Силовой вариант ч. 2 Александр Николаевич Афанасьев
Наступление #9 Первая книга нового цикла. СССР и США после временной победы СССР в афганской войне за счет применения ядерного оружия. Холодная война.
Афанасьев Александр
Силовой вариант
Часть 2
Для торжества зла достаточно лишь
чтобы достойные люди бездействовали.
Эдмунд Берк
Пакистан, Племенная зона
Северный Вазиристан
22 июня 1988 года
В племенной зоне - она никогда не контролировалась правительством - сейчас было людно. Строились новые дома и даже целые селения из подручных материалов, чаще всего - камень и ржавое железо. Много детей, женщины, закутанные в чадру - видны только глаза. Все с оружием - буквально все. Последние несколько миль до селения, в котором их должен был дожидаться переправщик - они проделали на ослах. Подполковник видел ребенка, на вид десятилетнего - но с автоматом Калашникова, глаза аж сверкали от гордости. Последний раз такой кошмар: дети-убийцы он видел в Ливане…
Селение, в которое они пришли и которое выбрали промежуточной точкой, стартовой площадкой для перехода на ту сторону - располагалось на склоне горы, не слишком крутом, но и не пологом, градусов под сорок пять-пятьдесят уклон. Домишки жались ко склону как колония стрижей к обрывистому берегу. Они выглядели нищими и отсталыми - но то тут, то там виднелись антенны - значит, здесь принимали телевидение. Кое-где стучали дизель-генераторы, дымились печи - еду здесь готовили в примитивных печах.
Еще удивили собаки. Они здесь были, что нехарактерно для мусульманских стран - обычно мусульмане не держат собак потому что укушенный не попадает в рай. Но здесь вера отступила перед целесообразностью: местные были пастухами, а пасти стада в горах невозможно без собак, кроме того - пакистанцы любят собачьи бои и даже вывели свои породы собак: булли кута и гуль донг. Но собаки, которые бежали за ними, огрызаясь и лая, были совсем не благородными бойцовыми и охотничьими собаками - какие-то шавки, которые опасны только в стае.
Их поселили там, где и принято было селиться чужакам - на отшибе был специальный домик. Корви забеспокоился - проще простого ночью окружить и убить. Но полковник - объяснил, что здесь так принято, для гостей существует специальный дом.
Войдя в жилище, в котором, может статься, им придется провести несколько суток - полковник огляделся по сторонам, постучал по стенам. Сложены крепко, глина и камень внутри - но вот дувала не было. А это значит - не было первой линии обороны.
Русские вопросительно смотрели на него.
- Собрать оружие. Никуда не выходить без него. И пусть кто-то дежурит постоянно на крыше. Распределите время дежурства между собой.
- Есть - сказал старший среди русских.
Полковник - сходил в деревню, это у него заняло чуть больше часа. За это время - Корви успел выйти на связь и доложить, что все нормально. Процедура связи была следующая: нужное сообщение наговаривалось на специальный магнитофон, потом преобразовывалось - пленка прогонялась со скоростью в двести раз превышающей нормальную. Потом - в таком виде сообщение сбрасывалось на военный спутник. Была и обратная процедура приема шифрованных сообщений.
Когда Рушани вошел, подполковник как раз закончил разборку устройства связи. Он вопросительно посмотрел на пакистанца.
- Нас приглашают разделить ужин.
- Кто?
- Местный эмир. Отказаться - проявление неуважения.
- Всех?
- Конечно, всех. Для них вы все - неверные и не более того.
Местный эмир жил в доме, отличавшемся от дома последнего бедного феллаха в этой деревне лишь размерами. Пакистанцы не строят ввысь, он и не обладают технологиями многоэтажного строительства - только вширь, как в Африке. Дом был размером примерно с пять средних домов в этом селении, он был полностью окружен высоким, выше человеческого роста массивным, лепленным из глины забором, очень толстым. Подполковник впервые был в таком месте - и с интересом оглядывался по сторонам.
Стены были леплены из кирпичей, обожженных в самодельной печи, в отличие от нищих домов крыша - не из тростника, а из ржавого железа, плоская. Во дворе - колодец с самодельным воротом, часть двора застелена ковром - для людей, ковер во дворе символизирует особенное богатство дома. Другая часть двора - для животных.
Двери деревянные, но внутри - дверей нет, вместо них - завесы из разукрашенной ткани. Внутри дома дверь только одна - между женской и мужской половиной. Полы земляные - но тоже застелены коврами до последнего сантиметра, что свидетельствует о богатстве. Нормальные стекла, правда без рам, в бедных домах их нет. Во дворе - курится дымом земляная печь, тут же - кровь, отрезанная голова барана и головы кур. В свете заходящего солнца кровь почти черная…
Эмир был лет пятидесяти, может, побольше. Заросший бородой, в местной, не совсем чистой одежде, с пронзительным взглядом. Полковник знал, что гостя здесь убить не могут, подождут, пока он покинет дом - и потому смело ступил за порог.
- Именем Аллаха, приветствую вас в своем доме… - сказал эмир
- Да пошлет Аллах удачу вашему дому - поблагодарил полковник
Вместе с эмиром были его люди, то ли родственники, то ли приближенные боевики. Они смотрели на белых и из их глаз сочилась ненависть…
- Я прибыл издалека, я и мои люди - сказал подполковник Корви заранее заготовленную фразу - но я знаю о беде, постигшей ваш народ. Американский народ всецело на стороне Пакистана и верит в великое будущее вашей страны…
Эмир что-то проворчал. Подполковник Корви наивно ошибся, приветствие пошло совсем
«не в кассу». Местные исламисты - недолюбливали государство Пакистан, недолюбливали пакистанскую армию. Особенно их ненавидели здесь, в зоне племен, которую Зия уль Хак в свое время приказал усмирять химическим оружием. Но эмир был опытным и хитрым человеком, он прекрасно знал, что Америка - это деньги и поэтому придержал свое мнение при себе…
- Хвала Аллаху, он послал нам сегодня богатый стол. Прошу к столу…
Несколько человек - стояли во дворе, сгрудившись плотной кучкой. Среди них - был и настоящий хозяин этого дома и эмир местных муджахеддинов…
- Когда плов ели, главный у кяффиров сначала бросил мясо собаке. - сказал бородатый и в глазах его тлела ненависть, одинаковая, что к шурави, что к амрикаям, к любым неверным - Подождал. И только потом стал есть…
Бывший командир моджахедов провел ладонями по лицу, совершая вуду, омовение. Это было одним из способов символической защиты от шайтана
- Шайтана не испортишь….
- Аллаху Акбар! - сказали все присутствующие в комнате, и тоже совершили вуду
- И среди них были шурави.
- Шурави? - заинтересовался эмир - как ты это понял?
- Они говорили на языке шурави. Я немного знаю этот язык.
- Да… - подтвердил второй моджахед, вставший на джихад в восемьдесят четвертом и еще живой - Абу прав, это были шурави.
- Сколько было шурави? - поинтересовался эмир
- Четверо, эфенди. Четверо шурави, один амрикай.
- Они выставили посты?
- Да, эфенди - сказал другой боевик, чьтя борода не могла скрыть ни чудовищный шрам ни пустую глазницу (результат ракетного удара шурави) - один из них постоянно дежурит на крыше. Прикажете атаковать ночью?
Эмир Муса напряженно думал. С одной стороны - пятеро кяффиров есть пятеро кяффиров. Кяффиры предали их, те, кто им поверил - полег в Афганистане. Правильно говорится - не берите друзей из кяффиров, они друзья друг другу. Но с другой стороны полковник Рушани связан и с силами ООН и с оставшимися на службе военными частями. За него вписывались серьезные люди, он и рад бы им отказать - да не мог. А в нынешних условиях беспредела - это серьезно и беспредел - он в обе стороны работает. Если раньше какие-то переговоры вели - то сейчас подтянут артиллерию и накроют снарядами.
- Я слышал, что они собираются идти к русским?
- Это так, эфенди…
- Не нужно ничего делать. Те, кто идут на сторону шурави - обычно не возвращаются. Аллах покарает кяффиров руками шурави, одни неверные будут убивать других неверных, на радость нам, правоверным.
- Иншалла…
- Дать им проводника, эмир? - поинтересовался один из моджахедов
- Дай. А лучше - иди сам и посмотри, что они будут делать. Амрикаи - умные, но мы будем использовать их для того, чтобы сокрушить шурави. А потом - мы принесем Аллаху оставшихся амрикаев.
- Аллаху Акбар!
Проводник пришел на другое утро, они договорились обо всем за столом. К их удивлению - это был один из тех муджахеддинов, с которыми они вчера преломили хлеб. У него на ногах были русские десантные полусапоги, что выдавало опытного проводника - все проводники носили русскую обувь. Он был одет как моджахед, на поясе - рация, за спиной - длинноствольный Энфильд, по виду совсем новый, индийского завода в Ишрапуре. Моджахеды все больше переходили на него - требует куда меньше боеприпасов, чем Калашников, стреляет намного дальше и кладет наверняка и насмерть…
Он уселся на тоненьком, замызганном ковре, который ему смогли предложить в гостевом доме, благодарно, обеими руками принял чашку чая.[на Востоке если ты принимаешь любой дар двумя руками, это символизирует то, что для тебя он столь весом, что его можно удержать лишь двумя руками.]
Аллах свидетель, не далее как позавчера вечером я видел в Карачи Абу-хана… - начал разговор полковник - и он сказал мне, что на этой стороне границы нет лучше проводника чем ты, Мирам-эфенди. Он сказал, что ты подобен тени, исчезающей с рассветом
- В сущности, Абу-хан весьма польстил мне, и пусть Аллах сделает меня достойным тех слов, которые обо мне сказаны. Но я и в самом деле - не раз ходил через границу.
- Не ставя под сомнение ваши слова, эфенди, позвольте поинтересоваться, надежны ли ваши люди на границе, не сдадут ли они нас шурави?
- Мои люди… - проводник то ли засмеялся то ли закашлялся - разве не сказано, что не стоит брать друзьями кяффиров и не стоит иметь никакого общения с кяффирами, если не хочешь стать как они. Мои друзья - это винтовка которая всегда при мне и вот это покрывало. Больше у меня нет друзей ни по ту, ни по эту сторону границы.
Полковник подлил чая себе и гостю, чтобы выиграть немного времени и прикинуть, что к чему. Корви напряженно слушал.
- Вы предлагаете идти через границу тропой?!
Караванщик скептически хмыкнул
- Конечно, это для настоящих мужчин, и если вы не чувствуете в себе силы пройти тропой шайтанов…
Подполковник Корви подумал, что он ослышался
- Прошу прощения, возможно, я что-то не понял. Вы предлагаете пройти границу нелегально, караванной тропой, как раньше?
- Именно так, эфенди. - улыбнулся караванщик на наивный вопрос неверного - я ходил на ту сторону уже десятки раз и до сих пор жив.
- Но как же русские самолеты?
- Самолеты? Шайтаны?
- Они зовут их шайтанами… - сказал полковник Рушани - самолеты, изрыгающие смерть по ночами и забирающие души правоверных, после них не остается ничего даже чтобы просто предать земле. Это шайтаны…
- Все очень просто. Нужно идти днем…
- Днем?!
- Да, днем. И со скотом. Русские знают о том, что с этой стороны такие же пуштуны, как и с той стороны. Они знают о племенах, которые кочуют по обе стороны границы. Они не хотят, чтобы пуштуны объявили им джихад и поэтому не нападают на тех, кто идет со скотом в одиночку или небольшой группой. Они знают, что на этой стороне мясо ценится куда дороже, чем на той. Если не нести с собой никакого оружия, которое будет видно сверху - можно будет пройти.
- Видно сверху? С вертолета?
- Не знаю, эфенди. Есть маленькие самолеты, они летают только днем, их все больше и больше. Если ты идешь с оружием - скоро появятся небесные колесницы шурави.
Скорее всего, беспилотники, это соответствует информации РУМО о резкой активизации русскими работ в этой области. Как мы - над тропой Хо Ши Мина. Умно, умно…
- Какова вероятность досмотра? - спросил Корви и, видя что проводник не совсем понимает пояснил - вертолеты, уважаемый. Русские вертолеты. Они могут прилететь?
Караванщик прожал плечами
- Могут, эфенди.
- И часто они прилетают?
- Все в воле Аллаха, эфенди. Меня обыскивали семь раз и ничего не нашли. Надо нести немного товара для шурави. Одежду, платки, какие-нибудь женские украшения - шурави, да покарает их Аллах, почему то любят их. Оружие нужно оставить.
- А как же. Мы идем на ту сторону не для прогулки, уважаемый
- Купите на той стороне. Не может быть, чтобы там не продавали.
Глушители сделаны съемными, они подойдут на любую модель Калашникова. Пистолеты… черт с ними, оставить. Надо спрятать глушители, но их и спрятать и выбросить - куда проще.
Но если караван покажется подозрительным, русские вышлют досмотровую группу на вертолетах и обнаружат четверых бывших сослуживцев - тогда…
Кранты тогда…
Пакистан, пограничная зона
23 июня 1988 года
Вышли в ночь. Проводник купил стадо овец в окрестностях. Овцы были тощими, вонючими, на вид не стоящими и цента. Но других в этих местах не было.
Тропа прихотливо вилась между холмами, кустами и валунами, путь шел вниз - местность к афганской границе здесь понижалась, чтобы на той стороне перейти в пустынную зону. Проводник шел молча, казалось небыстро - но по ночи тренированным советским солдатам, ставшим перебежчиками и изменниками Родины - приходилось поспешить, чтобы попасть в ногу. Все дело в том, что в горах они привыкли ходить под ноги, опасаясь мин. Проводник же знал, что эта тропа безопасна и шел не таясь.
- Чую запах Афгана… - сказал один из русских
- Заткнись - сказал другой…
Подполковник Корви шагал молча. И думал - что дело дрянь. Он пока не знал, в чем именно - но знал, что хорошим это не закончится. Почему-то ему не верилось, что русские на той стороне - чего-то добьются. В лучшем случае - погибнут. В худшем - постучат в дверь первого же офиса КГБ… или чего теперь там.
Конечно, русских высосали досуха, заставили поделиться знаниями, ответить на десятки тысяч вопросов, продемонстрировать методики. Больше они не были нужны. Но дело было в том, что в ловушку по их вине могли попасть американцы…
- Здесь… - внезапно сказал проводник - дальше нельзя. Соберите животных. Дальше мы не пойдем…
Подполковник Корви отдал команду, русские стали собирать животных, овцы мекали, брыкались и гадили. Подполковник - достал прихваченный им в дорогу прибор. Старый применявшийся еще во Вьетнаме Старлайт, свет звезд, прибор ночного видения к снайперской винтовке, один из первых пассивных приборов такого типа. Он считался если и не устаревшим, то несовременным. Но подполковник привык использовать его и его он вполне устраивал.
Запретная зона никак не была обозначена. Горы… но горы плоские, старые, снижающиеся к югу и возвышающиеся к северу. Никаких обозначений того, что где-то здесь - граница, запретная зона. Подполковник был в одном из самых страшных мест на земле - на границе между восточными и западными немцами. Сплошная полоса колючей проволоки, одинаковые бетонные башни, пронзительный свет прожекторов. На той стороне - многие бежали из пограничной зоне но пограничники централизованно зажигали по вечерам в пустых домах свет, чтобы западные немцы видели, что у них, у восточных немцев все хорошо.
Здесь - ничего похожего.
- Я ничего не вижу.
- Надо идти - сказал один из русских - почему мы не идем.
- Заткнись. Спроси у проводника - почему мы не идем.
Русский стал спрашивать.
Проводник что-то залопотал, быстро, перемежая свою речь быстрым, кашляющим смехом, от которого было не по себе…
- Что он говорит?
- Он спрашивает, видели ли вы когда-нибудь шайтанов? Если нет, то сейчас увидите…
Проводник хохотал и от этого хотелось врезать ему по морде, до крови врезать, чтобы ублюдок заткнулся…
В далекой, холодной выси цвета космического вакуума, в рваных прорехах облаков изредка показывалась луна…
Все произошло внезапно. Они даже не слышали гул моторов советского самолета, просто предполагали, что он здесь и смотрели во все глаза. А потом, небо вдруг разверзлось и раздался звук, напоминающий звук дрели, только намного сильнее. На какой-то момент между небом и землей проскочила молния, прямая как фехтовальный клинок, ярко-алая. Она ударила в землю, разбившись на миллионы ярких брызг, брызнувших во все стороны.
Твою мать… тридцать майк, ни больше, ни меньше. Скорее всего, скорострельная авиационная пушка с вращающимся блоком стволов, какая стоит на А10 - только русские поставили ее на тяжелый транспортник…
Проводник чего-то лопотал и подполковник внезапно понял, что именно. Он повторял
«шайтан, шайтан, шайтан»… наивно стремясь замолвить слово за себя и своих спутников перед грозным летающим Богом шурави, мечущим огненные стрелы с неба…
Ночью было идти нельзя. Ночью - было время шайтанов и они это не знали - они это видели. Своими собственными глазами. Всю ночь - они пролежали, закрывшись одеялами и дрожа, надеясь, что советские пилоты не ошибутся.
Утром, еще до восхода солнца - они начали собираться.
Оружие - разобрали так, чтобы каждая овца могла нести свой груз в виде части автомата, патронов, провизии и воды. Овцы, недовольные тем, что им придется нести груз - брыкались, мекали и гадили.
Говорить было… в общем то не о чем. Это не было, как когда ты посылаешь людей в бой за родину. Люди, которым предстояло идти в тыл противника, были перевербованными советскими солдатами, принявшими решение сменить сторону, зачастую - убивавшими своих. Во Вьетнаме тоже так было… но там всех вьетнамцев можно было воспринимать не совсем как людей. Низенькие, узкоглазые, жестокие… как другая раса, другая цивилизация. Они могут предавать, могут убивать своих… все нормально, они же дикари, верно? Но вот эти…они не отличались от американцев. И оттого было особенно противно.
- Вы помните точки? - спросил подполковник
- Да - ответил один из русских
- Тогда удачи. И помните - вы теперь американцы. Америка не бросает своих.
Вьетнамцы, которые томились теперь в лагерях перевоспитания - думали, однако, по-другому.
Русские уходили - в пыль, в пустыню, в неизвестность. Подполковник смотрел им вслед, долго смотрел, пока позволял бинокль. Он не верил, что они дойдут…
Афганистан, пограничная зона
Базар
25 июня 1988 года
- Слышь, братуха…
Ефрейтор воздушно-десантных войск СССР Павел Синичкин, делавший покупки на приграничном базаре - удивленно обернулся.
Перед ним - стоял незнакомый парень, поджарый, правда мало загорелый.
- Чего? - настороженно спросил ефрейтор. Пистолет у него был - пистолеты теперь выдавали всему сержантскому и офицерскому составу, кто проходил службу в Афганистане. Это раньше боялись утери оружия - а теперь боялись боевых потерь. Но он не схватился за пистолет - потому что перед ним был свой. Тот, кто говорит по-русски и в советской военной форме - свой, правда?
- Ты до Кандагара идешь?
Тем не менее - Синичкин особо открываться постороннему человеку не хотел.
- И чо?
- Место найдется?
- А у тебя чо, своего нет?
- Светиться не хочу. Залетел я малость…
С этими словами - незнакомец достал пачку афганец и чеков, не толстую, но и не тонкую - примерной такую, какая была у Синичкина. Вот только - это были не деньги ефрейтора. Это были деньги дедов. Он был старшим в группе чижей, которых отправили за закупки - барахло, насвай, чарс. Кроме денег дали и водки, на обмен чарса торгануть. Своих денег у Синичкина - кот наплакал. Платили в Советской армии не особо хорошо, но по крайней мере - у него денежное довольствие не отбирали деды. У чижей - а сынков в Афгане не было, сынки были в учебке - отбирали все, заставляли ишачить. На каждой операции, на каждом блокпосту собирался кошт - грабили дуканы, грабили караванщиков, брали с торговцев за провоз. Причем - совершать противоправные действия всегда заставляли молодняк, но награбленное делили деды, никто другой - доли не имел. Если о содеянном узнавала военная прокуратура или особисты - можно было заработать от пятнадцати суток губы до десяти лет зоны. Естественно, попадал всегда тоже молодняк. Дедов - почти никогда не удавалось поймать за руку…
Неизвестный - отсчитал немного афганец и Синичкин понял, что перед ним дед. Дедушка Советской армии - вот его звание. Оно и до этого было понятно: нагловатый взгляд, форма с франтоватыми доделками. Понятно и как залетели - скорее всего, какой-то конфликт с офицерами. У офицеров здесь свой куш. Правда, офицеры разные попадались. Борзые - те, которые не закрывают глаза на неуставняк и требуют соблюдения устава, наказывают дедов. Такие даже погибали на операциях - от выстрела в спину от собственных подчиненных. Тормоза - кто предпочитает не связываться, боится спаянных дедовщиной подчиненных. Свои - эти сами активно участвуют во всех противозаконных действиях, требуют доли за сокрытие преступлений и дедовщины в части. Этих тоже бывало что убивали - если те совсем с катушек срывались и требовали запредельной доли, что никому другому не оставалось. Так вот
- перед ним был дед и дал он ровно столько, сколько дед может дать не деду. На мелочь типа сигарет, бутылки лимонада Си-Си и пары башей с дурью. Чтобы кайфануть по дороге. Потому что если он привезет это в часть - деды отберут и изобьют за то, что потратил деньги на себя.
И Синичкин взял бабки.
- Сколько вас?
- Четверо. Барахла немного.
- Двигай к выходу. Бэтр увидишь, поповский,[в Афганистане существовала традиция присваивать имена геройски погибших военнослужащих боевой технике, их писали на бортах. Поповский - значит, назван в честь попова, Попцова или что-то в этом роде, можно идентифицировать среди других. Предложение ехать под броней… с одной стороны при попадании ракеты РПГ сгоришь, на мине подорвешься - с концами. Поэтому - все ездили на броне. С другой стороне - едешь под броней - ничего не видно, офицеры не задают вопросы - а это там еще кто.] понял? Там попасешься, потом я тебя под броню посажу.
- Рахмат…
Буза мысленно похвалил себя за находчивость. Американцы, придурки хотели им форму офицеров пошить, даже с наградами какими-то. Вот идиоты! Офицер с солдатом не договорится никогда, предложение денег офицером только насторожит, солдат с солдатом - запросто договорятся. Будь на нем хоть лейтенантские погоны - он никогда бы не сел на этот БТР.
Так, наверное, и немцы проваливались. В сорок втором…
Их высадили на окраине Кандагара. День уже перевалил за экватор. Все - замерло от невыносимой жары… только казалось, что за ними наблюдают недобрые и внимательные глаза. Прямо спину сверлят.
- Чечен, секи улицу… - негромко сказал Буза
Ему нравилось отдавать приказания гонористому чеченцу, главному сопернику в борьбе за лидерство в группе.
Чеченец - отошел в сторону, присел на колено с автоматом. Очереди, гранаты из-за дувала можно было ждать в любой момент.
- Здесь? - негромко спросил пустоту Буза.
Еще один домик - даже дувала нет. Около него развалюха - старый как дерьмо мамонта белый седан. Только вот… красная лента на окне…
Здесь может быть все что угодно - от связного ЦРУ и моджахедов, который выведет их на цель до засады. В доме - могла скрываться группа захвата. Учитывая, что они совершили - могут и до бэтра не довести.
Надо принимать решение.
Он прошел к домику, стукнул два раза в дверь и тут же отступил в сторону. Через дверь запросто могут садануть, а стена - хоть какая-то защита…
За стеной кто-то завозился. Буза слушал изо всех сил, чтобы не пропустить металлический щелчок автоматного или пистолетного предохранителя. Но ничего такого он не услышал.
Щелкнула защелка. Опасливо выглянул афганец.
- Эфенди Ахмед?
По виду - этот человек не заслуживал того, чтобы его называли господином. Но это было необходимо - часть пароля.
- Э…
- Мы от Махмуда.
В глазах афганца плеснулся страх
- Я не ждал так быстро… Как он?
- Проторговался на базаре. И ждет помощи от родственников.
Буза шагнул вперед - и афганцу пришлось отступить. Следом - заторопились другие…
- Говорят, ты сведущий человек, Ахмед…
Буза крутил штык-нож от автомата АК-47, последний нормальный штык-нож, произведенный в Советском союзе, зажав его между пальцем и столешницей.
- Нет. Я торговец! Торговец, понимаете?
- Брось крутить, да! - сказал стоящий у двери чеченец.
- Он говорит, что если ты нам не поможешь, мы тебя убьем - спокойно сказал Буза
- Но что я могу сделать!?
Трудно было ожидать иного от афганца. Американцы хорошо платят - только дурак откажется. Американцы требуют помочь - только дурак согласится.
- Нам нужен американец.
- Какой американец?
Буза наклонился вперед. Нож - вырвался из-под пальца, стукнул о столешницу.
- Это ты его предал?
- Нет! Он у меня и не был!
- А у кого он был? Говори!
- Он был у… Карима! Дукандора Карима!
- Кто такой дукандор Карим?
- О… это большой человек. Это он научил меня помогать американцам.
Понятно, резидент
- Где он живет? Адрес, понимаешь?
- Он больше не хочет помогать! Не хочет! Он прогнал меня!
И ты, наверное, давно не получал денег…
Буза нащупал в кармане заранее приготовленную пачку денег.
Кандагар
26 июня 1988 года
К середине восемьдесят восьмого года разведывательная структура СССР в ДРА была полностью перестроена. Теперь - несмотря на большие затраты были одновременно созданы и поддерживались три параллельные сети, каждая со своими разведточками и агентурой - причем некоторые афганцы ухитрялись работать сразу в трех местах и соответственно - получать тройные выплаты. Но это считалось меньшим злом по сравнению с катастрофическим провалом - предательством Наджибуллы и бегством генерала Птицына, высокопоставленного оперативного офицера, знающего очень многое и имевшего доступ к документам с грифом ОП.
Первая разведсеть - армейская, опирающаяся на точки ГРУ ГШ и связи в Афганской национальной армии. Армейская разведсеть имела самые большие возможности технической разведки: центры перехвата и прослушивания эфира, беспилотные летательные аппараты, целые разведывательные эскадрильи. У армейской разведсети были и лучшие возможности по силовой реализации информации. Но с агентурным аппаратом дело было худо - больше всего они ориентировались на выявление фактов предательства в армии, нашей и афганской, профилактику, информационное обеспечение и силовую реализацию данных КГБ.
Про сеть КГБ было уже сказано, но была еще одна сеть. Она вообще то была и до этого, просто про нее мало кто знал, и ее не воспринимали всерьез - а зря. После разгрома КГБ в Москве, передаче КГБ в вотчину Алиева - генеральный секретарь ЦК КПСС в противовес начал усиленно поднимать МВД - и внутренние войска как возможную опору его власти. На должность первого заместителя министра внутренних дел был назначен амбициозный и решительный генерал Гуров. Мало кто обратил внимание на то, что в структуре МВД появилось «управление международного сотрудничества», возглавил которое генерал-майор милиции Грибоедов. Из бывших высокопоставленных оперов, отстранен Андроповым, брошен в тюрьму, отсидел четыре года, злой. В его задачу - входила координация усилий по борьбе с преступностью между милициями социалистических стран - это официально. А неофициально - ему поставили в задачу создавать агентурный аппарат за границей и обкатывать личный состав в работе за рубежом. В том числе - в Афганистане. И не только. И подумайте, кто лучше справится с агентурной работой и вербовкой за границей - волк угрозыска с
пятнадцатилетним стажем или «сынок», окончивший Высшую школу КГБ и направленный в капстрану на теплое место в посольстве?
До этого - была малоизвестная группа Кобальт. Ее численность - никогда не превышала шестисот человек. Но это были опытнейшие оперативники, направленные в Афганистан с целью помочь Царандою наладить работу, прежде всего - агентурную. А так - у МВД в Афганистане, равно как и в других социалистических странах были отличные агентурные позиции - лучше, чем даже у КГБ. Откуда? А как думаете, где те же афганские царандоевцы и ХАДовцы учились? В Советском союзе, где им еще учиться, в школах милиции. А завербованный сотрудник спецслужб страны пребывания - это тебе не завербованный чиновник, у него и информации побольше и оперативных возможностей. Курировал это направление первый заместитель министра внутренних дел Папутин - и может быть, не просто так он совершил суицид двадцать восьмого декабря семьдесят девятого года сразу после того, как вернулся из Кабула…
Сейчас…
Бывший замнач по розыску одного из райотделов Москвы Петр Петрович Дементьев - тридцать шесть лет, специальное звание майор милиции, в Афганистан отправили искупать вину после того как попался на укрытии преступлений от регистрации[А что
- лучше посадить? Ну-ну…] - неспешно шел по одному из кандагарских базаров, на вид прицениваясь к зелени. Средний рост и типично афганская одежда отлично маскировали его в толпе, кожа давно обветрилась, рыжая борода выдавала в нем пришельца с севера - в самом Кандагаре рыжих почти не было. Он носил дешевые противосолнечные очки, как и многие здесь, в штанах в одном из карманов лежал взведенный ПМ с патроном в патроннике и снятым предохранителем, в другом - граната РГД-5 - но сейчас нужды не было ни в том ни в другом. Его страховал Тимофеев - а он страховал Тимофеева, каждый из них продвигался друг другу навстречу, кружа по базару как волк, перед тем как залечь на лежку и подмечал малейшие признаки неладного. Тимофеев, его напарник - был из идейных - не залетал, комсомолец, отслужил в армии в Афганистане, потом пошел в милицию, вызвался ехать в Афганистан. Оперативного опыта у него почти не было и его шокировал цинично - настороженный взгляд на мир майора - про таких говорили: пионерские костры в ж… не отгорели. Но он знал пушту и чуть хуже дари - в объеме, позволяющем общаться на бытовые темы, и
имел лучшую физическую подготовку. Таким образом, напарничество было взаимовыгодным и каждый - набирался опыта своего напарника. Тот же Дементьев - сначала от Афганистана был в глубоком шоке, хотел рапорт писать - а сейчас ничего, втянулся…
Сейчас бывший младший лейтенант ВДВ Тимофеев - ему сложнее замаскироваться, здоровяк, покатые плечи, афганскую безрукавку ему пришлось шить по заказу - пробирался через толпу навстречу. На мгновение задел, толкнул рыжебородого, одетого как мелкий купец - значит, все нормально. Если бы просто прошел мимо - надо уходить…
Аллаху акбару, Аллаху акбару,
Аллаху акбару, Аллаху акбару
Ашхаду аль ля иляха илля-л-Лаху,
Ашхаду аль ля иляха илля-л-Лаху
Ашхаду анна Мухаммадар-расулю-л-Лахи,
Ашхаду анна Мухаммадар-расулю-л-Лахи,
Хаййя алас-саляти, Хаййя алас-саляти
Хаййя алаль-фаляхи, Хаййя алаль-фаляхи
Кад камат ас-саляту, Кад камат ас-саляту
Аллаху акбару, Аллаху акбару.
Ля иляха илля-л-Лаху…
Усиленный мощными динамиками на минарете мечети Ахунд азан, призыв к молитве поплыл в горячем воздухе - и майор решился. Он всегда старался проводить встречи с агентурой или прочие опасные мероприятия во время намазов. Риска намного меньше - а намазы пять раз в день, если подгадать…
Он ускорил шаг.
Лавка. Сидящий бачонок - внук Эмануллы, таджика по национальности. Торговца завербованного милицией и дающего отличную информацию.
Последняя проверка. Он чуть споткнулся, бросил мельком взгляд назад - ничего… Можно.
- Салам алейкум, маленький бача…
- Салам алейкум, эфенди… - отозвался бачонок - дедушка пьет чай.
Эманулла имел все основания опасаться за свою жизнь - таджик в городе, из которого пуштуны постепенно выживали представителей всех других национальностей, наплевав на заповеди пролетарского интернационализма. За советский паспорт для детей - Эманулла был готов на все.
- Проводи меня к нему…
Когда воротина двери скрыла их от улицы - добрый шурави сунул мальцу небольшую шоколадку, чуть подтаявшую от жары. Для маленького афганца это было невиданное лакомство.
- Рахмат, шурави-эфенди…
Эманулла тоже не молился. Сын и внук басмачей, выбитых в Афганистан, он был уже стар, чтобы менять свои привычки и пытаться показать себя тем, кем он не являлся. Знал, что даже если он будет каждый день вставать на намаз не пять - а пятьдесят пять раз - грехов уже не замолить. Поэтому - когда все возносили хвалу Аллаху - он сидел и пил чай, понимая что в это время торговли не будет…
Дементьев неуклюже расположился на потертом, истоптанном и оттого по местным меркам более ценном чем новый ковре. Расположился внешне неуклюже - но так его научили садиться понимающие люди, чтобы в случае чего быстро вскочить. Оправил полы своей безрукавки - внешне небрежно, но на деле - чтобы не мешала быстро выхватить оружие. Эманулла, которого звали так же, как одного из давних правителей Афганистана, друга Ленина - заметил, но ничего не сказал…
Бачонок принес чай. Янтарный, терпкий, настоящий. В СССР такого не было - видимо, заваривать не умели.
- Ибрагим привез товар… - негромко и словно бы ни к кому не обращаясь сказал Эманулла - так много, что не хватило одного осла, чтобы его перевезти.
- И Монадбой тоже… - промельком заметил Дементьев, прихлебывая чай - и вдвое больше его. Или втрое?
Старик тяжело посмотрел на шурави
- Мне жаль тебя… - наконец, сказал он
- Почему же?
- Потому что ты - бинанга.[Бинанга - это пуштунское понятие. Би нанга - без родства, человек, у которого нет чувства родства и связи со своим родом. Этим словом зовут подлеца] Человек без рода. Без племени. Ты живешь так и считаешь это нормальным…
Дементьев пожал плечами
- Пролетарский интернационализм, однако.
- Мне жаль всех вас. Вы хотите быть друзьями всем - но получается, что у вас нет друзей. Вам не нужно врагов. Мой дед говорил про красных шурави - когда у них есть враг, они дерутся с ним как дьяволы. Когда у них нет врага - они дерутся как дьяволы сами с собой. Вы несчастные люди, рафик Петр. Когда вам плохо - никто не подставит вам плечо.
Таким образом - иносказательно, как на Востоке Дементьев дал понять, что недоволен тем, что старик дает информацию сугубо избирательно, сдавая своих врагов и ничего не говоря про своих соплеменников. Старик ответил, что про соплеменников говорить ничего не будет.
Майор хотел было возразить - но вспомнил, что на него в инспекцию по личному составу стуканул его зам, который хотел отличиться и получить повышение по службе. И наверняка - на его зама - придет время, и тоже стуканут…
Как все мерзко-то… Мерзко…
- Рахмат, эфенди. Еще что-то?
- Да. К Вахиду пришли четверо. Одеты как шурави, говорят как шурави - но пришли оттуда. Понял?
Майор въехал мгновенно
- Да. Только четверо?
- Да, четверо.
- Приметы?
- Особых нет. Одеты как нафары.[Солдаты.] Один - как тот молодой нафар, который недавно отирался у лавки. Широкий. Ты его знаешь?
Майору стало стыдно.
- Знаю.
- Передай ему, чтобы заходил выпить чаю.
- Обязательно передам, Эманулло-эфенди.
Майор встал - и из рукава на ковер, когда он вставал - выпала узенькая, плотно свергнутая трубочка афганей…
Тимофеев сидел за рулем их оперативной машины - старенького такси. Увлеченно спорил о чем-то с рикшей - пуштуном…
Майор прикинулся афганцем
- Не довезете до Площади орудий, уважаемый?
Площадь орудий - место в центре города, где были выставлены орудия, потерянные здесь в боях с афганцами. Приметное место. Русские это место звали «площадь Пушкина».
- Садитесь, уважаемый.
Когда такси немного отъехало - майор отвесил своему молодому напарнику подзатыльник. Вообще то офицер не должен заниматься рукоприкладством - но майор был человеком простым и верил в старые способы воспитания, где подзатыльник - много действеннее десятков слов
- За что?
- Тебя опять заметили. Черт тебя дери, сколько раз я говорил - не толкись ты у объекта. Что тебе там - медом намазано что ли? Прошел тихонечко и все.
- Да я не толокся! Честно, Петр Петрович!
- Честно? Тогда как же тебя заметили, а? Учишь, учишь…
Сыскарь - достал из бардачка японскую рацию, которую Тимофеев выменял у десантников на шесть бутылок водки.
- Десна, Десна я Двина три. Десна, ответьте Двине три… - забормотал он в рацию
- Двина три, слушаю тебя, я Десна прием.
- Десна, прими информацию. Вахид Дост, переправщик, наркоторговец. У него в адресе четверо, одеты как советские солдаты, с оружием. Предположительно пришли оттуда. Как понял?
- Двина три, принял. У нас нет свободных групп, мы никого не можем сейчас отправить, как понял, я Десна, прием.
- Десна, никого направлять не нужно. Мы выйдем в адрес, понаблюдаем. Сообщим о результатах, как понял?
- Двина три, вас понял. Конец связи.
Сыскарь - спрятал рацию под сидение. Он все делал тщательно: бросил рацию на пассажирское сидение, а кто-то дверь открыл или просто в окно посмотрел. Вот и спалился… И хорошо если сам спалился, а то и агента спалил!
- Сделаем так. Я тебя высажу, пешком почапаешь. Только не светись, ясно?
- Да ясно…
- Да не ясно! - с нажимом повторил майор - ты перо в бок заработаешь с таким отношением к делу! Чтобы - тише воды, ниже травы… Я на машине потусуюсь, потом нас сменят. Дальше по улице, на углу - дуканщик Фарьяб живет, он там единственный дуканщик, не промахнешься. Подхвачу тебя там. Или выбирайся к постам.
- Есть.
- Ну… давай.
Такси приостановилось - и молодой сорбоз[сорбоз - это не совсем солдат, как обычно переводится. Больше - этому понятию соответствует кавказский термин «джигит»] ловко выскочил из него
Слежку первым обнаружил Ахмедов. Они были на взводе, они прекрасно понимали, что в случае чего все что их ждет - стенка за измену Родине. Они были опытными солдатами, прошедшими горнило локального конфликта - а страх за свои шкуры заставлял их быть еще осторожнее. Ахмедов лежал на крыше… афганцы вообще на крышах и загорали и лежали и спали. Они установили очередность дежурств, и никто не спал на дежурстве, никто не отвлекался, все делали то, что нужно было делать с мрачной сосредоточенностью. Ахмедов был лучшим в слежке - его дед, сосланный в ссылку джигит, который в сорок первом убил двоих солдат НКВД и никто об этом не знал - учил его выслеживать дичь в горах, двуногую ли, четвероногую ли, неважно. Учил обращать внимание на мельчайшие детали - кучку помета, сломанная ветка, шорох осыпавшихся камней. И сейчас - он смотрел на улицу и видел, что по ней твердым шагом, ступая чуть ли не на всю ступню идет человек… бородатый, в местной шапочке
- паколе, но выше обычного афганца на голову. И потом - Ахмедов просто умел чувствовать русистов…
Глаза его вспыхнули ненавистью, с губ сорвался не то приглушенный хрип, не то горловой рык. Он несколько секунд смотрел на русиста - а потом проворно, как зверь, начал отползать к люку.
В люк, ведущий на крышу и к которому была приставлена самодельная лестница - он буквально свалился…
- Подъем! - прохрипел он - с…а подъем!
- Ты чего, башка солнце ударил, да? - насмешливо протянул лежащий на расселенном на полу ватнике Буза
- Русисты! На улице… - прохрипел Ахмедов. Потом - бросился опрометью на женскую половину дома.
- Ты чо, стой! Харам! - Буза побежал следом. С этим в Афганистане шутить не следовало - убивали и за меньшее…
Ахмедов - бесцеремонно вломился в одну комнату, в другую. По запаху нашел кухню, оттолкнул хозяйку, схватил нож.
- Убью!
- Ты чо, стой!
Бузе удалось обхватить его сзади за руки уже на мужской половине. На шум выскочил сначала Гулиев, потом подтянулся и зевающий Свирцев.
- Что за дела, дарагой, зачем шумишь - добродушно сказал Гулиев
- Русист! На улице!
- С…а!
- За нами пришли!
- Да ты не пори горячку…
- Отпусти!
- Только дай слово, что не бросишься…
Ахмедов дернулся - но Буза держал крепко
- Ладно, мужчина сказал…
Буза отпустил.
- Ты толком скажи - сколько там русских? Там что - армия?
- Один. Бородатый. Шайтан вах кале!
- Бородатый? - с сомнение протянул Буза - так, может это и не русский вообще? Ты с чего взял…
- Русский. Я эту тварь сучью с любой бородой узнаю…
- Дергать надо! - сказал Свирцев
- Куда дергать?
- Надо русского замочить. Потом дергать - сказал Гулиев.
Хозяин, который весь день сидел дома - сунулся предъявить претензии за заход на женскую половину - и тихо смылся, решив не обострять.
- Вот и замочи! - резко сказал Буза
- Нет, он прав - вдруг присоединился и Свирцев - мы что, хвост на себе потащим? Мочкануть и дело с концом. И пусть потом разбираются. Тут и так пропадают люди, плохой район…
Буза задумался. Оружия у них не было - оружие должны были принести вечером…
- Стволов нет…
- Ножом порешим. Я ему все кишки выну!
Кровожадность к русским - Ахметов проявлял и в лагере, но тогда казалось - выделывается перед американцами. Теперь - Буза подумал, что если чеченец сорвется с тормозов - не остановить. И еще он понял, что если он дальше будет возбухать - то именно сейчас Багаудин предпримет попытку оспорить лидерство. И остальные его в этом поддержат.
Спокойствие. Насмешливая уверенность в себе.
- Ты смотри, в толчке ноги не ошпарь. Ты как отсюда сваливать будешь?
- Чего?!
- Сваливать как будешь, говорю? Пёхом?
Багаутдин - Буза это заметил еще в американском лагере и успешно использовал для подтверждения своего статуса лидера - несмотря на готовность рвать рубаху и мочить всех, кто попадет в поле зрения - задумывался о последствиях не дальше, чем на одно действие. Замочить - бежать. Все! Куда бежать, как бежать - это уже неважно, на ходу решим. Он жил по знаменитому правилу горцев, сформулированному еще имамом Шамилем - тот не мужчина, кто задумывается о последствиях. Поэтому то - американцы признали лидером его, Бузу.
- А если и пехом!?
- Район перекроют. Если они знают, что мы здесь, нам и шагу не дадут пройти!
Ахмедов глухо с подвывом зарычал, как пойманный в капкан волк
- Замочу… зубами рвать буду.
- Осунься! Свирь - ты пашту поежим?
- А.
- Дергай на улицу! Возьми тачку. Любую. Бабло возьми. Дашь водиле. Не скупись. Пусть подхватит нас… на конце улицы.
- Хорошо.
- А ты чо будешь делать? - подозрительно сказал Ахметов
- Через плечо! Делаем так - я иду первым. Догоняю этого, спрошу его - мол заблудился то-сё. Если в масть - я его за руки схвачу, а ты ему пику всадишь. А если это не русист - мимо проходим. Всосал? Только если за руки.
- Это русист. Я ему кишки на кулак намотаю!
- Не вздумай. Делаем тихо, в тачку и на автобус. Если чо - там автобусы с охранниками ходят. Подрежем, хапнем автомат и подорвемся.
Выскочил Свирцев
- Я этой твари кишки вымотаю… - пробубнил чеченец
- Ты за что русских так ненавидишь? - поинтересовался Свирь.
Не нас - а русских. Свирцев - даже в подсознании отрезал себя от народа. Впрочем - от народа он отрезал себя давным-давно, еще до того, как перешел на сторону врага.
Чеченец ожег его взглядом
- Вот за то и ненавижу - процедил он сквозь зубы - что вы даже не понимаете, за что вас так ненавидят.
- Хватит трындеть! - шикнул Буза - Ахмет, закрой хавало! Свирь, пошел, чо встал!
Свирцев выскочил за дверь…
Тимофеев, к сожалению, не был ни разведчиком, ни разыскником и потому - обречен был погибнуть. Он был одним из тех простых и бесхитростных, но в то же время смелых парней, на которых держится государство. В сорок первом - добровольцам из донецких шахтеров не подвезли вовремя оружие, но были гранаты. С ними - они и пошли на моторизованные части Вермахта. И погибли - все до одного. А в сорок первом - сорок втором, пока не подобрались хоть какие-то кадры - таких было полно и в разведке. Как семена клена на ветру - они бросались в ночь с летящего над вражеской территорией транспортника. Плохенькие документы, несколько самых употребимых фраз по-немецки, никакого знания оперативной обстановки на месте, в лучшем случае - пара позывных действующих в районе партизанских отрядов. Немецкие ягдкомангды и фельджандармерия ловила таких сотнями. Удавалось убить хоть одного немца каждому третьему. Удавалось выжить - каждому десятому. Ценную информацию передавал каждый сотый…
- … Извините…
Тимофеев чертыхнулся про себя - у него что, на лице написано? Он даже бороду себе отрастил, чешется - чуть! Но надо. Но тут же - раздражение сменилось заботой о своем, о соотечественнике и даже радость от того, что встретил родную душу в этом глубоко чужом ему, жестоком и страшном лабиринте улиц.
- Да?
Молодой человек - чуть старшего его на вид - беспомощно оглянулся.
- Вы… русский, да?
- Вы как сюда попали? - спросил Телятников
- Мы делали покупки… и я, кажется, заблудился. Я из Каналстроя…
Что такое Каналстрой - Буза не знал. Но знал, что не только отдельных советских так похищали - один раз так угнали целый автобус со специалистами. Вскочил в автобус ублюдок с автоматом, застрелил охранника - и ходу. Спецназ вышел в поиск и нашел пропавших - но всем специалистам уже перерезали горло. Бандитам, которые это сделали - не нужны были заложники, рабы, обменный фонд для торга. Она просто хотели убить как можно больше русских.
- У вас что, старшего не было?
Буза беспомощно пожал плечами
- Документы.
Все-таки работа с Дементьевым кое чему научила парня. Проверил документы - контролируешь ситуацию. Не проверил - стоишь и е…м щелкаешь.
Буза скосил взгляд - Ахметов был совсем рядом.
- Пожалуйста
Он протянул сложенный паспорт - и как только Тимофеев протянул руку чтобы взять его - резко, как его учили на полигоне - схватил его за руку, а ногой - успел ударить в пах.
- Ну!
Тимофеев был мертв - но чеченец, с первого удара всадивший нож ему в почку - захрипел, как будто сам получил удар, вырвал нож и ударил еще раз.
- Шайтан…
- Пошли!
- С. с-ука…
От удара гранатовыми каплями брызнула кровь.
- Пошли, ну!
Кто-то из афганцев - разглядел, что происходит, и побежал. Не настучит… просто испугался. К тем, кто не умел держать язык за зубами - по ночам наведывались гости.
- Ты охренел? Пошли
Чеченец вырвал руку.
- Помоги! Все ляжем!
Подбежавший Гулиев с размаху ударил Ахмедова. Буза вырвал у него из руки окровавленный нож, бросил на землю
- Ходу!
Они бросились бежать…
Такси Свири удалось найти довольно быстро - как по заказу стояло, прямо у чайханы. Он не был оперативником и не знал, что ни в коем случае нельзя садиться в первое же попавшееся такси. Он просто обрадовался - в городе он ориентировался не очень хорошо - зато помнил жутковатые рассказы о том, как духа послали за чарсом на рынок - а через минуту он вышел, держа в руках вывалившиеся из вспоротого живота кишки. Хоть он был теперь и на другой стороне - он хорошо понимал, что каждому афганцу это не объяснишь, а тем кто мстит за погибших - на это и вовсе плевать. Шурави для них - и есть шурави, на какой бы стороне он не был.
Сжимая потной рукой деньги в кармане, он подошел к такси, вспоминая нужные обороты речи. Он гораздо лучше владел дари чем пушту - но тут говорить на дари, в полном пуштунов городе было чревато. Решил, что будет при необходимости вставлять слова из дари, так делают те, кто долго жил в Кабуле, а теперь вернулся сюда.
- Ас салам алейкум, отец - сказал он
Таксист повернулся. Он был бородат, с проседью в черных волосах. В машине пахло местными благовониями.
- Ва алейкум ас салам, путник. Куда тебя отвезти?
- Спасибо, отец, но везти надо не только меня. Я прошу… подождать.
- Судя по тому, как ты говоришь, ты из Кабула?
- Да, я жил там несколько лет, но хвала Аллаху, вернулся в родной город.
- Аллах свидетель, и забыл обычаи родного города. Разве я могу долго стоять и ждать, мои дети просят хлеба…
- Я заплачу, отец…
- Халва сладкая только когда она в животе, путник…
Выругавшись про себя, Свирь достал на ощупь банкноту, протянул ее таксисту. Тот профессионально оглядел ее и даже зачем-то понюхал.
- Хвала Аллаху, он взял моим молитвам и послал бедному правоверному щедрого путника на своем пути. Садись в машину, подожди своих друзей. Пусть у меня нет кондиционера, как в машинах богатых баев, но я хотя бы узнаю про то, как живет забытый Аллахом Кабул. Ведь я тоже - одно время служил там. Нечестивые шурави забрали меня в армию, и я вынужден был служить, хотя совсем не хотел этого. Но так меня хотя бы кормили, а сейчас мне самому приходится зарабатывать на кусок хлеба. Расскажи - велики ли разрушения на Майванде…
Свирь этого не знал
- Велики, отец. Не осталось ни одного целого здания…
На самом деле - самые ожесточенные бои шли в районе советского посольства. И Дементьев об этом знал. Но прямой вопрос задавать не стал. Он видел, что его пассажир не знает ситуацию и лжет - этого было достаточно…
- Горе нам… Аллах покинул нас, обделив своим заступничеством, а шайтаны нашептывают нам в уши слова вражды. Наша многострадальная страна расколота, брат пошел на брата и все по вине безбожников…
В зеркале заднего вида Дементьев увидел афганца, выскочившего из переулка. И еще троих, причем эти трое бросились в сторону его машины.
Тимка…
С…и, Тимка!
Бандиты подскочили к машине - теперь их было четверо. Один - ловко обежал машину, ввалился на переднее.
- Сделали?
- Да!
Хлопнули двери.
- Где автобусная станция знаешь, отец? Гони туда, сотня афгани твоя.
Рука с купюрой появилась из-за плеча.
- Гони!
- Да, да…
Разыскник врубил передачу, тронул машину с места.
- Чисто сделали?
- Чисто… Русист был…
- Я этих русистов где угодно узнаю!
Твари…
Дементьев переключил передачу, сигналя клаксоном втопил по улице…
- Ты чо орешь? - крикнул ему с заднего сидения один из бандитов
Кайфуете, с…и? Ща я тоже покайфую.
Он отпустил клаксон, распугивающий ослов и хазарейцев с их огромными повозками, протиснулся в свободное место, задев какую-то телегу
- Вывози, командир! - один из бандитов уже не стесняясь, заговорил по-русски
Майор советского угрозыска заложил вираж, переткнул передачу - и на обратном ходе руки резким движением выбросил в ладонь пистолет. Пистолет был особенным - он купил его на базаре нелегально за тысячу афгани. Сделанный где-то в Пакистане, в приграничной зоне, на безвестной оружейной фабрике моджахедов, маленький, но мощный, с магазином на пять макаровских патронов, как раз то, что нужно для скрытой работы. Предохранителя на пистолете не было никакого - совсем. Он носил его скрытно, сейчас он был привязан резинкой в рукаве и при резком, выверенном, отработанном сотню раз дома движении руки он выпал в ладонь. Майор в упор жахнул в колено сидящего на соседнем сидении бандита, даванул на тормоз - и резко развернувшись, направил пистолет на сидящих на заднем сидении бандитов.
- Руки в гору, с…а! Завалю падлы! - по блатному взвыл он
- Э… ты…
Он нажал на спуск, пуля пролетела между головами, ударила в заднее стекло, моментально пошедшее трещинами. Рядом - визжал, схватившись на колено и сыпал какими-то гортанными, непонятными словами надежно обезвреженный убийца.
- Только дернись, с…а, пуля в башку! Глаза закрыл! Глаза закрыл! Ша завалю!
С угла улицы, от наскоро бронированного УАЗа - бежали нафары с автоматами - сотрудники Царандоя, афганской службы безопасности. Подбежав к машине со всех сторон, они взяли ее на прицел автоматов…
- Дреш!
Афганистан, Баграм
Аэропорт, спецсектор
27 июня 1988 года
В Советском союзе - первоначально это было даже преимуществом, потом это стало одним из тяжелейших пороков - было как бы две жизни. Не одна, а две. Одна - правильная, цельная… как в кинофильме «Кубанские казаки» - с песнями, плясками, перевыполнением плана, светлой радостью труда. Вторая - с насильственной коллективизацией, председателями колхозов, академиев не кончавших с пролетарской ненавистью в глазах и четвертью самогона под столом, с дохнущим от голода скотом и бабами, впрягающимися в плуги как волы, с десятью годами за колосок… да чего там. Может быть, в тридцатых, сороковых, пятидесятых - это было и правильно, люди видели перед собой мечту, они смотрели этих Кубанских казаков, чтобы хоть на часок отвлечься от смертельно обрыдлого, промозглого и мерзкого существования. Но сейчас…
Предатели и убийцы, изменники Родины попали в руки к резиденту КГБ Телятникову, который тоже жил двумя жизнями - жизнью офицера госбезопасности, организатора разведсети и резидента и жизнью убийцы, саботажника и организатора наркотранзита, теперь еще задумавшего бежать на Запад. Окончательным сюром было то, что полковника Телятникова подставил его непосредственный начальник, вовремя уехавший
«на лечение в санаторий» генерал Шпонькин. Он знал не все - но знал достаточно, по крайней мере, знал, как отправить то или иное сообщение, чтобы испугать до смерти Телятникова. Потому что и сам отправлял сообщения в Москву «с оказией», помимо официальных каналов. Ему не понравилось то, что председатель ПГУ КГБ оставил Телятникова наедине с собой, это был явный признак того, что Телятников будет претендовать на его, Шпонькина место. И он сфабриковал записку (Пирожков и в самом деле лечился в ведомственном санатории и в самом деле получал посылки из Афганистана). Правда, генерал не знал, что в посылках тех - не валюта и драгоценности (такое шло из Западной Европы, все об этом знали, резидентуры использовали как закупочные конторы), а героин. Не мог он представить и того, что Телятников начнет убивать, думал - просто задергается, на чем-то проколется, опорочит себя. Может даже и сбежит. Но если бы даже и знал - все равно бы послал письмо, все равно бы обезопасил свое кресло. Кресло - свято.
Вот так и жили…
То, что четверо американских саботажников попали в руки Телятникова - тоже было случайностью - но ведь вся наша жизнь это бесконечная череда случайностей, верно? Саботажники попали в руки Кобальта, спецподразделения МВД, там просто не разобрались, кто к ним попал. Телятников - выдернул их через афганский ХАД, быстро сфабриковал нужные документы, запрос из Кабула. В Москву еще не отправили спецсообщение - а у Телятникова было что предложить за пришедших с той стороны боевиков. Никто и не подумал зачем резиденту КГБ пришедшие с той стороны боевики. Как зачем? Чтобы расколоть и звездочку на погоны получить. Или перевод отсюда…
А зачем они на самом деле нужны были Телятникову? Чтобы бежать, конечно. Ведь бежать из Кабула - совсем не то, что бежать из Афин или из… Парижа, к примеру. Там, если задумал бежать - улучил момент, проверил, нет ли слежки - и ходу до американского консульства или посольства. Если тебя не подозревают, за тобой не следят - то вероятность добраться практически стопроцентная.
А вот как прикажете бежать из Кабула? Ни посольств, ни консульств ведущих капстран нет, те, которые есть - просто связываться не будут, выставят за ворота. Бежать в Пакистан? Куда именно? Если раньше он знал все резидентуры, их адреса, к кому надо обращаться - Читраль, Пешавар, Исламабад, Карачи - то теперь все было разгромлено, американцы то ли восстановили резидентуры и разведпункты, то ли нет. Если и восстановили - то где именно? К кому обращаться? Как туда добраться - страна как осиное гнездо. С деньгами - его просто ограбят и убьют на дороге. В порту Карачи - советские корабли, советский разведпункт. В составе войск ООН - чехословацкие и восточногерманские парашютисты, при необходимости они организуют на него охоту по всей стране по просьбе «большого брата». Если даже ему удастся добраться до крупного города живым, осесть там, даже выйти на связь с американцами - поверят ли они ему. И как быстро отреагируют? Как смогут организовать операцию по вывозу? А ведь все будут решать хорошо если часы. Возможно, что и минуты. Остается только попытаться выехать в третью страну, оттуда попробовать
бежать. Но количество стран, куда можно вылететь из Кабула строго ограничено, авиакомпании капстран на Кабул не летают. Да и при проходе через третью страну может быть куча проблем - от ареста органами безопасности этой страны с последующей выдачей СССР до перехвата на полпути сотрудниками внутренней контрразведки ПГУ. Переходов в последнее врем было много - и если резидент КГБ без санкции направляется в третью страну, сложить два и два проблемы не составляет.
А вот эти американские саботажники - если они пришли, значит, у них есть прямой выход на американцев, значит - где-то на границе ждет группа поддержки и с ней налажен контакт. Связь, пароли, точки инфильтрации. Это - все равно, что дорога Москва - Брест, не больше, не меньше.
Как Телятников догадался, что эти люди связаны именно с американской разведкой? А с какой же еще? Откуда еще ждать гостей, если буквально на днях в стране провалился и был захвачен высокопоставленный американский агент? Конечно, эти могли непосредственно быть связаны и с другой разведкой… с британской, например. Но в самом конце цепи на другой стороне - определенно американцы. И значит, этой линии можно доверять.
Из Кандагара - вылетели на самолете Як-40, который был закреплен за посольством и которым могла пользоваться кабульская резидентура. Самолет этот - был переделан уже здесь, салон был разделен кустарной перегородкой на две части. По странной гримасе судьбы - на родном самолете, одним рейсом везли и Цагоева, с которым еще предстояло разобраться и четверых подонков и предателей.
В Баграме, в спецтюрьме - Телятников долго колебался, чем заняться лично, а что - поручить другим людям. Что терпит отлагательство, а что не терпит. Решила все мелочь - Телятников вспомнил одного из задержанных. Как сотрудник госбезопасности
- он вел оперативную работу по этому случаю: солдат Советской армии переметнулся на другую сторону, ушел в банду, там стал палачом, пытал пленных, выступал по радио, агитируя представителей кавказских и среднеазиатских республик переходить на сторону моджахедов. Дело было серьезным, резидентура КГБ просчитывала варианты ликвидации опасного перебежчика в Пакистане. Но он - своевременно вышел из игры, пропал из поля зрения. А сейчас оказалось - живой, гнида. Хоть и с пулей в ноге.
Такого как этот - просто так было не сломать. Поэтому - Телятников перед тем, как начинать работать - сказал дежурившим в спецсекторе солдатам сверхсрочникам избить захваченного чеченца. Все равно - пока не привезли из Кабула личное и разыскное дело, работать с ним по уму было нельзя. О том, кто перед ними - Телятников солдатам не сказал, иначе - убили бы. Солдаты эти - набирались из дедов, озверевших, потерявших друзей - и в то же время достаточно бессовестных, чтобы променять боевую работу на профессию охранников и палачей. Здесь, в Баграме - эти солдаты могли не бояться попасть на мину, на мушку снайпера - и в то же время им это засчитывалось как участие в боевых действиях. Вот только контролировать их было сложно… они прекрасно понимали, что начальство, что бы здесь не происходило - не будет поднимать шум. Телятников и сам их побаивался, потому что не мог контролировать. Они были слишком наглыми, чтобы подчиняться приказам и слишком тупыми, чтобы с ними можно было играть. Сказать, кто это такой - запинают до смерти и будут смотреть на тебя наглыми кобелиными гляделками.
Когда Телятников вошел в камеру, в которой лежал избитый, подраненый чеченец - даже ему стало не по себе. Пахло привычно до тошноты - нечистым человеческим телом, кровью, мочой - но было кое-что еще. Телятников думал, что знает, что такое ненавидеть - но, посмотрев в глаза лежащему на бетоне чеченцу, он понял - ничего он не знает про ненависть. Ровным счетом - ничего.
В руках у него было личное дело, но сейчас он понял - бессмысленно. Такого - бумажками не испугаешь.
- Добегался, Ахмедов? - спросил Телятников, начиная разговор
Чеченец - ничего не сказал. Только сплюнул на пол - смесь слюны и крови.
- Думаешь, игра закончена? Осталось - огрызнуться и умереть?
Видимо, именно усмешка Телятникова - циничная и понимающая, снисходительная задела чеченца. Он умел ненавидеть - но он не умел расчетливо ненавидеть.
- Сними… наручники… тогда… огрызнусь.
Телятников подошел ближе. Присел на корточки. Устанавливать контакт с агентом… с любым человеческим существом - нужно было, когда ваши глаза примерно на одной высоте. Надо было бы поднять этого урода в кабинет… но кабинет могут и слушать…
- Ни хрена ты не понял, урод… - сказал полковник - условия такие. Ты мне даешь контакт на американцев… какой у вас есть. Если он не срабатывает - я просто расскажу этим кто ты такой. Если ты мне соврешь - я просто расскажу этим кто ты такой. Мне насрать на тебя, на то кто ты есть, за то что ты сделал, на то что ты хочешь. Ты для меня - не более чем выход на американцев. Поможешь мне - останешься жив. Нет - сдохнешь. Времени тебе на решение - пока я не разозлюсь. Счастливо оставаться.
Телятников использовал единственный путь работы с кавказцами. С ними нельзя торговаться, им нельзя идти ни на какие уступки. Они слишком гордые и самостоятельные, чтобы понимать слово «компромисс» и сотрудничать, они просто хотят, чтобы все было «по ним». А этого - допустить нельзя. Ты просто ставишь условия - и заставляешь их выполнять без разговоров. Вот и все.
И не успел полковник Телятников дойти до двери, как за спиной послышалось.
- Русский…
Афганистан
Пограничная зона
29 июня 1988 года
- Нормально, сэр? Поднимите руки. Выше.
Морской пехотинец в форме без знаков различия осматривал несколько неловко чувствующего себя в бронежилете ЦРУшника. ЦРУшник был массивный, высокий, плотный
- жилет подобрали с трудом.
Полковник Корви свой жилет уже надел и сейчас проверял свой пистолет - новенькую, только что поступившую на вооружение Беретту перед тем, как положить ее в кобуру. Пистолет ему дали морские пехотинцы, им можно было доверять - любой морской пехотинец позаботится о своем оружии прежде, чем сядет за стол. Однако, полковник Корви побывал в горячих точках, применял оружие и знал, что никому и ничему доверять нельзя, а в работоспособности пистолета надо убедиться лично. Что он сейчас и делал.
- Попрыгайте, сэр.
ЦРУшник пробурчал под нос что-то нелицеприятное, неловко прыгнул. Потом еще раз.
- Пойдет, сэр. Самое главное - не лезьте под пули. При первом же выстреле просто падайте и все. Падайте на землю, где стоите. Морская пехота США позаботится обо всем остальном…
- Надеюсь…
- Сэр, мы сделаем, все как надо. Сержант!
Сержант - среднего роста крепыш с угрюмым и мрачным лицом заглянул в дом.
- Что с вертолетом?
- Все готово. Люди тоже готовы, сэр. Сэр, они ожидают, что вы скажете несколько слов…
- Сейчас, иду. Джентльмены, берите свое снаряжение и выходите…
Когда командир отряда морской пехоты вышел - Корви и ЦРУшник, которого звали Милтон Уорден - мрачно переглянулись.
- Черт, просто поверить не могу, что лезу во все это дерьмо… - сказал Корви
- Я здесь два года обретался до того, как все полетело к чертовой матери. Привыкайте. В таких местах ничего кроме дерьма нет, но мы должны тут воевать, если не хотим воевать в тихих балтиморских пригородах.
- Да уж…
- Джентльмены!
Усиленное отделение - шесть стрелковых групп по четыре человека в каждом - стояло у самого борта огромного Сикорского на котором они прилетели. Сильно пахло соляркой - запах остался после дозаправки, которую проводили в полевых условиях. Пилоты возились с машиной - но бортстрелок оставил свой пулемет и тоже прислушался
- Завтра нас ожидает великий день, джентльмены! Это день, когда мы, морские пехотинцы США можем показать, чего мы стоим. Завтра нам предстоит именно то, ради чего вас, сукиных детей, готовили. Ради чего налогоплательщики нашей великой страны выкладывали денежки, кормя и вооружая таких засранцев как вы! Завтра нам придется встретиться не с обнаглевшими латиноамериканцами! И не с косоглазыми ублюдками! Завтра нам предстоит встретиться с самым опасным врагом, который только может быть у морских пехотинцев США - с солдатами Советской армии!
Капитан морской пехоты, командовавший экспедиционным подразделение помолчал, чтобы все сумели оценить его слова
- Это так, джентльмены! Долгие годы мы готовились воевать с русскими! Возможно, день Д будет завтра. Мы должны будем обеспечить контакт наших высокопоставленных офицеров с русскими, а в случае если русские задумали что-то дурное - завалить их всех и спасти наших людей! Вот так, джентльмены!
Громкими словами - капитан скрывал свою неуверенность. Ему уже довелось побывать в перестрелке - но впервые он вел людей как командир. До этого - он просто ждал команды - а сейчас должен был командовать сам. Он прекрасно понимал, что за его ошибку - заплатит не он сам, как было раньше, а заплатят его люди. Возможно - все люди, он смотрел фильмы и знал, что такое коммунизм и что такое коммунисты. А завтра - ему предстоит столкнуться именно с ними.
Он оглядел своих людей - они стояли молча, почти не дыша и слушая его. Они верили в него - хотя ему исполнилось всего тридцать два года. Хорошо бы ему самому - верить в себя так, как верили в него его люди…
- … Я хочу, чтобы вы прекрасно понимали, что нас ждет. Завтра - нам предстоит встретиться лицом к лицу с фанатичными коммунистами! Их ни в коем случае нельзя считать глупыми или неумехами! Они умны, жестоки, коварны и настойчивы в достижении своих целей. Им нельзя отказать в храбрости и стойкости - в сорок пятом году их отцы и деды захватили с пол Европы, и лично я считаю, что с тех пор коммунисты стали только опаснее. Возможно, нам предстоит иметь дело с наиболее подготовленными их частями - с парашютистами или с отрядом коммандос. Они воюют здесь уже восемь лет и кое-чему научились, поэтому полагайте их равными себе по боевой выучке. Завтра перед нами будет достойный противник, джентльмены, победа над которым сделает вас одними из лучших морпехов за всю историю морской пехоты США.
Вы можете считать меня параноиком, джентльмены, но я считаю, что завтра у нас не будет легкой работы. Я ожидаю, что русские прибудут на вертолете, и его, скорее всего, будут прикрывать Хайнды. Вы видели этот вертолет на картинках, джентльмены, но вы не представляете, что этот вертолет может сделать с нами, если мы дрогнем и не сможем действовать четко и слаженно, единой командой. Поэтому завтра - мы берем четыре установки Стингер и по три контейнера к каждой пусковой установке. Я как следует хочу угостить русских ублюдков, если они вздумают шутить шутки с морскими пехотинцами США.
Для того, чтобы сделать свою работу, у нас будут две снайперские команды, джентльмены и четыре пулеметных расчета - это помимо ракетчиков. Все, что я хочу сказать, джентльмены - группируйтесь вокруг них. Защищайте их. Слушайте и поддерживайте ваших лидеров команд! Мы не знаем, что приготовили нам русские, но я могу сказать вам, что если будет бой - то он будет тяжелым и жестоким. И я хочу, чтобы каждый из вас перед взлетом еще раз проверил свое оружие, свое снаряжение и выслушал лидера своей команды. Мы сможем разбить комми, только действуя сообща.
И еще, джентльмены. Я хочу, чтобы каждый уяснил для себя - никакой стрельбы без команды. Мы дисциплинированная воинская часть, черт побери, и я хочу чтобы мы, даже если нам не придется столкнуться с русскими в открытом бою - продемонстрировали им это. Я не хочу, чтобы о морских пехотинцах пошла слава как о хулиганской банде. Поэтому - вы откроете огонь, только е6сли начну стрелять я или выпущу ракету или русские нападут на нас. Подчеркиваю - нападут на нас, одиночный выстрел не считается. Это всем понятно?
- Да, сэр - сказал сержант, стоящий со своими людьми
- Я ожидаю от всех от нас достойного исполнения своего долга. Происходить то, для чего нас готовили, то, ради чего мы существуем. И я хочу, чтобы мы показали себя, мать их, этих проклятых комми. Кто мы?
- Тигры!
- Кто мы, мать вашу!?
- Тигры, сэр!!!
- Черт, когда я это слышу, я не знаю, что мне больше бояться, русских или того, что один из наших морпехов от избытка чувств выстрелит мне в спину - попытался пошутить ЦРУшник
Полковник хмыкнул
- Ерунда. У рейнджеров вы бы оглохли. Или умерли со страху…
Время медленно останавливалось…замирало… как муха, еще дрыгающая крылышками из последних сил в липкой патоке - но в то же время понятно, что все уже кончено. Они летели в ночи к месту, где завтра развернется драма - и кое-кто уже приговорил себя к смерти, исполнил приговор, выкопал могилу и положил себя в нее. А кто-то - с лихой веселостью продумывал, как им завтра выжить…
Они шли след в след, волчьей цепочкой, по ночным горам - точно так же, как несколько дней назад шли, чтобы проникнуть в Афганистан русские. Первым шел парень со щупом, он искал мины и смотрел, чтобы впереди не оказалось каменной осыпи. Его прикрывал пулеметчик с М60Е3 - облегченным вариантом печально известной Свиньи, с которой морские пехотинцы намучались еще во Вьетнаме. Он продвигался примерно в пятнадцати шагах от сапера - чтобы иметь возможность эффективно прикрыть его и не попасть вместе с ним под одну очередь. Дальше следовал еще один парень, назначенный в пару к пулеметчику - он был вооружен карабином CAR с подствольником и нес дополнительно три снаряженные пулеметные ленты: пока пулеметчик вел огонь он должен был прикрывать его, а в случае ранения или смерти - заменить его. Дальше - прикрывая друг друга, след в след, с дистанцией около пяти ярдов - шли другие морские пехотинцы и сотрудники ЦРУ. Уорден явно не привык ходить ночью по горам, он ступал неточно и производил много шума - но с этим ничего нельзя было поделать…
В пограничную зону - они вышли с рассветом.
Чахлая растительность - дождя здесь явно не достает для нормального ее роста, но есть где спрятаться. Преддверие пустыни - с афганской стороны только хуже, там одна из самых страшных пустынь на земле. Даже сюда - доставало ее сухое дыхание: в пустыне было тепло, она была аккумулятором дневного тепла - и по мере того, как они продвигались вперед, они чувствовали, что становится хоть на пару градусов - но теплее.
На месте - перед офицером морской пехоты стала дилемма. Местность была не слишком то приспособлена для ее обороны - низкие холмы, которые предоставляют укрытие и им и русским, их можно обойти, за ними можно спрятаться, из-за них невозможно построить сплошную линию обороны. Локсен предполагал, что русские могли уже засечь их - и сейчас стягиваться сюда, чтобы взять их в кольцо. Он предполагал, что ему придется иметь дело с противником, у которого есть специальное оборудование для действий ночью и который умеет бесшумно, дисциплинированно и скрытно передвигаться на местности. Вполне можно было ожидать, что допусти они ошибку - и их просто вырежут, одного за другим.
Посоветовавшись с сержантом, капитан приказал готовить оборону с опорой на холмы. Три холма - он сделал каждый из них точкой обороны для двух стрелковых секций. В каждой из них - ракетчик со Стингером, еще один - он взял себе и решил, что это будет резерв. В каждой секции будет как минимум один пулеметчик и один снайпер. Холмы стояли рядом друг с другом и морские пехотинцы могли следить друг за другом, прикрывать друг другу тыл и оказывать помощь.
На холмах - он приказал оборудовать стрелковые позиции для пулеметов и копать окопы, пусть неглубокие - но окопы. Ракетчиков - их главный козырь, если русские пойдут ва-банк он приказал спрятать за гребнями холмов. За гребнями холмов можно будет спрятаться от огня русских с фронта и частично с флангов. Если же им не удастся завалить вертолеты - то прятаться больше будет не от кого…
Отдельно - он выставил снайперские позиции. Дал каждому снайперу пулеметчика в подмогу. Очень тщательно подобрал позицию для снайпера с RAI500 - у них была единственная на судне винтовка, предназначена для подрыв морских мин и он приказал взять ее с собой. Снайпер - может отлично отстрелять по зависшему или совершившему посадку русскому вертолету и сэкономить им ракету. Или две. Он точно знал, что патроном пятидесятого калибра - удастся вывести из строя русский транспортный вертолет или русские четырехосный бронетранспортер. Что же касается Хайнда, внушающего ужас огромного ударного вертолета русских - вся надежда была только на Стингеры. В свое время моджахеды подбили немало Хайндов с помощью такой вот штуки
- а его морские пехотинцы умеют обращаться с ней намного лучше, потому что они - американцы. А не вонючие дикари.
Почва поддавалась трудно. Собственно, это была даже не почва. Это была корка - соль, принесенная из пустыни, песок и скудная, неурожайная земля. Здесь никто и никогда не пытался что-либо посадить - камни и отсутствие воды не оставляли шансов на урожай. Каждый камень, попадавшийся под лопату - приходилось откапывать и буквально выдирать из земли. Капитан работал вместе со всеми, потому что он считал
- офицер должен подавать пример личному составу, с ним должно было происходить то же, что и с его солдатами. Офицеры, которые передоверяли грязную работу сержантам
- рано или поздно оказывались в дерьме…
- Вот всем в этом… - проговорил он, вытаскивая камень и в кровь обдирая при этом пальцы - есть кое-что хорошее
- Что же, сэр? - спросил его снайпер, капрал-сверхсрочник Барнато. Винтовкой пятидесятого калибра распоряжался он - капитан отправил к ракетчикам сержанта, а сам решил контролировать капрала
- То… то каждый камень… идет в стену против русских - проговорил капитан, выкладывая камень на бруствер и пригребая к нему землю
- Умеете вы… и в дерьме найти монету, сэр…
- Пальцы… не лижи, Барнато. Боль не уймется, а трение об лопату будет еще хуже.
- Да, сэр…
Вертолеты они услышали ближе к полудню, когда еще не закончили. Русские выполняли договоренности, мать их. Капитан приказал всем залечь - и как и было оговорено бросил далеко перед собой шашку зеленого дыма. Та покатилась по пологому каменистому склону…
Вертолетов было два. На занятиях им показывали силуэты русских вертолетов - но эти похоже были новыми. Двумя винтами и коротким, широким фюзеляжем похожи на Гормон… но это точно не Гормон.[Ка-25 Гормон (кодовое обозначение НАТО)] Что-то увеличенное в размерах, широкое, с типичными для русских вертолетов подкрылками и блоками НУРС под ними. Он видел новые вертолеты Сикорского, которые закупили для армии… тут было что-то подобное… как внебрачное дитя Гормона и Ястреба. Они выглядели уродливо… но страшно.
- Всем залечь, укрыться! - передал он команду по рации
Свистя винтами, вертолеты обошли их позицию - он не знал, заметили кого или нет. Скорость они не снижали, а на скорости - замаскированного пехотинца на земле не сразу и увидишь. Затем они сместились западнее, в сторону русской границы. Один… кажется завис…
- Сэр… - сказал его взводный сержант, здоровяк по фамилии Бренсон - один из вертолетов завис, высаживает десант. Второй прикрывает его.
- Бренсон… мать твою, не свети задницей!
- Я осторожно, сэр… Кажется… у этих парней полны карманы патронов…
Капитан и сам это видел. Он испугался… реально, впервые за очень долгое время испугался. Наверное, если бы они вступили в бой с русским вертолетами, он бы не так боялся. В бою там просто некогда бояться, мысли об одном - успеть и уцелеть. Ведешь огонь…до смертной вспышки в глазах. А тут… давящий на нервы звук винтов, ветер, рвущий склон и поднимающий пыль. Ракеты… господи, того, что было у русских хватило бы, чтобы сравнять с землей и вдвое большую по размерам позицию! Если они не смогут ударить внезапно… им кранты.
Звук вертолета начал отдаляться, он был уже не таким надсадным, как тогда когда он висел над склоном…
- Сэр… русские на земле, шесть человек… - доложил сержант - один в каком-то колпаке, как перед казнью. Вероятно один из наших.
Капитан выдохнул через нос.
- Я пошел. Сержант, примите командование.
- Есть.
Русский выглядел совсем не так, как представляешь себе русского. Среднего роста, чуть сутулый, в наброшенной на плечи легкой гражданской куртке. Обычное, довольно приятное лицо, серо-голубые глаза. Легкие почти белые туфли - именно от них полковник Корви не мог оторвать взгляда. Они тут - были совсем не к месту.
Скрытен, скрытно жесток, скорее всего, фанатичен. Старший офицер в звании не ниже майора - остальные с автоматами не более, чем его волкодавы. Такие - самые опасные, если на них давить - они гнутся, но не ломаются.
Русский спокойно, без тени страха смотрел на американца. Остальные - рассыпались и залегли, их было всего четверо, но капитан не сомневался - есть еще.
- Как я должен вас называть?
- Иван Иванович, если не возражаете.
- Иван. Разрешите Айвен, мне так проще.
Русский молча пожал плечами
- Я так понимаю, вы уполномочены обсудить условия обмена?
Русский подтолкнул пленного
- Забирайте
Полковник чуть отступил в сторону - могло быть все что угодно, в том числе - бомба на этом русском, которого он отправил несколько дней назад через границу. Господи… как же обосрались, в который раз уже обсираемся…
- Как это понимать?
- Как предложение забрать вашего человека. Он мне не нужен, забирайте…
Русский - медленно, как слепой - шел вперед, щупая ногой землю перед каждым шагом. Он не верил, что выбрался…
- Где остальные? - спросил полковник Корви, чтобы выиграть немного времени и понять, с чего начать
- В тюрьме, у меня. Все живы.
- Им нужна медицинская помощь?
- Только одному. И она уже оказана. Их взяли чисто
Что происходит? Что, ко всем чертям, происходит?!!!
День окончательно вступил в свои права, солнце замерло в зените. Спиной - полковник чувствовал странную, жгучую тяжесть - перекрестья прицелов снайперских винтовок.
- Каковы условия их освобождения?
Русский иронично поднял брови
- Они вам нужны? Если вам нужен отработанный материал - я привезу их в следующий раз. Они мне не нужны.
- А что вам нужно?
Русский улыбнулся, какой-то невеселой, тусклой улыбкой
- Вы не спрашиваете, за что именно?
- Спрашиваю сейчас. За что…
Как ведут перебежчиков….
Сама система работы с перебежчиками - это тема отдельной книги, на обложке которой, вне всякого сомнения, будет красоваться как минимум ДСП - для служебного пользования. Работа с перебежчиком - целое искусство, в нем соединяется разведка и контрразведка. Поэтому - для работы с перебежчиком обычно выделяют целую оперативную группу, в которую включают и разведчиков и контрразведчиков.
Каждый случай с перебежчиком уникален сам по себе, но есть некие общие правила. Первое - это зафиксировать контакт, по возможности документально. Если перебежчик так глуп, что заранее назначает где-то встречу - то на этой встрече его обязательно фотографируют, по возможности снимают на видео и пишут звук. Часто перебежчики - люди с неустойчивой психикой, в Советском союзе есть смертная казнь для изменников Родины и поэтому - важно как можно быстрее отрезать для перебежчика все потенциальные пути к отступлению. Если и не в первую встречу - то во вторую.
С перебежчиком всегда контактирует только один офицер - именно тот, с кем впервые вышел на контакт перебежчик. Только если это уж очень неподходящая, неспособная развить и поддерживать контакт кандидатура - контактирующего офицера могут попытаться заменить. Никто не знает, что творится в голове у перебежчика, никто не знает, почему он решился на такой шаг, что он знает о своем потенциальном противнике. Может он где-то виделся с тем офицером, с которым идет на контакт или испытывает к нему чисто человеческую симпатию. Как бы то ни было - только в крайнем случае принимающая сторона может решиться на замену контактера.
Очень важно выяснить, почему перебежчик решил сменить сторону. Но и торопиться с этим не следует - лучше задавать только наводящие вопросы и при наличии сопротивления - сразу прекращать. Это можно будет выяснить позже. Кое-что можно понять по косвенным признакам. Если человек настаивает на том, чтобы его забрали на другую сторону немедленно - значит, скорее всего, денежная растрата, возможны так же проблемы по работе, нужно смотреть, не сменился ли недавно резидент или руководитель этого человека. Если человек не настаивает на немедленной эвакуации - возможно, ему просто все надоело, существуют семейные проблемы. Нужно так же проверить - это если перебежчик выражает желание перейти на другую сторону за границей - не заканчивается ли у этого человека срок заграничной командировки. Если заканчивается - то вот и ответ, возвращаться в СССР, благословенный социалистический рай после загнивающего Запада мало кто хочет. А так - проблемы бывают разные. Например, проблема одного из перебежчиков и вовсе была в том, что он был тайным гомосексуалистом…
Сам по себе перебежчик не так ценен, как агент, способный к долгосрочной работе - и в самом начале нужно понять, кто к вам обратился. Какую должность он занимает в советских спецслужбах? Насколько он перспективен в плане дальнейшей работы? Если он малоперспективен - то его надо… вытаскивать сразу, это нужно для дестабилизации советских органов безопасности и пропагандистского эффекта - с драной овцы хоть шерсти клок. Но если перспективен - то очень важно добиться того, чтобы он остался и поработал на ЦРУ как крот… до тех пор, пока очередной Эймс не сдаст его русским…
В связи с этим - выяснить, почему человек решил перейти - все же нужно. Лучше всего задать вопрос, но не сразу, а уже после установления доверительного контакта. При формулировании вопроса ни в коем случае нельзя употреблять слова
«измена» и «предательство», всегда говорят «выбрать свободу». Почему вы решили прямо сейчас выбрать свободу? Вы можете нам помочь, какое-то время, работая на нас в КГБ? А чем мы можем вам помочь? Если русский, к примеру, растратил деньги и сумма посильная для бюджета ЦРУ - лучше дать ее русскому с тем, чтобы тот внес ее в кассу и продолжал работать. Конечно, есть варианты, когда ничего сделать нельзя и нужно принимать решение сразу - берем или нет. Русские обычно за границей перемещаются небольшими группами, где каждый следит за каждым - и если русский оторвался от такой группы и прибежал в американское посольство или торпредство - выгонять его конечно нельзя, если он обладает хоть какой-то ценностью. Офицер, который принимает решение взять перебежчика обычно ставит на кон и свою карьеру - одной удачи может хватить для того, чтобы заметили и начался феерический карьерный взлет.
Если же есть несколько дней - то нужно попросить у русского подарок. То есть вернуться к себе и взять все что возможно, прийти не с пустыми руками. Документы, чертежи… любую информацию. Перед этим - в краткой доверительной беседе - попытаться понять, какого рода информацией может обладать потенциальный перебежчик и обрисовать, что нужно американской разведке. Мягко намекнуть на то, что от количества и качества информации будет зависеть вознаграждение. Так же обязательно надо попросить захватить с собой телефонные справочники, все какие можно. В традиционно закрытом СССР актуальный телефонный справочник - сам по себе ценнейшая вещь.
Есть еще одна проблема. Реальный ли это перебежчик? Или мнимый, которого послало КГБ с целью накормить американцев дезинформацией. Очень редко есть возможность выяснить это на месте, решения приходится принимать быстро. Выясняют это в ходе многомесячных допросов уже в свободном мире, иногда сопровождающихся пытками - конечно, не такими как в СССР, но по американским меркам пытками. Перебежчику об этом конечно не говорят, ведь ни один нормальный человек не выберет пытки.
Но проблема в том, что в игре с полковником советской государственной безопасности Телятниковым - все эти азы работы с перебежчиками ни хрена не годились, ими можно было вытереть задницу. Перед американцами был не ошалевший от воздуха свободы советский интеллигент - а матерый волкодав из советской госбезопасности, по скудным агентурным данным, какие были на него в ЦРУ - радикальный сталинист, сторонник жестоких методов…
Два человека сидели друг напротив друга в маленьком гостевом домике в паре десятков километров от советской границы и мрачно смотрели на папку с делом, брошенную на столешницу. Эту копию дела - в нарушение правил - привез сюда спешно прибывший из Лэнгли бывший начальник станции в Пешаваре Милтон Уорден. В углу, отгороженном повешенным белым полотнищем - спал перебежчик, уже допрошенный. Надевать на него наручники не решились, но у входа - занимали позиции двое бойцов Дельты
- И все равно не верю… - упорно сказал Корви, хлопнув рукой по столешнице - этот ублюдок задумал какую-то провокацию, и мы сейчас идем прямо в пасть медведю.
- Вы не знаете всего, полковник - ответил Уорден - в СССР идут массовые чистки, расстреливают людей. В отличие от нашей системы - у них КГБ позволено было хватать людей и расстреливать безо всякого суда. Телятников - продукт этой системы. Но сейчас - по нашим данным - армия, недовольная таким положением дел - напала на центральный офис КГБ в Москве и убила весь его руководящий состав. Фактически, в Советском союзе произошел государственный, точнее военный переворот, хотя об этом все заинтересованные стороны молчат. Сейчас военные и часть КГБ, которая перешла на их сторону - получила право расправляться со своими врагами и возможно Телятников - один из тех, кто почувствовал неладное. Тем более - Афганистан, здесь теперь всем заправляют военные, даже не коммунистическая партия. Он почувствовал, что дело дрянь и решил что своя шкура ему дороже. Я считаю, это не провокация.
Корви скептически хмыкнул
- За десять лет на переднем крае я научился не доверять русским, сэр. И вам доверять им не советую. Вы готовы взять на себя ответственность за контакт?
Уорден, которому после Пешавара уже ничего в плане карьерного роста ничего не светило - утвердительно кивнул головой
- Готов. Только надо как следует поговорить с вашим человеком, который вернулся оттуда. Обстоятельно поговорить. Надо переправить его на вертолетоносец, обстоятельно допросить.
Корви наскоро прикинул. Если этот ЦРУшник пойдет в лапы к русским и попадется - его проблемы, он взял на себя ответственность, и один ЦРУшник уже там сидит, будет и второй - для комплекта. Он сообщит в Пентагон, что предостерегал от доверия к русским. Если же это реальный контакт и им удастся вытащить на Запад русского резидента из Афганистана - никто не забудет о том, что их тут было двое, и операцию первоначально начинал - вообще он один.
В общем, что так, что так - в накладе он не останется.
- Но времени у нас нет.
- Черт, я знаю! - вскипел Уорден
- Что делать мне? - примирительно спросил полковник
- Оставаться здесь. Теперь это временный разведпункт особой важности. Дельта остается с вами, завтрашний вертолет привезет с собой все необходимое. Мы можем ожидать здесь всего, в том числе и рейда бойцов спецназа через границу. Нужно подготовить плацдарм для проведения операции. Возможно - удастся привлечь морскую пехоту, на вертолетоносце неплохие ребята…
Уорден хлопнул полковника по плечу
- Вы играете в покер?
- По пять центов за партию.
Уорден рассмеялся.
- Тогда вы меня поймете. Кажется, впервые за долгое время нам пошла масть…
Тот же день
То же место
Два человека. Только двое - в одном из самых страшных мест, которые создала на земле природа. Мелкие холмы, песок, почти нет никакой растительности. Тридцать - сорок миллиметров в год осадков - и то если повезет. Пятьдесят градусов днем и десять - ночью. Иногда поднимается жесткий ветер - а иногда бывает такой ветер, что если он застигнет тебя на песчаном месте - то погребет тебя под слоем песка. Вот - какой была граница в этом месте. Местом, где обычный человек - не имеет ни единого шанса выжить.
Скворцов - в их разведывательном дозоре был снайпером и он шел вторым, замыкающим в их маленькой походной колонне. Он был одет в афганскую форму, шерстяную, которую использовали коммандос армии Афганистана и которая идеально маскировала на местности, несмотря на то, что там не было искусственно нанесенного камуфляжа. Поверх - были грубо нашиты куски мешковины, выкрашенной в тот же цвет - растрепанной, распущенной, разбивающий привычный глазу силуэт человека на что-то непонятное. Поверх всего этого - было пыльное и старое пуштунское одеяло из шерсти верблюда, маскирующее на местности почти идеально.
Винтовка, которую нес Скворцов - была так же обмотана широкой лентой из пыльной дерюги и брошенная могла походить на ветку - хотя Скворцов совсем не собирался ее бросать. Винтовка была уникальной, выпускаемой мелкими сериями на Ижмаше. Спортивная Рекорд-1, только со спортивным оптическим прицелом шестикратного увеличения и магазинным питанием - магазин использовался от стандартной СВД, спортивный вариант винтовки был однозарядным. Прицел имел два «пенька» для стрельбы по обычной и движущейся цели типа «бегущий кабан» - Скворцов привык к такому еще в секции, другого было не нужно. Эта винтовка была много тяжелее СВД, она перезаряжалась ручным затвором как старая винтовка Мосина - но из нее опытный снайпер мог попасть в цель первым же выстрелом с расстояния в одну тысячу метров. Скворцов попадал и с тысячи трехсот - дальше уже были большие проблемы с патроном, пуля становилась неустойчивой. В отличие от стандартной армейской винтовки - ствол этот был нарезан с использованием старой, давно не применяющейся в серийном производстве технологии строгания и был оптимизирован под использование спортивного
патрона Экстра государственного новосибирского патронного завода. С собой - он нес ровно сто таких патронов в пачках и магазинах и сорок патронов нес его напарник и второй номер. Еще - Скворцов нес пистолет АПБ и две запасные обоймы к нему, четыре гранаты РГД-5, двадцать метров веревки, японскую рацию, компас, остро заточенную саперную лопатку, самодельный, изготовленный в Афганистане нож, две самодельные емкости с водой и самодельный туристический сухой паек - благо в Афганистане с орехами и сухофруктами проблем не было. Всего этого - должно было хватить на неделю: по карте он знал, где источник и собирался при случае поохотиться или умыкнуть овцу.
Его напарником и вторым номером был Шило. Он шел первым, прокладывая путь снайперу и командиру группы. Он был одет в точно такую же афганскую форму и поверх нее точно такую же накидку, как и снайпер - потому что в скрытности снайпера нет никакого смысла, если его второй номер, наводчик и телохранитель выделяется на общем фоне как прыщ на заднице. Он нес бесшумный стрелковый комплекс Тишина -1: старый АКМС с прибором бесшумной стрельбы ПБС, бесшумный подствольный гранатомет Канарейка. Не Костер,[ГП-25 Костер] калибр поменьше и заряжать подольше - но выстрелов из него не слышно совсем. Автомат числился списанным - иначе бы ему не дали прогуляться в Пакистан с совершенно секретным оружием.
Боеприпасы к этому ко всему Шило нес в самодельном лифчике, сшитом из грубой брезентухи самостоятельно, под свои габариты и свои нужды. Он был очень широким - не толстым, а именно широким и потому мог нести боеприпасов в немедленной готовности больше, чем обычный боец. Стандартный чи-ком[Китайский коммунист. Разгрузочный жилет, их и правда придумали китайцы.] вмещал в себя восемь тридцатипатронных магазинов к АКМ - Шило нес десять. Из них два были - на сорок, пулеметные, один - с полностью трассирующими и пять - с патронами УС, уменьшенного заряда, за расходование которых надо было отдельно отписываться. Остальные - он набил трофейными китайскими патронами, один магазин которых уходил за пару банок лимонада Си-Си, за несколько - можно было и беленькой разжиться. Эти патроны - Китай поставляя моджахедам, они были дрянные и часто клинили автомат - но дело было не в этом. Дело было в том, что в нарушение Женевской конвенции у этих патронов были охотничьи пули с мягкой головкой, били они менее точно - но наносили тяжелейшие, с болевым шоком и последующей гангреной при несвоевременной медицинской
помощи ранения. Солдаты тоже иногда надпиливали патроны, их наказывали
- но если кто находил склад с такими патронами или снимал пару магазинов с убитого боевика - это было святое…
Еще Шило нес с собой пистолет ПБ и четыре запасных магазина к нему, шесть бесшумных гранат к Канарейке, по две РГД-5 и Ф1, старый штык-нож от АК-47, самостоятельно переточенный, саперную лопатку, две мины МОН-50, компас, японскую рацию, двадцать метров веревки, пять метров рыболовной лески, емкости с едой и сухой паек. Ну и еще, по мелочи, типа пуштунского верблюжьего одеяла, которое и упоминать не стоило - оно теперь входило в стандартный комплект спецназовца в Афганистане и могло служить и маскировкой и матрацем и одеялом при ночевке на земле.
В рейд они вышли три дня назад, замаскировали машину в чем-то, напоминающем сухое русло реки, которых здесь, в приграничье было на удивление много - и пошли. Они не выходили на связь, не требовали никакой поддержки, старались питаться тем, что можно найти здесь - например вчера ночью, они добыли трех змей, посолили, съели сырыми и выпили змеиную кровь. Они избегали населенных пунктов, не вступали ни с кем в контакт, не пытались кого-то убить - по крайней мере, пока. Они не знали, когда вернутся - но надеялись, что все-таки когда-то вернутся. Их задачей было - разведать обстановку в приграничье, поискать следы активности переправщиков и вооруженных банд в ближнем приграничье, попробовать отследить каналы переправки людей на ту сторону. То есть - на нашу сторону. Все это было необходимо для обеспечения работы разведточки ГРУ в приграничной зоне, недопущения проникновения мелких бандгрупп и прорыва крупных, для работы на опережение. Они не намеревались кого-то убивать - но, находясь в Кабуле, они просматривали альбомы с лидерами наиболее опасных бандгрупп, отрядов непримиримых, командным составом
частей пакистанской армии, которые превратились в крупные банды и некоторые - объявили Советскому союзу джихад. Решение принимал Скворцов - если он увидит в прицеле что-то заслуживающее внимания и примет решение выстрелить - он выстрелил. Шило хорошо знал своего напарника - несмотря на то, что Скворцов происходил из московской интеллигентной семьи и был, что называется, маменькиным сынком - в критической ситуации он как-то собирался - и не промахивался. Совсем не промахивался - даже с запредельных дистанций. Так что - если он найдет себе цель и сочтет ее заслуживающей выстрела - он выстрелит и не промахнется…
Они еще не вымотались в походе. Вчера им удалось наполнить желудок полезным змеиным мясом и потому - даже с присущими походу нагрузками, они не чувствовали себя голодными и изможденными. Они шли осторожно, не торопясь, стараясь всегда находиться ближе к возвышенности, чтобы в случае чего их не прижали огнем внизу и не расстреляли сверху. Скворцов расчехлил прицел и постоянно останавливался и прикладывался к винтовке, чтобы рассмотреть то, что привлекло его внимание. Никто им не ставил задачи вернуться к такому то времени - когда будет информация, тогда и вернутся…
Местность шла вверх - со стороны Афганистана это была пустыня, ее назвали Регистан, одна из самых страшных пустынь мира, когда-то давно здесь видимо было дно мелководного моря. С пакистанской стороны - дорога поднималась в плоскогорье, но невысокое. Холмы, чахлая растительность, какие-то деревеньки, которые непонятно чем живут. Почти нет проезжих дорог - здесь нет транспорта, только ослы и мулы.
Они уже занесли на карту две деревни и шесть караванных троп. Потом остановились на ночлег. У них был прибор ночного видения, один на двоих, но лишний раз жечь его не стоило. Кроме того, ночью появлялись из нор змеи и идти было просто опасно. Змеиный укус выведет из строя на несколько дней даже при наличии противозмеиной сыворотки, это хуже, чем сломать лодыжку - они знали случаи, когда человек с тугой повязкой на сломанной лодыжке проходил несколько десятков километров. При укусе змеи даже если нет сыворотки - фокус в том, чтобы вскрыть ранку, высосать заразную кровь, лечь и не двигаться, чтобы яд не разносился дальше по организму. Их учил этому один старый змеелов - они познакомились с ним во время переподготовки в южном учебном центре спецназа. Но одно дело - лечь на своей земле, другое дело - на чужой. На чужой - оставаться в одном месте на несколько дней непозволительная роскошь. Тем более что тут нет пещер.
Поэтому, они нашли себе место и остановились на ночлег. Немного покушали, выпили по глотку изрядно соленой, противной воды, чтобы компенсировать потерю влаги организмом. Установили обе МОН-50 - они устанавливали их каждый раз, когда располагались на ночлег и утром снимали. Распределили время дежурства - просто спать было нельзя, кто-то должен был бодрствовать, заснул и все - хана. Скворцову выпало дежурить первым, Шилу вторым. Они на всякий случай поменялись орудием, Скворцов пристегнул НСПУ и пошел на позицию. Шило моментально заснул: четыре часа сна, это все, что каждый из них мог себе позволить…
И тот и другой - уже привыкли стоить по ночам на часах, ни одного из них не надо было проверять как новобранцев. Каждый из них что-то делал, чтобы не заснуть. У Скворцова было два излюбленных занятия - он отгадывал созвездия и писал стихи…
Получалось не совсем хорошо, не хватало врожденного чувства слога. Да и мозги в поисках рифмы постоянно сбивались на всякое непотребство. А это в стихах - не совсем хорошо. Тем более - посвященных женщине.
Так получилось, что нормальных отношений у Скворцова не было совсем. Была, конечно влюбленность… точнее не влюбленность даже. Родители пытались устроить брак с подходящей девочкой - из семьи зам министра. Потом - он пошел в армию, попал в спецназ - и больше уже не возвращался с войны. Девочка, конечно, не дождалась… да и он не слишком то печалился по этому поводу. Не было там никакой любви - разве что гормоны. Сейчас, он прекрасно понимал, чем бы закончилось - рано или поздно, гормоны бы взыграли, получился бы ребенок, а там брак про беременности и семейная ноша на всю оставшуюся жизнь. У родителей было то же самое - любви не было, только привычка. Но они не разводились.
Были, конечно, и чекистки. Это дамочки, которые за чеки отдаются, таких тут хватало. Некоторые - через себя всех офицеров полка пропускали, кто на квартиру копил, кто на машину. В основном это не считалось зазорным, господа офицеры и те не брезговали, чего уж простым солдатам. Скворцов попробовал пару раз - потом естественное омерзение взяло верх. Была Оля… медсестра из Винниц, которая тоже приехала сюда добровольно. У нее мать преподавала в консерватории, она была из интеллигентной семьи - и Скворцов покорил ее тем, что мог читать Теодора Драйзера в подлиннике и напеть по памяти кое-что из Баха. Получалось не очень… но как уж получалось. Получалось… они пошли в какой-то кишлак, там оказались духи. Когда десантники взяли кишлак - нашли и ее - бородатые изнасиловали ее все вместе и выпустили кишки. После этого - Скворцов продлился на сверхсрок и начал мстить. Жестоко мстить, по-настоящему - подготовка олимпийского юниора (а его вполне серьезно прочили в юношеский состав олимпийской сборной СССР по стрельбе) и особое умение сосредотачиваться, которому научил его наставник - в Афганистане помогали
делать немыслимые выстрелы. Вот только - в душе оставалась сосущая пустота. И все равно - он подбирал слова для той, которая когда-нибудь эту пустоту заполнит.
Он так и подбирал никак не желающие вставать на свое место слова - пока подползший Шило не ткнул его в бок. Скворцов передал ему автомат - и пошел спать…
Когда кто-то начал трясти его - он не сразу понял, в чем дело. Четыре часа - организм подсказывал ему - не прошли. И, как и всякий невыспавшийся человек - от потребности проснуться до срока он испытывал вполне понятные чувства…
Шило, лежа на пузе на ухо, едва слышным шепотом сообщил ему, в чем дело
- Духи. Много…
Это были не совсем обычные духи. Еще не рассвело - но Скворцов понимал это даже сейчас…
Лежа на брюхе, он смотрел на проходящую всего в сотне метров от него колонну. Ни одного осла - крупную колонну боевиков без осла или нескольких ослов представить почти невозможно. Идут грамотно, держат дистанцию. Туристские рюкзаки… большие. Были и такие духи, конечно - но большинство туристских рюкзаков не носило. Снаряжение духов более примитивно - чиком, четыре иногда шесть рожков, пара гранат, немного еды, фляжка и все.
Ракеты.
Он сразу опознал - ракеты, твою мать! Стингеры. В свое время за Стингера сулили Героя. Дали как же… Красной Звездой мать их отделались, крысы штабные. А тут - ракетная установка и не одна.
Дошло сразу - диверсионная группа. Серьезная. Стингеры, пулеметы, автоматы. Как минимум одна снайперская винтовка. Стингеров - четыре штуки. Идут на нашу сторону…
Или собираются сбить Скорпион.
Конечно, он знал о Скорпионах. Эти штурмовики - летали только ночью в приграничной зоне, их прикрывали настоящие асы из Мары - прошла информация, что американцы могут попытаться поднять группу с авианосца, чтобы сбить Скорпион. Очень уж они мешали - эти громадные махины, способные висеть в воздухе всю ночь и забить без поддержки до двух десятков караванов полностью переломили ситуацию. И хотя официально предельная высотность Стингера по данным НТР[Научно-техническая разведка] четыре километра - в восемьдесят седьмом над Гардезом подбили идущий на высоте девять тысяч Ан-12.[Реальный случай] Все дело в двух вещах. Первая - в горах разреженный воздух, сопротивление ракете в полете намного меньше, соответственно и летит она дольше и дальше. Вторая - пуски производятся с гор, соответственно - надо приплюсовывать, девять тысяч это ведь над уровнем моря, а не над горами.
На каких высотах ходят Скорпионы, как они работают - Скворцов не знал. И не хотел знать.
Он хладнокровно просчитывал ситуацию. Вызвать вертолеты? Нет, не получится. У них в машине был ретранслятор, рация, скорее всего, добьет, можно будет передать сигнал тревоги на Кандагарский узел Экрана. Но это не факт что поможет. Никто не рискнет из-за непроверенной развединформации отдавать приказ вертолетам пересекать границу. Тем более - если тут Стингеры. Собьют - вот тебе и международный скандал, нарушение советскими вертолетами пакистанского воздушного пространства, акт агрессии советской военщины. Их отдельно предупреждали - на границе на провокации не поддаваться, факты будут рассматриваться без скидок на прошлые заслуги. Джафар сказал просто - подыхать молча. Да еще - вертолеты с той же степенью вероятности могут причесать и их заодно, когда под брюхом четыре Стингера - разбираться особо некогда.
Дождаться светового дня - плохо, что на винтовке нет глушителя и ночного прицела, но делать нечего. Тихо подобрать позицию, выставить МОНки. Первыми загасить эмиров, затем - выбивать рядовой состав. Шило - поработает с ближней дистанции, у него глушитель на автомате - он поработает с дальней…
Можно было бы и так. Только вот их - двадцать семь человек. Против двоих.
И это какие-то странные духи. Будь это обычные духи с ослами, с напеванием под нос по время движения, с переговорами - он бы не раздумывал. Тринадцать человек на одного - ничто, если этот один - профессиональный снайпер.
Шило сжал ему локоть, проморзил - двадцать семь. Скворцов в ответ проморзил - иди за мной. Дождался, пока пройдут последние - и пополз следом, параллельно тропе. Что-то ему подсказывало, что надо быть предельно осторожным - если он встанет хоть на мгновение - его заметят…
И тогда - все…
Передвигаться - его учил майор Бекмурзин. Невысокий, жилистый азиат с узкими, хитрыми глазами и продубленной горячим ветром кожей. Пастух, охотник, ловец. Абсолютный профессионал - он мог быть под твоими ногами, и ты мог не заметить его.
Смотри на змею. Смотри, как передвигается змея. Смотри, как она замирает, когда боится быть увиденной. Смотри, как она караулит свою добычу на ветке виноградной лозы - ее не видит даже птица, присевшая на ветку отдохнуть. Сравни, как быстро может двигаться птица и как быстро - змея. Но помогает ли это птице?
Наблюдение за змеями - было одним из упражнений майора. Скворцова даже укусила змея, когда он смотрел за змеями в кустарнике.
Не торопись. Аллаху лучше видно, что произойдет - стоит ли торопить его волю.
Не делай резких движений. Человек - всегда был беззащитен перед хищниками, любое резкое движение - сигнал опасности, даже если человек и не смотрит именно в эту сторону. Если даже наблюдатель не увидит само движение - его мозг все равно зарегистрирует его. Он поймет, что что-то неладно, это будет мучить его, пока он не захочет разобраться. А накрыть склон из АГС - плевое дело.
Вот стол. На столешнице насыпан песок. Попробуй смахнуть его ладонью так, чтобы не осталось ни одной песчинки с первого раза. Не получается? Учись. Все делай тщательно, неторопливо, самым лучшим образом.
Скворцов подобрался к врагам настолько близко, насколько мог - пятьсот с чем-то метров. Ближе - не было удачной позиции. Кроме того, они выставили двоих наблюдателей - и эти парни знали свое дело. Они не курили шмаль, не пялились в небо - они постоянно осматривались. Знали, что глаз лучше всего замечает неладное боковым зрением. Их головы - никуда не находились в покое, они поворачивались из стороны в сторону с ритмичностью метронома.
Он тоже наблюдал. Ни в кого не целясь, ни на ком не задерживая взгляд - он знал, что опытный человек может почувствовать чужой взгляд и тем более - перекрестье прицела. Он пока оставил винтовку в покое и наблюдал через половинку морского бинокля. У них была морская подзорная труба - да Шило ее разбил.
Белые европейцы. И не совсем белые.
Он понял, кто это. Солдаты армии США. Самые настоящие. Двое - негры, еще как минимум трое не совсем белые - низенькие, со смуглой кожей, как наши кавказцы, не черные и не белые. Такое не может быть в пакистанской и любой из европейских армий. Только в американской.
Скворцова это не испугало - скорее озадачило. Спецназ готовился действовать именно против американцев, правда на западноевропейском ТВД. Искать ракеты, мобильные установки, взрывать штабы, устраивать саботаж на объектах жизнеобеспечения, поддерживать контакт с агентурой и сочувствующими из местных коммунистов. Они понимали, что им будут противостоять в основном американцы - в Европе было несколько американских дивизий, в Рамштайне было складировано американское ядерное оружие, готовилось размещение ракет средней дальности с ядерными боевыми частями. Понимали и были готовы противостоять им. Вопрос в том - что эти американцы делают здесь…
Разведывательные признаки. Он увидел за спиной одного из солдат винтовку с типично американской ручкой для переноски вверху - М16, короткий вариант. Он сам стрелял из такой на полигоне спецназа. Форма - американская, даже знаки различия есть… совсем охренели в атаке. Как говорили хулиганы, нарываясь на драку - по ногам как по асфальту. Тут - по чужой стране как по проспекту и тоже нарываются. Точно со Стингерами - он насчитал три позиции и запомнил где они - этих в расход в первую очередь. Он увидел пулеметчика - пулемет был немного не таким, какой он видел в учебнике, но похожим - тоже американский, наверное, новый. Знаки различия соответствуют морской пехоте США, силам, базирующимся в Японии. Совпадает… перебросили тех, кто был под рукой. Скорее всего - по воздуху, затем машинами - и вышли сюда.
Он не нашел человека в пакистанской военной форме или просто проводника - пакистанца - это не значило, что его нет, но это было хорошо. Дело в том, что если их нет - очень может так, что морские пехотинцы здесь на таких же птичьих правах, как и они сами. И им - стоит опасаться не меньше, чем советским и помощь к ним - быстро не придет.
Ракетчики, пулеметчики…
Потом он заметил командира. Или офицера, возможно сержантского состава. Опознал его по проседи в коротко стриженых волосах и по тому, как один из солдат явно спросил у него, что делать дальше. Похоже, офицер лютый, пистолета нет, такой же как у всех автомат за спиной, знает что к чему, не высовывается. Ну… как говорится, не обижайтесь, мистер, но если начнется - вы первый в расход и пойдете. Уж что-то слишком серьезно вы выглядите…
Единственное, что мешало ему принять решение - это то, что он не понимал, что происходит.
В принципе - их можно было выбить и на рассвете. Одного за другим. Шило подберется ближе и будет глушить из бесшумки, он - отработает по вспышкам. Если и не выбьет всех - то засаду однозначно обломает и возможный переход на афганскую сторону - тоже. Почувствует, что дело дрянь - отойдет, шарахаться по горам и искать его они не будут. На звуки боя - сбегутся местные, тут по первичным данных - до двадцати банд в приграничье, общей численностью две - две с половиной тысячи человек. Тогда еще вопрос - кто от кого бегать будет. И кому проще уйти - двоим или двадцати с убитыми и ранеными…
Но он ничего не понимал.
Они не пошли через границу. Если бы пошли - он бы последовал за ними и выбил на ровной местности одного за другим. Они не пошли. Они выдвинулись в пограничную зону ночью, чтобы быть здесь к рассвету. Зачем? Скорпионы днем уходят, зато появляются разведывательные самолеты. Его сбить? И какой в этом прок? Неужели один самолет - разведчик стоит четырех Стингеров и целого подразделения - ведь получается, это американцы рискуют международным скандалом, посылая сюда морскую пехоту? А если… даже разведчик их сфотографирует? А если они ввяжутся в бой с местными? Понесут потери, а то и вовсе будут разгромлены, кого-то возьмут в плен, пригласят репортеров - это что будет?
Какого хрена они остановились именно здесь. Какого хрена копают окопы и маскируются. От кого?
Единственно, что можно понять - они занимают оборону на восточной стороне холмов, фронтом на запад. В сторону афганской границы. Значит, объект их интереса - находится с той стороны, в Афганистане.
Что это может быть? Вертолет пограничного патруля? Чушь. Встречают агента? Сразу двадцать с лишним человек?
Нет, что-то реально непонятное. А раз непонятное - надо разобраться. Как сказал один умный человек - никогда не делай того, что хочет враг, даже если ты сам хочешь этого. Остается самая малость - понять, чего хочет враг. Какого черта ему надо.
Мелькнула дурацкая мысль - может, это наша разведгруппа, ждет вертолетов? Но какого хрена они переоделись в американцев, не в пакистанцев, не в моджахедов. Ведь это надо форму достать, оружие, документы. И негров еще…
Голова кипит. Отползти бы, выйти на связь, передать. А вдруг эфир слушает кто-то?
Хотелось пить. Но он лежал и смотрел. Увидев все, что ему надо, он просто лежал в состоянии полунебытия, не двигаясь даже пальцем…
Потом он услышал вертолеты.
Первой мыслью было - вызвали вертолеты, где-то засветились и теперь - поисковые вертолеты начнут прочесывать местность, искать их. Второй - по звуку… звук винтов не был похож ни на один из известных ему вертолетов…
Из-за холма - он не видел вертолетов до тех пор, пока они не подошли совсем близко. Это были русские вертолеты, спаренные винты - конструкция Камова, транспортно-десантные Ка-29 используются отрядами спецназа именно на юге, у них дальность в полтора раза больше, чем у милевских «восьмерок» и более мощное вооружение, позволяющее обходиться без сопровождения МИ-24. Ни с каким другим вертолетом эти короткие, широкие, до зубов вооруженные вертолеты спутать было невозможно, и нигде, кроме как в СССР их не было. Так все таки - ряженая разведгруппа. А как же негры?
Он заметил, что один из зенитчиков - прячется за гребнем холма и разложил решетку. У Стингера сбоку на пусковом устройстве есть складывающаяся антенна, перед пуском ее надо разложить. Разложенная антенна - признак готовности выстрелить в любой момент, на наведение - требуется несколько секунд, не больше. Он по миллиметру повернул винтовку и посадил голову зенитчика на пенек основной марки прицела.
Только попробуй, ублюдок. Только, с…а попробуй.
В Советской армии снайперов учат прицеливаться с одного глаза, так же и в спорте. В Афганистане давно поняли, что целиться надо с двух глаз и это едва ли не единственное из стрелкового дела, чему Скворцов научился в армии, а не в СДЮШОР - школе олимпийского резерва. Сейчас он целился именно так - нужно просто уметь сосредотачиваться на том, что видишь одним глазом и «смотреть, но не видеть» вторым. Как переключатель в голове - смотришь то вооруженным глазом, то невооруженным. Сейчас он посмотрел левым - и увидел, что один из вертолетов завис и по тросу спускается человек. И еще он увидел цветной дым от шашки. Сигнал, обозначили посадочную площадку. Это может значить, что вертолеты летели, не зная точно, где им придется высадить десант. Обычно, если площадка заранее подобрана - ее обозначают менее заметными способами, тем более - на чужой территории…
Он уже не целился. Он смотрел невооруженным глазом - и видел, как из вертолета спустился еще один человек, а потом - спустили что-то вроде длинного мешка.
Большого.
Он начал отползать назад. Потому что не видел со своего места, что происходит на склоне холма, над которым завис вертолет. А видеть - должен.
Надо спешить.
Он рискнул - начал отползать быстрее. Если бы наблюдатель смотрел на него - он бы его мог обнаружить. Но наблюдатели тоже были людьми - их внимание было нацелено на вертолеты, они смотрели в небо.
Понятно одно - своих с готовым к бою Стингером - не встречают!
Холм - скрыл его, он смог перевернуться на спину как жук - и только сейчас ощутил, как болит все его тело, все мышцы, как они затекли от долгого лежания. Впрочем - и то что он сделал сейчас было ошибкой: на вражеской территории всегда, не исключая ни единого момента надо вести себя так, как будто ты под прицелом.
Шило - шумно перекатился рядом.
- Тихо!
Хотя сам только что нашумел.
- Це что за хрень… - спросил Шило, мешая русский и украинский, как всегда в минуты волнения - шо це таке?
- Не знаю…
Судя по гаснущему звуку винтов - вертолеты уходили, уходили на запад.
- Пошли.
- Ты что, охренел, Старшой?
Скворцов сделало то, что в такой близости от противника делать ни в коем случае было нельзя. Он встал на ноги. Побежал вниз, к подножью холма, пригнувшись - но все же побежал. И если сейчас появится вертолет или у этих… то ли американцев, то ли черт знает кого есть вынесенный пост наблюдения - он попал. Но… кто не рискует, тому и спирта разведенного, с самолета слитого не достанется.
Шило последовал ха ним, оглядываясь по сторонам и держа оружие наготове.
- Ты… чего… задумал… Старшой.
- Смотри по сторонам. Надо их обойти.
Скворцов чувствовал, что дело неладно. Надо посмотреть - кто это прилетел с советской стороны. Это что за контакты. В Кабуле его не ориентировали на работу против КГБ - но он чувствовал, что что-то неладное происходит. Непонятное, подозрительное - и потому неладное.
Дошло же до того, что местный генсек предал? Дошло. Дошло до того, что метлу в Пакистан генерал угнал и экипаж убил? Дошло. Дошло до того, что один член Политбюро в Америку сбежал, а второго - к вышке приговорили за измену Родине? Дошло. А если и тут такое же? Надо бдительным быть.
Только бы успеть…
Успели. На позицию он выдвигался по миллиметру - американцы совсем рядом, смотрят именно в направлении на запад и он - как раз попадает в поле бокового зрения, на линию огня пулеметчиков и снайперов. Это тебе не со спины заходить. Одному заорать и огонь открыть - все. Приехали.
Шило даже на позицию не вышел. Остался внизу, прикрытый холмом - на всякий случай. У него останется возможность маневра, чтобы не случилось.
Медленно. Еще медленнее. Еще…
Будь как ветер. Как змея. Как скользнувшая по стерне мышь…
По миллиметру он начал устанавливать винтовку.
Есть. Установил…
Почти опоздал. Но - именно почти.
Он увидел семерых. Чуть подальше - еще троих. Трое были с оружием, они прикрывали встречу и никто не видел его. Они занимали невыгодную позицию и целились снизу вверх, в американцев. Нет, не в тех, которые занимали позиции на холмах. А тех, которые стояли открыто и о чем-то разговаривали с русскими. Видимо - как последняя гарантия. Мол, устроишь ловушку - может, меня твои люди и замочат - но сам при этом умрешь. Американцы тоже взяли на прицел русских - и не замечали распластавшегося справа на холме снайпера.
Русские. Трое. Ни один из них не был в военной форме - но как минимум двое военные. Это видно по тому, как сидит на них гражданская одежда. Одному куртка мала, у другого - наоборот, болтается. Набросили на плечи первое попавшееся, если бы носили постоянно - нашли бы себе по размеру. А тут - на один раз…
Третий. Этот и есть главный - потому что он стоит чуть впереди и разговаривает с американцами. Хорошо разговаривает - без лишних драматических жестов, наверняка даже голос не повышая. Этот одет в свою одежду, которую он носит постоянно и которая удобна для него. Легкая куртка, спортивная, белая рубашка, брюки, ботинки… гражданские, но на шнуровке, с ноги слетать не будут, даже если придется бежать.
Скворцов перевел прицел выше…
Лицо… в профиль, совершенно обычное. Может быть, на той стороне шрамище в полрожи, но вряд ли. В органы с такими броскими приметами фиг возьмут. Обычное лицо, насколько можно судить, ничем не примечательное. В толпе раствориться - да запросто. И одет как командированный в Кабул - с базара, но скромно…
Скворцов немного изменил положение винтовки, чтобы рассмотреть американцев.
Трое. Один военный и двое гражданских. Точнее - один гражданский, один ни то ни се. Одет вроде как гражданский, легкая светлая куртка - апаш, джинсы, по размеру подходит… вот только когда смотришь на него, приходит в голову мысль встать и отдать честь. Значит, военный. Среднего роста, тоже неприметный, на лице - многодневная щетина, не брился дней десять, не меньше. Второй - здоровый, под метр девяносто, плотный, чисто выбритый - или достойно несет бремя белого человека, либо - прибыл только что, в то время как небритый - местный резидент.
Или… небритый - прибыл раньше, что-то нашел, установил контакт с кем-то, доложил наверх - и прибыла подмога со старшими по званию во главе?
Рассуждения в стиле Шерлока Холмса? Да, но они иногда бывают верными. Да и просто
- не позволяют мозгам паутиной покрываться.
Третий - военный, камуфляж, причем не пустынный, а обычный, для леса. И у других американских военных - тоже. Тоже только что прилетели? И готовились в спешке, не успели сменить обмундирование на подходящее для данного ТВД? Или - отвлеченные рассуждении а-ля Шерлок Холмс?
А это что за чертовщина?
Человек - и на голову надет мешок! Самый настоящий мешок, надевается сверху, закрывает верхнюю часть тела и привязывается веревкой на уровне повыше локтей. Свободный конец веревки берешь в руки и ведешь… так духи перемещают пленных и рабов, один раз они наткнулись на такое.
Вот только нахрена на этом человеке - советские десантные полусапоги, а?
Все интересатее и интересатее, как сказала бы Алиса, провалившаяся в нору.
Он снова решил рассмотреть главного среди советских - потому что то, что он видел сильно напоминало акт предательства. И вовремя! Как раз в этот момент, советский начал поворачиваться, чтобы уходить - и на какой-то момент повернулся к Скворцову лицом. На момент - достаточный, чтобы он увидел его лицо через прицел. Пусть с шестисот метров, пусть всего с шестикратным увеличением - но увидел.
И запомнил.
Советские начали отходить. Американцы тоже - но пятясь спиной. Под тридцать американцев опасались всего шестерых русских.
Появились вертолеты. Американцы уже исчезли за гребнем холма, их никто не преследовал. Вертолет завис, с него сбросили веревочную лестницу и советские, один за другим начали залезать в вертолет.
Вертолеты ушли в сторону советской границы.
Скворцов лежал неподвижно еще целый час. Потом начал отползать…
Шило залег у подножья холма, бросив вокруг себя веревочный аркан - чтобы не лезли змеи, насекомые и прочая неприятная живность…
Скворцов перевернулся на спину, потом сел, отдыхиваясь. Все это время - он едва дышал, опасаясь, что противник может заметить малейшее шевеление - и теперь никак не мог насытиться простым воздухом.
- Что там? - негромко спросил Шило
- Ерунда какая-то. Наши и американцы. Какая то встреча.
Шило помолчал. Потом сказал
- Я номера вертаков запомнил. Вертаки наши…
- Еще бы не наши…
Номера вертаков. Любое задействование вертолетной техники фиксируется. Что-то не верится, что вертолеты закреплены за этими. Зачем им? Приехали в Кандагар, пробили выделение летных часов, полетели. Спецназу вертолеты с боем закрепляют, проблем не только у командиров всех рангов.
- Что делать будем?
- Стукни на базу.
Шило достал рацию - маленькую, без антенны всего то размером с половину кирпича, каждый боец носить может. Выдвинул антенну. Настроил канал…
- Кирпич-шесть, я Странник. Кирпич-шесть, я Странник, ответь… Кирпич-шесть…
Кирпич-шесть - был позывным разведточки ГРУ. Каждый месяц он менялся по произвольной схеме. А вот люди - свои позывные меняли очень неохотно, считалось, что сменить позывной - все равно что имя свое сменить.
- Ну?
- Не запряг. Не ловит ни хрена. Помехи одни, мать их…
Это могло означать все что угодно. Начиная от того, что горы глушат сигнал - и заканчивая тем, что работает глушилка.
- Совсем ничего? Погоняй по эфиру.
Шило погонял, вслушиваясь…
- Совсем…
- Выходим - решил Скворцов - по пути попробуем. С какого-нибудь возвышения…
- На выход идем?
- Да…
На полпути - они вышли на холм, еще раз взялись за рацию - на сей раз связь установилась неожиданно легко. Возможно, у Шило просто была неисправна рация.
- Странник, я Кирпич-шесть, прием.
- Кирпич-шесть, дай двадцать восьмого.
- Странник, удерживайте линию.
Почему Джафар называл себя двадцать восьмым - они не знали. Но так было - в переговорах частенько проскакивало «двадцать восьмой» и даже просто в разговорах - называли точно так же.
- Двадцать восьмой на связи - услышал Скворцов через несколько минут
- Двадцать восьмой, я Странник. Наблюдал американцев на границе, возможно, морская пехота США. Принял решение отойти к границе.
- Ты что там, обкурился? - не соблюдая дисциплину связи, спросил Джафар - или солнце голову напекло?
- Никак нет. Наблюдал американцев, двадцать шесть человек. Сейчас они отошли вглубь пакистанской территории…
- Докладывай толком!
- Есть…
На полпути - они вышли на холм, еще раз взялись за рацию - на сей раз связь установилась неожиданно легко. Возможно, у Шило просто была неисправна рация.
- Странник, я Кирпич-шесть, прием.
- Кирпич-шесть, дай двадцать восьмого.
- Странник, удерживайте линию.
Почему Джафар называл себя двадцать восьмым - они не знали. Но так было - в переговорах частенько проскакивало «двадцать восьмой» и даже просто в разговорах - называли точно так же.
- Двадцать восьмой на связи - услышал Скворцов через несколько минут
- Двадцать восьмой, я Странник. Наблюдал американцев на границе, возможно, морская пехота США. Принял решение отойти к границе.
- Ты что там, обкурился? - не соблюдая дисциплину связи, спросил Джафар - или солнце голову напекло?
- Никак нет. Наблюдал американцев, двадцать шесть человек. Сейчас они отошли вглубь пакистанской территории…
- Докладывай толком!
- Есть…
- Товарищ полковник…
Телятников вздрогнул. Он сидел в кабине Тойоты, просто закрыв глаза и приходя в себя. Контакт с американцами отнял у него намного больше сил и спокойствия, чем он хотел бы показать. Он не был смелым - хотя никому и никогда не показывал свою слабость. Отходил всегда молча и в одиночку - а полчаса под прицелом - кого угодно выведут из себя.
- Тебе какого хрена? - грубо спросил он у своего подчиненного
- Тащ полковник, там Склянский. Говорит, срочно…
Полковник посмотрел на своего подчиненного в упор
- Исчезни
Тот повиновался. Знал - когда у шефа такое настроение - с ним шутки плохи. Вдох-один-два-три-четыре-пять- выдох. Пошли.
Склянский сидел в своей комнате. Пил финское баночное пиво Коффа, которое Телятников привез ему в подарок из Кабула. Присосался… подождать не может, с..а.
- Что там? - грубо спросил Телятников. Склянский был в деле - он и контролировал здесь таможню. После того, как накрылись пути через Джелалабад и через северные провинции - этот для героина, поступавшего в СССР и дальше оставался единственным.
- Только что отследили контакт. Конкретный такой контакт, а.
- Хватит пиво жрать! - заорал Телятников, побелев от злости - какой такой нахрен контакт!
- Щас, покажу. На посту пленка.
Как и было положено - в разведточке КГБ был оборудован пост прослушивания. Просто так - сюда было не попасть. Кто много болтал или вдруг вспоминал про моральный кодекс строителя коммунизма - того находили на улице с перерезанным горлом. Недалеко от базара - а чего хотели, душманы, однако. Кто держал язык за зубами - получал в месяц больше, чем какой полкан в Кабуле. Чеками.
- Вышли все!
Все - относилось всего к одному человеку на посту прослушивания, лысоватому мужику лет сорока. Тот немедленно поднялся и вышел.
- Ну, что?
Склянский достал пленку - писали здесь на древний как дерьмо мамонта пленочный, катушечный магнитофон, неспешно установил катушку. Промотал пленку до нужного места, нажал на клавишу воспроизведения. После первых же слов Телятников побелел как мел…
С…и! Выследили…
Фрагмент длился восемь с секундами. Писали плотно, без перерыва - дальше пошло на урду.
Выследили!!!
- Когда… Когда это писали? Когда? - у полковника едва ли зубы не щелкали от страха и озлобления
- Только что. Повезло - я слушаю записи дважды в день, оператор записал, хоть и на русском, не на урду.
С…и.
- Только что это когда?
- Два часа, не больше.
Есть время. Можно успеть.
- Машина есть?
- Можно найти.
- Так подними задницу, с…а!
Не дожидаясь, пока Склянский сообразит, Телятников выскочил из помещения радиоточки, отделенной стальной дверью с мощным засовом.
- Грешнов! Грешнов, с…а, хватит жрать!!!
Из кухни вымелся Грешнов, на ходу вытирая жирные от плова губы рукавом.
- Где Баранец?
- Так… по малой отошел, тащ полковник - глупо улыбаясь, сказал Грешнов
- Гони его сюда! Живо!
Грешнов, глядя на трясущиеся губы «тащ полковника» побежал ходкой рысью.
Так… спокойно… спокойно!
Судя по тому, что он услышал - это не целенаправвленное выслеживание, просто повезло. Груши… уроды е…ые, не сидится на ж. е ровно, шастают в приграничной зоне. Надо было соображать, что если где-то есть удобный лаз, то им и другие могут воспользоваться, да поздно уже теперь. Самое х…ое - то что этот урод видел мое лицо. Через прицел - но видел, гаденыш. И еще х…ей, что он видел передачу. Арестованный числится за ним, здесь он царь и бог и может делать все. Что угодно - но до первой проверки из Москвы. А как только приедет проверка, выяснит отсутствие арестованного. Ах, он задействован в операции? А где позвольте план оперативных мероприятий? Кем и когда он утвержден. Ах, не утвержден… а это что за самодеятельность такая? Вот тебе - и привет из Москвы.
Твою мать!
Так… Так, так, так…
ГРУшник докладывать не будет. Не та масть, пока это всего лишь рассказ, пустые слова. Всех выдрессировали давным-давно - всякую ерунду наверх докладывать не будут, а то так взгреют - света белого не взвидишь! Сначала он дождется своих ухорезов, потом все аккуратно выяснит и еще вопрос - будет ли докладывать. Но ему
- в подвешенном состоянии висеть никак нельзя. В несколько дней - все решится.
Итак, он никуда наверх не доложил. В разведточке ГРУ есть пост прослушивания… не может быть, чтобы не было, армия КГБ не доверяет и старается иметь свои источники информации. Значит, два источника утечки - эти два ковбоя и персонал разведточки ГРУ.
С…а.
- Тащ полковник.
Полковник посмотрел на своих подчиненных так, что они невольно попятились.
- На той стороне кто старшим был? - спокойно спросил он
- Я, товарищ полковник - ответил Грешнов.
- Ты смотрел по сторонам? Мы никак не засветились?
- Никак нет, товарищ полковник. Там только американцы были. И все.
- А Баранец, Демьяненко - тебе не докладывали о том, что видят постороннего? Или прикрытие. Ничего?
- Так точно, ничего…
Хлестко раскатился по двору звук пощечины.
- Тогда какого хрена нас спалило ГРУ? - процедил Телятников
- ГРУ? - ощутимо заволновался Грешнов - да быть того не может…
- Ублюдки, мрази, с…и, сучье племя… Только что поймали эфир - ГРУшники базарят о нашей ходке на ту сторону. Обсуждают, что за хрень. Чувствуешь, чем пахнет? Стенкой пахнет! Для всех нас стенкой пахнет! Только и смотрите, б. ь, где что тиснуть!
- Тащ полковник, да не было там никого!
- Ты еще мамой поклянись! Гога - докажи теорему Пифагора - мамой клянусь! Придурки! Что делать будем?!
Придурки униженно молчали
- Значит, так. На чем уехал Демьяненко?
- На Тойоте, тащ полковник
- УАЗ, значит, здесь. Берите тачку, переодевайтесь в форму, дуйте в пограничную зону. Карту помните?
- Так точно.
- Прикинете, где они будут выходить. По материалам перехвата - у них тачка замаскирована где-то. Скорее всего - как раз напротив лаза. Просто так там не ездят… мин полно, потому и попрут по дороге. Перехватите их и разберетесь. Сделаете под нападение духов, ясно?
- Ясно, тащ полковник
- Смотрите у меня. Мы все - в г…е по уши. Они и вас видели. Сделайте чисто, чтобы комар носа…
- Есть!
- Какого хрена стоите?!
Грешнов с Баранцом - побежали в дом переодеваться. Полковник постоял, тяжело как после бега дыша, потом направился в помещение радиоточки.
Склянский был там.
- Дай…
Склянский протянул бобину с пленкой. Поплелся следом.
Телятников вышел во двор - и в это же время выскочили Грешнов с Баранцом. Машина - как нельзя кстати, разъездная в штабе в Кандагаре, по документам ВАИшная. На людях полковника - был стандартный камуфляж советской армии… остановятся.
Только бы не упустили гады.
Под тяжелым взглядом Телятникова - Грешнов с Баранцом завели машину, и вымелись со двора виллы
Телятников - аккуратно смотал всю пленку с катушки под ноги. Щелкнул зажигалкой и смотрел, как пленка корчится в огне, превращаясь в пепел. Потом протянул пустую катушку Склянскому
- Понял?
- Я… молчать буду.
- Поздно - безжалостно припечатал полковник - ГРУшники молчать не будут. Разбираться надо. Сейчас.
Склянский промолчал, потому что не знал, что сказать. «Русский» по пятому пункту, он был трусливым.
- Кто такой Джафар?
- Он… свихнутый, совсем. Майор, бывший дэ-ша-бе.[десантно-штурмовой батальон] Его духи как смерти боятся.
- Берет?
- Нет… вы что…
- Колется. Нюхает? Бухает? Товар через границу тягает? Хоть что-то?
- Да нет… вроде.
- У бабки в огороде! Ты соображаешь, баран, что на соседних крюках висеть будем! Ты что - думаешь, чистеньким выскочишь?!
- Да что вы… Сергей Викторович…
- Думаешь… Вы все, с…и, думаете. Да не выйдет. Индюк думал - в суп попал! Щас это быстро - раз - два и к стенке.
Склянский с ужасом молчал - он только что понял, что вляпался во что-то более серьезное, чем контрабанда. До сих пор, он думал, что на той стороне была встреча с поставщиками товара. Их товара…
- Значит, на чем взять Джафара не знаешь? Денег он не возьмет. Никаких. Так?
- Ну… так.
- Не нукай, не запряг! Что ты нукаешь? Как баба! Офицер государственной безопасности, твою мать!
Телятников хлопнул ладонью по колену
- Ладно! Тогда будет по-плохому. Ты говорил про то, что с Атабаем в близких. Есть понимание. Было?
- Он… помогает кое в чем. Ну и я - ему.
- Ему деньги нужны?
- Да.
- У него людей сколько?
- Под сотню, наверное.
- Я не про это. Сколько он сможет быстро собрать?
- Человек двадцать сможет.
- Что за люди? Сорбозы?
- Да всякие. Бывшие сорбозы, крестьяне. Но ядро - все из Мармоля,[Мармоль - один из крупных лагерей подготовки боевиков] это я точно знаю.
- Пошли.
Они прошли в здание, в кабинет Склянского, где стояла и его кушетка и его стол со стулом и запасная рация. Полковник открыл своим ключом сейф и начал выгребать пачки денег.
- Но это же… за товар, тащ полковник.
- Ничего. Перебьются пока. Подгони машину, поедем…
Атабая, которого советская разведка не могла найти уже несколько месяцев - они нашли меньше, чем за час.
На старой, раздрызганной советской Ниве они доехали до базара и заперли машину. Деньги были сложены в мешке, который переодевшийся погрязнее полковник нес в руках
- никто и подумать не мог, что там не дешевое шмотье или жратва на продажу, а больше полумиллиона афгани. Склянский шел первым, протискиваясь между афганцев и поминутно вытирая лицо платком. Полковник шел следом. Он запоздало продумал, что это может быть сигнал - но говорить об этом Склянскому, что-то спрашивать или выспрашивать - было большой ошибкой. В приграничье заговорить по-русски на переполненном базаре - не лучшая идея.
Склянский свернул к дукану, перед которым в пыли лежал ковер. Потоптанные ковры - в этой части света ценились гораздо больше новых…
Торговец - худенький, неопределенного возраста, с узким, крысьим личиком и разночинской бороденкой - поднялся им навстречу
- Салам алейкум
- Ва алейкум ас салам…
Склянский и этот торговец заговорили на языке, который немного опешивший полковник не сразу смог распознать. Это был не пушту, не дари, не урду. Наконец он понял - иврит! Торговец тоже был евреем, и они говорили на иврите! Иврит он не знал - и оставалось только настороженно слушать, но не разговор - а то, что за спиной, пытаясь услышать осторожные подкрадывающиеся шаги.
- Нужный человек занят - сказал Склянский
Полковник вытащил пачку банкнот, специально припасенную в кармане, протянул ее торговцу - дукандору. Светить то, что было в мешке - было форменным безумием.
Последовал новый этап переговоров на иврите, потом продавец оглушительно закричал
- и появился бачонок. Бачонок как бачонок - худенький, смуглый, босоногий…
- Надо идти с ним. Он покажет дорогу.
- Рахмат…
Ведомые бачонком - они вышли с рынка. Заплутались по улочкам старого города - одинаковым, осоловевшим от жары, скрытым высокими заборами. Город был молодым, быстро растущим - большая часть домов была построена в последний год и кто тут жил
- никто не знал. Во многих местах продолжали строить.
Советских - не покидало ощущение злобного взгляда в спину. Эту землю можно было завоевать - но нельзя было покорить…
Но они продолжали идти.
Бачонок шустро свернул в один проулок, образованный стройкой и уже построенным домом. Заколотил в ворота, новенькие, только поставленные, еще пахнущие свежей краской.
Из ворот - выглянул усатый нафар с автоматом, с ним заговорили сначала бачонок, потом Склянский. Оба на пушту. Телятников вспомнил, что по разведданным у Атабая - в банде одни пуштуны…
- Атабай нас примет… - сказал Склянский.
Телятников - шагнул вслед за Склянским во двор - и почувствовал, что справа кто-то есть. Повернуться не успел, приклад автомата уже опускался. Последней мыслью было, что вот так все и бывает…
Очнулся он от того, что кто-то плеснул ему на голову холодной воды из кувшина. Обожгло рану, там где приклад автомата вошел в соприкосновение с головой, Телятников от этого очнулся, завозился…
Кто-то толкнул его, не пнул, а именно толкнул
- Бас дый![Хватит! (пушту)]
Его подняли, но не на ноги, просто чтобы он мог сидеть. Кто-то похлопал его по щекам.
Телятников открыл глаза. Сознание постепенно возвращалось. Перед ним - сидел невысокий, рябой, бородатый человек с черными, жесткими как речные голыши глазами.
- Цок ди?[Ты кто?]
- Шурави… - сказал Телятников
И тут же - хоть голова и болела зверски - почувствовало мгновенную вспышку страха со стороны афганца…
Боитесь, с…и…
Телятников опустил глаза на коврик, где лежал вывернутый мешок и деньги, которые он принес.
- Зачем ты силой отобрал деньги, которые я нес тебе? - спросил он
- Зачем ты пришел, шурави? - спросил афганский главарь.
От него пахло чем-то кислым… запах человека, который не моется и не стирает одежду черт знает сколько времени. Глаза - как у настороженной, щупающей носом воздух мышки, высунувшейся из норки. И вот с этими - мы воюем?
- Чтобы найти друзей.
- Шурави нам не друзья.
- Твои слова - опережают твои мысли…
- Шурави не ищут здесь друзей. Они бомбят. Зачем ты пришел… - упрямо повторил командир боевиков.
- Если я не найду здесь друзей, я хочу найти здесь работников. Мне нужны люди, которые сделают для меня работу за плату.
Телятников незаметно повел глазами. Склянского не было. Похоже, что ублюдок имел какие-то по крайней мере выходы на Атабая - но никаких контактов с ним не имел. Зато - писал хорошие отчеты в Центр, мать его. Этот жид на базаре держал нос по ветру, а Склянский - все сплетни переписывал в дела агентурной разработки. Липачество, вот как это называется. Все КГБ построено на липе, липуют все, разведчики, контрразведчики. Сами выдумывают источники, заводят ДАР,[Дело агентурной разработки] личное и рабочее дело агента, сами пишут сообщения, дают задания агенту, получают поощрения. Свихнуться можно. Это все не слишком то опасно
- до тех пор, пока ты не идешь на контакт на основании такой вот липищи, и не попадаешь на явочную квартиру моджахедов.
- Если я не найду здесь друзей, я найду работников - повторил Телятников
- Какая работа, шурави? Ты в своем уме? Никто из нас не будет работать на неверного!
- Асадулла будет недоволен - назвал Телятников человека с той стороны границы, бывшего офицера пакистанской таможни, сейчас - ответственного за прохождение контрабанды на эту сторону границы.
- Мне нет дела до Асадуллы
Телятников - поднял руку, показал на свои часы - новые, японские, массивные. Такие здесь еще не продавались.
- Говори погромче. Асадулла будет лучше слышать.
Афганец побелел от страха. Он знал, кто такой Асадулла. Здесь он вряд ли достанет
- а вот родственников в лагере беженцев зарежут.
- Что тебе надо шурави? - сказал он
- Выполнить работу. Если сделаешь ее хорошо - у меня найдется и другая такая же. И ты будешь под защитой. Другие шурави тебя не тронут.
Афганец почесал в бороде
- Кого надо убить? - с обезоруживающей прямотой сказал он
- Ты знаешь шурави по имени Джафар?
Афганец покачал головой
- Нет
- Не знаешь?
- Я не хочу убивать Джафара, русский.
- Почему?
- Потому что он узбек. Он не просто шурави. Если другие узбеки узнают, что я убил Джафара - они будут мстить.
- Я заплачу тебе полмиллиона афгани.
- На эти деньги не купишь себе жизнь, русский.
Телятников прикинул - выходило хреново. Но решать проблему было надо.
- Тогда сделаем вот как. Я пойду с тобой. И я убью Джафара. Пусть мстят мне. Если тебя спросят - ты скажешь, что ты его не убивал и не солжешь. Так тебя устроит?
Афганец снова почесал в бороде.
- Согласен, шурави.
Телятников, голова которого за время разговора пришла в относительный порядок - начал делить деньги, бросая одну пачку Атабаю, другую - в мешок.
- Что ты делаешь, шурави? - забеспокоился афганец - разве мы не договорились?
- Эта работа стоит дешевле. Если ты не хочешь убивать Джафара - я убью его. А ты заплатишь мне половину от того, что взял от шурави…
Границу они перешли чисто. Когда то давно - здесь было минное поле, но его снесли, когда орда пакистанцев рванулась на запад. Новое пока так и не поставили, в нескольких местах заминировали с вертолетов - но они карту минных полей помнили. Да и мины эти - были видны, так что при должной внимательности - не подорвешься.
По своим следам - брошенные в нужных местах камни - они вышли к вади и Скворцов залег по снайперской винтовкой. Шило пополз вперед, осторожно пополз, в подозрительных местах тыкая перед собой шомполом от автомата. На машину мог наткнуться кто угодно - духи, афганские пограничники, наша группа дальней разведки. И сделать могла все что угодно - заминировать подходы, саму машину, устроить засаду. В Афганистане - все надо делать тщательно и осторожно - если не хочешь лишиться ноги или головы…
Шило подполз к машине, проверил ее. Маскировали они ее ночью, но сейчас, под вечер
- было видно, что замаскировали нормально, качественно. Сначала - он проверил, нет ли мин-ловушек, потом - аккуратно смотал и убрал масксеть.
Порядок…
И пришлось несколько сотен метров продвигаться по руслу, пока они не нашли место где выехать. Шило был за рулем, Скворцов шел впереди, искал подходящий выезд на дорогу и заодно проверял, нет ли мин. Мины здесь могли оказаться в самом неожиданном месте.
- В ночь едем? - Шило озабоченно взглянул на часы
- Если поднажмем - до спокоек выскочим на трассу…
Спокоек - такой у советского спецназа был черный юмор. На советском телевидении была передача «Спокойной ночи, малыши» с Хрюшей, Степашкой и мультфильмом. В Афганистане - этим термином обозначался час, после которого каждый, кто оставался в приграничной зоне на открытой местности - оставался там на свой страх и риск. Вылетающие из Ташкента Скорпионы как раз к этому времени успевали дозаправиться и занять позиции согласно плану прикрытия границы. И тот, кто не спрятался на ночь - рисковал получить приветствие в виде снаряда из пятидюймовой гаубицы или сотню - другую снарядов из скорострельной авиапушки. Об этом - знали все десантники и спецназовцы и без крайней нужды на ночь в пограничную зону не выходили. А если и выходили - то с обязательным предупреждением и маяком - стробоскопом с красным светофильтром - чтобы за кого другого не приняли…
Но по трассе - не работали никогда. Там были блокпосты, чужие там не ходили. Так что - кто успел до спокоек выскочить на «американку», трассу «Кандагар-граница» - мог считать, что спасся.
Ехали как обычно здесь - с опущенными до предела стеклами и приоткрытыми дверьми - чтобы в случае чего успеть вовремя выскочить. Ехали быстро…
- Старшой.
- Чего?
- А ты это… опять продлеваться будешь?
- Ну… наверное.
Скворцов просто не мог себе представить - как он вернется в Москву. Все там было каким-то ненастоящим, дешевым… мерзким…
- Ты, Старшой, хоть меня пожалей… - сказал Шило - хоть немного продыху дай. Так ведь и не женюсь. Так - вернусь, десантный китель, ордена… все дивчины мои. А так…
тобой разве что по ранению на Родину выберешься…
- Язык прикуси! - сухо и жестко сказал Скворцов
- Да брось… с тобой до самой смерти не умрешь.
- Прикуси, сказал!
- Ну во, во… - Шило демонстративно прикусил кончик языка и тут же взвыл от боли - колесо напоролось на камень, машину тряхнуло
- Твою мать…
- Болтай поменьше. Вон, иди к Анахите. Она ты думаешь, просто так к нам зачастила, а?
- Скашешь тоше… - прошипел Шило
Амина - была комсомолкой из группы защитников революции и учительницей. Если в Кабуле это было просто опасно - то в Кандагаре - смертельно опасно. Одной из причин, почему началась эта война, почему в нее было вовлечено такое количество людей - было то, что пришедшие русские дали свободу женщинам. Еще в семьдесят девятом - перехватывали листовки, на которых намерения русских (шурави) обозначались пропагандистами предельно четко - отнять у народа Афганистана землю, золото и женщин. В семьдесят восьмом - землю бежавших баев раздали крестьянам и тут же начали отбирать обратно, в колхозы - даже нищие батраки, которые работали на бая за две трети урожая возмутились этому, потому что отнимали и их крохотные наделы… произошло примерно то же самое, что в СССР при коллективизации, с той лишь разницей что во время коллективизации кулакам не помогало ЦРУ США. Золото - золото отняли только у тех, у кого оно было - но отняли. Отняли у мулл… а ведь каждую пятницу все афганцы шли в мечеть на намаз, и что они там слышали. И, наконец женщины. С детства, любой афганский мужчина, пусть даже нищий, забитый батрак,
целующий след на земле, оставленный чувяками бая знал, что есть на земле существа еще более забитые и жалкие чем он - это женщины. Отношение к женщине в Афганистане за пределами относительно вестернизированного Кабула было традиционно скотским. Новорожденных девочек нередко убивали. Подросших - откармливали и продавали на базарах на вес - считалось, что чем толще женщина, тем больше она сможет вскормить детей. Женщина, вышедшая замуж не имела никаких прав, муж даже мог безнаказанно убить ее. Когда в гости в дом приходили чужие люди - правилами афганского этикета требовалось не просто не здороваться с женщинами дома, но не замечать, что они вообще есть. Женщин собирали в гаремы, у богатых людей они насчитывали порой по несколько десятков женщин - и получалось, что многим мужчинам женщин не доставалось вообще. Малолетних девочек часто насиловали - главным насильником-педофилом Кабула перед приходом коммунистов был купец Керим Бай, оргии на вилле которого собирали немало народа. Захаживал туда и будущий неформальный лидер Пешаварской семерки, студент теологического факультета Кабульского университета
Бурхануддин Раббани, которого выгнали из университета именно за это, а не за выступления против власти…
Пришедшие коммунисты провозгласили равенство мужчины и женщины, запретили гаремы, сделали уголовно наказуемой гомосексуальную педофилию (бачабозы). Как тут не взбунтоваться мужчинам? Женщины же - стали вернейшими сторонницами революции, они шли в армию, в органы власти, в группы защитников революции, стояли по ночам на улицах городов, ожидая выстрела в спину. Была женщина - генерал, командовала десантным полком особого назначения (коммандос).
Такой была и Амина. Девушка из богатой купеческой семьи стала убежденной коммунисткой. Она по собственной инициативе решила стать учительницей и пойти в глухой уезд, чтобы преподавать там детям. Отряд советского спецназа вошел в кишлак следом за бандой моджахедов. Шило тогда не запомнил учительницу - а вот она как оказалось, его запомнила. И узнала - в Кандагаре уже после афгано-пакистанской войны.
Вот только Шило - плохо знал язык и вообще смущался, когда Амина начинала с жаром что-то ему доказывать. Он был домостроевцем и как-то не привык, чтобы женщина так активно выражала свое мнение. Вдобавок - за связь с афганкой, любой афганкой - могло сильно нагореть…
- Внимание, впереди - сказал Скворцов
А это еще что за явление Христа народу…
Здесь никто никогда не ездил и тем более - не останавливался. Здесь просто было слишком опасно: граница рядом, налетит банда, схватит, руки в ноги - и поминай, как звали. Не в Пакистан же вторгаться. Тем более опасно было - ездить здесь в советской военной форме и на советской машине… он сам никогда не стал бы разъезжать тут в таком виде. Все дело в том, что хотя афганцы и провозглашали себя коммунистами - на самом деле коммунистов тут было с гулькин…
Понятно, в общем.
И тем более диким - было увидеть прямо в пустынной местности, посреди едва заметной дороги - машину советской ВАИ!
Совсем ох…ли…
Это был УАЗ. Не новый, с локальным бронированием, машина быстрого реагирования - а старый, с брезентовым верхом. Около него - мужик в советской военной форме, автомат АКС-74У и жезл. Самый обычный, советский полосатый жезл гаишника.
- Совсем ох…и - сказал Шило, снимая ногу с педали газа - им то что здесь надо.
- Готовность! - напряженным голосом сказал Скворцов
- Ты чего…
- Движок не глуши!
Щелкнул предохранитель Стечкина
Мужик в форме был странным, но явно русским. Форма, довольно неаккуратно надетая, одна пуговица не застегнута, возможно, сорвана. Рожа красная - как из бани, глаза белые, как обширянные. Нор русский, в этом нет сомнений - Скворцов узнал бы духа. Из-под панамы - выбиваются совсем не по уставу длинные, белесые волосы. На севере Афганистана есть племена, в которых много светловолосых людей - наследие со времен Александра Македонского - но это был советский. И вид его и то, как он стоял и форма - все было советским.
- Старший лейтенант Сивцов, представился он - документы.
- Ты что, мужик, охренел? Варяг!
Слово «Варяг» было кодовым словом, означающим выполнение специального задания, оно менялось каждый месяц.
- Документики все же предъявите. Тут контра[Контрабандисты] должна идти.
- Тут… - начал Шило
Скворцов заметил движение боковым зрением - как тень мелькнула. Одновременно мужик
- начал вынимать руку из кармана.
- Вспышка!
В Афганистане на это слово все более - менее опытные реагировали на инстинктивном уровне, на уровне подсознания. Вспышка - значит, вспышка от выстрела реактивного гранатомета. В таком случае - любой водитель что есть дури давит на газ, стараясь сбить прицел снайпера и уйти от выстрела, учитывая что реактивная граната - не пуля - иногда это удается. Машина стояла на передаче, движок работал - и Шило инстинктивно втопил…
Жахнул выстрел, почти в упор. Скворцов почувствовал, как обожгло шею сзади…
Ранен?
На адреналине - он высунул руку со Стечкиным и выстрелил несколько раз подряд. В ответ - ударил автомат…
Баранец даже не сразу понял - что и как произошло.
На том, чтобы проверить документы и только потом стрелять - настоял именно он. Они не знали, на какой машине будут спецназовцы, но подозревали, что они будут явно не в советской военной форме. Стрелять по каждому встречному - сам потом и виноват будешь, тем более что они не были до конца уверены, что выбрали правильную позицию. Операция, подготовленная в спешке ничего кроме неприятностей не сулила. Поэтому - они договорились так, что Грешнов спрячется за машиной с автоматом, машину они поставят так, чтобы его не видно было с дороги. Сам Баранец встанет у дороги с жезлом. Советские привыкли ко всякому бреду, они остановятся и либо предъявят документы либо пошлют их на три всем известные. В любом случае станет понятнее - то или не то. Тогда Баранец улучит момент, выхватит Макаров из кармана и расстреляет и пассажира и водителя. Грешнов подстрахует на случай, если машина все же попытается прорваться.
Но все планы - пошли к черту. Два человека, афганская форма коммандос без знаков различия, бороды, белый пикап Тойота. Баранец до самого конца не был уверен, что это - то что они ищут, уж больно натурально выглядели эти двое - чистые афганцы. А они - заподозрили - таки неладное…
Он выхватил пистолет и выстрелил навскидку почти в одно мгновение с тем, как пассажир крикнул по-русски и машина - тронулась. Первая пуля попала… кажется в пассажира вторая - в стойку. Он выпустил третью и четвертую. Одна попала в задний борт пикапа, выбив искру, четвертая - в заднее стекло кабины. Длинной очередью из автомата ударил Грешнов - но машина продолжала разгоняться, чуть виляя…
- Попал!?
- Да!
- Кой… да, они уходят!
- Я попал!
- Б…! В машину!
Баранец прыгнул на заднее сидение, Грешнов был уже за рулем - и тут дало знать то, что они так поставили машину. Они ее поставили с тем расчетом, чтобы подъезжающим не был виден спрятавшийся за машиной стрелок - но теперь им требовалось развере6уться на сто двадцать градусов. А УАЗ с локальным бронированием - был перетяжеленным и то и дело скисал. А если колесо в песок попадет или в глубокую яму - вообще слезай. Приехали…
- Жми!
- Заглохни, с…а! Козел!
Грешнов изо всех сил давил на газ, машина разгонялась тяжело, передачи едва втыкались…
- Уйдет же. Уйдет!!
- Глохни, падаль! Пока я тебя не пристрелил как собаку!
Пикап впереди едва виднелся…
- Может позвонить…
- Да заткнешься ты…
Больше шестидесяти УАЗ не жал никак, стрелка температуры масла упрямо ползла к красной черте…
- Они сворачивают! П…ры, они сворачивают!
- Стреляй!
Баранец открыл тяжелую, неудобную бронированную дверь справа, сделал несколько выстрелов, пока из-за колдобины дверь не ударила по стволу автомата, сбив прицел. Последний выстрел пришелся черт знает куда.
- Попал?!
- Да!
- Х… ты попал!
Отворот на едва заметную проселочную дорогу, идущую неведомо куда и раньше использовавшуюся караванщиками - они едва не пролетели мимо в сгущающейся темноте. Машина сразу пошла тяжелее, скорость начала падать. Движок уже кипел…
Караванщики…
Грешнов остановил машину.
- Чего? Они же уйдут!
- Да заглохнешь ты, или нет, дубина!?
Грешнов выскочил из машины. Белого пикапа впереди - уже не было видно. Ублюдки побоялись выскакивать на трассу, может быть - решили, что впереди засада. А может
- еще почему. Как бы то ни было - японский пикап легко пройдет по песку, только давление в шинах приспустить, а бронированный УАЗ на первых метрах сядет - не вытащишь.
- П…ры!
Грешнов вернулся в машину, набросил гарнитуру рации, стал «ловить эфир» - он уже точно знал, что делать. Опасно, но другого выхода не было.
- Экран, Экран, прошу срочной связи, Экран, прошу срочной связи.
Его не было в списке позывных южного центра Экран, центра координации действий спецназа и авиации - но он знал, что и как сказать.
- Экран, неизвестной станции - спрыгнул с частоты! - пробился через помехи раздраженный голос
- Экран, у меня нет здесь позывного, работаю по коду Восток-555, повторяю, Восток-555.
Код Восток-555 был общеафганским кодом высшего приоритета, его знали очень немногие. Конечно, и резиденты КГБ с помощниками…
- Станция, вызывающая Экран, продолжайте.
- Нахожусь по пограничной зоне, восточнее Спинбулака. Выполняю специальное задание. Обстрелян духами. В настоящее время тергруппа прорвала заслон, уходит на запад - северо-запад, одиночная машина типа пикап, в кузове взрывчатка. Как понял?
- Станция, вызывающая Экран, вас понял.
- Экран, приказываю принять меры к уничтожению прорвавшихся моджахедов, задание высшего приоритета. Санкция по коду Восток-555, как понял.
- Станция, вызывающая Экран, вас понял. Перенаправляю Скорпион. Если вы в пограничной зоне - немедленно обозначьте себя, повторяю - немедленно обозначьте себя.
- Экран, вас понял…
- Сильно?
- Да нет… - Шило крепился, но было видно, что попало ему прилично. Пока непонятно, то ли пулей, то ли осколками стекла - но если в шею, то хрен редьки не слаще…
- Кой хер нет, дай помогу.
- Да отстань!
Машина уходила в пески.
- Отстали?
Скворцов посмотрел назад. Ему самому - досталось прилично, как доской сзади приложили…
- Не видно.
- Что за п…ры?
- Не знаю. Наши.
- Точно наши?
- Да точно, точно…
Скворцов взялся за рацию и тут…
Шило со всех сил нажал на тормоз. Так, что их обоих вперед шатнуло, только Скворцов приложился куда сильнее, потому что он не был пристегнут, а вот Шило - каким-то образом оказался пристегнут. Это при том, что в боевой обстановке, когда обстрел и экстренное покидание транспортного средства - возможно в каждую минуту. Скворцов, уже раненый и ошалевший - приложился до крови и прежде чем успел среагировать - Шило перегнулся, протянул руку, дернул за ручку двери и сильным толчком выпихнул своего командира наружу. Прежде чем Скворцов успел среагировать - машина уже тронулась!
- Э! Брат! Брат!
Машина уходила в пески.
- Ты чего!? Брат!
Он был так удивлен, что даже не разозлился, ни на секунду не подумал о предательстве. Черт, это же был Шило, с которым они ходили на ту сторону нитки, с которым они были советниками у Масуда и в Пакистане перебили больше сотни духов, с которым они попали в плен к духам и потом их вытащили, с которым они попали в группу спецназа, с которым они взорвали секретный пакистанский ядерный полигон и обеспечивали переправку в Пакистан ядерных мин. Наконец, с которым они… Шило мог предать его на каждом шагу, мог предать десятки и сотни раз до этого, мог просто сунуть ему в бок заточку, когда он отвернется. Он мог убить его столько раз, что сейчас то что произошло - его друг просто выпихнул его из машины - не укладывалось в голове.
- Ты чего, брат…
Нога подвернулась и он упал, сильно хряснувшись всем тело, даже не сгруппировавшись. Машина была так далеко, что он не слышал даже шума ее мотора.
- Ты чего, брат…
Но вместо этого - он услышал кое-что другое. Что-то среднее между раскатами грома и львиным рыком, грозный, жуткий, заставляющий вжаться в землю звук. Он поднял голову - как раз для того, чтобы увидеть, как с окончательно потемневшего неба ударила ослепительно яркая, прямая молния и разбилась где-то впереди, разбившись на тысячи огненных брызг…
Болело, саднило все тело - но сильнее всего болело что-то внутри. Тяжело было дышать. Тяжело было думать.
Тяжело было жить.
Как же ты, брат…
Усиленным бампером - пикап Симург снес ворота виллы, в которой находилось представительство ГРУ в городе. Несколько боевиков с автоматами бросились к двери. Один из них - дернул на ручку и… отлетел вместе с дверью и двумя своими сородичами, изрешеченный осколками МОН-50, установленной на растяжку. В вопросах безопасности - Джафар придерживался мнения писателя Уильяма Блейка - дорога крайностей приведет к храму мудрости.
- Аллах Акбар! - взвыли боевики и еще один - упал, прошитый автоматной очередью из окна.
- Дасти! - закричал кто-то - дасти![Граната (урду). В пакистанском приграничье урду-говорящих было полно, тем более возвращенцев из лагерей беженцев]
Маленькое стальное яблочко полетело через разбитое окно в комнату. Грохнуло - почти без огня и дыма. Автоматная очередь - свалила еще кого-то, сунувшегося в коридор
- А!!! Шайтан!
Джафар, голый по пояс, с босыми ногами - метнулся в крайнюю комнату меняя рожок в автомате на свежий, примотанный изолентой. Он прекрасно знал, что его ждет в плену, и сдаваться живым не собирался.
Дав еще очередь в коридор, чтобы не слишком лезли - он захлопнул дверь комнаты.
Пять секунд! Уже четыре!
Нащупав кольцо гранатного запала - он дернул и тут же отскочил за стол, который непонятно как прошел в дверь - добротное, массивное, советское, кондовое сооружение.
Громыхнуло - так что уши заложило. Больно дало по ушам, все маленькое помещение заполнилось пылью и дымом. Голова шла кругом…
Этот тайный ход для эвакуации он продумал заранее. Двери в дом сзади не было, значит, никто не будет ставить сюда людей, перекывать это место. На этом он и сыграет…
Несколько небольших саперных зарядов, вмурованных в стену еще при строительстве виллы, взрывная сеть и детонатор - стандартный гранатный запал…
Прежде чем пыль улеглась - босыми ногами по битому кирпичу, ничего не видя он рванулся вперед - как обложенный волк в дыру в цепи стрелков. Из дыры - пахнуло воздухом, чистым ночным пустынным воздухом, он знал, что почти вырвался. Несколько секунд, пока духи просекают что к чему - и он будет далеко…
Протиснувшись в образовавшееся отверстие, он выбрался из обложенного дома, сделал шаг, другой - свободен! И тут - длинная автоматная очередь на полрожка откуда-то слева - скосила его, бросая на землю.
Он пришел в себя от яркого света фонаря, светящего прямо в лицо. Больно не было, он не чувствовал боли, он вообще не чувствовал ничего ниже шеи. Было только досадно на то, что он так дешево купился.
И на то, что он так и не узнает - где допустил промах.
- Он? - спросил кто-то по-русски.
- У-у-у… шайтан!
Грохнул выстрел, прямо перед глазами просверкнула вспышка - и он навсегда ослеп…
Афганистан, борт Кандагар-Мазари-Шариф
01 июля 1988 года
Американцы совершили ошибку. Одну - но большую и привычную для них, они постоянно ее совершали. Когда к ним приходил русский, такой как этот полковник, про него никогда не говорили, что он совершил предательство, вообще - слово «предательство» в ЦРУ не употреблялось. Всегда использовалось выражение «выбрал свободу». Он выбрал свободу. А ошибка была в том, что они и в самом деле в это верили. Что полковник государственной безопасности Сергей Телятников, на совести которого были убийства своих же - раскаялся в том, что помогает в контрабанде наркотиков. Смешно
- но американцы верили, что так может быть. Иначе - они не были бы американцами…
На самом деле - Телятников был хоть и подонком - но в то же время профессионалом. Ни один дилетант не смог бы удержаться несколько лет в Кабульской резидентуре, где провал означает не высылку из страны - а ножом по горлу на каком-нибудь базаре. Или автоматную очередь с крутого горного склона. Свои действия - и действия возможных противников он просчитал с филигранной точностью. Он прекрасно знал систему и ее главный закон - дерьмо всегда стекает вниз. Его начальники выйдут из воды чистенькими, а его - вызовут в Москву и по дороге из аэропорта исполнят. Сделают под автомобильную катастрофу. Но он этого не хотел и видел единственную возможность - когда исполнять будут уже его начальников. Под сердечный приступ - партия и правительство понесло невосполнимую утрату…
Тьфу!
Существовала единственная возможность остаться в живых, спасти нажитое и еще остаться в наваре. Это перейти на сторону американцев и публично раскрыть все, что он знает о незаконных операциях КГБ - а он знал или слышал и о наркотиках в Европе и о наркотиках через Кубу и об алмазах из Африки, из Анголы, которые продавали выдавая за якутские, причем продавало не государство, а нечистоплотные личности. Он прекрасно понимал, что после перехода за ним пошлют спецназ, после окончания Высшей школы КГБ каждый из них подписал документ, в котором было указано, что предательство карается смертью, причем приговор может быть исполнен на территории любой страны. Но только в одном случае за ним никого не пошлют, дадут ему жить - это если его смерть послужит лучшим доказательством вины Советского союза в том, в чем он его обвинит. Только в этом случае - на коллегии КГБ стиснув зубы примут решение ничего не предпринимать и начнут заметать следы вместе с людьми, эти следы оставившими. Одиночки, конечно могут попытаться отомстить, но одиночки это не система и американцы легко защитят его от них.
Оставаться в Кабуле он намеревался не больше, чем сделает две вещи. Точнее - три. Первая выиграет несколько дней. Вторая - наберет как можно больше документов, с которыми он придет к американцам, от этого будет зависеть его выходное пособие, сумма денег, которую ему дадут американцы. Поскольку эти документы не потащишь с собой в мешке - их нужно отмикрофильмировать, и он, как глава резидентуры - вполне может отдать такой приказ и будет в своем праве. Обоснование…да хоть на случай экстренной эвакуации. Но все это потребует время - нельзя бросать на это всех и нельзя заниматься этим самому. И то и другое - вызовет подозрения.
Третье - он намеревался встретить партию наркотиков на границе, но не отправить ее дальше, по назначению - а перепродать в самом Кабуле. Он знал, кому именно, знал у кого есть нужные контакты и нужные суммы денег, кто заинтересуется этим. Даже с учетом того, что здесь наркотики стоили намного дешевле… чем скажем на улицах Парижа или Бонна, даже с учетом скидки - все равно он намеревался выручить на это не менее пятисот тысяч долларов США. Этот задел на будущее позволит ему уверенней чувствовать себя в переговорах с американцами и меньше зависеть от них в плане дальнейшей жизни. Он знал, что американской разведке деньги выделает Конгресс и делает это весьма скупо. Так что американцы не могут позволить себе потратить полмиллиона долларов даже на очень хорошего перебежчика.
Глупцы…
У него были вклады. Одно из преимуществ работы с афганцами, контактов с афганцами было в том, что афганцы имели свои общины по всему миру, даже в Австралии. Бывший король Афганистана Захир-Шар проживал в Европе и через людей, близких к королевской семье полковник разместил на счетах в банках ФРГ несколько сот тысяч долларов в различных валютах. Делать такое было смертельно опасно, если до контрразведки КГБ дойдет информация о наличии у резидента счетов в иностранном банке - это, считай, признание в предательстве. Продался Западу! Эти деньги были еще одной причиной того, что полковник решил не просто скрыться, перейти границу и раствориться в хаосе бывшего Пакистана - а перейти на сторону врага. Любой договор любой уговор здесь выполнялся только в том случае, если у каждой из сторон было достаточно сил обеспечить его исполнение. Пока полковник был в силе, пока он был резидентом КГБ в Кабуле, пока он был властен над жизнью и смертью родственников тех, кто держал его счета - договор выполнялся. Как только он стал бы беглецом - эти люди возблагодарили бы Аллаха, что послал им такое богатство.
Но полковник Телятников собирался обеспечить выполнение договоров и получить свои деньги с помощью своих новых друзей. С помощью ЦРУ США.
Из Кандагара - Телятников отправил своих людей на другой конец страны, в самый северный из крупных афганских городов - Мазари-Шариф. Город этот - был одним из самых безопасных в Афганистане, это была тыловая база Советской армии. Напротив - Термез, с его мостом, оттуда идет основной поток грузов. Дальше, в Мазари-Шарифе их переваливают с гражданских машин на военные, как советской так и афганской армии и вперед. Тоннель на перевале Саланг и прочие радости жизни ждут тебя. В середине восьмидесятых - водилы каждый рейс отмечали звездочкой на кабине, как истребители. Сейчас, с появлением бронированных кабин для Уралов, Камазов и Татр - стало потише, да и потери в рейсе теперь был ЧП, а не мрачной обыденностью. Но все равно - было весело. Обстрелы из РПГ, которым советская армия научилась противостоять - сменилась закладкой фугасов на дороге и одиночными снайперами…
Тут же, в Мазари-Шарифе был один из штабов погранвойск.
С начала восьмидесятых - Советский союз согласился, с целью высвободить афганские подразделения для охраны куда более опасной пакистанской границы - ввести в Афганистан пограничные войска, сведенные в маневренные группы и охранять границу с обеих сторон. Это были кадровые части погранвойск и подчинялись они, конечно же - не армии, а КГБ СССР.
О том, что с перевозками из Афганистана не все ладно - знали не только
«соответствующие органы» - слухи ходили даже в народе. Грешили на Черные тюльпаны
- самолеты, которые развозят тела погибших по городам и весям огромной страны. Якобы - гроба то запаянными бывают, и при досмотре их не вскрывают. Вот и везут в них - не чьи-то останки, а наркоту. Слухи ходили - недобрые, глухие слухи…
Только это и было - не более чем слухами. Посудите сами - слишком много людей имеет отношение к этим рейсам. В том числе - военнослужащие - срочники, которые в систему не вписались, и если они что-то увидели, то проболтаться, что сейчас, что потом - за ними ни разу не заржавеет. Сами самолеты делали остановки в различных городах страны, их маршруты постоянно менялись, гробы могли перепутать, как не раз и бывало. Да и… мало ли что кому придет в голову - обезумевшей от горя матери захочется в последний раз глянуть на сына, и…
Нет, так не было. Слишком много переменных величин, ни один профессионал не станет играть в игру, где много переменных величин, их количество всегда надо сводить к возможному минимуму. Одни и те же люди - на погрузке, на встрече груза, одни и те же борта, одни и те же маршруты полетов. Тогда вероятность провала намного меньше. Вояки… те конечно могли и в гробах. А потом - перешедшие в Пакистан солдаты всякие ужасы рассказывали. Сапоги, мать их, что с них взять, что голова, что котелок - звучит одинаково. А вот в КГБ были профессионалы. Даже Телятников - в первую очередь Телятников! - и тот был профессионалом.
А у погранвойск - была и собственная авиация.
Тут нужно правильно все понимать. Подавляющее большинство пограничников в Афганистане - честно исполняли свой долг. Да даже и пилоты, которые возили мешки с героином из Мазари-Шарифа в основном на Ош[А вы думаете, почему в Оше беспорядки начались? На Востоке беспорядки - часто способ прикрыть прохождение очень крупной партии наркотиков, отвлечь внимание властей] - не знали, что они везут. Секретный груз и все. В брезентовых опечатанных мешках - только попробуй открой. Служба раз и навсегда отучала задавать вопросы. Сдал - принял. Все!
До Мазари-Шарифа - Грешнов с Баранцом добрались самолетом афганских ВВС - лететь на советском не рискнули. В самолете они были единственными советскими - еще несколько нафаров с автоматами сопровождали увесистые тюки барахла. Правильно - в Кандагаре оптовые рынки этого добра, кто-то из авиаторов имевших доступ - решил оптом закупиться и перевезти в Термез, где продать все это перекупщикам в полтора раза дороже. Перекупщики толкнут это шурави - страна, создавшая ракеты, способные поразить цель, находящуюся на расстоянии и в десять тысяч километров от стартовой установки с КВО[Круговое вероятностное отклонение. Показатель точности попадания] в десяток метров, не могла удовлетворить спрос своих граждан на модные тряпки, на молодежную одежду, на женские платки, даже на презервативы! Самолет по документам
- явно совершает либо тренировочный полет, либо облетывается после регламента. На обратном пути - захватят товар, который очень ценят по всему Афганистану, и в Пакистане тоже ценят вне зависимости от национальной, этнокультурной и религиозной принадлежности.
Русскую водку.
Деньги пойдут полковникам - генералам, а экипаж - подработает тем, что захватил пару подозрительных русских за тысячу афганец с обоих. От ста пятидесяти кило лишнего груза самолет не упадет.
Так вот и жили…
Самолет гудел моторами, летели как на перине. Под задницей - тюки с барахлом, под тюками с барахлом - товар. Лети - не хочу…
Вот только на душе - неприятно. Тревожно - на душе.
- Слышь… - по-блатному сказал Грешнов
- Слышу.
- Чо-то мне все эти перипетии перестают нравиться.
Баранец презрительно хмыкнул
- Тебе думать вредно. Для здоровья.
- Нет, я серьезно. Чего это полкан своих валить вздумал, а?
- Тебя не спросил. Нам приказано, мы делаем.
- А если завтра и нас так? Надо чо-то делать!
Баранец ткнул напарника локтем вбок.
- Червяк уже сделал! Напомнить!?
Грешнов моментально осунулся, погрустнел. Первоначально - их вообще было четверо. Грешнов, он же Грех, Баранец, он же Бобер (на «Баран» могло прилететь в рыло), Черевицкий, он же Червяк и Бобриков, он же Бобер. Это не считая самого полковника, который полковником тогда не был. Червяка убили они вдвоем по приказу Телятникова. Тот совсем охамел - его устроили для вида на склад ГСМ, так он сначала начал налево топливо пускать, потом связался с моджахедами. Из-за лишнего рубля готов был удавиться, сам гад спекся и других мог подставить. Телятников приказал его казнить. Они и сделали - как будто нападение моджахедов. Червяк получил посмертно
«Красное знамя» и отправился на Родину в Черном Тюльпане. А деньги, которые он закрысил так и не нашли. Точнее, это полковник говорил, что не нашли, очень может быть что и нашли, да делиться кто-то ими не захотел. Тут дело темное: будешь нос совать и сам ляжешь. А Бобра убили люди генерала Птицына, был тут такой генерал, он потом на вертолете со своими людьми за кордон дернул. Про него разное говорили, кто - сбили при переходе границы, кто - остался у американцев и теперь консультирует их. Крутой мужик был! Как раз он то наркоту в гробах и тягал, только спецрейсами. Бобр его людям чем-то дорогу перешел - они его и убили. Отомстить не удалось, на верхах договорились, а их дело телячье - обосрался и стой. Правда потом - и этих бешеная собака покусала…
Может… все-таки толстяк прав? Химичит что-то полкан, ох химичит. Но если ему дорогу перейти - он такое сделает, ни один тяжеляк[Наемный убийца] такое не сделает. В Баграме камеры для духов, закроет, будет пытать. Потом с самолета сбросят. И сказать никто ничего не скажет, у него по этим де6лам никакой отчетности нет. Скажет - предатели были и все.
Хорошо, что в заветном месте блокнотик лежит. А там - все-все рейсы, до последнего. Где взяли, кому отдали, с кем полкан встречался. Кто по этим делам в Аэрофлоте банчит. Кто среди погранцов… таможенников…в совпосольстве. Но надо язык держать за зубами. Полкан узнает - все зубы болгаркой сточит за этот блокнотик…
- Ничего… проскочим… - примирительно сказал Баранец - и тут же снова взъелся - стрелял бы лучше! Чем думать! С десяти метров попасть не можешь!
- Чего с десяти метров! Я бы попал, если бы ты там не стоял! А потом они рванули! Я в них сто пудов попал!
- Да, потом до трассы считай, гнались!
Про то, что он сам, Баранец - не смог попасть из пистолета практически в упор - он предпочитал не думать и не помнить.
- Нормально я стреляю… - примирительно сказал Грешнов - просто это спецы попались. Они же с той стороны нитки шли, на Тойоте, как духи одетые. Волки еще те! Да и потом - все равно, далеко не ушли, с воздуха их разгрохали…
- Разгрохали! - передразнил напарника Баранец, и тут же мрачно дополнил - как бы нас с тобой не разгрохали…
Афганистан, Мазари-Шариф
01 июля 1988 года
Не заявленный в полетном плане борт приземлился в Мазари-Шарифе в разгар дня, когда температура под сорок и не продохнешь. Как раз перед кандагарским бортом, за час. К борту - моментально подогнали три бронированных Урала, прибывшие солдаты моментально перебросили в машины тонны полторы самого разного, в основном упакованного в бесформенные мешки снаряжения. Потом расселись сами. На них были синие десантные береты и десантная форма со всеми положенными знаками различия - но опытным глазом можно было понять - прибыл спецназ. Просто - нигде кроме спецназа официально не разрешено носить кроссовки вместо положенных сапог и полусапог. Когда один - два человека в отряде носят нештатную обувь - это еще куда ни шло. Но все…
Тяжело отдыхиваясь и рыча мощными двигателями, Уралы двинулись в путь, тяжело набирая ход. Дополнительная броня сказывалась: если на подмосковном полигоне было еще нормально - то тут они шли под сорок, пятьдесят, не больше - движки, даже с турбонаддувом не выдерживали сочетания огромного веса, разреженного воздуха и жары. Оказавшись в бронированных кузовах, спецназовцы привычно занялись своими делами - кто отхлебнул из фляжки, кто начал еще раз перебирать свои вещи, а кто-то
- достал карандаш, свернутый лист бумаги и начал играть в морской бой с соседом…
- Доброе утро, Афганистан… - с чувством сказал рано поседевший капитан - как же я тебя, б…ь ненавижу…
Товарищ Бек сидел не в кузове вместе с людьми, которых ему выделили, а в кабине головного грузовика. Оттуда - хоть что-то, но было видно через мутноватый триплекс. Ему надо было знать, где они находятся, чтобы в нужный момент остановить машину и выйти. Ехать до Баграма и Кабула - он не собирался: доедут и без него. У каждого комода[Командир отделения] был запечатанный пакет с инструкциями и документами…
Спецназ он решил взять с собой на всякий случай. Мало ли что. Если этот… Телятников и в самом деле на другую сторону работает и если у него и в самом деле здесь все схвачено - ему нужна будет собственная, преданная только ему и выполняющая только его приказы группа. Группа, которая откажется выполнять чужие приказы, даже если они будут от кого то намного старше званием его, Бека. Точнее - три группы, он пока не знал, где будет игра. Три ключевых города: столица, город Кабул, Джелалабад (если хочешь пулю в зад - поезжай в Джелалабад), город фронтира и Кандагар, на данный момент самый главный крупный и богатый город Афганистана. В каждом из них он разместит по одной группе, официально - в качестве инструкторов находившихся там учебных центров специального назначения. Пока нет работы - они и будут там инструкторами учебных центров. Спецназ только организуется, люди отовсюду: ДШБ, морская пехота, пограничники даже обычные сапоги есть. С людьми из группы А, у каждого из которых по две три командировки в горячие точки - позаниматься будет только полезно. Ну а если что…
И в оперативной деятельности - пригодятся люди. Группа А ведь комплектовалась не из военных, туда приходили люди с оперативных подразделений КГБ. Сама она формировалась в седьмом управлении - наружка, потому там было много людей с хорошим опытом наружного наблюдения, установлении подслушивающих устройств, установки данных на объект слежки. Были оперативники с опытом работы за рубежом из ПГУ.[Первое главное управление, внешняя разведка] Все они могут выполнять не только боевую, но и оперативную работу. А она будет… и немало ее будет.
Группа А - была личным резервом Председателя КГБ СССР. То, что ему выделили аж три отделения группы[Численность группы на тот момент - 230 человек. Проводилась работа по созданию девятнадцати региональных филиалов группы А, в каждом штат - четырнадцать бойцов, шесть штатных обеспечивающих - остальные обеспечивающие привлекались из местного УКГБ.] - свидетельствовало об особой важности операции.
Увидев знакомое здание, Бек коротко бросил
- Останови.
Водитель броневика, не раз перевозивший самых отмороженных советских солдат, таких как бойцы ДШБ - протянул руку, чтобы взять микрофон и передать бойцам в кузове, чтобы готовились к десантированию.
- Не нужно. Выйду один. Следовать по маршруту…
Водитель удивленно покосился на подозрительного монголоида. Все афганцы знали - кого перевозят в этих высоких, угловатых машинах, особой любви к таким не испытывали, несмотря на все красноречивые заверения в нерушимости советско-афганской дружбы. За дорогами все время следят, можно получить заточку в печень, и ста метров от машины не пройдя…
Но приказа есть приказ…
- Баран один, плановая остановка, норма…
Машины остановились. Монголоид - подхватил свою спортивную сумку с надписью Adidas, забросил край чалмы так, чтобы он закрывал нижнюю часть лица и ловко спрыгнул с бронемашины…
Монголоид был здесь своим. Он родился и вырос в таких же горах, только по ту сторону границы, и хоть учился в советской школе - всегда помнил, что он был из племени саваттаров и собирал имена и биографии людей своего рода и своего племени. Он не был военным и в КГБ, равно как и в Афганистан попал довольно случайно. Но теперь - он был одним из самых опасных людей, что по ту, что по эту сторону границы. Исламские экстремисты давно приговорили его к смерти и назначили за его голову награду в двести тысяч афганей - как за два подбитых советских танка или за десять - двенадцать убитых советских офицеров. Монголоид был недоволен этим обстоятельством - он не был тщеславен, но считал, что награда маловата. Пожадничали, сволочи. За того же Дубынина награда уже миллион. А он что - в штабе сидит…
Видно с деньгами напряженка. Американцы больше не дают.
Монголоид прошел некоторое расстояние, потом отошел к ближайшей стене, присел на корточки и стал ожесточенно чесаться, как делали это местные - вшивость до сих пор в Афганистане не была искоренена. Никто и не заметил, что, чешась, он поправил рукоять Стечкина - предохранитель снят, патрон в патроннике - и передал небольшое сообщение. Сообщение он передал азбукой Морзе с помощью специального передатчика - коробочки, размером с полторы пачки сигарет. Голосом эта штука передавать не позволяла, но азбукой Морзе - в пределах города вполне. А если операция и ретранслятор[Самолет-ретранслятор] висит - то куда угодно, по всему Афганистану. Накрученная на голову чалма позволяла отлично маскировать и приемную антенну повышенной дальности и маленький микрофон в ухе, а морзянку на слух воспринимать учили еще на первом курсе. По крайней мере - для координации действий специальных групп в городских условиях эта штука подходила на порядок лучше рации.
Если даже кто-то и видел, как подозрительный монголоид сошел с советской машины - то сейчас вряд ли кто-то нашел бы его. Маленький, внешне безобидный, в афганской одежде - этот человек прекрасно говорил на дари, знал таджикский и узбекский - и пробыл в Афганистане столько, что мог раствориться на улице афганского города в считанные секунды. Его никто не замечал, на него никто не обращал внимание. Он был таким же, как и все. Своим, среди своих.
Через некоторое время - на улице появилось такси. Относительно новый Москвич 2140 с квадратными фарами, бело-желтого цвета, как в кабульском такси. Монголоид встал корточек шагнул к дороге, поднял руку. Такси остановилось
- Ас салям алейкум - поздоровался монголоид, залезая в машину
- Ва алейкум ас салам… - отозвался водитель
Машина тронулась, водитель ударил по кнопке клаксона, чтобы отпугнуть сунувшегося под колеса бачу
- Как здоровье, Аслан? - спросил монголоид
- Не жалуюсь, товарищ Бек - ответил по-русски водитель такси - не ожидал вас здесь увидеть.
- А кого ожидал увидеть…
Водитель пожал плечами
- Не знаю. Многое переменилось…
- Главное не изменилось.
- Куда едем?
- По улицам пока покрути…
- Понял…
Таксист снова нажал на клаксон
- Машина твоя?
- Брата жены…
Товарищ Бек достал пакет, бросил на переднее сидение
- Купи себе свою, нехорошо на чужой.
Водитель нехорошо улыбнулся, это было видно во внутреннем зеркале.
- Власть может меняться. Но коммунисты - остаются.
- Да?
- Да. Ты думаешь, Масуд пришел - и все?
- А что?
Это было самым сложным. Американцам было бы проще. Американцы всегда платили деньги. Это было как проституция. Деньги на столике - все что нужно. Но с Советским союзом - было не так. Фанатикам - исламистам противостояли такие же фанатики - коммунисты. Те, кто готов был идти на смерть, на пытки. Те, кто отстаивал правоту своего пути в застенках Дауда - а потом и в застенках Амина. С ними одних денег было недостаточно.[А вы думаете, почему американцы так долго и страшно воюют в Афганистане? И почему даже самые верные части нового кабульского режима готовы в любой момент взбунтоваться, убить советников, броситься на улицы с криками Аллаху Акбар? СССР предлагал другую справедливость. Американцы - не предлагают никакой справедливости вообще.]
- Вот что, Аслан. Ты меня знаешь. Знаешь, сколько я времени тут провел. Можно справиться с ситуацией, когда есть одна - две - три банды. Но не в каждой уезде по банде.
- Значит, отступили? А как же - коммунисты не отступают?
Это было правдой. Как и то, что афганские коммунисты в бою часто стреляли поверх голов моджахедов - а те стреляли точно в цель. Знали… найдут, кто убил, никакие коммунистические лозунги тут не помогут, никакие оправдания о текущем моменте. А для некоторых - просто были чужие, а были свои - на другой стороне ствола. СВОИ - и это перевешивало все. Но и это сказать было нельзя. Оскорбишь агента, на работу можно больше не рассчитывать.
- Я здесь?
- Здесь - признал водитель
- Советские войска здесь?
- Здесь.
- Масуд сказал, что он будет строить социализм.
- Сказал то одно…
- Сказал или не сказал?
- Сказал.
- Сказал - заставим за слова отвечать. Надо будет - как Амина заставим.
Они пристроились за каким-то такси - крышка багажника была снята, в багажнике, спиной к движению сидели бородатые, из-под пол халатов торчали босые ноги. Было бы смешно - если бы не было так грустно. И страшно…
- На нем не меньше крови, чем на других бандитах.
- Что - мало бандитов привечали? Даже слово такое придумали - договорная банда. Было?
Аслан тяжело вздохнул
- Было…
- Воспринимай это как временное отступление. Настанет время - мы и в Пакистан свою правду понесем, вот увидишь.
- Правда? - воспрял бывший курсант особых учебных курсов спецназа
- Правда. Правда, Аслан. Потому что человеческая правда - она всегда одна. Это вранья - много. Но рано или поздно люди поймут, кто говорит им правду - землевладельцы, военщина - или такие же крестьяне и солдаты как они сами. Не могут не понять.
Аслан задумался. Потом сказал
- Вражья еще много.
- Знаю. Кто уцелел?
- Здесь - Самир. Земля тут у него. Немного, но своя. Жену купил.
- Ай, как нехорошо…
Аслан пожал плечами
- Как есть.
- Что припрятал?
- Здесь все держат… Кто что. Власть - она сегодня одна, а завтра…
- Нелегальные точки в городе есть?
- Есть…
- Составь список. У меня будет группа, отработаем адресно. Не слышу.
- Есть.
- Это первое. Теперь…
На переднее сидение плюхнулся еще один конверт.
- Купи что нужно. Себе, Самиру. Съезди в Кабул, посмотри - кто из наших где. Скажи
- начинаем работать.
- Есть.
- Третье. Про аэродром слышал?
- Что именно?
- Всё. Борта левые. Особенно за нитку.
Бек делал ставку - и вряд ли мог проиграть. В Афганистане самый строго охраняемый секрет становится известным всем. Но - всем своим.
- Есть кое-что. Борта левые. Как ты и говорил, рафик. Только не за нитку.
- А откуда?
- Из Кандагара. Транспортники с тряпьем.
- Наши?
Таксист усмехнулся
- Нет, наши, рафик…
Бек прикинул. В Ан-12 тряпья можно чуть ли не железнодорожный вагон загрузить. Кто и как их тут принимает… Аллаху весть. Потом - советские могут перегрузить, что нужно на свой транспортник - и за нитку. Никто из афганцев знать не будет.
- Сопровождающие советские на этих бортах есть?
- Иногда бывают.
- Как часто эти борта ходят?
- Когда как. Раз в неделю бывают. Как приходит - все торговцы к аэродрому бросаются. Здесь больше и нечем считай торговать…
Это что же за хрень такая - тряпье самолетами перевозить, да так что по цене оно дешевле перевезенного машинами. Такое может быть только в одном случае - если на этих бортах есть что-то, перевозка чего с лихвой покрывает любые издержки.
А это может быть только одно.
Как реализовать? Затесаться в толпу и проверить? Ага, приперся такой красивый - дурью не богат, бача? Тут же, у аэродрома и похоронят…
Но проверять надо.
- Кто такой Бах?
- Как кто… Он теперь здесь большой человек. Начальник местного Царандоя.
О как устроился! Молодчина! Это уметь надо! Товарищ Бах - это же бывший начальник пятого управления ХАД, по борьбе с бандитизмом. ХАД и Царандой - все время были на ножах, потому что ХАД это местный КГБ, а Царандой - местная милиция. Но пятый отдел ХАД - это… круче уже только советские спецы. И ненавидели их как…
А теперь в Царандой устроился.
И если так подумать… Человек считай, все время после революции на этой должности. Глава отдела по борьбе с бандитизмом - а бандитизма все больше и больше. Да… многое сейчас становится понятным.
- Где он живет?
- Вилла у него…
- На карте покажи…
Таксист смотрит на небольшую, сложенную в несколько раз очень подробную карту города. Потом показывает пальцем.
- Вот здесь. Ворота такой краской выкрашены, как самолеты.
- В тех краях - высади…
Отправляясь на встречу с доктором Бахом - Бек мало чего боялся. Это душманов в таких случаях надо бояться, они непредсказуемы. Если душмана загнать в угол - он может броситься с ножом на танк и плевать на последствия… прецеденты уже были. А тут… нет, тут такого не будет. В конце концов - мало ли от кого он пришел, мало ли кто знает, куда пошел товарищ Бек к кому. Если он пропал - придут сюда. А спрос в таких случаях серьезный, и безо всякого суда зачастую - тот, кто играется в такие игры, знает - что правосудие здесь совсем другое, тут начальство тебе и судья, и прокурор, а сослуживец, зачастую - палач. Нет, если что не так - его потом будут убивать. Через пару дней - где-нибудь под нападение моджахедов…
Бек неспешно прошелся по улице. Ага… вон машинка стоит… одна?
Похоже что и одна…
Он повернулся, прошел назад до ворот трижды постучал. Выглянул нафар, держа наготове автомат.
- Чего надо, пакир?[Нищий, оборванец (пушту)] Иди отсюда!
- Зови Баха - сказал Бек по-русски - скажи, товарищ Бек ждет…
Бах, за время, когда не стало народной власти, изменился и сильно.
Пока была народная власть - он держал имидж крутого парня. Черный кожаный плащ чуть ли не до пола, пугавший афганцев, автоматический Скорпион в подплечевой кобуре, ПМ и граната в кармане, короткая бородка. Сейчас - на нем был расшитый, подарочный халат, он прибавил не меньше тридцати килограммов. Но взгляд остался жестким, волевым, взгляд настоящего мужчины…
- Салам алейкум, дорогой - он развел руки для объятий по-русски - все воюешь?
- Жизнь заставляет, рафик. А ты изменился.
Бек заметил, что на слове рафик, товарищ - Бах немного поморщился
- А с меня хватит…
- Коммунисты не сдаются?
- А я и не сдался. Давай, рафик, за столом поговорим. Проходи в дом….
На столе были блюда, которых не могло бы быть, если бы Бек не имел больших и прочных контактов с ОКСВ, с кем-то в советском командовании. Например, сгущенка - для афганцев невиданное лакомство, тут тебе не СССР. Наверное - с этой сгущенки и раздался так…
Бек заметил, что стол был накрыт. Ждет кого-то?
- Ждешь кого-то, рафик? Если надо, я позже приду.
- Да какое там… жду… - Бах отлично говорил по-русски - обещали прийти… не придут уже… наверное. Родственников собирал.
- Кумовщинка - продолжал подначивать Бек
- Э… нет, вот тут ты не прав, рафик. Ты сам видишь, доверять никому нельзя. Доктор Наджиб… все про социализм говорил, а видишь, какая сволочь оказался. Никому посторонним нельзя доверять, рафик. А то сам видишь, как бывает. Чуть что - и голова с плеч.
- Сам то как уцелел.
- Как - как… Спрятали люди. Два дня лежал, гранату себе приготовил, пару раз думал
- все. Бомба рядом упала, чуть не засыпало меня совсем, до смерти. Ты же знаешь, рафик, меня бы нашли - голову бы отрезали, не простили бы. Ты не думай, товарищ Бек… и кому надо передай… я не уклонист какой-то там. Мне только с вами, с русскими по пути. Русские только для Афганистана добро и делают, я всегда это знал. Остальные… кто бандитов сюда приводит, кто лазурит добывать… нет, с этими нам не по пути.
- Да никто и не считает тебя уклонистом, рафик.
- Да? Это хорошо. А товарищ Наджиб… предатель он! Своими руками удавлю, только пусть попадется!
- Попадется…
- Давай, выпьем за это, рафик.
Не знает? Или прикидывается? Хорошо одно - водку пить мы их научили.
Выпили. Товарищ Бах вытер жирные губы…
- Вот так, рафик… за смерть всем нашим врагам.
- Много тут врагов то? - начал игру Бек
- Да хватает… недобитки всякие. Много попадается, кто китайцами одурачен. Приходят, говорят - у шурави неправильный социализм, а у Китая - правильный.
- А на аэродроме?
Бек смотрел в глаза Баху - но тот не отреагировал
- А что - на аэродроме.
- Рейсы какие-то левые.
Бах рассмеялся, как показалось - несколько наигранно.
- Это… Это, рафик, генералы чудят. На юге. По правилам надо самолеты как то облетывать… я там мало что в этом понимаю. А зачем самолету летать пустым, если чем его загрузить можно.
- Да, и смотря чем…
А вот тут Бах отреагировал.
- Ты о чем, рафик?
- Не так давно, у меня на родине операцию провели. Ты знаешь, откуда я родом?
- Ну да, из-за гор… На советской стороне.
- Вот-вот. Семь автоматов. Одна М16. Откуда они там взялись, а?
И снова - реакция была.
- Так ты хочешь сказать, рафик…
- Думай сам, Бах. Откуда оружие может быть левое. Только оттуда. Основной канал теперь там. А нам - совсем не надо, чтобы война отсюда к нам пошла.
- Вот сволочи! Да я их…
И по виду - не врет, собака!
Бек улыбнулся
- Ты - не горячись, рафик. Если сейчас их спугнуть… просто обождут и снова начнут. Ты ведь здесь главный по безопасности. Посмотри… что к чему. Людей внедри. Пусть посмотрят, что к чему, что везут.
- Все сделаю! У меня родственники есть, сам, лично задание дам.
- Только не засветись. Я в Кабуле буду. Ты мне чем поможешь - я тебе помогу, рафик.
- Рафик Бек! Все для тебя сделаю!
Выйдя из дома, рафик Бек неспешно побрел по дроге к центру города - еще один оборванец, не более того. От его взгляда не укрылось, как мимо прошел УАЗ с советскими военными номерами. В машине было двое, он не успел рассмотреть лица.
Неужели - они?
Он начал искать место - и нашел. В тенечке, и не видно особо. Присел, расстегнул сумку, которую запрятал на дороге перед тем, как идти в дом к Баху. Достал оттуда наушник на проводе, сунул в ухо. Другой конец провода был подсоединен к магнитофону Шарп, который мог и радио ловить. Повернул антенну, вытащил ее. Покрутил колесико настройки…
Есть!
- Вы что творите… - разговор шел по-русски
- Из Кабула тебе просили передать вот что - подчисти за собой. На пару месяцев надо все свернуть. Реши сам, кто тебе нужен, кто уже нет…
- У меня только что был человек! Из КГБ!
- Кто такой? - в голосе была угроза
- Бек!
- Какой к чертям Бек?! - уже второй голос. В комнате трое.
- Военный советник в Афганистане от КГБ! Он при советском посольстве работал! Занимался делами спецназа!
- Когда он у тебя был?
- Только что!
- И что ты ему сказал…
- Погоди… Маленький такой…
- Он!
- Стоять! Куда подорвался!? Свалил он уже давно. Только что был?
- Перед вами вышел… шайтан!
- Мы его по дороге видели…
Хреновое дело. Подрываться придется и быстро.
- Это неважно уже. Что ты ему сказал?
- Ничего! Я что - дурак?!
- Успокойся, эфенди. Ты не дурак. А он что тебе говорил?
- Говорил, тут оружием торгуют. На самолетах привозят. Потом через границу, к нему на родину! Говорит, у него автоматы там на родине изъяли.
- Чего… Это кто стволами банчит?
- Потом разберемся. И все? Про это не спрашивал?
- Нет, нет… Ни слова. Говорит, в Кабуле будет работать, ты мне поможешь, я тебе помогу. Так сказал!
- Мы тебе поможем эфенди, не переживай.
- А…
Падение тела. Выстрела не слышно совсем.
- Дверь!
- Держу!
Какие-то шорохи.
- Готов. Валим…
Убили.
Бек достал кассету, сунул в карман. Маханул через забор - слава Аллаху, собак тут нет.
Убили…
Исходя из того, что он понял - перед ним были матерые предатели и бандиты. Упустить он их не имел права, даже с риском для жизни.
Он оглянулся - вправо, влево. Хвала Аллаху - груда самодельного кирпича. Бросился туда.
Гул автомобильного мотора. Идущий по дороге УАЗ. Лицо водителя он запомнил на всю жизнь. Твари…
Когда надсадный звук мотора растаял в жаркой тиши афганского дня - он собирался перепрыгнуть через забор. Услышал шорох, обернулся. Подросток - маленький, босой.
- Салам, бача…
- Салам, эфенди… - неуверенно сказал подросток.
Бек подмигнул ему и прыгнул через забор. Побежал по улице. До валить из города… убили начальника Царандоя. Будут искать всех чужих и разбираться не будут…
Ему повезло. Он поймал машину Афсотра.[АФгано-СОветский ТРанспорт, АФСОТР] Молодой усатый водила, колесящий по афганским дорогам на стареньком КамАЗе за пару пачек сигарет и пятьдесят афганей согласился отвезти его до Кабула…
Афганистан, Кабул
Розовый дом
02 июля 1988 года
Два человека, просто одетых, один и вообще по виду афганец - хазареец сидели в пыльной, пропахшей оружейной смазкой и сталью (сталь пахнет, если ее много, не верьте, кто говорит, что нет) и листали подшитые папки, попеременно чихая от поднимающейся от папок очень вредной бумажной пыли…
Как опознать человека из КГБ. Резидентура в Кабуле сидит в здании совпосольства, там всем и про все известно. И каждый второй - стучит на каждого первого. Прийти и спросить - а нет ли у вас тут такого мужика с такими и такими приметами? А зачем он вам собственно нужен, товарищ? А так, для общего развития.
Ага-ага. Щаз-з-з…Ищите дураков.
Бек думал два часа и наконец придумал. Дело в том, что в Афганистане была проблема с личным оружием. Нет… как бы на базаре то его полно было, он сам купил только что для обеспечения деятельности нелегальной оперативно-боевой группы. Но и таскаться с таким по Кабулу день за днем как бэ… чревато. И тогда - путь прямиком к военным. У КГБ конечно своя масленица, но большей частью идут к военным.
Военные распределяют как легальные, так и нелегальные стволы. Нелегальные - это с операций, привозят, изъятыши из Царандоя. Есть коллекция- туда отбирают все необычные или явно западные, фабричного изготовления образцы, чтобы отправить в Союз на изучение. Есть просто запас как у каждого запасливого кладовщика. Если к примеру кто-то хочет пистолет для дражайшей супруги, чтобы не боялась по Кабулу шляться, такса - в пересчете на два-три литра спирта. Если подонки получали пистолеты как раз так - значит, в пролете, ничего не узнаем. Но если резидентура КГБ официально затребовала табельное для своих людей - должны остаться карточки учета.
С фотографиями…
Вот и сидят двое, в полуподвальной комнате Розового дома, один на рассохшемся стуле, другой - на сложенных стопкой папках. Листают, глотают бумажную пыль, чихают…
- Стоп! Этот!
- Захарчук Павел Борисович, подполковник милиции, военный советник, прикреплен к Царандою провинции Балх. В должности военного советника с восемьдесят третьего года… - монотонно докладывает Бек.
Один из двоих офицеров, сидящих за столом присвистывает. На нем - простая, однотонная, немаркая форма необычного для Советской армии фасона без знаков различия.
- Здорово. Это кто это ему так ворожил?
О чем речь - всем понятно. В Афганистане на непыльную должность советника Царандоя в провинции Балх должна очередь стоять. Город то почти тыловой, это тебе не Кандагар, не Джелалабад с их беспределами. Это еще военный советник… мог несколько раз продлиться. А вот у МВД количество советнических мест со всеми их благами, зарплатой в чеках и т.д. - ограничено. Простой человек никак не мог удержаться на таком месте пять лет.
А если удержался - значит, есть повод присмотреться…
- Баранец Степан Валерьевич, майор государственной безопасности, резидентура в Кабуле, советник посольства СССР по безопасности.
- Твою мать… - снова не сдерживается военный
Второй молчит
- Что ты от нас хочешь? - спрашивает первый военный.
- Немногого, товарищи. Эти люди должны быть взяты под особый контроль. Равно как и база в Мазари-Шарифе. Особое внимание - направлениям Кандагар, Заболь, Пактика. Есть основания считать, что где-то там проходит путь нелегальной доставки наркотиков на территорию Республики Афганистан с последующей их контрабандной доставкой на территорию СССР.
- Как вы это себе представляете?
- Обычно. Особое внимание появлению данных людей в приграничной зоне, в пунктах временной дислокации советских войск…
Когда за подозрительным монголоидом закрывается дверь, офицер в форме без знаков различия заковыристо выругался
- Б… это КГБ… в хвост и в гриву. У них разборки меж собой, а дерьмо на нас…
- Товарищ половник, прикажете составить радиограмму?
- Давай. По указанным провинциям. Шифром.
- Есть! Разрешите идти! - вскакивает второй военный.
- Иди. Дверь закрой.
Когда за вторым военным закрывается дверь - первый, выругавшись еще круче, рывком дергает на себя верхний ящик стола. Там - пистолет АПБ и японская радиостанция. Альтернативная связь - он подозревал, что телефонную связь внутри здания и слушают и пишут.
- Сентябрь! Сентябрь, мать твою! - гремит командирский рык.
- На приеме!
- Через тебя сейчас хазареец пойдет! Задержать… доставить… только вежливо, кости не ломать! А то он сам вам сломает! И без лишних…
Через несколько минут - в кабинете с независимым видом появляется товарищ Бек. Следом суется сержант, с кривым от боли лицом.
- Товарищ полковник… доставил…
Полковник вздыхает
- Это еще спорный вопрос, кто кого доставил. Сгинь с глаз… попроси, чтобы подменили, врачихе покажись.
- Есть!
Дверь закрывается
- Нормально не можете? - спрашивает Бек
Полковник пожимает плечами
- Да не получается нормально… Видишь… какие.
Бек хозяину этого кабинета хорошо известен. С давних еще времен… с восемьдесят третьего…
- Вот что. Ты моего, б… зама запомнил?
- Запомнил.
- Так вот, ты сейчас по уши в г…е. Его ко мне подсадили… контора глубокого бурения… стучит, падаль. За квартиру продался в Москве, гаденыш. И как раз в совпосольство бегает… видимо, там приспособился стучать. Так что если ты что делать планировал - можешь все в унитаз слить. Если потерь не хочешь.
Бек тяжело вздыхает.
- Да… придется, наверное…
Полковник пристально смотрит на него. Потом лицо его начинает медленно багроветь от гнева. Бек многозначительно обводит глазами кабинет поверху и прижимает палец к губам.
Игра продолжается…
Афганистан, Кабул
03 июля 1988 года
В Кабуле - для них ничего не изменилось. За исключением одного - денег. Если раньше деньги на оперативные расходы выделялись скупо - то теперь товарищ Бек перед отправкой даже лишнего, на его взгляд получил. Но… денег как и патронов много не бывает.
Товарищ Бек готовился выполнять разведывательно-диверсионную работу в капиталистических странах - и к оперативной разработке подозрительной группы военных он подошел примерно так же, как он подошел бы к работе в чужой и враждебной стране. Прежде всего - он легализовался сам и легализовал свою группу. Сам - как слесарь-сантехник совпосольства, группа - сдала аттестаты в Экран-2[Полевой штаб сил специального назначения. Экран-1 - Баграм, Экран-2 - Кабул, Экран-3 - Кандагар.] и получила предписание прибыть в учебный центр сил специального назначения под Кабулом. Товарищ Бек знал там кое-кого - и за один и пять литра спирта, переправленных сюда в бутылках Московского завода шампанских вин - договорился с командиром центра, что он его людей сильно напрягать не будет и Бек сможет располагать ими в любое нужное ему время. Договорились так: группа двенадцать человек. Четверо ведут занятия, четверо помогают Беку, четверо отдыхают.
Затем товарищ Бек потратил часть из имеющихся у него денег, чтобы снять две виллы в разных районах города. Еще одну виллу он захватил самовольно и точно так же самовольно он захватил пустую квартиру в городке советников, которая никому не принадлежала. Возможно, эти точки потребуются в работе, а возможно - и нет.
Затем, на базаре он купил машину - вполне приличный Симург. Вторую машину - Ниву - ему продал коррумпированный сотрудник представительства Мосэнерго, которое занималось ремонтом системы энергоснабжения Кабула. По документам - она проходила как расстрелянная моджахедами, а на самом деле - была целехонька. Вероятно, энергетик поопасался бы продавать машину советскому - а вдруг стуканет в милицию или КГБ - но узкоглазый, бойко лопочущий на дари незнакомец с пачкой афганец подозрений не вызвал.
Самому Беку тоже полагалась машина и тоже белая Нива - но ее использовать в оперативной работе было нельзя и сам факт того, что ему сразу предложили машину - вызвал у него серьезные подозрения. Мало ли - вдруг прилепили маяк и это - игра противостоящей ему группировки. Потому он загнал эту машину на стоянку в советническом городке, неподалеку от захваченной им квартиры и решил, что воспользуется он ей только в крайнем случае.
Последним, что надо было купить - было оружие. У них было штатное - но штатным не со всех случаях модно было пользоваться. Поэтому товарищ Бек съездил на базар и у знакомых дельцов купил два АКМ, два АКМС, один АКС-74У, один АКС-74, один АК-74, два РПК, один ПК, одну М16. непонятно как тут оказавшуюся, две СВД и двенадцать пистолетов самых разных моделей. Двенадцать, а не тринадцать - потому что у него пистолет был, даже два. Оба внештатные, нигде не зарегистрированные и за ним не числящиеся. А автомат ему не был нужен. Все это оружие - он развез по тайникам, оборудованных на подготовленных им точках. Патроны к этому ко всему - он получил в достаточном количестве в учебном центре спецназначения, расплатившись еще двумя бутылками «шампанского».
Вдобавок - ему подфартило. Катаясь на такси по Кабулу, чтобы уяснить, что к чему, что теперь где, какие здания разрушены, какие нет, где проходы открыты, где нет, где советские посты, где афганские, кто и как патрулирует город - он натолкнулся на своего старого знакомого, которого учил в восемьдесят третьем во время второй своей спецкомандировки в Афганистан. Сейчас - бывший боец афганских коммандос, с военно-учетной специальностью «командир разведывательно-диверсионной группы» - гонял на такси по Кабулу. Он вышел на него совершенно случайно: катаясь по городу, он не брал машину на час, на два, тем более на весь день: ехал от точки до точки, выходил, прогуливался по окрестностям, потом брал другую машину и ехал дальше. И вот, у одного из базаров - сев в машину он услышал знакомый голос…
Сейчас, они с Салимом - сидели в его машине как раз у рынка, у того, где они встретились. И ждали человека…
Любое расследование надо с чего-то начинать. Бек просил, чтобы ему в группу выделили опытного оперативника-разыскника - но ему отказались. Теперь, ему приходилось вспоминать собственные, весьма невеликие навыки оперативно-розыскной работы, которые он приобрел в первые годы работы в КГБ - оперуполномоченным в сельском районе Киргизии. Эти навыки не были так уж бесполезны здесь - скорей наоборот. Оперативник, привыкший работать в больших городах, тем более в капстранах - здесь почувствовал бы себя совсем неуютно, ведь Кабул был чудовищно разросшейся деревней, кишлаком, даже то, что было построено городского здесь - в основном было разрушено несколько месяцев назад. А вот Беку - все здесь было привычно…
Он представлял противостоящую ему группу - а данные на нее были весьма скудную - как некую небольшую группу. Команду. Скорее всего - работающую давно, спаянную совместно пролитой кровью. Не своей, конечно же, чужой. Они понимают, что в случае раскрытия им всем светит вышка - так что завербовать кого-то - задача совершенно нереальная. Просто раскрутить на стук - тоже, даже и без протокола. Но у них - была одна уязвимая точка, по которой он и решил ударить. Дело в том, что такие группы должны иметь очень малую численность. С каждым лишним человеком возникает серьезная опасность того, что новый человек проговорится, раскается, просто допустит ошибку. И в то же время - масштабные операции - требуют привлечения большого числа людей. Вывод из этого может быть один: большинство используется втемную, они сами не понимают, что делают. В армии это легко: подай, принеси, пошел вон, исполнять твою мать, молча. Но о чем-то они должны догадываться, а кое-кого - должна мучить совесть. Вот из них как раз - и получатся отличные осведомители. Не агенты, для агентов надо немного ругой уровень внедрения - но
рассказать компетентным органам, кто, куда и на чем летал, сколько там был, чего оттуда привез - в принципе, возможно…
Но это первый вариант. А второй…
Бек, как и всякий оперативник, имел два варианта работы. Даже… наверное три, получается. Первый - обычный, оперативный сбор информации, о чем сказано выше. Второй - используя информацию, полученную от доктора Бахи в Мазари-Шарифе, он намеревался обозначить свою активность и пугнуть подозреваемых. Пугнуть - способ, применявшийся еще СМЕРШем. Например - безо всяких оснований вызвать на допрос соседа подозреваемого, расспросить его о соседях и посмотреть - а что подозреваемый будет делать. Невиновному человеку пугаться нечего. А вот виновный - задергается, попытается выйти на сообщников, уничтожить улики, просто сбежать. Тут то его и брать можно.
Третий вариант - ложная цель. Бек намеревался раскрыть себя и дать понять, что его интересует совсем не то, что его интересует на самом деле. Не взрыв в Баграме, не возможное предательство - а незаконные действия резидентуры. Строительство тайной тюрьмы, хватание людей, даже подозреваемых, бессудное их содержание, пытки - все это чревато. Нет, приказ такой, конечно же, кто-то дал. Но дал его «на ухо». И эта группа, засевшая в местной резидентуре - понимает, что в случае чего начальство их же и подставит. Незаконные, больше похожие на методы латиноамериканских диктаторов, юаровских расистов и палачей - чреваты сроком, а то и вышкой. Если группа поймет, что на нее выходят, но выходят с другой стороны - она попробует заблокировать информацию. Вполне возможно - незаконными методами. И вот тут то - появится формальный повод для ареста. А когда человек в камере и неважно, по какому обвинению - считай, дело уже сделано…
Побочное поручение, мать твою…
- Идет - ровным голосом сказал Алим
Они увидели советского офицера - среднего роста, с короткими усиками, в старой, поношенной форме без знаков различия - так одеваются здесь советские офицеры, которые не хотят тратить деньги на одежду, копят валюту и чеки. В руке - он нес большую сумку, из нее торчала зелень. Настоящая, свежая, не такая чахлая как в московских магазинах…
- Он?
Алим попросил таксистов - и они на какое-то время свалили отсюда. Бывший диверсант среди кабульских бомбил был в авторитете.
- Он…
Майор госбезопасности - раздраженно огляделся. Было только одно такси, вдобавок на переднем сидении кто-то сидел. Будь другие - он никогда бы не сел в это. Но два года пребывания в Кабуле - притупили бдительность.
И он направился к такси…
Сидевший на переднем пассажирском человек - видимо, соплеменник таксиста - проворно вылез из машины, чтобы не лишать своего соплеменника заработка. Майор запомнил его как хазарейца - узкие глаза, продубленная ветром кожа. Все было так привычно, так обыденно - что потом он не смог дать описание этого хазарейца. Хазареец проворно отступил, что-то проговорив на каком-то незнакомом наречье, скорее всего какой-то местный северный диалект дари, который он не знал. Майор открыл дверь, забросил начал садиться в машину… и тут сзади что-то треснуло, и его пронзила такая мучительная боль, что в глазах потемнело. Он хотел вскрикнуть - и не смог…
Майор пришел в себя в каком-то кабинете, бедно обставленном, чистеньком. С лампой на столе - это признак цивилизованности, один из признаков здесь. И с решетками на окнах. Он попытался дернуться, встать - и обнаружил, что стул прикован к полу, а сам он - прикован обеими руками наручниками к стулу.
Он начал дергаться, шипеть и материться. Потом заорал: «Выпустите меня!» - но ему, конечно же, никто не ответил…
- Нервничает…
Нормальной аппаратуры не было - поэтому приходилось смотреть в глазок, оборудованный в двери. Когда то здесь было местное отделение Царандоя, а сейчас - пока ничего не было.
- Нервничает…
Бек отошел в сторону, отозвал Алима. Они зашли в соседний кабинет, пустой, с проломом лот гранатометного выстрела в стене. Под ногами похрустывал ломаный кирпич, в воздухе, в луче солнечного света плавали пылинки.
- Что здесь происходит? - требовательно спросил Бек - кто и за что хватает людей? Что за пыточные камеры? Что за беспредел?
Алим отвел глаза.
- Алим, тварей бывает много - не отступил Бек - но я не из них. Я служу в армии не для этого беспредела. Я коммунист и ты коммунист. Нельзя терпеть такое.
И Алим решился. Вот в этом - была сила Советского союза, сила, которую не могли постичь Соединенные штаты Америки. Когда Соединенные штаты говорили «пусть он сукин сын, но он наш сукин сын» - советские стояли за правду. Не всегда, не все, сама правда не всегда понималась одинаково - но стояли. И если американцы сами посылали в Сальвадор военных советников, готовить антитеррористические батальоны (фактически эскадроны смерти) и потом этим советники участвовали в карательных акциях - то представить советского военного советника, отдающего приказ сжечь деревню вместе с местными жителями - было невозможно.
Алим понимал, что сейчас - он вступает на очень опасную тропу. Что сорвались очень многие. Что он выступает против людей, распоряжающихся жизнью и смертью в Кабуле. Но он был коммунист. И товарищ Бек был коммунист. И это кое-что значило…
- Много чего плохого происходит, рафик - печально сказал он - я сам там не был, говорить не могу. Тот, кто был - уже ничего не скажет. Но я точно знаю, что после того, как душманы попытались взорвать автобус с детьми - ваши начали похищать людей. Люди пропадают и никто не знает - куда.
- Не знают…
Алим отвел взгляд
- Говори. Мне это нравится не больше, чем тебе.
- Знаешь, что такое «десант», рафик?
Бек понял мгновенно. Во времена Амина придумали, как избавляться от неугодных заключенных. Причем массово и относительно чисто. Расстрел не такой простой вид казни, как кажется. Нужна команда палачей, нужна охрана. Нужно тихое место, потому что выстрелы слышно и они привлекают внимание. Много крови. Потом тела надо вывозить, закапывать, копать могилы. А потом - кто-то может раскопать могилы и тебя обвинят.
Тогда и придумали десант. Заключенных грузят в транспортный самолет, он поднимается в воздух и где-нибудь над Гиндукушем открывает люк. И все! Так разом можно избавиться от пятидесяти - шестидесяти человек и никто ничего не узнает.
- И что?
- Теперь это шурави делают.
- Кто сказал?
- Да все знают.
В Афганистане большего и не надо. Не важно, что происходит, важно - о чем говорят.
- С душманами?
- Если бы. И с теми, кто не согласен.
- Кто делает?
- Шурави делают, рафик. Кто же еще.
- Кто именно? - настаивал Бек - шурави понятие растяжимое.
- Что?
Афганец просто не понял.
- Вот смотри. Я - шурави. И они - шурави. Кто конкретно из нас? Говори точнее.
- Да так и не скажешь…
- А показать - можешь? Или привести людей, которые покажут, что такое было.
Афганец отвел глаза
- Люди боятся…
- Какие же вы тогда коммунисты? - упрекнул Бек - если так боитесь…
Афганец посмотрел прямо в глаза русскому. Боль, гнев, стыд - были в этом взгляде.
- Хорошо, рафик… - сказал афганец - я найду людей. Они скажут - правду…
- Ты сказал. Теперь пошли - этого колоть.
Хлопнула дверь. Вошли двое. Один - точно афганец, второй - мутный какой-то. С блокнотиком, падаль. Этот второй главный - потому что он отдал команду на каком-то языке, не на дари и не на пушту. И первый - выдернул кляп из рта шурави, отчего его чуть не вырвало.
- Вы… вы что себе позволяете?!
Грешнов как чувствовал - Царандой. Его было не провести.
- Я майор афганской армии Хашим и буду вас допрашивать. Я знаю русский язык, потому что учился у вас.
Грешнов презрительно усмехнулся
- Ты, чурка, рожей не вышел, чтобы меня допрашивать. Развяжи, тогда договоримся. Ты знаешь, на кого я работаю?
Тем временем - первый, красный от натуги - втащил в помещение автомобильный аккумулятор (сняли с машины, а больше и взять было негде). Принялся ладить к нему толстые, с обмотанной советской черной изолентой рукоятками провода.
- Э… вы чо? Ох…и?
- Не далее как вчера вы в Мазари-Шарифе убили начальника Царандоя, товарища Баха. С кем из бандлидеров вы состоите на связи, какие еще действия совершили для дискредитации Апрельской революции?
Мстители - промелькнуло в голове!
- Я советский! Вы что - того?
Мстители - никогда не трогали советских, они были как бы высшей силой. С предателями революции они разбирались, но только внутри афганского общества. Советские были неприкосновенны…
- Тем серьезнее ваша вина, рафик.
- Да вы что ох…ли? Вы что мне горбатого лепите, не убивал я никого!
Вместо ответа - подозрительный монголоид - достал небольшой магнитофон, нажал на клавишу воспроизведения. Грешнов побелел.
- Ты… Ты…
- Мы знаем больше, чем вам кажется.
Монголоид подошел ближе
- Вот что, рафик. Мне это нравится не больше, чем тебе. Но у меня - приказ.
Грешнов скосил глаза на того, с аккумулятором. Тот стоял как чурка - наверное не знает русский. Не понимает, о чем говорят.
Грешнов перевел взгляд на монголоида. Тот едва заметно кивнул.
- Пошел ты в ж… со своим приказом, понял? А это… эту пленку ты у меня еще на ужин съешь…чурка.
Второй раз - монголоид появился один. Допрос прервали, он так ничего и не сказал Этого урода с аккумулятором не было… отошел - видимо.
Сначала - едва слышно стукнуло в дверь. Грешнов подошел к двери, открылся глазок, внутрь камеры всунули сначала бумагу, потом карандаш.
Понятное дело…
Грешнов долго не раздумывал - написал фамилию полковника Телятникова, два телефона советского посольства и слово «пятьдесят тысяч афгани». Нарисовал свою подпись - Телятников ее знал, это доказательство того, что записка не сфабрикована. Передал записку назад. Не пойми как это получилось…кто-то из афганцев играет свою игру, и не из низшего эшелона. Видимо после гибели Наджибуллы развернулись позиционные бои за его место в оппозиции, за влияние и за каналы, которые он держал. Телятников разберется, тут нет вопросов. Кто это затеял - тот умрет. Но сначала - он вытащит отсюда его…
Афганцы, гниды. И нашим и вашим… а он отдуваться за все это должен.
Подмосковье
Солнцевский РОВД
30 июня 1988 года
- Фамилия
Угрюмый, нагловатого вида пацан с засохшей у носа кровавой соплей молчал, вызывающе смотря на заполняющего протокол капитана милиции.
Капитан посмотрел на выделывающегося малолетку. Резко, сильно шваркнул журналом по столу…
- Фамилия!
Здоровяк молчал
- Не хочешь по хорошему, да? Ладно… Щас… с вами со всеми тут разберутся, гавриками…
Кнопка вызова видимо была под столом - дверь открылась, на пороге появились двое ражих ментов, вместо дубинок у них были резиновые шланги
- Забирайте этого…
- Ий-есть!
Сержант рванул подростка за плечо
- Встал!
Подросток, вставая, умудрился пнуть стол за которым сидел допрашивающий его майор так, что все полетело в разные стороны.
- Ах ты с-с-сука!
Один из сержантов перепоясал подростка резиновым шлангом, тот извернулся и ударил второго в лицо. Тот охнул, первый сержант уже не опасаясь, что останутся следы, хлестанул малолетку по голове, потом еще раз. Второй, озверев, размашисто, как в деревенской драке хрястнул в лицо, подросток полетел на стол, ломая и снося то, что там еще оставалось.
- Э, э, э! Вы что делаете дятлы! Пошли вон отсюда! Вы что себе позволяете!?
- Извините, тащ капитан. А ну, пошли, с…а!
Подростка подняли, надели наручники и потащили к двери.
- Ничо… Ща ты у нас запоешь голубем…
- Петухом… ха-ха-ха…
Попавший на пути - на лестничной клетке ковыляющий в совет по делам ветеранов, дядя Паша - посторонившись, чтобы дать ход, укоризненно покачал головой
- Вы чего делаете, обормоты? А если прокурор? Сядете же.
- Извините, Пал Ефстафьевич. Он на дознавателя напал, сучонок. Молчит как партизан.
- На дознавателя…
Старик пожевал тонкими, сухими губами
- А дознаватель то кто?
- Да Грицюк… у него не понос так судорога…
Один из сержантов недобро посмотрел на другого - язык следовало держать за зубами. У стен есть уши, а у Грицюка характер мелочный и злопамятный. И весь беспредел как с гуся вода. Говорят. В ГУВД то ли сват, то ли брат, то ли тесть…
- Извините, товарищ полковник.
- Да ничего…
Начинающего бандита спустили в пердельник - место жуткое, воняющее карболкой, блевотиной, потом и страхом. Потащили по коридору, камеры были полные - только разогнали разборку. Беспредел уже на всю катушку шел, грабили в городе, ездили в Москву. Проломленная голова - не повод для знакомства…
- Менты казлы! - визгливо крикнул кто-то, во втором слове делая ударение именно на
«а»
- Хавло закрой!
Мент саданул ботинком по решеткам и сделал это зря - тут же забарабанили по всем
- С…и! Выпустите, с…и!
- Витьку плохо!
- Гады, один на один слабо!?
Менты открыли нужную камеру, втолкнули туда подозреваемого и зашли следом…
Подполковник шаркающей, старческой походкой - он до сих пор бегал по пять километров по утрам, но здесь привычно играл роль - шел по длинному коридору, присматриваясь. Вообще то он пришел узнать насчет продуктовых заказов - ему, как ветерану органов положено, но раз уж такое дело. Решил пройтись, посмотреть, что к чему, кто работает, кого вышибли, кого уже посадили. Последний раз - он был здесь больше года назад, то прекрасно помнил, кто где сидит.
Держа наготове ветеранское удостоверение, сунулся в одну из комнат, где сидели инспектора по делам несовершеннолетних. Знал, что найдет одну - двух, все остальные на территории. Молодые девчонки и усталые тетки, а суть одна. Бабы пытаются будущих мужиков воспитывать. Что в школе, что здесь. И вот результат…
Инспекторша была одна. Полноватая, с нездоровой кожей, она писала что-то в журнале. Устало глянула на вошедшего.
- Вам кого?
- Мне бы позвонить, доченька. Телефон то работает?
Инспекторша разглядела удостоверение…
- Через девятку.
- Вот спасибо…
Как только инспекторша вышла - с полковником, даже ветераном шутки плохи - с ветераном мгновенно, случилась какая-то, видимая только опытному глазу метаморфоза. Рука с удостоверением перестала мелко подрагивать, приобретя свойственную профессиональным стрелкам каменную крепость, взгляд вдруг сфокусировался, стал жестким и острым, метнулся по кабинету, отмечая нужное. Решетка на окне, приварена к вбитым в бетон штырям - ерунда, раз к каркасу не привалена, только так вылетит, если что. Маленькие белые коробочки датчиков, реагирующие на разбитие стекла - бритовка, уверенная рука и все дела. Сейф, точнее железный шкаф, прикрытый и ключ торчит - совсем охерели, раньше за такое и из органов долой. Четыре стола, старых, сделанных в какой-то колонии, лампа с разбитым абажуром, четыре гражданских телефона с дисковыми цифронабирателями - если знаешь номер, то можно выйти в закрытую сеть, хотя наверное поменяли уже. На стене - плакат, какой-то киногерой, полуголый, тьфу! Дверь прикрыта, опасности нет
- он почувствовал бы, если бы баба осталась за дверью.
Ну вот что делать, если подразделения, в котором он служил официально не существовало, а как человек выходит на пенсию, надо же ему и льготы положенные обеспечить, верно? Вот и делали ветеранские корочки на основании документов прикрытия. Чай совет ветеранов МВД от пары ветеранов со стороны не обеднеет. Перед пенсией на пару лет в систему МВД на непыльную должность переводят - вот тебе и ветеранская корочка, докторская колбаса в заказе и ветеранский хор, где он от нечего делать басом попевает…
Полковник обернул руку чистым носовым платком, снял трубку. Кончиком ручки набрал номер…
Щелчок соединения. Не рано, не поздно - можно надеяться, что не слушают. Чай не УГРО - ну чего ИДН укрывать?
- Сухорукова. Это Алексеев - назвал он свой псевдоним, который после выхода на пенсию стал его настоящим именем.
Нужного человека нашли быстро…
- Константин? Это Алексеев, здравствуй, дорогой… Чего у тебя там так бахает? А, понятно… Тут, рядом с тобой, в солнцевском ГУВД парнишку мордуют. А пацаненок дельный, молчит…. И не наблатыканный по виду, можно еще с ним поработать… Как нашел? А как я тебя нашел?… Сам же говорил, людей совсем нет, вот и оторви задницу от стула… Товарищ Дзержинский в свое время сам самолично беспризорниками занимался. А сейчас никому ни до чего нет дела. Развели бардак… Да, в Солнцевском. Добро…
Старик положил трубку. И снова - стал стариком.
Солнцево начиналось здесь…
Озлобленные пацаны рабочих окраин. С детства никому не нужные кроме уголовников, вербовавших себе пристяжь. Да пары чудаков - энтузиастов, старавшихся слепить из пацанов что-то дельное. С волчьим молоком всосавшие, что в мире не правды, а есть только сила. Ненавидящие чистенький центр, который вот - рукой подать - но не ухватишь. Видящие колбасу на прилавках, югославские сапоги и финские куртки из-под полы, таксистов в джинсе и с карманами, полными пятихаток. И видевшие своих родителей - серых от усталости, по-крестьянски покорных судьбе, живущих от получки до получки и копящих на стиральную машину. Они не хотели так жить, им нужно было все и сейчас. И они сбивались в стаи. Все - сильнее одного. Ты на общество харкнешь - оно утрется, общество на тебя харкнет - утонешь. В некоторых школах - учителя боялись заходить в старшие классы.
Пробитые в драке головы уже не считали. Девчонки в десятом делились на личнух - это те, которые под кем-то конкретно лежат, обычно под главарями и долбежек. Долбежка - это общая девчонка, ее трахают все, кому не лень и не спрашивая согласия. В драках сходились уже сто на сто. Кто не при делах - того могли избить кто угодно, защиты не было. Нападали на взрослых. В окраинных районах Москвы за отказ отдать кроссовки могли запросто пропороть пикой - жизнь дороже. В Москву ездили на электричках - «одеваться», что значило грабить прохожих, чья одежда понравилась и была впору. Контролера, который попросил билет - выкинули в дверь на полном ходу. Все большую и большую моду приобретал обмен одеждой - поношу и отдам. Кто отказался - либо слыл жмотом либо били. Сначала - взятое на время отдавали. Потом и отдавать перестали.
Взрослые - боролись с этим как могли. Комсомольцы проводили выставки, выступали в школах, пытались собрать какой-то актив, создать молодежные дружины - не пойдешь, не будет путевки в дом отдыха летом. Комиссии по делам несовершеннолетних работали без продыха - но дел не становилось меньше. Милиция била.
Сержанты-лимитчики - делали простую и нужную работу, они относились к ней без особого энтузиазма, примерно как крестьяне, которые должны отработать положенное на барщине. Сначала с пацанами хотели по - хорошему. Потом - инструктора горкома комсомола чуть не зарезали, вынесли хату у одного чиновника, изнасиловали дочуру у другого. И власть озверела. Начальника ГУВД вызвали последовательно в горком, обком, потом в МВД на Житную. И там и там и там - так вмандюрили! Что хочешь - то и делай.
Били сейчас уже не столько для того, чтобы выбить признание: все про всех давно знали, только доказательств не было. А к стенке без доказательств - извините, не тридцать седьмой год. Признается - хорошо, нет - ну и черт с ним. Били сейчас для того, чтобы подорвать здоровье и внушить страх. У кого есть страх - тот сразу расколется. А у кого нет - того будут бить, пока не устанут. Или - пока следователь не придет. Но в любом случае - бить будут, чтобы раз и навсегда сломать.
Пацана ничего не спрашивали, били молча и как-то равнодушно. Сначала - по очереди пороли шлангами, один уставал, начинал пороть другой. В шлангах не было никакого утяжеления - все прекрасно знали край. Били всинь, но кости не ломали.
- Будешь говорить, сучонок? - спросил уставший от избиения сержант.
Пацан в ответ сплюнул на пол - слюна и кровь.
Старый противогаз на голову, шланг перекрыть. Потом дать дохнуть, еще перекрыть. Пацан потерял сознание, его привели в чувство и снова начали бить. Кто не боится - тот сдохнет…
Дежурство продолжалось.
- Этот так и не колется, товарищ майор…
Сухой как палка, коротко стриженный майор с въевшимся в кожу «афганским» загаром - под светом лампы его кожа от загара казалась серой - посмотрел на ощутимо робеющего перед ним начальника РОВД, полковника милиции
- Сколько?
- Двадцать два часа. И били его, и слоника, и ласточку - молчит как партизан. Два раза сознание терял.
- Фамилия?
- Долмин.
- Откуда узнали?
- Да его же кореша и сдали. Так… шпана.
- Каратист?
- Так точно. У Боровского занимается… Дурь… такая вышла, помните, указ был о запрете каратэ. Вот, его посадили. В зоне в авторитеты выбился, сейчас откинулся, арендовал зал в подвале, набрал пацанов. Пристяжь себе. Рекетирует.
- То есть? - не понял майор
- Деньги вымогает. Цветочники, торговцы на рынке. У всех же дела левые… в милицию не заявят. Остальные раскололись. А этот - молчит.
- Благополучный?
- Да вроде как да, товарищ майор, сигналов не было, на учете не состоял. Отец в Аэрофлоте, на международных рейсах летает. Благополучная семья, сам парень прикинутый. Мы думали, он же первый и запоет…
- Лет ему сколько?
- Семнадцать почти.
Пойдет…
- Прекращайте это. И дайте… палку… как там у вас.
Слово «дубинка» тогда было не в ходу, только привыкали. Вроде как не было принято
- бить советского человека палкой.
Повинуясь взгляду начальника, один из ментов отстегнул и протянул армейскому майору коротенькую раскладную дубинку, заводскую, с алюминиевой накаткой, чтобы удобнее было держать. Еще один - открыл перед ним дверь.
Майор безошибочно нашел лестницу, спустился вниз. Какой-то шнырь из пятнадцатисуточников - мыл пол, он поспешно отступил в сторону, давая дорогу. Майор опустился в пердельник, там были камеры для предварительно задержанных, там же избивали и пытали.
Майор постучал палкой в дверь камеры, на стук высунулся валуховатый сержант. Все можно было прочитать на лице - лимита, откуда-то из сельской местности… Рязань, Тверь… по комсомольскому набору, живет в общаге, выслуживается перед начальством как может, отпора никогда не получал, труслив, трусость скрывает хамством, отыгрывается на задержанных - в каждом РОВД существует неофициальная группа для избиений, в том числе и в таком проблемном, как Солнцевский. Он открыл потому, что с той стороны могли стучать только свои, увидел незнакомца, хотел послать подальше, но встретился с ним взглядом - и слова застряли в горле.
КГБ! Проверка приехала! Теперь п…ц!
Сержант с трудом удержался от того, чтобы обмочиться от страха. Он знал, что проверки идут лютые и срока получают - по полной программе.
- Выйди
Сержант поспешно выскочил за дверь, оставляя офицера одного в камере
- Я майор Сухоруков Константин Васильевич, воздушно-десантные войска - сказал майор, помогая избитому пацану подняться - тебе один день на решение. Те, которые с тобой были - тебя и сдали, Долмин, все про тебя рассказали. Это не друзья, это г…о. У нас - такого нет, у нас молчат до конца. Как ты сейчас молчал. Если хочешь с этой блатотой по жизни идти, ларьки ломать - не возражаю. Пойдешь в тюрьму, потом и лоб зеленкой намажут. Если хочешь служить Родине - явишься вот по этому адресу. Не далее чем завтра. То, что тебе семнадцать лет, я знаю, будешь сначала как курсант ходить, как будет восемнадцать - официально призовем. Теперь пошли отсюда…
Сержант поспешно открыл дверь камеры. Выпустил сначала обнаглевшего, еле идущего, но так и не сломавшегося малолетку, затем офицера
- На держи… - протянул ему палку Сухоруков
Сержант, взяв палку, как-то странно всхлипнул, замер - а потом неловко, боком упал на мокрый бетонный пол, скуля от боли - когда майор с задержанным были в конце коридора.
США, Вашингтон
01 июля 1988 года
Выход на контакт советского офицера высокого ранга, фактически резидента КГБ в Кабуле, одно из ключевых точек холодной войны - застал американцев, что называется со спущенными щтанами. Никто не был к этому готов.
Старшим (и единственным) офицером от ЦРУ на месте - был Милтон Уорден. Опасаясь, что информация, даже зашифрованная попадет в советскую сеть радиоэлектронного перехвата - он лично полетел обратно на американский корабль, крейсирующий у берегов Пакистана. Сообщить информацию, даже шифром, нельзя было и оттуда - с высокого борта десантного судна был виден советский «траулер», постоянно преследующий американское десантное соединение. Никто толком не знал, что сумел сдать Эймс русским, к тому же - до этого был разоблачен стукач в АНБ и никто до конца не мог быть уверен в стойкости шифров. Единственной надежной системой передачи зашифрованной информации был Степданс (чечетка), но его не было ни на десантном корабле ни в Пакистане. Уорден связался с Лэнгли и эзоповым языком объяснил ситуацию. Там вначале попытались пробить разрешение на пролет американского десантного вертолета в Дели, где было посольство США и где Степданс был. Нарвались на вежливый отказ, по сути представлявший собой посыл по известному адресу. Колебавшаяся в конце восьмидесятых Индия после советского ядерного блицкрига, уничтожившего
пакистанскую военную элиту и пакистанскую ядерную программу - твердо встала в фарватер Советского союза и американский военный вертолет в собственном воздушном пространстве Индии и на три буквы не был нужен. В итоге - загрузили тяжелый десантный «Sea Stallion», на котором Милтон Уорден под охраной нескольких морских пехотинцев полетел в сторону Саудовской Аравии, где в посольстве был Степданс и его уже ждали. Сказать, что этот полет был опасным - значит, ничего не сказать. Обстановка в Персидском заливе и особенно в Ормузском проливе была крайне нездоровой, все шло к войне между США и Ираном. И Ирак и Иран атаковали нефтяные танкеры, американский военно-морской флот проводил танкерные конвои. На островах в Ормузском проливе были иранские ракеты земля-воздух, в том числе средней дальности. Были у Ирана и истребители, вполне современные на тот момент Фантомы и F14. Это с одной стороны, а с другой стороны - был насквозь просоветский Йемен. Даже два Йемена - Северный и Южный. Полет ночью, по неподготовленному маршруту без нормального эскортирования истребителями - мог закончиться трагедией. Но каким-то
чудом - они пролетели нормально.
Трагедия - по странному стечению обстоятельств - произошла буквально на следующий день, когда ракета, выпушенная с крейсера УРО Vincennes сбила гражданский аэробус авиакомпании Иран Эйр и угробила двести девяносто человек. Это стало причиной того, что морским пехотинцам, охранявшим Уордена пришлось вместе с ним вылететь в США гражданским рейсом, а вертолет CН-53, на котором они прилетели - пришлось подарить правительству Саудовской Аравии. Но все это будет позже.
Информация, переданная через посольство США в Саудовской Аравии, впечатлила Вашингтон настолько, что Уордену приказали не ждать самолета, высланного за ним, а возвращаться первым же коммерческим рейсом. Морские пехотинцы - оставались с ним и должны были охранять его. Боялись так, что всерьез рассматривали возможность того, что на самолете могли оказаться… к примеру ливийские угонщики, связанные с КГБ. Поэтому - по настоятельной просьбе Госдепа - морских пехотинцев пустили на борт самолета с оружием, и они так и летели с автоматами, вызывая косые взгляды возвращавшихся тем же рейсом американских нефтяников…
- Леди и джентльмены, просим прощения, но придется немного подождать. Буквально пять минут. Небольшая заминка…
Милтон Уорден, который в салоне комфортабельного Боинга в первый раз за долгое время как следует выспался, посмотрел на очаровательную стюардессу, потом в иллюминатор. И понял - это за ним…
Черт бы все побрал…
Вещей у него почти не было. Забрав с багажной полки свою тощую сумку, он двинулся к выходу…
- Эй, парни, похоже мы летели с кинозвездой, а мы и не знали…
Голос нефтяника, сказавшего это - был откровенно злым…
Конвоируемый морскими пехотинцами, Уорден подошел к выходу. Стюардесса открыла люк, искренне, а не механически-заученно улыбнулась. Видимо, в ком-то еще сохранился патриотизм.
- Надеюсь, вам понравился полет, сэр…
- С вами, хоть на край света…
Милт Уорден не был женат. Брак у него давно развалился…
На верхних ступенях трапа стояли двое. Оба в черных очках, у одного был короткоствольный автомат…
- Добро пожаловать в Америку, сэр!
Совсем охренели…
Внизу - полукругом стояли пять совершенно одинаковых черных автомобиля Шевроле Каприс Брогэм. Солнце - блестело на лакированных крышах, разбивалось в мелкие брызги о хромированные колпаки колес. Самолет окружили люди с автоматами, уровень охраны был такой, как будто прибывал Президент.
- Сюда, сэр…
Сопровождающий заботливо приоткрыл дверь, Уорден сел в машину, охранники быстро рассаживались по остальным.
- Задал ты нам задачку, Милт…
Рядом с Уорденом - сидел директор ЦРУ, судья Уильям Вебстер…
- Да, сэр… - Уорден не стал упоминать, что они не готовились к такому результату, не рассчитывали на него, и вообще операцию начали военные. Он прекрасно понимал, что сейчас не время для скромности и если он правильно разыграет выпавшие ему карты - место Заместителя директора по операциям, максимум на что мог рассчитывать бывший полевой агент - ему обеспечено.
- Через час состоится заседание Совета национальной безопасности - сказал судья - на нем нужно правильно разыграть наши карты. Очень правильно…
Машины взяли с места, понеслись по бетонке аэропорта, резко набирая скорость. С таким эскортом - не страшно было и нападение советского спецназа… наверное.
- Я понимаю, сэр.
- Очень хорошо. Тогда расскажи, как все произошло. В деталях…
Уорден рассказал. Не совсем в деталях, конечно - но как смог. Директор ЦРУ - бывший федеральный судья - слушал с закрытыми глазами, в голове он уже выстраивал линию поведения на СНБ, Долгий опыт работы судьей делал его чрезвычайно опасным противником в бюрократических баталиях…
- Значит… армейские сами не ожидали, какая рыба попадет к ним на крючок, верно?
- Да, сэр. Кстати… я записал разговор с русским на пленку. Он не сможет дать задний ход, даже если захочет. В СССР за измену - смерть.
Судья хлопнул в ладоши.
- Отлично! Просто отлично, это лучшее, что вы могли сделать. Пленка при вас?
- Да, сэр.
- Дайте ее мне.
Уорден достал из внутреннего кармана пленку и отдал директору ЦРУ. Тот снял трубку, которая была расположена между сидениями и начал названивать в Лэнгли, чтобы в Белый дом доставили специальную аппаратуру. Прослушивать эту микропленку на обычном магнитофоне было невозможно…
- А что вам нужно?
- Вы не спрашиваете, за что именно?
- Спрашиваю сейчас. За что…
- Я собираюсь сменить сторону… примерно так. Выбрать свободу… так, кажется, у вас говорят. На вашей стороне мне нужна амнистия за все преступления, которые я мог совершить как гражданин Советского союза и полковник советской разведки. Защита… мои старые друзья захотят меня ликвидировать… И деньги.
- Это серьезные запросы.
- Вы прекрасно знаете, кто я. Что я могу. Информация, которую я могу вам передать
- может помочь вам разрушить Советский союз. Опорочить его на международной арене. Никто не захочет иметь с ним дело.
- Пока это слова.
- Я владею доказательствами того, что с участием КГБ, армии и партийных органов Советского Союза ведется организованная контрабанда наркотиков в страны западного мира. Я знаю каналы переправки, некоторые банки, в которые вкладываются средства от наркоторговли. Именно поэтому - я прошу у вас иммунитет. Наркотики переправляются двумя путями: в Соединенные штаты Америки через Кубу и в Западную Европу - из Пакистана через СССР, используется советская, военно-транспортная авиация. Доходы от контрабанды наркотиков поступают на счета советских военных и государственных деятелей, часть денег используется на финансирование коммунистических партий…
Заместитель директора ЦРУ Роберт Гейтс, доктор исторических наук со специализацией на русской истории, переводил текст синхроном. В небольшом зале в Восточном крыле Белого Дома стояла такая тишина, что муха пролетит - услышишь. Во главе стола сидел вице-президент США Джордж Буш. С Рейганом было совсем плохо…
Наконец, пленка закончилась, раздалось неприятное шипение. Директор ЦРУ поспешно выключил магнитофон.
- Не верится просто… - сказал советник президента США по вопросам национальной безопасности генерал Колин Пауэлл…
- И, тем не менее, джентльмены, это так - заметил директор ЦРУ - возможно, мы стоим перед перспективой приобрести нового Олега Пеньковского
- Или перед перспективой нового провала.
Президент посмотрел на своего старого друга, министра обороны Ричарда Чейни.
- Дик, твое мнение?
Чейни откашлялся перед тем, как говорить.
- Сэр, это уже неважно, правда это или нет. Важно то, как мы это подадим. И важно еще одно. Нам нужен человек.
- Человек, Дик?
- Да, человек. Со всем уважением, сэр, если Вы выступите на… даже на Генассамблее ООН, русские как всегда скажут, что мы ждем, а весь коммунистический блок устроит нам обструкцию. Но если у нас будет человек, русский, который сможет встать на ту же трибуну и сказать - да, я такой то такой то и подтверждаю, было то-то и то-то. Вот тогда русским придется пережить немало неприятных минут. Мы начнем с простых вопросов. Это ваш человек - да, нет? Он высокопоставленный офицер КГБ - да, нет? Он был в Афганистане - да, нет? Он был там резидентом - да, нет? И вот тогда - поверят все, даже те из стран нейтрального лагеря, которые переметнулись к русским. Одновременно - мы сможем раз и навсегда скомпрометировать международному коммунистическое движение и создать предпосылки к тому, чтобы раз и навсегда решить вопрос с Кубой. Теперь - мы будем не давить маленький, свободолюбивый остров, а разбираться с режимом наркоторговцев. Который чтобы выжить доставляет наркотики в нашу страну. Это сильно поможет нам в будущем получить любой мандат на операции в Африке и на Ближнем Востоке. Это сильно поможет нам в
вопросе Пакистана
- мы можем поставить вопрос о необходимости введения в Пакистан войск не ООН, а НАТО, потому что русские получают оттуда героин и надо перекрыть поставки, а румыны и югославы этого никогда не сделают, они заодно с русским. Мы можем получить уйму сладкого на Рождество - но только если этот парень будет с нами.
- Уильям?
- Сэр, я категорически против того, чтобы вытаскивать русского сейчас. Мы можем узнать массу интересного, у нас оборваны все каналы получения информации после Эймса, мы блуждаем во тьме. Информация по Афганистану, по расстановке сил в СССР после переворота от этого парня будет бесценна, но он должен работать на нас, а не перебегать.
- Так мы его потеряем! - раздраженно сказал Чейни - вы уже умудрились потерять всю разведсеть? Какая гарантия того, что в вашей структуре нет еще одного Эймса? Наша разведслужба кишит предателями, мы должны вытащить этого парня оттуда, пока не поздно, пока еще один ублюдок не сдал его!
Предатель был, в этом Чейни был прав. Роберт Филипп Хансен, специалист-контрразведчик из ФБР ждал своего часа. Как знатока СССР и человека пользовавшегося доверием - его неминуемо бы в любую межведомственную группу по данной проблеме, как специалиста по блокировке информации. А может - и не включили бы…
- Черт возьми, Дик, можно подумать, что в вашей структуре никогда не было стукачей! Откуда русские узнали секрет атомной бомбы!
- Оттуда, что его проворонило ФБР!
- Тихо, джентльмены, тихо… - примиряющее поднял руку вице-президент - кстати, что с этим ублюдком Эймсом?
- Он под особой охраной - сказал генерал Пауэлл - его перевезли в военную тюрьму, потому что обычная недостаточно защищена против попытки силового освобождения. Генеральный атторней дал команду, его люди изучают дело. Вероятно, будут требовать смертной казни.
- Так ему и надо, сукину сыну - Буш был простым человеком и ненавидел предателей - он что-то говорит?
- Ничего, сэр - ответил судья Вебстер - он просто молчит. Мы не можем применять к нему специальные меры, потому что его надо выводить на суд. Он уверен, что его обменяют.
- Этого не должно быть! - сказал Буш - так мы наплодим еще больше предателей. Русские пока не обращались с этим?
- Нет, сэр. Видимо, им пока нечего нам предложить.
- Чертовы ублюдки. Нет, нет и нет. Всем это понятно?
- Да, сэр. И еще…
- Да?
- Мы провели анализ. Он работает на русских как минимум с восьмидесятого года. За это время русские передали ему два с половиной миллиона долларов США различными способами. Мы считаем, что это еще не все…
- Ради Бога, избавьте меня от этого - сказал вице-президент - Колин, что ты думаешь?
Пауэлл посмотрел сначала на министра обороны, с которым он был в недобрых отношениях, потом на директора ЦРУ, с которым отношения добрыми не могли быть по определению.
Надо было принимать решение.
- Я полагаю, господин президент - Пауэлл как всегда выпустил приставку «вице» - что мы должны быть готовы к любому развитию событий. Я бы перебросил в Пакистан несколько крутых парней и они доставили бы нужного нам человека в свободный мир при первых признаках опасности.
- Мисс Райс?
Кондолиза Райс присутствовала на совещании как главный специалист по Советскому союзу. И Буш и Рейган - сильно доверяли ей в вопросах отношений с СССР, Буш как-то раз сказал: все, что я знаю про СССР - я знаю от Конди Райс.
- Господин вице-президент, я полагаю, что билет в свободный мир надо отработать. Пока что этот агент не принес нам ничего кроме слов.
- Как ты считаешь, могло его нам подставить КГБ?
Райс пожала плечами.
- Вполне, сэр. Но мы можем сделать так, что они угодят в собственную ловушку.
Коротко опросили остальных членов СНБ. Единого мнения не было. А это означало, что решение придется принимать самому Бушу.
И это был не самый плохой человек для принятия такого решения. Человек, честно воевавший во время войны, а не отсиживающийся в тылу. Человек, имеющий управленческий опыт. Наконец - самое важное - имеющий за плечами два года работы директором ЦРУ.
- Я полагаю - сказал Буш - что мы не можем пренебречь факелом, который осветит нам путь в темной и полной опасностей пещере, по которой мы вынуждены передвигаться наугад. Я полагаю, что мы не должны поддаваться панике, обвинять самих себя в том, что весь Вашингтон кишит предателями и вытаскивать в свободный мир парня, который может отлично поработать на нас там. Однако, я хочу, чтобы этого парня вытащили из Афганистана при малейших признаках опасности. Повторяю - при малейших, без дополнительных согласований. Кто у нас есть в Пакистане?
- Есть небольшие группы, защищающие инспекторов, сэр.
- Это не пойдет.
- Морская пехота? - в раздумье сказал Пауэлл - там есть корабль и на нем неплохие ребята. Они лучшие и у них несколько тяжелых вертолетов.
- Они и в самом деле лучшие? - заострил вопрос вице-президент - лучшие, что у нас есть?
- Нет, сэр - вынужден был признать генерал Пауэлл - лучшие, это вероятно оперативный отряд Дельта из Форт-Брэгга. Они готовятся действовать в глубоком тылу СССР во время войны. Есть группа в Германии.
- Перебросьте их туда. Мне нужны там лучшие.
- Да, сэр - ответил Чейни
- Теперь по оперативной работе. Кто у нас есть в Афганистане?
Вице-президент смотрел на судью Вебстера
- Никого, сэр - вынужден был признаться директор ЦРУ - я уже докладывал. Я послал туда человека, чтобы попытаться проверить сеть и восстановить, что возможно, и этот человек попал в плен русских, он едва успел перейти границу. Мы послали туда четырех человек, подготовленных, этнических русских, которые могли провернуть операцию спасения - и, как сейчас выяснилось они тоже попали в плен.
Истинный план операции - план не спасения, а уничтожения опасного свидетеля, находившегося в советских руках - здесь не поднимался. Это было слишком опасно - все помнили Иран-Контрас. Если кто-то стуканет, если в Конгресс просочится информация, что агент ЦРУ, еще и еврей, попал в плен к русским, и министерство обороны послало четырех человек чтобы убить его - это могло кончиться импичментом президенту. Особую остроту ситуации придавал тот факт, что пленный был евреем - а в Конгрессе и на телевидении было мощнейшее израильское лобби. Дело пахло Иран-контрас в квадрате… да что там - в кубе!
Вице-президент вздохнул. Он сам плохо понимал этого русского. Но факт остается фактом - он передал одного из плененных американцев и готов был передать остальных троих.
- Как быстро мы сможем послать человека в Кабул?
Вебстер вздохнул
- На нормальное внедрение по минимуму - уйдет месяц. Это практически отрезанная от внешнего мира страна, аэропорт у них совершает рейсы только на СССР и на Индию, иные способы заброски практически непредставимы. Нашего посольства там нет, никакой поддержки у нашего человека не будет. Кого бы мы не послали - мы не можем быть уверены в том, что Эймс не сдал его русским и он сразу не попадет под колпак…
- А как русские его схватят, он моментально выдаст контакты, и русские поймут, что у нас кто-то появился в Кабуле - профессионально подвел итог вице-президент - просто великолепно!
- Сэр, я повторно предлагаю вытащить этого парня немедленно - заявил Чейни
- Как… - тяжело вздохнул Буш - как ты его вытащишь, Дик? Мы послали одного человека, и он попал в лапы русских. Мы послали четырех человек, и они попали в лапы русских… Провал за провалом!
В кабинете наступило тяжелое молчание
- Сэр… а что если русский сам подберет контактера? - предложил Уорден, который до этого сидел молча
Вице-президент уставился на него
- Конкретнее.
- С русским были несколько парней, они прикрывали его. Думаю, он доверяет им. И они пользуются большей свободой передвижения.
- Опасно… - сказал Вебстер - очень опасно. Так мы не сможем ничего проконтролировать.
- Мы и так не сможем ничего проконтролировать! - раздраженно заявил Буш - и отправлять еще одного человека на сковородку я не хочу. Ворден… да
- Уорден, сэр.
- То есть вы предлагаете держать контакт через пограничную зону.
- Это единственный выход сэр.
- Но пограничная зона это особо контролируемая территория! И там все как на ладони, это не город. Ни нормальная тайниковая операция, ни моменталка - невозможны!
- Сэр, но это не мешает им забирать наркотики, верно?
Буш несколько секунд сидел хмурый как туча. Потом улыбнулся
- А ведь верно…
Когда заседание уже завершилось - вице-президент США Джордж Буш внезапно попросил задержаться Уордена, единственного действующего оперативника в зале. Остальные - уже вышли из кабинета…
- Я вас помню - сказал Буш, подслеповато разглядывая Уордена. Они были почти одного роста и говорить друг с другом им было удобно: обычно высокий и худой техасец нависал над собеседником, вызывая у него дискомфорт
- Да, сэр. Я работаю в ЦРУ больше двадцати лет. Сейчас - начальник отдела по борьбе с русской угрозой.
- А почему лично в Пакистане?
- Сэр, я возглавлял пешаварскую станцию. Меня отозвали перед тем, как…
Буш понимающе кивнул
- Один вопрос. Вы единственный, кто видел в глаза этого русского. Я хочу спросить вас - что по вашему заставило его пойти на контакт с нами?
Обычному человеку Уорден наплел бы с три короба. Но перед ним был директор ЦРУ, пусть и бывший.
- Не знаю, сэр. Возможно, у него проблемы на работе. А возможно - он просто больше не хочет заниматься контрабандой наркотиков. Все может быть, сэр, русские очень скрытны и мотивацию их поступков сложно понять.
Вице-президент согласно кивнул
- Да, вы правы. В этом - они полная противоположность нам. Поэтому - мы должны расправиться с ними и как можно скорее.
- Да, сэр. Должны…
США, штат Виргиния
Округ Ферфакс, Форт-Бельвуар
Закрытая территория
02 июля 1988 года
Приказ вице-президента США, явно давшего понять, каковы ЕГО приоритеты в этом сложном и смертельно опасном деле - заставили ЦРУ и армию США начать сотрудничать. Пусть и на время, пусть и подозрительно поглядывая друг на друга - но начать сотрудничать.
Рано утром - несколько черных «танк-седанов» и тяжелых внедорожников с затонированнцыми до черноты стеклами - помчались по девяносто пятой дороге на юг. За Ньюингтоном - свернули на Восток. Там - была база ВВС США Дэвисон и военный комплекс Форт Бельвуар, малоизвестный, но использовавшийся в десятках специальных операций. В каждой машине сидели по одному, максимум по два человека - свое ведомство каждому из них предоставляло машину. О том, чтобы скооперировать и поехать всем вместе никто и не думал - не частная лавочка, за все платит дядя Сэм.
Форт Бельвуар был намного менее известен чем тот же Форт Брэгг, Мекка десантников и подразделения Дельта - но уровень его задействованности в специальных операциях, в так называемых «черных» операциях, то есть операциях без документального оформления и оповещения Конгресса - был даже выше. Форт Бельвуар был очень удобно расположен - совсем рядом Вашингтон и штаб-квартира ЦРУ. Здесь находилась штаб-квартира военной разведки США (United States Army Intelligence and Security Command), агентства ядерной обороны (Defense Nuclear Agency», существование и задачи которого являлись государственной тайной, и двадцать девятой дивизии легкой пехоты, приписанной к Национальной гвардии - при том, что это было мощное и мобильное подразделение, отлично подготовленное к действиям в условиях локальных войн и поставляющее опытных людей в более засекреченные и элитные подразделения. Здесь же, в закрытом секторе базы ВВС Дэвисон - находилось специальное подразделение, которое было засекречено по самому наивысшему из разрядов. В разных источниках оно проходило как Grey Fox, Centra Spike и позже Task Force Orange. Еще
одним названием было Seasprey. Оно относилось к ЦРУ - потому что в 1978 году был принят закон, согласно которому организация нелегальной деятельности армейскими подразделениями признавалось преступлением. Числясь в составе ЦРУ, Лиса тем не менее было армейским подразделением как минимум на девяносто процентов.
Считается, что подразделение Дельта, равно как и другие особо подготовленные подразделения спецназа - вывозит на задание и эвакуирует авиационная часть, известная как 160SOAR, сто шестидесятый авиационный полк специального назначения. Сам этот полк был создан 16 января 1988 года… в принципе он был создан намного раньше, просто до этого он организационно подинялся командованию сто первой десантно-штурмовой дивизии, а теперь он был выведен из ее состава и превратился в специальную авиачасть центрального подчинения. Однако, Дельта была создана десятью годами раньше… и что, получается, до этого она своими ногами до места действия добиралась? Или на каких попало вертолетах? Многие так и считают и приводят в пример провал операции по освобождению заложников в Иране, когда Дельту попытались доставить к месту огромными Сикорскими, использовавшимися до этого для траления мин - и в итоге произошла настоящая катастрофа. Но такие утверждения - лишь подтверждают действенность мер, предпринятых для обеспечения секретности «Серой лисы»[Серая лиса и вся информация о Форт Бельвуар соответствует действительности]
…
Автомашины остановились перед первым блок-постом, их осмотрели, в том числе - редчайший случай для мирного времени - подкатили под каждую машину небольшую тележку с зеркалом, чтобы проверить на наличие взрывных устройств. Затем - машины проехали дальше и остановились на гостевой стоянке. Машины оставили здесь, а приехавших на них людей ждала еще одна проверка. На КП - солдаты были вооружены короткоствольными автоматами Коммандо: для мирного времени это тоже было неслыханно.
Для них подали тележки. Примерно такие же, на каких ездили на площадках для гольфа, только удлиненных, аж с тремя рядами сидений, причем третий ряд был поставлен спиной к направлению движения. Эти тележки приводились в действие электродвигателем и были очень удобны - бесшумные, простые, на базе ВВС все поездки короткие, а подзарядиться можно в любом месте, источников электричества хватает. За рулем каждой тележки сидел сержант ВВС. Три тележки - одна за другой направились к неприметному комплексу зданий, находившихся за цепочкой закрытых ангаров. Именно здесь - находилась штаб-квартира Серой Лисы.
Серая лиса возникла еще во времена Вьетнама - когда требовалось нелегально действовать в местах, подобных Бирме и Таиланду, не привлекая внимания. Ее предшественником была легендарная авиакомпания Эйр Америка, возившая оружие антикоммунистическим повстанцам в Тибете еще в пятидесятые. Но Серая лиса была организацией более высокого уровня: в ней были люди из ВВС, и она специализировалась не на транспортных операциях, а на разведке и авиационных операциях в глубоком тылу с высокой степень риска. Отличие Серой лисы от сто шестидесятого полка было в том, что Серая Лиса использовала только гражданские самолеты и вертолеты, переделанные для ее целей.
Основой авиапарка Серой лисы были небольшие гражданские самолеты - обычно Цессна Караван и Бичкрафт Кинг эйр старших версий. Все их покупали за наличные и часто - немного подержанные, чтобы не привлекать внимания. Обязательным апгрейдом - была установка приборов ночного видения и приборной доски, позволяющей работать в режиме совместимости с ПНВ - три четверти полетов пилоты Серой Лисы выполняли ночью. Не так давно - Серая Лиса купила L100, гражданскую версию С130 - но машина была пока еще не готова, ее загнали в ангар и механики что-то делали с ней: вообще, все самолеты Серой лисы были доработаны индивидуально. Некоторым - в салоне установили аппаратуру для разведки и фотографирования, некоторым - баки для распыления гербицидов и боевых отравляющих веществ. У некоторых - была рампа для сброса парашютистов. Был даже небольшой ганшип с установленными в салоне тремя пулеметами М60…
Но были и вертолеты. Тоже гражданские, но переделанные так, что прототип порой было не узнать. Вертолетчики Серой лисы были совершенно отмороженными - именно они обеспечивали заброску и эвакуацию спецгрупп из разорванного гражданской войной Ливана. Они побывали и в Долине Бекаа и в Западном Бейруте. Мало кто рискнул бы там летать, даже ночью. Но пилотов Серой лисы нельзя было обвинить в трусости…
Полковник в отставке Майкл Кокс, едва не потерявший ноги во Вьетнаме и до сих пор передвигавшийся несколько неуверенно включил лампы под просмотровым столом - и они вспыхнули ослепительно ярким светом, высвечивая лежащие на столе спутниковые снимки.
- Афганистан… - недовольно проговорил он
- Скорее Пакистан, сэр - сказал Уорден.
- Один черт… Как я понимаю, русским позабыли сообщить?
- Верно, сэр.
- Опасное место…
Полковник начал просматривать спутниковые снимки местности, сопоставляя их с обычной картой
- Сильно похоже на вьетнамские нагорья. Теперь понятно, почему русские так долго возятся. Где?
- Примерно, здесь, сэр. Можно выбирать. Отсюда и досюда.
Милтон Уорден показал на карте
- Интересные места… черт, здесь же русские взорвали ядерный заряд!
- Сэр, об этом не нужно беспокоиться. Инспекторы ООН брали пробы и…
Уорден замолчал, потому что полковник-вертолетчик уставился на него своими льдисто-голубыми глазами
- Сынок, я сам решу, о чем мне беспокоиться, а о чем нет. Когда я был столь глуп, что мало о чем беспокоился - я летал в местах, которые похожи на эти. И меня сбили
- в районе тропы Хо Ши Мина. Девятнадцать дней я выбирался к своим и дал себе зарок, что если выберусь из дерьма, то буду беспокоиться всегда и обо всем. А если ты не беспокоишься - садись и лети. Птичку и пару уроков как ей управлять так и быть, я тебе дам.
- Извините, сэр… - только и смог сказал Уорден
- Так значит, мы не подохнем от радиации, прежде чем нас собьют русские, так?
- Да, сэр. Там есть места с повышенным радиационным фоном, но это значит только то, что там нельзя жить, вот и все. Краткосрочные миссии допустимы. Наш основной лагерь будет южнее. Вот здесь. У нас будут дозиметры, и мы будем принимать таблетки для восполнения дефицита йода. В этом смысле все будет нормально, сэр.
- Надеюсь. Что с ПВО этого района?
- Сэр, последний пункт дислокации Советской армии это Джелалабад - заговорил майор Вебер - он прикрыт как минимум тремя батареями SA-6 Gainful. Батареи здесь, здесь и вот здесь. Более дальнобойные SA-5 прикрывают Кабул. Вот здесь - развернута РЛС дальнего действия, ее прикрывает отряд парашютистов. Кроме того - в составе подразделений Советской армии находится значительное количество легких зенитных установок типа «Зулу-Сьерра-Униформ»[ЗСУ] и в каждом бронетранспортере русских - лежит легкая ракета, которой можно выстрелить с плеча. Если они, конечно, не забывают ее, выезжая на задания.
- О, да…
Смешно не было. Никому. Все понимали, что такое Зулу Сьерра Униформа. Как минимум пятерым из присутствовавших в зале - приходилось попадать под шквальный огонь вьетконговских зенитных пулеметов. Одной точной очереди хватало, чтобы сбить Хью вместе с бедолагами, которым не повезло в нем находиться.
- Горы…
- Я так понимаю, самолет исключен? - обратился полковник к одному из своих людей
- Да, сэр. Даже колумбийцам здесь делать нечего.[Колумбийские пилоты - лучшие в вопросе снабжения партизан и заброски диверсантов в экстремальных условиях. Все потому, что они возят наркотики и им приходится взлетать с коротких площадок, вырубленных в джунглях и еще с большим грузом на борту. Они делают такое, чего не придет в голову сделать самым подготовленным пилотам ВВС]
- Черт…
- Остается вертолет сэр. Ночная лиса…
- Да, вероятно. Господа, нужно будет организовать площадку подскока. Миль пятьдесят от зоны контакта. Это не разовая операция, я правильно понимаю?
- Да, сэр. Долговременный контакт. Забросить контактера в Кабул под легальным прикрытием… Возможно, мы это и сделаем, но в таком случае нам потребуется канал для экстренной эвакуации наших людей.
- Понимаю… В принципе - миссия сложная, но выполнимая. Потребуется выполнить несколько полетов вхолостую. Провести первичную разведку местности, подобрать основные и запасные посадочные площадки, пути похода к цели и отхода. Нужно будет несколько ваших людей, майор
- Хорошо - ответил Вебер
- Примерно так, джентльмены. Ваш контактер… не боится высоты?
- Контактером буду я, сэр - ответил Уорден
Полковник впервые глянул на него с уважением - до этого, Уорден был для него «еще одним хреном из ЦРУ». Что же касается Уордена - он и рад был бы передать контакт кому-то другому, да права не имел. Они и так потеряли всю разведсеть из-за сукиного сына Эймса… не хватало еще, чтобы и этого агента провалил еще один предатель.
- Вы летали на вертолетах?
- Да, сэр.
- Тогда вариантов операции может быть два. Если русский может быть на месте ночью
- мы вас забрасываем, вы встречаетесь с русским и мы вывозим вас оттуда. Если русский может быть на точке контакта только днем - мы вас забрасываем ночью и вывозим следующей. В любом случае, я настаиваю на том, чтобы информация о точке контакта не сообщалась русским заранее. Ее могут перехватить и направить к месту рандеву несколько боевых вертолетов.
- Заброску придется проводить днем, сэр.
- Что? - не понял полковник
- Все полеты в приграничье возможны только днем, сэр…
- Нет, это черт знает что…
- Он прав, сэр - негромко сказал майор Вебер, которого люди полковника не раз вывозили на задание, когда он еще не оставил подразделение Дельта.
- И что значит эта хреновина.
- Полковник, вы помните операцию Коммандо Хант?
- Еще бы, во время нее меня и сбили, мать их, вьетконговцы.
- Русские начали проделывать нечто подобное. У них тоже возникла проблема прикрытия границы. С 1984 года они проводят операцию «Завеса» - охота на идущие из Пакистана караваны силами небольших ударных групп. В начале этого года - мы впервые получили данные об использовании русскими нового ударного самолета, типа нашего Спектра, способного барражировать над горами всю ночь и уничтожать любые цели артиллерийским огнем. Сейчас у русских как минимум четыре таких самолета, они регулярно дежурят по ночам над горами. На них есть прицельный комплекс с ночным каналом и гаубица калибра как минимум пять дюймов. И одна или две скорострельные автоматические пушки. Ночью все, что находится в пограничной зоне и внушает опасения, немедленно уничтожается. Поэтому, если вы попытаетесь действовать ночью
- то, скорее всего, потеряете и людей и машину, вот и все.
- Днем слишком опасно.
- Ничуть, сэр.
- Черт, днем слишком опасно! Вертолеты видно визуально! Одного Диско хватит, чтобы сделать из моих людей отбивную. Если русский ударный вертолет увидит их - им кранты.
- Не увидит.
- Откуда вы знаете, черт побери…
Вебер и Уорден переглянулись. Они не имели права говорить, откуда информация.
- Мы уверены, сэр. Мы дадим вам полную и точную карту с указанием местоположения пограничных сил. У нас будут данные по тому, когда и как русские будут патрулировать. Можете считать, что каждый раз у нас будет окно на границе. Просто надо делать то, что скажут - и все будет нормально.
- Нормально никогда не бывает…
- Сэр… - решил приоткрыть завесу тайны Уорден - наш человек в Кабуле из тех, кто знает и решает очень многое. Поверьте, ему вполне по силам обезопасить и себя и нас.
Полковник усмехнулся.
- Сэр, только тот факт, что вы тоже будете в этом вертолете, заставляет меня поверить вам. Давайте, решим по переброске.
- Военно-транспортным самолетом. Чахлала открыта.
- Дальше?
- Нужен транспорт. Вертолет поместится в трейлер?
- Со сложенными винтами - да. Мы даже отрабатывали сборку вертолета и взлет с контейнерной площадки. Стандартный сорокафутовый контейнер.
- Замечательно. Куда?
- Лучше вот сюда, сэр - показал карандашом Вебер - база ВВС Пакистана Кохат. Я был там, и не раз. Отличная стартовая площадка и рядом с границей
- Кто там сейчас?
Сотрудник АНБ, откомандированный в межведомственную группу и приехавший с ними - немного замялся
- Э… судя по данным расшифровки снимков… исламская милиция, сэр. Местные.
- То есть, исламистские бандформирования? - уточнил полковник
- Вероятно… да, сэр.
- Мы не сможем работать.
- Думаю, что проблем с этим не будет - сказал еще один офицер, с заткнутым за погон черным беретом - сколько там этих?
- До ста человек одновременно, сэр.
- Мои люди разберутся с ними за одну ночь - успокоил собравшихся офицер с черным беретом
- Капитан, не время для Сонг Тея! - резко сказал Вебер - ситуация там не ограничивается сотней придурков! Если вы перебьете эту сотню, завтра у лагеря будет целая тысяча. Вас будут обстреливать, и это будет хуже, чем в Бейруте, потому что ближайший авианосец в пятистах милях, а Советская армия - в двадцати.
- Так что же вы предлагаете?
- Две вещи. Первая - надо точно знать, кто занимает аэродром. Какая группа. Второе
- узнать, кто ее враги. Можно договориться с ними и предпринять совместный рейд. Вот в этом случае проблем не будет: одна Бандгруппа перебила другую, такое там постоянно.
- То же самое
- То же, да не совсем. Итак, нам нужна более подробная информация. Или новая площадка.
- Новую не стоит - сказал Уорден - там вся земля кому-то принадлежит или находится под чьим то контролем. Мы ничего не выиграем, только потеряем. Так у нас хотя бы будет настоящая база ВВС в качестве стартовой площадки.
- Нужны будут люди - сказал Вебер - в качестве охраны. Не американцы. Если местные увидят американцев - начнется джихад.
- Решим - пообещал Уорден - резервы найдутся.
- Полковник, ваши пташки могут летать в горной местности, не привлекая к себе внимания.
- Пойдемте, посмотрим…
Вертолеты Серой лисы содержались в двух больших ангарах. В одном - были UH-1 в гражданской, более продвинутой версии чем военная, с двумя двигателями и четырехлопастным несущим винтом. В другой - в основном были MD-500, гражданский вариант ОН-6 Cause. Гражданская, серо-синяя расцветка, но при этом - системы ночного видения, на некоторых - лазерные прицельные комплексы для противотанковых ракет. В углу - стояли несколько вертолетов, накрытых брезентом.
По приказу полковника брезент сбросили.
- Полагаю, вот это подойдет, джентльмены. Мы можем загрузить четыре таких вертолета в Толстяка и развернуть базу ВВС в любом месте быстрее, чем вы скажете
«Джек Спрет».
Вертолеты и впрямь были необычные.
Первые их варианты появились еще во Вьетнаме, когда специальным подразделениям армии США понадобились небольшие машины, дешевые в эксплуатации, способные приземлиться на любом пятачке, даже на городской улице, чтобы эвакуировать двоих - троих человек или нанести немедленный удар по небольшой группе вьетконговцев. Для этого взяли победителя в конкурсе на «летающий джип» - OH-6, до этого работавший только как разведывательный и связной вертолет и оснастили его вооружением. В первом варианте - вместо сидений сзади поставили короба с боеприпасом и подвесили два Минигана или два легких контейнера с ракетами Зуни. Впереди - кроме пилота сидели и пулеметчик, вооруженный М60, он уничтожал прежде всего те цели, которые угрожали самому вертолету. Для повышения «пассажировместимости» начали экспериментировать: оказывается, по бокам на носилках (а вертолет использовался и в качестве эвакуационного) помещается шесть человек с легким вооружением - в два раза больше, чем было до этого.
Тогда же появились две глубокие модернизации ОН-6. Первая - на этот вертолет одним из первых установили систему FLIR - радарная система, используемая для полетов вслепую, в полной темноте. Вторая модернизация заключалась в том, что для снижения уровня шума на выхлопное сопло вертолета установили что-то вроде глушителя, примерно как на автомобилях, только увеличенный в размерах. Эти вертолеты - использовались на заключительном этапе войны для тайных миссий, связанных с пересечением границы и действиями в тылу вьетконговцев. Если армия уходила из Вьетнама - то специальные группы ЦРУ оставались и продолжали работать.
Последняя инновация - на Вьетнамскую войну не успела, хотя разрабатывалась специально под нее. Как стало понятно по итогам Вьетнама наиболее уязвимая часть вертолета - это хвост. Хвостовой ротор - призван парировать крутящий момент, возникающий при работе несущего винта, без него вертолет начинает беспорядочно вращаться и падает на землю. Хвост вертолета - это длинный хвостовой вал, находящийся под нагрузкой и редуктор, утечка смазки или повреждение которого гарантированно приводит к катастрофе. Вьетконговцы это поняли - и если сначала старались бить по пилотской кабине, то в конце войны - уже по хвосту, и часто хватало одного удачного попадания. Фирма Hughes Helicopters детище знаменитого летчика Говарда Хьюза придумала, как решить эту проблему, только уже поздно в 1975 году.
Решение было простым. Теперь - хвостовое оперение вертолета представляло собой специальную трубу с системой сопел, куда отводились выхлопные газы от турбины. Истекая из сопел, они то и создавали момент, который парировал вращение вертолета. Помимо меньшей уязвимости - ни одно ни два попадания не способны привести к критическим последствиям - инженеры Hughes вплотную подошли к созданию вертолета с шумностью на порядок меньше классического. Ночью - этот вертолет издавал не привычный вертолетный грохот, а давящий, но не слишком громкий шум, природу которого не видя вертолета понять было сложно. Систему назвали NOTAR (No Tail Rotor - без хвостового винта)
В ангаре Серой лисы было как раз несколько таких вертолетов. Система NOTAR, нарост FLIR впереди, цвет - неопределенный, что-то между серым и черным. Боковые кронштейны - для установки оружия или скамеек для десанта.
- Какова скорость этого вертолета?
- Крейсерская - примерно сто двадцать.
- Всего?
- Сэр, глушитель забирает часть мощности двигателя - оскорбленно ответил подполковник - я понимаю, что тем парням, которых мы подбираем не терпится угнести ноги, но тут совсем другое дело. Мы никогда не выходим на максимальную скорость. Зато я готов поклясться, сэр, что ночью я подлечу к вам со спины, и вы не будете знать про меня, пока ветер от винтов не сорвет вашу панаму…
Пакистан
База ВВС Пакистана Кохат
06 июля 1988 года
Бандформирования есть бандформирования…
База ВВС Пакистана Кохат располагалась в опасной близости и от афгано-пакистанской границы и от покинутого мирными жителями из-за заражения местности (которое к этому времени почти что сошло на нет) города Пешавар, в котором когда то жило несколько миллионов человек а сейчас - несколько десятков тысяч боевиков из афганского сопротивления со своими семьями. Эта база прикрывала крайне важную для безопасности Пакистана точку - Хайберский проход, откуда советская армия могла развивать танковое наступление. Пара дней - и танки выходят на границу Индии, отрезая весь северный Пакистан. Поэтому - Кохат была первой базой ВВС Пакистана, куда поступили противотанковые вертолеты Кобра. Сейчас - один из них валялся искореженный за пределами взлетки, а у бывших ангаров - горели в бочках из-под керосина и солярки костры, и кто-то танцевал воинственный танец. Он назывался атан[Сильно похоже на зикр] и все афганские моджахеды - танцевали его как вызов.
На господствующих высотах, с которых база просматривалась и простреливалась - никто не удосужился выставить посты. Разве что кинули несколько растяжек и поставили мины…
Колонна американцев остановилась в километре от базы, проехала чуть больше полукилометра по бездорожью и остановилась. Два человека - один из них нес за спиной здоровенный, длиной больше метра чехол - канули в темноту. Остальные остались ждать…
В пригороде Пешавара на одной из вилл шли напряженные переговоры. С одной стороны
- американцы, с другой - представители местных боевых группировок, контролирующих город. Старые связи остались еще со времен активных действий в Афганистане. Решалась судьба аэродрома и во многом - судьба операции.
Аэродром держал Нур, что давало некоторые шансы. Дело в том, что он был не совсем пуштуном. Вроде как и из пуштунского клана - но мать узбечка. А сам - замарал себя службой в армии предателя Наджиба. И вокруг - собрал таких же, как он, не моджахедов. Благодаря полученному в армии опыту - они и держат аэродром, беря дать с каждого взлетающего и садящегося самолета. Тут же у него - еще немалые запасы горючего, которые остались от военной базы - а горючка сейчас на вес золота.
Короче говоря - совершенно не тот человек, из-за смерти которого надо объявлять джихад. Но и пуштуны - не будут пуштунами, если свое упустят. Американцев здесь не было давно и про них помнят: американцы это деньги. Деньги, которые принимают не только здесь в горах за неимением других - но и в других местах, где можно жить, а не выживать. Поэтому - из интереса американцев можно было выжать очень многое…
Два человека - один из них нес рацию и легкий штурмовой карабин, а другой - этот здоровенный чехол - поднялись на вершину. Ориентир, который они увидели на спутниковых снимках - был прямо переел ними. Самолет F4 Phantom, точнее - то, что от него осталось. Возвращаясь с боевого задания - он попытался приземлиться в Кохате, но пилот не справился с управлением и машина села не на взлетную полосу, а на склон горы. Это был и ориентир для того, чтобы не попасть под огонь своих же и укрытие и неплохая огневая позиция…
Первым - достиг позиции солдат с укороченной штурмовой винтовкой. Подсвечивая себе фонариком с тусклым красным светом - пожарил по земле, потыкал по ней шомполом, ища слабые участки.
- Чисто, сэр… - наконец сказал он и начал оборудовать позицию. На его карабине - был ночной прицел с матрицей второго поколения и глушитель конструкции доктора Филиппа Дейтера.
Снайпер распаковал винтовку. Она была длиной в полный рост подростка и выглядела как М16, накачавшаяся стероидами. Она существовала уже несколько лет, производилась небольшими партиями для гражданского рынка - но вооруженные силы только одного государства приняли ее на вооружение - армия Королевства Швеция. Исторический факт. Первыми на вооружение винтовку Барретт приняли шведы. Именно поэтому - эта небольшая страна сейчас один из лидеров в разработке патронов 50 калибра специального назначения. Их Mk211 mod0 стал легендой в GWOT, производится четырьмя американскими патронными заводами по лицензии.] Это была М82А1 Барретт, десятизарядная полуавтоматическая винтовка пятидесятого калибра. Она только два года назад появилась на рынке и еще не была легендой и образцом, с которым сравнивают все остальные снайперские винтовки этого калибра. Армия пока вяло проводила испытания и думала, где может пригодиться такое чудо. А вот подразделение Дельта - которое закупало нудно оборудование за наличные и без согласований - купив три такие винтовки, уже по достоинству их оценило.
Снайпер свернул стрелковый мат в тугой узел и положил его под цевье - такой упор лучше, чем сошки для точной стрельбы, намного лучше. Примкнул снаряженный магазин, откинул крышки с прицела. Пока что ни один ночной прицел - не мог выдержать отдачи винтовки пятидесятого калибра - но на данный момент света ему было достаточно. Потом, как только начнется штурм - подсветят.
Если - штурм начнется…
- Готов - сказал он
- Циклоп готов. Циклоп готов - сказал второй номер в рацию
- Принято.
- Циклоп, наблюдаю группы целей у здания командного центра базы. Тяжелый грузовик с пулеметом, еще один - тентованный, что в кузове не вижу. На крыше базы зенитная установка, около нее костер. Три, повторяю - три цели.
Эта зенитная установка - была одной из причин, почему решили задействовать снайпера. Пытаться подобраться к ней по земле - слишком большой риск.
- Дельта всем позывным, доложить по целям, отсчет - от вышки.
- Дельта, я Звезда. Замаскированная позиция пулемета, один клик на север. Крупнокалиберный пулемет, окопанный. Пять, повторяю - пять танго.
- Циклоп, наблюдаю казармы, около них автомобили, более десяти единиц. Охраны нет.
- Звезда, вопрос, насколько близко вы подобрались к противнику.
- Дельта, примерно три десятых клика. Ближе нельзя, как минимум двое танго не спят.
- Вас понял, никаких действий до команды. Группа Кило, возьмете на себя казармы.
- Есть.
- Циклоп, блокируй дорогу и ВПП.
- Принял. Опознание фонарем, стандартное. Все, кто идут без опознания - враги.
- Принял.
Группа Кило - четыре человека - пробиралась к бывшим казармам пакистанских ВВС, в которых теперь находились бандиты. Они не знали, сколько их там, чем они вооружены, и насколько готовы действовать - но не проявляли и тени страха. Приказ должен был быть выполнен - иначе бы они не были Дельтой.
Дельта - была совершенно особенным подразделением в американской армии. Она была основана Чарли Беквитом, легендарным полковником американской армии, прошедшим курс подготовки в САС и отправленным обратно со словами: заберите этого придурка, пока мы сами его не взяли. Они почти не успели повоевать во Вьетнаме… хотя тогда было много спецподразделений, особенно на заключительном этапе войны. Альфа, Сигма, Блекджек. Парашютисты, способные сигануть с идущего в стратосфере Б52, пловцы, способные неделями выживать в кишащей паразитами и дядями в черных панамах дельте Меконга, бойцы, способные вчетвером вынести вражеский лагерь и уйти. Таких после Вьетнама осталось немало - и Бешеному Чарли пришлось вынести немало, спасая хотя бы то что можно было спасти. После Вьетнама речь вообще шла о роспуске всех специальных подразделений: страна была настолько надломлена, что не хотела видеть своих солдат, честно сражавшихся и умиравших за нее.
Сейчас - Дельта была расквартирована в Форте Брег, месте дислокации восемьдесят второй воздушно-десантной. В основном в ней были выходцы из десантных подразделений, но силы попробовать мог любой: один из группы Кило учился на командира экипажа стратегического бомбардировщика. В отличие от обычных подразделений - Дельта получала деньги наличными и могла купить для себя то, что считала нужным. Тренировочный центр они скопировали с тренировочного центра САС и впервые в американской армии начали серьезно задумываться над такой темой, как ближний бой в городских условиях: до этого обучение шло как попало и результаты этого сильно сказались во Вьетнаме. В подразделении не было дисциплины в армейском ее понимании: длинные волосы и усы были нормой для дельтовца, это даже поощрялось. Все понимали, что действовать им придется в тылу противника и скорее всего в мирное время - а там короткая стрижка и военная выправка скорее приведут к смерти. Но одно оставалось неизменным: для Дельты не было приказов, которые бы она отказалась выполнять. Если приказ невыполним - ты должен погибнуть, выполняя этот приказ.
Мало было в американской армии подразделений со схожим боевым духом.
Уроки Гренады, когда на первом этапе высадки погибли несколько бойцов просто из-за подавляющего огневого превосходства соперника, были учтены, а Узи, которые до Гренады были основным оружием Дельты - были благополучно отложены в сторону и теперь применялись только при антитеррористических операциях. Теперь - трое из четверых бойцов группы Кило несли автоматы Калашникова с подствольными гранатометами М203 и магазинами на сорок патронов.[При проведении операции на территории вероятного противника - ты несешь такое же оружие, как у него под тот же боеприпас. Это аксиома, никто не будет снабжать тебя боеприпасами, а того что у тебя есть хватит на час хорошего боя. Ну на два. То что добудешь с трупов - то и твое] Четвертый боец - несостоявшийся командир В1 - теперь нес немецкий пулемет НК21 с передней ручкой и лентой на семьсот патронов, которая была в большом коробе за плечами. В отличие от армии и морской пехоты - дельтовцы провели тщательные и пристрастные тесты оружия, и только немецкий пулемет - смог выпустить тысячу патронов одной очередью без единой задержки. Снайпера в их группе не было, только
штурмовики. Сейчас автоматы были закинуты за плечи, а в руке у каждого был модифицированный для САС девятимиллиметровый Браунинг с магазином на тридцать патронов, глушителем и лазерным прицелом, который работал в инфракрасном диапазоне. Лазерный прицел был наиболее уязвимой деталью: он был установлен вверху на специальном кронштейне и при ударе мог сместиться, что привело бы к промаху при стрельбе. Тем не менее - только один боец рискнул снять прицел и положиться на простой, механический прицел. В сочетании с очками ночного видения - этот прицел давал просто убийственные для врага результаты.
Больше всего - дельтовцы опасались мин. Они разговаривали с теми, кто уже бывал в Афганистане в качестве военных советников и журналистов. И те предупредили, что афганские повстанцы получали огромное количество мин и не отчитывались за их расходование. Любая банда, в составе которой был опытный минер, могла сообразить, что подходы к базе можно и заминировать и это сэкономит немало сил и нервов… а при нападении и жизней.
Они передвигались по схеме один - два - один… на полигоне в Форт Бреге они отрабатывали самые разные схемы передвижения по враждебной территории, причем в противниках у них были воздушные десантники, умеющие стрелять. Первым шел назначенный сапер, он проверял тропу и только потом по ней шли остальные. Миноискателя у них не было, приходилось полагаться на опыт, щуп и руки. Дальше - шла пара, которая прикрывала передвижение друг друга по принципу «один лежит - один бежит». Последним шел пулеметчик: со своим основным огневым средством он прикрывал перемещение всей группы и должен был огнем прикрыть ее отход если с базы начнется обстрел. Семьсот патронов - сила немалая…
Ночь в очках ночного видения была зеленой, строения - черными. Сполохи огня - белыми…
Кто-то дал очередь - и они замерли на месте, залегли, готовые открыть огонь. Но это была всего лишь одна очередь, стая светлячков унеслась в небо, и на этом все было кончено.
Щелчок в эфире. Чисто…
Вот и колючая проволока. Серьезная, режущая. Запрещенная ООН - но в Пакистане только такая и применяется.
Один из дельтовцев достал саперную лопатку. Другой - ткань. Третий - посмотрел на часы…
Окно еще на полтора часа. Дальше - надо будет уходить, даже если будет получено добро.
В то же самое время - двое спецназовцев Дельты уже лежали буквально в нескольких метрах от позиции зенитной установки. Это было кое-что посерьезнее Эрликона, они даже и не подозревали о существовании здесь этой дряни. L70, сорокамиллиметровый Бофорс на колесном ходу, зенитная установка среднего калибра, появившаяся еще во вторую мировую. Достаточно одного снаряда, чтобы разорвать на части вертолет. Установка была накрыта брезентом, слышались голоса солдат и горел костер.
Тоже - серьезная позиция. Установка окопана, обложена мешками, видны бойницы и в одной из них пулемет. Можно и гранатой… но если кто-то останется в живых… А если боекомплект сдетонирует?
Основная группа - восемь человек, еще один НК-21, два Миними, одна снайперская винтовка с ночным прицелом и глушителем и реактивная граната LAW у каждого стрелка
- подбиралась к ангарам. Никто не знал, что там есть. В каком состоянии. Насколько взрывоопасно? Если туда выстрелить - то что будет? Ничего? Или рванет так, что мама дома услышит? Сколько человек в ангарах? Чем вооружены?
Пока они единственные, кто проник на само поле и занял позицию на краю бетонки. Им же лучше всех было видно, что происходит на территории объекта.
Командир группы - он тоже пришел из ВВС, а в ВВС лучше всех умели принимать решения - отправил двоих к крупнокалиберному пулемету. Неподавленный Диско при перестрелке мог поставить их под губительный фланговый огонь и выкосить в считанные секунды. Но одновременно - тихо захваченный пулемет мог послужить прекрасным активом, потому что с него простреливалась вся территория перед ангарами и пост у подъездной дороги.
Таким образом - их осталось шестеро. На десять ангаров и почти полмили фронта.
Когда от позиции пулемета отсигналили фонариком с красным светофильтром, видным только в очки ночного видения - командир группы решил выйти на связь.
- Дельта, я Звезда, прием.
- Звезда, я Дельта, слышимость хорошая, продолжайте.
- Дельта, наблюдаю гражданские машины у ангаров, девять единиц, семь вооруженных. Пулеметы, ракетные установки. У двух ангаров створки открыты примерно на пятую часть. Предполагаю, что там могут быть повстанцы.
- Звезда, понял, продолжайте.
- Дельта, в главном здании светятся три, повторяю - три окна, работает генератор. Вооруженные люди, пять единиц. Курят. Еще одна группа у автомобиля, вооруженного пулеметом.
- Звезда, вас понял, продолжайте.
- Дельта, группа заняла исходную у пулемета. Если мы собираемся что-то предпринимать, то предпринимать надо сейчас. Без фактора внезапности нас всех перебьют здесь.
- Звезда, отрицательно, повторяю - отрицательно. Санкции нет.
- Вас понял.
По закону подлости - если ты не пользуешься благоприятной ситуацией - обязательно что-то происходит…
И произошло. Из здания вышли двое, судя по тому, как подобрались люди у грузовика
- командный состав…
- Я Звезда, два объекта в моей зоне ответственности. Двигаются. Остановились. Два новых объекта, остановились.
- Подтверждаю, два новых объекта, у вооруженной машины.
- Запрет, повторяю - запрет.
Боевики - начали рассаживаться по машинам. Головная - включила фары, отчего снайперам, у которых были приборы ночного видения стало невозможно работать. Сплошная блестящая муть… как а солнце смотреть…
- Запрет.
- Я Звезда, одна машина начала движение. Две машины начали движение. Две машины движутся к воротам, внутри семь вооруженных объектов.
- Циклоп, подтверждаю, семь вооруженных объектов, два транспортных средства, идут к воротам. Головной - со светом.
- Дельта всем позывным - ждать приказа, ждать приказа…
Машины прошли ворота. На небольшой скорости - тронулись по горной дороге…
- Дельта всем позывным - ждать команды, ждать команды. Себя не обнаруживать…
- Дельта - всем позывным. У нас есть добро, повторяю - у нас есть добро. Работаем по Циклопу, отсчет…
Снайпер пошевелился - стояние на голых камнях на коленях здоровья телу и бодрости уму не прибавляет.
В наушниках шел обратный отсчет.
- Ветер?
- Изменений нет.
У каждого снайпера, вооруженного полуавтоматической винтовкой есть два-три гарантированных выстрела. Противник просто не может сориентировать и понять, что происходит. Зенитная установка - главная угроза, единственное, что может разметать по камням лично его. Значит, с нее и следует начинать.
Выбрав поправку - снайпер выстрелил и тут же - еще раз…
Когда стреляешь из винтовки пятидесятого калибра на дальность больше полумили - все немного не так, как при обычной стрельбе - и уж точно не так, как при перестрелке с использованием пехотного оружия. Стреляя в перебегающего врага метров на двести ты сразу видишь, как он падает. Тут - ты стреляешь - и только через несколько минут твой противника падает. Или - не падает…
Снайпер уже перенес огонь прицелился по еще не соображающим солдатам противника внизу, когда второй номер рисованно-скучным голосом сообщим
- Попал. Попал…
Самым простым способом покончить с боевиками у зенитной установки было - бросить туда гранату. Но этого - нельзя было делать по нескольким причинам. Первая - никто не мог поручиться, что маскировочная ткань не натянута на сетку или плотную решетку - и тогда брошенная граната отскочит тебе же под ноги. Второе - никто не мог поручится, что граната не попадет во вскрытый патронный ящик - тогда от взрыва достанется тебе самому, может выйти из строя полоса. Третье - никто не может поручиться за то, что через день эта сорокамиллиметровая, старая как дерьмо мамонта зенитка - не будет нужна тебе как хлеб, как воздух…
И потому - никто не стал бросать гранат. Когда боевики в ячейке тревожно загомонили - стрелок уже поднимался на входе в ячейку с пистолетом наготове. Глаза его закрывал прибор ночного видения на пистолете сверху было установлено что-то типа фонаря - лазерный прицел.
- Аллах Акбар! - крикнул один из зенитчиков, успевших увидеть его.
И больше никто ничего не успел ни крикнуть, ни сделать. Девять пуль сорок пятого калибра, пущенных уверенной рукой, пустившей до этого в цель не меньше десяти тысяч таких же решили проблему быстро и надежно.
Второй стрелок - прыгнул вниз, держа наготове пистолет - пулемет.
- Чисто внутри!
- Чисто снаружи! - отозвался кто-то
- Дым!
Стрелок отцепил от пояса контейнер с дымовой шашкой и бросил на землю - поднимающийся дым был условным знаком, что позиция захвачена…
Пошли!
Четверо стрелков поднялись у края полосы и бросились к казармам. Больше всего - они опасались, что их примут за боевиков свои же…
Немногочисленных террористов, открывших огонь в сторону склона - истребили быстро и надежно. Американцы стреляли на ходу, не останавливаясь, движение и стрельба у них сливалась в единое действие и одно не мешало другому. Автоматы Калашникова сделали свое дело надежно, как они это делали уже четыре десятилетия - несколько секунд и на главной площадке - сектор три, как они это место называли - одни трупы…
Словно исполняя грациозный танец, они разом оказались у главного входа казарм. О открывать не пришлось - из здания вывалился ополоумевший бородатый, что-то кричащий и с оружием в руках. Его отпустили метра на два и расстреляли. Еще один дельтовец - сунул внутрь дверного проема ствол автомата, разрядил туда все, что оставалось в магазине и отскочил - перезаряжаться и давая дорогу другим…
Остальные - один за другим заскочили внутрь. Внутри - темень, освещаемая только вспышками выстрелов. Кто-то бежал через коридор - и не добежал, споткнувшись и упав с грохотом…
На сей раз - им не требовалось освобождать заложников, своих здесь не было. Они разделились на две группы. Первая - в составе одного бойца - осталась в коридоре, его задача была не допустить прорыва террористов в коридор здания. Он и исполнял ее, одиночными и короткими очередями в высоком темпе простреливая дверные проемы, ведущие в коридор.
Вторая группа - два человека - занялась собственно помещениями. Схема такая: один бросает гранату, другой сует туда ствол и веером - по всей комнате. Дальше кто-то заглядывает и по необходимости - добавляет уже прицельно…
Аэродром взяли быстро и четко. По вьетнамскому счету: в наставлениях бойцам Дак-Конга, спецподразделений армии Северного Вьетнама допустимые потери при налете на американскую базу были равны нулю. Так получилось и тут - потерь ноль, у противника - полное уничтожение…
Неприятности начались уже тогда, когда из казарм начали за ноги вытаскивать подстреленных ублюдков, чтобы начать наводить порядок к возможному приезду начальства. Отъехавшие на двух машинах боевики - каким-то образом узнали о нападении на базу и решили вернуться как можно скорее… может, слышали выстрелы, может - просто сделали то, что хотели и теперь возвращались. Здесь - американцам повезло дважды. Группа управления - уже собралась и готова была выехать на трассу
- как увидела свет фар приближающихся на максимальной для этих дорог скорости машин. Немного задержись - и бандиты застали бы их на дороге. А если бы американцы не оставили группу контролировать дорогу - то со спущенными штанами застали бы уже их. С боевиками разобрался бы снайпер - но перед этим крупнокалиберный пулемет и несколько автоматов собрали бы свою кровавую жатву…
- Циклоп, Циклоп, ваши цели - два транспортных средства, идут на большой скорости к базе. Только что прошли мимо меня! Вооружены крупнокалиберными пулеметами. Приказ - остановить с применением максимального ущерба!
- Дельта, вас понял!
Снайпер повернулся всем телом, налег на бок. Позиция была очень неудобной, приходилось стрелять чуть ли не под сорок градусов к основной линии огня.
- Идут! - ровно сказал наводчик, у которого был прибор ночного видения - вижу вспышки, около мили, сокращается. Скорость больше сорока.
- Ветер?
- Неизменный. Поправка… один влево.
Плохо то, что машины движутся. Причем под очень неприятным острым углом.
Снайпер принял рискованное решение - пропустить боевиков вперед настолько, насколько это возможно. До самого предела. Потом - он должен был вырубить пулеметчика, самого опасного. С остальными могли разобраться и без него, но пулеметчик…
- Считай.
- Есть. Вижу отчетливо. Восемьсот.
Много
- Семьсот пятьдесят. Семьсот.
Много…
- Шестьсот…
Цель попала в поле зрения прицела - видно было плохою Темная тень.
- Пятьсот
Кажется, есть… Хотя видно плохо.
- Четыреста…
Подсвеченное перекрестье прицела пошло вперед…
- Триста…
Выстрел - привычно оглушительный…
И тут же еще несколько - похожих на щелчки кнута…
Майор Джек Шрейвер, снайпер - один группы подумал, что все таки он и в самом деле стар… слишком стар для такой работы. Никто не скажет - ни он сам ни напарник… но он то знает. Все… надо учиться продавать подержанные автомобили. Возможно, его когда-нибудь пригласят на пиво, чтобы он рассказал молодежи пару историй.
Только не таких как эта. Эта - останется тайной…
Когда взошло солнце - и над взлеткой загудел «толстяк», С130, привезший первые два вертолета - трупы уже убрали…
Афганистан, провинция Хост
08 июля 1988 года
Положа руку на сердце - Уорден соврал, что летал на вертолете.
Точнее… не совсем соврал. В те времена, когда он был совсем молодым - служба в армии считалась обязательной. И он служил. Причем в морской пехоте. Правда не во Вьетнаме, они «прикрывали» ближневосточный регион. У них был десантный вертолетоносец и вертолеты на нем. Только что - им поступили «Морские рыцари», замена «летающих бананов» Пясецкого. Что-то типа летающего автобуса - шумная, тесная машина, места в которой никогда не хватало. Они поставили тридцатый калибр по борту, чтобы иметь хоть что-то для зачистки зоны высадки и были очень довольны. На слэнге морских пехотинцев этот вертолет назывался «лягушка-бык». И он был хорошо по крайней мере вот чем: все сидения были побортно и в полете ты сидел и смотрел на осточертевшие рожи пацанов из твоего подразделения. А не на то, что творилось внизу.
А тут…
Взлетали, когда еще не рассвело, потемну. Три вертолета - операция в Иране научила, что в любой операции по спасению или эвакуации должен быть двойной, а лучше тройной резерв по технике. Шли три вертолета - тех самых, тихих. На каждом из них было по одному пилоту, одному пассажиру: сам Уорден, на двух других двое парней - спасателей, один из морской пехоты, второй - парашютист - спасатель ВВС, пи-джей.[Para-Jumper] На каждом из вертолетов, кроме того, в котором летел Уорден был установлен пулемет, примерно так как во Вьетнаме, в хвосте было свободное место, чтобы унести двоих людей с потерпевшего аварию вертолета. Кроме того - на каждом вертолете кроме вертолета Уордена был один пусковой комплект Стингера, которым можно было отбиваться от Ми-24, если те вдруг окажутся над зоной высадки. Но только с земли! То есть - этот комплект был предназначен на случай катастрофического развития событий и далеко не факт, что им удастся эффективно воспользоваться.
Рассвело, как только они поднялись над горами, казалось - они поднялись из ночи в день. Рассвело внезапно и быстро - долину, горы как окатило солнечным светом поднимающегося на востоке светила. Из вертолета был прекрасный обзор - не зря он заказывался в первую очередь как вертолет артиллерийской и воздушной разведки - и от открывающихся видов захватывало дух. В этих местах - величественные, покрытые зеленой порослью, где-то коричнево-лысые горы чередовались с узкими, словно прорубленными топором долинами. Было страшно, потому что казалось - то ли ты летишь как птица, то ли ты в любой момент можешь упасть. Вертолет издавал не привычный ритмичный рокот, а нечто среднее между жужжанием и сильным свистом, от чего становилось не по себе. Если бы Уорден верил в Бога - он решил бы, что его несет нечистая сила.
Граница здесь не была обозначена. Никак - слишком сложная местность, горы, лес, моджахеды. О том, что начался Афганистан - можно было понять по явным признакам боев, которые шли на земле совсем недавно. Обугленные и поваленные деревья, следы от разрывов авиационных бомб крупного калибра. Только находясь здесь - можно было понять, что такое советская армия и от чего - они защищают цивилизованный мир.
Пилот толкнул сотрудника ЦРУ в плечо, показал пять пальцев. Тот согласно кивнул головой - пять минут…
Естественно, никакой дурак не стал бы заранее назначать место встречи - чтобы русские устроили там засаду и взяли всех, кого живыми, кого мертвыми. Договорились о том, что как только американцы подберут подходящее место для контакта - они включая маяк, а как только услышат вертолет - обозначат его дымом. В данном случае
- опасность грозила уже русским, но чисто теоретическая. Никто ведь не мог помешать им взять звено штурмовиков для прикрытия…
- Вон там! - показал Уорден на показавшуюся ему приличной площадку.
Пилот утвердительно кивнул головой, начал закладывать вираж. Вертолет покачивало в воздушных потоках, ветер здесь был совершенно непредсказуемый и на низкой высоте одним коварным порывом мог бросить вертолет на скалы. Людей видно не было… видимо, зона отчуждения, теп из племен кто здесь жил сочли за лучшее сваливать орт войны в Пакистан. Здесь был лес - но лес странный, деревья росли редко, встречались большие проплешины. Сверху были видны и тропы…
Вертолет завис над скалой - и Уорден бросил вниз сначала рюкзак, потом спрыгнул сам. Ветер рванул армейскую куртку, которую он накинул для тепла, потому что ничего больше не было. Здесь, на высоте - даже летом было… нежарко. Особенно по утрам… к обеду должно быть лучше.
У Милтона Уордена не было никакого оружия, кроме небольшого ножа, да и тот он взял на случай, если придется выживать в дикой природе. Если сюда - вместо этого русского полковника прилетит советский десант - то не поможет никакое оружие. В рюкзаке у него было сушеное мясо и несколько свежих местных лепешек - на случай если придется идти по горам. Еще веревка и два фонарика…
Ну и, конечно, деньги…
Деньги были приличные. Американские доллары, пятьдесят тысяч. В новеньких пачках прямо из Федерального резервного банка США. Запаянные в пластик. Это было нужно для того, чтобы раз и навсегда поразить русского возможностями американской разведки. И для того, чтобы вытащить многострадального Джекоба Шифта и тех кто пришел его спасать из темницы. Уорден был уполномочен предложить еще двести тысяч в случае, если на следующую встречу русский привезет американских пленников.
Оказавшись на земле, американец осмотрел площадку. Мин похоже что нет, зато куча всякой дряни, которая может попасть в двигатель вертолета. Он прекрасно помнил, что такое ППП. Повреждение посторонними предметами, одна из наиболее распространенных причин катастрофы вертолета. Как минимум дважды в день - свободные морские пехотинцы и свободный от дежурства матросский состав корабля - строились плотной цепью и проходили палубу от носа до кормы в поисках этих самых посторонних предметов. Он не знал, есть ли проблема с посторонними предметами у вертолетов русского производства - но решил подстраховаться. В конце концов, если вертолет упадет, в дерьме окажутся они все.
Поэтому, он включил маяк и начал чистить площадку, выбрасывая все что находил вниз. Камни и обломки дерева летели вниз и ударялись о каменистую землю с глухим стуком. Здесь в некоторых местах было что-то вроде уступов, правда непонятно - то ли это люди вели хозяйство, то ли это сама природа создала такое удивительное место…
Он бросал вниз то, что ему попадалось под руки и думал о русских.
Он не мог понять их, не мог понять, как они живут и почему живут именно так, а не иначе. В США было распространено такое понимание, что русские находятся под пятой коммунистической тирании и тот, кто высказывает протест против власти - тех хватают, запихивают в психушку и расстреливают. Он и сам в это верил… до того, как ему удалось поучаствовать в опросе бывшего министра иностранных дел и СССР, члена Политбюро ЦК КПСС Эдуарда Шеварднадзе, бежавшего с семьей на Запад чтобы не стать жертвой сталинистов. С тех пор - его понимание происходящего в СССР сильно пошатнулось.
Для того, чтобы карать, сажать в тюрьмы, убивать несогласных с тобой людей надо иметь веру в то, что ты делаешь. Или, по крайней мере, какую то очень сильную мотивацию. Например, деньги. Диктаторы, которые лили кровь в своей стране часто были очень богатыми людьми и сражались за свое богатство. А тут…
Когда он прослушивал аудиозаписи и просматривал оперативные съемки опросов бывшего министра иностранных дел СССР - у него возникало неприятное чувство де жа вю. Вот точно то же самое он слышал, когда показывали как Рейган врет в Конгрессе. Точно то же самое - показывали, когда сенаторы и конгрессмены врали, когда их поймали на деле ABSCAM.[Спецоперация ФБР, провернутая в семидесятые. Один из сотрудников въехал в страну под легендой арабского шейха и принялся налаживать связи в политическом истеблишменте США. Естественно, при помощи взяток. Потом - оказалось, что шейх был подставным, купюры - помеченными, все снималось на камеры. Несколько сенаторов и конгрессменов попались на взятках - но дело замяли.] Люди ближе к пенсионному возрасту, не знающие, что врать. Все беседы с Шеварднадзе потом прослушивали десятки раз самые разные специалисты и совокупный вердикт был в том, что он врал при ответе примерно на каждый второй вопрос. Оставался вопрос - зачем ему это делать на свободе, в свободном мире. И еще - он совершенно не был похож на человека, который во что-то искренне верит.
Не был он и богат. В качестве презента - ему подарили старый бронированный Олдсмобайл-98, который раньше возил одного из высших руководителей ЦРУ. Машина стоила… о учетом того, что она была бронированной тысяч шестьдесят - семьдесят. Не больше. И этот человек - обрадовался так, как будто ему подарили роскошный немецкий седан. Еще он попросил взять его на вертолетную прогулку и с таким вожделением рассматривал дома, расспрашивал, сколько стоит тот или иной дом. Сколько надо работать, чтобы купить такой дом. Он совершенно не был похож на богатого человека. И то, что он вывез из СССР - здесь считается… ну, небольшим состоянием, скажем так. Не более. Ценности имели только некоторые художественные произведения и изделия из золота. Сотрудники ЦРУ посоветовали не торопиться их продавать и обратиться в аукционный дом, чтобы получить настоящую цену.
Итак, один из высших руководителей Империи зла - оказался простым лгуном… скорее даже лгунишкой и человеком, который скопил себе на безбедную старость. Не более. Тогда какого черта они угрожают всему человечеству? Какого черта они так издеваются над своим народом? Какого черта не могут навести в стране нормальный порядок?
Он услышал далекий рокот вертолетных лопастей и бросил в центр площадки армейскую дымовую шашку с зеленым дымом…
Это был тот же самый вертолет. Короткий, широкий, со спаренными несущими винтами и коротким хвостом, с подвешенными блоками 2,75 дюймовых ракет, пары которых вполне хватило бы чтобы на этой площадке не осталось ничего живого. Увидев дым, русский вертолет заложил широкий вираж, а потом пошел на снижение. Уорден отбежал от площадки, чтобы защититься от хлещущего ветра, бросающего в лицо пыль и мелкие камни…
На сей раз - вертолет совершил посадку. И из него вышел только один русский - как раз тот самый, с которым они виделись тогда, на территории Пакистана.
Еще один русский - отслеживал их стволом установленного в люке пулемета…
Широко улыбаясь - инструкция при контакте с возможно враждебными индивидами предписывает широко улыбаться - Уорден пошел навстречу русскому, раскинув руки. На самом деле - для того, чтобы было видно - он не вооружен.
- Не нужно дальше - сказал русский, когда Уорден подошел примерно на пятнадцать ярдов. В руке у русского была сумка - примитивная, брезентовая. Уорден проходил подготовку для существования на территории СССР и знал, что такие сумки называются
«авоська». Это от русского «авось», что значит - может быть. В России постоянно наблюдается дефицит потребительских товаров и люди берут с собой такие сумки на случай, если по дороге увидят что что-то продают и будет возможность это купить. Дефицит был одной из особенностей коммунистического режима, которую понять было очень сложно.
- Как ваши дела. Как ваше здоровье.
- Хорошо - ответил русский - пока.
- Нет никаких осложнений? - Уорден сделал неопределенный жест
- С этим - никаких. Меня не должны проверять и я не должен отчитываться. Пока.
Внезапно русский бросил авоську вперед, та приземлилась к ногам Уордена. Судя по звуку - там было что-то не тяжелое…
- Что это? - Уорден не стал поднимать сумку
- Архивы. Те, к которым я имею доступ. Информация - пояснил русский - я отдал приказ начать микрофильмирование самой важной информации на случай нападения на резидентуру.
- Мы благодарны вам за информацию. И мы хотим предложить вам кое-что.
Уорден достал запакованный в пластик пакет с деньгами, бросил его русскому. Тот ловко поймал.
- Что это?
- Здесь пятьдесят тысяч долларов. Это ваш аванс за сотрудничество с нами и за выполнение одной нашей маленькой просьбы.
Русский раздвинул губы в улыбке.
- Вы говорите про своих людей, которые сидят в тюрьме?
- Да, сэр. Про них.
- Этих троих я отдам только тогда, когда ступлю сам на землю Пакистана.
- Четверых - напомнил Уорден
- Троих. В живых только трое.
Уордена обдало неприятным холодком.
- Кто-то скончался? - спросил он
- Да, причем давно. Ваш агент, которого взяли на границе. Он погиб.
Вот так-так…
- Вы уверены в этом?
Еще бы… Ведь по моему приказу его и убили. Случайно, правда, так то он мне и нахрен не был нужен.
- Совершенно! Он погиб при катастрофе самолета в Баграме. Его пытались вывезти в Москву.
Не сходилось. По данным ЦРУ - он был в руках афганцев.
- Это был советский самолет?
- Да! Принадлежащий военной разведке.
- Зачем его пытались вывезти?
- Не знаю. Я знаю только одно. Мне пришел вызов в Москву. Догадываетесь, что это означает, а?
Уорден хорошо это знал. Единственным, кому удалось выскочить из лап КГБ, когда предал Эймс - был Сергей Бохан, советский военный атташе в Греции. Его имя тоже назвал Эймс, его нельзя было брать в Греции и ему предписали зачем-то вернуться в Москву. Как только Бохан получил такое предписание - он помчался в аэропорт и купил билет на первый же отлетавший из Греции рейс. И как потом оказалось - он оказался совершенно прав.
- Когда?
- Несколько дней назад.
Уорден не знал, что делать. Проклятый КГБшник загнал его в угол.
- Вы чувствуете опасность? За вами следят?
Русский снова улыбнулся
- В Кабуле слежу только я. Я продержусь несколько дней - но не больше. Дальше нужно будет уходить.
Спасательная операция теряла смысл. Главного - полноправного гражданина США, которого и планировалось вытащить - уже нет в живых. А те трое… в принципе это предатели. Расходный материал. Хотя решение принимать не ему, дав и агент такого уровня как резидент в Кабуле - отличное приобретение.
Русский взвесил на руке деньги.
- Боюсь… я их не заработал, верно?
Решение надо было принимать прямо сейчас.
- Оставьте деньги себе. Это плата за информацию, которую вы принесли. Надеюсь, она того стоит. Сколько времени у вас есть?
- Неделя. Не больше.
- Соберите все, что сможете. Особенно на новое афганское правительство. И на ваших коллег.
Русский криво усмехнулся
- На них много что есть.
- Вот и отлично.
Такая информация - никогда не знаешь, как сыграет. Конечно - сразу ей козырять нельзя. Но дело в том, что для русских Афганистан - это как для американцев Вьетнам. После Вьетнама - многие пошли в гору. Как же - боевой опыт. И информация о каком-нибудь лейтенанте и его мелких прегрешениях, которая сейчас ни гроша ломаного не стоит - через десять - пятнадцать лет может стать бесценной!
- Я вас понял. Мне нужно будет взять с собой несколько человек?
Уорден прикинул по вместимости вертолета.
- Двое. Не больше и никакого багажа.
- Двое и есть. Никакого багажа. Кроме информации.
У Уордена возникло чувство, что больше это сказано для тех, кто оставался в вертолете.
- Встречаемся через неделю, в этом же месте.
- Э… нет. Выберите другое. И не здесь. Севернее Хайберского прохода. Будет удобнее и вам и мне.
- Я не знаю здешние места!
Русский достал сложенную и упакованную в полиэтиленовый пакет карту. Бросил ее Уордену.
- Здесь! Известная точка передачи. Намного удобнее, чем эта. Надежность гарантирую!
По странному стечению обстоятельств - именно там произошел малоизвестный бой группы спецназа из Джелалабада с крупным караваном мятежников. Об этом бое почти уже никто и не помнил. Территория эта была хороша еще и тем, что на афганских картах она обозначалась как афганская, а на пакистанских - как пакистанская.
- Гарантирует, значит… - задумчиво переспросил локальный командир Серой Лисы - что-то я не верю в гарантии русских.
- Что мешает нам высадить там специальную группу? Заранее, чтобы пристрелять возможные подходы, подготовить укрытия.
- Да, в общем то ничего…
Афганистан, Кабул
11 июля 1988 года
Пружина закручивалась все туже…
Полковника Телятникова давно не было в посольстве, а Грешнов с Баранцом приехали из Мазари-Шарифа, где они по приказу Телятникова убили местного начальника Царандоя, товарища Баха, вовлеченного в контрабандную схему и поставленного бандой на один из самых важных ее участков. Точнее не убили - они его исполнили. Потому что они не сами до этого додумались, а их непосредственный начальник отдал приказ. Вроде как они ни при чем, они люди маленькие, им отдали приказ - они его исполнили. Точно так же они убили многих - своих, чужих… много кого убили. И всех
- по приказу.
Поскольку, поймать Телятникова, доложиться и получить новые ЦУ они не смогли, а на своих официальных должностях числились просто потому что надо было где-то числиться, в посольстве все правильно понимали и не пытались их куда-то припрячь - они решили устроить себе пару дней отдыха. Поодиночке - они столько были вместе, что часто видеть друг друга не могли. Баранец пошел решать коммерческие дела - а Грешнов пошел на базар. Купит мяса, зелени - и в покое побухать хотя бы денек. Работа уж очень нервная была.
Баранец, решив с духанщиками дела по леваку - на это ушел целый день, уж больно много всего скопилось. Потом тоже - забурился в кабак и начал бухать. Как раз шароп свежий привезли, тут всегда пор чесноку, без обмана, отличный шароп. А водку он и в Союзе побухать сможет.
Как вернется.
В отличие от своего напарника - Баранец никогда не бухал в одиночку. Если и в одиночку - это уже не пьянка, это патология. Алкоголизм - во!
Почему так? Вероятно потому, что Грешнов знал за собой один грешок. Выпив, он становился словоохотливым и мог выболтать то, о чем болтать не следовало. А как учил их полковник государственной безопасности Кулаков Петр Борисыч - профессионал всегда держит рот на замке. Даже выпимши - он обязан держать рот на замке. Если так - он профессионал. Если нет - сявка с удостоверением…
У Грешнова - грешок. У Грешнова - грешок…
Майор истерически расхохотался, плеснув на стол шаропом…
Да… Кулаков… вот глыба была. Настоящий, еще старой, НКВДшной закалки спец. Телятников хоть и умнее его - а все не то. Закваски в нем нету. Той самой, которая отличает мужика от «мужика». Вертлявый какой-то. То ли дело Кулаков…
Убивать они его приехали втроем. Телятников, Баранец и за рулем Червяк был. Черевицкий. Грешнов тогда на побегушках бегал, его не взяли. Телятников тогда Баранцу приказал автомат взять - он взял. Кулаков только их увидел - все понял сразу. Не побежал, сопротивляться не пытался. Только попросил - налить перед смертью. Все прекрасно понимал - иногда надо бывает. Либо один уйдет, сам, без вариантов - либо всех размотают. А если всех размотают, всем - вышка, это отчетливо все понимали. Никто их покрывать не будет, на каждом - кровь. А под них тогда крепко копали, один нацмен взялся. Умный гнида…
Налили, в общем. Как не уважить старика, много хорошего для них сделал.
Телятников тогда главным стал. А потом и Червяка убили.
Может, теперь полковник и на них кого зарядил, с…а? А сам скрывается?
Баранец помрачнел.
Он тогда этого азера долго искал. Того вывезли… это ведь из-за него, гада, пришлось Кулакова убивать. Потом Телятников сказал, что его посадили… надо было грохнуть как гада. Ведь только ему до этого дело было. Телятников даже рад был… как же, место резидента занял, негласного, от которого ох как много в Кабуле зависит. Червяку все плевать было - он хапал себе, хапал, хапал, ртом и… Только ему, Баранцу - Петр Борисыч через свои старые связи в индийской резидентуре матери лекарство доставал, какое в Союзе не купить. Просто так, даже денег не взял, сказал… свои своим завсегда помогать должны. Потому-то он потом хотел этого азера самолично кокнуть… мол, за Петра Борисыча как бы отомстить. Хоть немного.
И достал таки гниду. Правильно говорят - Бог все-таки есть. Когда Наджиба взяли, причем живым - Телятников кипятком ссал, по посольству хвост задрав бегал. Ведь доктор Наджиб, когда директором ХАД был - он и с Кулаковым и с Телятниковым работал, мог на них указать. Но Кулакову то все равно. Он уже в могиле лежит, под троекратный залп похороненный… а вот Телятникова тогда пришлось бы убивать.
Как… товарищ полковник… - Баранец почему то за глаза всегда называл своего начальника «товарищ полковник» - а вот смогли бы вы так, как Кулаков… тихо, ни слова не сказав… просто чтобы товарищей не подставить.
Нет… не смог бы. Хрен бы смог! Он чуть что… сразу на ту сторону намылился… Родину предавать… козел сраный! Плевать ему на родину… на все плевать. Гнидак он! Как есть гнидак! Вот он, майор Советской армии Баранец - он не такой. Да, он людей убивает! Но это потому, что ему начальник приказал. А Родину он не предаст, с американцами договариваться не будет, по сходной цене, как проститутка. Он этот, как его…
Патриот, во!
Не верите? Тогда и вы такие же суки, как полковник. Такие же!
Хорошо что тогда пронесло. Полкан тогда накосячил как всегда, перепоручил афганцам… те ничего путного сделать не смогли, только хуже сделали. Если бы не он…
Это ведь он тогда - попросил земляка… мол, такие дела… раз уж самолет до дома летит, подбросишь посылочку? Небольшую, тут собрали всего по малости… фруктов, сухофруктов детям. Этот идиот и взял… да конечно, братан, какие проблемы.
А самолет - бах! И все…
А Грешнов, гад…только сидел, жидко обделавшись. И все думал - а про его фамилию знают или нет.
А он - бах! И все!
Бах! И все!
Какие же все вокруг гниды. Гниды…
- Гниды…
И Телятников - первая гнида.
- Э, брат, брат…
- Гниды… - тяжело проговорил майор Баранец и схватил за грудки сидящего перед ним человека, думая, что это Телятников
- Да ты чего…
Внезапно Грешнов понял, что перед ним сидит Витя Мельников из отдельной группы погранвойск в Афганистане. Без Вити - ничего бы не сделать…
- Витя…
- Ты чего, брат? Спутал меня с кем?
Майор мутным взглядом огляделся и увидел, что на них смотрят.
Засветился. Запомнят. Это плохо.
- Прости… брат. Ты чего…
- Телятникова бы. По всему Кабулу ищу.
- Нет его. Отъехал. Передать что?
- Да есть…
- Так скажи…
Полковник махнул рукой. Спросил еще шаропу.
- Может - выйдем? Пройдемся…
- Все равно засветились…
Принесли шаропу. Еще выпили… хорошо. Люди отворачивались от них… у всех свои дела, а глазеть на кого-то здесь не только неприлично, но и опасно…
- Передашь?
- Да какие дела… Я сам его жду. Как только вернется - сразу дерну к нему. Чего там у тебя стряслось…
Хлебнули еще.
- Ты вот чего… - тяжело отдыхиваясь после шаропа сказал пограничник - скажи своему, неладно что-то…
- Конкретно - что? - понизил голос Баранец
Пограничник наклонился вперед, их обдало сивухой. Часа через два будет готовенький…
- Нюхает кто-то. Мне агентура докладывала - вчера у аэродрома видели посторонних.
- Духи?
- Не. Русские. Тачка крутая - Симург. Трое…
Погранец прервался, чтобы еще отпить самогона
- Похожие на спецов были, хотя в афганской одежде. Мой контакт таких с ходу сечет. Я заинтересовался, поспрошал - не только у аэродрома их видели, они по всему городу шаро…лись. Видели, как они на виллу заезжали, где Алим живет. Зверюга еще тот.
- Дух?
- Да какой дух… Что ты заладил - дух, дух… А спецотдел ХАД не хочешь?
- Терроризм?
- Он самый. Это, в общем, первое. Второе - мне свояк звонил с Оша - последний рейс прошел плохо. Комиссия из штаба округа нагрянули. Вроде как марксизм - ленинизм проверять, но востроглазые. И третье. Позавчера, прямо перед вами прошел борт. Не через Баграм. Здесь их сразу загрузили и они на юг ушли. По виду - рейнджеры. Я и не чухнул сразу, а теперь как все покатило, знаю - неладно дело!
Почему то спецназ в Советской армии стали называть рейнджеры. Возможно потому, что министр обороны СССР, маршал Советского союза Соколов во время небольшого показа личного состава и техники в Баграме увидев спецназовцев бросил - а вот и наши рейнджеры.
- … и главный среди них был такой невысокий… узкоглазый.
Баранец прикинул - выходило хреново. Про узкоглазого - он сразу понял, кто это. И не хотел бы встретиться с этим человеком на узкой дорожке.
- Сколько их было
- Человек сорок - сорок пять. Им четыре бронемашины подали, они на них и ушли. Колонны не дожидаясь, так и пошли…
- Куда - пошли?
- Сюда! На Кабул!
Баранец хрюкнул забитым носом
- На Кабул? Все - пошли? Может, на Баграм?
- Может. И еще. Бах - ваш человек был?
Мысли ворочались в голове подобно валунам.
- Из Царандоя?
- Из него самого. Короче, грохнули его, вот так вот. В тот же день.
Это мы его и грохнули… Совсем мозг пробухал, идиот. Правильно, в Мазари-Шарифе водяра вдвое дешевле кабульской. Жри - не хочу.
- Думаешь - они?
- Думать - не думаю. А только вот в городе видели человечка. Может и с конвоя. Но точно - левого, раньше его не видели. Низенький такой, вроде хазареец. Одетый бедно, сумка большая в руках. Те люди, которые Баха проворонили - клянутся, что этот человечек к Баху пришел, тот его как друга принял и приказал всем кто на вилле был уходить. И больше его - живым не видели…
Пограничник налил стакан, навернул махом.
- Я вот что тебе приехал сказать. Ты как хочешь, дело твое - но я соскакиваю. Болтать не буду… и тебе не советую. Хватит.
Майор был так пьян, что не нашелся, что ответить, и что сделать. Хотя - полагалось убить и за меньшее.
Дорога на Кандагар
01 июля 1988 года
Когда не хватает сил - на помощь силам приходит ненависть…
Ублюдки…
Лежащий на земле человек в афганской одежде пошевелился. У него это получилось, хотя все тело страшно болело. Дышалось - с хрипом, тяжело, воздух царапал глотку. Обезвоживание…
Сколько еще идти?
Солнце стремительно падало за барханы…
Человек в афганской одежде закашлялся, перевернулся на бок. Он чувствовал себя, как девяностолетний старик.
Ублюдки. Он никогда не забудет сержанта ВАИ, выстрелившего в него. Из-под земли его достанет.
Шило… гаденыш, что ты наделал. Как же теперь будет то…
Автомата у него - не было. Снайперская винтовка осталась в машине и была уничтожена вместе с ней. Пистолет, который он всегда носил в кармане взведенным - был. Можно было бы застрелиться, отмучавшись разом, но он решил, что не доставит этим - такого удовольствия.
Офицер!
Встреча в пограничной зоне, советский вертолет в Пакистане, американцы. Все это как то связано.
Они видели то, что не должны были видеть. На них нацелили Скорпион, это просто так не сделаешь, и отданный боевой приказ обязательно будет зафиксирован. Все данные записываются. В случае чего - записи объективного контроля поднимут и если что не так - придется отвечать.
Значит, одно из двух. Либо тот, кто это сделал - не боится ответственности, либо - фактор времени не играет для него роди. Он понимает, что разоблачить его уже не успеют.
Шило… гаденыш.
Он понял, что Шило сознательно разменял свою жизнь на его. Дал ему жить и погиб сам. Он прекрасно понимал, что если они остановят машину и бросятся в разные стороны - оператор Скорпиона просто переключит режим поиска и разнесет на атомы сначала одного, а потом и другого. Этот самолет для того и конструировался, от него не уйти. Есть единственный выход - кто-то должен оставаться за рулем и вести машину зная, что максимум через несколько минут ее разнесут на куски. Шило так и поступил - он первым понял, что будет и выпихнул своего командира и друга из машины, давая ему жить. И отомстить.
Только поэтому - до сих пор Скворцов не застрелился. До сих пор - он шел по пустыне ночами, упорно ставя одну ногу перед другой. Он должен был выжить, чтобы разобраться во всем и отомстить. Пуля в пистолете - предназначалась не ему…
Стемнело. Барханы накрыла тьма.
Поднявшись - сначала на колени, потом на ноги - он огляделся - туда, сюда. Никого. Ни одной машины.
Скворцов с трудом поднялся на ноги и медленно побрел в направлении дороги на Кандагар. Он думал, что она где-то там.
… ты… чего… он… товарищ…
Глаза. Господи, как же больно…
Струйка воды, стекающая в рот. Это уже рай?
Или это продолжается ад? И снова этот гул…
- Давай, браток, давай… - сменный водила наклонил фляжку, тонкая струйка подсоленной, утоляющей жажду воды упала на растрескавшиеся губы - кто же тебя угораздил, посреди пустыни то. Совсем… Миш, долго еще? Кончится - нам же и отвечать потом.
- Двадцать минут еще.
- Ты десять минут то же самое говорил!
- Заткнись, а?! Или сам за руль садись и езжай!
- Ладно, не психуй. Довезем, никуда не денется, довезем. Если до сих пор не умер - выкарабкается. Довезем. Ты держись, братишка. До своих добрел, подыхать совсем обидно. Ты держись…
В коридоре госпиталя «чатур бистар»[Четыреста коек] было темно, жарко, воздух аж плыл от жары. Афганцы, в основном бедняки - со смирением принимали судьбу, уготованную им Аллахом - выживали или умирали здесь. В городе был и советский военный госпиталь - но Цагоев возблагодарил Аллаха, что двое водил догадались скинуть Скворцова здесь, тут было ближе. В советском военном госпитале - он вполне мог и не выжить. Убил же кто-то Джафара…
До чего же докатились…
По обе стороны от палаты, в которую положили Скворцова - стояли советские десантники с короткоствольными автоматами.
Врач - осанистый, со смоляно-черной, с проседью бородой - вышел, устало вытирая потный лоб рукавом халата потный лоб. Цагоев - вскочил, кинулся к нему.
- Что, доктор?
Доктор устало вздохнул. Он говорил по-русски, как и все врачи здесь - кроме как в СССР - афганским врачам учиться было негде.
- Я поставил капельницу. Сильнейшее, почти смертельное обезвоживание. Это ваш… солдат.
- Да.
- Крепкий молодой человек. Настоящий сорбоз. Я не понимаю, как он еще жив. Но он жив.
- Только обезвоживание?
- Не только. Пройдемте в мой кабинет.
В кабинете врача, без окна, освещенном тусклой лампочкой - доктор порылся в ящике, достал какую-то тряпицу, развернул ее. Там - была пуля.
- Это застряло у него в плече. Под кожей, очевидно пуля, перед тем как попасть в него, на что-то наткнулась и была деформирована.
Цагоев с первого взгляда понял - пять и сорок пять. У моджахедов автоматы такого калибра редкость.
- Как попала пуля?
- Сзади.
- Еще ранения?
- Да. Ранение в шею, с близкого расстояния. Пистолетный патрон, в ране осколки стекла, автомобильного. Мы их удалили, опасности нет.
- Вот оно как… Доктор, вы готовы будете подтвердить перед трибуналом характер ранений?
- А как же? Обязательно скажу…
Цагоев кинул
- Спасибо. К нему можно?
- Нежелательно. Он в очень плохом состоянии. Сильное обезвоживание.
- Это очень важно. Дело жизни и смерти.
Доктор пожал плечами
- Для него сейчас, что одно, что другое - почти одно и то же. Пять минут - не больше.
В палате - она были не просто закрыты - закупорены наглухо. Выл кондиционер, но и он не мог разогнать липкую, удушливую жару, он больше выл, чем доставлял холод. Вдобавок к кондиционеру - на потолке неспешно вертелся вентилятор.
Советского - поместили в отдельную палату, таких в госпитале было только две, предназначались они для высокопоставленных членов руководства провинции. Скворцов
- лежал на относительно чистых простынях, все его лицо было укутано какими-то повязками, на глазах - тоже повязки. Капельницы - по обе стороны кровати. Увидев это - Цагоев содрогнулся, хотя был в Афганистане не первый год и видал всякое.
- Что с ним? - спросил он шепотом у врача - разве такое обезвоживание бывает?
- Бывает. Его нашли на дороге, полумертвым. В середине дня. Просто удивительно, как он до сих пор жив. Просто удивительно.
Цагоев мрачно кивнул. Такого не должно было быть. Просто - не должно. Скворцов начинал в джелалабадском спецотряде, прошел специальную подготовку в Чирчике, там как раз учат, как выживать в пустыне. Если даже с ним что-то бы случилось - он переждал бы жару, найдя тень или на крайний случай - зарывшись в песок, как делают это змеи и мелкие грызуны. С наступлением темноты - выбрался бы и только тогда пошел, ночью прохладно, даже холодно - и гораздо меньше шансов получить смертельное обезвоживание. Если он шел до дороги под палящим солнцем - значит, он имел информацию такой важности, что даже несколько часов промедления были критическими. А это значило - что скоро произойдет… может быть, уже сейчас происходит - какой-то кошмар. Может, он знает кто убил Джафара и разгромил разведточку.
- С ним можно поговорить? Он меня поймет?
- Возможно. Но скорее всего - нет.
Цагоев приблизился. Склонился над кроватью.
- Лейтенант. Николай, ты слышишь меня?
Скворцов дышал сипло - но дышал.
- Николай, этот я, Цагоев. Полковник Цагоев. Скажи мне!
- Бесполезно - сказал от двери доктор
- Николай, скажи мне! Скажи, это я, Кямал! Кямал я! Мы в беде! Беда, Николай… Джафара убили!
- Пре…
Сначала - полковнику Цагоеву показалось, что Скворцов пытается кашлянуть.
- Николай, что? Говори, я Кямал! Скажи мне.
- Пре… Пре… датель…
- Предатель? - Цагоев не поверил своим ушам - кто предатель?! Николай, кто предатель!? Скажи мне! Мы все в беде! Кто предатель!? Кто убил Джафара? Кто?! Кто предатель?!!!
- Что вы делаете?! - возмутился доктор - вы же его…
- Молчать! Кто предатель, говори, Николай! Скажи, кто предатель?! Кто убил Джафара, где Шило?! Он жив?!
Полковник ГРУ Кямал Цагоев вырвался из палаты подобно урагану, несвежий белый халат скинул на пол. По пути - бросил десантникам у палаты - головой отвечаете!
Выскочил на улицу. Волга! Его Волга!
Он даже не понял, что произошло. В обычной ситуации - он был очень осторожен, к нему нельзя было просто так подобраться. Но тут - он был в таком шоке от услышанного, что элементарно не чуял землю под собой и не видел, куда бежит.
Так и не понял, что с ним произошло. В последний момент почувствовал, что со спины кто-то есть. Рука автоматически сунулась в карман - там всегда хранился взведенный Макаров. Поздно! Руку сдавило как клещами. Он развернулся, нанося удар локтем - и в этот момент кто-то ткнул разрядником в область почки и нажал на клавишу спуска. Полковник успел почувствовать острия электродов - а потом его скрутила такая боль, что он в жизни никогда такой не испытывал…
Здесь - повезло Скворцову, он израсходовал, наверное, большую часть везения, которую отмерил ему Господь. Телятников был отличным оперативником, он никогда ничего не забывал и всегда зачищал концы. Он никогда не забыл бы поинтересоваться
- к кому это Цагоев ходил в госпиталь. Но тут - три обстоятельства сыграли на руку Скворцову. Первое - Телятников не думал о том, что кто-то из полевых агентов, видевших его встречу остался в живых. Его подчиненные доложили ему, что цель уничтожена Скорпионом - а после такого выживших не остается. Второе - у Телятникова просто не было людей, чтобы проверить госпиталь. У него были Грешнов и Баранец, которым он мог доверять - но он их отправил в Мазари-Шариф, чтобы там окончательно зачистить концы. И третье - он не хотел светить свой интерес в больнице. Ему нужно было несколько дней, не более. ГРУ рано или поздно поймет, что пропал один из опытнейших полевых агентов, на которого замыкалась целая сеть, начнет поиск. Поисковые мероприятия приведут их к госпиталю. Если они выяснят что Цагоев просто пропал по выходу из госпиталя… пусть даже кто-то из окна и видел захват - это одно. А вот если выяснится, что после пропажи Цагоева в госпиталь приходили русские и задавали вопросы - это совсем другое. И вектор поисков это сразу задаст более чем определенный. А вот Телятников - такого допустить не мог.
Таким образом - остался в живых последний, кто своими глазами видел, что произошло в приграничной зоне на пакистанской территории.
Где-то в Афганистане
Точное время и место неизвестны
Осознание собственного существования на этой многогрешной земле - происходило болезненно и мучительно. Сначала - он почувствовал свет. Не увидел - а именно почувствовал. Это сложно описать - надо почувствовать, тогда поймешь. Каким свет может быть.
Света было много. Свет причинял боль.
Кто-то взял его за плечи и тряханул, как следует.
- Приходи в себя, сучье отродье! Давай!
Кто-то хлестнул его по щеке - так, что чуть голова не оторвалась. Потом - еще раз.
- Хватит - сказал кто-то - дай ему воды.
- Есть…
Судя по звукам - кто-то то взял ведро с бетонного пола, с размаху опрокинул на привязанного к стулу человека.
- Давай, приходи в себя! Как предавать, так все горазды!
Предавать. Предатель…
Полковник решил, что дальше смысла притворяться нет.
- Свет… погасите…
- Чего?!
Новая плюха прилетела откуда-то из слепящей тьмы - свет фонаря был именно слепящей тьмой, ничего не было видно. Во рту было солоно и мерзко…
- У… сучий выродок, душманское отродье!
- Выйдите, сержант!
Хлопнула дверь. Внезапно - прожектор с хлопком погас.
Полковник открыл обожженные слепящим светом глаза. Голова раскалывалась, перед глазами - плавали ослепительно яркие точки.
Его следователь был худ, лысоват, с аккуратными усиками, в военной форме без знаков различия. КГБ, к гадалке не ходи.
- Давайте, познакомимся, товарищ подследственный. Меня зовут Николай Павлович, я следователь по вашему уголовному делу. Можете обращаться ко мне по имени - отчеству, товарищ следователь или гражданин начальник, как вам будет удобнее.
Цагоев улыбнулся саднящими губами
- Мне этого не надо, товарищ следователь. Я по второй категории прохожу. Ты хоть знаешь, что с тобой будет?
- Про вторую категорию мы знаем, товарищ подследственный. Равно как и про то, что до недавнего времени вы являлись полковником ГРУ. Предают только свои, верно?
- Подследственный…. А с каких пор - подследственных бить модно, а?
- Умный самый? - внезапно окрысился следователь - чтоб ты знал. мразь, у меня сын здесь погиб! А у Юры - все друзья в зеленке остались. Из-за таких мразей как ты. Пацаны воюют, а ты, сука, с духами торгуешь, жизни в обмен на наркоту и доллары. Да дать Юре волю, он тебя не бить будет, он тебя на кусочки порежет! Тупым ножом, понял, сука!
То-то и оно. Чтобы найти людей, готовых пытать своих - достаточно сказать, что перед ними предатель. А кто громче всех кричит - держи предателя?
- Что лыбишься, тварь продажная?
- Лапшу на уши… - полковник сплюнул прямо себе на грудь, чтобы удобнее было говорить - кому другому вешай. Чтобы меня арестовать, требуется согласие… начальника Главного разведывательного управления. А твои действия… товарищ следователь… можно расценить как попытку шпионажа…
- Шпионаж? В шпионаже вы как раз и обвиняетесь. Хотя - может, на измену родине переквалифицируем, это как многомудрое начальство решит. Влип ты, товарищ бывший полковник. Попал как кур в ощип.
- Лапшу не вешай - повторил полковник - ты же мне обвинение не предъявил, дятел. Какой я тебе подследственный…
- Предъявим. Всему свое время. Предъявим вам обвинение, не переживайте. Может, по эпизодам обвинения пройдемся, а?
Полковник хотел послать этого следака на три всем известные - но передумал. Может, и проговорится о чем.
- Давай… если смелый такой.
Следователь встал. Неспешно подошел к подследственному, и начал бить. Не так, конечно, как Юра - но чувствительно…
- Это тебе, сука, за улыбку твою, вражью. Все равно, мразь, под вышку пойдешь, а я хоть душу отведу. Эпизод первый, который тебе вменяется - террористический акт в аэропорту Баграм. Убийство генерала Аскерова.
- Не… ври. Я в Кандагаре был…
- А чего ж тебе сам не быть? Самый умный, да? Духовская группа - на тебя замыкалась! У них твои контакты нашли, не чьи-нибудь.
Если бы ему не было так плохо - полковник рассмеялся бы. Ему даже стало жаль этого маленького, озлобленного человечка, пытающего и допрашивающего его. Если бы он подумал головой - то мог бы сообразить, что эти координаты - очередная цель группы ликвидаторов, а не контакты резидента. Это только идиот - держит контакты резидента при себе.
- Это тебе… кто сказал?
- Ты про себя говори, вражина!
Предатель, точно. Это связано с разгромом точки на границе. Так вот он какой ход решил сделать. Не терял времени даром, не терял, вражина.
Как же мерзко все.
- Ну что, вражина?
Господи… тридцать седьмой прошел давно… вражина.
- Дурак ты… товарищ следователь. Меня незаконно… схватили - не сообразил?
- Отказываетесь, значит?
- Мне… признаваться не в чем, товарищ следователь. Ты военному прокурору то доложился? Под суд ведь пойдешь.
Следователь снова хотел подойти и ударить - но почему-то передумал. Видимо - решил сменить тактику.
- Значит, вы невиновны, так?
Цагоев… улыбнулся разбитыми губами
- Какой смысл… с тобой говорить… дураком… Тебя подставили, меня притащили ты и… мордуешь. Потом отвечать будешь. С тобой говорить не буду.
- Вы не переживайте… подследственный. Я… между прочим, самостоятельная процессуальная фигура.
Цагоев снова улыбнулся. Он раскачивал следователя… все таки он был повыше классом, и в таких играх толк знал.
- Ты мне форму допуска предъяви, фигура. И письмо из Москвы… от начальника ГРУ… генерала армии Ивашутина. Потом и говорить будем.
Следователь помолчал, собираясь с силами.
- В несознанку, значит. Ну, ладно. Вопрос второй - Кандагар и пограничная зона. Кто входил в вашу преступную группу.
- Какую… группу, нах…
Следователь вздохнул
- Преступную. Которая контрабандой наркотиков занималась. А потом - недобитые душки с той стороны попросили еще кое-кого перебросить через границу, так? Какое у них было задание? Кого они тут должны были убить?
- У них и спроси… что ты мне лепишь… фуфло.
- Спросим.
По неуверенности тона следователя, Цагоев понял - бандитов, которые были схвачены в Кандагаре в его руках нет. А вот это уже интересно. Где же тогда они? В чьих руках? МВД играет свою игру? Или следак его качает?
Думай, думай!
- Что вы переправляли через границу, Цагоев.
- В какую сторону?
- Даже так. Если в ту.
- Допуск. Тогда и говорить будем.
- А в эту?
- Платки люрексовые. Для жен офицерского состава.
Удивительно - но следователь это записал. Сам Цагоев сказал это на автомате. Он знал правила поведения при допросе - надо дать хоть что-нибудь, кроме правды. Запираться вглухую, изображать генерала Карбышева - очень глупо.
- Еще что?
- Золото, бриллианты.
Следователь положил карандаш.
- Все шутите. По вашим делам - ускоренный порядок рассмотрения.
- А вот это мне не ври. Не тридцать седьмой.
- Тридцать седьмой, говоришь. Не всех тогда повывели, ох не всех. Вопрос четвертый
- планы вашей преступной группы. Явки, схроны с оружием. Что ты им успел передать. Если ответишь честно - трибунал зачтет.
Цагоев снова сплюнул скопившееся во рту. Решил идти напролом. Пора!
- Утомил ты меня, товарищ следователь. Давай сюда… кто у тебя главный. Кто меня ведет?! Только с допуском! С ним говорить буду. С тобой - не буду, проболтаешься еще…
Следователь встал на ноги, помялся, не зная, что делать
- С Телятниковым значит, будете говорить?
Телятников!
- Буду…
Николай Павлович - подбил что-то в уме, стукнул в дверь кулаком
- Конвой!
Коридор, по которому его тащили, был бетонным, судя по виду - бетон свежей кладки, хотя кое-где и с пятнами. Камеры - сделаны не из подручных материалов, крепко сделаны. Явно не губа кабульского гарнизона. Окон нет нигде, лампочки в коридоре не утоплены в потолок, конвой - в военной форме без знаков различия. Скорее всего
- баграмский или кабульский фильтр, наверняка кабульский.
Как же попал…
- Солдат…
Попытка обратиться - закончилась увесистым подзатыльником. Глохни, душара - миролюбиво посоветовал солдат - я еще с тобой не разобрался.
Понятно…
Мимо - мелькали двери камер - стальные, без номеров и без глазков. Закрывались они
- простыми амбарным замками, что было неприменимо для нормальной тюрьмы. Хотя… нет, были еще заосвы. Те, кто строил этот объект - не были слишком искушены в содержании опасных преступников под стражей.
- Новенький? - спросил кто-то
- Да. Шпион, с..а. Которая свободна?
- В восьмую давайте.
Как то неожиданно пришло на ум - он где-то слышал, что в китайской нумерологии цифра «восемь» означает счастье и богатство.
Мать его…
Его протащили по коридору. Щелкнул замок, которым закрывалась камера, потом - лязгнул засов.
- Давай!
Его сноровисто бросили в камеру и захлопнули дверь…
Полковник - поднялся… ему было не так плохо, как в самом начале и не так плохо, как он хотел показать… не так то просто было вышибить из седла полковника ГРУ, оперативника, отслужившего три срока в Афганистане. Еще сложнее было - вышибить из седла человека, который реально во что-то верил и готов был платить за свою веру. Возможно - и своей жизнью.
Он повернулся на бок, оглядел камеру. Ничего необычного, примерно пять на три, на одного человека в самый раз. Нет освещения - зато наверху, метрах в трех от пола, потолок здесь очень высокий - есть небольшое, забранное частой решеткой окошко, в которое сочится свет. Значит, он где-то на поверхности, не в подземелье, как он рассчитывал. То, что они не предусмотрели здесь лампочку это хорошо. Током можно попытаться оглушить охранника или покончить с собой. Грубая постель из охапки соломы (откуда взяли только), ведро с крышкой - это, надо понимать - параша. На стене, бетонной, холодной - что-то нацарапано, непонятно чем.
Полковник подполз поближе, посмотрел. Глаза, обожженные светом и до сих пор сочащиеся тупой болью - опознали пушту. Значит - тут содержат моджахедов.
Счета, обычного для тюремной камеры - не было.
Полковника Цагоева сложно было сломать насилием, невозможно - спецпрепаратами, у него стояла блокада. Ее поставили на случай, если он попадет в руки чужих - но и против своих она должна была сработать. Химии все равно - свои или чужие.
Он был мертв. Он умер тогда, когда несколько лет назад согласился вступить в организацию заговорщиков, которые получили данные о предательстве Андропова и готовящейся сдаче СССР - эти данные передали люди в ЦРУ, чтобы спровоцировать схватку внутри спецслужб Союза. Дезинформационная операция, стратегических последствий которой никто не просчитал, только тактические. Он отчетливо понимал, что провал означает смерть для всех, возможно что и пытки как в тридцать седьмом и подготовился к этому уже тогда. Пытки сейчас - его ничуть не пугали, он смирился с тем, что не умрет легко…
Телятников, значит, гнида. Сам резидент…
Полковник обратил внимание на потолок, насколько его можно было видеть. Отметил про себя, что кормушка в двери все же была, просто он ее не заметил. Трудно что-то заметить, если тебя тащат, заломив руки.
Видеокамер вроде нет, глазков тоже. У гэбья может быть всякое оборудование, но в Афганистан самое новое не дадут, здесь тебе не главный противник. Если только…
Если только он изначально не просчитался с масштабом игры.
Если Телятников играет в игру с Афганистаном, предавая своих ради каких-то своих целей - ради денег, например, или собирается на Запад бежать и отрабатывает там свой пенсион - это одно дело. А вот если какие-то силы в КГБ, оставшиеся после бойни в Доме два холодной осенью восемьдесят седьмого - решили поквитаться, выявить их группу, раскрыть ее и вывести на процесс - дело другое. Тут - оборудование может быть любое и аппаратура - любая.
Тогда что - все?
Он вспомнил фронтовика, учившего его - звали его Федор Степанович, обычный крестьянин-колхозник, хлебнувший на войне крове и так и не смогший вернуться к мирному труду, когда все было кончено. Первое, что он сказал зеленым лейтенантам, отобранным для курсов в Балашихе по каким-то неведомым критериям и стоящих перед ним в коротком строю - не торопитесь умирать, ребята. Не торопитесь - умирать…
Не торопитесь умирать…
Играть еще можно. Все решит встреча с Телятниковым. Какие козыри у него на руках. Что он может ему предложить. Вот тогда - он и вступит в Игру.
Афганистан, база ВВС СССР Баграм
11 июля 1988 года
Генерал-майор Телятников с очередным выездом в Баграм немного задержался. Все дело было в том, что ему присвоили очередное воинское звание. Теперь уже генеральское - он входил в касту неприкасаемых. Для его оперативной разработки теперь требовалось личное согласие Председателя КГБ СССР. Ни МВД ни ГРУ его разрабатывать не имели права. Только партийные органы… отдел административных органов ЦК, если какой доброжелатель его заложит. Они имеют право кого угодно разрабатывать. Но это в Москве поостеречься надо, а тут не Москва. Тут Кабул. Как приедут, так и уедут. А если особо принципиальные попадутся - уедут в цинке. Не первые и не последние…
Не первые и не последние…
Никакого особого ритуала не было. Он был старшим - значит, поздравлять было некому, только телеграмма из Москвы.
Надо заказать шинель. Папаху… все дела. Нормальных портных из советских тут нет. Нурузгай. Придворный портной, обшивавший всю сороковую армию Нурузгай - вот кому надо заказать. Чтобы настоящая английская шерсть, настоящая каракульча. Получится даже лучше, чем в спецателье на Арбате, где обычно обшивались советские военачальники. До того, как начать работать на сороковую армию - Нурузгай обшивал короля.
Да… завтра надо заказать…
С телеграммой в руке - Телятников прошел по коридору советского посольства к закрепленному за ним кабинету, в котором он в последнее время часто не бывал. Запер за собой дверь… замок сработал тяжело… пыль набилась, надо почистить, маслом брызнуть… да некогда. Заперлось - и ладно…
В сейфе - была бутылка коньяка… бутылка коньяка находится в сейфе каждого уважающего себя чиновника и генерала. На стене висело зачем-то зеркало… грязное, пыльное…
Телятников обшарил ящики стола, нашел таки емкость… жестяную кружку. Не бокал, ни даже стакан - простая кружка. Ничего… сгодится. Он налил полную кружку коньяка. Встал перед зеркалом… со вкусом выпил, медленно, мелкими глотками. Настроение было… приподнято - пофигистическое. Он чувствовал, что в одном шаге от свободы…
Мать их… всех.
И этот старикан… гнида. Кого он из себя изображает… Какой-то судья… что ему понять в оперативной работе. Вот придурок…
Но все равно - надо готовиться дергать. Надо - несколько дней, больше он не продержится. Только бы не случилось чего…
Ему внезапно в голову пришла мысль… Если придут, сейф обязательно будут обыскивать. Надо им кое-что оставить, а то…
И машину вызвать.
Он поднял трубку, набрал короткий внутрипосольский номер.
- Телятников. Машину с сопровождением. Хорошо…
Да… надо кое-что написать. Точнее…
Он нашел в столе пачку бумаги. Резко расчеркнулся…. Улыбнулся и пошел к сейфу…
- Товарищ полковник… - секретчик был явно смущен… вообще то, выносить из посольства запрещено. Тут же все сов. секретно… да ОП[Особая папка. Категория секретности] попадается…
- Генерал-майор
Секретчик и вовсе утух.
- Поздравляю с присвоением очередного звания, товарищ генерал-майор…
- Какая разница - рассудительно сказал Телятников - либо ждать нашего спеца. Либо я сейчас передам это на борт в Баграме и отправлю в Москву? Допуск у меня есть. Со мной сопровождение, полетим на вертолете. Вопросы есть? Давай журнал!
Секретчик решил, что нахрен ему связываться с резидентом. Тем более - если ему генерал-майора присвоили… значит, в фаворе. Сожрет и не подавится. А инструкция… ее какие-нибудь придурки в НКВД писали. А пуговки то нету у правого кармана, б… известная в те времена песня. А пуговки то нету у правого кармана и сшиты не по-русски широкие штаны. А в глубине кармана патроны от Нагана и карта укреплений советской стороны]
Раз в журнале роспись есть - значит, он свой долг выполнен. А у кого там какой пуговки нет - это его ни разу не… колеблет.
- Держи сумку. Складывай пока.
Секретчик взял сумку. Вытряхнул… грязная. И начал сваливать в нее секретную информацию - отмикрофильмированные плоды работы резидентуры в Кабуле за несколько лет, списки агентуры и тому подобное…
В аэропорту Кабула черную Волгу генерала хорошо знали - таких и в Москве пока было маловато. Черная 2410, модернизация старой «двадцать четвертой» - для американского рынка это была бы всего лишь косметика, но для советского - партийные баи стояли в очередь, чтобы заменить машины.
Генерал бывал здесь часто, но первый раз - в качестве генерала. Хотя никто не знал здесь еще, что он генерал. А может и знали…
Вертолет уже ждал, около него - группа безопасности.
- Товарищ генерал!
Генерал резко остановился.
- Поздравляю…
Неизвестный ему офицер стоял у вертолета - он его не заметил сразу. Хитрющие, узкие, с наглинкой глаза, поношенная афганская камуфляжка коммандос, китайский
«лифчик» и германский автомат, который закупался для самых элитных подразделений КГБ СССР.
- Благодарю… Вы кто?
- Полковник Бексултанов, представляюсь по случаю прибытия. Вот…
У генерала не было ни времени, ни желания смотреть бумаги…
- Потом, потом…Вы в посольстве на учет встали?
- Никак нет.
- Встаньте на учет, получите все виды довольствия, квартиру… Прибуду - явитесь ко мне, поговорим…
- Есть!
Двое десантников, охранявшие вертолет - отдали честь новоиспеченному генералу.
В Баграме - его на разъездном УАЗике доставили в спецсектор. У ворот проверили документы… он сам ввел такие порядки и строго за ними следил. Проверил документы - значит, контролируешь ситуацию. Все-таки - генерал Телятников был неплохим офицером с точки зрения служебно-деловых качеств…
От КП - он прошел пешком до неприметного здания, вошел в него, безошибочно нашел нужный кабинет…
- Николай Павлович, добрый день…
Следователь, сидевший за столом и что-то быстро писавший - кивнул. Кабинет был не его, не обжитой.
- И вам доброго здоровья, товарищ полковник
Телятников не стал поправлять его.
- Как?
- Не колется. Несет всякую чушь. Требует главного.
- Главного? А что по вашему мнению?
- Наглый. Такие как раз и ломаются. Посидит еще немного, запоет соловьем.
- Нет у нас времени, Николай Павлович, дорогой, нету совсем времени! У нас время тут - жизни! На границе разведточку вырезали, в Кандагаре целую тергруппу взяли - кто может поручиться, что она единственная, а.
Следователь пожал плечами, мол - ваши проблемы, вы их и решайте.
- Где он? Давно маринуется?
- Внизу. Часа три…
- Хорошо. Я спущусь, поговорю с этим козлом. Может… одумается.
- Договорились. Я если что - в главном здании…
- Добро. Какая камера?
- Восьмая.
Генерал вышел от следователя, торопливо спустился по ступенькам, сам отпер дверь особым ключом и шагнул в подземелье. Дверь захлопнулась. Предъявил документы солдату, тот отступил в сторону. Спустившись дальше, он попал в настоящее подземелье. Там дежурили еще солдаты, увидев офицера, они вытянулись по стойке
«смирно»
- Вольно. Восьмая.
- Прикажете доставить?
- Не нужно. Там поговорю.
- Особо опасный, товарищ полковник
Телятников улыбнулся
- Знаю…
Хрястнул замок в двери. Он думал… мариновать будут дольше. Он не пошевелился. Заглянувший в камеру солдат осветил его фонарем.
- Лежит, товарищ полковник. Может, вам палку?
В ответ что-то сказали.
- Есть!
В камеру кто-то вошел. Солдат включил свет - здесь он включался только снаружи - и запер дверь…
Шаги.
- Давай, давай. Вставай, не придуривайся…
Цагоев тяжело перевернулся на другой бок. Потом - перевернулся, присел у стены.
Телятников стоял у двери и смотрел на него. Незримая дуэль - продолжалась несколько минут. Минут, в которых каждая секунда - весомее часа…
- Что смотришь, куыдзаей гурд[Рожденный сукой, страшное осетинское ругательство] - не выдержал Цагоев
- Это ты чего сказал, не понимаю. Ругаешься? Ладно, ругайся - ругайся…
У Телятникова здесь тоже была задача, она была не проще, чем у Цагоева. Он должен был определить, как далеко пошла информация о нем. Получил ли ее Цагоев и куда успел передать. Если бы он был уверен в том, что Цагоев не знал о факте переговоров в пограничной зоне или не успел передать информацию дальше - он бы уже приказал его убить. Или - убил бы еще там, в Кандагаре.
Они снова замолчали…
- Так и будешь в молчанки играть? - не выдержал Телятников - ты зачем меня требовал. Ну вот, я. Что скажешь?
- А что тебе говорить. Просто хотел на рожу… предательскую посмотреть.
- Посмотри в зеркало. Признаваться будешь?
- В чем?
Телятников усмехнулся
- В работе на американскую разведку. Или ты на какую-то другую работаешь? Правила сам знаешь - если поможешь, может рассчитывать на снисхождение. Говорят, Аскеров всего несколько лет сидел.
Не отреагировал…
Цагоев плюнул перед собой.
- Ты зачем… точку вырезал. Тебя за это… как бешеного пса, в любой стране.
- Не понимаю, о чем ты. Это ты своих людей убил. Поставили они тебя на грань разоблачения. Честными оказались. Рассказать, как было?
- Расскажи.
- Все просто. Пока тыловые крысы дела варят, у тебя все мимо пальцев. Так? Решил - если есть точка на границе, отчего бы не попробовать. Начал таскать контрабанду. Потом - на контрабанде много не заработаешь, издержки большие, со всеми делиться надо… то ли ты сам, то ли твои партнеры с той стороны границы - предложили тебе наркоту толкать. Наладил и это. А потом - к тебе пришли и сказали, что теперь надо расплачиваться не деньгами, а информацией. А то - про твои дела в газетах появится. Угадал?
Цагоев покачал головой
- Нет. Не угадал…
- Угадал… - убежденно сказал Телятников - потом ты с Джафаром поцапался. Он тебе канал обеспечивал… наверное, решил что с какого это хрена он ж… рискует, а ты все к себе гребешь. Он тебе и сказал, мол так и так, либо мои правила игры, либо никаких. Ты на душманов вышел… наверное, не саам додумался, с той стороны навели. И договорился о том, чтобы точку твою грохнули. Вместе с жадным Джафаром. Джафара ты грохнул, двое твоих пересрались и решили за кордон двинуть. Ну тут их и прищучили. Костей не соберешь. Нет больше у тебя никого, полковник. Ни единого человека.
Полковник - изо всех сил старался не выдать своих эмоций, не показать себя. Он понял, что Телятников - до сих пор не знает о кандагарской больнице и о лежащем там Скворцове. А Телятников истолковал реакцию Цагоева очень просто - тот ничего не знает. И значит, опасности для него - никакой нет.
Концы - в воду…
- Колоться значит не будешь. Не желаешь разоружиться перед партией.
Цагоев уловил изменение тональности, но сразу не понял, что к чему. Вот тут - Телятников сделал ошибку, ему не надо было показывать, что он добился, чего хотел. Надо было плавно закруглить разговор - а он его начал обрывать. Но и его можно было понять. Его чувства можно было сравнить с теми чувствами, какие испытывает приговоренный к смертной казни, которому зачитывают помилование…
- Не в чем мне колоться, сам знаешь.
- Ну, как знаешь.
Телятников стукнул дверь.
- Подохнешь коммунистом…
Он все же не смог скрыть торжество.
Выйдя из камеры, Телятников поманил старшего по званию из солдат.
- Этого - в десант.[То есть выбросить над горами из самолета без парашюта. Метод казни, который придумал Хафизулла Амин, а потом перенял советский КГБ. Не без помощи генерала Телятникова] Немедленно. Сегодня же ночью.
- Есть!
Генерал пошел к лестнице, ведущей из ада на землю. Сержант, который здесь был старшим подумал, что пока маловато людей для десанта набралось. Только трое душков, да этот… предатель. Могут самолет не выделить. Но его дело - маленькое…
- Товарищ полковник…
Телятников обернулся
- Тут человек. Вас. На КП. Говорит - очень срочно…
Черт…
Телятников решил не говорить со следаком - говорить тут не о чем. Пошел прямо к КП, там машина…
Знакомая рожа. Баранец… мать его…
Телятников подошел ближе, выразительно принюхался
- Забухал? - грубо спросил он. Материться не стал - в душе как райские птицы летают. Информация из Спинбулака - там и осталась…
- Товарищ полковник… - Баранец старался дышать в сторону - беда…
Внутри все как оборвалось. У Телятникова, как и у любого хорошего офицера разведслужбы - было отработанное чуть на неприятности. Сейчас оно ему подсказало - беда.
- Говори.
- Ищут нас. В Мазари-Шарифе высадили группу, она сюда ушла. Человек сорок, спецы, не заявленным бортом прилетели. У аэропорта шарятся. Я здесь поспрашивал - такие не прибывали, тем более сорок человек. Мельников меня в Кабуле нашел, говорит - Ош уже шмонали. Соскакивает он, сказал…
Полковник… точнее уже генерал - зловеще прищурился
- Соскакивает… значит. Сколько мы с ним работаем?
Эти безобидные слова означали только одно - что работаем мы с ним слишком долго. А выход из организации был только один - вперед ногами.
- Товарищ полковник… я как услышал, сразу машину схватил и сюда. Вас по всему городу искал.
- И что шум поднял? - презрительно сказал Телятников - один с пьяных глаз решил чистеньким соскочить, и рыбку съесть и на х… не сесть. Второй меня по всему Кабулу ищет с пьяных глаз. Это что за нах…
Он все еще не мог поверить
- Еще вот что сказал… - вспомнил Баранец - там, в Мазе какой-то шарился… мелкий, хазареец вроде. Шарился, вынюхивал… возможно с этого конвоя. Никто его не знает.
- И что?
И тут - как морозом по коже.
- Благодарю… Вы кто?
- Полковник Бексултанов, представляюсь по случаю прибытия. Вот…
- Хазареец?! Узкоглазый?!
- Ну да… вроде.
Телятников сообразил мгновенно. Связал все в единую цепь. Присвоение генеральского звания… возня в Оше, в Мазари-Шарифе, вынюхивающий хазареец. И этот подозрительный офицер с иностранным автоматом в аэропорту. КГБшник, судя по оружию - из их спецназа, возможно даже - подразделения А.
Его могли арестовать прямо в аэропорту. Команды только не было. Но подошли совсем близко. Совсем…
Что делать? Вереница мыслей в голове.
Спуститься вниз и убить Цагоева? Цагоев ничего не знает, а если он расстреляет его прямо в камере - его могут задержать для выяснения или по крайней мере - сразу сообщить, куда надо. Солдатики то не в доле. Да и время потеряешь… наверное, не арестовали, потому что ничего конкретного нет. А тут - сразу будет… до Кабула не успеешь доехать.
Нет, Цагоева убивать нельзя. Надо обменять его на свободное время… Хотя бы несколько часов. Он должен быть жив, чтобы эти - потратили время на то, чтобы с ним разобраться…
Брать вертолет? Его могут перехватить, в Кабуле, в Джелалабаде. Граница под контролем, как Птицын ему не уйти. После побега Птицына - выводы сделали…
Нет, надо по-другому…
- Где Грешнов?
Баранец пожал плечами
- Я его уже сутки не видел. Звонил… дома нет.
Вот оно что!
Грешнова уже взяли. Решили, что он самое слабое звено в цепи… а он и есть самое слабое звено в цепи. Его колют в расчете на то, что он сдаст остальных. Но он пока молчит. Если бы он раскололся сразу - его бы арестовали прямо на кабульском аэродроме. Так вот почему этот спец просто ему представился по прибытии. Он ждал команды - а команды не последовало, Грешнов молчит.
Но долго он молчать не будет.
- Что у тебя за машина?
- Оперативная. Нива.
Оперативные машины ни за кем конкретно не закреплены. Пока разберутся, кто по журналу брал…
Только бы до Кабула доехать…
- Заводи!
Телятников ввалился в Ниву, на переднее сидение.
- Давай к вертолету, я покажу!
Жаль, что не взять деньги. В Кабуле у него… тысяч семьдесят и из оперативного фонда… тысяч двадцать тиснуть можно было. Жаль бросать. Но это все х…я. За границей - у него раз в пятьдесят больше. И не деревянных, а долларов…
И за сумку ему заплатят. Он будет требовать не меньше миллиона долларов.
Они подрулили к вертолету. Им бросили лестницу, генерал вскарабкался к салон. Сумка с микрофильмами - пропуск на свободу - была небрежно задвинута под сидения.
- Остаетесь на месте до особого распоряжения! - рявкнул он
- Есть!
Десантникам то что. Они люди маленькие. Обосрался и стой, в общем…
Телятников скатился вниз, нырнул в Ниву.
- Давай!
Баранец рванул с места
- Куда? - осведомился он, переключая передачу.
Варианта только два. Либо через Кандагар либо через Джелалабад. В Кандагаре - у него отработаны тропы, свои люди на границе. Но там - из-за разбитой точки ГРУ сейчас шухер. Так что выход только один.
- Гони до Кабула…
- А дальше.
Генерал так посмотрел на своего подчиненного, что тот поспешно отвернулся
Аэропорт Кабула, Афганистан
12 июля 1998 года
Этот самолет был рейсовым. Самым обычным ТУ-154 авиакомпании Аэрофлот, ходившим по одному и тому же маршруту Москва-Ташкент-Кабул - каждые два дня. Этим самолетом летали те, кто не мог достать пропуск на бесплатный рейс Кубинка - Баграм с парой промежуточной посадок. Гражданские специалисты, Мосводоканал. Мосэнерго, Моссвязь
- все московские организации уже ринулись осваивать выделяемые на восстановление Кабула деньги. Спецкоммандировка - командировочные в чеках, плюс - командированных всем миром в дорогу собирали, длинный список вещей, которые надо было купить в кабульском дукане, пачки денег… Москва за год ничуть не изменилась и ее уже было не изменить. Вот только среди командированных были люди, которые выделялись настолько, что командированные опасливо поглядывали на них и старались не садиться рядом.
Они пешком дошли до здания восстановленного аэропорта, где на здании появилась мемориальная табличка с именами тех, кто погиб здесь. Там они - расселись по машинам, подогнанным «своими людьми в Кабуле». Пока машины - Нива, Волга, УАЗ - неслись к Кабулу, один из двоих альфовцев торопливо докладывал ситуацию.
- … три оперчекистские ячейки, полностью легализовавшиеся, готовые к работе. По городу прошлись, места контактов, закладок обозначены. Сняты четыре квартиры и виллы в разных частях города, на них сделаны закладки оружия, само оружие нелегальное. Приобретены три транспортных средства. Товарищ Бек срочно вылетел в Джелалабад этим утром, товарищ Бычков с ним. Задач на восстановление контактов с законсервированной разведсетью в Кабуле товарищ Бек не ставил.
Старший, офицер особой инспекции КГБ СССР - просто сидел, закрыв глаза и не задал ни единого вопроса.
- Товарищ… а по нам что?
- Поступаете в мое распоряжение. До возвращения товарища Бека усилите мою группу.
- Ничего не просили передать?
- Просили. Колхида.
Это был условленный пароль.
- В посольстве были?
- Так точно.
- Поведете…
- Есть.
Три машины подъехали к посольству, афганские сорбозы вскинули оружие. Посольство было уже восстановлено, вот только вокруг еще много было разбито, да на стене здесь - тоже была мемориальная доска. Потому что - что остается, кроме памяти…
Шурави предъявили документы. Прошли в посольство. Еще раз предъявили документы на входе в здание, прошли по коридору - там была официальная контора кабульской резидентуры генерала Телятникова.
Единственный человек, который сейчас сидел в здании резидентуры и читал какой-то иностранный журнал с голыми бабами вскинулся, бросил руку к телефону - но похожий на Брюса Ли невысокий, чернявый парень, скользнувший к столу - перехватил его руку
- Не надо звонить - сказал он, ласково улыбаясь.
Еще двое, в темных костюмах моментально взяли под контроль помещение. Третий - прошел дальше скользнул в кабинет резидента (который Телятников не закрыл и всем на это было наплевать), профессионально преодолев предбанник. У каждого большого начальника - в кабинет вели не одна дверь, а две, одна открывалась внутрь, другая
- наружу. То, как быстро и сноровисто он преодолел это препятствие - показывало, что практика входа в начальственные кабинеты у парня большая.
- Никого нет! - объявил он, появившись через минуту
- Где он?! - так же ласково улыбаясь, спросил «Брюс Ли»
- Вы кто… ай… больно…
- Где он - повторил «Брюс Ли», давя на болевую точку
- Постой, Нурутдин - сказал один из тех, кто был в костюме - зачем сразу репрессии применяешь. Парень может и не при делах, а ты на него собак сразу спускаешь. Давай-ка… отпусти его.
- Слушаюсь, товарищ майор
Адъютант выдернул руку из тисков «Брюса Ли», скривился - боль не проходила.
- Вас как звать, молодой человек?
- Бельчук… Бельчук меня звать…
Тот, что постарше - достал красную корочку.
- Велизов, майор государственной безопасности, особая инспекция КГБ СССР. У нас есть дело к полковнику Телятникову.
- Генерал-майору Телятникову - машинально поправил Бельчук
- Вот даже как! - удивился майор, похожий на итальянца… комиссара Коррадо Каттани из знаменитого Спрута - вот мы и хотим его поздравить с генеральской папахой. Но найти не можем. Будете добровольно сотрудничать, или?
- Будет… - ухмыльнулся Нурутдинов - еще как будет.
- Нурутдинов. Ну-ка, займись делом, нечего тут стоять, Будду изображать! Посмотри, что в кабинете.
- Есть!
Так пугавший его парень с доброй улыбкой и повадками опытного бойца - рукопашника скрылся в кабинете.
- Вы на моего товарища зла не держите, товарищ Бельчук - сказал Велизов - он к нам недавно, молодой, горячий. Партия послала, врагов народа - ух, как ненавидит. Одерживать приходится. Но парень он хороший, добрый даже.
КГБшник говорил успокаивающе - но Бельчуку как ледышку за воротник сунули. Ледяная рука - наигрывала Рахманинова на позвоночнике.
Враг народа! А если Телятников - враг народа, может, они считают, что и он враг народа?! Ну да, родители его пристроили, Телятников ему Красную звезду обеспечил за протирание штанов на стуле, он ему и баб водил, и доставал что нужно, и все поручения, какие надо выполнял, где с кем встретиться, кому что передать, на словах или вещь какую. Но он же не враг народа, он просто хочет отслужить тут и вернуться в Арбатский округ боевым офицером.
Враг народа!
- Я… я буду сотрудничать, товарищ майор. Скажите, что надо сделать, и я сделаю. Что надо сказать - я скажу. Я все скажу!
- Мы вас обязательно опросим, товарищ Бельчук. Для начала скажите - полковник… генерал-майор Телятников когда на службу является?
Адъютант посмотрел на часы
- Если он в Кабуле… двадцать минут, как должен быть.
- И никогда не опаздывает?
- Ну… бывает. Но сегодня не должен.
Опаздывает, если где-то пьют.
- Вы знаете, где он живет?
- Да, конечно. Городок советников, дом номер…
- Нет, нет. Есть ведь оперативное жилье, верно? Вилла там, какая-нибудь. ВЫ же сняли что-то для оперативных целей?
Даже две… Там и баб полковник принимал… советских, афганских, всех. Пока муж на боевых, он тут… И бухал.
- Есть! Даже две! Я покажу, я все покажу.
Из кабинета вышел Нурутдинов.
- Ничего нет. Записей в ежедневнике никаких, корзинка чистая. Ничего нет. Если только в сейфе…
Майор посмотрел на Бельчука
- У вас есть запасной ключ от сейфа, товарищ Бельчук.
- Есть! Есть! Я знаю где!
Они прошли к крайнему столу, Бельчук пошарил по стене - там оказался примитивный тайник.
- Вот!
Вот тебе и резидентура… б… А если бы это американцы были или пакистанцы? Это только в фильмах - отрекитесь, ревели, а в ответ - да здравствует коммунизм. А тут… сынок, штаны просиживающий…
- Осторожнее, товарищ майор!
Майор недоуменно посмотрел на сопровождающего
- У меня друг так - подорвался. Там может быть мина - ловушка.
- Что предлагаете?
Охранник - показал кивком головы на большой зал, где сидел под охраной Бельчук.
Майор укоризненно покачал головой.
- Что же вы меня с мразью то путаете.
Сейф открылся, едва слышно щелкнул замок. Майор потянул дверцу… сначала медленно, опасаясь в любой момент ощутить обрывающееся усилие чеки. Потом - уверенней. Заглянул туда, потом обмотанной платком рукой вытащил листок бумаги. Бросило на стол, всмотрелся. Выругался последними словами.
- Ушел, тварь… Ушел, гнида…
На листке бумаги - резкими штрихами довольно мастерски была изображена свиная морда с пятачком.
В большом кабинете - раздавался громкий, раздраженный голос, с грохотом упал стул
- Похоже, посол - прислушавшись, сказал альфовец.
Все. Ушел…
Баграм, Афганистан
12 июля 1998 года
Баграм, крупнейшая база ВВС СССР в регионе, основной нервный центр бомбардировочных и специальных операций ОКСВ в Афганистане - в этот день жил своей привычной, спокойной жизнью. Точно так же взлетали и садились самолеты и вертолеты, точно так же деловито сновали заправщики и небольшие посыльные УАЗики, точно так же формировали конвои и грузили их в складской зоне - грузов было столько, что под них выделили отдельное место, накрыли навесом, похожим на колхозный, под которым хранят зерно. И никто даже не думал, что в этот день - на базе, да и вообще в Афганистане - много чего поменяется.
Про то, что на базе функционирует центр дознания, в котором содержат, колют, а потом ликвидируют моджахедов - знали все. Ну… не совсем все, конечно - но все кому положено и многие из тех, кому не положено. Все знали, что отдельный объект с охраной погранвойск КГБ и колючей проволокой, с подземными этажами - построен именно для этого. Как к этому относились… В семьдесят восьмом году наверное - многие бы начали негодовать. Письма писать, на комсомольском собрании руки тянуть и требовать обсудить вопрос. Это неправда, что люди были забиты и молчали… совсем неправда, говорили, говорили подчас остро и жестко, так что генералы с большими погонами не знали куда деваться. Были вечные капитаны, порой разбирающиеся в вопросах управления войсками получше иного генерала - как раз за длинный язык, за неумение молчать. Их задвигали, отказывали в званиях, наградах - но ведь не выкидывали из армии, не сажали в тюрьму или в психушку, верно? Тогда СССР был еще в чем-то очень наивен… даже невинен, как вспоминал один резидент КГБ в стране третьего мира - у него с вербуемыми были долгие беседы, и он вербовал как раз
на идеологии, на том что СССР не ведет захватнических войн, не угнетает народы, наоборот - помогает им подняться. Он четко помнил тот момент, когда такие разговоры стали невозможны - вторжение СССР в Афганистан, семьдесят девятый год.
Но сейчас - в восемьдесят восьмом - все было по-другому, и в армии и в СССР и в мире. Нет, СССР не стал колониальной империей… хороши колониалисты, Академию наук Афганистана создали и афганского летчика в космос отправили. Просто не стало этого наивного понимания, что все люди, особенно угнетенные - они все за коммунизм. Что стоит только прийти и сказать им правду - как все как один поднимутся. А потом - с радостными песнями примутся строить коммунизм. На ни хрена подобного! Конечно, идейных мало… но тех, кто готов за десяток тысяч афганей прямо сейчас и наличными предать свое будущее, будущее своих детей и воевать с шурави - полно. А воюют они с такой жестокостью, что кровь в жилах стынет. Так что - постепенно и те мажорные мальчики в пионерских галстуках из советских школ - либо ломались и погибали, либо становились машинами смерти. Убийцами в черных очках, кроссовках и при часах Montana. Профессионалами, мало чем отличающимися от рейнджеров армии США или от британских коммандос. Для них жизнь моджахеда или подозреваемого в тердеятельности не стоило ничего, их ликвидацию они оценивали не с
морально-этической точки зрения, а с точки зрения сокрытия следов. Главное - не попасть на крючок военной прокуратуры. Так что если кто-то придумал разговаривать с моджахедами на их языке и за это ничего не будет - это даже хорошо. Поэтому - солдаты с автоматами добросовестно стояли вахту у колючей проволоки, отгораживающей центр дознания от остальной территории базы, и даже не морщились, когда какой-нибудь крик прорывался сквозь шум реактивных двигателей…
И в этот день - все было так же, как и всегда. Пока солдаты, стоящие у ворот, в спецсектор не увидели направляющийся к ним бронированный, с мутными стеклами триплексов новенький КамАЗ.
- Слышь, это чо за хрень! - сидевший на стуле под «грибком» старик уставился на катящийся к ним КамАЗ. Этот пост - на воротах спецсектора - по неписанному закону базы был закреплен за стариками, потому что здесь ничего не происходило и вляпаться в какие-нибудь неприятности - вероятность была минимальной.
Второй старик - вгляделся в приближающуюся машину. Он и не думал предпринимать ничего такого, что Устав предписывал предпринять часовому при приближении к его посту неизвестной автомашины.
- Во бля! - весомо сказал он - опять из чижей кто-то. Как по проспекту прет. Как бы нас не протаранил…
Проблема была известной. На машинах с бронированной кабиной было плохо видно через триплексы, доходило до того, что при движении в колонне на заднице каждой машины включали две нештатные противотуманки, чтобы по ним ориентировался идущий за тобой водитель. На бронемашины то садили тех, кто пришел с грузовыми правами, по идее надо было бы мехводов БТР, так их не хватало. Случалось всякое: давили людей, сталкивались. Самый вопиющий случай - молодой наехал на стоящий под погрузкой Ил-76. Если какой-то пацан сел в бронемашину и покатил, сам не зная куда - то он и самом деле снесет и не заметит…
- Чо делать то?
- Фонарем подсвети - сказал дедушка Советской армии и приготовился прыгать от греха подальше.
Но машина - остановилась перед самыми воротами. Солидно лязгнул замок открываемой бронедвери.
- Это погрузочная зона?
За рулем - сидел какой-то узкоглазый нацмен. Низенький, чернявый. Форма рядового.
- Ты че, душара, попутал? Какая в ж… погрузочная зона, тут секретный объект.
- Ой… извините… - сказал нацмен и выстрелил деду в лицо.
- Ай… с…а… глаза… глаза… - взвыл дед, отшатнувшись от кабины, надсадно кашляя и закрыв лицо руками.
Из бронированной кабины выметнулись сразу трое. Двое - в считанные секунды повязали дедов, подтащили к корме своей машины, где их одного за другим втащили в кузов. Третий - с ловкостью обезьяны запрыгнул на машину и с ее крыши - перепрыгнул ворота. Еще пара секунд - лязгнула массивная щеколда, открывающая ворота…
Камаз тронулся, проскочил пару десятков метров, отделяющих ворота от двухэтажного неприметного здания. Из кузова выскочили двое, с мощными карабинами, на которых на стволе были установлены огромные раструбы.
Бах! Бах!
Два контейнера со спецсредством «Черемуха» отправляются точно по назначению - караулка, помещение для дежурной смены. Для секретности - решеток на окнах нет…
- Пошел!
Один за другим - из бронированного кузова выскакивают люди, несутся к главному входу. Вместо привычных АКС-74УБ в руках укороченные варианты КС-23, снаряженные патронами с резиновыми пулями и дробью. Есть и ПМ со спецпатронами с раздражающим веществом CN.
Задрипанный внешний вид двери не обманывает никого - подрывник крепит на нее заряд пластида.
- Бойся!
Хлопок взрыва. Кто-то пинает дверь, в темный коридор летит белый, ребристый шарик Зари. Оглушительно грохает взрыв.
- Можно!
Бойцы врываются внутрь. Дверь караулки настежь, у нее - солдат, что-то кричащий и закрывший лицо руками. На мгновение - штурмующие останавливаются, в караулку - летит еще одна Заря.
- Бойся!
Вспышка! Заскакивают двое. Кому поддых, кого на прием… на этом задании нет никого, кто ниже взрослого КМС по одному из видов рукопашки. Работают жестко. Схватился за автомат - картечь в грудь, пинок в пах, ребром ладони по сонной. Применять боевое оружие штурмующим запрещено - поэтому только так. Ты или тебя…
Остальные - бегут по коридору. Распахивается дверь, начальственный рев прерывается сдавленным вскриком - кто-то из бойцов с размаху бьет по дверному полотну и бежит дальше…
У лестницы, ведущей вниз - пистолетные выстрелы, частые. Садят из Стечкина. Одного из штурмующих оттаскивают.
- Две Зари и Черемуху! - командует подскочивший азиат. У него единственного настоящее огнестрельное оружие, заряженное боевыми патронами: автомат МР5К, который он носит на ремне на груди.
- Бойся!
Глухой грохот и через долю секунды - еще один. Пыль, под ногами аж пол вздрагивает…
Бойцы соскакивают вниз, еще один выстрел из Стечкина попадает одному из штурмующих в бронежилет, стреляющий ослеплен и оглушен, из ушей и носа идет кровь, но он сражается до конца. Его сносят на пол.
- Чисто!
Бойцы с фонарями бегут по вымощенному бетонными плитами сырому проходу между камерами…
- Чисто!
- Зачистить камеры! Искать! Где ключи!
- У этого! Держи!
Бойцы разбиваются на пары. У одного наготове карабин с резиновыми пулями, у другого - только фонарь. Отпираются замки, с лязгом отдергиваются засовы. Одна камера. Вторая.
Афганец. Афганец. Афганец…
Луч фонаря высвечивает сидящего у стены обросшего, бородатого человека в советской военной форме.
- Товарищ полковник, сюда! Кажется, наш!
Афганистан, Джелалабад
13 июля 1988 года
Джелалабад…
Во время афгано-пакистанской войны этот город пострадал наиболее сильно, Джелалабад оказался единственным крупным городом, который оказался временно захвачен пакистанской армией и афганскими моджахедами. После того, как он был освобожден - среди советских за ним закрепилось прозвище «Афганский Сталинград»…
Шли пакистанцы плохо. Первое национальное шоссе - дорога Пешавар - Джелалабад - Кабул, часть Великого Шелкового пути - пролегает по живописной и плодоносной долине, тут течет река и потому здесь находится одно из немногих мест в Афганистане, где можно нормально заниматься сельским хозяйством. Пакистанцы и моджахеды за короткий период оккупации настроили против себя абсолютно всех: они врывались в госхозы, вырезали целые семьи, насиловали женщин, девочек, иногда и мальчиков, грабили, отбирали все, что могли унести, поджигали, оставляли за собой выжженную землю. Свирепствовали те же самые подразделения, которые в восемьдесят пятом - восемьдесят шестом подавляли мятеж в Зоне племен. Многие пуштунские племена самостоятельно взялись за оружие, после того, как в Пешаваре произошел атомный взрыв, было потеряно управление группировкой вторжения и она начала беспорядочно отходить - многих отставших, отбившихся солдат поймали пуштуны. Кого порубили на куски, с кого заживо сняли кожу, кого заживо сожгли. Везло тем, кому просто отрезали голову или кто погибал от пуштунской пули. Солдаты ВДВ вспоминали, что
когда они потом шли по долине - не раз и не два им попадались небольшие пирамидки, сложенные из голов пакистанцев и моджахедов. Таким образом, племена встречали возвращающуюся власть и следующий за ней порядок…
После того, как удалось нормально прикрыть границу - взялись за восстановление города, но город был уже не тот. В нем сейчас насчитывалось сто пятьдесят - сто семьдесят тысяч жителей: треть от того, что было до войны. Кто погиб - а называли цифру до ста тысяч погибших и умерших от ран. Кто стал беженцем - в социалистическом Афганистане беженцам полагалась помощь от государства, в восстановлении жилья, в трудоустройстве, это вам не Пакистан, земля правоверных. Одновременно здесь - обосновались части ВДВ и спецназа, части воссоздаваемой афганской армии, наиболее подготовленные - части коммандос. Дошло до того, что из одной части города отселили немногих остающихся там людей (естественно, с предоставлением другого жилья, это опять - таки не Пакистан) и организовали там большой тренировочный центр для отработки боев в городских условиях и горно-пустынной местности. Здесь, в Джелалабаде - буквально за два-три месяца был построен один из лучших, самых реалистичных центров по подготовке к ближнему бою. Рядом с городом - строился военно-альпинистский центр, там тоже занимались солдаты
- одновременно и строили и проводили занятия. Здесь не было какой-то крутой имитационной аппаратуры, здесь не было лазерных имитаторов стрельбы, как в тренировочном центре полиции ФРГ, местный тренировочный комплекс выглядел даже более примитивно, чем комплекс британской САС в Херефорде. Но здесь было самое главное. Был инструкторско-преподавательский состав, какого не было нигде, ни в Союзе, ни в мире. Эти люди участвовали в десятках перестрелок, причем не несколько лет назад - а несколько дней назад, более того - они продолжали служить и выполнять боевые задачи. Лекции и практические занятия вели как афганские, так и советские специалисты с реальным опытом боев. Из Союза - сюда перебрасывали по сводной парашютно-десантной роте от каждой дивизии, большего пока не позволяла ни обстановка, ни размеры центра. Центр был рассчитан на то, чтобы прошедшие обучение вернулись в Союз и поставили подготовку в своих подразделениях на должный уровень, то есть это был центр не для солдат, которым предстоит воевать в Афганистане - а для кадровых военных, для инструкторского состава. Рядовых здесь не было - в
основном лейтенанты и прапорщики. Кадровый костяк призывной и не слишком то подготовленной Советской армии.
Американская разведка про работу этого центра знала. Было предположение, что русские готовятся к девяносто четвертому году - когда закончится столетний договор аренды части территории Афганистана Британской Индией и ее правопреемником - Пакистаном. Учитывая обстановку - американцы могли предполагать разное - от инспирированного советскими нового мятежа в Зоне племен, которые так и не удалось интегрировать в состав государства Пакистан - до широкомасштабного наступления с целью ликвидации Пакистана как государства и выхода к Индийскому океану. В Пентагоне прорабатывали планы противодействия с участием авианосцев и морской пехоты США…
Четыре вертолета Ка-29, каждый с группой из восьми бойцов на борту - приземлились в Джелалабаде уже под вечер. С ними - прибыл и товарищ Бек. Никто не знал - где находится генерал Телятников, каким образом ему удалось скрыться и что он намеревается делать сейчас. Никто не знал - в Афганистане он или в Пакистане. Но уже было понятно то, что с ним - груз совершенно секретной информации, который он вынес из резидентуры и собирался передать американцам. Допустить этого - нельзя было ни в коем случае.
К вертолетам подогнали бронетранспортер и две бронированные машины - но это оказалось слишком. Бойцы спецгрупп остались на аэродроме у вертолетов, а в штаб - направился только товарищ Бек.
Встретили его там неприветливо…
Военных можно было понять. КГБ нигде не любили и не уважали. И не то что тридцать седьмой год помнили, просто понимания не былою Особист - одно из самых презираемых существ, стукачу никогда не подадут руку. КГБшники почти все время отсиживались в Кабуле, получали повышенное довольствие в чеках, многие еще и спекулировали. Водяру возили, в обратную сторону - куртки, электронику. Армии КГБ помогал редко и неохотно, ответной помощи требовал нагло. У КГБ всегда были какие-то подозрительные замутки, попав в которые можно было и не выбраться. А здесь, в тренировочном центре - никого из КГБ и не было, одни военные, в основном ВДВ. С другой стороны - отдельные КГБшники нарабатывали личный авторитет, заслуживали личное уважение - и одним из таких был товарищ Бек. Благо - это была его четвертая ходка в Афганистан и он здесь многих знал.
Его провели в командирский блиндаж - духи иногда стреляли из минометов и ракетных установок, пакистанское нападение тоже все помнили - поэтому сроились в основном под землей, на случай длительной, тяжелой и страшенной осады. Но этот блиндаж был не обычным, выкопанным руками. Метров пять под землю, выбранный экскаватором котлован, перекрытие бетонными плитами, слоями земли и гальки - скорее всего такой блиндаж выдержал бы попадание авиабомбы. Внизу - не было больших помещений, только по ширине плит, к тому же - плиты подпирались где деревом, а где бетонными столбами. Пол засыпан мелким гравием, дизель - генератора здесь не слышно, зато свет круглые сутки.
Бека провели в командирское помещение, охраняемое десантниками на входе. Такое же как и другие - только посередине грубо сколоченный стол. На столе - рабочая карта, какие-то документы. В углу, в металлическом шкафчике - сложены автоматы.
Бек пригляделся - ему глазами показали на невысокого крепыша в десантном берете. Надо сказать, что здесь многие десантники десантный берет напоказ не носили - в случае попадания в плен советского десантника ждали мучительные пытки и смерть. Но как обычно и бывает - нашлись люди, которые стали носить берет именно напоказ - чтобы показать духам, что срать на них хотели. Этот офицер - видимо, был из таких.
- Полковник Бексултанов, госбезопасность - отрапортовал Бек
- Подполковник Владимиров, воздушно-десантные войска - крепыш не протянул руки - слушаю вас.
По вновь введенным правилам - звания в госбезопасности опережали армейские на два деления, то есть на армейские деньги Бексултанов был генерал-лейтенантом. Но он прекрасно понимал и то, что здесь, в этом укрепленном блиндаже под Джелалабадом - московские правила ничего не значат. И если тот же Владимиров - а это явно не фамилия, а псевдоним, и звание у него может быть выше - настроился послать подозрительного КГБшника на три всем известные буквы - то он это сделает не задумываясь. И пока они будут разбираться - Телятников уйдет.
Глаза Бека бегали по сторонам - но в лицах, которые он видел - не было ничего знакомого.
- Должно было прийти спецсообщение из Кабула. Из штаба ограниченного контингента. Насчет выделения сил и средств.
Десантник потер лоб.
- Что-то было… Канаев, сгоняй за шифровальщиком. Пусть книгу тащит и последние депеши. Живо!
Здесь все было по-простому. По правилам - шифровальщик вообще не имел право во время своего дежурства ни сам выходить из помещения шифровальной комнаты, ни выносить из них журнал и сами шифровки. Это как кассир - он должен постоянно быть при кассе. Но это в Союзе, а здесь, опять же…
- Мы разыскиваем человека, он направился либо сюда, либо в Кандагар.
- Побегун что ли? - осведомился подполковник
- Он самый. Только из посольства - решил немного раскрыть карты Бек
- Бардак у вас… - вздохнул подполковник - Султан, иди, проведи разбор полетов и вечернее построение.
- Есть!
Понятное дело - убирают афганца. Лучше - если никто из афганцев не будет знать про г…о, которое творится у советских. Умный мужик.
Афганец - в той самой форме, которую сейчас копируют для советских войск спецназначения - вышел.
- К нам - какие дела, товарищ полковник государственной безопасности. Мы здесь - тренируемся сами, афганцев тренируем. Учебно-боевые задания в горах выполняем. Вам бы в местный Царандой, ХАД обратиться, это они тут с бандитизмом сражаются. Дороги перекроют, как положено, агентуру активизируют.
- Мы считаем, что этот человек является американским агентом, имеет связи среди бандподполья. С ним секретная информация. Мы считаем, что американцы попытаются забрать его с нашей территории в ближайшие двадцать четыре часа из пограничной зоны. Нужно немедленно активировать план прикрытия границы, развернуть усиленные посты наблюдения во всей пограничной зоне.
Подполковник покачал головой. Вот крыса гэбешная.
- Никак нет. Нам категорически запрещено выводить личный состав в пограничную зону в ночное время. Скорпионы всех ничтожат только так. Еще не хватало, чтобы свои же накрыли. Да и американцы, если они не дураки - ночью не полетят. По тем же самым причинам. К тому же…
Вернулся офицер с шифровальщиком. Владимиров - поводил пальцем по засаленному, явно содержащемуся в беспорядке прошитому журналу, потом - достал нужную листовку. Подсветив фонариком, прочитал. Здесь вроде были обычные армейские… вопрос в деталях. Например - у всех нештатная обувь и у каждого - на поясе фонарик.
- Обеспечить… совсем там охренели. Товарищ полковник, слушаю ваши соображения.
- У вас есть план прикрытия границы?
- Есть… Старый, еще по Завесе. Мирошниченко, карту…
В этот момент вошел еще один человек
- Здравствуйте… - сказал он с акцентом
- Салам алейкум… - отозвался подполковник
Бек повернулся на знакомый голос
- Ага?!
Ага был уже генералом. Командующим одиннадцатой «пуштунской» дивизией афганской армии, базирующейся на Джелалабад. Но Бека он помнил - тот, еще во время первой командировки крепко выручил его в проклятом Хосте.
Отношение к Беку моментально поменялось. Ага с Владимировым отошли в сторону, переговорили на пушту. После чего - Владимиров стал относиться к Беку намного приветливее. Здесь гораздо больше погон была репутация. Любой человек, прежде всего, оценивался по тому - крыса он или нет. Крыс было много… в армии, в советническом аппарате, в посольстве… наверное и в Великую отечественную крысы были, но меньше - иначе хрен бы выиграли. С крысой нельзя было идти в бой. Все приказы крысы, пусть и намного более старшей по званию надо было выполнять осмотрительно, а если можно - не выполнять их совсем. Потому что крысе наплевать на потери, крыса не задумываясь сдаст и подставит любого, только бы прикрыть собственный зад. КГБшники - были крысы по определению, надо было держаться от них подальше. Но поскольку заслуживающий доверия человек сказал, что Бек не крыса и он его знает - ситуация менялась с точностью до наоборот. Теперь Бек, боевой офицер, организатор курсов спецназа - стал братишкой. А помочь братишке в беде - святое дело…
- Давно рванул? - осведомился подполковник, сосредоточенно смотря на карту
- Примерно двадцать семь часов назад.
- Немного… Приметы?
Бек продиктовал приметы, положил поверх карты фотографию.
- Черт бы побрал… Как он передвигается? Один?
- Судя по всему на машине. Двое, трое. Вооружены.
- Подготовка?
- Средняя…
Старая рабочая карта прикрытия границы, вывода подразделений спецназа была расстелена поверх основной рабочей карты провинции. Этой карты не касались уже год, наверное… потому что задачу прикрытия границы по ночам выполняли Скорпионы, а в задачу спецназа теперь входили молниеносные, жалящие рейды на вертолетах продолжительностью несколько часов с целью захвата или уничтожения особо важных целей и ликвидации зашедших в кишлаки банд, против которых нельзя было применить артиллерию. Правда… разрабатывали какие-то маяки для того, чтобы Скорпионы могли мгновенного опознавать ночью своих. Как только пустят в производство - спецназ снова будет действовать и ночью.
- Ночью они не пойдут… - сказал полковник - машина какая?
- Точных данных нет.
- Черт… полноприводная? Или которая рассыплется на первой же кочке?
- Наверное, полноприводная…
- Вот что - сказал Ага - у меня только вертолеты поступили. Восемь штук. Старые, семнадцатые, но и эти сгодятся. Сейчас я поднимаю по тревоге полк, сажаю его на вертолеты и высаживаю на все лазы у границы. Задача…
- Погоди мельтешить - недовольно сказал подполковник - ввяжешься там в бой, людей положишь. С той стороны - банды.
Афганистан, провинция Нангархар
13 июля 1988 года
Бек недооценил генерала. Тот - был уже в горах…
В Кабуле они сменили машину. Взяли УАЗ, приписанный к АФСОТРу, генерал Телятников имел там связи и машину ему дали. Ни на одну известную ему явку, ни к одному тайнику они не пошли - слишком опасно. Вместо этого - они рванули на Джелалабад, чтобы уйти в горы…
Дорогу уже расчистили. БАТами - большими артиллерийскими тягачами - это танк, без башни но с бульдозерным отвалом. Все просто посталкивали с дороги, кое-как залатали полотно, чтобы можно было ехать. Обгоревшая техника - наша, афганская, пакистанская - мелькала в окнах, отмечая версты пути.
Телятников бездумно смотрел на нее. Ему было наплевать на то, что он видит… обгоревший металл и не более того. Одни идиоты - сами зачем не зная, приперлись в эту проклятую страну. Другие идиоты - решили, что они смогут справиться с Советской армией. И вот результат.
Генерал не был ни патриотом, ни диссидентом в форме КГБ. Ему просто было на все наплевать. На все, что не касается дела, его счетов и его безопасности. А дело - это наркоторговля и убийства. Сейчас - он ехал и думал… а что если попросить, чтобы его устроили в ЦРУ? Конечно… сразу не устроят, подумают, что побег подстроен и он пришел к ним с целой кучей дезы, тем более что его коллеги сделают все, чтобы сгладить последствия побега и дезавуировать ушедшую на сторону информацию. Но рано или поздно все равно поверят… хотя бы консультантом, но примут. В Америке - будет скучно…
Он посмотрел на сидящего за рулем Баранца… его охватило чувство благодарности этой… скотине. Да, пусть пьяный, да пусть что-нибудь да невпопад…но ведь не поленился его найти, не поленился доехать до Баграма, пригнать машину. Не кинул, не побежал в одиночку, не бросился в посольство прощение вымаливать - а то хватает ума у некоторых. Верный - вот что самое главное. Это искупает все. Верный…
Не то что… стукачки поганые… комсомольский набор с блеском в глазах. Эти… исполнительные, но только и ждут, чтобы подставить. Правильные, твари. Нельзя так жить. Нельзя.
Андропов - МВД разрушил таким вот комсомольским набором. А теперь и КГБ громят!
С…и!
Но ничего. Если его здесь не ценят - он на той стороне покажет, как надо работать. Еще слезами кровавыми умоются…
Ведь это американцы - наркотраффик налаживали. Через Пакистан, еще когда Дауд был
- ходили. Он сам не знал толком, как… сам в Афганистан в восемьдесят первом попал… но Кулаков как то проговорился, чего все начиналось. Американцы на наркоте еще со Вьетнама зарабатывать начали, место было такое - Золотой треугольник. В джунглях, очень опасное место, весь марафет оттуда шел. Его потом американскими военными самолетами развозили. А как американцы из Вьетнама ушли, как Южный Вьетнам накрылся - так с доставкой большие проблемы стали. Да еще Китай с Вьетнамом воевать стали… большие тогда проблемы с вывозом образовались. Тогда то и пошло в гору - решили разбить трафик на два потока. Один - из Латинской Америки в США, там постоянно в Латинской Америке присутствие американских войск. Другой - отсюда, из лояльного Пакистана, в котором в горах условия для выращивания марафета - просто идеальные. Тогда же, наверное, и с нашими стакнулись. Через пакистанское совпосольство или вернее всего - через индийское. Там головная резидентура всего региона была, у резидента потолок - генеральский. А разведчик с разведчиком - общий язык всегда найдут. Потому что у них между собой - общего намного
больше, чем со своим чиновничеством и своим государством
Ерунда, скажете? А откуда тогда все это взялось? Откуда ЦРУ такие деньги берет на подрывные операции, если Конгресс им кислород перекрыл. Да если приличную разведслужбу совсем не финансировать - она все равно работать будет. А почему Медельинский картель вовсю работает и его никто прикрыть не может.
Так что и он там - не пропадет… Наверное, еще и полезен будет. Потому что американцы - тупые как валенки. Он с ними не раз сталкивался, знает, о чем говорит. За все время существования ЦРУ - американцам ни разу не удавалось внедрить в СССР своего крота. Ни разу!
А наших нелегалов по Америке работает - в ПГУ целое управление только на поддержке нелегальной резидентуры.
Так что не пропадет. И это… чучело тоже не пропадет…
По сюжету дурного детектива - он уже должен был продумывать, как ему убить Баранца, как последнего и самого опасного свидетеля. Как того, кто мог рассказать о том, какие приказы ему давались. Но это был не детектив, это была жизнь - генерал в мыслях не держал убить своего порученца. Нет… конечно такой вариант тоже не исключен… но как крайний. А так…
Во-первых - пусть его бывшие коллеги гоняются не за одним зайцем, а за двумя. Пусть думают, кто и какой информацией владеет, кто и что выдал… думать полезно. Во-вторых: американцы смогут перепроверить информацию, которую он им даст - а это немаловажно, чтобы ему поверили. В третьих… только идиоты убивают своих за просто так. Нет, когда нужно… значит нужно - но так… Ведь верный человек - это такая редкость. Верный, нерассуждающий, готовый вытащить своего начальника из дерьма. Сейчас все так и норовят - настучать, подсидеть, сожрать. Если вот просто так своих людей в мясорубку - кто тогда останется? С кем работать? Нет… своих людей надо оберегать, защищать, продвигать. Всегда держать около себя. У любого нормального начальника - наготове команда своих людей, без которой он никуда - равно как и они без него. Может, этот мудак и в Америке на что-нибудь сгодится…
А если и нет - пусть живет. Заслужил…
На базаре в Даруите - это рядом с Джелалабадом - им удалось купить автомат и японскую рацию. Тут - они свернули на дорогу, ведущую на крупную советскую сторожевую заставу в Лагмане и дальше, дорога шла параллельно водохранилищу, из которого питался город. Прошли по дороге, проложенной по плотине ГЭС, их никто не задержал. Дальше - свернули в степь Гамбирай. У Шегая - вышли на дорогу, ведущую на Кунар, она была разблокирована. Дорога шла по зеленке, они прошли сколько могли, потом загнали в зеленку в подходящем месте машину и бросили ее. Поджигать не стали - привлечет внимание. Только номера свернули - чтобы выбросить по дороге…
Раньше здесь были советские сторожевые посты и заставы. Теперь не было - душманов в этих краях было мало, потому что здесь жили племена, которые заключили с правительством Масуда соглашение - а с пакистанцами и теми, кто приходит из-за границы - наоборот имели кровные счеты. Было здесь и много неразорвавшихся мин, и растяжек - но они пошли по тропе. Если бы они были профессионалами, не раз здесь ходившими - они ни за что бы не пошли по тропе, на тропе как раз и ждет, обычно, засада. Но они пошли по тропе - и вышли в горы…
Найдя тропу, они поднялись вверх. Дальше идти - было нельзя, и потому - здесь следовало оставаться до того, как их не заберут отсюда. Или до того, как их не найдут…
- Дай рацию…
Генерал взял рацию. Она была на удивление легкой. Японская, Алинко, таких все больше и больше здесь…
- Посвети…
Телятников был полугражданским человеком - но с рацией разобрался быстро. Навыки, данные в высшей школе КГБ не забываются - а их гоняли в хвост и в гриву. Тогда еще не было спутниковой связи - и важной частью обучения был прием и передача радиограмм азбукой Морзе. Так что он умел обращаться с рацией и помнил, что данные, переданные азбукой Морзе, принимаются на значительном расстоянии, намного превышающем то, на которое передается голос.
Конечно, уверенному радиоконтакту будут мешать горы… но в том то и дело, что они сейчас на самой вершине горы.
Он поднялся выше. Частоту и позывной он помнил наизусть. Конечно, у него не было времени договориться с американцами о шифровании сообщений - но они договорились о кодовом слове, обозначающем тот факт, что требуется срочная эвакуация. Слово было
«вратарь», goalkeeper.
Он несколько раз отсигналил это слово, каждый раз по несколько минут ожидая ответа. Но ответа - не было.
Кто-то другой - мог бы в сердцах ахнуть рацию о камень, кто-то - но только не он. Телятников умел ждать. Умел подавлять в себе эмоции, которые мешают достижению цели. Он был очень неординарным человеком и хорошим разведчиком…
И потому он просто отключил рацию, чтобы не палить зря аккумулятор. Спустился вниз. Баранец - ждал его, направив автомат туда, откуда они пришли…
- Они ответили? - с надеждой спросил он. Он уже окончательно протрезвел и голос его подрагивал.
- Нет. Но ответят. Покарауль, пока я сплю.
- Надо установить время дежурства. По ночам и…
Телятников хотел выругаться - но снова сдержал себя. Они зависят друг от друга. В горах одному точно не пройти - а если бы не этот мудак, он мог быть уже арестован.
- Хорошо. Разбуди меня, когда нужно будет…
Звезды были большими. Крупными, они висели прямо над головами. Было прохладно, даже холодно…
Привалившись спиной к сохранившему дневное тепло валуну майор Баранец напряженно размышлял. Сопение полковника рядом - подталкивало к невеселым мыслям…
Итак, они стали предателями. Теперь - их уже не простят, что бы они не сделали. От этого - уже не отвертеться.
Или простят?
По Уголовному кодексу, если лицу добровольно заявило о сотрудничестве с иностранной разведкой, и…
Кой черт Уголовный кодекс. И не успело ничего совершить по ее заданию… А они - наворотили такого. Он уже не мог вспомнить, сколько людей он убил по приказу полковника. Выходило никак не меньше сорока. Да ему только за взрыв самолета - гарантированная высшая мера. На нем с этим самолетом больше пятидесяти трупов. На Грешнове меньше, он все брезговал… но и он на вышку свою давно заработал.
Может… убить этого гада? Выйти к своим, сказать… мол так и так. Предотвратил переход… может, не вспомнят, если им эту шпионскую сумку вернуть?
Нет… хрен…
Это раньше - существовал «условный расстрел». Иди, работай, искупай свою вину, а если еще напортачишь - извини, мил друг, к стенке. А сейчас все по-другому. Вот этот… он сам что ли все это придумал? Да нет, конечно, ему большие люди в Москве ворожат… генералы, не меньше. Выйдет он… такой красивый, мол предотвратил переход к врагу, простите люди добрые… тут его и к стеночке. Или… автокатастрофа. Не за то, что он сделал - а потому что слишком много знает. Кто может дать гарантию, что он, майор Баранец не узнал чего лишнего случайно? Или полковник ему перед смертью не сказал лишнего? Никто? Значит, надежнее и безопаснее товарища Баранца… в края доброй охоты отправить.
Нет человека, нет проблемы!
И он - песчинка в механизме. Убьют - и завтра забудет. Никому он не нужен, никому не интересен. Никто за него слово не скажет. Когда они убили Кулакова - хоть кто слово сказал? И тут - никто не скажет.
А Телятников, как они Кулакова убили - через несколько дней Орден Красной Звезды получил, гнида!
Нет у него выхода. Со всех сторон - флажки!
Баранец поднял голову, посмотрел на щедрой рукой рассыпанные по небу холодные звезды, на ущербный серпик Луны - и стон вырвался из его горла…
Опасливо посмотрел на полковника. Нет… спит.
Некуда бежать. Нет выхода.
Только вперед - на стрелков.
- Думаешь, Коля… - шепот как из преисподней. Баранец аж подпрыгнул
- Э… никак нет.
Полковник приподнялся на локте. Потом сел.
- Думаешь… - убежденно сказал он - и правильно делаешь. Я бы тоже думал. Человек тварь такая… где лучше ищет. Это нормально…
Помолчали
- Вот что, Коля… Я для себя решил… жизни мне в этой стране нет. Тебе - есть?
Баранец подумал.
- Не знаю, товарищ полковник - наконец, честно ответил он
- Нету… Знаешь, да сказать боишься - нету… Страна лжецов и ловкачей… все врут… По словам то все честные… коммунизм строят… да только с работы кусман мяса тащат. А кто попался - тех позором клеймят. Все едины! Правило в этой стране только одно, Коля - не попадайся. Не попадайся на глаза стае таких же, как ты. Если мы с тобой попадемся - нас судить будут те, кто то же самое сделать хотел. Да смелости не хватило…
Баранец молчал
- В Библии написано - не суди и не судим будешь. Читал Библию, Коля?
- Нет… товарищ полковник… запрещено же.
- А я читал. С людьми говорил… Чем больше говорил, тем на душе мерзостнее. Чем больше собственных грехов - тем громче обличают. Во власть суки рвутся. Все норовят - как бы кусок отхватить, да не заработав. Государство обманывают… рухнет здесь все, Коля. Лет пять - и рухнет. Каждый норовит - побольше взять, да поменьше вложить. А когда кончится… тогда друг другу в глотку. За последний кусок…
Баранец подумал. Потом спросил как то жалостно
- А в Америке разве не так? Не так же?
- Не-е-ет… Не так в Америке, совсем не так. В Америке… никто не притворяется. Совсем никто. Я там в загранке не был… там сынки да дочки катаются… лица пролетарского происхождения, мать твою. А в Америке кем ты сможешь быть - тем ты и будешь. Хочешь дом строить - строй, а не подвал копай впотаек. Хочешь, как принц жить - живи, если деньги есть. А не так как у нас - в хрущевке на пятом этаже - тут катран, тут шалман, а тут… Там все честные, Коля. Как могут - так и живут. Врать там не надо…
- Так мы же сами…
- Чего-о-о? - полковник заговорил громче - ты думаешь, я сам, по своей прихоти вышак себе на шею заработал? Или тебе приказывал по своему разумению? Да вот хрен! Думаешь, я много заработал на этой дряни. Да там… если бы там через наши с тобой руки столько же дряни прошло - мы бы… как Медельинский картель были бы. А тут - Служу Советскому Союзу, мать твою! Ты пашешь, а этот ублюдок правильные слова говорит, у тебя на шее сидя. Система. Отработал - отвали. Поскольку много знаешь - в могилу. И все это ради того, Коля, чтобы наверху жировать могли, чтобы они чистенькие были, а я - в г..е. Да и ты - тоже.
Баранец молчал
- Я тебе не говорил. Человек тот, хазареец - на замену нас приехал. Нас - в отбой. Из Москвы предупредили - свои люди.
- Вот, с…а!
Обида затопила майора… какая-то детская, горькая и злобно-яростная.
- Гнида…
- Не он - гнида. А те, кто его послал. В этой сумке - как раз и про них сказано. Если доберемся, если выйдем - я это американцам отдам. Деньгами с тобой поделюсь. Мы с тобой шесть лет тут отпахали… на сковородке голыми пятками постояли - а теперь пусть они, гады - постоят. Не все коту масленица!
- В газету сольют?
Полковник хмыкнул
- Нет, не в газету. Соображай. Такой компромат. Придут, подошлют журналистов или через посольство. Будут информацию доить. Пускай эти твари жирные прочувствуют - каково нам было. Дай автомат.
Баранец отдал автомат - и только тут сообразил, что он сделал.
Но полковник не стал в него стрелять. Теперь уже генерал…
- Отдохни. Я подежурю. Завтра весь день идти…
Пакистан, пограничная зона
База ВВС Пакистана Кохат
12 июля 1988 года
Жизнь на захваченной базе бывшего ВВС Пакистана - постепенно входила в какие-то рамки, которые можно было назвать нормальными. Они выставили посты, установили периодичность их смены. Сняли вооружение с тех точек, которые они физически не могли защищать и перенесли его в центр, в гнездо обороны. Заминировали оставленные позиции… тот, кто попытается ими воспользоваться - их ждет большой сюрприз.
Больше всего - они размышляли на тему, оставлять ли секрет на гребне скалы. Оттуда
- такой вид открывается, стреляй - не хочу. Но с другой стороны - выделив туда людей, они огребали на свою голову целую кучу проблем. Отвлекалось минимум три человека - а если смотреть с учетом обеспечения сменности, то получалось вообще кисло. Как обеспечивать сменность…новой смене придется идти в эту проклятую гору пешком, а потом отработавшей свое смене - спускаться вниз. Дорога длинная, укрытий нет… понятно, в общем. Ростовые мишени. Чтобы обеспечить как следует пост - надо туда поднимать крупнокалиберный пулемет - но и это не панацея. А если пост захватят - то в руках у бандитов окажется не стрелковое оружие, а крупнокалиберный пулемет, способный простреливать всю базу.
В итоге пришли к решению, противоречащему всему военному опыту: господствующую высоту оставили незанятой. Правда, в нескольких наиболее уязвимых местах заложили и замаскировали заряды взрывчатки… как вдруг пригодится. Заложили дымовые шашки… в случае массированного обстрела их дым помешает бандитам вести прицельный огонь какое-то время и даст взлететь боевым вертолетам. И самое главное - оборудовали позицию для винтовки Барретта… около нее постоянно кто-то дежурил. Никакая бандгруппа не могла предположить наличие у людей, захвативших базу мощного и точного оружия, позволяющего бить на милю. Если бы не это и не зенитная установка
- наверное, оставлять высоту без поста на ней не решились бы.
Их обстреливали. Ночью и один раз осмелились днем. И там и там - работали минометы, единственное оружие, против которого они были бессильны. Точность никакая… очевидно, у бандитов не было корректировщика, и они боялись боевых вертолетов. Несколько мин - и бежать. Восемьдесят два миллиметра - пока ни во что серьезное не попали, но рано или поздно им повезет. Они укрепляли как могли позиции, пару раз поднимали по ночам вертолет в воздух… но пока ублюдков не нашли. Командир Дельты формировал снайперскую поисковую команду, чтобы попытаться подловить минометчиков ночью с холма.
Милтон Уорден каждый день по два раза выходил на связь с Лэнгли, командир Дельты сколько же раз связывался с Пентагоном. Уордену пока не было что докладывать - а командир дельтовцев просил прислать усиление из морской пехоты США или парашютистов, мотивируя тем, что у них совершенно нет резерва и его люди, даже очень опытные и подготовленные - не смогут отстоять базу при массированном штурме. Ему неизменно отказывали, и Уорден понимал почему. Дельта - это то, чего не существует. Организация - призрак, ее дела очень сложно отследить. А вот морская пехота США - известный род войск, со всей военной бюрократией. Передислокация морских пехотинцев, даже пары отделений - будет отслежена и газеты поднимут вой о готовящемся вторжении в Пакистан. Такое уже было - когда ублюдки - мирники завалили верное дело в Камбодже.[Один из малоизвестных эпизодов войны во Вьетнаме. Пытаясь придумать асимметричный ответ - Ричард Никсон в семидесятом году отдал приказ о вводе войск в Камбоджу. Неожиданность сыграла свою роль - при слабом сопротивлении американцам удалось нарушить часть тропы Хо Ши Мина и взять самые крупные
трофеи за всю войну. Однако, студенческие протесты были столь ожесточенными, что Никсон был вынужден отдать приказ остановиться.] И в Лаосе подобное же г….о было - везде, в общем. Стоит только американцам куда-то войти, как во на весь мир. А вот коммунисты, ублюдки траханные, что хотят то и творят. Когда комми тут атомную бомбу взорвали - сколько проклятых писников на демонстрации вышло? А? Один - два и обчелся.
Правильно говорилось про попутчиков.[Один из терминов холодной войны. Попутчики - это те, кто не являясь членами компартии в душе поддерживают или оправдывают ее] Правильно!
Короче говоря - их не усилили и напряженное ожидание при нехватке сил и необходимости затыкать все дыры как можно и как нельзя - потихоньку начало выматывать даже Дельту.
Началось все под вечер. Уорден как раз возвращался на машине из Пешавара - помимо основного задания, были и дополнительные, например - замерить уровни радиации и понять, кто держит Пешавар и что там творится. Уровни, как и следовало ожидать были незначительными - при взрыве атомной бомбы большинство радиоактивных изотопов сразу же сгорает… иначе как бы в Хиросиме сейчас жили люди? А вот бандиты там были, было их немало и уходить они оттуда не собирались. В основном - это были афганцы, Пешавар был больше афганским, чем пакистанским городом. Боевики, выбитые из Афганистана, просто мужчины и подростки, вышедшие из лагерей и подобравшие брошенное героически драпающей пакистанской армией оружие - от автоматов до танков и РСЗО. Про то, чтобы проникнуть в сам город речи не шло - но Уорден лично видел танк М48 с флагом дореволюционного, еще королевского Афганистана. По словам проводников, боевики разбились на две большие группы. Первая - те, кто за монархический путь развития Афганистана и вторая - те, кто за исламско-радикальный. Деление, в общем-то условное, просто позволяет идентифицировать своих и
чужих. Но не было никаких сомнений в том, что кто бы сюда не пришел - пакистанцы, русские и даже американцы - эти ублюдки моментально забудут свои разногласия и объединятся против общего врага…
Когда машины с Уорденом и группой охраны - а здесь нельзя было ездить одной машиной, минимум двумя - притормозили у КП под прицелом пулемета - навстречу вышел командир оперативного отряда, майор Берт Симмонс. Уорден сразу понял, что-то произошло
- Что? - только и спросил он
- Сэр, пост радиоразведки доложил о значительной активизации русских в пограничной зоне. Из того, что нам удалось понять - они перекрывают границу…
В центре связи - Уорден сразу заказал разговор с Лэнгли. И промахнулся - никого не было, он просто не учел разницу во времени с Вашингтоном. Больше повезло Симмонсу
- в оперативном центре Пентагона нашелся майор Вебер, специалист по Афганистану, которого Уорден хорошо знал лично. Вебер был посвящен и в детали текущей разведоперации - правда, без указания имени приобретенного американцами агента на той стороне. Для тех, кто был посвящен в план операции - запустили дезу, согласно которой на сторону американцев планирует перейти высокопоставленный генерал - афганец, много знающий. Он же - должен был вытащить американских заложников в качестве платы за билет в свободный мир. Про русского полковника - резидента КГБ знали только несколько человек в Совете национальной безопасности, вице-президент и небольшая группа непосредственно обеспечивающих операцию. В том числе и сам Уорден.
Вебер сам не уполномочен был ничего решать - но ситуация была такой, что с постели подняли директора ЦРУ. Он вышел на связь примерно через час.
- Что там у вас, Милт? - недовольно спросил он, сидя в коммуникационном центре ЦРУ в отдельной, закрытой кабинке
- Сэр, точных данных пока мало, но есть основания предполагать, что наш агент провалился и вынужден был бежать из Кабула…
В Вашингтоне произошло определенное замешательство. Частично связанное с тем, что судья пытался осмыслить происходящее, частично - с тем, что ему, наконец, принесли свежесваренный кофе из кафе для руководящего состава ЦРУ на последнем этаже
- Что заставляет вас так думать? - спросил судья, прихлебывая кофе
- Интенсивность обмена,[Имеется в виду радиообмен] сэр, выросла в три раза от нормального показателя и продолжает расти. Переговоры ведутся как на русском языке, так и на дари. Мы считаем, что русские пытаются перекрыть границу…
- Это действительно плохая новость… - сказал судья
- Да, сэр.
- Что вы планируете предпринять?
- Сэр, мы должны вытаскивать нашего агента.
- А вы уверены, что он еще жив?
- Да, сэр. Потому что русские продолжают его искать, интенсивность поисков только нарастает. Если бы он был в их руках - какой смысл им искать?
- Дезинформация?
- Не думаю, сэр. Слишком опасный район, возможны потери. У русских есть негласное соглашение с племенными вождями в этой зоне, вожди не воюют и не поддерживают моджахедов, а русские без нужды не суются на племенные земли. Если это дезинформация, то слишком дорогой ценой.
- Для русских нет слишком дорогой цены. Хорошо, что вы предлагаете?
- Сэр, у нас до сих пор нет нормального радиоконтакта с агентом. У него есть передатчик - но я предполагаю носимый, недостаточно мощный, чтобы пробиться к нам и вызвать помощь. Сэр, мне нужны два самолета типа Коммандо Соло,[Самолеты радиотехнической разведки на базе С130] которые будут курсировать в пограничной зоне, они должны уловить сигнал нашего агента. Самолеты могут вылетать из Китая и садиться в Карачи, а потом…
- Исключено - отрезал судья
- Но сэр!
- Исключено. Это слишком опасно. Если русские поймут, какую задачу выполняют эти самолеты в пограничной зоне, они просто их собьют.
- Но они будут курсировать над территорией Пакистана!
- Господи, Милт, придите в себя! Это не остановило русских, когда они сбросили на Пакистан атомную бомбу! Это не остановит их и сейчас! Я не могу подвергать опасности самолет и членов команды на его борту, просто не могу! Нам не нужна еще одна война с русскими в этом регионе!
- Черт возьми, сэр!
- Вопрос исчерпан и закрыт. Раз и навсегда. Продолжайте выполнять наблюдательную миссию, ждите выхода агента на связь!
Уорден хорошо знал изнанку их работы. Но все же попробовал еще раз.
- Сэр, боюсь вы не понимаете, что стоит на кону. Этот человек один, он бросил вызов всей государственной машине Советов. Этот человек доверился нам и мы дали ему гарантии безопасности. Как мы теперь можем…
- Черт возьми, Уорден, перестаньте пороть чушь! Вы что, считаете, что если мы даем какому-то агенту гарантии безопасности, это распространяется вплоть до Сибири!? У нас нет ничего, вы слышите, ничего! Только непонятная активизация русских! И вы хотите, чтобы мы подставили два десятка американских военнослужащих ради непонятно чего!?
- Сэр, мы попросту теряем время, а агент…
- Хватит! Достаточно! Утром по нашему времени соберется межведомственная группа, тогда и решим, что делать! А сейчас - просто следить и докладывать! Если сталинисты из-за нас собьют американский военный самолет - это нас с вами упекут в ГУЛАГ, а не вашего агента! Все, разговор окончен!
- Парни, возможно, это лучший агент за все время существования американской разведки… - сказал Уорден
Бойцы спецотряда Дельта, свободные от вахт, специальные вертолетчики, многие из которых еще помнили Вьетнам - собрались в комнате, хоть немного подходящей для этого случая. Они внимательно слушали американского разведчика - слушали в полной тишине.
- Этот парень… он русский, из их разведки. Комитет государственной безопасности. Он занимает там очень высокий пост. Он не сталинист, он выбрал свободу и решил перейти на нашу сторону. Теперь русские идут за ним по пятам, он на той стороне и совершенно один. Джентльмены, я считаю, что мы не имеем права бросить его…
- Так вот из-за чего русские подняли бучу… - сказал вертолетчик
- Верно. Нам не дадут самолет радиотехнической разведки. Для спасения этого парня не пошлют ни нас ни отряд морской пехоты. Но этот парень - с самого их верха, и возможно - он несет сведения, которые позволят предотвратить третью мировую войну. А может - и нет. Но мы это не узнаем, пока не вытащим его оттуда.
- Но нам запретили это сделать, так? - спросил Симмонс
- Так. Но я, ребята, придерживаюсь старого правила - не бросать своих в беде. Это правило меня выручало еще в Краю Больших неприятностей.
- Неплохое правило.
В краю больших неприятностей - значит, во Вьетнаме. Времени прошло не так много - и из присутствующих там побывало больше половины.
- То есть, нам надерут задницы - спросил один из дельтовцев
- Да, если мы провалимся - сказал Симмонс - если мы вытащим этого парня, нас похлопают по плечу и сделают вид, что были в курсе с самого начала. Как всегда и бывает.
Политическую ответственность - на себя не хотел брать никто и никогда.
- Начнем с самого начала - сказал командир вертолетчиков, не раз вывозивший агентов из Бейрута - у нас есть связь с этим парнем?
- Никак нет, сэр.
- Почему мы должны думать, что он все еще жив?
- Потому что русские не прекращают его поиски - Уорден воспользовался тем же аргументом, какой он привел в разговоре с директором ЦРУ.
- Мы знаем, насколько он близко или далеко до границы? Он ранен? У него на хвосте погоня или он пока в безопасности.
- Черт, в этих горах никто не в безопасности…
- Надо установить связь. Без связи ничего не будет.
- Верно…
- И как мы это сделаем?
Все уставились на вертолетчика. Знакомое дело - инициатива всегда и везде имеет своего инициатора.
- Какими средствами располагает агент? - спросил вертолетчик
- Только тактическими.
- Он знает наши частоты, коды опознания?
- Да.
- Есть периодичность выходов на связь? Он будет выходить на связь по собственной инициативе?
- Да.
Вертолетчик вздохнул
- Тогда все не так плохо. Вопрос в том, как нам принять его сигнал и установить связь, не имея высотной станции…
- А если использовать вертолет?
Вертолетчик задумался.
- Как вариант. Вот только русские - сразу просекут ситуацию и начнут использовать глушилки. Что вообще знают русские?
Уорден пожал плечами
- Если бы знать… Мы предполагаем, что агент провалился, и русские его ищут. Но в то же время - он опытный человек, знает все их повадки и уловки.
Вертолетчик кивнул
- Еще лучше. Тогда бы я порекомендовал высадить две группы. Или три. Небольшие группы… сколько у нас подходящих станций связи?
- Ровно три штуки.
- Значит, три группы. Они должны занять господствующие высоты и развернуть станции связи. Естественно, скрытно. Если повезет - агент будет идти к границе и рано или поздно - одной из групп удастся поймать его сигнал. Тогда можно будет говорить об операции по эвакуации. Пока же, джентльмены, у нас нет ничего.
- Капитан, ваши люди смогут выставить три скрытых поста в зоне действий противника? - обратился Уорден к капитану из Дельты
Симмонс мрачно усмехнулся
- Сэр, это наша работа, ни больше, ни меньше. Нас тренировали взрывать плотины и вытаскивать пилотов сбитых стратегических бомбардировщиков из глубокого тыла русских. Если нужно - мы выставим десять постов…
- Тогда решено.
- И еще, сэр, если позволите…
- Да?
- Я бы провернул небольшую дезинформационную операцию - сказал Симмонс
- Что вы имеете в виду?
- Отвлечь русских. Стандартная практика прорыва линии фронта. Отвлекающий удар на одном участке - и проникающий удар на другом. Возможно, русские не знают, где именно пойдет агент. Возможно, ему удалось их обмануть, он ждет, пока все уляжется, чтобы спокойно перейти границу. Если мы сымитируем активность на другом участке… - скажем, южнее. Возможно, мы облегчим себе задачу.
- Вот только как это сделать…
- Это уже моя проблема… - сказал Уорден
Афганистан, Джелалабад
14 июля 1988 года
Бек проснулся посреди ночи. Посмотрел на часы - испытанная Амфибия - три ночи. Вот рту как нас…и, сердце колотится. Злоупотребление спецпрепаратами начало давать о себе знать. Все те несколько дней, пока он в Афганистане он, как взведенная пружина…
Рано или поздно - это ему аукнется. Люди предупреждали…
Он с трудом поднялся с раскладушки - никаких других кроватей здесь не было, раскладушек то не хватало. Нащупал графин с водой - в качестве графина здесь была гильза от артиллерийского снаряда. Хлебнул воды - и пополз на шум дырчика и свет лампы…
Владимиров стоял у стола, что-то помечая на рабочей карте. В углу - на рации сидел радист. Увидев Бека, подполковник поднял на него взгляд, усмехнулся
- Хреново выглядишь, бача…
- Башка как чугунная. Что у нас?
- Да ни хрена… Группы высажены в местах вероятного прорыва. Есть какое-то движение с той стороны - но это - все.
- Какое движение?
- Обмен непонятный. Но по объему слезы…
- И больше ничего?
- Ничего…
Афганцы… Еще неизвестно, что они будут делать. За деньги пропустят, точно.
- Товарищ подполковник… Кабул - сказал радист - запрашивают Вепря… какого-то…
- Это меня…
Бек взял гарнитуру, выслушал сообщение. Потом сказал «есть», вернул радисту и крепко выругался…
- Начальство? - проницательно спросил Владимиров
- Оно самое. Борт будет через три часа. Стингера лишнего нет?
- Даже так…
- Да пошли они!
Начальство прибыло на аэродром Джелалабада бортом из Кабула, Ан-12. В основном - КГБшники, но были и военные. Прямо в аэропорту - устроили совещание…
Докладывал, конечно же, Бек. Сейчас - основной удар приходился на него, потому что пропал резидент КГБ в Кабуле, цельный генерал. Причем - пропал непонятно как. То ли бежал, то ли его похитили, то ли еще что. В любом случае - бесследное исчезновение генерала это ЦП и кто-то должен за него ответить.
Дубынина не было. Не говоря уж о председателе КГБ. Старшим по званию был генерал-лейтенант Дмитриев, прикомандированный к Оперативной группе Минобороны. Слава о нем шла недобрая - приехал за боевыми наградами. Его боевой путь начинался в Венгрии и он считал сам себя большим специалистом по борьбе с повстанческим движением…
Доклад товарища Бека он выслушал холодно, едва сдерживаясь…
- Товарищ… Бексултанов… - начал он, как только Бек закончил - почему я не услышал ничего об отработке бандформирований?
- Товарищ генерал-лейтенант, активная агентурная работа ведется, вся агентурная сеть сориентирована на поиски бежавшего предателя.
Генерал поморщился. Это было что-то сакральное… кастовое. Пусть Телятников генерал всего лишь пару дней - он вошел в касту. Закрытую, привилегированную, живущую в одних и тех же местах, обшивающуюся у одних и тех же портных, посылающую детей в одни и те же университеты. Касту, в которой ворон ворону глаз не выклюет (но из гнезда при необходимости выкинет). Бек и сам был… можно сказать без пяти минут генералом. Но он не мог представить себе… вообще не мог представить себе такое. Каким то он был… неправильным генералом. Таким же, как генерал Валерий Востротин, за голову которого вооруженная оппозиция давала миллион афгани. Приговоренный к смерти всеми основными группировками, генерал Валерий Востротин и сейчас мог выйти на новую десантно-штурмовую полосу, разработанную совместно с теми, кто прошел афганский ад - просто чтобы убедиться, что для его солдат это самое лучшее.
- Товарищ… полковник… у нас нет никаких оснований предполагать, что Телятников бежал или перешел на сторону врага- заводясь, сказал генерал - как вам вообще могло прийти в голову порочить честного коммуниста, делами доказавшего преданность партии!
Бек опустил голову
- Так точно, товарищ генерал-лейтенант
- Изначально неправильная постановка работы приводит к тому, что мы уже который день топчемся на месте. Для чего начата отработка труднодоступной горной местности? Перекрыть наиболее вероятные пути выхода банд из Афганистана считаю правильным решением, так мы не дадим банде вывезти наших товарищей в Пакистан - но для чего такая плотная отработка горного массива. Почему игнорируется возможность того, что генерала Телятникова и его адъютанта держат в городе? Я тут проехался…. Сам черт ногу сломит. Ни хрена не восстановлено, одни развалины, шатаются всякие… вооруженные. Почему не подняли Царандой, почему не проведена сплошная отработка жилого сектора? Активнее, активнее надо привлекать афганских товарищей!
- Виноват, товарищ генерал-лейтенант…
- Виноват! Да вижу что виноват! - генерал брезгливо зацепил пальцами наскоро отпечатанные на раздолбанной машинке бумажки - план оперативных мероприятий ни к черту не годится! Поди утром только и напечатали?
- Никак нет, товарищ генерал-лейтенант.
- Знаю я вас… В Вышке бы поучились… а то перед афганскими товарищами стыдно. Нормально работу организовать не можете, шарахаетесь по горам как ковбои. Кто в лес, кто по дрова. Вместо плана оперативных мероприятий - филькина грамота. И с таким подходом к делу вы намереваетесь добиться успеха! Сколько времени вам потребуется на приведение дел в порядок?
- Сутки, товарищ генерал-лейтенант…
- Добро. Этих суток мне хватит, чтобы проинспектировать состояние дел на границе. Как вернусь - чтобы откорректированный, согласованный с афганскими товарищами план лежал вот здесь на столе! Мать вашу!
Козел. Инспектор невзъ…нный!
- Есть, товарищ генерал-лейтенант…
- Все. Нечего тут лясы разводить. Что с вертолетами…
- Ожидают на аэродроме, товарищ генерал-лейтенант…
На выходе из бункера - генерал милостиво изволил проинспектировать состояние дел в тренировочном центре - к Беку подошел человек из его свиты. Невысокий, бородатый, темный лицом, в гражданском. Явно кто-то из республик бывшего СССР, скорее всего последний курс либо Высшей школы КГБ либо Дипломатической академии. Новый председатель КГБ предпочитал набирать именно таких, отдавая предпочтение либо выросшим на востоке русским, либо - полукровкам. С полукровками была отдельная история - в национальных республиках интернационализмом даже не пахло, бытовой национализм цвел пышным цветом, и чем лживее были слова с трибун - тем правдивее казались слова свежерожденной национальной интеллигенции. А они - были всегда об одном и том же: без русских, в национальном государстве будет лучше. Полукровки в этом случае были идеальным кадровым резервом: они с детства в детских садах познали вкус национализма, когда тебя бьют и унижают просто за то, какой ты есть и научились ненавидеть и национализм и националистов из своих народов. Это сейчас - ценнее всего, зараза уже расползлась. На Востоке, куда и предстояло
устремить вектор своих интересов советской разведке на ближайшее десятилетие - два - они свои, им не предстоит переживать тяжелую адаптацию. К тому же - языки. В смешанных семьях нормой является то, что ребенок знает языки обоих родителей. Например, в смешанной таджико-узбекской семье ребенок знает и таджикский (а это почти фарси и афганский дари) и узбекский языки. Плюс русский, который обязателен в школе и один иностранный язык. Это либо английский, либо немецкий. Пусть и не до совершенства - но потом не с нуля начинать. А в тбилисских и бакинских кварталах - встречались дети, которые с детства знали по четыре, а то и пять языков - например русский, грузинский, армянский, иврит и английский. В Высшей школе КГБ обязательно учат еще один иностранный язык… и вот перед вами подготовленный разведчик - полиглот, знающий пять - шесть языков. Плюс - полукровки отлично понимали, что у себя на родине им ничего не светит, их всегда будут ненавидеть и только с советским государством, с Москвой, с работой на государство - может быть связано их будущее. С детства научившиеся таить и ненавидеть, быть чужими среди
своих, знающие несколько языков и обладающие достаточной мотивацией - чем не идеальные разведчики?
- Товарищ Бексултанов - негромко сказал он - вам привет. От товарища Гасанова…
Бек согласно кивнул
- Как поживает товарищ Гасанов?
- Хорошо. Давайте, отойдем. Тут на полчаса, не меньше…
Они отошли к стоящему старому пакистанскому гусеничному бронетранспортеру, похожему на стальную коробку. Его восстановили и использовали теперь советские солдаты. Сейчас в его тени было удобно спрятаться.
- Товарищ Гасанов удовлетворен вашей работой - сказал молодой человек
- Вы кто? - напрямую спросил Бек
- Меня зовут Султан - протянул руку молодой - возможно, нам не раз еще предстоит работать вместе. Я привез вам кое-какую информацию. Скажем… в качестве помощи.
- А этого - Бек кивнул на уходящие спины… - вы тоже привезли сюда в качестве помощи.
Султан поморщился
- Перестаньте. Самый лучший способ избавиться от идиота - бросить его на передовую. Возможно, враг поможет вам в этом. Он просто отметится здесь и уедет, продолжайте делать то, что вы делали.
Бек с интересом посмотрел на своего визави.
- Ваше звание?
- А при чем здесь это? - обиделся Султан - лейтенанта присвоили. Я, между прочим, московскую школу[Высшую школу КГБ] окончил…
Да…
Товарищ Бек и сам был не ангелом… и из дома бегал, и поджиги мастерил, и в студенчестве чудачил. Но в нем - с детства, с соплей было воспитано уважение к старшим. К любым старшим, к порядку. Не раз и не два ему и по ушам давали и по заднице, чтобы понял это, усвоил до печенки. А эти… Крайний цинизм, никаких авторитетов, уважения к старшим ни на грамм, к военному порядку - тем более. Генерал-лейтенанта цельного вот этот лейтенант - ни в грош не ставит. И ведь он не один такой.
И в то же время - мгновенная реакция, незашореное сознание, смелость и неординарность суждений и действий, мгновенное образование команд и распределение ролей в них, определенная честность.
И что лучше? Молодые да зубастые, которым сам черт не брат? Или убеленный сединами генерал, который порет чушь и знает об этом, но продолжает ее пороть? И те майоры
- полковники, которые за ним в свите следуют?
- Я и не сомневаюсь. Что за информация?
Султан открыл кейс - как успел заметить Бек с встроенным механизмом самоуничтожения - вручил Беку толстый, опечатанный пакет.
- Что там?
- Спутниковые снимки. Приграничье и окрестности. Актуальные карты.
Подарок был царским.
- На словах есть что-то?
- Есть. Американцы проявляют активность в южном секторе. Отмечена активизация группы во главе с Таравой в Индийском океане. Нашим людям удалось достоверно установить факт прибытия на аэродром в Карачи трех тяжелых вертолетов морской авиации США. Ими - предположительно переброшена морская пехота США, эвакуационная команда численностью до усиленной роты.
- Сукины дети…
Бек совершенно не был уверен в тома, что Телятников не ушел южным путем. Но разорваться на две части тоже не мог.
- Кто работает по южному пути?
- Шпонькин. Генерал-лейтенант. Знаете его?
Бывший объявленный резидент…
- Знаю… Мне двигаться в южном направлении? Сдать здесь дела?
- Нет… - сказал Султан - вероятно, вы на правильном пути.
- Есть еще какие-то данные?
- Есть… - Султан кивнул на снимок - данными космической разведки и последними поступившими агентурными данными достоверно установлена активизация американцев в центральном Пакистане. В частности, в пограничную зону, на бывшую базу ВВС Пакистана Кохат переброшена группа американского спецназа Дельта Форс, несколько вертолетов. Их присутствие подтверждают последние космические снимки. Их присутствие может быть обусловлено только одним - готовящейся операцией по силовому извлечению предателя с афганской территорией. Поэтому - основные усилия Ограниченного контингента будут нацелены на юг, в район Кандагара. Мы сделаем вид, что поверили в активизацию американцев на юге и южный маршрут побега. Вам же в задачу вменяется - не раскрывая направления своего интереса, прикрыть северный маршрут и не допустить перехода Телятникова в Пакистан. Мы не сможем выделить вам дополнительные силы - но товарищ председатель приказал снабжать вас разведывательной информацией в приоритетном порядке. Вопросы?
Бек сунул пакет под мышку.
- Какие тут могут быть вопросы… Служу Советскому союзу…
Да, товарищ Гасанов был явно неординарным председателем ПГУ КГБ СССР. С кадрами он умел работать как никто в Советском союзе. Долгая двойная жизнь на лезвии ножа, совмещение должности судьи Верховного суда Азербайджанской СССР и главаря мафии (какие воры в законе, слушай. Я здесь и вор, я здесь и закон) просто так не проходят…
Афганистан, пограничная зона
Подразделение Дельта
14 июля 1988 года
Подразделение Дельта находилось на своих позициях уже двое суток. И несмотря на все усилия советских ВВС, на ночное дежурство Скорпионов, тяжелых штурмовиков, несмотря на дневные облеты самолетами - разведчиками и беспилотниками - их так и не удалось обнаружить - ни одну из групп. Потому что они - были профессионалами…
В каждом отряде Дельты - было четыре человека, как и в британском САС - наличие тяжелого вооружения делало невозможным использование специальных групп по три человека, стандартная практика Дельта Форс. Каждая группа была хорошо вооружена - в каждой из них был ракетчик с зенитным комплексом Стингер и по одному снайперу. Один снайпер был вооружен винтовкой М21, второй - Барретт М82, третий - специальной, испытываемой американской и британской армией противовертолетной винтовкой Барретт М82А2. В каждой группе был как минимум один стрелок, вооруженный оружием с ПНВ, а ночные очки, позволявшие эффективно действовать ночью - имели все. Скорее всего - любая из этих групп смогла бы отразить атаку роты советских ВДВ, правда без артиллерийской и авиационной поддержки.
Их высадили с использованием вертолетов в тот короткий промежуток времени, когда Скорпионы уже покинули зону свободного огня - а самолеты - разведчики еще не прилетели. Все они - совершив ускоренный марш, заняли показавшиеся им подходящими позиции, развернули станции связи и замаскировались как могли. На их счастье - было лето и цепочка следов на снегу - не могла их выдать.
На следующий день южная группа - Янки-3 - уловила первый, пока еще слабый и неразборчивый сигнал - но сигнал этот прозвучал точно во время «окна связи», о котором знал агент. Еще через день - удалось установить устойчивый контакт и договориться об эвакуации…
Небольшой, верткий, маленький, почти растворяющийся в пространстве благодаря мастерски нанесенному камуфляжу вертолет, шел ущельем, нигде не поднимаясь выше его пиков, чтобы не быть обнаруженным радаром. Как привязанный - на хвосте держался его собрат, он имел тяжелое вооружение в виде установки из двух Миниганов, которые в критической ситуации можно было сбросить, чтобы эвакуировать экипаж потерпевшего крушение вертолета. Они были над афганской землей, более того
- они были в зоне действий Советской армии, наиболее элитных ее частей - ВДВ и войск спецназначения. Но пилоты привыкли действовать в критических ситуациях - В Ливане опасность грозила с любой стороны, а ведь они эвакуировали агентов из Восточного Бейрута.
- Время!
Второй пилот, который в отличие от обычного второго пилота был вооружен пулеметом М60Е3 - включил наскоро установленный на приборной панели пеленгатор, настроился
- Есть сигнал! Меньше мили, прямо по курсу!
Точно вышли…
- Томагавк-два, я Томагавк-один, получен сигнал, повторяю - получен сигнал. Прикрывай на шесть…
- Томагавк-один, вас понял, прикрываю…
Второй вертолет начал отставать от первого и чуть поднялся, обеспечивая прикрытие…
Серые, бурые скалы замедляли свой стремительный бег. В этом вертолете было не так, как в обычных - он был таким маленьким, что казалось, будто ты летишь по воздуху на собственных крыльях. Впечатление это - усиливалось тем, что этот вертолет был намного тише обычного…
- Внимание, на час! Полклика!
Востроглазый второй пилот углядел движение.
- Движение!
Вертолет начал снижать скорость - хотя это очень опасно
- Томагавк-два, движение, на час, полклика.
- Вас понял, прикрываю…
Движение - означало, что цель не установлена как враждебная. Для приказа о немедленном открытии огня и уничтожения угрожающей выполнению задания цели использовался термин «контакт»…
Двое. Пока подтверждается…
- Сигналят! Сигналят!
На склоне, с которого еще не ушла ночная тьма - замигал фонарик
- Томагавк-два, начинаю сближение!
Вертолет начал плавно приближаться к людям на склоне ущелья. Это было сложнее, чем кажется…хотя в таких операциях ничего простого не бывает. Ущелье - это, считай, аэродинамическая труба, порывы ветра тут бывают такие, что могут сшибить человека с ног и бросить в ущелье. Что говорить про вертолет. Тем более - про легкий вертолет. Особенно - у самой скальной стенке, чуть дернулся - и ударил винтами… прости - прощай, крикнуть не успеешь. Но для того, чтобы забрать агента - им как раз и предстояло максимально сблизиться…
- Пятьдесят! - подсказывал второй пилот, используя только свое зрение и опыт - сорок! Тридцать пять! Медленнее!
- Томагавк-два, посадочной площадки нет!
- Тридцать! Двадцать пять!
- Оружие! - предупредил наблюдатель на Томагавке - два - наблюдаю автомат АК-47, один из индейцев[Слэнг американской армии. Например, любая неконтролируемая территория называется «индейская территория»] вооружен АК-47.
- Принял!
Было опасно. Второй пилот не мог одновременно и прикрывать и обеспечивать выход на точку висения. Второй вертолет - не мог стрелять, не рискуя задеть своих.
- Один размахивает сумкой, большая черная сумка…
- Посадка невозможна! Предлагаю использовать лестницу!
- Принято!
- Двадцать! Стоп!
Дальше - было уже опасно. Да и сейчас - не менее опасно.
Второй пилот - протянул руку - и вниз полетела заранее свернутая, сделанная из сверхлегких материалов (ступеньки из кевлара!) лестница. Это была единственная возможность забрать тех, ради кого они рисковали жизнями.
- Go, Go, Go! - забыв про пулемет, второй пилот маленького, опасно шатающегося вертолета, махал рукой, призывая русских подниматься. Он отслужил свое во Вьетнаме и продолжал служить… здесь было как нагорье, только еще круче. И ему было в общем то все равно до этих долбанных коммунистов, он считал что все коммунисты одним миром мазаны и разницы между ними нет. Но как и любой добросовестный человек - он поддался логике того дела, которое он делал и сейчас он искренне болел за этих двоих, карабкающихся по лестнице, хотел, чтобы они не сорвались, чтобы они побыстрее забрались в вертолет и как можно скорее оказались на свободной земле. Вот тогда то они и узнают - стоило ли оно того…
Первый русский ввалился в кабину вертолета, бросил сумку. Второй - карабкаясь, выронил автомат.
- Давай! Давай!
И русский понял - он снова начал карабкаться наверх, а потом ввалился в маленькую кабинку и каждое движение устраивающихся на своих местах русских отражалось в покачивании вертолета на краю пропасти!
- Есть!
Второй пилот показал большой палец первому - и тот кивнул: дело сделано. Кувыркаясь, полетела в ущелье лестница… если русские ее и найдут, то пусть порадуются за американцев, которые умеют производить такие вещи. Они проникли на индейскую территорию, на занятую русскими землю, забрали у них из-под носа двоих и теперь оставалось только долететь до базы. И потом - рассказывать за кружкой пива об очередной, вписанной золотыми буквами в историю ВВС США операции - правда, не раньше, чем через двадцать лет.
- Готовность!
- Есть!
Вертолет начал осторожно покидать точку висения
- Тридцать! Сорок! Пятьдесят! Системы стабильны!
- Томагавк-один, идешь хорошо!
- Томагавк-два, орлы в гнезде, повторяю - орлы в гнезде.
- Орлы в гнезде - принял.
И снова - бешеный полет ущельем к границе. Серое, бурое, тускло-зеленое смешивалось в одну гудящую полосу, проскакивали какие-то жилища, в одном месте они видели столб дыма - наверное, пастухи…
- Прошли индейскую территорию! - крикнул второй пилот, по одному ему ведомым признакам установивший, что они покинули афганскую территорию и сейчас находятся над пакистанской.
- Передавай: Свободный орел.
- Есть! Дельта, я Томагавк-один! Свободный орел, повторяю - Свободный орел!
- Томагавк, Свободный орел - принял!
- Дельта, я Томагавк! Покинули индейскую территорию, приближаемся к вам, РВП - пятнадцать майк!
- Томагавк, пятнадцать Майк - принято…
Свободный орел!
Сигнал, обозначающий то, что вертолетной группе удалось поднять русского перебежчика на борт и он над свободной территорией. То, чего они ждали, ради чего рисковали жизнями - наконец свершилось. Таких переходов - резидент ключевой резидентуры - не было… вообще никогда не было. Все время существования ЦРУ.
Как только эти слова - «Свободный орел» - были произнесены - на американской временной базе началось ликование. Все недоверие, все бессонные ночи, все опасения
- были забыты в одно мгновение, потому что сейчас было понятно - жертвы были принесены не напрасно. Они сделали это! Самоуважение, пошатнувшееся после того, как Америка ничего не смогла сделать для поддержки своего старого союзника, Пакистана - здесь и сейчас было хоть частично, но восстановлено. Они сделали это! Несмотря на все русские поисковые мероприятия - они вытащили парня прямо из-под носа сталинистов. Даже неважно, что он принесет в клюве. Важно то, что они сделали это - и русские не смогли им помешать.
Конечно, американцы были дисциплинированы, пакистанцы бы отметили это стрельбой в воздух, а русские - непременно бы начали пить водку. Но как смогли - они свои чувства выразили. Уордену с трудом удалось выбраться из коммуникационного центра - каждый хотел его поздравить, у всех была чистая, искренняя радость, выражающаяся в нескольких, типичных для американцев словах - мы сделали это!
У выхода - стоял капитан Симмонс и молча смотрел на небо…
- Поздравляю, сэр - буркнул он, не оборачиваясь
- У вас глаза на затылке? - осведомился Уорден
- Нет. Просто я слышу, кто как ходит. Вы самый тяжелый здесь, сэр, ваши шаги несложно выделить среди остальных…
- Вот как? Понятно. Почему вы смотрите на небо.
- Я думаю, сэр, что долбанные красные могут послать бомбардировщики. С них станется, сукиных детей.
- Сомневаюсь, что они смогут так быстро отреагировать…
- Это могло быть частью плана. Русские могли решить - какого хрена нам бегать по горам, если мы знаем конечную точку маршрута?
Уорден пожал плечами
- Думаете, стоит сматываться как можно быстрее?
- Черт, нет… Надо вывезти наших людей, их нельзя просто так оставлять в горах. После чего - можно будет и сваливать…
- Наверное, так…
Уорден уже привык к тому, что Симмонс какой-то… слишком спокойный, что ли. В нем не было энтузиазма - его заменяла добросовестность…
- Оно стоило того? - вдруг спросил Симмонс
- Вы имеете в виду перебежчика? - переспросил Уорден - не знаю, капитан. В этих играх ты вообще не знаешь, какая масть козырная до самого конца игры. Мы просто закидываем удочку и смотрим, что клюнет.
- Не люблю рыбалку - отрезал капитан
- Вот как? Почему же?
- В ней много непредсказуемого. Слишком многое зависит от удачи?
- И это говорите вы, солдат? Я думал, удача - ваша верная спутница.
- Не так. Совсем не так. Победа в бою почти не зависит от удачи, мистер Уорден - объяснил капитан Дельты - на удачу надеются только плохие командиры, им удача нужна, чтобы прикрыть собственные просчеты. На самом деле - ты собираешь дельных парней и в течение многих месяцев, а то и лет делаешь из них лучшую команду. Потом ты даешь им лучшее оружие и технику, которая у тебя есть. Потом - ты обеспечиваешь их лучшим планом, и они идут и выполняют свою работу. Война для нас - это работа и не более того. Если у нас есть правильные люди, правильное снаряжение и правильное планирование, победа практически неизбежна. Как сейчас. Мы сделали то, что должны были сделать и получили то, что хотели, верно?
Уорден хмыкнул
- Как-то это… скучно, что ли?
- Это и правда скучно. При правильном подходе к делу спецоперации - примерно то же самое, что стричь газон перед своим домом. Привычно и почти безопасно.
Из-за гор вынырнули две черные точки
- Ого, а вот и наши пташки…
Симмонс кивнул
- С вашего разрешения, сэр. Надо готовить операцию по эксфильтрации.
- Сколько времени есть?
- Несколько часов, сэр. Пять - шесть, не больше. Мы должны успеть до темноты…
Территория Афганистана
Пограничная зона
В отличие от американцев, искренне радующихся победе - на советской стороне было не все так радужно…
Прибывший из Кабула генерал захотел все проверить лично. Побывать на границе. Конечно… с одной стороны, китайская народная мудрость гласить: «приблизьтесь к оленю и вы не промахнетесь», а с другой…
Этот генерал обязан был взвесить все за и против полета на границу, чтобы принять решение. Принимая решение все-таки полететь, он должен был понять, что тем самым он отвлекает от поисковых мероприятий людей и технику для перевозки и охраны собственной персоны, вносит хаос и сумятицу в отработанный и действующий механизм поисковой операции, рискует сам и подвергает риску тех людей, которые будут его охранять. Вертолет, на котором он полетит, мог упасть из-за неисправности, его могли сбить, генерала могли похитить и тут же оказаться в Пакистане - генерал Советской армии в плену у моджахедов!
Но он решил лететь. И все ради чего? Вот что прилетевший из Кабула генерал мог посоветовать оседлавшим перевалы афганским коммандос и горным стрелкам? Что он мог сказать им такого, что они не знали до этого? Каким образом он мог понять их боевой дух, воззвать к их патриотизму? Какой личный вклад он мог внести в успех операции?
Да никакой. Просто… в Советской армии уже сложилась бюрократическая машина… весьма неприятная. Со своими традициями. Одной из них было «отметиться». По уму - для успеха операции каждый должен внести свой вклад, реально чем-то помочь - но чем-то реально! Если бы генерал позвонил в Москву, Ташкент или Кабул и добился выделения дополнительных ресурсов - это было бы прекрасно, этим было бы оправдано его присутствие здесь. Но он не мог или не хотел этого сделать…однако, он хотел отметиться, побывать в зоне поисков, на самой границе, изобразить что он сознательно пошел на риск (о том, что с ним рискуют еще три десятка человек генерал не подумал), проявил личную храбрость. Потом… потом за это таким вот генералам, отметившимся в зоне боевых действий, вручают боевые награды, обходя тех, кто действительно их достоин. Значить, надо было сделать что-то символическое… подобное кобелю, задравшему ногу, чтобы пометить принадлежащую ему территорию. Толку нет, вони много…
Итак, генерал покомандовал, раздал руководящие указания в Джелалабаде, лично проинспектировал состояние джелалабадской авиабазы - а потом приказал везти его в пограничную зону…
Американцы все безумие такого подхода поняли раньше: у них после Вьетнама в уставе появилось понятие, которое лучшего можно перевести как «полевой командир». То есть у любой операции есть не один, а два командира: обычный и полевой. Просто командир может быть в штабе, в Пентагоне… где угодно. Полевой командир должен находиться непосредственно в зоне боестолкновения. Несмотря на то, что по званию он может быть намного младше командира, полевой командир имеет строго прописанные в полевом уставе права, обязанности и зону ответственности, в рамках его зоны ответственности солдаты обязаны выполнять именно его приказы, а не приказы командующего. Это сделано потому, что полевой командир априори видит ситуацию на месте лучше, может принимать решения быстрее - и потому именно его решения, скорее всего, будут правильными и адекватными складывающейся ситуации. Вы находите лучших людей, тренируете их, даете им лучшее оружие, отдаете приказ - а потом даете им возможность выполнить его. Американцы это поняли - а вот в Советской армии единоначалие было непоколебимо и принцип «я начальник - ты дурак»
господствовал за редкими исключениями, нередко приводя к потерям[и в Российской армии - понятия
«полевой командир» нет до сих пор.] . Исключениями были, скорее всего, спецназ и части воздушно-десантных войск: эти части активно участвовали в боевых действиях и там, методом проб и ошибок приходили к тому, что командовать все-таки лучше с земли…
На Джелалабадском авиаузле - базировались как афганские, так и советские экипажи. Афганских было больше. Советские вертолетчики эксплуатировали МИ-17 и более новые Ми-18, которые только начали поступать. Для поисковой операции какие вертолеты привлекают в первую очередь? Правильно…лучшие, с новыми турбинами и опытными экипажами. Кому охота лететь над горами на летающей помойке и с «веселым» афганским экипажем, который в процессе учебы угробил пару вертолетов и так ничему и не научился. Так что… перед генералом был выбор - или дожидаться нормального борта, либо лететь на тех, что остались в резерве, то есть худших. А нормальный борт будет непонятно когда… в горах были оборудованы передовые базы с площадками подскока, потому что каждый раз лететь в Джелалабад для заправки… никакую задачу так не выполнишь… Можно было бы пролететь над границей на самолете, на котором прилетел, но тогда… какой ты к чертовой матери джигит. И генерал принял решение лететь на том, что было под рукой. На вертушках афганского пограничного корпуса. Генералу хватило ума взять не один а два вертолета на случай проблем с одним
из них и свою группу безопасности из советских десантников.
При этом - как потом оказалось, на одном из вертолетов не провели регламентные работы: в день, когда было положено это делать афганцы просто ушли домой, решив что шурави предоставляют им еще один выходной. На втором не работала рация - и командир афганского экипажа считал это нормальным: ведь маршруты, по которым он летал, он знал наизусть, а поддерживать связь с другими вертолетами… а зачем это? Местный советский советник вместо того, чтобы выполнять свои советнические обязанности приторговывал топливом и спекулировал… что потом военный трибунал оценил в восемь лет лишения свободы. Маршрут полета ни с кем нормально не согласовали, не определили места промежуточных посадок… нормально в общем. Из вооружения - на одном из вертолетов был курсовой пулемет и бортовой пулемет, на другом - неисправный курсовой и два бортовых на пилонах, которые наводились очень на глаз всем корпусом вертолета. Нормально использовать вооружение афганцы не умели - потому что принадлежали к авиации погранвойск, они в операциях мало участвуют, а если и участвуют, то их прикрывают Ми-24.
Но все это - узнали лишь потом.
Вылетели… Генерал не слишком то любил летать на вертолетах - но крепился. Смотрел в иллюминатор…
Прапорщик ВДВ Степанов, командир приставленных к генералу телохранителей оценил уровень пилотирования афганцев почти сразу же. Отслужив срочную в ДШБ, он остался на сверхсрочку, за незаконченное высшее ему подвесили прапорщика. За время службы
- он налетал на вертолетах в качестве пассажира больше тысячи часов… и сейчас всерьез опасался за свою жизнь. Жизнь то у всех одна…и терять ее из-за какого-нибудь козла неохота.
Встав и придерживаясь, чтобы не упасть - он прошел к кабине пилотов
- Вы что тут, совсем ох…ели?! - спросил он пилотирующего вертолет афганца - вы дрова везете или советского генерала, мать вашу?
Афганец улыбнулся, а сидящий рядом с автоматом на коленях афганец (с предохранителя снят, ствол направлен на пилота - совсем охерели в атаке) принялся что-то жарко объяснять шурави на пушту, широко улыбаясь. Пушту - Степанов не понимал. Зато мигающая красная лампочка на приборной панели не добавила ему благодушия - он не знал, что это значит, но понимал, что если красная - значит, что-то неладно, а афганцам до этого как до дверцы…
В не лучшем расположении духа он вернулся в салон, показал знак - ему освободили место рядом с генералом, и он присел туда. В салоне откровенно пахло топливом.
- Товарищ генерал, разрешите обратиться! - крикнул он
Генерал оторвался от разглядывания пейзажей
- Ну? Чего тебе?
- Товарищ генерал! Надо вернуться, вертолет пилотируют плохо! Можем упасть!
Генерал перед полетом немного тяпнул на аэродроме - и потому находился в несколько приподнятом настроении.
- Иди нахрен! - сказал он своему начальнику охраны - перестраховщик!
Ну и что тут делать…
Так все и бывает. Случайность - но если присмотреться - то никакая и не случайность это вовсе. В горах очень мало пригодных для вертолета посадочных площадок, на пальцах сосчитать можно. И стоило ли удивляться - что русские, точнее афганцы выбрали для промежуточной посадки ту же самую площадку, что и американцы. А американцы уже получили сигнал о сворачивании лагеря и подготовке к возвращению. Ар-Ти-Ви, возвращение на базу. Возвращать их должны были вертолетами, и потому стук вертолетных лопастей не привлек их внимания, они не стали прятаться и заметать следы…
Вообще, они не собирались воевать с Советской армией. Их этому и не учили. Это были не десантники, а группа глубинной разведки, во время Третьей мировой войны они должны были действовать в стратегическом тылу русских - до тысячи и более миль от линии фронта. Вести бой с советской армией группе из четырех человек - просто глупо, их учили уклоняться до последнего. Маскироваться, переодеваться в советскую форму, даже притворяться советскими гражданскими. Все они - были намного профессиональнее тех же зеленых беретов, а профессионал предпочитает избегать боя до тех пор, пока это возможно.
Их было четверо. Группа консолидировалась около снайперской винтовки Барретта, это было их основное оружие, намного опаснее и эффективнее единого пулемета. На Барретте работал майор Джек Шрейвер, самый старший по званию и командир группы - он начинал еще во Вьетнаме, участвовал в рейде на Сонг-Тай. Ему ассистировал второй номер, капрал Тим Гордон. В группе он был одним из самых молодых, у него был экспериментальный карабин М4 с прицельной планкой, на которой мог устанавливаться либо оптический, либо ночной прицел и с глушителем. Он обеспечивал работу первого номера, прикрывал его, определял цели, докладывал расстояние до них, измерял ветер и атмосферное давление и делал еще кучу других вещей, которые должен делать второй номер снайпера. Умел он вести огонь и из Барретта - майору было всего два года до сорока лет. После сорока - служба в Дельте невозможна - и он готовил себе преемника.
Их прикрывали еще двое - группа охраны. Сержант Густав Зуковский, упертый и агрессивный поляк, у которого было больше всего в группе дисциплинарных взысканий, носил новомодный пулемет М249. Его звали «газонокосилка» - он стрелял маленькими пулями пять - пять - шесть, которые еще не все воспринимали всерьез - но у него была лента на двести патронов - и он мог выпустить ее всю, не поперхнувшись за то же время, пока пехотинец закончит тридцатизарядный магазин. Лейтенант Дитер Малкович, наполовину немец, наполовину хорват из Техаса - сейчас имел при себе трофейную снайперскую винтовку Драгунова. При необходимости, он заменял ее либо на не принятую на вооружение британскую автоматическую винтовку L1A1 с прицелом SUSAT, либо на германский ручной пулемет. У каждого бойца Дельты был свой маленький арсенал, который постоянно пополнялся за счет собранных в разных странах и разных местах трофеев. При проведении операций за линией фронта - обязательно нужно иметь при себе оружие, аналогичное оружию противника, поэтому у лейтенанта был при себе еще и АКС-74У. И СВД и короткоствольный Калашников, очень редкий в
США - он купил на базаре в Пешаваре во время спецкомандировки в Пакистан. Спецкомандировка заключалась в том, что американские инженеры обучали моджахедов пользоваться ЗРК Стингер, а Дельта - охраняла американских инженеров и тоже пыталась проводить какие-то занятия по тактике. Никто не питал никаких иллюзий насчет американских инженеров - если их не охранять, их обязательно украдут на выкуп, а то и продадут на ту сторону границы, чтобы коммунисты выставили их на всеобщее обозрение…
Они уже почти свернули лагерь - Зуковский сидел на стреме со своей газонокосилкой, а они сворачивали коммуникационное снаряжение. Самое главное было свернуть станцию спутниковой связи, она совершенно секретная и советской разведке не должна была попасть ни в коем случае. Они свернули похожую на зонтик антенну, отключили питание - как вдруг Зуковский крикнул
- Вертолет!
Шрейвер посмотрел на часы - советская Амфибия, он никогда не рассказывал, где взял ее
- Рановато… - заметил он
- Черт, сэр, мне все равно не терпится убраться отсюда… - сказал Гордон. А Малкович промолчал - он вообще предпочитал молчать
Еще одна непоправимая ошибка. Горы сильно искажают звук. Бойцы Дельты умеют не только услышать вертолет, прежде чем он увидит их - но и примерно опре6делить его тип. Но тут Зуковский то ли из-за усталости то ли из-за неопытности, то ли из-за искажения звука горами - не услышал того, что вертолетов было два. Мог бы услышать Шрейвер - но он был полностью занят тем, чем был занят - сворачиванием лежки.
- Ветка! - показал он Гордону
- Черт, сэр… она сломана
- Тогда сломай ее совсем. Она же на виду.
И тут Зуковский крикнул
- Контакт на три! Русские!
Вертолеты шли по ущелью… точнее даже не по ущелью, а параллельно горному склону, один за другим. Афганцы подыскивали подходящую площадку - выполнять сложные посадки как советские вертолетчики они не умели, им нужна была ровная площадка. А американцы - высадились на этой площадке, потому что они не знали местность и не могли рисковать с площадкой хуже.
- Левее! Вон там - подсказывал второй пилот
Эту площадку они знали - тут неподалеку была застава, сейчас она была разбомблена, ее не успели восстановить. Не раз и не два отсюда забирали контрабанду, в том числе наркотики. Еще отсюда забирали вождей племен на Лойю Джиргу в восемьдесят шестом.
- Вижу… афганский пилот начал снижать скорость, задирая нос вертолета… и вдруг спросил - а это там кто?!
В карьере Шрейвера была еще Лам Сон 719, операция по перехвату тропы Хо Ши Мина в Лаосе, где они впервые столкнулись с вьетконговскими танками и вертолетами. Он моментально понял - замаскироваться они уже не успеют.
А если некуда отступать - иди вперед.
- К бою!
Они бросились по огневым позициям - заняв оборону здесь, они первым делом проговорили - кто и что делает в различных критических ситуациях. Атака вертолетами русских - тоже была предусмотрена…
Гордон начал высвобождать из мешка длинную трубу ПЗРК Стингер и делал это зря - слишком близко. Зуковский ударил по вертолетам из своего пулемета… и тоже напрасно, хотя его и застали на ровном месте.
Правильно поступили Шрейвер и Малкович. Шрейвер - обхватив тяжеленную винтовку, бросился вверх, он облюбовал там место - отличная огневая позиция. Малкович - побежал вниз и вправо - рискуя, но таким образом он мог видеть и обстреливать оба вертолета…
Поднимающийся нос вертолета почти скрыл небольшую фигурку в форме советской армии
- и в этот момент - по вертолету градом забарабанили пули. К счастью - по кабине, которую частично укрепили русские.
- О, Аллах!
Афганский пилот, моментально забыв все, чему его учили, попытался начать набор высоты… и вертолет начал проваливаться еще ниже, осыпаемый пулями.
Цель была лакомой - кабина вертолета всего в трех сотнях ярдов. Из-за этого - майор даже не пытался выцелить хвост…
Первая же пуля попала в цель, вывалив кусок блистера со стороны пилота. Вертолет дрогнул, но пока еще держался. Он прицелился туда, где по его расчетам должен был быть второй пилот - и в этот момент из одного из иллюминаторов советского вертолета ударила автоматная очередь на весь магазин. Попасть так было почти невозможно - но неизвестному советскому стрелку едва не улыбнулась удача. Град советских пуль окатил самую вершину горы - и одна из пуль отрикошетила от камня рядом с головой американского снайпера. Тот от неожиданности не выстрелил и даже подумал, что ранен в лицо…
Афганский пилот хотя бы на время - но спас и советского генерала и советских сопровождающих от гибели. Если бы он попытался уйти - его сбили бы либо сосредоточенным огнем по хвостовому ротору, либо, отойди он на значительное расстояние - Стингером. А так… вертолет потерял скорость и подъемную силу в результате неправильного маневра. И примерно метров с двадцати совершил жесткую посадку (читай - почти рухнул) на каменный склон…
Вот только сам афганский пилот - этого не знал. Потому что шквальный огонь по пилотской кабины да с небольшого, идеального дли Миними расстоянии дал о себе знать - одна из пуль нащупала брешь в кустарном бронировании и попала в него, вышибив мозги.
Второму вертолету повезло меньше…
Он попал под обстрел высокоточной винтовки калибра 12,7, не имея достаточной скорости и достаточного пространства для маневра. Первым же выстрелом убило пилота и повредило оборудование в пилотской кабине. Второй пилот сделал все что мог - скорость у вертолета все еще была, он не так сильно снизился как первый какой то запас по высоте у него был. Повинуясь командам второго пилота, он пошел вперед, осыпаемый градом пуль - пулеметных и из короткоствольного автомата, который был у Малковича. Точку поставил еще один выстрел Барретта. Точнее два. Первый прошел ниже и угодил в салон вертолета - а вот второй ударил точно по хвостовому ротору вертолета. Американцы увидели искры, дым - и вертолет стало разворачивать…
Видимо - дуракам везет.
Летевший в первом вертолете генерал остался жив, когда снайпер Дельты выстрелил из винтовки калибра 12,7. Он остался жив, когда вертолет ахнулся на каменистый склон горы - правда, от удара он сломал одну ногу, вывихнул другую и повредил позвоночник.
Наконец - вертолет навалился на валун, не сделав и одного полного оборота. И остался лежать на боку - даже не вспыхнув… хотя кувыркаться тут можно было ого-го сколько… И сгореть - как это не раз бывало…
Прапорщик Степанов остался жив - хотя и чудом. Как только начался обстрел - он бросился к пилотской кабине… как знал, что афганцы не справятся и хотел попробовать накрыть врага из курсового. Вертолет начал падать, когда он был уже у самой кабины… все что ему оставалось это успеть за что-то схватиться. И он даже не поломался… хотя когда пришел в себя, то чувствовал себя так, как будто им играли в футбол.
Он открыл люк аварийным способом - и увидел, что вертолет накренился так, что не выбраться…
Еще лучше…
Он сунулся в кабину… дверь не заклинило, удалось открыть.
Искрило…
Он едва успел отключить питание - костром сгорим! - как по вертолету что-то ударило. Он сначала не понял что… только руку обожгло. Потом - с ужасом увидел дыру… размером больше кулака.
Сквозную
Он отдернул руку - ее здорово хлестанули осколками. Подумалось - вот попали… ДШК!
Рванул назад… ДШК почему то не стрелял…
- Все назад! Назад!
Майор Шрейвер выстрелил еще раз - по кабине упавшего вертолета. Потом - по хвостовой балке, от удара пули она переломилась. Все… с этих достаточно, он перенес огонь на другую цель.
Второй вертолет уже горел… не костром, но прилично…
- Собраться на точке! Поляк - я прикрываю! Пошел, пошел!
Отстреляв ленту - Зуковский рванул наверх, на ходу перезаряжая свою газонокосилку
- Собраться! Собраться! Залечь!
Капрал Гордон подбежал, плюхнулся рядом
- Откуда взялись эти ублюдки!? Откуда они пришли?!
- Нет разницы! Надо отходить! - прокричал Зуковский
- Кой хрен уходить! Слезешь с горы - тебя сверху снимут.
Американцы - оказались в ловушке как и русские. Они должны были держать высоту до отхода, до их эвакуации вертолетом. Если они пойдут пешком - русские немедленно займут господствующую высоту и откроют по ним огонь. И им будет плевать, что они стреляют по территории Пакистана… проклятые коммунисты уже показали, что им наплевать на закон и на суверенитет другой страны.
Можно было бы оставить кого-то прикрывать отход… наверное, русские так бы и сделали. Но они были профессионалами, но не фанатиками, как эти дикари…
Пулеметная очередь - легла неточно, но заставила из прижаться к земле и выругаться.
- Проклятье. Хорват, возьми их на прицел. Не давай поднять головы, я не хочу раскрываться. Поляк… давай, садись на рацию. Присядь на уши штабу и долби - у нас срочная эвакуация под огнем, пусть пришлют вооруженный вертолет, мать их. Сойка… поможешь Хорвату. Я не хочу раскрываться, поднимусь повыше и буду вести наблюдение.
- Есть, сэр!
- Прапорщик, вы забываетесь! Приказываю наступать!
Прапорщик смотрел на кричащего на него генерала и думал… может, вот так и войну выиграли? А что - наверное так и выиграли… головотяпство одних прикрывается героизмом других… вот только ему пасть смертью храбрых не улыбалось…
- Товарищ генерал, там снайпер. У него что-то вроде ПТР или ТСК… крупнокалиберная винтовка или даже ДШК. Нам просто нужно дождаться разведывательного самолета… и нам вышлют подмогу.
- Душманы уйдут! Может, они уже уходят!
- Товарищ генерал…
Генерал выхватил Макаров
- За мной!
Прапорщик не успел его схватить… находящийся ближе к нему Сизокрылов просто оцепенел… как-то не по чину ефрейтору хватать генерала. Генерал не успел и шага сделать по склону - с холма ударил выстрел и он свалился назад…
- Вот же…
- Залечь, не высовываться! - крикнул Степанов и добавил вполголоса - вот же дурак…
Американский вертолет подходил с юга, прикрываясь горным хребтом, ему было невыгодно показываться над горным склоном хоть на секунду - можно было попасть на радар какого-нибудь советского разведывательного самолета или даже ЗРК. Так получилось, что его маршрут проходил над самым местом падения второго вертолета - и немного не доходил до места падения первого…
Вертолет был один. Его уже выслали для эвакуации, причем без сопровождения вооруженным вертолетом - просто вертолетов для эвакуации сразу трех групп не хватало.
- На одиннадцать - крикнул наблюдатель - столб дыма!
Они пока не видели, что это.
- Вижу… отозвался пилот - контролируй слева.
- Держу!
Пилот отклонился вправо и поднялся чуть повыше - ни один вертолетчик не захочет пропускать угрозу у себя под брюхом….
Столб дыма приближался…
- Русский вертолет! Источник дыма русский вертолет, он горит!
- Вижу… На двенадцать еще один…
- Черт… Дельта-два, как вы там…
- Томагавк, это Дельта-два, мы держим площадку…
- Дельта-два это Томагавк, вопрос, посадочная площадка в безопасности!?
Голос на станции Дельта сменился
- Томагавк, сейчас она в безопасности, минут через пять - не знаю! Кончай болтовню и сажай птичку! Нам надо убраться отсюда!
От сбитого «на одиннадцать» русского вертолета - полетели трассеры
- Контакт на одиннадцать! Огневой контакт! - второй пилот открыл пулеметный огонь, обстреливая упавший вертолет…
- Твою мать! Дельта-два, прикройте нас!
- Томагавк, прикрываю! Сажайте птичку, мать вашу!
- Дельта-два, твою мать, мне кажется, ты сказал что площадка в безопасности!
Вертолет замедлился, выискивая наиболее безопасную площадку.
- Контакт на одиннадцать подавлен!
И в этот момент - прямо в лоб снижающемуся американскому вертолету - ударил пулемет
- Черт! Я ранен! Ранен!
Пилот инстинктивно добавил оборотов турбине и пошел вверх, уходя из зоны обстрела.
- Томагавк, ты куда, мать твою!
Томагавк вышел из-под огня - но повреждения не исчерпывались пробитым остеклением и раненым вторым пилотом. Судя по красным лампочкам на приборной доске - были еще повреждения и приличные.
- Дельта-два, я обстрелян, имею раненого и повреждения! Я не могу приземлиться под огнем, мы не взлетим!
- Черт, Томагавк, сбрось нам лестницу!
- Дельта-два, эвакуацию выполнить не могу! У меня педали здорово трясутся, я не смогу зависнуть. Я сообщу о ситуации и вам пришлют помощь, держитесь!
- Томагавк, мать твою…
Первый вертолет уже горел, осыпаемый градом пуль. Поляк выпустил по нему свежую ленту и у него досталось еще две…
- Сэр, у русских есть обмен. Я ловлю русскую передачу, надо сваливать.
- Куда сваливать!? Нас не найдут ни хрена! Держать точку!
Информацию о проблемах с эвакуацией второй группы - дошла до базы Кохат практически сразу - пилот Томагавка доложил о ситуации, как только перевалил за хребет, блокирующий связь…
- Дельта-Главный, это Томагавк-два, Томагавк-два, миссию завершить не могу, повторяю - миссия провалена. В зоне эвакуации русские, Дельта-два ведет бой. Обстрелян с зе6мли, имею повреждения и раненого. Иду на базу.
Симмонс, находившийся на узле связи и слышавший обмен сжал кулаки.
- Томагавк-два это Дельта главный, вопрос - сообщите о силах противника сообщите о силах противника.
- Дельта главный, силы противника определить не удалось. Там два сбитых советских вертолета типа Хип, идет бой. Воздушных источников угрозы пока нет.
- Томагавк-два, вас понял. Дотянете до базы?
- Постараюсь, сэр…
Симмонс вышел, зло пнув дверь.
- Куница! Куница, мать твою! - закричал он
К ним подбежал один из бойцов Дельты, сейчас они охраняли ангар с русским
- Вертолет и группу спасения. Десять минут - бегом!
- Есть, сэр!
- Я пойду с вами! - сказал Уорден, слышавший все это.
- Хрен вы куда пойдете, мистер ЦРУ!
- Мы одна команда и делает одно дело!
Симмонс схватил оперативника ЦРУ за грудки, тряхнул.
- Хрен мы одна команда, мистер! Так операции не готовятся! Нас выдернули с тренировок и отправили сюда! Нет ни нормальных оперативных карт, ни разведданных, ничего! У меня на какой то хреновой горе четверо парней в дерьме и у меня нет времени, чтобы возиться еще и с гражданским, вашу мать!
Вместо ответа - Уорден двинул командиру дельтовцев да так, что он от неожиданности успел закрыться
- Ты, сукин сын, я иду и этим все сказано!
Симмонс сплюнул
- В армии служили?
- Да.
- Вьетнам?
- Сайгонская станция обеспечивал Феникс.
- Хрен с вами, мистер. Найдете Сойку. Он даст вам рюкзак, чертовски тяже6лый. Понесете его.
- Что там?
- Пулеметные ленты и Клейморы. Лишним не будет никогда…
Уорден хотел послать командира дельтовцев подальше - но прикусил язык. В военной операции какая работа тебе найдется - это и есть самая лучшая для тебя работа.
Симмонс заметил это и улыбнулся…
- Возможно, вы не такое дерьмо, мистер. Сойка даст вам еще маленький автомат. С голыми руками туда идти нельзя…
На взлетке Джеладабадского аэродрома раскручивали винты два Ка-29. К бронированным транспортным вертолетам бежали десантники…
В десятке километров отсюда - товарищ Бек орал в гарнитуру рации.
- Снег двадцать, Снег двадцать, я Факел. Проверь по таблице - Факел.
- Этого позывного нет в таблице!
- Свяжись с Кабульской станцией, они там есть! Мне срочно нужна картинка по пограничной зоне, координаты…
Новейший, только что принятый на вооружение Н70 Морской Ястреб, напрягаясь изо всех сил, перевалил через хребет. Машина была недовведенной, она начала только-только поступать на вооружение как противолодочная машина, заменяя старые Сикорские и Каманы. Ее им дали потому что не было ничего другого, перегнали с эсминца. В вертолете была большая куча всего лишнего, противолодочного оборудования, которое было ни к чему в горах, два пилота, пятеро бойцов Дельты и бывший начальник станции в Пешаваре, ныне и.о. начальника русского отдела Милт Уорден. Он сидел на каком-то ящике, обхватив рюкзак с пулеметными летами и дрожал
- то ли от холодного воздуха, врывающегося через распахнутую дверь, то ли еще от чего…
- Десять минут, приближаемся!
Пулеметчик напрягся за спешно установленной турелью.
Бойцы Дельты сидели спокойно. Это были профессионалы, лучшие в американской армии, лучшие в силах НАТО, те, кто стоит на пути сталинизма.
- Десять минут! Сильный ветер, машина нестабильна!
Машина и впрямь была нестабильна. Перегруженная, с усиленным шасси, она была совсем не приспособлена для разреженного воздуха и таких высот. Поговаривали, что ее приняли на вооружение не потому, то она была лучшая, а потому что дали больше взятку…
- Задымление по фронту! На одиннадцать часов столб дыма.
Уордену хотелось посмотреть - но он ничего не видел и не мог видеть. Вот так вот лететь, не видя куда - предельно хреново.
… используем лебедку…
… нет корзины…
… черт с ним, с буем…
- Пять минут, готовность! Зеленый дым, зеленый дым.
Симмонс обернулся и показал изрядно струхнувшему ЦРУшнику большой палец. Сверкнул улыбкой - сейчас все решится.
- Вон они! На час!
- Посадочной площадки нет! Посадка невозможна!
- Стравливай трос! Стравливай трос, эвакуируем без посадки!
- Фиксирую!
Вертолет никак не мог зависнуть на одном месте.
- Зафиксировал. Лучше не получится.
- Три метра! Семь метров!
И тут пулеметчик что-то крикнул и открыл огонь. Пилот попытался снизиться, чтобы укрыться скалой - но это ему не удалось.
Милтон Уорден, и.о. начальника отдела по борьбе с коммунистической угрозой, только что проведший самую эффектную операцию по извлечению агента из лап Советов из всех, которые когда либо проводились советской разведкой - почувствовал сильнейший удар - и его ослепила ярчайшая вспышка. Навсегда ослепила.
Пилот головного Ка-29 увидел зависший вертолет странной, обтекаемой формы, похожий на акулу и… белого цвета, зачем белого!? Принимать решение времени не было, необычный вертолет, он не знал его характеристик и чем он вооружен. На его пилонах были подвешены по два блока тяжелых НУРСов - и он ударил НУРСами, прицелившись чуть выше. Он решил, что этот странный вертолет намного маневреннее его Камова и подумал - рядом скальная стена, осколки от разорвавшихся НУРСов повредят этот странный вертолет и заставят его совершить вынужденную посадку. НО получилось все по-другому. Американский пилот повел машину вперед и вверх - и один из НУРСов ударил по хвостовому оперению Сила взрыва была такова, что хвост Сикорского не просто повредило - его отрубило напрочь взрывом - и вертолет полетел на склон, метров с пятнадцати, если не двадцати…
И в следующее мгновение - по вертолету что-то ударило, ударило со свирепой силой и пилот советского вертолета вдруг почувствовал, что он куда-то летит… вверх летит?
Но почему вверх?
Майор Шрейвер. Прикрывавший высадку и видевший все от начала до конца понял - вот теперь они влипли по-настоящему. Эвакуационный вертолет сбит и сбита вместе с ним последняя надежда выбраться отсюда, из этих гребаных гор. Остается только подороже продать свою жизнь этим гребаным коммунистам.
Если так… не такая плохая смерть для солдата. Его отец работал на заводе Форда и умер от рака… он видел его в последние дни и тайно молил Бога, чтобы ему такой смерти не досталось. Его пытались спасти… но ничего не помогло, ни химиотерапия, ничего другого. Что касается его… он противостоял коммунистам во Вьетнаме, в Лаосе, в Камбодже, в Сальвадоре, в Никарагуа и еще в десятке других засранных местечек, в которых сражались и умирали такие как он. Не такая плохая смерть, вспышка - и все…
Он выстрелил… ага, пропал, гаденыш! Еще, еще… он толкнул капрала Гордона, лежащего рядом.
- Иди, помоги нашим! Может, кто-то спасся!
- Что, сэр?
Белый совсем. Жаль его…
- Мы никогда своих не оставляем!
Сколько осталось? В обойме. Он поставил свежую - никак не меньше семи. Хорошее оружие, надо рекомендовать на вооружение
Что, гады, боитесь?
Первый вертолет отваливал в сторону, выходил из боя, он не видел дыма, но знал что попал. Второй - заходил в атаку.
Ну, вот и все. Конец игры…
Залп НУРСов - вздыбил горный склон, полыхнуло пламя.
- Попал!
- Справа! Справа!
Дым от горящих вертолетов поднимался вверх, автоматическая пушка была нацелена прямо на бегущего по склону, уже не скрывающегося американца…
С…и!
Сунувшийся в пилотскую кабину прикомандированный, старший лейтенант государственной безопасности в одно мгновение оценил ситуацию
- Что, ох…и?! - гаркнул он - живым!
- Есть!
Пилот еще довернул вертолет - и снаряды многоствольной тридцатимиллиметровой пушки ударили много выше и правее бегущего американца…
Пока в афганских горах, в афганском приграничье - с нечеловеческой яростью рвали друг друга на куски, сражались и умирали люди - генерал Сергей Телятников сидел на первом этаже штабного здания базы в Кохате. Ему принесли чая и хлеба. Настоящего американского хлеба - белого, порезанного, упакованного каждый ломтик в отдельный пакетик с каким-то красочным изображением. Совсем не то, что советская ноздреватая, кислая, тяжелая черняшка.
Он не ел этот хлеб… он был сыт этим ощущением свободы. Почти с детских лет он был вынужден лгать, скрывать свои взгляды, скрывать свою сущность, то, какой он есть, какова его сущность. Но теперь он был на свободе - и мог быть самим собой.
В отличие от Телятникова - майор Баранец не был мыслителем - он вообще был очень приземленным человеком. Сейчас он сидел в соседней, запертой на ключ комнате (по приказу Уордена их рассадили в разные комнаты, чтобы не могли договориться) и думал о двух вещах. Первая - он не успел забрать из тайника некоторое количество золотых монет… может быть, американцы помогут… если уж он перешел на их сторону. И второе. Какой все-таки Телятников козел.
В это же время - где-то на территории Туркестанского военного округа прямо посреди дороги республиканского значения два тяжелых четырехосных транспортера растопырились на половину дороги. Сотрудники ВАИ объясняли раздраженных декханам что надо немного подождать, через двадцать - тридцать минут дорога освободится, солдаты батальона охраны залегли на обочине дороги, направив свои автоматы на все стороны света, солдаты из группы обеспечения пуска метались между аппаратами, выполняя команды взвинченных и раздраженных офицеров. Транспортеры уже были выставлены на опоры, похожие на крановые, ракетные блоки уставились ввысь. В каждом - находилось по шесть ракет РК-55 Рельеф, способных доставить боеголовку весом около двухсот пятидесяти килограмм к цели, удаленной на две тысячи шестьсот километров от места пуска. В неядерном варианте это боевой системы использовалась более мощная чем обычно взрывчатка, так что эквивалент взрыва был куда выше двухсот пятидесяти килограмм тротила. Такие ракеты Горбачев и Рейган предполагали сократить по Договору по ликвидации ракет средней и меньшей дальности вот только
сократили самого Горбачева, а Рейган большую часть времени проводил в больнице в Бетезде. Единственную ракетную часть, вооруженную комплексом Рельеф перевели из Прибалтики, где она была никому особо не полезна - в Среднюю Азию в распоряжение даже не Туркестанского военного округа - а штаба войск особого назначения Экран. Потому что только этот комплекс вооружения - способен был доставить в течение нескольких секунд боевой заряд, равный по мощности пятисоткилограммовой авиабомбе в любую точку Афганистана с круговым вероятностным отклонением менее двух метров. После запуска - ракета была полностью автономна, не нуждалась ни в каком сопровождении и наведении, она летела повторяя рельеф местности на высоте всего в десяток - два десятка метров над землей и использовала для выхода к цели спутниковую карту местности, заложенную в память ее управляющего компьютера. Это было абсолютное оружие, от него было невозможно защититься, невозможно было нанести ответный удар, установки и расчеты находились на безопасной советской территории и официально - проводили программу летных испытаний.
Прошла команда - и двенадцать ракет, одна за другой вырвались на свободу, уходя на юго-восток к обозначенной цели.
Этот хлеб… Даже в нем - разница.
Американцы думают об удобстве. О человеке, который будет с этим соприкасаться, который будет это есть. Им не все равно.
В то же время у нас - каждый как будто хочет сделать как можно хуже, отомстить другому, который будет пользоваться этим, есть это - за свою нищету, убогость, неустроенность. Каждый - словно хочет вложить все свое недовольство в то, что он делает.
В этом - весь Советский Союз, весь совок. У нас есть нормальные ракеты, но нет нормальных машин. У нас рядом с космодромом, с ракетной частью - месят вековую непролазную грязь убогие колхозные грузовики. И все ревут лозунги, выходя седьмого на демонстрацию, а приходя домой - нажираются колбасой из праздничного продуктового набора и напиваются вдрызг выброшенной в продажу перед праздниками водкой.
И это он предал? И это то, что он должен оберегать от американцев? И это то, против чего мы воевали? Господи… да если поехать сейчас в ФРГ, а потом вернуться в Москву - то еще непонятно, кто победитель, а кто побежденный. Мы воевали за то, чтобы стоять в очередях, давиться пельменями в пивнушках и вместо настоящего немецкого пива - пить жидкую мочу, которую продают под видом Жигулевского и разливают в трехлитровые банки, потому что пиво есть, а тары под него нету…
В последний момент - генерал Телятников поднял голову, почувствовав неладное. Но ракета комплекса Рельеф - она хоть и дозвуковая, но все же летит на цель с солидной скоростью. И что не говори - пусть у СССР до сих пор не было нормальных автомобилей - но вот ракеты были…
Мэриленд, сельская местность
Конец июня 1988 года
Гас Авратакис ехал в какой-то машине. В машине без окон, без сидений, скорее всего
- это был какой-то фургон. Мотор гудел, они ехали по каким-то улицам - останавливались и снова ехали, шум мотора изменялся. Каждый толчок отзывался болью в теле, было такое ощущение, что его долго и изощренно пинали…
Мысли шевелились медленно, гул мотора вызывал головную боль.
КГБ. Его похитило КГБ.
Он знал, что это невозможно - но это было так. КГБ - не рискнет совершить открытую антиамериканскую акцию прямо в центре Вашингтона, они хорошо понимают, чем это может обернуться для сотрудников их посольства и для людей, подозреваемых в сборе развединформации. Но когда-то совсем недавно - они никак не думали, что русские перебьют половину собственного КГБ и устроят государственный переворот. Однако же
- устроили. Это даже не русские, в том, обычном смысле слова. Это сталинисты… чертовы отморозки, способные на все.
Гас Авратакис попробовал сесть. Сначала ему это удалось, но сильный толчок… очевидно, машина попала колесом в какую-то яму - бросил его обратно на пол. После второй попытки - он сел и прислонился спиной к стенке кузова.
Голова просто раскалывалась…
Так… какого хрена… Какого хрена он так одет?
Пистолет. Возможно, у него есть пистолет. Или какое-то другое оружие. Так он - хотя бы что-то сможет сделать. Или - что-то, чем он сможет вскрыть замок дверцы фургона изнутри. Пусть полиция разбирается…
Сколько времени его уже возят? Сколько часов… или дней назад его похитили?
После того, как его вырубили - прямо в здании Пентагона - он пришел в себя в какой-то комнате. Обитой мягким материалом и с лампочкой за толстым стеклом. Это была психушка.
Его кормили, передавая еду и воду через кормушку. У него была кровать и был толчок. И больше ничего не было - кроме бесконечно тянущегося времени. Именно в таких местах понимаешь, что время бесконечно…
Он сунулся в карман, в одном из них он обнаружил мелочь, немного бумажных денег, свой пропуск в ЦРУ - пластиковую карточку без фотографии. В другом кармане он обнаружил еще деньги, ключи от машины, права и какую-то яркую карточку. Тупо уставился на нее, пытаясь понять, какого хрена она ему была нужна.
Машина свернула куда-то. Начало трясти сильнее, намного сильнее. Видимо - ехали где-то по сельской местности.
Форт Ливенуорт?[Главная военная тюрьма США]
Гас Авратакис пополз к кабине машины. Доползя, забарабанил кулаком… забарабанил, это, конечно, сильно сказано.
- Долбанные козлы!
Никто, конечно же, не отозвался…
Так, они ехали еще минут двадцать, как минимум, потом машина свернула куда-то, ее еще раз тряхнула как будто она переезжала через придорожную канаву и остановилась. Все, что смог сделать Гас Авратакис - это перевернуться на живот, зажать в кулаке ключи от машины, превратив их в некое подобие ударного оружия.
Машинка остановилась.
Сейчас…
Щелкнул замок - он открывался только снаружи. Дверь с металлическим лязгом отъехала в сторону, мощный луч фонаря ослепил его.
- Мистер Авратакис. Не делайте глупостей, директор Уэбстер поручил нам привезти вас сюда…
Это была ферма. Небольшой, тщательно скрываемый полигон в сельской местности, раньше тут и в самом деле была ферма - но ЦРУ обосновалось тут лет сорок назад. Тут готовили еще тех парней, которым предстояло прыгать в лапы нацистам в оккупированной Европе.
Его привели в порядок как смогли - накормили, отмыли, его осмотрел местный врач. Несмотря на то, что тело болело как будто его пинали ногами, при осмотре ни гематом, ни ушибов ни переломов не обнаружили. Зато - обнаружили небольшие темные точки - следы электродов - и следы неизвестного наркотика в крови. Ему вкололи наркотик и пытали электрическим током. Он ничего не помнил про это, возможно - в еду ему подмешали какую-то дрянь и он все забыл. Проект МК-Ультра, модификация сознания.
И все это - делали федеральные служащие, военнослужащие армии США. Просто так, даже без особого повода. Чисто покуражиться и показать власть…
Судя по датам - они его допрашивали девятнадцать дней.
Еще через три дня, уже под вечер - появился директор ЦРУ. Кортеж из трех машин, тот самый бронированный Кадиллак - «бегемот», правительственные номера. Замыкающим шел фургон с тонированными до черноты окнами, раньше его не было. Видимо, разногласия между различными силовыми структурами США дошли до своего пика… своих уже боялись больше, чем чужих.
Авратакис уже перегорел… первый день он всерьез думал о том, как раздобыть пистолет, выбраться отсюда и подстрелить Вебера. Он не был дураком… уже понял, кто его подставил… раз за разом подставлял…
Ферма - расположена в очень красивом месте, те, кто был в России говорят - что очень похоже на среднюю полосу России. Холмы, перелески. В этих местах когда то жили фермеры, сейчас - все окрестные фермы были куплены либо высокопоставленными сотрудниками ЦРУ, бывшими или действующими, либо их друзьями. Хозяйство если и вели - так только для вида, для себя или для избирателей. Многие разводили лошадей.
День клонился к закату. Отяжелевшее, побагровевшее от усталости солнце - клонилось в лесок на горизонте. С востока - уже наступала тьма…
Люди директора разошлись по сторонам, обеспечивая безопасность. Сам директор, одетый в несколько неуместный сейчас, длинный теплый плащ - подошел к Гасу Авратакису, сидящему на небольшой самодельной скамейке сбоку основного корпуса. Растущее рядом дерево давало хорошую тень…
- Я присяду?
Авратакис пожал плечами
- Пожалуйста, сэр.
Судья несколько неловко присел. Долгие годы сидячей работы давали о себе знать не лучшим образом.
- Сразу обрисую ситуацию - не стал лукавить он - в Афганистане большие проблемы. Очень большие. Сегодня было совещание. Всю грязь - замели под ковер. Как вы себя чувствуете?
- Еще пару дней пыток выдержу.
- Есть работа. Настоящая, серьезная. В очень серьезном месте. Вам лучше на какое-то время уехать из США и это место - подходит как нельзя лучше для летней прогулки.
- Италия?
В Италии было неспокойно. Впрочем, там всегда было неспокойною Волну террора, поднятую красными бригадами только удалось сбить - как произошел подозрительный взрыв на вокзале в Риме, стоявший жизней нескольких десятков человек. И все закрутилось вновь.
Судья отрицательно покачал головой
- Неужели Ливия
- Бейрут.
Несмотря на всю свою выдержку - Авратакис вздрогнул.
- Там сейчас спокойною Относительно спокойно. Но у нас там назревает проблема и нужен надежный человек, который возьмет дело в свои руки. Человек, которому не впервой бывать в переделках и который не боится испачкать свои руки.
- Спасибо, сэр.
- Перестаньте, Гас. Дело верное. Нам сейчас нужно что-то, чтобы восстановить свою репутацию после Пакистана. В Ливане уже давно нет гражданской войны, но есть великолепные возможности для работы. Тот, кто их использует, поднимется на самый верх.
- Да, сэр.
Судья хлопнул своего помощника по плечу
- Вот и отлично. Сейчас вам поднимут в комнату материалы. Два дня на изучение и вы вылетаете в Бейрут. И не забудьте крем для загара.
Довольный своей удачной шуткой, судья Уэбстер поднялся со скамейки.
- И да… Хочу, чтобы вы знали. Именно майор Вебер - позвонил нам и сказал, что с вами произошло. Не сразу, но сказал. Видимо, у него тоже было… в каком-то смысле связаны руки. До связи. Жду хороших новостей из Ливана…
Гас Авратакис проводил взглядом отъезжающий кортеж. Потом - плюнул ему вслед…
Финляндия, пограничный переход
11 сентября 1988 года
Охвостье проигранной войны…
Кейт Раш, бывший резидент ЦРУ в Гонконге, один из опытнейших полевых офицеров вспомнил эту фразу, так сказал заместитель директора ЦРУ по операциям, когда он прибыл в Сайгон в конце семьдесят третьего. Фраза разлетелась по управлению. В те дни - американцы ничего не хотели слышать, наступила эра озлобленности, взаимных обвинений и предательства. Ветераны этой войны бросали свои медали на ступени Конгресса, Отделение общей разведки ФБР сбивалось с ног, пытаясь отслеживать резко возросшую активность советской разведки, правительство держалось на чертовых соплях. Вторжение в Камбоджу давно провалилось, перекрыть тропу ХоШиМина не удавалось. Визит ЗДР был последним актом, последней попыткой продлить агонию этой войны: речь шла о нескольких мощных диверсионных ударах, направленных на ликвидацию правительства Северного Вьетнама - этакий Феникс[Программа Феникс - программа идентификации и уничтожения лиц, сотрудничающих с Въетконгом. Только эта программа - реально сработала во Вьетнаме - ответить террором на террор, убийствами на убийства] , только в более масштабном варианте. Но приехав в Сайгон он не
увидел никого, кроме южновьетнамских шишек, спешно запихивающих в чемоданы все, до чего только можно дотянуться. Вот он тогда и сказал - охвостье проигранной войны…
Несколько антрацитно-черных, совсем новых автомобилей Шевроле Каприс Брогэм - неслись на восток по трассе Е10/М105 Хельсинки - Санкт-Петербург - Москва. Семь седанов и два универсала, который в стандартном варианте может вместить восемь взрослых. Замыкал колонну большой, белый, с тонированными до черноты стеклами Шевроле Субурбан, единственный в посольстве в Финляндии, скорость он держал с трудом из-за бронирования - но держал. Скорость держали под сотню - машины были новые, и на них была новая резина, в кювет не улетишь. Мелькали деревья - в основном вечнозеленые ели и сосны, но были и тополя с липами, небольшие заправки со знакомыми логотипами, небольшие, сделанные из бревен кафе, в которых можно было перекусить здоровой и легкой пищей, не то что американские гамбургеры. Людям, которые ехали в этих машинах - на перекус не было ни времени, ни желания.
Хотя бы потому, что если ты получишь пулевое ранение, то лучше получить его на голодный желудок.
Переговоры об обмене - шли долго и трудно. Сначала - американцы никак не могли поверить в то, что их обманули, завлекли в ловушку и требовали передать им в числе прочих Джейкоба Шифта. На то, чтобы убедить их в гибели Шифта - потребовалось два с лишним месяца. Потом - долго подыскивали формулу обмена - американцы никак не хотели отдавать Олдриджа Эймса, только что приговоренного к смертной казни на электрическом стуле. Потом - они потребовали включить в число обмениваемых лиц генерала Дмитрия Полякова, арестованного за измену Родине и Александра Яковлева, бывшего члена Политбюро ЦК КПСС, арестованного за то же самое. Американцам сказали, что обмен и так идет неравный: выживших в жестоком бою в Афганистане американских спецназовцев было четверо и менять их - советская сторона предложила на одного Эймса. У КГБ был план - объявить о трудностях с обменом через своих доверенных лиц с тем, чтобы информация дошла до американской общественности: пусть американские граждане узнают о том, как американское правительство отвергает план выпустить в обмен на шпиона - четверых попавших в плен американских
солдат. Американцы изначально вообще требовали отпустить спецназовцев Дельты как условие начала переговоров - наглость это второе счастье, конечно, но такой наглости удивились даже много повидавшие сотрудники представительства СССР при ООН, через которое и велись переговоры. Лица, незаконно, без объявления войны, напавшие на военнослужащих другого государства на территории третьего - они даже под Женевскую конвенцию не подпадали, потому что отказались даже назвать свои имена. По Женевской конвенции таких вообще можно было расстрелять на месте - но советские забрали их на свою территорию, подлечили и предлагают на обмен. В конечном итоге - сошлись на том, что дополнительно отпустят и оставшегося в живых изменника Родине, дезертира из воздушно-десантных войск, лейтенанта Бурю. Пятеро - на одного. Нормальный обмен.
Долго подбирали место для обмена. Обычным для такого рода сделок был чекпойнт Чарли в Берлине - но русские почему-то наотрез отказались меняться там. Планировали границу Австрии и Венгрии - но тут почему-то отказались австрийцы, только этого им и не хватало. Не подошла и граница ФРГ и Чехословакии. И лишь Финляндия, небольшая страна, относящаяся к западному миру, но граничащая с СССР и извлекавшая немало выгод из своего положения - согласилась принять обмен на своей территории.
Их было тридцать шесть человек, не считая водителей машин, которых взяли из посольства. Восемь морских львов, которые прилетели сюда рейсом САС с промежуточной посадкой в Стокгольме - охрана и конвой Олдриджа Эймса, который только позавчера был освобожден из тюрьмы. Морские пехотинцы, более двадцати человек, которые прибыли в Финляндию под видом смены охранников посольства - они и впрямь были морскими пехотинцами, но не охранниками посольства, а группой DAT, Direct Action Team, группой прямого действия, спецназом морской пехоты. И сам Раш, которого и поставили отвечать за обмен. Каждый из американцев был вооружен доставленной сюда дипломатической почтой автоматической винтовкой или короткоствольным пистолетом-пулеметом, в багажниках машин дожидались своего часа ротные пулеметы. Русские в Финляндии действовали почти открыто, точно так же, как американцы в Мексике. Финны поставляли в СССР очень многое, начиная от резиновых сапог и плащей, заканчивая сантехникой - а еще больше грузов закупалось СССР и приходило через финские порты. Они то и дело обгоняли идущие с большой скоростью огромные фуры,
идущие в сторону советской границы, а некоторых из них белыми буквами было написано - Совтрансавто. Крыша КГБ, любой оперативник ЦРУ это знает. Раш не исключал возможности, что одна из фур сейчас остановится и из полуприцепа на дорогу выскочат люди в черных масках и с автоматами - спецназ КГБ, подразделение Альфа. Не исключено, что советские лгали им с самого начала, никого в живых не осталось, и они просто хотят заманить их в ловушку, устроить бойню на границе. Финны - отправят по этому поводу ноту и забудут через десять минут.
- Вы знаете Кейт, что до первой мировой войны Финляндия принадлежала русским - внезапно спросил Олдридж Эймс с соседнего сидения.
Рашу не хотелось разговаривать с этим предателем. Но он - внезапно даже для себя самого спросил
- И что?
- Да так. Ничего…
Раш не испытывал такой уж ненависти к Эймсу - хотя ненавидел, понимал, какой вред причинил этот невысокий, занюханный очкарик. Размер вреда не установили до сих пор
- но уже сейчас было понятно, что он превосходит все, что было до этого. Провалена вся разведывательная сеть в странах Восточного договора, в том числе и агенты, которые работали по двадцать лет и были первой оборонительной линией. Если русские решат нанести удар - то они узнают об этом только тогда, когда НОРАД предупредит их о ракетах…
А то, что должно было произойти сейчас на пограничном переходе между СССР и Финляндией - банальная, сухая процедура. Если он попадется - его так же на кого-нибудь обменяют. Потому что так принято…
- Десять миль! - сказал передний пассажир головной машины, посмотрев на карту
- Внимание.
- Внимание всем позывным! - продублировал пассажир в рацию приказ Раша - начинаем операцию, повторяю - начинаем. Рации на прием!
Автомобильный поток густел, перемигивался красными стоп-сигналами. Пограничный переход с финской стороны должны были перекрыть полицейские примерно за милю до самого перехода, полностью остановив движение…
Машины - пересекли разделительную линию. Дорога, ведущая в Советский союз была широченной, это были не одна дорога, а две, одна рядом с другой, они разделялись разделительным газоном безо всяких бордюров шириной не меньше пятидесяти футов. Одна за другой - американские машины на скорости пересекли разделительный газон, уходя налево, на встречную. Встречная - была полностью свободна, ни одной машины - русские тоже перекрыли движение со своей стороны. В каждую сторону - было по три полосы движения, разметки не было, никаких знаков тоже не было. С обеих сторон от дороги был лес, дорога петляла и не просматривалась полностью.
Водитель головного Шевроле врезал по газам - американская колонна понеслась мимо скопившихся на границе грузовиков. Скорость росла… пятьдесят миль… шестьдесят… семьдесят…
Финская полицейская машина с мигалками, перекрывающая дорогу. Голая трасса, поворот - и вдалеке - погранпост и переходами. Серый, бетонные здания, серые, домиком, крыши…
- Вижу исходную. Вижу исходную… - доложила головная машина.
- Фаза два.
- Начать фазу два, начать фазу два.
Четыре машины проехали вперед, свернули. Четыре - остановились на обочине противоположной полосы, не возвращаясь на свою. В них было основное вооружение - пулеметы М60Е3 и снайперские винтовки. В них же ехали бойцы разведки морской пехоты, которые должны были прикрывать их во время обмена. Среди них было несколько опытных снайперов из Куантико.
Головная часть колонны - продвинулась до самого перехода. Остановилась - в сотне футов от нейтральной территории.
Русские уже прибыли - всего три машины. Три черные Волги непривычного вида, с квадратными фарами и хромированными радиаторами, ощутимо уступавшие по размерам Шевроле - и это при том, что в США Шевроле считались машинами дешевыми, а Волга в СССР - была самой дорогой и престижной машиной из всех.
Они живут в нищете и фактически в рабстве у государства - но при этом они убивают всех, кто пытается помочь им освободиться…
Советский - улыбнулся и передал финскому пограничнику глухую сумку - авоську. Финн
- сразу деликатно отошел, оставив американца и русского наедине. В сумке что-то стеклянно звякнуло - видимо, водка.
- Добрый день, товарищ - поздоровался по-русски Раш
- Добрый день - по-русски же откликнулся сотрудник КГБ - а я вас знаю…
Раш удивился - замечание явно было непрофессиональным.
- Откуда?
- Вы работали в Гонконге. Я - тоже.
Понятно…
- Поэтому вас и послали на обмен?
- Нет, я просто оказался под рукой и мне приказали. У вас разве не так?
- Наверное, так… Какова процедура?
- Полагаю, не стоит отклоняться от обычной. У нас пять объектов, у вас один. Я сейчас приведу одного из американцев, он подтвердит, что с нашей стороны все участники обмена на месте и останется с нами. Двое из объектов для обмена с нашей стороны нетранспортабельны, мы вынесем их сюда на носилках, по одному, вы удостоверитесь в их личности и заберете их. Первого на носилках вы забираете просто так, затем вы выводите человека, который нужен нам. Мы передаем вам второго нетранспортабельного. Вы подводите нашего человека сюда, и он стоит с нами. Затем
- мы выводим последних двоих с нашей стороны, как только они подходят сюда - вы передаете нам нашего человека, а мы вам - оставшихся своих. И все вместе отступаем к машинам. Устроит?
Раш помолчал, переваривая.
- Сколько человек будет на пятачке? С нашей стороны и с вашей?
- С нашей - двое. С вашей, если не возражаете, один человек. Мы двое - не в счет.
- Почему с нашей стороны только один человек?
- Потому что с вашей стороны будут стоять два человека, которых мы обмениваем. И предатель, которого мы отпускаем.
- Они не в счет.
- Почему? Они прошли специальную подготовку.
- Они безоружны.
- Сэр, при их захвате погибли советские солдаты, мы считаем, что они чрезвычайно опасны. Следовало бы потребовать расчета один к одному, мы предлагаем один к двум. Это честная игра…
- Хорошо. Договорились?
Они с русским пожали друг другу руку
- Только маленький нюанс. Мы ведь не оговаривали, кто именно должен быть на пятачке, верно…
- Верно - настороженно подтвердил русский
- В таком случае - я буду сидеть в машине, а меня заменит офицер, который лично знает обмениваемых. Он и произведет идентификацию.
В глазах русского на какой-то момент мелькнула растерянность, потом он криво улыбнулся
- Пусть будет так…
И еще раз протянул руку - уже в знак уважения…
Стафф-сержант Эндрю Гордон, снайпер Корпуса морской пехоты США[Снайперы морской пехоты США готовятся по чрезвычайно сложной программе, аналогов которой нет и не было ни в одной армии мира. Поэтому - автор заслуженно считает их лучшими военными снайперами в мире.] - по его мнению, это было высшее звание, какое только может быть у военного - легко и быстро шел по пограничному финскому лесу. Лес был в основном хвойный, хотя попадались и лиственные деревья, за ним никто не ухаживал - пограничная зона как-никак и хворост тут собирать некому. Этот лес был гуще, чем в Квантико, штат Виргиния, где они базировались, и где он стал снайпером-разведчиком КПМ, и это было плохо - придется выходить к самой дороге. Но это и не джунгли - во время полевых занятий в зоне Панамского канала он подхватил какую-то тропическую заразу, какого то паразита и пять месяцев пролежал в госпитале, избавляясь от него.
В деревьях забрезжил просвет. Они сделали круг и выходили к дороге.
Стафф-сержант повернулся и встретился взглядом со своим вторым номером, капралом Дином Клайдом. Второго номера - снайперы выбирали себе всегда сами, потому что второму номеру они доверяли собственную жизнь. Уроженец бедного квартала Детройта служил в десятой горной дивизии легкой пехоты, они познакомились на ученьях. Сержанта он привлек тем, что горнострелки умели бесшумно передвигаться и еще - он привык носить с собой большое количество снаряжения, не стонать и не жаловаться. Стафф-сержант пообещал капралу избавить его от надменных «офицеров и джентльменов», которые только и искали повод его вздрючить, обеспечить пивом и не слишком доставать по мелочам - в Морской пехоте вообще на мелочи мало обращали внимания, если и доставали то по-крупному. Капрал с радостью согласился на эту сделку и сейчас, присев за стволом большой сосны - вопросительно глядел на своего командира и первого номера. Тонкий ствол новенького М249 - был направлен в сторону дороги…
Только идиоты пускают своего второго номера вперед. Пулемет при переходах - основное огневое средство их группы, если капрал первым примет на себя удар и погибнет - то потом, скорее всего, изловят и самого стафф-сержанта, а солдаты снайперов в плен не брали. А вот если пулеметчик уцелеет при нападении и откроет прикрывающий огонь - у первого номера всегда есть шанс удрать. К тому же - кто знает лес и его приметы лучше, чем опытный снайпер…
Стафф-сержант показал ему на пальцах - опасность впереди, двигаемся медленно и ползком. Капрал кивнул. Опустив на лицо сеть - довольно плотную, надежно прикрывающую наскоро измазанное камуфляжным кремом лицо - стафф-сержант лег на землю и уверенно пополз вперед.
Раш вернулся к машинам - тюлени настороженно смотрели на него. Сочетание расслабленности и постоянная готовность к броску, бегающий взгляд. Настоящие профессионалы.
- Я останусь здесь. Капитан Ла Саль пойдет вместо меня. Вы помните обмениваемых?
- Да сэр, мы прошли инструктаж.
- Русских будет там двое, не считая того, с кем я разговаривал только что. С капитаном - пойдет кто-то из вас, по вашему выбору. Раскрывать вашу принадлежность к флоту категорически воспрещаю. Обмен будет происходить следующим образом… - ЦРУшник рассказал о правилах обмена и предупредил - не стреляйте первыми. Ни в коем случае.
- Да, сэр. Можно идти?
- Идите. Удачи…
- Дивер, со мной.
- Есть.
Раш сел во вторую машину колонны, на заднее сидение. Двое американцев медленно, рассчитывая каждый шаг, направились навстречу русским…
Связи не было. Все понимали, что рядом советская граница, русские будут прослушивать связь, даже засекреченную. Если им что-то не понравится - просто откроют огонь. Поэтому - рации были, но они были поставлены только на прием, для приема экстренных сообщений. Они были достаточно профессиональны для того, чтобы действовать без командования. И достаточно сыгранной командой, чтобы понимать, что собирается делать другой - без слов.
На самый обрез лесополосы - здесь он был резкий, без кустарниковых зарослей, граница - они не решились выходить. Стоит сделать одну, только одну ошибку - и из охотника ты превратишься в добычу, дичь. Стафф-сержант еще сопляком умудрился побывать в Бейруте в составе миротворческого контингента и знал, как быстро это происходит: секунда - и на прицел берут уже тебя. После Бейрута - он четыре месяца провалялся в госпитале и именно тогда - решил стать снайпером.
А все же лес здесь хороший…
Стафф-сержант замер - дальше идти было нельзя. Слишком открыто…
Сектор обстрела - не то, чтобы хорош, но и неплох. Сильно мешают постройки пограничного поста, они довольно капитальные и единого сектора обстрела, как такового нет - есть несколько небольших секторов. В обычных обстоятельствах - позиция ни хрена не годилась, надо было искать другую. Но искать другую - времени не было, гражданские идиоты из ЦРУ сделали большую ошибку. Надо было выслать морских пехотинцев заранее с тем, чтобы они могли без лишней спешки и суеты выбрать позицию, распределить сектора огня, обозначить ориентиры и сделать все остальное, что положено делать в таких обстоятельствах. Возможно - даже рискнуть и перейти границу, чтобы нанести удар с неожиданной точки.
- Готов, сэр… - доложил второй номер
- Давай.
Второй номер - разложил фотографический штатив, умостил его на земле, положил туда, где должен быть фотоаппарат маленький мешочек с песком - и снайпер аккуратно уместил на нем свою винтовку.
- Дальность?
- Сейчас, сэр… четыреста шестьдесят. Ориентир - советский флаг.
Флаг - это хорошо. Просто отлично даже - флаг. Флаг - это отличный способ узнать, какой ветер в районе цели. Ветер был средний, двенадцать - пятнадцать футов в секунду, ровный, не порывистый - судя по поведению флага. Сам флаг яркий, алое пятно - отлично просто, прекрасный, бросающийся в глаза ориентир.
Снайпер подрегулировал прицел - и был вознагражден превосходным, четким изображением цели, разделенной на четыре части тонким перекрестьем с делениями…
- Готов - сказал снайпер
- Итак… - второй номер смотрел в подзорную трубу, перечисляя цели - дружественные войска, четыре транспорта, пять единиц - левее сто. Нейтральные силы… два, наблюдаю двоих… вооружены АК-47, в районе ориентира. Враждебные силы - три транспорта… четыре… пять единиц, правее семьдесят от ориентира. Повторяю - враждебные силы, наблюдаю пять единиц, три транспорта. Линия огня частично перекрыта строениями.
- Вижу… - отозвался снайпер.
И еще черт знает сколько ублюдков - могут прятаться в здании пограничного пмоста красных. Само здание - кстати, солидно сделано, кажется из бетона, русские строят капитально, в расчете на зиму. Это у нас - не то что пулей, в Калифорнии в дешевых домах стену ножом пробьешь. А здесь ни хрена не пробьешь, капитальное строение, считай - готовая огневая точка.
- На русских бронежилеты, автоматические оружие… укороченные автоматы типа наших Коммандо. Шлемы… да, на них шлемы. Голова защищена.
Серьезные ребята.
- Снайперских винтовок, пулеметов, гранатометов не вижу, видимо это силы правопорядка…
Перекрестье прицела остановилось на вышедшем из-за угла здания, видимо таможенного поста молодом парне, в зеленой фуражке и с автоматом Калашникова.
- Правее. Три - пять от ориентира. Угол здания.
- Черт… вижу. Еще один.
Солдат осмотрелся и встал лицом в стене, надеясь что его никто не видит. По стене
- ударила тонкая струя.
- Парню сильно приспичило, черт бы его побрал…
- Хорош болтать. Передавай, в здании поста солдаты пограничной стражи, вооружены автоматами, зеленые фуражки. После этого - начинай осматривать лес с противоположной стороны. Я уверен, что эти ублюдки поставили там засаду.
- Пеликан - я Глаз один, позицию занял. В здании пограничного поста солдаты КГБ, мы как раз видим одного, справа от здания, за углом. Справляет малую нужду. Вооружен автоматом АК-47. Идентификация - зеленые фуражки, как поняли, зеленые фуражки…
Коммунисты оказались не такими страшными, как их представляли по рассказам офицеров учебного центра. В Коронадо - царил самый настоящий культ «Убей красного». Любое учебное задание начиналось с описания того, что натворили красные, и что предстояло исправить. В учебные классы приглашали ветеранов Вьетнама, и они рассказывали, что вытворяли красные. Приглашали и эмигрантов из СССР - но они были менее убедительны. Наконец одна из самых неприятных частей курса подготовки - умение сопротивляться допросам - проходило в специальном месте, которое было построено по рассказам выживших пленных как вьетконговский лагерь. В этом лагере - будущих тюленей держали несколько дней и пытали люди, одетые во вьетконговскую и советскую полевую форму, носящие русское оружие и говорящие на языке, который они считали русским (чаще всего это был украинский или хорватский). Такое - не забывалось…
Но этот русский - оказался примерно таким же, каким мог быть не слишком преуспевающий адвокат или какой-нибудь клерк. Капитан Ла Саль понял, почему русские так опасны, и почему их постоянно призывают к бдительности. Синий костюмчик, немного не в тон подобранный галстук, прическа полубокс, проседь в волосах. Этот парень мог сидеть за соседним табуретом у стойки бара - и он ни в жизнь не заподозрил бы, что это русский.
Капитан остановился в паре метров от русского и утвердительно кивнул - можно вести. Русский сделал какой-то знак рукой.
Из здания советской таможни вывели парня, одетого в какой-то дешевый обтрепанный костюмчик - такой можно приобрести по каталогу посылторга с большой скидкой. Парень был в рубашке, светло-голубой, но без галстука и двое парней, одетых лишь немного получше вели его чуть ли не под руки. Под руки они его не держали - но задавали направление движения. В руках - у них были черные чемоданчики. Вспомнилась старая шутка - Советы не имеют ядерных бомб в чемоданчиках, потому что не располагают технологией производства чемоданов.
Плохая, неуместная шутка.
Русские были оба как на подбор - примерно под метр восемьдесят и полноваты. Присмотревшись, тюлень понял, в чем дело. Бронежилеты! Бронежилеты, поддетые под рубашку и галстук. Это не их одежда, она подобрана наскоро и для того, чтобы не стеснять движения, вот почему она так мешковато сидит.
В чемоданчиках, наверное, автоматы. Он видел такие - на отработке совместных действий с агентами Секретной службы.
Русские остановились на той же невидимой линии, на которой стоял русский переговорщик. Бедняга, которого обменивали - не стоял на ногах
- Что вы с ним сделали? - спросил капитан
Русский улыбнулся.
- Мы дали им выпить водки - ответил он по-английски - согласитесь, это не нарушает нашей принципиальной договоренности, что обмениваемым не должен причиняться какой-либо вред в процессе обмена.
Командир группы боевых пловцов внимательно посмотрел на пленного, на всякий случай достал фотокарточку и сравнил. Совпадает… капрал Тим Гордон, к гадалке не ходи. Принюхался… судя по запаху, русские не поскупились. Обмениваемый едва держался на ногах, ни о каком активном сопротивлении не могло быть и речи.
- Ваше имя.
Американец не ответил. Наркотики?
- Смирно, капрал!
Привычный рык оказал на капрала несколько отрезвляющее воздействие, он попытался принять уставную стойку, хотя и очень условно.
- Ваше имя, капрал.
- Гордон, сэр… Из…
У парня хватило ума не сказать.
- Дальше другие пленные. Кто их будет носить?
Русский пожал плечами.
Кое-как договорились - из-за того, что русские накачали обмениваемых водкой процесс усложнился. Таскать должны были они, пленные, но сейчас об этом не могло идти и речи - хорошо, если они дойдут до машины. Договорились на компромиссный вариант - до нейтральной полосы носилки тащат русские, до американских машин - один американец и один русский. Все понимали, что находятся под десятками стволов
- и благодушия это не прибавляло…
- Сэр, она из снайперских пар передала - в здании пограничного поста солдаты пограничной службы. Мы их не видим, но они засекли одного, вышел поссать. У них автоматы АК, опознание - по зеленым фуражкам.
- Черт бы их побрал…
Раш напряженно смотрел вперед за обменом. Он уже почти закончился…
- Пошли, Кейт - сказал Эймс - кажется, настал наш черед.
Кейт Раш мрачно посмотрел на Эймса. Только сейчас он понял, насколько опасен этот сукин сын. Хладнокровен, умеет себя держать и не испытывает ни малейшего раскаяния за то, что он предал страну, предал своих коллег, предал агентов, которые рисковали жизнью в борьбе против советской карательной машины. Все считали его не слишком то далеким человеком. Любителем выпить - мол, природа отдыхает на детях. Не самый острый нож на кухне - но резать вполне в состоянии. Теперь же оказалось, что лучше бы он пронес атомную бомбу в Лэнгли…остались бы целы агенты, основа любой разведки. Сейчас - их лавочку впору закрывать и им больше никто не поверит - тем, у кого так просто проваливается ВСЯ агентурная сеть, плод сорока лет работы - уже никто и никогда не поверит.
Раш дотянулся и отстегнул наручник. Олдридж Эймс начал массировать затекшее запястье, улыбаясь.
- Олли…
- Да?
- Ты понимаешь, что ты настоящий негодяй, а?
Эймс нагло улыбнулся
- Знаешь, Кейт, мне интересно, кто-нибудь и когда-нибудь задумывался над тем, кому нужна нахрен наша работа? Наши секреты, за которые мы трясемся. Никому кроме таких же, как мы идиотов, они нахрен не нужны. Я просто нашел покупателя на товар, который никому кроме русских не нужен. Мысли масштабно, Кейт.
Рашу составило большого труда не двинуть мерзавца по физиономии.
- Давай!
Тюлень, который сидел на правом переднем - вышел, открыл заднюю дверь.
- Пока, Кейт. Передавай привет в Лэнгли…
Перетащили обоих тяжело пострадавших бойцов Дельты, для каждого была машина - универсал, переоборудованная в импровизированную скорую. Можно было сдавать назад, но об этом не могло быть и речи. Русские могли психануть и открыть огонь.
Появились двое последних советских заложников - американец и русский. Русский выглядел более крепко державшимся на ногах - видимо, они более привычны к серьезным возлияниям, своего американского коллегу он почти тащил. На лице у него были синяки, губа разбита.
Черт, парень, да ты настоящий счастливчик… - подумал командир американской группы тюленей, смотря на русского - ты даже не представляешь, как тебе повезло. Тебе дважды - удалось уйти живым из этого ада, выбрать свободу. Мало кому повезло как тебе, можно сказать, что ты дважды родился. Русские безжалостны к предателям.
- Расходимся.
Русский кивнул. Раш сделал два шага - и оказался на стороне русских Его ждал социалистический рай и медленное угасание в нем. Возможно, это самое тяжелое наказание для этого сукина сына - увидеть своими глазами, за что он сражался. Говорят, что кто-то из британских разведчиков бежавших из СССР сошел с ума…
Кроме американских снайперов морской пехоты, занимавших в тот день позиции в перелеске - там же был и единственный снайпер ВМФ, капитан Джек Миллер, снайпер - инструктор, временно прикомандированный от Отрядов[Имеется в виду - отряды SEAL, спецназа ВМФ США, котиков, тюленей.] к центру испытания надводных вооружений в Крейне, Индиана. Этот центр, расположенный в тихом, ограниченном для посещения месте, во время и после Вьетнамской войны выдал немало новинок вооружений, в том числе и не только для надводных сил флота. Из всех четырех родов войск[в США морская пехота считается отдельным родом войск] - военно-морской флот был самым продвинутым в области передовых технологий и всегда был на самом острие технического прогресса, опережая в этом даже военно-воздушные силы.
Первые винтовки калибра 12,7 миллиметра под патрон Браунинга появились в отрядах SEAL еще под конец вьетнамской войны. Они были заказными и делались по схеме старых, однозарядных винтовок времен охоты на бизонов, так называемых Шарпс-Баффало, естественно, с поправкой на мощность патрона. Уже во Вьетнаме была выявлена потребность в более мощной, чем обычная снайперской винтовке. Она должна была применяться для поражения стрелков в серьезных укрытиях, уничтожения с безопасного расстояния расчетов группового вооружения, наконец - дальней снайперской стрельбы. Однако, армия ничего не хотела знать - Соединенные штаты Америки уходили из Вьетнама и большое количество многообещающих разработок так и осталось на бумаге либо в опытных экземплярах.
Считается, что винтовку RAI500 создали по заказу армии США в начале восьмидесятых
- но это не так: в восемьдесят втором она уже была на вооружении снайперов SEAL и морской пехоты США, действующих в Бейруте. Ее начали разрабатывать во второй половине семидесятых годов по заказу военно-морского флота и корпуса морской пехоты США: армии в то время было совсем не до новых разработок. Морякам и морским пехотинцам понадобилась простая и дешевая винтовка, предназначенная для того, чтобы расстреливать плавающие в воде морские мины. Калибр ее - выбирали исходя из двух соображений: во-первых мина должна была гарантированно сдетонировать после попадания пули, во-вторых - патроны такого калибра должны были быть на снабжении ВМФ США и снабжение ими снайперов не должно было представлять особых сложностей. Исходя из этого выбрали калибр 12,7х99 Браунинг - этот калибр был хорошо известен флоту, так как под него были пулеметы и устаревшие зенитные установки. Винтовка требовалась максимально простая, требований по скорострельности не выдвигалось - поэтому, ее сделали однозарядной. Снайпер доставал затвор, крепил на специальные пазы патрон, вставлял затвор с патроном обратно в винтовку, закрывал
его и стрелял. Все. Такие винтовки выпускались довольно большой серией - они должны были быть на каждом корабле, так как морские мины угрожали всем.
И только в начале восьмидесятых, когда Корпус Морской Пехоты США вошел в Бейрут с миротворческой миссией - стало понятно, что эти винтовки можно применять не только для подрыва морских мин. В Бейруте продолжалась вялотекущая гражданская война, в городе не было ни дня без снайперских атак. Бои в Бейруте были первыми в истории боями в городе с высокоэтажной застройкой. Город был разорван на части, контролировался различными бандитскими и полубандитскими формированиями, если на территории, которую они контролировали, были высотные здания - они моментально превращались в огневые точки. Наносить удары артиллерией и авиацией по ним было невозможно - в городе продолжалась жизнь, погибли бы гражданские. Одним из самых страшных мест в Бейруте была башня Мюрр, сорокаэтажный небоскреб-свечка, который выстроили, но не успели отделать, потому что в стране началась гражданская война. Он был расположен так, что с него полностью простреливалась значительная часть города, дистанции для стрельбы с него были от километра и больше. Были дистанции и поменьше… весь город был перекрыт баррикадами из бетонных блоков,
брошенных машин, оттуда часто велся огонь, требовалось оружие, которое могло бы пробить кирпичную стену и убить сидящего за ней стрелка и с которым - можно было бы вести дуэли со снайперами. Только тогда - армия США узнала про наличие в арсеналах флота винтовки калибра.50 и инициировала программу SASR - снайперская винтовка специального назначения калибра 0,5 дюйма. А морские пехотинцы в Бейруте - уже были вооружены такими винтовками, они действовали контрснайперскими группами, в которую входили один снайпер с тяжелой винтовкой, три или четыре с обычными и три или четыре стрелка прикрытия. В числе снайперов, которые вели контрснайперскую борьбу по всему Бейруту был и Джек Миллер, тогда еще только получивший первое офицерское звание. Он был не совсем американцем - его отец и его мать были немцами, которых в Северной Дакоте было очень много, их фамилия Миллер - была искаженной Мюллер, типично немецкой. Как и все немцы - Джек вырос отличным солдатом. Суровый, никогда не улыбающийся сельский парнишка из Северной Дакоты, сын фермера, который просто молча шел и делал то, что требуется, не ожидая ни помощи,
ни прикрытия, ничего - приглянулся командованию флота и после того, как американцам пришлось уносить ноги из Бейрута - ему предложили попробовать себя в новом качестве - в качестве снайпера военно-морского спецназа.
Сейчас - Джек Миллер, ставший уже капитаном и дважды отмеченный в приказе министра обороны США - был одним из немногих, кто на русско-финской границе чувствовал себя в своей тарелке. Это была такая же земля, как и та, на которой он вырос - суровая, скудная на радости, не знающая жалости. Зеленые лужайки, перелески, в основном хвойных пород, выпирающие из-под земли каменные глыбы, некоторые - с многоэтажное здание. Зимой тут, наверное, очень холодно - у них дома зимой питьевая вода в кувшине покрывалась льдом, а за его стенами температура по ночам доходила до минус сорока и тот, кто не позаботился о костре или ночлеге - не доживал до утра. Ему все это было знакомо…
Знаком ему был и тот бардак, которым была буквально пропитана вся операция. Обмен устраивали ЦРУшники, тут же, в Хельсинки - приехал какой-то урод из Госдепартамента и постоянно лез со своими советами. Они были приданы для обеспечения - самое худшее, что только можно было бы придумать. Когда ты действуешь как самостоятельная единица - ты делаешь то, что нужно делать. Конечно, есть люди в Норфолке, которые отдают приказы - но на месте все равно виднее, что к чему. А вот если ты придан гражданским, тем более этому дерьмовому ЦРУ с их играми
- вот тогда дело плохо. Они придумывают всякое дерьмо, а ты должен играть в их игру, и если офицеры в Норфолке отвечают за потери личного состава - то эти хрены с горы ни за что не отвечают. Он до сих пор помнил, как их нелегально перебросили в Бейрут для миссии по освобождению Бакли[Уильям Бакли, резидент ЦРУ в Бейруте. Похищен исламскими экстремистами, казнен после чудовищных пыток] . Командовали тогда - тоже гражданские. Все накрылось медным тазом, двое погибли - и им пришлось уносить ноги, с бедняги Бакли живьем сняли кожу, и никто за это дерьмо не ответил…
Сейчас он тоже - чувствовал задницей неприятности. Конкретную точку обмена назначили второпях, их присутствие в Финляндии окончательно согласовали почти перед самым их прилетом. Черт… какого хрена они вообще что-то с кем-то согласовывали, когда можно было прибыть как простые туристы, а необходимое оружие и оборудование прислать дипломатической почтой.
Он работал один… слишком опасно, он привык отвечать только за себя самого и ему еще не хватало, чтобы ему на шею повесили какого-нибудь жизнерадостного сопляка - калифорнийца. Его винтовка - вопреки требованиям безопасности заряженная - покоилась в брезентовом чехле на спине. Высаживаясь из машины, он привычно проверил патроны - два в самодельном патронташе на руке, еще двадцать - в разгрузочном жилете. После Бейрута он носил и короткоствольный автомат… тогда на них вылетело такси, изрыгая автоматный огонь, он ничего не смог сделать и… двое парней не вернулись домой, а задание было провалено…
К позиции он вышел раньше, чем все остальные снайперы… отец учил его ходить именно по такому лесу, смешанному, хвойно-лиственному, заваленному хворостом. Отец учил его охотиться с шести лет - а с девяти он охотился самостоятельно на посильную ему дичь. ЦРУшники приказали им - ни шагу к границе - но он нарушил приказ и подошел к ней почти вплотную. Советскую границу - он никогда на ней не был - капитан представлял как нечто страшное: собаки, вышки с пулеметчиками, прожектора… но ничего подобного не было. Хотя - был забор из колючей проволоки, была вспаханная полоса земли, которую кто-то разравнивал, но делал это давно, потому что кое-где - уже проросли сорняки. С финской стороны - ничего этого не было, только тропинка, по которой очевидно, время от времени проходил пограничный патруль. С собакой… отец научил его пользоваться всеми органами чувств, которые даны человеку Богом - и он почувствовал слабый запах собачьей мочи. Очевидно - пограничная ищейка метила по дороге свою территорию, как это делают все собаки - самцы.
Только еще не хватало, чтобы сейчас пошел пограничный патруль, и его учуяла собака…
Ему это понравилось. То, как русские прикрыли свою границу. Конечно, ему как и всем военнослужащим, как всем морским офицерам ВМФ США нужно было ненавидеть русских и коммунистов и он ненавидел. Но он помнил и правила жизни, про которые говорил по вечерам его отец у костра… одним из них было: парень, всегда держись за свою землю. Сейчас, он видел, что русские серьезно подходят к охране границы… не то, что у них на юге, где мексиканцы переправляются в их страну буквально тысячами… и ему нравился такой подход к делу. Он ненавидел коммунистов… но видел, что они держатся за свою землю.
Пограничная, ничейная полоса земли была достаточно широкой, чтобы дать ему приличный сектор обстрела - и он залег почти у самой заставы, буквально в трех сотнях ярдов, на кромке леса, пожертвовав безопасностью ради хорошего сектора обстрела. Он видел пограничников… финских пограничников, за зданием заставы стояли две гражданские машины и один служебный армейский внедорожник, названия которого он не знал. Он видел пограничников, его взгляд неспешно ощупывал их, классифицировал по отличительным признакам и степени опасности. Вот этот гражданский… кажется таможенник, вот этот вышел из казармы без оружия… а вот этот… этот кажется пошел кормить собак… да, вон и загон для собак. Значит, собаки в загоне, а не охраняют границу.
Осмотрев пограничную заставу с финской стороны - капитан перенес свой взгляд на советский сторожевой пост…
Примерно то же самое - построено грубовато, но солидно. Две машины, тоже внедорожники, но простые транспортеры, не мобильные огневые точки, ни на одной нет пулеметов. Никаких украшательств, все сугубо функционально и каждая вещь, которая там находится - находится там именно потому, что она нужна для обеспечения жизни и службы тех, кто служит в этом месте и ни для чего более. Самостоятельно сколоченная деревянная скамейка, старый рукомойник на шесте… у них был такой же, когда он был совсем маленьким, через верх наливаешь воду, потом внизу нажимаешь руками на язычок - и вода течет. Здание из железобетона… он привычно прикинул и понял, что его винтовка, скорее всего, пробьет стену, а вот оружие остальных снайперов - ни хрена не пробьет. И это значит, что у него сегодня - как всегда главная роль.
Он достал небольшой стальной колышек и вбил его в подходящее дерево… не совсем то, что нужно, но сойдет. Затем - настал черед резиновой ленты, вырезанной из парашютного амортизатора. Колышек придерживал ее, чтобы не съезжала вниз, с другой стороны - она прихватывала ствол винтовки. Ствол дерева - задержит пули, которые полетят в него… если повезет и у него будет и приличная позиция для стрельбы и защита.
Финны ничего не заметили. Или сделали вид, что ничего не заметили.
Дорога. Три машины. Советские машины, похожие на Шевроле начала семидесятых годов, самые дешевые версии. Люди - некоторые в бронежилетах…
Здесь по виду все нормально.
А вот на советской заставе - ему что-то не нравилось…
Встав на колено, он подрегулировал прицел - и прицелился в водителя за рулем Волги, которая была в хвосте…
Рация замигала сигналом срочного вызова, когда и американцы и русские уже прошли почти половину пути до своих машин. Все было в норме, обмен завершился, но по договоренности посольство США в Финляндии сажало на линию опытного специалиста - координатора. И он должен был держать связь и сообщать, что происходит. Он должен был выходить на связь только в критической ситуации, и Раш - долю секунды поколебавшись, взял рацию.
- Орел - назвал он себя.
- Срочно Орлу… - координатор начал передавать информацию, от которой Раш сначала покраснел, а потом побелел. Ему показалось - не хватает воздуха.
- … Отбой.
Связь прекратилась.
Ошеломленный, Раш положил рацию на сидение. Видимо, на его лице что-то отразилось
- командир тюленей повернулся к нему и тревожно спросил
- Что случилось, сэр?
- Только что передали из посольства. В Ереване взорван аэропорт. Вся американская делегация во главе с вице-президентом США предположительно погибла…
На лице сидящего впереди тюленя отразилось непонимание, по мере того, как приходило осознание - его сменяла неукротимая ярость. Он сунул руку в бардачок и достал оттуда МП-5К, одним отработанным движением пристегнул смотанный изолентой, спаренный магазин
- Сукин сын! - прорычал он, выскакивая из машины
- Не надо!!! - крикнул Раш, попытавшись схватить котика за плечо, но было уже поздно.
Эймс и два прикрывавших его КГБшника уже были на советской земле, рядом с машинами. Одна из Волг мигнула фарами, вторая попыталась резко двинуть с места и прикрыть уходящих русских, но было уже поздно. Направленная в цель уверенной рукой очередь через госграницу свалила всех четверых…
Со стороны русских - гулко ударил одиночный выстрел, и командира группы тюленей отбросило от машины. Раш с ужасом увидел кровавые брызги на стеклах…
- Контакт! - прогремело по рации
В следующее мгновение начался настоящий кошмар.
Обычно - перестрелки бывают совсем не такими, как в кино. Несколько выстрелов, потом стороны меняют позиции, пытаются понять, что им делать дальше, перезаряжаются. Даже в бою перестрелки обычно бывают волнами, отстрелялся, перезарядился, отстрелялся, к тому же стрелки бывают растянуты по фронту и стреляют не синхронно.
То же, что произошло на маленьком погранпереходе между СССР и Финляндией - напоминало лишь сталинградский кошмар. Или - Курскую дугу.
Русские и американцы одновременно открыли шквальный огонь из всего, что у них было
- а у них были автоматы и пулеметы. И весь этот огонь - был сосредоточен на нескольких десятках метров фронта, на нескольких десятках метров пространства.
На стоящий в голове колонны Шевроле обрушился такой град пуль, что не выжил никто
- машина была изрешечена в считанные секунды огнем десятка автоматов русских. Из троих, кто там был - не выбрался ни один, все трое погибли на месте. Через несколько секунд - машина с глухим хлопком вспыхнула…
Американцы и обмениваемые русские, которые шли к машинам рванули вперед, выкладываясь как спринтеры - но снайперские и пулеметные пули ударили по ним сплошным градом, бросая на асфальт…
Одновременно с этим - стоящая первой Волга осела на оба передних колеса, пули разбили почти одновременно обе горящие фары и лобовое стекло. Водитель успел открыть дверь - но выбраться не смог, сразу несколько пуль попали в него…
Он, наконец, понял, что ему не нравилось на советской заставе… понял не сразу, но все таки понял. Там не было людей. Нет…они там наверняка были, но их не было видно. На любом военном объекте всегда что-то происходит. Кто-то стоит на посту, кто-то занимается спортом, кто-то ремонтирует технику, кто-то выполняет еще какую-то работу, которую на любой военной базе найти несложно. Короче говоря - на базе всегда кто-нибудь находится в поле зрения… как финны сейчас. А вот на советском сторожевом посту - он не увидел лю…
Движение!
Парень вышел… он не видел, откуда он вообще появился, черт бы его побрал. Военная форма, автомат Калашникова… какой-то новый, такие были у сирийских коммандос и у палестинской Бригады-17, с ДТК на стволе. Парень… так, куда ты идешь…
Парень огляделся, завернул за угол и…
Вот черт…
Это его не рассмешило - насторожило. Это что еще за чертовщина такая? До этого - все, что он видел, все что он знал - заставляло его относиться к комми очень серьезно… это не вьетнамцы, не сирийцы, не палестинцы. Серьезные ребята, которые серьезно относятся к своей службе…исполняют ее, как положено исполнять любую тяжелую, но нужную работу. Все - и здание базы и порядок на советском сторожевом посту и аккуратно припаркованные военные внедорожники - все укладывалось в картину. Кроме одного - кроме парня с автоматом, вышедшего пописать на улицу…
Капитан нащупал русского прицелом. Попытался понять, кто он по званию - но так и не разобрался. Судя по тому, что звезд на погонах нет - рядовой, младший офицер или унтер-офицер…
Черт возьми, парень, что это с тобой? Ты залетчик? Маменькин сынок, который всегда уступает своим маленьким прихотям и не несет службу так, как нужно ее нести? Тогда как ты стал младшим офицером? Или ты вышел, чтобы осмотреться по сторонам и понять, что к чему, а?
Перекрестье прицела пошло чуть выше…
Выбрит аккуратно, даже видно подворотничок. На залетчика совсем не похож. Вроде по сторонам не смотрит…
Или…
Или он отвлекает внимание снайперов своим дурацким занятием, в то время как у оконных проемов занимают свои позиции стрелки?!!
Он резко, излишне резко сменил точку прицеливания. У двери? В другом месте? Сколько их? Они в глубине комнат? Укрепили позиции подручными материалами?
Треск автоматной очереди стеганул по нервам, единственное, что он понял - не АК, не автомат Калашникова, звук выстрелов из АК он знал хорошо. Он увидел искру… почти там, где он и целился, крайнее от двери, отлично простреливается ничейная территория, американская колонна на финской территории. Ублюдок…
Он выстрелил. Пуля проломила белую занавесь как копье паучью сеть. Ублюдки. Начал перезаряжать.
Автоматная очередь с советской стороны прошла совсем рядом, одна из пуль - ударила по дереву, заставив его чуть дрогнуть. Дерево, конечно, капитан Миллер такого дерьма в жизни понавидался. Он вытащил затвор, сноровисто сменил гильзу… все-таки не совсем удобно. Вставил - запер…
Ублюдок уже скрылся…
Он развернул винтовку. Перестрелка шла уже вовсю, из здания - выскочил один пограничник, потом еще один. Он не тратил ни время, ни патроны на них…это всего лишь солдат и все что у него есть - это выданная ему винтовка. Ему нужно было транспортное средство, на худой конец - офицер, командующий всем этим бардаком… пытающийся командовать. Он почти нашел достойную цель… пара парней прятались от огня на одной из машин, и он решил проверить - сумеет ли он отправить их на тот свет. Но тут он заметил куда более достойную цель - пулемет на опушке через дорогу…
Примерно семьсот ярдов. Он прикинул поправку, выстрелил… и пулемета не стало, он даже видел, как что-то упало…
По советской земле разбегались, ведя автоматный огонь, падали от пуль снайперов советские солдаты в зеленых фуражках. Финны - не вмешивались - кто бросился в лес, кто принялся прятаться, где придется. Из леса с советской стороны - ударили как минимум два станковых пулемета и несколько снайперов. Американские морские пехотинцы из леса на финской стороне попытались сосредоточенным снайперским огнем подавить пулеметы - это им удалось сделать, но это им обошлось в двоих убитых и трех тяжело раненых. Советские снайперы продолжали сосредоточенным огнем бить по лесу и по американцам, расстояние было небольшим - и советские самозарядные винтовки однозначно выигрывали эту дуэль: на каждый выстрел американцев советские снайперы отвечали двумя, а то и тремя выстрелами…
Кейт Раш остался в живых чудом. Он пригнулся - и не видел, только слышал, как крикнул на переднем сидении водитель, и крик сменился жутким горловым бульканьем, как очередная снайперская пуля пробила лобовое стекло и поразила его насмерть. Он просто лежал между сидениями и ждал, пока взорвется машина. Потом - дверь открылась, кто-то с силой выдернул его - и тут же упал на асфальт, крича от боли…
На карачках Раш пополз за машину, и не успел - пуля ударила его, он взвыл от боли и завалился на бок, ожидая смертной вспышки, за которой будет чернота. Но этого не было - его ударило еще раз, пуля отрикошетировала от бронежилета - а потом чья-то рука высунулась из-за багажника и потащила его в относительно безопасное место…
Снайпер не видел, как из одного из Шевроле выскочил тюлень с автоматом. А вот второй номер видел, у него в приборе наблюдения было широкое поле зрения, намного шире, чем в морпеховском Юнертле. Обмен был почти что завершен - и второй номер успел подумать: хорошо все таки служить на дядю Сэма, вот - бесплатно в Финляндию съездил. Красиво здесь - леса, скалы, поля. Не то, что в том дерьме, где он родился.
Но тут он увидел резкое движение - открывающаяся дверь, выскочивший из нее тюлень с автоматом…
- Какого хрена он… - начал он
Затрещала очередь, оборвавшаяся одиночным, гулким, отлично слышимым выстрелом…
- Контакт!
Лес на противоположной стороне дороги, здание таможенного поста, которое им было видно только в части - расцвело вспышками выстрелов…
- Ублюдки, контакт!
Снайпер машинально нащупал прицелом наиболее опасную цель. Ее он определил по вспышкам, пульсирующему дульному пламени на опушке - советский станковый пулемет, при стрельбе он дает вспышку намного больше, чем автомат…
- Пулемет! Слева двадцать! - начал наводить второй номер - шестьсот!
Один из пулеметов - в этом им повезло - находился как раз на линии их огня, вспышки были хорошо видны через балки, поддерживающие крышу пограничного пункта. Русские накинули маскировочную сеть - но вспышки их выдали.
Снайпер выстрелил, передернул затвор, выстрелил еще раз. Пулемет замолчал. На всякий случай он выстрелил еще раз, надеясь повредить пулемет, повредил или нет - неизвестно.
- Живая сила! Наступает перебежками! Слева двадцать! Пятьсот семьдесят!
От опушки леса - наступали советские солдаты. Редкой цепью, короткими перебежками, стреляя на ходу. Снайпер слышал, что в Советской армии полно неграмотных призывников, плохо знающих военное дело - но это были либо профессионалы, либо не такими уж неграмотными были эти чертовы призывники. Наступали они точь-в-точь по учебнику.
- Смени позицию. Работай по ним. Прикрой наших. Я справлюсь сам…
Одного из призывников ему удалось поймать - согласно правилам, если залег, нужно перекатиться по земле, чтобы снайпер или пулеметчик не поймали тебя, когда ты будешь подниматься во время очередной перебежки. По статистике - если человеку все равно, какое направление, куда поворачивать, куда перекатываться - он неосознанно выбирает направление своей рабочей руки. А у большинства людей рабочая рука - левая. Как раз на этом снайпер и поймал русского - выстрелил, когда тот поднялся. Русский рухнул на месте, всем телом, плашмя - живые так не падают…
- Контакт! Черт, контакт!
То, что ситуация чрезвычайная - было понятно и так. Со стороны госграницы раздался выстрел, они все это слышали - а через секунду тишина буквально взорвалась грохотом перестрелки, огонь был настолько плотным, что отдельных выстрелов не было слышно, они сливались в сплошной треск.
- Майк, давай вперед!
Морской пехотинец, сидевший за рулем остававшегося в резерве бронированного Субурбана переключил коробку, нажал на газ. Один из морских пехотинцев, стоявший рядом с машиной - едва успел прыгнуть на широкую подножку, схватился за поручень на крыше…
- Оружие к бою!
Они вырулили на пустую встречку, впереди - было светло от трассеров и вспышек, автоматы и пулеметы не умолкали. Бронированный внедорожник тяжело пыхтя восьмилитровым мотором шел вперед, уверенно и солидно как разгоняющийся магистральный локомотив, в салоне - морские пехотинцы готовили к бою свое оружие, помповые Ремингтоны и автоматические карабины.
Было видно, что на асфальте, на финской стороне, под огнем лежат свои, раненые, возможно убитые. Головной посольский Шевроле, стоящий на ободах и не сохранивший ни одного целого стекла - уже горел.
- Майк, поставь машину как щит!
- Есть, сэр!
Морской пехотинец, единственный, который оказался не под защитой брони, стоя на подножке справился со своей автоматической винтовкой, открыл по русским огонь, с одной руки, прижимая приклад к боку локтем.
Субурбан резко вильнул, возвращаясь на полосу - и в этот момент, русские обратили внимание на приближающуюся к ним машину. По лобовому стеклу забарабанили пули, кто-то, то ли снайпер, то ли автоматчик - достал держащегося на подножке морского пехотинца. Тот не удержался и сорвался с подножки. Впереди уже не было ничего видно, все стекло было в белесых трещинах, по нему барабанили все новые и новые пули.
- Стой!
Лобовое стекло не выдержало града пуль, ввалилось в салон. Морской пехотинец за рулем что-то закричал и, бросил руль, закрыл руками лицо, сквозь пальцев сочилась кровь. Двигатель заглох, пробитый пулями, машина катилась по инерции. Один из морских пехотинцев, сидевших сзади, начал открывать дверь…
- Покинуть машину!
Обстреливавший их русский пулемет заглох, видимо, подавленный снайперами, кто-то успел открыть дверь и выброситься на асфальт из машины. Старший резерва, капитан морской пехоты США Том Ковальчек открыл дверь со своей стороны, схватил раненого водителя… он и сам был ранен, но не мог покинуть машину, не вытащив раненого. Ему почти удалось это сделать - когда впереди что-то взорвалось, стальные клыки впились в голову, в руку, что-то ударило его - и он покатился по асфальту, выпустив раненого и не чувствуя сам себя…
Раш вспомнил то, что его грызло всю дорогу. Зеленые фуражки - русские пограничники, они подчиняются не армии, а Комитету государственной безопасности.
Что было впереди - он не видел.
Мимо - ревя мотором, пролетел Субурбан, видимо, водитель пытался поставить бронированную машину как щит и подобрать раненых и убитых. На одной из подножек стоял морской пехотинец, который вел непрерывный огонь из автоматической винтовки. На их глазах - пуля сбила его и он покатился про асфальту…
Кто-то рванулся вперед и затащил раненого за машину, к ним же. Пахло кровью, страхом и безумием.
- Надо прикрыть их! Надо прикрыть их!
- Да мать твою!
Один из тюленей - встал на колено, плюхнул на багажник цевье пулемета Стоунера - но огонь не успел открыть, не успел сделать ни единого выстрела. Буквально на глазах всех остальных - его голова разлетелась от точного попадания снайперской пули, обезглавленный, он повалился на асфальт, не выпуская из рук пулемет. Кровью
- обрызгало всех.
- Твою мать!!!
- Они убьют нас! Убьют!
С советской стороны, откуда то с опушки леса - вырвался комок пламени и, в долю секунды преодолел несколько десятков метров, отделяющих советскую территорию от финской. Не успев затормозить, Субурбан наткнулся на этот комок хромированной пастью радиатора. Вверх взлетел оторванный капот, было видно, как кого-то отбросило от машины. Огромный внедорожник еще прокатился несколько метров вперед и остановился на нейтральной полосе…
Еще один тюлень - вырвал пулемет с патронной сумкой из рук мертвеца…
- Сюда! Сэр, пригнитесь и за мной! Головы не поднимать!
Еще один из оставшихся в живых тюленей подтолкнул Раша в спину, они пробежали метра три и рухнули в канаву. Канава была неглубокая - но если стоять на коленях, то она надежно защищала от пуль. Было ужасно больно, бывшего резидента в Пешаваре начало трясти…
- Мак, займись им!
Второй тюлень - схватил ЦРУшника за предплечье, через рубашку всадил шприц-тюбик….
- Вот, так… Лучше, сэр?
Раш кивнул головой. Он не
- Влипли мы… - подвел итог тюлень - Мак, надо вытащить тех парней на дороге и уносить ноги. Пока русские не поджарили наши задницы…
- Да, сэр - второй тюлень был очень молод, он был похож на студента колледжа, подбородка которого еще не касалась бритва…
- Держи пулемет. Продвинься дальше по канаве, занимай позицию и пали. Потом переходи на автомат. Патронов не жалей. Я попробую что-то сделать.
- Вас понял…
- А вы сэр, полежите тут… мы за вами вернемся. Все, пошел!
Бывший шеф гонконгской резидентуры ЦРУ - не служил непосредственно во Вьетнаме. Но сейчас - он понял, как страшно было во Вьетнаме и что такое дабл-майк, mad minute, шквальный огонь на подавление] словосочетание, которое бывалые солдаты произносят с усмешкой. Он лежал на спине, в канаве на русской границе, над ним - летели трассеры, и в голове было пусто-пусто. А по щекам текли слезы…
Потом кто-то подбежал к нему, закинул руку на плечо и потащил к лесу…
Тюленя, который принял на себя командование в голове колонны, звали Майк Хейз, он был первым лейтенантом ВМФ США и еще успел хлебнуть в Колумбии и в Никарагуа. В то время, как оставшийся в живых Бен Симмонс продвигался по канаве - он выскочил на дорогу и укрылся за машиной. Потом перебежал к головной, горящей, она была в паре метров и дым от нее - был маскировкой…
Было хреново. Очень хреново… как хреново, наверное, не было в Бейруте, где они действовали нелегально и в Ираке, где их накрыли на отходе. Там были арабы, он сам видел, как они палили от живота во все стороны, особо даже не целясь. Тут, судя по тому, что творилось - был сосредоточенный огонь дисциплинированного, хорошо вооруженного стрелкового подразделения, численностью не меньше, чем с роту. Стреляли со стороны пограничного перехода, стреляли со стороны леса… среди стрелков были снайперы. Джек в этом уже убедился… черт, в прошлом году у него родился второй ребенок, а теперь - он лежал за машиной, забрызганной его мозгами…
За спиной раздался топот, он повернулся - Рик Гудалл плюхнулся на колено за его спиной, тоже прикрываясь машиной - от жара потрескивали волосы. У него был карабин М4 с подствольным гранатометом, он успел надеть разгрузку и кажется - пули пока его миновали…
- Надо вытащить тех парней…
- Я тоже так думаю.
- Бен продвинулся дальше по канаве! Он начнет палить, и мы попробуем! Прикроемся Сабом, он бронированный!
Рик кивнул
- Джека убили. Здесь снайперы.
- Видел. Строения перекроют им линию огня!
К ним перебежал еще один парень, морской пехотинец - и в этот момент впереди затрещал Стоунер.
- Пошли!
Гранатометчика он не заметил. Только увидел серый дым в воздухе, услышал взрыв и понял, что русские выстрелили из гранатомета…
Чертовы коммунисты. Интересно, что за хрень может быть еще у них в загашнике…
Он начал перезаряжать винтовку… патронташ на руке был пусть и он взял патрон из тех, что были у него на груди. Все это отнимало время… и было чертовски хреново…
Еще одна автоматная очередь… их треск был уже привычным делом, но эта… кто-то охотился за ним, конкретно за ним и ни за кем другим. Не обстреливал лес, чтобы спугнуть снайперов, заставить их прекратить огонь - а конкретно в него… почти точно. Дерево снова спасло его… но он почувствовал, как что-то с силой дернуло его униформу…
Почти попал, гаденыш… Тот самый - охотится за ним, он единственный знает его позицию. Он знает его позицию, у него автомат и рано или поздно - ему повезет.
Позицию придется сменить - оставаться здесь слишком опасно. Он отстегнул замок на резиновой ленте, упал на землю. Пополз вправо…
Дело дрянь… Если этот сукин сын сумеет указать на его позицию снайперу или еще одному пулеметчику…
В том, что он победит в этой дуэли - капитан не сомневался. На русском автомате не было оптического прицела, солдат выглядел совсем молодым, не имеющим достаточного опыта. Даже если он позовет на помощь еще пару солдат - все равно это ничего не изменит. К тому же - у него был почти безотказный козырь. Любой более-менее смыслящий сукин сын в перестрелке всегда старается спрятать свою задницу за ближайшее укрытие… то, что он считает укрытием. Ему и в голову не приходит, что у противника есть оружие, которое пробьет это укрытие и отправит его в преисподнюю….
Советский пограничник выпустил еще одну очередь… капитан понял, что он стрелял по тому месту, где он только что был… значит, он не заметил, что там уже никого нет, что снайпер сменил позицию. Что ж… вот ты и попался…
Медленно, не делая резких движений, чтобы не привлечь внимание противостоящего ему автоматчика - он занял позицию, выставил винтовку на сошки, уже заряженную. Один патрон - но его хватит. Он знал, как это произойдет. Русский высунется, выпустит очередь и снова спрячется за углом…и он будет знать, где он. Тут то он и выстрелит… пуля пятидесятого калибра со стальным сердечником запросто пробьет бетон и убьет или по крайней мере тяжело ранит этого парня, выведя его из строя и дав ему возможность стрелять дальше…
Рокот автомобильного мотора привлек его внимание, он оторвался от прицела… черт!
По дороге двигался бронетранспортер, русский четырехосный бронетранспортер, угловатый, остроносый и с мощным авиационным пулеметом в маленькой вращающейся башенке. Они у себя в Крейне стреляли по такому, оценивая поражающее воздействие патронов… но в Крейне он стоял на поле, а тут он двигался и двигался чертовски быстро. А за ним шел трехосный грузовик с крытым брезентом кузовом и нетрудно было догадаться, кто находится в кузове. Чертовы русские вызвали подкрепление… бронетранспортер всех на куски порвет. А в кузове - двадцать советских солдат как минимум.
Твою мать…
Он моментально переключился на другую цель. БТР… БТР… первым делом нужно вывести двигатель из строя, потом - вооружение. По неподвижной цели - проще стрелять. К тому же - ему говорили, что русские БТР оснащаются бензиновым двигателем и при хорошем попадании - он может очень даже славно вспыхнуть…
Он взял упреждение, прицелившись по самому носу бронетранспортера…
Выстрел!
Винтовка отдала в плечо, он дернул на себя затвор, отбросил гильзу… плевать, что потом найдут. Бронетранспортер ощутимо терял ход… попал все таки, идущий на ним грузовик попытался сманеврировать и прикрыться корпусом БТР… молодец, парень, ничего не скажешь, спасаешь тех парней, что в кузове. Патрон встал в пазы на затворе как родной, затвор вперед, рукоятка вниз - запер. Бронетранспортер уже остановился, теперь он прицелился в стрелка, пулемет уже разворачивался. Выстрел! Рукоятку вверх, затвор на себя…
Рой шершней налетел на него… один раз он пошел в лес один, неосторожно наступил на гнездо шершней, которое было в земле, проклятые маленькие ублюдки, разозленные тем, что какой-то пацан лишил их дома взвились вверх подобно желтому гейзеру и набросились на него… он побежал, но не выпустил из рук винтовку. И сейчас он не выпустил из рук свою винтовку… только бежать не было никаких сил…
Втроем - иначе было нельзя, снайперы сразу поймут, что к чему - они перебежали к Субурбану, прикрылись его массивным стальным телом, открытой, с пластинами брони внутри - дверью. Машина должна была загореться - но не загорелась, сработала автоматическая система пожаротушения, обязательная для машин прикрытия, составляемых по государственному заказу…
Хейз - успел схватить за ногу выпавшего из Субурбана морского пехотинца, затащить за машину. Приложил два пальца к сонной артерии - готов. Мертв…
- Все целы? - он обернулся, чтобы посмотреть на напарников - черт…
Морской пехотинец кривился от боли - зацепило все таки.
- Что с тобой, парень!?
Пули стучали по борту Субурбана как град, как исполняемое барабанными палочками стакатто. Русские знали, что они здесь…
- Все в норме… сэр.
Одно из стекол - не выдержало и осыпалось на них. Пуля - свистнула совсем рядом.
- Черт… не высовываться! Пригнуться…
Господи… где полиция, где армия… есть ли в этой дерьмовой стране армия, вообще? Они что - не понимают, что сейчас русские могут двинуться на них?!
Рик сунулся в машину… проверил пульс у одного морского пехотинца, затем у второго. Рядом с одним лежал М4 со смотанным изолентой магазином, он забрал его… мало ли…
- В машине двое! Оба мертвы!
- Водитель тоже мертв!
Они потеряли уже минимум восемь человек…
- Сэр… - крикнул морской пехотинец - впереди один парень жив! Он двигается! Двигается!
Последний из обмениваемых - упорно загребая рукой по асфальту - полз к машинам, таща за собой кого-то. Было видно, что он ранен - но он продолжал ползти, как маленький робот, как стойкий оловянный солдатик…
- Вот, черт…
Лейтенант знал, что обменивали каких-то русских предателей и американцев, их коллег, попавших в ловушку русских в Афганистане на какого-то шпиона. Ради русского - он и не подумал бы подставлять свою задницу… но это мог быть американец…
- С…а… Давайте прикроем его. Дым есть?
- Нет, сэр. Но есть несколько сорок - майк…[Сорок Майк, сорок миллиметров - гранаты к подствольнику]
- Окей, давай пробей по этим комми своим сорок майк. Ты… как тебя зовут, парень?
- Герберт, сэр. Я из охраны посольства.
- Как насчет немного пострелять, Герберт?
Морской пехотинец с перемазанным кровью лицом улыбнулся
- Черт, я только и жду, пока вы прикажете пнуть пару русских задниц, сэр.
- Да… ты же из морской пехоты… Ладно, хватит болтать… три - два - один…
Но это же бардак!
Ну и что - зато ты главный…
День выборов
Все было, как и всегда бывает в Советском Союзе - сначала создаем проблемы, потом героически их преодолеваем. Конечно же - большие генералы в Москве, планируя операцию по обмену захваченных в Афганистане ублюдков на лучшего за послевоенное время советского шпиона в Америке - последнее, о чем они подумали, так это предупредить погранзаставу, на которой будет производиться обмен…
Ефрейтор Евгений Мищенко, опытный пограничник второго года службы, по принятой в Советской армии классификации «дедушка» - когда вышел поссать, последнее, о чем он думал - так это выслеживать прячущихся в лесу американских снайперов или отвлекать на себя их внимание. Он просто хотел поссать.
Евгений Мищенко призывался из Свердловска, но попал на финскую границу в погранвойска и был очень этим доволен. Вообще, в Советской армии существовала своеобразная градация, куда кому идти, какие «покупатели» отовариваются в первую очередь, каким достается что похуже. Погранвойска в этом смысле были очень привилегированным местом службы - спецназ и десант отоваривались после них, перед ними были только дивизия Дзержинского и кремлевский полк…
Вообще, судьбу Мищенко решил случай. После провожан - несмотря на то, что минеральный секретарь запретил выпивку, все, конечно же, перепились до блевоты, ему еще какую-то б… подсунули, девственником в армию нельзя идти - его в полуневменяемом состоянии перебросили на областной сборный пункт. Довольно мрачное и мерзкое место, через него проходят тысячи призывников, никто долго не задерживается - и потому никто не бережет никакое имущество, место это похоже на гибрид провинциального автовокзала и жилой корпус колонии общего режима. Призывники чаще всего пьяные, кто немного, а кто и в невменяемом состоянии, их вещи стоят в специальном большом помещении с табличками на чем-то вроде многоуровневых нар, а покупатели - чаще всего офицер и пара дедушек - роются в вещах призывников, отбирая, что получше. Понятное дело - собирая сына в армию, родаки ему и домашненького положат, кто и бутылку… вот дедушки и устраивают пир горой. Надо сказать, что иногда это выходит боком… как то раз старший лейтенант воздушно-десантных войск, приехавший за молодым пополнением обнаружил, как дедушки роются в вещах
призывников, и приложил их так, что троим потребовалась медицинская помощь. Но такое редко бывает… этот летеха был псих законченный, из Афганистана. Да и потом говорили, что он не совсем в ВДВ служил, тельник и голубой берет это так, маскировка…
Пока дедушки присматривались к молодежи, гоняли ее по плацу - старшие из покупателей, обязательно офицеры, собирались в кабинете военкома или его зама и знакомились с делами. Если дедушки гоняли молодежь под водочку - то тут чаек, с такими делами на пьяную голову не разобраться. Призыв был не очень… вообще офицеры промеж себя говорили, что за последние лет десять качество призывного контингента сильно пошатнулось… и потому за хорошего призывника разворачивалась настоящая война.
Банковал как всегда пограничник. Иногда бывают покупатели из дивизии Дзержинского
- но сейчас и в дивизию Дзержинского отбирал тоже он. Десантники - а тут были сразу две группы покупателей из десанта и одна из морской пехоты - чуть ли не скрипя зубами смотрели, как капитан госбезопасности - просматривает дела, отбирая интересные ему. В погранвойска требовались желательно русские, физически развитые, хорошо, если со спортивным разрядом. Таких было немного…
Мищенко привлек внимание капитана тем, что в деле дотошный военком сделал отметку
- отец с категорией допуска, работает на оборонном предприятии. Вообще - такие отметки обычно не делались - но военком знал эту семью и решил оказать ей услугу. С такой отметкой - можно даже в дивизию Дзержинского, там всех обязательно особист проверяет, а если родитель с категорией допуска - чего его проверять, раз уже проверяли? Но Мищенко не подошел по физподготовке и его отправили в погранвойска.
Служилось ему неплохо. Пограничника тогда могли в любое место закатать, в ту же Среднюю. Азию, или того хлеще - в Афганистан, в те времена советские пограничники границу с Афганистаном то СА обеих сторон охраняли, и с той и с этой, по всей приграничной полосе ММГ[Мотоманевренная группа] катались. Но ему повезло - попал в самое, считай козырное место - на границу с Финляндией. Козырнее - только некоторые места на Кавказе и западная граница - Белоруссия, Украина. Прибалтика. Но и тут ничего - Ленинград рядом, в увольнение каждый раз туда, там девчонки на Невском… куда лучше, чем в его родном Свердловске, порода чувствуется, стиль… да и он сам… зеленая фуражка, новенькая, с иголочки парадка. Конечно - все эти удовольствия стали доступны, когда он филином[Одно из понятий дедовщины. Каждые полгода ранг солдата повышается. Первые полгода - дух, вторые - чиж, третьи - филин, последние полгода - дед. И что самое удивительное - бывшие духи отлично помнят, как над ними издевались деды - но став делами, сами издеваются еще хлеще…] стал, до этого - ни-ни.
Дедовщина у них была, конечно, как без нее, без дедовщины - но не такая как в обычных армейских частях. По их меркам то, что творили даже в обычной пехотной части, не говоря уж о стройбате - чернейший беспредел. Судимых у них не было, многие с разрядом - попробуй, тронь такого сынка, когда у него разряд по САМБО, и он тебя на спор в узел завяжет. К тому же - части КГБ, и командир погранотряда и замполит не один раз объясняли, что тут - шутки в сторону. Во-первых, считай, лицо государства, едет, скажем, турист - видит, сынок в замызганной форме и с финарем под глазом - это что такое? Во-вторых - у пограничников оружие всегда под рукой, в наряд идут с оружием, стреляют много, не так как в обычной Советской армии - девять патронов дали стрельнуть и гуляй Вася. Будет неуставняк - и до ЧП со стрельбой недалеко. В третьих - войска КГБ считаются постоянно на военном положении, значит и все неуставняки - тоже наказываются по законам военного времени, сразу и жестко. Так что бить никого не были, весь неуставняк заключался в разделении денег, работы в отряде и послаблений типа увольнительных в Ленинград -
они молодняку были недоступны. Да и зачем им Ленинград, если денег нет?
А деньги были. Зона ответственности погранотряда - сложная, тут тебе и леса и болота и речки… много всего. Деревни - и с той и с другой стороны, в деревнях - контрабандисты. С погранцами естественно знакомые, все - в доле, контакты эти - от призыва к призыву передавались. Тащили в обе стороны. Туда - до восемьдесят шестого в основном водку. Говорили, что зелененькая, экспортная - в Финляндии десять цен от нашей госцены стоит, дорогая там водка, очень. Обратно - всякая мелочь: шоколадки, аудиокассеты с иностранными песнями, в последнее время видеокассеты, презервативы, календари с голыми бабами. Контрабандисты край знали - никто и не подумал бы, например, таскать самиздат, всякую антисоветскую литературу
- зачем им это? Как водки самим не стало хватать - начали туда таскать всякую мелочь типа кипятильников, лекарств каких-то. В последнее время - водка появилась, правда прибыли не те, всего два с половиной - три конца. Но тоже таскали…
Ну и на погранпереходе. Машин много, сплошным потоком идут, таможенники затюкались
- погранцы на подхвате, помогают досматривать. Фуры Совтрансавто идут потоком, попробуй, каждую досмотри-ка. Водилы с Совтрансавто - тоже везут чего для себя, святое дело - и погранцов не обижают. Те же презервативы, жвачка, шоколадки, календари - в Выборге все это спекулянты скупают за хорошую цену. Жить можно.
Пограничники везде были в доле. Прибыль делили между собой деды, когда нормально было - доставалось и филинам. Тратили в основном в увольнительных, иногда просили знакомых водил что-то купить - Мищенко, например, недавно купил костюм спортивный, синий, в каких олимпийская сборная ходит и кроссовки - красота! В Свердловске - все телки его будут. А сержанту их на дембель - скинулись и настоящий видак подарили…
И тут этот облом…
Приперлись какие-то уроды. С ними Пащук из штаба в Выборге, его они знали, тот еще фрукт, орет аж барабанные перепонки лопаются. Предупредили только за день, лейтенант как в ж… ужаленный бегал. Дело такое, что в работу включились все, что деды, что чижи, что сынки. Сынков заставили весь городок п…расить, плац, дорожки. Сынков поставили стекла мыть, стены чистить. Филинам - работа посерьезнее, покрасить где, в ленкомнате прибраться, стенгазету новую выпустить - а то двухмесячной давности висит. Дедам - у себя прибраться, календари и карты с голыми бабами убрать, да пройтись, предупредить, кого надо, чтобы ж… не отсвечивали. А то мало ли этих гостей московских… захотят, скажем, с нарядом выйти, а тут дядя Лева, местный фельдшер в одной из деревень с мешком. Некошерно получится…
Валандались до самого отбоя, в общем.
Московские приперлись с утра, только успели подъем совершить. Три волжаны и Урал, он потом отъехал. Москвичи заняли половину казармы, какое-то оборудование даже в сортире сложили. На окна повесили белые полотнища, сказали - сидеть и не высовываться. Всем оружие выдали. Конечно же высунулись… увидели, как два пулеметных расчета свое оружие к лесу тащат. Тогда то и дошло… неладное дело…
- Я пойду, поссу…
- Мищенко, не сметь… - прибавил металла в голос командир
Так получилось, что старшим им поставили Лелютина. Сынок… Не в смысле - солдат первой четверти службы - а в смысле чей-то там сынок. Не штаба погранвойск, какой-то… сбоку припека… Военная кафедра в универе, потом - сюда сунули, чтобы отслужил положенное в войсках - как отслужит, в Арбатский округ заберут. Таких - в армии туристами называют. Он и не скрывал, что службу тащить не хочет, только деньгами сильно интересовался. Уважения, естественно у личного состава так не завоюешь - а его и не было, уважения то. Было понимание, как делается дело - оно передавалось от призыва к призыву. Его и делали, не нуждаясь ни в каких начальственных окриках сверху. А этот… так себе, время тянул.
Вот и сейчас…
- Никто не увидит, тащ лейтенант. Я быстро…
Мищенко закрыл дверь - их собрали в ленкомнате - прошел, точнее - прокрался по коридору. Дернул ручку - заперто…
Твою мать. Это какой козел туалет то запер. Ну и что делать - не в коридоре же ссать, на самом деле?
Ефрейтор Мищенко на цыпочках прокрался к двери, приоткрыл - никого. Это хорошо… щас, за угол забежит и вернется. Автомат естественно был при нем - пограничники привыкают держать оружие при себе, это не армия, оружие нужно постоянно…
Скорчив рожу «идут вот, никого не трогаю» он уверенной походкой зашел за угол, осмотрелся - никого. Москвичи все на дороге, от них их прикрывает само здание. На дороге - какая-то возня, машин совсем нет, перекрыли границу, значит. Но это не его дело, перекрыли так перекрыли. Он уже был достаточно опытным солдатом, чтобы усвоить премудрости прохождения воинской службы типа «инициатива всегда имеет своего инициатора», «дембель неизбежен» и «не трожь, оно и не завоняет». Все, что ему надо про это знать, до него доведут, а если не доведут - и не надо. Все что ему нужно - прожить еще один день, отделяющий его от заветного дембеля. Хотя… он все чаще задумывался о том, а не поступить ли ему в училище погранвойск. Служить неплохо, а в Свердловске что ему - на завод что ли идти работать, здоровье гробить как бате?
Со стороны дороги раздался какой-то треск - и тут же гулко, совсем рядом бухнула одиночным СВД, Он знал, как она стреляет - выдавали на стрельбище, сотню патронов выпустил.
Твою мать!
Если начинается стрельба - пограничник первым делом смотрит в сторону чужой территории, потому что если стреляют - то только оттуда. Так сделал и он и заметил вспышку на опушке леса, мимолетную, неяркую…
Снайпер!
Он сразу понял, что это снайпер - готовили их хорошо, с выездами на стрельбище, тот же Пащук вел занятия, рассказывал, что и как в Афганистане, натаскивал их. Сильная, сильнее, чем при стрельбе из автомата вспышка, одиночный выстрел - конечно снайпер, кому же еще…
Со стороны дороги многоголосо хлестанули автоматные очереди - и он в два прыжка заскочил за здание казармы, срывая с плеча автомат…
Хреново…
Один БК, один в автомате, три в подсумке. Немного - но все же что-то. Приклад откинуть, затвор до упора назад и отпустить, переводчик на АВ - понеслась душа в рай. Первым делом - снять того снайпера, что с финской стороны садит. Потом посмотреть - чё там на дороге творится, оказать помощь какую-никакую.
Две короткие очереди - знаменитое «тридцать три»[тридцать три - произносишь, когда пытаешься отсечь очередь на три из Калашникова. Тридцать три - и отпустил. Ровно три выстрела.] по снайперу. Попал - нет? С другой стороны казармы что-то рвануло - и он от страха опять заскочил за угол. Мать твою…
Палили так, что он и на стрельбище такого не видел. Трассеры летели роями, рикошетили. Глянул на Волги - расстреляны, головная горит. Со стороны леса - ведут огонь пулеметы…
Бах!
Пулемет.
Ведет огонь пулемет. Уцелел, нах…
Нехорошо, совсем нехорошо…
За одной из Волг - человек в шлеме, похожем на мотоциклетный - выпрямляется с короткой трубой гранатомета на плече, делает выстрел - граната уходит к цели, оставляя за собой след серого дыма. Человек падает…
Совсем нехорошо. Просто о…еть как хреново.
Бах!
Затыкается и второй пулемет. С противоположной стороны - треск автоматов, крики. Его сослуживцы - хорошо, что москвичи приказали выдать оружие - ведут бой. А он - тут отсиживается. Дембель в опасности, б…
Ефрейтору стало стыдно. В конце концов… он не такой турист, как этот…
Он высунулся из-за угла, дал одну за другой еще три очереди по тому месту, где он видел снайпера. Тридцать три - тридцать три - тридцать три. Все - нет?
Стрельба не прекращалась. Он увидел, как на дороге появился бронетранспортер, за ним Урал - возможно, тот же самый, который привозил москвичей. Черт бы их побрал…
Он хотел высунуться и пострелять еще - но свистнула пуля, и он не решился.
Бах!
Этот выстрел - глухой и громкий - он научился узнавать, выделять в какофонии боя. Бронетранспортер начал притормаживать, Урал - уходить за него. Что - цел?
Он высунулся - ровно для того, чтобы увидеть вспышку выстрела, но уже в другом месте.
Бах!
На этот раз он точно увидел, как в БТР из чего-то попали. Гниды.
А-а-а-а… С…а-а-а-а…
Что-то нашло на него - он понял, что сделал только тогда, когда в магазине кончились патроны. Остаток того, что было - он высадил одной очередью по тому месту, где видел вспышку. Дышал как загнанный зверь.
- Мищенко? Ты что - ох…?
Чья то рука рванула его за плечо, затаскивая за угол…
Старший прапорщик Стеблов, Борь Борич. Самый уважаемый человек на заставе, его сюда из Таджикистана перевели. После того, как местные, таскающие контрабанду, причем не такую как здесь, а оружие и наркотики поклялись его убить. При Стеблове никаких дел делать было нельзя, он был «тормознутым» - то есть сам не брал и никому другим не давал. Потому до сих пор и прапор.
- Тащ старший прапорщик, там снайпер на опушке леса! По нам садит.
- Да? Это плохо.
- Я его завалил, тащ старший прапорщик…
- А это хорошо. Цел?
- Да вроде…
- Тогда за мной, ефрейтор.
Пригибаясь - хотя с этой стороны здания пули не летали - они перебежали на другой угол здания. Дорога - простреливалась, хотя основной огонь шел со стороны леса. Огневые точки там так и не были подавлены. У угла - горбились те, кто остался в живых. Без брони, без касок - схватили по подсумку и выскочили. Тут же был и Лелютин - этот даже без оружия, дятел…
- Миха… - сказал зема, Борисов, тоже из Свердловска - живой…
- Заткнись…
- Значит, так… - Борь Борич поудобнее перехватил автомат - надо Дятлова вытащить. И Лисовецкого. Дым у кого есть?
Пограничники виновато смотрели на прапора
- Нет, тащ старший прапорщик… - виновато сказал Борисов, главный среди стариков - в чем были, выскочили…
Прапор тяжело вдохнул пахнущий гарью и кровью воздух. Выдохнул…
- Тогда так. Борисов, Демьянюк - прикрывающий огонь по американцам на дороге. Тем, которые за машинами засели. Садите одиночными, но быстро и точно. Я попытаюсь вытащить раненых. Вопросы?
- Никак нет, тащ прапорщик
- Выдвигаемся. Остальные - пока на месте…
Втроем - они выдвинулись вперед. Мищенко - сидел, прислонившись к стене, когда услышал вскрик Борисова…
Твою мать…
Командовать было некому. И идти было некому: он знал - не пойдут. Не смогут. Так смотрит корова перед воротами бойни…
Недоброе, злое, сосущее чувство поднималось в душе - как в родном городе, когда вместе с такой же шоблой с улицы Слесарей он ходил бить морды пацанам с других улиц. Там тоже - кто мог быть командиром, авторитетом, атаманом - тот им и был.
- На месте! - по-блатному сказал он - ша!
Проверил автомат, взял его за ремень у цевья - так лучше всего тащить при переползании по-пластунски - ефрейтор пополз вперед. За углом - только приподнял голову и сразу понял, что произошло. Маленький хохол Демьянюк продвинулся дальше, и его подстрелили - то ли от машин, то ли с опушки леса. Борисов - не рискнул и сейчас боялся высунуться. Основной огонь шел со стороны леса - густой, плотный, какой то пулемет и садит так, что не продохнуть. И снайпер - как минимум один…
- Залег, С…а… - просипел Мищенко, подползя ближе. Бордюры - пока защищали его от огня с опушки, хотя со стороны машин его могли пристрелить запросто…
Борисов не ответил - он вообще, похоже, ничего не соображал.
И тут он увидел американцев. Настоящих, он до этого их не видел, тех, в кого он стрелял и тех, кто стрелял в них, они казались ему бесплотными тенями, духами. А теперь он увидел двоих - они кого-то тащили к краю дороги. Тащили от дымящегося, с отлетевшим капотом, искореженного пулями внедорожника почти на ничейной земле. Наверное, тоже своих раненых. Он мог бы сейчас выстрелить в них - у них руки были заняты. Но не стал этого делать. А вместо этого…
- Прикрой…
Мищенко пополз вперед, автомат только мешался. Демьянюк лежал у самого угла, он схватил его за штанину и потащил. Сердце колотилось, как у загнанного зверя, преследуемого сворой собак. Он впервые сейчас понял, что его могут прямо здесь и прямо сейчас убить. Когда он охотился за снайпером - изначально почти без шансов - он это не осознавал, ему казалось, что это игра, выполнение упражнения и не более. А сейчас…
Демьянюк был тяжелым. Черт, когда он был духом, его все звали «шибздик», потому что он был самым мелким в призыве! А теперь - он почти не двигался с места, и ефрейтор тащил его рывками. Ткань выскальзывала из рук, пальцы саднило.
Но вытащил…
- Тащи назад, ну! - прикрикнул он на Борисова
Тот не ответил - и Демьянюк вдруг понял, что Борисов тоже ранен…
С…а…
Борь Борич лежал намного дальше, он почти добежал до лежавшего в луже крови Лиса, младшего лейтенанта Лисовецкого. Ефрейтор тоже решил рискнуть - под прикрытием здания он метнулся вперед, шаг, два, три и упал. Ободрал лицо, руки, пуля ударила совсем рядом.
- Борь Борич!
Бах!
Ему показалось, сначала, что ему бросили в лицо песком… даже камнями… Лицо, вытянутая вперед рука - начали неметь, но он был в сознании и в ситуацию въезжал…
Пулемет был где-то рядом, он ошибся, думая, что тот бьет с опушки леса. Пулемет странный - трескучий, звук как у автомата - но поливает только так…
Не чувствуя ранений - только странное онемение - он перевалился на бок. Одной рукой как-то справился с автоматом, примостил его, дал очередь. Автомат сильно взбрыкнул, большая часть пуль ушла не пойми куда…
Тело старшего прапорщика вдруг странно дернулось - снайпер. Увидел угрозу и охотится за ним…
Рядом, где-то сзади вдруг загремели разом два автомата, а кто-то - схватил его за ногу и с силой потащил…
Поскольку у КГБ СССР сил явно было недостаточно: обеспечивали визит американской делегации, была информация о подготовке террористического акта - Альфа большей частью оставалась на обеспечении в Москве. Вымпел - те из Афганистана не вылезают, да и для их задействования внутри страны нужна санкция Политбюро, которую не дадут
- справляйтесь, мол, своими силами. В составе ленинградского УКГБ частей специального назначения не было. Поэтому - к обеспечению мероприятия привлекли воинскую часть 5402 - специальную моторизованную часть милиции, ленинградский полк.
Специальные моторизованные части милиции - практически неизвестное силовое подразделение Советского союза. Оно комплектовалось военнослужащими срочной службы, вооружалось как внутренние войска - но в отличие от внутренних войск, привлекавшихся только к обеспечению крупных мероприятий - СМЧМ несли повседневную службу по охране общественного порядка. Им выдавалась милицейская форма и удостоверения сотрудников МВД, при несении службы они представлялись сотрудниками милиции, раскрывать свою принадлежность к СМЧМ им категорически запрещалось. В отличие от обычных сотрудников милиции, которым и ПМ то часто не выдавали (а ну как что случится!) - эти были вооружены автоматами (каждый боец!) и правила применения оружия у них были немного другими…
Отличились они почти с самого создания. В семидесятые - восьмидесятые на Кавказе и Средней Азии началась сильная криминализация и начал поднимать голову сепаратизм. Об этом никто не говорил, «обобщать» запрещалось - но это было. Местные баи зарабатывали бешеные деньги, создавали дружины и бригады, колхозы превращались в повязанные круговой порукой криминальные сообщества. Экономическая сила - стремилась перерасти в политическую: как только приезжали проверяющие так начинались поджоги и беспорядки, тщательно спланированные. Власти знали, куда не стоит соваться, чтобы не начались беспорядки и Москва не начала задавать вопросы. Милиция на местах смотрела в другую сторону - кто подкуплен, кто запуган, а кто и вообще - родич. И только они, призванные по призыву русские пацаны - как могли отстаивали интересы центра в таких местах.
Местные называли их «Черная сотня» и боялись как огня. Зная об этом, они красили форму в черный цвет, получая нагоняи от своего командования. И дальше - шли и делали то, что считали нужным. Иногда - страх перед властью в каком-нибудь горном захолустье держался только на них - а уважения к власти уже не было.
Сержант Александр Чадов в каком-то смысле был побратимом ефрейтора Мищенко - если бы они встретились в другой остановке да поговорили - выяснилось бы, что у них много общего. Один родился на улице Слесарей в Свердловске, другой и вовсе - с Васьки. Васильевский остров Ленинграда - хулиганье из хулиганья там. Начал качаться - исключительно для того, чтобы участвовать в пацанских драках. Дрались жестко, кость в кость. Не до первого трупа, как в Казани - но сотрясение мозга чем-то экстраординарным не считалось. Чадов, он же Чад - раздобыл где-то цепь от мотопилы, сложил вдвое, обмотал часть изолентой в несколько слоев. Как вмажешь - так поллица свезет.
От тюрьмы его спас милиционер. Настоящий, каких было все меньше и меньше. Еще войну захвативший. Коллеги липовали тогда по черному… он тоже липовал, но в отличие от коллег он видел свою задачу и в том, чтобы кого-то спасти. Обостренным чутьем фронтового командира на Волховском фронте, у которого в части личный состав иногда раз в неделю менялся - он выбирал внешне совершенно обычных пацанов, ничем не примечательных - таких же наглых, разболтанных, хамящих как и все остальные - и начинал работать с ними. Вызывал. Говорил. Жестко, по-мужски - не так, как тетенька из ИДН, на которую эти ухари, короли ленинградских проходняков просто болт забили. Со многими получалось - двое даже служили в его подчинении в УГРО и не было для блатных страшнее врагов чем они, идейные, те, кто знает улицу назубок и отвергает ее сознательно - а не просто отбывает номер и «рубит палки». Вот и Чадова - этот мент, пользуясь тем, что на него не было ни судимостей, ни учетов и семья нормальная, хоть и без отца - запихал в Специальную моторизованную часть милиции. Поближе к дому служить.
Чадов показал себя во время прописки. Новобранцев поднимают ночью, заставляют ползать под кроватями. Потом каждый читает клятву сынка, стоя на табурете - «сало, масло сам не жрать, старикам все отдавать»… и все такое. Потом, как только клятва прочитана - табуретку вышибают из-под ног и сынок падает. Окончание прописки - сынок снимает штаны, встает раком и кто-то из дедов со всей силы прикладывает его ремнем по заднице - чтобы звезды отпечатались.
Чадов, пацан гордый и не сломанный - выдержал ровно до клятвы сынка.
Одного деда комиссовали - тяжелая черепно-мозговая травма от удара табуретом. Двое попали в больницу.
Командир не захотел поднимать скандал - за неуставняк сильно попадало, можно было накликать проверку и оргвыводы. Продержав Чадова на губе столько, сколько возможно, его отправили обратно в казарму. Туда - он вернулся уже дедом.
Сейчас - сержант Чадов и еще несколько его сослуживцев - мчались по трассе, ведущей в Финляндию. Сам Чадов - был в Урале, он сидел у кабины и напевал какую-то песенку из «ритмов зарубежной экстрады».
- Э, Чад, о чем песня то… - толкнул его Бурак, кряжистый, деревенский увалень, который мог ударом свалить бычка - не понты, проверяли, когда их дернули в подшефное хозяйство на картоху. Но в отличие от Чадова - этот силач, когда пришла его очередь, покорно снял штаны и подставил дедам задницу…
- О бабах… - бросил Чад
Насколько он помнил - эту песню пела Сандра. Пышечка такая из ФРГ, кудрявая, красивая. Ее плакат - оголенное плечо, сексуальный взгляд - нелегально висел в казарме, офицеры старались не замечать…
- Пам-па-ра-рам, пам-па-ра-рам, по бабам… - затянул шуточную киевлянин Грицюк, который попал в Ленинград не иначе как по блату. У баб он успехом не пользовался, только что петь и оставалось. Вечно прыщавая рожа… тьфу.
Бурак толкнул Чада в бок. Он воспринимал его как старшего товарища, городского - и Чад был не против, потому что вместе они - если и не десяток положат, то пять - семь человек точняк.
- Э, Чад, а чего там…
Надо было понимать - они ехали в Урале, а когда Урал едет, да еще на скорости - услышать можно только прямое попадание танкового снаряда.
- Ты чего?
- Да…
Что-то рвануло грубую ткань тента… на него подуло, что-то просвистело, только поэтому он и понял, что это произошло. Чад поднял голову и недоуменно посмотрел на дырку в тенте… которой не было, когда они выезжали, иначе бы на него всю дорогу дуло…
- Это…
Урал мотануло вправо, да так, что он упал на колени, вперед, протянул руку, чтобы за что-то схватиться. Кто-то упал и навалился на него. Что-то сильно стукнуло по башке - на ней был белый тяжеленный шлем, как у пожарных, только толще.
Движок заглох, машина сильно замедлялась. Теперь - было слышно грохот. Впереди. Сзади. И, кажется, со всех сторон…
- Вот…
- Встань, б… с меня!
- Выходим, б…ь! - перекрикивая шум, заорал их командир, капитан Зинченко - укрыться за машинами, б…ь!
Чад выходил последним, Зинченко, стоящий у кормы машины, дернул его за рукав. Этот офицер тоже выделял Чадова - потому что парень был сметливым и жестким - прирожденный лидер. Хоть и одиночка. В уголовной среде про таких говорят - ломом подпоясанные.
- За мной. Голову пригни…
Чад последовал за ним - и тут понял, что их бронетранспортер, старенькая, списанная из армии семидесятка, которая больше ремонтировалась, чем ездила и вообще непонятно как сюда доплюхавшая - стоит и молчит. Пулемет - молчит.
- Голову пригни, б…! - выругался Зинченко и Чадов поспешил выполнить приказ. По морде бронетранспортера барабанили, визжали, рикошетируя пули.
Зинченко - открыл люк, сунулся туда…
- Принимай!
Тяжелая пуля - с шумом ударила по броне, пробила его - с искрами и грохотом. Чадов отдернул руку.
- Это из чего, б… садят? - добавил еще и матом повидавший многое в Афганистане капитан - из дэшэка что ли? Принимай, чо встал! - вызверился он на Чадова
Сначала, Чадов даже не понял, что произошло с младшим лейтенантом Медведем, командиром бронетранспортера. Потом - до замороженного ужасом мозга дошло - у него нет руки. Совсем - нет руки…
- Тащи его за машину! Ну!
С полным морозом в голове - Чадов вытащил Медведя, может, погибшего, может, и нет
- за Урал. Там - к нему кинулся их санинструктор, Федька Брат…
Чадов вернулся назад. Кто-то из экипажа БТР выбирался самостоятельно - правда весь в крови и в полном ауте.
- Выведи их за машину! Вколи промедол! На!
Промедола у солдат не было - только у офицеров. Боялись наркомании…
Чадов оцепеневшей рукой принял несколько шприц-тюбиков с промедолом. Повел водилу с БТР за Урал - он был новеньким, сынком, и Чад даже не мог вспомнить, как его зовут…
Зинченко появился как раз, когда он успел вывести из бронетранспортера последнего
- убитого водилу в Урале он тоже вытащил. Вместе с капитаном - был какой-то офицер-пограничник, с озверелым выражением лица и весь в крови и был Бурак…
- Подвинься! - Зинченко сунулся в БТР, начал передавать оттуда - на!
Чад - принял один за другим два короба с АГС, передал их Бураку - как раз ему по силам. Затем - принял гранатомет и укладку с выстрелами к нему. Несмотря на то, что бронетранспортер передали в милицию - все, чему там положено было быть, там было.
Следом - вылез сам Зинченко, с АГС.
- Пошли…
- Братишка… - сказал незнакомый офицер-пограничник - ты иди. Я тебя с КПВТ прикрою. Оторвусь… давно не отрывался…
- Добро.
- Удачи, брат…
- Давай!
Они перебежали к зданию - сердце тяжко бухало в груди, под тяжелым и неудобным бронником Чад весь вспотел. Лежали тела… в том числе и тела в белых, пожарных шлемах…
Мищенко пришел в себя уже под защитой стены… В голове мутилось, было такое ощущение, что он обжегся кипятком и сейчас с него слазила кожа.
- Тащ ефрейтор…
Он узнал Брагина, сынка из последнего призыва. И понял, что когда п…ец наступил - они вышли под пулеметный и снайперский огонь и вытащили его.
- Тащ ефрейтор… попейте…
Мимо - протопали трое вованов. Один, оскалившись, он тащил тело и станок тяжелого АГС-17, который сумели вытащить из подбитого бронетранспортера. Следом - пробежали еще двое. Один тащил два короба к АГС, второй - гранатомет и подсумок с выстрелами. Они перебежали к зданию, там залегли и поползли…
Мищенко - еще слушающейся его рукой вытер с лица кровь. Сейчас - он не имеет права быть слабым. Ни на минуту не имеет права быть слабым.
- Ща, б…ь, дадут шороху - выдавил из себя он, сам себя не слыша - За мной!.. Сменить магазины! По команде - короткими очередями по опушке леса…
Залязгали автоматные затворы.
- Огонь!
- Тащ капитан, дальше нельзя, накроют, нах…
- Заглохни… - их накрывало дымом от горящих машин, Зинченко понял, что еще немного
- и американцы уйдут… - Бурак, давай короб. Как начну - навалишься на переднюю лапу, чтобы не скакал. И башку не поднимай…
Капитан установил АГС на станок, зарядил ленту. Двадцать девять осколочных гранат…
Чадов вставил в гранатомет длинное, остроносое тело реактивной гранаты.
- Готов!
- Чадов, давай!
Чадов вышел из-за стены, с колена выстрелил из РПГ в сторону американских машин - и словно отвечая ему, уцелевшие пограничники открыли огонь по лесу, отвлекая снайперов и пулеметчиков на себя. Зинченко дернул АГС на себя и навалился телом на автоматический гранатомет, чтобы не скакал по асфальту…
- Головы не поднимать!
Оборона американцев держалась на снайперах и автоматчиках, ведущих огонь из лесополосы. Остальные - едва сумели стащить раненых и убитых с полотна дороги…
Первый лейтенант ВМФ США Майк Хейз, посмотрел на морских пехотинцев, на своих подчиненных и понял, что отступать к кромке леса сейчас - самое разумное. Они не готовы были вести бой, у них кончались боеприпасы и в любой момент к русским могли подойти подкрепления, возможно и бронетехника. Непонятно, что произошло, непонятно, с чего это началось и непонятно, чем это закончится. Может быть, войной.
- Связь!
- Связи нет сэр. Кажется, русские глушат частоты…
Лейтенант глянул дальше по канаве - и кровь застыла у него в жилах.
- ЦРУшник! Главный среди гражданских! Он там лежал, где он?!
Насчет сотрудника ЦРУ - и их и морских пехотинцев предупреждали особо. Он работал против Советского союза, является носителем стратегически важной информации. Ни в коем случае нельзя было допустить его захватав русскими - даже если его придется убить. Сейчас - ЦРУшника в канаве не было.
- Сэр, Джек потащил его к лесу, я приказал. Он совсем плохо выглядел…
Господи…
- Ты правильно поступил…
Первый лейтенант огляделся и понял, как он должен поступить.
- Отступайте к лесу, выносите раненых. Мне оставьте боеприпасы, я прикрою отход. Если русские пойдут в наступление - скрывайтесь в лесах, продвигайтесь на Запад. Думаю, местные жители вам помогут…
- Сэр…
- Выполнять приказ, мать твою!
Окрик оказался кстати - оставшиеся в живых морские пехотинцы и тюлени под пулями поползли к лесу, вытаскивая раненых. Убитые оставались здесь, вытащить их не было ни сил, ни возможности. Их учили - нельзя оставлять за спиной своих - и он, первый лейтенант Хейз никого не оставил. Он остался здесь со своими убитыми.
Сменив магазин в автомате, он пополз вперед. Туда, где оставался его товарищ, Бен Симмонс.
Симмонс лежал на самом дне канавы, рядом - Стоунер с расстрелянной до конца лентой, автомат, в котором он не успел сменить магазин…
- Бен. Бенни - ты чего…
Первый лейтенант попробовал нащупать пульс - пульса не было. Отложив в сторону свое оружие, он достал из аптечки сильнодействующий стимулятор, воткнул иглу шприц-тюбика в шею. Затем - принялся делать искусственное дыхание и массаж сердца, резко, с остервенением, едва не ломая ребра.
- Давай… Давай, сукин ты сын… Давай! Мать твою ты слишком тупой, чтобы так подохнуть. Давай, Бенни, русские идут! Вставай!
По щекам первого лейтенанта медленно катилось что-то горячее. Возможно, кровь. Возможно и слезы…
Стафф-сержант Эндрю Гордон пошарил по разгрузочному жилету, нашел кармашек с патронами. Принялся доставать и вставлять их по одному в винтовку… если бы не этот идиотизм, винтовка с ручным затвором и внутренним, несъемным магазином - он один бы выиграл эту хренову войнушку. Но и так неплохо.
Пули щелкали по стволам, сбивая ветки - но это его мало заботило. Раз щелкают, значит - не твоя, свою пулю не слышишь…
Стафф-сержант был в какой-то мере фаталистом…
Плюс двенадцать. Двенадцать точных попаданий, Клайд хоть и не корректировал, но подтвердит, своим пулеметом он не более чем создавал плотность огня и давал ему нормально работать. Он гарантированно выбил двенадцать целей… со времен Вьетнама не было такой славной работенки и ни одному снайперу со времен Вьетнама не удавалось так пополнить свой рейтинг. У него было двадцать семь до сегодняшнего дня… сейчас получается тридцать девять, а веселье еще не закончилось. Вполне возможно он наберет сегодня сорок - а это значит, что он будет в первой двадцатке. Еще пара таких деньков и он подберется к легендарному Карлу Хичкоку с его легендарными девяносто тремя.
Но и так неплохо.
Последний патрон скользнул на место - маленькая блестящая ракета. Он запер и закрыл затвор и приготовился стрелять…
- Дин, какого хрена ты стоишь под деревом и не стреляешь? - крикнул он напарнику
- Патроны кончились, сэр - ответил капрал Дин Клайд.
- В таком случае, двигай к остальным. Нечего тут стоять как свинья с початком в заднице!
- Я должен вас прикрывать, сэр.
- Ты меня демаскируешь, п…р! Пошел отсюда!
Едва слышные шаги - капрал пошел по направлению к месту сбора уже вышедших из боя…
Стафф-сержант навел прицел на неосторожно подставившегося русского - и выстрелил. Поправка была постоянной, каждый раз одна и та же - и сейчас, после пятнадцати выстрелов на одну и тут же дистанцию он помнил ее наизусть и…
Сорок.
Есть сорок. И как минимум один русский снайпер. Он достал его в самом начале двумя выстрелами с расстояния не менее семисот метров.
Он передернул затвор, досылая новый патрон. Сорок - и он в клубе. Лучшем в мире клубе элитных убийц, снайперов морской пехоты США. Мы торгуем смертью, дружище…
Движение на поле привлекло его внимание - он отвлекся, навел прицел и понял, что это драпают те, кому не повезло оказаться на дороге и кому повезло остаться в живых. Печальное зрелище…
Он снова прицелился по русскому пограничному посту - его сегодняшний опыт подсказывал ему, что он найдет там сорок первую цель - и увидел, как русские снова подставились. Выдвинули на позицию какое-то орудие с коротким стволом и небольшое и один комми - какого-то хрена лежал спиной к нему, цель - лучше не придумаешь, мать твою…
Он прицелился и выстрелил. По красному облачку - отметил попадание…
Сорок один, мать твою…
Странное русское оружие плюнуло огнем.
Это что еще за…
Он передернул, прицелился и снова выстрелил по тому же самому русскому.
Почему он не умирает? Почему этот козел не умирает? Сорок один - это его цель, его трофей, он четко видел попадание. Сорок один, мать твою…
Он четко видел, как пуля снова попала в цель. Но русские продолжали стрелять.
Он передернул затвор, досылая очередной патрон, излишне резко и нервно - в школе снайперов-разведчиков в Куантико он получил бы замечание. Ну же, сорок один…
И тут - на русской стороне что-то забухало, стафф-сержант вместе со своей винтовкой полетел на землю - дерево почему-то разлетелось под ним, хотя оно было достаточно прочным, чтобы выдерживать его вес. Об землю он хрястнулся так, что свет в глазах померк…
- Они стреляют! Черт, сэр, они стреляют!
Сержант морской пехоты Дариус Гектор и сам видел, что происходит - столбы разрывов в поле ложились точно по цели. Снайпер - вывести из строя расчет группового оружия противника, скорее всего автоматический гранатомет не смог - хотя они четко слышали выстрелы…
- Прикрывающий огонь! Цель - русский расчет! Хони, давай!
Они открыли огонь по русской заставе, прикрывая тех, кто оставался в поле, хотя помочь им теперь мог либо фельдшер, либо священник. Они четко видели накрытие - первой же очередью русских…
- Сэр, им надо помочь!
На русской заставе ожил БТР - раскатисто громыхнуло, пулемет или крупнокалиберная пушка, потом еще раз. Как раз по той стороне, где засел снайпер - их последний козырь в игре.
- Вот черт… - второй номер с пустым, бесполезным пулеметом, пригнувшись, метнулся за своим напарником…
- Сэр, это…
Третья очередь русского бронетранспортера пришлась точно по местоположению морпехов - и первый лейтенант Макс Хони увидел, как сержанта Гектора разорвало пополам пулей, он упал на землю в собственной крови, и винтовка отлетела в сторону. Пулемет бабахнул еще раз, посыпались ветки, кора, какие-то обломки…
- БТР! БТР!
Первый лейтенант Макс Хони, специалист-эксперт по стрельбе из винтовки и пулемета, офицер элитного DAT, спецподразделения морской пехоты США - не выдержал и бросился бежать. Во время учений НАТО они схватывались с германскими горными егерями и британскими коммандос и побеждали - но тут было страшнее. Тут было по-настоящему - он видел, какая судьба постигла сержанта Гектора, и такой судьбы для себя не хотел.
- Уходим! - крикнул он
Оставшиеся в живых американцы - бросились бежать…
Под ногами - мягко пружинила листва и опавшие ветки, лес был наполнен запахом гари и пороховым дымом. Американцы ломились как лоси, стараясь уйти как можно дальше от дороги. Крупнокалиберный пулемет бронетранспортера продолжал бить короткими очередями, огромные пули легко проламывали насквозь стволы деревьев. Во все стороны летели осколки, щепки, ветки, труха, плыл дым. Казалось, что весь мир объявил им войну…
- Сэр! Где вы, сэр… черт…
Стафф-сержант начал приходить в себя - он лежал на спине, прижимая к себе снайперскую винтовку и… кажется на него упало дерево. Черт… ствол дерева упал на него, какого хрена этому проклятущему дереву вообще вздумалось падать…
- Клайд! Я здесь! - хотел крикнуть он, но вместо этого только прохрипел-прокаркал что-то невнятное.
- Сэр! Сейчас…
Топот ног - и в этот момент что-то бабахнуло. Какая-то пыль - и капрал Клайд, его напарник - со всего размаху упал на ствол, изуродованный пулей, и кровь хлынула рекой…
Сорок два…
И вот тут - Гордона проняло. Так проняло, как еще никогда не пронимало, даже в Бейруте, когда он охотился на снайперов, бьющих с башни Мюрр. Он замер - и даже перестал дышать, до ужаса опасаясь хоть на секунду привлечь внимание грозного бога войны. Страшного русского бога войны…
- Стоп, стоп! Стоп!
Американцы - упали, кто где встал. Кто-то уцепился за ствол дерева. Они дышали тяжело, как загнанные лошади, они оставили убитых и возможно раненых за спиной. Этого нельзя было сделать - но они это сделали. Они слышали выстрелы и грохот разрывов - русские продолжали поливать лес огнем…
- Господи, сэр… - на лице спасшегося тюленя засохла кровь, его лицо напоминало раскрашенную в боевые цвета маску индейца, правый рукав набух кровью, она капала на опавшую листву, оружия не было - это что, война? Что за нахрен, что теперь будет-то?
Агент ЦРУ Кейт Раш тяжело привалился к древесному стволу, потом осел, потому что сил стоять не было. Бронежилет - почти остановил его снайперскую пулю, пущенную в сердце, она проникла в тело примерно на полтора сантиметра и застряла - но все равно было очень больно. Болела рука, болела задетая по касательной нога, было очень-очень больно - так больно, что в голове мутилось. Хотелось выть как волку…
Грохочущая, кровавая тьма была перед ним - из он из последних усилий держался, чтобы не сорваться туда. Знал - оттуда не возвращаются…
- Не знаю, солдат… - выдавил он, чувствуя, как каждое слово отдается новым взрывом боли - но точно ничего хорошего. Не будет - ничего хорошего…
WEREWOLF2012
notes
Примечания
1
на Востоке если ты принимаешь любой дар двумя руками, это символизирует то, что для тебя он столь весом, что его можно удержать лишь двумя руками.
2
в Афганистане существовала традиция присваивать имена геройски погибших военнослужащих боевой технике, их писали на бортах. Поповский - значит, назван в честь попова, Попцова или что-то в этом роде, можно идентифицировать среди других. Предложение ехать под броней… с одной стороны при попадании ракеты РПГ сгоришь, на мине подорвешься - с концами. Поэтому - все ездили на броне. С другой стороне - едешь под броней - ничего не видно, офицеры не задают вопросы - а это там еще кто.
3
А что - лучше посадить? Ну-ну…
4
Бинанга - это пуштунское понятие. Би нанга - без родства, человек, у которого нет чувства родства и связи со своим родом. Этим словом зовут подлеца
5
Солдаты.
6
сорбоз - это не совсем солдат, как обычно переводится. Больше - этому понятию соответствует кавказский термин «джигит»
7
Ка-25 Гормон (кодовое обозначение НАТО)
8
ГП-25 Костер
9
Китайский коммунист. Разгрузочный жилет, их и правда придумали китайцы.
10
Научно-техническая разведка
11
Реальный случай
12
десантно-штурмовой батальон
13
Мармоль - один из крупных лагерей подготовки боевиков
14
Хватит! (пушту)
15
Ты кто?
16
Дело агентурной разработки
17
Контрабандисты
18
Граната (урду). В пакистанском приграничье урду-говорящих было полно, тем более возвращенцев из лагерей беженцев
19
А вы думаете, почему в Оше беспорядки начались? На Востоке беспорядки - часто способ прикрыть прохождение очень крупной партии наркотиков, отвлечь внимание властей
20
Круговое вероятностное отклонение. Показатель точности попадания
21
Наемный убийца
22
Командир отделения
23
Первое главное управление, внешняя разведка
24
Численность группы на тот момент - 230 человек. Проводилась работа по созданию девятнадцати региональных филиалов группы А, в каждом штат - четырнадцать бойцов, шесть штатных обеспечивающих - остальные обеспечивающие привлекались из местного УКГБ.
25
Самолет-ретранслятор
26
А вы думаете, почему американцы так долго и страшно воюют в Афганистане? И почему даже самые верные части нового кабульского режима готовы в любой момент взбунтоваться, убить советников, броситься на улицы с криками Аллаху Акбар?
СССР предлагал другую справедливость. Американцы - не предлагают никакой справедливости вообще.
27
Нищий, оборванец (пушту)
28
АФгано-СОветский ТРанспорт, АФСОТР
29
Полевой штаб сил специального назначения. Экран-1 - Баграм, Экран-2 - Кабул, Экран-3 - Кандагар.
30
Серая лиса и вся информация о Форт Бельвуар соответствует действительности
31
ЗСУ
32
Колумбийские пилоты - лучшие в вопросе снабжения партизан и заброски диверсантов в экстремальных условиях. Все потому, что они возят наркотики и им приходится взлетать с коротких площадок, вырубленных в джунглях и еще с большим грузом на борту. Они делают такое, чего не придет в голову сделать самым подготовленным пилотам ВВС
33
Сильно похоже на зикр
34
Исторический факт. Первыми на вооружение винтовку Барретт приняли шведы. Именно поэтому - эта небольшая страна сейчас один из лидеров в разработке патронов 50 калибра специального назначения. Их Mk211 mod0 стал легендой в GWOT, производится четырьмя американскими патронными заводами по лицензии.
35
При проведении операции на территории вероятного противника - ты несешь такое же оружие, как у него под тот же боеприпас. Это аксиома, никто не будет снабжать тебя боеприпасами, а того что у тебя есть хватит на час хорошего боя. Ну на два. То что добудешь с трупов - то и твое
36
Para-Jumper
37
Спецоперация ФБР, провернутая в семидесятые. Один из сотрудников въехал в страну под легендой арабского шейха и принялся налаживать связи в политическом истеблишменте США. Естественно, при помощи взяток. Потом - оказалось, что шейх был подставным, купюры - помеченными, все снималось на камеры. Несколько сенаторов и конгрессменов попались на взятках - но дело замяли.
38
Четыреста коек
39
Особая папка. Категория секретности
40
известная в те времена песня.
А пуговки то нету у правого кармана
и сшиты не по-русски широкие штаны.
А в глубине кармана патроны от Нагана
и карта укреплений советской стороны
41
Рожденный сукой, страшное осетинское ругательство
42
То есть выбросить над горами из самолета без парашюта. Метод казни, который придумал Хафизулла Амин, а потом перенял советский КГБ. Не без помощи генерала Телятникова
43
Один из малоизвестных эпизодов войны во Вьетнаме. Пытаясь придумать асимметричный ответ - Ричард Никсон в семидесятом году отдал приказ о вводе войск в Камбоджу. Неожиданность сыграла свою роль - при слабом сопротивлении американцам удалось нарушить часть тропы Хо Ши Мина и взять самые крупные трофеи за всю войну. Однако, студенческие протесты были столь ожесточенными, что Никсон был вынужден отдать приказ остановиться.
44
Один из терминов холодной войны. Попутчики - это те, кто не являясь членами компартии в душе поддерживают или оправдывают ее
45
Имеется в виду радиообмен
46
Самолеты радиотехнической разведки на базе С130
47
Высшую школу КГБ
48
Слэнг американской армии. Например, любая неконтролируемая территория называется
«индейская территория»
49
и в Российской армии - понятия «полевой командир» нет до сих пор.
50
Главная военная тюрьма США
51
Программа Феникс - программа идентификации и уничтожения лиц, сотрудничающих с Въетконгом. Только эта программа - реально сработала во Вьетнаме - ответить террором на террор, убийствами на убийства
52
Снайперы морской пехоты США готовятся по чрезвычайно сложной программе, аналогов которой нет и не было ни в одной армии мира. Поэтому - автор заслуженно считает их лучшими военными снайперами в мире.
53
Имеется в виду - отряды SEAL, спецназа ВМФ США, котиков, тюленей.
54
в США морская пехота считается отдельным родом войск
55
Уильям Бакли, резидент ЦРУ в Бейруте. Похищен исламскими экстремистами, казнен после чудовищных пыток
56
шквальный огонь на подавление
57
Сорок Майк, сорок миллиметров - гранаты к подствольнику
58
Мотоманевренная группа
59
Одно из понятий дедовщины. Каждые полгода ранг солдата повышается. Первые полгода
- дух, вторые - чиж, третьи - филин, последние полгода - дед. И что самое удивительное - бывшие духи отлично помнят, как над ними издевались деды - но став делами, сами издеваются еще хлеще…
60
тридцать три - произносишь, когда пытаешься отсечь очередь на три из Калашникова. Тридцать три - и отпустил. Ровно три выстрела.
|
