Приключения Маверика Роя Николай Юрьевич Андреев
        Сборник небольших рассказов о приключенияхМаверика Роя, рыцаря ордена Красного пути.
        Николай Юрьевич Андреев
        Приключения Маверика Роя

1. Ярмарка
        Местная ярмарка никогда не пользовалась особой популярностью среди народа. Да и у купцов - тоже. Уж не говоря о фокусниках и им подобных... Однако ж один всё же решился попытать счастье.
        Он устроился на траве между вагончиком алхимика (тот рекламировал средство от облысения, ни разу не сработавшее, но его всё покупали и покупали) и телегой, с которой дюжий крестьянин в зелёной рубахе продавал медовые соты.
        Фокусник Маверик Рой, как представился смельчак, предложил зрителям самим выбрать фокус, который они хотят увидеть. Молодой, лет двадцати трёх, Рой не вызывал особого доверия у людей. Во-первых, он носил короткую бородку клинышком и холёные короткие усы. А маллийцы считали, что бороды носят только колдуны и лепреконы. И они не те, кому можно доверять. Да ещё Маверик был облачён в потёртую кольчугу и грязный серый плащ, который некогда был снежно-белым, и на нём даже теперь можно было увидеть вышитый красными нитками крест. Вы ещё скажите, что так одеваются фокусники? Да, ещё он, кроме всего прочего, был рыжим. Что ж, вы окажетесь правы, заявив, что это совершенно не их "амплуа". Но только если говорить не о Маверике Рое.
        Когда-то, но сам он утверждает, что и даже и сейчас, Маверика звали рыцарем. Рыцарем Ордена Красного пути. Члены этого Ордена считали своей святой обязанностью охранять дороги и пилигримов, ими пользовавшихся. Причём не важно, от кого: от разбойников или от нечистых на руку стражей, или от мытарей. Именно поэтому в один прекрасный день сильные мира сего (а ещё точнее - королевств Маллония, Ллевелиния и Жиронда) решили, что Орден приносит только вред. Тысячи людей, что были спасены рыцарями Красного пути, в расчёт не брали.Собственно, обычное дело.
        Рыцарей брали по одному в их домах и замках, но несколько сотен всё же решили дать бой. Вот уже шесть лет трубадуры поют "Балладу Обречённых". Эта баллада повествует о том, как двести двадцать семь рыцарей пошли в конную атаку на семь тысяч врагов. И знаете, что? Нет, они не выиграли. Но двое из них выжили. Эта была странная пара: магистр Балдуин ле Сенешалье и рыцарь. А имя рыцаря было... правильно, имя было Маверик Рой. И он дал обет, что найдёт магистра, чтобы потом возродить Орден. Или хотя бы отомстить королям, чьими усилиями на свете осталось всего двое тех, кто чтит память Красного пути.
        Но дать обет и выполнять его - это две совершенно разные вещи. И поэтому, чтобы не умереть от голода и холода, Маверик зарабатывал себе на жизнь, иногда становясь фокусником. Как сейчас, к примеру.
        - А жонглировать умеешь? - внезапно спросил бортник.
        - Я умею всё, сударь!
        Ну да, всё, кроме умения скрывать своё происхождение. Ведь некоторые могли и припомнить, что за знак был у рыцарей Красного пути... Как раз красный крест, что был вышит на плаще у Маверика. И как его ещё не поймали?
        - Ну, так жонглируй, а я, может, медком тебя угощу! - расхохотался бондарь.
        Маверик, ничуть не обидевшись, поклонился немногочисленным зрителям. И, не разгибая спины, подкинул вверх два кожаных шарика. Через мгновение к ним присоединились ещё трое из братьев-близнецов, и только тогда Маверик выпрямился, начиная жонглировать. Бондарь смотрел на это, широко раскрыв глаза. Не сильно местных баловали "волшебством", ой не сильно. Рой помнил, как в Далфаре, столице Маллонии, его подняли на смех с этим фокусом. А тут ему повезло...
        - Надеюсь, бедному фокуснику будут вознаграждены его усилия? - улыбнулся Рой, выставив вперёд правую руку, в которую начали падать шарики.
        - А, чего? - нет, не умёл Маверик говорить "по-простому", так, чтобы его понимали местные. - А, да, вот, держи.
        Бондарь слез с телеги, взяв держа в руках соты, полные мёда. Что ж, для него это была лучшая награда фокуснику. Маверик благодарно кивнул, когда мужичок передал ему соты, ещё раз сказал "спасибо" и вернулся на повозку. Рой надеялся, что кто-нибудь ещё попросит показать какой-нибудь фокус. Одним мёдом не наешься, да и не заплатишь за ночь в таверне.
        - А амлюзии показывать умеешь? - внезапно спросил ещё один крестьянин, насмешливо глядя на Маверика.
        - Амлюзии? - Рой переспросил, совершенно не понимая, чего от него хочет человек.
        - Ты что, не знаешь, что такое амлюзии? Ну ты, парень, даёшь! Фокусник ещё! Это когда такие фигуры из дыму появляются, драконы там, или города призрачные...
        - Нет, я не иллюзионист!
        Маверик просто ненавидел расплодившихся в последнее время иллюзионистов: колдуны-недоучки, которые только и владели слабой формой волшебства иллюзий. Они отнимали хлеб у таких, как Рой! И пот в три ручья у них со лба не лился...
        - Ну, как знаешь, парень, - человек поплёлся дальше, рассматривая предлагаемые на ярмарке товары.
        Остальные тоже начали расходиться. Все, кроме одного. Оставшийся зритель был весьма странным: впалые щёки, синяки под глазами, седые волосы, хотя, скорее всего, ему было не больше сорока лет. Но вот и он покачнулся, готовясь сделать шаг. Что ж, похоже зря Маверик так напрягался, жонглируя... Но что это? Странный человек направился к Рою.
        - Мне понравилось твоё выступление, фокусник. Я хотел бы наградить тебя.
        Рука странного зрителя змейкой залезла под рубашку, а потом выудила мешочек. Старый, потёртый, кожаный мешочек для монет. Маверик предвкушал медяк. Да, на него можно было бы купить две тарелки похлёбки, кусок хлеба и ещё, возможно, осталось бы на яблоко...
        Но зритель странно напрягся, и его дрожащие пальцы выудили из мешочка запыленный, слегка потёртый... золотой!
        Маверик сначала не верил. Может быть, это тоже фокусник? Или какой-нибудь эксцентричный колдун, решивший поразвлечься, издеваясь над бедным фокусником? Но нет, золотой выглядел очень натурально... А что, если подделка? Рой давно перестал верить в людские добро и честность, и поэтому никак не мог поверить, что это настоящий, самый что ни на есть золотистый золотой!
        - Ты возьмёшь эту монету в дар? - слова странного зрителя звучали как-то... странно. Даже с некоторой... надеждой, что ли...
        - Спасибо, я не знаю, как Вас отблагодарить, - Маверик не верил своему счастью, когда в его руках оказалась золотая монета. Есть всё же справедливость на этом свете!
        - Вот и славно. Тебе спасибо, фокусник, - странный зритель резко одёрнул руки, и, стараясь не глядеть ни в глаза Маверику, ни на монету, поспешил прочь от странствующего рыцаря.
        - Странно всё-таки, - прошёптал Рой, решив, что ему на ярмарке больше нечего делать.
        Ярмарка проходила на перекрёстке трёх дорог, а невдалеке рос тисовый лес, в котором виднелись дубы и редкие сосны. Рой решил пойти по северо-западной дороге, которая вела в недалёкую Ллевелинию. Маверик шёл по пустынной пыльной дороге, сжимая в кулаке золотой. Ему до сих пор не верилось, что ему заплатили столько за простой, в общем-то, фокус. Пусть и каким-то странным был тот зритель, а уж то, как он передал монету Маверику, - совершенно непонятным. Рой шёл и думал, что же он сможет купить на целый золотой. Наверное, сначала...
        Внезапно Маверик остановился, глядя вправо, в гущу леса. Странствующему рыцарю показалось, что он видел там кого-то. Рой потянулся к поясу... и только потом вспомнил, что его старый меч был потерян ещё в битве с воинством трёх королевств. А у него даже ножа не было...
        - До чего же ты дошёл, Мав, - прошептал Рой, продолжая оглядываться.
        Но нет, похоже, ему просто показалось. Это всё от волнения. Ну ничего, вот доберётся до какой-нибудь таверны, там-то этот золотой и...
        И опять движение в гуще леса. Только теперь, кажется, поближе. Маверик резко остановился.
        - Вот привидится же! - прорычал Рой.
        Вдруг среди деревьев он смог различить очертания фигуры человека. Нет, не совсем человека. Ростом не выше пояса Маверика, он был облачён в тёмно-зелёный сюртук и штаны такого же цвета, вертя в руках суковатую палку с позолоченным набалдашником в форме оскаленной волчьей пасти. Лицо его было смуглым, а с подбородка спадала козлиная бородка.
        - Ага, вот и лепреконы начали чудиться, - вздохнул Рой и продолжил путь.
        Чтобы через мгновение остановиться. Сердце его сжалось, окутанное ходом страха. На лбу выступил холодный пот. Лепрекон. Лепрекон? Лепрекон! Это же бешеный лепрекон только что глядел на Роя своими зелёными глазками! Этот дух может сделать с путником что угодно...
        "Сделаю вид, будто его и нет" - решил Маверик, продолжая путь. Он чувствовал взгляд духа у себя на спине. Может быть, лепрекон решил позабавиться, пугая путников? Наверное...
        Внезапно в голове у Маверика зашумело, когда дорожка начал заворачивать вправо, прямо... туда, где он только что пришёл.
        Рой остановился как вкопанный. Ну да! Вон та сосенка, под которой стоял лепрекон. Он, кстати, там до сих пор стоит, и всё смотрит, смотрит, смотрит...
        - Шутник проклятый, - осклабился Рой, надеясь, что в этот-то раз ему удастся нормально миновать тот поворот дороги.
        Маверик ускорил шаг. Ему даже не стоило смотреть на лепрекона: Рой прекрасно знал, что дух всё смотрит и смотрит на него. Вот поворот, шаг... И опять в голове зашумело, в глазах зарябило, в ушах зазвенело... И опять - на пути тот же кусок дороги с лепреконом. Который всё смотрит и смотрит.
        А что, если пойти назад? Демоны с ней, с Ллевелинией, можно и на ярмарке золотой потратить. Минута, и Маверик ругается, поминая всех жителей подземного мира, а лепрекон всё так же смотрит на странствующего рыцаря из-под сосны.
        - Ну вот что тебе надо, а? - Рой подходит поближе к лепрекону.
        А дух в зелёном сюртуке продолжает смотреть на него. Смотреть... на кулак? Ну да, точно, он смотрит на правый кулак Маверика. Но почему? Ведь там же... золотой?! Точно!
        - Так это твои деньги? - Рой, уже ничуть не боясь лепрекона (успел попривыкнуть, знаете ли), напрямую обращается к духу.
        Тот кивает.
        - Ну так забирай. И оставь меня наконец-то в покое! - раздражённо говорит Маверик и кидает золотой лепрекону под ноги.
        Поворот и... всё то же самое. Вдруг Рой почувствовал, что кисть правой руки сжата в кулак, а в кулаке - монетка. Странно.
        - Чего ты от меня хочешь, а? - Рой снова подходит к лепрекону.
        Рыцарю давно надоело, что над одним из последних служителей Красного пути издевается какой-то лесной дух. Пусть и могущественный. Но всё же - дух. Не демон, не бог, не маг. Какой-то лесной дух...
        Лепрекон показывает своей палкой на сжатый кулак Маверика.
        - Монетку тебе надо. Я тебе её отдавал, - Рой говорит с духом как с маленьким ребёнком. С очень обидчивым и мстительным ребёнком.
        Лепрекон снова показывает на сжатый кулак Роя, а потом на себя.
        - Отдать. Медленно отдать? Нет, не медленно...
        Глаза духа, сузившись, превратились в две щёлочки, в которых полыхал зелёный огонь.
        - Ладно, прости, я не хотел...
        Лепрекон улыбается, кивая в знак одобрения.
        - Ага... Ладно... - Маверика не прельщала идея неизвестно за что извиняться перед лепреконом.
        Но ещё менее его прельщала идея вечно бродить по этой дороге. Да ещё этот сумасшедший дух может выйти из себя, и тогда прощай, рыцарь Маверик Рой.
        - Просто меня, дорогой дух лепрекон, за то, что кто-то, - глаза лепрекона снова сузились. - За то, что я взял монетку из клада. Надеюсь, ты не обидишься, если я верну её только сейчас?
        Лепрекон протянул руку, выжидающе глядя на Маверика. Рой аккуратно положил монету в ладонь лепрекона, сжал её и побежал к повороту. Вот три шага. Дав шага. Шаг... И никаких лепреконов! Лишь зелёные холмы Ллевелинии вдалеке.
        - Свобода! - рассмеялся Маверик.
        - Нехорошо брать чужое, Рой, нехорошо, - пробубнил он себе под нос, подкидывая в воздух золотой.
        Да, лепрекону монетка очень нужна. Но у него их много, не так ли? А Рою ещё надо найти магистра...
        - Клянусь, что верну её тебе, сумасшедший дух. Когда-нибудь, - рассмеялся Рой, а вслед ему нёсся крик взбешённого лепрекона...
        * Рассказ "Ярмарка" опубликован в приложении к журналу "Мир фантастики" N54,
01/02/2008.
        * Версия от 17/02/2009.

2. Последний Ллевелин
        Маверик Рой целый день шёл через зелёные холмы Ллевелинии. Он очень долго не мог найти подходящего места для ночлега. Где ему не были бы страшны дикие звери или ночной, холодный как прикосновение Смерти, ветер.
        Но вот дорога, протоптанная поколениями путешественников, что шли из тихой Маллонии через почти обезлюдевшую Ллевелинию в куртуазную Жиронду, привела Роя к каким-то развалинам. Поэт, наверное, с замиранием сердца смотрел бы на остовы башен, пыльные парапеты и осыпающиеся стены. К сожалению или к счастью, Маверик не был поэтом: он только радостно заурчал, найдя более или мене безопасную на вид башню, в которой давным-давно потолок заменило звёздное небо. Первые звёзды с удивлением смотрели на молодого человека в потрёпанной одежде, что быстро заснул, свернувшись калачиком.
        - Не подходи! - Маверик Рой резко проснулся, почувствовав чьё-то присутствие рядом. Долгие скитания многому научили Маверика.
        - Обнаглели совсем, - раздался низкий голос от входа в развалины башни. Он говорил с каким-то странным акцентом. Вроде слова были грубые, но чувствовалась какая-то... напевность, что ли, в них.
        Маверик Рой пригляделся и смог различить смутные очертания какой-то фигуры в свете звёзд и луны. Незнакомец был немногим выше рыцаря, но черты лица вряд ли можно было разглядеть: их закрывал капюшон.
        - Вы... - начал было Маверик, протягивая руки к поясу. Но меча не было... Его уже очень давно не было у последнего рыцаря Красного пути.
        - Ллевелин Ап-Гриффит, юноша, любящий занимать чужое место, - начал ворчать незнакомец.
        Странно, но имя Ллевелина показалось Маверику очень знакомым. Он когда-то его слышал, но вот только когда? К счастью, память подсказывала, что с этим именем ничего плохого не было связано. Разве только что-то очень печальное...
        - Я Маверик Рой, и я не юноша! Во всяком случае, я не знал, что это место уже занято... - Рой сам не заметил, как перешёл на извиняющийся тон.
        - Чего уж там, оставайся теперь, - незнакомец присел на корточки. - Огня даже не разжёг. Эх, не та нынче молодёжь пошла. Совсем ничего не умеют!
        Через мгновенье на полу появились первые огоньки, весело бегущие по тонким веткам хвороста. Странно, но Маверик не услышал ни звука кресала, ни слов заклинаний. Очень, очень странно...
        - Ну вот, теперь как-то и получше стало.
        Ллевелин довольно странно говорил на маллийском, и Рой с трудом его понимал. Наверное потому, что даже сами маллийцы не смогут сказать пару-тройку фраз без грубых ноток. А вот у Ап-Гриффита это получалось. Его интонация больше подходила барду, воспевающему любовь и красоту дамы сердца.
        Ллевелин убрал капюшон с головы, и у Маверика затаилось дыхание. Во-первых, потому, что внешность Ллевелина явно не подходила его голосу. Лицом он был не старше тридцати лет, а зелёные глаза, сверкавшие в свете костра как глаза кошки при виде мыши, весело глядели на Маверика. Весь наряд Ллевелина, состоявший из плаща с капюшоном, штанов и рубахи, был зелёного цвета. Рой с недавних пор почти возненавидел зелёный, попав в передрягу с лепреконом...
        - А не боишься, что зря остался на ночлег здесь? - голос Ллевелина стал меняться. Он становился всё моложе и мягче.
        - А с чего это мне бояться?
        - А ты что, никогда не слышал легенду о замке Ллевелинов? - Ап-Гриффит выглядел по-настоящему озадаченным.
        - Так эти развалины... и есть ... замок Ллевелинов? - теперь Маверику пришлось удивиться.
        - Развалины? - глаза Ллевелина свернули яростью, но лишь на короткое мгновение. - Да, теперь они стали развалинами. Значит, ты всё-таки слышал легенду об этом месте?
        - А кто не слышал эту легенду? Легенду о... .
        О великом роде Ллевелинов, правителей всех окрестных земель. Они сотни лет правили своим народом, какой-то непонятной другим магией поддерживая порядок и относительное счастье королевства. Но потом (а когда же было иначе?) всё изменилось. В Маллонии объявился "истинный наследник" престола Ллевелинии, и маллийский король поддержал его притязания. Тому Ллевелину, что правил страной, не повезло в войне, и вот уже к стенам твердыни их рода подходили вражеские армии. Даже Жиронда решила помочь претенденту. Ну да, кому же нужен счастливый и сильный сосед? И вот, когда враг уже проломил ворота, Ллевелин вышел на парапет. Говорят, что он облачился в фамильный церемониальный костюм. Все вспоминали только то, что он был "величественным, истинным королём" в том наряде. И не могли вспомнить, как же точно он выглядел. Поднявшись на зубцы стен, Ллевелин с улыбкой на губах проклял всех тех, кто помог уничтожить счастье его народа. Он спрыгнул со стены, разбившись насмерть. А короли Жиронды и Маллонии умерли через неделю. Считается, что дух последнего Ллевелина до сих пор сторожит этот замок, через века
превратившийся в развалины.
        - Да прекрасная легенда, которая, как ни странно, является почти что правдой...
        - Что Вы имеете в виду? - Маверик заметил, как погрустнел Ллевелин. Интересно, он специально назвался таким именем, или это простое совпадение? Может, ещё один "наследник" давно погибшей династии?
        - Проклятье Ллевелина обрело силу, юноша, - Маверик не особо понимал, почему же Ап-Гриффит продолжает его так звать, ведь на вид тот лет на семь старше, не больше... - Может быть, когда-нибудь люди сложат легенду о том, как...
        Каждую ночь возле замка собирались души тех, кто осаждал его в тот день, когда погиб последний Ллевелин. Все, слышавшие и даже не слышавшие слова его проклятья, обречены были каждую ночь повторять свой штурм, пытаясь добраться до Ллевелина. Добраться, прежде чем он проклянёт их. Но каждую ночь, из года в год, из века в век, всё происходило иначе, чем было в день штурма: чёрные тени просто подходили к башне, с которой спрыгнул Ллевелин. Они рыскали по замку в его поисках. И убивали всякого путника, что окажется на свою беду там. Но Ллевелина они так и не могли найти, и потому кошмар повторялся каждую ночь. А души убитых путников присоединялись к их воинству.
        - И сейчас, Маверик, должно произойти то же самое, что происходило сотни и тысячи раз прежде.
        Внезапно Рой увидел, или, скорее, почувствовал, что что-то изменилось. Звёзды померкли, а тьма сгустилась. Штурм начинался...
        - Но знаешь, Маверик, - Ллевелин был совершенно спокоен, но на голове у Роя волосы встали дыбом: он увидел тени.
        Скорее, это были просто чёрные очертания, фигуры, лишь отдалённо похожие на людей. Лишь красные угольки глаз сверкали злобой из тьмы.
        - Знаешь, Маверик, - Ллевелин начал подниматься на ноги, расправляя плечи. - Мне надоело, что из-за моей ошибки гибнут люди. Ты поможешь мне?
        - Как... то есть... - все те упражнения, которые должны были помогать рыцарям Красного пути успокоиться в подобных ситуациях, разом вылетели из головы.
        Рой, похоже, впервые в жизни по-настоящему испугался! Так страшно ему не было даже в битве против воинств Трёх королевств. Быть может, он тогда не думал об этом, но, скорее всего, был просто... глуп.
        - Просто вспомни что-нибудь, что принесло тебе счастье, - Ллевелин достал из складок плаща флейту. Обычную флейту, украшенную лишь серебряными лепестками клевера. - А я пока сыграю. Сыграю музыку души.
        Маверик не мог поверить. Он был слишком испуган. Он видел тени. Он думал о смерти.
        - О чём-то, что принесло тебе счастье, Рой. Ты же не хочешь погибнуть? - Ллевелин скинул со своих плеч плащ. Его костюм, да и вообще весь он, озарился внутренним светом, что дарил покой и уверенность.
        - Я попробую... - Маверик вспомнил, как нёсся в бой против вражеских рыцарей. Как обманул лепрекона. Как ловко убил одного из вражеских командиров в битве.
        - Неужели ты думаешь, что эти души можно победить ... такими воспоминаниями? Ты лишь дашь им силу... - Ллевелин с надеждой смотрел на Маверика. Его глаза подсказывали ответ. Но какой ответ?
        - О хорошем, - Маверик сказал это, словно напуганный ребёнок. Ребёнок...
        Детство. Игрушки. Родители. Счастье. Смех...
        - Молодец, Маверик! Играй, флейта. Играй, душа! - из флейты полилась прекраснейшая музыка.
        Всё вокруг Ллевелина озарилось тёплым и мягким золотистым светом. Чернота, что наступала из ночи, остановилась. Вот флейта звучала всё громче и громче...
        - Маверик, продолжай! Счастья так мало! Вспоминай, Рой!
        Последний рыцарь Красного пути с упоением слушал музыку, подобную журчанию воды горного ручья в жаркий летний день. Он пытался вспомнить. Вспомнить то, что приносило ему счастье. Настоящее счастье...
        Смех... Первые шаги. Первая бабочка, что села на ладонь. Первый снежок, который он слепил своими руками...
        - Играй, флейта! Играй, душа! Вспоминай, Маверик! - музыка стала ещё громче, а свет всё теснил тьму...
        Руками... Первый кораблик, что был пущен его рукою по весеннему ручью. Первая радуга, что он увидел. Первая молния, которая была так прекрасна.
        - Играй, флейта! Играй, душа! Вспоминай, Маверик! - тьма отступала, сгущаясь в одном месте. Похоже, она готова была пойти в атаку. - Готовься, Рой! Ещё немного! Вспоминай!
        Прекрасна... Первый тёплый дождь, что он помнил. Такой красивый белый плащ, что он видел на таких благородных рыцарях.
        Тьма собралась в один огромный "кулак". Она устремилась к Маверику. Свет не мог остановить её. Флейта вот-вот должна была замолчать.
        - Играй, флейта! Играй, душа! Последний удар!
        Рыцарях... Первый день в Ордене. Первый плащ, снежно-белый, что ему вручили.
        "Кулак" вот-вот должен был ударить в Маверика.
        - Играй, флейта! Играй, душа! Держись, Маверик! - Ллевелин... верил в Роя. Он верил в добро. Он верил... в его душу. И Маверик тоже поверил в силу своих воспоминаний. В великую силу, такую же, как и ...
        Первая любовь, что поразила сердце Маверика, словно та молния, что пронзила небо. Или та радуга, которой он почти коснулся.
        "Кулак" закричал... Не верилось, что тьма может кричать, но... Крики и стоны тысяч душ, что были собраны для удара, разорвали "кулак".
        - Играй, флейта! - слова Ллевелина шли откуда-то издалека... Маверик всё вспоминал и вспоминал, пока не упал, а сознание его не погрузилось во тьму...
        Маверик очнулся из-за солнечного зайчика, что скакал по его глазам. Соловьи пели в невообразимой дали. Слышался шум ветра, игравшего с листвой деревьев.
        Рой поднялся на ноги. Огляделся. Никого рядом не было. Только на каменном полу тлели угольки ночного костра. Но что это?
        Маверик нагнулся и поднял с пола флейту. Значит, это был не сон? Внезапно, когда кончики пальцев коснулись серебряных листочков клевера на флейте, послышался далёкий голос Ллевелина Ап-Грифиита. Ветер донёс его... Или соловьи... Или деревья... Или, может, сам мир?
        ... "Маверик, ты сделал то, что должно было быть сделано века назад. Ты сделал то, что было не под силу мне, последнему Ллевелину, чьё имя было забыто хронистами. Я благодарю тебя. И те несчастные, чьи души были заточены в этом месте, просят меня передать тебе в благодарность эту флейту. Последнюю и единственную регалию рода Ллевелинов. Если тебе будет грустно, больно, если тьма будет стучаться в душу, просто поднеси её к губам и вспомни. Вспомни о хорошем. Прощай, Маверик, и да исполнится твоя мечта"...
        В сумерках можно было разглядеть одинокого путника, завернувшегося в плащ. Но вот если кто-нибудь подошёл поближе, то услышал бы тихую музыку флейты, на которой играл Маверик. Он играл, и по его лицу текли слёзы. Слёзы радости. Радости от тысяч и тысяч счастливых воспоминаний...
        * Версия от 15/09/2007.

3. Монжуа!
        Маверик Рой шёл по пыльной дороге через земли Жиронды. Бывший рыцарь, словно ребёнок, радовался, обновке: прочным кожаным сапогам, дорожному камзолу и просторным льняным штанам. Правда, они уже успели запылиться, но это не особо портило их вид.
        Маверик купил эту одежду на тот золотой, что достался ему после истории с лепреконом, в одной жирондской деревне. Там он заодно получил ворох последних новостей и целый океан слухов.
        Жиронда в очередной раз вела войну с заморскими врагами. Смуглые магрибары из жаркого Магриба решили покорить окрестные земли. Это у них почти получилось: после нескольких не слишком удачных битв королю Жиронды пришлось отступить к столице. Говорят, что только один отряд рыцаря Роланда остался прикрывать войско своего сюзерена. Правда, о нём давно ничего не было слышно.
        Крестьяне пытались отговорить Маверика от путешествия дальше на север, там как раз буйствовали магрибары, но их слова лишь придали храбрости бывшему рыцарю. Где-то там, за равнинами Жиронды, должен быть магистр ордена Пути. И Рой найдёт его. А магрибары... что ж, они-то уж точно не страшнее призраков замка Ллевелина!
        Около полудня Рой заметил воронов, что кружили вдалеке, как раз над дорогой. Странно... Похоже, там была битва. Падальщики явно кутили на славу, пируя плотью и кровью павших людей.
        Маверик ускорил шаг. Крики воронья становились всё громче и громче. Вот бывший рыцарь различил поросший травой холм. А на нём ...
        - Гении-хранители! - воскликнул Маверик.
        Повсюду лежали тела павших воинов. Кое-где даже образовались целые кучи трупов. Например, у флага Жиронды. Синее полотнище с белыми розами защищали до последнего. Бой здесь был самым жарким и кровавым. Маверик сразу понял, что тут произошло: трупы магрибаров были доказательством битвы, что развернулась у этого холма. Воины в кольчугах и тюрбанах соседствовали с людьми в кожанках и рыцарских латах.
        Рой нашёл отряд Роланда. Все они пали здесь.
        Маверик в странном порыве направился к знамени. Он шел, стараясь не наступить на трупы. Но нередко Рою этого не удавалось. Тел было слишком много. Они были повсюду, насколько хватало глаз...
        У самого знамени, что не тронула вражья рука, лежал рыцарь. Молодое лицо (погибший был не старше Маверика), смешной жирондский нос, тонкие губы, волосы цвета воронова крыла. И прекраснейший меч, что рыцарь зажал в руках.
        Казалось, кровь и грязь не тронули металла: меч был кристально чист. Хотя доспехи рыцаря были иссечены, и на них запеклась кровь. И явно не жирондская. Взгляд кинулся в сторону: над телом рыцаря склонился паж. Паренёк лет пятнадцати, совсем незаметный среди трупов. Некогда прекрасная одежда из атласа и шёлка, яркая, нарядная, покрылась грязью, пылью и кровью.
        Рой тихо подошёл к ним. Паж даже не шелохнулся, когда бывший рыцарь, а ныне странствующий фокусник оказался за спиной паренька. Рой не мог оторвать взгляда от сжимавшего чудесный меч рыцаря. Что-то заставило Маверика опуститься на колени перед владельцем сего прекрасного оружия. Может быть, это и есть тот самый Роланд?
        Внезапно глаза воина раскрылись. Он тяжко захрипел, силясь вздохнуть. Он ещё был жив. Но жизнь потихоньку уходила из него, оставляя дверь открытой для гостюшки-Смерти.
        - Мой господин, поберегите себя! Вам нельзя беспокоиться! Вы совсем ослабли! - паж, похоже, готов уже был заплакать от осознания своей беспомощности.
        - Мы... никто из них не ушёл? - Роланд сверлил взглядом Маверика. Почему именно Роя? Почему не пажа?
        - Никто, милорд, не тратьте сил, - Рой хотел чем-то помочь рыцарю. Но чем и как? Скоро душа покинет уставшее тело.
        - Хорошо, - улыбка коснулась губ Роланда. - Мой меч...
        Глаза скосились на клинок, который рыцарь продолжал сжимать в руках.
        - Господин, я помогу, - паренёк помог Роланду разжать переставшие слушаться пальцы, закованные в латную перчатку.
        - Жуайез, я оставляю тебя, - Маверик не слишком хорошо разбирался в жирондском языке, но ему показалось, что Роланд обращается к мечу как к возлюбленной. И интонации человека, расстающегося с любовью всей своей жизни. - Возьми его, человек. Жуайез не выжить без пения битвы...
        Роланд замолчал на несколько минут. Паж благоговейно взял клинок и на вытянутых руках, едва-едва лаская ладонями металл, передал Рою. Маверик с замиранием сердца взял меч в свои руки. Железо сверкало в лучах солнца. Но не весело, нет: лишь печаль и боль соединились в этом блеске.
        - А я не смогу ей больше подарить вражьи сердца. Человек, храни Жуайез...
        - Да, милорд Роланд, - Маверик поклонился Роланду.
        Нет, так не должно быть, не может быть... Но так и есть. Величайший рыцарь Жиронды уходил в мир иной. Он сам чувствовал это. И поэтому расставался с самой дорогой для себя вещью. Он любил Жуайез...
        - Ты знаешь моё имя, - снова улыбка тронула губы Роланда. - Тогда скажи королю..
        что ... случилось... здесь.
        Говорить рыцарю было всё труднее. Голос его стал хриплым.
        - Господин, я расскажу, - пришёл на помощь верный паж. - Поберегите себя, прошу!
        - Нет, Франсуа, пусть менестрели когда-нибудь скажут, что Роланд сам поведал о своём последнем подвиге. Дай насладиться... воздухом... в последний раз. Мы удержали этот холм... - Роланду с трудом удалось вздохнуть. - Ронсеваль... Скажи... королю... что мы превратили его в крепость... Скажи, что стенами его стали наши сердца... А души - башнями...
        Роланд замолчал на несколько мгновений. Он собирался с силами, чтобы продолжить просьбу...
        - Скажи королю... Он... поймёт... И... подари... моей... Жуайез кровь врагов и..
        пение битвы... Прошу тебя... Иди к моему королю... А Франсуа пусть сделает всё, что нужно...
        Роланд протянул руки к Жуайез, желая проститься с нею:
        - Монжуа! - из последних сил выкрикнул рыцарь.
        Руки героя безвольно опустились. Глаза остекленели. Душа покинула Роланда. Вернейшего рыцаря короля не стало...
        До самого заката Маверик и паж копали могилу для рыцаря. Ничего, кроме щитов, пригодного для рытья не было. Но земля была такая твёрдая, потрескавшаяся от жары, что сперва пришлось избить руки в кровь, прежде чем пробиться к более мягким слоям. Черноволосый Франсуа трудился даже больше, чем Рой, из последних сил. Взгляд паренька был пустым: он пытался скрыть свою боль, устранившись от мира, истязая себя однообразным, тяжёлым трудом. Но наконец-то, ближе к вечеру, могила была вырыта.
        Когда Рой опустил Роланда на холодную землю, из эфеса Жуайез потекли капли влаги. Меч прощался с возлюбленным хозяином. А землю, которой засыпали рыцаря, оросили слёзы Франсуа, которые он пытался скрыть. Маверик сделал вид, что ничего не заметил, щитом сгребая землю.
        Теперь путь Маверика Рой лежал в столицу Жиронды. Франсуа отказался составить компанию нынешнему фокуснику, сказав, что по правилам Жиронды требуется отстоять в бдениях над могилой рыцаря сутки, не прекращая молиться за упокой его души. Рой, понимая, что молитвами сыт не будешь, отдал большую часть своих и без того скудных запасов пареньку. Тот принял их с напускным спокойствием, но в глазах Франсуа легко читалась огромная благодарность. А желудок не уставал твердить, что очень даже не против небольшого перекуса. А вид трупов, похоже, совершенно не смущал пажа. Что ж, Жиронда - она и есть Жиронда...
        На сердце бывшего рыцаря было тяжело. Даже то, что он увидел столь знакомый плащ с вышитым красным крестом, не смогло принести радость. Магистр был на поле боя. Похоже, он выжил. И он недалеко. Что ж, путь магистра вполне мог привести в столицу Жиронды. Может быть, им предстоит наконец-то встретиться там? Но обещание Роланду - превыше всего. Король должен узнать, что магрибары не смогли взять крепость Ронсеваль, стен которой нет крепче: ведь что может быть крепче храбрости, чести и веры?
        Маверик шёл, а спящие равнины Жиронды просыпались, вслушиваясь в чарующие звуки флейты. Душа Роя плакала вместе с Жуайез, справляя поминальную тризну горя по ушедшему в лучший мир вечных турниров и прекрасных дам Роланду...
        Столицы Жиронды встретила Маверика Роя, бывшего рыцаря Ордена Красного Пути, прекратившего своё существование в том числе "благодаря" куртуазным королям окрестных равнин, горем и печалью. Охрана у ворот сперва не желала пускать странника в город: "Нечего всяким проходимцам топтать камень наших улиц!". И жирные, синюшные, пропитые рожи, мимика которых сводилась к трём выражениям: презрения, подобострастия и переходного между этими двумя. Маверику посчастливилось (или наоборот, не повезло?) лицезреть все три положения мимических мышц стражей. Не желая тратить лишнее время на просьбы и убеждения, Рой просто-напросто, откинув полу пыльного плаща, явил на свет божий клинок Роланда. Охранники ворот, не раз имевшие честь лицезреть и владельца Жуайез, и сам меч, отпрянули в стороны в нерешительности. Легендарный меч не мог даться в руки чужому - те бы просто опалило волшебным огнём.
        - Ну же, мне очень надо попасть к королю, - Маверик укоризненно глянул на стражей, бессильных вымолвить хотя бы слово.
        - А... ха... хо... Сейчас, - один из стражей, у которого мимика особенно выделялась своею выразительностью, насколько, конечно, это было возможно, постучал в калитку. А через некоторое время отворилась. Обладатель очередной синюшной морды прикусил язык, завидев Маверика Роя с мечом на вытянутых руках. Гонец, нёсший и печальную, и радостную весть одновременно, благодарно кивнул и направился вперёд, к королевскому дворцу.
        Последний рыцарь Ордена Красного Пути ни разу не бывал в столице Жиронды, однако не выискать обитель местного владыки не составляло никакого труда - тот жил в самом высоком здании города, не считая величественного, чёрного камнем стен собором.
        Маверик шёл по улицам, звуку его шагов вторило эхо, почувствовавшее себя одиноким во вмиг замолчавшем городе. Маверик шёл, а люди перед ним расступались, сдерживая сдавленные крики и слёзы - узнавали клинок. Маверик шёл, а ноша его становилась всё тяжелее и тяжелее с каждым шагом.
        Наконец-то ноги вывели Роя к площади перед королевским дворцом. Стремившееся ввысь, гордо расправившее плечи-башни, вскинувшее длинную шею-донжон, в которой находились королевские покои, здание молчаливо смотрело стрельчатыми глазами-окнами на странного гонца, более похожего на странствующего торговца или менестреля, потерявшего где-то свою сладкоголосую лиру.
        Похоже, кто-то уже сообщил королю о Маверике: на ступени дворца высыпали придворные и сам владыка Жиронды. Облачённый в древнюю горностаевую мантию, с заметными острому глазу заплатами на локтях, он охотящимся ястребом смотрел на Роя. В глазах его смешались удивление, горечь утраты вернейшего рыцаря и презрение к гостю, явно не стоившему внимания владыки Жиронды... Не стоившего, если бы не клинок, дававший Маверику право говорить. Позади короля жались придворные, разряженные в атлас и бархат, нарочито державшие свои руки на рукоятях мечей. Как бы они пригодились Роланду, у которого каждый человек был на счету в бою при Ронсевале? Может быть, кто-нибудь из этих не ведавших нужды и чувства голода людей спас бы жизнь Неистовому? Но судьбу уже не изменить, осталось только создавать будущее. И предстоит это Маверику.
        - Великий король Жиронды, принёс я тебе грустную весть! Узнаёшь ли ты этот меч, владыка всего, что видно глазу с вершины колоколен этого собора? - Рой стоял шагах в десяти от правителя жирондцев, на нижней ступени лестницы, наверху которой возвышался правитель Жиронды.
        - Я узнаю прекрасную и смертоносную Жуайез, клинок славного Роланда! Откуда у тебя этот меч, странник? Только смирение, с которым ты вошёл в мой град, не дают моему языку произнести слова приказа и отправить тебя в темницу! Не может этот меч держать в руках простолюдин!
        - Король, спросите об этом у духа Неистового Роланда, который вряд ли успел отлететь в мир иной, как он сражался у холма Ронсеваль с тучами магрибаров, или как он держался из последних сил, окружённый врагами, или как он смог остановить завоевателей, позволив вздохнуть свободно и вольно своему народу? Именно за тем великий герой, павший за свободу своей страны, за мгновенья до смерти, чтобы принёс я тебе весть о последнем подвиге Роланда. А доказательство правдивости моих слов - Жуайез, переданная мне её прошлым владельцем.
        - Эти вести радость могли бы мне подарить, незнакомец, - король нахмурился ещё сильнее, - но не верю я всё равно в правдивость твоих слов. Сестрин сын, граф Монфор, другое рассказал мне. Воины моего родича не смогли придти на помощь Роланду, ибо туча магрибаров всё-таки затмило солнце героя, и сам он был закован в железа, а дальше захватчики уж точно отправят его на потеху своим владыкам. Где ты нашёл этот меч? Ты служишь магрибарам? Они подослали тебя, решив усыпить нашу бдительность, выманить за неприступные стены столицы моей страны? Что скажешь, незнакомец?
        - Я скажу, что граф Монфор врёт, король Жиронды, - толпа, собравшаяся за спиной Маверика, разом, в едином порыве, выдохнула. Только кто-то выдохнул с негодованием, кто-то с надеждой, а кто-то - с удивлением. - Найдётся ли у тебя способ проверить правдивость моих слов? Пусть кто-нибудь поедет со мною, тот, кому ты доверяешь, и сам посмотрит на могилу Неистового!
        - Боюсь, это способ хоть кого-то отдать на потеху магрибарам! - сказал король после небольшой паузы. Какой-то человек в мятых, длинных, мышастого цвета одеждах подошёл к владыке Жиронды и стал шептать ему что-то с живостью и чувством. - Найдётся у меня и другой способ, более надёжный да менее опасный. Согласен ли ты на него? От тебя потребуется самая малость.
        - Согласен, король, - Маверик кивнул. Он знал, что прав, поэтому никакие испытания ему не были страшны.
        - Пусть так, - кивнул король, и тут же мгла накрыла площадь.
        Густой-густой туман окутал всё вокруг Маверика, и он ничего не мог разглядеть. Но вот белёсые клубы заволновались, разойдясь перед шедшим к Рою человеком. Туман таял на небольшом пятачке между рыцарем и гостем. С каждым мгновением в том человеке узнавался Неистовый Роланд. Та же походка, те же черты лица, не подёрнутые предсмертной судорогой, широко распахнутые глаза, в которых не застыли надежда и боль. Только это не мог быть Роланд. От него не исходило той силы, той уверенности в своей правоте, в победе над врагом и даже смертью. Кто-то просто набросил на себя личину великого героя.
        - Маверик, верни мне мой меч. Ты ведь украл его, пользуясь моим бессилием, сознайся в этом, и ты уйдёшь из города невредимым! - овладевший обликом Роланда дал петуха к концу фразы. Нет, это не Неистовый. И кого они хотят обмануть?
        - Уйди, завладевший личиной графа Роланда! Дюрандаль тебе не достанется, не для того я нёс её с самого поля битвы. Душа клинка навсегда осталась на холме Ронсеваля. Сгинь, иначе этот меч снова напьётся крови, но не магрибарской, а жирондской! - Рой напрягся, коснувшись рукоятки клинка. Краешек металла показался из ножен и засверкал ярче солнца в летний полдень. Выдававший себя за Роланда человек зажмурил глаза, попытался скрыть лицо от нестерпимого света рукавом - и сгинул в короткий миг.
        И снова - тишина и одиночество. И снова - кто-то, бредущий сквозь туман. На этот раз Маверик узнал гостя почти сразу. Это был он сам. Только вот на его лице застыла ухмылка, в глазах горели алчные искорки, а мокрые ладони так и норовили потереться друг о друга.
        - Ты - это я, а я - это ты. Я знаю тебя лучше всех остальных. Воспользуйся этим клинком, стань славнейшим рыцарем Жиронды, завладей сердцами всех прекрасных дам королевства, а потом воссядь на престол, когда нынешний король умрёт. Подумай! Золото, драгоценности, почёт и величие, могущество и власть, ну же, как перед этим можно устоять? Только выпусти из рук Дюрандаль, она тебе только помешает. Ну что тебе стоит? Какой-то меч - в обмен на сундуки, полные блестящими золотыми монетами и любовь первых красавиц страны? - двойник с каждым словом подходил всё ближе и ближе к Маверику.
        Рой смутился. Да, ему нередко хотелось просто отдохнуть, позабыть о своём путешествии, просто остаться в какой-нибудь земле, через которые он проходил. И ему так надоело идти в одиночестве, в рваных одеждах, голодным. А ещё - ему хотелось любви, пылкой, страстной, чтобы прекрасная дама бросила платок под копыта его коня...
        Маверик встрепенулся, замотал головой - и вынул меч из ножен. Дымка, овладевшая его разумом, рассеялась. Искушения были сильными, но Дюрандаль пела, и её пение всё-таки коснулось сердца Роя, тронуло его душу, вернула уверенность в правоте.
        Рыцарь Красного пути вынул из ножен меч, возлюбленную Роланда.
        - Пошёл прочь, - Маверик замахнулся на своего двойника.
        Тот всплеснул руками, припал на колени - и дымка рассеялась. Толпа, окружавшая площадь, неистовствовала. А на мостовой перед Роем скорчился граф Монфор, закрывавший своё лицо руками. Его бил озноб, а тело содрогалось от страха и ужаса.
        - Я выдержал испытание, я преодолел самого себя, худшего своего врага. Я выстоял перед тем, кто надел на себя личину Роланда. Я справился. И Дюрандаль теперь покинет этот город вместе со мною. Прощайте, король. И никогда не поворачивайтесь спиною к Монфору...
        Маверик снова шёл по дороге, куда глаза глядели, в сторону рассвета. Он узнал, что некий странный человек проходил через те же ворота, что и Рой. И этот человек был невероятно похож по описанию на магистра ордена. Маверик шёл, играя на флейте, и её музыка, соединившаяся с плачем Дюрандаль, наполняла окрестности.
        * Версия от 29/09/2008.

4. Красные колпаки
        Ночь вот-вот должна была стать владычицей окрестных земель. Сумерки самым наглым образом подгоняли Маверика Роя, толкали в спину, гнали вперёд. Рыцарь Ордена Красного пути наслушался стольких страшных историй о здешних разбойниках и духах, что даже от мыслей заночевать на каком-нибудь пригорке около дороги проклятые, неуловимые мурашки расползались по спине. Да и воспоминания о ночёвке в развалинах замка Ллевелина не доставляли особого удовольствия...
        - Эх... сейчас бы, - мечтательно затянул Маверик, желая как-то развеять наваливающиеся страхи звуком собственного голоса. - Да, сейчас бы комнатку потеплее да ужин получше...
        Первые звёзды хвастались своими яркими нарядами, соперничая с луной, и их тусклый свет помогал Рою не сбиться с дорожки, петлявшей меж соснами пьяным тамадой. Деревья, выраставшие великанами в ночную пору, оценивающе смотрели на рыцаря...
        Послышался мягкий звон, журчавший первым весенним ручейком. Маверик почувствовал, что клинок Жуайез подрагивает, трётся о ногу рыцаря. Сперва Рой не придал этому значения, но потом и сам насторожился. Сердце, нарочито глухо стукнув в груди, замерло. С полночной стороны послышался шорох, шелест попираемой чьими-то ногами хвои...
        Адепт Красного пути медленно, словно на тренировке, с деланным спокойствием вытянул Жуайез из ножен, прислушиваясь к уснувшему миру. Звуки шагов всё приближались и приближались, навевая, мягко говоря, не лучшие мысли. Перед внутренним взором Маверика предстала картина десятка-другого разбойников, собравшихся у костерка, где на вертеле...
        Роя передёрнуло от этих мыслей - а через мгновение бросило в мерзкий, холодный пот. Рыцарь понял, что слышит звуки шагов не одного человека, а, скорее всего, четырёх или пяти. Это стало последней каплей: Маверик, не разбирая дороги, бросился вперёдё каким-то чудом не натыкаясь на стволы сосен и не спотыкаясь о валявшиеся тут и там сухие ветки. Впереди невиданным зверем, громадой чудища выросла тень, через миг ставшая очертаниями какой-то постройки. Прокляв всё на свете, понадеявшись, что на этот раз ночевать в компании духов давно умерших королей ему не предстоит, Рой со рвением безумца кинулся к дому.
        Зданьице, освещаемое светом луны-ростовщика и звёзд-кичек, казалось неприступной крепостью, приютом, где Маверик смог бы спастись от преследователей.
        "Ну же, ещё немного!" - мысленно подгонял себя рыцарь Красного Пути, запыхавшийся, уже хрипевший, а не дышавший.
        Шаг, ещё шаг, рывок дверной ручки на себя...
        Ласковая тьма вобрала в себя Маверика, навалившегося всем телом на казавшуюся невероятно хлипкой дверь. Пальцы сами собой нащупали щеколду... Рывок... Скрип ржавого металла... Выдох облегчения...
        И вновь - мурашки по коже. Послышался стук шагов - уже внутри дома. Звуки всё приближались - а сердце в такт им стучало тем сильнее, чем ближе были шаги.
        Во тьму ворвался отблеск свечного пламени, разогнавший нехотя отступавшую черноту.
        - Кто это тут у нас? - вслед за светом пришёл голос, мягкий, ласковый голос, старческий.
        Чуть позже голоса появился и его обладатель: согбённый многими десятками прожитых лет, облачённый в потёртый халат старичок с невероятно добрым, смешливым лицом.
        - Прошу прощения, господин, но я...
        - Не стоит извинений, юноша, - подмигнул старик, спустившийся по лестнице и оказавшийся в полутора шагах от Маверика.
        Свет, создаваемый пламенем свечи, помог Рою получше разглядеть обстановку дома, в который он попал. Несколько плетёных кресел, приставленных к вырезанному из какого-то камня столу. Сундуки и ящики, из которых торчали краешки каких-то нарядов, просто куски ткани, светильники, потиры... Это больше походило на кладовку, чем на жилую комнату: скорее всего, хозяин дома жил на втором этаже, на который вела винтовая лестница с парочкой ступеней, грозивших отвалиться.
        Несмотря на широкую, открытую улыбку хозяина, Маверику здесь было очень неуютно, он затылком ощущал чьи-то взгляды ("Всё, Рой... распрощался ты со своим рассудком").
        - От поури спасался, так? - подмигнул старичок.
        Взгляд хозяина дома совершенно не вязался с добродушным тоном его голоса: пронизывающий, оценивающий, цепкий как лапа оголодавшей кошки, холодный как тело покойника. Жуайез покачнулась: волшебному клинку передались треволненья Маверика.
        - От... поури? Нет, я не видел того, кто за мною гнался... Только слышал...
        - Так тебе, выходит, повезло! - рассмеялся старичок, ставя на каменный стол подсвечник и усаживаясь на плетёный стул. - Хотя... как сказать ещё! Мало кто видел этих карликов, с крысиными мордами и кротовьими лапами, прикрывающие макушки шапочками, выкрашенными человеческой кровью. Те же, кто видел, редко могут о них рассказать: недолго жить человеку после такой встречи. Чего ты на меня так смотришь, юноша?
        Старик поймал на себе взгляд Маверика, полный недоверия пополам с удивлением.
        - А... тебе невдомёк, откуда я знаю их внешность - и ещё живой? Так они каждую ночь вокруг моего дома околачиваются, только подойти боятся. Не достать им меня, ох, не достать!
        Звон взволнованной Жуайез становился всё громче и громче, наконец-то долетев до ушей старичка.
        - А что это звенит? Металл какой-то... - напрягся хозяин дома.
        Маверик положил на стол меч, доставшийся ему от погибшего Неистового Роланда. Старичок повёл себя неожиданно: отшатнулся, едва не упав со стула, прикрыл глаза левой ладонью, а правую выставил вперёд.
        - Какой меч... О... какая добыча! - и тут неведомая сила подняла Маверика в воздух, не давая даже двинуться. - Какой гость-то дорогой, как плохого его встретил...
        Вздыбились седые волосы старика, глаза налились кровью, потёртый халат обернулся тряпками, скреплёнными тонкими цепями из чёрного металла, хищно поблёскивавшего в огне факела, в который превратился подсвечник.
        Да и сама комната преобразилась: стены вытягивались в длину, потолок, кряхтя и сыпля штукатуркой, поднялся ввысь, оброс паутиной, загремел крюками, вбитыми в щели меж перекрытий...
        Сундуки и ящики обернулись каменными гробами без крышек: Рой увидел, что там лежат, забывшись вечным сном, мужчины, женщины, дети, какие-то монстры, словно бы пришедшие сюда из даже не бабушкиных - прабабушкиных сказок.
        Пока преобразившийся старичок любовался Жуайез, надрывавшейся звоном, Маверик пытался пошевелить хотя бы пальцем - ничего не выходило.
        - Даже не пытайся, глупыш, - волком в голодный январь оскалился колдун. - Ничего уже не поможет, я уж посильней тебя буду!
        - Заманили, демоны, - только и смог выдавить из себя Рой, ненавистно глядя на проклятого старика.
        - Ты о поури? - жуткий хохот колдуна сотряс стены. - О! Да они пытаются путников отговорить от визитов моей скромной обители! Каждую ночь, завидев припозднившегося путешественника, бегут к нему, предупредить хотят... И, глупые, никак в тол не возьмут, чего это люди сбегают - и прямо ко мне. Желая спасти путников, поури их только губят! Ха! Вот они какие, твои демоны! Глупышка, ты такой же, как эти "всамделишные, - колдун произнёс последнее слово с невероятным презрением в голосе, - герои все тут остаются, никто из силачей не может хотя бы разок пораскинуть мозгами. Вот зачем вам, дуракам, редкие вещи? Ну вы же их только угробите! Я же их спасу, сохраню, в маслице все мечи будут, ни одна книжечка не познает, что такое пыль, сапожкам не надо будет стелек новых даже, не то что подошв!
        Похоже, колдуну давным-давно не выдавалось возможности выговориться - и Маверик стал двойной жертвой: и колдовства, и словоохотливости этого сумасшедшего старика.
        - Не... позволю...
        - О, какой силач, смотрите-ка! - колдун картинным жестом обернулся к гробам, покачнувшимся при взгляде чернокнижника. - У него ещё есть силы говорить! Ну-ну! Сейчас, сейчас ты у меня присмиреешь и спатенькать будешь! Вечно!
        Сумасшедший блеск в глазах старика приводил в не меньший ужас, чем его колдовство.
        Маверик лихорадочно соображал, что же делать дальше. Ноги уже похолодели, туловище наливалось слабостью, разум погружался в пучину сонной дрёмы, которая могла заняться на какую-то малость - всего лишь вечность...
        "Должно быть средство! Должно! Бейся, Маверик! Бейся! Душа ещё жива... Душа... Флейта! Ллевелин, помоги мне, прошу!".
        Стыли жилы, холод добрался уже до самой груди - и тут-то его продвижение и остановилось. Старик удивлённо посмотрел на Маверика, застывшего в воздухе, сделал какой-то неуловимый пасс... Через миг показалась простенькая флейта.
        - Да ты у нас полон сюрпризами! Я чую, что эта вещица ещё ценней меча! Какая удача! Боги, какая удача! - хищническая улыбка расцвела на лице колдуна. Струйка слюны потекла на подбородок...
        "Если тьма будет стучаться в душу, - вспомнились слова Ллевелина Распоследнего, - просто поднеси её к губам... "
        "Но - как?! Как?!!" - пот тремя ручьями катился по лицу Маверика, всё сильней и сильней слабевшего, всё более и более приближавшегося к вечному сну.
        - Не... дам... Я... не... сдамся... Ллевелин! Ллевелиния! - последние слова Рой, неожиданно не только для себя, но и для колдуна, произнёс особенно чётко, наполнив голос всей яростью и силой, что смог собрать.
        И тут... Старик удивлённо проводил глазами, не успев понять, что происходит, флейту, взлетевшую под самый потолок. А через краткий миг, вобравший в себя бесконечность, зала наполнилась музыкой, дивной, чарующей музыкой...
        Звуки, выходившие из флейты, становились образами, красками, чувствами: волна света, вобрав в себя пламя факела (тут Маверик наконец-то заметил, насколько тусклым был огонь), добралась до самых отдалённых уголков этого здания, ставшего настоящим склепом. Чириканье птиц и крики чаек, гудение весёлого шмеля и ворчанье проснувшегося от зимней спячки медведя, шум моря, бьющегося о скалы, апрельская капель, журчанье ручейка, торящего дорогу сквозь снежные наносы...
        Сама жизнь, призванная мелодией флейты, боролась с колдуном - и потому исход боя, конечно же, был предрешён... Колдун, корчась, отступил к стене, словно надеясь найти спасенье в стылых камнях, закрыл уши ладонями, только бы не слышать музыку... А та становилась всё громче и громче, вбирая в себя гром майских гроз и пение соловьёв, воронье карканье и львиный рык, визг щенков и мяуканье бывалых котов... Что могла сделать тень, всего лишь бледная тень смерть - против мелодии самой жизни? Только отступить, поджав сумрачный хвост, бежать, бежать как можно дальше, чтобы только не слышать это...
        - Чудоё - только и смог выговорить Рой, падая на пол.
        А колдун... Колдун... Он таял. Это было похоже тень, прогоняемую полуденным солнцем с улицы. Силуэт старика делался всё меньше и меньше, а потом и вовсе пропал - будто никогда и не было...
        Солнце просыпалось, потягивалось, смеялось первыми, утренними лучами. Это через час или два светило избавится от дрёмы, и примется за работу. А сейчас... сейчас солнечный свет был нежен и ласков...
        Рыцарь Красного пути чувствовал себя точно так же, как узник, пробывший в заключении тысячу лет - и наконец-то добившийся свободы... А заодно освободивший всех остальных, кто маялся в каменной тюрьме.
        Маверик только-только миновал границу леса, и теперь застыл на месте, разглядывая открывшуюся его взору равнину, поросшую красными маками. Рою дышалось так легко, как никогда прежде...
        * Версия от 02/05/2009.

5. Крылья
        Особый дар - слышать море, чувствовать море, радоваться морю, плакать и смеяться вместе с морем. Разве не прекрасно любоваться лазурными волнами, игриво набегающими на песчаный берег? Разве не чудесно наблюдать, как то тут, то там шаловливо пенятся "барашки", словно играющие друг с другом и нежным солнцем? Разве не прекрасно слушать, как шумит море, бьющееся в редкие прибрежные скалы, как плачет человек...
        "Плачет человек?" - эта мысль внесла раздор в мелодию мечтаний Маверика Роя, заставила застыть на месте странствующего рыцаря, заставила замотать головой по сторонам в поисках плачущего. Но вокруг было непривычно пустынно. Даже чайки и крачки облетали стороною пригорок, с которого начинался головокружительный серпантин. Протоптанная за многие и многие годы дорожка вела меж скалами вниз, к морскому побережью, такому притягательному, манящему, такому красивому в этот предполуденный час. Лишь редкие кусты терновника, заросли вереска да валуны покрывали эту землю, через считанные шаги обращавшуюся в солёную воду. Только терновник, вереск, валуны и странный...
        Рой ускорил шаг, через мгновение перейдя на бег: рыцарь боялся опоздать. Там, встав на валун, вросший в землю у самого обрыва, мокрого от морских брызг, широко раскинул руки паренёк лет шестнадцати. На его спине свисали гнутыми еловыми ветвями крылья из то ли гусиных, то ли орлиных перьев. Неровные, пыльные, похожие на те, что ладят бродячие жонглёры для своих представлений. Более похожие на насмешку над крылатыми обитателями неба, эти крылья всё-таки таили в себе... что-то такое. Душу? Наверное, именно так. Правда, на это Маверик обратил внимание много после, а сейчас он мог думать только об одном: успеть. Надо успеть! Ведь этот глупец хочет прыгнуть в море. Может, думает, что взлетит? Это сделает разве что его душа, когда тело поглотят волны...
        - Стой!!! Остановись!!! - взревел Маверик, когда парень с бутафорскими крыльями уже было хотел спрыгнуть.
        Вздёрнутый подбородок, распрямившиеся плечи - и пустой взгляд. Рой прекрасно это видел: так уж вышло, что "летун" стоял к небу боком, в профиль, словно давая возможность получше разглядеть перед прыжком в вечность.
        Парень повернул голову, растерялся, глупо всплеснул руками, зашатался - и шлёпнулся на землю, отчего крылья, и до того дышавшие на ладан, хрустнули, треснули, а почти все перья слетели с них, подхваченные ветром.
        - Дурак! Что ты собирался сделать? - Маверик горной грядой навис над "летуном", смешно хлопавшим глазами. - Дурак! На что ты надеялся, на что? Что ты хотел сделать?
        Незнакомцу оказали огромную честь: редко кто видел Роя в гневе, на этот же раз это был даже не гнев... Это было что-то сродни буйной стихии, разрывающей небо громом, а землю раздирающей молниями. Набухали желваки на скулах, сжимались кулаки, лицо обретало пепельный оттенок...
        А этот странный светловолосый парень с грустью смотрел на море. Где-то там, на севере, оно билось о совсем другие берега...
        Берега Беотиды. Сколь славна их история, воспеваемая слепыми аэдами! Эти неприветливые, бедные земли рождали настоящих героев и великих демиургов, навсегда изменивших мир и оставивших свой след (нередко - кровавый) на полотне с удьбы.
        Но среди прочих всегда выделялись двое - их запомнили как Тентала и Идемнара. Острейшие умы Беотиды, они прославились грандиозными творениями. Поражавшие изысканностью и изобретательностью палаты дворца великого царя беотий ского Мемнона, музыкальные шкатулки, услаждавшие слух, механические птицы и звери, металлические деревья, на которых распускался нефритовый цвет. Тентал и Идемнар верно служили Мемнону, но царь всё равно начал подозревать их в предательстве, в том, что мастера сильней стараются, работая для простого люда, нежели для владыки беотийского. И вот, однажды, мастера чем-то провинились перед государем, и тот повелел запереть их в самой высокой и неприступной тюрьме, построенной среди прибрежных скал. Шли дни, но Идемнар и Тентал не унывали: они творили. Из свечного воска и перьев птиц, что во множестве водились поблизости и нередко (себе на горе!
        залетали в темницу, собрали мастера крылья. Боги, что это были за крылья! Сами птицы позавидовали бы им! Изящные как бабочки, лёгкие как поцелуй, крепкие как нервы храбреца, они были шедевром двух беотидских мастеров.
        Идемнар и Тентал надели крылья - и полетели, полетели, полетели, прочь из обрыдлой темницы! И все, кто замечал этих двоих в небе, замирали на месте, любуясь воплотившейся мечтой человека о полёте. Ветер бережно нёс мастеров на своих руках, чайки составляли компанию, развлекая беотидцев криками и головокружительными пируэтами, солнце ласкало мастеров своими нежными лучами, море поддерживало овациями волн, а наконец-то показавшийся берег, где через несколько веков вырастет королевство жирондское. И спустились беотидцы, поняв, что наконец-то обрели свободу. И ликовала прекрасная Идемнар, целуя от радости усталого Тентала...
        - У них родились дети, у прекрасной Идемнар и гениального Тентала. Кроме легенды и дара творцов, мои предки в наследство оставили мечту-страсть, мечту-дрёму - мечту к полётам, мечту к измнениею мира. К каждому из потомков Идемнара и Тентала однажды приходит сперва непонятное чувство. Душа ноет, ночью, днём, ты хочешь чего-то, чего-то несбыточного, непонятного, а потом, однажды, ты смотришь на небо - и понимаешь: тебе нужно лететь. Во что бы то ни стало, но - лететь, создать крылья, стремиться ввысь, вверх, к солнцу, вдохнуть аромат моря, посмотреть на землю свысока, понять, насколько мы, люди, малы по сравнению с огромным миром... Несколько месяцев назад то же чувство охватило и моё сердце. Мой отец, быстро поняв, что же происходит, привёл меня сюда, посмотреть на эти волны, на это небо - и я понял, что тоже хочу полететь. Папа, улыбнувшись, сказал, что я должен сам сделать себе крылья... Я дни и ночи напролёт трудился, создавая их. И... ничего не вышло. Понимаешь, Маверик, ничего!
        Франсуа Дебеутида, потомок двух великих мастеров, пытался держать себя в руках, боялся показать себя слабым - и всё же серые глаза предательски заблестели.
        - У меня ничего не получается, я недостоин имени своих великих предков. Даже мой отец летал - когда-то! Он смог... А я... Я не могу! - кулаки забарабанили по земле, взметая тучи пыли. - И потому я решил, что... Я подумал: зачем всё это? К чему? Если у меня ничего не получается, если удача ни разу не улыбнулась мне, если я просто устал - к чему же тогда жить? К чему пятнать великий род Дебеутида? И я решил уйти вместе с мое жалкой поделкой, этими недокрыльями! И не было лучшей могилы, нежели море, которое когда-то преодолели великие Идемнар и Тентал!
        - Глупый ты, Франсуа, но я ведь тоже когда-то был таким. Хотя - чего скрывать-то? Я так и не поумнел! Спросишь, неужели умный человек будет всё идти и идти вперёд, к цели, которая становится всё призрачней? Идти, если вера в успех всё слабее и слабее? И я отвечу тебе, Франсуа, обязательно отвечу: будет! Если у человека есть мечта - и он не побоится исполнить её, как бы слабо ни верилось в её исполнение - этот человек её достигнет. Обязательно достигнет, Франсуа, несмотря ни на какие препятствия!
        Глаза Маверика пылали огнём решимости. А руки... руки сами собою достали флейту.
        - И ты твори, Франсуа, иди вслед за своей мечтою, ты ведь так близок её исполнению! В твоих крыльях есть - я это вижу - душа! И это значит, что когда-нибудь ты взлетишь над этим морем, и чайки будут играть с тобою в догонялки, и море тебе будет рукоплескать пенными волнами, и солнце будет радоваться вместе с тобою этому полёту, и ветер будет смеяться в твоих ушах! Надо только верить - и идти вперёд, творить, несмотря ни на что, и тогда ты исполнишь свою мечту! А сейчас... А сейчас давай помолчим с тобою, пусть флейта договорит за нас этот разговор.
        И море удивлённо прислушивалось к шелесту волн, что шёл - невиданное дело! - со стороны прибрежных скал, к звукам взлетавших к небу чаек, к свисту урагана, к дуновению ласкового утреннего бриза, к печально-красивой мелодии флейты последнего из великого рода Ллевелинов.
        И даже солнце, наслаждаясь той музыкой, всё никак не хотело скрываться за горизонтом, оно желало дослушать поющую о мечтах флейту. И флейта, польщённая таким вниманием, всё пела, вплетая в голос новые и новые звуки, всё новые и новые мечты...
        * Версия от 31/05/2009.

6. Часы
        Город обнимал белые скалы тысячедомным телом, и до чего же дивным оно было! Маверик никогда прежде не видел столь чистых улиц, такой ровно выложенной брусчатки, таких приветливых стражников и добрых жителей. Горожане широко улыбались гостю, звали его к себе на обед, желали перемолвиться с ним словечком-другим. Горожанки же не упускали возможности подмигнуть Маверику.
        А какие чудесные здания возвели древние зодчие! Такой добрый кирпич поди сыщи на всём белом свете! А черепица? Всем черепицам черепица! Тонкая, изящная, ажурная - и крепкая, что горный кряж! А фундамент? Диво, а не фундамент! Хоть землетрясение случись, хоть бездна разверзнись посреди города - выстоит! Вот вам слово - выстоит, не покачнётся даже, ни единой трещинки не будет! А окна? Боги, какие окна! Стекло в каждом, заморское, прозрачное, дунь - зазвенит соловьём! Это вам не бычий пузырь, ни-ни! Шельмецов италикийцев творение, не пьяного мастера из соседнего двора! По такому стеклу хоть молотом бей - только прочнее станет!
        А городская ратуша? Умоляю, вы поглядите, поглядите хорошенько! Огромные часы, созданные некогда машинознатцами из горной Шайварии, ещё ни разу за минувшие три века не сбились, не то что - остановились! Цифры, выложенные яшмой на хрустальном циферблате, стрелки из воронёной стали, прямые, как мысль дурака! А двери, двери, о небо, какие двери! Медные ручки, витиеватым узором испещрённые! Доски вишнёвого дерева - право, не вру! Только понюхайте - сразу аромат цветущей вишни признаете! Ну же! Нюхнули? Признали? То-то же!
        И только одно смущало в этой ратуше: те самые двери той самой ратуши были закрыты (да-да, цепь сковала те самые ручки из той самой меди)! Окна скрывали простенькие (и это было странно, до чего же странно!) ставни, старые, краска с них давным-давно облезла, дерево ссохлось - и (а это уже была вторая странность, если не считать приветливых стражников!) покрылось трещинами. Да не простыми, а похожими на следы от когтей, ровненькими такими, наискосок изрезавшими доски.
        А ещё (и это было третьей странностью, но отнюдь не последней!) - из глубины ратуши доносились звуки, будто некто огромный рычал и плакал одновременно.
        - Добрый человек, скажи, когда ратушу открывают? - Маверик окликнул проходившего мимо дородного горожанина, в тяжёлой меховой одежде (и это на жаре, на пекле самом, господа читатели!), в золотой цепи, опоясывавшей шею и спускавшейся к сердцу.
        Горожанин остановился, приветливо улыбнулся Рою, и попросил повторить вопрос: "Не расслышал, на ухо туговат стал, эх, старость не радость, знаете ли..."
        - Когда ратушу открывают? Мне бы внутрь взглянуть, если можно...- самому Маверику вопрос начал казаться глупым.
        Ну в самом деле, чего такого в странных звуках, доносящихся из ратуши? Ветер может гулять, да и вообще...Рой просто устал: трудным выдался путь через море.
        - Ратушу? - улыбка горожанина стала ещё шире, да вот только глаза...
        Холодней умершей надежды были те глаза, и Маверик почувствовал, что он на верном пути: в ратуше явно крылось нечто злое. Ну не может всё быть хорошо в большом городе! А тем более - ну где вы, господа хорошие, видели вежливых, приветливых, милых стражников? Враки всё, жалкие фантазии, не более! Страже положено быть злобной, сонной и недовольной, работается им так лучше! Ведь как глазу добряка определить, кто злодей, а кто - нет? Ну же? Что, говорите? Трудно? То-то же! А вот глаз разбуженного посреди ночи человека, голодного, выдержавшего с утра крики сперва жены (вечно о зарплате, негодяйка!), а после начальства (а вот эти бы хоть разок о жалованье, а?!) - так вот, глаз этот вмиг отыщет недоброхота. Клянусь! Сами проверьте, если желаете!
        А ещё: горожанин совершенно не потел. Под грудой меха! Ни капельки, ни бисеринки пота - и улыбка в пол-лица!
        - Да, да, милостивый государь, ратушу когда открывают?
        - Никогда. Она всегда закрыта. Так надо, поверьте, так надо, - ещё слаще улыбнулся прохожий, распрощавшись с Мавериком.
        Рой ещё несколько минут стоял, поглядывая на медные ручки запертых, закованных дверей, на ставни, а после - направил свои стопы в одну из улочек, выходивших на площадь перед ратушей.
        До чего же чистыми были эти улочки! Ни соринки, ни единого следа помоев, которые в других городах выливались прямо сюда, на мостовую. И здесь прежде так было: канавки и стоки легко можно было различить меж камней брусчатки. Да вот беда: сухие, суше только песок в пустыне, были эти канавы. Практически пусты были и сами улочки: Рой подловил себя на мысли о том, что людей практически и не встретил - а ведь должен был! Центр города, солнце вот-вот упадёт за горизонт, устраиваясь для ночного отдыха, полным-полно мастерских, лавок и кабаков, где можно было бы провести время с пользой, куда можно было б заглянуть горожанам... Ан нет - мало людей, мало! И все - странные! Маверик только сейчас понял, что же удивляло его в жителях Города: одежда. Многие из обитателей сего странного (ага, уже начало, начало казаться странным сие место!) поселения ходили в зимних костюмах, иные - с непокрытыми головами (пусть и вечер, но палит-то солнце, палит!). И все эти люди, невзирая на жару, ходили или улыбаясь, или сохраняя отрешённое выражение лица. И...И это было страшно, господа, очень страшно.
        А ещё одна странность (уже...эх, чего уж теперь-то считать?!) заключалась в том, что Рой не заметил на улицах ни единого ребёнка. Никто не играл в шары или кольца, в пяльца или фанты, "съешь-ворону-быстро" или "рыцари-и-магрибцы".Да, встречались Маверику подростки - но изредка. И на их лицах царили всё те же тишь, благодать и улыбка. Это был целый город деланных улыбок, за которыми скрывались холод, безразличье и...И что-то ещё, нечто неуловимое, постоянно ускользающее от понимания странствующего рыцаря. Однако Рой бился, стремился к осознанию причин тех странностей, которые происходят в этом городе.
        Рой решил наведаться в довольно-таки милую с виду таверну: вывеска-щит с нарисованной кружкой пенящегося пива, распахнутая настежь дверь, уютный полумрак зала - и ни единого посетителя. За одним из столов сидел тавернщик, хозяин этого заведения: в накрахмаленном фартуке, с брюшком, куда ж без брюшка? Это ж всё равно что гордость заведения: чем толще хозяин, тем стряпня лучше! И, глядя на этого тавернщика, сразу можно было понять: ох, и хороша же должна быть еда здесь! Да и выпивка, небось, дюже добрая! Ан нет, всё равно не было посетителей. .
        - Хозяин, а где все? Завсегдатаи где? - не успев войти, уже спросил Рой.
        - Посетители? - тавернщик поднял голову и уставился на Маверика.
        На лице толстяка играла всё та же натужная, деланная улыбка, за которой не пряталось ни капельки тепла и доброты.
        - А зачем людям сюда приходить? Все счастливы! А к чему напиваться, если всё хорошо, всё отлично...- и так странно посмотрел на Роя, что тот почёл за лучшее убраться восвояси.
        Следующим местом, куда наведался Маверик, была мастерская горшечника. Ещё издали можно было услышать звуки гончарного круга, за которым работал худой седовласый мастер, ни на что, кроме работы, не отвлекавшийся. Рой, признаться, залюбовался действом: из куска глины мозолистые, грубые пальцы за парочку минут сотворили чудесную тарелку. Гончар отложил творение в сторону...к сотне таких же. Позади него громоздилась целая гора необожженных глиняных тарелок, совершенно одинаковых к тому же.
        Маверик сглотнул:
        - Скажи, добрый мастер, а зачем ты одинаковые тарелки лепишь? Ведь покупатели...
        Гончар, не отрываясь от работы, ответил:
        - Так оно зачем - разные? Не нужно разных. Горожанам одни и те же тарелки подавай. Одни и те же. Все тарелки - одинаковыми должны быть. Да и то: одинаковых тоже давно не покупают, ибо ни к чему. Не нужна больше посуда добрым, счастливым горожанам.
        - А зачем же ты продолжаешь свою работу? - всплеснул руками Маверик, не в силах понять гончара.
        Неожиданно руки мастера сжались, испортив глиняную заготовку. Седой ремесленник поднял глаза на Роя, и на миг - краткий, неимоверно краткий миг! - в глубинах их показался проблеск мысли. Но, на горе, проблеск этот почти тут же угас, и гончар вернулся за работу.
        - Так надо. Отчего же не работать, если надо? Надо - значит надо...Да...надо... сли бы не было надо...То...не было бы надо...Да!
        Сбитый с толку, Маверик решил успокоиться, посетив местный храм. Вот где должно найтись успокоение, а может, священник ответит на мучивший Роя вопрос: "Что же здесь происходит?".
        Белая громада, тянувшаяся к небесам, поражала воображение. Портал храма был изукрашен барельефами, начинавшимися у самой земли, аркой окружавшими двери в твердыню веры. В самом низу зодчие изобразили простолюдинов (и до чего же мастерски вышло!), чуть повыше были служителя Бога, ещё выше - первосвященники, над ними - ангелы, архангелы и серафимы, а на самом верху...Ну, вы и сами поняли, кто был высечен в камне на самом верхнем из барельефов.
        Рой вошёл внутрь. Сделав несколько шагов, он оказался в круге красно-синего света - это лучи солнца проникали в храм, преломляясь в дивных витражах, озаряя ещё и колонны, подпиравшие свод здания. А впереди, у алтаря...
        Рой впервые за день облегчённо вздохнул: у алтаря молился священник. Вот кто ответит на все вопросы Маверика! Ведь служитель Бога должен знать, что происходит в подвластном ему приходе. Но лишь сделав несколько шагов, рыцарь понял, что и здесь, в храме, не всё чисто: в глаза бросалась пустота. Не было здесь никого, кроме священника: ни молившихся, ни служек, никого...
        - Отче, помогите мне с терзающими душу мою вопросами, - Маверик положил руку на плечо погружённого в безмолвную молитву священника.
        Служитель Бога обернулся - и Рой отпрянул. На лице святого отца играла всё та же улыбка-пустышка...И он, значит, тоже немного...того...
        - О чём ты думаешь, сын мой? Что мешает тебе? Спрашивай - и я отвечу, - ответ показался Маверику каким-то...механическим, произнесённым скорее по привычке, нежели из желания помочь.
        - Что происходит в этом городе? Где прихожане? Где молящиеся? Где молодожёны или умирающие?
        Священник же ответствовал, поглаживая выбритую макушку:
        - А зачем им приходить сюда? Все счастливы, счастливы абсолютно! Никому и в голову не придёт молиться - а зачем? Ведь блага земные и небесные уже дарованы жителям города сего. Молодожёны? К чему любовь и брак, когда истинно счастье царит меж горожанами! Все счастливы! Зачем любовь? И, тем более, зачем умирать? Счастливы...все счастливы...
        Пустой взгляд священника провожал бежавшего прочь Роя...
        Погружён в думы, Маверик не заметил, как ноги сами привели его к ратуше. Рой поднял пытливый взгляд на часовую башню. Стрелка (хотя - какая там стрелка? Стрела, стрелище!) указывала на цифру одиннадцать. И это было странно: вроде только-только солнце скрылось за горизонтом...
        Маверик замер: из ратуши доносились стоны и вздохи, становившиеся всё громче и громче, заставлявшие сердце учащённо биться, а руки дрожать той самой хорошо всем знакомой дрожью трусости...На счастье нерешительного рыцаря, Жуайез проснулась в ножнах, яростно зазвенев, так и просясь в бой. Молодчина: что бы Маверик делал без своего меча? Я вас спрашиваю, как бы ему "сладко" пришлось при жизни такой? Молчите? Правильно молчите, не до разговоров - пора клинку звенеть, а не языку.
        Рой размышлял: что же предпринять? Как пробраться внутрь? Сперва взгляд остановился на кирпичах, выпиравших из древней кладки. Конечно, по ним можно было взобраться наверх, к одному из окон, чтобы потом...Ну что, что - потом? Выбивать ставни? Держась одной рукой за кирпич, а другой размахивая Жуайез? Вот смеху было бы: увидь это зрелище кто-либо из местных - от души бы посмеялся! В общем-то, водосток тоже подходил на роль "лестницы в небо": довольно-таки крепкий на вид, мерзкой ржавчины незаметно...
        Жуайез вновь зазвенела, нетерпеливо и вызывающе, - и правая рука, в которой удобно расположился своенравный меч, потянулась к дверям ратуши.
        Маверик размахнулся - и металл цепей, плача стальным звоном, лопнул. Рой едва дотронулся до освобождённой медной ручки, как дверь распахнулась, пахнув на странствующего рыцаря плесенью, пылью и...потом! Человеческим потом! Разило так, что Маверик закашлял - он, бывалый, прошедший навоз конюшен, смрад разложения и рыбу "второй свежести", закашлял! И, между тем, Рой улыбался: вот, наконец, настоящая жизнь оказалась рядом!
        Двери вели в маленькую прихожую, откуда расходились направо и налево коридоры. Маверик, принюхавшись, избрал последний - и не прогадал. Рой шёл вперёд, держа Жуайез наготове, а таинственные стоны и хрипы становились всё громче и громче. Вскоре рыцарь почувствовал, что пол...дрожит! Дрожит, будто ветхий мост, стонущий от топота гвардейской кавалькады. Маверик прибавил шагу, провожаемый отсветами ламп, огоньками свечей и взглядами бургомистров, запечатленных на холсте давным-давно сошедшими в могилу художниками.
        Гул и стоны становились всё громче - но и коридору уже был виден конец. Маверик, прежде чем сделать последний шаг и оказаться рядом с...чем-то, поцеловал клинок Жуайез.
        - Не подведи меня, прошу, - отстранившись, одними губами прошептал Рой.
        Меч одобрительно зазвенел.
        - Я знал, что могу на тебя положиться, - рыцарь нашёл в себе силы, чтобы улыбнуться, и ворвался в главный зал ратуши. - Монжуа! Монжуа! Монжуа!
        Маверик трижды выкрикнул привычный Жуайез девиз - и опешил, едва не выронив меч. Рой наконец-то взглянул на то, что прежде было залом.
        Почему - прежде? Опять спрашиваете, снова торопите, в который раз спешите... очему да почему! Да потому, что нельзя словами точно описать то, что предстало глазам Роя.
        Но - я всё же попытаюсь...Молчите? И правильно делаете, сейчас лучше не шуметь, а то ведь...А потом...И уж затем- того...Да-да, милостивые государи мои, именно это я подразумевал, говоря "того"...
        Лишь каким-то чудом не задевая потолка (а между ним и полом было добрых пять жирондских локтей!), возвышался гигант-урод - или уродливый гигант, кому как больше нравится. Коричневый, точь-в-точь как обожженный глиняный кувшин... роклятье! Так ведь гигант и был глиняным! Ну точно - керамическое подобие человека! Приплюснутая скуластая голова, скошенный лоб, толстогубый рот, чёрные глаза-провалы, горбатый, но всё же мощный торс борца, огромные ручищи, каждая толще векового дуба, и ноги-утёсы. В тени этой громады водили безумный хоровод люди. Кого здесь только не было! И ремесленники в измятых фартуках, и детишки, извалявшиеся в грязи, и дамы в весьма и весьма вызывающих нарядах, и хмурые стражники в тронутых ржой кольчугах, и нищие в ужасных лохмотьях...И все они... а, точно! Все они были обмотаны цепями, тянувшимися к самому потолку.
        Люди прибавили шага, и раздался переливчатый, тягучий колокольный звон - часы принялись отмеривать полночь. До нового дня оставалось всего одиннадцать ударов колокола...
        Скованные цепями люди всё ускоряли и ускоряли шаг, а крики и стоны смертельно усталых "часовщиков" становились всё громче и громче, заполняя собою весь зал.
        - А кто это тут у нас? - гигант наконец-то заметил чужака в своей вотчине. - Новенький...Давненько новеньких у нас не было, правда, слуги мои?
        - Да, господин! - отозвался нестройный хор бедняг.
        Колокол вновь зазвенел, ещё громче и тревожней. Оставалось десять ударов до наступления нового дня...
        - Ну же, подходи! - гигант наклонился, распахнув "отеческие" объятия. Выглядело это жутко: огромный уродец вот-вот заграбастает тебя своими глиняными ручищами.
        Маверик сглотнул, крепче сжал рукоять яростно звеневшей Жуайез - и отошёл на шаг назад. Дальше отступать было некуда: покрывшаяся "гусиной кожей" спина упёрлась в стену.
        - Боишься? Зря! Ты будешь счастлив в служении! Все мои слуги счастливы!
        - Да, господин! - и снова удар колокола, и снова - ещё громче и мрачней предыдущего. - Мы счастливы в служении! Мы заводим часы счастья! Все счастливы! Все горожане! Все! Счастливы!
        - И ты будешь счастлив, - на лице глиняного урода навечно была запечатлена услужливая улыбка.
        Маверик узнал её: та же улыбка играла на лицах горожан. Холодная, деланная улыбка...
        Вот, значит, кто покорил город, наведя на него какое-то неведомое колдовство. И теперь, похоже, все горожане подчинялись указке этого гада. Пустые внутри, подвластные чужой воле, люди не жили, но существовали. И вот это-то - осознание той мерзости, которую принёс этот гигант в город, и придало сил Маверику. Ему, рыцарю Красного Пути, претили навязываемая (пускай и не ему самому!) извне воля и бытие по указке глиняного великана.
        - Пусть я умру несчастным - но умру сам, а не по чьей-то указке. Умру свободным! Монжуа! Свобода! Орден! Монжуа! Уррррраааа!
        Непонятно как очутившаяся в левой - свободной - руке Маверика флейта Ллевелина запела. Сама запела! Сама! А Рой почувствовал, как чьи-то руки, холодные, но уверенные, вцепились ему в правую руку - и помогли покрепче сжать Жуайез.
        - Монжуа! Воля! - вновь вскричал Маверик, устремившись вперёд, на великий и славный бой.
        Гигант замахал ручищами, кулаки так и забарабанили по воздуху у самой головы Роя, забарабанили - но не попали. Промелькнув меж двумя скованными часовыми цепями подростками, Маверик в два прыжка оказался у ног гиганта. Взмах!
        А колокол вновь зазвонил, а люди всё водили и водили хоровод, а их цепи всё гремели и гремели...
        Взмах! Жуайез обрушилась на ступню урода - и отлетела назад, обидчиво взвизгнув: клинок не оставил на керамической броне ни единой трещинки!
        И вот тогда-то!!! Тогда - то Маверик испугался по-настоящему! Рой запрокинул голову, чтобы увидеть приближающиеся лапы гиганта. Но не они врезались в память рыцаря, а улыбка. Услужливая, лживая, холодная улыбка запечатлённая на устах глиняного великана. Она показалась Рою настолько омерзительной, что всё тело его свело судорогой, а в горле застрял комком боевой клич...
        Жуайез звенела всё громче и громче...
        Новый удар колокола сотряс ратушу от фундамента и до черепичных пластинок...
        Оставалось совсем немного до полуночи, часа абсолютной власти тьмы над миром...
        Ручищи всё приближались и приближались. Маверик содрогнулся - и бросил прощальный взгляд на рабов гиганта. В рубищах и фартуках, шелках и холстине, скованные одной цепью - цепью служения и страха - эти люди с тупыми улыбками на лицах бегали по кругу, всё ускоряясь и ускоряясь. Но глаз Роя уловил промелькнувшего старика в каком-то балахоне. На его лице не было и тени улыбки! Только - мольба и печаль, нечеловеческая печаль, способная даже бывалого палача заставить всплакнуть. Серые глаза старика взмолились: "Помоги...Помоги..." - и он пропал меж другими рабами глиняного великана.
        "Рыцарь Красного Пути обязан помогать сирым и убогим, обязан оберегать паломников, обязан защищать слабых..." - вспомнились строки Устава Ордена...
        И как столько событий произошло за считанные секунды?
        Снова - удар...Ещё пять раз прозвонить колоколу, и наступит полночь...
        Гигант соединил лапищи в неимоверный кулак, поднял его к глазам, словно шалопай, словивший муху, раскрыл ладони...И взревел, сотрясая ратушу: Маверик пропал!
        Рой сумел в последний момент поднырнуть под лапами великана и вновь оказался у самых его ног. Жуайез победно зазвенела, желая битвы, алча победы! Не мог Маверик проиграть, когда хоть один из этих рабов просит его о помощи. А уж если весь город освободится от глиняного властелина, заставившего жить людей по заранее определённому, неизменному распорядку - то как не победить?!
        Но как не проиграть?..
        Вновь - колокольный звон, сотрясший уже, кажется, не только ратушуЈ но и весь город...Ещё четыре удара - и наступит полночь...Маверик чувствовал, что нужно! надо! необходимо! - успеть до того, как башенные часы пробьют полночь. И рой обязательно - успеет! Не может не успеть!
        Лапа великана ударила по воздуху прямо у левого плеча Маверика. Рой лишь больше сил вложил в новый удар по ноге гиганта - но тщетно! Глиняная "плоть" не поддавалась металлу Жуайез.
        Снова - удар колокола...Осталось - три...Всего лишь три...
        Маверик размахнулся, что есть сил, и вонзил Жуайез в ступню великана - то есть попытался вонзить. Меч, обидчиво зазвенев, лишь скользнул по керамике, не нанеся никакого вреда...
        А вот гигант - о да! наконец! - добрался до Роя! Правая рука великана - пускай всего лишь краешком, мизинцем - задела рыцаря, вмиг влетевшего в ближайшую стену...
        Вновь - удар башенного колокола, уже готовившегося отзвонить победный, двенадцатый удар и объявить о наступлении полночи...
        Рабы, улыбаясь всё шире, завертелись в безумном хороводе...Гремели цепи, сковывавшие их...
        Маверик не чувствовал своего тела, не мог поднять руки, не мог продохнуть...Но - нет! Левая рука всё-таки удержала флейту Ллевелина...Рой поднёся флейту к губам. .Пускай гигант услышит музыку! Пускай нельзя ранить этого урода! Пускай! Маверик сыграет прощальную песню...Прощальную...
        Рыцарь едва дунул - а флейта уже сама заиграла...Заиграла? Нет, она пела!
        Она пела о свободе, свободе жить, любить, ненавидеть и умирать, о свободе быть и не быть...
        Она пела о воле: о просторах степи и глубинах морей, о бездонных каньонах и заоблачных пиках, о парящих в небе орлах и кракенах, облюбовавших глубины вод...
        Она пела о вере, вере в себя и своих близких, вере в прошлое, настоящее и будущее...
        Она пела о спасенье от всякого зла и неправды, спасенье от собственных страхов и чужих злодейств...
        И пение это, наполнив собою ратушу, миновало древние стены её и разлилось по городу, добравшись до сердца каждого горожанина. Ведь у всех из них ещё сохранилось нечто человеческое, нечто, неподвластное глиняному великану, что-то такое, за что эти люди готовы были драться до самого конца...
        Мелодия флейты отыскала последние бастионы в людских сердцах - и открыла их. Даже скованные цепями рабы в этой темнице-ратуше остановили свой бег, замерев на месте и вслушиваясь в музыку флейты Последнего Ллевелина. И все эти люди - в едином порыве - пожелали бороться, пожелали драться, пожелали освободить и защитить город от великана. И само желание борьбы уже стало борьбою...
        Последний удар колокола так и не прозвучал: ведь некому было закончить часы заводить ...
        Гигант взревел, и рёв его был подобен летнему грому, сотрясавшему горы до самых корней, - и всё же он был не в силах победить музыку, призвавшие целый город к борьбе за свободу...
        Великан схватился лапами за голову - всё его тело покрылось трещинами, и он пытался не дать "плоти" развалиться. Тщетно! Всё было тщетно: обожжённая в неведомой печи глина трескалась, и из трещин во все стороны били языки бордового пламени. Гигант упал на колени - а через краткий миг новый громовой удар сотряс ратушу: великан развалился на тысячи, миллионы черепков...
        Маверик, победно ухмыльнувшись, потерял сознание, схлопотав удар осколком "плоти" великанской по голове...
        Колокол так и не прозвонил в двенадцатый раз...
        Рой очнулся лишь в середине дня: солнечные лучи, проникая через дыры в полуразвалившейся крыше, нещадно напекали макушку победителя гиганта.
        "Знал бы - не стал бы побеждать" - язвительно подумал Маверик и...
        И заметил сидевшего в груде глиняных черепков старца, того самого, чей полный немой мольбы взгляд так запомнился Рою.
        - А, молодой человек, Вы наконец-то очнулись...Таки поздравляю Вас с победой! - старик картавил слегка, но это лишь придавало ему определённый шарм. - Я уж и мечтать забыл, кто наконец победит Голема...
        - Голема? - удивлённо переспросил Маверик.
        - Да-да, этого гиганта из глины. Хотя, молодой человек, таки Вы знаете: мне очень смешно думать о Големе как о великане. Да-да, смешно! Таки что Вы хотите? Он ведь рос на моих глазах, создание рук моих и разума моего...
        Старик вздохнул (и до чего же печальный это был вздох, скажу я вам!) и начал рассказывать историю Голема...
        Не скажу за весь Прагбург, но каждый на Улице аридов поклялся бы: нет на свете никого умней старого Лазаря. Таки если б Вы знали, что тот Лазарь - я и есть, удивились бы! Прежде я иначе выглядел, уверяю, да и вёл себя по-другому... Но таки что делать? Судьба, молодой человек...
        Решил однажды этот старый умный Лазарь чудо совершить: жизнь создать. Но как это сделать? О, не спешите, говоря, что невозможно,
        таки неправда Ваша будет. Вычитал старый умный Лазарь в книжке древней (и лучше Вам не знать, что это за книга!). Был способ, нашёлся таки! Из глины слепить человечка, маленького, меньше пасюка, да пару слов произнести - таких слов, что упаси Вас Первочеловек их услышать! Плохие это были слова, гадкие, но таки когда Лазарь на это внимание обращал? Уверяю Вас: никогда. И зря, таки очень-очень зря...
        Ожила глиняная фигурка, которую Лазарь Големом нарёк. Творение рук старого умного (таки не такого умного, как после выяснилось) арида росло с каждым днём, всё больше узнавая мир и всё меньше подчиняясь создателю своему. Голем походил сперва на ребёнка, а после на юношу. И скажу я Вам, не было прежде ещё такого юноши! Не скажу за весь Прагбург, но каждый на Улице аридов поклялся бы в этом!
        Голем желал сделать город, а после него - и весь мир лучше. Только... олодой он был, слишком...Он считал, что всем будет хорошо, если станут одинаковыми все, если улыбаться будут, если счастье будут ощущать постоянно, если будут точно и прилежно свою работу выполнять. Голем хотел сделать всех жителей такими вот маленькими големчиками, только из плоти. И таки что Вы думаете? Таки он нашёл способ!
        Долго, ой, очень долго присматривалось творенье старого и, как оказалось, совсем не умного Лазаря к городской ратуше. Более всего часы его занимали. Не понимал создатель его, арид, отчего Голем день за днём, раз за разом приходит на площадь и смотрит, внимательно так, на часы те. И не скажу за весь Прагбург, но каждый на Улице аридов поклялся бы: ой недобро, ай нехорошо смотрел Голем!
        А однажды утром Лазарь таки обнаружил, что древнюю книгу, куда мудрецы былого запрятали знания свои и силы, украли. И таки что Вы думаете? Таки да, таки Голем и украл! В полночь, пробравшись в ратушу, он освободил силы, так и желавшие вырваться из книги. Старый и очень, очень глупый Лазарь не успел остановить творение рук своих. Он же и стал первым рабом Голема, за которым после и другие последовали. Скоро, очень скоро последовали.
        Творение рук Лазаря наложило особо заклятие на те часы: если в полночь их завести, то новый день не наступил бы - а таки старый, таки да, повторился бы. Но не для людей, о, нет! Для вещей. А горожане продолжали бы жить, счастливые, улыбающиеся. Големчики, тьфу, прокляни их Прачеловек! Но зато - вечно живущие, таки это было достоинством заклятия, вот что есть - то есть!
        Те же, кто заклинанию не поддался - попали в ратушу. Вы таки не смотрите, что они господином и хозяином Голема звали и выполняли любое его приказание! Не было в том вины древних знаний: за три века-то попривыкли, понравилось им служить, ничего другого они представить и не могли...
        Но Вы таки не вините их: люди ведь, просто люди - что с них взять? Хотелось ведь им тоже пожить хорошо. И не скажу за весь Прагбург, но каждый на Улице аридов поклялся бы: получилось это у них. Почти...
        Город обветшал за считанные часы: кое-где покосились дома, в иных местах крыши прохудились, окна превратились в "челюсти" - там остались зубы-осколки стекла. Улицы покрыл слой пыли и мусора. Даже люди стали как-то злее...Нет, не злее - искренней. Теперь не было за выражением их лиц скрытого холода заведённого механизма. Стражники с недоверием поглядывали на выходящего из северо-западных ворот Маверика.
        Словом, наконец-то Прагбург из часового механизма превращался в настоящий город, в котором жили настоящие люди со своими собственными (таки да, собственными!) желаниями, стремлениями, мечтами и страхами...
        И, таки знаете, не скажу за весь Прагбург, на каждый на Улице аридов поклялся бы: хорошо стало, ай, хорошо!..
        * Версия от 17/08/2009.

7. Сфинкс
        Ветер ломает под крыльями ночь,
        Пламя безумных, дай отогреться..
        Песня последнего - сбыться и спеться -
        Смерть отшатнулась и кинулась прочь...
        ДЖЕМ
        Долгим был его путь: через полмира прошёл Маверик, лишь бы увидеть Магистра. Сколько же прошло с той минуты, когда Рой сделал первый шаг на своей дороге длиною в вечность? Сам рыцарь порою забывал, для чего начал это путешествие, куда он идёт, за кем идёт, зачем идёт? Но дул ли промозглый ветер - Маверик шёл. Преграждали ему путь люди, ужас или ложь - Маверик шёл. И даже когда горы выросли перед ним, дырявя пиками далёкие-далёкие и молчаливые небеса - шёл Маверик. Назло всему и вся - он шёл, ведь не мог он не идти вслед за своею мечтой, за своим предназначением.
        Труден был его путь - и всё же он подходил к концу. Даже эта горная грядя не остановила пусть и уставшего до смерти, но отважного и храброго рыцаря. Маверик карабкался по кряжам, шёл тропами, которых даже козы сторонились, Рой отдыхал в тени карликовых берёз, ютившихся меж камнями, а спал в пещерах. А если сил не оставалось на поиск убежища, прямо на голых камнях, укрываясь латанным-перелатанным плащом, проваливался в сон наш рыцарь.
        Кто другой давно проклял бы всё на свете, сдался, нашёл бы себе уютное местечко в какой-нибудь деревушке - а то и в городе - и зажил размеренной жизнью. Но только не Маверик: у него ничего не было, кроме Жуайез, флейты Ллевелина и мечты, мечты о том, что он найдёт Магистра. Лишь в худшие дни, когда силы покидали путешественника, приходили мысли: что же будет делать Рой, найдя то, что ищет? Чем он будет жить, когда мечта воплотится в жизнь? Маверик думал - и не мог найти ответа...
        Но каждый путь подходит к концу, даже самый трудный, самый долгий, самый извилистый: совсем близко показалась горная вершина. Рыцарь, собрав волю в кулак, карабкался, взметая тучи пыли, разгребая ладонями щебень, хватаясь за выступы скалы. Там, вдали, должен быть Храм...
        Жители окрестных долин, наперебой, рассказывали Маверику о том, что в этом Храме живёт некто, исполняющий любое, даже самое сокровенное, желание. Но человеку предстояло пройти испытание: ответить на загадки обитателя Храма. А тех, кто ответить не смог, больше никогда не видели. Награда стоила того, но почему-то в последние годы всё меньше и меньше появлялось охотников пройти испытание. Даже местные не понимали, что же такое: всё реже они поднимали головы, чтобы бросить взгляд на сокровенную гору, всё меньше мечтали, всё чаще их желания касались только похлёбки, удачной женитьбы или тихого местечка для могилы. Пройдут годы, и они совсем замкнутся, даже легенды не останется о Храме, в котором исполнялись желания. Маверику, конечно, не дано было знать, но он был последним смельчаком, решившимся на лишения, преграды и трудности ради исполнения заветной мечты.
        Рой всё карабкался и карабкался, карабкался и карабкался, щебень осыпался под его руками и ногами...И в какой-то момент это всё закончилось: Маверик тупо уставился на свои руки, опёршиеся на край ровной террасы. Кончилось восхождение. .
        Рыцарь, щуря глаза, посмотрел дальше - и увидел...
        Да, это был тот самый Храм, не мог не быть. Он выглядел точно так, как рассказывали Маверику: приземистое квадратное строение с прохудившейся крышей, стоявшее в окружении давным-давно повалившихся и поросших мхом колонн. Но было в этом Храме что-то...этакое. Быть может, шарм старинной загадки или ореол легенды, что ли.
        Маверик замер. Он никак не мог решиться сделать первый шаг навстречу исполнению своего желания. Это было странно, но...похоже, что Рой боялся, что мечта исполнится. Глупо, говорите? Значит, ваши желания просто ни разу не исполнялись, иначе вы помнили бы ту предательскую слабость в теле, холод, плотным кольцом стягивающий сердце и горло, неуверенность, дрожь в руках...Помнили бы, уверяю. Маверик сейчас испытывал то же самое. А ещё - он боялся, и всё-таки смог победить свой страх. Мечта звала, и он не мог не пойти ей навстречу.
        Трава, которой поросла терраса, мягко пружинила под ногами. Хрустели камушки, мраморная крошка - остатки рассыпавшейся давным-давно статуи, от которой остался только один целый кусок: рука от локтя до кисти. Пальцы указывали на двери Храма. Маверик, глубоко вздохнув, вошёл во тьму древнего святилища.
        Точнее, это со стороны казалось, что в Храме мрак правит бал: лучи света, пробившиеся через трещины и дыры в крыше, падали на нефритовый трон, будто бы вдыхая в него жизнь. Рой долго любовался игрой света - и потому не заметил, что он не один в Храме.
        - Добро пожаловать, добро пожаловать, - раздался скрипучий старческий голос позади Маверика.
        Последний рыцарь Красного Пути развернулся, резко, унимая дрожь в коленях и забившееся сердце. Перед Роем, согнувшись, стоял какой-то старичок. Горбатый, большерукий, лицо его лишь наполовину было тронуто светом, так, что видно было лишь левый глаз и левый же краешек морщинистого, узкого рта. Редкие, жиденькие волосёнки какого-то уж совсем грязного, мышастого цвета в жутком беспорядке покрывали лоб старика.
        "Кто же он? Служка? Такой же, как и я, искатель способа исполнить заветные желания? Или...нет...не может он быть хранителем Храма! Этот старикан - разве он может быть исполнителем мечты? Нет...Не может быть...Никак не может! Так кто же он тогда?" - вопросами осами роились в голове Маверика, не находя ответа.
        - Чего ты ищешь здесь, сынок? Пришёл посмотреть на последний осколок старины седой? А? - хитровато улыбнулся старик. Хотя, что значит - улыбнулся? Уголок рта его жутко скривился, вымучивая улыбку из бескровных губ. - Или ещё чего? Ну ты говори, говори...Громче говори! Глухой я!
        - Где мне найти хранителя Храма?! - прогремел голос Маверика, прогоняя поселившуюся здесь тишину. - Где! Мне! Найти! Хранителя! Храма!
        - Орёшь-то чего...- хмыкнул старикан. - Хранителя, говоришь? Ну-ну...Ищут его всякие, ищут, а потом ррраз - и пропадает Нефритовый трон. Знаем мы таких, знаем...На что он тебе-то, а? Ты вон молодой, о вечной жизни не думаешь ещё... юбви хочешь? Горячей, страстной, всепоглощающей? А зачем любовь заёмная, наколдованная, не любовь это, так, балаган, прости меня Такир. Денег хочешь? Много? Золота? Каменьев? Так ведь прокутишь...Пропьёшь...Прогуляешь...То, что не заработано годами упорного труда, рассыплется, истратится в мгновение ока... нова придёшь...А ведь не дадут снова, неправильно это. Клянчить тогда начнёшь...
        Старик всё ворчал и ворчал, переходя на сбивчивый, неразборчивый шёпот.
        - Мне ничего этого не надо. Мне нужно...мне необходимо...мне надо исполнить мечту...- тихо, со светлой грустью, произнёс Маверик, посмотрев вверх.
        Там, на месте обвалившейся черепицы, гуляли облака по такому близкому небу.
        - Мечту? - а вот это слово старикан прекрасно расслышал, немедля прекратив брюзжать. - Какую мечту?
        - Я скажу об этом только хранителю этого Храма, - покачал головой Маверик, предупреждая расспросы этого странного человека.
        - Хранителю...- вновь улыбка трещиной пролегла по лицу. - Что ж...Дай-ка дорогу. .
        Маверик сделал шаг в сторону - и старичок направился к нефритовому трону.
        Лучи света, задрожав, заплясали по лохмотьям, по лицу, по горбу, по рукам - меняясь и меняя. Пропал горб, словно втянувшись в спину старика и налив силой поникшие плечи. Волосы, вбирая в себя лучи, напитались золотом, выросли, выпрямились. Руки взбугрились мышцами под обратившимися в кольчугу лохмотьями. А последний солнечный луч свился золотым ободом-венцом.
        Старик - да какой там старик! - хранитель Храма воссел на Нефритовом Престоле. Лицо его стало лицом зрелого мужчины, многое повидавшего на своём веку, но собирающегося повидать ещё больше. Глаза - голубые, лучились внутренним светом.
        Маверик припал на одно колено перед исполнителем желаний.
        - Так какую же мечту ты просишь исполнить? - заговорщицки подмигнул хранитель. - Говори! Давно мне не было так интересно.
        - Я Маверик Рой, последний рыцарь Ордена Красного Пути, ищу Магистра. Последнего Магистра...Нас только двое осталось - я и он - из всей братии. Мы - последние из Ордена, после нас никого не останется. Мне нужно...Мне необходимо найти Магистра. Я живу лишь этим. Я живу ради этого.
        Последний рыцарь Ордена склонил голову в молчаливой мольбе.
        - Ты недоговариваешь...Но, знаешь, так даже интересней: мне всегда нравились загадки...А твоя загадка - о, как она интересна! Но если на загадку найдётся ответ - она перестанет быть загадкой, знаешь ли. И получившаяся штука мне не понравится. Ну да ладно. Ты готов ответить на мои вопросы? И, не забывай, что если ты не справишься - тебе несдобровать! - голос хранителя, доброжелательный, вобрал в себя ноты звенящего металла.
        - Я готов. Ради моей мечты - готов, - Маверик был уверен в ответе как никогда прежде.
        - Мне нравится твоя уверенность, - из храма пропал солнечный свет, и на Роя навалился непроглядный мрак. - Я задам тебе...А кто ж его знает, сколько вопросов я задам, так будет интереснее.
        Маверик остался один на один с тьмою - и голосом хранителя Храма.
        - Итак, первый вопрос. Труден ли был твой путь? Не забывай, что ответ надо обдумать, и хорошенько обдумать! Мечта на кону, а это не фунт изюма...
        Сперва Маверик оказался сбит с толку: не вопрос-загадка легендарного исполнителя желаний, а какая-то дань вежливости, такими знакомые обмениваются при короткой встрече. Но потом - потом Рой повторил про себя этот вопрос.
        Труден ли был его путь? Дорога, заколдованная лепреконом, битва с проклятыми душами в замке Ллевелина, поединок в Жиронде, подстерегавшая в обители колдуна гибель, Голем, едва не поработивший душу. Для кого-то даже одно из этих испытаний показалось бы неподъёмным, неодолимым.
        Труден ли был его путь? Ловкость рук против лепрекона, волшебные мелодии флейты, верная Жуайез, верность мечте, уверенность в себе...
        Труден ли был его путь?
        - Я прошёл бы им ещё раз, и ещё, и ещё. Да, он был труден, но его можно было пройти. Я смог, не без помощи, но - смог. Он был труден, но преодолим, - эти слова произносили сами себя, так показалось Маверику. - И - его стоило пройти.
        - Я знал: этот день будет интересным. Замечательный ответ! Зачем ты его проделал? Что дал тебе путь? Был ли в этом путешествии смысл? На самом деле, это всё один вопрос, поэтому и ответ ты можешь дать один. Хотя, конечно, как хочешь!
        И вновь повисло молчание. Хороший вопрос. Простой - но ответ будет сложным. Точнее, не сам ответ, а поиск его.
        Зачем было идти? Зачем...Ради...мечты...Ради Магистра. Ради...ещё кое-чего, но хранителю этого знать незачем, он же сам попросил сохранить загадку.
        Что дал этот путь? Неизмеримо много! Знание того, что свет, добро, тепло, радость всегда победят тьму, но надо драться за эту победу, а не ждать её, сложа руки. Надо защищать их, свет, добро, теплоту, радость, а не ждать, чтобы это сделали за тебя -Ллевелин помог понять это Маверику.
        Верность долгу и своим идеалам, честь и достоинство - оказываются сильнее смерти, сильнее предательства и лжи. Но и за них надо бороться, защищая ото лжи, предательства, измены. Даже неприступная крепость не устоит, если её никто не захочет защищать - этому научили Маверика Неистовый Роланд и Прекрасная Жуайез. Вот она, звенит сейчас одобрительно, готовая крепостью клинка подтвердить слова Роя.
        У зла есть единственное верное оружие - страх людей. Не будет страха - не будет и удачи злу. Колдовство, чары, обман - всё это лишь шелуха, но никак не оружие. Лучшее оружие зла - это страх людской...Прочь страх! Спасибо поури, спасибо флейте Ллевелина, что научили Маверика этому. Пой, флейта, пой, душа...
        Спасибо, флейта, спасибо за ту чудесную музыку, которой ты озаряешь эту тьму.
        Поздно - может быть лишь после твоей смерти, и то не всегда. Пока ты жив - ты должен бороться, за себя, за мечту, и не вешать нос. Впереди - борьба, но поборов врагов и, что важней, себя, ты узнаешь радость победы. Так и только так. Мечта - стоит того, чтобы ради неё жить и бороться. Спасибо Идемнар, Тенталу и потомку их Франсуа, они помогли Маверику понять это. Где-то там, далеко-далеко, над морем радостно шелестели перья чудесных крыльев.
        Знание того, что счастье - это тоже борьба, это тоже деяние. Счастье - это любимое дело, это кажущиеся глупыми шалости, это свобода внутренняя, душевная, это возможность творить и мечтать, фантазировать, меняться и менять, это право быть непохожим на других людей. А натянутые улыбки и повторенье, внешний блеск и нищета духа - это не счастье, это кабала. Спасибо Голему и старому Лазарю. Да, даже Голему был благодарен Маверик! Не будь этого глиняного чудовища - понял бы свободу и счастье Маверик?
        Значит, был смысл, был!
        - Я...
        - Не надо, я прочёл твои мысли, Маверик Рой, последний рыцарь. Ты справился с моими загадками. Со всеми, кроме одной - готов ли ты исполнить свою мечту? Не боишься?
        Руки Маверика задрожали, а горло сдавила судорога. Неизвестность - что же будет после? - страшила Роя. Казалось, что ещё чуть-чуть, и будет утрачен смысл многих лет пути...Но нет! Маверик понял, что так - только лишь казалось! Впереди была неизвестность - и новые пути, новые дела. Впереди была целая жизнь!
        - Долгий мой путь позади, я очень устал им идти...Но, несмотря ни на что, я готов идти дальше, - кивнул темноте последний рыцарь Рой.
        - Я знал, что ты так ответишь. Что ж...Мне жаль с тобою прощаться - но ты достоин того, чтоб я исполнил твоё сокровенное желание. Передавай привет...И счастья вам, молодёжь...
        Маверику показалось - или слезами наполнились последние слова хранителя? Но лишь мгновение, краткое мгновение задавался Рой этим вопросом: впереди забрезжил свет, манивший Маверика.
        Рыцарь шёл вперёд, и та точка света и красок всё ширилась и ширилась. И вот...
        Маверик закрылся от солнца ладонью - таким непривычным солнечный свет показался после тьмы Храма. Сперва Рой не понимал, куда же вышел, но потом...Потом...
        Потом море ответило на этот вопрос, море, дышавшее бризом в считанных шагах от Маверика. Песок стелился под ногами, чайки приветствовали гостя криками. Рой, щуря глаза, оглянулся - и увидел человека, стоявшего на границе между водой и землёю. Рыцарь, не задумываясь, бросился к нему, к этому человеку, любовавшемуся игривыми волнами.
        Тот обернулся...Нет, не тот - та! Русая чёлка водопадом спадала на лоб. Сверкали глаза серо-голубые, полные удивления, неверия и только-только рождающейся радости. Тонкие руки потянулись навстречу бегущему, падавшему на песок, и вновь бегущему Маверику, а губы, рубиновые губы шептали:
        - Это сон...Я...наверное...сплю...Маверик...Ты же...погиб...Ты же...
        - Тогда я тоже - сплю, и это лучший сон в моей жизни! - рассмеялся Маверик, заключая любимую, Магистра Ордена Красного Пути ле Сенешаль, чьё имя глупые менестрели исковеркали, из Бланки превратив в Балдуина...
        Двое, любящих друг друга, смеялись, купаясь в лучах заходящего солнца и обнимаясь, не веря, что нашли друг друга. А когда они наконец-то поцеловались, Флейта и Жуайез, дуэтом, играли для них лучшую в мире мелодию, мелодию любви...
        * Версия от20/09/2009.