Наследник славы. ч.2 Алексей Евгеньевич Янкин
        Наследник славы #2 продолжение романа "Наследник славы".
        Янкин Алексей Евгеньевич
        Наследник славы. ч.2
        Глава 1. Хозяева Вселенной
        - Вставай, отребье двуногое! - Роман подскочил от сильного тычка в бок. Рядом с его низкими пластиковыми нарами возвышается, опираясь на три крепких щупальца, фигура с лошадиной головой и двумя огромными выпуклыми глазами - блюдцами по ее бокам. Глаза фасеточные, вроде пчелиных. Совершенно невозможно разобрать, куда существо смотрит в данный момент. У него практически нет шеи и голова, кажется, не имеет возможности ни наклоняться, ни поворачиваться - она словно продолжение тела, зажатого спереди и сзади двумя большими кожистыми выпуклыми пластинами-панцирями. На покатом лбу инопланетянина заметен еще один сравнительно небольшой черный круглый глаз. В одной из верхних конечностей-щупалец зажата метровая палка с раздвоенным шипом на конце. В двух других - небольшой плоский диск и короткий цилиндр из того же, похожего на сиреневый пластик, материала.
        - Вставай! Вставай! - повторило страшилище, угрожающе направляя палку в бок пленника. Роман быстро вскочил, не дожидаясь следующего тычка, тем более что тот сопровождался довольно чувствительным разрядом тока. Тотчас к его груди над солнечным сплетением была прижат тот самый плоский диск, моментально намертво прилипший к ней. От него по всему телу заструилась легкая вибрация.
        Чудище подождало, пока Роман накинет на себя одежду, брошенную комом прямо на пол, и сообщило:
        - Обращаться ко мне Господин Арт, Помощник Младшего Хозяина. Понял?! - и, не услышав ответа, слегка дрогнуло щупальцем с зажатым в нем коротким цилиндриком. Романа резко дёрнуло за ребра вперед так, что он чуть не упал на четвереньки. На полминуты он задохнулся от боли в грудной клетке.
        - Понял, понял. - поторопился он с ответом.
        - Что? - взревело в голове у землянина, - Ты что бормочешь? Думать. Думать надо! - и существо приложилось кончиком свободного верхнего щупальца к голове пленника. Голову в месте прикосновения обожгло холодом, - Думай! Отвечай. Думай.
        Роман понял, что он не слышит голос существа извне. Тот рождается в самой глубине его собственной головы. Он усиленно стал думать:
        - Понял, понял, понял, понял…
        - Понял, Господин Арт, Помощник Младшего Хозяина. - терпеливо, уже мягче поправил инопланетянин, слегка приподняв для наглядности раздвоенный кончик дубинки.
        - Понял, Господин А рт. - покорно повторил Роман.
        - Господин Арт, Помощник Младшего Хозяина. - еще один рывок за грудь. Ребра хрустнули.
        - Понял, Господин Арт, Помощник Младшего Хозяина. - Роман хватает ртом воздух.
        Пучеглазый Арт удовлетворенно закурлыкал, развернулся, неуклюже качнувшись и пошел впереди. Диск на груди пленника настойчиво потянула за собой. Инопланетянин ловко переставлял три своих ноги. Роман еле поспевал за ним, стараясь не споткнуться. Он уверен, что если упадет, то диск просто разорвет грудную клетку надвое.
        Долго шли по какому то узенькому полутемному петляющему, то сужающемуся, то расширяющемуся коридору, время от времени сворачивая в примыкающие к нему ходы. За все время пути на встречу не попалось ни одного живого существа. Зато двери совершенно круглой формы, несколько приподнятые над уровнем пола, встречались во множестве. Существо, шедшее впереди, казалось, совершенно не интересуется судьбой пленника. Оно уверено, что урок пошел двуногому впрок и тот никуда от него не денется. Да и нападения с его стороны оно явно не опасалось. Несколько придя в себя, Роман попытался поднять левую руку. Та не слушалась, болтаясь безвольно плетью. Правую - тот же результат.
        Наконец остановились у одной из круглых дверей, ничем не отличавшихся в ряду других совершенно таких же. Стражник ткнул щупальцем в самый центр круга и тот, тускло вспыхнув, исчез. Существо не пошло дальше, а отойдя в сторону, мысленно скомандовало:
        - Иди!
        Внутри помещения сумрак. Роман, стараясь лишний раз не злить стража (ребра еще болят), переступает бывший ему почти по колено порог. Дверь за спиной со щелчком возникает вновь. Несмотря на то, что в помещении темно, видимость вполне сносная. Мрак разгоняет темно-багровый свет, неспешно льющийся из тусклых квадратных светильников, рассеянных по окружности стены. Комната большая. Скорее ее следует назвать залом. Высокий куполообразный потолок теряется во мгле. На полу какие-то концентрические узоры. Ближе к противоположной стене расположилось десятка четыре таких же, как его страж чудищ. Недвижимы словно статуи, сидят на высоких стульях без спинок, свесив три своих ноги по сторонам треугольных сидений. В голове звучит приказ:
        - Садись.
        Кто дал команду - непонятно. Лошадиные рыла бесстрастны. Выпуклые многогранные глазища-блюдца неподвижны. Роман оглядывается в поисках места - куда бы присесть и неожиданно замечает справа от себя длинную лавку с несколькими вмятинами вдоль. В двух из этих вмятин уже сидят Профессор и Зэнь-Ди. Они, кажется, даже не заметили прихода Романа. «Запуганы» - мелькает мысль. Роман опускается рядом с Зэнь-Ди. Та не шелохнулась. Мрачная тишина. Роман пытается оглядеть помещение, но понимает, что уже не может двинуть ни рукой, ни ногой, ни пошевелить головой. Лишь зрачки глаз способны ворочаться из стороны в сторону. Теперь понятно причина странной неподвижности друзей.
        В совершенной тишине проходит минут десять. Шелест где-то позади слева. Скосив глаза, видит лохматую согбенную фигуру Шуке. Поприветствовать или хотя бы улыбнуться другу Роман не в состоянии. Шуке совершенно сломлен. Большие темные глаза печальны. Он испуганно озирает товарищей в тщетной надежде на поддержку и, не дождавшись ответных взглядов, получив только им слышимую команду, покорно садится по другую сторону от Профессора. Садится мимо вмятины. Сообразив, сползает нижней частью тела в неё.
        - Сейчас состоится собрание Братства, на котором будет решена ваша участь. - опять непонятно кто говорит, - Есть вопросы?
        - Да. - вырвалось у Профессора, - Кто вы? И что вам надо от нас?
        - Не бормочи. Думай.
        Роман с трудом улавливает «голос» Михалыча:
        - Кто вы? Что вы хотите от нас? Почему напали на наш корабль?
        Роману кажется, что воздух слегка завибрировал от неслышимого смеха страшилищ.
        - Мы матороканцы, честные торговцы и крепкие специалисты? - кто такие «крепкие специалисты» он не понял. Может его мозг неправильно перевел какой-то термин? Из опыта общения с зартенаррским кораблем Роман знал, что в его голове звучат не те слова, которые произносятся (думаются) передающим мысль, а тот их перевод, который делает мозг принимающего. Очевидно одна и та же фраза может звучать в головах разных «слушателей» по-разному. В зависимости от их словарного запаса и интеллектуальной широты восприятия.
        - Но если вы торговцы, зачем напали на нас? - раздраженно повторил Профессор.
        Матороканцы закурлыкали, переговариваясь между собой. Затем кто-то из них отвечает:
        - На вас напали не мы. Наши хозяева.
        - Ваши хозяева? Разве не вы хозяева корабля?
        - Нет.
        - А кто они? И что вашим хозяевам от нас надо?
        Некоторое время царило полное молчание, потом в головах пленников раздался голос. Роман мог поклясться, что голос выдавал некоторое смущение думающего:
        - Наши хозяева - великие айоллы. Они не только наши, но теперь и ваши хозяева. Они хозяева Вселенной. Все что ни есть во Вселенной принадлежит им. Они были вашими хозяевами даже тогда, когда вы еще ничего не знали о них. Они велики и им покорны все. Поэтому они по праву могут взять всё, что посчитают нужным. Захотели ваш корабль, взяли его. Захотели вас, взяли вас. Захотят ваши жизни, возьмут их. Захотят вашу планету, возьмут и её.
        - Так они просто пираты, - покачал головой Профессор, - Очень удобная позиция. Что захотели, то и взяли.
        - Кто такие «пираты»? - очевидно перевод этого слова в головах матороканцев не произошел.
        Савелий Михайлович как мог, попытался объяснить. Матороканцы долго курлыкали, наконец ответили:
        - Пусть так. Но они Хозяева. Они вольны делать всё, что захотят. - и, не желая больше тратить время на пустые разговоры с пленниками, голос в голове отрезал, - Теперь мы, от их имени, будем решать, что делать с вами, двуногие, пока вы находитесь на борту нашего корабля. Никто не должен зря есть пищу корабля, и никто не должен сидеть без дела.
        Неожиданно без всякой видимой причины поднялась Зэнь-Ди. Она стояла молча. Голова безвольно склонена на бок. Роман не «слышал» о чем инопланетяне разговаривают с ней и разговаривают ли вообще. Ни девушка, ни матороканцы ни шевельнули ни одним мускулом на лице. Да и у матороканцев, очевидно, мимика отсутствует напрочь. Их «лица» какие то твердые на вид, словно закрыты приросшими к лицу масками. Наконец Зоя села так же молча, как стояла. Вслед за ней встаёт Профессор. Всё повторилось. Когда Профессор сел, Роман услышал голос, обращенный несомненно к нему:
        - Встань! Каков твой возраст по вашему летоисчислению? Стар ты или молод?
        - Скорее молод, чем стар. Среднего возраста. Не очень стар.
        - Молод или не очень?
        - Молод. - поколебавшись ответил Роман.
        - Хорошо. Ты относишься к образованному классу своей планеты?
        - Да.
        - Что ты умеешь делать?
        Роман пытается объяснить, чем он занимался и что умеет. Неподвижные фигуры молчат. Наконец голос произносит:
        - Не то. Всё не то. Эти навыки бесполезны. Чтобы взять за тебя хорошую цену на торгах ты должен представлять для покупателя хоть какую-то ценность. Тебя необходимо обучить ремеслу. - после чего чудища принялись совещаться, курлыкая и пофыркивая, потряхивая кончиками длинных морд.
        - Вы что, нас продать собираетесь? - не удержался Роман.
        - Садись.
        - Но…
        - Садись.
        Роман почувствовал, как диск на груди тянет вниз. Вместо него встаёт Шуке. Матороканцы сразу оживились. Они даже, как показалось Роману, несколько раз переглянулись между собой. Хотя по их глазищам определить это трудно. Шуке стоял навытяжку, бесстрастно смотря в пространство перед собой. Один из пиратов, очевидно старший, вскочил и забегал туда-сюда перед сидевшими собратьями, смешно перебирая тремя коротенькими ногами-щупальцами и время от времени вздымая вверх все три руки. Наверное между пиратами разгорелся нешуточный спор. Курлыканье инопланетян напоминало курлыканье разгневанных индюков. Роману даже казалось, что сейчас они замотают своими лошадиными мордами из стороны в сторону совсем как индюки. Несмотря на всю стрессовую обстановку в голову Романа пришла мысль - матороканцы между собой не общаются (или не всегда общаются) мысленно, а часто просто говорят на каком то своем языке. Как впоследствии оказалось, это действительно так. Наконец бегавший возбужденно матороканец успокоился и сел на своё место. Шуке, повинуясь неслышимому никем кроме него приказу, встал и, не глядя ни на кого,
перебирая заплетающимися ногами словно робот, вышел в откатившуюся перед ним нишу двери.
        Следующим, спустя минуту, вышел Профессор.
        У Романа зазвучало в голове:
        - Ты станешь обучаться у корабельного повара из третьего сектора. Иди.
        Куда идти? За круглой дверью его ждал стражник. Тот ли это самый, что привел его или другой, Роман не мог определить. Зэнь-Ди осталась в комнате одна.
        Глава 2. Ученик повара
        Роман попал на обучение (скорее на дрессировку) к существу, отдаленно напоминающему матороканцев, но бывшему почти вполовину короче. Оно так же ходило на трех ногах-щупальцах, но еще более коротких и толстых. При этом сама походка, порядок перестановки «ног», совершенно иной. Имело три толстеньких руки-щупальца с тремя на удивление ловкими длинными пальцами-отростками на каждой, без заметных когтей или ногтей. Голова, более круглая, сидевшая даже на некоем подобии толстой шеи, украшена тремя равновеликими выпуклыми черными глазами и ртом-клювом между двумя из них. Эту сторону головы можно считать лицом, ибо и ходило существо именно в этом направлении, однако кроме клюва эта сторона головы больше ничем не выделялась. Каких либо ушных раковин или ноздрей не заметно. Смотрело существо своими небольшими по сравнению с матороканскими глазами сразу во все стороны, временами концентрируя два из них на том, что его особо заинтересовало. Глаза не фасеточные, как у матороканцев, а с одним большим подвижным зрачком.
        Звали существо - Ладдер. Поначалу Роман даже подумал, что это матороканец-урод, мутант. Но нет. Вскоре узнал, что его новый хозяин вовсе не матороканец, а представитель совершенно иной расы - расы гиодов. Они, в отличии от матороканцев, не ходили голыми, а кутались в разноцветные простыни. Очень любили пестрые расцветки и соревновались между собой кто оденется более аляповато. Несмотря на некую внешнюю схожесть с матороканцами они даже не родственны им. Гиоды довольно многочисленны. На корабле их несколько сот, может быть тысяча, не больше, в отличии от матороканцев, которых, как впоследствии узнал Роман, всего около сотни. Держатся гиоды независимо, даже гордо, и сами матороканцы обращаются с ними более терпимо, чем с прочими. Но ровней себе не считали. Когда землянин немного освоил язык общения на корабле, он понял, что гиоды не рабы, а свободные слуги, по своей воле нанявшиеся в услужение и получающие определенную плату, выполняя более квалифицированную работу по обслуживанию нужд матороканцев и, возможно, айоллов.
        Кстати о языке. Роман поначалу считал, что ментальное общение общепринято среди инопланетян и является обыденным, но оказалось, что это далеко не так: лишь матороканцы и айоллы общались между собой мысленно, да гиоды немного владели этим искусством. Причем если для айоллов это единственный способ общения, то для матороканцев лишь один из двух. Они имеют фонетическую речь, свой язык, на котором говорили между собой, желая скрыть свои мысли от представителей иных рас. Остальные же понимали их мысленные команды только тогда, когда матороканцы обращались непосредственно к ним.
        Гиоды мысленно передавали не конкретные слова, а эмоции, настроение, общие понятия, но предпочитали словесное общение. Слегка приоткрыв мощный клюв гиод издавал высокий продолжительный вибрирующие, местами дребезжащий звук. Точнее серию звуков, которые и являлись их речью.
        Остальные расы мысленно общаться между собой не могли совершенно и имели каждая свой оригинальный язык. Но чтобы понимать друг друга, вся эта разномастная публика общалась между собой на неком «межгалактическом» языке «хэге», очень элементарном и конкретном. С обучения этому языку и началась новая жизнь Романа. Язык настолько прост, что уже через несколько дней Роман мог сносно объясняться со своим хозяином. Первым делом он усвоил, что является рабом и только рабом и должен незамедлительно выполнять любой приказ, отданный ему любым гиодом или, особенно, матороканцем, если он не противоречит ранее отданному приказу. В таком случае раб должен уведомить о полученном ранее поручении. Приказ матороканца безусловно сильнее приказа гиода и приостанавливает выполнения данное гиодом поручения до полного исполнения поручения матороканца. Разумеется, приказ айолла важнее приказов и матороканца и гиода, но мало кто из рабов видел этих айоллов и уж тем более получал от них приказ. Те никогда не общаются с рабами и даже с гиодами, но исключительно с матороканцами.
        Трехрукий Ладдер оказался вполне покладистым хозяином. Первым делом он начал обучать Романа языку: говорил ему что-то, но пленник ничего не понимал. Он азартно мотал головой, выкрикивая одно слово по несколько раз и тыкая по сторонам тремя пальцами - Роман думал, что тот сердится, но оказалось, что он попросту так хохочет. Прислушался. Ладдер указывал на свою голову, на голову землянина и повторял слово. Роман понял, что от него требуется и тоже повторил его. С десятой попытки получилось похоже. Повар указывал на ноги, руки, тело. Ходил, приседал, бегал, брал, клал обратно, каждый раз называя слово или два. Вскоре Роман запомнил элементарные понятия. Выучил, что на кухне-камбузе как называется. Язык совершенно не похож на язык Зар-Тенарра, который он изучал, казалось, столетия назад.
        Условные сутки на корабле разделены на вахты. И если сутки матороканцев или гиодов делятся на три части, одна из которых посвящена работе, другая - сну а третья личному времени, то сутки рабов состоят из непродолжительного времени для сна и длинной вахты, целиком посвященной напряженной работе. Роман называл отрезок от одного своего пробуждения до другого «днями», чтобы хоть как-то определиться во времени и не сойти с ума.
        Первые «дни» новый раб не мог поднять головы, настолько хозяин загружал его работой. О судьбе своих товарищей он даже не успевал подумать. Но через «месяц» стал втягиваться в новый для него образ жизни, одновременно усваивая язык общения на корабле. Вскоре он даже смог общаться со своими вновь обретенными сотоварищами по несчастью, рабами, работавшими как и он при камбузе.
        Оказалось, что всего на пиратском судне имелись представители нескольких рас. Кроме таинственных айоллов, грозных матороканцев, их слуг - гиодов, были еще представители рас, состоявших из пленников, захваченных в разное время в самых разных концах Вселенной. Одни - сравнительно недавно, другие - поколения назад. Все они находились на положении рабов - бесправной собственности Хозяев и даже слуги-гиоды являлись для них законными господами.
        Четырехногие маа представлялись пародией на кентавров. Четыре коротеньких ножки с коленками, смотрящими в разные стороны как у пауков и парой длинных, почти до земли, рук, свисавших с тела между первой и второй парой ног. Чтобы руки не касались земли, маа обычно складывали их, сцепив пальцами, на спине у основания шеи. Вертикально стоящая длинная стройная, как у земной ламы, шея венчается небольшой красивой головкой с четырьмя глазами и парой остроконечных подвижных ушей. Все прочие, вслед за Хозяевами, чаще зовут их «четырехглазыми». Они, пожалуй, наиболее многочисленны. Их тысячи. Самый высокий маа едва достигал макушкой плеча землянина. В рабстве у матороканцев уже не одно поколение и давно смирились со своим положением. Они жизнерадостны, не обидчивы, охотно идут на контакт, с удовольствием делятся всем, что знают. Бесхитростны и открыты. Родившись рабами от родителей рабов, рабов дедов и рабов прадедов, другого положения, кроме рабского, не знают, отчего переносят его легко и без ропота. Во всяком случае так кажется со стороны.
        Дабл-дредноиды напротив, довольно мрачны и необщительны, возможно из-за этого с ними никто не общается и большинство их недолюбливают. А может это происходит из-за того, что даблы-дредноиды питаются исключительно кровью живых существ, для чего у них на кончике морды имеется присоска с четырьмя мелкими зубчиками. Даблы присасываются к своей жертве присоской, безболезненно вскрывают кровеносный сосуд и, напившись крови, обеззараживают место укуса своей слюной. Роман, когда узнал об этой особенности высоких двуногих и двуруких даблов, был в ужасе. Но оказалось что не все так страшно: они, во-первых, питались кровью только своих собратьев. Во-вторых - это происходило добровольно. И в третьих - это не приносило никакого очевидного вреда укушенным. Кроме того они питались соком специально выращиваемых для них растений. Но все же вид одного дабла, присосавшегося к шее другого, вызывало у Романа дрожь и омерзение. Но этот их образ жизни не приносил, судя по всему, никому никакого вреда. Во всяком случае никто не припомнит случая, чтобы дабл-дредноид попытался укусить кого либо из представителей иной расы.
Тем не менее, это не освобождало их от ходивших вокруг мрачных сплетен и самых диких подозрений. Даблы стоят на социальной лестнице пиратского корабля даже ниже своих собратьев-рабов маа. Рождение дабла на корабле явление крайне редкое, потому матороканцы пополняют их ряды в основном в результате набегов. Большинство даблов-дредноидов рождалось свободными и попадало в рабство, будучи плененными при пиратских набегах на их несколько планет. Даблы в свое время расселились по нескольким звездным системам, но с тех пор по какой-то причине деградировали практически везде. На корабле их заметно меньше маа, но больше гиодов.
        Негласно население корабля делилось на «симметричных» и «не симметричных». К первым относились маа и даблы-дредноиды, ко вторым матороканцы и гиоды. К кому относились айоллы Роман так и не понял.
        Существовали еще некие тцоп-виши, которых редко кто из кухонных рабов видел. Они походили на землян. «Только покрыты шерстью» - смеялся Ладдер, когда Роман пытался выспросить его об этих таинственных особях.
        - Они кто? Тоже хозяева?
        - Кто? Тцоп-виши? - глаза Ладдера даже запрыгали от смеха в глазницах, - Они грязное отребье. Даже не рабы, а так, нежить, - кок сплюнул на палубу задымившейся слюной.
        Тем не менее Роман так и не понял, кто такие эти тцоп-виши. Живут в хороших условиях в отдельных, закрытых для прочих помещениях корабля. Ничем особо не занимаются. Живут в полное свое удовольствие - спят всласть, едят вволю, занимаются спортивными состязаниями. Ладдер не раз бывал на их территории. Но, тем не менее, по его словам это самые распоследние существа. Им запрещено общаться с другими обитателями корабля. Да они и не стремятся к этому и вряд ли способны на это. Их роль на корабле землянину так и осталась непонятной. Может это заложники, предназначенные для выкупа или обмена? Не пойдешь же спрашивать о них у матороканцев.
        Если матороканцам или гиодам доводилось упоминать о тцоп-вишах, они всегда презрительно морщили нос (образно), словно речь шла не о разумных существах, а о скоте.
        - Ты очень, очень на них похож. - смеялся старший повар, тыкая Романа твердыми кончиками щупальцев в живот.
        Сами гиоды с планеты, вращающейся вокруг единственного угасающего светила, где они живут в глубоких теплых пещерах. Этим их образ жизни напоминал образ жизни сквиргов. Но если сквирги прячутся в ущельях Зар-Тенарра от жгучего жара своих солнц, то гиоды напротив, прячутся от холода, ища в недрах своей планеты тепла.
        Роман вспомнил, какое на матороканцев впечатление произвело, когда они узнали, что Шуке сквирг с Зар-Тенарра. Словоохотливый Ладдер по секрету рассказал, что эти легендарные кровожадные сквирги некогда захватили планету, принадлежавшую матороканцам. Большинство её жителей попросту уничтожили. Жалкие остатки туземцев еле успели скрыться на нескольких кораблях. Матороканцы за время своих вынужденных скитаний пристрастились к бродяжничеству и грабежам, пока не попали под власть своих нынешних хозяев - айоллов - Властителей Вселенной, став под их руководством некоей помесью купцов и разбойников, не брезговавших при случае пиратством и работорговлей. Они стали не лучше самих сквиргов, но винили в этом не себя, а их. Доля правды в этом была. Да и, говоря по совести, они не заходили в своих грабежах так далеко, как зартенаррцы, не уничтожая жизнь на целых планетах. Гораздо выгоднее время от времени грабить их, чем превращать в безжизненные пустыни.
        Роман, Савелий Михайлович и, номинально, Зэнь-Ди представляли на корабле расу землян. Где теперь находятся товарищи землянина, Ладдер не знал и, похоже, не лгал своему рабу. Вообще повар относился к землянину весьма неплохо. Не забывал, конечно, что тот всего лишь раб, но и лишний раз не тыкал этим, за что Роман оставался весьма ему благодарным.
        Через какое-то время (примерно условных полгода, согласно производимым землянином расчетам) Роман был привлечен к готовке наиболее простых блюд для рабов и проявил себя способным, схватывающим всё на лету поваренком. Еще через какое-то время Ладдер доверил двуногому помогать при готовке уже для матороканцев и гиодов. А со временем даже самостоятельно готовить отдельные блюда, а несколько раз и оставлял за себя старшим по кухне, когда удалялся попировать с друзьями и поиграть в какую-то азартную игру.
        Кроме Ладдера, бывшего хорошим, добрым, но все же хозяином, Роман сдружился с несколькими такими же как он кухонными рабами. Особенно они сошлись с одним четырехногим четырехглазым маа по имени Кабо. Точнее имя у того гораздо-гораздо длиннее и сложнее, но оно оказалось не по зубам Роману и его новый друг согласился на очень сокращенное «Кабо».
        Кухонным рабам жилось легче, чем большинству их сотоварищам на корабле. Работы хоть и много, но она не столь грязная и изнуряющая, как у других. Особенно тяжело, по разговорам, приходилось рабам, обслуживающим топливные реакторы корабля. Смертность среди них ужасная. Говорят, гиоды - руководители отрядов рабочих на реакторах, даже не запоминают имен вновь прибывших рабов, так как все равно те вскоре передохнут. Не легче приходилось и рабам в аграрных блоках. Рабы механики, рабы уборщики, рабы обслуга, каких только рабов нет на корабле. Роман искренне считал, что ему повезло и только мысли о пропавших где-то в недрах огромного транспорта друзьях не давали покоя. Увы! Похоже, что его путешествие на этом закончено. Приходилось лишь смириться со своей судьбой. Что он мог еще сделать? Бежать? С кем? На чём? Он даже не знал, где на корабле находятся какие-либо шлюпки. Есть ли эти шлюпки. Где вообще края этого безразмерного корабля-мира. Да и куда бежать? Здесь он хоть накормлен. Увы! Такие размышления всегда заканчивались одним - приступом депрессии.
        Глава 3. Новый хозяин
        К Ладдеру изредка заходил его соплеменник по имени Ту-Гиддо. Он так же повар, но из какой-то другой кухни и, судя по нескрываемому подобострастью со стороны Ладдера, имел более высокий статус. Ладдер играл с ним в азартную игру, несколько напоминавшую кости, но с большим числом, несравненно более сложными правилами и расчетами набранных очков. Роман, по зову хозяина, не раз приносил игрокам приготовленные им лично закуски и бодрящие напитки, чем неоднократно удостаивался похвалы гостя. Как-то захмелевший Ладдер, чтобы сгладить впечатление от пришедшего к нему только что крупного выигрыша, горячо подхватил эти похвалы, особо напирая на редкое умение землянина готовить.
        Когда Роман явился следующим утром на кухню, хозяин был уже там. Он сильно не в духе. Оказалось, что накануне после ухода Романа ему совершенно перестало везти и он проиграл весь свой вчерашний выигрыш. Затем проиграл все, что у него было при себе. Чтобы отыграться, поставил на кон своего любимого раба, разделив его на несколько ставок. И проиграл их все.
        - Сейчас же собирайся, не дожидаясь окончания этой вахты, и отправляйся на кухню к Ту-Гиддо.
        - А кто он, этот Ту-Гиддо? - осторожно поинтересовался Роман, посчитав, что сейчас уже не страшно и испортить отношения с бывшим хозяином. Его всё равно проиграли как вещь.
        - Ту-Гиддо? О-о! Этот выскочка высоко взлетел. Он готовит исключительно для матороканцев и айоллов.
        - Но и Вы готовите для матороканцев.
        - Да. Частенько. Но он ежедневно. И самым главным. К тому же он готовит особые блюда. А чем питаются айоллы, так я вообще не хочу забивать себе голову. Так что у тебя появился шанс выбиться в люди. - Ладдер выпучил на Романа два глаза с этой стороны своей головы и усмехнулся, - Только вряд ли ты обрадуешься этому шансу.
        - Почему? - удивился Роман. Он посчитал, что в хозяине говорит оскорбленное чувство собственника.
        - Иди! - прикрикнул Ладдер, махнув сразу двумя щупальцами, держа в третьем длинную поварешку, - Иди! К началу следующей вахты ты должен быть там. Я обещал.

* * *
        Роман налегке, имея при себе лишь электронный пропуск с моргавшей на его тусклом экранчике красной стрелкой направления движения, пробирался через многочисленные пустые или заполненные народом коридоры. Выскакивал на какие то площади, перебирался с палубы на палубу. Где-то попадались одни хозяева и Роман, скромно опустив глаза под строгими взглядами, старался быстрее пройти мимо. Видя в его руках пропуск, его не задерживали. Где-то были одни рабы самых разных рас. Везде во множестве попадались деловитые гиоды. Будучи и не рабами и не хозяевами, они непринужденно вели себя и с теми и с другими, не заискивая перед первыми и не слишком заносясь перед вторыми.

* * *
        Наконец землянин добрался до нужного места. Кухня Ту-Гиддо оказалась значительно меньше той, которой командовал его собутыльник Ладдер. При этом она чище и оборудована такими большими печами, которых Роман даже не видел на своем прежнем месте.
        Ту-Гиддо, брезгливо оглядев снизу-вверх своё последнее приобретение, велел одному их слуг отвести землянина в предназначенную для него каюту. Это действительно оказалась персональная каюта, рассчитанная на одного человека! Роман в ней совершенно один! Раньше в общем кубрике у него не было даже своего индивидуального места для сна - все спали на тех нарах, которые оказывались в данный момент свободными. Не было и речи о наличии своего уголка или места для хранения личных вещей (за полным их отсутствием). Здесь же - шкаф с висящими в нем сменными рабочими и одним праздничным нарядами. Они пришлись как раз впору землянину. Было очевидно, что его ждали. Каютка правда небольшая, не больше купе в поезде, но в ней можно остаться одному и спокойно поразмыслить. Роману так не хватало этого одиночества. Этой тишины в ушах. Он вытянулся на мягкой кровати и, закрыв глаза, невольно задремал.

* * *
        Подскочив, Роман проснулся. Боже! Как он мог заснуть! В первый день! Его сейчас накажут. Быстро одев свежий наряд, он отправился в кухню. Ту-Гиддо находился там и, казалось, терпеливо ждал его. Он не сказал ни единого слова осуждения или нетерпения. Только бросил взгляд одного из глаз на вошедшего:
        - Раб, подойди сюда.
        Роман торопливо подскочил к хозяину.
        - Поверь, я не так глуп и не так жесток, как тебе может показаться. Я понимаю твое волнение и дал тебе отдохнуть. Но учти наперед, что я люблю порядок и пунктуальность. Ты должен быть на кухне раньше меня и уходить с нее позже меня. Ты понял?
        - Понял, хозяин.
        - Ну вот и хорошо. А теперь покажи свое умение, - голова хозяина склонилась в сторону большого стола, заставленного какими-то продуктами, - Ко мне сегодня придет Распорядитель Обедов. Ты должен понравиться ему, чтобы тебя допустили до готовки.
        - Понял, хозяин.
        Ту-Гиддо отвернулся и удалился, смешно подпрыгивая на своих трех ножках, к выходу из кухни. Роман покопался среди продуктов. Тут были как знакомые уже ему овощи и фрукты, отдельные ингредиенты, так и куски какой-то полузамороженой субстанции, чем-то напоминающей мясо. Очевидно это оно и есть. Роман уже видел такое на старой кухне. Правда то казалось менее плотным и более жилистым - от какого-то животного, разводимого на корабле и напоминающего здоровенную гусеницу. Это же больше похоже на земную говядину. Роман задумался - как его приготовить, чтобы «показать» себя, как хочет его новый хозяин? А не запечь ли его вон в той сравнительно небольшой печи вот с этими плодами. Еще порежу того «лука» (очень похоже). Натру этой смесью. Точно такая была и на кухне Ладдера. А затем, уже готовое блюдо сбрызну кисловато-сладким соком красного пупырчатого фрукта и посыплю меленько нашинкованными листьями, имеющими слабый, но заманчивый, как раз к мясу, аромат.
        Ту-Гиддо появился в ту же секунду, как Роман закончил оформлять блюдо.
        - Готово. - не спросил, констатировал он, - Разложи на четыре блюда и неси за мной.
        Новый хозяин развернулся и вышел в ту же дверь, через которую вошел. Раб быстро сервировал четыре блюда. На противне оставалось еще достаточно мяса с печеными плодами. Роман аккуратно накрыл противень крышкой, чтобы аромат не уходил вместе с теплом. Затем погрузил все на трехколесную тележку и двинулся к двери.

* * *
        В небольшой полутемной, как предпочитают господа, комнатке-столовой за шестигранным столом сидят четыре фигуры: его нынешний хозяин, еще один гиод (Роман почему то подумал, что он очень стар) и два матороканца. Куда смотрят матороканцы по их огромным пчелиным глазам определить трудно, учитывая, что и их головы не обладают способностью шевелиться в связи с полным отсутствием чего либо, что можно назвать шеей. Старый гиод, казалось, едва сдерживал свое любопытство, но не хотел терять лица перед матороканцами. Тем не менее повернутые в сторону вошедшего два глаза подрагивали.
        Поставивший перед каждым из присутствующих по тарелке раб был милостиво отпущен указующим наклоном макушки своего хозяина. Он долго сидел на каком-то ящике в кухне, гадая, что может ждать его по результатам этого экзамена. Понятно, что Ту-Гиддо возлагал на него какие-то особые надежды. Или ему просто так кажется? Может просто элитный повар решил испытать свое новое приобретение, доставшееся задарма - не прогадал ли он, забрав выигрыш, для чего пригласил нескольких своих приятелей.
        Вытащив из под складок одежды часы, Роман посмотрел на стрелки - прошло почти три земных часа! И чего там есть? Может они разошлись давно? Ушли через другую дверь? Там вроде действительно была еще одна дверь. Подожду еще с полчаса и пойду, проверю - решил землянин. Он уже клевал носом, когда его пихнули в плечо. Перед ним стоял новый хозяин. Роман расстроился - ну вот, опять. За один день проштрафился дважды. Но Ту-Гиддо вроде как даже не сердит. Он выглядит довольным, насколько землянин научился разбираться в выражениях лиц гиодов. Слегка приоткрытый широкий рот-клюв и блестящие черным глаза в разбежку явно свидетельствует о хорошем настроении. Когда гиоды сердятся, их клювы плотно защелкнуты, а глаза уставлены в одну точку - на виновного. Если же они в ярости, клюв напротив, хищно раздвинут и виден подрагивающий раздвоенный кончик змеиного языка. И шипят ещё. А теперь нет - доволен. Роман ждёт. Новый хозяин не сказав ни слова, похлопал своим тяжелым щупальцем раба по плечу и подтолкнул его в сторону выхода.
        - Иди. Отдыхай. Заслужил. Завтра с утра на первую вахту не опаздывай. Твои рабочие вахты - первая и вторая. Третью можешь отдыхать. Помни, ты должен быть здесь с утра, еще до моего прихода. - и в спину уходящему рабу, - Тебе очень повезло. Будешь и дальше так готовить, считай, что твоя жизнь окажется лёгкой и беспечной.

* * *
        Но жизнь его нельзя было назвать лёгкой и беспечной, как предсказывал хозяин Ту-Гиддо. За малейшую провинность, а то и без всякой видимой причины его лишали единственной свободной вахты и землянин работал круглые сутки, засыпая лишь урывками на полчаса в кресле в закутке за печью, пока рабы-уборщики проводили обязательную санобработку кухни дважды в течении каждой рабочей смены. Характер у нового хозяина очень тяжелый, не в пример старому. Ладдер был веселым и отходчивым. А этот нет. Чуть что не по нраву - не пожалеет. Заставит заниматься самой грязной работой, помогать тем же уборщикам. Разгружать тележки со склада. А затем изволь - будь готов стряпать.
        Главное блюдо, которое постоянно заказывали Роману - тушеное мясо с овощами. Он действительно достиг в его приготовлении совершенства. Были и другие заказы, но тушеное мясо чаще всего. Все господа очень любили мясо. На кухне кроме Романа работали еще несколько поваров. В основном рабы из маа. Был один дабл-дредноид, но он смешивал напитки. Несколько поваров-гиодов специализировались каждый на каком-то особом блюде и появлялись на кухне редко. Они постоянно ворчали и раздавали рабам-поварам указания. Их раздражала тупость рабов и то, что они сами вынуждены работать рядом с этим отребьем. «Отребье» - их любимое словечко. Большинство из гиодов иначе никак к рабам и не обращалось. Роман про себя решил, что это из-за того, что социальный статус самих гиодов был где-то посередине между господами и рабами и их это подсознательно напрягало.
        Статус самого Романа оказался несколько неопределенным. С одной стороны он безусловно раб и таковым воспринимался всеми окружающими. С другой - он представитель совершенно иной, незнакомой расы, статус которой так же еще не определен Хозяевами Вселенной и матороканцами. Поэтому и отношение к землянину было помягче. Но это не спасало его от тяжелой работы, которой нагружали его помимо прямых обязанностей повара.
        Как правило, когда Роман приходил на свою вахту минут за двадцать до хозяина, на его столе уже размещался набор необходимых продуктов. Фрукты и корнеплоды помыты и освобождены от корешков и ботвы. Мясо, почти оттаявшее после заморозки, очищено от кожи и лишних жил, нарезано крупными кусками. Ему оставалось подойти к экрану, найти свою страничку и прочитать то, что он должен приготовить сегодня. Часто во время готовки экран вспыхивал вновь, призывно побулькивая, уведомляя о поступившем новом заказе. Нередко Романа вызывали даже в его свободную смену. Разумеется потраченное личное время никто ему компенсировать не собирался. Ведь он всего лишь раб.

* * *
        Вот и сегодня, не успел землянин как следует выспаться, в никогда не отключаемом динамике связи забубнил голос невидимого диктора, призывающего его незамедлительно явиться на кухню. Ничего необычного. Так заканчивалась каждая третья его свободная смена. Землянин, накинув одежду, покорно отправился туда, откуда не больше пары часов назад вернулся. Кухня почти пуста. Лишь один гиод, специализировавшийся на опьяняющих напитках для матороканцев, выжимал в дальнем углу в серебристый сосуд сок сразу из нескольких плодов, собираясь затем подморозить его. Когда вошел Роман, тот удостоил его беглым взглядом и вернулся к своему занятию. Не будет же он разговаривать с этим рабом. Больше в кухне никого нет. Лишь над рабочим столом Романа призывно помаргивает свет. Повар подошел, пнул большую квадратную кнопку и свет перестал мигать, залив рабочую поверхность ровным приятным светом. На информационном экране поступивший заказ. Как всегда - тушеное с плодами мясо. Ого! Аж десять больших порций. Роман критически оглядел стол. Мяса явно маловато. Что делать? Вызывать рабов, отвечающих за подготовку продуктов? Он
даже не знает, где те сейчас находятся. Возможно в других кухонных блоках, а может вообще на отдыхе в общем кубрике рабов этого сектора.
        Он знает, где размещаются холодильные камеры. Никогда правда там не бывал, но ничего страшного не случится, если он сегодня сам пойдет туда и отрежет нужный ему кусок мяса. Роман взял большой вибронож для замороженного мяса и отправился к выходу, ответив на удивленный взгляд работавшего в углу гиода:
        - За мясом я. За мясом. Мяса кончилось. - и вышел. Во взгляде гиода промелькнула неуверенность. Роман уже не видел, как после его ухода гиод подбежал к переговорному устройству и стал кого-то лихорадочно вызывать.

* * *
        Морозильные камеры, представлявшие собой большие комнаты-холодильники, находились в том же коридоре, что и кухня, в которой работал Роман. Вот она, мясная секция, в самом конце. Открыв первую герметичную дверь он вошел в небольшое помещение теплового затвора. Закрыл плотно за собой дверь. Выбрал одну из нескольких, стоявших здесь же трехколесных тележек для мяса, кинул туда вибронож и вручную открыл дверь в саму морозильную камеру. Роман здесь никогда еще не бывал. Да и повода не было - раньше мясо всегда находилось у него на столе. Открывая дверь в морозилку Роман вспомнил брошенный на него гиодом обеспокоенный взгляд. Может поварам не положено самим ходить на склад за продуктами? Или это касается только его? Но у него есть задание, которое следует выполнить. Землянин с усилием откатил массивную дверь. Лицо обдало могильным холодом и облачком пара. В морозилке заморгал, а затем включился тусклый желтоватый свет. Роман шагнул внутрь.
        Комната-морозилка уходила вдаль на десяток-другой метров. Слева и справа от центрального прохода, вдоль стен в три ряда тянуться широкие открытые полки - нижняя на уровне колен Романа, средняя на уровне груди и верхняя уже над его головой. На всех полках лежали, вытянувшись в струнку, руки вдоль тела, голые замороженные трупы людей.
        Глава 4. Возобновляемые запасы
        Сколько времени так простоял Роман, он и сам не понимал. Словно провалился в черную яму беспамятства. Очнулся от начавшего бить не то от холода, не то от ужаса озноба. Передернул плечами.
        Это действительно люди!? Очень, очень похожи. Светло-розовая, совсем как у землян, слегка заиндевевшая от мороза кожа. Голова. Две руки. Две ноги. Их тут десятки. Десятки замороженных, окаменевших тел, аккуратными рядами уходящих вдаль. На каждой полке по два тела бок о бок. Рука к руке. За их головами голые ступни следующих. За головами тех - следующие. За ними - следующие. И так ряд за рядом. Ряд за рядом. Рад за рядом.
        Две нижних правых полки свободны. У трупа в следующем ряду отрезаны обе ноги, а у лежащего рядом, у стены - левая рука по локоть и одна нога по колено. Отрезано профессионально, по суставам.
        Перед глазах Романа всё плыло. Так вот чье мясо он готовит уже несколько месяцев кряду! Вот чье мясо так любят матороканцы и не отказывают себе в удовольствии полакомиться им гиоды! Животы туш (то, что он видит - телами назвать трудно. Это подготовленные для дальнейшей разделки туши), и их грудные клетки вспороты и выпотрошены. Туши явно опалены огнем, чтобы удалить все росшие на них волосы. Черепные коробки вскрыты. Мозг из них извлечен. Глаз нет. Одни пустые глазницы. Постой… глазниц не две, а четыре - две побольше и две, смещенные к бокам головы, поменьше. Да и нос какой то странный. И так у всех тел. На каждой руке и ноге по четыре пальца. Пальцы побольше и подлиннее, чем у человека и оканчиваются острыми коготками. Кто это? Роман облегченно вздыхает. Не люди. Это не люди! Какой тяжкий груз спадает с его плеч. Тем не менее ужас всё еще владеет им. Он, забыв и про тележку и про лежащий в ней нож разворачивается чтобы скрыться прочь, бежать из этого страшного места.
        Перед ним стоит Ту-Гиддо. Тот, сразу оценив ситуацию, понимающе кивает.
        - К-к-кто это? - слова с трудом вылетают из уст Романа.
        - Что? - не понимает чудище.
        До Романа доходит, что он говорит на русском, он повторяет на местном:
        - Кто это?
        - Это тцоп-виши.
        - Тцоп-виши? Те самые? Вы… вы что, едите их?! - почти шепчет землянин.
        - Да. Это считается лучшим мясом.
        - Но … но… они же люди.
        - Не люди. Они тцоп-виши.
        - Всё равно. Всё равно. Разумные существа.
        Роману показалось, что Ту-Гиддо пожал плечами.
        - Это пища матороканцев. Они когда-то захватили планету тцоп-твишей и поработили их самих. Стали есть тцоп-твишей. Как это произошло, я не знаю, но стали их есть. Это факт.
        - Но… они же… они же разумные… - повторял Роман в шоке.
        - Они разумные не больше, чем моя поварешка, - покачал макушкой головы гиод, - Матороканцы разводили их на своей планете как скот. Как мы разводим кормовых червей, чьим мясом кормим весь корабль. Матороканцы пристрастили к этой пище даже своих господ, айоллов. Гиодов тоже. Правда не всех. Многие гиоды брезгуют. - Ту-Гиддо вздохнул и вновь покачал головой, - Но это всего лишь мясо. Всего лишь мясо. Такое же мясо как у наших кормовых червей. Только вкуснее. К тому же их специально выращивают именно в качестве пищи.
        Роман почувствовал, что сейчас его стошнит.

* * *
        Роман со временем свыкся с мыслью, что поедаемые хозяевами тцоп-виши действительно не люди, а животные, лишь отдаленно напоминающие их. Действительно - четырехглазое, четырехпалое существо вряд ли можно назвать человеком. Да и Ту-Гиддо уверяет, что их интеллектуальный уровень не дотягивает даже до уровня кормовых червей гиодов. Поэтому их и держат на корабле отдельно, отдельным, так сказать, стадом. Их даже не привлекают к каким то работам. Что им доверишь? Только на корм и годны. Человек, существо пластичное - ко всему привыкает. Привык и Роман. Правда лишний раз старался в морозилку за мясом сам не ходить.
        Матороканцы затребовали нового блюда из мяса и Ту-Гиддо переадресовал это требование своему талантливому рабу. Роман уже не раз ловил себя на мысли, что смотрит теперь на туши тцоп-твишей, как на туши обычных земных свиней. Жалко конечно скотинку, но это всего лишь животное. Такова его судьба. Его для этого и выращивали. Вот и тцоп-твишей где то сейчас выкармливают, ухаживают, убирают за ними. Когда придет пора - заколют (или как там их еще убивают), туши опалят, выпотрошат и на заморозку. А то, что похожи на человека, так это игра природы, не более.
        Воспоминание о свиных тушах натолкнуло Романа на мысль запекать туши тцоп-вишей целиком в печах, нафаршировав предварительно пряными травами и плодами. Печи на корабельной кухне большие, рассчитанные на приготовление значительного количества порций разом и одна туша животного входила в нее как раз. Блюдо настолько понравилось матороканцем, что Ту-Гиддо, как старший повар, был милостиво приглашен присутствовать при трапезе. Это считалось наивысшей степенью почета для повара, да и оказывалась такая честь только поварам-гиодам. Похвалить раба никому бы не пришло в голову - не его это заслуга. Но так как Роман не относился к «природным» рабам, хозяева после небольшого совещания все же решили и ему оказать своеобразные почести, вызвав в зал где происходило пиршество. Правда Роману показалось, что вызвали его скорее из любопытства (что это за зверь такой новый), чем из желания высказать благодарность или восхищение его талантом. Тем не менее, Ту-Гиддо счастлив! Это, в конце концов, его заслуга и пойдет в плюс именно ему. Именно он дрессировал инопланетянина. Роман же молил лишь об одном - чтобы его не
пригласили отведать приготовленного им блюда. Как бы то ни было, но съесть хоть кусочек мяса, с тех пор как он узнал, что оно из себя представляет, он не мог. Даже не смотря на то, что, в конце концов, это всего лишь мясо животного. Но его никто и не собирался угощать. Сидеть за одним столом могли только представители одной расы - расы матороканцев. Как исключение такой чести мог удостоиться лишь гиод. И то не всякий. И то только в неформальной обстановке за небольшим дружеским столом. Но ни как не раб.
        Роман видел, как матороканцы, сидящие вокруг большущего стола, на котором водружено гигантское овальное блюдо с целиком запеченной тушей тцоп-виша, покрытой тонкой, коричневатой, хрустящей корочкой, смотрят на неё с вожделением в предвкушении незабываемой трапезы и нахваливают Ту-Гиддо. Над горячим блюдом поднимается лёгкое жаркое марево. Наконец один из сотрапезников, очевидно самый старший, ухватившись тремя крепкими пальцами легко отрывает прямо от туши понравившийся ему большой кусок мяса, с которого закапал прозрачный сок, и тут же засунув его в рот, принялся громко смачно чавкать. По отвратительной лошадиной морде покатились липкие капельки жира. Фасеточные глазищи поблескивали десятками угольков. Роман готов поклясться, что чудище поглядывает в его сторону. Землянину стало плохо. Кажется ему понятно теперь желание матороканцев посмотреть на него перед обедом. Он представил себя на этом блюде и задрожал. А ведь сожрали бы при случае. Как пить дать сожрали. И не побрезговали. Он для них такое же животное, как этот несчастный тцоп-вишь, пасшийся еще недавно где-то там, в неведомом загоне, на
своем искусственном лугу и не помышлявший о предвидевшей его участи.
        На его уход никто из пирующих не обратил ровно никакого внимания. И так рабу оказано слишком много чести.

* * *
        Прошёл ровно год с тех пор, как Роман попал на корабль. Где они сейчас находятся? Кто его знает. О судьбе своих друзей с того памятного дня распределения он так ничего и не слышал, хотя пытался при каждом удобном случае расспрашивать о них всех знакомых рабов. Те лишь испуганно таращились на него - говорить о чем-то ином, кроме их непосредственных обязанностей рабам строго настрого запрещено. Гиоды, те из них, с которым Роман оказался на более-менее дружеской ноге, как любимчик шефа, только качали головами. Либо они действительно ничего не знали, либо просто не хотели говорить. Да и не мудрено затеряться пленникам на этом огромном безбрежном корабле, на многочисленных палубах которого сосредоточены тысячи и тысячи существ самых разных рас.
        Вскоре после прибытия Роман неожиданно столкнулся со своим приятелем по старой кухне - маа Кабо. Тот работал здесь же, среди обслуги кухни. Оказалось, что Ладдер, пытаясь отыграть у Ту-Гиддо способного раба, проиграл в результате ему и Кабо. Роману оставалось лишь тихо радоваться, что его друг последовал за ним и он не останется здесь в полном одиночестве. Кабо же расстроен не на шутку - у старого хозяина осталась вся его многочисленная семья (у маа практиковались групповые браки), другие соплеменники, налаженный образ жизни. А здесь кто он? Раб самого низшего уровня? Надо начинать всё с начала. В этом он винил больше Романа, нежели проигравшего его хозяина. Тот пытался утешать друга. Маа то успокаивался, то высказывал всё, что наболело на душе. Землянину грустно и горько от несправедливых упреков. А каково ему? У него-то вообще на корабле нет семьи. И нет даже надежды когда либо встретить её. Они с Кабо то горько плакались друг другу в жилетку, то целыми сменами вообще не разговаривали. Все это не способствовало улучшению и без того депрессивного состояния Романа. Это не ускользнуло от глаз
хозяина. Тот сложил два и два и вскоре Кабо исчез. Роман поначалу даже позлорадствовал, но вскоре глубоко раскаялся в таких мыслях.
        Если разобраться, то он действительно явился невольной причиной начавшихся злоключений маа. У того был по старому месту жительства какой никакой статус, а по вине Романа всё пошло прахом. И из-за кого!? Из-за какого-то безродного инопланетянина! У которого даже нет своей общины на корабле. Как бедному рабу не сердится на чужака? Зачем ему нужен такой друг?
        Как землянин не пытался разузнать у хозяина судьбу Кабо, ничего не получалось. Тот лишь отмахивался всеми тремя щупальцами и заявлял, что не собирается с одним из своих рабов обсуждать судьбу другого своего раба. Этого еще не хватало!
        С трудом, но Роман привыкал к этой жизни. Новыми друзьями, правда, так и не обзавелся. Отчасти из-за поселившегося в нем страха очередной потери. Отчасти из-за того, что другие рабы относились к нему с некоторой неприязнью, как к любимчику Хозяина и странному чужаку. Да и его внешность их откровенно отталкивала. Свободные гиоды, работавшие с ним бок о бок, видели в нем прежде всего раба. Были приятели, с которыми можно время от времени почесать языки. Гиоды, в общем-то, неплохие ребята.

* * *
        Приближался какой-то большой праздник, называвшийся на корабле Днём Очередного Пробуждения Хозяев Вселенной. Что это такое, никто толком объяснить не мог. В этот день просыпаются Хозяева. Не гиоды или марокканцы, а настоящие Хозяева - таинственные айоллы. На вопрос: «а они что, спят всё остальное время?», старший повар отвечал: «они никогда не спят».
        - Как же тогда они просыпаются? - недоумевал землянин.
        - Потому что все остальное время они находятся в другом мире.
        - В каком другом? Они что, не здесь живут? Прилетают?
        - Они здесь живут. И не здесь. Они обитают сразу в двух мирах. И в этом, и в другом.
        - Как это? - не понимал Роман, - В каком другом и как можно жить сразу в двух мирах? И почему они, если не спят, просыпаются?
        - Просыпаются, потому что во время пробуждения они находятся только в одном мире - в этом. Им нужно поддерживать силы. Питаться.
        - Но как так можно?
        - Отстань, раб! - не выдерживал Ту-Гиддо, ковыляя прочь на своих коротких ногах-щупальцах.
        Другие вообще отказывались говорить об айоллах. Рабы, похоже, попросту сами ничего не знали, а гиоды откровенно боялись.

* * *
        Когда до праздника Дня Пробуждения оставалось буквально десяток вахт, Ту-Гиддо подозвал Романа к себе и доверительно сообщил, что на складе почти не осталось мороженных тушь тцоп-вишей, а на праздник мяса нужно много. И они вдвоем отправятся в их загоны, чтобы отобрать подходящих, наиболее спелых особей. Тех потом забьют, обработают и заморозят. Надо отобрать с полсотни животных. Понадобится много мяса.
        - Нельзя, нельзя поручать отбор местным рабам-заготовителям, - ворчал Ту-Гиддо, - Они отберут одни кости. Это отребье ничего не понимает в заготовке мяса. Ты будешь помогать мне.
        Глава 5. Тцоп-виши
        С самого начала следующей вахты Роман вместе с Ту-Гиддо и несколькими рабами из обслуги, отправился в сектор корабля, отгороженный от прочих помещений и предназначенный исключительно для содержания и разведения в нём тцоп-вишей. Это была свободная смена Романа, в которую он надеялся хоть немного отдохнуть и забыться. Да кого это интересовало? Несмотря на то, что землянин считался любимчиком старшего повара, его жизнь оставалась жизнью раба и никому особенно не было дела до его мнения и желаний. Его положение ничем не легче положения любого другого раба на корабле. Для хозяев он просто раб. Его же мнимая приближенность к гиодам вызывал со стороны остальных рабов мягко сказать отчуждение - тихую ненависть. Фактически Роман был лишен уважения и со стороны хозяев, и со стороны большинства рабов. Лишь с двумя-тремя собратьями по несчастью он мог позволить себе роскошь общения как с равными. Но это были жалкие, забитые, такие же отверженные существа, как и он сам.
        Вот и сейчас - Ту-Гиддо, не обращая на своего помощника ровно никакого внимания, ловко ковылял на своих троих впереди всех. Два раба дабла-дредноида, несмотря на то, что считались самой низшей категорией рабов, демонстративно держатся на несколько шагов позади землянина, высоко держа маленькие головки с лягушачьими глазками и отвратительными присосками на мордах, семеня непропорционально короткой высокому росту парой ножек с большими ступнями. Две руки безвольно болтаются, почти касаясь пальцами земли. Впрочем, Роман уже свыкся со своим особым статусом изгоя и старался не давать воли чувству тоски. Три маа грациозно шествовали последними.
        Они находились в той части корабля, в которой Роману до сих пор бывать не приходилось. Его удивило, что на таком огромном корабле не было никаких лифтов или самодвижущихся лестниц или лент-транспортеров. Во всяком случае, ему пока не встречалось не одного такого устройства. Все передвигались исключительно за счет своих нижних конечностей: двух, трех, четырех - у кого сколько имелось, а грузы перевозились на разного размера трехколесных тележках.
        Наконец группа оказалась у небольшого, неброского среди прочих, плотно закрытого люка. Рядом с ним маялась без дела пара стражников гиодов со знакомыми уже Роману раздвоенными на концах палками-дубинками. Землянину показалось, что прикрепленный к его груди диск неприятно завибрировал. Он настолько свыкся с этим контролирующим устройством, что совершенно не обращал на него внимания. Точно такие имелись на телах всех без исключения рабов. Гиоды перебросились парой свистящих фраз на незнакомом языке и раздали сопровождавшим их маа нечто похожее на маленькие толстенькие мягкие ошейники. У маа, у самого основания их длинных стройных шей, с обеих сторон по три небольших дыхательных щели. Они смешно трепетали, когда маа вдыхали и ошейники пришлись как раз над этими ноздрями, перекрывая их. Один из маа, надевая ошейник, пояснил землянину, что это устройство делает воздух в помещении тцоп-вишей безопасным для них, так как в нем содержится слишком много кислорода, вредного для маа в таких количествах. Когда Роман забеспокоился о себе, тот же маа, усмехаясь, пояснил, что газовая смесь за дверью может
причинить вред только существам его расы. Всем прочим она безопасна.
        Во время их разговора люк с неприятным скрипом медленно раскрылся. За ним тёмный, пахнущий сыростью низкий коридор-труба, о потолок которого высокие дабл-дредноиды чиркали головами, жмурясь и втягивая два больших лягушачьих глаза на макушках. Воздух затхлый. Люк позади с тем же скрежещущим звуком захлопнулся. Тускло вспыхнули редкие круглые фонарики. Один из охранников сопровождал их. Вскоре коридор закончился точно таким же люком, открывавшимся только с этой стороны.
        Ту-Гиддо, Роман, оба дабл-дредноида и тройка маа гуськом проникли сквозь дверной проем и люк поспешно захлопнулся за ними. Охранник остался с другой стороны. Они в небольшой кубической комнатке. Повар подошел к двери с противоположной стороны и осторожно пихнул от себя.
        В приоткрытую щель, вопреки опасениям Романа, потянуло давно забытой свежестью. Землянину показалось, что он ощущает лесные запахи. Он с наслаждением вдохнул полной грудью. Как хорошо! Так пахнет после теплого летнего дождичка. Даже голова закружилась. Маа брезгливо косились на его счастливую морду, поправляя руками спасительные ошейники.
        Гиоду воздух тоже неприятен. «Ну и вонь, ну и вонь» - бормочет он. Лица даблов бесстрастны.
        По глазам ударил ослепительный свет - землянин уже давно привык к полумраку, царящему в помещениях корабля и обычный дневной свет вызвал на мгновенье боль. По мере привыкания Роман стал различать то, что находится перед ним.
        Ему показалось, что каким-то чудесным образом они оказались на большом зеленом земном лугу. Влево и вправо уходят поросшие сочной травой поля, упирающиеся в рощицы невысоких деревьев. Присмотревшись, землянин понял, что и трава и деревья не похожи на земные. Трава с более широкими и мягкими стеблями, а листья на деревьях длинные, узкие, вьющиеся темно-зелеными кудряшками, с небольшими кисточками на концах. Что-то в этой траве и в этих деревьях казалось странным. Нет, не то что они инопланетные. Это само собой разумеется. Что-то другое… Пригляделся повнимательнее. И только тут дошло - и вся трава и все деревья совершенно одинаковы. Всё ровно и одинаково, как под копирку. Будто взяли по одному кустику травы и по одному дереву и клонировали их в сотнях и тысячах экземпляров. Может так оно и было?
        Откуда исходит свет - непонятно, но свет точь-в-точь свет земного Солнца. Роман дышит полной грудью и не может надышаться. Ему плевать на гримасы спутников. Пахнет луговыми травами. В который раз с наслаждением оглядывается по сторонам. Постой. Что это? Только теперь он различает на расстоянии не более трехсот метров слева и справа от себя, за деревьями, едва-едва различимые полупрозрачные, небесного цвета с легким зеркальным отливом стены. Поднимаясь, те переходят на высоте полутора сотен метров в закругляющийся аркой потолок. Но легкий голубоватый цвет стен и потолка создают полную иллюзию далекого неба.
        Позади группы - крутой склон холма, уходящего своей верхушкой прямо в «небо». У его подножия обычный маленький домик, вросший дальней своей стеной прямо в склон. Из единственной двери домика они только что вышли.
        Стены огромной полутрубой тянутся вдаль на сотни метров, может даже несколько километров, где оканчиваются крутым склоном такого же холма. Разглядеть тот склон отсюда невозможно, слишком далеко. Роман ловил себя на мысли, что если не вглядываться в потолок и стены, они сразу исчезают, перестают ощущаться. Полная иллюзия огромного безбрежного неба и далекого горизонта.
        - Ну что? - услышал он насмешливый голос хозяина. Только тут Роман сообразил, что стоит, задрав в восхищении голову, - Не ожидал такого загона?
        - Ну и мерзость, - вместо него ответил один из дабл-дредноидов, - Дикость. Вонь. Сплошная дикость и вонь. Сколько пустого места! Никакой цивилизации. Разве это деревья? Дикость. Пусто. - Второй в ответ угрюмо хохотнул.
        Старший повар зыркнул на них и те испуганно вжали глаза в маленькие черепа.
        Вдаль уходит неширокая дорожка, мощенная желтоватым кирпичом. Обыкновенный земной шершавый кирпич! Разве что размером чуть больше. Пошли прямо по ней. Роман вскоре заметил, что луг слева и справа словно нарезан еле заметными тропками-межами на равные прямоугольники и понял, что это не дикое поле, а поле со специально высаженной культурной растительностью. Нагнувшись и отведя в сторону стебельки одного из кустиков, обнаружил у основания оранжевые клубеньки, которые он не раз уже встречал на кухне.
        - Это основной корм тцоп-вишей, - пояснил, не оборачиваясь гиод. Он одним глазом с любопытством наблюдал за реакциями раба, - Они только им и питаются. Ну и для нас выращивают. Многим рабам нравится их вкус.
        Почти сразу за этими словами Роман увидел группку существ. Их около полутора десятков. Он их не сразу и приметил, потому что те стояли на коленках, пригнувшись телами к самой траве. На миг показалось даже, что это отара барашек, щиплющих травку. А как еще должны питаться животные? Да еще и обросшие густой курчавой шерстью. Но завидев гостей, тцоп-виши повскакивали на две ноги и замахали руками. Роман подумал, что те испугались, но нет - махали приветственно. Явно рады встрече. Существа очень напоминали издали людей. Походили на людей даже больше, чем сквирги, несмотря на то, что также покрыты мехом. Но мех более грубый и густой, и не зеленоватый, а буро-сероватый. На голове он длиннее, менее вьющийся и с более темным отливом - почти как у человека с густой курчавой шевелюрой. Лица чистые, без растительности. Если бы не четыре глаза, два побольше, почти круглые, спереди, как и у землян. И по одному, поменьше, на висках. На вздетых в приветственных жестах руках по четыре длинных тонких пальца с тонкими ногтями-коготками. На тушах они всегда обрублены. Они слишком костистые. Есть там нечего.
        Особенно Романа поразило, что вокруг бедер всех существ обмотаны тряпки, а на плечи наброшены покрывала - явно одежда. Одной рукой все держали плетеные из ветвей корзинки, похожие на обычные земные лукошки. Корзинки полны теми самыми оранжевыми клубеньками. У некоторых в корзинках сверху лежат пучки ботвы. Всё это как то не вязалось со сложившимся у землянина мнением о тцоп-вишах, как о домашних животных. Он даже попытался заговорить со старшим поваром, но тот отмахнулся от него.
        Толпа лохматых существ подошла без малейших признаков страха и все разом заговорили на непонятном певучем языке, переходящем часто в ультразвук. Повар нетерпеливо поднял щупальце вверх. Все замолчали. Тогда он ткнул кончиком щупальца в одного из встречавших и тот радостно затараторил, сглатывая слова. Остальные довольно кивали головами. Роман стоял совершенно обескураженный.
        - Они давно ждут нас, - перевел Ту-Гиддо, - Считают, что время Праздника Выбора давно прошло, а нас всё нет.
        - Время Праздника Выбора? - переспросил Роман, бывший все еще в прострации от увиденного, - Какого выбора?
        - Это волосатое отребье считает, что мы приходим к ним для того, чтобы выбрать самых достойных и умелых и забрать к себе туда, за небо, - Ту-Гиддо тычет вверх тремя пальцами. Толпа встречающих при этом радостно взвывает. - Забрать их в наш счастливый мир для долгой безмятежной жизни, где нет никакой работы, нет никаких проблем. Нет никаких обязательств друг перед другом. Только игры и развлечения.
        - Почему они так считают?
        - Потому что им так сказали. - безразлично отвечает Ту-Гиддо.
        - Кто сказал?
        - Мы сказали. - повар удивлен тупостью раба.
        - А мы… мы их забираем… чтобы съесть! Ведь это именно их мы и едим? - уточнил Роман, надеясь, что старший повар опровергнет его ошибку. Но тот лишь заклокотал, смеясь:
        - Да. Это именно они, тцоп-виши. Скотина матороканцев. А скотина, она и есть скотина. Живут как дикие животные, кормятся на полях. Жрут всякую свежую зелень. Ткань для одежды выделывают из коры деревьев. Дома строят из древесины. Зато и мясо прекрасное нагуливают. Чистое, ароматное, вкусное. Без всякой химической гадости. На что они еще годны?
        Роман не в силах больше вымолвить ни слова. Он почти убедил себя, что тцоп-виши, это действительно животные. А теперь… Какие же это животные?! Вскоре, миновав по желтой кирпичной дорожке две-три небольших живописных рощицы из совершенно одинаковых невысоких деревьев, они оказались у околицы самой что ни на есть настоящей деревушки. Та состоит из трёх десятков одинаковых квадратных белёных домиков без окон, с плоскими крышами и закрывающимися лишь на ночь дверьми-занавесками, беспорядочно раскиданных вокруг центральной, утоптанной множеством ног земляной площади. Перед каждым домиком вкопаны аккуратненькие лавочки, заботливо разбиты клумбы со всё теми же зелеными травянистыми кустиками. Вон что-то похожее на качели. А это явно детская песочница.
        Желтая кирпичная дорога заканчивается у первой хижины. Из домиков высыпало не меньше сотни тцоп-вишей и замахало поднятыми руками. Они радостно галдели, пока один из пришедших с гостями не закричал, перекрыв общий гвалт. Все замолчали. Кричавший стал что-то говорить, показывая время от времени обеими руками то на пришедших, то вверх. Морды тцоп-вишей, похожие на комичные земные четырехглазые маски с пятачками вместо носа, довольно растягивались в улыбках. Два передних глаза направлены на оратора, два боковых постоянно зыркают по сторонам. Наконец гостей проводили в один из домиков, состоявших из единственной комнаты. Дощатый струганный пол, такой же потолок, сквозь узкие щели которого просвечивает «небо». И широкие низкие лавки вдоль трех стен. Ни печей, ни столов, ни шкафов. Всё имущество хранится в сундуках под откидывающимися вверх крышками-лежанками лавок. Очевидно здесь только спят, а вся общественная и семейная жизнь протекает на улице.
        Гости расселись и тотчас перед каждым из них появилось по маленькому столику, вровень с поверхностью лавок, больше похожих на табуретки с разложенными прямо на нём печёными плодами и стаканами с розоватым соком и толстым слоем мякоти у дна. Роман с удовольствием приступил к трапезе - он даже не заметил, что успел изрядно проголодаться. Несмотря на проявленную брезгливость все гости поедали угощение с удовольствием. Какое-то время еда отвлекала от ужасных мыслей. Тем временем пять вошедшие в хижину тцоп-вишей встали шеренгой напротив Ту-Гиддо, поняв по обмотанному вокруг его тела алому поясу-шарфу, что именно он главный в группе пришедших, и начали переговоры. Тот степенно отвечал. Наконец пятеро, низко присев по очереди перед гостем, вышли и громко сообщили ожидавшим соплеменникам результаты переговоров. По окрестностям прокатился оглушительный радостный вой.
        - Я им сказал, что сегодня, раз мы опоздали, а они нас ждали, мы заберем с собой туда, - повар указал кончиком щупальца в потолок, - пятьдесят туш. То есть особей. - поправился он.
        - Но как?! - вырвалось долго сдерживаемое возмущение у Романа, - Как?! Я думал это действительно животные! А это разумные существа! Как можно есть разумных существ?
        - Они дикари. Запомни. Ди-ка-ри. Дикие, вонючие дикари. Они выращиваются нашими хозяевами матороканцами специально для еды. Их вид хозяева вывели специально как кормовой. Как наши предки вывели кормовых червей. Иначе их бы здесь вообще не было. Неужели у вас на планете вы не выращиваете и не едите животных?
        - Выращиваем. Едим. Но животных!!!
        - Да. Животных. Для матороканцев, они животные.
        - А для нас? Для Вас? - поправился землянин, - Для гиодов?
        - Мы слуги матороканцев. Мы исполняем их поручения. - в голосе гиода Роману кажется некоторое смущение. Может только кажется? - Так всегда было. Так заведено не нами. Тцоп-виши должны сказать хозяевам спасибо за то, что смогли вырасти в таких великолепных условиях. Великолепных для них. У себя на планете такого счастья они никогда бы не имели. Там они живут в грязи и нищете. В бесплодных лесах. Полуголодные. Много опасностей. Много хищников. Мрут тысячами от болезней. Редко кто доживает до среднего возраста. Не лучше диких животных. Должны быть счастливы! Здесь они проживут много дольше, чем прожили бы там, у себя.
        - Счастливы?! Здесь нет хищников?! Да их съедят скоро!!! Матороканцы их хищники! Какое в этом счастье?
        - Замолчи! Незачем так орать. Они никогда не узнают об этом. Они сейчас счастливы! Они так и умрут счастливыми. Смерть их будет легкой и незаметной для них. Зайдут в специальную камеру и просто заснут. Без страха, без волнений. Даже не успеют испугаться.
        - Ну да. Чтобы мясо вкус не потеряло. - ядовито вставил землянин.
        - Да. Это важно. И своей смертью доставят удовольствие высшим существам. Всё! - махнул повар щупальцем, - Всё! Разговор окончен. Не нами так заведено и не нам рассуждать и осуждать.

* * *
        На улице уже ждала толпа местных жителей, часть из которых выделялась новыми набедренными повязками, накинутыми на плечи цветастыми покрывалами и неким подобием таких же цветастых тюрбанов. Именно они и будут добиваться права отправиться вместе с пришельцами в их счастливый мир за твердым небом, принеся тем славу и почет остающимся семьям, родной деревне.
        Всё то время, что проходили соревнования - бег, метание круглых булыжников на дальность, а затем их же на меткость в поставленное вдали лукошко, приседания на скорость и поднятие больших бревен на количество раз, а затем устные экзамены, Роман угрюмо сидел в сторонке. Состязания сопровождались взрывами счастливого смеха и благодарственными песнями. Не в силах больше смотреть на всеобщее веселье он ушел из деревеньки и долго бродил по полям и ближайшим рощицам. Он убедился, что все деревья действительно одной и той же породы и похожи друг на друга как близнецы. Наверное клонированы с одного образца. Среди густой ухоженной травы Роман все же смог выделить три её разновидности, несколько различающихся между собой, для каждой из которых отведено отдельное поле. Ни на деревьях, ни среди трав ни единого цветочка. Так же он не смог обнаружить ни единого следа животных или птиц. Да и насекомых, похоже, не было. Хозяева тцоп-вишей специально отобрали только тот корм, который наилучшим образом влияет на вкус выращенного на нём «скота».
        Изумрудные пасторальные поля тянутся в неведомую даль. Зеркально-стеклянные стены создают впечатление невероятно далекого горизонта, многократно визуально увеличивая заключенное в огромной трубе пространство. Наваждение рассеивалось, стоило тряхнуть головой и внимательно присмотреться. Вот они, стены. Не так уж и далеко. Но вскоре иллюзия опять брала верх над реальностью. Раскиданные там и сям рощицы умиляют своим свежим видом. Голубизна далекого-далекого неба успокаивает. В отличие от земного на нём ни одного облачка. Может на родной планете тцоп-вишей их нет? А может хозяева просто не посчитали нужным создавать их видимость. Сердце Романа взволнованно билось. После стольких месяцев, проведенных вдали от Земли… Земной, совершенно земной вид. Невозможно поверить, что это всего лишь откормочная ферма матороканцев. Ферма, на которой одни разумные существа откармливают других, чтобы затем их банально съесть. И всё это в невероятно циничной форме. Эти несчастные еще и счастливы, когда их уводят на мясокомбинат для забоя!
        Возможно они и дикари. Возможно. Но не настолько же, чтобы их есть!
        Всё, что увидел сегодня Роман, никак не вязалось со сложившейся ранее в его голове картинкой образа жизни тцоп-вишей - ни загонов, ни кормушек, ни пастухов. Ни мычания голодных стад. Обычная деревенька с обычной сельской жизнью, какую пожалую можно встретить в любом уголке Земли. И они общаются между собой! У них есть язык. Они любят детей, родителей, братьев, сестер. Чего-то ждут от жизни. Строят планы на будущее. Вон как искренне обрадовались гостям. Упрашивают взять их с собой.
        Да что же за монстры такие, эти матороканцы? Нет, землян они, конечно, не едят. И других инопланетян не едят. Только тцоп-вишей. Но они едят разумных существ. Тцоп-виши разумны. Уж в этом сомневаться не приходится. А кого они захотят съесть завтра? Роман вспоминает своих друзей. Надо что-то предпринимать! Что? Бежать? Куда? Одному?
        Устроить восстание? Устроить восстание! Восстание кого? Рабов? Рабов на корабле гораздо больше, чем хозяев. И не может быть, что все они довольны своим положением. Но рабы разобщены. Маа не любят дабл-дредноидов. И те и другие презирают тцоп-вишей. Гиоды, наверное, вполне довольны своим положением слуг. Зачем им протестовать? Они не рабы. Им живется неплохо. Их вполне устраивает занимаемое ими место. Да и сами матороканцы, в конце концов, лишь слуги таинственных айоллов. Землян и сквиргов на корабле пересчитать по пальцам одной руки. Роман в который раз глубоко вздыхает. Кругом одна безысходность и тоска. Безысходность и тоска. Безысходность… Никакой надежды. Никакой. Ему ли менять здесь что то?
        Со стороны деревеньки несутся веселые песни - там чествуют победителей. Вдруг небо стало медленно меркнуть. Что такое? Роман, задирая голову вверх, поспешил к деревне. Небо тускнеет. К моменту его возвращения наступила настоящая ночь. Мрак слегка смягчался белесым, чуть светящимся облачком в вышине - очевидно заменяющим здесь звёзды и Луну. На всё накинут спокойный серебрящийся покров. Счастливые победители и их родственники еще расходились спать по своим хижинам. Некоторые отправились в две другие близлежащие деревушки.
        Ту-Гиддо мрачно взглянул на вошедшего раба, буркнув:
        - Ложись спать. Завтра рано вставать. Работы предстоит много. - Роману вдруг показалось, что и самому гиоду всё это не очень то и нравится.

* * *
        Ранним утром, едва-едва небо стало светло-голубым, победители, обряженные за счет своих деревень в самые яркие, самые дорогие одежды, с изумрудного цвета венками на головах, собрались в многолюдную колонну и торжественно двинулись, распевая Гимн Счастья, в сторону противоположную той, откуда накануне появились их гости. Вскоре Роман, шедший позади приплясывающей от восторга колонны, среди сопровождавшей её многочисленной толпы родственников и соседей, различил прямо в склоне холма ворота.
        Вот они сами собой распахнулись. Окружающие взвыли от восторга. Кто-то дружески хлопал землянина по плечу, кто-то что-то кричал ему прямо в ухо. Кто-то широко улыбался, обернув к нему своё гротескное четырехглазое лицо со свиным пятачком.
        По мере приближения ворота росли в размерах и вскоре стали похожи на огромный, распахнутый в жадном предвкушении голодный рот.
        Глава 6. Праздник Пробуждения
        Зэнь-Ди стыдно, но она рада тому, что никто из новых хозяев не знает о её зартенаррском происхождении. Для них она, в своем земном теле, непонятное существо с неизвестной им планеты. Сразу после Собрания Братства, на котором решилась судьба пленников, Зэнь-Ди отправили в сектор, в котором обитают матороканцы. Она должна прислуживать хозяевам в их внутренних покоях. С того самого злосчастного дня ни Шуке, ни Романа она не встречала. Где они теперь? Особенно её беспокоила судьба Шуке. Поторопился он со своим зартенаррским телом. Она довольно быстро выучила язык общения корабля и от других рабынь узнала причину ненависти матороканцев к ее соплеменникам. Оказывается, неожиданное появление на корабле сквирга всколыхнуло всю местную общественность и явилось предметом общих пересудов: от самих хозяев до последнего раба. Матороканцы во всех своих бедах, и похоже не беспричинно, обвиняли именно сквиргов. Те, некогда захватив планету трехногих, сразу за тем решили по своему ужасному обычаю зачистить приятную во всех прочих отношениях планету от засоряющей её «полуразумной» жизни. Лишь считанным сотням
матороканцев удалось бежать на одном из уцелевших кораблей. С тех самых пор они жаждут мести. Как хорошо, что они не знают, кто на самом деле Зэнь-Ди! И как плохо, что они знают - откуда Шуке!
        Жив ли он еще? Жив ли Роман? Она не выполнила единственного порученного ей задания - найти и доставить на ЗарТенарр Наследника. Зачем теперь ей жить? Какой смысл в её дальнейшем существовании?
        Зэнь-Ди обязана заниматься уборкой спальных помещений. Матороканцы жили в больших общих спальнях, весь пол которых равномерно покрыт совершенно одинаковыми квадратными ваннами-бассейнами со стороной около двух с половиной метров и глубиной метра в полтора. Между ваннами небольшое расстояние, лишь бы матороканец смог пройти по узкой полоске пола. В каждую из таких ванн опускался один из матороканцев и, погрузившись с головой на самое дно, входил в некий транс, в котором мог прибывать часами. Ванна наполнена солоноватой прохладной водой. Девушка должна была следить по специальным часам, когда у обитателя одной из ванн на её участке приближается время его рабочей вахты и будить его, нажимая большую кнопку у самой воды. Кнопка включала подогрев воды, будившей спящее чудище.
        Вообще температура воды имела для матороканцев большое значение и в разных бассейнах, предназначенных для разных форм времяпрепровождения, температура заметно различалась - от совершенно студеной до почти горячей. В горячих ваннах, как заметила вскоре Зэнь-Ди, чудища занимались любовью. Во всяком случае, именно так она расценила то, что происходило в ваннах с горячей бурлящей водой, в которые сразу залезало по две, а то и три особи. После длившихся часами игр, с переплетением тел, пусканием пузырей и еще бог знает с чем, разомлевшие чудища расползались по своим индивидуальным холодным ваннам и лежали там на дне совершенно обессиленные и разомлевшие. Зое довольно быстро надоело наблюдать за этими сценами (тем более хозяева совершенно не обращали внимания на ставших свидетелями их эротических игр рабов) и она, спокойно сидя в сторонке, дожидалась, когда освободится очередная ванна.
        После того, как закрепленная за ней ванна освобождалась, Зэнь-Ди должна слить воду, протереть начисто стенки и дно и наполнить ее новой профильтрованной водой необходимой температуры. Поначалу пленница считала, что матороканцы занимают первую попавшуюся свободную ванну, но по мере того, как она научилась отличать одно чудище от другого, поняла, что у каждого из них имеется именно его водоем и они никогда не залезут в чужой. Неожиданно существа оказались весьма брезгливы.
        Вскоре Зэнь-Ди доверили натирать специальными маслами панцири матороканцев. Обычно это было непосредственно перед занятием любовными утехами, либо после пробуждения, перед отправкой на рабочую вахту. В первом случае масла применялись более жирные и пахучие, во втором - спокойные, призванные освежить внешний вид хозяина. Хозяева очень ценили её мягкие, ловкие земные ладошки.
        Высшей степенью, которого мог достичь раб, прислуживавший в спальнях, была должность своеобразного массажиста, когда раб (как правило маа) с помощью специальных густых кремов умащал и массировал мягкие части тела матороканца. Вскоре Зэнь-Ди, не раз наблюдавшая за подобными сценами, заметила, что матороканцам весьма нравится этот процесс. Более того, они испытывали от этого какое-то дикое наслаждение. Похоже, что некоторым из них подобный массаж, выполняемый ловкими руками маа, с успехом заменял вышеописанные любовные игры. Многие из матороканцев имели постоянных «массажистов», выделяя их из прочей массы рабов. Их связывала с этими маа своеобразное чувство партнерства. Они одаривали своих любимцев всякими мелочами - чаще лакомством. Конечно вряд ли это любовь в ее земном понимании, скорее разновидность удовлетворения похоти. Подобные мезальянсы среди матороканцев вслух дежурно осуждались, но в связи с широкой распространенностью не запрещались и практиковались вполне открыто. Скорее на них смотрели сквозь пальцы. Иметь такого любовника маа даже считалось престижно, особенно для занимающих высокие
должности на корабле. Старшие офицеры (и это не по слухам, Зоя сама видела) содержали по два-три таких маа-партнера.
        Но Зэнь-Ди к счастью (как она сама считала) этого пока не доверяли. Одно дело смазать маслом твердый кожистый панцирь и другое - касаться мягкого бесформенного гадкого тела трёхногого. Бр-р-р. Девушку передергивало каждый раз, как она представляла это себе.
        В примыкающем к общей спальне соседнем помещении почти весь пол занимает одна огромная ванна-басейн, в котором матороканцы не спали, а проводили общий досуг: общались, беседовали, резвились, играли в какие-то спортивные игры. Вода, наполняющая этот бассейн заметно теплее той, что в спальнях, почти горячая. Поэтому в этом помещении всегда стоит невыносимая жара и влажность. Работа здесь выматывала больше всего. В отличии от спальных ванн воду в большом бассейне не сливали, а постоянно пропускали через какие то фильтры. Уборкой рабы занимались в краткие периоды отсутствия в бассейне матороканцев, ныряя на дно с приспособлением, напоминающем пылесосы. Все время, свободное от рабочих вахт и общих трапез, матороканцы проводили в воде. На корабле кроме этих двух помещений с ваннами было еще несколько таких же. Вскоре Зэнь-Ди узнала, что обитатели каждой такой общей спальни, с примыкающими к ней бассейном и столовой, объединены в нечто вроде семьи и считаются родственниками. Зэнь-Ди, как и прочие рабы спальни, являлась общим имуществом этой семьи и никто из других семей не имел права командовать ею.
Впрочем девушка не часто выходила из помещений семьи своих хозяев и редко сталкивалась с матороканцами из других семей. Когда же случалось бывать в общих коридорах или с одним из своих хозяев в помещении другой семьи, те попросту игнорировали чужую рабыню.
        Оказалось, что поголовно все матороканцы, которых она встречала до сих пор - самки. Зэнь-Ди это поначалу удивляло. Не может быть, чтобы самцов не было совсем. Наверное они проживают отдельно? Но нет. Ни разу ей не доводилось ни видеть самцов, ни слышать о них. Даже в любовных играх матороканцев участие принимали исключительно самки. Как же они умудряются размножаться? Правда и детенышей матороканцев девушка ни разу не встречала. Это обстоятельство так и осталось для неё загадкой.
        Матороканцы обожали мясо, поглощая его в невероятных количествах в самых разных видах. Говорят, что у них на корабле даже есть специальные фермы, на которых выращивается мясной скот. Рабам его не предлагали и Зэнь-Ди, как чистокровный сквирг, хоть и в обличье землянки, вполне довольствовалась этим обстоятельством. Она не любила мяса. Так уж её воспитали. Каждый раз, когда на Земле ей приходилось его есть, она внутренне страдала, понимая, что поедает труп местного живого существа. Прислугу матороканцы кормили разными растениями. Честно говоря - это даже вкусно. Уж что-что, а готовить повара хозяев умели. Тем более что прислуге в спальне доставалась не пища, предназначенная рабам, а то, что оставалось от приготовленного для хозяев. Кроме мяса, разумеется. Его-то никогда не оставалось. Хозяева (или, вернее, Хозяйки) съедали всё подчистую.
        Зэнь-Ди часто вспоминает Романа. Особенно такие думы посещают её, когда она сидит и ждёт у ванны, с занимающимися там любовными утехами хозяйками, очереди почистить это брачное ложе. Как несправедлива она была к нему! Как, наверное, он страдал от её обидных слов. Если бы повернуть время вспять… Зоя явственно в такие моменты ощущала тепло рук землянина на своем теле. Он её искренне любил, а она… строила из себя этакую зартенаррскую принцессу. Самой теперь противно. Противно и жалко. Жалко и горько. Жалко себя. Жалко Романа. И Шуке жалко.
        А вот Профессор, оказывается, тоже здесь, в жилом секторе матороканцев. Правда не в той же семье, что Зоя. Да и не в жилых помещениях вообще. Она столкнулась с ним буквально через несколько дежурных вахт, на пути в столовую, где рабы посменно обедали. В первый раз им не удалось переговорить. Савелий Михайлович не меньше обрадовался Зое, но его вел за собой невысокий матороканец. Едва Профессор притормозил, увидев девушку, его почти опрокинул наземь диск на груди. Он, поморщившись, поторопился за своим хозяином, успев напоследок махнуть девушке рукой.
        Они еще несколько раз виделись мельком. Переговорить друг с другом удалось лишь через несколько месяцев - когда оба оказались вместе со своими хозяевами на очередном празднестве, на которое собиралось сразу несколько семей, и смогли спокойно пообщаться в сторонке. Оказалось Профессор, как особь с высоким показателем интеллектуального развития, был отправлен прислуживать в Библиотеку Старинных Рукописей. К нему относились снисходительно и он был почти счастлив, если бы не разлука с друзьями, родной планетой и явно осознаваемым им положением раба. Несмотря на доброжелательное обхождение, хозяева никогда не упускали случая напомнить, кем является этот инопланетянин. Их обоих - Зою и Профессора (так же как и Романа) несколько спасал от более сурового обращения их неопределенный статус землян. Матороканцы еще не решили, как следует относиться к этим существам и на всякий случай вреда особого не причиняли. Может в ближайшем будущем кораблю придется столкнуться с цивилизацией загадочных «землян» и неизвестно насколько она могущественна. Возможно этих рабов придется еще использовать в качестве
парламентёров для предъявления своих требований.

* * *
        Впрочем, встречи Зои и Профессора очень редки и ей чаще приходилось жить в окружении инопланетян одной. Если говорить до конца честно, то и Профессор был для нее таким же инопланетянином, как и прочее населения пиратского корабля. За исключением Шуке. Где он? Как хорошо, что матороканцы не знают, что и она с Зар-Тенарра!

* * *
        Всё настойчивее и настойчивее среди рабов циркулируют слухи о предстоящем Празднике Пробуждения. И что праздник этот - чуть ли не самое значительное событие в жизни корабля за долгое-долгое время. В чем конкретно он заключается, никто из рабов семьи не знал, ибо никто из них не застал предыдущего. Последних таких рабов семьи давно распродали. Кому? Этого тоже никто не знает. За время жизни Зэнь-Ди на корабле она присутствовала на нескольких праздниках, но то были вечеринки «хозяев» этой семьи или приятельские встречи нескольких семей. Праздник Пробуждения - торжество всего корабля. Праздников такого масштаба на памяти девушки еще не было.
        Вскоре и матороканцы семьи стали открыто говорить меж собой о предстоящем празднике. Из их слов Зэнь-Ди наконец стало понятно, почему он называется именно Праздником Пробуждения. Вместе с тем ей стала и более понятна иерархическая структура местного общества. Оказалось, что не раса матороканцев является подлинной хозяйкой корабля. Он принадлежит неким айоллам, таинственным и невиданным ей ранее существам. Матороканцы зовут их Повелителями и стараются избегать обсуждать их между собой. Вроде как они есть, но их нет. Будто бы эти айоллы погружены в сон, но при этом не спят. И даже во сне контролируют все, что происходит на их корабле. Но, тем не менее, они в настоящее время спят. От этого голова шла кругом. Как это может быть, что они и спят и, одновременно, не спят, девушка не могла взять в толк.
        Главное - время от времени айоллы пробуждались и представали пред населением корабля в своем истинном виде. В этот период они требуют от своих слуг - матороканцев, отчета обо всех их действиях. Все прочие обитатели корабля их не интересуют. Рабы и слуги матороканцев абсолютно безразличны айоллам.
        Чем ближе Праздник Пробуждения, тем взволнованнее и беспокойнее становились матороканцы. Они гоняли и наказывали рабов по малейшему поводу. Вокруг всё блестело. Доставалось даже гиодам, бывшими не рабами, а свободными, вольнонаемными слугами. Они походили на матороканцев, но значительно ниже их ростом и имеют заметно иное строение тел, а так же носят, в отличии от своих рпботодателей, одежду (во всяком случае они именно так называли те разноцветные тряпки, в которые постоянно кутались). Нередко можно было встретить картину, когда матороканец отчитывает стоящего на вытяжку перед ним гиода. Захлебывающиеся курлыканья чудища переходили в ультразвук, средний глаз вылезал из орбиты, бешено таращась на провинившегося. Еще немного и разъяренный хозяин, казалось, ударит слугу, но матороканцы никогда не опускались до рукоприкладства в отношении свободных гиодов. Рабы, это другое дело.
        Гиоды затем срывали зло на рабах, большую часть которых представляли четырехногие длиннорукие маа, не брезгуя применять дубинки, больно бившие несчастного электрическим разрядом. Гиоды, самые многочисленные из «хозяев» и самые низшие из них. В обычные времена они вполне лояльны к рабам и стараются без дела их не обижать, но теперь напряжение разливалось по кораблю, выплескиваясь вспыхивающими перепалками как между самими хозяевами, так и между рабами.

* * *
        Стены огромного круглого, крытого высоченным куполом помещения необычайно ярко освещены для корабля, большая часть помещений которого, за редким исключением, находится в постоянном полусумраке. Во всяком случае - для глаз землянина. На стоящих по кругу в четыре ряда, метрах в двадцати от центра, сиденьях торжественно расположилось больше двух сотен напыщенных матороканцев. Все три ноги их не сгибаются в суставах, которых у них нет, а утолщаются, становясь короче, и массивное тело опускается вниз, прямо в треугольное седло, как на отпущенном домкрате. Чудища в глубоком трансе, ничего не замечая вокруг, ни на кого не реагируя. Их фасеточные глаза подернуты пеленой, третий глаз прикрыт. Передний и задний панцири нарядно поблескивают свежевтёртыми в них ароматными маслами (Зэнь-Ди лично сегодня натерла панцири почти двух десятков хозяев).
        За каждым из матороканцев вытянулось в свой невеликий рост по нескольку гиодов. Как теперь знает Зоя, каждый слуга-гиод закреплен за конкретным матороканцем и именно этот матороканец содержит его, отвечает за его поведение перед соплеменниками и, в случае необходимости, наказывает.
        Вдоль самих стен плотной толпой разместились рабы, свободные от вахт. Им дозволено в качестве особой милости лицезреть пробуждение Повелителей.
        Зэнь-Ди не сразу сообразила, что это тот же самый зал, где происходило Собрание Братства, на котором решалась судьба пленников - настолько изменился его вид при ярком освещении. Скорее она признала его по концентрическим рисункам на полу. Сейчас там, в вышине, с купола густо свешиваются вниз множество длинных, доходящих почти до середины высоты зала мохнатых, насыщенно-розовых метелок, придающих необычайно помпезный вид помещению. Они слегка шевелятся и едва заметно искрят. Опомнившись, девушка оглядывается по сторонам - не осуждает ли кто её откровенного любопытства? Шагах в двадцати от себя замечает Профессора. Тот так же заворожено разглядывает висящие метелки, не обращая ни на кого внимания. Зоя удивленно замечает, что он стоит не в толпе рабов, а среди гиодов. Очевидно дела Савелия Михайловича идут не так плохо. Она хочет окликнуть, но не решается - ждет, когда тот сам повернется в ее сторону, чтобы помахать рукой.
        Ее размышления прерывает низкий протяжный, плавающий трубный глас, словно выныривающий временами откуда-то из плотных ватных волн и вновь погружающийся туда. К нему присоединился другой, чуть отличный от первого. Затем третий, четвертый, пятый, шестой. Они переплетались меж собой, сливаясь и разъединяясь, складываясь в некую дикую мелодию, завораживающую своей мощью, вызывающую дрожь и невольную робость. От этой какофонии вибрирует воздух вокруг. Шевелятся волосы на голове. Стоявший до того глухой ропот сам собой угас с первыми звуками гимна.
        Зэнь-Ди невольно поддается общему торжественному настрою, восторженно глядя на чинно сидящих у противоположной стены матороканцев. Вдруг она трёт глаза - ей кажется, что пол в центре зала дрогнул и шевельнулся. Замер на мгновение… И стал вспучиваться. Что это!? Авария!? Катастрофа!? Стены на месте. Купол над головой недвижим. Даже свисающие с него метелки продолжают спокойно искрить. Неужели так подействовал на ее психику раздирающий уши звук? Закружилась голова? Но нет. Пол действительно приподнимается. Что-то огромное старается пробиться снизу, продавливая твердую преграду, словно резину. Поверхность медленно вспучивается, растет, превращаясь в лезущий снизу в зал огромный пузырь. Сейчас пол уйдет из под ног, втянутый в этот растущий горб, и она вместе со всеми повалится на спину! Но пол под ногами остается твердым. А вот пузырь по мере увеличения своего размера светлеет, пока не становится прозрачным. За едва заметными теперь стенками взгромоздившейся по центру зала огромной полусферы диаметром метров десяти внутри отчетливо видны громоздкие тела. Они похожи на остроконечные трехметровые яйца.
        Полусфера, натянувшись и истончившись до предела, моргнув зеленоватым всполохом, исчезла.
        Теперь ничто не мешает разглядеть гигантские грязно-серые «яйца». Зоя насчитала семь штук. Скорлупа их, в свою очередь, не спеша светлеет и так же исчезает. Взорам предстают странные бесформенные существа, каждое из которых восседает в невысокой вогнутой по центру полусфере из тусклого серебристо металла. Полусферы, ничем снизу не поддерживаемые, парят сантиметрах в тридцати над поверхностью палубы.
        Глава 7. Повелители
        Какофония звуков, достигшая к тому моменту максимума, резко обрывается. Уши заломило от тишины. Поверхность существ пульсирует. По ней пробегают спазмы. Они словно потягиваются после крепкого сна. Несомненно живые! Это и есть таинственные айоллы? Повелители? Зэнь-Ди и страшно, и смешно. На сплошной серовато-матовой подрагивающей поверхности ни рта, ни глаз, ни ноздрей. Равно как ни рук, ни ног, ни головы. Ничего. Слегка прозрачные, напоминавшие земные картофелины, туши, наполнены чем-то мутно желеобразным. Временами часть бесформенной туши айолла становится на секунду-другую совершенно прозрачной, словно таяла, ускользая от взгляда, но тут же вновь обретала плоть. Это производило удивительное впечатление - словно айолл пытался исчезнуть, но у него это никак не получалось.
        Тем временем перед каждой из «картофелин» гиодами, ставшими вдруг необычно расторопными, поставлено по низкому столику, тут же уставленному диковинными яствами, которых девушка до того ни разу не видела. Какие-то большие твердые коричневые комья. Желто-зеленые кристаллы, напоминавшие формой здоровенные друзы горного хрусталя. Круглые красные шары, удивительно похожие на обычные земные помидоры, но с небольшой арбуз размером. Раскрывшая рот Зэнь-Ди опять вздрогнула. Ближайшая к ней туша отчетливо шевельнулась. По телу пошли волны. Неожиданно прямо из тела, сформировавшись из ничего, потянулся отросток, превращаясь в щупальце. Отросток, истончаясь, вытягивался в длину. На нем ни пальцев, ни присосок. Прилипнув самым кончиком к ближайшему лежавшему на блюде куску, отросток не спеша втянулся обратно, притянув к подрагивающему телу и ухваченное им лакомство. Щупальце исчезло, словно и не было - а кусок уже внутри, проникнув без труда сквозь подвижную полупрозрачную кожу-мембрану. Какое-то время кусок остаётся различим, но через мгновение теряется в мутной глубине тела. На гладкой коже ничего не
напоминало о том, что только что здесь торчала конечность. Если кто видел, как на пустом месте образуются «рожки» у улиток, отчасти может представить себе эту картину.
        Медленно, не спеша, осознавая свою значимость, в полной, невероятной тишине заполненного сотнями инопланетян зале, айоллы кусок за куском поглощают предложенное угощение. «Руки» на их телах образовывались в самых произвольных местах, в зависимости от того, где «картофелине» удобно. «Щупальца» проявляются все медленнее и медленнее. Наконец перестают вытягиваться из тела совсем. Набежавшие гиоды в мгновения ока уносят столики с остатками пиршества.
        Наступает мертвая тишина. Ожидание чего-то значительного нарастает. Зоя боится шелохнуться. Она понимает, что таким же суеверным страхом охвачены все сотни существ в этом огромном зале.
        Все, кроме этих семерых.
        Сотни, если не тысячи, самых разных глаз не моргая приклеены к Повелителям. Зэнь-Ди чувствует себя пылинкой, букашкой. Молекулой этой безмолвной толпы, покорно ждущей своей участи.
        Тела айоллов перестали пульсировать и исчезать. Они сыты. Айоллы степенно нахохлившись, сидят в своих формочках-подстаканниках. По-прежнему стоит гнетущая тишина. Чего ждать от этих пробудившихся Повелителей? Вдруг все как один матороканцы попадали со своих треугольных стульчиков и распластались на полу.
        Напуганные странным поведением Хозяев слуги и рабы притиснулись к стенам, слившись в одну массу, охватившую кольцом лежащих матороканцев и возвышающуюся над всеми группу Повелителей.

* * *
        Вдруг один из матороканцев вскакивает как на пружине, его ноги вытягиваются струнами. Он замирает. Лишь подрагиваю фасеточные глаза. Зато средний глаз лихорадочно вращается, временами опадая, выдавая крайнюю степень возбуждения хозяина. Зэнь-Ди кожей, всем своим существом ощущает исходящий от Хозяина страх. Это доставляет ей некоторое удовольствие. Оказывается, даже эти страшилища кого-то боятся! Так им и надо, проклятым рабовладельцам.
        Между тем матороканец, спустя короткое время, обмякнув, мешком опускается на раздувшихся ногах обратно на сиденье, стараясь сделать это как можно тише, не проявив неуважения к Повелителям. Девушке даже кажется, что он облегченно вздохнул, словно только что избежал смертельной опасности. Повелители по-прежнему молча возвышаются в центре. Ни глаз, ни ртов, ни намека на эмоции.
        Как же они говорят? Впрочем, Зое понятно, что общение между айоллами и матороканцами идет на ментальном уровне и поток их мыслей заблокирован от окружающих.
        Один за другим матороканцы поднимаются, держат отчет, вслед за чем, явно довольные, опускаются на свои треугольные стулья. Центральный глаз, до того беспокойно бегавший по сторонам, теперь отрешенно неподвижен. Эти шараханья центрального глаза единственное, что могут себе позволить ожидающие своей очереди. О чем «разговаривают» меж собой Хозяева и Повелители - остаётся только гадать. Одно понятно - происходит отчет Младших перед Старшими. И Младшие до ужаса, до судорог бояться этих Старших. Присутствующие терпеливо ожидают окончания затянувшегося доклада Хозяев Повелителям. Всем естественно интересно - что будет дальше?
        Вдруг один из матороканцев, державших в тот момент бессловесный отчет, дико подпрыгивает, неуклюже валится на спину прямо в толпу и начинает биться в конвульсиях - все три его ноги извиваются, словно обрывки больших земляных червей. Разбежавшиеся было в страхе гиоды, подчиняясь какой то команде, бросаются обратно, хватают затихающее тело и брезгливо волокут прямо по полу к выходу. Матороканец мертв.
        Никто из рабов не ожидал такого поворота. Ужас объял всех до единого. Теперь понятно, почему матороканцы находились в страшном напряжении. Впрочем, оставшихся четверых матороканцев печальная участь миновала. Доклад окончен. Хозяева расслабились. Из обрывочных фраз Зоя понимает, что те ожидали большего и теперь счастливы. Начинается всеобщий торжественный обед.

* * *
        Длинные столы расставлены по окружности вдоль стен. Айоллы хранят сытую неподвижность. Постепенно все смелеют, даже только что подвергнутые экзекуции матороканцы. Инопланетяне все меньше обращают внимание на торчащие в центре круга, дыбящиеся над всеми фигуры. Те, кажется, вновь впали в спячку. Лишь временами по поверхности тела то одной, то другой «картофелины» пробегают судорожные волны.
        Зэнь-Ди, притянув к себе ближайшее блюдо и быстро утолив голод знакомым ей желтоватым рыхлым пюре с коричневыми, очень приятными на вкус комочками, запивая зеленой киселеобразной жидкостью, с интересом глазеет по сторонам. Все существа, поедая в основном одни и те же блюда, тем не менее поглощают их по-разному, в соответствии с принятым на их на планетах этикетом.
        Вот два матороканца напротив (за столом присутствующие сидят вперемешку - перед Повелителями все нарочито равны) хватают с большущего общего блюда здоровенные кусищи запеченного мяса, пихают их в свои пасти на конце лошадиных морд, отрывая твердыми узкими губами куски поменьше и проглатывают в один присест. Слюни и ошмётки пищи летят по сторонам. Шумная еда считается признаком утонченности, не свойственной низшим расам. То с одного, то с другого конца зала несётся что-то похожее на громкую отрыжку, свидетельствующую о благодарности. Не поварам - Повелителям. Отрыгнув, матороканец довольно, по индюшачьи курлыкает и тянется за следующим куском. Но матороканцы за общим столом, если это не своя семейная столовая, никогда ничего не пьют. Этот обычай, насколько знает Зоя, связан с какими-то старыми темными временами их истории, когда трехногие любили травить друг друга по любому маломальскому поводу. И вовсе без него.
        Гиоды, на взгляд девушки, несколько более культурны. Они накладывают «руками-щупальцами» (точнее только одним, специально для этого предназначенным) понравившиеся куски с того же самого общего блюда на своё, небольшое, и только затем, не торопясь, несколько жеманно, щиплют его мощными клювами, отрывая и сглатывая по мере возможности. Зоя замечает, что гиоды не сорят. Из их ртов не летят куски. И вообще они неодобрительно посматривают на свинство своих хозяев.
        Маа, опять же с общих блюд, но не с тех, где мясо, а с тех, на которых высятся горы иных продуктов, накладывают специальными ухватами, похожими на щипцы для барбекю, пищу на длинные узкие тарелки. Затем подхватив руками эту тарелку за противоположные края, подносят её ко рту и стягивают пищу губами. Пищу на своих тарелочках они предварительно сдабривают без малого десятком жидких соусов, поливая небольшими ложечками-черпалками. Девушка отметила разницу в использование соуса местными существами с тем, к чему она привыкла на родине - здесь все наливают его поверх пищи, на Зар-Тенарре же всегда макают кусочки еды в плошки с соусом.
        Дабл-дредноиды единственные, кто пользовался неким подобием столовых приборов - круглыми, похожими на шумовку без отверстий, ложками. Они черпали пищу сразу с нескольких общих блюд, раскиданных в пределах досягаемости их вытянутых рук и длинных ручек «ложки». Разминали ее на ложке кокетливо оттопыренным пальцем (всегда одним и тем же, тщательно обсосав его затем), обильно поливали с помощью тех же маленьких ложечек-черпачков соусом, доводя до полужидкого состояния. Затем понемногу втягивали получившуюся кашицу вытянутыми трубочкой подвижными губами, блаженно закатывая все свои глаза. Но каждый раз они брали пищу с разных блюд, никогда не повторяясь, что также было связано с какими-то традициями совместного поедания.
        Зоя, за неимением других приборов, присвоила себе одну из общих ложечек-черпалок для соуса, чем вызвала насмешливые взгляды сотрапезников. Но будучи благородного зартенаррского происхождения она не могла пересилить себя и есть руками. Других же подходящих приборов на столе она не видела. Взяла одну из длинных тарелок маа, которые своей формой напоминали ей тарелки родного Зар-Тенарра, хоть и не столь искусно выполненные, приступила к трапезе, опасаясь, что такими темпами она может и не успеть полакомиться всем интересным.
        Девушка заметила, что мясо за столом едят исключительно матороканцы и гиоды. Рабы не трогают его и даже не проявляют такого желания - им строго настрого запрещено есть мясо. И это понятно - мясо лакомство. Его запасы, наверное, сильно ограничены. Впрочем, кроме мяса на столах с избытком хватало разного рода и метода приготовление плодов и овощей. И жареные и пареные, и вареные и запеченные. И тушеные в воде или соке. И подкопченные в каких то ароматных дымах. И вяленные, и квашеные, и в виде желе, и в виде свежих, натертых мелкими стружками, плодов. На столах можно найти самые разные вкусы - и горькие, и сладкие, и кислые, и соленые, и мятные, и совершенно непонятные земным Зоиным вкусовым рецепторам. Причем как в натуральном своем выражении, так и в самых невероятных сочетаниях. Никогда раньше девушке не доводилось видеть такого разнообразного набора блюд. Здесь были представлены плоды планет со всех концов Вселенной.
        Зэнь-Ди уже знала, что сразу по прибытии на корабль всем существам вживлялись специальные устройства, которые позволяли безопасно дышать специально составленной универсальной атмосферой корабля, поглощая из нее только нужные этому конкретному организму газы и игнорируя прочие. А так же безопасно питаться большинством применяемых здесь в пищу продуктов. Продукты, пригодные лишь для одной из рас никогда не попадут на общий стол - Хозяева не хотели лишаться своих слуг и рабов.
        То один, то другой едок, время от времени, словно вспомнив о чем то, замирал. Затем бросал настороженный взгляд в сторону замерших неподвижными истуканами фигур айоллов. Наконец, успокоенный, продолжал прерванную трапезу. Айоллы или спали, или были погружены в свои мысли, не считая нужным разделять торжество, затеянное этими примитивными биологическими формами в их честь.

* * *
        По общей команде пиршество закончилилось. Кто и кому дал команду - Зэнь-Ди не слышала, но все вокруг вдруг встали в едином порыве и потянулись к нескольким круглым дверям. Девушка несколько раз оглянулась на айоллов - они так же неподвижны, как и все это время. Им теперь, кажется, совершенно безразлично, что здесь происходит.
        Вдруг в соседнем потоке, текущем в другой выход, всего в нескольких шагах от себя, она увидела Романа!!!
        Не может быть! Нет, это действительно он! Зоя закричала, стараясь пересилить глухой шум шагов и многосотголосое бормотание толпы. Роман услышал. Он закрутил головой, выискивая того, кто может окликать его по имени. Наконец увидел девушку. Его глаза округлились и вспыхнули. Он замахал руками, стараясь выбраться из толпы. Но он уже у самого выхода и его втягивает туда. Через мгновенье и Зэнь-Ди уносит в полутемный коридор. Она пробирается сквозь толпу к стене коридора и прижавшись к ней пережидает, пока толпа схлынет и позволит ей вернуться в зал. Но у двери уже стоят гиоды-охранники и никого не пускают обратно.
        Влюбленные едва успели улыбнуться друг другу до того, как бездушная толпа растащила их по разным коридорам. Но Зоя весь вечер счастлива тем, что Роман жив. Её Роман жив! И этого ей достаточно. Они еще найдут способ связаться друг с другом. Главное - жив!
        Глава 8. Встреча
        Не прошло и нескольких вахт, как счастливая судьба дала им шанс на встречу. Одна из хозяек Зэнь-Ди послала её за необходимым для составления масла для панцирей ингредиентом на кухню соседней палубы, готовившую еду исключительно для матороканцев. И едва она переступила порог камбуза, держа перед собой обеими руками большой прозрачный сосуд, как первым, с кем столкнулась нос к носу, оказался её Роман. Тот успел подхватить хрупкий сосуд, выпавший из рук девушки. Не обращая внимание на угрозу сурового наказания в случае, если бы этот весьма ценный сосуд разбился, девушка стояла как пораженная громом, не в силах произнести ни слова. Наконец Роман аккуратно положил ёмкость на пол, взял девушку за руку. Они долго стояли так, не в силах оторвать друг от друга взгляда, пока Роман, прокашлявшись, не начал:
        - Зоя… Хм… прости, Зэнь-Ди… ты… Вы…
        - Зоя! Зоя! - воскликнула девушка, бросаясь в объятия любимого, - Какая я была дура! Прости меня! Конечно я только Зоя. Навсегда для тебя Зоя.
        Девушка разрыдалась. Для нее это новое, необычное ощущение. Даже находясь долгие годы на Земле в теле землянки, она никогда до конца не поддавалась земным эмоциям. Уж во всяком случае, ни разу ей не доводилось плакать. Горевать, сожалеть, расстраиваться - да. Но плакать… Какой в этом смысл?
        - Рома! Где ты был? Где ты сейчас? Что с тобой? Где Шуке? Ты знаешь что либо о нём?
        Роман, смеясь и сам понемногу смахивая набежавшую слезу, отвечал - поначалу кратко, а потом более подробно. Затем настала очередь Зои отвечать на его вопросы. Оба опечалились, когда выяснилось, что ни Роман, ни Зоя не знают ничего о судьбе Шуке. Зато слова Зои о том, что она видела Профессора, обрадовали Романа. Он искренне привязался к смешному старику и сожалел о том, что этот нелепый человек закончит свою жизнь в роли какого-то раба-уборщика или поваренка на кухне. Учитывая его не выдающиеся физические данные трудно предположить, что тому доверят что-то иное и он достигнет высот на иерархической рабской лестнице.
        Слова девушки о том, что Савелий Михайлович не только себя неплохо чувствует, но и вполне прилично устроился, вызвали у Романа горькую усмешку:
        - Все-таки есть что-то в нас, землянах. Мы все тут неплохо устроились.
        - Но где Шуке? Где он может быть? Его тоже держат в рабстве?
        - Насколько я знаю, - покачал головой Роман, - насколько мне известно, матороканцы ненавидят сквиргов. И у них, честно говоря, есть на это основания. ЗарТенарр некогда захватил их родную планету.
        - Знаю, знаю, - вздохнула девушка, - И мне еще повезло, что я не успела «переодеться» в свое зартенаррское тело.
        - Тише! - на всякий случай Роман понизил голос до еле слышного шепота, - Никогда, даже в беседе со мной, даже сама наедине с собой не говори об этом. Кто его знает, вдруг кто-то здесь сможет понять слова «сквирг» и «ЗарТенарр». И тогда я за твою судьбу не дам гроша ломанного.
        Зоя согласно закивала.
        - Все же где Шуке, - размышлял вслух Роман. - Где он может быть?
        - Может его убили?
        - Не думаю. На них не похоже. Они больше торговцы, чем воины. Скорее всего, они держат его где-то прозапас. Вдруг да понадобится. Ну вроде как нас - землян.
        - Только земляне вон, на воле гуляют. Относительной конечно «на воле», но всё таки.
        - Не расстраивайся, не расстраивайся. Пока мы живы, значит еще ничего не потеряно. Выход всегда найдется.
        - Выход!? - Зоя округлила глаза. Уж не сбрендил ли её суженый с ума от пережитого. Какой «выход»! Они находятся неизвестно где на чужом корабле среди тысяч и тысяч чуждых обоим существ.

* * *
        С тех пор им урывками удавалось встречаться. Не так часто, как хотелось бы, но теперь они, по крайней мере, знали, что оба живы и в относительной безопасности. По мере того, как они осваивались с жизнью на корабле, царившими здесь нравами и обычаями, они могли себе позволить изредка ускользать из своих секторов.
        Однажды Зоя привела на одну из таких встреч Савелия Михайловича. Профессор лучился от счастья:
        - Ну вот, мы снова все вместе!
        - Не все, - поправила его девушка, - Шуке нет.
        - Ну он тоже где то здесь, - успокаивающе махнул рукой Профессор, - Вы знаете, чем я ближе знакомлюсь с культурой матороканцев, тем больше убеждаюсь, что они не такие уж плохие существа. Со своими особенностями, конечно. Рабовладельцы. Но у каждого народа свои обычаи. Тем не менее они создали замечательную, великую культуру. А создавшие такую культуру существа не могут быть безосновательно жестокими.
        - Культуру? Безосновательно? О чём Вы, Профессор? - Роман удивленно переглянулся с Зэнь-Ди, - Они взяли нас в плен, превратили в рабов. Они присвоили наш корабль. Они держат на корабле тысячи и тысячи существ в рабстве! О чем вы говорите!? О какой культуре?
        - Не горячитесь, молодой человек, не горячитесь, - строго сказал Савелий Михайлович, подпрыгивая на одном месте и ероша ладонями волосы, - Не горячитесь! Я же сказал, что есть особенности в их культуре, но в общем… Я освоил их язык, их письменность. Я читал их литературу, знакомился с искусством (да, у них есть искусство), с наукой. Уверяю Вас, друзья мои, они могут себя вести вполне цивилизованно.
        - Но где Шуке?
        - Уверяю вас, Шуке где-то здесь, на корабле. Жив и здоров. И мы скоро встретим его, как встретились и сами друг с другом. Не сразу, но встретились.
        - Дай то бог, - проворчал Роман.
        Савелий Михайлович заторопился, сообщив, что у него много работы в библиотеке, и ушел. Роман и Зэнь-Ди долго сидели на каком то ящике, опечаленно смотря в пол.
        - Не знаю, не знаю. - качал горестно Роман головой, - Не нравится мне настрой нашего Профессора.
        - Да. - тихо подтвердила Зоя.
        - Во всяком случае, прошу: ни о чем лишнем ему пока говорить не стоит. Ни о наших планах, ни о Шуке, если даже кто-либо из нас о нем что-либо узнает.
        - Да, - еще раз кивнула головой девушка. - Наверное так будет правильно.

* * *
        Еще несколько раз они встречались все втроем. Несмотря на некоторую настороженность друзей по отношению к Профессору, они, тем не менее, с удовольствием слушали его рассказы о том, что ему удалось узнать о жизни, быте и нравах матороканцев. Эпизоды из их истории. Почему на корабле среди матороканцев одни самки и куда делись самцы. Почему трехногие предпочитают проводить свое время в воде.
        Но со временем Профессор, поняв, что его горячую приверженность к матороканцем друзья вовсе не разделяют, стал все менее охотно приходить на встречи, отговариваясь большой занятостью в библиотеке. А затем и вовсе отдалился, заявив, что если ему понадобится, он сам найдет их. Да и Роман с Зоей, к стыду своему, все больше тяготились его присутствием. Его появившаяся заносчивость и отношение старшего, разумного, мудрого к младшим несмышленышам обижала обоих.
        Глава 9. Знакомства Шуке
        Шуке сидит на низенькой неширокой кроватке с упругим, слегка проминающимся под телом покрытием. Ни подушки, ни одеяла, ни наволочки. Не потому что тюремщикам жалко - просто не предусмотрено за ненадобностью. Температура всегда комфортная для постояльца. Помещение, в котором стоит кровать, крошечное, шага три на три. Кроме лавки-кровати, полностью занимающей противоположную от входа стену, небольшая, привинченная к полу треугольная табуреточка и чуть больше размером торчащий прямо из стены столик. В четвертой стене небольшая, не закрывающаяся ничем ниша в рост Шуке. До него вскоре дошло (когда приспичило), что это санитарный закуток. С его устройством Шуке разобрался не сразу. Впрочем, включив логику, понял принцип работы.
        На маленький столик приходящее время от времени молчаливое четырехногое существо ставило мелкое пластиковое блюдо всегда с одним и тем же - продолговатым, напоминающим земную картошку коричневым тушеным овощем, облитым сладковатым зеленым соусом и небольшой кувшинчик с пряно-сладким питьем. Стоило разломить овощ пополам, как из него по блюду медленно растекался густой гранатово-красный сок. Соединяясь с соусом, он начинал пузыриться и вырастать в объеме, застывая подрагивающим муссом. На вкус совсем неплохо. Затем, через час-другой это же существо забирало пустую посуду. Ни столовых приборов, ни стаканов нет. Их не выдают Шуке либо по причине соблюдения безопасности, либо их вообще здесь не имеется. Питание однообразное, но назвать его невкусным язык не повернется. К тому же к следующему приему пищи Шуке успевает изрядно проголодаться, ожидая его с нетерпением.
        Первые дни пленник находится в подавленном состоянии. Он сидит на краю лавки и время от времени начинает беспричинно хихикать. Если бы в комнатке находился еще кто, понимавший по зартенаррски, то он бы услышал бессвязное бормотание: «Было. Когда то уже было. Сколько можно? Почему я?» и, через некоторое время опять: «Было. Это уже было».
        Но спустя время Шуке успокоился и смирился со своим новым положением. Да и что он мог предпринять? Он опять зависел от кого-то. Такова его судьба - постоянно от кого-то зависеть и не иметь возможности решать самому. Лишь недолгое время, когда он покинул свою пещеру и до того, как встретился с Романом, он был полностью предоставлен сам себе. Где теперь интересно Роман? Где Зоя? Где Профессор? Наверное где-то рядом. Быть может в соседних с ним камерах. Может тут, за стеной. Шуке попробовал постучать костяшками согнутых пальцев по стене, но она гасила любой звук. Впрочем Шуке уверен, что его друзья живы. Отчего эта уверенность - он и сам не знал. Просто предчувствие.
        Еще спустя какое-то время (Шуке стал считать время сутками, за которые принял каждый второй подаваемый ему обед), безразличие отступило. Пленник стал проявлять признаки интереса к происходящему. Изучил свою камеру. В ее двери не видно никаких признаков замка, но открыть ее с этой стороны не возможно. Исследовал все, что имелось - лавку, стул, стол. Все прикреплено намертво. В нише-санузле лишь сидение-приемник отходов, да отверстие над ним, в которое можно сунуть руку или ногу. Ее обдувало влажным ветерком и она извлекалась наружу чистой и посвежевшей. Туда же можно, скомкав, сунуть одежду и вскоре вытащить слегка увлажнённой, лишенной былых запахов. Для остальных частей тела имелись влажные полотенца или салфетки, вытягивающиеся из щели в стене. Использованные отправлялись в приемное устройство. Потолок камеры светится неугасающим неярким тёплым светом. Больше в его тюрьме ничего нет.
        Следующим объектом исследования стало приходящее к нему существо. Шуке кажется, что оно одно и тоже. Невысокое, по плечо Шуке, четырехногое чудо с небольшой головкой на длинной шее, украшенной четырьмя постоянно бегающими в испуге глазками. Оно откровенно боялось пленника и вздрагивало всем телом всякий раз, как тот пытался обратиться к нему. Коленки, направленные в разные стороны, слегка подгибались и итак невысокая фигурка становились еще меньше. Длинные руки, торчавшие посередине горизонтально расположенного тельца, между первой и второй парой ног, прятались под животиком, словно существо опасалось, что пленник схватится за одну из них и выдернет ее.
        Шуке не раз пытался заговорить с коротышкой, но каждый раз его бурная реакция говорила о том, что тот к общению не склонен. Единственно, что понимал Шуке - коротышка явно не охранник. Он не вооружен и сам до дрожи боится пленника. Понятно, что те, кто держит его здесь, уверены - побег из под стражи невозможен. Да и куда бежать, находясь на чужом корабле?
        Со временем четырехглазый успокоился окончательно и понял, что опасаться пленника не стоит. Он стал, в ответ на дружелюбные улыбки Шуке изображать на своей мордочке гримасу, очевидно тоже обозначающую улыбку. Теперь он не торопился убегать, поставив на столик или забрав с него блюдо и кувшинчик. Он смотрел во все глаза на неведомое существо, готовый в случае чего бросится наутек. Вскоре он совершенно успокоился, но когда пленник попытался заговорить с ним, отпрыгнул в сторону двери, готовый бежать. Остановился. Повернулся и, как показалось Шуке, смущенно улыбнулся. Он боялся и стыдился своего страха. Они кивали друг другу и улыбались. Шуке больше не пробовал заговаривать или протягивать руки. Первый контакт установлен.
        В следующее свое посещение четырехногий, поставив посуду, не стал уходить, а стоял у приоткрытой двери и благожелательно улыбался. Шуке, осторожно пересев на табуретку, принялся есть, переглядываясь с существом и потягивая из кувшинчика. Четырехногий с интересом наблюдал за этой процедурой. Наконец пленник поел и пересел обратно на кровать. Существо не торопилось забирать посуду. Оно вдруг закрутило головой, затем что-то выдохнуло.
        - Что? Не понял Шуке.
        Тот повторил еще несколько фраз. Слова растягивались. Трудно вычленить какие-то отдельные звуки. Произношение слов совершенно непривычно. Шуке смотрел вопросительно. Наконец четырехногий медленно, подняв одну руку и указывая на себя, протянул:
        - Ма-а-а-А… Ма-а-а-А…
        Шуке непонимающе покачал головой.
        - Не пойму.
        Тогда коротышка, вновь показав на себя, отчетливо произнеся:
        - Ма-а-А. - затем протянул руку в сторону пленника и помолчал. Указал на себя: - Ма-а-А, - и вновь на Шуке. Помолчал, и на себя, - Ма-а-А.
        - Понял! - вскричал Шуке, - Ты Ма-а-А.
        Четырехногий довольно закачал длинной шеей. И снова указал на себя:
        - Маа Тротт.
        - Маа трот? - Шуке задумался. Его осенило, ты Маа Тротт?
        Но существо недовольно забило по полу левой задней ногой. Он указал на себя и произнес:
        - Тротт. - затем вновь указал на себя, - Ма-а-а, - и так же ткнув пальцем несколько раз куда-то назад, - Ма-а-а, ма-а-а, ма-а-а… - и на себя, - Тротт.
        - Понял! Тебя зовут Тротт. А твой народ зовут ма-а-а, - протянул Шуке и ткнув двумя своими пальцами в коротышку, - Тротт, - затем ткнув в коротышку, а затем несколько раз позади него, - ма-а-а, ма-а-а, ма-а-а. - затем снова в коротышку, - Тротт.
        Коротышка довольно улыбался и качал шеей, - Тротт, Тротт, Тротт, - указывая на себя. Затем вопросительно на Шуке.
        - Шуке. - ответил Шуке.
        - Тротт маа. Шуке… - выразительно посмотрел на собеседника Тротт.
        - Шуке. - ткнул себя пальцем в живот пленник и, показывая на себя, а затем позади себя, совершенно забывшись, - сквирг, сквирг, сквирг. - и снова в себя, - Шуке сквирг.
        При этих словах маа вздрогнул. Впрочем он и так знал, кто пленник корабля. Но когда сам пленник подтвердил, что он тот самый ужасный сквирг… Казалось, маа сейчас хватит удар. Но он взял себя в руки и улыбнулся:
        - Скиг Ш-ке, - добавив еще несколько слов. Подошел поближе и похлопал пленника по спине, - еще раз повторив сказанное.
        - Ну вот и подружились, - улыбнулся Шуке.

* * *
        С тех пор всякий раз, как Тротт приносил еду, они дружески кивали друг другу. Скорее кивал Шуке, а Тротт покачивал головой из стороны в сторону. Между прочим, в один из своих приходов Тротт, посчитав, что свет слишком ярок, просто негромко хлопнул три раза в ладоши. Свет притух, став не столь обременительным для глаз. Шуке это открытие очень обрадовало, так как через чур яркое освещение изрядно досаждало.
        Вскоре Шуке пришло в голову, что Тротт может помочь овладеть ему основами местного языка. Он указывал то на кровать, то на стену, то на потолок и вопросительно смотрел на вошедшего. Коротышка быстро понял, что от него требуется и с удовольствием включился в игру. Через несколько посещений гостя Шуке знал пару десятков слов. Уже позже Шуке узнал, что четырехногий обучал его не своему родному языку, а некоему универсальному межпланетному хэге, довольно примитивному и простому, но вполне выполняющему свои функции - фонетического общения существ с разных планет.
        Шуке, между прочим, узнал от нового товарища, что время на корабле не безразмерно. Оно отмеряется вахтами (на хэге - «пирц» то есть «работа»). Причем три «пирца» (или три вахты) составляют «го-пирц» (или просто «го» - «оборот работы») - что-то вроде суток на планете. Девять суток «го-пирц», (то есть 27 вахт) равны одному «шарртти-анх» или просто «шарртти». Девять «шарртти» (81 вахта) составляют один «моо-анх», нечто среднее между земным понятием месяца и года.
        Конец каждого «шарртти-анх» и «моо-анх» отмечаются как праздники. Первый - скромно, буднично, по-семейному. Второй, торжественно - всем кораблем. Летоисчисление велось от некоего мифического «вылета» (куда, откуда - маа не знал). После окончания 81 «года» - «моо-анх», отмечался конец очередного «того-анх», то есть конец эпохи и счет «годам» начинался заново, а прошедшая эпоха получала свой порядковый номер оттого самого «вылета». Так и говорилось, в таком «того-анх» в такой-то «моо-анх» от «вылета», случилось то-то.
        В свою очередь «пирц» (вахта) делилась на 9 частей по три единицы - «си» в каждой. Каждый «си» на 81 долю - «ти», а те на 81 миг - «онь». К каютах даже стояли своеобразные часы, отмеряющие это время.
        Обучение прервалось давно ожидаемым пленником событием.

* * *
        Как то утром, после пробуждения Шуке, в камеру вошли сразу двое. Среди них не было маленького маа. Два покачивающихся здоровенных матороканца. Один движением руки, в которой зажат короткий цилиндрик, велел идти за ними. Шуке, знакомый уже с действием прикрепленного на его груди диска, повиновался. Один матороканец ковылял спереди, другой позади. Шли долго, переходя по разным наклонным коридорам с одной палубы на другую. Наконец вышли в более широкий, чем прочие, коридор и остановились перед закрытой дверью. Сопровождавшие Шуке матороканцы оглядели сверху донизу пленника и, когда дверь, пыхнув напоследок, исчезла, бесцеремонно впихнули его внутрь.
        Помещение большое, но значительно меньше того, где происходил первый допрос Братством пленников. Штук семь матороканцев, очевидно высшее командование, сидели у противоположной стены, небрежно свесив ноги-щупальца с неизменных треугольных табуреток. При входе пленника они одновременно качнули лошадиными мордами в его сторону. Охранники остались снаружи.
        - Садись. - бесстрастный голос в голове.
        Шуке оглянулся. Рядом низенькая скамеечка с выемкой. Сел. Почувствовал неприятное шевеление в голове - словно в его мозгах копошились чьи-то маленькие легкие щупальца. Пытаются прощупать его мысли. Но комбинированный зартенаррско-земной мозг Шуке очевидно не поддается сканированию. Копошение исчезло.
        - Ты действительно сквирг? - голос в голове не спрашивает, а так, на всякий случай уточнят. Даже обвиняет.
        - Действительно. Сквирг. - говорит Шуке на зартенаррском.
        - Думай! - в груди дернуло электрическим током.
        - Сквирг. - зло мысленно бросает Шуке.
        - Зачем ты прилетел к нам?
        - Я! - Шуке чуть не подпрыгнул от такой наглости, - А не вы ли напали на наш корабль и захватили его?!
        Матороканцы закурлыкали. Затем обвиняющим тоном:
        - Братство просто так, без причины, ни на кого не нападает. Вы, сквирги, известны своим коварством. Вы, наверное, всё рассчитали и специально подставили свой корабль у нас на пути!
        - Глупость! Впрочем, думайте что хотите. - устало ответил пленник.
        - Так ты не отказываешься от того, что намеренно проник к нам на корабль?
        - Проник? Сам? Это самое идиотское предположение, какое только может прийти в голову. Зачем!? Зачем мне это надо! Только существа с больным воображением, такие как вы, могут придти к такой мысли! Я не самоубийца, чтобы являться прямо в логово к лютым врагам моей расы. - Шуке рассвирепел. Он понимал, что терять ему нечего, - Я не слышал еще такой глупости за всю свою жизнь! Братство! Не нападает!! Я сам прилетел к ним!!! Идиоты!!! Космического масштаба идиоты!!! - и про себя подумал: «Может оскорбятся да и убьют сразу, без мучений».
        Глава 10. Новый друг
        Вопреки ожиданиям сквирга его мучители не разозлились. Даже не обиделись. И вроде как остались довольны. Они опять принялись мотать длинными мордами, по индюшачьи курлыкать, но уже без прежнего энтузиазма. Большие глаза-блюдца бесстрастно поблескивают множеством граней, а маленький, на лбу, вращается, останавливаясь на миг то на пленнике, то на соседях, то словно в задумчивости на потолке.
        - Так ты уверен, что попал к нам случайно?
        Шуке махнул рукой.
        - Уверен!? - его жест не понят.
        - Уверен, уверен, - устало посылает пленник сигнал. Снова переговоры между матороканцами. Они длятся долго. Шуке всё безразлично. Охватила полная апатия - пусть делают с ним что хотят. Он и так не даст за свою жизнь пустого сосуда из под туке. Очевидно матороканцы никак не могли придти к единому мнению относительно судьбы пленника. Вдруг все разом, словно получив команду, замерли. В голове зазвучало:
        - Будешь находиться у нас, пока не подтвердятся твои слова. Если солгал, тебя ожидает бесславная смерть. Если оказался у нас случайно, мы, как справедливые и честные торговцы, милостиво продадим тебя на ближайшей обитаемой планете. Твой новый хозяин устроит твою дальнейшую судьбу. Братство справедливо и милосердно. Это всё. Можешь идти.

* * *
        Шуке опять сидит в своей камере-комнатушке. Если бы не уроки языка, даваемые ему четырехногим маа, он совсем бы пал духом. День идет за днем, месяц за месяцем. Он теперь вполне сносно общается с Троттом. Многое узнаёт о корабле. Хозяева корабля, называющие себя Братством, не только пираты, но и работорговцы. Большую часть захваченных в результате нападений на пролетающие мимо торговые и пассажирские корабли, а так же набегов на мирные земледельческие планеты пленников они продают, оставляя лишь небольшую часть в услужении на судне. Предпочитают держать на корабле представителей тех рас, что находятся здесь давно, многие не одно поколение.
        Все находящиеся на борту маа, соплеменники Тротта, рабы. Они рабами родились и никакого другого состояния не знают. Кроме того на корабле есть и представители других планет, по большей части такие же рабы, как и маа. Но есть и раса, не являющаяся рабами - это гиоды. Они несколько похожи на матороканцев, но гораздо меньше ростом, с другим строением головы и тела. Вобщем, единственное, что их на первый взгляд роднит между собой, это три ноги-щупальца и три руки. Но даже их строение не одинаково. Так вот эти самые гиоды - не рабы. Они вольнонаемные слуги матороканцев и могут в любом порту по своему желанию сойти на берег. Хозяин не в праве их удерживать силой. Но такого, на памяти Тротта, никогда не случалось.
        Есть еще какие-то таинственные айоллы. Они являются Повелителями для всех, даже для матороканцев. Но так как они все время проводят в спячке и просыпаются лишь изредка, то фактическими хозяевами корабля и всего живого и неживого на нем являются именно матороканцы. Еще Шуке узнал, что у каждой расы есть свой язык, но есть и общий, понятный всем. Создан ли он искусственно или принадлежит одной из рас Вселенной - Тротт не знал. Именно этому языку маа и обучал чужака.
        Сам Тротт не очень много знает о делах других рас корабля. Его это особенно и не интересует. Вопрос Шуке - хотел бы Тротт или другие маа стать свободными, поверг того в недоумение. Ему трудно представить, что он тогда станет делать.
        - Да занимался бы чем сам хотел.
        - Сам? - сложенные в замок на спине пальцы маа растопырились, - А что я могу хотеть? Сам?
        - Неужели у тебя нет желаний? Не мечтаешь ни о чем?
        Тротт задумался. В таком состоянии и ушел. В следующие разы он приходил лишь затем, чтобы принести пищу или забрать посуду. Любых бесед он начал сторониться, стараясь побыстрее уйти. Суток через десять (условных суток, отмеряемых Шуке парой приемов пищи), Тротт принес очередной раз обед и уходя, перед самой дверью, развернув грациозную шею, прошептал:
        - Я последний раз к Вам пришел. Со следующего раза пищу будет носить другой маа. - и, не отвечая на вопросы заключенного, выскочил.
        Что бы это значило? Почему другой? Может хозяева узнали о том, что он учит пленника языку и его решили отстранить? Ну тогда бы и тот, последний раз ему не позволили принести пищу заключенному.

* * *
        На следующий «день» в камеру как всегда вошел маа. Шуке хотел обрадовано приветствовать друга, но, скорее по испуганному поведению того, а не по внешности, догадался, что перед ним не Тротт.
        - Ты кто? - спросил Шуке.
        Вошедший чуть не выронил из рук блюдо и кувшин. Совершенно очевидно - он не в курсе того, что пленник знает язык корабля. Он так и стоял, с полуоткрытым ртом. Шуке поднялся и сам взял свой обед из рук нового стражника. Маа хрюкнул и задом выскользнул из двери.
        В следующий раз он почти вбежал, поставил новую посуду, забрал старую и быстренько удалился. Это до слез растрогало Шуке. Бедный маа, как он напуган. То же самое повторилось и в следующее посещение кормильца. И в третье, и в четвертое.
        А на пятое - маа словно подменили. Нет, это был все тот же самый маа, Шуке мог поклясться в этом - у того на макушке смешно торчал приметный короткий хохолок, которого не было у Тротта. Но зайдя, он не поторопился выскочить, а нерешительно стоял, переминаясь с ноги на ногу, чуть приоткрыв рот, наблюдая, как Шуке поедает свой обед. Шуке, боясь спугнуть налаживающийся контакт, приподнял голову и самым, как ему казалось, мягким своим голосом спросил:
        - Ты, друг, что-то хотел сказать?
        - Друг? - маа поднял обе ладони и положил себе на макушку. Шуке уже знал, что этот жест означает раздумье, - Ты говоришь «друг»? Действительно это ты.
        - Я это я. А то кто же еще? - удивился пленник. Кого еще этот странный маа надеялся здесь увидеть, - А вот ты кто такой?
        - Я Кабо. Друг Кабо.
        - Мой друг?
        - Твой? Да. И твой.
        - И мой? - Шуке все больше удивлялся, - А чей еще друг, если не только мой?
        - Твой друг. И друг Романа.
        - Что!? - Шуке взвился, вскочил, схватив маа за руку.
        Тот испуганно выдернул ее, прижался к стене:
        - Друг. Друг. Твой друг. Романа друг.
        Шуке отступил и сел на кровать. Маа сразу успокоился.
        - Да. Я друг твоего друга Романа. Он так сказал. Ты друг Романа?
        - Да! Да! Я друг Романа! - закивал пленник.
        - И я друг. Друг Романа и твой друг, - маа состроил счастливую гримасу, - Друг. Он так и сказал.
        - Да где же он, Роман? То же в камере?
        - Нет. Зачем в камере? Роман - большой человек. Он старший повар. Его уважают даже гиоды. А матороканцы любят есть то, что готовит Роман.
        - Так где он, Кабо?
        Кабо удивился:
        - Живет в своей комнате. У него есть своя комната. На одного! - важно сказал Кабо, точно речь шла о его комнате.
        Шуке долго расспрашивал Кабо о Романе. Не слышал ли он о других пленниках. Кабо ничего не слышал, но обещал все выспросить у Романа и рассказать в следующий раз. Когда маа ушел, Шуке готов был птицей взвиться под потолок своей камеры. Оказывается его друг не только жив, но еще и на свободе. Наверное и Зэнь-Ди с Профессором Михалычем тоже на свободе. Не будь он сквиргом, тоже был бы на свободе.

* * *
        Принеся в следующий раз пищу Кабо не заговорил с заключенным, как тот не пытался поймать его взгляд. Та же картина повторилась и на следующий раз. Шуке терпеливо ждал. Он понимал, что это неспроста. Либо за рабом следили, либо ему нечего сказать. На третий раз Кабо, прикрыв за собой дверь, заговорил:
        - Был у Романа. Всё, всё рассказал. Всё, всё узнал. - после чего Кабо пересказал все то, о чем знал сам Роман о судьбе Зои и Савелия Михайловича.
        Затем вдруг закончил:
        - Роман сказал, мы скоро вытащим Шуке на волю. Тебя, - для убедительности маа ткнул пальцем в лоб сидящего пленника, - Тебя вытащим.
        - Когда?
        - О-о. Скоро-скоро. Сам увидишь. Такое скоро будет! Все, все на волю выйдут.
        - Что будет то? - недоумённо спросил Шуке, - Что произойдет?
        - Увидишь, увидишь. - хитро морща мордочку удалился Кабо.

«Надо же? - думал Шуке, - Что еще задумал Роман? Как он собирается вытащить меня отсюда? Может что наврет про меня матороканцам, раз они к нему так хорошо относятся? Скажет им, что я беглый преступник, а значит не враг им? О, вечные силы! Хоть бы у него получилось. Не хочется пропадать в этой конуре»

* * *
        Не раз еще пытался Шуке заговорить с Кабо о непонятных ему планах Романа. Но Кабо лишь сопел узкими щелями-ноздрями у основания шеи, нетерпеливо постукивая правой передней ногой по полу. Почему-то он не хотел больше говорить на эту тему - или сам не знал подробностей о планах спасения Шуке, или ему велено больше ничего не говорить. Все же раз заключенному удалось вывести маа на интересующую его тему.
        - Кабо. А сам ты не хотел бы убежать с этого корабля?
        - Убежать? - удивился коротышка, - Куда убежать?
        - Ну куда? Туда, где ты смог бы стать свободным.
        - Свободным? - Кабо задумался. И вдруг, словно одернув свои мысли, выдохнул, - Хочу! Я очень хочу понять, что такое «быть свободным». И правда ли это так хорошо, как говорит Роман.
        Тут резко оборвав себя, поняв, что сболтнул лишнего, маленький маа грустно заявил:
        - Я не знаю, что такое «свобода». Никто из нашего народа этого не знает. Мы все родились на этом корабле рабами от родителей рабов. И наши родители родились здесь рабами. И их родители. И родители их родителей.
        - Неужели нигде во вселенной нет вашей родной планеты, на которой живут свободные маа.
        - Почему нет? Есть. Должна быть. - поправился Кабо, - Не может такого быть, что нет. - и через минуту раздумий, - Хочется, очень хочется, чтобы была такая планета. Планета свободных Маа! Но я не знаю, где она. И никто из наших не знает…
        - Роман рассказывает вам о свободе? Он говорит, что вы должны быть свободны? - попытался перевести разговор в нужное ему русло Шуке.
        Кабо строго посмотрел на пленника:
        - Роман много о чём говорит. Говорит нам. Не тебе. Нам! Зачем тебе знать? Когда надо, скажут что делать.
        - Свобода, это хорошо. - Шуке грустно качает головой, - свобода, это когда ты волен делать, что хочешь. Когда никто тебе не говорит, чем ты должен заниматься и как жить. Когда ты идешь туда, куда хочешь сам и находишься там с только, сколько сам пожелаешь. Не сидишь под замком.
        - И Роман говорит так же, - Кабо вздыхает, - Но я не пойму, как это? Никто не говорит… Никто не показывает… Никто не решает… А кто решает?
        - Сами. Каждый решает сам за себя.
        - А кто накормит? Где пищу взять? Кто планирует работу? Кто скажет: «Кабо, надо сделать то-то и то-то. Кабо, сегодня принесешь это. Кабо, ты наказан. Кабо, ты животное». Кто скажет, где Кабо ночевать? В какую очередь кушать?
        - Ты. Ты сам всё решаешь.
        Кабо глубоко задумался. Тихо прошептал:
        - Но это… очень страшно. Сам! Всё!!! Страшно и непонятно.
        - Кабо, - успокоил его Шуке, - поверь мне, это не страшно. Это замечательно. Ты не один будешь свободен. Рядом с тобой все будут свободны. Вы станете помогать друг другу, заботиться друг о друге. Но не потому, что вас заставляют это делать, а потому, что вы уважаете друг друга.
        - А если не уважаю?
        - Ты будешь сам решать, кого уважать, а кого не уважать.
        - Здорово! Но и страшно. Страшно и… и… я хочу быть свободным! - все глаза четырехного, горя огнем, уставились на собеседника, - Я стану свободным. Обязательно стану, - и что-то восторженно и испуганно бубня Кабо скрылся за дверью.

* * *
        - Когда Роман что-либо сделает? Когда я смогу выйти отсюда? - не вытерпел через время Шуке. Ему до смерти надоела его тюрьма. Особенно теперь, когда свет свободы блеснул во мраке неволи. Даже матороканцы забыли о нём. Словно застрял в безвременье. Только маленький маа и оставался его крошечным окошком в существующий где-то там, за стенами камеры мир. Единственная его отдушина.
        - Нельзя! Нельзя сейчас! Никак нельзя! - сгибает шею Кабо, бряцая тарелкой о столик, - Сейчас никак нельзя. Совсем нельзя. Роман сказал, ждать надо.
        - Да почему нельзя? Почему ждать? Сколько? - удивлялся расстроенный Шуке, - Что случилось?
        Маа покрутил тонкой шеей и выдохнул:
        - Хозяев пригласили на большую торговлю. Ну как пригласили? Велели. Очень большая торговля будет. Торговать будут с другими кораблями. - и совсем тихо, склонившись к самой голове пленника, толи испуганно, толи насмешливо, - Хозяева не хотели. Очень не хотели. Торговать не хотели. Лететь туда не хотели. Пришлось.
        - Где торговать? На какой-то планете? - оживился Шуке, - И чем торговать?
        - Где, я не знаю. Нет планеты. В космосе. А чем? Пищей торговать. Топливом торговать. Оружием торговать. Рабами торговать. Всем, чем можно торговать. У кого что есть. Но главное, рабами. Хозяева рабами торгуют. На рабов большой спрос. - Кабо опустил голову. - Нами и будут торговать.
        Глава 11. Невольничий рынок
        Даже невероятно огромный корабль пиратов казался рядом с космической станцией торговцев угрюмой горошиной рядом со спесивым, раздувшимся от гордости арбузом. Вращавшаяся по выверенной орбите вокруг небольшой желтой звезды с парой собственных безжизненных планет, станция - самая большая торговая площадка в этой части Галактики. Здесь торговали всем и все. Торговали круглосуточно и круглогодично. Торговали безостановочно. Здесь покупатель мог найти всё, что пожелает его душа, что может выдумать его воспаленный разум. И рабы - один из самых ходовых товаров. Во Вселенной рабство особо не порицалось. Имеется в виду рабство над представителями инопланетных рас. Своих соплеменников обращать в рабов - да, это с гневом отвергалось большинством цивилизованных сообществ, как постыдное и дикое явление. Не всеми отвергалось, но большинством. А вот существо с иной планеты, из иного звездного мира - оно как вроде и не разумное существо вовсе. Торгуем же мы древесиной и горными породами, фруктами и овощами, оружием и тканями, домашними животными и кормом для них. Разве запрещает кто-то на Земле продавать собак,
коров, попугаев? Главное чтобы налоги не забыл оплатить. Ничего запретного. Это пусть каждая планета решает сама, что можно на нее завести, а чего нельзя. Инопланетянин, он не местный. Он инопланетянин. Чужой.
        А здесь, в открытом космосе - всё дозволено, все равны в своих возможностях. В том числе и в возможности заставить на себя работать. И даже те, кто является пиратами и работорговцами для одних, в глазах других - вполне респектабельные бизнесмены.

* * *
        Матороканцы может и пролетели бы мимо. Особого желания торговать здесь у них не было. Но недвусмысленное предложение, сделанное по дальней связи и подкрепленное ненавязчиво висевшими на дальних орбитах звезды семью-восьмью вооруженными сверх меры скоростными крейсерами, не давало возможности уклониться от приглашения. Ближайшие два крейсера поигрывали локаторами наведения своих орудий, словно ненароком облучая корпус пирата. Ни особых угроз, ни ультиматумов. Просто предложение. Но и отказаться - не откажешься.
        Опустившись в бездонный ангар, корабль отключил свое энергопитание, подключившись к системам станции. Так положено действовать в любом мало-мальски приличном порту, подтверждая миролюбивость намерений. В качестве бонуса за хорошую торговлю - бесплатное обслуживание корабля.
        Их никто не встречал, кроме технического персонала ангара. Несколько матороканцев и с десяток гиодов, напялив маски для дыхания, отправились к властям-устроителям торгов. Вернулись в сопровождении полусотни существ, похожих на больших тараканов, едва по колено Роману, с мягкими, кожистыми ярко-красными панцирями и парой темных шарообразных глаз на десятисантиметровых подвижных отростках-стебельках. Их продолговатые горизонтальные тела, по тараканьи сплюснутые, остроконечные спереди, сзади словно обрезаны поперек. Передняя часть тела венчается чем-то вроде костистого клюва, но состоящего не из двух, а из четырех частей - этакий счетверенный клюв. Существа временами издавали пищащие звуки с присвистом. Роман даже не сразу разобрал, что они говорят на хэге. Говорят с ужасающим акцентом, но с грехом пополам разобрать общий смысл сказанного можно.
        Когда эти существа, которых Роман сразу прозвал «тараканами», приподнимали переднюю часть тела, снизу, под клюво-челюстями, становилось заметно нечто похожее на жаберные щели, из которых на пол временами падали влажные тягучие капли. Тело существ снизу оснащено восьмью короткими суставчатыми ножками. Передвигались они на них не очень шустро, скорее неуклюже. Когда им необходимо набрать скорость, «тараканы» поджимали три передние пары лапок под себя, плотно прижав их к желто-зеленоватому брюшку и (к удивлению Романа) оставались висеть, чуть покачиваясь над самым полом, сантиметров в двадцати-тридцати от него, слегка касаясь его кончиками задних ног. «Таракан» отталкивается раздвоенными острыми копытцами и довольно шустро скользит вдоль земли, как на воздушной подушке, изредка касанием одной из передних лапок корректируя свой полет. Высоко не взлетают - похоже не умеют. Когда надо остановиться, опускают все восемь лапок и крепко вцепляются их коготками в пол. Очевидно это связано как то с электрическими полями, которые наводят вокруг своего тела существа. Роман догадался об этом, когда увидел, как
между лапками «тараканов» и некоторыми металлическими частями палубы отчетливо щелкают ярко-синие разряды, сопровождающиеся легким запахом озона.

«Тараканы» сразу по прибытии деловито расползлись по всем отсекам пиратской посудины. Хозяева, не поспевая за назойливыми гостями, выслали в качестве сопровождающих более шустрых четырехногих маа. Матороканцам бесцеремонность незваных гостей-хозяев явно не по душе. Приходится терпеть. После обследования и описи всех полезных на их взгляд ресурсов корабля, гости приступили к торгам. Ну как к торгам?! Они предъявили список того, что приобретут и указали цены, за которые это сделают. Именно «приобретут», а не «хотят приобрести». Попытки хозяев товара исключить что либо из списка или поднять цену не встретили сочувствия. Приходилось соглашаться. Сила не на стороне матороканцев.
        Обмен (как «тараканы» предпочитали называть предстоящую сделку) состоялся спустя две стандартные вахты корабля. Всё, что значилось в списках, было вынесено и выведено расторопными маа и размещено в гигантском ангаре прямо у борта пиратского корабля. Здесь в основном рабы - в том числе и значительная часть самих маа. Несколько «тараканов» семенили своими восемью лапками вдоль строя в сопровождении трех матороканцев и полутора десятков гиодов, всматриваясь покачивающимися на стебельках глазами-шариками в угрюмые лица живого товара.
        Временами то один, то другой «покупатель» вставал почти вертикально на четырёх задних лапках, принимаясь ощупывать четырьмя передними потенциальную покупку. В таком виде они временами в задумчивости присаживались на свою обрезанную горизонтально заднюю часть тела. Глаза на выпученных вверх стебельках без всяких эмоций рассматривали очередную потенциальную жертву, прицениваясь к ней. Рабы испуганно жались назад.
        Семьдесят пять дабл-дредноидов, подсунутых верными гиодами взамен такого же количества маа, было решительно отвергнуто покупателями и заменено расстроенными продавцами первоначальными особями. Маа из всего живого товара пользовались явным предпочтением. После живого товара покупатели осмотрели множество ящиков с продуктами, контейнеров с тканями, больших и маленьких бочек с различными химикатами, упаковок с сухими прессованными травами, стопок с листами металла и пластика, прозрачными банками с чем-то склизким и лениво шевелящимся внутри и еще множество чего, чему Роман даже не мог придумать названия. К счастью для него самого, покупатели совершенно проигнорировали землян. Один из «тараканов» при первом посещении кухни, долго рассматривал человека. Трогал его острыми кончиками лап. Тыкал в живот, неприятно пощелкивая электричеством. Заставил с десяток раз присесть. Фыркнул. Сказал что-то едкое и безразлично отвернулся. Двое других даже не стали приближаться к Роману. Он же остался вполне доволен таким отношением к своей персоне. Кто знает, что ждет рабов у этих жуко-образных инопланетян.
        После окончания торгов все купленное было унесено и уведено налетевшими неизвестно откуда здоровенными жуками, заметно отличавшимися от «тараканов» своим радикально черным цветом, большими паучьими лапами и наличием усов, но имевшими весьма схожее с ними строение тела. Последними увели несколько десятков человекоподобных тцоп-вишей, бросавших по сторонам затравленные взгляды. Роману даже не хотелось думать, для каких нужд они приобретены «тараканами». Он надеялся, что для работы. Вряд ли их ожидает более горькая участь, чем быть съеденными здесь, на корабле, принадлежащем Братству.
        Торги продолжились и на следующий день. На этот раз в качестве покупателей явились другие существа. Похоже, это пошли уже гости торговой станции, покупатели с других кораблей. Потом еще покупатели. И еще покупатели. И каждая такая компания уводила значительную часть рабов и уносила целые партии продуктовых запасов хозяев. Роман заметил, что рабы для большинства посетителей являлись самым желанным приобретением. И без того угрюмые лошадиные рыла матороканцев все более вытягивались. Они нервно огрызались на обращенные к ним вопросы, но отказаться от продолжения торгов, вернее грабежа их богатств, не смели. По их мнению, торговля шла нечестно и в других местах они смогли бы выручить за свой товар значительно больше. Кроме того им приходилось отдавать и то, что они совершенно не были намерены продавать. Что они получали взамен, в качестве платы, Роман так и не понял.
        Ту-Гиддо с самого начала торгов находился в подавленном настроении - с его кухни уже было продано больше половины рабов. Подготовленных и обученных им лично специалистов. Он рвал и метал. С кем он вообще вскоре останется? Наконец торги завершились и основательно «похудевший» пиратский корабль был отпущен с миром.

«Тараканы» прекрасно понимали, что они вели нечестную торговлю. Словно издеваясь над гостями, их долго сопровождал боевой крейсер, просемафорив под конец лучом что-то двусмысленное.
        Несколько пришедший в себя Ту-Гиддо только через несколько вахт пожелал ответить на вопросы Романа, пояснив, что «тараканы», или как их называли матороканцы - «киики», не со всеми гостями обходятся так круто. Они прекрасно знали, кем являются матороканцы и какова у них репутация во Вселенной, поэтому позволили себе откровенное хамство по отношению к полугостям - полупленникам. Но и откровенного грабежа себе не позволили. Для любого торговца его репутация превыше всего. Они не разбойники и не пираты - они честные бизнесмены. Но если их покупатель - существо с испорченной, подмоченной, темной репутацией, почему бы не выставить свои условия торговли и не настоять на них. Кому матороканцы пойдут жаловаться!? Прослышав про то, как киики проучили матороканцев, вся Вселенная только посмеется над этим. Ах! Если бы Хозяева заранее знали, что их ожидает в окрестностях этой звезды! Только бы их здесь и видели.

* * *
        Неожиданная, вынужденная торговля смешала все планы матороканцев (и маячившим за их спинами айоллов). То, что должно было обогатить Братство, почти разорило его. Полученное в качестве платы за несколько тысяч имевшихся у них рабов, не говоря уже о прочем, совершенно не удовлетворило аппетитов пиратов. Они не только чувствовали себя ограбленными, но фактически и были ими.
        Работы и у Романа и у Зэнь-Ди значительно прибавилось. Роману на кухне приходилось делать даже грязную работу, от которой он раньше был освобожден. А учитывая то, что и матороканцы находились в ужасном состоянии духа, работа превращалась в настоящую каторгу. К тому же и гиоды, на которых в первую очередь срывали свою досаду матороканцы, находились во взведенном состоянии и совершенно озверели. Такого как сейчас, они раньше себе никогда не позволяли. Роман видел, как разъяренный гиод ударом электрической дубинки убил сразу двух дабл-дредноидов только за то, что те, замешкавшись, не ушли вовремя с его пути.
        Когда Роману, спустя почти месяц, удалось встретиться с Зоей, та рассказала, что матороканцы по указанию айоллов (которых боялись даже больше, чем рабы их самих), изменили свои ближайшие планы и теперь направляются в соседнюю звездную систему, чтобы пополнить истощившиеся запасы. Её хозяйки, говорила Зоя, не скрывают, что им в первую очередь нужны рабы. Много рабов.

* * *
        Как матороканцы и гиоды не пытались скрывать свои новые планы, вскоре самый последний раб (за исключением, пожалуй, живущих в своем особом мирке тцоп-вишей) знал о них не меньше самих Хозяев. Даже название звездной системы - новой цели полета, стало известно. По утверждению Зои, матороканцы собираются не вести там торговлю, покупать или выменивать рабов, а попросту напасть на планету и набрать столько местных жителей, сколько сможет принять корабль. Единственное, что пока оставалось тайной для всех, какая раса подвергнется нападению.
        Роман, который к этому времени, используя несколько особое своё положение, как благодаря земному происхождению, так и своему поварскому таланту, обзавелся многочисленными знакомствами и среди рабов, и среди гиодов, продумывал стратегические цели предполагаемого восстания и его тактику.
        Всё началось с шокировавшего его открытия о происхождении мясных продуктов на кухне. Он исподволь вел беседы с рабами, выясняя их настроение. Высчитывал - на какую из рас можно положиться, кто откажется от участия, кто встанет на сторону Хозяев. Изучал гиодов, придя к выводу, что те, скорее всего не захотят проливать свою холодную зеленоватую кровь за матороканцев, а попросту, выждав, встанут на сторону победителя. Они не были рабами, но Хозяева постоянно напоминали им - кем они на самом деле являются. Слугами, призванными исполнять любые капризы господ. И отличаются от рабов лишь тем, что получают за свою службу небольшую плату. Но они не допущены к решению каких-то важных задач, выработке планов. Любого из них матороканцы могут за малейшую провинность выгнать с корабля, ссадив в первом попавшемся космопорту. Обид к матороканцем у гиодов накопилось немало. И если им дать понять, что восставшие не представляют для них угрозы…
        Но об этом после. А пока - подобрать себе верных единомышленников. Объединить их одной целью, одной мечтой. Создать небольшую, но крепкую, надежную, сплоченную организацию, в которой каждый сможет положиться на каждого. Пусть каждый из заговорщиков ведет исподволь работу с окружающими его рабами, не выдавая до времени цели этих бесед, наличия самого подполья. И в нужный момент - высечь искру и подпалить подготовленный сухой хворост! И вспыхнет костер восстания!!! Несколько небольших, но обученных и решительных отрядов парализуют работу управления корабля. Матороканцы, не успев опомниться, окажутся свергнутыми. А затем… Затем и будем решать. Главное сейчас - захватить власть на корабле.
        Но до этого еще далеко. Работа должна вестись тихо, без спешки. Каждого из будущих членов тайного общества подбирать тщательно, после длительного испытания, не выдавая ему сразу всех целей организации. Даже самого её существования. Так, просто группа недовольных занимается простым брюзжанием. Не торопиться!
        Но последние события сильно «революционизировали» население корабля. Недовольство всеми и всем витало вокруг. Роман несколько раз был свидетелем того, как то один, то другой раб огрызались в ответ на направленные на него грубые слова Хозяев. И покорно принимали побои, следовавшие за тем. Все понимали, что сейчас, при значительно уменьшившемся количестве рабов, Хозяева без веской причины не станут их убивать. Или, в отчаянии, перестали бояться этого.
        Изучая витавшие на палубах настроения, доверительно говоря со своими знакомыми маа, Роман с удивлением узнавал, что среди рабов уже стихийно сложилось несколько «кружков по интересам», которые близки к тому, чтобы стать зародышами подполья. Знали ли о них матороканцы или они считали своих рабов неспособными на организованные действия, оставалось загадкой. Теперь уже приходилось идти на риск. Главной проблемой, как понял Роман, для недовольных было отсутствие вождя. Никто не хотел брать на себя такую ответственность. Попросту боялись последствий. Одно дело - побрюзжать. Совсем другое - встать во главе серьезного заговора.
        С удивлением Роман узнал и то, что о наличии среди рабов подобных кружков недовольных явно знали многие гиоды, но никто из них не сообщал об этом по инстанциям. Чего здесь больше - презрения к никчёмности рабов или злорадства над господами, непонятно. Да и всерьез они эти кружки не воспринимали. Они и сами не прочь поворчать.

* * *
        Настало время, когда планы землянина начинали принимать вполне определенные формы. Уже была глубоко законспирированная организация, состоявшая из полутора десятков надежных товарищей. Вся организация никогда не собиралась вместе. Места встреч постоянно менялись. Роман готовил каждого из них к роли предводителя отдельного отряда восставших, обучая их тактике уличных боев, насколько он сам знал и понимал эту тактику из прочитанных некогда книг. Многое приходилось додумывать или попросту выдумывать. Подпольщики буквально смотрели землянину в рот - для них он стал окном в новый, неизведанный, потому особенно заманчивый мир свободы.
        К сожалению Романа, Профессора так и не удалось вовлечь в свои планы. Из бесед с ним он понял, что тот слишком впечатлен культурой матороканцев и где-то даже преклоняется перед ними. Положиться на него в данных условиях попросту безрассудно. «Ну ладно - думал будущий вождь восстания, - придет время, никуда он не денется».

* * *
        Как уже было сказано выше, события, последовавшие после вынужденной распродажи рабов, многократно убыстрили развитие процесса. Роману приходилось сдерживать своих сторонников, призывая выжидать, дожидаясь подходящего момента. Таким моментом, по его мнению, станет время, когда матороканцы нападут на неизвестную планету. Часть из них, наиболее боеспособная, несомненно высадится на поверхность планеты и тогда наступит самый подходящий случай для удара в спину. Роман отчетливо понимал, что солдаты из большинства потомственных рабов никакие. Всю надежду он возлагал на внезапность и доскональное планирование действий. В своей голове он уже определился с численностью и количеством отрядов, их руководителями и целями каждого.
        Глава 12. Восстание
        При пересечении четырех Больших Осевых и семи Больших Продольных коридоров на каждой из пяти основных палубах корабля образовывалось нечто вроде обширной прямоугольной площади. На них частенько проводились торжественные мероприятия, затрагивающие зависимое население смежных палуб, призванные поддерживать моральный дух и чувство преданности Хозяевам. Две противоположные, более короткие стены площади, занимают гигантские экраны с поразительно глубоким объемным изображением. Здесь транслировались официальные обращения командования корабля, касающиеся жизни рабов. Транслировались обязательные к посещению нравоучительные лекции. Регулярно показывалось что-то типа мыльной оперы, начала которой уже никто не помнил, из жизни двух семей благородных, справедливых Хозяев, верных им до идиотизма слуг-гиодов и глядящих преданными глазами на тех и других откровенных болванов рабов. Роман, посмотрев несколько серий, потерял всякий интерес к данному виду творчества. Это было полностью отупляющее зрелище. Тем более разобраться в сложном эротическом подтексте не было никакой возможности - столько нюансов,
закрученных нитей и особенностей у представителей разных рас с этой самой эротическо-романтической жизнью. Непонятно даже кто когда плачет или смеется. Какие-то серьезные, по мнению окружающих, сцены Роман воспринимал как пародию и, напротив, в комических эпизодах (были и такие) ему хотелось всплакнуть. Единственное достоинство этих фильмов - невероятное качество изображения и феерические спецэффекты. Объем и звук поражали и заставляли забыть о том, что все это лишь иллюзия.
        И сегодня здесь собралось заметно поредевшее, но всё же по прежнему многочисленное население корабля. На экране транслировались в реальном времени кадры начала десантной операции нескольких боевых отрядов матороканцев на висящую внизу, в сотнях километрах от орбиты корабля, светло-оранжевую планету. Атмосфера совершенно чистая, без единого облачка. Камерами оснащены каждый из пяти больших десантных катеров. Вот эффектные виды снижающихся катеров. Они входят в атмосферу и покрываются яркими ореолами светящейся плазмы. Изображение исчезает и вместо него во весь экран - внутренности катера. Десятки вооруженных толстыми палками матороканцев, облаченных в черные панцири и шлемы с гребешками. Они хранят серьезный и невозмутимый вид. Такие же кадры со второго, третьего катера. Спуск замедлился и опять появилась возможность работы внешних камер. Вдалеке виден один из катеров - он выпустил небольшие крылышки по бокам. Затем камеры показывают приближающуюся поверхность. Роману, невольно увлекшемуся этим величественным зрелищем, кажется, что поверхность планеты пустынна и камениста. Но нет. Вскоре он
различает, что вся она покрыта густыми зарослями. Леса удивительного мягкого бледно-оранжевого цвета. Бесконечные поля оранжево-розоватой растительности перемежаются множеством небольших озер зеленоватого оттенка. Вот корабль погружается в самую гущу оранжевых деревьев, оказавшихся огромными, в десятки и десятки метров высотой. Продолговатыми узкими пальмовыми листьями стволы усеяны с самого низа до макушек. От стволов вместо ветвей вьются в разные стороны толстенные оранжевые лианы, переплетающиеся между собой и покрытые такими же, но более мелкими и тонкими отростками-лианами. Других катеров за деревьями больше не видно.
        Снова внутренний вид десантного катера. Лица напряжены. Щупальца обвивают оружие. По сдвигу камеры понятно - сели.
        Внешние камеры: кругом, совсем близко, месиво из большущих длинных изогнутых листьев и разновеликих переплетающихся лиан. Всё одновременно колышется. Всё совершенно одинакового цвета.
        Внутренние камеры: широко откидывается люк-пандус в одном из бортов. Внутрь вливается оранжевый свет. Десантники, покачиваясь на своих трех ногах, тянутся наружу.
        Работает внешняя камера. Выстроившись в колонну, десант удаляется, скрываясь в переплетении лиан.
        Вдруг изображение подпрыгивает, моргает, расплывается, затем меняется на вид с другого ракурса, почти от самой земли. Теперь съемка ведется не с борта катера, а с камеры, размещенной на шлеме одного из десантников. Не сразу становится понятно в происходящей круговерти, что на десант кто-то напал. Никто из зрителей еще не успел опомниться, а там, внизу, уже идет настоящий бой. Из торцов больших палок матороканцев вырываются снопы слепящих голубоватых лучей, от которых в сплошной листве образуются широкие прорехи. Неспешно вздуваются и лениво лопаются, раскидывая брызги, какие-то телесного цвета шары. Мимо зрителей пролетает и скрывается за правым краем экрана искореженная фигура десантника. Его оружие, вращаясь словно пропеллер, летит отдельно. Сорванный с головы шлем с гребешком уносится вверх. Всё подпрыгивает и мотается из стороны в сторону. Так как изображение не сопровождается никакими звуками, трудно понять, что на самом деле там происходит - издает ли оружие нападающих и защищающихся грохот. Не слышно криков раненных и умирающих. Не доносится боевых воплей и проклятий. Может сражение идет в
полной тишине? Заслоняющая на миг весь экран лошадиная морда матороканца беззвучно раскрывает и закрывает рот. Правый фасеточный глаз разорван, по щеке течет черная густая жидкость. Когда Роман, одернув себя, уходит с площади, на экране пляшет изображение с камеры на шлеме одного из воинов другого отряда. Здесь творится то же самое.
        Жалко ли их Роману. Трудно сказать. Они сами убийцы. Они пришли сюда за рабами.

* * *
        Роман стремглав несется к условленному месту палубой выше. Здесь уже почти все его сообщники. Роман специально выждал, чтобы все успели собраться и никого не пришлось ждать. Это самый опасный момент - если об их заговоре известно оставшимся матороканцем, то тем ничего не стоит именно сейчас накрыть всех разом. Может они и ждали этого момента? Все невольно, при появлении Романа, замолкли. Прислушиваются. Здесь в основном маа. Есть представители и других рас, но ни одного гиода. Нервы словно натянутые до предела струны. Тихо. Роман запыхавшись, хриплым голосом выплевывает приказы. Заговорщики по двое и по трое разбегаются в разные стороны. Они соберут каждый свой отряд и атакуют каждый свою, заранее закрепленную за ними цель. Каждый из них не раз и не два под благовидными предлогами побывал там и досконально изучил её. Все должно пройти быстро и до поры незаметно. Матороканцы и их слуги не должны успеть опомнится и организовать серьезного сопротивления натиску восставших.

* * *
        Роман во главе своего отряда в сорок рабских душ, вооруженных обрезками металлических трубок, врывается в рубку управления кораблем. Сразу за лопнувшей со вспышкой дверью покачиваясь стоит господин Арт, Помощник Младшего Хозяина, матороканец, которого Роман самым первым увидел на пиратском корабле. Его пчелиные глаза без всяких эмоций смотрят в сторону вбегающих. Он с трудом начинает соображать. Щупальце тянется к висящей на поясе электрической дубинке. Не давая ему опомниться, Роман бросается вперед и валит стражника на пол. Замешкавшиеся было при виде страшного Хозяина маа, опомнившись от шока, кидаются на помощь вождю. Арта связывают веревками как батон колбасы. Роман успевает завладеть дубинкой и несется дальше. В рубке еще двое матороканцев и с десяток гиодов.
        Гиоды сидят за пультами, а их хозяева в центре рубки. До сих пор их взгляды были прикованы к большому, во всю стену рубки экрану, но теперь они с удивлением и без всякого страха поворачиваются к рабам. Что им надо? В голове Романа раздается рев: «Как ты посмел, двуногое отродье!!!». Землянин, скривившись от раскалывающей череп изнутри боли со всей силы тыкает ближайшего матороканца дубинкой в живот. Раздается стук о панцирь и треск разряда. Так ничего и не успевший понять матороканец валится снопом на пол. Рев в голове смолк и боль сразу ушла. Второй страж начинает соображать, пытаясь выхватить пульт управления дисками на груди рабов, но от удара Романа валится следом. Ни один из гиодов не делает попыток к сопротивлению. Они просто сидят на своих местах и молча ждут дальнейшего развития событий.
        Всё! Победили! Ворвавшиеся маа молчат. Они и в ужасе от того, что только что сделали и в восторге от собственной смелости. Кабо, державшийся все это время бок о бок со своим другом, подхватывает дубинку второго матороканца и тыкает ей его для верности снизу под панцирь. Затем направляет раздвоенный кончик в стону замерших гиодов с усмешкой поигрывая ею. Все маа разом загалдели и запрыгали, бросились обнимать друг-друга. Кто-то даже решился обнять двух-трех гиодов. Те по прежнему сидят с мрачным видом. Очевидно до них уже дошло, что произошло. Но что это? Только здесь или рабы восстали по всему кораблю? Романа это тоже интересует. Он велит гиодам связываться с наиболее важными постами и выяснять, что там происходит. Вскоре становится понятно - восставшие захватили власть везде. Роман горд своими подчиненными. Гиоды сломлены.
        Расставив маа по двое, по трое за спиной каждого из гиодов и отдав каждому приказание, землянин велит гиоду-связисту выяснить, что происходит на планете, строго настрого запретив что-либо говорить о событиях на корабле. Вскоре выясняется, что несколько катеров уничтожено, а остальные, спешно загружая оставшихся в живых десантников, взлетают. Они собираются на корабль с тем, чтобы подвергнуть непокорную планету бомбардировке, сломив волю будущих рабов к сопротивлению. Необходимо показать участь, ожидающую всякого, попытавшегося оказать сопротивление матороканцам.
        Несмотря на то, что сейчас корабль находится на орбите с другой стороны планеты, изображение поступает снизу бесперебойно через пять раскиданных пиратами по орбите микро-спутников. Через полчаса корабль должен оказаться над местом высадки и катера пойдут на сближение. Роман, не теряя времени, отдает свою дубинку одному из соратников, велев тоже самое сделать Кабо, отправляется вместе с ним на орудийную палубу. То, что она в руках восставших, уже выяснили. По всему пути следования их встречают восторженные толпы рабов. Они кричат, махают своими конечностями, выражают радость каждый в согласии с обычаями своей расы. В нескольких местах попались тела матороканцев. Один, попытавшийся оказать сопротивление, лежит буквально растерзанный на куски. Одна из ног-щупалец оторвана. Роман не стал останавливаться - ярость восставших рабов сейчас все равно не успокоить. Приходится мириться и с такой жестокостью. Да и рабов можно понять. Гиоды сидят группками - кто-то из них связан по рукам и ногам (точнее по верхним и нижним щупальцам), кто-то просто сидит на полу с безразличным, сломленным видом.
        Вот наконец и артиллерийская палуба. Здесь расположены пульты управления несколькими десятками орудий корабля, имеющими различную мощность и дальность действия. Одни предназначены для поражения одиночных скоростных целей, другие имеют значительную площадь поражения. Какие-то работают по космическими объектам, какие-то по поверхности планет. Войдя и быстро заслушав рапорт старшего группы, Роман велит главному офицеру палубы, старому сморщенному гиоду, навести орудия в сторону приближающихся катеров и уничтожить их.
        - Какие из орудий могут сделать это?
        - Орудия двадцать четвертого и тридцать второго портов. - отвечает гиод, сверля бывшего раба глазами. Он всегда знал, что этому неизвестному существу нельзя доверять.
        - Возьмите, как только катера появятся, их на прицел.
        Гиод равнодушно отдал команду. Все, замерев, ждут. Наконец рапорт одного из канониров:
        - Вот они.
        - Захватить и сопровождать цели. - отдает приказ офицер.
        Через минуту:
        - Прицел есть! Открывать огонь?
        Гиод вопросительно смотрит на Романа. Тот, поколебавшись:
        - Сбейте ближайший к нам.
        Гиод так же равнодушно отдает приказ. За небольшим иллюминатором, который Роман до этого не замечал, раздается вспышка, сопровождаемая дробным перещёлкиванием, передающимся по корпусу.
        - Цель уничтожена! - докладывает канонир.
        - Цель уничтожена. - дублирует командир, смотря в упор на землянина, - Что с остальными?
        - Погодите пока, - замешкался Роман. Ему претит вот так, издалека уничтожать пусть даже врагов, но солдат, которые только что подверглись избиению на планете.
        - Что они делают? - поворачивается он к связисту.
        Тот, установив связь, отвечает:
        - Они ругаются. Требуют ответить, что происходит. Обещают казнить всю смену орудийной палубы. При этих словах все гиоды-артиллеристы обеспокоенно задвигались. Что теперь будет с ними?
        - Спокойно! - поднимает руку Роман, - Вам ничего не угрожает. Мы не желаем зла гиодам, если они не выступят против нас! И не дадим матороканцам причинить вам зло.
        Гиоды внимательно слушают. По их мордам трудно понять охватившие их эмоции. Наконец старший канонир заявляет:
        - Если вы обещаете, что не причините вреда моему народу, я обещаю от имени всех, что мы не станем пытаться причинить вред вам.
        - Ну вот и хорошо! Вот и договорились! - облегченно вздыхает Роман, - Что делают катера? - поворачивается к связисту.
        - Двигаются прежним курсом. Навстречу с кораблем.
        - Передавай! - велит землянин, - Передавай! Корабль захвачен восставшими. Им дороги сюда нет. Если попытаются состыковаться, уничтожим.
        Связист передает сказанное.
        - Они спрашивают, что же им делать?
        - Пусть возвращаются на планету. - чуть помедлив, мрачно отвечает Роман. Маа за его спиной восторженно гудят. Гиодам, похоже, такой расклад тоже нравится больше. На их руках не будет больше крови Хозяев, но и их расправы они ждать не намерены.
        - Ну что? Что они решили?
        Наблюдатель, наводивший орудие, отвечает за связиста:
        - Они меняют курс. Уходят на низкую орбиту.
        - Ясно. Теперь прошу всех гиодов, кроме команды одного орудия, отправляться по своим каютам. Оружие оставить здесь! - и дождавшись, пока на артиллерийской палубе не останутся три гиода и маа его отряда, оставляет два десятка восставших, что бы охранять палубу и контролировать артиллеристов, а сам с остальными отправляется в рубку управления. По пути оставляет небольшие отряды заговорщиков, вооруженные дубинками, для наведения и поддержания порядка. Велит не допускать больше кровопролития, если противник сдается и не оказывает сопротивления.

* * *
        Шуке измучен неизвестностью. Его уже долгое время никто не вызывает на допросы. Даже пищу теперь приносит другой маа - молчаливый, угрюмый, с болезненно худой шеей и кривым, покалеченным ртом. Он не делает попыток заговорить с заключенным и не желает отвечать на его вопросы. Шуке даже кажется, что тот не понимает его.
        В один из таких беспросветных нерадостных вечеров, вскоре после съеденного пленником однообразного ужина дверь в камеру с шумом распахивается. Шуке в страхе сжимается в комок.
        На пороге стоит Роман, из-за его плеча высовывается улыбающаяся физиономия Кабо.
        - Шуке!!! - вскрикивает землянин, - Шуке! Ты свободен!! - в его голосе слезы восторга.
        Смотритель вскакивает с ложа и бросается совсем по земному обнимать друга. Кабо от избытка чувств энергично качает длинной шеей из стороны в сторону.
        Глава 13. Цена свободы
        - Если бы они только знали!!! - смеялась Зэнь-Ди, - если бы знали, кто у них был в плену! Будущий Верховный Повелитель тех самых сквиргов, которых они так ненавидят. Сам Наследник Блистательного Координатора! Повелитель Зар-Тенарра в рабстве у пиратов!!!
        - Поистине, - воскликнул польщенный Шуке, разводя руки в стороны, - прежде чем властвовать, надо научиться подчиняться. Школа рабства будущему повелителю на пользу!
        - А может ли рабство пойти на пользу? - пожав плечами, бормочет Роман.
        - Что? - не расслышала Зэнь-Ди из-за шума, царившего за столом капитанской каюты. Вновь воссоединившиеся друзья отмечали встречу. Захмелевший Профессор что-то с жаром доказывал широко улыбающемуся, одетому в новые одежды счастливому Шуке,
        - Да нет. Так. Ничего. - Роману неожиданно грустно.
        - Всё хорошо, Рома, всё хорошо! - хлопает его по плечу Савелий Михайлович. - Теперь всё будет хорошо!
        Даже Зоя не понимает причины его грусти.

* * *
        Роману приходится не просто. Всеми прочими, что друзьями, что врагами, он безоговорочно признан лидером, верховным правителем, диктатором, главнокомандующим, каждое распоряжение, нет - каждое слово которого ловится на лету и принимается к безусловному исполнению. Невероятная ответственность неподъемным грузом давит на плечи. Только сейчас вождь восставших осознал, какую ношу взвалил на себя. Организовать восстание и победно завершить его на поверку оказалось лишь первым шажком к неведомой еще цели. А что дальше?
        Первым делом - увести корабль от планеты. С этим справились с помощью пилотов-гиодов без труда. Тут же появилась следующая проблема - бывшие рабы, сообразив, что теперь вся власть находится в их в руках, а бывшие хозяева низложены, начали откровенно мстить тем, пред кем еще вчера раболепствовали. Пришлось сначала уговаривать восставших, а временами и заставлять их прекращать расправу, опираясь на небольшие мобильные, вооруженные дубинками группы проверенных подпольщиков. Тем не менее погибло по крайней мере двенадцать матороканцев и один гиод, прежде чем удалось прекратить избиение. Роман понимал, что даже ближайшие сподвижники не совсем разделяют его стремление защитить бывших хозяев. Пожалуй, только Профессор на сто процентов был в этом с ним един. Хотели добраться и до айоллов, да никто не знал где они.
        Роман понял, что без создания настоящих органов власти на корабле все быстро скатится к банальной анархии, бандитизму и большой крови. Собрав снова, теперь уже открыто, всех членов подпольной организации, объявил: все они с настоящего момента, до проведения всеобщих выборов, являются членами временного правительства. Работа найдется каждому. Сразу за этим пришлось несколько остудить радостное возбуждение собравшихся, сообщив, что это означает не только права, но и обязанности, бессменную напряженную работу. После долгого галдежа удалось избрать отделы, занимавшиеся каждый своим направлением. Во главе отделов Роман поставил “министров”, обязав их через каждые три вахты отчитываться перед ним лично. Министров освободили от всех других обязанностей по кораблю. Была создана служба безопасности и неизвестная местному населению полиция, призванные следить за порядком и не допустить попыток свержения вновь избранной власти. Раньше порядок основывался исключительно на страхе и банальном физическом насилии хозяев над рабами. Между собой матороканцы и гиоды разбирались по неписаному своду правил, касавшихся
взаимоотношений только членов своей расы.
        Каждая новая вахта ставила какие-то новые проблемы, которые приходилось решать в порядке живой очереди. Что-то менять, что-то придумывать заново, что-то убирать. Бывшие рабы, столкнувшись с тем, что на палубах начинает появляться грязь, качество питания резко упало даже по сравнению со старой рабской кухней, то тут, то там возникают драки по самым незначительным поводам, осознали наконец, что нужно наводить порядок. Опять заработали кухни, команды уборщиков, закипели работы на всех объектах жизнеобеспечения корабля. Но теперь с каждым работником заключались договора о его обязанностях, о времени и месте его работы, об оплате за труд. С этим пришлось основательно повозиться, но, в конце концов, схема заработала.
        На каждой палубе, в каждой каюте избирали старших, занимавшихся организацией всего и вся и за всё это отвечавших перед избравшими их товарищами и перед признанным лидером - землянином. Стоило ему лишь заикнуться, что и Капитана бы следовало избрать всеобщим голосованием, все замахали разнообразными (в основном верхними) конечностями. Никому даже в голову не приходило оспорить его власть. Вздохнув, Роман согласился, понимая, что рано или поздно этот вопрос встанет на повестку дня. Когда нарождающаяся новая элита войдет во вкус власти.
        Гиоды, занимавшиеся теперь в основном техническим обеспечением работы механизмов корабля и управлением полетом, стали понемногу появляться в свободное время на палубах и их уже никто не стремился обидеть или как то задеть. Когда же новые власти заключили с каждым из бывших слуг Хозяев договоры и продолжили оплату их услуг из казны, доставшейся по наследству от Хозяев, они и вовсе вспряли духом. Оставшиеся на корабле матороканцы напротив, ни разу не появились из своих семейных секторов. Им не забывали передавать пищу, но работать на них в их каютах никто не соглашался. Несмотря даже на то, что несколько успокоившись, они высказывали такое пожелание. Готовить себе или убирать за собой хозяева не привыкли.
        Айоллы по-прежнему никак себя не проявляли. Их существование как то даже никем не бралось в расчет.
        Первое время Роман оказался настолько загружен работой, что иногда не мог сказать - когда, где и что он последний раз ел или где и сколько спал. Лишь по мере создания новых структур самоуправления теперь уже свободным обществом нагрузка стала ослабевать. Первоначальная радость и бесшабашность среди бывших рабов сменялась пониманием своей ответственности. Это было непривычно, неожиданно тяжко, но приятно.
        Примерно через месяц полета в неизвестность Роман наконец смог созвать делегатов, представлявших все расы корабля (за исключением матороканцев, айоллов и тцоп-вишей). Необходимо решить, что делать с Хозяевами, что делать с кораблем? Что вообще делать дальше? После долгих споров и множества предложений, решено, что корабль по очереди посетит родные планеты всех бывших рабов и каждый из них сможет вернуться к себе домой. А кто пожелает, сможет остаться на корабле. Оставшиеся займутся межпланетной торговлей, делом весьма интересным, выгодным и прибыльным. Да и почетным по понятиям любой расы. Но никогда, никогда на корабль не вернется рабство! И никогда команда корабля больше не займется работорговлей!
        Первой, ближайшей звездной системой, в сторону которой направился корабль, стала звездная система дабл-дредноидов. К тому же корабль остро нуждался в пополнении продовольственных запасов. Присутствовавшие на собрании представители дабл-дредноидов горячо заверили, что их земляки, в благодарность за возвращение соплеменников, обязательно помогут.
        Оставалась еще одна проблема - что делать с живущими в своём мире-трубе тцоп-вишами. Они ни о чем не знают и ни о чем не догадываются. Более того, считая себя свободными, они даже не смогут понять всей сути произошедшего, его смысла. Они убеждены, что приходящие к ним существа забирают часть из них в загадочный, лучших, светлый верхний мир. Как сломать эту их уверенность? Как рассказать, кто они на самом деле для Хозяев? Вынесут ли они эту новость? Как отнесутся к ней? В результате решено в ходе полета искать планету, пригодную для их проживания и не заселенную другими разумными формами жизни и переселить на нее всех тцоп-вишей. Задача непростая, но не неразрешимая.

* * *
        Между тем случилось еще одно примечательное происшествие. В первый же день захвата восставшими власти на корабле трое или четверо рабов решительно сорвали со своей груди прилепленные к ней намертво диски, которые они воспринимали как символ рабства. Тотчас их тела стали извиваться от страшных болей и вскоре один за другим они умерли. Роман, которому доложили об этом, строго настрого запретил впредь самостоятельно снимать с себя диски. Он лишь велел собрать все цилиндрические пульты управления дисками и закрыл их в сейфе в каюте командира корабля. В ходе тщательного допроса нескольких гиодов, ответственных за эти устройства, выяснилось, что предназначены они не только для управления рабами (точнее - не столько для этого) сколько для того, чтобы приспособить разные инопланетные организмы к атмосфере и продуктам питания корабля. Когда диск подносился к груди живого существа, он прилипал к ней и врастал в тело десятками и сотнями тончайших нитей, бравших под контроль большинство внутренних органов своего нового хозяина. Через некоторое время тому уже не требовалось ни специальных масок для дыхания, ни
пилюль для поглощения питательных веществ из незнакомых продуктов питания. Землянин и сам вспомнил, что в первую неделю после того, как к нему прикрепили диск, грудь под ним нестерпимо чесалась. Вскоре дискомфорт исчез, а еще спустя время он вообще забыл о чужеродном предмете на своей груди.
        Роман опасался, что матороканцы или затаившиеся айоллы смогут через эти диски мысленно управлять своими бывшими рабами, но гиоды уверили его в том, что это невозможно. Они для этого технически не пригодны.
        К сожалению Профессор, открыто восхищавшийся культурой матороканцев, долго противился наступившим переменам. Он избегал общений с бывшими друзьями, проводя почти все время в секторах, оставленных для проживания матороканцам. Почти каждая его встреча с Романом заканчивалась ссорой.
        - Что вы наделали?! - кричал Профессор, бегая по каюте, временами останавливаясь и слегка подскакивая на одном месте, - Что вы наделали?! Вы сами не понимаете всего! Вы уничтожили удивительнейшую культуру! Одну из интереснейших цивилизаций! Цивилизаций, сложившихся прямо в космосе в рамках одного единственного корабля! Коробля-мира!
        - Мы не уничтожили их. - возражал Роман, - Все те, кто не сопротивлялся, остались живы и здоровы. Пожалуйста, если хотите, мы высадим их на любую устраивающую их планету. Если хотите, можете идти с ними, - в сердцах бросил он, тут же пожалев о сказанном и, уже спокойнее, продолжал, - Пусть там дальше развивают свою чудесную цивилизацию. Но уже за свой счет. Но на этот раз не паразитируя на других расах. Сами, сами пусть работают и создают новые достижения своей великолепной цивилизации.
        - Но это не то будет! Совершенно не то! Вы уничтожили их уклад жизни. А теперь хотите лишить их и их мира!
        - Они работорговцы и рабовладельцы, - пытается убедить вождь, - Они построили своё благополучие на эксплуатации других.
        - Да это-то тут причём? - искренне удивлялся Савелий Михайлович, - И вообще в этом виноваты не они. Они очень умны и справедливы. Если бы вы только знали уровень, которого достигла их наука… их искусство…
        - А кто? Кто виноват в том, что они рабовладельцы? Что они, в конце концов, людоеды?
        - Людоеды? - удивился Профессор. Роман бессильно махнул рукой. Что толку сейчас объяснять. Да и согласится ли собеседник с тем, что тцоп-виши действительно “люди”, а не банальный “скот”?
        - Кто их сделал такими? Не они ли сами и сотворили себя такими, какие они есть?
        - Как кто? Как кто? - в свою очередь удивился профессор, - У них ваши дружки, сквирги, некогда забрали их родную планету. Но у них хотя бы оставался воссозданный ими на этом корабле свой мир. Они его бережно совершенствовали, приноровившись к создавшимся обстоятельствам. А теперь вы, - Профессор ткнул пальцем во всех разом, - Теперь вы отнимаете у них и этот их мир. Что с ними теперь станет? Да к тому же айоллы…
        - Айоллы? Они тут причем? - закатил глаза Роман, всплеснув руками, - Они большую часть времени находятся в спячке. Не надо себя обманывать. Всё решают матороканцы. Вот подберем им собственную планетку, никто им больше мешать не станет.
        - Да нет же! Нет! - восклицал Профессор. - Вы не понимаете! - после чего в сердцах махнув рукой, убегал и несколько дней не показывается.
        Однако через какое-то время само собой сложилось так, что Профессор стал посредником между матороканцами и новыми властями. Он сообщал, что передал матороканцам о намерениях восставших относительно их дальнейшей судьбы. Тем ничего не оставалось, как смириться и согласиться с этим. Они лишь попросили учесть их мнение при выборе планеты.
        Однажды “ночью”, когда Роман после одного из суматошных рабочих дней наконец-то смог добраться до своей каюты и заснуть, его разбудил отчетливый голос в голове: “Что вы собираетесь делать с нами?”. Он вскочил, дико оглядываясь по сторонам. В каюте кроме него ни души! “Приснилось” - решил он. Но только опустил голову, как совершенно отчетливо повторенная фраза не оставила сомнений: “Что вы собираетесь делать с нами? Что вы с нами сделаете?”. Голос совершенно спокойный, без эмоций. Матороканцы? Или айоллы! Да нет, по словам Профессора айоллы без посредничества матороканцев не могли ментально общаться с другими расами.

“Мы найдем для вас подходящую планету” - напрягшись, сформулировал мысль землянин, отправив её во вне. Несколько минут тянулось “молчание”. Роман даже стал сомневаться, что с ним кто-то выходил на связь. Но вдруг голос зазвучал вновь: “Мы согласны”. Больше матороканцы не пытались разговаривать с ним.

* * *
        На большом собрании представителей от всего населения окончательно определено, что все расы будут “развезены” по их родным планетам в полном согласии с их желаниями. Тцоп-вишей решено поселить, как и матороканцев, на одной из пустынных планет. Все ощущали вину перед этими несчастными и дружно договорились подобрать планету возможно с самыми комфортными, самыми подходящими условиями проживания. Пока им никто не сообщал о происходящих на корабле переменах и те продолжали жить в своем небольшом мирке по прежнему, удивляясь только, что их перестали забирать в лучший верхний мир.

* * *
        Но первой планетой, к которой направился корабль, была планета дабл-дредноидов. Те из них, что вошли в Большой Совет, главный орган самоуправления пестрого населения корабля, продолжали уверять, что их соплеменники в благодарность за спасение предоставят экипажу все необходимые запасы пищи и топлива. Кто захочет, сможет даже поселиться у них. Дабл-дредноиды настолько живо и заманчиво описывали жизнь на своей планете, что у многих сложилось впечатление о ней, как о некоем космическом Эдеме. И командование, и экипаж, и всё население с нетерпением ждали, когда же корабль окажется у границ этого чудесного мира.
        Глава 14. Дредноид
        Планета Дредноид, родина даблов, вращается вокруг единственной звезды (удивительно похожей на Солнце и по размеру, и по температуре) по орбите, расположенной на меньшем удалении, чем Земля от своего солнца, но дальше чем Венера. Размером планета заметно уступает Земле, но превосходит Марс. Кроме этой планеты вокруг звезды вращаются еще семнадцать разновеликих планет, причем одна из них в противоположную по сравнению с прочими сторону. Ни на одной из этих планет больше нет жизни. Почти у всех, кроме ближайших трех к звезде (в том числе и у Дредноида), имеются спутники.
        И вот она, в пол экрана! Большая! Красивая! Три вытянувшихся вдоль экватора континента сплошь затянуты замечательно-густой изумрудной растительностью. Сквозь нее местами видны ниточки рек и бирюзовые бусинки озер. Голубизна Северного и Южного океанов и проливов между континентами. От одного её вида у землян защемило сердца. Правда остальные отнеслись к этим видам равнодушно - зеленый цвет для их родных планет не актуален. А на планете гиодов на поверхности вообще нет растительности. Та же, которая спряталась в подземных полостях, по их словам больше походит на гигантские белёсые мхи и лишаи.

* * *
        Корабль вращается на низкой орбите над поверхностью планеты уже несколько дней. Сутки на ней длятся почти пять земных. Температура на всех трех континентах одинаково высокая - в полдень под шестьдесят градусов Цельсия. В полночь же не опускается ниже двадцати пяти. Значительные пространства у обоих полюсов, заняты океанами, так что сухопутных арктических зон на континентах нет. Да и на полюсах не видно ледяных шапок. Желающие с жадностью разглядывают на экранах проплывающие внизу пейзажи. Буквально вся поверхность суши плотно укрыта однообразной растительностью. Из этой темно-зеленой массы местами торчат плоские верхушки полуразрушенных древних горных хребтов.
        При ближайшем рассмотрении выяснилось, что то, что казалось лесами, на самом деле слой растительности, представляющей из себя множество переплетающихся между собой в самых немыслимых формах кривых ветвей толщиной с руку взрослого человека. Этакая гигантская губка толщиной в две-три сотни метров. По словам дабл-дредноида Киропласу, представлявшего в Большом Совете всех дабл-дредноидов корабля, это не одно, а великое множество растений, сросшихся между собой в один супер организм.
        Он, с необычным для его расы блеском в глазах, рассказывал, как в этой толще, на разных ее уровнях, живут самые разнообразные существа - одни скачут, другие ползают, третьи планируют на коротких крыльях через небольшие открытые полянки, четвертые перелетают с ветки на ветку на длинных гибких руках и хвостах. Одни из них живут у самой поверхности суши, другие постоянно держаться в толще “супер-дерева”, третьи всю жизнь парят на широких кожистых крыльях над растительностью, изредка ныряя в неё, словно в океан. Нечто вроде мириадов и мириадов меленьких тонких листочков имеется только в самом верхнем слое этой мега-губки.
        Обитающие в её недрах существа питаются листьями, молодыми побегами, корой, соком, набухающими прямо на ветвях полупочками, полуплодами - кто во что горазд. Живущие же у земли едят корни. Мясо, насколько знает Киропласу, на его планете не ест ни одно живое существо. Зато многие пьют кровь. Самое интересное, что кровь выпивается не вся и “жертва” остается вполне живой и здоровой. По уверениям дабл-дредноида, это даже для неё полезно. При этих словах в его глазах, направленных на шею Романа, блеснул неприятный голодный огонёк. По спине землянина пробежал холодок.
        Ходящие по поверхности существа, в том числе и сами дабл-дредноиды, проделывают ходы между ветвей, поддерживая эти “дороги” в надлежащем состоянии. Среди них есть и совсем узенькие, рассчитанные на передвижение одного человека, и настоящие широкие трассы, по которым могут проехать рядом две-три каких-то местных повозки. По ветвям даблы взбираются не высоко, предпочитая держаться на твердой поверхности. Но есть дикие племена (он так и сказал - “дикие”), которые постоянно живут в десятках метрах над землей, в густых зарослях, устраивая там примитивные гнёзда.

“Цивилизованные” даблы высоко вверх не полезут (Киропласу скорчил презрительную гримасу). Они формируют пещеры-дома у самой земли, переплетая “стены” ветками и замазывая щели глиной.
        - Вы бы видели, какой величины и красоты бывают залы в домах наших знатных людей. И чем человек занимает более значительное положение в обществе, тем величественнее и разветвлённее его жилище.
        - А есть ли у вас отдельные народы, страны, города? - заинтересовался присутствовавший при разговоре Профессор.
        - О да! У нас есть поселения больше и меньше. Есть всего в несколько семейных комнат, а есть в сотни и тысячи помещений, соединенных внутренними ходами. Все эти поселения принадлежат кому то из знатных людей. И чем больше у него в подчинении таких поселений, тем более знатным он считается и тем большим уважением пользуется. Много и таких даблов, кто предпочитает жить в одиночестве, подальше от любых поселений. Но все они всё равно находятся под покровительством того или иного знатного человека. По-другому нельзя.
        - Потому что в одиночку опасно жить? - спрашивает Роман.
        - По закону нельзя.
        - У вас есть такой закон? Кто такие, эти знатные люди?
        - Ну это те, кто владеет территориями вокруг и позволяет другим жить на них, защищая при этом от притязаний других знатных людей.
        - Защищая? От каких притязаний? Они что, нападают на них?
        - Бывает, - смутился Киропласу, - Но это редко, - успокоил он, - Обычно все заканчивается мирно. Заключением договоров между знатными людьми. Они делят между собой подчиненных им даблов.
        - А что простые, не знатные даблы? Они могут селиться там, где сами захотят?
        - Одни могут. С разрешения того, на чьих землях они хотят поселиться. Другие нет.
        - Почему же такое неравенство?
        - Они задолжали своему знатному человеку и пока не вернут долг, должны жить у него и работать на него.
        - А их дети?
        - Дети? Ну, пока их родители не выплатят долг, они так же живут здесь. Или пока они сами не выплатят долг, оставшийся от умерших родителей. Бывает, что долг тянется за семьей дабла из поколения в поколение, только копясь и прирастая новыми долгами. Такие даблы вообще без разрешения своего знатного человека не могут уйти за пределы подвластной ему территории.
        - И что? - мрачно спросил Профессор, - Хозяин такого должника и продать может его за его долги другому хозяину?
        - Продать? - Киропласу пожал плечами, моргнув своими лягушачьими глазками на макушке, - Почему нет? И его продать и членов его семьи. Какая разница должнику, кому выплачивать свой долг?
        - Это… это феодализм какой-то… - проворчал Профессор, - Дикость. Варварство.
        - Ага, - тут же встрял в разговор Роман, - Значит рабство матороканцев Вам по душе, а феодализм дабл-дредноидов возмущает?
        Профессор, бросив на друга взгляд свысока, резко развернулся и вышел.
        - Ну ладно, - заключил вождь восставших, - будем искать место, куда можно сесть на катере.

* * *
        По мере того как экспедиция, состоявшая из Романа, Профессора, Шуке, Зои, семи гиодов и двух десятков маа, спускалась вслед за проводником вниз по довольно крутой тропинке от оставшегося на плоской верхушке одного из холмов десантного катера, становилось все душнее и душнее. Словно входишь в парилку. Температура явно перевалила за пол сотню градусов. Ни малейшего дуновения ветерка. Ни намека на прохладу. Даже царившая полумгла не давала желанного отдохновения. Скорее наоборот. Атмосфера вполне пригодна для дыхания, учитывая вносимые дисками в дыхательную систему организма гостей поправками.
        Где то там, внизу, их ждала, по словам находившегося тут же Киропласу, торжественная встреча. Все дабл-дредноиды переправлены с корабля на планету еще вчера (местного пятисуточного “вчера”). На последнем рейсе прилетели вышеуказанные члены экспедиции и дожидались известий о начале переговоров. Сегодня утром явился Киропласу в сопровождении нескольких граждан, замотанных в синие, красные и зеленые ткани по самые ноздри, расположенные чуть ниже моргавших на макушках голов глаз, и пригласил пришельцев в гости к местному знатному человеку, владеющему всеми окрестными землями (точнее сказать - деревьями). Судя по всему, туземцы не знали хэге, межгалактического языка и Киропласу служил переводчиком. Роману сразу не понравился тот жадный хищный блеск, что он заметил в вылупленных глазах некоторых даблов.

* * *
        Наконец спуск закончился и вереница хозяев и гостей оказалась на относительно ровной поверхности. Широкая дорога зеленой гофрированной трубой терялась вдали. Здесь хозяева выстроились в шеренгу - в центре Киропласу, обмотанный новенькой синей тканью. Слева и справа от него еще по двое даблов в красных одеждах. Позади - гости. Замыкают шествие несколько дабл-дредноидов в зеленом с блестящими дубинками на левом плече. Даблы неспешно семенят на своих ножках, подрагивая под одеждой короткими, но широкими коническими хвостами. Вскоре вошли в небольшой зал, освещаемый десятком расставленных вдоль стен светильников, похожих на обычные трехлитровые стеклянные банки с какой-то ярко сверкающей побулькивающей массой внутри. Здесь процессия остановилась. Даблы в красных одеждах еще раз осмотрели гостей и, очевидно успокоенные на их счет, повели дальше, через низенький арочный проход, где всем пришлось согнуться чуть не вдвое. Роман отметил, что “зеленые” охранники остались снаружи.

* * *
        В приличных размеров зале полно народу.
        Стоявший галдёж моментально стих, едва первые из гостей переступили порог. У противоположной стены, на возвышении, в чем-то весьма похожем на позолоченный расписной трон, восседает высокий, до невозможности худой (даже на фоне остальных своих субтильных собратьев) дабл в желтых одеждах. Вокруг него переминаются с ноги на ногу с десяток вельмож в белом. Вообще одежда не различалась своим кроем, только цветом. Очевидно, цвет одежды свидетельствовал о статусе носившего. Когда гости вошли, тотчас откуда-то сбоку подбежало несколько даблов, одетых лишь в набедренные повязки серого цвета, и расставили несколько стульев перед Романом, Шуке, Профессором и Зоей. Маа и гиоды остались стоять. Похоже хозяева так определили статус незнакомцев. Впрочем, ни гиоды, ни маа по строению своих тел и не смогли бы рассесться на предложенных стульях с узкими высокими спинками.
        После того, как все разместились по предназначенным местам, сидевший на троне дабл заговорил слабым, еле слышным голоском. Роман понял - дабл стар и немощен. Местные слушали его с нескрываемым подобострастием и почтением. Только когда он закончил свою речь, стоявший сбоку, между гостями и площадкой с троном Киропласу, поклонившись хозяину, стал переводить.
        Из его речи гости поняли, что они осчастливлены лично лицезреть местного знатного человека, самого великого, самого красивого и самого сильного из всех знатных людей на много, много, много территорий вокруг. Может быть даже на всём материке. О планете говоривший скромно умолчал. Но из дальнейшего стало понятно, что на всей планете торговать имеет смысл только с ним. Остальные знатные люди ничего путного гостям дать не смогут.
        Пока Киропласу переводил речь своего нового владыки, из свиты того вперед вышел субъект, на голову выше прочих, обнаженный сверху по пояс, но снизу замотанный в желтое нарядное тряпьё с блёстками, и молча подошел к гостям. Его выпуклые глаза внимательно, не моргая, рассматривали гостей. Проходя мимо Зои, он остановился и долго стоял перед ней в восхищении. Даже дыхание, казалось, у него замерло. Глаза наполовину втянулись в череп. Затем он со всего маху хватанул себя кулаком в грудь, вызвав звук гулкой бочки, повернулся к знатному человеку и что-то горячо сказал ему. Тот, не раздумывая, величественно кивнул. Заметно, что только один этот полуголый не боится владыки. После кивка старика у него задергался его конический широкий хвостик, а рот-присоска с четырьмя мелкими зубчиками хищно вытянулся в трубку.
        - Что ему надо? - довольно грубо спросил Роман.
        Киропласу цыкнул:
        - Нельзя. Нельзя так разговаривать с любимым сыном нашего хозяина.
        - Что ему надо? - уже спокойнее повторил землянин.
        - Это Караккотт. Ему понравилась эта особь, - проворчал Киропласу, - Он хочет… Хочет пригласить её к себе в гости.
        - Что значит “в гости”? - насторожился Роман, - Мы и так у них в гостях.
        - Нет, - закачал головой толмач, - Он хочет пригласить её к себе, на свою часть дворца.
        - Дворца? - усмехнулся Роман, - А я и не понял, что мы во дворце.
        - Что? - в свою очередь не понял шутки дабл.
        - Что он спросил у своего отца? - проигнорировал его вопрос вождь восставших, - Ведь он что-то спросил?
        Киропласу смутился:
        - Он говорил на местном диалекте. Я не совсем понял.
        - Скажи, что мы не отпустим никуда нашу спутницу!
        Киропласу хищно улыбнулся:
        - Я не думаю, что это будет хорошим решением. Вы теперь во власти этого знатного человека и грубить ему не в ваших интересах.
        - Но…
        Тут Зоя прервала Романа:
        - Дорогой, - при этих словах сердце землянина ёкнуло, - Дорогой. Я пойду с ним. Не стоит из-за такого пустяка портить с ними отношения. Иначе они нам ничего не дадут. Что он со мной сделает? Я скоро вернусь.
        - Ладно. - нехотя согласился Роман и, повернувшись к Киропласу, заявил, - Скажи, что если они захотят навредить этой женщине, то горько за это поплатятся!
        Переводчик внимательно посмотрел на землянина, затем повернулся к сыну знатного человека и сказал ему буквально пару слов. Тот, шагнув вперед, взял покорно последовавшую за ним Зою за руку и скрылся с ней в одном из зеленых коридоров.
        - Всё? - недовольно спросил Роман.
        - Он понял. - ответил дабл, - Теперь наш хозяин предлагает всем пройти в другой зал, где состоится торжественный пир в честь гостей. А за свою подругу не беспокойся. Ничего с ней плохого не случится, - вновь усмехнулся он, - Спариться с ней Караккотт всё равно не сможет.
        Роману очень не понравилась эта гаденькая улыбка. Он недвусмысленно поправил висящее у него на боку лучевое ружьё, чтобы хозяева обратили на него внимание. Знатный человек действительно словно только что увидел эту блестящую палку и спросил у переводчика, что это такое. Тот принялся объяснять. Знатный человек на мгновение полувтянул в череп выпуклые глаза и мягко произнес несколько фраз.
        - Наш хозяин просит вас успокоиться и поверить, что никто здесь не желает вам зла. В его обоих сердцах только добро и благодарность.
        - Ладно, ладно. Дай-то бог. - проворчал землянин, - Узнай, когда и за какую плату мы можем получить топливо для корабля и продукты.
        Киропласу, почтительно пригнувшись, заговорил с хозяином. После нескольких минут переговоров, он перевёл:
        - Топлива у них здесь нет. Оно им не нужно. Зачем оно им? Сюда редко залетают торговые корабли с других звезд. За ним надо посылать. Но они соберут его в соседних поселках и доставят в течении одного дня. Местного, конечно. А продукты начнут собирать сейчас же. Так что вам придется побыть здесь гостями. А платы никакой не надо. Вы уже оплатили тем, что привезли нас сюда.
        - То есть он благодарен нам за спасение своих земляков? - невольно умилился землянин. Он не ожидал такого благородства от местного феодала.
        - Ну… - замялся переводчик, - Не то, чтобы за спасение… Просто вы… бесплатно доставили ему много, много даблов. Каждый из них… из нас… имеет свою цену. По нынешним временам, немалую. - Киропласу, повернувшись лицом к вновь обретенному хозяину и низко кланяясь ему, добавил, - Этот старикан столько не смог бы купить и за дюжину дюжин лет. Теперь он посадит каждого из спасённых на хозяйство: собирать питательные листья, ткать полотна, делать посуду, клеить одежду, прокладывать новые и ремонтировать старые дороги. И получит большой доход. Вы, сами того не желая, сделали его много, много, много богаче и значительнее. Он сможет обменивать своих новых подданных на что угодно. Продавать этот редкий престижный товар за любую цену. Слуги, побывавшие среди звёзд!!! Что может быть заманчивее. Его слава распространится по всем землям! Он сможет требовать за них у других знатных людей чего угодно. И те, чтобы обладать этой диковинкой, отдадут что угодно. Или отберут, - еле слышно добавил переводчик. Роман уже не расслышал последних слов.
        - Ладно, - проворчал капитан. Ему этот расклад явно не по душе. Хотя, что он знает об обычаях туземцев? Скорее всего его беспокойство - результат излишней мнительности.

* * *
        В соседнем, еще большем, чем предыдущее, помещении, стоит множество удобных, искусно плетеных из ветвей толи широких двухместных кресел, толи коротких диванчиков. В каждое из кресел село по одному из присутствующих даблов, либо усадили по одному из двуногих гостей. Только маа оставались стоять, а гиодам, посовещавшись, принесли нечто вроде низких табуреток. Вскоре свет притух (на половину светящихся банок попросту накинули темные покрывала) и к каждому из гостей, пританцовывая на коротких ножках, подошла невысокая полноватая особь. Роман понял - самки. Они грациознее излишне худощавых самцов и замотаны по самые глаза на макушке в лиловые простыни. Кокетливо опускаясь на диванчики по левую руку от сидящих, прижимались к ним всем телом. Гости недоумевали, что им делать с местными красавицами? Даблы же, дрожа от вожделения, обхватывали самок руками, сдвинув с их шей покрывала, впивались в неё ртами-присосками, принимаясь наслаждаться свежей кровью. Девушки ничуть не испугались. Более того, им явно нравилось. Запрокинув головки и закатив в изнеможении глаза, они томно постанывали.
        Роман, глянув с испугом на усевшуюся рядом полную девицу, вскочил. Его чуть не стошнило. Прочие гости так же оказались не в восторге. Заметивший всё это знатный человек что-то недовольно спросил у Киропласу. Тот, с сожалением оторвавшись от шеи своей подруги-подарка, с усмешкой ответил несколькими фразами. С его вытянутой морды протяжно упало на пол несколько густо-зеленых капель. Все присутствующие даблы рассмеялись. Знатный человек дважды хлопнул в ладоши и тотчас девушки гостей повскакивали и куда-то убежали. Но буквально спустя минуту вернулись, неся кувшинообразные сосуды. Брезгливо улыбаясь, протянули их гостям. Роман осторожно понюхал отверстие узкого горлышка, опасаясь, что там находиться та же кровь.
        - Это сок растения, - крикнул переводчик под общий хохот туземцев и вернулся к прерванному занятию.
        Гости стали осторожно пробовать содержимое. Действительно сок. Сок очень приятный, источающий тонкий заманчивый, слегка пьянящий аромат. Не кроваво-зелёный, а пурпурно-голубоватый.
        Глава 15. Возвращение Зои
        Согласно верным механическим часам Романа они находятся на Дредноиде, в гостях у знатного человека, уже больше земной недели. То есть обещанные для поставки товаров и топлива сутки истекли. Хозяева под разными предлогами не выпускают их никуда и не передают ни топлива, ни продуктов, ссылаясь, каждый раз на то, что пока ничего не доставили. Но вот-вот, не сегодня, так завтра - обязательно.
        - Где Зоя? - требовал отчета у Киропласу Роман.
        - Всё хорошо. Всё хорошо. - успокаивал переводчик.
        - Что хорошего? - рычал землянин, - Спроси у своего хозяина, когда она вернется к нам!
        - Вернется. Обязательно вернется. - уверял коварный дабл.
        - Когда? - требовал Роман, - Не дай бог тот ублюдок что-либо сделает с ней.
        - Нет, нет, - искренне убеждал Киропласу, - Нет. Поверь мне, ей не сделают ничего плохого. Клянусь тебе, Вождь. Не сделают.
        - Зачем же она вообще понадобилась ему?
        Киропласу смутился:
        - Понимаешь, у нас большое значение имеют не деньги, а обладание чем-то необычным, редким. Единственным в своём роде. Тем, чего нет и не будет у других. Это повышает интерес и авторитет. Вызывает почтение. Дает уважение других знатных людей. Дает еще больше власти и могущества. А иметь в любовницах инопланетную самку…
        - В любовницах!? - вскинулся землянин.
        - Успокойся, успокойся! - замахал руками Киропласу, - Вашей женщине ничего не грозит. Использовать её для любовных утех Караккотт не сможет из-за различия внешнего проявления наших репродуктивных систем. Ваша кровь не пригодна в пищу. Она ядовита. Караккотт будет относиться к ней, как к хрупкому драгоценному сосуду. Причинить вред ей, это всё равно, что самому уничтожить дерево, в котором устроен твой дом. Вашей женщине нравится быть в гостях у сына знатного человека. Это большая честь для неё и для всех вас.
        - Ну ладно. Погостила и хватит. Когда он вернет нашу женщину?
        Киропласу совсем по земному пожал плечами.
        - Передай, что я требую, чтобы Зою привели к нам. Пусть сама всё скажет. Пожелает остаться, так тому и быть. Но не увидев её, мы с Дредноида не улетим.
        - Я передам, передам. Кстати, топливо для вашего корабля уже подвезли. - заторопился переводчик, - Сегодня же доставят и местные продукты, из которых вы сможете синтезировать все необходимые питательные вещества.

* * *
        Следующие местные сутки три катера непрерывно взлетали и садились, перемещая с плоской верхушки холма на корабль доставляемые носильщиками тысячи плетеных корзин с продуктами и сотни плетеных из прутьев и обмазанных глиной больших бочек с густым желеобразным веществом, служившим сырьем для переработки его в топливо для наиболее распространенных в этой части галактики типов двигателей транспортных кораблей.
        Роман настолько загружен, что почти забыл о Зое, вспоминая о ней лишь в краткую секунду между тем, как устало усесться на свою кровать и мгновением, как коснуться головой подушки, после чего тут же отключался.
        Но после того, как почти всё, что им “подарили” хозяева было перевезено на корабль, землянин вновь насел на переводчика, требуя, чтобы ему дали поговорить с Зоей. Не получив от лукавого Киропласу твердого обещания, он сам направился в зал, где находился трон знатного человека. Киропласу пытался встать на пути, но Роман лишь отодвинул того в сторону.
        В “зале” находился сам знатный человек и несколько его ближайших советников. Похоже Роман попал как раз на заседание местного правительства. Ворвавшись, землянин с ходу потребовал отчета:
        - Где находится наша женщина? Почему вы отказываетесь нам её показать?
        Знатный человек сердито заговорил с Киропласу, указывая обеими руками на инопланетянина. Тот стал оправдываться. На Киропласу закричали сразу несколько человек. Тот что-то расстроено бормотал. На Романа перестали обращать внимания. Он не вытерпел и, шагнув вперед, довольно грубо взял Киропласу за плечо:
        - Что они говорят? - при этом все смолкли.
        Киропласу смущенно забормотал:
        - Они говорят, что Зоя не хочет возвращаться к вам. Они говорят, что она счастлива со своим новым хозяином. Они говорят, что вы получили всё, что вам было обещано. И они говорят… - он замолчал.
        - Ну! Что еще?!
        - Они говорят, что вам пора улетать.
        - Без Зои!?
        - Они говорят, что женщина останется здесь.
        - Пусть покажут нам её! Пусть она сама скажет мне это! А то мы сами начнём её искать. Мы перевернём здесь всё!
        - Нет! Нет! - испугался дабл, - Нет! Нельзя этого делать! Они убьют вас! Убьют всех нас. И меня тоже.
        Роман шагнул еще раз в направлении трона. Тотчас из боковых ходов выскочило с десяток даблов в зеленых одеждах охранников с блестящими дубинами наперевес. Знатный человек вжался в свой трон. Вперед выскочил неизвестно откуда взявшийся Караккотт и, встав в плотную к Роману, что-то закричал прямо ему в лицо, брызгая слюной. Роман брезгливо отпихнул наследника и в свою очередь выхватил из-за спины лучевое ружьё. Все в испуге отпрянули. Сейчас случится непоправимое и прольется кровь. Никто по-настоящему не хотел этого, поэтому обе стороны медлили. Ситуацию спас Киропласу. Он стал что-то горячо говорить своим соплеменникам. Знатный человек бурчал время от времени в ответ. Наконец переводчик повернулся к Роману и нескольким сопровождавшим его маа.
        - Знатный человек говорит вам, уйдите. Знатный человек прощает вас. Он говорит, что вы неблагодарны. Он говорит, что вы перестали быть его гостями. Он говорит, что вам пора улетать. Вы всё уже получили.
        - А Зоя?
        - Он говорит, что она остается здесь! Вы потеряли на неё право.
        Роман молчит. Все терпеливо ждут его решения. Никто не решался начать первым. Наконец вождь восставших, понимая, что в этих зеленых лабиринтах их все равно перебьют, кивнул своим на выход и, беспечно повернувшись к ощетинившимся дубинками охранникам, вышел из зала. За ним потянулись остальные. Никто из хозяев их не сопровождал. Роман шагал широким злым шагом. Маа ели поспевали за ним. Они явно довольны, что все закончилось мирно. Честно говоря, никто из них не желал из-за какой-то инопланетной самки рисковать своими жизнями и портить отношения с местными. Маа, да и гиоды, всегда подозрительно косились на прислужницу матороканцев. И в тайне не одобряли дружбы с ней Вождя.
        Через несколько сотен шагов, немного успокоившись и начав думать хладнокровнее, Роман обратил внимание, что вместе с ними идет и Киропласу.
        - Ты что здесь делаешь?! Приставлен шпионить? - землянин направил в сторону дабла лучевое ружье, которое все еще держал в руках.
        - Нет, нет… - испуганно залепетал Киропласу. И горестно опустив голову, - Меня тоже изгнали.
        - Тебя-то за что?
        - За то, что я привел вас.
        - Привел!? Да ты им богатство в виде своих соплеменников принес. Сам говорил.
        - Увы. Знатные люди к нам, простым людям, никогда не были справедливы. Позвольте мне идти с вами. Мне здесь жизни все равно не дадут. Меня убьют. - он просительно моргал лягушачьими глазами на макушке, - Позвольте. Мне рано еще умирать. Я только обрёл свободу. Благодаря вам, наш Вождь, - его голос стал заискивающим.
        - Чёрт с тобой, - махнул рукой Роман, - Иди. Но если ты попытаешься предать нас, сделать нам гадость…
        - Нет, нет. - замахал руками Киропласу, - Нет, Вождь. Киропласу не предатель. Киропласу всё помнит. Киропласу за всё благодарен Вождю.

* * *
        Пришельцы не торопились улетать. На плоской верхушке холма, выступавшего над окружающей, опутанной мотками ветвей и листьев местностью, находилось три вооруженных до зубов катера. Никто из восставших не рисковал больше спускаться вниз. Но и местные не показывались из своих зарослей. Роман совещался с недавно прибывшими с корабля Шуке и Профессором, а так же с несколькими членами Совета, что предпринять дальше. Все, кроме Шуке и Профессора, склонялись к тому, что следует улетать. И как можно скорее.
        - Они же сказали, что ваша женщина пожелала остаться здесь. - ворчал один из маа.
        Роман молчал. Он понимал, что несправедливо с его стороны подвергать опасности других из-за чужого для всех, кроме прибывших с Земли, существа. Может и правда Зоя захотела остаться? Что ждало её на Зар-Тенарре? Суд? Суровое наказание за предательство? А здесь, похоже, ей действительно ничего не угрожает. Она находится в весьма привилегированном положении. Её, как большую ценность, будут холить и лелеять.
        Ну потратят они время. Потеряют людей. Много людей. Найдут её. А она скажет - нет! Как он посмотрит в глаза близким, друзьям, родственникам погибших товарищей?
        - Ждём еще одни местные сутки. - вынес он, скрипя сердце, свой приговор. - Если ничего не изменится, улетаем.
        После этих слов он отошел в сторону, к самому краю площадки, и долго о чём-то совещался с Киропласу. Затем Киропласу, явно нехотя, укоризненно взглянув на капитана, погрузился в зеленную массу.

* * *
        Рано утром запыхавшийся Киропласу бегом ворвался на поляну и стал колотить кулаками по обшивке ближайшего катера. Спавший вахтенный проснулся, тря все свои глаза руками, и уставился на дабла:
        - Тебе чего?!
        - Капитана! Зови! Быстро! Капитана зови!
        - Сейчас, сейчас, - маа неторопливо зашел обратно в катер. Через минуту из люка показался взъерошенный Роман.
        - Что тебе, Киропласу? Что-то ты быстро вернулся. Где Зоя?
        - Какай Зоя! - кричал посланник, - На поселение напали Дикие! Они скоро будут здесь!
        Роман, еще не понимая о каких “диких” идет речь, отдал команду всем подготовиться к возможному нападению. Впрочем, все и так уже проснулись от криков Киропласу. Затем, убедившись, что отряд подготовился к обороне, Роман запустил посланника внутрь и велел пояснить, кто такие “дикие” и почему они напали на поселок.
        - Дикие, - отдышавшись и несколько успокоившись, начал Киропласу, - Это даблы, которые живут не внизу, на земле, а в чаще Дерева. Где то там, - он указал рукой на расстилающееся ниже макушки их холма зеленое месиво. - Они даже внешне отличаются от нас, у них более сильные и длинные руки, так как они хватаются ими за ветви и перелетают с одной на другую. Ногами же почти не ходят, лишь опираются ими. Поэтому ноги у них стали короче и слабее, чем у цивилизованных даблов, живущих внизу, на земле.
        - Да и “цивилизованные” то не сильно длинноноги, - хихикнул позади вахтенный. Капитан строго зыркнул на него.
        - Почему же они напали на поселок знатного человека? Им вроде как и делить нечего?
        - Они ненавидят “цивилизованных”.
        - Почему?
        - Ну, - смутился Киропласу, - Некоторые знатные люди нападают на них и уводят в рабство, используя на самых тяжелых работах. Им даже не выделяется жилье, не дают жён, не предоставляются участки. Содержат хуже, чем рабов на корабле Братства. Поэтому у “диких” любить “цивилизованных” нет никаких причин.
        - У них тоже есть знатные люди?
        - Не знаю, - помялся переводчик, - Наши не общаются с дикими. Может они и говорить то совсем не умеют. Дикари, что с них возьмешь.
        - А что они сами делают с теми, кого захватили в плен в поселках?
        - Ну, они не столько берут пленных, сколько грабят поселения. Тех же некоторых, кого захватят, долго мучают, издеваются и только затем убивают. Сдирают кожу, отрывают руки и ноги, режут еще живых на куски.
        - Откуда ты это знаешь?
        - Так нам рассказывали. А рабов они не используют. Иногда, правда, тех из пленников, к кому почувствуют симпатию, отпускают. Я даже знаю, что некоторые “цивилизованные” остаются жить с “дикими”, находят себе пару среди них.
        - А как они воюют? У них есть оружие?
        - Некоторые бьются тяжелыми дубинами, а другие заостренными с обоих концов палками. При этом некоторые из них воюют верхом на “тцарах”. У таких палки длиннее и заострены лишь с одного конца.
        - Тцары? Это еще кто?
        - Ну-у-у… Сам я их никогда не видел. Говорят большие животные, еще более дикие, чем сами дикари. У них четыре лапы с длинными гибкими пальцами и нет ног. Они совсем глупые. Едят листья. Дикие захватывают тцаров в младенческом возрасте и воспитывают у себя, приучая возить их верхом на себе.
        Пока Киропласу делился своими знаниями, дежурный маа воскликнул, привлекая внимание и указывая в окно. На краю поляны, на фоне верхушек беспредельного Дерева, появились три фигуры. Это были даблы, но ноги их действительно более короткие даже, чем и без того короткие ноги “цивилизованных” даблов. Вернее, как, присмотревшись, понял Роман, не столько короткие, сколько искривленные, к тому же слегка подогнутые в коленях. В мощных длинных руках все трое держат деревянные колья, древка которых несколько ниже их самих. Тела “диких” защищены настоящими, искусно плетенными из разноцветных полосок корья доспехами. На головах сшитые из двух половинок древесной коры шлемы, в глубоких прорезях которых почти не видно глаз. Стоят спокойно, держа себя с достоинством. Увидев, что их заметили, начали махать руками, приглашая спрятавшихся выйти.
        - Что делать? - Роман смотрит на товарищей.
        - Их немного. Можно рискнуть, - говорит Профессор.
        - А вдруг их там, внизу, целая толпа? - возражает осторожный Шуке.
        - Всё же выйдем. - решает Роман, - Будем держать оружие наготове. Они явно желают переговоров. Сами опасаются нас. Не знают нашей силы.
        Роман, Шуке, Профессор, несколько гиодов и, после уговоров, дрожащий Киропласу вышли и сделали с десяток, другой шагов навстречу незваным гостям. Те, положив на землю копья, без смущения поковыляли к группе инопланетян. По мере их приближения Роман мог убедиться, что это не другой вид даблов. Их ноги и руки несколько изменились под воздействием того образа жизни, который они вели, с младенчества обитая среди ветвей “рофферти” (как местные называли свое всепланетное Древо).
        Подойдя ближе один из даблов, безошибочно определив в Романе вожака чужеземцев, довольно дружелюбно заговорил. Киропласу стал переводить. Значит и язык у “диких” и “цивилизованных” почти не отличался. Во всяком случае не настолько, чтобы Киропласу не мог его понять.
        - Мы владеем этой частью рофферти. Вы пришли на нашу землю. Зачем вы здесь?
        - Извините, если мы нарушили ваши законы. Мы не хотели этого делать. Мы не знали, что это ваша территория. Мы привезли много даблов, которых освободили из плена в далеких, далеких краях. - Роман неопределенно махнул в сторону, - Мы думали, что этой землей владеет знатный человек, который живет там, внизу.
        - Кто вам это сказал? - перевел испуганный Киропласу, втягивая глаза в череп, боясь, что сейчас рассвирепевшие “дикие” схватят его и утащат к себе, чтобы пытать и умертвить затем самым ужасным образом.
        - Его здесь нет. Он остался там, внизу. - ответил Роман к огромному облегчению Киропласу.
        - Нет. Там тоже наша земля. Мы наказали сегодня тех, кто пытался присвоить ее.
        - Ладно. Мы не хотим и сами долго здесь оставаться.
        - Когда же вы уйдете отсюда?
        - Как только найдем свою женщину.
        Вожак стал уточнять, о ком идет речь и как эта самка оказалась у сына знатного человека. Наконец, посовещавшись со спутниками, он сообщил:
        - Мы даём вам один день. - для верности вожак вытянул вперед один палец, соответствующий мизинцу на руке человека, - Мы поможем найти вашу самку. Но тогда вы должны сразу уйти к себе. Улететь далеко, далеко в космос. - усмехнулся он, указывая на катер и на небо. Из этого стало понятно, что дикари, во-первых, видели момент прилета катера. И, наверное, уже долгое время наблюдали за пришельцами из чащи своего дерева. И во-вторых, им знакомо понятие “космос”.
        - Хорошо. Мы согласны принять вашу помощь. Но помните, что без женщины мы не улетим отсюда. И у нас есть оружие, - Роман показал своё ружье, - Мы не угрожаем вам, но вы должны понять, что мы не безоружны и можем за себя постоять.

“Дикие” с интересом, но несколько пренебрежительно уставились на блестящую палку. Вождь, по-прежнему улыбаясь, ответил:
        - Наши копья длиннее.
        Тогда Роман направил палку на несколько торчащих над основной массой рофферти толстых ветвей и одним движением начисто срезал их. Те с шумом полетели вниз. Гости явно впечатлены, но стараются не подать вида. Наконец вождь поднимает палец вверх:
        - Один день. Помните. Один.
        Вслед за этим все трое скрываются внизу, в густых ветвях, за которые ухватились руками с явным облегчением.
        Роман поворачивается к друзьям:
        - И что делать?
        - Искать! Искать Зэнь-Ди. - горячо отвечает Шуке. - Без неё я никуда не улечу. Можете оставить меня здесь.
        - Не горячись, друг…
        - Нет. Никуда не полечу. Помнишь, она прилетела на Землю, в такую невероятную даль, чтобы спасти меня.
        - Мы найдем её, - успокоил Шуке Профессор, - Правда? - повернулся он решительно к Роману. - Иначе я так же останусь здесь и помогу другу Шуке искать девушку.
        - Да что вы набросились на меня? Я что, против? Сколько потребуется, столько и будем искать.
        Вслед за этим Роман перевел остальным своё решение. Нельзя сказать, что такое решение всем понравилось. Ни у гиодов, ни у маа не возникло желания рисковать своими жизнями ради чуждой для них инопланетянки.
        Почти полдня потребовалось, чтобы подготовить поисковую команду. Никто, кроме её друзей, не рвался в эту экспедицию, которая неизвестно чем закончится. Киропласу сразу отказался идти куда бы то ни было. Да и куда идти, если знатный человек либо убит, либо взят в плен. С кем разговаривать? Убивайте его прямо здесь! Хоть мучиться перед смертью не придётся.
        Роман, скрипя сердце, заявил, что если его спасательная команда не вернется к утру, они могут улетать. С огорчением глядя на остающихся, он понимал, что они так и сделают, не задержавшись ни секундой дольше. Едва местное светило покажется над горизонтом, как их уже здесь не будет. Он, да и не он один, понимали, что это поход отчаяния. И ждёт их скорее всего бесславный конец.
        Экспедиция из пяти существ (к ним присоединились еще двое совестливых молодых маа) готова к спуску. Попрощавшись с остающимися, направились к спуску с холма. Под тоскливые взгляды товарищей принялись спускаться. Окраина зеленой массы рофферти совсем близко. Вдруг ветви закачались… Путники вздрогнули - неужели “дикие” обманули и решили не ждать следующего утра? Они замерли на месте. Ветви раскачиваются всё сильнее и сильнее. Что-то или кто-то приближается. Роман непроизвольно снимает с плеча ружье.

* * *
        Вот завеса листьев расступается и у опушки, отпустив руками спружинившую вверх ветку, оказывается здоровенный дикарь. Он что-то заговорил. Роман и Шуке одновременно обернулись, ища глазами Киропласу, но раздавшиеся возгласы заставили их повернуть головы обратно.
        Из лесу выходила Зэнь-Ди.
        Она завернута в нарядную желтую ткань. Широко улыбаясь, бросается в их сторону, путаясь ногами в своей хламиде. Роман и Шуке бегут навстречу. Они обнимают ее, в восторге, перебивая друг друга, спрашивают. Зоя что-то отвечает. Наконец все опомнились и оглянулись на спокойно стоящего в сторонке, опирающегося на копье “дикаря”. Тот явно доволен. Роман подходит к нему и протягивает руку. Дикарь, посомневавшись, тянет свою. Землянин от души жмет горячую ладонь “дикаря”. Тот смущен и, кажется, растроган. Он что-то говорит им, машет рукой и, развернувшись, скрывается в чаще. Троица восторженно машет в ответ.
        Оставшиеся у катера, разобравшись в происходящем, восторженно вопят и так же машут руками непонятно кому - или скрывшемуся “дикарю”, или спутникам, которых не пришлось бросать одних на планете, спасая свои жизни. Или от того, что не придется брать на свою душу непосильную тяжесть предательства.

* * *
        Оказавшись на корабле, Зоя рассказала, что ничего плохого с ней действительно не приключилось. Сын знатного человека, Караккотт, похоже действительно не на шутку влюбился в прекрасную инопланетянку, непрестанно уговаривая её остаться. Она возражала, что они невероятно далеки друг от друга и что у них даже никогда не будет детей. Ему было всё равно. Для детей у него есть наложницы. А Зэнь-Ди он любит. Она уговаривала его отпустить ее к своим. Он впал в тоску. Неизвестно чем бы закончился этот роман, если бы не нападение “диких”. Они решили не убивать Караккотта и прочих, ограничившись знатным человеком, с которого тут же споро сняли шкуру и вывесили в главном зале поселка. Велели остальным “цивилизованным” убираться куда подальше. Зое тоже пришлось готовиться в путь. Но неожиданно в их комнату вошло несколько “дикарей”. Они молча подхватили Зэнь-Ди под руки и, не смотря ни на какие уговоры несостоявшегося мужа и слезы самой девушки, отправились куда-то в путь. При этом большую часть пути девушку попросту тащили по воздуху. Стражники ловко хватались одной свободной рукой за ветви, другой осторожно,
но крепко держа пленницу, и неслись сквозь заросли всё выше и выше. Несчастная уже представляла те издевательства и унижения, которым подвергнется от “дикарей”. За последние часы она достаточно наслушалась об их нравах от “цивилизованных” даблов. Да и неподвижное, страшное, окровавленное тело старика, валявшееся на полу в “тронном зале”, до сих пор стояло перед глазами.
        И то, что она увидела, оказавшись у опушки рофферти, для нее стало такой же неожиданностью, как и для её друзей.
        Глава 16. Планета Рай
        Очередной спор о судьбе матороканцев между Романом, Шуке, Профессором и неожиданно примкнувшей к последнему Зэнь-Ди прервал степенно вошедший гиод-астронавигатор корабля:
        - Капитан. Я хочу, чтобы Вы посмотрели. Это кажется то, что Вы искали.
        - Ты о чём, Тали?
        - Вы, по решению Совета, искали планету.
        - Ты имеешь в ввиду планету для изгнания матороканцев?
        Профессора передернуло. Зоя скривилась.
        - Для матороканцев? Э-э… нет, нет. Не для них. Для этих, - гиод с брезгливостью поморщился, - Для тех двуногих, что в трубе живут.
        - А-а. Для тцоп-вишей? - оживился Роман, - Ну-ка, ну-ка, давай посмотрим.
        Все направились в астрономический отсек, где уже находится значительная часть Совета. Профессор, узнав, что его матороканцам пока ничего не грозит, так же принял горячее участие в обсуждении планеты, поверхность которой уже в мельчайших деталях можно рассмотреть с помощью аппаратуры корабля.
        Само небесное тело размером с Марс или чуть меньше. Но эта планета, в отличие от Марса, укутана толстым, значительно более плотным атмосферным одеялом с большей даже чем на Земле долей кислорода в ней. У планеты мощнейшее магнитное поле и, вероятно благодаря этому, над обоими полюсами не угасают плазменные поля, переливаясь большей частью красным. Временами они настолько интенсивны, что окрашиваю атмосферу своими всполохами в алые тона вплоть до экватора.
        Две трети поверхности представляют собой ровное, без заметных возвышенностей и низменностей плоскогорье, сплошь затянутое белыми снежными полями и наледями. Над этой замерзшей пустыней нескончаемо дуют злые морозные ветры и метет вечная поземка. Правда температуры здесь едва переваливает за отрицательные значения, даже ночами не опускаясь ниже двадцати - двадцати пяти градусов холода.
        Другая треть - низменная равнина с разбросанными по ней во множестве невысокими полугорами - полухолмами, похожими на огромные сахарные головы высотой едва в три - четыре сотни метров, прорастающими прямо из ровной как стол поверхности. И если на негостеприимном плоскогорье царствует холод, то здесь, в низине, стоит субтропическое тепло, климат гораздо более мягкий и комфортный. Из-за множества одиночных гор и отсутствия больших водоемов теплые воздушные массы перемещаются спокойно и неспешно, ласково вороша травянистую щетину.
        Перепад уровней между плато и низинной частью достигает пяти-шести километров. Эта особенность планеты поразила наблюдателей больше всего, словно с части её какая-то невероятно гигантская рука некогда аккуратно сгребла верхнюю часть коры, равномерно натыкав по образовавшейся поверхности множество похожих на еловые шишки холмов, образовав этот удивительный ландшафт. Низменность покрыта густой сетью пересекающихся в разных направлениях, сверкающих на солнце ручейков и речушек. Они, в свою очередь, сливаются затем в тысячи небольших, кристально чистых, неглубоких, со скалистым дном и невысокими берегами озер. Ни больших глубоких рек, ни того, что можно было бы даже с натяжкой назвать морем, не видно.
        Большинство ручьев, собирающихся затем в речки, берет начало у подножия отвесных окраинных скал плато. С невероятной высоты обрывов ниспадают вниз тысячи и тысячи небольших водопадов, питающихся подтаивающими краями ледников. Эти жиденькие водные струи достигают основания обрыва непрерывно моросящими дождиками. Уходящая вдаль обнаженная кромка рыжих скал сверкает сотнями висящих над ней радуг. Вид этой бесконечной, сжимающейся в точку у горизонта ленты скал, мягко заштрихованной серебрящимися нитями водопадов и раскрашенной многоцветьем радуг, завораживает, повергает в шок, вызывает неописуемый восторг, вводит в транс.
        Температура на равнинах низменности одинакова что на экваторе, что ближе к полюсам - около двадцати пяти - тридцати градусов Цельсия. Но в отличие от поверхности плато - со значком плюс. На планете нет ни морей, ни океанов. Испаряющаяся из тысяч озер влага конденсируется в тяжелые тучи, разряжающимися над морозным плато многодневными, многомесячными, почти беспрерывными снегопадами. Снег слеживается в льдины, медленно, миллиметр за миллиметром, сползающие к окраинным скалам. Там снега подтаивают, сочась обратно вниз упомянутыми уже водопадами.
        Вся низменная часть планеты, в отличие от голого, скалистого, безжизненного плато, сплошь затянута невысокими, густыми, сочными травами. Во всяком случае, растительность напомнила Роману именно луговые травы его родины. Трава заполняет поверхность низины от края до края, карабкаясь по крутым склонам холмов, почти достигая их верхушек. Здесь нет ни деревьев, ни кустов. Только трава.
        Сколько наблюдатели не исследовали поверхность планеты, каждый её уголок, каждую ложбинку, каждый бугорок - ни одного крупного или даже мелкого животного ни разу не заметили. Ни бегающих, ни прыгающих, ни ползающих, ни летающих. Даже насекомых. Зато в мелких водах рек и озер насчитали около двух десятков разновидностей плавающих или перебирающих по дну тонкими ножками полупрозрачных существ. Но все небольшого размера. Самые крупные - не больше земной кошки.
        Сочно-голубая, с апельсиновыми отсветами вдоль горизонта атмосфера и необъятные зеленые равнины, дробящиеся отдельно торчащими многочисленными пиками-холмами со светло-коричневыми лысыми макушками на укромные, тихие долины, говорят о приятном, мягком климате. Судя по орбите планеты, по которой она неспешно обращается вокруг своей звезды, и полному отсутствию наклона оси, смен времен года здесь нет. По крайней мере в земном их понимании. Ни в северном, ни в южном полушарии не заметно особых отличий в погоде. Временами над низменной частью планеты скапливаются низкие тучи, не могущие из-за своей тяжести взлететь над окраинными скалами. Они изливаются непродолжительными, но интенсивными ливнями, вслед за которыми небом вновь завладевает мягкий желтый свет местного «солнца».

* * *
        - Это чудесно! Просто чудесно! Прямо рай какой-то! - восхищенно всплескивает руками Профессор, почти час простояв по колено в траве посреди обширнейшего луга, невдалеке от одного из нескольких весело журчащих ручьёв, задрав в восхищении голову. Больше полутора десятков «сахарных голов» раскидано вокруг на разном удалении от катера. До ближайшего холма с километр, - Ничего красивее не видел! Ничего и нигде! Волшебство! Рай! Воистину Рай! Парадиз!! Эдем!!! Райский сад…
        - Ну так и назовем её, Планета Рай. Кто против?
        Против никого. Сутки в этом раю длились немногим более двух с четвертью земных, а температура что на экваторе, что в умеренных зонах, как лично убедились путешественники, не превышала тридцати градусов Цельсия.
        Первая же экспедиция на поверхность лишь подтвердила то благоприятное впечатление, что Планета Рай произвела из космоса. Даже сила тяжести, едва треть земной, вызывала чувство легкости и беспричинной эйфории. Богатый кислородом воздух наполнял лёгкие свежестью и ароматом трав.

* * *
        Тцоп-вишей небольшими партиями на катерах перевозили на новое место жительства. Поначалу столь массовое переселение вызвало у тех беспокойство. Но когда пришедший в деревню в качестве посланника от верхних существ хорошо знакомый им Ту-Гиддо, облаченный в обмотанный вокруг тела ярко красный шарф, заверил, что за их послушание и упорный труд решено отправить в лучший мир не одну партию победителей соревнований, а сразу весь народ, те вспряли духом и устроили напоследок невообразимо роскошное всеобщее празднество. Стоило заметных усилий уговорить жителей трубы не уничтожать все свои запасы, а взять их с собой. Им это непонятно - ведь там, куда они направлялись, несомненно всего вдосталь! Но раз верхние существа желают того…
        Роман с болью в сердце слушал, как туземцы хором славят своих благодетелей. Протяжно, со слезами на глазах поют о том, что вскоре встретятся со своими родными, ушедшими в верхний мир раньше. И как хорошо и весело заживут все вместе. Как воссоединяться повзрослевшие родители с подросшими детьми. Как вновь сольются семьи.
        Что будет, когда они поймут, что там нет их родственников? И что жизнь надо будет строить сначала, на пустом месте. Даже в раю надо что-то есть, чем-то прикрываться от дождей, на чем-то спать, где-то жить.
        Каждая убывающая партия, по указанию Романа, брала с собой семена съедобных растений и саженцы деревьев, что росли на их полях и в их лесах. Это также удивляло тцоп-вишей. Все-таки в обещанном раю всё и так должно иметься в изобилии. Роман даже хотел дать команду разобрать дома и забрать и их с собой, но вовремя остановился. Как их переправить на катерах?
        Когда первая партия тцоп-вишей прибыла на поверхность планеты, в её низинную часть, она долго умилялась всему, что видела пред собой. Обширные зеленые равнины со множеством ручейков и мелких речушек, сливающих свои воды в крошечные озерки с ровным, словно специально замощенным кем-то плоскими каменными плитами дном. Вода мягко переливается десятками бирюзовых бликов. По неспешно колеблющейся под дуновением легкого ветерка поверхности пробегают световые пятна, рожденные отразившимися ото дна лучами небесного светила. Чистейшая, свежайшая, кристально чистая влага имеет едва заметный зеленовато-голубой оттенок.
        Над поверхностью некоторых озер торчало множество одиночных зеленых, похожих на огромные бамбуки стволов, отстоявших друг от друга на два-три десятка шагов. Это явно не деревья, а что-то травянистое, тождественное земным гипертрофированно вымахавшим в высоту злакам. На самых их макушках небольшие раскидистые метёлочки. Эти растения-эгоисты никогда не росли группами - только поодиночке. Удивительное зрелище представляли такие озера, равномерно утыканные совершенно одинаковыми, абсолютно ровными стволами с поперечными перетяжками, постепенно сужающиеся от основания к верхушкам. Никаких веток или почек, никаких цветков или плодов, кроме метелочек на макушках. Причем росли такие растения далеко не на всех озерах, а лишь на некоторых из них. Никакой закономерности в их расселении исследователи не обнаружили. Разве что вода в таких озерках чуть теплее и слаще на вкус.
        Каждая долина окружена невероятно красивыми холмами продолговатой, вытянутой к вверху, формы. В их склонах с легкостью можно будет понаделать пещер. Днем сквозь густую атмосферу струится приятный не жаркий свет. А к вечеру горизонт с западной стороны окрасился в теплые розоватые тона.
        Этот мир действительно гораздо лучше их прежнего места жительства. Теперь тцоп-виши вспоминали о нём без сожаленья, даже не смотря на то, что придется еще много, много, много постараться, чтобы обжить его, приспособить под себя. Возвести жилища, вскопать и засадить поля, вырастить деревья, получив прохладные тенистые леса. Поселенцы планировали где, у какой речушки будет первый лес. А вон там, между тех ручьев, раскинутся поля. Ближайшее к ним озерко расположено как нельзя кстати. На его каменистых берегах будет приятно отдыхать после трудового дня или устраивать различные спортивные игры. Оно мелкое и совсем не страшное. А в следующим, со множеством торчащих из воды стволов, практически готовые шесты для стен хижин.
        Но даже эти сказочной красоты виды не помешали тцоп-вишам постоянно спрашивать о своих родных. «Где они? Когда же они придут встречать нас? Покажите нам, где их деревни?» - неслось отовсюду. Помогавшие им обустроиться маа пытались успокоить подопечных, но явное смущение четырехногих настораживало тцоп-вишей. Наконец они пришли к выводу, что ранее ушедшие из их мира-трубы попали не сюда и (трудно представить, но это так) их благодетели что-то скрывают. Очевидно это еще не самое лучшее место. И такие ли они уж благодетели? С каждым днем, проведенным в этом Раю, удивление тцоп-вишей возрастало. Наконец оно стало переходить в недовольство. Они начали открыто роптать. Они приставали с расспросами к каждому маа и гиоду. Они не понимали, видя, сколько рас кроме них имелось на корабле, почему их раньше держали отдельно. Ведь очевидно, что представители других рас прекрасно знают друг друга.
        И произошло то, что должно было рано или поздно произойти - кто-то из команды, работавшей на постройке хижин, толи в сердцах от назойливости этих лохматых двуногих, толи из-за глубоко укоренившегося презрения к ним, проболтался - кем они на самом деле являлись для части обитателей корабля. К счастью произошло это в последний день нахождения команды на планете. Два катера уже улетели, оставался один. Он должен был отвезти утром Романа, Шуке, Профессора, нескольких маа и гиодов, остававшихся еще здесь, чтобы дать новым поселенцам последние инструкции.

* * *
        Рано утром в большую палатку, в которой находился Роман, вошло пятеро лохматых фигур. Одна из них, самая рослая, сразу без обиняков обратилась к нему:
        - Я помню тебя. Ты был с этим… - он вытянул палец в сторону вошедшего вслед за ними Ту-Гиддо, - у нас на празднике.
        - Да. - согласился землянин. Ту-Гиддо тоже мрачно качнул макушкой.
        - Вы тогда увели много победителей наших соревнований, - обличительно напомнил вожак.
        - Да. - согласился и с этим Роман.
        - Так где же они!? Где те, кто ушел с вами? До нас? Где все те, кто уходил раньше!!?
        Роман чувствовал, как холодный пот течет по его спине. Что им сказать? Говоривший с ним тцоп-вишь, не дождавшись ответа, спросил напрямик:
        - Это правда… это правда… - он сглотнул. Его нос-пяточек затрясся, лицо, лишенное растительности, потемнело, - Это правда, что их… что их… съели?
        Землянин по-прежнему молчал, не зная, что ответить. Он никак не ожидал, что кто-либо из команды проболтается.
        - Это правда, что их уводили, чтобы… чтобы… чтобы съедать?
        Роман тяжело вздохнул.
        - Правда. - все пятеро тцоп-вишей зашатались, словно земля под их ногами качнулась. Роман поспешно добавить, - Но не мы, не мы делали это?
        - Вы! Вы приходили! Ты! Вот этот! И ещё другие.
        - Но не мы… убивали ваших… людей. Мы сами покарали убийц. Тех, кто… делал это, использовал вас в качестве… корма, мы уже наказали. Их нет среди нас. Поверьте, мы вам друзья. Мы вас перевезли на эту планету, чтобы больше никогда не случилось ничего подобного. Чтобы вы жили так, как сами того пожелаете. Мы друзья вам!
        - Но именно ты уводил наших к себе! - волосатый палец тыкает в грудь капитана, - А мы приняли тебя как друга!
        - Мы друзья вам, друзья… - обессилено повторял Роман. Его грудь жгло. Казалось из кончика пальца вожака вырывается невидимое пламя ненависти.
        - Друзья?
        - Да. Друзья. Поверьте.
        Но тцоп-виши его уже не слушали. Они защебетали на своем певучем красивом языке, торопливо выскакивая из палатки, словно воздух в ней наполнился вдруг отвратительным смрадом. Для них, существ, не употреблявших в пищу мяса вообще и не представлявших, как такое может быть, узнать, что сами они служили лишь кормом для других… Для тех, кого обожествляли… Считали своими благодетелями. Для тех, кому они безмерно верили! В ком ни разу не усомнились!!!
        - Ну вот. Доигрались! - пробормотал побелевший Профессор, подскочив пару раз на месте.
        - Ну вот, - повторил Роман, мрачно посмотрев на него, - Теперь Вы тоже будете защищать своих матороканцев?
        - Надо уходить. Скорее уходить. - заявил один из гиодов. Все торопливо выходят из палатки. Собирать ее или брать что-то из находящихся в ней вещей никому в голову не приходит. Тцоп-виши плотной толпой стоят метрах в двухстах, на самом берегу небольшого озерка с прозрачной зеленоватой водой, и о чем-то горячо спорят. Члены команды успели пройти уже половину пути к находящемуся раза в два ближе катеру, когда тцоп-виши заметили их бегство. К тому времени, как лохматые двуногие решились на что-то, команда уже дошла до катера и по одному стала заходить в него. Роман, пропускавший всех, с беспокойством поглядывает на тцоп-вишей. Часть из них, сначала медленным шагом, а потом все быстрее и быстрее направляются в сторону убегавших от их возмездия существ. Существ, бывших для них почти богами, но оказавшихся на поверку худшими врагами.
        Основная масса присоединяется к погоне словно нехотя.
        Когда Роман поспешно захлопывает за собой люк, несущаяся разъяренная толпа уже менее чем в десяти шагах от них. Через несколько секунда по обшивке катера загромыхали камни и комья грязи. Тцоп-виши, с обезображенными, так не вязавшейся с их обычным образом, яростью, ненавистью и свирепостью лицами, уже у самого судна. Наиболее смелые стучат по нему кулаками, царапают когтями. Большинство, явно опасаясь, беснуется несколько в отдалении. Во вздетых вверх руках камни. Стекла иллюминаторов в мгновенье покрылись слоем черной, коричневой, зелёной грязи.
        - Все на месте?! - кричит Роман, стараясь перекрыть шум.
        - Нет Ту-Гиддо, - проорал один из гиодов.
        - И Зао-Ки нет, - добавляет с другой стороны кабины испуганный голос маа, - Он уходил с этими дикарями размечать место под деревню.
        Капитан при слове «дикари» непроизвольно морщится, но в это самое время снаружи раздается ужасный предсмертный вопль, заглушенный мгновенье спустя торжествующим многоголосым воем. Роман и его спутники, трепеща, приникают к немногим оставшимся чистыми участкам стекол. В полутора десятках метров от катера на земле лежит окровавленное тело запоздавшего гиода. Ту-Гиддо невозможно опознать в этой груде. Его тело изогнуто под неестественным, почти прямым углом. Одно из верхних щупалец оторвано и им размахивает как дубинкой тот самый здоровяк, что несколько минут назад беседовал с Романом в палатке. Голова гиода расколота словно орех и из страшной раны на землю медленно вытекает что-то густое. По земле расползлась зелёная лужа. Лишь огненно-красный шарф по-прежнему охватывает безжизненное тело. Тут же, рядом, стоит избитый Зао-Ки. Он, поворачивая голову то вправо, то влево, что-то пытается объяснить своим мучителям. Никто его не слушает. Дико орут в ответ. Пинают. Бьют кулаками. Он пытается уклоняться. Закрывается обессилившими руками. Неожиданно один из тцоп-вишей, подбежав сзади, со всей силы бьет его
по голове большим камнем. Зао-Ки зашатался. Второй удар валит его с ног. По телу бежит кровь. Даже отсюда видно, как она парится. Лежащая жертва мгновенье спустя скрывается за массой лохматых тел. Её рвут руками. Роману даже кажется, что оторванные, изумрудно-кровавые куски некоторые из дикарей подносят ко рту и впиваются в них зубами. Но сквозь заляпанные грязью иллюминаторы нетрудно ошибиться. Тцоп-виши мяса никогда не ели…
        Гиоды в катере в бессильном отчаянии машут всеми тремя щупальцами. Маа в страхе падают на пол, закрывая ладонями глаза, лишь бы не видеть страшной картины. Роман с горечью ловит себя на мысли о том, что это очевидно первая кровь, пролившаяся на планете за сотни и сотни миллионов лет её существования.
        Катер срывается с места и взлетает почти вертикально. Находившиеся в нём молчат весь путь до корабля. Несчастные робкие маа дрожат, забившись по углам.
        Когда члены экспедиции выходят на полетную палубу, встречающие с ужасом смотрят на враз постаревшие лица товарищей. Их теребят, спрашивают о том, что случилось. Кто-то замечает, что нет Ту-Гиддо. Сразу несколько голосов вслух их пересчитывают. Опять спрашивают. Но ни один из прибывших не в силах вымолвить ни слова. Лица гиодов искривлены в бессильной злобе. У Романа же вертится в голове: что будет теперь с оставшимися там, внизу, существами? Они на многие и многие поколения потеряли веру в другие расы. Оскорбление, нанесенное их народу, невероятно, непростительно. Они не удовлетворятся одной единственной жертвой. Ах, если б они смогли добраться до остальных! Отомстить, растерзать всех до единого «благодетелей»! Они ожесточатся, сложат легенды, которые станут передаваться столетиями, тысячелетиями из уст в уста. Запишут их в свои хроники. Ни один космический корабль, севший на планету Рай, отныне не будет в безопасности.
        Глава 17. Айоллы
        По-прежнему все на корабле, даже Вождь, по очереди несут дежурство на вверенных им постах. Многие бывшие рабы с увлечением осваивают новые для себя профессии. Немало и тех, кто решил остаться работать на прежних должностях, но теперь уже не в качестве бесправного скота, а как наемные работники. Мало кто ушел с кухонь - работа вполне престижная даже в старые, рабские времена, теперь считается удачей. Многих гиодов, бывших неплохими специалистами, так же оставили исполнять прежние обязанности. Старший повар Ладдер готовит отменные блюда для общих кухонь. Любой член команды, вне независимости от расы и занимаемой должности, мог теперь отведать того, что ранее подавалось лишь к столу Хозяев. Конечно это не касалась пристрастия бывших Хозяев к мясу тцоп-вишей. Но есть по-прежнему популярное мясо кормовых червей. К счастью, как лично убедился Роман, это действительно черви, напрочь лишенные даже зачатков разума. Каждый из них достигает в длину полутора метров и сантиметров двадцати в диаметре. Они успешно размножаются и поставляют на кухню вполне удобоваримый продукт, похожий по вкусу и консистенции на
ветчину. Правда сам капитан это мясо есть отказывается.
        Роман, как общепризнанный лидер, подтвержденный Советом в своих правах, обязан держать под неусыпным контролем рубку управления. Впрочем, работы там не много. Должность скорее почетная. Основные вопросы решаются на Советах всех уровней. Вождь восседает в кресле капитана и от нечего дела пытается разобраться в хитросплетениях управления кораблем. Гиоды относились к нему с почтением в благодарность за свое нынешнее вполне комфортное положение и терпеливо отвечают на любые вопросы.
        Теперь, когда текущие дела вроде наладились, бывший Вождь, теперь Командир, добросовестно отбыв вахту с первого до последнего часа, позволял себе частенько следующие две вахты побездельничать. Своими заместителями он попросил Совет назначить Шуке и Зою, пояснив, что так как те не относятся ни к одной из присутствующих на корабле рас, то и чувства зависти или ревности ни у кого не вызовут.
        Как то в самом конце одной из его вахт в рубку управления зашел Савелий Михайлович, проводивший по прежнему большую часть времени на палубе матороканцев. Потолкавшись немного у различных пультов, вызывая неодобрительные взгляды гиодов - как бы чего не испортил, он обратился к командиру:
        - Я вот что. Я поговорить хочу.
        - О чем?
        - Может в сторонку отойдем? Не хотелось бы здесь.
        - Да кто ж из них наш язык поймет? - удивился Роман, скосив глаза на сидящего неподалеку астронавигатора Тали, - Впрочем, сейчас Шуке меня сменит. Пойдем в мою каюту. Там нам никто не помешает.
        Минут двадцать спустя они расселись в креслах у маленького столика, на котором стояли высокие прозрачные стаканы с весьма популярным на корабле, слегка опьяняющим напитком.
        - Слушаю Вас, Савелий Михайлович.
        Профессор помялся.
        - Роман, мы с Вами здесь только двое землян. Зою и Шуке не беру. Они, конечно, наши друзья, долго прожили на Земле, но, по сути, такие же чуждые нам существа, как и все прочие.
        Роман молчал. Профессор, поняв, что собеседник не торопится оспаривать это его утверждение, продолжил:
        - Я хочу попросить у Вас прощения. Я долго думал. Мне нравится культура матороканцев, их искусство, научные достижения. Я настолько оказался ослеплен их достижениями, что закрывал на многое глаза. Но последние события заставили меня о многом передумать.
        - Я рад этому, Савелий Михайлович, - искренне ответил командир, - Так о чем Вы хотели поговорить со мной?
        - Я понимаю, что после всего произошедшего никто не желает оставлять матороканцев на корабле. Ведь вина за трагедию на Рае целиком лежится на них. Более того, и они сами это прекрасно понимают. Они советовались со мной и согласны, чтобы их высадили на планете, подходящей им по условиям обитания. Но я не об этом хотел с Вами поговорить.
        - А о чём? - немного удивился Роман.
        - О том, что не стоит приписывать матороканцем такие уж садистские, зверские, бесчеловечные (извините за выражение) черты.
        - Профессор, Вы противоречите сами себе. Вы по-прежнему их защищаете? И это после всего.
        - Подождите, Роман, подождите. Сейчас объясню. - Профессор угрюмо молчал с полминуты и, вздохнув, продолжил, - И Вы, и прочие незаслуженно мало уделяете внимания айоллам. Их роли в жизни корабля. Их влиянию на все то, что здесь творилось и творится. Где они? Никто не пытается их искать.
        - Творилось и творится? Извините, профессор, они же большую часть времени проводят в спячке и каким образом могут влиять на деятельность матороканцев? Они номинальные хозяева. Настоящие хозяева корабля, это матороканцы. Я думал, Вы это понимаете. Не желаете ли Вы просто в своих глазах оправдать так нравящихся Вам матороканцев? А сейчас мы даже не знаем, где айоллы находятся. Их роль во всем этом вообще непонятна и едва ли значительна.
        - Не торопитесь, повторяю. Я пришел, чтобы как раз раскрыть Вам эту их роль. Кстати, я знаю как их найти и могу потом показать их убежище. Так вот, их роль не только значительна. Она огромна. Она определяюща.
        - Ну-ну. - недоверчиво пробурчал Роман, глядя на Профессора поверх стакана. Старик опять чудит.
        - Да. Именно определяющая. - горячился тот, понимая, что друг ему не верит, - Вы, конечно, знаете, что матороканцы предпочитают ментальное общение фонетическому?
        Командир кивнул.
        - Именно эта особенность матороканцев, кажущаяся нам столь интересной, сыграла с ними в своё время весьма злую шутку. Айоллы также предпочитают этот способ общения. Вернее он для них вообще единственный. Большинству же рас этот способ недоступен. Даже мы, земляне, можем использовать его только при общении с самими матороканцами и ни с кем больше. Что уж говорить о других расах. И айоллам, чтобы общаться с представителями иных цивилизаций, когда то понадобились посредники, на роль которых весьма кстати подошли потерявшие свою родину и искавшие пристанище матороканцы. Совершенно случайно, в одном из торговых портов они нанялись в качестве прислуги на этот самый корабль. Айоллы хорошо им платили и их вполне устраивала работа новой команды. Кроме того с помощью матороканцев, знающих межгалактический хэге, они могли теперь свободно общаться с обитателями большинства планет, на которых останавливались по торговым делам. Это способствовало расцвету их бизнеса. Они повыбрасывали исполнявшие до того роль корабельной команды кибермеханизмы. Исполнительные, но отчаянно безмозглые. Без инициативы, без
выдумки, без желания брать на себя ответственность. За которыми необходим постоянно глаз да глаз. И вот теперь из третьесортных торговцев - неудачников они превратились в преуспевающих бизнесменов.
        - Любопытно. - довольно безразлично промычал Роман.
        - Но это не всё! Кроме того, что матороканцы могли понимать айоллов и общаться с ними без слов, айоллы вскоре выяснили, что они могут и влиять на своих новых слуг. Это воздействие сродни гипнозу. Попросту говоря, айоллы вскоре полностью подчинили волю матороканцев своей воле. Айоллы стали безусловными их повелителями. Матороканцам были внушены определенные установки, поставлены четкие границы в их поведении и желаниях, выйти за рамки которых матороканцы уже не могли и не смогут, пока находятся под ментальным контролем матороканцев.
        - Вы хотите сказать, что и сейчас это воздействие продолжает сохраняться?
        - Да. И в не меньшей степени, чем раньше.
        - Но айоллы же постоянно находятся в спячке?
        - Ну это не совсем так. Состояние, в котором находятся айоллы вовсе не спячка. Они живут. И живут активной, полной жизнью. Но жизнь их протекает в двух, почти не соприкасающихся между собой средах. Одна из них - наш, физический мир, где тело айоллов большую часть времени проводит в недвижимом состоянии в специальных устройствах и они общаются мысленно лишь с матороканцами, постоянно получая от них информацию о происходящем ев корабле, глядя на все глазами матороканцев и руководя жизнью корабля посредством матороканцев.
        - И они знают обо всем, что произошло на корабле?
        - Безусловно.
        - И о том, что происходит сейчас?
        - Там, где находится хотя бы один из матороканцев.
        - Матороканец не может заблокировать свой мозг для айоллов?
        - Нет. Ни один из них. Поэтому они и стремятся избавиться от влияния айоллов.
        - Айоллы знают об этом?
        - Да.
        - И как они могут воспрепятствовать этому?
        - Они могут препятствовать деятельности против них самих матороканцев. Но не деятельности других существ, например нас.
        - Насколько далеко может распространяться эта ментальная связь?
        - Не знаю точно. Но на тысячи километров, несомненно.
        - Хорошо. Вы упоминали о какой то другой среде. Что это за среда?
        - Это то, что мы называем цифровым миром.
        - Как это.
        - Некогда, как и у нас, на Земле, ими был изобретен искусственный интеллект, то, что мы называем компьютером. Отдельные интеллектуальные устройства со временем были объединены в сети, что многократно усложнило их и расширило их возможности. Этот электронный, не видимый не подключенному к нему мир, развивался, совершенствовался. Они создавали некую вымышленную Вселенную, вроде наших электронных игр и социальных сетей. Этот мир, объединенный сотнями тысяч устройств, существующий только в электронном цифровом пространстве постоянно усложнялся, пока не зажил своей собственной жизнью. Айоллы сделали так, что путем вживления в свой мозг определенных биочипов смогли получить непосредственный доступ в него, минуя всякие экраны. Получать полное ощущение реальности нахождения в этом цифровом мире. Погружаясь в него, айолл мог общаться в нем со своими собратьями, так же вошедшими в него. Дружить, любить, переживать удачи и неудачи. Это общение происходило на первый взгляд в голове айолла, но вместе с тем этот вымышленный электронный мир, объединенный общей сетью, существует. В нем постоянно происходят
какие-то события. Складывались свои правила и законы, сочинялась история. Даже совершались преступления. Постепенно цифровая жизнь стала восприниматься настолько реально, что большая часть айоллов проводила в нем все большее и большее время, предпочитая его реальности. Вернее тому, что является реальностью для нас. Настоящий и цифровой мир переплелись между собой. И что для айоллов сейчас более реально, вопрос весьма спорный.
        - Так живут все айоллы?
        - Я тоже так думал поначалу. Но нет. Так живет лишь часть айоллов. Где то во Вселенной есть их родная планета, на которой их собратья ведут (или когда то вели) вполне обыденную жизнь. Но затем тех, что находятся этом корабле, или их предков, я в этом не совсем разобрался, изгнали из их общества. Собственно слово «айоллы» и значит «изгнанники».
        - Но почему же они не перейдут окончательно в свой цифровой мир, если они там так счастливы?
        - Как же? У айоллов хоть и замедленный метаболизм, но их тела нуждаются в питании и уходе. И несмотря на то, что существование в цифровом мире стало для этих существ основным, им нужно хоть изредка питаться, проводить обследование и лечения своего биологического организма. А в цифровом мире они не могут получить ни того, ни другого. Поэтому они вынуждены заботится и о существовании своих тел в этом мире. Для этого им и служат матороканцы, для этого они временами «просыпаются». Своим двойным существованием они создали для матороканцев массу проблем, превратив их в своих рабов. Привилегированных, но все же рабов.
        - И матороканцы мечтают избавиться от этого их влияния? - наконец понял капитан.
        - Да. Это для них шанс. Шанс, который дало им восстание рабов на корабле. Фактически ваша победа, ваша независимость и путь к их победе и независимости. Но не от восставших рабов, а от их господ. От тех, от кого вы освободились, и в фактическом рабстве у которых матороканцы по-прежнему находятся.
        - Вы знаете, где находятся айоллы? И много ли их на корабле?
        - Их всего семь особей. А где они находятся, я предполагаю, но сам там никогда не был.
        - Кстати, Профессор. А почему одни самки?
        - Самки?
        - Ну да. Зоя сказала, что у матороканцев одни самки.
        - Нет, нет, - задумался Савелий Михайлович, - Есть у них, конечно же, и самцы… Но это слабые и никчемные существа. Их немного и держат их на корабле отдельно.
        - Почему?
        - Так уж повелось… Когда в «семье» рождается девочка, а рождаются дети у матороканцев вообще крайне редко, её оставляют в семье и воспитывают в окружении любви и почитания. Сейчас, насколько я знаю, на корабле всего шесть девочек-подростков. Когда же рождается мальчик его… - Профессор смутился.
        - Что? Что с ним делают? Убивают!?
        - Да как сказать… Не то чтобы… Ну только если он очень слабенький… В самом младенчестве… Когда он еще ничего не соображает. Из лучших, как им кажется, побуждений… А так, их отдают в своеобразные детские дома, где они растут и воспитываются, не зная ни матери, ни отца, ни семьи. Растут лишь для одной цели. Затем этих самцов, весьма немногочисленных, всю жизнь содержат на специальной палубе. Их там не больше двух десятков. Впрочем, своих отцов не знают и девочки. Задача же самцов - только спаривание по специальному решению глав семей, когда надо восполнить естественную убыль населения. Больше, считают матороканцы, тщедушные, недалекие самцы ни на что непригодны.
        - В этом тоже вина айоллов? - ехидно заметил капитан.
        Профессор лишь махнул рукой.

* * *
        Спустя несколько вахт, обсудив предварительно проблему в самом узком кругу с руководителями департаментов, избранных в основном из маа, капитан приступил к подготовке операции по поиску места нахождения айоллов. Наличие на борту корабля такой бомбы замедленного действия, как не то спящие, не то бодрствующие, но исподтишка подглядывающие за всем айоллы, нервировало. Сам факт создания штаба по борьбе с этой напастью тщательно скрывался. Матороканцев решено на этот период изолировать на их палубе из-за опасения, что айоллы, узнав о враждебном замысле, попытаются руками своих верных слуг поднять восстание. На этом, нежелающий возможного кровопролития, особенно настаивал Профессор.
        Штаб сформировал команду из проверенных маа, добавив к ней пятерых, решивших остаться на корабле даблов (под руководством Киропласу). В неё так же вошли Роман, Шуке и, разумеется, Профессор, на которого возлагались особые надежды по поиску тайного убежища. Зоя на период поисков оставалась в рубке управления за главного. Гиоды, казалось смирившиеся со своей участью и вполне ею довольные, всё же из предосторожности допущены до нового заговора не были. Кто знает, сохранялось ли между ними и матороканцами общение и как они ко всему этому отнесутся?
        Операция началась с того, что три усиленные команды маа-полицейских, вооруженных электрическими дубинками, тщательно прочесали помещения матороканцев, изымая всё, что так или иначе могло быть использовано в качестве оружия. Трехногие удивились, но не возражали. Получив от нового командования заверения в своей безопасности, они пока не имели оснований сомневаться в них. После тщательного обыска, помещения были заперты и у каждого из пяти возможных выходов в другие части корабля поставлена охрана.
        Сразу после этого началась фаза поиска Властителей. Профессор вел отряд в двадцать разномастных душ. Поднялись на самую верхнюю палубу корабля, проникли в одну из кают, использовавшихся под складские нужды. В ней оказалась еще одна дверь, замаскированная под обычную панель обшивки стены. Савелий Михайлович тщательно обследовал поверхность ладонями. Довольно засопев, уперся, надавив со всей силы у одного из краев панели. Что-то щелкнуло и панель, мягко погрузившись внутрь стены, отъехала вбок. Открылся вход в небольшое, совершенно пустое помещение. Профессор, ни минуты не сомневаясь, пересек его и повторил туже операцию на одной из стеновых панелей. Теперь перед командой открылся вход в длинную трубу, теряющуюся во мраке. Все с любопытством и некоторым страхом столпились перед входом. Наконец Роман, крякнув, приподнял электрическую дубинку, крутанув её ручку - кончик дубинки засветился. Все прочие так же позажигали свои дубинки. Её не было лишь у Профессора, который терпеть не мог оружия в любой его форме. Командир, за ним Савелий Михайлович, Шуке, маа и даблы во главе с Киропласу, проникли внутрь.
Идти по покатому и довольно скользкому полу можно только цепочкой. Временами в стенах трубы-коридора в ярком свете дюжины с лишним дубинок встречались круглые двери. Всем ужасно любопытно - что за ними. Но Профессор решительно идёт мимо, полностью их игнорируя. Коридор едва заметно, но равномерно заворачивал влево. Шуке с Романом, невольно понизив голос до шёпота, переговаривались. Капитан удивлен: оказывается на, казалось бы досконально изученном им корабле, существует целая сеть параллельных основной система коридоров, ходов и помещений. И кто её знает, насколько она протяженна и разветвлена? Надо будет обязательно её исследовать, чтобы не ждать отсюда никаких сюрпризов.
        Наконец, после минут десяти пути по склизкому полу трубы, когда уже казалось, что она никогда не закончится, вышли в комнату приличных размеров. В ней коридор заканчивался. Помещение без труда смогло вместить два десятка человек (уж извините, что так называю этот героический сброд). Ни дверей (кроме той, через которую проникли сюда), ни каких либо пультов, экранов. Ни кнопочки, ни огонька. Даже стены сплошные, без единого шва. Углы закруглены. Единственно - в самом центре комнаты потолок подпирает обыкновенный металлический столбик толщиной с руку и с совершенно гладкой поверхностью. Все стали перешептываться, искоса неодобрительно поглядывая на проводника. И это всё? Куда он их завел? Тот спокойно улыбался. Казалось, он ничуть не обеспокоен сложившейся ситуацией.
        - Ну? - не вытерпел Роман, - Что дальше, Профессор?
        - Спокойно, спокойно, - Профессор явно наслаждался сложившейся ситуацией, - Всё нормально.
        - Что нормально, Михалыч? - даже терпеливый Шуке не скрывал своего раздражения, - Тут никого нет. И дальше пути нет. Где Ваши айоллы?
        - М-м-м? - поддержал его командир. Со всех сторон сверкает множество глаз.
        - Дорогой друг, не надо торопиться. - Савелий Михайлович улыбался всё шире и хитрей. Он подошел к столбу в центре комнаты, осмотрел со всех сторон, затем ухватился обеими руками и с силой повернул его на пол оборота по часовой стрелке. Вопреки его ожиданиям, столб провернулся довольно легко, словно внизу и вверху его сочленения с полом и потолком минуту назад обильно смазали маслом. Тут же за спинами присутствующих щелкнуло - это плотно закрылась единственная дверь. Вся комната дрогнула. Пол ушел из под ног. Не успев по настоящему испугаться, все ощутили, что помещение опускается.
        - Это лифт. - пояснил Профессор.
        Лифт опускался недолго, не больше пяти секунд. Наконец он, останавливаясь, вздрогнул. Опять щелчок. Всё та же единственная дверь распахнулась. За ней тьма. Оттуда веет чем-то страшноватым. Отважные бойцы испуганно жмутся друг к другу. Из темноты растекается кисловато-искусственный, щекочущий ноздри запах. Даже предводители экспедиции не торопятся проникнуть в густой мрак. Все понимают - это конец путешествия. Они у цели. Там, за порогом, их ожидает… Что? Профессор подходит к проему двери первым. Останавливается. Им больше движет научный интерес, любопытство исследователя, нежели стремление найти логово врага.
        - Ну! - ворчливо обернулся к спутникам, - Может кто подсветит своей палкой?
        Роман смутился. Он, приподняв факел, шагнул вперед. По мере его приближения к таинственному проему свет вливается внутрь. Из мрака, сначала тускло, а затем все более отчетливо, выплывает небольшой продолговатый зал.
        Сбросив с себя оковы неприятного холодка, исследователи осторожно входят вслед за командиром и Профессором.

* * *
        Вытянутый в глубину зал метров семи шириной и пятнадцати длинной с закругляющимся аркой потолком. По левой и правой сторонам от центрального прохода, на шести коротких растопыренных ножках каждая, по четыре больших круглых белых ванны, накрытые прозрачными, вытянутыми вверх колпаками. От ванн к большому белому кубу у дальнего конца зала вдоль стен тянутся трубки и провода.
        В семи ваннах возлежат массивные трехметровые серые яйцеобразные тела. На поверхности ни единого отверстия. Одна из ванн, первая в правом ряду, пуста.
        Вот она, цель их поисков.
        Это они.
        Айоллы.
        Повелители!
        Все молчат.
        - Где они сейчас? - осторожно прокашлявшись, бормочет Профессор. Многие непонимающе оборачиваются к нему. Он поясняет, - Здесь их сознание или в том их, цифровом мире? Понимают ли, ощущают ли присутствие возле себя чужих? Знают ли, что мы здесь?
        - Ладно, - рубит командир, - Что нам с ними делать, вот в чём вопрос? Как сделать так, чтобы они не позвали на помощь? Или сами не выкинули чего… Очень не хочется затевать еще одну бучу на корабле.
        - Их надо вынести тихо. Так, чтобы они не смогли связаться с матороканцами и не потребовали их вмешаться. - хрипло замечает Шуке, - Их надо устранить с корабля, пока ни они, ни матороканцы не опомнились. Кто знает, как матороканцы воспримут новость о том, что их хозяев уже нет на корабле?
        - Воспримут с облегчением, - заверил Профессор, - Они будут только рады, что вышли из под контроля Повелителей. Главное, чтобы айоллы мысленно не смогли воздействовать на них. Если подумать, они сейчас такие же рабы айоллов, как мы были рабами их самих. В конце концов айоллы и были настоящими рабовладельцами.
        - И как нам их выкалупать из этих корыт, чтобы не разбудить?
        Профессор подошел к ближайшей ванне и, нагнувшись, стал что-то искать. Наконец, довольный, указал спутникам на маленький красный рычажок у самого дна:
        - Это рычаг запускает процесс просыпания Повелителей. Обычно этим занимаются матороканцы.
        - Нам только разбудить их и не хватает! - невольно вырвалось у державшегося в сторонке Киропласу.
        Профессор, бросив на него быстрый взгляд, пояснил:
        - Процесс просыпания длится довольно долго, несколько наших вахт. И, главное, что особенно важно для нас, в этот период они полностью беспомощны и здесь, и в своем цифровом мире. Уже «не живут» там. Но и воспринимать этот, реальный мир, пока не способны. Похоже, даже теряют на это время способность мысленно общаться и друг с другом, и с матороканцами. Находятся между сном и реальностью. Скорее всего, при всем желании, Повелители не смогут ничего предпринять. Этим временем и надо воспользоваться.
        - Почему раньше не сказали об этом? - почти возмутился Роман.
        - Сомневался. - пожал плечами Профессор.
        - А теперь?
        - Теперь нет. Вот они, перед нами. Мешки мешками.
        Он не успел еще договорить, как товарищи бросились к ближайшим от них ваннам и с большим облегчением принялись передвигать красные рычажки вниз.

* * *
        На то, чтобы извлечь всех Повелителей и по одной перетащить их массивные туши на полетную палубу, соблюдая при этом завесу тайны для населения корабля, понадобилось почти две полных вахты.

* * *
        Тела айоллов погружены в один из десантных катеров. Ни одна из туш не проявила ни единого признака беспокойства. Живы ли они вообще? Шуке со страхом смотрит на бесформенные тела. Он не был на празднике пробуждения и не мог представить себе их поведения. Как проявляется их активность? На что похожа? Как они передвигаются? Как едят? И что? - невольно поёжился, - это он кажется уже знал. Осторожно подошел к одному из тел и украдкой ткнул пальцем. Шершавая поверхность легко, пружинисто прогнулась под его двумя пальцами. Ни рук, ни ног, ни головы, ни глаз. Вообще никаких отверстий, через которые может происходить обмен веществ, поступать из вне информация. Но тело слегка теплое. Значит - какие-то процессы в нём идут. Живы! Шуке облегченно и вместе с тем огорченно отошел.
        Как пояснил всё знающий Профессор, для жизнедеятельности в процессе спячки никакой дополнительной аппаратуры телам Повелителей не нужно. Они будут спать годы и годы за счет накопленных внутренних резервов и еле теплящегося метаболизма. Вся сложная аппаратура ванн необходима для инициирования процесса погружения в сон и выхода из него. Теперь, когда их извлекли из корыт, процесс пробуждения прервался. И айоллы опять погрузятся в сон. Вернутся ли они при этом в тот, цифровой мир - кто знает?

* * *
        Участники тайной операции в полном составе стояли у шлюза полетной палубы, когда катер на малом ходу удалялся от корабля. Все испытывали неловкость и жалость к находящемся внутри «картофелинам». При всей их бесчеловечности (во всех смыслах), это живые существа. Что с ними станется дальше? Погибнут ли спустя десятки, сотни, тысячи, десятки тысяч лет блужданий в холодной безжизненной пустыне? Разобьются ли о поверхность встретившегося астероида или планеты? Сгорят ли в пламени захватившей катер своим гравитационным полем звезды? Или спустя годы их случайно найдут? И что станет с ними и с теми, кому не посчастливится оживить их?
        Глава 18. Расставание без сожаления
        Похоже - тайна действительно осталась тайной. Даже вечно всё знающие шустрые кухонные маа на этот раз ни о чем не догадывались. Участники операции из чувства ответственности (а скорее из-за сохранявшегося даже теперь перед загадочными Повелителями страха) хранили полное молчание, не переговариваясь о пережитом ужасе даже между собой. Лишь спустя десяток вахт командир решился на общем собрании объявить о произошедшем.
        Это стало настоящим шоком. Над толпой, заполнившей Центральную Площадь, нависла растерянная, испуганная тишина. Но вскоре, то в одном, то в другом месте раздались удивленные возгласы. Переспрашивали друг друга - так ли они поняли капитана? Самих! Повелителей!!! Владык! Выкинули из корабля как простой мусор? Не может быть!
        Затем все заговорили разом. Поднялся невообразимый гвалт, переходящий в торжествующий рёв по мере того, как бывшие рабы осознавали, что теперь они совершенно, по настоящему, на самом деле, реально свободны. И что какое-то время корабль уже существует без его семерых владык. И летит туда, куда надо. И ничего страшного из-за этого не случилось. И, наверное, и дальше не случится.
        Несколько дней продолжались торжества. Все были добры друг к другу и предупредительны.

* * *
        Бывшие по прежнему в неведении матороканцы вдруг почувствовали необычный дискомфорт. Чего-то не хватало. Что-то было не так. Они долго обсуждали это меж собой, опасаясь, что это является следствием каких либо мер, предпринятых новыми властями против них. Но когда Профессор, убедившись, что больше абсолютно никакого воздействия айоллов на матороканцев нет, сообщил им о том, что они теперь свободны от власти поработителей их воли, бывшие пираты и торговцы растерялись.
        Они мечтали об этом не одно поколение. Но как быть теперь? Савелий Михайлович еще раз подтвердил твердое намерение командования корабля подобрать подходящую планету и высадить пленников на неё. Он описал, между прочим, красоты Рая - планеты, на которой были оставлены тцоп-виши, разумеется не став упоминать о той «благодарности», которой бывший «скот» матороканцев отплатил своим освободителям. Несколько матороканцев даже заворчали, что эта планета по праву должна была достаться им. Профессор, рассвирепев, высказал всё, что думал. Трехногие смущенно замолчали. Осознали ли они свою вину перед несчастными или просто (что вернее) не хотели портить отношения с единственным, а потому особо ценным, своим союзником.

* * *
        Корабль направляется к планете гиодов - Карц-Ваалу, что означало Тёплая Планета. Астронавигатор, гиод Тали с особым вдохновением и тщательностью рассчитал маршрут, перепроверив не один десяток раз. Ему всё казалось, что можно выгадать еще хоть несколько вахт, ускорив полет, сократив время в пути. Он даже догадался использовать на первый взгляд более длинный маршрут, воспользовавшись не двумя, а тремя «скачками». Расчеты подтвердили обоснованность его выводов. Парадоксально - но более длинный путь действительно оказывался и более быстрым. Зоя горячо обсуждала это с Тали, отдавая должное его искусству. Роман, понимая, что у него пухнет голова, даже не пытался вникнуть в их аргументы. Просто дал добро. Шуке всё равно. Это путь не к его дому. Последнее время он впал в депрессию. Когда он попадет на Зар-Тенарр - неизвестно. И стоило ли туда торопиться? Не остаться ли вообще на корабле - путешествовать, торговать, открывать новые миры?
        После каждого «скачка» астрономы усиленно исследуют ближайший космос, надеясь найти подходящую для матороканцев планету. Всем хотелось побыстрее избавиться от этого беспокойного напоминания о прошлом. Да и кто знает, что на уме у этих бывших Хозяев. Конечно, вины с айоллов никто не слагал, но и матороканцы далеко не ангелы. Все злодеяния делалось именно их руками-щупальцами.
        Вот и сейчас, после первого скачка на пути к Карц-Ваалу, астрономы приникли к экранам. За время полета, эквивалентное земному полугодию, встретилось две звездные системы: одна всего с двумя планетами и шестью астероидными роями, вторая - с целыми тремя десятками планет. Ни одна из них явно не пригодна для жизни трехногих.
        Зато из второго «скачка» выскочили прямиком в окрестностях системы двойной звезды, вокруг которой вращалось больше десятка разновеликих планет. Вокруг них, в свою очередь, многочисленные малые и большие спутники. Именно на одном из них (не на планете - на спутнике), у четвертой от двойной звезды планеты, нашли то, что так долго искали. Пришлось постепенно замедлять ход, переведя корабль на околозвездную орбиту, параллельную орбите планеты-хозяйки облюбованного спутника. На третьем витке, обгоняя очередной раз планету, несколько добровольцев (среди которых трое матороканцев) на десантном катере перешли на дальнюю орбиту уже самой планеты, с которой, еще больше погасив скорость, отправились к спутнику. И только затем, исследовав его в течении многих часов, решились опуститься на поверхность.
        Планета-хозяйка, густо укутанная вечными плотными метановыми облаками, превосходила размерами Юпитер и так же не имела твердой поверхности. Зато почти полсотни её спутников вполне тверды снаружи. Тринадцать - с метановой атмосферой. Два - с кислородной. Выбранный для матороканцев - меньший из двух. Диаметром всего-то раза в полтора больше Земли. Да и сила тяжести на планете раза в два значительнее, но это не оттолкнуло матороканцев. Атмосфера, с их точки зрения, прекрасна по составу. То что надо. Несколько скудноватая, но всё же имеющаяся в наличии флора и, похоже, даже фауна, импонировали трехногим. Множество морей, озер, рек! Вот где плескалась жизнь! Вода - главная слабость матороканцев. Полярные и субполярные области покрыты белыми шапками, но вдоль экватора, тропического и субтропического поясов температура вполне комфортна для предполагаемых переселенцев. И главное - сколько не обследовали поверхность, каждый её закуток, следов разумной жизни не обнаружили. Брать в рабство, похоже, некого.
        Матороканцы согласились на переселение сразу. Уж очень им надоело находиться в подвешенном состоянии и гадать о том, в какую сторону изменится их судьба завтра. Да и мечта заиметь свою собственную планету, которую их потомки смогут назвать Родиной, не покидала их не одно поколение. А космические корабли, межзвездная торговля - дело наживное. Придет день - они обязательно вернутся в космос. Но уже как полновластные хозяева своей судьбы.
        Когда корабль приблизился по орбите вокруг звезды к планете-хозяйке в пятый раз, на что ушло больше четырех месяцев (земных - разумеется), приступили к высадке колонистов с помощью всех имеющихся в наличии катеров (кроме одного, резервного). Матороканцам позволялось брать с собой почти всё, что они пожелают. Особенно они тряслись над своей библиотекой, боясь, что им не позволят её забрать. Но никто кроме Профессора никакого интереса к ней не проявил. Чтобы перевезти три сотни поселенцев со всем скарбом, потребовалось совершить двадцать один рейс. Учитывая наличное количество катеров, на это ушёл еще почти год земного времени и несколько оборотов корабля вокруг двойной звезды. Скорость корабля по звездной орбите даже сейчас в несколько раз превышала скорость движения самой планеты по ней. Каждый раз процесс торможения катеров при подлете к спутнику и их резкого разгона вслед кораблю на следующем его витке сопровождались немыслимыми нагрузками.
        К тому же, при вращении планеты вокруг двух солнц (орбиты всех трех космических тел находились практически в одной плоскости) на ней происходили регулярные, как их называл Шуке - «гравитационные удары». При наложении гравитационных полей обеих звезд, когда они выстраиваются в одну линию друг с другом, с планетой-хозяйкой и, реже, со спутником, их общая сила притяжения вызывала на планете гиодов значительные приливные явления и, как следствие, мощные тектонические подвижки коры. В этот период могли случаться катастрофические землетрясения, оползни, появляться глубокие трещины, бушевали геомагнитные бури. К счастью это случалось довольно редко, далеко не при каждом обращении планеты по орбите вокруг двойной звезды. Но один из таких «гравитационных ударов» пришёлся как раз на время третьей посадки катеров. Продолжалось светопреставление всего несколько местных дней. Матороканцы восприняли это обстоятельство вполне философски, в отличии от всерьез перепуганных землян и маа. Трехногие понимали, что все это не вчера началось и не завтра закончится. Планета продолжает жить. Климат на материках устоялся.
Атмосфера никуда не делась. Жить можно. Кстати и для Шуке с Зэнь-Ди подобные «удары» оказались не в новинку. Шуке даже сморщил нос, когда кто-то пожаловался, проворчав: «На Зар-Теннарре вы не бывали, господа».
        Зато когда днем на небе сияли сразу два солнца - одно поменьше, заметно ярче, с голубоватым отливом, другое больше, но менее жаркое, желтовато-медное, словно затянутое дымкой - не было красивее зрелища! А когда к ним присоединялся огромный диск планеты-хозяйки, превосходящий размерами оба солнца, но спокойного тускло-водянистого цвета… Вид небес околдовывал. Во всяком случае, ни Роман, ни Савелий Михайлович ничего подобного не видели! Матороканцы уже гордились своим новым миром.
        После окончания переселения трёхногие торжественно нарекли новую родину - Табир-Таб-Бан. Что это значит, никто так и не понял. Ну Табир-Таб-Бан, так Табир-Таб-Бан. «Что-то связанное с водой» - пожимая в недоумении плечами, пояснял любопытным Профессор - «что-то из их фольклора. Я сам толком не понял».
        Наконец бывшие хозяева и бывшие рабы расстались. Расстались без большого сожаления, но и без злости. Как то враждебность сама собой рассеялась. Что было тому причиной - или прошедшее время, притупившее обиды, или совместный труд по обследованию планеты и её заселению, во время которого матороканцы, маа и гиоды работали плечом к плечу, кто знает? Тем не менее и съехавшие с корабля, и оставшиеся на нём, вздохнули с облегчением. Присутствовавшие на прощании матороканцы молча стояли, покачивая из стороны в сторону своими лошадиными головами.

«Мы не сердимся на вас,» - прозвучало в голове Романа так отчетливо, словно говоривший находился за его спиной, а не за сотню метров от него, - «Мы не сердимся на вас. Уходите с миром».
        Последняя партия гиодов и маа покинула Табир-Таб-Бан, догнав пролетающий мимо на очередном витке корабль, который используя мощное гравитационное поле гигантской планеты-хозяйки и гравитационную пращу обеих звезд, вновь стал набирать скорость, устремляясь за пределы системы.

* * *
        В результате непредвиденной годовой задержки астронавигатору Тали пришлось заново проделывать всю работу по прокладке и расчету нового маршрута. Получается, что упустив имеющееся окно, теперь придется сделать еще два «скачка» через разрывы в пространстве. Но уж теперь-то ничто больше не стояло на пути к цели - Тёплой Планете Карц-Ваал.

* * *
        Вот оно, солнце Карц-Ваала - Цаатун! Его название переводилось с языка гиодов как Тёмно Красная (или Багровая) Звезда. Теперь стал понятен смысл этого названия. Звезда мрачно висит в самом центре системы, как паук сидит в центре сплетенной им паутины. Она находится в стадии затухания. Правда эта стадия длится уже сотни, сотни и сотни миллионов периодов обращения Карц-Ваала вокруг неё.
        Когда то Цаатун был молод, полон сил и полыхал незатухающими факелами и протуберанцами ядерных реакций. Ему казалось, что всё это будет длиться вечно. На его семи планетах и десятках их спутников сложились свои замечательные миры. На двух даже появилась и развилась своеобразная жизнь. Предки гиодов появились на пятой планете. Жизнь на ней процветала, бурля во всех своих формах, как редко где во Вселенной. И казалось, ничто не способно прервать её медленного, но неуклонного развития. Но увы - всему во Вселенной есть свой конец. Всё клонится к закату. И на Цаатуне со временем весь водород оказался переработанным в гелий. По мере уменьшения массы звезды (и так бывшей в несколько раз меньше массы Солнца), уменьшалась сила её гравитации и, одновременно с этим раскаленное газовое облако росло в размерах. Раздувшаяся звезда поглотила первую к себе планету, уничтожив её без остатка. На второй планете, на которой теплилась примитивная жизнь, всё выгорело. Атмосферу сдул фотонный ветер. Горы оплавились под действием невероятного жара и растеклись по потрескавшейся, обожженной поверхности. Но сама планета не
исчезла, как её соседка. Она безжизненным шаром, исторгающим сотнями вулканов миллионы тонн магмы, осталась кружиться по своей орбите.
        Третья планета, которой не коснулась раскаленная плазма, потеряла свою метановую оболочку. От нее осталось лишь небольшое каменное ядро. На четвертой, где далекие предки гиодов к тому времени только-только начали выходить из воды, температура на поверхности повысилась настолько, что они вынуждены были переселяться под поверхность планеты, живя и развиваясь у подземных водоемов. Все же температура на их планете в ту эпоху оказалась не настолько большой, чтобы она начала плавиться. Даже большая часть атмосферы устояла под воздействием «солнечного» ветра.
        У ближайших к звезде планет не осталось ни одного спутника. Все они сорваны со своих орбит взбесившимся светилом и либо заброшены его гравитацией в отдаленный космос, либо притянуты к ней и без следа канули в огненной пучине.
        Тем временем, спустя сотни тысяч периодов обращения планеты предков гиодов вокруг Цаатуна, водород звезды почти весь выгорел, перейдя в гелий. Она стала стремительно (по меркам её жизни) сжиматься, сжавшись до величины едва ли намного большей двух диаметров Юпитера. Теперь составляющий основную часть её тела гелий не спеша сгорает, превращаясь в свою очередь в углерод, который собирается на поверхности остывающей звезды тёмными «ледяными» углеродными полями. Это предвестник близящегося конца звезды. Но он может длиться еще несколько миллиардов карцваальских лет.
        По мере сжимания звезды и остывания её поверхности (сравнительного остывания, конечно же) температура на планете гиодов понижалась. К их несчастью даже внутренности планеты почти остыли. Тектоническая деятельность её прекратилась давно. На отопление своих подземных жилищ гиоды пустили всё, что только могло гореть. К тому времени, как стало понятно, что всё их углеводородное богатство исчерпано, цивилизация гиодов уже вышла в космос. И они начали активно искать возможности освоения новых миров. Неожиданно планету с подходящими условиями гиоды нашли на ближайшей к Цаатуну планете, т. е. на Карц-Ваале. Когда то она была второй, пока разбушевавшаяся раздувшаяся звезда не поглотила своё ближайшее дитя.
        Нет, там на поверхности не возникло новой жизни и вновь народившаяся атмосфера весьма тонка и малопригодна для дыхания. Её поверхность по-прежнему носит следы космического огня и вся изрыта трещинами. Но зато из-за воздействующего на планету гравитационного поля близкой звезды в глубинах Карц-Ваала протекают тектонические процессы. Её недра играют как гармошка. Она скрипит и разогревается изнутри, брызжа сотнями вулканов. Местные ученые гадают, что будет дальше - прекратится ли со временем эта тектоническая деятельность и планета замерзнет (так как остывающая звезда не способна дать необходимого для жизни тепла). Или разогреется еще больше и всё исчезнет на её раскаленной до состояния магмы поверхности.
        Гиоды, и так проведшие на родине последние десятки тысяч лет под землей, в течение столетия постепенно переселялись на Карц-Ваал, обживая его, покрывая подповерхностное пространство сетью жилых и хозяйственных помещений, зон отдыха, многочисленных ходов, приспосабливаясь к постоянным землетрясениям и оползням. Но эти землетрясения обычно весьма слабы и большой угрозы не представляли. А с оползнями научились бороться. Многие ущелья и пещеры заполнились зарослями нескольких видов растений, привезенных со старой родины и приспособившихся к новым условиям жизни. К тому же в самых глубоких галереях сохранилась и древняя местная флора - белые губчатые мхи.
        Родная же планета медленно, но верно превращалась в холодное даже по космическим меркам тело с весьма и весьма разреженной атмосферой и без малейших признаков остатков жизни на ней.
        Зато Карц-Ваал процветал. Его поверхность украсилась со временем большими и малыми куполами, соединенными ходами с запрятанными в глубинах поселениями. Густая сеть коридоров связывала поселения между собой. Здесь действовали эффективные системы поддержания в подземных ходах необходимого состава атмосферы.
        Несмотря на небольшие сравнительно размеры Багровой звезды, благодаря тому, что планета гиодов гораздо ближе к ней, чем Земля к своему Солнцу, на небосводе Карц-Ваала Цаатун выглядит впечатляюще. Пережившая период расширения и теперь сжавшаяся звезда завораживает своим темно-малиновым цветом. Сквозь многочисленные разломы и трещины, покрывающей её поверхность тонкой (сравнительно) нестойкой углеродной корки, просвечивают малиново-желтые извилистые каналы. Края углеродных плит сливаются, спаиваются, чтобы вновь расколоться трещинами в иных местах. Их то становится больше и они покрывают тёмную поверхность звезды густой сверкающей сетью, то значительно меньше. В такие времена сумрак на Карц-Ваале особенно густ.
        Чем-то жизнь на Карц-Ваале похожа на жизнь на Зар-Тенарре. Но если на втором жители ушли вглубь планеты от невероятной жары своих ярких солнц, то на Карц-Ваале спрятались от холодов. Даже в самый яркий полдень на Карц-Ваала царит багровый полумрак.
        Жизнь в подземных лабиринтах не очень разнообразна. И неудивительно, что гиодская молодежь с удовольствием при случае нанималась на залетавшие сюда изредка торговые суда. Так было и с теми, что находились сейчас на пиратско-торговой посудине Братства. Они соблазнились некогда на посулы матороканцев. Честно говоря, жаловаться на жизнь им было грех. Хозяева относились к ним весьма терпеливо и щедро платили по счетам. Но на все просьбы вернуть их на родину уклончиво отвечали - позже, не сейчас, со временем.
        Глава 19.Холодная встреча
        Большинство из нескольких сотен гиодов, обитавших на корабле, родилось на нем и никогда не бывало на планете предков. Они представляли жизнь на ней лишь по рассказам родных и близких. Но даже те из древних стариков, что родились на Карц-Ваале, плохо помнили его. Они в своем старческом спинном мозгу склонны идеализировать жизнь на оставленной некогда родине.
        Когда первый катер опустился на стылую поверхность, гиоды нерешительно замерли у иллюминаторов. Их обуревали противоречивые чувства - хотелось броситься наружу! Но встреча с земляками страшила. Да и осталась ли еще здесь жизнь? Что-то пусто и безлюдно кругом. Старики вчера ещё говорили о множестве ярко светящихся изнутри многогранных стеклянных куполов! Где они? Убегающая вдаль слегка холмистая поверхность сплошь покрыта ржавой слежавшейся пылью. Более светлой, оранжевой - на обращенных к рубиновому свету дня склонах, и почти черной - в тени. Судя по пыльной поземке - дует легкий ветерок. У недалекого, выгнутого пологой дугой горизонта скользят, словно неспешно прогуливаются, три - четыре полупрозрачных смерча, поднимающих завивающуюся спиралью пыль к темным в любое время суток небесам. На небе ни единого облачка. Этот унылый пейзаж сеет чувство полной безысходности.
        Никто из гиодов не надеется уже встретить в живых родственников, оставшихся на Карц-Ваале. Что за жизнь теперь здесь? Как их примут? Где найти вход под поверхность? Все смотрят в иллюминаторы и ждут какого-либо знака. Выйти или остаться? Весь пыл, вся снедавшая их ностальгия растворилась в окружающей тоске. Большинству как то уже и не хотелось возвращаться в родные, ставшие для них чужими, подземелья. Пока они рассуждали так, каждый сам про себя, из беззвучно откинувшегося в паре сотен шагов от них люка показались одна за другой шесть фигур. Они легко одеты, несмотря на то, что температура за бортом весьма и весьма умеренная. Туземцы подковыляли поближе к катерам и остановились. Находящиеся внутри катеров и вне их долго рассматривают друг друга сквозь стекла. Наконец местные начинают неторопливо делать призывные жесты. На их лицах ни дыхательных масок, ни фильтров. Они свободно дышат, значит атмосфера планеты, с учетом вносимых дисками на груди у каждого из членов экипажа (за исключением гиодов) корректировок, вполне пригодна для дыхания. Шуке, бывший в этой экспедиции за старшего, переглянувшись
с товарищами, нажимает рычаг у двери, придерживая ее за ручку и попытавшись приоткрыть крышку люка как можно медленнее. Створку вырывает из его рук ринувшейся наружу тугой струей воздуха. Сквирг, невольно зажмурившись, тщетно на ощупь ищет ручку двери, желая её захлопнуть.
        Но излишек воздуха уже вышел. Взамен него в салон проникает бодрящий морозец. Шуке непроизвольно вздохнул - удалось заполнить едва половину лёгких. Но дышать можно. Один вздох, другой… В висках стучит. Грудь защекотало. Это вступил в работу диск и через секунды самочувствие улучшилось. Стали слышны, словно сквозь вату, голоса друзей. Первоначальный испуг у всех прошел и они друг за другом спускаются на землю. Холодно, но вполне терпимо.
        Стоявшие в сторонке местные с интересом разглядывают прибывших. Один из них, чуть приоткрыв хищный клюв, заговорил, издав серию быстрых вибрирующих трелей. Даже гиоды корабля поняли его с трудом. Тогда другой обратился к пришельцам на межгалактическом хэге:
        - Мы рады приветствовать вас, пришельцы.
        - И мы приветствуем вас. - ответил Шуке.
        Взгляды местных с интересом сконцентрировались на своеобразной внешности сквирга.
        - Кто вы? Откуда прибыли? Вот они, - легкий жест кончика щупальца в сторону стоявших рядом со Смотрителем гиодов, - они кто? Похожи на нас.
        - Да. Мы такие же гиоды, как и вы. - выступил вперед астронавигатор Тали, пожелавший лично присутствовать при первой встрече с земляками, - Мы, точнее наши родители, некогда улетели с Карц-Ваала. Теперь мы вернулись.
        - Улетели? - старший из встречавших замялся. Затем он отошел на два десятка шагов. За ним потянулись его соплеменники. Они встали в круг и долго в полголоса о чем-то совещались. Наконец вернулись.
        Старший вновь обратился к пришлым гиодом:
        - Ты говоришь, что ваши родители когда-то улетели с планеты. Когда это было?
        Тали явно смущён.
        - Это было… было… очень давно. Почти никто из наших не помнит этого. Мы здесь все родились уже на корабле. Там, на корабле, есть несколько стариков…
        - Не хочешь ли ты сказать, что все вы покинули планету до Запрета?
        - Какого запрета?
        Местные удивленно воззрились на гостей. Быстро, куда быстрее, чем в первый раз, отбежали в сторонку и говорили гораздо оживленнее и дольше. Минут пять спустя вернулись.
        - Уж не хочешь ли ты сказать, что вы полностью биологические структуры?
        Теперь пришла очередь гостей удивленно воззриться на местных.
        - Что значит «полностью биологические структуры»?
        Встречающие растерянны. Старший заявил:
        - Вам придется подождать в своём… - он указал щупальцем на ближайший катер, - когда решим, что с вами делать, сообщим.
        После чего хозяева удалились в сторону люка в земле, где так же молча и скрылись. Больше ни одного взгляда в сторону пришельцев. Прибывшие шокированы. Ничего такого они не ожидали. Что делать? Уже в катере Тали, зябко поеживаясь, ворчал:
        - Что же это такое? Вернулись, называется! Какие то «биологические структуры»! У них что, глаз нет! Они не видят, что мы такие же гиоды как и они сами?
        - Что будем делать? Летим на корабль или остаемся ждать? - спросил Профессор.
        - Думаю одну вахту ждем, а затем… затем… - протянул нерешительно астронавигатор.
        - …Затем и решим. - согласился Шуке.
        Присутствующие гиоды закачали верхней частью тел в знак согласия. Несколько странный прием земляков обескуражил их. Даже дабл-дредноиды встретили у себя на родине более теплый прием. Все стали размещаться в креслах, приготовившись к долгому томительному ожиданию и через какое-то время население катера погрузилось в спячку.

* * *
        - Идут! Идут! - поднял всех голос одного из гиодов, взявшего на себя роль добровольного стража, - Идут! - повторил он, указывая кончиком щупальца в иллюминатор.
        К катеру подходило несколько местных гиодов. Все по-прежнему укутаны лишь в цветастые простыни. Никаких признаков того, что им холодно. Тем не менее «свои» гиоды за время предыдущего краткого нахождения снаружи успели основательно замерзнуть.
        - Ну что? Выходим? - Шуке смотрит на Тали.
        - Выходим, конечно. Иначе зачем прилетели?

* * *
        И снова путешественники, спустившись с поверхности планеты на перемещающейся вверх-вниз круглой площадке диаметром всего в несколько метров, идут по подземным коридорам. Судя по скорости и времени спуска, они находятся на весьма значительной глубине.
        Коридор, по которому шагают Шуке, Профессор, Тали и еще четыре корабельных гиода вслед за четырьмя трехногими туземцами, представляет собой шестигранную трубу, обшитую листами сероватого металла со множеством округлых головок, похожих на головки заклепок. Потолок коридора лишь слегка не задевает макушку Профессора, самого высокого из всех. Справа и слева на противоположных наклонных плоскостях узкие, светящиеся оранжевым цветом светильники. В их тусклом непривычном свете всё выглядит нереальным и загадочным.
        Самое забавное, что в нижней грани, то есть в полу этой шестигранной трубы-коридора, имелась чуть утопленная вглубь продольная канавка во всю её ширину и длину. По ней медленно течёт прозрачная жидкость. Она вытекает из редких щелей по сторонам канавки, превращая пол в ручеёк глубиной не более двух-трёх сантиметров. Так как коридоры имеют едва-едва различимый уклон, ток воды небольшой, почти незаметный. Перед окончанием коридора вся вода уходит через такие же, но более многочисленные щели и на слегка возвышенную площадку следующего помещения-лифта не проникает. Профессор, прежде чем войти в первый коридор, понюхал, пощупал руками жидкость, убедившись, что это самая обычная вода. Снял обувь и пошлепал по коридору босиком. Вода теплая. Даже приятно! Что уж говорить о корабельных гиодах. Они в восторге и довольно похрюкивают! Их мечты, кажется, начинают сбываться!!!
        Загребающие впереди щупальцами-ногами воду фигуры абсолютно бесстрастны. Глаз на «затылке» безразлично взирает на пришельцев. Наконец подошли к устройству, весьма похожему на новый лифт. Дверь скользнула вверх и они оказались совершенно на такой же круглой площадке, на которой спустились с поверхности планеты. Она опять заскользила вниз. Кабинки как таковой нет. Стены шахты с пугающей скоростью шуршат вверх. Гости опасливо сгрудились ближе к центру. Наконец скорость мягко уменьшилась и площадка остановилась. Часть овальной стены ушла вверх - перед ними новый коридор. Он такой же как и тот, что остался наверху, но стены в нем зеленого цвета. Возможно это благодаря зеленому освещению. Вода на полу течет не по ходу движения, а навстречу. Профессор прошептал, склонившись к шедшему рядом Шуке (тому вода явно не по душе):
        - Очевидно цвет коридора и направление тока воды имеют значение. Помогают ориентироваться.
        - Вероятно… - шепчет в ответ сквирг.
        Вскоре выходят в многогранную комнату с таким же невысоким потолком и круглым плоским светильником по его центру. Здесь воды уже на ладонь. От каждой грани-стены (которых гости насчитали девять) берёт начало свой коридор. Один из них тот, по которому гости и хозяева прибыли сюда. Действительно, каждый из коридоров (вход в которые не прикрыт никакими перегородками, дверями или люками и в которые по полу устремляются слабые токи воды) имеет заметные различия в цвете, но всё те же размеры, вид и устройство. Хозяева замерли по стойке смирно, слегка согнув ноги и прикрыв все три глаза. Шуке решил, что они либо прислушиваются к чему то, либо переговариваются по невидимому переговорному устройству. Наконец все четверо единомоментно вздрогнули и один за другим решительно отправились в фиолетовую трубу, загребая воду ногами. Судьба гостей их словно совершенно перестала интересовать. Впрочем, глаз на затылке каждого открыт. Землянин и Шуке, переглянувшись, двинулись следом. За ними, чуть потоптавшись, пятеро корабельных гиодов. Их вся эта ситуация явно смущает. Нет, не такого приема от земляков они ожидали.
Даже даблов на их планете приняли радушнее.
        Удивительно, но до сих пор ни на одной из стен коридоров, которыми проходили гости, не встретилось ни единой двери или чего либо похожего на неё. Хотя бы маленький лючок или окошечко. Коридоры совершенно прямые и видно, как тусклый свет разгорается в нескольких десятков шагов впереди и как так же медленно сходит на нет позади. Вскоре во многих местах коридора стали попадаться торчащие прямо из стены тускло-синие торсы какого-то гиода - нечто среднее между статуей и барельефом. Сопровождавшие никакого внимания на идолов не обращают и никакого почтения им не оказывают. «Скорее всего просто украшение» - рассудил Профессор.
        Сколько они уже идут, рассекая ногами воду? Трудно определить. Гости в совершенной растерянности, если не сказать - испуге. Еще немного и они начнут паниковать. И в тот самый момент, когда Шуке стал подумывать об отступлении, вдруг оказались в огромном помещении. Всю его безмерность поначалу даже трудно представить. Но по мере того, как глаза привыкают к багровому свету, они видят, как стены, обшитые всё теми же листами металла с заклепками по краям, теряются в невероятной выси и уходят вдаль. Пол спрятан под слоем воды, словно стоишь на самом берегу безбрежного подземного озера.
        Противоположная стена в десятках, если не в сотнях метрах вдали. Все стены, начиная с высоты метров десяти и до самого, еле различимого отсюда плоского потолка, усыпаны ровными, завораживающими своей безупречностью рядами небольших одинаковых фиолетовых огоньков. Эти огоньки отражаются в зеркальной безмятежности «озера», создавая удивительную иллюзию невероятной его глубины. Между тем глубина «водоёма» не достигает и двадцати сантиметров.
        Только внимательно присмотревшись, Шуке понимает, что каждая из фиолетовых искорок поблескивает на выпуклой стороне чего-то, очень похожего на приросшую одной стороной к стене каплю. Словно капли стекали вниз по гладкой поверхности стены, но в какое то мгновение все разом окаменели. И каждая из этих совершенно одинаковых капель, судя по ближайшим из них, метров семи в длину и трех в ширину. Сверху «капли» сужаются. Нижний край, как и положено - овальный. Все капли в одном ряду расположены с математической точностью - одна над другой, на совершенно одинаковом расстоянии друг от друга. Эта завораживающая мозаика черных, как вороново крыло капель с фиолетовыми светящимися пятнышками, красотой и величественностью погружают в некий философский транс. Ниже нижнего ряда капель вдоль стен, по всей их окружности, тянется открытая галерея. Путешественнике в царившей полумгле не сразу ее и заметили. Отсюда видно, что на галерею во многих местах из стен выходят устья коридоров. Все коридоры тускло освещены фиолетовым. «Кажется понятно, - думает Профессор, - коридоры определенного цвета ведут во вполне
определенное место. Фиолетовые - сюда». Но вслух произнести этого не решился. Галерея забита множеством стоящих плечо к плечу фигур. Как на подбор - совершенно одного роста и совершенно одной комплекции. Корабельные гиоды, как и люди, все же различались меж собой. Тали вот - самый короткий среди своих. Но эти… местные, словно клоны. И тишина! Мертвая тишина! Живы ли они?
        Ни одна фигура не двинется с места, не дрогнет ни единой частью тела. Угрожающая тишина! Даже журчания воды не слышно. Ни единого плеска! Уж не статуи ли это? Но нет. По невидимому и неслышимому сигналу гиоды на галерее разом подняли все три руки вверх. Пронесся единый возглас, ударивший молотком по барабанным перепонкам. Даже поверхность «озера» дрогнула и пошла небольшой волной.
        Руки опущены. Тишина возобновилась.

* * *
        - Приветствуем вас, пришельца. - раздался сверху оглушающий, без единой эмоции голос, сопровождающийся коротким эхо.
        Говорили явно на хэге.
        Опять тишина. Пауза затягивается. Гости переглядываются. Наверное ждут ответа? Шуке, как старший, вышел вперед, загребая ступнями теплую воду, сипло попытался заговорить. Голос сорвался. Он прокашлялся в кулак и уже громко, отчетливо прокричал:
        - Мы тоже… приветствуем вас! - голос каким то невероятным образом усилился в несколько раз и загрохотал в вышине. Шуке захотелось подчеркнуть торжественность момента, отвесив вежливый поклон, но он сдержался. Вряд ли местные поймут этот жест.
        - Назовите себя. Кто вы? Откуда прибыли к нам и с какой целью?
        Сквирг несколько беспомощно оглядел лица товарищей, ища сочувствия. Те молчат, предоставляя право вести переговоры своему предводителю. На морды гиодов, их бессильно приоткрытые клювы вообще жалко смотреть. Глаза приниженно прищурены. Цвета взмокших пестрых одежд поблекли.
        Еще раз откашлявшись, Шуке заговорил, громко, но уже не переходя на крик. Понятно, что его и так все слышат. Предварительно он еще раз обвел глазами галерею с рядами многочисленных фигур. За все время они так и не шевельнулись, за исключением того единственного момента, когда они задирали на несколько секунд в едином порыве руки.
        - Мы прибыли к вам из космоса, где занимаемся торговлей.
        Шуке на несколько секунд замолчал, ожидая какой либо реакции. Молчание статуй не прервано ни единым звуком. Тогда он продолжил:
        - Сюда мы пришли не торговать. На нашем корабле находится шестьсот тридцать семь гиодов. Пятеро из них здесь. Их предки некогда улетели с вашей планеты. Теперь они вернулись.
        И эту информацию хозяева встретили гробовым молчанием.
        - Они просят разрешения вернуться домой. - возвысил голос сквирг, - Просят вас! Принять их! Потомков ваших земляков! Принять их обратно, в свои ряды.
        Стоявшие за спиной зартенаррца трехглазые фигуры закачали согласно верхней частью тел. Тем, что можно назвать «головой». В ответ опять ни слова. Ни движения. Шуке растерянно возопил:
        - Что вы скажете нам на это? Примете ли обратно часть своего народа?
        На этот раз ответ не заставил себя ждать.
        - Ты говоришь, «своего народа»? - голос несколько надменный, - Примем ли мы назад этих отщепенцев? Этих изменников? Этих воров!
        Вот чего никто из гостей совершенно не ожидал, так обвинения корабельных гиодов в предательстве и воровстве. Вперед выскочил Тали и горячо, в совершенно несвойственной гиодам манере, заговорил. Заговорил на своем языке. Но сообразив, что его возможно уже не понимают, так как язык за прошедшие века претерпел значительные изменения, перешел на хэге:
        - Братья и сестры! Друзья! Мы с одной планеты с вами! Мы ваши земляки! Никогда, ни у одного из нас, - он обвел щупальцем стоявших позади соплеменников, - ни у одного из тех, кто остался там, - указующий жест вверх, - там, в космосе, ни у одного никогда не возникало даже мысли предать вас! Навредить вам, нашим братьям! И никогда мы ничего не брали у вас!
        Молчанье было ответом. Сообразив, что он выдал недостаточно информации, чтобы удостоиться ответа, Тали продолжил:
        - Если мы, или наши предки, в чем-то провинились перед своей планетой, просим простить нас. Но уверяю, этот грех был ненамеренным. \
        Опять молчание.
        - Да скажите же, в чем наше предательство?! - выскочил вперед другой корабельный гиод, - В чем мы провинились перед вами!? Нас даже не было здесь не одно поколение! Если провинились наши предки, справедливо ли наказывать нас, их потомков? Тех, кто стремился сквозь невероятные дали космоса назад, домой!
        На этот раз голос ответил.
        - Да, ваши предки провинились перед своей планетой. Они кинули ее в самые трудные времена. Бросили своих собратьев на произвол судьбы, предпочтя участь слуг участи бедных, но честных, гордых гиодов. После того, как ваши предки покинули Карц-Ваал, нам пришлось тяжело. Мы прошли через много испытаний и мы… преобразились!!! Что вы украли у родной планеты? Вы украли ваши тела! Те, в которых вы незаконно находитесь сейчас.
        - Преобразились! Преобразились! Преобразились!!! - вдруг раздались со всех сторон единодушные вопли множества глоток.
        - Да! Мы преобразились! - продолжил голос. - Вы же остались прежними. В душевном грехе и телесной слабости.
        Шуке не мог понять из сказанного, что за испытания пережили туземцы. Были ли они как то связаны с отбытием части из них на корабле пиратов или произошли по другой причине? И как гиоды, родившиеся на корабле, могли украсть свои тела? Как вообще можно украсть свое собственное тело у кого-то?
        - Но… что мы можем сделать? - между тем разом заговорили корабельные гиоды, протягивая свои щупальца в сторону соплеменников, - Чем? Чем мы можем искупить вину предков? Нашу вину? Мы согласны на всё, только не гоните нас!
        - Готовы ли вы преобразиться!? Готовы ли стать настоящими гиодами!? Готовы отринуть душевную и телесную немощь!? Готовы ли вернуть ваши тела и разум родной планете?
        - Да-а-а-а! - вопили почувствовавшие надежду гиоды, - Да-а! Готовы! Мы готовы!
        - Готовы преобразиться?
        - Да-а-а!!!
        - Готовы вернуть ваши тела?
        - Да-а-а-а!!!
        - Готовы вернуть свой разум?
        - Да-а!!!
        - Так идите сюда.
        Все пятеро бросаются вперед, не оглядываясь на остающихся в растерянности товарищей. Они, словно в трансе, бредут к центру зала, разрезая поднятые их ногами волны. Там их поджидает неведомо откуда взявшиеся пятеро местных. Он машут щупальцами. Бывшие слуги подходят вплотную, и каждого за руку берет один из встречающих. И все вместе, на невидимом отсюда устройстве, пропадают внизу. Поверхность воды не шелохнулась. Все десятеро словно прошли сквозь неё. Шуке еле сдерживает желание броситься на помощь друзьям, но осторожный Профессор тянет его назад. Он, возвысив голос, спрашивает по-прежнему безмолвные в полумраке фигуры:
        - Что вы скажете Нам? Что делать Нам? Куда вы увели наших друзей?
        - Теперь они не ваши друзья. Они выбрали свой путь. Теперь они станут настоящими гиодами. Они вернут свои тела и свой разум планете, породившей их. А вас проводят назад. Вы должны привести к нам остальных воров и предателей, чтобы они очистились и оправдались! Чтобы имели возможность покаяться, искупить вину и переродиться.
        - Что значит «переродиться»? - насторожился Шуке, - В чем их предательство? - Шуке очень болезненно относился ко всякому обвинению в предательстве. Кого бы кто не обвинял. Он знал гиодов. К ним можно относиться по-разному. Но называть их предателями… или ворами… Не за измену же матороканцем, обвинять их.
        - Прежде, чем привести к вам остальных, мы хотели бы знать, что их ожидает, - поддержал Профессор, согласно кивая головой.
        Глава 20. Негостеприимная родина
        Минут пять прошло в молчании. Молчание затягивалось. Шуке уже хотел повторить свой вопрос, как голос зазвучал с прежней бесстрастностью:
        - Мы не желаем вам зла, чужеземцы! Но мы и не желаем, чтобы вы дольше оставались на Карц-Ваале. Прошу вас, уходите отсюда. Возвращайтесь тем же путем, каким пришли сюда. А затем отправьте к нам тех из предателей, кто пожелает очиститься. Больше нам сказать нечего.
        Сразу за этими словами неподвижные доселе фигуры на галерее зашевелились и одна за другой, удивительным образом не создавая давки, исчезли в ближайших от себя коридорах. Через минуту в огромном зале не осталось ни души.
        - Э-э-э-й. - осторожно протянул Шуке. Ответа не последовало, - Ну, что делать будем? - повернулся он к Савелию Михайловичу и только тут заметил, что у входа в коридор, через который они пришли сюда, стоит фигура. Поняв, что его заметили, гиод взмахнул щупальцами и, развернувшись, вошел в коридор. Делать нечего - Шуке двинулся за неспешно удаляющейся фигурой. Хотевший спросить его товарищ, проследив за ним взглядом, так же увидал гиода и, вздохнув, отправился следом.
        Двигались в задумчивости бок о бок, шлепая босыми ногами по воде. А чего они расстраиваются? Почему их так печалит судьба гиодов? Фактических приспешников Хозяев? В немалой степени таких же как и матороканцы угнетателей. Они передадут предложение, а там пусть сами выбирают. Остаться здесь или на корабле. Но Шуке и Савелию Михайловичу неожиданно жалко их. В общем то гиоды - вполне добродушные и надежные существа, волей случая занявшие ту нишу младших угнетателей, которую им определили айоллы.
        Шуке кажется, что они идут не совсем по тому коридору, по которому пришли. Не может быть. Их же отпустили. Он поворачивается к Профессору. Тот так же заметил, что этим коридором они не шли. На стенах нет барельефных фигур. Да и лифт поднимал их гораздо меньшее время.
        - Эй! - попытался Профессор окликнуть проводника. Тот словно не слышал.
        - Стой, чёрт тебя дери! - Савелий Михайлович стал злиться.
        - Спокойно, Михалыч, спокойно! - уговаривает его сквирг и, в свою очередь догнав гиода, кладет ему руку на то, что можно назвать плечом, - Постой, друг! Ты куда нас ведёшь?
        Гиод брезгливо махнув щупальцем, сбросил руку Шуке и что-то залопотал на своем языке.
        - Не понимаю. - заявил Шуке на хэге, - не…по…ни…ма…ю-ю-ю! - для убедительности он даже помотал перед лицом проводника своей четырехпалой ладонью. Тот, раскрыв свой мощный короткий, с хищно загнутым вниз кончиком клюв, окрысился, выхватив из под накидки что-то короткое, блеснувшее желтым металлом.
        - Ах, ты так! - взревел Профессор, сдергивая с плеча ружье, до сих пор несколько прикрытое надетой поверх сумкой с ботинками. Шуке так же отскочил назад. Он безоружен, но его силы с лихвой хватит расправиться с любым инопланетянином.
        - Постойте! Постойте! - раздалось позади голос на хэге с сильным акцентом, - Прошу вас, не сердитесь на Тонга. Он выполняет повеление Светлейшей.

* * *
        Перед ними стоял гиод. Причем, судя по всему, это была самка. Шуке давно уже научился различать половую принадлежность гиодов по едва уловимым признакам. Самки и самцы по большому счету не отличались ни внешним видом, ни одеждой. Только в поведении, в их движениях наметанный глаз враз заметит разницу. Движения самки мягче и более плавные. Самка подошла. При её приближении проводник мгновенно спрятал металлический предмет и сделал слабый реверанс на своих трех ногах-щупальцах. Он что-то залопотал. Самка ему ответила. Затем опять обратилась к пришельцам на хэге:
        - Прошу не сердиться на моего слугу.
        - Почему тогда он ведет нас не туда, откуда мы пришли?
        - Он получил приказ от Светлейшей, как я уже сказала, привести вас к ней.
        - Кто такая, эта Светлейшая? И почему она удерживает нас от возвращения?
        - Она не удерживает вас. Ей лишь хочется поговорить с вами. Она приглашает вас к себе.
        - Но кто она? - не выдержал Шуке, - Почему мы должны слушаться её?
        - Поверьте, - терпеливо разъясняла самка, - вам совершенно нечего опасаться. Это будет даже полезно для вас. Для всех вас, кто находится на корабле, что летает там, - она изящным жестом кончиков двух щупалец показала вверх.
        - Но кто она?
        - Правительница.
        Шуке недоверчиво обернулся к замершему, скромно прикрывшему глаза проводнику. Тот в подтверждение качнулся.
        - Но кто тогда был там? - Профессор мотнул головой куда то назад.
        - Там был Властитель. Он главный на нашей планете. Но настоящим правителем является Светлейшая.
        - Как же так?
        - Пойдемте к ней. Поверьте, - в третий раз сказала самка, - вам абсолютно ничего не угрожает.
        - Пойдем? - Профессор повернулся к Шуке.
        - А что нам остается делать? Самим нам все равно выход не найти, - пожал тот плечами. Было видно, что оба гиода встретили это решение с явным облегчением.

* * *
        Обоих чужеземцев проводили в небольшое помещение. Оказывается двери в коридорах были, они скрывались за панелями обшивки, одна из которых полностью отъезжала внутрь и открывала проход. Переступив порог и немного согнув головы, землянин и зартенаррец проникли внутрь. Еще один узенький коридорчик, по которому пришлось пробираться друг за другом и они очутились в длинной комнате, залитой светло-фиолетовым светом, льющимся с потолка. Дальняя стена комнаты выгнута наружу и в ней неширокое, но высокое овальное окошко. В левой и правой стенах комнатки по еще одному проему, ведущему, очевидно, в другие помещения. В комнате совершенно пусто. Лишь у окошка, с левой стороны, нечто вроде кресла с высокой спинкой и узеньким, оббитым чем-то мягким сидением. Напротив него три сиденья попроще. Воды здесь по колено и она почти горячая. Профессор прошелся прямиком к окну. Выглянув в него, он тут же позвал Шуке. Тот, посмотрев, согласно кивнул. За окном находился тот самый огромный зал, который они только что покинули.
        - Теперь понятно. Это… - Шуке обвел выгнутую дугой стенку с окошком, - это одна из тех «капель», что «растеклись» по стенам зала.
        - Да. Очевидно каждая капля, это одна комната.
        Разговор прервал легкий всплеск воды. Оба разом оглянулись - перед ними стоял гиод. По виду - еще не старая самка, одетая в полностью фиолетовую накидку. На её голове нечто похожее на блистающую множеством разноцветных точек диадему. Еще ни разу ни Шуке, ни Профессор не видели, чтобы гиоды что-то надевали на голову. Самка появилась столь неожиданно и беззвучно, что оба гостя смутились.
        - Извините, - пробормотал Шуке, - Мы тут… в окошко смотрим.
        - Ничего, ничего, - голос самки мягкий, с проскальзывающими властными нотками. Это существо привыкло повелевать, - Вы не пленники, вы у меня в гостях. Прошу располагаться, - и кончик щупальца указывает на стулья. Сама она так же величественно опускается на мягкое длинное сидение кресла, больше похожее на конское седло, свободно откинувшись на спинку.
        Подождав, пока гости разместятся на непривычных для них сиденьях, она заговорила:
        - Вам ничего не угрожает. Я хочу лишь поговорить с вами. Затем мои слуги проводят вас на поверхность.
        - Спасибо. - Профессор слегка наклонил голову, - Мы слушаем вас.
        - Кто из вас главный?
        Шуке, подумав, ответил:
        - Наш капитан остался на корабле. Эту же экспедицию по доставке ваших земляков на планету возглавлял я. Но мы оба занимаем на корабле достаточно высокое место, - на всякий случай добавил он.
        - Да, да. - самка смотрела на них двумя глазами, - Я хочу представиться вам. Я Тивволи-Шан-Ми. Жители планеты называют меня «Светлейшая». Это не моё имя, это мой титул. Можете так же называть меня так.
        - Вы - правительница планеты? - несколько бесцеремонно спросил Профессор.
        - Трудно однозначно сказать, - чуть подумав, ответила женщина, - Правителем является Тиболлий. Тот, который разговаривал с вами в Храме Поклонения. Там, откуда вы идете, - уточнила она, указывая одновременно на окно, - Я, его Главный Советник.
        Чуть помявшись, она добавила:
        - Но многие считают, что я и являюсь повелителем планеты. - заметив, что гости вежливо молчат ожидая пояснений, она продолжила, - Для того, чтобы понять, надо знать структуру нашего общества.
        - Мы с готовностью выслушаем Вас, Светлейшая.
        - Да. Так. Наше общество состоит из отдельных семей, состоящих из самок и самцов. Они объединяются по повелению Жрецов Трёх Создателей по три самца и три самки. Семьи, главная объединяющая ценность общества. От единства и крепости семьи зависит единство и крепость общества. А еще от крепости нашей Веры. Веры в создавших всё Трёх Создателей. И залог этого единства, послушание их верным слугам, Жрецам.
        - А дети? Вы сами воспитываете детей в семьях или они растут где-то отдельно? - спросил Профессор, заметив, что упоминая о семьях, Светлейшая не упомянула в их составе детей.
        - Дети? - переспросила Светлейшая, - У нас нет детей.
        - Как так? - даже Шуке привстал, - Но как ваше общество восполняет потери?
        - Об этом позже, - повелительница нетерпеливо шевельнула кончиками трёх пальцев, - Семьи составляют общины. Общину возглавляет Мать Места. В каждой отдельной жилой секции живет от одной, до четырех общин. Несколько секций составляют поселок. Во главе его стоит Собрание Матерей Места. Несколько десятков поселков объединены в Горизонт. Его возглавляет Отец, власть которого передается по наследству. Его не избирают, как Матерей.
        - Вы же сказали, что у вас нет детей? - не вытерпел подмечавший всё Профессор, - Как же власть может передаваться по наследству?
        Шуке показалось, что на лице самки промелькнула улыбка. Её тонкий клюв несколько приоткрылся.
        - Не торопитесь, пришельцы. Горизонты объединены в Государство. Оно единое на всей планете. Раньше у нас было множество мелких государств. Они постоянно воевали друг с другом. Гиоды гибли целыми поселками. Теперь всё население объединено в одно Государство. И это хорошо. Войн давно нет. Во главе всего нашего государства стоит Правитель. Его власть так же наследственная, - она успокаивающе махнула Профессору, заметив, что того вновь подмывает спросить о наследниках, - Сейчас Правителем является Тиболлий. Он сын своего отца, Тиболлония.
        - Но, чтобы у Правителя не появилось желания злоупотребить своей властью в угоду своим страстям и во вред семьям, на Великом Собрании, раз в девять лет, ему из числа Верховных жриц Трёх Создателей избирается Главный Советник, которая имеет право отменить любое решение Правителя и за которой стоят Собрания Матерей всей планеты. Я и являюсь Главным Советником Правителя. Светлейшей. Фактической правительницей планеты Карц-Ваал. - глаза самки блестели, её голос окреп. Казалось, что сейчас вокруг её головы засияет нимб. Никто из друзей не торопился прервать торжественное молчание. Наконец она обратила на них внимание.
        - Задавайте вопросы.
        - Дети. Дети и наследники, - напомнил Профессор.
        Светлейшая, плотно схлопнув края клюва, не торопясь ответила:
        - После последней череды войн между горизонтами и отдельными общинами, когда вся планета объединилась и войны стали невозможными, начался бурный рост науки. Один из ученых предложил создать искусственное тело, имеющее все особенности тела гиода, но лишенное главных его недостатков, болезней, немощи, слабости. В такое тело вживлялся мозг с личностью живого гиода. Сначала такое перерождение могли позволить себе знатные и богатые, но со временем на Великом Собрании в Храме Поклонения Трём Создателям было решено провести всеобщее Преображение. Тех, кто отказывался пройти эту процедуру, отлавливали и подвергали принудительной смене тел.
        - Так вы все, те кто живет на планете, на самом деле… роботы?
        - Кто?
        - Искусственные существа?
        - Нет! - гордо ответила Светлейшая, - Наши тела действительно являются искусно сделанными механическо-биологическими устройствами, лишенными недостатков. Но в наших головах настоящий мозг. Мы живые существа, имеющие каждый свою личность, не лишенные чувств и желаний. Имеющие эмоции. Но отринувшие болезни и неоправданную смерть. Всякое повреждение тела легко и быстро устраняется. Лишь бы не оказался поврежденным мозг.
        - А те, кто избежал этого преобразования?
        - Тот предал интересы Карц-Ваала. Так считается. Мы называем их предателями.
        - И ворами?
        - И ворами. Они своим бегством украли тела, принадлежащие всему обществу. Вернее не сами тела, а размещенные в них мозги. Содержащийся в них разум. Разум, который, помещенный в новое тело мог приносить пользу обществу, а не прозябать без дела и разумной цели.
        - Понятно. То есть те гиоды, что прилетели с нами…
        - Должны выбрать - пройти процесс преобразования или остаться «предателями», которые подлежат уничтожению.
        Повисла тягостная тишина. Профессор все же напомнил о наследниках:
        - Если у вас в обществе нет детей. Я так понимаю, что искусственные тела не могут размножаться. Откуда берутся наследники правителя?
        - Да. Наследники… Как вы понимаете, даже имея столь совершенные тела мы не можем полностью избежать риска их случайного уничтожения. Страшно не уничтожение тела, а гибель заключенного в нем мозга. Мозга, который мы не можем воссоздать искусственно. Поэтому у нас есть совсем небольшая община из… живых гиодов, называемая Тайной Общиной. Под охраной Настоящих, эти особи занимаются размножением, то есть производством новых биологических структур, из которых со временем извлекается мозг, чтобы вставить его в искусственное тело. Дети от этих особей выращиваются в особых заведениях, пока не войдут в пору осознанной жизни и не смогут стать донором мозга для нового тела. Само существование Тайной Общины - строго охраняемая тайна и за ее нарушение одно наказание…
        - Ладно, - Профессор махнул рукой, - Мы не собираемся нарушать этой вашей тайны. Ваши Правители тоже рождаются и воспитываются в этой Тайной Общине?
        - Не совсем. Наши правители единственные, кто сохраняет настоящие тела. Поэтому они и живут сравнительно недолго. Новый Правитель, вступая на трон после смерти своего отца, отправляется в Тайную Общину и выбирает себе самку, еще ни разу не знавшую самца. Они живут с ней, пока она не родит ему трех наследников мужского пола. Среди них специальная комиссия в определенном возрасте выбирает будущего наследника и его возможного дублера. Третий сын, дочери и мать подлежат почётной утилизации. Их усыпляют Счастливым Газом. Они уходят к Трём Создателям, проживая последние часы в счастливых грёзах. Затем их тела сжигаются в присутствии девяти Жриц. После того, как у нового Правителя рождается второй сын, его брат-дублер так же утилизируется. Нельзя допустить даже малейшей возможности споров из-за наследства власти.

* * *
        Служанка принесла всем по стакану тягучей булькающей коричневой жидкости. Пахло приятно. Все трое собеседников не спеша потягивали из своих сосудов. Профессор не мог отогнать от себя мысль, каждый раз останавливая взгляд на Светлейшей, что под её совершенно натуральной с виду кожей скрывается обычный механизм. Да нет. Как раз не обычный!
        Шуке не был так поражен. Ему пришла занимательная идея, что если объединить знания гиодов о создании искусственных тел и умение сквиргов создавать электронные мозги с возможностью записи на них личности - могло получиться необыкновенное, фактически бессмертное и всемогущее создание.
        Биологический мозг Светлейшей, казалось, не решался на то, чтобы перейти к основной цели своего приглашения. Профессор невольно помог ей в этом.
        - Вы, госпожа, хотели поговорить о судьбе тех гиодов, которые находятся на нашем корабле?
        - Да.
        - Ну что ж. Мы передадим им условия их возвращения на Карц-Ваал.
        - Я не хочу, чтобы они возвращались. - неожиданно заявила еле слышно Светлейшая.
        - Что? - Профессору и Шуке показалось, что они ослышались, - Не возвращались?
        - Да.
        - Но почему? Может они согласятся на преобразование.
        Главный Советник тянула с ответом. Наконец решилась, бросив взгляд на запертую дверь - не подслушивает ли служанка:
        - Меня не поймут, если узнают об этом разговоре. Возможно, даже осудят. Скорее всего, отстранят от должности. Не исключено, утилизируют. Даже имея безграничную власть, я не смогу удержаться на её вершине. И многие будут этому рады.
        - Так зачем же Вам это надо, Светлейшая?
        - Я исхожу из высших интересов общества… - Светлейшая еще больше понизила голос, её еле слышно, - Наш Повелитель молод и неопытен. Он ищет способа проявить свою власть. Он тайный поклонник секты Единого Создателя. Молодой, но агрессивной религии. Её жрецы рвутся к власти. А Правитель им потакает. Думает, что с их помощью освободится от опеки Жриц Истинной Веры. Тут уж ничего не поделаешь. Он не думает о тех последствиях, которые могут произойти, если в наше общество разом вольются… сколько вы там сказали?
        - Шестьсот тридцать два… - быстро сосчитал в уме Шуке.
        - …шестьсот тридцать две особи, для которых наши обычаи чужды. Которые, скорее всего, не поймут наших ценностей. И которых… - она опять замолчала, но вскоре, через силу, выдавила, - …и которых Правитель попытается использовать для того, чтобы скинуть ограничивающую его прихоти опеку Главного Советника Правителя, то есть мою власть над ним. Но их же попытаются использовать в своих целях и другие. И не только жрецы Единого Создателя.
        - А-а-а, - протянул понимающе Шуке.
        - Нет, - резко ответила Светлейшая, - не о своей личной власти я пекусь. Моя судьба не важна. Важна судьба планеты. Это нарушит сложившийся за столетия порядок. Приведет к ненужным реформам. А они к конфликтам. Войнам. Холодная земля Карц-Ваала станет зелёной от пролитых кровавых рек. Секрет изготовления искусственных тел будет утрачен навсегда. Всё на планете погибнет в хаосе! Я не могу этого допустить!
        - Что Вы хотите от нас? - напрямик спросил Профессор.
        - Расскажите всё нашим… братьям и сестрам на вашем корабле. Расскажите, что их ждет. Отговорите от переселения сюда. Я умоляю вас. Даже те пятеро, что уже здесь, принесут немало беспокойства. А семь сотен… - Светлейшая закатила глаза. Сейчас она была похожа не на правительницу планеты, а на простую испуганную женщину.
        Профессор с Шуке переглянулись. Савелий Михайлович решительно заявил:
        - Мы сделаем всё, что сможем.
        Шуке утвердительно кивнул. Светлейшая облегченно щелкнула клювом, воскликнув:
        - Замра! - вошла самка, приносившая напитки, - Проводи чужаков.
        Глава 21. Прощание и встреча
        Уговорить остававшихся на корабле гиодов не возвращаться на свою родину оказалось весьма сложной задачей. Даже остальным, даже Роману и Зэнь-Ди эта идея показалась поначалу дикой. Лишь после того, как Профессор и Шуке, не скрывая ничего, описали всё, что происходит на Карц-Ваале, всё, что узнали от Светлейшей, во что превратилось население планеты - чаша стала склоняться в их сторону. Гиоды долго спорили меж собой. Дело не раз чуть не доходило до драк. Но когда они успокоились и вняли совету Профессора обдумать, как они будут жить без семей, без детей, решение остаться оказалось почти единогласным. Лишь двенадцать из них настаивали на своем праве. Их спустили на поверхность. Но трое, поразмыслив, вернулись вместе с катером назад.
        На родине власть захватили существа с искусственными телами. Не важно, что в каждом из тел мозг живого гиода (и еще неизвестно насколько даже это соответствует истине). В сущности это уже не гиоды. Это нечто другое, чуждое. По философии этих существ - они дальнейшее, высшее развитие цивилизации. По мнению Профессора, с которым все согласились, это конец цивилизации, её тупик. Перестаёт обновляться состав населения, перестают сменяться поколения. Нет молодых, амбициозных, со свежим бунтарским взглядом, приносящих что-то новое. Перестаёт происходить развитие. Искусственные бессмертные существа считают, что достигли идеала и дальнейшее развитие бесполезно, бессмысленно. Любое изменение - преступно. Им не нужна семья, им не нужны дети, им не важна дружба или любовь. Зачем всё это? Всё это лишь мешает спокойному созерцанию протекающего мимо времени. Времени без изменений, без волнений, без стрессов. Мешает наслаждаться вечной жизнью. Наслаждаться скукой… А споры между Светлейшей и Правителем, между жрицами Трёх Создателей и жрецами Единого Создателя - лишь призрачная борьба за власть над этим сонным
царством.
        Корабельных гиодов коробила мысль, стать таким же бессловесным, покорным стадом искусственных тел, в какое превратились их бывшие соплеменники. Или стать пешками в чужих играх.

* * *
        Оставшиеся на корабле маа попросту не знают где их родина. А перспектива поселиться на незнакомой планете как матороканцы или тцоп-виши - пугала. Все они родились уже на корабле. Даже их родители здесь появились на свет. И родители родителей. Не сохранилось ни одной достоверной легенды о родном мире. Что-то совсем туманное, на уровне примитивных детских сказок. Даже сказки в большинстве своем уже об этой, корабельной жизни! Иного мира они не знают. Плох он или хорош, но это их мир, единственный из им известных. Потому особого выбора перед ними, уйти или остаться, не стояло. Несомненно остаться! И заниматься торговлей, но уже как полноправные хозяева корабля. А там - кто его знает, может и найдут когда планету своих предков, на которой до сих пор живут маа. Однако урок, преподанный негостеприимной родиной гиодов, отпугивал от такой перспективы.
        Многие маа получили за прошедшее после Великого Восстания время новые профессии и с успехом работали на новых должностях. Да и оставшиеся гиоды добросовестно продолжали службу. Теперь и они отбросили иллюзию под названием Карц-Ваал. Их родина перестала быть той родиной, с которой некогда улетали деды и прадеды, бабки и прабабки. Теперь они хотели только одного - просто жить.
        Время понемногу стирало отчужденность между бывшими свободными и бывшими рабами.

* * *
        Настала пора и сквиргом с землянами определяться. Зоя с Шуке последние дни куда-то периодически исчезали и держали себя при этом самым таинственным образом. Роман, через некоторое время, стал интересоваться - где это они пропадают? Он ревнует! Зоя усмехалась. Шуке фыркал. Отшучивался. Наконец они пригласили обоих землян сходить с ними прогуляться. Миновав многочисленные коридоры и с полдюжины различных палуб, пройдя сквозь бездействующую шлюзовую камеру, вошли в огромное, погруженное во мрак помещение. Тотчас на стенах засветились сотни квадратных панелей и пред друзьями предстал бывший их «малый спасательный корабль», едва до половины возвышавшийся в беспредельном пространстве одного из трех доков торговца. Черный как беззвездная ночь цилиндр его тела притянут к палубе несколькими гибкими щупальцами.
        Земляне стояли, задрав головы. Они не видели корабля все те без малого пять земных лет, что провели на пиратской посудине. А он, оказывается, все эти годы спал здесь, рядом, в этом безразмерном ангаре. Спасатель показался вдруг таким родным и домашним. И удивительно небольшим! Только теперь им стало понятно, почему он «малый». Из глаз Профессора даже покатилась слеза, которую он, приподняв очки, вытер ладонью. Даже Шуке отчего-то расчувствовался, хотя побывал здесь за последние дни не единожды. Зоя сердито ворчала на слабохарактерных друзей.
        Оказывается Шуке и Зэнь-Ди почти месяц как готовят их старый верный корабль к полету. Они проверяли все системы, пополняли все склады и хранилища, пока не пришли к выводу, что судно в идеальном состоянии и готово отправиться в путь хоть сию секунду.

* * *
        Прощание с остающимися друзьями, устроенное в том самом зале, где некогда состоялось первое знакомство пленников с Братством матороканцев, где состоялся Праздник Пробуждения айоллов, было долгим. Всем тяжело. Каждому хотелось обнять их, похлопать по плечу, прикоснуться. Маа норовили ущипнуть, что считалось пожеланием удачи. Гиоды даже, кажется, плакали. Во всяком случае многие терли кончиками щупалец все три своих глаза. Столько пережито вместе. Но что делать? Ни обоих сквиргов, ни обоих землян не прельщала мысль навсегда остаться на корабле, заняться торговлей, стать космическими скитальцами. В отличие от маа и гиодов они родились не здесь. Они отлично помнили свои родные планеты - Землю и Зар-Тенарр, и стремились туда. Пиратский корабль так и не стал для них домом. Он будил в бывших пленниках слишком много неприятных воспоминаний.
        К тому же у них была цель - Зар-Тенарр. Их там ждут.
        Наверное.

* * *
        Вновь одни. Предоставлены сами себе. Как это оказывается необычно, быть самим себе хозяевами. Лететь туда, куда хочешь, а не туда, куда кто-то велел или куда необходимо кому то другому. Устраивать образ жизни, устанавливать порядки на корабле по своему собственному усмотрению.
        Профессор, Роман и Шуке вновь гуляют по близким и далеким окрестностям, сидя в астрономическом отсеке. Зоя вновь дуется на Романа, словно и не было этих долгих лет плена. Словно это случилось не с ними или попросту приснилось. Они не любят говорить о минувшем и делиться впечатлением о нём.
        Зоя давно уже, еще на «торговце», установила точку, где они находились и вычислила примерный путь до Зар-Тенарра. Здесь, на центральном процессоре корабля, рассчитала его окончательно. Надо сделать всего лишь два прыжка. Корабль, казалось, искренне обрадовался своей старой команде и без умолку болтал со всеми, доводя порой до бешенства, после чего, обруганный и поносимый, но довольный, на время умолкал.

* * *
        Первый прыжок прошел вполне успешно. Оказавшись у околицы соседней с Зар-Тенарром звездной системы, начали поиск очередной ступеньки. Сомнений нет - уже ничто не сможет остановить их бег к цели. Корабль бодро всасывал пространство, преобразуя его в неведомую энергию. Но как-то, в самом начале вахты Романа в рубке управления, в неё вошла Зэнь-Ди и с крайне озабоченным видом потребовала созвать всех на совещание. Зная, что Зоя лишена слабости земных женщин делать из мухи слона, Роман тотчас велел кораблю вызвать Шуке и Профессора. Что уж там корабль присовокупил к вызову лично от себя, но оба явились немедленно.
        - Что случилось? - запыхавшись, ворвался в рубку Профессор. Следом за ним показалось озабоченное мохнатое лицо сквирга. Роман пожал плечами, молча указав подбородком на колдовавшую на рабочем столе Зою. Погрузившись в расчеты она не замечала сгрудившихся перед ней друзей.
        - Ну… - не вытерпел первым Шуке, - что скажете, астронавигатор?
        Та подняла голову, впервые заметив их присутствие. Задвигала из стороны в сторону ладонью, словно разгоняя перед собой дым. Все трое расступились, открыв астронавигатору вид на экран на трубе центрального процессора. Она вывела на него изображение с одного из маленьких экранчиков на своем столе и указала пальцем в сплетение каких-то линий, трубочек, квадратиков и кругов, двигавшихся, колебавшихся, вибрировавших, вращавшихся:
        - Видите.
        Друзья тупо смотрели на всю эту шевелящуюся картину. Роман даже не понимал, что это такое.
        - Что видим?
        Зоя, движением руки увеличила картинку, приблизив часть изображения.
        - Вот. Теперь видите?
        Снова бессмысленное кружение и шевеление.
        - Чего видим? Говори понятнее? - Шуке начинал сердиться. Из-за чего астронавигатор созвала их сюда?
        - Да как же вы не видите?! - начала сердиться девушка, - Вот же, вот… - она выскочила из-за стола и, подбежав к экрану, ткнула пальцем, - Вот тут. Видите?
        - Зэнь-Ди, прошу тебя, скажи толком что случилось. - взмолился Роман, - Хватит играть в загадки.
        Тут Шуке, по-прежнему всматривающийся внимательно в ту точку, в которую ткнул палец Зои, повернулся к ней:
        - Это то, о чем я думаю?
        - Да.
        - Он сломался?
        - Нет. Но работает из последних сил.
        - Да что, черт возьми, происходит!? - взревел Роман, - Вы можете сказать нормально?
        - Да, господа. Не стоит нас пугать. - присоединился Профессор.
        Шуке, вздыхая:
        - Похоже сервопривод левой камеры активации поля начинает отказывать.
        - Активации поля? И чем это грозит нам?
        - Чем? - переадресовал Шуке вопрос Романа Зое.
        - Тем, что двигатель корабля перестанет работать, - спокойно ответила та.
        - То есть мы остановимся?
        - Напротив. Остановиться мы не сможем. И менять направление полета окажемся неспособны. Будем бесконечно долго лететь по прямой. Миллионы и миллионы лет. Или пока не столкнемся с каким либо космическим телом.
        - Что-то сделать возможно? - уже деловито поинтересовался Профессор.
        Зэнь-Ди и Шуке, склонившись над экранами на столе астронавигатора, довольно долго совещались, не обращая внимания на нетерпение друзей. Временами тот или другой спрашивали о чем-то корабль. Тот односложно отвечал. Чаще просто «да» или «нет». Наконец Шуке, вздохнув, сообщил:
        - Это один из немногочисленных движущихся механизмов корабля, предназначенный для подачи первичного топлива системы отражения в камеру активации. Его невозможно заменить ничем другим. И, как правило, они не выходят из строя и рассчитаны на весь срок службы корабля, так как не испытывают заметных нагрузок. Что произошло, трудно сказать.
        - Да, - подтвердила Зоя, - но, похоже, кто-то хорошо покопался в двигателях, пока корабль стоял в ангаре барроу. Скорее всего какой либо через чур любопытный техник гиод интересовался устройством двигателей Спасателя. Привод снимали и поставили на место, но неаккуратно. Шток стал ходить с перекосом. Появившаяся поперечная нагрузка привела к появлению трещины. Мы, - она указала на Шуке, - этого не заметили. Просто не подумали о том, что кто-то догадается копаться в двигателях.
        - А если сейчас поставить его в первоначальное положение, это не спасет положения?
        - На работающем двигателе это невозможно.
        - Что делать то? - видя обеспокоенность сквиргов, Роман и сам не на шутку озабочен, - Можно отремонтировать?
        - Здесь, в космосе, нет. К тому же необходимо чистое железо, углерод и родий для покрытия. Имеющегося в наличии на корабле количества не хватит. Но главное, надо заглушить двигатели и выждать, пока они остынут.
        - Радий? - удивился Роман, - он же очень радиоактивен.
        - Не Радий, а Родий, - презрительно поджав губы, поправила Зэнь-Ди.
        - Выход?
        - Выход? Садиться на ближайшую планету с твердым покрытием и искать эти элементы в её почве.
        Профессор, в свою очередь, отвернувшись от экрана, на который все это время упорно смотрел, спросил Зою:
        - Вы уверены, что эта самая деталь, сервопривод…
        - Сервопривод левой камеры активации поля.
        - Да. Он. Так вот, Вы уверены, что он выдержит перелет до ближайшей планеты.
        - Не уверена. Но иного выхода попросту нет. Он может быть и в своём нынешнем состоянии продержится до самого Зар-Тенарра. А может окончательно сломаться при ближайшей нагрузке. Думаю, стоит воспользоваться тем, что рядом звездная система и поискать там подходящую планету.
        Шуке, сев за соседний стол, сразу определивший его, как капитана, оглядывает всех по очереди.
        - Что думаете? Рисковать и лететь дальше или искать планету?
        Очень не хотелось затягивать свой полет еще на год, но и рисковать столь бессмысленно, после всего, что пережили… Выслушав товарищей по несчастью, Шуке припечатывает четырехпалой ладонью по поверхности стола:
        - Планета!
        Глава 22. Заброшенная шахта
        Последняя перед Зар-Тенарром звездная система состоит из единственной, вполне заурядной желтой звезды с тремя планетами и астероидными кольцами между орбитами второй и третьей и за орбитой третьей планет. Первая планета величиной меньше Луны с расплавленной от жары поверхностью. Вторая - голубая планета-гигант, с густой водородно-гелиево-метановой атмосферой, со скрытой за толстым слоем аммиачных облаков поверхностью, некое подобие Урана. Зато третья планета несколько меньше Земли, но с вполне твердой, покрытой водяными льдами и довольно значительной углекислой атмосферой поверхностью.
        Еще на подлете к этой сверкающей серебром планете, исследуя ее с помощью аппаратуры астрономического отсека, заметили несколько горных гряд, вершины которых совсем чуть-чуть выступали из ледяного панциря. Переведя корабль на круговую орбиту вокруг звезды, уровняв скорость с довольно значительной скоростью планеты, перешли на её орбиту, где и заглушили двигатели корабля. На катере опустились на низкую орбиту и стали обследовать поверхность с высоты полутора сотен километров. Уже на седьмом витке вокруг планеты Зоя, ткнув кнопку слежения, с удивлением указала пальцем на экран:
        - Что это!?
        Все уставились на поверхность единственного экрана катера. Роману так же показалось, что на небольшом плато имеются строения, напоминающие небольшие домики с плоскими крышами. На следующем витке удалось рассмотреть лучше. Явно искусственные сооружения. Весь следующий виток пытались найти еще какие-либо признаки присутствия живых существ. Нет, только эти несколько коробок.
        - Будем садиться? - Шуке растерян.
        - Если это и постройки разумных существ, то они давно заброшены. - говорит Роман. В ответ на вопросительные взгляды, поясняет, - Присмотритесь. Ни единого следа на снегу. Ни нового, ни застарелого. Если бы кто-то выходил, обязательно бы наследил.
        - Пожалуй ты прав. - соглашается Профессор, разглядывая проплывающую внизу площадку с высоты чуть больше километра, - Зоя, можешь опуститься еще ниже?
        - Конечно.
        Вскоре катер слегка скользит вокруг строений на высоте метров сорока. Да. Это определенно искусственные сооружения. Неестественная желтизна прямоугольных коробок на фоне белизны снега и серости выходов горных пород не позволяет в этом усомниться.
        - Я знаю, знаю, что это такое! - вдруг вскричала Зэнь-Ди.
        Все удивленно смотрят на неё. Откуда?
        - Это звездная система Схарр-Дарр. А это шахта по добыче «Зи-2 углерода». То, что нам надо. Рядом с Зи-2 точно есть и залежи чистого железа. Железо - порода-носитель Зи-2. А может даже, на складе базы найдем и резервный шток сервопривода.
        - Да-да, - встрепенулся Шуке, - помню. Действительно, еще до ссылки я слышал про то, что в системе Схарр-Дарр начата разработка чрезвычайно богатого месторождения «Би-2 углерода». Очень редкое вещество и очень перспективное месторождение, насколько помню. Богатые породы. Так это оно и есть?
        - Похоже на то, - деловитая Зэнь-Ди закладывает очередной вираж, чуть набрав высоту.
        - Она кажется совершенно заброшенной? - настаивает, глядя в иллюминатор Роман.
        - Да. На поверку месторождение оказалось не таким богатым, как предполагали. - вздыхает пилот, - И, значит, не таким рентабельным. Насколько знаю, шахту законсервировали до лучших времен. Склады не вывозили, персонал эвакуировали. Вряд ли на базе оставили охрану. От кого её тут охранять? Будем садиться? - последний вопрос адресован Шуке.
        - Конечно.
        - Да и выхода другого у нас нет. - вставляет Профессор.

* * *

«Температура меньше сотни по Цельсию - перевел в уме Роман показания датчиков катера, - Как у нас в Антарктиде зимой». Вышли на скрипучий снег. Лёгкая поземка перегоняет снег по заледенелой поверхности с места на место, собирая невысокими, извилистыми барханчиками. Солнце ярко светит в зените холодным светом. Направились к ближайшей постройке. Роман заметил, что Шуке остался позади.
        - Ты что? - окликнул он, разглядывая его сквозь прозрачную поверхность шлема.
        - Понимаешь… Ведь это первое, первое зартенаррское строение, которое я вижу за последние… тысячи и тысячи лет по-вашему. Не считая моей станции и лунной базы. Первое!
        - Ладно, ладно, друг. Пошли.
        Круглая дверь меньше метра в диаметре, приподнятая над уровнем снега на полметра и открываемая вручную, поддалась легко. Входя по очереди, каждый очищал подошвы обуви о порог, невольно стыдясь нанести внутрь снега с улицы. Оказались в небольшой комнатке, освещаемой через круглое оконце на потолке. Напротив такой же люк, но пока не закрыли первый, он не шелохнулся.
        - Шлюз, стало быть. - сделал вывод Профессор. Шуке, соглашаясь, угукнул.
        За третьим люком - коридор, из которого несколько дверей ведут в боковые помещения. Метрах в тридцати поперек коридора точно такой же люк. Очевидно за ним уже ход к шахтам. Напоминает лунную базу Шуке. Что и не удивительно: и то и другое - детище зартенаррских технологий. Удивительно другое - системы базы, судя по всему, работают прекрасно. Начиная с включившегося автоматически освещения и до вполне идентичного корабельному состава атмосферы и приемлемой температуры.
        Зашли в первое попавшееся помещение по левой стороне:
        - Ха. Да это столовая! - воскликнул Роман, увидев за длинным столом, уставленным знакомыми одноногими стульями, у противоположной стены аппарат, как две капли похожий на пищевой процессор лунной базы.
        - Да-а-а, - с наслаждением протянул Шуке, - Она самая.
        - Останавливаемся здесь, - решительно заявила Зэнь-Ди, первой отключив гермошлем скафандра, после чего окутывающий ее голову цилиндр быстро исчез. Остальные последовали ее примеру.
        - Перекусим? - предложил Роман, - Я основательно проголодался.
        - Согласен. - присоединился Профессор, - Всем не помешает подкрепиться. Да и передохнуть, прежде чем начинать исследование этой… базы… шахты… станции… или чтобы это ни было. Разберемся.
        Зэнь-Ди, приоткрыв узкую дверцу в стене, обнаружила санитарный блок. Шуке, скинув скафандр и бросив его прямо на пол, без проблем извлек из стены пару диванчиков после чего, убедившись в исправности пищевого процессора, приступил к изучению его меню, изредка тыкая по маленькому экрану. Пока он колдовал, все успели принять «душ» и с наслаждением одели лежавшее там, где ему и положено лежать, свежее зартенаррское бельё.
        Обед удался на славу. Зартенаррские блюда даже землянам показались такими вкусными и родными.
        - Давно не едал «домашнего», - урчал Роман, развалившись на стуле и довольно потягиваясь, - А жизнь то, кажись, налаживается.
        Остальные поддержали его сытыми охами и мычанием. С полчаса блаженствовали, посасывая из высоких узких стаканов с вмятинами под пальцы неподражаемый сок туке. Наконец Роман не выдержал:
        - Пойду, пройдусь. Поищу где здесь спальни. Поспать хоть по человечески. Или по сквиргски. Должно же быть место, где персонал отдыхал.
        - Там где-то, - бессильно махнул лапой Шуке. После стольких дней, недель, месяцев, лет постоянного напряжения - вот он, наконец, момент безмятежного блаженства. Почти дома.
        Роман, под ленивые взгляды, выходит из комнаты, оставив довольных жизнью товарищей переваривать пищу. Никто не пожелал сопровождать его. Да и куда теперь торопиться. База не убежит. Завтра «с утра» найдут всё необходимое. Починят корабль. В этом уже никто не сомневается. И дальше, к Зар-Тенарру. Цель полета как никогда близка и препятствий никаких больше не предвидится. Всё что может случиться - случилось. Астероид в один и тот же кратер два раза не падает.

* * *
        Роман, почесав затылок, оглядел коридор. Куда сначала? Недолго думая шагнул к двери напротив. Только вытянул руку, собираясь коснуться небольшого кругу на двери, как замер, словно сраженный тысячью молний разом. За дверью послышались отчетливо сказанные несколько слов. Голос настолько тих, что язык, на котором они произнесены, непонятен.
        Не-е-ет!!! Роман мотнул головой. Нет! Это галлюцинация. Откуда здесь взяться людям? Станция давно заброшена. Да и ни какого корабля, подлетая, они не видели. Ни единого следа на снегу. За дверью тихо. Роман, встряхнув головой, отгоняя наваждение, вновь протягивает руку. И тут вполне отчетливо другой голос произносит скороговоркой несколько отрывистых фраз. Волосы на голове землянина зашевелились от ужаса. Он с усилием отрывает прилипшие к полу ноги и бросается назад, в столовую, захлопывает с шумом за собой дверь.
        Друзья со спокойным удивлением смотрят на него. Но его вид, бледное лицо, круглые глаза кричат о том, что произошло нечто серьезное. Роман молча бросается к столу и тянет его к двери. Шуке и Профессор, невольно зараженные его страхом, помогают. Когда к двери подтащено всё, что не прикреплено к полу или стенам, Зоя, не выдержав первой, накидывается:
        - Что случилось? Да не молчи ты!
        Роман не успевает ответить. В только что запертую дверь снаружи раздаются удары - сначала легкие, а затем все более и более сильные и настойчивые. Роман с искаженным отчаянием лицом указывает пальцем:
        - Там… там кто-то… Есть!!!
        Теперь уже никто и не сомневается в этом. Каждый оглядывается по сторонам в тщетной последней надежде, что это кто-то из них так глупо шутит. Но нет. Все здесь. За дверью слышны шаги, легкий шум, возгласы. Дверь вздрагивает еще раз.
        - Попались есть, да??? - заорал на скверном хэге довольный голос, - А ну, ходить сюда!!!
        - Ходить! - вторят ему сразу несколько глоток.
        - Что делать? - Шуке беспомощно оглядывается на друзей.
        - Не будем открывать. Может уйдут. - помедлив, по-женски робко шепчет бледная Зэнь-Ди.
        Стук в дверь только усилился.
        - Ходить сюда, сказал я!!! Плохо а то будет!!!
        - Но они заберут наш корабль! - беспомощно воскликнул Шуке.
        - Как бы наши жизни не забрали, - Профессор растерян.
        - Без корабля мы здесь так и так покойники. - горько усмехается Роман.
        Поняв, что запершиеся добровольно выходить не собираются, противник меняет тактику, пытаясь выломать дверь. Возведенная из мебели баррикада пока сдерживает натиск.
        - Будем драться! - решительно заявил Шуке, - Корабль отдавать нельзя. Зэнь-Ди права.
        Зэнь-Ди беспомощно смотри на него, не понимая, в чем она собственно права? Катер вообще-то на улице. Иди и бери. Шуке машет мохнатой лапой и берет наизготовку дубинку. Тут только и остальные вспоминают о пристегнутых к скафандрам электрических дубинках, взятых с Торговца. Их прихватили с собой не в целях самообороны, а просто как фонарики, для освещения. На конце у каждой при необходимости загорается яркий огонек. Этот же огонек теперь может послужить оружием. Выстроились полукругом перед дверью, готовые дать отпор противнику, сколько бы того не оказалось. Либо победить, либо обратить в бегство! Иного выхода нет.
        Люк задрожал, задергался под мощными ударами с внешней стороны. Последний раз дрогнул, заскрипел и распахнулся, с грохотом отбросив в сторону стол со всеми наваленными на него стульями. Профессор, у которого дубинки нет, подхватил и решительно занес над головой один из стульев.

* * *
        В образовавшееся отверстие просунулась лохматая фигура.
        Все замерли, уставившись друг на друга.
        Из рук Шуке вывалилась дубинка, глухо брякнувшись о пол.
        - Хо! Вечные Силы! - наконец воскликнул здоровенный сквирг, державший в руках наизготовку какое-то оружие, - Разорви меня в клочья! Никак наши!