ступеньке, глянула на него из-под полуопущенных век, ожидая вопроса.
        И он спросил:
        - Куда вы, госпожа?
        - На прогулку, - холодно ответила она, надеясь, что это будет концом диалога.
        - Не положено, - покачал головой Никита. - Поздно уже.
        - Разве не я решаю, когда мне гулять?
        Домашний медведь почесал в затылке.
        - Дык если бы вы тут приказывали, порядки бы другие были, зуб даю! А так нет, Княжич Агатош сказал - не пускать.
        - А я княжна и говорю - пустить!
        Перед Никитой явно встала самая сложная дилемма в жизни: факты и статусы путались в его голове, варианты развития событий (от кого достанется больший нагоняй) пугали. Он стоял, что-то бормоча себе под нос. После нескольких секунд раздумий (Лина была уверена, что это максимальное время для его мыслительного процесса) сказал:
        - А вдруг совы?
        - Они далеко, я слышала.
        - Хохо. Коли слышали, так они в два счёта долетят. Давайте так, княжна, - Никита поднял с пола кувалду. - Вы там перед домиком погуляйте, а я рядом постою, мало ли чего.
        Михалина кивнула. Ей не вполне нравился такой вариант, но, как говорил дядя: “хороший правитель обязан знать, как обернуть компромисс в свою пользу”.
        Она вышла на улицу и обернулась на то, что Никита назвал домиком. По сути это был огромный полутерем, полуамбар, а точнее, амбар, переделанный под терем, который вмещал всех двухсот человек, что были под их началом.
        Двести человек, которые верили в их идею.
        Терем-амбар тихо стоял на кромке леса. Люди в нём шумели, смеялись, праздновали и просто жили день ото дня, год за годом, и всё готовились к великому восстанию. Правда, до “великого” им не хватало около тысячи человек, но, как говорил дядя: “это хорошее начало”. И Лина бы ему верила, если бы начало не длилось десять зим.
        Хотя нет, она клеветала: всего пять зим назад в дружину начали подтягиваться люди, а до этого был сплошной бег.
        Бег - это её первое воспоминание.
        Помнила, как сидела на руках у дяди, а он - смелый, отважный, её рыцарь, её герой - брёл сквозь болота и шептал: “не смотри на огни, Михалина, закрой глазки”, и она закрывала один, а вторым смотрела на эти маленькие светящиеся шарики и посмеивалась - до того забавными они казались.
        Помнила, как долго жили у какой-то старушки. Бабушка поила Лину козьим молоком и приговаривала: “ну сразу видно, княжеская кровь, глаза-то как изумруды, а стать - ну чистая лань”. Лина была пухлым неуклюжим младенцем, но старушке явно нравилось ей льстить.
        Помнила, как дядя обрезал её смоляные волосы и сказал: “мы сейчас пойдём в город. Играй там, будто ты мальчик, хорошо?”. Михалина с радостью игру поддержала, притворилась мальчишкой по имени Лин, да так долго не могла выйти из образа, что дядя разозлился и сказал, что больше никогда они играть не будут.
        Её это расстроило, но ненадолго.
        Первые покушения она, как ни странно, помнила плохо. Точнее, само покушение попросту стёрлось из памяти, а вот тело, сжимающее кинжал и лежащее в предрассветной дымке, она запомнила очень хорошо, как и дядю, стоявшего над ним с окровавленным мечом.
        “Михалина, плохие люди желают тебе зла, - сказал он и дал ей, ребёнку, окровавленный кинжал. - Запомни это, и эту кровь запомни, она первая пролита на твоих глазах, но не первая из-за тебя”.
        Михалина приняла это как должное. Держала холодный красный кинжал в слабых руках и понимала всё, что было доступно гибкому разуму ребёнка. После начали приходить первые люди, Лина помнила их очень смутно, лишь клятвы и проклятия на головы “поганых узурпаторов”. Какие-то люди приходили, какие-то уходили, но одно оставалось неизменным: бег. Они всё время бежали, побирались, пользуясь княжеским именем и продавая украшения. Один раз дяде пришлось работать стражником при градоуправляющем какого-то приморского городка. но что-то не сложилось и пришлось снова бежать.
        До полный декады Михалины они жили то там, то тут: в подвалах, на чердаках, у знакомых, у друзей, у каких-то повстанцев и каких-то бродяг, в лесу, на побережье, в городах, деревнях, и всё бежали, бежали, бежали…
        А потом их набралось достаточно, чтобы дядя стал атаманом разбойничьей шайки. У его людей совершенно не было ни средств, ни земель, ни желания делать что-то, кроме как нападать на путников и отбирать их ценности.
        Но дядя пресёк это. Он был умён, хитёр и справедлив, он научился вычислять тех градоуправляющих, что забирали себе деньги рабочих, научился грабить заводы, крупных дельцов, зажиточных купцов, в общем, всех тех, у кого было достаточно денег, чтобы делиться.
        “Мне надоело бегать!” - сказала ему как-то Михалина. И тогда, вернувшись, дядя принёс ей подвеску. Красивую, из полупрозрачного зелёного камня, под цвет глаз, в ажурной кайме. Он вручил украшение племяннице, надел ей на шею и сказал: “Тогда мы больше не будем убегать. Ты - княжна, и ты будешь гордо стоять, подняв голову”.
        И Лина стояла. Она никогда не ходила на “дела” (так шайка называла разбойные нападения), но зато училась разбираться с бумагами, училась разговаривать с торговцами в городах и понимать их слабые места.
        Лина училась выживать и управлять.
        А людей в шайке становилось всё больше и больше, поскольку дядя тоже учился. Он говорил и убеждал, и, по мере того, как на земле Папоротников и Цапель всё становилось хуже и хуже, люди тянулись к нему сильнее и сильнее. А он вёл их под самым ярким знаменем - Михалиной. Она была как две капли воды похожа на убитую княгиню: смоляные волосы, бледная кожа, зелёные глаза, тонкие губы и прямой точёный нос. Поставь рядом с портретом - не отличить. Пожилые вельможи, заставшие правление Зары, ахали, падали в ноги и причитали. Потом сватали Лине сыновей (а иногда даже дочерей) и всё пытались занять удобное место рядом, в бесконечной вере и надежде на грядущую революцию. Дядя только кивал и осаждал наиболее наглых личностей, предоставляя племяннице возможность самой выбирать приближенных и думать головой.
        Поэтому она отсылала большую часть сосватанных: они ей не нравились, в каждом чувствовалась какая-то фальшь. Единственной приятельницей ей долгое время была женщина по имени Ольха, занимавшая одновременно нишу подружки и горничной: она помогала и волосы расчесать, и письмо написать, и платье подшить, и с душевными проблемами разобраться. Ольха могла долго-долго сидеть рядом с княжеской постелью и рассказывать истории о древних временах, о башах, о мышиных карликах, о драконах и маяках, о рыцарях и принцессах, о болотных огнях и подземных гробницах. Она слушала и Линины размышления о судьбе, которые всегда начинались с «когда я стану княгиней…будет то, то и то» (далее обычно следовали планы её дяди).
        Только так и никак иначе.
        Иногда Ольха пыталась вытащить подругу погулять, повеселиться. В её глазах княжна всё ещё была подростком (хотя полторы декады и одна зима в глазах Лины - полноценный взрослый человек). Михалина реагировала на песни-пляски сдержанно, с людьми не знакомилась, а в кругах не знавшего её народа характеризовалась как “вежливая, но высокомерная”.
        Лину устраивало.
        Всё поменялось, когда одну зиму назад к ним присоединился Алех. Он ворвался в зал амбара-терема, пересёк его, рухнул на колено перед Михалиной, прижимая кулак к своему Свету и, подняв на княжну горящий взгляд, чуть ли не прокричал:
        - Я клянусь верой и правдой служить вам и вашему делу, княжна Михалина!
        Дядя взял его под локоть и еле поставил на ноги: в парне было слишком мало сил.
        Лина тогда рассмеялась. Мало кто выражал ей верность таким необычным и ярким способом.
        Когда Алех достаточно отдохнул и спустя два дня присоединился к обеду для светской беседы, то очень быстро заинтересовал Лину. Оказалось, что во время Резни (так называлось восстание, когда Лина потеряла мать), Алех тоже бежал из города, ведь его отец был одним из гвардейцев Зары. Убежали они недалеко, иногда тайком возвращались в город и ужасались событиям, которые разворачивались под гнётом нового князя-узурпатора.
        Алех рос на рассказах о великой княгине и о её потерянной дочери.
        А затем, когда он вырос, дошёл слух о банде Агатоша. Они уже не слишком скрывались, понимая, что рано или поздно придётся выступить с заявлением. После этой вести Алех попрощался с отцом, пообещал вернуться с княжной и восстанием, сел на оленя и поскакал искать “свою повелительницу” (так он её называл) по всему Калахуту. Нашёл летом.
        Сначала Михалина просто приглядывалась к новому рекруту к его смешной манере стоять по струнке, к очаровательной привычке собирать тёмные волнистые волосы в хвост, к тому, как он стрижёт бороду; к тому, как щёлкает пальцами, когда думает о чём-то.
        Он целовал Лине руки, приносил подарки, рассказывал истории, но всегда держался в стороне: не лез с предложениями, не докучал, просто был рядом, но в отдалении. Постепенно, ведомая любопытством, Лина сама начала проявлять к нему знаки внимания. Совсем чуть-чуть, не достаточно, чтобы он всё понял, но достаточно, чтобы начал подозревать.
        Конечно, она сомневалась в чистоте его намерений - уж слишком он ратовал за идею восстания.
        Но всё же ей хотелось в него верить, как всякому человеку хочется надеяться на любовь и понимание.
        А что Алех делать умел - так это завоёвывать любовь. И не любовь женщин или мужчин, а любовь толпы. Алех мог улыбнуться, сказать с глазами, сияющими как Великие Маяки, что пора бы отказаться от рыбы совсем, рыба должна быть свободна и плавать в море, а не в супе, и половина его слушателей немедля выпускали улов обратно в солёные воды.
        Дядя очень радовался: с тех пор, как юный оратор появился у них, ряды повстанцев пополнились примерно на треть.
        Вот и сейчас небольшой отряд уехал не только на очередное дело с непутёвым землевладельцем, но и на вербовку. А Михалина сидела в амбаре-тереме и ждала.
        Иногда она выходила к людям, они ей кланялись, улыбались, а она кивала и иногда улыбалась в ответ, но ей казалось, что всего этого мало. Словно ей до сих пор дают играть в игрушки, а она-то давным-давно выросла.
        Ей впору играть с людьми. Но она не умела.
        Так она думала, выходя в зимнюю ночь, бесснежную на этой земле, и ожидая своих людей. Кого они приведут в этот раз? Крестьян? Мастеров? Стариков?
        Лина смотрела в поле, но не видела проблеска огней. Только огромная тень отделилась от верхушки леса и полетела ввысь.
        Никита схватился за кувалду: сов он боялся больше, чем войны.
        Лина же их не опасалась. Она была уверена в собственной неуязвимости и презрительно глянула на спутника:
        - Ольха мне рассказывала про сов, Никита. Тебе нечего бояться.
        - Угу, да вот только если Ольха с вами об этом толковала, то надобно знать, что они своими глазищами просто у вас Свет похитят, и всё, поминай как звали.
        - У меня никто ничего не украдёт.
        - Конечно, княжна! Вас саму украдут! Вы вон какая худенькая - сове на один зубок! Или клювик? Что там вообще у сов?..
        Не удостоив его ответом, княжна поглубже закуталась в шаль.
        Вот если бы прилететь в город Папоротников и Цапель на сове и заявить о своих правах, вот тогда узурпатор сразу бы сгинул. Это было бы красиво. И, возможно, более осуществимо, чем планы дяди….
        Просто прилететь и срубить голову тому, кто прогнал её семью. И всё, никаких долгоиграющих планов, армии, тактик, стратегий. Просто вражеская голова на плахе. Ах, хорошо бы!
        Она поджала губы, вспомнив рассказы об этом человеке. Мужчина по имени
        Баграт, решивший, что он сможет править лучше всех, ведь он знает, как! Его не интересовали ни вековая история, ни мудрость поколений, просто в один момент он забрал себе желаемый трон. И это далось ему немалой кровью.
        Но ничего, ничего! Они с дядей вернут престол, пусть придётся пожертвовать многим. Город Папоротников и Цапель снова вернётся к ним.
        Лина, конечно же, могла заявить, что всё, что она делает - ради мести за родителей, но это было бы лицемерием. Она их не помнила и не скучала. Знала, кем были, какими были, немного жалела о невозможности знакомства, но не более. Дядя заменил ей и отца, и мать, и именно его надежды ей хотелось оправдать, его мечты, а не память незнакомых, но единокровных мертвецов.
        Но она была благодарна за наследство.
        Под тяжёлыми думами раздался волчий вой.
        - Княжна, ну не вернутся они сегодня! - заныл Никита. - Кто ж по темноте поедет в такую даль! Они, небось, не привале сейчас дрыхнут, а поутру двинутся к нам.
        Михалине очень не хотелось признавать его правоту, но пришлось: и дядя, и Алех были достаточно осмотрительны, чтобы не наткнуться на волков, сов или болотистую местность, поэтому наверняка разбили лагерь в какой-нибудь роще по дороге.
        Развернувшись, отправилась к себе. Никита проводил её до лестницы, пробурчал “спокойнойночикняжна” и, получив холодное “добрых снов”, поплёлся прочь.
        С чувством некого разочарования и тоски, Лина упала на кровать. Затем поднялась, скинула бархатное бордовое платье, переоделась в ночнушку. При свете фонаря умылась, заплела волосы в косу, подкинула дров в камин и снова улеглась в постель, наблюдая за спутниками через тусклое стекло. Усталость мягко надавила на веки, но княжна держалась. Она слушала амбар-терем: тихие полуночные разговоры, шёпот и стоны влюблённых, чей-то плач, разговоры о жизни за столом и кружкой браги. Думала о них, как о своих людях, хотя была от них далека. Примерно так же, как спутник, как таинственный остров Цветов и как заветный город Папоротников и Цапель.
        Ей всё чаще и чаще хотелось измениться, быть не просто символом.
        Но она не знала, как.
        Глава шестая. Пепелище. Анжей
        Долгое время в мире царила тишина. Слёзы текли против воли, глаза болели, Анжей пытался их тереть и прокашляться одновременно: что-то забило ему горло, вкус гари осел на языке, голова раскалывалась. Он сплюнул, проморгался, пытаясь собрать видимое во что-то более-менее цельное. Получалось плохо: всё было чёрным и пыльным.
        Сев на колени и закрыв глаза, замер, пытаясь привести в себя в порядок. Пальцы сестры всё ещё крепко сжимали его ладонь, он слышал её ворчание, поэтому не волновался так сильно. Если она здесь - всё хорошо.
        - Анж, Анж! - сказала она хриплым голосом. - Анж, как ты?
        - Пытаюсь понять. А ты?
        - Уже лучше, но голова болит… Слушай, Анжей. Это не очень похоже на остров Цветов.
        - Всмысле?
        - Ну, я думала на острове Цветов будут цветы.
        Тут ему пришлось открыть глаза. Пришлось увидеть.
        Сначала была зола. Он стоял коленями на чёрных головёшках, в воздухе витал пепел и запах гари. Небо грязно-серое, с охрой.
        А вокруг лишь обгоревшие могилы деревьев: сожженные кривые стволы, обломки прекрасных ясеней, могучих дубов и уютных елей, которые сохранились лишь в воспоминаниях - сейчас невозможно было понять, призрак какого дерева стоял неподалёку, все были одинаковыми голыми палками на чёрной земле.
        И ни одного цветка.
        Анжей вскочил, огляделся. Безумная мысль, что это, может, другой остров, неправильное место или дурная шутка пролетела у него в голове, но тут же ушла, оставив место только болезненной горечи.
        Когда-то здесь вовсю цвели тюльпаны, астры, лютики. Розовые ограды росли лабиринтом, поляны пионов и васильков, на которых танцевали баши, простирались до самого леса. Незабудки, словно ковёр, росли по всей чаще, а фруктовые деревья цвели вечность, раз за разом даруя новые плоды. Животные бегали, не боясь, птицы пели и днём, и ночью, пчёлы летали от соцветия к соцветию, и маленькие мыши, добрые и безобидные, а не такие, как те, что живут рядом с людьми, засыпали прямо в тюльпановых бутонах. Остров был таким пёстрым, что иногда болели глаза.
        Сейчас же глаза болели только от смога.
        Это была могила.
        Анна покрепче сжала его руку, тревожно глянула:
        - Это он? Тот самый остров?
        - Да.
        - Ужас какой…
        Анжей кивнул. Словно “ужас” только что приобрело для него новое значение.
        Сжал кулаки. Закрыл глаза.
        Вздохнул, напомнив себе, что пришёл не для того, чтобы скорбеть о утерянной земле. И, хотя сложно было представить, что в этом пепелище хоть кто-то мог уцелеть, Анжей пошёл вперёд.
        Сестра засеменила за ним, тревожно оглядываясь.
        - Анж, я не думаю…
        - Не надо, пожалуйста.
        Она замолкла.
        Они обернулись, чтобы запомнить место перехода. Два огромных чёрных бревна, сложенных крест-накрест. Когда-то между ними была дверь, через которую некоторые счастливцы выходили к людям, или некоторые несчастные попадали к башам.
        Начался лес. Каждый шаг поднимал в воздух чёрные облачка.
        - Смотри, Анжей.
        Анна указала на тропу впереди. Там, распластавшись по земле, лежало что-то, что когда-то было похоже на человека, а теперь оказалось чёрно-алым куском плоти с очертаниями рук и ног. Вид запеченного мяса и поза - неудачная попытка к бегству - вызывали старый животный страх.
        - Бедняга, - сестра отвела взгляд.
        Дышать стало сложнее. Думать о том, кто же это мог быть, совершенно не хотелось.
        Они пошли дальше, находя всё новые и новые обгорелые тела: людей, башей, птиц и животных. Некоторые деревья продолжали гореть изнутри - прожилки между корой светились красным. Из-под земли поднимался удушливый дым и местами приходилось делать большой крюк, чтобы обойти опасные места, где почва пружинила и обжигала подошвы.
        Было страшно жарко и душно, пришлось скинуть тёплые куртки и шремы, повязав их на пояса. Это немного замедляло, но хотя бы позволяло дышать.
        Анжей всё шел и шел вперёд, несмотря на трупы. Если бы смотрел, то неизменно начинал бы думать, кто это. Ему было жаль каждого погибшего, но останавливаться и скорбеть он себе не позволял.
        - Анжей, - Анна резко остановилась. - Куда мы идём?
        Он немного помедлил:
        - Думаю, во дворец. Он же там жил.
        - Это тот дворец, который как огромное дерево?
        - Да.
        Овечка устало на него поглядела, прикусила губу.
        - Это который настолько огромный, что его видно из любой точки острова?
        - Да.
        - Но мы не видим его сейчас.
        - Да…
        И тут эта простейшая и ужаснейшая мысль настигла его: дворец сгорел! Дворец, который был тут вместо Маяка, который был сутью и смыслом острова! Который был домом всех башей и домом Грана!
        А значит, что убежища больше нет, и где искать тогда? Или он давно нашел, но не узнал?
        С нарастающим страхом Анжей посмотрел прямо в карие глаза сестры:
        - Что же делать? - спросил он, надеясь, что она откуда-то знает ответ.
        - Ну, если бы я не хотела сг… чтоб меня настиг огонь - я бы пошла к морю. Тут далёко до моря?
        - Нет, совсем близко.
        - Ну так пошли посмотрим там.
        И они свернули к шуму волн. Когда-то по пути росла магнолия, но теперь от неё ничего не осталось, так что шли быстро.
        Под ногой Анжея раздался хруст. Посмотрев вниз, он понял, что не заметил сгоревшее тело и наступил прямо на череп, отколов ему челюсть.
        Подавив тошноту, зажмурился, вытащил ботинок и, пробормотав извинения, пошёл дальше.
        По мере того, как вода робко показывалась из-за холмов, становилось легче дышать: солёный бриз перебивал гарь и приносил глотки свежего воздуха.
        Море появилось во всей красе и, пусть остров умер, но бирюзовые волны оставалась такими же, как и целую вечность назад. Это немного успокоило.
        - Море уцелело, - сказал Анжей сестре, хотя было совершенно очевидно, что никуда оно не денется.
        - Ну, а я про что!
        Они спустились с холма, поднимая ворохи золы и пачкая одежду. Берег был покрыт золотистым песком, и это очень странно смотрелось на фоне пепелища, будто кто-то вырезал кусок иллюстрации и вклеил в чёрно-белую книжную страницу.
        Но, приглядевшись, Анжей заметил, что и песок был испорчен: он перемешался с пеплом и потерял былой блеск.
        Ракушки остались. Ракушки бессмертны.
        В остальном же на пляже было пусто.
        Он не успел снова отчаяться, с Анной это было решительно невозможно: схватив брата за рукав, она потащила его вдоль берега, бормоча:
        - Да ты что, мы же вышли в случайном месте, а тут, небось, такая заваруха была, что и не разбёрёшь, куда бежать! Видишь, какие холодные волны? Конечно, в них легко спрятаться, а потом сесть где-нибудь на берегу и… ну… ждать, например. Поэтому пошли, если надо - весь остров кругом обойдем, ничего страшного, не волнуйся.
        Но тревогу в голосе она скрыть не могла, хоть и старалась - Анжей это знал.
        Он шёл и шел, ракушки хрустели под ногами, а примирение с неизбежным настигало. Смотрел в небо, туда, где оно целует море и вспоминал, как сидел тут, на этом берегу, целую вечность назад. Как они сидели вдвоём, собирая истории для книги…
        А, ну да, их книга. Она точно сгорела, тут и думать нечего.
        Анна остановилась так резко, что Анжей налетел на неё, чуть не сбив с ног. Не говоря ни слова, сестра ринулась вперед, а он не мог, что такого увидела она - коряги да скалы.
        Сестра опередила его шагов на двадцать и упала на колени перед самой кромкой моря.
        - Ха! - крикнула она вместо пояснений.
        Анжей в миг оказался рядом и разглядел (не)человека, лежащего на песке. Тот свернулся калачиком, как спящий кот, и кожа его была вся чёрной от сажи, но эти серебристые волосы Анжей бы узнал везде.
        Дыхание снова перехватило. Он упал рядом, потянулся.
        - Осторожно! - сказала Анна. - У него ожог.
        До чего же она зоркая! Анжей вот почти ничего не видел: перед глазами стояла пелена. Смахнув её, оглядел Грана. И правда, от его рубашки остались одни обгоревшие лохмотья, а предплечье, часть плеча и шея обожжена: багровая кожа покрылась волдырями и чёрными подпалинами, а часть руки, нетронутая огнём, была покрыта странным узором, похожим на чёрные созвездия.
        Анжей аккуратно, боясь задеть рану, перевернул баша на спину. Бьющееся сердце он почувствовал сразу, под ладонью, и облегченно выдохнул.
        Даже покрытое сажей, лицо Грана оставалось красивым, слишком красивым, чтоб быть реальным, как казалось иногда Анжею.
        Он тихонько тронул друга за здоровье плечо и сказал:
        - Эй! Гран! Ты меня слышишь? Проснись, пожалуйста.
        Но тот не отреагировал.
        - Ох, Анжей, ты что, никогда людей не будил? - спросила Анна и, наклонившись к самому королевскому уху, крикнула из всех сил: - А НУ ПОДЪЕМ, ВСТАВАЙ ДАВАЙ!!! СОЛНЦЕ ВСТАЛО!
        Голос её разнесся по всему острову и больно резанул Анжея по ушам, но спящий всё ещё продолжал спать.
        Анна снова набрала в лёгкие воздуха, но брат успел её остановить:
        - Так, не надо. Скорее я оглохну, чем он проснётся. Мне кажется, нам надо вывести его.
        Секунду она смотрела на него так, будто собиралась возразить, но потом кивнула и поднялась на ноги, отряхивая штаны от песка. Вытащила из кармана какую-то тряпочку, подошла к морю, намочила и вернулась, выжав воду на лицо Грана, но не добилась никакого результата.
        - Чтож, у меня пока нет вариантов. И как мы его понесём?
        Анжей оглядел свой будущий груз: он был гораздо меньше, чем запомнилось (ещё бы, за одну декаду он вымахал на целую голову, а Гран - вряд ли, он уже вечность не рос!). Присев на корточки, аккуратно поднял короля на руки и поднялся.
        Гран был легче, чем ожидалось.
        - Понятно, - кивнула Анна и пошла назад вдоль кромки воды.
        Анжей следовал за ней, и, хотя его ноша оказалось не такой тяжелой, вес всё равно давал о себе знать, поэтому добирались назад они намного дольше, делая перерывы на отдых.
        Минули и побережье, и лес, и бывший сад, и Анжей каждый раз мысленно прощался с островом, но не мог полностью отдаться горю, потому что не мог полностью горевать. Гран дышал. Осталось разбудить.
        Дойдя до перехода, Анна сказала:
        - Надеюсь, это его не убьёт.
        И нырнула между деревьями, исчезнув.
        Анжей тоже надеялся, ведь ничего другого ему не оставалось. Но если уж Гран смог выжить в таком пожаре, то и боль в голове потерпит. А может, даже проснётся.
        На этот раз Анжей закрыл глаза и устоял на ногах, хотя через несколько секунд всё равно осел в снег: голова закружилась и начала раскалываться. Посидел так, слушая звон в ушах и внимательно наблюдая за спящим, и, не увидев изменений, снова встал. Блинчик и Яблочко с интересом уткнулись носами в ношу хозяина.
        - Кыш, это не вам! - прикрикнула на них Анна. - Вот проснётся, снова начнёт бузить - вот тогда я разрешу его съесть.
        И она пошла в сторону дороги, где всё ещё теплился огонёк лампы. Анжей собрал в себе последние силы: он не подумал, каково будет нести на себе человека, скача по сугробам. Но дошёл, стараясь наступать след в след за сестрой. Предплечья его начали ныть, но последним рывком он добрался до саней.
        На рогах Бузины отсутствовали все колокольчики.
        Анжей положил Грана в сани, снял свою куртку, но наткнулся на ворчание Анны:
        - Анж, баши не мерзнут, а вот ты - да! Прекращай дурью маяться. Поехали уже.
        - Я не уверен…
        - Тогда прикажи собакам лечь в сани, пусть его греют, - сказала она, запрыгивая на сидение.
        Подождав, пока она отвернётся, Анжей снял шрем, положил под голову друга и подозвал собак. Они тут же послушно свернулись клубками вокруг баша.
        То и дело оглядываясь, Анж сел за поводья и направил сани к дому.
        ****
        Всю дорогу до дома они молчали, а прибыли на ферму только тогда, когда на небе начали появляться робкие признаки утра.
        - Куда ты его положишь? - спросила Анна, когда они вошли в дом.
        - На свою кровать. А я посплю на диване в гостиной.
        Кивнув, сестра пошла на кухню, загремев посудой и коробочками, а Анжей понёс ношу в спальню, аккуратно уложил на постель, но одеялом не накрыл: и так уже столько раз дотронулся до ожога, что страшно подумать.
        Вошла Анна, держа в руках баночку.
        - Я нашла у тебя мазь…э… заживляющую из лопуха и сушницы, должна помочь.
        - Отлично.
        Овечка кивнула, достала из ящичка ножницы и хирургическим движением срезала с больного остатки рубахи. Затем открыла баночку и принялась аккуратно наносить мазь на ожог, сосредоточенно хмурясь, будто это действие поглощало всё её внимание и мысли. Закончив, вытерла ладонь об остатки рубахи, но лишь больше испачкалась в золе.
        - Послушай, - повернулась она к брату. - Может, нам позвать доктора Груни?
        - Не знаю, стоит ли… на башах всё довольно быстро заживает, если то не железное.
        - Ага, я-то вижу.
        Анна указала на руку спящего: там, где кончался ожог и начинался странный рисунок, красовался старый шрам. Именно туда, целую вечность назад, маленькая испуганная девочка ударила кинжалом. А теперь она, повзрослевшая, лишь хмурилась:
        - Зря всё-таки мы его притащили…
        - А что было делать, оставить его там?
        - Нет, но в другом месте - да. Слушай, - она примирительно положила руку на ладонь брата. - Я понимаю, что он твой друг, но ты и меня пойми, вспомни. Знаю, что он будет рад тебе, но мне? Людям вокруг? Если все баши такие же, как тот Орсин - то это будет катастрофой, ты же понимаешь?
        - Сколько мы переживали катастроф… - слабо улыбнулся Анжей, чувствуя усталость.
        Вместо ответа Анна только фыркнула и поднялась. Откинула волосы назад, зевнула:
        - Всё, хватит на сегодня. Пусть отсыпается, и я буду, и пусть только хоть кто-нибудь посмеет меня разбудить!
        - Спокойной ночи, - попрощался с ней брат, но сам остался сидеть на месте.
        Подперев щеку кулаком, уставился на лицо Грана: спокойное, словно не знавшее ни трагедии острова, ни собственной боли.
        Наверное, во снах у него всё хорошо. Как-то Гран ему рассказывал про свои сны: про мир, отличный от Калахута и острова Цветов, про замки, где ещё остались короли и королевы, и где по небу летают огромные воздушные шары. В этих мирах бродили создания больше китов и ярче птиц. И в этих мирах было спокойствие.
        Наверное, если ты спишь и видишь такой мир - просыпаться совсем не хочется.
        У самого Анжея тоже было ощущение нереальности: ещё вчера вечером он думал о том, что больше никогда не увидит Грана, а сегодня он вот - прям перед ним. Не совсем здоровый, но живой. Интересно, не исчезнет ли он с восходом солнца? А может, он его и не узнает? Да нет, как можно не узнать, он не так уж сильно изменился. Анжей задумчиво провёл рукой по щетине. Надо бы побриться.
        Тут Гран тихо застонал, постарался перевернуться на обожженный бок, но тут же перекатился на другой, оказавшись лицом к стене. Там свернулся калачиком, демонстрируя только ребра да хребет.
        Анжей посчитал это хорошим знаком - надо бы пойти спать самому. Бессонницей он делу не поможет, а проблемы их обычной жизни никуда не ушли, и с ними придется разбираться днём. Он забрал с кровати вторую подушку, прихватил плед и пошёл в гостиную, где разместился на диване, подложив дров в холодный камин.
        Искра медленно разгоралась.
        Глядя на огонь, не мог не думать о горящем острове и всё более и более страшные образы рождались в голове. Тогда перевел взгляд на окно, на сосновые лапы, скребущие по стеклу и на тонкий малиновый лучик рассвета.
        Так и уснул.
        Утром встал раньше всех и провёл свой обычный ритуал по обходу фермы, разве что первым делом заглянул к Грану, чтобы убедиться, что тот дышит и нанести мазь ему на плечо.
        В остальном день начинался обычно: не покачнулись миры, не прилетели драконы, море не вышло из берегов. Целый мир оставался равнодушным к тому, что происходило на маленькой ферме.
        Анжей не выспался, но лечь снова не мог: мысли, отложенные на сегодня, роились у него в голове, заставляли нервничать. Понял, что врача всё же надо позвать, а заодно съездить в другую деревню, спросить там о работе. Ещё нужно почистить хлев, подоить корову, перебрать зерно, чтобы не прогнило, переложить картошку в более сухое место и залатать амбарную дыру, а то с потолка капает….
        Чтоб занять руки, начал варить кашу и поставил на кипение земляной чай, а пока занимался утренними хлопотами, не заметил, как проснулась сестра.
        Она, что удивительно, была уже одета. Красная рубаха и кожаные штаны цвета кофе ей очень шли. Волосы собрала в высокий хвост, а на шею повесила мамин кулон и виде звезды.
        - Доброе утро, - Анжей положил ей порцию. - Ты чего уже при параде?
        - Я хочу взять Бузину и поехать в Подлипки, про работу там спросить, - ответила Анна, усаживаясь за стол.
        - Да, я тоже про это думал.
        - Вот пока ты думал - я собиралась. А ты оставайся здесь, а то вдруг твой драгоценный психопат проснётся.
        От сердца отлегло: втайне Анжей надеялся именно на такой расклад. И он очень не хотел возвращаться на пепелище в случае, если с Граном бы осталась сестра.
        - Ладно, хорошо. Ещё, может, спросишь там про врача? Я всё-таки немного волнуюсь.
        - Зачем? - спросила Анна с набитым ртом. - Я осмотрела ожог, он уже лучше. Чтоб на мне всё так, как на собаке заживало, а! У него можно этому научиться? Он же волшебный, вроде. Эх, надо было обучаться на ведьму, я б тогда… Ну не знаю, может, сделала пару амулетов на удачный поиск работы, ха-ха.
        Отложив пустую тарелку, Анна вскочила, чуть не уронив стул. Попросила приготовить кофе с собой, а сама побежала седлать Бузину. Анжей выполнил просьбу, перелив горький чёрный напиток во флягу, отнёс на улицу, гдесестра уже сидела верхом на верном, но сонном скакуне. На спине у Бузины было надето мягкое седло, вышитое защитными рунами, а на рогах красовались новые колокольчики. Наездница щурилась, наблюдая за сияющей дорогой.
        Анжей протянул ей флягу:
        - Ты вернешься к вечеру?
        - Да, должна.
        - Хорошо. Удачи тебе, Анна.
        - Ооо, ладно-ладно, она мне пригодится, но и тебе удачи. Не позволяй своему другу бить людей ножом, если он проснётся, пока меня нет.
        Наблюдая за тем, как сестра уезжает, Анжей раскладывал в голове все нужные дела по приоритетам, а заодно культивировал надежду на то, что Гран всё же очнётся. Может, для этого нужна какая-то магия? Надо было попросить у Анны найти ворожея! Но, если что, можно найти и завтра, торопиться некуда…
        Наверное.
        Анжей снова занял свои руки работой, обустраивая ферму, ухаживая за животными, собирая скудный зимний урожай. Ворона, жившая в клетке, почти поправилась - скоро сможет летать. Даже клеваться перестала, привыкла уже, что ей тут зла не хотят и неохотно ела мясо с рук. Была мысль, конечно, её выпустить, но Анжей ещё подумывал о том, чтоб приучить её носить письма и жить под чердаком. Тогда он сможет летом связаться с Анной, где бы она ни была.
        Когда часы пробили два, кот Кабачок настойчивым “мяу” напомнил об обеде, Анжей взялся за готовку. Всем хвостатым обитателям дома он положил корм, освободив площадь от умоляющих глаз, а вот тем, у кого всего по две ноги он решил приготовить куриный суп. Мама говорила, что куриный суп - лучшее средство при болезнях.
        Анжей не знал, помогает ли это при ожогах и потери сознания, но решил, что лишним не будет.
        Своих куриц он не рубил, испытывая сентиментальную жалость к этим глупым несушкам, а за мясом ездил в деревню, где закупался в лавке у немого мясника по имени Доброслав. К счастью, запасы у него ещё были, поэтому он поставил кастрюлю на плиту, порубил мясо, бросил в воду, затем принялся нарезать лук, морковь и картошку. Вскоре кухня наполнилась таким вкусным запахом, что все животные снова сбрелись к повару, требовать мзду. Получив по куриной кожице, ушли под стол жевать, попутно стараясь захватить порцию соперника.
        Чтобы не терять времени, Анжей начал нарезать яблоки - потом можно будет сделать пирог, а может, сидр, Грану нравился сидр, это он помнил. А после сидра можно…
        Внезапно раздался грохот.
        Собаки захлебнулись лаем, а Анжей вздрогнул, порезав палец. Взяв нож и слизнув алые капли с пореза, вышел в коридор, ища источник звука. Пусто. Посмотрел в окно, проверяя, не вернулась ли Анна, но тоже мимо. Лишь тогда, когда Блинчик помчался в спальню, понял, откуда шёл звук и, положив нож на полку, аккуратно приоткрыл дверь, заглядывая в комнату.
        Гран лежал на полу, ведя безуспешную борьбу с одеялом. Коварная тяпка запутывала его руки и ноги, а, судя по лицу, баш был явно не в том состоянии, чтобы выиграть битву: взгляд блуждал, а лицо белее снега.
        Анжей быстро подошёл к нему и помог, сказав:
        - Подожди, пожалуйста, не трепыхайся.
        Гран вскинул голову и отшатнулся. Наткнулся боком на железную ножку кровати и зашипел от боли.
        Анжей медленно опустился рядом. Гран смотрел на него как загнанный зверь. Скалился.
        - Ты не море, - сказал он, недобро щурясь.
        - Нет, к сожалению, нет.
        У Анжея был большой опыт общения с напуганными и ранеными животными, был и опыт общения с сумасбродными башами, но оба этих понятия в его жизни сочетались впервые. Он поднял руки и начал говорить очень медленно, мягко: “я-твой-друг-я-тебя-не-трону-не-бойся”.
        - Ты в порядке, Гран? Я вижу, что у тебя ожог, но не волнуйся, он быстро проходит…
        На лице его короля отразилось привычное высокомерие, словно он снова сидит на троне, а не проигрывает одеялу в борьбе за свободу. Он немного подался вперёд, все ещё буравя Анжея холодным взглядом того же оттенка, что снежное небо:
        - Кто ты такой? - спросил он, и голос у него сипел.
        Анжей сжал кулак. Вздохнул:
        - Подожди, я принесу тебе воды… Ты, наверное, пить хочешь.
        Гран ничего не ответил, и Анжей пошёл на кухню. Остановился на пороге, прикусил щёку, хотя от этой привычки избавился давным-давно.
        Не узнал.
        Все фантазии об их встрече рассыпались, никакого “о, привет, мой милый мальчик!” или “ты вырос, но ничего страшного, на острове Цветов есть место всем!”
        Детство прошло так давно, что скажи Анжей кому-нибудь о своих фантазиях - его бы обсмеяли. И правильно. Теперь он всего лишь глупый мечтательный взрослый, которого не узнал лучший друг.
        Когда он вернулся с водой, Гран снова сидел на кровати, разглядывая руку. Анжей присел на противоположный край, аккуратно протягивая деревянную кружку.
        - Что это такое?
        - Метка, - сказал Гран, забирая воду. Он жадно высушил кружку до дна.
        Ещё немного разглядывал узор, поворачивая руку туда-сюда, а затем снова посмотрел на Анжея.
        Они молчали непростительно долго для разлуки длиной в семь зим.
        - Ты узнаешь меня? - осторожно спросил Анжей.
        Гран немного наклонил голову вбок, но ничего не ответил.
        Анжей подавил раздражение: как же он не любил эту дурную привычку отвечать, когда хочется, а не когда спрашивают!
        Он попытался податься вперёд, но Гран, точно так же, как и Орсин, отклонился. Пришлось замереть.
        - Гран, это я, Анжей. Я жил на острове Цветов, я был твоим другом, ты помнишь?
        - Нет, - отрезал баш, - Анжей был другим.
        Вздох.
        - Я вырос, Гран. Такое бывает с людьми. Я и тогда рос, но ты, кажется, не замечал.
        Гран посмотрел на него искоса, и в его глазах читалось явное сомнение и в собственных доводах, и в словах собеседника. Заметив это, Анжей продолжил:
        - Ты помнишь, что забрал меня на остров Цветов во время прошлой Жатвы? А как мы жили во Дворце-Дереве? Как ты учил меня охотиться? На лютне играть? И на флейте? А помнишь, баши всегда танцевали, а я не умел и тебе пришлось меня учить, а я отдавил тебе все ноги? А огород, ты же мне выделил на него землю? А как построили ловушку для Джа, и на него упало целое ведро муки? А как мы составляли книгу? А как сидели на берегу на рассвете, когда… - не увидев на лице баша никакой реакции, он замолк.
        А Гран сидел, прикрыв глаза, с непроницаемым лицом.
        Кажется, он даже не слушал.
        Анжей лихорадочно подбирал новые слова, но тут серые глаза наполнились каким-то иным блеском, и баш еле заметно улыбнулся:
        - Помню.
        От сердца отлегло. Анжей чуть было не рассмеялся от того, как легко ему стало дышать. Но когда он снова наклонился, чтоб постараться взять друга за руку и приобнять, тот снова отшатнулся и злобно оскалился.
        - Ты чего?.. - спросил Анжей.
        - Не трогай меня. Никогда не трогай меня, пока я не скажу.
        - Хорошо. Прости.
        Анжей кивнул, отступая, и укорил себя за то, что забыл такой важный нюанс их общения.
        Затем быстро нашёл оправдание:
        - Я просто хотел помочь тебе добраться до… ну, докуда ты хочешь. Ты долго лежал в золе, наверное, тебе хочется умыться.
        Гран задумался на секунду, а потом кивнул. Вид у него был ужасно усталый, казалось, ещё секунда, и он снова впадет в забвение. Он встал и попытался сделать шаг, держась за стену. Оступился, замер, зажмурившись, и пошёл дальше, медленно-медленно переставляя ноги. Анжей придерживал его.
        Они добрались до ванны. Свободной рукой хозяин дома открыл дверь, демонстрируя лохань с водой и ругал себя за то, что не догадался её подогреть. Он отпустил друга. Баш прошёл два шага самостоятельно, уцепился за край бадьи и, чуть повернувшись через плечо, сказал:
        - Что-то горит.
        Запах сожженной курицы подтвердил его слова. Анжей бросился на кухню спасать остатки обеда, но обнаружил вместо бульона печальные мясные головёшки, которые даже собакам не скормишь. Погоревав немного об утраченном супе, повар поставил на огонь новую порцию, пообещав себе на этот раз не забыть о ней.
        Нарезая мясо, прислушивался к звукам дома. В ванной плескалась вода, а значит, Гран в сознании и можно спокойно продолжать готовить.
        С остервенением нарезал картошку, лязганье ножа эхом раздавалось по кухне. Кабачок ласкался к ногам, настойчиво мяукая, но получи л отказ на все свои кошачьи просьбы и был отодвинут ногой, после чего обиделся и ушёл на печку.
        Послышались шаги, и Гран вошёл на кухню. Короткие волосы торчали во все стороны, вода ручьями стекала с волос и кожи прямо на пол, а одежда отсутствовала как факт.
        Вздох.
        - Стой тут, - сказал ему Анжей, отворачиваясь. - Я принесу мазь и одежду. Последи за супом.
        Он знал, что за плитой следить не надо, ничего с ней не станется за пять минут, но был страшно рассеян и не знал, что ещё сказать.
        Выудил из шкафа старую рубаху и мешковатые штаны. Взял на всякий случай свитер. После вернулся на кухню, да так и застыл в недоумении: на месте, где стоял баш, осталась одна лужа, но самого Грана рядом не наблюдалось.
        Огляделся.
        - Гран?..
        Нет ответа.
        - Гран, ты где? Я принёс тебе одежду и мазь. Гран!
        - Что? - раздался тихий голос.
        - Ты на печке что ли?
        - Да.
        Не глядя, Анжей закинул вещи на печь и пошёл перемешивать суп, прислушиваясь к шуршанию. Всё ждал фразы “всё, спускаюсь”, но её не было и не было. Он уже успел поставить кипятиться воду, заварить на всех чаю, сделать кофе, на случай, если Гран захочет чего покрепче, подумать немного; достать бутылку вина, на случай, если желание попить перерастёт в желание выпить, снова перемешать суп, нервно полистать страницы книги и захлопнуть её.
        - Гран! Ты спустишься или нет?
        Нет ответа.
        Анжей на цыпочках подошёл к печке и заглянул на неё. Печь было довольно высокой и, пожалуй, только человек его роста мог достать до верха, не залезая на ступеньку для противня. А ещё печь была очень широкой, поэтому человека, вздумавшего забиться в угол, было чрезвычайно сложно увидеть.
        Как Грана, который под пледом был неотличим от мешков с картошкой, случайно заброшенных вглубь дома. Он снова спал, повернувшись к стене, Кабачок примостился на голове, образовав очень пушистую шапку.
        Анжей тихонько отступил и отправился по своим делам.
        ****
        Когда все три спутника засияли на Калахутом, и ночь напустила злющую метель на маленький домик посреди леса, вернулась Анна: ворвалась в дом как снежный вихрь, растирая замерзшие щеки и разбрасывая вокруг холодные белые хлопья.
        Она фыркала, как выдра и пыталась утихомирить кудри, которые норовили закрыть весь обзор.
        Скинув верхнюю одежду и, быстро обняв брата, бросилась на кухню с заявлением:
        - Если я сейчас не поем, то приготовлю на ужин Бузину! Эта вредная олениха постоянно отвлекается на мох или засыпает, просто невозможно! Не скакун, а сурок.
        - Её надо всё время поощрять лакомством, чтоб шла быстро и в нужную сторону, - посоветовал Анжей, наливая суп в тарелку.
        - Меня бы кто лакомством поощрял, - хохотнула Анна, хватая ложку.
        Ела она, как всегда, стремительно, будто в последний раз. Беспокоясь за её жизнь, Анжей попросил повременить с рассказом, а пока ждал и смотрел то в окно, то на печку и слушал, не доносится ли оттуда звуков.
        Зоркая Анна проследила за его взглядом, тыкнула вилкой в конопатую руку:
        - Ты чего, домового высматриваешь?
        - Ой. Нет, просто… э…туда Гран переселился.
        - Ооо, - тёмные брови сестры смешно поползли наверх, заставляя лоб морщиться. - Ну и как он?
        Не дожидаясь ответа, вспрыгнула на шесток и сунула любопытный нос в лежанку. Повисела так пару секунд, покачиваясь туда-сюда, а потом вернулась за стол, важно кивнув, будто только её вердикта и не хватало.
        - Ну и как он? - повторила она. - С ножом не бросался?
        - Нет, нет, конечно. Он в целом нормально, кажется. Только расстроен.
        - Ну знаешь! Я бы тоже расстроилась, если бы у меня целый остров сгорел.
        - Тшш! - зашипел Анжей, косясь на печь.
        - Ладно-ладно, - шепотом отозвалась Анна и потянулась к чаю. - Может, тогда пойдём в гостиную?
        Анжей отрицательно помотал головой - меньше всего ему хотелось сейчас куда-либо уходить от печки. Анна вздохнула, достала пряник.
        - В общем, я доехала до Подлипок, это было долго из-за этой упрямой, рогатой… в общем, долго. Там, на деле, тоже пусто, все молятся Мотыльку на скорую весну да на харчах сидят, что за осень накопили. Единственное, что мне предложили, ну, точнее, не единственное, а две работы: это либо раз в неделю из Подлипок до Чаячьей бухты почту возить, либо в бакалее помогать три дня, - она прикончила десерт и начала заплетать маленькие косички. - Ну, платят, конечно, мало. На такие деньги мы разве что крыльцо починим и клубники на рынке купим, но чтоб выплатить залог за дом - нет, об этом и думать не стоит. Мне посоветовали ехать в Здравичи или Хоену, говорят, в городах работы больше. Будто я сама этого не знала, в самом деле! Но я думаю, на самом деле, уже об этом. Поработаю там в трактире зиму, сниму с кем-нибудь комнату напополам, а весной привезу заработанные деньги.
        - Нет, - отрезал Анжей. - Не надо. Придумаем что-нибудь другое. Или поеду я, а ты приглядишь за фермой.
        - Ха, ну если ты хочешь, чтобы ферма пропала раньше, чем достанется этим бандитам - пожалуйста, оставляй на меня! Но в другом случае это бесполезно.
        Сжав кулаки, Анжей уставился в стол, осознав правоту сестры. Ситуация выходила патовая: ни продать ничего, ни сдать! И мастерством не заработаешь: он немного умел вырезать из дерева, но вряд ли кто-нибудь будет платить за фигурки животных столько, чтоб оплатить залог.
        - Вообще там ищущих, конечно, достаточно, для такого маленького городка, - продолжала Анна. - Говорят, что пара семей уехала из Княжичей, потому что там “невесть что творится”. Это цитата, кстати. И они как раз проезжали по степи, решили заглянуть в Подлипки. Я так понимаю, что их не очень хорошо приняли, поэтому они собираются дальше. Слушай, что я не сообразила-то! Я к Шему схожу, он же туда-сюда паром возит от земли Ветров до Гальчика! Может, ему помощник на корабле нужен, особенно, пока Жем болеет. И у рыбаков спрошу, у них-то наверняка где-нибудь место найдётся.
        - И откуда у тебя столько энергии…
        - Откуда-откуда. От Света! Съездил бы со мной хоть раз посмотреть на Великий Маяк - и у тебя бы было, а то сидишь тут старик стариком, выхаживаешь зверей и всяких э… - она покосилась на печь. - Королевичей, и всё. Всего-то на несколько зим старше меня, а дед дедом.
        - Ну, теперь я не самый старый тут, - постарался пошутить Анжей.
        - О-о-о, не начинай, - фыркнула Анна. - Не разочаровывай меня всякими бессмертными созданиями, что свили своё новое королевство у нас на печке, я пока не готова к таким политическим интригам. А ещё, знаешь, что? Я пошла топить баню. Потому что устала как собака, конечно, вроде бы и недалеко эти Подлипки, а всё же с твоей Бузиной путь страшно выматывает. Всё, пока!
        Она схватила тарелки, кинула их в раковину, пару раз протёрла тряпкой и, удовлетворившись результатом, пошла в ванную комнату, прихватив из печки пару брёвен.
        Анжей посидел немного на месте. Приласкал собак. Собрался было спать, но остался на месте.
        Ждал.
        Попробовал почитать, но это оказалось невозможно: строчки выскальзывали из сознания и навевали свои собственные, тревожные мысли: о деньгах, о доме, о сестре, о друге, о несчастной вороне с подбитым крылом. Чтобы занять руки, достал ножи, деревяшку, и принялся строгать. Что он делал - не знал, просто завитушка там, чёрточка здесь, вот тут углубление… может выйдет хороший посох для путешествий Анны. Или Грана, если он решит уйти. Смотря кому больше понравится, хотя в теории можно и два сделать.
        Спустя несколько часов, когда сонный огонёк в лампе почти погас, Анжей и сам отправился спать, оставляя гореть маленькую свечу на столе, чтоб не было слишком темно.
        ****
        Следующим утром сразу после завтрака Анна снова уехала в деревню, а Анжей провёл время до полудня, работая на крытом огороде - ему надо было утеплить края навеса в теплице, а то земля слегка подмёрзла. После работы подоил корову и разлил молоко по бутылкам, спустив большую часть в подвал, а одну бутылку оставил для кухни.
        Он делал это день за днём, зиму за зимой, но сегодня всё думал о словах сестры. Ведь правда же, он достаточно молод, чтобы ещё успеть повидать землю Ветров, навестить хотя бы один Великий Маяк, встретить новых людей! Но, прислушиваясь к себе понимал, что ему этого не хочется. Ему правда нравилось быть дома. Он не испытывал такого восторга от теоретических далёких земель и новых людей, сколько от мысли, что вот - это его крыша, его стены, его лес рядом. Что это его место. И всё, чего он по-настоящему хотел - быть тут, на ферме, но только не одному, чтобы не тосковать летом от того, что шаги эхом разносятся по пустому дому. Невыносимо, когда готовить совершенно не для кого, ведь смысл делать вкусные блюда в том, чтоб радовать других.
        На этой мысли он запнулся, покраснел и прошёл на кухню, где и заметил странную вещь: пропала бутылка вина, поставленная вчера на стол. Заглянул под стул, посмотрел в шкафу. Нету. Странно.
        Может. Анна забрала? Хотя нет, зачем бы ей это? Не собирается же она подкупать этого Шема?
        Тут на печке раздалось шебуршание.
        - Гран?.. Ты проснулся?
        Тихое “да”, было ему ответом.
        Анжей приблизился к печи, всё ещё тактично отводя взгляд. Ему почему-то казалось, что это страшно грубо будет вот так впиваться глазами без разрешения.
        - Можно заглянуть к тебе?
        - Нет.
        - М… почему?
        - Потому что это моё новое печное королевство для бессмертных, и ты не подданный этой земли.
        Самое длинное предложение Грана за последние два дня было сказано с такой долей ехидства, что Анжей тут же повеселел, почувствовав, что другу становиться лучше.
        - Вообще-то ты посвятил меня в свои рыцари, а это означает, что я могу следовать за тобой повсюду и быть твоим подданным в любом королевстве.
        Секундное молчание.
        - Ладно, тогда можно.
        Анжей опёрся коленом об шесток и заглянул на лежанку.
        На этот раз Гран лежал к нему лицом, но всё ещё в позе замёрзшего кота. Выглядел он гораздо лучше: бледная кожа перестала отдавать трупным оттенком, а взгляд приобрёл осмысленность. Он поглаживал Кабачка, который блаженно закрывал глаза и прижимался тёплым боком к животу баша.
        Смотрел Гран на Анжея почти не моргая и не улыбаясь. Пришлось брать инициативу в свои руки:
        - Как твоё плечо?
        Баш кивнул вместо всех объяснений. Анжей подавил вздох.
        - Ты хочешь есть?
        - Да.
        - Тогда спускайся с печи, тут не развернёшься.
        Анжей бы точно не развернулся, разве что пластом лежать, как мёртвая рыба. Слез вниз, положил остатки завтрака (оладьи с сыром и беконом) в тарелку.
        - Это ты взял вино?
        - Да.
        - Может, ты хочешь чаю или кофе?
        - Нет.
        Анжей поставил посуду на стол, наблюдая, как друг возвращается из печки в мир живых. Одежда оказалась ему велика: рубаха то и дело соскальзывала с плеча, а штаны вот-вот грозились упасть, хотя и были перетянуты верёвкой на бедрах.
        Двигался Гран непривычно медленно, но больше от бережно сжимаемой им бутылки вина, чем от усталости.
        - Можно посмотрю твоё плечо? - спросил Анжей.
        Получив согласие, аккуратно отодвинул ткань рубахи, обнажая кожу. Анна была права: заживало достаточно быстро, но в том, что никаких следов не останется, уверенности не было.
        - Ты мне расскажешь, как так получилось? - спросил он, усаживаясь за стол.
        Гран сел напротив, сделал такой щедрый глоток вина, что Анжей забеспокоился за последствия.
        - Может, водой разбавить?.. - предложил он.
        Гран отказался. Он выглядел крайне угрюмо, безыдейно тыкал вилкой в омлет и смотрел куда-то в подпространство между столешницей и солонкой. Его состояние было прекрасно понятно Анжею: умом он его принимал, сутью - сопереживал, но та самая щепотка раздражения никак не хотела покидать его душу. Пытался уговорить её - свою злобу - что не время разводить расспросы, демагогию, не время тормошить и допытывать, но злоба кусала его в ответ ядовитыми зубами, рыча “разве ты не заслужил хотя бы диалога за свои зимы ожидания?”. Анжей старался ей не поддаваться, но и молчать больше не мог. Нырнул под стол, достал бутыль медовухи, спрятанную там на случай, если лень будет спускаться в погреб и открыл. Протянул бутыль через стол. Гран усмехнулся и чокнулся вином. Звонкое “дзинь” знаменовало новую ступень.
        - Расскажи мне, что случилось. И поешь, пожалуйста.
        Взяв омлет пальцами, Гран откинулся на спинку стула. Светлые волосы забавными вихрами легли на его макушке.
        С неохотой прожевав кусок омлета, Гран отложил вилку, посмотрел в окно.
        - Я вечность не видел снега. Какой он яркий.
        - А в прошлую Жатву?
        - Тогда видел, да.
        - Так это не вечность. Десять зим.
        - Десять зим не видел снега. Так лучше?
        - Немного. Звучит менее… безысходно.
        Мимо окна пролетела синица. Села не веточку, суетно огляделась, упорхнула.
        Анжей сделал щедрый глоток медовухи. Терпкий напиток обжег горло.
        Стало чуть легче дышать.
        - Что случилось с островом Цветов?
        - Он сгорел.
        - Как?
        - Я не знаю. Мы жили как обычно, но недавно, а может давно, не знаю, на остров пришли красные псы и сожгли его.
        - Как это, “красные псы”? - удивился Анжей.
        - Собаки. Красного цвета собаки.
        - Нет, я это понял, но можешь подробнее?..
        - Ну, вот как твоя, - Гран указал на Яблочко. - Только без шерсти и без глаз. И тощая. И красного цвета. И больше.
        - Ну да, очень похоже, - рассеянно пробормотал Анжей, представив себе это чудовище.
        - Они пришли ночью, я даже не понял, как, откуда. И даже не проснулся, меня разбудили. Они просто появились, в один момент проскользнули мимо деревьев, какие-то пошли во дворец, другие в лес, третьи в сад. Их было много, очень много. И сначала они ничего не делали, просто стояли, даже не смотрели, глаз-то у них нет.
        - А что у них вместо глаз?
        Баш задумался на секунду. Съел ещё кусок.
        - Кожа? Не знаю, это или кожа, или шерсть такая.
        - Ага.
        - В общем, потом они напали на деревья. Сначала мы посмеялись: слепые собаки кусают брёвна! - но потом поняли, что с каждым укусом деревья начинают гореть. Сначала вроде бы незаметно: медленно тлеют, но затем загораются. Там были… пожары, в разных концах острова, но собаки всё нападали и нападали. Я зарубил одного пса мечом, но их было так много, надо было тушить огонь…
        Он замолк, уставился на снег. Потом сделал большой глоток вина.
        Анжей тоже выпил. Красные псы мельтешили у него перед глазами, поджигали всё вокруг.
        - Но баши, - сказал он. - Я думал, они умирают только от железа. Разве нет?
        - О нет, мы успели очень быстро понять, что и горим изнутри мы неплохо, - усмехнулся Гран. - И мы горим, и остров горит, цветы горят, всё горит, ха.
        Голос его дрогнул. Новый глоток.
        - Только море не горело среди всего этого пламени, да вот только лес между водой и нами горел, - в голос его закрался смешок. - Сложно пройти к морю сквозь огонь, кто-то попробовал, но не преуспел. Ну, и псов кто-то попытался побить палками, но знаешь, что? И палки горят! Удивительно, правда? Только железо не горит. Железо плавится. Прямо на Бетфорда расплавилось кстати. Мой меч разрубил трёх псов и погиб на лице Бетфорда, я даже не понял, как он оказался под ним.
        Следующим глотком он опустошил бутылку, и Анжей протянул свою, подавив в себе желание обнять друга.
        Анжей всегда обнимал людей, когда видел, что им плохо, это был его способ утешать и ограждать от бед, и, по его мнению, работал он гораздо лучше, чем фразы вроде “ну, всё будет хорошо”. Тут-то явно всё хорошо не будет. Можно было лишь представить тот ужас, что творился на пожарище.
        - Тогда пришлось открыть переход между островом Цветом и Калахутом, - Гран всё ещё смотрел в окно. - Да только до Жатвы сделать это почти нереально, мне ещё повезло, если про это всё вообще применимо такое слово, что время почти подошло. Но… в общем, пришлось кое-с-кем договориться и отдать почти всё, что было у меня, чтобы это произошло.
        - С кем договориться, Гран?
        Баш поднял правую руку, на которой красовались созвездия.
        - С ними.
        - А отдать?
        Гран посмотрел на него так, что Анжей тут же почувствовал себя страшно глупым. Он же сам знал, что если у очень-волшебного-короля-башей просят что-то отдать, то с огромной вероятностью придётся расстаться именно с волшебством.
        Его король продолжил:
        - Когда все ушли, я остался, чтоб найти тех, кто не успел. Но не нашёл - псы быстрее, знаешь. Быстрее меня, быстрее любого баша. Остатками ворожбы мне удалось пройти к морю, но там - всё. Только догорающий остров. Я думал, что умер, кстати, когда проснулся.
        - Нет, мы тебя нашли на берегу.
        - Я так и понял.
        Они помолчали. Гран допил медовуху. Анжей ждал.
        - Мне очень жаль, что…
        - Не надо.
        Снова молчание. Гран подпёр голову рукой, наконец взглянув прямо на собеседника.
        - У тебя есть ещё вино?
        - Да…
        По доброй воле Анжей не дал бы ему перепить, но в просьбе отказать не мог, а поэтому пошёл в погреб и достал аж две бутыли - малиновое и морошковое вино. В такой ситуации выпить надо, а ничего другого он сделать для Грана не мог.
        Стук бутылки о стол заставил баша оживиться. От него уже чувствовалась волна опьянения.
        - Гран, но эти псы - откуда они?
        - Я рассказал тебе всё, что знаю. А знаю я, как погибло моё королевство, но не знаю, за что.
        Анжей вздохнул. О, если бы Анна была здесь! Она бы знала, что и как сказать. А он мог просто наливать.
        Как так, раньше же они разговаривали часами? Это что, взросление так влияет, что он больше не может подобрать нужных слов?
        Снова взглянул на Грана. Почувствовал, что краснеет.
        - Хорошо, что ты выжил, - сказал он тихо.
        - Ха! Вот уж не знаю.
        - Нам про тебя рассказал Орсин, он тут, поселился на пристани, знаешь? Может, ты хочешь его увидеть.
        Снова глоток вина. В воздухе запахло кислой малиной, неловкое движение руки - и часть алой жидкости медленно, словно кровь, растеклась по рукаву баша.
        - Я не хочу никого видеть.
        - Ну, ты же видишь меня.
        Анжей хотел пошутить, подбодрить этой фразой, но тут же понял, что ошибся: стальной взгляд баша явно говорил о том, что ему за этим столом не рады, и то, что они пьют вместе - чистая случайность, везение Анжея, благосклонность короля, но никак не проявление дружбы.
        Вдох. Выдох.
        Анжей очень старался подобрать слова, а не выпалить те, которые ему в самом деле хотелось сказать. Спросил:
        - Что не так? Почему ты так смотришь?
        - Просто смотрю.
        - Если я тебе так неприятен тут сейчас, Гран, я могу уйти. Оставайся на печке. Живи, сколько хочешь. Ты мой друг, даже если ты так больше не считаешь. Но для меня удивительно, что ты не рад меня видеть. Я правда, - он сжал кулак и тут же расслабил руку, - я правда считаю, что заслуживаю от тебя хоть какого-то тепла в ответ.
        - Тепло идёт от Света, - сказал Гран.
        - Ох, не начинай.
        - Ладно, - неожиданно сдался баш.
        - Спасибо.
        - Пожалуйста.
        Он хотел сказать что-то ещё, но, нахмурившись, впился в бутылку. Анжей выпил свою порцию, затем, пошатываясь, пошёл ставить чайник, чтоб хоть чем-то занять паузу. Краем сознания подумал об Анне и об ужине, но Красные Псы тут же завоевали его внимание, появились в воображении и сожгли всё на пути.
        Он не хотел думать о них, поэтому выпил ещё.
        - Все люди так меняются за декаду? - спросил Гран.
        В голосе его снова появилась смешинка.
        - Эм, нет. Только в моём возрасте. В смысле, в возрасте до моего - подростки, они так растут.
        За каких-то несколько секунд баш исчез со стула и оказался рядом с Анжеем, бесцеремонно дёрнув его за щетину.
        Зажмурившись, мужчина мягко отвёл бледную руку короля от своего лица.
        - Гран, ты что, никогда бород не видел?
        - На тебе - нет!
        Возразить было нечего.
        - Не дергай, пожалуйста. Мне больно.
        - Ладно.
        Король башей сел на стол, забрал бутылку. Глаза его приобрели лихорадочный блеск, скулы налились винным румянцем, а дыхание отдавало высоким градусом.
        Анжей уж было забыл его пагубную привычку искать утешение в бутылке. Удивительно, как часто он вспоминал свою прошлую жизнь на острове Цветов, но только сейчас с воспоминаний будто стряхнули толстый слой пыли, и открылись все трещинки и изъяны, которые почти стерлись.
        Но Ажнея это не очень волновало: он любил эту неидеальность бытия.
        - Я точно не умер? - весело спросил Гран.
        - Точно.
        - Жаль.
        Со всей своей звериной непосредственностью баш откинулся назад и распластался на столе так, чтоб смотреть прямо в зимнее небо. Анжей попридержал опасно накренившийся бутылку, сел, подперев подбородок рукой и наблюдая за замершим лицом Грана. Щетина колола костяшки. Надо бы отрастить бороду, чтобы чётко провести черту между собой прошлым и собой нынешним. Более веского заявления “я вырос” Анжей не придумал.
        - Странно, что на острове Цветов никогда не было снега, - сказал Гран тихо-тихо, не отрывая взгляд от окна. - Башам бы понравился снег, я думаю. Всё равно мы не мерзнём, а он красивый. Засыпал бы всё, и занял бы место в их пустоте, а море бы замёрзло так, что мы могли бы пойти в далёкий-далёкий поход.
        - Погиб бы ваш вечный урожай, Гран.
        - О, и мы бы умерли чуть раньше. Здорово.
        - Тебе доставляет удовольствие вот так про это шутить?
        - Да. А что мне ещё остаётся?
        - Тогда ладно.
        Кабачок запрыгнул на стол, обнюхал гостя, убедился, что он не съедобный и улёгся у него на животе, тихо мурча.
        - Теперь ты в ловушке, - улыбнулся Анжей.
        Баш пошарил рукой там, где, по его идее, должна стоять бутылка. Анжей протянул ему вино.
        - Что… - его вопрос на секунду тяжелым грузом повис в воздухе. - Что ты хочешь делать дальше?
        - Пить, - хрипло пробормотал Гран, выполняя план.
        - А потом? Ты останешься?
        - Не знаю.
        На кормушку за окном сели несколько синичек. Деловито осмотрели угощение, потом начали обедать. Кабачок тут же навострил уши, утробно заворчал и принял боевую стойку. Зрачки его сузились, хвост ходил туда-сюда.
        - Сними его, - попросил Гран. - Его удар о стекло ни он, ни я не выдержим.
        Анжей перехватил возмущенного кота за пузо, опустил вниз. Кабачок злобно глянул на хозяина, а затем со всех лап бросился на улицу. Лёгкое головокружение настигло Анжея, когда он наклонялся - пришлось опереться на стойку.
        - Может, ты хочешь ещё чаю или кофе?
        - У тебя есть ещё вино?
        - Неужели ты уже выпил то?
        Гран демонстративно перевернул пустую бутыль вверх дном. Анжей начал подозревать, что то, что баш не поднимается со стола, это не блажь, а необходимость. И всё равно колебался, но всего минуту, пока в его руках не очутились две бутылки мандариновой настойки.
        - Если ты не сядешь - захлебнешься, - сказал он.
        - Не переживай, это меня точно не убьет.
        Лёгкая тошнота подступила к горлу Анжея. Чтобы не терять хрупкую нить диалога, продолжил спрашивать:
        - Что было у тебя за почти-декаду?
        - Дни сменялись днями, ночи сменялись ночами, а сезоны вообще не менялись. Твоя “декада” для меня - всего лишь миг. Это ты так любишь лелеять время, для меня оно не важно, мой милый мальчик.
        - А мне - важно, - разозлился Анжей. - Потому что всё это время я ждал, пока ты вернёшься!
        Гран повернул к нему удивленное лицо. Затем перевернулся на бок и, подложив руку под голову так, словно собирался тут и уснуть, спросил самым непосредственным тоном:
        - Зачем же ты ждал, если знал, что я не вернусь?
        - Потому что ты не сказал, что не сделаешь этого!
        - Что?..
        Анжей вскочил. Влияние настойки усугубило ту искру, что тлела в нём годами, но всё же он не позволял себе разбушеваться, хотя и стал под цвет своих волос: алым внутри, и снаружи.
        - Неважно, Гран! Ты прав, неважно! Тебе хорошо жить, наплевав на других, хорошо поиграть и выбросить, а представь, как это было для меня? Ты можешь хотя бы попробовать? Можешь вообразить, каково это, когда дают крупицы надежды, а ты всё ждёшь и ждёшь, ждёшь и ждёшь, как собака на привязи и понимаешь, что это глупо, нелепо, а всё равно ждёшь! И вот теперь… дождался. Спустя столько зим дождался и…
        Не договорил. С последней фразой огонь погас, словно его окатили водой из ведра, а шипение и пар обратились стыдом. Анжей устыдился своего ребяческого поведения - вздумал высказывать детские обиды на того, у кого только что сгорел дом и погиб народ.
        А “тот” сел с видимым усилием и замер, опустив голову. Волосы падали ему на лицо. Анжей сделал глубокий вдох, восстанавливая себя.
        - Прости. Мне не стоит пить. Ты можешь жить тут. Я буду рад. Анна вряд ли будет счастлива, но всё равно уедет весной.
        - Все вы верите в сказки, - невпопад ответил Гран. - И всегда мы вас разочаровываем.
        С удивительной повторностью король скрылся на печке прежде, чем Анжей успел уточнить смысл предложения. Оставалось только думать и собирать пустые бутылки.
        Глава седьмая. Дровосек. Анна
        Тёплый кофейный пар вихрями вырывался из фляги. Овечка сидела на пристани, наблюдая за бушующим морем, слушая его сонное зимнее бормотание, впитывая его в себя: волны, мерный рокот, глубокую синеву, кудрявую молочную пенуи абсолютную, всеобъемлющую свободу. Солёный ветер заставлял щуриться, но улыбки с лица он сдуть не мог, поэтому так она и сидела, улыбаясь против ветра.
        На волнах, почти у самого горизонта, покачивалась уплывающая “Чайка”. Жем, весь укутанный в шремы (штуки три, не меньше!), одинокой фигуркой махал ей с палубы.
        Подняв ладонь высоко-высоко, Чёрная Овечка помахала ему в ответ, не зная, видит он или нет. Затем запустила руку под свитер и сжала амулет.
        Удача сработала! Не даром она потратила пару монет в Чайгре, чтобы купить у местной ведьмы эту волшебную побрякушку.
        Конечно, сработало ещё немало факторов: и её харизма, и нужда Шема в древесине, и скорость Бузины, и нехватка леса за проливом, и зимние холода, и величина владений Анжея, но возможно (возможно!) все эти нити так красиво и удачно переплелись, только благодаря амулету.
        Чёрная Овечка заплела косичку в той пряди, которая всё время била в глаза по прихоти ветра. Затем встала, отряхнула штаны от мелкого песка и поднялась к столбикам, где её смирно ждала олениха. Пристань была почти пуста - море грозило непогодой и выйти в плаванье готов был только самоотверженный капитан Шем.
        Овечка собралась домой, она страшно утомилась мотаться из деревни в деревню, клянча работу. Сейчас же ей не терпелось поделиться с братом хорошей новостью.
        Напоследок она посмотрела на скалы, надеясь увидеть там стройную фигуру похителя колокольчиков, но Орсин не хотел показываться, а может вообще ушёл куда-нибудь. Пожав плечами, Овечка направила Бузину в сторону дома.
        Лёгкой рысцой, пересекая улочки деревни, думала о том, как хорошо, что всё наладилось. Конечно, придётся ещё много поработать: договориться с этими бандитами, помочь Анжу всё распланировать, самой не бросать идею быть почтальоном, но всё же это мелочи - у них будут деньги, у них будет дом! И она сможет ухать весной с чистой совестью.
        Из-за покосившегося зелёного забора высунулся длинный нос баб Заны - всеобщей бабушки деревни, для который всякий моложе шести декад был внуком или внучкой, а, следовательно, должен был быть накормлен, напоен и согрет. Именно она дала когда-то ей кличку “Чёрная Овечка”, наблюдая, какие бесчинства творит девочка, выдвигая себя на роль лидера белокурых и голубоглазых, а, главное, когда-то послушных детей.
        - Горит Маяк, Чёрная Овечка, возьмешь яблоки? - прошелестела она, ласково улыбаясь и протягивая кулёк.
        - Конечно, ба.
        Овечка приняла подарок.
        - Спасибо огромное.
        - И брату своему оставь, пусть кушает и растёт!
        - Да куда уж ему расти, скоро под два метра будет!
        - Разве? Ну и ну. Совсем запамятовала, я его до сих пор вот таким помню!
        Она показала рукой примерный рост Анжея декады две назад. Овечка рассмеялась, пообещала привести как-нибудь его и показать прогресс взросления и, пришпорив Бузину, поехала дальше. Оказавшись на достаточном расстоянии от бабы Заны, скормила одно яблоко оленихе. Настроение у Овечки было замечательное: песенка насвистывалась сама собой, неудачно подстраиваясь под тон птиц, падал лёгкий снежок, не тающий на шерсти Бузины и оседающий на варежках. Дорога петляла через знакомый лес и волей-неволей воспоминание о Жатве настигло, когда Овечка доехала до того самого валежника. Именно под ним сидел Гран целую вечность назад.
        Овечка нахмурилась. Ну да, точно. Анжей мог сколько угодно говорить о том, что его друг, король башей, хороший и замечательный, и ничего плохого не хотел, но впечатления об их первой встрече это скрасить не могло. Она не могла ему поверить, да и не очень-то хотела. При всей любви к брату, он - именно тот человек, который прожил довольно долго среди волшебных существ, и который довольно плохо ориентировался в реальности. Даже до своего пребывания на острове Цветов он был чудным, а уж после… Сколько раз Овечка пыталась показать ему красоту их настоящего мира - жизнь на Калахуте - но нет, Анжей упирался в свои жестокие сказки, страдал от одиночества и всё ждал чего-то.
        Начав злиться, она пустила олениху галопом. Звон колокольчиков мерно отбивал каждый скачок.
        А сколько раз она пыталась познакомить Анжея хоть с кем-то! “Анжей, это Спара, посидите с ней?”, “Анжей, это Гретина, покажешь ей ферму?”, “Анжей, это Георд, он умеет охотится!”. Но всё время, пока у них были гости, он всё сидел, уставившись в стол, а потом извинялся и уходил работать. Никакой благодарности к её попыткам наладить его жизнь он не испытывал, лишь упивался собственным одиночеством да выхаживал очередную кошку. Один только раз жил с девушкой, кажется, Зидой, но и то недолго: Овечка её в глаза не видела, лишь слышала рассказы.
        Зато теперь он нашёл себе нового раненого зверька и будет с упоением его выхаживать, откинув из жизни всё остальное! Пригрел змею на груди…
        У самого дома затормозила. Она накрутила себя и сейчас ей надо было выдохнуть, чтобы не вывалить на брата всё свое недовольство. В конце концов, она приехала с хорошими новостями, а уж то, что поток мыслей умудрился её разозлить - это совсем не вовремя.
        Спрыгнула с Бузины, слепила несколько снежков и с упоением швырнула их в ближайшую сосну. Снаряды разлетались на сотню осколков, и Овечка чувствовала, как вместе с этим уходит её раздражение. Спустя несколько минут, окончательно выдохнув, вновь оседлала олениху и доехала до дома под лай собак.
        Завела Бузину в стойло, сняла седло и вошла внутрь.
        Только оказавшись в знакомом тепле, пахнущим тёплым деревом и едой, почувствовала приятную последорожную усталость, и, распихав все любопытные носы, разделась, а затем сразу же отправилась на кухню, чтобы там сесть и больше сегодня не двигаться.
        Так и сделала. На кухне, при свете сумерек, сидел за столом её брат, уронив голову на руки. Она было подумала, что он спит, но при звуке её шагов Анжей тут же вскинул голову. Волосы его смешно растрепались и горели в закатных лучах, а заспанный взгляд блуждал. Под столом покоились целые ряды пустых винных бутылок, а характерный запах свидетельствовал о праздненстве.
        Овечка присвистнула, откинув прядь.
        - Ну ничего себе ты разошёлся! Ты же знаешь, что праздник Мёртвой Метели ешё не скоро, или ты что-то другое решил отпраздновать?
        - Нет, - сказал Анжей сипло, - мы не праздновали…
        Овечка глянула на печку, пытаясь разглядеть вторую половину этого “мы”, но сверху на неё смотрел только недовольный кот. Анжей попытался встать.
        - Я приготовлю тебе бутерброд, ничего другого не успел…
        - Сиди, грусть! - отрезала она. - Я сама приготовлю и чай сделаю, а ты не шевелись уж, а то будет, как в прошлый раз.
        Анж не стал сопротивляться.
        Набрав в чайник воду, поставила его на огонь, вытащила вчерашний хлеб и окорок с сыром из погреба. Подумав немного, достала помидор и срезала салат с подоконника. В отличие от брата, с готовкой она справлялась быстро, но изысками её блюда не отличались.
        - Так, я делаю на всех, - заявила она. - Он вообще ест?
        - Ест.
        - Ладно, тогда три бутерброда. Приготовься быть поражен национальным блюдом Чаячьей Бухты!
        - Так мы же и так в Чаячьей Бухте…
        - Про то и речь!
        Чёрная Овечка подкинула дрова в печь, налила три чашки чая, поставила на стол и вернулась нарезать хлеб, попутно рассказывая:
        - В общем, я договорилась с Шемом, он сказал, что через пролив, в Гальчике, запустение, в смысле, там леса нет, им до леса почти день пути, одни поля. Они возят древесину из Ньрёжка, но тут получается, что от Бухты им ближе, но там же у нас почти не продают древесину на вывоз, а так: срубили - растопили. Вот мы с Шемом и договорились, что дрова будем поставлять мы: ты и я - Шему, он - в Гальчик, деньги пополам. Сейчас зима, спрос будет хорошим, плюс я буду почту из Подлипок возить, с такими темпами накопим быстро.
        Анжей перемешивал сахар в чае, бесконечно кружилложкой, то и дело задевал стенки чашки. Он хмурился: явно обдумывал вариант. Овечка прикусила губу, чтобы снова не начать ругаться на его медлительность - с её-то точки зрения всё было ясно, как Маяк, оставалось только радоваться и идти рубить первые деревья. Но брат мог взвешивать что-то в голове до самого утра, такой уж нрав.
        - Вы будете убивать лес?
        Голос появился из ниоткуда, и Овечка аж подскочила от неожиданности, сжав нож в кулаке. Целая секунда потребовалась, чтоб сообразить, что это говорит Гран с печки.
        Он лежал на животе, подперев подбородок ладонями, смотрел с любопытством. Выглядел он гораздо лучше, чем вчера.
        На какое-то короткое мгновение Овечке стало не по себе: она и забыла, какие у него глаза, как у короля Вьюги из старой сказки. Но стушеваться не могла, а потому гордо вскинула подбородок, задрав нос и прикинув, железный или стальной нож у неё в руке, а если стальной - ранит ли сталь баша так же хорошо, как и железно?
        - Мы не будем убивать лес, мы будем срубать деревья!
        - Для леса особой разницы нет.
        - Вот же ты лицемер, ты же прямо сейчас лежишь на печке, которая топится брёвнами из леса! - разозлилась Овечка.
        Гран пожал плечами:
        - Мне тоже нет разницы, что вы с ним делаете.
        - Тогда чего спрашиваешь так, будто это что-то плохое?
        - Просто так.
        Издав сдавленный рык, Овечка швырнула бутерброды на тарелку, а тарелку на стол. Села так резко, что пустые бутылки зазвенели. Анжей распрямился, вдохнул, закрыв глаза, зажег свечу.
        - Анна, это Баш Гран. Гран, это Анна. Вот и познакомились.
        - Мы были знакомы Анж!
        - Да? - удивился Гран, свешиваясь с печки. - Я не знаю тебя. А нет, знаю. Понимаю, ты выросла. Я помню твои волосы и другое имя, но оно было глупое.
        - Чёрная Овечка. Меня зовут Черная Овечка, Анной меня называет только Анжей. И, если ты продолжишь говорить, что моё имя глупое, я разберу твоё по буквам!
        Баш спрыгнул на пол, рубашка сползла с его плеча, обнажая ожог. Рана ещё не зажила.
        - Где мазь? - спросила Овечка в воздух.
        Белобрысый достал склянку с печи, протянул. Она взяла баночку и потянулась было к ожогу баша, но тот отшатнулся от её руки.
        - Перестань! - рявкнула она. - Ты сам, очевидно, этого не делаешь, но если ожог не лечить, то он у тебя так и останется. Так что стой смирно.
        Гран закатил глаза, демонстрируя, что ему идея быть здоровым не особо приятна, но замер.
        Закончив наносить мазь, Овечка попыталась поправить рубаху баша, но та снова сползла с плеча.
        - А почему ты одет как бордельный мальчик? Нашёл себе призвание?
        - Просто моя одежда ему велика, а у тебя я не успел попросить! - встрял покрасневший Анжей.
        Не говоря ни слова, но много чего думая, Овечка пошла в комнату, открыла шкаф с одеждой и с лёгкой руки собрала несчастному беглецу несколько штанов и рубах, а вернувшись, вручила её Грану в руки.
        - Переоденься.
        - Мне и так нормально, - сказал баш. - Мне не холодно.
        - А мне холодно на тебя смотреть! Поэтому иди в баню и переоденься!
        Развернувшись, Гран ушёл вглубь дома, а Овечка наконец-то села за стол и выпила немного чаю. Анж медленно ел бутерброд, смотря на свечу.
        Живот девушки забурчал, и она впилась зубами в свою порцию.
        - Что ты думаешь? - спросила она с набитым ртом.
        - Думаю, с лесом - хорошая идея, ты молодец, что договорилась. Начать надо с сухих деревьев. Когда ты договорилась о первой поставке?
        - Послезавтра.
        - И сколько мы будем получать?
        - Сколько продаст. Но думаю, по три с одной связки. Если не будем тратить ни на что другое, как раз нормально хватит.
        - Да, это просто отлично. Ох, Анна, не знаю, что бы я без тебя делал.
        - Ооо, у меня много вариантов! - рассмеялась она.
        Анж улыбнулся.
        - Слушай, - Овечка наклонилась к нему поближе и прошептала, - а с ним-то что приключилось?
        Она кивнула в сторону бани.
        - Я тебе подробнее потом расскажу, - тихо ответил Анжей. - Но в общем, получилось так, что на остров Цветов напали какие-то огненные собаки. Я не знаю, кто они - никто не знает. Но они всё сожгли и почти все баши сгорели, а Гран, как я понял, отдал всю свою магию, чтоб остальные вышли, но сам выйти не успел, потому что пошёл искать тех, кто остался.
        - Ужас…
        Обладая живым воображением, высокой эмпатией и яркой эмоциональностью, Овечка не смогла удержаться: тут же стало очень жаль гостя, и она пообещала себе быть снисходительнее и ласковее с ним.
        Обладая здравомыслием и знанием себя, она знала, что вряд ли сдержит это обещание.
        - А что он хочет делать дальше?
        Анжей покачал рыжей головой. В этот момент в комнату вернулся Гран. Одежда Анны сидела на нём намного лучше: чёрные просторные штаны, собранные у щиколоток, и белая рубаха с длинными манжетами. Он тут же начал напоминать капитана разбойничьего судна.
        - Так гораздо лучше! - одобрила она.
        - Сядешь с нами за стол? - спросил Анжей.
        - Да.
        Анну удивляло, как Гран ухитрялся одновременно выглядеть и очень просто, как мальчишка из соседнего двора, и по-королевски гордо, смотря на собеседников свысока.
        А ещё от него очень сильно разило алкоголем, что сказывалось и на движениях.
        Над столом повисло молчание. Овечка подвинула ему чай и бутерброд.
        - М… ты расскажешь мне, что у тебя случилось? Может, хочешь про это поговорить? - спросила она, поставив локти на стол, попутно заплетая прядь в косичку.
        Король покосился на неё со смятением в глазах:
        - Нет.
        Диалог явно не задавался и Анжей наладить его не помогал, беспомощно обгрызая заусениц и пялясь в окно. Овечка потянулась, чтобы хоть как-то занять паузу, оттарабанила по столу мелодию, снова предприняла попытку поговорить:
        - Ну хорошо, ладно, тогда вот, скажи: вы же, баши, пожираете у людей их Свет, верно? А можно как-нибудь убедиться, что ты не сделаешь этого с нами?
        - Анна! - укоризненно воскликнул Анж.
        - Что? Я всего лишь уточняю, это важный нюанс!
        Гран ухмыльнулся, перегнулся через стол и глаза его лукаво сощурились.
        - А с чего ты взяла, что я уже этого не сделал? - промурлыкал он.
        Овечка испуганно схватилась за диафрагму, прикрывая Свет, чувствуя, что он там, пульсирует и живёт, а значит и она живёт. А в следующую секунду Гран расхохотался так легко и громко, словно провернул лучшую шутку во всём Калахуте, разве что со стула не упал. Анжей хмурился, бормоча: “Гран, ну чего ты!”, а щеки Овечки вспыхнули от жара.
        - Не смей так шутить! - крикнула она. - Поэтому вас никто не любит, а ты ещё и шутить на эту тему вздумал! Анжей, скажи ему!
        Брат со вздохом пояснил:
        - Гран, нельзя так говорить людям, они пугаются.
        - Ха! Ну и что, пусть пугаются! - заулыбался баш.
        - Когда люди пугаются - они злятся. Когда люди злятся - они могут навредить тебе.
        - Навредить мне? Ха, мне нельзя навредить!
        Анжей пробормотал что-то без слов, прикрыв глаза. Смысл был интуитивно понятен. Овечка оскалилась.
        - Хочешь, проверим? Я могу взять нож, и мы узнаем, какой процент железа для тебя теперь опасен? Что там у тебя с магией, а? Неужели она больше не поможет тебе защищаться от кинжалов?
        Гран фыркнул, скрестил руки на груди и уставился куда-то в бок, явно не намеренный продолжать дискуссию. Овечка победно заулыбалась: вот так-то! Как оказывается легко поладить с теми, кто опасается ножевых ранений!
        Анжей налил всем ещё чаю, положил корм животным, вернулся за стол.
        - Послушайте меня, пожалуйста, - сказал он тихо и спокойно, приковывая к себе внимание. - Мы сейчас все в сложной ситуации и нам сейчас всем жить вместе, поэтому давайте постараемся поладить. Я не имею в виду дружбу или любовь до гроба, я говорю про то, что никто никого не ест и не бьёт ножами.
        - У тебя какое-то странное представление обо мне, Анж! - перебила его Овечка. - Я обычно не режу людей!
        - Да, но…
        Но Гран ответил ей быстрее:
        - Я не человек, девочка. И ты порезала меня в нашу прошлую встречу.
        - Я тебе не девочка, меня зовут Чёрная Овечка! И в прошлую встречу ты пытался меня убить, я защищалась!
        - Я не пытался тебя убить, я хотел тебя забрать!
        - А в итоге убил и забрал моего брата!
        - Ну и…
        Анжей ударил кулаком по столу. Чашки и тарелки зазвенели, потом повисла тишина, но лишь на секунду. Потом, всё с тем же сдержанным спокойствием, брат говорил:
        - Вот про это я и говорю. Пожалуйста, перестаньте. Даже если кто-то был обижен - время забыть. Мы сейчас все в одной лодке, так что давайте не ссориться. Пожалуйста.
        Овечка кивнула. Понимала, что брат прав: они ничего не добьются, если будут ругаться, и, хоть ей бывает и сложно сдерживаться, надо попробовать. В конце концов, за свои путешествия она встречала множество разных людей и со всеми ей более-менее удавалось найти общий язык. И, хоть Гран утверждал, что он не человек, но голова-то у него человеческая! Две руки, две ноги: всего лишь высокомерный мальчишка, а на таких управа найдется.
        Кот прыгнул ей на колени и ласково замурчал. Она машинально погладила его пушистую спинку, подняла взгляд на Анжа:
        - Да. Ты прав. Нам надо разобраться с вырубкой леса и остальным.
        Она посмотрела на Грана. Пламя свечи отражалась в его зрачках, а лицо было непривычно печальным.
        - Я хочу увидеть Орсина, - сказал он Анжею, не поворачивая головы.
        - Ты же не хотел…
        - Теперь хочу.
        - Ладно, хорошо, - кивнул брат. - Мы поедем туда послезавтра, с дровами.
        Баш кивнул, встал и скрылся на печке.
        Анна и Анжей остались за столом одни. У брата был такой уставший вид - страшно смотреть! Казалось, он даже не понимал, что таким вот вымотанным людям надо срочно ложиться спать.
        - Анж, иди в кровать, я уберу посуду, - сказала Овечка, тормоша его за плечо.
        Он устало улыбнулся, кивнул и пошёл в комнату. У печки на секунду затормозил, но, передумав, отправился в спальню.
        А Чёрная Овечка смотрела на танцующее пламя свечи и думала о том, какая же забавная и странная жизнь оказалась здесь, в Чаячьей Бухте.
        Да и на всём Калахуте.
        ****
        Звон колокольчиков оглашал на весь лес: “Смотрите, едет Бузина, везёт в деревню дрова”. Настроение у оленихи было игровое и при каждом шаге она мотала головой, создавая дополнительный шум.
        Анжей относился к этому философски, Овечка злилась, а Гран гладил собак и смотрел на небо, не обращая внимания ни на что.
        Небо было василькового цвета, солнце сияло. Деревня жила в своём обычном ритме: дети играли в снежки, мужчины и женщины хлопотали по хозяйству, кто-то шёл на рынок, кто-то просто в гости. Почти из всех печных труб валил белый дым. Гран оживился и начал с любопытством разглядывать каждый элемент этой простой мозаики - человеческой жизни.
        - Неужели вам совсем-совсем нельзя было уходить с острова Цветов? - спросила у него Овечка, обернувшись. - Я думала, что уж ты сотню раз видел простые деревеньки.
        Баш подполз ближе, перебираясь через собак и брёвна. Оперевшись на сиденье, ответил:
        - Видел! Но мне всё равно нравится, обычно я их видел во время Жатвы, но там по-другому: все кричат и убегают.
        - Мда уж… я про более мирное время.
        - Редко, - покачал Гран головой. - Иногда я выходил гулять, конечно, но это имело свои последствия.
        - Какие?
        - Плачевные!
        С этими словами он вернулся к разглядыванию домов. Анж нахмурился и щелкнул поводьями.
        Они доехали до причала, где на волнах уже покачивалась блестящая “Чайка”. Капитана Шема, сидяшего на палубе, можно было без проблем разглядеть ешё с берега: огромные плечи и косматая голова возвышались над рулём.
        - Эгей, Шем! Жем! - прокричала им Анна, замахав руками. - Мы тут!
        Моряк поднял голову, приветливо помахал в ответ. Что-то сказал под палубу, и оттуда тут же вылез его сын.
        Вдвоем они спустились с корабля и подошли к саням.
        - Горит Маяк! - пробасил капитан, и его сын повторил приветствие.
        - Горит! - заулыбалась Анна. - Мы дальше не проедем по доскам, вам придётся помочь нам отнести всё. О, Жем, тебе лучше? Я очень рада, это здорово, ты больше не похож на захворавшего лягушонка. А! Это мой брат, Анжей. А это… э… Гран. Гран, Анжей, это Шем и Жем, я рассказывала.
        - Очень приятно! - сказал Анжей.
        - Взаимно, - кивнул Шем и пригляделся к Грану. - Ого, сынок, как ты легко одет, не замёрзнешь?
        Овечка выругалась: как они упустили из виду, что нормальные люди ходят в трёх свитерах и пальто, а этот чудик щеголяет в одной рубахе? Но, прежде чем она успела хоть как-то оправдать его эксцентричное поведение, Шем сам себе всё объяснил:
        - А, да ты, никак, из башей? Тот малыш, что живёт в бочке? Говорят, ты всё время налегке… Только смотри, не чуди! Что, потерялся во время Жатвы, да?
        И, хотя голос его был полон искреннего сочувствия, Анжей всё равно успел зашептать что-то Грану, но глаза уже баша опасно сузились, а рука сжалась в кулак.
        - Давайте загрузим дрова на “Чайку”, - чересчур громко и радостно объявила Овечка. - Вон у нас их сколько!
        Следующие полчаса они перетаскивали связки поленьев с саней на кораблик, ходили туда-сюда по трапу, стараясь не поскользнуться, а когда все дрова оказались погружены, выдохнули.
        - Ну что ж, я повёз это в Гальчик, - сказал Шем, вытирая лоб.
        Затем он почесал голову, глядя на Грана, который всё это время просидел на помостке, удерживая собак от грабежа рыбы.
        - Ты это, сынок, на меня не серчай! Я не со зла спросил! Но желаю тебе вернуться домой, если ты того сам хочешь!
        Капитан попрощался с Анной и Анжеем, пообещав приехать послезавтра, и взошёл на борт своей верной “Чайки”. Прогремел: “Поднять паруса!”, и его сын тут же кинулся исполнять приказ.
        Овечка, отряхивая настил в санях от коры и опилок, смотрела, как её брат подходит к Грану, что-то говорит и они вместе возвращаются на дорогу.
        - Ну что, теперь к Орсину? - спросил Анжей.
        - Да, поехали.
        Поводья щелкнули, Бузина потащила облегчённые сани вперед. Ехать было совсем недолго и буквально через несколько минут они оказались в знакомом тупике.
        Кладбище лодок выглядело спокойно. Толстые чайки всполошились при виде собак и закружили в воздухе, пронзительно крича.
        Гран спрыгнул на гальку, весь вытянувшись, как пёс на охоте, стараясь разглядеть Орсина среди камней.
        Море ласково шептало свою колыбельную для ясного дня. Пахло солью и водорослями.
        - Выходи, Орсин! - приказал Гран.
        Сначала показалось, что его слышали только волны да Анна с Анжеем, но затем из-под лодки выскользнула тень.
        Черноглазый Орсин стоял, чуть сгорбившись и робко улыбаясь.
        - Подойди.
        И баш начал медленно приближаться, глядя боязно, а дойдя, упал на колени, поклонившись.
        - Ваше Величество! - промурлыкал он. - Какая радость, что вы живы.
        Гран смотрел на него, отстранившись, словно каменная статуя, взиравшая на прохожих с постамента.
        - Где остальные, Орсин?
        - Кто где, Ваше Величество. По лесам, по деревням.
        - Много выбралось?
        - Нет.
        Овечка переглянулись с Анжеем. Выражения лица Грана они не видели, но то, что новость оказалась неутешительной, сомневаться не приходилось.
        - Понятно, - сказал король. - Ладно. Что ж… думаю, нам надо собрать всех, вернуться и попытаться восстановить остров.
        Орсин глянул на своего повелителя снизу вверх, и в масляных, как изюм, глазах проскользнуло сомнение. Баш поднялся с колен, встал боком и спросил так, искоса:
        - Боюсь, я немного глуповат, Ваше Величество…
        - Да, это я знаю.
        - …но зачем же нам возвращаться?
        Гран секунду помолчал. Посмотрел на деревню, на лес, на провожатых, потом снова на Орсина, вглядываясь в него, пытаясь разгадать, понять вопрос по сути своей.
        - Но это наш дом, Орсин. Это наш остров Цветов.
        - Это наша тюрьма! - вскрикнул Орсин, теряя маску покорности. - Сгоревшая тюрьма.
        - Нет….
        Тут Орсин закричал так, что все чайки поспешили убраться подальше, а некоторые рыбаки начали тревожно поглядывать в их сторону:
        - Ты не можешь снова запереть нас в этой тюрьме! Не можешь! Мы не пойдём! Она сгорела, и всё, мы свободны, наконец-то, свободны! Мы будем делать, что захотим!
        Гран сделал шаг вперёд, Анжей - за ним, а Анна подскочила следом. Голос короля снизился до тихого полушепота.
        - Замолчи, ты не понимаешь, про что ты говоришь. Если продолжишь - мне придётся тебя убить.
        С истеричным смешком бунтующий баш сделал несколько прыжков в сторону и забрался на перевёрнутое днище лодки.
        - Убить меня? Убить? Ну убей, попробуй! Давай, попытайся! Я посмотрю, как тебе это удастся, без ворожбы-то. О да, я посмотрю! Или, может, ты хочешь приказать своему щенку ударить меня железом. Ха! Ха! Вы даже не взяли с собой меча! - он спрыгнул вниз, сделав рывок навстречу Грану. - А знаешь, что? Знаешь? Лучше бы ты сгорел! Лучше бы оставался в том дереве! Ты не король, никакой ты не король, ты тюремщик, жалкий надзиратель, и из-за тебя все сгорели! Ты умудрился спалить и тюрьму и заключенных, но мы оказались свободны и тебе нас не поймать, о нет, тебе нас не запереть снова!
        Овечка видела, как побледнело лицо Грана, как он поджал губы, но продолжал молчать, неотрывно глядя на Орсина.
        Ярость вспыхнула в ней. Схватив гладкий камень, швырнула его в Орсина.
        Галька попала башу прямо в плечо, заставив прервать поток речи.
        - Заткнись, заткнись, заткнись! - закричала она. - Ты хоть понимаешь, о чём говоришь?! Ты хоть немного соображаешь, что он тебя спас?! Есть в тебе хоть капля благодарности?! Ты идиот, если не ценишь то, что жив.
        Похититель колокольчиков перевёл на неё взгляд, полный злости и насмешки, криво улыбнулся.
        - Я могу выпотрошить любого и сожрать их Свет, - сказал он.
        - Нет, - Гран начал идти к нему навстречу. - Ты не сделаешь этого.
        Анна застыла. Он убьёт его? Он хочешь его остановить? У него же ничего нет в руках!
        Но она-то всегда носила при себе кинжал.
        Нащупав оружие под курткой, Овечка достала его, вынула из ножен, наблюдая, как серебристое железо сверкает на солнце.
        - Гран, тебе нужен кинжал? - спросила она.
        Ей очень хотелось, чтобы он ответил “нет”, потому что любая смерть - это нечестно и жутко, но кинжал можно использовать для угрозы, что тоже полезно.
        Гран имел неосторожность повернуться к ней для ответа. В этот миг Орсин взвыл, прыгнул на короля, сбил с ног. Как только они оказались на земле, Орсин впился зубами в левое плечо Грана, ударил рукой по скуле и откатился назад. Вскочил, не вытерев рот от крови, и опрометью бросился вдоль по берегу с такой скоростью, что даже собаки бы его не догнали.
        Но никто и не пытался: Гран лежал, закрыв глаза и прикрывая ладонью укус, Анжей сидел рядом с ним, Овечка сделала было пару шагов за Орсином, но быстро поняла, что это бесполезно и, вернувшись к брату, опустилась рядом.
        - Он в порядке, Анж?
        - Я в порядке, - сухо ответил Гран.
        - Прости, кто ж знал, что он такой кретин, - сказала Овечка.
        - Я знал.
        - Жаль, что так получилось, Гран, - Анжей протянул руку. - Можно я посмотрю укус?
        Поморщившись, Гран отнял ладонь. Ранка была неглубокой, но след от клыков виднелся отчетливо, и кровь лениво струилась по шее. Овечка достала из сумки платок, передала брату, а тот прижал его к ране. Потом помог бывшему королю встать.
        Гран посмотрел вдаль, туда, где кончался берег, и куда убежал Орсин. Сказал:
        - Все они…
        Но прервался, покачал головой и пошёл к саням, прижимая к шее окровавленную тряпку.
        Глава восьмая. Глаз-берёзы. Михалина
        Они ехали уже третий день. Иней на траве переливался серебром, холодный воздух похищал дыхание и приходилось кутаться в шремы и дополнительные шарфы, чтобы не замёрзнуть окончательно. Михалина грела ладони в муфте, предоставив своему оленю самостоятельно идти за остальными.
        Олень по имени Черныш был, вообще-то, цвета тёмного шоколада, но когда он только родился, его шерсть была угольной. Лине тогда очень хотелось такого необычного питомца. Княжна на чёрном олене - ну что за красота!
        Но после первой линьки Черныш стал коричневым. Сначала Лина расстроилась, но потом махнула рукой: нрав зверя окупал окрас!
        Черныш был с ней уже вторую зиму и оказался верным и мудрым животным. Ей было достаточно.
        Хотя на третий день даже его спокойствие начало раздражать Лину. Поездка через холод была крайне утомительной, и временами она жалела, что напросилась с дядей, но потом видела горящий взгляд Алеха и уверенность возвращалась к ней вновь.
        Сейчас Алех как раз поравнялся с ней, лавируя между всадниками и подгоняя свою олениху.
        - Княжна, мы уже скоро будем на месте! - улыбнулся он. - Потерпите, вот-вот mсогреемся.
        - Я не устала, - соврала Лина, гордо поднимая голову.
        - Везет же вам, княжна. Я вот утомился от всей этой тряски.
        - Ну ещё бы, вы же только-только приехали из Женовы.
        - Да… хотел бы я остаться в тереме подольше, но что же делать.
        Алех потянулся. Его синее пальто, украшенное железной нашивкой, выглядело слишком холодным для такой погоды и явно было не раз штопано.
        Лина осмотрела свою курточку, черную, обитую лисьим мехом. Надо будет попросить у дяди купить Алеху новую одежду.
        Мороз украсил её скулы лёгким румянцем, и девушка украдкой прикусила губы, чтобы сделать их алыми. Затем спросила у Алеха:
        - Ты видел когда-нибудь этого барона Стевана?
        - Нет. Из города Папоротников и Цапель я поехал сразу искать вас, но во Врашц мне не надо было заезжать - не по дороге.
        - Понимаю. Как думаешь, он согласится выступить за нас?
        Нахмурившись, дружинник посмотрел вдаль туда, где холодная трава уходила в белую дымку, не принося в скудный лесной пейзаж никакого разнообразия.
        - Не знаю, княжна. Врашц формально принадлежит стране Папоротников и Цапель, но находится так далеко от столицы, что существует почти автономно. Как, собственно, и все крупные города: каждый город, считайте, отдельное, маленькое княжество, формально собранные на одной земле под одним флагом. У них там свои законы и Баграту до них дела нет, как я понимаю.
        - Я это изменю, - хмуро пообещала Лина. - Страна должна быть единой.
        - Не уверен, что такое заявление понравится барону Стевану или другим.
        - Я тоже, поэтому пусть он узнает об этом позже.
        Алех слегка поклонился. Солнце склонялось к верхушкам берёз, температура упала. Пришпорив Черныша, Лина поехала вперед колоны, к дяде.
        Он возглавлял процессию. На плечах у него был накинут меховой плащ, чёрные с серебром волосы аккуратно уложены назад, профиль гордым силуэтом вырисовывался на фоне зимы. Его олень был крупным самцом по кличке Клинок. Вопреки повериям, дядя не вешал на его рога колокольчики, да и другим не разрешал. Считал, что это может их выдать.
        Михалина тихо пристроилась рядом.
        - Здравствуй, Лина, - улыбнулся ей Агатош.
        - Здравствуй, дядя, - ответила она с теплом.
        - Мы скоро уже приедем. Не более часа.
        - Хорошо. Скажи, ты часто встречался с этим бароном Стеваном?
        - М, нет, - покачал головой дядя. - Декады две назад я встретил его впервые. М, он тогда был совсем молодым, правила его мать, а потом он приезжал один раз, когда ты родилась, тогда как раз умерла действующая баронесса и он занял этот пост. Он хороший человек и, как я слышал, мудро распоряжается властью. Благодаря ему Врашц стал производить в шахтах много железа, и они как раз наладили поставку в город Папоротников и Цапель, а там уже начали строить железную дорогу.
        - Но Алех сказал, что они почти не сотрудничают. Разве он согласится помогать нам при такой сделке с Багратом?
        Тропа вильнула и сразу же за поворотом выскочил заяц. Собаки залаяли, в предвкушении охоты, но после крика дяди успокоились.
        - Алех не совсем прав, они сотрудничают, но Баграт платит мало и берет железо ещё у нескольких городов, за такую же низкую цену. Строителям он тоже платит очень мало. Мы можем предложить Стевану большую цену, когда вернём власть и большую скупку.
        - Да, когда будем строить паровозы, - кивнула Михалина, вспоминая план.
        - Паровозы… да. Смотри, видишь, вон там холм, - дядя показал в туман. Это как раз и есть Врашц. Почти добрались! - крикнул он за спину.
        Ликующие возгласы дружины спугнули пару птиц, а Лина согрелась лишь от одной мысли о том, что скоро будет тепло.
        ****
        Терем барона Стевана оказался большим каменным домом высотой в три этажа и с живыми дубами в качестве подпорок. Деревья росли из-под полы, голые ветки использовались как вешалки для гобеленов и картин. Сразу после входных дверей открывался вид на холл: пара Глаз-Берёз по бокам широкой лестницы, чёрные ковры, обитые изумрудной лентой.
        Глаз-Берёзы всегда пугали Лину, хотя она бы никогда в этом не призналась.
        До этого она не знала ни одного человека, которого бы они не ужасали, но барону, видимо, нравились. Михалина терпимо относилась к странностям людей, но добровольно согласиться, чтоб на тебя пялились десятки чёрно-белых зрачков - это было выше её понимания.
        Лакей встретил их вежливым поклоном.
        - Горит Маяк! - поприветствовал он их. - Барон Стеван ждёт вас в зале. Предлагаю всем… важным персонам проследовать за мной, а… кхм, остальные могут пройти в общую столовую, где им подадут горячкю еду.
        Дружина, которая явно относилась к “остальным” облегченно вздохнула и, получив разрешение от дяди, направилась на ужин.
        Михалина, Алех и Агатош проследовали за лакеем, огибая Глаз-Берёзы. Они вошли в черный зал, пересекли коридорчик, украшенный картинами с изображением Маяков и драконов, потом свернули, снова свернули и остановились перед такой же чёрной дверью.
        - Снаружи терем казался меньше, - шепнул Лине Алех.
        Она кивнула.
        Чёрная дверь отворилась.
        Зал представлял собой небольшую серокаменную комнату с четырьмя Глаз-Берёзами по углам. В центре стоял тяжелый дубовый стол, накрытый изумрудным бархатом, стулья вокруг были под стать. В дальнем конце комнаты горел камин, отбрасывая рыжий отблеск на коллекцию мечей, развешанных по стенам вместо картин.
        За столом сидел мужчина, очевидно сам барон. Крупный, белокурый, с густой рыжей бородой, он задумчиво поигрывал резным кинжалом - прокручивал его на столешнице. Одет он был в зелёный камзол с золотыми вставками, смотрел на гостей с улыбкой на губах, но так, что все понимали: он в этом доме хозяин.
        - Горит Маяк! - сказал он дружелюбно. - Присаживайтесь, я так рад вас видеть! Ешьте, пейте. Княжна, как вы выросли! Я приезжал на смотрины к вашей покойной матушке, вы тогда только-только родились - были совсем крошкой, одни глаза из пелёнок были видны!
        Лина сдержанно улыбнулась и села вслед за дядей за стол.
        - Благодарю вас.
        - Агатош, а ты-то вообще не изменился. Всё такой же вояка, да? Помнишь, как мы с тобой ходили на бои на задворки “Кудесника”, а? Впрочем, это не при княжне, верно… В любой случае, жаль, что столько зим не виделись.
        - Мне тоже жаль, Стеван. М, но мы увиделись сейчас.
        - Спасибо Мотыльку за это, - серьезно кивнул барон, а затем повернулся к Алеху: - Вас, молодой человек, я не имею чести знать.
        - Это Алех. Моя правая рука, - представил дядя “молодого человека”.
        - Пусть Маяк освещает ваш путь, - слегка поклонился Алех.
        - Взаимно-взаимно… угощайтесь, согревайтесь, о делах - потом! - махнул Стеван рукой.
        Стол был завален яствами: запеченный кролик с овощами, фаршированные грибы, фрукты, сладкие пироги, терпкое вино, мясные орехи и нарезка из сыра и окорока. Алех галантно положил Лине в тарелку столько, что мог бы накормить всю дружину. Она сидела и аккуратно ела гриб, помаленьку обкусывая его со всех сторон, пила разбавленное вино и слушала, как двое мужчин горячо обсуждают прошлые победы и приключения.
        Какое-то время они наслаждались едой и теплом. Лина всё смотрела на трепещущий огонёк чёрной свечи, завороженная цветом воска.
        - Я волновался за вас тогда, во время переворота, - пробасил Стеван. - Мы все думали, что девочка мертва, а от тебя ни слуху, ни духу.
        - Будь моя воля, все бы думали так подольше.
        Стеван пожал плечами, яростно откусывая кусок мяса с кости. Дядя пригубил вино.
        Михалина украдкой косилась на барона, гадая, согласится ли он присоединиться, но каждый его вздох, каждый смешок, каждое движение сеяло сомнение в ней. Слишком уж он был радостен - так не радуются люди, согласные рискнуть всем.
        За стенами комнаты, где-то в чреве терема, послышалось хоровое пение дружины.
        Барон опустил голову, замер на несколько секунд, потом ударил кулаком.
        - Не так всё должно было быть, Агатош, не так! Но что уж теперь поделать…
        - Поэтому я и приехал к тебе, Стеван. Чтоб что-то поделать.
        - Да, - барон откинулся на спинку кресла, - я знаю про твою дружину. Про твою… революцию. Хочешь правду, Агатош? Вижу же, что хочешь, но боишься, но я твой друг, а какой друг правду скроет? Так вот - не нужна твоя революция, никому не нужна, она и тебе не нужна, и княжне юной.
        Алех подался вперёд, сверкая тёмными глазами:
        - При всём уважении, барон Стеван, но революция нужна жителям Папоротников. На них накладываются налоги, условия жизни…
        - Я не с тобой разговариваю, мальчик! - громогласно отрезал барон.
        Дружинник замолк, поджав губы и хмуро глядя на хозяина исподлобья. Лина глянула не него мельком, а затем выпрямилась, всем видом показывая, что полностью участвует в обсуждении и себя так осадить не позволит.
        Ей бы очень хотелось, чтобы дядя заступился за Алеха, но тот даже головы не повернул.
        - М, я бы хотел выслушать твою точку зрения, Стеван.
        - Я лишь говорю о том, что прошлое ужасно, мы этого не изменим, и то, как обошлись с вашей семьей… я бы никому такого не пожелал. Но ты жаждешь повторить историю, закольцевать её.
        - История и так бесконечно закольцована. Люди рождаются и умирают.
        - Да, но сами. Сами! Никто не приходит к ним с войной, не начинает убивать.
        - Я не хочу убивать людей, Стеван, - голос дяди стал каменным. - Я никому не желаю зла. Я просто хочу вернуть справедливость.
        Барон приподнялся и потребовал ещё вина. В коридоре послышалась суета и через минуту явился лакей с новыми бутылками, откупоривая их на ходу. С щедрой руки хозяин разлил всё гостям, вдохнул и продолжил разговор:
        - Ещё раз говорю, Агатош: я понимаю тебя. Я просто пытаюсь сказать тебе, что твоя революция несостоятельна. Заключи мир. Выдай Михалину за княжеского отпрыска, будут жить-поживать да вместе на троне сидеть.
        Тут Лина не смогла сдержать свой голос:
        - При всём уважении, баран Стеван, но не надо меня никуда выдавать. Я не племенной олень, не придаток к трону. Я хочу вернуть свой дом сама.
        Ей показалось, что в тёмных глазах барона промелькнуло сочувствие.
        - Ты помнишь свой дом, княжна?
        - Нет. Но и другого у нас нет. Мы лишь хотим вернуться из изгнания.
        - Это не изгнание. Это опала. Вы слишком многим рискуете ради ничего.
        - Стеван, - вставил дядя. - М, ты позволишь Алеху объяснить?
        Барон кивнул. Алех сделал маленький глоток вина, откашлялся, сложил руки на столе, как прилежный ученик, и заговорил тем самым голосом, каким он обычно вещал с трибун:
        - Барон Стеван, мы благодарны вам за совет, но это не изменит решения. Вы находитесь далеко от города Папоротников и Цапель, я же был там недавно, я вижу, как живут люди, как растут фабрики, как развивается промышленность, но новый князь не даёт людям жить. Он накладывает всё новые и новые законы, абсурдные законы, вся власть при нём: в Совете его друзья и родичи, не имеющие знаний или опыта для того, чтобы управлять страной. Люди работают почти бесплатно, но на них вешают бесконечные налоги, которые они не в состоянии выплатить. Их заставляют плодиться, как кроликов, чтобы было как можно больше рабочей силы, больше необразованного населения, и засчёт бедных трудяг верхушка будет только лучше жить! Мы хотим прийти туда не для себя, хотя и княжеская семья - княжна Михалина и княжич Агатош - хотят вернуться домой, но и ради людей, потому что никто, ни один человек, не должен жить в грязи, чтобы остальные купались в шелках! Ваш город процветает, люди не бедствуют, видно, что вы - мудрый правитель, но в столице это совсем не так, ситуация там - на грани катастрофы и всё из-за переворота. Именно
поэтому мы хотели попросить у вас помощи: выдайте нам людей, или помогите с ресурсами. Не подумайте, мы не хотим много! И не хотим брать просто так, конечно же, нет: после того, как княжна вернётся на трон, мы хотим сделать вас единственным поставщиком железа для города Папоротников и Цапель. Мы не думаем идти назад - строительство железных дорог и дирижаблей продолжится, и у вас есть шанс положить начало новейшей истории, протянув руку помощи.
        Он отвесил небольшой поклон и откинулся на спинку кресла, показывая, что речь окончена.
        Гости выжидающе уставились на барона, а он сидел, подперев подбородок кулаком, целиком покрытым шрамами, и смотрел на свечу. На ту же самую свечу, которой давеча любовалась Лина.
        Это дало ей надежду.
        Наконец, как раз в тот миг, когда рот открылся для Важного Вопроса, барон заговорил сам:
        - Недавно Баграт прислал мне три партии новеньких револьверов. С запиской: “с благодарностью за долгую службу”. Три ящика, доверху набитые револьверами, блестящими, стальными, сделанными из нашего же железа. Загляденье. Там случай произошёл, дочурка моя, Муся, совсем разгулялась, что-то ей там не понравилось, я как-то не так о её новой пассии отозвался, а она у меня такая - чуть что - на рожон, схватила из ящика револьвер и начала палить в потолок… Три выстрела холостыми сработали, четвёртый в гардину попал, она вниз упала, вазу разбила. Муся тут же оружие выронила, как змею, плакать начала - всё думала, мол, сейчас палить начнёт и всё - докажет всем и вся, а как настоящий выстрел услышала… В общем, мораль басни вы поняли.
        - Мы поняли, - кивнул дядя.
        Взгляд у него стал злым, костяшки пальцев нервно тарабанили по столу.
        Стеван отпил ещё вина:
        - Да только не дело в поучительной истории. А дело в том, что если дочка моя, никогда войны не знавшая, в эту войну попадёт - ну что я делать буду? А что скажу - что своими руками войне способствовал? Ради далёкого города, который к нам отношения не имеет почти? Нет, прости, Агатош, но не могу я так, ради ничего, своих людей на смерть посылать, даже если ты клянёшься, что смерти больше нет. У вас сколько дружинников, человек двести? Слава тем безумцам, будь я декады на две моложе, тоже, может быть, пошёл, но я не молод, у меня трое детей, одна внучка; сытые, довольные люди, я не могу лишать их жизни ради ваших мечт. И ваши люди - те, которых вы понабрали… Я не верю в них. Думаю, они рады получить приют и защиту, но в дело восстания они не верят - им не во что верить. У моих же людей уже есть жизнь, и, пойми, они не готовы её отдать за чужие мечты.
        Раздался скрип кресла: дядя поднялся. Он не смотрел на барона - буравил взглядом стол.
        - Я понимаю, Стеван. Понимаю, что это не твой поход, но и ты нас пойми…
        - Говорю же - я понял. Понял, но не принял. Поэтому простите, княжна, своих людей я предоставить не могу.
        Опасения Лины подтвердились, но она так давно проигрывала эту сцену в воображении, что почти не испытала разочарования. Именно поэтому ей так было легко оставить голову гордо поднятой, подняться и вежливо поклониться барону, не показывая презрения к его трусости:
        - Понимаем. Благодарим вас за приём, барон Стеван.
        - И я вас благодарю. Вы всегда желанные гости в нашем доме. Вам необязательно уезжать сейчас, вы можете остаться.
        - О нет, - усмехнулся дядя. - У нас ещё много дел, Стеван. Ещё не все люди нам отказали.
        При этой фразе взгляд барона стыдливо скользнул в сторону.
        - Я не думаю, что вы найдёте помощь среди людей… Может… обратитесь к существам, у них и то больше шансов.
        - Существам?! - воскликнул дядя. - Стеван, друг мой… Кто, ты представляешь из них, решит встать на нашу сторону? Сумасбродные баши? Крылатые? Совы? Мышиные карлики? А может, - он усмехнулся, - драконы? М, они с людьми-то не говорят, а уж в войнах и то против людей выступали.
        - Не путай историю, Агатош. Война была только с башами и то, столько декад назад, что уж никто не посчитает.
        - Если это было до появления острова Цветов, то пару тысяч декад… - встрял Алех.
        - Ну вот, - кивнул барон. - Но вы слышали про пожары?
        - Что именно про пожары? - уточнила Лина.
        Когда дядя и Алех вернулись из своего прошлого похода, они сказали, что всё чаще и чаще по непонятной причине сгорали целые дома, а иногда и хутора, но как это былосвязанно с существами, а не с безумными пироманами или деревенскими междоусобицами, она понять не могла.
        - Я слышал, - сказал Стеван, глядя ей в глаза. - Что это дело рук существ. И никому это, понятное дело, не нравится. Может, вам удастся использовать это в своих целях, потому что огонь - большая беда, объединяющая всех.
        Михалина лишь сухо улыбнулась.
        Барон дал ей самый глупый совет в жизни.
        Глава девятая. Вьюга. Вражка
        Три руны показывали опасность. Вражка хмуро смотрела на расклад, трактовала его то так, то эдак, но всё одно - мир кричит: “беда у порога, беги, спасайся!”
        Ведьмаубрала их в мешочек, свернулась клубком в кресле у камина, машинально взяла книгу.
        Всё было не так, совсем не так. Даже в самом воздухе что-то поменялось - он пах, как перед грозой, хотя зимой гроз не бывает, а всё же.
        Вот если бы она была чуть сильнее и могла увидеть или узнать что-то большее, чем простой расклад на костях или туманное предупреждение! Но ведьмам большего не дано.
        Но ладно, хорошо: судьбу - то, что всё будет плохо - она услышала и поняла. А делать-то с этим что?..
        Последние десятки дней в Прибое были омрачены двумя факторами: ужасной погодой и чередой странных несчастий.
        И если было понятно, что погода жителям неподвластна, то попытки что-то сделать с несчастьями проваливались одна за одной. А самое паршивое то, что большинство надежд было возложено на Вражку, а точнее, на её магию.
        Сгорел сарай? Поколдуйте, госпожа ведьма!
        Заболела коза? Дайте ей снадобье!
        Жуки съели зерно? Истребите!
        А что с этим сделаешь? Оберегов вокруг козы можно сотнями понавесить, но здоровее она не станет, да и снадобья тут не помогают: люди и животные по-разному болеют, тут отвары ромашки бесполезны, а единственный звериный врач из Прибоя, как назло, уехал.
        С уничтожением зерна Вражка было выдохнула, потому что не представляла, что может быть хуже, но на жуках несчастья не закончились: колодец в доме Перстона умудрился порости какой-то бурой дрянью, маленькая Анка смотрела на сосульку (почему-то стоя прямо под ней) и, конечно же, была зашиблена куском льда (не насмерть, но ушиб сильный), убежал любимый кот Жаги (тут Вражка не очень расстроилась, пожелав пушистому свободы), теплица в соседнем доме прохудилась, на берегу нашли мёртвую рыбу и люди, испугавшись заражения, совсем перестали выходить в море.
        День за днём ведьма заходила в дома, жгла полынь, обходила углы со свечой, бормотала заклинания, вешала амулеты, но эффект, конечно, же, был не впечатляющим. Можно сколько угодно ворожить, но без старания со стороны людей всё это - почти пустое.
        Волшебство всегда было подспорьем, но не самой силой.
        Всё пошло под откос так резко, словно весь Прибой прокляли. Но его не проклинали, Вражка проверяла не раз.
        Но твёрдо знала: в этом обвинят её. В том, что она плохая ведьма, злая ведьма, неумелая ведьма. И выгонят прочь.
        А обвинят, конечно же, от страха. Как всегда, старая сказка: не понимают и боятся. Вот если бы ей удалось исправить эти несчастья! Если это не проклятие - значит, чей-то злой умысел, а его-то всегда можно пресечь.
        Но чужая воля была крепче кремня, ведь несчастья буквально сыпались на деревню как мёртвые птицы, упавшие с неба этим вечером: три галки свалились замертво с рябиновых веток, бессильно раскинув крылья на снегу. Люди покосились на ведьму и зашептались.
        Вражка старалась не обращать внимания. Птицы лежали, раскрыв клювики.
        Их отравили. Ни одна магия не могла так убить живое существо. Это точно был яд.
        К ней подошёл старик Толнь, положил мозолистую ладонь ей на плечо и пробормотал:
        - Знаешь, ничего страшного, что ты не справляешься, но когда это идёт во вред…
        На этой ноте и ушел, оставив ворожею с чувством нарастающего отчаяния.
        Вьюга гневно забарабанила в окно. Вражка снова открыла книгу, затем закрыла и достала из бессменной сумки зеркальце. Оглядела со всех сторон: на краешке образовался небольшой скол - много зим назад она поскользнулась и упала прямо на стекло. Испугалась тогда страшно, чуть не плакала, но с облегчением обнаружила, что повреждения оказались незначительными. Рама зеркала немного потемнела от времени, и до того, как она догадалась покрыть дерево дополнительным слоем лака, цвет уже стал тёмно-коричневым, с небольшими чёрными прожилками.
        Вражка всмотрелась в отражение, уже ни на что не надеясь. Удивительные события закончились в её жизни тогда же, когда и начались: две декады назад.
        Со вздохом убрала зеркальце назад в сумку - надо бы положить его в сундук, толку с собой таскать?
        Посидев ещё немного, отправилась спать.
        Но только она закрыла глаза, позволив мягкому покрывалу сновидений укутать её, как в дверь постучали. Сначала Вражка хотела было притвориться, что спит так крепко, что ничего не слышит, но потом решилась встать. Нечего ещё больше портить себе репутацию! А вдруг кому-нибудь и правда помощь нужна?
        Встав и надев тапочки, она открыла дверь. На пороге, закрываясь от вьюги платком, стояла Лида. Глаза у неё были красные, заплаканные, юбка развевалась на жестком ветру.
        - Лида! Что случилось? Проходи, что ты мёрзнешь?!
        - Нет, Вражка, - покачала головой подруга. - Пойдём со мной к Кее и Таёже. У них дочка хворает: тошнит весь вечер, голова горячая.
        Не растрачивая время на вопросы, Вражка накинула на сорочку юбку, свитер, взяла сумку и вышла в ночь, следуя за Лидой через темноту снежных улиц.
        Дом Кеи и Таёжи находился через две улицы от Вражкиного. Вражка была с ними поверхностно знакома и знала только, что это молодая пара, взявшая к себе сироту из соседней деревни. А ещё они хорошо пекли яблочные пироги - угостили её как-то раз.
        Лида крепко сжимала замёрзшей ладонью запястье подруги, неуклонно таща за собой. Снег царапал щеки и мешал смотреть прямо, но ощущение сна скинуть на мог: наоборот, Вражке казалось, что она так и не вставала с постели, а женщина, идущая впереди, просто шаловливый дух, решивший завести её в лесные дебри.
        Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы скинуть наваждение и напомнить себе о том, что Лида хорошая и никогда не желала ей зла, хотя последнее время Вражке всё реже и реже хотелось с ней встречаться - по прошествии времени оказалось, что общих интересов у них не так много, и ведьма часто предпочитала общество книг, а не подруги, за что ей было несколько стыдно.
        Некоторые окна по дороге светились, а нужный дом притаился в темноте, лишь свеча мерцала на подоконнике.
        Лида подскочила к двери, быстро постучала и юркнула внутрь, увлекая за собой подругу.
        Прихожая была тёмной, слабо пахло землей и картошкой, в глубине дома слышались голоса женщин, о чём-то спорящих шепотом. Вражка и Лида вышли в комнату, где за столом сидели хозяйки дома: Кея - низкорослая, кудрявая, вся мягкая, как белка зимой, и Таёжа - чуть повыше, волосы светлые, цвета одуванчика и нос с горбинкой. Увидев гостей, они вскочили. Кея хмурилась, словно не ожидала прихода, а Таёжа слабо улыбнулась.
        - Горит Маяк! - тихо сказала Вражка. - Где ребёнок? Что случилось? Как давно её тошнит?
        Кея подняла руку, призывая к молчанию.
        - Милена спит, госпожа ведьма. Мы просим прощения, что оторвали вас ото сна, но дело срочное. Пожалуйста, присаживайтесь.
        Вражка удивлённо посмотрела на Лиду. Подруга кивнула, тоже села за стол и четверо женщин оказались в одном круге маленького огонька.
        Вражке ощутила, будто бы стала частью тайны. Прикусила губу и, не зная, на кого смотреть, поглядела в окно. Показалось, что там кто-то шёл.
        - Послушай, Вражка, - сказала Лида. - Я боюсь, у нас проблемы. Ну, с несчастьями.
        - Ты же не думаешь, что это я, Лида? - с опаской спросила ведьма.
        Тут впервые заговорила Таёжа.
        - Нет. Из нас никто так не думает, но мы - не вся деревня. А там многие уже точат на тебя зуб, их убедила в этом Мэрна.
        - Мэрна?! - удивлённо вскликнула Вражка, вздрагивая.
        - Да, - сказала Кея. - Мы слышали, как она говорила об этом на собрании, мы были там по вопросу праздника весны… Она не готова признавать свою неправоту, если что-то в Прибое идёт не так. Ей легче обвинить всех вокруг: кметов, крестьян, рабочих. Вот сейчас ей подвернулся отличный повод кричать о проклятии.
        - Но я говорила ей, что нет проклятия. Я проверяла.
        - Ты-то может и проверяла, а она всё о своём твердит. Ей не верится, что могут быть другие причины.
        Вражка положила обе ладони на стол, ступни крепко прижала к дощатому полу. Всё, чтобы почувствовать реальность ситуации.
        И свою правоту.
        - Так. Ладно. Хорошо. Может, мне с ней поговорить в таком случае? Ну, если не удастся её убедить, то просто уеду в другое место. Это всё неприятно, конечно, но не смертельно.
        Женщины переглянулись между собой, а затем Лида взяла Вражку за руку.
        - Дело в том, что мы боимся - это не точно, но боимся - что это может быть как раз смертельно.
        - Что?..
        Кея поднялась с места, подошла к окну, задёрнула шторы, и сказала:
        - Зиму назад у нас был ворожей по имени Божир. Тебе наверняка сказали, что он уехал. Нам тоже так сказали, но… мы боимся, что это неправда. Тогда происходило тоже самое, ну, может с некоторым отличиями: урожай пропал, дичь ушла из леса… Местные довольно быстро ополчились на беднягу Божира, с Мэрной во главе. И Мэрна при всех попросила его уехать. Он уехал, его провожал Ашатон. Мы поехали по их следу через несколько дней, я и Таёжа. Таёжа тоже училась на ведьму когда-то, но бросила это дело, и всё говорила про странные сны. В общем, мы поехали, но совсем не в сторону Подлипок - туда следы не вели. Как и в Лисички, перед Чаячьей Бухтой которые; а тут только две дороги. Но нет - следы вели в лес, туда, где празднуется Красная Метель. А там… - голос у неё дрогнул, - мы нашли сожженного человеа. Мы не можем знать точно, был ли это Божир, но я в этом не сомневаюсь.
        Глаза Вражки наполнились страхом, она чувствовала его в подступающих слёзах, в сердце, в пульсирующем Свете.
        - А после?..
        - После этого жизнь в Прибое стала такой, как прежде. И вот, это началось снова.
        - О Мотылёк! - обречённо пробормотала Вражка. - Как так? Я не понимаю, неужели она не отпустит меня, а решит… решит сжечь? Но зачем? Зачем, если я могу уйти? Почему вы мне не рассказали раньше? Лида?
        - Я не знала, Враженька!
        - Это правда, - сказала Кея - Мы не рассказывали про это - побоялись Ашатона, иначе нам бы пришлось бежать, а у нас ребёнок… Тем более, мы совсем не были уверены в том, что это Божир, поэтому и не болтали, но теперь ситуация повторяется и молчать больше нельзя, по крайней мере, не с тобой.
        Ведьма уронила голову на ладони, уставившись в тёмный пол.
        - Что за ужас…
        Лида, лёгкая, пахнущая выпечкой и цветами, обняла её за плечи, прижавшись щекой к затылку.
        - Мы тоже думаем, что ужас. Поэтому девочки сказали мне, а мы решили тебя предупредить, потому что… нельзя так, Вражка, просто нельзя. И мы не хотим жить в месте, где так поступают, но что мы можем?.. А если тут на деле все такие? Нас просто убьют, а у нас дети…
        Ведьма кивнула. Она понимала, конечно же, понимала. Она и сама постаралась бы сделать всё, чтобы выжить, но для неё было поздно играть хорошую и послушную девочку.
        Таёжа подалась вперед:
        - Я знаю, и ты знаешь, что три дня до и после Красной Метели - пора колдовства. Думаю, они задумали своё дело на этот период, как и в прошлом году. У нас ещё четыре дня до начала первых трёх… Но всё же мы предлагаем тебе бежать сейчас.
        - Сейчас?
        - Сегодня, - кивнула Кея. - Пока все спят. Иди домой, собери всё самое ценное, потом зайди в стойло за своим оленем и скачи куда-нибудь. Лучше в Чаячью Бухту, оттуда - на корабль, через пролив, где эта безумная тебя точно не найдёт. У неё точно бабочки в голове летают, говорю вам, я давно подозревала…
        Прикрыв глаза, Вражка глубоко вздохнула, собирая картину по кусочкам. Кея была права, ей надо ехать. Конечно, может быть они ошибаются, но лучше узнать об этом из письма, сидя в безопасности, чем получить извинения на могиле.
        Она поднялась. Скрипул стул.
        - Я поняла. Я поеду сейчас же. Метель может замести следы. Постараюсь доехать до Бухты…посмотрю. Я напишу вам. Спасибо вам большое.
        Лида вскочила, схватила за ладони:
        - О Вражка, мне так жаль, что это случилось! - она заплакала. - Это же безумие, чистое безумие, ну кто так делает? Не люди, не звери, не существа… Ну, баши, может, кого-нибудь убивают, но…
        Она упала на стол, не в силах больше говорить, захлёбываясь слезами. Вражка быстро обняла её на прощание и повернулась к хозяйкам:
        - Я рада, что в этой проклятой деревне есть такие люди, как вы. Спасибо. Пусть ваш путь освещает Маяк!
        - Может, тебя проводить? - робко спросила Таёжа.
        - Нет, не надо, такая процессия ночью точно привлечет внимание.
        Не позволяя себе больше отвлекаться на разговор, ведьма вышла на улицу, ещё раз поблагодарив женщин на прощание.
        Она шла по тёмной дороге и думала о своей жизни здесь - как было хорошо поначалу и как всё стремительно рухнуло.
        А ведь она старалась стать своей, пыталась помочь всем и узнать всё: вот дом кузнеца, вот тут живёт Шмырк, в этом она лечила прапрадедушку Душана. В том садике собирала рыжий физалис; в таверне, чьи окна робко блестели из снега, пела песни вместе со всеми.
        Неужели все эти люди готовы предать её, уничтожить её тело, растоптать её Свет из-за глупой прихоти Мэрны? А если она сейчас, прямо посреди ночи, явится к градоуправляющей и потребует ответов? Нет, если Кея права, то это будет последняя глупость в её жизни.
        Вражке снова показалось, что по улице кто-то идёт, но, обернувшись, увидела только снег. Надо торопиться.
        Вот и её дом. Маленький, хорошенький, с такой любовью обустроенный. Неужели все её надежды были напрасны?
        О, как хотелось упасть на кровать, забыться во сне и обнаружить, что всё это - кошмар, что последних дней, наполненных смятением и угрозой, просто не существовало! В коридоре её охватил знакомый запах сушеных трав. Секунду она стояла, закрыв глаза, сдерживая слезы, стараясь убедить себя торопиться, бежать и прятаться.
        Может быть потом ей скажутя, что это была ошибка. Может, потом…
        Но сейчас лучше уехать.
        Ведьма зажгла свечу, скинула с себя ночнушку, переоделась в дорожную одежду, заплела косу. Надела сумку, взяла ещё одну, начала скидывать туда тёплые веши, травы, книги, попутно раздумывая, как бы ей так незаметно забрать Персока из стойла.
        Тук.
        Тук.
        Тук.
        Она вздрогнула, уставилась на дверь, молясь, чтобы это было наваждением. Но нет, в дверь снова постучали.
        Тук.
        Тук.
        Тук.
        Может, это Лида?
        На цыпочках подошла к двери, приложила ухо к доскам.
        Стук повторился.
        - Кто там? - тихо спросила ведьма.
        С той стороны послышался незнакомый мужской голос.
        - Госпожа ведьма, вы дома?
        - Конечно, я дома, я же вам отвечаю!
        Вражка постаралась придать голосу раздражения, попутно молясь Мотыльку, что всё это просто недоразумение.
        - Хорошо-хорошо… не могли бы вы выйти?
        - Нет, посреди ночи я никуда не выйду.
        - Но там у нас проблема… волшебного толка.
        - Ждите утра.
        Она слышала, как человек мешкается, переступает с ноги на ногу.
        - Но вы нам нужны!
        Какая-то часть Вражки, та, что жалела всех незнакомцев и мёртвых птиц, говорила открыть дверь.
        Вторая часть же настаивала, что в такой ситуации выходить к незнакомцу - сродни самоубийству.
        Борясь с сомнениями, закрыла глаза, слушая, что происходит за дверью. Тихо-тихо расслышала ещё голоса и отшатнулась.
        - Нет! - воскликнула она, - приходите утром! Сейчас я не могу вам помочь!
        И снова, уже яснее, раздались голоса на улице. Затем человек у двери припал телом к древесине и, перекрикивая свист метели, спросил:
        - Госпожа ведьма, а вы случайно не собираетесь уехать? Мы видели, что вы идёте по улице и слышали…
        По телу прошла холодная дрожь. Они знают! Они всё знают!
        - Что вы, ночью, в метель? У меня ещё много работы тут, куда я поеду…
        - Да? Тогда вы согласитесь пройти с нами, вам всё равно не надо торопиться никуда…
        Вражка начала медленно отступать. Ей это не нравилось, катастрофически не нравилось, она не понимала, почему этот мужчина не уходит, почему это вообще происходит, и чем она это заслужила.
        В темноте налетела ногой на табуретку и пошатнулась, чуть не выронив свечу. Руки начали дрожать. Оглянулась на окно, прикидывая, может ли сбежать через него и насколько быстро уйдёи от погони, но, к своему ужасу, увидела за стеклом тёмный силуэт.
        А мужчина за дверью не переставал говорить. Значит, её окружили:
        - Немедленно уходите! Уходите, иначе вам будет плохо - я вас прокляну!
        Молчание. Лишь злой ветер терзал деревья и гонял снег. За окном - темнота, и Вражка совсем одна, всю жизнь одна, освещает себе путь почти потухшей свечкой.
        А идти некуда.
        На секунду неё отлегло от сердца: воцарилась тишина, а если непрошеные гости молчат, значит, испугались и ушли. А значит, у неё будет шанс…
        Но тут дверные доски затрещали, наличник пошатнулся, замок застонал. Вражка вскрикнула, осознав, что они выбивают дверь. Метнулась к окну, но человек оттуда не ушёл - наоборот, прижался к стеклу, так, что стало видно его ухмыляющееся лицо, искаженное злобой.
        - Нет! - закричала Вражка. - Уйдите от меня, пожалуйста, уйдите!
        Но мужчины были глухи к её просьбам.
        Она замерла, судорожно думая. Она ничего не могла сделать, магия работала не так, совсем не так. Никакие заговоры, никакие зелья не могли спасти её от разъяренных людей.
        Снова удар и скрип двери.
        Ведьма метнулась к столу, схватила нож. Рукоять чуть было не выскользнула из её мокрых дрожащих пальцев. Она не могла найти в себе силы ударить человека, пока не могла, но кто знает…
        Мотнула головой: глупости. Один нож, а сколько там людей? Ей надо спрятаться. Её всё равно найдут, но…
        Ещё один удар. Дверь жалобно заскрипела.
        Лёгкие не слушались Вражку: воздух почти не попадал в них, горло словно сдавили тисками. Через силу, заставляя себя хоть что-то делать, она нагнулась и откинула крышку погреба. Поставила свечу на пол, спустилась на пару ступенек вниз, в холодную темноту, забрала свет и заперла за собой проход на щеколду, поблагодарив того, кто строил этот дом много-много зим назад и догадался укрепить подвал. В момент, когда дверь погреба закрылась, дверь дома сдалась и слетела с петель. Множество шагов заполнили пространство, сотрясая пол.
        Погреб был крошечным, несколько метров и всё, только холодные стенки да банки с соленьями.
        Идти было совершенно некуда.
        Вражка села на мешок с картошкой, обречённо слушая спор её преследователей, обсуждающих, как лучше всего её выкурить оттуда, кричащих что-то, угрожающих, лающих, как злобные псы, сорвавшиеся с цепи.
        Слёзы покатились по щекам. Она была в ловушке, глупой, тёмной, холодной ловушке. Конечно, она могла надеяться на Лиду и остальных, но, скорее всего, они просто закопают её кости, на том их помощь и закончится.
        Уставившись в потолок, ведьма думала о скорой смерти. Вот, свеча почти догорела, и точно так же скоро погаснет её собственный Свет.
        Сквозь слёзы, нащупала на бедре свою сумку. Достала зеркальце.
        Надежды, конечно же, не было почти никакой. Но если в последние моменты своей жизни она сможет наколдовать что-то стоящее - это будет правильно. Хотя она уже давно убедилась, что правильного в этой жизни было не так уж много.
        При тусклом свете свечи стекло казалось дымчато-белым с рыжими искрами огня. Лицо Вражки, плачущее, испуганное, отражалось мутно. Закрыв глаза, она начала звать. Старалась стать единым с зеркалом, стать тонкой нитью, что соединяла этот кусок стекла с далёким-далёким островом Цветов, с башем, что однажды смог через это зеркало спасти себя, а теперь сможет спасти и её, точно сможет, если в этой жизни есть хоть что-то справедливое.
        Ноги в тяжёлых сапогах, марширующих вверху, гневно затопали, роняя на ведьму куски грязи и песок. Крышку подвала трясли, щеколда отчаянно звенела, крики людей нарастали, становились всё громче и громче, и громче, но Вражка не отвлекалась.
        Она звала.
        Глава десятая. Шальная стрела. Баш-Гран
        Гран лежал на ветке дерева и наблюдал за бесконечным полотном зимнего ковра. Лук, который дала ему девочка, был перекинут через плечо и немного мешал, но баш не обращал на это внимания - он старался не шевелиться, не сводить взгляда с серебристого наста. На той же ветке, где расположился он, висел мёртвый тетерев, и кровь, пахнущая теплом и железом, капала вниз, оставляя на снегу рябиновые точки. Вдалеке слышался мерный стук топора. Он слегка раздражал Грана своей инородностью.
        Вот уже несколько часов он выжидал. Холода не чувствовал, а вот тело начало затекать, ноги напоминали, что им нужно двигаться, спина заявляла, что выбранное им положение крайне неудачно, и тогда он слегка потягивался, но делал это так тихо, что даже белка, сидящая на стволе соседней сосны, не пугалась.
        Самое сложное было бороться со сном. Ничего не происходило, и сознание начало уплывать, уступая место сладкому беспамятству, совсем как тогда, после пожара, когда он мог только спать и спать, желая забыться.
        Сейчас, когда уже несколько дней (счёт всех башей ограничивался тремя критериями: “мало”, “несколько” и “много”, но, когда он спросил у мальчика про временной промежуток, тот ответил, что с момента его появления прошла почти половина зимы, а это было как раз “несколько”) ходил по лесу, стало лучше. Он слушал деревья и искал что-то. Сначала убеждал себя, что ищет Орсина, но следа баша не попадалось, а Гран находил птицу или зайца, убивал их и приносил домой.
        Это ему нравилось даже больше, чем сон.
        В первый раз, когда девочка дала ему лук с фразой, что Анж говорил, мол ты любишь охотиться, он думал уйти совсем. Почти ушёл. Целую ночь брёл по лесу, нашёл деревню, украл вино и, забившись в поваленное дерево, прижавшись к дикой рыси, уснул. Животные его не трогали, для них он был ничем. Деревом, ветром, лёгким прикосновением травы к шерсти, но никак не угрозой или добычей.
        Это было удобно. Он приткнулся щекой к тёплой рысиной шерсти, слушая её размеренное дыхание, чувствуя её слабый звериный свет, и уснул, наблюдая за ветром, гоняющим снежники и мертвые листья.
        Проснулся на рассвете, в полной темноте, с ужасом понимая, что оказался заперт в этом падшем дубе. Снег завалил вход, и стены дерева окружили их с рысью, начали давить, напоминать о прошлом заключении.
        Гран всегда стыдился этого глупого страха, но не мог с ним справиться. Когда пространство становилось слишком маленьким, когда не было ни дверей, ни ключей, ни окон… Он метался, как птица, пойманная в ладони; голыми руками рыл снег всё быстрее и быстрее, бесконечно повторяя себе, что ничего страшного не случилось.
        Как только лёдяная преграда исчезла, он ужом выскользнул наружу, тяжело дыша. Развалился на снегу, глядел в небо и старался успокоиться, напоминая, что мир большой и его никто нигде не запирал.
        Полежав так, он встал и пошёл дальше.
        Рысь не проснулась.
        Он шёл назад, потому что чувствовал дрожь в теле, такую, словно бы замёрз, хотя это было не так. Что-то бесконечно тянуло в груди, напоминая то время, когда он был в заточении, в своей смешной деревянной тюрьме. Это ощущение заставляло его забиваться в углы и отчаянно бежать в поисках.
        Как и все баши, он не мог описать, что чувствует. Он знал, что не может, потому что люди могли. А он обычно выхватывал свои чувства и тут же воплощал их: если злился - злился, если веселился - смеялся.
        Но теперь уже очень долго он не хотел ни злиться, ни смеяться.
        Единственное, что он мог сказать - ему было плохо. Так плохо ему не было никогда за всё время его существования.
        И, поскольку он вырвался из очередного смешного плена, из глупого мёртвого дерева рядом со спящей рысью, ему было ещё хуже от своего страха и слабости, и он направился туда, где ему было лучше.
        О, как его это злило! Его это злило ещё тогда, на острове Цветов - продолжало злить и сейчас, и он чувствовал себя пленником собственного счастья, человеческим рабом, но как бы ни старался он уйти подальше, становилось только хуже и хуже, и от этого он начинал злиться ещё больше, попадая в бесконечный водоворот собственного раздражения.
        Он шёл совершенно один через тёмный лес, ощущал на себе равнодушный взгляд ночных тварей, по запаху предугадывал рассвет, проваливался по колено в снег, но всё равно шёл. Когда солнце поднялось над деревьями, он увидел дом, от которого старался убежать.
        Собаки не залаяли, когда он вошёл внутрь.
        Без единого звука Гран закрыл за собой дверь. Штаны промокли до колен, ладони слегка покраснели. Он постоял в коридоре, прислушиваясь к утренней тишине. Прошёл в дом на знакомую уже кухню, чувствуя, как тает, как телу становится теплее, как тьма внутри него становится не такой бесконечно жестокой.
        Чайник на плите начинал закипать.
        - Горит Маяк, Гран.
        Он обернулся. Рыжий мальчик стоял в дверном проёме и его Свет горел ярче, чем солнце. Мальчик улыбался. Он улыбался даже тогда, когда лицо его грустило.
        - Ты весь в снегу, - сказал он.
        Протянул руку, но тут же остановился, видимо, вспоминая предостережение. Гран этому радовался - он не любил, когда его касались просто так, потому что касаться кого-то - чувствовать его Свет, чувствовать его суть. Поэтому касания к себе он позволял в трёх случаях: когда спал с кем-то, когда его лечили, или когда он убивал.
        Рыжий взял чайник.
        - Ты будешь чай или кофе?
        - Чай, - ответил Гран, усаживаясь за стол, разбрасывая мокрый снег. - Я не понимаю, как твоя сестра пьёт кофе. Он ужасен.
        - Чем он тебе так не угодил?
        - Он горький, будто угли жуешь.
        Рыжий мальчик (Гран понимал, что человека выше его на полголовы и с бородой нельзя называть “мальчиком”, но никак не мог избавиться от привычки думать о нём так: он как был когда-то “его мальчиком”, им и оставался) сел напротив, протянул чашку чая, пахнущего смородиной и мятой, себе взял такую же.
        - Да уж, по твоему описанию звучит не слишком хорошо. Может, ты хочешь есть?
        - Нет.
        - Ладно.
        Грану нравился чай. Он напоминал о лете.
        А лето он любил.
        - Я думал, ты ушёл насовсем, - тихо сказал рыжий мальчик.
        - Нет. Хотя я тоже так думал.
        Рыжий как-то странно вздохнул.
        - Хорошо, что вернулся. Твоя печка тебя ждёт. Ты же знаешь, что тебе не обязательно жить на печке, да? Ты можешь переехать в любую комнату.
        - Но мне нравится на печке. Многие короли башей мечтали заполучить себе печку, и я первый, у кого это получилось!
        Его собеседник был явно удивлен. По крайней мере, несколько коротких мгновений, пока по смеху Грана не понял, что это шутка.
        - Ну тебя! - улыбнулся рыжий. - Зная вас, в это легко поверить.
        - Да ну.
        - Правда! Ты помнишь, как Дея ходила за мной несколько дней по пятам, клянча у меня сокровище, а я всё не понимал, чего она от меня хочет, пока ты не заставил её признаться? Это бы игральный кубик, Гран! Дея чуть не убила меня за игральный кубик!
        Гран снова рассмеялся, вспоминая мгновения, затерянные бесконечно далеко во времени.
        - Игральный кубик - это очень серьезно, - кивнул он. - Будь у тебя игральный кубик, я бы завладел троном заново.
        - Я могу его вырезать для тебя.
        - Нет, не надо. Больше не осталось тронов.
        Мальчик замолчал. Они пили чай, а утро становилось всё ярче и ярче. Петух прокричал приветственный гимн.
        - Гран, а ты можешь в следующий раз предупреждать меня, когда вот так вот будешь уходить?
        - Нет, не могу. Я же не знаю, когда захочу прийти или уйти.
        - Понятно… Слушай, Анна сказала, что нашла свой старый лук. Она когда-то стреляла, но потом бросила. Она сказал, что может отдать его тебе, хочешь?
        - Да! - обрадовался Гран. - Смогу приносить дичь.
        - Дичь - это хорошо. Настреляй нам кроликов, я приготовлю отличное рагу. С картошкой и розмарином, получится превосходно; моя мама так готовила ещё давно, когда я маленький был. Кстати, мы сегодня едем с Анной в город забирать деньги и отвозить новую партию древесины. Может, ты хочешь с нами?
        - Нет, мне так не нравится. Лучше я пойду в лес.
        - Я думал, ты любишь наблюдать за людьми.
        - Обычно люблю, но я хочу в лес.
        - Ладно, - мальчик встал. - Я начну готовить завтрак. Может, ты хочешь помочь мне делать блины?
        Гран прыгнул к себе на печку. Тёплую, светлую, с урчащим котом под одеялом.
        - Если бы мне некуда было деть свою вечность, - сказал он рыжему повару, - я бы обязательно готовил блины.
        - Да уж, это дело не быстрое. Ну ничего, я один управлюсь, а ты отдыхай.
        И мальчик принялся за ритуал над плитой.
        И вот, спустя несколько дней, Гран сидел на ветке дерева, не двигаясь. А всё дело было в том, что он обнаружил следы.
        Мышиные Карлики. Они пытались, конечно, замаскировать своё присутствие, но Грана было не так просто провести. Их выдавал нечёткий след хвоста, маленькие отпечатки рук, норы, явно вырытые каким-то инструментом и крохотные руны, нацарапанные у основания елей.
        Всё указывало на зловредных обитателей лесов.
        Существа эти были очень осторожными, намного более скрытными, чем баши или, тем более драконы, поэтому ждать приходилось долго. Когда начало темнеть, Гран было решил, что, возможно, следы слишком старые, или что он сидел недостаточно тихо, но дал себе установку выждать до полной темноты.
        Спустя некоторое время его выдержка окупилась: из-под корней ближайшей ели показалась маленькая мышиная мордочка. Показалась осторожно, оглядываясь по сторонам и принюхивась. А следом, прямо под мордочкой, надетой на манер шапки, показалось крохотное уродливое лицо.
        Все мышиные карлики носили шкуры своих почивших скакунов, чтобы запутать преследователей.
        Ирония была в том, что они совершенно никому не нужны.
        Карлик осторожно вышел из укрытия, сжимая в руках сумку из желудя и, крадучась, пошёл куда-то по насту, оставляя еле заметные следы.
        Гран сгруппировался как кот, готовый прыгнуть на крысу. Он ждал, пока карлик подойдёт достаточно близко.
        Крохотные ножки карлика семенили, мелкие глазки тревожно оглядывали землю, но посмотреть наверх уродец не догадался.
        Ещё несколько шагов…
        Когда карлик оказался прямо под башем, Гран спрыгнул вниз. Снег брызгами взлетел к небу, рука схватила визжащее существо так крепко, что чуть не раздавила.
        Падая, Гран споткнулся и упал на колени, но ладони не разжал. На расстоянии вытянутой руки он хорошо мог разглядеть пленника: огромный красный нос, густые серые брови, мёртвая мышь в качестве плаща. Существо верещало на высокой частоте, взывая о помощи, и его писк печально затихал в снегах.
        - Прекрати орать! - приказал Гран, и существо в его ладони тут же замолкло.
        Глаза у карлика были полностью чёрными, огромными и влажными, словно два паслёна. Он уставился на баша безо всякого выражения в них.
        - Ты что? - воскликнул он. - Ты что, хочешь меня съесть!? Я невкусный, совсем невкусный, я принесу тебе орехов, только не ешь меня, я принесу тебе много орехов…
        - Я не хочу тебя есть.
        - О! О! А я знал. Ты же баш, да? О, давно я не видел башей! Зачем ты меня поймал? Отпусти, пожалуйста!
        Гран и не подумал исполнять его просьбу. Он направился к ближайшему пеньку, где сел, продолжая разглядывать своего пленника. Что-то внутри него (наверное, та самая тьма) подтрунивало сжать ладонь и посмотреть, как у этого малыша ломаются косточки, как чёрные глаза вылезают из орбит, и как уходит жизнь из того, у кого нет Света.
        Он отогнал желание.
        Мышиный карлик продолжал бормотать пустые просьбы о свободе.
        - Скажи мне, - прервал его Баш-Гран. - Скажи мне, вы, карлики, знаете что-нибудь о Красных Псах?
        - Господин не может найти собаку? - осторожно поинтересовалось существо.
        - Нет! Не собака… точнее, собака, но тоже существо. Твой король что-нибудь знает о них? Они сжигают всё, что укусят.
        - А, ты про сгоревший остров Цветов!
        Гран слегка сжал кулак и существо испуганно заверещало.
        - Как ты узнал про остров Цветов?
        - Крысиный король сказал! Крысиный король сказал! Все существа знают про гибель башей, он сказал! Он встретил одного… но уже не встречает! Он знает, что всё сгорело! Простите! Всё сгорело!
        - Ладно. А он знает, почему?
        - Не знает! Просто боится, что это и к нам придёт! Поэтому ушёл глубоко под землю и нам сказал уходить! А я пошёл искать орехи, чтоб было, что кушать, а то мы все от голода помрём! Навсегда помрём!
        Существо заплакало, и слёзы крупным горохом покатились по его морщинистым щекам, падая на кожу баша. Гран поморщился.
        - Прекрати реветь. Как ты вообще можешь плакать? Как можно плакать без Света?
        - Господин, без Света можно плакать от страха, вот я и плачу.
        - Понятно.
        - Крысиный король сказал, что надо спросить у Крылатых. Крылатые могут знать, они умнее нас.
        На этой фразе Гран задумался: никто из существ, населявших Калахут, не был образцом доброты и чести, но Крылатых, их странный поток мыслей, их мёртвый взгляд и больное нутро, он бы причислил к наименее приятным экземплярам. И всё же они были умны, обладали тайными знаниями и особой связью с Калахутом… и тем, что вне.
        - Я был на их острове, но не знаю, как далеко он отсюда, - сказал он карлику.
        - Он за проливом! За проливом и на запад! Они там заперлись!
        - Понятно, - повторил Гран.
        Он задумался о карте, восстанавливая в памяти все острова и материки, которые знал или помнил, но картинка была неясной: изображение, словно живое перетекало, менялось местами.
        От мыслей его отвлекло легкое покалывание в пальцах - это карлик старался привлечь к себе внимание.
        - Господин, вы соизволите меня отпустить? Мне надо найти орехи…
        Секунду Гран размышлял, подавляя желание, а затем с размаху швырнул пленника в снег. Карлик кубарем покатился, затем испуганно обернулся на баша, и со всех ног бросился к корням дерева, спасая собственную маленькую жизнь.
        Гран же, забрав мёртвого тетерева, пошёл к ферме.
        Звук топора уже исчез из леса, а значит, рыжий мальчик (мужчина, мужчина, у него и имя есть, точно же есть…) вернулся домой. Это хорошо.
        Из печной трубы мягко валил дым. Гран вошёл на кухню.
        Девочка со смешными волосами налетела на него, что-то пробормотала, кажется, извинение, и побежала в комнату. Мужчина показался из гостиной.
        - Гран! О, ты с добычей, это прекрасно! Я ощипаю её чуть позже, ты можешь повесить тушку в шкаф, чтобы звери не добрались? Посидишь с нами? Я читаю книгу, и у нас есть горячее вино со специями.
        - Ладно.
        Обещание вина довольно быстро заставило Грана согласиться на предложение. Повесив мёртвую птицу в шкаф и перехватив хитрого толстого кота на руки, пошёл в комнату. Мужчина сидел на диване с открытой книгой, девочка примостилась на кресле, укрыв ноги пледом. Увидев кота, она тут же протянула руки, и Гран передал ей животное. Оказавшись на руках девочки, кот довольно заурчал.
        Три глиняные чашки дымились на небольшом столике, рядом стоял котелок и несколько бутылок вина. Гран сел на пол, рядом с камином.
        - Как твоя прогулка? - спросила девочка, протягивая ему чашку.
        - Хорошо. Я видел следы волчьей стаи.
        - Ой-ой. Это не хорошо, вообще-то, а довольно плохо, когда волки так рядом шастают.
        Он пожал плечами.
        - У вас есть карта Калахута? - спросил он.
        - У меня есть! - девочка кивнула. - Я только позже её тебе найду, сейчас мне страшно лень вставать. Если тебе не срочно. Тебе же не срочно?
        - Нет, думаю, нет.
        - Ты куда-то собрался? - спросил мужчина.
        - Пока нет. Там посмотрим.
        - Хорошо.
        Гран отпил немного вина. Тёплое, согревающее, с оттенком гвоздики и корицы, в вине хотелось утонуть и забыться. Он лёг на ковёр, крепко сжимая кружку, спину приятно грел огонь, а треск горящих брёвен пел колыбельную.
        - Только не усни тут, - весело сказала девочка, - А то сг…
        - Анна! - воскликнул мужчина.
        - Ой! Проклятие, прости… Прости, Гран.
        - Ничего.
        Шелест страниц.
        - Я читаю дальше?
        - Постой, Анжей, я хотела сначала спросить у него.
        “Анжей,” - вспомнил Гран. Вот как его зовут. Анжей. Анжей. Анжей. Столько зим он забывал это имя, но пришла пора запомнить.
        Его мальчик - это Анжей.
        И девочка…
        Чёрная Овечка!
        Наклонилась к нему, села рядом на колени, не выпуская кота. Комбинезон цвета камня, волосы собраны в пучок, только несколько косичек свисает по бокам, множество веснушек и родинок совсем как у её брата, глаза цвёта кофе и щербинка между зубами.
        Её Свет был ярче любого костра, но не такой тёплый, как у… Анжея.
        Чёрная Овечка была совсем рядом, пахла горькими зёрнами и золой.
        - Гран, слушай, а ты хоть немного можешь колдовать? Я знаю про вот эту печать, но хоть немного? Нам просто очень надо заколдовать одного человека.
        Гран посмотрел на свою руку - чёрные узоры созвездий всё так же сковывали волшебство.
        - Я не думаю, - ответил он. - Что за человек?
        - Ну, помнишь, мы тебе рассказывали о людях, которые хотят отобрать этот дом? Мы думали, что всё решится, когда мы будем продавать древесину, но этот человек, Сандрич, сегодня нам сказал, что с такими темпами нам не хватит времени и начал угрожать… Я его чуть было не убила, Анж еле меня перехватил.
        - И правильно перехватил, - подал голос Анжей.
        - Да, вот только теперь от припрётся сюда! - взвилась девочка. - И будет снова нас донимать! Он считает, что чем чаще нам угрожать, тем больше денег мы заработаем!
        - Он не так считает. Он хочет довести нас до того, что мы сами откажемся от дома.
        Чёрная Овечка фыркнула и снова наклонилась к Грану. Косичка задела его руку.
        - Поэтому я и подумала, что, может, ты сумеешь его превратить во что-нибудь или стереть память.
        Гран отвёл взгляд. Он чувствовал себя опустошенно, поэтому сделал ещё один глоток вина.
        - Нет, у меня не получится.
        Овечка вздохнула и отползла к креслу.
        - Ну ладно, придумаем что-нибудь ещё.
        Жар от камина стал горячее, и Гран отодвинулся ближе к дивану, прихватив с собой бутыль. Анжей подождал ещё немного, а затем начал читать книгу. Гран не знал этой истории, а потому слушал с удовольствием, пока голова его не потяжелела от спиртного, и он не уснул на полу.
        ****
        Тяжелое небо нависало над лесом, ветер тихо шумел, кричала сойка. Волчьи следы петляли по снегу, и Гран довольно быстро нашёл целую стаю: семерых красивых серых зверей. Они пожирали дикого оленя, пачкая пасти в крови, и не обратили на баша никакого внимания, когда он подошёл и погладил одного из волков по жесткой шерсти. Ему нравилось наблюдать за ними, любоваться их желтыми глазами, точёными силуэтами, слушать их переговоры с подвываниями. Всё утро он так и просидел рядом, а стая резвилась, играла, отдыхала. Рядом с ними Гран чувствовал, будто он тоже часть стаи (что, конечно же, было не так), ведь даже среди башей он был лишним, что уж говорить о волках.
        Наступил полдень и Гран, чувствуя усталость, пошёл по направлению к ферме. Подстрелил по пути лесного голубя - глупыш зазевался на ветке и не услышал шагов - положил серую тушку в сумку, очистил стрелу от крови, искупав в снегу и пошёл дальше.
        Он помнил, что сегодня мальчик и девочка не едут в деревню, а значит, он сможет провести остаток дня слушая, как Анжей читает книгу и изучить карту.
        Почти дойдя до дома, почуял, что воздух стал другим, словно кто-то начал давить его, кромсать, отравлять. Гран остановился и услышал голос - крик незнакомого мужчины, пропитанный злобой. Тихо-тихо Гран пошёл дальше, скрываясь за деревьями, а голос становился всё громче и громче. Полностью разобрать предложения не мог, но отдельные фразы: “…шкуру спущу!..” и “…понимаешь, какие это деньги, урод?..” понимал отлично.
        И вот - ферма. Знакомый маленький домик, девочка и Анжей стояли перед входом, собаки заливались лаем, а перед ними - небольшой темноволосый человечек кричал так, будто готовился разорвать лёгкие. Лицо покраснело, злобный взгляд вонзался прямо в Анжея, и красными руками человечек схватил Анжа за ворот рубахи.
        Чёрная Овечка что-то кричала в ответ, а Анжей говорил тихо-тихо.
        Гран притаился за ближайшим дубом, наблюдая. Пришедший человек ему страшно, до отвращения не понравился. Ещё меньше ему нравилась его злость - дикая и грязная. На поясе у человечка был кинжал.
        Стрела сама легка в руку.
        Человечек толкнул Анжея. Рыжий сделал шаг назад, но устоял, а девочка бросилась удерживать взбеленившихся собак.
        Человечек снова закричал, срывая голос:
        - Ну никак ты не можешь понять по-хорошему!
        За одну секунду нападавший схватился за рукоять кинжала. Этой же секунды Грану хватило, чтобы выпустить стрелу.
        Звук, с которым умер человек, был похож на удар по тесту: тихое чвякание - это наконечник пробил глаз и врезался в мозг.
        В полной тишине человек упал, смотря в серое небо с удивлением, не желая поверить в собственную смерть. Из приоткрытого рта вылетел маленький светлячок - тот самый Свет - и улетел к облакам. Всё нутро Грана скрутило от голода и жажды - он не успел перехватить Свет! Дурак! Надо было броситься сразу, но всё произошло так быстро… Даже Чёрная Овечка и Анжей замерли, как куклы, не издавая ни звука, тупо пялясь на труп. Одна из собак заскулила.
        Гран выскользнул из-за деревьев и подошёл ближе. Тут девочка повернула к нему лицо, непривычно бледное, и прошептала:
        - Что ты наделал?
        Гран посмотрел на тело. Для него было вполне очевидно, что он убил человека, но, возможно, девочка туго соображала.
        - Я убил его.
        Он присел на корточки, осматривая мёртвого мужчину. Тот пах кислотой и был теперь таким же пустым и тёмным, как сам Гран.
        Внезапно его грубо схватили за плечи, развернули, и лицо Овечки появилось совсем близко, так, что были видны красные прожилки в её глазах, полных слёз.
        - ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?! - завопила она. - КАК ТЫ МОГ ЕГО УБИТЬ?! КАК ТЫ МОГ ЕГО УБИТЬ?!
        Теперь Гран совсем не понимал ничего.
        - Но он же хотел убить вас.
        - НЕТ! НЕТ! ОН ПРОСТО УГРОЖАЛ! НЕТ! КАК ТЫ… - она оттолкнула баша и упала на колени, рыдая. - О Мотылёк! Как ты мог его убить? Что ты наделал?!
        Никогда ещё Гран не чувствовал себя так беспомощно и глупо. Он словно сделал что-то плохое, но никак не мог понять, что. В поисках ответа он повернулся к Анжею, но всё внимание мальчика было поглощено трупом: взгляд отсутствующий, губы поджаты, лицо белее снега. Гран подошёл, и Анжей, наконец-то, посмотрел на него. В глазах было столько страха и разочарования, что баш сказал:
        - Я не понимаю…
        Но его прервал снежок. Кусок льда врезался Грану прямо в скулу, оцарапав кожу.
        Чёрная Овечка сидела на снегу, лепила очередной заряд и буравила Грана взглядом:
        - Убирайся! - крикнула она, бросая второй снежок, от которого башу удалось увернуться. - Пошёл прочь! Просто уходи, ты, ублюдок! Дрянь! Мразь! Пошёл прочь, убийца!
        Гран хотел было сказать ей: “Как ты смеешь так ко мне обращаться!”, но не смог. Он словно бы снова оказался запертым в темнице, в полной темноте, совершенно один.
        От очередного снежка увернуться не сумел.
        - Ты что, оглох?! - крик девочки бил по ушам. - Убийца! Уходи, просто уходи от нас!!
        Тут ожил Анжей.
        - Анна, не надо…
        Чёрная Овечка вскочила, налетела на брата:
        - Если ты посмеешь его защищать, я тебя придушу, Анж, слышишь меня?! Он убил человека! Он только что убил человека!!
        - Да, я вижу…
        - Он не меняется, совсем не меняется, а Сандрич теперь мёртв, ты это понимаешь?!
        - Да, но…
        И тут Грану это надоело. Он начал злиться: если не могут оценить то, что он их спас, отлично! Так тому и быть, пусть разбираются дальше сами!
        Он подхватил тело и поволок его по снегу в лес, оставляя алую дорожку. Тащить оказалось тяжелее, чем он думал, но останавливаться он не собирался, шел и шёл, волоча труп по насту. Слышал, как его окликает Анжей, но ни разу не обернулся.
        Но не мог перестать думать, что же он сделал не так.
        Почти выбившись из сил, он дошёл до поляны, где спали волки. Учуяв кровь, звери задрали морды. Их жёлтые глаза алчно засияли.
        Гран швырнул труп:
        - Вот вам, мои дорогие друзья, обед. Наслаждайтесь, ешьте. Это будет подарком, который вы сможете оценить.
        Волки встали, аккуратно обнюхали труп, а потом начали есть, открывая куски мяса и сражаясь за кости. Гран сидел на ветке дерева, наблюдая за пиршеством.
        Вот это было понятно и правильно.
        К вечеру волки ушли, а Гран поплёлся куда глаза глядят. Ему страшно хотелось выпить, чем-то заглушить неясные чувства, которые заполнили его целиком, но ничего не было под рукой, а идти к людям он не хотел. Хотел лишь забыться, уснуть и больше никогда не просыпаться, чтобы не чувствовать бесконечную тоску.
        И что-то ещё. Неясное, непонятное ощущение, похожее на желание греться у чужого костра.
        Стемнело. Ночь цвета морских глубин захлестнула лес, вдали завыли волки, зарычала дикая кошка. Грану показалось, что он услышал, как его снова зовёт Анжей, далеко-далеко за деревьями, но не отозвался, а пошёл дальше, проваливаясь всё глубже и глубже в снег.
        Становилось холоднее. Он не чувствовал, но видел, как иней покрывает тонкие веточки орешника, а его собственное дыхание прекращается в пар.
        Наконец, набрёл на небольшой пруд, полностью покрытый льдом. По берегу рос камыш и рогоз, в нём спала какая-то птица. Рядом возвышался массивный дуб, чьи корни расположились так, что образовывали небольшую пещерку. Гран забился внутрь, свернувшись калачиком. Казалось, что холод подступает, и ещё чуть-чуть, и он замёрзет, но нет. Конечно же нет. Чтобы отвлечься, посмотрел на звёзды. Такие родные, такие далёкие, красивые, сияющие… Он отчаянно пытался вспомнить о тех временах, когда был одной из них, но никак не мог.
        Никогда не мог.
        Просто знал, что его место - где-то там, наверху, в бесконечном холоде космоса, а не здесь, у пруда, в зиме Калахута.
        - Заберите меня уже с собой, - сказал он в небо. - Я не знаю, что мне делать тут.
        После этого он задремал.
        Проснулся резко, как от удара. Ему показалось, что его снова кто-то звал, но не Анжей и не Чёрная Овечка, а другой голос, смутно знакомый. Огляделся - никого. Прислушался - голос был, но звучал словно бы чрез сон, а не наяву. Да и не голос вовсе, а какая-то сила, чья-то воля, смутной песней звучащей в подсознании.
        Гран встал, стряхнул с себя снег, снова осмотрелся, но было слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-то, кроме очертаний деревьев. Тогда он сделал пару шагов к пруду, и голос зазвучал громче.
        Внезапно во льду появилась маленькая искорка. Гран пригляделся и увидел пламя свечи, а за ним, прямо в замёрзшей воде, он рассмотрел лицо женщины.
        Женщина глядела на него удивлённо, распахнув синие глаза и открыв рот. Она беззвучно крикнула что-то. Гран жестом показал, что не слышит.
        Тогда женщина во льду начала показывать слова руками, и Гран вспомнил. Та самая девочка, которая жила в зеркальце и смогла его освободить! И язык, их смешной язык жестов, который они оба так долго и упорно учили.
        Символы воскресли в памяти.
        “Я в опасности. Буду гореть. Меня поймали. Деревня Прибой. Они идут. Помоги мне”.
        Гран всё ещё не был уверен, что это не сон, слишком давно он не помнил про этого человека, слишком ярко светили звёзды над головой. Он всматривался в это лицо, давно забытое, но живое. Сейчас оно было испуганным.
        И Гран сказал:
        - Да.
        Свеча погасла. Женщина исчезла.
        Король направился к ферме.
        Глава одиннадцатая. Местные традиции. Анжей
        Анжей спал беспокойно: в полусне перед глазами раз за разом проигрывался момент смерти Сандроса. Вот он стоит, скалясь кривыми зубами, и в следующий момент уже падает на белый снег, и глаз стекает по щеке, а кровь разливается тёмным пятном.
        Раз за разом мужчина падал, а Анжей вздрагивал, просыпался и снова лежал, вглядываясь в темноту. Весь вечер он потратил на то, чтобы убрать кровь бедняги, преодолевая тошноту и стыд. Ему всё казалось, что если бы он вовремя поговорил с Граном, объяснил ему, что так нельзя делать - то всё сложилось бы иначе.
        Но получилось так, как получилось. Неудачно.
        Хотя разве он не говорил тогда, на острове? Когда умер мятежник, той ночью? Кажется, нет. Да даже если и говорил - с короля станется забыть.
        Анжей не знал, что делать дальше. Явиться с повинной? Тогда его арестуют, а он не хотел сидеть в темнице.
        Но человек умер, живой человек, со своими мыслями, чувствами, со Светом внутри…
        И пусть человек был не самым хорошим, но он был.
        С Анной тоже было сложно - после того, как Гран унёс тело (куда? зачем?) она не могла успокоиться ещё несколько часов, и в конце концов заснула на руках Анжея, проглатывая слёзы во сне. Потом вскочила, картинно крикнула: “вот чего стоила твоя любовь!” и заперлась в комнате. Так и не выходила.
        И Анжей провёл остаток вечера один, гладя собак и думая, сможет ли он хранить эту тайну. Потом, в ночи, вышел к лесу, покричал Грана, но, не дождавшись ответа, пошёл в постель, гадая, увидит ли когда-нибудь его снова.
        Все три спутника мерцали за окном, стояла тишина. Сначала Анжей вздрагивал от каждого шороха: ему всё казалось, что мир уже прознал о смерти коллектора и вот-вот озлобленная толпа явится к нему судить и казнить, но нет - Калахут остался равнодушным к страшной гибели Сандроса.
        Время перевалило за ведьмин час, и Анжей метался на подушках, отгоняя кошмары.
        И, как только он забылся спокойным сном, он почувствовал, что его будят. Он отмахнулся, не открывая глаз, но спасения не было: кто-то настойчиво тряс его за плечо, повторяя: “Просыпайся! эй! Вставай!”
        Через силу всё же проснулся. На его кровати сидел Гран - наклонился так низко, что Анжей мог чувствовать тепло его тела и дыхание, пахнущее вином.
        - Что?.. - пробормотал Анжей спросонья. - Ты чего, Гран? Время… рано. Ты чего, что-то случилось?
        - Послушай, - сказал ночной гость, - послушай, мой милый мальчик, где находится Прибой?
        Анжей зевнул:
        - Прибой? Не знаю, в море, наверное, когда спутники приближаются к Калахуту…
        - Да нет, - отмахнулся Гран. - Другой Прибой! Деревня Прибой!
        Только сейчас Анжей заметил, что его друг слегка навеселе, и к тому же любвно сжимает бутыль с вином. Вздохнул, заставил голову работать.
        - Деревня Прибой… Кажется, вдоль по побережью, где-то два дня пути.
        - Два дня?
        - Да, на санях. Пешком можно и пять идти.
        Гран слез с кровати, задумчиво уставился в темноту, сделал ещё глоток.
        - Хм, далеко. Ну ладно, тогда не важно.
        Преодолевая соблазн вернуться в сон, Анжей спросил, приподнявшись на локтях:
        - А что такое? Зачем тебе в Прибой посреди ночи?
        Допивая вино, Гран издал какой-то странный звук, что-то среднее между хохотом и вздохом, затем развернулся и с размаху упал на кровать Анжея, узурпировав подушку. Анжей почувствовал, что краснеет и слегка подвинулся к стенке, а Баш-Гран уставился на него с лукавой ухмылкой.
        В холодном свете спутников он был похож на привидение.
        - Помнишь, я рассказывал, что была девочка в зеркале, которая помогла мне выбраться из древа?
        Анж кивнул. Такое забудешь!
        - Так вот, - продолжил Гран. - Она снова пришла. Точнее, не пришла, появилась. В озере. Она большая теперь, как ты. Только без бороды.
        - Ого. Это звучит… здорово. Что она тебе сказала?
        - Сказала, что её поймали в Прибое и собираются сжечь. Я думал помочь ей по старой памяти, но деревня слишком далеко, так что ладно уж.
        Секунду Анжей молчал, переваривая информацию. А как только осознал, вскочил на кровати, чуть не уронив друга.
        - ЧТО?! В смысле?! Как сжечь?
        - На огне, я полагаю.
        Послышались шаги, дверь отворилась, и на пороге появилась Анна в длинной белой ночнушке и с таким гнездом на голове, что туда можно было поселить целого орла. Увидев происходящее, она прервала зевок, и теперь просто стояла, открыв рот.
        Анжей быстро слез с кровати.
        - Анна! Послушай, там произошла беда…
        - Опять беда? - пробурчала сестра. - Я отказываюсь принимать новые беды, я от старых ещё не отошла.
        Затем она приблизилась к кровати и встала, сложив руки на груди. Гран лежал, закинув руки за голову, положив ногу на ногу, и усмехался самым наглым образом.
        - Ты что, не расслышал меня тогда? - рявкнула Анна. - Уходи, тебе здесь не рады!
        - Ооо, разве? - Гран посмотрел на Анжея. - Ты мне не рад здесь, Анжей?
        - Это мой дом тоже, и я тебе не рада! - крикнула ему сестра.
        - Ну что же поделать, случаются несчастья.
        - Уходи!
        - Не хочу!
        - Ах так…
        Анжей устало потёр висок. Затем взял себя в руки:
        - Так! Давайте все пройдём на кухню и разберемся, что к чему.
        - Но…
        - Анна, пожалуйста!
        Скорчив страшную рожу, Анна побежала в свою комнату, а Гран, ловко скатившись на пол, пошёл к своей любимой печи.
        Ночная кухня была непривычно тёмной и холодной. Анжей поставил кипятиться кофе, закинул дров в печку и понял, что не успевает перехватить бутылку вина - его нетрезвый друг уже забрал её себе.
        - Гран, пожалуйста, перестань. Ты должен нам рассказать про эту женщину.
        - Я с твоей сестрой в бой трезвым не вступлю, - рассмеялся баш, забираясь с ногами на стол.
        - Какой бой, о чём ты?
        - А она за ножом пошла.
        - Да что ты говор…
        И тут в комнату влетела Анна со старым железным кинжалом наперевес. Анжей опешил, Гран расхохотался, а сестра перехватила оружие поудобнее.
        - Кончай ржать! Ты думаешь, я буду тебе доверять после всего этого?! Это ты Анжу можешь мозги запудрить, но я тебя насквозь вижу!
        Гран не ответил, просто хохотал, согнувшись пополам. Щеки Анны вспыхнули.
        - Заткнись, говорю! Ты можешь перестать смеяться?!
        Ситуация становилась всё безумнее и безумнее. Анжей одной рукой перехватил смуглое запястье сестры и направил нож вниз.
        - Анна, пожалуйста, не надо. Я так понимаю, что сейчас действительно может быть проблема, нам надо разобраться с этим спокойно.
        Затем он подошёл к своему другу, чей пьяный смех больше напоминал истерику и мягко, но настойчиво взял его за плечи. По ладоням прошла небольшая дрожь, а Гран замер, затем тихо сказал:
        - Отпусти.
        И Анжей разжал ладони.
        - Прости, я знаю, тебе неприятно, но мне нужно знать, что там с этой женщиной.
        Раздалось шипение убежавшего кофе, Анна кинулась на перехват, сдёрнула турку с огня и перелила в чашки.
        - Две, три? - спросила она.
        - Налей две, Гран не любит кофе.
        - Я же говорила, что он ненормальный.
        Баш демонстративно отпил вина, показывая, что его нормальность - в алкоголе.
        Брат и сестра сели за стол, король подвинулся чуть дальше, прижавшись спиной к окну. При тусклом свете их собрание выглядело слегка зловеще.
        - Гран, что там с этой женщиной, которую собрались сжечь?
        - Чего?! - подала голос Анна, но Анжей жестом попросил её быть потише.
        - Не “собирались”, а “собираются”. Думаю, это большая разница, когда дело доходит до казни, - ответил Гран.
        - Расскажи ещё раз пожалуйста.
        Пока Анжей пил кофе с молоком и мёдом, баш рассказывал заново всю ту скудную информацию, что узнал во льду.
        - Подожди, но это же безумие! - сказала Анна. - Как её могут сжечь?! Она не сказала, почему?
        - Мы не говорим. Ну, не словами, а жестами.
        - Жестами?..
        Гран продемонстрировал: быстро сложил пальцы в несколько фигур подряд, но что это означало, Анжей не понял.
        - Анж, мы должны ей помочь! - Анна перегнулась через стол, рукав ночнушки попал в чашку и кофейное пятно тут же расплылось по ткани. - Нельзя оставлять её там, нельзя, чтобы людей сжигали!
        Гран снова рассмеялся, но тихо.
        - Что смешного? - рассердилась сестра.
        - А кого можно сжигать?
        - Я не то имела ввиду…
        - Знаю, шучу.
        - Ха-ха, очень смешно… Анж?
        - Да? - он оторвался от созерцания столешницы.
        - Анж, мы должны поехать в Прибой!
        - Конечно. Если ей требуется помощь… Гран, как её зовут?
        Баш держал бутылку к верху дном, пытаясь выудить последние капли на ладонь.
        - Не знаю.
        - Ты же дружил с ней!
        - Я с ней не дружил, она мне помогала. И, может, знал когда-то, но теперь не помню.
        - Так, ладно. Много ли ведьм в деревне? Найдём.
        Анна спрыгнула со стула и помчалась в комнату собираться, но затормозила на полпути, обернувшись на брата.
        - Анж, а мы не опоздаем?
        - Не знаю, Анна. Надеюсь, что нет.
        Пока Анна собирала вещи, Анжей готовил сани. Сонная Бузина недовольно фырчала; никакие яблоки не сглаживали острый нрав.
        Сестра кинула в сани несколько мешков, три одеяла, два бурдюка с водой. Анжей разложил всё так, чтобы не мешалось, но и место оставалось.
        - Четырёх человек Бузина вряд ли увезет, - сказал он с тревогой.
        Анна, зашнуровывая сапоги, ответила:
        - Нам бы втроём туда добраться, а там посмотрим, сколько нас будет.
        - Кстати, про “втроём” - где Гран?
        - Откуда я знаю, - Анна надела шрем. - Сам его зови, я отказываюсь вообще с ним контактировать.
        И, взяв олениху под узды, она вывёла сани на улицу.
        Анжей вернулся на кухню, положил всем животным полные миски корма и налил по ведру воды. Сначала хотел взять с собой собак, но потом решил, что лучше они будут охранять дом, чем сопровождать их в путешествии.
        Погладил всех на прощание, залил угли в камине на всякий случай. Огляделся.
        Дом пустовал.
        - Гран?
        Нет ответа.
        Но не мог же он уйти! Анжей заглянул в комнату, на кухню… и обнаружил короля на печке, спящего калачиком, как всегда.
        Анжей тронул его за плечо.
        - Гран! Гран! Поехали, мы уже готовы!
        Баш приоткрыл один глаз:
        - Поехали?..
        - Да, спасать твою под… женщину. В смысле, не твою женщину, но ты понял. Ведьму.
        - Мне тоже нужно ехать?
        - Конечно!
        - Но я не хочу спасать ведьм. Я хочу спать и пить вино.
        Анжей вздохнул. На секунду ему страшно захотелось вытащить этого капризного короля за шкирку в снег, хорошенько встряхнуть и попросить вести себя нормально. Но знал, что ни к чему хорошему это не приведёт, и для башей «нормально» - очень относительное понятие.
        Поэтому Анж, не одну зиму зная друга, разыграл другую карту.
        - Пожалуйста, Гран, поехали. Ты нам очень-очень там нужен, я не представляю, что мы будет делать там одни.
        Гран открыл второй глаз:
        - Но я не могу колдовать.
        - Ну, ты же нам не из-за колдовства нужен. Мн… Нам нужен просто ты, как есть.
        Со вздохом баш сел, схватился за голову, а затем аккуратно слез вниз.
        - Ладно. Но я беру вино.
        Он споткнулся на ровном месте, но устоял.
        - Бери вино. Но тебе придётся надеть пальто и шрем, а не то у жителей Прибоя будет к нам слишком много вопросов. Я уже положил всё в сани.
        Кивнув, Гран по стенке пошёл на выход.
        Анжей тщательно всё проверил ещё раз, особенно, чтобы дверца для животных была открыта и чтобы непутёвая ворона ничего не уронила в своей клетке. Затем тихо попрощался, приказал собакам охранять жилище и запер дверь.
        Он тосковал. Конечно, он уезжал из дома раньше, но в первый раз это был поход в неизвестность (после его путешествия на остров Цветов, конечно же). Погладив стену дома и пробормотав “до скорой встречи”, сел в сани. Собаки заскулили, наблюдая, как хозяин уезжает всё дальше и дальше.
        Всё ещё не рассвело, хотя небо упорно грозилось посветлеть. Анна держала фонарь и рассматривала карту, Гран дремал в санях.
        Как только они выехали за ворота, Анжея охватили сомнения: что если едут они зря? Или это чья-то глупая шутка? Может, это просто приснилось Грану?
        - Анж, если там даже ничего не будет, мы славно прогуляемся, - улыбнулась Анна.
        Она всегда могла прочитать его мысли по лицу. И кто после этого скажет, что сестра не ведьма?
        - Грубо говоря, нам по прямой, вдоль берега. Анна, открой карту.
        - Да, я так и помню, Анж.
        - Всё равно открой - придётся остановиться на ночь где-то. Иначе Бузина совсем выдохнется.
        Анжей мельком глянул на карту.
        - Там, кажется, есть Лисички. Но посмотрим, может пару часов в дороге отдохнём.
        - Замёрзнем, - угрюмо заявила Анна. - Мы с тобой точно. А твой друг будет согреваться вином. Вот тебе и магия алкоголя, а не волшебство башей.
        Гран тут же появился между ними, облокотившись на спинку саней локтями.
        - Ну вот, девочка, ты разгадала нашу тайну! Это не волшебство, а, - он хихикнул, - бухло.
        - Я не сомневалась. И что теперь, убьёшь меня, чтобы я никому не рассказала?
        Анжей подумал, что ещё немного, и он просто не выдержит их препираний.
        - Зачем мне тебя убивать? Ты мне не нужна.
        - Ой, да, прости. Мой Свет для тебя недостаточно хорош, да? Может, зарежешь моего брата?
        - Может, зарежу, если ты так настаиваешь, - прошипел Гран.
        - Только попробуй! Я взяла с собой кинжал!
        - Это будет долгая поездка… - пробормотал Анжей, но услышала его только Бузина.
        Дорога и правда казалась бесконечной: одинаковые снежные поля и голые леса земли Ветров производили довольно удручающее впечатление, если отправиться в путь в пять утра. К двум часа дня даже стойкий Анжей клевал носом, а Анна и Гран, объявив перемирие, спали в санях.
        Анжей только немного посмеивался, глядя на спутников. Сам Анжей скорее бы не спал двое суток, чем лёг в кровать с нелюбимым человеком.
        Эти же двое спокойно грызлись половину пути, а вторую спали бок о бок.
        Бузина шла всё медленнее и медленнее, и Анжей единолично решил устроить привал, тем более, что им всем надо было погреться у огня.
        Он остановил сани, достал для оленихи сено и пошёл вытаптывать полянку для костра.
        Из саней показалась шевелюра его сестры.
        - О Мотылёк, как же холодно!
        Приплясывая, она подошла к ближайшему дереву и сорвала несколько сухих палок.
        - Ужас, ужас, ужас!
        Свалила их на месте будущего костровища, подпрыгивая, огляделась.
        - Снег, снег, снег! Ужас, Анж, ужас! Я была в земле Снегов, и там и то меньше снега!
        Аже выкорчевал мёртвую рябинку, разломал о колено и начал разводить костёр.
        - Да уж, пейзаж безрадостный. Пока вы спали, мы проехали Подлипки, к вечеру будем у Лисичек.
        - Хорошо! Я могу повести Бузину дальше, если хочешь.
        - Да, спасибо, я утомился.
        Под его ладонями родился огонь, медленно разгорелся и схватил первые веточки.
        Гран подошёл еле слышно.
        - Отлично, - обрадовалась Анна. - Если ты встал, я возьму из мешков завтрак!
        И упорхнула.
        Король же выглядел недовольным всем: пасмурным днём, компанией, обстоятельствами - пальто надел на распашку, шрем повязал кое-как, а глубокие круги под глазами свидетельствовали о плохом самочувствии.
        - Очень ярко, - пожаловался он вместо приветствия.
        - Прости, я не могу отключить солнце.
        - Мог бы и постараться, - Гран сел на снег, уткнулся носом в колени и закрылся руками.
        Анжей спросил себя, сколько его друг запрятал вина, и как он, Анжей, сможет помешать этому расцвету алкоголизма.
        Вспомнил их прошлую совместную жизнь и понял, что никак.
        Вернулась Анна, принесла хлеб и сыр, а заодно котелок.
        - На, - протянула выпечку брату. - Пожарь на огне, я пока налью воды из бурдюка.
        Вскоре завтрак-обед был готов: горячий чай и бутерброды. Анна протянула Грану его порцию, и баш ожил.
        - Можно посмотреть карту? - спросил он у Анны, откусывая хлеб.
        Сестра порылась в рюкзаке, протянула ему свёрток. Развернув карту на коленях, Гран принялся изучать её, бормоча под нос названия.
        - Если ты ищешь Прибой, то он вот, - Анна ткнула в нужную точку.
        - Нет, я не его ищу.
        - А что ты ищёшь?
        Гран посмотрел на неё с явным раздражением, но Анна и бровью не повела - проглотила бутерброд, а затем спросила:
        - Зачем ты убил того человека?
        Анжей схватился за голову.
        - Ты сама просила с этим что-то сделать, - сказал Гран.
        - Ясно, - кивнула Анна. - Больше не убивай никого. Это плохо.
        Гран не ответил. Карта тихо шуршала под его пальцами.
        Немного отдохнув и согревшись, путники потушили костёр и отправились дальше. На этот раз за поводья села Анна, а Анжей пристроился рядом. Сначала он обречённо кивал носом, потом, сражаясь с сонливостью, достал из рюкзака книгу “Невероятные приключения Мечеслава” и начал читать вслух. Сани шли плавно, так что чтение давалось ему легко, а друзья слушали, не перебивая.
        Потом он всё же задремал.
        К вечеру они добрались до небольшой деревушки под названием Лисички: неприметное селение в двести голов, с приземистыми бревенчатыми домиками.
        - Давайте найдём тут постоялый двор! И поспим часов шесть, а в ночи поедем дальше. Анж, что думаешь? Мне кажется, так нормально будет, к следующему вечеру как раз доберёмся до Прибоя.
        - Да, - кивнул Анж. - Бузина совсем выбилась из сил, да и нам надо отдохнуть. Но не больше шести часов.
        Они спросили у первой попавшейся бабушки, где заночевать и проехали по её указанию к хутору. Там хозяйка - добротная женщина со сложным именем, которое Анжей то ли плохо расслышал, то ли она плохо произнесла - согласилась пустить их в комнату за две монеты. Пока Анна расплывалась в благодарностях, Анжей завёл Бузину в стойло и, ласково похлопав олениху по шее, дал ей сена, сказав:
        - Отдыхай, девочка. У нас впереди недолгая, но быстрая дорога, поэтому постарайся поспать.
        Бузина махнула головой, заполняя стойло звоном колокольчиков.
        После этого Анжей пошёл в дом. Хозяйка сказала: первая дверь налево; и, юркнув в нужный проход, он оказался в небольшой комнатушке с единственной двуспальной кроватью и дырой в потолке.
        Анна сидела на постели, смеясь.
        - Ну как, ваше величество, достойны ли вас эти покои?
        Гран же стоял на изголовье кровати, чудом балансируя и стараясь заткнуть дырку тряпками.
        - Вполне, бывали у меня приёмы и похуже.
        - Не терпится об этом услышать.
        Анжей положил рюкзак у выхода.
        - Мне тоже, но давайте завтра. У нас очень мало времени на сон.
        Гран победно воскликнул и чуть не упал вниз, успев ухватиться за балку прежде, чем Анжей бросился его ловить.
        - Всё, больше не капает. И это я почти трезвый, а пьяным бы вообще им крышу перестелил.
        Хрюкнув от смеха, Анна повалилась на кровать, откатилась к стенке, заворачиваясь в одеяло так, что остались торчать только нос да копна кудрей.
        - Кто разбудит меня - укушу! - пообещала она и, отвернувшись, засопела.
        Гран скинул обувь и свернулся калачиком рядом.
        Анжей потушил свечу. Постоял немного посреди холодной комнаты, привыкая к темноте. В окно прорывался рассеянный свет звёзд, на улице падал снег.
        Посмотрел на жёсткую лавку. Нет уж, после такой долгой дороги он не будет так себя мучать.
        Помучает по-другому.
        На краю кровати как раз оставалось место для того, чтобы он лёг боком. Примастившись, он завернулся в одеяло и поглядел на своих спящих друзей. Улыбнулся. Хорошо вот так пойти в совершенно безумный поход, когда дорогие люди спят под боком.
        Закрыл глаза и провалился в сон.
        Проснулся от того, что права рука затекла и требовала движения. И неудивительно: Гран использовал её как подушку, уткнувшись лбом в плечо Анжея. Во сне его лицо было как в сказках, в добрых и светлых, о тех башах, что жили до войны: мудрых и честных духах цветов и деревьев, что сияли ярче солнца и были благосклонны к людям.
        Гран говорил, что эти сказки - неправда, и что его народ всегда был жестоким, но Анжей не слишком доверял ему в этом вопросе. Он прекрасно видел, что его друг хочет быть злее, чем есть на самом деле, а сейчас, смотря на то, как трогательно трепещут его светлые ресницы, было сложно поверить, что всего два дня назад стрела, пущенная его рукой, убила человека.
        Робкий луч света упал на лицо Грана. Анжей подумал, что готов лежать так вечно, пока все Маяки не погаснут, но тут до него дошла очевидная вещь:
        если есть солнце, значит, наступило утро.
        Значит, они проспали!
        - Анна! Гран! Поднимайтесь!
        Анна привстала, сонно озираясь, Гран поморщился и спрятался в одеяло.
        - Чего?.. - спросила Анна хрипло.
        - Мы проспали, уже наступило утро!
        Тёмные глаза сестры испугано распахнулись.
        - О нет!
        - О да. Собирайся, буди Грана, я выведу Бузину.
        Обуваясь на бегу, вылетел из дома. Сонная олениха довольно смотрела на него, будто самолично всю ночь душила петухов и тем самым отсрочила отъезд.
        Анжей запряг Бузину в сани, затем набрал полную горсть снега и умыл лицо, дабы взбодриться быстрее.
        Его спутники вышли из дома, Анна тут же прыгнула рядом.
        - Ты попрощалась с хозяйкой? - спросил Анжей.
        - Неа. Я её не нашла. Возможно, она ещё спит или уже ушла.
        Анжей хлестнул поводьями.
        - Ну ладно, на обратном пути поблагодарим. Ох, Мотылёк, как же глупо получилось вот так проспать! Мне казалось, что я её просил нас разбудить.
        - Её?
        - Ну, хозяйку.
        - Ну да, просил, я помню. Она, видимо, тоже проспала.
        - Как же глупо…
        - Не расстраивайся, я думаю, ничего страшного не произойдёт, - сестра обернулась. - Эй, Гран, а ты можешь связаться с ней?
        Баш курил трубку. Анжей только понадеялся, что он её не украл (хотя знал, что надежды напрасны).
        - С хозяйкой?..
        - Нет, с ведьмой!
        - Нет, не могу. Это нужно прямо очень много ворожбы. Я могу попытаться, конечно, но времени мы потратим намного больше.
        Отдохнувшая Бузина тянула сани чуть ли не галопом, иногда переходя на лёгкую рысцу. Лазурное небо с белой каёмкой у горизонта казалось бесконечным. Было теплее, чем вчера и слышался лёгкий запах весны.
        Анна заплела очередную косичку и повернулась так, что, сидя на скамье, оказалась спиной к оленю, а ноги опустила в кузов саней, где сидел Гран. Перегнулась, достала из мешка бурдюк с водой и лепёшки, протянула каждому по одной.
        - Слушай, а как ты думаешь, как мы её вызволим? - спросила она.
        - Анна, ты можешь упасть, если будешь сидеть так, - предостерёг её Анжей.
        - Ой, да брось ты, ничего не будет. Так вот, Гран, как мы её найдём?
        Анж обернулся на короля. Тот выпустил колечко дыма, задумчиво посмотрел на горизонт.
        - Ну, думаю, у меня может получиться… как это… почувствовать, где она. Когда-то у неё получилось так найти меня, возможно, и у меня получится. А может и не получится.
        Откусив от своей лепешки, Анна продолжила допрос.
        - А на что похоже это чувство?
        - Не знаю. Мне сложно судить об этом.
        - Это из-за Света, да?
        По отсутствию ответа, Анж понял, что Гран ограничился кивком.
        - Я этого вообще не понимаю, - мотнула головой Анна, и её волосы хлестнули брата по лицу. - Анж мне говорил, что у вас нет Света, в смысле, у башей. Я раньше думала, что без Света нельзя чувствовать, но ты чувствуешь, это-то видно. Тогда что не так? Зачем нужен Свет, если и без него можно чувствовать?
        Гран помолчал немного. Обернувшись, Анж увидел, как его друг, нахмурившись, забивает трубку.
        - Говорят, без него нельзя любить, - наконец ответил он. - Но не знаю, сложно сказать, что ты чего-то не можешь почувствовать, если никогда этого не испытывал.
        - Ну, вы же похищаете чужой Свет.
        - Да, и тогда это ощущается хорошо. Будто ты давно не ел и вот, наконец, тебя накормили.
        Полозья налетели на ветку и сани немного тряхнуло. Анна схватилась за спинку сиденья, но от разговора не отвлеклась.
        - Но если ты не чувствуешь любви, что же ты чувствуешь?
        - А ты что, постоянно что-то любишь?
        - Да! И почти все люди что-то всегда любят. Это же не обязательно к человеку, это ко всему: к снегу, к солнцу, к дороге, ко вкусной еде, к щебету птиц. Разве ты не любишь небо, например?
        - Не знаю. Возможно. Без неба было бы совсем плохо, наверное.
        - Вооот, - довольно протянула Анна.
        Выглядела она так гордо, будто только что самолично пошатнула законы мироздания.
        - Но любовь, которую ты описываешь - просто существование. Все существуют так.
        - Ладно, хорошо. Я поняла, что ты про любовь к людям.
        - Нет, не совсем.
        - А что тогда?
        Гран резко подался вперёд и, оперевшись на спинку сидения, посмотрел прямо в глаза Анны.
        - Вы так точно упадётё, - пробормотал Анжей, но его, кажется, никто не услышал.
        Баш положил ладонь сестре на рёбра, туда, где у всех людей находился Свет. Анна нахмурилась, но не стала сопротивляться.
        - Что ты чувствуешь здесь? - спросил он.
        - Тепло. Свет. Не знаю.
        - А я, - он положил вторую руку на свой живот, сминая тонкую рубаху, - чувствую пустоту. Это даже не “ничего не чувствую”, это именно что тьма, которая живёт внутри меня и не даёт места ничему хорошему. Она всё растёт и растёт и, думаю, когда-нибудь поглотит меня. Так баши обычно и умирают: утопают в собственной темноте.
        Он откинулся назад и снова уселся на мешки.
        - Ужас какой, - прошептала Анна. - Неужели вас такими создал Мотылёк? Это же совершенно несправедливо!
        - Ну, как есть.
        - Ужасно несправедливо, - повторила сестра. - И, получается, на острове Цветов все друг друга не любят?
        - Скорее все друг к другу безразличны.
        - Да уж, Анж среди вас был как маленький маяк.
        С этими словами сестра потрепала рыжие волосы брата, скинув капюшон шрема. Анжей постарался вырваться, но безуспешно: сестра твёрдо вознамерилась навести у него на голове такой же бардак, что царил у неё. Гран рассмеялся.
        - И правда, был.
        Анжей решил вмешаться:
        - Анна, ты ещё не устала расспрашивать?
        - Скажешь тоже! Мне же любопытно. Сиди, следи за дорогой, не мешай двум хорошим людям общаться.
        - Я не человек, - напомнил Гран.
        - Ну, ты очень похож на человека.
        - Почти все, кто так считал, вскоре умирали.
        - Ой, напугал, - фыркнула Анна.
        - Я не стараюсь тебя напугать, а просто рассказываю.
        Потянувшись, Анна окончательно перепрыгнула на мешки, оставив Анжея в одиночестве следить за дорогой. Он тоскливо поглядел на пейзаж: сугробы да жухлый орешник.
        Единственная радость в том, что эти двое пока что не пытаются убить друг друга. Хотя их перемирие, как показала практика, обычно длилось недолго - до первой глупости. То есть около суток.
        - Так, хорошо, я поняла про всё связанное со Светом, ты у нас одинокий волк, никого не любишь, никто не любит тебя…
        Судя по звуку, Гран открыл вино.
        - Можно? - спросила Анна.
        - Да.
        Сестра отпила. Протянула бутыль брату.
        - Анж, ты будешь?
        Он сделал глоток. Вино кислило, но согревало.
        - Спасибо, - передал бутылку назад.
        - Так вот, Гран, ты же король, да? У тебя когда-нибудь была королева? Ну или другой король, я не знаю, как это работает…
        - Хах. Нет, у меня не было. У других королей и королев были их короли и королевы.
        - А… а ты что?
        - А я чужой.
        - А… - Анна замялась и вдруг проявила невиданную доселе тактичность. - Может, ты хочешь про это рассказать?
        - Нет, совсем не хочу.
        - Ну и ладно. Тогда расскажи про худший приём, ты вчера обещал.
        На это Гран согласился и принялся рассказывать о том, как во время одной Жатвы люди из какой-то деревни решили спастись и пригласили башей к себе на ужин, желая умаслить, но подготовились не так хорошо, как хотелось бы…
        ****
        От Прибоя их отделяла лишь узкая полоса леса. Небо было тёмным, стволы деревьев насмешливо скрипели, вторя звуку саней. Закаркали вороны.
        - Что ж, почти приехали, - сказал Анжей, чтоб хоть как-то скрасить тревожную тишину.
        - Да уж.
        Анна посмотрела вверх.
        - Что будем делать? Придем и потребуем не сжигать ведьму?
        - Можем просто спросить, где тут ведьма. Скажем, что ты заболела.
        - Чего это я должна болеть? Пусть Гран болеет, он и так бледный как поганка, ему поверят!
        - Баши не болеют, - отозвался Гран.
        - Ага, только у тебя за последнее время на плече ожог, на шее - укус, а на лице царапина. Скажем, что ты подрался.
        - Но они почти прошли.
        - Значит, давно подрался. Или я могу тебе врезать для должного эффекта. Анж, заставь Бузину ускориться, я готова убить кого-нибудь за место у камина.
        Лесочек они пересекли быстро, миновали забор деревьев и выехали к кладбищу. Анжею всегда нравились кладбища: тихие, спокойные, ни души вокруг, лишь таблички и маленькие фонарики, в которых оставался Свет человека до тех пор, пока не улетал в один из Маяков. Можно было бесконечно бродить через хаотичные захоронения, любоваться блеском могил и представлять себе жизни тех людей, что уснули вечным сном.
        Кладбище по правую руку было тёмным - вряд ли в маленькой деревеньке часто умирали, а по левую стояла покосившееся деревянная табличка, на который было написано “Прибой”.
        Деревня казалась сверкающей после лесной тьмы: маленькие белые домики на краю скалы. Ветер тут же напал на путников, срывая шремы и бросая снег в глаза.
        - Ужас, кто строит дома в таком месте?! - крикнула Анна, но ответа не получила.
        Бузина, опустив могучую голову, побрела вперед наперекор метели. Отчаявшись преодолеть последние несколько сотен метров, олениха встала на месте и обиженно заревела, поэтому Анжею пришлось спрыгнуть и повести её под узды, уговаривая потерпеть ещё немного и скармливая яблочные дольки.
        Путь до тёплых окон домов оказался самым долгим. Лишь на улочках, когда стены кое-как скрыли путников от ветра, можно было перевести дух.
        Вокруг - ни души. Анна подбежала к ближайшей двери, постучала и спросила что-то в приоткрывшуюся щель. Затем кивнула и побежала назад.
        - Сказали, что можно остановиться в “Морской пчеле” - это до тупика и направо. Про ведьму сказали там же узнавать. Думаю, это отличная возможность совместить добычу сведений и ужин.
        Анжей повёл сани в нужном направлении. По стоптанной дорожке идти было легче, так что спустя несколько минут они увидели нужный трактир.
        Только переступив порог, Анна рванулась к очагу, скинула варежки и протянула ладони к спасительному огню.
        - О Мотылёк, наконец-то!
        Анжей огляделся: трактир выглядел обыкновенно, очень похож на тот, в который он ходил в Чаячьей Бухте, разве что окна побольше. За стойкой сидел мужчина, заполнял бумаги и что-то бормотал под нос. Больше в доме не было ни души.
        Желая привлечь внимание, Анжей вежливо кашлянул в кулак. Трактирщик оживился.
        - О. Гости. Садитесь, я подам вам горячий ужин и выпивку. Две монеты.
        Желудок заурчал, радуясь предложению.
        - Да, спасибо большое. Мы приехали из…
        Тут вперёд выскочила Анна, прервав брата:
        - Мы приехали из Любичей! Хотели свернуть по дороге на Кахету, там у нас тётка живёт, мы ей поехали помогать, но наш друг, он… э… вот, вот он, видите, блондин? Он заболел, поэтому мы завернули сюда, чтобы найти знахаря или ворожею, у вас такие же водятся, да?
        Мужчина открыл рот. Закрыл. Подумал. Снова открыл, сказав:
        - Не, никаких ведьм тут нет, последняя уехала пару дней назад. Знахаря тоже нет. Загляните к градоупровляющей, может, у неё от ведьмы какие-то травы остались.
        Он посмотрел на Грана и, наклонившись, тихо шепнул.
        - А он у вас не заразный? А то бледный - ужас.
        Анна наморщила нос.
        - Не, мы-то здоровые. Но вы всё равно лучше с ним не общайтесь, он того, нервный. А не знаете, куда уехала ведьма?
        - Не знаю, на шабаш какой-нибудь. Вы присаживайтесь. Сейчас ужин будет. Меня, кстати, Шмырк зовут, я сейчас принесу вам в подарок мой авторский сидр.
        С этими словами Шмырк скрылся на кухне, а путники сели за небольшой дубовый стол.
        - Зачем ты меня прервала? - тихо спросил Анжей сестру.
        - Потому что нельзя так глупить и выкладывать все карты на стол, - прошептала она в ответ.
        - Ладно, тогда вот ты и говори. Меня волнует, что он сказал, что ведьма уехала.
        - Он врёт, - лениво пробормотал Гран. - Боится чего-то, от того и лжёт.
        Анна кивнула.
        - Да, мне тоже так кажется. А ты можешь…
        Но тут явился Шмырк с огромным подносом в руках. Выставил на стол три порции рыбного рагу, две огромные чашки; а одну кружку с настолько горячим напитком, что шёл пар, поставил прямо перед Граном:
        - Держи. Пей и не болей, - сочувственно сказал Шмырк и, получив синие монеты, ушёл.
        Баш с сомнением уставился на дымящуюся кружку, потом взял и попробовал. Скривился и выплюнул напиток на пол, вытерев рот тыльной стороной ладони.
        Анна хихикнула:
        - Ваше Величество, это некрасиво, человек же старался!
        Гран подвинул ей кружку.
        - Дарую его старания тебе.
        - Ой, ну и пожалуйста.
        Отпив один маленький глоточек, она сморщила нос. Высунула язык, быстро съела ложку рагу, чтоб заглушить вкус.
        - Это отвратительно, - прошептала она. - Его Величество полностью оправдан. Анж, твоя очередь.
        Анжей подался назад, будто это могло его хоть как-то спасти.
        - Ну уж нет, спасибо.
        - Эй, не дрейфь!
        - Я же вижу, что это гадость, зачем мне вообще это пробовать?
        - Но мы же попробовали!
        - Поэтому я и не хочу.
        - А если это такой ритуал, и, если ты не попробуешь, то нарушишь всё волшебство? - лукаво осведомился Гран.
        - Да ну, не может такого быть, ты не ворожил! - неуверенно возразил Анжей.
        - А откуда ты знаешь?
        Вздохнув, Анжей взял напиток. Его окружили с двух сторон и было легче сдаться и сделать один маленький глоточек, чем отстаивать своё право не делать этого. Отпил…
        Никогда бы не подумал, что напиток может быть горьким, кислым и переслащенным одновременно! Ощущение было таким, словно он выпил компосту.
        Кое-как проглотил псевдосидр и тут же бросился заедать его, слушая смех своих друзей.
        Поужинали они быстро, трактирщик так и не вернулся. Видимо, не хотел знать отзывов о своих кулинарных изысках.
        - Так, ну вот мы и в Прибое. Но что будет делать дальше? Гран, ты говорил, что можешь почувствовать свою ведьму, так?
        Пожав плечами, Гран встал и вышел на улицу, не проронив ни слова.
        Анна и Анжей переглянулись.
        - Он вернётся? - спросила сестра.
        - Никогда нельзя знать наверняка…
        Но король вернулся всего лишь через минуту, стряхивая снег с плеч и волос.
        - Не знаю, что-то есть, но будто далеко, за снегом.
        - Тут такая метель, что всё “за снегом”, - буркнула Анна. - А направление знаешь?
        - Где-то там, - показал Гран на окно.
        - Но, если ты её чувствуешь, - спросил Анжей, - значит, она жива?
        Баш посмотрел на него так, словно Анжей был деревенским дурачком, просящим у дракона подкурить сигару.
        Анна соскочила со стула и, наматывая на непослушные локоны шрем, быстро направилась к выходу. Глаза её сверкали, словно всю жизнь она только и ждала того, чтоб помешать сожжению ведьмы.
        На улице ветер не давал о себе забыть, стремясь закидать путников снегом. Улица была тёмной, беспокойное море зловещим маревом колыхалось на горизонте.
        Проехав до следующего от таверны переулка, Бузина снова остановилась. Никто не вышел из домов посмотреть на новых путников - любопытство не могло пересилить холод.
        Направо улица шла обратно в сторону леса, слева, прямо на краю скалы, виднелся отдельно стоящий дом, побольше, чем остальные.
        - Куда теперь? - спросил Анжей.
        Гран встал на санях и, прикрывая глаза рукой, вгляделся в ночь. Затем спрыгнул, осторожно прошёл к лесу, замер.
        - Думаю, туда, - он указал на деревья и вернулся на повозку.
        Кивнув, Анжей повернул сани. Дома тёмными кирпичами проплывали мимо, и они уже почти выехали из деревни, как тут баш крикнул:
        - Постой!
        Направился к последнему домику, неотличимому от остальных, с тёмными окнами. Домик скрипел, тропинку к нему почти закидало снегом.
        Сестра побежала вслед за королём, а Анжей остался ждать на санях.
        - Тут выбита дверь, Анж! - крикнула Анна.
        Вот это тревожный знак. Он тоже подошёл к дому, дверь болталась на петлях, а внутри был настоящий погром: мебель перевёрнута, книги и травы разбросаны, вся одежда выброшена из шкафа, дверь в погреб выкорчевана с мясом. Анжей поднял одну книгу - “Путешествие в страну детей солнца”. Этот роман был ему хорошо знаком, но какой-то варвар выдернул из неё половину страниц и прошёлся грязным ботинком по обложке.
        Значит, тут произошло настоящее несчастье: приличные люди так с книгами не поступают.
        Анжей машинально выхватил абзац с открытой страницы:
        “Мы идём по сияющей тропе, по пути наших предков и их детей, мы ищем, мы ищем, мы смеёмся и пляшем, и ни один дождь, ни одно горе не сможет смыть золотые слёзы с наших щёк… Когда они нашли своё мертвоё солнце, то подожгли его, чтобы оно воссияло вновь“.
        Сестра дёрнула его за рукав, лицо её было тревожно.
        - Тут никого нет, Анж… но словно ураган прошёлся. А выглядит, как дом ведьмы: книги все эти, травы. Неужели эту бедняжку отсюда вытащили?
        Анжей ещё раз огляделся, и, в какой-то момент испугавшись, что Гран опять ушёл, шагнул к окну, но тут баш появился из люка в полу. В руке он сжимал небольшое разбитое зеркальце. Половина стекла отсутствовала, вторая пошла мелкими зубьями и паутинкой трещин. Нахмурившись, Гран сел на краю люка и вгляделся в осколки.
        - Это то самое? - спросил Анжей.
        Гран кивнул.
        - Да. И теперь зеркало тут, а ведьма нет.
        - Так, - Анна заглянула ему через плечо, - а без зеркала ты не сможешь её дальше поискать?
        Баш посмотрел в окно, помолчал несколько минут, затем покачал головой и бросил зеркальце обратно в подвал.
        - Эй, ты чего? - воскликнула Анна.
        - Ну, а толку от сломанного амулета?
        - Не знаю, может, его можно починить. Ну и ладно, давайте тогда искать её обычным человеческим, совершенно не волшебным способом.
        - Надо было всё-таки взять собак, - пробормотал Анжей, потому что хотел хоть что-то придумать, но не мог.
        - Что бы они унюхали в такую-то метель?
        И тут они услышали стук. Тёмный силуэт робко показался в проёме двери.
        - Калевал, это ты? - раздался звонкий женский голос.
        Путники переглянулись.
        - Нет, простите, это не он, - ответила Анна. - Мы из другой деревни, мы искали ведьму, и нам сказали, что она живёт здесь.
        Анжей всегда поражался способности сестры врать и выдумывать вещи на ходу.
        - О…
        Тихие шаги: фигура приблизилась ближе и стало видно, что эта женщина около трёх декад от роду, миниатюрная и большеглазая. Она смотрела немного враждебно и одновременно испуганно. Встала у выхода, сжимая одной рукой шрем. Видимо, так и шла против ветра, удерживая его от полёта.
        - Что вам нужно от ведьмы? - спросила она натянутым голосом.
        - Наш друг заболел, - Анна показала на баша.
        - Да? Выглядит здоровым.
        - Почем…
        - О, у меня двое детей, я знаю, как выглядит по-настоящему больной человек, и знаю, когда кто-то просто притворяется, - на лице женщины проскользнула улыбка.
        Гран - невольный симулянт - шагнул к женщине и спокойно, почти равнодушно сказал:
        - Ваша ведьма позвала меня, потому что её хотели сжечь. Я знаю, что она ещё жива, но не могу найти.
        Тут женщина по-птичьи вскрикнула, и в следующую секунду оживилась: подалась вперёд, повысила голос, в глазах появился блеск.
        - Вы пришли спасти Вражку?! Ох, слава Мотыльку, я уже боялась, что хоронить её будут - увидела из окна в её доме кого-то, подумала, что дограбить пришли, а это… фух… Как же она вас позвала? Неужели вы тоже ворожей?
        Гран закатил глаза:
        - Разве у нас так много времени?
        - Ох, да, извините, точно.
        - Вы знаете, где она сейчас? - спросила Анна.
        - Да, я думаю, что знаю. Есть тут одна поляна, где празднуется Красная Метель, там нашли предыдущего колдуна, когда сжигали…
        - Какая очаровательная местная традиция, - прокомментировал Гран.
        - Мы не то, чтобы были в курсе… Я могу вас проводить, но я не знаю, там ли она. В смысле, думаю, должна быть там, я слышала, что им удалось достать её только сегодня вечером, вряд ли её повели куда-то ещё, но надо проверить. Ох. Сколько у вас оленей? Вас трое? Я сейчас, пять минут, я приведу своего, впряжем к вашему, так он сможет увести всех, потому… Я вам только направление покажу, потому что вы меня поймите, у меня дети, я сейчас, я на минуту…
        Она убежала так быстро, что никто не успел отреагировать. Все переглянулись и пошли в сани, ждать таинственную незнакомку. Анжей ругался про себя: вот если бы они так глупо не проспали, успели бы помешать вытащить ведьму из дома! Хотя с другой стороны, как бы они это сделали? Судя по разрушениям, сжигателей было немало.
        - Так, хорошо, а если она окажется там, что будем делать? - спросил он.
        Гран пожал плечами, Анна закусила губу.
        - Гран, у тебя лук рядом? - спросила она.
        Баш похлопал по оружию, лежащем на мешке.
        - Ты всё-таки хочешь, чтобы я их убил?
        - Нет, не надо никого убивать, просто можно испугать. Не стреляй в них, хорошо? Можешь выстрелить совсем рядом, но не в них, - попросил Анжей и заметил ту самую женщину.
        Она торопилась по дороге, ведя под узды крупного оленя, такого же рыжего, как сам Анжей.
        - Вот, - выдохнула она и облачко пара вылетело у неё из рта. - Его зовут Мак, он очень славный и послушный. Упряжь тут, давайте я вам его впрягу перед вашим. Если спросят - я вам его продала, хорошо? За двадцать монет, чтоб не было вопросов. Меня, кстати, зовут Лида. Так, почти готово… Сейчас поедете прямо, к лесу, но сверните не к кладбищу, а направо, там идёт тропа, отмеченная красными лентами, мы используем её во время праздников. Вот езжайте по ней прямо-прямо, и минут через десять будет поляна, они там, я уверена, больше негде! И, умоляю, ради Мотылька, увезите Вражку от этих безумцев!
        Лида погладила Мака, проверила насколько крепка упряжь и махнула рукой.
        - Торопитесь! И пусть Маяк освещает ваш путь!
        - Спасибо вам, Лида, - сказал Анжей и ударил поводьями.
        Бузина начала возмущенно фырчать: как это - ей придётся следовать впритык за каким-то незнакомым оленем, ужасно, бесчестно! Из-за этого Анжею пришлось потратить несколько драгоценных минут, чтобы её успокоить, а заодно снять все колокольчики с рогов: когда пытаешься незаметно прокрасться к кому, перезвон - не лучшая идея.
        Наконец они галопом отправились по нужной дороге.
        Снег бил по глазам и приходилось сильно щуриться, чтобы хоть что-то разглядеть.
        - Удачи им в такую погоду развести костёр! - заявила Анна.
        Анжей кивнул. Они уже пересекли поле и снова были у леса: ехали по еле заметной тропке, почти полностью скрытой снегом. На деревьях трепетали алые ленты.
        Внезапно он почувствовал, что до его плеча дотронулись. Это был Гран.
        - Я не думаю, что смогу попасть из лука во время такой метели.
        - Да ну! Ты сумел человеку в глаз выстрелить! - сказал Анжей и тут же ужаснулся, насколько чёрство это прозвучало.
        - Тогда да, но при таком ветре я и рыжего оленя не подстрелю.
        - Я же просил в них не стрелять.
        - Да, но если ведьма уже горит?
        Анжей не хотел представлять себе эту сцену, но теперь не мог избавиться от картинки в голове, и фраза из книжки звучала снова и снова:
        - Когда они нашли своё мертвоё солнце, то подожгли его, чтобы оно воссияло вновь, - пробормотал он.
        Баш перегнулся через сиденье и заглянул ему в глаза:
        - Это заклинание?
        Анжей не успел ответить: Анна подскочила на месте и вытянула руку, бессловно призывая затормозить. Он натянул поводья, и олени быстро сбавили ход, а спустя несколько метров замерли совсем.
        Сестра указала вперёд.
        Он видел только красную ленту да деревья. Обратил внимание, что тут начинают расти Глаз-Березы и пробормотал про себя заговор от них, за что получил от Грана насмешливый взгляд.
        - Ты боишься их?
        - А ты нет?
        Баш фыркнул. Анна прошипела:
        - Тихо вы! Разве не видите?
        - Я ничего не вижу, Анна, - сдался её брат.
        - Там люди. Я вижу троих. Вон, они с факелами, вы и света не видите, кроты?
        Сощурившись, Анжей вгляделся в лесную метель и наконец-то заметил слабые отблески огоньков.
        - А ведьма? Ты видишь её? - спросил Гран вперёдсмотрящую.
        - Нет, я же всё-таки не сокол.
        - А жаль.
        - Действительно… Давайте спустимся.
        Подождав, пока его друзья слезут с саней, Анжей спустился сам и, взяв Мака под узды, повёл его между деревьями небольшим полукругом, а затем вернул на тропу, поставив сани по направлению к деревне. Анна кивнула:
        - Да, хороший план, так будет легче сматываться. Ну, пошли?
        И они начали приближаться к людям, сначала не особо таясь: было слишком далеко, чтобы их могли увидеть, но вот, огни становились всё ярче, идти приходилось всё тише, сливаясь с деревьями и, в конце концов, пришлось совсем остановиться.
        Теперь поляна для празднования Красной Метели была отлично видна, как и происходящее на ней.
        А происходило ужасное.
        Вся поляна была окружена красными лентами, оплетавших ветви деревьев как паутина, на Глаз-Берёзах начертили красные руны и символы. Промежуток на дальнем конце опушки был завален хворостом так, что получалась хилая стенка, но всё равно защищавшая от ветра и снега, а прямо под ней располагался столб, обтёсанный, чёрный, с такими же алыми письменами.
        У столба стояла женщина, наполовину раздетая, в одном только рваном платье. Она дрожала и, кажется, плакала, но молчала: рот её закрыли кляпом, а руки связали сзади.
        Стояла женщина на куче бревён и хвороста, а вокруг собралась компания из четырёх человек - трёх мужчин и одной женщины. Лица их были плохо видны из-за шремов, но все движения указывали на то, что они уже некоторое время бьются над разведением костра.
        Анжей, не отрываясь, смотрел на женщину. Первое его желание было подойти, отодвинуть всех этих людей и укутать её в пальто, настолько замёрзшей она выглядела. Но он понимал, что люди, решившие сжечь человека, потенциально опасны.
        Один из людей у несостоявшегося костра немного развернулся и путники, не сговариваясь, нырнули вниз под голый орешник. Анна подползла ближе, стоя на четвереньках в сугробе:
        - Вот безумцы! Они и правда собираются её сжечь, Анж! Надо что-то делать… Ну что, как действуем? Я могу их поколотить, но у меня только кинжал.
        - Не надо никого колотить! Анна, не сходи с ума, у тебя что, бабочки в голове поселились?
        - Мне хватит трёх стрел, чтобы убрать их, но надо подойти ближе, - внёс предложение кровожадный король.
        - О Мотылёк, не надо никого убивать! - простонал Анжей.
        Сестра скрестила руки на груди, отбрасывая прядь волос с щеки.
        - Тогда я жду твоих предложений.
        Анжей ещё раз посмотрел на поляну. Времени у них было немного, но идти путём борьбы явно не стоило: никто из них не был воином, а способности этих людей неизвестны.
        - Я думаю так, - сказал он, - Анна, ты сможешь обойти поляну и отвязать ведьму от столба и тихо провести к саням через лес?
        - Да, но они меня заметят.
        - Нет, мы с Граном пока отвлечём их внимание. Постараемся поговорить, а если что - пригрозим стрелой. Это лучше, чем угрожать кинжалом, на дальнем расстоянии меньше шансов того…
        - Я поняла, - прервала Анна и, повернувшись к Грану, сказала: - Отдай куртку, я её хоть укутаю, а ты всё равно не замёрзнешь.
        Баш тянул верхнюю одежду и передал ей.
        - Отвлекайте их хорошо, а то мне совсем не хочется умирать в таком холоде, - сказала сестра на прощание и нырнула в темноту.
        Глядя ей в след, Анжей пытался подавить беспокойство, но не мог. Это же безумие, опять в его жизни сплошное безумие, только что он послал собственную сестру в тыл врага. А если с ней что-то случится? Нет, они вообще не должны были находиться здесь. Но не могли же они бросить человека, обречённого на смерть.
        Голос Грана привёл его в чувство:
        - У тебя не очень хорошо получается отвлекать. Мы идём или нет?
        - Да, пошли. Только я не знаю, что говорить.
        - Я знаю, - Гран встал и подобрал лук.
        Нескольких шагов по глубокому снегу им хватило для того, чтобы оказаться на поляне. Краем глаза Анжей увидел за деревьями скользящую тень - наверняка, Анна. Потом посмотрел на людей. Они не замечали пришедших, переругиваясь.
        - Ты неправильно сложил их! - кричала женщина.
        - Нет, просто я говорил тебе, что надо было принести спирту! - отвечал мужчина.
        - Толку тут от твоего спирта, только в себя вливать…
        - Да и то лучше!
        - Что лучше? Что лучше? Год подготовки, а мы не можем развести этот проклятый огонь!!
        Остальные двое молчали, держали факелы и тоскливо взирали на хворост под ведьмиными ступнями.
        Гран остановился шагах в двадцати. Ветер трепетал его волосы и рубаху, и Анжей встал так, чтобы хоть немного послужить преградой метели.
        - Что вы тут делаете? - громко спросил король.
        Люди тут же замолчали и дружно обернулись. Ведьма подняла голову, но выражения лица за светом факелов Анжей разглядеть не мог.
        Двое - низенькая женщина и высокий мужчина - переглянулись. Затем женщина махнула рукой, и вся компания приблизилась к Анжею и Грану.
        - Мальчик, ты почему раздет? - спросила женщина приторно-ласково, затем посмотрела на Анжея. - У вас что-то случилось? Вас ограбили?
        Гран нахмурился и вскинул светлую голову:
        - Нас никто не грабил! Мы пришли сюда после Жатвы и остались, чтобы немного поохотиться на Калахуте.
        Женщина ахнула:
        - Так вы - баши? - потом добавила с сомнением, снова из-за Анжея. - Но разве баши бывают такими?..
        - Он не баш, - хохотнул Гран. - Он мой человеческий слуга.
        Анжей поклонился, демонстрируя все аспекты рыцарства, что успел усвоить на острове Цветов.
        Тут с ними заговорил высокий мужчина:
        - Я первый раз слышу, чтобы баши оставались после Жатвы на охоту.
        - Вы очень многого не знаете о башах!
        - И как, добрая охота?
        - Не очень, - пожал плечами король. - Вы распугали всю дичь.
        - И теперь, стало быть, вы хотите охотиться на нас, поэтому вышли к людям?
        Анжей услышал в голосе мужчины нотки недоверия и увидел, как слегка дрогнула рука Грана, думающего над ответом. Из-под ресниц Анжей посмотрел на место костра и еле удержался от реакции: его сестра была прямо там, перерезала ведьмины путы.
        В этот момент он рухнул на одно колено, привлекая внимание:
        - Мой господин, нам нечего взять от этих людей! - воскликнул он громче, чем следовало бы. - Нас ждёт ваша свита, давайте вернёмся!
        Актёром он был никакущим, и его слова были пропитаны фальшью, но если эта клоунада позволит отвлечь внимание от сестры - так тому и быть.
        - Думаешь? Тогда пошли, что время терять, - подыграл ему Гран.
        Но тут высокий мужчина шагнул и встал впритык с королём, глядя на него сверху вниз. Анжей тут же поднялся. Гран попробовал отступить, но мужчина схватил его за плечо.
        - Если ты баш, то почему не похитил наш Свет? Где твоя магия?
        - Ты что, ослеп? - прошипел Гран. - Ты не видишь, кто перед тобой?..
        Мужчина кивнул:
        - Вижу.
        А затем второй рукой перехватил запястье Грана. Раздалось шипение, запах горелой плоти, Гран вскрикнул, подался назад, но повалился на землю. Схватив горсть снега, прижал к запястью, на котором алел ожог. Высокий мужчина поднял руку, демонстрируя слегка оплавленное кольцо.
        Анжей снова упал рядом с Граном, но тот отшатнулся и попытался подняться, с ненавистью глядя на обидчика.
        - Как ты посмел…
        - Погляди-ка, Мэрла! Теперь мы можем к магии ведьмы добавить магию баша, и тогда сможем использовать всё!
        Женщина хищно рассмеялась.
        - Вы что, сумасшедшие? - спросил Анжей в отчаянии. - Что вы творите вообще? Разве можно так поступать с людьми?
        В руках Грана оказался лук. Он слегка натянул тетеву, направил стрелу на мужчину. Тот улыбнулся:
        - Ой, можешь не пытаться. Я же тоже колдун. Но это не так эффективно, как арбалет. Женовар, где твой арбалет?
        Один из безликих мужчин наконец-то подал голос. Голос неуверенный, испуганный. Голос человека, который знает, что сейчас ему влетит.
        - Был у костра, господин.
        - Ну так возьми его и покажи силу убеждения нашим гостям. Или пристрели рыжего, а белобрысого сожжём.
        Анжей посмотрел не Женовара. Потом на столб. Он был пуст.
        Тихо потянув Грана за рубашку, шепнул: “надо уходить”.
        Бедолага Женовар тоже попятился, от греха подальше.
        - Господин, я не могу взять арбалет, потому что он был рядом с ведьмой, а пока мы разговаривали с господином башем, госпожа ведьма изволила сбежать…
        - Что?!
        Компания сжигателей уставилась на костёр. В эту секунду Анжей и Гран, не сговариваясь, ринулись назад по дороге.
        Бежали они наугад: снег очень сильно мешал и обзору, и скорости. По счастью, их недругам тоже приходилось несладко.
        Анжей слышал топот преследователей, и ему каждый раз казалось, что вот-вот их схватят, или арбалетная стрела просвистит у виска, но, видимо, оружия Женовар так и не нашел. Зато крики женщины не стихали:
        - Ловите его! Ловите! Будьте вы прокляты, если не поймаете, вся деревня сгниёт без этого!
        В один страшный момент Анжей испугался, что они заблудились, но Гран потянул его куда-то направо и они выскочили на тропу.
        - Быстрее давайте! - послышался родной голос.
        Сани медленно разгонялись, пришлось запрыгивать в кузов, где лежала ведьма, на ходу. Сестра хлестнула поводьями, подогнав оленей криком. На тропу за ними выскочила высокая фигура. Стоя на коленях в санях, Гран развернулся и натянул лук, но Анжей перехватил его запястья.
        - Нет, Гран, он нас не догонит!
        Король искоса посмотрел на него.
        - Твоя доброта будет много стоить этой деревне, - сказал он, понизив голос.
        - Я не знаю этого.
        - Я знаю.
        Сани тряхнуло и им пришлось схватиться за бортики, чтобы не закончить своё приключение в сугробе.
        Гран швырнул лук на мешок, затем наклонился к ведьме.
        Анжей посмотрел на тёмную лесную дорогу, оставшуюся позади. Трепетали красные ленты. Олени бежали галопом в полной тишине.
        Они пережили полное безумие, но спасённая женщина лежала тут, спала, дышала и была в безопасности. А значит, всё было не зря.
        Глава двенадцатая. Дети пепелища. Вражка
        Сначала она не смогла открыть глаза: ресницы слиплись из-за слёз и холода. Зажмурилась. Затем снова попыталась посмотреть вперёд, но увидела лишь отблески огня и испугалась: неужели всё спасение было сном, и она всё так же стоит на хворосте в ожидании смерти и пламени?
        Теперь она проснулась полностью, даже привстала, чтобы броситься бежать, но поняла, что ошиблась: это был не самосуд Мэрны и Ашатона, а всего лишь небольшой костерок, над которым грелся пузатый котелок. Вокруг царило зимнее утро, и только увидев снег, Вражка поняла, как замёрзла. Тело услужливо напомнило, что оно живое, и ведьму затрясло: зубы стучали друг о друга, конечности сковывало льдом. Шевельнувшись, осознала, что лежит в санях на шкурах, а в некотором отдалении, прямо у огня, сидят люди.
        - …это даже нельзя назвать выбором, так, одна видимость, понимаешь? В общем-то, если бы Мирна могла выбирать, по-настоящему выбирать, она бы обязательно выбрала Дорода, а не Керму, но я не берусь отвечать, Мирна такая, у неё каждый день порывы меняются, мотивация меняется, разговаривать с ней крайне утомительно, на самом деле. Зато она хорошо плетет обереги, на самом деле, говорит, что прабабка у неё была ворожеей, очень сильной, она и обучила. Сама Мирна в ведьмы не пошла, ей усидчивости не хватает. Я бы тоже пошла, но про мою усидчивость что говорить? Нечего. Это Анжей бы хорошо смотрелся ведуном: бродил бы с посохом по лесам, бороду бы вооот такую отрастил….
        Этот бесконечный словесный поток принадлежал молодой девушке. Сначала Вражка разглядела только волосы - взрыв чёрных кудрей, а затем украдкой оглядела и их хозяйку - смуглолицую, округлую, с яркими горящими глазами. Она сидела на бревне, жарила хлеб, насаженный на палку, и щебетала. Рядом с ней сидел какой-то крупный человек, но лица Вражка рассмотреть не могла: он явно дремал, уткнувшись себе в колени и укутавшись в коричневый тулуп, только прядь рыжих кудрей выбивалась из-под шрема.
        На соседнем бревне сидел Гран, курил трубку и, прищурившись, смотрел куда-то в огонь. Он явно слушал этот монолог уже долго и отвлёкся на свои мысли.
        Вражка только поразилась тому, что он, наконец-то, реальный. Даже ночью он показался всего лишь призраком в метели, снежным странником, пришедшем проводить её в свет Маяка.
        Но нет, вот он. Живой. И она живая.
        Сжала пальцы в кулак, кожа неприятно заколола. Надо было идти к огню.
        - …я не очень вижу смысл в этой всей ситуации, если честно. Ну ладно, если бы её заставляли, - продолжала брюнетка. - Или если бы они там устроили битву, но нет. Она может пойти по любому пути, кто ей помеха-то? Я бы взяла обоих и поехала на север, наверное.
        - Говорят, те, кто едет на север, не находят дороги назад, - сказал Гран.
        У него был голос! Так странно…
        - Я была на севере, и вот - я здесь, - возразила девушка.
        - Значит, ты была не на настоящем севере.
        - Да ну? - разозлилась она. - А какой он по-твоему, самодельный что ли?
        Тут ведьма поняла, что полежи она ещё немного, и точно умрёт, а посему рискнула подняться, кое-как привстав на локтях. Разговоры умолкли, а через секунду рядом с ней уже оказалась кудрявая девушка и заботливо помогла встать.
        Голова закружилась, ноги еле держали. Девушка проводила ведьму до огня, посадила на бревно и, сказав, что сейчас её отогреем, принялась колдовать с котелком.
        - Поздравляю, ты не стала ребёнком солнца! - сказала она, высыпая травы в кипяток.
        - Что? - переспросила Вражка, протягивая руки над костром.
        - Ну книжка. Анж рассказал, что у тебя была книжка, где все, кого сжигали, становились частью солнца, детьми солнца. Тебя вот не сожгли, с чем тебя и поздравляю! Анж, я же ничего не путаю?
        Тут до Вражки дошло, что именно эта отважная девушка разрезала верёвки ночью и тащила её через снега до самых саней! Картинка вообще начала вырисовываться, хотя ярче всего ведьма помнила только своё отчаяние и страх.
        Мужчина поднял голову. Выглядел уставшим, хотя его простую красоту это не портило: тёплые карие глаза, нос с горбинокой, густые брови и яркая россыпь веснушек. Именно его силуэт Вражка видела рядом с королём башей.
        - Нет, всё так. Некоторым историям всё же лучше оставаться в книгах.
        - Простите меня, голова совсем кругом, - улыбнулась она. - Я не знаю, как вас благодарить за моё спасение, и то, что вы там вообще оказались… это чудо.
        Она замолкла - не могла найти слов.
        Зато кудрявая девушка могла:
        - О, да не за что, всегда рады прийти на помощь и всё такое… Можешь посмотреть руку Грана, а я пока дожарю хлеб, ты голодная, наверное. Хлеб позавчерашний, но уж не обессудь, чем богаты - тем и рады, спасибо, что живы остались.
        - Не надо меня осматривать, - резко и недружелюбно ответил баш. - Я в порядке.
        - Ну конечно, на тебя всего лишь пролилось немного раскалённого железа!
        Гран прикрыл правую руку левой, как ребёнок, не желающий, чтобы родители ругали его за царапины и мазали их всякой гадостью.
        Вражка по привычке хлопнула себя по бедру и обнаружила, что вечная сумка отсутствует. А там же травы, мази и… а зачем ей, собственно, теперь зеркальце?
        Она обошла огонь и присела рядом с Граном. Никакого дружелюбия в его глазах не промелькнуло, и Вражке стало тягуче-больно от этого, но всё же она сказала:
        - Давай я посмотрю твою руку.
        Она протянула ладонь, но Гран отшатнулся.
        - Не надо. Всё в порядке, не трогай меня.
        - Ты уверен?..
        - Да.
        - Хорошо.
        Стараясь не показать, как её это задело, Вражка вернулась на прежнее место.
        - Не обращай внимания, он, вообще-то, почти ручной, просто вредничать любит и боится незнакомцев, - сказала брюнетка.
        - Помолчи, - прошипел Гран.
        - Ой, сами молчите, Ваше Величество! Молчите и сидите со своей рукой, пусть она и продолжает болеть, раз уж ты от помощи отказываешься.
        Рыжий мужчина устало провёл ладонью по лицу.
        - В общем, вот так и живём, - улыбнулся он. - Меня зовут Анжей. Это Анна, моя сестра, она любит, когда её называют Чёрная Овечка. Ну, с Граном вы знакомы.
        - Это да, - ведьма приняла у Овечки кусок хлеба с колбасой и чай. - Мне очень приятно вас встретить. Меня зовут Вражка.
        К ней медленно, но верно подступали воспоминания о последних днях. Точнее, для неё это все прошло как один бесконечный день, полный ужаса и слёз.
        Откусила от хрустящего хлеба. Ещё сутки назад она боялась, что больше никогда не почувствует ни вкуса еды, ни теплоты чая. Лишь огонь.
        - Спасибо вам, - ещё раз сказала она, затем отдельно Грану: - И тебе спасибо, я надеялась, что ты придёшь.
        Баш отвел глаза, но промолчал. Чёрная Овечка и Анжей переглянулись.
        - Оленям всё ещё надо отдохнуть, но я думаю, через полчаса поедем дальше, - сказал Анжей.
        - Хорошо… а куда мы едем?
        Он улыбнулся:
        - Домой. На нашу ферму, мы там живём. Ты тоже можешь остаться, если захочешь. Вряд ли возвращаться назад - разумная идея.
        Вражка аж вздрогнула от этой мысли.
        - Ни за что! Эти безумцы хотели меня сжечь на благо деревни, не очень-то хочется с ними теперь встречаться.
        Овечка подкинула в костёр ещё поленье. Вражка почти полностью согрелась.
        - Я же говорил, что надо было их застрелить, - сказал Гран. - Теперь они ещё кого-нибудь сожгут.
        Анжей посмотрел на него, нахмурившись.
        - Надеюсь, они всё-таки этого не сделают. Может после этого они поймут…
        - О мой милый наивный мальчик, как же ты любишь ошибаться - загляденье! - рассмеялся баш. - Все у тебя добрые, все у тебя хорошие, просто они не видят нужной светлой дороги. Но вот приходит… Анжей и указывает им правильный путь!
        Его собеседник слегка покраснел.
        - Не надо, я же просто надеюсь на этого. Я же не собираюсь возвращаться и просить их не быть, ну, такими… какие они есть.
        Овечка подалась вперед. Её локон чуть не попал в костёр, но она вовремя перехватила прядь и принялась плести косичку.
        - Вражка, а в смысле “сжечь тебя на благо деревни”? Как это должно работать?
        Снова костёр зашипел, выбрасывая в серое небо искорки. Вражка пригладила спутанные волосы. Они пахли дымом.
        Внутри что-то дрогнуло.
        - Я не понимаю, как они могли так поступить. Как вообще можно так поступать с людьми, это же… это же ужасно. Ужасно, неправильно, отвратительно. Так не должно было случиться, я же была одной из них!
        Понимая, что сейчас расплачется, спрятала лицо в ладонях.
        Её мягко обняли за плечи. Овечка ткунлась ей носом в плечо.
        - Да ну! Ты старше меня, а не знаешь, что люди ужасные, неправильные и отвратительные? Это не новость, госпожа ведьма! Зато вот тебе хорошая новость: мы ничего такие, славные.
        - Нам очень жаль, что это произошло с тобой, - серьезно сказал Анжей.
        Вража вытерла глаза тыльной стороной ладони. Сделала согревающий глоток чая.
        - Спасибо. Спасибо вам. Так насчёт этого: оказалось Ашатон….
        - Ашатон? - удивилась Овечка.
        - Да, он был у костра. Такой высокий, с серыми волосами.
        - Ага.
        - Он колдун их местный. Я так поняла. Про это никто, кроме его жены Мэрны не знает. А его Мэрна - градоуправляющая, и она просто холит и лелеет идею того, что Прибой станет самой процветающей деревне на всей земле Ветров. И они решили, что использовать Свет ведьмы - это хороший план.
        - Он и правда хорош, - кивнул Гран. - Свет можно использовать в ворожбе.
        - Что?! - воскликнула Вражка. - Я думала, это бред!
        Усмехнувшись, баш потянулся. Солнце поднялось выше и теперь находилось почти в середине небесного купола.
        - Конечно, ты так думала. Но тот ублюдок талантливее тебя оказался.
        - Я талантлива, - обиженно возразила ведьма. - Скилава говорила, что у меня дар сильнее, чем у других людей.
        - Значит, она врала. Ведьминой силы в тебе ни на грош. Было бы - тебе бы не потребовалась моя помощь.
        - Но ты сам же говорил, что я хорошо справляюсь!
        - Разве?
        - Говорил! Ты врал?
        - Нет, - он задумался. - Раз говорил - значит, и вправду так считал. Но ладно, наверное, сказал не так: для человека ты колдуешь сносно.
        Голова Вражки загудела. Губы стали сухими-сухими.
        - Зачем ты грубишь? - повернулась Овечка к башу.
        - Я не грублю, я говорю, как есть. Вся ваша человеческая попытка колдовать - всего лишь жалкая насмешка над настоящим волшебством, убогая пародия, которую вы пытаетесь выдать за ворожбу. И твоя, - он кинул насмешливый взгляд на Вражку, - твоя магия такая же. Единственное, что ты умела - общаться с зеркалом, но зеркала больше нет, так что ты останешься просто травницей, умеющей бросать кости и предсказывать дождь при первых каплях. Неплохо для человека, но называть это волшебством…
        Ведьма поджала губы, посмотрела прямо на Грана, затем на лес. Она понимала, всегда чувствовала, что вот она - правда.
        Ни разу ещё она не приблизилась к тому, что чувствовала тогда у Дерева, у зеркала, лишь отголоски.
        И всё ещё ей было обидно так, что в ушах звенело. Только что она чуть не горела за свой дар, и теперь получает такое.
        - Меня так учили, - попыталась оправдаться она.
        - Плохо учили, - пожал баш плечами.
        Внезапно Анжей встал, перешагнул через вытянутые ноги сестры и сел на корточки, напротив короля.
        - Гран, не надо так, пожалуйста. Я знаю, ты злишься из-за всего, но не надо обижать Вржаку только потому, что она не обладает той силой, что была у тебя.
        - Не разговаривай со мной как с ребёнком!
        - Тогда постарайся понять её прежде, чем говорить такие вещи. Или научи её тому, что знаешь.
        Баш перекинул ноги через бревно, чуть не задев коленом Анжея, подобрал лук и быстрым шагом пошёл вглубь леса.
        - Мы уезжаем через полчаса! - крикнула Овечка Грану вслед, но его тонкая фигура уже скрылась за деревьями.
        Люди остались у костра.
        - С ним может быть немного сложно, - сказал Анжей таким тоном, словно оправдывался.
        - Да уж немного, - фыркнула Овечка. - Когда-то ты говорил, что у меня сложный характер, но теперь, надеюсь, ты поменял своё мнение.
        Вражка укуталась в шрем поглубже. Костёр всё же не грел так, как ей бы хотелось, и всё, о чём она думала - об одеяле, домашнем тепле и горячей еде.
        Но у неё не было дома, и всё, на что она могла надеяться - доброта и гостеприимство этих людей. А про них она не знала ровным счётом ничего. Только то, что они ей нравились.
        - А расскажите, как получилось, что вы все приехали? Я думала, Гран живёт на острове Цветов, но не думала, что башам можно жить в Калахуте и не думала, что они могут дружить с людьми.
        Овечка снова откинула непослушные волосы со лба, обращаясь к брату.
        - Ты расскажешь или я?
        - Давай ты, я уже сотню раз это рассказывал.
        - Кому это, интересно?
        - Ну… тебе.
        - Ты мне рассказывал чуть ли не декаду назад и то, один раз, тоже мне, сотню, не нагнетай. Но ладно уж, расскажу. Только давайте медленно собираться, хочу добраться до Лисичек и поспать там по-человечески.
        - А Гран? - беспокойно спросил Анжей.
        - Я готова поспорить на что угодно, что если он не вернётся к тому моменту, пока мы поедем, то уж точно перехватит нас по дороге. Задерет нос к небу, покурит трубку и всё, забыли, как ссорились. Не переживай, Вражка, у него бывает хорошее настроение, тогда он очень даже ничего, симпатичный. Так вот…
        И пока костёр не погас, забавная девушка с забавным прозвищем рассказывала Вражке их историю: про Жатву, про жизнь Анжея на острове Цветов (тут её брат вставлял поправки), про то, как сгорел остров из-за Красных Псов, про то, как они вытащили оттуда Грана и про их поход за Вражкой.
        Когда она закончила, они уже сели в сани. Анжей за поводья, Анна рядом, а Вражка в кузов. Гран появился из ниоткуда, будто всё это время и прятался тут, за мешками. Сел молча, добычи не принёс.
        Вражка не могла сдержать сочувственного взгляда. Наверное, она бы тоже так злилась, если бы потеряла всё на свете: и дом, и народ, и волшебство.
        Но у неё ничего и не было, так что и терять было нечего.
        И теперь она обратила внимание на странный узор на его руке. Все эти звёзды…
        Когда они поехали по белому-белому полю, Вражка начала рассказывать свою историю, но делала это быстро, ведь собственная судьба её блекла по сравнению с тем, что пережила эта компания. Они задавали вопросы, иногда уточняли что-то, но Вражка видела, что ничего особенного история у них не вызывает.
        Ну ведьма и ведьма, у нас вот король башей на мешке спит!
        Поэтому вскоре Вражка закончила свой рассказ и посмотрела туда, где за деревьями скрывался Прибой. Как странно - только она думала, что её жизнь наладилась, как снова всё перевернулось с ног на голову! И теперь она едет неизвестно куда, неизвестно зачем, и непонятно, что будет дальше.
        Спустя пару часов они приехали в небольшую деревеньку и, не останавливаясь, доехали до дома в отдалении.
        - Мы тут сделали привал по пути к тебе, - пояснила Овечка.
        - Оленям надо отдохнуть, - подтвердил Анжей. - Анна, найди хозяйку, предложи ей три монеты. Пять, если она даст нам на ужин хотя бы кашу.
        - Я дам ей шесть, если она избавит нас от каши, - скривилась Овечка и убежала в дом, постучавшись только номинально.
        - Ажей, прости, у меня совсем нет денег, - призналась Вражка.
        Мужчина только отмахнулся.
        - Не переживай на этот счёт.
        Пока они говорили, Гран снова куда-то подевался.
        - Всё время, когда он так уходит, он возвращается с вином, - пояснил Анжей, снимая упряжь с оленей.
        - Он его ворует?
        - Думаю, да.
        - Не очень-то по-королевски.
        - Ну, я убедился, что наше представление о королях не очень соответствует реальности башей. Мы представляем себе князя, а он у них что-то вроде… - он закинул мешок с вещами за спину, - пастуха, наверное. Из всего королевского только большая кровать да титул.
        Овечка вернулась с рапортом, что комната на эту ночь принадлежит им.
        - Она тесновата, но что есть, - сказала она, указывая Вражке путь.
        Комната и вправду оказалась крохотной, да и ещё с ограниченным количеством спальных мест, но Вражке было всё равно - она была готова рухнуть прямо на полу, наслаждаясь теплом и отсутствием ветра. Скинув с себя пальто, ботинки и шрем, она, наконец, вспомнила, что платье у неё было порвано и грязно.
        Красота, да и только!
        - Не расстраивайся, - сказала Овечка, - У меня дома, может, если платья. Они будут тебе коротковаты, но что уж делать.
        - Спасибо! - улыбнулась ей ведьма.
        Овечка забралась на кровать, Анжей присел с краешка, а Вражка не стала церемониться и уткнулась носом в подушку. Она наслаждалась тем, что вокруг неё царило спокойствие, но всё равно волей-неволей вслушивалась, не идёт ли за ней Ашатон.
        Понимала, конечно, что старик не пустится в погоню, а всё же картинка его лица, скорёженного злобой и алчностью, маячила перед глазами. В тревожном размышлении она задремала, но раздался стук в дверь, и ведьма невольно подпрыгнула, сжав подушку.
        - Ты чего, - рассмеялась Овечка, вскакивая. - Это ужин.
        Пока она принимала у хозяйки тарелки, Анжей доверительно сказал:
        - Не бойся, мы тебя не обидим.
        - Я не боюсь вас, - сказала Вражка.
        Анжей улыбнулся.
        - Тогда ничего не бойся, мы тебя защитим.
        Сложно было не улыбнуться в ответ. Этот Анжей был страшно славным.
        За неимением стола, Овечка расставила тарелки с картошкой и укропом прямо на полу, затем исчезла за дверью и вернулась с кувшином прохладного чая.
        - Кто бы мог подумать, что я буду так рада картошке, - сказала она, хватая вилку. - А вот чай остыл, ну ничего.
        - Ты всё время рада картошке, когда я её готовлю, - Анжей взял свою порцию.
        - Ну ты сравнил, что готовишь ты, что вот это…
        - Ты любишь готовить? - осведомилась Вражка.
        Сама она не очень охотно стояла у плиты.
        - Да, немного.
        - Скромничает! Он печёт такие пироги - сам князь бы его к себе в повара нанял.
        После долгого пути картошка казалась просто невероятно вкусной, а самое главное - горячей.
        Скрипнула дверь и в комнату проскользнул Гран. Щёки его слегка покраснели, к груди он прижимал три бутылки вина.
        - А тебе не много? - усомнилась Овечка.
        - Я взял на всех.
        - Поразительная щедрость.
        - Вот и я так решил.
        Он поставил бутыли рядом с тарелками, выцепил одну картофелину, откусил половину.
        - Ещё я нашёл карту.
        Анжей осмотрел бутылку.
        - Почему ты говоришь “нашёл”, если ты всё это воруешь?
        - Я нашёл, где это украсть!
        - Нельзя так, Гран. Это ведь кому-то принадлежит.
        За секунду баш оказался у кровати, наклонился совсем близко к Анжею - между их лицами оставалось не больше пары сантиметров.
        - Хватит, - сказал он тихо. - Мне надоело всё время слушать твои наставления, поведай их кому-нибудь другому.
        Анж не пошевелился, но Вражка видела, как дрогнула его рука и напряглась шея.
        - Хорошо, - ответил он.
        Гран по-кошачьи вернулся на пол, открыл вино и сделал щедрый глоток.
        Овечка отобрала у брата бутылку, выпила, передала Вражке. Ведьма украдкой протёрла горлышко и тоже отпила.
        Гран растянулся на прохладном полу, Анжей угрюмо уставился на собственные руки.
        - Гран, а зачем тебе карта? - Вражка перегнулась с кровати. - Ты собрался куда-то?
        - Угу, - кивнул баш и несколько капель вина пролились на пол. - Я поеду к Крылатым.
        Вражка прикусила губу. Из-за этой вредной привычки они всё время шелушились зимой, но зато думалось хорошо.
        Про Крылатых ей было неизвестно толком ничего, кроме того, что они, собственно, крылатые.
        - Зачем? - спросила она.
        - Они могут знать про Красных Псов. И про то, как вернуть остров Цветов.
        - А… - протянула ведьма, потому что больше, в общем-то, ничего сказать не могла.
        Не ей же вмешиваться в дела целого народа, хотя она бы многое отдала за то, чтобы увидеть этих таинственных существ.
        Анжей ничего не сказал, а Овечка беззаботно болтала ногой в сером чулке, потроша третью бутылку вина.
        - Слушай, а ты уверен, что оно тебе надо? Ну, эта твоя идея с островом Цветов и собственной магией? Может, ты отпустишь это?
        - Ты не понимаешь, девочка, о чём говоришь. И, если тебе повезёт, никогда не поймешь.
        - Но ты же сам говорил, что чужой! Ты вообще уверен, что это возможно - воскресить их?
        Гран закатил глаза:
        - Никто не собрался их воскрешать! Вот это точно невозможно!
        - Ну а как тогда? Родится много маленьких башей? Как это работает, новые дети? Ты заведёшь много детей? У тебя есть дети?
        - У башей не бывает детей, у нас нет деления на мужчин и женщин.
        Овечка тряхнула головой, с недоверием уставилась на вальяжно развалившегося на полу Грана.
        - Не то, чтобы я настаивала на непосредственной проверке, но без рубахи я тебя видела точно и почти уверена, что ты мужчина.
        - Ладно, это не то… Формально баши делятся на мужчин и женщин, но это просто случайность, я бы мог точно так же выглядеть как женщина и для меня не было бы никакой разницы, потому что баши не рождаются так, как это делают люди или животные. Мы же, - он сделал глоток, - воплощения. Обычно цветов, но тут как повезёт.
        - Как повезло тебе, Гран? Я почти уверена, что ты дух кактуса.
        В этот момент баш рассмеялся так, что Вражке пришлось перехватить у него из рук бутылку. Зараженная его весельем, она тоже хихикнула, а следом захохотала и Овечка. Лишь Анжей робко улыбался, сидя в углу.
        Бывший король башей сел и, подавшись вперед, схватил Анжея за голову, провёл ладонью по его щеке и заглянул ему прямо глаза:
        - Не обижайся, мой милый мальчик! Я же не со зла с тобой говорил, а так… ну ладно, со зла, но я в этом зле не виноват, меня таким создали.
        - Гран, не начинай. Я не обижаюсь, просто расстраиваюсь, что ты уйдёшь.
        - Пошли со мной! - воскликнул Гран, отпуская собеседника. - Когда ты ещё увидишь Крылатых?
        - Не знаю… у меня же ферма и всё такое…
        Тут Вражка встала. Сама не поняла, когда успела подумать нужную мысль, а уже её озвучивала:
        - Гран, а я могу пойти с тобой?
        Баш повернулся к ней, глянул с любопытством.
        - Можешь.
        - А ты научишь меня ворожбе? Настоящей, нечеловечной.
        Он приблизился, и Вражка с удивлением обнаружила, что выше его. Может на какой-то сантиметр, но выше.
        Слегка улыбнувшись, он прикрыл глаза.
        - Научу. Но это долго. И сложно.
        - Ничего, мне некуда торопиться.
        - А я?! - упрямо спросила Овечка. - Меня ты почему не зовёшь? Я тоже хочу поехать.
        - Анна, у нас дом… - тихо одёрнул её Анжей.
        - Анж, дом будет всегда.
        - Крылатые тоже будут всегда.
        Гран издал какой-то странный звук, что-то вроде смеха и горестного вздоха одновременно. Анжей покраснел.
        - Ладно, давайте спать, - он встал с кровати. - А там посмотрим. Если проснёмся рано, то к вечеру уже будем дома. Надеюсь, звери там не набедокурили. М… Я лягу на лавочке, остальные могут спать на кровати. Вражка, если ты не против.
        - Я не очень привыкла спать кучей, но смирюсь, если надо.
        - Ладно, тогда ты можешь спать на лавке, но она жесткая.
        - Ничего, так даже лучше, - успокоила его ведьма. - На жестком спать полезно.
        Анжей, однако, не выглядел удовлетворённым, но всё же лёг на кровать рядом с Граном, а Овечка уже похрапывала в углу.
        Однако Вражка ещё долго не могла уснуть: она всё думала о том, сильно ли изменится (и изменится ли вообще) её жизнь теперь. Чему сможет научить её Гран и насколько его словам вообще можно верить (как показала практика - делать этого не стоило)?
        В любом случае, если всё пройдёт как надо, она увидит Крылатых. А это уже ценно.
        Это даст её пути направление.
        ****
        Следующий день выдался погожим: лишь редкие облака совершали набеги на ясное небо. Чувствовалось робкое дыхание весны - она заглядывала за порог, но никак не решалась войти.
        Олени лёгкой рысцой бежали среди полей, таща за собой сани, а путники, доверившие животным всю работу, спокойно ждали окончания дороги, рассказывая истории и разговаривая ни о чём, ведь любой сложный разговор сделал бы путешествие длиннее, а этого никому не хотелось.
        По пути им встречались другие путники, кто на санях, кто верхом, а некоторые вообще шли пешком, закинув за спины кульки с хворостом. На лицах мужчин, женщин и детей расцветали улыбки, когда они смотрели на небо.
        Обратив внимание, что почти у всех были колокольчики, Вражка спросила:
        - А почему на Бузине и Маке нет колокольчиков?
        Овечка повернулась к ней.
        - Мы их сняли, когда крались к тебе. Так и не повесили. Они у меня в кармане, надо бы заняться этим дома.
        - Понятно. Слушай, Гран, а они вообще помогают?
        Баш оторвался от меланхоличного разглядывания облаков:
        - А я вообще не знаю, зачем вы их вешаете везде.
        - Ну, считается, что они отпугивают злых духов.
        - Я злой дух, но меня ваши колокольчики не пугают. А они железные?
        - Некоторые - да.
        - Ну вот тебе и ответ, - сказал он и снова уставился на небо.
        Они выехали на дорогу, лежащую параллельно берегу, и теперь по левую руку от них шумели морские просторы. Редкая жухлая трава тихо сгибалась под бризом, огромные серые камни тихо покоились вдоль кромки волн, а визгливый лай чаек бесконечно звучал над водой. Закатное солнце окрасило небо в алый, а отражение небесного шара рябило на волнах.
        - Ещё час где-то и будем дома, - сказал Анжей. - Дальше дорога пойдёт в лес, будут две фермы, потом наша, а от нас до Чаячьей Бухты совсем недалеко, полчаса где-то.
        Вражка закрыла глаза. В мыслях она уже была на ферме, грелась у камина и, наконец-то, сходила в баню. А после того, как она выспится на мягкой постели, можно будет поехать хоть на край земли.
        - Мне ужасно нравятся твои волосы, - сказала ей Овечка. - Можно я попробую дома сделать из них высокую причёску, как ходят в городе Фиалок и Синиц? Я там один раз была, мне очень понравилось, но из моих волос ничего такого не сотворишь, они торчат во все стороны.
        - Конечно, можно! Я привыкла собирать их в косу, но было бы интересно попробовать что-нибудь новое.
        - Это хорошо! Мне уже надоело экспериментировать на Анже.
        Вражка с сомнением посмотрела на рыжую шевелюру мужчины. При закатном солнце волосы сияли, как полированная медь.
        Внезапно сани тряхнуло - Гран вскочил на ноги, хлопнул Анжея по плечу и крикнул:
        - Стой!
        Олени возмущенно захрипели, когда поводья натянулись до предела, но всё же затормозили.
        - Что так… - начал было спрашивать возница, но баш закрыл ему рот рукой, а второй указал вперёд, на дорогу.
        Посреди снежной тропы между деревьями стояла собака. Довольно крупная, и сначала Вражка не поняла, в чём дело, а затем, приглядевшись, испугалась.
        И этот страх пробрал её до нутра, настолько чистым и острым он был.
        Пес был большим, размером с волка, но тощим и поджарым, словно гончая. Глаз у него не было - они поросли кожей такого ярко-алого цвета, словно пёс искупался в крови.
        Зверь стоял, низко опустив голову, и с его красных клыков капала такая же красная слюна.
        Вражка подавила в себе желание отступить - слишком боялась, что пёс её услышит.
        От него веяло чем-то неправильным, искаженным. Словно его вовсе не должно было существовать, и он знал это, поэтому и стремился остаться.
        Посмотрела на Грана и увидела, что даже он боится. Но баш не замер, нет - он медленно поднял лук и натянул тетиву.
        Короткий свист. Красный пёс взвизгнул, как самая обычная собака и упал вниз, но тут же вскочил, хрипя. Стрела торчала у него из горла, фонтаном била кровь, пачкая снег.
        Вторая стрела врезалась ему в челюсть и пёс, развернувшись, побежал в чащу. Больше он не издал ни звука.
        Ещё минуту длилась тишина - все смотрели на кровавый след. Бледная Овечка повернулась к ним:
        - Он видел, куда бежать… Он не наткнулся ни на одно дерево, но у него нет глаз! Как он видел, Гран?
        Баш убрал лук.
        - Я не знаю.
        Анжей тоже повернулся, он был так же бледен, в карих глазах отпечатался испуг и, как показалось Вражке, красные крапинки, словно кровь брызнула и на него.
        - Это те самые?
        - Да, - ответил Гран.
        Он не сводил глаз с лесных массивов, и Вражка, как прилежная ученица, смотрела туда же, но ничего, кроме деревьев и снега, не видела.
        - Но я думал, они только… ну, не в Калахуте.
        - Ашатон рассказывал, - вставила Вражка. - Про пожары. Если то, что остров Цветов сгорел и то, что Красные Псы теперь и тут, это часть чего-то одного, то возможно, и пожары из-за них тут.
        - Значит, Калахут может сгореть?! - воскликнула Овечка. - Гран, он может сгореть?
        - Может. Всё может сгореть. Возможно Крылатые мне скажут, что с этим делать. А может и нет.
        - Но если он появился здесь… А если тот пёс вернётся и укусит нас?
        - То сгорим мы.
        - Ладно, поехали дальше, - Анжей пустил оленей рысцой. - Поговорим дома, хватит с меня на сегодня огня.
        Дальше они ехали в молчании, внимательно оглядываясь по сторонам. За их спинами солнце тонуло в море, прощаясь последними лучами, а впереди уже навис тёмный купол звёздного неба.
        И хотя пёс остался позади, Вражу не покидало чувство беспокойства. Словно под кожу ей набежали муравьи и неприятно щекотали нервы. Живот крутило, и ей всё казалось, что произошло что-то ужасное, хотя ничего, толком-то, и не случилось.
        Ну собака, ну огненная. Каких только тварей нет на Калахуте!
        И всё же…
        Гран сидел напротив, облокотившись на перекладину саней, и Вражка не видела (лицо его было спокойным), но ощущала, что ему тоже тревожно.
        Хотела было спросить у него про это, не надеясь на ответ, но её прервал испуганный вскрик Овечки. Вскинув голову, Вражка не поняла, что так напугало девушку: лес был таким же, как всегда, как многие-многие километры до этого: чёрные стволы деревьев и снег.
        А потом она почувствовала запах и поняла, что это не просто силуэты.
        Деревья сгорели.
        На их голых, покалеченных стволах не осталось ни одной веточки, а снег был вовсе не белым - он смешался с золой. Сани поехали вперёд с невероятной скоростью - Анжей пустил оленей галопом и ведьме пришлось вцепиться в поручень, чтобы не упасть. Ветер свистел в ушах, а лес не менялся: трупы деревьев могильными камнями росли из земли.
        Они выехали на поляну.
        - О нет! - крикнула Овечка, и в голосе её было столько отчаяния, что Вражке стало больно. - Нет, нет, нет!
        И всё же она снова не могла увидеть того, что так расстроило девушку: не считая какой-то чёрной груды камней, поляна была пуста.
        На полной скорости они подъехали к ней. Брат и сестра спрыгнули с саней. Анжей застыл как вкопанный, а Овечка бросилась прямо к камням.
        И тут Вражка поняла. Это не камни. Это дом. Сгоревший дом.
        - О нет, о нет, - плакала Овечка. Она ступила на балку, и деревяшка с шипением треснула под ботинком.
        От дома остался только пол и черные зубья вертикальных балок. Козырёк крыши лежал на земле, повсюду были чёрные деревяшки, и лишь печная труба гордо стояла по центру, как последний воин в павшей армии.
        Овечка забралась на уступ, путь ей преграждала балка. Она попыталась было проскользнуть, но останки дома угрожающе заскрипели, и девушка отступила.
        - Как же так, - всхлипнула она. - Как же так?!
        Вражка не знала, что ответить. Она подошла к Овечке и обняла, гладя её по кудрям. Девушка прижалась к ней и плечи её затряслись, а из глаз полились горячие слёзы. Она что-то бормотала, но слышно было плохо, всё, что могла сделать ведьма - утешать присутствием и бессмысленными фразами.
        Анжей сел прям на снег, смотрел отрешенно. Вражка хотела было позвать Грана, но поняла, что баш отсутствует.
        Тогда ей пришлось мягко подвести Овечку к брату. Она положила руку мужчине на плечо и тот посмотрел на неё, но не увидел, и снова принялся разглядывать то, что осталось от его дома. На щеках у него блестели светлые полосы, губы задрожали, и вот, он тоже заплакал: тихо, но горько.
        - Ох, Анж, - прошептала Овечка, упала на колени и крепко обняла брата за шею.
        Так они и сидели, обнявшись, перед мёртвым домом их детства.
        Вражка отступила на шаг, огляделась. Лес вокруг тоже был сгоревшим. Неужели это Красные Псы? Или другое несчастье - случайный уголёк, чей-то злой умысел?
        Пепелище им уже не расскажет.
        Бедные люди, они уехали, чтобы помочь ей, и в итоге потеряли родной дом! Тихо-тихо она подошла и ласково обняла их.
        Снова огляделась в поисках своего учителя, но поляна пустовала.
        Тут послышался лай. Вражка аж подскочила, судорожно выглядывая Красных Псов. Наклонилась к спутникам, прошептав:
        - Так какие-то собаки лают, но я не уверена…
        Лай повторился, но ведьма и сама засомневалась в собственных доводах: уж больно неказистым казался голос.
        С третьим их лаем она даже разглядела источник звука - из леса вылетели две мохнатые стрелы. Они бежали так быстро, что еле касались лапами земли. Вражка инстинктивно отступила, но Анжей протянул руки к зверям, крикнув:
        - Яблочко! Блинчик!
        Вражка не смогла сдержать улыбку: до чего смешные имена! Хвосты собак виляли так, что, казалось, сейчас отвалятся. Они скулили от счастья, слизывали слёзы Анжея, подпрыгивали, роняли его в снег, а мужчина смеялся и трепал их по мохнатым головам. Гран явился из того же леса вслед за собаками. На руках у него сидел огромный полосатый котяра и угрюмо ворчал, явно недовольный, что его куда-то тащат.
        - Кабачок! - обрадовался Анжей.
        Тут Вражка хихикнула в кулак. Да уж, клички как на подбор.
        Анжей забрал кота из рук Грана. Кабачок вцепился в рубашку хозяина и посмотрел на него с осуждением.
        - Других нет, - сказал баш.
        - Другие были привязаны… - голос Анжея дрогнул. - Или в клетках.
        Пошёл мелкий снег. Вражка поймала несколько снежинок на ладонь, и сначала ей показалось, что они не растают, но белые кристаллы превратились в лужицы.
        Пока с неба не падает пепел - надежда есть.
        Чёрная Овечка шумно выдохнула, подошла к ближайшей балке, положила на неё ладонь.
        - Мы так любили этот дом, - сказала она. - Это Красные Псы?
        - Я потушил всё. Сто раз проверил, - тихо отозвался Анжей.
        - То есть… Они пришли сюда. Они пришли сюда специально, чтобы сж… сжечь наш дом. И лес. Но почему? Они пришли сюда?
        Она не обращалась ни к кому, но ответил ей Гран:
        - В лесу рядом с вами живут мышиные карлики… жили. Псы вырыли ямы и сожгли корни. И карликов, наверняка, тоже.
        - И их не осталось? - спросила Вражка.
        Про мышиных карликов она тоже знала очень мало и очень-очень жалела об этом.
        - Где-то остались, их так-то много…
        - Как же так получается… - начал Анжей, но затем опустил голову и отвернулся от дома.
        Гран протянул к нему руку, но тут же отвернулся.
        Овечка отпустила балку, вытерла лицо грязной ладонью, оставив на щеках чёрные полосы золы. Снова обняла брата со спины крепко-крепко, даже коту досталось.
        - Анж, мы что-нибудь придумаем, обязательно что-нибудь придумаем.
        Анжей погладил её по руке, но не ответил.
        - Думаю, нам надо где-нибудь переночевать, - внесла предложение Вражка.
        - Да, - кивнула Овечка. - Поехали в Чаячью Бухту. Там живёт Баб Зана, она пустит нас переночевать, может, даже не на одну ночь. А там разберемся, утром… кто, куда и зачем.
        Анжей залез на сани, все остальные заняли свои привычные места.
        Все, кроме Анжея смотрели, как удаляется сгоревший дом, как угли его засыпают навсегда под свежим снегом, и всё дальше и дальше оставалась надежда, что всё будет хорошо.
        ***
        Они жили у Баб Заны второй день и вот-вот собирались уезжать.
        Той страшной ночью, когда беглецы нашли сгоревший дом, Баба Зана оправдала звание всех бабушек мира и, несмотря на поздний час, приняла гостей как должно: накормила, напоила, растопила баню и выдала всем ту одежду, что оставили ей внуки. Серое платье по колено с кружевным воротом было не слишком во вкусе Вражки, но выбирать не приходилось.
        Так же не приходилось им выбирать удобства: в доме была только одна гостевая комната, с одной кроватью, но им выдали ещё два старых матраса, так что разместиться удалось.
        В своей добродушной манере Баб Зана предложила им остаться хоть навсегда, если такое несчастье случилось, но они вежливо отказались, чётко назначив себе дату убытия, и предложили помочь по дому в качестве платы за доброту.
        Такую валюту бабушка охотно приняла.
        Вечером первого дня все четверо путников собрались за ужином (Анжей приготовил на них и на хозяйку плов) в кружок. Вражка приготовила ему отвар из ромашки - хоть он и старался не говорить об этом проишествии, но ведьма видела, что потеря дома даётся ему тяжелее, чем сестре.
        Он благодарил её и вежливо принимал чай, но на диалог не шёл.
        - Я думал весь день, - сказал он, помешивая сахар в чае. - У нас нет особо вариантов. Единственный наш с Анной родственник - это её мама, а она кочевница, поэтому ехать к ней - не очень разумный вариант. Значит, нам придётся искать новое место для жилья, может, небольшой городок, искать там работу и дом…
        - Анж, но я не хочу оседать в городе! - возразила Овечка. - Ты же знаешь! Я терпеть не могу сидеть на месте.
        - Но когда-нибудь придётся.
        - Вот ты бери и ищи себе и дом, и работу!
        - Я про это и говорю. Ты можешь приезжать, когда захочешь, я же не буду тебя удерживать.
        Овечка, видимо, уже готовая вступить в перепалку, запыхтела и выпила свой кофе одним глотком.
        - Я так и думаю сделать… - продолжал Анжей, поглаживая собаку. - Но я подумал, что смогу вас проводить до Крылатых. А там уже пойду искать себе место, Анна поедет к маме, а вы… по своим делам. Что скажете?
        - Звучит замечательно, - улыбнулась Вражка. - Мне нравится.
        Будущее казалось ей настолько туманным, что даже такой простой план служил опорой.
        Гран сидел, уперев локти в колени, а кулаками поддерживал голову.
        - Иди с нами. Что я должен говорить, если уже это сказал? - потом ухмыльнулся. - Скажи, чего ты передумал.
        - Я не хочу отпускать Анну одну, а она за вами всё равно пойдёт.
        - Так если с нами, разве это одна?
        - Нет, но…
        - Или у вас, у людей, одним только детям можно ходить, а девочка уже взрослая - и теперь её нужно провожать?
        Овечка показала ему язык.
        - Гран, прекрати над ним издеваться!
        - Я не издеваюсь, я спрашиваю.
        - Да ну! Ещё как! Сейчас договоришься: он никуда не поедет, а я две декады пыталась его куда-то вытащить! Ты вообще радоваться должен, что у тебя команда понабралась, а не вредничать.
        - Прекратите так говорить словно меня тут нет, - тихо попросил покрасневший Анжей. - Я ведь и не отказывался. Просто дал себе время подумать, и вот… обстоятельства изменились.
        Один из псов тихо тявкнул. В тишине было слышно, как Баб Зана напевает песню.
        Овечка тряхнула кудрями.
        - Ну что, тогда в путь-дорогу, да? Здорово! Я думаю продать оленей, а на эти деньги купить палатки и еду, что думаешь, Анж? О, Гран, сколько ехать до этих Крылатых?
        Гран сделал ладонью неопределённое движение, на что Овечка потребовала у него карту и, получив, примерила расстояние.
        - Дней пятнадцать, - сообщила она. - Сначала надо пересечь пролив там, где Гальчик, потом дойти до Ньержка, там пройти насквозь полуостров и уже плыть неведомо на чём вот сюда, на этот островок. Видишь точку? Гран говорит, что это и есть дом Крылатых. Завтра Шем в городе, я спрошу, сможет ли он нас отвезти.
        - Хорошо, - кивнул Анжей. - Тогда завтра утром мы с тобой пойдём в деревню, договоримся обо всём и посмотрим, когда отплывает капитан Шем. Хорошо?
        Овечка кивнула, сворачивая карту.
        На утро второго дня Гран снова куда-то пропал, что было странно: по деревне он не любил ходить. Остальные гости дома исполняли гостевой долг: убирались и готовили. К полудню закончили, и брат с сестрой отправились в Чаячью Бухту, прихватив с собой собак, а Вражка поднялась в комнату.
        К её удивлению, бывший король был там, сидел на кровати, пил вино (как он вообще находит, где украсть?), и мурлыкал какую-то неизвестную Вражке песню.
        - Что поёшь? - участливо спросила она.
        - Это баллада о последнем корабле, отплывающем на север.
        - И после этого корабля оттуда никто не возвращался?
        - А ты способная ученица, - хохотнул он.
        - Я тебя предупреждала. Можно мне вина?
        Гран услужливо протянул ей бутылку. Вражка сделала глоток: с вишнёвым оттенком, слегка кисловатое, но вкусное. Она забралась на кровать рядом, подложила под спину подушку и передала бутылку назад.
        Кровать была накрыта лоскутным одеялом, точно такое же висело на стене напротив, а поверх него, почему-то, находилась картина с изображением Великого Маяка.
        Вообще было видно, что обычно эта комната использовалась под склад: комод был завален всяческими сувенирами, книжный шкаф - книгами, которые никто уже не станет читать (хотя Анжей проявил к ним немалый интерес), в одном углу покоилась целая коллекция канделябров, и, когда Вражка спросила у Баб Заны откуда они взялись, старушка лишь таинственно хихикнула.
        А ещё в комнате было очень пыльно, и нос Вражки постоянно чесался.
        Вот и сейчас она тихо чихнула.
        - Когда ты будешь учить меня магии?
        - А я не учу?
        - Нет. Ты только пьёшь.
        Он запрокинул голову назад. Издал короткий смешок.
        - Ну, может это и есть моя магия, откуда ты знаешь?
        - Тогда бы все деревенские алкоголики были великими колдунами. Как я успела проверить, это не так.
        - А много ли великих колдунов ты встречала?
        - Ну… тебя. Наверное. Остальные были не такими великими, если… если мы используем те рамки, которые ты поставил для людей.
        Он выпил ещё. Вражка требовательно протянула руку и, получив бутылку, тоже отпила.
        - Я не ставил рамок. Я сказал, как есть.
        - Понимаю. И всё же. Какой должен быть первый шаг в моём ученичестве?
        Поморщившись, Гран растрепал свои короткие волосы.
        - Эм… давай чуть позже. Это не быстро, а я сейчас не очень в состоянии… В состоянии объяснять.
        Ведьма вздохнула. Затем чихнула.
        - Хорошо. Но когда ты научишь меня магии, я смогу одним заклинанием проводить уборку? - спросила она.
        Баш покачал головой:
        - Если бы я так мог, мне бы слуги вообще не понадобились.
        - Хорошо, тогда ты научишь меня заклинанию, как получить много слуг?
        - Ха, для этого тебе надо стать королевой!
        Гран был пьян, довольно сильно пьян: глаза его горели, как блики на винной бутылке, а руки ту самую бутыль удерживали.
        Деревня шумела за окном, вдали слышалось море.
        Вражка посмотрела на его красивое лицо и внезапно вспомнила весь свой спектр чувств, всю ту незамутнённую детскую влюблённость и все смелые фантазии, что были у неё когда-то.
        - Когда я была девочкой, и ты только появился, - сказала она, немного смущаясь. - Я так и думала, что стану твоей королевой.
        Он удивлённо посмотрел на неё, и ведьма поспешила оправдаться:
        - Нет-нет, ты не подумай, это обычные детские фантазии, я тогда начиталась книжек и мне всё это представлялось сказкой. И потом, немного… Знаешь, я ведь ждала, что ты вернёшься.
        - Если и ты собираешься обвинять меня в этом, то я буду пить в другом месте. Мне хватает Анжея с его вечным щенячьим взглядом, - баш нахмурился.
        - Не стоит так о нём, он же за тебя переживает.
        - Ну и пусть переживает, но тихо!
        - А он разве тебе об этом говорит?
        - Нет, но я слышу!
        - Тогда почему ты с ним рядом, если его взгляд тебя так раздражает?
        Он не ответил. Вржка вздохнула, забрала у собеседника из рук бутылку, выпила. Наклонив голову, спросила:
        - Я тебя тоже раздражаю?
        - Меня никто не раздражает, - с раздражением ответил он.
        Она рассмеялась. Он улыбнулся так, как часто улыбался тогда, целую вечность назад, когда они ещё не могли говорить, но проводили дни напролёт, разговаривая. Его улыбка напоминала Вражке о том летнем счастье, что доступно только когда ты ребёнок, и когда твой Свет сияет ярче любой звезды. И эти воспоминания грели её.
        Она потянулась, чтобы передать бутыль, но не выпустила вина из рук, когда Гран попытался его забрать. Вражка посмотрела на него, холя и лелея свои детские мечты, затем подалась вперёд и поцеловала.
        В первую секунду Гран замер, и Вражка испугалась, что ошиблась, чудовищно ошиблась, но уже в следующий момент он обхватил её за талию и они повалились на подушки.
        От него пахло вином и мятой и, закрыв глаза, ведьма пыталась почувствовать его всего: вес, гладкую кожу, мягкие губы и тёплый язык, мерное дыхание и прохладную руку, скользящую вверх по её бедру.
        Пыталась всё это принять. И принимала. Но вместе с тем стойко ощущала, что всё же ошиблась, что произошло что-то не то, что связь, которую они выстроили, должна быть другой.
        И что она просто-напросто не хочет этого, детские желания прошли.
        Левой ладонью она перехватила его руку, правой постаралась немного отодвинуться и сделать вдох. Сначала у неё ничего не получилось - баш проигнорировал её безмолвную просьбу и Вражка успела слегка испугаться, но на второй раз нехотя отступил.
        - Что такое?.. - спросил он, тяжело дыша.
        В комнате было страшно жарко.
        - Гран, прости, я не подумала. Точнее, не так подумала, но я не хочу этого, понимаешь? - прошептала она.
        - Нет, - его дыхание тоже было тёплым, - не понимаю.
        - Тогда просто… ты можешь с меня слезть, пожалуйста?
        Он закрыл глаза. Выдохнул.
        - Ладно.
        Баш перекатился и лёг рядом. Посмотрел в потолок несколько секунд, затем отвернулся к стене.
        Вражке показалось, что он сразу уснул, но, наклонившись, увидела, что он смотрит на доски.
        - Можно тебя обнять? - спросила она, а затем добавила. - По-дружески.
        - Нет, не надо.
        - Почему тебе это так не нравится?
        - Просто не нравится, почему я должен искать причину?
        - Тебе не интересно?
        - Нет.
        Вражка всё же легла позади него совсем близко, наблюдая, как он дышит. Потом протянула руку, положила ему на плечо. Баш вздрогнул, но ничего не сказал, поэтому Важка пошла на наглость и обняла его.
        Так они и остались лежать.
        - Я думаю, - сказала Вражка. - Что так оно будет правильно. Это для нас будет ценнее. Понимаешь, про что я?
        - Не совсем.
        - Я тоже не совсем, - выдохнула ведьма. - Но я чувствую так.
        Она уткнулась лбом в его плечо.
        - Ты не выгонишь меня из учениц?
        Ей показалось, что он улыбнулся.
        - Нет.
        - Ну и хорошо.
        Наверное, она задремали, во всяком случае шагов Вражка не услышала. Просто прикрыла глаза, а открыла только когда хлопнула дверь.
        Обернувшись, увидела Овечку и Анжея.
        Они поставили покупки на стол, множество мешков непонятного назначения.
        - Ну вы и лентяи, - сказала Овечка. - Валяетесь тут, пока мы там заключаем сделки века! Две палатки, четыре спальника и куча продуктов, всего за двух оленей. И ещё осталось!
        Вражка прекратила обнимать Грана и села на кровати. Она поймала взгляд Анжея, и ей сразу же стало стыдно за своё фривольное поведение, поэтому она поспешила помочь с разбором вещей, будто это хоть как-то могло сгладить ситуацию. Но прежде, чем она успела что-то сказать, мужчина вышел из комнаты.
        Ведьма беспомощно посмотрела на Овечку. Девушка махнула рукой.
        - Сейчас отойдёт и вернётся. Гран… Гран, ты спишь?
        - Нет.
        - Мы не взяли никакого оружия, потому что ты не сказал, какое оружие поможет нам, если что.
        Баш тоже встал с кровати. Немного шатаясь, но всё же уверенно.
        - Молитва и удача.
        - С этим в последнее время у нас не очень.
        - Тогда просто случай, - он взял со стола зелёное яблоко. - Я разве не говорил, что Крылатые - ужасно жестокие, страшные и непредсказуемые создания?
        - Нет, но спасибо, что так вовремя сообщил.
        - Пожалуйста.
        Вернулся Анжей, принёс в руках три рюкзака, поставил на стол, сообщив:
        - Баб Зана отдала нам их просто так. Точнее, не просто так, при условии, что я оставлю ей в залог Кабачка, Яблочко и Блинчика. Но, думаю, оно и к лучшему. Я заберу их потом, как всё наладится.
        - Да, зверям у Крылатых не место, - сказал Гран.
        Анжей кивнул, глядя в окно.
        - Шем отплывает в шесть. Давайте собираться.
        Глава тринадцатая. Тёмные коридоры. Михалина
        Михалина тосковала: после их похода к Стевану даже энтузиазм дяди подкосился, стал бледнее, и вместо его громкого “Мы обязательно это сделаем!”, он впервые за много лет говорил “Ну, давай посмотрим”.
        На третий день после возвращения Лина сидела во главе стола и безучастно рылась в тарелке с печёным горшком и окороком. Дядя и Алех сидели справа, что-то горячо обсуждая с командиром дружины по имени Яслив, все остальные в зале сновали туда-сюда, подливали себе компоту и болтали ни о чём. Кто-то играл на гитаре, кто-то фальшиво пел. Закончив ужин, дядя отправился к себе.
        А Михалина сидела и наблюдала за дружиной, пока зал совсем не опустел, и она не осталась одна. После всё же не выдержала, пошла к дяде, постучалась в его покои и, получив тихое “да”, проскользнула внутрь. Его комната, как и все остальные в тереме, не особо отличалась богатством убранства: кровать в углу, застелённая оленьей шкурой, большой стол, камин и лампа с тремя свечами под потолком, жутко неудобная, ведь чтобы зажечь свет, приходилось вставать на стул. Слуг дядя не особо жаловал, так что каждый вечер проводил эту изнурительную процедуру сам.
        Он сидел за письменным столом, чиркал что-то на пергаменте, нахмурив тёмные брови. Лина увидела седые волоски в его шевелюре, но никак не могла вспомнить: были ли они всегда или появились совсем недавно.
        - Горит Маяк, Лина. Что-то случилось?
        Он улыбнулся ей, но как-то странно: словно не ждал её увидеть ещё пару лет, а она, вот, нагрянула.
        - Нет, дядя, ничего не случилось. Я просто хотела спросить.
        - М, спросить про дальнейшие планы?
        Кивнула.
        Стул скрипнул. Дядя подошел к окну, за которым виднелось поле, покрытое инеем. Посмотрел туда, а затем снова развернулся к племяннице.
        - План такой: мы набираем соратников и идём свергать Баграта.
        В первый раз в жизни у Лины мелькнула мысль, что дядя, возможно, не настолько хороший полководец. Либо её держит за дурочку.
        Но её нельзя так принижать!
        Гордо подняла подбородок, поправила складку на бархатном платье.
        - Дядя, но я же понимаю, что у нас всего двести человек! Двести человек, и никто не хочет идти за нами, кроме них, даже с голосом Алеха или с нашим наследством. Все попросту довольствуются тем, что имеют. Они присоединятся к нам, когда мы уже всё сделаем, но до этого ничего делать не хотят. Как это, дядя? Неужели всегда так?
        Княжич стоял, внимательно наблюдая за племянницей, расправив плечи, но уже через секунду устало сел на стул, опустив голову на руки. Лина легонько дотронулась до его плеча.
        Так она обычно высказывала сочувствие.
        - Лина, - сказал дядя. - Послушай, я понимаю, что сейчас этот план кажется безумным, и именно поэтому мы никуда не идём. Сейчас нет, но мы непременно найдём того, кто захочет пойти с нами. Да, Стеван отказался нам помогать, ты увидела это впервые, но я такое слышал уже не раз. М, просто теперь ты знаешь, как оно бывает. Раз за разом, - он вздохнул, - но это не должно быть препятствием для нас. Нам будут отказывать вновь и вновь, и я с Алехом буду ездить, говорить с ними и получать отпор до тех пор, пока не найдем согласия.
        Она из всех сил старалась скрыть на своём лице сомнение.
        - Дядя, может, мне попробовать поговорить с ними?
        - Ну нет. Они нас-то не слушают, неужели прислушаются к девочке, пусть и княжне?
        И она снова сдержалась, хотя очень хотела крикнуть: “Что ты такое говоришь? раз я не могу вести переговоры, то зачем я здесь?!”. Кажется, дядя всё угадал в её взгляде, а потому сказал, откинувшись на спинку стула:
        - Лина, заботиться об этом - не твоя задача. Совершенно. У меня есть Алех, Никита, Вацлав, Кимр, Жева…
        - Жева тоже девушка! - возразила Лина.
        - М, не в том дело. Всё равно, девушка ты или нет, Лина, я не говорю про твой пол, я говорю лично про тебя. Не пол, а возраст.
        - Мне уже полторы декады и одна зима.
        - Не в том дело, - повторил дядя строже. - Я перестал тебя понимать, Лина. Чего ты хочешь? Разве тебе недостаточно того, что у тебя есть? Хороший дом, цель, много красивых платьев. Больше не нужно никуда бежать, неужели ты недовольна?
        Она сложила руки на груди. Блеснуло железное кольцо.
        - Я просто хочу, чтоб меня принимали всерьез.
        Дядя закатил глаза. Совсем не тёмно-зеленые, как у неё, а болотные, цвета тины.
        - О Мотылёк! Лина, ты княжна! Понимаешь? Конечно, тебя все принимают всерьез, как иначе?
        - Нет, не принимают, дядя. Без тебя они бы меня слушать не стали.
        Демонстративно повернувшись к столу и взяв в руки бумагу, он сказал:
        - Чтобы тебя слушали, Лина, надо хоть что-нибудь им говорить. М, а теперь прости, мне нужно заняться почтой.
        Лина вышла, не попрощавшись.
        Вся её суть была скованна льдом, но протяни руку - и всё рухнет, разобьется, станет осколками и порежет всех вокруг.
        Она прошла по длинному коридору, спустилась вниз, сняла с вешалки лёгкое пальто, подбитое заячьим пухом, и вышла на улицу, игнорируя вопросы окружающих. Конечно, им было интересно, куда это она направилась, но и пусть себе сидят, ломают голову, чем это занимается их бесценная княжна, всё равно!
        Завернула за угол терема, отравилась по тропке в лес. Иней падал с желтой травы, когда Лина задевала её подолом юбки. Из-за мороза каждый выдох превращался в небольшие облачка пара, а уши быстро защипало, и Михалина только пожалела, что не взяла шрем.
        Как это глупо - она княжна, а от мороза щиплет уши!
        Вошла в лес, тихий, сонный, пахнущий землей и древесиной. Свернула с тропы налево, поднырнула под еловую ветвь, проскользнула между кустами тёрна и оказалась на небольшой полянке с поваленным дубом. Это была её полянка, куда она уходила, когда не могла больше слушать пчелиный гул терема.
        А тут было тихо. На дереве можно было сидеть. Собственно, это всё, что можно было делать здесь, но Лине хватало: обычно она сидела тут и думала о всяком, ковыряла мёртвую кору или собирала цветы летом, а потом вешала венки на ветви. Осенью она принесла сюда свои смешные сокровища - осколки самых разных форм и цветов - и могла часами выкладывать из них диковинные узоры, а затем собирать в мешочек и начинать всё заново в следующий раз.
        Но сейчас ей не хотелось создавать стеклянные картины, поэтому Лина просто села на поваленный дуб и наблюдала за теремом, как любопытный лесной зверек.
        На ветку рядом села синица, встряхнула пёрышками и тут же упорхнула вновь. Лина вздохнула: забыла взять семечки! Ну, в следующий раз.
        Из терема вышли несколько дружинников, помахали рукой и отправились запрягать сани. Видимо, поехали в деревню, за продуктами. Или на какое-нибудь дело, разбойничье.
        Пнула каблуком камешек. Вот кто они! Князья-разбойники! Как она будет объяснять это народу Папоротников и Цапель? Мы грабили повозки, чтобы выжить, но теперь вернули себе власть и больше не будем? А с другой стороны - что ещё им делать?
        Она не знала. Дядя был прав: она вправду про многое не знала и не умела строить долгие планы. Но и он тоже не мог! Шестнадцать зим они бегут по Калахуту, а всё, что у них появилось - двести преданных человек. Не мало, но и не много.
        А вот в чём дядя ошибался, так это в том, что она не разговаривала с людьми. Говорила, ещё как, просто они её не слушали. Улыбались, но холодно, и слушали не её, а свои мысли. Она каждый раз спрашивала, что они думаете по такому-то поводу, а они неизменно отвечали, что уже говорили об этом с её дядей, волноваться не о чем.
        Она не волновалась, о нет! Она злилась, но злость её была похожа на метель, и с каждым таким диалогом ей всё меньше и меньше хотелось общаться с собственными последователями.
        Маленький отряд скрылся за полем. Ватное небо нависло над головой, хрипло кричали вороны.
        Лина потёрла руки, надеясь немного их согреть: так торопилась, что совершенно забыла про варежки.
        Из терема послышался приглушённый крик, но княжна не обратила не него особого внимания. Дружинники постоянно ссорились друг с другом и мирились постоянно, очень ярко выражая свои эмоции.
        Михалина ярких выражений эмоций не любила. Это всегда казалось дикарством, проявлением слабости и невоспитанности, поэтому она сдерживала себя и даже в минуты отчаяния не позволяла себе сорваться.
        Хотя, когда они были-то последний раз, эти минуты? Последние зимы жизнь протекала так спокойно, что почти бессмысленно, и никакого сподвига к восстанию, чтобы там ни говорил дядя, так и не происходило, и княжна в очередной раз поймала себя на ужасающей мысли - а должно ли вообще происходить?.. Попробовала представить себе город Папоротников и Цапель, тонущий в ужасе правления Баграта, но не смогла. Перед внутренним взором была лишь картина столицы, нарисованная маслом на холсте. Спокойная. Туманная. Без ужасов диктатуры.
        Наверное, чтобы понять все эти ужасы, надо побывать в эпицентре событий, без этого всякое восстание потеряет искру.
        Лина аккуратно опустилась на землю. Её сомнения должен кто-то развеять, ей надо снова поверить в их идею.
        И, конечно же, Алех мог помочь.
        Его даже не пришлось искать: как только она вышла из леса, то увидела юношу, стоящего на тропке. Его синее пальто ярким пятном выделялось на остальном пейзаже, шальной ветер растрепал тёмные волосы.
        Он быстро подошёл к Михалине.
        - Моя госпожа! - воскликнул он. - Что вы делали в лесу? Там может быть опасно, там же Совы, волки, разбойники…
        От того, что он так волновался, что-то дрогнуло в груди Лины и разлилось теплом, но она не позволила этому отразиться на лице.
        - Совы спят днём, волки так близко к жилью не подойдут, а разбойники - это мы.
        - Тем не менее это опасно. Вам не стоит ходить одной, мало ли что может случиться, а мы не можем вас потерять. Позвольте проводить вас до дома?
        Он подставил локоть и Лина, помешкав, подхватила его по руку. Алех был первым мужчиной в её жизни, обладавший такими красивыми повадками и привычками. Дядя, конечно же, тоже пытался вести себя галантно, но он был скорее воякой, чем кавалером.
        Ей было очень приятно идти с ним так, через поле, бок о бок. Она - в чёрном, он - в синем. Очень хотелось, чтобы люди смотрели в окна и говорили: “Ах, какая красивая пара! Глядите-глядите, это наша княжна и её рыцарь, как в сказках!”
        - Я видела, что кто-то покинул терем…
        - Да, покинули, моя госпожа! Простите, что не доложил вам, это Ньюдг и его ватага, им нужно съездить в Петушки, обменять пушнину на картошку и морковь.
        - А что в теплицах?
        - В теплицах растёт картофель, да, но на всех не хватит. Голодных ртов всё больше. Княжич Агатощ предложил вырубить часть леса за теремом, чтоб устроить там поле с пшеницей, сейчас думаем над этим вариантом.
        Лина затормозила. Её сопровождающий сделал шаг вперёд, но вовремя спохватился и встал, недоумённо глядя на девушку:
        - Что-то случилось?
        - Да. Сколько мы ещё будем здесь? Поле! Поле - это перспектива на несколько лет. Скажи мне, Алех, неужели все слова о восстании - всего лишь пустой звук?
        Глаза юноши загорелись смесью испуга и рвения.
        - Никак нет, моя госпожа! Никак нет! Конечно, мы пойдём, но как мы можем идти, когда нас так мало…
        - Я больше не желаю этого слышать, - перебила его Лина. - Столько зим только и слышу, что нас мало, что рано или поздно будет достаточно. И я больше не хочу, чтобы ты обсуждал это только с моим дядей. Обсуждай всё планы и со мной тоже!
        Она топнула ножкой прежде, чем поняла, что выглядит это будто у капризного ребёнка.
        Алех, после секундной заминки, поклонился.
        - Конечно, госпожа. Как прикажете.
        Она вскинула голову и пошла дальше. Алех шёл рядом.
        - Но что мне вам сказать, если помощи и вправду нет? - он смотрел вперёд, а не на неё. - Нам раз за разом отказывают, никто из соседей не проникается страданиями одного города, а нам нечего предложить в ответ! В этом ваш дядя прав. Я бы хотел, чтобы он ошибался, но он прав.
        - А сами жители Папоротников?
        - Да, мы уже думали поднять восстание изнутри, но опять же: без достойной поддержки извне революцию быстро подавят, а нарушителей казнят. Вот так обстоят дела, госпожа.
        Они дошли до ворот терема. Из-за дверей показалось красное лицо Никиты и тут же скрылось вновь.
        - Я хочу выпить сбитня, - сказала Лина.
        - Как прикажете, госпожа! Пройдёмте в зал.
        Михалина собиралась было возразить, что это был не приказ, но передумала.
        Они пересекли прихожую, прошли по широкому коридору и вышли в столовую. Пахло супом и горящими дровами.
        Алех жестом пригласил Лину сесть на своё обычное место, за княжеский стол, а сам побежал на кухню общаться с поварами. Девушка сидела в ожидании, оглядывала стены, состоящие из крупных брёвен и украшенные незамысловатыми гобеленами; четыре огромных стола, за которыми обедали все обитатели терема; тяжёлые свинцовые подсвечники и гигантский камин, обогревающий всю шайку тёмными вечерами.
        Алех вернулся быстро, держа в руках две совершенно неэлегантные кружки со сбитнем, каждая размером с человеческую голову. Поставил одну перед княжной, вторую оставил при себе.
        - Могу я сесть рядом?
        Лина кивнула. Стало теплей.
        - Расскажи мне, как живётся в городе Папоротников и Цапель.
        Она уже слышала эту историю сотню раз, но ей нужна была искра.
        - Там плохо, госпожа Михалина. Я не скажу вам ничего нового, если буду описывать бесконечную нищету, до которой нас довёл лже-князь. Как людей казнят за неверное слово или неправильное мнение. Как заставляют работать за гроши, не дают детям образование, но заставляют семьи иметь как можно больше потомства, неважно, могут они или нет. При вашей матушке город процветал, был красивым и богатым, теперь же всё ушло на добычу земных ресурсов и фабрики, и так-то хорошо: у людей вроде бы есть работа, только вот людям там почти не платят. А самое худшее - обитатели города начали от этого тупеть, их всё устраивает, не всех, но многих. Их устраивает жить в грязи, спать в холоде, голодать и смотреть, как их дети голодают! Их устраивает жить так, как и собаке не пожелаешь! Они смотрят, как казнят умных людей и радуются, а чему тут радоваться - зрелищу? Зрелищу? Нет, нельзя такому зрелищу радоваться, а они не понимают - правление лже-князя загнало их сознание в такие рамки, что хуже зверей, право слово! Камнями готовы соседа забить, если скажут, что он предатель! А нельзя так, надо быть свободными, любящими! Но
кто же им даст, если Баграт своими законами их в эти рамки загоняет и всем ублюдкам потакает? Да никто, никто! Там нужен достойный правитель, чтоб сказал всем: будьте добрыми - и все посмотрели на него и согласились бы! Вот такой нужен, а не полоумный узурпатор, жадный до власти и денег!
        Вот у него глаза горели. Он верил.
        Лина слушала отстраненно. Каждый раз эта проповедь: страдания людей, далёких, незнакомых ей людей.
        Внезапно её тряхнуло - Алех забылся в своей речи и схватил её за руку. Ладонь его была такой горячей.
        - Вы, госпожа Михалина, несомненно были бы идеальной княжной! Да что я такое говорю - вы и есть княжна! Наша законная княжна. Когда вы наденете обруч правителя - всё в городе изменится! Всё! Он снова станет процветать! Потому что вы сможете исправить все ошибки, подать нам пример! Поэтому мы идём за вами!
        Как бы княжне ни хотелось держать его за руку вечно, пока все Маяки не погаснут, она всё же мягко отстранилась.
        - Спасибо, Алех. Я тебя услышала. Но скажи мне ещё одну вещь, - она сделала глоток сбитня, выдерживая паузу, - скажи мне, Стеван говорил, что помощи у людей мы не дождёмся, но у существ можем её попросить. Что он имел в виду?
        Дружинник постучал по лбу костяшками пальцев.
        - Он имел в виду, что готов делать вид, что даёт нам ценные советы, лишь бы не выглядеть в наших глазах полным трусом.
        - То есть он соврал?
        - Ну, как соврал… Если я скажу, что вы можете взять кусок солнца и повесить его под потолок вместо лампы - это будет красиво, но невыполнимо. Вот и Стеван дал нам красивый, но невыполнимый совет.
        - Но всё же.
        - Мы должны забыть о них так же, как они как-то забыли о нас.
        - То есть мы ни людей к себе привлечь не можем, ни существ?
        Алех замялся. Губы его слегка дрогнули, но ответа Лина не получила.
        Встала и, бросила через плечо:
        - Спасибо за сбитень. Мне нужно подумать.
        Затем княжна ушла в комнату.
        По дороге встречались люди, приветствующие её лёгким поклоном, и она кивала им в ответ, но думала о своём, не различая лиц.
        Заперлась в комнате, достала книгу и погрузилась в неё, не видя строк. Поняв, что читает одну и ту же фразу пятнадцатый раз, отложила чтение, взяла в руки вышивку и села к окну.
        ******
        Михалина бродила по коридорам. Вообще-то она хотела выбраться на улицу, но под вечер налетела колючая ледяная пурга и пришлось остаться в тереме. Чтение ей уже надоело, вышивка тем более, дядя и Алех засели на очередном бессмысленном и бесплодном совещании, и только Ольха таскалась за ней по пятам, предлагая то в нарды сыграть, то платок зашить.
        На пятом отказе от увлекательного штопанья штор, Лина сама сказала:
        - Нет, пойдём лучше к дружине. Может, у них там повеселее.
        Служанка расцвела.
        - Пойдём! Конечно, пойдём! Я уж не предлагала: думала, ты откажешь.
        - Не откажу. Всяко лучше, чем ещё один вечер провести у лучины.
        Подруга принялась энергично перебирать платья, штаны и рубахи Михалины, предлагая то ту, то другую тяпку на выход. В штанах княжне не особо нравилось ходить, а любимые цвета не отличались яркостью, поэтому она выбрала тёмно-синее платье из тяжёлого бархата и чёрную накидку сверху. Подушилась восковыми духами с ароматом розы, прикусила губы, чтобы придать им алый оттенок, подвела углём глаза и, поглядевшись в мутное от старости зеркало, осталась довольна. Последним элементом надела на шею ажурную бархотку.
        - Замечательно! - вставила Ольха. - Великолепно!
        Сама она переодеваться не стала, так и осталась в льняной юбке с широким поясом и белой рубахе, разве что пригладила светлые волосы, заколов чёлку.
        Ветер озорно постучал в окна, но он так шутил уже целый вечер, и потому никто не обратил внимания.
        - Где сейчас все? - Лина ещё раз критично оглядела себя.
        - Небось, в зале. Пьют горячее вино и поют песни.
        - Они каждый вечер поют песни. Неужели им не надоедает?
        - Песни не могут наскучить, княжна!
        Они прошли вдоль тусклых светильников, спустились по лестнице. Там Лина тайком погладила чучело куницы, стоящей на повороте. Свернули, направились в залу, где был слышен привычный гомон людских голосов. Когда тяжёлая дверь открылась, гомон усилился до невозможности, бил по ушам, сбивал с ног, но пьянил - лихо звал присоединиться к веселию.
        При свете факелов люди чокались, веселились и пели. Щёки их уже налились алым, а глаза ярко блестели.
        Лина села на своё привычное место. Никто не обратил на неё внимания.
        Ольха примостилась под боком, замерла на секунду и, ойкнув, убежала в толпу, крикнув: “сейчас вернусь”.
        Михалина поискала в толпе Алеха, хотя прекрасно знала, что он на собрании, но… ну а вдруг? Кроме Алеха и приближённых она почти никого не знала. Вот, две девушки в углу - семейная пара - приносили ей иногда свежее молоко и пекли оладьи с мёдом. Вот мужчина стоит, приосанившись, кого-то ждёт. Он, кажется, ехал с ней рядом во время походов, у него олень ещё такой, рыженький… Вот пожилая женщина по имени Рогла, которая учила вышиванию.
        Смутно знакомые лица - не враждебные, но недостаточно знакомые, чтобы подойти и начать о чём-то общаться. Конечно, она могла приказать, но разве нужен ей такой разговор?
        А ведь только осенью она самонадеянно думала, что может играть этими людьми, как пешками! Ха! Единственное, за что стоит благодарить Стевана - что открыл ей глаза.
        Несколько минут сидела, тоскливо наблюдая за толпой, пока один из танцующих - худосочный юноша, рано начавший лысеть - не упал за её стол. Побарахтался немного, как карп на суше, поднялся на колени и уставился на княжну.
        - Ба! - голос его вилял. - Да никак сама княжна Михалина присоединилась к нам, как честь, какая честь, какая….
        Не договорив, он уткнулся лбом в стол. К нему подбежал второй человек, коренастый, с кабаньим лицом, схватил приятеля за плечи и тряхнул.
        - Ты что, дурак? Ты как посмел сюда завалиться, как посмел с княжной говорить? А ну пошёл прочь, пьянчуга, а ну проспись. Прошу прощения, княжна. Он совсем себя не контролирует.
        - Да всё в порядке, - отозвалась Лина, наблюдая за попытками парня встать. - Он же ничего не сделал.
        Подумала, что надо сказать ещё что-нибудь. Умеют же люди вести диалог вот так, встретившись посреди танцев! Но пока думала, люди уже ушли, а Лина снова осталась одна до тех пор, пока не вернулась Ольха с кувшином вина.
        - Вот, княжна. Хорошее вино может скрасить томный вечер!
        - Не такой уж он и томный, - сказала Лина, наблюдая за шуточным поединком на мётлах.
        - Да? Ты просто выглядела так, словно ничего скучнее таких развлечений быть не может.
        - Нет, я просто думала… Можешь налить мне вина и позвать человека?
        - Вина могу. А человека какого?
        - Любого. Хочу провести светскую беседу.
        Терпкий напиток приятно согревал нутро. Белёсая голова Ольхи исчезла в толпе и тут же явилась вновь: служанка вела за собой чернявую девчушку, одетую в узкие штаны и тунику.
        Девушка подбежала к княжескому столу, упала на колени перед ним и доверительно глянула Лине прямо в глаза, перегибаясь через столешницу.
        - М-моя княжна хотела м-меня видеть?
        Голос у неё оказался неожиданно низким.
        - Да. Скажи, как тебя зовут.
        - М-меня н-не зовут, я сам-ма прихожу! - хохотнула девушка, а затем добавила. - Вообще м-меня зовут М-мая.
        Как иронично.
        - Скажи, Мая, ты готовишься к восстанию?
        - Какому восстанию? - осторожно спросила собеседница.
        - К восстанию в городе Папоротников и Цапель, конечно же. На которое мы должны отправиться.
        - А оно что, уже скоро? Княжич говорил, что время есть.
        - Время есть, но готовиться надо.
        - А. Хорошо. Что мне делать?
        Тут растерялась уже Лина. Царапнула ногтями столешницу.
        - Ты…умеешь сражаться?
        - Кулаками побить врага м-могу! - Мая продемонстрировала оружие. - М-согу в него снежком кинуть. У меня М-мина, моя сестра, на мечах дерётся. Вот вам к ней, если хотите сражения. Я больше по хозяйственной части. Ну, и по рукопашному бою. Когда ваш дядя прикажет - м-мы выступим и всё продемонстрируем.
        - А если я прикажу?
        - Ну конечно. Конечно! - как-то очень по-быстрому ответила Мая. - И вы, только скажите, сразу пойдём, сразу. Это всё, что вы хотели, княжна? Я могу возвращаться к танцам?
        - Да.
        Мая вскочила и помчалась в толпу, весело улюлюкая. Схватила какого-то парня под руки, закружила в танце.
        Лина обнаружила, что снова грызёт ногти, и тут же одёрнула руку. Это была ужасная привычка, и она постоянно пыталась от неё избавиться, то намазывая на пальцы горчицу, то надевая перчатки, но всё бестолку: раз за разом пагубная повадка возвращалась.
        Попыталась выпить ещё вина, но отодвинула чашу - слишком сильный вкус.
        Ольха сидела по правую руку. Глядела по-собачьи, ожидая приказа, а может, вовсе ни на что не рассчитывая.
        - Они же вообще не хотят никакого восстания, так? - спросила Лина тихо.
        - Ну что ты, княжич и Алех…
        - Я не про дядю говорю, а про них. Про всех, кто живёт в этом тереме. Они просто живут здесь, в тепле, под надёжной крышей и надеятся, что не будет никаких походов и перемен. И им ни я не нужна, ни дядя, ни революция, им вполне достаточно вот так танцевать по вечерам и делать вид, что им дорога идея. Они, - Лина скривилась, - паразиты.
        - Ну зачем ты так про них, твои люди.
        - Мои? Ты думаешь? Эй! Господин! Видишь, он меня даже не слышит!
        - Потому что музыка играет.
        - Ну так приведи его!
        Ольха метнулась и тут же притащила за собой мужчину трёх декад отроду с рыжей бородой.
        - О моя княжна! Как вы…
        Михалина прервала его.
        - Ты готов выступать? Готов сражаться за свободу города Папоротников и Цапель? Готов идти за мной?
        - Ну да, готов, конечно.
        - А ты готов сказать это менее равнодушным тоном?
        - Что….
        - Пошёл прочь.
        Мужчина тут же исчез - как и не бывало. Ольха глянула на княжну с укором.
        - Госпожа, ну что ты так. Они веселиться пришли, а ты на них столько вопросов обрушиваешь.
        - Ольха, они живут в этом доме потому, что дали моему дяде слово, что пойдут за ним на войну.
        - И они пойдут, но ты от каждого человека требуешь столько же, сколько от Алеха. Алех - один из сотен, не у каждого есть такой огонь.
        - А у тебя он есть?
        - Нет. Я здесь для тебя, княжна. Я никогда не была в городе Папоротников и Цветов и поэтому не могу сражаться за него. Но я хочу помочь тебе, и это мой небольшой вклад в ваше восстание.
        Впервые за вечер Лина улыбнулась. Быстро, украдкой, но всё же.
        Раздался звон. Рёв толпы.
        - Разбили чашку, - вздохнула Ольха. - Болваны, будто бы не знают, что за новыми нужно до самых Здравичей ехать!
        Лина снова прикусила ноготь и тут же шлёпнула по руке. Вот оно. Вот мечта её дяди о революции. Побывал бы он на одном из таких вечеров - тут же бы понял, что разбитая чашка и пролитое вино волнуют людей больше, чем тирания и угнетение в далёком городе туманов.
        Дверь разверзлась, из темноты коридора выпрыгнул Никита. Покрутил головой, увидел Лину.
        - Княжна, княжна, там того, это…
        Красноречие дружинника слегка раздражало.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Можете своего дядю позвать? А то там ситуация, а я не смею…
        - Какая ситуация? Про что ты говоришь?
        Она встала, чтобы лучше слышать мужчину. Он, красный, нависал над ней, пыхтя и поправляя куртку.
        - Да не то, чтоб ситуация. Просто новенькие пришли, а надо же княжичу Агатошу доложить, а он на совете, сказал - не беспокоить, ну я-то и не беспокою, но и пустить их без приказа не могу, а они что, на пороге стоят, мёрзнут, там вон метель какая, аж жалко.
        Девушка обернулась на толпу.
        - И не надо его волновать. Не надо. Я сама посмотрю, кто пришёл и приму решение.
        Никита потоптался пару секунд на месте, обдумывая вариант, но Лина не дала ему свободы выбора - просто направилась к выходу.
        Конечно, дядя потом может ругаться сколько хочет, но он же достаточно доверяет ей, чтобы понять, что недоброжелателей она не пустит? Уж она-то отличит убийц от простых людей, которые захотят примкнуть к ним. Зато покажет дяде (и Алеху, конечно же), что тоже способна принимать решения.
        На пороге, дрожа под порывами ветра, стояли две женщины. Они были укутаны в шремы и прочие тряпки, одна держала за руку небольшой кулёк на ножках: видимо, ребёнка.
        Увидев их, Лина сразу же, чуть было, не пригласила их внутрь, но тут же одёрнула себя - никакой жалости к незнакомцам! Пусть хотя бы представятся.
        Гордо подняв голову и, стараясь не обращать внимания на холод, сказала:
        - Я - Михалина, княжна города Папоротников и Цапель. Кто вы и зачем пришли в мой терем?
        Женщины переглянулись. Одна из них кивнула и сделала было шаг впрерёд, но тут же наткнулась на предостерегающий кашель Никиты и остановилась. Сбросила шрем с головы.
        Открылось лицо молодой девушки с лисьими глазами и короткими каштановыми волосами. Она была чуть старше Лины и улыбалась.
        Поклонилась.
        - Горит Маяк, моя княжна! Меня зовут Ведана, а это Белгра и её сын - Муха. Вообще его зовут Мухант, но мы сокращаем, ему так больше нравится. Мы приехали из вашего города, бежали от тирании Баграта. Муж Белгры выступил против его власти и его повесили на эшафоте, а я была их соседкой, делала плакаты и помогла им бежать. Мы прознали о вас и пришли на вашу милость и защиту.
        Лина распрямила плечи. Это люди сразу ей понравились, но нельзя было показывать это так, с порога.
        - Откуда прознали?
        - В городе об этом говорят. Говорят: вернется настоящая княжна и наведёт порядок. Мы долго расспрашивали людей по всей стране и в конце концов вышли к вам.
        - Ясно… но неужели Баргат был готов убить жену и сына, которые ни в чём не виноваты?
        - Конечно! - глаза Веданы блеснули. - Он считает, что росток нужно искоренить с корнем!
        Метафора про росток окончательно убедила Лину в том, что женщин нужно запустить внутрь погреться. Она сделала приглашающий жест.
        Оказавшись внутри, в тепле деревянных стен, гости скинули шремы окончательно. Белгра была пухлой, невысокой, с русой косой. Муха же отличался чернявостью, раскосыми глазами и серьезным выражением лица. На вид ему было не более пяти зим.
        - Спасибо, спасибо… - рассыпались они в поклонах.
        Ведана стояла прямо, всё ещё улыбалась. Затем протянула руку.
        - Можно вашу ладонь, княжна?
        Почувствовав, как напряглись за спиной Никита и Ольха, Лина всё же протянула узкую бледную ладонь с нелепо обкусанным ногтем. Ведана опустилась на колени, дотронулась до поданной руки холодными губами.
        - Спасибо вам. Спасибо.
        Лина пыталась осознать, что в таких случаях говорил дядя. Вспомнила, что сперва неплохо было бы вернуть себе руку.
        - Враги Баграта - желанные гости в этом доме, - сказала она. - Располагайтесь. Ольха покажет вам общие комнаты.
        Мать с сыном не переставали кланяться. Ведана поднялась с колен.
        Её глаза. Они горели почти так же, как у Алеха.
        - Мы вас не подведем.
        ***
        Дядя стоял у окна. Солнечный свет рисовал ореол вокруг его фигуры, строгой, усталой и далёкой.
        - Почему ты не позвала меня, Лина?
        Она сидела на стуле, перебирала кружево на манжете платья.
        - Неужели я сама не могу решить такой скромный вопрос? Неужели ты мне настолько не доверяешь?
        - Я доверяю тебе, но новые люди - это не “скромный вопрос”. Они могут быть шпионами. Могут быть врагами.
        - Ты же их видел, дядя! Две женщины и ребёнок, какие шпионы?
        Он вздохнул.
        - Тебе ещё только предстоит понять, что из женщин и детей получаются самые опасные враги.
        Ну и глупость. Лина так и хотелось сказать - это просто безумство какое-то - но она не посмела, лишь отвела взгляд.
        - Ты могла впустить их внутрь, оставить под надзором и прийти ко мне.
        - Ты был занят. На своём совете. Меня ты на него не позвал.
        - А ты хотела?
        - Нет.
        - М, и почему ты тогда укоряешь меня?
        Лина перевела тему:
        - Ты сам уже видел новых поселенцев? Похожи они на убийц и шпионов?
        - Видел. Не похожи. Но, м, могли быть…
        - История не терпит сослагательных наклонений.
        Это была любимая карта её дяди, когда кто-нибудь начинал свои доводы с “если бы”. И теперь Лина кинула её на стол.
        Дядя нахмурился.
        - Не ёрничай. Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю.
        - Ты бы мог мне это доверить.
        - Я бы доверил это тебе, если бы ты подошла ко мне и спросила совета или одобрения. Но ты предпочла действовать наперерез мне, правилам и, м, здравому смыслу. Как я, по-твоему, должен был среагировать? “Молодец, Лина, что впустила в дом чужаков без моего ведома”? Так? Тебе мало было нападений в детстве, ничего не выучила?
        - Мне всю жизнь бояться нападений?
        - Пока не вернём твой престол - да.
        - Я не хочу бояться! Не хочу. Я хочу сама принимать решения.
        - Вчера ты очень хорошо показала, что не готова к этому.
        Укусив ноготь, Лина почувствовала, что ещё немного, ещё хоть одна секунда, проведённая в потоке бессмысленного осуждения, и всё - она сорвётся, растеряв всю напускную безмятежность.
        Встала и быстрым шагом пошла прочь, игнорируя “Лина! Лина, куда ты?” за спиной.
        Сбежала вниз.
        Неужели так и будет, день за днём? Бесконечные ссоры с дядей и ощущение собственной незначительности? Когда всё повернуло не туда, раньше же их невозможно было разругать!
        Наверное, с того самого момента, когда она повзрослела, а он не понял.
        Лина выскочила на улицу к жёлто-белому полю, серому небу и тёмному лесу у горизонта. Прошла по тропинке, наблюдая за чёрными птицами над головой и пытаясь успокоиться. Почувствовала холод, ведь в порыве совершенно забыла про пальто, но возвращаться не пожелала, и решила бороться с морозом до последнего, пока не убедится, что дядя закончил свои наставления.
        Лина стояла посреди поля и смотрела на лес.
        Послышались шаги. Княжна обернулась и разочарованно выдохнула - к ней приближалась Ведана, одетая в плешивый полушубок, она несла с собой Линино пальто.
        - Дружинник сказал, что это ваше, - сказала она, протягивая одежду. - Не гоже вам, княжна, гулять в таком виде по полю. Простудитесь.
        - Благодарю.
        Лина тут же отдалась привычному теплу. Теперь мир казался чуть дружелюбнее.
        - Вы расстроены чем-то? Вам чем-нибудь помочь?
        На миг Михалине захотелось вылить на спутницу весь ушат переживаний и волнений, но секундная слабость исчезла, стоило только взглянуть в её светлые глаза.
        В таких глазах хотелось быть сильной.
        - Нет, спасибо. У меня всё в порядке. Если ты хочешь помочь - то расскажи про город Папоротников и Цапель.
        - О, с удовольствием! Не желаете ли прогуляться во время разговора?
        - Конечно.
        Но не успели они сделать и двух шагов, как снова послышался оклик:
        - Княжна!
        Через поле шёл Алех, сияя васильковым пальто. Лина прикусила губу, пряча улыбку.
        Юноша шёл так быстро, что запыхался, и со свистом пытался отдышаться прежде, чем начал говорить. Ведана смотрела на него со спокойным любопытством.
        - Княжна, вы куда? - наконец спросил дружинник.
        - Гулять.
        - Одна?
        - Я не одна. Разве ты не видишь Ведану?
        Беглянка приветливо махнула рукой.
        - Вижу, но всё равно… Позвольте, я вас провожу. Конечно, если разговор не конфиденциальный.
        Княжна сделала вид, что думает. Отвела взгляд на терем, в глубине которого сидел дядя, погрязший в своих планах, потом кивнула.
        - Ладно, можешь пойти с нами. Думаю, тебе тоже будет интересно послушать про дела города.
        - Конечно. Конечно, мне будет интересно.
        Тропинка была слишком узкой, чтобы передвигаться втроём, поэтому они дошли гуськом до широкой дороги, где ездили сани. Алех первым, держа руку на мече, следом Лина, а после неё Ведана. Говорить было неудобно, поэтому диалог отложился на несколько минут.
        На дороге, ведущей к ближайшей деревне, они смогли, наконец, пойти шеренгой. Алех услужливо предложил Лине ухватиться за его локоть.
        - Благодарю, - приняла предложение княжна. - Теперь, Ведана, расскажи, пожалуйста, про город Папоротников и Цапель.
        И беглянка начала рассказывать. Лине показалось, что все окружающие люди разучивают свои слова по как-то одной книге, которая никогда не подвергалась редакции: слова Веданы повторяли точь-в-точь слова Алеха, с небольшими поправками.
        - А муж Белгры? - спросила Лина, устав слушать про “вопиющую несправедливость”.
        Ведана нахмурилась.
        - Что?..
        - Ты говорила вчера, что мужа Белгры повесили. Можешь рассказать подробнее?
        - О. Да, конечно. Он вышел на акцию протеста против власти и попался дружинникам.
        - В городе Папоротников проходят протесты? - воскликнул Алех.
        - Конечно. Простые люди не сидят просто так, выходят на улицу, заявляют о своих правах.
        - Поразительно! Когда я там был, все сидели по углам и носа не выказывали. Госпожа Михалина, это может быть прекрасным знаком! Если люди начали понимать - у нас больше шансов добиться их расположения! Госпожа Ведана, вы знаете их? Знаете лидера сопротивления? Это Янко, да? Я бы не удивился…
        Ведана отвернулась к лесу.
        - Знаете, я же сама не состою в сопротивлении, просто увидела то, что творится на площади. А как только начали угрожать Белгре и Мухе - помогла им уехать.
        - То есть, я могу узнать у Белгры про сопротивление, да? Наверняка она хоть что-то слышала, если уж её муж был повстанцем.
        - Я не уверена, что он делал это открыто.
        - И всё же я спрошу.
        Лина тихонько сжала локоть кавалера.
        Терем уже скрылся из виду, скромно спрятавшись за соснами. Послышался тихий крик.
        - Это что, Сова? - спросила Ведана. - Когда мы ехали сюда нам говорили, что тут обитает много Сов.
        - Совы и вправду обитают, но летают они только по ночам, так что сейчас можете не опасаться.
        - О, я не боюсь Сов.
        - А зря! Совы, знаете ли, довольно опасные существа!
        Беглянка нагнулась, подняла с земли шишку и кинула её в чащу. Обернулась к Лине.
        - Я не боюсь Сов, потому что сама немного ведьма. Училась, когда была маленькой. Совы - мудрейшие из нас, выше них только драконы. И всякая ведьма сумеет с Совой договориться.
        Княжна посмотрела туда, где скрылась шишка, но так и не поняла смысл действий Веданы.
        - То есть ты их уже видела? Ты умеешь колдовать?
        - Сову да, встречала, один раз. Колдовать не умею, гадать могу, ну так, по мелочи. Амулеты там сделать.
        - А про Сову? Расскажешь?
        - О, конечно! Это было около декады назад, я как раз училась у Марьи, нашей местной знахарки, и пошли мы ночью в лес, цветок папоротника искать. Марья знала, что Сов железо не отпугнёт, но вот зола в глаза - это верный способ их отвадить…
        - Это верный способ отвадить кого угодно, - фыркнул Алех, но Лина шикнула на него.
        - Конечно, кого угодно, но для Совы это как щит: раз бросишь и она тут же улетит, испугавшись памяти огня. Так вот, мы набрали золы, взяли ножи, сумки и пошли в лес, цветок искать. Ищем-ищем, три спутника уже появились на небе, а мы всё никак не найдём, думали назад поворачивать. И тут слышим - крылья в небе. Испугаться не успели, как перед нами приземлилась Сова. Огромная, сизая, каждый коготь размером с мой палец. Она расправила крылья, - Ведана показала руками размах. - И как зашипит на нас! Я маленькая была же, совсем оцепенела, только золу в кулаке сжала и замерла, а Марья не растерялась - сначала швырнула золу, а затем поклонилась Сове и сказала: “Скажите, мудрейшая, как нам цветок папоротника отыскать?” Сова ей отвечает: “А что ты мне за совет принесла?” Марья вытащила кусок мяса из сумки, бросила Сове. Та его так быстро проглотила! Я ещё испугалась, думала, что вот и меня так проглотят. Но нет, как Сова доела - тут же сказала нам: “Идите к ручью и у излучины услышите перезвон - там найдёте цветок!” А потом улетела. Ну, мы и пошли, и правда увидели его.
        - Ты загадала желание? - спросила Лина.
        - Какое?
        - Вот и я спрашиваю. Тот, кто найдёт цветок папоротника, может загадать желание, и оно сбудется.
        - А. Конечно, загадала! Но я ребёнком была, попросила себе собаку. Сбылось, кстати, а то родители никак не разрешали, а на следующий день сдались.
        - Хорошая история! - кивнул Алех. - Но вам повезло. Совы убили столько людей, что одним куском мяса не откупишься.
        - У них просто золы не было… Но я знаю, про что говорю. Княжна, сожалею вас огорчать, но не хотели бы вы повернуть назад? Мои ноги порядком устали, да и шуба не такая тёплая.
        Лина отвлеклась от своих мыслей про Сов и про исполнение желаний у белых цветов папоротника.
        - Конечно! Пойдёмте назад, я и сама уже утомилась.
        Алех кивнул и плавно повернул вспять. Дом снова начал приближаться. В лесу раздался тихий вой.
        Глава четырнадцатая. Одну декаду назад на Острове Цветов. Анжей
        Он открыл глаза и тут же зажмурился - его ослепило яркое солнце.
        Как так? Только же была темнота! Сколько он проспал?
        Грудь напряженно ныла, словно туда кто-то бил. Вокруг пели птицы.
        Полежав немного, зажмурившись, и с натяжкой вспоминая, что, собственно, произошло, Анжей почувствовал странную вещь: ему было жарко. Жарко! В самом начале зимы!
        Что-то странное происходит.
        Осторожно огляделся: вокруг царило лето. Над разнотравьем порхали бабочки, яркая листва деревьев мирно качалась на ветру, птицы выводили трели. Повсюду сновали животные: белки, мыши, зайцы. Летали стрекозы и толстые изумрудные жуки.
        Никто из них не обращал внимания на мальчишку.
        Анжей дотронулся до сердца, вздрогнул, обнаружив засохшую кровь, и резко вспомнил всё. Жатва! Его утащили во время Жатвы! И убили! Точнее не так: убили, потом утащили.
        Так это что, мир Маяка? Вот куда попадает человеческий Свет после смерти?
        А Анна? Она же в порядке? Надо спросить у кого-нибудь…
        С усилием ему удалось подняться, но голова кружилась так, что приходилось двигаться медленно. Он снова огляделся, но не видел ничего, кроме тысячи самых разных соцветий.
        Кричать не отважился - мало ли кто его услышит! Если он умер - то это одно, а если не умер, и это остров Цветов?
        Все говорили, что баши пожирают Свет людей, но Свет Анжея был при нём.
        Значит, не умер. Наверное.
        Летом очень сложно бояться: солнце - лучший щит от страха, поэтому, несмотря на все опасения, мальчик всё же робко пошёл вперёд. Куртку и шрем снял, оставшись в рубахе.
        Деревья он не узнавал: невысокие, узловатые, с узкими листьями и яркими плодами, зато над кронами, на фоне ясного неба, он отчётливо видел самое больше дерево в своей жизни.
        Как и любой житель Калахута он знал: случилась беда - ищи Маяк. Огромное дерево Маяк по всем параметрам напоминало, поэтому мальчик побрёл в его сторону.
        Идти было неудобно: приходилось почти прыгать по свободным от цветов островкам, но в конце концов он добрался до узкой тропинки. Её перебежала белка, не обращая на человека никакого внимания.
        Хоть чему-то можно было радоваться: наблюдать за животными вблизи! Странно, что они непуганные, но, может, с башами дружат и приняли мальчика за одного из них…
        Бах!
        Удар пришёлся по плечу и уронил Анжея на землю. Он вскрикнул, больно приложившись затылком, и инстинктивно закрылся руками, но противник мигом их отбросил, наклонившись к его лицу.
        Это была красивая девушка с рыжими кудрями, чуть светлее, чем у самого Анжея. Из одежды на ней была крапивная рубаха и широкие штаны. Ни единого изъяна на коже, даже родинок нет; а клыки она охотно демонстрировала, алчно скалясь.
        - Нашла, нашла, нашла! - прокричала она крайне неприятным для такой внешности голосом.
        - Что… что нашла? - пробормотал напуганный мальчишка.
        Вот сейчас она его съест, а он даже не успел подумать, как там мама с папой. Глупо! Они всегда учили, что о них нужно думать в первую очередь, а он это сделал в последнюю.
        - Твой Свет! Нашла твой Свет!
        Она кинулась к его шее, открывая пасть. Анжей тщетно дёрнулся назад, прощаясь со всем миром, но внезапно девушка взвизгнула, захрипела и отскочила прочь, держась за волосы.
        Анжей перекатился на живот и тут же встал, в любой момент готовый бежать, но понял, что смысла нет: тот самый юноша, что напал на его сестру, держал девушку за волосы. Рыжая стояла на коленях, извивалась, но вырваться не смела, а блондин тихо говорил:
        - Что же это такое, Жили? Неужели ты решила вот так забрать себе всю добычу? Разве так мы делаем, а, Жили? Разве так можно себя вести?
        Он дернул её за волосы, и Жили заскулила, как побитая собака.
        - Нет, нет, нет, Ваше Величество, я просто хотела поиграть с ним, вот и всё, вот всё.
        - Разве тебе можно играть с людьми, Жили?
        - Нет, нет, нет, нельзя, я просто подумала, что можно.
        Баш потянул на себя, и девушка завизжала.
        - Я больше не буду, не буду, не буду!
        Анжей наблюдал за этим с ужасом, потом не выдержал и крикнул:
        - Ей же больно!
        Юноша посмотрел на него с равнодушием.
        - Ну, так в том и смысл.
        - Отпустите её, пожалуйста.
        Жили, найдя поддержку со стороны, радостно подхватила:
        - Да! Отпустите, пожалуйста, отпустите, я больше не буду, больше не буду!
        - Ещё бы ты была, - сказал юноша и швырнул Жили на землю.
        Рыжая не теряла ни секунды и в следующее мгновение исчезла за деревьями, только копна маковых волос мелькнула меж веток.
        Баш смотрел ей вслед, уперев кулаки в бока. Одет он был в простую зелёную рубаху, с вышитым золотом узором на вороте. Ходил босиком, в чёрных парусиновых штанах, а на поясе держал меч, прямо так, без ножен.
        Если бы он был человеком, то Анжей бы точно мог сказать, что перед ним самый красивый человек в Калахуте.
        Но он явно человеком не был: клыки, отсутствие родинок и темнота вместо Света - так можно отличить баша, если встретишь его во время Жатвы.
        Ведьмы и ведуны всегда говорили, что существо без Света можно лишь прочувствовать, но Анжей, вопреки ожиданиям, не чувствовал рядом с этим башем ни ужаса, ни тоски. Даже положенного гнева не чувствовал, хотя, по идее, должен был.
        - Простите, - сказал он, понимая, что это его единственный шанс. - А вы не знаете, что с моей сестрой?
        Баш посмотрел на него удивлённо:
        - С какой сестрой?
        - Анна. Её зовут Анна, но иногда она называет себя Чёрной Овечкой. Такая, - он изобразил кудри жестом. - Вы встретились на дороге.
        - А, эта. Не знаю, домой побежала, наверное.
        - Ну хорошо.
        Фух, значит, она в порядке! Уже лучше, значит, она скажет маме и папе, что с ним всё хорошо.
        А хорошо ли? Если его не собираются убивать - тогда можно и погулять в этом странном волшебном месте, про которые люди складывали легенды и рассказывали их тёмными вечерами. А потом вернуться домой.
        Но он не знал, как попросить о такой вещи. Задумался, опустил взгляд, разглядывая свои конопатые руки, хотя помощи от них не было никакой. Снова заметил кровь.
        Точно.
        - Простите, а вы меня не убили случайно?
        - Убил, - кивнул блондин. - Ты на меня напал и мне пришлось тебя убить.
        - Да. Простите, если не понял, я просто сестру защищал, ну, так получилось.
        Баш смотрел на него очень удивлённо, затем засмеялся, звонко и легко.
        Анжей покраснел.
        - Ну ничего себе! - смеялся баш. - Ну ладно, хорошо, если не понял - и ладно!
        - Нет, я понял, что вы её сюда хотели похитить, а получилось меня, это-то я понял….
        Он снова покраснел, ещё гуще. Поджал губы. Ну и глупая ситуация!
        Выпалил:
        - Так теперь я буду жить тут? Вы тут пожираете наш Свет?
        - Да, будешь, - кинул юноша. - Пока мы не решим тебя съесть.
        - А скоро это будет?
        - Не знаю. Посмотрим.
        - Хорошо…
        Вот так. Всё же он умрёт. Что ж, все легенды его к этому готовили: попался к существам - жди беды!
        Хотя ощущение беды всё не приходило, уж больно чудесное лето, уж слишком симпатичный этот юноша перед ним, улыбается, щурясь от света.
        От его улыбки Анжей расхрабрился.
        - Ну, если я не буду умирать сейчас, то не могли бы вы показать остров мне? Я так давно про него слышал, но не думал, что когда-нибудь увижу.
        Эта фраза почему-то очень рассмешила баша.
        - Ну ладно, пошли, покажу. Что ещё делать. Но не отходи далеко, а то тебя попытаются съесть!
        Он отправился вдоль тропинки, как раз к тому огромному дереву. Анжей бросился за ним, стараясь не отставать ни на шаг.
        - Здорово! Спасибо! А как вас зовут?
        - Меня зовут Баш-Гран, я король этого острова.
        Вот как! Король! Ну и дела.
        - А меня зовут Анжей, я живу на ферме.
        - Уже не живёшь, мой милый мальчик. Теперь ты принадлежишь нам.
        На секунду Анжей испугался. Он не верил в свою обречённость, но эти слова ему совсем не понравились.
        ***
        Люди на острове Цветов всё же были, самые разные: мужчины, женщины, дети. Они бродили туда-сюда, от скуки придумывали планы по побегу или строили себе шалаши.
        Баши жили кто где: кто спал на ветвях деревьев, кто - в дуплах. Некоторые сооружали себе домики и тут же их рушили. Большинство спало в Древе-Дворце - так назывался гигантский дуб посреди острова. Он был настолько огромен, что вмещал в себе жилые помещения, тронный зал, танцевальный и ещё несколько комнат на верхушке, но никто не знал, зачем они, было слишком высоко и баши не хотели идти и проверять.
        Они были похожи на зверей: могли играть в догонялки, а в следующую секунду устроить кровавую бойню, а потом, зализав раны, мириться и танцевать. Танцевали они много, под дудки, лютни и барабаны; пели песни, которые Анжей не знал; ходили на охоту; снова дрались, снова миловались, спали друг с другом, потом рычали, и так по кругу, день за днём. С людьми они играли: пускали их бежать, а сами догоняли, кружили в танце, но затем роняли в грязь и смеялись.
        В общем, вели себя как малые дети. Сначала это занимало Анжея, но затем начало утомлять, уж больно они были шумные и злые.
        С людьми ему тоже не очень-то хотелось общаться, ведь и на Калахуте он редко находил с ними общий язык, и тут ситуация не изменилась, несмотря на общую беду. Ему всё ещё не о чем было с ними говорить. Подойдёт он к мальчишке его возраста, скажет: “Ну и в заварушку мы попали”, а мальчик ему: “Да уж, не повезло”, и всё, дальше разговор не идёт, мальчишка уходит бесцельно ломать палки.
        Первую смерть человека Анжей увидел через несколько дней после своего прибытия. Гран сидел на троне, а баши притащили под руки полную женщину, которая не оказывала особого сопротивления, и закричали:
        - Всё, Жатва прошла, вот эта у нас уже давно! Ваше Высочество, мы хотим съесть её Свет.
        Гран посмотрел на жертву как-то странно, затем махнул рукой, и его поданные с визгом набросились на беднягу. Женщина закричала, а Анжей был не в силах это терпеть и убежал.
        Потом жизнь пошла своим чередом и про женщину никто не вспоминал, даже люди.
        Снова. Танцы - охота. Охота - танцы.
        А всё, что оставалось Анжею - бродить туда-сюда.
        Спустя некоторое время он осознал ужасное: ему скучно! Тут не было ничего, что они представляли с Анной: ни интересных созданий, ни потрясающих приключений, ни хитроумных загадок. Одни цветы и полоумные обитатели.
        Дружить из башей с ним никто не хотел, что было понятно, но всё же немного обидно.
        ***
        Спал Анжей на небольшой площадке в Древе-Дворце, между этажами, укрывшись тряпьём. Там был маленький закоулок, про который никто не знал, да и по лестнице редко кто ходил: она была выше покоев короля, а значит, туда никому и не нужно было.
        Анжею нравилось спать там: тихо, спокойно, в окошко иногда залетают сойки (он специально оставлял им немного зерна не подоконнике).
        И вот, на утро четырнадцатого дня пребывания на острове Анжей проснулся, позавтракал грушей, которую припрятал заранее, и с тоской подумал, что он уже обследовал все окрестности, изучил каждый холмик и цветок тут, остался только лес, но туда мальчик не ходил - боялся заблудится.
        Но что получается, либо лес, либо скука?
        Не сделав выбора, встал, потянулся, умылся из кувшина и пошёл вниз, по винтовой лестнице дворца.
        Он уже проходил мимо королевских покоев, но тут дверь отворилась, чуть не ударив его по носу, и из комнаты вышла девушка. Она была абсолютно голой (о приличиях баши не особо волновались) и очень растрепанной. В руке сжимала какой-то предмет.
        Анжей покраснел и быстро сделал вид, что у него очень интересные ботинки, но девушка всё же его заметила:
        - Ой-ой-ой, человечек! Ты туда идёшь? Давай скорее, а то дует - он же проснётся! А я пошла!
        С этими словами она втолкнула Анжея внутрь комнаты и закрыла за собой дверь, оставив после себя звук удаляющихся шагов.
        А он замер, только сейчас сообразив, как нелепо получилось! Надо было идти быстрее. Иди медленнее. В общем, не стоять.
        Теперь же он стоял в королевских покоях, но и они разочаровывали воображение: всего лишь огромная комната, огромная кровать, стол в углу, шкаф, да и всё. Скука, да и только.
        Подошёл ближе к кровати. Баш-Гран спал, свернувшись клубком, наполовину накрывшись одеялом из грубого льна.
        Ажней не знал, что ему делать. Уйти? А может, оглядеться? Эх, была бы тут Анна, она бы придумала что интересное, но он-то таким талантом не располагал, а просто стоял и пялился на короля, сам не зная, зачем. Нет, это неприлично, надо уходить.
        Сделав шаг назад и услышав звон, Анжей понял, что умудрился не заметить целую вереницу пустых винных бутылок.
        Гран открыл глаза резко и тут же посмотрел на непрошеного гостя.
        - Что ты тут делаешь? - спросил он.
        - Прости, так случайно получилось! - воскликнул мальчик.
        Он почувствовал, как ладони становятся мокрыми от волнения.
        - Я просто шёл, а там эта девушка… она подумала почему-то, что я сюда… я не знаю, я хотел уйти, но случайно… случайно….
        Слушая его лепет, король сел на кровати, держась за голову. Солнце ореолом освещало его голые плечи и растрепанные волосы.
        - Перестань бормотать, дай мне воды.
        Анжей огляделся:
        - Где тут вода?
        - Не знаю, в какой-то из бутылок.
        Откупорив пробку у первой попавшейся, непрошенный гость уловил терпкий запах спирта.
        - Думаю, это вино.
        - Ну дай вина.
        Баш выхватил у него из рук бутылку, сделал несколько жадных глотков, протянул гостю.
        - Нет, спасибо. Я не пью вина.
        - А что пьёшь? Коньяк?
        - Нет. Сок, воду, чай люблю, кофе иногда. Но редко. Папа говорит, что я до него ещё не дорос.
        - Фу, - скривился король. - Ты хоть пробовал?
        - Что?
        - Вино! Что же ещё!
        - Да, но когда совсем маленький был.
        - А сейчас ты разве не маленький?
        - Ну… не знаю. Мне одна декада и три зимы. С чьей-то точки зрения я, наверняка, маловат, но, например, я старше моей сестры. Ну и вообще многих старше. А вот для папы и мамы я мал, раза в три моложе их. Так что относительно, получается.
        Гран кивнул, чуть нахмурился.
        Анжей часто наблюдал за ним издалека, и всё ему казалось, что король находится немного в стороне от других башей, словно бы и похож на них, но одновременно серьезнее, холоднее.
        Печальнее.
        - А вы? Вы взрослый?
        Баш приподнял одну бровь, глянул скептично:
        - Я такой же, как все. Мы появляемся такими, - он похлопал руками по простыне рядом, приподнял одеяло. - Тут была моя трубка. Ты не видел мою трубку?
        - Нет, не видел. Девушка несла что-то в руках…
        - Зараза. Всё-таки стащила, - прошипел Гран.
        - Мне пойти попросить назад? - робко предложил Анжей.
        - Да допросишься у неё, конечно! Сначала догонишь, а потом попросишь, ага. Ладно. Сам потом найду.
        Он снова отпил из бутылки. Выглядел расстроенным, отчего Анжею непременно захотелось его утешить. Он шлепнулся на колени рядом с кроватью, оперевшись локтями на матрас.
        - Давайте я вам новую сделаю!
        - Тебе что, заняться больше нечем?
        - Нечем, - признался Анжей. - Нет, вы не подумайте, у вас прекрасный остров, очень интересный, красивый, и всё такое, но просто заняться мне нечем, а вырезать я немного могу, поэтому могу сделать трубку.
        Гран рассмеялся.
        - Нет, не можешь, мой милый мальчик. На острове нет ни одного ножа!
        Анжей нахмурился:
        - Точно, железо же. А меч слишком большой.
        - Мечом вырежи стул лучше, его на это хватит. Или диван нормальный. Да. Возьми этот меч и сделай нам мебель, вот этим и займись.
        По его выражению лица совершенно нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно, поэтому мальчик не решался ответить, а только робко улыбался, молясь, чтоб ему пояснили.
        - Ну чего ты сидишь? - внезапно рассердился Гран. - Не слышал меня что ли? Бери меч, и вон из моей спальни!
        Анжей подскочил, схватил оружие и бегом бросился прочь. Даже дверь забыл закрыть.
        ***
        Как оказалось, без гвоздей стула не сделаешь, и из единого куска дерева его не выточишь. На попытки ушло семь дней.
        Все эти дни Анжей провёл у кромки леса, выискивая нужные пни. Лезвие оставлялоглубокие порезы на ладонях, и то и дело мальчик очищал проклятый меч от крови и грязи. Он не мог понять: издевался ли над ним Гран или действительно не догадался о невыполнимости задачи, но результат был одним - полная непригодность меча для строгания и резьбы.
        На седьмой день Анжей сдался окончательно, взял меч и пошёл назад во Дворец. Баши, которые встретились ему по пути, шипели и в ужасе шарахались прочь.
        Удивительная мысль пришла в голову: ведь он мог убить почти любого из них, если бы захотел! Но он не хотел. Толку-то. Никто не лез к нему, и он ни к кому не лез.
        Он вошёл в Древо-Дворец через арку, прямо в тронный зал. Здесь находилось единственное на острове стекло: огромный витраж в восточном окне, отбрасывающий на пол разноцветные отблески. Потолок подпирали колонны из ясеней, стены обросли мхом и вьюном, а вдали у стены стоял резной трон, весь в плюще.
        Гран сидел на нём, закрыв глаза. На коленях у него пристроился какой-то парень, упорно целовавший короля в шею.
        Анжей вспыхнул, словно спичка. Так и замер на пороге, бережно прижимая меч к груди. Прикидывал, как проскользнуть мимо, тихо, за колонами, никому не мешая, и подождать в своём закутке, но сделал первый шаг и услышал голос:
        - О, меч нашёлся. Подойди.
        Это явно обращались к нему, и Анжей пошёл к трону, упорно смотря в землю. Остановился в нескольких шагах от короля.
        - Я думал, что потерял его. Давай сюда.
        Трясущимися руками Анжей протянул меч, украдкой глянул: нет, парень, сидевший на королевский коленях, не прекращал своего занятия, да ещё и тихо стонал.
        - Да уйди ты, - внезапно разозлился Гран и прежде, чем Анжей засеменил прочь, скинул баша с колен.
        Тот шлёпнулся на пол, обиженно промычал что-то и побежал к выходу, а Гран остался на троне, рассматривать оружие.
        - У тебя получилось сделать стул?
        Издевается или нет? Никак не понять. Анжей снова постарался посмотреть ему в глаза, но дыхание перехватило, а руки начали дрожать.
        - Нет, Ваше Величество. Это оказалось невозможно.
        - Вот как…
        Кажется, он был разочарован.
        - Да, к сожалению. Для этого нужны гвозди. Топор, а если мечом рубить как топором, он затупится и будет не годен для битвы.
        - Для битвы, - фыркнул Гран. - Будто мне есть, с кем тут сражаться.
        - Ну… не знаю. Может, есть.
        - Ты что, видел тут врагов?
        - Врагов не видел.
        - А друзей?
        - И друзей не видел, - вздохнул Анжей.
        Гран потянулся вперёд, взял его пальцами за подбородок, посмотрел прямо в глаза.
        Дышать стало ещё сложнее.
        - Тебе тут скучно, мой милый мальчик?
        - Да, - признался Анжей.
        - Мне тоже, - вздохнул Гран. - Тут просто невыносимо скучно.
        Анжей удивлённо открыл рот: чего угодно мог ожидать, но не такого признания! Ему всегда представлялось, что именно король башей должен быть главным весельчаком: водить танцы, петь песни, устраивать охоты.
        Охота.
        - Ваше Величество! - Анжей вытянулся по струнке. - Ваше Величество, пойдёмте на охоту в лес? Там же есть звери и птицы? А у вас есть луки, я видел! Так пойдёмте, а я развлеку вас историями, я столько книжек прочитал - на всю жизнь хватит!
        В зал влетела птица и закружилась над троном, стрекоча. Несколько бабочек пролетело мимо носа Анжея, одна из них села на его медные волосы, подумала и упорхнула прочь.
        Опершись на подлокотники, Гран спрыгнул с трона, встал нос к носу с Анжеем, глядя на него сверху вниз:
        - Пошли! И ты расскажешь мне всё, что знаешь!
        *****
        Они лежали на цветочной поляне недалеко от леса. Запах стоял удушающе сладкий, но одновременно свежий, успокаивающий. Анжею хотелось спать: над головой мерно покачивались соцветия, лёгкий ветерок приносил сонливость.
        Гран лежал недалеко, прикрыв глаза. Лук и стрелы покоились в его руке; они возвращались с охоты, где король пытался научить мальчика стрелять, но не слишком успешно: Анжей постоянно тормозил, слишком долго натягивал тетиву. Старался высчитать, понять, правильный ли момент выбрал, верно ли пойдёт стрела, точный ли угол… А пока думал, добыча уже убегала прочь, и приходилось всё делать заново.
        - Да не думай ты! - злился Гран (но не сильно). - Не думай, просто чувствуй и стреляй! Вот так.
        Он взял лук и в следующую секунду голубая сойка уже лежала на земле, печально раскинув крылья. Даже крикнуть не успела.
        - Я не могу не думать, - расстроился Анжей, разглядывая мёртвую птицу.
        - А ты постарайся.
        - Когда я стараюсь не думать, я думаю о том, как бы мне не думать!
        Он поднял сойку на руки, вытащил стрелу. Ещё теплая кровь побежала по пальцам, закапала на траву.
        - Мне вообще не нравится охотиться, если честно. Мне больше нравится за животными наблюдать.
        - Ну так наблюдай, вон их вокруг сколько.
        - Я и наблюдаю. А тебе звери нравятся?
        Гран пожал плечами, пошёл к поляне, подав знак следовать за ним.
        - Звери как звери.
        - Ну а какие тебе больше всего полюбились?
        - Не знаю, они все одинаковые.
        - Как так! Разные ведь. Вот волк с зайцем одинаковые? Совсем нет, разве что серые оба, да и то не всегда.
        - Ну тогда волк.
        И с этими словами Гран лёг на землю, а Анжей плюхнулся рядом, вытирая алые ладони об траву.
        И вот они так лежали, Анжей рассказывал все сказки про животных, которые помнил, а Гран иногда говорил про то, что пережил сам: как ходил в компании волков, как охотился на акул, как ездил на олене. Рассказчик из него был не ахти какой, возможно из-за того, что баши в основном общались песнями да междометиями, но Анжей всё равно слушал его с удовольствием.
        - Вот, а если баши - духи растений и зверей, то есть духи животных? - спросил мальчик, наблюдая за облаками.
        - М… нет, животные сами по себе достаточно живые, их не должно что-то воплощать.
        - А… Слушай, а как отличить цветок, из которого появился баш? Чтобы случайно его не сорвать. Вообще что будет, если его сорвать?
        - Да ничего не будет, этот цветок умрёт, баш немного погрустит да забудет. Он сам цветок в этом мире, ему ни к чему прошлая оболочка.
        Анжей скосил глаза на одуванчик с яркой желтой головкой. Интересно, как это - быть духом? Наверное, не очень, судя по тому, как живут эти странные существа.
        - Гран, а твой цветок где?
        - У меня его нет, - после некоторого молчания ответил бащ.
        - Сорвали?
        - М… нет. У меня его никогда не было. Я не из цветка появился.
        Привстав на локтях, мальчик внимательно вгляделся в лицо друга.
        - А откуда тогда?
        - Звезда упала, умирая, - нараспев сказал Гран. - А из осколка я родился.
        - Ого! - восхищенно протянул Анжей. - Это же потрясающе. Про тебя можно свою историю сочинить!
        - Можно. Сочиняй.
        - Обязательно! Спасибо! Нет, как это здорово всё-таки, падшая звезда! Ты, должно быть, сразу был избран королём.
        Гран хохотнул.
        - Нет, я сразу был избран чужим, власть взял себе сам.
        - Ещё лучше! Ты расскажешь мне как-нибудь эту историю?
        - Да, но не сейчас. К нам кто-то бежит.
        И правда бежал: огненная голова появилась на поляне, босые пятки стучали по земле. Это была Жили, она мчалась, жалобно выкрикивая:
        - Ваше Величество! Ваше Величество! Ваааашчество!..
        Добежав, упала рядом с Граном, скуля и стараясь коснуться подола его рубахи, хныкала:
        - Ваше Величество, он украл мой хвост, он украл мой хвост!
        Она уткнулась носом в его одежду. Гран раздраженно выдернул ткань.
        - Кто украл твой хвост? Разве он у тебя был?
        - Корш! Он сказал, что у меня был хвост, но Корш его похитил, пока я спала и не хочет возвращать! Ваше Величество, верните хвост, прошу, верните!
        - Дура! - прошипел ей король. - Не было у тебя хвоста никогда, а Корш тебя обманывает. Иди отсюда.
        - Правда врёт? Правда-правда?
        - Да.
        Девушка вскочила. Выражение её лица не предвещало Коршу ничего хорошего.
        - Ну я ему задам! Ну я ему покажу!
        И умчалась прочь.
        Гран застонал, закрыл лицо руками.
        - Как же они мне надоели!
        Анжею оставалось только посочувствовать.
        ****
        Дни сменялись ночами, а затем снова наступал день. Из-за вечного лета Анжей потерял счёт времени - сколько он уже тут? Год? Два? Он не знал, а зарубки, которые он сперва наносил на стене в спальне-закутке, быстро сбили его с толку.
        Но ответ подсказывало отражение: зеркал на острове не было, зато было озерцо в саду. И в этом озерце он отчётливо видел, что растёт: лицо стало менее мягким, плечи стали шире, подбородок квадратное. И рост - сейчас он был уже ростом с Грана, хотя раньше смотрел на него снизу вверх.
        Он пытался расспросить об этом Грана, но по мнению баша Анжей всегда был таким, с самого начала, но мальчик-то видел, что время для него не остановилось.
        С людьми вокруг он себя сравнить не мог в силу того, что они почти не общались друг с другом, жили разобщенно, словно не были единым видом с единой бедой. Но Анжея это не особо волновало, как и не заботило его отсутствие дружбы с другими башами - у него был Гран, ему хватало. Они проводили дни бок о бок, гуляли по лесу, рассказывали истории, исследовали остров (который, как оказалось, Гран знает вдоль и поперек, но подыгрывал Анжею), строили плот, рыбачили и составляли книгу Сказаний. Ни читать, ни писать Гран не умел, как и все представители его вида, но непременно захотел, чтобы в Древе-Дворце была такая особенная книга, которая содержит все песни, поэтому они вылавливали по очереди всех жителей острова и выспрашивали, какие стихи или истории они знают, а потом Анжей записывал это всё на сушеных листьях. Он очень боялся, что листья обветшают и разрушатся, но Гран его заверил, что не позволит этому случиться - у него достаточно магии.
        На все мольбы показать хоть что-нибудь волшебное король отвечал отказом.
        - Вся моя магия уходит на то, чтобы держать этот проклятый остров взаперти.
        - А как же сохранение книги? - напомнил Анжей.
        - Ну ещё и на книгу, ладно.
        Но в один вечер всё же сдался, ночью отвёл Анжея на тёмную еловую поляну и движением руки заставил её сиять всеми цветами радуги. Мальчик ахнул от восхищения - столько красоты он в жизни не видел! Свет был будто живой, и такой яркий, что дух захватывало.
        - Тут есть кристаллы. Я просто их разбудил и заставил немного поплясать, вот и вся магия, - объяснил Гран.
        В тот вечер Анжей ещё долго чувствовал это сияние.
        О доме он не забывал, думал о нём довольно часто, но тосковал несильно, разве что скучал по родителям и сестре. Он холил надежду, что увидит их вновь, но при Гране не заикался.
        Всё выжидал нужный момент, а это было непросто - настроение у Грана скакало туда-сюда, и было крайне сложно предсказать, что его развеселит, а что расстроит. У Анжея худо-бедно получалось, но вот у подданных Грана нет. Они то и дело прибегали к нему с просьбой разрешить их споры, иногда натыкались на гнев, иногда на милость. Но периодически их глупость и настойчивость злили даже Анжея: как можно сначала повалить дерево, а потом прибежать с просьбой снова врастить его в землю? Или сначала откусить себе палец, а потом хныкать, чтоб его пришли вновь?
        Нет, иногда уровень глупости некоторых жителей острова превышал все допустимые пределы.
        Больше глупых жителей Анжея злили только любовники Грана: Кхет, субтильный юноша с каштановыми длинными волосами и Мия - курносая девушка с глазами цвета моря. Они всё время висли на Гране, тащили его за собой (он тут же забывал про Анжея) и смеялись над человеком, иногда кидая в него репей. Анжей был слишком взрослым, чтобы отвечать им тем же, поэтому просто уходил в свой закуток, сидел там и злился, сам не понимая, на что.
        Решил, что в такие моменты злится от безделья, поэтому выпросил у Грана участок, где мог бы заниматься выращиванием овощей. Фруктов и цветов на острове хватало, а вот с овощами был дефицит, да и возиться в земле ему нравилось. Король, конечно, разрешил, и Анжей обосновался у самых корней Древа-Дворца, к югу от главного входа. Раскопал там грядки, добыл семян и занялся фермерством.
        Зелень всходила быстро, и вскоре появился первый урожай - хорошие алые помидоры и листья салата, чему юный фермер был несказанно горд.
        Злость на приходы Кхета и Мии никуда не делась, зато было хоть чем заняться.
        А спустя некоторое время у Анжея появилось новое дело.
        В один из дней, когда он бродил по острову в одиночестве, то и дело стыдливо одёргивая рукава и штанины одежды, из которой он уже вырос, он услышал тихий свист. Сначала не обратил внимания, ведь птиц на острове было полно, но потом расслышал, что свист звучал чрезвычайно жалобно. Порыскав в высокой траве, обнаружил в зарослях тысячелистника стрижа с безвольно поникшим крылом.
        Аккуратно поднял пищащую птицу на руки и понес в Древо-Дворец. Птенец недовольно кричал, но не вырывался.
        Грана нашёл в королевских покоях, курящим трубку на подоконнике.
        - Гран, смотри! - мальчик протянул другу стрижа.
        Прищурив светлые глаза, баш внимательно оглядел птицу.
        - Крыло сломано, - констатировал он. - Хочешь, чтобы я добил?
        Анжей испуганно прижал птицу к груди.
        - Нет! Ты что, нет, конечно! Я хочу её вылечить. Можно?
        - А что ты у меня спрашиваешь? Ты же нашёл эту птицу, значит, теперь она твоя. Лечи, как хочешь.
        Обрадованный мальчик побежал строить гнездо из лоскутков.
        ***
        В одну крайне трагическую ночь рубашка полностью порвалась. Анжей с тоской оглядывал лопнувшие швы. Как же он вырос! И где теперь достать новую? Одежда Грана на него уже вряд ли налезет, разве что у людей…
        Когда он вспоминал, что на острове помимо него есть ещё люди, ему всё время приходила одна и та же мысль: а они же тут на убой! И он, вообще-то, тоже! Баши просто ждут, пока Гран махнёт рукой и разрешит им съесть человеческий Свет!
        Один раз он накрутил эту мысль настолько, что утром первым делом бросился к Грану:
        - Скажи, а вам обязательно есть Свет людей?
        - Ну, а тебе обязательно просто есть? - ответил вопросом на вопрос сонный король.
        - Ну… да.
        - Вот и нам да.
        - Но люди же умирают…
        - Звери и птицы тоже умирают, и ничего.
        Анжей замер, обдумывая. С одной стороны Гран был прав, а с другой - ведь между ним, Анжеем, и какой-нибудь курицей в супе есть огромная пропасть!
        - А меня ты тоже съешь? - испуганно прошептал он.
        - Да! - прошипел баш. - Прямо здесь и сейчас, если не прекратишь приставать ко мне со своими глупыми вопросами!
        - Прости-прости!.. Я больше не буду. Скажи, может, у тебя есть большая рубашка для меня? И штаны, мои совсем испортились.
        - Посмотри в верхних комнатах, - махнул рукой Гран.
        В “верхних” комнатах, тех самых, в которые никто никогда не заходил, оказался целый склад вещей. Смотреть на них было печально - эти вещи когда-то принадлежали людям, которые уже уничтожены, стёрты с лица земли и больше никогда не вернутся назад.
        Эта мысль так расстроила Анжея, что он тихо заплакал, горюя обо всех людях, которых никогда не знал, и о несправедливости жизни.
        Если бы он только мог найти способ насыщать башей Светом так, чтобы люди не умирали!.. Но он не мог, в нём не было ни сил, ни магии для этого.
        Он взял подходящую одежду и долго-долго стирал её в море.
        ***
        В сознании Анжея, когда он вспоминал про комнату с одеждой, мелькало что-то ещё, словно он упустил очень важную деталь. Он тщетно перебирал в памяти интерьер и, сдавшись, снова поднялся наверх, выше своего закутка, прямо по древесной спирали. Как и в тот раз, везде лежали горы рубашек, штанов и платьев, но не это привлекло внимание Анжея. Все стены были разрисованы углём.
        Рисунки были не самыми лучшими: пропорции не соблюдены, перспектива с художником явно не дружила, а о цветах и говорить не стоило - чёрные полосы на сепии. Но всё же в них чувствовался единый стиль и живость, из-за чего хотелось разглядывать их снова и снова.
        Корабли, дельфины, люди (или баши? так не поймёшь), деревья, цветы, дома, птицы, просто узоры - всё это покрывало комнату до самого потолка.
        Проведя несколько часов за изучением картинок, Анжей спустился вниз.
        - Гран, там наверху рисунки.
        - Я знаю.
        - Да, я понимаю. Ты их нарисовал?
        - Ну да.
        - Красивые.
        Баш снова пожал плечами - это был универсальный ответ, когда не находилось слов.
        - Тебе нравится рисовать? - спросил Анжей, присаживаясь на пол.
        - Не знаю, нравится ли. Я просто делаю это, чтобы занять себя хоть чем-то.
        - А мне нравится. Я часто рисовал дома, в основном всякие иллюстрации. А что рисуешь ты?
        - Ты разве не видел?
        - Видел, но это же должно иметь какой-то смысл.
        - Нет, это просто то, что я помню.
        Анжей задумчиво поскрёб переносицу. В нём начал разгораться уголёк вдохновения.
        - Гран, Гран! Я так давно не рисовал…
        - Ну иди и рисуй.
        - Нет, я хочу с тобой! Пошли в верхние комнаты. Ты возьмёшь одну стену, я вторую.
        Видя, что друг почти сдался, Анжей принялся настаивать - уж больно хотелось впечатлить короля своими способностями, да и самому выразить то, что накипело, через искусство.
        - Пошли, ну пожалуйста, Гран! Это будет весело, обещаю, что будет весело, прямо очень!
        - Ну, если обещаешь, то пошли, - баш спрыгнул на пол, и они отправились наверх.
        ***
        Когда закат был алого цвета, Гран всегда играл на флейте. Он говорил, что солнце чувствует печаль, уходя за море, поэтому нужно радовать его музыкой.
        Анжей сидел рядом, слушал, прикрыв глаза, смотрел, как красные волны отражают золотые блики и думал о том, как он счастлив.
        ****
        Дождь на острове Цветов шёл редко, но проливался на землю сокрушительным ливнем. Он застал Анжея врасплох: слишком упорно юноша трудился в огороде, не замечая, как скапливаются тёмные облака и холодный ветер сгибает цветы.
        Первые капли упали ему на затылок, а потом целый ушат воды обрушился сверху, промочив в момент до нитки. Анжей бросился в Древо-Дворец, поскальзываясь на бегу и вытирая капли с глаз. Влетел внутрь, дрожа от холода. С одежды стекали ручьи прямо на деревянный пол.
        Он хотел подняться наверх - больше к Грану, чем к себе (он всегда хотел больше к Грану), но тут услышал оклик:
        - Эй! Эй, рыжий!
        Рыжих на острове было немного, поэтому Анжей логически заключил, что обращаются к нему. Дрожа от холода, обернулся на крик и увидел грузного мужчину, короткая стрижка которого не прикрывала отсутствие уха.
        Мужчина подошёл к нему.
        - Слушай, парень. Горит Маяк. Так вот, слушай. Мы хотим поднять восстание, что ты думаешь?
        Анжей думал, что это глупо, но спорить не хотел, поэтому лишь сказал нейтральное “мргнх”.
        - Но чтобы поднять его, - продолжал мужчина, - нам нужна твоя помощь.
        - Что? Что я могу?
        - Ну как же! Ты же всё время ошиваешься с ихним королём, да? А у него меч. Так вот, стащи этот меч.
        - Зачем?..
        - О Мотылёк, тебе что, белки орехами черепушку забили? Стащи этот меч, и мы всех убьём.
        Анжей отступил на шаг. Поворот событий ему вообще не нравился.
        - Всех?..
        - Ну, не людей, конечно. Всех башей, они же железа как огня боятся, вот мы их перебьем.
        - Но они же погибнут! - в такие моменты Анжей всегда туго соображал, чего очень стыдился.
        - Да чтоб тебя… В том и смысл, голова садовая! Мы их убьём, чтобы они не убили нас! Ты что, хочешь, чтобы они нас убили? Ты этого хочешь?
        - Нет, но…
        - Тогда укради меч!
        - Я не хочу красть меч, - возразил Анжей.
        Мужчина рванулся, схватил его за шиворот, заорал так громко, что, казалось, весь Дворец сотрясся.
        - ЧТО ЗНАЧИТ НЕ ХОЧЕШЬ?! ЧТО ЗНАЧИТ НЕ ХОЧЕШЬ?! ТЫ ЧТО, ЖЕЛАЕШЬ НАШЕЙ СМЕРТИ?! ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ МЫ ВСЕ ПОГИБЛИ ТЫ, ПОДСТИЛКА БАШЕВСКАЯ?! ТЫ ВИДИШЬ МОЁ УХО?! - он тыкнул пальцем в шрам на голове. - ВИДИШЬ?! МНЕ ЕГО ОТОРВАЛА ОДНА СУКА, ЧТОБ ПОВЕСЕЛИТЬСЯ. Я НЕ ПОЗВОЛЮ НИКОМУ ТАК ОБРАЩАТЬСЯ С НАМИ, ЛЮДЬМИ! НЕ ПОЗВОЛЮ, ТЫ ПОНЯЛ? ИДИ И УКРАДИ ЭТОТ ПРОКЛЯТЫЙ МЕЧ.
        Анжей рванулся назад, ворот затрещал, но мужчина его не отпустил. Поняв, что юноша пытается сбежать, замахнулся и ударил его в нос.
        Искры вспыхнули в глазах Анжея, переносицу обожгло болью, и он почувствовал, как льётся горячая кровь. Ещё раз подался назад, на этот раз успешнее: хватка ослабилась, и Анжей, не оглядываясь, бросился по винтовой лестнице прочь. Влетел наверх словно белка, ворвался в спальню Грана без стука, захлопнул дверь и замер, прислушиваясь. Шагов не было.
        Голос короля послышался из-за спины.
        - Какое… как это слово? Экс-сен-трично-е появления у тебя, мой мальчик. Я бы даже сказал - нахальное.
        - Эксцентричное, - пробормотал Анжей, отступая от двери.
        Гран пил вино, развалившись на кровати. За окном бушевала гроза.
        Увидев насквозь мокрого, окровавленного и испуганного паренька, он слегка нахмурился:
        - Это что с тобой случилось?
        - Я бежал по ступеням и поскользнулся, - зачем-то соврал Анжей.
        Он не давал себе отчёта, почему не хочет рассказывать про мужчину, но всё же предпочёл промолчать.
        - Ты весь мокрый, - сообщил Гран достоверный факт. - Обернись хотя бы в простыню.
        - Отвернись тогда, пожалуйста.
        Фыркнув, баш всё же принялся наблюдать за грозой, а Анжей скинул с себя одежду. Он жутко стеснялся того, как изменилось его тело, и мысль о том, что кто-нибудь его может увидеть - особенно Гран - приводила его в ужас.
        Но простыня была такой большой, что скрывала все недостатки его фигуры, превращая её в непонятный ком белой ткани. Штаны и рубашку Анжей аккуратно развесил на спинке кровати.
        - Можно я сяду?
        Гран кивнул, оборачиваясь. Встал, изрядно пошатываясь (видимо, выпил он немало), запнулся о бутылку, выругался, нашёл кувшин с водой, принёс Анжею.
        - Вот. Ты весь в крови. Твоя лестница была немилосердна.
        Пока юноша умывался, Гран достал ещё одну бутылку вина, глиняную и шершавую. Пробка вылетела с глухим звуком.
        - Теперь тебе точно нужно выпить вина! - чуть ли не прокричал он. - Нет ничего лучше вина после хорошей драки с лестницей! Держи! Бери-бери, тебе целая королевская бутыль, я возьму другую.
        Юноша покорно принял бутыль, понюхал содержимое - терпкий запах винограда. Попробовал.
        Значительно лучше, чем он помнил! Вкусно, сладко, согревающе. Он жадно сделал глоток.
        - Вот это я понимаю! - посмеялся Гран. - А то всё “чай, чай”. Учись ценить хорошее вино, мой мальчик!
        - А откуда оно?
        - Что-то из Калахута - мы берём во время Жатвы. Что-то мы делаем тут, помнишь виноградники у берёзовой рощи? Вот там. Но получается плохо - эти идиоты не могут по-нормальному соблюдать рецепт. Хотя откуда бы, он же нигде не написан и читать они не умеют… Давай запишем рецепт в нашу книгу?
        Когда Гран был пьян, он выглядел намного живее, чем обычно. Это одновременно очень нравилось Анжею и пугало.
        - Давай. Только тогда это будет не просто книга песен, но и книга рецептов.
        - Да пусть будет книга всего, - махнул рукой баш. - Много - не мало.
        - Хорошо.
        За окном шумел дождь. Молнии рассекали небеса, а гром оглушал. Анжей снова вспомнил дом, как часто там бывали грозы, и как вся семья собиралась у камина, считая глухие раскаты.
        Он выпил ещё.
        - Пока было два раската грома, - сказал он.
        - И что?
        - У нас есть примета. Если за грозу прогремит чётное количество грома - значит, до следующей бури будет везти. Ну, а нечётное - не везти.
        - О.
        - Вот я и считаю. Мы всегда считали с мамой и папой. Это такие гадания.
        - Ох уж эти глупые человеческие гадания. Вы смешные. Смешные и глупые.
        Голова Анжея закружилась, но не как во время болезни, а приятно, словно мир баюкает его в своих мягких ладонях. Но вместе с головокружением пришло непривычное чувство смелости и что-то ещё, доселе не слишком знакомое.
        - Мы не глупые. Мы очень образованные, между прочим.
        - Быть умным и образованным - совсем разные вещи, мой милый мальчик. Вы читаете. Но вы глупые.
        - Сами вы… - начал Анжей, но прикусил язык.
        Проклятое вино!
        Замолчал он поздно: Гран взял его за подбородок, наклонился ближе. Он него пахло полынью и алкоголем.
        - Сами мы глупые, да? Идиоты, плененные собственным островом, ты это хотел сказать?
        - Нет, - пробормотал Анжей, хотя хотел сказать именно это.
        Пальцы баша надавили ему на челюсть. Да что за день такой!
        - Ты уж не ври мне. Я ложь чую, что твой глупый зверь. И про лестницу твою.
        - Прости, я не хотел тебе врать… Гран, мне больно!
        Рука короля тут же разжалась, выпуская юношу. Тот потёр кожу, чувствуя, как она гудит.
        - Прости, просто баши не всегда… блещут интеллектом, ну, мне кажется. Я могу ошибаться, конечно, - Анжей чувствовал, как язык начал распухать и заплетаться, но сделал ещё глоток вина. - Просто вот ты другой, по-хорошему другой, ты умный, но я не знаю, как ты живёшь тут, они же такие злые и жестокие, а ты не злой, совсем не злой, хоть и делаешь вид, но как так получилось…
        Он чувствовал, что его понесло куда-то не туда, уговаривал себя остановиться, но та часть его, что принадлежала вину, не желала замолкать.
        Он выпил ещё. Изображение перед глазами слегка поплыло и любопытное лицо Грана окуталось дымкой.
        - Ну живём. Вынуждены так жить. Ты винишь нас за это?
        - Нет, но…
        - Винишь.
        - Да, немного.
        - Понятное дело. Только потому, что мы похожи на людей. Тебе кажется, что мы обязаны вам соответствовать?
        - Нет. Да, - снова глоток вина, - просто сказки… вы там такие… другие, Гран! Совсем другие.
        - Когда встретишь кого-то, кто соответствует сказкам, обязательно мне сообщи.
        Горло Анжея стало очень горячим.
        Чтобы хоть как-то это заглушить, он сделал ещё глоток. Сработало плохо: почти полная бутылка вина, оказывается, не способствовала ясному сознанию. Что-то внутри него надломилось.
        - Я просто не понимаю, это несправедливо, это всё несправедливо, то, как живёте вы, то, как живём мы, как так получилось? Почему мы должны умирать? Почему вы должны нас пожирать? Почему у вас просто нет Света, а что было бы, будь он? А я? А я тоже должен умереть? Я не хочу умирать, я хочу жить тут с тобой, но я ещё хочу увидеть маму и папу, и Анну, я очень хочу увидеть Анну, но должен умереть, так что ли, получается? - ещё глоток. - А люди думают, что я предатель, предатель, потому что не хочу красть твой дурацкий меч, а мечом даже нельзя вырезать дурацкий стул, как это так? Зачем мечи без стульев? Зачем стулья без мечей? О… зачем так много вина? - ещё глоток. - Гран, Гран, что же делать? Слишком много вина, я не хочу, чтобы вас всех убили, чтобы нас убили тоже не хочу, а тут убивают. Гран, ты же такой хороший, ты сам не знаешь, какой ты хороший. Зачем тебе Кхет и Мия? Зачем? Есть же я, - его слова превратились в бормотание, голова отяжелела. - Зачем, они же злые, они тут все такие злые, и люди, и баши, такие злые на таком красивом острове… и ты красивый, такой красивый, красивее всего острова,
самый-самый, пойдём, пойдём лучше прочь с острова, на Калахут, что тут делать, делать-то что? Я не знаю, совсем. Это как картинка в книжке - красиво, но без вкуса и запаха. Нет-нет, я вру. Тут есть вкус и запах, дело только в том, кто населяет эту картинку, да? Без них было бы лучше, да? Взять остров, заселить его только хорошими людьми. Такими, что не будут гнать меня прочь или хотеть тебя убить. А я что, я разве могу им помешать? Я не могу, никак не могу, только вот…
        Тут слова иссякли, как и способность Анжея быть в сознании. Веки налились свинцом, голова ушла в смутный туман, и он рухнул вперёд, успев только почувствовать, как его нескладное тело подхватывает король.
        ***
        Проснулся он продрогшим, кое-как закутался в простыню, но это не помогло. Утренний воздух после грозы был свежим, а на небе светило яркое солнце, но всё же было прохладно. Попробовал встать, но голова тут же заболела, а к горлу подступила тошнота. Веки болели. Анжей снова лёг, пытаясь привести себя в чувство, лежал так минут десять, а потом предпринял ещё одну попытку подняться.
        Кое-как у него получилось. Он слез с огромной постели, ступив в солнечный квадрат, огляделся в поисках хозяина комнаты, но Грана нигде не было, лишь пустые бутылки.
        Взял свою одежду, всё ещё слегка влажную, но выбора особо не было.
        Его мучала жажда, в горло будто песка насыпали, всё тело болело. Кувшин оказался пуст, а при одном взгляде на вино его чуть не стошнило.
        Он отправился вниз.
        Знакомая винтовая лестница вызывала лишь новый приступ тошноты, так что спускался он медленно, шаг за шагом преодолевая ступени. С каждой новой ступенью вспоминал происходящие вчера события и всё больше и больше погружался в пучины стыда, и, войдя в тронный зал, уже был готов сгореть от позора.
        Но не суждено, его отвлекли обстоятельства.
        Посередине, между двумя колоннами, лежало тело. Страх скрутило живот, но Анжей всё же заставил себя подойти ближе.
        Это был тот самый мужчина, который угрожал ему вчера. Живот его был распорот, тёмная кровь разлилась по полу, а на лице отразился страх, хотя глаза уже ничего не выражали.
        Руки Анжея задрожали.
        - Что, будем считать, мятеж подавлен?
        Гран сидел на своём троне, облокотившись на окровавленный меч. Он улыбался.
        - Что… - только и смог прохрипеть Анжей. Сглотнул слюну, попробовал ещё раз, но губы болели и опухли.
        - Ну что, что, видишь - горе-революционер потерпел неудачу. За мечом мальчика пошлёшь, от меча и погибнешь.
        Он рассмеялся собственной шутке, а Анжей так и стоял, онемев. Обернулся на тело, но понял, что его сейчас вырвет и быстро вернулся к королю. Подошёл к трону - громко говорить он не мог.
        - Как ты узнал? - наконец спросил он.
        - Так ты же сам мне вчера рассказал, - удивился Гран.
        - Нет, я рассказывал тебе… я не говорил, кто именно это был.
        - О, говорил, мой милый мальчик! Ещё как говорил! Полночи монолог читал. Неужели не помнишь?
        Анжей покраснел, судорожно перебирая воспоминания.
        - Нет. Нет! Я говорил про стулья, а потом отрубился. Всего лишь про дурацкие стулья, это последнее, и всё, честно, всё!
        Гран лениво закинул ногу на подлокотник, крутанул меч вокруг своей оси.
        - Ну нет, ты болтал дольше. Всё говорил, как побил бы этого “безухова”, плакался, клялся мне в любви, верности, ныл, как тебе тут тяжело живётся, но и на Калахуте тяжело, снова клялся, с объ….
        Анжей закрыл уши руками, зажмурился.
        - Стой, не надо!
        Он был готов умереть. Возможно, если бы король сейчас предложил ему смерть от меча - он бы согласился. Это же надо было настолько потерять контроль над собой! Человек погиб из-за него.
        Лёгкий щелчок по носу привёл его в чувство.
        - Ого, я и не думал, что люди бывают такого цвета! - весело сказал Гран. - Ты как ходячая рябина. Может, ты тоже баш, дух мака, и теперь принимаешь прежнюю форму?
        - Нет, - пробормотал Анжей.
        Ему было плохо. Очень плохо.
        - Прости меня, Гран. Чтобы я ни говорил ночью, как бы себя ни вёл - прости. Я не контролировал себя.
        - Все бы за такое извинялись! - пуще прежнего развеселился баш. - Нет-нет, не хочешь знать - не надо, я и не скажу. Встань на колени.
        - Чего?
        - Не колени, говорю. Вот на эти, - он указал на ноги Анжея.
        Мало что понимания и всё ещё мучаясь с больной головой, Анжей послушно опустился вниз.
        Гран взял меч. Юноша замер, наблюдая, как кровавая сталь касается его плеч, а затем и макушки.
        - Ты справился с моими врагами, мой милый мальчик, и поклялся в вечной верности, поэтому я посвящаю тебя в рыцари. Прямо как в твоих сказках. Ты же любишь сказки? - король улыбнулся лукаво.
        - Да, - тихо сказал Анжей. - Сказки я люблю.
        На окровавленное тело он больше не смотрел.
        ****
        Дальше жизнь на острове Цветов пошла своим чередом: баши и люди существовали где-то за пределами восприятия Анжея, а в его маленьком мирке остались только Гран, огород и птицы с перебитыми крыльями, которых он периодически выхаживал.
        Книга была закончена - больше историй на острове не осталось, и тогда Анжей начал записывать свою, выпросив у Грана ещё волшебных листов.
        Они сидели на мягком песке у кромки моря и Анжей зачитывал другу первые наброски его рассказа - смешные, неуклюжие, с корявым слогом, но всё равно очень нужные. Гран в литературе не разбирался и потому ему всё нравилось, но Анжею, который прочитал немало книг, не нравилось ничего. Поэтому он хмуро переписывал каждое слово.
        Король курил трубку, Анжей писал стихи. В деревьях слышалась музыка - это баши устроили танцы, привлекая к себе людей и топча этим разиням ноги.
        Послышался крик боли. Анжей заткнул уши.
        - Я не могу слышать, как они ругаются! Это ужасно каждый раз.
        Гран не ответил.
        - Как думаешь, в следующую Жатву можно принести сюда немного книг? - спросил Анжей, глядя на закат. - Было бы здорово, мне кажется.
        - Можно, наверное. Просто кому это нужно?
        - Мне. И тебе. Я же для тебя читаю.
        Гран хмыкнул, но опять промолчал, выпуская к небу сизое облачко дыма.
        Анжей попробовал с другой стороны.
        - А как ты думаешь… Как ты думаешь, может быть, мне можно было ещё раз увидеть дом?
        Король глянул на него искоса, немного странно, потом поднялся и пошёл вдоль берега. Анжея с собой не позвал.
        ****
        Следующие несколько дней Анжей провёл в одиночестве. Несколько раз стучал в королевские покои, но приглашения не получал.
        От скуки снова принялся наблюдать за жизнью населения, но быстро бросил эту затею - каждый раз они дрались, спорили, ругались и ранили друг друга, и это только огорчало Анжея, и он вернулся в свой тихий огородик.
        Всё чаше представлял себе дом. Как там Анна? Выросла ли? Всё так же плавает по всему Калахуту? А мама с папой - как они теперь? Сколько зим его не было дома? Может быть, он вернётся - а там вообще времени не прошло? А может, застанет их глубокими стариками?
        А если он вообще не вернётся? Будет жить тут? Так-то он не против, но тогда огород надо расширить…
        В таких тоскливых мыслях, мучаясь одиночеством и тоской по другу, который непонятно куда подевался, Анжей поднялся наверх, свернулся в уголке и уснул.
        Когда его разбудили, было уже темно, и звёзды горели за окошком. Баш-Гран стоял над ним.
        - Вставай, мой милый мальчик.
        Анжей протер глаза, зевнул, сел.
        - Что случилось?
        - Я сказал вставай, а не садись.
        Юноша встал, поморгал пару раз, пытаясь понять, что не так, но всё было как надо: Гран выглядел как обычно, разве что немного раздраженный, небо за окном было обычное и он, Анжей, тоже был обычным.
        - Пойдём, - сказал король и спустился по лестнице.
        Быстро надев ботинки, Анжей кинулся вслед за ним, не решаясь заговорить. Они пересекли тронный зал, вышли в сад, прошли по всем извилистым тропкам, тревожа спящие бутоны и, вышли к двери, расположенной между двумя обвалившимися берёзами. Анжей знал эту дверь, не раз пробовал открыть, но она никогда не поддавалась, а затем Гран ему показал, что по ту сторону двери пустота.
        Гран взялся за ручку, дёрнул на себя, и дверь со скрипом обнажила тёмный провал, от которого веяло холодом.
        - Что это? - спросил Анжей, пытаясь вглядеться внутрь, но видел лишь темноту.
        - Это переход. Между островом Цветов и Калахутом.
        - Я думал, он открывается только в ночь Облавы.
        - Нет, в эту ночь границы стираются совсем, а эта дверь тут всегда, и в неё может выйти любой, если я разрешу. Просто это нарушает договор и равновесие, но иногда можно.
        - А…
        Он только и мог ответить, что это глупое, неловкое “А”.
        - Иди.
        Анжей недоумевающе поглядел на Грана. Потом рассмеялся.
        - Нет, ты не понял! Я говорил, что скучаю по маме и папе, и по Анне, и по книгам, но я совсем не хочу уходить от тебя. Я бы их с удовольствием навестил, а потом вернулся, вот, что имелось ввиду.
        Гран кивнул.
        - Я знаю это. Ты меня тоже не понял. Я хочу, чтоб ты ушёл. Совсем.
        Под рёбрами сильно заболело, и Анжей непроизвольно вцепился в рубаху.
        - Нет. Подожди, Гран, подожди. Я не хочу…
        - Ты что, тупой? - прошипел король. - Тупой или глухой? Я хочу. Я! Хочу, чтоб ты ушёл, ты мне надоел, смертельно надоел, так что убирайся отсюда!
        - Но я же рыцарь…
        - Какой рыцарь? Совсем дурак? Ты совсем дурак, а, мальчик? Уходи, пока я тебя не убил прямо здесь!
        Анжей пошёл, но не к двери, а назад. Случайно. Наступил на цветок. Хрупкий стебель хрустнул под его ботинком.
        Гран никогда не выглядел сильным, но, перетащил юношу к проходу он без труда, поставив его прямо перед тёмным провалом.
        А за этой темнотой - дом.
        Анжей обернулся. Не секунду увидел на лице друга печаль, но потом она исчезла.
        Зато боль меж рёбер не делась никуда. Хотелось горько разрыдаться, броситься к королю и умолять позволить остаться, но он не мог - так просто нельзя. Гран смотрел куда-то в сторону. Коридор пах землей и сыростью.
        - Гран?
        - М?
        - Поклянись, что говоришь правду.
        - Какую правду?
        - Что я тебе надоел.
        Он даже головы на Анжея не повернул.
        - Иди уже.
        - Ты вернёшься? Когда-нибудь?
        - Куда?
        - За мной. В следующую Жатву, например. Я вижу, что тебе тяжело. Вижу, что тебе легче прогнать меня, а не говорить, но я не верю тебе, Гран. Ты и сам себе не веришь, поэтому, пожалуйста, приходи, как сможешь. Я угощу тебя чаем. Ну, бывай.
        Анжей сделал первый шаг, сдерживая слёзы, сжимая кулаки. Голова вновь кружилась, в горле стоял ком, никакой ясности мысли, кроме совершенного детского: “Ну и ладно! подумаешь! тогда я пошёл домой!”
        Он сделал второй шаг и услышал, как хлопнула дверь.
        Сделав третий шаг, он ступил на рыжую листву осени.
        Глава пятнадцатая. Гадания. Анна
        Храбраямаленькая “Чайка” резво скакала по волнам, подгоняемая восточным ветром. Овечка стояла на носу кораблика и смеялась, наслаждаясь ощущением полёта.
        С тех пор, как они снова оказались в дороге, ей хотелось петь и плясать от ощущения всеобъемлющей свободы, и одновременно ей было бесконечно стыдно перед Анжеем, перед домом детства и перед тётей и дядей за эту весёлую искру.
        Сгоревший дом - это ужасно, и она всю ночь плакала из-за ушедшей части своего детства.
        Но больше её ничто и нигде не держало, не надо было возвращаться с первым снегом куда-то, даже если ей совсем не хотелось (это случалось редко, но случалось).
        Но с другой стороны, она больше никогда не увидит свою маленькую ферму, не услышит скрип половиц, тёплый запах пирога, и та роща, где они с Анжеем так часто играли в разбойников, больше никогда не зацветет.
        Радость её сдуло порывом ветра, и весёлые пляски корабля перестали доставлять удовольствие. Овечка отошла и села на табурет, ухватившись за канат. Её удавалось утешать себя одним лишь воспоминанием: выражением лиц этих ублюдков-коллекторов, когда она им сообщила, что нет их вожделенного дома.
        Хотя радость сомнительная - его же теперь ни у кого нет.
        Им предстояло плыть ешё несколько часов, и Вражка с Анжеем спустились вниз, в каюту, отдыхать. Гран дремал на палубе, свернувшись клубком под бочкой, как последний бродяга. Спускаться вниз он отказался, аргументов не привёл, и вот теперь пытался не продрогнуть под холодными морскими брызгами.
        Овечка поднялась к капитану Шему.
        Бравый моряк стоял за штурвалом, сжимая в зубах трубку. Обветренное его лицо светилось добродушием и отвагой. Его сын сидел рядом на ящике и плёл сеть.
        - О, Овечка! Иди сюда, малышка, мы скоро уже прибудем, - пробасил Шем.
        - Спасибо вам большое, капитан.
        - Пустяки, - махнул он рукой. - Мне всё равно туда. Жаль, что так получилось с нашей идеей, хорошая была, но дом ваш жальче, конечно. Это же надо было такому несчастью случится!
        Жем подвинулся, и Чёрная Овечка села рядом. Она вплетала в косичку медный колокольчик.
        - Куда вы потом пойдёте-то, ребятня? - спросил капитан.
        - Думаем через Ньёржик, до города Сиалий. У нас там тётя живёт, - соврала Овечка. Она совсем не хотела распространяться про Крылатых.
        - Понятно, понятно. Если выйдете из Гальчика сейчас, то к ночи будете у Ньёржика. Там и оставайтесь до завтра, на праздник Красной Метели, они там хорошо празднуют, а вы хоть повеселитесь, а то твой брат совсем нос повесил.
        - Он очень любил свой дом.
        Шем почесал косматую бороду.
        - Да я что, не понимаю что ли? Я бы сам убивался, если бы что-то с “Чайкой” случилось… Но вы-то его друзья, семья, поддержите. Дом и новый построить можно, а такую сестру как ты он больше не найдёт.
        - Это верно, - кивнула Овечка.
        - А я знаю! - вдруг радостно воскликнул здоровяк. - Шем, штурвал!
        Его сын за одну секунду оказался у руля, перехватывая управление, а капитан поднырнул под клотик и, открыв сундук, принялся там увлечённо рыться. Нашёл нужную вещь и вернулся за штурвал, ласково потрепав ребёнка по лохматой голове. Держась одной рукой за руль, второй протянул Овечке какую-то круглую жестянку. Взяв подарок, Овечка поняла, что это небольшой компас - медный, с поцарапанным стеклом и геометрическим узором на крышке.
        - Спасибо! - улыбнулась она, пряча подарок за пазуху пальто.
        - Не за что, Овечка. В этом мире даже звёзды могут тебя обмануть, но хороший проверенный компас не соврёт никогда! Он указывает на ближайшей Маяк, а если уж окажешься у Маяка - то беды можно не бояться.
        Овечка снова достала устройство. Золотая стрелка показывала налево.
        - Получается, один из Маяков там? - она указала рукой на море. - А что будет, если встать ровно между двумя Маяками?
        - У тебя появится отличный шанс это проверить! - рассмеялся Шем. - О, слышишь, чайки кричат? Совсем близко берег, скажи своим друзьям. Эй, Жем, хватай трос!
        Мальчик засуетился, но с должной для юнги выдержкой: вся его спешка была продумана, все детали заранее распланированы, и ни одного лишнего движения он не делал.
        Овечка сбежала вниз, наткнулась на Грана. Наклонилась было, чтоб его растолкать, но баш пробормотал:
        - Я не сплю.
        И медленно сел.
        - Если не спишь, то готовься к высадке на землю, сухопутная черепаха! - улыбнулась ему Овечка и убежала дальше.
        В каюте, такой тёплой и сухой, Анжей и Вражка читали книги. Брат всё-таки умудрился взять у Бабы Заны какую-то беллетристику!
        - Эй, готовимся сойти на берег! - крикнула им Овечка.
        Бежать больше было некуда, но ей страшно хотелось хоть что-то сделать, поэтому она пошла помогать Жему. Мальчик отнесся к порыву благосклонно, указывал, что, куда и зачем, и Овечка приходила в полный восторг наблюдая, как сворачиваются паруса и шхуна сбавляет ход.
        Вскоре впереди показалась узкая полоска берега, точнее, огни деревни: саму землю в темноте было плохо видно, и её друзья вышли на палубу, щурясь от ветра.
        К берегу причалили тихо. Вся деревня спала, лишь одиноко лаяла собака.
        - Слушайте, ребятня, - сказал Шем. - Давайте-ка вы оставайтесь сегодня спать в каюте, коль не брезгуете на полу. У вас же спальные мешки есть? Ну так вот ложитесь, а то что вы по темноте будете шастать. Я вот уже собираюсь на боковую, чего и вам советую.
        Анна и Анжей переглянулись.
        - Благодарю, капитан, - Анж пожал ему руку. - Это крайне любезно с вашей стороны.
        - Да какие вопросы!.. Жем, а ну-ка пришвартуй Чайку по-человечески, а то проснёмся в открытом море - я тебе уши надеру, клянусь Мотыльком!
        С этими словами капитан ласково погладил мачту кораблика и ушёл вниз, а уже через минуту раздался его могучий храп.
        - Он хороший, - сказал брат. - Правда мне не очень нравиться быть “ребятнёй”.
        - Думаю, он просто такой человек. Будь тебе декад шесть, ты бы всё равно был у него ребёнком.
        - Ну, за возможность переночевать под крышей я готов им побыть, - улыбнулся Анж. - Правда я хорошо отдохнул, спать не хочется.
        - Мне тоже, совсем, я только разогрелась, а ты пропустил, как я опускаю паруса!
        - Ничего, я уверен, что ещё не раз это увижу… А где Вражка и Гран?
        - Вон, внизу, у ящиков.
        Баш сидел на полу, ведьма на коробке. Рядом горел фонарь, мягко освещая их лица.
        Ведьма потирала замёрзшие руки и куталась в шрем.
        - Если вы хотите хотите сидеть на палубе и мёрзнуть, то я предлагаю по крайней мере вытащить сюда спальники и чай, - предложила им Овечка.
        Вражка кинула на неё взгляд, полный благодарности.
        - Это замечательная идея.
        Овечка кивнула, потянула за собой брата и, тихонько спустившись в каюту, стараясь не разбудить Шема (что было сложно - он сам кого хочешь разбудит своим храпом), забрала спальники и горелку с чайником. Выдала половину Анжею и вместе они принесли вещи наверх.
        Анж немного помучался с горелкой: к печи он привык больше, а тут действовал с осторожностью заклинания змей. Но вскоре вспыхнул голубоватый огонёк и брат, выдохнув, поставил на него чайник.
        Овечка заметила за парусом Жема и махнула рукой, приглашая присоединиться к посиделкам. Мальчик подошёл неуверенно.
        - А что это вы делаете? - шмыгнул он носом.
        - А я не знаю, - ответила Овечка.
        - Сегодня же ночь на Красную Метель. Положено гадать, - просветила их Вражка, - я могу всем что-нибудь предсказать. У меня не осталось ни рун, ни карт, но Гран говорит, что можно гадать на чём угодно, я вот на воске хочу попробовать. Только нужна ёмкость с водой.
        - По-моему, мы окружены ёмкостью с водой, - заметил Анжей.
        - Точно, можно же использовать море! Можно же, да, Гран?
        Баш пожал плечами.
        - Почему нет.
        - Отлично, тогда давайте дождёмся чая и пойдём к морю, - предложила Овечка. - Жем, пойдёшь с нами?
        - Отчего нет, пойду!
        Они дождались, пока закипит вода и Анжей разольёт чай по кружкам, а затем спустились на берег. Галька хрустела под ногами, море дремало, прохладный солёный ветер трепетал пламя свечи, и Вражка, кутаясь в спальник, прикрывала огонёк ладонью.
        Там, где начиналась вода, было темным-темно, даже спутники прикрывались облаками, лишь иногда с любопытством поглядывая вниз.
        Стояли друзья странной вереницей, белая пена старалась дотянуться до их сапог, но, терпя поражение, возвращалась назад, дожидаясь новой попытки.
        В отличие от остальных, Гран как всегда был без куртки или шрема, но если холода он не чувствовал, то ветер доставлял ему неудобств. Ажей протянул ему собственный спальник.
        - Мне всё равно не холодно.
        Гран накинул мешок на плечи: выглядел презабавно - словно ребёнок, в шутку решивший нарядиться королём.
        Вражка вышла вперёд, неуверенно повернулась на них.
        - Не знаю, ещё ни разу не гадала на море. Гран, что делать дальше?
        - Гадай.
        - Нет, ну это-то я поняла… Как именно?
        - Я не знаю, я никогда так не делал.
        Овечка фыркнула.
        - Ты потрясающий учитель.
        Баш не ответил, всучил Анжею назад спальник, вышел к Вражке, на ходу скинул ботинки и вошёл в воду. Протянул ей руку. Овечка аж дрогнула при мысли о том, как там холодно.
        - Придётся довериться морю, маленькая ведьма, - сказал бывший король. - Иначе волны унесут судьбу, и ты ничего не узнаешь.
        Вражка неуверенно стояла на берегу, дрожащий огонь освещал неуверенность на её лице.
        - Вражка, ты заболеешь, - сказал Анжей.
        - Ничего, не заболею, если потом согреюсь быстро! Так… Помоги мне, надо снять ботинки.
        Опираясь на Анжея, ведьма скинула сапоги, заправила юбку за пояс и вошла в воду. Волны тут же накинулись на её голые ноги и девушка взвизгнула.
        - О, как холодно…
        - Безумная, да у тебя бабочки в голове! - крикнула ей Овечка. - Возвращайся, лучше у нас будет здоровая подруга, чем больные гадания.
        Но ведьма лишь покачала головой, перехватила руку Грана и вместе они прошли в дальше в море. Две фигуры в темноте и горячая искра в ладонях.
        Жем дёрнул Овечку за рукав, хотел что-то спросить, но передумал и уставился на странную парочку. Овечка видела, как ведьма наклонилась к воде: длинная юбка всё же промокла и концы светлых волос окунулись в волны. Море загудело, словно пело им свою особую песнь.
        Ведьма вылила воск на тёмную гладь. Потом ещё. И ещё. Всего пять раз.
        После этого разогнулась и быстро пошла назад, к берегу. Вся мокрая, промёрзшая до костей, но глаза сияли. Гран, идущий прямо за ней, выглядел чуть менее воодушевлённым.
        На берегу Овечка бросилась помогать подруге надевать обувь и выжимать юбку. Гран от помощи отказался, хотя был немногим суше: штаны промокли до бёдер. Анжей накинул ему на плечи спальник.
        - Так, всё, пойдёмте обратно на палубу. Надеюсь, ваши гадания того стоили.
        - Стоили! - улыбалась Вражка. - Думаю, что стоили.
        Они снова взошли на борт “Чайки” и, укутав потерпевших до ушей в тёплые и сухие спальники (даже Гран не особо сопротивлялся), принялись за ещё неостывший чай. Вражка крутила в ладонях огарок гадальной свечи.
        - Так что тебе там море сказало? - нетерпеливо спросила Овечка.
        - О, сейчас, - ведьма сделала глоток чая. - Какой вкусный… спасибо, Анжей. Так вот. Прости, я запямятовала… Жем, да? Море нарисовало… я думаю, это был дубовый жёлудь. Это значит благополучие, которое тебя скоро ждёт.
        - Ух ты! Хорошо бы, - улыбнулся мальчик.
        - Вот и я подумала так! Жаль, ты не видел. По-хорошему, вас бы туда подзывать, а потом предсказывать, но что ж делать. Так вот, Овечка, у тебя появился замок.
        Анна нахмурилась. Только что она стала свободной, и на тебе!
        - Замок? Как на двери? Это тюрьма?
        - Нет. Замок обычно означает защиту, причём то, что ты кого-то защищаешь, а не тебя, понимаешь?
        - А, ну это ясно, да. С этим я обычно отлично справляюсь.
        - И то верно. Так, Анжей. У тебя был тюльпан. Это обычно символ любви, но иногда и яда тоже, тут надо смотреть дальше, но дальше волны всё же унесли воск, так что…
        - Я понял, - серьезно сказал брат.
        Овечка хохотнула и хлопнула его по плечу.
        - Так, Гран…
        - Я видел, - прервал её баш.
        Ведьма кивнула, но Овечка не собиралась сдаваться так легко.
        - Но так нечестно! Расскажи нам, про наши-то ты знаешь и будет несправедливо, если ты не расскажешь своё.
        Но Гран закрыл глаза, показывая, что обсуждение закончено. Овечка не очень расстроилась: потом спросит у Вражки. Кстати, о Вражке.
        - А у тебя что? - спросила она ведьму.
        - Нож. Думаю, ученичество моё будет нелёгким.
        - Этого стоило ожидать, глядя на твоего наставника. Но ничего, мы тебе поможем, чем можем.
        - Спасибо. А сейчас я предлагаю пойти спать.
        Овечка вскочила, случайно уронив чашку, по счастью почти пустую.
        - Полностью поддерживаю! Спасибо тебе за гадания, Вражка. Надеюсь, жертва твоего тепла сделала их самыми точными гаданиями на всём Калахуте. Анжей, Жем, Гран, вы идёте?
        Юнга кивнул, отправился вниз.
        - Я зажгу при входе свечу, чтобы вы не запнулись. Аккуратно только, не ложитесь под папкиной постелью, а то он утром на вас наступит, и всё, поминайте как звали…
        - Я буду тут, - ответил Гран.
        - Чем тебе так не нравится каюта, Гран? - Овечка забрала свой спальник с досок.
        - Просто не нравится.
        - Дело твоё, сиди, мёрзни. Анж?
        - Я тоже ещё немного побуду тут, - ответил брат. - Спать совсем не хочется сейчас, только недавно отдыхали же.
        - Вы. Вы отдыхали, а я на корабле помогала.
        Овечка зевнула и вместе с Вражкой пошла вниз, размещаться на жёстком полу кораблика и позволять волнам себя баюкать.
        ****
        Четвёртый день они шли через землю Фиалок и Сиалий. Три дня назад прошли Ньёржик, закупившись в дорогу едой, а после порядочное количество времени не видели ни одного селения - сплошь мшистые леса да река Киенка, вдоль которой они и двигались до деревни под названием Родосов. Первоначальный план дойти до города Сиалий поменялся: так бы им пришлось делать большой крюк через ущелье, а теперь одни двигались по прямой, пронзая полуостров, как стрела.
        Правда, чуть с меньшей скоростью. И, если Овечка привыкла бодро шагать с грузом за плечами, то Анжея и Вражку пеший поход явно утомлял: они непростительно часто делали привалы и двигались так размеренно, что иногда Овечка злилась, но быстро остывала (как, впрочем, и всегда).
        Бывший король острова Цветов своё мнение по этому поводу не высказывал, у него и своих забот хватало: как единственный, кто умел охотиться, он взялся за дело и каждый день приносил к костру лесных голубей или кроликов. Но, соответственно, и отдыхал он меньше всех, хотя Овечку вообще удивляло, как он умудряется спать без палатки. Даже она подмерзала в меховом спальнике.
        Во вторую ночь их пути, сразу после праздника Красной Метели, с неба пошёл противный дождь, холодный, предвесенний, и путникам пришлось в срочном порядке ставить палатки. По счастью, два брезентовых убежища возводились очень быстро, но Гран согласился войти внутрь только когда Анжей пообещал не закрывать вход.
        Полдня они потеряли, ожидая, пока распогодится.
        А ночью ударили морозы, и тропа у реки, по которой они должны были идти, превратилась в ледяное испытание на ловкость.
        Анжей не прошёл и свалился в воду. Гран смеялся, а Вражка с Овечкой (которая сама еле сдерживала смех) помогали незадачливому походнику вылезти на сушу и просушить одежду на костре, на это ушло ещё полдня.
        Земля Фиалок и Сиалий отличалась от земли Ветров: если на родине Овечки сплошь простирались бескрайние поля, крутые утёсы и небольшие сосновые леса, то этот полуостров представлял из себя полчища ветвистых ив. Между деревьями пролегало довольно большое расстояние, такое, чтобы каждое дерево могло чувствовать себя спокойно.
        Каждое утро Овечка смотрела на тонкие веточки, ожидая, когда же появятся пушистые почки, похожие на меленьких кроликов.
        Но нет, они пока спали.
        В остальном же их поход проходил довольно хорошо: достаточно тепло для конца зимы (спасибо спальникам и костру), со свежей водой (спасибо реке) и вкусной едой (спасибо Анжею, готовящему, Вражке, разбирающейся в травах, Грану, охотящемуся, и ей, Овечке, всех подбадривающей).
        И вот, наступил вечер четвёртого дня. Все порядком устали и поставили лагерь на небольшой полянке, прямо под могучей ивой (две верные палатки, в одной спали девушки, во второй - Анжей), и развели костёр, Овечка пошла набрать воды в котелок, речка тихо журчала в паре метров от них, несколько ив склонились над ней, трогая воду кончиками веток. Розовые водоросли плавно колыхались на дне, охватывая камешки, а вода была такой прозрачной, что казалась почти нереальной. Овечка потрогала её и тут же одёрнула руку - ледяная!
        Принесла полный котелок назад. Брат сидел на бревне и разделывал кролика, Вражка помогала чистить картошку.
        Уже изрядно стемнело, а вместе с тем и похолодало, так что Овечка подкинула ещё одно дровишко в костёр.
        - А где Гран? - спросила она.
        - Собирает дрова, - ответил Анж, бросая мясо в котёл.
        - Вот уж не думала, что короля башей можно заставить этим заниматься!
        - А что ты думала вообще? - несколько обиженно ответил брат. - Он вообще делает всё, что попросишь, просто первый не предлагает. Просто не думает о необходимости, ему-то это не нужно.
        - Готово! - Вражка положила овощи в тарелку. - Кидать сейчас?
        - Нет, она сварится тогда быстрее мяса. Надо подождать. Можно пока почистить морковь.
        Ведьма кивнула и принялась за новую работу.
        Овечка потянулась, посмотрела наверх. Ах, какие красивые звёзды сияют над Калахутом! Так бы и стояла всю ночь, просто любуясь их светом.
        - Как думаете, свет звёзд, он как наш? - спросила она.
        - Ну, в легенде о Нашре говорится, что да, - ответил брат. - Но лучше спроси у Грана.
        - А мне надело всё спрашивать у Грана, я хочу узнать, что вы думаете, а не то, что знает он.
        Из-за того, что баш был чуть ли не старше всех жителей Калахута (хотя сама Овечка никогда и ни за что не сказала бы, что он вообще взрослый человек, так он себя вёл), Анжей начал отсылать к нему по любому вопросу. Что значит Таинство Сов? Спроси у Грана. Из-за чего началась война Хозии? Вроде, Гран в курсе. Как выглядят Маяки вблизи? Гран…
        Но проблема была в том, что Гран как раз не знал! На острове Цветов, как поняла Овечка, было вообще туговато с информацией.
        Но когда он всё же знал, неизменно превращал это в легенду или песню. Немного косноязычную, звучащую, как школьный пересказ, но это всё равно было красиво.
        - Думаю, да, - сказал Анжей. - Думаю, звёзды - как Маяки. И часть нашего света принадлежит им.
        - А мне кажется, что весь Свет принадлежит Калахуту. Но сила звёзд - она другая, больше и выше, просто похожая на нас, понимаешь? Солнце же тоже звезда, но его свет не имеет ничего общего со Светом Маяков, - сказала Вражка.
        - Кто сказал? - удивилась ведьма.
        - Кажется, это уже доказали учёные.
        - Какие учёные?
        - В академии Стрижей.
        Овечка кивнула, снова посмотрела наверх, и небесные светила показались ей очень далёкими.
        Гран пришёл к стоянке бесшумно, свалил влажную древесину у огня.
        - Тут рядом, - сказал он, - кладбище. И мышиные карлики.
        - Кладбище? - удивилась Овечка. - Но тут нет селений!
        - Там была ферма, но она почти разрушена.
        - Заброшенная ферма! Анж, Анж, пойдём посмотрим!
        - Зачем нам смотреть на какую-то старую ферму? - удивился брат.
        - Но там может быть что-то интересное!
        Гран достал из рюкзака трубку, сел рядом с Анжеем:
        - Ничего интересного там нет, я проверил. Одна плесень и гнилые балки.
        - А мышиные карлики?
        - Что, тебе надо было принести одного? Они довольно неприятные.
        - Тебя послушать, так все неприятные: и вы, и карлики, и Крылатые, и Совы. Разве что драконы нормальные. Думаю, тут дело в том, что никто не нравится конкретно тебе, но я хочу их всех увидеть! Какой толк жить в таком большом и удивительном мире, если я даже не встречала половину существ? Скажи, где эта ферма, я схожу!
        Анжей нахмурился, встал:
        - Анна, нам надо добраться до Родосова. Не надо отвлекаться на какие-то развалины, это может быть опасно.
        - Это не опасно, Гран уже проверил!
        - Для него - нет, но ты то не он.
        - О, и слава Мотыльку, что я не он! - крикнула Овечка. - Перестань, разве плохо, что я хочу увидеть карликов.?! Я даже не прошу пойти одна, предлагаю тебе, а ты скучный, хочешь на месте сидеть.
        - Прекрати, пожалуйста. Ты ведешь себя как ребёнок.
        - Ой, кто бы говорил! Сам-то!
        - Анна…
        - Не называй меня так! Всё, не хочу тебя больше слушать! Если ты так хочешь - отлично, буду сидеть тут, у огня, и ничего не увижу, никогда!
        - Мы, вообще-то, едем, чтобы ты увидела Крылатых.
        Овечка упёрла руки в бока. Каким-то осколком сознания она понимала, что и правда ведёт себя неподобающе, но её понесло, и сдержаться она не могла.
        - О, не рассказывай мне сказки! Не смей мне говорить, что ты идёшь туда ради меня, сколько лет я без тебя везде ходила, и ничего, ты как-то переживал, а тут забеспокоился.
        Анжей покраснел.
        - Это другое…
        - Ну конечно, конечно, рассказывай!
        Тут Гран встал, стряхнул пепел, сказал:
        - Я принесу тебе мышиных карликов, если ты прекратишь кричать.
        Овечка задрала нос:
        - Я прекращу кричать только если ты возьмешь меня с собой и покажешь их!
        - Ладно, девочка, - усмехнулся Гран. - Пошли, покажу тебе твои чудеса.
        Страшно обрадовавшись, Овечка перепрыгнула через бревно и, не глядя на Анжея, побежала за башем.
        - Подождите… - начал Анж, но Овечка ускорила шаг и заткнула уши руками.
        Лишь когда пламя костра стало еле заметным, она снова позволила себе слышать.
        Снег скрипел под ногами, и Овечка обрадовалась, что он есть, ведь иначе бы они брели неведомо куда в полной темноте. Гран шёл, не оборачиваясь, но она всё равно сжала в кармане свой кинжал - несмотря на совместное путешествие, она не могла довериться ему полностью. Что-то в его взгляде постоянно напрягало.
        И всё же она надеялась, что ошибается. Хотелось верить в лучшее.
        - А далеко нам? - спросила она.
        - Нет, не очень. Половину пути мы уже прошли.
        - О, ну тогда тем более зря Анж волнуется, если так близко.
        - Он волнуется не зря, просто знает, что с неизведанным надо быть осторожным. Хотя часто он перегибает палку, конечно.
        - Мышиные карлики опасны?
        Баш обернулся. На фоне ночи он был бледен, как мертвец.
        - Мы все опасны.
        Тут сзади, со стороны лагеря, раздался шум ломающихся веток и шагов. Овечка вздрогнула, ещё крепче ухватилась за кинжал, но Гран лук не достал, лишь смотрел на фигуру, бегущую к ним.
        Это оказалась Вражка, вся красная от бега. Она подбежала и, облокотившись на плечо Овечки, отдышалась.
        - Ты чего это? Что-то случилось?
        Сделав глубокий вздох, ведьма выпрямилась:
        - Нет, Анжей будет смотреть за костром, а я просто подумала, что если уж я хочу стать настоящей ведьмой, то мне обязательно тоже надо увидеть мышиных карликов. Вы не против?
        - Всеми руками за! - улыбнулась ей Овечка.
        Гран кивнул, потом махнул рукой, приглашая за собой.
        - Сейчас идите тихо, иначе спугнёте. Мышиные Карлики очень осторожны.
        Он сделал шаг вперёд, но тут же снова обернулся.
        - А, да, если вы их разозлите - вас убьют, растерзают и утащат Свет в норы.
        - Ну, вовремя ты, конечно, предупреждаешь, - прошипела Овечка.
        Вражка взяла её за руку.
        Минут десять они лавировали между размашистыми ветвями, по щиколотку утопая в снегу. Горсть попала Овечке в ботинок, но она не решалась останавливаться, лишь морщилась.
        Они шли в молчании и, казалось, весь мир затих вместе с ними.
        У корней одного из деревьев Гран опустился, стряхнул снег с камня. Несколько раз провёл ладонью, освобождая надпись:
        “КАРЛИНКА. ДА ОБРЕТЁШЬ ТЫ ПОКОЙ НА ИНЫХ БЕРЕГАХ”.Второй очищенный им камень оказался маленьким фонарём без верха, куда помещали Свет погибшего, если успевали поймать. Считалось, что такой свет, побывший с хозяином ещё немного после смерти, сможет лучше прижиться в Маяке, а потом найти свою дорогу.
        - Вот отсюда, - сказал Гран. - Карлики давным-давно забрали Свет и отнесли себе на пир.
        - Какой ужас! - выдохнула Овечка. - Как они могут, они же уничтожили этого человека! Я слышала, что так делают, но это же чудовищно, просто…
        Баш посмотрел на неё, прищурившись, а Вражка дёрнула за рукав. Тогда-то Овечка и поняла.
        - Так ты же тоже так делал! - с её глаз словно пала какая-то пелена. - Я всё не воспринимала это так, но теперь понимаю.
        - Как-то ты медленно соображаешь, - сухо ответил баш.
        - Я просто надеялась, что всё это сказки! - разозлилась Анна. - Глупые сказки и ты хотя бы просто убивал людей, но нет, ты уничтожал их, и теперь все они… навсегда ушли. Совсем.
        Эта мысль, простая и пугающая, и раньше приходила ей в голову, но была словно ненастоящей. Все эти рассказы про то, что волшебные существа пожирают человеческий Свет были не более, чем страшилками, но вот, перед ней такое существо, и тут рядом, под снегом - множество других таких же, и все они делали или делают отвратительные, жестокие вещи, и это на самом деле, совсем по-настоящему.
        Гран встал.
        - А что мне ещё делать? Это суть нашей жизни, мы не можем существовать по-другому. Нас создали такими….
        - Не обвиняй Мотылька в том, что ты чудовище. Никого не обвиняй, кроме себя, - Овечка крепко сжала кинжал. - Как я могу доверить тебе моего брата?
        - Твой брат, - он шагнул вперёд, - лучше всех знает, что я чудовище, и ничего. Ты мне уже надоела, ты то хочешь идти смотреть на чудеса этого света, то вдруг резко понимаешь, что чудеса эти опасны, хотя сто раз уже слышала об этом! Ты проводишь дни бок о бок со мной, а потом вспоминаешь, что я не человек и злишься. Ты хочешь уберечь брата, а потом сама же его обижаешь, - его голос почти превратился в шепот, - если ты не в состоянии идти по пути, который сама выбрала, то сиди на месте и не мешай никому.
        Осознание, что все его слова до боли правдивы, злили Овечку. Злили и пугали так, что хотелось вернуться к костру, обнять Анжея и просить утешения. Но в силу упрямства она не собиралась отступать просто так.
        - Я выбираю свободу, - с вызовом сказала она.
        Король тихо рассмеялся её словам.
        Вражка крепко сжала ладонь подруги, сказав:
        - Думаю, мы так только всех распугаем. Ссориться я бы хотела у костра, хотя вру, я бы вообще не хотела ссориться, конечно. Но вот ночью в лесу я бы всё же посмотрела на этих существ.
        Овечке пришлось потратить очень много усилий, чтобы внять совету.
        Гран сделал несколько шагов к следующей иве, положил руку на кору, подозвал девушек, которые повторили его действие.
        Овечка не понимала, зачем им гладить холодную шершавую поверхность дерева, но Вражка, прижавшись к иве почти полностью, прошептала:
        - Оно дрожит… оно ведь дрожит, Гран? Ему что, холодно?
        - Нет, ему не холодно, но да, оно дрожит. Это значит, что под его корнями танцуют мышиные карлики. Давайте обойдем иву, их нора с этой стороны. Мы оставили следы, сейчас я их сотру.
        Овечка и Вражка послушно притаились за стволом, а Гран ногой раскидал снег так, что вместо отпечатков сапог образовалась снежная кашица, затем перепрыгнул через нетронутую часть земли прямо к девушкам и кинул к корням кусок морковки.
        Приложил палец к губам, дескать - молчите! - и указал на одинокую рыжую морковную крошку. Овечка послушно уставилась туда, но сосредоточиться полностью не могла - терзал стыд за сказанное, а в голове была полная каша.
        Шли минуты, становилось всё холодней. Овечка неотрывно смотрела на морковь, и глаза вскоре начали болеть от белизны снега вокруг. Она уж было хотела сдаться, предложить пойти назад, убеждённая, что сама же своими криками всё испортила, как тут снег еле-еле пошевелился и всё внимание оказалось приковано к корням ивы.
        Из-под земли вылезла маленькая мышка и, осторожно ступая, покралась к еде.
        Овечка чуть не застонала от разочарования - столько усилий ради какого-то грызуна!.. Но тут поняла, что мышь идёт на задних лапах, что не очень-то свойственно этим зверям.
        Вражка неловко подалась вперед и скрипнула снегом - мышь обернулась, и Овечка увидела, что вместо морды у неё уродливое черноглазое лицо, совсем как у старика! Только теперь она разобрала его облик полностью: и плащ из мышиной шкурки, и маленькую сумочку из жёлудя, и мелкие острые зубы совсем как у крысы… Карлик открыл рот и издал такой пронзительный визг, что Овечка поморщилась.
        В следующий момент он с невероятной скоростью бросился назад в нору, но не успел: Гран прыгнул и перехватил малыша, прижав к земле ладонью.
        Визг смолк. Девушки осторожно приблизились, глядя, как баш встаёт, держа существо в кулаке.
        Как только он немного расслабил ладонь, карлик снова завизжал и вонзил мелкие зубы в бледную кожу баша. Гран поморщился, но ладони не разжал.
        - Были ли у вас Красные Псы? - спросил он.
        - Не было, не было, - заорал карлик.
        Больше Гран у него ничего не спросил, а лишь размахнулся и швырнул существо прочь.
        Тело карлика ударилось об иву и, переломленное, упало вниз на снег, оставляя за собой тёмный след крови. Овечка вскрикнула, подлетела к нему, но, увидев, отвернулась - тут явно не помочь. Лишь заметила, что ни крупицы Света не вырвалось из его груди.
        Гран стоял как ни в чём не бывало и слизывал кровь с руки.
        - Давай я посмотрю, - предложила Вражка, но как-то неуверенно.
        - Не надо, всё в порядке.
        Губы его были в крови. Овечка почувствовала страшную усталость, ей больше не хотелось ни видеть существ, ни разговаривать с Граном, но всё же спросила:
        - Зачем ты его убил? Я уже не могу смотреть, как ты всех убиваешь.
        - Ничего, ты прекрасно ешь на ужин тех, кого я убиваю и не очень-то возмущаешься.
        - Да, но это другое. Он разговаривал!
        Баш посмотрел на неё, приподняв бровь.
        - Какой же чудный у тебя критерий жизни, девочка. Существо без Света, но с голосом, жизни достойно, а вот существо со Светом, но без голоса - нет, на ужин сойдёт. Смотрите.
        Девушки обернулись. Ещё несколько тёмных маленьких фигур в накидках мышей приблизились к телу своего товарища, внимательно осмотрели, а затем, взяв за руки и ноги, потащили в нору. Один из карликов подбежал к злосчастной морковке и взял с собой, а затем скрылся в корнях.
        - Они его съедят, - сказал Гран. - Так что не очень-то расстроились из-за его гибели.
        - А вы тоже едите своих? - спросила Овечке.
        - Фу, - потешно поморщился Гран, - нет. Опытным путём выяснилось, что баши совершенно невкусные.
        Тут он резко подался вперёд прямо к ней и оскалился:
        - Свет девочек, что заблудились в лесу, намного вкуснее!
        Секунды не хватило, чтобы достать кинжал, как он рассмеялся и, повернувшись к ней спиной, пошёл обратно. Овечка стояла, тупо глядя ему вслед, пока Вражка не привела её в чувство.
        - Пойдём, пожалуйста, я уж совсем замёрзла.
        И только придя в себя, Овечка со всей злости крикнула башу:
        - Не смей со мной так шутить!!!
        Её крик эхом разнёсся среди деревьев, но остался без ответа. Тогда, взяв подругу за руку, Анна поторопилась в сторону лагеря.
        Анжей сидел у костра. Четыре порции супа дымились у костра, тихо кипел чайник.
        - Ну как? - спросил он. - Нашли?
        - Нашли, - буркнула Овечка, проглатывая первую ложку. - Твой Гран убил одного карлика.
        - Вот как…
        Гран и Вражка сидели с противоположной стороны костра. Вражка что-то выспрашивала у своего учителя, по-птичьи поглощая свою порцию.
        - Да. Но не знаю. Это странно, Анж. Странно как-то. Слушай…
        - М?
        - Очень вкусный суп.
        - Да, спасибо.
        - Но я не то хотела сказать.
        - А что?
        - Мне очень жаль наш дом, Анжей.
        Он сидел, опустив голову.
        - Мне тоже, Анна. Мне тоже.
        ***
        На пятый день, когда до конца полуострова оставались всего сутки ходьбы, они остановились на обед. Ставить палатки не стали, лишь развели костёр, и Анж начал готовить кашу с розмарином, попутно заваривая травяной чай из запасов Вражки. Видя, что все довольно утомлены, а Анжей вообще близок к простуде, ведьма решила сменить обычный напиток на лечебный. Вкус у него был не очень, зато сил прибавлялось на раз.
        - Думаю, на Родосове тебе надо будет немного отлежаться. Нам всем, вообще-то, - обеспокоенно сказала ведьма, - если уж Гран хочет дальше плыть.
        - Если ты, маленькая ведьма, знаешь другой способ добраться до острова, то я тебя внимательно слушаю.
        Гран балансировал на ветке ивы, солнечные лучи окрашивали его волосы золотом и серебром.
        - Нет, нету. Но ты же согласен, что нам надо будет отдохнуть от дороги? Я очень хочу в баню, например. И запасы надо пополнить: у меня почти не осталось имбиря, зверобоя, да и ромашки мало.
        - Было бы на что их пополнить ещё, - вздохнула Овечка.
        Анжей, отвлёкшись от готовки, вынул кошель и вытряхнул из него монеты. Овечка посчитала: всего тридцать синих монет. Много на это не купишь, конечно, но ещё не критично.
        Брат улыбнулся, убирая деньги обратно.
        - Справимся как-нибудь.
        К ним заглянул лёгкий ветерок и разворошил золу. В голых ветках деревьев запела птица. Пахло сыростью и травой.
        - Вы слышите: ручей начал петь другую песню? - воскликнул Гран и спрыгнул с ветки вниз. - Теперь он поёт о весне.
        - Я тоже знаю песню о весне, - улыбнулась Вражка. - Хотите, спою вам, пока мы ждём обеда?
        - Конечно, - кивнул Анжей.
        Овечка села у огня обхватив колени, согревая промокшие ботинки и влажные волосы. Она заплетала косичку, смотрела на свою взрослую подругу и слушала её песню:
        Все мысли только о тебе,
        Все песни только о весне.
        Был берег крут, журчал ручей
        Звенела первая капель…
        Голос её был высоким и чистым, как тёплый ветер после долгих холодов. Вражка слушала и радовалась, что зима на Калахуте короткая, что прошла она так быстро и по-своему чудесно.
        ***
        Холм пошел вниз, деревья, нежелавшие напрягать корни и кое-как держаться под наклоном, решили остаться в пологом лесу, так что весь скат представлял собой поле из подтаявшего снега, на краю которого прямо у кромки воды находилась деревушка Родосов. Поселение было видно, как на ладони - от края до края: справа - большой амбар с маленькими фигурками пасущихся коров, слева - доки, а между ними около ста бревенчатых домиков с низкими мшистыми крышами.
        Сразу за деревьями мерно качалось море. Овечка приложила ладонь ко лбу, загораживаясь от солнца и вглядываясь в горизонт.
        - Острова Крылатых не видно.
        - До него два дня плыть, - напомнил Гран.
        - Да, я знаю, но мало ли он сияет или что-то в этом роде.
        Вражка осторожно ступила на скользкий склон, повернулась боком и мелкими шажками начала спускаться вниз. Анжей последовал за ней, аккуратно придерживая ведьму за руку. Но Овечка не собиралась ползти вниз как раненная утка! Сев прямо на снег, она оттолкнулась, наклонившись вперёд, и с восторгом поняла, что едет вниз! Подол куртки служил хорошими санями и постепенно она начала набирать скорость. Конечно, ехала она не так быстро, как на санях или, например, на доске, но всё равно обогнала своих друзей.
        - Анна, аккуратнее! - крикнул ей брат, но Овечка лишь махнула ему рукой.
        Вскоре склон выпрямился и пришлось встать. Со смехом отряхнулась от снега, вытряхнула его из ботинок и посмотрела на этих копуш, которые только-только были на середине пути. Даже Гран спускался вниз перебежками, с опаской поглядывая на Вражку, которая уж слишком часто поскальзывалась.
        Овечка терпеливо их ждала, наблюдая за морем, чувствуя его солёный запах и ветер в волосах. Ей не терпелось отправиться дальше ровно так же, как и хотелось отдохнуть в тепле и уюте.
        Но тут уж всему своё время.
        Наконец и её друзья оказались внизу. Анжей посмотрел на неё с капелькой братского осуждения, но ничего не сказал, а лишь указал на первые домики, уютно спящие вдалеке.
        - Пойдёмте, попросим ночлега.
        - Попросим? - фыркнула Овечка. - Скорее выкупим.
        - Да хоть бы и так…
        Из-за тепла поле, которое отделяло путников от деревни, превратилось в холодное пюре и идти по нему было занятием не из приятных. Ботинки Овечки тут же промокли насквозь.
        Первый дом встретил их закрытыми ставнями и такой же слякотной дорогой. Овечка ускорила шаг, завернула за угол, но никого не нашла. Потом, изрядно обгоняя друзей, пошла к следующему дому, но с тем же результатом, и только у третьего жилища нашла человека - ветхого старика с такими густыми бровями, что не было видно глаз.
        - Горит Маяк! - крикнула она ему. - Простите, не подскажете, где мы можем остановиться на ночь? Мы пришли издалека, нам бы отдохнуть.
        Старик поднял голову, смотрел на неё молча около минуты, затем махнул рукой в сторону, сказав:
        - Идте д кнца улиц, тама дома Симы, тамта и станьте.
        - Ага… спасибо.
        Овечка поманила друзей за собой, повела их по нужному (она надеялась) маршруту. В конце улицы оказалось аж три дома. За забором одного из них с любопытством тянул голову олень и лаяла собака. Пока Овечка звонила в дверной колокольчик у калитки, её брат гладил оленя между рогов, вызывая огромный восторг у зверя.
        Из иссохшей двери дома выглянула пожилая женщина, спросила:
        - Чегось?
        - Горит Маяк! Скажите, вы Сима? Нам нужен ночлег.
        - Не, я не Сима. Сима слева, к ней и идите, меня не трогайте!
        Дверь хлопнула.
        - Не судьба тебе, Анж, дружить с этим рогатым, пошли в соседний дом.
        Анж вздохнул, попрощался с оленем и направился вслед за сестрой дальше.
        Нужный дом оказался очень похож на остальные, разве что дверь когда-то была расписана неуклюжими цветами. Похожий орнамент проступал и на ставнях, и на козырьке крыши. С сосулек звонко падали первые весенние слёзы, рыжий кот с подозрением наблюдал за гостями из-за оконного стекла. Овечка перегнулась через забор, чтобы убедиться, что нет собаки и, не увидев ни одной, вошла во двор. Даже если тут когда-то были грядки или цветы, всё покоилось под снегом.
        Овечка постучалась в дверь, обернулась на своих спутников, столпившихся у калитки.
        - Вы чего там? Идите сюда!
        - Боюсь, мы напугаем хозяина такой толпой, - сказала Вражка.
        - Ну да, тоже верно.
        Она постучалась ещё раз и наконец услышала с той стороны шаги.
        Дверь открыла женщина около пяти декад отроду. Полная, с большим добродушным лицом и седеющими волосами. Глаза её смотрели с любопытством, вокруг них легла сеточка от смеха.
        - Батюшки, кто это ко мне в гости пришел? - воскликнула она прежде, чем Овечка успела поздороваться.
        Овечка широко улыбнулась.
        - Это я! Меня зовут Чёрная Овечка, а это мои друзья. Вы же Сима, да? Нам сказали, что у вас можно остаться на ночлег. У нас есть монеты, мы отплатим.
        - Славно-славно. За три монеты можете поселиться в гостевом домике на заднем дворе.
        - Отлично! Мы согласны. У вас баня есть?
        - Есть-есть, что я, чудовище какое - без бани жить? Давайте ещё две монеты, я вам и завтрак, и ужин сделаю, и баню затоплю.
        Это было самое радостное расставание с деньгами во всей жизни Анны.
        ***
        Гостевой домик оказался маленьким, построенным из светлых досок, с двумя большими кроватями, обеденным столом и гербариями на стенах. На полу лежали коврики, сплетенные из старой одежды. Одно-единственное окно любезно пропускало внутрь сумерки.
        Строго говоря, домик и был баней - от неё шло всё тепло. Только оказавшись внутри, Овечка почувствовала, как согревается полностью, как ещё ни разу не грелась за все дни их путешествия. Даже кости, казалось, потеплели.
        Вместе с тем она испытала лучшее чувство, данное путешественникам - чувство чистоты после долгой-долгой дороги. С мокрыми волосами, пахнущими дегтярным мылом, и чистой кожей, она развалилась на подушках, радуясь ощущению мягкой постели, а не жёсткой лесной земли. Сима выдала им сорочки, так что одежду, которая уже пропахла потом и костром, удалось постирать и развесить под потолком.
        Следуя зову Света и неуёмному статусу книжного червя, Анжей взял у Симы несколько книг, а сам оставил те, что принёс из Чаячьей Бухты.
        - Если бы ты путешествовал со мной, Анж, - сказала Овечка, слушая шелест страниц, - то сделал бы самую большую передвижную библиотеку.
        - Мне нравится эта идея.
        Вражка расчесывала гребнем свои длинные влажные волосы. Подняла глаза.
        - Тогда надо каждую подписывать. Всякому будет приятно прочитать, откуда книга приехала или пожелание какое.
        - Точно, надо подписать те, пока Сима их не забрала в дом.
        Гран, дремавший на подушках, поднял голову и сказал непривычно возмущенным тоном:
        - Но ты не взял ни одной книги с острова Цветов!
        - Это потому, - мягко отозвался Анж, - что у вас там и не было ни одной книги, Гран. Ты забыл?
        - А, ну да, точно, - баш лёг назад.
        Глаза ведьмы округлились от удивления:
        - Как так, ни одной книги? А что же… вы же так долго живёте, неужели вы ничего не читали?
        - Нет, конечно. Зачем башам что-то читать?
        - Погоди… а ты вообще умеешь читать?
        - Нет. Ты забыла? Зачем мне? Мне Анжей читает, мне достаточно.
        Анжей кивнул, не отрываясь от форзаца оставленной книги. Овечка заглянула ему через плечо, читая написанное.
        - “Я приехала к вам из Чаячьей Бухты с первыми весенними днями”. Здорово!
        В дверь постучались, и вошла Сима, держа в руках поднос. За ней семенила светлоголовая девчушка, которая несла тарелки и кувшин. Увидев горстей, девчушка покраснела и уставилась в пол, чуть не выронив свою ношу, но Сима её перехватила.
        - Да чего ж ты какая неуклюжая, горе моё луковое-то! Ух, ну невозможно, в глаза гостям смотри, толку им от твоей макушки! Так, вот - это вам картофельное пюре и салат из сельдерея. В кувшине - сбитень. Угощайтесь.
        Анжей тихонько кивнул. С рыжих волос всё ещё капала вода.
        - Спасибо, госпожа Сима. Вы случайно не могли бы подсказать нам, где мы можем купить лодку? Нам нужно на землю Папоротников и Цапель.
        Овечка выдохнула: уж больно боялась, что её дорогой, умный, но простодушный брат расскажет, что они собрались к Крылатым! Это они ещё от Грана всеобщее внимание отводили, а уж оправдать свою поездку к другим существам было бы крайне сложно.
        Сима поморщила нос, задумчиво потёрла подбородок:
        - Лодку… хм… у старика Свена была старая, разве что. Мы же тут особо в море не ходим, остров этот проклятый под самым боком, Мотылёк его знает, как всё обернётся, поэтому так, по бережку, по бережку.
        - Остров? - притворно удивилась Овечка.
        - Да, где крылатые твари живут. Их, конечно, уже давно никто не видел, а кто видел - больше и рассказать об этом толком не мог, но мы всё равно опасаемся. Там по берегу амулеты расставлены от них, если что - не трогайте! Да и вам бы я советовала дальше на запад пройти, а там уже переправляться, а то поплывёте мимо острова, и всё, поминай как звали.
        - Мы обогнём остров, - сказал Анж, - но тут нам ближе всего плыть.
        - Ну как знаете. Тогда я утром найду старого Свена и скажу, что вы его лодку хотите купить, а там дальше разбирайтесь сами. Вести принесу с завтраком. Что-нибудь ещё нужно?
        - Нет, спасибо, всё хорошо. Я эти книги тут оставлю.
        - О, давайте я сразу их возьму, внучка пусть читает. Будешь читать, Мила? Тебе дядя вон сколько принёс, что сказать надо?
        Девочка переминалась с ноги на ногу, потом аккуратно взяла книги со стола и пискнула: “Спасибо большое!"
        Дверь за ними закрылась, лишь на миг пустив в дом вечерний холод.
        - Надеюсь, нам удастся купить эту лодку подешевле, - Вражка заплетала косу на ночь. - Если что, можем погадать этому Свену, может, так сработает…
        Анна снова повалилась на кровать и Гран отодвинулся к стенке, предоставив её шанс принять позу морской звезды.
        - Да какие старикам нужны гадания? - сказала Овечка. - У них в жизни-то всё понятно. Но попробовать можно. Ладно, я предлагаю устраиваться на ночь сразу после ужина, как смотрите, а? Мне бы хотелось нормально выспаться перед плаванием.
        Анжей разлил сбитень по стаканам.
        - Да, насчет плавания. Анна, а ты уверена, что справишься с управлением лодки?
        - Конечно! Чего там править-то, парус поднял и поплыл.
        - Ладно, хорошо.
        Улыбнувшись ему, Анна села за стол, думая о том, что надо бы уточнить у этого Старика Свена насчёт управления, а то мало ли что…
        Утром от зимы прибыл запоздавший гонец - колючий холодный ветер. Он склонял деревья, будил волны, загонял разгулявшихся детишек обратно в дома.
        Небо было тёмно-серым, в ушах стоял нескончаемый свист. Анне приходилось идти задом наперёд, чтобы иметь хоть какую-то возможность дышать и видеть.
        По счастью берег и халупа, где жил Старик Свен, находились недалеко от их ночлега, но непогода делала путь вдвое длиннее.
        Анжей шёл, нагнувшись вперёд, как олень, который упрямо тащит тяжелую ношу, но никак не может перебороть гравитацию. Лица в окнах смотрели на путников с небольшой толикой сочувствия, но помощи не предлагали.
        Наконец, Овечка и Анжей вышли на берег, состоявший из сплошных скользких камней. В двух шагах от них, прямо за самым большим булыжником, стояла маленькая рыбацкая халупа, окрашенная возрастом и морем в серо-зелёный цвет. Ступеньки у входа прогнили до основания и жалобно скрипели при каждом шаге. Впрочем, весь дом отчаянно стонал под порывами ветра. Старый-старый дом, которому давно бы пора на покой, но он будет стоять на берегу до тех пор, пока не рухнет своему хозяину на голову однажды ночью, когда тот будет спать.
        Овечка постучалась в дверь, но чисто из вежливости: гнилая доска висела на одной петле. Послышались шаги, на встречу вышел худосочный лысый старик с длинным лицом, острым носом и маленькими прозрачными глазами. Ходил он, согнувшись в три погибели, а на животе носил окровавленный фартук.
        Запах рыбы немилосердно ударил в нос.
        Старик почесал живот, не выпуская из руки ножа, причмокнул губами:
        - Чего надобна? - проскрипел он.
        От тошнотворного запаха Овечка в первую секунду лишь стояла и старалась не дышать. Затем, когда Свен раздраженно оскалился, воскликнула:
        - Горит Маяк, господин Свен! Нам сказали, что вы лодку продаёте, хотели бы приобрести.
        - Это кто такое сказал, а?
        - Сима.
        - А… Ну есть лодка, есть… Сколько дадите?
        Анжей хотел назвать цену - Овечка это видела - но она вовремя успела пихнуть его локтем, заставляя повременить.
        - Сначала покажите!
        Старик недовольно поморщился, пробормотал какие-то неразборчивые стариковские проклятия, развернулся и исчез в темноте дома. Анжей повернулся к сестре:
        - Может, ты его обидела?
        - Если я обидела его таким вопросом, то лодки и в помине не было! - запротестовала Овечка, хотя в глубине души опасалась, что брат прав и безумному старику не понравился её тон или цвет волос. Кто этих стариков поймёт!
        Но спустя несколько минут дверь снова отворилась и Свен вышел на улицу, облаченный в дублёнку и шрем. Не утруждая себя словами, спустился по шатким ступенькам и свернул за камень. Овечка, потянув Анжея за собой, направилась следом.
        Лодка - однопарусный ял - была привязана прямо под стенами дома, прогнившая верёвка огибала сваю, подпирающую одну из стен. Ял мерно качался на волнах.
        Старик взял верёвку и, кряхтя, потянул на себя. Овечка толкнула Анжея к нему. Брат вежливо наклонился над ухом старика.
        - Может быть, вам помочь?
        - Что? Что? Чего ты болтаешь? Лучше бы не болтал, а помогал, вон какой детина, а без дела стоишь!
        Со вздохом Анж взял скользкий канат и в три рывка притянул ял к кромке берега. Лодка оказалась довольно крупной - шесть метров в длину, два в ширину, фок-мачта с одиноким серым парусом торчала посередине. Борт когда-то был покрашен в белый, но угадывалось это с трудом.
        Овечка прыгнула на доски. Ял слегка покачнулся на воде.
        Критический осмотр материала показал, что судно в приличном состоянии, и это было удивительно - казалось, что живущий в таком доме и лодку запустит, но нет.
        - Ну как? - спросил её Анжей.
        - Ну так… ничего такого, конечно. В Рябиновых Холмах получше предлагали, помнишь? Пошире был, поновее.
        По глазам видела: соображает Анжей медленно, но, зная сестру, кивает чисто на всякий случай.
        Старик недобро щурился:
        - Ну и идите в свои холмы, коли там лучше, а мне тогда оставьте.
        - Да думаю нам и такой сойдёт, на самом деле. Подгнишвий кое-где, но…
        - Да где?! Где он подгнивший?! А?! Лаком крыл - не перекрыл, как он подгнивший-то?!
        - А чтоб подгнившими не был, его надо не только лаком крыть, но ещё в сухости держать, что вы, не знаете, что ли!
        - Знаю, знаю, но что делать, если тут что ни день, то прибой, а он ял назад уносит.
        - А чего вы ждёте?
        - А я, - старик гордо задрал нос, - а я верю, что придёт день, когда прибоя не будет. Каждый день верю.
        От такой логики Овечка только присвистнула.
        - Ну вы доверились до того, что сейчас у вас не будет лодки… Семь монет?
        Секундное удивление на лице Свена дало Овечке понять, что он и на пять-то не рассчитывал, а тут ему сверх предлагают! А значит, где семь - можно выбить и десять!
        - Десять! - каркнул он.
        - Не, десять слишком, десять нам за рябиновый предлагали… девять и всё.
        - Ладно-ладно… Девять монет и убирайтесь прочь.
        Анжей вложил в его мозолистую ладонь синие железяки. Свен разглядел каждую на свет, зачем-то лизнул одну, кивнул и пошёл по берегу к дому. Забравшись на лесенку, крикнул:
        - Только вы уходите отсюда! Это моя часть берега, и мне не надо, чтобы вы тут с лодкой ошивались! Уходите, а то камнями в вас кину!
        И быстро скрылся дома, а Анна и Анжей остались с лодкой на холодном берегу.
        - Вот же гад! - вскипела Овечка. - Как мы его вдоль берега повезём? Ветер в другую сторону дует!
        Анжей положил ладонь на её макушку, и это тут же успокоило.
        - Я останусь здесь, посторожу его. Сильно сомневаюсь, что он рискнёт выполнить угрозу, а если и бросит что…
        - Да тогда ты просто встань рядом - он со страху-то и помрёт.
        - Это не совсем мой план, но хорошо.
        - Зато это мой план! И вторая часть вот: я в это время сбегаю к Симе, заберу Вражку, Грана и вещи, и мы придём сюда, а уже отсюда отчалим к этому крылатому острову, ладно?
        Не дожидаясь ответа, она развернулась и побежала. Предчувствие нового этапа приключения пробудило в ней огонь, и это пламя заставляло двигаться, бежать, смеяться, кричать от восторга, показывать всему миру, что вот она - ярче всех костров, такая маленькая на холодном берегу против северного ветра, но живее всех живых.
        Ветер рвал за волосы, но шутя. Собаки лаяли за заборами, завидуя её свободе, а солнце на секунду выглянуло поглядеть только на неё - кто это там бежит? Сапоги шлёпали по холодным лужам и крушили тонкий лёд, дома проносились мимо, а птицы разлетались с возмущенным криком.
        Дыхания хватило только на половину дороги: у четвертой улицы пришлось сделать передышку, она ловила воздух ртом, как рыба на берегу. Сердце колотилось, отдавалось барабанами в ушах, в боку немного кололо, и дальше Овечка пошла спокойно, наслаждаясь приятной болью в мышцах. Оглянулась на берег, но он уже скрылся за домами. Оставалось надеяться, что Анжей справится с ролью сторожа.
        И вот, дом с расписной дверью. Овечка пересекла двор, чуть не поскользнулась на дорожке и вошла в предбанник, служивший им убежищем. Её встретил запах табака и тёплых углей. Вражка сидела за столом, перебирала травы, раскладывая их по мешочкам, и иногда вертела головой, стремясь откинуть длинную прядь со лба. Гран полулежал на полу возле кровати, со скучающим видом вертел в руках поленье, из которого Анжей вечером пытался вырезать флейту, но нож оказался слишком тупым, а дерево - сухим.
        - Вы собрали все вещи? - выпалила Овечка с порога.
        Вражка вздрогнула и выронила травинку из рук. Посмотрела на подругу с таким смятением, словно вовсе забыла об её существовании, а затем кивнула, чуть нахмурившись.
        - Да у нас их не то чтоб много, но мы вытряхнули все спальники, а я купила немного продуктов у Симы и взяла горелку. Она старая совсем, так что Сима нам просто так отдала.
        - А она не взорвётся?
        - Надеюсь, нет. Хотя всякое может быть. Не знаю. Думаешь, может?
        Увидев, что ведьма заволновалась, Овечка поспешила её успокоить.
        - Да нет, вряд ли. Не волнуйся, я умею ими пользоваться. А если что, мы её в море швырнём, там она безопасна.
        - Почти всё безопасно, если оказывается под водой, - сказал Гран, не отрываясь от брёвнышка.
        - Кроме акул.
        - Ну да.
        - Ты когда-нибудь встречал акулу, Гран?
        - О, да. Я плавал с бирюзовой акулой, они обитали недалеко от острова Цветов. Потом, правда, перестали - уж больно было там опасно.
        - Акулам?.. - недоверчиво спросила Вражка, складывая мешочки с травами в рюкзак.
        - Мы любили на них охотиться. Чем опаснее дичь, тем интереснее охота… - баш посмотрел куда-то вверх, - но на самом деле не очень. Мы же знали, что она нас не заметит, поэтому пугали специально. А когда она уплывала - шли на перехват, там и убивали. Было целое море крови, а тушу до берега не дотащить, приходилось плыть десятерым, чтобы хоть как-то дотолкать до берега.
        - Фу, - скривилась ведьма, - но мы же не встретим акул здесь, верно?
        - Не знаю, я их не спрашивал, - оскалился охотник.
        Анне надоело стоять и она, не снимая ботинок, села за стол, прерывая разговор об акулах.
        - Мы нашли лодку. Анж сейчас её сторожит, поэтому надо пойти к нему, а то там старик бешеный, который её продал. Грозится нас камнями закидать, если мы не уплывём.
        - Звучит не очень приятно, - Вражка встала и надела куртку из кожи и меха. - Во сколько она обошлась? Хорошая?
        - Нормальная, плыть можно. За девять монет купили.
        - О, здорово.
        - А то! - хохотнула Анна. - Кажется, для старика это огромные деньги, правда если он там сейчас убьёт моего брата, то будет нам их назад выплачивать за похороны, так что давайте торопиться. Это мой рюкзак? Гран, возьмёшь сумку Анжа? Гран! Ваше Величество, отпустите брёвнышко и возьмите сумку! Что ты к нему привязался?
        Баш встал, всё ещё сжимая дощечку в руках. Волосы его забавно торчали в разные стороны, и он рассеянно пригладил их ладонью.
        - Не знаю, понравилось.
        - Ну так бери с собой.
        - Нет, - с этими словами он кинул бревно на пол и прихватил сумку.
        Вместе с ведьмой он вышел на улицу, а Овечка ещё раз, напоследок, оглядела домик, чтобы убедиться в том, что все вещи они забрали с собой, а затем, тихо-тихо сказав ему спасибо за приют, вышла вслед за друзьями.
        Злющий ветер немного успокоился, словно понял, что больше некого сбивать с ног, так что дышать стало легче. Дойдя до калитки, Овечка крикнула “ещё секунду!” и побежала в дом прощаться с Симой. Дверь открыла вчерашняя девочка. Увидев Овечку, ойкнула.
        - Не бойся! - улыбнулась ей гостья. - Мы просто хотели попрощаться с твоей бабушкой.
        - Ба ушла к соседке, - прошептала Мила.
        - Оу. Ну тогда ты ей передай наши благодарности. Ладно, бывай!
        - Спасибо, - девочка тихонько закрыла дверь.
        Овечка спрыгнула со ступенек, присоединившись к Вражке и Грану.
        - Вот теперь точно пошли.
        Но отходя, она снова обернулась, только чтобы увидеть глаза девочки, с любопытством и тоской глядящей им вслед. Но, как только Овечка помахала, она тут же скрылась за шторой.
        - Далеко тут до берега? - спросила Вражка.
        - Не, минут десять бодрым шагом. Насколько бодр твой шаг, а, юная ведьма морских пучин?
        - Ну, по сравнению с твоим так он черепаший. И я очень надеюсь, что не стану ведьмой морских пучин. Мне хватило чуть не стать ведьмой огня, все стихии я пробовать не хочу.
        - Не волнуйся, не станешь… Кстати, ты умеешь плавать?
        - Ну так, не очень хорошо. По-собачьи.
        - О. Ну, ты не волнуйся, если что - Гран тебя вытащит из беды. Да, Гран?
        Баш посмотрел на неё со странным выражением опаски и презрения.
        - Опять я? Я в прошлый раз уже вытаскивал. Пусть Анжей ныряет.
        - Мой герой, - вздохнула ведьма, а Анна рассмеялась.
        - Анж тоже не великий пловец, знаешь ли.
        - Знаю! Он как-то упал в реку к водяным башам, чуть не потонул. Пришлось его оттуда вылавливать, а потом башей от него отгонять. Он ещё лежал на берегу и все блевал водой и тиной до самого вечера, пришлось откачивать.
        - Ну и ну, он не рассказывал.
        - Не представляю Анжея так, - сказала Вражка. - Он же сам кого хочешь выловит, да и любая река ему будет по грудь, наверное.
        - Это сейчас, а тогда он был меньше и в высоту, и в ширину. Совсем хилый, - поделился воспоминаниями Гран.
        - Не хочу тебя обижать, но сейчас он больше тебя.
        - Знаю. Я же говорю про тогда. Ты что, не слушаешь?
        - Слушаю. Кстати, я хотела спросить, как ему жилось на острове Цветов?
        Они вышли на финишную прямую. Но дорогу сел толстый чёрный баклан, недобро гакнул и тут же улетел.
        - Откуда я знаю, - фыркнул Гран, пиная камушек вслед улетевшей птице. - Я же не он, чтобы знать, как ему было. У него и спроси.
        - Хорошо.
        Овечка оглянулась на них, прищурилась: да уж, не повезло Вражке с нравом учителя! Остается только восхищаться терпением ведьмы - если бы Гран так обращался с Овечкой, было бы два трупа как минимум.
        Они вышли к морю - чёрному, непокорному, шумному морю. По правую руку, в двух шагах, Овечка заметила небольшой столбик и, подойдя ближе, разглядела на нём амулет: круглый бубен с перьями и ракушками с тремя нарисованными рунами. Под ним висели три колокольчика.
        - Это амулеты от Крылатых? - спросила ведьма учителя. Он кивнул.
        Тогда Вражка наклонилась, чтобы повнимательнее рассмотреть оберег, взяла в ладонь колокольчик. - Железные. Они правда им помогут, Гран?
        - Нет, конечно. Они и против меня не помогут. Против мышиного карлика - может быть, но если ты решишь этим ударить.
        Овечка поёжилась, вспоминая тело карлика на снегу, и, развернувшись, пошла вдоль берега. Снова сжала в кармане нож - вот лучший оберег против зла, любого зла, волшебного и не очень!
        Галька хрустела под ногами, ветер лениво дул с моря.
        Серая лачуга нависала над водой, а прямо под ней на лодке, плавающей у самого берега, сидел Анжей. Но не один, рядом сидел Свен и что-то увлечённо вещал. Судя по устало-вежливому выражению лица брата, уже давно.
        Путники подошли ближе.
        - …и нет бы мне всё оставить, единственному - единственному, говорю, разумному человеку во всех Знаменках, но нет, она берет, бабёнка эта, берёт и отдаёт всё этому своему хахалю, да чтоб он во тьме сгинул, вша позорная, всё растратил, всё распил, и зимы не прошло: поминай, как звали. А бабень что? Ну она мне и говорит, ты, мол, Свен, мужик-то хороший, но что мне толку от хороших мужиков, мне умный нужен, а хорошие разве умными бывают, а? А?Как тебе такое, а? Вот ты умный? Я умный. А хороший? А я хороший. А ты хороший? По глазам вижу, что хороший и умный, а значит, что? Значит ошибалась та бабень и надо было деньги мне оставлять.
        Рефлекс спасать брата был заложен в Овечку так прочно, что она тут же кинулась к бедолаге, громко крича:
        - А вот и мы!
        Анжей махнул ей рукой, а старик, явно недовольный, что его прервали, проворчал:
        - Явились, не запылились, я уж думал, всё, один мужик на лодке, это того…
        Тут он умолк. В глазах промелькнул старый животный страх, а губы задрожали. Он побежал, упал, поскользнувшись на гальке, и прежде, чем Анжей помог ему подняться, вскочил сам, завыл и, схватив с земли камень, швырнул в новоприбывшую компанию. Галька упала в стороне, но и так было ясно, что целился Свен в Грана, потому что старик закричал:
        - Исчезни! Исчезни с наших берегов! Оставь нам наш Свет! Уходи, убирайся прочь! У меня железо в руке, я тебя им убью!
        Анжей мягко дотронулся до плеча старика.
        - Свен, не надо, он наш друг, он вас не тронет.
        - Ха! Ха! Не вешай мне лапшу на уши, малец! Ты что, не видишь его голодный взгляд?!
        Гран смотрел в небо, слегка прикусив губу.
        - Баши убивали нас много-много зим и будут убивать!!! Пусть зима прошла, но смерть осталась! Вы что, вы что, плывёте с ним?! Там же Белый остров, вы погибнете, погибнете!!!
        - Всё будет хорошо, господин Свен.
        - Значит, ты всё же дурак! Ладно, плывите с кем хотите, но его ко мне не подпускайте!
        Эти слова оказались спусковым крючком для Грана: он резко прыгнул вперёд прямо к старику и протянул руку… Но, наверное, первый раз в жизни, Анж оказался достаточно быстр, чтобы перехватить баша. Нескольких секунд общего замешательства хватило Свену, чтобы оказаться на ступеньках родного дома, а в следующее мгновение и вовсе захлопнуть дверь.
        Гран вырвал руку из ладони Анжея, посмотрел хмуро, но ничего не сказал, а лишь шагнул на ял.
        Анна тоже прыгнула на судно, скидывая рюкзак:
        - Ваше Величество, будьте добры, перестаньте нападать на всё, что движется, нам так легче жить станет.
        - Разве не он напал на меня первым? - тихо отозвался Гран.
        - Да, но…
        Тут рядом села Вражка, наклонилась и потрогала воду кончиками пальцев.
        - Я уже и забыла со всеми этими людьми, которым было всё равно, что на самом деле башей боятся.
        - Да уж, все думают, что ты просто чудик, забывший куртку! - весело сказала Овечка. - А старик вон, сразу смекнул. Ну ничего, мы от него всё равно уплываем. Кстати….
        Она подошла к мачте, задрала голову, пытаясь разглядеть верхушку, и, ступив на небольшую перекладину в основании, потянулась, дергая за верёвочку, выпуская полотно на свободу. Тяжёлая ткань медленно расправилась и затрепетала на ветру, поблескивая редкими дырочками. Анжей все ещё стоял на берегу, сжимая в руках шест.
        - Старик Свен дал мне его. Сказал, что пролив мелкий, во многих местах можно ото дна отталкиваться вместо паруса. Я попробовал - крепкий. Ещё тут, на корме, можно спать. Думаю, натянуть там тент от палатки, а на пол положить второй, тогда будет достаточно тепло.
        - Я в детстве делала такие домики, - улыбнулась Вражка. - Из старых простыней, вполне себе уютно, хороший план.
        - Ладно, давайте попробуем, - кивнула Овечка. - Анж, ты сможешь потом заштопать парус?
        - Я могу, - вызвалась ведьма.
        - Отлично. Все рюкзаки-сумки-члены экипажа на месте? Перекличку устраивать не будем? Ну и хорошо. Анж, подтолкнёшь?
        Анжей наклонился, упёрся ногами в берег и, напрягшись, начал толкать ял в глубину. Сначала судно сопротивлялось, царапая дном камни, затем резко подалось вперед, будто насмехаясь над Анжеем.
        - Прыгай! - крикнула брату Овечка.
        Тот помешкал, но всё же прыгнул, накренив лодку так, что всем пришлось вцепиться в доски и друг друга, чтобы не упасть. Ял ещё немного покачался на волнах и выправился, а Анжей, встав, оттолкнулся шестом, направляя его вперёд, к светлому горизонту.
        Сначала они плыли медленно: смешное судно неохотно боролось с волнами, а ветер дул совсем не туда, куда нужно, так что парус пришлось свернуть. Но затем дело пошло бодрее: лодка смирилась с обстоятельствами и, видимо попав в нужное русло, начала двигаться послушнее. Темная вода рябила, ветер брызгал холодными каплями.
        - Да уж, замёрзнем мы тут… - вздохнула Овечка. - Надо было плыть летом.
        - Проблема в том, - отозвался брат, - что нам негде переждать весну.
        Он стоял на корме: высокий, красивый и печальный - бронзовый капитан, смотрящий вдаль - и раз за разом толкал лодку вперёд.
        - Сколько у нас бурдюков с пресной водой? - спросила Анна Вражку.
        Ведьма сидела у самой мачты, держась за неё, и дрожала, кутаясь в шрем по самую макушку.
        - Восемь. Большие. Как раз на два дня пути через пролив, и с запасом… Как ты думаешь, мы встретим китов?
        - Нет, конечно, ты что. Странные у тебя представления: киты, акулы. Откуда они тут? Слишком мелко.
        - Ну ладно, - но по лицу подруги было понятно, что слова её не убедили.
        - Ты когда-нибудь плавала вообще?
        - В море?
        - Да, в море. Не в пруду же! В пруду всякий плавал.
        - Мой бывший муж не плавал ни разу, слишком боялся пиявок. Да так боялся, что даже на лечебных смотреть не мог, всё просил убрать их куда-нибудь подальше.
        - У тебя был муж?! - воскликнула Овечка.
        Эта новость поразила её больше всех рассказов Грана или книг Анжея.
        - Ну конечно, - хихикнула Вражка, - а что тут такого?
        - Не знаю. Просто странно, я никогда не думала, что у тебя может быть муж.
        Тут она замолкла, понимая, что ляпнула не то. Ведьма нахмурилась.
        - Что, по-твоему, во мне не так?
        - Нет! Нет, всё так, ты красивая и хорошая, я не сомневаюсь, что тебя много раз звали замуж, я просто про то говорю, что ведьмы мне казались всегда более… возвышенными, что ли. Хотя это моё представление, конечно, куча ведьм, которых я видела: они как раз были семейными женщинами, но семейными в смысле у них были дети, ну, или жены, но вот мужей никогда не было, я сама не знаю, почему, боятся они их что ли. Вот и ты казалась мне настолько ведьмой, что муж как-то не вяжется.
        - Спасибо, - кивнула Вражка. - Мне приятно слышать, что хоть кто-то считает меня “настолько ведьмой”.
        - Да все считают. А Гран просто злой.
        Они синхронно посмотрели туда, где находился король башей, но тот и не планировал поддержать их слова, лежал себе на животе, смотрел в тёмную толщу воды с кошачьим любопытством и никак в разговоре не участвовал.
        Вражка покачала головой:
        - Да нет, не в этом дело. Я сама себя такой не чувствую, на самом деле, - она принялась распускать косу. - Я хотела верить, что это так. Притворялась, что это так, и люди мне верили. Но знаешь… Это было враньё. Да, я врала, и ладно бы им - я врала самой себе. Что чувствую больше, чем они, вижу больше, чем они, что моя магия - истинное волшебство, а не просто кухонная ворожба, но ложь была дырявая насквозь. Я гуляла по лесам, собирая травы, и думала, что должна что-то услышать, но слышала лишь тишину. А ведьмы должны слышать. И видеть.
        - Кому они должны? Ничего они никому не обязаны!
        - Обязаны, Овечка. Как солнце должно светить, а моряки должны плыть под парусами, так же ведьмы обязаны быть едиными с чем-то, что больше, чем они сами. Иначе они не ведьмы, а знахарки. Так вот, я - знахарка.
        - Но ты же учишься?
        - Ну, я стараюсь, - улыбнулась Вражка.
        - Но зачем? Разве тебе нехорошо быть той, кто ты сейчас?
        Одинокая чайка пронеслась над ялом, истошно крича. Серое небо отливало болезненной желтизной, и Овечка испугалась, как бы не пошёл дождь: тент-то они до сих пор не натянули! Вражка с легкой тревогой посмотрела наверх, отложила гребень и оставила волосы распущенными, а вот Анна наоборот заплетала новую косичку, выуживая среди кудрей пряди.
        - Хочешь, вплету тебе руну дороги? - спросила Вражка.
        - Конечно!
        - Тогда давай сюда, наклонись, я расчешу тебя немного. Не бойся, только прядь! Так вот, - она достала из рюкзака маленькую бусину и начала колдовать над волосами подруги, - я рада быть той, кто я есть сейчас, но это не мешает мне желать и мечтать о чём-то новом, большем, понимаешь? Сейчас я - знахарка, мечтаю быть настоящей ведьмой, но всё ещё останусь Вражкой.
        - Да, но… ой!
        - Не дёргайся.
        - Прости. Так вот, я просто хочу узнать, почему ты хочешь быть “настоящей” ведьмой? Зачем тебе это всё, раз все и так думают, что ты - это она?
        - Ну… на самом деле это желание узнать что-то новое о Калахуте. Вот тебе нравится исследовать его как путешественница и тебя зовёт дорога, а я хочу исследовать его как ведьма, и меня зовёт волшебство. И я не могу просто не обращать внимания на этот зов. Пыталась, но не могу. Один раз - только один - я услышала его слишком сильно, как раз когда познакомилась с Граном, но потом улавливала только отголоски.
        - А сейчас слышишь? Когда снова его встретила?
        - Думаю, да. Стараюсь. Всё, готово!
        Овечка нащупала нужную косичку, поднесла к глазам: в волосы была вплетена синяя бусинка с нарисованной золотой руной. В рунах Овечка не разбиралась, но верила подруге.
        - Будет оберегать тебя в долгом пути.
        - Спасибо! Тогда надо всю лодку ими разрисовать, чтоб наверняка.
        - Ну уж нет, - хихикнула ведьма. - Они тогда передерутся и ничего хорошего из этого не получится, только собьют с курса да навлекут бед.
        - А если руну удачи нарисовать?
        - Это можно. Рисовать, правда, сейчас нечем, но позже я посмотрю что-нибудь в сумке, может там завалялся уголёк.
        Раздался стук - Анжей положил шест на борт, вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони. Сказал:
        - Всё, дно кончилось.
        - Совсем? - спросила Овечка.
        - Ну где-то оно там внизу есть, но я больше не дотягиваюсь. Надо ставить парус. Тебе помочь?
        - Да не, я сама. Думаю, лучше пока натянуть тент для сна. Тебе говорили, что у нас есть с собой горелка?
        - Нет, но это хорошо. Можно сварить суп.
        Предоставив друзьям разбираться с убежищем, Овечка встала, потянулась и огляделась: берег, где стояла деревня, остался тонкой полоской на горизонте, и вокруг была лишь чёрно-белая масса воды и неба. Достала компас, подаренный Шемом, убедилась, что они держат курс как раз на Маяк земли Папоротников и Цапель, а значит, надо свернуть правее, чтобы двигаться на юго-запад, а не просто на юг.
        Хорошо, с направлением она разобралась - полбеды позади. Осталось разобраться с ветром.
        Щедро (даже чересчур) послюнявив палец, Овечка ощупала воздух. Дует чуть с левого борта. Не так удачно, как могло быть, но тоже неплохо.
        Повернув подвижную часть мачты, поставила парус немного под углом так, чтобы ветер толкал судно в нужном направлении. Отчасти это у неё получилось: ял немного повернулся на запад, но, вопреки ожиданиям, не ринулся по волнам со свистом, а поплыл медленно и лениво.
        Овечка довольно много плавала, но ни разу не делала этого самостоятельно: клан матери, веселый и пёстрый, всегда брал её на борт, охотно позволял потянуть канат или подержать штурвал, но если бы хоть кто-нибудь ей сказал: “Эй, Овечка, а ну учись внимательнее, а вдруг тебе придётся управлять лодкой посреди пролива, чтоб добраться до острова Крылатых”, - в таком случае она, конечно же, слушала бы лучше. Это казалось так легко, когда делал кто-то другой!
        Она ещё раз пощупала ветер, выдрала волосок, отпустила в полёт, убедилась, что не ошиблась с направлением - просто ветер слишком слабый. Обернулась на брата и ведьму, но они были слишком заняты установкой тента и не видели её рассеянности.
        Подошла к Грану - он всё ещё наблюдал что-то в воде - опустилась на колени и прошептала:
        - Гран, а ты можешь заколдовать ветер?
        Баш приподнялся на локтях, удивлённо обернулся.
        - Почему ты никак не можешь запомнить, что я больше не могу колдовать? Видишь эти звёзды? Пока они на моей руке я ничего не могу. Как только исчезнут - смогу.
        - Но ты же колдуешь что-то на себя! То, что ты не чувствуешь холода и всё такое.
        - Это врождённое. Точнее, остаточное. Пока я не чувствую холода, во мне ещё остаётся магический стержень, но я не могу использовать его вовне.
        Кудри упали вниз, отгораживая Овечку от мира, и она отвлеклась на борьбу с ними. Затем, всё так же тихо, сказала:
        - Я знаю, но, может, ты попробуешь? Просто может быть, ну просто, может, ты недостаточно стараешься колдовать?
        - Ну ты и глупая, - фыркнул Гран и отвернулся к воде.
        Овечка вспыхнула.
        - Сам ты! Сам! Идиот! Надоел, мы же ради тебя едем, а ты даже постараться не хочешь! Ну и лежи тут, будем плыть целую вечность, пока все Маяки не погаснут только из-за того, что ты не хочешь стараться!
        Не получив ответа, вернулась к парусу. Ветер издевательски рванул вперёд, но затем снова почти стих.
        - Ладно, ладно! Я подожду тебя! - крикнула ему Овечка с обидой в голосе и, поймав удивлённые взгляды друзей, уселась у мачты, отвернувшись и дуясь на все обстоятельства.
        Позади слышались бормотания Анжея, шелест тента и скрип верёвок.
        Впереди лежала бесконечность. Овечка принялась за очередную косичку.
        Пока что это самое странное путешествие из всех её странствий. Как минимум потому, что она с братом - любимым братом, почти всю жизнь просидевшим дома, но сейчас отчаянно и упорно старавшимся стать частью дороги.
        Ещё раз украдкой посмотрела на Анжа: на серьезное спокойное лицо в солнечных брызгах веснушек. Да уж, сложно ему. Но хорошо, что он с ней.
        И хорошо, что Вражка тут. И вредный Гран, даже он хорошо, что рядом, потому что никогда в своей жизни она не плыла к таинственным существам, чтобы вернуть королю его волшебство. Таким приключением, сказочным, словно из книжек Анжа, не мог похвастаться ни один Аннин знакомый.
        Вообще, если подумать, то сейчас эти люди и не люди на лодке - её собственный маленький клан.
        И это здорово. А попутный ветер будет, рано или поздно.
        И он пришёл под ночь, разгоняя облака и подгоняя маленькое судно. Овечка поворачивала шкот по нужному направлению, Вражка сидела на краю яла, прижимая к груди фонарь. Освещала она только воду, больше в округе не было ничего, но со светом было как-то спокойнее.
        Анжей и Гран пошли спать: было принято решение дежурить по очереди с компасом и следить, чтобы судно ненароком не отнесло от курса.
        Они пили чай, чтобы согреться, растягивая каждую порцию до последнего. Вражка кинула в заварку какие-то травы, отчего напиток становился пряным и пах волшебно.
        - Смотри, какие звёзды, - сказала Вражка.
        Овечка подняла голову к чистому тёмному небу, где раскинулась щедрая роспись созвездий. Прямо над их головами пролегала светлая полоса Млечного Пути.
        И всё сверкало.
        И всё сияло.
        Овечка облокотилась о мачту, улыбнулась:
        - Да. Каждый раз, когда я оказываюсь в море, не могу налюбоваться на небо…
        - Думаю, если бы ты оказалась на небе, ты не могла бы налюбоваться на море, - хихикнула Вражка.
        - И то верно! Вот бы ты стала такой ведьмой, что могла бы наколдовать так, чтоб корабли по небу плыли.
        - Гран говорит, что это невозможно… Но есть же дирижабли. Они безо всякой магии летают.
        - Да? Я думала, над ними как раз колдуют.
        - Нет, нет! Они летают благодаря какому-то газу, легче чем воздух. Ну, наполняют шар им, он и поднимает конструкцию вверх, понимаешь?
        - Для меня всё равно звучит, как волшебство, - пожала плечами Овечка и ещё раз накренила парус, почувствовав новый воздушный поток.
        - Возможно, да. Возможно, наука - тоже волшебство, но объяснимое. Хотя мне больше по душе ворожба, она делает волшебные вещи особенными именно за счёт необъяснимости. Тебе налить ещё чаю?
        - Нет, спасибо, я ещё этот не допила. Лучше кофе.
        - Хорошо. Я добавлю тебе в него особую приправу, думаю, должно понравиться.
        Ведьма тихонько подползла к палатке, выудила, тихо звеня, нужную посуду и вернулась к горелке. Налила в турку воды, насыпала коричневого порошка, кинула щепотку каких-то специй, перемешала, зажгла огонь и принялась варить напиток. - Знаешь, я тут подумала, что ты говорила про мужа и поняла. Ну, почти. Мне кажется, что почти все недо-ведьмы, такие, как я, хотят стать настоящими ведьмами, как и я. А значит, мы всегда тянемся к тайне, а не к любви. Она для нас дороже. И мужей это пугает: они всё боятся перестать обладать, упустить, боятся проснуться ночью и понять, что постель пуста, что их жена-ведьма ушла в поле слушать сосны. А ведьме дороже шёпот звёзд, поэтому за любовью она гнаться вряд ли станет, а если и станет - то быстро получит, а потом снова будет стремиться к своему, далёкому и неизвестному, понимаешь? Если у ведьмы жена, то она, наверняка, сама ведьма и всё это понимает.
        - Ну, а колдуны? Не только же женщины ворожат.
        - А у колдунов… вот тут я не думала, на самом деле. Мне всегда казались они более приземленными что ли. Вот Ашатон вполне счастливо жил с Мэрлой, но не знаю, любили ли они друг друга.
        - А ты своего мужа любила?
        Вражка помолчала немного, помешивая кофе.
        - Думаю, да, любила. Но как-то спокойно, не с той страстью и нежностью, что ждут от жены. Просто он был. Потом увлёкся другой, ушел от меня, но ничего из этого меня особо не тронуло.
        Анне надоело стоять, так что, закрепив парус хлипкой верёвкой, она села рядом с подругой, жадно впившись глазами в кофе, на корке которого начали появляться первые признаки готовности - пузырьки.
        - Ну знаешь, в жизни, говорят, надо всё попробовать! И замужем побывать, и на лодке в дальние дали поплыть. Вот, считай, закрыла два пункта.
        Ведьма рассмеялась:
        - А можно весь список огласить?
        - Под рукой нет, но можем составить! Уже готово?
        - Да, давай чашку.
        Кофе, источающий терпкий горький аромат, перелился в железную кружку. Кружка эта повидала очень многое: столько же, сколько сама Овечка. Когда она (Анна, не кружка) была маленькой, Анжей вручил подарок на праздник Красной Метели. Разрисовывал чашку брат сам, изобразив чёрную овечку, бегущую в горы с маленьким рюкзаком на спине.
        Это была её любимая вещь.
        Сделала глоток и приятно обнаружила, что вкус ей нравится, почти родной, но с лёгкой ноткой далёких странствий.
        - Здорово! Очень здорово. Теперь я точно протяну до конца плавания.
        - Я рада, что мы тебя не потеряем, - улыбнулась ведьма, - было бы невероятно обидно.
        - Не дождетесь! Ха! Я бравый капитан, я пойду ко дну последней!
        - Давай вообще не идти ко дну?
        - Ладно, давай. Тебе нравится плыть?
        - Не знаю. Я чувствую головокружение, такое приятное и пугающее. Вроде как спасибо, хорошо поплавали, но можно мне уже на берег, пожалуйста. Приятно, когда пол не качается.
        - Понимаю, - хохотнула Овечка.
        Ведьма взяла свою чашку. Напиток уже остыл, и она немного нахмурилась.
        - Интересно, Гран прихватил с собой бутылку?
        Вместо ответа Овечка юркнула к пожиткам, запустила руку в рюкзак брата и, не глядя, выудила бутылку вина. Замерев на секунду, чтобы убедиться, что никого не разбудила, подползла назад к огню фонаря.
        - Держи.
        - А он не расстроится?
        - Ничего, ему полезно.
        - Расстраиваться?..
        - Ну да, пусть знает, каково это, когда что-то идёт не так, как он хочет.
        Ведьма нахмурилась:
        - Знаешь, слушая последние события, я не могу сказать, что хоть что-то идёт по его плану.
        Овечка прикусила язык - опять сморозила глупость!
        - Да, и верно. Ну, давай выпьём только половину. Точнее, ты пей, я не хочу, у меня кофе.
        Откупорив бутылку, Вражка перелила в чашку вина и убрала сосуд подальше. Спутники засияли в полную силу - значит, около двух ночи. Овечка сверилась с компасом и убедилась, что с курса они не сбились.
        Вражка зевнула, отпила вина и закуталась в шрем.
        - Холодно…
        - Ещё бы. Конец зимы, а мы в открытом море. Но нам повезло, что ветер тёплый. Завтра солнышко будет, согреемся.
        - Да уж. Овечка, а почему тебя так зовут?
        - О, - она привыкла отвечать на этот вопрос, - так меня прозвала Баба Зана, я была единственным чернявым ребёнком в деревне, да к тому же страшно вредным. Ужасно любила делать всякие пакости другим детям.
        - А.
        - Да. На самом деле я чаще заступалась за Анжа, его было легко обидеть. Он хоть всегда был крупнее остальных, но добрый и тихий аж жуть, всё книги читал и обидчикам никак не мог ответить, так что приходилось мне. Один раз двое мальчишек начали кидать в него камнями, а я потом нашла их и сказала, что в лодке одного рыбака спрятан клад. Ну, они туда, конечно, полезли, а пока там рылись - я отвязала верёвку, а вёсла, конечно же, забрала заранее. Был как раз отлив, и лодка, вместе с мальчишками, отправилась в море.
        - Я в ужасе и восхищении одновременно. Их выловили?
        - Конечно, они ж так орали, хуже свиней на убое. Мне потом влетело, и те мальчишки объявили нам войну, но хватило их ненадолго, поняли, что против меня не пойдешь, коли жить захочешь, хах.
        - Не сомневаюсь, - улыбнулась ведьма и тут же опять зевнула.
        - Если хочешь - иди спать, я тут посижу ешё, а потом Анжа разбужу.
        - Ой, нет, я лучше с тобой посижу, там и места мало, да и неудобно мне как-то никого двигать. Ничего, не волнуйся, я ещё бодрячком, - опять зевок, - а ты помнишь, как первый раз плавала в море?
        - Неее, я в море родилась. Мама как раз хотела рожать на ферме, но что-то пошло не так, вероятно, расчёты, вот я и появилась на свет на волнах. Морское дитя, - Овечка наклонилась, свесилась над волнами. - Слышишь меня? Я твой ребёнок, позаботься обо мне.
        Море промолчало, но ласково лизнуло её ладонь.
        - Как-то неправильно, что у судна нет имени, - сказала Вражка. - Может тот старик её как-то называл?
        - Нет, вообще никак. Он, по сути, мало полезного нам сказал, только поворчал. Ты думаешь, это плохо, что она безымянная?
        - Конечно, - кивнула ведьма. - Лодка - это же не просто какой-то предмет! Всякое судно немного живое, значит, ему нужно имя.
        - Ну да, ты права. Кораблик Шема зовут “Чайка”, а мамин баркас называется “Попрыгунья”.
        Вражка ласково погладила щербатый борт яла, помолчала, прикрыв глаза.
        - Думаю, её зовут Качурка. Мне так кажется.
        - Хорошее имя. Есть легенда, что свет погибших моряков не отлетает в Маяки, а становится качурками.
        - Я знаю её, да. Ещё песня была, знаешь?
        Она тихо запела:
        О прекрасная невеста, ты не жди, не жди меня,
        На земле теперь нет места, я погиб при свете дня.
        Словно юркая качурка я порхаю на волнах
        Я приду к тебе, родная, но не в яви - лишь во снах.
        Когда она умолкла, вдалеке послышался слабый птичий крик. Девушки переглянулись, но ничего не сказали друг другу.
        ***
        Проснулась Овечка довольно поздно и сперва даже не поняла, где находится: вокруг был зеленоватый брезент и темнота, лишь тонкий лучик света проникал через дырочку для верёвки. Постель мерно качала и казалось, что Овечка всё ещё в лете рядом с кланом мамы плывёт куда-то на юг и ничего не меняется в её жизни: дом стоит, а беды так и не нашли их семью. Потом откинула полотно, увидела мачту и всё вспомнила.
        Вражка проснулась раньше и уже сидела рядом с Анжеем и Граном на лавочке. Овечка переборола в себе желание забиться назад в норку и нехотя выползла на воздух, который спросонья показался ей просто ужасающе холодным. Небо было ясным и глубоко-синим, только белая полоса отделяла горизонт, остальное тонуло в васильках.
        Овечка зевнула и поёжилась. Солнце старалось как могло, но поднять температуру ему пока не удавалось.
        - Доброе утро! - пробормотала она, усаживаясь рядом с братом и падая ему на плечо, дабы урвать крупицы сна.
        - Доброе, - улыбнулся он. - Я приготовлю тебе кофе. Тебя обрадует новость, что мы, кажется, ещё не сбились с курса?
        - Вообще эта новость должна радовать не только меня, а всех, знаешь ли, - Овечка широко кивнула.
        - Она нас всех ночью порадовала, потому что ветер поменялся, и мы испугались, что уплыли куда-то нет туда. Но Гран сказал, что надо свернуть правее, мы и свернули.
        - А ты-то как узнал? - спросила она у баша. - По компасу?
        Гран слегка наклонил голову, лукаво улыбнувшись.
        - По звёздам, конечно же.
        - О… здорово. Я так не умею. Ты научишь меня?
        - Ладно.
        Анжей возился с завтраком: сделал кашу, чай и отдельно кофе для Овечки. Кашу не удалось украсить даже такому талантливому повару, но это было всяко лучше, чем есть хлеб всухомятку или сушёные водоросли. Поев, Овечка сверилась с курсом, немного поправила парус и снова села.
        Анжей читал книгу, а Гран чертил морской водой на скамье какие-то знаки и рассказывал Вражке:
        - Любая вода - это история, но история нестабильная, она всё время в движении, всё время куда-то спешит, даже если кажется спокойной. Если ты можешь ещё понять землю, почувствовать её энергию, то у воды энергия видна на глаз, её не скрыть. Вот какое это море?
        - Ну, довольно спокойное.
        - Да.
        - Но и что мне делать с этим спокойным морем?..
        - Попробуй понять его таким, какое оно сейчас. Если море спокойное - говори с ним спокойно. Если буйное - значит кричи. Всегда говори с морем на одном и том же с ним языке, оно не терпит пререканий.
        - Да, ладно, я поняла. А сейчас…
        - Сейчас иди на корму, опусти в него руку, потому что связь важна, и постарайся почувствовать.
        - Но оно холодное, - пробормотала Вражка, но всё же послушно отправилась на задворки лодки, повернулась к ним спиной и склонилась над водой.
        Гран немного посмотрел на неё, словно убеждаясь, что нерадивая ученица села за уроки, а потом переместился к Анжею (всего лишь перебрался через лавку) и кошачьим движением дотронулся до его плеча ладонью, а в следующую секунду брат, не отрываясь, начал читать книгу вслух:
        - …и если бы они могли знать, что делают что-то не так, то они, конечно же, этого бы не делали. Но они не знали. Никто им не сказал.
        Бывшего короля башей, казалось, абсолютно устраивало чтение случайных отрывков и, слушая речь друга, он наблюдал за монотонным горизонтом.
        Овечке же это пришлось не по вкусу, но прерывать чтение она не хотела.
        И наступил роковой момент любого путешествия: она начала маяться от скуки. Обычно она выхватывала кого-нибудь из спутников и болтала с ним или хотя бы, если шла пешком, передвигала ногами и смотрела на разные деревья, но тут ничего из этого сделать не получалось: все друзья заняты, все волны одинаковы. Овечка всегда восхищалась теми, кто мог часами наблюдать за водой в полной тишине, но никогда не могла этого постичь, ей всё время надо было чем-то заниматься, что-то делать, чем-то загружать тело и голову.
        Она подалась налево, но ничего там не нашла. Затем направо, но и там было пусто. Оглянулась назад - парус! Не до конца заштопанный, а, значит, вот оно - дело для настоящего капитана.
        - Анж, дай нитки с иголкой.
        Брат отвлёкся на секунду, достал из рюкзака небольшую сумочку и передал ей. Ветер дул несильно, так что парус был податливым, и Овечка легко латала в нём дыры. Спустя полчаса работы парус пришлось спустить: до верха она не дотягивалась, да и встать было не на что. Солнце светило прямо в глаза, и, чтобы хоть немного отдохнуть, Овечка решила полюбоваться водой. Заглянула в морские глубины и поняла, что почти различает дно. Взяла шест, покорно лежащей на борту, пощупала - и верно, чуть более четырех метров, палка почти полностью ушла под воду, но всё же наткнулась на камни.
        - Мы почти на мели! - радостно крикнула она спутникам, потом добавила:
        - В морском смысле, не в финансовом. Хотя в том тоже.
        Все дружно перегнулись через борт, покачнув “Качурку”, и стали вглядываться в дно. Овечка и сама повторила, с противоположной стороны.
        - Дальше так и будет, - услышала она голос Грана. - Всё мельче и мельче, ближе к острову сможем пешком по воде дойти.
        - По воде или по дну? - спросил Анжей.
        - По дну. Как ты собрался ходить по воде?
        - Ну, может, у Крылатых какая-то своя магия, я же не знаю, ты же не рассказал.
        - Нет, такой точно нет.
        Вражка, всё ещё сидящая на корме, вдруг воскликнула:
        - О, я вижу рыбок! У нас нет удочки, нет? Я бы порыбачила, уху бы сварили. Я, правда, не умею её варить, но верю в Анжея.
        Брат поднял голову от воды, прикрыл глаза ладонью:
        - Я умею, но удочки у меня нет, так что не получится. Я слышал от Свена, что тут растут мидии. Их поймать легче, да и блюдо с ними и твоими травами получилось бы отличным, но придётся только мечтать о них до лета.
        Ведьма вздохнула, Гран удивлённо спросил:
        - Зачем мечтать до лета?
        - Ну, тут же холодно и глубоко, а летом можно их легко набрать, особенно на побережье.
        Неожиданно Гран рассмеялся и скинул рубашку и ботинки, оставшись в одних штанах. Положил одежду на лавку, встал, балансируя, и, улыбаясь, сказал:
        - Ну тогда я буду твоим летом. Готовь котелок!
        Схватившись за борт, одним прыжком покинул ял и ушёл под воду, поднимая плеск и покачнув судно. Вражка испуганно воскликнула, Анжей наклонился к воде так близко, что чуть сам не упал, а Овечка поёжилась, представляя, как холодно сейчас нырять.
        - Он точно будет в порядке? - тревожно спросила ведьма.
        - Да что с ним там случится, - отмахнулась Овечка, хотя в глубине души сомневалась в своих словах.
        На всякий случай она огляделась в поисках чего-нибудь плавучего вроде круга, но “Качурка” не была щедра на спасательное снаряжение.
        Наклонилась рядом с Анжем, и её длинные волосы частично упали в воду, пришлось заплетать их в пучок. У самого дна различила тёмный силуэт, затем поняла, что он плывёт к ним и отстранилась.
        Гран вынырнул, потешно отфыркиваясь. Блеклые волосы липли ко лбу, моргал он часто-часто, стремясь скинуть солёные капли с ресниц, но в ладонях держал целую горсть серых мидий и изумрудных водорослей.
        - Держи! - протянул он улов Анжею.
        Анж забрал мидии, кинул их в котелок.
        - Может, вылезешь?
        - Нет! Ты что думаешь, этого хватит? - рассмеялся Гран, отталкиваясь от лодки. - Нет, там их ещё куча!
        С этими словами он снова погрузился под воду. Овечка ещё немного посидела у борта, наблюдая, как баш раз за разом приносит улов, но потом ей надоело, и она принялась счищать с мидий остатки водорослей и прилипших камней, лишь изредка косясь на то, как белая фигура появляется над рябью воды. Каждый раз, выныривая, щурясь на солнце и протягивая очередную порцию улова, Гран улыбался так весело и тепло, что любая граница с человеком стиралась.
        В конце концов мидии заполнили котелок.
        - Всё, Гран, вылезай, их уже полно, - сказал Анжей. - Давай руку.
        На секунду замешкавшись, Гран всё же принял помощь и забрался внутрь судна. Вода, стекавшая с него, грозилась заполнить лодку до краёв.
        Овечке показалось, что он слегка дрожит.
        - Ты что, замёрз?
        - Н-не-нет, - ответил баш, клацая зубами.
        Анж вздохнул, достал из-под тента спальник и накинул его на плечи пловца.
        - Думаю, даже магия башей неспособна противостоять холодному морю и ветру одновременно. О чём ты вообще думал, ныряя зимой за мидиями?
        - О мидиях, - признался Гран.
        Ещё раз вздохнув, Анжей зажег огонь и поставил улов готовиться, предварительно накрыв кастрюлю крышкой. Гран сидел, запеленавшись в спальник как в кокон, и ерошил волосы, отчего они торчали в разные стороны.
        - Какая трава тебе нужна? - спросила Вражка, роясь в сумке.
        - У тебя есть розмарин и лук? - ответил Анжей.
        - Розмарин остался твой, ещё с Чаячьей бухты, а лука нет. Зубчик чеснока есть, но я бы оставила его на случай простуды.
        Пока она разбиралась с припасами, Овечка снова поставила парус, задав “Качурке” нужное направление. Достала карту, убедилась, что понятия не имеет, сколько им ещё плыть, но всё же направление верное, а значит, рано или поздно они приплывут (при удаче - не позже завтра), а затем вернулась к друзьями, радуясь, что эта импровизированная рыбалка вновь собрала их вместе и дала шанс поговорить.
        - Долго будет готовиться? - спросила она у брата. - Я уже страшно голодная.
        - Мы же недавно завтракали!
        - Если мы недавно завтракали, то что ж ты их варить сейчас начал?
        - Не смог удержаться, целую вечность мидий не ел.
        - Ну вот и я о чём.
        - Тогда потерпи: ещё минут пять, они быстро варятся.
        После этого Анж откинул крышку, проверил готовность и снова закрыл, но успел выпустить фантастический запах: у Овечки аж слюнки потекли, и желудок заурчал в предвкушении пира.
        Гран скинул спальник, подставив голые плечи солнцу. Скинул с кожи несколько подсохших водорослей, Вражка протянула ему рубаху.
        - Возьми, пожалуйста. Согрелся?
        - Я не мёрз! - возразил баш, одеваясь.
        - Ну да. У тебя на голове бардак, можно я тебя причешу? У меня гребень есть, деревянный.
        - Нет, - он снова сделал попытку пригладить волосы, - нельзя.
        - Ну, как знаешь, - пожала плечами ведьма и убрала расчёску в рюкзак.
        - Достань мне вина, - попросил Гран.
        Вражка подняла на него взгляд, полный напускной печали.
        - Ой, я вчера половину выпила. Прости, я просто мёрзла очень, но не хотела будить.
        - Тогда достань мне половину вина.
        К вещам у него было отношение простое: легко брал - легко отдавал.
        Ведьма вручила ему зелёную бутыль, Анжей снял кастрюлю с огня, Анна помогла слить воду в море.
        - Предлагаю не заниматься расточительством чистой посуды и есть прямо из кастрюли.
        - Мне не сложно помыть, - возразил Анжей.
        - Но нет, это же общий котёл, так правильно!
        Вражка взяла деревянную тарелку - у каждого из них была такая.
        - Я всё же поем из тарелки, помою сама.
        Овечка чуть поморщилась, в клане её мамы было не принято проявлять брезгливость: все спали на общих матрасах, ели из общей посуды и пили из одного горла. К такому подходу она привыкла, но уже давно смекнула, что Вражка была сделана из другого теста и упорно старалась к этому привыкнуть, раз за разом подавляя в себе возглас: “да ладно, что в этом такого!”, поэтому просто кивнула и, взяв ложку, отсыпала в протянутую тарелку часть мидий, а затем повторила всё это три раза и сполоснула котелок.
        - Предлагаю поставить чай. У нас хватит воды?
        - А когда мы должны приплыть? - спросила ведьма.
        - Ну, к завтрашнему вечеру доберемся… Наверное.
        - Тогда хватит.
        Сказано - сделано. Быстро ополоснув котелок, Овечка поставила воду кипятиться, а сама, ещё раз проверив парус, села за обед.
        - Теперь ветер уносит нас правее курса, - сказала она. - Он несильный, поэтому плывём мы медленно, но зато не приходится постоянно караулить направление. Я поправила, но… в общем, нас слегка мотает туда-сюда - я не могу удержать постоянный курс.
        - Ничего, главное, что в общем идём куда надо, - утешил её брат, разламывая мидию. - Сейчас пообедаем и тебе поможем - ты же можешь нам просто говорить, как повернуть?
        - Не знаю, я словами-то это не могу описать. Это надо чувствовать ветер.
        Гран, меланхолично терзавший обед и смотрящий куда-то вдаль, вдруг подал голос:
        - У меня как-то был друг, воплощение ветра. Вот он действительно мог бы доставить нас на остров очень быстро.
        Овечка удивилась, не столько фразе, сколько тому, что Гран первый раз назвал кого-то другом.
        - А что с ним стало? - спросила она, прежде чем успела подумать.
        Потом подумала, отругала себя, но уже поздно, баш дернул плечом, ответив:
        - Не знаю. Улетел, наверное. Он же Ветер.
        - А…
        Порадовалась: хорошо хоть не сгорел.
        Вражка, аккуратно пускавшая ракушки мидий по волнам словно кораблики, обернулась на учителя. При ярком солнечном свете было видно, что губы её и щёки изрядно обветрились.
        - Гран, можно тебя спросить? Я столько зим с этим мучаюсь, думала, не спрошу, а лучше шанса не будет, что было с тем деревом?
        Взгляд баша знаменовал крайнюю степень нежелания рассказывать, а вот глаза Овечки загорелись любопытством.
        - Каким деревом? - наклонилась она, чуть не уронив тарелку.
        - В котором он был запер, пока я его не освободила, - пояснила ведьма.
        - А, с этим.
        - Ты знаешь?
        - Знаю про то, что это было, но подробностей не знаю.
        Гран отвернулся, выпил вина, но так и не ответил, посчитав, видимо, что девушки поговорят между собой и успокоятся. Но это было не так просто. Овечка повернулась к брату:
        - А ты знаешь?
        - Не больше, чем ты, - пробормотал он. - Но если Гран не хочет рассказывать, не надо его заставлять.
        - О, не дождёшься! Гран! Гран!
        Баш глянул на Анну, и она вдохновлённо продолжила:
        - Гран, мы едем на неизвестные земли Калахута, чтобы помочь тебе, жизнями рискуем, здоровьем, рассудком, Светом - всем-всем рискуем, и рады делать это, но, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, расскажите как Ваше Величество оказалось заперто в тюрьме, потому что было бы совершенно несправедливо узнать конец этой истории, но не знать начало!
        Он наклонил голову:
        - Почему же ты решила, что узнаешь конец этой истории?
        - Ну не знаю… - растерялась Овечка. - Верю в это ваше волшебство. Думаю, там тебе помогут, ты разберешься с магией, с башами, с Красными Псами в конце концов, но тут и сказочке конец, ну, наверное. В общем, я же сейчас не про то! Расскажи, пожалуйста, это же было целую вечность назад, я только-только родилась.
        - О нет, девочка, когда я там оказался, даже твои родители не появились на Калахуте.
        Овечка тут же замолкла, не желая сбивать рассказчика с настроя, но сама вся подалась вперёд, глядя на него во все глаза, словно он мог исчезнуть, если бы она моргнула.
        Гран вздохнул, глянул на Анжея, но не получил от того защиты. Брат, сощурившись на солнце, сказал:
        - Похоже, сегодня твоя очередь рассказывать сказки.
        Глава шестнадцатая. Цветы под водой. Баш-Гран
        - И снова сказки, одни сплошные сказки, всё с них когда-то и началось: однажды Великий Мотылёк решил поведать сказку о всех нас и создал Калахут. А было в нём столько Света, в этом сказочнике, что он поделил его на семь Маяков да ещё и на всех живых существ осталось: так, чтобы у каждого внутри что-то горело, что-то жить позволяло. Потом посмотрел на то, что получилось, создал Драконов, чтобы охраняли Маяки, потом создал Сов, чтоб охраняли леса, но на Сов света уже не осталось, и на Карликов не осталось, и на Крылатых не осталось, но что Мотыльку до этого? Он уже всё сделал. Люди с остальными созданиями не подружились, но это неудивительно, конечно - кто же будет дружить с теми, у кого внутри - сплошная тьма? Тогда люди, первые люди Калахута решили придумать свою сказку, и придумали башей по образу и подобию, думали долго у одного из Великих Маяков, желая, чтобы он поделился хотя бы крупицей Света, но он был жаден. Люди создали себе кукол для игры. Похожи мы на красивых кукол? Я не знаю. Но когда родился первый баш из цветка, как и представляли люди, - он бросился на Маяк, желал его полностью, но
дракон баша сжег, так и должны поступать драконы, когда кто-то покушается на Свет мира. А Калахут запомнил мечты людей, и из цветов, и из деревьев начали появляться новые духи-люди, их назвали башами, это вы знаете. Они попробовали жить среди людей, но были злыми, весёлыми, тёмными и пустыми, поэтому убивали своих мечтателей-родителей, пожирая их Свет, но своего Света у них, конечно же, не появлялось. Зачем вы так смотрите? Вы не знаете, что такое жить с темнотой внутри, так что не смотрите, лучше представьте, хотя я и сам не могу представить, что такое жить со Светом. Мы, баши, не умеем представлять, поэтому, на самом деле, не умеем рассказывать сказки, ведь сказки - это выдумка. Мы рассказываем истории, повторяем то, что уже было когда-то, но не можем вообразить, как вы. Мы не можем создавать, не можем любить, не боимся смерти, ведь не очень-то ценим жизнь и не можем представить, что когда-то умрём. Знаем, но не можем, поэтому и живём так долго, сходя с ума от скуки и моля о железном клинке, который погрузит нас в истинную темноту, которой мы и принадлежим. Вы-то будете в одном из Маяков и дальше, а
мы… мы не знаем, поэтому и не думаем об этом, никогда не думаем, просто веселимся в своей тюрьме и ждём следующей декады, когда хоть немного сможем насытиться Светом и развлечься с людьми. А там ещё была война, но что про неё говорить - все говорят. В общем, когда я стал королём, ничего не изменилось, зачем что-то менять в старом укладе? Мы всё так же отправлялись разв декаду на Жатву, приводили с собой людей, а кого не приводили - убивали, но люди про это знали, слишком давно знали, это же старый уговор с тех пор, как остров Цветов отделился от Калахута. Но от скуки он башей не спасает и всегда, всегда кто-нибудь приходил ко мне и просил стереть границу, чтобы пойти охотиться на людей, уговаривал нарушить старый обет, а я раз за разом отказывал, опасаясь, что это разрушит всё, что мы имели. Люди нашли много железа, у них даже пули теперь железные, пули быстрее птиц, и быстро бы покончили с любой охотой; на прошлой Жатве мы узнали про это. И никто не был мной доволен, надо же угождать, чтобы тебя уважали, а я только запрещал. Убить меня было непросто, тогда ещё всё волшебство острова было при мне, а
железа не было, так что как тут убьёшь? Только в землю закопать, а я бы и из-под земли выбрался, и всех бы их в темницу заковал - они это знали. Поэтому собрались все, хотя, может, почти все, я не знаю, но это неважно теперь; собрались и во время очередной Жатвы заманили меня на болото, а там запечатали в этом дереве. Вот и всё. Это не сказка о великих героях или подвигах - просто я не разрешил им что-то и они заперли меня, скучная история, если сравнивать с книгами, которые читает Анжей. Я спал в этом дереве и видел сны, много снов, о Калахуте, об острове Цветов, всё во снах пытался найти кого-нибудь, кто разбудит меня и поможет выбраться. Когда-то я подарил одному человеку зеркало, так, шутя: не знаю, какие пути оно прошло, но я нашёл то, что искал.
        - Как же ты вернул себе корону? - прошептала Вражка.
        - Я прошёл пешком сквозь Калахут до ближайшего перехода и убил ту, что заняла мой трон. И советников. И многих из тех, кто запер меня - не всех конечно, но всё же убил, потому что прошло десять декад, и кто-то новый появился, кто-то старый ушёл, но такой долгий сон я простить им не мог, поэтому убил.
        Он умолк и тишину заполнил шум моря. Гран влил в себя последний глоток вина.
        За столько зим так и не научился рассказывать эту историю красиво! Да собственно, кому было рассказывать?
        Девочка-Овечка (совсем не похожа) тряхнула кудрями:
        - Я не понимаю. Как ты мог сначала убить половину, а теперь так сильно желаешь спасти?
        - Я убил нескольких, но хочу вернуть всех. Но не их - их, а снова населить остров.
        Вернуть всех - звучало так самонадеянно! Но давно, целую человеческую зиму, он старался забыть, думал, надо ли это ему? Им? Калахуту? И каждый раз решал: надо, он - король, пусть и без королевства, а значит обязан.
        Они - эти люди - кажется, понимали. Для них обязательства и клятвы имели большое значение.
        - Но они ужасно с тобой поступили, - сказала его ученица.
        - Нет, они поступили так, как считали нужным и получили то, что считал нужным я.
        - А в те десять декад они сумели открыть границы? - спросила Овечка.
        - Да, но быстро их закрыли, с тем хаосом справиться не смогли и испугались. А потом забыли, что испугались и начали по новой. И так до конца.
        - Всё равно. Я, конечно, часто мечтала спать вечность, но так-то подумать - это ужасно. А особенно, когда вокруг сплошная темнота дерева…
        Рука баша непроизвольно дёрнулась, словно он пытался отогнать глупый страх. Гран заметил, как Анжей слегка пихает сестру в бок, призывая к молчанию, и сестра его слушает, но толку немного.
        Страх всё равно придёт, раз за разом он будет возвращаться, а как только удастся заснуть - опять придут сны о пожаре, незаметные для неспящих, но кошмарные для него: всё горело, его ближние и слуги обращались в пепел, металл плавился и Красные Псы скалили огненные пасти, а он, тот, кто должен был всех спасти, метался туда-сюда и не знал, что делать, кроме как молить звёзды о спасении.
        И всё, что отгоняло эти кошмары - смешной рыжий мальчик, который даже не подозревал о силе своего Света, не представлял, как Грану, словно побитому псу, приходилось искать его в темноте и, только найдя, засыпать спокойно.
        Гран не мог понять, кого больше ненавидит за это - себя или Анжея. Так же, как не мог понять, как вместе с ненавистью в его темноте была пародия на свет и тепло, когда рыжий рыцарь был рядом. Мир словно бы насмехался над ним, Граном, даруя надежду на собственный Свет.
        Люди на лодке всё ещё смотрели выжидательно.
        - Это конец сказки, - сказал баш.
        - Мы знаем, - отозвалась Овечка. - Просто мы думаем. Многие истории надо обдумать после их окончания.
        - Ладно.
        Ему хотелось снова нырнуть в море, но то, что он всё чаще и чаще чувствовал холод - пугало.
        Значит, времени осталось совсем мало.
        Он лежал на мешках на носу лодки, закрыв лицо руками, и смотрел на небо сквозь пальцы. Небосвод отливал фиолетовым, звёздные огни мерцали всеми цветами радуги. Холодный ветер неласково дул с востока, натягивал парус и крал согретое дыхание. Анжей сидел рядом, следил за морем и направлением.
        - Как называется наша путеводная звезда? - спросил он.
        - Кехея. Она всегда светит на западе. Раньше люди рассказывали, что существовал восьмой Великий Маяк, но Свет от него улетел и поселился на небе. Он пытался догнать солнце, но не успел, поэтому и остался на западном горизонте, провожая солнце ко сну.
        Кехея блестела золотом у самого-самого горизонта.
        - Нам нужно чуть левее её.
        - Да, я знаю, - кивнул Анжей.
        Послышался звук кипящей воды, и рыцарь отвлёкся на приготовление чая. Пока он занимался напитком, Гран привстал на локте и заглянул за борт, в надежде увидеть что-то под волнами, но даже для него было слишком темно.
        - Что ты там смотришь? - спросил Анжей, возвращаясь с двумя дымящимися чашками.
        - Чем мельче будет - тем ближе остров.
        - Не переживай, скоро доплывём. Ты волнуешься?
        - Нет.
        - А я волнуюсь. Столько времени прошло с тех пор, как я жил на острове Цветов, но это же будет что-то совершенно другое.
        - Конечно. Это же Крылатые, а не баши.
        - Я знаю, но с точки зрения человека вы чем-то похожи, я думаю. Хотя посмотрим, я же их не встречал ещё. В любом случае это удивительно.
        Гран облокотился на борт лодки.
        - Посмотрим!
        - Может расскажешь про них подробнее?
        - Завтра расскажу. Всем. Чтобы не повторять два раза.
        - Хорошо. Пей свой чай, пожалуйста, а то замёрзнешь.
        - Да не мёрзну я! - слишком яро, чем ему самому хотелось, воскликнул баш.
        - Ладно. Хорошо. Просто пей чай, холодный он не такой вкусный.
        - Он вообще не особо вкусный.
        - Ну это издержки сорта. Я бы хотел, конечно, чтобы у нас тут была и кухня и чаёв сотня видов, но имеем то, что имеем.
        Гран попробовал чай. Неплохо, но с вином не сравнится.
        - Чай какой-то очень человеческий напиток. Никто из существ не пьёт чай.
        - Ну да, - улыбнулся Анжей, - я плохо представляю себе хоть кого-нибудь из вас так, чтобы вы возились с заваркой.
        - Я могу.
        - В тебя я верю, но ты вообще другой.
        Ощетинившись, Гран резко повернулся к собеседнику:
        - Замолчи! Замолчи!
        Но тот смотрел на него печально.
        - Ну признай ты это уже, хотя бы сам себе! Что тебе так нужно быть одним из, никого же…
        Одним рывком баш оказался рядом и заткнул непутёвому рот ладонью.
        - Замолчи, просто замолчи, иначе я сброшу тебя за борт, - прошипел он.
        Много лет назад, когда этот мужчина был мальчиком, он тоже говорил глупости, но пугался и отступал, стоило королю понизить голос. Сейчас же он вырос и не испугался: взял Грана за запястье, убрал его руку и перехватил вторую.
        - Пожалуйста, не надо, ты разбудишь девочек. Гран, давай просто поговорим, выпьем чаю. Меньше всего я хотел бы тебя обидеть.
        - Отпусти меня.
        - Конечно, прости.
        Отпустил.
        Гран сел снова на дно лодки, Анжей пристроился рядом, держа в руках кружу и молча. Чай пах горькими травами.
        - Гран?
        - М?
        - Ты же ненавидел быть королём.
        - Ну да, - согласился баш, - ненавидел.
        - Я понимаю, почему ты хочешь всё вернуть. И магию, и башей, но как думаешь, тебе обязательно оставаться королём?
        - Не знаю. Очень сложно судить об этом.
        - Но ты хотел бы?
        - Сейчас - да. Потом вряд ли буду хотеть, и снова буду ненавидеть.
        Анжей на него не смотрел, наблюдал за парусом, но голову слегка повернул.
        - Так может останешься здесь, когда мы всё вернём?
        - Ну почему вы так любите думать заранее? - удивился король. - Почему? Столько всего может измениться! Вы будто только родились, а уже думаете о смерти. Будет как будет, история сложится так, как пойдет, смысл решать что-то сейчас, мы ещё не добрались даже до острова!
        - Ну не знаю, мне просто нравится, когда я точно знаю, что произойдет, - Анжей обнял свои колени.
        - Но ты не знаешь! Никогда не знаешь и не можешь знать.
        - Я знаю, что не могу знать, но мне нравится просчитывать варианты.
        Баш только тряхнул головой, поражаясь странности людей. Надо же так строить себе какие-то иллюзорные надежды, прекрасно зная, что они могут рухнуть! Вот он даже не надеялся толком на Крылатых, рассматривал это как попытку и всё, а этот смешной рыжий человек всё просчитывает, всю жизнь составляет какие-то развилки в своей жизни, прокладывает нужные тропы, а потом плывёт на лодке.
        И снова Грана захватило предчувствие, упорно преследующее его всю вторую половину зимы. Предчувствие это было не связано ни со снами, ни со Светом, но просыпалось каждый раз, когда он хоть немного задумывался об этом плане.
        Словно что-то копошится внутри и шепчет, что всё плохо, плохо, плохо, всё пойдёт не так, как надо, не бери его с собой, всё будет плохо-плохо-плохо, ужасно-ужасно-ужасно.
        Задумавшись, он не заметил, что Анжей что-то говорит.
        Вздрогнул:
        - Что?
        Чай почти совсем остыл.
        - Я спрашиваю, сейчас ты бы хотел остаться здесь, у нас?
        - Сейчас? На лодке?
        - Ну, не на лодке, а вот если бы не было Крылатых - ты бы остался?
        - Если бы не было Крылатых, я бы пошёл к Драконам, хоть они бы и убили меня. Или к Совам.
        - Ну ты меня понял, Гран! - с некоторым отчаянием воскликнул мужчина. - Я знаю, что понял, не издевайся.
        Баш улыбнулся.
        - А что мне издеваться-то? Я бы, возможно, умер и вернулся домой, если это возможно.
        - Думаешь, когда ты умрёшь - вернёшься к звёздам?
        - Надеюсь. Ты же так настаиваешь, мой милый мальчик, чтобы я принял то, что чужой везде, вот я и принимаю, вот тебе и говорю: никто из башей не помнит, что смертен, а я помню и даже надеюсь. Единственное, на что я надеюсь - что умру и вернусь туда, откуда пришёл и буду там на своём месте.
        Вздохнув, Анжей отпил ещё чаю и внимательно вгляделся в парус. Гран нагнулся, чтобы заглянуть мужчине в глаза, но тот отвёл взгляд.
        - Ответь мне, ты же так хотел, чтобы я сказал, что другой. Вот он я, - он поднялся, сделал шаг и сел прямо напротив Анжея, - вот он я, другой. Ненавижу быть королём, ненавижу остров Цветов, но обязан его вернуть. Ненавижу Калахут за то, что я не принадлежу ему, но обязан тут жить. Вот он я, а ты, мой милый мальчик, просто любишь сломанные вещи, но не смей, ты слышишь меня? Не смей считать меня сломанным или жалеть. Если ты будешь так думать, я точно тебя убью, наконец-то убью и заберу весь твой Свет себе, - он наклонился. - Ты понял меня?
        Они долго смотрели друг на друга, и лицо Анжея не выражало ничего, кроме печали и тепла.
        И это злило Грана ещё больше.
        - Ты понял меня? - повторил он почти беззвучно.
        Анжей ответил:
        - Да. Я не буду тебя жалеть, я и не жалею, на самом деле, я сочувствую, и даже если ты не видишь разницы, для меня она есть, - он прикрыл глаза. - Я просто люблю тебя. Очень сильно и очень давно.
        Гран знал. Знал, не понимал и боялся, поэтому от бессилия (Что делать? Что люди делают с этой своей любовью? На что она вообще похожа? На то, что испытывает сам Гран? На то, что ему никогда не дано испытать?) прошептал:
        - Любить меня тоже не смей! Ты это понял?
        Мужчина снова открыл глаза, ответил, теперь уже без тени улыбки:
        - Как прикажете, Ваше Величество! Вот так взял и разлюбил. Остальным передать? Разворачиваем лодку? Больше то причин плыть ни у кого нет.
        - Есть, - фыркнул Гран. - Ещё как есть, увидеть Крылатых…
        - Да кому оно нужно, Гран? Вражка просто надеется, что ты дашь ей какие-то новые знания, Анна бы поплыла хоть туда, хоть на Север, исследовать гроты и бродить по ледникам. А я бы с охотой остался в Чаячьей Бухте, хотя там у меня ничего не осталось. Мы отправились сюда, в этот Мотыльком забытый пролив, не ради Крылатых, мы хотим помочь тебе и найти… - он запнулся. - Наверное каждый что-то своё хочет найти. Да, я думаю так. Нас всех движет не только любовь: любим мы тебя все, но по-разному, но и поиск. В общем, Крылатые - это больше предлог, чем суть, поэтому да, пусть будет так: нами движут и любовь, и поиск. И я редко бываю упрям, но знаю точно: ни один король, ни один князь, ни один человек не посмеет мне сказать, кого и как любить. Даже ты. Даже насчёт себя же.
        Гран прислушался: на секунду ему показалось, что к шуму волн прибавился новый звук. Что ответить Анжею он не знал и вдруг страшно захотел, чтобы собеседник заговорил о чём-нибудь другом, о звёздах, о чаях, о глупых звёрях, но только не о людях и их чувствах - в этом баш понимал слишком мало.
        Но Анжей всё молчал, и в конце концов пришлось ответить:
        - Ну и ладно.
        Совершенно нейтральная фраза.
        Анжей оторвался от паруса, посмотрел на Грана, улыбнулся, а затем откинулся назад, задрав голову наверх, подставив бледную шею на милость ветра.
        - Плывём себе и плывём, куда плывётся, - сказал он. - Потому что некуда возвращаться.
        Гран поднял руку, исполосованную звёздами. Если бы этого не было - он бы мог спасти ферму. Вызвать ветер. Попросить помощи. Как же тяжело жить без волшебства! Но вон, люди как-то справляются.
        - В твоих книгах кто-нибудь когда-нибудь терял всё? - спросил он.
        - Да, конечно. Во многих историях герои находят своё новое счастье через потерю старого.
        - И ты в это веришь? В новое счастье? Ты его ищешь?
        - Верю. Остаётся-то только верить и искать, чем ещё заниматься теперь?
        - Не знаю, чем люди обычно занимаются? Можешь сделать чай или поставить парус правильно.
        Анжей сел, посмотрел на мачту:
        - А он что, скосил?
        - Да, мы ушли правее.
        - Ох.
        Мужчина потянул за верёвки (его сестра называла их “брасами”), заставляя их маленький кораблик идти по ветру. Пока он занимался ялом, Гран набрал в котелок воды и постарался зажечь горелку, но вызвал лишь одну искру и неприятный запах. Анж присел рядом:
        - Нет, тебе нужно надавить на рубильник и поднести спичку, - прошептал он.
        - Ладно, - баш повторил все действия, и от маленького огонька спичечной головки конфорка вспыхнула.
        - Ура! - улыбнулся Анжей.
        - Теперь дай то, что нужно для чая.
        Под надзором рыжего рыцаря Гран пытался сварить чай и хоть ночь была светла, а последующие разговоры легки, его всё равно не покидало чудовищное чувство, будто всё идёт не так, как надо, словно сейчас всё рухнет и придется строить новое из крови и пепла.
        Девочка по имени Овечка перегнулась через борт так, что чуть не вывалилась.
        - Смотрите, смотрите! Это же цветы!
        Гран ждал эту часть пути, но остальным не говорил: отчего-то ему казалось, что предупредить будет лишним. Такие вещи всегда лучше, если про них не знаешь.
        А меж тем смотреть было на что: прямо под поверхностью воды, покачиваясь на волнах, росли миллионы разноцветных цветов самых разных оттенков и форм. Они простирались до самого горизонта и дальше до острова. Баш протянул руку, дотронулся до одного бутона, сорвал следующий, пурпурный с острыми лепестками. Показал Анжею, который толкал лодку шестом:
        - Красивые, - кивнул мужчина. - Как они тут растут?
        - Как водоросли. Это просто водоросли в форме цветов, но не настоящие цветы. У них нет пыльцы, например.
        Ученица протянула узкую ладонь. На её запястье был браслет с руническим камнем.
        - Можно?
        И, получив цветок, рассмотрела его на солнце, затем понюхала, поморщилась:
        - Почти не пахнет. Ты не знаешь их свойства?
        - Какие свойства?
        - Лечебные, например. Или вкусовые.
        - Нет, не знаю. Я и сам их второй раз вижу.
        - Хорошо, я сорву несколько, ничего же не будет? Хочу рассмотреть повнимательнее.
        Гран пожал плечами, показывая, что ведьма может делать с цветами всё, что захочет. Она и сделала: подозвала свою младшую подругу, вплела растение ей в волосы, а затем начала вылавливать соцветия для себя.
        Перебравшись на нос лодки, Гран сел там и начал наблюдать за цветочными просторами: они напоминали ему о его острове, и от этого становилось спокойнее. Редкие облака плыли по небу, ветер стал совсем тёплым, весна явно пришла на Калахут, увидев это подводное поле.
        Значит скоро будет лето. Длинное лето и будет совсем-совсем как дома. Тут Гран понял, как редко бывал летом вне острова Цветов. Раза три, наверное.
        Обернулся, посмотрев на девочку-Овечку. Она же почти младенец по сравнению с ним, но видела так много, а он что? Остров Цветов, его прекрасный дом да пару деревень, и всё. А Анжей? Сколько историй знает, а он, Гран, древний король башей, знает лишь то, что видел сам, да то, что рассказывали ему питомцы. Да даже ведьма (как её зовут-то?), его ученица, знает травы, про которые он не может сказать ничего полезного!
        Резко отвернувшись, Гран снова уставился на горизонт. Ему очень не нравился ход мыслей: они делали его меньше, чем он есть. Делали хуже людей, но разве он хуже?
        Должно быть так. Должно быть все баши хуже людей, раз за столько лет не смогли даже немного его полюбить и предали, а люди, странные и чудные, смогли сделать это за такой короткий срок.
        Мысли стали роиться как пчелиный улей. Гран наклонился, плеснул на лицо холодной воды, но это не особо помогло. Он всё чаще и чаще замечал, что его собственная голова уводила его куда-то не туда, а (чувства?) заставляли творить какую-то чушь.
        Вроде как чай варить посреди ночи.
        С кормы послышался голос Анжея:
        - Гран, ты вроде говорил, что когда станет мелко - остров будет рядом. Тут метра два до дна.
        - Значит, скоро будем, - пробормотал баш.
        - Что? Я тебя не слышу.
        Гран крикнул:
        - Значит, скоро будем!
        Встал на лавочку, три пары глаз: две карих (почти одинаковых) и одна синяя смотрели на него.
        Когда-то на него смотрели сотни.
        - Этот остров, - сказал он, - зовётся Белым…
        - Если бы ты сказал сразу, нам бы не пришлось его всё время путать с твоим островом и бесконечно уточнять! - встряла девочка-Овечка, но Ажней шикнул на неё.
        Девочка надулась и принялась заплетать косичку, нежно касаясь цветка в волосах.
        - Крылатые худшие из нас, существ, потому что живут в бесконечной тоске, и вы - всё что у них есть из развлечения. Они любят ранить словами. Они когда-то могли летать, больше не могут, поэтому и не нападают на людей. Создать что-то своё они тоже не способны. Ладно, это звучит так, будто они как мы, но они другие, вы поймёте. Они просто существуют, едят фрукты с деревьев… не знаю, что они ещё делают, колдуют целыми днями, пялятся на мир через своё озеро, наверное.
        - Какое озеро? - спросила ведьма.
        - Чёрное озеро.
        - Нет, я это….
        - У них очень хрупкие кости, - продолжил Гран, не обращая внимания. - Полые, поэтому сломать их легче лёгкого. Думаю, если вы хотите прийти с миром, то лучше этого не делать. Хотя не думаю, что вы собирались. Что ещё… Может, они будут нас избегать по этой причине.
        Ученица подняла руку и выкрикнула:
        - Как их зовут?
        - Кого?
        - Крылатых. Мы же должны к ним как-то обращаться.
        - Никак их не зовут, они не понимают сути имён.
        - Но мы-то как будем их называть?
        Овечка повернулась к ней, откинула каскад волос со лба:
        - Называй “Извините, пожалуйста”. Всегда работает.
        - Звучит не очень вежливо, но я попробую. Я что-то ещё хотела спросить… Ты вчера рассказывал сказку, но не упомянул о железе. Железо ранит Крылатых?
        - Я разве уже не говорил?
        - Нет, не говорил.
        - Нет, не ранит. Они хрупкие, и этого хватит вам, чтобы защитить себя. Даже ты сможешь.
        - Поче…
        Он снова прервал её вопросы:
        - Что вам ещё рассказать?
        - Давно ты там был, Гран? - спросил Анжей, сделав очередной толчок шестом.
        - Да.
        - Это всё, что ты про это расскажешь?
        - Да.
        Тут девочка-Овечка издала странный звук, словно бы крик, и тут же заткнула себе рот ладонями. Все с удивлением поглядели на неё.
        - Ты чего, Анна? - спросил её брат.
        Овечка горячо замотала головой.
        - Нет-нет, ничего, мне просто глупая мысль в голову пришла.
        - Какая?
        Она неуверенно поджала губы, вцепилась в прядь волос, переплетая её и, смотря только на локон, пробормотала:
        - Ну а вдруг… Просто Гран целую вечность их не видел, а любые наши контакты с существами оказывались… э… в общем, до всех уже добрались Красные Псы, а вдруг до них тоже.
        Гран опешил. Эта мысль ни разу не пришла ему в голову, а вот теперь всё же добралась: а что, если?..
        В тревожное предчувствие вмешался страх, и ощущение было настолько поганым, что Гран забыл, что на скамейке надо балансировать и чуть не упал вниз на самое дно, но кое-как удержался.
        Анжей с другого конца лодки кивнул:
        - Я уже думал об этом, да. Конечно, это будет печально, если мы опоздали, но всё же, надеюсь, это не так. А если это и так… Калахут огромен. Мы непременно найдём помощь.
        - Давайте надеяться на лучшее, - сказала ведьма.
        - Не, давайте не будем, - возразила Овечка. - Давайте лучше надеяться на худшее, а потом радоваться, что ошиблись.
        А Гран ничего не сказал: он страстно желал отвлечься от поганого чувства и тревожных мыслей. Вот если бы ещё оставалось вино! Но оно закончилось, значит, залить голову не получится.
        Он опустил звёздную ладонь в воду и цветы ласково погладили его по руке своими верхушками. Совсем как на острове Цветов, когда идёшь сквозь поле, далеко-далеко, через васильки, гортензии, тюльпаны, астры - миллионы лепестков. И лето, вечное лето.
        А здесь зима. Толку в этой зиме? Первые дни интересно, потом становится тоскливо: небо серое, земля серая.
        В воде мелькнуло его отражение: его глаза, серые как зимнее небо.
        За плечом появилась ученица, высунула нос к самой воде, скинула капюшон шрема, поймав капли моря на золотистые волосы.
        - Гран.
        - М?
        - Как думаешь, я смогу научиться чему-нибудь у Крылатых?
        - Ты можешь научиться чему-нибудь у кого угодно.
        - Ну да, но я имею в виду ворожбу.
        - Не думаю, что они станут тебя учить, им не особенно интересно учить. Но они позволят наблюдать за собой, ты и наблюдай, это лучшее, что можно там сделать.
        - Иногда мне кажется, что и тебе не особенно интересно учить, - сказала она с обидой в голосе.
        - Нет, не особенно интересно, но ты же не спросила об этом меня, когда назначила учителем.
        Она слегка отодвинулась, тщетно пряча уязвлённость за волосами.
        - Тогда чего ты со мной возишься?
        - Просто так.
        Ведьма хотела сказать что-то ещё: брови нахмурила, приоткрыла рот и даже издала первый полузвук, но затем промолчала. Посмотрела вниз. Затем снова на него.
        - Как выглядит остров?
        - У тебя есть цветы, спроси у них, а не у меня. Они же говорят с морем.
        Она снова посмотрела вниз: в руках был лепесток цвета заката.
        - Да, я и спросила. Конечно, он мне не ответил словами, но я словно бы увидела, - она показала на веки, - вот тут. Как картинка. Белый остров, с тополями. Да, ты сказал, что он белый, но не говорил про тополя, вот я и хотела спросить, есть там они или нет.
        - Есть. Полный остров тополей.
        Ученица просияла.
        - То есть, у меня получилось?
        - Конечно. Разве ты не могла это раньше?
        - Нет! Нет, только гадая могла выхватывать какие-то картины, но не знала, сбудутся ли они. А когда гадала на себя, вообще ничего толкового не выходило, поэтому и не проверить. А тут! Я же просто сосредоточилась на цветке, на каплях моря, и словно стала ими! - она хлопнула в ладоши. - Как здорово!
        Такие вещи были совершенно обыденны для Грана: король острова обязан чувствовать весь остров, поэтому радость ученицы была от него далека. Но в момент её радости Свет, горевший у неё под ребрами, зажегся так ярко, что баша скрутило.
        Это был вечный голод.
        Игнорируя девушку (а она что-то ещё говорила, точно говорила, но какая разница, кому вообще это нужно?), подошёл к Анжею.
        Анжей горел всегда так ярко, словно был Маяком, и одно присутствие насыщало.
        Гран сел рядом, закрыл глаза.
        Да, так лучше, так спокойнее.
        - Гран, ты чего? - спросил рыцарь, наклоняясь. - Ты не заболел? Выглядишь бледно.
        - Я в порядке.
        - Ты волнуешься перед Крылатыми?
        - Нет. Зачем? Они либо помогут, либо нет, либо они живы, либо стали пеплом, но моё волнение ничего не исправит.
        Он почти-не-врал: чувство внутри не было полностью волнением.
        - А я волнуюсь. Даже на острове Цветов было непросто, а уж на Белом Острове… Ребёнку легче адаптироваться, ты знаешь?
        Гран сложил руки на коленях и уткнулся в локти, отчего мир вокруг потемнел, оставив только разноцветную рябь темноты, шум моря и голос Анжея. Он не хотел отвечать, он не хотел говорить; всё, что ему хотелось - избавиться от предчувствия.
        Снова обрести уверенность, что он поступает правильно.
        Звонкий крик Овечки заглушил волны:
        - Остров! Я вижу остров!
        Путешественники устремили взгляды туда, куда указывала девушка: на еле заметный белый холм, который был отделён от них цветочным океаном. Если не знать - не разглядишь.
        - Он в снегу? - Овечка скинула куртку, оставаясь в свитере. - Если да, то что-то мне очень жарко.
        - Нет, там нет снега. Там всё время тепло.
        Услышав это, люди тут же начали избавляться от лишней одежды, и все шремы, варежки, шарфы и шубы полетели на дно лодки, а освобожденные от шкур путники, улыбаясь, подставлялись под солнце.
        Гран разницы почти не почувствовал.
        Остров медленно приближался: вечный остров с волшебством, цветами и нескончаемым летом становился всё ближе и ближе, и с каждым проплытым метром предчувствие нарастало. Гран уже готов был сказать: “Нет! Разворачивай лодку! Не смей туда плыть”, - но вовремя до крови прикусил язык.
        Проглотил кровь.
        У него долг, а все страхи и сомнения не должны этому долгу мешать.
        Тёплый ветер дул в спину, девочка подняла парус и, рассмеявшись, пустила лодку полным ходом, подминая цветы под киль. Анжей, не выпуская шеста, сел рядом, а ведьма просто пристроилась на носу яла и сказала, обернувшись:
        - Он такой же.
        Рваные облака медленно плыли по небу, а маленький кораблик резво плыл навстречу земле. Остров приближался, переставал быть таким белым: вскоре можно было прекрасно отличить тёмные стволы деревьев, молодую траву и золотистый песок на берегу.
        Прошло несколько человеческих жизней с тех пор, как Гран был тут последний раз, и теперь он мог видеть, что ничего не изменилось.
        Но по сути чему было меняться-то?
        Он почти доплыли, когда Овечка спустила парус, и Анжей повёл ял с помощью шеста. Цветы кончились лишь у самого берега, уступая место белёсому песку.
        Скинув ботинки, Гран прыгнул в воду, с удовольствием отмечая, что она нагрета. Сделал пару шагов к берегу: по мягкому песку ходить приятно, обойти бы кругом весь остров так, по щиколотку в воде, а потом уже…
        Послышался плеск - кудрявая девчонка прыгнула вслед за ним, взвизгнув от радости.
        - Тёплая, тёплая! Анж, Вражка, да тут же настоящее лето, смотрите! И какие деревья.
        Деревья и вправду впечатляли - огромные зелёно-белые тополя, все в пуху, который никогда не опадал полностью. Им же была покрыта и земля, и песок, весь остров почти состоял из тополиного пуха.
        - Затащим лодку на берег? - спросила Овечка.
        - Да, давайте, - согласился Анж.
        Девочка сделала отчаянную попытку выудить ял на сушу единолично, но, конечно же, провалилась, хотя упорно продолжала тянуть, пока её брат не пришёл на помощь.
        Вдвоём они вытащили “Качурку” на мель, а ведьма, словно принцесса из сказок, сидела на носу лодки, как на палпатине и наблюдала за своей поездкой. Только потом, избегая воды, ступила на берег.
        И вот - путники предстали перед Белым Островом.
        - Так тихо, - пробормотала ведьма.
        - Здесь не живут ни звери, ни птицы, - сказал Гран. - Только Крылатые да тополя. Есть ещё деревья, но я не знаю их названий.
        Анжей присел на корточки, дотрагиваясь до песка, сказал зачем-то:
        - На острове Цветов было много животных.
        - Но это же не он! - разозлился баш. - Это совсем другой Остров, с совсем другими существами!
        - Да, я знаю. Прости.
        Овечка дошла до травы, положила руку на древесную кору, обдирая пушинку.
        - Не такой уж он и белый. Я представляла себе заснеженную землю.
        - Слава Мотыльку, что это не так! - ведьма одернула зелёную юбку. - Не могу уже видеть снег и чувствовать холод. Я бы сюда плыла только ради тепла.
        - Тогда тебе просто нужно зимой плыть на юг, так мама делает.
        - Я не кочевник, Овечка. Я бы хотела всегда жить там, где тепло.
        - Ну. тогда просто поехали на юг, найдём тебе где жить.
        - Мне нравится эта идея, но давай сначала разберёмся тут.
        - Да. Хорошо, что он целый.
        Они замолчали, уступая место тишине. Даже волны, казалось, утихли, погрузив остров в безмолвие.
        Гран смотрел на кроны деревьев, полных магии и незримой торжественности. Потом отправился в глубь острова.
        Предчувствие звучало барабаном.
        Обернулся на море: изумрудное, с яркими пятнами цветов. Затем на остров, зелёно-белый, мертвенно-спокойный. Облака, огромные и кучистые, были похожи на горы.
        Да, всё ровно так же, как в прошлый его визит сюда. Тогда ему и плыть не пришлось: дверь в саду открылась прямо сюда, на берег. Интересно, существует ли она ещё? Или исчезла, потому что Крылатым не понравился визит непрошенного гостя? Наверняка, второе.
        Троп на острове не было: Крылатые не выходили к морю, а если и пытались куда-то перебраться, то использовали последнюю возможность полёта, которая, по сути, была больше похожа на длинный прыжок с планированием.
        Из-за отсутствия дорог приходилось идти прямо по траве, притаптывая пух, который лежал целыми горами. Высокие тополя сбрасывали с себя всю ношу, образовывая сухой снегопад и вскоре, все путники оказались обсыпаны белыми пушинками, которые липки к волосам и одежде. Листва тополей пропускала на землю миллионы солнечных зайчиков, и они метались туда-сюда, повинуясь прихоти ветра.
        Гран погладил узловатую кору дерева, почувствовал тепло и знакомую вибрацию, шепчущую:
        “ В о мне столько силы”.
        Остров был небольшим, насквозь его можно было пройти за полчаса, и уже через пятнадцать минут безмолвной ходьбы путники вышли на поляну.
        Несколько хижин, построенных из пуха, мягкий белоснежный ковёр, чёрное озеро, такое чужеродное среди молочного пейзажа и, конечно, несколько Крылатых, сидящих вокруг него.
        Кто-то из людей ахнул, и это привлекло внимание обитателей острова.
        Они встали, устремив свои паслёновые глаза на гостей.
        Тощие, словно не ели никогда в жизни, уродливые, жалкие: белая кожа покрыта язвами, головы почти лысые, с остатком перьев. Из полностью чёрных глаз проступает такая же чёрная влага. Облезлые крылья волочатся по земле; одежда, сделанная из тополей, грязно-белая, в чёрных пятнах слёз.
        Шесть Крылатых медленно подошли к ним, бессмысленно оглядывая. Их лица не выражали ничего, и Гран дёрнулся от отвращения: насколько же пустыми казались эти создания.
        - Горит Маяк! - крикнула Овечка.
        Гран помнил того Крылатого, что выступил вперёд и ответил ей:
        - Для вас может и горит, но для нас он не светит.
        После этого протянул ладони без ногтей и коснулся лица и руки Грана. Баш еле сдержался, чтобы не вырваться.
        - Ты вернулся к нам, маленький дух, ха-ха. Зачем? Будешь просить что-то? Зачем ты привёл людей? Чтобы сломать нас?
        В горле пересохло, поэтому говорить пришлось с усилием:
        - Они помогли мне добраться до сюда, но не будут вас ломать. Я пришёл, чтобы узнать про Красных Псов и… попросить помощи, да.
        - Мы знаем, знаем, знаем. Проходите к чёрному озеру, мы накормим тебя и твоих питомцев. Но держи их подальше: они могут нас сломать.
        С этими словами Крылатые развернулись и пошли за деревья, оставляя за собой борозды крыльев. Гран обернулся на спутников.
        - Какие дружелюбные ребята, - сказала Чёрная Овечка, - но хоть накормят.
        Ведьма кивнула.
        - Это да, но… Мы же им не мешаем, да? Они так беспокоятся, что мы можем им навредить.
        - Просто не подходите к ним достаточно близко, а не то они могут разозлиться.
        Крылатые вернулись из-за деревьев: каждый нёс по корзине, наполненной фруктами, а Главный (как прозвал его про себя Гран, чтоб хоть как-то идентифицировать) нёс глиняный кувшин.
        Путники сели у озера. Крылатые передавали тарелки Грану, и ему пришлось служить связующим звеном между людьми и едой. В кувшине оказалась крепкая настойка. Гран первым сделал щедрый глоток, подготавливая себя к разговору.
        - Что это? - спросила сестра Анжея, достав из корзины бледно-жёлтый фрукт.
        - Это малг - то, что мы едим, - ответил Главный. - Он растёт на деревьях. Попробуйте.
        Девочка вонзила зубы в угощение, сок потёк по подбородку. Прожевав, поморщила нос, но всё же сделала ещё укус, пробормотав “шмасшбо”. Остальные тоже приступили к еде, но Гран голода не чувствовал, поэтому просто крутил фрукт в ладони.
        Главный сел напротив, разложив длинные крылья по пуховому покрову. Остальные Крылатые уставились в озеро.
        - Что тебе нужно, маленький дух? - спросил Крылатый. - Не ты ли пообещал в прошлый раз никогда не возвращаться, получив отказ в своей просьбе?
        - Да, но…
        - Гран, а что ты просил? - раздался голос Чёрной Овечки.
        - Это неважно, - бросил он через плечо.
        Однако Главный, видимо, думал иначе: ему всегда доставляло удовольствие издеваться над собеседником, изображая благодетель. Возможно, это была вообще единственная радость в его жалкой крылатой жизни.
        - Как же неважно, маленький дух? Мы еще не одну декаду обсуждали духа, пришедшего с просьбой дать ему Свет, ха-ха, - его смех был похож на кашель, - и не есть Свет, как все духи, а чтобы быть почти человеком, ха-ха. Какая теперь у тебя просьба, маленький не-дух? Какая? Хочешь, чтобы мы наградили тебя смертью? Снова хочешь быть не-тьмой?
        Гран сжал кулаки так крепко, что ногти вонзились в ладонь. Он слышал шепот людей за спиной, чувствовал, как начинает гореть кожа от злости и стыда, ведь он до последнего надеялся, что Крылатые не вспомнят об этом.
        О том порыве отчаяния и одиночества, что привели его тогда.
        Несколько минут он сидел неподвижно. Знал, что если дёрнется: точно убьёт кого-нибудь, поэтому ждал, пока пройдет боль, а Главный не торопил с ответом.
        - Нет, - сказал он наконец. - Я стал королём на острове Цветов и…
        - Мы знаем, знаем, знаем, ха-ха-ха! - крылья ударили по земле, поднимая к воздуху вереницу пушинок. - Мы смотрим в чёрное озеро и всё знаем: знаем, как ты стал королём и как твой остров сгорел из-за Красных Псов, ха-ха-ха. Знаем, как ты отдал свою магию и шёл сюда, ха-ха-ха.
        - Зачем тогда вы спрашивали, чего он хочет? - это спросила ведьма, проскальзывая к учителю.
        - Нам было интересно, что он ответит, но уже не интересно. Уйди дальше, человек, мы не дадим тебе нас сломать.
        Ученица послушно отползла назад.
        Гран на секунду обернулся к путникам - лица их выражали беспокойство, затем снова заговорил с Главным Крылатым:
        - Ладно. Вы смотрите на мир через чёрное озеро, так скажите: вы знаете что-нибудь о Красных Псах?
        - Знаем, конечно, знаем! Ты не хочешь сам посмотреть в чёрное озеро? А, ты же не можешь! Ты ничего не увидишь!
        Баш ещё крепче сжал кулак, повторяя про себя, что ему нельзя срываться: этот чудак сейчас - единственный способ хоть что-то понять.
        - Да, не увижу, - голос звучал почти-спокойно. - Поэтому скажите мне.
        Крылья собеседника на секунду поднялись в небо, накрывая путников тенью, а затем безжизненно упали вниз. Остальные Крылатые сидели и пялились в озеро, словно вокруг ничего не происходило.
        - Восьмой Маяк погас, потух, умер. Никто не знал про это, никто не видел Восьмой Маяк, он слишком далеко, но все драконы погибли, ведь некому было насыщать их Светом, некому было рассказывать сказки. И он умер, Маяк. Все думали, их семь - Семь Великих Маяков Калахута, но их восемь и один умер, а значит, снова семь. И когда умер Маяк, он прервал цепь, а значит всё: вырвалась тьма, что едина с нами, и приобрела сущность Красных Псов. Сущность хаоса, уничтожающего всё на своём пути, вы-жи-га-ю-ще-го пламенем; и выжжет всё и всех, оставит только темноту и всё, всё, всё.
        - Восьмой Маяк? - удивился Гран. - Почему никто не мог найти Восьмой Маяк?
        - Мир большой, люди маленькие, существа заперты.
        - Но что делать?..
        - Не знаем, не знаем, ха-ха, этого чёрное озеро не показало.
        Гран снова обернулся на людей, бледных и напуганных тем, что их родной дом начал умирать.
        - Но где этот Маяк?
        - В море, все Маяки стоят в Море. Море и Лес - две вещи, важные Калахуту. И явились Псы из Моря, и начали сжигать Лес.
        - А остров Цветов?
        - Сгорел первым, сгорел первым, потому что был ближе к тьме! Такой красивый, такой цветущий, и всё стало пеплом, ха-ха. Всё сгорело. Должно быть, ты чувствуешь себя ужасно, потому что всё сгорело на твоих глазах, ха-ха. Ужасно, что ты не смог спасти свой дом.
        Овечка выпрыгнула вперёд, оказалась совсем рядом с Главным Крылатым, отчего он вскрикнул, и чёрная слеза полилась по его щеке.
        - Как вы можете! Как вы можете говорить такие жестокие вещи! И что вы говорили - разве это правда? Как может быть восемь Маяков, всегда было семь! Восьмой Маяк - это просто сказка!
        Крылатый закричал так, что даже его сородичи обернулись.
        - Убери её! Убери! Она нас сломает! Убери, уведи прочь, на берег, не то мы больше ни слова не скажем!
        - Анжей! - позвал баш, но мужчина уже взял сестру за плечи и потащил назад, игнорируя её слабое сопротивление и уговаривая успокоиться.
        Главный продолжал голосить:
        - Убери их и пусть больше не входят под тополя, пока им не позволят! Пусть живут на берегу! Убери их и возвращайся, если хочешь услышать дальше про свои звёзды!
        Главный встал и, шурша длинным одеянием, отправился к озеру.
        Гран еле подавил в себе желание свернуть ему шею, но лишь оскалился, встал и пошёл назад, к берегу. Он не обернулся, чтобы проверить, идут ли за ним люди: не хотел ни говорить, ни объяснять, ни видеть. Лишь слышал, как они переговариваются между собой тревожно и рассеянно.
        До берега дошли быстро, море приветливо засверкало, а лодка, покосившись на песке, напоминала огромную спящую чайку.
        Сразу возвращаться в белый лес Гран не хотел, желание убить Крылатого не проходило, а этого нельзя было допустить. Поэтому он сел на песок, наблюдая за цветами на волнах.
        Но надо же так глупо!.. Как он позволяет с собой обращаться? Свернуть бы эту чахоточную шею да кости переломать, и всё, всё, никаких больше насмешек, лишь перья повсюду, словно курицу ощипали.
        Глаза заболели и он уткнулся в колени.
        Сидел так долго, очень долго, ему самому показалось - до вечера, хотя когда его окликнули и он снова поднял голову, он понял, что солнце еле-еле сдвинулось.
        Анжей сидел на коленях спиной к морю, смотрел своим обычным сочувственно-медовым взглядом, в руке сжимал какую-то деревяшку. Справа от него девушки ставили палатки.
        - Гран, прости, что испортили тебе встречу с Крылатыми. Овечка не хотела, просто у неё характер такой… Ты был прав, не особо приятные ребята, конечно. Уверен, что тебе надо к ним возвращаться?
        Баш помолчал немного, щурясь на солнце.
        Может, предчувствие как раз говорило о таком вот повороте разговора? Хотя нет, поворот произошёл, а предчувствие никуда не делось. Значит, надо его понять.
        - Да, - ответил он. - Только они могут мне сказать, что делать с островом Цветов.
        - Я понимаю. И я вижу, что они говорят дельные вещи. Узнать вот так про Восьмой Маяк… Как вообще Маяк может погаснуть? Я думал, это случится в конце времён, да все так думали. Или это была не сказка про то, как Свет погнался за солнцем? А если он погас и пришли Красные Псы, то это что, конец Калахута?
        - Не знаю. Не думаю.
        Анжей хмуро посмотрел на свои руки, все в веснушках и с маленьким ожогом от сковородки на указательном пальце.
        Гран ждал закономерного вопроса, а рыжий рыцарь как раз собирался его задать:
        - Слушай, а насчёт того, что ты приходил в прошлый раз…
        - Я не хочу ничего объяснять, - прервал его баш.
        - Я знаю! Знаю. Просто хотел сказать, что ты можешь это сделать, если захочешь. Ну, а я ещё я думаю, что это здорово, что когда-то у тебя была такая цель. Вот.
        - Совершенно не понимаю, о чём ты говоришь.
        Врал, конечно. Понимал, но не хотел.
        - Ничего, - слабо улыбнулся Анжей. - Давай попьём чаю перед твоим уходом? Девушки за тебя переживают, просто подойти боятся.
        - Ладно.
        Лагерь разбили почти у самой травы, объяснив это возможными приливами: две верные палатки, место для костра посередине, кастрюля с пресной водой висит над огнём. Гран с сомнением покосился на пуховые сугробы неподалёку, но Овечка быстро заверила:
        - Не волнуйся, мы за ним следим и на ночь будем тушить. Тут всё равно тепло. Слушай, ты не знаешь, тут есть река? Нам бы пресной воды набрать.
        - Есть, недалеко от чёрного озера.
        - Тогда у меня тривиальнейшая просьба: ты сможешь набрать её, когда пойдёшь узнавать тайны мироздания?
        - Ладно.
        - Котелок, правда, железный, но думаю, я намотаю какую-нибудь тряпку на ручку и всё, донесешь.
        Ведьма отвлеклась от штопанья одежды.
        - Разве не легче дать бурдюки? Они тканевые и нести их проще.
        - Да, но крышки-то у них тоже железные, до них дотронуться надо… Гран, возьми-ка ты варежку! Фляги и варежку, так в сто раз проще будет.
        - Угу, очень подходящий вид для короля, - пробурчал баш, усаживаясь неподалёку от костра.
        - Ну во всяком случае ты сейчас выглядишь лучше, чем когда ты был обожжён и ходил в лохмотьях. Нормальный такой, симпатичный король. Всяко лучше этих жутких Крылатых. Что с ними случилось? Я представляла их… поблагороднее что ли.
        Вода в котелке закипала, выпуская полупрозрачные облака к небу. Анж взял чашки и наполнил каждую до краёв.
        Горячий чай под палящим солнцем был не очень уместен, но Гран всё равно взял свою чашку (единственную деревянную), ощущая её жар и запах трав.
        - Когда-то они летали, но слишком боялись за свою жизнь и осели тут, день за днём смотря в чёрное озеро. Я не знаю, почему они приняли именно такой облик.
        - Но баши выглядят по-другому, - вставил Анжей. - Они красивые.
        - Их люди придумали красивыми себе на радость. А Крылатые просто были.
        Ученица не отвлекалась от шитья, оборвала нить зубами, прокомментировала:
        - Несчастные создания.
        Затем взяла рубашку Анжея, принялась зашивать дыру в локте.
        - А они правда что-то видят в этом озере?
        - Да, ты же слышала. Оно для них как окно в Калахут: могут посмотреть в любую точку и увидеть.
        - А ты сам раньше мог смотреть?
        - Да, но они позволили мне увидеть совсем немного. Там был город, большой город, какая-то площадь и множество людей, и всё.
        Тут ведьма посмотрела прямо ему в глаза, откинув косу с плеча. Синие глаза светились.
        - Как думаешь, они разрешат мне посмотреть туда?
        - Не знаю, но могу спросить.
        - Пожалуйста. Мне это нужно.
        Они посидели у дневного костра ещё немного пока огонь не погас, почти не разговаривая. Затем Гран решил, что пора отправляться назад. Взял котелок и бурдюки, положил в карман варежку и, махнув людям на берегу, отправился в белый лес.
        Лес изменился: солнце засыпало, наполняя его багрянцем и длинными тенями, исполосовавшими землю. Баш ступал босиком по мягкой траве, прислушиваясь к острову, но тишина его удручала, заставляя предчувствие разгораться как костёр.
        А вместе с этим казалось, что все исчезли, оставили его совсем одного.
        Ускорил шаг, потом почти побежал; бурдюки, перекинутые через плечо, бились о бедро, но он не обращал внимания, а мчался сквозь лесное безмолвие, поднимая по пути фонтаны белого пуха.
        Озеро и мягкие дома возникли неожиданно, Гран еле успел затормозить, чтобы не врезаться в пушистую стену. Обернулся - вокруг никого. Заглянул внутрь через арочный проём: всего лишь огромная куча пуха, словно гусиная бойня. Видимо, в этих кучах Крылатые и спали.
        Обойдя дом, Гран поднялся выше к озеру, где неизменно сидели обитатели острова. Главный обернулся на него:
        - Как ты долго, маленький дух, как ты долго! Что ты принёс с собой?
        Баш присел на корточки рядом.
        - Это бурдюки. Для воды пресной.
        - Понятно, понятно.
        Король посмотрел в чёрное озеро за плечо Главного, но не увидел ничего, кроме такой же темноты, как в глазах собеседника. Один из Крылатых наклонился, зачерпнул воду ладонью и, запрокинув уродливую голову, влил себе в глаз.
        Гран поморщился.
        - Ну так уж мы видим, - сказал Главный. - Что делать, так смотрим на мир.
        - Скажи, Калахут правда весь сгорит? Как и остров Цветов?
        - Не знаю, мы же видим настоящее, а не будущее, ха-ха. Может, сгорит, может, не сгорит.
        - А возможно зажечь Маяк заново?
        Запрокинув голову, Крылатый рассмеялся. Зубы у него были короткие и почти чёрные.
        - Ха-ха, ну раз Свет нельзя зажечь в таком маленьком духе, то как можно зажечь в Великом Маяке, а? А? Никак. Никак нельзя. Можно не допустить, чтобы погасли остальные, ха-ха. Но ты же не за этим пришёл, не за этим, да? Что тебе до Калахута, у тебя никогда не было Калахута, маленький изгнанник. У тебя был остров Цветов, и ты хочешь его заселить снова, да? Да?
        - Да.
        - Что сказали тебе звёзды, Баш-Гран, маленький король маленького острова?
        Гран закрыл глаза, вспоминая тот ослепительный момент, когда звёзды засияли кругом. Вокруг лишь космос и холод.
        “Ты слушаешь, дитя звёзд?”
        - Что помогут, но заберут то, что принадлежит им. И, чтобы я не тратил их волшебство, запечатают его.
        Он протянул руку с узором, Главный взял её в свои холодные пальцы, наклонился. Пара чёрных капель упала на созвездия.
        Бесконечно долго изучал узоры, затем выпрямился, махнул крыльями, облизнулся.
        - Ты не первый, маленький Баш-Гран, совсем не первый, ха-ха. Повезло тебе, ты такой молодой и не знаешь ничего, но я старый, от самого сотворения мира, и я знаю такие вещи, такие печати, когда Калахут требует себе что-то назад. Будь ты ребёнком цветов, как все баши - цветы бы сковали тебя, но ты дитя звёзд. Милая маленькая Грация, королева башей, приходила как-то, когда люди ещё были глупы и не смели перебивать, нет, не смели. Она отдала своё волшебство в войне против людей, ха-ха, какая она была маленькая, как плакала!
        - Мы не умеем плакать, - рассеяно сказал Гран.
        - О, а она умела, умела, и слёзы её были слаще цветочного нектара, я помню, помню. Она не плыла к нам, прошла через дверь, но после тебя дверь закрылась, ха-ха. Она пришла, чтобы снять печать, а сняли мы, мы помогли маленькой королеве.
        Надежда была глупой, но Гран не смог её усмирить.
        - И как же? Вы сможете помочь мне?
        Крылатый улыбнулся. Хищно так, холодно, но глупо было бы требовать от такого существа теплоты.
        - Конечно, мой маленький дух, мой славный король, великий Баш-Гран, мальчик из человеческих легенд. Конечно, мы тебе поможем, что нам тут делать ещё, на этом острове посреди морей?
        Он замолчал. Гран ждал продолжения, но Крылатый молчал и смотрел, почти не моргая, только слёзы стекали по щекам, но он не обращал на них внимания.
        Наконец баш не выдержал:
        - Ладно. Как это сделать?
        - О, легко. Нам нужен пресловутый Свет. Эти маленькие солнца, ха-ха, что есть во всём Калахуте, почти у всех, кроме нас. Так несправедливо, так обидно, правда? Дать тебе Свет невозможно, зажечь Маяк невозможно, но взять у кого-то Свет можно, ты же знаешь это, да? Да? Знаешь, сколько ты уничтожил чужого Света, чтобы насытить свою тьму, которая так тебя тяготит. А тебе всего лишь нужно сделать это снова ночью, пусть будет завтра, да; завтра ночью.
        - Мне нужно просто съесть чей-нибудь Свет ночью? - нахмурился Гран.
        Предчувствие било медным колоколом.
        Крылатый снова захототал:
        - Нет, маленький дух! Ты совсем забыл, как ворожить? Нет, нет. Мы положим человека сюда, в наше озеро, в наше прекрасное чёрное озеро. Мы встанем, ты встанешь, человека положим сюда. Возьмешь кинжал - девочка думала, что спрятала его, да? Но нет, у неё есть кинжал, мы знаем. Человек не пошевелится. Но он должен быть жив, человек. Он должен быть жив, и ты должен ударить его, ха-ха! Ножом под рёбра! И выхватить Свет. Мы прочитаем ворожбу, начертим руны кровью, освободим твои звёздные оковы. И всё. Так легко, правда? Так просто, верно? Небольшое заклинание и ты снова будешь великим колдуном, вернёшься на остров Цветов и вырастишь новые фиалки, розы, гортензии, и в каждом цветке будем маленький смешной дух, который появится заново. Один твой щелчок пальцев, и всё, всё, остров будет жить.
        Гран смотрел на него.
        Пытался понять.
        Так легко, это делается так легко, почти вся работа лежит на Главном, только нужно утащить кинжал.
        А всё же…
        - Это точно сработает? - в горле пересохло.
        - Это сработало сотню декад назад, мы не сомневаемся.
        - Что, - он запнулся, прокашлялся, - что это должен быть за человек?..
        - О хитрый маленький дух, неужели ты думаешь поплыть на большую землю и привести кого-нибудь?
        Баш вздрогнул, потому что именно эта мысль пришла ему в голову.
        - Нет, нет, Баш-Гран. Это же твоё волшебство.
        - Я не понимаю.
        Крылатый вздохнул, покачнул крыльями.
        - Это твоё волшебство, твой человек. Твоё? Ты понимаешь меня, ха-ха? Ворожба - это личная жертва. Личная жертва с самым ярким Светом, с таким, чтобы светил ярче всякого Маяка. Тусклый свет оковы не разрушит. Понял, да? Другая жертва не сработает, потому что не сделает тебе больно. А теперь иди за водой, да, иди. И спи на берегу. Девочка хотела поглядеть в озеро, да? Откуда знаем? Мы всё знаем. Всё. Можешь привести завтра их, днём, потом им не захочется видеть озеро никогда, но днём пусть приходят, мы не жадные, пусть смотрят в наше озеро. Завтра будем ворожить, когда наступит ночь. О, как давно мы не ворожили! А теперь иди, прошлый-будущий король Баш-Гран, иди и принеси своим друзьям воды.
        С этими словами Главный отвернулся к водоёму.
        Гран поднялся, попытался сделать шаг, чуть не упал: ноги плохо его держали. Переждал несколько секунд и пошёл искать реку.
        В голове стоял звон.
        Предчувствие смолкло.
        Глава семнадцатая. Жертва. Анжей
        Весь вечер и начало ночи путники провели в лёгкой тревоге, раз за разом обсуждая погаснувший Маяк, обещая себе больше не возвращаться к этой теме и возвращаясь вновь и вновь.
        Никто даже помыслить о таком не мог. Погасший Маяк - страшилка из детства и одновременно трагичная неизбежность, которая наступила бы через миллионы декад. Маяки дарят жизнь, дарят Свет людям, а если не будет Маяков - откуда же взяться Свету? Как много жизни на Калахуте не появится из-за того, что погас один?
        Это было за пределами понимания: слишком далеко, чтобы быть правдой, слишком страшно, чтобы сомневаться.
        Да и Крылатые… Не было причин им особо верить. Хорошо Анжей знал только башей, а те говорили правду только когда им заблагорассудится. Может, и у Крылатых так? Наврали про Красных Псов от тоски и скуки, сами не ведая, о чём говорят.
        За ужином Анна возилась с картой, прокладывая самый короткий путь до земли Папоротников и Цапель. По её словам, плыть было не больше нескольких часов, но ближайший берег пустовал; можно было добраться вдоль него до деревушки под названием Срег.
        Вражка перекладывала припасы, Анжей помогал ей приводить вещи в порядок, а затем все по очереди искупались в тёплой морской воде, смывая пот и грязь.
        Когда наступила ночь, полная тишины, было решено отправиться спать.
        Гран так и не вернулся. Анжей то и дело смотрел в сторону леса, но тщетно - знакомой фигуры всё не появлялось.
        Пожелав девушкам самых лучших и спокойных снов, он залез в палатку, оставив вход открытым. Снял рубашку, оставшись в одной майке, наслаждался полузабытым теплом летней ночи.
        Он лежал, уперевшись взглядом в тёмно-зелёный купол палатки. Пытался поймать сон, но сон юркнул прочь, так что пришлось зажечь фонарь и почитать книгу. Анжей сомневался, что чтение поможет ему отвлечься от тревожных мыслей, однако рассказах захватил полностью и немного убаюкал.
        Хотя он отметил, что удивительные вещи в этом рассказе и рядом не стояли с тем, что они видел в последнее время.
        Захлопнул книгу, потушил фонарь и снова постарался заснуть, прислушиваясь к острову. Видимо, девушки уже уснули: с той стороны ни звука. Лишь бормотание моря всё глубже и глубже погружало Анжея в глубины забвения…
        Он был уже на самом пороге сновидений, когда почувствовал движение в палатке. Вздрогнул, открыл глаза, увидел тонкий силуэт Грана и тут же зажмурился, почувствовав, что сейчас лучше притвориться спящим.
        Его друг ещё немного посидел у выхода, видимо смотрел на ночное море, затем заполз внутрь.
        Лёг рядом.
        Анжей уже давно смирился с его странной, почти кошачьей привычкой спать: сворачиваться клубком, утыкаясь лбом в плечо Анжея, либо класть голову ему на грудь.
        Поначалу это очень мешало уснуть. Потом привык.
        Вот и сейчас, кое-как накрывшись спальником, баш устроился на его плече и, кажется, сразу же погрузился в сон (открывать глаза и проверять Анжей всё ещё не хотел). Полежав ещё немного, слушая размеренное дыхание Грана, который пахнет костром, травами и солью и прислушиваясь к биению его сердца, Анжей уснул.
        Следующий день выдался таким же безмятежно-облачно-летним, но ощущение, словно всё происходит во сне, не отпускало: не было ни щебета птиц, ни стрёкота цикад, даже запахи, казалось, исчезли.
        Они позавтракали странными фруктами Крылатых: оказалось, что Анна вчера успела стащить корзину и припрятать её в траве. Фрукты Анжею не нравились - солоноватые и вязкие. Зато их можно было бы использовать в готовке, запечь с ними кролика, например, или добавить в пирог, так чтобы соль сочеталась с чём-нибудь сладким вроде карамели.
        Он поделился мыслью с друзьями, и девочки тут же оживились, наперебой предлагая блюда, которые надо приготовить, когда они, наконец-то, окажутся у нормальной плиты.
        Но Гран держался отстраненно, совсем как в начале зимы. Конечно, король никогда не отличался особой болтливостью, но был любопытен и умел слушать, а сейчас сидел, бесконечно смотря на море, словно ждал чего-то от воды. На все вопросы он отвечал, что всё хорошо или что просто устал.
        Анжей пришёл к выводу, что это всё из-за вчерашних слов того Крылатого. Даже ему было сложно сдержаться, чтобы не заткнуть бледные губы существа - настолько мёрзкими были его слова - а уж Гран, обычно гордый до абсурдности… Сложно представить, как он это выдержал.
        Жаль только, что он так и не узнал от Крылатого, как вернуть свою магию. Кто бы мог подумать, что решение этого вопроса займёт у Существ столько времени! Но ничего, Анжей был не против остаться на этом острове ещё немного.
        Хоть ему тут и не нравилось. Лучше живая зима, чем мёртвое лето.
        После того, как все позавтракали, Гран встал, подошёл к ним, сказал:
        - Ведьма, вчера Крылатые разрешили тебе посмотреть в озеро.
        Вражка просияла. Вскочила с места, хлопнула в ладоши:
        - О! Правда! Как здорово, я даже не надеялась! Когда можно пойти?
        - Сейчас можно.
        - Тогда пойдём, пожалуйста!
        Она отряхнула юбку, пригладила волосы и побежала за сумкой. В это время Анна перегнулась через сложенные ноги Анжея, подтянулась на смуглых руках.
        - А нам можно пойти, а? Тут скучно! Обещаю, что ни слова больше не скажу! Ни словечка!
        Кивнув, баш снова уставился на море.
        Анжей с тревогой наблюдал за ним, делая вид, что собирает вещи и моет котелок песком. Затем взял посуду с собой, на плечи накинул пустые бурдюки: лучше взять воду заранее.
        Вражка вернулась, светясь энтузиазмом и чуть ли не подпрыгивая от радости, и они с Анной ринулись вперёд, а Анжей только крикнул им:
        - Не обгоняйте нас сильно, кто знает, что на этом острове есть!
        - Ничего тут нет. Одна пустота.
        Это была третья фраза за день, которую Гран сказал непосредственно ему.
        - Тут всё равно есть коряги, ветви, ямы…
        - Выживут.
        Анжей вздохнул, подавил приступ раздражения, стараясь говорить так мягко, как мог:
        - Я тебя обидел чем-то?
        - Нет.
        - Тогда почему ты так себя ведёшь?
        Взгляд друга был не теплее зимы.
        - Не нравится - иди вперёд.
        Поджав губы, Анжей сохранил прежний темп. Зеленое платье Вражки и синяя рубашка Анны почти скрылись за белыми горами пуха. Анжей снова крикнул им, попросив задержаться. Несколько пушинок приземлились ему на нос, отчего он чихнул, согнувшись пополам.
        Они нагнали девушек через сто метров. Сестра вскрикнула.
        - Будьте здоровы, господин зануда! Мы даже не расшиблись насмерть в этом пуху - так ты нас уговаривал убедительно!
        - Что ж, я рад.
        Ничего остроумнее он не придумал. А если и придумает, то только на утро.
        Вражка хихикнула, указала в просвет меж деревьев.
        - Вон, мы уже дорогу выучили, не так уж сложно тут идти на самом-то деле. Интересно, им правда удобно жить в этом пуху? Они не чихают? Вот я - постоянно.
        В подтверждение слов она чихнула. Анна посмеялась, раскинула руки и упала на одну из горок. Белый столб поднялся до неба, а сестра, хохоча, пыталась встать, в кой-то веки белая и пушистая.
        - Нет, не удобно! Хорошо, что у нас палатки!
        Она постаралась отряхнуться, но получилось не очень хорошо и, махнув на опрятность рукой (как всегда), побежала в сторону озера.
        Поляна с озером оказалась пуста. Анжей удивился, почему-то ему казалось, что Крылатые всегда находятся у водоёма.
        Вопрос решился, когда к ним вышел Крылатый, который вчера говорил с Граном. Лицо его, неприятное и враждебное, было угловатым и хищно скалилось.
        - Можете посмотреть в озеро, но мы с вами рядом не будем. Вы опасны и не нравитесь нам.
        - Простите… - пробормотал Анж, но Крылатый уже развернулся и пошёл в хижину.
        Они остались у чёрного озера одни.
        Вражка, семеня, подошла к озеру, робко заглянула в него. А Анжею отчего-то не хотелось приближаться: оно казалось липким и враждебным.
        - Гран, что мне делать теперь? - робко спросила ведьма.
        - То же самое, что с цветами. Любая твоя попытка познать предмет или живое существо начнётся с диалога без слов. Говори с ним. Молча. А я пойду за водой.
        Он сделал шаг, затем обернулся. Анжею показалось, что на секунду на его лице промелькнул испуг.
        - Но не заходи в него. Можешь дотронуться, но не заходи, поняла?
        Вражка кивнула, присела на корточки, подобрав полы юбки, и дотронулась до воды кончиками пальцев.
        - Она ледяная…
        - С тобой остаться? - Анна игриво наклонилась, балансируя на одной ноге.
        - Да, пожалуйста.
        Внимательно оглядев территорию, Анжей пошёл вслед за королём между двух тополей, нескольких ветвистых фруктовых деревьев и снова через горы пуха по яркой траве. Тут он услышал звук: наконец-то новый звук среди гнетущей тишины. Это бежал ручей.
        Он показался через несколько шагов: мелкий, но кристально чистый, быстрый и холодный.
        Набрав в ладони воды, Анжей умылся, смывая с себя надоевшую соль. Почувствовал, что отросла борода. Должно быть, выглядит он сейчас не ахти - в зеркало целую вечность не смотрелся.
        Гран тоже опустился к ручью: сел на колени, дотронулся до песчаного дна, намочив рубаху по локоть.
        - Послушай, мой милый мальчик. В твоих книжках герои когда-нибудь жертвовали всем ради цели?
        - Примерно столько же раз, сколько теряли всё, - кивнул Анж, наполняя бурдюки водой.
        - А это было оправданно?
        - Ну, истории разные и герои разные, и концовки разные. А что? Тебе что-то сказал тот Крылатый?
        Баш помолчал. Встал. С рукавов капало.
        - Нет, ничего не сказал. Пошли назад.
        Подхватив воду, они отправились обратно сквозь деревья. Анжей чуть повеселел: какой-никакой, а диалог сложился!
        Когда они вернулись на поляну, девушки уже сидели у дерева, а место вокруг водоёма заняли безмолвные Крылатые. Вражка держалась за голову, прислонившись к тополю, а Анна обнимала её за плечи.
        - Что случилось? - спросил Анжей. - Что-то плохое?
        Ведьма глянула на него снизу вверх, слабо улыбнувшись.
        - Нет-нет, не волнуйся. Просто это было… немного чересчур. Пойдемте к лагерю, Крылатые нам снова не рады.
        Анна помогла её подняться, взяла у брата два бурдюка, и они пошли назад к морскому берегу. Один раз пришлось сесть и передохнуть, поскольку головная боль Вражки усилилась, но спустя некоторое время они добрались до палаток. Анна развела костёр, вода забулькала в котелке, а бледная Вражка принялась готовить лекарство.
        - Может, тебе поспать? - спросил Анжей. - Так обычно… Гран, что это у тебя?
        - Настойка, - ответил баш, прижимая кувшин к животу. - Мне дал её Главный Крылатый. Я её не крал.
        Иногда его логика была непостижима.
        - Я верю, что не крал… Но это не важно. Вражка, так что, может, ляжешь?
        - Нет, я не хочу лежать. Как я могу лежать, если только что заглянула в чёрное озеро? - она повысила голос. - Думаю, ни одна ведьма не заглядывала туда, а я смотрела, я видела… Гран! Гран, сядь, пожалуйста, рядом. Пожалуйста, можешь не делиться настойкой. Да, спасибо.
        Баш пил прямо из кувшина, который, к слову, был рассчитан явно не на одного.
        Анна тихонько попросила сварить ей кофе, а Вражка обвела друзей глазами, сверкающими как лазурит, и щеки у неё горели пламенем. Она вся выпрямилась, сложила руки на коленях и сказала:
        - Послушайте. Я заглянула в чёрное озеро, но не увидела темноты. Я увидела свет. Не просто какой-то свет, а Свет, как Свет Маяка. А потом я поняла, что это не Маяк. Это дракон, у него и крылья, и перья на них, и шея… Это был дракон, состоящий из солнечных лучей! Он посмотрел на меня, но оказался таким ярким, так сложно было его разглядеть, что голова начала болеть, и я закрыла глаза всего на секунду, но там уже пришли Крылатые и прогнали нас с озера. Но это был дракон! Дракон Маяка!
        Анжей слушал, поражаясь каждому слову. По телу прошла дрожь от картинки, возникшей в голове. Дракон! Сколько ещё чудес им предстоит увидеть, но дракон - это почти нереально.
        И всё же вот, и он явился.
        - Я не видела, - сказала Анна быстро, хотя её никто не спросил.
        Руки Вражки дрожали.
        - Но я видела. Я видела, он был… Ох. Гран, ты можешь в это поверить?
        - Поверить могу, - тихо ответил баш, делая глоток настойки.
        Пара капель упала ему на рубашку.
        - А я нет! - рассмеялась ведьма. - Я не могу! Но оно было и случилось со мной. Как хорошо, как же хорошо!
        Кофе Анны закипел. Анжей улыбнулся, мечтая о том, что и он когда-нибудь повстречается с драконом.
        Хотя если драконы ведут себя так же, как баши или Крылатые, то он, пожалуй, повременит.
        - Ну вот, я хотела спросить его о причинах, а он ушёл, - протянула Вражка.
        Отключившись от мечтаний, Анж осмотрелся, пытаясь понять контекст. И, конечно же, его первая мысль подтвердилась: место Грана пустовало.
        - Куда он ушёл?
        - Куда-то в лес, - махнула рукой Анна. - Он тебе не показался сегодня особенно мрачным?
        - Да, так и есть, но, думаю, он расстроен таким вот приёмом.
        Сестра пожала плечами, наливая себе кофе.
        День клонился к вечеру, Анжей сидел и вырезал из деревяшки миску с незамысловатым узором по краю. Миска была пока похожа на половину мячика, но прогресс медленно шёл, и Анжей, стружка за стружкой, воплощал свою идею в жизнь.
        Вражка сидела рядом, раскладывала цветы и делала пометки угольком на форзаце книг. Она клятвенно пообещала стереть всё это, когда найдёт нормальную бумагу, но пока ей позарез надо было написать все мысли и наблюдения, а блокнотов на Белом острове не водилось.
        Анна некоторое время назад ушла гулять по побережью, заявив, что не выйдет за пределы видимости Анжея, после чего он согласился её отпустить. К сожалению, из вида она всё-таки исчезла, но он так увлёкся вырезанием, что не заметил. А когда оглянулся в поисках сестры - тут же увидел, как она бежит назад по кромке воды.
        Только когда она остановилась стало заметно, что она вся покрасневшая и хмурая.
        - Твой дорогой друг чокнутый на всю свою белобрысую голову! - крикнула она. - То ли ему любви не хватает, то ли он напился и лезет ко всем: мне плевать на причины, но если он ещё раз полезет ко мне обниматься - я его убью!
        Вражка и Анжей удивленно переглянулись.
        - Что? - спросил Анжей.
        - Я не знаю! Шла я по берегу, дай, думаю, посмотрю на деревья, в лес входить не буду - мало ли, но на деревья гляну. Подхожу, смотрю на весь этот проклятый пух, как вдруг - бац! - он появляется, прижимает меня к дереву, обнимает, словно какой-то пьянчуга в трактире, разве что целоваться не лезет. Я его оттолкнула, он рассмеялся и убежал, но что это было - непонятно. Вот честное словно, пусть до утра не появляется, я ему уши надеру!
        - Может, он так извиняется? - начала было ведьма, но Анна её не слушала - пошла к морю и кинулась в него с головой, колошматя пятками по волнам.
        Анжей задумчиво почесал в затылке. Конечно, Гран не извинялся никогда, но такой способ… К тому же вряд ли баш считает себя хоть в чём-то виноватым: в этом плане он сложный.
        Да во всех планах.
        И снова наступила ночь, и снова Гран не пришёл к костру. Остальные сидели у огня, пока все три спутника не засияли на небе, потом Анжей пошёл спать.
        Неизвестность и безделье порядком его утомили, поэтому он даже не долго ворочался, наблюдая за открытым выходом палатки, а заснул почти сразу же.
        И проснулся, как ему показалось, почти сразу же: от сильного запаха спирта, горячего поцелуя и шёпота:
        - Просыпайся, мой милый мальчик.
        Анжей резко открыл глаза, силясь понять: это сон или непостижимая новая реальность. Гран нависал над ним так низко, что чувствовалось его дыхание. Анжей не смел пошевелиться, завороженный блеском серебряных глаз и смущенный обстоятельствами. Сердце билось как безумное.
        - Просыпайся, - ласково проворковал Гран. - Пойдём.
        - Куда? - прошептал Ажей.
        Тело его тихо дрожало, не поддаваясь на уговоры.
        - К твоим сказкам, конечно же.
        Баш подался назад и выскользнул из палатки. Анжей надел ботинки, натянул рубаху и последовал за ним.
        Морской воздух был прохладным, миллионы огней освещали ночь. Лагерь был тёмным - всё спали.
        Гран стоял, как белый призрак, слегка покачиваясь. Он взял Анжея за руку, прошептал:
        - Пошли.
        - А девочки?
        - Нет, нет. Это только для тебя. Пошли.
        Терзаясь сомнениями (а не сон ли это всё - таки?), Анж отправился за королём через тёмный лес. Рука Грана была тёплой, чуть влажной, и крепко сжимала ладонь Анжея. Значит, точно сон. С чего бы Грану вести его куда-то за руку?
        Ночью силуэты деревьев казались зловещими, а падающий пух искрился, словно капли росы. Пространство вокруг как будто залили синей краской, и все цвета приобрели оттенок индиго.
        Всего один раз Анжей попробовал задать вопрос, но Гран шикнул на него, ускорив шаг. Потом замер, обернулся через плечо и хотел было что-то сказать, но передумал и потянул Анжея дальше.
        Они вышли на поляну чёрного озера.
        Гран подвёл его к самому краю, и неприятное чувство от озера усилилось, словно в него сливали всё плохое, что накопилось на Калахуте.
        Они стояли на берегу, не говоря ни слова и Анжей, наконец-то, понял, что ему не нравится в озере: в воде не отражалось ничего! Ни звёзд, ни деревьев, ни даже друзей, стоящих у кромки. Оно словно поглощало всё, но не отдавало даже лучика отражения.
        - Тебе оно не нравится, да? - неожиданно спросил Гран.
        - Да. Оно пустое и тёмное. Непроглядно тёмное. Словно полная противоположность свету.
        Гран посмотрел на него. Улыбка его вышла грустной.
        - Ты сам себе противоречишь.
        - Что? Почему?
        - Я ровно как это озеро.
        - Ну нет, - Анжею отчего-то стало смешно. - Совсем нет. Я же знаю тебя, Гран. Знаю и никогда не поверю, что ты хоть на каплю похож на эту тьму. В тебе есть Свет, что бы там ни говорили Крылатые. Очень яркий Свет.
        Король перестал улыбаться.
        - Это бред. Любой свет, что ты видишь во мне - лишь отражение твоего.
        Вздох непроизвольно вырвался из лёгких Анжея.
        - Ну, считай как хочешь, я верю в свою правду. Что ты хотел мне показать?
        Губы баша на секунду дрогнули, затем он протянул руку, выпуская ладонь Анжея, и указал куда-то вдаль.
        - Да. Вон ту вещь, видишь, посередине озера? Я всё не могу понять…
        Зоркостью глаз Анжей не отличался, и, как ни щурился, всё не мог разглядеть. Наклонился чуть вперёд, приложил ладонь козырьком ко лбу (вдруг, звёзды мешают?), но тщетно.
        - Я ниче…
        Тут он почувствовал толчок в спину. Он поскользнулся и чёрная вода озера поглотила его, как пасть огромного чудовища, вмиг накрыв с головой.
        Он рванулся наверх и, к своему счастью, сумел вынырнуть, сделав вдох, судорожно хватая воздух ртом, но больше пошевелиться не мог: вода держала его, как зыбучие пески, и он лежал в ней, чувствуя, как холод пронизывает кожу. Дёрнулся раз, второй - бесполезно. Постарался покрутить головой - тоже бесполезно, он мог смотреть только вверх, на звёздное небо.
        - Гран! Гран! - позвал он, чувствуя, как вместе с беспомощностью приходит страх.
        А вокруг только тьма и холод.
        - Гран! - ещё раз позвал он.
        Чьи-то руки ласково обхватили его за шею, помогая дышать, затем над ним снова склонился король, весь бледный и испуганный.
        Анжей понял. Всё понял в ту секунду и ему захотелось взвыть от отчаяния и боли, но всё же он продолжил бормотать, как безумец.
        - Гран, я упал в озеро, не могу выбраться. Помоги, пожалуйста.
        Глядя на печальное лицо друга, он совсем перестал ощущать себя взрослым. Его словно отбросило на декаду назад, он снова был маленьким мальчиком, беззащитным, с ножом в сердце.
        Да, нож в сердце - ни один поэт не подобрал бы лучшей метафоры.
        Гран молчал.
        Анжей внезапно разозлился, что он так глупо вот тут лежит. Мог бы стоять или сидеть, красиво, но нет, он лежит в плену воды. Что может быть глупее, чем это?
        Только взрослый наивный человек, попавшийся в ловушку.
        Послышался плеск. Кое-как скосив глаза, Анжей увидел Крылатого, вошедшего в озеро. Он шёл к ним.
        - Ну что же ты, что же ты медлишь, Баш-Гран, будущий король? Ты ведь взял нож?
        Теперь на Анжеем было двое: Гран и Крылатый. А он лежал между ними, как поросёнок на пиру. Чёрная вода стекала по лбу. Она была чуть вязкой.
        - Да, взял, - ответил Гран хрипло.
        Нож в сердце, нож в сердце, как же так получилось?
        Лучше бы Анжею перерезали горло на берегу, чем заставили испытывать эту боль. Отвратительную, как и само озеро.
        Как и ситуация.
        Как и все наивные надежды.
        - Ну так не медли, ха-ха. Не медли, мой маленький дух, что же ты ждёшь? Рассвета? Но солнце взойдёт, а ты так и останешься один, последний дух на Калахуте, потому что стоял и сомневался, ха-ха. Ну чего же ты сомневаешься, ну чего же ты? Вырежи его Свет, и мы вернём тебе волшебство!
        Гран достал из-за пояса кинжал. Аннин кинжал! Так вот зачем всё это было!
        - Как давно ты это придумал, Гран? - спросил Анжей устало.
        Ему просто хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось. Пытался заглянуть башу в глаза, но тот отвёл взгляд.
        - Я не придумывал, так уже делали… когда-то. Когда в прошлы…
        Крылатый захлопал крыльями по озеру, поднимая брызги воды.
        - Режь! Режь! Режь! - потом пропел:
        Спи мой мальчик,
        Спи мой милый,
        Жаль что ты уж мёртв,
        Бескрылый.
        - Подожди, да подожди ты! - прошипел Гран. - Тебе-то что, неужели так сложно подождать!?
        - Больше ожидания - больше сомнений! Мы же видим.
        - Ничего вы не видите! Ничего, - разозлился Гран.
        - Тогда режь.
        Анжей снова подал голос:
        - Слушай, Гран, - серые глаза наконец-то глянули на него. - Послушай меня, пожалуйста. Если ты действительно, правда думаешь, что этот способ поможет тебе вернуть твой дом - не сомневайся. Ни секунды не сомневайся. Я тоже люблю остров Цветов и тоже хочу, чтоб он вернулся, и, если бы это зависело от меня - сделал бы всё. Но я хочу, чтобы ты знал… точно. Я готов умереть за твои цели, но мне было бы очень печально знать, что я исчезну, а ничего не получится.
        Гран снова наклонился над ним совсем близко; светлые волосы упали на лоб Анжея, холодные губы коснулись его лба, а холодная сталь кинжала уперлась под рёбра.
        - Не надо соглашаться на свою смерть самому. Я поглощу твой Свет.
        - Что же, это должно было произойти ещё декаду назад, - улыбнулся Анжей. - Мы хорошо отсрочили неизбежное.
        - Заткнись, Анжей! - прорычал баш, остраняясь. - Заткнись, просто заткнись! Ты не понимаешь…
        - Нет, я как раз понимаю. Тебя это и злит.
        И тут он сам разозлился.
        - Тебя это пугает, да, Гран? Пугает, что ты ошибся, и ты останешься один, совершенно один, если это так. Мы - всё, что у тебя есть, хотя ты об этом и не просил. Я - единственный человек во всем Калахуте, который любит тебя достаточно сильно, чтобы даже такой идиот, как ты это почувствовал. А всё что ты можешь - просто бежать, закрываться от нас, прятаться и не думать, просто не думать. Ты вообще когда-нибудь думаешь, Гран? Хоть раз за свою жизнь ты думал, а не просто делал?! Так вот, советую тебе, наконец, этим заняться, просто подумать, что это может не сработать. Подумать, что не так уж оно тебе нужно. Подумать о своих друзьях, в конце концов! Потому что если ты этого не сделаешь - то остаешься один, а если ты готов к этому, к одиночеству, то давай, убивай уже, режь давай, как сказал Крылатый, но не заставляй меня объяснять тебе такие простые вещи в конце концов.
        Гран, бледнее чем тополиный пух, смотрел на него с испугом: в первый раз Анжей видел на его лице столько страха и сомнений.
        Баш молчал. Крылатый мотал головой туда-сюда, очевидно наблюдая за ними.
        Клинок блеснул снова - Гран занёс его над грудью Анжея.
        Анжей вздохнул, закрыл глаза.
        - Ладно, - сказал Гран. - Пошли.
        Открыл.
        - Мы уходим из твоего озера, - устало сказал баш.
        Лицо Крылатого исказилось злобой.
        - Ты обрекаешь всех маленьких духов из-за жалости к своему питомцу, не-король Баш-Гран? Ты смеешь жертвовать островом Цветов из-за человека?
        - Я не жертвую. Он обречён, и все жители тоже уже погибли. Я не верю тебе настолько, чтобы жертвовать ещё и м… Анжеем.
        Крылья чёрноглазого расправились, он зашипел как гарпия, обнажая обломки зубов. Из его глаз потоком хлынула темнота.
        Метнувшись вперед, Крылатый выдернул из рук Грана кинжал, занёс уродливую руку и ударил остриём вниз. Анжей инстинктивно зажмурился, но боли не почувствовал. Зато услышал крик Грана.
        Его правая ладонь закрывала Свет Анжея. Из руки, пройдя насквозь, торчал кинжал.
        Кровь хлестала вниз, попадая на Анжея и на озеро, металл клинка шипел и плавился, сжигая кожу. Гран тихо скулил, пытаясь вытащить клинок свободной ладонью, но терпел неудачу.
        Чёрная вода отпустила Анжея - он почувствовал это за секунду. Стремительно встал, выхватил кинжал (Гран снова закричал, когда оплавленный клинок вышел из руки) и швырнул оружие в озеро. Кровь заливала всё вокруг, серебряные капли металла впивались в ладонь короля, с шипением разъедая кожу. Анжей пытался вытащить их, но пальцы скользили из-за крови, а он только бормотал:
        - Сейчас, сейчас, секунду, подожди.
        Но у них не было секунды. Раздался новый крик - снова Крылатого - но такой пронзительный, что сотряс весь остров.
        - ЧТО ВЫ НАДЕЛАЛИ?! ЧТО ВЫ НАДЕЛАЛИ?! ОНИ ПРИШЛИ! ОНИ ПРИШЛИ!
        Анжей обернулся на кричащего и замер. Из озера вылезали фигуры: тёмные, ломкие, обтекающие чёрной водой. Они медленно и с рычанием карабкались на берег, скалили алые клыки. Стряхивали капли озера, обнажали красные шкуры.
        Три Красных Пса появились на Белом острове.
        Анжей смотрел на них как завороженный: как они медленно подходят к кричащему Крылатому, как вонзают зубы в его ногу и как он, не переставая кричать, начинает гореть. Как второй пёс кусает дерево, и кора покрывается алыми жилами, а затем огнём. Как третий безглазый поднимает морду вверх и воет отчаянно и зло.
        - Анжей! - крикнул Гран. - Ажней, уходим!
        Это привело его в чувство.
        И он побежал. Выпрыгнул из озера на берег, помог выбраться Грану и они помчались в темноту леса, не оглядываясь. За спиной - только рык собак и треск пламени.
        Каждую секунду, каждый метр, что они пересекали, Анжею казалось, что всё пропало. Он то и дело оборачивался, ожидая увидеть Красных Псов, преследующих их по пятам, но они, видимо, были слишком заняты Крылатыми. Один раз Анж запнулся о корень дерева и кубарем покатился по траве, но быстро вскочил, продолжая бег. Гран держался рядом, хотя выглядел так, словно вот-вот упадёт - кровь не переставала идти, и баш прижимал раненую ладонь к груди, придерживая её свободной рукой, но это не помогало.
        Они выскочили на берег. По счастью, Анна и Вражка не спали, а стояли на берегу с горящими фонарями.
        - Вот вы где! - закричала сестра.
        Ахнула:
        - Что случилось?! Почему вы мокрые и в крови? Гран… О Мотылёк, Гран, что у тебя с рукой?!
        Гран отмахнулся, дескать, потом. Анжей, хватая ртом воздух, объяснил:
        - Там… Красные Псы… они… сжигают остров… надо уходить…
        Ему несказанно повезло с сестрой: безо всяких “как?! этого не может быть! Расскажите-ка подробнее, я заварю чаю” она бросилась к палаткам, выкинула рюкзаки из одной и, выдернув её из земли без колышков, закинула в лодку.
        - Одной хватит. Что вы стоите?! Шевелитесь! Вражка, забирай котелок и фляги! Анж, помогай мне толкать лодку!
        Ведьма бросилась выполнять указания, Анжей подбежал к ялу и навалился на него.
        Послышался вой. Все разом обернулись к лесу.
        Над белоснежными кронами деревьев повалил дым.
        - Проклятые шавки, - процедила Анна. - Давай, Анж. Раз, два, три!
        Толчок, скрип песка, и вот: “Качурка” уже покачивается на волнах. Анна запрыгнула на борт, рядом возник Гран с рюкзаком Анжея. Подбежала Вражка, шлёпая прямо по воде, закинула бурдюки и забралась в лодку.
        Анжей, единственный оставшийся за бортом, навалился на нос яла, толкая его глубжев море. Когда вода достала ему по пояс, Анна крикнула:
        - Забирайся, они на берегу!
        И оттолкнулась шестом.
        Анж успел подтянуться, покачнув судно, и перевалиться за борт. На секунду он испытал невероятное желание остаться лежать на дне, но пересилил себя, встал, забрал у сестры шест и оттолкнулся, предоставляя ей поднять парус.
        Но уже не надо было торопиться: Красные Псы не решались зайти в море, топтались на берегу, тоскливо подвывая, и устремляли безглазые морды в сторону “Качурки”. Головы их были опущены, а шкуры горели на фоне белого песка.
        Один пёс все же решился, опустил лапу в воду, но с жалобным визгом отскочил назад. Лес позади разгорался, трещал, искрился - пламя мгновенно охватило тополя.
        Лодка медленно плыла прочь, а путники смотрели на столбы пламени.
        Вражка опомнилась первой, взяла Грана за руку и, осмотрев, ахнула.
        - Анжей, дай мне воду и найди пастушью сумку.
        - Я не знаю, как она выглядит.
        - Тогда промой рану водой, я сама поищу.
        Она судорожно принялась рыться в запасах, а он, тем временем, поливал повреждённую руку баша водой. Рана выглядела ужасно: кровь всё не останавливалась, лилась с обеих сторон, пропитывая всё вокруг тёмно-алым. Как только на неё попала вода, Гран зашипел, дернулся, но недостаточно сильно, чтобы освободиться. Он был бледнее, чем обычно.
        - Потерпи, пожалуйста. Сейчас Вражка даст тебе обезболивающее.
        - Мне не больно, - вяло возразил бывший король.
        Вражка вернулась к ним, сжимая пучки трав.
        - У меня так мало всего! - сказала она, словно бы оправдываясь. - Так мало, а мне же казалось, что всего хватит. Так, Гран, это ивовая кора, жуй её.
        - Я тебе что, олень?
        - Будешь ещё тем оленем, если откажешь! Это обезболивающее. Ешь, я займусь твоей рукой.
        Не особо сопротивляясь, Гран послушался ведьму, и она наложила ему на ладонь травы, затем плотно замотала врачебными лоскутами так, что получилась почти варежка. Анжей вздохнул было спокойно, но на белой ткани проступила кровь.
        - Я наложила пастушью сумку и календулу, но нам нужно к берегу, найти мох - из него получится хорошая перевязка.
        Вражка опустила алые руки в море, смыла кровь.
        - Лишь бы заражения не было, кровь должна скоро остановиться. Анжей, Гран, вы все в крови…
        Анжей провёл ладонью по лицу, на коже остался красный след. Умылся солёной водой, глядя на то, как полыхает вдали остров.
        Цветы под водой спали, не ведая о пожаре.
        Гран умываться не стал, свернулся калачиком на дне лодки, прижимая к груди руку, и закрыл глаза.
        Анна, убедившись, что парус стоит верно, поманила друзей к себе, а когда они подошли, села на лавочку, облокотившись на мачту.
        - Анж, что произошло? - спросила она хрипло. - Я чуть не умерла, когда вы выскочили из этого леса.
        Анжей замялся: ему одновременно хотелось рассказать сестре всё, и вместе с тем он понимал, что это обернется катастрофой. Даже он не был в состоянии до конца осознать реальность происходящего, а тут, в такой ситуации, реакция сестры может оказаться слишком яркой.
        Но и врать он ей не хотел. Ложь - пустая трата времени, всё равно рано или поздно всё всплывает на поверхность.
        Поэтому выбрал единственный возможный вариант - отсрочку.
        - Анна, я сейчас умру от усталости. Ты сама видела - пришли Красные Псы…
        - Да уж, этих тварей сложно не заметить. Что с Крылатыми? Ты знаешь? Они погибли?
        Крик существа всплыл в памяти.
        - Я думаю, да…
        - Но рана! Откуда рана? Откуда они пришли, Анжей? Неужели от них теперь нигде не скрыться?
        Спать, как же ему хочется спать. И чтоб с утра узнать, что не было никакого чёрного озера, всё это лишь кошмарный сон.
        - Анна, пожалуйста. Я не могу сейчас рассказывать, просто усну на полуслове.
        - Но…
        - Пожалуйста!
        Он демонстративно закрыл глаза, и сестра сжалилась.
        - Ладно. Ложись, я пока сверну палатку. Спальников, видимо, у нас теперь двое. Я думаю, к утру будем у берега.
        - Отлично.
        - Ты уверен, что в порядке?
        Нет. Нет, он совсем не в порядке.
        - Да, конечно. Давайте доберёмся до берега и там уже отдохнём по-нормальному. Если что - буди.
        Он направился на корму туда, где лежал Гран. На какую-то секунду уставшему сознанию Анжея показалось, что друг мёртв, но тут же разглядел как слабо поднимаются его рёбра.
        Взял спальник, безвольно повисший на лавочке, лёг на жесткий пол, накрыл их обоих.
        Лежать было холодно и неудобно. Анжей смотрел на звёзды, умолял себя уснуть, но руки дрожали и спокойствие так и не приходило. Ему всё слышался треск горящих деревьев и крики Крылатых.
        Вот что снилось Грану всё это время? Именно эти кошмары мучали его во сне?
        Он перевёл взгляд со звёзд на белое лицо баша. Кровавая полоса и мелкие капли пересекали его красивыечерты, отражающие какое-то жутковатое спокойствие.
        Там, в чёрном озере, этого спокойствия и в помине не было.
        Но как быть теперь, когда в любой момент этот безумный ритуал может повториться? Или не может?
        Гран подался вперёд, привычно уткнулся в плечо Анжея, положив поврежденную руку на его локоть. Анжей вздрогнул, на короткую секунду испугавшись.
        А затем испугался собственного страха.
        Нет, если он будет ожидать нового удара - тогда всё бессмысленно. Он просто не может думать подобным образом!
        С другой стороны, что ему ещё оставалось делать?
        Но впервые за ночь судьба была благосклонна к Анжею и позволила ему уснуть, так и не закончив мысль.
        Лодка уткнулась дном в песок, чуть накренилась и замерла.
        Берег страны Папоротников и Цапель встретил их ранней весной: пахло сыростью и первым теплом, звенела капель, снег таял, превращаясь в ручейки, птицы пели с радостным надрывом. Земля начиналась с ракушек, покрывающих пространство до самого леса, густого и тёмного. Боярышник рос плотной оградой, кое-где из воды торчали валуны, и волны отчаянно бились о них.
        Утро выдалось пасмурным, температура напомнила, что в обычном, не таком уж волшебном Калахуте, далеко не лето, и путникам пришлось снова облачаться в слои тёплой одежды.
        Вода тоже не радовала, ведь пришлось спрыгнуть и затащить лодку на берег. Ноги Анжея обдало холодом, но он ничего не сказал, как и сестра, стоящая рядом.
        Наконец-то земля остановилась. Анна резко села на ракушки.
        Анжей посмотрел на лес. Как приятно слышать звуки жизни!
        - Давайте разведём костёр, - предложила Вражка с носа лодки. - Я умираю как хочу чего-нибудь горячего.
        Анна повалилась спиной на землю.
        - Поддерживаю этого оратора! Только разведите сами, будьте добры, я всю ночь управляла “Качуркой”, дальше шевелиться отказываюсь.
        - Я сделаю, - сказал Анжей. - Вражка, как там Гран?
        - Спит. Думаю пока не будить. Ты в лес? Я пойду с тобой, мне нужен мох.
        Далеко в дебри они не зашли: каждый новый шаг топил в сыром вязком снеге, так что сухие дрова найти было сложно, но Анжей справился, забрел в бурелом и вырвал из-под верхних веток несколько сухих. Ведьма ушла чуть дальше, вскрикнула, провалившись по колено в яму, но прежде, чем Анжей успел прийти на помощь, пошла назад, победно держа в руках мох.
        - Мох-кровосток. Нам повезло, что он тут есть, хотя, вообще-то, он не особо редкий. Ты нашёл дрова?
        - Да, что-то нашёл. Котелок вскипятить хватит.
        - Отлично. Пошли.
        Они вернулись к берегу. Анна всё так же лежала, задремав. Над лодкой кружили чайки.
        Костёр всё никак не хотел разгораться, но вскоре с ним удалось совладать. Анжей набрал котелок снега, решив, что лучше будет использовать талую воду, хоть её и придётся набирать в несколько заходов: кто знает, когда им попадётся река.
        Почуяв тепло, сестра подняла голову, сонно уставившись на костёр.
        - Слава Мотыльку, тепло! Анж, я страшно голодная, что у нас есть? Скажи, что у нас есть завтрак, я не выдержу ещё и по лесу шляться в поисках пропитания!
        - Есть, есть. У нас осталась крупа гехи.
        - Фу. Ну ладно, давай. Хорошо, что мы успели прихватить посуду.
        - Да уж.
        Вражка подсела к огню, поставила между поленьев железную чашку.
        - Вскипячу отвар для Грана, так будет намного эффективнее, - объяснила она.
        - Ну и верно, да. Кстати, Анж, ты нам не хочешь всё-таки по-нормальному рассказать?
        Снова замешкался. Вот и кончилась отсрочка.
        Послышался хруст ракушек - Гран появился прямо у огня. Выглядел ужасно: так и не умылся, кровь потемнела и засохла, круги под глазами цвета космоса, а кожа бледная, как снег. Перевязка приобрела тёмно-коричневый цвет, такой же был и на рубашке, драной и грязной.
        Живой мертвец, не иначе.
        - Я расскажу, - прохрипел он.
        - Гран… - начал было Анжей, но баш прервал:
        - Помолчи. Я расскажу. Только дайте мне воды.
        Выудив из рюкзака деревянную чашку, Анжей зачерпнул воды, а Вражка в это время сняла отвар с огня, подошла к пациенту, оглядела перевязку.
        - Так, я плотно вчера завязала, надо бы разрезать хотя бы узел.
        - О, подожди, у меня же есть нож, - сказала Анна, хлопнула себя по карману.
        Затем по второму.
        Глаза её округлились. Затем, нахмурившись, она полезла в рюкзак…
        - Нет больше твоего ножа, - сказал Гран. - Он утонул в чёрном озере.
        - Что? - не поняла сестра.
        Анжей спрятал лицо в ладонях.
        - Я украл твой нож вчера вечером, забрал себе. Я забрал его потому, что мне дали шанс вернуть мою магию, но для этого мне нужен был Свет Анжея, и я хотел его забрать в чёрном озере при помощи ножа. Но у меня… не получилось. Не получилось, но моя кровь попала в озеро, и оттуда вышли Красные Псы, начали сжигать всё вокруг, тогда мы и пришли к вам. А нож упал в воду, мы не успели за ним вернуться. Вот и всё.
        - Что?.. Подожди. Ты… ты пытался убить моего брата?
        Молчание.
        - ТЫ ПЫТАЛСЯ УБИТЬ МОЕГО БРАТА?
        - Да. Но не смог.
        Анжей посмотрел на сестру как раз вовремя: случилось то, что должно было случиться давным-давно, словно все дороги, разговоры и обстоятельства вели к этому моменту.
        Вскочив, она подлетела к бывшему королю и, закричав, ударила его кулаком в скулу. Гран повалился на землю, Анна прыгнул на него, нанесла второй удар, не прекращая кричать:
        - КАК ТЫ ПОСМЕЛ?! КАК ТЫ ПОСМЕЛ, УБЛЮДОК?!
        Брызнула свежая кровь. Гран закрылся рукой, но пропустил атаку сбоку.
        Вражка охнула. Анжей схватил сестру сзади, стараясь оттащить, но она кричала, вырывалась и дралась как безумный хорёк. Он попытался ухватить её за руки. Тщетно - ей удалось пнуть лежачего ногой в грудь.
        - Анна, прошу, подожди!
        - НЕТ! НЕТ! ТЫ НЕ СМЕЕШЬ МЕНЯ ПРОСИТЬ! ОН НЕ СМЕЕТ ТУТ НАХОДИТЬСЯ! ОН НЕ СМЕЕТ! ТВАРЬ! УБЛЮДОК! ОН НЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ НИЧЕГО, ЧТО МЫ ЕМУ ДАЛИ! УБИРАЙСЯ! УБИРАЙСЯ ПРОЧЬ, ТВАРЬ! ПОШЁЛ ВОН!
        Анжею удалось ухватить её так, что она не могла вырваться: хоть где-то преимущество его роста пригодилось! Но Анна всё равно кричала, плакала, проклинала и старалась вырваться.
        - Мы поверили ему тогда, Анжей! - она уже рыдала и слова прерывались всхлипами. - Мы поверили, а он нас предал! Он предал тебя! Он просто предатель, проклятый предатель, чтобы он сгинул во тьме! Он не смеет здесь находиться, он не смеет…
        - Анна, но это не так, это не совсем так, как ты думаешь…
        Хотя знал - всё так. Знал, но принимать не хотел.
        Гран медленно поднялся с земли. С пальцев капала кровь, волны промочили рубаху.
        Он посмотрел на брата и сестру, затем на ведьму и отправился в лес.
        - Нет, постой!.. - крикнул ему Анжей, но Гран, конечно же, не послушал.
        Пустился было в погоню, но цепкие пальцы схватили его за воротник.
        - Нет! Не ходи! Ты что, совсем тупой, Анж? Не ходи за ним!
        - Хорошо, хорошо… - пробормотал он.
        Вражка стояла, испуганная, прижимая к груди мох, как единственную ценную вещь в этом мире. Когда Гран прошел мимо, что-то сказала ему, но, не получив ответа, осталась стоять на месте, как вкопанная.
        Баш скрылся в лесу.
        Чайки смеялись в небе.
        И снова они сидели на берегу у костра. Казалось, теперь из этого состояла вся их жизнь - костёр и море.
        Анжей рассказывал им о произошедшем - от начала и до конца, стараясь не упустить никакой детали. Анна сидела, уперев подбородок в колени, стиснув зубы, заплетала косички и распускала их. Вражка говорила мало, вышивала что-то на платке. Узор получался цветочным, но кривоватым.
        Закончив рассказ, Анжей посмотрел на сестру, но она на него не глядела, только в огонь.
        - Мне жаль Крылатых, - сказала Вражка. - Они не сделали ничего плохого. Были странным, да, но они не показались мне плохими.
        Анна вздрогнула.
        - Не показались?! Они хотели убить Анжа!
        - Они предложили способ, Овечка. И следовали ему. Для них же это по-другому.
        - Помолчи, пожалуйста, Вражка. Иначе, Мотыльком клянусь, я с тобой поссорюсь. Ничего не хочу слышать об этих волшебных тварях, об их альтернативной логике, из-за них Анж чуть не погиб!
        Ведьма пожала плечами и вернулась к вышивке.
        - Ты же понимаешь, - сказала ему сестра, - что это конец? Ты понимаешь? Тебя предали, просто хотели зарезать как жертвенного ягнёнка во имя своих целей. Я не могу придумать ничего хуже. Мы шли, чтобы помочь ему, ты лично доверился ему, а он тебя чуть не убил.
        - Но он не убил.
        - Да! На этот раз не убил! Только на этот. Но он хотел, ты понимаешь это? Помнишь, он говорил, что те идиоты, кто считают его человеком - погибают? Так вот, радуйся, эти идиоты - мы.
        - Анна, неужели ты думаешь, что я этого не понимаю?
        - Ты понимаешь. Ты прекрасно понимаешь, но я вижу, что ты НЕ понимаешь одного - его нельзя прощать. Не снова. А ты собирался.
        Ажней устало потёр переносицу.
        - А что мне делать?.. - спросил он.
        - Ничего! Оставь! Оставь его в покое и возвращайся к нормальной жизни. Но если ты решишь по-другому, - она сжала в ладони ракушки до хруста, - если ты решишь по-другому, то знай: ты можешь оставаться дураком сколько хочешь, но я его не прощу за тебя. Никогда не прощу. Буду ненавидеть до последнего, ты понял меня?
        - Анна, он же не стал этого делать.
        - Стал, ещё как стал! Просто передумал по очередной прихоти, у него вся жизнь - прихоть, сегодня он тебя обнимает, завтра убивает, какой чудесный друг, какой замечательный! Умеешь ты, братец, выбирать.
        Ему страшно не хотелось всё это слушать, а она всё говорила и говорила одни и те же вещи по кругу, хотя никто ей не отвечал больше. Заметив это, Анна обозвала всех “слюнтяями” (никто не обиделся) и пошла к зарослям ломать дрова. Вражка и Анжей остались у костра одни.
        Пламя тихо трещало. Пел соловей.
        - Чего ты не идёшь в лес? - спросила ведьма.
        - Не знаю.
        - Не бойся.
        - Почему ты думаешь, что я боюсь? - удивился Анжей.
        - Мне так кажется. Прости, если ошибаюсь.
        - Ты тоже думаешь, что он предатель?
        - Да, конечно. Он предал тебя, Анжей, ведь сделал всё тайно, а мог бы тебе рассказать, но испугался. Но, - она сделала стежок, - но он вдвойне предатель, он предал свой остров, свою суть, потому что понял, что ошибся. Предал всё, к чему стремился, ради тебя. Это страшно. Это удивительно. Столько удивительных вещей произошло с нами, и эта - не последняя, но сейчас, мне кажется, тебе нужно пойти в лес, потому что твой друг там совсем один. Я постараюсь поговорить с Овечкой, а ты иди и поговори с ним, хорошо?
        - Хорошо.
        Он встал, разминая отёкшие ноги.
        - Спасибо тебе.
        - Да не за что. Мой лекарский долг требует вернуть сбежавшего пациента, - улыбнулась ворожея.
        Следы Анжей нашёл не сразу: талый снег местами обвалился, образовывая ямы, но всё же обнаружил нужную тропу, отмеченную алыми точками.
        Он шёл, опустив голову, проваливаясь по колено в сугробы. Ботинки промокли, на голову то и дело падали комья мокрого снега.
        Весенний воздух пах сладостью и влагой. Пели птицы.
        Следы вели всё дальше и дальше, огибали орешник, проходили между елями. В одном месте обрывались внушительной ямой - видимо, тут король упал, но дальше уводили в чащу.
        Раздался ритмичный голос кукушки. Ветви зашелестели над головой.
        Следы свернули за очередное дерево. Анжей повторил манёвр и остановился.
        Его друг сидел под ясенем на клочке земли, прислонившись спиной к шершавой коре, опустив голову и тщетно терзая узел перевязи. Услышав шаги, вздрогнул, но, увидев Анжея, снова принялся за свое тщетное дело. На подбородке блестела свежая кровь, а на скуле красовался синяк.
        Анжей присел рядом на одно колено (всё равно одежда снова мокрая, когда это уже закончится-то).
        - Я не могу справиться с этим проклятым узлом, - пробормотал Гран, с раздражением дёргая за бинт. - Столько зим, целые жизни я побеждал врагов, вёл армии, говорил со звёздами, слышал целый мир, но теперь я не могу развязать треклятый узел.
        Анжей молча потянулся и принялся распутывать бинт. Сначала перевязь не хотела поддаваться, но затем сдалась. Слой за слоем ладонь оказалась освобождена. Выглядела рука не очень - вся в засохшей крови рана чернела, а кожа вокруг была обожжена.
        Тёмная полоса пересекала одно из созвездий.
        - Выглядит плохо. Вражка сварила какое-то снадобье и нашла мох, пойдём, надо обработать.
        - Я никуда не пойду. Я и сам могу мох на неё наложить.
        - А обработать? А забинтовать?
        Молчание.
        Вздох.
        - Почему ты не хочешь идти с нами?
        - Потому что всё закончено, мой милый мальчик. Всё, герои победили, злодей проиграл, его злое королевство останется в руинах.
        - Ты что, - удивился Анжей, - сравниваешь себя со злодеем?
        - Ну да. Кем мне ещё быть?
        - Ну ты и планку себе задал! Нет, Гран, прости, но ты не злодей. Никто тут не злодей, может только Красные Псы, да и то с ними не ясно ничего. И какую это ты историю закончил у себя в голове? Ты плох в историях, очень плох, если решил оставить всё вот так. Ради чего ты бросил шанс вернуть магию, если сейчас хочешь уйти? Ты видишь в этом какой-то смысл?
        Прикусив губу, Гран рассматривал руку. Попытался сжать её, но претерпел неудачу.
        - Анна права, - продолжал Анжей. - К сожалению, она права, и ты ошибся. Ты ошибся, и мне будет сложно поверить тебе снова… в ближайшее время. Может потом получится, я не знаю, но могу пообещать, что постараюсь поверить. Я очень хочу.
        - Ты что, дурак?
        - О да, - он улыбнулся. - Ещё какой дурак. И всё же.
        Анжею надоело сидеть на одном колене, и он опустился на оба, окончательно наплевав на одежду и сырость.
        - И всё же пойдём назад к костру.
        Гран всё так же молчал. Только сейчас Анжей заметил, что король дрожит, совсем как тогда, после ловли мидий.
        - Тебе холодно?
        - Да. Мне холодно.
        Сняв пальто и шрем (благо, были ещё свитера!), Анжей накинул их на плечи Грана. Он поправил капюшон, упорно падающий на глаза, и кивнул.
        - Если тебе холодно, то пошли к нашему огню. Это и твой костёр тоже.
        - Я не могу туда пойти.
        Ну опять началось!
        - Почему?
        - Я не знаю, что делать дальше. Что мне делать среди людей?
        - Жить. Мы все живём - и ты живи. Какая разница, человек ты или нет?
        Баш покачал головой.
        - Это огромная разница. Ты же думаешь, что если я не убил тебя, то всё, пропасти больше нет? Что я стану тем, кем тебе хочется, что мне стало резко всех жаль, и я понял ценность человеческой жизни, так ты думаешь, да? Так вот, нет. Ты ошибаешься, мой милый мальчик. Если бы это был не ты, а твоя сестра или ведьма - я бы убил их, убил, и рука бы не дрогнула. Потому что не почувствовал бы страха потери, мне было бы всё равно, они лишь забавные люди, чья жизнь рано или поздно закончится. Их закончится, а моя - нет. И ты так же умрёшь, а я нет. И мог бы умереть ещё вчера, но…
        Горькое сожаление и бесконечная усталость - вот всё, что чувствовал Ажней. Все эти разговоры о сути человеческой жизни, о ценности!
        Гран просто сам не видит, что меняется. Упрямый, как дуб.
        - Послушай. Ответишь мне на вопрос?
        - Я этим и так всю зиму занимаюсь, - пробучал Гран.
        - Почему ты выгнал меня с острова Цветов?
        - Нет, на этот вопрос я отвечать не хочу.
        - А всё же. Считай, что я хочу узнать правду взамен за вчерашнее недоразумение.
        Баш посмотрел на небо, серое, с еле заметным рыжим оттенком. На веточке, пересекающей облака, разбухали первые почки.
        - Давай я отвечу тебе всё тем же отказом, а ты поймешь? Ты ведь так любишь понимать чужое молчание.
        - Хорошо, - кивнул Анжей. - Я пойму.
        Они посидели ещё немного, слушая весну, пока окончательно не продрогли.
        - Пойдём, - сказал Анж. - Пошли уже. Сейчас будет сложно, особенно с Анной, но тебе нужно научиться жить среди людей. А там уже вместе решим, что делать дальше. Ты же сам говорил, что Крылатые не были последним шансом.
        - Возможно, не были, я уже не знаю. Когда-то мне казалось, что именно я - то всемогущее мудрое существо, к которому все должны приходить за помощью.
        - Да, мне тоже так казалось. Но, знаешь, я рад, что это не так.
        - Почему?
        - Не знаю. Как-то правильнее так. Живее. Всё, пойдём, я уже ног не чувствую.
        Грану удалось подняться только с помощью - его трясло как в лихорадке, и Анжей только понадеялся, что это от усталости и потери крови. На всякий случай взял его за здоровую руку и повёл назад, снова к костру.
        Вражка приветливо им помахала, Анна оскалилась, глядя исподлобья.
        Огонь грел озябшие пальцы, Анжей рассеянно думал, где бы им добыть ещё одежды, Вражка ультимативно заставляла пациента сидеть и не двигаться, поливая его руку снадобьями и игнорируя возмущенное шипение.
        Только Анна молчала, по-ежиному свернувшись в клубок. Анжей постарался ласково потрепать сестру по волосам, но она отшатнулась, зло сказала:
        - Какой же ты всё-таки идиот, Анж! Я просто поверить не могу, какой ты идиот.
        - Прости.
        - Не у меня проси прощения, идиотизм-то твой! Гран!
        Баш обернулся к ней. Анна выпрямилась, крикнула через огонь:
        - Знай, что я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу и убью тебя, если Анжей пострадает! Ты понял это?
        - Да.
        Видимо, сестра ждала другой реакции: она растерялась и снова уткнулась в колени, бормоча себе под нос что-то неприятное.
        Вздохнув, Анжей принялся за своё обычное дело - готовку из скудных остатков запасов. Теперь, когда у Грана повреждена рука, охотиться стало некому, и несколько мешочков с крупой и травами - всё, что у них осталось. Он разглядел содержимое. Вот так в начале зимы у него был и дом, и какая-то стабильность в жизни, а теперь, с наступлением весны, осталась только чахлая лодка да манная крупа.
        Вражка закончила перевязывать раненого.
        - Готово. Вроде воспаления нет, это хорошо. Должно зажить, но не знаю, останется ли у тебя шрам, вы же как-то по-особенному выздоравливаете, ну, баши.
        - Думаю, останется, - Гран рассматривал бинты.
        Новая версия перевязи смотрелась лучше.
        - Она будет работать?
        - Не могу точно сказать. Надо подождать, пока срастутся мышцы, а там уже пробовать, но пока не двигай ей, дай отдохнуть. И себе тоже дай отдохнуть. И иди умойся, ради Мотылька, ты весь в крови.
        - Ладно.
        Закинув кашу в кастрюлю, Анжей снова потянулся к сестре и на этот раз она не увернулась, но и не ответила.
        - Что нам делать теперь? - спросила Вражка.
        Она не обратилась ни к кому, и все рассеянно переглянулись. И действительно.
        - Первым делом нужно найти ближайший город. Или деревню. У нас кончаются запасы, - сказал Анжей. - А потом… не знаю. Совершенно. В голове путаница.
        - Ты разве не хотел обосноваться в городе и найти там работу? - язвительно спросила Анна.
        - Да, но… не знаю, возможно, и надо.
        Ведьма нахмурилась, начала расчёсываться
        - Но Красные Псы! Красные Псы и погасший Маяк. Кто про это узнает?
        - Думаю, про Красных Псов знает уже весь Калахут.
        - А я не думаю, - возразила сестра. - Все думают, что это просто пожары, но никто никогда не говорил нам по пути именно про Псов. Про Восьмой Маяк и говорить не стоит, сами знаете, что это нонсенс.
        - Значит, нужно всем рассказать! - Вражка встряхнула волосами. - Нужно сказать кому-нибудь про это, чтобы все могли что-нибудь сделать!
        - Какой надёжный план, - тихо съязвил Гран.
        - У тебя есть получше?
        - Нет. Вы могли заметить, что я не очень хорош в планах.
        Вражка прыснула со смеху, Анна отвернулась. Анжей подкинул поленье в костёр. Надо бы собрать ещё.
        Солнце пыталось пробиться сквозь плотные облака, но было видно лишь его ясный силуэт.
        Анна, сощурившись, посмотрела наверх. Затем обернулась так резко, что её пышные волосы ворохом разлетелись вокруг головы. Амулет в косичке тускло блеснул.
        - Слушайте! Тут рядом есть город Папоротников и Цапель! Я, честно, не могу представить себе лучшей кандидатуры выслушивать такие новости, чем князь.
        - Ты думаешь, он нам поверит? - засомневался Анжей.
        Анна ткнула пальцем в сонного Грана.
        - А что верить, у нас живое доказательство всех волшебных перипетий. Предоставим его: “смотрите, какой чудесный, магический, всё про Маяки и Псов расскажет”, - и всё, дело с концом.
        Вражка подалась вперёд. Её волосы чуть не задели огонь, но она вовремя их перехватила.
        - А драконы?
        - А что драконы?..
        - Может им?
        - О нет-нет-нет. Давайте будем решать наши проблемы по-людски, хватит с меня альтернативной логики и всего такого. Ты, конечно, можешь что-то им сказать, но давай всё-таки сначала просто дойдём до князя и изложим ему всё, что мы узнали.
        Было видно, что ведьма слегка расстроилась, но всё же кивнула.
        Анжей снял кашу с огня, помешал. Взял миски и разделил еду на четыре порции.
        - Насколько далеко этот город, Анна?
        - Если поплывём вдоль берега, то потом нырнём в приток, на речку Гжень. Она впадает в Соху, а на ней как раз город и стоит. Ну, до середины весны прибудем. Вообще у нас выбора-то не особо, только на юг, на востоке деревенек почти нет, на западе редкие, но это и то при условии, что мы махнём рукой, дескать гори, родной Калахут!
        - Нет, давайте расскажем. Слишком много сгорело, нельзя это продолжать.
        - Вот и я про что. Передай кашу, что ты с ней сидишь, не делишься?
        Опомнившись, он протянул ей тарелку.
        “Качурка” плыла на запад в сторону уходящего солнца. По левую руку раскинулась обширная земля Папоротников и Цапель, а справа было бесконечное море, в котором, далеко-далеко, стоял сгоревший Белый остров, нашедший смерть среди цветов.
        Анна управляла парусом, её кудри развивались на ветру, а взгляд горел жаждой свершений.
        Вражка чертила руны на ракушках, мурлыкая себе под нос песню.
        Гран дремал на коленях Анжея, слушая, как он читает.
        Это была последняя непрочитаная книга, а путь предстоял неблизкий. Когда эта история кончится - придётся выдумывать новые, скрашивая их долгий поход. Но ничего, это меньшая из проблем, которые им предстоит преодолеть.
        Маленькая лодка подпрыгнула на волнах. Солнце выглянуло из-за облаков, пустив на парус зайчика.
        А море пело о весне.
        Глава восемнадцатая. Совы. Михалина
        Несколько дней Лина с дядей не разговаривали, перекидывались сухими приветствиями и дежурными фразами, но не вели, как прежде, разговоров у камина. Зато Алех стал повнимательнее, чаще появлялся рядом, сопровождал княжну, упорно интересовался её делами.
        Ведана от Алеха не отставала, представляя противоположную сторону баррикад: играла с княжной в шашки, шахматы, гуляла по пустоши, тянула танцевать, когда даже музыки не звучало и рассказывала истории о своей жизни, которые Лина с превеликим удовольствием слушала.
        Верная Ольха держалась рядом. Сначала служанка с подозрением косилась на новую подружку, а затем привыкла и сама вступила в игру, подпевала песням, брала на себя партии, вставляла короткие рассказы, которые и в сравнение не шли с историями Веданы.
        Так прошло семь дней: днём Лина гуляла с подругами, за ужином переговаривалась с Алехом, а ночью вышивала, сидя у окна. Новое знакомство немного скрасило её быт, и ей оставалось только радоваться, что именно человек, которого она сама пустила в дом, оказался тем, кто относился к ней серьезно, а если не серьезно, то хотя бы дружелюбно.
        На восьмой день после того, как терем пополнили новые жители, на ужин подавали запечённую картошку, свинину под тмином и медовуху. Алех умудрялся грациозно есть, одновременно рассказывая княжне историю из его детства, когда они с друзьями пошли на реку ловить карпов, а их погнали оттуда дружинники, поскольку место было проплачено.
        Дядя, кажется, тоже его слушал, но даже головы не поворачивал, наблюдая за толпой в зале, лишь изредка кидая косой взгляд на своего ближайшего советника и Лину.
        Ужин закончился, кметы собирали посуду. Алех отпил медовухи, сказал:
        - Моя госпожа, мы утром с княжичем Агатошем отъезжаем в Вапаоник. Там прибудет посол от баронессы Расины, мы хотим с ним переговорить.
        - Вот как…
        Обернулась на дядю. Тот и бровью не повёл.
        Чтож, если он даже не предложил присоединиться к поездке - так тому и быть. Пусть и дальше тонет в своих тщетных надеждах.
        - Когда вернётесь?
        - Через восемь дней, я думаю… Это будет скучный и утомительный поход, так что хорошо, что вы остаётесь! Столько трястись в седле ради встречи с каким-то послом - даже я этого не хочу! - он ободряюще улыбнулся. - Может, вам что-нибудь привезти? В Вавонике пекут прекрасные пряники! Вам понравится, точно.
        - Нет, благодарю. Я не хочу пряников.
        Лина врала: ей очень хотелось, чтобы Алех привёз ей какой-нибудь сюрприз, но ещё больше ей хотелось, чтобы дядя увидел её равнодушие.
        Она осушила бокал и отправилась в комнату, не глядя по сторонам.
        Утром княжна не вышла их провожать, лишь смотрела из окна на стройный ряд всадников, седлающих оленей. Видела, как дядя встаёт во главе, а Алех по правую руку. Он что-то сказал, и дядя обернулся к окну Лининой комнаты. Подождал, а потом помахал племяннице рукой.
        Михалина тихонько махнула в ответ, улыбнувшись.
        Так они и расстались, с робким прощением. Алех тоже попрощался, размахивая синим рукавом, как флагом.
        Вскоре делегация скрылась за тёмными соснами. Михалина посидела у окна ещё немного, а затем отправилась искать Ведану и Ольху.
        Служанка нашлась быстро - перебирала сухие цветы в холле, а вот за Веданой пришлось идти до жилых комнат. Там девушка разговаривала с Белгрой, но, увидев княжну, быстро переключила внимание.
        - Княжна Михалина! Что вы тут делаете? Меня ищете?
        - Да. Дядя и Алех уехали, я думала, может, поиграем в шахматы.
        - Можно и в шахматы, - кивнула подруга, приглаживая торчащие волосы. - Но нас трое, может, поиграем в шарады? Хорошая игра, я вас научу!
        И она старалась: раз пять объясняла правила (“вы показываете слова, но без слов, понятно? Только руками, ногами… телом, в общем!”), демонстрировала пассажи самостоятельно (отгадать слово “табуретка” у них так и не получилось), но всё же игра не задалась - Лина была слишком скованной, а Ольха наоборот разошлась так, что показывала что угодно, но не нужные значения. В конце концов Ведана махнула рукой.
        - Готова признать, что игра не универсальна.
        Она упала на Линину кровать, потом встала и подошла к окну.
        - Вот же… Терем. Вы всегда в этом тереме, моя княжна?
        - Нет, иногда я выезжаю с дядей в другие города.
        - А… но он же сейчас уехал без вас?
        - Да. Так вышло.
        Ольха прикусила губу, но не прокомментировала. Ведана провела пальцем по стеклу, разделила пейзаж напополам.
        - Ах, вот бы сейчас пойти в лес, погулять там между деревьев! Услышать пение птиц, вдохнуть морозный воздух! Я бы могла там погадать, кстати. В лесу ворожба всегда лучше работает. Хотите гадание, госпожа Михалина? А погулять?
        Прежде чем Лина успела обдумать, вмешалась Ольха:
        - Ой, нет-нет-нет, ты что! Там же Совы, волки, разбойники. Заблудимся ещё!
        - Никого там нет, Ольха, - отрезала Лина. - Ещё слишком светло. Перестань бездумно повторять за Алехом и дядей, ничего от небольшой прогулки в лесу не случится, я всё время бываю на поляне. Вот, видишь, жива.
        - Поляна - это не лес. Поляна - это поляна.
        - Поляна в лесу. Собери нам с собой еду и приготовь горячей медовухи. Ведана права - мы засиделись в Тереме, так что отобедаем на пикнике.
        - Мы же всё время гуляем!
        - Это не считается, мы бродим вокруг дома и всё… Поторопись, будь добра. А то пойдём в сумерках.
        Служанка удалилась, а Лина подошла к гардеробу, выбирая наряд для прогулки. Она разделяла опасения Ольхи: дальше поляны она никогда не гуляла, но желание сделать что-то наперекор обычному порядку перевесило осторожность. Тем более, небольшая прогулка развеяла бы её тоску.
        Для прогулки выбрала штаны в обтяжку, которые надела под тяжелое шерстяное платье цвета сажи, накидку из волчьего меха, перчатки и шрем с просторным капюшоном. Пока одевалась, попросила у Веданы, покорно стоявшей у окна:
        - Собери пока золу. И возьми ножи. Скажи ещё Никите, что мы уходим.
        Девушка поклонилась:
        - Конечно, моя княжна.
        И ушла исполнять приказ.
        Лина положила ладонь под рёбра туда, где пульсировал Свет. Чувствовала волнение, предвкушение чего-то нового и небольшую тревогу, глупую, нерациональную, но всё же. Одевшись, оглядела себя в зеркале. Жаль, Алех не видит - выглядит она прекрасно!
        Внизу её уже поджидали подруги. Ольха укуталась с головой в белый шрем и сжимала в руках огромную корзину, а Ведана стояла налегке, даже капюшон на голову не накинула. Вытащила из-за пояса брюк три мешочка, два из которых отдала спутницам, и ножи.
        - Я набрала золу. Сильно сомневаюсь, что пригодится, но всё же возьмите. Мы явно вернёмся до темноты, Ольха, не дрожи ты так.
        - Мне холодно, - пробубнила служанка.
        - Тогда давайте отправимся, - предложила Лина, - движение согревает.
        Солнце бледным шаром пыталось пробиться сквозь облака, ветер наклонял верхушки деревьев, но почти не трогал землю. Девушки шли друг за другом по знакомой Лине тропинке прямо к лесу.
        Оказавшись между деревьями, остановились на минуту. Лина думала над тем, чтобы показать подругам свою полянку, но отмела эту идею: ей было чрезвычайно важно иметь что-то своё, тайное, сокрытое.
        - Ну, давайте тогда двинемся дальше, - предложила Ведана. - Что у самой кромки толкаться, найдём симпатичный луг, там пообедаем.
        - Только далеко заходить не будем, - пискнула Ольха.
        Лина поправила накидку на плечах:
        - Перестань трусить. Конечно, не будем. Вон, терем виден сквозь деревья, чего бояться?
        Ольха, конечно, бояться не перестала, но больше ничего не говорила, покорно следуя за своей княжной. Девушки лавировали между сосен, ступая на пьяную тропу, подгибались под еловыми лапами, перепрыгивали через ручеек. Кричала кукушка.
        Минут пятнадцать они шли по лесу, разглядывая редкие сугробы. Вскоре им открылась небольшая полянка.
        - Думаю, она отлично подойдёт для обеда! - обрадовалась Ведана. - Смотрите: вон поваленная сосна, на ней можно посидеть!
        Так и поступили. Лина порядком подмёрзла, но виду не показывала, наблюдая, как служанка распаковывает корзину с обедом: кувшин медовухи, три бутерброда с мясом и вафли. Разложила всё это на алой скатерти. Медовуха почти остыла, но её крепость согревала.
        - Вот тут лес красивый! - рассказывала Ведана. - Когда я у ведьмы училась, там лес был тоже красивый, конечно, но совсем другой - тёмный, мрачный, сырой даже в самый жаркий день. И комары… комаров жуть как много, хоть не ходи. Бабка тогда специальную мазь из полыни делала, чтобы их отпугнуть, только так и спасались, да ещё одеждой по горло: оставил лицо открытым и пошёл. Госпожа Михалина, а вы много лесов повидали?
        Княжна запила бутерброд тёплой медовухой, посмотрела на капли, упавшие с ветки.
        - Нет… мы с дядей много путешествовали, но в лесу скрывались мало. В основном просто проезжали его насквозь, а останавливались в деревнях.
        - Ого… должно быть тяжело провести детство вот так в бегах?
        - Для меня это было нормально. Я видела, что другие дети живут оседло, но всегда знала, что я от них отличаюсь.
        На лице новоиспеченной подруги мелькнуло странное выражение, но тут же исчезло за дежурной весёлостью.
        - Конечно! Давайте же выпьем, как вы смотрите на эту идею? Выпьем за нашу княжну и за её мечты о великом восстании!
        Тост получился натянутым: серость зимнего леса не придавала вдохновения, но Ведана всё равно старалась из-за всех сил.
        - А что вы планируете делать, как вернётесь в город Папоротников и Цапель?
        - Я наведу там порядок. Мне много говорили о тех бесчинствах, что устроил там Баграт, и надо всё исправить. Всё, что он натворил.
        - М. Это хорошо.
        Лине очень хотелось добавить к этому что-то ещё, что-то, что поставило бы её в один ряд с красноречивым Алехом, но любые слова казались фальшивыми, какой-то мёртвой копиркой.
        - Я замерзла, - пожаловалась Ольха, спасая положение.
        - Тогда, может, пойдём домой?
        - Нет! - воскликнула Ведана. - Ну что вы, солнце ещё высоко, а мы только пришли! Давайте согреемся по-другому! Я предлагаю игру.
        - Мы уже играли сегодня.
        - А почему надо прекращать? Княжна, давайте поиграем как в детстве! Это догонялки, простые догонялки, выпейте ещё медовухи и начнём.
        Лина сомневалась в своём желании рассекать в неудобном платье по лесу, но сделала ещё глоток напитка, передав его Ольхе.
        - Госпожа Михалина, скоро стемнеет, а нам уже идти… - запричитала она.
        - Да ладно, что мы в тереме не видели! Насидимся там ещё, а тут вон - простор! Свобода, княжна, свобода! - кричала, кружась, Ведана.
        Небо начало темнеть. Дом, полный чужих людей, ждал Лину.
        - Ладно, давайте попробуем поиграть, - сказала она, поднимаясь с бревна. - Какие правила?
        - Да какие тут могут быть правила? - хохотнула подруга. - Вот, Ольха, скажи мне: играли вы в Жатву в детстве?
        - Ну играли…
        - Ну так вот. Тебе нравилось?
        - Нравилось, - улыбнулась Ольха.
        - Вооот. Просто подхватывайте!
        Ведана наклонилась, подняла скатерть, повязала на шею так, что вышел игрушечный плащ. Взяла с земли длинную палку, вскочила на обломок пня и сказала искаженным голосом, вскинув голову:
        - Я король башей, предводитель Жатвы! Вы, славные госпожи, имели несчастье попасться мне на пути! Но ничего, сегодня я добр! Сегодня я даю вам фору, минуту, чтобы убежать от меня! А как только я вас догоню - берегитесь! Утащу на остров Цветов и уничтожу там ваш Свет!
        Для пущего эффекта она зарычала. Михалина замерла, смущенно улыбаясь, не зная, как реагировать на подобное шутовство, но Ольха дотронулась её руки, озорно улыбаясь, и крикнула:
        - Побежали, княжна! Побежали, а не то нас утащат!
        И Лина побежала. Сначала семенила за подругой, думая, что эта игра - сплошная глупость, а затем услышала шум погони за спиной. По плечам пробежали мурашки, под рёбрами вспыхнул огонь. Она прибавила шаг, с губ сорвался смех.
        Вот как! Погоня! Если погоня - значит надо выиграть, а не то она погибнет! Игрушечная погоня, детская погоня - не опасная, не страшная, но такая захватывающая.
        - Какие вы медленные, человеческие дети! - грохотал низкий голос Веданы. - Какие вы медленные! Я сейчас снесу вам голову мечом! Уууууу…
        Лина и Ольха захохотали. Бросились вбок, протиснулись между зарослями бузины как раз вовремя: палка-меч рассекла воздух.
        - Бузина! Вы думаете, можете спрятаться там! Глупые люди, это меня не остановит!
        Красный плащ мелькнул за голыми ветвями. Девушки бросились прочь со всех ног.
        Сердце Лины билось, как мотылёк в кулаке.
        Тум-тум.
        Тум-тум.
        Тум-тум.
        Шум погони был где-то слева. Деревья, как назло, стояли так плотно, что мешали быстро бежать. Лина перескочила через сугроб, чуть не оставив каблук в мокрой земле.
        - Смотрите, княжна! - Ольха схватила её за руку. - Смотрите, там можно спрятаться!
        Там, где указывала Ольха, находился крупный валежник, идеальный для того, чтобы две несчастные девушки скрылись за ним от короля башей!
        Они метнулись за тяжелые комья земли и корни, покрытые мхом, присели на корточки и притихли, прикрывая рты ладонями, чтобы укротить смешки. Король-Ведана шумел за пределами их зрения.
        Выиграли! Выиграли! Осталось только чуть-чуть переждать!
        Лина переглядывалась с Ольхой, приложив палец к губам. Она ждала, пока Ведана подойдет достаточно близко, чтобы напугать подругу, скинуть с неё плащ с криком: “Вы пали, Ваше Величество!”
        Но минуты шли, небо становилось всё темнее и темнее, а ничего не происходило. Ни шума, ни крика, лишь пение птиц.
        Подруги опять переглянулись, на этот раз тревожнее. Лина поднялась и оглядела местность.
        Пусто. Никого. Талый снег, еловые ветки и всё.
        - Неужели она пошла в другую сторону? - прошептала Ольха.
        - Не знаю. Мне казалось, она заметила, что мы побежали сюда, просто подыграла нам. Покричи её.
        Сложив руки рупором, служанка крикнула:
        - Эээээ! Ведана! Ведана!!! Мы тут!
        Эхо разлетелось по лесу, но никто не ответил. Лина нахмурилась. Вот так шутки!
        - Пойдём обратно, она, наверное, там, на поляне. Потеряла нас, а теперь не слышит.
        Они направились назад. Обогнули бузину, огляделись, понимая, что пейзаж вокруг удручающе однообразен, а в порыве погони никаких отличительных черт они не разглядели.
        - Ольха, ты умеешь по солнцу определять?
        - Нет, княжна. Да и какое солнце, глядите, скоро совсем ничего не увидим.
        И правда, сумерки стремительно опускались на лес, заливая всё вокруг серостью. Лина сделала несколько шагов влево, ей казалось, что именно оттуда они и пришли, и тут заметила яркий алый уголок ткани за липой. Направилась к нему.
        - Вон она. Ведана, ты решила нас напугать? Не смешно, а если что-нибудь случилось бы?
        Но, заглянув за дерево, увидела лишь одинокий брошенный плащ. Красная тряпка повисла на сучке, как флаг побеждённых.
        Тут Лина испугалась по-настоящему.
        Побледнев, схватила Ольху за руку. Подруга, жалобно пискнув, прижалась к княжне.
        - Думаешь, с ней что-то стряслось? Думаешь, её съели волки? Или Совы? - прошептала она.
        - Не глупи, ты разве видишь тут кровь? Наверняка она просто потеряла нас, пошла к поляне, а плащ потеряла по дороге, потому что торопилась…
        Голос звучал не так уверенно, как хотелось.
        - Она знала, куда идти. Я думаю, нам следует пойти в ту сторону, где был плащ.
        - Жаль снега нет, - всхлипнула Ольха. - Пошли бы по следам.
        Лина не ответила. Она напряжено вглядывалась в прорехи между деревьями, стараясь разглядеть хоть что-то знакомое, что-то отличное от бесконечного леса. Ощущение, что их просто бросили, накрывало её с головой, хотя она прекрасно понимала, что с подругой, скорее всего, случилось что-то ужасное.
        Но ничего, они же не так далеко ушли. Сейчас быстро выйдут к терему, соберут дружину и найдут Ведану.
        - Покричи её ещё!
        - Ведана! Ау! - закричала Ольха. - Ты нас слышишь? Ведааааанааааа!
        Лес снова остался безучастным. Ольха тихо заплакала. Лина сжала её ладонь.
        - Видимо, она уже у терема. Не волнуйся, мы дотуда быстро дойдем. Не плачь, пожалуйста. Она сказала Никите куда мы ушли, а уж он с собаками нас быстро найдёт.
        Это немного успокоило плачущую служанку.
        Сухостой цеплялся за юбки, репей лип к подолам. Кукушка звучала издевательски, каждое её “ку” превращалось в: “Ха! Дурочки! Вам всего ничего осталось жить!” Хруст веток за деревьями казался крадущимся зверем.
        Дядя всегда говорил Лине, что голова должна быть холодной, а сердце горячим. Но он никогда не говорил, что делать, если заблудишься в лесу в конце зимы.
        А этот совет ей бы сейчас больше пригодился.
        Пока они шли вслед за надеждой, стемнело окончательно, и княжне пришлось признать, что направление они выбрали неверное. Остановилась, чтобы не уйти ещё дальше.
        - Нет, Ольха. Давай повернём назад. Рано или поздно мы выйдем к поляне.
        - Может, останемся на месте? Они нас сами найдут, если Ведана и правда скажет Никите про то, что мы потерялись. Так будет легче отыскать. Правда же?
        - Да, - кивнула Михалина. - Ты права. Давай останемся на месте.
        И они остановились между двумя совершенно невыразительными деревьями. Стволы их скрипели. Холодный ветерок пробирал до костей.
        - Ты можешь развести костёр? - спросила Лина у служанки.
        - Я могу попробовать…
        Ольха присела на корточки, пошарила руками, потом в паре шагов левее повторила процедуру, но быстро вернулась к княжне.
        - Не могу найти ни одного камня… Может, попробую прутьями. Давай подойдём к тому орешнику, я попробую содрать с него ветки. Я этого никогда не делала, только видела, как Шура делает.
        - Кто такая Шура? - спросила Лина, чтобы хоть что-то говорить. Она была почти уверена, что Ольха уже не раз рассказывала.
        - Такой. Муж моей сестры. Старшей сестры, - служанка обдирала куст. - Замечательный парень, умеет всё: и кадриль плясать, и силки на зайцев ставить, и костёр разводить. Сестра всё шутила, что Свет Шуры так ярко горит, что не нужно ни огниво, ничего - всё само загорается. Я несколько лет назад у них гостила, у них спички отсырели, а мы хотели мясо пожарить, и Шура развел костёр при помощи двух палочек.
        - Впечатляюще.
        - Ещё как!
        Ольха сложила палочки домиком и принялась активно крутить одну из них между ладонями. Девушки напряжённо уставились на будущий костерок, но сегодня им явно не везло: груда веточек осталась незажжённой.
        - Прости, - всхлипнула Ольха. Не выходит. Ничего не выходит! Где там Никита? Где Ведана?
        - Они скоро нас найдут.
        - А если на найдут? А мы погибнем здесь! О, зачем мы только пошли в этот проклятый лес!
        Ольха упала на землю, захлёбываясь слезами, а Лина стояла рядом, не зная, как утешить подругу. Что она могла кроме бессмысленных обещаний? Вот она - княжна, наделённая властью с рождения, стоит между двух сосен и не знает, как быть. Их же и вправду могут не найти сегодня. Идти дальше? Глупо. Стоять на месте? Тоже глупо.
        Снова огляделась, сжимая в ладонях проклятый плащ-скатерть. Ничего вокруг, а темень стоит такая, что только очертания деревьев и видно, а дальше только темнота.
        Вдруг послышался новый, отличный от остальных звук.
        Звук, который она надеялась не услышать.
        Уханье совы.
        Руки похолодели.
        Ольха подняла заплаканные глаза, в них отразился древний страх перед неизвестным.
        - Что это? - спросила она беззвучно.
        Они знали ответ. Лина схватила подругу за руку и потащила к ближайшему дереву. Прижалась к шершавому стволу, уповая на густоту кроны.
        - Тихо, - прошептала она. - Если будем стоять так, нас могут не заметить.
        Но Ольха продолжала плакать, не в силах себя успокоить.
        - Нас съедят совы, Михалина. Нас съедят!
        - Не съедят, если ты прекратишь реветь, - холодно сказала княжна, хотя сама сейчас была не прочь поплакать. Но не здесь, а где-нибудь дома в тепле, уюте, безопасности.
        Уханье послышалось ближе. Хлопанье огромных крыльев прозвучало в небе, но самой совы не было видно. Лина огляделась в поисках убежища, но ни куста, ни коряги вокруг не было. Оставалось только слиться с сосной и молиться Мотыльку, чтобы их не заметили.
        Снова звуки полёта. Лина зажмурилась, пошарилась в сумке, стараясь особо не шевелиться… Вот и мешочек с золой! Сжала нелепое оружие в руке, надеясь, что сможет попасть в совиные глаза при случае. Но еще больше надеялась, что случай пройдёт мимо.
        - Ухууууууууу…
        Прямо над их головами! Михалина схватила подругу за руку: она дрожала, из горла вырывался странный рокот.
        Ствол дерева резко качнулся. Княжна посмотрела наверх.
        Огромные жёлтые глаза смотрели на княжну.
        Она не могла пошевелиться, парализованная страхом. Огромная птица сидела на ветке в нескольких метрах от них. В темноте виднелся только её силуэт да лимонные зрачки.
        Несколько секунд безмолвие нарушал лишь ветерок.
        Затем ночное пространство разрезал визг. Ольха в ужасе показывала на Сову пальцем и кричала, словно это хоть как-то могло ей помочь. Затем оторвалась от дерева, вырывая руку, и кинулась вбок, поскальзываясь на траве. Ужасающе медленно птица расправила крылья и спланировала вниз. Когти впились в тело беглянки, повалили ей не землю. Крик сорвался и стих.
        Сова клевала свою жертву, закрываясь перьями. Лина разглядывала белый узор на тёмных крыльях: ломаные линии, точки, круги… Они были похожи на руны. Просто руны, не бывает птиц в рунах, значит вот это всё - не по-настоящему? Это сон? Просто кошмар? Сейчас она проснётся и Ольха принесёт ей завтрак, и посмеется над собственной глупой смертью.
        Птица обернулась, неестественно вывернув голову и распахнув окровавленный клюв. Из её пасти свисала рука.
        Михалина упала на колени. Её затошнило, тело забила крупная дрожь. Чтобы хоть как-то держаться за реальность, она вцепилась пальцами в кору, ощущая, как щепки впиваются под ногти.
        Не могла Ольха так умереть…
        Сова повернулась к ней целиком, пошла, опустив голову к самой земле, угрожающе расправила крылья. За её спиной осталось лежать тело.
        Птица была в нескольких шагах от Лины, и тут княжна снова вспомнила про мешочек. Дрожащими руками развязала узелок, выхватила из него горсть.
        - Не подходи ко мне, - сказала она таким же дрожащим голосом. - Не подходи, я кину в тебя золу!
        Сова остановилась. Её голова медленно повернулась, встав вверх ногами. Из клюва падала вязкая кровь.
        Пахло железом.
        Из горла птицы вырвался клокочущий голос.
        - Что мне? Что мне? Что мне твоя зола?
        - Я знаю, что вы, Совы, не переносите золы. Поэтому я запаслась. Поэтому не подходи, иначе я тебя ослеплю.
        - Наврали. Наврали. Наврали.
        Лина бессильно опустила руку. Она догадывалась, что Ведана приукрашивала свой подвиг, но… Лина нахмурилась, стараясь не думать про кровь её подруги. Кровт ручейком стекала по перьям. Поднялась с колен. Голова кружилась страшно, ноги подкашивались от слабости, но всё же она встала, хоть и при помощи сосны.
        Сова не отрывала от неё глаз. В зрачках отражались звёзды.
        - Меня зовут Михалина. Я - княжна города Папоротников и Цапель.
        Сова мочала.
        - Ты приняла мой дар. Я привела тебе его, и ты приняла, Сова. Поэтому, прошу, исполни желание.
        Её тошнило от собственной лжи, от этих грязных слов и от предательства. Ольха не заслуживала такой речи над своим мёртвым телом.
        Но именно это заинтересовало Сову. Круглая голова снова повернулась.
        - Вкусный дар. Вкусный. Вкусный. Что хочешь?
        Глубоко вздохнув, княжна заставила себя смотреть сквозь совиные глаза.
        - Я хочу твоей помощи, Сова.
        Тут запнулась. Что просить? Дороги? Признания? Алеха? Она же сама себе не простит, если потратит на это единственный шанс в жизни и такую жертву.
        Значит, нужно просить больше.
        - Я пойду с восстанием возвращать мой город. Пойду скоро, но мне не хватает армии. Не хватает людей. Один человек сказал мне, что я могу просить помощи у существ, поэтому я и пришла сюда. Пожалуйста, дай мне силы, чтобы вернуть мне мой дом.
        Звёзды с любопытством подглядывали через ветви. Сова выпрямилась: так она была выше Лины - расправила крылья. Вернулась к телу Ольхи, несколько раз его клюнула, задрала голову, с хищным клёкотом доедая мясо.
        В глазах Лины начало темнеть. Она не смела торопить птицу, но и смотреть на это больше не хотела.
        Внезапно хищница заклокотала так громко, что оглушила Лину, да и весь лес в придачу. Девушка заткнула уши, зажмурилась. Страх сжал ей желудок и горло. Что значит этот крик? Предсмертная песня? Приговор?
        Небо заполнил звук хлопающих крыльев, и на ветви деревьев опустились ещё четыре Совы. Ветви пригибались под их весом, в глазах отражалось любопытство.
        Та-Сова-которая-убила-Ольху что-то проклокотала, задрав шею. Остальные Совы ответили.
        Одна из Сов опустилась на землю. Глаза у неё были другие, блеклые, слепые.
        Та-Сова подскочила к ней, прижалась лбом ко лбу, а затем, приподнявшись в воздухе, полоснула когтями по горлу.
        Фонтан крови оросил поляну, попал на Михалину. Она в ужасе отвернулась, уткнувшись в сосну, но птица закричала вновь, привлекая её внимание.
        Слепая сова лежала на земле, слегка подрагивая. Море крови медленно растекалась под ней, пачкая перья. Белые глаза смотрели в пустоту.
        - Бери нож. Бери. Бери нож, режь крылья. Надень крылья. Надень.
        - Что…
        - Бери нож. Бери. Бери нож, режь крылья. Надень крылья. Надень, - повторила Та-Сова.
        Лина вытащила клинок из сумки, кое-как подошла к телу слепой Совы, упала рядом. Остальные хищницы смотрели на неё с веток.
        Лина занесла лезвие. Поборола новый приступ.
        Это Сова. Всего лишь Сова. Не человек. Даже не кот. Просто птица, одна из тех, которых десятками потрошат на кухне. Если уже повар справляется, то и княжна сможет!
        И она опустила клинок, вонзая в тёплую плоть. Сухожилия прорезались кое-как, кости приходилось ломать. Платье быстро пропиталось кровью, руки по локоть испачкались. Лина резала и резала, в голове стоял звон, но оно и к лучшему: думать о чём-то во время это мясницкой работы она не могла.
        Целую вечность спустя крылья оказались отделены от тела.
        Та-Сова снова повернула голову.
        - Надевай.
        - Как?.. - голос её уже не слушался.
        - Надевай! Надевай!
        Не понимая инструкций, Лина просто приложила совиные крылья к спине, изображая плащ. Тёплая влага струилась по лопаткам.
        Та-Сова взмахнула крылом, и крылья резко стали впору. Теперь они стали полу-плащом: держались на ключице, перьями спускались к земле и больше не кровоточили.
        - Теперь ты - мёртвая сестра, - раздался голос сверху. - Сестра умерла, но ты часть сестры, с крыльями. Теперь иди.
        - Куда мне идти? - отчаянно спросила девушка. - Это же не армия…
        Неужели всё это было ради плаща?
        Птицы заурчали, но Та-Сова взмахнула крылом, призывая к молчанию.
        - Крылья помогут говорить с Красным Псом. Красный Пёс придёт к тебе. Скоро. Иди домой, мёртвая сестра. Иди туда.
        Она указала кончиком пера в темноту.
        Взмахнула крыльями, подлетела к телу Ольхи, забрала останки в когти и, поднимая вихри, взлетела. Остальные сёстры последовали за ней.
        Вереница огромных сов оказалась в небе, а затем скрылась за соснами.
        Лина смотрела на них, не помня себя, только ощущутила тяжесть плаща на плечах.
        Затем расплакалась.
        Крылья грели, тяжёлым грузом лёжа на спине. Длинные перья цеплялись за ветки и волочились по земле, но Лина не обращала внимания, упорно двигаясь в нужном направлении. Она шла через лес уже час, прикрывая рукой глаза, спасая их от колючих древесных лап, то и дело спотыкаясь, но не переставала идти, хотя больше всего ей хотелось упасть, накрыться новым плащом и уснуть.
        Терем появился неожиданно, словно гриб вырос из-под земли. Множество факелов гуляли перед ним, как болотные огоньки, двигаясь туда-сюда и выкрикивая: “Княжна! Княжна Михалина!”
        Ноги подкосились, и Лина упала на колени.
        Добралась. Попыталась крикнуть: “я здесь!”, но голос не слушался, и из горла вырывался только тихий шёпот. Пришлось подняться и направиться к факелам, стиснув зубы.
        Ближайший факел дрогнул.
        - Это она! Это она! Быстро сюда! О Мотылёк, что с вами случилось? Почему вы в крови? Вы ранены? Приведите лекаря! Немедленно!
        На этом моменте мир перестал существовать: только яркий огонь факела и темнота вокруг.
        Проснулась она в сумерках. Знакомый потолок комнаты был покрыт тёмной пеленой.
        Глаза и губы болели, голова кружилась, но, по крайней мере, она была дома и жива. Посмотрела на руку: вся в земле и крови. Значит, никто не решился её отмыть.
        - Лина! Лина, ты в порядке?
        Бледное лицо дяди наклонилось над ней. Она никогда не видела его таким испуганным.
        С губ снова сорвался хрип, и дядя протянул стакан воды. Лина пила с жадностью, осушив стакан до дна, и только после этого смогла кое-как приподняться на подушках.
        Крылья Совы висели на спинке стула. Дядя стоял на коленях рядом с кроватью в дорожной одежде. Позади него сидел лекарь - полный бородатый мужчина. Его имени Лина не помнила. Увидев, что княжна проснулась, лекарь спросил:
        - Как вы себя чувствуете?
        - Голова кружится.
        Мужчина кивнув.
        - Я не заметил на вас внешних ран. Вы падали или принимали что-нибудь?
        - Нет, спасибо. Я в порядке.
        - Тогда я приготовлю для вас укрепляющий отвар и вернусь.
        Поклонившись, он покинул комнату.
        Дядя вернул себе самообладание, взял стул, предварительно положив крылья на стол (Лина заметила, что он надел перчатки прежде, чем дотронуться до них), поставил его рядом с кроватью.
        - Только не вставай. Ты проспала двенадцать часов, сейчас сначала выпьешь отвару, потом позовём служанку, и она поможет тебе умыться, - он сделал длинную паузу, - м, Лина, ты вся в крови. И крылья эти… Ты расскажешь мне, что случилось?
        Лина снова посмотрела на руки.
        - Я бы сначала умылась, дядя. Умылась и поела. Прикажи приготовить нам еду, мне крепкого чаю, а лучше кофе и позови Алеха, хорошо? Потом я всё расскажу.
        Дядя кивнул, покинул комнату. Княжна встала.
        Погладила крылья. Мягкие перья с геометрическими узорами приятно шелковились под пальцами и слегка дрожали. Накинув плащ на плечи, посмотрелась в зеркало.
        Выглядела она как ведьма из страшных сказок. Платье порвано, волосы спутаны, лицо и руки в грязи и крови, но на плечах - смерть Совы, и глаза горят.
        Кровь… Лина вздрогнула, вспомнив, чья она и заторопилась в ванную, не дожидаясь лекаря. Вода была не прогрета, но ей было всё равно: дрожа от холода, скинула с себя одежду, окунулась в лохань и принялась мылом скоблить с себя воспоминания о ночи.
        Когда думала, что уже не выдержит, прибежала служанка с кипящей кастрюлей и спасла княжну от простуды. Принесла душистого отвара от лекаря и несколько трав для купания.
        Лина наблюдала, как с кожи стекают ржавые разводы, окрашивая воду в цвет кирпича.
        Следующая наполненная лохань осталась прозрачной и Михалине стало легче дышать. Каждый раз, глядя на служанку, ожидала, что она окажется Ольхой и каждый раз с болью вспоминала, что это не так. Прикусывала ноготь, смотрела на воду и лишь надеялась, что Красные Псы и вправду явятся. В ином случае Ольха погибла зря.
        Как и…
        Ведана!
        Княжна аж вскликнула, вызвав тревожный взгляд служанки. Быстро вылезла из лохани, принялась одеваться, убрала влажные волосы в пучок. Накинула крылья на новое чёрное платье и поторопилась в комнату.
        Никита стоял у дверей.
        - О, княжна, вас уже ждёт обед и дядя, и…
        - Найди Ведану.
        - Ведану?
        - Ту девушку, что пришла восемь дней назад.
        - А. Так искали уже. Нету, как и той женщины с ребёнком. Говорят, их видели в ночь, когда вы пропали: они посреди ночи уехали, даже не попрощались.
        Лина нахмурилась и, обойдя дружинника, вошла в свои покои. Никита покосился на крылья, но благоразумно промолчал.
        Стол вынесли на центр комнаты, поставили вокруг три стула, в центре зажгли свечи. Дядя и Алех сидели, ужиная и разговаривая. На тарелках дымились блины.
        Желудок Лины радостно заурчал в предвкушении еды.
        Алех подскочил к Лине, взял её ладони в свои, тёплые и шершавые.
        - Моя госпожа! Слава Мотыльку, вы в порядке! Мы просто сами не свои были, когда к нам прискакал гонец и сказал, что вы пропали! Мчались так, что олени чуть замертво не рухнули, а как приехали - вот вы, спите на кровати, живая, но в крови. Что случилось? Что произошло? Вас никто не обидел?
        Лина пожала его ладони.
        - Не обидел. Не успел. Дядя, скажи, Ведана пропала? Она хотела меня убить?
        Слова прозвучали так буднично, словно это было не горькой правдой, а неотъемлемым правилом жизни.
        Алех отпустил её руки, отодвинул стул. Лина подавила в себе желание проглотить все блины разом и принялась орудовать ножом и вилкой, слушая дядю. В крыльях сидеть было не очень удобно, но снимать их не хотелось.
        Дядя кивнул.
        - Да. Думаю, она была посланницей Баграта и хотела, чтобы ты заблудилась в лесу. Все были слишком поглощены твоими поисками, чтобы задержать её… Хотя, м, следовало её казнить. Мы найдём её, когда придём в город. Найдём и казним, Лина.
        - Казним. Опережу тебя: знаю, мне не следовало ей доверять.
        - Да, - дядя сделал глоток вина. - Не следовало. Все, кому ты можешь доверять, находятся в этой комнате. Ещё, возможно, Ольха. Кстати, где она, Алех?
        Лине очень хотелось бы, чтоб её голос звучал как у настоящей правительницы: холодно и строго, но всё же при следующей фразе он предательски дрогнул:
        - Она мертва.
        На лицах её собеседников отразилась тень испуга, и княжна начала свой рассказ. Говорила без утайки, признавая собственную глупость и наивность, упустив лишь момент с рыданиями.
        К концу рассказа свеча прогорела наполовину. Алех слушал, порываясь что-то сказать, но останавливая себя. Дядя просто поджимал губы, хмуро глядя на пламя.
        - Можно я дотронусь до них? - спросил он, указывая на крылья.
        - Конечно.
        Дядя потрогал перо, но тут же отдёрнул руку.
        - Что случилось, дядя?
        - Неприятное ощущение. Будто твой Свет начинает дрожать. М, у тебя такого нет?
        - Нет. Я чувствую рябь от них, но она меня не коробит.
        Алех попробовал тоже, но поморщившись одёрнул руку.
        - То же самое. Ужас, будто кто-то держит Свет в ладони и пытается вытащить. Не знаю, насколько ценный дар Сов, но сильный - точно. Несчастная Ольха! Несчастные вы, госпожа Михалина. Попасть в такую передрягу! Я собственноручно казню Ведану, клянусь вам! Найду и казню…
        - Она тебе изначально не нравилась?
        - Да, я старался за ней приглядывать, но… недоглядел. Прошу простить меня за эту оплошность.
        - Ничего. Я тоже купилась на её дружелюбие.
        Дядя сложил пальцы домиком. Свеча отражалась в его зрачках.
        - М, то есть, ты попросила у Сов помощи, а они передали тебя Красным Псам? Что это за Красные Псы?
        - Я не знаю, дядя. Я про них не слышала никогда и в списках существ Калахута не читала.
        - Мы многое не знаем про Калахут, Лина. Я и не подозревал, что существа действительно могут помочь. Получается, Стеван был прав.
        - Мы ещё не знаем, насколько они нам помогли, - сказал Алех. - И не сделают ли эти крылья хуже. Может, они опасны для княжны.
        - Может, и опасны. М, в тереме есть какой-нибудь ворожей, чтобы проверить?
        - Ворожеев нету, Агатош. Ни ведьм, ни колдунов. Княжна Михалина, может, вы хотите их снять на время?
        Михалина вцепилась в плащ.
        - Нет. Не хочу. Они должны быть у меня.
        - Но у вас их никто не отбирает! Но обязательно, чтоб они были на вас?
        - Не знаю, - она оглядела серые перья. - Совы очень скупы на инструкции.
        - Так, может, снимете? Потому что это слишком волшебная вещь, а волшебство непредсказуемо.
        В крыльях было тепло и хорошо. В крыльях Лина чувствовала себя сильной.
        Но всё же Алех был прав: магия ей не подвластна, а Сов никак нельзя назвать добрыми волшебниками. Она потянулась к застёжке, обещая себе снять их ненадолго, хотя бы на ночь, как вдруг в дверь постучали и в приоткрытую щель пролезла Никитина голова.
        - Княжич, княжна! Там пожар, меня просили сообщить.
        - Что? - Алех подскочил. - Где пожар? Почему нет тревоги? Надо немедленно вывести всех из терема!
        - Ой, ну нет, я слово не то подобрал. Не совсем пожар, костёр. Посреди поля, в окно поглядите.
        - Ну костёр и костёр, если не пожар, то нам-то чего сообщаешь?!
        - Ну, он не наш просто. Никого из наших там нет. Он большой, в окно-то поглядите!
        Вся верхушка повстанческого движения столпилась у окна. Посреди поля горел огненный столб.
        - Ох, если огонь перекинется дальше, терем погорит! - сказал Алех. - Никита, быстро, скажи всем брать по ведру, бегом тушить!
        Охранник кивнул. В коридоре раздались его быстрые тяжёлые шаги.
        Дядя, доселе молчавший, сказал:
        - Алех, оббеги всех повторно, торопи их. Скажи взять оружие, мало ли этот огонь развели враги. Я пойду к нему с дружинниками, в первых рядах. М, Лина, оставайся здесь, следи за огнём, чтобы он не приближался.
        - Я не останусь. Я пойду с вами.
        - Нет, ты…
        - Я пойду с вами, дядя.
        Она посмотрела ему в глаза. Дядя глядел в ответ несколько секунд, потом кивнул.
        Спустя мгновение Лина осталась одна. Распустила волосы: сейчас они точно высохнут, у такого пожарища!
        Страха она не ощущала, лишь спокойное любопытство и тягу к огню. Никогда раньше не любила смотреть на костёр, а здесь только и желала, что оказаться поближе.
        Терем грохотал: люди наполняли водой вёдра, кастрюли, лохани, бежали куда-то, спорили, торопились, спотыкались, кричали: “пожар! пожар!” Оббегали мирно идущую Лину, и никто ни разу не толкнул её даже на лестнице.
        Княжна спустилась вниз, вышла на улицу. Холод попытался обнять её, но крылья помешали.
        Костёр горел в двухстах метрах от терема и поднимался до самых небес. Люди бежали к нему, утопая по пояс в траве, но, оказываясь рядом, почему-то останавливались.
        Неведомо откуда появился Алех, встал рядом.
        - Княжна, не подходите слишком близко к огню.
        - Не волнуйся. Со мной всё будет хорошо.
        Пламя слепило и грело. С каждым шагом ощущение, что Лина должна быть рядом, крепло.
        И вот, они остановились у самой сути пожара и поняли, почему люди неуверенно стоят вокруг.
        Три Красных Пса стояли перед ними. Безглазые, бесшерстые, огромные. Клыки их искрились, тощие рёбра вздымались.
        Лина сжала руку Алеха. Дядя стоял слева.
        - Это и есть те самые Псы? - задал он абсолютно бессмысленный вопрос.
        Лина кивнула. Хоть у существ и не было глаз, ей казалось, что они смотрят прямо на неё, выжидая.
        Кто-то из людей всё же плеснул воду в огонь, но один из псов угрожающе зарычал и человек отступил.
        Заставив себя отпустить ладонь Алеха, Лина сделала шаг вперёд. Дышать стало горячо, а смотреть на Псов - больно, но всё же она стояла, закутанная в крылья, вспоминала завет Сов и старалась погасить страх.
        Десятки пар глаз уставились на неё. Дядя сжал её плечо, показывая, что он рядом.
        - Меня зовут Михалина, я - княжна города Папоротников и Цапель. У меня есть крылья и благословение Сов. Они обещали мне, что вы явитесь, чтобы помочь нам. Вы пришли за этим?
        Один из Псов сделал шаг вперёд, поднимая узкую морду. Если бы Лина вытянула руку, то могла бы дотронуться до его алых клыков.
        Но она, конечно же, не стала этого делать. Сжала кулаки. А если он решит напасть?..
        - Да, - услышала она хриплый голос. Пасть существа не шевелилась, - Мы явились за этим. Мы явились к тебе, Крылатая Девочка. Мы будем сжигать для тебя.
        Лина глянула на людей: слышат ли они голос? Судя по рассеянным лицам, нет.
        - Хорошо. Пока не надо ничего сжигать. Вас много?
        - Да.
        - Очень много?
        - Очень много.
        - Хорошо. Вы пойдёте с нами возвращать мой город?
        - Да.
        - Какую плату вы возьмёте?
        - Огонь и есть наша плата. Мы будем идти за тобой, пока на тебе эти крылья.
        - Вы будете исполнять мои приказы?
        - Да.
        - Вы можете контролировать пожары?
        - Да.
        - После того, как я завоюю город, вы уйдёте?
        - Нет.
        Что ответить на это, Лина не знала. Она боялась, что каждый её неверный шаг может разрушить хрупкое соглашение.
        - Хорошо. Меня интересует только мой город и ваша помощь. Тогда, Красные Псы Калахута, я заключаю с вами договор. Пока на мне эти крылья - вы выполняете мои приказы и помогаете завоевать город. После этого наши пути расходятся. Вы согласны на эти условия?
        Вместо ответа все три Пса подняли морды к небу и издали протяжный скрипучий вой. Костёр вспыхнул. Люди неуверенно переглядывались.
        Алех шагнул к Псам, протянул руку и дотронулся до загривка существа. Пёс не среагировал.
        Костёр вспыхнул снова и из пламени выпрыгнул ещё Пёс. Потом ещё. И ещё. Людям пришлось отступить, поскольку Псы появлялись нескончаемым потоком и через несколько минут их было больше сотни. Они спокойно стояли, слово изваяния и ждали.
        - Вы можете жить в этом лесу, - сказала Лина. - Но не сжигайте здесь ничего и никого. Явитесь тогда, когда я позову.
        Псы побрели в лес, алея в ночи, как маковое поле.
        Когда последний скрылся за деревьями, костёр погас.
        Алех повернулся к народу, схватил Лину за руку и прокричал:
        - У нас есть армия! У нас теперь есть армия и скоро город будет наш! Слава княжне Михалине, Хозяйке Красных Псов!
        Ночная поляна потонула в торжествующем крике.