Роман Янкин
        Подарок тьмы
        Глава первая
        Ужас за дверью
        Высоченные потолки с покрытыми старинной лепниной сводами, узкие стрельчатые окна с разноцветным мозаичным узором, таинственный сумрак длинных мрачноватых коридоров... Просто Хогвартс какой-то! По-моему, я бы сейчас не особенно удивилась, если бы дверь одного из классов вдруг распахнулась и передо мной появился Гарри Поттер собственной персоной! Едва я об этом подумала, как в гулкой тишине прямо у меня за спиной раздался скрип открываемой двери. От неожиданности я вздрогнула. При этом нога у меня неловко скользнула по влажному полу и, если бы бабушка не успела подхватить меня за локоть, я самым позорным образом растянулась бы на только что вымытом и еще не успевшем до конца просохнуть полу.
        Избежав падения, я обернулась, но вместо Гарри Поттера увидела в проеме широко распахнутой двери женщину в синем сатиновом халате. В правой руке она сжимала швабру, а в левой держала желтое пластиковое ведро, доверху наполненное водой.
        - Здравствуйте, Анна Станиславовна! - певуче произнесла она. - А я только-только здесь пол притерла, да не приметила, когда вы пожаловать изволили! Должно быть, прошли, покуда я воду менять ходила...
        - Доброе утро, Арина Родионовна, - ответила бабушка. - Вот, решила с утра для внучки вводную экскурсию провести. Она теперь в нашем лицее учиться будет. Как говорится, первый раз в девятый класс!
        - Здравствуйте, - вежливо кивнула я. Это же надо! Арина Родионовна... С ума сойти! Да здесь, как выяснилось, не Хогвартс, а, похоже, самый настоящий Царскосельский лицей! Пожалуйста, Арина Родионовна уже есть. Теперь только еще Александра Сергеевича Пушкина для полного комплекта не хватает!
        Я незаметно подергала рукой, освобождаясь от энергичного захвата бабули, которая все еще продолжала цепко держать меня, словно сомневаясь, что я в состоянии самостоятельно сохранять равновесие.
        - Ну, пойдем осматривать место моей ссылки?
        - Пойдем, но ты, пожалуйста, все-таки не только по сторонам глазей, но и под ноги себе смотри, - посоветовала мне бабушка.
        - А ты на всякий случай расклей вокруг объявления: "Дорогие учащиеся! Хождение по коридорам опасно для неокрепшего детского здоровья!" - парировала я и поплелась за бабушкой по ведущей на второй этаж широкой мраморной лестнице.
        - Солнышко, я тебя прошу, не капризничай, пожалуйста, - бабуля притормозила и умоляюще посмотрела на меня. - Вот увидишь, тебе здесь понравится...
        - Уже понравилось, - недовольно пробубнила я. - Все просто супер! Скользкие полы, скрипучие двери, ржавая вода... Просто триллер какой-то! Море впечатлений!
        - Но, в конце концов, мы же с тобой, по-моему, уже обо всем договорились... - не сдавалась бабушка. - И мама с папой не возражали!
        - Классно! - Я едва не задохнулась от благородного негодования. - Мама с папой не возражали! Конечно, они не возражали! А зачем? Ты же все равно никогда никого не слушаешь! Раз ты сказала, значит, так и надо! Только здесь не мама с папой оказались, а я...
        - Детка, но ты же прекрасно понимаешь, что я для тебя стараюсь, - растерянно произнесла бабушка.
        - Конечно, понимаю! И поэтому чувствую себя самой счастливой девочкой на свете! - не сдавалась я, хотя продолжала спорить уже просто по инерции, прекрасно осознавая тот факт, что бабушка решила перевести меня в этот лицей из самых добрых побуждений.
        - А мне так хотелось, чтобы ты здесь училась, - печально посмотрела на меня бабушка.
        - Бабуль, не сердись, - я поняла, что перегибаю палку, и примирительно чмокнула ее в щеку.
        - Ты же знаешь, что я на тебя никогда не сержусь, потому что ты - моя радость! И в прямом, и в переносном смысле! - улыбнулась бабушка.
        - Знаю, - сказала я, ведь своим именем я была обязана именно ей.
        Незадолго до моего появления на свет бабуля, которая тогда, конечно, еще только собиралась таковой стать, поставила моих родителей перед фактом, что девочку, то есть меня, следует назвать Радой.
        - Рада? - с откровенным сомнением в голосе переспросил папа, у которого в запасе уже было приготовлено для меня несколько имен.
        - А что вас, собственно, смущает? - поинтересовалась бабушка.
        - Ну, не знаю... По-моему, этим именем в мелодрамах обычно называют каких-нибудь роковых цыганских красавиц, - неуверенно высказалась мама. - Во всяком случае, мне так кажется...
        - Вот именно. Тебе кажется, - заявила бабуля. - Потому что Рада - это древнейшее славянское имя, в переводе означающее радость.
        Так я стала Радой. И принялась радовать бабулю уже самим фактом своего существования. А заодно своими способностями к рисованию. Их бабушка каким-то непостижимым образом усмотрела еще в моих первых каракулях, которые я изобразила оранжевым маркером на серебристо-белых обоях в своей комнате.
        - Это талант! - убежденно сказала она.
        - Это хулиганство! - не менее убежденно возразил ей папа.
        - Не думаю, что ты можешь об этом объективно судить, - возразила бабушка тоном, не терпящим возражений. - Ты очень далек от всего, что связано с живописью!
        - И нисколько от этого не страдаю, - парировал папа. - Меня вполне устраивает профессия стоматолога.
        - Просто наши генетические способности к изящным искусствам решили на тебе отдохнуть, - с иронией произнесла бабушка, которая уже много лет преподавала графику в художественной академии. - Но, к счастью, у моей внучки они уже начали проявляться.
        Таким образом, моя судьба была решена. Я успешно окончила художественную школу, но, вопреки моим наивным ожиданиям, особо расслабиться мне так и не удалось. По той причине, что в прошлом году бабушке предложили возглавить одно продвинутое учебное заведение для особо одаренных детей при академии, где она до недавнего времени работала. В новый специализированный лицей принимали учащихся с тринадцати лет, и они - в случае успешного его окончания - могли вне конкурса поступить в академию. Что касается меня, то рисовала я действительно довольно-таки неплохо. Но к юным дарованиям себя никогда не причисляла, поскольку знала многих ребят, работавших и красками, и карандашом куда лучше меня. Но вдохновленная самыми благородными педагогическими идеями бабуля мнением любимой внучки совсем не заинтересовалась, хотя обычно потакала всем моим капризам. Даже самым дурацким. Правда, в данном случае никакие приведенные мной доводы не сработали. И это ввергло меня в состояние шока. Вернее, в состояние шока под номером один. Потому что дальше последовало состояние шока номер два. Оно было вызвано видом обязательной
формы для учащихся. С тоской посмотрев на приталенный голубой пиджак с аккуратным воротничком из синего бархата и плиссированную юбку-шотландку, я мысленно прослезилась и попрощалась со своими любимыми потертыми джинсами, рубашкой в сине-белую клетку и ярко-красным джемпером с изображением Дональда Дака, в которых я так любила ходить в старую школу.
        Но это было еще не все!
        Состояние шока номер три заключалось в сногсшибательной информации о том, что жить мне отныне предстояло у бабушки, дом которой находился неподалеку от моего будущего места учебы.
        - Ничего страшного! - рассудительно изрекла бабуля в ответ на слабо аргументированные протесты родителей. - Она же не в дальние страны уезжает. Выходные и каникулы будет проводить дома.
        - Вообще-то, я мог бы и сам отвозить ее... - попытался возразить папа.
        - Практически на другой конец города? Туда и обратно? Каждый день? - усмехнулась бабушка. - Да вы в пробках с ума сойдете!
        - Но, вообще-то, еще и метро существует, - нерешительно произнесла мама.
        - Метро с последующей пересадкой на троллейбус? - воззрилась на нее бабушка. - Чтобы бедная девочка по два часа в день тратила на дорогу?
        Обо всем этом я вспоминала, пока плелась следом за бабушкой по лестнице, искоса поглядывая на висевшие на стенах копии полотен известных художников и чувствуя, как мной начинает стремительно овладевать какое-то очень неприятное чувство, больше всего похожее на приглушенный и необъяснимый страх. С каждой ступенькой непонятное ощущение становилось все более отчетливым и тревожным. А уж когда мы оказались в просторной рекреации второго этажа, меня вдруг охватил такой ужас, которого я не испытывала еще ни разу в жизни! На какое-то мгновение мне даже показалось, что мой страх был живым. И источник его находился совсем рядом! Возможно, за этой дверью, в паре метров от меня. И я отчетливо, до мельчайших подробностей представила себе нечто невероятно огромное, заполняющее собой все окружающее пространство и при этом совершенно бесформенное, больше всего похожее на противный черный студень, извергающее из своих глубин мерзкие пульсирующие конечности, которые змеевидными ручьями струились по полу. Прямо к двери, рядом с которой я в этот момент оказалась. Тупо застыв на месте, словно превратившись в одно из
гипсовых изваяний, силуэты которых смутно белели в глубоких темных нишах длинного коридора, я стояла и слушала гулкое биение своего сердца. И еще я чувствовала, что при всем желании не смогу сдвинуться с места, словно подошвы моих кроссовок внезапно налились свинцом...
        - Рада, с тобой все в порядке? - вывел меня из оцепенения спасительный голос бабушки, которая, уже успев оказаться в противоположном конце коридора, громко щелкнула выключателем, повернулась и обнаружила, что я успела от нее заметно отстать. - Что это ты там застыла?
        По всему периметру потолка, весело замигав лимонным светом, одна за другой начали оживать трубки неоновых ламп, и я с облегчением почувствовала, что так внезапно охвативший меня ужас начинает улетучиваться.
        - Все нормально, бабуль, просто на репродукции засмотрелась, - отозвалась я и энергично тряхнула головой, окончательно разгоняя неприятные ощущения.
        - В таком случае можешь взглянуть, где тебе с завтрашнего дня предстоит учиться, - кивнула вполне удовлетворенная моим ответом бабушка и потянула на себя створку ближайшей двери. - Большинство уроков - и по общеобразовательным предметам, и по специальным - будут проходить в этом классе.
        Я с любопытством заглянула в просторное помещение, которое по площади вполне могло потянуть на небольшой спортивный зал, но кроме этого ничего особо примечательного не заметила.
        - Размеры очень даже впечатляют, - протянула я, войдя в класс и оглядываясь. - Занятия по физкультуре, наверное, тоже здесь проводятся?
        - Не пойму, как в таком тщедушном ребенке умещается столько иронии? - в тон мне поинтересовалась бабушка.
        - Я не тщедушный ребенок, а гармонично развитая личность, рост которой равен ста шестидесяти сантиметрам при весе в пятьдесят килограммов, - обиженно возразила я.
        - Ладно, развитая личность, не умничай, пожалуйста, - начала бабушка, но продолжить не успела, так как из коридора неожиданно долетел какой-то странный звук. Больше всего он напоминал воронье карканье, за которым тут же последовал грохот упавшего предмета, сопровождаемый гулким стуком резко захлопнувшейся двери.
        Выскочив вслед за бабушкой в коридор, я увидела уже знакомую мне Арину Родионовну. Тезка знаменитой пушкинской няни стояла посреди коридора со шваброй наперевес.
        - Что тут у вас происходит? - с изумлением глядя на воинственно настроенную уборщицу, поинтересовалась бабушка.
        - Ворона... - кратко сообщила Арина Родионовна и, кивнув в сторону закрытой двери, с размаху опустила швабру на пол.
        - А немного подробнее можно? - поинтересовалась бабушка, поспешно отступив в сторону от взметнувшихся с паркета брызг мыльной воды.
        - Отчего же нельзя? - Женщина вновь бросила настороженный взгляд на дверь. - Едва я дверь отворила, как оттуда ворона вылетела. Прямо на меня. Я с перепугу даже ведро выронила, но шибко-то не растерялась - шваброй замахнулась! Так она, окаянная, на дверь взлетела! Уселась там, злобно на меня поглядывает, крыльями хлопает, да еще и каркает... Ну, я швабру-то еще разок подняла и наподдала ей - только перья в стороны полетели! Теперь главное - ее оттуда восвояси выдворить надо...
        - Каким образом? - растерянно полюбопытствовала бабушка, которой, насколько мне было известно, явно не хватало практического опыта в искусстве изгнания ворон из закрытых помещений.
        - Через форточку, - уверенно произнесла Арина Родионовна и приложила ухо к замочной скважине, из-за которой не доносилось ни единого звука, после чего осторожно потянула на себя ручку двери, медленно приоткрыла ее и, грозно выставив впереди себя швабру, решительно шагнула внутрь.
        - Ну, вы ее видите? - громким шепотом поинтересовалась бабушка, глядя в спину замершей у входа Арины Родионовны.
        - Нет, - немногословно ответила уборщица, которая в этот момент больше всего напоминала мне геройски настроенного средневекового рыцаря, вошедшего с копьем наперевес в таинственную пещеру, чтобы в честном бою укокошить коварного огнедышащего дракона.
        Пришедшее в голову сравнение так меня развеселило, что я не удержалась и громко фыркнула.
        Бабушка укоризненно посмотрела на меня как на безнадежно больную, вздохнула и пересекла порог комнаты, оказавшись позади Арины Родионовны, которая уже успела продвинуться на несколько шагов вперед. Я тоже попыталась сунуться следом за ней, но моя попытка была сразу же неумолимо пресечена.
        - Стой, где стоишь! - веско произнесла бабушка голосом сурового шерифа из обожаемых ею старых голливудских вестернов и посмотрела по сторонам. - Что-то я не вижу здесь никакой вороны...
        - А это потому, что ее здесь уже и нет, - произнесла Арина Родионовна.
        - Нет? - с облегчением переспросила бабушка. - Улетела?
        - Улетела, - подтвердила уборщица и задумчиво посмотрела в сторону плотно закрытого окна.
        - Но позвольте... - растерялась бабушка, проследив за ее взглядом. - Если окно закрыто, то и попасть сюда она тоже никак не могла! Да что же это такое? Чьи это неуместные шутки?
        - Ох, Анна Станиславовна! - сокрушенно покачав головой и оглянувшись на меня, понизила голос уборщица. - Какие уж тут шутки... Или не замечаете, что у нас тут в последнее время сплошные неурядицы творятся? То двери вдруг ни с того ни с сего скрипеть начинают, хотя петли-то на них совсем недавно смазывали! То из крана в столовой целую неделю вместо чистой воды сплошь ржавчина идет, а сантехник только руками разводит... А уж про эту комнату я вообще говорить не хочу! Говорю я вам, нечисто тут!
        - Что за суеверия, Арина Родионовна? - укоризненно покачала головой бабушка.
        - Ох, зря вы мне не верите! - с явным осуждением проронила Арина Родионовна и, выйдя в коридор, принялась сосредоточенно орудовать там шваброй, а я, улучив момент, заглянула в комнату и с удивлением обнаружила, что в ней вообще ничего не было. Кроме придвинутой к стене большой квадратной рамы с плотно натянутым на нее светло-серым холстом, в самом центре которого виднелось довольно большое черное пятно, а рядом, на полу, валялось несколько птичьих перьев. И в этот момент я вдруг сообразила, что всего несколько минут назад, охваченная необъяснимым ужасом, я стояла перед дверью именно этой комнаты!
        Тем временем бабушка, у которой явно пропало настроение водить меня по классам и коридорам, задумчиво посмотрела на вытирающую пол женщину, плотно прикрыла дверь таинственной комнаты и, кивнув мне, направилась к ведущей вниз лестнице.
        Я, усиленно размышляя обо всем здесь увиденном, двинулась за ней, но уже в следующий момент неожиданно для себя, словно отвечая на чью-то настойчивую просьбу, обернулась и внимательно посмотрела вниз. Под дверью что-то лежало. Я нагнулась и подняла с пола небольшой - размером с визитку - плотный прямоугольник, вырезанный из черного бархатистого картона. На его обратной стороне виднелись мелкие, причудливо изогнутые буквы. Решив изучить свою находку в более подходящее для этого время, я засунула ее в задний карман джинсов и ускорила шаг.
        Глава вторая
        Зловещий магазин
        Когда мы спустились на первый этаж и подошли к бабушкиному кабинету, там надрывно затрезвонил телефон. Бабушка торопливо открыла дверь, приблизилась к столу и подняла трубку. Поздоровавшись со своим невидимым собеседником, она принялась периодически кивать головой, то сосредоточенно хмурясь, то, напротив, понимающе улыбаясь. Судя по ее репликам, я поняла, что речь шла о каких-то неизмеримо важных делах, связанных с предстоящим началом учебного года.
        Я немного побродила по просторному кабинету и с любопытством поглазела по сторонам. Стены по всему периметру были завешаны копиями фантастических полотен любимого бабушкиного художника Вальехо. Мне, кстати, этот мастер тоже очень нравился. Он действительно здорово изображал разных мускулистых красавцев с бицепсами культуристов-профессионалов и прекрасных воительниц с внешностью супермоделей, которые доблестно и умело расправлялись со всякими жуткими монстрами, по сравнению с которыми наш сказочный Змей Горыныч казался добродушным и почти ручным земноводным. Вдоволь налюбовавшись работами известного живописца, я присела на краешек большого бордового кресла из мягкой, шелковистой на ощупь кожи и без особого интереса полистала англоязычный каталог выставки каких-то малоизвестных художников-абстракционистов, и лишь после того, как бабушка, с облегчением вздохнув, завершила не на шутку затянувшийся диалог, я поднялась и подошла к столу.
        - Бабуль, так я, наверное, пойду? - проговорила я, справедливо полагая, что озадаченной по полной программе какими-то неотложными делами бабушке стало явно не до меня. Хотя, если честно, мне, конечно, очень хотелось поподробнее расспросить ее о странной комнате с одиноким холстом, в которой вот так запросто, прямо среди бела дня, появляются и исчезают какие-то подозрительные вороны. Впрочем, я вовремя сообразила, что бабуле вряд ли придется по душе мое любопытство, и решила не опережать события.
        - Конечно, солнышко, иди, - не стала возражать бабушка, которая, похоже, уже с головой ушла в обдумывание грандиозных педагогических планов. - Я тоже сегодня долго задерживаться тут не буду. Поработаю часок-другой...
        "Третий, четвертый..." - мысленно продолжила я бабушкино высказывание, прекрасно зная об ее способности с головой уходить в работу и при этом напрочь забывать обо всем остальном, и направилась к выходу.
        Остановившись на просторной площадке высокого, с массивными каменными перилами крыльца, я сунула руку в правый карман джинсов, чтобы убедиться, что ключи от домофона и квартиры находятся на месте, и мои пальцы тут же коснулись какой-то шероховатой поверхности. Вместе с ключами в кармане оказалась карточка, поднятая мной с пола на втором этаже.
        Я с интересом повертела свою находку в руках, а потом зачем-то даже понюхала ее, в результате чего убедилась, что она вообще ничем не пахла. Даже бумагой. И еще... Что-то меня в ней здорово смущало! Точнее, настораживало... Я осторожно провела рукой по ее бархатистой поверхности и тут же поняла, что именно меня так удивило. Картонка была холодной, словно я только что извлекла ее из холодильника! Ощущение было очень странным! Казалось, от маленького кусочка плотной бумаги исходили струйки обволакивающего пальцы стылого воздуха. Я попыталась убедить себя, что все это вызвано всего лишь моим не в меру богатым воображением, и, повернув к себе черный прямоугольник обратной стороной, принялась с любопытством изучать хитроумную вязь остроконечных букв. Насколько мне было известно, такой шрифт назывался готическим. Внимательно присмотревшись к написанному, я обнаружила, что мелкие черные значки на белом фоне складывались в короткие фразы, каждая из которых заканчивалась непременным восклицательным знаком: "Все для художников! Для дилетантов и профессионалов! Безграничный ассортимент! Круглосуточно! Без
перерывов и выходных!"
        - С ума сойти можно! - ошеломленно подумала я. - Круглосуточно! Просто супермаркет какой-то... "Для дилетантов и профессионалов"! Честное слово, очень интересно было бы посмотреть хотя бы на одного из этих отмороженных на всю голову "дилетантов и профессионалов", готовых героически болтаться по ночным улицам в поисках набора акварельных красок или пастельных мелков!
        Перепрыгивая через ступеньки, я спустилась с крыльца, миновала витую чугунную решетку ворот и удачно оказалась рядом с проезжей частью, забитой плотным потоком машин, как раз в тот самый момент, когда на светофоре появилось изображение фигурки зеленого пешехода.
        Шагая к бабушкиному дому, который располагался в одном из уютных тихих переулков рядом с лицеем, и глазея по сторонам, я совершенно случайно зацепилась взглядом за металлическую табличку с адресом на стене здания, мимо которого проходила. Название улицы показалось мне знакомым, а уже в следующий момент поняла - именно она была обозначена на картонке с рекламным предложением.
        Я вновь запустила руку в карман, извлекла оттуда черную карточку и убедилась, что не ошиблась. Судя по номеру дома, располагался круглосуточный магазин для художников на противоположной стороне улицы и, похоже, не так уж и далеко отсюда. Я немного подумала и, в конце концов, придя к выводу, что небольшая прогулка мне совсем не повредит, решительно повернулась и вновь направилась к переходу.
        Погода была просто замечательной. С ярко-голубого неба разливалось теплом полуденное солнце, и о неотвратимом, как и начало учебного года, приближении осени можно было догадаться лишь по желтым заплаткам первых опавших листьев, приклеенных к асфальту струями поливочной машины. Я шагала по тротуару и с интересом глазела по сторонам. Раньше, когда я приезжала к бабушке, забредать сюда мне как-то не приходилось. Массивные дома с античными колоннами, просторными балконами и прочими, как говорил мой папа, архитектурными излишествами внезапно уступили место каким-то сказочно-игрушечным домикам, построенным здесь наверняка больше ста лет назад. Я посмотрела на номер одного из них. Похоже, объект моих поисков находился где-то поблизости. Пройдя еще с полсотни метров, я с удивлением обнаружила, что нарядные жилые дома как-то незаметно уступили место кособоким деревянным развалюхам, окна которых были крест-накрест забиты потрескавшимися от времени и непогоды досками или помятыми кусками до дыр проржавевшего железа. Сразу за давно готовыми к сносу домишками серой вереницей тянулись длинные блочные гаражи,
вид которых, по-моему, не мог вызвать у нормального человека ничего, кроме жуткой тоски. Лишь вид одного из них более или менее оживлял унылую панораму - сверху донизу гараж был покрыт разноцветными граффити, изображавшими затейливый коллаж из нагроможденных друг на друга объемных гигантских букв в сочетании с разнокалиберными геометрическими фигурами. Нарядный гараж был самым крайним. Сразу за ним начинался какой-то подозрительный пустырь, одновременно напоминающий заброшенную спортивную площадку и полигон для выгуливания собак. Я замедлила шаг и попыталась обнаружить на бетонной коробке хоть какой-нибудь ориентир. После довольно долгого и тщательного обследования стены на одном из участков, свободном от следов творчества неизвестных художников, мне все же удалось заметить когда-то нанесенные синей масляной краской через трафарет полустертые цифры, обозначающие номер строения. Убедившись, что оказалась почти у цели, и с облегчением переведя дух, я бодро двинулась вдоль замусоренного пустыря и совсем скоро поравнялась с высоченным забором, сложенным из темно-красного, почти бордового кирпича.
        Задрав голову и прикинув на глаз расстояние от тротуара до увенчанной узорчатой металлической решеткой верхней части ограды, я решила, что ее высота явно превышает три метра. Пожалуй, больше всего это мощное кирпичное сооружение походило на стену какого-нибудь средневекового замка. Для более полного сходства с неприступным владением феодала не хватало лишь узких амбразур для лучников и ворот с подъемным мостом! Впрочем, какой уж тут мост! По всей длине стены вообще не наблюдалось ни ворот, ни дверей, ни даже окон. Прямо как в детской загадке: дом без окон, без дверей...
        Раздираемая любопытством, я двинулась вдоль стены и, добравшись до ее конца, свернула за угол. Безлюдный, словно утонувший в тишине переулок, где я оказалась, напоминал мрачное безжизненное ущелье. С одной стороны загадочно темнел, словно вход в какую-то таинственную пещеру, прямоугольник широко распахнутой двери. Справа, прямо напротив, возвышалась стена построенной без всякой фантазии безликой коробки. Она тоже была из кирпича. Только не из красного, а из скучно-серого. И тоже абсолютно глухая! Лишь на самом верху, под жестяным козырьком, виднелся дремучий кондиционер, да на крыше гигантской сигаретой возвышалась труба с закопченными краями.
        Да уж, нечего сказать, жизнерадостное местечко! Еще раз осмотревшись, я решила, что магазин, который я искала, мог располагаться только здесь, за распахнутой дверью, в глубине помещения, куда вели круто уходящие вниз ступени. Я приблизилась к дверному проему и попробовала в нем хоть что-нибудь рассмотреть, но, сколько я ни таращилась в темноту, мои старательные усилия так ни к чему и не привели. Тогда я отступила от двери на пару шагов и в поисках вывески пошарила взглядом по стене. Как и положено, она оказалась именно там, где в большинстве случаев и находятся вывески разных небольших магазинчиков. С левой стороны от входа. Правда, что там было написано, узнать мне не удалось, потому что табличка была надежно укрыта густой паутиной спускающихся с крыши зарослей плюща, но для того, чтобы хотя бы немного приподнять завесу из густо сплетенных стеблей, мне не хватало роста.
        Я еще немного потопталась около двери, изо всех сил стараясь справиться с раздирающими меня сомнениями.
        Собственно, а с какой это стати я вообще должна была чего-то опасаться? Ну, ведь не сверхсекретный же объект здесь, в конце-то концов, располагается! Подумаешь, даже если я по ошибке и попаду сейчас в какой-нибудь там офис или, например, в цех по ремонту обуви... И что? Ну, вежливо извинюсь и уйду. Ничего страшного! С кем не бывает?!
        Хотя... Хотя, если честно, я просто почему-то никак не хотела признаваться себе самой в том, что же все-таки меня останавливает...
        А останавливало меня то, что обычно принято называть внутренним голосом, или, выражаясь по-научному, интуицией!
        И эта самая интуиция изо всех сил советовала мне поскорее разворачиваться на сто восемьдесят градусов и, больше ни на одну секунду здесь не задерживаясь, улепетывать со всех ног!
        Но я, как самая последняя идиотка, почему-то не стала прислушиваться к такому простому и мудрому совету. Вместо этого я глубоко вздохнула и упрямо двинулась вниз, в прохладный сумрак полуподвального помещения...
        По мере того, как я, шаг за шагом отдаляясь от входной двери, преодолевала круто уходящие в глубину здания ступени, в узком коридорчике становилось все темнее, и я поспешно извлекла из кармана телефон. Конечно, толку от слабенького света мобильника было немного, но теперь хотя бы можно было различать очертания лестничного пролета под ногами, и, когда спуск наконец закончился, я, свернув за угол, оказалась на пороге какого-то небольшого зала. Свет в нем был слегка приглушенным и подрагивающим, потому что исходил от колеблющихся язычков свечного пламени. Свечи, которых здесь было довольно-таки много - никак не меньше сотни, - располагались на стоящих по углам трехъярусных подставках из металлических окружностей. И что-то в этих свечах вызвало у меня неясную тревогу. Я растерянно оглянулась. Свечи бросали ломкие рыжеватые блики на покрывающую пол черную кафельную плитку и отражались в стеклянных витринах хаотичным танцем перемигивающихся искр. Больше никакого освещения в помещении, по-моему, не было. Ни неоновых ламп, ни декоративных светильников, ни люстры на потолке! Вообще ничего! Мало того, сам
потолок, как и пол, тоже был черным, словно его наглухо задрапировали тканью цвета непроницаемого ночного неба, только - в отличие от кафеля - он полностью поглощал свет...
        Почувствовав себя очень неуютно, я подумала, что все-таки что-то напутала с адресом и наверняка приперлась не туда. Даже если здесь и располагался какой-то магазин, то он больше всего подходил бы для тусовки мрачно-романтичных готов или вечно тоскующих эмо. Что касается меня, то я ни к тем, ни к другим себя никогда не причисляла, и поэтому изучать содержимое витрин мне совершенно не хотелось. Желание у меня сейчас было только одно: как можно быстрее покинуть это странное безлюдное место.
        Я уже развернулась, готовая вновь нырнуть в темный коридор, из которого только что вышла, и по уже знакомой мне лестнице проделать путь назад.
        И в этот момент тишину за моей спиной прорезал слегка хрипловатый женский голос:
        - Могу я чем-нибудь помочь?
        Я испуганно вздрогнула, резко обернулась и прямо напротив, за прилавком, увидела высокую и очень красивую, как настоящая фотомодель, девушку. Я была готова поклясться, что еще минуту назад ее здесь не было, но сейчас она стояла в трех метрах от меня и явно ожидала ответа.
        Почему-то ощутив в ногах противную мелкую дрожь, я попыталась вежливо улыбнуться и отрицательно помотала головой.
        - У нас прекрасный ассортимент, - невозмутимо продолжала девушка. - Вот, пожалуйста... светящийся в темноте трехмерный объемный контур, фирменные ластики для растушевки, холсты для миниатюр...
        - Спасибо, но мне ничего этого не нужно, - пробормотала я, глядя на руки девушки, которая, словно не слыша меня, продолжала выкладывать перед собой все новые и новые принадлежности для художников. При этом, когда она опускала на прилавок очередной извлеченный из витрины предмет, ее узкие длинные ногти, покрытые черным лаком, со стуком касались стекла. - Я зашла сюда просто из любопытства...
        - Правда? - широко улыбнулась девушка, продемонстрировав идеально ровные и белоснежные, как на рекламном плакате, зубы. - Тогда, может быть, что-нибудь из живописи? Кстати, именно сегодня у нас выставлена очень интересная коллекция картин...
        - Картин? - пробормотала я, лихорадочно размышляя о том, как бы отсюда побыстрее исчезнуть, не обидев при этом свою собеседницу. Тем временем девушка тряхнула головой, откинув за спину длинные темные волосы, и встала вполоборота к стене, будто бы приглашая меня оценить натянутые на мольберты полотна, от которых, казалось, исходил свежий запах еще не успевшей до конца высохнуть краски.
        Их было три. Взглянув на них и тут же об этом пожалев, я поспешно отвела глаза в сторону. Но было поздно. Мне вполне хватило и нескольких секунд, чтобы запомнить каждую деталь этих жутких полотен и ощутить уже знакомый мне приступ панического страха. Точно такого же, который совершенно неожиданно настиг меня сегодня в школе... Картины были по-настоящему ужасны! Когда я была совсем маленькой, меня пугали рисунки из одного толстенного альбома с репродукциями на плотной глянцевой бумаге. Я знала, что бабушка приобрела его во Франции и почему-то считала гордостью своей коллекции. Позже я выяснила, что автора картин-страшилок звали Иероним Босх, и современники заслуженно называли его "почетным профессором кошмаров". Так вот, по сравнению с тем, что я видела сейчас перед собой, работы великого голландского живописца позднего Средневековья просто отдыхали и казались всего лишь несуразными кадрами из каких-то дурацких мультиков.
        - Мне пора идти, - выдавила я из себя, чувствуя, что просто не могу здесь больше оставаться.
        - Хорошо, - легко согласилась девушка и положила передо мной плоский футляр из черного пластика.
        - Что это? - недоуменно поинтересовалась я, с подозрением глядя на лежащий на прилавке предмет.
        - Карандаши, - лаконично ответила она и открыла коробку, в которой действительно лежали карандаши. Шесть штук. Как в самом простеньком наборе для малышей. - Нравится?
        Я пожала плечами, нерешительно протянула руку и вытащила один из карандашей. Он был самым обычным. Правда, на его деревянном корпусе я не увидела ни названия фирмы-производителя, ни обозначения мягкости грифеля. Я уже собиралась положить карандаш обратно, как мне вдруг показалось, что его грани наполнились холодом. Я с удивлением уставилась на инструмент.
        - Специальный эффект, - произнесла девушка, словно отвечая на мой немой вопрос. - Не позволяет пальцам потеть во время работы.
        - Это шутка? - нерешительно спросила я.
        - Это подарок! - ответила она, забирая у меня карандаш и отправляя его обратно в коробку.
        - Подарок? - удивилась я.
        - В рамках благотворительной акции, - туманно изрекла девушка и протянула мне коробку.
        - Спасибо, - вежливо произнесла я, не зная, как вести себя дальше, и, сильно сомневаясь по поводу того, правильно ли я поступила, взяв у нее карандаши.
        Вместо ответа девушка взмахнула огромными кукольными ресницами и впервые за все время нашего с ней разговора посмотрела прямо на меня, а я, натолкнувшись на ее взгляд, чуть не поперхнулась. От неожиданности. И от испуга. Потому что таких глаз мне еще ни разу в жизни ни у кого не приходилось видеть! Они были пустыми. В том смысле, что ничего не выражали. Вообще ничего! Словно принадлежали манекену. Я оторопело смотрела в эти глаза и видела пляшущие в них огоньки свечей. И только теперь сообразила, что же меня смутило, едва я оказалась в этом магазине. Свечи были отлиты из черного воска! Нет, конечно же, во всю эту ерунду, связанную с разными зловещими обрядами, черной магией и колдовством, я никогда особо не верила, но на душе у меня все равно стало неуютно.
        Стараясь больше не смотреть на девушку, я развернулась, поспешно направилась к выходу и чуть ли не бегом вскарабкалась по знакомой мне лестнице. Быстрее, чем спускалась, я поднялась наверх и оказалась напротив серой кирпичной стены. Пытаясь поскорее отдышаться, я судорожно хватала ртом прогретый солнцем воздух и сначала даже не обратила внимания на донесшийся откуда-то сверху звук, похожий на легкое скребыхание чем-то острым по металлу. А потом вдруг почувствовала, что на меня кто-то пристально смотрит. Не мигая. Прямо в затылок. И от этого мне стало не по себе...
        Я медленно повернула голову и увидела на двери магазина, из которого только что выбралась, большую черную птицу. Уцепившись когтистыми лапами за верхний край металлического полотна и склонив набок голову с увесистым клювом, она сидела прямо надо мной и, не мигая, изучала меня.
        Если честно, то я никогда особенно не разбиралась в птицах. Нет, попугая от воробья или, скажем, голубя от синицы я, конечно, могла отличить, но вот, например, грача от вороны... А тут я почему-то была просто стопроцентно уверена в том, что это была ворона. И не просто ворона, а именно та самая, которую сегодня утром пыталась изгнать из пустого школьного помещения Арина Родионовна!
        Я попятилась, споткнулась о какой-то булыжник и чуть не растянулась на асфальте, просто каким-то чудом сумев удержать равновесие. Тогда ворона дернула головой с мощным клювом и громко гортанно каркнула. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы заставить меня отскочить в сторону, а потом пулей, будто меня кто-то преследовал, вылететь из мрачного переулка и со всех ног помчаться по улице. Мимо высокой кирпичной стены и заброшенного пустыря, мимо бетонных построек и полуразрушенных деревянных домишек...
        Только оказавшись на оживленном участке улицы и заметив, что прохожие с удивлением косятся на меня, я заставила себя перейти с бега на торопливый шаг и уже вскоре юркнула в знакомую арку.
        Несколько раз нажав на кнопку звонка и услышав за дверью в прихожей переливы "Лунной сонаты", я нащупала в кармане свой ключ и, зачем-то опасливо оглянувшись, два раз повернула его в замочной скважине. Бабушки дома еще не было, и я с облегчением перевела дух. Пытаться что-то объяснять ей мне сейчас хотелось меньше всего на свете. Тем более что даже себе самой я при всем желании ничего не смогла бы толком объяснить. Обрывки несвязных мыслей беспорядочно путались в голове, сталкивались и тут же, никак не желая собираться вместе, отскакивали друг от друга и вновь разлетались в разные стороны. Какой-то зловещий магазин, девушка с безжизненным взглядом, жутковатые картины, черные свечи, да еще и эта знакомая ворона в придачу... Стоп! Знакомая ворона - это, по-моему, уже слишком! А может быть, у меня просто поехала крыша? Интересно, такое бывает? Жил себе человек на белом свете, на здоровье особенно не жаловался, голову никогда не ушибал, а потом вдруг раз - и все...
        Захлопнув дверь квартиры, я первым делом подскочила к висевшему на стене прихожей большому зеркалу и принялась дотошно изучать собственное отражение. После чего немного успокоилась. Отражение было очень даже ничего себе. Не идеал, конечно, но в целом все нормально... В том смысле, что кандидата в психбольницу я в зеркале не обнаружила. А увидела вполне нормального человека четырнадцати лет, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами. Ну подумаешь, прическа растрепана и щеки пунцовые! После такого кросса это даже нормально! Немного успокоившись, я еще раз придирчиво оглядела себя с головы до ног и вдруг заметила крепко зажатую в левой руке коробку с карандашами. И в это время в тишине прихожей запиликала мелодия знаменитого произведения Бетховена, известившая меня о возвращении домой бабушки. От неожиданности я разжала пальцы, и коробка выскользнула из руки. Звонок в дверь повторился, и я, подчиняясь какому-то непонятному чувству, словно не желая, чтобы бабушка увидела карандаши, быстренько отпихнула упавшую коробку ногой под шкаф. Проскользив по линолеуму, черный футляр уехал в заданном
направлении и со стуком ударился о плинтус. Я схватила с тумбочки расческу, торопливо привела в порядок волосы и, еще раз мельком взглянув в зеркало, поспешила к двери.
        Глава третья
        День рисования
        Если для кого-то начало неотвратимо наступающего учебного года не считается особо волнующим событием, то можно смело утверждать, что этот счастливчик наверняка не относится ни к первоклашкам, ни к новичкам, и уж точно не является директором учебного заведения.
        Мы же с бабулей оказались как раз среди тех, на кого первосентябрьская ответственность обрушилась в полную силу. Именно поэтому весь остаток дня бабушка то деловито шелестела какими-то документами, то принималась что-то чистить и гладить. Вернее, не что-то, а мою новую форму и свой костюм, предназначенный для особо торжественных случаев. Убедившись в том, что все уже почищено и проглажено, она возвращалась к своим умным бумагам, после чего перемещалась на кухню, к шипящим сковородкам и фырчащим кастрюлям. Я для порядка вертелась поблизости, всем своим видом демонстрируя кипучую деятельность. Время от времени подскакивала к телефонной трубке и терпеливо выслушивала бесконечные наставления и пожелания, которыми щедро забрасывали меня мама и папа.
        И только перед сном, когда я уже забралась в постель, растворившиеся в суете уходящего дня воспоминания, связанные с моим визитом в тот подозрительный магазин, вновь вернулись. И я очень четко, до самых мельчайших подробностей, представила увиденные там картины. Три сюжета, врезавшихся мне в память...
        На первом холсте были изображены ноги. Самые обычные. Ничего особенно страшного в них вроде бы и не было. Ни ужасных ран, ни крови, ни каких-нибудь там жутких следов несчастного случая! Ну, в общем, ноги как ноги. Явно не принадлежащие ни уродливому чудовищу из ночного кошмара, ни сошедшей со страниц глянцевого журнала манекенщице. Но вот как раз в этом-то и заключалась вся фишка! Они были изображены так... В общем, было сразу понятно, что эти самые ноги, чем-то напоминающие открученные конечности манекена, не принадлежали вообще никому, а существовали сами по себе. Отдельно от тела. Только вот для манекена они выглядели слишком уж реально! Словно неизвестный художник писал их с натуры, а они стояли и позировали. А потом взяли и ушли. И до тех пор где-то ходили... Не исключено, что поблизости. И в любой момент могли появиться вновь... Прямо рядом с тобой!
        Со второй картины смотрела чаша в виде человеческого черепа. Да-да, именно смотрела! Я где-то читала, что древние скифы делали чаши из отсеченных голов поверженных в честном бою врагов, если считали тех своими достойными противниками и доблестными воинами. Они отделывали их золотом и драгоценными камнями, а во время больших праздников пили из них вино. Страшновато, конечно, но чаша с увиденной мной сегодня картины была значительно страшнее. На ней совсем не было никаких ювелирных украшений. Но зато у нее были глаза! Не темные провалы, а именно глаза... Одновременно живые и безжизненные. Точно такие же, как у девушки из магазина...
        На третьем полотне был изображен... светло-серый холст. Вернее, не изображен. Он просто таким и был. Обычным куском натянутой на раму плотной ткани, по самому центру которого проходила мастерски прочерченная тонкая линия, имитирующая разрез. По бокам этого разреза, словно нанесенного острым лезвием, холст как бы расходился в разные стороны, и сквозь отверстие проглядывало нечто пугающе-черное.
        Ноги... Чаша из черепа... Рассеченный холст... Снова ноги... Потом опять зловещая чаша... И вновь разрез с проглядывающей тьмой...
        Ужасные картины исчезали и тут же появлялись опять. И кружились вокруг меня. Одна за другой. Снова и снова. Или это я кружилась, подхваченная какой-то сумасшедшей каруселью, и с бешеной скоростью проносилась мимо подстерегающих меня на каждом очередном повороте одних и тех же завораживающе-жутких полотен? Ноги... Чаша... Холст... Все быстрее и быстрее! И вскоре я перестала их различать. И, крепко зажмурившись, продолжала вращаться в струящейся из разреза на холсте и неотвратимо заполняющей все вокруг темноте...
        А когда карусель, наконец, остановилась, я открыла глаза и с удивлением обнаружила, что темноту сменила серая мгла. Внезапно сзади раздался тихий скрип. Я подскочила и, резко обернувшись, обнаружила в дверном проеме бабулю.
        - Что случилось? - пробормотала я, еще не успев окончательно проснуться.
        - Случилось утро, - невозмутимо ответила бабушка. - Пора вставать и собираться в школу.
        - Уже встала, - произнесла я и зевнула.
        - Опять вчера поздно легла? - укоризненно спросила бабушка.
        Я отрицательно покачала головой и подошла к окну. По стеклу юркими змейками сползали прозрачные струи дождя, а внизу, во дворе, разноцветными гигантскими грибами мелькали раскрытые зонты спешащих по своим делам прохожих.
        - Дождь в начале весны - к богатому урожаю, - задумчиво произнесла я, осторожно перешагивая через лужу, когда мы уже подходили к воротам лицея. - А вот дождь в начале нового учебного года, интересно, к чему?
        - К срыву торжественной линейки, которую теперь придется проводить не на улице, а в помещении, - озабоченно отозвалась бабушка, потянув на себя массивную входную дверь, и по ее тону мне стало понятно, что ей было совсем не до разгадывания народных примет.
        Войдя в просторный холл, мы чуть не врезались в стоящие справа от входа акустические системы, которые, видимо, занесли сюда совсем недавно, так как на их матовой светло-коричневой поверхности еще не успели высохнуть капли дождя. С левой стороны толпились гомонящие родители с мокрыми зонтами и букетами цветов, которые благодарные ученики из-за вызванной дождем суматохи еще не успели вручить любимым учителям. А прямо в центре, как регулировщик на оживленном перекрестке, энергично размахивала руками и громким голосом раздавала направо и налево какие-то ценные советы пышная дама в ярко-красном костюме.
        - Кто это? - поинтересовалась я и кивнула в ее сторону.
        - Алла Юрьевна, мой заместитель по воспитательной работе, - сказала бабушка и указала в сторону рекреации, куда направлялся поток наряженных в одинаковые голубые пиджаки учащихся. - Через пять минут начнется линейка. Помнишь, где находится твой класс?
        Я утвердительно кивнула головой. При этом моя длинная челка занавеской упала мне на глаза и закрыла почти половину лица.
        - Вот и отправляйся туда. И быстренько приведи в порядок волосы. А я скоро подойду, - с этими словами бабуля направилась к деловитой Алле Юрьевне, а я, сдувая с носа челку, побрела к своим будущим одноклассникам.
        Едва я, стараясь особо не привлекать к себе внимания, успела пристроиться в заднем ряду стоящей у стены шеренги, как вокруг раздались аплодисменты. Сквозь строй прошагала моя бабуля и, не теряя времени даром, начала произносить речь. Ее хорошо поставленный голос эхом отскакивал от высоченных сводчатых потолков, и я была уверена, что слова она в свойственной ей манере подкрепляла четкими решительными жестами. Правда, так ли это было на самом деле, я могла только предполагать, потому что, прекрасно слыша бабушку, я ее совсем не видела за пышными кудрявыми шевелюрами медно-рыжего цвета, маячившими прямо перед моими глазами.
        "С ума сойти! Мало того, что они здесь все в одинаковой одежде ходят, так у них еще и прически похожие... - хмыкнула я про себя. - Не лицей, а просто инкубатор какой-то!"
        Занятая своими рассуждениями, я не заметила, как бабушка завершила монолог, и сквозь очередной залп рукоплесканий до меня долетел лишь обрывок заключительной фразы: "...день рисования".
        Я пожала плечами, размышляя, о каком это дне рисования сказала бабушка, и вместе со всеми отправилась в класс, в котором мне уже довелось вчера побывать. Правда, ничего толком рассмотреть я тогда не успела, а сейчас с удивлением отметила, что привычных парт или столов в просторном помещении не наблюдалось. Вместо них я увидела десятка два небольших столиков, каждый из которых был рассчитан лишь на одно посадочное место. И располагались они не как парты в обычном классе, строго друг за другом, а совершенно беспорядочно, так что сидящим за ними, видимо, не приходилось рассматривать затылки своих одноклассников. Когда все с шумом расселись, я увидела, что почти все столы оказались заняты. Кроме одного, ближайшего ко мне. По соседству сидели двое, ими оказались те самые, кудряво-рыжеволосые, которые стояли передо мной в коридоре и закрывали весь обзор. Сейчас, повернув в мою сторону удивительно похожие лица, они изучающе воззрились на меня. Две пары зеленых глаз тщательно сканировали меня с ног до головы, а я, от неожиданности оторопев, смотрела на них и только через несколько мгновений сообразила,
что вижу перед собой двойняшек. Представив, какой глупый вид у меня был со стороны, я невольно улыбнулась и, приветливо кивнув им, уселась на свое место. Но не успела устроиться, как мне вновь пришлось подниматься, потому что со стороны учительского стола донесся молодой женский голос:
        - Класс! Минуточку внимания! Хочу представить вам нашу новую ученицу. Прошу любить и жаловать. Рада Кострова. Уверена, вы быстро познакомитесь в процессе творческого общения. Меня, кстати, зовут Маргарита Викторовна. Я преподаю технику рисунка и историю живописи, заодно являясь вашим классным руководителем.
        - Очень приятно, - вежливо ответила я, сообразив, что последние слова учительницы были направлены уже в мой адрес.
        - Мне тоже, - произнесла симпатичная брюнетка, удивительно похожая на папину любимую певицу Нору Джонс, и, показав жестом, что я могу садиться, легонько постучала указкой по поверхности своего стола. - А сейчас, когда во всех школах проводится День знаний, я, согласно нашей доброй традиции, которой у нас принято начинать новый учебный год, объявляю открытым День рисования! Итак, пять минут на подготовку, и вперед! Надеюсь, что никто из вас не обманет моих светлых ожиданий, и завтра работа каждого из вас займет на школьной выставке свое достойное место.
        Отовсюду послышались щелчки замков и свистящий шорох молний открываемых ранцев и сумок, а двойняшки принялись почти синхронными движениями приподнимать над своими столами какие-то прямоугольные панели. Я сначала удивленно уставилась на них, пытаясь понять, что все это означает, а потом посмотрела по сторонам и увидела, что многие проделали то же самое, что и мои соседи. Затем они выложили на свои столы картонные папки с листами ватмана, краски, кисти, карандаши и стали крепить бумагу к вертикально расположенным панелям. Сообразив, что каждый стол представляет собой хитроумную конструкцию со встроенным мольбертом, я тоже расстегнула сумку и в некотором замешательстве взглянула на своих двойняшек.
        - А что это за День рисования такой? Нужно что-то особенное рисовать?
        - Все, что хочешь, - услышала я в ответ. - Главное - настроение передать. И, между прочим, мольбертом можешь не пользоваться. Работай так, как тебе удобно.
        - Понятно, - не очень уверенно ответила я.
        - Меня, между прочим, Тоха зовут, - представился мой собеседник.
        - Тоха? - переспросила я.
        - Ага, - подтвердил он, извлекая из своей сумки пачку листов белой плотной бумаги. - То есть Антон. А это Луиза. Моя младшая сестра.
        - Младшая? - уточнила я. - А вы разве не двойняшки?
        - Ну и что? - искренне удивился Антон. - Мы же не сразу появились на свет, а по очереди.
        - С разницей в пять минут, - подала голос молчавшая до сих пор Луиза.
        - Понятно, - сказала я и с любопытством посмотрела на нее. - Редкое у тебя имя...
        - Да у тебя, в общем-то, тоже, - улыбнулась в ответ девочка. - А меня мама с папой в честь героини одного старого фильма назвали...
        - Точно, - подтвердил Антон. - Им в молодости один боевик очень нравился. "Тельма и Луиза" называется. Не смотрела?
        - Нет, - покачала я головой. - Даже не слышала... Интересный?
        - Кому как, - неопределенно отозвался Антон. - Я, например, старое кино как-то не особенно люблю. Но этот фильм понравился. Правда, я уже давно его смотрел... В общем, там две отвязные приколистки, вооруженные стволами, как угорелые носились на тачке по всей стране. То ли кого-то ловили, то ли, наоборот, от кого-то скрывались.
        - В общем, он родителям все планы перепутал, - тихонько хихикнула Луиза, выкладывая на стол коробку с карандашами. - Хотели Тельму, а появился Тоха!
        - Точно, - согласился Антон и с интересом посмотрел на меня. - Слушай, а ведь у тебя фамилия такая же, как и у нашей директрисы. Ты Анне Станиславовне кем приходишься?
        - Внучкой, - ответила я и достала из сумки папку с листами для акварели и пенал, в котором у меня хранились кисти, ластики и прочая полезная мелочь. - А работать можно только карандашами?
        - Да чем тебе удобнее, тем и работай! Хоть гусиным пером! - отозвался Антон. - У нас тут полная свобода творчества!
        - Никакая свобода творчества не освобождает вас от соблюдения дисциплины на уроке, Сомов! - донесся до нас голос Маргариты Викторовны. - Надеюсь, ты помнишь об этом?
        - Помню, Маргарита Викторовна, - произнес Антон и обиженно засопел. - Я повторяю эти слова как молитву перед каждым уроком!
        - В таком случае, будь добр, перестань бормотать и приступай к делу, - строго сказала учительница, пристально посмотрев на насупившегося Антона.
        - Извините, пожалуйста, - я встала и виновато взглянула на Маргариту Викторовну. - Это я отвлекала Антона своими вопросами...
        - А у тебя есть какие-то вопросы? - поинтересовалась учительница.
        - Теперь нет, - ответила я. - Спасибо. Антон и Луиза уже ввели меня в курс...
        - Хорошо, - кивнула Маргарита, окинула взглядом класс и вернулась к своему столу.
        - А ты молодец, - прошептал Антон, когда я уселась на место. - Уважаю. Отбей!
        Я увидела его протянутую ладонь, улыбнулась и легонько хлопнула по ней.
        - Тох, ты долго еще возиться собираешься? - раздался из-за спины Антона шепот Луизы. - Смотри, сейчас Маргоша опять к тебе прицепится!
        Антон кивнул и поспешно убрал руку. Замешкавшись, он посмотрел на меня, словно хотел еще что-то сказать, но, так и не решившись, потянулся за карандашом, а потом склонился над своим альбомом.
        Я спохватилась и тоже полезла в сумку, чтобы достать краски, и вдруг вспомнила, что оставила их дома. На всякий случай я все-таки, словно надеясь на чудо, заглянула на дно и замерла от изумления. Чудо произошло! Правда, не совсем такое, которого я ожидала... На самом дне я увидела карандаши! Только не мои, а те самые, в черном футляре. Хотя сейчас они должны были бы спокойненько пылиться в укромном уголке под шкафом...
        Я вытащила коробку и покачала головой. Ну, бабуля! Ведь это как же надо постараться, чтобы в таком месте умудриться их найти... Это не директор школы, а прямо королева частного сыска какая-то! И, главное, мне ничего не сказала. Вот ведь любительница сюрпризов! Лучше бы она, в таком случае, краски положила, которые я забыла на письменном столе...
        Вздохнув, я открыла футляр и скептически посмотрела на шестицветный набор. Да, небогатый выбор! Тут уж явно не до полутонов. Хотя... Как там Тоха с Луизой сказали? Настроение передать? Отлично! Уже наверняка зная, что мне больше всего хотелось изобразить на бумаге, я схватила синий карандаш. Закрыв глаза, попыталась в мельчайших подробностях представить то, что собиралась нарисовать. Много времени мне на это не понадобилось. Хватило всего нескольких секунд, чтобы вспомнить то июльское утро на море...
        ...Мама с папой еще спали, а я уже проснулась и сразу поняла, что уснуть мне больше не удастся. Встала и очень осторожно, чтобы скрип половиц старого дома не разбудил родителей, потихоньку прокралась к окну, слегка отодвинула штору и, выглянув в окно, замерла от восхищения. Никогда раньше мне не доводилось видеть такой красоты! Я поймала тот самый волшебный миг, когда уходящая ночь готовится уступить место новому дню. Едва видимая грань, разделяющая на горизонте небо и море, осветилась откуда-то снизу мягким золотистым светом, и тут же над темной гладью воды начал подниматься четко очерченный диск солнца, похожий на огромный апельсин, готовый в любой момент лопнуть и разбрызгать все вокруг искрящимся соком раннего летнего утра. И когда солнце уже было готово отделиться от линии горизонта, на его фоне я увидела две фигурки, казавшиеся на безлюдном пляже совсем крохотными. Парень и девушка, взявшись за руки, бежали по песчаному берегу, и я подумала, что сегодня, бросившись в прозрачную волну, они самыми первыми поздороваются с просыпающимся морем, которое прямо на глазах меняло свой темно-синий цвет
на небесно-голубой...
        Почти не глядя, я выхватила из коробки сначала один карандаш, за ним второй, третий... Мне даже казалось, что я не столько вижу то, что сейчас рисую, сколько чувствую это! И карандаши при этом были так послушны, словно угадывали каждое мое желание... Еще никогда раньше мне не приходилось рисовать с такой легкостью! Может быть, похожее состояние и принято называть вдохновением?
        - Нарядно! - неожиданно услышала я сбоку голос Антона. - А ты всегда с такой скоростью малюешь?
        Я выпрямилась и вопросительно посмотрела на него, а карандаш замер в моей руке, словно в ожидании очередного приказа.
        - Малюю? - растерянно заморгала я. - Значит, по-твоему, я малюю? Что, все настолько безнадежно?
        - Ты что, обиделась? - смутился Антон. - Мы здесь часто так говорим... Ну, понимаешь, вот настоящие моряки, например, почти никогда не скажут, что они плавают. Они ходят. Так и художники... Не рисуют, а пишут. Или даже малюют. Хотя, конечно, сейчас мало кто так говорит... Если только для прикола! Кстати, ты знаешь, как произошло это слово?
        - Нет, - покачала я головой. - И как же?
        - От немецкого слова "мален" - рисовать, - пояснил Антон. - А художник по-немецки - малер.
        - Почти маляр, - улыбнулась я.
        - Точно! Однокоренное слово, - согласился Антон и вновь восхищенно воззрился на лежащий передо мной лист бумаги. - Не, это надо же, за десять минут такое нарисовать...
        Я оценивающе взглянула на свое творение. Оставалось доделать совсем немного, мелочи. Тут подправить, там подретушировать... Хотя в целом мне понравилось. Даже очень! Я почувствовала, что полностью смогла передать настроение. Что и требовалось сделать! И это было приятно. И удивительно. Потому что, честно говоря, такого я от себя уж никак не ожидала! Рисунок удался на все сто процентов! Еще немного полюбовавшись делом своих рук, я вновь повернулась к Антону и стала с интересом рассматривать его набросок.
        - Что это? Автомобиль будущего?
        - Будущего? - от моей неосведомленности у Антона округлились глаза. - Да это вполне реальный аппарат! Конечно, в каждом переулке такие тачки не встречаются, но я его уже своими глазами видел! И не на обложке автокаталога, а в соседнем дворе!
        - Супер! - восхитилась я.
        - Это точно! - тут же согласился Антон. - Красавец! Прикинь: триста восемьдесят лошадей!
        - Каких лошадей? - опешила я.
        - Ну, лошадиных сил... - объяснил Антон. - Это мощность двигателя у него такая, а защищенный бронированным покрытием корпус и пуленепробиваемое стекло выдерживают подрыв гранаты под днищем и огонь штурмовой винтовки! Круто?
        - Круто! - отозвалась я, с уважением глядя на плавные обтекаемые формы изображенного Антоном силуэта машины.
        - Да, вроде бы неплохо получилось, - пробормотал Антон, проследив за моим взглядом, - но чего-то все-таки не хватает... По-моему, линию бампера надо как-то четче провести, а вот в этом месте сделать изгиб...
        С этими словами Антон так старательно надавил на карандаш, что сердечко с хрустом переломилось и покатилось по поверхности стола.
        - Блин! - огорченно выдохнул Антон и повернулся к сестре, с увлечением склонившейся над своим альбомом. - У нас есть точилка?
        Луиза, не поднимая головы, пододвинула к нему точилку в ярком пластиковом контейнере.
        - Если хочешь, бери мои карандаши! - предложила я и только сейчас почувствовала, что рука у меня застыла так, словно в холодный октябрьский день я забыла надеть перчатки.
        Я поспешила разжать пальцы и уже собралась положить карандаш в коробку, как Антон перехватил его и тут же состроил удивленную гримасу.
        - Да от него просто веет могильным холодом! - произнес он зловещим шепотом.
        - Могильным? - вздрогнув, произнесла я и почувствовала, что на меня начинают безжалостно наваливаться воспоминания о вчерашних событиях: полуподвальное помещение с множеством черных свечей, девушка с безжизненным взглядом, страшные картины, преследующие меня даже во сне...
        - Ага! - подтвердил Антон, увлеченно раскрашивая свой навороченный автомобиль. - Ты их случайно не в каком-нибудь заброшенном склепе откопала? Смотри-ка, и коробка у твоих карандашей какая-то подозрительная, на гроб похожая...
        - Не придумывай! Обычные карандаши, - неуверенно произнесла я, только сейчас обратив внимание на то, что черный футляр со скошенными краями и в самом деле здорово напоминает гроб, и мой голос предательски дрогнул. - Просто у этих карандашей такой специальный эффект... Ну, в общем, чтобы пальцы не потели... И при чем тут какой-то склеп?
        - Да ладно тебе! Я же просто пошутил! - улыбнулся Антон и, положив на место взятый у меня карандаш, потянулся за другим. - Но, если честно, карандаши просто отпадные!
        Я согласно кивнула, аккуратно вывела в нижнем правом углу свою фамилию и вновь с любопытством наблюдала за работой Антона. Прямо на моих глазах его рисунок принимал завершенные формы, и когда Антон, удовлетворенно вздохнув, нанес последний штрих, я даже замерла от удивления: нарисованный им автомобиль выглядел нисколько не хуже профессиональной фотографии в рекламном проспекте!
        - Ну, Тоха, ты даешь! - восторженно шепнула Луиза, любуясь произведением брата. - Так здорово, просто обалдеть можно!
        - Ты еще больше обалдеешь, если сама попробуешь что-нибудь нарисовать этими чудо-карандашами! - ответил Антон и повернулся ко мне. - Ты не против?
        - Конечно, нет, - улыбнулась я.
        - Спасибо, - ответила Луиза, - но я уже почти все закончила...
        Я приподнялась и, перегнувшись через Антона, увидела то, над чем Луиза все это время усердно трудилась. У нее получился довольно миленький пейзажик: голубое небо с легкими пушистыми облаками, отражающимися в зеркальной поверхности окруженного камышами озера, на заднем плане - зеленая полоска леса, а спереди - стройная береза.
        - Это место находится рядом с нашей дачей, - пояснил Антон, пока сестра, все-таки решив взять мои карандаши, доводила до конца свой сюжет. - Луизе там очень нравится.
        - Мило! - вежливо произнесла я и замолчала, не представляя, что тут можно еще добавить. Нарисовано, в общем-то, было очень хорошо, только вот сам по себе сюжет Луизы не вызывал у меня какого-то особого интереса.
        - Да, карандаши у тебя, конечно, классные... - проговорила оторвавшаяся от своего рисунка Луиза и вдруг неожиданно замолчала, уставившись на бумагу немигающим взглядом.
        - Лу, с тобой все в порядке? - поинтересовался Антон, удивленно поглядывая на сестру.
        Та лишь молча кивнула, но не произнесла ни слова и даже не повернулась в нашу сторону.
        - Ты случайно кирпич не проглотила? - хмыкнул Антон, но тут Луиза вытянула палец и указала на свой пейзаж.
        - Это моя работа?
        - Конечно, нет, - ухмыльнулся Антон. - Придумала! Это я постарался. Обожаю разные там березки, солнышко и облачка рисовать!
        - Нет, я понимаю, что это мой рисунок, но... - начала Луиза и вновь в изумлении уставилась на свой пейзаж, который выглядел так, словно был выполнен в объемном трехмерном изображении. Казалось даже, что березовые листья легонько шевелятся от прикосновения теплого летнего ветерка! Хотя всего каких-то пять минут назад - и я сама видела это своими глазами! - рисунок выглядел совсем иначе...
        - Но не понимаешь, как он у тебя мог выйти таким классным? - продолжил за сестру Антон и ткнул пальцем в свой автомобиль. - А я, думаешь, понимаю? Это же просто высший пилотаж какой-то! У меня бы раньше так ни за что не получилось!
        - А если... - нерешительно произнесла я, но тут же, оценив всю нелепость своего предположения, в нерешительности умолкла.
        - Ну? - подбодрил меня Антон. - Я же вижу, ты точно что-то знаешь!
        - Да ничего я не знаю, - пробормотала я, - просто подумала, что все дело тут может быть в моих карандашах...
        - Точно! - неожиданно легко согласилась со мной Луиза. - В карандашах! Я сразу же, как только нанесла на бумагу несколько штрихов, подумала, что они наверняка сделаны специально для каких-нибудь профессиональных дизайнеров экстра-класса!
        - Похоже на то, - подхватил Антон. - Ими вообще офигительно работать было! Мне даже показалось, что не я ими по бумаге водил, а вроде бы они сами моей руке подсказывали, что нужно дальше делать... Да еще этот хитрый эффект! Ненадолго затормозишь, а они словно холодом изнутри наполняться начинают, словно торопят тебя... Так вообще-то все щупальца себе отморозить можно! Да, тут и думать нечего, профессиональный инструмент!
        - Рада, а ты где их взяла? - заинтересовалась Луиза. - У Анны Станиславовны? Я угадала?
        - Если честно, то бабушка о них вообще ничего не знает, - уклончиво ответила я.
        - Тогда откуда же они у тебя? - продолжала допытываться Луиза.
        - Лу, кончай! - остановил свою любознательную сестренку Антон, видя, что та уже приготовилась задать мне очередной вопрос. - Что ты вечно до всех докапываешься?
        Луиза обиженно надулась, а я с благодарностью взглянула на Антона, но тут же решила, что скрывать от ребят правду сейчас, пожалуй, уже все равно не имеет никакого смысла.
        - Мне их в магазине подарили, - призналась я. - В качестве бонуса. В общем, там у них, по-моему, какая-то акция проходила... Ну, вот, собственно, и все...
        - Неслабый бонус! - удивился Антон. - Интересно, в каких это магазинах покупателям такие подарки преподносят?
        - Да здесь совсем рядом... - произнесла я, уже собираясь рассказать Антону и Луизе всю правду о странном магазине, в котором мне вчера довелось побывать, но тут меня прервала заливистая трель звонка, известившего об окончании урока.
        - Все, леди и джентльмены! Ваше время истекло, - хлопнула в ладоши Маргарита Викторовна. - Быстренько сдаем работы!
        Все вокруг зашелестели своими листами, и Антон, забрав у Луизы ее пейзаж с березкой, протянул руку к моему рисунку.
        - Давай, пойду отнесу Маргоше.
        - Спасибо! - Я взяла со стола свою работу и, мельком скользнув по ней взглядом, оторопела, потому что мне вдруг показалось, что в картинке что-то неуловимо изменилось: то ли море стало более темным, то ли белый песок прочертили неизвестно откуда взявшиеся глубокие тени.
        - Ты что? - удивился Антон.
        - Так, просто почудилось что-то, - промямлила я, вновь покосившись на рисунок, но больше ничего увидеть мне не удалось, так как сверху Антон уже успел положить лист с изображением своего чудо-автомобиля.
        - Странная ты какая-то... - проговорил Антон и с интересом посмотрел на меня, а затем, быстро повернувшись, зашагал к учительскому столу.
        - Сомов! - донесся до нас голос классной руководительницы, когда мы уже были в дверях. - Можешь задержаться на минутку?
        - Интересно, что было бы, если бы я сказал, что не могу? - вполголоса буркнул Антон и поплелся к Маргарите Викторовне, а мы с Луизой остановились на выходе из класса.
        - Антон, неужели это действительно твоя работа? - произнесла учительница и с нескрываемым интересом посмотрела на подошедшего к ней Антона.
        Тот, скромно потупив взор, молча кивнул.
        - Ты знаешь, я смотрю и глазам своим не верю, - продолжала Маргарита Викторовна. - Нет, разумеется, у тебя всегда были хорошие задатки, но вот так... Это же совсем иной уровень техники! Молодец, Антон! И какая шикарная машина...
        - У меня такая обязательно будет! - тут же брякнул Антон.
        - Когда ты станешь великим художником? - уточнила учительница.
        - Когда я стану великим кем-нибудь! - туманно изрек Антон.
        - Замечательно, - улыбнулась Маргарита Викторовна, - хочешь быть великим, будь им! Только, пожалуйста, дай мне слово, что постараешься больше не ввязываться ни в какие сомнительные истории. Договорились?
        - Договорились, - виновато сказал Антон и направился в нашу сторону.
        - Интересно, о каких это сомнительных историях шла речь? - полюбопытствовала я, когда мы оказались на крыльце. - Если, конечно, это не секрет.
        - Да какой там секрет! Так, пустяки... - неопределенно махнул рукой Антон. - Просто пошли бомбить одну стенку, но немного промахнулись...
        - Бомбить? - ошеломленно выдохнула я.
        - Граффити рисовать. Это у них так называется занятие наскальной живописи при помощи баллонов с краской, - пояснила молчавшая до этого Луиза и повернулась к брату. - Ты бы хоть немного понятнее выражался!
        - Да я вроде понятно выражаюсь, - возразил Антон. - Короче говоря, нам надо было оформить одну стенку, но мы немного перепутали... В общем, оказалось, что это был какой-то крутой офис!
        - И у Тохи могли быть очень серьезные неприятности, - добавила Луиза.
        - Ага, - мрачно подтвердил Антон, которому эти воспоминания, скорее всего, не доставляли никакого удовольствия. - Повезло еще, что наша Маргоша вместе с Аннушкой... то есть, извини, с Анной Станиславовной, смогли нас с Костылем отмазать и даже родителям ничего не сообщили!
        - А кто такой Костыль? - поинтересовалась я.
        - Димка Костылев из параллельного класса, - ответил Антон. - Это он, между прочим, стенку выбирал... Вечно спит в одном ботинке!
        - Ладно тебе, Тоха! - миролюбиво заметила Луиза. - С кем не бывает... В темноте запросто можно было ошибиться!
        - А почему в темноте? - изумилась я.
        - Там освещение плохое было, да к тому же в незнакомом районе трудно сразу сориентироваться, а бомбить в основном приходится по вечерам, потому что по головке за все эти художества, если застукают, точно не погладят, - терпеливо сказал Антон, посмотрев на меня, как на безнадежно отставшую от жизни. - Между прочим, один раз нам с Костылем даже ночью довелось поработать. Классно мы тогда на спор один гараж раскрасили!
        - А он прямо рядом с кладбищем находился! - явно гордясь братом, вставила Луиза.
        - Кстати, у меня тут неподалеку еще одна хорошая стенка на примете имеется! - доверительно сообщил мне Антон и, открыв портфель, продемонстрировал баллон с аэрозольной краской. - Не хочешь с нами сходить? Мы как раз сегодня туда собираемся.
        - Ночью? - уточнила я.
        - Нет, прямо сейчас, - ответил Антон. - Здесь рядом, на соседней улице, есть один детский сад. Только ты не думай, на этот раз все будет легально и никаких проблем не возникнет.
        - Там мамина сестра работает, она и попросила нас немножко помочь с оформлением детской площадки, - подала голос Луиза.
        - А что? - заулыбался Антон. - Пусть мелкие радуются! Нарисуем им разных смешариков или еще каких-нибудь мультяшных чудиков. Сейчас туда и Костыль должен подтянуться. Ну, так ты с нами?
        - Сегодня никак не могу, - с искренним сожалением ответила я Антону, вспомнив данное бабушке обещание сразу после окончания занятий идти домой. - Как-нибудь в другой раз...
        - Точно? - он внимательно посмотрел на меня.
        - Точно, - улыбнулась я.
        - Ну, тогда до завтра, - кивнул мне Антон и стал спускаться с крыльца.
        - Пока, - сказала я. - И творческих успехов в наскальной живописи!
        - Увидимся, - кивнула мне Луиза и, перебросив сумку через плечо, отправилась вслед за братом, но тут же остановилась, повернулась ко мне и заговорщицки подмигнула. - Слушай... Впрочем, ладно... Завтра поболтаем!
        - О чем? - захлопала я глазами, но Луиза, перепрыгивая через лужи, уже догоняла Антона. Я пожала плечами, подняла голову и увидела, что небо потихоньку проясняется. Тогда я засунула теперь уже ненужный зонтик в сумку и направилась к воротам, размышляя, о чем это решила поболтать со мной Луиза. Правда, вскоре мои раздумья перескочили совсем на другую тему. Я вспомнила о рисунках - своем, Тохи и Луизы, - и на душе у меня вдруг стало тревожно.
        Глава четвертая
        Девчачьи секреты
        Настроение с утра оказалось так себе. Не то чтобы совсем уж отвратительным, но каким-то дурацким. Правда, спросонья мне сначала никак не удавалось сообразить, чем это было вызвано. С улицы сквозь неплотно прикрытые жалюзи в комнату врывались золотистые солнечные лучи, со стороны кухни доносился дразнящий аромат только что приготовленных бабулей моих любимых творожников, но это не могло развеять мою странную тоску. Вернее, даже не тоску, а предчувствие... Не очень хорошее предчувствие. Я ощущала себя, как перед контрольной по нелюбимому предмету, от результатов которой напрямую зависит итоговая оценка за четверть. Ты при этом точно знаешь, что попадется именно то задание, повторить которое по известному закону подлости не хватило времени... Но, понятно, ни о каких контрольных на второй день нового учебного года речи идти не могло. Если только в кошмарном сне. Стоп! В кошмарном сне... Я нахмурилась. А ведь сон-то действительно был! Если не кошмарный, то уж в любом случае какой-то тревожный... В общем, не хороший сон...
        Я прекрасно помнила, что уснула только ближе к полуночи. Хотя до этого долго не могла угомониться, ворочаясь с боку на бок и думая о событиях двух последних дней, так или иначе связанных с моим посещением того странного магазина... И если днем мне все-таки на какое-то время удалось обо всем забыть, то позже, особенно после того, как я увидела наши рисунки, меня вновь охватило беспокойство. Они были слишком хорошими... Точнее, подозрительно хорошими! Конечно, мне было трудно судить о талантах Антона и Луизы, но зато уж о своих способностях я могла сказать честно: да, рисовала я, в общем-то, довольно-таки неплохо, но вот чтобы так...
        Это не давало мне покоя и не выходило у меня из головы.
        Я думала об этом за обедом, во время которого бабуля с увлечением рассуждала о новых методах работы, а я терпеливо слушала ее вдохновенное выступление, не совсем понимая, зачем она мне все это рассказывает...
        Думала во время долгого телефонного разговора с мамой, которая, выяснив все подробности моего первого учебного дня на новом месте, передала трубку папе, и я вновь начала рассказывать то же самое, чем только что поделилась с мамой...
        Думала вечером, когда пыталась что-то читать, но строчки беспорядочно мелькали перед глазами, и их смысл до меня совсем не доходил...
        А когда, пожелав бабушке доброй ночи, я ушла в свою комнату и стала укладываться спать, мне стало совершенно ясно, что сна у меня нет, как говорится, ни в одном глазу. И тогда я решила кое-что проверить.
        Быстренько соскочив с тахты, я уселась за стол, открыла альбом и положила перед собой две коробки с карандашами. С теми, которые брала сегодня в школу, и с самыми обычными, какими я всегда рисовала. Потом я открыла сумку и вытащила оттуда прозрачный пакет, из которого извлекла заботливо положенное бабулей яблоко.
        Яблоко было большое, румяное и с виду очень аппетитное.
        Поместив его прямо в центр стола, на учебник геометрии, и я принялась рисовать.
        Сначала обычными карандашами. Из набора в двенадцать цветов, с забавным вислоухим зайцем на картонной коробке.
        Потом недавно приобретенными карандашами. Из черного пластикового футляра, который по форме, как подметил Антон, действительно чем-то напоминал гроб.
        Закончив, я сначала внимательно изучила первый рисунок, и он, честно говоря, не особенно меня порадовал... Цвет, тени, полутона - все это требовало основательной доработки! В общем, довольно средненько получилось... Не то чтобы уж совсем плохо, а так... На четыре с минусом.
        Зато второй рисунок был просто совершенным. Казалось, что стоит только протянуть руку, и яблоко тут же скатится в ладонь.
        Я перевернула лист, задумчиво вывела на нем случайно попавшимся под руку ядовито-розовым маркером огромный знак вопроса и откинулась на спинку стула.
        Никаких сомнений в том, что карандаши, ни с того ни с сего щедро подаренные мне девушкой в черном, являются какими-то особенными, у меня больше не оставалось. И предположив, что эти карандаши представляли собой какую-нибудь экспериментальную сверхсекретную разработку для художников-профессионалов, Луиза, скорее всего, была недалека от истины... А уж по поводу того, как они оказались в магазинчике, торгующем всякими художественными принадлежностями, можно было строить самые разные догадки.
        Я захлопнула альбом и уже начала собирать карандаши, как вдруг почувствовала, что ужасно хочу спать. Успев подумать, что приготовиться к школе вполне успею и завтра утром, я взглянула на часы, стрелки которых собирались соединиться друг с другом на верхней вертикальной отметке и обозначить наступление полуночи. Удивившись тому, как стремительно пролетели два часа, я почувствовала, что на меня неумолимо обрушивается сон. Зевнула и, доковыляв до тахты, зарылась носом в подушку...
        ...Все это я прокрутила в голове, когда утром подошла к столу и увидела лежащее на стопке учебников яблоко. Повертела его в руке, собираясь надкусить, но потом передумала и отправила яблоко в сумку. За яблоком последовали учебники, тетради и альбом, на первых страницах которого находились результаты моего вчерашнего расследования. Но когда я потянулась за карандашами, раздумывая, какие из них лучше взять сегодня в школу, в голове у меня с необыкновенной четкостью возникла картинка: разбросанные вперемешку на поверхности стола цветные карандаши из двух разных наборов... При этом я со стопроцентной уверенностью могла бы сказать, что вчера перед сном подумала о том, что вполне успею собрать их утром! А сейчас в хаотичном беспорядке на столе валялись лишь обычные карандаши, в то время как новые аккуратно лежали в своей коробке... Я сокрушенно покрутила головой. Да уж! Представляю себе, что думала бабушка, когда, зайдя в комнату к своей без задних ног дрыхнущей внучке, наводила порядок на столе... Правда, не понятно, почему одни карандаши она так старательно сложила, а на другие вообще решила не
обращать никакого внимания!
        - Спасибо, бабуль, - виновато произнесла я, появляясь на кухне и усаживаясь напротив бабушки.
        - Ты сначала позавтракай, а уж потом благодари, - бабушка поставила на блюдце чашку с терпко пахнущим горячим кофе и посмотрела на меня поверх очков.
        - Да я не про завтрак, - промычала я с набитым ртом и потянулась за следующей порцией творожной запеканки.
        - Тогда, интересно, про что? - удивленно произнесла бабушка и тут же предостерегающе подняла указательный палец. - И не торопись, пожалуйста! Прожуй сначала. Сколько раз можно повторять, чтобы ты не разговаривала с набитым ртом!
        Я кивнула, отпила из стакана немного молока и положила себе на тарелку еще один кусочек творожника.
        - Ну, я вчера перед сном ничего не успела приготовить в школу...
        - Похвальная самокритичность, - изрекла бабуля. - Надеюсь, что утром ты успела исправить свою оплошность? Или ты мне предлагаешь этим заняться вместо тебя?
        - Но ведь ты же... - начала я и тут же прикусила язык, вовремя сообразив, что бабушка, оказывается, и не думала убираться на моем столе.
        - Солнышко, ты уверена, что с тобой все в порядке? - заволновалась бабушка. - Какая-то ты сегодня не такая... У тебя случайно ничего не болит?
        - Так, голова немного, - поспешно сказала я и, склонившись над столом, чтобы не выдать охватившего меня смятения, стала усердно ковырять вилкой в тарелке. - Вчера слишком поздно легла... Куча впечатлений! Новое место, новые знакомые... Бессонница совсем замучила!
        - Бессонница? - насторожилась бабуля. - Слушай, мне это совсем не нравится. В переходном возрасте с этим шутить не стоит! Давай-ка мы покажемся врачу! У папы есть очень хороший знакомый доктор, который как раз специализируется в области подростковой психиатрии...
        - Где-где он специализируется? - услышав такое от собственной бабушки, я чуть не подавилась творогом.
        - Не "где", а "в чем"? - невозмутимо поправила меня бабушка. - В области подростковой психиатрии.
        - Бабуль, скажи мне, что я просто ослышалась? Или ты шутишь? Какая еще психиатрия? Ты что, думаешь, у меня крыша поехала? - возмущенно завопила я, хотя в глубине души уже и сама начинала подозревать, что с моей головой явно не все в порядке. Правда, верить в это не хотелось... Но как тогда вообще можно было объяснить то, что со мной происходило в течение последних двух дней?
        - Я не знаю, что там у тебя поехало: крыша или стены, - строго сказала бабушка, - но с собственными эмоциями ты явно не в ладах, и с этим надо что-то срочно делать. Ты так не считаешь?
        - Бабуленька, не сердись, пожалуйста, - дурашливо пропищала я голосом Буратино, - с сегодняшнего дня я буду умненькая-благоразумненькая!
        - Ладно, умненькая-благоразумненькая, - не выдержав, улыбнулась бабушка и озабоченно взглянула на часы, - давай-ка, собирайся, а то еще опоздаешь!
        - А ты, значит, сегодня решила прогулять? - Я отодвинула тарелку, залпом выпила оставшееся молоко и выбралась из-за стола.
        - Мне сегодня надо посетить семинар директоров, - невозмутимо пояснила бабушка, допивая кофе.
        - Надолго? - спросила я и принялась собирать со стола посуду, не прекращая с неясной тревогой размышлять о том, что же такое стало происходить со мной, вернее, вокруг меня в последние дни.
        - Полагаю, часа на три... Так что, надеюсь, за время моего отсутствия школа рухнуть не успеет, - бабушка отобрала у меня тарелки и поставила их в раковину. - Меня другое беспокоит: сможет ли сегодня моя не совсем адекватная внучка одна без приключений добраться до лицея?
        - Если учесть, что он находится почти напротив дома, думаю, я как-нибудь смогу с этим справиться, - отшутилась я и поспешно, пока бабушка не успела обратить внимание на охватившее меня беспокойство, которое я никак не могла скрыть, выскользнула из кухни.
        - Уж, пожалуйста, постарайся! - напутствовала меня бабуля.
        Я постаралась и через десять минут уже подходила к крыльцу лицея, на котором в толпе голубых форменных пиджаков сразу же отыскала взглядом яркие шевелюры Тохи и Луизы.
        Я помахала рукой и увидела, что Луиза, махнув мне в ответ, повернулась к Антону и тот, прикрыв глаза от слепящих лучей солнца козырьком ладони, тоже приветственно поднял руку.
        - Ну как прошли внеклассные сеансы рисования на стенах? - поинтересовалась я, когда оказалась на крыльце рядом с двойняшками, и с облегчением почувствовав, что все мои смутные тревоги начинают отступать.
        - Нормально, - ответил Антон. - Да мы, в общем-то, недолго там были. Пришли, нарисовали и ушли...
        - Ой, посмотрите на него! Генералиссимус Суворов нашелся! Пришел, увидел, победил... - передразнила брата Луиза и посмотрела на меня. - Ты знаешь, малышня такая довольная была! Да и воспитатели тоже... Нас потом пригласили чай пить с пирожными!
        - Половину которых Костыль слопал! - хмыкнул Антон. - Тощий, как антенна, а ведь куда-то же все у него умещается... Кстати, вот и он тащится! Эй, истребитель пирожных, двигай сюда! Мы только что тебя вспоминали!
        - Привет! - сказал долговязый Костыль, обменявшись с Антоном рукопожатием и кивнув нам с Луизой. - А чего это вы меня вспоминали?
        - Да вот хотели тебя с нашей новенькой познакомить, - заявил Антон.
        - Ага, - поддакнула Луиза. - Она, как только тебя увидела, сразу же заинтересовалась, что это тут за недоразумение такое болтается?
        - Точно! - тут же подхватил Антон. - А мы говорим: так, не обращай внимания, один инопланетный мутант... Вот, прибился случайно к нашей школе. Ну, мы его, такого тощего, понятное дело, жалеем, халявными пирожными время от времени подкармливаем...
        - Меня Дима зовут, - представился невозмутимый Костыль, отмахнувшись от брата с сестрой, к чьим шуточкам он, видимо, уже давно привык.
        - Рада, - ответила я и улыбнулась.
        - Я тоже, - сообщил антенноподобный Дима и, поправив на переносице очки с толстыми линзами, выжидательно уставился на меня.
        - Что "тоже"? - смутилась я.
        - Ну, в смысле, тоже рад познакомиться, - сказал Костыль, продолжая гипнотизировать меня.
        - Хорошо, - пробормотала я, довольно-таки смутно представляя, как мне следует вести себя дальше с этим заторможенным.
        Костыль молча кивнул, а я по очереди взглянула на стоящих позади него двойняшек, которые, похоже, просто давились от сдерживаемого смеха. При этом Луиза, мелко сотрясаясь, страдальчески закатывала глаза, а красный, как помидор, Антон даже закрывал ладонью рот, чтобы не расхохотаться во весь голос. Ну, молодцы, нечего сказать! Веселятся без видимой причины, а я должна париться...
        - Ну а зовут-то тебя как? - вдруг выдал Костыль, поглядывая на меня с уже плохо скрываемым подозрением.
        Тут уж я почувствовала себя совсем не в своей тарелке. Кто знает, что у этого психа на уме? Нет, пожалуй, нужно вести себя с ним поаккуратнее, а то мало ли что ему в голову стукнет...
        - Рада, - самым приветливым тоном, на какой только была способна, ответила я и растянула губы в идиотской улыбке.
        - Издеваешься, да? - обиженно провозгласил Костыль, невозмутимость которого явно куда-то испарилась, и повернулся за поддержкой к двойняшкам, у которых как раз в этот момент, видимо, полностью закончился запас терпения, и они принялись хохотать, как помешанные, постанывая и вытирая слезы.
        - Да вы что, с ума тут все посходили, что ли? - растерялся Костыль, глядя то на умирающих от смеха Антона и Луизу, то на меня.
        И тут меня внезапно осенило!
        - Слушай, Костыль... то есть, извини, пожалуйста, Дима! Ты не так меня понял... Вернее, наоборот! Я не так тебя поняла, - пробормотала я, рискуя окончательно запутаться. - В общем, я не имела в виду, что рада знакомству с тобой... Нет, опять не так! Я, конечно, рада...
        - Я это уже слышал, - озадаченно проговорил Костыль и опасливо отодвинулся от меня.
        - Ра-да! - громко и уверенно произнесла я по слогам. - Так меня зовут! Ну, теперь понял?
        - Теперь понял! - торопливо согласился несчастный Костыль и отступил еще на пару шагов.
        - Да хватит вам бодаться! - простонал в изнеможении Антон. - Костыль, кончай тупить в самом деле! Ее зовут Рада. Понял? Имя такое есть... Или не слышал никогда?
        - Да вроде слышал, - сконфузился Костыль. - Просто сразу не врубился...
        - А сейчас врубился? - насмешливо осведомился Антон.
        - Вроде того, - пробурчал Костыль.
        - Ладно, закрыли тему, - вздохнул Антон и начал копаться в своей сумке. - Я, кстати, тебе журнал принес...
        - Какой журнал? - заглядывая Антону в сумку, полюбопытствовал Костыль.
        - Прошлогодний номер "Веселых картинок", - хмыкнул Антон и протянул приятелю толстый журнал в яркой глянцевой обложке. - Держи. Последние технологии граффити. Сам же просил...
        - Ух, классно! - оживился Костыль и, проворно выхватив журнал у Антона, тут же начал шелестеть страницами.
        - Ты разворот открой! - посоветовал Антон и тоже увлеченно уткнулся в журнал. - Вот, смотри, какая крутая аэрография! Полный отпад!
        - Ну, теперь это всерьез и надолго! - высказалась Луиза. - Ладно, у них свои дела, а у нас - свои... Ты знаешь, я еще вчера хотела тебе сказать... Хотя ты, наверное, и сама все заметила?
        - А что я должна была заметить? - непонимающе посмотрела я на Луизу.
        - Ну, я про Тоху говорю... - замялась та и, взяв меня за руку, увлекла в сторону. - Знаешь, он ведь, по-моему, на тебя запал...
        - В каком смысле? - растерялась я.
        - Да в самом прямом! - отозвалась Луиза. - По уши влюбился. Как говорится, с первого взгляда...
        - С чего это ты взяла? - проговорила я, даже не представляя, как мне следует реагировать на столь неожиданное заявление своей одноклассницы. - Надо же, придумала...
        - Ничего я не придумала! - запальчиво возразила Луиза. - Думаешь, я не видела, как он на тебя смотрел?
        - Костыль сейчас тоже на меня смотрел. Да не просто смотрел, а гипнотизировал! - засмеялась я. - Тоже, наверное, влюбился!
        - Да при чем тут Костыль? - придвинувшись ко мне, зашептала Луиза. - Ты что, думаешь, я своего родного брата не знаю? Знаешь, сколько у нас во дворе, да и в школе симпатичных девчонок? Только он почему-то ни одну из них еще ни разу с собой никуда не приглашал! Зато тебя вчера вон как уговаривал с нами пойти, потому что раньше ему все это вообще фиолетово было, а тут ты появилась, и наш Тошенька сразу растаял! Теперь понятно?
        - Понятно, - сказала я и неуверенно пожала плечами. - Ну а мне-то теперь что надо делать?
        - Это ты меня спрашиваешь? - громким шепотом поинтересовалась Луиза и округлила глаза. - Ну, ты даешь! Это теперь ваши дела, вот и разбирайтесь!
        - Какие еще дела? - опешила я. - Да мы знакомы-то всего два дня...
        - Ты так рассуждаешь, как будто в институте благородных девиц воспитывалась! Два дня, два месяца... Какая разница? - искренне удивилась Луиза и вдруг осеклась, внимательно посмотрев на меня. - Слушай, а раньше-то ты в таких случаях что делала?
        - Раньше? - переспросила я, лихорадочно соображая, как бы мне достойно разрулить создавшуюся ситуацию, но ни до чего умного так и не додумалась. По той простой причине, что никаких "раньше" в этом смысле у меня особо-то и не было. То есть в прошлом году я обратила внимание на то неоспоримое обстоятельство, что ко мне вдруг начали проявлять интерес многие мальчики. Некоторые из них даже пытались пригласить меня на свидание. Но сама я на этом как-то особенно не зацикливалась, и все мои дружеские контакты с ними оказывались довольно-таки кратковременными. Возможно, по той простой причине, что к тем ребятам, которые усиленно добивались моего внимания, я была слишком уж придирчива. Один не устраивал меня, потому что был почти на целую голову ниже, чем я, хотя казался довольно-таки привлекательным. Другой представлялся мне недопустимо лопоухим, и я просто не могла сдержать улыбки, глядя на его оттопыренные "локаторы". Третий был вроде бы вполне симпатичным, и рост у него был подходящим, и уши казались нормальными, но он ввергал меня в полнейшее уныние своей привычкой постоянно грызть ногти и
неистребимым желанием почти безостановочно рассказывать про устройство компьютерных процессоров. А сейчас, когда на меня внезапно навалилось столько событий, мне точно было не до романтических отношений! Впрочем, признаваться в этом Луизе, чтобы выглядеть в ее глазах полной простофилей, мне не хотелось.
        - Ладно, - разочарованно проговорила новая подруга, по-своему истолковав затянувшуюся паузу. - Не хочешь, не говори... Только Тохе про то, что я тебе сказала, смотри, ни слова!
        Я с облегчением вздохнула и мысленно поблагодарила Луизу за то, что та невольно помогла мне выскочить сухой из воды. Надо же, решила, что я скрываю от нее какой-то секрет! Секрет... Стоп! А ведь секрет у меня действительно был... Да такой, который рано или поздно запросто мог свести меня с ума, но которым я при всем желании не могла поделиться ни с мамой, ни с папой, ни с бабушкой, ни с теперь уже бывшими одноклассниками. Единственным человеком на свете, кому я доверила бы то, что меня сейчас так угнетало, была моя лучшая подруга Машка Демидова. Но, увы, она еще в конце мая на целый год укатила с родителями за границу. Я тогда здорово огорчилась и, наверное, только благодаря Машкиному отъезду относительно легко восприняла бабушкину идею о переводе из старой школы в лицей... Я вздохнула, посмотрела на насупившуюся Луизу и вдруг поймала себя на мысли, что, пожалуй, была готова обо всем рассказать двойняшкам...
        - Ладно, не обижайся, - проговорила я и примирительно дотронулась до рукава насупившейся Луизы. - Ты права. Есть у меня один секрет. Вернее, даже не секрет, а самая настоящая тайна. Только это не совсем то, о чем ты думаешь... Точнее, совсем не то! Я могу тебе доверять?
        - Спрашиваешь! - обрадованно воскликнула Луиза, и глаза у нее прямо засветились от предвкушения какой-то сногсшибательной сенсации. - Я унесу эту тайну с собой в могилу.
        - Не надо ничего никуда уносить, - пробормотала я, невольно поежившись от вызванного словом "могила" воспоминания о магазине, в котором мне пришлось позавчера побывать. - Просто, пожалуйста, тоже пообещай мне, что все, о чем ты сейчас услышишь, останется между нами.
        - Не вопрос! - с жаром произнесла сгорающая от нетерпения Луиза, но тут же на лице у нее появилось выражение неуверенности. - Рада, ты извини, но только у нас с Тохой вообще друг от друга никаких секретов не бывает...
        - Никаких-никаких? - уточнила я.
        - Никаких! - твердо произнесла Луиза.
        - Интересно... - насмешливо протянула я. - А почему же тогда ты просила меня не передавать ему наш разговор про то, кто на кого запал? Или для всяких там "любит - не любит" ты решила сделать исключение?
        - Да ничего я не решила! Просто Тоха мне сказал, что ты ему здорово нравишься, вот я и подумала... - Луиза виновато заморгала и, сообразив, что проболталась и тем самым с головой выдала Антона, досадливо махнула рукой. - Хотела как лучше...
        - ...А получилось как всегда? - продолжила я. - Ладно, не переживай. Лучше послушай, что я тебе сейчас расскажу! Только не думай, что я сумасшедшая, а уж тогда заодно и Антона постарайся в этом убедить...
        - Ну, не тяни, рассказывай! - просияла Луиза, заручившись моим согласием ввести брата в курс дела, и подалась вперед.
        - В общем, так случилось, что... - начала я и сделала паузу, старательно обдумывая, с чего бы мне лучше начать свой рассказ, чтобы он хотя бы с самого начала не показался малоподготовленному слушателю, точнее слушательнице, совсем уж диким и неправдоподобным.
        - А вот и Тоха! - прервала меня Луиза, первой заметив приближающегося брата. - Сейчас нам двоим заодно все и расскажешь!
        В это время раздался звонок, и мне пришлось отложить посвящение двойняшек в свою таинственную историю до перемены.
        Глава пятая
        Переполох на выставке
        Я видела, что заинтригованная Луиза просто изнемогала от любопытства, да и мне самой не терпелось побыстрее признаться ей и Антону в том, что меня так угнетало. Носить в одиночку весь этот нежданно-негаданно навалившийся на меня груз становилось невыносимо, и я собиралась рассказать им обо всем на первой же перемене, сразу после урока алгебры. Однако едва мы, обогащенные знаниями из области определения функций, толпой высыпали из класса и устремились на первый этаж с намерением провести десять минут на школьном крыльце, коридор огласил донесшийся откуда-то из-за угла возбужденный женский голос.
        - Опять Пожарная Машина панику сеет! - с усмешкой произнесла оказавшаяся рядом Луиза и поспешно отступила к стене.
        - А почему Пожарная Машина? - полюбопытствовала я. - Потому что в красном костюме?
        - Потому что фамилия у нее - Пожарская, - объяснила Луиза.
        - К тому же чуть что, сразу начинает носиться, как во время пожара, и верещать громче, чем сирена, - добавил Антон и тоже отошел к стене коридора.
        Увидев, что все вокруг быстренько расступились, я последовала его примеру. В следующую секунду из-за поворота на полном ходу вылетела уже знакомая мне завуч Алла Юрьевна и, не сбавляя скорости, ринулась в нашу сторону. За ней, энергично стуча по паркету высокими каблуками, торопливо следовала встревоженная Маргоша.
        - Ну, дорогие мои, кто-нибудь может мне внятно и доходчиво объяснить, как оказались на выставке эти безобразия? - с негодованием провозгласила завуч, встав в проходе и отрезав нам путь к ведущей вниз лестнице.
        - Какие еще безобразия? - раздался чей-то удивленный возглас.
        - А вы как будто не в курсе! Вместо того чтобы, как все нормальные дети, изображать прекрасное, кто-то решил пошутить и сдал работы с невообразимо ужасными сюжетами! У-жас-ны-ми! И это самое мягкое определение, которое я сейчас могу подобрать, - сурово отчеканила Алла Юрьевна. - Кстати, Маргарита Викторовна, кто является авторами этих, с позволения сказать, шедевров упаднического искусства?
        - Работы подписаны Антоном Сомовым, Луизой Сомовой и Радой Костровой, - тихо произнесла Маргоша. - Но я абсолютно уверена, что эти учащиеся не имеют к ним совершенно никакого отношения...
        - Вот как? - с иронией воскликнула Пожарная Машина, но уже в следующий момент озадаченно взглянула на Маргошу. - Вы сказали, Кострова?
        - Да, - негромко ответила та. - Внучка Анны Станиславовны.
        - Так-так... - заметно сбавив тон, в явном замешательстве произнесла завуч и неуверенно взглянула на Маргошу. - Полагаю, что решение данного вопроса все же должно находиться в компетенции директора лицея, не правда ли, Маргарита Викторовна?
        - Думаю, вы правы, - кивнула та.
        - Вот и славно! - с облегчением, словно сбросив с плеч непосильную ношу, произнесла Алла Юрьевна и энергично зашагала по коридору в сторону бабушкиного кабинета.
        Все стояли в недоумении, когда из кабинета вышла наша математичка.
        - Кто-нибудь может мне сказать, что здесь происходит? - поинтересовалась она.
        Маргоша тем временем повернулась в сторону уже заворачивающей за угол Аллы Юрьевны с явным намерением отправиться за ней.
        - В чем дело, Маргарита Викторовна?
        - Я сама ничего толком не могу понять. Представляете, кто-то подменил работы наших учащихся на выставке рисунков, - ответила Маргоша и бросилась догонять Пожарную Машину.
        Ребята стали расходиться, а наша троица приходила в себя. Что все это значит? Что за ужасные сюжеты? Мы переглянулись. Я вдруг почувствовала неясную тревогу и торопливо выдохнула:
        - Пойдемте!
        - Куда? - в унисон воскликнули двойняшки.
        - На выставку наших бесценных шедевров, куда же еще? - удивилась я их непонятливости.
        - Все, поздняк метаться, - ответил Антон. - Оригиналы уже давно осели в частных коллекциях!
        Луиза хихикнула, а мне стало еще неуютнее, и я добавила серьезно:
        - Где она тут у вас находится?
        - Наверху, в актовом зале, - ошеломленно сказала Луиза. - Но нам-то туда зачем идти? Я уверена, это какая-то ошибка.
        - А я думаю по-другому, - мрачно бросила я, ощущая в груди неприятный холодок. - Вы идете?
        - Хорошо, пойдем! - сдвинул брови почувствовавший неладное Антон, и мы зашагали по коридору в сторону ведущей на третий этаж лестницы.
        - Слушай, у меня такое предчувствие, что это как-то связано с тем, что ты собиралась мне рассказать! Я угадала? - спросила меня Луиза, когда мы, перепрыгивая через ступени, преодолевали лестничные пролеты, ведущие к актовому залу.
        - Угадала, - ответила я, оказавшись на площадке, в глубине которой виднелась дверь. В том, что именно за ней находилась выставка, можно было не сомневаться, потому что рядом с неприступным видом, скрестив на груди руки, стояла Арина Родионовна. Сейчас она нисколько не напоминала добродушную няню великого поэта, какой ту обычно изображают в книжках для детей. Ее решительный вид не оставлял нам никаких шансов на проникновение за границы вверенной ей территории. Кроме одного. И его нужно было во что бы то ни стало использовать!
        - Здравствуйте, Арина Родионовна! Мне сейчас бабушка позвонила и попросила кое-что уточнить, - сообщила я бдительной уборщице, усиленно ломая голову, смогу ли сейчас что-нибудь вразумительно объяснить по поводу будто бы данного мне бабушкой мифического поручения.
        К моему великому изумлению, Арина Родионовна, отодвинув с линии обороны наполненное водой ведро и, на мое счастье, не углубляясь в дальнейшие расспросы, распахнула передо мной дверь.
        - Ну, заходи, раз надо. Эти одинаковые с тобой?
        Пытаясь оправдать свой не очень хороший поступок утешительной мыслью об использовании лжи во благо, я кивнула, просочилась вместе с двойняшками в актовый зал и тут же увидела рисунки. Закрепленные на вертикально натянутых капроновых шнурах, они занимали всю правую стену просторного помещения. Их было много. Сотни три. Не меньше. Но я каким-то непостижимым образом, словно ведомая находящейся внутри меня магнитной стрелкой невидимого компаса, уверенно подошла ко второму ряду от окна. Они были там.
        На одном из этих рисунков был изображен автомобиль. Тот самый... Сверхскоростной, с мощным супердвигателем, бронированным покрытием и пуленепробиваемыми стеклами. Запросто выдерживающий, по словам Антона, огонь штурмовой винтовки и взрыв гранаты. Правда, сейчас, изрешеченный крупными, похожими на пулевые, отверстиями и со смятым в гармошку от столкновения с кирпичной стеной капотом, он больше всего походил на груду металлолома...
        На другом рисунке красовался мрачный пейзаж. Хотя, конечно, слово "красовался" здесь было неподходящим. Потому что ничего красивого на висящем прямо на уровне моих глаз листке бумаги я не обнаружила. Пейзаж, который я подавленно рассматривала, меньше всего напоминал мне тот, прежний, с веселеньким голубым небом, облачками и стройной березкой. Сейчас все было совершенно другим: и серое, пропитанное многодневным дождем небо, низко висящее над свинцовой водой, и поредевший сухой камыш, и неприветливый, давно успевший сбросить листву лес. Но самым жутким было дерево, стоящее на месте молодой березки! Голое, кособокое, похожее на взметнувшуюся из недр земли гигантскую клешню неведомого чудовища... И на самом длинном и толстом суку этого ужасного дерева висела веревочная петля, которая, казалось, зловеще раскачивалась в ожидании неминуемой жертвы под порывами промозглого сырого ветра...
        На третьем рисунке можно было различить утопающий в темноте пустынный пляж. Чернильно-синее небо почти сливалось с черной гладью воды, в которую вонзался нижний край серебряного лунного серпа. Его дуга отражалась в зеркале ночного моря, а в самом центре этого отражения отчетливо виднелись поднимающиеся на поверхность пузырьки и расходящиеся в стороны круги, не оставляющие никакого сомнения в том, что лишь несколько мгновений назад над чьей-то головой безжалостно сомкнулась словно впитавшая в себя ночную тьму морская вода...
        Застыв перед экспозицией, я молчала, пытаясь осмыслить то, что сейчас видела, и с ужасом понимала, что моя догадка подтвердилась. Я смотрела на наши рисунки! Правда, сейчас они были совсем другими... Не такими, как вчера. Пугающими, бросающими в дрожь и при этом очень правдоподобными! А в том, что они принадлежали именно нам, даже не стоило сомневаться...
        В нижней части каждого из них были отчетливо видны аккуратно выведенные надписи.
        Антон Сомов.
        Луиза Сомова.
        Рада Кострова.
        - Что это? - первым нарушил молчание Антон, переводя взгляд с одного рисунка на другой. - Кто-нибудь понимает, что это за фигня?
        - Если все видят здесь одно и то же, значит, можно сказать, что мы стали жертвами коллективной галлюцинации, - жалобно отозвалась Луиза. - Я читала, что такое иногда случается... Вот, например, в конце прошлого века в одном старинном городке, по-моему, где-то в Италии...
        - Да никакая это не галлюцинация! - вырвалось у меня.
        - Ты что-то об этом знаешь? - повернулся ко мне Антон, и тут же в глазах его мелькнула догадка, при этом он даже хлопнул себя по лбу. - Блин! Конечно же, знаешь! Иначе бы ты нас сюда не притащила...
        - Мне страшно! - пролепетала Луиза и тревожно оглянулась по сторонам.
        - Меня уже третий день преследует это чувство, - сказала я, внезапно почувствовав некоторое облегчение от наконец-то появившейся у меня возможности поведать одноклассникам, в какую непонятную историю умудрилась вляпаться. Хотя у меня оставались опасения, что мои откровения все же могут запросто показаться двойняшкам бредом несчастной сумасшедшей девочки, которой в детстве перед сном регулярно читали страшные сказки.
        - А вдруг он до сих пор здесь? - прервала мои размышления Луиза, продолжающая усиленно сканировать испуганным взглядом территорию актового зала.
        Мы с Антоном в изумлении уставились на нее.
        - Кто? - осторожно поинтересовалась я.
        - Тот, кто подменил наши рисунки, - едва слышно произнесла Луиза и настороженно посмотрела в сторону сцены, словно опасалась, что за тяжелой портьерой из бордового бархата действительно мог скрываться коварный злоумышленник, воровато шастающий по школе и с неизвестной целью подменяющий одни рисунки на другие.
        Я проследила за взглядом перепуганной Луизы и тоже невольно поежилась. Несмотря на то что ее предположение было совершенно нелепым, после всех событий последних дней я уж была готова поверить чему угодно. Судя по тому, как Антон покосился в сторону закрывающего сцену занавеса, ему тоже было явно не по себе.
        Мы стояли и молча переглядывались друг с другом, когда затянувшаяся напряженная тишина была нарушена звуком открываемой двери, скрип которой слился со звонком на урок, я едва не подпрыгнула, а Луиза громко ойкнула и судорожно схватила Антона за руку. Он от неожиданности пошатнулся и ощутимо задел меня плечом. Я потеряла равновесие и, для того чтобы удержаться на ногах, уцепилась рукой за один из шнуров, к которым крепились рисунки. Тот с ехидным щелчком лопнул, и я съехала по стенке вниз, а поскольку верхний конец оборванного шнура продолжала крепко сжимать в руке, вся экспозиция рухнула прямо на меня. И к тому времени, когда Антон, которому с огромным трудом удалось освободиться от застывшей хватки вконец запаниковавшей Луизы, запоздало устремился мне на помощь, я уже успела оказаться на полу под грудой свалившихся на меня рисунков. Совсем недавно вымытый Ариной Родионовной линолеум еще пах мыльным раствором. От сладковатого и одновременно едкого запаха в носу у меня защекотало, и я, не удержавшись, звонко чихнула. При этом свалившиеся мне на голову листы съехали вниз. Подняв глаза, насколько это
было можно в моем положении, и увидев перед собой три пары обуви разного фасона и размера, я смекнула, что передо мной стояли Антон, Луиза и Арина Родионовна, и предприняла попытку выбраться из-под груды бумажных листов.
        - Ну, вроде все обошлось... Зашевелилась, болезная! - с облегчением произнесла сердобольная уборщица и, нагнувшись ко мне, скомандовала двойняшкам: - А вы, одинаковые, не стойте! Лучше помогите-ка мне с вашей подружки этот невод снять!
        С этими словами она принялась осторожно стаскивать с меня перепутанные между собой шнуры, стараясь не порвать рисунки. Двойняшки цепко ухватились за шнуры с другой стороны, и через пару минут, освободившись от ловушки, которую сама же себе и устроила, я сидела на полу и тоскливо размышляла о явно неприятных последствиях всего содеянного.
        - Ну как ты? Все нормально? - спросил Антон и протянул мне руку.
        - Нормально, - смущенно промямлила я, подумав, что вообще-то в обычных условиях ползание по полу под кипой бумаг едва ли можно назвать нормальным.
        - Ничего не болит? - обеспокоенно поинтересовалась Луиза после того, как я, ухватив Антона за руку, поднялась на ноги.
        - Вроде бы нет, - ответила я, пошевелив плечами и прислушиваясь к своим ощущениям.
        - Да чего ей сделается-то? Не потолок же на нее обрушился! Ладно, бегите на урок! И шибко-то не горюйте! - немного непонятно проговорила Арина Родионовна, явно собираясь еще что-то добавить, но тут у нее в глазах промелькнула тревога, и она, так ничего больше и не сказав, лишь махнула рукой и стала как-то слишком уж поспешно выпроваживать нас из зала.
        Антон и Луиза с видимым облегчением двинулись к двери, а я чуть помедлила, еще раз окинула взглядом царивший на полу вдоль стены бардак и лишь потом поспешила за ними. А на пороге, перед тем как выйти из актового зала, я вдруг с непонятной уверенностью подумала, что Луиза оказалась права: в зале мы были не одни...
        Впрочем, оказавшись в классе, я почувствовала, что моя убежденность в этих неприятных ощущениях как-то незаметно начала ослабевать. Тем не менее я ни на минуту не прекращала думать об этом в течение всего следующего урока, которым оказался русский язык и на который мы опоздали. За ним последовали география и английский. Я честно пыталась вникать в объяснения учителей, что-то прилежно записывала за ними в тетрадь, но то, о чем они говорили, доходило до меня очень плохо. В конце концов в голове у меня образовалась полная каша, щедро приправленная тоскливым ожиданием неминуемого приглашения в бабушкин кабинет и предстоящей экзекуции за разгром в актовом зале и коллективное опоздание, зачинщицей которого я невольно стала. Сидящие рядом Антон и Луиза видели мое состояние и даже не пытались донимать меня какими-то расспросами. Они прекрасно понимали, что ничего путного из этого сейчас не получится, поскольку сами были ошарашены и тем, что произошло с нашими рисунками, и теми жуткими ощущениями чьего-то незримого присутствия, которые нам только что довелось испытать на выставке.
        На допрос к директору я была приглашена сразу после четвертого урока. На перемене в класс заглянула Маргоша и поманила меня к себе, а я вдруг подумала: нет худа без добра, мне повезло хотя бы в том, что появились шансы прогулять по уважительной причине нелюбимое черчение. Немного утешив себя таким не лишенным привлекательности умозаключением, я медленно поднялась и выбралась из-за стола.
        - Держись! - прошептала Луиза, а Антон ободряюще улыбнулся и подмигнул.
        Я кивнула, изобразила в ответ жалкое подобие улыбки и понуро направилась к терпеливо ожидающей меня классной руководительнице, в сопровождении которой проследовала к уже знакомому мне бабушкиному кабинету.
        Но не успела Маргоша взяться за ручку двери, как та распахнулась, оттуда выскочила завуч Алла Юрьевна и опять деловито куда-то понеслась.
        - Анна Станиславовна, я вам еще нужна? - легонько подталкивая меня вперед, обратилась наша классная к бабушке.
        - Пожалуй, нет, Маргарита Викторовна, ведь мы с вами уже практически все обсудили, - проговорила бабушка, внимательно глядя на меня.
        - Хорошо, - Маргоша вышла и бесшумно прикрыла за собой дверь, и мы с бабушкой остались вдвоем.
        Стараясь не обращать внимания на пристальный бабушкин взгляд, я с независимым видом пересекла просторный кабинет. Но, удобно расположившись в глубоком кресле, стоящем под огромной, почти в полстены репродукцией картины Вальехо, почувствовала, что кожа кресла была горячей, как батарея центрального отопления в разгар отопительного сезона. Догадавшись, что здесь, видимо, довольно долго восседала Пожарная Машина, я вылезла из кресла и пересела на диван, прямо напротив массивного письменного стола, за которым сидела бабуля.
        - Устроилась? - поинтересовалась та, убедившись, что мои передвижения по кабинету наконец-то закончились.
        - Устроилась, - невозмутимо подтвердила я.
        - Удобно? - терпеливо осведомилась бабушка.
        - Удобно! Даже очень! И, между прочим, я в этот лицей не напрашивалась! - неожиданно для себя выпалила я, внезапно вспомнив вовремя пришедшее мне в голову изречение о том, что лучшим способом защиты является нападение. - Тебе же прекрасно известно, что за все семь лет моей учебы в старой школе никому из вас - ни маме, ни папе, ни тебе - ни разу не приходилось краснеть из-за меня. Все случаи, когда мне какие-то замечания делали, даже самые пустяковые, по пальцам пересчитать можно. Ну скажи, разве не так?
        - Ты что это раскипятилась, как холодный самовар? - растерялась бабушка, явно не ожидавшая от меня подобного начала разговора. - При чем тут твоя старая школа? По-моему, я тебя ни в чем не обвиняю...
        - А ты разве... - смущенно начала я, но тут же, полностью сбитая с толку бабушкиным спокойствием, примолкла, не представляя, как вести себя дальше: к столь мирному развитию событий я оказалась не готова.
        Я сидела и вопросительно смотрела на бабушку, которая машинально перекладывала с места на место какие-то листки, что, насколько мне было известно, являлось верным признаком ее крайней озабоченности.
        - Хорошо, - наконец-то решила прервать затянувшееся молчание бабушка и, оставив листки в покое, взяла в руки синюю пластиковую папку. - Вот, посмотри, пожалуйста!
        Я поднялась и приблизилась к столу, каким-то шестым чувством уже догадываясь, что предстояло увидеть. И, разумеется, оказалась права.
        - Знакомые сюжеты? - с этими словами бабушка положила на стол наши рисунки. Точнее, то, на чем стояли наши подписи. Страшные рисунки с расплющенным о кирпичную стену автомобилем, деревом-виселицей и мрачным ночным морем...
        Я пожала плечами и молча перевела взгляд с рисунков на бабушку.
        - Ну, что молчишь? - поинтересовалась та. - Ты меня слышишь?
        Я заторможенно кивнула.
        - Это ваши работы? - напрямик спросила бабушка.
        - Нет. То есть не совсем... - запинаясь, ответила я и отрицательно помотала головой.
        - Не совсем? - переспросила бабушка и удрученно посмотрела на меня. - И как это понимать?
        - Не знаю, - пробормотала я. - Я рисовала утренний пляж, Антон - машину, а Луиза - пейзаж. Только тогда это были совершенно другие рисунки.
        - Другие? - уточнила бабушка. - А немного поподробнее можно?
        - Ну, они были такими... - в голову ничего не приходило, я пожала плечами, подбирая нужные слова, - короче говоря, совершенно другими! И тачка, и пейзаж, и пляж на рассвете...
        - Вот и Маргарита Викторовна утверждает, что вы сдали ей нормальные, более того, просто замечательно выполненные работы. Но в таком случае откуда могло взяться это безобразие? - Бабушка не договорила и вновь взглянула на меня.
        - Откуда же я знаю? - вздохнула я. - Мы же не виноваты, что какому-то придурку захотелось пошутить!
        - Ладно, будем с этим как-то разбираться, - устало произнесла бабушка, после чего положила рисунки обратно в папку, задумчиво побарабанила пальцами по идеально чистой, без единой пылинки поверхности стола и, сняв очки, устало потерла себе виски.
        Я вновь вернулась на диван и посмотрела на часы, искренне надеясь на то, что возвращаться в класс, на урок черчения, мне уже не придется.
        - Куда-то торопишься? - осведомилась бабушка.
        - Ну, вообще-то, уже не тороплюсь, - притворно вздохнула я, старательно изображая сожаление по поводу своего отсутствия на уроке. - Просто сейчас у нас черчение, но заявляться туда с таким опозданием уже нет никакого смысла...
        - Можешь не переживать! - успокоила меня бабушка. - Прямо перед тем, как я тебя сюда пригласила, мне позвонил преподаватель черчения и сообщил, что намертво застрял на дороге в пробке, и я попросила Аллу Юрьевну объявить в вашем классе о том, что в следующий раз вместо одного урока черчения у вас будет сразу два!
        Я вспомнила стремительно выскочившую нам навстречу из кабинета директора Пожарную Машину и тоскливо вздохнула.
        - Кстати, об опозданиях... - заметила бабушка. - Объясни-ка мне, пожалуйста, как могло случиться, что ты опоздала на урок русского языка?
        - Ну, когда Пожарная... тьфу, Алла Юрьевна подняла панику по поводу этих рисунков, мне стало так любопытно, что ноги сами понесли меня наверх... - бессвязно залопотала я, пытаясь хоть как-то объяснить свой странный интерес к выставке.
        - И при этом явно забыли посоветоваться с головой, - с иронией заметила бабушка, отправляя папку с рисунками в верхний ящик стола.
        Я согласно кивнула, одновременно представив, что сказала бы бабушка, увидев меня валяющейся на полу актового зала. К счастью, свидетелями этого оказались лишь Антон с Луизой да Арина Родионовна... Или все-таки еще кто-нибудь? Что, если Луиза оказалась права, и, когда мы находились в зале, за портьерой, закрывающей сцену, действительно скрывался тот, кто подменил наши рисунки, а потом затаился, терпеливо ожидая, когда мы уйдем... Меня охватил озноб. В какой-то книжке я обратила внимание на такую фразу: "...по ее рукам бегали толпы мурашек". Тогда это выражение показалось нелепым... Это же надо такое придумать! Толпы мурашек... Но вот сейчас я ощутила то же самое! Я почувствовала себя так, словно с головы до пят меня обдало противным холодным сквозняком.
        - Рада, ты почему так побледнела? - всполошилась бабуля, от внимания которой не ускользнуло мое состояние. - Тебе плохо? Сейчас водички налью!
        - Поздно пить минералку, когда почки отвалились! - вполголоса пробормотала я.
        - Что ты сказала? - наклонилась ко мне бабушка, протягивая стакан.
        - Я говорю, что со мной все в порядке, - сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы голос у меня звучал бодро и непринужденно. - Просто у тебя тут очень душно. Можно я пойду?
        - Конечно, иди, - согласно закивала бабушка. - И за уроки сразу не берись! Успеешь еще! Целый день впереди! Лучше отдохни, прогуляйся, свежим воздухом подыши!
        - Хорошо. - Я поднялась, поспешно пересекла кабинет и выскользнула за дверь.
        Глава шестая
        Поиски магазина
        Оказавшись в коридоре и свернув за угол, я тут же увидела стоящих около окна двойняшек.
        - А вы что здесь делаете? - спросила я, приближаясь.
        - Тебя ждем, - отозвался Антон. - Черчение отменили. Говорят, наш Циркуль в нешуточную пробку влетел...
        Сообразив, что Циркулем ребята незатейливо окрестили преподавателя черчения, я кивнула и прислонилась спиной к подоконнику.
        - Ну, рассказывай! - в нетерпении схватила меня за руку Луиза.
        - О чем? - на всякий случай решила уточнить я.
        - Здравствуйте, я ваша тетя! - ахнула Луиза. - Ну, тебе-то, наверное, лучше знать! Просто так к директору не вызывают... Или бабуля всего лишь соскучилась по любимой внучке?
        - Может, и соскучилась, - в тон ей произнесла я, - но в любом случае сейчас ее больше всего наши рисунки интересовали... Ну, то есть, конечно, не наши, а те, на которых наши фамилии написаны...
        - И что она об этом думает? - поинтересовалась Луиза.
        - А что она об этом может думать? - ответила я вопросом на вопрос, потому что действительно не представляла, что обо всем этом думала бабушка.
        - Между прочим, на выставке уже полный порядок навели, - сообщил Антон. - Самое интересное - ни один рисунок не пострадал!
        - И еще Маргоша сказала, что прекрасно понимает, мы тут абсолютно ни в чем не виноваты, а с организаторами этого безобразия рано или поздно все равно разберутся, - подхватила Луиза. - Ты знаешь, мы, пока тут сидели и тебя ждали, чуть мозги себе не вывихнули! И откуда только там взялись эти странные картинки? Узнать бы, кто их нарисовал? И куда наши настоящие работы подевались?
        Я только молча пожала плечами. Меня это интересовало уж никак не меньше Луизы! Вернее, даже намного больше...
        - Слушай, я вот что хотел спросить, - помедлив, проговорил Антон. - Почему ты сразу после того, как вся эта суета началась, в актовый зал понеслась?
        - Да, действительно! - оживилась Луиза. - Почему? Тебе что-то уже было известно? Только не отпирайся!
        - Да я и не собираюсь отпираться, - произнесла я и сбивчиво рассказала двойняшкам о том, как у меня оказались эти злосчастные карандаши.
        - Постой-ка, ты хочешь сказать... - начал Антон, едва я закончила свою историю, связанную с посещением магазина.
        - Теперь вам ясно, в чем дело? - подхватила я, обрадовавшись догадливости Антона. - Я уверена, что весь этот дурдом как-то связан с карандашами! Ими рисовали только мы. Ты, я и Луиза!
        - Получается, это какие-то особенные карандаши? - усомнилась Луиза. - Нет, я, конечно, понимаю, что они отличаются от обычных...
        - Они не просто отличаются. Когда ими рисуешь, как-то иначе видишь то, что тебе хотелось бы изобразить... - принялась объяснять я.
        - Ты сама-то поняла, что сказала? - съязвила Луиза, переглянувшись с Антоном.
        - Да уймись ты! - остановил сестру Антон. - Похоже, так оно и есть... Только все равно не укладывается в голове!
        - Вот, сейчас сами все увидите! - воскликнула я и принялась расстегивать сумку, но молнию, как назло, тут же заклинило. Я с досадой тянула капризную застежку на себя, но та и не думала поддаваться.
        - Давай я попробую, - подал голос Антон.
        - Попробуй! - уступила я, сняв сумку с плеча и поставив ее на подоконник.
        Антон склонился над сумкой, немного с ней повозился и придвинул ко мне.
        - Спасибо! - с облегчением поблагодарила я, вытащила из сумки альбом и небрежно бросила его на серый мрамор подоконника. - Пожалуйста, можете сравнить! Здесь два наброска. Одинаковых. Только сделаны они были разными карандашами. Самыми обыкновенными, которыми я раньше всегда рисовала, и вот этими, новыми...
        Луиза протянула руку и открыла альбом.
        - Что это? - с недоумением произнесла она.
        - Яблоко, - сообщила я.
        - Я не слепая! - насмешливо сказала Луиза. - Только что в нем такого особенного?
        - Смотри дальше! - посоветовала я Луизе, решив не обращать внимания на ее ироничный тон.
        Та недоверчиво хмыкнула, перевернула страницу и тут же испуганно ойкнула.
        - Да уж, недетский сюжет! - услышала я дрогнувший голос Антона.
        Почувствовав что-то неладное, я повернула голову, опустила глаза и обомлела.
        Вместо спелого румяного плода на альбомной странице было изображено... Нет, не нарисованное мной вчера вечером яблоко, а жалкий огрызок с сидящей на нем мухой. Муха была противной, жирной, с мерзко поблескивающим перламутрово-зеленым брюшком и цепкими черными лапками, которыми она вонзалась в заветренную желтовато-коричневую мякоть того, что осталось от яблока. И выглядела она очень натурально. Казалось, что отвратительное насекомое вот-вот взмахнет прозрачными сетчатыми крыльями и взмоет вверх.
        - Фу, какая гадость! - пробормотала Луиза и отвернулась.
        Я тоже почувствовала, что у меня нет никакого желания созерцать увиденное, и тут же последовала ее примеру.
        - Да уж, - протянул Антон. - И ты хочешь сказать, что тоже впервые видишь это?
        - Представь себе, впервые! - воскликнула я, обернувшись. - Вчера ничего подобного здесь не было! Вечером я оставила этот альбом на столе, а утром положила в сумку и весь день таскала его с собой! Нет, я, конечно, подозревала, что с этими карандашами что-то не так, но это... Не может быть!
        - Получается, что может... - пробормотал Антон. - Теперь вы понимаете? Никто наши рисунки не подменял! Они сами такими стали... Ладно, нечего время терять. Пошли!
        - Куда? - непонимающе взглянула на него Луиза.
        - Туда, где Рада взяла эти карандаши! - выпалил Антон и вопросительно посмотрел в мою сторону. - Лучше их вернуть, ты же не против?
        - Пойдемте! - согласилась я, засовывая альбом в сумку, и мы направились к выходу.
        - Ты, по-моему, говорила, что этот магазин находится где-то поблизости? - уточнил Антон, когда мы двинулись по улице.
        - Да, минут за десять доберемся, - ответила я и назвала адрес здания, в котором размещался магазин. - Тебе это о чем-то говорит?
        - Ты ничего не перепутала? - недоверчиво посмотрел на меня Антон.
        - Нет, - без малейшего сомнения ответила я. - А тебя что-то смущает?
        - Понимаешь, я неплохо знаю этот район, - задумчиво произнес Антон. - В нем уже почти все дома подготовлены к сносу. У родителей Костыля там гараж находится, так они в нем тачку держать даже не рискуют. Она у них на охраняемой стоянке неподалеку от дома находится, а в гараже они всякую рухлядь, которую им жалко выбрасывать, держат... Поэтому открыть там какой-то магазин могли только совсем уж непуганые идиоты, у которых много денег и мало мозгов! Да и то вряд ли... Лу, подтверди!
        Луиза в знак полного согласия с братом кивнула, и мы, отягощенные навалившимися на нас мыслями, двинулись по улице в полном молчании, которое я нарушила уже после того, как наша компания поравнялась с серыми бетонными боксами гаражей.
        - Ну вот, уже почти пришли, - проговорила я и, вытянув руку в направлении пустыря, остановилась у стены, украшенной пестрым орнаментом граффити. - Осталось только пройти вдоль той кирпичной стены и сразу же свернуть налево. Там, прямо за углом, и есть тот самый магазин, про который я вам рассказывала.
        - Уверена? - спросил Антон.
        - Абсолютно, - без колебаний ответила я.
        - Забавненько! - проговорила Луиза.
        - Может быть, мне, неразумной, кто-нибудь потрудится объяснить, что тут такого забавненького? - проговорила я.
        Брат с сестрой обменялись многозначительными взглядами.
        - Помнишь, я рассказывал тебе, что как-то на спор мы с Костылем ночью бомбили одну симпатичную стенку? - осторожно произнес Антон и внимательно посмотрел на меня.
        - Помню, - выдавила я и почувствовала, что в груди у меня похолодело от нехорошего предчувствия.
        - Ну, так вот это и есть та самая стенка! - как-то невесело усмехнулся Антон.
        - Но ты же, по-моему, говорил что-то про кладбище... - жалобно выговорила я и почувствовала, как охватившая меня тревога начинает медленно, но неотвратимо превращаться в самый настоящий страх.
        - Так вот же оно, это самое кладбище! - произнес Антон и махнул рукой в направлении кирпичной стены. - Прямо за этой оградой!
        Не в силах выговорить ни слова, я тупо молчала и только переводила взгляд с двойняшек на стену и обратно. Да что же это такое? Неужели меня действительно занесло в какую-то лавчонку по соседству с кладбищем? Или все-таки уже не один раз мелькавшее у меня подозрение по поводу того, что я просто-напросто спятила, вполне оправданно?
        Чтобы окончательно ответить на эти вопросы, мне оставалось одно: преодолеть несколько десятков метров и свернуть за угол.
        - Ну, чего теперь гадать! Пойдем посмотрим, что там за магазин такой! - предложил Антон.
        - Пойдем! - без особого энтузиазма отозвалась Луиза, а я, мысленно приготовившись к любым, пусть даже самым неприятным неожиданностям, лишь судорожно мотнула головой в знак согласия.
        - Слушай, ты чего это так побледнела? - вдруг поинтересовался Антон и даже остановился, внимательно глядя на меня.
        - Не знаю, - честно сказала я. - Просто мне что-то не по себе...
        - Ты что, кладбища испугалась, что ли? - недоуменно спросила Луиза. - Ну, перестань! Ты же не маленькая! Или реально опасаешься, что на тебя сейчас восставшие из своих склепов вампиры набросятся? Так они днем спят себе спокойненько...
        - Лу, кончай! - оборвал свою неугомонную сестренку Антон.
        - Все нормально, - произнесла я и даже попыталась улыбнуться. - Вы ничего такого не думайте... Мне все эти зомби и вампиры вообще по барабану! Просто на душе как-то неспокойно. Сама во что-то умудрилась вляпаться и вас прицепом захватила... Кстати, мы уже на месте! Надо только за угол свернуть.
        - Здесь? - уточнил Антон, едва мы оказались за поворотом, в тихом и совершенно безлюдном переулке.
        Я на всякий случай осмотрелась. Да, это было то же самое, похожее на безжизненное ущелье, место, где я была всего каких-то два дня назад. В этом у меня не было никаких сомнений! Справа высился выложенный из тоскливо-серого кирпича уже известный мне "дом без окон, без дверей" со старым кондиционером под выступающим козырьком крыши, на которой возвышалась напоминающая огромную сигарету труба.
        А прямо напротив, с левой стороны, на фоне красной кирпичной стены чернел прямоугольник металлической двери. Только на этот раз она была плотно закрыта.
        - Заперто! - констатировал Антон, приблизившись к ней вплотную, а потом поднял голову и с интересом посмотрел на прикрепленную слева от входа вывеску. - Так, а здесь у нас что?
        С этими словами он, приподнявшись на носках, дотянулся рукой до ниспадающей завесы из плюща и отодвинул ее в сторону. Нашим взглядам открылась местами проржавевшая металлическая табличка. На ее поверхности угадывались остатки каких-то букв, но понять что-либо было уже невозможно.
        - Да, похоже, этой вывеске сто лет в обед! - констатировал Антон, поворачиваясь к нам.
        - А чему тут удивляться? - произнесла Луиза. - Кладбище-то уже давным-давно закрыто...
        - Как закрыто? - не поняла я.
        - Вот так и закрыто, - ответил мне Антон. - Сама видишь, все вокруг проржавело и паутиной заросло... Здесь ведь уже никого не хоронят. Поэтому как-то не очень похоже, что здесь может быть хоть какой-то, пусть даже самый занюханный магазинчик... Раньше-то, конечно, тут запросто могли венки, ну и все такое продавать, но вот сейчас...
        - А ты не думаешь, что его просто на обеденный перерыв закрыли? - перебила я.
        - Не думаю! - твердо ответил Антон.
        - Тогда, значит, считаешь меня ушибленной на всю голову? - не отставала я.
        - В таком случае, я должен считать таким же ушибленным себя самого, да и Луизу заодно! - подбодрил меня Антон.
        - Слабое утешение... - пробормотала я, но все же почувствовала себя немного лучше. - Ну а дальше-то что будем делать?
        - Пока не знаю... Надо подумать! - глубокомысленно изрек Антон. - А сейчас уходим...
        - Куда? - машинально спросила Луиза и передернула плечами, словно в теплый сентябрьский день ей вдруг стало зябко.
        - Не куда, а откуда... - уточнил Антон. - Не до вечера же здесь торчать! Хватит нам на сегодня адреналина!
        Мы с Луизой не возражали. Бесцельно болтаться около заброшенного кладбища в наши планы не входило! Свернув все разговоры, мы тут же вышли из мрачного кладбищенского переулка и постарались как можно быстрее покинуть это неуютное и безлюдное место. И пока мы шагали мимо глухой кирпичной стены, заросшего сорной травой пустыря и казавшейся бесконечной вереницы бетонных гаражей, меня не оставляло чувство, что в спину упирается чей-то тяжелый изучающий взгляд... Но оборачиваться и проверять, насколько оправданны мои ощущения, я не решилась!
        Только оказавшись на оживленном перекрестке и дождавшись, когда светофор вспыхнет зеленой фигуркой пешехода, я почувствовала, что неприятные ощущения, овладевшие мной во время нашей странной экскурсии, начали отступать.
        - Да, похоже, мы реально влипли в какую-то очень мутную историю, - провозгласил Антон, плюхнувшись на скамейку у входа в сквер.
        Мы тут же последовали его примеру.
        В сквере было спокойно и уютно. Мимо нас неспешно прогуливались улыбающиеся молодые мамы с колясками. На противоположной скамейке играли в шахматы двое убеленных сединами мужчин. Чуть подальше, на зеленой ухоженной лужайке, заливаясь радостным смехом, возилась с забавным вислоухим щенком-сенбернаром маленькая девочка в ярко-красной курточке. И все они были счастливы в своем мире. И никто из них даже не догадывался о тех проблемах, с которыми я так неожиданно столкнулась.
        Я тяжело вздохнула.
        - Ладно, не будем запариваться раньше времени, - рассудительно произнес Антон и посмотрел на меня. - Расскажи лучше по порядку, с чего все началось? Как ты вообще узнала об этом магазине?
        И я все им рассказала.
        Про невероятное чувство страха, охватившее меня в первый день моего появления в школе.
        Про пустой класс с холстом, украшенным бесформенным черным пятном.
        Про зловещую ворону, каким-то неведомым образом исчезнувшую из запертого наглухо помещения.
        И, наконец, про найденную под дверью карточку с адресом магазина...
        - Круто! - завороженно прошептала Луиза, переглянувшись с сосредоточенно нахмурившим брови Антоном.
        - Да уж, круче не бывает! - согласилась я.
        - Послушай, - обратился ко мне Антон. - Я вот что хотел уточнить... Ты сказала, что видела на холсте в пустом классе большое черное пятно... Насколько большое?
        - Не знаю, - замялась я. - Ну, наверное, размером с обыкновенный мяч... Правда, не круглое, а какое-то... в общем, размазанное!
        - Ясно! - задумчиво проговорил Антон.
        - Ясно ему! - съязвила Луиза. - Надо же, великий аналитик нашелся! Ну, так поделись с нами, если тебе и в самом деле что-то ясно!
        - Подожди! - отмахнулся от сестры Антон и вновь повернулся ко мне. - А на эту карточку с адресом магазина можно взглянуть?
        - Конечно. Правда, сейчас ее у меня с собой нет. Она в джинсах осталась. В заднем кармане, - с сожалением сказала я и тут же осеклась, вспомнив, что еще вчера вечером загрузила джинсы в стиральную машину.
        - Что-то не так? - встревожился Антон, тут же уловив мое смущение.
        - Все не так, - горестно вымолвила я, мысленно ругая себя на чем свет стоит за свою вечную забывчивость проверять карманы перед стиркой. - Я вчера джинсы постирала... Так что теперь от этой карточки, скорее всего, только рожки да ножки остались!
        - Жаль, - проговорил Антон и задумчиво побарабанил пальцами по лежащему у него на коленях портфелю. - По всему выходит, что в этот магазин можно попасть только с ней. Ведь в прошлый раз она была у тебя с собой?
        - Да, - уверенно ответила я, прекрасно помня, что вошла в магазин, держа карточку в руке. - Так ты думаешь, это что-то вроде пропуска?
        - Похоже на то, - подтвердил мою догадку Антон. - Но сейчас у нас этого пропуска нет, поэтому нам надо соображать, как можно проникнуть туда без него.
        - Куда это вы проникать собрались? - неожиданно послышалось сзади.
        Луиза взвизгнула и подскочила на месте, а я почувствовала, что у меня внутри все похолодело.
        - Костыль, ты совсем офигел, что ли? - раздался возмущенный голос Антона, которому каким-то образом удалось сохранить самообладание.
        - А что я такого сделал? - растерялся Костыль и, стянув с переносицы очки с толстыми линзами, удивленно заморгал.
        - Напугал нас до полусмерти, вот что! - сердито огрызнулась Луиза, вновь усаживаясь рядом со мной.
        - Ну, извините, я же не нарочно, - засмущался Костыль и тут же сам перешел в атаку. - И вообще, сами виноваты! Сначала около кладбища околачиваетесь, а потом от нормальных людей шарахаться начинаете!
        - А ты, яркий представитель нормальных людей, следил за нами, что ли? - вскинулась все еще продолжающая дуться на Костыля Луиза.
        - Да больно мне надо за вами следить, - фыркнул тот. - Думаешь, мне делать больше нечего?
        - Конечно, куда уж нам до тебя, деловитого! - продолжала бурчать Луиза. - Только вот мне очень интересно, сам-то ты чего там разгуливал?
        - В гараж ходил, - невозмутимо пояснил Костыль и, вновь водрузив очки на место, чихнул. - Отец на балконе ремонт затеял и как-то умудрился электродрель сломать! Вот меня и послали за старой, ручной... А у нас в этом гараже чего только нет! И дырявые ботинки, и сломанные стулья, и прошлогодние журналы... В общем, я эту дрель, наверное, целых полчаса искал! Весь в паутине вывозился, а заодно и пыли наглотался... А когда оттуда выходил, вас как раз увидел. Кстати, чего вы там делали-то?
        - Просто Рада попросила нас с окрестными достопримечательностями ее познакомить, - тут же нашлась Луиза.
        - Нашли достопримечательности! - насмешливо протянул Костыль. - Там и раньше-то никогда ничего путного не было: кладбище, магазин со всякими похоронными принадлежностями да цех по изготовлению могильных памятников... Полная тоска, короче! Если бы не гараж, в который иногда ходить приходится, я бы туда лишний раз и носа совать не стал! Кстати, я там пару раз этого сумасшедшего учителя встречал...
        - Постой-ка, Диман! - встрепенулся Антон. - Ты говоришь про того самого чудика, который в прошлом году в старших классах историю живописи преподавал?
        - Про него, - подтвердил Костыль. - Про кого же еще? Остальные учителя у нас вроде бы более-менее адекватные...
        - Так он же пропал, - растерялся Антон.
        - И что из этого? Я же и не утверждаю, что вчера его видел!
        - А когда?
        - Да не помню я! - отмахнулся Костыль.
        - А ты вспомни! - не унимался Антон.
        - Вот дался тебе этот псих! - хмыкнул удивленный настойчивостью приятеля Костыль и, сосредоточенно нахмурившись, призадумался. - Ну, вроде бы вспомнил! В самом начале июня! Точно!
        - Уверен?
        - На сто пудов! Как раз учебный год закончился, вот я свои старые тетради в гараж потащил. И потом еще через пару дней после этого... Я уж точно не помню, зачем я туда ходил. Родители просили что-то отнести-принести... Между прочим, в тот день я там неподалеку еще уборщицу из нашей школы встретил.
        - Как же так? - растерялась Луиза, пропустив почему-то насторожившее меня упоминание про Арину Родионовну мимо ушей. - Он ведь, по-моему, еще в начале апреля исчез и, скорее всего, до сих пор в розыске находится...
        - Да я и не спорю, но в жизни всякое случается, - философски заметил Костыль. - В апреле пропал, а в июне нашелся...
        - Как это нашелся, если его до сих пор так и не видели ни живым, ни мертвым? - вскинулась Луиза. - Да и вообще никто не может объяснить, куда он из того класса подевался? - вскинулась Луиза.
        - Слушай, ты чего в меня вцепилась, как бультерьер? - не выдержал обычно невозмутимый Костыль. - Я-то откуда знаю, куда он тогда исчез? Он и от кладбища каким-то непонятным способом сваливать умудрялся! Словно в воздухе растворялся! Я своими глазами видел, как он заходил в тупик, где эта кирпичная стена заканчивается. Ну а потом, когда я мимо шел, его там уже не было, а незаметно проскочить он бы никак не смог...
        Если до этого только я одна, совершенно не улавливая, о чем идет речь, хлопала глазами и по очереди таращилась то на Костыля, то на Антона, то на Луизу, то теперь мы уже все втроем с любопытством уставились на разглагольствующего Костыля.
        - А что потом? - по инерции спросила его Луиза, хотя, скорее всего, и не ожидала получить никакого вразумительного ответа.
        - А потом суп с котом! - сказал Костыль и поднял со скамейки пакет с дрелью. - Ладно, пойду, а то меня самого родители уже вот-вот в розыск объявят. До завтра!
        - Пока! - ответил Антон, а я взглянула на часы и тут же поспешно вскочила.
        - Пора? - поинтересовалась Луиза.
        - Да, бабушка с минуты на минуту должна домой вернуться, - я кивнула и перебросила через плечо сумку. - А вы мне, кстати, так и не рассказали, о ком шел разговор? Это случайно никак не связано с нашей историей?
        - Похоже на то, - задумчиво произнес Антон.
        - Слушай, а давай мы с тобой вечерком поболтаем, - предложила Луиза. - Как тебе на домашний телефон позвонить?
        - Записывай, - сказала я.
        - Я и так запомню, - махнула рукой Луиза, и я продиктовала ей номер.
        - Информация принята и переработана! - бодро сообщила Луиза и улыбнулась. Правда, улыбка у нее получилась довольно тусклой и озадаченной. Впрочем, всем нам сейчас было не по себе.
        - Созвонимся, - сказал мне Антон, когда мы поравнялись с выходом из сквера.
        - Всегда на связи! - кивнула я, поворачивая в сторону дома.
        Глава седьмая
        На подступах к тайне
        Весь остаток дня история Костыля не выходила у меня из головы. При этом я почему-то была твердо уверена, что все, рассказанное им, являлось чистой правдой. Более того, я уже нисколько не сомневалась в том, что это было как-то связано с теми жуткими и непонятными вещами, с которыми мне так неожиданно довелось столкнуться.
        Я сидела за столом и по очереди рассматривала изображения одного и того же яблока, выполненные разными карандашами. Карандаши в черном футляре лежали рядом. Я повертела напоминающую гроб коробку в руках, а потом сунула ее в глубь нижнего ящика стола. Немного подумав, вслед за ней решила отправить и альбом, после чего задвинула ящик и повернула в замочной скважине маленький витой ключ. Поднявшись из-за стола и приблизившись к окну, я прижалась лбом к прохладному стеклу. На улице быстро сгущались сумерки, и в доме напротив один за другим зажигались разноцветные прямоугольники окон.
        Антон и Луиза до сих пор не звонили.
        Я вышла в прихожую, приблизилась к тумбе, на которой располагался искусно оформленный "под старину" массивный телефонный аппарат, и на всякий случай проверила, не сдвинулась ли случайно со своего места тяжелая костяная трубка. Но мои опасения оказались совершенно напрасными. Та с надежным достоинством покоилась на тускло мерцающих бронзовых рычагах. Я развернулась и направилась в сторону кухни, откуда доносился манящий аромат бабулиных котлет. На ходу бросила взгляд в сторону бабушкиного кабинета. Дверь его оказалась слегка приоткрытой. Я увидела край письменного стола и стоящий на нем ноутбук с поднятой крышкой. И как раз в этот момент мне в голову пришла одна мысль, которая сразу же показалась вполне достойной того, чтобы я подкрепила ее с помощью небольшой тактической уловки.
        - Бабуль, ты не будешь возражать, если я ненадолго займу твой ноутбук? - появляясь в кухонном проеме и стараясь перекричать звук льющейся из кухонного крана воды и аппетитное ворчание сковородки, поинтересовалась я.
        - А с твоим компьютером что-то случилось? - встревожилась бабушка. - Он же у тебя совсем новый!
        - Да все в порядке! - поспешно ответила я. - Просто тренажер по математике почему-то немного тормозит... Вполне возможно, что просто диск проблемный попался! Ну, вот я и хочу проверить, как он у тебя запустится...
        - Конечно, проверь! - ответила бабушка и, взявшись за нож, принялась чистить картошку, а я поспешно выскользнула в коридор и устремилась в кабинет.
        Для того чтобы обнаружить интересующую меня папку, мне понадобилось не больше двух минут. Примерно столько же времени потребовалось, чтобы изучить ее содержимое и вернуться к бабушке, которая уже накрывала на стол.
        - Ну, все проверила? - поинтересовалась она.
        - Да, просто программа слегка глючит, - туманно ответила я, прекрасно зная, что бабушка не особенно разбирается в этих вопросах, и склонилась над тарелкой.
        - Наелась? - спросила бабушка, когда я расправилась с двумя колетами.
        - Да, спасибо! - ответила я и, откинувшись на спинку стула, подумала, что сейчас наступил вполне подходящий момент для того, чтобы осторожно выведать у нее то, что меня сейчас так интересовало.
        - О чем-то хочешь спросить? - неожиданно произнесла бабушка.
        - Как ты догадалась? - изумилась я.
        - По глазам, - улыбнулась она.
        - Ну, бабуль... - протянула я.
        - Ой, детка, до чего же ты у нас все-таки дотошная! - всплеснула руками бабушка. - Ну, подумаешь, сказала и сказала! Ты ведь обычно сразу из-за стола выскакиваешь, а тут, смотрю, сидишь... Остается одно: хочешь поговорить, и, уж понятное дело, не о погоде!
        - Да ты у меня прямо мисс Марпл и Шерлок Холмс в одном флаконе! - льстиво произнесла я.
        - Вот видишь, - улыбнулась бабуля, - а ведь многие считают, что представителям гуманитарных профессий не свойственна логика!
        - Дураки, вот и считают! - заявила я, справедливо рассудив, что пришло время переходить к делу, и с заговорщицким видом посмотрела на бабушку. - Бабуль, а что это за таинственные слухи ходят по школе?
        - Какие слухи? - уточнила та и едва заметно напряглась.
        - Ну, об исчезновении какого-то учителя... - пожала я плечами. - Говорят, что он куда-то пропал прямо из класса, и его будто бы так до сих пор и не обнаружили! Это правда?
        - Во-первых, не из класса, а из своей мастерской... - уклончиво начала бабуля.
        - Да какая разница! - нетерпеливо перебила я. - Исчез ведь? И картины его исчезли! Только один этот холст с подозрительным черным пятном остался... Кстати, почему эта мастерская до сих пор пустует? И почему такой большой и, по-моему, почти новый холст уже полгода стоит с этим пятном? Вы там мемориал пропавшего преподавателя устроить решили?
        - Перестань говорить ерунду! - недовольно ответила бабушка. - Какой еще мемориал? Пустует помещение просто потому, что сейчас там нечего размещать... С холстами у нас в школе тоже нет особого дефицита, к тому же эту черную краску до сих пор не удалось загрунтовать. Это пытались сделать дважды, но она все равно проявляется... Впрочем, я вижу, что ты и так достаточно хорошо обо всем осведомлена.
        - Ни о чем я не осведомлена! - возразила я. - Это все так... Школьные страшилки! Никто из ребят толком ничего не знает...
        - А с чего это ты решила, что мне известны какие-то подробности? - удивилась бабушка.
        - Да с того, что ты директор лицея! - воскликнула я и с недоумением посмотрела на нее. - Ты что, думаешь, я так легко поверю, будто ты действительно ни о чем не знаешь?
        - Прежде всего меня очень интересует, почему тебя так волнуют какие-то нелепые сплетни? - произнесла бабушка с сердитыми нотками в голосе, и тогда я поняла, что пора пускать в ход решающий аргумент.
        - Нелепые сплетни меня волнуют по той простой причине, что мне как-то не очень хочется учиться там, где постоянно наблюдаются какие-то аномальные явления! - провозгласила я.
        - Какие еще аномальные явления? - опешила бабушка, на которую мое заявление, как я и предполагала, оказало очень даже эффективное воздействие. - Если ты имеешь в виду эту странную историю с пропавшим учителем, то ничего аномального, как ты сейчас изволила выразиться, здесь, по-моему, нет. Насколько мне известно, у него постоянно - как говорится, по поводу и без повода - возникали многочисленные конфликты с прежним руководством школы.
        - Какие еще конфликты? - заинтересовалась я.
        - Послушай, зачем тебе все это нужно? - страдальчески проговорила бабушка.
        - Интересно. - Я пожала плечами и выжидательно посмотрела на нее.
        - Честно говоря, мне не очень хорошо известны подробности, - сказала бабушка, и я поняла, что она говорит чистую правду. - Но после того, что я услышала об этом человеке, я бы нисколько не удивилась, узнав, что вся эта история с его исчезновением является мистификацией! Впрочем, только это можно ожидать от педагога, который на уроке по истории живописи постоянно уходил от темы и пускался в странные рассуждения о праве выбора между добром и злом. Еще подозрительные картины, над которыми он работал в своей мастерской после занятий...
        - Какие картины? - словно предчувствуя, о чем сейчас услышу, я даже затаила дыхание.
        - Судя по рассказам тех, кому случайно удалось их лицезреть, просто горючая смесь постмодернизма и примитивной мистики: какие-то ноги, черепа, вазы с глазами, - неуверенно проговорила бабушка. - В любом случае, думаю, мне очень повезло, что я получила предложение возглавить школу уже после того, как все эти неприятности закончились...
        Бабушка встала и принялась собирать со стола посуду, а я сидела, тупо смотрела перед собой. Перед глазами у меня стояли картины, виденные мной в зловещем магазине рядом с кладбищем.
        Все-таки интересно, в очередной раз подумала я, что в моей ситуации лучше: поверить в реальность всего происходящего или смириться с каким-нибудь печальным диагнозом типа обширного повреждения серого вещества? Честно говоря, ни один из вариантов мне не нравился. Потому что, с одной стороны, мириться с тем, что привычный мир неожиданно оказался таким пугающе-безысходным, не хотелось. Но, с другой стороны, записывать себя в пациенты психушки тоже как-то не очень улыбалось...
        - Спасибо, бабуль! - запоздало поблагодарила я бабушку за ужин, встала из-за стола и направилась к себе в комнату.
        В это время задребезжал телефон. Я метнулась к нему и ухватилась за тяжелую трубку, как утопающий хватается за соломинку.
        - Кто это? - выглянула из кухни бабушка.
        - Бабуль, это меня... - ответила я, с облегчением услышав на другом конце телефонного провода голос Антона, и тут же, быстренько распутав длинный шнур, прошмыгнула в свою комнату.
        - Интересно, - задумчиво протянул Антон, когда я, выдав на одном дыхании все, что мне удалось узнать, сделала паузу. - Конечно, все эти разговоры про исчезнувшего учителя мне уже приходилось слышать... Прошлой весной у нас вся школа на ушах стояла! Кто что говорил... А вот то, что тебе удалось разузнать о картинах из его мастерской, которые ты обнаружила в том магазине... Это уже не просто совпадение! Это вообще бомба!
        - Знать бы только, где она рванет! - донесся до меня ироничный возглас Луизы, которая, судя по всему, разговаривала по параллельной трубке. - Представляете, получается, что эти картины после исчезновения из школы как-то очутились там, где ты их видела! Я уже вообще ничего не понимаю... Кстати, Тоха сегодня заскочил к Костылю и взял у него тетрадку по истории живописи. Помнишь, мы говорили тебе, что этот учитель у них в классе пару раз занятия проводил, когда Маргошу на какой-то семинар, или куда-то там еще приглашали...
        - Не помню, - призналась я.
        - Ну, не помнишь, и ладно! - откликнулась Луиза. - В общем, нам просто по чистой случайности повезло, что Костыль эту тетрадь не успел в гараж оттащить! И знаешь почему?
        - Почему? - окончательно растерялась я, изо всех сил пытаясь сообразить, для чего Луиза решила рассказать мне про Костыля и его тетрадь, да к тому же еще и прошлогоднюю.
        - Да потому, что в этой тетради Костыль и Тоха эскизы новых идей для граффити набрасывали! - принялась втолковывать мне Луиза. - Теперь понятно?
        - Не очень, - честно сказала я и вздохнула, представив, что сейчас подумала обо мне Луиза.
        - Слушай, Лу, кончай пуржить! Рада же по этому поводу вообще не в теме была! - вновь раздался голос Антона. - Короче, фишка состоит в том, что наш прилежный Костыль, пока ему не надоело, весь бред этого типа честно записывал... Ну, я сейчас по-быстрому сгонял к нему и попросил эту тетрадку вроде бы для того, чтобы наши наброски просмотреть. Там, между прочим, действительно классные сюжеты для граффити имеются...
        - Тоха, давай ты про сюжеты как-нибудь в другой раз расскажешь, - ввернула Луиза. - Ты лучше прочитай, что там Костыль настрочить успел!
        - Это можно, - согласился Антон, и я услышала, как он зашелестел тетрадными страницами. - Так... Ага! Вот, нашел! Слушай! Традиционное искусство навязывает нам идеи борьбы добра со злом и фальшиво делит мир на черное и белое, но лишь настоящий мастер понимает, что подлинное благо творит тот, кто насылает испытания тьмой, и преодолеть их можно, лишь ощутив ночь в себе самом... Ну как тебе это? Тут и еще есть... Только ночь, порожденная тьмой, может открыть посвященным новые страницы будущего, глядящего на нас из черных глубин неизвестности... Нет, ты только прикинь, как вообще можно такую чепуху на полном серьезе гнать? Это же нужно совсем с головой не дружить!
        - Кажется, приблизительно что-то такое говорил Малевич о своем знаменитом "Черном квадрате"... - неуверенно произнесла я.
        - Ну ты сравнила! - хмыкнула Луиза. - Малевич! Он, между прочим, на одном "Черном квадрате" не зацикливался! Он потом еще и "Белый квадрат" написал... А тут-то вообще сплошной мрак!
        - Я чувствую, что у меня сейчас мозги закипать начнут, - тоскливо проронила я, пытаясь хоть как-то собрать воедино все услышанное.
        - У тебя только начнут, а у меня уже закипели! - тут же отозвалась Луиза.
        - Хватит страдать! - деловито оборвал наши причитания Антон. - Давайте лучше прикинем, что нам известно. Смотрите, в апреле из своей мастерской исчезает учитель...
        - Ну а если он все-таки просто тумана напустил? - неуверенно проговорила Луиза, и я поняла, что она из последних сил старается оттянуть тот момент, когда мы вынуждены будем окончательно признать, что действительно столкнулись с чем-то жутким, необъяснимым и от этого еще более пугающим. - А что? Взял да и смылся незаметно, потому что вовремя прикинул, что за все эти глупости, которые он на уроках болтал, его по головке не погладят...
        - Это ты глупости болтаешь! - досадливо бросил Антон. - Что он, по-твоему, ниндзя какой-нибудь, чтобы из закрытого помещения просто так взять и испариться!
        - Да с чего ты взял, что из закрытого? - не сдавалась Луиза. - Никто же толком ничего не знает. Так, одни разговоры...
        - Информация из проверенного источника, - загадочно бросил Антон. - Мне один надежный чел из десятого шепнул. Его дядька у нас то ли плотником, то ли сантехником работает. Дело-то вечером было, когда в здании только несколько учителей оставались. Вот кто-то из них и обнаружил, что мастерская закрыта изнутри, а на стук никто не откликается... Ну, его и вызвали, чтобы он дверь открыл. Так он потом рассказывал, что в помещении вообще пусто было. Только холст на подрамнике около стены стоял, а на нем - черное пятно... В общем, потом, говорят, милицию вызывали, но они вроде тоже больше ничего нового не обнаружили. Покрутились-повертелись, протокол составили и уехали... Да, вспомнил! Еще он говорил, что там, на полу, несколько птичьих перьев валялось. Так они их собрали в пакетик и с собой увезли. На экспертизу...
        - Птичьих перьев? - переспросила я и почувствовала, как внутри у меня все похолодело. Больше у меня не оставалось ни малейших сомнений в том, что зловещая птица, наблюдавшая за мной с двери расположенного в кладбищенском тупике магазина, была той самой вороной, с которой в первый день моего визита сражалась Арина Родионовна. Так, чуть не забыла! Арина Родионовна... Я же собиралась поделиться с двойняшками тем, что мне удалось узнать, когда я заглянула в бабушкин ноутбук! Впрочем, сначала мне не помешало бы еще кое-что уточнить...
        - Антон, а ты случайно не помнишь, когда это произошло? Ну, хотя бы приблизительно... - осторожно поинтересовалась я, словно боясь спугнуть появившуюся у меня догадку.
        - Почему приблизительно? Я точно помню. Пятого апреля! - ни на секунду не задумавшись, выпалил Антон.
        - Ничего себе! - поразилась я, никак не ожидая получить от него такой четкий и мгновенный ответ. - Ты уверен?
        - На сто пудов! - заверил меня Антон. - У нас в тот день еще первым уроком история была...
        - Да, и я тоже помню... - тут же поддержала брата Луиза.
        - Вот, - продолжил Антон, - и тогда историк нам сказал, что именно в этот день, пятого апреля, состоялось Ледовое побоище.
        - Ледовое побоище? - машинально переспросила я, еще не до конца веря, что мое фантастическое предположение, которым я сейчас собиралась поделиться с Антоном и Луизой, подтвердилось.
        - Ну да, - недоуменно повторил Антон. - Ледовое побоище... Так назвали битву на Чудском озере, когда князь Александр Невский по полной программе тевтонских рыцарей отметелил!
        - А на следующий день в школу пришла, ну, в смысле, на работу устроилась... угадайте, кто? - сделала я эффектную паузу.
        - Мы-то откуда знаем? - изумилась Луиза. - Это ты лучше у своей бабушки поинтересуйся!
        - Ну, вообще-то бабушка стала тут директором только через месяц после этого случая, в самом конце учебного года, - уточнила я, - поэтому в ее ноутбук я заглянула просто так, на всякий случай. И, как оказалось, совсем не зря! Знаете, что я выяснила?
        - Да не тяни, рассказывай! - нетерпеливо проговорила Луиза, и я, даже не видя ее, совершенно отчетливо представила, как у нее от любопытства заблестели глаза.
        - Так вот! Шестого апреля в школу приняли новую уборщицу, - объявила я.
        - Арину Родионовну? - разочарованно воскликнула Луиза. - Ну и что? Она-то вообще здесь с какого боку?
        - Не знаю, с какого... - честно призналась я, - но сами подумайте, разве вы не находите в ее поведении ничего странного?
        - Например? - с любопытством спросила Луиза.
        - Например? - задумчиво протянула я. - Ну, вот, пожалуйста: как ты думаешь, почему она не рассказала ни директору, ни завучу о том, что произошло с нами на выставке, когда на меня рисунки рухнули? И вообще, мне кажется, что она обо всей этой истории с исчезнувшим учителем куда больше других знает. Чует мое сердце, неспроста она рядом с кладбищем оказалась, когда Костылев там ее видел!
        - Ну, не знаю... - засомневался Антон. - Кого там видел Костыль, это еще большой вопрос. Он, если очки не наденет, на расстоянии в пять метров вообще лиц не различает! Ты знаешь, какое у него зрение?
        - Нет, - растерянно произнесла я, чувствуя, что от моих выводов сейчас останутся только рожки да ножки.
        - Минус пять, - уточнил Антон. - Но даже если он ее и видел, так это ни о чем не говорит. Может быть, она живет где-нибудь неподалеку?
        - Нет, живет она не там, - возразила я и назвала адрес Арины Родионовны. - По-моему, это вообще где-то на окраине, чуть ли не за городом...
        - Адрес ты тоже в ноутбуке нашла? - догадался Антон.
        Я молча кивнула, забыв о том, что ни Антон, ни Луиза меня сейчас не видят.
        - Я примерно представляю, где это, - наконец раздался задумчивый голос Антона. - Мы в прошлом году туда на эскизы выезжали. Интересно, неужели она каждый день туда-обратно катается?
        - Это далеко? - поинтересовалась я.
        - Не очень близко, - ответил Антон. - Нужно доехать на метро до конечной станции, потом пересесть на маршрутку, а затем еще и пешком прогуляться. Только мне кажется, что там и жилых домов-то почти нет... Но я, конечно, могу и ошибаться.
        - Послушайте, я что-то никак не могу понять, о чем мы тут говорим? - вступила в разговор Луиза. - По-моему, мы уже зашли в тупик, если начали обсуждать тайные адреса и явки школьной уборщицы...
        - Может быть, действительно сделаем перерыв? - согласился с сестрой Антон. - Какой смысл топтаться на месте? А завтра по-любому что-нибудь придумаем. Говорят же, что утро вечера мудренее!
        Глава восьмая
        Поиски ключа
        Поставив телефон на тумбу в прихожей, я вернулась в комнату, уселась на тахту и призадумалась.
        Тоже мне, философ! Утро вечера мудренее... Дождаться бы, когда это утро наступит, и при этом еще умудриться не сойти с ума! Конечно, было бы здорово сейчас просто взять и уснуть! Хотя, с другой стороны, какой уж тут сон? Сейчас все так перемешалось, что уже стало невозможно отличить сон от яви...
        - А тебе это нужно? - неожиданно раздался рядом чей-то голос, и вслед за этим все находившиеся в комнате предметы прямо у меня на глазах растворились в туманной дымке, а вместо них в голубоватом, пронизанном первыми лучами солнца тумане я увидела небольшую деревянную церковь. Она находилась за спиной стоящей напротив меня женщины, лица которой я почему-то никак не могла рассмотреть. Оно казалось отраженным в зеркале, по поверхности которого беспрерывно струилась вода. Тем не менее я была почти уверена, что когда-то уже видела ее...
        - Кто вы? - растерянно произнесла я, зажмурившись, и потрясла головой. Нет, похоже, это все-таки сон...
        - Сон... Явь... - донеслось до меня, и я, разжав веки, увидела, что загадочная собеседница, так легко читающая все мои мысли, и не думала никуда исчезать. - Это всего лишь слова...
        - А добро и зло - это тоже просто слова? - неожиданно вырвалось у меня.
        - Добро и зло - это истина, - раздалось в ответ. - И рано или поздно каждый познает ее и оказывается там, где ему положено.
        - Положено? - пробормотала я.
        - У каждого человека за правым плечом находится ангел, а за левым - демон. Они ведут счет всем его поступкам. И когда человек покидает этот мир, ему воздается по делам его! Но иной раз людям не удается противостоять соблазнам тьмы. Тогда они намеренно творят неправедные дела и добровольно растворяются во тьме, уйдя из этой жизни раньше отведенного им срока. Вот и оказываются, словно в ловушке, на распутье, между жизнью и смертью. Но для того, чтобы полностью уйти в мир тьмы, им еще не хватает сил. Тогда они начинают устраивать окружающим неприятности, черпая силу из боли, страха, разочарования... И для этого они пускаются на самые изощренные хитрости!
        - Хитрости? - прошептала я, сразу вспомнив найденную мной карточку с рекламой магазина и все последовавшие за этой находкой странные события. - По-моему, я теперь понимаю, о чем вы говорите! С тех пор, как я побывала в том магазине, все пошло не так... Я даже не могу толком объяснить, просто чувствую это!
        - Так ты все-таки попробуй, а уж я постараюсь понять, - донеслось до меня.
        - Ну, даже не знаю... - неуверенно произнесла я. - Странный случай на выставке, когда с нашими рисунками произошло что-то ужасное! И еще... почти все время чувствую себя так, словно рядом со мной затаилось нечто очень злое и опасное! А эти проклятые карандаши... Они постоянно оказываются у меня под рукой, и кажется, что совсем скоро я не смогу без них обходиться! К тому же так вышло, что я случайно впутала во всю эту историю Антона и Луизу... Сейчас мне по-настоящему страшно! Вы мне поможете?
        - Теперь только ты сама можешь себе помочь, - раздалось в ответ. - Тот, кто оказался на стороне тьмы, остановил свой выбор на тебе. И ты сама должна принять единственно правильное решение. Я же могу лишь указать тебе истинный путь и дать добрый совет.
        И в этот самый момент призрачно дрожащее изображение незнакомки на секунду застыло. Нет, не на секунду, а, наверное, на сотую долю секунды! Но этого вполне хватило! Теперь я прекрасно знала, с кем сейчас разговаривала. Это была Арина Родионовна.
        - Арина Родионовна? - полувопросительно произнесла я, хотя была уверена, что не ошиблась.
        - Ищи ключ! - услышала я сквозь неожиданно раздавшийся звон церковного колокола. - И лишь после этого отправляйся на ту сторону холста!
        - Какой еще ключ? - оторопела я, с изумлением наблюдая за тем, как все вокруг вновь стало растворяться в плотной пелене тумана.
        - Ну-ка, вставай, соня! - Бабушка потрясла меня за плечо, и колокольный звон тут же уступил место дребезжанию будильника. - Надо же, как разоспалась!
        Я зевнула, выбралась из постели и, подойдя к окну, отодвинула штору. В комнату хлынул поток солнечного света.
        - Детка, я сегодня пораньше исчезаю, - крикнула мне бабушка уже из прихожей. - Умывайся, собирайся! Завтрак на столе. Увидимся в школе. Главное, не забудь взять ключ! И, пожалуйста, не опаздывай!
        До меня донесся звук захлопнувшейся двери, а я опустилась на краешек стула.
        ...Ключ!...Ищи ключ! - звучало у меня в голове.
        Пора было что-то делать!
        ...Данное бабушке обещание я не сдержала и самым бессовестным образом опоздала на урок. На целых пятнадцать минут! И все из-за этих ненавистных карандашей, которые вчера вечером зашвырнула в недра шкафа. Я это прекрасно помнила! А сейчас, начав торопливо укладывать в сумку тетради и учебники, к своему неописуемому изумлению увидела их преспокойненько лежащими на столе. И вдруг я почувствовала почти непреодолимое желание открыть коробку, достать карандаши и... начать рисовать! В следующую секунду из прихожей донеслась трель мобильника, оставленного мной на тумбочке, и я словно очнулась.
        Застонав, схватила футляр и, от нетерпения царапая ногтями черный бархатистый картон, с ненавистью рванула крышку вверх. Шелковая тесьма, соединяющая половинки футляра, с треском лопнула, и карандаши посыпались на стол. Я с досадой взглянула на так некстати сломанный в порыве гнева ноготь и, хватая один за другим рассыпавшиеся инструменты, принялась с усилием переламывать их пополам. Карандаши недовольно хрустели и оскаливались в месте надлома острыми, напоминающими зубы разъяренного хищника щепками. Когда на столе оказалось двенадцать обломков, я сгребла их в пластиковый пакет, сверху бросила искореженную коробку и швырнула все это под дверь, чтобы по пути в школу отправить то, что осталось от карандашей, в контейнер для мусора. Между тем телефон не умолкал. Я выскочила из комнаты, схватила мобильник и, поспешно поднеся к уху, услышала напряженный голос Антона:
        - Ты куда подевалась? У тебя все в порядке? - спросил он, и в его голосе я услышала с трудом сдерживаемую тревогу.
        - Да... Наверное... - пробормотала я в ответ. - А ты где?
        - В классе! Где же еще я могу в это время быть? - удивился Антон.
        - Ух ты! - Я в панике посмотрела на часы. - Уже бегу! Скоро увидимся...
        - Жду! - бросил Антон. - Между прочим, до начала урока меньше пяти минут осталось!
        Выскочив из подъезда и на бегу закинув пакет с карандашными обломками в один из мусорных баков, я помчалась в лицей, просто сгорая от нетерпения встретиться с Антоном и Луизой, поделиться с ними тем, что со мной произошло, и как можно быстрее обсудить план дальнейших действий.
        Увы, сразу осуществить намеченное мне не удалось, потому что урок уже был в разгаре, и мне ничего не оставалось, как, состряпав крайне виноватую физиономию, извиниться и тихонько занять свое место.
        Взглянув на явно удивленных моим опозданием двойняшек, я молча кивнула им и, с прилежным видом открыв учебник, уставилась на учительницу литературы, которая увлеченно рассказывала о замысле создания Гоголем пьесы "Ревизор".
        - Скажите, а "Вий" входит в учебную программу? - неожиданно прозвучал голос откуда-то сзади.
        - "Вий"? - переспросила учительница. - Нет, не входит.
        - Жаль! Классный ужастик!
        Я обернулась и посмотрела на задавшего вопрос упитанного мальчишку, которого, видимо, не особенно интересовала пьеса из жизни обитателей провинциального городка позапрошлого века.
        - А ты читал это произведение? - с любопытством спросила учительница.
        - Не, только кино смотрел! Там монстр вообще офигенный, - сообщил выбравшийся из-за стола толстяк и, закрыв глаза, растопырил ладони с пухлыми, похожими на сосиски пальцами. - Подымите мне веки: не вижу!
        - Попробуй прочесть, - посоветовала ему учительница. - Только сразу приготовься к тому, что это не просто ужастик, а серьезное произведение о встрече со злом. И, между прочим, сам Гоголь ушел из жизни рано и трагично. Как сказал один литературный критик, "не сумев выдержать колдовских чар и виева взгляда"...
        - Да, похоже, не все могут выдержать этот самый виев взгляд, - пробормотал потрясенный Антон после того, как на перемене, отозвав двойняшек в укромный уголок, я, постоянно сбиваясь и чуть ли не заикаясь от волнения, поведала им о своем загадочном сновидении и о том, с какой страшной силой вдруг начали притягивать меня к себе сегодня утром эти зловещие карандаши.
        - И что с нами теперь будет? - наконец выдавила из себя не на шутку перепуганная Луиза. - Представляешь, мне сегодня такой ужасный сон приснился: мы втроем едем в том самом автомобиле, который тогда рисовал Антон, и на страшной скорости со всего размаху врезаемся в стену...
        - Это все из-за меня! - жалобно всхлипнула я. - Если бы я не предложила вам эти карандаши...
        - Ерунда! - оборвал меня Антон. - При чем тут ты? Просто так получилось... Знаешь ведь, как говорят: в нужное время оказаться в нужном месте... Так вот у нас просто получилось наоборот. И не у нас одних!
        - В каком смысле? - насторожилась я.
        - Представляешь, я на сайт со статистикой для служебного пользования нелегально смог попасть... Короче, у нас в городе с апреля по сентябрь среди бесследно пропавших или покончивших жизнь самоубийством оказалось несколько художников!
        - Ну и что? - неуверенно возразила Луиза. - Может быть, они страдали от творческих мук, вот и...
        - Может быть, - с иронией произнес Антон. - Только перед тем, как исчезнуть, они запросто могли и в каком-нибудь подозрительном магазинчике побывать, и карандашиками или, например, кисточками немножко поработать... Поэтому нам надо искать этот самый ключ! И чем быстрее, тем лучше.
        - Ты думаешь, что мы так легко сможем его найти? - подавленно проговорила Луиза, и на глаза у нее навернулись слезы. - Почему же тогда до сих пор никто его не нашел?
        - По-моему, нам уже давно пора поговорить с Ариной Родионовной, - высказалась я. - И не во сне, а наяву.
        - Не получится, - остудила мой пыл Луиза. - Она, как мы уже выяснили, сегодня не работает.
        - Как это не работает? - вскинулась я.
        - Очень просто, - взглянул на меня Антон. - Может же быть у человека выходной... Придется нам самим к ней в гости ехать! Все равно без нее мы ничего не найдем. Рада права. Одно дело - разговаривать с кем-то во сне, и совсем другое - пообщаться по-человечески! Ты ее адрес правильно запомнила?
        - Не беспокойся! На зрительную память не жалуюсь, - ответила я.
        - Значит, решено! - подвел итог Антон. - Отправляемся сразу после уроков.
        - Может быть, хотя бы с последнего урока сорвемся? - вопросительно взглянула на него Луиза.
        - А что там у нас по расписанию? - уточнил Антон.
        - Рисунок! - вздохнула я, на всякий случай заглянув в дневник.
        - Нет, рисунок пропускать точно не стоит. Ладно, уж как-нибудь до конца досидим, - рассудительно заметил Антон, и мы поплелись в класс, где нам предстояло провести еще целых четыре урока.
        Время тянулось катастрофически медленно, и когда на занятии по рисунку нам было дано задание изобразить стоящий на куске синей ткани узкогорлый сосуд из светлой глины с напоминающими оттопыренные уши симметричными ручками, да еще и обратить при этом особое внимание на проработку полутонов, это не вызвало у меня абсолютно никакого энтузиазма. Сердечко карандаша постоянно ломалось, ластик оставлял на бумаге грязные полосы... А тут еще в голову закралась не на шутку испугавшая меня мысль о том, как было бы здорово, если бы сейчас у меня в руках оказались те самые карандаши! Опять началось! В висках застучало, ладони мгновенно вспотели, и мне стало совсем уж не до проработки каких-то там полутонов. Поэтому, едва услышав звонок, я с огромным облегчением опустила на учительский стол свой полуфабрикат, не претендующий на оценку, превышающую три балла.
        Торопливо выйдя из школы, мы энергично двинулись к ближайшей станции метро, а уже через час выскочили из желтой маршрутки, которая развернулась и, обдав нас на прощание облаком смешанной с выхлопными газами дорожной пыли, умчалась в обратном направлении. Перебежав на другую сторону дороги и оставив позади многоэтажки городской окраины, мы двинулись вперед.
        - Точно, здесь мы и были, помнишь? - повернулся Антон к сестре.
        - Ага, вон у того холма, за березовой рощей, - подтвердила Луиза и осмотрелась. - Ну, куда теперь?
        - Да у нас тут совсем небольшой выбор, - сказала я, разглядывая протянувшуюся неподалеку улочку, состоящую из двух десятков деревянных одноэтажных домишек. Добрая половина из них - приземистых, с наглухо закрытыми ставнями, покосившимися заборами палисадников и обильными зарослями полыни и чертополоха у крыльца - явно уже давно была нежилой.
        Вокруг было тихо и безлюдно. И только на скамеечке у ближайшего к нам дома грелась на солнышке какая-то старушка. Она казалась такой древней, что меня охватило сомнение, сможет ли она нам помочь и подсказать, где можно найти Арину Родионовну.
        Мои опасения полностью подтвердились. Кивнув в ответ на наше приветствие, старушка склонила голову набок и в ответ на наш вопрос сокрушенно покачала головой.
        - Не помню такой...
        - Вы уверены? - растерялась я, не в силах смириться с тем, что все наши планы и надежды готовы были вот так неожиданно рухнуть.
        - Уверена, мои хорошие, уверена! - без тени сомнения заявила старушка. - Здесь и народа-то уже почти нет... Сами видите, домов всего ничего осталось, да и их скоро снесут, и здесь большое строительство начнется! А там, глядишь, и церковь восстановят...
        - Церковь? - заинтересовалась я. - А здесь у вас церковь была?
        - Была, - печально проговорила старушка. - Старинная, деревянная... Во время пожара сгорела! Давно это было. Да, а церковь вон на том холме стояла, у родника...
        Я проследила за движением руки нашей разговорчивой собеседницы, скользнула взглядом по расположенной в сотне метров от нас березовой роще, о которой говорили двойняшки, и вдруг замерла...
        Это место было мне очень знакомо! Но почему? Я не сомневалась, что бывать здесь раньше мне никогда не приходилось. Правда, сосредоточиться так и не успела - мои размышления были прерваны голосом нашей словоохотливой собеседницы.
        - Да, церковь-то вся дотла сгинула. А вот на дом, который совсем рядышком находился, огонь так и не успел перекинуться. Как раз пожарные подоспели, - старушка вдруг примолкла, словно собираясь с мыслями. - Погодите-ка, а про кого это вы тут у меня давеча спрашивали?
        - Про Арину Родионовну, - недоуменно ответил Антон.
        - Потому и не вспомнила сразу, что не знала никогда, как по батюшке ее величать. Или знала да запамятовала! А имя вот вспомнила. Ариша! Года два назад, когда ее ветхий дом уж совсем разваливаться начал, она в город уехала. У нее там дети, внуки... А дом ее совсем недавно снесли. Но она до сих пор время от времени сюда приезжает и всякий раз к источнику наведывается. Оно и понятно: столько лет она за ним ухаживала! Люди частенько к ней со своими бедами захаживали. Дня не проходило, чтобы к ней кто-то за советом не заглянул. И наши, местные, приходили, и городские иной раз наезжали... И не было случая, чтобы она доброго слова и целебной воды родниковой для кого-то пожалела. Потому и прозвали ее святой. Так и говорили: святая Арина, а источник Святым ключом нарекли...
        Я замерла и уставилась на старушку, не в силах произнести ни слова, словно боясь спугнуть внезапно посетившую меня догадку.
        "Ищи ключ!" - раздался у меня в голове голос Арины Родионовны... Или святой Арины?
        Так вот, значит, о каком ключе шла речь!
        - Спасибо вам! - торопливо поблагодарила я старушку и, не разбирая дороги, устремилась к холму, на котором когда-то располагалась церковь. И тут же поняла, почему это место показалось мне таким знакомым! Ведь именно отсюда и обращалась ко мне явившаяся в предрассветном видении святая Арина.
        Так быстро я не бегала ни на одном уроке физкультуры, поэтому бросившимся следом за мной двойняшкам удалось догнать меня уже у самого подножия холма. Я сидела на коленях перед родником и, пытаясь отдышаться, смотрела на фонтанчик прозрачной чистой воды, который пульсировал в небольшом углублении в земле, разбрасывая вокруг радужно сверкающие брызги. Они крохотными бриллиантами рассыпались по траве, а некоторые из них падали мне на ладони.
        - Ну ты и рванула! - шумно отдуваясь, приземлился рядом Антон. - Мы куда-то опаздываем?
        - Нам нужно набрать этой воды и возвращаться, - посмотрев сначала на него, а потом на запыхавшуюся Луизу, выпалила я, начиная догадываться, откуда у меня взялась такая уверенность. Не зря же святая Арина говорила о готовности поделиться со мной добрым советом!
        - Интересно, и во что же мы будем наливать воду? - полюбопытствовала Луиза и огляделась, словно надеясь обнаружить поблизости подходящую емкость.
        - Да, сейчас бы сюда тот кувшин, который мы сегодня рисовали на уроке, - отозвалась я, тоже шаря взглядом по траве.
        - Эх, что бы вы без меня делали! - произнес Антон и, пошарив в своей внушительных размеров сумке, куда, насколько я знала, помимо учебников и тетрадей спокойно помещались пять баллонов с аэрозольной краской для граффити, извлек стеклянную бутылку пепси, которая была уже наполовину опустошена. - Кто-нибудь будет пить?
        Мы с Луизой отказались.
        - Как хотите, - Антон поднес бутылку к губам, сделал большой глоток и тут же, состроив недовольную гримасу, выплеснул остатки коричневой жидкости в траву. - Фу, так нагрелась, что пить противно...
        - Давай! - я протянула руку, и Антон передал мне пустую бутылку, которую я тут же поднесла к бьющему из земли ключу.
        Когда вода поднялась до самых краев, я аккуратно закрыла бутылку и, расстегнув свою сумку, вопросительно взглянула на Антона.
        - Не возражаешь? - спросила я его.
        Антон только пожал плечами.
        Я кивнула и осторожно опустила наполненную водой из Святого ключа бутылку на дно сумки.
        Глава девятая
        По ту сторону холста
        Пустующий класс, в котором почти полгода назад размещалась мастерская таинственно исчезнувшего учителя, был открыт. Точнее, дверь его была плотно прикрыта, так что со стороны могло показаться, что она заперта на ключ. Но я совершенно точно знала, что мы сможем беспрепятственно войти в помещение, где нас поджидал зловещий холст.
        Я знала это, когда мы ехали назад в вагоне метро...
        Знала, когда мы с осторожностью проходили мимо директорского кабинета, откуда доносился голос громко разговаривающей с кем-то по телефону бабушки...
        Знала, когда вместе с Антоном и Луизой стояла перед дверью, которую мне предстояло открыть...
        И все это время мне казалось, что где-то рядом находится та, кто дает уверенность в том, что я должна делать дальше!
        Я потянула на себя литую бронзовую ручку двери, которая без промедления распахнулась, словно приглашая нас в помещение, куда уже начали вкрадчиво заползать сумерки. На улице было очень светло, но лучи успевшего скрыться за соседним домом солнца в класс почти не проникали. Тени беспрепятственно обживали углы помещения, скапливаясь в них темными сгустками, и казалось, что это именно они, как в огромном зеркале, отражаются на поверхности стоящего у стены холста, по которому огромным черным пятном расползалась бесформенная клякса. Она уже нисколько не напоминала те черные мазки, которые я видела здесь всего каких-то три дня назад! Сейчас чернота занимала почти всю площадь ткани, не успев поглотить лишь небольшие участки по периметру рамы.
        Мы завороженно стояли в паре метров от холста, который сейчас служил входом в тот самый зловещий магазин, где мне однажды уже удалось побывать.
        - Пришло время решать! - прозвучал знакомый голос. Он был таким отчетливым, что я, не удержавшись, даже оглянулась, будто надеялась, что смогу увидеть за своей спиной святую Арину. Но, разумеется, увидела я лишь вплотную приблизившихся ко мне Антона и Луизу, которые, похоже, не слышали никаких голосов. Тогда я решительно тряхнула головой, глубоко вздохнула и сделала шаг вперед.
        - Стой! - крикнул Антон и стремительно вклинился между мной и холстом.
        Со стороны холста тут же донесся странный звук, больше всего напоминающий громкий вздох. Потом черная поверхность того, что еще совсем недавно было куском плотной ткани, дрогнула, с хлюпающим звуком втянулась внутрь. Едва успев подумать о том, что это мне следовало бы сейчас оказаться на месте Антона, я с ужасом увидела, что тот, словно подброшенный в воздух чьей-то невидимой гигантской рукой, стал исчезать в пульсирующем черном провале. Я бросилась за ним, ухватила за ногу и тут же почувствовала, что сзади в хлястик моего форменного жакета вцепилась Луиза.
        "Дедка за репку, бабка за дедку... - невольно подумала я, влетая в кромешную тьму, но мысленно продолжить известную фразу из детской сказки так и не успела, потому что неудачно приземлилась на что-то жесткое. Потерев ушибленное колено, я огляделась. Справа от меня с обалдевшим видом стоял на четвереньках Антон. Слева, упершись руками в пол, сидела Луиза.
        - Знакомое местечко? - выдавил из себя Антон, уже наверняка успевший догадаться, где мы оказались.
        - З-знакомое, - с заиканием проговорила я, изо всех сил стараясь, чтобы при этом мой голос прозвучал как можно бодрее, хотя чувствовала, что просто готова умереть со страха.
        - Получается, что сюда и без приглашения можно попасть, было бы желание, - невесело пошутил Антон.
        - Так мы в том самом магазине ужасов оказались? - заторможенно выдавила Луиза, словно до сих пор не до конца веря во все происходящее, но ответить ей я не успела, потому что сверху донеслось громкое, очень напоминающее злобный смех карканье, и прямо над нами, едва не задев нас крыльями, пролетела крупная черная птица.
        Усевшись на прилавок, она пристально посмотрела на нас и вдруг, мгновенно растворившись в воздухе, превратилась в высокую стройную девушку.
        Тряхнув роскошной черной шевелюрой, она направила на меня свой безжизненный взгляд и приветливо улыбнулась.
        - Ну что, понравились тебе и твоим друзьям наши замечательные карандаши? - вкрадчиво произнесла она.
        Уже успев подняться с пола, я увидела, что на прилавок перед ней со стуком упали разноцветные обломки карандашей.
        - Я их выбросила! Но вы не беспокойтесь! Я могу заплатить! - дрожащим от волнения голосом произнесла я и сунула руку в сумку, пытаясь нащупать завалившуюся на дно бутылку со святой водой.
        Девушка с интересом наблюдала за тем, как я лихорадочно шарила в сумке. Наконец моя рука на что-то наткнулась, и я тут же похолодела от нехорошего предчувствия, а уже в следующее мгновение, не веря своим глазам, уставилась на то, что сжимали мои пальцы. Черный футляр! Совершенно не пострадавший. Дрожащей рукой я подняла крышку и обомлела. В коробке аккуратно лежали те самые карандаши. Целые и невредимые!
        - Вот видишь! - вновь одарила меня своей белозубой улыбкой девушка. - Все произошло именно так, как и должно было произойти. Хотя нет, даже лучше! Ты ведь не только сама пришла сюда, но еще и друзей с собой привела. Впрочем, это меня ничуть не удивляет: ведь еще никто не смог противостоять чарам этих замечательных карандашей! Конечно, кое-кто осмеливался сопротивляться. Но это заканчивалось очень печально: одних скручивал неизлечимый недуг, других же постигала бесславная кончина... Так что тебе лучше выбросить из головы всякие ненужные мысли! Поверь, так будет лучше!
        - Вы уверены? - тихо произнесла я, чувствуя, что начинаю прямо-таки закипать от охватившего меня негодования, и голос у меня предательски дрогнул. К счастью, мою разговорившуюся собеседницу, решившую, что я принялась заикаться от испуга, это не только не насторожило, но, совсем даже наоборот, воодушевило.
        - Уверена ли я? Конечно же, уверена! У вас был выбор, и вы его сделали. Придя сюда по своей воле, вы будете создавать полотна во славу тьмы до тех пор, пока сами окончательно не соединитесь с ней! - Девушка уставилась на меня своим безжизненным взглядом и разразилась хриплым торжествующим хохотом. Вскоре ее жуткий смех перешел в напоминающие карканье звуки, и она растворилась в дрожащем мерцании догорающих свечей, сползающих по металлическому каркасу подсвечника бесформенными кляксами черного воска.
        И тут я с ужасом увидела, как развешанные по стенам и уже знакомые мне картины начали оживать.
        Ничьи ноги на одном из полотен принялись энергично подергиваться, словно двигаясь в неслышном ритме какого-то замысловатого танца...
        Изготовленная из черепа чаша стала бешено вращать глазами, выкатывая налитые кровью белки и шевеля челюстями в страшном желтозубом оскале...
        Изображенная на третьей картине рассекающая серое поле линия с треском расползлась, с каждой секундой увеличиваясь и извергая откуда-то из неведомых темных глубин холста клубы густого черного дыма, сквозь который стали проступать контуры бледного лица.
        - Это он! - стуча зубами, едва слышно прошептала Луиза.
        - Кто? - тихо произнесла я, хотя уже догадывалась, о ком она говорит.
        - Сама знаешь, - проронила не прекращающая дрожать Луиза. - Тот самый исчезнувший учитель...
        Тем временем дым, уже успевший окутать не меньше половины помещения, неотвратимо надвигался прямо на нас. Впав в оцепенение, я с ужасом подумала, что через несколько мгновений он поглотит нас и тогда нам уже действительно никогда не суждено будет отсюда выбраться... От страха я зажмурилась, мечтая проснуться в своей комнате и больше никогда не вспоминать этот кошмарный сон... Тут я вновь совершенно отчетливо услышала - нет, не услышала, а скорее почувствовала знакомый мне голос, который звучал будто бы внутри меня:
        - Пришло время выбора!
        - Святая Арина... - с облегчением прошептала я и ощутила на своей руке чье-то осторожное прикосновение.
        Я открыла глаза. Рядом стоял Антон.
        - Доставай! - едва слышно произнес он, и тогда я изо всех сил швырнула на кафельный пол коробку с карандашами, одновременно рванув из сумки бутылку со святой водой. Я стала лихорадочно сдирать с нее пробку. Но та, словно намертво прикипев к горлышку, не поддавалась! Тогда, недолго думая, размахнулась и изо всех сил, словно гранату, метнула бутылку вперед, в сторону, откуда к нам угрожающе приближался черный дым. Описав в воздухе короткую дугу, бутылка с глухим стуком, за которым тут же последовал оглушительный звон разбитого стекла, врезалась в прилавок. Пол под ногами задрожал, я пошатнулась и почувствовала, что не удержу равновесия...
        ...К счастью, бабушка успела подхватить меня под локоть, удержав от позорного падения на влажный пол. В проеме широко распахнутой двери показалась пожилая женщина в синем халате. В правой руке она сжимала швабру, а в левой держала желтое пластиковое ведро, доверху наполненное водой.
        - Здравствуйте, Анна Станиславовна! - произнесла она.
        - Доброе утро! - ответила бабушка. - Вот, решила с утра для внучки вводную экскурсию провести. Она теперь в нашем лицее учиться будет. Как говорится, первый раз в девятый класс!
        - Здравствуйте, - вежливо кивнула я.
        - Здравствуй, деточка! - произнесла она и вновь перевела взгляд на бабушку. - Анна Станиславовна, вы уж, пожалуйста, не обессудьте, но экскурсию-то, похоже, придется отложить. Вас там внизу люди ожидают...
        - Что за люди? - поинтересовалась бабушка, а я тем временем незаметно подергала рукой, потому что она все еще продолжала цепко удерживать мой локоть, словно сомневалась: смогу ли я самостоятельно удерживать равновесие.
        - Не знаю, - проговорила уборщица, а бабушка, спохватившись, наконец-то отпустила мою руку и, взглянув на часы, сокрушенно покачала головой.
        - Как я могла забыть? У меня же встреча с родителями назначена! - пробормотала она и повернулась в мою сторону. - Детка, не обижайся, мне надо идти. Увидимся дома! Ключи у тебя есть?
        - Есть! - кивнула я, внутренне радуясь, что обход вверенной бабушке территории так быстро завершился.
        - Уверена? - на ходу продолжала контролировать меня уже направившаяся к выходу из класса бабушка.
        Я демонстративно похлопала себя по карману джинсов.
        Бабуля удовлетворенно кивнула и скрылась за дверью, а я развернулась и внезапно уперлась взглядом в придвинутую к стене большую квадратную раму с плотно натянутым на нее холстом.
        Я стояла как завороженная и не могла оторвать взгляд от рамы. При этом абсолютно ничего не понимала - что меня так удивило? Ну, обычная рама... Обычный холст... Судя по свежей белизне, совсем недавно загрунтованный...
        Кроме этого холста, в помещении вообще ничего не было!
        Неизвестно, сколько времени я так простояла бы напротив него, если бы не тихо подошедшая сзади уборщица.
        - Ступай, голубушка, ступай! - ласково проговорила она, легонько прикоснувшись к моему плечу. - Мне тут еще прибраться надо...
        - Да, конечно, не буду вам мешать. До свидания, - произнесла я, оторвавшись от созерцания холста, и неожиданно наткнулась на изучающий взгляд женщины, которая вдруг показалась мне знакомой. - Простите, пожалуйста, а раньше мы с вами нигде не могли встречаться?
        - Мир тесен, может, где и встречались, - улыбнулась в ответ уборщица и, неопределенно пожав плечами, осторожно подтолкнула меня в сторону двери.
        Я кивнула и, собравшись покинуть класс, случайно обратила внимание на лежащий прямо на пороге небольшой - размером с визитку - плотный прямоугольник, вырезанный из черного бархатистого картона. Уже собралась нагнуться, чтобы поднять его, но опередившая меня уборщица накрыла его шваброй и проворно притянула к стоящему рядом пакету для мусора. Я почему-то с облегчением вздохнула и вышла из класса.
        Миновав мрачноватую анфиладу длинного коридора, я сбежала по лестнице, пересекла просторный холл и выскочила на щедро залитое солнечным светом крыльцо.
        Рядом доносились оживленные голоса. Я повернула голову и увидела стоящих около окна двойняшек. В том, что это были именно двойняшки, можно было не сомневаться. У них все было одинаковым. Одинаковые футболки, одинаковые джинсы, одинаковые кроссовки! И даже пышные рыжеватые шевелюры были совершенно одинаково всклокочены! Лишь по голосам можно было догадаться, что это брат и сестра.
        Я с любопытством приблизилась и увидела, что двойняшки внимательно изучают прикрепленное к внутренней стороне оконного стекла расписание уроков. При этом мальчишка с энтузиазмом рассуждал, каким образом он на месте учителей составил бы это расписание, а его сестренка, время от времени поддакивая и кивая в знак полного с ним согласия, продолжала что-то строчить в своем блокноте. Заглянув ей через плечо, я увидела, что занесенная на страницу аккуратным каллиграфическим почерком последовательность учебных предметов мне прекрасно знакома, и это привело к выводу, что я вижу перед собой своих будущих одноклассников.
        В это время заметившая меня краем глаза девочка слегка посторонилась.
        - Хочешь переписать? - поинтересовалась она. - Ручка нужна? Могу дать.
        - Нет, спасибо, я уже переписала, - ответила я. - Так вы из девятого "А"?
        - Ага, - почти в один голос ответили брат с сестрой, синхронно повернувшись ко мне, и я увидела перед собой одинаково вздернутые носы с едва заметной россыпью веснушек и две пары внимательно изучающих меня зеленых глаз.
        - А я теперь буду учиться вместе с вами. Меня Рада зовут, - сообщила я и посмотрела сначала на девочку, а потом перевела взгляд на ее брата.
        - Тоха, - первым представился тот.
        - Тоха? - переспросила я. - То есть Антон?
        - Ага, - подтвердил он. - А это Луиза. Моя младшая сестра.
        - Младшая? - уточнила я. - Вы же, по-моему, двойняшки...
        - Ну и что? - искренне удивился Антон. - Мы же не сразу появились на свет, а по очереди.
        - С разницей в пять минут, - подала голос молчавшая до сих пор Луиза.
        - Понятно, - сказала я и с любопытством посмотрела на нее. - Редкое у тебя имя...
        - Да у тебя, в общем-то, тоже, - улыбнулась в ответ девочка. - А меня мама с папой в честь героини одного голливудского боевика назвали...
        - Точно, - подтвердил Антон. - Им в молодости один фильм очень нравился. "Тельма и Луиза" называется. Не смотрела?
        - А-а, это там, где две угарные тетки, вооруженные стволами, носились на тачке по всей стране? - неожиданно для себя брякнула я, хотя готова была поклясться, что никогда не смотрела подобного фильма.
        - Ага, - Антон, явно не ожидавший подобного ответа, восхищенно воззрился на меня. - Классный фильм, правда?
        Я неопределенно кивнула, испытывая странное чувство, больше всего похожее на мелькнувшее и тут же бесследно испарившееся воспоминание, и при этом совершенно не понимая, что это на меня вдруг накатило.
        - Ладно, приятно было познакомиться, - я кивнула своим будущим одноклассникам, быстро направилась к воротам, но, уже подойдя к ним, сбавила шаг, посмотрела назад и увидела смотревшего мне вслед Антона, который тут же улыбнулся и помахал рукой.
        Я махнула ему в ответ и поймала себя на мысли, что Антон мне определенно понравился. Даже несмотря на то, что был рыжим...
        В самом прекрасном расположении духа я подскочила к двери своего подъезда, но только успела извлечь из кармана ключ, как у меня над головой раздалось громкое карканье. Я вздрогнула и взглянула вверх. На самой нижней ветке старого клена, на расстоянии всего лишь какого-нибудь метра от меня, мрачно восседала черная птица с внушительного размера клювом. Повернувшись ко мне левым боком, она пристально и настороженно изучала меня одним глазом. Я затаила дыхание и тоже, не мигая, уставилась на нее. При этом никак не смогла бы объяснить даже себе самой, для чего мне это нужно. Застыв на крыльце с ключом в руке и почему-то не решаясь отвести от птицы взгляда, я стояла и смотрела на нее. Не знаю, сколько времени мы таким образом гипнотизировали друг друга, но первой не выдержала птица. Она обиженно закаркала, сорвалась со своего места и перелетела на соседнее дерево, после чего, устроившись на ветке рядом со своими подружками, принялась им о чем-то с возмущением рассказывать.
        Ощутив себя полноправной победительницей этого странного поединка, я удовлетворенно улыбнулась, вошла в подъезд и плотно прикрыла за собой дверь.
        Оглавление
        - Глава первая Ужас за дверью
        - Глава вторая Зловещий магазин
        - Глава третья День рисования
        - Глава четвертая Девчачьи секреты
        - Глава пятая Переполох на выставке
        - Глава шестая Поиски магазина
        - Глава седьмая На подступах к тайне
        - Глава восьмая Поиски ключа
        - Глава девятая По ту сторону холста