Валюта смерти Юлия Игоревна Андреева
        Любовь вопреки и назло всему, когда умерла надежда, и нет будущего, такое чувство способно взорвать мир и родить на его руинах новый. Любовь позволяющая узреть великое в ничтожном, пройти сквозь ад и свести с ума его темного властелина. Именно любви посвящена эта книга, лишь ею одной живут и дышат ее герои.
        Юлия Андреева
        Валюта смерти
        Куда деваться мне от этой тьмы?
        В пустой квартире ждать ежеминутно,
        из бездны уходящего рассудка
        доносятся чужие голоса.
        «Мне холодно и пусто без тебя»
        И каждый миг невыразимо чуток,
        и каждый мир невыносимо сер.
        И я бегу и город принимает
        сонеты бед людских
        чужих проблем.
        А я с тобой иль без тебя -
        не диво.
        Вновь ты и я.
        А счастье есть, и нет.
        Желать любви.
        А за нее монетой…
        Способной дозвониться
        на тот свет.
        Где ты и я
        опять семья.
        Где голос твой,
        где ты живой,
        где ты и я…
        Куда деваться мне от этой боли,
        куда деваться мне от этой тьмы.
        
        Глава 1
        Казик
        Себе я места не найду:
        Переучет в аду.
        А.Смир
        «Давным-давно Бог сотворил землю и небо, животных, птиц, рыб, солнце и звезды, и велел им жить, поживать и добра наживать. Бог сотворил день, чтобы все видели, что Он сделал, и как это красиво и хорошо. И еще он сотворил ночь - чтобы все спали и видели сны.
        А потом Бог пожелал всем много хорошего и создал мужчину, и женщину, и рай, чтобы люди могли там поселиться.
        В раю вместе с людьми жили ангелы и разные животные, цвели сады. Все на свете разрешал людям Бог, потому что любил их, как своих детей. Одного только нельзя было делать - рвать волшебные яблоки в саду. Сдались им эти яблоки!
        Но однажды люди все-таки нарушили запрет, Бог рассердился и выгнал их из рая».
        Казик повернулся на другой бок. Рядом с ним на соседней кроватке посапывала маленькая девочка. У нее был насморк, отчего дыхание получалось с присвистом.
        Когда-то давно у Казика были папа и мама. Они жили в маленьком доме, окруженном садом. Давно, так давно, что Казик, как ни старался, не мог вспомнить лица мамы.
        Когда его привезли в дом ребенка, он не понимал, почему многие дети не умеют разговаривать. Это было странно.
        - Познакомьтесь, это Казик,- сказала толстая тетя с морковного цвета волосами, как у клоуна, что угощал детей на площади карамельками, приглашая в цирк.- Заметьте, совершенно домашний ребенок. Его родители умерли,- прошептала она одними губами, но Казик расслышал и заплакал.
        - Не плачь, маленький,- к Казику подошла старушка.- Посмотри, какая у меня би-бика. Твои папа и мама попали в рай,- прошелестела она, обнимая ребенка.- Рай - это там, на небе,- нянечка подняла глаза к потолку.- Ты знаешь что-нибудь о Боге?
        Казик пожал плечами.
        С этого дня он старался почаще расспрашивать о Боге, и узнал много полезного.
        Например, выяснил, что родители находятся в раю и постоянно наблюдают, как здесь, внизу, живет их Казик.
        - Они смотрят через дыру в облаке?- спрашивал мальчик, заглядывая в глаза доброй старушке.
        - Да, через облако.
        - А если небо в тучах, они меня видят?
        - Конечно, дорогой.
        - Наверно, у них там мощный телескоп. А если я в доме? Они через окно меня видят? А если окно закрыть?
        - Окно?- Бабушка задумалась.
        - Рентген через любую стену видит, даже через камень, вот такой огромный,- Казик показал руками размер предполагаемого булыжника.
        - Может, и рентген,- отмахивалась нянечка. Здорово отредактированная и осовремененная картина рая ей не нравилась.
        - А они скоро вернутся?
        - Они не вернутся.
        - А я, я могу к ним?..- мальчик снова начал всхлипывать, глотая слезы и неотрывно смотря на бабушку.
        - Да, если будешь хорошим мальчиком, то, когда ты умрешь - боженька заберет тебя на небо.
        После этого Казик целую неделю был хорошим мальчиком, но почему-то не умер.
        Бледно-зеленые стены игровой комнаты казались серыми, все вокруг было серым - день и ночь.
        Ранний подъем сменяло умывание в очередь, затем нужно было взять свой стульчик и отнести его к столу. Тихий завтрак, теплый сладковатый чаек, которым наскоро запивают липкую кашу, и вон из-за стола.
        Маленькие и большие должны есть сами, потому что, хорошо это получается или не очень, а все лучше, чем, когда эту самую кашу в тебя всовывают. Ребенок давится, мерзкая жижа стекает по подбородку, липнет к щекам. Казик видел, как кормили малышей, и ему это не понравилось.
        Относить стул, умывать руки, есть ложкой - и все. Если умеешь это делать - ты молодец, если нет…
        И так день за днем, день за днем.
        Казик недовольно перевернулся на другой бок, спать не хотелось. Мальчик поднялся, и, стараясь никого не разбудить, подошел к окну, свет фонаря слабо освещал детскую площадку, на которую днем выводили гулять детвору. Скамейки, песочница, беседка, в которой днем любили играть девочки - все казалось таинственным и вместе с тем печальным…
        Казик хотел уже вернуться в постель, но тут ему почудилось в беседке какое-то движение, и он невольно прильнул к стеклу.
        Так и есть, из беседки вышли двое взрослых дядек, один в черной куртке с капюшоном, другой в сером джемпере, с висящими сосульками волосами.
        - Бандиты! Разбойники!- мелькнуло в голове у мальчика, и он чуть было не рванулся сообщать об увиденном ночной нянечке. Но незнакомцы вдруг скользнули за кусты шиповника и через секунду появились с другой стороны площадки, скрывшись в старой, давно не работающей телефонной будке.
        Со своего места Казик не видел, что происходит в будке, минутная стрелка на настенных часах замерла на месте, точно приклеенная. Вдруг дверь в будку со скрипом распахнулась, и оба «злоумышленника» выбрались на детскую площадку, шаря по карманам, словно что-то потеряли. Тот, что был в куртке, вывалил на ладонь мелочь и теперь в свете фонаря разглядывал монеты. Другой стоял рядом, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
        Не найдя искомого, мужчины начали крутиться на одном месте, то и дело пригибаясь к земле, словно силились что-то на ней отыскать.
        Потом тот, что был в джемпере, сиганул за кусты и оттуда через минуту метнулся в беседку, держа в руках зажигалку. Казик ясно видел, как незнакомец пытается осветить пол беседки.
        Наконец, ничего не найдя, понурившись, приятели убрались с территории дома ребенка.
        Мальчик отпрянул от окна, стоя еще какое-то время посреди комнаты.
        «Что могли искать на детской площадке незнакомцы?- То, что потеряли. Да, ночью искать сложно, а вот днем»…
        Казик подумал, что если ему удастся оказаться на площадке раньше этих двоих, он бы сумел отыскать потерянное.
        Впрочем, не зная, что следует искать, сложно сказать, что было бы тогда…
        Поняв, что ничего более интересного уже не произойдет и изрядно устав, мальчик дотащился до своей кроватки.
        Перед глазами плыл образ бабушки Софи - мамы отца. Точнее, он не видел лица, только руки, и еще бабушка говорила на другом, певучем и словно пропитанном цветением каштанов и слив языке юга, солнца и синего-пресинего моря. Бабушка жила в сказочном Крыму, где всегда лето… От звучания слов этого языка даже слякотная зима или холодная ветреная осень дивным образом оборачивались весной. Казик понимал слова бабушки и немного умел говорить, как она. Мог объясниться с дедушкой Казимиром и дядей Саргисом.
        Только сейчас летние слова утратили привычную магию, Казика никто не понимал. Странно. Не действовал и другой язык - французский, на котором говорили дома. Раньше, еще там, в другом мире - дома, Казику было достаточно попросить на волшебном французском, и все тут же исполнялось, а окружающие улыбались и гладили мальчика по голове.
        - Est-ce que je peux manger ce gateau[1 - Можно мне скушать это пирожное? (фр).]?- произнес Казик, увидев, как из пространства, откуда-то из запредельной, давно утерянной дали, к нему направляется изящная бабушка Таня - мамина мама, в синем платье с кружевным, вязанным крючком, воротником. В руках бабушки тарелка с пирожными корзиночка, над тарелкой - бабушкина всегдашняя улыбка.
        Мальчик почти ощутил вкус любимого лакомства.
        У бабушки в ее волшебном холодильнике всегда были свежие пирожные со взбитыми сливками. Она никогда ничего не пекла при гостях, не хвасталась своим мастерством, отчего маленькому Казику казалось, что пирожные каким-то чудесным образом вырастают в холодильнике сами.
        Казик всегда выбирал для себя пирожное первым, после чего угощал взрослых. Но даже если он и съедал лишнее, даже если мама начинала закатывать глаза к небу, ворчать о неизбежной аллергии, волшебное: «Est-ce que je peux manger ce gateau?» (Можно мне скушать это пирожное?) действовало безотказно. Его тут же начинали гладить по голове и целовать, хвалить, говоря, что он хороший мальчик. Такого бы не произошло, попроси он дополнительное пирожное на русском.
        Однажды Казик разбил бабушкину любимую вазочку, и жаждущий справедливости папа поставил было Казика в скучный угол, откуда, точно в сказке, не было никакого выхода. И тут волшебная фраза: «La mamie, est-ce que je peux aller au jardin avec la nurse?» (Бабушка, можно мне пойти погулять в сад с няней?) помогла мальчику выбраться на свободу.
        Причем, и вознамерившийся караулить Казика папа, и просиявшая от слов мальчика бабушка тотчас начисто забыли о своей потере, обнимая и целуя едва успевшего выбраться из угла малыша.
        Да, хорошее было время.
        Казик наморщил лоб, вспоминая еще одно заклинание, его крохотная ручка выбралась из-под одеяла и тут же стала такой холодной, что снова пришлось зарылся в постель, жалея себя и всхлипывая. Накатившее одиночество казалось почти что видимым. Тяжелая, холодная лавина непереносимого горя. Казик съежился на кровати, из глаз потекли слезы: Ma mere, mon papa, prenez-moi d'ici… (Мамочка, папочка, заберите меня отсюда).
        Мальчик послушал тишину, рядом мирно посапывали дети. Такие же брошенные, такие же одинокие дети, как и он сам.
        Ma mere, mon papa, prenez-moi d'ici… (Мамочка, папочка, заберите меня отсюда).
        Je vous aime plus que ma vie. (Я люблю вас больше жизни).
        Неожиданно волшебный французский подействовал на Казика успокаивающе. Je reviendrai (Я вернусь),- Произнес он, в последний раз заклиная пространство, и неожиданно поверил сказанному.
        Происходила какая-то дикая несправедливость. Еще совсем недавно, буквально вчера, у него была большая дружная семья, были мама и папа, бабушки и дедушки, тети и дяди. Была няня и Летний сад, был Елисеевский магазин, и прогулки по Невскому. Были золотокрылые грифоны и высоченный Исаакиевский собор, к вершине которого можно подняться на руках у папы, прижимаясь щекой к его мягкому бородатому лицу и боясь глаза открыть от страха перед крутой лестницей. От желания вечно ощущать тепло родного существа. И вдруг все это исчезло, закрылась дверь в счастливую сказку, и вместо родного дома, квартиры бабушки Софии, вместо львов, сфинксов и грифонов, вместо каменных набережных, подсвеченных и оттого еще более прекрасных ночью дворцов,- вместо всего этого его засунули в мрачный чулан сегодняшней жизни!- Это было несправедливо, и Казик понимал, что отсюда следует как можно скорее сбежать.
        - Je reviendrai (я вернусь),- уже громче произнес Казик, вдруг ясно понимая, что когда-нибудь, возможно уже очень скоро, у него появится новый шанс. Он найдет дверь во вчера, откроет ее и снова будет счастлив со своей семьей!
        Успокоившись, он свернулся клубочком, запихнув в рот палец, как делали все дети, и, посасывая его, заснул.
        Глава 2
        Пятница день
        Вот реальность другая,
        Живем и ее ругая.
        А.Смир
        Голова заболела сразу же, едва только Аня поняла, что снова проснулась. Снова проснулась одна. Лежащая рядом подушка была смята, но Анна знала, что смяла ее сама ночью, плача и захлебываясь слезами. Впрочем, вторую подушку давно следовало убрать в шкаф, как вызывающую болезненные воспоминания, но она все еще не могла этого сделать.
        Веки опухли до такой степени, что сделались тяжелыми и непослушными. Она попыталась подняться, но голова ответила новым приступом боли. Какое-то время Аня сидела, борясь с подступившей к горлу дурнотой. В комнате было темно из-за плотных штор, но она знала, что это еще ни о чем не говорит, сейчас могло быть утро, день, вечер или ночь. Она давно уже потеряла счет времени, поднимаясь с постели лишь для того, чтобы добраться до туалета или попить.
        Сколько времени уже длится депрессия? Месяц? Полгода? Год?- волосы отросли и скатались, словно пакля, ногти… да, когда-то она умела следить за собой, по пять раз на дню меняла прическу, ходила в фитнес-клуб, плавала в бассейне. Она была красива, и мужчины оборачивались, глядя ей вслед, когда-то ей было, для кого жить, кому нравиться, теперь…
        Сколько времени еще во сне она будет видеть эту проклятущую катастрофу, когда их с Димкой машина кувыркалась, летя вниз под гору, а она орала, захлебываясь собственным криком, орала каждое мгновение, ударяясь о стены и потолок. Орала, пока в легких не закончился воздух от внезапного удара.
        Аня прекрасно помнила этот момент, а дальше - обрыв. Как выбиралась из уже дымящейся машины, как бежала прочь, позабыв о раненом Димке. Не помнила и взрыва. Ничего не помнила.
        Проще всего было думать, что на самом деле ее выбросило из машины, что она вылетела в жаркую южную ночь уже будучи без сознания. Никто в целом мире не мог обвинить Аню в том, что она была как-то повинна в смерти Дмитрия. Что не пришла на помощь, не вытащила, даже не попыталась… Простое стечение обстоятельств.
        Да что там говорить, что никто не мог - ни у кого духу бы не хватило сказать, что молодая, только что вышедшая замуж девушка могла пожелать смерти своему любимому. Язык не повернулся бы произнести такое!
        Анна поднялась и, превозмогая головную боль, добралась до холодильника, в котором стояла бутылка минералки. Крышка легко крутанулась на месте. Не тратя силы на поиск стакана, она с жадностью припала к горлышку, не останавливаясь, пока не выхлестала половину.
        «Собраться и поехать на кладбище,- выродила она первую трезвую мысль.- Сначала на кладбище, а потом в церковь».
        Она уже давно почти ничего не ела, впрочем, чувство голода не появлялось. Безуспешно подружка Тоська притаскивала ей фрукты, пыталась увлечь разговорами о поездках заграницу, о работе, знакомых… смешно… какая заграница? Какая работа? Нет его - значит, нет ее.
        Впрочем, на кладбище съездить все-таки надо. Не по-человечески это как-то, валяться здесь в тепле и уюте, когда он там совсем один…
        Да, доползти до кладбища и…
        Аня медленно натянула джинсы, которые сделались ей велики в талии и бедрах и пузырились на коленях, длинный джемпер с горлом, повязала голову черным платком, сунула ноги в кроссовки и - последний штрих - напялила на лицо черные широкие очки «черепаха Тортилла» - хит прошлого сезона. Из зеркала на Аню глянул полутруп с бледным, распухшим от слез лицом. Существо без возраста, хотя, возможно, возраст ей все-таки дали бы: лет сорок в самом лучшем случае. Сорок, когда в реальности едва перевалило за двадцать. Так дела пойдут - менты начнут придираться, что паспорт фальшивый.
        Хотя какая разница?
        Не торопясь, она сунула в сумку кошелек, подобрала с пыльной полки неожиданно тяжелую связку ключей. Охая, точно вдруг состарилась еще больше, выбралась из квартиры, тщательно закрыла дверь на два замка. И… чуть не столкнулась с выскочившей из соседней квартиры здоровенной, точно снежный человек, теткой в ситцевом халате, повязанном сверху грязным фартуком.
        Аня охнула, хватаясь за дверную ручку и пытаясь сохранить равновесие, в то время как сумасшедшая баба с ревом пронеслась мимо нее, выскочила на лестницу и перегнулась через перила, свешивая в пролет огромные груди.
        - Сто-о-ой! Паразит! Стой! Мне надо, неужели не понимаешь, девятое сентября, изверг, день его рождения!
        - Пошла в жопу,- донеслось снизу, и заглянувшая из-за спины тетки в глубину лестничного пролета Аня увидела худощавого невзрачного паренька в черной шапочке-пидорке и черной кожаной куртке, едва доходящей до талии.
        - Я брошку нашла, старинную, мамину. Ну, поднимись на минуточку. Вещь реальная. Дорогая.
        Аня отпрянула, снизу послышались шаги, соседка облегченно вздохнула, чуть отодвигаясь от перил, но бдительности не утратила, готовая в любой момент пуститься в погоню.
        - Что там у тебя? Давай, только быстро.- Должно быть, из-за мощной спины соседки маленькая Аня была для него незаметна.- Фуфло! Монета, и поздравляй своего Василия.
        - Монета?! Да у меня эту брошь, если хочешь знать, в Эрмитаж просили!
        - Ну, так сдай в Эрмитаж.
        Должно быть, парень попытался уйти, потому что соседка вдруг бросилась вниз по лестнице, шлепая тапочками.
        - Как монета?! Почему всего одна монета?!
        - А сколько? Скажешь, пять? По миру меня пустить вздумала?
        - Ну, пять. Да ты не помрешь, кровосос. Знаю я таких!
        - Две. Поздравишь сегодня, и потом еще раз звякнешь. Куда больше? Отвали.
        - Четыре.
        - Ладно. Три, и помни мою доброту.
        Они замолчали. Аня чувствовала себя по-идиотски. С одной стороны, она еще не настолько хорошо стояла на ногах, чтобы рисковать, спускаясь рядом с людьми, которые в любой момент будут либо драться, либо гоняться друг за другом и могут запросто свалить ее с лестницы, с другой, было неприятно, что она невольно стала свидетелем чужой тайны.
        Аня совсем уже было решила вернуться к себе, когда они, по всей видимости, пришли к соглашению, и красная от напряжения соседка грузно прочапала мимо Анны в свою квартиру.
        - Вот жисть-то пошла, Аннушка, как моего Васеньки не стало, совсем я поиздержалась на этих звонках. М-да… Вначале еще вроде как и не очень дорого казалось, а как тариф повысили - совсем труба. А Васенька, он же не понимает, что у нас здесь кризис мировой, что я вдова горькая без работы нынче. Ему в любой день со мной говорить хочется, потому как прижиться там без меня не может. Кабы он бабу нашел, так нет же в том мире ни баб, ни мужиков путевых… одним святым духом питаются…- Соседка сокрушенно покачала головой на мощной шее.- Ты, сказывали, тоже вдовица нынче? Горе-то водярой заливаешь, или так подыхаешь в своей норе?
        Аня задавленно кивнула. На глаза навернулись привычные уже слезы.
        - Сама вижу. Какая счастливая баба в пять вечера, в пасмурную погоду такие очищи добровольно напялит? Сразу понятно: либо любимый от широты душевной вдарил, либо плакала ночь напролет. В твоем случае - второе. Глаза-то, небось, «здравствуй Вьетнам»?
        - Вам-то что?- Аня хотела уже протиснуться мимо бабы, но та остановила ее, положив мощную руку на плечо, да так, что у Ани колени чуть не подломились, и сама она еле удержалась от того, чтобы не сесть на пол.
        - Да ты не ерепенься, не выдрючивайся, девка! Все в одной лодке. На вот, глянь сюда, видишь?
        На раскрытой ладони соседки лежали три одинаковые черные монетки или фишки с белыми черепом и костями.
        - Не понимаешь?- соседка горделиво усмехнулась,- Спорим, ты плачешь по ночам не потому, что одна осталась, и теперь что делать не знаешь, а по-другому? Потому что недоговорили вы с Димкой что-то? Что-то промеж себя не выяснили? Что ясности нет. Только-только солнышко выглядывать начало, как все пожрал туман?
        Аня снова кивнула, переводя взгляд с игральных фишек на полоумную бабищу.
        - Одна монетка - один звонок, и твоя проблема решена! Понимаешь, к чему клоню? Всего одна фишка, и ты сможешь поговорить со своим Димкой, так же, как я со своим Васенькой почитай уже третий год как разговариваю.
        - Вот еще глупости!- Аня вырвала руку, и, чудом не потеряв равновесия, схватилась за перила лестницы и быстро начала спускаться. Впрочем, сумасшедшая соседка не предприняла попыток остановить ее.
        До кладбища нужно было ехать на маршрутке. Аня купила букетик фиолетовых астр, которые муж особенно любил, и забралась в точно специально ждущую ее газельку. С отвычки, обилие пассажиров действовало угнетающе.
        Аня забилась в уголок, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Маршрутка вильнула пару раз на знакомых поворотах и остановилась возле кладбищенской ограды, где лениво дожидались покупателей несколько торговок с живыми и искусственными цветами. Проходя мимо бабы в цветастом платке, рядом с которой на газете были разложены перчатки и аккуратненькие коротенькие лопаточки, которые, судя по стоящему тут же объявлению, можно было взять напрокат, Аня невольно подумала, что было бы неплохо хоть сколько-нибудь поухаживать за могилкой Димки. Но на этот подвиг сил уже не было. И прижав к груди скромный букетик, она прошла мимо торговок, держа курс на центральную аллею.
        Несмотря на поздний час, народ на кладбище был: невысокий аккуратный мужичок лет шестидесяти мел граблями листву с могилки справа от Ани, молодая женщина в простенькой курточке и здоровенных рабочих перчатках красила оградку метрах в десяти от Диминой могилы.
        Аня плюхнулась на небольшую аккуратную скамеечку, сняла очки, вытащила из кармана помятую пачку сигарет «Salem», затянулась. Мыслей в голове почти не было, вероятно, все силы ушли на то, чтобы подняться с постели и как-то добраться до кладбища. Какое-то время она сидела, вытянув ноги и тупо глядя на небольшой и уже поросший редкими травинками холмик. Памятник был заказан, и даже, по словам свекрови, уже сделан известным мастером, но Аня так и не удосужилась хотя бы проглядеть эскизы.
        В воздухе ощутимо потянуло вечерней сыростью, а Аня до сих пор не сказала Диме ни слова.
        - Ну, здравствуй, Димочка!- выдавила она из себя. Ответа, разумеется, не последовало.- Димка, как ты там без меня?- Аня ощущала идиотизм ситуации, но уже не могла остановиться.
        - …
        - вообще где? В аду или в раю?
        - …
        - ты крещеный был? За тебя молиться-то можно?- она тяжело вздохнула. Нет, все было не так.- Дим! Мы из-за меня разбились? Да? Это потому что мы болтали? Да? Мы болтали, ты отвлекся от дороги и…- она зарыдала,- Прости меня, Димочка! Скажи что-нибудь.
        Анна попыталась освободить мозг и уловить ответ Димки, но слышала только свои рыдания.
        - Я что, действительно, сбежала, вылезла, как крыса, из горящей машины, а ты там один… в огне… я не помню!.. Димка! Тошно мне! Плохо! Каждый день говорю с тобой, будто бы ты живой. А ты молчишь! Рассказываю. Спрашиваю, что тебе приготовить, когда ты с работы вернешься, и как будут звать нашего ребенка. То есть, как звали бы… Димка, а ты вообще хотел детей? Я ведь так и не спросила. Мне Оля говорила, что до меня ты с нею роман крутил. Это правда?
        Аня уткнулась в платок.
        - Почему ты со мной никогда не разговариваешь? Ну, вообще никогда?..
        Аня затушила сигарету и, поднявшись, стояла еще какое-то время, заставляя землю медленнее крутиться под ней. Когда дурнота отступила, вокруг начало смеркаться, редкие посетители кладбища складывали свои пожитки, опасаясь задерживаться в таком месте слишком долго.
        При мысли о ночных грабителях Аня криво усмехнулась, и, водрузив на нос темные очки, тихонько пошла к выходу.
        Неожиданно внимание ее привлек худощавый молодой человек в куцей черной куртке и дурацкой шапочке, натянутой по самые глаза. Курточка была коротенькой, узкой и неопрятной, из-под нее торчали длинные тощие ноги и цыплячий зад.
        Стоило парню появиться в начале центральной аллеи, как соседи Ани тотчас подхватили свои пожитки и рысцой потрусили к нему, обгоняя друг дружку. Какое-то время женщина и мужичок шли почти что вровень, но на последнем этапе дама резко пошла на обгон, оттолкнув соперника банкой из-под краски, и заслонив собой парня.
        Поняв, что у него украли победу, мужичок, вопреки ожиданию, не полез с разборками, а смирно встал в сторонке, делая вид, будто бы занят изучением собственных ботинок. А с боковой аллейки уже спешили изящный молодой человек в роскошном черном пальто и старушка с огромным крючковатым носом и в шляпе с розовыми перьями, делавшими ее похожей на престарелого фламинго.
        Молодой человек занял очередь за мужичком, последней пристроилась старушка в шляпке.
        Возможно, при иных обстоятельствах Аня и не заинтересовалась бы странным сборищем, странным уже потому, что тетка с краской, невысокий мужичок, импозантный молодой человек и старушка в дикой шляпке никак не могли быть членами одной компании или друзьями. Тем не менее, что-то заставляло их собираться поздно вечером на кладбище и ждать. Да, несомненно, общее между ними было: все они ждали молодого человека в черной куртке, а значит, именно в нем и крылась тайна.
        Проходя мимо беседующей с парнем женщины, Аня украдкой бросила на них взгляд и обомлела: это был тот самый торговец черными монетами, которого она видела, выходя из квартиры. Мало того, на ладони у парня, как и в прошлый раз, лежали черные денежки с пиратской символикой, которые он в этот момент вручал даме.
        Озадаченная Аня отвела взгляд и, сунув руки в карманы, направилась к остановке маршрутки.
        Глава 3
        Вечер пятницы
        В параллельных мирах
        Тоже жизнь не ах.
        А.Смир
        На этот раз маршрутка заставила себя подождать, так что Ане пришлось потоптаться на остановке, от нечего делать разглядывая проезжающие мимо машины. Смотреть на кладбище было почему-то неприятно. Мимо, лихо печатая шаг, пронеслась тетка, которую Аня застала за покраской ограды. Весело улыбаясь чему-то неведомому, посетительница кладбища села в бежевый «вольво» и тут же рванула с места. Вторым мимо остановки бодро просеменил невысокий мужичок с полиэтиленовым кульком и улыбкой буквально от уха до уха. Счастье светилось в серых, сделавшихся вдруг выразительными, глазах, так что он даже начал насвистывать какую-то песенку, и только что не подпрыгивал, борясь с желанием немедленно пуститься в пляс.
        Анна вопросительно уставилась на кладбищенскую калитку, из которой бодрой походкой вышел изящный молодой человек в дорогом пальто. Последний вел себя более сдержанно, нежели предыдущие посетители скорбного места. Разбрасывая при ходьбе полы пальто, он направился прямиком к поджидавшей его машине с водителем, и, едва открылась дверь, Аню оглушила внезапно грянувшая залихватская цыганская песня.
        Последней с кладбища возвращалась старушка в шляпке, но проследить за ней не представлялось возможным, так как в этот самый момент подошла маршрутка, и Аня быстро юркнула в ее теплое, паскудно пахнущее нутро, запоздало соображая, что, оказывается, замерзла.
        Маршрутка постояла еще немного, привычно дожидаясь последних посетителей кладбища, так что, когда Аня заплатила за проезд и получила сдачу, запыхавшаяся старушка уже садилась в машину, поддерживаемая таинственным торговцем. Вместе они пробрались в конец салона, шушукаясь там о чем-то своем.
        Аня автоматически развернулась, когда ее попросили передать деньги, и отметила про себя, что старушка в шляпке сошла сразу же после поворота. Причем, водитель остановил машину без просьб и напоминаний так, словно отлично знал пожилую даму. Скорее всего, так оно и было. Должно быть, утратившая всех своих родственников бабулька, теперь целые дни проводила на кладбище, и водитель давно уже приметил ее шляпку с перьями.
        Аня чувствовала себя разбитой и невероятно уставшей, казалось, что откинься она сейчас в удобном кресле, закрой глаза, и… пожалуй, уснет и проснется уже на конечной, а как потом оттуда? Аня поежилась, чтобы немного взбодриться, растерла ладонями уши. За грязным стеклом окна проплывали скучные городские пейзажи.
        «Добраться до дома и забраться под одеяло»,- мурлыкала удобно устроившаяся в черепной коробке мысль.
        «Не расслабляться»,- приказала себе Аня и тут же встретилась глазами с кладбищенским торговцем - молодым человеком в черной куртке, продававшем на кладбище монеты. Странно, она-то о нем давно позабыла, а он о ней, выходит, нет. Аня вздрогнула, с неудовольствием для себя отмечая, что не заметила, как парень перебрался из хвоста салона и сел перед ней.
        - Близкий человек?- наклонившись к Ане с участливым выражением лица сотрудника похоронного агентства, осведомился он.
        Аня промолчала.
        - Я имею в виду, что видел вас сегодня на кладбище.
        Аня отвернулась к окну, делая вид, что увлечена разглядыванием улицы.
        - Ваша могила без креста, без памятника, вот я и подумал, совсем недавно…
        Словосочетание «Ваша могила» больно царапнуло, так что Аня невольно посмотрела в глаза мучителю и тут же отвела взгляд. Глаза были светло-серыми, даже не серыми, а какими-то болезненно белесыми, точно у протухшей рыбы.
        - Муж? Родители? Кто-то из близких родственников?
        - Муж.- Аня уже начала ругать себя, что поддалась на провокацию и заговорила. До ее дома оставалось еще минут двадцать, и это время следовало как-то выдержать в неприятной компании. Идея остановить маршрутку и ждать следующую казалась убийственной. Она и так уже порядком измотана, чтобы подвергать себя новому испытанию. Нет, лучше уж вполуха слушать досужие рассуждения уличного приставалы, а потом явиться домой, принять душ, и сразу же забыть обо всем.
        - По работе мне много приходится общаться с людьми, которые не могут пережить утрату близких людей,- дежурное скорбное выражение лица сменилось участливой полуулыбкой.- Возьмите хотя бы милую старушку в шляпке,- он мечтательно улыбнулся, и Аня невольно отметила, что ресницы ее собеседника совершенно белые и густые, как у коровы. Должно быть, под шапкой у него рыжие или русые волосы. Хотя нет, все лицо в мелких веснушках, обычно такое встречается как раз у рыжих, только не огненно-рыжих, а невыразительно-ржавых.
        - И что старушка?- вопреки собственной воле включилась в разговор Аня.
        - Старушка? Матильда Иосифовна - бывшая балерина, в блокаду потеряла практически всех: отца, мать, братьев, сестер. Потом, правда, удачно вышла замуж, но ненадолго. Муж был после ранения и долго не протянул. Вот уже сорок лет, как Матильда Иосифовна ходит к нему на кладбище строго два раза в неделю. Однажды ей стало плохо прямо на могиле, и мне пришлось отвозить ее в больницу. Так и познакомились,- он развел руками.- Очень интересный человек.
        А я вот вам что скажу: боль, она с годами не притупляется, просто опускается глубже. Все глубже и глубже. Это врачи обычно говорят, что время лечит. Но сие неправда, просто они сами помочь ничем не умеют, вот и придумывают отговорки. А в нашем мире, времени есть чем заняться. Поверьте мне. Я знаю, и Матильда Иосифовна знает.
        - Сорок лет?..- Аня представила, что будет так же мучиться еще сорок лет, и ее невольно передернуло.
        - Постепенно боль действительно сделается потише, поглуше, что ли. Но не уйдет совсем. Сразу вам это говорю. С годами уходят обиды, человек забывает, что его любимый имел какие-нибудь дурные привычки, что они ссорились. Все темное, негативное, острое опустится на дно, а на поверхности останется светлый ангелоподобный образ. Но этот образ отнюдь не перестаешь любить.
        Аня почувствовала, как ее и без того распухшие дальше некуда глаза вновь наполнились влагой. Веки защипало, она отвернулась, украдкой смахивая слезу.
        Какое-то время оба молчали.
        - А что за фишки я у вас видела?- Аня достала из кармана платок и высморкалась, тайком протирая под очками глаза.
        - Вот это и есть моя работа. Неблагодарная, доложу я вам, работа, Анечка,- молодой человек моргнул коровьими ресницами, и Аня испугалась и удивилась тому, что он знал, как ее зовут.- Не пугайтесь, пожалуйста,- прочитал он ее мысль,- о вас мне рассказала ваша соседка. Я тоже ей помогаю. Вы на будущее запомните: найти меня можно на этом кладбище по средам, пятницам и субботам в родительские дни. А черные монеты - это возможность установления контакта с потусторонним миром. Мы его называем Тусвет, чтобы короче звучало. Проще сказать, чтобы легче было дозвониться до любимого человека.
        Сразу говорю, что в практическом смысле это ничего не дает. Вы просто вставляете монетку в прорезь таксофона, набираете номер этого человека, рабочий или домашний, не имеет значения, можете ничего не набирать, а только ждать. И вскоре вас соединяют с тем, кого вы хотели бы услышать.
        - Бред какой-то.- Аня заметила, что маршрутка подъезжает к ее остановке, и попросила водителя остановиться.
        - Не бред, а факт. Возможно, даже где-то научный факт,- заторопился за ней молодой человек с коровьими ресницами.- Вы же пользуетесь Интернетом и понятия не имеете, как тот сделан. Ведь так? Вы просто садитесь за свой компьютер и разговариваете по скайпу с человеком, находящемся в другой части света. Вас же не смущает, что письма от ваших друзей идут к вам секунду, и что их не надо везти на самолетах и поездах, доверять почтальону с тяжелой сумкой? Раз - и все.
        Интернет - часть захваченного человечеством астрала, в то время как черные монеты позволяют связаться по совершенно другим каналам. Представьте себе, что связь через телефон, телевизор, Интернет - это связь горизонтальная, от дома к дому, от страны к стране. А связь, оплачиваемая черными монетками - вертикальная.- Он поднял и тут же опустил руку.- Нелегальный еще канал, за который открывшие его ученые, пока не платят ни копейки государству. Как только государство наложит на него лапу, простые граждане на долгие годы утратят возможность общаться со своими близкими, находящимися по ту сторону Стикса. Представляете, что будет, если Матильде Иосифовне предложить подождать лет десять? Это значит, запретить ей общаться со своими навсегда!
        - Звонки мертвым?- Аня чуть было не перешла на бег, но теперь была вынуждена притормозить. Голова кружилась, сердце пыталось выскочить из грудной клетки.- Это какой-то жестокий розыгрыш? Да? Вы это специально?- Она попыталась отстраниться от собеседника, но вместо этого не удержала равновесия и оказалась в его объятиях.
        - У вас есть пара минут? Конечно, есть. Куда вам спешить? В холодный пустой дом? К пристающим с показной жалостью подружкам? Глупо. Несколько минут, и я докажу вам, что не вру и не разыгрываю вас.- Он обнял Аню за талию, другой рукой доставая из кармана джинсов четыре черные монеты.- Послушайте меня, Анечка, никто не пытается оскорбить или обидеть вас. Убей меня Бог - я и не думал о таком! Но, если вы сейчас оттолкнете меня, потом будете ходить по своей квартире из угла в угол и думать: а вдруг это правда?
        Ведь будете? Я прав.
        Они зашли во двор соседнего дома и остановились перед допотопной телефонной будкой. Во дворе, где жила Аня, раньше стояла такая же, но ее давным-давно снесли. Здесь же чудовище прижилось, чувствуя себя в относительной безопасности.
        Убедившись, что ведомая твердо держится на ногах, молодой человек открыл дверь будки и, вложив в ладонь Ани монетку, велел набрать номер мужа.
        Аня покорно сняла трубку, в которой, естественно, не было гудка.
        - Она и не должна гудеть. Все правильно,- осклабился парень. Скорее всего, происходящее сильно забавляло его.
        «Ладно, пять минут позора, и по домам»,- решила Аня и, засунув монетку в проржавелую прорезь, набрала рабочий телефон Димки.
        Неожиданно трубка словно ожила. Аня услышала звуки телефонного эфира, отдаленные гудки, обрывки чужих разговоров, настолько отдаленные, что невозможно различить слов. Когда-то, еще до перестройки, телефонная станция освободила одну из телефонных линий, не отключив ее полностью. Так что стоило набрать определенный номер, чтобы попасть в загадочный и многообещающий эфир! Люди там знакомились друг с другом, слушали музыку, влюблялись… потом эфир закрыли.
        Сама Аня не пользовалась эфиром, мала была, но слышала о нем от старшей сестры.
        Неожиданно все звуки прекратились, раздался щелчок, точно кто-то на том конце провода взял трубку, и Аня чуть не упала, услышав Димкин голос:
        - Але! Аня! Это ты?
        У нее перехватило горло. Это был определенно Димка, не актер, пытавшегося сымитировать голос мужа. А настоящий ее Димка!
        - Аня, ты хорошо меня слышишь? Как ты там без меня? Я скучаю. Ужасно скучаю!- затараторил Димка.- Почему ты столько времени не появлялась? Я тут весь извелся.
        - Дима?- Аня почувствовала, что теряет сознание, слезы нескончаемым потоком текли по лицу.- Димочка, родной мой! Димка! Как же я люблю тебя! У меня никого нет! Никого, кроме тебя. Я тут совсем одна, сижу целыми днями в комнате, о тебе думаю или сплю.
        - Нельзя так, Аня. Вспомни, ты ведь в бассейн два раза в неделю ходила, и спортом всегда занималась, и подруг у тебя сколько было. Нельзя опускаться, не надо плакать. Мне без тебя тоже хреново. Мне без тебя край. Но если я буду плакать…
        - Нет, не плачь. Я буду звонить тебе. Постоянно буду. Ты у меня один, ты любимый! Ты…
        - Анечка! Пиши стихи, у тебя же всегда хорошо получалось. Возьми путевку куда-нибудь, или как там у вас с этим делом. Найди себе кого-нибудь, в конце концов. Я не хочу, чтобы тебе было плохо. Я мечтал о том, чтобы ты была счастлива. А теперь получается, что ты из-за меня несчастна!
        В трубке угрожающе запищало, и Аня закричала, что любит его, что теперь будет звонить часто-часто. Она пыталась отыскать глазами давшего ей монету дилера, но тот, едва Аня услышала голос любимого, скромно вышел на улицу. И теперь его нигде не было видно.
        Гудки прекратились, и Аня стояла еще какое-то время с трубкой в руках, не в состоянии положить ее обратно на рычаг и все еще ожидая, что откуда-нибудь из темноты на нее выйдет новый знакомый и протянет вожделенные монеты.
        Наконец она отважилась выбраться из будки и, присев на поребрик, закурила. О том, что дилера не придется искать, она догадывалась. Не просто же так, в конце концов, он всучил ей монету. Прячется, небось, в каком-нибудь соседнем парадняке, ждет своего часа. Да даже если и не ждет, сам же сказал, что обслуживает своих клиентов по средам и пятницам на кладбище. Если и не на кладбище, к полоумной соседке он на дом приходит. Значит, в случае чего, всегда можно будет найти контакт через нее.
        Аня успела докурить сигаретку, когда из арки противоположного дома действительно появилась темная фигура нового знакомца, при виде которой Аня даже не попыталась подняться, много чести. Если уж решил втравить ее в эту историю, значит, что-то от нее нужно. Что? Несложно предположить - что и со всех - деньги. Богатая, видно, балерина Матильда, если ее доят сорок лет.
        Впрочем, до денег ли ей теперь, когда где-то там, в неведомых далях, страдает Димка?!
        Поравнявшись с Аней, дилер хотел было присесть рядом, но вовремя сообразил, что поребрик слишком холодный, и остался стоять.
        Оба молчали, ожидая, кто заговорит первым.
        - Меня зовут Вадим,- наконец решил представиться торгаш, неуклюже протягивая Ане ладонь.
        Аня не удостоила его ответа, бросив беглый, оценивающий взгляд и тут же вытащив из пачки вторую сигарету. Вадим, услужливо согнувшись, щелкнул зажигалкой.
        - Простыть не боитесь?- поинтересовался он, победно улыбаясь.
        - Чего бояться-то? Чем быстрее, тем лучше. Вы мою ситуацию знаете…- Впервые Аня поняла, что при мысли о Диме из глаз не потекли всегдашние слезы. Впрочем, к чему плакать, Димка никуда не девался. Он есть. Где-то далеко, но вполне доступен по телефону. Новая, еще вчера показавшаяся невероятной реальность, сегодня выглядела вполне даже жизнеутверждающе.
        Контакт с тем светом - реален, за него только нужно заплатить. Сколько? Об этом следует спросить Вадима. Хотя можно и не спрашивать, для того он и здесь, чтобы сначала продемонстрировать продукцию, а потом заломить за нее цену.
        Аня снова взглянула на ожидавшего чего-то Вадима и решила, что поначалу, в лучших традициях наркомафии, барыга должен запросить вполне реальную цену за монету, и постепенно, когда Аня втянется, начать доить ее по полной программе. Во всяком случае, свой пробный ход он сделал, всучил первую монету бесплатно, сам подвел ее к телефонной будке, объяснил, что да как теперь…
        - Я ждал, когда вы немного успокоитесь, не каждый после звонка может адекватно реагировать на происходящее. Вы молодец, даже улыбаетесь.
        «Улыбаюсь? Да, возможно, что и улыбаюсь»,- Аня пожала плечами.
        Вадим прекрасно понимал, что контакт состоялся, и теперь Аня у него на крючке, и не собирается отпираться.
        - Я успокоилась,- она вопрошающе посмотрела в белесые глаза Вадима.- Ну, сколько я вам должна?
        - Ничего.- Вадиму надоело возвышаться рядом со спокойно наблюдавшей его снизу вверх Аней, и он присел на корточки.- Совсем ничего,- прозрачные глаза в светлых пуховых ресницах излучали дежурную искренность.- Я же сам предложил. Думаете, если я торгую монетами, то не могу понять чужого горя?
        - Разве вы не делаете капитала на горе?
        - Я даю надежду.- Вадим снова поднялся, разминая коленки.- Вы не понимаете, Аня. Когда мы теряем близкого человека и затем впадаем в депрессию, из нее необходимо искать выход. Кто-то впрягается в усиленную работу, в творчество, кто-то стремится найти новую любовь или просто каждую ночь находит нового партнера для секса, кто-то посвящает себя воспитанию ребенка, кто-то… Все это по-своему хорошо и правильно. Не правильно - это отчаяние, отчаяние - грех. Вы не знали?- Он хотел уже снова присесть рядом с Аней, но передумал, и поднял ее на ноги, держа за плечи и заглядывая в глаза.
        Если вы сейчас простудитесь и умрете, ничего уже нельзя будет сделать. Думаете, что непременно окажетесь рядом с мужем? Это то же самое, что если бы ваш любимый укатил от вас в Африку, а вы купили билет на самолет и прилетели туда. Сколько у вас шансов, что, не зная о вашем прилете, в аэропорту он будет встречать вас с букетом роз?
        Аня прикусила губу.
        - В том-то и дело, вы можете купить билет, окажетесь в Африке, но что дальше? Африка огромна, и он может оказаться где угодно. А в результате вы оба будете маяться, возможно, в квартале друг от друга, и так никогда и не встретитесь.
        Другое дело - канал, который дают черные монеты. Вы получаете возможность общаться. Вы понимаете, что ваш муж, в каком-то смысле жив. То есть, вы получаете подтверждение тому, что его бессмертная душа жива.- Согласитесь, приятнее знать, что он где-то продолжает свою жизнь, а не исчез бесследно.
        Аня кивнула, не пытаясь скинуть руки Вадима.
        - Далее, возможно, у вас остались какие-то нерешенные с мужем вопросы. Например, живя вместе, вы по глупости дали ему клятву, что после него у вас никого не будет. Что же, самое время уточнить, не изменилось ли его мнение на этот вопрос. Одна моя клиентка, связавшись с мужем, узнала у него, где он прятал фамильные ценности, и теперь живет припеваючи. Другой знакомый встречался со своей бывшей возлюбленной лишь однажды - с тем, чтобы выяснить, кто ее убил.
        Так что, как видите, черные монеты - вещь хорошая, если не рассматривать общение с потусторонним миром, как обязательное посещение стоматолога или службу в церкви. Все, что я вам предлагаю - это, так сказать, краткий курс лечения. Вы встречаетесь с вашим, как его?
        - Димой.
        - С Димой. Он узнает, что у вас все в порядке, следовательно, он не волнуется, ему хорошо. Вы понимаете, что он не застрял в геенне огненной, что он худо-бедно устроился на новом месте. А раз с ним все нормально, для вас нет никакого смысла губить свою жизнь. Постепенно вы привыкнете к мысли, что он там, а вы здесь, и все наладится.
        - А как же Ираида Александровна? Она ведь уже давно похоронила мужа, но все еще…
        - Ираида Александровна обычно берет у меня монеты ко дню рождения мужа, на двадцать третье февраля и день милиции - они в этот день познакомились. Три раза в год…- он развел руками, на миг отпустив Аню.
        - Хорошо. Я возьму у вас несколько монет на первое время, сколько это будет стоить?- Ане вдруг показалось, что Вадим передумал продавать ей монеты.
        - Давайте так. Я дам вам еще одну, ну, две монеты от чистого сердца, но не пытайтесь бросать их в автомат одну за другой. Научитесь сразу же растягивать удовольствие и не приучайте Дмитрия к долгому контакту. Они там, как при коммунизме, живут, цену денег не знают, так им и не понять, что следующие монеты вам придется выкупать у меня наравне со всеми. Поэтому, самое милое - сразу же оговаривайте с ним, что в следующий раз позвоните, скажем, в через месяц.
        Будет противиться - соврите, что не знаете, как меня найти. А без продавца откуда вы возьмете монеты?
        Аня кивнула, и Вадим протянул ей две обещанные монеты.
        - Теперь инструкция. Монеты этого образца пригодны для старых телефонных будок, в городе их, правда, осталось всего пять, вот вам на всякий случай адреса.- Он порылся в нагрудном кармане, извлек оттуда помятый листок.- Есть еще таксофоны зеленого цвета, забыл название серии, но их поставили одними из первых, и я не в курсе, где они еще остались. Постоянные клиенты вроде Матильды Иосифовны заказывают установку подобного аппарата к себе домой, но это дорого, и главное - зачем? Чтобы постоянно искушал?
        Теперь о времени разговора: одна монета - одна минута, это не много. Поэтому рекомендую заранее подготовить вопросы, которые собираетесь обсуждать, потому как некоторые наши клиенты собственно и стали постоянными клиентами именно из-за того, что, заканчивая разговор, неизменно вспоминают, будто не сказали самого главного. А это уже вторая монета, за ней третья… а вам это надо?
        Буквально составляете на бумажке план: мол, сказать, что родилась племянница, что звонил его школьный товарищ, что собачка потерялась, но к вечеру нашлась. Сказали все, что хотели, расспросили о его новостях - и все.
        Все обойдется, Анечка. Вот увидите, еще пару раз поговорите с Дмитрием - и всю вашу печаль точно рукой снимет. А потом будете, как Ираида Александровна, поздравлять его с днем рождения и днем рыбака…
        Удачи.
        - Вы бы хоть визитку оставили.- Вопреки ожиданию, Аня сама не узнала свой голос, таким заискивающе-дребезжащим он вдруг сделался.
        - Визитку?- светлые брови Вадима сурово сдвинулись на переносице.- Зачем? Неужели вы думаете, что до пятницы вам двух монет не хватит?! Послушайте меня, Аня, я специализируюсь на людях богатых, у кого можно взять сколько угодно денег, и с них от этого не убудет. Вы же для меня просто милая женщина, попавшая в беду. Женщина, которой я могу немного помочь, но не тащить вас на себе всю оставшуюся жизнь. В крайнем случае, я готов рассматривать вас в качестве разового, временного, но непостоянного клиента. Думайте об этом.
        Анна сконфужено опустила голову и, кивнув Вадиму и съежившись, пошла в сторону дома.
        Глава 4
        Ничейные родители
        Я ушел не преждевременно,
        Я ушел заблаговременно.
        А.Смир
        С утра воспитательница сказала, что к трехлетнему Сашеньке придет мама. Сашенька от удивления вытаращил глаза, так как ни о какой маме не слышал и даже не подозревал, что таковая имеется. А потом, когда нянечка помыла его и переодела в красивый костюмчик и новые туфли, заважничал.
        Казик увидел на прогулке, как мама гуляла с Сашенькой, гордо держа его за руку.
        А на следующий день произошло странное: Сашина мама пришла снова, но только в этот раз к ней повели Регину, а Саша остался с другими ребятами.
        - Почему?!- спрашивал себя Казик,- если Саша живет здесь, а его мама где-то в другом месте - значит, мама его потеряла. Если мама пришла к Саше - значит, мама его нашла. Почему же теперь?..- Все мешалось и перепутывалось, точно куль пестрых шелковых лент в узле у бабушки Софи. Наконец мальчик не выдержал и пошел за разъяснениями к старой нянечке, которой он доверял.
        Старушка сидела на скамеечке и со скучающим видом смотрела на яркий цветок мака. Выслушав Казика, нянечка призадумалась.
        - Будь хорошим мальчиком, и к тебе тоже придет мама,- наконец изрекла она.
        - Какая мама? Сашина мама?
        - Может, и Сашина, а может, и нет.
        - А как же Саша?!- не унимался ребенок.- Как же тогда?..
        - Как же, как же… будешь хорошим мальчиком, и у тебя тоже будет мама.
        - Но это же Сашина мама!- Казик вытаращился на старушку, не в силах уразуметь сказанного.
        - Да никакая она не Сашина, чего пристал? Ничейная она, пока ничейная. Что уставился?!- нянечка уже и сама была не рада, что заговорила на опасные темы и продолжила более мягким тоном: - Ошиблась, думала, что Саша ее сынок, а оказалось, что нет.
        - Но она же пришла к Саше!- Казик чувствовал, что окончательно запутался.- Если тетя потеряла мальчика, а потом начала его искать, почему тогда она сегодня гуляет с Региной?
        - А может быть, она потеряла и мальчика, и девочку. Вот такая растеряха. И потом, я же говорю, нужно быть хорошим мальчиком, вот Саша вчера, не сказал тете, как его зовут, упрямился, плакал… Кто такого мальчика захочет взять? Вы все тут маму ждете, все домой хотите, а как подходящая мама явится, прячетесь и ручку не даете. Думаешь, нравится это мамам? Нравится, когда дитя от нее, как от чумы, шарахается?
        - А если дать ручку, то…- Казик затаил дыхание.
        - Если, да кабы… когда к тебе придут гости, улыбайся, расскажи что-нибудь, прочти стихотворение. Ты же у нас такой умный, сам сообразишь.
        - И Сашиной маме рассказывать?- в голове все мешалось, Казик невольно попятился и был вынужден схватиться рукой за скамейку.
        - Спросит тебя - рассказывай,- сдалась нянька.
        Больше в этот день Казик не приставал с вопросами, нужно было все как следует обдумать. Почему Сашина мама вдруг оказалась ничьей мамой - он так и не понял, зато в мозгу засела занозой мысль, что родителей необходимо заслужить или отобрать у других детей. Для этого нужно быть хорошим, послушным, говорить, читать стихи…
        Быть хорошим - значит, попасть в рай, быть хорошим - значит, получить маму и семью,- так может быть, это и означает рай?
        Через неделю произошло событие, подтвердившее, что родителей нужно брать приступом. С утра нянечка сообщила, что к Оле придут папа и мама. Казик затаил дыхание: настоящие папа и мама, а ведь у него тоже были когда-то папа и мама. Нужно обязательно показаться этим чужим родителям, и может, тогда…
        Но Казик не успел додумать эту мысль и начал вспоминать стихи, которые можно будет прочитать Олиным папе и маме.
        Родители пришли прямо на площадку, но когда воспитательница вывела из толпы детей одетую по такому случаю в новую пушистую шапку Оленьку, навстречу папе и маме неожиданно выскочила Алена.
        - Это мои папа и мама!- закричала она что было сил и бросилась в объятия новым родителям.- Не трогайте!- она зарыдала.- Не подходите. Это мои папа и мама, я их люблю! Я их узнала! Вы ведь мои папа и мама?! Мои?!
        Воспитательница попыталась оттащить Алену, но высокий, выше игрушечной беседки папа, задержал ее руку.
        - Не трогайте, пожалуйста, мы сами разберемся,- он присел на корточки около рыдающих Аленки и мамы.
        - Как тебя зовут, девочка?- мягко спросил он.
        - Алена,- сквозь слезы выла девочка.- Вы мои папа и мама? Правда? Я знаю, это вы!
        - Да. Конечно, твои!- папа обнял девочку, которая тут же повисла у него на шее. Он поднял Аленку на руки, и вместе с мамой они пошли к главному корпусу дома ребенка. Из-за спины папы Алена показывала другим детям язык.
        После Аленкиного выступления воспитательница грозно отчитала других детей, говоря, что Алена поступила дурно, и так нельзя. Но факт оставался фактом, непослушная Алена обрела родителей, а послушные продолжали топтаться на крошечном лоскутке детской площадки, отведенном для группы.
        Подавленный Казик мечтал о покое. Ему непременно нужно было остаться одному, но как это сделать? Несколько раз он уже уединялся от остальной группы, тайком прокрадываясь за кустами разросшегося шиповника и прячась в старой телефонной будке с давным-давно выбитыми стеклами. Там можно было просидеть вплоть до самого обеда, или до того времени, когда кто-нибудь из воспитателей не хватится его.
        Это, конечно, было вопиющим нарушением всех правил, но, как выяснилось, непослушным доставалось все же больше. Послушные должны были умереть и попасть в рай, непослушные достигали земных благ.
        Оглядев печальное собрание в песочнице, скучающих нянек с книжками на коленях, Казик попятился к беседке и, определив, что никто за ним не шпионит, бесшумно скользнул за куст. Остановился, прислушиваясь, не закричат ли в спину, не позовут ли вернуться.
        Слава Богу, пока все было тихо, Казик хотел было уже идти к телефонной будке, но тут взгляд его привлек странный кругляш с черепом и костями. Наверное, фишка из какой-то игры.
        Мальчик поднял находку и вместе с ней добрался до телефонной будки и, не открывая дверь, (она была ржавая и жутко скрипела), пролез сбоку, где когда-то было стекло.
        Какое-то время он сидел на полу будки, подтянув ноги к подбородку и разглядывая пиратскую метку.
        Впрочем, ничего особенного в черной монетке не было, хотя как сказать: на ощупь она была словно из замши, такая же мягкая. Казик попытался приладить монетку на куртку, где она смотрелась бы в виде значка. Особый знак отличия юнги из команды Джека Воробья. Потом положил ее на фалангу пальца, точно перстень. Получилось очень здорово.
        Казик попытался закрыть монеткой левый глаз. Жаль, в будке не было зеркала, чтобы оценить, как это выглядит со стороны.
        Попробовал покрутить между пальцев, как это когда-то делал друг отца. Не получилось.
        Казик поднял голову в надежде отыскать еще какое-нибудь применение черной монете, как вдруг увидел прямо над головой старый телефонный аппарат. Защемило в груди, стиснуло горло, и Казик едва не разревелся, подумав, что если бы телефон работал, он мог бы сейчас дозвониться до мамы.
        Правда, обычно он звонил маме по мобиле, которую давал ему отец, или по обычному домашнему телефону. Впрочем, в голове не осталось телефона маминой работы, зато как раз был домашний номер, выученный в далеком-предалеком детстве, еще год назад.
        Казик поднялся, встав ногами на железяку, вложил монету в проржавелую прорезь, после чего снял трубку и набрал номер. Какое-то время он ничего не слышал, кроме пения птиц и голосов ребят на площадке, а потом вдруг до мальчика донеслись отдаленные гудки и разговоры, смысла которых он не мог понять. Отдаленные вскрики, сонное бормотание, иступленные мольбы, плач, предсмертный хрип. Все это налетело на Казика, с каждой секундой усиливаясь и приобретая узнаваемые очертания. Вот звуки хора в церкви, раскатистый бас невидимого батюшки поет поминальную. Мягкий голос зачитывает список имен, которые тонут в мелодичных раскатах органа, тонкий девичий голос просит любимого поговорить с ней. Ломающийся голос подростка дрожит над клятвой мести.
        «Мамочка, милая, где ты?».
        Казик не может определить, мальчик это плачет или девочка.
        «Ты бы хоть приснился, что ли? Сказал, что вернешься к новому году, и до сих пор ни звоночка! Господи! Что же это? Другую бабу нашел, в тюрьме ли, жив ли! Господи, все что хочешь, но пусть будет жив»!
        Длинный звонок разрезает одинокие голоса, вопросы, не получившие ответа, и тут в ушах Казика что-то словно взрывается. На другом конце провода он слышит знакомый голос.
        - Казик! Это ты?!- голос отца.
        - Дай трубку, я сама.- продирается более приглушенный голос мамы.- Казик, солнышко мое! Казик! Поговори с мамой!- она захлебывается в рыдании.
        - Не пугай его, Казимир, это папа. Казик, ты слышишь меня? У нас все в порядке. А как там ты?
        - Папа?- Казик хватается за телефонный аппарат, чтобы не упасть, но ноги подкашиваются, и он проваливается на самое дно телефонной будки, разбивая себе губу и нос.
        - Казик! Мальчик мой! Казик, солнышко мое? Тебя не обижают? Ты хорошо кушаешь?- мама рыдает в трубку.- Ну скажи мне хоть слово. Тебе не было больно?!- она задыхается в рыдании.
        - Нет. Все хорошо. Спасибо! Папа, мама, а вы меня когда отсюда заберете?
        - Казик!- голос отца.- Казик, мы не можем.
        По лицу Казика текут слезы, нос полон крови и соплей, во рту скопилась соленая влага. Но все это пустяки.
        - Папа, мама, я вас так люблю! Я без вас не могу! Я не могу без вас больше!!!
        В трубке раздаются предупреждающие гудки, сквозь которые к Казику продолжает продираться мамин крик.
        - Я люблю тебя!
        - Я люблю тебя! Я люблю вас! Зачем вы меня оставили! Почему не можете забрать?!
        Голоса в телефоне обрываются. Какое-то время Казик слышит короткие гудки, а потом и они прекращаются, оставляя малыша в тишине и одиночестве.
        - Если вы в раю, я хочу попасть к вам в рай. Если в аду, я сделаю все, чтобы провалиться в ад! Не оставляйте меня. Скажите что-нибудь.
        Казик утирает рукавом кровь и снова поднимается к телефону, силясь обнаружить в прорези черную монетку, но она уже провалилась в щель. Ее не вернуть.
        Измотанный Казик опускается на дно будки. В голове гудит.
        - Я слышал папу и маму. Они действительно живы! Я слышал их, и больше уже никогда, наверное, не услышу. Они бросили меня.
        Слез больше нет.
        Казик не знал, сколько времени просидел в телефонной будке, должно быть, ему сделалось холодно. Или это просто показалось, сердце уже не пыталось вырваться из груди, но в голове по-прежнему шумело.
        - Я сумел дозвониться, потому что у меня была черная монета,- подвел итог произошедшему ребенок. Значит, если мне удастся отыскать еще одну такую монету, я сумею позвонить еще раз. А если не одну, если больше…
        Монету потеряли те двое, которые знали про телефонную будку, и может быть, если как-то выбраться ночью на улицу, когда они придут снова… если попросить их дать еще монет. Рассказать про папу и маму, и как он по ним соскучился.… Если быть послушным, и пообещать делать все, что скажут эти двое… Уйти с ними, и…
        Казику вдруг сделалось страшно: что, если чужие дяди окажутся бандитами, похитителями детей - не случайно же они крутятся возле дома ребенка? Что если его запрут в подвал или посадят на цепь, как это было в каком-то взрослом фильме?
        Казик представил себя сидящего на цепи, это ему не понравилось. Не понравилось бы и если его заставят воровать. Воровать было стыдно. Казик не хотел воровать, не хотел сидеть на цепи или быть голодным и избитым.
        Но тут же он вообразил, будто те двое больше не придут, или нет, они приходили по своему делу, потому что им тоже нужно было созвониться с кем-то на том свете. С кем-то, кого они оба любили. А значит, они не могут быть очень жестокими с Казиком, если он честно признается им в своем горе.
        Будет плохо, если они не дадут ему монет или если откажутся брать его с собой. Зачем им чужой ребенок? Зачем вообще людям дети? Чужие дети?
        Казик поднялся на четвереньки и выполз из будки. Первое, что следовало сделать, это как-то смыть кровь и тихонько присоединиться к остальной группе. Умывальник был в здании, но чтобы проникнуть туда, пришлось бы идти через детскую площадку. Казик огляделся, и, заметив рядом лужицу, умылся грязной водой.
        Главное - смыть кровь, а уж привести себя в порядок по-настоящему можно и в доме. Казик распахнул куртку и обтер лицо чистой рубашкой. Кровь уже перестала идти, и это радовало.
        Не поднимаясь с колен, Казик шаг за шагом обследовал каждый сантиметр земли за кустами, надеясь отыскать хотя бы еще одну монетку. Но ничего не получилось. На детской площадке он оказался как раз, когда воспитательница начала собирать в большой грязный мешок формочки для песочницы. Две девочки, Люся и Маша, помогали ей.
        Скользнув взглядом по Казику и не обнаружив явного криминала, воспитательница продолжила пересчитывать вверенных ей детей, так что мальчик мог вздохнуть спокойно.
        Глава 5
        Ночь пятницы
        Ко мне имеет интерес
        Попутный бес.
        А.Смир
        Нет! Все-таки следовало взять визитку! А еще лучше не ограничиваться двумя жалкими монетками, а прикупить у Вадима хотя бы с десяток. Теперь-то она уже знает, что это не тупая разводка. Едва добравшаяся до дома Аня, вдруг ощутила себя такой одинокой, какой не была с самых похорон Димки.
        Все было не так, как сладко пел Вадим. Она не получила успокоения от первого звонка на тот свет. Ничего подобного. Стало даже хуже.
        Поставив чайник и заставив себя проглотить полстакана сладкого крепкого чая, Аня слово за словом воссоздала весь разговор с Димкой, признав, что не сказала ему вообще ничего. Одни голые эмоции. Зато какие!!!
        Нет, в чем-то Вадим определенно прав, нужно иметь план. Нужно четко знать, что именно следует передать, о чем спросить, а не терять время попусту.
        В том, что она разговаривала именно с Димой, сомнений не было. Да, это был он. Вопреки ожиданию, она уже не чувствовала усталости, подгоняемая новым стрессом.
        Тем не менее, Аня заставила себя раздеться и лечь в постель. Сон не шел, она думала о Димке, впервые без слез. Монеты делали свое дело. Теперь в ее сознании Димка перебрался из области невозвратного прошлого в настоящее и возможно будущее.
        Интересно, можно ли выяснить через Димку или через покойного Василия устройство потустороннего мира? Что, например, нужно сделать, чтобы, умерев, попасть именно к своему милому, а не куда попало. И возможно ли это вообще? Есть ведь легенды о друзьях, назначающих встречу на берегу Стикса[2 - Стикс - река в Аиде ^[11]^. Гефест, когда ковал меч Давна, закалял его в водах Стикса. По Гесиоду, река Стикс составляла десятую часть всего потока, проникавшего через мрак в подземное царство, где в Стикс впадал Коцит; остальные девять частей потока окружали своими извивами землю и море. Поэты упоминают также Стигийские болота в Аиде.В историческое время реку Стикс видели в потоке близ Нонакриса (в северной Аркадии), говорили, что этой водой был отравлен Александр Великий.]?
        К двенадцати ночи она не выдержала и, набросив на плечи куртку, прихватив обе монеты, вылетела из дома. На самом деле вряд ли кто-нибудь мог всерьез назвать движение задыхающейся и только что не падающей от слабости молодой женщины словом «вылетела», но Бог ведает, как она спешила.
        Соседний двор был пустынен, и только несколько пятнистых кошек совещались о чем-то, сидя на детских качелях и покосившейся горке. На всякий случай, Аня оглянулась по сторонам, выискивая спрятавшихся недоброжелателей, но поблизости никого не было.
        Она опустила в прорезь монетку и, набрав номер Димкиной бывшей работы, какое-то время слушала звуки эфира.
        Никто не отзывался. Аня дернула за рычаг, набрала номер еще раз. Тот же результат.
        Разочарованно она выбралась из будки, закурила. Быть может, следовало подождать еще немного? Вполне возможно, что Димка отошел куда-то с рабочего места или…- Аня чуть не подпрыгнула на месте.- Ну конечно, на часах полночь! На работе никого нет, и быть не может.
        Она отбросила начатую сигарету, вновь вошла в будку и набрала собственный номер телефона. Трубку сняли практически сразу.
        - Привет, Аня!- Димкин голос был мягким и, как показалось Ане, только что не мурлыкал.
        - Ты дома, что ли? Как это может быть?- сердце заколотилось, подстрекаемое вновь возникшей надеждой.
        - Ну да, дома. Ночь же на дворе.
        - А что голос такой?- Аня начисто забыла Вадимовы рекомендации о том, что говорить следует только по делу.
        - Из ванны.
        - Ты один?- с сомнением в голосе поинтересовалась Аня. К сожалению, с того места, где стояла она, ее дом был виден только чуть-чуть с торца. Вот было бы странно, если бы сейчас в спальне горел свет!
        - Один, конечно.- Дима хмыкнул.- Скажи лучше, как сама? Нашла там себе кого-нибудь? Сколько времени-то прошло…
        - Никого у меня нет.- прорвавшиеся слезы мешали сосредоточиться, Аня переложила трубку в другую руку, но так стало значительно хуже слышно.- Нет, и не будет!
        - У меня тоже никого.
        - А разве можно?..- Аня остолбенела. Все, что она знала о потустороннем мире, рушилось, все прежние представления сделались вдруг ненужными.
        - Многие находят. Трудно ведь постоянно быть одному.
        Это Аня как раз понимала. Понимала для других, но отказывалась принимать насчет себя и Димы.
        - И ты найдешь?..- в голосе зазвенела злоба.
        - Я никого не ищу.
        Оба замолчали.
        - Подожди, так нельзя,- очнулась вдруг Аня,- говори что-нибудь, у меня осталась всего одна монета.
        В трубке запищало.
        - Не оставляй меня надолго!- Голос Димы дрогнул, или Ане это почудилось сквозь нарастающий зуммер? Вместе с наступающими гудками множилось отчаяние, Аня до боли стиснула кулачок с монетами.
        - А ты можешь ко мне зайти? К другим ведь иногда заходят? Аня, ты еще здесь?
        Анна быстро засунула вторую монету в прорезь телефона, монотонное клянченье тревожных гудков мгновенно прекратилось, в трубке снова было дыхание любимого и отдаленный фон тихой музыки. Должно быть, в комнате работал телевизор.
        - Что значит заходить?- с дрожью в голосе поинтересовалась Аня.
        - Ну, как к другим заходят.- судя по голосу, Димка удивился не меньше самой Ани.- К соседу нашему жена заходила как-то. Объявления о визитах в подъездах клеят, и в это время никому не рекомендовано из своих квартир выходить. Никто и не выходит, говорят, служба, устраивающая свидания, глаза отводит. Но мне не отвели. Я в глазок дверной все видел. И визиты эти, как я понял, обычно на ночное время приходятся.
        - Если возможно встретиться, я узнаю и постараюсь договориться, чтобы нам тоже разрешили. Можешь рассказать подробнее?
        - Подробнее… ну, встречи проходят либо в специально отведенных для этого местах, типа кабинетов в учреждениях, или в частном секторе. Как я понял, в учреждениях это легче от других скрыть, так что иногда посещения на дому вообще запрещают, чтобы не раздражать соседей. В многолюдных местах однозначно запрещено, всем ведь глаза не отведешь, хотя кто нас с тобой знает?..
        - Решено. Я обязательно все выясню. Я даже знаю, у кого и обязательно к тебе приду.- Аня задохнулась волной радости.- Я так люблю тебя, Димка! Так люблю!!!
        Как, наверное, и следовало ожидать, обе черные монеты влетели в автомат неразлучной парочкой, а Дима и Аня так и не поговорили о главном. О том, что больше всего мучило ее. Сбежала ли она, бросив его в горящей машине, или ее саму выбросило взрывом, когда они полетели под откос.
        Почему не спросила?
        Идя домой, Аня ругала себя за то, что поддалась эмоциям, и истратила подаренные ей Вадимом черные деньги. Впрочем, Вадим же сказал, что на кладбище он бывает аккуратно два раза в неделю, значит, ждать остается совсем немного. Сегодня пятница, точнее уже суббота, выходит, в следующий раз монеты можно приобрести в среду. Через четыре дня на пятый.
        Аня остановилась, наблюдая за переходящей через дорогу кошачьей семейкой. Черная грациозная мама вышагивала впереди своего пятнистого семейства, высоко подняв породистую мордочку и сверкая в фонарном свете неестественно большими глазами. Или это был не электрический свет? Уж слишком ярко горели кошачьи глаза. В какой-то момент кошка заметила присутствие человека и, остановившись, повернулась к Ане, прожигая ее кроваво-красными лазерами. Так, что та невольно попятилась.
        Сбив строй, пятеро пятнистых, ублюдочного вида котят, сгрудились возле мамы, недоброжелательно включив разноцветные глаза.
        «Странное дело,- удивилась Аня,- у всех котят глаза светились двумя цветами: правый - алым, а левый - интенсивно-зеленым. Так бывает, когда у кошек один глаз зеленый, а другой желтый. Но такие кошки большая редкость, обычно это белые ангоры, но чтобы вот так, буквально в одном помете, пятеро котят с разноцветными глазами…
        Кошка угрожающе зарычала, причем, зарычала не как рычат, желая напасть или защищаться кошки, а как может рычать хищник покрупнее и помощнее. Хищник, предвкушающий легкую добычу.
        - Славная киса, хорошая киса,- никогда прежде Аня не слышала историй, в которых кошки - обычные городские кошки - нападали бы на человека.
        Камышовые кошки, дикие кошки Колизея в Риме, где-то писали, что еще до последнего ремонта, здание облюбовали неизвестно откуда взявшие дикие и весьма свирепые кисы, но городские…
        Неожиданно один за другим во дворе начали гаснуть фонари, отчего свет, исходящий из кошачьих глаз, сделался еще интенсивнее, точно только теперь входил в свою истинную силу. Когда последний фонарь вырубился и во дворе стало совсем темно, свет кошачьих глаз сделался уже буквально невыносим.
        Так что Аня перестала видеть кошачьи силуэты. Вместо них светился красно-зеленым сиянием странный движущийся объект, издававший приглушенное рычание и попискивание.
        - Этого не может быть, потому что не может быть никогда,- прошептала Аня.
        И тут страшная магия иссякла сама собой. Откуда-то сверху вдруг на плешивенький асфальт пролился желтоватый теплый свет, и странное мистическое существо о двенадцати разноцветных глазах тут же превратилось в безобидную кошачью семейку.
        - Кысь, кысь, кысь,- донеслось откуда-то сверху заклинание. Желтоватый блик на асфальте дернулся, в нем явно проступил человеческий силуэт, и в следующее мгновение на втором этаже распахнулись обе створки окна. И к радости семейства кошачьих, вниз полетели кусочки чего-то мягкого, что плюхалось на асфальт, разбрызгивая темные капли.
        «Мясо»,- подумала Аня и ей сделалось нехорошо.
        Поняв, что их кормят, кошка начала подпрыгивать, хватая зубами летящие к ней кровавые кусочки и тут же с ворчанием пожирала, придерживая для верности передними лапами. Малыши рвали куски мяса друг у друга, воюя за долгожданный ужин.
        Аня поглядела наверх и увидела пожилую даму в старомодном чепце, в котором могла, наверное, щеголять княгиня Голицына - Пиковая Дама. Аня не могла разглядеть выражение лица старой кошатницы, так как свет лился из комнаты, отчего человеческий силуэт выглядел черным, но почему-то она явственно видела красные от крови руки с огромными ногтями, которые разрывали алое, сочащееся кровью мясо, бросая его кошкам.
        «Вот так, без пыли и шума, и уничтожают трупы врагов»,- отчего-то подумалось Ане. Хотя, наверное, если еще месяц просидеть исключительно на минеральной воде и иногда кофе, а потом еще полдня протаскаться по кладбищу, и два раза позвонить на тот свет, еще не то будет казаться.
        Впрочем, старухе, кем бы она ни была на самом деле, Аня должна была быть благодарна, во всяком случае, кошки в ее присутствии, перестали выглядеть агрессивными монстрами, так что теперь она могла беспрепятственно добраться до дома.
        Подойдя к своему подъезду, Аня задрала голову и посмотрела вверх, мелькнула сумасшедшая мысль, что раз уж она поймала Димку на домашнем, может быть он все еще там…
        Страшной аварии во время свадебного путешествия не было, не было горной дороги, подаренной отцом Ани на свадьбу машины, будь она неладна. Нет ни одной детали из этой фатальной цепочки кошмаров. Вообще ничего, ни единой, самой завалященькой зацепочки, по которой в ее - Анину жизнь, могло бы пробраться такое горе. Нет, и не было никогда!
        Ведь если бы отец не подарил машину, они не разбились бы в ней. Нет, не так - если бы они не поехали на Кавказ в свадебное путешествие… если бы не было их свадьбы. Если бы они вообще не встречались, Димка был бы сейчас жив!
        Хотя нет, с последним доводом она не могла согласиться, встреча ничего не решала, решали свадьба и свадебное путешествие, решала проклятая машина. Ведь если бы они поехали не в Крым, а в Рим с его дикими кошками, в Венецию, Париж или куда угодно… если бы…
        Почему же она, помнящая в мельчащих деталях всю их недолгую с Димкой жизнь, начиная от знакомства и заканчивая той роковой ночью, не может сконцентрироваться и наконец, ответить себе на вопрос, предала ли она Димку или нет? Почему почти ничего не помнит, ни о похоронах, ни о том, как провела эти месяца без Димы?
        То есть, почти ничего не помнит?..
        Может быть, потому, что ничего и не было? Потому, что на самом деле ей приснилась эта жизнь после аварии, жизнь без Дмитрия. И теперь она с упрямством безумца пытается удерживать свой придуманный мир, мир в котором нет Димы! В то время, как он на самом деле есть! Живой, здоровый, живет в их квартире и ждет! Ждет, когда его молодая жена наконец вернется в разум и признает, что авария и смерть ей приснилась. Признает и впустит Дмитрия обратно в свое сердце, в свою жизнь.
        Хотя, насчет сердца - это перебор. Из сердца он никогда и не выходил, другое дело из жизни… ушел не сказав «прости», не познакомил со своими, живущими где-то в далеком Киеве и не приехавшими на свадьбу родителями. Молодожены планировали сами добраться до Украины, и вот… были ли они на похоронах?
        Задав себе этот вопрос, Аня вдруг явственно увидела пожилую, одетую во все черное чету, мать в кружевном платочке с покрасневшими, опухшими от слез глазами и куриным клювиком вместо носа, и отец, с висящими бульдожьими щеками и чернотой под глазами. Должно быть, это были именно его родители. Словно сквозь пелену тумана, Аня ощутила, как дама с куриным носиком повисла у нее на шее, целуя в щеки и беспрерывно лепеча что-то неразборчивое. Ее слезы обжигали, и вместе с тем, Аня почти не чувствовала ее. Не видела. Не осознавала.
        К ней тогда вообще все подходили и подходили знакомые и незнакомые лица, вереница призраков мужчин, женщин, детей, а она… она была уже далеко от них… так далеко.
        Она не помнила, как вернулась домой, возможно, туда отвезли ее мама или сестра. Отец не был на похоронах - попал в больницу с сердечным приступом сразу же после известия о катастрофе.
        Себя она помнила только лежащей в постели в их с Димой спальне, с плотно задвинутыми шторами и графином с водой на столе.
        Нет, все это определенно не могло ей привидеться, но как все же ей хотелось, чтобы Димка сейчас оказался дома!..
        Как и следовало ожидать, в ее окнах не было света. Да и откуда ему там взяться, когда она на улице? Зато горели все четыре окна соседской квартиры.
        «Ага, Дима сказал, что Ираида Александровна не только звонила на тот свет, а еще и посещала каким-то образом своего Васечку. Каким?- следовало выяснить. Окна располагающе горели - все четыре в один ряд, ярко, вызывающе, игриво, точно хвалились чем-то перед наводящей привычный мрак и морок ночью.
        У нее - у соседки - наверное, еще оставались черные монеты. Которые она явно еще не успела растратить, как это сдуру уже сделала Аня. О том, что монеты еще у нее, Аня знала каким-то внутренним чутьем. Знала, нет, почти что видела бедную, почти лишенную мебели, но заставленную всевозможными пакетами и тюками квартиру соседки, чувствовала лежащие в полированной тумбочке у изголовья двуспальной кровати монеты, зовущие ее сквозь ночь.
        Нужны ли Ираиде Александровне все эти монеты сразу?- ясно же, нет. Аня сама видела, как вдова распродает семейные ценности. Небось, крепилась до последнего, и вот теперь отдала, за несколько минут разговора с почившим мужем.
        Аня закусила губу и снова посмотрела на соседкины окна, должно быть, эффект повышенной яркости достигался из-за отсутствия занавесок.
        Конечно, сумасбродной соседке ничего не стоило спать и при включенном свете, и тогда визит Ани мог напугать или разозлить ее, но с другой стороны, если Ираида Александровна не спит ночью, скорее всего, будет отсыпаться днем, а значит, Аня в любом случае рисковала нарваться на негатив.
        Впрочем, ей ли удивляться негативу?..
        Приняв решение посетить Ираиду Александровну, Аня вошла в подъезд, и, тяжело вздыхая, поползла вверх на четвертый этаж, останавливаясь после каждого пролета и слушая жалобы собственного сердца. Да, «старость не радость, молодость гадость», еще совсем недавно она взлетала в их с Димой квартиру, и вот теперь ноги предательски тряслись, перед глазами плыли зеленоватые круги. Аня ощущала себя человеком, только что вышедшим из больницы или, возможно, явившимся с того света.
        Вспомнив, что идет к Ираиде Александровне как раз для того, чтобы попасть на тот свет, Аня натянуто улыбнулась, считая ступени, которых с каждым шагом становилось все больше. Причем некоторые из них оказывались высокими, а другие совсем маленькими, так что идти было очень неудобно.
        В какой-то момент бетонная лестница вдруг качнулась навстречу Ане, и она, не желая быть задавленной, попыталась удержать валившиеся на нее ступеньки руками, пребольно стукнувшись лбом.
        Аня лежала, приходя в себя и переводя дух. Должно быть, ей не следовало изображать из себя скалолаза, поднимаясь все выше и выше по упрямо не желающей заканчиваться лестнице. Давно уже нужно было просто сесть и посидеть, или вот так полежать.
        Впрочем, долго лежать не пришлось: холодный камень, точно вампир, начал высасывать из нее последние силы, так что Аня собрала в кучу всю свою волю, или все, что от нее осталось, и как-то поднялась на ноги.
        Она вытащила из кармана помятую пачку сигарет, зажигалку и стояла, прислонившись к стене и посматривая на последний, еще не подчинившийся ей лестничный пролет.
        «Надо будет поставить принимающий черные монеты телефонный аппарат дома,- решила она наконец. Еще одно такое восхождение, и ей с месяц будет не подняться с постели.
        Еще месяц без Димки?!
        Еще месяц он без нее…
        Аня сделала над собой усилие, и, отбросив недокуренную сигарету, вскарабкалась на очередную ступеньку.
        «Может ли что-то произойти с тем, кто уже умер? Что будет, если она не дозвонится до Димки несколько дней? Может ли он поменять квартиру? Или ему отключат телефон?..
        Что вообще происходит с людьми после того, как они исчезают из этого мира?
        На все эти вопросы у Ани не было готовых ответов, а значит, появлялся лишний повод задать их Ираиде Александровне.
        Она беззлобно посмотрела на выросший перед ней, точно неприступная скала, обычный лестничный пролет и, поставив правую ногу на ступеньку, с усилием подтянула тело. Слабость навалилась с новой силой, стремясь отразить Анино наступление.
        «Все на свете течет, меняется, превращается из одного в другое, если предположить, что ад и рай неподвижны, их просто не может существовать, а следовательно, и в аду, и в раю постоянно происходят какие-то процессы. Люди или души, живущие в них, проходят стадии развития, думают, переосмысливают, добирают недостающий в бурной жизни отдых, пытаются как-то приподняться, набраться сил, с тем чтобы вновь ринуться в гущу сражающихся за понимание происходящего и любовь.
        А если это так, с Димкой на том свете, неважно в аду он или в раю, может случиться все что угодно. Решат всесильные кураторы, что парню пора пройти переэкзаменовку, или что он не добрал на земле каких-то навыков, и как миленький сядет за парту. Решат, что не преуспел в семейной жизни, и…»
        Аня глухо застонала и оказалась наконец на своем этаже, пыхтя и отдуваясь. Волосы прилипли ко взмокшему лбу, и она была вынуждена обтереть лицо рукавом. За соседкиной дверью слышалась тихая музыка. Аня качнулась к двери, с силой надавливая на звонок и чуть не ломая при этом палец.
        В коридоре послышались поспешные шаги, замок щелкнул, дверь распахнулась. На пороге, в своем выцветшем халате, стояла соседка.
        - Здравствуйте, Ираида Александровна, извините, что так поздно, я видела у вас свет.
        - Заходите, Анечка, на вас лица нет. Чай будете?
        Аня кивнула, только теперь понимая, что действительно очень хочет чая. Горячего крепкого чая. Она присела на стоящую тут же одинокую табуретку, расшнуровывая кроссовки. Ираида Александровна метнулась в кухню и тут же вышла оттуда, излучая лоснящимся от жира лицом благость.
        - Дайте я вам помогу,- она взяла Аню под мышки, без усилия подняв ее на ноги, обняв, довела до кухни.- Я давно не замечала, чтобы вы выходили, думала уже, может переехали куда-то после похорон, а потом подружку вашу несколько раз видела в глазок. Эн, нет, думаю, коли Тоська-вертихвостка из такой дали сюда мотается, ясное дело, что не к чужим людям. К Анечке. Батюшка ваш тоже наведывался, что и говорить, видный мужчина, жаль, я ему по барабану. М-да…
        Аня вздохнула, выжидая, когда говорливая соседка даст ей вставить свои пять копеек.
        - Да вы пейте чаек, печеньице тоже. Сахарное.
        Аня пригубила чай, он был как раз таким, какого ей и хотелось. На печенье посмотрела с нескрываемым отвращением.
        - Денег нет, живу, продаю, что после Васечки и родителей осталось. А что делать? На работу теперь после сорока не берут, а мне уже…
        - Я сегодня видела, как вы продали свою брошку,- Аня сделала еще глоток, собираясь с мыслями,- точнее, поменяли на…- Она пристально заглянула в пронзительно-голубые глаза тетки,- на черные монеты. Вы еще мне тогда говорили, что…
        - Поменяла. Врать не буду,- тетка зловеще осклабилась, тревожно оглядываясь по сторонам, словно в закрытой отдельной квартире их мог кто-то подслушать.- Мужик у меня там, ему и звоню, чужих не трогаю. Один он у меня, Васечка-то, один всю жизнь и был. Умер, жаль, раньше. Ну, что уж делать. Мертвый, да мой. Мертвый, да все едино любимый.
        - Я понимаю,- Аня участливо накрыла толстую с короткими пальцами кисть соседки изящной тонкой ручкой.- Я сегодня звонила Диме. Вадим дал мне монеты, и я звонила, слышала его голос. Он был в нашей квартире… голова кругом…
        - Да, да, да… Васечка по вечерам тоже дома сидит, зато днем его нипочем не отыскать, в ЖЭК наш старый звоню, а там диспетчеры хамы… А Васечка мой, он же целый день по квартирам ходит, кому трубы проверить, кому унитаз или рукомойник прилатать, ведь на все руки мужик был. Таких больше нет.
        - А сколько монеты стоят?- Аня старалась говорить спокойнее, но голос все равно дрожал, выдавая ее состояние.
        - А Вадим с тебя, что ли, денег не взял?- прищурилась тетка.
        - Сказал, потом рассчитаемся.- Аня сдвинула брови.- Я ему сначала не поверила, да можно ли в такое поверить? Чтобы на тот свет…
        - Смотри, много у него в долг не бери, а то отдавать чем станешь?- Ираида Александровна налила себе чая, положив вместо сахара ложку меда.
        - А вы бы мне не одолжили пару монет до среды?- Аня умоляюще глянула в дородное лицо соседки.- О самом главном не поговорили с Димой.
        - Одолжить?- соседкино лицо пошло пятнами.- Держи карман шире - одолжить!.. Ищи вас потом - ветра в поле…
        - Ну тогда продайте,- выдохнула Аня.- Сколько он берет с вас за одну монету?
        Выяснилось, что сто долларов. Не хило. Аня сразу же поздравила себя с тем, что сдуру не рассказала Ираиде Александровне, что Вадим за здорово живешь, подарил ей монеты. По кризису, так чистое состояние. Впрочем, деньги у нее были, так что…
        - Я принесу вам двести долларов за две монеты.- Аня с неожиданной для себя легкостью поднялась со стула, и тут же Ираида Александровна остановила ее громовыми раскатами смеха.
        - Я что, по-твоему, совсем дура, чтобы, за сколько взяла, за столько и отдавать?!- веселилась она.- Я что, похожа на фонд спасения, или кредиты тут всем выдаю? А может, у меня они последние, и дальше хоть квартиру продавай, а сама в конуру коммунальную переезжай!..
        - Сколько же вы хотите?
        - По двести долларов за одну,- мгновенно успокоившись, сообщила соседка, отхлебывая чай.
        - По двести?!- Ане показалось, что вся кровь притекла ей к голове, в висках стучало.- По двести, это смешно!- с вызовом бросила она.- По двести, когда через четыре дня я смогу взять у Вадима по сто!
        - А за четыре дня много всего произойти может. Там!- Ираида Александровна подняла палец к потолку, и потом, передумав, переменила направление, ткнув им в сторону пола.- Да и ты прилетела, на ночь глядя, не чаи со мной распивать. По глазам вижу, не наговорилась ты с ним, девка! Четыре дня тебе четырьмя годами покажутся. Волком под дверью у меня выть станешь, а я больше уже не предложу. И так от себя, можно сказать, отрываю.
        - Черт с вами. Сейчас принесу.- Аня поднялась, и не удерживаемая больше никем, прошла к выходу, соседка семенила за ней, точно опасаясь, что выгодная сделка может утечь от нее.
        Обувшись и добравшись до своей квартиры, Аня бесцеремонно оставила соседку в прихожей, закрыв перед ее носом дверь в спальню, где на туалетном столике у нее стояла шкатулка с деньгами.
        Выйдя к Ираиде Александровне, она показала доллары, и опять же вместе они вернулись в соседкину квартиру, чтобы обменять их на монеты.
        - От себя отрываю,- притворно всплакнула Ираида Александровна, укоризненно глядя на Аню.
        - Еще вопрос.- Аня махнула перед носом соседки банкнотами, но не позволила их забрать, вовремя спрятав руку за спину.- Я знаю, что вы и сами бывали там…- она сделала выразительную паузу.- Вас видели…
        - Так это на день рождения Васечки!- тетка грузно осела на табурете.- Один единственный разочек, потому как дорого это… только ты, девка, смотри, никому не говори. А то, это только Вадим говорит, мол, смерти нет, и наши мужья просто перешли в иное состояние, но все же живы. Скажи ты такое бабам во дворе, или на моем бывшем заводе, точно в церковь потянут, или ведьмой обзывать станут, а то и в дурку определят. Как жить-то после этого?
        А смерти и вправду нет. То есть, есть разлучница косая, но только она хоть мужиков наших и прибрала, а ей до них дела нет, как я погляжу. Смерть, она ведь коса, что по полю прошла и цветочки, былиночки все срезала. Только без надобности косе цветочки наши, мой Василечек ей не нужен, ни для чего не нужен… срезала и бросила. А мы теперь… точно сквозь тонкое стекло общаемся, постоянно чувствуем присутствие друг друга, а дотронуться не моги.
        Мой Василек-то при жизни не особо по мужской части был, но тут соскучился, и просил все, чтобы я купила тур, и к нему под бочок. Часок, да наш.- Она смахнула слезу.
        - А сколько стоит такой тур?- Выдохнула Аня, удивляясь про себя современному слову, впрочем, звонит-то она Димке по реальному телефону, не в шар хрустальный заглядывала, заклинания не шептала, так почему и не тур?..
        - Дорого, милая. Полторы тысячи.- Ираида Александровна кивнула.- Не наездишься.
        - Достану.- Аня сунула соседке четыре бумажки по сто долларов и, заручившись двумя черными монетами, вернулась к себе.
        Глава 6
        Ночь на субботу
        Такое бывает.
        Черт в облаках летает.
        А.Смир
        «Вообще-то дороговато»,- уже выйдя из соседкиной квартиры, она пожалела о содеянном. Надо же было глупость свалять, заплатить двести долларов за одну минуту разговора. Ничего себе роуминг!
        Хотя, прежде и этого не было, прежде она просто лежала и умирала. А теперь!
        Аня ухмыльнулась про себя, доставая из кармана ключи, открывая дверь. Разговоры с тем светом дивным образом подействовали на ее настроение, надо же, деньги начала жалеть! А еще совсем недавно лежала, зарывшись в подушки, и плевать ей было на эти самые деньги.
        Теперь же совсем не плевать. Теперь деньги ей ой как нужны. Много денег! В идеале, чтобы можно было хотя бы одну минуточку в день говорить с Димкой, а еще лучше раз в месяц устраивать свидание. Итого 36500 долларов на разговоры в год, и еще 12 туров в Тусвет за полторы тысячи - получится, получится…
        Она открыла дверь и, не снимая обуви, прошла в гостиную, взяв с полки калькулятор. На серой от пыли поверхности остался прямоугольный след, но Ане не было до этого дела.
        Присев в заваленное всяким хламом кресло, она включила машинку.
        12 умножить на 1500 равняется 18000 баксов
        18000 плюс 36500 получится 54500. 54500 долларов по самым приблизительным, неточным и, скорее всего, заниженным расчетам, ей необходимо заплатить за общение с Димкой. За свое личное спокойствие и счастье.
        54500 поделить на 12 месяцев,- Аня снова прильнула к калькулятору,- 4542 доллара следует откуда-то брать каждый месяц.
        У Ани затряслись руки. А ведь это она посчитала без еды и одежды, без оплаты транспорта и коммунальных услуг!
        Ко всему прочему, она не учла, что пока еще ей не удавалось говорить с Димкой по одной минуте.
        Конечно, есть счет в банке, но он не резиновый, первое время можно брать деньги у родителей. А что дальше?
        Устраиваться на работу? Но она уже сегодня попробовала выходить на улицу и еще помнила, до чего это тяжко.
        Да и кем она теперь может устроиться?
        В прошлой жизни, той, до аварии, Аня работала журналисткой на радио в разделе «Новости», было весело бегать с диктофоном по всему городу, знакомиться с разными людьми. Ей нравилась ее работа, и то, что она не привязана к пыльному офису, что может планировать день по своему усмотрению, что посещает выставки и театры и оказывается в местах, заявиться в которые ей самой нипочем не пришло бы в голову.
        Подменяя заболевшую сотрудницу, она несколько раз была в милиции и в одном детективном агентстве, заплатившем радиостанции за рекламу на ее волнах. Несколько раз посещала известных спортсменов и как-то была у старого-престарого, похожего на патриарха, писателя, с длинными серебряными волосами и тростью с головой рыси. В глазах у рыси посверкивали красноватые прозрачные камешки, которые вспыхивали, когда писатель сердился или говорил о чем-то с возбуждением.
        Тогда сидящей в стареньком удобном кресле с ручками в виде грифонов Ане казалось, что рысь понимает каждое слово своего хозяина, разделяя его ярость, обиду, восторгаясь вместе со старым писателем, когда он вспоминал ушедших Бог весть когда друзей или ниспровергая современных халтурщиков.
        Закончив интервью, Аня жалела только о том, что радиослушатели не увидят раскрасневшегося лица «патриарха» и того, как сверкает глазами рысь на его трости.
        Теперь, наверное, она бы не смогла так. Не смогла лететь куда-то через весь город, самоотверженно бродить по рынку в поисках самых свежих фруктов, самого вкусненького кусочка мяса, чтобы дома, стащив с себя уличную одежду и облачившись в простенькие брючки и футболку, весело стряпать что-то на кухне.
        Мысли о кулинарии навели на простой вывод: «Надо есть. Есть придется, хотя бы для того, чтобы были силы доползти до телефонной будки, есть надо, чтобы работать и добывать деньги».
        «Есть надо»,- подумала Аня, лениво доползая до комнаты и плюхаясь на кровать.- «Кому надо?» Ей давно уже ничего не надо. Есть реально не хотелось. Просто лежать и смотреть на черные монеты, пока они не обратились в мираж, не растаяли подобно магическим предметам из детских снов, которые она тщетно пыталась остановить, задержать в реальности, и которые уходили, как песок сквозь пальцы, оставляя разочарование и досаду.
        «Будет особенно паскудно, если завтра исчезнут и монеты, и деньги»,- Аня положила черные кругляши на подушку рядом с собой, ничего не происходило, погладила кончиком указательного пальца ближнюю. Странно, на ощупь она была как бы бархатная. Монета не выглядела как монета, по размеру больше всего походила на старую двушку и, судя по весу и плотности, явно была сделана из металла, но когда Аня пыталась потрясти монеты в ладонях, они не звенели, а как-то приглушенно шуршали, точно шептались между собой.
        «Интересно, если купить тур на тот свет, добраться до Димки и отказаться возвращаться? Что, если попросить у тамошних хозяев политического убежища? Удастся ли тогда остаться с Димкой, или нет?
        По тому, что она уже узнала от мужа и Ираиды Александровны, можно было составить некоторое представление о том свете. Во-первых, то место, где теперь живет Дмитрий, очень похоже на наш обычный мир. Дима ходит на ту же работу, живет в той же квартире. Вся разница - отсутствие тех, кого любишь.
        Наверное, если бы Дима не знал, что он умер, если бы не знал, не понимал разницы, продолжая ходить на работу, посещать кинотеатры, смотреть спортивную программу по телеку, если бы не знал, догадаться было бы очень сложно. Про нее же, про нее он мог думать, что она ушла от него. Сбежала с каким-нибудь мужиком, живет теперь у мамы. Мог бы думать, что она плохая, но он знал, что умер, и что она пытается связаться с ним. Или ей это так показалось.
        Интересно, а мог ли он точно так же связаться с ней? Ведь он, в отличие от нее, продолжает ходить на работу, а на работе ему должны что-то платить. Или нет? Быть может, его работа оплачивается тем, что он продолжает привычную жизнь, или тем, что сохраняет память, или тем, что она в принципе может дозвониться до него… все это необходимо уточнить, выяснить. Нужно наладить эту связь таким образом, чтобы по возможности исключить неожиданности. Ее с Димкой связь не должна была зависеть от Вадима или какого-нибудь другого поставщика монет. То, что подобных торговцев много, было понятно. Возможность связаться с загробным миром не может принадлежать какому-нибудь одному городу, даже если это мистический Санкт-Петербург. Явно, что задействована международная сеть. Огромная организация со своими учеными, менеджерами, рядовыми продавцами. Кто-то додумался устраивать туры, кто-то искал потенциальную клиентуру, обхаживал убитых горем родственников покойников, с другой стороны, без сомнения, шла работа с самими усопшими.
        Сеть со своими представителями в загробном мире?
        В Ане проснулась журналистка, новые мысли прогнали усталость и сон. Что у нее есть сейчас? Вадим, который сегодня появился, завтра исчезнет. Нужно найти еще людей, узнать, где они собираются, нужно иметь дополнительные источники монет, места встреч, явки, пароли.
        Телефонная будка во дворе - вещь вообще ненадежная. Старая, ржавая, давно не работающая, определенно, днем к ней лучше не подходить: народ у нас бдительный, чего доброго, еще милицию вызовут. А ей это надо?
        С другой стороны, ночью местные бандиты, насильники и грабители должны ей спасибо сказать за то, что по доброй воле забралась в закрытую со всех сторон железную коробку. Делай с ней там, что хочешь. То есть, ночью будка была не менее опасна, чем днем. Следовательно, необходимо поставить аналогичный аппарат дома.
        Цена вопроса ее в данном случае не интересовала, личная безопасность и возможность звонить в любое время ценились дороже.
        Далее следовало выяснить, чем сам Димка может посодействовать в этом вопросе. Мужик все-таки, не должен оставаться в стороне. Хотя бы помочь собрать информацию. Информация - это все, или, во всяком случае, очень много.
        Дима сказал, что есть туры, следовательно, есть и туроператоры, завтра же нужно узнать побольше об этом.
        Глава 7
        Воскресенье. Собачья душа
        Под чью дуду
        Пляшут в аду?
        А.Смир
        Днем она все-таки попыталась проникнуть в соседний дворик, наблюдая на расстоянии ржавую будку. Но подойти так и не решилась. Перетасовывая в кармане черные монеты с изображением черепа и костей, она минут тридцать стояла в тени каких-то раскидистых кустов, изучая обстановку, но так и не дождалась, когда двор опустеет.
        На лавочках у подъездов сидели, нахохлившись, словно озябшие птицы, вечные старушки с клюками и старомодными сумочками. Войти в давно не работающую будку на глазах у всех этих аборигенов Ане не хотелось, поэтому, завернув в ближайший магазинчик и купив там бутылку минералки, она еще раз заглянула во дворик, отметив, что положение отнюдь не улучшилось, одних старушек сменили другие, на детскую площадку пришли подростки с пивом. Все эти люди казались вполне безобидными и по-своему милыми, но при виде их в душе Ани назревало беспокойство. Присмотревшись получше и даже сделав круг по двору, якобы ища какую-то квартиру, она наблюдала за с виду такими спокойными и незлобивыми людьми, отмечая, что все они так или иначе, в свою очередь, посматривают на нее. Впрочем, это было неудивительно: чужая женщина ходит по двору, глазеет на окна - мало ли что. Куда больше настораживало, другое: все они нет-нет да и бросали взгляд на проржавелую будку, словно сторожили ее.
        Так и не предприняв попытки позвонить днем, Аня добралась до дома, плюхнулась на кровать и лежала так, уставившись на постепенно синеющее окно. Когда свет за ним погас и небо сделалось черным, Аня поднялась и, влив в себя немного кофе, отправилась к телефонной будке.
        И снова она слышала странные звуки эфира, сквозь которые прорывались отдаленные голоса и гудки чужих дозвонов, и снова ее сердце заколотилось, когда на другом конце провода, на другом конце света,- нет, в таинственном Тусвете,- Димка взял трубку.
        В руках у Ани был список стратегически важных вопросов, которые она должна была задать мужу, но в результате так и не выяснила ничего стоящего, вместо этого впустую прорыдав целую монету.
        Настроение заметно ухудшилось, но на этот раз Аня решила сегодня больше не звонить. Монеты улетели в щель ржавого автомата, новых денег не ожидается, а она так ничего и не выяснила.
        Хотела сразу же снова набрать номер, но разумная жаба с недюжинной силой надавила на горло. «Еще двести долларов псу под хвост, а потом что? Лапу сосать, или опять на поклон к Ираиде Александровне плестись. Опять выкладывать кровные?»
        Нет. Определенно, прежде чем истратить последние средства на монеты, следовало постараться раздобыть еще денег. Аня набрала на мобильнике номер отца и, напрямую попросив его дать в долг, нырнула в маршрутку, радуясь возможности вновь услышать Димкин голос.
        Разумеется, отец мог приехать к ней и сам, мог даже прийти пешком - подумаешь, большое дело, две остановки. Александр Семенович вообще по утрам бегал трусцой, катался на роликах, закалялся и вел правильный образ жизни. Но Ане нужно было не просто пересечься, а еще и поговорить с ним.
        Мысль о деньгах, а точнее, об их отсутствии, не давала ей покоя с момента, первого разговора с Димкой, и вот тут прилетела другая, шальная, сумасшедшая, веселая мысль: «Что, если бы удалось подделать монетки? Автомат явно реагировал на размер и вес, и если вместо заветной, купленной за нехилые баксы, черной монеты подсунуть фуфло, дурацкий грошовый муляж?
        Никто все равно не догадается, что звонила она, мало ли кто в районе еще пользовался этой будкой, взять хотя бы соседку, да и Вадим, судя по всему, со своим бизнесом охватывал явно незначительную часть города, а значит, торговал где-то на кладбище и в соседних с Аниным домах. Стал бы он кататься к ним ради одной единственной Ираиды Александровны? Два-три раза в год по сто бакинских. Стал бы узнавать о никому неизвестной и ненужной Ане?
        А если он пасет определенный район, стало быть, и клиенты у него здесь, и, скорее всего, их немало, так что, кто узнает? Как? По отпечаткам? Так можно и перчатки ради такого случая надеть.
        Отец встречал Аню прямо на остановке, удерживая на поводке здоровенного английского бульдога со все понимающими чуткими глазами профессионального убийцы. На шее опасного животного поблескивал тяжелый ошейник с шипами. Аня слышала, что такие называются строгими.
        - Как я рад, что ты наконец начала выбираться из дома!- громогласно приветствовал Александр Семенович дочь, расплываясь в счастливой улыбке.
        От Ани не укрылось, что на самом деле отец шокирован ее видом, но решила не обращать на это внимания, какая разница, как кто выглядит, в конце концов.
        - Давно у тебя это чудище?- кивнула она в сторону бульдога, занимая позицию слева от отца.
        - Цербер? Давно…- отец почесал в затылке,- с июня, пожалуй. А ты, что ли, не видела?
        Аня отрицательно помотала головой, беря отца под руку.
        - Ну да, ну да. Ты же ко мне почти не заходила до свадьбы… а потом и вовсе…- он умолк, поглядывая на обнюхивающего столб Цербера.- А я вот один да один, решил по-стариковски себе друга завести.
        - В смысле купить?- уточнила Аня.
        - Купить, не купить. Друг у меня помер, а вдова боялась с Цербером наедине оставаться.- Он пожал плечами.- Всем звонила, через Интернет сообщения слала, мол, заберите собачку, кто может. Решился один спортсмен, но сам приехать не мог. Вот она мне и позвонила. Отвези, говорит, пса. Я и согласился, пока берут. Приехал к ней, а Цербер в бывшем кабинете моего приятеля лежит, черный, несчастный, а из глаз слезы, что горох.
        Глянул я в глаза собачьи - и сам не удержался, заплакал. Такое горе, мало того, что хозяина потерял, так еще из дома гонят. Забрал я его, к себе привел. Никакому спортсмену, ни черту лысому не отдал. И не отдам. С тех пор мы вместе.
        Хочешь погладить?
        Аня с симпатией посмотрела на осиротевшего пса, но, на всякий пожарный, гладить чужую собаку все же не стала.
        - Одно плохо, Анечка: Цербер ко мне попал уже больным. Слышал, что друг мой его будто бы раз в месяц к ветеринару возил, лекарства какие-то были прописаны. Да только -я- не знаю, какие. И вдова не знает.
        - Сам бы сводил.- Медленным шагом выгуливая Цербера, они дошли до девятиэтажки, в которой жил отец.
        - Что ж я, изверг? Больного пса к врачу не сводить! Да только не находят у него ничего, а собака меж тем помирает. Вдова говорит, порошки какие-то нужны. Что покупают их в обычной аптеке. Заказывают, в смысле, и никакого особенного рецепта не нужно, но только ни названия, ни адреса ветеринара у нее не осталось. И спросить не у кого.
        - Спроси у…- Аня нащупала в кармане черную, словно бархатную монету, покрутила ее в пальцах.
        - У кого?- Отец свистнул Церберу и, взяв его за ошейник, вошел в подъезд. Аня следовала за ними.
        - Да так.- Она напряженно думала.- Что, если дать отцу одну монету? Всего одну, чтобы только позвонил другу и спросил телефон ветеринара или название лекарства. Дать одну и сказать, что больше уже не будет. Нет, у отца больное сердце, и если он услышит голос покойного друга, нового инфаркта не миновать.
        - Я, собственно, хотела попросить у тебя в долг,- она опустила голову.- Правда, когда отдам, пока сказать не могу… Только вчера первый раз на улицу выбралась.
        - Пьешь?- Перед ними открылись двери лифта, и отец пропустил вперед Цербера, после чего зашел сам, отгораживая собаку от дочери.
        - Минералку,- слабо улыбнулась Аня. Наверное, следовало возмутиться или даже накричать на отца за подобные предположения, но сил не было.
        - Минералку - это правильно.
        Они вышли на площадке седьмого этажа, и Аня какое-то время молча наблюдала за тем, как отец возится в замке, как, войдя в дом, вытирает Церберу грязные лапы.
        - Много у меня нет.- Отец старался не смотреть ей в глаза.- У мамы определенно есть, а у меня,- вот, собственно.- Он прошел в квартиру и вскоре вынес конверт.
        - Спасибо.- Аня заглянула внутрь, с удовольствием отмечая, что перед ней зеленая пачечка аккуратненьких баксов.
        - Там полторы тысячи… на похороны…- Отец виновато развел руками.- Ладно, похороны отменяются, раз такое дело. Главное, что ты начала подниматься. А то я уже подумал, что все.
        Они прошли в кухню, Аня тяжело опустилась в креслице, рядом устроился старый и совершенно уже не страшный Цербер. Отец хлопотал с чайником, доставал из холодильника печенье и сыр. Вполуха Аня слушала про облюбовавших хлебницу красных муравьев, от которых приходилось все прятать в холодильник. Печенье оказалось сухим, и после пары неудачных попыток, она отказалась его грызть.
        «Давать или не давать монету»?- билось в голове. Если дать - отец может тоже подсесть на потусторонние звонки, и тогда, без сомнения, заложит квартиру, а другой ему уже не купить. Сколько ему?- Аня никогда не знала этого точно, Александр Семенович молодился: длинные светлые с проседью волосы и темные очки, делавшие его похожим на киногероя. Но Аня прекрасно понимала, что пятьдесят отцу, или пятьдесят пять - в этом возрасте уже поздно начинать новую карьеру, поздно включаться в большой бизнес, копить на жилье. А значит, если она даст ему хотя бы одну монету, очень скоро он вытащит впридачу информацию о дилере, и тогда…
        С другой стороны, пса было реально жалко. Как сказал отец, единственный друг! А что, если этот друг умрет? Что, если он будет мучительно долго умирать на руках у отца…
        - Напиши мне телефон вдовы твоего друга,- наконец, она приняла единственно верное решение: попробовать дозвониться до приятеля отца и узнать все о странной болезни Цербера и ее лечении.
        Не может быть такого, чтобы она настолько увлеклась разговорами с абсолютно чужим человеком, что стала бы звонить ему наравне с тем, как звонила теперь Диме. Она и при жизни-то его не слишком жаловала, считая старым и нудным, так что риск невелик.
        Отец безропотно вырвал страничку из блокнота и написал на ней несколько цифр.
        - Попробую поговорить сама, может, она что-то вспомнит,- Аня спрятала в карман бумажку с номером телефона. До дверей ее проводил, казалось, догадавшийся, в чем дело, Цербер.
        - Пока, псина,- Аня опустилась на корточки перед Цербером, совсем недавно казавшимся ей собакой-убийцей.- Передать привет от тебя?
        Пес заскулил, тычась в Аню печальной мордой, в его глазах стояли слезы.
        Аня взглянула на часы: время как раз подходящее, чтобы позвонить. Но неожиданно Цербер дернулся и занял место у двери, не давая ей выйти.
        Мелькнула странная мысль. Аня взглянула во всепонимающие собачьи глаза, карие - они казались двумя чашками кофе. Собачья душа сочилась из этих огромных глаз, пытаясь выскочить на волю.
        - Папа, а Цербер-то, как видно, еще не нагулялся,- она подмигнула псу, и тот, поняв ее, начал скулить и скрести лапами дверь.
        - Вот те раз, а я-то хотел ток-шоу посмотреть,- отец обескуражено порылся в карманах брюк и зачем-то, достав оттуда черную резинку, собрал волосы в хвост.- ну, что поделаешь, пойдем гулять.
        - Давай, я сама схожу. Мы вроде как нашли общий язык,- Аня ухмыльнулась, наблюдая за Цербером, который в подтверждение принялся елозить мордой по ее джинсам, пачкая их слюнями. Он не только понимал каждое слово, но еще и работал не хуже профессионального актера.
        Получив на руки длинный поводок и Цербера, Аня выбралась из отцовской квартиры, и вместе они потрусили по плохо освещенным дворикам новостроек. В одиночку Аня не решилась бы на такое путешествие, но можно ли забраться с Цербером в маршрутку, она понятия не имела.
        Странное дело, но пес, похоже, действительно понимал все, что происходит. Во всяком случае, он не стремился вяло зассывать детские площадки, метить столбы или реагировать на встречных кошек. Не зная доподлинно, куда его ведут, но понимая важность момента, огромный пес корректно держался рядом с Аней, ни разу не дернув поводок, не потащив ее в сторону, не выказав ни малейшего своеволия.
        Возможно, он догадывался, что Аня еле стоит на ногах, и захоти он поиграть, ей придется бросить поводок, так как бежать она все равно не сможет.
        Цербер шел спокойно, останавливаясь, когда Ане приходила охота закурить или нужно было успокоиться, смиряя дыхание.
        Впрочем, она шла, время от времени поглядывая на невероятную собаку и не чувствуя особой усталости, хотя, скорее всего, усталость навалится как раз на обратном пути, и что тогда?
        Влажный воздух бодрил, в свете редких фонарей посверкивала желтая листва берез, полыхал закатными красками огромный клен, точно специально подсвеченный сбоку. На душе было хорошо и привольно.
        - Сейчас, еще совсем немного, Цербер, и ты услышишь голос своего хозяина.
        Пес смотрел на Аню с пониманием, поднимая морду всякий раз, когда она так или иначе обращалась к нему, слушал, не отводя глаз, не пытаясь перебить или заняться своими собачьими мыслями.
        У самой Ани никогда до этого не было собак и она не знала, нормально ли такое поведение. Хотя вряд ли: друзья-собачники непременно поделились бы впечатлениями. Цербер был гением от мира собак, натуральным экстрасенсом-контактером.
        Наконец Аня оказалась в знакомом дворе. Наудачу никого поблизости не было, и они беспрепятственно подошли к будке. В кармане, теплом от Аниной руки, давно уже были согреты заветные монеты.
        Она открыла дверь будки перед могучим Цербером, и в ответ на вопросительный взгляд подтолкнула пса внутрь. Тот послушно забрался в крохотную будочку, только что не стукнувшись носом о стекло.
        - Подожди, Цербер, это ненадолго,- она вытащила из кармана смятую записку и, подсветив себе мобилой, набрала номер.
        Поняв, что стоять невозможно, Цербер сел у ног Ани, ожидая, что будет дальше.
        - Михаил Аркадьевич!- радостно приветствовала Аня покойного отцова приятеля, когда тот снял трубку,- это Аня, дочка Александра Григорьева.
        Раздались какие-то щелчки - Ане показалось, что собеседник сейчас бросит трубку и монета пролетит впустую.
        - Михаил Аркадьевич! Пожалуйста, послушайте меня.
        - Да, Аня. Простите, я думал, что вы… извините, ваш отец, он был моим лучшим другом. Что я могу сделать для вас?
        - Подскажите, пожалуйста, чем вы лечили вашу собаку?
        Он назвал лекарство и рассказал, где его изготавливают, пустившись в никому не нужные подробности из жизни и воспитания собак. Щелкнув пальцами, Аня привлекла внимание, уже начавшего скучать Цербера, и поднесла трубку к его уху.
        Услышав знакомый голос, Цербер вдруг по-щенячьи заскулил, застонал и начал повизгивать.
        - Что это у вас? Никак собака?- обрадовался Михаил Аркадьевич.- Мой Цербер…
        При упоминании его имени, из глаз собаки потекли слезы.
        - …Отличный был пес! Больше такого не будет…
        Аня положила левую руку на холку пса, подбадривая его, правой рукой она продолжала держать трубку, пока в ней не послышались короткие гудки. Связь разорвалась. Какое-то время они стояли вдвоем в тесной будке, веря и одновременно не веря произошедшему.
        Наконец Аня положила трубку на рычаг и, толкнув дверь, выпустила собаку на улицу.
        Да уж, «больше такого не будет», в этом Михаил Аркадьевич был прав. Аня измождено брела рядом со спокойным и каким-то погруженным в себя псом.
        У подъезда она набрала номер квартиры на домофоне и, вернув Цербера, вручила отцу записку с названием лекарства и адресом аптеки. Не имея под рукой собственного блокнота, она написала на клочке с телефоном, который выдал ей Александр Семенович. Впрочем, телефон его покойного друга ей был не нужен.
        - Может, останешься, переночуешь? У меня диван гостевой из «Икеи»,- отец выглядел сконфуженно, точно стыдился, что Аня вот так, буквально с первого звонка, разрешила его проблемы, а вот он не смог.
        - Спасибо. Я на маршрутке, быстро и удобно.- заторопилась она.- Сегодня нужно еще несколько звонков сделать.
        - Позвонишь от меня. Тебе же завтра не на работу,- слабо улыбнулся отец, но не стал ее больше задерживать и даже не предложил проводить до остановки, чего с ним прежде не случалось.
        В конверте у груди грела сумма, которой, по словам Ираиды Александровны, могло хватить на личную встречу с Димой. И, если повезет, если, оказавшись там, она сумеет убедить местные власти оставить ее с мужем, она никогда уже…
        Аня бросила быстрый взгляд на отца, почувствовав комок в горле. Если все произойдет так, как хотела она, эта встреча может оказаться последней. Голубые прозрачные глаза Александра Семеновича просвечивали до самого донышка души. Этот человек никогда не мог ничего скрыть, сказать неправду, отказать ей даже в мелочах. И вот теперь она собиралась покинуть его навсегда…
        Махнув на прощание, Аня пошла вниз по лестнице, понимая, что, если обнимет его, уже не сумеет сдержать рвущихся слез, а там и до правды рукой подать. А вот отпустит ли ее отец, зная, что, уйдя, она скорее всего уже не вернется?..
        Глава 8
        Клад
        Какие граждане клюют
        На самую черную из валют?
        А.Смир
        Всю ночь воскресенья Казик ждал возле окна появления на территории садика тех двух подозрительных мужчин, но, должно быть, они приходили туда не каждую ночь. В понедельник невыспавшийся Казик чувствовал себя разбитым. Постоянно хотелось плакать, не бегалось и не игралось. Вместо этого он сидел на скамеечке рядом с воспиталкой, пролистывая книжку. Пару раз прогулялся за куст, поглядел на старую телефонную будку, поискал в траве монеты, но забираться внутрь не стал, боясь привлечь внимание.
        Ночь понедельника он чуть было не уснул сам, дожидаясь, когда другие ребята отключатся. Забираться на подоконник при них Казик не решился. Сразу же начнутся вопросы, а что тут ответишь? Ночью в сад забираются мужики с монетами, за которые можно позвонить на тот свет?.. позвонить родителям…
        Да после такого не уснут даже самые тупые. Даже те, у кого, быть может, никогда не было никаких родителей. Притянутся призрачной надеждой обрести своих, пусть даже из-за могильной черты, незаконно, неправильно. Что общего между такими понятиями, как «правильно» и «счастье»? Если по-правильному, Казик ни за что не должен был бы дозвониться до родителей. Потому что они прожили свои жизни, и их больше нет. Потому что они у Бога и нужны ему. Но в том-то и беда, что ему - Казику - они были нужны еще больше, чем Богу!
        Мальчик подумал о том, кто сильнее: Бог или смерть, и пришел к выводу, что, если Бог не отпускает его родителей домой, значит, он либо недобрый Бог, либо, не в его власти отдать то, что забрала смерть.
        Хотя оставалась призрачная надежда, что все же удастся дозвониться до папы и мамы. Удастся выяснить, как там они, удастся не потеряться в этом странном враждебном ему мире.
        И тут Казик понял, что еще немного, и он точно заснет, по телу уже разливалась приятная истома сна, которой только дай волю - непременно захватит человека полностью, утащит на дно теплого, сладкого омута и не отпустит до самого утра.
        Он приподнялся на локте, огляделся. Кругом на своих кроватках посапывали дети. Вроде все честно спали, никто не пытался шпионить за ним. Это радовало.
        Тихо, чтобы не разбудить остальных, мальчик выбрался из кровати и, подойдя к окну, чуть не задохнулся от нахлынувших на него чувств. На площадке были те двое! Причем, не просто были, они докуривали сигареты, о чем-то тихо беседуя друг с другом, потом один из них, что был одет сегодня в куцый плащик, обошел куст шиповника и, должно быть, пробрался в будку, а другой… Казик застыл у окна с открытым ртом, этот второй с длинными светлыми волосами смотрел на окна дома ребенка, словно ожидая, что увидит за одним из них притаившегося врага.
        Казик хотел было отойти от окна, но потом сообразил, что взгляды патлатого так или иначе направлены на центральный корпус, в котором располагалось начальство, а, следовательно, он не ждал, что его обнаружит кто-то из детей.
        Поняв, что за ним никто не следит, блондин вытащил из внутреннего кармана куртки какой-то увесистый предмет, положил его на траву. Извлек из стоящей тут же на земле сумки нечто длинное, завернутое в полиэтилен. Казик увидел, как блеснуло лезвие, и решил, что в руках у патлатого меч, но тут же понял свою ошибку. В руках у незваного гостя находилась обыкновенная садовая лопатка, вроде тех, которыми садоводы пересаживают растения у себя на балконах и в цветниках. Длинная, величиной в локоть, она действительно напоминала короткий меч. Дома Казик иногда играл такой лопаткой, воображая, что фехтует с пиратами, но чаще помогал бабушке, разводящей в своей крохотной оранжерее похожие одновременно и на лица каких-то странных мифических существ, и на ярких бабочек - орхидеи.
        Опустившись на корточки, патлатый принялся копать землю недалеко от песочницы. Он работал долго, то и дело, поглядывая на кусты или уснувший корпус дома ребенка, наконец яма получилась достаточно глубокой, чтобы он мог положить в нее нечто.
        Казик затаил дыхание. Наблюдение за блондином заставило его забыть свой первоначальный план - выбраться на улицу и вымолить у незнакомцев хотя бы одну монету или напроситься к ним в банду. То, что эти двое занимаются чем-то незаконным, он уже догадался, хотя и не мог с точностью сказать, чем.
        Поняв свою ошибку, Казик пробежал до дверей, тихо надавил на ручку и оказался в плохо освещенном коридоре, где уборщица хранила швабры и находилась дверь черного хода. Разумеется, запертая изнутри. Но запертая на один-единственный засов.
        Казик огляделся и, поняв, что никаких ночных нянюшек поблизости нет, метнулся к двери, вцепившись в засов.
        Конечно, для побега следовало прихватить с собой куртку, висевшую тут же в одном из убогих детских шкафчиков, хотя бы влезть в сапоги…
        Руки Казика тряслись от напряжения, секунды бежали, опережая одна другую, а он все не мог справиться с проклятым засовом. Наконец железка начала покачиваться. Казик удвоил усилия.
        Очень хотелось вернуться к окну, посмотреть, на месте ли ночные гости, но Казик и так слишком долго провозился с засовом. Поэтому, когда тот наконец сдвинулся и с душераздирающим треском пошел в сторону и дверь после нескольких дополнительных толчков нехотя раскрылась, Казик не мог уже думать ни о чем другом, как только о том, чтобы со всех ног броситься на площадку, где всего несколько минут назад стояли эти двое.
        Никого не было. Не чувствуя холода, Казик опустился на корточки рядом с тем местом, где совсем недавно видел незваных гостей, но нашел только их окурки.
        Не помню себя от горя, Казик вылетел на главную аллею дома ребенка и бросился к воротам, рассчитывая догнать незнакомцев, но их уже и след простыл.
        Уставший и разочарованный, Казик вернулся к детской площадке, обошел куст шиповника, зашел в будку и только тут сообразил, что видел, как патлатый зарывал что-то. Интересно, что?
        Опустившись на колени, мальчик без труда определил раскопанную землю. И за отсутствием совка начал выгребать ее руками.
        Конечно же, было бы более разумным вернуться в группу и забрать совок или маленькую лопатку, но Казик слишком боялся, что тогда его уже точно обнаружат.
        Наконец пальцы мальчика наткнулись на что-то твердое. Казик чуть не вскрикнул от восторга, продолжая выбрасывать пригоршнями землю. Мягкая после садовнической лопатки, она, казалось, сама просила, чтобы мальчик вытащил мешавший ей свободно дышать предмет, помогая Казику и выталкивая ненавистную занозу наружу.
        Усилия были вознаграждены, и Казик вытащил на свет божий круглую черную жестяную коробку из-под английского печенья, какие продаются, наверное, во всех магазинах.
        Все еще не веря глазам и понимая, что если его сейчас обнаружат здесь, будет по-настоящему плохо, он кое-как завалил образовавшуюся яму и, прижимая к сердцу коробку, воровато оглядел еще раз двор.
        Вроде пока все было спокойно.
        Казик попытался открыть коробку, налегая всем телом и силясь повернуть крышку грязными, жирными от земли руками. Впрочем, сегодня явно был его день, точнее, ночь. Коробка открылась, и Казик задохнулся от восхищения - перед ним на взрытую землю высыпались десятки черных монет!
        Глава 9
        Воскресенье
        Смерти валюта -
        Это люто!
        А.Смир
        Как и следовало ожидать, Аня снова потратила все монеты, но теперь уже было не так страшно, еще оставались деньги отца, да и на книжке что-то. Другое дело, вот вопрос: купить тур на тот свет или потратить деньги на пятнадцать звонков? С одной стороны, звонки выходили экономнее, и даже, если Аня стала бы звонить, каждый день тратя всего по одной монете, ей все равно хватило бы надолго. Но возможность встречи…
        Как же давно она не прикасалась к Диме. А можно ли будет прикоснуться к нему? Обнять? Или свидание будет напоминать встречу Штирлица с женой, встречу, в которую им разрешили только смотреть друг на друга без права сказать хотя бы слово.
        На фиг такие встречи! Ане всегда казалось, что на месте соломенной вдовы великого разведчика она, Аня, без сомнения, крышей бы подвинулась. Потому что это же пытка из пыток - видеть так близко любимого человека, и не сметь… вообще ничего не сметь…
        Нет, на такую свиданку она не согласится. Что она, дура, чтобы потом опять слечь на несколько месяцев?
        Конечно, обо всем можно было расспросить Вадима на кладбище, но с другой стороны, дилер - человек заинтересованный. Распишет ей все в радужных красках, а потом уже высылай претензии, все равно денег никто не отдаст, и жаловаться себе дороже.
        Подумав еще, да так ничего и не придумав, Анна снова позвонила в квартиру напротив и вскоре уже сидела на кухне у Ираиды Александровны.
        - Значит так: свидание - оно и есть свидание,- прихлебывая жидкий, полуостывший чаек, сообщила вдова.
        Голос ее сегодня звучал основательно, словно она вдалбливала инструкцию по пользованию станком в голову безмозглой пэтэушницы. Широкий цветастый халат с пятном на необъятном пузе, как ни странно, смотрелся на дородной вдове, точно какой-то особый знак отличия - гусарский мундир, что ли. И сама она, высокая, с кичкой под абажур, красным лицом, с голубыми льдистыми глазами, почти без зрачков, казалась воздвигшейся на утлой кухоньке языческой богиней, пифией или чем-то не менее значительным.
        - Тебе предложат встречу в каком-нибудь их учреждении: санатории, одноместной палате, тюрьме, но это не лучшие варианты. М-да…- Ираида Александровна отхлебнула из чашки, перекрестившись свободной рукой.- Всегда сподручнее у себя дома. Впрочем, в первый раз могут и поостеречься устраивать такую встречу дома, кто тебя знает, не взбрыкнешь ли. Вдруг какой скандал, нелегалка, контрабанда. Дома им тебя труднее контролировать. Но я все равно обычно настаиваю на домашней обстановке. Чтобы как в старые добрые времена, чтобы моя кровать, мой ночник. Чтобы вместе поужинать, лясы поточить, а потом… Как будто ничего и не происходило, как будто мы и не расставались…- она всхлипнула,- как будто все это мне привиделось, а реальность - там, рядом с ним, с моим Васечкой!
        Ираида Александровна промокнула покрасневшие глаза похожим на скатерть платком.
        - А покупать надо у Вадима?- осторожно просунула свой вопрос Аня.
        - Кровопивец!- Ираида Александровна сплюнула прямо на пол.- Вообще, кто сказал, что именно у Вадима? Почему только у него?! Разумеется, есть и другие, где и цены помягче, и условия получше, но только лично я остерегаюсь, и тебе не советую. Монеты еще туда-сюда, если нужно, можно втихаря и взять. А вот купить тур…- она задумалась.- Ведь Вадим, он все же наш. То есть, курирует наш микрорайон и кладбище, его, в случае чего, всегда найти можно. Если что, если, скажем, ты заплатишь за встречу со своим Димой, а никакой встречи не было, к Вадиму и претензии предъявить можно. Натурально заявиться в приемные часы на кладбище и поднять бучу. Думаешь, захотят с ним другие работать, если его при всем честном народе отчитают? Скажут, мол, нечестен, деньги взял, а тур не обеспечил?! Или сразу в фирму к генеральному.
        А других ты днем с огнем не отыщешь. У них, конечно, тоже свои кладбища и свои приемные часы имеются, только все одно, не наши они. И там тебе быстро откажут, потому как чужая ты там. А чужих не любят!
        И потом, одно дело монетку фальшивую по дешевке купить. Оно, конечно, баксиков тоже жалко, но тут уж сама виновата, потянулась на щедрые посулы и дешевые разговоры. Прикупила кучку монет, одна из которых оказалась фальшивой. Ну, погорюешь да и выбросишь. А тут полторы тысячи… и спросить не с кого…
        Ну что, убедила?- она покосилась на притихшую, нахохлившуюся, словно птичка, Анечку.
        - Убедили.- Аня кивнула головой.- А подделки часто попадаются?
        «Подделки!- Мысль взорвалась в голове новогодней петардой.- Если кто-то навострился делать фальшивые монеты смерти, стало быть, можно будет попробовать и этот вариант».
        - А кто тебе сказал, что я часто на сторону хожу?!- подняла белесые брови Ираида Александровна,- Ты гляди, девка, Вадиму не брякни. Он ведь еще та сволочь. Припомнит.
        - Не беспокойтесь, не скажу.- Аня поднялась было, но соседка удержала ее за руку.- Да ты и чаю не попила, и сушки не погрызла. Гляди, скоро кожа да кости останутся.
        - Спасибо. Не хочется.- Аня виновато улыбнулась.
        «А ведь, действительно, она же и шла к отцу поговорить о возможности сделать анализ на химический состав монеты и… А что «и», не производство же она собирается налаживать?! Хотя, почему бы и нет. Если телефон будет принимать новые монеты, можно будет продавать подделки. Тот же Вадим их и возьмет, чтобы толкать затем за настоящие. Пойдут дела, а на прибыль можно будет хоть каждую неделю брать по туру.
        Глава 10
        Новая жизнь
        В аду лад:
        Украли черти шоколад.
        А.Смир
        Жестянка, полная монет. Можно хоть сто раз на дню звонить родителям!
        Первым порывом Казика было тотчас броситься к телефонной будке и говорить, говорить, говорить… но, если его обнаружат и поймают, воспиталки, без сомнения, отберут сокровище.
        Даже если он не скажет, для чего нужны монеты, от этих взрослых можно ждать любой подлости, а уж в том, что они отберут самое ценное, сомневаться не приходилось.
        Казик хотел было закопать коробку в другом месте, но побоялся.
        Куда спрятать?
        Мысли метались. Весь в земле и травяных пятнах, Казик тишком вернулся в группу, бесшумно открыв дверь черного хода.
        Пока все было спокойно.
        Какое-то время мальчик стоял, прижимаясь спиной к стене и со всей силой сжимая черную жестяную коробку, точно она могла каким-то образом исчезнуть.
        Где-то, вероятно, в общем туалете, капала вода. Сердце Казика стучало в жестяную коробку, которая, казалось, пульсировала ему в ответ.
        Мальчик обвел глазами раздевалку с одинаковыми шкафчиками для верхней одежды и обуви и пришел к выводу, что здесь коробку не спрячешь. В группу?- Еще глупее, под кроватью видно, в кровати тоже.
        Среди вороха игрушек - откопают дети, за одним из шкафов или на нем - обнаружат воспиталки или нянечки.
        Он опустил взгляд и, наткнувшись на свою испачканную землей пижаму, попробовал оттереть ее руками, но ничего не получилось.
        - Бежать!- мелькнуло в сознании мальчика.- Бежать куда глаза глядят! Прямо сейчас, пока не хватились.
        Казик попятился было к двери, но тут сообразил, что в пижаме он будет слишком приметен. Со вздохом, положив коробку на длинную деревянную лавку, на которой дети обычно переодевались перед прогулкой, Казик вытащил из своего ящика старую страшную куртку и уличные брюки, возвращаться в спальню и надевать трусы и майку он поостерегся. Мало ли кто пробудится и поднимет шум.
        Было страшно и вместе с тем весело.
        Казик надел на ноги нечищеные с прогулки сапоги, завязал шнурки (в отличие от большинства детей, ему это обычно удавалось) и, сунув за пазуху коробку, выбрался из здания дома ребенка.
        - Что дальше? Куда теперь?- Что-то внутри Казика шептало: Нет!- кричало, что он не выживет один! Что ему будет нечего есть, негде спать! Что чужие люди побьют его или капитан Крюк подцепит своим крюком. Что на улице ночь, и ему по-любому некуда деваться.
        Но ноги словно сами несли его - маленького, плачущего от страха ребенка. Несколько раз Казик оглядывался на черные окна комнат администрации, в тайной надежде, что его все-таки остановят, поймают, его вернут на место, и он будет не виноват в том, что ничего не получилось.
        Впрочем, идти к центральным воротам он не стал - уж слишком там много света, а свернул на площадку, где в дневное время гуляла средняя группа и где они с мальчишками давно обнаружили дырку в заборе.
        Выбравшись за территорию дома ребенка, первым делом Казик захотел вернуться обратно. Слишком черными и огромными были кусты, слишком блестела мокрая трава под ногами, шуршали опавшие листья…
        На всякий случай, Казик решил держаться кустов, в которые, если что, можно было нырнуть. Добежав до перекрестка, он развернулся, внимательно посмотрел на чернеющий силуэт дома ребенка, стараясь запомнить увиденное с наибольшей точностью.
        Никогда прежде он не покидал этого дома и уже забыл, как его туда доставили, тем не менее Казик прекрасно понимал, что ему еще предстоит туда вернуться - не в дом, а к телефонной будке. Буквально следующей ночью, когда он отправится звонить маме.
        О том, что в городе могут найтись и другие волшебные телефонные будки, он догадывался, но понимал, что ему вряд ли удастся отыскать их. А вот эту потерять было более чем реально.
        «Значит, я не должен уходить слишком далеко. Не должен уезжать. Нужно устроиться где-нибудь поближе, чтобы не потеряться и не потерять».
        Тяжелая коробка оттягивала руки, Казик закусил губу и огляделся, ища место, где можно будет пересидеть до утра, успокоиться и хотя бы немного поспать. Он сразу же отказался от мысли устроиться на какой-нибудь детской площадке в крошечном игровом домике, так как туда мог забрести кто угодно, и тогда выбраться было бы невозможно. К тому же Казик боялся собак, а где гулять собакам, как не на детских площадках?
        Он свернул к ближайшему пятиэтажному дому, первый подъезд был закрыт на код, Казик попробовал разные комбинации, со всей силой дергая за ручку, потом перешел ко второму подъезду, третьему. У четвертого ему, наконец, улыбнулась удача, он вошел внутрь и попытался пристроиться на корточках у батареи.
        Казик почувствовал, как теплые волны сна расползаются по всему телу, когда где-то наверху хлопнула дверь. Мальчик вскочил, услышав торопливые шаги, и опрометью выскочил из подъезда, прижавшись к стене.
        Незнакомая тетя пробежала мимо него, хлопнув входной железной дверью с такой силой, что замок щелкнул и закрылся, оставив мальчика на улице.
        Теперь Казик чувствовал отчаяние. Слезы вырвались сами собой, потекли по лицу, разрывая горло комком знакомой боли. Он уронил на землю коробку и какое-то время безудержно рыдал, размазывая по лицу грязь.
        Что теперь делать? Ведь он не может спать просто на улице? Он замерзнет, заболеет, умрет. Или ему придется вернуться обратно в дом ребенка, но тогда у него отнимут монеты, врежут в дверь черного хода дополнительный замок, и Казик никогда, никогда больше не услышит голоса мамы!!!
        Это было невыносимо. Казик уже совсем было решился вернуться к будке и проговорить столько монет, сколько получится, прежде чем его обнаружат и вернут в группу, но тут он заметил недалеко от себя открытое подвальное окошко, откуда веяло теплом. Мальчик заглянул в подвал, попробовал на прочность раму окна, обнаружив проходящие тут же теплые трубы. И прихватив жестянку, переполз внутрь.
        Где-то вдалеке горела дежурная лампочка, но свет был не самым главным делом. В подвале неприятно пахло, но было тепло. Он, попытался устроиться на трубах около окна, но быстро сообразил, что оттуда дует, и перебрался в самый темный угол, умостившись на жестких, но теплых трубах, подложив под голову руку.
        Последнее, о чем успел подумать мальчик, прежде чем заснуть, что, должно быть, он очень грязный. Грязный, как уличный мальчишка! Что сказали бы воспиталки? Что сказала бы строгая директор дома ребенка?
        А ему сейчас было хорошо и абсолютно плевать на их мнение.
        Казик заснул.
        Глава 11
        Понедельник. Предвкушение
        За такую монетку
        Можно стать марионеткой.
        А.Смир
        На этот раз Аня решила, прикупив монеты, первым делом отнести их к отцу, а там уж пусть подключает своих химиков. Поэтому она сначала смоталась на кладбище и потом заскочила домой переодеться для вечерней прогулки с Цербером.
        Она понимала, что папа не откажет, тем не менее решила не предуведомлять о своих планах, позвонив по телефону и пообещав заехать вечерком на чай.
        О времени особо не договаривались, отец ввернул только, что выгуливает Цербера с десяти до одиннадцати, но на этот случай у обоих имелись мобилы, так что вопрос решаем.
        Аня нацепила джинсики, синюю курточку с капюшоном, на ноги надела кроссовки на случай прогулки с кобелем. Взяла сумку и, сунув в карман монету, вышла из парадной.
        На часах уже было почти десять, когда она решилась пройтись пешком и по дороге взглянуть на заветную будку.
        Зачем? Наверное, она и сама не могла толком ответить. Просто стоящая в чужом дворе будка, от которой теперь зависела ее жизнь и счастье, волновала ее настолько, что Аня, не отдавая себе в этом отчета, так или иначе целыми днями, а иногда и ночами думала именно о ней. Сидя дома и бестолково глядя на еще светлое небо, она представляла себе, как будет звонить Димке, крутя непослушный допотопный диск, и как затем будет слушать звуки эфира, чужие голоса, обрывки разговоров, пока в трубке не воцарится только его голос. Один на всем белом свете!
        Аня представляла себе этот миг, придумывая десятки вопросов, которые должна будет задать Димке, продумывала, что хочет в первую очередь сообщить ему, что рассказать о здешней жизни. Наверное, Димке скоро надоест слушать только ее бесконечное: «Я люблю тебя!» - мужик все-таки. Ему подавай информацию о друзьях и знакомых, о том, с каким счетом выиграла его любимая команда, что творится в мире. А ведь она, Аня, не то что телевизора не смотрит, газет не читает,- даже в Интернет ленится забраться!
        А ведь надо. Обязательно надо, чтобы Диме было интересно с ней. Как это бывало раньше, когда они просыпались вместе и начинали разговаривать, завтракали, гуляли, обедали в каком-нибудь ресторанчике, снова шли гулять, вечером вместе забирались в ванну, потом постель. И даже потом, после всего, им было, о чем расспросить друг друга, чем поделиться.
        Определенно, она должна, нет, просто обязана снова сделаться интересной собеседницей, которая за словом в карман не лезет и знает уйму анекдотов.
        Хотя до анекдотов ли ей сейчас?!
        Да и разговоры разговорами, но когда за каждую минуту приходится выкладывать по сто бакинских… так само желание говорить пропадет на вечные времена.
        И еще Аню тянула к телефонной будке простая, но чарующая мысль о черных монетах, накопившихся в ней. Ведь явно же, что распространяющие валюту смерти дилеры не каждый день потрошат ее железное брюхо, монеты дорогие, и даже если будкой пользуются каждую ночь, вряд ли в ней быстро успевает скапливаться черные бархатистые денежки. А значит, а значит, если забраться в будку с набором удобных отверток…
        Аню бросало в жар от одной мысли, сколько монет можно будет раздобыть, решись она на этот отчаянный шаг.
        В конце концов, кто сможет доказать, что телефон вскрыла именно она?
        Останутся отпечатки?- в перчатках какие отпечатки?
        Увидят соседи? Но на саму будку не светит ни один фонарь, она, словно специально, находится в полосе тьмы, в то время как бестолковые фонари освещают детскую площадку и дорогу.
        Было, правда, опасение сломать телефонный аппарат и лишиться, таким образом, самой связи с Димой, но Аня сразу же успокоила себя тем, что раз в телефон бросают дорогостоящие монетки, следовательно, кто-то их оттуда извлекает. А сама процедура извлечения не может нанести урона аппаратуре. Если, конечно, не кувалдой ее оттуда доставать.
        Впрочем, если с телефоном что-то и произойдет, в конторе, от которой работает Вадим, его скоро починят, а на время ремонта всем клиентам будут сообщены адреса других ближайших будок. Не тормозить же рынок сбыта из-за рядовой неполадки.
        На всякий случай, с собой у Ани в сумке лежали отвертки и перчатки, и хотя до сих пор она ни разу не предпринимала попыток пролезть куда-то при помощи этих нехитрых инструментов, она надеялась, что справится со сложной задачей. Нужно было только пожаловать сюда глубокой ночью, когда все, и даже те, кто обязан следить за будкой и ее посетителями, будут гарантированно спать, а тьма сделается непроглядной.
        Несмотря на то, что время было еще детское, Аня все же не удержалась и свернула в чужой дворик, монета в кармане предательски льнула к пальцам, точно просила немедленно отправить ее в телефонный аппарат. Аня стиснула зубы, притормаживая свой невольный порыв.
        Еще чего не хватало, отдать последнюю монету за минутный разговор, после чего придется ждать еще целых два дня… нет!
        - Позвони Диме! Прямо сейчас позвони!- скребло в мозгу.
        Аня помотала головой, отгоняя дурман.
        - Позвони. Он ждет твоего звонка!
        - Нет!
        - Позвони прямо сейчас. Прямо сейчас, пока не произошло ужасного!
        Аня сделала еще несколько робких шагов к будке, проклиная себя за безволие.
        - Если не позвонишь сейчас, не сможешь сделать этого уже никогда! Никогда!
        - Просто подойду и осмотрюсь на месте,- решила Аня. Монета расположилась в ее ладони. Мягкая, бархатная, она была теплой и, казалось, пульсировала в хрупких пальчиках.
        - Позвони!- выстрелило в голове.
        И Аня, чуть не плача, влетела наконец во двор, застыв на месте от представшей перед ней картиной.
        Телефонная будка уже не стояла на земле, а практически парила в воздухе, точнее, она была обвязана какими-то тросами, и теперь покачиваясь, поднималась на лебедке, неотвратимо приближаясь к кузову грузовой машины.
        Рядом с машиной невысокий молодой человек в каске и простой суконной куртке с надписью и эмблемой какой-то городской службы делал руками знаки водителю, управляющему лебедкой из кабины.
        - Все, хорей! Достаточно!- закричал парень в каске, скрещивая над головой руки.- Финита ля комедия.- Пошли ужинать, Маруся давно уже заждалась.
        - А вы куда ее повезете?- чувствуя слабость в коленках, осведомилась Аня.
        - Куда-куда, в металлолом, разумеется. По всему городу стоит гнилье ржавое, только вид портят,- лучезарно улыбнулся ей парень.- Скоро новые таксофоны привезем. Зеленые, с которых можно будет и за монеты звонить, и по карточкам. Вот так.
        - Так может, я прокачусь до приемного пункта, пять минут туда, пять обратно, да на месте минут десять, долго ли в квитанции расписаться? Раз, и к тебе,- легко выбрался из кабины водитель.- Петрович ворчать будет. А?- не торопясь, водитель забрался в кузов и, повозившись там с минуту, освободил будку от опутавших ее тросов.
        - А куда спешить? Петрович все равно на свалке этой днюет и ночует, ему что сейчас, что через час, что утром ранним - одна фигня. А вот если из-за нас у жены борщ простынет…- он засмеялся, отстегивая ремешок каски.- Плевал я на него. А то и завтра с утреца отвезем это страшилище, и за новой.- Он хлопнул приятеля по плечу, и вместе они направились к ближайшему подъезду, скрывшись в нем.
        Какое-то время Аня стояла и смотрела на будку, монета в ее руках перестала нагреваться, но от этого было не легче.
        Она оглянулась по сторонам, силясь отыскать глазами втайне наблюдающих за ней людей Вадима или случайных прохожих. Но все было тихо.
        Радуясь, что она додумалась надеть джинсы и куртку, Аня кое-как вскарабкалась в грязный кузов машины и перевалилась через борт.
        Посмотрела на окна, запоздало соображая, что оттуда за ней тоже могут вести наблюдение. Но и тут все было вроде как спокойно. Во всяком случае, никто не завопил на нее, не начал грозить милицией.
        Это было уже удачей.
        Аня подошла к будке, перетянутой, точно поясом, какими-то веревками, и, не справившись с ними, пролезла сбоку, где в раньше было стекло.
        Теперь-то водитель с подельником ее точно не обнаружат. Аня вытащила из сумки набор отверток и фонарик и принялась за дело.
        Какое-то время она, позабыв обо всем, пыталась повернуть ржавый болтик, потом, когда поняла, что, наверное, делает что-то не то, нашла второй и впилась в него крестовиной отвертки.
        Никто не замечал ее, никто не пытался помешать. Тем не менее Аня торопила себя, ломая ногти и до крови кусая губы.
        «Сюда бы мужика. Сюда бы отца. Он не отказался бы вскрыть проклятый аппарат, да и силы ему не занимать. Но… она боялась, что может быть, уже поздно.
        Вдруг будку качнуло, Аня инстинктивно схватилась за телефонный аппарат, и он со скрежетом отделился от стены, рухнув на нее и придавив своей тяжестью. Девушка застонала, прогибаясь под железякой, и тут же сообразила, что машина движется.
        Они ехали куда-то, сквозь прозрачные стенки телефонной будки Аня могла видеть силуэты домов и мелькающие ветки деревьев.
        Кое-как устроившись с тяжелым ящиком на руках, Аня посмотрела на изуродованную стенку, откуда все еще торчали оборванные провода, и вдруг в ее кармане что-то запульсировало и начало нагреваться.
        «Мобильник»,- подумала Аня, сунув руку в карман куртки, и тут же вскрикнула от боли. Нет, это был, определенно, не мобильный телефон. Пальцы Ани столкнулись со сделавшейся вдруг раскаленной монетой.
        Немало удивившись, Аня извлекла из кармана странную валюту, на этот раз она уже была готова к повышенной температуре и не испугалась. Теперь монетка дергалась на ладони, наливалась красноватой энергией. Обычно белые череп и кости пульсировали недобрым красноватым пламенем.
        Но больше разглядывать ее Аня не могла. Перебрасывая монетку из ладони в ладонь, точно печеную картошку, засунула, наконец, ее в прорезь все еще лежащего на коленях железного ящика и, подняв с пола валяющуюся трубку, сразу же услышала голос Дмитрия.
        Глава 12
        Новое знакомство
        Хорошо, хоть туда
        Не надобно визы…
        А.Смир
        Машина остановилась. Аня отпихнула от себя вскрытый ящик, положив извлеченный монетосборник в сумку. Нет, они определенно стояли не на светофоре. И даже не на проезжей дороге: здесь было слишком тихо и темно. Должно быть, водитель припарковался вблизи какого-нибудь сквера, или снова забрел в очередной одинокий дворик. Во всяком случае, Аня видела над головой ветку клена с еще не облетевшими листьями. Водитель не спешил проверять свой груз. Аня слышала, как он выбрался из кабины, хлопнув дверью, после чего шаги зашуршали по гравию и вскоре затихли совсем.
        Не в силах поверить в свою удачу, Аня сидела еще какое-то время без движения, боясь пошевельнуться. Она четко помнила, что вначале в машине было двое рабочих, впрочем, тот, что помогал при погрузке будки, скорее всего, остался дома, а его приятель должен был отвезти будку на свалку.
        Хотя, если бы они оказались на свалке, она поняла бы это по характерному запаху. Обычно, выезжая на залив, они с ребятами задолго до проклятого места, затыкали все окна и щели в машине, опасаясь провонять насквозь.
        Наконец Аня поднялась и выползла из будки, стараясь не забыть ничего и прижимая к груди сумку с награбленным.
        Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, она переползла через борт грузовика, мягко спрыгнув на посыпанную гравием дорожку.
        Теперь следовало разобраться, куда же она попала. Рядом возвышались обычные и ничем не приметные жилые дома - преимущественно старые пятиэтажки, чернела в полутьме чугунная ограда. Аня подошла к воротам, над которыми торчала табличка с надписью «СПЕЦИАЛИЗИРОВАННЫЙ ДОМ РЕБЕНКА».
        Да, на освещении местные власти тут явно экономили.
        Адреса не было, так что Аня не могла определить, в какой части города она находится. На мобильнике 24 часа - полночь, значит, метро вот-вот закроют, да и как определить, где здесь метро?
        Она беспомощно обернулась, решив идти к самой освещенной улице, где сможет поймать машину.
        Неожиданно девушка услышала шорох и треск, и в следующее мгновение ветки жасмина раздвинулись.
        «Собака!» - Мелькнуло в сознании Ани, и она сделала шаг назад, ожидая, что произойдет дальше.
        Нет, собака определенно не могла носить грязную поношенную курточку с капюшоном, и у собаки не могло быть двух огромных детских испуганных глаз.
        Перед Аней стоял мальчик лет четырех.
        Заметив незнакомую тетю, ребенок ойкнул, метнулся обратно, Аня инстинктивно схватила его за рукав куртки, и тут произошло странное. Из карманов мальчика посыпались черные монеты. Аня узнала бы их и без света, узнала бы по характерному шелесту, на ощупь, по запаху или просто сработало бы предчувствие.
        Заметив свою оплошность, ребенок брякнулся на колени, прикрывая тщедушным тельцем сокровище. Аня присела рядом с ним на корточки. То, что ребенок кинется на нее, решись она помочь собрать драгоценные монеты, было понятно без слов. Вне всяких сомнений, пацан знал цену черным деньгам и не согласился бы сменять их на мороженое и жвачку.
        - Откуда у тебя это?- Как можно миролюбивее спросила Аня, и тут же ее обжег пронзительный взгляд карих, точно цыганских, глаз. Взгляд-выстрел, и снова малыш ползает на коленях, собирая в пыли монетки.
        - Ты из приюта сбежал?
        Теперь мальчишка резко вскочил на ноги, рванувшись в сторону, но Аня уже была готова к чему-то подобному и успела, обхватив ребенка руками, навалиться на него всей тяжестью.
        - Ну, сбежал!- по лицу пленника катились слезы.
        - У тебя что, родителей нет?
        - А тебе-то что?!- мальчик рванулся еще раз и вдруг неожиданно обмяк в руках Ани.- Не отдавайте меня туда. Пожалуйста…
        Его голос задрожал, но Аня прекрасно понимала, что отпусти она сейчас парня, тот вмиг улепетнет, скрывшись в ближайших кустах.
        - Хорошо. Не отдам. Скажи, откуда у тебя эти монеты?
        - Нашел,- он хлюпнул носом, прижимая лицо к Аниной куртке, явно намереваясь измазать ее соплями.
        В других обстоятельствах Аня, скорее всего, брезгливо отстранила бы от себя грязного мальчишку, но сейчас, сейчас ребенок представлял для нее ценность. Уже потому, что из него запросто высыпались сразу же штук десять монеток - самое меньшее, на тысячу зеленых…
        А сколько еще в карманах?
        - А зачем тебе эти монеты? Может, поменяешь их на настоящие? Хочешь?
        Мальчик дернулся в сторону, так что Аня сумела, наконец, разглядеть его лицо. Огромные детские глаза были полны ужаса, губы тряслись.
        - Не отбирайте! Правда, не отберете?
        - Отберу и сдам тебя в твой дом ребенка, если не скажешь всей правды.- Аня насупилась.
        - Мама и папа…- захныкал мальчик, сверкая полными слез глазами,- они там, а я здесь.
        На мгновение Аню точно ведром холодной воды окатило: пацан знал ту же тайну и звонил родителям!
        - Где телефонная будка?- очень тихо спросила Аня, уверенно взяв беспризорника за руку.
        - Там,- тот махнул свободной рукой в сторону дома ребенка,- там, у детской площадки.
        - Работает?
        - Только что звонил,- мальчик расслабился.
        - Хорошо. Верю.- Аня поднялась и, все еще не выпуская кисть ребенка, повела его в сторону ближайшего дворика. Малыш не пытался сопротивляться. Вместе они дошли до первой попавшейся лавочки. Сели. Аня достала из кармана пачку сигарет и, поглядывая на мальчика, закурила.
        Почему-то она вдруг осознала, что наличие общей тайны накрепко соединило их, и мальчишка не убежит.
        Скамейка стояла в круге желтоватого фонарного света.
        - Давно ты знаешь про монеты?- Аня выпустила облачко дыма, открыла сумку и, вытащив оттуда серебристый монетосборник, неумело попыталась раскрыть его.
        - Недавно. Какие-то чужие дяди приходили к нам на территорию ночью, звонили. Я однажды видел, как они…- мальчик замялся, и Аня поняла, что он чуть не выдал свой секрет.
        Впрочем, какой ребенок может долго хранить тайны?
        Наконец она справилась с контейнером, на скамейку высыпалась горстка старых двушек. Черных монет среди них не было.
        Аня не могла скрыть разочарования. Теперь она сосредоточилась на единственных реальных монетах - тех, что были у мальчика.
        - Ты не знаешь, где мы находимся? Адрес тут какой?
        Беспризорник пожал плечами.
        - А ты где собираешься жить, если не вернешься в дом ребенка?
        - Я уже живу,- мальчик неопределенно махнул в сторону ближайшего дома,- в подв…- плечи вдруг резко рванулись вверх, словно его кто-то схватил невидимой рукой за шкирку. Глаза наполнились влагой.
        - В подвале жить плохо.- авторитетно заявила Аня.- Крысы или какие-нибудь нехорошие люди могут…- она замялась, не зная, можно ли разговаривать с ребенком о таких вещах.- А что ты ешь?
        Мальчик вздохнул.
        - Голодный?
        - Не знаю,- он пожал плечами.
        - Как тебя зовут?
        - Казик. То есть, Казимир.
        - Понятно. Родители, стало быть, умерли, и ты звонил им по телефону.
        Казик шумно втянул в себя сопли.
        - Ладно.- Аня примиряюще улыбнулась.- Не дрейфь, мы в одной лодке, тоже звоню своему мужу. Только монеты пока что закончились,- она улыбнулась, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
        - Возьмите, пожалуйста,- мальчик сунул руку в карман и извлек оттуда сразу же четыре черные монеты. Целое состояние!
        «Если он, не моргнув глазом, может выдать незнакомому человеку сразу столько, сколько же у него их на самом деле?»
        Аня изобразила на лице улыбку.
        - Спасибо, Казик. Но это совсем не нужно.- Она поспешно отбросила в сторону недокуренную сигарету, опасаясь, что трясущиеся от алчности руки выдадут ее.- Вот что, раз уж мы с тобой друзья по несчастью, может, пойдешь ко мне жить? Честно. В милицию заявлять не буду. Будку, из которой я раньше звонила, демонтировали…- она прочла непонимание на лице Казика и поправилась,- сняли ее и поставили на машину. Видел, грузовик возле вашего садика стоит?
        - Возле дома ребенка,- уточнил мальчик.
        - Возле него. Так что я тебе очень благодарна, что показал еще одну. Теперь сюда буду приезжать звонить. Если ты пойдешь жить ко мне, и тебя буду привозить. Днем же сюда не сунешься, небось, ваши гуляют.
        Казик восторженно кивнул.
        - А ночью все спят. И тебе не стоит одному по улицам шляться, мало ли чего.
        - Хорошо,- лицо ребенка просияло доверием, так что Ане сразу же сделалось стыдно за то, что она хотела выманить его сокровище. Но - на войне как на войне.
        Вместе они добрались до освещенного Московского проспекта, поймали частника и, заехав в «Ленту», прикупив там продуктов для Казика и минералку для нее, вернулись в Анину квартиру.
        Глава 13
        Новый жилец
        Во время проводов цыганского барона
        Украли лодку у Харона.
        А.Смир
        Ребенок оказался на удивление спокойным и неприхотливым. Он не путался под ногами, не приставал с расспросами и временами напоминал маленького взрослого. В «Ленте» Аня купила не только еду, но и кое-какую одежонку для Казика: две пары джинсов, кроссовки на осень, джемпер, несколько пар трусов, маек и пару рубашек на первое время. Правда, не нашлось подходящей куртки, но с этим можно было и повременить.
        Затарившись и загрузив покупки в машину, они добрались до Аниной пятиэтажки, и водитель даже помог юной «маме» поднять вещи на этаж.
        В квартире Казик первым делом пожелал отправиться в душ и поменять вещи, так что Аня подумала было, что теперь ей придется отмывать грязного беспризорника, невольно видя детскую наготу. Она уже почти что уговорила себя не волноваться и не стесняться, что ребенок давно привык, что на него пялятся чужие тетки, а ей и вовсе стыдно обращать внимание на такие мелочи, но… мальчик вдруг сам избавил ее от мучительных раздумий, сообщив, что давно хотел попробовать помыться сам. Так что Ане осталось только объяснить ему, в каких флаконах находится шампунь, в каких кондиционер, а где гель для тела и какую мочалку он может взять себе.
        Всю новую информацию Казик воспринимал с деловой серьезностью так, словно его учили управлять космическим кораблем, и от его невольной ошибки могли зависеть человеческие жизни. В конце инструкции, получив полотенце и Анину старую футболку (не ходить же по дому в новых рубашках), он благополучно забрался в ванну, задернув за собой шторку с дельфинами.
        Аня же направилась на кухню, варить пельмени. Давно же она этого не делала, несколько месяцев… запах еды отчего-то раздражал ее, но, должно быть, это всегда так - во время голодания запахи становятся резче, и некоторые кажутся отвратными.
        Гость выбрался из ванны через двадцать минут, когда пельмешки уже поспели, и, накипятив чайник и налив в чашку мальчику и в кружку себе, Аня отправилась передохнуть в спальню.
        Казику она постелила на диване в гостиной, рядом с телевизором, пригрозив, что если тот будет включать его слишком громко, вырвет провод, и тогда постоялец останется вообще без мультиков.
        В общем-то, парень ей нравился: лишнего не болтает, жрет что дают, в душу не лезет - не ребенок - золото!
        Аня не купила ему пижаму, но это ведь не самое главное, в шкафу целая стопка Димкиных здоровенных футболок, с разнообразными надписями. Аня выбрала самую новую, неодеванную, и накинула перед сном на малыша. Получилась как ночная рубашка.
        Ночь прошла спокойно, около часа парень зашлепал по коридору в туалет, и Аня было, напряглась, что вот сейчас он сбежит от нее со всеми монетами, новыми шмотками и тайнами, ан, нет. Спустил воду и, не помыв руки, вернулся подушку давить. Диван даже не скрипнул, такой крошечный мальчишечка попался.
        Утром ни свет, ни заря - в одиннадцать утра, когда Аня обычно видела десятый сон, в гости заявился Вадим. Предприимчивый дилер первым узнал о пропаже будки и теперь подсуетился сообщить клиентуре адрес, по которому находится аналогичный телефон.
        Посетовав на неприятности, чинимые фирме властями города, Вадим пообещал, что в ближайшую неделю, максимум две, руководство решит проблему со звонками, может быть, даже переведет всех на таксофонные карты, для которых в городе полным-полно новеньких аппаратов натыкано. Мол, среди персонала «Нави» давно уже слухи ходят, но в глаза пока что этих самых карточек никто не видел.
        Аня сделала рожу кирпичом, скрестила руки на груди и вообще всячески демонстрировала нежелание вникать в дела фирмы, мол, ей-то какое дело, что у них телефонные будки по всему городу поснимали. Она клиент, а клиент всегда прав.
        В гостиной за закрытой дверью играл в свои монеты Казик - услышав звонок, Аня запретила ему выходить и теперь поняла, что правильно сделала. Объяснить Вадиму, откуда у парня такая прорва потусторонней валюты, было бы проблематично.
        Что до Ани, то она с удовольствием обрешала бы все проблемы с Вадимом на пороге, не допуская его в квартиру, но за соседней дверью явно шпионила Ираида Александровна. Поэтому Вадим был приглашен на кухню, где она сразу же и выложила перед ним деньги за тур. Да еще и прикупила две монеты, не дожидаться же среды. Правда, таким лихим наскоком она выбросила в одночасье все деньги отца и почти что все хранящиеся дома свои, но уж больно хотелось увидеть Дмитрия. Обнять его…
        - Насчет тура…- Вадим задумался, раскладывая перед Аней отпечатанные на принтере листки А4, содержащие стандартные условия договора на предоставление тура и анкету, которую следовало заполнить.- Тут не все так просто, как может показаться, и для начала вам придется пройти инструктаж у наших туроператоров.- Он замялся. И, должно быть, решив, что Аня желает проявить упрямство, заблеял что-то о мерах безопасности для лиц, пересекающих границу двух миров, и о знаниях, которыми должен будет руководствоваться в поездке турист.
        Договорились встретиться в офисе фирмы «Навь» в два часа дня. Вадим написал на клочке бумажки адрес и нарисовал схему, как добраться.
        По всему выходило, что нужно было ехать на метро «Площадь Александра Невского», но отчего-то Вадим не рекомендовал пользоваться метро, уговаривая Аню взять частника или вызвать такси. Впрочем, Анна и сама не особенно любила спускаться в подземку, с ее сутолокой и грязью. И после многомесячного сидения дома ей совсем не улыбалось оказаться вдруг стиснутой толпой, к тому же она была не уверена, что с такой голодовкой ей удастся не рухнуть в обморок прямо на эскалаторе.
        Так что вариант с метро отпал окончательно, не успев еще должным образом сформироваться в мозгу.
        От Ани Вадим сразу же свернул на лестницу, значит, успел посетить Ираиду Александровну раньше. Что было правильно, так как вдова по давнишней деревенской привычке вставала в шесть утра, а значит, к моменту прихода Вадима была уже давно на ногах. Что же до Ани, то для нее ранние визиты были крайне нежелательны. Так как по утрам она соображала - хуже не бывает. Вот и теперь так задумалась на пороге, что не заметила, как бесшумно отворилась соседская дверь, и вот уже дородная матрона стоит перед ней, изображая собой колосса.
        - Добрый день, Анечка! Слыхали? теперь, чтобы позвонить, душу, так сказать, отвести, нужно чуть ли не на другой конец города переться!
        Аня пожала плечами, ей Вадим предложил всего-то проехать пару остановок в сторону кладбища - разве это расстояние? К тому же, скоро фирма перейдет на карточки…
        Слушая соседкины излияния, она не заметила, как дверь в гостиную отворилась, и, привлеченный громкими голосами, Казик выбрался из комнаты и встал за ее спиной.
        - Если по уму, то исчезновение нашей будки - это прямой урон для потребителя, то есть для нас.- Ираида Александровна ткнула себя в грудь указательным пальцем.- А значит, он, по идее, должен нам заплатить какую ни на есть, а компенсацию. Вот! Хотя бы продавать монеты по сниженной цене.
        - Да что он может?- Аня невольно встала на сторону Вадима.- Ему сказали по сто баксов, он и предлагает по сто баксов. Подневольный работник.
        - Ему, небось, не по сто сдают. Ему, небось, по полтиннику, а он уже, кровопивец, еще полтинник с нас сосет. Да. Так мог бы и поумерить аппетиты в связи с международным кризисом и вообще.
        - Да, цены кусаются…- Аня покачала головой,- а я тур взяла,- вдруг непонятно для чего, призналась она соседке. И еще пару монет прикупила на всякий случай.
        - Тур?! Это дело! А что, день рождения у Митьки-то?
        - Да нет, просто не виделись давно…- Аня задумалась, пытаясь вспомнить, сколько же прошло времени с проклятой аварии.
        - Все равно хорошо. Повидаетесь, как гора с плеч свалится. Ведь это одно дело знать, что смерть - навсегда, и совсем другое, что смерть - всего лишь переход, а на самом деле навсегда как раз жизнь. Что все там будем, что сначала один, а потом за ним и другой. Хотя лучше бы конечно, чтобы вместе, как в сказке говориться: «Жили, душа в душу и померли в один день».
        - Грибами, что ли, отравились?- Невольно улыбнулась Аня, рядом с Ираидой Александровной ей почему-то было просто и весело.
        - Да хоть бы и грибами, но чтобы вместе. Рука об руку.
        - Вадим говорит, инструктаж нужно будет сегодня пройти, вот сейчас позавтракаю и поеду.
        - Да ерунда это все, а не инструкции. Подумаешь, большое дело, глаза людям отводить. У меня бабка это хорошо умела. Только если осторожной не будешь, и если тебя фирма, когда надо, не прикроет, тебе все одно большой толпе зараз глаза не отвести, это в любом учебнике магии написано. Отвести глаза можно одному случайному прохожему, ну, двоим. А где третий, там промеж них может быть и ОН!- Ираида Александровна уткнула белесые глаза в давно не беленый потолок лестничной площадки.- А где ОН, там магией пользоваться неполиткорректно.
        - Ага,- машинально кивнула Аня.
        - Инструкторы у них фуфло на фуфле и фуфлом погоняют. А ты вот лучше забей на их инструкции и езжай к бабке одной, знакомой моей. Она про отвод глаз все знает. Да и живет недалеко от фирмы, и ты в один день совместишь два визита.
        Аня кивнула.
        - Площадь Александра Невского знаешь? Далее парк, что при Лавре, идешь через него до набережной Стикса. Представляешь?
        Аня легко представила, как идет через парк, увидела одетую в камень реку, ощутила приятную водяную прохладу. Да, она сто раз бывала в этом районе. По делам, с интервью…
        Но вот только реку, реку тогда называли как-то по-другому. Хотя, возможно, что пока она валялась в депрессии, и переименовали. Впрочем, разве рекам меняют имена? Разве можно дать другое имя вечно текущей, вечно изменяющейся воде…
        - Идешь по набережной направо. Так что река у тебя по левую руку будет, а по правую старые, обветшалые дома. Во второй от парка стучись, в дверь серую, по виду будто бы заколоченную. Не промахнешься. Авдотьей Степановной бабушку кличут. Сама богинка[3 - Богинки - мифологические персонажи западных славян. Страшные обликом: старые безобразные хромые женщины с большой головой, отвисшими грудями, вздутым животом, кривыми ногами, черными клыкастыми зубами; по поверьям, похищают и подменяют детей. Могут появляться в виде лягушек, собак, кошек, показываться как тень, но чаще всего для людей они невидимы. Богинками становятся умершие роженицы, женщины-самоубийцы, девушки, избавившиеся от плода, убийцы детей. Обитают в пещерах, болотах, прудах, оврагах. Появляются ночью в ненастье.], и мать ее, и бабка, сказывают, богинками были. Не смотри, что личиком корява, свое богинковское дело знает. Лучше нее никто глаза смертным отводить не может. Она тебя бесплатно обучит, не волнуйся. Потому как для того она на посту этом ответственном у самого Стикса сидит, миссия это, значится, ее.
        Запомни: Авдотья Степановна. Если забудешь, она вообще может с тобой отказаться разговаривать.
        - Как бесплатно? Неудобно как-то бесплатно…- Аня почувствовала, как кто-то тянет ее сзади за рукав, и обернулась на Казика.- Сейчас завтракать будем. Подожди, пока я с тетей минуточку.
        - Что это у него!- Вдруг заорала Ираида Александровна, да так громко, что Аня невольно присела перед переминающимся с ноги на ногу ребенком. Карие глаза мальчика смотрели на здоровенную тетку с интересом, губки приоткрылись, а в руках он держал десертную тарелочку с лежащими на ней десятью черными монетами.
        - Это блинчики, я гостей встречаю,- открыто улыбнулся Казик, протягивая тетке тарелку со своим богатством.
        - Это ничего. Это Казик, мой племянник. Сестра оставила на несколько дней, пока сама в командировке. А я что, я могу и понянчиться. Какие теперь мои обязанности, ни работы, ни семьи…- Аня заслонила собой малыша, упорно запихивая его себе за спину, и надвигаясь на соседку тщедушной грудкой.
        - Да я не о мальце, ты мне еще объясни, откуль дети берутся! Откуда у него такая пропасть монет, я тебя спрашиваю? Когда ты же сама и сказала, что всего пару штук у Вадима взяла?!
        - Может, и не пару. Вам-то какое дело? Деньги мои, могу и наперед прикупить. Все лучше, чем брать затем втридорога.- Анна жалела, что не догадалась запереть парня, но теперь было уже поздно. Гончая взяла след. Соседка тянула к Казику свои загребущие руки, намереваясь присвоить сокровище.
        - Послушайте, Ираида Александровна, нам с Казиком сейчас много всего сделать нужно. Позавтракать, умыться, уроки опять же в садике задали…- Аня улыбалась в покрасневшее от напряжения лицо соседки, красное, блестящее от пота лицо, с неестественными голубыми глазами, почти без зрачков, и понимала, что за такую прорву монет она забьет, зарежет, удавит или каким-нибудь иным способом изничтожит их обоих.
        Но вдруг все закончилось. Соседка внезапно перестала нависать над Аней и Казиком и напомнив, что Аня должна зайти к бабке, убралась к себе.
        Анна с облегчением вздохнула и, велев Казику умываться, отправилась на кухню жарить ему яичницу.
        Во время еды соседка заявилась еще раз, громогласно сообщив, что поскольку старая богинка иной раз по неделе из дома не выходит, платить ей можно продуктами. Желательно пакет нежирного молока и свердловскую слойку, которую старушка, по словам Ираиды Александровны, особенно уважала.
        На этот раз Казику было строго-настрого запрещено вылезать к дверям, и встреча прошла если и не на высшем уровне, то, во всяком случае, с меньшими треволнениями.
        Глава 14
        Пятница. Пан Трепетович
        Утер ангелам нос
        Черт-альбинос.
        А.Смир
        Наверное, с ребенком следовало хотя бы иногда гулять, но Аня не собиралась тащить его в фирму, не зная, что он там может ляпнуть. Она хотела было предложить Казику погулять во дворе самостоятельно, но тот благоразумно отказался, пообещав, что будет ждать ее и не станет открывать посторонним.
        Вообще, повезло ей с парнем, нечего сказать!
        Буквально одной просьбы не играть с монетами, а лучше припрятать их от чужих глаз, хватило, чтобы мальчик завязал свой капитал в платок и спрятал в диван.
        - Звонить пойдем вечером, когда стемнеет,- сообщали напоследок Аня, немного удивленная, что он сам не поинтересовался, когда же можно будет связаться с родителями.
        Тот деловито кивнул, делая вид, будто информация нисколько не взбудоражила его. Молчун и умница. Разведчики из таких отменные получаются, если доживет, конечно, с такими-то капиталами до того возраста, когда берут в разведку. А Аня давно уже раскусила, что у Казика имеются еще монеты и, судя по всему, немало. Мечты о Казиковском кладе она специально старалась запрятать куда подальше, думать о чем-нибудь другом, но как-то пока не получалось. Все ее мысли тем или иным боком касались Димки, а для того, чтобы дозвониться до него, были нужны, нет, просто необходимы, монеты.
        Фирму Вадима она отыскала без проблем. Усталая, с синяками под сильно накрашенными глазами, секретарша чуть ли не спала в приемной, подперев тяжелую голову кулаком и бессмысленно глядя в голубоватый экран монитора. Ее странные совершенно прямые зеленоватые волосы блестели серебром, точно были насквозь пропитаны лунным светом. Точеное личико явно было прекрасно знакомо с ведущими пластическими хирургами, во всяком случае, что-то подсказывало Ане, что она общается с существом старше нее. С идеально красивым, нет, пожалуй, неправдоподобно красивым, но отчего-то отталкивающим существом.
        - Я вот тур купила, Вадим сказал инструкции какие-то надо получить…- Неуверенно нарушила сонный морок чужого офиса Аня.
        - Что? Какой Вадим? А, Брянский, сейчас посмотрю, на месте ли кто-нибудь из инструкторов,- она порылась в ежедневнике, то и дело, поглядывая на настенные часы и цокая языком.- Знаете, никого из консультантов сейчас на месте нет.
        - Ну, я же купила тур!- Попыталась возмутиться Аня, суя секретарше в нос аккуратно заполненные Вадимом документы на выезд.
        - Конечно, конечно,- смягчилась зеленоволосая дева,- сейчас свяжусь с Боссом, может быть, он что-нибудь придумает.- Она чарующе улыбнулась клиентке, продолжая двигаться, точно во сне. Ее необыкновенные огромные глаза были зелеными и пустыми, словно душа маленькой секретарши давно умерла или крепко спала, не ведая о дневной жизни своей оболочки.
        - Пан Трепетович, тут Вадим послал клиентку с туром, а ни одного инструктора, как на грех, в офисе нет. Не домой же ей теперь возвращаться,- промурлыкала девица в трубку, только что не облизав ее: завораживающий глубокий голос, сексуальная поза, выразительные накачанные гелем губки олицетворяли собой живой соблазн. Вероятно, ей что-то ответили, так как секретарша несколько раз кивнула в трубку, издавая нечто среднее между писком и скулежом.
        Аня стоически дотерпела до конца разговора, после которого мутные глаза секретарши вновь уставились на нее, идеальное лицо обезобразила дежурная улыбка офисной дуры.
        - Пан Трепетович просил вас подождать ровно пять минут. За это время вы успеете выпить чашечку чая или кофе. Чего бы вам хотелось?
        - Чай.
        - Какой?- Дева поднялась из-за стола, демонстрируя идеальные 90х60х90.
        - А у вас что, любой есть?- попробовала завестись Аня.
        - Практически.- На этот раз улыбка сделалась шире, так что Аня невольно поразилась невероятной белизне явно вставных зубов собеседницы. Зубы были не просто белыми, это бы еще ничего, они словно отражали свет, так что когда секретарша улыбалась с открытым ртом, ее кожа, так же, как и волосы, делались зелеными, отчего очарование исчезало напрочь.
        - Белый, жасминовый с ванилью.- Аня вперила в зеленое чудо убийственный взгляд.
        - Отличный выбор,- мелодично прозвенела секретарша и тут же извлекла из буфета аккуратненькую белую чашку с поднимающимся над ней парком. В приемной сразу же запахло жасмином и ванилью.
        Аня удивленно уставилась на секретаршу, все-таки не дурой она была, если способна на такое. Впрочем, та и не думала важничать, поставив чашку на прозрачный столик рядом с Аней, она снова вернулась на свой пост, уныло уставившись в компьютер.
        - Скука бессмертная, а тут еще и ни одного стоящего письма. Рассылки, голосование за фотографии…- Она монотонно двигала мышкой, прикрывая зеленоватыми руками то и дело слетающие зевки,- только «Мой мир» радует, ежедневно высылает своеобразный отчет: «Действие ваших врагов за ближайшие сутки». Интересненько…
        - Мне казалось, что «Мой мир» высылает «Действие ваших друзей»? Во всяком случае, раньше высылал.- Аня невольно покраснела, сообразив, что она уже несколько месяцев не вылезала в Интернет…
        - Кому интересны действия друзей?- Пожала точеными плечами секретарша.- Друзья, сами расскажут, что у них не слава Богу, а что, наоборот, ништяк, если они, конечно, друзья. Не в «Моем мире», так «В Контакте» все, что хотят, выложат. А вот враги… «Мой мир» специально эту рубрику ввел, чтобы в курсе держать, а то время нынче неспокойное…
        В этот момент дверь в кабинет директора Трепетовича отворилась, и на пороге возник он сам. Высокий, под метр девяносто, если не еще выше, молодой, с бритой головой, черной бородкой и веселыми разбойничьими глазами.
        При виде его секретарша тут же вскочила, заискивающе улыбаясь и гуляя бедрами. Трепетович не обратил на нее ровно никакого внимания, жестом приглашая Аню пройти в кабинет.
        Аня послушно последовала за ним, сзади пристроилась зеленоволосая дева с Аниной чашкой в руках.
        Кабинет оказался просто огромным, с отдельной выгородкой под рабочий стол, а также с так называемой зоной отдыха - двумя креслами возле крошечного, утопающего в зелени фонтанчика. Туда-то Трепетович повел Аню.
        Они разместились в креслах, и секретарша подкатила малюсенький столик, на котором уже стояла Анина чашка.
        - Красиво у вас,- Аня обвела глазами кабинет, отмечая застекленные шкафы с книгами, статуи и подсвечники, дорогую мебель, и - чудо-чудное - дворцовый паркет на полу.
        - Да,- Трепетович придирчиво оглядел свое рабочее место,- по большей части приходится находиться здесь, вот и стараешься как-то создать человеческие условия. Он вздохнул.- Ну, давайте к делу.
        Первое, что вы должны запомнить: там не все желают видеть людей отсюда. Даже, скажу прямо, вообще не желают. Борцы подразделения «Явь», так и вовсе заточены на отлов выходцев с нашего света на тот. Мы, со стороны фирмы «Навь», разумеется, сделаем все возможное, чтобы вы и вообще никто из туристов не пострадал. Но, сами понимаете, мы просто не можем организовать вашу круглосуточную охрану.- Он развел тощими руками с длинными сучковатыми пальцами. Поэтому мы - фирма «Навь» - никогда не организуем встречи в людных местах, где вас проще выследить и арестовать.
        Возможно, другие фирмы скажут вам, что в толпе как раз легче спрятаться, но, поверьте моему опыту, невозможно отвести глаза сразу же нескольким людям. С вами, конечно же, будут трансфер и наши гиды, но и они не всесильны…
        - Отводить глаза - это что?- Осторожно поинтересовалась Аня. Наверное, в фирме было не принято перебивать пана Трепетовича, но уж больно было интересно.
        - Ничего сверхъестественного, перевести внимание клиента на не имеющий отношение к делу предмет, например, продавец, подсовывая гнилой товар, начинает льстить клиенту, говорить ему приятные вещи. Тот уши и развесил. Можно отвести глаза ребенку и увести его с собой, да так, что тот будет думать о своем и не заметит, что идет за чужим человеком.
        Впрочем, вам это не понадобится, и, как я уже сказал, с вами будет наш гид, поэтому здесь другой вопрос. Постарайтесь не смотреть людям в глаза. Прямой взгляд - вызов. А вызывать на поединок имеет смысл только того, кого вы на самом деле желаете вызвать.
        Если же вы ненароком обратите на себя внимание бойца «Яви», он признает в вас чужака и сразу же забьет тревогу.
        После разъяснений Трепетович перешел к практическим занятиям, и Аня училась, как избегать прямого взгляда, как правильно смотреть в землю, не поднимая головы и стараясь не обращать на себя внимания местных.
        - Переправитесь на ту сторону Смородины…
        - Чего?- Не поняла Аня.
        - Реки, что под нашими окнами,- терпеливо уточнил Трепетович.
        - Ну, да, ну, да, Петербург - вторая Венеция - город рек и каналов. Всех и не запомнить.
        - Верно,- Трепетович грустно улыбнулся.- На ту сторону вас доставят на надувной лодке, так что лучше, если вы будете без каблуков. И вообще, одежда попроще, что-нибудь черное, серое, синее, без гламура. Капюшончик на голову, очечки темные на глазки, рукава длинные, чтобы скрыть кисти рук, можно в шарф замотаться. Косим под бомжиху или пьяницу.
        - Я должна выглядеть, как пьяница?!- Аня возмущенно поднялась.
        - А для кого вам там выряжаться?- в свою очередь удивился, но не обиделся Трепетович.- Для мужа? Так он будет ждать вас в доме или, не знаю, где вам назначат, наши агенты разберутся на это время с соседями. Посудите сами, если вы явитесь в мини-юбке, на шпильках и с модной прической, вас заметят, и еще как. На вас будут обращать внимание на улице, провожать вас взглядами, и сто против одного, что вы тут же будете опознаны как нежелательный элемент и…
        Вы должны выглядеть как человек, не останавливающий на себе взглядов. Идеально бы подошла форма какого-нибудь соц. работника - пиджак почтальона, комбинезон маляра, спецодежда девушки из Макдоналдса, официант любого недорогого ресторана… Слышали о таком феномене - никто и никогда не замечает обслуживающий персонал?
        Люди же вообще предпочитают встречать по одежке, не замечая главного, и в этом смысле для вас безопаснее одеться в скромненький халатик уборщицы, нежели в вечернее или свадебное платье.
        Но это в том случае, если бы вам устраивали встречу в общественном месте, где мы могли бы заранее обеспечить вас соответствующей формой.
        - Я поняла. Бомжиха, так бомжиха,- Аня хотела было снова сесть, но Трепетович поспешно поднялся, показывая тем самым, что инструкция закончена.
        - Разумеется, кроме дома, вам не разрешается куда-либо выходить, встречаться еще с кем-то.
        Аня кивнула.
        Сегодня вечером наш сотрудник будет ждать вас во дворе вашего дома, и вместе вы доберетесь до Смородины. Никуда не выходите, ждите звонка.
        Глава 15
        Новые знакомые
        К чему снится
        Водяница?
        А.Смир
        Еще из описаний, данных соседкой, Аня поняла, что богинка должна жить, не доходя квартала до моста Александра Невского, в прошлом году Аня частенько бегала через этот мост, относя в редакцию эротического журнала свои рассказы. Осенью там можно было сорвать на ходу райское яблочко, как называла этот сорт бабушка.
        Вот и сейчас Аня поклонилась по привычке кривой яблоньке, поздоровалась с рекой, все-таки по-другому ее как-то звали. Впрочем, какое это теперь имеет значение? Дом богинки тоже отыскался неожиданно быстро, Аня еще в прошлом году обратила внимание на этот серый, точно нежилой, дом, рядом с которым почему-то всегда валялись крылья, лапки, а то и головы мертвых голубей. Впрочем, никто же не говорит, что изводила птицу в районе именно богинка. Кстати, что такое богинка? Что-то типа народного целителя?
        Старая, крашенная отвратительной серой краской дверь, тоже была на месте, вот только… и тут Ане стало страшно уже по-настоящему: там, где еще совсем недавно должен был возвышаться мост, зияло чистое пространство.
        Спокойно, куда-то в неведомые дали, катились серые, под цвет безрадостного неба, воды Стикса или реки Смородины, как отчего-то назвал ее Трепетович.
        Позабыв про богинку, Аня перешла через дорогу и, оказавшись на гранитной набережной, на автомате прошла несколько шагов вперед, намереваясь все же отыскать пропавший мост, но его не было! Причем, его не было окончательно и бесповоротно. Мост не был завешен рыхлым питерским туманом, он не сломался, не обвалился, не был взорван неведомыми террористами. Моста просто не существовало. Как будто бы не было никогда!
        Ошарашенная таким поворотом дел, Аня просто шла и шла вперед, не зная, когда остановиться и что делать, если знакомого моста так и не объявится.
        Каменная набережная скоро закончилась, и Аня продолжала идти по протоптанной тропинке, бестолково вглядываясь то в мирное течение реки, то в горизонт, где мост рано или поздно, все же должен был появиться. В какой-то момент тропка сделалась узкой и резко повела вниз к самой воде.
        Аня оглянулась, должно быть, город закончился. Во всяком случае, домов больше не было видно, берег же представлял собой зрелище городской свалки. Впрочем, может быть, его еще не успели привести в порядок после лета. Или не собирались приводить в порядок…
        И тут у самой воды Аня увидела темноволосую обнаженную девушку, которая сидела на прибрежном камне, свесив ноги в уже достаточно холодную воду. Скорее всего, упилась в хлам или обдолбалась так, что не чувствует холода и не понимает, что совершенно голая. Засунула по пьяни куда-то шмотки, а теперь сидит и упорно пытается вспомнить, кто она, откуда и куда направлялась.
        Аня подошла ближе, услышав ее шаги, девушка повернула голову, мутные голубые глаза не имели выражения, рот скривился в подобие улыбки.
        - А я вот искупнулась малость. Не желаешь присоединиться?- Девушка вытащила припрятанную за камнем початую бутылку портвейна и протянула Ане, так что та сразу же смутилась, не понимая, приглашали ли ее купаться в ледяной воде или пить вместе с пьяной нудисткой.
        - Говорят, я растрепа и нечеса,- точно сама с собой продолжала журчать обнаженная дева,- а я так скажу, сами вы растрепы. Сами нечесы преглупые.- Она пьяно засмеялась, радуясь понятной ей одной шутке и отхлебывая из горла.- А я так скажу, кто из жен без молитвы ко сну отходит, у того болотница завсегда нитки и упрет. Народная мудрость, понимаешь ли… а я спрашиваю, нафига мне нитки, когда я отродясь иголки в руках не держала? Я, если что и краду, так сразу же готовые вещи, причем, чтобы не подделка какая-нибудь была, чтобы лейб был приличный. Я одеваюсь у «Армани», а ты у кого?
        - А я у себя. Дома я одеваюсь,- отчего-то смутилась Аня.
        - То-то у тебя последнее время в доме ничего приличного нет. А бывали времена, мамаша тебя баловала, ох, как баловала, бывало, месяца не проходит, чтобы новенькую юбчонку на задницу не притащила, кофтюльку какую, туфельки на шпилечках. А теперь что же? Пришла беда - открывай ворота? Несправедливо.
        Что по нынешним временам с тебя взять, вдовица ты горемычная? А я люблю брать…
        - То-то ты много набрала!- усмехнулась Аня, и вдруг, неожиданно для себя, протянула руку к бутылке.- Сама голая сидишь, задницей целлюлозной сверкаешь, а «Армани»…
        - Задницей?! Да ты зацени кожу. Посмотри, какой шовчик?- Неожиданно девка развернулась к Ане полной грудью, и та, к своему изумлению, обнаружила, что ее собеседница вовсе не голая. Даже напротив. Она была одета в изящный костюмчик, сделанный из тончайшей лайки. Ножки новой знакомой были обуты в тонкие с крошечными стразами, если конечно, это были не бриллианты, сапожки на низеньком, но изящном каблучке-рюмочке. Черные волосы превратились в роскошную ухоженную шевелюру.
        - Хороша я?- Дева повела плечами, демонстрируя, как играет светом ошейник с огромным прозрачным камнем.
        «Откуда солнечный свет»?- Слабо шевельнулось в голове у Ани, и тут же незнакомка властно взяла ее под локоток, и вместе они сделали шаг к мутной воде.
        - Хочешь стать такой же, как я? Хочешь стать настоящей болотницей?
        - Болотницей?- Аня почувствовала, что ее бросило в жар, в голове шумело, она еще раз глотнула из бутылки, и перед глазами, а заодно и в голове внезапно прояснилось. Мир, в котором жила Аня, был несовершенным, мало того, она не была в нем счастлива. Там надо было работать, доставать деньги, деньги уходили на поиск любви, поиск тепла, на разговоры с Дмитрием… в то время как, на дне Стикса, царили гармония и порядок. Там ждал ее долгожданный покой, и, возможно, там был даже он - ее Димка.
        Потому что Димка умер, и для того, чтобы соединиться с ним, необходимо тоже умереть! Простенько и со вкусом!
        Но мало включить газ и наглотаться снотворного, необходимо умереть таким хитрым манером, чтобы быть и на том, и на этом свете. На том - ради Димы, на этом - чтобы быть с папой и мамой, с сестренкой и…
        И это преимущество имеет болотница, она же омутница, нежить, лопатница. Болотницами становятся девушки утопленницы, хотя и не все. Крещеные утопленницы могут рассчитывать на более высокую касту - к примеру, сделаться могут благородной водяницей, шутихой или, как говорят на юге России, шутовкой, с перспективой дальнейшего замужества с водяным. Вроде, как и не от мира сего существо, но и не нежить - подданная Чернобога со всеми вытекающими отсюда правами и привилегиями, что-то вроде попадьи, если смотреть по человеческим меркам. Впрочем, утопленница, если конечно утопилась от несчастной любви или если мачеха сподобилась утопить собственными белыми ручками, не погнушались, мразь,- в этом случае утопленница вполне может рассчитывать и на посмертный облик русалки. Без хвоста, разумеется, так как русалке мало с подругами в волнах резвиться и на прибрежных камнях волосы зеленые чесать, русалка весьма до мужчин падкая, может полюбить, может и защекотать до смерти, а в таком деле, как плотская любовь, рыбий хвост - помеха… Бывали случаи, когда русалки выходили замуж за вполне земных мужиков. Правда, браки
эти происходили явно не на небесах, и как и от большинства обычных браков, толку от них не было никакого. Чаще всего, разводились, а имущество поровну или сразу же все в омут. Да и муж мог с горя в омут. Впрочем, туда ему и дорога, раз на русалку-обманку польстился.
        Хотя не все русалки одинаково вредные, русалка Рось, например, дочь Днепра, родила от Перуна Дажьбога. А уже Дажьбог, как известно, породил всех русских людей. В память о матери он и назвал землю, на которую поселил их - Росью. Иностранцы наперебой судачат о странностях русской души, а как ей не быть странной, если она наполовину от нежити, а наполовину от вполне приличного бога. Правда, связь эта была внебрачная, но да я уже говорила, как русалки во все времена относились к таинству брака, наплевательски относились. Впрочем, не лучше, чем и сами боги.
        Далеко ходить не надо, сам Дажьбог женился поочередно на Златогорке, Марене и Живе. Папа же его хоть и был замечен в порочащих его связях, но брак с Дивой-Додолой, богиней молниецей и грозовницей, не разрушал.
        Все это Аня знала, так как перед свадьбой готовила цикл статей по славянской мифологии. И вот теперь, одетая в кожу лебедя-обиды, птицы печали, что угрожает своей томной грацией покою небесного престола, и выступает против птиц светлых богов орла и сокола, позорная девка болотница вела ее на верную гибель к кромке воды. Хотя, кто знает, из лебединой ли кожи фирменный костюм нежити, говорят, что человеческая и лебединая кожа на ощупь неотличимы…
        Шаг, Аня почувствовала, что кроссовок набрал воды, но не ощутила холода. Хотя, должно быть, так оно и должно быть, когда идешь бок о бок с нечистой силой.
        - Буду тебя в шелка и бархат рядить, цацки модные у Юдашкина заказывать, возить тебя на лучших иномарках, которые только-только на рынке появляются, станешь жрать на золоте, дружбу водить с принцами и президентами.… Будешь, коль со мной подружишься.
        - А ну, оставь ее!- Колдовскую речь прервала звонкая оплеуха, взвизгнула болотница, со звоном грохнулась о камни бутылка, и в следующее мгновение кто-то дернул Аню за руку.
        И вот она уже не смотрит на пленившую ее воду, не смотрит на извивающуюся, словно от невыносимой боли, болотницу, на которой столько же одежды, сколько в день, когда мамка ее на свет родила, непутевую. А она - Аня - поднимается по тропке все выше и выше, и не просто идет, а словно кто-то ее поддерживает, обнимая за талию.
        Кто?
        Аня посмотрела на незнакомца, и тот улыбнулся ей, помогая идти.
        - Не спрашивайте меня ни о чем, нам нужно немедленно убраться отсюда. Болотница могла быть и не одна. Они теперь знаете какие… идите не оглядываясь, если что, я постараюсь задержать ее, а вы бегите и не оглядывайтесь.
        Аня кивнула. На разговоры попросту не было сил.
        Ну, вот и набережная, привычный серый асфальт под ногами, дом богинки. Впрочем, до богинки ли ей теперь?
        Рядом идет, подгоняет ее, незнакомец в твидовом пальто - а что, коль у него в кармане ножик? Хотя какой смысл, сначала спасти человека, а потом зарезать? Да и по-любому, если резать, то самое место на берегу - пустынно, если не считать болотницу, ну да с нею незнакомец быстро управился.
        Аня споткнулась и была вынуждена остановиться, потирая ушибленную лодыжку и переводя дыхание.
        Теперь она могла разглядеть своего спасителя. Карие, почти черные глаза, давно не чесаные патлы до плеч. Худые щеки под недельной черной щетиной. Такие худые да впалые, что невольно подумалось, как он их, сердечный, бреет?
        - Я не могу здесь с вами задерживаться, за мною охотятся.- Незнакомец воровски оглянулся и, достав из кармана свернутые трубочкой листки бумаги, протянул их Ане.- Пожалуйста, почитайте на досуге. Это очень важно.
        - Кто вас преследует?- Аня не пыталась удержать своего нежданного спасителя, но он сам присел рядом, массируя ее лодыжку.
        - Люди «Нави», кто еще. Они врут вам. Все врут. На самом деле,- он снова оглянулся,- я не могу сказать большего,- умоляю, спрячьте листки. Это рассказ. Вы должны прочитать его. Я не могу пока переправлять через Ахерон[4 - Согласно Данте, река Ахерон опоясывает первый круг Ада.] более конкретную информацию, так как огненные воды его неизменно уничтожают всю правду.
        - Огненные воды?- Аня чувствовала себя окончательно запутавшейся. С одной стороны, она сама лично видела голую болотницу, которая потом оказалась прекрасно одетой светской львицей и звала ее в воду, с другой стороны, огненные воды… это, пожалуй, уже слишком.
        - Огненные воды стерегутся цензурой Кривды, поэтому они не позволяют провести ни слова правды, ни одного научного объяснения происходящего, ни политического памфлета, ни слов, познавших истину. Но художественный текст… в общем, не всегда, но иногда у нас это получается.
        - У кого «у нас»? И кто вы такой?
        Незнакомец поднялся рывком, со стороны здания фирмы к нему уже бежали двое одетых в серую форму охранников.
        - Проклятие бойцы «Нави»! Прощайте, Аня, меня зовут Яша, спрячьте рассказ, я постараюсь найти вас.
        Последнюю фразу он выкрикнул уже на бегу, быстро перебежал дорогу и прыгнул в припаркованную на обочине машину, которая тут же сорвалась с места, оставив преследователей далеко позади. Наверное, в машине его ждал водитель.
        Стараясь не привлекать внимания, как научил ее Трепетович, и засунув листки в сумку, Аня двинулась в сторону Александро-Невской лавры, где без особых хлопот поймала машину.
        Глава 16
        Вторник вечер. Путь домой
        Нет с ним слада нам -
        Черт надышался ладана.
        А.Смир
        Домой прибыла только около шести часов, так что времени оставалось лишь покормить Казика и наскоро принять душ перед встречей с Димой. Она подкрасилась и переоделась было в любимое Димино платье, но вовремя вспомнила, что Трепетович рекомендовал не выделяться из толпы, поэтому платье и туфли на всякий случай решила взять с собой, только теперь соображая, что сумка с мобильником, кошельком и запретным рассказом, осталась в машине.
        Особенно было жалко мобильника, впрочем, дешевый телефон можно было купить в стекляшке возле метрополитена, а дорогой-то ей зачем? Номера отца, мамы и сестры она помнила наизусть, с друзьями и коллегами по работе не общалась с самой аварии.
        На вопрос Казика, когда же они пойдут звонить, Аня буркнула что-то неопределенное, мол завтра, послезавтра, не видишь - занята. По реакции ребенка было понятно, что он, хоть и обиделся, а не сбежит в ее отсутствие. Парнишка был явно не из уличной шушеры, бессонная ночь в страшном подвале подействовала на него как нельзя лучше, так что Казик был тихим, смирным, не качал права и, вообще, вел себя так, словно его нет,- мечта, а не ребенок!
        Да уж, неправдоподобно хороший мальчик, у Ани даже заскребло на душе, что она такая паскуда, то вдруг упахала куда-то посреди бела дня, так что парень ждал ее голодный, то бросает на целую ночь одного. На всякий случай, она специально подвела мальчика к холодильнику, объясняя, какие продукты невозбраняется оттуда взять. Впрочем, лекция сводилась к тому, что творог и сметану он может поесть, не подогревая, то же относится к йогурту, а вот молоко лучше сначала подержать немного на столе, чтобы не застудить горло. К разрешенным продуктам также пришлось отнести печенье и яблоки, последние, не доверяя малышу, Аня тщательно вымыла кипятком.
        Потом она написала пространную записку отцу - так, на случай, если ее все-таки обнаружат и арестуют бойцы «Яви», или как там называл эту организацию Трепетович. В записке она просила позаботиться о своем приемном сыне Казике. Слова «приемный сын» дались с трудом, но Аня преодолела себя. Конечно, самой ей в такой ситуации только детей не хватало, да и Казика она держала дома лишь для того, чтобы добраться до его клада, но отцу об этом знать не стоило. Да и в случае ее смерти парень не должен был попасть снова на улицу.
        Кроме того, оставалась еще слабая надежда, что если ее принудят остаться на том свете насильно, именно маленький серьезный мальчик поможет отцу наладить связь со своей сумасбродной дочерью.
        Оставив Казику номер телефона Александра Семеновича и пообещав к утру вернуться, Аня сложила вещи в холщевую Димкину сумку и вышла из дома в назначенное время. У подъезда ее уже дожидался носатый кавказец с оранжевой табличкой фирмы «Навь».
        Молча они сели в стоящую тут же светлую «шестерку», машина бесшумно тронулась с места.
        «Мне, наверное, нужно предъявить документы, а они в сумке, а сумка»!!!- встрепенулась Аня. Меланхоличный кавказец на ходу крутил ручку радио.
        - Договор, заключенный с вами, это на случай предъявления претензий в фирму,- как будто прочитав ее мысли, лениво протянул он,- настоящая путевка у меня на руках. Ее клиентам не отдают из соображений безопасности. Впрочем, какая путевка, когда проводник меня в лицо знает. Формальность одна…
        Аня вздохнула с облегчением.
        Уже совсем скоро она увидит Димку, может быть, даже не только увидит, но и…
        То, что фирма кинет ее за каких-то полторы тысячи баксов, казалось нереальным, им нужен живой клиент, а не дохлый. А значит, постараются уберечь, охрану дадут, с местными властями проблемы уладят. То, что нелегалов нигде не любят, она понимала, не маленькая, по всему выходило, что самое правильное, в путешествие вести себя тише воды, ниже травы и во всем слушаться гидов.
        - А ваша фирма, она вообще давно открыта? Прежде я о ней что-то ничего, вроде как, не слышала, хотя название «Навь» явно что-то напоминает,- попробовала Аня затеять разговор.
        - Думаю, что давно, просто раньше она вам без надобности была,- кавказец притормозил на светофоре, но тот почти сразу же полыхнул зеленым, и они продолжили путь.
        - А вы только туда туры организуете или и оттуда сюда?- у Ани затеплилась надежда. Вдруг подумалось, что Димка вот так же может когда-нибудь навестить ее или даже остаться навсегда. Хотя это вряд ли, скорее уж она к нему…
        - «Навь» - прогрессивная фирма, это понимать надо. У нас лучшие ученые, самые передовые технологии,- обрадовался возможности поговорить на любимую тему кавказец.- Лучшие умы человечества наладили связь, создали коридор. «Навь» не против туристов оттуда. Даже очень за таких туристов. Наши агенты работают там, но «Явь» мешает.
        «Явь»? Ага, конкурирующая фирма, скорее всего, Яша как раз работает на «Явь». Но, если «Навь» не возражает против пересечения границы туристами, отчего же охрана фирмы погналась за ним? Хотя, возможно, что Яков как раз и был нелегалом, или потому, что, оказавшись в этом мире, он, как это говорили при совке, занимался подрывной деятельностью.
        Надо было все-таки, хотя бы краем глаза, заглянуть в этот рассказ, теперь бы не гадала, о чем пытался рассказать ее спаситель.
        Впрочем, с чего она взяла, что Яков ей не привиделся? И откуда в Питере возьмется болотница? То есть, дева-утопленница - явление не такое уж и редкое, но действующее, опасное…
        Ага. Еще месяц не поешь, и не только болотницы, лешие и кикиморы понабегут. Поднимется, точно прыщ, в самом центре России, в столице Москве, Лысая гора, слетятся ведьмы на шабаш и оттуда начнут диктовать свои законы ничего не подозревающим гражданам. Мертвые поднимутся из могил и пойдут махаться с живыми за отнятую жилплощадь! А там уже и до Армагеддона рукой подать.
        Болотница, болотница - это еще цветочки. Начало безумия, первая весточка с «Пряжки»! Болотница…
        А ведь она мне тогда глаза отвела. Ну, точно!- Аню даже в жар от собственной догадливости бросило,- конечно, говорила то о том, то о другом, а она, Аня, стояла, как последняя дура, уши развесив. Так на голубом глазу и вошла бы в чистые воды Стикса. Стикса, Ахерона, Смородины - боже - да ведь все это суть одно и то же, река между миром мертвых и живых!
        Глава 17
        Харон
        Живу на краю рая,
        От соседей угорая.
        А.Смир
        Они действительно вскоре остановились на том самом месте, где днем Аня повстречалась с болотницей.
        Аня снова поймала себя на том, что теперь уже в темноте пытается отыскать глазами мост Александра Невского - так вот как его звали.
        Должно быть, в мире, действительно, что-то изменилось с кризисом, городские власти начали не по делу экономить электричество, или Анна давно не гуляла по ночному городу, потому что прежде она никогда не видела такую черную, неосвещенную вообще ни одним фонарем набережную. И это при том, что буквально через несколько десятков метров от здания фирмы «Навь» никакой набережной нет вовсе. Достаточно водителю самую малость не справиться с управлением, и… никаких шансов. Впрочем, ее водила поступил и вовсе оригинально: он выключил фары машины, так что в такой темнотище на них могло налететь любое другое случайно оказавшееся здесь движущееся средство.
        При воспоминании о собственной аварии у Ани сжалось сердце, но она тут же взяла себя в руки, решив, что погибнет ли она сейчас или нет, фирма «Навь» по любому решит вопрос ее встречи с Димой.
        А действительно, когда?
        - Сейчас спустимся к воде, и там нас будет ждать лодочка,- пояснил сопровождающий.
        - Харон?- Аня украдкой смахнула набежавшую было слезу и вылезла вслед за водителем из машины.
        - Почему Харон? Чуть что - сразу Харон. Константин Захарович, пенсионер. Раньше работал на «Светлане» инженером, потом сторожем в банке, а теперь шеф его к нам пристроил. Временно. Лучше любого Харона до места доставит. Главное - слушайте, что он говорит, и все выполняйте, Захарыч мужик не вредный, но опасность носом чует. Так что… а впрочем, вот и он.
        Из темноты и впрямь проступила бесформенная фигура, вероятно, укутанная в плащ-палатку. С веслом в руке.
        - Вот тебе клиентка. Доставь ее на тот берег, как и положено,- отчего-то горец притоптывал на месте, то и дело оборачиваясь на машину.- Говорят, днем тут одного из «Яви» заметили, или, может, не из «Яви», а просто подозрительный типчик ошивался…
        - Из «Яви», скажешь тоже…
        Константин Захарович говорил высоким надтреснутым голосом, от которого Ане почему-то сделалось не по себе.
        - Дураки они, что ли, к самой фирме шпионов посылать. В город - другое дело, а тут… Ладно, что лясы-то точить, давай подорожную.
        Горец быстро достал из внутреннего кармана куртки какие-то листки, Захарыч щелкнул электрическим фонариком, в свете которого Аня разглядела длинный нос, выглядывающий из-под капюшона.
        - Порядок.
        Он отсалютовал рукой и, обернувшись к Ане, вручил ей фонарик. Светите под ноги, барышня, а то случится травма, придется тур отменять, а деньги они назад вряд ли отдадут. Было ваше, стало наше.
        Аня натянуто улыбнулась, хотя выражения ее лица все равно никто не видел.
        - В лодке накинете на плечи ватник, он там под скамейкой на корме, специально для такого случая валяется, так, чтобы погранцы не приметили, что женщину везу. Ватник - он всякую самую миниатюрную фигуру вмиг бесформенной сделает.
        Аня кивнула, но должно быть, Захарыч каким-то образом разглядел этот жест.
        - Во время движения ни с кем не разговаривать, на вопросы не отвечать и, самое главное, не смотреть вправо. Понятно?
        - А с кем там разговаривать?- Они уже подошли к темнеющей в воде лодочке, и Захарыч выдал ей пару резиновых болотных сапог, чтобы ног не замочила.
        - Лучше было бы, если бы не с кем. Но всякое бывает. Вода-то сегодня неспокойная. Шальная вода-то. На поверхности вроде как тишь да гладь, а под гладью той всякая б-дь… чуть зазеваешься - и в воду стащат.
        - За волосы?- Попыталась поддержать шутливый тон Аня.
        - Почему за волосы? За волосы обычно спасают. За язык длинный, вот за что. Инструктирую же: не говорить ни с кем.
        - Да с кем тут разговаривать?!- невольно возмутилась Аня.- С кем, когда вы и я, и больше…- она оглянулась, вдруг показалось, что горец забыл что-то и вернулся. Заметив ее движение, Захарыч тотчас шагнул навстречу опасности, загораживая клиентку от возможных неприятностей.
        - Показалось вроде. Или лягушка в камнях елозит.
        - Так с кем там разговаривать?- Принялась за свое Аня.
        - Ни с кем: ни с чертом, ни с ангелом, ни с работником рыбнадзора, последние особенно опасны. Молчи, будто в рот воды набрала. Или действительно набери.
        Захарыч как-то легко перешел на «ты», но Аня нисколько не возражала. Темнота, близость реки, шорохи,- все это не добавляло ей смелости.
        - А почему направо не смотреть?
        - Потому что там пограничные катера «Яви»,- с большой охотой объяснил перевозчик.- Да ты не дрейфь, доча, на той стороне передам тебя с рук на руки этому, как его, трансферу, с ним не пропадешь. Нам только бы до того берега добраться…
        Сняв кроссовки и надев здоровенные болотники, Аня кое-как добралась до лодки, перешагнув через качающийся борт.
        - Ни слова,- предостерег ее в последний раз перевозчик, отталкивая лодку от берега.
        Помня указания Захарыча, Аня вытащила из-под лавки ватник и накинула его себе на плечи. Получилось что-то вроде уютной теплой палаточки, завернуться бы сейчас в него и заснуть. Обычно ее убаюкивали волны и мирный плеск воды, но на этот раз Аня решила не спать. Не просто же так таинственный Харон предостерегал ее против разговоров, если речь идет о пограничниках, возможно, у них стоят приборы, способные реагировать на любой, даже самый незначительный звук. Какой-нибудь эхолот, или, как он называется…
        Ну, конечно, волны идеально передают звуковые колебания.
        Только все же интересно, с кем здесь разговаривать? Впрочем, если она вдруг начнет разговаривать во сне, приборы ее треп все равно словят, и у Захарыча будут неприятности. Хотя какие могут быть неприятности за пользование в черте города надувной лодкой? Или, действительно, на той стороне реки никакой не Веселый поселок, а самый настоящий Тусвет? Поэтому и река Смородина, поэтому и моста Александра Невского нет.
        Глава 18
        Ночь со вторника на среду. Ахерон
        И не боги горшки обжигают.
        И не боги горшки разбивают.
        А.Смир
        Ночь. Мирный плеск весел: шлеп, шлеп, шлеп… над головой черное, точно побитое молью, небо, в дыры смотрят звезды, а может, и не звезды. Наверное, небо - сверкающий купол, на ночь кутается в старую, темную шаль для тепла. Потому что, если не укутаешься, то и не уснешь. А ночью нужно спать. Всем, даже небу… Тс…
        Все ребята спят, все зверята спят, интересно, спит ли дома Казик? Нет, пожалуй, смотрит мультики. Хорошо, если только мультики, а если канал для взрослых? Никудышная она мать, хотя, если разобраться, и не мать вовсе. Не очень-то и хотелось. Не напрашивалась, а все равно теперь, хочешь не хочешь, а быть тебе, Анна Александровна, матерью. Матерью-одиночкой. Не матерью - временной нянечкой, от которой ребенок будет бегать звонить уехавшим в бессрочную командировку родителям, няня - спасательный круг, защищающий от бурь грот.
        Какой там грот - погибающий корабль, каменный гончарный круг, камень на шею. Беги от нее мальчик, глупый ребенок с доверчивыми глазами. И не мама, не мачеха, и даже не добрая фея-крестная, не Мэри Поппинс досталась тебе, а Анна Александровна Григорьева, алчущая твоего клада, мечтающая обобрать несчастного сироту, утащить, утянуть, стырить, украсть твои минуты общения с родителями, урвать кусок тепла, подаренный тебе самой судьбой.
        Куда ты попал, маленький принц с далекой звезды, затерянный в чужом тебе городе? Городе, где не говорят по-французски, но где столько других чудес! В городе, где к каждому ребенку может прийти новая мама, и под песочницей на детской площадке зарыт клад! Городе, где из старых допотопных будок можно позвонить на тот свет. Связаться с одноногим Сильвером и выяснить у него секрет пиратских сокровищ на острове «Сундук мертвеца», где пес Цербер засирает детские площадки, а переполненные огнем кошки караулят старые Питерские дворы!
        Очнись, Казимир, воспрянь ото сна, восстань! Беги от этих людей из этого сна в сон следующий, из этого мира в мир параллельный, из этой смерти в смерть новую, в жизнь, побеждающую смерть силой любви!
        Беги во имя любви и, может быть, еще добежишь.
        Беги…
        - Нет тут никакого Казика! И никого нет!- наконец не выдержала Анна, отмахиваясь от навязчиво втюхивавшего ей муру внутреннего голоса.
        - Как нет?- Возмутился мысленный оратор.
        - Нет, и не было.- Аня зарылась лицом в теплый пахнущий дымком ватник, решив не потворствовать шизе. Еще бы, обидно ведь, в кой-то век текст прет сам собой, а под руками ни диктофона, ни ноута, ни какого завалященького клочка бумаги!..
        - Рукописи не горят,- шевельнулось у правого уха, обдавая Аню запахом перегара.
        - А это и не рукопись!- огрызнулась она и тут же сообразила, что говорить-то ей, в сущности, не с кем. Захарыч привычно греб с закрытыми глазами, во сне, что ли, греб. В то время, как на нее снова дохнуло сивухой, да так смачно, что Аня невольно представила рядом с собой…
        Впрочем, образ, возникший перед внутренним взором Анны, был настолько непоэтичным, что даже в эту волшебную ночь над водами реки Смородины, что разделяет два царства - Мертвых и Живых,- он не мог воплотиться во всем своем безобразии и бытовой гнуси.
        - Константин Захарович, вы что, уснули?- зашептала Анна, пытаясь дотянуться до гребущего во сне или трансе перевозчика. Но почему-то ей это никак не удавалось. Придерживая ватник левой рукой, правой она пыталась дотронуться до колена современного Харона, но тот, каким-то неправдоподобным образом, постоянно оказывался в паре сантиметров от ее пальцев. Возможно, все дело было в том, что лодку качало на небольших волнах. Аня поднялась и, выскользнув из ватника, держась за борт лодки, сделала шаг в сторону спящего Захарыча и снова протянула руку.
        Мистика. Проклятый перевозчик был недостижим!
        Правда, теперь он уже похрапывал, выводя свои тюрлю-тюрлю, вольготно развалясь и широко расставив ноги, между которыми торчало ослепительно белое весло.
        «Если я потяну за весло, Захарыч неминуемо проснется»,- решила было Аня, но тут же рядом с правым ухом возник знакомый шепоток, и кто-то незримый с усилием рванул ее за руку назад, так что она на мгновение потеряла равновесие и упала бы, не подхвати ее невидимый рыцарь. Какое-то время она зависала в воздухе, потом объятия разжались, и она плавно опустилась на свое место.
        - Никогда не касайся весла перевозчика. Лучше смерть, чем вечная каторга!!!
        Теперь она явственно различила голос Яши, но его самого по-прежнему не видела.
        - Почему не касаться?- Тоже шепотом переспросила она, страха как не бывало.
        - Потому как неминуемо припашут.- Резонно заметил тот.
        - Что припашут?
        - Грести заставят, а вам это надо?
        Нет, грести она определенно не хотела. Впрочем, теперь ее интересовал уже совсем иной вопрос: заснула ли она и видит сон, или Яша каким-то образом действительно оказался в лодке и спас ее от падения в воду.
        - Это ведь вы, Яша?- Осторожно поинтересовалась она у пустоты, тут же ощутив, как горячие волны поползли от пяток вверх, к копчику, чтобы зазмеиться оттуда таинственной Кундалини по позвоночнику. Кровь прилила к голове,- Аня вскинула руку, ощущая, что щеки сделались горячими, а на лбу вдруг выступила испарина. Неужели спасший ее уже дважды Яков так сильно понравился ей, что она теперь, как дура, краснеет при его приближении, или вдруг настало реальное лето и сделалось жарко и светло?
        Да, именно жарко. Аня взглянула за борт и закричала: вода превратилась в золотой огонь, который поднимался теперь жаркими прозрачными волнами, облизывая виды видавшую лодку.
        - Не кричите, Аня! Не надо! Не то вас засекут, и тогда уже не отмажетесь, придется сотрудничать с органами местного самоуправления, а вам и этого, полагаю, не надо.
        - Ага,- машинально подтвердила Анна, с ужасом вглядываясь в огненные глубины.- Мы сейчас погибнем, да? Ведь лодка резиновая, а резина горит. Мы сейчас взорвемся и окажемся в самом пекле?
        - Нет. Если будете правильно себя вести. И, главное, если не выдадите меня Константину Захаровичу. Понятно?
        - Понятно. А почему вы забрались в нашу лодку? И почему я вас не вижу?
        - Долго объяснять, Анна. Вы же знаете, меня ищут. И я обязательно должен вернуться на свой берег, они знают, что мне нельзя задерживаться у вас.
        - Но вы же можете спрятаться,- попыталась разобраться в нелегкой шпионской работе Анна.- Ваши, скорее всего, снабдили вас деньгами, так что вы вполне можете снять комнатку у какой-нибудь старушки и отсидеться там, пока по берегу патрулирует береговая охрана. Кто вас выследит в многомиллионном городе? Не подходите к зданию «Навь», и…
        - Так, да не так. Вы ничего не знаете о наших делах, милая Аня,- вздохнул невидимка.- Дело в том, что в вашем городе я не могу ни есть, ни пить. Иначе…
        - Но это же не помешало вам напиться сегодня?- съязвила Аня, запоздало соображая, что можно было и не упоминать то, что она явственно ощущала мощный перегар.
        - Это моя вина, и моя же беда,- коротко ответил Яков и, как показалось Ане, отвернулся от нее.- Правда, я пил свое. А это большая разница. Вот.
        С минуту они молчали, Аня смотрела на причудливую игру огненных вод.
        - Я потому и невидим, что выпил сегодня,- чуть слышно прошептал Яков, при этом в голосе его слышалось столько горечи, что Анна невольно пожалела о своей бестактности.
        - Захарыч спит.- Она кивнула в сторону развалившегося перевозчика.- Тоже, небось, принял или… А это не вы ли его?
        - Отчасти.
        Ане показалось, что призрак улыбнулся.- Не беспокойтесь, я прослежу, чтобы лодка не сбилась с курса, а пограничники вас не тормознут. Они предупреждены, что вы везете меня, а возвращение домой агента стоит одного незаконного пассажира.
        - А меня там не арестуют?- По спине Ани, несмотря на редкостную жару, побежали холодные мурашки.
        - Не должны.
        - Волны потемнели, или небосвод пожелтел?- Аня испытывала желание потрогать пальцами огненные воды Ахерона и, вместе с тем, страшилась сунуть руку в пламя.
        - Светает. Скоро Захарыч проснется, так что давайте помолчим. А еще лучше, укутайтесь, как он вам и велел, в ватник и сделайте вид, будто бы все это время мирно спали.
        - Хорошо.- Анне жутко не хотелось лезть в ватник, но что тут поделаешь, маскировка. Пусть лучше Захарыч думает, что она проспала все на свете, чем догадается о невидимке.
        По мере продвижения, огорь сменялся водой, хотя, как они могли литься рядом, местами перемешиваясь и становясь от этого еще более прекрасными, Аня не могла объяснить. Когда последние отблески рыжего пламени ушли глубоко под воду, на носу завозился Захарыч.
        - А рассказ? Я же потеряла рассказ?- Попыталась Аня возобновить разговор с Яшей, но тот только цыкнул на нее. И вовремя: Константин Захарович как раз сел на своей скамье, зевая, тряся головой, и пытаясь сбросить сонную дремоту.
        «Ну вот, опять ничего не узнала. Дура!» - выругала себя Аня, притворяясь, что все еще спит.
        - Просыпайтесь, барышня, вроде как прошли мимо логовища поганых. Теперь уже не прицепятся,- подавляя зевок, сообщил перевозчик.
        Аня высунула голову из-под ватника, хлопая, точно спросонья, ресницами и демонстративно потягиваясь. Впрочем, долго играть ей не пришлось, так как перед ее глазами возвышался самый обыкновенный мост «Александра Невского» - точно такой же, каким она его запомнила, когда еще до аварии посещала размещенное на верхнем этаже единственной в этих краях высотки, издательство.
        - Куда вы меня привезли, Константин Захарович! Моста же не было.
        - Там, откуда мы прибыли, не было, а здесь он как раз и есть.
        На берегу их поджидал невысокий молодой человек в красной куртке с капюшоном. Судя по тому, как тот приплясывал на месте, выходило, что здесь он уже давно.
        Теперь вопрос о том, каким образом с берега, откуда можно попасть только в Веселый поселок, они вновь вернутся в центр, чтобы добраться до Аниного дома, снимался сам собой - по находящемуся тут же мосту!
        Так они и сделали. Представившийся Георгием молодой человек принял из Аниных рук сумку и, позвонив кому-то мо мобильнику, заторопил клиентку. Вместе они бодрым шагом перешли мост и оказались снова возле дома богинки.
        Новый сюрприз - никакой фирмы «Навь» не было. Кроме того, не было самого черного блестящего здания, которое так не понравилось Ане в прошлый раз. На его месте стоял более привычный взгляду и нуждающийся в капремонте крошечный особнячок.
        Так что, если вначале Ане еще могло померещиться, что ее дурят и за полторы тысячи долларов перевезли на резиновой лодке через реку, такие улики, как высотное здание и вдруг появившийся мост, было невозможно подделать.
        На том же месте, где остановился водитель «Нави» ночью, высаживая Аню, теперь стояла красная неприметная «ауди». Георгий вытащил из кармана ключи, и машина ответила ему приветственным писком.
        О том, куда подевался Яков и удалось ли ему беспрепятственно сойти на берег, Аня предпочитала даже не думать, заранее решив, что агент «Яви» как-нибудь да позаботится о себе на собственной же территории. Что же до нее, то Аня просто решила, что не будет даже смотреть в его сторону, дабы не навести подозрения. Впрочем, почем она могла знать, что невидимый агент Яша не покинул лодку, еще когда они только коснулись берега? На самом деле, это было бы самым разумным вариантом из всех возможных. В лодке Захарыч или этот новый гид могли запросто наткнуться на него, и тогда, возможно, началась бы пальба, и кто-нибудь мог пострадать. Аня не желала зла ни безобидному перевозчику, ни невидимому агенту, ни этому неразговорчивому Георгию. А значит, она должна была молчать…
        Глава 19
        Суббота. Из осени в весну
        Аид
        Имеет загадочный вид.
        А.Смир
        Другой мир… Скажи кто-нибудь Ане, что она вот так, запросто, попадет в другой мир,- ни за что не поверила бы. Тем более, что этот новый мир нисколько не отличался от привычного. Тот же Питер. Разве что морозно. Да, дома было теплее. Определенно теплее. Дома она вообще не чувствовала холода. Пожалуй, с самой аварии и не чувствовала. Дома была осень, начало октября - самая красивая золотая пора. Когда вся природа надевает яркие бальные платья и золотые мундиры, а под ногами лежит ковер разноцветных листьев. Здесь лежал снег и, по всей видимости, давно уже лежал. Снег, лед, лужи.
        Аня поскользнулась, и гид подхватил ее в последний момент, извиняясь и отскакивая от клиентки с таким видом, будто бы ненароком чуть не наступил на здоровенную крысу.
        - Спасибо, извините. Я такая неловкая,- она попыталась рассмеяться, но новый знакомый даже не улыбнулся.- У вас давно снег?- спросила она, чтобы поддержать разговор.
        - С начала зимы,- пожал плечами Георгий.
        - А зима давно началась?- У Ани внутри похолодело.
        - Она уже почитай что закончилась. Весна.- Они сели в машину, сумку гид забросил на заднее сидение, чтобы не мешала.
        - Весна. Весна в аду, неплохое название для какого-нибудь женского романа,- Аня старалась скрыть свое смущение. Хотя вряд ли это имело смысл делать. Георгий все равно знал, кто она и откуда. А значит, не было никакого смысла хорониться от него. Но если он имел информацию о происходящем в реальности, то она вообще ничего не знала о мире, в котором угораздило оказаться ее любимого.
        А ведь должна была знать! Во всяком случае, могла бы привезти ему шарфик и пару теплых носков, хотя это не главное. Об этом мире вообще следовало выяснить как можно больше, ведь никогда не знаешь, что может пригодиться на самом деле.
        В сказках, например, часто говорится, что черти, равно как и любая нечистая сила, обожают торговаться. То они душу клянчат, то испытывают нужду в каких-нибудь совершенно незначащих для обыкновенных людей вещах.
        Вычислить, что на самом деле нужно нечистой силе,- и можно ставить свои условия, наилучший вариант - забрать Диму домой. Интересно, а это реально или она размечталась?
        Аня окинула изучающим взглядом Георгия, пытаясь угадать, легко ли будет получить от него необходимую информацию. Но так ничего и не решила. Худощавый, с длинными, давно немытыми волосами, спадающими сальными патлами, длинный нос, появляющийся за секунду до своего владельца… Человек как человек - ничего чертенячьего. Даже не определишь, покойник или живой. Хотя откуда в аду живые люди?
        Когда-то она читала свидетельства очевидцев, тем или иным способом попадающих в ад. Их еще называли обмершими, то есть, не умершими окончательно. Так, все они, точно в один голос, говорили, будто встретившиеся им там служители свидетельствовали: живому нельзя находиться в царстве мертвых.
        Георгий ни капельки не напоминал покойника, отчего Аня подумала, что, возможно, на том свете научились заключать договора с вольнонаемными работниками.
        Аня так увлеклась своими мыслями, что совсем не обращала внимания на вид за окном и очнулась, только когда вокруг них замелькали поля и крохотные дачные домики. Машина явно гнала по Ленобласти.
        - Куда это мы?!- взвизгнула Аня,- мы же должны ехать ко мне домой. К нам домой. К Димке. Куда вы меня везете?
        - Мы едем в сторону Репино, вот уже Сестрорецк проскочили, скоро будем на месте,- съежился над баранкой водитель.- Вы не пугайтесь только, Бога ради. Начальство велело устроить вам встречу в одном из здешних санаториев, чтобы народ не волновать. Сами понимаете, дома соседи шпионят, мало ли кто увидит вас и признает. Что тогда? Это же понимать надо.
        - В санаторий? В какой санаторий?- Аня припомнила, что уже слышала о том, что свидание могут организовать не в квартире, а в каком-нибудь другом месте. В тюрьме, кабинете массажа, так почему не в санатории?
        - Санаторий «Заря» недалеко от станции,- водитель пытался говорить спокойно, но его голос предательски дрожал, в глазах читался непонятный ужас.
        «Чего это он так затрясся?- удивилась про себя Аня,- хотя, возможно, новичок и никогда прежде не доставлял нелегалку на свидание к мужу».
        - Вам там снят номер в первом корпусе. Отличный номер, насколько я успел узнать - Дмитрий должен быть уже на месте. Так что не извольте беспокоиться, все будет, как надо. У вас на все про все три часа, потом я позвоню по телефону, и мы встретимся в холле. По инструкции вашему мужу лучше вас не провожать. Хотя в данных условиях не вижу в этом ничего предосудительного. Вас ведь там никто не знает, а внешне вы ничем не отличаетесь от наших людей. Обычная молодая пара на отдыхе. Ничего особенного. Главное, чтобы знакомых поблизости не оказалось. А то…
        Впрочем, вас научили отводить глаза?
        - Вроде да,- Аня неопределенно пожала плечами.
        - Если что, я сам отведу. Не беспокойтесь.
        - Мы по нижнему шоссе едем?- Спросила Аня через некоторое время, разглядывая мохнатые, с опущенными лапищами, ели.
        - По нему, а вы что же, бывали уже в наших местах?
        - В ваших, пожалуй, нет. А вот под Питером бывала, и неоднократно. У родителей дача в Комарово. Недалеко от Дома творчества. Знаете?
        - Дом писателя? Знаю, конечно, летом дачу снимали с женой по соседству.
        - У вас тут и жена есть?
        - А как же - Настенька.
        - И дети?- У Ани сжалось от боли сердце.- И давно вы…
        - Что давно?- Водитель испуганно уставился на Аню, начисто забыв про машину. Хотя, если разобраться, чего опасаться трупу?
        - Ну, вы вместе давно?- помогла ему Аня.- Хотите, угадаю: вы сначала жили в другом месте. Другом мире, а потом сначала один из вас приехал сюда, а потом и второй. Так?
        - Откуда вы знаете? Кто вам сказал?- Водитель опустил руки с баранки, так что Ане пришлось самой хвататься за руль, когда машина заскользила на встречку. Хорошо еще, за городом в этот ранний час было мало машин.
        Поняв свою оплошность, Георгий вновь взял себя в руки, следя за дорогой.
        - Вы совершенно правы, мы с Настенькой познакомились еще в середине девяностых в Питере. Учились вместе, потом поженились. Уехали сначала к моим родителям в Киев, но там не было работы, так что моя Настя была вынуждена вернуться в Питер к маме. Нашла себе здесь работу. Обо мне договорилась, и вот я здесь. Скоро и детей перевезем. Семья должна быть вместе.
        - Детей-то зачем?- Прокормятся у ваших родителей, ничего с ними не сделается. Не надо их сюда тащить.
        - Дети должны быть со своими родителями,- покачал головой гид.- Так, и не иначе. Я, вообще, как понимаю - семья - семь я. В основе слово «семя». Семя, из которого все произрастает - матрица, основа всему. Оттого отец в доме хозяин, и его слово - закон. И если мы с моей половинкой четверых деток совместно осилили, Господь нам всенепременнейше еще пошлет, и их тоже нужно будет поднимать, пока в рост не войдут, в цвет не вступят. Если дети отдельно, родители отдельно - это уже не семья, а ерунда какая-то. Ничего, накопим денег, снимем квартиру побольше, и тогда заживем.
        «Заживете вы, как же!- Чтобы не выдавать своего состояния, Аня отвернулась к окну.- Покойник с покойницей вспомнили, что детей после себя оставили, и теперь за собой их тянут. Этому надо помешать. Дети ведь ни в чем не виноваты. У них своя жизнь. Но как помешаешь?»
        - Ага. Вот и «Заря». Здесь где-то должен быть подъезд и внутренняя парковка. Впрочем, можно и тут припарковаться. Вы как? Не возражаете немножко пешочком прогуляться? Тут близко.
        - Не возражаю.- Аня взяла свою сумку и вылезла из машины, в последний момент соображая, что не только не накрасилась, а даже в зеркальце на себя не поглядела. То-то стыдно будет перед Дмитрием, привыкшим видеть жену всегда с отличным мейк-апом. Да уж, нет больше его Анечки - журналистки, красавицы. Есть странная женщина без возраста, без косметики. Худая, как палка, с обмороками, припадками, с чужим пацаном на руках. Впрочем, наверное, было бы странно, если бы любящая женщина выглядела как-то по-другому после смерти возлюбленного. Чтобы цвела, как в прежние счастливые времена, смеялась, радовала взгляд. Женщина не может быть красивой и счастливой вдали от любимого. Не может, потому что красота внешняя - суть красоты внутренней. А ощущение счастья есть понятие отраженного счастья. Женщина хорошеет на глазах, словно зажигаясь от направленных на нее восхищенных мужских взглядов. Что же говорить о женщине влюбленной и любимой, которая ежедневно получает заряд восхищенных взглядов, направленную на нее любовь и отражает все это с удвоенной, утроенной, удесятеренной силой?
        Женщина же, лишенная любви, может высохнуть, точно беззащитное растение, которому не досталось воды, или превратится в сухую верблюжью колючку. Тот еще цветочек.
        Широкая каменная, запорошенная с ночи, лестница была вся в неровных цепочках следов. Чтобы меньше замерзнуть, Аня сунула руки в карманы, но легкий утренний морозец все же продирал насквозь.
        Минус пять, как минимум,- определила она, невольно любуясь игрой солнечных лучей на ледяной корке. В детстве она любила аккуратно снимать прозрачную льдинку со снега и смотреть сквозь нее на солнце. Казалось, что за прозрачной ледяной корочкой прячется зимний ледяной эльф. Маленькой Ане всегда не хватало скорости, и пока она снимала тонкую пластинку ледяных кружев, крошечный эльф умудрялся сбежать в следующую снежную пещерку. Иногда ей казалось, что она успевает разглядеть край его плаща или пленительную улыбку ускользающей мечты.
        По обеим сторонам лестницы торчали с молчаливым достоинством вытянувшиеся по стойке смирно величественные Кипарисы. Кланялись, изящно поддерживая зеленые юбки, высокие статные ели, украшенные светло-коричневыми шишками, точно изящными подвесками. Вроде похожую лестницу она видела в Крыму, хотя уже поняла: в этом мире можно где угодно обнаружить все что угодно. Должно быть, управляющие «Тем светом», или как тут его называли, не считали нужным выдумывать что-нибудь новое, а просто брали понравившееся из «Реального мира» и затем ставили его, куда считали нужным. Так почему лестнице из какого-то крымского санатория не оказаться на территории дома отдыха «Заря» в Репино? Хотя очень может быть, скопировали лестницу еще в «Реальном мире», а «Тот свет» сделал копию копии.
        Они подошли к административному корпусу, возле которого на дымящихся теплым воздухом люках спали свернувшиеся в пушистые калачики сразу же три беспородные собаки.
        - Нам нужно в первый корпус…- шепнул Георгий, воровски оглядываясь по сторонам.
        - В первый, так в первый.- Перед Аней возвышались четыре зеленоватых здания средней потрепанности. Они обошли здоровенную лужу подо льдом, чуть не навернулись на скользком месте, были вынуждены отступить прямо в сугроб, когда ко второму корпусу дома отдыха лихо подкатил черный блестящий джип.
        А вот и он - первый корпус. Аня подняла глаза, силясь угадать, на каком этаже расположен их с Димой номер, и тут увидела его самого. Точнее, она не столько увидела, сколько почувствовала его взгляд, ноги ее подкосились, к лицу прилила кровь, и она рухнула в обморок.
        - Вам же говорили, что мы не должны привлекать к себе внимание, а вы?!
        - Я?- Аня поняла, что снова может видеть, чувствовать. Правда, сидела она прямо на сугробе, по-дурацки вытянув ноги в осенних кроссовках. Ужасная слабость растекалась по телу, подобно наркозу. Она попыталась подняться, опираясь на руку гида, но ноги словно утратили мышцы.
        - Нас обнаружат! Что вы делаете?! Ну же, вставайте, мать вашу. Пожалуйста! Меня же с работы выгонят из-за вас.
        - Я сейчас, сейчас, минуточку,- Аня снова попыталась собраться, но ноги по-прежнему отказывались слушаться.
        - Сейчас нас увидят из окон и вызовут врача. Тут полно врачей, это же полу-медицинское заведение. Ну, пожалуйста. Пожалуйста, поднимайтесь. И этот ваш, мог бы и помочь. Ну что я могу один?! Хотя он прав, по инструкции, он ведь не должен выходить из номера. Зараза!
        Георгий снова попытался поднять Аню, потянув ее за руку, но у них опять ничего не получилось.
        - Подождите,- Аня отерла рукой лицо с налипшей на него челкой. Дурнота не проходила.- Подождите минуточку, я сейчас соберусь и…
        - Да что вы, нас уже заметили. «Явь» повсюду рассовала своих смотрителей. Застукают - и кранты.
        Он снова безуспешно потянул Аню за руку и, поняв, что таким манером они далеко не уедут, попытался взять ее в охапку.
        - Постойте. Это моя жена. Я сам.- Дмитрий решительно оттолкнул агента. И, обняв Аню, с легкостью поднял ее над землей.
        - Ты? Это действительно ты?- шептала Аня, целуя чисто выбритое и пахнущее одеколоном лицо мужа.
        Когда входили в корпус, Георгий забежал вперед и открыл перед ними дверь. Размякшая Аня прижалась к груди Дмитрия, мечтая остаться в таком положении до конца своих дней.
        Все страхи ушли куда-то, растворившись в воздухе, точно ночные призраки. Она уже не думала о том, что находится в Мире Мертвых, что Димка погиб, сгорел в машине и был после похоронен. Ее не смущало, что из-за столика администратора им кивала белобрысая покойница лет сорока-сорока пяти, что у телефона, несмотря на ранний час, стояли сразу три чьи-то мертвые бабушки, ожидающие своей очереди связаться с живыми мужьями или повзрослевшими за время их отсутствия дома внуками.
        Возле лифта Димка поставил ее на ноги и, нежно придерживая за талию, нажал кнопку вызова.
        Аня послушно позволила препроводить себя в лифт, где они целовались, пока ленивый ящик неспешно поднимался на третий этаж. Потом шли по какому-то серому коридору с плешивым посередине ковром, не в силах хотя бы на мгновение разорвать объятия. Оказавшись у своего номера, Дима сначала открыл дверь, затем снова подхватил Аню на руки и, как новобрачную, перенес через порог.
        Глава 20
        Договор
        Помнит ли забвения река
        Свои берега?
        А.Смир
        Можно ли забаррикадироваться в номере и не возвращаться домой вместе с машиной трансфер? Наверное, можно, но только надолго ли? День, два, неделя, а дальше - пока у Димы не закончатся деньги на оплату номера. Потом… никто не оставит людей жить в доме отдыха бесплатно. В двенадцать часов происходит смена жильцов и уборка номеров… Рано или поздно ей все равно придется выбраться из номера, и уж тогда точно ее схватят, возможно, накачают наркотиками, отправят, бесчувственную, домой. Без права вернуться, без права купить следующую поездку.
        Нет, если уж эмигрировать в загробный мир, то сделать это нужно, когда организаторы тура расслабятся и, поверив в честные намерения клиентки, устроят встречу в их с Димой квартире. Вот тогда можно будет рискнуть остаться с мужем навечно.
        Дима не вышел из номера проводить ее, как и было написано в инструкции. Он и так уже своим рыцарским поведением, наверное, нарушил все, что мог, и больше они решили не докучать сотрудникам «Нави», впрочем, не было похоже, что недавно получивший место и уже допустивший оплошность гид отважится признаться в своей лохонутости перед всесильным Трепетовичем.
        Стало быть, пока все шло, как надо.
        На машине они добрались до города меньше, чем за час, все шло гладко, никакие бойцы «Яви» не проверяли по дороге машины и не пытались каким-нибудь иным способом выслеживать нелегалов. Возможно, их основные силы базировались на водах Стикса, где у них была своя база и охранные катера, здесь же отлов одиноких туристов приравнивался к охоте за редким зверем. Зверем, которого возможно, и в природе-то нет. Хотя…
        Когда они подъезжали к дому богинки, уже темнело. В машине была включена печка, так что Аня пригрелась на сидении рядом с водителем. Тело еще помнило нежные прикосновения, губы горели и, должно быть, выглядели припухшими.
        Время от времени поглядывая на водителя, она замечала, что тот всеми силами старается не смотреть на нее, Георгий либо краснел до корней волос, либо на его лице отпечатывался след брезгливости и негодования, так, словно Аня совершила что-то противозаконное.
        Впрочем, гид хоть и недавно занимал свой пост, но, вероятно, прекрасно понимал, для чего вдовы платят весьма серьезные деньги и, рискуя жизнью, ездят на тот свет. А если бы и не был в курсе, немного потрепанный вид клиентки, горящие глаза, отсосанные губы и, главное, блаженное умиротворенное состояние сами по себе говорили о многом. Хотя, может, он из пуританской семьи или у него какие-нибудь комплексы насчет секса.
        На всякий случай, Аня решила не злить мужика, а то мало ли что может произойти. Возьмет да и высадит ее посреди дороги. С одной стороны, это как раз было бы и неплохо, не сама сбежала, выгнал, гад. Но, с другой стороны, как она докажет, что не сбежала сама? А ведь он побоится признаться, как было на самом деле, и непременно смешает ее с говном ради личного блага.
        Аня отвернулась от водителя, делая вид, что страшно увлечена разглядыванием двухэтажного дома. Наверное, они ждали какого-нибудь знака, или в этом месте происходила смена караула, и через мост ее должен был переводить кто-то еще.
        - А вот там, в моем мире, вот там, где дом с выбитыми стеклами, находится здание с офисом вашей фирмы,- сказала Аня, чтобы не сидеть молча. Вынужденная тишина угнетала ее. Впервые после аварии, она чувствовала желание поболтать с кем-то, и именно теперь с нею не желали общаться.
        - Я слышал об этом.- Георгий посмотрел, куда показывала Аня.- Из этого дома можно моментально связаться с любым сотрудником «Нави» и даже с паном Трепетовичем, хотя к нему обращаются в самых экстренных случаях. Начальство разве что…- Он снова покраснел.
        - Связаться? Там что-то вроде Интернета есть?- Заинтересовалась Аня.
        - Сеть для внутреннего пользования, видеотелефон, почтовые карточки, банкомат и всякое такое.
        Но это не основное место для связи, так для служащих, работающих непосредственно возле перевоза или обслуживающих перевозчика. Вдруг ему нужно с кем-то связаться.
        - Получить инструкции?- Аня с неудовольствием разглядывала свои ногти. Ну надо же, месяцами не общаться с мужем, для того, чтобы встретиться с ним вот с таким жутким маникюром. Дура!
        - Инструкции мы в другом месте получаем, для этого есть телефон, портативные компьютеры и рассыльные. Перевозчик ведь не может покинуть своего рабочего места, следовательно, его должны обслуживать по полной программе. Ведь если перевозчик не найдет себе замену и, скажем, заболеет, может произойти катастрофа!
        - Подумаешь, катастрофа. Несколько вдов и вдовцов не пообщаются со своими благоверными, дети не увидят на выходные родителей, какие-нибудь шизанутые поклонники не получат шанс повстречаться со своими давно умершими кумирами… разве это катастрофа?
        - Если души умерших задержатся в мире живых, и их будет много… Если хотя бы один месяц не будет работать перевозка, вы представляете, сколько людей в мире умирает каждый день? Да если хотя бы один месяц не будет работать перевозка, знаете, какое количество мертвого народа задержится в мире живых? Начнется настоящий Армагеддон, и ничего уже больше нельзя будет поделать. Это ужасно!
        - Сколько умирает каждый день? Шутите? Да прошлую ночь милейший Захарыч перевозил одну меня! А если верить вашей теории, на Стиксе должны работать артели перевозчиков, курировать многоэтажные паромы, а когда происходят войны…- Она задумалась.- Тут без моста не обойтись.
        - Мост был. Мост через реку Смородину, разве не слышали?
        - Так это же в сказке?..- не поверила Аня, хотя самое время было начать верить чему угодно. Уже то, что совсем недавно она лежала в объятиях своего покойного мужа… да и там, в ее мире реку называли «Смородина», «Ахерон» или «Стикс».
        - Кажется, нам сигналят,- Георгий выключил в машине свет и теперь вглядывался в слабо освещенную огнями береговую линию. Аня невольно отметила, что мост «Александра Невского» подсвечен вполне прилично.
        Все же странно, здесь мост есть, а там его нет. Вспомнилось что-то из фантастики, два параллельных мира являются двойниками, но в них непременно есть хотя бы одно отличие. В них живут такие же люди, стоят точно такие же города, по улицам бегают животные с такими же кличками. Все точно так же, кроме одного незначительного отличия: в первом мире в поселке Задрищенске за сараем местного золотаря валяется серый камень, а в мире номер два в такой же деревеньке за сараем никакого камня нетути. По этой характерной примете любой ангел-куратор мира может определить в номер один или номер два он угодил, но это знает ангел, потому что его так инструктировали. В то время как величайшие мудрецы народов могут головы сломать над сложнейшим вопросом, благодаря чему можно проводить идентификацию мира, и так и не отыщут ответ. Они будут думать о чем угодно: об удельной массе планеты, величине ее ядра, об электромагнитном поле, излучении… Но никто из этих мудрецов никогда не съездит в дорогой сердцу ангела-куратора Задрищенск, не познакомится с очищающим чужие сортиры золотарем, не посетит его дом и не обнаружит
краеугольный камень.
        Впрочем, если бы и обнаружили, для того, чтобы понять, что в этом-то камне и скрыта вся суть вопроса, нужно было бы сличить два мира до последней травинки и былинки, пока искомый камень не выкатился бы на арену перед взыскательными судьями, представившись: «Азъ есмь».
        Наконец впереди полыхнуло, словно кто-то, балуясь, зажег петарду, и тут же Георгий открыл двери.
        - Идите за мной и ничего не бойтесь,- слегка заикаясь, попросил он.- Сумку не забудьте.
        Предупреждение было своевременно, так как Аня после встречи с Димой начисто позабыла обо всем.
        Она сразу же ступила на лед и, поскользнувшись, упала на землю, пребольно ударившись коленкой.
        - Ну, где вы там, нас же давно ждут.- Он обошел машину и остановился в шаге от Ани.
        - Руку бы дали, что ли,- Аня поднялась, потирая ушибленное место.- Больно!
        - Вам еще и руку подавать! Мало того, что всякая…- он замялся, явно желая сказать «гадость»,- лезет сюда непотребством заниматься, так я еще и должен ее на руках таскать!
        - Не переломились бы, если что!- не выдержав, заорала Аня.- И потом, если хотите знать, я не к кому-нибудь, а к мужу ездила! Могу паспорт показать. Хотите?
        - К какому мужу?! У вас уже давно нет никакого мужа! «Пока смерть не разлучит нас» - не слышали никогда? А смерть пришла, скажете, не заметили, когда? Вот именно, заметили. Просто не желаете признать очевидного, лезете туда, куда вам не положено, где само появление ваше - дикость, грех и бесовство!
        Да мне даже дотронуться до вас противно! У-у-у, потом отмываться да отмаливать, отмываться и отмаливать. Вы вносите дисгармонию в наш мир, уклад! Вы все портите, ставите с ног на голову. Вами детей пугают! Вот вы кто такие!
        - А почему же тогда вы нам помогаете? Почему не позвонили в «Явь» да и не сдали меня к чертовой матери? Сами говорите, что их люди повсюду, небось, получили бы свои тридцать серебреников и были счастливы!
        - Знаю. Что грешен, знаю, что не отмыться теперь, святой водой не отмыться, хоть кушай ее три раза в день столовыми ложками, молитвы святые читая. Хоть глуши стаканами, точно водяру. Хоть в паломничество, такой грех на душу взял, что и сказать-то неможно!
        Я знаю, знаю, черт вас дери, знаю, что грех, но, что я могу сделать? В Питере безработица, денег, считайте, что вообще нет, а у меня семья. Я, милая дамочка, между прочим, образование высшее имею, квартиру в Питере сняли бедненькую, но дорогущую, детей привезу, как-нибудь уместимся. И сначала все как у людей было, правильно начиналось, нормально. Сначала работа была, а потом мне сказали, что в моих услугах больше не нуждаются, ну не ехать же обратно, пришлось здесь крутиться, на Настины деньги как-то перебивались. Работал шофером маршрутки, разнорабочим, а все одно не получается и есть, и за квартиру платить, а ведь детей перевезем, жене уже не придется работать. Садик - деньги плати, школа - снова деньги плати. Медкомиссию перед садиком или школой. Все одно - без денег шага не сделать. И никакой помощи, нам - гастрбайтерам - одна дорога в подвал какой-нибудь, дворниками работать на ничтожной зарплате и половину барину отдавать. Хотя и не имеют они никакого права с нас что-либо забирать, потому что закона такого нет, мы налоги справно платим. Да разве ж они могут по закону-то?!
        Да что я вам рассказываю! Вам-то какое дело до того, как люди мучаются. Вы нас разве что когда-нибудь замечали? Мы для вас в лучшем случае - пустое место. В худшем - помеха, мол, понаехали, всю работу у честных русских поотбирали. А то, что ваши хваленые русские только водку пить и горазды…
        - Да ладно вам, извините. Погорячилась.- Аня и сама уже была не рада, что невольно обидела гида. А он, между прочим, ей помочь пытался, когда она в обморок у дома отдыха упала. Хотя, с такой работой можно ли оставаться с нормальными нервами?
        - Это вы меня извините, вы клиентка, вы деньги платите, если бы не такие как вы, я бы и этой работы не получил. Но только никак не могу привыкнуть. Ведь, если подумать, это так опасно. Коли перевозчики будут заняты туристами, никто не станет перевозить души умерших, и их накопится очень много. Вы понимаете, а моста нет! Мне говорили, что прежде был аварийный мост, плавучий, из таких пластмассовых фрагментов. Он собирался, как детский конструктор, военные подогнали. А потом его дели куда-то.
        Мы же здесь, почитай, каждый день в последнее время возим туда обратно, а в это время на таможенном распределителе души накапливаются, и если число их достигнет критической отметины…
        - Дальше понятно.
        - Через мост вам придется перейти в одиночестве, мне сигналят, что путь свободен. Так что давайте прощаться,- он неловко развел руками.- Простите, если что не так. Вы, конечно же, вправе жаловаться на меня за грубость, но…
        - Не беспокойтесь, я понимаю.- Аня протянула, было, руку, но, увидев, как перекосилась физиономия гида, поняла, что этого не стоило делать.
        «Должно быть, ему неприятна сама мысль, что я могла лечь в постель с покойным мужем,- догадалась она.- Что же, наверное, раньше мне тоже было бы это против шерсти. Но все меняется».
        - До свиданья.- Аня улыбнулась Георгию, в свете уличного фонаря его лицо казалось еще более худым, а нос длиннее.
        - Прощайте. Уволюсь я. Найду другую работу и непременно уволюсь. Идите по набережной прямо. И не пугайтесь, когда вы дойдете до ближайшего фонарного столба, на всей линии выключится свет, это специально, чтобы вас не было видно. Идите на свет моста и выйдете, а на мосту никто никого не ловит. Нейтралка.
        - Спасибо.- На этот раз Аня не пыталась дотронуться или еще как-нибудь выказать свое расположение нервному типу. Не стала просить и проводить ее несколько метров, по всему видно, Георгий с трудом справлялся с тем, чтобы не сорваться еще раз. Да, работенку ему, без сомнения, нужно было менять. Впрочем, если в аду безработица… как там, у Александра Смира: «О нас грешных заботясь, сгорел черт на работе». Вот именно, а этот гастарбайтер вообще наглый попался, не то что радоваться, что посреди кризиса надыбал себе непыльную работенку, а он еще и с претензиями лезет, противно ему, видишь ли, не отмыться потом! У-у-у, вражина. Жаль, Димки рядом нет, он бы ему показал, как на его жену орать.
        А нога-то реально разболелась. И холодно, неужели и дома уже наступила зима? Или льдом покрыт только ад? Есть ведь и ледяной ад, не только огненный…
        Несмотря на то, что Георгий предупредил ее о том, что свет будет выключен специально для нее, Анна невольно содрогнулась, когда перед ней один за другим погасли все фонари на набережной. Сразу же сделалось страшно, по спине пополз противный холодок. Оглянувшись на машину, она невольно подумала о том, что гид мог бы выдать ей хотя бы небольшой фонарь. На предательском льду, да еще в темноте, ноги сразу же начали разъезжаться, так что Аня забеспокоилась о том, получится ли ей доползти до моста с нерасквашенным носом.
        Трудности добавляла и сама набережная с выбоинами и неровностями, она словно была создана специально для того, чтобы кто-нибудь навернулся на ней.
        «Умереть в Мире Мертвых - интересная перспектива»,- улыбнулась она про себя и тут же налетела носком кроссовки на какой-то булыжник, потеряла равновесие и упала бы, не поддержи ее чьи-то руки.
        - Добрый вечер, Анечка! Вы целы?
        - Цела.- Аня узнала по голосу Якова и, повернувшись, увидела и его лично.- Знаете, а вам больше идет быть видимым, чем наоборот.
        Они рассмеялись. В руках агента «Яви» был портативный фонарик.
        - Что же бросили вас ваши провожатые?- Яша окинул Аню с ног до головы насмешливым взглядом.- Или так постов «Яви» испугались, что и показаться боятся? А клиентку свою на произвол судьбы…
        - Может, и бросили,- Аня помрачнела, с одной стороны ей нравился Яша и совсем не нравился Георгий, с другой, у гида на шее были жена и четверо детей. Тоже не шутка, а Яша сейчас мог запросто его задержать, и что тогда? Что будет с этой семьей, когда не станет их кормильца? Чужие в чужом городе… на вокзал и с протянутой рукой по вагонам метро? «Люди добрые, поможите. Сами мы не местные, живем на вокзале, голодаем. Трое деток малых. Поможите ради Господа Иисуса Христа, кто чем может». На панель? Воровать?.. Все это в мгновение ока пронеслось перед мысленным взором Ани, наполнив сердце горечью.
        - Что? Не хотите подставлять сообщников? А ведь он вас только что натурально подставил. Можно сказать, прямо нам в руки привел, а вы его еще и выгораживаете…
        - Вы меня арестуете?- К горлу подступил комок, в носу защипало. Теперь-то вы на своей территории и, наверное, стоит вам только свистнуть, отовсюду сбегутся ваши люди. Так?
        - По сути, так, но я вовсе не собирался вас арестовывать. Если бы не вы, Анечка, я бы сейчас уже был пытан-распытан боевиками любезной вашему сердцу фирмы «Навь». Ах, много нелицеприятного мог бы я порассказать об этой гнусной конторе и ее руководстве, но.… Впрочем, у нас с вами мало времени, если быть точным, ровно столько, сколько вам понадобится, чтобы доковылять по этим ледяным кочкам до моста, дальше я не смогу провожать вас, так что либо мы договоримся прямо сейчас, либо я буду вынужден задержать вас в этом мире. А здесь вам будет ой как не сладко, учитывая вашу леность и досадную привычку ничегошеньки не делать, пролеживая дни и ночи на кровати и размышляя, как все могло бы сложиться, не случись вам попасть в эту клятую аварию.
        - Мне уже все равно,- в этот момент Аня показалась скучной и предельно пресной даже самой себе, ну не молодая женщина, а квашня квашней, даже совестно как-то перед этими деятельными людьми.
        - Что воля, что неволя - все равно?- Лукаво передразнил ее Яша.- Ой, ли? Неужто такой привлекательной особе действительно все надоело? Надоело до такой степени, что она даже не хочет выслушать, что я ей намереваюсь предложить?
        - Да как вы не понимаете, что после этой аварии мне вообще жить не хочется? Решительно на все наплевать. Наплевать и растереть. Вот так!- она набрала в рот побольше слюны и плюнула.- Тьфу!
        - Красочно, нечего сказать. Только позвольте уж и мне просунуть свой пятачок в этот турникет.- Яша рассмеялся.- Да я в жизни не видел человека, который с таким остервенением цеплялся бы за жизнь, как это делаете вы, любезная Аня. Потому что человек, которому наплевать на жизнь, никогда, слышите вы,- он взял Аню за плечи и развернул к себе, заставляя смотреть ему в глаза,- никогда не полезет искать возможности общаться со своим супругом, встреча с которым априори невозможна! Вы же идете против всех законов человеческих и божественных, прорываетесь туда, куда прорваться в принципе нельзя - и вот результат! Беспрепятственно пересекаете огненный Ахерон. Обходите всех агентов благороднейшей организации «Явь». Добиваетесь того, что сотни раз слышавший о крайней опасности физического контакта с нелегалами гид не просто берет вас под локоток, эта форма телесного общения разрешена их инструкцией, нет же, вы падаете в обморок, и он буквально берет вас на руки. В результате чего вы формально получаете часть его жизненной энергии, благодаря чему наши радары не засекают вас на всем пути от Репино до
Петербурга! Каково?! И все это проделывает женщина, которой наплевать, как сложится ее дальнейшая судьба! Я потрясен! Сражен! Убит!!!
        - Я ничего не знала о том, что не могу дотронуться до гида,- Аня припомнила его ужас и брезгливость, как тот вдруг наорал на нее. Теперь это было хотя бы оправдано.
        - Между прочим, уверен, что, находясь в известном вам доме отдыха, вы еще и планы, как остаться здесь с вашим избранником, вынашивали, возможно, еще и гиду своему взятку сулили, чтобы он помог вам, научил, как остаться…
        - Взятку не предлагала.- Аня поставила на землю сумку, показавшуюся ей вдруг неоправданно тяжелой, и мрачно уставилась на Яшу.
        - У меня, собственно, не оригинальное предложение: вы становитесь нашим агентом, и я отпускаю вас на все четыре стороны. Идет?
        - Щас!- Аня хотела было развернуться и уйти. Но уйти было некуда. Все равно не Яша, так его соратники сцапали бы ее, не позволив добраться до лодки.
        - Соглашайтесь Анечка, право слово, работа не пыльная. Никто не станет принуждать вас делать что-то плохое или, скажем, недостойное. Вы отправитесь к себе домой, разумеется, ничего не рассказывая о нашей встрече в «Нави». А через денек-другой, на вас выйдет наш человек, который передаст вам наши инструкции и деньги на следующий визит к вашему возлюбленному. Вот и все. Вы явитесь сюда, и мы снова немножко поговорим. Вам понятно?
        - Непонятно, что я должна буду делать?
        - Мелочи. Для начала нас интересуют монеты, по которым вы звоните сюда. Мы уже сняли несколько уличных будок, операция была рискованная и недешевая. А в результате - ничего. Никаких монет в них не оказалось. Сами мы не можем их приобрести, тем более, что у вас там действуют несколько фирм-дилеров, есть и такие, которые нащупали свой канал и работают не от «Нави», а сами по себе. Нам бы хотелось получить парочку и таких монет, изучить, чем они отличаются от настоящих. Потом мы постараемся изготовить подделку и дадим вам для испытаний. Такие условия утроят? При этом будем щедро оплачивать ваш труд, и вы станете видеться с Дмитрием чаще, чем могли бы себе это позволить прежде.
        Подумайте, Анечка, ведь вас дома сын дожидается, Казик, если не ошибаюсь, подумайте, как он без вас?
        - Казик?- Перед мысленным взором Ани предстали карие печальные глаза найденыша, и она кивнула.- Только торговать вашими фальшивками я не буду.- Она закусила губу.
        - Торговать и не придется, только проверять.
        - Договорились.- Аня повесила голову.
        - Вот и чудненько. А теперь, Бога ради, бегите, что есть силы до этого клятого моста, а то еще немного, и они не поверят, что вы так опоздали из-за разбитой коленки.
        Глава 21
        Ираида Александровна
        Мир будет познан.
        Но будет поздно.
        А.Смир
        Целый день Казик проскучал в Аниной квартире совершенно один. Конечно, Аня оставила ему еду и даже чай в здоровенном термосе с розовыми пионами, он мог, не спрашиваясь, смотреть телевизор, брать с полки любые книги. Для того, чтобы достать те, что сверху, пришлось принести с кухни табуретку, но в остальном можно было жить.
        Тем не менее, Казик чувствовал нарастающую тревогу и еще желание поговорить с мамой, просто ни о чем, или рассказать ей об Ане, о том, как устроился на новом месте, как нашел монеты, да и вообще о жизни.
        О жизни Казик знал очень мало, но все же нужно ведь человеку когда-нибудь научиться говорить на важные темы.
        Мальчик деловито обошел квартиру, заглянул в холодильник, вытащил оттуда холодную сосиску, откусил кусочек, положил на место, достал красное яблоко, отошел с ним к окну.
        Есть не хотелось, ему вообще никогда особенно не хотелось есть, в доме ребенка говорили - плохой аппетит. Но, самое странное, что аппетит не приходил не только в казенном заведении, но и когда он провел целую ночь и еще следующий день в подвале. А ведь все время думал, каково это умереть от голода. Думал, где будет добывать еду, ничего не придумал, но и не проголодался. Может, только немного. И потом, когда Аня забрала его к себе, когда он помылся, переоделся в чистое, даже потом на кухне он почти не ощущал вкуса пищи. Есть, конечно, ел, не отказываться же, не обижать ни в чем не повинную Аню, но все же…
        Аня вот тоже почти ничего не ела, только пила шипучую минералку и валялась на кровати в спальне. Нигде не работала, жила одна без друзей, без детей, без мужа. Никому не нужная, выброшенная из жизни.
        Из окна был виден типовой дворик с качелью, горкой и песочницей, на песочнице сидел кот. Смеркалось. Мимо прошли весело щебечущие о чем-то своем подружки. Быстро цокая каблуками, пробежала женщина с тяжелой сумкой на левом плече. Женщина что-то объясняла на ходу, придерживая рукой у уха крохотный мобильник, быстро переставляя ноги, торопясь куда-то.
        Какое-то время Казик провожал ее взглядом, пытаясь понять, что именно так взволновало его в этой женщине. Она не была похожа на маму, на Аню, на кого-то из воспитателей или нянечек приюта, но…
        И тут Казика осенило: его тянуло не к незнакомой, усталой, замученной жизнью женщине, а к ее телефону. Не к конкретной трубке, Казик хотел, нет, ему было просто необходимо срочно переговорить с мамой или папой, услышать их голоса, понять, что ему не приснились их разговоры, что они живы, и он может в любую минуту дотянуться до них…
        Казик так сильно захотел этого, что решил, что умрет, если прямо сейчас ему не дадут позвонить. Он лег на пушистый, уже довольно грязный ковер и начал представлять, что вдруг его не станет. Но смерть не приходила, и Казик подумал, что правильнее всего дождаться Аню и тогда вместе они сходят и позвонят его родителям. Но Аня уже один раз обманула его, из-за нее он остался дома. Почему же ей не обмануть его еще раз? Тем более, что именно сегодня она уехала для того, чтобы встретиться со своим Димой. Захочет ли она звонить ему после того, как приедет домой? Зачем? Если они только что встречались и разговаривали? Она ни за что не станет звонить сама и не поведет Казика. Тогда как же быть?
        Казик сел по-турецки, раздумывая над своим положением. С одной стороны он, конечно, мог выйти из дома, Аня оставила ему ключи и написала на листочке точный адрес, на случай, если он потеряется.
        Но даже если бы Казик и решился выйти из дома, он все равно не сумел бы добраться до приюта. С другой стороны, на кухне в шкафчике лежал другой листок, на котором, как уверяла сама Аня, был написан адрес, где находится точно такая же будка.
        Разумеется, Казик понятия не имел, где это, но если показать записку кому-нибудь из взрослых, возможно, они сумеют отвести его, или объяснят, как найти.
        Казик оделся и, сунув в карман все свои монеты, открыл дверь на коридор. Пока все было спокойно. Никого. Мальчик прислушался, где-то далеко играло радио, за окнами накрапывал дождик. Крадучись, мальчик вышел на лестничную площадку, затворил за собой дверь и, покопавшись в замочной скважине, запер квартиру.
        Пока все шло как по маслу, Казик нашарил в кармане листок с адресом телефонной будки и, вытащив из другого кармана монеты, пересчитал их.
        Раз, два, три, четыре, пять, шесть…
        Неожиданно соседская дверь распахнулась, и перед мальчиком возникла огромная женщина с красным лицом и голубыми глазами. Казик вздрогнул, черные монеты покатились по бетонному полу. Заметив это, тетка бросилась было на колени, собирать деньги, Казик дернулся к лестнице, но тут же соседка схватила его за ногу, так что мальчик не удержал равновесия и упал, едва успев подставить руку и защитить лицо.
        - Куда же ты так торопишься, миленький, миленький? Аня говорит, племянник. Ну-ну, племянничка Бог послал. Тетка за порог, а ты ее и обворовал! Что, скажешь, не знаешь, сколько приходится душегубам, кровососам платить за одну такую монетку, чтобы одну единую минуточку с любимым человеком переговорить? Молчишь? Вор! Вот я тебя сейчас в милицию-то сдам! Вот там тебя в тюрьму для малолетних преступников упекут! Надолго запомнишь, как порядочных вдов обворовывать! Да еще что красть - минуты любви!
        - Ничего я не крал! Это мои монеты! Честное слово! Я их нашел! Пустите, тетя!
        - Ну да, поверю я тебе. Я что-то, сколько ни ищу, нигде таких монет не нахожу, да и Аня за свои кровные их покупает. Скоро на панель пойдет, чтобы монеты эти клятые оплатить, она на панель, а мне только на паперть. Знаешь, что такое паперть, паразит?
        Казик не знал, что такое паперть, но он знал, что такое вор! ичто вором быть стыдно. И еще, что он - Казик - никакой не вор!
        - А ну, отдавай все монеты, все Ане расскажу, пусть узнает, какой у нее племянничек, как он ее обманул.
        - Я не вор, тетя! Честное слово - я не вор!- Казик и сам не понял, как получилось, что он заплакал.- Это мои монеты, я маме хотел позвонить, вот.- Мальчик сунул руку в карман штанов и достал оттуда смятый листок.
        - А где твоя мама?- Тетка перестала кричать, но теперь, отпустив ногу Казика, крепко держала его за шиворот.
        - В раю.- Ребенок вздохнул.
        - До рая твоих грошей, пожалуй, не хватит. Боюсь, там роуминг дороже.- Тетка разжала пальцы, но Казик не попытался убежать, а стоял и смотрел на лежащие на огромной красноватой ладони черные монеты.
        - Отдайте, тетя, ну пожалуйста. Аня вчера еще обещала отвести меня позвонить и не отвела, и сегодня не отведет, а мне очень надо.- Он старался смотреть в пугающие его голубые, казалось бы, ничего не выражающие глаза бабы, смотреть, не утирая собственных льющихся без всякого удержу слез.- Ну, пожалуйста, я Ане три монеты обещал, хотите вам тоже дам, только отведите меня позвонить. А Аня потом, когда вернется, все вам расскажет. Она подтвердит, что я не вор. Что это мои монеты. Правда.
        - Три монеты?- Теперь женщина смотрела на него уже по-другому, не пыталась оскорбить, не грозилась милицией, но все равно Казику сильно не нравился этот ее взгляд.
        - С мамой, говоришь?
        - С мамой или с папой.- Казик шумно втянул в себя сопли, стараясь не отводить взгляда.- Честное слово.
        - С мамой - это святое. Если с мамой, так я, это, помогу тебе, чем смогу, конечно. К будке этой клятой проведу, за охрану тебе буду, чтобы по дороге никто не обидел, деньжищи такие не отобрал. А то всякого сброда тут видимо-невидимо.- Она тяжело поднялась с пола, отряхнула коленки.- Только ты мне тогда тоже монету, нет, две монеты выдашь, чтобы я не за просто так ноги ломала. Хорошо?
        - Конечно, хорошо.- Казик вытер рукавом слезы и улыбнулся.
        - Только я остальные монеты сама Ане отдам. Тебе выдам у будки одну или две, свои заберу, а остальные отдам твоей тете, а то еще потеряешь.- Она сунула монеты в карман фартука, размашисто перекрестилась.
        - А вы так и пойдете? Без куртки?
        - Да что тут идти-то,- баба решительно взяла Казика за руку, и вместе они начали медленно спускаться по лестнице.
        Глава 22
        Когда река смерти течет через твой город
        Аккуратно сложу понты
        У роковой черты.
        А.Смир
        Вопреки обещаниям Георгия, через мост ей не пришлось переправляться одной. Точнее, одна она прошла ровнехонько половину моста, где ее встретил опирающийся на весло, точно патриарх на свой посох, Захарыч.
        - Долго вы что-то, а где же провожатый? Сбежал, черти ему в кишки. Вот ведь народец поганенький пошел. Им за сопровождение такие бабосы сыпятся, а они даже до места толком довести не могут. Уроды. Ну, ничего, сегодня в «Навь» телегу накатаю, будьте нате. Ишь, чего удумали, охраняемую особу несколько метров до места не довести! С рук на руки, как водится, не передать.
        - Да фиг с ним, с убогим.- Аня махнула рукой в сторону берега.- Ногу вот только зашибла, у них там начало весны, лед пополам с водой. Скользко.
        - Весна - это хорошо. Весна, это я особенно люблю, тем более, когда она солнечная да радостная, с птичками, голубым небом, первыми цветами. Впрочем, цветы - они в городах теперь почитай что круглый год обитают. В стеклянных гробах. Прямо на улицах. И тетки при них вечно замерзшие приплясывают, в ладоши хлопают. А в каждом гробике по несколько зажженных свечей. Днем и ночью. Днем и ночью горят. Цветы живые в мертвых гробиках, много, самые разные. Кум рассказывал, что даже зимой весенние, летние или скажем осенние раздобыть возможно. Так ли?
        - Самолеты летают, отчего же не привезти? Цветы хорошо расходятся.- Аня нарочно шла тихо, прихрамывая на пострадавшую ногу. Будет Захарыч в офисе отчитываться, припомнит, что клиентка травмировалась, поэтому и до моста долго добиралась. Хотя не похож Константин Захарович на человека, который любит отчеты писать. Вот он какой, работает близ Питера, а даже не прогуляется по городу, не полюбопытствует, какими цветами торгуют.
        - Не скажи, самолеты не самое главное, главное, что мир единый и маленький, словно щенок крошечный, что за пазухой, если угодно, разместится. Мир - он живой, дышащий, чувствующий, соображающий. Правда, туго это у него выходит, медленно, но все же…- Константин Захарович задумался, почесывая плохо выбритый подбородок.- Раньше, для того чтобы из осени в зиму, или из зимы в весну, почитай три месяца жить приходилось, если ехать в карете, скажем, навстречу весне, то можно было быстрее поспеть, приход нового времени ускорить и порадоваться. Нынче на самолете из снежной Московии в солнечный Египет или Турцию несколько часов, и все - победа! Думаешь, это оттого, что самолеты быстро летают? Оттого, что мир с каждым годом меньше становится, Господь его во все времена одной ладонью прикрыть мог, или, скажем, на одну положить, а другой и хлопнуть, чтобы неповадно было всяким-яким…
        - А другой свет, он тоже живой? Ад - тоже чувствует? Тоже соображает?- Аня затаила дыхание. Этот странный, чем-то напоминающий мультяшного Печкина человечек, говорил вещи, прежде не приходившие ей в голову. Но от них, от этих вещей, она чувствовала, зависела нынче ее жизнь.
        - Ад-то?..- Захарыч на мгновение задумался.- Полагаю, Ад, как говорится, живее всех живых. В нем постоянно что-то происходит, творится. Он хрупок и артистичен, умеет подстраиваться под обитающих там людей, выдавая им те картинки, к которым они привыкли. Сам я, правда, не бывал в тех местах, не особо и тянет. Но слышал, что если человек всю жизнь прожил на помойке и ничего, кроме пьяной шушеры, драк и объедков не видел, каким бы ни был он хорошим, какие бы муки на земле ни претерпел, но на том свете он нипочем не попадет в роскошный дворец или скажем отель пять звезд. Потому что первая задача ада - сделать все возможное, чтобы человек не понял, что умер. Потому как если он уверится, что помер, поди ты его заставь думать, что-то в себе менять. А это важно. Ой, как важно, потому что там, где мир крохотный, пушистый и теплый, словно щенок, которого можно запросто и за пазуху запихнуть, и сапогом огреть, и, шутки ради, кипятком обварить,- мир этот, как сросшийся близнец, связан с миром, который у тебя внутри. И каков человек - таков и окружающий его мир. Если он, к примеру, в чудеса верит, точно
ребенок - вокруг него всенепременнейше чудеса. Христос говорил, будьте как дети… А вот если внутри человека клокочущий огонь и полымя, значит, и вокруг него непременно ад выстроится. Вокруг любящего - любовь, вокруг злого - зло. Вокруг трусливого - подлость, ложь и предательство, все чего он по жизни боится, вокруг смелого - боевые друзья, красивые женщины, Вальхалла с ее вечными пирами!
        Человеческое сердце - солнце в его личной вселенной, если солнце светит - все цветет. Если выжигает безжалостным огнем - гибнет, совсем не светит - льдом все покрывается.
        - А Димка, он получается в зиме, идущей на весну? Это хорошо?
        - Хорошо тем, кто умер, и то не всем, многие и после смерти мучаются по старой памяти.
        По мере прохождения моста воздух заметно теплел, или Аня заранее предчувствовала встречу с огненной рекой.
        - Ничего, на том берегу, поди, отогреемся, теплая осень - это тебе не ранняя весна. Когда погода каждый день меняет обличие, точно капризная девка сарафаны.
        Оказавшись на набережной, Захарыч сразу же ускорил шаг, стуча по мостовой веслом, заставляя Аню плестись чуть сзади. Исправно хромая, она не стремилась выдавать себя, идя вровень с хитрым перевозчиком.
        - Ватник под скамейкой на корме, сапоги тута. Одевайте быстрее, а свою обувку хотите в руках, хотите в сумку. Только давайте уж скорее, а то как бы на том берегу наши тревогу не подняли, что мы припоздали.
        - Может, позвоним им?- Аня опустила голову, опасаясь, что ее вопрос может показаться из разряда крамолы.
        Захарыч не понял подвоха и, зажав подмышкой весло, достал мобилу и набрал несколько цифр.
        - Вадюха, привет дружбан, тут такое дело, в общем, клиентка ногу ушибла и ко времени на мост не поспела, так что, я ее только-только до лодки дотащил. Смекаешь, не успеваем мы к сроку-то. Перекуси там где-нибудь. Поди, работают еще забегаловки. Вот-вот, и выпей, что ли, кофию за мое здоровье. Ага. В Макдоналдсе посиди, что ли. Да что мне учить тебя. Это ведь я так, упреждаю. Что все путем, чтобы не пужались, куда мы запропали. Ага. Ну, отбой связи.
        - Меня там что, уже ждут?- Аня сделала озабоченное лицо.- Не рано ли?
        - Люди привычные, не страшно,- отмахнулся Захарыч, пристраивая весло за спиной, точно невероятно длинный самурайский меч, и вдруг подхватил Аню на руки и перенес, шлепая болотниками, прямо на лодку.- Так, поди, лучше будет, а то, с твоей ногой еще кувырнешься. Совсем обиду затаишь. А мы ведь не все тут нервные, как этот Гошик. Цена ему грошик.
        - Спасибо. Какие обиды? Просто странно…
        - Что странно?- Захарыч оттолкнул лодку от берега и, ловко перепрыгнув через борт, наладил весла в уключины.
        - Ну, этот Георгий мне даже руки не подал, когда я, еще там, грохнулась на льду. Такую рожу скорчил, словно не женщина перед ним, а жаба… неприятно. Что я ему сделала?
        - Гоше нужно меньше инструкции читать, а больше бестолковкой своей думать, а то настрогал, понимаешь ли, детей, а теперь из кожи вон лезет, чтобы на кусок хлеба им заработать. Идиотина! Знает, что гиды на том берегу не должны до клиентов руками дотрагиваться, боится, стало быть, что коль скоро нарушит правило, уволят без выходного пособия. А про то не ведает, что клиент - живой или мертвый - это прежде всего человек, которому, может быть, неприятно такое его отношение. Клиент в своих правах - он деньги конторе платит, контора сервис организует. Все чин по чину и, если какой-то идиот клиента обидит, клиент, мертвый он или живой, за свою обиду с конторы затем и спросит.
        А тогда прикрывайся инструкциями, не прикрывайся, а если на тебя нарекание - пшел вон из службы сопровождения. Воть.
        - Понятно,- не отрывая глаз, Аня смотрела на красную мобилу типа «пудреница» в руках Захарыча, обычно такие носят женщины. Но странный тип - Захарыч, по всей видимости, не понимал разницы между женскими и мужскими телефонами, используя то, что есть.
        - Константин Захарович, а у вас телефон Тусвет берет?- Она махнула рукой в сторону моста.
        - И тот, и этот. Собственно мы еще пока на нем. А что такое?
        - У вас мобильники, классно! А мы звоним по монетам из старых будок, ночью…- Аня сделала жалостливое лицо.- Была прежде будка в соседнем дворе, а теперь убрали в связи с изменением планировки города, так что приходится ездить за семь верст… Страшно, метро уже не работает…
        - Метро не работает? Тогда совсем худо. Ведь каждому частнику еще такие деньжищи отдавать… да, не берегут вас что-то на том берегу.- Он почесал в затылке.
        - А вы по этому мобильнику обычно в офис звоните, или у вас, как и у меня, семья на другом берегу, любимый человек, с которым связаться нужно?
        - С моими любимыми я по нынешней должности просто связываюсь, перевел их в домик на набережной, теперь езжу. По контракту от реки надолго отходить нельзя, но вижусь зато каждый день. Созваниваться не обязательно. А раньше, когда от горя даже водка помогать перестала, так же, как ты теперь, мучался. Да только денег почитай что совсем не было. Продал я тогда дом, в комнатку переехал, навещал семью свою раз в месяц, зато звонил каждый день. Это было. Пил опять же… и вот допился. Деньги закончились, а любовь нет. Пришел я тогда в офис к Трепетовичу, все как есть докладал, мол, сил никаких нет, со своими встретиться желаю. Выслушал меня Чернобог наш, как ребята его называют, всетемный пан Трепетович, и должность эту предложил. Работаю теперь на перевозе, а зато он домик для семьи на берегу выделил. Со всеми, можно сказать, удобствами.
        Он меня тогда бесплатно, как барина, на тот берег переправил, я там с женой своей переговорил обо всем, да и порешили, что, чем врозь и дальше куковать, а забрать дочку старшую с ейным ребятенком, народился только, без помощи нашей никак, и переселиться сюда.
        Так и живем. Денег платят много, но коммунальные большие, на еду и одежу еле хватает. Зато вместе.- Он рассмеялся.- Ладно, красавица, нечего лясы точить, меня моя старуха уже заждалась, поди, так что живенько напяливай ватник. Инструкцию-то помнишь, ни гу-гу во время всего путешествия. И направо не смотреть, даже если звезды начнут падать и мессия собственной персоной снизойдет на наши воды. Даже если за бортом кто тонуть начнет и помощи твоей просить. Молчи, как рыбка, и не смотри.
        - Почему направо-то?- Удивилась Аня.- Когда сюда ехали, направо смотреть нельзя было, значит, сейчас налево…
        - Вот глупая девка!- Изумился в свою очередь перевозчик.- Я же тебе русским языком объясняю,- эти всегда нападают справа. Потому как находятся они справа. База их справа, катера патрульные тоже справа, что тут непонятного?
        - Но когда мы сюда плыли, они ведь тоже были справа, значит теперь, когда возвращаемся,- слева!- Не сдавалась Аня. Абсурдность суждений Захарыча наводила на мысли о том, что в ожидании ее он не тратил времени, проведывая окрестные бары.- Еще завезешь не туда!
        - Да я тебя, милая, теперича просто шарахну веслом по бестолковке, поверну на левый бочок и пролежишь ты у меня как миленькая таким макаром до конца путешествия. Пункта назначения, так сказать. Ну, в последний раз спрашиваю, уразумела инструкцию? Или врезать?
        - Не надо.- Аня инстинктивно закрылась рукой.
        - То-то. А теперь быстро нырнула в ватник, и чтобы до самого того берега молчала. А то враз веслом вырублю.
        Аня притихла, жалея, что поблизости, как в прошлый раз, нет Яши. Впрочем, уговор дороже денег, он сделал свое дело, и теперь она должна сделать свое. По большому счету, она не чувствовала никакой особой благодарности к фирме «Навь». Не бесплатно же, в самом деле, ее туда доставили, за полторы тысячи долларов, и в следующий раз никакой скидки, как постоянной клиентке, скорее всего, не предвидится. И вообще, в чем-то Георгий прав: если перевозчик в Царство Мертвых занимается леваком в рабочее время, в человеческом мире скапливается слишком много неприкаянных, неустроенных душ. О том, чем это может повредить жителям земли, Аня еще не успела подумать, да и в Тусвете вряд ли приветствуют большие миграции, хотя, какая-то плановость в этом, без сомнения, должна быть.
        Постепенно начало светать, хотя до рассвета было еще далеко. Аня выглянула из-под ватника и какое-то время смотрела на поднимающиеся к темному небу огненные всполохи.
        Пламенные волны текли не по горизонтали, как вода, а поднимались откуда-то из самой преисподней. Впрочем, вреда от этих волн, как и в прошлый раз, не было. Никакого едкого дыма, так что можно было сказать, что дыханию это почти что не вредило.
        Горячий воздух колыхался, размывая изображение, Аня посмотрела на левый берег и увидела черный силуэт Петропавловки, в огненном обрамлении он казался особенно зловещим. Впрочем, разве со стороны Александра Невского можно увидеть Петропавловку? А почему нельзя? Теперь все можно. Вот, раскаленно-алый, выступает из тумана Михайловский замок. На него буквально жарко смотреть, каждый кирпичик словно только что из печки, а само здание выглядит пышущей жаром домной. Только домна вся красная, горячая, того и гляди взорвется, выпустив гулялый огнь, точно перед концом света.
        Жарко, ох как жарко. А резиновая лодка плывет себе по текущей лаве, нет, не лаве,- раскаленные массы лавы тяжелы и вязки, а тут легкие, прозрачные языки пламени играли вокруг крошечной резиновой лодки. А это огонь чистый, огонь очищающий, огонь - страж между двумя мирами, огненная преграда, за которую нельзя.
        Нельзя, а они плывут, огонь бессилен перед утлой резиновой лодочкой, безопасен для пластмассовых весел, великий вечный страж не замечает перевозчика, и его пассажирку, и еще кой кого не замечает. Но об этом кое-ком речь еще впереди. Пока о нем не знает Аня, ничего не ведает Захарыч, не в курсе страж - огонь.
        Почему Ахерон течет через Питер? Почему ад бредит Санкт-Петербургом? Что ему в нем?
        Огненные воды заключили в объятия Михайловский замок, с левой стороны засверкала решетка Летнего сада, вся объятая адским пламенем. Острые копья устремлены раскаленными наконечниками в небо. Но кто в него только не метил на этой земле? Туда же стремился попасть шпиль Петропавловской крепости. Точно турнирным копьем, тщился он пробить близкое Питерское небо. Куда слабым низкорослым кольям ограды Летнего сада, если даже турнирное копье не достало? Смешно.… Или, простите, это и не копья, а стрелы. Острые, отлично наточенные, горящие стрелы…
        А впереди… что это за ограда? В Питере, помнится, нет такой ограды на Дворцовой набережной.
        Ан, есть. И Ахерон прекрасно помнит эту ограду - ограду Зимнего дворца, о которой, возможно, позабыли уже и старожилы. Река расширяется. Лодка ускоряет свой ход.
        Но если по левому борту Эрмитаж, по правому должна быть стрелка Васильевского острова. Аня только на секундочку скосила глаза направо, как оттуда рубанули по глазам белые прожектора, завыла сирена, а металлический голос начал выкрикивать номера резиновой лодки, с требованием немедленно причалить к ближайшему правому берегу или подойти к вышедшему им навстречу дежурному катеру.
        - Сыны преисподней, вы пересекаете Ахерон без соответствующих документов и должны немедленно остановиться и сдаться водному подразделению «Явь». Остановитесь или будет хуже!
        - Щас!- Захарыч встал во весь рост, заслоняя хрупкую пассажирку. И, подняв весло, направил его в сторону патрульного катера.- Живым не возьмешь!
        - Постойте. Может, все же сдаться?- Заметалась Аня.
        - Еще движение, и огонь поглотит вас, так что даже памяти не оставит. Именем Света приказываю сушить весла. Святую воду на поражение!
        - Щас!- Взвыл Захарыч, и из его весла в сторону патрульного катера рванулась струя черного пламени.- Держись, Нюрка. Проскочим!
        Аня закрыла голову руками, ощущая всем телом отдачу после выстрела.
        - Пробку выдерни. Быстро выдерни пробку, девка! Погибнем без мотора!- причитал Захарыч, обильно поливая нападавших черным огнем.
        В ответ с катеров начали бросаться серебряными, плюющимися раскаленным металлом, шарами. Одна капля попала на ватник Ани, и тот загорелся.
        В ужасе она сбросила с себя ватник, и тут до нее дошел, наконец, приказ Захарыча. Приподнявшись над кормой лодки и чуть ли не перегнувшись через борт, она обнаружила пробку и, подергав ее немного, вытащила. Лодка мгновенно рванулась, да с такой силой, что Аня, без сомнения, вылетела бы прямо в огненный поток Ахерона, не схвати ее за шиворот Захарыч.
        - Во гады, подкараулили-таки!- засмеялся он.- Должно быть, конец месяца, начальство лютует, вот они и за нас, грешных, взялись. А так обычно наши подмазывают кого надо, и можно путешествовать совершенно спокойно…
        Аня молчала, подавленная произошедшим. Над их головами пролетели еще несколько серебряных шаров, после чего преследование неожиданно прекратилось.
        - Кажись, проскочили полосу ихней власти, как же они надоели-то…
        - А чего отстали?- Аня с опаской поглядела туда, где за огненным заревом обнаружилась засада «Яви», но ничего не увидела.
        - А жара-то, силы небесные, впору темные очки покупать и загорать. Нет, придется перед начальством вопрос ставить: либо они обеспечивают меня охраной и платят в два, нет, в три раза больше установленного, либо дудки. Сил моих нет больше, кабы не супружница моя, давно бы уже уволился с проклятой работы к едрене фене. А то придумали, понимаешь ли, водораздел, «Явь» - «Навь» - «Нейтралы», нет, чтобы людям дать возможность жить по-людски, так нет же. Делют, делют, а что делют то? Проклятие!
        Чертова работенка. Попадись мы сейчас в лапы «Яви» - как есть, мозги стерилизовали бы, а нас с тобой, девка, на принудительное исправление в бараки их клятые отправили. Мне года три впаяли бы за нелегальные перевозки в рабочее время, и еще пяток за отлынивание от основных обязанностей, тебе за нелегалку годик. Впрочем, мужу твоему тоже не поздоровилось бы, если что. Так что, коли попадешься, мой совет: до конца дурочку горем убитую из себя изображай, но мужика не сдавай. Не потому что любовь, потому что за соучастие еще добавят. И если кто из бойцов «Яви» прознает, что ты ездила к своему бывшему сексом заниматься - и тебя, и его быстренько стерилизуют, как кошек. Пикнуть не успеете.
        С «Явью» шутки плохи,- он сел на свое место и, не выпуская из рук дальнобойного весла, извлек из портсигара папиросу, прикурил прямо от вод Ахерона.- Впрочем, «Явь» - это еще ничего, если попасться, когда у них на базе следаков нет, и в начале месяца. Когда они о плане еще не думают, тогда можно и за денежку договориться, или, бывает, просто отметелют как следует, ну, чтобы не нарушали больше, обшмонают, что найдут - отымут, и по-хорошему домой отпустят. Красота.
        Наши ведь тоже не звери, если разобраться. Но попадись в «Навь» кто-нибудь из «Яви», первым делом в подвал тащат. И там метелят уж за милую душу, чертям в аду тошно. Но потом веру поменять не предлагают, а так, по-честному: хочешь жить - служи нам, не хочешь - как хочешь.
        Никаких тебе издевательств, четко и ясно. Нет, в народе не случайно говорят, что «Явь» и «Навь» рука об руку ходят, чего не скажешь о «Нейтралах». Он поглядел на горизонт, силясь распознать там полоску настоящей воды, но, видно, не преуспел в этом.
        - А «Нейтралы» что за звери?- После того как Захарыч рассказал ей о своей жизни, Аня стала относиться к нему с большей теплотой. В сущности, за то же самое мучается мужик - за любовь! А все, кто, так или иначе, были на стороне любви, ей нравились, будь то хоть Георгий с его четырьмя ребятишками и супругой, хоть Захарович. Ага, вот и определилась, быть надо на стороне тех, за кем любовь, а никак не по-другому.
        - «Нейтралы» - это именно звери, не люди - буква закона. Им по-человечески не объяснить, они все поступки людей и помыслы, сподвигшие на свершение этих самых поступков, взвешивают и свой вердикт выносят. Они судьи и судебные приставы, весы и меч. Страшные гады - если разобраться! Попадись бойцам «Яви» или хотя бы «Нави» девка-нелегалка, они первым делом с нее пробу снимут, отымеют, то есть, потом деньги отнимут и отпустят восвояси, если им, конечно, план месячный сдавать не нужно. Сие, конечно, противно, но зато быстро и без волокиты. Когда план за грудки берет, им тоже нелегко приходится, должны тюрьмы да иные застенки народом пополнять. Мужика просто отметелят как надо и как не надо, могут сгоряча и инвалидом на всю оставшуюся жизнь сделать, позвоночник битой перешибут, так что всю жизнь под себя потом срать будет. Но это, если их как следует довести.
        А «Нейтралы» не такие, на них подкуп не действует. Ни натурой, ни службой, ни денежными знаками - ничего на них не действует, одно слово - роботы, а не люди.
        Наши еще голодом пытать любят, самое дешевое и безобидное средство, если разобраться, ведь коли сюда твой муженек или кто он тебе, заявится, ему ни крошки есть нельзя, потому как, если он хотя бы маковое зернышко проглотит, хотя бы один глоточек воды изопьет,- все. Был мужик, и нет мужика. Сначала образ, точно старая фотография, выцветет, а потом и сам пропадет, будто его и не было.
        Аню передернуло, но она тут же вспомнила разговор с Яшей и то, как он голодал, оставшись в городе, и как рвался домой.
        - А я у него есть могу?- На самом деле в доме отдыха им было как-то не до еды, но все же страшно, вдруг бы по незнанию… и…
        - Тебе - без проблем. Даже нужно, а ему - никогда! Впрочем, если он будет сюда тур покупать, ему завсегда все про правила объяснят. Никто не хочет клиента терять. Но «Явь» его таким туром точно не обеспечит. Они вообще против того, чтобы люди после смерти продолжали друг друга любить. Чтобы погибшие отцы приносили в дом зарплату, чтобы умершие дети вырастали…
        Ну ладно, передохнули, и пора. Ты, я по глазам вижу, из тех, кто нипочем не отступится, счастья своего смерти не уступит, так что я с тобою, можно сказать, как со своей, сейчас разговариваю. Закончатся денежки - все одно придешь в «Навь» работу искать, может, повезет, и найдут такую, чтобы ты со своим милым вообще не расставалась. Да… так что, по любому, скоро свидимся: либо в очередное путешествие по Ахерону тебя повезу, либо сама же меня на посту этом и сменишь.
        - Да пока с деньгами вроде как все нормально, хотя, вы правы…- Аня потупилась. Но увидав, что Константин Захарович готов снова взяться за весла, одернула его за рукав.- Знаете что…- она замялась, вдруг испугавшись, а не пошлет ли ее перевозчик с таким предложением.
        - Чего тебе, Анечка?
        - А может, вы мне мобильник продадите, а?- Она заискивающе поглядела на Захарыча.- Вам ведь к своим звонить не надо, отработали смену - и дома. К чему такие траты? А в офис… в фирме ведь вам его бесплатно дали. Ну, скажете, что во время погони утопили, кто полезет проверять в огонь то? А я бы вам за него хорошую денежку дала. И потом еще, когда нужно будет класть на счет, я бы дала столько, сколько положить, и еще процент для вас за беспокойство. А?
        - Продать? Ишь ты! Продать? И за сколько ж его продать? Я, почитай, сколько лет уж при реке и цен-то не знаю…- забеспокоился Константин Захарович.
        - А цену просто подсчитать,- чарующе улыбнулась Анечка,- можете вы, например, сказать, сколько денег на вашем мобильнике, и сколько стоит, скажем, минута разговора с Тем светом?
        - На счету?- Константин Захарович нажал несколько цифр,- на счету у этой штуки пять тысяч рублей.
        - И сколько на них можно разговаривать с тем берегом?- Насупилась маленькой сумме Аня.
        - Ну, если минута разговора обходится в пятьсот рублей…
        - В пятьсот?!- Она чуть не призналась, сколько вынуждена выкладывать сама, хотя какой смысл скрывать от того, кто без проблем может добыть эти сведения? Только стыдно будет.
        - Получается десять раз.- Перевозчик смотрел на Аню с любопытством купца, неожиданно подцепившего хорошего покупателя.
        - Десять звонков и сам мобильник.- Аня протянула руку, и Захарыч послушно положил на нее красненькую «пудреницу».- Что же, сам мобильник не Бог весть что, впрочем, мне всегда нравились красные телефончики. За все это предлагаю…- она задумалась, Десять минут разговора стоили бы ей тысячу долларов, тогда как с телефона Захарыча выходило всего ничего.- А на городские он тоже столько жрет, или различает?
        - Ясное дело, на городские рубль минута, входящие бесплатно.- Засуетился Захарыч.
        - Ладно, сделаем так. Я беру телефон себе и отдаю вам за него…- Она мгновение колебалась.- Семь тысяч. И затем буду платить вам 20 процентов комиссионных за то, что вы будете класть деньги на этот счет. Идет?
        - Да как же это…- Захарыч мялся.- А если по работе нужда придет, а если…
        - Главное, чтобы, когда вы сообщите в фирме, номер не додумались заблокировать. Так что врите напропалую, мол, потерял, сгорел, ну, чтобы они не подумали, что кто-то другой воспользоваться мобилой без вас сможет. Заблокируют - вернете половину денег. Идет?
        - Только что-то не больно-то много вы и предлагаете, барышня. Не куда-нибудь, на Тот свет звонить собираетесь, а цена… прямо скажем, точно за межгород.
        - У вас на счету все равно лежат не ваши деньги, а деньги фирмы, то есть, и эти семь тысяч вы возьмете лично себе. В дальнейшем я буду давать вам по 700 рублей из расчета 500 за минуту и 200 лично вам. Опять же, возможно, что в вашей фирме существует услуга перевода денег с одного номера на другой, тогда вы можете перебрасывать мне деньги вашей фирмы и получать за это лично в свой карман. Убедила?
        - Что же… деньги, конечно, мне нужны, только получается, что вы за счет пока предлагаете, а телефон, поди, тоже чего-то да стоит. А?
        К тому же, если начальник меня за потерю штрафанет или морду начистит, кто штрафы или больничный мне оплачивать станет?
        - Даю за твою бандуру еще три тысячи.- Она запустила руку в сумку и извлекла из-под подкладки припрятанные деньги.- Я, между прочим, тоже рискую…
        - А если в фирме проведают, что ты монеты перестала покупать? Проведут расследование…
        - Куплю парочку для отвода глаз.- Аня махнула рукой.- И потом, они же понимают, что у людей не всегда деньги есть, да и многие звонят только по большим праздникам, так что, думаю, если и проведают - не насторожатся. А я скоро еще тур куплю. К чему звонить, когда можно встретиться?..
        - Что же, по рукам…
        Оказавшись на своем берегу, Константин Захарович чинно довел Аню до поджидающего возле серой «шестерки» работника трансфер.
        Что называется, передал с рук на руки.
        Аня махнула ему на прощание, машина тронулась по темному проспекту Обуховской обороны, наконец-то она вспомнила это название, и мирно поползла в сторону более освещенных дорог. На переезде возле метро, где света было не в пример больше, перед светофором им пришлось притормозить. Не зная, чем себя занять, и не желая затевать общение с провожатым, Аня разглядывала витрины магазинов, когда чей-то пронзительный взгляд заставил ее вздрогнуть.
        Напротив нее в красной спортивной машине сидел мальчик. Нет, не сидел. Он стоял и, распахнув глаза, смотрел на Аню, призывая ее внимание, барабаня кулачками о стекло. На вид ребенку было лет девять или десять. Светлая, возможно рыжая, челка паренька была аккуратно подстрижена, на левой щеке красовался шрам в виде латинской «V». Увидишь раз такой шрамище, в жизни не забудешь!
        Аня взглянула на сидящую рядом со странным мальчиком и пытающуюся как-то унять своего отпрыска маму, но ее лицо не показалось ей сколько-нибудь знакомым, в то время как мальчика она - сто процентов - знала.
        Откуда?
        Свет сменился, машины тронулись. Какое-то время Аня еще видела безнадежно взывающего к ней пацана со шрамом во всю щеку.
        «Увидишь раз такой шрамище, в жизни не забудешь.- Еще раз сказала себе она.- А я получается - забыла».
        На повороте они разъехались в разные стороны.
        Глава 23
        Сизая голубка
        Возродился из…
        Хорош круиз.
        А.Смир
        Казик чувствовал себя заложником, толстая здоровенная тетка крепко держала его за руку. Напрасно он вышел из дома, напрасно забрал с собой все деньги. Втолкнув мальчика в будку, бабенция самостоятельно вложила в щель одну монету и вышла на улицу, приперев дверь мощным торсом.
        Положение складывалось угрожающее, но Казик сдержался. Набрал домашний номер телефона и принялся ждать.
        Через прозрачные, давно немытые стекла будки, Казик видел, как толстая тетка пересчитывала его монеты. Надо будет все рассказать Ане, решил он.
        Когда закончился разговор, баба бесцеремонно открыла дверь, но не выпустила мальчика, а вперлась в будку всей своей массивной тушей, придавив Казика к стеклу.
        Она разговаривала громким баском, то и дело посмеиваясь и задавая скучные взрослые вопросы про здоровье, погоду, обещала навестить в новый год или на рождество.
        Казик задыхался, почти что задавленный огромным животом, пропахшим рыбой и прогорклым салом. На фартуке как раз напротив лица мальчика красовалось здоровенное пятно.
        Когда разговор закончился, Казика уже подташнивало, очень хотелось поскорее оказаться на улице, глотнуть свежего воздуха.
        - Тетя. Пойдемте домой,- Казик умоляюще потянул бабенцию за рукав.
        - Домой…- тетка явно что-то задумала.
        У Казика затряслись коленки.
        - Ну да, я тебя домой отведу, а ты Ане все расскажешь, как я у тебя две монеты выцыганила, да?
        - Не скажу, честное слово, я не такой. Ну, тетя! Я замерз! Аня скоро придет, меня искать станет. Ну, пожалуйста…
        - Ты не скажешь, она все одно проведает. Прознает, что монеты исчезли…- В голове Ираиды Александровны одновременно вертелся целый рой мыслей. С одной стороны, забрать у пацана оставшиеся восемь монет - дело хорошее, с другой восемь монет - не такие уж и большие деньги, чтобы за них живого человека в мертвого превращать. Убить парня за восемь минут разговора? Нет, этого она не могла, но, с другой стороны, упереть сразу восемь монет и думать, что парень не проговорится соседке, дело совершенно невозможное. А значит, ребенка придется кончать.
        Или не убивать, убивать как-то неправильно, достаточно увезти куда-нибудь подальше, чтобы шпаненок дороги домой не нашел. Кто докажет?
        - Вы хотите похитить меня?- Казик вытаращил на Ираиду Александровну глаза.- За выкуп? Вы назначите выкуп?
        - Выкуп?- Ираида Александровна продолжала напряженно думать о чем-то своем.
        - Ну да, как в кино делается.- Если что, я могу заплатить за себя.- У меня еще есть монеты. Черные монеты. Много.
        - Черные монеты?- Ираида Александровна вытащила из кармана несколько монет и, наклонившись перед Казиком, протянула их на вытянутой ладони,- такие монеты? Ты знаешь, где много таких же монет?
        - Да. Знаю. Только это…- Казик понял, что сболтнул лишнего. Красная рожа снова оказалась напротив его лица, ужасные голубые глаза пугали ребенка.
        - Так-так, монеты неустановленного образца. Где взяли?- Над теткой и мальчиком возвышался высокий молодой человек в шерстяной облегающей шапочке и черной кожаной куртке.- Снова нарушаем, Ираида Александровна? А ведь я вас предупреждал!
        - Вадим, да я тут ни причём. Я того, на халяву выпал случай позвонить единственную минуточку, я и согласилась. Подруга попросила за пацаном ее приглядеть, того, этого, а в уплату монету дала. А я что, я не дура, взяла, да и позвонила. Откуда мне знать, что неустановленного. Для меня они все одинаковые.
        - Подруга такую прорву фальшивых монет дала? Сколько их тут? Штук семь? Восемь? За работу няней? С каких это пор за нянченье с чужими спиногрызами платят контактом с потусторонним миром? Да еще и так щедро?
        Не подскажете ли адресочек, а то я бы и сам в свободное время не отказался за сопляками горшки выносить, у нас ведь любой труд в почете. Так ведь?- Он размахнулся и со всей силы саданул Ираиду Александровну по щеке. Та даже не подумала прикрыться, черные монеты полетели в грязь. Казик ринулся было подбирать, но Вадим отпихнул его ногой.
        - Не лезь недоносок, с тобой еще разберемся. С тобой и твоей мамочкой. Конкурирующая фирма, понимаешь ли, монеты они в кустарных условиях научились производить, торговлю наладили, мразь!- Он отошел на полшага и со всего размаха двинул Ираиду Александровну ногой.- И главное, в моем районе! А меня начальство каждый день имеет за то, что продажа резко упала. А они подделками за моей спиной торгуют! А ну, колись, старая сволочь, где производство, где склад?
        Тетка беспомощно вытаращилась на Вадима, чем окончательно вывела его из себя.
        - Где, ты говоришь, мать этого ублюдка, где она хранит монеты? Говори быстро, а то я прямо сейчас в фирму позвоню. Тебя, дуру старую, с твоим змеенышем в подвал свезут, посмотрим, как запоешь на горячей-то сковороде. Или под током. А? Может, будешь умницей и прямо сейчас расскажешь, где склад?! Телефон подруги, живо!- он снова пнул Ираиду Александровну, но теперь уже по пояснице, так что женщина, застонав от боли, свалилась на землю, ткнувшись лбом в пожухлую траву.
        - Не надо, пожалуйста. Не бейте ее, я покажу, где монеты!- Завопил Казик, повисая на руке дилера.
        - Это кто у нас тут такой смелый? Не ты ли, букашка?- он взял мальчика за шиворот и слегка встряхнул.- И то правда, слышь, горькая вдовица, чем с тобой возиться, возьму с собой пацана, он мне дорожку к мамочке и покажет. Ведь покажешь, детка? Покажешь? Да?
        - Не надо мальчика,- Ираида Александровна поползла за Вадимом на коленях, пытаясь ухватить Казика за одежду.- не забирай ребенка, ирод. Меня бери. Я старая. Мне, если что, помирать не страшно, а у него вся жизнь впереди. Меня бери, окаянный!
        - Сделав несколько шагов на коленях, Ираида Александровна вдруг изловчилась и ухватила Вадима за лодыжку, роняя его в жидкую осеннюю грязь.
        - Отвали!- Вадим выпустил мальчика и теперь пытался отбиться от здоровенной тетки, колотя ее свободной ногой и руками.- Отвали, дура. Я вооружен!
        - Беги мальчик! Быстрее беги, дорогу ты помнишь,- держа Вадима мертвой хваткой, запричитала Ираида Александровна, ее лицо было разбито, из губы и носа лилась темная кровь.
        - Да отцепись ты, сумасшедшая. Идиотка! Кретинка! Совсем мозги пропила, сука поганая! Эй, парень, не вздумай убегать. А то догоню и так отделаю, мать родная не узнает.
        - Беги, тебе говорю! Беги!- заорала Ираида Александровна, изо всех сил держа Вадима и выкручивая его ногу.- Беги, тебе говорю!!!
        Казик наконец вышел из оцепенения и что есть сил понесся по дороге.
        - Во, дура! Теперь уж простым штрафом не отделаешься, на шизость не спишешь, вдовица горькая, вот ты где у меня со своею дурью не проходящей! В последний раз говорю, отпусти, не то!
        Казик добежал до конца дома, завернул за угол, и тут раздался хлопок. Бах! И голоса смолкли.
        Тяжелое тело Ираиды Александровны дернулось, принимая пулю, и рухнуло на Вадима, в последнем усилии задержать дилера, не дать ему добраться до совершенно чужого ей ребенка.
        Похожая на раскормленного голубя, сизая душа Ираиды Александровны рванулась в темнеющее небо, пробила толстое брюхо ближайшей тучи и, наткнувшись клювом на невидимую преграду, с криком полетела обратно.
        Казик успел добежать до дома минут за двадцать до того, как к подъезду подъехала машина фирмы «Навь», и из нее со спортивной сумкой в руках вышла уставшая, но вполне довольная собой Аня.
        Она легко поднялась по лестнице на пятый этаж, мельком взглянув на приоткрытую соседскую дверь, но не зашла, с Ираидой Александровной и прежде не все было в порядке, в смысле, с головой. Теперь же, после смерти Василия, она сделалась и вовсе странной.
        Аня подошла к своей двери и, прислушавшись, но, не услышав никаких посторонних звуков, достала ключи, но едва она сунула ключ в замок, тот щелкнул. На пороге стоял зареванный Казик.
        Глава 24
        Четверг. Алый цветок сна
        Снова черти
        Много вертят.
        А.Смир
        Остаток ночи Аня провела в успокаивании Казика и чтении ему сказок. На самом деле она была готова выполнить свое обещание и сразу же по приезду отвести ребенка к телефонной будке, но тот уперся рогом, отказываясь выходить на улицу и долдоня о застреленной соседке и потерянных монетах.
        Должно быть, насмотрелся боевиков, а потом кошмары. Аня и сама время от времени видела сны, по своей эмоциональной наполненности и реалистичности ничем не отличающиеся от реальности. Сны, после которых ходишь и ищешь в реальной жизни то, что получил во сне. А сны у Ани всегда были красочные и интересные. В детстве она нередко попадала в волшебные страны, одни сны были с продолжением, точно сериал, другие напоминали провал в кроличью нору, где все реальней реального. Ярче, острее, вкуснее или, наоборот, безобразнее, чем в обычной жизни. Так что, засыпая, она оказывалась в том месте сна, в котором произошло ее пробуждение.
        Впрочем, она никогда не относилась к снам, как к чему-то маловажному. Как раз напротив, во снах она могла получить что-то такое, чего была лишена в реальности, например, еще в школе она была влюблена в мальчика из параллельного класса, мама которого была больна тяжелой формой астмы. Из-за этого мальчик, вроде его звали Женя, да, именно, Женя, не всегда мог гулять со всеми остальными детьми, вынужденный присматривать за перманентно заходящейся кашлем мамой.
        Аня любила Женю и во что бы то ни стало хотела помочь ему. Но только как? Попросить родителей найти для Жениной мамы хороших врачей? Она и так жила на одних только ингаляторах. К ней на дом регулярно заходили различные врачи и даже один странный тип, лечащий по восточной методике иглами. Нет, взрослые определенно не могли ничего сделать.
        Тогда Аня в первый раз попробовала справиться с этой проблемой, поискав ответ там, где не искал никто, а именно, во снах. Не в каких попало снах, а в королевстве мечты, в которое она была вхожа и где порядком уже обжилась.
        - Эта болезнь прекрасно известна жителям нашей страны, здесь ее давным-давно научились лечить.- Сообщил ей верховный мудрец синей башни, в которую девятилетняя Аня обратилась со своей проблемой.- Для того чтобы спасти больного астмой, нужно отыскать красный цветок, что пробуждается на восходе солнца, и положить его на грудь больной. Красный цветок растет на восточном холме, путь туда неблизкий. Но не это главное, если едва заснув в своем мире ты вскочишь на спину самого резвого в королевстве коня и поскачешь на восход, то в момент, когда солнце поднимется в вашем и нашем мире, ты увидишь алый цветок и сорвешь его.
        Получив подробные указания, как и что нужно сделать, чтобы раздобыть цветок, Аня мужественно, сон за сном, скакала на спине белого коня с золотой гривой, но ей ни по чем не удавалось достичь цветка на рассвете. Один раз цветок уже почти что был у нее в руках, но слишком жаркие лучи новорожденного солнца убили его, обратив в черную пыль.
        Тогда Аня снова вернулась к мудрецу и рассказала ему о своих невзгодах.
        - Красный цветок распускается только в нашем мире,- подумав, сообщил волшебник,- но есть что-то, что соответствует нашему красному цветку в вашем мире. И ты прекрасно знаешь, что это такое - это любовь!
        Любовь, способная творить чудеса и лечить даже неизлечимые заболевания, потому что может все. Красный цветок превратился в пепел в твоих руках не потому, что его нежных лепестков коснулось солнце, а потому, что, дотронувшись до него, ты не испытывала любви.
        Красный цветок любви воплотился в Аниных руках, когда в следующий раз она пришла в гости к Жене и увидела его задыхающуюся от бессильного кашля маму. Красный цветок. Да. Она реально увидела его полупрозрачные лепестки, когда погладила по руке больную и, ощутив неожиданный прилив нежности, вдруг обняла ее, припав к вздрагивающей от усталости груди.
        Алый цветок она видела сквозь слезы, всего мгновение, но Аня была готова поклясться, что он вошел в грудь больной, после чего кашель прекратился, и астма отступила навсегда.
        Впрочем, Аня не гордилась этой своей сновидческой победой. Женя все время боялся, что его мама умрет, пока он на занятиях. Случилось наоборот. Возвращаясь из музыкальной школы домой, Женя был сбит машиной, можно сказать, на глазах у Ани и ее подруг. Кровавый шрам в виде буквы «V» на щеке у ее мертвого друга Аня видела во сне много лет.
        Видела, видела, а потом забыла. Все забывается.
        Стоп! Но тогда получается, что она, каким-то непостижимым образом, видела Женьку. Мальчика со шрамом, пытающегося докричаться до нее.
        Нет, этого определенно не могло быть.
        Аня невольно замотала головой, пытаясь собраться с мыслями.
        Женя умер, когда они перешли в четвертый класс. И мальчик со шрамом был где-то такого же возраста. Возможно, у Жени были двоюродные братья или сестры и это его племянник, но тогда… нет! Может повториться лицо, но шрам!
        Впрочем, чего она хочет от окружающей реальности, в то время как сама нарушает ее законы. Да и не одна она нарушает. Сколько еще безутешных вдов и сирот меняют последние деньги на черную валюту смерти, сколько народу каждый день путешествует на другую сторону Ахеронта?
        А раз она так запросто, буквально за полторы тысячи долларов, может пересечь огненные воды и оказаться в объятиях любимого, то, быть может, и Женя посещал здесь своих родственников…
        Может быть, много на свете покойников, ходящих среди люда живого, ищущих среди опоздавших к переправе своих…
        На всякий случай, Аня решила повнимательнее присматриваться к встречным лицам, а то вдруг еще кого-нибудь пропустит, а какой шанс был. Встретиться и расспросить обо всем.
        И еще, нужно было как-то разобраться в происходящем вокруг. Огненные кошки ей мерещатся, резиновая лодка идет по огненным волнам и ничего с ней при этом не случается, а тут еще и Казик заладил какую-то бредятину, не иначе как сон дурной увидел…
        Хотя она же решила быть внимательней ко всему, в том числе и к снам. Поэтому Аня терпеливо выслушала рассказ Казика о застреленной соседке, сопоставила с открытой дверью и… решила немедленно предупредить Ираиду Александровну. Сон мог быть в руку.
        Что же до якобы пропавших монет - да, они не валялись, как прежде, на столе или на диване, где мальчик обычно пересчитывал их, а обыскивать комнату в поиске валюты смерти она постеснялась. Небось, решил, что отниму, вот и припрятал. Тем не менее, следовало забрать у мальчишки хотя бы одну монету для передачи ее в «Явь», нужно было прикупить еще штучку или две у Вадима. Для отвода глаз, да и для передачи на анализ. Не то, чтобы она стремилась выполнять обещания, данные Яше, получая от них обещанные деньги. Дело было не в деньгах, а в том, что в следующий раз агенты «Яви» могли запросто не разрешить ей пересекать границу, и тогда либо она сгинет в огненных волнах Ахерона, либо не увидит больше Димки. То, что в «Яви» серьезно относились к своим обязанностям, она уже поняла. Рисковать не хотелось. Впрочем, и спешить особенно было некуда. Все равно пока на нее не выйдет кто-нибудь из «Яви», она понятия не имеет, как с ними связываться.
        Оставалось ждать. Поэтому, начисто позабыв про соседку, Аня отправилась в ванну и сидела там часа два, отмокая и вспоминая произошедшие события. Успокоенный и напоенный чаем с медом, Казик давно спал на обжитом диване. Странное дело, но вид чужого ребенка в гостиной отчего-то не только не смущал бездетную Аню, а казался вполне естественным.
        Жаль, что они с Димой не успели обзавестись детьми. Аня выбралась из ванны, заглянула в последний раз к Казику поправить съехавшее одеяло и вдруг не удержалась и поцеловала его.
        - Мама.- Прошептал во сне мальчик.
        Аня стояла какое-то время над ребенком, всматриваясь в его черты. Потом вернулась в свою комнату и улеглась спать.
        Ночь. К Аниному дому подошли двое - ее папа Александр Семенович и пес Цербер. Подошли, но не зашли, не поднялись на огонек, потому что огонька-то уже и не было. Должно быть, заснула его Анечка, ну и пусть спит. Он-то хотел с ней поговорить, но теперь уж в другой раз.
        Почему-то его не тянуло зайти к бывшей жене, да и друзья… какие это друзья, скорее уж приятели. А вот Аня - родной человечек.
        Александр Семенович вздохнул и пошел домой кружными путями, разглядывая светящиеся в лучах фонарей деревья. Нет, не по этим дворам он должен был ходить со своим верным псом. По Елисейским Полям под мягкий голос Джо Дассена: «В солнечный день и в дождь, в полдень или в полночь, всё, что хотите, есть, на Елисейских Полях» по Монмартру, мимо Центра Жоржа Помпиду, к кабаре «Мулен де ла Галет» к кладбищу Монмартр… нет, пожалуй лучше вверх по лестнице к базилике Сакре-Кёр. Как же давно это было? Всего один только раз, и на всю жизнь. Всего один раз в реальности и постоянно во сне.
        В Париж удалось попасть весной, когда вдоль сены цвели розовые сакуры и он, ошалевший от новых впечатлений, стаптывал ноги целыми днями гуляя по прекраснейшему из городов.
        О, Париж… прекраснейший Париж. Нотр-Дам де Пари с его органом, витражами и скамьями, на которых так хотелось умереть, когда подошло время возвращаться домой.
        Он и сейчас, просыпаясь, видит скошенную крышу мансарды, где он жил в ту единственную неделю, его преследует розовый цвет сакуры и невиданных в России розовых каштанов, иногда таких огромных, что дух захватывает. Когда по приезду в Питер оказалось, что взятый у приятеля фотоаппарат был сломан и не получилось ни одного кадра, Александр Семенович не огорчился, так как Париж навсегда отпечатался в его сердце. Теперь он мог в любой момент ощутить себя на улицах любимого города, почувствовать запах горячей выпечки, или вдруг оказаться сидящим под платанами на набережной Сены.
        Сначала думалось, вот придет следующая весна, и… с тех пор он не был в чарующем Париже, но все это время Париж жил в нем.
        «Надо будет отвезти Аню в Париж»,- решил он, выходя из дворика ее дома, пес дернул поводок, приметив черную кошку с выводком пятнистых котят черепаховой масти. Александр Семенович шикнул было на пса, кошка зашипела, котята бросились наутек; почувствовав слабину, Цербер рванулся за улепетывающей мелюзгой, и, не удержав пса, Александр Семенович вдруг по инерции пробежал несколько метров мимо крутящейся в свете ночной иллюминации карусели перед зданием мэрии Восемнадцатого округа на площади Сен-Пьер, больно налетев коленкой на скамейку, на которой, мирно устроившись, спал укутанный в клетчатый плед клошар. Александр Семенович взвыл от боли, натягивая поводок. Карусель скорчилась в пружину и, подпрыгнув, вкрутилась в пространство, еще принадлежащее мистическому Парижу, который затянулся вдруг полупрозрачным пузырем, так что Александр Семенович мог видеть только его контуры. В ту же минуту, светя перед собой глазами, точно фарами, кошки бросились к ускользающей Франции, и, процарапав злосчастный пузырь сразу же в нескольких местах, скользнули в принявший их Париж, чтобы остаться в нем навсегда.
        Утирая пот, Александр Семенович еще всматривался в возвышающиеся вокруг него типовые сталинские дома, пытаясь узреть в них хотя бы слабые отголоски Парижа. Не преуспел. Единственным напоминанием о видении был здоровенный синяк, который не проходил с неделю после странной галлюцинации.
        Глава 25
        Пятница. Шпионские страсти
        В очередях стоят черти:
        Идет сдача шерсти.
        А.Смир
        Утром заглянула Ираида Александровна, притащила миску еще теплых картофельных оладий и банку сметаны, сказала, что сметану привозят ей родственники из деревни.
        Смотря на ее довольное красноватое лицо и жутковатые голубые глаза, впрочем, жуткими они казались именно из-за того, что соседка имела отвратительную манеру, не отворачиваясь и почти не моргая, смотреть прямо в глаза, точно пыталась проникнуть в черепную коробку, пробуравив ее насквозь.
        Казик только-только начинал просыпаться, и Аня наскоро пересказала соседке его сон, смягчив насколько это возможно, острые углы и высказав свое мнение, что вовремя озвученный сон теряет силу и уже не может сбыться.
        - Застрелил, говоришь?- Ираида Александровна пожевала ртом, словно припоминая что-то.- У будки? А парень твой где был?
        - Да вроде как там же. Сначала столбом стоял, а потом убежал. Вы же, получается, ему жизнь спасли во сне.- Глядя на упорно пережевывающую информацию, точно это было Бог весть какое важное дело, соседку, Аня и сама ощутила, как в душе глухо завозилось отвратное предчувствие.
        - Говоришь, меня убили, а парень твой спасся?
        - Ну да.- Аня не понимала, о чем тут еще говорить.
        - А монеты? Убийца собрал монеты или мальчишка твой потом вернулся?
        - Так он же убежал,- не поняла Аня.- Я же говорю, перепугался страшно, прихожу, а он плачет, рыдает, трясется весь. Насилу чаем отпоила. Они, маленькие, знаете какие восприимчивые. Вы бы поздоровались с ним, а то опять будет твердить, что вы умерли вчера.
        - Вчера вечером,- пояснила соседка,- смеркалось уже.- Она отерла руки о грязный фартук и заковыляла к лестнице.- Если твой на место не возвращался, может, там еще можно отыскать хотя бы одну монету,- на ходу проворчала она.- Монет было восемь, а убийца явно не стал бы искать их возле трупа. Да он и не знал, сколько искать. Небось, убег, гондон штопаный.
        - Куда вы?- Аня выскочила вслед за соседкой, которая уже спускалась вниз по лестнице, бормоча что-то себе под нос.- Это же сон! Ираида Александровна, миленькая, вы не поняли, Казик никуда из дома не отлучался, и монеты, скорее всего, дома. Куда вы?
        - Ага, дома! Держи карман шире. Кто раньше встает, тому Бог подает. Кто первым встал - того и тапки. А что упало, то пропало. Так что, коли я чего у той будки найду, чур, потом не обижаться, потому что было ваше - стало наше.
        Аня вернулась в кухню, где умытый Казик уже раскладывал по тарелкам соседкино угощение.
        Чтобы не нервировать его еще больше, Аня не стала рассказывать о визите Ираиды Александровны, а голодного ребенка мало заботило происхождение оладий.
        В обед ей позвонили на городской телефон и попросили срочно зайти в ЖСК оплатить какую-то давнюю квитанцию, отчего-то Аня сразу же припомнила вчерашний разговор с Яшей и состоявшуюся вербовку, поняв, что ее вызывают на встречу именно они.
        Что же - чем раньше, тем лучше, во всяком случае, не придется покупать пробные монеты за свой счет.
        Казик долго отказывался выйти вместе с Аней на улицу, упираясь и скуля о вчерашнем бандите и о воспитателях детского дома, которые должно быть, давно ищут его, но Аня настояла на своем: с ребенком следовало гулять, это она знала твердо. К тому же, на обратном пути стоило зайти в магазин и прикупить парню теплую куртку, Казик по-прежнему ходил в джемпере, под который Аня заставила его надеть несколько футболок.
        Они заранее решили, что Казик не пойдет вместе с ней в учреждение, а подождет на детской площадке, после чего они зайдут в кафе-мороженое и отправятся за покупками. Единственное, что могло вытащить напуганного ребенка из дома - это мысль о том, что худенькая слабая Аня должна будет тащить сумки одна.
        Проходя мимо старой телефонной будки, с которой Вадим рекомендовал звонить на тот свет, они увидели ползающую на коленях соседку, упорно ищущую что-то в траве. При виде Ираиды Александровны у Казика чуть было не случился приступ, но Аня взяла его за руку и, что-то рассказывая, увела прочь.
        - Вернемся сюда вечером, когда народа будет поменьше,- сквозь зубы прошипела она, миновав страшное место,- я же предлагала позвонить вчера. Что же ты отказался?
        Рассказывать про обретенную мобилу Аня пока поостереглась. К тому же, кто вообще сказал, что она в рабочем состоянии, лукавый перевозчик мог запросто запудрить ей мозги, всучив дешевую трубку из ларька. А потом попробуй докажи, что не верблюд.
        ЖСК располагался на втором этаже дома, первый этаж которого занимал продуктовый магазин. Назначившего ей встречу человека она приметила на расстоянии. Среднего роста блондин в мягком орехового цвета полупальто с белым шарфом стоял, вальяжно опершись о стену. Увидав Аню с ребенком, он приветливо замахал ей рукой и, подойдя, формально чмокнул в щеку.
        - Не смущайтесь, что я так запросто. Сами понимаете. Маскировка. Яша вас как раз так и описал: изящная, во французском стиле. Кстати, мой любимый тип женщин. Казик побежал на игровую площадку, холеный незнакомец, вытащив из кармана пачку марки L&M Slims, угостил Аню и взял сигаретку себе.
        - Яша просил передать вам это,- мельком оглянувшись по сторонам, блондин извлек из-за пазухи пухлый конверт.- Тут на две тысячи долларов. В рублях, понятное дело, чтобы вам не возиться с обменниками. Но если хотите, в дальнейшем будем присылать и в долларах. От вас требуется раздобыть одну или две монеты, лучше от разных дилеров. По нашим данным, не только фирма «Навь» умеет изготавливать черные монеты, этим промышляют еще несколько контор, мы не знаем, кто эти люди и где находятся, но на месте вам легче установить с ними контакт. Нам важно найти и прощупать все каналы, по которым осуществляется связь.
        Монеты вы должны будете поместить в особое место, которое я вам укажу. Не беспокойтесь, найти его не сложно. Вы должны просто взять любую банку с завинчивающейся крышкой, подойдет из-под кофе, положить в нее монету и оставить…
        Где фирма «Навь» располагается, знаете?
        Аня утвердительно кивнула головой.
        - Вот, а если из нашего мира глянуть, «Явь» почти что напротив будет. На другом берегу, в высотном здании, что правее, если Нева за спиной остается. Правда, в вашем мире Володарского моста нет…- Он задумался.
        - А мост разве Володарским называется?- Удивилась Аня.
        - У нас Володарским.- Агент окинул Аню непонимающим взглядом: 332 метра в длину, 27,4 в ширину. Наиважнейший элемент города, можно сказать. Живого города… Впрочем, не суть. Ваше дело - добраться до Октябрьской набережной со стороны Веселого поселка, вот адресок, чтобы не забыть.
        Входите в здание, внизу на первом этаже будут почтовые ящики. Тот, что под номером 777, всегда открыт. Ставите туда посылку.- Он обворожительно улыбнулся.- Тратьте деньги, как посчитаете нужным, ваша работа будет оплачена, можете даже разок съездить к своему дорогому, когда в центре посчитают нужным увидеть вас лично, вам пришлют деньги на покупку тура. Только, умоляю, постарайтесь без самодеятельности, Яша считает вас очень ценным агентом, и я склонен доверять его выбору.- Он вздохнул, обворожительно улыбаясь:
        - Иными словами, соберетесь в наши края, пожалуйста, оставьте сообщение об этом на том же месте и тем же способом, что и будете отправлять монеты, чтобы мы могли проконтролировать патрульные катера и ничто не омрачило бы вашего путешествия.
        Глава 26
        Суббота. Родительский день
        Устрою танцы
        В последней инстанции.
        А.Смир
        Днем Аня и Казик отправились погулять в парке, где еще с лета не успели убрать аттракционы. Катались на колесе обозрения, качелях и каруселях. Поочередно гребли на лодке. В следующий раз Аня обещала взять катамаран, хотя, скорее всего, у Казика не дотянулись бы до педалей ноги.
        Когда Аня и Казик, нагруженные покупками, возвращались домой, их ждал странный сюрприз: в дверях торчала записка. Водитель, подвозивший в прошлый раз Аню по дороге из фирмы, обнаружил забытую сумку и теперь горел желанием вернуть пропажу, для этого Ане следовало позвонить по указанному в записке телефону.
        - Ну, слава Богу, теперь обнаружатся, наконец, Яшины бумаги, и все встанет на свои места. Во всяком случае, можно будет не догадываться больше, что именно хотел сказать этот странный человек, из-за чего он рисковал жизнью.
        Однако с находкой пришлось повременить, так как водитель хотел встретиться вечером в среду, когда нужно было ехать на кладбище, покупать монеты. Аня твердо решила не тратить попусту деньги и взять только три монеты - одну для «Яви», другую для папиного друга химика и третью себе про запас, если чертов телефон откажется работать, как надо.
        Кстати, о телефоне. Вот ведь проклятая штука, руки так и тянули его из кармана, пальцы льнули к клавишам. А сам красненький аппаратик то и дело разевал большой рот, точно птенец клюв, прося позвонить по нему.
        Подождешь, Дима и так понимает, что я добралась и все нормально, а то повадишься звонить, с моей болтливостью никаких денег не хватит. Впрочем, монетами выходило дороже, так что она все же выгадывала. Да и держать при себе мобильник удобнее уже потому, что не надо никуда ходить или ждать темноты, чтобы позвонить.
        И тут ее осенило, Аня сообразила, как можно и проверить телефон, и не затратить на эту проверку денег - она подозвала Казика и, сунув ему трубу, предложила прямо сейчас позвонить родителям.
        - Только одну минуту, у меня на счету и так немного денег, и когда удастся пополнить, еще неизвестно.
        Очень удивленный, мальчик принял трубку и вскоре уже счастливо улыбался, отвечая на нехитрые вопросы заботливой мамы. Аня стояла над ним, следя за движением секундной стрелки.
        - Все, заканчивай. Пошли последние десять секунд. Прощайся.- Предупредила Аня, успев разъединиться за пару секунд до окончания минуты.- Удачно!
        - Ну, теперь давай мне одну монету.- Аня была очень довольна собой: и телефон работает, и обещание выполнила. Мальчишка давит довольную лыбу. И теперь у нее появится образец контрафактной продукции. Впрочем, в последнем, конечно, уверенной быть нельзя: вполне возможно, что у Казика легальная монета «Нави». Хотя какая разница, она же не эксперт, чтобы отличить поддельные монеты от подлинных. Потом Яша и блондин-связной ясно дали понять, что не станут судить ее слишком строго, главное, что она старается. Нумизмат она, что ли, монеты различать?! Не королевское это дело.
        Казик виновато улыбнулся, заискивающе заглянул в глаза.
        - Что случилось?- Насторожилась Аня.- Ты же сам предлагал мне три монеты. Обещал за просто так, а теперь не хочешь отдать всего одну, да еще и в обмен за разговор, по моему мобильнику?!- Ее возмущение не знало предела. Впрочем, Казик был всего лишь ребенком, ребенком, возможно, не имеющим никакого представления о честности и не собирающимся поддерживать договоренности.
        Ане представилось, что сейчас, разозлившись на мальчика, она выгонит его на улицу, и там он чего доброго помрет от холода и голода. Невинный ребенок, даже не понявший, чего от него хотят!
        - Куда ты дел монеты?- она присела на корточки рядом с мальчишкой, внимательно заглядывая ему в глаза.- Потерял? Давай тогда вспоминать, где ты их в последний раз видел? Ты ведь не выходил из квартиры? Ведь не выходил? А?- Ее охватило отчаяние.
        - Я же вам еще вчера говорил, тетя, что деньги я потерял у той будки, когда дядька в черной куртке застрелил Ираиду Александровну. Я испугался, убежал, а монеты там остались.- Казик заплакал.
        - Кого пристрелил? Кто пристрелил?- Теперь Аня поняла: подобранный ею на улице мальчишка был безумен, не случайно же на его доме ребенка торчала надпись «специализированный». Привела шизоидного паренька и теперь хочу получить с него монеты. Интересно, это у кого из нас крыша поехала? У ребенка, который видит во сне убийства, или у меня, поверившей, что в руках беспризорника может оказаться клад?.. Но, с другой стороны, я же сама видела.
        - Ну, я же говорил. Мужик в черной куртке, высокий, ресницы белые, веснушки. И тетя Ираида Александровна, которая утром у будки в траве копалась…
        - Мертвая копалась?- Ане вдруг сделалось так тошно, как уже давно не было.
        - Не знаю, может, и мертвая. А может, промазал. А ты меня теперь выгонишь?- Казик смотрел на Аню широко раскрытыми доверчивыми глазами, так что той вдруг сделалось стыдно.
        - Не выгоню. Хотя странно все это, конечно.- Она вздохнула.
        Мужик, выдаваемый Казиком за убийцу и грабителя, сильно смахивал на Вадима, которого хитрый парнишка мог заприметить, когда тот забегал к Ане. Соседку он видел несколько раз, и в том, что в качестве жертвы назвал ее, тоже не было ничего удивительного. Описать двух малознакомых людей, на это особого таланта не требуется.
        Настораживало другое: реакция Ираиды Александровны, когда Аня рассказывала ей сон Казика. Она словно упорно пыталась что-то вспомнить, сопоставить с собственной памятью или ощущениями. Но если, как говорит Казик, убийца промахнулся, отчего сама Ираида Александровна не помнит о произошедшем? И почему, когда Аня рассказала ей историю Казика, она кинулась на улицу? Без одежды, между прочим, кинулась. И потом, остальное ведь она видела сама. Не спала, не бредила, в присутствии реального живого свидетеля - Казика. Она видела, как Ираида Александровна ползала на коленях, отыскивая что-то в траве…
        Все это было очень странно. Впрочем, не страннее, чем звонить на тот свет и спать со своим умершим мужем.
        На следующий день Казик без запинки повторил свой рассказ, добавив к нему лишь пару незначительных деталей. Так что Аня невольно усомнилась в пословице «утро вечера мудренее».
        Целый день ребенок дулся на Аню, запершись с телевизором в гостиной, откуда выходил только в туалет или поесть.
        Аня понимала, что мальчику не нравится, что она продолжает проверять его, но история была настолько странной, что Аня не знала, что тут можно сказать. Наверное, следовало как-то дать понять Казику, что она верит каждому его слову. Но кто даст гарантию, что тогда он не будет каждый день придумывать себе новые ужасы, после которых Аня должна будет ходить вокруг него на цыпочках, потворствуя вранью?
        Еще не решив до конца, можно ли верить Казику, она помыла посуду и, взяв с собой немного денег, отправилась на кладбище, где находилась, теперь уже бессмысленная, могила Дмитрия, и сбывал по сходной цене валюту смерти Вадим.
        Из рассказа Казика она поняла, что Вадим, хотя и просил мальчика отвести его к маме, понятия не имел ни кто настоящая мама Казика, ни у кого он живет. Дилер обнаружил находящийся на его участке контрафакт и решил прищучить преступную семейку. Во всяком случае, он ни словом не обмолвился о вчерашнем происшествии Ане и был, как обычно, разговорчив и весьма любезен. Отоварившись у Вадима одной из первых и взяв не три, как она планировала заранее, а целых четыре монеты, Аня поспешила побыстрее забраться в маршрутку и уехать, пока опомнившийся меняла не кинулся ее провожать. После рассказа Казика она ощущала исходящую от этого человека опасность и не собиралась выяснять, насколько права в своих предположениях.
        К тому же, отправься Вадим провожать ее, он мог увидеть Казика, и тогда уже Ане пришлось бы объяснять, откуда у малолетки взялись монеты, да еще и неустановленного образца.
        А кстати, откуда?
        Переезжая через Троицкий мост, а точнее, вяло переползая от одного берега до другого, двигаясь среди таких же усталых и замордованных постоянными пробками машин, Аня увидела, как невысокий мужичок в дрянной болоньевой куртке с капюшоном спрыгнул с моста в воду, Аня было вскрикнула, провожая самоубийцу взглядом. Но никто не остановился, ни в одной машине не открылось дверцы, никто не выскочил на мост посмотреть в воду.
        Впрочем, не успела высказаться о человеческой черствости, не успела позвонить в милицию, как… Аня протерла глаза, но те видели то, чего не могло быть. Того самого мужичка в куртке с капюшоном. Несостоявшийся самоубийца глядел на воду, где еще, казалось бы, не успели разойтись круги от его недавнего падения.
        Раз! И мужчина перелез через перила и вновь бултыхнулся в воду. Анне даже показалось, что она слышит всплеск воды. И вот он уже снова стоит на мосту, недоуменно почесывая затылок и, по всей видимости, пытаясь понять, как это он умудрился промахнуться, пролетев мимо реки?
        За то время, что Анина маршрутка преодолевала страдающий неслабым запором мост, самоубийца умудрился совершить еще пять неудачных попыток свести счеты с жизнью. Из своих машин люди со скучающим видом телезрителей, волей судьбы вынужденных смотреть заунывный бразильский сериал, наблюдали за борьбой жизни со смертью.
        Окончательно сбитая с толку, Аня вернулась домой, намереваясь первым делом потолковать с Казиком. Мальчика дома не было.
        Глава 27
        Шпионские страсти 2
        Говоришь лишь о небесном,
        Ты не бес ли?
        А.Смир
        Не зная, что предпринять и где искать ребенка, Аня сбегала к соседке, но та была пьяна и не могла ответить ни на один ее вопрос. Обращаться же в милицию Аня пока остерегалась, так как понимала, что Казика отберут от нее и насильно вернут в приют.
        Подождав немного дома и оставив на столе записку, что скоро вернется, Аня позвонила нашедшему сумку водителю и договорилась о встрече. По странной прихоти судьбы, тот жил недалеко от Октябрьской набережной - места, которое блондин определил как почтовый ящик. Поэтому, отыскав на кухне пустую банку из-под кофе, Аня с большим сожалением положила в нее одну из свежеприобретенных монет и, поймав у дома тачку, отправилась на выполнение своей шпионской миссии.
        Когда Аня устанавливала банку в «почтовом ящике», ей неожиданно сделалось дурно, земля на секунду выскочила из-под ног, и она со вздохом повалилась на землю. Как долго длился обморок? Скорее всего, минуты, потому что тело еще не успело задубеть на холоде. Аня ощущала легкую тошноту, но, возможно, это от голода. К слову, если уж хватает сил накормить ребенка, отчего было бы не поесть и самой.
        Собрав силы, Аня выбралась из отмеченной незримой печатью «Яви» высотки и, борясь с дурнотой, побрела отыскивать дом, в котором жил водитель. Было еще не очень темно, но лезть в карман за мобильником, чтобы определить время, не хотелось. К слову, водитель должен был ждать ее у себя дома, а не на улице, а значит, к нему можно было и опоздать.
        Она позвонила, только отыскав нужный дом. Ее ждали, но в квартиру не пригласили и, выяснив, где Аня находится в данный момент, водитель вынес ей сумку.
        - Я вам что-нибудь должна?- Аня сунула руку в сумку, обнаруживая в ней сложенные вдвое листы.
        - Нет, что вы. Спасибо, что заехали. А то днем столько работы…- Водитель, действительно, выглядел утомленным, и Аня не стала задерживать его дольше. Впрочем, любопытство оказалось сильнее, чем она себе это могла представить, и Аня, заглянув в ближайший кафетерий, заказала чашечку двойного эспрессо и устроилась в уголке, разложив перед собой Яшины листки.
        В кафе играла приятная музыка. Несмотря на поздний час, было занято три столика, за соседним сидела молодая женщина тридцати пяти-сорока лет, в розовом стильном пальто, с уложенными в изящную прическу ухоженными золотистыми волосами. Рядом с ней сидел высокий мужчина лет пятидесяти в зеленой фетровой шляпе с аккуратно подстриженной бородкой клинышком. Столик у бара занимала девица с ноутбуком, ближе к туалету двое подростков с мрачным видом тянули пластмассовыми мягкими трубочками коктейли.
        Аня глотнула кофе, и неожиданно ее снова повело. Стены кафе завибрировали, очертания предметов сделались резче, стало жарко и невыносимо душно. Она попыталась встать и попросить воды, но вместо этого ноги подломились, и девушка повалилась на пол.
        Очнулась Аня все в том же кафе, женщина в розовом пальто подносила к ее лицу ватку с нашатырем. Ее спутник держал на своих коленях Анину голову.
        - Вам лучше, дорогая?- Приятный участливый голос успокаивал и одновременно вселял некий оптимизм.
        Все еще борясь с дурнотой, Аня позволила, чтобы ее усадили за стол. По всему телу гуляли мурашки, руки, ноги, спина, шея, казалось, утратили кости, сделавшись излишне мягкими.
        - Что со мной?- Еле ворочая языком, поинтересовалась Аня.
        - А вот это мы как раз и хотим предложить вам выяснить,- не сказала, а скорее пропела женщина.- Я директор частной клиники «Доктор Август», это в двух шагах отсюда. Давайте зайдем прямо сейчас, и там мы с Михаилом Евграфовичем вас осмотрим. Что скажете?
        - Что вы, не надо!- Аня попыталась встать, но это было не так просто сделать.
        - Дорогая, вы принимаете какие-нибудь наркотические препараты?- Поинтересовался Михаил Евграфович, массируя Ане правую руку.
        - Нет, что вы…
        - М-да.… Судя по отсутствию характерного запаха, и не пьете…- Он задумался.- На отравление вроде как не похоже, но может быть все, что угодно.
        - У меня уже все прошло.- Аня снова сделала попытку прекратить разговор, но навязчивая парочка и не думала оставлять ее в покое.
        - Да мы просто как врачи не можем позволить вам ходить по городу в таком виде!- всплеснула руками дама.- Хотите умереть от менингита? Или, возможно, это какой-то дикий авитаминоз. Да мало ли что такое. Где вы живете?
        Аня послушно назвала адрес.
        - Другой конец города!- Не удержался от восклицания Михаил Евграфович.- Может кто-нибудь заехать за вами?
        - Пожалуй, что нет, или может…- Аня вспомнила про отца,- хотя… надо позвонить…
        - Понятно. Милая девушка, если мы сейчас отпустим вас, следующий приступ может произойти под колесами КАМАЗа, и тогда, боюсь, никто уже не сможет вам помочь.
        - Но частная клиника, это же так дорого…- Продолжала по инерции сопротивляться Аня, прекрасно понимая, насколько правы случайно подвернувшиеся ей врачи. И какая вообще удача, что рядом с ней оказались именно они, а не парочка карманников. Вот и медицинская клиника под боком… Если что, не выбросят полудохлой на улицу, как минимум, дадут отлежаться.
        - Кто говорит об оплате?- удивленно подняла брови дама.- Для начала нужно определить, что с вами происходит. А укольчик глюкозы или витаминов я в состоянии вколоть вам за счет клиники. Другое дело, если потребуются импортные лекарства или дорогостоящие анализы. Но, в любом случае, это не сегодня. Пока же я могу только предложить померить давление, сделать анализ крови, ну и вообще, произвести осмотр. За это время ваш знакомый успеет добраться до нас и заберет вас, либо я позволю вам остаться в клинике на всю ночь, чтобы вы могли отлежаться там. А утром спокойно уйдете.
        Аня была вынуждена подчиниться и, поддерживаемая с двух сторон новыми знакомыми, шатаясь, побрела в сторону дома с яркой рекламой, на которой красовался улыбающийся гном в медицинском халате с огромным градусником в руках. Над гномом горело оранжевым светом название «Доктор Август».
        Глава 28
        О том, что можно привезти с того берега
        Был в чести
        У нечисти.
        А.Смир
        - Вы беременны, дорогая моя! Поздравляю!- Сообщила ей после тщательного осмотра врачиха.
        - Я что?- Аня вытаращилась на нее.
        - Она что?- удивился не менее Ани Михаил Евграфович. Хотя уж кого-кого, а его Анина беременность абсолютно не касалась.
        - Бе-ре-менна…- повторила и в свою очередь удивилась добродушная врач. Они оба переглянулись. С видом людей, обнаруживших Клондайк и не поверивших своим глазам.
        - Ты уверена, Людмила? С такими вещами не шутят, посмотри еще раз.
        - Да уже везде смотрела, и тест три раза делала. Она беременна, это как дважды два.
        - Но как?- спросила Аня, у которой единственный сексуальный контакт за ближайшие несколько месяцев произошел буквально вчера, причем, с умершим мужем.
        - Каким образом?- Еще раз переспросил Михаил Евграфович так, словно история жизни Ани с ее трагедией и последующими нелегальными вылазками на тот свет лежала перед ним на столе.
        - Ну, каким образом дети появляются, тебя учить, что ли?- Врачиха сияла.
        - Но ведь уже много лет в этом городе не зафиксировано ни одного случая беременности!- Михаил Евграфович был потрясен, и вместе с тем глаза его излучали такое счастье, словно отцом ребенка был он сам.
        - Как ни одного?- не поняла Аня.
        - Ну, так. А вы, что ли, по улицам не ходите, на людей не смотрите? Видели за последние несколько лет хотя бы одну беременную женщину? Толстых - пруд пруди, а вот чтобы реально беременных?
        Аня пожала плечами, последнее время она вообще ничего не замечала вокруг себя.
        - Какой срок?- Михаил Евграфович нежно взял руку Ани с таким почтительным видом, прощупывая пульс, словно лежащая перед ним была по меньшей мере королевской крови.
        - Недели две есть точно.
        - Но это невозможно!- возмутилась Аня.- У меня действительно был секс, но только вчера, а до этого…- она попыталась вспомнить день аварии, но даты крутились в голове, не желая выстраиваться в календарь. Позабылась даже дата собственной свадьбы.
        - Очень может быть,- Михаил Евграфович оторвался от созерцания Аниного пульса и теперь властными движениями начал ощупывать ее живот.
        - Что значит это ваше «очень может быть»?- Аня попыталась подняться, но ее тут же уложили обратно.
        - А то, что в городе, в котором не беременеют даже кошки, вполне может появиться женщина, плод которой развивается с непривычно большой скоростью.
        Аня вспомнила про неудавшегося самоубийцу и прикусила язычок. Действительно, вокруг нее каждый день происходили такие события, после которых известие о беременности было мелочью.
        - А люди знают, что в городе никто не рожает?- Аня позволила врачам еще раз осмотреть себя, собираясь с мыслями.
        - Эту информацию приказано держать в тайне, но… я думаю, странно было бы, если бы ни кто не догадывался…- Женщина-врач вымыла руки в раковине и вернулась к Ане.- Вот что, дорогая, поскольку ваша беременность - в этом городе явление, можно сказать, уникальное и потому, что она единственная, и потому, что она необычная… Вот такое мое предложение: мы с Михаилом Евграфовичем будем наблюдать вас вдвоем, совершенно бесплатно,- пресекла она готовый сорваться с уст Ани правомерный вопрос об оплате.- Если хотите, можете оставаться жить здесь, мы обеспечим вас всем необходимым, можете приезжать на консультации, но тогда вызывайте нас при любом бо-бо. Я не хочу потерять этого ребенка. Надеюсь, вы понимаете саму меру ответственности за происходящее.
        Аня пристыжено кивнула.
        - Но как же дети… никто не беременеет, а в городе полно детей?
        - Все так, но поверьте, дорогая, это и для нас загадка.- Развел руками Михаил Евграфович,- дети действительно появляются в городе, причем, много маленьких, но никто не признается, что рожал их. Дети словно спускаются с неба. Но… Уверяю вас, ни в одном роддоме давно уже никто не рожает, ни в одной женской консультации никто не наблюдается по поводу беременности, там лечатся от венерических заболеваний, ставят бесполезные спиральки, получают справки в бассейны и санатории… Все!
        - И вот еще…- врачиха покопалась в карманах и, вытащив визитную карточку, вручила ее Ане. На визитке значилось: Людмила Васильевна Роттер, генеральный директор клиники «Доктор Август», даны мобильный, рабочий и домашний телефоны.
        - Звоните в любое время дня и ночи. Любые вопросы, продукты, лекарства. Мы все возьмем на себя. И еще, ради Бога, не обращайтесь больше ни в какую другую фирму, и по возможности не сообщайте властям. Мы ведь не знаем, почему в этом городе никто не может забеременеть. Может, правительство проводит какие-нибудь эксперименты. Может, опять что-то коротнуло в Лисьем носу. В любом случае, никто, кроме нас троих, ну и отца ребенка, разумеется, не должен знать о происходящем.
        - И мне тоже обязательно звоните,- Михаил Евграфович протянул свою визитку.
        - Может, все-таки останетесь?- с надеждой в голосе переспросила Людмила Васильевна, но Аня была вынуждена отказаться - домой мог заявиться Казик, не хотелось, чтобы мальчик сбежал опять.
        Глава 29
        За черными монетами
        От этих дел
        Черт поседел.
        А.Смир
        Казик вышел из дома почти что сразу же за Аней. Конечно, он не должен был бы вот так убегать на ночь глядя, убегать, не сказав ни слова, ничего не объяснив. Но он понимал, что подвел Аню, пообещал три монеты и не дал ни одной. Жадина, а ведь в подвале пятиэтажки, что рядом с домом ребенка, у него закопана целая банка с такими монетами. Аня добрая, она его не бросила, одежду купила, со своего мобильника дала позвонить. Таких, как Аня, может быть, на всем свете больше нет, а он…
        Над этой проблемой Казик думал, сидя на песочнице, пока на улице не зажглись фонари. Монеты нужно было по справедливости поделить с Аней. Поделить поровну, или выдавать ей по нескольку штук, на первое время.
        В прошлый раз, когда его чуть ли не насильно затолкала в будку толстая тетка, отец говорил что-то важное. Что же? Казик попытался сосредоточиться. Отец говорил о… нет, это было очень, очень сложно. Отец говорил о сохранении энергии, говорил о том… нет, Казик никогда не сумеет повторить всех умных слов, которые пытался втолковать за одну минуту папа. В памяти осталось только одно - мы встретимся, обязательно встретимся, но не так, как это делала Аня, то, что сделала Аня, было неправильно. Отец говорил о том, что Аня потратила большие деньги только для того, чтобы пересечь барьер и оказаться на пару часов в их мире.
        Скоро она потратит все средства, и тогда ее сделают рабой, она должна будет служить фирме, получая право на редкие звонки.
        «Нельзя тратить силы впустую,- настаивал отец.- Для того, чтобы пройти через барьер, необходимо собрать всю свою любовь, все свои силы, после чего можно будет перейти, но уже навсегда».
        Нет, Казик определенно не понял половины из сказанного ему отцом, последнее, что он уловил, была просьба - дать возможность папе поговорить с Аней и объяснить все ей. И, если Аня окажется достаточно умной… Может быть, тогда она разберется, что нужно сделать, и поможет ему, Казику, вернуться к родителям.
        Папа особенно настаивал на том, что именно он - Казик - должен вернуться к родителям, а не они к нему.
        - Почему же вы не можете прийти за мной?- Спрашивал мальчик и не находил ответа. Нужно было еще столько всего сказать отцу, о стольком спросить, но, как назло, у Казика не было больше ни одной монетки.
        Что же делать? По уму, следовало дождаться Аню и честно объяснить ей про деньги. Только вот захочет ли она общаться с ним после того, как заберет черные монеты? Конечно, можно оставить Аню на улице, а самому спокойно пролезть через окно в подвал, взять оттуда штук десять монет и затем опять закопать. Но Аня ловкая и тонкая, она без проблем пролезет за ним и отберет все.
        И тут Казик понял, что нашел решение вопроса - толстая соседка, которая вчера спасла его от страшного дядьки. Не побоялась пистолета, подставилась под побои. Конечно, тетке за такую помощь тоже пришлось бы выдать денежку, но зато при ее габаритах она нипочем не пролезла бы в подвальное окошко.
        Приняв решение, Казик поднялся на пятый этаж и сразу же позвонил в квартиру Ираиды Александровны, предложив ей свой план.
        Конечно, мальчик понятия не имел, где находится его дом ребенка, но зато он помнил его номер, и по номеру тетка с легкостью отыскала адрес в большом желтом справочнике.
        Потом они оговорили сумму, которую Ираида Александровна должна была получить за сопровождение и охрану, после чего вышли на улицу. В отличие от Ани, Ираида Александровна сразу же повела Казика в сторону метро, и он, нечего делать, поплелся за ней. Новенькая курточка с серебряными пряжками очень шла мальчику. На нем были надеты синие утепленные джинсы и серебристые кросовки с двумя липучками. В таком прикиде уже никто не смог бы признать в нем детдомовского ребенка.
        Тем не менее, Казик сразу же решил, что не будет подходить близко к опасному зданию. Тетку же он заставил поклясться, что она подождет его на детской площадке и не полезет к его кладу.
        Так что, все шло вполне нормально. В метро Ираида Александровна прошла через первый турникет, махнув контролеру пенсионным. Казика она протолкнула перед собой, так что тот вылетел к самому эскалатору и застыл перед ним, не решаясь ступить на резво ползущие вниз ступени. Вообще-то метро он уже видел, но было это давным-давно, в ту счастливую пору, когда Казик жил с родителями. Воспоминания навалились снежной лавиной, вышибая непрошенные слезы.
        Нет, так не пойдет, нужно собраться,- успокоил он сам себя и протянул руку Ираиде Александровне.
        Они спустились вниз на платформу с голубыми дверями, затем, сидели в поезде, наблюдая за другими пассажирами, потом снова спускались по каким-то ступеням и пересаживались в другой поезд, снова ехали. Казик уже решил, что они никогда не доберутся до места, начал подозревать, что тетка специально пытается заморочить его, завести куда-то и бросить, но тут Ираида Александровна, кряхтя, поднялась со своего места, увлекая за собой Казика. Вместе, как друзья или близкие родственники, они поднялись по эскалатору вверх, при этом было смешно наблюдать за тем, как другие бедолаги спускаются в самый низ метро.
        Ираида Александровна придержала перед Казиком тяжелую дверь, и они наконец оказались на улице.
        - Так, дай сообразить,- тетка огляделась, отыскивая названия улиц.- Ага, кажется, поняла. Сюда.
        Они обогнули стеклянный киоск с цветами, и Казик вспомнил, как однажды папа подарил маме желто-оранжевую розу, назвав ее чайной. Тогда еще Казик подумал, что сейчас мама опустит цветок в чашку и загрустил, но мама поставила розу в вазу и поцеловала папу, а затем Казика.
        «Хорошо получилось бы принеси я такой же цветок Ане»,- подумал Казик. Но своих денег у него не было, а просить Ираиду Александровну он не решился.
        Казик издалека увидел ворота дома ребенка и резко свернул в соседний дворик, стараясь даже не смотреть в опасном направлении, на всякий случай втягивая голову в плечи и стараясь держаться в тени своей дородной спутницы.
        - Все. Дальше я сам.- Казик оглянулся и, усадив Ираиду Александровну на скамеечку под большим выцветшим грибком, побежал в сторону дома.- Не оборачивайтесь!- Крикнул он на ходу.
        - Не буду, уговор дороже денег.- Громогласно заверила его Ираида Александровна, вынув из кармана крохотное зеркальце.
        Она успела заметить, как мальчик метнулся к кусту сирени, как пробежал под его прикрытием до ближайшего подвального окна и, должно быть, скрылся в нем.
        - Неплохо для молокососа,- улыбнулась Ираида Александровна и, поднявшись, потопала к дому.
        Настоящие беспризорники, подолгу живущие в подвалах и на чердаках домов, прекрасно знают, что в любом подвале есть не только крохотные оконца на уровне земли, но и вполне удобные цивильные двери со ступеньками, по которым можно, не ломая ног и не пачкая одежды, спокойно спуститься в подвал.
        Именно этой дверью и воспользовалась Ираида Александровна, застав мальчика в момент, когда тот только-только раскопал заветную жестянку.
        - Не глупи, Казимир, мы же оба понимаем, что маленькому мальчику нельзя иметь столько монет. Будешь хорошим, и я позволю тебе звонить домой. Будешь плохим - и плакали твои денежки. В смысле, были ваши, стали наши. И ничего ты не докажешь, и никакая Аня на помощь не придет. А если и придет, что эта шмокодявка может против меня? Ничего. От комара больше вреда, чем от твоей Анечки.
        Ираида Александровна шагнула в сторону Казика, тот рванул к выходу, но было уже поздно, здоровенная лапища легла на плечо мальчика, ухватила за капюшончик, и вот он уже в руках кошмарной тетки. Что-то тяжелое примяло Казика сверху, пахнуло перегаром и гнилыми зубами, мальчишка взвыл, и в следующее мгновение жестянка вылетела у него из рук, сам же он шлепнулся на земляной пол, стараясь ухватить ненавистную грабительницу за платье. Тщетно, Ираида Александровна выдернула подол, перешагивая и чуть было не наступив на Казика. Понимая, что она сейчас уйдет, оставив его одного, Казик завопил что было сил и, бросившись на тетку сзади, принялся дубасить ее кулаками.
        - Пшел вон, щенок!- Гаркнула Ираида Александровна и лягнула мальчишку ногой. Казик отлетел в сторону, в боку что-то хрустнуло, но он снова предпринял попытку остановить ворюгу, на этот раз схватив толстуху за руку и впившись зубами в запястье.
        - Ах ты!- Тетка взвыла от боли, со всей силы отбрасывая мальчика к стенке. Голова Казика тюкнулась о каменную преграду, заполняя мир всепоглощающей болью. Померк свет, и крохотная душа ребенка беспрепятственно вышла сквозь трещину в черепной коробке, инстинктивно устремляясь куда-то вверх, к льющемуся сквозь нависшие над городом тучи незримому свету.
        Чпок. Душа столкнулась с непреодолимой преградой и кубарем полетела вниз. Раз. Она успела влететь в растворенный мальчишеский череп до того, как трещина успела захлопнуться и мозги вернули себе способность соображать.
        Казик медленно приходил в себя, ощущение смертельной опасности так и не пришло к нему, несколько отдаленно он помнил о том, что почти вырвался. Не хватило только сил, совсем чуть-чуть, как и говорил папа. Нужно срочно связать Аню с папой, и чтобы папа все объяснил Ане.
        И тут Казик вспомнил, как здоровенная тетка отобрала у него монеты, и как он дрался с ней, и она победила.
        Казик прислушался, но в подвале, не ощущалось никакого движения. Должно быть, Ираида Александровна давно уже убралась восвояси. С улицы доносились шаги и голоса, где-то мяукала кошка, фырчал мотоцикл. Казик был совершенно один. Маленький мальчик без взрослых, без денег.
        Устроившись у стены, где его только что пытались убить, он свернулся калачиком и задумался.
        Наверное, следовало вернуться в дом ребенка, но второй раз оттуда будет уже не выбраться. Потом Казик нащупал в кармане ключ. Ключ от Аниной квартиры, и на душе сделалось особенно погано.
        Нет, определенно, он должен вернуться к ней. Вернуться, хотя бы для того, чтобы все объяснить и отдать ключ. Вернуться для того, чтобы сказать, что его папа, талантливый физик, придумал какой-то путь, по которому он, Казик, а может быть, Аня и Казик могут вернуться домой.
        Глава 30
        Новые друзья
        Здесь нечисти не счесть.
        А.Смир
        С собой Ане был выдан целый пакет дорогущих лекарств, витаминов, настоек. Кроме того, Людмила Васильевна настаивала, чтобы подопечная хорошо питалась, а также заставила продиктовать все телефоны и доставила ее домой на машине. Впрочем, последнее было необходимо не столько ради спокойствия и безопасности единственной беременной женщины в городе, сколько для уверенности, что пациентка не наврала адрес, и, в случае чего, не сбежит.
        Очарованная перспективой самостоятельно проследить за развитием плода, Людмила Васильевна суетилась перед Аней, то и дело отзванивая по мобильнику кому-нибудь из своих сотрудников, прося их приехать к Ане помыть пол, сбегать за продуктами или приготовить еду.
        Было необходимо, чтобы с будущей мамой на дому проводились физкультурные занятия по особой, давным-давно разработанной самой Людмилой Васильевной программе.
        Она не спешила забрать Анечку к себе в клинику, поскольку понимала, что та не должна нервничать - это могло повредить плоду, а вредить Людмила Васильевна не собиралась. Неприятностей стоило ждать и со стороны давнего друга и коллеги Михаила Евграфовича, который вечно сотрудничал с различными сомнительными организациями и вполне был способен теперь проболтаться.
        Почему же в таком огромном городе несколько лет не было отмечено ни одного случая беременности? Или женщины приучились рожать на дому? Абсурд. В городе полно стоящих без дела родильных домов. Почему женщины перестали беременеть и рожать? Если списать все на отвратительную экологию мегаполиса, то почему нет детей даже у гастарбайтеров, приезжающих из других городов и стран? Куда катится этот мир, и откуда в городе, где никто давно не рожает, полно детей самого разного возраста? Кто пополняет детские дома, если сделать это некому?
        И почему молодые недавно или давно поженившиеся пары не поднимают тревогу из-за отсутствия у них детей?
        Людмила Васильевна не забыла еще, как, казалось бы, совсем недавно, этот вопрос интересовал людей, как она проходила практику в одном из санаториев, куда молодые, не способные по той или иной причине забеременеть женщины, приезжали табунами пить вонючую целебную водичку и без конца проходить сложные дорогостоящие процедуры.
        Она помнила, как лет двадцать назад ее муж ушел от нее только из-за того, что, после двух выкидышей, врачи сообщили ей о невозможности новой беременности.
        Почему же сейчас никто не вызывает скорую по поводу выкидышей? Чего-чего, а этого дерьма всегда было с избытком, особенно на ранних сроках. Вероятно, потому, что реально никто не беременеет?
        И самое главное, почему на эту тему не пишут в газетах, нет ни одной передачи по телевизору, где кто-нибудь из ведущих медицинских светил объяснил бы наконец, что происходит?
        - Отдыхайте, дорогая, завтра я зайду за вами, и мы немного погуляем вместе,- улыбнулась Людмила Васильевна на прощание,- главное, ни о чем не беспокойтесь, я пришлю людей, которые будут во всем помогать вам. Теперь самое главное, чтобы до поры до времени об этой беременности никто не узнал. А то…- она задержалась в дверях,- сами понимаете, если в городе уже много лет нет ни одного случая беременности, а официальные власти молчат, кто знает, быть может, их это устраивает? Может, они сами что-то такое сделали… в общем,- она вздохнула,- не исключено, что, когда животик сделается более заметным, вас придется прятать. Вас и вашего ребенка, Анечка,- она вздохнула,- вы не думали о переезде за границу?
        Аня пожала плечами.
        - Ладно, во всяком случае, до завтра, я позвоню вам в одиннадцать утра, это не очень рано?
        - Звоните.
        Людмиле Васильевне показалось, что Аня вот-вот уснет на ходу, впрочем, ничего удивительного, пациентка сама призналась, что в последнее время мало ела, плюс обмороки, неожиданное известие. Да еще и эта странная во всех отношениях беременность, полных две недели, а девица утверждает, что секс был только вчера, а до этого много месяцев ничего. На выпивоху, которую могли поиметь, пока та пьяная дрыхла, она точно не похожа. На наркоманку тоже. Чего-чего, а этой дряни она вдосталь насмотрелась еще во время учебной практики. Достали.
        Людмила Васильевна по роду своей службы была вынуждена время от времени откачивать и грязных героинщиц, и обдолбанных дорогущим коксом обеспеченных женщин. Аня не подходила ни под одну из известных Людмиле категорий наркуш. Даже на тех, кто пробовал дурь впервые.
        Но если сказанное Аней правда, то даже перерыв гору медицинских пособий, Людмила Васильевна вряд ли отыщет ответ на мучавший ее вопрос. Вряд ли где-нибудь описан случай такого быстрого развития плода, а значит, ей придется идти вместе с Аней от одного дня к другому, шаг за шагом двигаясь в полной темноте и неизвестности.
        У подъезда стояла с зажженными фарами ее машина. Людмила Васильевна набрала номер Михаила Евграфовича, рассказав ему о своих последних распоряжениях и умоляя поискать описанные в специальной литературе похожие случаи.
        Глава 31
        Беременность
        От избытка угольной пыли
        Даже черти стонали и выли.
        А.Смир
        Итак, она беременна. Случилось то, чего, собственно, и хотелось с самого начала. Любимый ребенок от любимого мужчины. Правда, опять получилось все как-то не совсем так. На самом деле, выходя замуж, она надеялась пожить годик-другой только вдвоем, прежде чем у них появится маленький. Но по любому, ребенок без мужа - это все-таки лучше, чем ни мужа и ни ребенка.
        Аня больше не ощущала слабости, исчезло головокружение, испарились холодящие кровь сомнения, что на самом деле она забеременела от мертвеца. Хотя,- Аня мысленно отвесила себе здоровенный щелбан и, прихватив полотенце, отправилась в ванну,- какого, к черту, мертвеца, когда она уже давно убедилась, что смерти в том понимании, в каком о ней принято говорить и думать, не существует. Смерть - безвозвратная потеря. То есть, Диму она не смогла бы вернуть ни при каком раскладе, но от этого он не стал ни хуже, ни менее желаннее.
        Аня уже давно приучила себя думать о Диме как о человеке, переехавшем в другой город, к слову, не слишком-то и далеко, если она умудрилась смотаться к нему и вернуться обратно, потратив на все про все несколько часов. Его можно было вообразить сидящем в тюрьме или на зоне, куда время от времени разрешается приехать, но только не мертвом. С мертвым невозможно разговаривать по телефону, к мертвым нельзя наведываться на выходные, от мертвых, наконец, не беременеют и не рожают.
        Интенсивно растирая тело жесткой мочалкой, Аня представляла, как расскажет ему о ребенке, о своей радости, о том, что теперь их будет трое!
        В конце концов, Дима должен был выбрать имя малышу, признаться, кого он хотел больше: мальчика или девочку. То есть, она должна спросить об этом, а он, разумеется, ответить, что будет рад любому ребенку.
        Вот только как сказать? Для Димки это известие, пожалуй, будет еще более потрясающим, чем для нее, ведь он, поди, уже не ожидал ничего подобного. Быть может, он и не знает, что такое в принципе возможно! Как это у Гарри Гаррисона: «Наши скромные возможности безграничны». Так, и не иначе.
        Смыв с себя мыльную пену под душем, Аня дождалась, пока грязная вода втянется в трубу, и, пустив проточную, уселась в ванну.
        Воспитывать ребенка - не такое уж и простое дело, вот и Казик куда-то подевался, хотя не скандалила с ним вовсе. Может, только внимания мало уделяла, нельзя так с детьми. Взялась, так воспитывай.
        Аня покачала головой.
        Ладно, Казика непременно нужно отыскать. Отыскать и объяснить, что так не делается. И если ему доверены ключи, это еще не значит, что он может шляться где-то целыми днями. Он должен знать, во сколько возвращаться домой, необходимо составить ему нормальное расписание, устроить в школу или садик, что ему подходит по возрасту. И вообще, сколько ему?
        Не имея собственных детей, Аня понятия не имела, как определить возраст ребенка.
        Но даже если бы она видела детей каждый день, маленьких и больших, умненьких и не очень, она не могла бы определить истинный возраст Казимира Полянского - крошечного и щуплого с виду, точно трехлетний ребенок, и умного, что называется не по годам. Наверное, попадись Казик в руки ученых, они заинтересовались бы необычным ребенком. Но этого не произошло.
        Нет, Казик был действительно в высшей степени интересным экземпляром, и где-то в душе Аня догадывалась, что с ним что-то не так, но…
        И все же сейчас следовало думать не о Казике, вернее, не только о Казике. Нужно было думать о себе, своей жизни, о том, на что она собирается существовать с маленьким ребенком? С ребенком, которого нужно будет кормить, одевать. Значит, понадобятся деньги, скорее всего, много денег. А ведь еще необходимо звонить Диме. Звонить и время от времени приезжать. Нужно будет показать отцу его ребенка, а то неправильно это как-то получается. А для этого приехать в запредельный санаторий вместе с ребенком.
        Нет!- от этой мысли ей сделалось жарко.- Собственными руками отнести родное дитя в Царство Мертвых!
        Нужно будет подключить к вопросу воспитания родителей. Встать на учет как мать одиночка, в собесе или где это делается?.. нужно посоветоваться с кем-то.
        Аня окатилась последний раз под душем и, вытираясь, смотрела какое-то время на свой уже зримо округлившийся живот.
        - Наверстываешь упущенное?- спросила она мирно спящий внутри утробы плод, и тот ответил довольным ворчанием.- Если так пойдет и дальше, придется рожать в рекордные сроки. Впрочем, не так это и плохо, беременность - не самое приятное времяпрепровождение, хорошенького понемножку.
        Она взяла халат и, надев его, вышла из комнаты. После того, как в доме появился маленький Казик, Аня стеснялась показываться в натуральном виде.
        Мальчишки все еще не было дома, Аня начала волноваться. Впрочем, не бежать же на улицу с мокрыми волосами. Как сказала Людмила, единственный в городе случай беременности за последние несколько лет. А раз так, то, может быть, ее беременность - это единственный шанс для города получить новый виток в развитии. Новый живой росток, проросшее семечко, которое уже очень скоро потянется к солнышку своим хрупким стебельком, зашуршит, захлопает на ветру первыми листочками, поднимет вверх прекрасный бутон и… Аня увидела алый цветок, количеством лепестков и формой напоминающий лотос. Цветок, аромат которого облагородит Питерский воздух, сделав его живой амброзией, панацеей, лекарством от всех болезней.
        Красота спасет мир.
        Не та красота, которая страшная сила и постоянно требует жертв, к черту такую красоту, к черту в пекло или Богу в рай, в смысле, он-то должен знать, что с ней, с этой страшной, кровавой красотой в дальнейшем делать.
        Ее цветок - будет не жестоким и не добрым, он просто будет, да что там, он уже есть. Есть крошечное семечко, которое с каждым днем станет наливаться свежим соком, пока хрупкая оболочка юной матери не сделается для него тесной, и тогда… целый мир уготовлен тебе, сын мой, целый мир, огромный мир в обмен на крошечный, потерянный тобою рай. Ты вырастешь из своей матери, перерастешь ее приют, сделавшись сильным и прекрасным. Ты явишься в этот мир с тем, чтобы изменить его своим присутствием, и мир сделается лучше и чище или погибнет, не выдержав твоего взгляда.
        С рождением ребенка в мир всегда приходит крупица света, но с рождением этого ребенка, с рождением ребенка в этом мире, мир должен был бы расколоться, преображаясь во что-то иное.
        Иисус не смог пойти против божественных и человеческих законов, не смог обойти стороной единственного на этой земле необходимого человека, то есть, того, кого нельзя, невозможно обойти - собственную мать. Он прошел сквозь нее, получив ее силы и через нее привязанность к земле, любовь к людям.
        Он прожил жизнь, отдал долги и, спустившись в ад, разбил оковы находящихся там узников, привнеся с собой свет и искупив за людей первородный грех.
        Ребенок Ани должен был появиться в мире, где не рождались дети. А что-то новое могло появляться лишь в виде приобретенного. Но Аня не могла еще этого понять. Все, что она хотела, это позвонить Диме и поделиться с ним радостью.
        Она нашарила в сумке крохотный мобильник и, раскрыв его, какое-то время всматривалась в кнопки с цифрами, собираясь с мыслями.
        - Как сказать? Или, быть может, не говорить по телефону, а съездить в «Навь» и купить тур?
        Деньги пока еще есть. Она же купила четыре монеты по три тысячи каждая и еще четыре тысячи израсходовала на куртку для Казика и продукты. Кормить вроде как обещала Людмила, не факт, конечно, что будет, но это ведь ей интересно пронаблюдать за единственной в городе беременностью, так что, пусть и за питанием следит.
        Да, определенно следовало завтра же ехать на набережную Смородины и брать тур. Но до этого времени нужно было отыскать Казика и все же позвонить Диме.
        Позвонить - дело нехитрое, а вот как сказать? Обычно женщины узнают о том, что они беременны, недели через две после зачатия или даже позже. Как объяснить, да еще и по телефону, что она не только сама уверена в своей беременности, а уже и успела проконсультироваться у гинеколога, и та сказала…
        Та сказала, полных две недели… как объяснить Диме, отчего она беременна полные две недели, когда они были вместе только вчера?
        Наконец она не выдержала неизвестности и набрала номер своей собственной квартиры, трубку тут же сняли.
        - Димка! Димочка! Дорогой мой!- зашептала в трубку Аня так тихо, словно боялась побеспокоить еще не рожденное дитя.
        - Аня! Господи! Я все уже передумал, ну почему ты не позвонила, как добралась? Я тут места себе не нахожу, работу закосил, сижу перед телефоном, а ты все не звонишь.
        - Звонки очень дороги, Димка, я же не работаю, мне трудно.- Аня поймала себя на скулящих интонациях попрошайки и тут же заговорила нормальным голосом.- Я люблю тебя, Дима! Я звоню только для того, чтобы сказать, что люблю тебя! Больше жизни! Больше всего на свете! Ты мой единственный навсегда!
        - Аня!
        - Нет, ты послушай меня. Вчера ты сделал меня такой счастливой, такой…- она запнулась, слушая, как по телу бегут незнакомые токи, живот запульсировал, что-то толкнулось изнутри, крохотный пальчик попробовал струну сердца. Аня села, чувствуя, что еще совсем немного, и она упадет мертвая.
        - Аня? Где ты? Я тебя не слышу,- зашевелился в трубке голос мужа.- Аня?
        - Я здесь,- она с трудом перевела дыхание, успокаивая сердцебиение.- Я хотела сказать, что… ой, Димка, я, кажется…- Она опустила взгляд на свой живот,- я беременна.
        Повисла пауза.
        - Дима?- Аня посмотрела на телефон, разговор не прерывался, Дима все еще слушал ее.
        - Дима? Ты меня слышишь? Ты счастлив?
        - Аня,- Димин голос звучал глухо, как со дна огромной бочки.- Аня, этого не может быть.
        - Но это так, я не придумываю, у меня не галлюцинации. Честное слово! Вчера меня одна женщина смотрела, заведующая медицинской клиникой.- Аня подумала, что не стоит говорить об обмороке, чтобы лишний раз не волновать мужа. Он и так далеко и ничем не может ей помочь, а тут еще и такое…
        - И что она сказала?- голос Димы никак нельзя было назвать радостным.
        - Что я беременна…- Аня и сама уже была не рада, что позвонила. Все складывалось не так, как она хотела.- Знаешь что, я еще позвоню тебе или даже приеду. Хочешь, завтра или послезавтра и приеду. Сам посмотришь.
        - Но, Аня… Ты не понимаешь…- теперь его голос звучал чуть ли не обреченно.- Аня, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Неужели ты не понимаешь, что…- неожиданно разговор прервался.
        Аня попыталась набрать номер еще раз, но металлический голос оператора сообщил, что данный вид связи невозможен. Мобильник недвусмысленно требовал бабла, а значит, пришло время встречаться с перевозчиком.
        Аня отложила бесполезный телефон и, вынув из кошелька оставшиеся три монеты, начала одеваться, ругаясь про себя на несовершенство оплаты связи.
        Глава 32
        То, чего не может быть. Чудеса продолжаются
        Старый черт в аду
        Черти чему научил какаду.
        А.Смир
        Аня выскочила из квартиры, сбежала по лестнице на первый этаж, вылетела из подъезда и только тут сообразила, что невольно привлекает к себе внимание. Еще бы, то еле ноги передвигала, через шаг останавливалась, дыхание переводила, а то вдруг летит куда-то как угорелая.
        Не то, чтобы ее сильно интересовало мнение соседей, просто не хотелось, чтобы лишний раз останавливали или привязывались с вопросами. Поэтому весь оставшийся путь до телефонной будки она проделала вполне чинно и спокойно. Народу в столь поздний час на улице почти что не было, опасных светящихся кошек тоже. Хотя в последнее время Аня уже не могла сказать с уверенностью, были эти кошки на самом деле или привиделись ей с голодухи.
        Будка, которую посоветовал ей Вадим, как и другие, находилась не в свете фонарей, а как бы в тени, не сразу и заметишь. Что, разумеется, было на руку таинственным гражданам, приносящим сюда драгоценные черные монеты.
        Аня оглянулась, невольно отмечая, что на клумбе, по которой недавно ползала Ираида Александровна, не осталось ни одной травинки: то ли тетка столь упорно искала деньги, что выщипала вручную всю чахлую осеннюю растительность, то ли городские власти убрали увядшие цветы.
        Крадучись она приблизилась к будке и, пока никто не видит, скользнула внутрь.
        Как обычно, разговор получился смятым и по большей части ни о чем. Они практически не говорили о ее беременности, так как Дима упорно не верил в это, считая, что Аня придумала ребенка, чтобы сколько-нибудь утешить его. Аня в который раз позабыла уточнить обстоятельства аварии, которые мучили ее долгие месяцы. Но зато пообещала в самом скором времени наведаться в гости.
        Снова оставшись одна, она закурила, разглядывая разноцветную листву под ногами в желтоватом свете уличного фонаря, каждый листок сверкал янтарными каплями, и это было очень красиво.
        Наверное, теперь нужно больше гулять, думая о хорошем,- размышляла Аня,- слушать классическую музыку, сочинять стихи…
        Но прежде всего следовало разобраться с Казиком: ночь на улице, а ребенка до сих пор дома нет. Все, что она знала о мальчике, так это то, что помнила дом ребенка, из которого он сбежал, и будку, откуда звонил. Кроме этого, спросить о нем можно было у соседки, которая, по словам самого Казика, уже пыталась отобрать у него деньги и даже якобы погибла, защищая его от злокозненного Вадима.
        Последнее, конечно, ни в какие ворота не лезло, соседка была жива, здорова и без каких-либо заметных увечий, но сам факт, что в своем воображении мальчик отвел ей столь благородную, хотя и противоречивую роль, говорил о многом.
        Во всяком случае, о том, что Ираида Александровна была небезразлична маленькому впечатлительному Казику, который хоть и боялся здоровенной громогласной тети, но все же приписывал ей героические черты погибшей, защищая его, женщины.
        Возможно, стоило, как и в прошлый раз, сначала посмотреть, зажжены ли соседкины окна, но Аня уже поняла, что та ложилась очень поздно, если вообще когда-либо спала.
        Приняв решение заглянуть к соседке, Аня, не раздумывая больше ни о чем, отправилась в сторону дома и была вынуждена остановиться в нескольких метрах от собственной парадной, аккурат возле детской площадки, открыв от удивления рот, не в силах вымолвить ни слова.
        Дом исчез!
        Аня огляделась по сторонам, пытаясь дать какое-нибудь правдоподобное объяснение случившемуся, но объяснить что-либо было невозможно. Дома не было. Вместо него в земле красовалась длинная траншея, служившая совсем недавно подвалом, но дома не было.
        Аня подошла ближе, заглянула вниз, кое-где по периметру подвала были видны двери, закрывающие некогда хозяйственные помещения, в полном порядке вдоль всего подвала тянулись аккуратными макаронами трубы горячей и холодной воды, по полу бегали утратившие теплый уютный дом серые крысы.
        Приглядевшись, Аня обнаружила в подвале закутки, в которых дворники держали метлы, ломы и лопаты. Посреди подвала стояла забытая кем-то тележка, рядом с ней торчали сапоги размера, который мог бы подойти йети. Однако хозяина сапог тоже почему-то нигде не было видно.
        Аня снова вернулась на детскую площадку. Никаких сомнений, это была та самая площадка, рядом с которой она проходила каждый день. Заасфальтированная дорожка вела к самому подъезду, рядом с которым торчала кривая яблонька и поломанный каким-то варваром куст коринки, плоды которой обожают дети.
        Аня прошлась вдоль дома, обнаружив свои окурки.
        Снова и снова подходила к подвалу, силясь догадаться, что же могло произойти. Каким образом старый, требующий ремонта пятиэтажный дом, мог вдруг сгинуть в неизвестном направлении? Но ответа не приходило. Его не было. Не было, потому что его просто не могло быть.
        - Я схожу с ума или дома действительно нет?- спрашивала себя Аня, без устали царапая себе руку ногтями.- Не исключено, что я заснула или снова упала в обморок. С беременными такое случается. Быть может, меня расстроило бегство Казика или то, что Димка такой упрямый и упорно не желает понимать, что мы скоро станем не просто Аней и Димой, не просто мужем и женой, а мамой и папой?
        Впрочем, возможно ли расстроиться до такой степени, чтобы потерять дом?
        Отчаявшись что-либо понять, она вернулась к телефонной будке и, постояв там с минуту, прошла по своим следам обратно, обнаружив, что ничего не изменилось, и за время ее отсутствия дом не вернулся на место.
        - Наверное, я умру от переохлаждения,- подумала Аня, и тут же запахнула куртку и засунула руки в карманы. Показалось, что ребенок оценил кошмар ситуации и теперь затаился в утробе, ожидая самого худшего.
        Я умру здесь, и никто не придет на помощь,- напомнила себе Аня.- Умру, как бездомная собака, или мой ребенок родится на каком-нибудь грязном чердаке.
        Наверное, следовало немедленно позвонить отцу или Людмиле. Нужно было добраться до ближайшего отделения милиции и растолковать им ситуацию. Впрочем, не исключено, что те немедленно вызвали бы психиатрическую скорую, и тогда Ане пришлось бы рожать на Пряжке.
        Понимая тщетность своих поисков, она два раза обошла то, что осталось от дома, выискивая в пожухлой траве его широкий след. Почему-то подумалось, что дом должен непременно уползти. Что-то подобное она читала в каком-то фантастическом рассказе еще в детстве. Там был особый дом, который постоянно ползал.
        Акцент на слове «постоянно», но дом, в котором прожила много лет Аня, не имел склонности к перемене мест. Никогда не имел. Ни он, ни соседние дома. В них часто происходили перебои с электроэнергией, бывало, приходилось сидеть без воды, или хулиганы поджигали мусоропровод, но чтобы вот так дом взял и делся куда-то…
        Не найдя никаких следов, Аня была вынуждена признать, что утро вечера мудренее и прежде всего ей необходимо найти приют на ночь. В конце концов, расследование можно было провести в любое другое время.
        Аня позвонила отцу на домашний, никто не ответил. Наверное, можно было просто зайти к нему наудачу, но она не была уверена, что застанет Александра Семеновича дома. Оставалось последнее: вновь побеспокоить Людмилу.
        Та сразу же взяла трубку и, услышав об Аниных проблемах, обещала приехать как можно быстрее, умоляя Аню не сходить с места.
        Вопреки ожиданию, врач восприняла ситуацию с исчезнувшим домом как нечто само собой разумеющееся. Или, решила, что у пациентки поехала крыша и предпочла из деликатности не заострять внимание на этом печальном факте.
        Делать было особенно нечего, и Аня осталась сидеть на детской площадке, в который раз задаваясь неразрешимым вопросом, куда мог деваться дом.
        За этими размышлениями ее и застала Людмила. Быстрая и изящная, она остановила машину аккурат напротив Ани и, выскочив оттуда, побежала обниматься со своей подопечной.
        - О доме не беспокойся, с домами всегда так, чуть-чуть зазеваешься, его уже на капитальный ремонт свезут,- весело отмахнулась Людмила, когда Аня попыталась еще раз объяснить ей произошедшее.
        - Дом на капремонт?- Аня обхватила голову руками, показалось, что Людмила тоже сошла с ума. Весь мир сошел с ума.
        - Так он же у тебя совсем старый, я бы даже сказала, ветхий.- Людмила полюбовалась своим отражением в маленьком зеркальце, проверила работу дворников и тихо тронулась с места.- Знаешь, на сколько эта серия рассчитана? Ну, сколько дом должен простоять без капитального ремонта? Ровно пятнадцать лет. Спорим, что твоя пятиэтажка не ремонтировалась лет двадцать?
        - Двадцать пять,- в машине работала печка, но заботливая Людмила все же добавила температуру, стараясь отогреть слишком долго просидевшую на улице и получившую стресс Аню.
        - Вот видишь!- чарующе улыбнулась Людмила.- Я вот что думаю: у тебя на парадном, небось, висело объявление, что дом будет отправлен на капремонт, а ты и внимания не обратила, так ведь? Все мы такие. Суетимся, бегаем, вокруг себя посмотреть лень, а так, между прочим, и жизнь может пройти,- она вздохнула.- Ничего, после твоего звонка я звякнула Михаилу Евграфовичу, и он обещал посмотреть в Интернете, куда твой дом поставили. Посмотрит и доложит. Дома - такое дело, они просто так не пропадают.
        - А как могли увезти дом?- до Ани вдруг дошло, что и Людмила, и ее приятель доктор относятся к исчезновению дома совершенно спокойно, как к чему-то само собой разумеющемуся. Наверное, так можно было отреагировать, если бы Аня сообщила им о том, что городские власти отбуксировали куда-нибудь ее машину.
        Тогда бы тоже пришлось звонить куда-то, отыскивать штрафные стоянки, выяснять процедуру возврата своего авто…
        - То есть, как это происходит технически?- по лицу Людмилы ползли разноцветные тени мелькающих реклам.- Ну… ты в детстве когда-нибудь играла в конструктор? Лего, например. Берешь блок, ставишь на другой блок, получается какая-то фигурка… а дома, они же как раз и состоят из цементоблоков, не замечала?
        - Замечала, конечно, но только…- она задумалась, в этот момент в кармане Людмилы нежно запел мобильник, и та, не отрываясь от дороги, поднесла к уху трубку.
        - Ага. Нашелся? Чудненько. Скинь мне SMS-ку с адресом. Прелестно. Я в клинику… или домой… Аня, ты где хочешь переночевать: в клинике или у меня дома? Если у меня, то предупреждаю, в ванной ремонт.
        - В клинике, если можно,- ей вдруг захотелось остаться одной. Так сильно захотелось, что чуть было не попросила Людмилу остановиться и высадить ее посреди города.
        - Але, Миш, ты слышишь, я везу ее в клинику, ну, о чем ты? Устрою номер люкс, по высшему разряду. Ага. И я тебя. Пока…- она сунула телефончик в карман и ободряюще улыбнулась Ане.- Нашелся твой дом, его временно устроили где-то на Комендантском, сейчас Михаил Евграфович перешлет нам адрес SMS-кой, и завтра можно будет поехать забрать вещи.
        - На Комендантском?- Аня задумалась.- А как же люди, что были в доме? Вещи?
        - Не беспокойся, у моей тетки в прошлом году тоже ремонтировали дом, так никаких проблем, даже рыбки в аквариуме почти не нервничали, ведь дом, он рассчитан, чтобы его время от времени подновляли. Иначе рассыплется совсем. Ничего, через месяц будет как новенький. В Интернете написано, что к юбилею чего-то там, значит, быстро будут работать. Одно плохо, после их ремонтов краской дня три воняет, а так… вернешься в чистенький, ухоженный домик, трубы новые, потолки побелены, в некоторых районах всю сантехнику заменили. Это ничего, что я на «ты» перешла?- она чарующе улыбнулась.
        - Нормально.
        - Тогда, вот что, зови меня Люда, а я тебя Аня. Меня и в клинике-то одни пациенты по имени отчеству кличут, а для своих отчества не положено.
        - А как называются службы, ремонтирующие дома?- спросила окончательно сбитая с толку Аня и тут же получила исчерпывающий ответ:
        - Служба по ремонту домов. А как же?..
        Не в силах больше обсуждать эту тему, Аня погрузилась в свои мысли. Получалось, что ни для кого в городе переезд дома с места на место не является чем-то невозможным или хотя бы странным, а вот для нее почему-то наоборот. Хотя многое из того, о чем рассказывала Людмила, было ей знакомо и понятно. Конечно, после ремонта будет пахнуть краской. И это Аня не могла не признать. Кроме этого, она знала о службе по ремонту домов, и прежде та не казалась ей чем-то из ряда вон.
        Кроме этого в детстве Аня, действительно, играла в конструктор лего, и ее дом был блочным - то есть состоял из блоков, блоков похожих на кубики «лего», которые возможно…
        Но она не успела додумать мысль, как машина остановилась у уже знакомой Ане клиники. Вместе они вышли на улицу. Люда позвонила у дверей, ожидая прибытия заспанного охранника.
        - Я поселю тебя в палате класса люкс, в коридоре постоянно дежурит медсестра, так что можешь смело вызывать ее. Кнопка звонка находится у тебя над кроватью.- Людмила пропустила Аню перед собой, отдавая распоряжение охраннику.- Ключ будет у тебя, но, Бога ради, обещай, что ночью никуда не денешься. Я бы не хотела, чтобы ты застудилась или на тебя напали хулиганы.
        Они прошли по главному коридору и поднялись на второй этаж, где у стола с зажженной лампой мирно раскладывала пасьянс на экране ноутбука медсестра. При виде начальницы девушка тут же вскочила, только что не перевернув на себя компьютер.
        - Вот, Оленька, наша главная пациентка.
        Девушка сделала неловкий книксен, подобострастно уставившись на Людмилу.
        - Дай-ка мне ключи от семнадцатого номера, чудненько. Твое дело - заботиться о ней и выполнять любые прихоти,- она подмигнула Ане,- никаких лекарств не прописываю, только витамины и травяные сборы 1 и 7. Если захочешь есть,- Людмила подтолкнула Аню к палате люкс, дверь которой была вся расписана изящными золотыми цветами,- не стесняйся, Оля сбегает в ближайший ресторан и закажет все, что нужно. Оля, поняла?
        - Да, конечно,- медсестра испуганно переводила взгляд с Ани на Людмилу, а потом с Людмилы на Аню, точно ожидая подвоха.
        - А завтра придет наша повариха и обсудит с тобой меню. Думаю, на время ремонта тебе лучше пожить здесь,- она многозначительно кивнула на Анин живот,- стук молотков, визг электролобзиков, запах краски… все это может повредить малышу!
        Аня кивнула. Палата, которую щедро отвели ей одной, могла бы вместить в себя пять нормальных коек. Вместо этого в центре комнаты возвышалась на особом подиуме широкая двуспальная кровать, застланная золотистым покрывалом, изящное белое трюмо с многочисленными флакончиками было обрамлено двумя ночниками с голубыми абажурами. На изящном, тоже белом, столике в стиле кого-то из Людовиков, застеленном кружевной скатертью, красовалась пузатая, похожая на молочник, ваза с голубыми хризантемами.
        - В холодильнике минеральная вода, соки, но лучше пить свежевыжатые, спросишь Олю, она отожмет. Ванна там,- Людмила прошлась по паркетному, начищенному до зеркального блеска, полу и распахнула дверь в ванну. Роскошная, покрытая золотом, ванна словно ждала Аню, по занавескам порхали золотые бабочки, под зеркалом красовался столик для макияжа и тумбочка, все заставлено разнообразными флаконами и коробочками.- В общем, бери все, что нравится, пользуйся, теперь это твой дом, так что, ради Бога, не стесняйся. Завтра сообщишь, как называются твои любимые шампуни и вообще, все, что тебе нужно, и все это доставят.
        Ну, чмоки!- она послала Ане воздушный поцелуй и, положив на тумбочку ключи, вышла из палаты. Испуганная Оленька последовала было за хозяйкой, но, поняв, что та не жаждет ее общества, вернулась к Ане, подобострастно смотря на нее и ожидая приказаний.
        При виде диковинной ванны, Аня тут же включила воду, но Оля, поняв приказ по-своему, бросилась делать новой хозяйке ванну самостоятельно. Меж тем Аня обнаружила три комплекта упакованных зубных щеток и мягкий махровый халат.
        - После ванны ароматический массажик или масочку на лицо, не желаете ли?- спросила Оленька, подавляя зевок.
        - Спасибо,- Аня уже освоилась с ролью госпожи,- позволив девушке раздеть себя, она улеглась в пахнущую невиданными цветами и травами ванну,- стакан апельсинового сока и гроздь винограда,- вальяжно произнесла она, любуясь ангелочками на кранах.
        - Виноград кишмиш, дамские пальчики, красный или черный?- скороговоркой переспросила Оля, и Аня поняла, что еще не справляется с ролью светской дамы. Слишком разительный контраст с привычным миром.
        - Кишмиш, он ведь без косточек,- Аня поглядела в потолок, отмечая, что Оленька все еще стоит, ожидая, пока ее отпустят.
        - И… вот что, соедини меня, пожалуйста, с Михаилом Евграфовичем.
        Через пару минут перед Аней возник поднос, который Оля закрепила прямо на бортиках ванны, на подносе возвышался стакан со свежевыжатым апельсиновым соком и тарелка с зелено-желтым виноградом. Еще через минуту Ане принесли телефон.
        Как выяснилось, Михаил Евграфович действительно отыскал в Интернете объявление о предстоящем капитальном ремонте нескольких пятиэтажек в их районе, Оля тут же записала новый адрес Аниного дома.
        После Михаил Евграфович заверил Аню, что сделает для нее все возможное и невозможное, и она попросила завтра с утра наведаться в дом ребенка, где раньше находился Казик, и вообще, заняться розыском парнишки.
        Странно начавшийся день заканчивался на удивление приятно.
        Чуть позже, нежась на шелковых простынях, Аня вспоминала, как они куролесили прошлую ночь с Димкой, потирая свой, уже порядком выросший, живот.
        Не зная, чем еще можно заняться, Аня вдруг спохватилась, что в сумке у нее лежит Яшин рассказ, и, устроившись в мягких подушках, взяла в руки текст, который, ни с того ни с сего расплылся у нее перед глазами. Так что Аня только и успела прочитать строчку в середине страницы, странным образом вдруг засветившуюся перед ее глазами, словно заключенная в рассказ энергия пыталась любым путем выбраться наружу, достигнув ее замутненного сознания.
        «Аня и Димка уже неделю отдыхали в… и где только не побывали за это время»,- прочла она, заливаясь слезами. И тут же строчки выгнулись, расширились, точно пытаясь вырваться на волю. Аня вытерла слезы рукавом халата, и тут же строчка изменилась точно сама собой: «Ксюша и Сергей уже неделю отдыхали в Египте и где только не побывали за это время».
        Аня несколько раз прочитала строчку, но она больше не изменялась, не светилась знакомыми именами, и вся магия с листов, казалось, удалилась, шикнув напоследок.
        «Вечно мне все кажется»,- попыталась успокоиться Аня и погрузилась в чтение.
        Глава 33
        Египетские ночи
        Лишился я тела
        Вот и порхаю без дела.
        А.Смир
        Не такие уж и длинные, если разобраться, египетские ночи. Не такие длинные, если проводить их в одной постели с любимым человеком. Не такие длинные, если ездить по экскурсиям. Монастырь Святой Екатерины[5 - Монастырь Святой Екатерины - один из древнейших непрерывно действующих христианских монастырей в мире. Основан в IV веке в центре Синайского полуострова у подножья горы Синай (библейская Хорив). Укреплённое здание монастыря построено по приказу императора Юстиниана в VI веке. Насельниками монастыря в основном являются греки православного вероисповедания.Первоначально именовался монастырём Преображения или монастырём Неопалимой Купины. С XI века, в связи с распространением почитания святой Екатерины, мощи которой были обретены синайскими монахами в середине VI века, монастырь получил новое название - монастырь Святой Екатерины.] с неопалимой купиной и горой Моисея, Каир, Гиза с пирамидами и сфинксами, дворец «Тысячи и одной ночи»… Много чудесного в Египте, много замечательного. Из Шарм эль Шейха на автобусе шесть часов до Каира, а до Луксора и того больше. Часа три до Екатерины и часов девять до
Иерусалима, что в соседнем Израиле.
        Ночью садишься в автобус и летишь куда-то сквозь пустыню, мимо полицейских автоматчиков, мимо гор и стоянок бедуинов. День, ночь, сутки прочь. Не такие уж и длинные ночи в Египте.
        Не такие уж они и темные. В смысле - темные конечно, в горах, поди, ногу сломишь, зато в самом красивом райончике Шарма Нама-бей столько света, что и ночью светло, точно днем. Не такие уж и темные египетские ночи.
        Ксюша и Сергей уже неделю отдыхали в Египте и где только не побывали за это время. И на квадрациклах катались, и с аквалангом ныряли - кораллы фотографировали, и на пирамиды в Гизу прокатиться успели, а вот теперь собрались рассвет на берегу встречать. Романтическая, можно сказать прогулка, такую с чужими людьми не делят. Поэтому и ехать на этот раз решили на джипе. Ксюха, Сережа и водила с менеджером. Последний, правда, ни пришей звезде рукав, но так уж положено. Впрочем, Мухаммед и сам не дураком родился, сразу же уточнил, что его дело проследить, как там на берегу ребята устроятся, заплатит в кассу пляжа и пойдет спать в машину.
        На том и столковались. Вечером, в ожидании джипа с Мухаммедом, Ксенья и Сергей гуляли на Нама Бей,[6 - Нама-Бей - один из красивейших районов Шарм ЭльШейха в Египте.] любуясь очаровательными ресторанчиками и стараясь даже не смотреть в сторону приставучих торговцев.
        - Эй, красивая. Ай-яй-яй, почему такая красивая?- подскакивал к Ксюше курчавый коротышка.
        - Русский араб дружба. Заходи в мой магазин, для русских большая скидка.- цеплялся за рукав Сережиной куртки похожий на Портоса толстопуз в красной феске.
        - Мир, дружба, всем скидки - русским холодная водка,- завлекал тощий, как персонаж с плаката о вреде курения, старикашка.
        - Рука гадаю. Бесплатно.- загородил дорогу высокий юноша с длинными волосами и перевернутой козырьком назад бейсболке.
        Сергей хотел уже отодвинуть назойливого хироманта, когда Ксюша вдруг с неожиданной готовностью приняла его предложение.
        - Бесплатно же,- смеясь, объяснила она Сергею.- Вернемся в Питер, буду всем рассказывать, что мне гадал египтянин.
        - У тебя есть любовь,- начал юноша, устроившись напротив Ксюши на пластмассовом невысоком табурете.
        - Ну, это и так понятно,- она покосилась на рассматривающего кальяны Сергея.
        - Нет, ты слушай. У тебя уже было две любви. Твое сердце разбивали два раза. Но эта любовь у тебя на всю оставшуюся жизнь.
        - Хорошо бы.
        - Я вижу,- египтянин нахмурился,- я вижу, что из-за своей любви ты два раза попытаешься погубить своего молодого человека.- Его зрачки расширились, рука, держащая Ксюшину ладонь, сделалась влажной.
        - Как это погубить?- возмутилась Ксения.- Что ты говоришь такое?!
        - Первый раз это случится уже очень скоро, если не случилось. Неверно избранный путь, место и время. Я говорю то, что вижу.
        - Мы сегодня едем на экскурсию. Может, отказаться?
        - Откажись,- хиромант пожал плечами.- Я не вижу с такой точностью.
        Всю дорогу до гостиницы Ксения была мрачнее тучи, все думала, как это она может погубить Сергея, когда она даже подумать плохо о нем не может.
        Попыталась отговорить его от поездки, но он только посмеялся над словами хироманта.
        Ночная дорога ничем не освещалась, маленький юркий джип несся по ней под 140, в окошко дул теплый, приятный ветер. Они сидели рядом с водителем, где обзор получше. Ксения смотрела на пролетающие мимо них низкие кустики, и настроение ее само собой менялось к лучшему.
        Ксения повернулась к Сергею, и они поцеловались. Неожиданно их ослепил встречный свет. Заскрипели тормоза, машину крутануло на месте. Ксюшу сначала швырнуло на лобовое стекло, потом новый удар выбросил ее из машины, так что девушка перевернулась несколько раз на асфальте, на некоторое время утратив способность дышать.
        Когда Ксения немного пришла в себя, над головой сияли крупные звезды. В теле как будто ничего не было сломано, что же до множественных ссадин, о них она не думала. Поднявшись на ноги, Ксения, шатаясь, добрела до машины. Джип оказался перевернутым, в свете все еще зажженных фар она разглядела распластанную на дороге фигуру водителя, вокруг головы которого растекалась темная лужа, Сергей лежал тут же. Ксения присела рядом с молодым человеком, потрогала жилку на шее. Живой.
        Она попыталась разбудить любимого - тщетно. Огляделась, рядом со второй машиной лежали еще двое: молодая девушка с залитым кровью лицом и неестественно выгнутым, точно сломанным пополам, телом, и египтянин с разорванным боком.
        - Господи! Если сейчас кто-нибудь вылетит из-за поворота - нам всем хана.- Она взяла Сергея за руки и потянула на себя. Нужно было оттащить его с дороги. Обмякшее тело казалось неподъемным. Ксения просунула руки ему под мышки и, пятясь, попыталась сделать пару шагов. Сергей застонал.
        - Что ты делаешь, сестра?! Он же живой и еще может жить?!- вдруг раздалось за ее спиной.
        Ксения повернулась - напротив нее стоял сегодняшний хиромант. Отчего-то девушка совсем не удивилась его появлению.
        - Что ты с ним делаешь?- еще раз спросил египтянин,- у него есть шанс выжить. Не отнимай его даже во имя своей любви.
        - У него будет шанс, если я оттащу его с дороги.
        - Ты тянешь его вверх?- на всякий случай уточнил хиромант.
        - Ну, вверх, в сторону, какая разница!? Лучше бы помог…
        - Послушай, сестра. Не тащи его с собой. Он живой, вот пусть и поживет еще. А ты будешь любить его вечно, как я и предсказывал.
        - С собой?- не поняла Ксения.
        - Ну, да. Живым принадлежит земля. Мертвым… не бери его с собой. Пожалей.
        - Живым? А я что? Ксения опустила голову, ее тело было прозрачнее стекла. Сквозь себя Ксения увидела огни подъезжающего автобуса. Высыпавшие оттуда военные подбежали к пострадавшим. Ксения увидела, как офицер говорит что-то по рации. Над Сергеем склонился парень с медицинской сумкой через плечо.
        - Слава Богу! Его спасут!- вырвалось у нее.
        - Конечно, спасут. Тебе не о чем больше беспокоиться, сестра.- хиромант стянул через голову джемпер, являя Ксении светящийся лик и пару белооперенных крыльев.
        - А я даже и не знала, что в Египте водятся ангелы,- Ксения прошла сквозь военных и в последний раз поцеловала Сергея.
        - Я же сказал. Ты будешь любить его вечно,- расправив крылья, ангел взмыл в черное египетское небо.
        Глава 34
        То, о чем вы хотели спросить, но стеснялись…
        Ого!
        Напридумали богов!
        А.Смир
        - Ты будешь любить его вечно!- Аня заплакала, откидываясь на подушки.- Ну, конечно, вечно. А как же иначе, если жизнь закончилась и больше уже ничего не произойдет. Если в той аварии умерла она сама. А не Димка.
        Теперь все вставало на свои места: и отправившийся на капитальный ремонт дом, и человек, безрезультатно прыгающий с моста. Смерть не живет в месте, называемом царством смерти. Она не любит это место. Потому что в нем ей уже нечего делать. Все уже сделано, она отобрала жизнь у живых людей, сделав их мертвецами. А на мертвецов смерть не охотится, потому что это, в конце концов, глупо.
        Человек может сколько угодно сигать с моста, он не умрет. Так же, как не умрет никто, находящийся рядом с Аней. В Царстве мертвых нет и не может быть никакого творчества. Потому что творить призваны живые люди. В Царстве Живых люди рождаются, растут, постоянно претерпевают изменения. В царстве мертвых никаких изменений не может быть в принципе, так было всегда с самого начале существования.
        Не случайно мертвые приходят в гости к живым магам или простым людям, прося у них помощи. Живой человек может поставить за мертвого свечку, и этот молчаливый призыв будет услышан на небесах, мертвый не может сделать даже такой малости.
        Поэтому здесь никто и не зачинает детей - мертвое не рождает мертвое, мертвое не порождает живое. А Анина беременность выглядит, как нечто невозможное. Хотя, судя по всему, так оно и есть.
        А люди - знаменитый слоган: «Оставь надежду всяк сюда входящий» написан специально для них. Надежда появляется только в том случае, если есть, на что надеяться, о чем мечтать, во что верить. Но люди, продолжающие жить словно по инерции, не знающие, что с ними произошло, не могут ни к чему стремиться.
        Не зная, что умерли, они оглядываются вокруг себя и не находя родных и любимых, считают, что их бросили. Что они стали никому не нужны. Кто-то сочиняет для себя катастрофы. Кто-то разводы. В результате все разобиженные, потерянные, жалеющие себя.
        Ее отец считает себя старым и переставшим нравиться женщинам, старая собака думает, что ее прогнали из дома и скучает по своим хозяевам, Ираида Александровна скорбит о безвременно оставившем ее супруге.- Все на первый взгляд кажется логичным. Ничто не вызывает сомнений. Повязки на глазах удобные и непроницаемые. Так как, с одной стороны, они не мешают продолжать существование, с другой, не дают увидеть то, что не положено видеть.
        Иногда кто-то начинает догадываться, что что-то происходит не так, как должно, не по правилам. Но его всегда можно заткнуть разумными доводами. Знают же врачи, что в городе не зафиксировано ни одного случая беременности. Знают и молчат, потому что никто не говорит об этом. Не говорит, значит, нельзя об этом говорить. Значит, запретили. Значит…
        Мир Мертвых отличается от Мира живых не одной единственной деталью, как в фантастическом рассказе, а множеством деталей, просто разглядеть их не хватает энергии и элементарного любопытства.
        Аня, например, с самого начала знала, что река, откуда она переправляется на тот свет,- Нева. Самая большая река Санкт-Петербурга. Но если она умудрилась забыть о самой большой реке, сколько же еще не замечает вокруг себя?
        Да, мертвые во все времена наведывались в гости к живым. Приходили во снах, видениях, во время подготовки материала для статьи Аня читала, что многие люди утверждают, будто бы встречают на улицах своих бывших соседей или умерших друзей, но не общаются с ними, а буквально увидел и отвернулся.- Почему? Глаза отвели. Вот почему.
        Теперь стало понятно, почему человек из Мира Живых - агент «Яви» Яша - не мог есть в Царстве Мертвых, а она - Аня - могла столоваться на той стороне Ахерона. Во все времена считалось, что приснившихся родственников следовало кормить. У многих народов существует обряд кормления умерших родственников, когда еду и напитки ставят к иконам, идолам, или в местах, которые покойные особенно любили.
        Поэтому и Григорий брезговал дотрагиваться до нее. А сама мысль о том, что мертвая женщина могла совокупляться со своим живым мужем… Брррррр.
        Действительно брррр…
        Сама тема казалась настолько ошеломляющей, что Аня почти позабыла о том, что, наверное, следовало пожалеть себя, бедную, несчастную, погибшую во время своего собственного свадебного путешествия.
        Нет, она не жалела себя, после того, как выяснилось, что она вопреки всему сумела забеременеть, жалеть следовало правителей этого мира, а не ее. Потому что когда происходит нечто из ряда вон, последствия могут быть самыми необыкновенными и не всегда хорошими.
        Быть может, мир, в который она попала после смерти, вообще взорвется после того, как в нем кто-то родится. Или Мир Мертвых и Мир Живых поменяются местами - зазеркалье сделается реальностью, а реальность зазеркальем, хотя последнее вряд ли.
        Или, быть может, ее депортируют к Димке вместе с новорожденным ребенком. Вернут, потому что незачем держать в Царстве Мертвых живую женщину с младенцем. Вернут, стерев ей память, или убьют?
        Конечно, убить было бы самое то, убить, чтобы она уже не смогла никому ничего рассказать. Но загвоздочка - нельзя убить того, кто уже умер!
        А вот можно ли оживить?
        Глава 35
        Опять дороги
        Хоть в жизни мы были неровня,
        Сидим на одной жаровне.
        А.Смир
        - Анечка, массажистка к тебе сегодня заходила? Я вот что подумала, может одновременно применим стоун-терапию и раз в неделю аромо. Стоун - камень по-английски,- вошедшая в палату Людмила несла перед собой букет белых, похожих на шары, хризантем, так что Аня не видела ее лица.
        - Массажистка вьетнамочка, я с ней вчера разговаривала, очень талантливая девочка, знаешь ли. Она принесет с собой целый ящик ониксов и затем будет делать ими массаж. Камни она нагревает на специальном устройстве, так что получается и массаж, и прогревание. А можно контрастный, это когда одни камни горячие, а другие холодные. Хочешь?- Людмила уже поставила букет в вазу, но отчего-то все еще возилась с цветами, меняя их местами, встряхивая и то и дело поворачивая вазу.
        Впрочем, как ни старалась директор клиники, ей не удалось скрыть от Ани ни дрожащего, словно Люда с трудом пыталась сдерживать слезы, голоса, ни напряженной спины с поднятыми плечами и выставленными, словно для обороны, неожиданно острыми лопатками.
        «Да ей самой нужен массаж»,- пронеслось в голове Ани, но она сдержалась, молча наблюдая за потугами врачихи казаться беззаботной.
        - Стоун-терапия очень успокаивает и вообще…- Людмила резко отдернула руку от букета, точно укололась шипом, заплакала.
        - Да что с тобой?- Аня спрыгнула с постели и босиком подскочила к уже рыдающей в голос подруге.- Что случилось?
        - Укололась! Знаешь, как больно?!- она облизала палец, уже не сдерживая слезы.
        - Откуда мне знать?- Аня участливо взяла руку Люды,- у хризантем в жизни не было шипов, так что и уколоться мудрено… что случилось-то? Неприятности?
        - Ага.- Люда кивала, прикрыв рот ладонью, Аня заметила свежий синяк у нее под глазом.
        - Неприятности?
        - Да.
        - Это он сделал?! Михаил Евграфович? Скотина! Ну, я сейчас ему выскажу!- Аня схватила телефон, но Людмила остановила ее, с неожиданной резкостью вырвав трубку.
        - Это не он! Он вообще ни при чем! Это я во всем виновата, в общем, Ань, тебя забирают. Нам придется расстаться.- Людмила нервно обняла Аню, прижимая ее к себе с такой силой, что той сделалось нечем дышать.- Я ничего не могла сделать! Я дура… я и тебе, и Мишке говорила, что это единственный случай беременности, что нужно держать все втайне, что правительство заинтересуется и… я никому, слышишь ты, никому ничего не говорила, не намекала даже. У меня персонал весь верный, надежный. Я их сто лет всех знаю. Ни на кого подумать не могу.- Она внезапно отпустила Аню, бессильно рухнув в кресло.- Дай воды, что ли.
        - Минералка, сок?
        - Минералка с газом?- Людмила промокнула глаза платком и шумно высморкалась.
        - С газами ты сама запретила.- Аня налила воду в прозрачный стакан, подала Люде.
        - Они через Интернет, по всей видимости, вычислили,- она глотнула, снова заливаясь слезами,- сколько лет никто не зачинал, уже и стерлось из памяти. Вот я и начала скачивать все мало-мальски по теме, потом еще заказывала, с зарубежниками списывалась.
        В общем,- она проглотила остатки воды и грохнула стаканом об стол,- в общем, вчера заявились ко мне домой и…- Люда уже не успевала промакивать слезы, нос покраснел и разбух, точно слива, рот то и дело искажался рыданием.
        - Били?- Аня дотронулась до мокрого от слез лица Людмилы, и та вдруг порывисто схватила ее руку, жадно целуя.
        - Они заберут тебя, Анечка, сказали, если я тебя не отдам, они клинику отберут, счета в банке заморозят, под суд даже могут… они повод найдут!..
        - Так отдай.- Аня села на кровать. В голове шумело.- Я у тебя в руках, мы у тебя в руках.- Она погладила живот. На этаже медсестра, внизу охрана. Куда я с пузом-то денусь?
        - Но это ведь единственный ребенок! Я узнавала: оказывается, не только в нашем городе не рождаются дети,- и в Лондоне, и в Нью-Йорке, и в Праге, и… я же со многими говорила, пыталась материал получить. Может быть, это вообще единственный случай во всем мире! Для всех людей! Надежда на возрождение!
        - Или остаточные явления.- Аня лениво отмахнулась от врачихи. Вдруг ей сделались противны ее слезы и раскаяние. Какое ей дело до Людмилы, фирмы, денег в банке, если совсем скоро ее - Аню - отволокут в какую-нибудь лабораторию, сделают принудительный аборт, обрежут трубы, чтобы больше уже никогда…
        Исчезнут последние способные к деторождению женщины, вырастут и умрут дети… но она не сказала ничего вслух, а вместо этого спросила Люду:
        - А как давно перестали рождаться дети?
        - Дети?- Людмила мгновенно перестала рыдать.- Дети… А правда, когда я училась в мед. Институте, точно знаю, что были, потом…
        - А у тебя у самой детей нет?
        Людмила покраснела.
        - После травмы… со вторым мужем на горных лыжах катались, ну и… в общем, четыре операции, в том числе и полостные. Вот после этого и…
        - А после этой твоей травмы вообще кто-нибудь рожал? Не обязательно знакомые, а вообще, хотя бы один случай припомнить можешь? Я имею в виду, после года, когда это произошло?- В голове Ани крутился прочитанный накануне рассказ.
        - После моей травмы… а какая связь?- не поняла Людмила.- Кажется, кажется,- ее глаза округлились.
        - Не припомнишь, как давно это было?- Аня сама поражалась своему, проистекающему неведомо откуда, но никуда не уходящему спокойствию.
        - Когда?- Людмила задумалась, свесив голову со светлыми легкомысленными кудряшками и равномерно покачиваясь.
        - Давай помогу,- смилостивилась Аня.- Ты тогда в институте училась или уже работала?
        - Работала! Ну да, давно уже работала. В клинике на Чугунной. А что?
        - И муж у тебя был?
        - Был Сережа,- мы с ним после несчастного случая развелись потому, что когда я побилась, он меня вообще не искал, а втихую уехал. Меня еще тогда бабка местная нашла и выходила. А он - гад, тем временем мои денежки пытался присвоить. Вот сюрпризец-то вышел, когда я живой объявилась! А почему ты спрашиваешь?
        - Так какой тогда год был, ты точно не помнишь?
        - Документы какие-нибудь должны были остаться…- теперь в голосе Людмилы сквозила неуверенность.
        - Лечилась долго?
        - Год, если не ошибаюсь, а потом еще санатории, клинике пластической хирургии, вспоминать не хочется!
        - На все про все - года два набежало?
        - Пожалуй.
        - Сколько тебе на момент несчастного случая было?
        - Сорок,- пискнула Людмила, все еще не понимая, куда клонит ее пациентка.
        - А потом сразу же эту клинику купила?- не отставала Аня.
        - Нет, потом лет пять жила на даче у отца. Никого не хотела видеть. Затем устроилась начмедом в войсковую часть, там еще три года, открыла клинику, народ набрала. Знаешь, чего мне все это стоило? Как трудно в наше время приобрести имя, уважение, авторитет? Сколько подстав, разборок с крышей, милицией… меня вообще бандиты хотели изуродовать, а клинику сжечь! Мрак!
        - Но сейчас же все нормально? Ты добилась, чего хотела?..
        - Пятнадцать лет безупречной работы на кого угодно подействуют!- Людмила самодовольно улыбнулась.
        - Слушай, а сколько тебе лет?- нанесла заранее заготовленный удар Аня.
        - Мне?- на лице Людмилы отразился мгновенный испуг, но она тут же взяла себя в руки.- Женщине столько, насколько она выглядит,- пропела она,- а почему ты спрашиваешь?
        - 40 + 2 + 5 + 3 + 15,- Аня закатила глаза, делая вид, что подсчитывает сумму, на самом деле все расчеты были сделаны ею во время рассказа Люды.- 65? Я правильно подсчитала?
        - Сколько?!- Теперь на лице Людмилы запечатлелся ужас,- Сколько ты сказала?..
        - Не парься, «женщине столько, насколько она выглядит»,- Аня примиряющее махнула рукой,- ты мне лучше скажи, а вот девочки, что медсестрами у тебя трудятся, небось, тоже все после аварий да несчастных случаев? Сама говоришь, что давно их знаешь?
        - Ну, Олечка… да… авария. Самолет пассажирский рухнул, в живых она одна осталась. Бедная девочка. Вся семья…
        - Дальше,- Ане не терпелось подтвердить свою версию.
        - Ира и Ульяна из ординаторской, обе в доме горели - сестры они. Василь Кузьмич - афганец, в смысле, воин-интернационалист, у этого за плечами как минимум четыре госпиталя, сейчас инвалид третьей группы, на охране у меня. Остальные…
        - И все после несчастного случая утрачивали прежние связи? Разводились? Расходились, меняли работу, окружение?
        - Сразу видно, что ты ничего подобного не испытывала… если спрашиваешь. Да я после всех этих клиник могла только лежать или на воду смотреть. У отца дача на озере Ильмень.
        Аня кивнула.
        - А развод… но как было не разойтись с человеком, который тебя предал?
        - А остальные? Или всех кто-то предал? А так бывает?
        - Про Василия Кузьмича не скажу, но он со своими афганцами точно не общается. А что общаться-то, когда они всякую встречу квасят по-черному?
        Только человек начинает сколько-нибудь оправляться, только.… А к чему ты все это? Не пойму,- голос Людмилы дрожал, да и вся она тряслась, словно Аня прижала ее к стиральной машине во время отжима белья.- К чему ты?!- выкрикнула Людмила, хватаясь за горло.
        - Отгадай загадку,- Аня со спокойной жестокостью взирала сверху вниз на Людмилины страдания. Наверное, так должен смотреть на заведомо обреченную жертву хищник,- скажи Люда, кто за двадцать пять лет не постареет ни на день? Кто не растет, не размножается, не стареет и не умирает?
        - Это…- Людмила обхватила голову руками.
        Какое-то время Аня слышала только ее всхлипы.
        - Но мы же все едим и любовью занимаемся,- попыталась слабо возразить она.
        - В раю всем хватает еды и райские гурии готовы к услугам праведников. В Вальхалле каждый день асы зарезают и жарят кабана Сэхримнира, а на следующее утро он снова жив и здоров.
        - Но твой ребенок? Не сходится! Зарождение жизни возможно только в мире, где есть жизнь! Не сходится!- Людмила победно хлопнула себя по коленке.- Как ты меня напугала!
        - Мой ребенок, как ты правильно определила несколько раньше, единственный шанс для этого гребаного мира. И если его сейчас убьют…- Аня отвернулась, ее трясло.
        Наверное, можно было сейчас долбануть напуганную Людмилу чем-нибудь тяжеленьким по голове, да хоть вот этой вазой, и затем попытаться прорваться мимо много лет назад почивших девиц и погибшего на неведомо какой войне солдата.
        Аня не определилась пока, как именно будет называть обитателей «Тусвета». Если, конечно, термин «Тусвет» не придуман непосредственно в Мире Мертвых и не является синонимом Мира Живых. Хотя нет. В Мире Мертвых не должно ничего рождаться, в том числе и названия. А значит, «Тусвет» - это как раз здесь.
        То, что она находится именно на том свете, Аня уже поняла и где-то даже приняла. Но, поскольку народ зазеркального Питера упорно продолжал считать себя живым, регулярно выезжая на курорты, подправляя здоровье в водолечебницах, загорая в соляриях, качая свои давно утраченные тела в спортивных залах и права в судах…
        В неосознанной ностальгии по жизни, народ пачками глотал витамины vitto - жизнь. Скорее всего, имел множество аккаунтов в Живом Журнале. Классное место для любой тусовки, в том числе и покойницкой.
        Худел, посещал психологов, пил, кололся, лечился от алкоголизма и наркомании…
        Ане подумалось, что решись она сейчас рассказать о своей догадке людям, так сказать, поведать миру, ее, скорее всего, сослали бы в дурку. Причем, срок заточения в больнице для душевнобольных измерялся бы вечностью.
        В мире мертвых невозможно умереть во второй раз, невозможно кого-либо убить, так как здесь нет и не может быть смерти, и в этом плане она блефовала, выплевывая в лицо Людмилы угрозу убийства ребенка.
        Впрочем, если нельзя убить ребенка в мире смерти, отчего же не перевести ее через пылающий Ахерон в мир живых и там благополучно разделаться с невозможным в загробном Питере младенцем?!
        Хотя возможен и третий вариант - ребенку все же могли дать родиться, чтобы изучать феномен в одной из своих лабораторий.
        Аня так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как Людмила поднялась и подсела к ней на кровать.
        - В общем, так,- она положила руку на плечо пациентки, привлекая внимание.- В общем, я решила тебя отпустить.
        Аня обернулась.
        - Если мы все равно все умерли, это объясняет многое, если не все. Пазлы сложились в картинку, и все встало на место. Я подумала, помнишь, мы тогда, в нашу первую встречу с Михаилом Евграфовичем говорили тебе, что здесь никто не зачинает и не рожает, а дети появляются. Теперь стало понятно, откуда… м-да… детская смертность?
        Аня кивнула.
        - Я думаю, что если в аду, или как следует именовать это место, вопреки всем законам, родится живой ребенок, это… может взорвать ситуацию изнутри. Это поменяет все - поэтому ты так нужна спецслужбам.
        Но я вот что подумала - к добру этот ребенок или к худу, но он должен, он просто обязан родиться. Ты понимаешь?
        Аня пожала плечами.
        - Сейчас соберешь вещи и выйдешь через черный ход. Они, я так поняла, не знают, как ты выглядишь. А живот прикроешь джемпером, будет ощущение, что ты толстая.
        Я дам тебе денег, так что сможешь снять что-то на первое время.
        Вот только помочь с родами, девочка моя, я, должно быть, уже и не смогу…
        Она не закончила мысль, но Аня поняла без слов.
        - А как же клиника? Ведь ее отберут? Да?
        - Какая клиника?- Людмила горько рассмеялась.- На кой мертвым клиника?- Она поднялась, и, подойдя к шкафу, начала собирать Анины вещи в спортивную сумку.
        - Я положу тебе необходимые витамины, брошюрку с упражнениями для беременных. Она с картинками, разберешься.
        И еще…
        - Мертвой припарки.- невесело пошутила Аня и тут же осеклась, так изменилось лицо Люды.
        - Может, и бесполезно все,- произнесла она с профессиональной сдержанностью,- может, и припарки, только я врач, и как врач, должна обеспечить свою пациентку всем необходимым.
        Подожди пять минут, сейчас зайду к себе за деньгами и брошюрами. И потом, я только что узнала, что мы все тут того - ну не живые… а до этого лечились как нормальные люди. И операции делали, и красоту возвращали, и зубы рвали. Так что же изменилось от того, что вдруг стало ясно, что тот свет - это не где-то там, а конкретно здесь?
        - Наверное, ничего или очень даже много.
        Еще раз попросив подождать ее, Людмила выпорхнула из палаты и через несколько минут явилась со светлым париком, конвертом с деньгами и пакетом с лекарствами.
        Глава 36
        Жизнь после…
        Вновь прибывшие в аду
        Выбирают тамаду.
        А.Смир
        Черных монет нет, обычных денег тоже, да и пустят ли в метро, вот еще вопрос?
        До самого вечера Казик просидел в подвале рядом со стеной, у которой он чуть было не отдал Богу душу.
        Есть не хотелось. В кармане был Анин адрес и номер телефона, но он никак не мог решиться выйти из подвала и попросить кого-нибудь из взрослых позвонить его приемной маме.
        Вместо этого он продолжал сидеть у серой ничем не приметной стены с бурым отпечатком в том месте, где он ударился головой и умер.
        - Еще совсем немного, и я бы достиг рая, где папа и мама,- шептал Казик, гладя чуть было не решившую все его проблемы стену.
        Не хватило какой-то малости. Облака были уже совсем рядом. Еще чуть-чуть, возможно, сообрази он раньше, изловчись, прыгни, придав себе скорости, уцепись хотя бы кончиками пальцев и… дальше папа сам втащит на небеса, и они будут вместе.
        Они были бы вместе, если бы Ираида Александровна ударила его посильнее об стену.
        Выходит, чтобы попасть в рай, не обязательно быть хорошим мальчиком и прожить долгую, безгрешную жизнь, все получалось как раз наоборот - чтобы достичь рая, нужно умереть, а чтобы умереть, достаточно быть очень скверным, очень плохим мальчиком, таким плохим, что дальше некуда. Таким плохим, чтобы толстая тетка в припадке ярости размозжила твою голову о стену.
        Второй план казался более правдоподобным и быстрее осуществимым, но для его реализации была нужна Ираида Александровна. Почему именно она? А просто Казик не знал никого более подходящего на роль его убийцы. Не тихую же молчаливую Аню об этом просить.
        Казик представил, как его убивает Аня, и невольно развеселился.
        Кому-кому, а ей меньше всего подходила роль свирепой фурии, убийцы невинных крошек…
        Нянечка в доме ребенка говорила, что безгрешные детки, вернее, их души, прямиком попадают в рай.
        В рай…- Казик улыбнулся этой мысли, блаженно развалившись на куче песка.
        Да, теперь он знает, что нужно делать, он найдет Ираиду Александровну, доведет ее до бешенства, например, сделает вид, что пытается вернуть свои монеты. А потом их пути благополучно разойдутся, и Казик полетит к родителям в рай, а тетка, тетке теткино, она совершит смертных грех - убийство, и дорога ей за это в ад!
        И тут Казик поймал себя на несоответствии, ведь Ираида Александровна должна была убить его не потому, что была злобной бестией, она один раз даже спасла его.
        И если Казик должен был довести ее до такого состояния, то именно он - Казик - и был бы повинен в убийстве. А значит, никакого ему рая, никакой встречи с родителями.
        Мальчик съежился, подтянув под себя коленки. Все выходило не так, как хотелось бы думать. Не так, как он надеялся.
        Тетка не умерла, приняв пулю, он не попал к родителям, разбив голову о стену. Да и голова вовсе не была разбита…
        Получалось, что из этого места никуда не денешься, даже умереть толком не получится. А вот вырасти, состариться и тогда… а будет ли это тогда?..
        Есть ли шанс убраться отсюда или Казик теперь обречен на вечность?..
        Вечность не очень здорово вписывалась в сознание четырехлетнего мальчика. Впрочем, это ведь только его тело прожило четыре года, а душа, бессмертная душа продолжала жить, забывая отдать приказ телу вырасти или не зная, как это делается.
        Маленький мальчик после своей смерти внешне продолжал оставаться маленьким мальчиком, тогда как на самом деле…
        Впрочем, на общем уровне продолжающих по инерции существовать в загробном мире детей, Казик был сравнительно еще юным - пятнадцать лет - по сути то же детство…
        В сумеречном Петербурге, как называли его для себя представители местной власти, встречались малыши, способные рассказать о царствовании царевны Софьи и Петре Первом.
        Некоторые помнили революцию 1905 и 1917 годов и очень многие до сих пор продолжали переживать ужасы войны и голодной блокады. Последние неизбежно страдали булимией и страстью к накопительству.
        Несколько детей в городе отлично запомнили Рюриков и, по странной прихоти, не желали жить в соответствии с изменившимся временем, эти самородки были вывезены властями на Валаам, где продолжали существовать в условиях, отдаленно напоминающих им былое.
        Впрочем, во все времена дети есть дети, они любят играть, обожают сладкое, будь то хоть печатный пряник, хоть человечки из сахара мадам Реми, хоть киндер-сюрприз. Дети есть дети.
        Их можно переодеть в другое платье, подстричь или завить по новой, действующей в данный момент, моде. Можно научить чему-то сложному или не очень, и они ничем не будут выделяться из среды других малышей.
        Давно привыкшие оставаться детьми, они время от времени переключались на древние языки или рассказывали о замысловатых играх средневековья, вспоминая, как отец впервые подарил длинный нож с красным карбункулом на рукояти. Этот нож заменил ребенку его первый меч.
        Кто-то сохранил в памяти традиционную порку, проводимую на сенной площади, кто-то помнил, как отрубленные головы осужденных складывали в плетеные корзины сквозь прутья которых продолжала течь кровь.
        Некоторые «дети» сохранили в памяти булочки ценой всего в полкопейки и засахаренные яблоки, которыми торговали коробейники. Кому-то во сне приходили его первые реальные родители, впрочем, они так странно выглядели, так не походили на окружающих ребенка людей, что казались персонажами из сказки…
        Попав из сиротских приютов в дома, эти дети подчас поражали своих новых родителей необычайной манерой кланяться или целовать маменьке ручки, время от времени вставляя французские слова или прося дать не пасту, а зубной порошок, или убеждая, что за церковью находится очаровательный магазин, в витрине которого стоит огромная кукла с фарфоровым личиком и мягким телом.
        Родители соглашались пройтись до загадочного бутика, но, сколько бы они ни шли, как часто ни спрашивали бы прохожих, никто не мог припомнить ничего подобного…
        Впрочем, умершие сотни лет назад дети быстро осваивали бытовые удобства, привыкали к телевизорам, метро и компьютерам. С удовольствием пользовались лифтами и предпочитали простой булке хрустящие горячие тосты.
        Глава 37
        Новый друг
        Будет лоск и лак:
        Вурдалак купил кадиллак!
        А.Смир
        Где-то в подвале открылась дверь. Казик скорее почувствовал чье-то приближение, но даже не повернул головы.
        По гравию зашуршали шаги.
        Мальчик напрягся, заставляя себя не отрываясь смотреть на пятно на стене.
        - Если мне суждено все-таки умереть, то пусть это будет сейчас. Один верный удар ножом, одна пуля или как в прошлый раз…- Казик поглядел на стену, ощущая ее стартплощадкой.
        Еще немного, совсем чуть-чуть,- уговаривал он себя.- Мало ли на свете плохих людей. Дома ему часто рассказывали о бандитах, ворующих детей. О страшных маньяках, выкалывающих детям глаза или убивающих их каким-нибудь иным образом. Так почему не сейчас? Почему не теперь, когда Казик утратил последнюю надежду дозвониться до того света, до мамы и папы, когда он потерял единственного друга - Аню, когда…
        Казик вскрикнул, ощутив чьи-то пальцы на своем плече, и отшатнулся, пребольно ударившись коленкой.
        Перед ним стояла Ираида Александровна.
        - Ты здесь, как хорошо-то. Живой? А головка того, не болит?
        В полном ужасе Казик любовался исполинской фигурой жуткой дамочки, белобрысой, голубоглазой, с красным рыхлым лицом, почему-то подумалось, что это и не женщина вовсе… но мальчик не мог еще определиться, какие ассоциации вызывает в нем страшная тетка.
        - Я это вот к чему.- Ираида Александровна поправила грязный фартук на топорщащемся, точно арбуз, животе.- Я вот что… совсем совесть заела, значится. Кошмар, да и только. Едва до дома добралась, а ни спать, ни есть, ни Васечке своему родному позвонить, ничего не могу. Все о тебе, соколик мой, думаю, о том, как я с тобой нехорошо обошлась. И Аня-то мне вроде как не совсем чтобы чужая. Давно ее знаю. И мужа ее - покойника знала, а тут такое.
        Придет Анечка домой-то, а племянничка ее и нет. Кинется искать, ко мне непременно забежит. А что я, я врать не обучена.
        Кряхтя, она села рядом с Казиком.
        Впрочем, с Анечкой-то нашей что-то недоброе стряслось, сердцем чую. Не пришла она ночевать. Я уж у дверей слушала, слушала, нет ее шагов. И ходила, звонила. Не пришла наша красавица, птичка певчая, может, опять к своему Димке укатила, а может и стряслось что.
        Вадим-то, после того как будки убрали, совсем зверем сделался. И то верно, будок нет, клиентура с претензиями, а тут еще и этот…- она задумалась, жуя ртом.
        - Кто?- не понял Казик. Неожиданно для себя он осознал, что совсем не боится Ираиды Александровны и уже даже вполне привык к ее драконьей внешности. Тетка как тетка.
        - Что? контрафакт. Вот что, ну монеты от другого производителя. Те, что я у тебя отобрала. Понимаешь? Кстати, откуда они у тебя, если не секрет?
        Мальчик проигнорировал вопрос.
        - Ну, представь себе, что он должен реализовывать свои монеты, а тут появились другие, и за них он уже ни копейки не получит. Мало того, если кто-то будет покупать твои монеты и звонить на них, Вадим тоже прогорает, потому что он уже не сможет сбыть свой товар.
        - Ну и пусть прогорит,- Казик подобрал камешек, и бросил его в стену. Камешек звонко ударился и отскочил к ногам мальчика.
        - Пущай-то пущай, да только, коли прознает, откуда эти монеты, точно не простит. Тебе не простит, миленький.- тетка уставилась на Казика своими жуткими голубыми глазищами почти без зрачков.
        - Ну и пусть отомстит,- мальчик пожал плечами.- Если он меня убьет, я попаду к папе и маме.
        Тетка задумалась.
        - И то верно,- Ираида Александровна посмотрела на Казика с невольным уважением.- А если не убьет? Если инвалидом, к примеру, оставит? Отделает баскетбольной битой, как соседа Мишку, все кости переломает, так что человек ни встать, ни сесть уже не может и срет под себя.… Почитай, как уже лет восемь живет Мишенька горьким калекой. Беда это, а не жизнь. Думаешь, что Вадим лох последний? Думаешь, он и сам не понимает, что ты больше всего на свете мечтаешь со своими воссоединиться?
        Еще как знает, он только с такими и работает, в ком любовь жива. Он их за версту чует, сучара. И тебя почует, миленький. А раз в тебе есть любовь, нипочем он тебя не пропустит к твоим папе и маме.
        О такой возможности Казик не думал и, услышав жутковатый прогноз, приуныл.
        - Вот что, горе ты мое луковое. Аня пропала, объявится, нет, леший разберет. Дом на несколько недель в ремонт отволокли. Мне-то, если что, есть куда пойти, а ты один без людей точно не выживешь. Так что, может, со мной пойдешь? Вдвоем не так паскудно все же небо коптить.
        Пойдем, я тебе оладушки печь стану, сказки перед сном рассказывать, хочешь - компьютер купим, диски с игрушками? А?
        Звонить родителям будешь без проблем. Монет-то там на нас двоих хватит, а потом глядишь, еще что подвалит. Жизнь-то она штука вредная, стерва она своеобразная и с редким чувством юмора.
        Думала я уже квартиру продавать, на вырученные деньги монеты купить и жить, пока сердца хватит, а тут ты подвернулся со своим контрафактом… да… Монет в коробке полным-полно, надолго хватит. А мы с тобой, знаешь, что учудим? Завтра поедем в «Навь», это турагентство, и купим путевки до того света. Как тебе такие рационализаторские предложения? А?
        - Как Аня ездила?!- не поверил своим ушам мальчик.
        - Как она, родненький,- заулыбалась тетка.- Пойдем, милый мой, прикипела я к тебе сердцем. Ты не гляди, что на личико я уж больно безобразная, что большая такая, нескладная, не то, что твоя Анечка - голубиная порода. Я хоть и страшна, как душа каторжника, хоть в обхвате, что колонна Ростральная на Васильевском острове. Да только я не потому, что ем много, такая большущая вымахала, это ведь понимать надо. Муж мой Васечка это как раз хорошо понимал, потому что любить умел и любовь чувствовал.
        Так и говорил, бывало, что во мне, ну, внутри, то есть, где у нормальных людей селезенка, печенка, легкие, словом, всякая требуха,- во мне, говорил мой Васечка, одно большое сердце.
        И болит это сердце, миленький, болит оно без любви, погибает совсем. Потому как не может такое большое дурацкое сердце без любви. Был муж, любила его - удержу нет. Маленький, собой неказистый, точно ребятенка малого, заспать можно, а любила…
        Нет теперь моего Васечки со мной. Вот, звоню ему. А все чувствую, мало мне этого. Не могу ни есть, ни пить без любви этой распроклятой. Не могу жить, дышу в полвздоха, сердце работает вполсилы. Потому как сердце-то, оно сердце, без любви не может.
        Хоть всю кровь из тела вылей, жизнь уйдет, а любовь… любовь - она никуда не денется. Казни меня, переказни. Пытай, перепытывай, а я все одно, воскресну и любви у господа сызнова просить стану!
        Ты иди ко мне жить, миленький. Я тебя, как родного сына, воспитаю. Вот те святой крест. Будь моим мальчиком. Западло матерью назвать, зови теткой, бабкой, если хочешь - обиды в том решительно не вижу. Только и ты меня постарайся хотя бы немного полюбить.
        Хотя бы изредка похвалишь стряпню мою или еще что, мне и ладно. Женщины, они ведь ушами хи-хи любят. Мужик мой, покойник, бывало, вернется домой на рогах и весь в помаде, мне лабуду какую-нибудь навешает на уши. А я и рада, потому как оправдывается, значит, любит. Потерять боится.
        И ты меня похвалишь, душа моя и расцветет первыми цветами подснежниками.
        А не похвалишь - твое дело. Только будь со мной, родненький. Только не оставляй. Моду такую тоже взяли, отец ушел, теперь вот Васечка ушел. Одна я сирота-вдовица горе-горькое. Ты только не уходи от меня. А?
        Аня, она молодая, еще найдет себе кого-нибудь, а я…
        Ираида Александровна заплакала, уткнувшись лицом в грязный фартук, и неожиданно для себя Казик прильнул к ее руке, ощущая тепло и мягкость.
        - Будешь моим мальчиком?- наплакавшись, спросила Ираида Александровна.
        - Побуду пока.- уклончиво ответил Казик.- Посмотрю, что да как. Только завтра же поедем за путевками. Хорошо? Вы обещали!
        - Поедем, с утреца как раз и поедем. Давненько не видела я своего милого, поди, заждался он меня там, горемычный.
        С неожиданной для своей комплекции нежностью, Ираида Александровна обняла Казика и, высморкавшись и утерев слезы, повела мальчика к выходу.
        Глава 38
        Еще на этом берегу
        Тир ада. Матерная тирада.
        С угольной террасы
        Мечут вилы черти-асы.
        А.Смир
        Оставшись совершенно одна, в чужом дурацком белом парике и одежде не по размеру, Аня некоторое время пыталась находиться в толпе, в которой она чувствовала себя вполне защищенной.
        Метро тоже было отличным местом для того, чтобы замести следы, тем не менее, спустившись на платформу, она не сразу вошла в вагон, а подождала и ринулась к уже закрывающимся дверям, больно ударив себе руку.
        Как будто бы больше никто не попытался забраться в поезд одновременно с ней. Теперь появилась слабая надежда на то, что даже если ее и преследовали органы, то теперь она уже оторвалась.
        Поезд в метро двигался достаточно быстро, а на следующей станции она могла перескочить на другую ветку.
        На самом деле Ане было безразлично куда ехать, главное, не домой. Там, скорее всего, уже ждут.
        Было немного совестно перед Казиком. Ничего себе, взяла ребенка и не заботится о нем, но с другой стороны, мальчишка ей попался уж больно странный - по росту, по мордочке вроде как малец сопливый, а рассуждения, а глаза, и особенно, как он умеет смотреть… брр… или приютские дети все такие, не по годам взрослые, серьезные…
        Ладно, в доме есть еще какие-то деньги, отыщет - его счастье. Впрочем, если Аню ждут дома, Казик уже убежал или его обнаружили и сдали в детдом.
        Ладно. Кол по педагогике, и гуляйте мамаша, готовьтесь к пересдаче. Воистину, как в паршивом анекдоте: «Наша семья хотела бы усыновить шестого ребенка, первые пять как-то не прижились».
        Будет ли у Ани шанс оправдаться как-то перед мальчиком? Появится ли новый ребенок, о котором нужно будет заботиться? Впрочем, появится, если она не сплохует, если не будет заниматься ерундой, употребит свою силу и ум на то, чтобы выжить.
        Точнее, не выжить, а… впрочем, она так и не решила, как называть свое нынешнее существование. Не посмертием же, в самом деле…
        От таких мыслей кидало в дрожь, и Аня решила, что о Казике она подумает позже, когда как-то устроится, выроет себе в конце концов нору и как-нибудь родит в ней. В любом случае, теперь следовало сосредоточиться на еще не рожденном ребенке. Для начала понять, нужно ли прорываться в реальный мир или рожать его здесь.
        Можно ли вообще родить в Мире Мертвых?
        Аня вышла из поезда на следующей остановке, перешла на другую линию через переход, дождалась поезда и, войдя в вагон, пристроилась ближе к дверям.
        В Мире Мертвых рожала шумерка Нинлиль, жена верховного бога Энлиля, сосланного в страну Кур за развратное поведение.
        Собственно Нинлиль и стала женой Энлиля после того, как тот изнасиловал ее и был за это осужден на изгнание.
        Нинлиль выступила перед судом, сказав, что простила Энлиля.
        Но отец богов Анну был непреклонен. Несмотря на то, что Энлиль правил всеми богами, он должен был отсидеть положенное ему в подземных темницах.
        Тогда Нинлиль приняла решение выйти замуж за Энлиля и спуститься вместе с ним в темное царство нижнего мира.
        Тяжко было на душе прежде величайшего из богов не столько из-за того, что должен он снять со своей головы корону власти, а потому, что рядом с ним понесет наказание любимая женщина.
        Но делать нечего. И сын Энлиля и Нинлиль, бог Луны Нанну родился в царстве, из которого нет возврата.
        Впрочем, хитроумный Энлиль нашел-таки выход из царства мертвых, не самый здоровский вариант, но зато есть прецедент, и если подумать, то можно отыскать и второй.
        Он велел своей жене идти к реке, отделяющей Царство Мертвых от Царства Живых, и делать все то, что ей будет велено. Все, и даже то, чего ей совсем не хочется. После, обратившись стражником, он потребовал от Нинлиль, чтобы та легла с ним.
        Нинлиль хотела уже отказать, но вспомнила наказ мужа и отдалась незнакомцу. Потом она пошла дальше и отдалась поочередно перевозчику и еще одному стражнику. И всеми этими людьми был Энлиль.
        После этого Нинлиль забеременела и родила троих детей. Этих детей Энлиль оставил в царстве мертвых в обмен на себя, жену и сына Нанну.
        Жутковатый обмен, похабная история, но, должно быть, в то время подобный расклад считался допустимым.
        Аня и сама не заметила, как задремала, очнувшись только на конечной станции Девяткино.
        Вместе с ней на перрон сошли несколько человек, но это не успокоило ее, ради единственного реального ребенка власти вполне могли пойти на перехват, запустить своих агентов на все станции метро, так что теперь она оставалась один на один со всеми возможными неприятностями.
        Самое плохое, что на конечной станции, электрички поднимались на поверхность земли, и для того, чтобы сесть на обратный поезд, нужно было покинуть метро и идти по темному подземному коридору. Достаточно темному и пустому для того, чтобы устроить там засаду.
        Аня огляделась. Воистину, райончик еще тот, в городе хотя бы можно забраться в какой-нибудь парадняк. В центре, в старых домах так вообще есть чердаки или теплые подвалы, но тут… наземные электрички в сторону Сосново и преимущественно частные домики.
        Да тут даже если высадить окошко и пробраться внутрь, замучаешься обогревать такой дом, а на улице как-никак осень. Пусть и теплая, пусть и затянувшаяся, но осень…
        Впрочем, устроиться на ночь, это потом, Аня уже давно поняла, что спокойно обходится без еды, стало быть, и без крыши над головой как-нибудь сдюжит. Все это было пустым и не стоило внимания. На самом же деле Аню снедало другое навязчивое чувство, насущная потребность - как можно быстрее связаться с Димой и рассказать ему все как есть. Про ребенка, преследования органов, про роды, и вообще! Надо же наконец определиться, где рожать?
        Вдруг она осознала, что больше не может быть одной. Не может, и все. Почему она одна должна была решать судьбу их общего ребенка, рисковать? Почему она одна должна добывать где-то деньги, рискуя жизнью переплывать огненный Ахерон, а он муж, защитник и добытчик не делает ничего?
        Почему не делает? Только потому, что Аня в Мире Мертвых, а он в Мире Живых? Но именно в мире мертвых она умудряется как-то раздобывать деньги. Умудрялась до сих пор.
        Предположим, что даже если Дима и раздобудет реальные земные деньги, здесь они будут для Ани, что мертвому припарки. Обратятся фальшивкой, пылью или пригоршней листьев, как в сказках. Впрочем, деньги в Мире Мертвых есть, их можно зарабатывать, брать в долг, красть наконец? И, если подумать, неужели у Димы нет в Мире Мертвых никого из близких друзей или родственников?
        А если есть, почему не одолжить деньги у них?
        Как?
        Да так же, как это делала Аня, элементарно позвонить. Нет возможности из того мира в этот? Попросить, чтобы это сделала она сама. Как это обычно делают в фильмах о разведчиках или гангстерах - снабдить любимую жену конфиденциальной информацией, ну, той, которую мог знать только он и послать на встречу. Поверят, дадут денег. Не поверят, тогда хуже.
        Мысли работали с удвоенной скоростью. На перрон пришел еще один поезд. Аня смешалась с толпой и, выйдя из метро, поймала первую попавшуюся машину, попросила доставить ее по адресу, где размещалась фирма «Навь».
        На самом деле, Аня еще не решила идти ли в фирму к Трепетовичу или маленько обождать, но тогда оставался шанс повидать Захарыча и попросить его переправить ее на ту сторону нелегально.
        Почему бы Диме не подумать, с кем из ранее живущих богачей, меценатов, хранящих по сей день свое золото, замурованное в стенах или зарытое в земле, Аня могла бы встретиться в Мире Мертвых. И встретившись, попробовать договориться на взаимовыгодных условиях. Впрочем, она так и не передала монету химику - другу отца, предприниматель из нее, как из Валуева балерина…
        Хотя… горбатого могила исправит, так может быть, это как раз ее вариант?
        Она расплатилась с водителем, рассеянно соображая, что умудрилась пропустить почти всю поездку, думая о своем и совсем не смотря по сторонам. Впрочем, пока вокруг нее не было заметно ничего подозрительного.
        На всякий случай, Аня попросила остановить машину возле дома богинки. Нужно было постоять немного, приглядываясь к береговой линии. Почему-то она чувствовала, что Захарыч где-то рядом.
        Подумалось, что если ее все же ждут где-нибудь поблизости, нужно иметь возможность сорваться с места и попробовать оторваться от погони.
        Когда водитель начал проявлять нетерпение, Аня сунула ему пятьсот рублей, пообещав заплатить еще, попросила подвести ее к зданию, занимаемому «Навью», и подождать внизу.
        Должно быть, было часов десять, потому что начинало темнеть. Аня обещала поторопиться и, никем не задержанная, скользнула в уже знакомое здание.
        Все та же зеленоватая секретарша с русалочьими глазами сидела за стеклянным, похожим на маленький гробик, столом. В прошлый раз Аня не заметила такой мебели, впрочем, отчего бы Трепетовичу и не поменять обстановку в офисе с его-то доходами?
        - Вечер добрый, я хотела бы купить тур.- Аня улыбнулась, отмечая про себя, что, должно быть, зеленоволосая дева и живет в офисе, сама-то Аня времени давно уже не наблюдала и в фирму заявилась, как к себе домой, не подумав о том, что рабочий день давно уже закончился.
        Впрочем, зеленоволосая, скорее всего, тоже покойница, а зачем покойникам отдых.
        - Я не покойница, я русалка.- лениво перелистывая перед собой папку, не сказала, а скорее прошелестела секретарша, сверкнув глазами на Анин парик.- Скука с вами смертная,- произнесла она, едва шевеля силиконовыми губами.- Тур, говорите? Можно и тур. Когда желаете?
        - На сегодня, если можно.- Аня затаила дыхание, забыв даже удивиться, что секретарша прочла ее мысли.
        - На сегодня?- зеленоволосая задумалась.- На сегодня поздно уже, вы ведь на свидание с кем-то едете, не просто так на экскурсию, по Эрмитажу побродить. Так ведь?
        Аня кивнула.
        Так вашего милого, поди, предупредить нужно, чтобы он никуда не отлучался, чтобы ждал вас в условленном месте и все такое. Вы ж, поди, и не согласовали? Так ведь? Чаю хотите?
        - Но, может быть, можно что-нибудь придумать?- Аня продолжала возвышаться над зеленоволосой, кляня себя за опрометчивость.
        - Поймите, девушка, отправить я вас сегодня могу. И сопровождение на месте гарантирую, но вот сделать так, чтобы ваш… к кому вы едете?
        - К мужу.
        - Чтобы ваш муж прибыл, куда ему скажут.… Да к вашему сведению, иные вообще отказываются встречаться со своими бывшими. Кому-то религия не позволяет, у кого-то нервы слабые… понимать надо. Ваш охотно на встречу пойдет? Уверены?
        - Охотно.- Аня пожала плечами.- Неужели ничего нельзя сделать?
        - Ну, что можно? Позвоните ему прямо сейчас, узнайте, где он находится. Не за границей ли? Не на даче у друзей? И, скажем, к девяти утра приехать может. Где вам в прошлый раз встречу устраивали?
        - А дома можно?
        - Можно,- Русалка утвердительно кивнула, отчего ее глаза из зеленых, вдруг окрасились в ярко бирюзовый,- отчего же нельзя, только выясните, сумеет ли он в это время вас дома ждать. А то зря прокатитесь и деньги потеряете, и еще, небось, жаловаться потом побежите.
        - Не побегу. А позвонить?
        - Да вот телефон перед вами. Платите мне и звоните, сколько хотите. Только побыстрее, у меня рабочий день заканчивается.
        Аня сунула секретарше деньги и дрожащими руками набрала номер. Какое-то время слышались гудки, потом в трубке раздался женский голос.
        Аня ошарашено слушала, как незнакомка алокала в трубке.
        - Ну, что же вы, время же идет!- толкнула Аню под локоток русалка.
        - Здравствуйте, а Диму можно?- Аня чувствовала, что еще немножко, и она потеряет сознание. Ее Дима привел в дом другую женщину! Не просто привел, она спокойно отвечает на звонки, она…
        - Сейчас, подождите. Митя, тебя спрашивают.
        Аня оперлась о секретарский столик, перед глазами плыло.
        - Але. Кто? Аня?
        - Дима, ты можешь встретиться со мной у нас… у тебя дома завтра в девять часов утра?- Выпалила Аня, по лицу тек липкий противный пот.
        - Аня, видишь ли…
        - Но, мне очень надо. Очень!- закричала Аня, слушая, как ее голос расщепляется многоголосым эхом.
        - Хорошо. Жду.
        Аня грохнула трубку и упала бы, не подставь ей русалка стул.
        - Бабу себе завел?!- зеленая подскочила к мини-бару и извлекла оттуда бутылку с холодной минералкой, стакан, бутылку мартини и две рюмки. Все это она со звоном водрузила на столик-гробик и, налив полный стакан воды, протянула его Ане.- А может, это сотрудница его или соседка? Может, сестра из деревни приехала? Или гости?
        Впрочем, от мужиков нам нужна не верность, а сама знаешь что - секс и кошелек. Все остальное,- она выразительно махнула рукой.
        Аня отхлебнула обжигающей холодом воды и сразу же приняла от секретарши похожую на кувшинку рюмку с мартини.
        - Я тоже прежде ревнивой была. Ужас. Прежде, то есть, в прошлой жизни. Русалками ведь не рождаются, это диснеевский бред, к тому же совершенно необоснованный с точки зрения медицины, и ты ему не верь, а то нормальные люди засмеют.
        Рассказать, как дело было? Да ты пей, еще есть. Это не хозяйские, это мои запасы,- она стукнула рюмку о рюмку, облизала остреньким сдвоенным язычком краешек рюмки, смакуя вкус.
        Жила я тогда в Петрограде, юная и прекрасная, и любила юношу гимназиста чистою любовью. Любила, а он меня нет,- русалка звонко засмеялась, быстро макнув сдвоенный язычок в рюмку,- солидные мужчины, между прочим, сватались. Жила бы, как сыр в масле каталась, ан нет. От несчастной любви, можно сказать, и утопилась.
        - А где тогда твой хвост?
        - Хвост?!- секретарша снова заливисто рассмеялась.- Предрассудки. С рыбьим хвостом напряженно любовью заниматься, не находишь? А я это дело как раз обожаю.- она плеснула еще по рюмке.
        Замуж русалке самое правильное выйти за водяного, ништяк. Но в наших краях холостых водяных нет. Все со своими водяницами живут. Смирно так живут, на сторону глаз не кажут. Ну, да и черт с ними, скучные они, водяные все. Да и я, что скрывать, по ряду характеристик, не дотягиваю я до приличной водяницы. Те хоть тоже из утопленниц, но из крещеных,- она подняла вверх указательный палец с изящным ноготком.- понимать надо.
        Так путевку выписывать или может в другой раз?
        - Выписывайте.- Аня опрокинула рюмку, и русалка тут же налила ей снова.
        - Нам же жить поживать, да мужиков щекотать. Люблю спонтанный секс, только жаль, любовники мои не всегда с водой дружат. Сами же заиграют с тобой, а потом спасай их. Искусственное дыхание и все такое.- она отмахнулась
        Впрочем, когда наступает «А поутру они проснулись…», обычно русалка одна просыпается на дне. Кругом примятые водоросли, и трупец уже всплывать пытается. Скукота.
        Можно, конечно, замуж за простого человека, но, говорят, добра от таких браков не жди. Вот и приходится с моей-то, можно сказать, модельной внешностью, одной куковать, принца поджидать, да в сеть запутывать.
        А то хожу бывает вдоль реки Смородины, брожу, точно болотница какая паскудная. Тьфу! Нежить!
        - А болотницу я тут одну видела поблизости.
        - Да ее сам черт из отдела внутренней безопасности вывести с наших владений не может!- секретарша достала из папки чистый бланк и начала заполнять его ровным почерком.- Вот здесь, где галочки, свои данные вписывайте.
        Болотницы, глаза бы мои не смотрели на этих паскудниц, ведь ни ума, ни стиля, одна наглость и нахрапистость! Лопатницы поганые. А наша-то, та, что при Смородине ошивается, так и вовсе падаль!
        - Почему лопатницы?- Аня написала в анкете адрес и расписалась, и теперь отсчитывала причитающуюся за тур сумму. Внизу, должно быть, уже заждался водитель.
        - Да называют их так, чурок безмозглых - лопатницы, омутницы или болотницы. Тоже утопленницы. Живут на болоте.
        Ты чуешь, на болоте их место жительства определено. А они где? В культурной столице, можно сказать. На реках и каналах, что лучшие зодчие мира в гранит одевали! Лимита, нахалюги! Была бы моя власть!..
        Водяницы - они даже не нечистая сила, так, серединка на половинку, что попадья при попе, русалки - девушки или девочки умершие от любви или не дожившие до своей свадьбы, оттого часто русалки и ходят по миру в подвенечных платьях и с венками в волосах. В подвенечном белом платье и хоронили. Белое - символ чистоты!
        А болотницы… эти лишь бы поближе к грязи. Им бы бури и ураганы на людей насылать. Обманывать, путать, ворожить. Все они кидальщицы и уличные гипнотезерки. Лохотрон в полный рост.
        Да что там. Ни в один офис болотницу на работу в жизни не возьмут, очень надо перед клиентами позориться. Она ведь тянет к себе в трясину все, что плохо лежит: пьяный, наркоман, ребенок, мужик, девица, старуха… Все болотницам потребно. Все им нужно! Оттого и не любят их.
        Может, бутерброд хочешь или конфетку? Не стесняйся,- русалка подмигнула и, сняв телефонную трубку, начала набирать номер.
        - Мне бы побыстрее…- Аня с опаской поглядывала на телефон, все-таки в фирме могли прознать про беременную женщину. А что, если секретарша, заморочив ей мозги, теперь пытается вызвать охрану? А может, за ее голову уже и награждение обещано?
        - Так я перевозчику и звоню, не вплавь же на тот берег,- она усмехнулась.- Давеча бабку одну с пацаном отправляли, так он еще не отзванивал о прибытии, может, и не успеет сегодня еще раз обернуться.
        Странно, не отвечает Захарыч.
        - Не случилось бы чего?- забеспокоилась Аня.
        - А чего с ним случится? На патруль «Яви» нарвется, разве что. Но так в этом случае обычно клиентуру задерживают, а перевозчик на реке и им, и нам как нужен. Что они - дураки что ли, единственного перевозчика задерживать?
        - А до скольки ждать-то?
        - В договоре черным по белому форс-мажорные обстоятельства прописаны.- зеленоволосая дева пожала плечами.- Что же он трубку-то не берет, уродец? Ладно. Сама видишь, не могу дозвониться. Может, выключил ненароком?.. М-да.… Вот что, давай так, я тебе комнату гостевую открою, там кровать есть, телевизор, душевая. Располагайся, а я, как только объявится Захарыч, тебе прямо в номер позвоню.
        - А когда выяснится?- Аня зевнула.
        - Да сейчас попробую кого-нибудь послать на берег, мне-то самой отлучаться нельзя, а внизу, может, из охранников кто свободен или уборщицы еще на месте.
        - А далеко идти?- с деланным безразличием осведомилась Аня.
        - Как выйдешь из здания, сразу к воде, а там увидишь, если причалил, он в лодке или поблизости, да не помнишь, что ли, откуда в прошлый раз сама уезжала?
        - Помню.- Аня взяла бланк договора, выложив перед русалкой деньги.- Сделаем так: я сейчас сама Захарыча поищу, и если найду, он позвонит, что все в порядке, а если нет, вернусь и подожду в гостевой. Пойдет?
        - Конечно,- зеленоволосая расплылась в довольной улыбке.- А ты ничего. Вообще, заходи, как время будет, скука тут бессмертная, а я всегда на месте.
        - Ага.- Аня сунула в карман договор и вышла из приемной.
        Глава 39
        Круг сужается
        Довели меня гены
        До огненной геенны.
        А.Смир
        Пока что все шло спокойно. Никто не пытался остановить ее, скорее всего, Людмила, рассказав о единственном в городе случае беременности, не выдала ее имени. Так что, если местная милиция и получила разнарядку искать женщину с большим животом, они не имели ни малейшего представления о том, как эта самая женщина выглядит.
        Впрочем, в клинике был и другой персонал, который мог оказаться более разговорчивым, да и на Людмилу вполне могли надавить, так что особенно расслабляться не стоило.
        И, если ментура искала женщину с животом, следовало уносить отсюда ноги, пока этот самый живот еще не бросается в глаза, или пока в фирме не придумали перед выдачей тура посылать на гинекологический осмотр.
        По черному кафелю блестящего, точно зеркало, пола отдавались с глухим звоном ее одинокие шаги.
        Внизу охранник сонно проводил Аню глазами, она скользнула за дверь, все еще ожидая подвоха, но ничего не произошло.
        Как и прежде, набережная встречала ее жутковатой темнотой, или так только казалось от того, что Аня вышла из освещенного помещения.
        Она посмотрела на берег, но не увидела там ни лодок, ни людей. Впрочем, Захарыч вполне мог затаиться где-нибудь в прибрежных кустах или отправиться прогуляться по берегу.
        Силясь разглядеть хоть что-то под ногами, Аня проковыляла как-то до кромки воды, мысленно посылая проклятия зеленоволосой секретарше и ненавидя себя за поспешность. Сидела бы спокойно в комнате для гостей, ждала, когда явится Захарыч или кто-нибудь из проводников постучится к ней в дверь, а теперь…
        Неожиданно она споткнулась обо что-то твердое, но как-то устояла на ногах.
        Впереди мелькнул и тут же пропал белый лучик света, словно кто-то ощупывал перед собою дорогу фонариком. Снова блеснуло и исчезло, точно стегнуло светом берег.
        Аня присела на корточки, стараясь быть незаметнее, она еще не забыла встречу с болотницей, благодаря которой чуть не утопла.
        В этот момент раздались тихие всплески воды и скрип несмазанных уключин, приглушенные голоса. Должно быть, к берегу тихо и незаметно подходила лодочка.
        Кто-то спрыгнул в воду. Аня услышала шаги и шорох лодки о дно. Луч фонарика снова дернулся, по всей видимости, человек искал, где привязать лодку, Аня разглядела его длинный плащ-палатку и хотела уже выйти навстречу перевозчику, как вдруг различила в лодке еще одну фигуру.
        - Подожди, Ираидочка, сейчас с берега кто-нибудь из встречающих подойдет, а то ноги сломаешь. Вот ведь люди, такие деньжищи лопатами гребут, а чтобы фонарь поставить, нет их!- Захарыч чиркнул спичкой, на секунду его лицо осветилось красноватым пламенем.
        - Подожду, чего уж там, да и малец мой, сам видишь, заснул. Умаялся за день, перенервничал. Я первый раз тоже нервничала, а потом вроде как и привыкла. Только одного понять не могу: ведь если это ад, если за грехи, как ты говоришь, отчего же тогда я силы трачу, за могилкой Васечкиной хожу? Странно мне это как-то, непонятно. Отчего же, если, как вы говорите, я померла, моей могилы на кладбище нет, а наоборот, его - есть? У живого-то?.. Грех.
        - Оттого и есть, чтобы ты смотрела на нее и верила, что ты жива, а он помер. Неужто непонятно?
        - Понятно-то понятно, да только чудно, право слово, Константин Захарыч. Смотрю на мальца - дышит он, есть просит, капризничает иногда… а по-твоему выходит, что тоже помер давно. И осень здесь непреходяща, почему именно осень, или это для тех, кто помер осенью? На том берегу разные времена года бывают, а тут тепло, листья золотые, солнышко нет-нет и посверкивает, дождик идет, тихонько так, благолепно…
        - То-то и оно, что все здесь тишь да гладь, да божья, с позволения сказать, благодать. Когда человеку тепло и не душно, когда он продолжает жить в своем доме, вести привычную жизнь, к чему ему задумываться, что жизнь бывает и другой, не такой доброй и приятной, не как в парнике?
        - А рай? Ты видел когда-нибудь рай? Или нет его вовсе? Или все почившие в царстве Вечной Осени, дни свои коротают? Послушала я отца этого мальчика, дивные вещи говорит он, про перерождения, например. Малец, ясное дело, остаться пытался, мамаша его все плакала и сокрушалась, что он за столько лет ни на день не повзрослел, ни на сантиметр не подрос. А отец так все объяснял на разные лады, начнет с сына, так ему да эдак вдалбливать пробует. Потом видит, что шкет не догоняет, ко мне переметнется и говорит все, говорит. Де прежде всего осознать требуется, что с тобой произошло и где ты.
        Я ему говорю, мол, согласна признать, что померла. И даже подпись свою могу, где надо, накарябать. А сама-то пальцы крестиком за спиной держу, грех-то какой, про живого человека сказать, что он мертвый! А он знай бородой трясет, мол, ничего ты, тетка, не поняла, как я погляжу, не признания от тебя нужны, а полное понятие. Сознание - это когда точно ушат холодной воды на тебя вылили, или словно вспышка перед глазами произошла, благодаря которой ты вдруг все яснее ясного увидела. А признавать, не признавать - это не поможет.
        Потом, говорит, после того, как осознала и уразумела все, какое-то время помучаешься еще, смотря на окружающую реальность и видя ее как бы другими глазами. И будет так до того времени, пока твое сознание не начнет мешать окружающим, теснить их, заставляя так же пробуждаться. Вот тут настанет решительный момент, и тебя местные власти вернут в реальный мир, но только по правилам. Дадут новую жизнь: сперва зародышем в утробе, затем младенцем, и так далее…
        Большое дело - убедить супостатов, что родиться хочешь в семье своих родственников или друзей. А нет ни тех, ни других - милое дело, в семье богатого человека, чиновника какого-нибудь видного, а то и министра.
        Правда, разумею я, такие вакансии они явно среди своих распространяют. А простому люду короны не примерять, в лимузинах не ездить, на виллах беломраморных не жить.
        В этот момент ребенок шевельнулся в Анином животе, и она невольно оперлась рукой обо что-то твердое, на ощупь напоминающее дерево. Быть может, бревно на берегу валялось, или кто-то еще до Захарыча вытащил на берег другую лодку. Впрочем, лодка не могла быть такой шершавой, такой…
        Глаза Ани начали предательски закрываться, по телу блуждало приятное тепло, Сон Снович мягким котом Баюном мурлыкал в уши, терся теплой мягкой шерсткой, гладил длинным пушистым хвостом, разливался по всему телу, наполняя его сладкой истомой, беря в полон.
        - Ты пойми меня правильно, милая,- продолжил Захарыч низким, ласковым голосом Трепетовича,- Рай - статичен, ад - динамичен. Рай - гарантированное, стабильное счастье, как будто вечно под кайфом. И кайф этот обрыднуть не могет, приесться не может.
        Аня попыталась открыть глаза, но куда там. Чьи-то теплые властные руки обняли ее, укладывая на мягкий песок. В голове слышались близкие раскаты волн, где-то все дальше и дальше звучали слова Захарыча, постепенно сливающиеся с плеском воды и равномерным шорохом шагов. Наверное, с берега явился кто-то из провожатых и забрал клиентку с ребенком, а Захарыч… Захарыч, пожалуй, отправился в фирму отметить путевку и выяснить, нет ли новых пассажиров.
        Она попыталась подняться на локтях и не смогла.
        - …Организм или что там… душа, подсаженная на рай, ощущает блаженство постоянно. А оттого, что блаженство это разнообразно, то вроде и не так скучно,- продолжал ворковать над ней Трепетович, заботливо заворачивая Аню в теплое прозрачное одеяло, пеленая в свежий саван, готовя к новой жизни или новым похоронам…
        - …Ад же… во-первых, если воспринимать ад, как место, где черти наказывают грешников - стало быть, черти выполняют социально-значимую функцию.
        Служат мировому порядку, находясь на своем, общественно полезном и нужном месте.
        Но если ад - место наказаний, а черти - служащие в нем, как служат в тюрьме тюремщики, следовательно, и ад, и его обитатели находятся на службе у Бога и высших сил.
        Они часть мироустройства и миропорядка.
        По правую руку агнцы, по левую козлищи.
        - Агнцы, козлищи…- Аня с трудом ворочала языком, но Трепетович запечатал ей уста поцелуем, его губы были сухи и теплы одновременно. Век бы она целовала эти губы, век бы длился поцелуй…
        - Сверху - рай - место поощрений, снизу - ад - место наказаний. Посередине, на распутье, как на распятье,- человек.
        Аня попыталась отстраниться, но вместо этого потянулась всем телом к целующему ее мужчине, сладко постанывая под его тяжестью.
        - Если ад или, скажем, царство мертвых - необходимый элемент миропорядка, то и Сатана, Чернобог, Трепетович - законный представитель власти.
        - Трепетович!- Аня выгнулась навстречу ласкам, стремясь к чему-то страшному и одновременно сказочно прекрасному.
        - Белбог, Чернобог - так испокон веков было. День и ночь - сутки, отсюда плевать в сторону чернобоговой свиты и ада - глупо и недальновидно. Говорят же - от тюрьмы да от сумы не зарекайся или не плюй в колодец. Последнее - в самую точку. Потому что, кому напиться приспичит - это одно, а кому-то через этот колодец, как сквозь кроличью нору, новый мир открывать, новый дом заселять.
        А в своем доме не гадят!
        - Так я и не гажу, не плюю, я как раз наоборот…- она потянулась, снова срывая поцелуй с губ Чернобога.- Я любить хочу, понимаешь, любить!!!
        - Где-то там, в другом мире, Бог и любовь - суть одно и то же. Где-то там, но не в Мире Живых и, тем более, не в Мире Мертвых. Там, где нас нет.
        Любовь живых - суть страсть. А страсть ближе адскому пламени, нежели раю. Влюбленные в дантовом аду несутся по ледяной реке, держась за руки.
        Любовь распределяется неравномерно - кому-то с избытком, кому-то, может, и вовсе ничего не достанется.
        Анина голова металась по песку, сделавшемуся вдруг горячим, волосы разметались, она согнула ноги, послушно позволяя Чернобогу расстегнуть молнию на ее джинсах, проникая пальцами в самое сокровенное. И тут же тело ее яростно выгнулось, губы исторгли стон.
        - А сколько людей умирает любя, не долюбив…
        - Нет!- Аня ощутила, как другая рука Трепетовича проникла ей под джемпер и теперь зажала сосок.
        - Любовь, похожая на волшебные зерна, прорастающие в аду, чтобы подняться из глубин его мировым деревом, чьи корни останутся в преисподней, а крона обречена зацвести в раю.
        Любовь сохраненная, скопленная в аду переполняет чашу и скоро разрушит ее, сметет врата ада, выпустив на волю заключенную богиню.
        - Богиню?- изнемогая от наслаждения, Анна обняла Чернобога ногами, стремясь слиться с ним.
        - Богиню по имени Любовь! Клянусь водами Стикса[7 - Стикс (др.- греч. «чудовище»)- в древнегреческой мифологии - олицетворение первобытного ужаса и мрака, из которых возникли первые отпрыски жизни, и персонификация одноименной мифической реки Стикс.Дочь Океана и Тефиды, или дочь Ночи и Эреба. Согласно Гесиоду, Стикс - жена Палланта, мать Нике, Зависти, Силы и Мощи.Во время борьбы Кроноса с Зевсом Стикс прежде других богов поспешила со своими детьми (особенно богиней победы Никой) на помощь Зевсу; за это Зевс возвеличил Стикс, сделав её богиней клятвы, а ее воды залогом клятв.Стикс жила далеко, на крайнем западе, где начинается царство ночи, в роскошном дворце, серебряные колонны которого упирались в небо. Это место было отдалено от обители богов; лишь изредка залетала сюда Ирида за священною водой, когда боги в спорах клялись волнами Стикса. Клятва считалась священной и за нарушение её даже богов постигала страшная кара: клятвоотступники лежали в течение года без признаков жизни и затем на 9 лет изгонялись из сонма небожителей. Под серебряными колоннами дворца подразумеваются падающие с высоты
брызги источника; местопребывание богини находилось там, где из падающих струй образовывался поток. Отсюда воды уходили под землю, в темноту глубокой ночи, ужас которой выразился в ужасе клятвы.]! Не будет больше ни рая, ни ада, ни мира живых, ни миров мертвых, дети встретятся с далекими предками, соединенные великой силой любви. И все, кто недолюбил, недосиял, обретут это право уже навечно!
        - А что будут делать люди, вырвавшись из ада? Получив свободу?
        - Жить!
        - Анна? Это вы?- кто-то с силой потряс ее за плечо. Резкий свет прямо в лицо.
        Немало удивленная Аня села на песок, ее губы все еще помнили поцелуи Трепетовича, тело все еще ощущало его тяжесть, но того нигде не было.
        - Это вы, Константин Захарыч? А Трепетович?
        - А я почем знаю, начальство мне не докладывается. А что?
        - Да так. А вы здесь?- Аня приняла поданную ей руку и поднялась.
        - Я на службе, а то как же? А ты что же здесь делаешь ночью-то? Совершенно одна?
        - Я?.. Вот…- она пошарила в кармане и наугад протянула Константину Захаровичу выданный ей в «Нави» листок.
        Не выпуская весла, Захарыч направил луч фонаря на путевку и бегло пробежал ее глазами.
        - Что же, съездим. Только мне сперва нужно в контору забежать, отметиться, что задание принял. Да и подтверждение получить, что тебя там ждут. А то зазря прокатимся, а «Навь», ясное дело, денег обратно не возвернет. Обидно. Ну, ты со мной пойдешь или здесь ждать останешься?
        - Подожду,- молния брюк все еще была расстегнута, волосы растрепаны и в песке, заметь ее в таком виде служащие фирмы, начали бы задавать вопросы.
        - Только осторожнее, смотри,- Захарыч медлил.
        - Что мертвой сделается,- прошептала Аня.
        - Тогда сиди тут и никуда не уходи. Ладно? Я на твоем месте и сам бы в офис не потащился, там теперь такое!
        - Какое?- Не поняла Аня, расчесывая пальцами всклокоченные волосы.
        - А ты разве не слышала? Событие ведь у нас. По своей значимости сравнимое разве что со вторым пришествием мессии. Смекаешь?
        - Нет,- несмотря на темноту, Аня не отважилась застегивать ширинку, стоя лицом к перевозчику.
        - В городе обнаружена одна беременная женщина!- веселым шепотком сообщил Захарыч.
        - Ну и что?
        - А то, что, как ты, должно быть, уже просекла, в Царстве Мертвых никто вовек не зачинал и не рожал. А тут такое! Раньше и ты, поди, жила себе спокойно, не знала, не ведала, куда судьбинушка тебя закинула. Скажи я тебе еще вчера, что умерла ты, а не суженый твой, в жизни бы не поверила. А нынче слушаешь и не возмущаешься, потому как растет плод живой, силами любви самой питается, входит в рост. И оттого истина, что нелегально перешла границы мира вечной осени, нынче промеж людей ходит, и глаза-то всем раскрывает. Оттого и веришь ты, красавица, словам моим, что не человеческим измышлением они выводятся, а самой истиной, что разум наш просвещает.
        Сам пан Трепетович бабу эту беременную велел из-под земли достать и к нему препроводить. Это ведь, девка, это понимать надо! Это же прорыв! Революция! Это границам конец, и скоро все по домам! Вот что это такое!
        Трепетович готов эту женщину на руках носить, с ложечки кормить, золото покупать, на машинах самых навороченных возить. Любые желания, лишь бы она, точно вода, сквозь пальцы не просочилась, не исчезла бы…
        Потому как, если этот цветок на нашей утлой почве прорастет!.. У-у-у-у!!! Силища!!!
        - И все в жизнь вернутся?- не поверила Аня.
        - Все, ясный перец! Отчего же не вернуться-то на дармовщинку? Никаких туров покупать не нужно будет. Не дрейфь, Анька! Скоро домой!!!
        - А что вы будете делать, вырвавшись на свободу?
        - Жить.
        - Прожить жизнь, чтобы затем умереть и снова попасть сюда? Или чтобы жить вечно?- Аня была обескуражена.
        - Вернусь, если границы снова перекроют и миропорядок восстановится. Если поймают и прищучат,- прищурился Константин Захарович.- Или если самому жить надоест. Когда почувствую, что сердце больше не в силах любить. Не телом, сердцем, тело то - оно что? Тщета…
        Коли сердце, коли душа любить откажется, то к черту его тогда, такое сердце! Как это у Есенина: «Если душу вылюбить до дна, сердце станет глыбой золотою»…
        И я вот как думаю: побег - он, конечно, и в аду побег, и без наказания, если что, вряд ли останется, но коль Творец или ближние его узрят свет…
        Если опознают в человеке огонь любви, не бросят на вечные мытарства, выкупят, выторгуют, отмажут как-то у низшего мира. Может, условно дадут? Может, на поселение…
        Ну ладно, заболтался я с тобой. А мне еще путевку отмечать,- помахивая веслом, Захарыч резво побежал по берегу в сторону светящихся окон фирмы «Навь».
        «Трепетович - Чернобог? Трепетович ищет меня? Зачем? Зачем хозяину ада понадобился развал этого самого ада, смешение дня и ночи? Анархия? Зачем он целовал меня? Или не целовал? Или это мое разгулявшееся воображение, гормоны по случаю беременности»?- Аня смотрела на воду, равномерно накатывающуюся на берег. «Как будто бы в прошлый раз здесь была набережная. Или не была, или не здесь»…
        Губы еще помнили Чернобоговы поцелуи, и они не казались Ане мерзкими, даже наоборот, наверное, позови ее в ту минуту Трепетович, и она пошла бы за ним, забыв обо всем, даже о Димке. Хотя это она хватила, о Диме она не забыла бы никогда. А вот он про нее?
        Аня вспомнила о таинственной женщине, взявшей трубку в их с Димой квартире, и сжалась от обиды и унижения. Да, она, конечно же, умерла. Погибла во время своего свадебного путешествия, но разве после этого они не перезванивались? Не встречались? Разве она не зачала от него ребенка, и теперь за ней не охотится сам Чернобог, о котором Димка, возможно, и не слышал никогда?
        В этот момент Аня могла бы понять любого другого человека, любого другого мужика, догнавшего, что возлюбленную уже не вернешь, и желавшего найти ей замену. Все ведь живет, развивается, жизнь не стоит на месте, а он, молодой и привлекательный, остается один. Несправедливо!
        Но Димка, Димка-то как раз знал, что она - Аня - ждет встречи с ним. Что она тратит огромные деньги, чтобы хотя бы набрать его номер и услышать пару фраз. Она же сама сказала ему, что взяла деньги у отца. Возможно, последние…
        И тут Ане стало по-настоящему плохо. Ведь отец все время был с ней, а значит, он тоже умер. Должно быть, не пережил ее смерти, и вот теперь вынужден проводить целые дни в обществе старой собаки. Продолжая влачить свое существование, недоумевая, отчего его не навещают молодые подружки, почему перестали звонить друзья.
        Должно быть, он живет с мыслью, что сделался непривлекательным и старым, разглядывает перед зеркалом свои морщины, вспоминая, каким был прежде, каждый день повязывает белый шарф, расчесывает длинные светлые волосы в наивной надежде повстречать однажды ту, единственную, с которой бы загорелось, зацвело в последний раз его сердце.
        Такое любящее, такое огромное и нежное сердце. Аня знала, как умел любить ее отец - ловелас, бабник и вместе с тем самый лучший, самый нежный отец на земле. Как верно и преданно он мог любить. Просто так бывает иногда, несправедливо случается, что лучший в мире мужчина не может отыскать для себя лучшей женщины, женщины, достойной любви и верности. Верное сердце отца разорвалось, услышав о кончине дочери.
        Если она уйдет к Димке, к неблагодарному, неверному мужу, отец останется ждать в паре остановок от ее дома, не понимая, куда делась его Анечка, последний и единственный друг.
        Но потом Аня вернется в свой дом, к отцу, и тогда все встанет на свои места. Или не встанет и, не дождавшийся ее, отец придет к выводу о своей смерти и перевоплотится, начав новую жизнь.
        Аня услышала шаги за спиной и, обернувшись, невольно вскрикнула. Перед ней стоял мужчина в полупальто, с длинными волосами. Точнее, она видела только силуэт, но и этого было достаточно.
        «Это не Захарыч»!- мелькнуло в голове Ани, и тут же незнакомец, схватив ее за руку, резко притянул к себе, заткнув рот ладонью.
        - Умоляю, не кричите, Анечка!- это я, Яша, вы еще помните меня? Кивните, если помните, и я немедленно отпущу вас.
        Аня кивнула, и тотчас Яша разжал объятия.
        - Аня, вы в опасности, умоляю, выслушайте меня.- Яша оглянулся на освещенные окна фирмы, точно опасался, что оттуда уже бегут к нему вездесущие охранники.
        - Что случилось?- Аня никак не могла отдышаться.
        - Нам стало известно, что «Навь» готовит массовое вторжение в мир людей.- Яша сел на валяющееся рядом бревно, принудив Аню занять место рядом с ним.
        - А я тут при чем?- Аня не сводила глаз со светящихся окон. Захарыч мог появиться в любую минуту, и что, если тот застанет ее в обществе Якова?- Между прочим, у меня дома муж остался, мама, сестры, друзья, любимая работа. Мне теперь приходится выкладывать бешеные деньги, чтобы увидеть их, а ваши агенты не спешат выходить со мной на связь! Думаете, один раз дали денег, так теперь я буду работать на вас бесплатно? И вообще, что вам за дело, если мы получим возможность перебираться через Стикс бесплатно? Вы что, в доле и потеряете от этого?- последние слова она произнесла глухим шепотом. Еще не хватало, чтобы Захарыч услышал, что она работает на стратегического противника.
        - Причем здесь «в доле»?!
        Аня не могла различить в темноте выражение лица Якова, но отчего-то ей показалось, что агент «Яви» покраснел.- Вы представьте себе, что все покойники, все находящиеся здесь души вдруг ринутся в Мир Живых? Вы хотя бы отдаете себе отчет, сколько народу умирает в Питере каждый год? А за триста лет?
        А ведь у вас здесь народ не подозревает не только, что он умер, но и то, что прошло время. И вот все они рванут домой, а домов нет, посносили городские власти, или там живут другие люди. Любимые женились вторично и неоднократно, дети выросли и состарились…
        Всю эту компанию нужно где-то размещать, кормить… обеспечивать работой… это же нереально! Земля будет заполнена толпами идущих друг за другом людей, которых будет все больше и больше. Города станут напоминать банки с огурцами, люди будут теснить друг друга, вытаптывая посевы, требуя любви и понимания, своего места под солнцем, своей жизни и права на одиночество…
        - Но, возможно, кто-то, не найдя своих близких, вернется обратно в «Мир Мертвых», это возможно, если границы будут сметены.
        - Кто-то вернется, но поверьте мне, добровольно вернутся единицы. До сих пор Царство Мертвых держало свои позиции именно тем, что никто толком не знал, где находится. Но сейчас…
        - Что сейчас?- Аня напряглась.
        - Сейчас все говорят о каком-то ребенке, который должен родиться в аду. О ребенке, который своим рождением перевернет все и вся, и наступит конец света!
        - Значит, если ребенок родится в Мире Мертвых, границы рухнут и оба мира погибнут? А если в Мире Живых?
        - Мы не рассматривали такой возможности.- Яша замялся.- Теоретически дети и должны рождаться в Мире Живых, там им самое место, но живой ребенок от мертвых родителей? Ребенок мессия?..
        - А может было?- Аня порывисто схватила Яшу за плечо.- Надо выяснить, человечество существует миллион лет, и что же, за все это время ни в одной легенде не сказано о человеке, рожденном от мертвой матери и живого отца?
        - Откуда такая определенность?- невольно отстранился Яша.
        - К примеру.- Аня было запнулась, но тут же нашлась.- Если вы говорите, что беременная женщина с ребенком в утробе сейчас находится в аду, резоннее предположить, что мать мертва, слухи ведь не один день должны ползать по городу для того, чтобы охватить его настолько, чтобы об этом узнали и на том берегу. Что же до отца, так я только что покупала тур в «Нави», там об этом только и говорили.
        - Я понял,- Яша рывком отстранился от Ани, так что той показалось, что он готов сбежать,- ты хочешь сказать, что женщина отсюда ездила на тот берег, чтобы встречаться со своим мужиком, и понесла от него.
        - Возможно,- Ане сделалось страшно.
        - Значит, значит, надо выяснить обо всех пересекающих в последние несколько месяцев Стикс, выбрать из них женщин и установить наблюдение за каждой. Спасибо, Аня, вы мне здорово помогли! Честное слово. Мы схватим эту бабу, переправим ее на тот берег, и проблема решена!
        Вы заметили, что из-за этой беременности люди здесь начали задумываться, что в их жизни что-то не так? Они начали прозревать и понимать, что умерли и жили точно во сне! Представляю, сколько бед еще произойдет!
        - А что вы будете делать с этой женщиной, когда поймаете ее?- теперь Аня хотела только одного: как-то подать сигнал охранникам «Нави», чтобы они арестовали Якова, но тогда… он признался бы и о ее участии! Нет, этого определенно нельзя было допустить. Во всяком случае, пока она не пересечет границу.
        - Я бы ее убил, честное слово. Столько проблем!
        - Убить мертвую?- Аня с сомнением покачала головой.
        - Ну, тогда запереть где-нибудь, пусть ученые решают эту проблему, или военные…
        - Но где ей лучше рожать? В смысле, где безопаснее?
        - В Мире мертвых точно нельзя - конец света настанет.- он почесал в затылке. У нас говорят, что в самом слабом случае, это рождение откроет врата Мира мертвых, а так может и вовсе отменить смерть.
        - Смерть?
        - Ну да, люди заживут не умирая, плодя себе подобных, добавь к реально существующему народонаселению всех умерших до этого. Да на земле попросту жить будет негде. Вот! А в Мире живых, фиг его знает, есть разные версии. Например, что откроются врата Мира живых в какой-нибудь новый, неизведанный до этого мир. А там еще Бог знает, что может быть,- он замялся.- Вот откроемся для мира людоедов или, скажем, для мира с другой, не подходящей нам атмосферой. Где дышат, скажем, не кислородом, а…
        - Понятно.- Ане сделалось холодно.- Но тогда, куда ни кинь, всюду клин!
        - Можно искусственно задержать роды. Ну, пока ученые не сообразят, что дальше делать.
        - Искусственно? На сколько? Ну, на неделю, на две, а дальше?.. Или ваши ученые могут продержать мессию в животе его матери все тридцать три года?
        - Почем я знаю, может, аборт сделают, предварительно умертвив плод. Один укольчик, и все - никакого живого младенца в Мире Мертвых. Это уж им решать, не нам. Наша задача - как можно скорее бабу эту вычислить, и в Мир Живых доставить.- А там уже…
        - И ты сможешь убить еще не родившегося ребенка?- спросила она и тут же поняла, что сказала глупость. В Мире Живых люди всю историю человечества изощрялись во всевозможных убийствах. Смерть не вылезала из Мира Живых, но никогда не заглядывала в Мир мертвых. Так что неудивительно, что, живя в относительно спокойной обстановке, Аня начала подзабывать о творимых жестокостях, утратив ощущение опасности, свойственное живым.
        - Ситуация очень серьезная, под угрозой мир, в котором я живу, и мир, в котором существуете вы, Анечка.- голос Яши сделался обволакивающе нежным,- Трепетович давно уже планировал прорвать границы, для этого и был налажен канал перехода, была изобретена «Валюта смерти». И в этой ситуации нам пригодятся ваши способности и интуиция. Передавайте нам все слухи и сплетни, которые услышите относительно этой женщины и ее ребенка. Все, пусть даже самое небывалое. Как зовут, как выглядит, сколько лет, в каких районах города чаще появляется.
        - Угу.- Аня мысленно благословляла свою просторную одежду, под которой не был заметен уже достаточно округлившийся животик.
        - Сведения будете оставлять там же. А сейчас вы к мужу собираетесь? Да? Перевозчика ждете?
        - Дождалась!- громыхнуло из темноты, раздался удар, и тут же Яша неуклюже осел на песок, почти слившись с ночной тьмой.
        - Не бойся, Анечка, это я, Константин Захарович. Веслом его огрел. Вот дела… Никак агент «Яви» - надо ребят кликнуть, уж они-то с ним, мазуриком, живо разберутся.
        - При чем здесь «Явь»?- Аня схватила Захарыча за рукав и потащила к лодке,- Пьяница какой-то привязался, поцеловать меня хотел, с глупостями разными лез. Пойдемте, Бога ради, опоздаем еще.
        - Ну, пойдем, так пойдем, а этот? А черт с ним. В этом мире как будто бы еще никто не умирал. Подожди-ка здесь, сейчас сапоги тебе вынесу, или что я говорю, давай руку и в лодку залезай, а я ее уж как-нибудь с берега столкну. О ватнике помнишь?
        До твоего ужо дозвонились, и люди наши тебя ждать обещались. Так что, все гладенько обернулось, хоть и в последний момент. Все путем…
        Он посветил фонариком, показывая Ане местонахождение лодки. Дай-ка я тебя подсажу, что-то ты полнеешь на глазах. Про беременную слышала? Так ты теперь - вылитая она, жрешь, что ли, с горя? Вроде недавно виделись, и… Нужно будет Трепетовичу рассказать, может премию, какую выпишет, а? Что скажешь?- Захарыч рассмеялся.
        - Давай, давай, только как бы, если у меня родить не получится, он тебя бы не заставил,- поддержала разговор Аня, из лодки Яков был ей уже не виден. А что, если перевозчик размозжил ему голову? А она оставила раненого без помощи совершенно одного? А если его обнаружит стража «Нави» и запрет в своем подвале?
        Нет, Аня определенно не могла оставить Яшу погибать одного на берегу.
        - Постой, Захарыч.- Аня оперлась о борт лодки и выскочила на берег еще до того, как перевозчик сдвинул с места лодку.
        - Ты чё? Сдурела, что ли?
        - Не могу я так. Человек все же,- она безвольно махнула рукой в сторону берега.
        - Если наш человек, ничего с ним не сделается, садись, девка, в лодку, а коли с того берега, то к утру однозначно нашим будет, и даже перевозить его грешную душу мне не придется, сам пришел, и сам же здесь и помер. Все бы так.
        Но Аня не слушала Константина Захарыча, а уже бежала к распростертому на песке телу.
        - Вернись немедленно, дура! Тур прогорит!
        Аня услышала, как за ее спиной перевозчик со злостью ударил веслом о воду, брызги долетели до берега.
        «Вот было бы здорово сейчас проснуться и оказаться дома. Будто бы никакой аварии не было, и я не умирала,- подумала она, и тут же лежащий до этого без движения Яков, точно чертик из табакерки, вскочил на ноги и, отпихнув Аню и шлепая по воде, бросился к лодке. Аня услышала отчаянный крик Захарыча, вероятно, тот отбивался от своего преследователя веслом. Раз, другой весло глухо столкнулось с телом, потом снова ударилось о воду. Захарыч рухнул с лодки в воду и тотчас с хлюпаньем и приглушенными проклятиями, оба мужика начали дубасить друг друга.
        «К чему он его бьет - мертвому все равно ничего не сделается, а сам…» - мелькнуло в голове Ани, и тут же она бросилась к ним, намереваясь остановить драку.
        В воде все еще копошились двое, точнее, Аня видела движущуюся человеческую кучу: руки, ноги, головы. Нет, если бы она сейчас бросилась на помощь Якову, возможно, она как раз и убила бы его собственными руками.
        Поэтому Аня стояла на берегу, прикрывая ладонями рот, чтобы ненароком не закричать. Наконец бой закончился сам собой, перед Аней возникла шатающаяся фигура, с длинными свисающими сосульками волосами, с веслом в руках.
        - И меня прибьешь?- забыв на мгновение, что убить ее не получится, прошептала Аня, но Яков услышал ее.
        Отплевываясь и кашляя, он сел на берегу рядом с Аней, вода стекала с него ручьями, но Яков, казалось, ничего не замечал.
        - Я все-таки убил его. Убил вашего Харона. Что же теперь?
        - Харона, в смысле, Константина Захаровича, убить нельзя, он мертвый,- попыталась утешить его Аня, только теперь осознавая, что Захарыча рядом нет.
        - Он не был мертвым.- Яша стащил с себя мокрое до нитки пальто, джемпер и начал выжимать его.- Завербован агентами «Нави» после смерти его семьи. Думаю, сами же и подстроили. Гады!
        - Но он… он же считал себя умершим. Думал, что они живые, а он умер!
        - Может, ему внушили, что он умер. Наверное, не так больно осознавать, что умер ты, а любимая женщина и дети остались живы. Приятнее осознавать, что продолжаешь работать, чтобы обеспечить семью. Впрочем, я в «Нави» не бывал и как они действуют в таких случаях не знаю.
        - Не был мертвым! Не был, а ты его!- Аня скинула куртку и вошла по колено в воду.- Его еще можно спасти!
        - Да фиг с ним. На «Навь» можно и дохлым работать. Он мне еще должен быть благодарен, от лишних проблем подлюку избавил. Теперь, глядишь, не постареет ни на день, супругу не разочарует. Смекаешь? В определенном смысле - мертвым получается выгоднее.
        Холодная вода сразу же сковала Анино тело, заставляя выстукивать зубами дробь. Она попинала немного дно ногами, надеясь нащупать лежащего на дне Захарыча, потом согнулась и, опустив в ледяную воду руки по локоть, начала рыскать там в поисках тела.
        Ничего не получилось.
        С берега Яша, как ни в чем ни бывало, наблюдал за ее мытарствами.
        - Хотя бы помог. Мужик называется.- зашипела на него Аня, трясясь всем телом и плача от сковавшей пальцы боли.
        - Если я простужусь - заболею и умру, тебе же и твоему другу ничего не сделается.
        - Наверное, ты прав.- стуча зубами и трясясь всем телом, Аня выбралась на берег и тоже начала стягивать с себя одежду.
        Даже если Константина Захаровича отнесло течением, рано или поздно он выплывет живехонек, то есть мертвехонек, но это уже детали. Ни ему, ни Ане с этого купания точно уже ничего не сделается, чего не скажешь о ее ребенке.
        А если он, испугавшись подобного обращения, вдруг родится раньше времени прямо здесь - в Мире Мертвых? Или не родится вообще, умерев во чреве? Наверное, последнее было бы наилучшим исходом. Во всяком случае, не пришлось бы голову ломать, что будет после его рождения.
        Но Аня вдруг почувствовала, что независимо от того, что еще произойдет дальше с родимой планетой, с миром, в котором она выросла,- ей по фигу. На первом месте был ее ребенок, неважно - девочка это будет или мальчик. Мессия или посредственность, главное, что ее малыш должен жить. Жить и быть счастливым!
        Было бы неплохо развести огонь и обогреться, и в данном случае, Анне было наплевать на то, что ее может засечь охрана «Нави», другое дело, что в насквозь мокрой одежде не могло оказаться ни одной сухой спички. Аня порылась в карманах и извлекла оттуда отказавшуюся работать зажигалку.
        В это время горизонт начал желтеть. Выбивая зубами трещетку и не пытаясь вновь напялить промокшую одежду, Аня направилась было в сторону «Нави». Что ж теперь делать, ну исчез куда-то Захарыч, ей-то что, главное, что она, клиентка, оплатившая тур, никуда не уехала, да еще и пострадала. Должны же они войти в положение, обогреть, дать временный приют.
        - А ведь ты и есть та самая женщина!- вдруг раздался за ее спиной голос Якова. Агент «Яви» вскочил на ноги и одним прыжком оказался рядом с Аней, пребольно схватив ее за плечо.- А ну, покажи-ка мне еще раз свой животик! Ну, точно!
        Аня вывернулась и побежала, но Яков навалился на нее, сшибая с ног.
        - Не уйдешь, дрянь! Так значит, из-за тебя вся эта свистопляска! Твой выродок меняет мир!
        - Я его еще не родила, если видишь!- Аня тихо отбивалась от Якова, норовя садануть его ногами.- Пусти, сволочь! А то прямо сейчас рожу, и оба мира рухнут!
        Угроза подействовала. Яков мгновенно отпустил Аню, но она и не подумала сбежать. Куда? Ведь если Яша углядел ее живот, «Навь» заметит тем паче. А дальше? На какую мерзость не пойдет эта нечисть, лишь бы продолжать коптить небо.
        - Нужно отыскать Захарыча и поехать домой,- пытаясь хоть как-то согреться, Аня обхватила себя руками и, стиснув зубы, вернулась на берег, вглядываясь в гладь воды. Но перевозчика нигде не было видно.
        Тяжело опираясь на весло, Яша полностью вытащил на берег лодку, должно быть, думал, что хитрюга Захарыч спрятался за ней.
        - А что будет, если переправа останется без перевозчика?- Аня сжалась в комочек на берегу, больше всего в этот момент ей хотелось согреться.
        - Не может такого быть. Харон здесь, где-то поблизости прячется. Только где, мы пока не знаем. Его не станет, когда ты родишь в Мире Мертвых живого ребенка, и возникнет, так сказать, мост между нашими мирами, по которому души смогут беспрепятственно мигрировать из мира в мир. Пока этого не произошло, перевозчик необходим. Только где же он? М-да…
        - Дай мне хотя бы ватник, он на корме там должен быть,- пальцы рук болели, а тело, казалось бы, могло только дрожать. Аня умоляюще посмотрела на Яшу.
        - Сейчас,- засуетился он, опираясь на весло, неуклюже забрался в лодку, вытащил оттуда серый потрепанный и местами пожженный ватник, направился к носу лодки.
        - Впрочем, мертвому припарки. Тебе-то что, не сдохнешь, а вот я реально могу воспаление легких схватить.
        - Сволочь!- от этих слов Ане сделалось еще хуже, горячие слезы ползли по лицу, тут же превращаясь в холодные и стягивая кожу.
        - Может, я и сволочь, а вот ты - покойница!- спокойно ответил Яша, натягивая на себя сухой ватник.- Расслабься, прими все как есть, и согреешься. А не согреешься, так поймешь, что тебе и так в самый раз. Потому что ты умерла. А мертвой два раза помереть не дано. Внушай себе по три раза в день, что ты покойница, и поверишь. По-кой-ни-ца.
        - А ты… а ты…- Аня оглядела Якова. Худой, в лодке, с веслом в руках.- А ты - Харон!
        Аня поднялась рывком, мелко дрожа и тыча синим от холода пальцем в сторону ничего не понимающего Якова.- Типичный Харон! Ты же сам говорил, что переправа не может без перевозчика. А ну-ка, просто для прикола, попробуй отпустить весло.
        - Я. Что я? Пожалуйста.- Яков положил на дно лодки весло, косясь то на него, то на Аню.
        - А теперь, выйди из лодки, ну?
        Яков подчинился, при этом он снова прихватил для чего-то весло, продолжая ошалело глядеть на Аню.
        - А теперь иди, куда шел. Не видишь, светает, обнаружат тебя, что будешь делать?
        - И то, правда, как это я так?..- криво улыбнулся Яков.
        Аня смотрела, боясь шелохнуться, как новоявленный лодочник пытается бежать от своего призвания.
        Вот он, виновато улыбаясь и кутаясь по самый нос в чужой ватник, попробовал отойти вправо, сделал пару шагов, оглянулся, неуверенно попробовал вильнуть влево, вернулся к Ане. Положил в лодку весло, сделал несколько шагов влево, точно шел отмечать путевку в «Навь». Снова вернулся. Снова дернулся в сторону, не в силах сорваться с невидимого поводка.
        - Бесполезно,- еле разгибая непослушные ноги, Аня забралась в лодку.- Погреться не желаешь?
        - А у тебя есть?- дуя на посиневшие руки, поинтересовался Яков.
        - В пылающем Ахероне согреешься, гнида,- прошипела сквозь зубы Анна, буравя Якова злобным взглядом. Перевозчик-то он перевозчик, конечно. В «Навь» ему теперь прямая дорожка, трудовую книжку класть, а кто его знает, сдуру вполне может веслом по голове долбануть.
        - Что, я?
        - Ну не я же.- Аня кивнула на свой живот.- Хочешь, чтобы я ребенка прямо здесь родила? Хочешь, чтобы врата открылись и все наши полезли к вам?
        - Не…- Яков попытался отступить, но споткнулся и сел на пятую точку.
        - Ты в Питере в каком доме живешь: в новостройках или в старом фонде?- при воспоминании о пылающих водах Ахерона, ей вдруг сделалось тепло и весело.
        - На Конюшенной. В старом, конечно.
        - Представь, сколько людей до тебя жили в этой самой квартире.- Аня, запрокинув голову, глядела на поднимающееся над Миром Мертвых солнце.
        - Ну, много?
        - Хочешь, чтобы все они завтра вернулись? Хочешь, чтобы чужие тебе покойники пили водку на твоей кухне и играли в покер? Чтобы чужие бабушки брякали на пианино и чужие дедушки объясняли, как следует жить?
        Яков молча вернулся к лодке, оттолкнул ее от берега и прыгнул внутрь. Какое-то время он устанавливал весла в уключины, потом, сообразив что-то, снял с себя ватник и протянул его Ане.
        Та с удовольствием забралась в еще помнящий тепло живого человеческого тела трофей. День начинался очень даже неплохо.
        Глава 40
        Богинка
        Каковы мозоли
        На руках Харона?
        А.Смир
        В рассветных лучах тихо плыла по розовеющим волнам крохотная лодка, в которой слабо уже угадывались две фигурки. Раз, и реку заволокло плотным туманом, два, и туман этот зазолотился в лучах новорожденного солнышка.
        - Теперича не заметят, ироды. Теперича не споймают младенчика,- шамкая беззубым ртом, кудахтала на берегу старая богинка, притоптывая на месте ногами, наспех обутыми в резиновые сапоги.
        Богинка - старая, с большой головой и морщинистым, сияющим от счастья, лицом и добрыми глазами. Сама богинка худа, точно старая кляча, а живот ее - спелый арбузик. Носит эту вечную беременность с собой старая богинка, носит, укачивая, точно оберег.
        Сколько лет оберег богинковский потребен не был, потому что угодила богинка ненароком в самый ад, где бабы не рожают и давно позабыли, как это делается. Оттого и всегда печальна богинка, оттого и невесела.
        Хотя нет. Сегодня радуется богинка, приплясывая на холоде. Радуется, пляшет и поет тихо себе под нос. Оттого и держит она у пухлого животика укрытую теплым давно выцветшим платком старинную старообрядческую икону, на которой змей склонился над детской колыбелькой, а ниже юная мать пересекает на лодке реку. Хочет полакомиться чудно вкусным младенцем лукавый древний змий, но про то не знает, не ведает, что архангел Михаил не даст отцу лжи съесть младенца, который должен стать пастырем народов. Бой меж ними произойдет, об этом третья, самая радостная картинка повествует. Бой ни на жизнь, а на смерть. Бой, в котором победит Архангел, низвергнув Сатану на землю. Сначала его, а потом и его приближенных и сочувствующих.
        Про то Апостол Иоанн повествует[8 - Откровение Иоанна Богослова (Откр.12:4-9).]. А апостолу отчего же не поверить. Как не поверить, когда сама богинка совсем недавно видела, как этот самый Чернобог обнимал изображенную на иконе женщину, вожделея ее дитя. Не нравятся богинке старообрядческие иконы, люди на них не всегда сами на себя похожи, но да тут, что называется, как вылитые.
        Оттого и мерзнет старая богинка на берегу Ахерона, оттого и держит крамольную икону, за которую темные ангелы Великого Дракона ее запросто могут в тюрягу упечь. От того и мучается она, что почуяла силу нового света, разливающуюся по всему Миру Мертвых с того дня, как через пылающий Ахерон переправилась зачавшая в Царстве Живых женщина. Почуяла и вышла сама этому свету поспособствовать. Откинула платок богинка, подставила икону чудотворную солнышку, а та отразила луч от своей поверхности прыснув светом в окно живущей неподалеку девы судьбы Рожаницы[9 - Рожаницы - девы судьбы, плодородия, женской силы. Их культ возник в период матриархата и связан с культом женского плодородия. Они присутствуют при рождении детей и определяют их судьбу. Обычно бабки-повитухи, которые принимают роды, знают, как задобрить рожаниц, чтобы те помогли легко родить.]. Чтобы не оставляла она своей заботой Анну, чтобы простерла над нею свой плащ в час, назначенный для великого таинства, чтобы кликнула всех своих сестер, дабы каждая была начеку и не зевала.
        Семь их, дев судьбы Рожаниц, семь, потому что, когда срок придет, Богом неизвестно, плохо еще налажен информационный коридор с высоких небес. Никто не знает, когда младенцу придет срок появляться на свет, а помощь ему и матери его в любой час должна быть оказана. Вот поэтому дев-помощниц именно семь, посменно работают древние повитухи. Вроде, один день в неделю, а так намаиваются, сердешные, что и с одного дня, подчас, ноги не держат.
        Потому тут же разбился луч, посланный богинкой, на несколько лучей и полетел в разные стороны, распугивая утренних птиц и разнося благую весть.
        Совсем замерзла старая богинка, но, чудо, не была словлена и даже не примеченный ею ранее охранник фирмы «Навь», проходя мимо, лишь буркнул ей, мол, напилась, так иди домой, тетка. Неужто не чуешь, как холодом сквозит от воды.
        Сказал сонный, даже на икону чудную не взглянул, не приметил. Точно глаза ему кто отвел? Чудеса чудные, кому же глаза отводить-то, когда богинка здесь сама стоит и ресницами хлопает?
        Впрочем, она-то может, и хлопает, а проморгал он ее вчистую, вполне мог взять с поличным, но не взял. Ее - замеченную в связи с тем берегом и находящуюся в белых списках архивов спецслужб.
        Втихую перекрестившись, баба пошлепала домой, кутая заветную икону в платок и для верности сгибаясь в три погибели. Ее тяжелый, вечно беременный живот волохался, переваливаясь из стороны в сторону, мешая старухе идти.
        Впрочем, к животу она давно уже привыкла. Непривычно было то, что ее не задержали и не отволокли в отделение, или хотя бы не оштрафовали…
        Дивны дела твои, Господи!..
        Глава 41
        Папа Казика
        Кто ответит,
        Что нам светит?
        А.Смир
        После долгожданной встречи с родителями Казик чувствовал себя изможденным и несчастным. Хотя многое прояснилось и для него, и для Ираиды Александровны. Узнанное пугало, и вместе с тем притягивало.
        Так, первое, что потребовал Виктор, отец Казика,- уяснить доставившей ребенка по указанному адресу и спешащей воспользоваться своим шансом увидеться с мужем Ираиде Александровне, что и Казик, и Ираида Александровна, и Аня, и вообще все, кто столько лет окружал мальчика в потустороннем Петербурге - мертвецы. Это было сложно уразуметь даже взрослому человеку, не то что ребенку, но в конце концов Казик все же сумел понять.
        Он не помнил лиц папы и мамы, и заверение, что те постарели на двенадцать лет, в то время как он, Казик, продолжал оставаться все тем же милым ребенком, пролетело мимо него. Не знал он и о том, что прошло так много времени. В приюте дни похожи один на другой, и ничего не меняется. Ранний подъем, умывание, завтрак, дурацкие игры, прогулки, занятия. Впрочем, Казик вот уже двенадцать лет находился не в Интернате, где детей учили бы по школьной программе, а все двенадцать лет пребывал в Доме ребенка, где год за годом плененные странным сном, имя которому забвение, нянечки самоотверженно учили своих воспитанников говорить и самостоятельно есть.
        Впрочем, разум ребенка спал точно так же, как спали вечным сном окружающие его взрослые люди. Вопреки ожиданию, довод об изменениях, свойственных Миру Живых и неизменностей - Мира Мертвых, подействовал на Ираиду Александровну, которая и раньше замечала, как Васечка стареет без нее. Раньше «вдова» приписывала это изменение разлуке и отсутствию горячей пищи, теперь стало понятно, что на самом деле происходило. Василий Ермолаевич Вышитов, муж Ираиды Александровны, старел, болел и вскоре должен был умереть. Последнее известие взволновало даму и одновременно подняло настроение. Так что, уверовав в справедливость слов Виктора Казимировича, она погрузилась в раздумье о необходимости ремонта в доме, который следовало сделать в ожидании Василия.
        В свою очередь, Виктор Казимирович уверил Ираиду Александровну, что пока она пребывала в блаженном неведении происходящего и знала, что муж ее умер, умри он на самом деле, они нипочем бы не встретились снова. Так как даже встреться они на улице, она не признала бы своего любимого в изрядно постаревшем спившемся сантехнике. Теперь она была вполне подготовлена к встрече с мужем, а значит, появлялся шанс.
        С Казиком дело обстояло хуже, так как умерший по причине остановки сердца трехлетний мальчик не успел еще в своей короткой жизни обзавестись друзьями, которых теперь можно было бы предъявить ему в качестве доказательств того, что они-таки выросли, а он - нет. Поэтому в конце концов Казик согласился просто поверить родителям на слово, из любви, как верят мамам и папам все малыши. Рыдая на шее у мамы, Казик был вынужден признать правоту папиных слов и неизбежность нового расставания.
        Принеся, таким образом, благую весть Ираиде Александровне, Виктор Казимирович попросил ее помочь пристроить до времени Казика к кому-нибудь из их умерших родственников, дабы не отягощать занятую новой идеей подготовки к встрече с любимым мужем Ираиду Александровну лишними хлопотами и ненужными тратами. В благодарность за помощь Казик торжественно обещал тетке выдавать ей каждый месяц по четыре черные монеты из своих запасов.
        О том, как долго Казику придется жить в Загробном мире, Виктору Казимировичу было неизвестно. Со своей стороны, он мог сказать только то, что уже сказал Альберт Эйнштейн: «Энергия не исчезает, она лишь трансформируется», то есть, ничто не исчезает в мире и мирах, ничто невозможно уничтожить окончательно. Смерть - не конечная точка пути, а барьер, граница, через которую души перемещаются в новое для себя жилье. Эйнштейн верил в существование того света, потому что понимал - мы не исчезнем, а всего лишь претерпим изменения. А значит, Казик, Ираида Александровна и Аня, перестав жить в Мире Живых, попросту перебрались в Мир Мертвых, и теперь для того, чтобы уйти из Мира Мертвых и оказаться в Мире Живых, требовалось какое-то действо. Какое? Виктор Казимирович не мог назвать точно. Впрочем, не исключено, что такая возможность появится благодаря возросшему сознанию. Потому как вряд ли само энергетическое поле Мира Мертвых захочет долго терпеть в своем чреве людей, знающих правду. А стало быть, они будут вытеснены из его лона, родившись заново в Мире Живых.
        - Солнышко мое, если будут спрашивать, где бы тебе хотелось родиться, пожалуйста, скажи, что в нашей семье,- заливалась слезами мама,- я еще вполне могу иметь детей и не побоюсь, даже если это произойдет через пять или десять лет, все равно! Только уж лучше, если побыстрее.
        - Ах, я бы и сама с радостью начала все сызнова,- мечтательно всплескивала руками Ираида Александровна, умиляясь картиной счастливого семейства,- только вот, кто из добрый людей примет такую образинищу? Моя семья почитай уже сколько лет все на кладбище, в смысле…- она закашлялась.- А здесь, здесь у меня никого не осталось.
        - Кто-нибудь да родит,- утешил ее Виктор Казимирович,- женщины - особые существа, через них осуществляются контакты с Миром Духов.- Вы непременно получите новый шанс и родитесь в хорошей семье.
        - Да уж, да уж. В детстве, помнится, и рисовать была горазда, и пела что соловушка. Только года не те были, время тяжелое. Пришлось школу оставлять, работать идти. Так вся жизнь - коту под хвост.
        - Вот поэтому новая непременно лучше будет. Не потому, что вы страдали, а оттого, что поняли что-то. Ведь это всегда так, ученика переводят в следующий класс не потому, что он честно за партой год промаялся, а потому что новыми знаниями обогатился, сильнее и мудрее стал. Не совершенствуется душа страданиями, это вы уж как хотите. Огрубляется, озлобляется только. Совершенство происходит через осознание и изменение. Так, и не иначе.
        Потом зашел разговор о родственниках семьи Полянских, к кому следовало определить Казика. Бабушка Софи, светлая ей память, должно быть, переехала в загробный Париж, где слушала теперь орган в Соборе Парижской Богоматери или гуляла вдоль Сены. Родственники Виктора Казимировича продолжали жить в Крыму, родители Полины Полянской, в девичестве Орловой - мамы Казика - тоже были еще живы. Тогда выбор пал на давно почившую сестру Софи Полянской, бывшую балерину Мариинского театра Матильду Иосифовну Шельцберг, которая жила в том же микрорайоне, что и Ираида Александровна. Последнее облегчало ее дальнейшие встречи с Казиком.
        На выцветшей фотографии, показанной мальчику папой, стояла смешная старушка в шляпе со страусовыми перьями, вязаной крючком кофточке и в стильных брючках с пуховыми опушками.
        Несколько смущал тот факт, что Казик родился многим позже того, как умерла Матильда Иосифовна, но зато она должна была помнить Витю Полянского, приходящегося ей племянником, и его отца Казимира - сына любимой сестры. Кроме этого - живые родственники Полянских неоднократно признавались в том, что тетушка Матильда, как принято было называть ее в семье, или тетя Мотя, как говорили за глаза, часто являлась своим родственникам и посещала любимый театр, где ночью, по свидетельству сторожей и уборщиков, переодевалась в костюмы и танцевала на сцене.
        Но это еще не все: увидев фотографию балерины Шельцберг, Ираида Александровна испустила восторженный вопль, достойный вождей каманчей. По ее словам, Матильда Иосифовна не только проживала в нескольких остановках от ее дома, но и отоваривалась черными монетами у того же поставщика, приходя для этого раза два в месяц на кладбище.
        И, судя по слухам, Матильда Иосифовна относилась к тому редчайшему типу людей, которые могли бы признать своим родственником мальчика, рожденного многим позже ее смерти.
        Матильда Иосифовна вообще могла принять любую новую для себя идею, темпераментная, любопытная, при жизни она совершила самый длинный в истории своего времени перелет на воздушном шаре, неоднократно поднималась в связке альпинистов на самые высокие и опасные склоны гор.
        Посидев и попив чаю в семье Полянских, Ираида Александровна заторопилась к Василию, неся ему добрые известия о скорой встрече. Сама для себя она так и не решила, что лучше: жить вечно с одряхлевшим мужем или переродиться и начать все сначала. Впрочем, Мир Мертвых, в котором не было времени как такового - не время, а сплошная фикция для отвода глаз - давно приучил не торопиться с какими бы то ни было решениями.
        И еще одно открытие сделалось доступным для закосневшего мозга Ираиды Александровны, впечатавшись там на вечные времена. Мир Живых - мир постоянных изменений и творчества. Живы те, кто творил своими руками, сердцами, кто писал бесполезные на первый взгляд поэмы и рисовал картины. Блаженны те, кто ковал мечи и доспехи, пережившие свое время, лепил амфоры… их удел - бессмертие.
        Несчастны те, кто мог разве что сделать удобную скамейку, сшить юбку, приготовить обед - их жизни перешли в недолговечные предметы и испарились, когда этим предметам подошел срок.
        В Мире же Мертвых творить и не пытались. Ничто не могло родиться в мире, лишенном жизни. А если кто-то и предпринимал попытки, его усилия погрязали под рутиной обычных суетных дел.
        Попробуйте сделать что-то вне закона: красивую вышивку, деревянную поделку или пишите стихи. Попробуйте не только начать, а начать и закончить, вложив в произведение часть своей души. Попробуйте, вопреки сопротивлению, творить в аду! И тогда не исключено, что Мир Мертвых откроет перед вами свои врата, выпихнув вас обратно в жизнь.- Почему бы и нет?
        Для наглядности, Виктор Казимирович поставил перед Ираидой Александровной и Казиком песочные часы. Две соединенные между собой емкости с золотистым песком.
        - Эти песчинки - мы.- Вот мы все в Мире Живых, а кто-то,- он показал на проваливающийся вниз песок.- кто-то покидает этот мир, ради того света.- Пока понятно?
        Оба кивнули.
        - Либо в Мир Мертвых, либо,- он перевернул часы,- в Мир Живых. «Ничто никуда не уходит»!
        - И ты вернешься, миленький, непременно вернешься к нам,- бросалась обнимать сына Полина.- Только делай там что-то, не сиди на месте. Возьми книгу сказок и каждый день рисуй к ней иллюстрации.
        - Твори, и тот мир не сможет удерживать тебя!- поддерживал супругу Виктор Полянский.
        - А если сможет?- с сомнением в голосе осведомилась Ираида Александровна.- Вот Казик, какой махонький, а там милиция, власти…
        - Не согласится отторгнуть, значит, сам развалится,- Виктор Казимирович чувствовал себя на подъеме.- Но проще отторгнуть, протолкнуть обратно. Главное, не уподобляйся мертвым, не сиди на месте, не веди жизнь паразита,- и твоя жизнь сама пойдет в рост, и рано или поздно прорастет из Мира мертвых в Мир живых.
        - Но как же, ведь и в Мире Живых полно трутней. Людей, которые всю жизнь только и умели, что водку жрать, спать да плодиться,- не отставала Ираида Александровна,- что же Мир Живых не отторг их тогда из себя?
        - Возможно, они были нужны, чтобы родить детей, которые были бы пригодных к творчеству,- рассудительно кивал головой Виктор Полянский.- В природе не может быть такого, чтобы все закончившие институт врачи становились гениальными целителями. Не все, обучающиеся в Академии художеств, становятся по-настоящему великими художниками, а из литературного института,- он махнул рукой,- крайне мало, поверьте мне.
        Но Господу нужно духовное горение и этих людей, можно зажечь свечу в церкви, а можно уподобить свою жизнь жертвенной свече, поддерживая огонь творчества!
        Если не будет плохих врачей, хорошим не удастся учиться на их ошибках, постепенно поднимаясь над своими незадачливыми собратьям, как по ступеням лестницы.
        Хороший художник растет в среде посредственных, поднимаясь на их плечах. Если художник живет в деревне, где, кроме него, нет больше художников, ему сложнее расти, не видя, что делают другие.
        Посредственный художник может изобрести прием, воспользовавшись которым, более талантливые его собратья обретут бессмертие.
        А в вашем мире жизни достойны, как я понимаю, тоже лишь те, о ком помнят. Значит, там, где и существуете вы, находятся Рембрандт и Ван Гог, живы Пушкин и Лермонтов, Склодовская-Кюри и Менделеев. Живут, если, конечно, давно не перевоплотились, ибо просто существовать для творческого человека мало, а власти мира мертвых не потерпят на своей территории жизни. И вы, любезная Ираида Александровна, до сих пор живы там, потому что о вас помнит ваш муж Василий.
        Мы связаны - Мир Живых и Мир Мертвых, потому что перетекаем друг в друга. Постоянно перетекаем, и это прекрасно!
        Глава 42
        Тусвет
        Всех достигнув благ земных,
        Я возжелал пробраться в закрома иных…
        А.Смир
        С того самого момента, как в Анином животе пересек реку мертвых только что зачатый ребенок, сначала в потустороннем Питере, затем в его обширных пригородах, называемых также Ленобластью, и других ближайших городах, таких как Псков, Новгород, Павловск, Пушкин, Десятый километр, Брянск, начались необратимые изменения, которых давно уже ждали и о которых предупреждали правительство ученые мира.
        То тут, то там можно было заметить странные картины. Спокойно идущие по своим привычным делам люди вдруг останавливались с удивленными, пораженными лицами. Некоторые падали в обмороки, кто-то бил себя ладонью по лбу, восклицая классическое: «Эврика!» или шепча: «Да, как же я раньше-то не замечал?..», кто-то плакал, впадая в перманентные истерики, кто-то вдруг принимался яростно ощупывать себя, пытаясь убедиться, что не спит. И вдоволь напроверявшись, набрасывались на прохожих…
        Впрочем, первое впечатление было похоже на пробуждение, во время которого человек вдруг осознавал, кто он и где находится. Вспоминал момент своей смерти и, главное, принимал, что она - эта смерть - произошла. Была, ушла в прошлое, не страшно. До мысли о бессмертии души доходили не все, уверившие в свое бессмертие делали состояние на русской рулетке или демонстрировали чудеса «живучести», сигая в воду с мостов, прыгая с высотных домов, устраивая демонстративное самосожжение или добровольно переселяясь в клетку с тиграми в зоопарке.
        Последнее было уж больно хлопотным, так как раздражало животных.
        При этом те, кто не заработал своих незаконных бабосов на демонстрации чудес живучести, снискали себе славу гуру, и толпы бестолково бродящих за ними последователей, записывающих за «учителями» каждое слово, алчущие все новых и новых зрелищ, периодически перегораживали большие магистрали, атаковывали муниципальные здания, всеми правдами и неправдами пытались пролезть на местное телевидение.
        Повсеместно в пожарные части и МЧС приходили тревожные звонки о творящихся в городе безобразиях, так что в какой-то момент Питер попытались закрыть. Спешно ввели комендантский час, но толку от него не было никакого.
        Опасный живот с постоянно растущим в нем плодом упорно транслировал крамольную информацию, а адская милиция все не могла задержать виновницу.
        Впрочем, долгое время они понятия не имели, кого именно следует задерживать, предполагая, что Ахерон пересек невероятно сильный продвинутый маг, который собственно и устроил означенную котовасию. Но перехват и последующий просмотр телепрограмм Мира Живых не дал ровным счетом ничего. Ванга давно уже была на стороне Мира Мертвых, кроме того, она обреталась в потусторонней Болгарии, в загробном селе Петрич, как ни в чем не бывало продолжая предсказывать будущее, а никто из известных ныне живущих экстрасенсов пока что не собирался пересечь огненные воды.
        Что тут будешь делать? С одной стороны, нельзя было упускать уже того факта, что не все хорошие экстрасенсы являются звездами телеэкрана, а, следовательно, крайне сложно проследить, когда такой человек откинется. И это было серьезным упущением.
        Хотели уже отрядить специальный отряд боевиков, которые раздобыли бы языка из Мира Живых, прихлопав одного из видных ученых или экстрасенсов, с тем, чтобы уже на этой стороне они бы включились в диспут по поводу происходящих в последнее время в загробном Питере аномалий.
        Отчаянный марш-бросок уже собирались утвердить, как вдруг совершенно неожиданно всплыли странные переговоры в Интернете, связанные с невозможной в Мире Мертвых беременностью. Какая-то врач упорно рассылала запросы по всем известным институтам страны и за рубеж, справляясь о новейших методиках по развитию и сохранению плода и пачками заказывая бесполезные в мертвом Питере книги.
        Вопрос о проникновении чужеродной энергии через пересекшую границу беременную женщину был сразу же признан объяснением всему.
        Оставалось только понять, идет ли речь об обмершей женщине, в чреве которой развивался живой плод - обмершие нелегалы издревле составляли проблему для таможенных властей Тусвета - или это одна из так называемых туристок «Нави», имеющая незаконный контакт с живым человеком?
        Вскоре удалось вычислить неугомонную врачиху, а через нее вышли на фирму «Доктор Август».
        В клинику, где, по данным спецслужб, находилась подозреваемая, был отправлен отряд спецназа, но беременной на месте не оказалось. Случайно выдавшая ее врач была уверена в своей смерти. Милиция не смогла добиться ничего не только от нее, но и от младшего медицинского персонала и охранника, который некоторое время обстреливал прибывший на задержание отряд ОМОН, прикрывая отступление беременной.
        Охранник, равно как и находящиеся в клинике медсестры и санитарки, в отличие от милиционеров, были уверены в своей неуязвимости, поэтому их сопротивление не удалось подавить даже после того, как у бывшего контрактника закончились патроны.
        Когда входная дверь была снесена с петель и милиционеры в бронированных жилетах и шлемах ворвались в мятежную клинику, их встретили вооруженные скальпелями и ножками от стульев медички. Слабые и ни разу не участвовавшие в драках девицы кидались на опытных подготовленных бойцов, точно разъяренные фурии. Нимало не беспокоясь о себе и брызжа слюной, они были опаснее вырвавшихся на волю зверей, так как, в отличие от последних, знали, что их невозможно убить.
        Пронзенная несколькими пулями, вся в крови, директриса клиники Людмила кромсала тело подвернувшегося ей под руку бойца и тут же переходила к другому, грамотно метя в горло, запястье или норовя проткнуть паховую артерию.
        Впрочем, очень скоро и сами бойцы поняли, что происходит что-то странное. И если поначалу они падали, получая смертельный удар, то после, немного полежав в ожидании костлявой и устав от собственного бездействия, приходили к выводу, что не только не потеряли свою силу, а, казалось бы, сделались еще сильнее. Страшные раны заживали сами собой. А на место ожидания неминуемой смерти заступало дивное веселье, граничащее с сексуальным экстазом.
        - Смерти нет! Смерти нет! Смерти нет!!!- кричали дважды, трижды погибающие вояки, кидаясь то ли в бой, то ли в объятия всклокоченных окровавленных валькирий.
        - Смерти нет!- отвечали им женщины, срывая с себя одежду и повисая на шее первого подвернувшегося спецназовца.
        Вскоре побоище превратилось в сокрушающую все оргию.
        Сексуальная энергия вырывалась мощной пульсацией, будоража город, сотрясая его стены и хрупкие витрины, отражаясь от поверхности вод и транслируясь дальше. В считанные минуты благая весть облетела окрестные дома, вырвалась на проспекты и улицы, понеслась, проникая сквозь открытые форточки в квартиры и салоны машин.
        Так что уже через несколько часов город сначала понял, что он умер, и затем - что будет жить вечно!
        Люди выбегали на улицы, рассказывали о своих прозрениях соседям! Обменивались мыслями насчет всеобщего обмана правительством и со слезами на глазах рассказывали, что теперь-то, когда стало ясно, что их никто не бросал, виновна в их постоянном одиночестве и потерянности элементарная смерть. И теперь-то рано или поздно они непременно встретятся со своими близкими, обнимут родителей и детей, воссоединятся с любимыми!
        И снова «братские» и «сестринские» объятия делались жарче, переплавляясь в восторженные соития. Высвобожденная после долгих тысяч лет сексуальная энергия билась толчками, расталкивая границы реальности.
        Одновременно со всеобщим прозрением, падала и пелена, обычно нависающая на глазах жителей загробного мира. Так, сразу же обнаружилось, что во вполне привычном джакузи на самом деле работают не струи воды, а орудуют быстрые лапки подводных чертенят, специализирующихся на подводном массаже.
        Водные обитатели, водяные с водяницами, согласно договоренности с городом, осуществляли поставку воды в дома, зарабатывая дополнительные деньги на установку в квартирах счетчиков и фильтров. Для услаждения водной общины в Санкт-Петербурге был специально создан Музей Воды, называемый у подводного народа не иначе, как Ватер-найт-клаб, в котором они обычно резвились ночью.
        Вдруг жители города увидели, что поезда, в которых они обычно едут на работу в метро, на самом деле передвигаются запряженными подземными драконами, весьма резвыми существами, в давние времена специально выведенными гномами для подземной работы.
        Тролли обслуживали лифты и руководили строительными работами, авиацией заведовали демоны воздуха.
        Впрочем, все эти открытия не вызывали у обывателей шока - где нет смерти, нет и страха смерти.
        Люди лезли в подземелья метро и на стройплощадки, выискивая новых, невиданных ранее, обитателей, путались под ногами замаскированных под подъемные краны каменных ящуров. Ради прикола вышибали иллюминаторы в летящих самолетах, выбивали двери, выпрыгивали и кувыркались в ледяном воздухе. Так что местные власти были вынуждены собирать разлетевшихся пассажиров, прочесывая ради этого леса и долы.
        Требовалось немедленно принимать какие-то меры, каким-нибудь способом воздействовать на свихнувшихся от свободы и вседозволенности людей.
        Но тут выяснилось, что даже сам Чернобог Трепетович оказался подвержен всеобщему безумию. Причем, пожалуй, в еще большей степени, нежели остальные, так как, по всегдашней своей привычке, с самого начала решил собственными силами обнаружить беременную женщину, с которой началась смута, и обуздать ее, пользуясь своим темным обаяниям завзятого ловеласа и пожирателя женских сердец.
        Без особого труда он обнаружил даму, в животе которой теплился крохотный зародыш нового мира, обнаружил непосредственно перед отправкой той на другой берег. Нашел и тут же ринулся свершать свой всегдашний любовный подвиг.
        Но… и на старуху бывает проруха. И вместо того, чтобы завладеть телом и душой смутьянки, полностью поработив ее, Трепетович вдруг неожиданно для себя увлекся крамольными мыслишками, желая только одного: скорейшего падения Мира Мертвых и всеобщей миграции населения в Мир Живых, где он сможет, наконец, воссоединиться со своей любимой.
        Увлекшись новой идеей, Трепетович не нашел ничего более умного, чем поведать об этих планах на внеочередном пленуме всетемных сил, после чего Чернобог был определен под домашний арест с присмотром лучших медиков, находящихся в распоряжении Мира Мертвых. Впрочем, Трепетович давно уже не допускал до себя никого, кроме мало почитаемого в мире медицины лангедокского медикууса мессена Настрадамнуса, так что, несмотря на всетемнейшее распоряжение, приглашенные эскулапы были вынуждены оставаться за дверью, ожидая, когда же их соизволит впустить на консилиум король поэтов и мистиков.
        О том, что Трепетович может вот так запросто переселиться из одного мира в другой, давно уже шушукались между собой в курилках и кулуарах известнейшие теологи всех времен и народов. Впрочем, они так ни разу и не пришли к какому-нибудь определенному решению.
        Потому как, с одной стороны, все помнят фразу: «Князь этого мира», но плохо представляют себе, о каком именно мире идет речь. Так крамольники и хулители существующих порядков в Мире Мертвых, являются сторонниками версии о том, что Чернобог будто бы находится в изгнании в Аиде или царстве Хель, и будто бы он не может по собственному почину покидать его пределов. Мол, попал в говно, так не чирикай. Приверженцы же идеи о грамотном разделении мира, считают, что Мир Мертвых - родной дом его, из которого Темный князь Дамбчелла волен уползти, куда ему заблагорассудится и когда захочется. Что он время от времени и делает, путешествуя под разными именами и с фальшивыми паспортами по грешной земле.
        Отчего же не уезжает он навсегда, все время принужденный возвращаться в Мрачное царство Аида? А потому, что, как в том анекдоте про глистов: родину не выбирают.
        Правда патриоты Ада забывают при этом, что Воланд, Трепетович, Таммуз, Алух[10 - Имена Сатаны: Abaddon (Абаддон, Абаддона) - (иврит) разрушитель, Adramelech (Адрамелех)- шумерский дьявол, Apuch (Апух)- дьявол у Майя, Ahriman (Ариман)- маздакейский дьявол, Amon (Амон)- египетский бог жизни и воспроизведения с головой барана, Ароllyon (Аполлион)- греческий синоним Сатаны, архидьявол, Asmodeus (Асмодей)- иудейский бог чувственности и роскоши, первоначально - "существо судящее", Astaroth (Астарта)- финикийская богиня сладострастия и похоти, эквивалент вавилонской Иштар, Azazel (Азазель) - (иврит) оружейник, изобретатель косметики, Baalberith (Баальберит)- канаанский Властелин согласия, позднее превращенный в дьявола, Balaam (Валаам)- иудейский дьявол жадности и алчности, Baphomet (Бафомет)- тамплиеры поклонялись ему, как воплощению Сатаны, Bast (Баст)- египетская богиня удовольствия, представляемая в виде кошки, Beelzebub (Вельзевул) - (иврит) Повелитель Мух, взятый из символизма скарабея, Behemoth (Бегемот)- иудейская персонификация Сатаны в виде слона, Beherith (Бегерит)- сирийское имя Сатаны, Bile
(Вил)- кельтский бог Ада, Chemosh (Чемош)- национальный бог моабитов, позднее - дьявол, Cimeries (Кимерис)- восседает на черной лошади и правит Африкой, Coyote (Койот)- дьявол американских индейцев, Dagon (Дагон)- филистимлянский мстительный бог моря, Damballa (Дамбалла)- змеиный бог вудуизма, Demogorgon (Демогоргон)- греческое имя дьявола, не должное быть известным смертным, Diabolus (Дьявол) - (греч.) "текущий вниз", Dracula (Дракула)- румынское название дьявола, Emma-O (Эмма-О)- японский правитель Ада, Euronymous (Евронимус)- греческий принц смерти, Fenriz (Фенриц)- сын Локи, изображаемый в виде волка, Gorge (Горгона)- уменьш. от Демогоргон, греческое название дьявола, Haborym (Хаборим)- ивритский синоним Сатаны, Hecate (Геката)- греческая богиня подземного царства и колдовства, Ishtar (Иштар)- вавилонская богиня плодородия, Kali (Кали) - (хинди) дочь Шивы, верховная жрица туггиев, Lilith (Лилит)- иудейская дьяволица, первая жена Адама, Loki (Локи)- тевтонский дьявол, Mammon (Маммон)- арамейский бог богатства и выгоды, Mania (Мания)- богиня Ада у этрусков, Mantus (Манту)- бог Ада у этрусков, Marduk
(Мардук)- бог Града Вавилон, Mastema (Мастема)- иудейский синоним Сатаны, Meiek Taus (Мелок Таус)- йезидский дьявол, Mephistopheies (Мефистофель)-(rpeч.) то, кто избегает света, см. также "Фауст" Гете, Metztli (Метцтли)- богиня ночи у ацтеков, Mictian (Миктиан)- ацтекский бог смерти, Midgard (Мидгард)- сын Локи, изображаемый в виде змеи, Milcom (Милком)- аммонитский дьявол, Moloch (Молох)- финикийский и канаанитский дьявол, Mormo (Мормо)- (греч.) Царь Вампиров, супруг Гекаты, Naamah (Наама)- иудейская дьяволица соблазнения Nergal (Нергал)- вавилонский бог Гадеса, Nihasa (Нихаза)- дьявол американских индейцев, Nijа (Нидза)- польский бог подземного мира, O-Yama (О-Яма)- японское название Сатаны, Pan (Пан)- греческий бог вожделения, помещенный позднее в дьявольскую свиту, Pluto (Плутон)- греческий бог подземного царства, Proserpine (Прозерпина)- греческая королева подземного царства, Pwcca (Пакка)- уэльсское имя Сатаны, Rimmon (Риммон)- сирийский дьявол, которому поклонялись в Дамаске, Sabazios (Шавазий)- фригийского происхождения, идентифицируется с Дионисом, поклонение змее, Saitan (Сайтан)-
енохианский эквивалент Сатаны, Sammael (Саммаэль) - (иврит) "злоба Бога", Samnu (Самну)- дьявол народов Центральной Азии, Sedit (Седит)- дьявол американских индейцев, Sekhmet (Сехмет)- египетская богиня мести, Set (Сет)- египетский дьявол, Shaitan (Шайтан)- арабское имя Сатаны, Shiva (Шива) - (хинди) разрушитель, Supay (Супай)- индийский бог подземного мира, T'an-mo (Тянь-мо)- китайский двойник дьявола, бог жадности и страсти, Tchort (Черт)- русское имя Сатаны, "черный бог", Tezcatlipoca (Тецкатлипока)- ацтекский бог Ада, Thamuz (Тамуз)- шумерский бог, позднее причисленный к свите Дьявола, Thoth (Тот)- египетский бог магии Tunrida (Тунрида)- скандинавская дьяволица, Typhon (Тайфун)- греческая персонификация Сатаны, Yaotzin (Яоцин)- ацтекский бог Ада, Yen-lo-Wang (Йен-ло-Ванг)- китайский правитель Ада] или как его еще называли, при всей своей любви к путешествию никогда не забредал в рай, но, кто его знает, может, климат не подходит, может, от всеобщего непрекращающегося цветения в саду Господнем у властителя бездны аллергия.
        Есть, правда, еще одна версия относительно фразы «Князь этого мира», но ее мы пока не станем рассматривать.
        Вообще же, справедливости ради, приходится признать, что в сущности, ничего-то мы не знаем о Чернобоге, Сатане или скромном директоре фирмы «Навь» пане Трепетовиче. Потому как написал же про него Апостол Павел: «князь, господствующий в воздухе[11 - Послание к Ефесянам. (Еф.2:2).]», а воздух, он везде.… По той же версии о высшем расположении над уровнем земли князя тьмы у того же автора: «…его слуги - мироправители тьмы века сего», «духи злобы поднебесные[12 - Послание к Ефесянам. (Еф.6:12).]».
        Последняя версия содержит еще и временной отрезок, так что можно надеяться, что если во времена апостола черти и носились по воздуху, теперь они выбирают нижние этажи мироздания, хотя за столько времени все что угодно могло перемениться.
        А вообще, если бы святая церковь хоть немного заботилась о ликбезе своих прихожан, ей стоило бы выпускать ежегодное евангелие, в котором черным по белому прописывались наипоследнейшие сведения относительно сильных этого и того мира.
        А так - попробуй, разберись.
        Глава 43
        Погоня
        Когда угодил он в ад
        Устроили черти парад!
        А.Смир
        Анна старалась не слушать причитания Якова, который плакал да греб, правя к противоположному берегу. Вопреки всему, она была спокойна, спокойна и уверена в правильности своего выбора.
        Добраться до Мира Живых, встретиться с Димкой или родить вдали от него - по сути уже неважно. Главное, что, если рожденный в Мире Мертвых ребенок взорвет ситуацию изнутри, выпустив Трепетовича с бандой зомби из Аида, его рождение в Мире Живых было хоть и менее предсказуемым, но Аня надеялась на лучшее.
        Немного было жалко Якова, но что тут поделаешь, мужик сам выбрал себе судьбу, рано или поздно найдет способ передать весло другому бедолаге и освободится. А пока послужит перевозчиком. Авось не надорвется с непривычки.
        О том, что вместе с веслом Захарыч не передал ему положенных инструкций, тоже можно было не беспокоиться, Яков управлял посудиной ничем не хуже прежнего Харона, так что Аня даже решила, что необходимые кормчему знания новый перевозчик приобретал непосредственно вместе с инвентарем.
        Возможно, очень скоро он свыкнется с новой должностью и даже преуспеет в ней, получая зарплату и от «Нави», и от «Яви», да еще и подрабатывая на леваке.
        Так что, все складывалось пока более или менее сносно.
        Аня подставила лицо встающему над Ахероном солнышку, и в этот момент ее живот начал пульсировать и увеличиваться. Первый же толчок откинул Аню, так что она упала на дно лодки, тяжело дыша и с удивлением глядя на свой раздувающийся живот.
        - Яков!- позвала она слабым голосом. Ее кинуло в жар, по лицу и спине тек горячий пот.- Яков, давай быстрее, я, кажется…уууууууу
        - Вода горит!- Яша остановился было, увлеченный необыкновенным зрелищем, но тотчас спохватился, рванувшись к Ане.- Ты с ума сошла, нельзя разговаривать. Услышат.
        - Да черт с ними, пусть слышат!- Аня тяжело дышала, чувствуя, как непомерная тяжесть тянет ее вниз, туда, где под нею полыхал Ахерон, в зеницу пламени, в самое средоточие… ниже под землю, в блаженную прохладную постельку.
        Ломило поясницу.
        Яков обнял Аню и рывком посадил ее на скамью, укрывая ватником.
        Аня откинулась назад, наблюдая, как огненные волны ласкают резиновые борта лодки. Все началось слишком быстро. Аня вспомнила про водораздел, о котором говорил Захарыч,- часть Ахерона принадлежит «Яви», часть «Нави» - между ними нейтральные воды. Что, если раздел установлен произвольно, и она все же родит в Царстве Мертвых?
        - Быстрее греби! Рожаю!- прикрикнула она на беспомощно глазеющего на нее мужика.
        И в этот момент раздалась сирена, справа показались патрульные катера «Яви».
        Воздух рассекла белая молния, и тут же огненные воды в метре от Яши взорвались рыжим девятиметровым фонтаном. Лодку качнуло.
        - Не стреляйте, я везу ее на наш берег!- замахал веслом Яша, призывая внимание своих. В это же мгновение несколько серебряных пуль просвистело над его головой, со звоном врезавшись и тут же отскочив от весла.
        - Вы что, не узнаете меня? Это я - Яша! Агент «Яви», возвращаюсь с задания!
        На этот раз ответом ему были еще несколько светящихся шаров, которые Аня опознала как святую воду, с которой ей уже приходилось иметь дело во время первого путешествия.
        Святая вода окатила Якова, правда, не причинив ему вреда, только весло в руках зашипело, да и Анин ватник, на который попало несколько капель, чуть задымился.
        - Греби, идиот! Они сначала убьют, а потом уже разбираться станут!- Аня скользнула под свою скамейку, чудом уместившись там с огромным и все увеличивающимся животом, и накрылась ватником. Уж кому-кому, а ей святая вода, по определению, должна была повредить. Все-таки изменение статуса - вещь серьезная, была живая, а теперь нежить. С одной стороны, живи - не хочу, с другой - бойся того, что еще вчера для тебя было самым обычным делом. Например, колокольного звона!
        Ужасная боль разрывала низ живота, Аня приглушенно стонала на дне лодки, постепенно стягивая джинсы и чувствуя, как ее кидает из стороны в сторону. Кругом рвались бомбы, и огненные волны то и дело окатывали лодку фейерверком брызг.
        Должно быть, Яша взялся-таки за ум, потому что перестал пытаться договориться с бывшими сослуживцами, а старался теперь улизнуть в нейтральные воды. Впрочем, у него это не особенно хорошо получалось - что можно сделать веслами такого, чего не смогут моторы? Да, приверженцы традиции тут чего-то недодумали.
        Задыхаясь, Аня скинула ватник, успев увидеть, как стоящий во весь рост Яков стреляет по своим бывшим друзьям из боевого весла. И тут же лодку тряхнуло с такой силой, что Аня потеряла сознание.
        Некоторое время продолжалась битва. Судя по всему, бойцам «Яви» было дано четкое предписание не убивать Харона, поэтому они стремились окружить лодку, поднимая один водный фонтан за другим и мешая Яше грести.
        Аня очнулась, когда боль уже прекратилась, уступив место блаженной расслабленности, ребенок валялся у нее в ногах, красный от крови, трепыхающийся комочек. Мальчик.
        Ослабшими руками Аня подтянула к себе крохотное тельце, ища, чем бы перерезать пуповину.
        - Выдерни пробку! Сзади должна быть пробка! Выдерни ее, или погибнешь!- раздалось у нее над ухом, и тут же в воздухе пронесся белый пук огня. Лодку обдало золотистыми искрами. Аня невольно пригнулась, закрывая собой малыша.
        - Выдерни пробку, твою мать! Быстро!- совсем не по-потустороннему завизжал призрак голосом Захарыча.
        Аня встала на четвереньки, в этот момент Яков, положив на плечо весло, отстреливался от пытающегося обойти его справа катера, и, держась одной рукой за борт, перегнулась через корму, пытаясь обнаружить искомую пробку.
        - Рви!- голос Захарыча слился с грохотом нового выстрела, мимо Аниного уха пронеслось нечто. Лицо обожгло. Аня снова потянулась и, ухватив рукой за пробку, потянула ее на себя.
        В тот же момент с двух катеров почти одновременно начался обстрел красными и белыми огненными шарами. В руках пискнул и дернулся младенец. Аня взглянула на него: пролетавшим мимо осколком обрезало пуповину. Точнее, она выглядела не перерезанной, а словно перегоревшей. Сунув младенца под лавку, Аня еще раз перегнулась через лодку и, выдернув пробку, только и успела рвануть обратно, хватаясь ослабшими руками за борт лодки, с такой скоростью понеслись они по волнам.
        Катера резко остались позади, впрочем, меньше стрелять от этого они не стали, но теперь у Яши появилось явное преимущество.
        И тут Аня увидела летящих по воздуху птиц. Огромные, они словно зависали над лодкой.
        - Нам не выбраться! Они не пропустят тебя в Мир Живых вместе с ребенком, но и в Мир Мертвых дорога заказана,- прокомментировал пернатый эскорт Яков.- Сейчас начнут перьями кидаться.
        - Этого еще не хватало.- Аня посмотрела на оставшиеся позади катера, в то время как Яков вдруг притормозил лодку. И вовремя, так как теперь птицы выстроились перед ними, обстреливая пространство перед лодкой.
        - У нас нет щитов?- Аня посмотрела в лицо своего сына, пытаясь разглядеть в нем черты Дмитрия.
        - Впереди Рух, позади катера, остается либо вверх, либо вниз. Вверх я не умею. А вниз…
        - Так гони вниз!
        Вопреки ожиданию, лодка остановилась почти мгновенно. Впрочем, в этом мире все происходило по каким-то другим, не известным живым людям законам.
        - Еще минута, и Ахерон изменит течение, сделавшись водопадом, отсюда он свергается вглубь, чтобы в центре земли превратиться в ледяное озеро Коцит, я это уже видел,- точно завороженный, Яков вглядывался в волны, часть которых была огнем, а часть водой,- еще совсем немножко. Древние говорили, что обрыв находится после полосы огненного дождя, но в последние несколько тысяч лет все изменилось. Хотя это место я точно помню. Откуда-то помню…- должно быть, в нем говорила память прошлого Харона, всех остальных Харонов.- Здесь начинается великий слив. Очень скоро. Уже сейчас…
        - Как ты ориентируешься?- Аня огляделась. Воздух колыхался, сквозь огненные всполохи ничего не было видно.
        «Просто пробку кто-то вытащил, а он увидел воронку и теперь умничает,- ядовито задребезжало у нее в голове,- сама и вытащила, кто же еще на это способен, он просил в лодке, а ты…».- Призрачный Захарыч скрипуче захихикал, но Аня решила его больше не слушать.
        - Что нужно делать?
        - В идеале, конечно, следовало бы отвлечь катера, потому что обрыв уже скоро. Если мы угодим в этот поток, нас на ракете не догонишь.
        - А если «Явь» тоже влетит в водопад?
        Аня только теперь осознала, что вместе им не выбраться. Превратившиеся было в две точки катера теперь приближались, угрожающе увеличиваясь в размерах.
        - Если они не остановятся, если их ничто не остановит… они… они продолжат бой даже в бездне…
        - Поняла.- Аня поцеловала ребенка, уложив его прямо на пол лодки.- Позаботься о нем.
        Она взяла в руки старый ватник и, держа его так, словно на руках ее ребенок, встала на скамью.
        - Что ты делаешь, сумасшедшая?! Распятием в лоб не хочешь? А ну быстро!- Яков попытался стянуть Аню назад, но тут лодка резко клюнула носом и потянулась, влекомая водопадом. Катера были уже так близко, что со своего места Аня отчетливо видела лица преследователей.
        - Ни с места, открываем огонь на поражение!- скомандовали с ближайшего катера.
        - Прощай!!!- Аня шагнула в пылающие волны.
        Следом за ней полетели несколько огненных шаров.
        Меж тем лодка накренилась и понеслась вниз!
        - Не стреляй! Я один!- успел выкрикнуть Яков, падая на дно лодки и прикрывая голову руками.
        Катера притормозили на самом краю водопада и, развернувшись, отошли от опасного места.
        - Мессия и его мать уничтожены.- сообщил по рации офицер «Яви»,- агент Ящер был перевербован силами соперников.- Нет, по инструкции уничтожению не подлежит. Принял весло судьбы.
        В каких водах родился? А бес его знает. Что мы, ей под юбку глядели…
        Если нет дальнейших распоряжений, возвращаемся на базу. Отбой.
        Глава 44
        Мессия
        Бизнес мой без затей.
        Мастерю костыли для чертей.
        А.Смир
        Рано утром лодка Харона причалила к лодочной станции на Неве, у которой мирно дремали прогулочные катера. В столь ранний час никто еще не торопился на экскурсии, правда, несколько человек на катерах и пристани спокойно занимались своим делом. Попросив присмотреть за лодочкой, молодой человек нежно прижимая к груди сверток, и вместе с ним сошел на берег.
        Никому не было дела до неприметного щуплого человечка с длинными, давно не мытыми волосами, пластмассовым веслом и затравленным взглядом. А он шлепал, куда-то торопясь, словно опаздывая на деловую встречу.
        Впрочем, какие такие дела могли заставить причалить в Питере легендарного перевозчика душ мертвых?
        А самые житейские дела. Пристроить в сиротский приют сына Ани и Димы, Алешу. На самом деле, Аня не успела дать какое бы то ни было имя своему малышу, а Дима… Яков хоть и знал, где искать Аниного вдовца, не собирался этого делать.
        Во-первых, хрен докажешь мужику, что его давно умершая супруга родила от него ребенка, которого она вынашивала всего несколько дней. Смех один, а не объяснение. Он бы и сам раньше в такое не поверил. И Дмитрий не поверил бы, а Аня…
        Где теперь искать Аню, чтобы испрашивать ее последнюю волю?
        Возможно, следовало отыскать родственников Анны, но… та же проблема. Никто из нормальных людей не согласился бы признать крохотного Алешку своим родственником, так что само собой выходило, что единственным близким человеком у Алексея Дмитриевича Григорьева, не зная Димину фамилию, Яков предпочитал называть ребенка по фамилии Ани,- так вот, самым близким человеком маленького Алексея Дмитриевича был он сам. Впрочем, почему тогда у Дмитриевича - у Алексея Яковлевича. Вот как правильно.
        Первые дни, еще не решив, что делать с ребенком, Яков ждал, что тот подохнет самостоятельно. Виданное ли дело, рождаться на свет под непрестанным обстрелом? Он даже пытался некоторое время не думать о новорожденном, ожидая, что тот испустит дух, но… Алексей все не умирал и не умирал. Рожденный в черт знает каких условиях ребятенок мирно спал под лавкой, время от времени агукая и прося чего-то. Но быстро утихал и вообще вел себя прилично.
        Поняв, что от работы на перевозе ему все одно не отказаться, равно как и от ребенка, Яша был вынужден явиться в «Навь», где его без дальнейших расспросов и проверок определили на службу с выделением жилплощади и весьма приличным для одного человека окладом. Причем, как человеку живому, Якову полагалась комната на берегу в Мире Живых, где он некоторое время и держал малыша, нанимая для него няньку.
        Работенка оказалось тяжелой, как раз для молодого крепкого мужика, и Яша справлялся не ропща. Благодаря его прежнему месту службы в «Яви», он научился с первого взгляда определять души умерших и живых людей, которых приходилось перевозить с берега на берег.
        Живые интересовали его в том плане, что рано или поздно кому-то из них он мог под шумок передать проклятое весло и освободиться. Мертвые могли хвататься за весло судьбы сколько угодно, их судьба давно уже не принадлежала им, тут магия не действовала.
        После первых дней работы ныло все тело, а на ладонях и заднице натерлись мозоли, но он не роптал, понимая, что вскоре втянется, и все пойдет как надо.
        Труднее было с малышом. С одной стороны, он мог запросто брать приемного сына с собой, с другой, работа на перевозе оказалась хлопотной, а местами и весьма напряженной. Наверное, подобный труд можно было сравнить с работенкой санитара на скорой для душевнобольных и алкоголиков. Нередко перевозимые им на тот свет души дрались, пытались пырнуть перевозчика ножом или, вытащив из кармана штанов гранату, заявляли, что лодка захвачена террористами, и теперь он - Харон - обязан грести в сторону ближайшего Парижа.
        От подобных пассажиров Яков только скрипел зубами или при малейших признаках опасности с самого начала поездки незамысловато вырубал потенциального террориста веслом, тогда оставшийся путь проходил тихо и спокойно.
        Но если сам он худо-бедно мог выжить в столь неудобных условиях, таскать с собой живого грудного ребенка, которого ко всему прочему, нельзя было кормить на территории Мертвых!
        Нянька тоже стоила недешево и имела неприятную склонность задавать дурацкие вопросы. Так что, не ведая, что делать дальше, Яша пришел к единственному правильному решению: подбросить ребенка в один из детских домов с тем, чтобы, когда удастся отделаться от весла и поганой работенки, можно было забрать пацана к себе.
        До поры до времени он решил не усыновлять мальчишку и вообще не светиться с ним. А то мало ли что. Бывшие друзья по «Яви» избегали теперь встречаться с перебезчиком, точно он был зачумленным, и он не мог получить никакой информации о том, продолжают ли разыскивать Аню с младенцем. Некоторое время какие-то подозрительные, явно потусторонние комиссии проверяли приюты и больницы на обоих берегах Ахерона, но все шло к тому, что постепенно об Анне и малыше начали забывать.
        И то верно. Пусть лучше забудут. Потому что если прознают… если узнают, что Лешка тот самый ребенок…
        Неловко поцеловав в последний раз младенца, Яша оставил его на крыльце давно присмотренного им дома ребенка и, позвонив, дал деру. Выглянув через пару минут из-за угла ближайшего дома, он увидел, как открылась дверь и дородная медсестра подняла с пола пищащий сверток.
        Дальше можно было не беспокоиться, и, утерев струящиеся по небритым щекам слезы, Яша поспешил вернуться к своей лодке.
        Глава 45
        Послесловие
        До ада бравада!
        А.Смир
        Постепенно накаленные было страсти по поводу признания своей смерти и обретения через это бессмертия в Мире Мертвых пошли на убыль. И хотя достаточно долгое время толпы народа и выходили ночевать под открытым небом, ожидая, что еще немного, и к ним с неба спустится дева, облаченная в звездные покровы и предъявит новорожденного Бога, этого чуда все никак не случалось.
        Разумеется, за все эти ночные, да и дневные бдения, никто из ожидающих скорейшего прибытия мессии, не застудился до смерти и даже не подхватил ОРЗ, что поддерживало какое-то время пламя веры, но постепенно народ поостыл и к этой теме. Все реже на улицах можно было встретить людей, протыкающих себя всевозможными железными предметами, устраивающих безопасное самосожжение, играющих в русскую рулетку или бросающихся с небоскребов. Никому не интересно смотреть на то, что без проблем может делать он сам.
        Что же до алчущих публичного внимания позеров, то местные власти приноровились арестовывать их еще до начала представления, так что убыток был минимальным.
        Провинившихся запирали на несколько скучных дней в тюрьмах местного значения, самым отъявленным доставались карцеры или горячие сковороды, которые следовало облизывать. Подобный способ был позаимствован из какого-то древнего трактата в Мире Живых и его приняли в виду дешевизны.
        Поначалу хотели расправиться по всей строгости закона с устроившими мятеж, плавно перешедший в оргию с прежде образцовым отрядом милиции, персоналом клиники «Доктор Август» и лично его директором Людмилой Васильевной. Было внесено предложение пытать их сковородами поочередно с отсидкой в ванной, наполненной ледяной водой, вечно. Но в результате вся компания отделалась пятнадцатью сутками, офицеры же, принявшие участие в сексуальных игрищах, получили по строгому выговору за действия, несопоставимые с честью мундира. Но было заметно, что все эти наказания отпускались, что называется, спустя рукава. Так как правительство меньше всего желало обвинений в свой адрес по поводу замалчивания открывшихся фактов.
        В угоду толпе поменялись несколько членов правительства. Снова к власти вернулся, было смещенный, Трепетович, правда, о последнем и раньше никто не знал, да и теперь, после смерти дамы сердца. Чернобог предпочитал оставаться в стороне от гремящего официоза, предаваясь медитации и гуляя в полном одиночестве по городу.
        В связи с последними событиями в Мире Мертвых была введена гласность, после которой новоприбывшие официально представлялись в специальной колонке светских новостей под общим для всех грифом «Новопреставленные». Кроме того, в полный доступ прессы и стихийно возникших политических партий была отдана часть государственных архивов, которая все равно подлежала утилизации и не представляла никакого интереса с точки зрения политики.
        А впрочем, ситуация мирно входила в свое русло, и даже наспех принятое поначалу обращение друг к другу «трупец», «покойничек» или попросту «жмур», быстро вышло из моды, уступив более цивильным: «почивший», «преображенный», «достигший цели».
        После чего население как-то само собой поделилось на две партии: «Венец творения», или «Последний путь», считавшие смерть целью земной жизни и посмертие высшим достижением человека, и «Надежда», или «Ожидающие Бога». Последние считали, что на тот свет они угодили не случайно, а для того, чтобы, пройдя определенные переосмысления своей прошлой жизни, выйти на качественно новый уровень, добившись новой инкарнации как второго шанса.
        Первые доставали правительства всех стран с требованиями создания для них исключительных условий существования, вторые делали все возможное для того, чтобы их как можно скорее изгнали из Царства Мертвых. И те, и другие создавали проблемы.
        Так что, после незначительных препирательств, члены объединенного правительства Загробного Мира согласились попробовать дать повторный шанс жизни гражданам, пострадавшим во время «всеобщего прозрения»,- так начали называть время от зачатия Мессии. Естественно, первым делом следовало обслужить лиц, находившихся в это время в мертвом Петербурге, где некогда обнаружилась Аня Григорьева.
        Было проведено тщательное расследование, в результате которого первыми претендентами на новую жизнь стали маленький Казик Полянский, живущий со своей бабушкой, бывшей балериной Матильдой Иосифовной Шельцберг, некая Ираида Александровна Вышитова, отец Анны Григорьевой Александр Семенович Григорьев и его пес Цербер.
        Всем четверым, кроме, разумеется, пса, было разрешено, разумеется, бесплатно отправиться в Мир Живых с тем, чтобы подыскать для себя там подходящие семьи. Так, Казик и Ираида Александровна получили письменное разрешение родителей Казика на новое рождение Казимира Полянского и Ираиды Вышитовой в их семье в качестве брата и сестры.
        Балерина Матильда Иосифовна Шельцберг рождаться в собственной семье отказалась наотрез, избрав для себя симпатичную пару молодых пианистов, рядом с которыми она рассчитывала как можно раньше открыть свой талант и подняться благодаря ему на недоступные ей прежде высоты мирового балета.
        Александр Семенович, не найдя в мире живых своей любимой дочери Ани, предпочел появиться на свет в семье французского атташе, с тем чтобы прожить новую жизнь в Париже. Благодаря особой договоренности с силами Света и Высшим миром, пес Цербер должен был родиться в той же семье, у любимой собаки атташе, так что они не расстались бы и в новой жизни.
        Все постепенно вставало на свои места, и живущая в доме богинки Аня наблюдала за происходящими в Мире Мертвых изменениями, не встревая и не высовываясь.
        Купание в огненных водах Ахерона не убили и не обезобразили ее, можно ли убить того, кто и так уже давно умер?
        Устроившись возле фирмы «Навь», Аня подолгу сидела на берегу, поджидая лодку перевозчика и мечтая, как в один из дней Яков причалит к берегу в своей резиновой лодке, из которой выскочит ее сынок.
        Про себя она называла его Алексеем.
        notes
        Примечания
        1
        Можно мне скушать это пирожное? (фр).
        2
        Стикс - река в Аиде ^[11]^. Гефест, когда ковал меч Давна, закалял его в водах Стикса. По Гесиоду, река Стикс составляла десятую часть всего потока, проникавшего через мрак в подземное царство, где в Стикс впадал Коцит; остальные девять частей потока окружали своими извивами землю и море. Поэты упоминают также Стигийские болота в Аиде.
        В историческое время реку Стикс видели в потоке близ Нонакриса (в северной Аркадии), говорили, что этой водой был отравлен Александр Великий.
        3
        Богинки - мифологические персонажи западных славян. Страшные обликом: старые безобразные хромые женщины с большой головой, отвисшими грудями, вздутым животом, кривыми ногами, черными клыкастыми зубами; по поверьям, похищают и подменяют детей. Могут появляться в виде лягушек, собак, кошек, показываться как тень, но чаще всего для людей они невидимы. Богинками становятся умершие роженицы, женщины-самоубийцы, девушки, избавившиеся от плода, убийцы детей. Обитают в пещерах, болотах, прудах, оврагах. Появляются ночью в ненастье.
        4
        Согласно Данте, река Ахерон опоясывает первый круг Ада.
        5
        Монастырь Святой Екатерины - один из древнейших непрерывно действующих христианских монастырей в мире. Основан в IV веке в центре Синайского полуострова у подножья горы Синай (библейская Хорив). Укреплённое здание монастыря построено по приказу императора Юстиниана в VI веке. Насельниками монастыря в основном являются греки православного вероисповедания.
        Первоначально именовался монастырём Преображения или монастырём Неопалимой Купины. С XI века, в связи с распространением почитания святой Екатерины, мощи которой были обретены синайскими монахами в середине VI века, монастырь получил новое название - монастырь Святой Екатерины.
        6
        Нама-Бей - один из красивейших районов Шарм ЭльШейха в Египте.
        7
        Стикс (др.- греч. «чудовище»)- в древнегреческой мифологии - олицетворение первобытного ужаса и мрака, из которых возникли первые отпрыски жизни, и персонификация одноименной мифической реки Стикс.
        Дочь Океана и Тефиды, или дочь Ночи и Эреба. Согласно Гесиоду, Стикс - жена Палланта, мать Нике, Зависти, Силы и Мощи.
        Во время борьбы Кроноса с Зевсом Стикс прежде других богов поспешила со своими детьми (особенно богиней победы Никой) на помощь Зевсу; за это Зевс возвеличил Стикс, сделав её богиней клятвы, а ее воды залогом клятв.
        Стикс жила далеко, на крайнем западе, где начинается царство ночи, в роскошном дворце, серебряные колонны которого упирались в небо. Это место было отдалено от обители богов; лишь изредка залетала сюда Ирида за священною водой, когда боги в спорах клялись волнами Стикса. Клятва считалась священной и за нарушение её даже богов постигала страшная кара: клятвоотступники лежали в течение года без признаков жизни и затем на 9 лет изгонялись из сонма небожителей. Под серебряными колоннами дворца подразумеваются падающие с высоты брызги источника; местопребывание богини находилось там, где из падающих струй образовывался поток. Отсюда воды уходили под землю, в темноту глубокой ночи, ужас которой выразился в ужасе клятвы.
        8
        Откровение Иоанна Богослова (Откр.12:4-9).
        9
        Рожаницы - девы судьбы, плодородия, женской силы. Их культ возник в период матриархата и связан с культом женского плодородия. Они присутствуют при рождении детей и определяют их судьбу. Обычно бабки-повитухи, которые принимают роды, знают, как задобрить рожаниц, чтобы те помогли легко родить.
        10
        Имена Сатаны: Abaddon (Абаддон, Абаддона) - (иврит) разрушитель, Adramelech (Адрамелех)- шумерский дьявол, Apuch (Апух)- дьявол у Майя, Ahriman (Ариман)- маздакейский дьявол, Amon (Амон)- египетский бог жизни и воспроизведения с головой барана, Ароllyon (Аполлион)- греческий синоним Сатаны, архидьявол, Asmodeus (Асмодей)- иудейский бог чувственности и роскоши, первоначально - "существо судящее", Astaroth (Астарта)- финикийская богиня сладострастия и похоти, эквивалент вавилонской Иштар, Azazel (Азазель) - (иврит) оружейник, изобретатель косметики, Baalberith (Баальберит)- канаанский Властелин согласия, позднее превращенный в дьявола, Balaam (Валаам)- иудейский дьявол жадности и алчности, Baphomet (Бафомет)- тамплиеры поклонялись ему, как воплощению Сатаны, Bast (Баст)- египетская богиня удовольствия, представляемая в виде кошки, Beelzebub (Вельзевул) - (иврит) Повелитель Мух, взятый из символизма скарабея, Behemoth (Бегемот)- иудейская персонификация Сатаны в виде слона, Beherith (Бегерит)- сирийское имя Сатаны, Bile (Вил)- кельтский бог Ада, Chemosh (Чемош)- национальный бог моабитов, позднее -
дьявол, Cimeries (Кимерис)- восседает на черной лошади и правит Африкой, Coyote (Койот)- дьявол американских индейцев, Dagon (Дагон)- филистимлянский мстительный бог моря, Damballa (Дамбалла)- змеиный бог вудуизма, Demogorgon (Демогоргон)- греческое имя дьявола, не должное быть известным смертным, Diabolus (Дьявол) - (греч.) "текущий вниз", Dracula (Дракула)- румынское название дьявола, Emma-O (Эмма-О)- японский правитель Ада, Euronymous (Евронимус)- греческий принц смерти, Fenriz (Фенриц)- сын Локи, изображаемый в виде волка, Gorge (Горгона)- уменьш. от Демогоргон, греческое название дьявола, Haborym (Хаборим)- ивритский синоним Сатаны, Hecate (Геката)- греческая богиня подземного царства и колдовства, Ishtar (Иштар)- вавилонская богиня плодородия, Kali (Кали) - (хинди) дочь Шивы, верховная жрица туггиев, Lilith (Лилит)- иудейская дьяволица, первая жена Адама, Loki (Локи)- тевтонский дьявол, Mammon (Маммон)- арамейский бог богатства и выгоды, Mania (Мания)- богиня Ада у этрусков, Mantus (Манту)- бог Ада у этрусков, Marduk (Мардук)- бог Града Вавилон, Mastema (Мастема)- иудейский синоним Сатаны, Meiek
Taus (Мелок Таус)- йезидский дьявол, Mephistopheies (Мефистофель)-(rpeч.) то, кто избегает света, см. также "Фауст" Гете, Metztli (Метцтли)- богиня ночи у ацтеков, Mictian (Миктиан)- ацтекский бог смерти, Midgard (Мидгард)- сын Локи, изображаемый в виде змеи, Milcom (Милком)- аммонитский дьявол, Moloch (Молох)- финикийский и канаанитский дьявол, Mormo (Мормо)- (греч.) Царь Вампиров, супруг Гекаты, Naamah (Наама)- иудейская дьяволица соблазнения Nergal (Нергал)- вавилонский бог Гадеса, Nihasa (Нихаза)- дьявол американских индейцев, Nijа (Нидза)- польский бог подземного мира, O-Yama (О-Яма)- японское название Сатаны, Pan (Пан)- греческий бог вожделения, помещенный позднее в дьявольскую свиту, Pluto (Плутон)- греческий бог подземного царства, Proserpine (Прозерпина)- греческая королева подземного царства, Pwcca (Пакка)- уэльсское имя Сатаны, Rimmon (Риммон)- сирийский дьявол, которому поклонялись в Дамаске, Sabazios (Шавазий)- фригийского происхождения, идентифицируется с Дионисом, поклонение змее, Saitan (Сайтан)- енохианский эквивалент Сатаны, Sammael (Саммаэль) - (иврит) "злоба Бога", Samnu (Самну)-
дьявол народов Центральной Азии, Sedit (Седит)- дьявол американских индейцев, Sekhmet (Сехмет)- египетская богиня мести, Set (Сет)- египетский дьявол, Shaitan (Шайтан)- арабское имя Сатаны, Shiva (Шива) - (хинди) разрушитель, Supay (Супай)- индийский бог подземного мира, T'an-mo (Тянь-мо)- китайский двойник дьявола, бог жадности и страсти, Tchort (Черт)- русское имя Сатаны, "черный бог", Tezcatlipoca (Тецкатлипока)- ацтекский бог Ада, Thamuz (Тамуз)- шумерский бог, позднее причисленный к свите Дьявола, Thoth (Тот)- египетский бог магии Tunrida (Тунрида)- скандинавская дьяволица, Typhon (Тайфун)- греческая персонификация Сатаны, Yaotzin (Яоцин)- ацтекский бог Ада, Yen-lo-Wang (Йен-ло-Ванг)- китайский правитель Ада
        11
        Послание к Ефесянам. (Еф.2:2).
        12
        Послание к Ефесянам. (Еф.6:12).