Орда Дмитрий Викторович Барчук
        Ктомы? Откуда мы? Зачем мы? Смоделировав одну изверсий российской истории, автор вместе сосвоими героями пытается найти ответ наэти вопросы. Действие романа разворачивается вСибири, вдвух временных пластах, ноивXVIIIвеке, ивнаши дни - Россия перед выбором. Оттого, какой путь развития она изберет, зависит историческая судьба страны.
        Дмитрий Барчук
        Орда
        
* * *
        Да,скифы - мы.
        Да,азиаты - мы.
        Сраскосыми иЖадными очами. Александр Блок
        Rusia - 1,103,485 square miles.
        Capital citi - Peterburg.
        Tartary Moscovite - 3,050,000 square miles.
        Capital citi - Toboljky. Британская энциклопедия. Том2. Эдинбург, 1771год
        Предать все случившееся забвению иглубокому умол чанию… Изуказа Сената Российской империи 1775года
        Часть первая
        Сибирский пленник
        Батюшка Петр Андреич! - шептал Савельич, стоя замной итолкая меня. - Неупрямься! чтотебе стоит? плюнь да поцелуй узлод… (тьфу!) поцелуй унего ручку. Александр Пушкин. Капитанская дочка
        «Господи, неужели все?! - моесознание отказывалось принимать мысль окончине бренного тела. - Через считанные мгновения я так Же, каккапитан ипоручик. Буду болтаться наверевке. Ивсе закончится. Небудет ниэтого неба, нивоздуха, ничего небудет. Ия никогда неувижу нимилой Марьи Ивановны, нимаменьки… Я,которого все так любили ибаловали! Этот родной, дорогой я может вот так запросто взять иумереть? Нет!!! Ядолжен жить! Ябуду жить! Дышать, любить, радоваться. Ещехотябы час. Ещеодин денек. Апотом будь что будет…»
        Ноги сами подломились подо мной, ия упал наколени натронутую первыми осенними заморозками землю перед самозванцем, агубы сами потянулись кего холеной руке, унизанной перстнями. Толи отпережитых волнений, толи отблеска разбойничьих бриллиантов наглазах уменя навернулись слезы.
        Этонеуместное вмоем положении слабоволие заметил исамозванец:
        - Егоблагородие, знать, одурел отрадости. Подымитеего.
        Меня тутже схватили подруки два бородатых казака ивтолкнули втолпу гарнизонных солдат, такихже изменников, какия. Потом нас заперли вконюшне, авечером, когда совсем уже стемнело, стали поодному вызывать надопрос.
        Меня привели вдом отца Герасима, гдеглавари бунтовщиков остановились напостой. Вгорнице задлинным столом, уставленным разными яствами (привиде еды уменя снова помутилось вглазах, ия почувствовал ужасный приступ голода), сидели четверо. Тот, который выдавал себя зацаря, расположился воглаве стола. Сейчас я его разглядел лучше. Густые черные волосы средкой серебряной проседью свисали почти доплеч, ноневыглядели растрепанными, ибобыли тщательно расчесаны спробором посередине. Онинескрывали большого ивысокого лба. Брови унего были густые иупереносицы почти срослись. Впалые щеки, носсгорбинкой, раздвоенный подбородок, узкие губы подпышными постриженными усами ибольшие, слегка раскосые глаза счерными зрачками, вкоторых отражались всполохи свечей, характеризовали его какчеловека волевого иэнергичного. Мерцание огня придавало ему даже какой-то мистический, демонический вид. Поправую руку отсамозванца сидел молодой башкирец лет двадцати отроду сбезусым лицом. Несмотря нажар, исходивший отпечи, наплечах его красовалась бурка избелой овчины. Слева смачно хрустел квашеной капустой русоволосый бородач скрасным
ипотным отвыпитого вина лицом. Аспиной комне сидел мой старый знакомец - отец Герасим. Когда подо мной скрипнула половица, возвестив собранию оприбытии новой жертвы, батюшка повернулся иего лицо расползлось велейной улыбке:
        - Авот иПетр Андреевич кнам пожаловали, - протянул священник, азатем, обратившись ксмутьянам, представил меня: - Господин Гринев. Только недавно был произведен вофицеры. Кроме дуэли сгосподином Швабриным из?за капитанской дочки ничем себя проявить неуспел.
        Затот короткий миг, когда поп был комне лицом, яуспел разглядеть, чтонаего шее висит новый крест. Деревянный, старообрядческий.
        «Быстроже батюшка поменял веру», - подумаля.
        - Что, твое благородие, готовли ты верой иправдой послужить законному государю? - спросил самозванец ипристально посмотрел наменя.
        Еговзгляд был такой силы, чтоя невольно отвел глаза всторону. Мнебыло очень стыдно засвое дневное малодушие, смерть неказалась мне уже такой страшной, бесчестье ипапенькино проклятие меня страшили сейчас больше. Янабрался храбрости ивыпалил:
        - Извини, дядюшка, ноты мне - негосударь!
        Мойголос прозвенел вгорнице, каклопнувшая струна. Ясам испугался своего крика ивоцарившейся вслед заним тишины.
        Башкирец выскочил из?за стола ивыхватил изножен саблю:
        - Какты, аспид, посмел перечить государю! Явот тебя…
        Юноша уже намеревался порубить меня накуски, ноего остепенил властный окрик ихнего царя:
        - Отставить, Салават. Забрызжешь здесь все кровью. Утром его вздернут нависелице. Апока давай лучше полюбопытствуем унего, почему благородный люд меня признавать нехочет. Неужто им самозванка больше понраву?
        Японял, чтовопрос обращен комне, иответил:
        - Яприсягал наверность государыне-императрице иотприсяги своей никогда неотрекусь.
        Начто предводитель бунтовщиков сехидцей заметил:
        - Такты имне присягал. Альнепомнишь? Зато весь дворовый люд вБелогорской крепости подтвердит, какты мне руку целовал. ждет тебя, твое благородие, влучшем раскладе - тюрьма наСоловках, аверней - дыба иплаха. Коли я тебя раньше невздерну.
        Мятежники рассмеялись. Япереминался сноги наногу имолчал.
        Главарьже продолжал меня допытывать:
        - Признайся, благородие, приятно, поди, захребетником намужицких спинах сидеть? Говорят, чтоваша просвещенная императрица, начитавшись Вольтера, вообще вам дозволяет снародом хуже, чемсоскотом, обращаться. Этоль тебе любо вРоссии, истинного Бога забывшей?
        - Чего молчишь? Отвечай, когда тебя царь спрашивает! - раздался юношеский фальцет башкирца.
        Памятуя оего взрывном характере, янестал больше испытывать судьбу ипоспешил ответить:
        - Одругих господах говорить небуду, азамоего родителя скажу. Крепостные ему пожалованы императрицей Елизаветой Петровной заслужбу верную иславу ратную. Папенька имаменька кдворовым людям относятся, каккдетям родным, сострогостью, носзаботой. Батюшка даже француза-каналью прогнал издома взашей, когда прознал, чтоон дворовых девок портит.
        Итут я впервый раз услышал хриплый бас бородача:
        - Ачто, позволь узнать, батенька, француз увас дома делал?
        Ядаже растерялся отнаивности заданного вопроса иответил несразу:
        - Ачто иностранцы вдворянских семьях делают? Детей языкам европейским учат, математике ифехтованию.
        - Ахвот оно что значит, - протянул красномордый. - Инасколько ты, Петр Андреевич, преуспел впознании языков?
        Япросебя отметил, чтоменя впервые завремя допроса назвали поимени-отчеству.
        «Этодобрый знак», - подумал я ирешил развить эту тему дальше. Нестал рассказывать правду смутьянам опройдохе месье Бопре, который меня толком ничему иненаучил, атолько лакал наливку бутылями да подевкам бегал.
        - По-французски говорю сносно. По-немецки похуже, носословарем переводить умею, - совраля.
        Благо, проверить мои слова вэтом обществе, похоже, никто немог. Бородатый передвинулся блшке ксвоему царю ичто-то тихо прошептал ему наухо.
        Главарь отрицательно покачал головой. Ноборода, видать, былему близким человеком иеще раз, настойчивее попросил предводителя, сказав ему приэтом что-то приятное. Лицо самозванца просветлело, ион вовесь голос объявил:
        - Радуйся, строптивец. Воевода Асташев выхлопотал длятебя помилование. Развратном деле ты мне непомощник, придется, батенька, послужить тебе Московии наниве образования. Поедешь своеводой заКаменный Пояс вмое царство, вславный город Томск. Завтра Василий Афанасьевич отбывает туда заказацким пополнением длямоего войска. Заодно итебя ссобой прихватит. Увоеводы молодая жена - француженка, по-русски двух слов связать неможет. Аон по-французски непарлекает. Какмолодоженам общаться? Иной раз ипоговорить хочется. Воеводу учить басурманскому языку уже поздно. Онипо-татарски-то незнает. Даи, поправде говоря, здесь он мне нужен. Ктомне Москву брать будет? Авот женушку его ты русскому научи. Когда война закончится, приеду вТомск исам проверю, какты исполнил государев наказ. Атеперь молчи. Ещеодно слово поперек моей воли - ипетля тебе обеспечена. Милость моя небеспредельна.
        Стражники вывели меня всени, гдеуже поджидал нас отец Герасим. Онперекрестил меня двумя перстами ипролепетал:
        - Врубашке ты, Петр Андреевич, родился. Врубашке. Надоже, самому царю перечить вздумал. Христом Богом заклинаю, неделай больше так. Ладно, сейчас обошлось. Новсегда везти неможет. Гонор свой поумерь. ВМосковии этого нелюбят. Люди там могут показаться тебе малообразованными, зато они честные иоткрытые. Инесмотри ты наменя букой. Попадешь заКаменный Пояс, самвсе поймешь. АзаМарию Ивановну небеспокойся. Яее засвою племянницу выдал. Мыспопадьей заней присмотрим. Атеперь ступай. Дапоможет тебеБог!
        Ночь я провел всвоей комнате. Какэто нистранно, несмотря навсе пережитые вминувший день испытания, я, лишь прикоснувшись кпостели, забылся мертвецким сном. Разбудил меня вкрадчивый голос Савельича:
        - Батюшка Петр Андреевич, вставайте. Завами пришли.
        Наскоро умывшись, янакинул шинель ивышел водвор. Меня дожидалась длинная татарская кибитка, рядом скоторой прохаживался уже знакомый мне Василий Афанасьевич Асташев.
        - Долго почиваете, господин учитель, - укорил меня воевода. - Солнце уже высоко. Анам надо засветло доОренбурга добраться. Забирайся вповозку. Поехали.
        Вэтот момент издома выскочил Савельич счемоданом иогромным узлом, вкоторый были собраны все мои пожитки. Бедняга, наверное, всюночь неспал, укладывал вещи. НоАсташев приказал вознице трогаться. Япопытался было возразить, чтомне уезжать безслуги ивещей несруки. Новоевода сердито ответил, чтодорога нам предстоит дальняя, илишняя поклажа ненужна, лошадям ибезтого несладко придется.
        Последнее, чтомой взор запечатлел вБелогорской крепости, былстарый слуга, растерянно стоявший посередь улицы счемоданом иузлом ипровожавший взглядом сани.

* * *
        Онвообще спал чутко, по-собачьи. Иедва вдверь постучали, Киреев тутже вскочил соскрипучего дивана и, какбыл, водних плавках, поплелся открывать. Напороге стояла соседка поэтажу изтридцать пятой комнаты Любка Каштанова, разбитная бабенка свыкрашенными подПугачеву рыжими волосами итакогоже неопределенного возраста. Однажды попьяному делу унего случилась сэтой дамой романтическая связь наодну ночь. Однако стех пор она считала себя вправе влюбое время суток беспокоить бывшего любовника, чтобы одолжить унего денег навыпивку илинасигареты. Долги она никогда неотдавала.
        - Володенька, ятебя неразбудила? - наивным голосом спросилаона.
        Киреев посмотрел: будильник накухонном столе показывал десять минут шестого утра. Мужчина сладко зевнул, прощаясь сосном, иответил:
        - Мневсеравно пора вставать. Хотел контрольные сутра проверить.
        Любка сразу повеселела. Отбылой вкрадчивости неосталась иследа.
        - Вовочка, выручай, - прощебетала она. - Понимаешь, ятут счеловеком одним познакомилась. Серьезный такой, обстоятельный. Водителем намаршрутке работает. Вгости его пригласила. Инадоже, какая дура, купила всего одну бутылку водки. Онее выпил - иниводном глазу. Ужеутро скоро, амы все сидим, зажизнь разговариваем. Прямо детский сад итолько. Ауменя, какназло, деньги кончились. Яже еще закуски всякой накупила. Лучшебы лишнюю бутылку взяла. Займи, пожалуйста, сотню. Ятебе наследующей неделе обязательно отдам.
        - Данам тоже вшколе зарплату задержали. Уменя усамого негусто, - попробовал возразить Киреев.
        НоотЛюбови нетак просто было отвязаться.
        - Нухотябы полтинник, - взмолилась женщина. - Можно сказать, судьба решается. Ямигом слетаю вкиоск иобратно.
        Владимир понял, чтодальнейшее сопротивление бесполезно, иполез вовнутренний карман видавшего виды пиджака. Достал оттуда потертый бумажник, аккуратно отсчитал изнего пять десятирублевых купюр ипротянул их Любаше. Та,пожелав ему хорошей жены, растаяла впредрассветных сумерках общежитского коридора.
        После выплаты очередной контрибуции Киреев больше несмог заснуть. Емувспомнился сон, который прервала Любка.
        «Опять пропугачевский бунт. Такисвихнуться недолго», - подумалон.
        «Роль сибирского казачества вкрестьянском восстании подпредводительством Емельяна Пугачева» - такова была тема его кандидатской диссертации, которую он должен был защитить этой осенью. Однако, чембольше времени Владимир просиживал вбиблиотеках иархивах, чембольше накапливал фактов потеме своей кандидатской, тембольше унего возникало вопросов. Крестьянский бунт, какописывала события 1773 - 1775годов наУрале иВолге традиционная историческая наука, вего видении перерастал рамки пусть даже очень большого восстания, априобретал очертания крупномасштабной военной кампании, вкоторой противостояли друг другу две мощные армии - регулярная романовская ивольная казачья. Наэтой войне была своя линия фронта, стратеги сразных сторон разрабатывали планы наступлений иконтрнаступлений, оценивали диспозицию своего войска иармии противника. Вобщем, врезультате трехлетней научной работы Киреев пришел квыводу, чтоэто была настоящая гражданская война двух противоположных идеологий - прозападной, крепостнической, которую исповедовала инасаждала династия Романовых, иказацкой вольницы, особенно ввосточных губерниях
империи.
        Сэтим никак немог согласиться его научный руководитель профессор Могилевский, ярый сторонник официальной точки зрения поэтому вопросу. Какниубеждал его Владимир, чтомногие факты «пугачевского восстания» подтасованы, источники прямо сфальсифицированы романовскими историками, профессор оставался непоколебимым всвоих убеждениях итвердил упрямо:
        - Дваслишним века все исследователи называли это бунтом ивосстанием, поэтому ивы, молодой человек, извольте следовать принятой традиции. Увас богатая фактическая база. Приведите ее всоответствие сходом истории, которому вас еще вшколе учили, икандидатская увас вкармане. Более того, стаким материалом можно изадокторскую смело садиться. Только ненадо открывать Америку изамахиваться накраеугольные события прошлого.
        Однако, кроме Могилевского, былуВладимира еще один критик, который придерживался взглядов, диаметрально противоположных воззрениям профессора, - бывший однокурсник Киреева поистфаку, бывший комсомольский вожак, атеперь известный вгороде бизнесмен Андрей Аксаков.
        Киреев перевелся вих группу начетвертом курсе инеоткуда-нибудь, аизсамого МГУ. Дело было молодое: влюбился поушивсибирячку иженился. Атаоказалась патриоткой родного края, ипришлось столичному вундеркинду перебираться вглубокую провинцию. Поначалу студенты вновой группе обходили его стороной. НоАксаков, бывший нетолько комсоргом, ноинеформальным лидером вгруппе, первым подошел кнему после лекции поновейшей истории, протянул руку ипригласил напирушку вобщежитие.
        Вдевяносто втором отКиреева ушла жена, кхозяину мясного магазина, забрав ссобой двух сыновей-близнецов, вкоторых Владимир души нечаял. Вновогоднюю ночь он проглотил два стандарта радедорма изапил их бутылкой водки. Ужетеряя сознание, онвсеже запомнил, какАндрюха, которого он невидел доэтого года три, силой влил внего таз воды, заставил прорыгаться ивызвал «скорую помощь». Потом Аксаков устроил приятеля наработу впрестижную гимназию. Даичего греха таить, своей уже почти готовой кандидатской диссертацией Киреев был вомногом обязан именно Андрею. Этоон подсказал ему тему, разжег интерес кисследованию, устроил его васпирантуру, авдальнейшем щедро попровинциальным меркам (подесять долларов зачас) оплачивал частные уроки поистории иобществоведению, которые Владимир давал детям Аксаковых. Вначале Киреев готовил кпоступлению наюридический факультет Московского университета старшего сына Алексея. Ноперед самыми экзаменами парень выкинул фортель - подал документы вМГИМО нафакультет международных экономических отношений. Ичто самое удивительное - поступил. Правда, егоотец летал вМоскву перед экзаменами.
Сколько денег он туда отвез, обэтом история умалчивает. Анынче настал черед дочери Аксаковых Алены, онатоже решила попытать счастья встолице. Правда, девушка хотела идти учиться наполитолога, новэтом случае отец был категоричен - только юридический.
        - Извсех гуманитарных специальностей я признаю только эту, - мотивировал свой выбор Андрей Александрович. - Есть две вечные ценности длячеловека. Этоздоровье исвобода. Онивсегда будут вцене. Ираз издочки эскулапа, похоже, неполучится, пусть она будет юристом.
        Киреева всегда поражала способность его друга предвидеть развитие ситуации вперспективе. После окончания университета Аксаков пошел работать инструктором врайком комсомола, аКиреева оставили накафедре, вдневной аспирантуре, которую ему, правда, пришлось бросить после рождения двойни, чтобы прокормить семью. Мечты онаучной карьере были отложены долучших времен, адве ставки учителя вшколе позволяли худо-бедно сводить концы сконцами. Кактолько началась перестройка, Андрей возглавил городской центр научно-технического творчества молодежи, оставив кресло второго секретаря горкома комсомола. Шагпотем временам неординарный. Однако время показало, чтоон был прав. Центр НТТМ вскоре перерос вкрупную компьютерную фирму, хозяином которой оказался господин Аксаков, авсе райкомы после августовского путча просто разогнали.
        Аженитьба чего стоит? Вуниверситете Кирееву все завидовали - какую жену ему удалось отхватить. Красавица. Натуральная блондинка спропорциями Венеры. Девяносто сантиметров обхват бедер, шестьдесят - талия, девяносто - грудь. Когда она проходила поуниверситетскому коридору втугих фирменных джинсах, всемужики - отсопливого первокурсника досемидесятилетнего профессора - провожали ее глазами. Аесли еще добавить, чтоего Людка была круглой отличницей наэкономическом факультете идочерью заведующего отделом обкома партии, тозавидней невесты вовсей области было ненайти. Один только Аксаков был кЛюдмиле равнодушен. «Слишком ярко ислишком рано расцвела», - такова была его оценка Володьки-ной супруги. Самже Андрей женился уже после окончания университета надочери обыкновенного бурового мастера изсеверного района, учившейся вмалопрестижном потем времена педагогическом институте нафакультете иностранных языков, девушке неброской, худой, ктомуже носившей очки.
        Сейчас, двадцать лет спустя, Владимир Киреев был безпамяти влюблен вжену своего друга ипокровителя. Онмогбы учить ее детей просто так, безвсяких денег, лишьбы иметь возможность видеть ее, общаться сней, дышать сней одним воздухом. Емунравилось вней абсолютно все: иестественность вобщении, иумение одеваться, иманера вести машину, икороткая стрижка, ипростой макияж. Всвои сорок Марина Аксакова выглядела чуть постарше собственной дочери. Егоже Людмила давно уже обабилась ипревратилась впожилую женщину.
        Теперь Марину Кирилловну непортили даже очки, наоборот, изящная оправа придавала ей еще большую интеллигентность иженственность. Атонкий аромат ее духов вообще сводил репетитора сума. Онопасался приближаться кней ближе двух шагов, потому что мог потерять контроль надсобой исделать непоправимую глупость. НоАндрея он боялся больше, чемлюбил его жену. Ведь бывший детдомовец Аксаков гордился своей семьей иберегее.
        Вчера вечером, когда Киреев уходил сосвоего репетиторства, хозяин дома вызвался его проводить, азаодно прогулять своего любимца - английского бульдога Черчилля. Подороге, пока песик метил окрестные деревья икусты, Аксаков какбы невзначай спросил товарища:
        - Аты давно читал «Капитанскую дочку»?
        - Непомню. Наверное, года три назад. Когда еще влезал втему, - недоумевая, ответил Киреев.
        - Аты перечитай эту повесть еще раз, - посоветовал бизнесмен. - Акогда прочтешь, спроси себя: вкаких войсках служил Петр Андреевич Гринев?
        Былуже апрель. Ноналетевший сАрктики циклон принес вЮго-Западную Сибирь сильное похолодание. Термометр показывал минус восемнадцать. Демисезонное пальтишко учителя непо-весеннему студеный норд-вест продувал насквозь. Бульдог тоже замерз исправил нужду очень оперативно, апотом быстро-быстро засеменил накрыльцо модного особняка Аксаковых. Открывая перед псом входную дверь, Андрей крикнул втемноту уходящему учителю:
        - Онбыл пограничником! Аскемже тогда была граница? Скакой страной?
        Человек вдемисезонном пальто скрылся заповоротом ктроллейбусной остановке, нохозяин дома знал, чтоуходящий услышал его последнюю фразу. Онзакурил сигарету изадумался.
        Тригода назад ему, Андрею Аксакову, вообще несоставило никакого труда убедить друга-неудачника написать диссертацию именно попугачевскому бунту. Ещевуниверситете будущий компьютерный магнат зачитывался трудами Льва Гумилева, считавшего, чтоникакого татаро-монгольского ига наРуси небыло, анаши древние предки сами привыборе союзника между меркантильным Западом иВеликой Степью отдали предпочтение последней. Акогда он прочел труды математиков Носовского иФоменко, ставивших подсомнение всю скалигеровскую хронологию нашей цивилизации иутверждавших, чтоСредневековая Русь иВеликая Орда - одно итоже, торешил проверить прочность их тезисов. Новремени унего дляэтого нехватало. Ведь бизнес, какиженщина, нелюбит, когда его совмещают еще счем-то. Поэтому Аксаков привлек кисследованию своего старого товарища Владимира Киреева. Еслибы концепция математиков нашла серьезное фактическое подкрепление нахорошем научном историографическом уровне, тонаэтом можно былобы сделать неплохие деньги. Киреева, конечно, онвсвои далеко идущие планы посвящать нестал, аиспользовал его, таксказать, вслепую, позволяя себе лишь иногда
слегка корректировать направление мысли ученого внужную сторону.
        Андрей незаметил, какдогорела сигарета. Онсплюнул, махнул рукой вночь ивыругался вслух:
        - Неужели этот дурень так ничего иненароет?!
        Вобщежитии Киреев первым делом достал томик Пушкина изасел зачтение. Есть нехотелось. Марина после занятий накормила его жареной семгой совощным гарниром. Поэтому отпрекрасной прозы великого писателя ничто постороннее, даже привычное чувство голода, егонеотвлекало. Повесть он проглотил быстро. Потом вшкольном учебнике поистории России накарте передвижения пугачевского воинства он нанес предположительное местонахождение Белогорской крепости. Получилось какраз награнице снынешним Казахстаном пореке Урал. Киреев вспомнил, чтовидел какую-то старинную карту всправочнике поистории Сибири. Открыл страницу наугад исразу наткнулся нато, чтоискал. Карта была датирована 1743годом. Инаней чуть пониже Оренбурга, действительно, была проведена граница, подкоторой красовалась надпись: «Казаки Белой Орды». Затем эта пунктирная линия поднималась выше, ксеверу, истранным образом терялась врайоне Тюмени.
        Киреев посмотрел начасы. Онипоказывали четверть второго ночи. Онсбегал втуалет, который располагался этажом ниже,раздвинул потертый диван, застелил его несвежим бельем, разделся, выключил свет ипопытался заснуть. Носон никак неприходил. Онпроворочался, наверное, больше часа, потом кое-как забылся. Новскоре заявилась Любка, после которой снова засыпать уже небыло смысла. Учитель вскипятил воду впузатом электрическом чайнике, насыпал вкружку три полных чайных ложки дешевого кофе, бухнул туда три ложки сахара и, выпив обжигающий напиток, принялся проверять контрольные работы учеников 11?го«Б».
        Напятой илишестой контрольной он споткнулся. Наобратной стороне тетрадного листа после правильных ответов навсе вопросы аккуратным девчоночьим почерком стояла приписка: «Владимир Валерьевич, яВас очень люблю!».
        «Нуидураже эта Юлька! - Алена Аксакова аж подпрыгнула отзлости назаднем сиденье отцовского служебного «вольво», заботливый родитель каждый будний день присылал засвоим чадом машину кдверям гимназии. - Исчего ей взбрендило, чтоВладимир Валерьевич запал наее прелести?»
        Девушка выпятила губки, аее розовое личико еще больше порозовело отобиды инесправедливости.
        - Сейчас куда, Алена Андреевна? - спросил папин шофер, бывший спецназовец Юра. - Вбассейн илинааэробику?
        Смятение чувств будоражило юную душу, игимназистка выпалила:
        - Домой!
        Юраравнодушно пожал плечами инаближайшем перекрестке развернул автомобиль. Уголубых елочек завитой чугунной оградой водитель нажал натормоза. Машина еще какое-то время скользила, буравя острыми шипами лед, аАленка уже выскочила изнее, изовсех сил хлопнув дверцей.
        Домой она влетела, какведьма наметле. Дубленку швырнула набанкетку, асапоги разбросала поприхожей. Домработница, беженка изЧечни тетя Клава, вздыхая иохая, стала прибирать за«неразумным дитятком». Мать сидела всвоем кабинете иотбезделья шарилась вИнтернете. Аленка хотела незаметно прошмыгнуть мимо раскрытой двери всвою комнату, ноей это неудалось. Марина Кирилловна, услышав шаги, обернулась иувидела краешек дочериного свитера, мелькнувшего вдверном проеме.
        - Тыпочему так рано? - спросила, какпропела, мать.
        Вответ громко хлопнула дверь Аленкиной комнаты. Марине Кирилловне ничего неоставалось, каквстать из?за компьютера иотправиться кдочери. Молодая особа, какбыла - всвитере иджинсах, растянулась накровати ирыдала, уткнувшись вподушку. Мать тихо подсела накраешек ее постели и, проведя ладонью поспутавшимся волосам, ласково спросила:
        - Чтослучилось, Аленушка?
        Голова вочередной раз содрогнулась отрыданий и, всхлипывая, дочь выдала:
        - Мама, тыдолжна уволить Владимира Валерьевича. Чтобы ноги его больше небыло внашем доме!
        Марина Кирилловна оторопела отнеожиданности испросила растерянно:
        - Почему? Тебеже надо готовиться кэкзаменам вуниверситет. Ипотом, этоже папин друг. Папа имеет перед ним определенные обязательства.
        - Неуговаривай меня, мама, - упрямилась Аленка, продолжая рыдать, ноуже тише. - Ябольше немогу видеть этого человека. Оннетакой, каким вам представляется. Надоже, благородный ибедный дворянин! Рыцарь печального образа! - язвила Аксакова-младшая, передразнивая мать. - Этолживый ипорочный сластолюбец!
        - Счего ты это взяла? - мать уже ненашутку обеспокоилась.
        Аленка оторвала лицо отподушки изареванными глазами посмотрела намать.
        - Астого! - выкрикнула она, уткнулась вмамкино плечо иснова разрыдалась.
        Поглаживая иуспокаивая чадо, Марине Кирилловне удалось через рыдания ивсхлипы выяснить, вчем причина столь бурного проявления эмоций.
        Вчера наперемене перед контрольной поистории Аленкина подружка Юлька Лебедь, девчонка шебутная ияркая, похвасталась ее дочери, чтоона, точно, получит законтрольную пятерку, потому что их историк Владимир Валерьевич Киреев, оказывается, безпамяти внее, Юльку, влюблен. Аленка, естественно, неповерила. Ещебы - онаВладимира Валерьевича видит чутьли некаждый день усебя дома, аЮлька - только науроках. Какой уних может быть роман? Начто подруга предложила пари. Суть его заключалась вследующем: завтра Юлька приходит вгимназию вмини-юбке иблузке сглубоким вырезом, историк, какивсе мужики, невыдерживает иоставляет Юльку после уроков длядополнительных занятий. Если этого непроизойдет, тоЮлька ведет Аленку наконцерт модной рок-группы. Нуаесли выиграет другая сторона, тонаоборот.
        Законтрольную обе девчонки получили пятерки. Нокаковоже было Аленкино изумление, когда перед самым звонком Владимир Валерьевич попросил Юлю Лебедь немного задержаться.
        - Ябыла готова провалиться сквозь землю, когда она расплылась всамодовольной улыбке, - призналась матери дочь.
        Начто Марина Кирилловна квеликому дочерину удивлению очень спокойно иуверенно ответила:
        - Темнит что-то твоя Юлька. Поверь, язнаю. Давай лучше иди умойся. Ато Владимир Валерьевич скоро придет. Неудобно будет, если увидит тебя зареванной. Ая уж унего зачаем все протвою Юльку выпытаю, - сказала мать изаговорщицки ей подмигнула.
        Проводив дочь вванную, Марина Кирилловна вернулась вкабинет. Села закомпьютер изагадочно улыбнулась.
        - Говорят, вынагимназисток заглядываетесь? - лукаво спросила репетитора хозяйка дома, наливая ему вчашку душистый чай сзапахом апельсина икорицы.
        Гость смутился. Круассан сшоколадным кремом встал поперек горла. Лицо залилось густым румянцем. Запинаясь, какнашкодивший пацан, Киреев ответил:
        - Этадевушка, Юля. Онанаписала вконтрольной работе, чтолюбит меня. Вотмне ипришлось оставить ее после урока, чтобы объяснить, чтоона заблуждается…
        Марина Кирилловна представила себе эту картину. Впустом гимназическом классе полураздетая эмансипированная девица, уверенная, какивсе юные дуры, всобственной неотразимости, исмущенный, раскрасневшийся учитель, интеллигент вчетвертом поколении, струдом, какисейчас, подыскивающий слова длянравоучения.
        Аксакова расхохоталась отдуши, такчто чуть непролила кипяток изчайника, апотом вдруг вмиг посерьезнела испросила, какследователь надопросе, глядя подозреваемому прямо вглаза:
        - Аможет быть, выпросто струсили, господин учитель?
        Онастояла рядом сним влегкой фирменной маечке безрукавов. Онмог отчетливо разглядеть прожилки наее белых руках - откончиков ухоженных ногтей надлинных аристократических пальцах доокруглых, словно выточенных, плеч. Онслышал ее учащенное дыхание, видел, каквздымаются ее груди подтонкой материей. Емустоило лишь протянуть руку, ион могбы обхватить ее талию, повалить ее напол, впиться губами вгубы. Окакже он этого хотел! Пробежав глазами поее столь вожделенному телу, онпосмотрел ей влицо ивстретился стемже насмешливо-вызывающим выражением, какое он видел сегодня днем вгимназии уэтой нахальной девчонки.
        Неизвестно, какбы дальше развивалась эта мизансцена, еслибы ее участников неотвлек грохот вприхожей. Домработница уже ушла, поэтому Марине Кирилловне пришлось отправиться самой напроверку. Гость, какверный рыцарь, последовал заней. Вприхожей их взорам предстала следующая картина.
        Рогатая итальянская вешалка, прежде мирно стоявшая вуглу, сейчас валялась посередине прихожей, аподней, похрюкивая, барахтался отец семейства, безуспешно пытаясь встать. Верный друг Черчилль, поскуливая, суетился подле хозяина. Друг ижена бросились напомощь пострадавшему. Ноих обдало первостепеннейшим перегаром. женщина даже прикрыла ладошкой нос, чтоб незадохнуться, но, превозмогая отвращение ипрезрение, помогла мужу встать, пока Киреев ставил вешалку наместо.
        - Мариш, тыменя прости, пожалста, - промямлил Аксаков игромко икнул. - Пришлось смосквичами отметить продажу «Инвеста». Наследующей неделе они переведут бабки. И - прощай, компьютеры! Хватит просвещать лапотную Сибирь. Будем, каквсе, выкачивать ее недра. Даздравствует черное золото! Маленькая такая скважина… Насевере диком стоит одиноко ибаксы качает длянас…
        - Володибы постеснялся, Рокфеллер, - Марина Кирилловна грубо заткнула рот некместу разболтавшемуся супругу.
        Аксакова словно подменили. Хмель какветром сдуло.
        - А,господин ученый! - протянул он, повернувшись кподдерживающему вешалку другу. - Чтож ты забился вугол какнеродной?
        Ирадостно добавил:
        - Нувот ичудненько, чтоты кнам забрел наогонек. Будет хоть скем опрокинуть стопочку-другую. Помнишь, какв общежитии мы баловались этим делом?
        Андрей призывно хлопнул Киреева поплечу. Тотвопросительно посмотрел наМарину Кирилловну. Онавздохнула иобречено развела руками.
        - Маринка уменя баба умная, - засуетился обрадованный Аксаков. - Оназнает, чтодлямужика выпивка, какдляженщины месячные. Дурная кровь выходит.
        Тутуже нервы жены невыдержали, иона выпалила всердцах:
        - Оклимаксе пора думать, алкоголик хренов! Самзагостем ухаживай!
        Женщина изовсех сил хлопнула дверью, такчто витражные стекла пронзительно зазвенели ичуть невылетели.
        Аксаков почему-то облегченно вздохнул ивновь стал напевать, таща Киреева заруку накухню:
        - Бабий век - сорок лет. Авсорок пять баба ягодка опять.
        - Давненько мы стобой невыпивали, Вовка, - приговаривал хозяин, разливая порюмкам «Абсолют» иззапотевшей бутылки.
        Вхолодильнике Андрей Александрович также обнаружил соленые грузди, балык изосетра, фаршированные овощами кальмары ижюльен избелых грибов.
        - Тыуж извини, ноя мяса неем. Сейчасже пост, - ссожалением произнес Аксаков.
        - ТаквВеликий пост ирыбу нельзя есть, ауж водку употреблять тем более, - попытался умерить прыть товарища трезвый гость.
        Начто получил исчерпывающий ответ:
        - Несогрешишь - непокаешься. Непокаешься - врай непопадешь. Ну,будем…
        Чокнувшись сприятелем, Аксаков тутже опрокинул всебя рюмку водки.
        - Эх,хорошо пошла, родимая, - довольно прокряхтел он, апотом вдруг ударил себя кулаком полбу ивскрикнул - Дуреньжея! Унасже есть стерлядка! Только что выловленная. Давай-ка, дружище, чушь замастрячим.
        И,недожидаясь одобрения Киреева, онвытащил изморозилки замороженную рыбину, достал изящика свой охотничий нож истал строгать ее тоненькими ломтиками. Затем порезал кольцами луковицу. Посыпал ими нарезанную рыбу, посолил, поперчил иподал настол.
        - Давай еще помаленькой подчушь, - потирая руки, предложил другу Аксаков.
        Хотя рюмка гостя осталась такойже полной, какибыла (Киреев едва пригубил водку), Андрей плеснул внее еще, досамых краев, затем налил себе.
        - Затвою диссертацию! - неожиданно предложил тост хозяин.
        Учитель отпил половину, бизнесмен - додна.
        - Ядавно хотел стобой серьезно поговорить отвоей кандидатской, - продолжил тему Андрей, уминая сырую стерлядь. - Начью сторону ты зачислил сибиряков?
        Киреев нацепил навилку аккуратный грибок и, прежде чем отправить его врот, сказал:
        - Японимаю, кчему ты клонишь. Действительно, очень много фактов зато, чтовся Сибирь - отКамчатки доУрала, весь Урал ився Волга поддерживали восставших. Демидовские заводы лили дляних пушки. Даже некоторые царские воеводы снабжали самозванца провиантом, лошадьми, вербовали длянего рекрутов. Вархиве сохранились донесения смест, адресованные отнюдь неимператрице…
        Аксаков недал гостю договорить, вскочил из?за стола ирастворился втемноте коридора. Владимир доедал фаршированного кальмара, когда хозяин вернулся столстой книгой вруках.
        ЛЕКЦИЯ ГОСПОДИНА АКСАКОВА ПОРОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ № 1
        - Это«Новая хронология Руси, Англии иРима» небезызвестных тебе исторических еретиков Фоменко иНосовского. Особое внимание обрати нагеографические карты Евразии иСеверной Америки, которые приводит британская энциклопедия 1771года. Тытолько посмотри: надпись «Россия» аккуратно закругляется перед Уральским хребтом, адальше простиралась, помнению педантов-англичан, Московская Тартария состолицей вгороде Тобольске. Дальше дается таблица всех государств мира иих столиц. Указывается площадь стран, атакже расстояние откаждой столицы доЛондона иразница сЛондоном вдолготе. Наспока интересует азиатский континент. Смотрим попорядку: номер первый - Турция вАзии, столица - Бурса; второй - Аравия (Мекка); третий - Персия; четвертый - Индия (Агра); потом Китай и, наконец, такназываемая Тартария. Онасама состоит изтрех частей: Китайской - состолице вЧаньяне; Независимой (главный город - Самарканд) иМосковской - состолицей вТобольске. Заметь, чтовначале семидесятых годов XVIIIвека Московская Тартария была самой большой страной мира. Ееплощадь насчитывала три миллиона пятьдесят тысяч квадратных миль, вто время когда
площадь России состолицей вПетербурге была втри раза меньше. Атеперь открой карту Северной Америки. Посмотри назападное побережье. Начиная отСан-Франциско идальше насевер накарте ничего нет. Белое пятно инадпись «Неизведанные земли». Посмотри наАфрику, наЮжную Америку, наАвстралию, наконец! Ихбереговая линия ватласе восемнадцатого века очерчена практически ссовременной точностью. Аздесь вдруг - неизведанные земли? Вовка, явсе Штаты, всюКанаду объездил вдоль ипоперек. Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Сиэтл, Ванкувер - всеэти города омываются теплым Алеутским течением. Никогда незамерзающие воды. Теплый ивлажный климат. Данасамой Аляске посравнению снашей Камчаткой иЧукоткой - сплошной курорт. Иты поверишь, чтобы ниодин европейский корабль непрошел вдоль этих берегов? Значит, была какая-то сила, которая непозволяла европейцам это сделать. Иэта сила, Вовка, - мы!

* * *
        Мыдобрались доОренбурга лишь впоздних сумерках. Оприближении конца нашего сегодняшнего перехода говорили запах дыма иогненное зарево, освещающее закатное небо диковиннымикрасками. Мойпопутчик, досель непроронивший нислова завсю дорогу, начал копаться подсиденьем ивскоре извлек оттуда измятый, выцветший кафтан, наподобие кучерского. Онвелел мне переодеться. Мненеудалось скрыть отвращения отсвоей новой одежды. Асташев это заметил.
        - Альжизнь недорога? - грозно спросил он. - Ато из?за твоей шинельки казачки тебя махом накопья поднимут. Иснимиже ты, наконец, этот дурацкий парик! Баба ты илимужик? ЧайневПетербург едем.
        Изголовных уборов он мне смог предложить только шапку-малахайку. Ябезжелания натянул ее наголову, апотом невзначай глянул вокно инеузнал себя всвоем отражении. Извечерней синевы наменя смотрел настоящий татарин.
        Привъезде влагерь нас встретили всадники ипроводили коляску кбольшому шатру изшитой золотом парчи. Изнего кнам навстречу выбежал молодцеватый мятежник вбелой черкеске слихо закрученными вверх усами. Онпомог воеводе вылезти изколяски, азатем замер, впочтении склонив голову.
        - Какдела утебя, Овчинников? Невзял еще Рейнсдорпа вполон? - сходу начал инспектировать Асташев.
        Казачий атаман еще более потупил глаза, ссутулился иответил:
        - Вчера осажденные пытались прорваться. Номы им так задали! Шесть пушек отбили унеприятеля. Убитых несчитали. Апленили больше сотни. Солдаты почти все внаше воинство вступить хотят.
        - Пошто тогда они своих офицеров неарестуют иневыкинут белый флаг, коли им наша власть так люба? - поинтересовался воевода.
        - Боятся! - выдал Овчинников. - Ужбольно губернатор софицерами лютуют.
        - Ну-ну, - протянул воевода. - Тынас ужином-то накормишь илитак ибудешь баснями угощать? Тамуменя вкибитке барчонок один, егопусть необижают, покормят инаночлег пристроят. Носмотри, чтобы неубег. Онтут грозился ребятню мою французскому обучить.
        Атаман сразу воспрянул духом, расправил плечи икрикнул вовесь голос стоящему невдалеке киргизиу:
        - Азамат, ужин надвоих! Живо!
        Ивзяв воеводу заруку, онповел его ксебе вшатер, попути расспрашивая. Доменя долетали лишь обрывки их беседы. Громкий голос атамана различался отчетливо.
        - Тутказачок один интересный прибился. Служил всупостатных войсках подпринуждением. Воевал вПруссии иТурции. Дохорунжего дослужился. НаТереке безобразничал. Указаков - впочете. Пугачев его фамилия. Акличут Емельяном. Может, посмотрите его? Авось сгодиться? Мнетолковые люди сейчас больно нужны. Особенно сбоевым опытом…
        - Акактам государь?.. Велел доснега Оренбург взять? УРейнсдорпа натысячу больше солдат, апопушкам - тройной перевес. Аон-то вкрепости сидит. Дляштурма народ нужен…
        Ятак инедослушал их разговор. Мощный подзатыльник уронил меня вгрязь. Потом меня подхватили цепкие руки ишепелявый голос Азамата приказал: «Пошли шурпу ешть».
        ВТобольск въезжали уже поснегу. Через Иртыш переправились еще напароме. Паромщикам приходилось часто разбивать длинными баграми молодой лед нареке. Мыбыли, пожалуй, последними путниками, которых они перевезли направый берег поводе. Мороз крепчал. Иуже наследующее утро лед сковал реку. Асташев решил задержаться встолице еще надень-два. Надо было переждать, пока встанут другие реки, лежащие нанашем пути. Была нужда иколеса кибитки поменять наполозья. Увоеводы нашлись исвои дела встольном граде.
        Остановились мы напостоялом дворе купца Шумилова, человека вТатарской Московии известного ибогатого, державшего вкаждом городке постоялый двор илишинок. Ауже встолице их было унего несчесть, хотя сам он ссемейством проживал вТомске, куда мы идержали свой путь. Обэтом мне рассказал один измоих конвоиров. Изокон наших комнат были хорошо видны белокаменные стены тобольского Кремля.
        Меня Асташев оставил напопечение двоих сопровождавших нас отсамого Оренбурга казаков - Митяя иТомы, асам пустился вовсе тяжкие. Занеделю, чтомы прожили напостоялом дворе, явидел его всего дважды, вдупель пьяного.
        Митяй оказался мужиком душевным инегнушался перекинуться сомной парой-тройкой фраз, вотличие отсвоего вечно хмурого инелюдимого товарища.
        - Дядя Митяй, аоткуда взялся ваш царь? Ктоон? - невыдержал я как-то вечером, когда мы уже ложились спать, испросил казака напрямик.
        Вопрос его нисколько неудивил. Ион, разматывая вонючую портянку, какнивчем небывало, спокойным голосом ответил:
        - Царь всегда был ибудет. Народу безцаря нельзя.
        - Акакего зовут, дядя Митяй? - неунималсяя.
        Казак посмотрел наменя, какнаполоумного, словно я сдуба свалился, иответил уже сопаской:
        - Петр Тедорович. Альнеслыхал? - всвою очередь судивлением переспросилон.
        Егослова внесли вмою голову еще большую сумятицу. Любопытство распирало меня.
        - Данетже. Этонашего покойного царя, который раньше вПетербурге жил, звали Петр Тедорович. Авашего, тобольского, какзовут?
        Тутуже настал черед казака удивляться.
        - Чудной ты барин, право дело. Яже тебе сказал, чтоправославные его Петром Тедоровичем величают, татары-иноверцы ибухарцы кнему каккВеликому Хану обращаются. Адлянас он - Великий Царь.
        Умуменя зашел заразум, ноя нашелся ирадостно спросил:
        - Ажена увашего царя есть?
        Митяй окончательно принял меня задурака илизапосланца дьявола и, перекрестившись двумя пальцами, ответил:
        - Какже человеку безжены? Само собой, имеется. Инаследник есть.
        - Акакзовут царицу сцаревичем?
        - Имягосударыни нашей - Устинья Петровна, асынка царского Павлом нарекли, Павлом Петровичем…
        Итут меня осенило: тобольские цари специально называли своих сынов именами законных наследников престола.
        «Зачем?» - задал я себе вопрос. Исам нашел нанего ответ. Чтобы вносить смуту.
        - Акакого роду-племени цари ваши? - спросил я доверчивого казака.
        Митяю допрос спристрастием изрядно надоел. Онзадул пламя свечи изалез подшубу, такничего мне инеответив.
        Япоследовал его примеру и, ужезасыпая, услышал тихий голос старого казака:
        - Рюриковичи оне. Барин…
        Нашестой день нашего пребывания напостоялом дворе явился купеческий приказчик ипотребовал расчета. Ктому времени икибитку, переделанную всанную повозку, сюда подали. Тома остался собирать вещи вдорогу, ноболее дляуспокоения хозяев постоялого двора - чтомы несбежим, незаплативши. Амы сМитя ем отправились напоиски пропавшего воеводы.
        Явпервые вышел вгород. Здешние обычаи меня весьма удивили. Избатюшкиных атласов икниг я искренне уверовал, чтоТобольск - этоодин изгубернских городов Российской империи. Однако набольшинстве церковных куполов виднелись раскольничьи кресты. Анамечетях, которых вгороде тоже было немало, - полумесяцы. Изних часто слышалось многократное «Алла-a!». Подороге мне встретилась только одна наша православная церковь иодна синагога.
        Дома вТобольске, вцентральной его части, были построены изкруглых бревен ивдва этажа. Улицы вгороде были широкие, нобезтротуаров. Поэтому местные жители прогуливались прямо пообочинам. Здесь я неувидел ниодного городового, ниодного солдата, нибогато разодетых барышень, нигалантных молодых людей вевропейском платье. Дакакое там европейское платье! Ниодной шинели, ниодного парика, ниодного гладко выбритого мужского лица! Сплошные бороды. Повиду низачто непоймешь, сколько лет прохожему. Морда вся щетиной заросла: вотигадай. Это, может быть, ещенеженатый юнец, аможет статься, чтоипожилой отец многочисленного семейства. Одеты все поголовно вшубы. Только помеху, изкоторого шуба сделана, иможно определить, ккакому сословию принадлежит тот илииной прохожий. Овчинные шубы иполушубки - это, понятно, народ простой: ямщики, охотники идворовые люди богатых господ. Авот те, чтовсоболях икуницах, видать, бояре знатные.
        - Вонкнягиня Урусова покатила насанях, - махнул вслед улетающей тройке Митяй. - Надобы икней заглянуть. Онатоже вродстве сВасилием Афанасьевичем. Носперва кМорозовым. Этоего любимое пристанище. Потом кХованским. Аежели итам горемыку ненайдем, тогда кУрусовым.
        - Постой-постой, дядя Митяй, - невыдержал я испросил старого казака: - Такэтоже знаменитые фамилии бояр-старообрядцев. Ихже всех вСибирь выслали, накаторгу…
        Митяй ухмыльнулся вбороду иответил лукаво:
        - Этоувас вантихристовой России - каторга, барчук. Аунас вМосковии - Жизнь.
        Язадумался надего словами ипочти перестал смотреть посторонам. Местные красотки мой взор непленяли. Онивсе кутались вбольшие пуховые шали, кактурчанки впаранджу. Даже богатые шубы, накинутые набесформенные сарафаны, невызывали вомне никаких особых симпатий.
        Вдруг из?за угла выехал отряд всадников. Митяй остановился, как, впрочем, иостальные прохожие, снял сголовы свой малахай иперекрестил конников крестным знамением.
        - Ордынцы, - уважительно произнесон.
        Но,увидев, чтоя остался вшапке, отпустил мне такой подзатыльник, чтошапка сама слетела смоей головы.
        - Люди насмерть идут. Аты?.. - казак безнадежно посмотрел наменя иповернулся вслед скачущему отряду.
        Воинство это меня заинтересовало. Уних небыло никакой формы, единой амуниции, даже вооружены были всадники по-разному: кто - кривой татарской саблей, кто - копьем, кто - луком, абыли даже такие, уседла которых болталась средневековая булава. Ещемне бросилось вглаза: отряд этот был разнородный. Вимператорской коннице тоже служили ичеркесы, итатары, изапорожские, иизюмские казаки, только унас каждые изиноверцев держались своего землячества, сколачивались вотдельную сотню илидивизию иподчинялись своему командиру. Втобольской коннице кого только небыло: русские, татары, башкирцы, киргизцы. Ещепять-шесть народов, которых я никогда доселе незнал иназвать нерешаюсь. Наголовах уних было черт те что: шлемы, каски, чалмы, папахи, малахаи… Интересные были уних изнамена. Наодних - раскольничьи кресты, надругих - звезды сполумесяцами, натретьих - христианские кресты, нообвитые полумесяцем. Ииконы уних какие-то странные, старые, облезлые, испаситель наних был изображен по-другому - оночень походил нататарина.
        Нацентральной площади возле Кремля раскинулась ярмарка. Торговали всем: калачами, мехами, медом, орехами, порохом, творогом, ружьями, скотом, кольчугами, сукном, пулями, солониной, саблями, кумысом, пенькой, лошадьми… Здесьже стояли бочки свином ибутыли сводкой. желающим наливали засеребряные монетки. Пьяных наярмарке было пруд пруди. Мойпровожатый тоже неудержался имахнул ковш медовухи. Амне, подлец, даже непредложил. Хотя ябы неотказался, ужбольно неподуше была мне вся эта суета. Особенно после того, чтонам довелось вскоре увидеть.
        Толпа перед нами странным образом расступилась, образуя круг посередине. Вцентре его задами друг кдружке стояли две лошади. Между ними вснежной слякоти лежал голый человек. Егоруки были привязаны веревками кседлу одного коня, аноги - другого. Нанем была одна лишь набедренная повязка, спереди обильно пропитанная кровью.
        - Крест сокаянного снимите, - запричитала стоявшая рядом снами старушка. - Немог христианин такого злодейства учинить.
        Один изстражников услышал бабкины слова, подскочил кнесчастному исдернул снего кержацкий серебряный крест, оборвав бечевку, накоторой тот висел.
        Вдруг потолпе прошелгул.
        - Царица, царица, царица сцаревичем! - зашептали собравшиеся.
        Ивпрямь, взглянув наоткрывающиеся ворота Кремля, яувидел женщину взолотой парче, выходившую гордо ипрямо. Онавела заруку мальчика втакойже позолоченной одежде. Ихокружала толпа бояр истражников. Пройдя наплощадь, ониподнялись навозвышение, гдебыл установлен трон. Женщина величаво села, мальчик остался стоять, лишь прижался ктрону.
        Вперед вышел бородатый боярин вгорностаевой шубе допят ивысоком тюрбане изнеизвестного мне меха. Онразвернул свиток изачитал приговор:
        - Затрусость наполе брани, заоставление товарищей пооружию вбеде поприказу Великой Царицы Устиньи Петровны иЦаревича Павла Петровича приговорить казака Семена Колыванова ксмерти через раздвоение лошадьми!
        После слов боярина наплощади установилась гробовая тишина. Ееразрезал свист хлыстов. Тяжелые коняги рванулись вразные стороны, раздался нечеловеческий вопль ихруст разрывающихся костей. Всчитанные секунды все было кончено. Толпа стала разбредаться. Женщины уходили, закрывая глаза краешками шалей. Мужики тоже старались несмотреть всторону коней, мирно жующих сено. Царица снаследником спокойно спустились свозвышения иудалились вКремль.
        Наэтот раз Митяй непоскупился, взял стакан водки имне. Мывыпили ее беззакуски. Впервомже доме, убояр Морозовых, отыскали воеводу. Онспал насеновале, потому что издома хозяева его задебош выперли. Мылегко привели его вчувство, сказав, чтопора ехать. Надо отдать должное Василию Афанасьевичу - хмель снего слетел сразу. Онспросил только: ушелли отряд? Митяй сказал, чтоушел. После чего Асташев совсем успокоился истал мурлыкать себе поднос какую-то незнакомую мне песню нанепонятном языке.

* * *
        Запивом, ца-ца,
        Когда муж ушел запивом.
        Студент жену целовал иласкал, ца-ца,
        Когда муж ушел запивом…
        Этадебильная песенка, которую напевал хозяин дома, окончательно разбудила школьного учителя. Ксвоему огромному удивлению он обнаружил себя лежащим нанадувном матраце посередине просторной кухни Аксаковых. Андрей уже сидел застолом, потягивал «Хенекен» иззапотевшей бутылки имурлыкал этот уродский мотивчик.
        - Ага, ученый человек проснулся, - обрадовался Аксаков. - Нуикаквам, сударь, Московская Тартария? Пьют черти, какмы. Аможет, ибольше! «Нучто, попиву, иоформим сделку! Какое пиво, Фауст, тыпредпочитаешь?..»
        Киреев кое-как сел. Какже он вчера позволил себя так напоить?! «Он,точно, похож наМефистофеля», - подумал одруге Владимир.
        Авсе из?за этой дурацкой Тартарии. Дапусть она катится ковсем чертям, втартарары! Напишу диссертацию, какхочет Могилевский, защищусь. Иуеду - либо вПитер кматушке, либо вМоскву. Толькобы подальше отэтого чертова дома, отэтих искусителей Аксаковых.
        - Мальчишки! - послышался изприхожей певучий голос Марины. - Сауна готова.
        Аследом появилась исама хозяйка. Каквсегда, свежая, румяная, радушная итакая желанная.
        - Хватит пьянствовать идрыхнуть, алкоголики итунеядцы. Таквсе воскресенье прогудите, азавтра - наработу, - оназабрала измужниной ладони недопитую бутылку пива ивыбросила ее вмусорное ведро, азатем командирским голосом объявила: - Впарилку - шагом марш. Исидеть там два часа. Иногда можно выскакивать вледяной бассейн. Запой, моидорогие, отменяется.
        Учитель тутже вскочил сматраца, благо, брюк перед сном он неснял. Андрейже сделал кислую мину, новсеже, какпослушный телок, поплелся заженой, словно назаклание.
        - Ах,хорошо! Ну-ка, поддай еще парку! Ивеничком! Дапосильней! Еще! Совсей силы! Ух! - дальше Аксаков использовал восновном междометия длявыражения полноты чувств, распирающих его распаренное тело.
        Наконец ион упарился. Встал сполка, весь вберезовых листьях, ивовремя поддержал товарища, который чуть незавалился накаменку. Перестарался, бедняга.
        Потом они синхронно нырнули вбассейн. Холодная вода обожгла, номинуту-другую они еще плескались, затем кожа пошла пупырышками, иих начал пробирать озноб. Андрей первым взобрался наверх похромированной лестнице ипомог вылезти другу.
        Ещераз зашли впарилку. Ноуже длясугреву. Поддавать жару нестали. Апросто сидели, расслабленные, итащились.
        Первым тихий кайф нарушил хозяин.
        - Нуикактебе Тартария? - спросил он учителя истории.
        - Бред собачий! - ответил Киреев. - «Этого неможет быть, потому что этого неможет быть никогда».
        - Чехова цитируешь? «Письмо кученому соседу», кажется? - спросил Андрей.
        Владимир неответил. Тогда хозяин продолжил.
        ЛЕКЦИЯ ГОСПОДИНА АКСАКОВА ПОРОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ №2
        - Ябы нестал столь категорично иневежественно, подобно чеховскому персонажу, рубить сплеча. Онведь тоже доказывал, чтолюди немогли произойти отобезьян, потому что иначебы уних был хвост идикий голос. Давай размышлять более логично, какподобает людям третьего тысячелетия. Вкаком году Иоганн Гутенберг изобрел печатный станок? Правильно, в1440, вСтрасбурге. Утебя прекрасная, можно сказать, энциклопедическая память. Профессор Могилевский может поправу гордиться таким учеником. НуанаРуси первопечатник Иван Федоров нечто подобное воспроизвел сопозданием наполвека. Вотвсегда так! Отстаем отЗапада вродебы начуть-чуть, нооказывается, чтонавсегда. Атеперь давай, коллега, просто представим себе, чтотворилось вподлунном мире, дотого каклюди научились тиражировать вдостаточно массовом порядке свои мысли, произведения, летопись… Допустим, ты - владыка (король, царь, князь, папа римский), ая - твой летописец. Волею судьбы ты сейчас оказался наконе, народы пред тобой трепещут, тебе поют хвалебные песни. Ноты знаешь, чтотак было невсегда, твой род нетакой старинный ивеликий, какбы тебе этого хотелось, более того,
совсем недавно твои предки ходили если неврабах, товвассалах другой державы, которая сейчас переживает нелучшие времена. Чтобы ты сделал? Ядумаю, чтовызвалбы меня, своего летописца, ипоставилбы передо мной следующую задачу. Всюлетопись переписать. Все, чтоможет бросить хоть малейшую тень натвой славный род илитвою великую церковь, излетописи выкинуть. Авот врагов твоих, некогда великих иопасных, опустить ниже уровня городской канализации, чтобы ипикнуть несмели, иноса оттуда невысовывали. Ато, недай Бог, взыграет уних забытая доблесть, инамоют они тебе вочередной раз шею. Ачтобы стимул уменя, летописца, был, можно мне иденьжат подкинуть, азаупрямлюсь, такутебя ипалач всегда наготове.
        - Тычто, хочешь сказать, чтовся история сфальсифицирована? - обливаясь потом изадыхаясь вгорячем воздухе парной, выдавил изсебя учитель.
        - Пойдем впредбанник, мыслитель. Нето думать нечем будет, мозги все выпарятся, - Аксаков хлопнул товарища помокрой спине ивытащил его изсауны.
        Предбанником Андрей Александрович называл просторную комнату площадью квадратов тридцать пять, гдестояли два дивана - один большой, другой поменьше; двакресла, если садился втакое, товставать изнего уже больше нехотелось; атакже бар, журнальный столик, холодильник, цветной телевизор сдиагональю вполметра, камин истол длярусского бильярда.
        Киреев тутже провалился вкресло истал ждать ответа напоставленный вопрос. Хозяинже неспешил. Онподошел кхолодильнику, открыл дверцу, исчастливая улыбка озарила его лицо.
        - Нукакаяже умная баба моя жена! - радостно воскликнул он, потрясая двумя запотевшими бутылками «Хенекена». - Знаетже, стерва, чтопосле бани запоя уже небудет, анутро промыть надо.
        Аксаков вчем мать родила разгуливал по«предбаннику». Избара вытащил две большущих кружки, потом пошлепал заоткрывашкой вдругой конец комнаты. Наконец янтарный напиток запенился вкружках, иумиротворенный домовладелец распластался вкресле напротив своего друга.
        ПРОДОЛЖЕНИЕ ЛЕКЦИИ №2
        - Всянаша история, братец, из«Повести временных лет». Сиречь Радзивилловской летописи, которую любезно подарили немецкие купцы самому главному русскому западнику всех времен императору Петру Первому в1712году вславном городе Кенигсберге, где, каквы помните, милейший мой, даже руины навевают философию иметафизику. Чтокасается других источников - Лаврентьевской иИпатьевской летописей, тоони, ксожалению, вторичны. Онилишь развивают некоторые моменты «Повести временных лет», неболее. Этилетописи гораздо более позднего происхождения, чемпринято унас считать. Ипосему, дорогой мой коллега, вопрос отатаро-монгольском иге наРуси уменя подочень большим сомнением. Нукакие, скажи, завоеватели, будут брать спобежденных ясак размером вдесятину? Почему вовремя так называемого «ига» расцветают монастыри? Арусские юноши почитают завеликую честь служить вордынских войсках? Знатные московские бояре женятся нататарках, ататары - нарусских девках? Тутчто-то, братец мой, нечисто. Иоткуда, скажи мне, пожалуйста, уЗапада такой патологический страх перед нами? Сколько крестовых походов объявляли папы римские против
«схизматиков итатар»? Похоже, чтомы - всенароды, населяющие современную Россию иблизлежащие страны - какраз ибыли той самой Ордой, покорившей когда-то Европу…
        - Доказательства? Гдедоказательства? - невыдержал иперебил друга Киреев, предварительно додна осушив кружку.
        Аксаков тоже отпил несколько глотков, загадочно улыбнулся исказал:
        - Авот ты их инайди. Ятолько поставил проблему, атебе ее решать. Яже - неученый-историк. Атак - погулять вышел. Напоследок всего один вопрос. Скажи, пожалуйста, еслибы сейчас унас небыло нигазет, никниг, нирадио, нителевидения, ниИнтернета, когобы население планеты считало победителем воВторой мировой войне? Молчишь? Да,совсеми этими достижениями цивилизации подавляющее большинство землян думает, чтовойну выиграли американцы. Прорусских даже иневспоминают. Аты взываешь ксовести средневековых летописцев, укоторых был один цензор - ихгосударь, светский илидуховный - один черт. Атеперь пойдем впарилку. Твоя очередь ложится подвеники. Яуж тебе задам парку…

* * *
        - Ой,матушка моя, ой, батюшка мой! Христом Богом заклинаю вас, Василий Афанасьевич, - негубите. Нетбольше мочи моей терпеть! - взмолился я подударами пихтовых веников томского воеводы.
        Кажись, моимольбы дошли домучителя, ион, обдав меня ушатом горячей воды, выкинул избани всугроб. Нонеуспел я ирта раскрыть, дабы высказать свое возмущение, какдверь бани распахнулась, выплеснув вморозную звездную ночь клубы пара. Ивывалилась вся троица: воевода иМитяй сТомой. Асташев, похрюкивая отудовольствия иподпрыгивая то наодной ноге, тонадругой, устремился вниз, креке. Аказаки, вытащив меня заруки изаноги изсугроба, сгоготом потащили вслед заним. Яиопомниться неуспел, какоказался впроруби. Рядом сомной плескался воевода, казаки нырнули тоже. Галдели, обливали друг дружку, ухали. Амое тело тем временем сводила судорога, ия, хватанув впоследний раз студеного воздуха, топором пошел кодну. Благо, Митяй вовремя спохватился, поднырнул подменя ивытащил налед.
        Потом меня еще долго парили, приводя вчувство. Аподконец влили врот чарку водки, завернули втулуп, взвалили наплечи, словно бревно, ипонесли вдом воеводы.
        Такначалось мое пребывание вТомске.
        Проснулся я поздно. Ихотя стекла вокне были мутные итусклые, всякомната была залита солнечным светом. Видать, время подошло кполудню. Ялежал наширокой деревянной кровати, отобмазанной глиной стенки исходило тепло: верно, заней был дымоход. Остальные три представляли собой крепко сбитые, посаженные друг надружку оструганные бревна, проконопаченные встыках пенькой.
        Яприсел накровать иогляделся. Да,роскошью здесь, прямо скажем, инепахло. Сколоченный изгрубых досок косоногий стол, почерневшее иоблупившееся местами зеркало, подним ушат сводой, странная икона вуглу подсамым потолком (богородица почему-то была изображена вкокошнике) итабурет, накотором лежали выстиранные ивыглаженные широкие шаровары, рубаха изгрубого льна идушегрейка безрукавов. Подстулом стояли валенки.
        Яоделся. Перед тем какумыться, посмотрел насебя взеркало иужаснулся. Яневидел своего отражения взеркале уже больше месяца, когда после падения Белогорской крепости оборвалась моя прежняя жизнь. Изтусклого стекла наменя смотрел незнакомый мне человек соспутанными, взъерошенными волосами иклочковатой бородой. Даже мои глаза - большие, голубые глаза чистокровного русака - теперь как-то сузились иприобрели степной, татарский разрез. Ясмочил эту чужую мне физиономию холодной водой изушата. Затем нащупал подзеркалом гребень средкими зубьями и, морщась отболи, попытался расчесать спутавшиеся патлы. Бритвы, какя ниискал, ненашел. Даже уложив волосы nog привычный дляменя пробор, слева направо, явсеравно неузнал себя. Наменя смотрел татарин, пусть даже умытый, причесанный, нотатарин.
        Увлеченный изучением своего нового обличья, яинезаметил, чтонахожусь всветелке уже неодин. Икогда замоей спиной раздался громкий голос, яневольно вздрогнул иобернулся.
        Наеще незаправленной моей постели сидел, широко расставив ноги всафьяновых сапогах, воевода Асташев илыбился, наменя глядючи:
        - Да,твое благородие, побриться тебе непомешает. Ато ты своей «пышной» бороденкой всех моих женок распугаешь. Принесут тебе бритву. Яраспоряжусь. Иэто - волосы сзади впучок затяни. Ато словно юродивый. Учитель должен выглядеть опрятно. Татарина изтебя всеравно неполучится. Богстобой, оставайся французом!
        Василий Афанасьевич махнул рукой, поднялся иуже навыходе обернулся исказал:
        - Побреешься, приведешь себя впорядок, спускайся вгорницу. Обедать будем.
        Яспустился вниз поскрипучей деревянной лестнице ипопал вочень большую, похоже, главную комнату вэтом доме, служащую толи залой, толи гостиной, толи столовой, аскорее, всем этим одновременно. Посредине помещения располагался длинный обеденный стол поистине гигантских размеров. Нанем стояли незажженные свечи вподсвечниках, тарелки, всевозможные вазы иблюда изкитайского фарфора сбледными ипечальными рисунками. Некоторые изних были пусты, они, похоже, предназначались длягостей вкачестве персональных столовых приборов. Другие, восновном вазы, были накрыты тончайшими блюдцами, ичто было подними, можно было только догадываться. Зато наблюдах лежали аппетитные куски красной ибелой рыбы, мяса нескольких сортов - вяленого, копченого идаже сырого. Вазочки ссолеными грибочками, клюквой, брусникой идругой лесной ягодой, атакже скрасной ичерной икрой были открыты. Привиде всего этого великолепия уменя буквально слюни потекли, какуизголодавшейся собаки, которую некормили, поменьшей мере, неделю.
        Нолюдей небыло. Ия быстренько подскочил кстолу, схватил первый попавшийся мне подруку кусок рыбы изасунул его врот. Янежевал его - недай бог, кто-нибудь зайдет. Неизвестная мне рыба сама растаяла ворту. Ия почувствовал, какмягкая нега наполнила мое нутро. Яповторил процедуру. Затем еще раз. Номеня никто так инезастукал. Ощутив первое насыщение, янашел всебе силы остановиться ипродолжил осмотр горницы.
        Попротивоположной стене наверх поднималась точно такая лестница, покакой я спустился. Между ними находилась печь, почему-то соткрытой топкой. Перед ней наполу валялась огромная медвежья шкура. Напротив печи располагался ряд изчетырех окон. Впростенках висели иконы: тотже странный бог статарским лицом, богородица вкокошнике, всадник наконе, убивающий дракона. Ноболее всего меня поразила самая большая, видать, главная икона вэтом доме. Онависела вкрасном углу, побокам ее горели две лампадки, источавшие благовоние. Честное слово, ябезсмеха немог смотреть нанее. Короче, наней была изображена тасамая горница, вкоторой я сейчас находился, нонаместе этой иконы висело просто изображение Спасителя, аперед ним вземном поклоне застыли люди. Напереднем плане - сбородой лопатой ибольшим задом - самхозяин дома, нашаг заним, чуть поодаль, какая-то старуха, затем молодой человек, мойровесник, мальчик идевочка годков пяти-шести, азаними четыре женщины. Впереди красивая татарка сблагородным лицом возраста ближе кпожилому, заней дородная русская баба чуть-чуть моложе, потом какая-то совсем уж узкоглазая киргизка
ипоследняя - очаровательное неземное создание сзолотыми волосами иголубыми глазами, прямо картинка изпарижского журнала. Совсем юная особа. Даже поналоженным накартине краскам было понятно, чтоее пририсовали последней исовсем недавно. Авнизу этой картины-иконы красовалась надпись: «Благородное семейство воеводы Василия Афанасьевича Асташева молится Богу Исусу Христу воспасение души».
        Такя заочно получил представление обобитателях этого дома, воочию никого, кроме воеводы, ещенеузрев. Зато снова попал впросак. Вгорнице, кроме лестниц наверх, оказывается, была еще одна, ведущая вниз, докоторой я так инедошел. Истоило мне только отвернуться отиконы, какя увидел всех ее персонажей. Живехонькими издоровехонькими, стоящих прямо напротив меня иразглядывающих вашего покорного слугу, словно неведомую зверушку.
        Благо, воевода выручил. Подошел комне, взял заруку иподвел ксвоим домочадцам.
        - Петр Андреевич Гринев, офицер супостатного войска, взят вплен присражении, - представил меня Асташев. - Он - антихристовой веры, правда. Нопростим ему это замолодостью лет. Парень - неплохой. Ктомуж языкам разным обучен. Немецкому ифранцузскому. Пусть поживет унас малость да Маришку научит по-нашему говорить. Выуж необижайте его. Пока…
        Этопоследнее слово резануло мой слух инасторожило. Итут доменя дошло, чтопо-французски я, окромя десятка дежурных фраз, ничегошеньки незнаю. Мороз пробежал покоже, ия, наверно, побледнел.
        Асташев тем временем продолжал меня подводить кчленам своей семьи изнакомить.
        - Этоматушка моя. Пелагия Тимофеевна. Аэто сынок - Иван. Можешь, кстати, егоифехтованию научить. Младшенький мой - Дмитрий. Аэто дочурка - Настюха. Аэто мои жены. Старшая - Азиза. Онахозяйка вдоме. Повсем вопросам кней обращайся. Елена - еезаместительница. Бортэ - этомой самый верный инадежный друг. Онамонголка, изрода Чингизидов. Авот итвоя ученица… - голос воеводы сразу потеплел, стал томным иласковым.
        Онвзял девушку подруку иподвел комне:
        - ЭтоМари. ОнаизБордо, иззнатной семьи. Корабль, накотором она плыла, захватили корсары вСредиземном море. Потом невольничий рынок вСтамбуле. Гарем крымского хана Гирея. Акогда их посол повесне был унас, велпереговоры, чтобы сообща выступить против Екатерины, привез ее вподарок нашему царю. НоВеликий Царь - человек набожный, старых порядков чурается. Ая что? Дляменя что ислам, чтостарая вера - всеедино. Нельзя больше четырех раз жениться - небуду. Новсе четыре жены мне нужны сразу, анепоочередно. Царь предложил. Акакцарю-то откажешь? Вотислучилась такая канитель. Ноты несмотри, чтоона была рабыней. Мари мне девственницей досталась. Инесмей глаз нанее положить. Ато уменя вподвале ножницы такие большие есть. Чик - иготово. Безобидным евнухом станешь. Ихорошенько запомни. Талестница, правая, - вход наженскую половину. Этомой терем, гарем по-татарски. Туда ниногой. Мари будешь здесь, вгорнице, учить. Ичтобы приуроках всегда кто-нибудь изстарших жен присутствовал. Атеперь давайте помолимся ипотрапезничаем…

* * *
        «Отче наш праведный нанебесах, дасвятится имя твое. Ибудет воля твоя иназемле, какнанебе…» - Киреев стоял перед иконой Николая Чудотворца имолился. Вцерковь он забрел совершенно случайно. Шелизшколы после уроков. Светило яркое весеннее солнце. Скрыш домов обрушивалась звонкая капель. Ручьи журчали подногами. Наберезах набухали почки. Аперед глазами ивсердце - она.
        «Новедь нельзя так. Она - жена моего лучшего друга. Мать его детей. Уних крепкая идружная семья. Он - богатый человек. Унего все получается. Ая кто? Неудачник. Разведенный. Мнесвоих детей непозволяют видеть. Даже какую-то дурацкую кандидатскую диссертацию ито немогу толком написать. Всемечусь меж двух берегов инезнаю, ккакому пристать. Атут еще она. «Невозжелай жены ближнего своего», - сказано вПисании…
        Итолько Владимир вспомнил Библию, какраздался колокольный звон. Ион заметил, чтостоит прямо увхода вхрам. Изашел внего.
        Купил влавке две свечи. Одну поставил заупокой отца, другую заздравие мамы. Помолившись, онснова вернулся влавку, купил еще четыре свечи ипоставил их заздравие членов семьи Аксаковых. Выйдя изцеркви, вытряхнул изкарманов всю мелочь, какая унего была, ираздал монетки нищим. Итолько после этого пошел нарепетиторство.
        - Марина Кирилловна?.. Добрый день! Васбеспокоит друг вашего мужа изМосквы, - голос втелефонной трубке был приторно вежливый, нотаил всебе какую-то угрозу, такобычно говорят похитители детей вкрутых американских боевиках.
        УАксаковой все похолодело внутри. Неужели Алешка? Вдруг что-то сним стряслось? Только поэтому она небросила трубку, анаоборот, чтобыло сил сжалаее.
        - Моймуж сейчас какраз вМоскве, - демонстративно спокойно ответилаона.
        - Намэто прекрасно известно, - продолжил голос, ноуже отмножественного числа. - Знаем ицель его поездки. Оформление лицензии наразработку одного нефтяного месторождения, нетакли? Именно обэтом мне поручено переговорить свами, многоуважаемая Марина Кирилловна.
        «Слава Богу, неАлешка! - пронеслось унее вголове, нотутже один страх сменился другим. - Ачто сАндреем?»
        - Наэту тему вам… Незнаю, каквас поимени-отчеству…
        - Называйте меня просто Виталий Витальевич, - представился звонивший.
        - Таквот, любезный Виталий Витальевич, решением этого вопроса занимается мой муж - Андрей Александрович Аксаков. Иесли увас возникли какие-то проблемы, толучше обратитесь кнему, - отрезала жена бизнесмена, давая понять незримому собеседнику, чтотема беседы исчерпана.
        - Небросайте трубку, многоуважаемая, - предупредил мужчина надругом конце телефонного провода. - Разговор мой - квам, итолько квам. Ябуду предельно краток. Только дослушайте доконца. Андрей Александрович - очень волевой, очень целеустремленный человек, иесли он зачто-нибудь взялся, тоникогда неотступится. Новданном случае, поверьте, онвошел впротиворечие свесьма влиятельными людьми…
        Здесь Марина Кирилловна невыдержала исорвалась:
        - Мойотец - министр энергетики - разве невлиятельный человек?
        Гневная фраза женщины, которая поправу могла причислять себя квысшему обществу страны, одернула собеседника. Онпримолк. Видать, былизпороды холуев, подчиняющихся окрику любого барина.
        - Тысяча извинений. Вытолько неподумайте, чтоя хочу принизить значимость ивлияние Кирилла Сайфутдиновича, - залебезил москвич. - Ниего, ниваши финансовые интересы оттого, ктобудет разрабатывать месторождение - вашмуж илимои друзья, нивкоем случае непострадают. Явам скажу больше: моидрузья уполномочили меня сразу предложить вам сумму, значительно превышающую все ваши первоначальные затраты, компенсирующую весь моральный ущерб идаже включающую некоторую премию.
        Конечноже, следовало послать этого наглеца куда-нибудь подальше ибросить трубку. НоМарина Кирилловна была женщиной практичной ипоинтересовалась:
        - Какойже, любопытно будет узнать, может быть, помнению ваших друзей, сумма нашего отступного?
        - Десять миллионов. Десять миллионов долларов США. Хоть наличными. Хоть ввиде вклада налюбое имя вудобном длявас банке, - спокойным голосом, словно речь шла окакой-то мелочевке, поведал Виталий Витальевич.
        УАксаковой перехватилодух.
        Надоже, целых десять миллионов гринов! Этоже втри раза больше, чемони имели доэтого вместе с«Инвестом», снедвижимостью, смашинами, совсем остальным барахлом. Наэти деньги можно просто жить, вообще неработая. Положить их внадежный банк навалютный депозит под10процентов годовых. Получается миллион долларов вгод одних только процентов. Даона даже вМоскве загод непотратит такую уйму денег! Ивообще, сколько можно состоять прислужницей инянькой уалкоголика?!
        Этабуря эмоций заняла лишь несколько секунд, после чего Марина Кирилловна твердо ирешительно ответила:
        - Тридцать миллионов. Иницентом меньше.

* * *
        - Закаждый урок ты будешь получать полтинник серебром. Хоть ты ипленник. Норабства вМосковии нет. Посему я тебе буду платить затвою работу, - увещевал меня Василий Афанасьевич, прежде чем отбыть навойну. - Занятия проводить ежедневно, окромя воскресенья. Время уроков неограничено. Пока мадам вконец неустанет. Нонеменее двух часов. Особливо важен дляменя результат. Научишь Маришку нашему языку, дамтебе денег, иступай куда глаза глядят. Аежели обманешь илиразумения нехватит, пеняй, братец, тады сам насебя. Чайнезабыл еще Белогорскую крепость, какая участь ждала пленных?
        То-то. Всевтвоих руках. Богдаст, квесне возьмем Москву, икампания закончится. Воттогда ипридется тебе ответ держать. Инетолько передо мной, ноиперед самим Великим Царем. Помни обэтом.
        Наставив меня натруды праведные, воевода стал прощаться ссемейством. Поклонился матери, обнял сына Ивана заплечи, поцеловал младших ребятишек, махнул головой старшим женам, апотом вдруг схватил наруки француженку, такчто тадаже взвизгнула отнеожиданности, впился вее алые губы идолго стоял так посередь горницы вокружении всей семьи. Потом, какнивчем небывало, опустил ее напол, взял ссундука кривую турецкую саблю, прицепил кпоясу, нахлобучил папаху, ещераз поклонился, теперь уже всем, и, нислова неговоря, вышел всени. Тутже Елена иБортэ запричитали водин голос. Старуха мать осенила уходящего сына крестным знамением. Заплакали дети. Мари облегченно вздохнула, нодлявиду вытерла сухие глаза платком. Иван насупился иуткнулся глазами впол. Итолько Азиза ия никак невысказали своих чувств.
        Часмоего разоблачения настал. Наследующий день после отъезда воеводы Азиза сутра послала конюха Степана вкнижную лавку, ивскоре он вернулся оттуда сцелой стопкой различных книг. Думаю, чтоивПетербурге нельзя было приобрести больше литературы поизучению французского языка, сколько притащил Степан. Бедняга даже прихватил сочинения господина Вольтера нафилософские темы, чемокончательно привел меня вполное замешательство.
        Ясважным видом осмотрел привезенные книги, некоторые даже полистал, выбрал парочку изних, чтопотоньше игде буквы были покрупнее. И,набравшись невероятной наглости, объявил, чтоя готов репетиторствовать.
        Мари задерживалась. Похоже, прихорашивалась. Мнеже это было только наруку: яуспел повторить французский алфавит.
        Наконец она появилась налестнице. Всветло-розовом шелковом платье скороткими рукавчиками. Свои золотые волосы она уложила ввысокий шиньон. Такое небесное создание инабалах вгубернских дворянских собраниях редко-то увидишь. Аздесь, вглухом сибирском захолустье, среди этих серых, невзрачных азиатских женщин, одетых вкакие-то мешкообразные сарафаны, онавообще казалась ангелом.
        Вгорнице собралось все семейство. Азиза сидела настуле ичто-то вязала. Елена сБортэ разбирали пряжу. Притихшие Димка сНастей сидели наполу. Иван стоял, сважным видом прислонившись кмужской лестнице. Идаже старуха вылезла изсвоей каморки исейчас возлежала натопчане рядом спечкой, грея свои кости.
        Япопросил Ивана принести бумагу, перо ичернила. Молодой человек охотно выполнил мою просьбу.
        Мари присела накраешек стула иослепила меня очаровательной белозубой улыбкой. Ясовсем растерялся, нопотом вспомнил пяток расхожих французских фраз типа «Кактебя зовут? Сколько тебе лет? Гдеты живешь? Ктотвои родители?». Навсе мои наивные вопросы девушка отвечала спокойно, сдостоинством инеизменной сияющей улыбкой. То,что ее звали Мари, выуже знаете. Тамилия ее была Бортез. Кстати, ейтолько вчера исполнилось восемнадцать лет. Онапыталась жестами объяснить это своему супругу, ноэтому чудовищу отнее было нужно только одно. Ееродители - обедневшие дворяне изБордо. Оназакончила школу примонастыре кармелиток. Поскольку семья едва сводила концы сконцами, родная сестра ее матери, Сесиль дюБуа, всвое время удачно вышедшая замуж заитальянского музыканта, пригласила ее вМилан. Недавно дядю Луиджи назначили главным дирижером знаменитой миланской оперы. Мари решилась исела накорабль, плывущий вГеную. Ноедва судно прошло Гибралтар, какнанего напали пираты. Дальше - неволя, гаремы, Стамбул, Бахчисарай, Тобольск иТомск.
        Нескрою, чтосмысл девичьего рассказа дошел доменя несразу. Янераз переспрашивал ее «кэске сэ?», апотом сважным видом кивал головой иприговаривал «уи,уи…». Ужечерез десять минут француженка поняла, какой изменя учитель, новиду неподала. Напротив, онаподсела комне ближе, сама открыла латинский алфавит инашу азбуку иначала выпытывать, какая буква кириллицы соответствует букве ее родного языка. Такмы просидели, склонясь надкнигами плечом кплечу, вседва часа. Оназадавала вопросы, ая лишь твердил какпопугай два слова: «уи» и«нон».
        Женщины - все-таки проницательные создания. Каким-то шестым чувством моя ученица уловила, чтомои познания вобласти русско-французского языкознания исчерпаны, и, проведя рукой поутомленному лобику, онавстала из?за стола, давая понять всем своим видом, чтонасегодня экзекуция завершена.
        Тутже все асташевские домочадцы, какпокоманде, засуетились истали разбредаться кто куда. Представление было закончено, и, похоже, публика недогадалась, чтоее надули. Яоблегченно вздохнул.

* * *
        - Все, Марина Кирилловна, стол накрыт. Кальмары вдуховке. Ая побежала. Нето на«Санта-Барбару» неуспею, - домработница Клава вытерла солба пот, повесила фартук ипошла вприхожую одеваться.
        Хозяйка еще раз окинула критическим взглядом стол иосталась довольна. Просто, невычурно, носовкусом. Ужин натроих. Бутылка хорошего белого грузинского вина. Иеще одна взапасе, если возникнет необходимость. Легкие салаты. Овощи иморепродукты. Фрукты. Шоколад. Свечи вбронзовых подсвечниках. Легкая музыка - Хулио Иглесиас какраз подойдет. Атмосфера интимной доверительности икомфорта создана.
        «Ихорошо, чтонакухне, - успокоила себя Марина Кирилловна. - Ато Лариска возомнит осебе невесть что. Итак такого мужика ее преподношу. Можно сказать, отсердца отрываю».
        Да,сегодня вечером должна была решиться судьба друга их семьи - Владимира Валерьевича Киреева. Правда, онобэтом еще незнал исейчас занимался сАленкой поистории вее комнате. НоМарина Кирилловна знала, более того - именно она устраивала эту вечеринку, чтобы отдать, наконец, несчастного Володьку внадежные руки. Егомногозначительные взгляды уже нераз ставили ее вглупое положение изаставляли краснеть. Аонаже недевочка, вконце концов. Илидавай крутить настоящую любовь. Илипроваливай кчертям собачим. Номужа она немного побаивалась, ибофинансово была зависима отнего. Поэтому был выбран второй вариант.
        Вкачестве спутницы жизни длябудущего светила исторической науки госпожа Аксакова отыскала одну изсвоих многочисленных подруг - Ларису Ивановну Лебедь, директора местного филиала крупной страховой фирмы, мать Аленкиной одноклассницы Юльки, той, чтосама строила глазки учителю. Лариса Ивановна была женщина незамужняя, новесьма обеспеченная.
        Неуспела хозяйка помянуть свою подругу, какраздался звонок вдверь. Марине Кирилловне пришлось идти открывать самой. Прислуга ведь смотрела «Санта-Барбару». Накрыльце ивсамом деле стояла Лариска. Расфуфыренная, внорковой шубе допят, носнепокрытой головой, дабы прическу неиспортить.
        «Часа три сидела впарикмахерской, дура, аизобразила наголове черт те что», - подумала Аксакова.
        Нолицо Марины Кирилловны источало полный восторг ирадость гостеприимства.
        Помогая подруге разоблачиться, онавсе пыталась подобрать название дляее прически. Наум почему-то приходили больше названия кинофильмов, типа «Титаник» или«Икорабль плывет». Нокогда Марина Кирилловна увидела, чтобыло нагоспоже Лебедь подшубой, всякуафюрно-корабельная тематика была тутже ею забыта.
        - Какой миленький костюмчик! - воскликнула хозяйка. - Тебе так идет красное! Гдеты его купила?
        Еслибы Лариса Ивановна могла читать чужие мысли, тоонабы всейже миг схватила свой норковый балдахин иногибы ее небыло больше вэтом доме. Амысли эти были такие:
        «Нуикорова! Тоже мне, сорокалетняя Кармен весом всемьдесят кило! Вырядилась вкрасное, какплащ тореадора. Такое даже Аленка ненаденет, постесняется. Черная юбка едва прикрывает задницу. Иобтягивает - мама родная! Пудра - толщиной сапельсиновую кожуру. Агубы-то намалевала! Прямо алые маки Иссык-Куля. Поди, целый тюбик помады извела…»
        - Игдеже наш объект? Плод моих желаний ивожделений? - едва переступив порог кухни, вопросила гостья.
        - Сейчас придет. Унего урок вот-вот закончится. Тыкакраз вовремя.
        - Акактебе мой прикид? Красное ичерное. Твой Жюльен Сорель сможет это оценить?
        - Умереть - невстать, госпожа деРеналь.
        Аксакова, конечноже, могла назвать подругу иМатильдой деЛаМоль, нонесъязвить поповоду ее возраста она немогла.
        Странно, ноВладимиру наряд неожиданной гостьи непоказался вульгарным. Напротив, онотпустил ей комплимент именно поповоду удачного сочетания красного ичерного тонов. Отчего страховщица вся зарделась истала одного цвета сосвоим блузоном. Марину Кирилловну это несколько смутило.
        Потом было застолье позаранее отработанному женщинами сценарию. Выпили, закусили. Вторая бутылка вазисубани тоже была оприходована. Киреев был выпившим, нонепьяным. Онсам вызвался проводить Ларису Ивановну домой. Марина Кирилловна сильно, докрови, закусила губу, апотом долго стояла накрыльце особняка, провожая взглядом парочку, идущую вобнимку, ивыкурила целых три сигареты.

* * *
        Ялежал накровати всвоей светелке исмотрел вокно, всиневу наступающей ночи. Спать нехотелось. Всемои мысли были устремлены кМари. Каквсе-таки здорово мы провели сегодня этих татар! Какаяже она умница, этамилая маленькая француженка! Если так дело пойдет идальше, то, глядишь, замесяц-другой, ясБожьей помощью обучу ее мало-мальски говорить по-нашему. Ведь научилже бедолагу Бопре когда-то. Пусть инепоучебникам, нодлялюбовных забав его лексикона хватало.
        Вдруг дверь скрипнула, отворилась, ивкомнату вплыла, какпривидение, фигура вся вбелом. Вход всветелку лампадка освещала плохо, посему я мог только догадываться, ктоэто. Нополегкой поступи мог поручиться: этобыла женщина! «Мари?!» - екнуло мое сердце. Нонеуспел я насладиться даже мгновением сладостного предвкушения, какфигура приблизилась ксвету, ия ахнул. Толи отразочарования, толи отнеожиданности. Этобыла неМари. Этобыла Азиза.
        - Выразочарованы, мелкий лгунишка ипритворщик, - громким шепотом произнесла женщина и, недожидаясь моего приглашения, присела накрай кровати.
        Яинстинктивно отодвинулся, прижавшись вплотную кстенке.
        - Небойся. Ятебя несъем. Еслибы хотела твоей погибели, ещеднем сдалабы тебя ствоим французским. Компрэнэ муа, силь ву пле, моншер? Даизтебя такойже учитель, какизменя воевода, монами.
        Далее старшая жена моего пленителя говорила только по-французски. Причем ее речь лилась дивно иестественно, чище, чемукоренной француженки Мари.
        Яуже говорил, чтоязык Парижа иВерсаля знаю весьма скверно, ноесли мне объяснить одно итоже несколько раз, даеще ижестами длябольшей доходчивости, ямогу понять, очем речь.
        Небуду вдаваться вподробности. Опустим описания Бахчисарайского дворца, гдевыросла моя сказительница, еегенеалогического древа (весьма древнего), еенынешних родственных связей. Скажу проще, какдошло доменя. Азиза была дочерью крымского хана Гирея, нестаршей, немладшей, агде-то посередине. Причем дочерью неотсамой любимой жены. Однако воспитание она получила царское, илиханское, каквам больше нравится. Свободно болтает ипишет навсех известных мне европейских языках, кроме венгерского. Знает также арабский. Может позвездам определить, какой сегодня день вгоду, апосолниу - который час. Вобщем, барышня она была весьма образованная. Нослучилось ей влюбиться водного османского принца, тоттоже кней симпатией проникся. Нонагоре вэтогоже принца втюрилась еще одна ханская дочка, любимая. Ихан, узнав проэтот треугольник, любимую дочь сосватал вСтамбул, ату, которая могла помешать этому счастливому браку, отправил втьмутаракань - вдалекий сибирский город Томск, замуж даже незамусульманина, азаиноверца - сына здешнего воеводы.
        Прошло время, старый воевода умер. Исын занял его место. Нельзя сказать, чтоАзиза полюбила своего суженого, ноприотце он честь держал инечудил. Онадаже ему сына родила - Ивана. Акаксам Василий взялся завоеводскую булаву, совсем ей житья нестало. Стал шляться подевкам, позамужним бабам, апотом объявил, чтовообще гарем заводит. Прежний архиерей его заэто даже проклял, грозился отцеркви отлучить. Нозаденьги дело замялось.
        Таквих доме семь лет назад появилась Елена, купеческая дочь изНарыма. Димка иНастя - еедети. Потом откуда-то из?за Байкала привез воевода Бортэ. Ноона оказалась кдеторождению непригодной ибольше являлась длявоеводы другом, нежели женой. Аполгода назад изТобольска еще ифранцуженку приволок. Когда вдоме появилась вторая жена, Азиза перестала спать смужем. Аей, какоказалось, сейчас всего тридцать два года. Замужже ее выдали впятнадцать.
        Ещевовремя своего рассказа Азиза распустила прежде стянутые шнурком длинные черные волосы ипотихоньку стала пододвигаться комне. Наконец ее лицо оказалось совсем близко отменя. Поверьте, онатоже была прекрасна вэтот миг! Белое лицо окаймлял плащ изгустых черных волос, глаза горели призывным дьявольским огнем, ноздри античного носа раздувались, какупородистой лошади…
        - Апотом появился ты, - онаперешла нарусский иуже почти касалась моих губ. - Такой юный. Такой благородный. Итакой беззащитный. Мальчик мой, монанфан, яспасу тебя. Ясама научу эту глупую куклу вашей тарабарщине. Авзамен потребую две вещи: спаси моего сына, если придут ваши, аеще люби меня…
        Онавпилась вмои губы. Ноя нашел всебе силы иотринулее:
        - Акакже воевода? Онже обещал меня оскопить, если я трону егожен.
        Азиза нежно, совсем по-матерински, улыбнулась, апотом провела ладонью помоей щеке исказала:
        - Глупыш. ДаВаське, кроме француженки, навсех остальных жен плевать. Итыже неходил наженскую половину, ясама ктебе пришла. Асколько вомне бабьей страсти накопилось засемь-то лет! Узнаешь - неповеришь… Ну,иди комне, мойтрусишка, мойсладкий, беленький барчонок… Идикомне, мойминьон вливрее!.. Ах,какая атласная кожа!.. Какая нежная безволосая грудь!..

* * *
        - Тынеповеришь, Мариш. Сущий зверь. Еслибы мне какая-нибудь баба сказала, чтосорокалетний мужик способен натакое, низачтобы неповерила. Акакой он нежный, деликатный! Яперед тобой внеоплатном долгу… - Лариса Ивановна еще что-то лепетала втрубку просоюз двух сердец, прогороскопную совместимость, ауМарины Кирилловны прикаждом ее слове сжималось сердце идавило грудь.
        - Хватит! - резко отрезала Аксакова. - Привстрече расскажешь подробнее. Яочень рада затебя изаВладимира, чтовы нашли друг друга. Асейчас уменя много дел. Извини.
        Онаотключила трубку ишвырнула ее вглубокое кресло. Потом наорала наКлаву, чтотаплохо вытирает пыль смебели. Вдоме нечем дышать. Досталось иАленке зато, чтотабездельничает целыми днями, громко врубает дурацкую музыку ивообще ниочем недумает. Наконец рассерженная женщина добралась досвоего кабинета, рухнула натахту изарыдала вподушку, чтобы никто неслышал.
        Раздалась телефонная трель. Аксакова нехотела брать трубку, думала, чтоопять звонит эта счастливая дура.
        Носнизу послышался громкий голос служанки:
        - Марина Кирилловна, ответьте, пожалуйста. Этоваш муж изМосквы.
        Марина Кирилловна проглотила последний всхлип иответила усталым голосом.
        - Явбольнице, - сказал супруг. - Вчера вечером наш джип обстреляли наРублевском шоссе. Охранник убит, водитель тяжело ранен.
        - Аты?! - закричала Марина. - Андрей, чтостобой?
        - Так, легкая царапина. Плечо задело слегка. Пуля прошла покасательной. Обещают завтра выписать, - успокоил, какмог,муж.
        - Этовсе из?за этого дурацкого месторождения! - завопила женщина. - Мнетоже звонил какой-то тип иугрожал. Давай откажемся отнего. Продадим кчертовой матери. Изабудем.
        - Нууж, дудки! Руки уних коротки, Маринка! Ненатех нарвались. Неволнуйся, яим хвосты-то подожму. Тытолько себя иАленку береги. Никто извас чтобы наулицу безохраны нишагу.
        - ААлешка? Тыоего безопасности позаботился? - спросила жена.
        - Будь спок, Мариненок. Мыприлетаем вместе послезавтра утром. Пасху отметим всей семьей. Готовьтесь, - ответил Андрей Александрович.
        - Унегоже сессия наносу…
        - Тутотдельная история. Дома расскажем. Пока. Целую.
        Квстрече Рождества вдоме Асташевых готовились загодя. Бабка Пелагия голодала уже неделю. Авсочельник даже малым ребятам Митьке иНастьке ниотродной мамки, ниоттеток неперепало имаковой росинки. Сорванцы поодиночке прокрадывались накухню иноровили стащить состола ароматный пирожок смясом илирасстегай сосетриной, новсякий раз получали порукам иретировались нисчем.
        Дачто там детвора! Унас сВанькой отароматов, исходивших скухни. Животы скручивало. Такжрать хотелось. Надо заметить, чтозаполтора месяца моего пребывания здесь я очень подружился сэтим молодым человеком. Ихотя повозрасту мы были ровесниками, нофактически он приходился мне пасынком. Моясвязь сАзизой нидлякого издомашних небыла тайной. Бабка Пелагия сперва дулась, нопотом иона свыклась. Лена иБортэ по-женски понимали старшую жену воеводы и, думаю, даже слегка ей завидовали. Иван тоже знал, чтоя был любовником его матери, нонисколечки неосуждал ниее, нименя.
        - Этоваше дело. Сами разберетесь, - говорилон.
        Нонапосиделки набревнах, гдеповечерам собирались здешние парни идевчата, онменя ссобой никогда незвал. Зато чтобы пошляться днем погороду просто так, длянего небыло лучше товарища, чемя.
        Постижение Мари премудростей русско-татарского языка продвигалось весьма успешно. Онауже сносно лепетала по-нашему благодаря стараниям иучительскому таланту старшей жены. Азиза настояла, чтобы призанятиях, кроме репетитора, студентки, ееистаршего сына Ивана, никого более небыло. Домочадцы поворчали-поворчали, ноприняли сие какзакон. Поэтому, пока Азиза занималась сфранцуженкой, яобучал Ивана премудростям фехтования, коим благодаря урокам месье Бопре игосподина Швабрина обладал длядворянина неплохо. Ещея много рассказывал юноше онашем житье-бытье заУралом. Какпринято ухаживать задамами набалах вдворянских собраниях. Чтоесть такой великий город - Санкт-Петербург, который вся просвещенная Европа называет Северной Пальмирой. Гдесотни каналов, адома каменные имногоэтажные. Гдемножество дворцов. Вних живет сама государыня-императрица иее приближенные. Моирассказы Ивана впечатляли, ион частенько говаривал:
        - Вотбы там побывать ипосмотреть навсе эти диковины.
        Апока мой товарищ грозился завтра показать местные достопримечательности: каквМосковской Татарии празднуют Рождество.
        Востроглазая Настюха, ужебитый час сидевшая подле оконца иразглядывающая небо, вдруг радостно залепетала:
        - Ой,звездочка зажглась. Боженька родился.
        Всетутже бросились кокнам иубедились, чтонасамом деле наеще сером небосклоне насевере появилась бледная точка.
        - Полярная звезда, - сважным видом поясниля.
        Старуха злобно зыркнула наменя ипрошипела:
        - Звезда волхвов. Онаприведет их кяслям, гдележит Сын Божий.
        Янестал возражать. Ужбольно хотелось есть.
        Всевдруг неожиданно пришло вдвижение. Слуги итетки забегали изгорницы накухню иобратно, вынося оттуда благоухающие кастрюли, сковородки, чаны, казанки. Через считанные мгновения стол был накрыт, ивсе домочадцы, каксолдаты наплацу, выстроились вокруг него.
        Слово взяла бабка Пелагия, какстаршая. Онапрошепелявила незнакомую мне молитву натарабарском языке. Потом все начали креститься. Яперекрестился тоже. Вдруг страшной силы удар обрушился намои руки игрудь. Яподнял глаза иувидел, какстарая ведьма опускает свою корявую клюку:
        - Богничего щепотью недавал. Двумя перстами крестятся. Антихристово отродье!
        Напомощь пришел Иван.
        - Бабуля, неругайся. Еготак воспитали, втакой вере. Вчем его вина? Праздник сегодня, грех ругаться.
        Последние слова юноши возымели настаруху влияние, иона, опираясь наклюку, похромала ксвоему стулу.
        - Только посадите этого отступника задальний стол, сдворовыми людьми. Неча ему тут мне глаза мозолить.
        - Иты посмел после всего этого появиться мне наглаза!
        - Марина Кирилловна кричала так, чтоее благородное, холеное лицо пошло красными пятнами. - Тыхоть представляешь, сколько стоило нам сотцом твое поступление вэтот институт?! Ведь туда берут только детей дипломатов, министров иолигархов. Чего молчишь, когда тебя мать спрашивает?
        Алексей, высокий, накачанный здоровяк восемнадцати лет отроду, стоял, переминаясь сноги наногу.
        Андрей Александрович специально оставил его сматерью наедине, ибоуже высказал свое негодование поповоду очередной сыновьей блажи - ухода изМГИМО - ещевМоскве. Асейчас домработница Клава, допоступления наслужбу вих дом работавшая медсестрой вГрозненской городской больнице, меняла повязку наране, которая завремя перелета сильно пропиталась сукровицей иплохо пахла.
        - Ну,говориже, изверг окаянный, зачем ты это сделал? - взмолилась Марина Кирилловна изарыдала.
        Желваки заиграли наскуластом лице Алексея, онвесь побагровел, нопромолчал.
        «Проклятая аксаковская порода! - подумала Марина Кирилловна сквозь слезы. - Хоть кол наголове теши, всеравно будет стоять насвоем. Такого истерикой непробьешь».
        Онавзяла себя вруки, стерла специальной салфеткой тушь сзаплаканных глаз иуже ровным голосом спросила сына:
        - Чтоты собираешься делать дальше?
        Такой стиль оправдал себя. Теперь уже сын стал заискивать перед матерью.
        - Нунемое это, ма. Тыуж прости меня, - виновато произнес он иприсел накраешек тахты.
        Мать, нанося налицо какой-то омолаживающий крем, отстраненно, какеслибы речь шла очем-то несущественном, сказала:
        - Юриспруденция была нетвое, международная экономика - нетвое. Ачтоже тогда твое,сын?
        Теперь уже настала очередь Алексея Андреевича выражать свои эмоции. Егоглаза вдруг загорелись, ион торжественно, какпионер налинейке, произнес:
        - Война!
        Марина Кирилловна вскочила стахты какужаленная.
        - Тычто, совсем очумел? Какая такая война?
        - Ma,ты, пожалуйста, сядь, успокойся, - парень потянул мать заруку иснова усадил ее натахту. - Ярасскажу тебе все попорядку. Понимаешь, винституте я познакомился стакими клевыми парнями. Ониучатся старше меня. Инадипломатов, инажурналистов. Всеребята спортивные. Укого-то черный пояс подзюдо, кто-то - мастер спорта повольной борьбе, один даже чемпион Европы поакробатике. Посмотрели намой первый разряд побоксу, ивообще, чтоя - парень толковый, икак-то пригласили меня вспортивный клуб «Витязи».
        Юноша увидел, какмать встрепенулась, иупредил ее вопрос:
        - Тытолько неподумай, чтоэта какая-нибудь мафия, подготовка «быков» дляворовских дружин. Нет. Этосовсем другое. Этодаже никакие нефашисты, нескинхеды, которыми вас пугают потелику. Мама, этолюди, которым небезразлична судьба России. Мыпросто неможем смотреть, каквы ведете нашу страну кпогибели.
        - Ктоэто - вы? - невыдержала испросила Марина Кирилловна.
        Начто Алексей, неморгнув глазом, ответил:
        - Вывсе. Ивпервую очередь мой дед итвой отец, мама. Тызнаешь, почему я кнему последние полгода незаезжал нинаквартиру в«Алые паруса», нинаего шикарную дачу вЖуковке. Дапотому, чтопротивно было. Унего вглазах, какнасчетчике таксометра внью-йоркском такси, одни баксы щелкают. Унихже, уминистров, каждая резолюция, оказывается, свою цену имеет. «Невозражаю» - десять тысяч, «одобряю» - пятьдесят, а«рекомендую квнедрению» - всесто. Стотысяч долларов, мама. Я,конечно, ещенесилен вовсех тонкостях чиновничьего мздоимства, может, уэтих резолюций ииные формулировки, носуть остается прежней.
        Мать молчала, асын перевел дух ипродолжил:
        - Отцаже я перестал уважать, когда он продал «Инвест» итоже полез вэто болото. Занимаясь компьютерами, онхоть способствовал прогрессу нашей страны, анефть… Чтотакое нефть? Забил трубу вскважину икачай ее себе наздоровье дляпроклятых капиталистов. Минимум затрат, максимум прибыли. Минимум рабочих мест, истерзанные леса, опустошенные недра… Никакой добавленной стоимости. Ачто делать другим, укоторых нет нидеда-министра, ниотца - финансового воротилы? Тыкогда-нибудь задумывалась обэтом, ма? Унас уже столько продавцов, официантов ипроституток, чтонавсем процветающем Западе такого количества ненайдешь. Гденаука, мама? Гдехай-тек? Гдеинновационный бизнес? Нетих. Инедадут нам их развить. Запад устраивает сегодняшний порядок, когда он качает изРоссии самое дорогое, чтоунас есть: еересурсы иее мозги. Итак будет дальше. Мыпревратимся вМексику илиКолумбию, если ненаучимся защищать свои интересы. Азащищать их можно только силой. Соружием вруках.
        - Ичтоже вы, готовите новую революцию? Немноголи их длябедной России? - съехидничала Марина Кирилловна.
        - Небойся, мама, тебя мы нетронем, - успокоил Алексей. - Мыже сами дети той «пятой колонны», которая разваливает Россию. Мынестанем отцеубийцами, небудем громить приватизированные вами заводы искважины, нетронем даже фешенебельные бутики. Нет, мама, мыпросто сделали свой нравственный выбор. Каждый длясебя лично. Мы - дети московской ипровинциальной элиты - хотим пойти служить рядовыми вРоссийскую армию. Обязательно ввоздушно-десантные войска исобязательным условием, чтобы нас после учебки отправили вЧечню. Только так мы можем искупить кровью ваш позор заразвал великой страны. Чтобы потом нестыдно было смотреть вглаза соотечественникам, чтоя, мол, сынтакого-то олигарха, нахапавшего миллиарды наразграблении родины.
        - Акакже реформы идемократия? - развела руками жена бизнесмена. - Илиэтого всего нет? Ячто-то непонимаю.
        Теперь Алексей вскочил стахты истал нарезать круги поматеринскому кабинету.
        - Какие кчертям собачим реформы, мамуля! - восклицал он отрывисто. - ВВеликую Отечественную войну, когда полстраны было оккупировано немцами, падение национального производства составило всего 27процентов, азагоды ваших «реформ» оно сократилось более чем вдва раза. Какая может быть демократия, когда получение депутатского мандата зависит только оттолщины кошелька. Иэто ты называешь демократией? Нетуж, живите сами втакой стране, ая буду воевать задругую!
        - Эх,угораздиложе меня родиться вдикой стране, - тяжело вздохнул Иван Асташев, когда мы шли попротоптанной вснегу дорожке вдоль берега речки Ушайки, вкоторой водились огромные хариусы, кее устью, гдеона впадала вбольшую реку Томь. - Атак. Жилбы вСанкт-Петербурге илихотябы вМоскве. Томск, каквРоссии Москва, внашем царстве тоже второй город. Иеслиб мой папаша был, скажем, московским генерал-губернатором, этож представить себе страшно, сколькобы уменя денег-то было. Ябы сразу карету себе модную завел. Запрягалибы ее только белыми рысаками. И,представляешь, Петруша, подьезжаю я втакой карете вассамблею илиресторацию, акучер-то уменя весь вбелом, внапудренном парике. Швейцар вливрее совсех ног бросается открывать дверцу кареты. Ивот выхожу я, вгенеральском мундире сзолотыми аксельбантами, ордена сверкают уменя нагруди. Захожу взалу. Кавалеры склоняют головы впочтении, адамы прямо трепещут ипереговариваются меж собой: «Какой красавчик!».
        Яшел, скрипя валенками посвежему, выпавшему заночь снегу идумал отом, какмогут отличаться дети отсвоих родителей. Отец - рубака, воевода. Ему, кроме баталий да его терема, ничего вжизни больше ненужно. Асын вот совсем другой. Видать, материнская кровь внем взяла верх, ипотянуло его кроскошной жизни, дворцам да фонтанам.
        - Апозволь полюбопытствовать, любезный мой Иван Васильевич, каково состояние утвоего батюшки? - какбы ненароком спросиля.
        - Тыпроденьги, чтоль? - простодушно переспросил Иван.
        Яутвердительно кивнул головой идобавил:
        - Аеще, сколько душ крепостных? Может, какие-нибудь заводики илимануфактуры Василий Афанасьевич имеет.
        - Ну,крепостных унас нет. Царь того невелит. Адворовых людишек сдесяток наберется.
        - Да,невелико состоянице-то, - посочувствоваля.
        Туттоварища моего такая обида взяла, чтоон даже схватил меня загрудки.
        - Тыговори, данезаговаривайся, офицеришка. Уотца моего два железных завода наУрале итри рыбных фактории наокеане. Априискам золотым исеребряным несть числа. Только папаша их пока насекретной карте держит. Боится, чтогосударь вказну заберет, потому инеразрабатывает. ИвСибири, ивАмерике. Давообще, онисиркутским воеводой всю Америку досамой земли Калифа промеж собой поделили. Атам богатств… Только вот янки, французы, испанцы всякие лезут. Пока отбиваемся. Аежели прогоним Романовых обратно вЕвропу, представляешь, какцарь моего батю озолотит. Слышал, наши Яицкий городок взяли. Скоро Оренбург падет, итогда весь юг уЕкатерины голым станет.
        Мыуже вышли наберег большой замерзшей реки, где, сослов моего провожатого, вот-вот должны были начаться интересные состязания, ноя всеже успел закончить наш разговор:
        - Относительно последних твоих слов, Иван Васильевич, яимею очень большие сомнения. НетуТатарии такой силы, котораябы могла противостоять армии Ее Императорского Величества. Ия склонен полагать, чтонеОрда возьмет Петербург иМоскву, асеменовцы ипреображенцы войдут вТобольск иТомск. Итогда моя помощь тебе может очень пригодиться. Япочему просостояние батюшки твоего спрашивал? Ведь вимперии деньги - всего полдела, ихнадо еще умело кодвору представить. ВРоссии все отдолжности зависит. Если есть утебя должность, тоиденьги утебя имеются. Анет чина - извините, богатеть неположено. Илишь тот может быть богатым, ктоверных людей среди чиновников имеет. Иначе можно всего лишиться. Аможно изажить наширокую ногу вМоскве илидаже Санкт-Петербурге, какты мечтаешь. Ипусть приказчики да управляющие порядок блюдут натвоих заводах иприисках, аденежки тебе будут капать. Правда, ивгосудареву казну тоже.
        Темвременем представление начиналось. Наоба берега Томи вывалила уйма народу. Некоторые - самые отважные ибезрассудные - даже столпились нальду, чемвызывали законное возмущение береговых зрителей. Пословам Ванюши, население Томска вту пору составляло почти восемь тысяч душ. Изних добрая половина сейчас окружала ледяное ристалище.
        Намповезло. Направом - высоком - берегу Томи раскинули шатер дляместной знати. Поскольку мой спутник принадлежал ксамой верхушке здешнего общества, толпа ворчала, норасступалась, пропуская нас кшатру. Пропустили нас истражники - дваздоровенных татарина, завернутых врасшитые золотом халаты, всмешных шлемах сконскими хвостами, скривыми саблями икруглыми жестяными щитами.
        Вшатре народу было немало, нопоменьше, чемнаулице. Весь асташевский «теремок», какего ласково называли горожане, заисключением бабки Пелагии, атакже городской голова князь Черкасский сосвоим семейством (женой идвумя дочерьми навыданье), архиерей имулла, богатые люди Томска - купцы Шумиловы, Петр иМихаил, Коломыльцев, Мыльников, Серебрянников, атакже Калина Касимов, единственный изкупцов неславянской внешности. Какмне потом удалось выяснить уИвана, онбыл бухарцем.
        Наречной лед стали съезжаться конники. Пересчитывая их, ясбился напятом десятке. Среди них были итатары, ирусские, иеще какие-то здешние аборигены. Особенно поразили меня лошади. Здесь они были нетакие, каквРоссии. Унас беговые лошади - этоласточки, еетолько отпусти, онасама полетит. Этиже небыли чистых кровей, ноповыносливости, резвости исиле превосходили наших. Наездники лихо гарцевали нальду, демонстрируя собственную удаль истремление победить взаезде. Вдруг все семь томских церквей разом ударили вколокола, илошади лавиной сорвались, подняв снежно-ледяную пыль. Вскоре наездников нельзя было разглядеть вэтой искрящейся насолнце взвеси. Толпа загалдела изаулюлюкала отвосторга. Асверкающее облако все уносилось отнас дальше идальше, пока окончательно нескрылось сглаз заречной излучиной.
        - Инакакое расстояние заезд? - полюбопытствовал я уИвана.
        - Пока лошади изсил невыбьются. Допоследнего наездника, усидевшего вседле.
        Егоответ вызвал уменя недоумение, ия спросил ещераз:
        - Новедь так можно долго ждать? Зрителям ведь будет неинтересно?
        Начто сын воеводы меня успокоил:
        - Натакой скорости лошади долго невыдержат. Солнце еще взените будет, когда насанях привезут победителя. Апока нас ждет забава покруче. Тынареку смотри.
        Ивпрямь, нальду возникло еще большее оживление, чемперед заездом. Какнапараде, аточнее, принаказании шпицрутенами, друг против друга выстроились две шеренги московитян. Только водной изних Были русские, авдругой - татары. Всевлегких рубахах, некоторые даже безних, несмотря накрепкий мороз. Мнетак ивтулупе было нежарко. Поэтому я смотрел наних, поеживаясь.
        - Сотня насотню, - пояснил мне Иван.
        - Эх,невтерпеж! - раздался замоей спиной громкийрык.
        Яобернулся иувидел, каккупец Коломыльцев, верзила иБуян, скидывает сосвоих богатырских плеч бобровую шубу иговорит Касимову:
        - Айда, брат Калинушка, тряхнем стариной, покажем, ктопервый купец натомской земле.
        Бухарец хитро улыбнулся, новстал, снял свой золотой, утепленный войлоком, халат иударил рукой поруке Коломыльцева взнак согласия:
        - Айда, брат!
        Нонеуспели эти двое покинуть шатер, какобиженный возглас остановилих:
        - Ая?
        Этокупцу Серебрянникову поохотилось почесать кулаки.
        - Аутебя нет соперника, Алексашка. Посему отдыхай, - урезонил коллегу Коломыльцев.
        НоотАлександра Ивановича избавиться было нетак-то просто. Онподскочил кодному изохранников-татар, обнял его и, ничего неговоря, посмотрел тому вглаза. Татарин тутже избавился отхалата, шлема, сабли ищита, и, закатывая урубахи рукава, побежал вслед закупцом нареку.
        Господи, чтотут началось! Отродясь такого невидывал. Двести мужиков молотят друг друга начем свет стоит. Инивозгласа, нивскрика, нивсхлипа. Лишь только уханье иаханье, аеще треск рвущихся рубах иполоманных костей. Чтоменя поразило вэтой потешной баталии: никто - нирусские, нитатары - небил друг друга полицу инепинал ногами, аежели кто падал, того вообще больше нетрогали.
        Через полчаса наарене неосталось иполовины бойцов, через час дрались всего восемь человек, итрое изних были моими знакомцами - купцами изнашего шатра. Первым изних пал Александр Иванович. Лысый кузнец-татарин так дал ему поддых, чтоСеребрянников, ойкнув, опустился наколени. Потом иКасимов пал. Тутуж Коломыльцев постарался, уделал его своим кулачищем. Осталась последняя пара - купец против кузнеца. Ониеще долго метелили друг друга побокам, потом отбежали вразные стороны каждый шагов напять исдиким криком «Ура!» ринулись навстречу. Столкновение их могучих тел было такой силы, чтомне показалось: леднаТоми вот-вот проломится. Потом они еще несколько мнгновений стояли друг против дружки, какбы удивленные, ирухнули налед разом.
        Кним сразу подбежали ранее выбывшие изсхватки бойцы. Стали обтирать снегом их окровавленные туши. Откуда-то появилась бутыль сводкой. Победителей приподняли, поднесли каждому пополной докраев чарке. Выпив, тевскоре пришли всебя, обнялись, какдрузья, итрижды поцеловались.
        Этопослужило знаком начала веселья длявсей толпы. Тотам, тосям засновали лоточники скренделями, пирогами ибутылями. Ихоть цена наводку изакуску уних, посравнению сшинками, кусалась, народ нежадничал, авовсю выпивал изакусывал.
        Алучших кулачных бойцов уже подводили кнашему шатру. Городской голова князь Черкасский, заотсутствием воеводы, приготовился награждать победителей. Стражники поставили перед ним большой ларец, более похожий насундук. Кузнецу изтолпы выбросили его малахай, аКоломыльцеву раскрасневшаяся отпережитых чувств наша тетка Елена протянула его соболью шапку. Черкасский пододобрительный гул народа наполнил каждый изголовных уборов золотыми монетами.
        Мнеподумалось, если уж завыигрыш вкулачных боях здесь отваливают столько денег, какойже тогда богатой должна быть эта страна? Украдкой, пока зрители вшатре ликовали, явзглянул наМари. Онабыла такой хорошенькой всвоей лисьей шубке, нозадумчивой. Может быть, думала отомже, чтоия. Почувствовав, чтонанее смотрят, девушка обернулась и, уловив мой взор, полный обожания ивосхищения, приветливо улыбнулась, обнажив белоснежные зубки.
        Иван товарищески хлопнул меня поплечу, мол, неувлекайся. Янамек понял истал, каквсе, рукоплескать самым стойким драчунам.
        Атам u лучшего наездника привезли. Имоказался тоже сын купца - Михаилы Шумилова. Чтотут началось внашем шатре! Счастливый отец бросился собъятиями кизбитому Коломыльцеву, накотором еще невсю кровь вытерли, идавай его тискать. Акогда сынка его подвели кшатру, трудно было узнать вэтом заснеженном, озябшем докостей наезднике, содежды которого свисали сосульки, купеческого отпрыска. Парню князь также отсыпал шапку золота. Асчастливый отец тутже объявил собравшимся, чтововсех его шинках сегодня первую чарку водки гостям вчесть сей знаменательной победы будут подавать бесплатно. Коломыльцев объявил продве дармовые чарки всвоих заведениях, начто Шумилов ответил тремя. Кулачный боец поддержал его. Этим щедрость купцов ограничилась.
        Дикая страна!

* * *
        - Христос воскрес!
        - Воистину воскрес!
        Марина Кирилловна иЛариса Ивановна троекратно якобы расцеловались, едва прикоснувшись щекой кщеке, ибогубы утой иудругой были накрашены.
        Мужчины просто крепко пожали друг другу руки. Ипошли вдом.
        Наэтот раз стол был накрыт вгостиной, где, несмотря надовольно теплый, солнечный день, какие обычно выдаются наПасху, былрастоплен камин. Новпомещении было нежарко, ведь работал икондиционер.
        Аксакова отметила перемены вКирееве. Онаневидела его больше месяца. После смотрин он еще пару раз приходил заниматься сАленкой, апосле сказал, чтодевушка готова поистории кпоступлению влюбой ведущий вуз страны, оноставил ей список необходимой литературы, скоторой желательно еще ознакомиться, своиже уроки он считает лишней тратой денег ивремени.
        Сейчас, одетый всерую шерстяную тройку от«Хьюго босс», небесно-голубую рубашку изчистого хлопка, вдорогом галстуке, онпоходил напреуспевающего европейского бизнесмена, ноникак ненаучителя истории изСибири. Даеще прическа.
        Обычно взъерошенный, теперьже он был модно подстрижен. Парикмахеру удалось стильно выделить наметившуюся седину нависках. Настоящий джентльмен! Нето что некоторые.
        Еемуж сегодня значительно проигрывал бывшему репетитору. Во-первых, онбыл вобыкновенном свитере. Ктомуже перекошенный икособокий: левое плечо заметно выше правого. Понятно, чтоиз?за наложенных бинтов. Во-вторых, кислая мина. Да,может быть, ибольно, нопригостях можноже было взять себя вруки хоть начас!
        Марина Кирилловна также обратила внимание инаметаморфозы, произошедшие сЛарисой Ивановной. Ееподруга заметно преобразилась. Причем влучшую сторону. Изее облика исчезла некая недоделанность, неестественность, столь часто присущая женщинам незамужним. Состояние постоянного поиска, вкотором втечение уже многих лет пребывала госпожа Лебедь, теперь сменилось умиротворенным довольством исамоуверенностью. Аксакову это раздражало, можно сказать больше - бесило. Ейбыло тяжко лицезреть, насколько элегантно игармонично сидит наее подруге светло-бежевый брючный костюм. Раньше Лариска такой низачтобы ненадела. Свободного покроя, нестесняет движений, ничего негде специально неоголяет. Новот это самое безразличие ктому, каквоспримут тебя окружающие, особенно мужчины, ипридавало костюму столь обворожительный шарм. Тот, ктопридумал эту одежду, - талантливый инаверняка очень дорогой заграничный кутюрье, мыслил именнотак.
        Вджинсах илегкой маечке безрукавов от«Труссарди» Марина Кирилловна чувствовала себя невсвоей тарелке, ибоее туалет напорядок уступал наряду подруги.
        Онабыла вкурсе, чтоКиреев практически живет уЛариски, новещи свои изобщежития кней неперевозит. Начто подруга ей постоянно жаловалась. АМарине Кирилловне ее слова были, какбальзам надушу.
        - Акакпоживает Любаша? - спросила хозяйка Владимира Валерьевича нарочито громко, чтобы слышала Лариска.
        - Ктотакая Любаша? - встряла вразговор любопытная подруга.
        ИМарина Кирилловна снескрываемым торжеством ответила:
        - Аты уВолоди спроси.
        Лариса Ивановна повернулась ксвоему мужчине иповторила вопрос теперь уже личноему.
        Надо отдать должное выдержке Киреева, онпочти несмутился испокойно ответил:
        - Этомоя соседка пообщежитию. Насколько мне известно, онапоживает внастоящий момент неплохо. Собирается замуж заводителя маршрутного такси.
        Госпожу Лебедь ответ явно неудовлетворил. Ноона поняла смысл Маринкиного вопроса исядовитостью, накакую способна только уязвленная женщина, смерила хозяйку дома испепеляющим взглядом.
        Ноздесь появились дети, ипикировка двух дам отошла навторой план. Страховщица повосхищалась, какони выросли иповзрослели, особенно Алешенька. Онадаже подошла кюноше идемонстративно погладила его поспине, сказав приэтом «Богатырь!». ПроАленку она ничего несказала. Даита, всвою очередь, смотрела наЮлькину мать неласково иникак немогла взять втолк, чтомог найти Владимир Валерьевич, человек совкусом, вэтой жеманной инеумной старухе.
        Пасхальный стол уАксаковых был науровне. Тетя Клава постаралась отдуши. Даже Марина Кирилловна, чтослучается чрезвычайно редко, приняла участие вприготовлении некоторых блюд. ААленка раскрасила яйца масляными красками подхохломскую роспись.
        После разбития пасхальных яиц, атакже торжественного поедания их ипасхального кулича, собравшиеся стали просто выпивать изакусывать. Мужчины налегли на«Абсолют», аженщины остановили свой выбор намартини. Лишь только Аленке, какеще несовершеннолетней, Клава, дежурившая напротяжении всего застолья накухне, сразрешения матери приготовила легкий коктейль сольдом изапельсинового сока имартини. Алексею тоже родители предложили чего-нибудь поменьше градусом, номолодой человек настоял наводке, взяв обязательство негнаться застаршими иограничивать себя ввыпитом.
        После третьей иличетвертой рюмки Аксакова, каквсегда вобществе своего ученого коллеги, потянуло налюбимую тему.
        - Какпродвигается работа наддиссертацией? - какбы невзначай поинтересовался он уКиреева.
        - Спасибо. Всенормально, - последовал холодный ответ. - Сдал Могилевскому черновик.
        - Этоуже интересно, - зашевелился Андрей Александрович. - Икакуюже роль сыграло сибирское казачество ввойне сПугачевым?
        - Самую что нинаесть активную, - уклончиво ответил гость.
        Аксакова такой ответ явно неудовлетворил, ион велел сыну разлить еще поодной.
        - Заправду, совесть исправедливость, - провозгласил тост Андрей Александрович.
        - Полностью тебя поддерживаю, отец, - высказал свое мнение Аксаков-младший идопил водку, оставшуюся отпредыдущего тоста.
        Киреевже едва пригубил налитое.
        - Значит, ты, Володька, сдрейфил, передумал идти наперекор официозу, смирился ирешил защитить дежурную кандидатскую диссертацию. Онабудет пылиться где-нибудь вархиве мертвым грузом, иникто внее никогда незаглянет, даже излюбопытства, потому что ничего нового там нет, - вынес свой вердикт Андрей Александрович.
        - Аты думал, чтоя, какпротопоп Аввакум илиДжордано Бруно, пойду накостер незасвои, заметь, азатвои бредовые идеи?! - вспылил историк ивыскочил из?за стола.
        Научный диспут явно перерастал внечто более серьезное, грозящее непредсказуемыми последствиями. Женщины испуганно смотрели намужчин, оставив обсуждение весенней коллекции Версаче, иявно недоумевали поповоду причин, вызвавших такую бурю эмоций.
        - Пойдем наверанду, Галилео Галилей, покурим испокойно обсудим возникшую ситуацию, - предложил хозяин дома.
        Алексей, сгоравший отлюбопытства, увязался застаршими. Онтоже уже курил.
        - Уменя ктебе всего пять вопросов. Ответишь - правда натвоей стороне, замешкаешься - онагде-то вдругом месте, - начал разговор подушам Андрей Александрович.
        Киреев промолчал.
        - Первый вопрос: зачем Наполеон, великий стратег, какбезумный рвался вМоскву, когда царь иправительство находились вПетербурге? Достаточно было взять столицу, ивойна былабы выиграна. ОнБородине положил половину своейармии. Чтобы посидеть вдревнем московском Кремле?
        Владимир Валерьевич выпустил изорта клубок ароматного дыма отсигареты «Мальборо» ирассмеялся:
        - Тыже знаешь, Андрей, чтовеликие люди иногда совершают вещи, дляпонимания нас, простых смертных, недоступные.
        - Этонеответ, алишь изящный уход отответа, - констатировал Аксаков ипродолжил. - Вопрос второй: зачем Петру Первому понадобилось переносить столицу вСанкт-Петербург? Нужен был портовый иторговый город наБалтике, окно вЕвропу, ностолицу-то зачем было переносить втопи иболота? Московский климат гораздо дляжизни приятней.
        Киреев загасил сигарету икоротко сказал, чтоответил инаэтот вопрос впервыйраз.
        - Ладно. Идем далее, - неунимался неугомонный вопрошатель. - Почему Екатерина Вторая именно в1775году начала проводить губернскую реформу?
        - Возникла историческая необходимость упорядочения управления империей.
        - Апочему именно вэтот момент, анегодом раньше?
        - Японимаю, кчему ты клонишь, Андрей. Ноты сам-то недопускаешь мысли обобыкновенном совпадении? - ответил вопросом навопрос Киреев.
        - Неслишкомли много совпадений? - всвою очередь спросил хозяин дома изадал свой четвертый вопрос: - Аскажи-ка мне, ученый муж, почему это испанцы, португальцы, голландцы, британцы, французы - вобщем, всецивилизованные народы Европы - огнем имечом завоевывали свои колонии? Аунас, прямо каквсказке, пощучьему велению, помоему хотению, раз - иприпала кимперии половины Азии, отУрала доЧукотки, даеще чуток Америки прихватила. Ужель такие бравые казачки были уЕрмака Тимофеевича, чтопятью сотнями смогли справиться совсеми народами иплеменами, населявшими Великий Лес иВеликую Степь?
        Владимир Валерьевич закурил новую сигарету иответил усталым голосом, давая понять, чтоданный разговор ему явно наскучил:
        - Мы,кажется, касались как-то этого вопроса. Ядумал наэту тему иединственное объяснение этого феномена вижу вдальновидной, продуманной колонизаторской политике российских правителей.
        Аксаков картинно вздохнул ивымолвил:
        - Теперь уже ввашей исторической версии ислово «феномен» появилось. Атеперь объясните мне, пожалуйста, господин хороший, несколько таких «феноменов» извремен царствования Ивана Грозного. Если вас, конечно, незатруднит. Самый красивый собор вЕвропе стоит наКрасной площади вМоскве ипостроен он вчесть какого-то юродивого калеки - Василия Блаженного. Феномен. Царь Иван Четвертый, поофициальной версии, былженат семь раз, тогда какправославная церковь разрешала всего четыре брака. Феномен. Иван Грозный то является великим стратегом: берет Казань, выигрывает Ливонскую войну, тосходит сума иначинает мочить своих подданных: развязывает опричнину, громит свойже российский город Новгород. Феномен. Несколько раз отрекается отпрестола. Егоопять венчают нацарствование. Сажает натрон какого-то безродного татарина Симеона Бекбулатовича. Сплошные феномены…
        Историк несдержался изаливисто захохотал, потом обнял университетского товарища заплечи ипроцитировал:
        - Умом Россию непонять, аршином общим неизмерить…
        Молчавшего доселе Алексея задели эти слова, оночень нехотел, чтобы последнее слово осталось загостем, поэтому спросил отца:
        - Пап, аты сам-то что думаешь поэтому поводу?
        - Этобудет длинная история. Иесли вы готовы ее выслушать, тобезвыпивки нам тогда необойтись.
        Сына игостя Андрей Александрович проводил вбиблиотеку, усадил их вкресла поудобнее, самже наминутку заглянул вгостиную, извинился перед дамами задолгое отсутствие ипроинформировал их, чтооно продлится еще некоторое время. Затем, прихватив начатую бутылку водки, блюдо скакой-то закуской итри рюмки, ещераз извинился иудалился.
        ЛЕКЦИЯ ГОСПОДИНА АКСАКОВА ПОРОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ №3
        - Брак - дело ответственное, господа. Никогда неженитесь, неподумавши, иначе можете оказаться втакойже ситуации, вкакую попал царь ИванIV. Ихотя Анастасия Романовна Захарьина, видимо, была очень хороша собой, нотерять из?за нее голову царю явно неследовало. Темболее, допускать куправлению государством ее родню. Ктомуже баба она оказалась весьма сварливая, родила мужу двух сыновей, Дмитрия иИвана, апотом так допекла бедного их отца, чтотот умом двинулся отразных придирок ипошел поМоскве дурачиться, народ веселить. Зачто икличку получил Васьки Блаженного. Василий - по-гречески «базилевс», царь, значит. Адетей-то его родня поделила. Старший Димка попал вруки бабкиной поотцу родни - Глинских. Амладший Ванька остался приматери, вроду Захарьиных-Романовых. Пока Дмитрий был жив, царство нелихорадило. Русские дружили статарами идругими инородцами, населявшими страну, анаЗапад смотрели снедоверием иопаской. Нослучилась трагедия: десятилетний Дмитрий, купаясь вреке, утонул. Тогда нацарство венчается его брат Иван Иванович. Квласти впервые приходят Романовы иЗахарьины, чьиземельные вотчины наПсковщине, иони
уж больно ориентируются наЗапад. Другимже знатным ордынским боярам такая политика ненравится. ИРомановы развязывают встране настоящий террор. Первый виток опричнины. Новгородская трагедия. Массовые казни неугодных бояр. Итакой беспредел творится почти десять лет. Пока оставшимся вживых боярам эта кровавая вакханалия окончательно ненадоела иони незаставили Ивана отречься отпрестола. Анатрон возвели, похоже, егопрестарелого дядю - сына Иван Третьего - Симеона, который, венчаясь нацарствование принял имя Иван. Теперь уже ордынцы начинают разделываться сзападниками. Наарену выходят такие личности, какМалюта Скуратов иВасилий Грязной. Вновь пошли вход дыбы иплахи. Гражданская война продолжается. Иван-Симеон умирает, ивласть переходит кего сыну Федору. Небыло никакого грозного царя, была грозная эпоха, когда власть переходила отодной партии кдругой. Пойдем далее. Официальная версия считает царя Федора Ивановича бездетным. Однако мне почему-то думается, чтоунего был наследник, извали его Борис. Только нам он известен какузурпатор, неимеющий права навласть, подфамилией Годунов. Несестрой Борису была Ирина
Годунова, аматерью - законной женой царя. Адалее все более илименее известно. Судьба Годунова трагична, какисудьба его наследника Федора. Убит сразу после рождения. Квласти приходят Шуйские, Голицыны, Романовы. Встране начинается смута, которая длится восемь лет. Ибожив еще один законный наследник престола - царевич Дмитрий, сынИвана Ивановича. Официальная история выводит его подименем Гришки Отрепьева. Чего вы хотите - отребье! Какой изнего царь? Лжедмитрий Первый погибает, нооткуда нивозьмись появляется Лжедмитрий Второй - Тушинский вор. Нопочему-то ижена первого «самозванца» Марина Мнишек, имать его Мария Нагая признают внем законного наследника престола. Начинается охота заним. Романовы достигают своего - царевич гибнет. Новот жена его, польская аристократка, почему-то ведет себя странным образом после гибели мужа. Онанебежит вЕвропу ксвоей родне смалым сыном наруках, анаоборот, направляется впрямо противоположную сторону - навосток, наВолгу, вАстрахань. Подприкрытием атамана Заруцкого. Аможет быть, своего мужа Дмитрия? Ноиздесь их настигают противники. Заруцкого посадят накол, Марина закончит
свои дни втюремном застенке, а«воренка» повесят наСпасских воротах. Абылли мальчик? Или, может быть, ончудом уцелел. Через пятьдесят лет после восшествия первого Романова нарусский престол именно наВолге начинается очередная масштабная гражданская война, дошедшая донас каквосстание Степана Разина. Аеще через век вновь навосточных рубежах империи разгораются новые сражения, якобы смятежным казаком Пугачевым. Ивновь просвечивается идеологическая обработка - Пугало, Пугач…
        Вэтом месте Киреев демонстративно зааплодировал:
        - Браво, браво! Датебе, Андрей Александрович, небизнесом надо заниматься, аисторические романы писать. Эхкакзакрутил, всюисторию перекроил. Икакгладко. Словно сам повекам пробежал иподсмотрел.
        - Амне отцовский рассказ понравился. Внем больше логики, чемвовсех учебниках поистории, какие я читал, - откровенно признался Алексей.
        Начто Киреев менторски заметил:
        - Молодой человек, история - этоневсегда логика изакономерность. Вней чрезвычайно велика роль случая. Поэтому давайте, друзья, оставим все какесть. Наэтом фундаменте воздвигнуто все здание нашей цивилизации. Неопровергаемже мы теорию относительности Эйнштейна, иначе рухнет вся наша физика.
        - Непутай! - повысил голос Аксаков-старший. - Эторазные вещи. Одно дело - точные науки, другое - гуманитарные. Разве свобода ирабство есть одно итоже? Япросто выстроил версию, какэто моглобы быть. Всредние века идеологическая машина работала почище ипохлеще нашего. Явэтом нисколько несомневаюсь. Дляобоснования законности своего права навласть Романовы могли выдумать любую сказку, азатем спомощью силы заставить народ внее поверить. Ивсамом деле, какловко уних получилось: Анастасия Захарьина - единственная законная жена законного царя. Федор - бездетный. Аостальные - ублюдки исамозванцы. После этого любые небылицы проиноземное иго, откоторого окончательно избавили народ Романовы, меня лично неудивляют. Нозакабаление собственного населения - заслуга именно этой династии. Насильственная европеизация, разрушение исконно русской церкви - тоже.
        - АпроЕкатерину, Петра иНаполеона - какие утебя версии, отец? - задал вопрос Алексей.
        Андрей Александрович сам уже устал отпроизнесенной пламенной речи итихим, обыденным голосом ответил:
        - Этоуже просто. Восстание Пугачева - этопоследняя война сРусью-Ордой. ЕеРомановы выиграли ивошли вСибирь. Кимперии добавились обширные территории, поэтому потребовалась срочная губернская реформа. Онизаставили сибиряков креститься по-новому (ведь подавляющее большинство населения придерживалось старой веры), переписали церковные книги, уничтожили все архивы. Единственное, чтонесмогли Романовы переделать, - характер, ментальность, каксейчас говорят, населения. Даже сейчас Россия доУрала иРоссия заУралом - этопрактически две разные страны, населенные совершенно разными людьми, хотя иговорящими наодном языке. Какментальность населения южных штатов США (потомков конфедератов) отличается отсеверян, такивнашей стране общественное поведение, егостереотипы существенно разнятся вцентральных исибирских областях. Только вАмерике войну урабовладельцев выиграли демократы-янки, аунас крепостники-западники уничтожили военную демократию Орды. Чтоже касается переноса столицы вПетербург Петром Первым, товэтом был свой резон. Орда влюбой момент могла проснуться, икуда было деваться узурпаторам? ОтМосквы дограниц
далеко, авПитере сел накорабль - ипрощай, немытая Россия. Наполеонже откуда-то, видимо, изватиканских источников, узнал, чтоМосква некогда была столицей огромной империи, которой подчинялась вся Европа. Изавоеватель мира немог пройти мимо этого города, иботогда все его походы неимели 6 логического завершения ипобеда была 6 неполной…

* * *
        Впервых числах февраля сфронта вернулся дядя Митяй. Егоранило вногу подОренбургом, итеперь он ковылял накостылях. Ноэто немешало ему срезвостью здорового выпивохи перемещаться пошинкам, гдеон всякий раз вещал любопытным облестящей победе Орды подОренбургом. Собравшиеся слушали байки бывалого казака, раскрывши рты, арасчувствовавшиеся трактирщики подносили инвалиду чарку зачаркой, нетребуя никакой платы.
        - Значится, так, - начал вочередной раз свой рассказ Митяй вшумиловском шинке, чтонапротив гостиного двора, куда мы сИваном вовремя заглянули. - Случилась сия баталия вканун самого нового года. Вгороде голод уже начался, сдровами туго стало. Тутинадумал ихний губернатор, ентот самый Рейн-сдорп, конфузию нам учинить…
        Вэтом месте казак сделал паузу, дожидаясь очередного подношения. Осушил чарку истал закусывать соленой капустой. Анароду его стол облепило человек сдюжину, неменьше. Среди них инетерпеливые попались, стали Митяя шпынять, мол, чтодальше. Аказак знай себе хрустит капустным листом ихрустит. Тогда половой поднес ему еще чарку. Митяй махнул водочки изаговорил:
        - …прознав отшпиенов, чтоВеликий Царь отбыл вТобольск, славный Салават вродную Башкирию, аМихаила Толкачев вЯицком городке, вышли изкрепости супостаты тремя колоннами, сознаменами. Тыщи две солдат иаж 27 орудий. Главным уних был енерал Валленштерн, аподсобляли ему бригадир Корф ипремьер-майор Наумов, этот уже русак, продажная душа. Аудумали они атаковать аж саму цареву ставку вБольшой Орде. Только наши атаманы тоже нелыком шиты. Василий Афанасьевич застаршего остался. Увидав неприятеля вчистом поле, онаж владоши хлопнул отрадости. Вызвал ксебе сотников Максимку Шигаева иМитьку Лысова иприказал заряжать все наши пушки, аконнииу пока взасаде попридержать. Подпустили солдат поближе, апотом каквдарили поним залпом изовсех орудий, аопосля конники какиззасады-то выскочат сдиким татарским «Ура!», спиками наперевес. Итакой тут страх наврагов напал, чтодаже спасаться неудумали…
        Хитрый казак замолк насамом интересном месте. Недовольные слушатели - сразу кшинкарю, ану давай, наливай герою. Тому деваться некуда. Третья чарка - иснова задарма. Загасив огонь вгруди, Митяй продолжил повествование:
        - Игнали наши их наподобие овец, ипиками кололи, ивполон брали. Поболее двух сотен оренбургских солдат остались натом поле брани, ещесотню пленными захватили, араненых - несчесть. Тринадцать пушек вэтой баталии мы отбили.
        - Акакже тебя, Митяй, угораздило втакой виктории ранение заработать? - спросил один охотник.
        - Дыкже ивантихристовом воинстве невсе овцы, храбрые люди тоже имеются. Приглядел я одного офицерика. Лечу кнему насвоем вороном. Думаю, сейчас я тебя, какрябчика, напику-то насажу. Аон, подлюка, инебежит вовсе, астоит каквкопанный наместе ицелится вменя изсвоего пистоля. Яуже вдвух шагах отнего, вот-вот пика вгрудь его воткнется, аон какшардабахнет вменя. Хорошо, чтоКиргиз надыбы встал. Атакбы лежать мне натом широком поле близ городу Оренбургу. Ноногу-то он мне порядком разворотил. Теперь полгода надо ждать, пока кости срастутся. Эх,жаль, безменя Москву возьмут.
        Митяй так расчувствовался, чтодаже пустил слезу длявиду. Зачто ему вновь поднесли дармовую чарку.
        Носгрудившиеся вокруг стола томичи неотпускали просто так уже порядком пьяного казачка, априставали кнему спросьбами рассказать еще что-нибудь овойне.
        Митяй покочевряжился малость, нопотом уступил пожеланию почтенной публики иначал очередную байку:
        - Губернатор ихний Рейнсдорп супротив нашего Василия Афанасьевича - дурак дураком. Этонадож было удумать, чтобы выпустить изтюрьмы клейменого каторжника Хлопушу ипослать его какпарламентера кнашему воеводе, чтобы, дескать, ордынцы дурака неваляли, асдавались, покуда целы. Азаето дело Рейнсдорп пообещал Хлопуше свободу иденьги. Акаторжник, небудь дураком, какпришел кнашему воеводе, такиповалился ему вноги. Мол, прости меня, непосвоей воле я вэто ярмо влез. Асташев-то наш - мужик толковый, онпоговорил сХло-пушей подушам да рискнул принять его внаше войско. Ясам - неробкого десятка, нотакого рубаки, какАфанасий Тимофеевич Соколов (такзовут теперь Хлопушу) невидывал. Один пятерых драгун одолел. Теперь Афанасий Тимофеевич народ науральских заводах подымает да внашу армию зачисляет. Важным человеком стал. Есть идругой новый выдвиженец, показавший себя вбаталиях, - Емельян Пугачев. Казак бесстрашный иумный. ОнуАсташева теперь правая рука. Атоже безроду безплемени. Воткакнавойне люди себя делают!
        ТутМитяй приметил мою физиономию изапричитал отрадости:
        - А,твое благородие, голубчик Петр Андреевич. Кактам обучение мамзели продвигается? Василь Афанасьевич шибко ентим вопросом интересуются. Приветец я вам отнего привез, аеще отвашего старого знакомого Швабрина. Онтепереча заглавного остался вБелогорской крепости и, кажись, свадьбу готовит споповской-то племянницей.
        Ярванулся кпьяному трепачу, сжав кулаки. Итолько Иван силой удержал меня, иначебы я, точно, набил морду старому вруну.
        - Ах,мои пардоны, сударь, - продолжал издеваться надо мной проклятый казак. - Аливам молодая попадья тож понраву была? Видать, несудьба?
        - Аначто ему теперь попадья? - раздался незнакомый пьяный голос. - Онитак каксыр вмасле катается ввоеводи-ном теремке.
        Здесь уже настала моя очередь удерживать Ивана отбезрассудства. Вего руке, откуда нивозьмись, появился острый идлинный кинжал. Онуже кинулся наобидчика, бородатого мужика вовчинном тулупе, ноя вовремя вывернул ему руку, икинжал выпал, воткнувшись лезвием впол. Яподобрал оружие ивытолкнул своего товарища задверь ввечернюю стужу.

* * *
        Вечером впятницу пасхальной недели, когда Аксаковы уже готовились косну, раздался звонок. Вунисон ему глухо залаял солидарный Черчилль. Звонили сулицы, откалитки. Хозяин еще сидел закомпьютером, просматривал заключение экологов поплану обустройства месторождения, аМарина Кирилловна, ужележа впостели, листала модный женский журнал, ожидая заработавшегося супруга.
        Андрей Александрович набросил наплечи куртку ипошел узнать, кому это неспится встоль поздний час. Вдруг дверь вдом резко распахнулась, чуть неслетев спетель, иэхо стало разносить повсем трем этажам грохот тяжелой обуви опаркет илязг металла. Марина Кирилловна, накинув поверх ночной рубашки махровый халат, вышла изспальни и, спустившись вниз полестнице напару ступенек, остолбенела. Настолько поразила ее картина, увиденная вгостиной. Множество людей вкамуфляжной форме, вмасках сузкой прорезью дляглаз, савтоматами, казалось, заполнили собой весь первый этаж. Еемуж, который никого иникогда небоялся, сейчас стоял укамина бледный ииспуганный. Егоруки были закованы внаручники.
        Старший изнепрошеных гостей, спогонами, накоторых едва различались темные звездочки, увидев налестнице женщину, выдвинулся вее направлении.
        - Гражданка Аксакова? - спросил он и, недожидаясь ответа, выпалил: - Налоговая полиция. Вотпостановление наобыск.
        УМарины Кирилловны сразу все поплыло перед глазами, полушел из-под ее ног, иона рухнула, лишившись чувств.
        Всебя женщина пришла отрезкого запаха нашатыря. Алексей поддерживал ее голову, аАленка подносила клицу вонючую вату.
        Камуфляжный офицер тутже подскочил кней истал приносить извинения, мол, такая работа, ненадо так нервничать. Номежду этими реверансами поинтересовался, гдемуж хранит свои деловые документы, атакже где вдоме находятся деньги, валюта идрагоценности.
        Осознание ситуации исамообладание вернулись кМарине Кирилловне одновременно. Онанестала отвечать навопросы фискала, апопросила дочь принести трубку радиотелефона. Идемонстративно, прямо перед суетящимися внизу масками, стала набирать межгород.
        - Алло, - сказала она втрубку очень громко, чтобы слышал камуфляжный полицейский. - Этоприемная министра энергетики? Будьте добры, соедините меня сКириллом Сайфутдиновичем. Что, совещание? Передайте ему, чтозвонит его дочь поочень срочному, чрезвычайному вопросу.
        Онакакое-то время еще молчала втрубку, нополицейские уняли свою прыть истали передвигаться, каксонные мухи. Старший вообще окаменел вожидании.
        - Алло, папуля, здравствуй! - снескрываемой радостью затараторила Марина Кирилловна. - Извини, чтооторвала тебя отсовещания. Ноунас такое творится! Папа, унас проводит обыск налоговая полиция. Много вооруженных автоматами людей вмасках, переворачивают вдоме все верх дном. Андрея заковали внаручники. Что? Передать трубку старшему офицеру? Хорошо, папа. Только ты обязательно дозвонись доначальства. Ато они весь дом разнесут.
        Закончив говорить сотцом, онаповернула просветлевшее лицо кофицеру иуже деловым тоном произнесла:
        - Этовас. Возьмите, пожалуйста, трубку.
        Ейбыло любопытно наблюдать, какслетала спесь сэтого ретивого исполнителя. Вначале он пробовал возражать, чтоунего, дескать, ордер наобыск, подписанный прокурором, затем стал заикаться, авконце разговора ивовсе замолк.
        - Слушаюсь, товарищ министр. Обыск прекращаем иждем телефонных указаний отнашего начальства. Всего вам наилучшего, товарищ министр, - сэтими словами он передал трубку Марине Кирилловне испросил: - Акакона выключается?
        Затем он гаркнул вовесь голос:
        - Обыск прекратить!
        САндрея Александровича сняли наручники. Люди вмасках уселись вокруг длинного овального стола вгостиной инервно теребили ремни автоматов.
        Марина Кирилловна ивовсе освоилась снепрошеными гостями ипредложила им чаю. Нополицейские ответили вежливым отказом.
        Ждать пришлось недолго. Минут через десять раздался телефонный звонок. Этобыл начальник областного департамента налоговой полиции. Емутакже потребовался старший офицер. Выслушав приказы начальства, главная маска вытянулась постойке смирно иотрапортовала:
        - Слушаюсь, товарищ генерал. Разрешите исполнять.
        Марине Кирилловне сверху было забавно наблюдать, какнеуклюжие полицейские пытаются привести все впервоначальный вид. Затем большинство масок куда-то исчезло. Остался офицер идвое автоматчиков.
        - Уважаемая Марина Кирилловна, примите мои искренние извинения поповоду случившегося. Янадеюсь, чтомы неслишком потревожили покой вашего дома…
        Победоносная улыбка, появившаяся было нагубах хозяйки, просуществовала недолго, ибоследующая фраза налогового полицейского заставила женщину вновь встревожиться.
        - …однако супруга вашего, Андрея Александровича Аксакова, мывынуждены задержать поподозрению вуклонении отуплаты налогов вособо крупных размерах инезаконном предпринимательстве. Вотордер наего арест.
        Камера была тесная иузкая. Дванапять метров. Вдоль обеих длинных стен стояли нары вдва яруса. Справа отАксакова зловонила параша, аслева нудно капал вржавую раковину недоконца завернутый кран. Всенары были заполнены, часть обитателей, подложив подсебя какие-то лохмотья, сидела набетонном полу водной итойже позе - обхватив руками согнутые вколенях ноги иположив наних голову.
        Нагромыхание открывающейся двери все они какпокоманде подняли головы и, щурясь наяркий свет, стали снескрываемым интересом разглядывать новичка.
        - Здравствуйте, - сказал вошедший.
        Приветствие типа «добрый вечер» никак неподходило кнынешней ситуации, адругих обращений, принятых вэтом, новом длянего, мире Аксаков просто-напросто незнал.
        - Баклан, - констатировала свесившаяся сверхнего яруса заспанная голова. - Завтра позабавимся.
        После этой непонятной реплики голова снова упала належак, следом заней опустились идругие. Темвременем надзиратель захлопнул дверь, икамера погрузилась вполумрак. Тусклый игрязный свет исходил лишь отзаляпанной краской лампочки напотолке, служившей ночником.
        Глаза Аксакова постепенно привыкли ктемноте, ион стал осматриваться посторонам, выбирая свободное место, чтобы присесть. Этооказалось делом непростым, потому что везде, кудабы он ниткнулся, оказывались либо чьи-то ноги, либо туловище, либо голова. Свободное место было только возле толчка. Ион уже направился кнему, нотихий голос откуда-то отчерной стены посоветовал:
        - Только упараши несадитесь, Андрей Александрович. Идите лучше сюда, яподвинусь.
        Аксаков, запинаясь оспящие тела ивыслушивая всвой адрес отборный мат, кое-как пробрался кговорящему.
        - Сюда, сюда, - давал ему указания голос изтемноты. - Воттак. Какговорится, втесноте, даневобиде.
        Онструдом втиснулся меж двух прислонившихся кстене молодых парней.
        - Выменя, наверное, непомните, - продолжал незнакомец. - Яувас в«Инвесте» вбюро ремонта работал. Извеков Сергей. Выменя потом выгнали зато, чтоя взломал код вашей «черной» бухгалтерии изалез внее. Выменя еще прозвали «криминальный хакер». Ну,вспомнили?
        Аксаков тоже откинулся кстене ипроизнес:
        - Какже непомнить? Помню тебя прекрасно. Тынас тогда заставил здорово поволноваться. Мыдолго гадали, ктоже нами интересуется: бандиты, налоговая полиция илиотдел поборьбе сэкономическими преступлениями? Аэто оказался хакер-одиночка. Постой, даведь уже года два прошло стого времени. Ичемже ты промышлял все это время? Икаксюда попал?
        Этаболтовня ссоседом покамере отвлекала его оттревожных мыслей ипозволяла хоть немного расслабиться, недумать ослучившемся, овозможных последствиях. Сейчас главной его задачей было дожить допонедельника. Потому что он знал, чтосначалом рабочей недели жена иего адвокат добьются его освобождения подзалог. Онслышал проэту старую ментовскую уловку: хватать серьезных людей впятницу вечером иоставлять их навыходные вкамере сурками, таксказать, наперевоспитание. Аксаков внутренне настраивал себя дать достойный отпор воспитателям. Исейчас благодарил бога зато, чтоон послал вэтот ад кнему хоть одну знакомую потой жизни душу.
        - Поболтался я месяц-другой погороду. Кудаб нисунулся сустройством наработу, везде предлагали такие гроши, чтовсе желание трудиться сразу пропадало. Атут объявление вгазете наглаза попалось - «эмиграция вКанаду». Забрел я вэту конторку, атам очкарик сидит иженщина, заботливая такая, жена, его. Какузнали, чтоя компьютерщик, такдавай меня сразу обихаживать. Чтожелаете: чайиликофе? Растворимый иливзернах? Короче, заполнил я их анкеты. Ачерез пару месяцев приходит мне приглашение наинтервью вканадское посольство вМоскве. Эти, изконторки, меня сразу ксебе пригласили. Идавай щеки надувать, чтоэто их заслуга. Мол, гонорар им иканадскому адвокату полагается, который все дело ускорил. Заломили аж десять «тонн» баксов. Яим говорю, чтонет уменя таких бабок, ишлибы они сосвоей Канадой куда-нибудь подальше. Яим никопейки незаплатил, нонаинтервью поехал. Хотя этот очкарик ибаба его предупреждали, чтоинтервью впосольстве теперь отменяется. Ничего подобного. Селя уних впосольстве впредбаннике вназначенный день, акогда назвали мою фамилию, пошел насобеседование. Поговорили. Мойанглийский произвел наних
впечатление. Все-таки как-никак, аспецшкола заплечами. По-французски немного побазарили.
        Этомой второй иностранный язык. Туткбабке ходить ненадо: двадцать три года, холостой, высшее образование, компьютерщик, обаихних государственных языка знаю. Ауних еще тогда программа попривлечению встрану специалистов повысоким технологиям действовала. Яподнее какраз ипопал. ВМоскве впосольстве штампанули взагранпаспорт визу соткрытой датой выезда. АвТоронто замесяц виммиграционном ведомстве оформили мне грин-карт. Более того, наработу устроили, инекуда-нибудь, авбанк Канадиен Империал Бэнк оф Коммерц, сокращенно СиАйБиСи. Триштуки канадских баксов было мое месячное жалование. Неочень высокое (начальник моего отдела получал вдва раза больше), номне хватало. Только через месяц меня обуяла такая тоска зеленая, чтохоть вешайся. Я,конечно, понимаю, чтоуних цивилизованное, гражданское общество, ностаким ханжеством мне никакой цивилизации ненадо. Спиртное покупаешь вподвалах супермаркетов. Бутылку, даже шампанского, тебе вначале обернут вглухой бумажный пакет, азатем еще вполиэтиленовый положат. Иесли полицейский увидит, чтоты несешь шампанское безэтого дурацкого бумажного пакета, онтебя остановит
иоштрафует.
        Приэтих словах Аксаков улыбнулся, вспомнив аналогичный случай, который произошел сним вЛос-Анджелесе, исказал:
        - Знаю я их порядки. Бывал ивШтатах, ивКанаде.
        - Понимаете, Андрей Александрович, ониханжи вовсем. Помните, какхотели Клинтону объявить импичмент зато, чтоон трахнул Монику Левински. ВсяАмерика наблюдала заэтим политическим шоу. ВКанаде тоже многие негодовали: президент великой страны, аизменяет жене! Хотя сами эти благородные отцы семейств никогда непрочь вконце рабочей недели отжарить какую-нибудь китаяночку илимулаточку. Уних вовсем двойная мораль. Одна - длявыражения налюдях, адругая - длясебя. Мнеотец рассказывал, чтовСоветском Союзе так было. Правда?
        - Да,Сережа, правда, - ответил Андрей Александрович. - Только ненастолько кощунственно, каквАмерике. Унас тогда только напартийных собраниях произносили высокие лозунги, вреальной жизни мы делали все совсем иначе, просто жили, каклюди. Неслишком богато, ноособенно бедных вто время небыло. Носамая главная наша особенность заключалась втом, чтомы думали третье. Американец отподобного растроения личности давнобы побежал кпсихоаналитику, аунас целая страна жила втаком психологическом режиме десяткилет.
        - Итоже врезультате свихнулась, - добавил хакер.
        - Может быть, - задумчиво произнес Андрей Александрович. - Может быть.
        - Сдевкой сихней только познакомишься, аона тебя какдавай сразу грузить: акакой утебя годовой доход, имеютсяли условия длясовместного проживания, какая утебя медицинская страховка… Какая сней после этого может быть любовь? Анаши русские эмигранты еще хуже коренных канадцев. Пытаются копировать манеры, поведение… Тьфу! Гордятся, чтоони могут ночью прогуливаться погороду, безбоязни, чтоих кто-нибудь долбанет побашке. Аусамих глаза - тусклые-тусклые. Потому что они вэтой стране навоз, удобрение. Ихдети, может быть, исмогут чего-нибудь добиться. Нонеони. Эмигранты сами поставили насебе крест. Ониживут только чтобы поесть, поспать, одеться да детей выучить. Канадские хохлы - тевообще, самые главные наши враги. Онинас, москалей, надух непереносят. Считают, чтомы иненация вовсе, акакой-то монголо-финский гибрид.
        Аксаков снова улыбнулся, ноуже через боль. Заныло раненое плечо. Надо было поменять бинты. Нообэтом ночью вКПЗ можно было только мечтать.
        - Самое удивительное, Сережа, чтоони правы, - прошептал Андрей Александрович. - Аеще наЗападе пронас часто говорят: поскребите хорошенько русского, ивы увидите татарина. Ятоже вначале обижался натакие уколы. Асейчас, наоборот, горжусь, чтоя - потомок Великой Орды, колонией которой была вся Европа.
        - Шутите? - недоуменно спросил Сергей.
        - Нисколько, - ответил его бывший патрон. - Когда выйдем отсюда, ядам тебе пару интересных книжек прочитать, иты поймешь что кчему. Апока ближе ктеме. Какже ты умудрился изКанады оказаться вроссийской кутузке?
        - Такя ирассказываю обэтом. Вобщем, торонтские ханжи достали меня доглубины души. Вытолько представьте себе, Андрей Александрович, вполночь все бары, рестораны, дискотеки - всезакрываются. Даже потусоваться негде. Ханжи они иесть ханжи. Поверите илинет, номне даже дышать стало трудно, несмотря навесь кислород, чтоподнимался споверхности Онтарио. Вобщем, прослышал я, чтовКвебеке - совсем другая жизнь. Всеж франкоязычная провинция. Нонемогутже французы зажраться, какянки. Ирванул я вМонреаль. Попросил руководство, чтобы меня перевели вмонреальский филиал нашего банка. Первое время я тащился отэтого города. Настоящий американский Париж. Тусовка досамого утра. По-моему, всяАмерика там отрывается. Даикнам, русским, здесь другое отношение. Квебекуа (такназывают себя франкоязычные местные жители) терпеть немогут британцев. Поэтому их отношение киммигрантам зависит оттого, какте относятся ковсему английскому. Яотносился плохо. Именя легко приняли вздешнем обществе. Здесь я сразу стал начальником отдела компьютеризации ивошел вруководящее звено филиала. ВМонреале я проработал около года. Могу сказать
безложной скромности, чтовсе компьютерные сети вмонреальском филиале СиАйБиСи созданы примоем деятельном участии. Жалованье мне добавили. Яуже снимал апартаменты содной спальней вдостаточно престижном районе Кот-де-Неж. Внизу многоэтажного дома был бассейн, ия пристрастился каждый вечер плавать. Познакомился схорошей девушкой - дочерью директора нашего филиала. Еезвали Софи. Вобщем, всеуже шло ксвадьбе. Иотец ее невозражал против нашего брака. Ясчитался перспективным женихом. Мнеуже поступали весьма лестные предложения отрудоустройстве отдругих крупных монреальских банков. Ябыл вполном порядке. Еслиб неодин случай. История банальная. Ямалость перебрал вбаре ипоехал ксебе домой. Ауменя был такой балдежный автомобиль - «фольксваген»-«жук». Сделан подстарину, нолошадок вего моторе - дайбоже. Истоил он немало. Тридцатку американских баксов. Останавливает меня полицейский запревышение скорости, видит, чтоя несколько нетрезв, вернее, весьма нетрезв. Садится ксебе вмашину, через персональный компьютер выходит намое досье вминистерстве иммиграции инатурализации иблокирует мой вид нажительство. Управление
автомобилем внетрезвом виде уних вообще считается страшным преступлением. Атут еще наш пьяный дипломат вОттаве задавил какую-то женщину. Ия попал подэту волну. Утром наработе скандал. Руководство пишет ходатайства виммиграционные ведомства. Софи вся вслезах. Начала меня учить уму-разуму. Дескать, какможно взрослому солидному человеку вести себя так. Аеслибы я был ее мужем, отцом ее детей… Ну,я вспылил. Сказал, чтоникогда им небуду, икатилисьбы они ковсем чертям сосвоей разлюбезной Канадой. Швырнул настол своему шефу, отцу Софи, удостоверение личности иводительские права. Попил еще пару деньков длясмелости. Апотом взял билет иулетел вМоскву. Российский-то паспорт я еще несдавал. Аизстолицы народину.
        Родители меня какувидели, слезу пустили. Онипенсионеры, живут очень скромно. Только мичуринский участок ивыручает. Ая приехал изсебя весь такой заграничный. Денегже наличных уменя ссобой всего тысячи три было. Яих быстренько спустил. Остальные все накредитной карточке. Такпапаша Софи чего учудил: заблокировал мою кредитку. Ястал названивать вбанк, вМонреаль. Амне отвечают, чтовсе мои сбережения ушли наоплату моего кредита, полученного вихнем банке напокупку автомобиля. Такмашина стоит настоянке. Вызаберите ее иверните мне мои деньги. Аони отвечают, чтоэтого они немогут сделать безличного присутствия заемщика, тобишь меня. Итут меня такое зло взяло. Ия решил, чтонеполечу нивкакой Монреаль. Пусть они моими деньгами подавятся. Ясам возьму денег столько, сколько захочу. Мненесоставило никакого труда взломать кодовые замки наих файлах, осуществляющих денежные переводы. Яже сам эти программы составлял. Ия стал ежедневно качать измонреальского филиала СиАйБиСи по999долларов 99центов насвой личный счет внашем Сбербанке, зная отом, чтопереводы насумму меньше тысячи канадских долларов мои программы
просто-напросто неотслеживали. Такпродолжалось полгода. Явернул все деньги, накоторые меня кинул папаша Софи. Более того, получил существенную компенсацию запричиненный мне моральный ущерб. Ястал жить наширокую ногу. Нехуже, чемвКанаде. Родителей переселил изхрущевки внормальную квартиру. Купил себе спортивный БМВ. Ноневезет мне натачки, Андрей Александрович. Объезжая яму, вылетел навстречную полосу ипоймал лупатого «мерса». Ананем братки ехали, типа тех, чтонаверхних нарах загорают. Насчитали они мне заремонт «мерседеса» сорок тонн гринов ипоставили насчетчик: по«штуке» задень - такая пеня была. Амне где бабки брать? Только вродном СиАйБиСи. Вотя иизменил своим принципам, хапнул напоследок полмиллиона канадских долларов. Онименя иотследили. Сообщили нашим ментам. Утех волосы дыбом встали: надоже, какой-то программист такие бабки стырил? Наше правительство договор обэкстрадиции преступников, вродебы, сКанадой еще неподписало. Нодаже если иподписало, меня всеравно канадцам неотдадут. Ужбольно хочется нашим милицейским начальникам прикарманить мой гонорар. Вотидержат меня здесь, сэтими урками. Ждут,
когда я колоться начну.
        - Андрей Александрович, миленький, - парень вплотную прижался куху Аксакова истал торопливо шептать. - Вычеловек вгороде известный. Васнадолго здесь незакроют. Потерзают малость ивыпустят. Когда окажетесь наволе, пожалуйста, внесите заменя залог. Тамвсего тысяч сто рублями. Просто умоих стариков нет таких денег. Ая каквыйду, яих вам тутже верну. Хотите, даже спремией? Какая вас устроит? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят тысяч долларов. Американских иналом. Ясвой гонорар успел конвертировать иобналичить. Больше немогу. Извините. Мнееще надо адвокату заплатить. Исебе нажизнь оставить…
        - Япомогу тебе, Сережа. Безвсякой премии. Только иты меня неоставь втрудную минуту, - ответил Аксаков.
        Похоже, чтогромче обычного. Потому что наверхних нарах кто-то большой игрузный заерзал изыкнул нанихзло:
        - Тише, вытам, бакланы. Раскудахтались. Завтра покудахчете. Будет время.

* * *
        - Вышло ее время. Преставилась раба Божия Пелагия, - печально оповестил собравшихся вгорнице домочадцев спустившийся слестницы дьякон Воскресенской церкви Михаил.
        Первой закатилась набожная Елена, заней Бортэ, имстали подвывать Митька сНастькой. Сохранившая самообладание Азиза,словно ей неведомы никакие человеческие чувства, какзаводная кукла прошла через горницу, сняла ссебя черный платок изанавесила им большое зеркало важурной чугунной раме, висевшее настене.
        МысИваном тоже неплакали. Все-таки мужчины. Даипризнаться, мнестарухина смерть была только наруку. Некому теперь стало бить меня порукам иучить кержацким манерам.
        Азиза налила батюшке штоф водки, поставила настол перед ним тарелку сзакуской.
        - Ну,заупокой души Пелагии Тимофеевны. Пусть будет ей земля пухом, - дьякон осушил чарку додна.
        Азиза сунула украдкой отцу Михаилу большую серебряную монету инаказала передать архиерею, чтосемья слезно просит его святейшество самому провести службу поотпеванию усопшей.
        - Передам, обязательно передам, родимая. Отец Евлампий, думаю, откликнется навашу просьбу. Эх,жалко, чтосыночка покойницы напанихиде небудет. Сворогом воюет, анезнает, чтоматушка его преставилась. Навсе воля Божья, - сказал дьякон изасобирался домой.
        Наулице разыгралась метель. Всюнеделю стояли лютые морозы, анынче начало теплеть. Вотприрода ивзбунтовалась.
        - Какже вы, батюшка, втакой буран один пойдете. Чайдом ваш неблизко. Оставайтесь лучше доутра, - предложила старшая жена воеводы.
        - Благодарствую, Азизушка. Только меня дьяконица моя дожидается. Неляжет спать одна, сердобольная. Яуж как-нибудь сБожьей помощью доплетусь досвоего домишки.
        - Тогда хоть тулуп возьмите. Всяко теплее будет.
        Оттулупа кучера Степана отец дьякон неотказался. Хотя шубейка была явно непоего росту, досамых пят. Новхозяйстве всеж сгодится. Даикакнасмертушке непоживиться. Только она, родимая, икормит духовенство. Крестины, венчания - копейки, посравнению спохоронами. Здесь уж родственники нескряжничают, наследство все затраты слихвой окупит. Особливо, если они такого богатого рода, какАсташевы.
        Явпервые попал накержацкие похороны. Мневсе здесь было вдиковинку. Отпевали старуху вВоскресенской церкви.
        Прихожанкой которой она Была прижизни. Многоголосие хора меня просто убило. Слов вмолитвах, даже если очень прислушаться, всеравно неразберешь. Негромкий голос архиерея вообще небыло слышно. Емуможно было только раскрывать рот, непроизнося нислова. Эффект былбы тотже. Однако его святейшество отец Евлампий старался насовесть. Еголицо налилось кровью, ион часто откашливался.
        Даже гроба, итого небыло. Сперва надбабкиным телом втуже ночь, когда она померла, долго колдовал здешний лекарь. Какмне потом пояснил Иван, онбальзамировал усопшую. Потом обмотали ее мощи вкакие-то длинные тряпки, иона стала походить намумию. Такее иотпевали вцеркви, апотом воткрытой повозке привезли накладбище.
        Онорасполагалось какраз подсамой горой, накоторой стояла церковь, недалеко оттого места, откуда мы совсем недавно наблюдали закулачными боями.
        Удивила меня имогила. Внизу выдолбленной вмерзлой земле ямы был установлен помост, накоторый иопустили насвязанных меж собой полотенцах старухину мумию. Апотом вмогилу спрыгнул плотник. Емумужики сверху стали подавать струганные доски, аон приколачивал их квозвышающимся надтелом столбам, ккоторым крепился инижний помост. Получилось что-то типа потолка надспеленатой мумией. Эдакий подземный домик безокон идверей. Последнюю доску плотник прибил, ужестоя наверхнем настиле. Товарищи помогли ему вылезти измогилы. После чего подпричитания ивой профессиональных плакальщиц иродни присутствующие напохоронах стали бросать вмогилу горсти смерзшейся земли. Бросил ия, когда пришла моя очередь. Затем кработе приступили кладбищенские землекопы, ивсчитанные минуты надбабкиным последним пристанищем вырос аккуратный могильный холм. Нанего установили раскольничий крест. Ивсей толпой двинулись кАсташевым поминать покойную.
        Когда гости разошлись иприслуга убрала состолов, вмою светелку пришла Азиза. Пришла, некрадучись, кактать втемноте, аоткрыто, каккзаконному мужу. Имы долго предавались сней любовным утехам, пока заокнами незабрезжил поздний зимний рассвет.

* * *
        - Эй,милионщик, вставай. Разговор ктебе имеется, - завыкриком последовал удар ногой вживот, который имертвого разбудилбы.
        Аксаков разлепил глаза, закрывая руками ушибленное место. Онлежал наполу посередине камеры. Вузком зарешеченном окне усамого потолка серело утро. Егообступили трое «быков», те, чтоспали нанарах. Остальные обитатели испуганно прижимались кстенкам, втом числе икомпьютерщик Сергей Извеков.
        Один из«быков» присел накорточки рядом слицом Андрея Александровича и, обдав его едким дымом дешевых сигарет, пробурчал:
        - Чтож ты, дядя, русского языка непонимаешь? Тебеже объяснили фартовые люди: нелезь невсвое дело. Аты всеравно лезешь. Нехорошо.
        Тутже последовал еще один удар ногой, сильнее первого, вобласть почек. Аксаков весь скрючился отболи. Теперь одна его рука прикрывала живот, другая стремилась защитить поясницу.
        Абандюк все пускал ему влицо вонючий дым иприговаривал:
        - Иналоги вот неплатишь. Неделишься ссогражданами. АГосподь завещал делиться. Ойкакнехорошо, непо-людски.
        Теперь врезали попечени чем-то тяжелым иребристым. Аксаков взвыл отболи. Носквозь зубы всеж произнес:
        - Ясвами, гадами, никогда неделился иделиться небуду. Азанынешний базар вы еще ответите.
        - Ой,держите меня, испугал. Яаж дрожу отстраха, - заюродствовал разговорчивый. - Мыстобой хотели по-хорошему, по-доброму поговорить. Араз ты пугать нас вздумал, придется, дядя, намтебя опустить. Ибудешь ты недядя, атетя. Ха-ха! Ану, братва, снимай снего штаны!
        Андрей Александрович, превозмогая боль, собрал остаток сил идвинул кулаком вэту ржущую морду. Нанего тутже обрушился град ударов совсех сторон. Ударили ипоголове, таксильно, чтоон отключился накакое-то время. Акогда очухался, тооказался прижатым цепкими руками ктабурету. Егоголова свисала вниз, анадзадницей орудовал кто-то из«быков». Прямую кишку обжигало, какраскаленным железом. Сережка Извеков лежал избитый рядом наполу истонал:
        - Несмейте, сволочи. Несмейте.
        Аксаков попробовал подняться, скинуть ссебя мучителей, новновь получил поголове иотключился.
        Онпришел всебя нескоро. Отзловония. Прямо перед его глазами журчала канализационная труба. Егоголова болталась надпарашей. Волосы илицо были мокрые. Похоже, чтонанего мочились, инеоднократно.
        Кнему подполз Серега, помог перевернуться наспину иоттащил немного отклоаки.
        - Дальше нишагу, петухи. Альеще мужской ласки захотелось? - послышался сверху предостерегающий окрик.
        Такони ипролежали все выходные рядом столчком, избитые иуниженные.
        Впонедельник ближе кобеду Аксакова освободили подзалог. Безкаких-либо объяснений илиизвинений. Взяли только подписку оневыезде. Отздания СИЗО достоянки, гдеприпарковалась его служебная «вольво» было метров сто. Ностоило Андрею Александровичу выйти насвежий воздух, какголова унего закружилась ион невольно ухватился задверной косяк. Марина Кирилловна иЮра, водитель, онже посовместительству ителохранитель, подбежали кАксакову и, подхватив его подруки сдвух сторон, помогли добраться домашины.
        Только автомобиль выехал наоживленную городскую улицу, Андрей Александрович сразуже попросил сотовый телефон. Этот номер он знал, как«Отче наш». Онпринадлежал бывшему заместителю начальника областного управления внутренних дел полковнику вотставке Станиславу Петровичу Ли. «Настоящему полковнику», какего любил называть бизнесмен.
        - Алло… Стае Петрович? Узнали? Да,это Аксаков. Значит, вывкурсе моих проблем? Супруга проинформировала. Какбы нам встретиться вконфиденциальной обстановке?.. Да,дело срочное. Ачто если уменя дома? Через час? Замечательно. Ябуду ждать. Адрес-то помните? Ну,довстречи!
        Вмашине Марина Кирилловна держалась достойно, даже снекоторой прохладцей. Нодома, когда после радостных объятийсдетьми муж поднялся вспальню истал снимать свою так дурно пахнущую одежду, она, увидев кровоподтеки, невыдержала изапричитала:
        - Чтоже они, изверги, стобой сделали, Андрюшенька?
        Она, несмотря назапах, обняла его иприжалась кего груди, всятрепещущая.
        - Полно, Мариш, успокойся. Скоро Ли приедет, амне надо еще успеть душ принять. Тылучше чем рыдать приготовилабы мне чистую одежду, - сказал Андрей Александрович, отстранил отсебя заплаканную жену ипошел вванную комнату.
        Станислав Петрович незаставил себя долго ждать. Приехал ровно через час. Десятилетия милицейской службы выработали внем привычку быть пунктуальным.
        Марина Кирилловна проводила гостя сразу вбиблиотеку, которая одновременно служила икабинетом хозяина. Сама подала мужчинам кофе, шоколад, нарезанный лимон ибутылку «Хеннесси».
        - Какнасчет помаленькой, Стае Петрович? - спросил Аксаков.
        Вголосе полковника послышались даже нотки обиды:
        - Тыже знаешь, Андрей, яврабочее время непью.
        Несмотря наотказ, Аксаков всеже наполнил две рюмки хорошим коньяком изкрасивой большой бутылки исказал:
        - Ая свашего позволения все-таки выпью.
        - Тебе сам Бог велел, Андрей. Тыизада, можно сказать, вернулся, - поддержал его кореец.
        Выпив коньяк изакусив кружком лимона, Аксаков спросил напрямик:
        - Стае Петрович, ктоменя заказал?
        Полковник, ещеболее прищурив глаза (онвсегда так делал, когда думал), ответил:
        - Явтвоей ситуации доконца еще неразобрался. Дело-то ведет налоговая полиция. Знаю одно - оносвязано ствоим новым бизнесом, снефтью. Ясегодня вечером встречаюсь внеформальной обстановке сглавным нашим налоговым полицейским. Говоря по-простому, мыидем сним всауну. Постараюсь унего что-нибудь выведать касательно тебя.
        Андрей Александрович признательно кивнул головой идобавил:
        - Только тут нетолько полиция замешана. Здесь ибезвашего ведомства необошлось. Неслучайноже тройка «быков» оказалась вмоей камере. Онименя трясли, Стае Петрович, очень целенаправленно. Кстати, незнаете, ктотакие?
        Полковник задумался нанекоторое время, апотом всеж ответил:
        - Знаю я, Андрей, чтокрепко обидели тебя вкамере. Тюремный телеграф хорошо работает. Только ты нашестерок-то зла недержи, непосвоей воле они надтобой измывались. Тебе заказчик нужен. Аэти ребятишки изжабинской группировки. Иправ ты, подсадные они. Тебе заказчик нужен.
        - Ноисэтими братками я тоже былбы непрочь познакомиться поближе. Невслужбу, авдружбу, Стае Петрович, какбы мне получить подробную информацию оних. Ввашей бывшей конторе наверняка накаждого изэтой троицы досье имеется. Явдолгу неостанусь.
        Полковник встал, давая понять хозяину, чтовремя разговора истекло, и, пожимая напрощание руку, сказал Аксакову:
        - Тыже знаешь, Андрей. Мненичего ненужно. Мы - просто друзья. Сегодня я тебе помогу, завтра ты - мне. Чтосмогу, тоузнаю. Ноиты тоже незабывай Библию, насчет второй щеки…
        Начто бизнесмен вяло улыбнулся ивымолвил:
        - Сейчас мне больше подуше исламские догматы, чемхристианские. Изнаете, ятвердо уверен, чтомоя душа после смерти никогда непопадет нето что врай, хотябы вчистилище, если эти ублюдки останутся безнаказанными.
        - Ноесть еще закон. Тыонем тоже незабывай. Пусть они себя поставили внезакона, ноты-то - законопослушный гражданин, - уходя, продолжал увещевать жаждущего отмщения хозяина полковник.
        - Окаком законе вы говорите, Стае Петрович?! - взорвался иподскочил доселе сидевший вкресле Аксаков. - Данаш народ испокон веков живет непозаконам, апопонятиям. Единственный закон, который он признает, - этоЯса Чингисхана. Обидчик должен быть наказан. Ахристианские заповеди оставьте, пожалуйста, длякого-нибудь другого. Еслибы татары несравнивали сземлей города, когда убивали их послов, мирбы никогда неузнал, чтотакое дипломатическая неприкосновенность!
        Полковник быстро подошел кдвери, нонапороге обернулся испросил:
        - Если нынче вечером я заеду квам споздним визитом, выпростите старого служаку?
        Стрижа, Сяву иСлона привезли связанными искляпами ворту кАксакову надачу вечером. Дляэтого он даже попросил унынешних хозяев «Инвеста» фирменный микроавтобус. Зарулем был Юра, апомогал ему Сергей Извеков. Занего итройку садистов Андрей Александрович выложил сегодня триста тысяч рублей, чтобы их выпустили подзалог. Сергея он встретил сам. Ачерез час Юрка на«газельке» вызвался подбросить откинувшихся скичи пацанов кклассным «телкам». Ностоило им сесть вмикроавтобус изадвинуть засобой дверцу, какводила, махом нацепивший налицо противогаз, открыл вентиль баллончика сусыпляющим газом. Потом он отъехал вусловленное безлюдное место, гдеего ждал Сергей. Вдвоем они крепко связали дрыхнувших бандитов изаткнули имрты.
        Аксаков их дожидался усебя надаче. Хотя был уже май месяц, нопогода стояла непо-весеннему холодная. Сутра даже шел легкий снежок, который затем постепенно трансформировался внудный, моросящий, холодный дождь. Ниодному здравомыслящему дачнику даже вголовубы невзбрело втакую погоду тащиться научасток. Чтовесьма благоприятствовало планам Андрея Александровича.
        Братки уже очухались иначали брыкаться. Двоих изних Юра сСерегой перетащили вдвоем. Ночтобы поднять третьего, Слона, потребовалась помощь Аксакова.
        Ихуложили вряд около камина. Пришлось даже отодвинуть диван, чтобы уместилась вся компания.
        - Иктоже изних самый любвеобильный, Сережа? - спросил хакера бывшийшеф.
        - Вотэтот верзила, - Извеков показал пальцем наСлона и, покраснев, признался. - Онименя… целых три раза.Гад!
        Сергей пнул Слона между ног, тотзакатил глаза отболи изадрыгался.
        - Погоди, неспеши, Сереженька. Всему свое время. Мысперва поговорим подушам сдобрыми молодцами, акто уж непоймет, извиняйте, братцы, того врасход. Юрик, может, дадим ребятам возможность выговориться? Невозражаешь? Нуиславно. Вытащи изих поганых ртов эти тряпки, - распорядился хозяин.
        - Всех порешу, бакланы, козлы позорные, петухи драные! Только руки развяжите, - завопил Слон.
        - Какойже он непонятливый! - посетовал Аксаков ивелел Юре заткнуть рот этому горлопану.
        Остальные братки оказались сговорчивее. Онинаперебой торопились рассказать Андрею Александровичу, ктоих заставил его проучить. Оказалось, невелика птица, всего лишь старший надзиратель. Каждому изних он пообещал подозе наркоты исвиданку сдевчонками.
        - Ивы купились натакую дешевку! - разочарованно произнес Аксаков. - Эх,дурачье, дурачье! Ночтоже мне свами делать? Отпустить?
        Братки утвердительно закивали головами.
        - Таквыж непоймете. Мстить еще удумаете. Ауменя семья: жена, дети. Язаних вответе. Немогу я вас отпустить. Ивотличие отвас, если я начинаю какое-то дело, тообязательно довожу его доконца. Заткни им рты,Юра.
        Аксаков повернулся лицом кпылающему камину истал чем-то шурудить внем. Затем обернулся, илежащие братки обомлели. Вего руках были большие ножницы, какими режут жесть. Онибыли раскалены докрасна.
        - Ребята снимайте штаны сэтого донжуана, - приказал он Юрке иСереге. - Сейчас мы ему женилку укоротим.
        Помощники неуспели иглазом моргнуть, какотСлона отлетел бесценный длянего отросток. Верзила потерял сознание. ААксаков щелкнул ножницами еще раз, инапол плюхнулся мешочек сдвумя шариками.
        - Этонам стобой напамять, Сережа, - пояснил Андрей Александрович. - Атеперь тащите их вогород.
        Дощатый туалет типа «сортир» был заранее предусмотрительно сдвинут свыгребной ямы всторону. Насколько помнил хозяин усадьбы, строители вырыли яму глубиной два споловиной метра. Чтобы реже дерьмо откачивать. Последнему землекопу, чтобы вылезти оттуда, специально подавали лестницу.
        Первым притащили Слона. Онбыл сейчас безсознания инебрыкался.
        - Туда его, - показывая наяму, приказал бизнесмен.
        ЮраиСережа спихнули грузное тело вфекальную жижу.
        Оноеще какое-то время держалось наповерхности, нопотом вдруг резко стало оседать вниз и, булькнув, исчезло вяме.
        - Теперь остальных тудаже, - далкоманду хозяин, асам отошел кгаражу надругой конец усадьбы изакурил.
        Вгород возвращались молча. Лишь наподъезде ксвоему дому Аксаков заговорил:
        - Сережа, тебя будет защищать мой адвокат. Всерасходы поделу я беру насебя. Мнебы очень хотелось, чтобы ты работал уменя. Яуважаю талантливых людей. Аты, Юра, вот, возьми.
        Сэтими словами он протянул водителю туго свернутый полиэтиленовый пакет.
        - Спасибо вам, ребята, - поблагодарил молодых людей Андрей Александрович, когда микроавтобус притормозил возле его особняка, ивылез измашины.
        Дома он сразуже прошел вбиблиотеку и, невключая свет, наощупь налил рюмку «Хеннесси», выпил изакурил, развалившись вглубоком кресле.
        «Вотистал ты, Андрей Александрович, бандитом идушегубом, - шептал ему внутренний голос. - Акакже твои принципы? Какже библейское «Неубий»? Сегодня ты перешел эту черту. Итри загубленные тобой жизни навечно останутся натвоей совести».
        - Отец, тыздесь? - заглянул втемную библиотекусын.
        - Да,Алеша, - ответил Андрей Александрович. - Проходи, садись. Коньяку нехочешь?
        - Нет, папа, спасибо. Япросто давно уже хотел стобой поговорить наедине, сглазу наглаз. Новсегда что-нибудь мешало. Яулетаю наследующей неделе. Мнесегодня позвонили ребята изМосквы исказали, чтовсем разослали повестки извоенкомата. Сбор вследующую среду вдевять утра. Медкомиссию мы уже прошли.
        - Жалко. Несмогу я тебя проводить, сын. Яже подподпиской оневыезде.
        - Язнаю, папа. Нокажется мне, чтоты вжизни еще больше, чемя, потерялся. Тыкакой-то сам несвой стал. Может, иправа мать, брось ты этот нефтяной бизнес. Нетвое это. Здесь так много грязи. Займись лучше тем, чтоумеешь илюбишь делать.
        - Поздно, Алеша. Слишком велики ставки, ия слишком далеко зашел. Некуда отступать. Пойми, сын, этомоя война. Тыведь тоже собираешься навойну? Анавойне всегда есть победители ипобежденные. Есть жертвы. Янехочу быть жертвой. Итебя заклинаю: небудь ею. Даже мысли недопускай, чтоты можешь невернуться. Убей десять, стоврагов, носам выживи. Обещаешь?
        - Япостараюсь, папа.
        Поздно вечером снова заехал полковник. Оннестал заходить вдом, аподомофону вызвал Аксакова наулицу. Дождь все непереставал. Лисидел зарулем своей «девятки». Андрей Александрович согнулся втри погибели икое-как пролез напереднее сиденье рядом сним.
        - Купилибы вы себе, Стае Петрович, авто поприличнее. Ато как-то несолидно: такой серьезный человек инатакой несерьезной машине, - укорил полковника бизнесмен.
        Проницательный кореец улыбнулся ипроцитировал:
        Всевмеру, имудрые скажут: всевмеру.
        Выбрав золотой середины меру,
        Мудрый избежит обветшалой кровли,
        Избежит идворцов,
        Чторождают влюдях черную зависть.
        - Гораций, - удивленно иодновременно уважительно произнес Аксаков.
        - Да,Квинт Гораций Флакк, - небезгордости сказал Станислав Петрович. - Настарости лет что-то наантичность потянуло. Люблю, знаешьли, Андрей, перед сном полистать Гомера илитогоже Горация. Амежду прочим, правы были древние мудрецы насчет золотой середины. Якогда наджипе ездил, веришь илинет, кожей чувствовал насебя косые изавистливые взгляды. Машина уменя постоянно ломалась, ваварии попадал. Апересел на«девятку», всенормализовалось. Ну,гремит она, кактаратайка. Зато никто наменя особого внимания необращает. Ятакойже, каквсе…
        - Ладно. Что-то я разболтался наотвлеченные темы, - оборвал сам себя наполуслове полковник вотставке. - Чтокасается заказчика. Пасет тебя нижневартовская бригада. Перестрелка наРублевке - ихрук дело. Ребята они серьезные. Связи имеют обширные. Работают восновном нанефтяных баронов, иногда даже начленов правительства. Тыпротив них - пешка. Иединственная причина, покоторой ты, Андрей, ещежив, чтоты женат надочери министра энергетики. Мойтебе совет - отступись. Продай ты им лицензию, идело сконцом. Ну,бывай. Мнееще надо водно место заехать.
        Аксаков вылез измашины ипоплелся кдому. «Девятка», рванувшаяся было вперед, вдруг сдала назад, иСтанислав Петрович, открыв окно, крикнулему:
        - Аты случайно незнаешь, куда подевались жабинские ребята? ИзСИЗО их выпустили, адомой они недошли.
        - Незнаю, - безразличным тоном ответил Андрей Александрович. - Может, удевок загорают илиуехали куда-нибудь?
        - Ну-ну… - покачал головой полковник ирезко надавил нагаз.
        Доконца недели Аксакова каждый день дергали вналоговую полицию. Толстый ирозовощекий полицейский все допытывался обусловиях сделки попродаже «Инвеста» москвичам. Андрею Александровичу надоело твердить ему одно итоже: всеположенные налоги были перечислены всрок, акнынешней деятельности «Инвеста» он уже неимеет никакого отношения. Полицейский был тоже недурак ипонимал, чтовсе аксаковское дело яйца выеденного нестоит, нонанего давили сверху, ион продолжал сослиным упорством подесятому разу задавать одни итеже вопросы. Ондаже вышел наработу всубботу, чтобы лишний раз допросить подозреваемого.
        Дома Андрей Александрович прервал наставления супруги домработнице поорганизации проводин новобранца вряды Российской армии. Увел Марину Кирилловну вбиблиотеку, усадил вкресло, самже остался наногах. Расхаживая побиблиотеке, онстал держать речь:
        - Мариш, япопал взатруднительную ситуацию. Напокупку нашего месторождения претендует кто-то измосковских олигархов. Нанего работает мощная преступная группировка. Мнетрудно противостоять им. Вдобавок я нахожусь подподпиской оневыезде. Меня взяла воборот налоговая полиция. Поэтому я решил следующее. ВМоскву полетишь ты. Заодно проводишь сына вармию. Купишь какой-нибудь оффшор. Иностранный ненадо. Лучше вКалмыкии илиГорном Алтае. Зарегистрируешь его насвое имя. Спомощью своего отца ты оформишь лицензию наэту фирму. Чтокасается необходимых доверенностей, тоих я тебе уже подготовил. Тебя итвоего отца они нетронут, побоятся. Апотом, когда все формальности будут улажены, спадет давление конкурентов иможно будет осваивать месторождение, тыпросто наймешь меня вкачестве исполнительного директора. Современем, может быть, уступишь мне часть доли вуставном капитале. Илизарегистрируем новую фирму ипереоформим нанее лицензию. Ноэто будет потом. Сейчас главное - скинуть схвоста конкурентов. Ивэтом деле я очень рассчитываю напомощь Кирилла Сайфутдиновича.
        Марина Кирилловна внутренне ликовала. Надоже, этот заносчивый гордец Аксаков, который всегда ивовсем привык полагаться только насебя, впервые обратился запомощью кней икее отцу. Аведь было время, онсчитал себя куда выше простого бурового мастера Зиганшина. Идаже когда папа стал главным инженером объединения, икогда был вице-президентом крупной нефтяной компании, упрямый Андрей всеравно держался особняком, сохранял свою самостоятельность инезависимость. Отцу, привыкшему кпостоянному заискиванию перед ним подчиненных, этоненравилось. Онсчитал Андрея выскочкой, спекулянтом иалкоголиком. Икаждый раз, когда она сдетьми приезжала кродителям встолицу, папа неупускал случая уколоть: какона может жить стаким человеком? Кирилл Сайфутдинович сумел внушить дочери мысль, чточлены ихсемьи уже сами вправе выбирать себе спутников жизни, чтобы те жили дляних, аненаоборот. Естественно, Андрей незнал обэтих ее разговорах сотцом. Иначебы никогда нерешился наподобный шаг. Теперь сбудется отцовская мечта, иона станет хозяйкой положения. Интересно, какой будет эта новая жизнь?
        Однако вслух она сказала только одно:
        - Аты уверен, дорогой, чтодлянас спапой это будет неопасно?

* * *
        Квесне стеатра военных действий стали приходить нерадостные вести. Нерадостные, конечноже, дляордынцев. Дляменя каждое поражение Орды было какбальзам надушу. Ноя свои чувства скрывал какмог, какисвое отношение кМари.
        Яуже совсем запутался вженщинах. Ястрашно ревновал Марию Ивановну Миронову кШвабрину, нобыл тайно влюблен вМари, аночи проводил сАзизой, которая годилась мне вматери. Все-таки порочный я человек!
        Впрочем, француженка свела сума неодного меня. Благодаря стараниям Азизы, онауже бойко лепетала по-нашему ичастенько стала уединяться сИваном, который вэти мгновения буквально млел отвосторга. Отглаз старшей жены воеводы неукрылось это увлечение ее сына, иона определила его наслужбу, писарем вканцелярию городского головы. Чтобы меньше болтался подому да натятькину молодую жену глазел.
        Поэтому любые новости сфронта донас. Благодаря Ваньки-ным стараниям, доходили первыми. Товарищ мой скаждым днем все чаще приходил сослужбы мрачнее тучи. Вначале подКунгуром иКрасноуфимском потерпели поражение отряды Салавата Юлаева, Канзафора Усаева иИвана Кузнецова. Через неделю подполковник Папов удеревни Бугалыш вновь одолел Салавата. Всередине марта подполковник Михельсон занял Уфу, разгромив армию Ивана Никифоровича Зарубина. Апотом еще хлеще: вконце марта ивначале апреля генерал-майор Голицын подТатищевой иуСакмарского городка сокрушил томскую дружину подкомандованием воеводы Асташева. Обовсех этих поражениях (адляменя победах) мы узнавали спустя две-три недели, когда скакой-нибудь оказией донас доходили военные новости.
        Яоднажды скуки ради напросился кИвану наслужбу. Канцелярия городского головы располагалась внеказистом деревянном доме насамом берегу реки Ушайки, какбы разделявшей город надве части: русскую итатарскую. Этоделение было достаточно условным, ибоите идругие могли проживать вразных концах города, нослободы - татарская ирусская - находились наразных берегах. Ихсоединяли два хрупких деревянных мосточка, которые весеннее половодье всякий год сносило вТомь.
        Канцелярия князя Черкасского занимала лишь половину дома, вдругой располагалась военная коллегия - вотчина воеводы. Вней сейчас заглавного был мой старый знакомый - казак Митяй. Онвышел иззапоя, взялся заум, инога его сразу стала срастаться какнадо.
        Государственное управление вМосковской Татарии, какмне втолковал Иван, осуществлялось следующим образом. Воглаве страны стоял Великий Царь. Еготрон передавался понаследству. Жилон временно втобольском Кремле исчитал себя государем всей Руси визгнании. Унего была своя боярская дума, типа нашего сената. Нонастоящей властью обладали царевы наместники. Один изних сидел вТобольске. Кстати, Томск хотя ибыл больше столицы, новходил втобольское наместничество. Центром другого наместничества был Иркутск. Оттуда осуществлялось управление всей восточной частью царства изаморскими, американскими, территориями.
        Самым крупным сибирским городом был Енисейск. Онпочисленности населения вполтора раза превосходил Томск, второй город Московской Татарии. Затем шли Тобольск, Иркутск иболее мелкие городки: Тюмень, Омск, Барнаул, Нижнеудинск, Мангазея, Петропавловск, Якутск идругие.
        Всягражданская власть наместах принадлежала городским головам, которых назначал сам царь. Нонарод мог проворовавшегося градоначальника сместить, подав челобитную царю. Это, правда, случалось очень редко.
        Акогда я увидел уИвана наслужбе сословный список томских жителей, уменя отудивления глаза налоб полезли. Из3053 лиц мужского пола вкупцах состояли 2804! 115 числились ремесленниками. 90 священников. Двачеловека княжеского звания - Черкасский иего малолетний сын. Итолько оставшиеся 42 мужика считались приписными ивладельческими крестьянами.
        - Акто увас тогда работает, коли все торгуют? - вырвался изменя крик изумления.
        - Таквсеж работают помаленьку. Я,например, тоже числюсь вкупцах. Ибрат мой Митька, ипапаня. Незаработал еще княжеский титул воевода. Многие охотники записываются вкупцы, рыбаки - тоже. Ониж свой добытый товар - пушнину ирыбу - продают. Значит, купцы. Акрепостного права унас, братец, нету. Вселюди свободные. Если кто иприжился призажиточных семьях, какприслуга, тактолько пособственной доброй воле. Иникак иначе.
        - АМари? - задал я провокационный вопрос. - Онатоже подоброй воле утвоего папаши втереме живет?
        - Мысейчас вообще-то говорим промужское население, - нашелся Асташев-младший. - Ноесли тебя интересует женская часть Томска, томогу тебе сообщить, чтовнашем городе проживает таких 4019 особ ввозрасте отдвух недель до101года. Часть изних исповедует мусульманскую веру, идевушки охотно идут замуж занебедных татар вкачестве ивторой, итретьей, идаже четвертой жены.
        - НоМариже - немусульманка. Онакатоличка. Даипапаша твой, кажется, изстароверов.
        Иван понял, чтопоставлен моими вопросами втупик, инехотя ответил:
        - Онапленница. Иотец мой - особый случай.
        - Аякто?
        - Тытоже пленник. И,пожалуйста, незадавай мне больше таких вопросов, сподковыркой, - взмолился сын воеводы.
        - Ладно, небуду. Только ответь мне, пожалуйста, наодин праздный вопрос. Ужочень мне любопытно, почему ввашем городе баб натысячу душ больше, чеммужиков. Неужто увсех гаремы да терема?
        Тутуж Иван невыдержал ирассмеялся:
        - Терем есть только умоего бати. Остальные православные Бога боятся. Гаремов поболее. Номеньше десятка. Ужбольно дорого много жен содержать. Амужиков вТомске наравне сбабами. Только многие изних побатиному ведомству числятся.
        500 пеших да 300 конных казаков еще прибавь, иполучится почти равное количество мужиков ибаб. Недотепа!
        Мышли поулице, утопая ввесенней грязи. Наднами, нагоре, виднелись контуры Томского острога, чем-то напоминающего тобольский Кремль, нодеревянного игораздо меньшего. Куда никинешь взор, везде чернели острые шпили кержацких церквей сраскольничьими крестами наних. Эх,гдеже вы, дорогие моему сердцу золоченые луковки-купола родных среднерусских храмов?! Увижуль вас когда-нибудь снова?
        Итак уменя защемило вгруди, чтовстал я посереди дороги иперекрестился щепотью, несмотря накосые взгляды проходящих мимо томичей.

* * *
        Кирилл Сайфутдинович Зиганшин считал себя человеком команды. Оночень гордился тем, чтоумеет дружить. Вначале, будучи буровым мастером, ондружил сначальником нефтегазодобывающего управления. Апосле того какначальник ушел наповышение, онсам стал начальником. Потом стал дружить сруководителями объединения. Икогда освободилось место главного инженера, еголегко назначили наэту должность.
        Сначалом перестройки итак называемых рыночных «реформ» Кирилл Сайфутдинович вовремя подсуетился, подмазал кого надо вминистерстве истал вице-президентом нефтяной компании. Ноее продали сзалогового аукциона. Новые собственники начали расследование понецелевому использованию иуводу активов вдочерние структуры. Всениточки вели кпервому вице-президенту. Ногосподин Зиганшин снова вышел сухим изводы идаже пошел вгору. Онпросто поделился снужными людьми частью «выведенных активов» истал заместителем министра энергетики. Изгонимого, заняв крупный государственный пост, онсам превратился вгонителя. Новым владельцам нефтяной компании пришлось прекратить все расследования против Зиганшина, ибоотего расположения зависели теперь экспортные квоты ипошлины, государственные гарантии длякредитов имногие другие неменее важные вещи. Апотом оступился министр. Занял неверную политическую позицию. Ивысокопоставленные друзья ненашли лучшего варианта, какпоставить наэту должность покладистого иверного Кирилла Сайфутдиновича.
        Ипросидел господин Зиганшин, несмотря навсе вражеские происки, вминистерском кресле уже почти целых три года. Менялись президенты, премьеры, аЗиганшин оставался, ибоумел человек дружить, умел быть благодарным кому надо ибезжалостным поотношению тоже ккому надо.
        Главный закон вгосударственной иерархии, который очень хорошо усвоил Кирилл Сайфутдинович, - этозакон курятника. Чемвыше насест, накотором ты сидишь, темменьше тебе наголову гадят вышестоящие, затоты…
        Домой он приезжал поздно, вдвенадцатом часу. Нельзя сказать, чтобы он засиживался наработе дополуночи, однако его положение вобществе требовало инеформальных встреч: вресторане, всауне, вспортзале… Адляэтого тоже нужны были усилия исноровка. Прежний президент любил играть вбольшой теннис - иминистр энергетики стал брать уроки усамого Шамиля Тарпищева. Только научился сносно бегать покорту имахать ракеткой, такнатебе - президент сменился. Этот вообще заядлый спортсмен: черный пояс подзюдо, непьет, некурит, набомбардировщиках летает, наподводных лодках плавает, нагорных лыжах носится какугорелый. Поди угонись заним. Самхудой, поджарый, иотчиновников извысшего эшелона стал требовать спортивной фигуры. Какже было тяжело Кириллу Сайфутдиновичу сбрасывать два лишних пуда. Онтак привык ксвоему выпирающему изштанов, придающему солидность животику, таксроднился сним, нопришлось всеравно расстаться сдорогим атрибутом начальственности. Тримесяца сидел нажуткой диете. Вообще неупотреблял никаких жиров, даже растительного масла, неел нимяса, нирыбы, спиртного врот небрал никапельки. Каждый вечер ходил
вспортзал науроки дзюдо. Носбросилже тридцать слишним килограммов. Напоследнем заседании кабинета президент привел впример другим министрам товарища Зиганшина, сумевшего «начать вести здоровый образ жизни». Этобыл хороший, даже очень хороший, знак. Итеперь Кирилл Сайфутдинович судвоенной энергией взялся заосвоение восточных единоборств. Иунего появилась мечта: когда-нибудь удивить президента эффектным броском противника через себя нататами.
        Несмотря напоздний час, Лидия Ивановна неспала. Онакаждый раз дожидалась мужа сработы. Наплите томилось овощное рагу, втермосе настаивался успокоительный отвар изтрав. Всеэто было исегодня. Ноеще Кирилла Сайфутдиновича дома ожидал сюрприз.
        Едва он переступил порог своей новой квартиры в«Алых Парусах», какнашею ему бросилась эффектная моложавая женщина истала его тискать ицеловать, приговаривая:
        - Папка, папка, какя потебе соскучилась!
        - Господи, Маринка, какими судьбами? Такнеожиданно, безпредупреждения. Что-нибудь случилось?
        Доминистра, наконец, дошло, чтоэто его родная иединственная дочь, нонаум сразу полезли какие-то недобрые мысли.
        - Вот, внука твоего приехала вармию проводить, - сказала Маринка.
        Кирилл Сайфутдинович сразу насупился и, подавая жене свое кашемировое пальто, купленное им вВашингтоне, снескрываемой обидой произнес:
        - Тымне проэтого оболтуса лучше неговори. Онтакойже разгильдяй игордец, какего папаша. Нисколько неуважает старших, себе науме. Нуипусть едет всвою Чечню. Может, хоть абреки ему там гонор-то убавят. Тоже мне, спаситель отечества нашелся!
        - Однако уменя есть вМоскве еще одно дело, вкотором мне понадобиться твоя помощь, - продолжила дочь.
        
        Глава семейства сразу обмяк исказал подобревшим голосом:
        - Пойдем выпьем чайку, дочка. Азачаем ты мне подробно расскажешь, чтоутебя задело икакая требуется отменя помощь.
        - Неужели? Глазам своим неверю! Твой умный исамостоятельный муженек так глупо ибездарно подставился, - заключил Кирилл Сайфутдинович, ознакомившись сбумагами, которые показала ему дочь.
        Онснял очки вмодной оправе, собрал встопку Маринкины доверенности, ласково потрепал ее пощеке исказал:
        - Могу тебя поздравить, дочь. Тыбогатая инезависимая женщина.
        - Только тут есть одна сложность, - возразила Марина. - Объявились какие-то конкуренты. Онидаже покушались нажизнь Андрея, апотом упекли его втюрьму, исейчас его преследует налоговая полиция.
        - Этонепроблема, - успокоил дочь Кирилл Сайфутдинович. - Который сейчас час? Безпятнадцати двенадцать. Поздновато. Ноничего. Семен простит. Лида, подай мне, пожалуйста, трубку.
        Министр быстро, попамяти, набрал номер.
        - Алло, этоЗиганшин. Мнебы Семена Павловича, - неизвинившись запоздний звонок, потребовал отец Марины Кирилловны.
        - Семочка, добрый вечер. Да,это Кирилл Сайфутдинович беспокоит. Слушай, тытам одно месторождение вмоей бывшей области хотел, такя готов вести стобой переговоры. Какой такой зять? Этот чтоли, алкоголик? Такон уже внеигры. Лицензия оформляется накомпанию, которой владеет моя дочь единолично. Понял? Что, твой помощник разговаривал сней? Икакую цену он ей предложил? Десять? Семочка, нуэтоже смешно. Заместорождение, которое вгод будет давать миллион тонн нефти, всего десять.
        - Яему сказала, чтобуду продавать неменьше чем затридцать, - шепнула отцу Марина.
        - Слышал? Хозяйка хочет тридцать. Да,безусловно, сполным содействием смоей стороны. Сколько тебе времени надо, чтобы подумать? Сутки. Хорошо. Яжду доутра послезавтра. Если ты неприготовишь деньги ктому времени, тоя найду другого покупателя. Незабывай, чтопоследние геологические изыскания подтверждают запасы вдвое больше, чемпредыдущая разведка. Усек? Ну,бывай, Семочка. Спокойной ночи.
        Кирилл Сайфутдинович трубке отбой иудивленно посмотрел надочь:
        - Тридцать миллионов долларов? Немноговатоли ты заломила, красавица? Десятка, конечно, нецена. Нотридцать принынешних мировых ценах нанефть - этоперебор. Авот двадцать - двадцать два миллиона будет всамыйраз.
        - Пап, давай тогда хоть двадцать пять. Ровная цифра, - предложила дочь.
        - Хорошо, - согласился министр. - Будем стоять надвадцати пяти. Асупруга-то своего куда денешь? Онвэтом раскладе тебе совсем ненужен. Дети выросли. Один оболтус вон идет воевать, аАленке поступать вэтом году. Поступит вприличный вуз. Найдем ей хорошего жениха. Неизголодранцев, ноинеизвеликих. Положением чуточку пониже нашего, чтобы она чувствовала себя хозяйкой вдоме. Итебе, Марина, пора определяться. Непара тебе Андрей, непара. Поживи ты, дочка, хоть немного длясебя. Попутешествуй посвету. Себя покажи. Тыже красивая, умная баба. Аживешь черт знает скем. Бросай ты эту провинцию. Переезжай кнам, вМоскву. Мытебя сматерью выведем ввысшее общество. Хватит тебе быть прислужницей уэтого зазнайки. Хватит.

* * *
        - Хватит тешить себя иллюзиями. Кампания проиграна. Из-под Оренбурга Орду выбили. Уфавзята. Через месяц-другой императорские войска будут вТомске. Иты думаешь, чтовам, семейству врага императрицы, оставят все ваши заводики ифактории. Какбы нетак! Всеконфискуют вдоход казны. Асына твоего закуют вкандалы иотправят накаторгу. Тыэтого хочешь? - япочти перешел накрик.
        Акакеще было доказать этой глупой бабе, чтонадо спасать себя исвое имущество!
        Мойплан был прост. Убедить старшую жену воеводы отпустить меня вместе сосвоим сыном исМари вРоссию. Передать Ивану бумаги навсе предприятия, принадлежащие Асташевым, икарту сзолотыми приисками, чтобы, воспользовавшись связями моего папеньки вСанкт-Петербурге, заранее застолбить их запрежними владельцами.
        - Конечно, придется чем-то поступиться. ВПетербурге просто так ничего неделается. Какговорится, неподмажешь - непоедешь. Зато ты сохранишь основной капитал иубережешь свою семью отгонений, - убеждал я упрямую татарку всякий раз после любовных утех, когда она была особенно сговорчивой ипокладистой.
        Однако она упрямо стояла насвоем:
        - Ещерано говорить, проиграна война илинет. Тынезнаешь Асташева. Онхитрый иупрямый воевода. Тынезнаешь нашего царя. Онпросто так несдастся. Авдруг они замирятся сЕкатериной иливообще возьмут Москву. Чтотогда? Чтоя скажу Асташеву, когда он спросит уменя, гдеего любимая жена, старший сын иучитель французского? Если падет Тобольск, ятебя, Ивана иэту смазливую Машку отпущу навсе четыре стороны. Нонераньше.
        - Смотри, Азиза. Кабы непросчиталась. Скорее императрица замирится стурками, чемсОрдой. Тогда поздно будет, - предупредил ее я иперевернулся надругойбок.
        Больше мне нехотелось ее любви.

* * *
        Вдесять часов утракМинистерству энергетики наСтарую площадь подъехал бронированный 600?й «мерседес». Изнего всопровождении двух охранников вылез невысокий, почти лысый человек вдлинном кожаном плаще истугим саквояжем вруках.
        Унего был постоянный пропуск вминистерство. Онсдал вгардеробе плащ иподнялся налифте, вприемную министра. Назвав свою фамилию секретарю, онбыл незамедлительно пропущен вкабинет кбольшому чиновнику. Тамего уже ожидали сам министр иинтересная женщина средних лет. Неговоря нислова, видно, опасаясь прослушки, лысый стал выкладывать настол бумаги. Платежное поручение наличный счет вшвейцарском банке надесять миллионов долларов. Облигации Федеральной резервной системы США напредъявителя, также надесять миллионов долларов. Акции ведущих российских нефтяных компаний - «голубых фишек» - напять миллионов долларов. Ещепять миллионов долларов наличными встодолларовых купюрах он передал вместе ссаквояжем женщине. Затем познаку министра взял сего стола папку сбумагами. Поклонился присутствующим иисчез.
        Оркестр уже заиграл «Прощание славянки», аматери все небыло. Алексей, надеясь увидеть родное лицо, буквально прожигал глазами толпу провожающих: чужих родителей, братьев, сестер, друзей, любимых девушек. Новсе напрасно. Онанеприехала.
        Онзнал, чтоввоенкомат она неуспеет. Онапредупредила его обэтом заранее, сославшись нанеотложное дело. Нонавокзал она обещала…
        Раздалась команда старшего офицера: «Повагонам!» Бритые призывники вырывались изрук заплаканных матерей исвоих девчат. Аему неоткого было вырываться. Ужепоследние пацаны запрыгнули ввагон. Ужевот-вот тронется поезд. Аон все стоял наперроне иждал. Слезы готовы были политься изглаз, ноон удерживал их невероятным усилием воли. Икогда состав уже тронулся, онпоследним запрыгнул наподножку своего вагона идолго еще вглядывался висчезающий перрон. Нотак ее инеувидел.
        АМарина Кирилловна вэтот момент торчала впробке наСадовом кольце вминистерской «Волге». Онапроклинала все насвете. Ипроклятую сделку, иотца, исебя. Еслибы они нестали пересчитывать привезенные Семеном Павловичем деньги исверять подлинность акций иоблигаций, начто ушло неменьше часа, онабы успела проводить сына. Атак выехала всего засорок минут доотхода поезда. Икакназло, этот дурацкий затор накольце.
        «Яплохая мать, - корила она себя. - Бедный Алешка!»
        «Ноничего, - стала она себя успокаивать, - через пару дней позвоню ему вчасть, объясню причину, извинюсь. Онпоймет».
        Осознав, чтонавокзал она уже неуспевает, Марина Кирилловна велела отцовскому водителю разворачиваться иехать вбанк.
        Непрошло инедели, какналоговая полиция неожиданно утратила всякий интерес кперсоне Аксакова. Даже сняли снего подписку оневыезде. Правда, однажды вызвали его кмилицейскому следователю поповоду исчезновения троих молодых людей скриминальным прошлым. Ноон сказал, чтоничего обэтом незнает. Иего отпустили.
        Марина звонила изМосквы. Вначале часто, чутьли некаждый день, апотом все реже иреже. Говорила, чтонеможет решить проблему сконкурентами. Нужно время. Нопотом Андрей Александрович узнал изгазет, чтоодна московская фирма начала освоение его месторождения, ипонял, чтожена ему врет. Заее вещами заехала Лариса Ивановна Лебедь, отправляющаяся вкомандировку встолицу. Забрала все новое идорогое изМарининого гардероба иувезла ее одежду вдвух большущих чемоданах наколесиках фирмы «Самсонайт».
        Аленка закончила школу сзолотой медалью итоже уехала вМоскву. Онабезпроблем поступила вМГУ, наюрфак. Сынвначале, пока находился вучебке, писал часто. Нопосле того каких батальон перебросили вЧечню, письма отнего стали приходить все реже иреже.
        Университетский товарищ Владимир Киреев блестяще защитил кандидатскую диссертацию, иего пригласили накафедру вуниверситет. Вначале старшим преподавателем. Нонепрошло имесяца, какдали доцента. Егоподруга-страховщица хорошо похлопотала. Новоиспеченный кандидат наук тутже взялся занаписание докторской диссертации, продолжая разрабатывать прежнюю тему.
        УАксакова скоро кончились деньги, ион был вынужден уволить домработницу Клаву. Итеперь всю работу подому ему приходилось делать самому. Ушел отнего иводитель Юра, забрав ссобой «вольво». Андрей Александрович несмог ему вэтом отказать.
        Свой джип он продал. Надоже было начто-то жить. Итеперь ездил наавтобусе инамаршрутном такси. Даже надачу. Бедолаге Черчиллю пришлось привыкать кнаморднику. Иначе страшного пса вобщественный транспорт непускали.
        Туалет вогороде Аксаков перенес нановое место. Анапрежнем хотел вначале поставить крест. Ноэто вызвалобы различные кривотолки среди соседей. Потом думал положить какой-нибудь валун вместо могильного камня. Ноиэту мысль он отогнал прочь. Потом замыслил разбить цветник. Нокогда он приехал однажды после недельного перерыва надачу, тоувидел, чтомалина сильно разрослась иполезла какраз кместу захоронения. Итогда он решил ничего неделать. Пусть все идет, какидет. Жизнь уэтих молодых людей была временами сладкая, нобольшей частью колючая. Малиновые кусты - лучшее им надгробие.
        Пару раз звонил ему Сергей Извеков, справлялся оработе. Унего все уладилось, ивсего запятую часть отсуммы, которую он умыкнул измонреальского банка. Несчитая расходов наадвоката, которые, какиобещал, Аксаков взял насебя.
        Получив массу свободного времени, Андрей Александрович пристрастился кфизическому труду. Самразбил надаче цветник исоорудил газон. Потом ему пришла вголову мысль построить беседку. Вначале хотел нанять плотников, апотом прикинул, чтообойдется дороговато, ипостроил сам. Вокруг посадил плющ. Ииногда, сидя вбеседке, мечтал, какразрастется этот плющ иобовьет собой всю беседку. Истанет вней тенисто ипрохладно даже вжаркие августовские дни. Ибудут они после бани пить вэтой заросшей плющом беседке чай. Он,Марина иАленка. Ведь должныже они приехать хотябы вавгусте?

* * *
        Всепропало! Япогиб! Теперь уже окончательно ибесповоротно. Этаподлая монголка Бортэ украла мой дневник, вкотором я вел все свои записи. Прочитала его иузнала, чтоя никакой неучитель французского языка. Ичто меня выручила Азиза. Чтоя сплю состаршей женой воеводы, оназнала ираньше. Ноотом, какя кней приэтом отношусь, онанедогадывалась. Ипотом… Какойже я дурак. Нузачем нужно было мне доверять бумаге свои замыслы опобеге вРоссию, моиразговоры сАзизой насчет переоформления асташевских заводиков. Теперь эта родственница Чингисхана знает обовсем игрозится отдать мой дневник своему мужу, когда он приедет. Иона это, точно, сделает. Ужлучшебы мои записки попали вруки Елены. Сней хотябы была надежда договориться. Сэтойже фанатичкой никакие переговоры невозможны. Ауж воевода меня замои томские приключения ипомыслы поголовке непогладит.
        Инадоже! Проклятым татарам стала благотворить фортуна наполе брани. Несколько громких побед наУрале. И,оБоже, Орда вырвалась накамские просторы. Идет наКазань!
        Господи, умоляю, спаси меня иРоссию!
        Часть вторая
        Падение третьего Рима
        Блюди ивнемли, благочестивый царю, яковся христианская царства снидощася втвое едино, якодва Рима падоша, атретий - Москва - стоит, ачетвертому небыти.
        Изпослания псковского старца Тилафея Великому князю Московскому Василию сесть занаписание этих мемуаров меня побудили события последнего времени. Такполучилось, чтоиз?за отдаленности нашего острова иотсутствия постоянного сообщения сматериком овторжении французов вРоссию, обих позорном бегстве иторжествующем шествии российских войск поЕвропе я узнал одновременно. Этиизвестия всколыхнули вмоей памяти события сорокалетней давности, которые я считаю неоправданно забытыми. Оних-то я ихочу теперь поведать миру. Ибонебудь этих событий, мыбы неоказались, какитриста лет назад, победителями Европы, аРоссия никогдабы нестала такой великой страной, коей она является сейчас, ия искренне надеюсь, чтоостанется таковой ивпредь. Значит, все, очем я хочу рассказать, было незря.
        Из?за старческой немощности иплохого зрения я диктую свои воспоминания моей верной идорогой помощнице Акини-сан. Иесли врукописи случатся ошибки илиповторы, тоэто лишь вследствие того, чтомоя дражайшая супруга неочень хорошо знает русскую письменность. Заэто я прошу искреннего извинения утого, кторискнет прочесть эти записки. Василий Асташев, воевода исамурай. Город Айзу-Вакаматцу, остров Хонсю,
15декабря 1815года отРождества Христова.

* * *
        Всередине июня 1774года всражающиеся спревосходящим почисленности ивооружению неприятелем войска приехал Великий Царь. Мытогда стояли подкрепостью Оса, насеверо-западе башкирских земель. Этакрепость была унас, каккость вгорле. Заней открывались камские иволжские просторы, откуда прямая дорога наМоскву. Нокрепость сия жалила нас здорово, полностью оправдывая свое название зловредного ибольно разящего насекомого. Двенаших атаки были отбиты. Двое измоих командиров - начальник артиллерии Иван Белобородов иудалая голова Салават - получили ранения.
        Царь прискакал набелом иноходце вокружении малой свиты накануне третьего штурма. Слух опоявлении законного государя дошел идозасевших вкрепости гвардейцев. Онивыслали парламентера, отставного солдата, пару лет назад сопровождавшего немецкого путешественника Погана Георги вего экспедиции понашим краям, побывавшего вТобольске илично видевшего нашего повелителя.
        Едва только он переступил порог моего шатра, вкотором царь отдыхал после долгой дороги, каксословами «Тынаша надежа, государь!» упал ему вноги. Царь встал сподушек ивелел солдату подняться. Потом поговорил малость сослуживым, спросил, видалсяли он еще суважаемым Иоганном Готлибом, гдесейчас проживает ученый муж икакего здоровье. Солдат ответил, чтоживет господин Георги вСанкт-Петербурге и, кажется, пишет книгу освоих сибирских странствиях. Аоздоровье исследователя он неведает. Ещесказал, чтогарнизонные гвардейцы послали его удостовериться вподлинности царя. Теперь он убедился вэтом ипообещал, чтозавтра утром они свяжут своих офицеров иоткроют крепостные ворота.
        Таконо ислучилось. Имы вошли вОсу безединого выстрела.
        Втотже день вдоме коменданта крепости собрался военный совет. Кроме царя ивашего покорного слуги нанем присутствовали все наши главные командиры: Юлаев, Белобородов, Пугачев, Перфильев иОвчинников.
        Решалась судьба летней кампании, а, может быть, ивсей войны. Итут мнения разделились. ЯиБелобородов считали, чтовремя длярешающего удара еще ненастало, унас мало сил дляпохода наМоскву. Мыпредлагали перейти отнаступления кобороне. Укрепиться наотвоеванной нами Оренбургской линии: Карагайской, Петропавловской, Степной иТроицкой крепостях. Затем линию обороны провести через Чебаркульскую крепость.
        Златоустовский иСаткинский заводы. Аосновную роль взащите Урала мы отводили только что взятой намиОсе.
        - Если мы оставим здесь мою батарею, - убеждал собравшихся Белобородов, - этакрепость станет неприступной, итогда ворота башкирских земель будут нанадежном замке.
        - Нельзя забыватъ, чтовнашем тылу остался сильный отряд подполковника Михелъсона, - поддержал я артиллериста. - Этоумный командир. Онпрошел Семилетнюю войну, русско-польскую, участвовал вовсех турецких кампаниях. Этож он отбил унас Уфу. Надо, немедля, всей ордой навалиться наМихельсона…
        Однако мне недал договорить заводной Салават:
        - Неслушай его. Великий Хан (такон называл царя постарой ордынской привычке). Воевода переоценивает подполковника. Нетакой уж он истрашный! Мывот вдвоем сЕмельяном, - башкирец показал наПугачева, - уреки Уй чуть такого жару этому Михельсону незадали. Едва он ноги унес. Анас было всего-то тысяч девять сабель. Поутру, когда его отряды строились дляпохода, мояконница погарцевала уних подносом. Подполковник сразу приказал палить понам изпушек. Апотом, недолго думая. Бросил нанас всю свою кавалерию - изюмских иказанских гусар, петербургских иархангельских карабинеров, Чугуевских казаков. Мымаленько сними порубились, апотом какдали деру врассыпную. Онизанами. АЕмелька вэто время каквдарит поего обозу. Хорошо, чтонедалече ускакал Михельсон, успел-таки вернуться иотбил обоз. Аиначе емубы полная конфузия вышла. Какмальчишка попался настарую татарскую хитрость. Ненадо его бояться.
        После столь увлекательного описания баталии удалой Салават тутже перешел внаступление:
        - Нельзя медлить. Великий Хан. Перед нами прямая дорога наМоскву. Враг слишком уверен всвоей непобедимости инеожидает отнас такой дерзости. Этохорошо, чтоони нас недооценивают. Этонам наруку. Внезапный удар. Быстрый рейд - имы ввеликой ордынской столице. Ядумаю, чтостоит рискнуть. Другого такого шанса долго небудет.
        - Этомальчишество. Великий Царь. Принцесса Ангальт-Цербстская давно уже осознала, какую угрозу мы представляем длянее. Если уж такие крутые вояки, какМихельсон, появились нанашем фронте, то, думаю, надо ждать еще более знатных воевод. Ядавеча получил письмецо отверного человека изСтамбула. Онпишет, чтосамозванка форсирует мирные переговоры сТурцией. Если это случится, тонам несдобровать. Итогда дай Бог выстоять закрепостными стенами, нето что вступать вбой наравнине совсеми романовскими армиями. ИзПетербурга тоже есть донесения, чтоновый Катькин фаворит Потемкин силен умом, советует ей послать супротив нас лучших военачальников - Суворова иПанина. Нет, изБашкирии нам выходить пока нельзя, - доказываля.
        Чтотут началось! Овчинников, Перфильев, Пугачев иСалават стали наперебой называть меня перестраховщиком ипораженцем. Икаждый изних убеждал царя внеобходимости продолжать победоносное наступление.
        - Дастоит нам войти вРоссию, каквсе мужики нас поддержат. Родина стонет подиноземным игом ивзывает ктебе оспасении, государь, - закончил спор Емельян Пугачев.
        Видно, егофраза истала той последней песчинкой, которая перевесила чашу весов всторону похода наМоскву, ибопосле Емелькиных слов царь встал имолвил:
        - Верю я тебе, Василий Афанасьевич. Славный ты воевода. Нераз кровью доказывал мне свою преданность. Ноикомандирам своим я тоже верю. Есть вдоводах их правда. Ипотому волей, данной мне Господом нашим Псусом Христом, повелеваю: завтра выступаем наМоскву! Умрем илипобедим. Навсе Божья воля.
        - Слава Великому Царю! Слава Великому Хану! Слава государю! - закричали сторонники наступления.
        Мыже сБелобородовым вышли ссовета мрачные ихмурые. Недавал мне покоя подполковник Михельсон, дышащий нам вспину.

* * *
        Спина Аксакова, вырезавшего издерева медвежью фигурку, вздрогнула отнеожиданной трели телефона.
        «Неужели Марина?» - мелькнула шальная мысль, ион бросился ктрубке.
        Телефон впоследнее время вего доме звонил редко, поэтому каждый звонок дляАксакова был событием.
        Ноэто была неМарина. Звонил старый приятель изсоседней области, владелец сети заправок. Фирма Аксакова всвое время компьютеризировала это хозяйство. Георгий Михайлович Климентьев, такзвали приятеля, звонил редко. Интересовался новинками вобласти информационных систем. Андрей Александрович беспокоил знакомого итого реже, лишь когда нефтяные компании рассчитывались с«Инвестом» заоборудование иработу неденьгами, анефтепродуктами. Тогда он скидывал их Михалычу нареализацию. Нопоследний раз они общались больше года назад.
        - Андрей, нехочешь побывать нанастоящей рыбалке? - Георгий Михайлович был лет надвадцать старше Аксакова, поэтому называл коллегу просто поимени.
        Предложение Климентьева вынужденному бездельнику пришлось кстати. Свободного времени унего хоть отбавляй. Удерживало одно: онпривык кразмеренному образу жизни, илюбое нарушение привычного ритма его настораживало.
        АГеоргий Михайлович тем временем продолжал:
        - Мызаказали АН-24 доТуруханска. Потом пересаживаемся навертолеты илетим еще два часа доодного изпритоков Нижней Тунгуски - реки Тутончаны. Высаживаемся почти наполярном круге иначинаем сплавляться налодках. Насплаве спиннингу ем. Задесять дней должны пройти семьдесят километров. Вусловленном месте вертолеты нас заберут. Хариусов там - тьма. Таймени тоже попадаются. Слицензией, сперелетами, спитанием ивыпивкой выходит меньше тысячи долларов набрата. ВМоскве такой тур меньше пятерки нестоит. Унас осталось два свободных места. Вотя иподумал, чтовы сЮрой какразбы внашу команду вписались.
        - Юрауменя больше неработает, - ответил Аксаков. - Акогда вылет?
        - Послезавтра, водиннадцать вечера. Если утебя нет рыбацкой экипировки, непереживай. Ятебя ей снабжу. Возьми только спальный мешок испиннинг. Постарайся еще купить леску-плетенку. Может, ввашем городе есть, ато унас ее всю рыбаки раскупили.
        - Подумать можно? - попросил время наразмышление Аксаков.
        Душой он был уже наНижней Тунгуске. Надоже как-то отвлечься отбезрадостных мыслей икопания всебе. Нотеперь возникал финансовый вопрос. Климентьевуже необъяснишь, чтоитысяча долларов длябывшего компьютерного магната нынче очень большие деньги. После продажи джипа уАксакова остались еще баксы. НоАндрей Александрович знал: состояние потока отличается отсостояния запаса, безпополнения эти деньги быстро кончатся. Кэтому времени он должен был что-то придумать. Номыслей, какснова заработать капитал, унего пока никаких небыло.
        «Аможет, насамом деле нужна встряска? После нее иголова лучше станет работать. Ихандра, богдаст, пройдет», - подумал Аксаков.
        - Даютебе два часа. Если непозвонишь, будем искать других, - поставил ультиматум Климентьев.
        - Ясогласен, - ответил Андрей Александрович.
        - Акакнасчет напарника? Может, захватишь ссобой какого-нибудь товарища?
        Чувствовалось, чтоунего вкоманде некомплект, анайти достойную замену задва дня доотлета было нелегко. Аксаков обещал подумать относительно товарища ичерез два часа перезвонить Климентьеву.
        Андрей Александрович стал обзванивать своих знакомых. Однако те, накого он мог рассчитывать, оказались вотпуске, заграницей. Июль - самое время дляотдыха. Никто изнебедных людей втакую пору всибирской глуши сидеть небудет. Другие немогли бросить бизнес, таких, правда, было немного. Уодного жена рожала. АСергей Извеков собрался вГималаи, покорять Эверест. Длянего приполярный экстрим оказался мелковат.
        Андрей Александрович безособой надежды позвонил домой кгоспоже Лебедь, гдевпоследнее время проживал новоиспеченный кандидат исторических наук Владимир Валерьевич Киреев.
        Аксакову повезло, трубку поднял тот, кого он искал.
        - Володь, привет. Какпоживаешь? - спросил он старого товарища.
        - Спасибо, нормально, - последовал уклончивый ответ.
        - Извини, язабыл поздравить тебя суспешной защитой. Каюсь ипоздравляю, хотя исопозданием.
        - Спасибо, - потеплевшим голосом произнес собеседник.
        - Какпоживает твоя половина? - вежливо поинтересовался Аксаков.
        - Аона вотъезде, - поведал ему ничего неподозревающий Киреев. - Еевызвали вголовную фирму вМоскву. Уних учеба там какая-то. Целый месяц продлится. Мнетоже стажировку вМГУ обещали. Ноперенесли насентябрь.
        Андрей Александрович чуть неподпрыгнул настуле отрадости.
        - Такты, значит, какия, теперь временно холостой, - радостно констатировал он. - Тогда я попал поадресу. Володь, тыхочешь посетить Туруханский монастырь? Таммогли состарых времен сохраниться интересующие тебя документы. Все-таки самый северный монастырь, несчитая, конечно, Соловков. Почти всамом устье Енисея. Ядумаю, чтотуда изсерьезных исследователей врядли кто-нибудь добирался. Может, иоткопаешь что-нибудь полезное длясвоей докторской?
        Аксаков правильно рассчитал. Онпреднамеренно начал издалека, давя, таксказать, набольную мозоль ученого. Акогда тот захватил наживку истал интересоваться поездкой вдеталях, Андрей Александрович преподнес ему все влучшем виде:
        - Послезавтра мои товарищи изсоседнего города летят нарыбалку вте края. Представляешь, десятидневный сплав поНижней Тунгуске. Тамхариусов видимо-невидимо. Руками ловить можно. Лодки, палатки - всеесть. Надо только спальник взять ссобой, спиннинг да теплую одежду. Все-таки наполярный круг летим. Вдень приезда ивдень отъезда будем вТуруханске. Наосмотр монастыря время будет. Нукак, едешь? Чего дома штаны просиживать? Иэто удовольствие стоит набрата всего тысячу долларов.
        Надругом конце провода сразу воцарилось молчание. Киреев знал офинансовых трудностях Андрея, поэтому рассчитывать наего спонсорство вэтой поездке он немог.
        - Извини, Андрей. Ноничего неполучится. Лариса оставила мне всего пятьсот долларов, часть изних я уже потратил. Привсем моем желании я просто неимею возможности туда поехать.
        Настал черед Аксакова призадуматься.
        «А,была небыла! - решил он. - Гдетысяча, тамидругая найдется».
        НоуКиреева он все-таки спросил:
        - Асколько денег утебя осталось?
        - Долларов четыреста пятьдесят, - последовал ответ прижимистого друга.
        - Недостающую сумму я тебе добавлю. Едем? Порукам?
        - Порукам! Когда выезжать?
        - Послезавтра сутра ивыедем наавтобусе. Атам нас встретят.
        - Хорошо, - согласился Киреев. - Яначинаю собираться.
        Андрей Александрович счувством исполненного долга набрал телефон Климентьева исообщил фамилию, имяиотчество последнего члена их экспедиции.

* * *
        Поход наМоскву поначалу ивсамом деле показался нам загородной прогулкой. Города, заводы исела сдавались безвсякого сопротивления. Наши армии изодня вдень пополнялись беглыми крестьянами. Численность войска росла какнадрожжах. Номеня сие обстоятельство нисколько нерадовало, анаоборот. Беспокоило. Необученная большая толпа перед хорошо организованным иотменно вооруженным неприятелем может оказаться нестолько силой, сколько обузой. Яочень опасался, чтоприпервомже грохоте артиллерийской канонады наши новобранцы разбегутся кто куда, внося сумятицу иразлагая боевой дух остального воинства.
        11июля мы были подКазанью. Численность нашего войска составляла уже 25тысяч сабель. Правда, слово «сабли» кнему можно применить сбольшой натяжкой, ибобыли внем ивилы, итопоры, иостальная колющая ирежущая домашняя утварь.
        Древняя столица независимого ханства встретила нас неласково. Перед городом наскорую руку Выли построены укрепления, из?за которых поблескивали насолнце ружейные имушкетные стволы, амежду ними хищно поглядывали внашу сторону жерла пушек.
        Вечером царь вновь собрал нас насовет. Нанем решили несвязываться сдлительной осадой, авзять город штурмом наследующийже день.
        Спервыми лучами солнца наредуты понеслась Башкирская итатарская конница. Моюкавалерию государь оставил врезерве. Укрепления ответили оружейным ипушечным огнем. Однако было уже поздно. Наши всадники каквихрь пронеслись надредутами, иследовавшим заними пешим казакам работы осталось немного.
        Япрошел потом потем укреплениям ипонял, почему нам так легко удалось их взять. Среди павших было совсем немного солдат, только пушкари. Апротивостояли-то нам мальчишки-гимназисты. Горько мне было смотреть наих молодые истерзанные тела. Тогда вмою душу впервые закралось сомнение: анужнали вообще этой стране наша ордынская вольница, коли безусые юнцы дерутся против нас досмерти закакую-то выдуманную ими императрицу, вкоей нет никапли русской крови, мужеубийцу. Что-то изменилось впрежнем московском царстве заполтора века, пока орда отсиживалась заУралом. Уэтих мальчишек были неведомые нам ценности, закоторые они положили свои юные жизни.
        Самиже отцы-командиры воглаве сгенерал-майором Потемкиным, асними игубернатор Брандт, дворяне икупцы, укрылись вкремле закаменными стенами, оставив себе вкачестве охраны всю гвардейскую роту.
        Итакое меня зло взяло навсю эту трусливую братию, чтоприказал я палить покремлю извсех орудий, закидывать их факелами, чтоВы эти свиньи, обрекшие насмерть мальчишек, поджарились заживо.
        Нонесудьба была принять господам смерть лютую. Казань Выла уже нашей. Кремль пылал. Новдруг затрещали занашей спиной барабаны ипослышалась стрельба.
        Этобыл недобитый нами вБашкирии Иван Иванович Михельсон собственной персоной, легкомысленно оставленный нами всвоем тылу. Теперь он собрал поУралу все разрозненные неприятельские команды ипредстал перед нами сгрозным войском, почти такимже почисленности, нохорошо вооруженным иорганизованным.
        Соштурмом Казанского кремля нам пришлось погодить. Ми-хельсон влюбой момент мог ударить понам сзади. Сражение сним теперь стало неминуемо.
        Хотя Казань далась нам малой кровью, нобойцы, бравшие ее, заметно устали. Аскрестьян какой вбою толк? Жечь играбить помещичьи усадьбы - одно дело, другое - сражаться срегулярными войсками.
        Михельсон имел выигрыш вовремени. Онуспел выстроить свои отряды вбоевой порядок ибыл готов отразить любую атаку.
        Мывывалились изгорода гурьбой итутже попали подзалпы михельсоновских орудий. Канонада стояла жуткая. Ядра летали наднашими головами, какастраханские арбузы вовремя сбора урожая, когда их грузят наподводы. Пули жужжали, какрой обезумевших пчел. Крестьяне валились навзничь, неуспев добежать досолдатского строя. Много ополченцев осталось лежать наполе близ села Царицына подКазанью. Однако нашей коннице удалось опрокинуть фланг прислужников самозванки ивырваться избойни смалыми потерями.
        Пять часов продолжалось это сражение. Ихотя дрались мы отчаянно, наши потери Выли чудовищны. Ордынское войско поредело натреть, нокостяк его был сохранен. Заявным превосходством неприятеля мы Выли вынуждены отступить.
        Отврагов мы оторвались лишь наследующий день. Итолько квечеру разбили лагерь, чтобы хоть немного отдохнуть. Покомандирам Выло недоотдыха. Великий Царь тутже вызвал нас всех ксебе насовет. Янестал злорадствовать. Всепоняли нашу сбелобородовым правоту. Сейчас надо Выло искать выход. Конфузия подКазанью спутала все наши планы. Молниеносный бросок наМоскву неполучился.
        - Мынеможем простить Михельсону нашего вчерашнего поражения, - восклицал Салават. - Мыдолжны отомстить ему запогибших.
        Пугачев тоже Выл невсебе. Егоглаза горели страшным огнем. Ивэтот момент он Выл очень похож нанашего царя.
        Но,несмотря навсю свою экзальтацию, Емельян спокойно доложил государю, чтоместные мужики, прослышав пронаши трудности, объявили поселам дополнительный набор вордынское войско.
        - Обещают кзавтрему десять тысяч новых бойцов выставить, - держал речь Пугачев.
        - Сколько унас осталось сабель? - устало спросил меня Великий Царь.
        - Пятнадцать тысяч. Номного раненых, - ответиля.
        Нопоследним моим словам повелитель значения непридал.
        - Двадцать пять тысяч сабель - этосерьезное войско, - размышлял вслух государь. - Рискнем поквитаться сМихельсоном. Готовь, воевода, план наступления. Кактолько прибудет пополнение. Будем атаковать подполковника. Безпобеды надним невидать нам Москвы.
        Весь следующий день мы кумекали сатаманами, какнам провести зловредного вояку. Местом сражения единодушно выбрали Арское поле. Понашей задумке, идущие впоходных колоннах михельсоновские отряды должны были заметить нашу отступающую конницу. Подполковник, конечно. Бросает вдогонку ей свою кавалерию. Ведь он уже третий день гонится занами. Сдругой стороны промелькнет убегающая крестьянская ватага. Долженже он послать заней какой-нибудь отряд?! Акогда силы противника будут рассеяны набольшом пространстве, настанет черед наших засадных полков. Благо, приволжских оврагов вокруге предостаточно, есть где спрятаться. Томский итобольский конные отряды должны будут отсечь кавалерию неприятеля отего главных сил. Апотом ибашкирцы прекратят свое бегство иповернутся квражеским кавалеристам лицом. Моипешие казацкие дружины, гвардия орды, нападают наодиночный вражеский отряд, преследующий крестьян, иуничтожают его. Затем наступает черед основного войска неприятеля. Егосперва обстреливаем изпушек, которые маскируем вкустарниках, азатем наваливаемся всей ордой ирубимся допобеды.
        Великому Царю план понравился, ион благословил нас напобеду.
        Первая напасть заключалась втом, чтоМихельсон опоздал. Мыждали его кутру, аего отряды вышли наполе лишь после полудня. Стояла жуткая жара. Непоенные лошади изнемогали отжажды. Неслаще приходилось илюдям. Отдолгого ожидания многие казаки перегорели, утратили боевойдух.
        Вторая беда незаставила себя долго ждать. Сколько нигарцевала перед подполковником башкирская конница, сколько низаманивала его засобой, оноставался непреклонен. Держал свою кавалерию подле себя ивпреследование ее небросал.
        Пройдоха хорошо запомнил урок нареке Уй. Напротив, завидев наших всадников, онприказал отрядам спешиться изанять круговую оборону. Ощетинился пушками иружьями, какеж иголками. Поди возьми его, такого колючего.
        Яуже послал гонца кгосударю спросьбой отменить атаку. Побыло поздно. Первыми невыдержали нервы уСалавата. Емунадоело показывать врагам свое верховое мастерство, ион приказал своим джигитам атаковать Михельсона влоб. Немногих всадников донесли лихие кони донеприятельских боевых порядков. Нодаже те, ктопробился сквозь строй стрелков. Были обращены вбегство вражеской кавалерией.
        Третья напасть - наши пушки оказались слишком близко кмихельсоновским отрядам. После первых залпов батарею атаковали карабинеры. Такмы потеряли артиллерию. Зато вражеские орудия работали наславу. Ихядра ложились прямо вгущу наступающих пугачевцев. Чуть позже кним присоединились инаши пушки. Только палили они теперь понам.
        Этобыло несражение. Этобыло избиение ордынских войск. Все, ктопошел ватаку, погибли илипопали вплен. Яплакал отгоря, сидя всвоем овраге, иБогом заклинал вверенные мне отряды невысовываться. Видя, чтосражение окончательно проиграно, яприказал своим казакам спуститься кВолге иготовиться кпереправе налевый берег. Самже всопровождении десятка казаков поскакал кгосударю. Мыпоспели вовремя, ибоМихельсон, завидя царский шатер, послал эскадрон гусар сцелью пленить Великого Царя. Вседесять казаков. Бывших сомной, геройски погибли, защищая своего повелителя.
        Одному мне удалось проводить государя доотплывающего подсвист вражеских пуль последнего парома.
        Носпаслись нетолько мы одни. Вынес быстрый иноходец изсражения раненого Салавата идаже переплыл Волгу, спасая своего хозяина отпогони. Изпеших казаков мало кому удалось перебраться наэтот берег. Ужбольно широка была река! Выжившим, ноизможденным баталией бойцам она оказалась непосилам. Мирих праху!
        Каковоже было мое удивление, когда я увидел среди немногих выплывших казаков сорвиголову Емельяна Пугачева. Кому-кому, ноему. бывшему всамом пекле схватки, нельзя было вылить. Нонеисповедимы пути Господни, инескончаема его милость кнам, грешным.
        Мокрый, водних портах, Пугачев, однако, держался сдостоинством, какиположено казачьему атаману. Сняв ского-то изказаков кафтан ипозаимствовав где-то шаровары, оннезамедлил явиться кВеликому Царю. Иснова принялся убеждать государя попробовать еще - втретий раз - одолеть распроклятого Михельсона. Обещал поднять всех крестьян Поволожья.
        - Аеще лучше, государь, прорваться сперва наДон. Казаки все встанут подтвои знамена. Этоотчаянные рубаки - нечета беглым холопам. Сними мы точно Москву возьмем, - доказывал Емельян.
        Нонаш повелитель уже вЕмелькины посулы неверил. Двапоражения подряд - этоуже чересчур. ДаиСалават Юлаев что-то совсем притих. Поего сумрачному виду было понятно, чтопугачевские фантазии он более неразделяет.
        - Прости меня. Великий Хан. Подвели мы тебя, - молвил Салават. - Прав был твой воевода. Надо было нам оставаться вБашкирии ипереходить кобороне. Позволь мне исправить свою ошибку. Отправь меня вродные края, ясоберу новых батыров. Имы укрепим границы иубережем твое царство отвторжения врагов.
        - Аты что скажешь, воевода? - спросил меня государь.
        Япомолчал малость, подбирая нужные слова, апотом стал попорядку излагать свои доводы:
        - Ато искажу, Великий Царь, обаатамана правы. ИнаДон нужно идти навоссоединение сдонскими, кубанскими итерскими казаками. Ицарство твое надобно отсупостата оградить. Ибосила нам противостоит огромная. Гонец меня нашел, когда мы взасаде вовраге отсиживались. Верный человек изСанкт-Петербурга пишет, чтоЕкатерина заключила мир сосманами.
        - Неможет быть?! - воскликнул повелитель. - Султанже обещал мне… - новдруг осекся наполуслове изамолчал.
        - Ноиэто невсе наши печали, - продолжил я. - Против нас самозванка выслала семь полков итри роты пехоты, девять легких полевых команд, восемнадцать гарнизонных батальонов, верных ей украинских идонских казаков. Акомандуют ими Александр Суворов иПетр Панин, лучшие воеводы империи. Этовам вамнеМихелъсон, скоторым мы справиться несмогли. Этосила вдесятки раз больше, чемуподполковника. Аграфья эти инемцев, иполяков, итурок Бивали. Всесилы нам нужны будут против такого противника. ИРоссию-матушку стоит ктопору призвать, иордынское воинство крешающей схватке подготовить.
        - Нояже немогу раздвоиться! - врастерянности воскликнул государь.
        Итогда я поведал свою главную хитрость.
        - Атебе иненадо этого делать. Великий Царь. Твое дело - царство свое спасать втрудную годину. Амужицкое восстание предоставь Емельяну. Унего это здорово получается.
        - Нокто ему поверит? - недоумевал повелитель. - Народ-то поднимается заистинного царя.
        Пугачев исам пребывал ввеликой растерянности.
        - Можно попросить тебя, Великий Царь, снять твой золоченый халат ичалму.
        Государь, недоумевая, выполнил мою просьбу.
        - Атеперь ты, Емеля, примерь-ка царский наряд, - велел я Пугачеву.
        Тот, перекрестившись, переоделся.
        Hтут все собравшиеся ахнули. Нанас глядел сам Великий Царь.
        - Брови сильней нахмурь, гнева вглаза добавь. Патлы да бороду подстричь, исойдешь зацаря. Всеравно вРоссии мало кто нашего государя вглаза видел. Возьмешь один изуцелевших конных отрядов иваляй насвой Дон. Аподороге народ больше баламуть, чтобы Катькины армии посильней потрепали. Амы уж снастоящим царем да сдругим отрядом подадимся вТобольск Втакое время государь нужен встолице. Hпротивнику надва фронта разрываться будет тяжелее. Глядишь, ивыстоим, - закончиля.
        Одолеваемый сомнениями, повелитель всеж благословил своего двойника надонской поход. Hнаследующее утро мы сПугачевым расстались. Онпошел сосвоим отрядом вниз поВолге, амы состатками орды стали пробираться окольными путями вначале вБашкирию, гдеоставили Салавата набирать новую армию, апотом ивродную Сибирь.
        Едва мы доврались доТобольска иВеликий Царь оказался усебя вКремле, каюсь, грешен, япустился вовсе тяжкие.
        Сказалось напряжение последних месяцев. Кровь, смерть товарищей, взрывы ядер исвист пуль кошмарами преследовали меня поночам. Чтобы хоть как-то стереть изпамяти эти тягостные воспоминания, яненашел лучшего выхода, каквсякий русский вдуше человек, нежели чем напиться. Такпродолжалось дня два илитри, яточно непомню. Пока меня неотыскали царевы слуги инепотребовали кгосударю надоклад.
        Видуменя, конечноже, былнеприглядный. Пришлось идти кИртышу. Переплыв реку туда иобратно, аопосля попарившись вбаньке ивыпив кувшин квасу, ябыл готов предстать перед ясными очами. Нопредварительно ознакомился всеж своенными донесениями.
        Нескрою, рейд Пугачева наДон меня весьма порадовал. После нашего расставания он взял такие города, какКурмыш, Алатырь, Саранск, Пензу, Петровск, Дмитриевск Асейчас приближался кЦарицыну. Ивсюду его встречали, какзаконного государя. Никто незаподозрил подмены. Еговойско росло. Однако каких-либо серьезных стычек снеприятелем атаману пока удавалось избегать. Ноя знал, чтодолго так продолжаться неможет, иПугачеву всеравно придется вступить всражение. Обего исходе я даже боялся думать.
        Кодному издонесений прилагался «государев» манифест, который он огласил насоборной площади перед жителями города Саранска. Документ был настолько любопытен, чтоя решил непременно показать его Великому Царю, дабы он оценил деяния исметливость своего двойника.
        Воткакповернул дело Пугачев:
        «Объявляется вовсенародное известие. Жалуем… всех, находившихся прежде вкрестьянстве, вподданстве помещиков. Быть верноподданными собственной нашей короны рабами, инаграждаем вольностию исвободою ивечно казаками… владением земель… ипротчими всеми угодьями, исвобождаем всех прежде чинимых отдворян иградских мздоимцев-судей всем крестьянам налагаемых податей иотягощениев… повелеваем… койпрежде были дворяне всвоих поместьях ивотчинах, - оных противников нашей власти ивозмутителей империи иразорителей крестьян, всячески стараясь ловить, казнить ивешать, ипоступать равным образом так, какони, неимея всебе малейшего христианства, чинили свами, крестьянами. Поистреблению которых противников злодеев-дворян всякий может воз чувствовать тишину испокойную жизнь, коядовека продолжатца будет».
        Читая эту абракадабру, яедва удерживался отсмеха, поражаясь «царской «безграмотности иубогости российского населения, присягающего такому «государю».
        Тогда я понял, чтовойна Московии секатерининской Россией закончилась, началась другая война - крестьянская, подпредводительством донского казака Емельяна Пугачева, какой ее ирисуют современные романовские летописцы.
        Юлаев также написал мне изУфы, чтособрал уже больше тысячи батыров. Побольшинство крепостей, освобожденных нами весной, вновь заняты неприятелем, втом числе инеприступная крепость Оса. Смекалистый Михельсон всюду оставил свои гарнизоны. Поэтому создание сплошной линии обороны сейчас невозможно. Салават будет вести партизанскую войну.
        Собрав все донесения, япоспешил надоклад кгосударю.
        Великий Царь принял меня вКрестовой палате. Онсидел заажурным столиком, вырезанным изкрасного дерева, ичто-то быстро писал. Подле него накраешек кресла присела царица ивышивала какой-то затейливый рисунок набелом полотне. Несколько поодаль, вглубине палаты, зашахматным столиком задумался молодой царевич, которого трудно было заметить из?за больших фигур, почти полностью закрывавших его лицо. Царь был одет послучаю небывалой жары влегкий атласный халат, царица - всвой любимый просторный сарафан, ацаревич - просто вбелую длинную рубаху.
        - Авот иВасилий Афанасьевич, - сказала, какпропела, Устинья Петровна. - Заждался вас государь.
        Ягусто покраснел, незная, чтоответить всвое оправдание.
        - Чего залился каккрасна девица, - бросил наменя сверкающий взор повелитель. - Ведомо мне, чтоты Вражничал иблудил. Неоправдывайся. Дури-то много выпустил? Надолго тебя теперь хватит, воевода?
        - Надолго, Великий Царь. Прости меня, грешного, инеизволь беспокоиться намой счет, - молвил я, понуро опустив голову ирассматривая причудливые напольные узоры.
        Сколько я низаходил вцарские покои, всякий раз непереставал удивляться их богатому убранству. Расписные стены ипотолки, выло?кенные затейливыми изразцами печи, редкой красоты старинные иконы игравюры украшали хоромы государя.
        Многозначительно помолчав дляострастки, государь чуточку потеплевшим голосом всеже спросил меня:
        - Воеводские дела совсем забросил аликак?
        - Какже можно ослужбе забыть? Потеха - потехой, адело - делом, - ответил я уже сменьшей робостью.
        - Тогда докладывай, коли что-то новое тебе известно.
        Яначал схороших новостей. Обуспешном рейде Пугачева поволжским городам иудавшемся маскараде. Показал саранский манифест двойника, надеясь, повеселить царя. По,прочтя сей документ, государь, наоборот, ещеболее нахмурился исказал:
        - Неслишкомли увлекся этот казак царской властью? Яникогда непризывал истреблять российских бояр поголовно, алишь тех, ктослужит самозванке ивоюет против меня.
        Яуспокоил государя, ответив, чтоцель Пугачева - поднять навосстание какможно больше народу. Может, вманифесте он иперегнул палку, нососвоей задачей он пока справляется неплохо.
        - Толькоб ему подольше продержаться. Михельсон наступает ему напятки. Иновые полки наподходе. Недай Господь, схватят Емельку живым да обнаружится подмена, чтоцарь ненастоящий. Тогда вся эта грозная рать двинется нанас. Самозванка испугалась ненашутку инеуспокоится, покуда мы живы.
        - Какова наша готовность? Сможемли мы отразить вторжение неприятеля внаши земли? - спросил царь.
        Пришлось говорить оплохих новостях. Чтовсе уральские крепости снова находятся вруках уврагов. ЧтоСалават перешел кпартизанской войне. Ичто сплошной линии обороны унаснет.
        - Яразослал гонцов вовсе наши города ивеси катаманам - сприказом прислать встолицу всех казаков воинского возраста. Думаю, настала пора тебе, государь, обратиться кнароду своззванием оспасении отечества. Всех, ктоможет держать вруках оружие, надо призвать вдружину, Великий Царь.
        Повелитель задумался, апотом спросил меня:
        - Икогда потвоим подсчетам, воевода. Ждать нам вторжения?
        - Если Пугачеву удастся еще месяц-другой водить Катькиных полководцев занос, тобудет уже октябрь. Ещепара месяцев уних уйдет наборьбу сСалаватом. Авзиму они вСибирь несунутся. Морозов побоятся. Потом половодье им помешает. Середина иликонец мая будущего года - самые вероятные сроки длябольшого похода врага наМосковию.
        - Время подготовить им достойную встречу унас есть. Успеем даже иизАмерики армии наУрал перебросить, - стал размышлять вслух повелитель.
        Нотут я ему возразил:
        - Наших американцев нивкоем случае трогать нельзя. Имтоже несладко приходится. Содной стороны французы изЛуизианы давят, изТехаса - испанцы. Янки навосточном побережье окрепли итоже непрочь прибрать крукам наши земли. Благо, сейчас им недонас, сангличанами сцепились. Америка - этонаш запасной вариант. Таммы можем еще раз воссоздать древнюю Московию иВеликую Орду, государь. Если войска самозванки окажутся сильнее, чеммы. Население России впятьдесят раз превышает численность твоих подданных. Великий Царь. Проэто тоже нельзязабывать…
        - Амне эти янки нравятся, Василий, - признался царь. - Чем-то они похожи нанас. Такаяже разношерстная, разноплеменная толпа. Бьющаяся заместо подсолнцем. Есть вних порыв, полет, какой был унаших стобой предков. Если они его сохранят, тоих ждет большое будущее. Коли незажрутся, каквсе предыдущие империи…
        - Тятя, тятя, - перебил меня радостный возглас молодого царевича. - Атебе шах! Искоро будетмат.
        Царь встал из?за своего стола иподошел кшахматной доске. Удивленно посмотрел напозицию. Потом погладил сына поголове исказал:
        - Сдаюсь. Тыхорошо стал играть вшахматы, Данияр.
        Глядя наэту семейную идиллию, яневыдержал ипопросил государя:
        - Мненескоро доведется попасть домой. Дозволь, Великий Царь, позвать встолицу жену исына.
        Повелитель посмотрел наменя лукавым взглядом, словно хотел сказать что-то скабрезное, нозатем передумал изадал совсем другой вопрос:
        - Асколько годков-то твоему старшему?
        - Осъмнадцатый пошел.
        - Пора его кратному делу приучать.
        - Ноон более кмирским делам тягу имеет. Сейчас приканцелярии городского головы служит.
        - Кмирским так кмирским, - согласился царь. - Найдем ему ивТобольске службу подуше.
        Япопрощался сцаревичем, поклонился царице. Онаответила мне легким наклоном головы илучезарной улыбкой. Сколькоже величия, достоинства идобродетели было внашей царице! Явсегда дивился этому. Аведь совсем неголубых кровей, нашего купеческого звания. Новышла замуж загосударя - икакпреобразилась. Словно спеленок Рюриковной была. Эх,мнебы такую женку, никакого гарема ненадо!
        Государь повел меня квыходу изпокоев. Ноусамой двери всеже невыдержал итихо, заговорщицки, спросил:
        - Аженка-то твоя, воевода, выучила наш язык?

* * *
        Марина Кирилловна решила всерьез заняться изучением английского. Свободного времени было теперь достаточно. Квартиру она купила готовую, наВоробьевых горах. Даже наАленку, повидавшую много роскошных отелей, квартира произвела впечатление.
        - Полный отпад, мамуля, - констатировала дочь.
        Марина Кирилловна исама знала, чтолучшее жилье вМоскве врядли найдешь.
        Сдачей она решила пока неторопиться. Выходные можно провести иуродителей вЖуковке. Ненадо тратиться насодержание дома иприслуги. Наоборот, мама досмерти рада, чтоее любимые девочки рядышком, незнает чембы их еще побаловать.
        Машину дочь министра купила простую - БМВ, семерку. Вавтосалоне предлагали пригнать подзаказ «ламборджини» или«мазератти». НоМарина Кирилловна решила негнаться запоказухой, сильно невыпячивать свой достаток ивзяла готовое авто, прямо свитрины.
        Деньгами она тоже распорядилась сумом. Совет отца купить акции российских нефтяных компаний оказался весьма прибыльным. Задва месяца стоимость «голубых фишек» возросла почти вдва раза. Особенно ее порадовал «ЮКОС», покапитализации заметно обогнавший остальные нефтяные компании. Таким образом, пять миллионов долларов, вложенные вроссийские акции, превратились уже вдевять споловиной миллионов.
        Папа познакомил ее снадежным брокером Игорем, который распоряжался ипапиным портфелем ценных бумаг. Очень приятный молодой человек. Воспитанный, интеллигентный исвободный. Онпосоветовал Марине Кирилловне после фиксации прибыли нароссийском акционерном рынке больше здесь нерисковать, апоиграть наамериканской бирже высокотехнологичных компаний НАСДАК. Итам он успел снять сливки, пока индекс фирм «новой экономики» США нестал падать. Благодаря стараниям Игоря, дочь министра богатела, вбуквальном смысле слова, неподням, апочасам. Брокер тоже неоставался внакладе.
        После очередной удачной сделки Игорь пригласил свою клиентку вказино «Метелица». Тамони славно поужинали, поиграли врулетку иснова выиграли. Ужезаполночь он привез ее ксебе домой, вуютную, недавно отремонтированную квартиру наКутузовском проспекте. Итам, впервые задвадцать лет своего супружества, Марина Кирилловна изменила мужу. Любовник был моложе ее надевять лет иочень старался. Поэтому дочь министра осталась довольна проведенной ночью. Изатем она изредка принимала приглашения Игоря посетить его холостяцкую квартиру, нонезлоупотребляла этой стороной их знакомства.
        Потом унее были мимолетные романы своенным атташе одной латиноамериканской страны, сизвестным итальянским киноактером, приехавшим вМоскву насъемки, спольским бизнесменом. Благо, Аленка после зачисления вуниверситет поехала отдыхать набалатон вмолодежный лагерь. Иникто немешал Марине Кирилловне заводить все новые иновые романтические знакомства. Авот теперь появился настоящий английский лорд. Дочери министра прикаждой их встрече было стыдно засвой чудовищный английский. Поэтому она наняла репетитора ивсерьез засела заизучение английской грамматики.

* * *
        Яоценил старания помилованного офицерика. МояМаришечка, моястатуэточка, едва переступив порог моего кремлевского кабинета, приветствовала меня начистом русском языке:
        - Здравствуйте, дорогой супруг. Каквы себя чувствуете?
        Янедал договорить ей, моей куколке, а, подхватив ее наруки, стал кружить попалате. Отчего ее европейское платье распушилось, обнажив маленькие стройные ножки, атонкая ткань заслонила мне глаза. Наодном изкругов я увидел стоящего вдверном проеме своего старшего сына, который как-то странно смотрел намою радостную встречу слюбимой женой. Яосторожно поставил свою лапочку напол иподошел ксыну. Затот неполный год, чтомы невиделись, Иван сильно изменился. Онповзрослел, возмужал. Нащеках стала пробиваться борода, причем нередкая, какслучается убольшинства юношей, асразу - мужская, густая. Онбыл одет по-дорожному обыкновенный кафтан, какие носят купцы второй гильдии, штаны европейского покроя, заправленные ввысокие сафьяновые сапоги. Ностаринная арабская сабля впочерневших отвремени серебряных ножнах, прицепленная кего поясу, выдавала внем человека знатного ибогатого.
        Мыобнялись ирасцеловались ссыном трижды, кактого требовал старый ордынский обычай. Яспросил, какдела дома, вТомске. Онответил, чтовсе идет своим чередом. Бабушку похоронили по-христиански. Умерла она быстро, почти немучилась. Язнал осмерти моей дорогой матушки иуже вдоволь погоревал обутрате, поэтому воспринял слова сына спокойно. Иван передал приветы отвсех моих жен. Сказал, чтоего мать осталась вдоме заглаву семьи, чтоДимка иНастька нынче пойдут вцерковноприходскую школу. Хватит им дурака валять. Петр Андреевич сейчас учит их азбуке. Ипопросил меня отписать князю Черкасскому, чтоя более неимею претензий кучителю Гриневу идарую ему свободу.
        - Атокнязь может его ивострог упечь. Тыже его знаешь, отец.
        Япообещал завтраже заняться этим делом ивелел Ивану идти отдыхать сдороги. Покои длянего готовы. Слуги проводят. Мненетерпелось остаться наедине смоей дорогой женушкой ивновь услышать ее французские всхлипы ипридыхания.
        Иван ушел, ещенемного помявшись вдверях, словно забыл сказать мне что-то важное. Лишь только дверь заним закрылась, я, немедля, накинулся намою красавицу. Стал ее целовать ираздевать. Потом повалил насвой рабочий стол. Имое сознание унеслось взаоблачные выси.
        Нокогда оно вернулось, янемог неотметить перемены вповедении Мари. Онаотдавалась мне теперь безропотно имолча. Безстоль милых моему сердцу стонов, какие украшали раньше нашу любовь. Сострастью ее нынешняя сдержанность ипокорность больше неимели ничего общего.
        Ябыл разочарован, новиду неподал. Мари теперь почти ничем неотличалась отостальных моих Лен. Разве что молодостью икрасотой. Этого уюной девушки неотнимешь. Норомантика исчезла безвозвратно. Яприписывал перемены, произошедшие сней, суровости сибирского климата и, какэто непокажется странным, познанию ею русского языка. Яуже пожалел, чтопривез вТомск этого репетитора. Нодело было сделано. Мояволя исполнена. Мари непросто выучила русский язык. Онастала русской татаркой.

* * *
        Начало рыбалки Аксаков запомнил плохо, ибоеще вполете изрядно накачался водочкой, апотом пару дней опохмелялся. Болевший спохмелья, ондолго немог открыть счет своего улова. Руки дрожали, ирыба неловилась. Онмножество раз закидывал спиннинг, правда, снепривычки неочень далеко отберега, нотолько потерял две блесны, зацепившихся заподводные коряги. Потом взялся заудочку, надеясь, чтоклассический способ рыбалки окажется более эффективным. Пробовал ловить иначервяка, инахлеб, ноупрямый поплавок оставался неподвижным.
        Тогда Андрей Александрович плюнул наэто бесперспективное, сего точки зрения, занятие, объявив вовсеуслышание, чторыбы здесь нет истоилоли ради этого тащиться втакую даль?
        Другие рыбаки, ктоналодках, ктопоберегу, возвращались клагерю неменее разочарованными. Самый богатый улов оказался уСереги, мелкого частного предпринимателя, зато крупного специалиста ввопросах рыбной ловли, - целых два хариуса. Даже бывалый рыбак Михалыч итот приплыл налодке пустой.
        - Ноестьже здесь рыба! - всердцах выпалил он. - Смотрите, какчайки оводу бьются.
        Дремавший укостра Витька неожиданно вскочил, схватил лежавшее рядом ружье ивыпалил сразу издвух стволов погалдящим ввоздухе чайкам. Одна изних, перекувыркнувшись вполете, вдруг резко начала снижаться икамнем плюхнулась вбурлящий наперекатах речной поток.
        - Ждитеперь неприятностей, - констатировал Михалыч. - Тызачем чайку подстрелил? Хозяин реки нам этого непростит.
        Таконо ивышло. Едва стали сплавляться, кактотже Витька, доконца еще непротрезвевший, сильно накренил свою лодку наперекате иутопил ружье. Сколько мужики заним неныряли, всебезтолку.
        Аксаковаже Михалыч предусмотрительно усадил накорму, какчеловека, насплаве нетолько бесполезного, ноопасного. Кирееву он поручил грести веслами. Самже устроился соспиннингом позади всех исосвистом забрасывал его вразные стороны. Только блесна сверкала. Вскоре надне лодки стали появляться первые хариусы. Когда течение ослабевало, Киреев оставлял весла итоже спиннинговал. Унего неплохо получалось. Искоро поколичеству выловленных рыбин он догнал «предводителя команчей», какМихалыча окрестили рядовые рыболовы.
        Андрею закидывать насплаве спиннинг Климентьев строго-настрого запретил.
        - Тыхочешь, чтобы он спьяну все уши ияйца оборвал, - привел он хотевшему было заступиться затоварища Кирееву убийственный аргумент.
        ИАксакову ничего неоставалось делать, каклюбоваться окрестными пейзажами да изредка предупреждать гребца оприближающихся валунах.
        Места, действительно, были здесь живописные. Вскоре Тутончана начала петлять вузкой расщелине между отвесными скалами, течение стало стремительным, иМихалычу пришлось сменить Киреева навеслах. Орыбалке натаких перекатах можно было забыть. Водяные брызги орошали лицо впередсмотрящего. Когда из?за туч проглядывало солнышко, надбурлящими порогами расцветала радуга.
        Затем течение выровнялось, ихотя оно было еще довольно сильным, ноМихалыч уже начал прочесывать блеснами прибрежные плесы.
        Горы постепенно расступились, ирека избыстрой ипенящейся превратилась вленивую ипослушную. Кирееву пришлось вовсю налегать навесла, чтобы поспеть задругими лодками.
        Кберегу причалили уже заполночь.
        - Андрюха, Володя иСерега, давайте задровами! Валентин Николаевич иСергей Михайлович ставят палатки. Профессор им помогает. Лелек иБолек готовят ужин. АВитька, Иван идругой Андрей занимаются рыбой, - поставил перед всеми задачи «предводитель команчей».
        Аксаков вначале поперся влес захворостом. Обливаясь потом иотмахиваясь откомаров имошки, шатаясь после дневной качки иоступаясь наострых камнях, онвсеже притащил высохший ствол лиственницы. Ностарался Андрей Александрович напрасно. ИбоМихалыч определил его совсем вдругую команду - попереработке дневного улова.
        Онвначале даже обрадовался, чтоненадо будет таскаться покамням влес икормить гнус. Норадость его оказалась преждевременной. Аксаков ипредставить себе немог, чтозасегодняшний сплав они наловили столько рыбы!
        - Саныч, тынадрез делай отголовы дорыбьей задницы, - пояснял ему Витька, после случая счайкой получивший кличку белое Перо. - Вытаскиваешь уней кишки иобязательно жабры. Иначе хариусы быстро испортятся. Ивыскребай черный налет избрюха. Тоже пакость порядочная.
        ДоАндрея Александровича только сейчас дошло, чтоего авторитет вглазах Климентьева утерян окончательно. Онвспомнил, какМихалыч обратился круководителю крупной финансовой компании иего помощнику поимени иотчеству, аего назвал просто Андреем.
        Однако ущемленное самолюбие очень скоро уступило место другим эмоциям, иборазделывание рыбы оказалось занятием отнюдь непростым. Хариусы были скользкие и«сопливые», онивыскальзывали изрук, оставляя наладонях глубокие порезы отострых плавников. Доставалось рукам иотножа: облепленный рыбьей чешуей икишками, онтоже норовил порезать начинающего потрошителя хариусов.
        Народ давно уже поставил палатки, развел костер, приготовил уху иуселся заужин сводочкой, атроица все еще возилась срыбой.
        Михалыч пришел посмотреть, какпродвигаются дела наберегу, покачал головой иприслал вподмогу Киреева, ещеодного Андрея иЛелека. Через полчаса вся рыба была разделана, уложена вбак ипересыпана солью.
        Аксаков посмотрел начасы. Онипоказывали начало четвертого. Сумеречная полярная ночь уступала место туманному ихолодному рассвету. Ниесть, нипить нехотелось. Онзалез впалатку изаснул мертвецким сном.

* * *
        Меня разбудили среди ночи. Кряхтя, сявным недовольством я покинул мягкое ложе, накотором, разметав поподушке свои золотые волосы, почивала моя красавица Мари.
        Прибыл гонец отПугачева сосрочным донесением, икремлевская охрана проводила его комне, нерискнув будить государя.
        Несмотря натусклый свет свечи, яузнал гонца. Этобыл башкирский старшина Кинзя Арсланов. Оннеушел сЮлаевым вродные края, асам вызвался сопровождать царева двойника вего походе наДон. Выглядел он неважно. Весь вгрязи, провонявший своим илошадиным потом, сеще незарубцевавшимся шрамом через все лицо иперевязанной чуть ниже локтя рукой.
        - Беда, воевода, - молвил Арсланов, едва мы вошли вмой кабинет изакрыли засобой двери. - Михельсон разбил Пугачева уСальниковой ватаги подЦарицыным. Дветысячи убиты, шесть тысяч он взял вплен. Посамая страшная новость - пленен сам Пугачев. Егоарестовали своиже казаки. ЯВился заатамана. Поих было пятеро против одного. Самедва ноги унес. Егоподконвоем отправили вСимбирск Крестьянское восстание наВолге подавлено. ВОренбуржье тоже свирепствуют каратели. Повсюду виселицы. Всех, ктосочувствовал нам, отправляют либо сразу кБогу, либо накаторгу. Врагу нет числа. Пока я спешил вТобольск, войска наверняка уже вошли вБашкирию.
        Япосмотрел накалендарь, потом вокно. Занимался хмурый сентябрьский рассвет. Начинался новый день. Двадцатое сентября 1774года.
        - Всянадежда теперь наСалавата, - сказал я ивелел старшине идти отдыхать.
        Самже остался вкабинете. Надо было подготовиться кутреннему докладу государю, хорошенько обдумать, какему преподнести печальные известия икакие унас есть выходы. Всеравно было уже незаснуть.

* * *
        Предыдущую ночь он практически несомкнул глаз. Похмельные страхи лезли вбольную голову. Вспоминал Марину, детей. Особенно тревожно было заАлешку. Последнее его письмо, полученное накануне рыбалки, было изВедено. Ещевпервую чеченскую войну этот райцентр наюге Чечни, вгорной ее части, былодним изсамых неприступных дляфедеральных войск. Исейчас там абреки пошаливали. Тогрузовик подорвут нафугасе, тоукрадут кого-нибудь изстарших офицеров ипотребуют выкупа илиобмена напленных боевиков.
        Опасался он изажену. Вего памяти еще свежи были иперестрелка наРублевском шоссе, изаключение вСИЗО, иего страшная месть насильникам. Последнее воспоминание давило сильнее всего. Акогда организм отходил отпьянства, темболее. Онтрижды прочел «Отче наш». Полегчало, ноненадолго. ЕщеиМихалыч храпел каксапожник.
        Андрей вылез изпалатки насерый рассвет. Посидел укостра, покопался веткой втлеющих углях. Апотом безвсякого принуждения прихватил «Фэри» ипошел мыть оставшуюся отужина грязную посуду вледяной реке.
        Вылезший изпалатки помалой нужде Климентьев глазам своим неповерил. Пьяница Аксаков пособственной инициативе втакую рань драил пучком травы закопченный котелок.
        - Знать, будет сегодня рыбалка, коль такой человек взялся заум, - крикнул он мойщику посуды. - Хозяин реки этого незабудет.
        Климентьев неошибся. Этобыл день Аксакова. Емунаконец разрешили блеснить насплаве. Поначалу небольно-то получалось. Триблесны оставил он вводах Тутончаны. Апотом унего что-то задергалось, забилось накрючке, иАндрей, затаив дыхание, вывалил надно лодки своего первого хариуса. Затем он стал таскать рыбин одну задругой.
        Кполудню клев спал. Стоявшее взените непо-северному жаркое солнце беспощадно пекло. Река медленно катила свои воды. Разморенные рыболовы, разделись иповязали головы мокрыми футболками. Тоодин, тодругой, наклоняясь кводе, жадно хлебал воду прямо изреки.
        - Странное дело, - заметил Михалыч. - Воды почему-то здесь пьем много, апо-маленькому бегаем редко.
        - Таквся влага ворганизме остается. Явон весь отек. Ноги ируки, каккултышки, - поддержал разговор Аксаков. - Вода здесь безмикроэлементов. Организмом неусваивается.
        - Этоты неотводы здешней отек, аотводки. Пить надо меньше, - заключил «предводитель команчей».
        Вдруг спиннинг Андрея сильно потянуло подлодку. Онедва успел его удержать иструдом перевел леску вдоль борта.
        - Эх,опять зацеп, - всердцах вымолвилон.
        Однако спиннинг опять дернуло, сеще большей силой, иснова потащило вглубину.
        - Кберегу! Греби кберегу! - страшным голосом закричал Михалыч прямо вухо сидевшему навеслах Володьке.
        Асам подскочил кобезумевшему Аксакову истал выхватывать унего изрук удилище. Андрей Александрович вцепился вспиннинг изовсех сил инеотдавалего.
        - Ясам! - твердилон.
        Климентьев стоял наддушой и, ненашутку разнервничавшись, давал ценные указания:
        - Медленнее крути катушку, медленнее. Ато уйдет.
        Теперь уже Аксаков исам видел, какую рыбину он подцепил. Вводе она казалась настоящей акулой.
        - Таймень! - воскликнул Михалыч истал вытаскивать багор.
        Едва лодка пристала кберегу, какон споразительной быстротой иловкостью, забыв овозрасте, выскочил намелководье.
        - Ближе, ближе подтягивай, - шептал он азартно.
        Апотом скошачьим проворством подскочил совсем близко крыбине. Таймень, почуяв угрозу, стал биться изовсех сил, пытаясь соскочить скрючка. Нонетут-то было. Быстрый Михалыч, уловив момент, вонзил ему багорный крюк прямо поджабры.
        Наберег добычу они вытаскивали втроем. Климентьев иКиреев тащили тайменя багром, аАксаков изовсех сил удерживал спиннинг. Ноинасуше таймень продолжал бороться зажизнь. Пока радостные рыбаки обменивались торжествующими репликами, рыбина подскочила два раза. Ещеодин скачок, иона уйдет вреку. НоАндрей Александрович вовремя подлетел кней и, схватив первый попавшийся подруку булыжник, совсего размаху огрел им тайменя поголове. Рыбина затихла.
        Потом Михалыч стал орать плывущим следом рыбакам, чтовомуте - таймени.
        Итутже Серега подцепил еще одного.
        Плывущий заними профессор тоже неостался бездобычи.
        Серегиного тайменя вытаскивали всем миром. Оноказался даже больше, чемуАксакова. Апрофессор отогнал всех помощников, заявив, чтосправиться сам. Но«рыбка» махнула хвостиком посильнее, рванулась иуплыла вместе сблесной всвой глубокий омут.
        Сегодня Андрей Александрович чувствовал себя героем. Когда вечером напривале Серега жарил тайменей, оннеоднократно походил кнему, интересовался, какпродвигается процесс приготовления, апотом направах добытчика первым снимал пробу. Ивсе непереставал нахваливать Серегин кулинарный талант.
        Аксаков выпил подтайменя всего сто граммов. Взапой неударился, ему, напротив, сделалось легко ивесело.
        Нестройным хором рыбаки пели туристские песни, Высоцкого, старинные ибелогвардейские романсы. Травили анекдоты. Апотом начали рассказывать вначале рыбацкие, потом охотничьи, азаними ижизненные истории.
        Володька Киреев сидел укостра, сушил промокшие носки иразбирал впакете свои вещи. Неожиданно он вытащил маленькую иконку богородицы смладенцем.
        - Откуда она утебя? - поинтересовался Аксаков.
        - Пока вы вТуруханске вкафе пьянствовали, явмонастыре побывал. Тамвлавке иприкупил иконку-то.
        - Кактебе монастырь? Нашел что-нибудь интересное?
        - Тызнаешь, Андрей, есть уних старинные иконы. Похоже, старообрядческие. Века семнадцатого, аможет быть, даже шестнадцатого. Яспросил унастоятельницы, мол, откуда они увас? Аона как-то испуганно посмотрела наменя иответила, чтоприхожане добрые монастырю подарили. Но,чувствую, оначего-то недоговаривает.
        - Любопытно. Очень любопытно, - проговорил скороговоркой Аксаков. - Наобратной дороге загляну вэтот монастырь.
        Услышав слово «старообрядческие», ккостру подсел Витька Белое Перо ижалобным голосом, словно просил подаяния, поинтересовался:
        - Ребята, выже историки. Может, расскажете что-нибудь любопытное. Например, орасколе русской церкви, овременах патриарха Никона. Тамже столько загадок, столько тайн!
        Киреев сразу отдвинулся подальше откостра втемноту, сославшись, чтоон плохой рассказчик, зато его товарищ почасти знания исторических небылиц любому фору даст.
        - Почему небылиц? - обиженно произнес Аксаков. - Этосточки зрения официальной историографии, может быть, инебылиц, асточки зрения логики исторического развития, подкрепленной исследованиями астрономов иматематиков, очень даже вероятной истройной хронологической версии российской истории.
        Кандидат исторических наук снисходительно улыбнулся, мол, извините, мужики, ноэти байки я уже слышал нераз. Встал ипошел спать.
        Впалатке, Киреев слышал, какАксаков излагал раскрывшим рты рыболовам свою историческую версию. Андрей оседлал своего любимого конька. Онговорил, чтонаРуси никакого татаро-монгольского ига насамом деле небыло, абыл просто такой период вистории нашей родины (что-то типа военной демократии), прозванный Ордой. Ичто никакие немонголы были покорителями Европы, апредки нынешних россиян - татары, башкиры, мордва, русские. Владимир Валерьевич вовремя этого словесного «поноса» продолжал скептически улыбаться втемноте. Про«грозную эпоху» вместо грозного царя он слышал нераз. Нокогда Андрей перешел канализу причин, заставивших Романовых взять прозападный курс, Киреев невольно напряг слух.
        ЛЕКЦИЯ ГОСПОДИНА АКСАКОВА ПОРОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ №4
        - Только начинать, Витя, надо несНикона, асЧингисхана, чтобы хоть немножко понять перипетии российской истории, - начал свой рассказ Андрей Александрович, когда большинство рыбаков собралось укостра. - Знаток нашей старины князь Трубецкой говорил, что«великое счастье России, чтоона досталась татарам, еслибы ее взял Запад, онвынулбы изнее душу».
        Тишайший Алексей Михайлович Романов перевернул Россию похлеще своего сынка - Петра Первого. Петр Алексеевич лишь довел дологического конца отцово дело. Вотты, Витек, интересуешься расколом церкви, аведь это следствие. Первопричина банальна истара какмир. Участи элиты появились потребности, которые она немогла удовлетворить присуществующем уровне развития отечественного производства. Вотисдала она, этаэлита, страну просвещенному Западу, получив взамен духи изПарижа, парики изБерлина, просвещение икрепостное право. Какмы, туземцы, пялились вначале девяностых годов наяпонские телики, видики ииностранные лимузины, такиприцаре Алексее Михайловиче бегала знать внемецкую слободу дивиться наразличные приятные глазу безделушки ихитрые механические игрушки. Только тогда наступление Запада наРоссию прикрывалось необходимостью просвещения забитой илапотной страны, нынешнееже - становлением демократических свобод ирыночной экономики. Попредательство всегда останется предательством, вкакиебы роскошные одежды оно нерядилось, икакиебы благие цели непреследовало. Иборезультат его один итотже - обнищание страны.
Однако элита - итогда, исейчас - добилась своего. Онаудовлетворила свои потребности. Правда, ейперепадают лишь крохи, главный куш всеравно уходит наЗапад. Реформы патриарха Никона были продиктованы, впервую очередь, стремлением властей приблизить православие ккатоличеству, показать, чтоиностранцы - нетакие уж чужие люди наРуси, асдругой стороны - запутать свой народ, отвлечь его поиском веры отнеприкрытого грабежа элитой ииностранцами родной земли.
        Почему самые богатые купеческие фамилии наРуси - изстароверов? Сами удачливые купцы так отвечали наэтот вопрос: «АБог каждому повере его воздает». Ноесть иболее простое, более доходчивое объяснение этому феномену. Просто эти люди непозволили себя одурачить. Ктотакие были раскольники? Посадские люди, ремесленники, теже бюргеры, если хотите. КаквЕвропе кдвижению реформации восновном примыкал мастеровой люд, такивРоссии главной движущей силой старообрядчества стал посадский раскол. Русские ремесленники кожей чувствовали какой-то подвох вцерковных реформах, угрозу их финансовой независимости, потому инепринимали их. Другая, меньшая, часть староверов - боярская фронда. Знатные боярские роды тоже подозревали, чтоРомановы неспроста укрепляют свою абсолютную власть ипереписывают церковные книги. Они, прежде всего, опасались засудьбу своих состояний. Иненапрасно. Ведь все имущество ссыльных бояр-раскольников реквизировалось вгосудареву казну. Стой поры ипоявилась мода держать служилых дворян вбедности. Единственным способом заработать богатство вРоссии становится нетруд, несмекалка, аблизость кверховной
власти. Государь (илигосударыня) всем одаривает своих фаворитов, новлюбой момент, если те станут чересчур самостоятельными, может потребовать свои дары обратно. ЭтовЕвропе знать приезжала кодвору королей, чтобы сблеском прожигать свое богатство. ПриРомановых крусскому царскому двору служилые люди приезжают, чтобы зарабатывать себе состояния. Вспомните казнокрада Александра Меньшикова илиекатерининских любовников. Всеони были голью перекатной, пока их необлагодетельствовала монаршья милость. Ипоявились уних дворцы ифонтаны. Потому врусских сказках богатство сваливается, какправило, надураков ипощучьему веленью. Отчеловека вэтом плане мало что зависит. Отсюда иособенность российского инвестиционного поведения. Если уамериканца появились деньги, тоон купит наних акции. Потому что деньги длянего - этоовеществленный труд, этобудущее его иего детей. Адлярусского деньги - манна небесная. Иесли унего они завелись, тоон пойдет вкабак, кцыганам.
        Асказка протатаро-монгольское иго - этовообще венец достижения европейской гуманитарной мысли начала восемнадцатого века. Блестящая идеологическая диверсия, призванная убить сразу двух зайцев. Во-первых, внушить народу-завоевателю, чтоон был рабом идолжен оставаться рабом впредь. Во-вторых, посеять межнациональную вражду вмногонациональном государстве. Ксожалению, обеэти цели были достигнуты.
        Андрей Александрович закашлялся. Всеэти тирады он произносил наповышенных тонах. Потому голос унего сел иотказывался повиноваться своему хозяину.
        - Ладно, мужики, насегодня хватит. Физиология берет свое. Поздно уже. Завтра весь утренний клев проспим, - сказал он осипшим голосом.
        Когда Аксаков залез впалатку, Владимир Валерьевич сделал вид, чтоспит. Нонасамом деле он еще долго немог заснуть, всепереваривал сказанное его товарищем укостра и, придя квыводу, чтовречи Аксакова были дельные мысли, которые незазорно использовать ивдокторской диссертации, онблаженно забылся вглубокой дреме.

* * *
        Царь настоял, чтобы Иван тоже поселился вКремле. Мойсын приглянулся государю, ион сделал его своим первым писарем, сиречъ помощником помирским делам. Итеперь все градоначальники, чтоприезжали вТобольск погосудареву вызову, вначале имели дело сИваном, ауж потом попадали наприем кповелителю.
        Уменя тоже забот хватало. Атаманы наместах жаловались нанехватку казаков, посему пополнение тобольского воинства шло медленно иневтом количестве, вкаком хотелось государю имне.
        Салават Юлаев показывал нафронте чудеса храбрости ивоенной хитрости. Всего стремя тысячами батыров он сковывал силы противника сдвадцати-, тридцатикратным перевесом. Егоюркая конница наносила удары романовским войскам всамое неожиданное время ивсамых невероятных местах, азатем растворялась влесах игорах. Враг немог перебросить заУрал значительные силы,ибосибирский тракт находился подконтролем удалого башкирского атамана. Партизанская тактика приносила свои плоды. Ужезаканчивался октябрь, аотряды самозванки так игонялись вБашкирии занеуловимым Салаватом.
        Самнеподозревая того, юный герой подсказал мне способ обороны Московии. Небудет больших сражений, грозных баталий, накоторые так рассчитывают Суворов иПанин. Абудет настоящая партизанщина, каквБашкирии. Когда каждая елка будет стрелять, авкаждой ложбине будет подстерегать неприятеля засада. Понадобится, сдадим врагу иТобольск Перенесем столицу вТомск, вИркутск, вПетропавловск. Хоть вФорт-Pocc. Нодальше отступать некуда.
        Мойчитатель, пожалуй, понял, почему я так возрадовался победе русских надфранцузами в1812году. Иборомановский воевода статарской фамилией Кутузов применил против Наполеона именно такую тактику ведения войны, какую использовал Салават Юлаев икакую хотели избрать мы. Кутузов сдал Москву, куда так рвался Бонапарт, носохранил армию. Также намеревался поступить ия.
        Однако планам моим несуждено Выло сбыться.

* * *
        Авторитет Аксакова всплавбригаде продержался недолго. Уженаследующий день он был подмочен, причем изрядно.
        Аслучилось вотчто.
        Только лодка прошла перекат, какнаши историки (Климентьев сидел сегодня навеслах) стали усиленно блеснить, прочесывая открывшийся плес. Сидевший накорме Андрей Александрович так увлекся этим занятием, чтонезаметил, каклодку вынесло течением прямо наогромный валун, возвышавшийся вгордом одиночестве посередине реки. Камень пришелся какраз настык, гдекосновной лодке была привязана другая, лодка-хозяйка, доверху набитая рыбацким скарбом исверху обтянутая полиэтиленовой пленкой наслучай дождя.
        Володька, какзаправский рафтингист, соскочил навалун истал веслом, упираясь вдно, сталкивать лодки спрепятствия.
        - Мужики, выбы пересели нахозяйку, чтобы центр тяжести переместился. Тогда легче будет сдвинуть наш караван, - посоветовал он Аксакову иКлиментьеву.
        Андрей Александрович осторожно переполз насоседнюю лодку иуселся наее полиэтиленовом горбу. Заним полез Михалыч.
        - Двигайся, - приказал «предводитель команчей».
        Андрей иподвинулся. Отчего лодка-хозяйка странным образом накренилась, ичерез какое-то мгновение оба рыбака уже барахтались вледяной воде, амимо них проплывали мешки схлебом, рюкзаки свещами ипрочие необходимые впоходе предметы. Аксаков увидел, какпроплыла его перчатка, и, забыв обопасности, какбыл, вватной осенней куртке, ставшей отводы будто каменной, поплыл кролем заперчаткой. Потом он поймал чей-то термос ивынес его наберег.
        - Кберегу! Кберегу тащите лодки! - орал Михалыч.
        Володька спрыгнул свалуна вводу ивместе сКлиментье-вым стал тянуть лодки наотмель.
        Потом они еще долго сушились. Правда, сушка была условной, ибонакрапывал мелкий дождь. Ноодежду удалось выжать. Кчислу невосполнимых потерь можно было отнести два полных бака засоленных хариусов, которых стаким трудом потрошили поночам.
        Закаленные ныряльщики потом выловили баки изреки. Ноони оказались пустыми - течение вымыло изних все содержимое. Тутончана забрала свою рыбу обратно.
        Потом еще долго гребли навеслах, ищаподходящую косу дляразбивки лагеря. Едва причалили, какдождь зарядил ненашутку. Палатки ставили поднастоящим ливнем. Вода попала ивнутрь их. Сухих вещей ниукого изтроицы неоказалось. Пришлось довольствоваться одеждой других членов сплавбригады, неоставивших пострадавших вбеде.
        Вэту ночь Аксаков простыл окончательно. Еслибы только насморк иликашель, новоспалилось нутро. Почки илидаже, может быть, что-то длямужчины похуже. Андрей лежал вспальном мешке нанадувном матрасе ичувствовал, каквечная мерзлота высасывает изнего силы. Онвспомнил Сталина. Только представил, каквспыльчивый грузин Коба грыз вечную мерзлоту вэтих краях, иему стала ясна ипонятна вся подоплека террора, развернутого этим человеком против своего народа. Здесь трудно было неозлобиться.
        Аксаков даже ходить стал струдом, неговоря уже оработе. Зачто получал неизменные тычки отМихалыча.
        Через пару дней они подошли кзимовью. Самого охотника наместе неоказалось. Визбушке безокон, бездверей было полно комарья. Зато здесь была настоящая печка-буржуйка идеревянные нары. Аксаков лег наних изаявил, чтобольше никудаотсюда нетронется. Пусть его хоть зарежут. Оностанется ждать вертолет здесь, взимовье. Пусть пять дней. Как-нибудь продержится. Емунужно лишь немного хлеба, соли, спичек иводки. Арыбу он себе сам поймает.
        Видя, чтомужик настроен нешуточно, Михалыч пошел нахитрость: налил ему стакан водки, какбы напрощание, акогда Аксакова развезло, тоуговорить его продолжить плавание уже несоставило большого труда.
        Больше Андрей Александрович нерыбачил. Сидел накорме сзадумчивым видом иразглядывал берега. Река вообще превратилась вравнинную - спокойную иширокую. Плыть теперь приходилось исключительно навеслах, безкакой-либо подмоги состороны течения. Горы остались далеко позади, ноеще синели заспиной их контуры.
        Михалыч пообещал, чтоэто будет последний переход. Надо только найти место, гдевТутончану впадает речка Хо, этоибудет конечная точка их путешествия. Туда через пару дней должен был прилететь заними вертолет.
        Установилась чудовищная жара. Днем термометр показывал тридцать пять градусов тепла, апоночам - семь-восемь. Соленая рыба вбаках сварилась, навяленой отневероятного множества появившихся мух завелись опарыши. Еетоже пришлось выбросить. Сохранились лишь три тайменя, которых удачливый исообразительный Серега привязал веревкой через жабры ксвоей лодке. Онибыли живы, иоднажды напривале чуть неутащили засобой вреку Серегину лодку спривязанной кней лодкой-хозяйкой. Включили первую скорость идавай колотить поводе своими мощными хвостами, вотлодки ипоплыли. Еслибы неМихалыч, вовремя закричавший Сереге: «Моторы забыл выключить!», дары рыболовецкой артели хозяину реки оказалисьбы куда более значительными, чемвслучае сперевернутой лодкой.
        Наконец-то наступил последний вечер насплаве. Рыбаки галдели укостра идопивали остатки водки. НоАксаков уже ничего немог пить, кроме обезболивающих таблеток. Онпросто сидел укостра игрелся. Пока его неспросил профессор правоведения, апосовместительству владелец сети ресторанов иювелирной фабрики:
        - Значит, вы, Андрей Александрович, всерьез полагаете, чтоРомановы вошли вСибирь лишь после победы надПугачевым?
        - Явэтом уверен, - коротко ответил Аксаков.
        - Нопозвольте! - воскликнул профессор. - Акакже тогда Пушкин сего «Капитанской дочкой» и«Историей пугачевского бунта»? Он-то сам побывал наУрале, встречался сочевидцами восстания. Тутувас какая-то неувязочка получается.
        - Никакой неувязки здесь нет, - твердо ответил Андрей. - Нельзя путать Пушкина-лицеиста сего вольнолюбивой лирикой иПушкина, отца семейства. Ведь он ездил наУрал поличному указанию Николая Первого, исам царь был его цензором. Вывнимательно прочитайте страницы «Капитанской дочки», гдеавтор описывает встречу Маши Мироновой сЕкатериной Второй. Идиллия да итолько! Столько слащавости, чтопрямо блевать тянет. Вотвам и«Воглубине сибирских руд…»! Люди современем меняются, поэты тоже. Ачто касается русской литературы, тоона тоже косвенным образом подтверждает мою историческую версию. Чемвы, профессор, объясните мне взлет российской словесности вдевятнадцатом веке? Ввосемнадцатом - такое косноязычие, такое графоманство! Сумароков, Тредиа-ковский, Ломоносов - уменя иязык неповорачивается назвать их поэтами. Ивдруг такая революция вязыке илитературе! Грибоедов, Пушкин, Вяземский, Жуковский, Батюшков, Лермонтов… Давсех неперечесть! Кактакое возможно?
        - Извините меня, янефилолог, аюрист. Мнесложно судить околлизиях литературного развития.
        - Ятоже нефилолог. Номнение свое уменя наэтот счет есть. Ввосемнадцатом веке нация была занята решением совсем других проблем - расширением границ империи, иунее просто небыло времени натакие безделушки, каклитература. Сокончательной победой надОрдой иторжеством просвещения бывшая ордынская удаль оказалась зажата впрокрустовом ложе образованности. Глобальных войн непредвиделось, исключение - события 1812года. Удворян появились крепостные, военная служба стала необязательной. Инация выплеснула свою пассионарность влитературе, удивив весь мир глубиной мышления, изысканностью языка иточностью образов.

* * *
        - Петербургские газеты пишут, чтооткрылась Академия наук иразные ученые мужи там заседают да различные полезные длячеловека открытия делают. Тамилии академиков восновном немецкие, ноинаш один русак затесался, изпоморов - Михайло Ломоносов. Театры вСеверной Пальмире открываются. Пишут, чтодаже сама импе… тобишь самозванка пьесы дляпостановок сочиняет. Таворит унее - по-прежнему князь Потемкин, - рассказывал государю последние новости извражеских газет мойсын.
        Ястоял удвери и, прежде чем войти, хотел дослушать беседу доконца.
        - У,шельма баба, - произнес государь, новголосе его неВыло прежней ненависти излобы. - Ненасытная Вестия! Неужто немки все такие блудливые? Вониотец твой нафранцуженку запал, словно она медом намазанная. Будто своих баб мало. Чтоеще новенького вычитал изихних газет?
        - Пишут, чтобунтовщика Пугачева привезли вМоскву вдеревянной клетке, какдикого зверя, ичто вскорости ожидается его казнь.
        - А,расчухали, чтонецарь это. Сломался, видать, Емельян, аликто изприспешников выдал. Ждитеперь гостей.
        Прав оказался Великий Царь. Едва начался Рождественский пост, каксЗапада пришло кнам два важных сообщения. Одно привез башкирский джигит. Салават иего отец Юлай схвачены иподконвоем доставлены вУфу. Адругой пакет доставил вражеский поручик всопровождении двух гусаров. Моиказаки их хотели арестовать, ноя напомнил им, чтопослы - лица неприкосновенные. Тогда их провели комне.
        - Личное послание его императорскому величеству Петру Тедоровичу отграфа Александра Васильевича Суворова, - Бодро отрапортовал поручик.
        - Явоевода Асташев, командующий всеми войсками Московии. Можете передать письмомне.
        - Приказано доставить Петру Тедоровичу лично, - заупрямился гусар.
        - Послушайте, офицер. Суворов - полководец, ая воевода. Неотимператрицыже пакет, поэтомуне ломайтесь, аотдайте егомне.
        Моислова произвели нагонца впечатление, ноон еще помялся. Больше длявиду, апотом протянул мне запечатанный сургучом большой конверт.
        - Нежелаетели отдохнуть сдороги, - поинтересовался я упосыльного.
        - Буду премного вам благодарен, если устроите наночлег. Ато путь нам предстоит неблизкий. Егосиятельство просил повозможности переслать снами ответное послание, - сказал поручик.
        Едва загостями затворилась дверь иохрана повела гусаров напостоялый двор, явскрыл пакет. Отнаших просвещенных собратьев всего можно было ожидать. Письмо вполне могло быть пропитано каким-нибудь хитрым ядом. Арисковать жизнью издоровьем государя я неимел права.
        Ноподвоха впослании, похоже, небыло. Яеще раз перечитал его. Генерал-майор просил «еговеличество императора Татарии Петра Тедоровича воисполнение поручения императрицы Екатерины Великой принять его втобольской резиденции дляпроведения важных государственных переговоров сразу после Рождества Христова, насвяточной неделе».
        Яобнюхал бумагу совсех сторон, откусил даже кусочек отсвитка ипрожевал его, ноничего подозрительного необнаружил. Потом выждал еще сполчаса. Ядмог оказаться изамедленного действия. Новстал я из?за стола живой издоровый и, перекрестившись, пошел надоклад кгосударю.
        Вотиподхожу я ксамому важному месту своих мемуаров. Последующие события, свидетелем иучастником коих мне довелось быть, перевернули всю историю нашей страны, привели кисчезновению изгеографических атласов Московской Татарии. Великая Орда, пять веков наводившая ужас напапистскую Европу, перестала существовать безбоев исражений, акакбы растворилась вбескрайних теперь просторах Российской империи.
        Романовские историки побоялись украсть победу надПугачевым уподполковника Михельсона. Ночтоже тогда делал генерал-майор Суворов навосточном фронте, ежели смутьяны ибезнего Были подавлены ирассеяны? Сопровождал самозванца вклетке наэшафот? Такую версию я встречал водной изпетербургских газет. Немелковатоли длятакого прославленного полководца?
        Нет, великий стратег Александр Васильевич Суворов, известный миру покорением Очакова, Измаила ипереходом через Альпы втыл беспечным французам, свою самую блистательную победу совершил отнюдь ненавоенном, анадипломатическом поприще. Иименно благодаря его стараниям, еготаланту убеждения Российская империя приросла землями, вразы превышающими ее первоначальную территорию, ираскинула свои границы отОдера доАляски.
        Нообовсем попорядку.
        Граф приехал вТобольск непосле Рождества, какобещался вписьме, анакануне, всочельник. Уженанебе зажглись первые звезды, имы сели втрапезной палате зарождественский стол. Государь пригласил напраздничный ужин узкий круг близких ему людей: здешнего наместника князя Глинского ссемейством, патриарха Теодосия, муфтия Абдуллу инас, Асташевых, - меня, супругу исына.
        Только Великий Царь закончил читать молитву, гости перекрестились, заисключением муфтия, стоявшего подле стола вуважительном молчании, иуселись трапезничать, каквпалату незаметно вошел казачий есаул, возглавлявший кремлевскую охрану, ирукой поманил меня ксебе.
        Ябезохоты встал из?за стола иподошел кказаку.
        - Суворов приехал. Снебольшим отрядом свиты. Ониостановились напостоялом дворе Шумилова, - доложил есаул.
        Явелел обождать ему задверью, асам подошел кгосударю и, стоя унего заспиной, шепотом кратко изложил суть дела.
        - Зови! - распорядился царь. - Негоже знаменитому генералу втакой вечер напостоялом дворе куковать.
        Непрошло иполучаса, каквтрапезную вошел начальник охраны иобъявил вовсеуслышание:
        - Егосиятельство граф Александр Васильевич Суворов, полномочный посол изСанкт-Петербурга, собственной персоной!
        Среди собравшихся прошелся шумок. Упатриарха Теодосия даже ложка спельменем застыла вруке, недостигнув заросшего густой бородой рта. Молчание повисло ввоздухе. Внимание всех было приковано квходным дверям. Бояре ожидали появления чего-то невероятного: трехглавого дракона илиеще какого-нибудь чуда-юда. Каковоже было изумление гостей, когда впалату четким церемониальным шагом вошел невысокий, сухопарый человек срано поседевшими волосами иподвижными чертами лица. Онпоклонился присутствующим, затем опятьже строевым шагом подошел воглаву стола, гдевосседал намалом троне государь, поклонился ему низко, почти всамые ноги, имолвил:
        - Сердечно рад лицезреть государя Сибирского царства иотимени…
        Новэтом месте Великий Царь пере бил посла, потому что любое упоминание осамозванке сейчас Было неуместно.
        - Намтоже приятно видеть унас вгостях героя Ландцкроны, Туртукая иКозлуджи, - приветствовал гостя наш повелитель, проявив приэтом редкую осведомленность обоевых победах Суворова.
        Мнепришлось пересесть поближе ксвоей семье, уступив место нежданному гостю, ибогосударь возжелал заужином пообщаться сгенералом безцеремоний.
        - Этоправда, - спросил Великий Царь, явно намекая навизит самого полководца, - чтовРоссии есть поговорка «Незваный гость хуже татарина»?
        Надо отдать должное находчивости Суворова, оннестушевался перед заковыристым вопросом иответил сосдержанной улыбкой наустах:
        - Да,государь. Болтают темные люди всякое. Иные говорят даже, чтонезваный гость лучше татарина.
        Царю шутка Суворова явно пришлась подуше, ион громко рассмеялся.
        Муфтий Абдулла, единственный застолом непивший вина инеевший свиного мяса, оттакой фривольной беседы повелителя сбасурманином сильно покраснел иотказал отеды вовсе.
        Выпили запраздник. Суворов отводки наотрез отказался, авино только пригубил. Государьже после долгого поста захмелел быстро истал общаться свражеским послом по-свойски, словно они были давнишними друзьями.
        - Признайся, генерал, скороли вы подмену вПугачеве распознали? - поинтересовался царь.
        Александр Васильевич отложил куриную ножку нафарфоровую тарелку иответил безвсякого стеснения:
        - Напервомже допросе вСимбирске я понял, чтоон самозванец. Граф Панин пригрозил ему: «Каксмел ты, вор, назваться государем?» - «Яневорон, - ответил бунтовщик, словно недослышал. - Явороненок. Аворон-то еще летает!». Отдругих пленных я доподлинно узнал, чтоникакой это нетобольский царь, апростой донской казак Емельян Пугачев. Полихо вы нас провели. Яивпрямь надеялся взять вплен великого ордынского государя. По,видать, несудьба!
        Азатем упавшим голосом Суворов добавил:
        - Пугачева скоро казнят четвертованием. Императрица уже подписала приговор. Казнь назначена на10?е число вМоскве наболотной площади.
        Государь нахмурился имолвил:
        - Всеж дошел упрямый Емельян доМосквы. АсСалаватом иего отцом что будет?
        - Ихждет такаяже участь, государь, - потупив взор, произнес посол.
        Царь властно притянул ксебе Суворова ипрошептал ему наухо:
        - Похлопочи, граф, вПетербурге оснисхождении дляСалаватки. Больно жалко его. Онмне ведь каксын.
        Суворов утвердительно кивнул.
        Веселье было всамом разгаре. Наместник Глинский так напился, чтоуронил голову втарелку скапустой исмачно храпел. Еговеликовозрастный неженатый сын нагло пялился намою жену, словно хотел прожечь вней глазами дырку.
        Пришли гусляры изатянули заунывные песни. Патриарх Теодосий стал подвывать им своим писклявым голоском. Царь тоже присоединился кпению.
        Видя, чтопразднество затянулось, царица подняла состула молодого царевича иповела его вопочивальню.
        Суворов тоже встал из?за стола и, сославшись наусталость сдороги, попросил оботдыхе.
        Государь невозражал.
        - Завтра - праздник. Грех работать. Поэтому отдохните, наберитесь сил, генерал. Заодно ознакомьтесь снашими варварскими обычаями. Ты,воевода, обязательно своди генерала набайгу инакулачные бои. Апосле Рождества обовсем попорядку ипотолкуем, - сказал напрощание Суворову Великий Царь.
        Япроводил посла докремлевских ворот. Допостоялого двора купца Шумилова было рукой подать. Поэтому я нестал его провожать дальше, авернулся втрапезную. Застолом остались только царь, наместник ия. женщин, муфтия спатриархом имолодежь какветром сдуло. Нонас это нисколько несмутило. Расторопные слуги только успевали менять кувшины свином. Какя добрался досвоей спальной комнаты, непомню. Одетым упал накровать - силнебыло разоблачиться. Позвал Мари, ноона неответила. Яобиделся нанее изаснул.
        Официальные переговоры Великого Царя секатерининским послом Суворовым начались 8января 1775года (поевропейскому летоисчислению) в10часов вбольшом тронном зале Тобольского кремля.
        Пашу сторону представлял сам государь, апомогали ему - ввоенных вопросах я, писаремже был мой старший сын Иван Васильевич Лсташев. Суворова напереговорах сопровождал подполковник Рылеев. Звали его Иваном Карповичем. Генерал часто обращался кнемуза советом, называя подполковника поимени иотчеству.
        Первыми высказаться царь предоставил гостям.
        Александр Васильевич Суворов встал соскамьи. Сегодня он был одет впарадный генеральский мундир, перетянутый атласной лентой через плечо, сзолотыми эполетами иаксельбантами, анагруди его красовались сверкающие золотом идрагоценными камнями ордена. Новбольшом тронном зале, несмотря навесь свой торжественный наряд, онвыглядел еще более тщедушным ималеньким, чемзаужином вРождественский сочельник.
        Голос его прозвучал скрипуче итихо, только эхо усиливалоего.
        - Уграниц вашего царства сейчас сосредоточена огромная армия численностью около 100тысяч отлично обученных ихорошо вооруженных солдат. Мояимператрица даже пошла назаключение мирного договора сПортой нанеочень выгодных дляимперии условиях, только ради окончательного ибесповоротного присоединения Сибири кРоссии.
        - Ивот пугать нас, граф, ненадо, - невыдержал я ивставил свое слово. - Сколько вас Салават водил поБашкирии? Всюосень. Иеслибы непредательство баев, неизвестно когдабы вы его поймали. АСибирь - ойкакая большая! Вней есть игде засады понаставить, игде укрыться. Какнасчет партизанской войны, генерал? Вчистом поле ваше стотысячное войско - грозная сила, новлесах иболотах, когда противник неуловим ижалит из?за кустов, наши шансы уравниваются.
        Царь посмотрел наменя одобряющим взором.
        - Янивкоем случае непытаюсь вас запугать, господа. Навашем месте ябы избрал вточности такойже способ ведения войны, - Суворов понял, чтоштурм неудался, ипеременил тактику. - Яхочу обратить ваше внимание нажертвы. Стоитли наша свами вражда - двух российских народов, говорящих наодном языке, ноисповедующих чуть разные веры, - такой крови? Неужели мы, соплеменники, неможем договориться друг сдругом?
        - Чтобы прислуживать самозванке? Никогда! - взорвался государь.
        Уекатерининского посла налбу выступил холодный пот. Ондостал батистовый платок ивытер стекающие наброви капли.
        Граф проявил незаурядное хладнокровие, выслушав царскую гневную реплику, ипродолжил какнивчем небывало:
        - Ваша помощь бунтовщикам стоила России несколько десятков тысяч жизней. Выхотите еще большей крови?
        - Этонемы, аваша просвещенная императрица иее прислужники вроде вас, граф, довели собственный народ дотакого скотского состояния. Емучто жизнь, чтосмерть - всеедино, разницы нет. Никогда, выслышите, граф, никогда, пока я правлю этой страной, здесь небудет вашего крепостного права, - властно заявил государь.
        Полководец сконфузился, подошел ксвоему помощнику, иони очем-то пошептались.
        - Государыня императрица дала нам полномочия гарантировать вам, чтонатерритории Сибири никакого крепостного права небудет. Онатакже согласна, чтобы сибиряки сохранили свою веру.
        Царь задумался. Япосмотрел наИвана. Онзаписал суворовские слова ивнимательно ждал продолжения.
        - Какая такая императрица? - усталым голосом произнес повелитель. - Далюбой мой наместник, Глинский илиСтарицкий, даже томский голова князь Черкасский имеют больше прав нароссийский престол, чемпринцесса Ангальт-Цербстская. Больно мне генерал, чтотакие люди, каквы, верой иправдой слу?ките ей. Человек статарской фамилией, герой многих войн, уговаривает меня, Рюриковича, хана Великой Орды, покориться безродной немке, похотливой шлюхе, хитростью иковарством через труп собственного мужа взошедшей наукраденный Романовыми престол…
        Суворов вовремя уловил перемену внастроении нашего государя и, подстроившись втон его речи, также меланхолично сказал:
        - Ваше величество, выошибаетесь относительно императрицы Екатерины Алексеевны. Странное дело: европейские монархи готовят своих отпрысков нарусский трон, преследуя тайные коварные замыслы, ностоит их чадам стать российскими самодержцами, онитутже забывают ополитике, коей их потчевали домашние учителя, иоставляют собственных родителей сносом. Может, климат унас такой иливоздух особенный, только многие пришлые немцы становятся более русскими, нежели коренные здешние жители. Этопокойный Петр Тедорович, царство ему небесное, хотел изРоссии Германию сделать. Уматушки-императрицы совсем другие планы. Онаовеличии России печется, ивэтом мне сней попути, государь.
        - Ценю вашу преданность иоткровенность, граф. Нодавайте наэтом сегодня прервемся. Мненадобно обдумать все сказанное вами. Встретимся завтра вэтотжечас.
        Государь встал, давпонять, чтоаудиенция закончена. Послы тоже встали и, поклонившись, вышли иззала.
        Наследующее утро Суворов прибыл напереговоры смолодым гусарским ротмистром, заменившим пожилого подполковника.
        - Иван Зурин! - отрекомендовал он нового участника переговоров.
        Шпионы донесли мне, чтовчера Иван иМари побывали напостоялом дворе купца Шумилова идолго беседовали софицерами генеральской свиты втамошнем шинке. Зурин тоже был там, ион большей частью общался смоей женой. Очем, моим людям было неведомо, ибоговорили они по-французски.
        Сейчас я имел возможность хорошенько рассмотреть сего дамского угодника. Грива вьющихся черных волос была лихо откинута назад. Цыганские глаза из-под длинных, словно удевицы, ресниц глядели одновременно томно идерзко. Усыбыли вытянуты длинными узкими стрелками изакручены наконцах. Хлыщ, одним словом.
        - Яобдумал ваши предложения, граф, - начал разговор государь. - Есть вних резон. Ноя неверю, чтоваша… повелительница сдержит данные вами обещания.
        - Помилуйте, ваше величество, - воскликнул посол. - Никто непризывает вас слепо доверяться чужой милости. Былобы верхом наивности полагать, чтоЕкатерина Алексеевна смирится ссуществованием династии, претендующей нароссийскую корону. Она, безусловно, будет пытаться избавиться отконкурентов.
        - Ивы смеете призывать меня ксамопожертвованию?! - вновь, какивчера, повысил голос Великий Царь. - По-вашему, ядолжен положить наалтарь благоденствия самозванки свою голову иголовы моих близких?
        - Неради чьего-то благоденствия, государь. Аради величия ипроцветания отечества мы все готовы пожертвовать собой, - уточнил Суворов, апотом добавил: - Никто незаставляет вас восходить наГолгофу. Сибирь может воссоединиться сРоссией безболезненно. Когда вТобольск войдут наши войска, высженой исыном можете быть вбезопасном месте. Увас такое огромное царство, неужели негде укрыться? Ваши американские владения вообще неподдаются никакому контролю изПетербурга. Уверяю вас, вАмерику завами никто непогонится. Ваша жизнь исвобода, какничто другое, заставят императрицу исполнять свои обещания. Если она начнет притеснять сибирский народ, онможет позвать вас нацарство обратно.
        Царь задумался ибросил наменя вопрошающий взгляд. Ятолько пожал плечами. Дляменя осведомленность посла была удивительна. Суворов словно читал наши мысли.
        - Ачто, Америка Екатерине ненужна? - спросил царь.
        - Онаочень далека отПетербурга инанаших картах неочерчена. Неведомые земли императрицу непрельщают, - ответил генерал.
        - Вотоно что! Значит, всенаучные экспедиции, какие мы изуважения кзнаниям, кнауке, кученым мужам пропускали через наши владения. Были шпионскими отрядами! - всердцах воскликнул государь, пораженный вероломством иобманом.
        - Некорите себя так, ваше величество, - успокоил его Суворов. - Этонасамом деле были ученые, исследователи. Составлять карты - этоих работа. Арешать, какие земли войдут вкакое государство, - забота монархов.
        - Ваши опасения окрепостном праве излишни, - продолжал генерал. - Всредней полосе России земли мало, акрестьянское население - огромно. Крестьянин сам прикован ксвоему наделу. Онстерпит иоброк, ибарщину, лишьбы клочок пашни остался унего. АвСибири - вонкакие просторы! Анаселения всего ничего. ВСибири нерабство нужно насаждать, аосваивать ее. Этогосударыня хорошо понимает. Какое здесь может быть крепостничество, коли кругом глухая тайга. Всекрестьяне вбега подадутся. Поди сыщи их здесь.
        Ротмистр тоже раскрыл рот, хотя его никто неспрашивал:
        - Простите меня, тобольский царь. Немогу неспросить. Какнаисходе восемнадцатого века можно жить втаком средневековье? Явчера имел честь общаться свашими молодыми людьми, свашей женой, воевода. Молодая француженка тоже недоумевает, каквы обходитесь безмузыки. Безживописи, безтеатров. Оназадыхается здесь безкультуры. Вытолько раскройте глаза ипосмотрите, какпреображается мир. Оторвитесь отстарых церковных книг ипочитайте Шекспира, Данте, Петрарку. Съездите вИталию иполюбуйтесъ навеликие творения Леонардо даВинчи, Микеланджело иРафаэля. Оцените все великолепие музыки Баха. Далась вам эта азиатчина! Выже свиду настоящие европейцы, атакие варвары внутри! Ещераз прошу извинить меня задерзкие слова, ноя сказал то, чтодумал.
        Зурин закончил свою пламенную речь.
        Нанее ответил сам государь:
        - Выеще очень молоды, юноша, инеможете сполной ответственностью судить обискусстве. Вотвы так небрежно, даже оскорбительно бросили слово «азиатчина». Аизвестноли вам, чтокультуры Китая илиИндии, коих сейчас так бесцеремонно грабят британцы, намного древнее ибогаче, чемвсе европейские скороспелые искусства? Когда Европа после нашего ухода чахла подгнетом инквизиции, вней свирепствовала чума ивымирали целые города, Азия процветала. Восточные страны были вомного раз богаче икультурнее европейских варваров. Инетолько Индия иКитай. Неменее древние культуры Египта, Персии, Турана. Багдад, Самарканд, Бухара, Александрия навсегда останутся влетописях какистинные жемчужины Востока. Асады Семирамиды, Александрийский маяк? Этож настоящее чудо! Мы - тоже азиаты. Кто-то даже внешностью, адушой - всепоголовно. Есть татары крымские, есть волжские, есть сибирские, есть среднеазиатские, есть китайские, аесть русские. Вних европейская кровь оказалась сильнее азиатской. Мывсегда были своими набескрайних просторах Великой Степи. Пять веков Орда удерживала здесь порядок, недавая мелким ханам ицарькам истребить свои
народы вбратоубийственных войнах. Именно мы отразили нашествие крестоносцев исами стали повелителями Европы. Благодаря нам алчущие богатства европейцы были вынуждены обратить свои взоры наЗапад, покорять безбрежные океаны иморя,ибопуть наВосток дляних был закрыт. Идаже вИндию они добрались оВходным путем, через море, минуя нас. Этавысокая миссия требовала отнарода большого напряжения. Наискусства иизящную словесность унаших предков просто неоставалось времени. Онипредпочитали пользоваться творчеством покоренных народов. Ихуделом была война. Ониохраняли покой ивАзии ивЕвропе.
        - Нопозвольте, - воскликнул нескрывающий своего удивления ротмистр. - Акакже Киевская Русь? Ведь наши истинные корни вславянстве?
        Государь улыбнулся имолвил:
        - Киевская Русь, может, ибыла государством славян. Нопотом пришли варяги. Иславянская кровь разбавилась скандинавской. Половцы ихазары тоже внесли свою лепту. Апосле большого нашествия кочевников сВостока говорить ославянстве вообще неимеет смысла. Москва - Третий Рим - столица Великой Орды. Если вас так интересует наша древняя история, толучше пройти вбиблиотеку, гдевы найдете ответы налюбые интересующие вас вопросы.
        Гидом был сам царь. Егоголос поднизкими сводами библиотеки звучал особенно величественно, словно мы находились напроповеди вбольшом храме, например Святой Софии вКонстантинополе, аневподвале Тобольского кремля.
        - Войско хана батыя, пришедшее наРусь, было меньше пугачевского. Башкиры воевали сним двадцать лет. Главным врагом монголы считали половцев. Самые сметливые русские князья Ярослав Всеволодович иАлександр, прозванный впоследствии Невским, поняли, чтомонголы непричинят Руси особого вреда, зато сих помощью можно объединить земли русские всильное государство, чтобы дать отпор крестоносцам. Вы,наверное, считаете, чтоКонстантинополь пал лишь в1453году подударами турок-османов. Нет, егопадение произошло гораздо раньше, в1204году, когда его взяли франко-итальянские крестоносцы. Стой поры византийские патриархи перестали быть длянашей церкви высшей властью, ибосами стали плясать подватиканскую дудку. Поэтому-то ордынские бояре были против ереси Никона. Этобыло уже неправославие, асовсем иная вера, изрядно приправленная католичеством. Следующим шагом позахвату умов россиян стала греко-римская уния, целиком подвластная латинянам. Союз скочевниками позволил нашим предкам пройтись повсей Европе.
        - Нокакже тогда разрушение Козельска, Торжка, Рязани? - недоуменно воскликнул Зурин.
        Суворовже хранил молчание, онпереходил отодних полок кдругим, снескрываемым любопытством осматривал фолианты, бережно разворачивал старинные свитки, азатем также осторожно скручивал их иклал обратно наместо.
        - Междоусобные войны надо было кончать, - ответил царь. - Амонголы нелюбили, когда убивали их послов, какэто случилось вКозельске. Зато теперь вы неопасаетесь засвою жизнь, будучи унас вгостях. Скажите спасибо Чингисхану ибатыю. Такого безобразия, каксословный гнет, монголы ипредставить се Be немогли. Ихгосударство было основано направиле: «народ - войско». Главным крепостным Выл хан. Унас правитель живет длянарода, аувас народ - дляправителя иего свиты. Такие порядки существуют унас уже пять веков. Монголов было мало иони растворились вбольших народах. Обрусели,отатарилисъ. Нозаложили основы нового государства. Егоукрали предатели Романовы. Правоту моих слов подтвердит эта Либерия. Вотисама Яса. Законы Чингисхана карали смертью заубийство. Блуд мужчины иневерность жены, кражу, грабеж, скупку краденого, троекратное невозвращение долга, отказ путнику вводе ипище, неоказание помощи боевому товарищу… Нежелаетели ознакомиться подробнее сэтим списком, граф?
        - Спасибо, государь, - ответил Суворов. - Явижу, увас здесь много бесценных документов. Этоподлинник? - спросил он, указывая надревний свиток.
        Царь утвердительно кивнул головой.
        - Значит, передача белого клобука изКонстантинополя вНовгород - никакая нелегенда, - сделал длясебя открытие Александр Васильевич. - Аэто… это… - Суворов немог подобрать правильные слова. - Аэто нечто иное, какзнаменитая Либерия Ивана Грозного. Ееже все считали давно утерянной. Аона, значит, вТобольске. Выпредставляете, какова ее историческая ценность?
        - Мы-то знаем, чего она стоит, - ответил царь. - Ноникому, кроме нас, истина опрошлом ненужна. Выживете совершенно вдругом, выдуманном, мире. Длявас эти бесценные летописи, уличающие волжи ваших историков, - лишняя оВуза. Ивы постараетесь отнее избавиться. Неправдали, граф?
        Суворов задумался иничего неответил, атолько спросил:
        - Нокакона попала вТобольск?
        - Царь Борис Тедорович распорядился перевезти. Чувствовал, чтоприближается смутное время.
        - Какой царь Борис? - изумился генерал. - Годунов?
        - Рюрикович, - поправил его государь. - Ицарь Дмитрий, откоторого мы ведем свой род, неВыл никаким неЛжедмитрием, Отрепьевым иТушинским вором, абыл законным наследником русско-ордынского престола. ЭтоРомановы - отребье иворы. НоБог еще покарает их загрехи.
        Избиблиотеки все шли вполном молчании. Даже словоохотливый ротмистр, итот пребывал внесвойственной дляего возраста задумчивости. Навыходе посол остановился исказал то, что, намой взгляд, ирешило судьбу переговоров ивсей зауральской Московии.
        - Япоражен увиденным иуслышанным. Великий Царь. Но,несмотря навсю законность ваших претензий нароссийский престол, поймите: Россия стала другой. Онауже часть Европы. Носамостоятельная часть. Иникогда мы небудем плясать, каквы изволили выразиться, подватиканскую дудку. Хоть мы иодеваемся вевропейское платье, новдуше мы остались потомками славных завоевателей. Внаших жилах течет их кровь. Иникуда отэтого неденешься. Этосудьба. Была великая ордынская империя, станет великая славянская империя. Наши потомки найдут итретью, ичетвертую идею длясплочения государства. Москва была идолжна остаться Третьим Римом, а«четвертому Риму небыти». Помните, какписал монах Тилафей Великому князю Василию? Поймите это, государь. Поймите. Инемешайте. Пожалуйста…

* * *
        - Пожалуйста, проходите, гости дорогие, - сказала монахиня иотворила железную монастырскую дверь длинным, каккинжал, ключом. - Сегодня особенный день. Бывает, неделями никто изновых людей вмонастырь незаглянет. Одни прихожане. Анынче столько гостей! Почитай, совсех концов света. Иангличане, ифранцузы, иамериканцы. Ещеичасу непрошло, каких проводила. Всенашими реликвиями интересовались.
        СЕнисея раздался протяжный гудок парохода. Матушка Евдокия перекрестилась исказала:
        - Поплыли, родимые, досамого океана. Надоже, жизнь какая стала! Сразных стран люди теперь могут запросто приезжать кнам. Имы - кним. Акакие щедрые пожертвования сделали они навосстановление храма! Намбы столько денег изаполгода несобрать. Хоть иностранцы, новсеравно христиане.
        Аксаков понял, чтоэтот камешек настоятельница монастыря закинула вих огород, ипоинтересовался, сколькоже пожертвовали храму зарубежные гости.
        - Пятьсот долларов, милчеловек, - безкакой-либо задней мысли ответила монахиня. - Мытеперь иремонт вмолельне сделаем, иалтарь обновим. Ещебы иконостас новый вМоскве заказать…
        - Асколько он будет стоить, матушка Евдокия? - спросил Андрей Александрович.
        - Ойдорого, сыночки, дорого, - покачала головой служительница. - Повесне засамый простенький больше ста тысяч рублей просили.
        ДляАндрея Александровича слова настоятельницы прозвучали личным укором. Грех убийства тяготил его душу, аеще кэтому прибавился страх потерять здоровье… Онповернулся ксопровождавшим его товарищам - Кирееву, двум финансистам, профессору, Лелекам иМихалычу - исказал:
        - Мужики, может, скинемся ипоможем богоугодному делу, внесем свой вклад ввосстановление обители? Какинициатор жертвую пятьсот долларов. Больше уменя нет. Ну,православные, нескупитесь!
        Андрей Александрович подошел кмедному подносу, выложил нанего пять сто долларовых бумажек исказал настоятельнице:
        - Неодними иностранцами будет возрождаться вера православная, матушка Евдокия.
        Другие посетители стали суетливо рыться посвоим карманам. Укого-то оказались доллары, нобольшинство выкладывало рубли. Ещенабралось около тридцати тысяч рублей. Неоказалось денег только уфинансистов. Ноглавный изних подошел кнастоятельнице ивежливо поинтересовался: нельзяли перевести деньги побезналу нарасчетный счет. Матушка Евдокия тутже расцвела какмайская роза истала судорожно совать вруки всем копированные наксероксе листки срассказом оТуруханском монастыре ибанковскими реквизитами дляпожертвований.
        Вовремя экскурсии помонастырю она смотрела наАксакова снескрываемым обожанием. Расставаясь сгостями, онаневыдержала испросила ужертвователя, какего зовут. Закого ей надлежит молиться Господу исвятому мученику Василию Мангазейскому.
        - Спасибо, матушка Евдокия. Может, иуслышит Господь молитвы ваши ипростит меня, грешного, - тяжело вздохнул Аксаков.
        - Обязательно простит, - залепетала настоятельница. - Добрый вы человек. Добрый ищедрый. Ачем хоть занимаетесь вмиру, коли несекрет?
        - Когда-то был историком. Закончил университет. Потом подался вбизнесмены. Асейчас прогорел. Можно сказать, безработный, живу старыми запасами. Сынуменя вЧечне служит. Занего тоже помолитесь, пожалуйста. Зовут его Алексей.
        - Обязательно-обязательно, - скороговоркой ответила матушка Евдокия, асама задумалась очем-то.
        Закрыв входную дверь назадвижку, оназаговорщицким голосом велела Аксакову следовать заней.
        - Если вы историк, топомогите мне водном деле.
        Монахиня провела Андрея Александровича через темный, почерневший отвремени коридор вдальнюю комнату безокон, служившую, видимо, складом. Онавключила свет, ивзору Аксакова предстали семь огромных, обитых ржавым железом сундуков. Дерево, изкоторого они были сделаны, сохранилось лучше.
        - Вот, - сказала матушка Евдокия, показывая насундуки. - Нынешней весной Енисей сильно подмыл берег, иобвал открыл схорон сэтими сундуками. Мысмонахами втайне отвсех ночью перетащили их сюда. Долго провозились схитрыми замками, новсеж открыли. Думали, чтоклад. Ноэто оказался чей-то архив. Похоже, очень древний. Некоторые свитки писаны арабской вязью. Анекоторые - настарославянском. Иконы тоже есть. Ноих нельзя вывесить вмонастыре. Ибоони какие-то диковинные. Богоматерь наних изображена вкокошнике, алицо самого Спасителя какое-то нерусское…
        Монахиня неуспела договорить, амужчина каксумасшедший бросился ксундукам, приговаривая:
        - Гдеэти иконы? Покажите ихмне.
        Настоятельница открыла один изсундуков идостала несколько икон.
        - Они, наверное, старообрядческие. Наепархию надежды мало. Прознают онашей находке, приедут изКрасноярска служители иувезут сундуки сконцом. Анаш монастырь ничего отэтого неполучит. Анаходка, видать, непростая, большую ценность имеет.
        Аксаков продолжал бережно перебирать свитки всундуках, аматушка Евдокия поясняла, чтоестьчто.
        - Тутя накакой-то странный манифест наткнулась, - обмолвилась она. - Составлен 5мая 1775года вТобольске. Какой-то московский царь Иван Восьмой, онже Ахмат-хан, онже император всероссийский Петр Третий отрекается отпрестола ипризывает всех своих подданных повиноваться императрице Екатерине Алексеевне Романовой. Полная несуразица.
        - Гдеэтот документ? - простонал Аксаков.
        - Давотже он, прямо увас подруками, - показала монахиня.
        Андрей Александрович развернул грамоту иобмер.
        - Таквсе ибыло, - еледвигая пересохшими губами, произнесон.
        Затем упал наколени перед настоятельницей ивзмолился:
        - Матушка Евдокия, Христом Богом заклинаю вас, подарите мне этот свиток.
        - Давстаньтеже вы, добрый человек, - изумленная настоятельница попыталась поднять его скаменного пола. - Онваш. Берите. Высегодня так много пожертвовали нашему монастырю, чтоя чувствую себя вашей должницей. Иесли я могу вам хоть чем-то услужить, тобуду только очень рада этому.
        Неверя своим ушам, мужчина встал наноги.
        - Матушка Евдокия, этому архиву цены нет, - произнес обретший дар речи Аксаков. - Этотак называемая библиотека Ивана Грозного иличастьее.
        Настоятельница ахнула иперекрестилась.
        - Этонациональное достояние, - продолжал Аксаков. - Только нужноли оно сейчас нации? - спросил он сам себя, нотутже ответил: - Нужно, просто необходимо. Иименно сейчас.
        - Однако находка эта нетолько бесценная, ноиочень опасная, - предупредил он монахиню. - Выможете занее выручить столько денег, чтодаже назолотые купола инасамую богатую роспись стен, каквХраме Христа Спасителя, хватит. Аможете неполучить ничего итолько накличете насебя беду. Кэтому делу надо подойти счрезвычайной осторожностью. Ктознает овашей находке? Выкому-нибудь изпосторонних говорили оней?
        - Только монахи знают. Аизнаших, изтуруханских, ятолько кучительнице изшколы подходила. Ноона непридала значения этим бумагам. Обозвала их церковноприходскими расписками. Только вот сегодня… Перед вашим приходом… Явам рассказывала обиностранных туристах спарохода. Тому американскому миссионеру, который пожертвовал обители пятьсот долларов, явзнак благодарности подарила трилистник изэтих сундуков. Ноэтоже святой человек. Даи, чай, непоймет, чтокчему. Онже протестант. Яхоть иправославная, хоть идуховное лицо, авсеравно только благодаря вам поняла, чтомы нашли. Аему, точно, непонять.
        Аксаков какшальной выбежал измонастыря. Автобус давно уже уехал. Иему пришлось пешком добираться докафе, гдевожидании самолета проводили время рыбаки.
        Киреева он нашел несразу. Тотсидел водворе одной изчастных пивнушек задлинным дощатым столом сдругими рыбаками иделился впечатлениями орыбалке.
        Аксаков сел наскамью рядом сним исказал наухо:
        - Закажи-ка имне пива. Ато я совсем безденег остался. Нотолько давай условимся, чтоподстатьей, которую ты, кактолько мы окажемся наБольшой земле, напишешь длябольших итолстых научных журналов, будут стоять обе наши фамилии. Уверяю тебя, чтотавещь, которую я тебе передам, перевернет нетолько твою жизнь, ноивсю российскую историю.

* * *
        Иртыш этой весной разлился особенно широко, изрядно подтопив посадские слободы. Многих жителей пришлось переселять вКремль. Вовнутреннем дворе небыло свободного места. Один шатер перерастал вдругой. Наплощадке, гдесменялся кремлевский караул, теперь постоянно, ночью иднем, горел большой костер, укоторого отогревались подвергнувшиеся наводнению люди.
        Государь стоял уокна вКрестовой палате инаблюдал запередвижениями враскинувшемся внизу таборе.
        - Наводнение - меньшее изнесчастий, какие нынче придется пережить этим людям, - задумчиво произнес государь, апотом вдруг резко спросил: - Манифест готов?
        Яперевел свой взор наИвана, емубыла поручена подготовка царева обращения кнароду. Онмолча протянул мне Вумажный свиток. Япробежал понему глазами ипередал государю. Царьже читал документ очень внимательно.
        - Всеправильно, - молвил Великий Царь. - Воевода, можешь отправлять гонца вУфу кСуворову. Отпиши генералу, чточерез пятнадцать дней я оглашу манифест иотрекусь отпрестола. Инапомни графу проего обещания. ИзФорт-Pocca небыло известий?
        Государь посмотрел наменя.
        - Нет, Великий Царь. Кроме апрельского письма отАдашева, ничего, - ответиля.
        - Какнекстати эта война Англии самериканскими колониями, - удрученно покачал головой повелитель. - Видно, нигде мне отвойны неукрыться. Такова моя доля.
        Мнетяжело было смотреть натерзания царя, ия, чтобы хоть немного успокоить его, сказал:
        - Аненарукуль нам эта война? ВКитае говорят: дватигра дерутся, амудрая обезьяна ждет.
        Онпромолчал.
        - Государь, план отхода остался безизменений? - спросил я царя.
        - Да. Можешь отписать своему семейству, чтобы отправлялись вплавание. Встречаемся услияния двух великих рек. Путь им предстоит неблизкий. Пусть немешкают. Если их небудет донашего появления, томы просто проплывем мимо.
        - Дозвольте мне, государь, ивы. Батюшка, быть этим гонцом, - вызвался Иван. - Как-никак неочужих людях речь идет.
        - Будь по-твоему, - согласился повелитель. - Возьми ссобой несколько казаков. Завтраже скачите вТомск. Черкасскому передай насловах, чтобы уходил. ЕгоЕкатерина непощадит.
        - Батюшка, ачто делать сГриневым, учителем французского? - уходя, спросил менясын.
        - Нашел оком беспокоиться, - буркнул я. - Пусть Митяй его вострог посадит. Ничего сним несделается. Посидит пару недель да дождется своих. Попусту проливать кровь незачем.
        План перевоза царской семьи вАмерику держался вглубокой тайне. Онем знали только государь ия. Давот еще Иван всилу семейных обстоятельств оказался чуточку осведомленным.
        Какнас ипредупреждал Суворов, Екатерина отпускать живыми последних Рюриковичей несобиралась. ИзСамарканда мне давно уже сообщили, чтонаих северных границах вдалеких степях замечено передвижение отрядов неизвестных всадников.
        Иные доходят числом донескольких сотен. Располагаются напостой вотдаленных аулах икишлаках.
        Замысел коварной императрицы был мне понятен. Огласить манифест царь должен всвоей столице, иразослать гонцов погородам ивесям своего царства стекстом воззвания кнароду он должен был именно изТобольска. Иначе народбы неповерил. Наверняка нашлисьбы буйные головы, заявившие, чтоцарь - ненастоящий, аманифест - поддельный. Иначаласьбы кровопролитная война, которой, даже ценой собственного отречения отпрестола, такстарался избежать государь.
        Нопуть навосток, кокеану, сразуже вомногих местах перерезалиб передовые екатерининские отряды, только ждущие команды. Пленение царской семьи казалось неизбежным.
        Государь нераз предлагал царице ссыном покинуть Тобольск загодя, ноУстинья Петровна нивкакую нехотела оставлять супруга.
        Взвесив все «за» и«против», мысгосударем избрали единственный путь добраться доАмерики. Двигаться изТобольска ненавосток, гдебы нас поджидали романовские авангарды, анасевер, наладьях вниз поИртышу, затем поОби. Виюне мы должны были выйти кСеверному океану. Адальше закороткое полярное лето нам предстояло обогнуть материк ссеверо-востока. Иксентябрю мы планировали достичь острова Кадьяк, гдерасполагалось наше первое американское поселение. Накрайний случай мы присмотрели наполярном побережье несколько стойбищ эскимосов длянепредвиденной зимовки.
        Путь предстоял далекий иопасный. Нохолод, льды, полярная ночь идикие звери тревожили нас меньше, чемпросвещенные сопл еменники.
        ВКремле приготовления котплытию велись основательно, носекретно. Запасались теплой одеждой, солониной, мукой, крупами ипорохом. Всюцарскую библиотеку упаковали вогромные сундуки иперенесли всторожевую башню, откуда было ближе всего кпристани. Также поступили исфамильной сокровищницей Рюриковичей.
        Впослании, скаким отбыл вТомск Иван, явелел Азизе, нетеряя времени, снарядить все семейство дляполярного путешествия, ссобой взять только самое ценное инеобходимое, немедленно, втайне отвсех, погрузиться вструги иплыть кместу слияния Оби иИртыша. Итам дожидатьсянас.
        Яторопил свою старшую жену, ибодоместа нашей встречи им предстояло преодолеть порекам расстояние втри раза большее, чемнам. Поэтому велел Ивану нежалеть лошадей игнать их вовесь опор.

* * *
        Скаким наслаждением Аксаков открыл калитку своего особняка. Ондышал полной грудью инемог надышаться теплым ночным августовским воздухом. Осознание собственной правоты, важности открытия, предчувствие скорого триумфа переполняли его душу. Онвспомнил вытянувшуюся отудивления Володькину рожу, егообалдевшие глаза, когда он ему отдал вавтобусе подороге домой старинный свиток, исразу даже забыл освоих болячках, которые ему недавали покоя вовремя сплава.
        Андрей Александрович представлял, какзалезет подтеплый душ, смоет ссебя всю тутончанскую грязь, переоденется всвежее белье, выпьет рюмочку хорошего коньяка подхорошую закуску. Блаженство! Ондаже зажмурил глаза отпредвкушения скорой реализации этих простых человеческих желаний.
        Но,зайдя вдом, онпервым делом пошел невванную, актелефону. Включил автоответчик, надеясь, чтобудет сообщение отжены. Новместо него услышал взволнованный голос сына:
        - Папа, явплену. Заменя требуют выкуп. Мать сдедом заграницей. Аденьги нужны срочно. Тыодин можешь меня спасти. Перезвоню впонедельник утром. Обязательно будь дома.
        УАксакова потемнело вглазах. Онзабыл ипродуш, ипроконьяк, атолько сидел вкресле исмотрел нателефон, ничего перед собой невидя. Понедельник уже начался.
        Иззабытья его выдернул телефонный звонок. Онтрясущимися руками схватил телефонную трубку.
        - Папа, тыдома? Какздорово, чтохоть ты приехал. Тыпрослушал мое сообщение? Всянадежда только натебя…
        Лешка тараторил безумолку, ноунего вырвали трубку. Игрубый, хриплый голос сявным кавказским акцентом сказал:
        - Привет, папаша. Если хочешь вернуть своего сына, готовь лимон зеленых. Иначе я тебе вышлю посылкой его голову.
        Отназванной суммы уАндрея Александровича пересохло ворту, ион кое-как выдавил изсебя:
        - Ноуменя нет таких денег.
        - Язнаю, чтотебя баба кинула. Ноостался дом. Иговорят, чтоочень большой, очень хороший, богатый дом вцентре города. Продай его ипривези мне миллион. Ая тебе отдам твоего сына. Утебя есть три дня, чтобы привезти мне деньги. Иначе пеняй насебя.
        - Но… но… - Андрей Александрович струдом находил слова. - Носейчас несезон. Время отпусков. Нарынке недвижимости - застой. Такбыстро я ненайду нормального покупателя. Придется отдавать забесценок.
        - Сколько ты можешь получить задом сегодня илизавтра? - поинтересовался кавказец.
        - Незнаю. Влучшем случае половину…
        - Хорошо. Через три дня привезешь половину лимона - исын твой. Ясегодня щедрый. Вечером сообщу, куда привезти деньги.
        - Папа, папа, оннешутит, - залепетал втрубке голос Алексея. - Наши их так обложили, чтоим деваться некуда. Если ты непривезешь деньги, онименя, точно, убьют. Двоим нашим уже отрезали головы…
        Связь оборвалась.
        Аксаков стал лихорадочно соображать, ктоможет выложить заих дом сразу такую сумму. Конечно, пятьсот тысяч долларов - нецена заособняк. Триэтажа, почти тысяча квадратных метров севроотделкой, сауна, бассейн, зимний сад, двакамина, тренажерный зал, библиотека, гостиная, столовая, кухня, пять спален, двакабинета, гараж, какцелая автомобильная стоянка поддомом, двадцать соток прилегающего парка заажурной чугунной оградой - всеэто вместе стоило гораздо больше, чемполмиллиона долларов.
        Многие богатые люди заглядывались наэтот дом ипредлагали занего нормальную цену, ноАндрей Александрович всем отвечал отказом, отшучивался иприговаривал: «Мойдом - моякрепость».
        Ивот настал день, когда он посчиталбы завеликое счастье сдать эту крепость забесценок.
        Онобзванивал знакомых нефтяников, газовиков, банкиров, других крупных дельцов, укоторых, поего мнению, должны былибыть такие деньги, ноувсех что-то да несрасталось. Восновном нехватало времени, чтобы собрать требуемую сумму.
        Отчаявшись, оннабрал номер Киреева.
        Володька примчался буквально через полчаса. Он,каквихрь, ворвался вдом Аксакова испорога прокричал:
        - Андрюха, язнаю, гдевзять деньги!
        - Лариса согласна купить дом?! - споследней надеждой воскликнул хозяин.
        Киреев сразу замялся иответил:
        - Этот вопрос тебе лучше обсудить сней лично. Онавпринципе непротив. Ноя ктебе приехал незаэтим. Мыможем получить гораздо больше, чемполмиллиона, удругих людей. Вдобавок станем почетными членами любого национального исторического общества. Американского илидаже британского. Большие деньги, мировая карьера! Иэто только стартовая цена заманускрипт!
        Аксаков сразу осунулся иобречено завалился вкресло, скоторого только что вскочил.
        - Ктотебе это предложил? - безразличным тоном спросил Андрей.
        - Точно незнаю, - честно признался Киреев. - Япросто отсканировал часть туруханского манифеста искинул ее ссопроводительной запиской поэлектронной почте наи-мейл Королевского исторического общества вЛондон. Ноответили почему-то американцы. Сомной связался атташе покультуре американского посольства вМоскве. Онждет меня встолице снашей находкой. Какты думаешь, сколько снего запросить занее?
        - Нисколько, - произнес Аксаков. - Освобождению Алексея эта сделка врядли поможет. Насколько я знаю этих господ, ониникогда неторопятся расставаться сденьгами. Амне пятьсот тысяч нужны завтра. Ивообще, этот документ нельзя продавать наЗапад. Этодостояние России, еешанс квозрождению, имы неимеем права им торговать.
        Киреев разнервничался истал ходить, заложив руки заспину, изугла вугол.
        - Какое, кчертям собачим, достояние?! Какой России?! - взорвался кандидат исторических наук. - Тыхочешь подорвать все устои цивилизации? Чтобы это быдло подназванием российский народ, которое стаким трудом цивилизованные люди загнали вотведенное длянего стойло, вновь поднялось истало угрожать миру? Мало тебе было Сталина! Хочешь нового Чингисхана! Опять противопоставить Россию всему человечеству? Знаешь, какэто называется, мойдруг? Фашизм!
        Аксаков напряженно молчал, азатем тихо произнес.
        - Ошибся я втебе, дружище. Давноли ты перебивался репетиторством, получая вшколе жалкие гроши? Тыдумаешь: если ты живешь сбогатой женщиной, тоивстране вцелом жизнь изменилась клучшему. Твои коллеги также пребывают внищете. Алучшие умы уезжают наЗапад, сырье уходит тудаже. Львиная доля богатства оседает там, оставляя нам жалкие крохи. Всестраны вдом ксебе тащат, амы издома. Ибудет еще хуже, если мы неосознаем себя, какнацию, ненайдем свое место вмире. Фашизм - этодругое, Володя. Этокогда одна нация ставит себя выше всех остальных народов, стремится поработить их. Внашемже случае речь идет обэлементарном выживании страны. Чтобы одна ее половина неподавилась другой. Даназови ты человека десять раз свиньей, наодиннадцатый он захрюкает. Насже превратили втаких свиней, украв унас прошлое, атеперь науськивают друг надружку. Россия - нетолько христианская страна, ноимусульманская тоже. Если эти веры ненайдут между собой согласия, небудет России.
        - Твой сын вплену уисламистов. Аты толкуешь окаком-то согласии! - возразил Киреев.
        - Поэтому итолкую. Сэтими людьми нам невоевать, адружить надо. Унас сними общее прошлое, и, даст бог, общее будущее. Подуху мы ближе кним, чемкевропейцам. Только вместе мы сможем выстоять всовременной жесткой конкуренции заместо подсолнцем. Мы - азиаты, Володя, поэтому европейские законы, покоторым мы стремимся сейчас жить, унас неработают, более того - работают против нас. Корейский икитайский пути длянас ближе, чемнемецкий илифранцузский. Ижесткие азиатские законы длянашего народа более доходчивы, чемлиберальные европейские, которые всеравно мало кто соблюдает. Мыдолжны, наконец, понять, ктомы, откуда мы, зачем мы. Адляэтого мы должны знать правду освоем прошлом иверить всвое будущее.
        Киреев какое-то время еще переваривал сказанное другом, апотом спросил:
        - Иты готов оправдать палестинских фанатиков, которые взрывают себя вместе смирными жителями наулицах израильских городов?
        Аксаков лишь намгновение задумался:
        - Этоотчаяние обреченных, обездоленных людей. Народ, доведенный допоследней степени нищеты инационального позора, становится опасным. Егомораль уродуется. Онанаправлена ненасозидание, анаразрушение. Если подобное случится вРоссии, всему человечеству непоздоровится. Мынеимеем права упустить свой шанс.
        Кандидату исторических наук надоело безтолку повышать голос, ион устало сказал:
        - Окаком шансе ты говоришь, Андрюша? Что, уарабов, по-твоему, небыло шанса подняться? Сколько они получили нефтедолларов… Ивсе невпрок. Саудовская Аравия дальше двухсот принцев сосвоими гаремами, тридцатью пятью процентами безработицы иподдержкой мирового терроризма неушла. Иэто, заметь, сжесткими шариатскими законами. Апрошлое уних неслабее твоей Орды. Вспомни Арабский халифат. Чегож ты хочешь отнас? Доворуют, распродадут страну, иничего ты сосвоей Ордой несделаешь. Поздно.
        - Нет! Непоздно! - закричал Аксаков. - Намже стобой еще спеленок, спервого класса, сбукваря внушали, чтомы живем всамой передовой стране мира…
        - АвСеверной Корее так досих пор думают, - язвительно вставил Киреев.
        - …но отэтого был толк! Унас была передовая наука, мыкчему-то стремились. Разгильдяйски относились кгосударственной собственности, приворовывали, ноународа была какая-то цель. Инепогасла еще внаших людях искра божья. Богата наша земля талантами, нонет организующей силы, нетмеханизма, чтобы эти таланты ввыгоду свою превращать. Дайты этому народу точку опоры…
        - …и он перевернет весь мир, - продолжил мысль приятеля Киреев. - Астоитли вообще рыпаться? Человечество неуклонно движется ксвоему Апокалипсису. Может быть, вэтом исчастье России, чтоона каким-то шестым чувством ощутила приближение конца света изаранее включила механизм самоуничтожения. Думай лучше осебе исвоих близких инезабивай голову глобальными проблемами. Тыдолжен спасти сына, тебе нужны деньги. Лариса согласна купить твойдом.
        - Чтож ты сразу несказал обэтом, мучитель, - радостно воскликнул Аксаков ибросился обнимать товарища.
        Госпожа Лебедь приобрела аксаковский особняк запятьсот две тысячи американских долларов наподставную фирму. Наследующийже день благодаря связям Ларисы Ивановны продавец ипокупатель безкаких-либо осложнений ипроволочек оформили сделку вТОРЦе ивечерним рейсом вылетели вМоскву, гдедиректриса филиала заказала наличные вголовном офисе ее страховой фирмы.
        Местом обмена Алексея наполмиллиона долларов охрипший кавказец назначил почему-то Батумский морской вокзал. Загранпаспорт сына Андрей Александрович захватил издома, поэтому свывозкой молодого человека изГрузии проблем недолжно было возникнуть. Сложность оказалось вдругом: какпровезти через таможню воВнуковском аэропорту столько иностранной валюты. Ноиздесь напомощь пришла вездесущая страховщица. Закакую-то тысячу долларов она договорилась стаможенниками, иАксаков прошел всамолет бездосмотра.
        Вназначенный час он сидел наскамейке перед зданием Батумского морского вокзала, щурясь подлучами яркого субтропического солнца, ислушал, какбьется оволнорезы прибой. Вруках он держал видавший виды, потрепанный кожаный портфель ипериодически озирался посторонам.
        Вскоре напочтительном расстоянии отнего остановилась белая «Нива». Изнее вылез человек всветлом летнем костюме, втемных очках, сгустой черной бородой. Инаправился всторону его скамейки. Присел рядом испросил:
        - Всепривезли, чтообещали?
        Аксаков узнал этот хриплый голос иутвердительно кивнул головой. Тогда бородач тоже подал знак находившимся вмашине людям, иизнее намостовую вылез Алексей, одетый вмешковатый спортивный костюм.
        - Каквидите, мытоже умеем держать слово, - сказал бородач и, взяв соскамейки портфель, добавил напрощание: - Только неотпускайте его больше туда. Этонеего война.
        Андрей Александрович согласно кивнул ибросился совсех ног навстречу сыну. Алешка тоже побежал. Встретившись, оникрепко сцепились, словно их кто-то собирался снова разлучить, и, какпокоманде, разрыдались.
        Гуляющие понабережной отдыхающие еще долго провожали взглядом эту странную парочку взрослых, ноплачущих какдети мужчин.
        Марина Кирилловна прилетела изЛондона врастрепанных чувствах. Какимже мерзавцем оказался этот лорд! Мало того что остался должен отелю «Хилтон» недельную стоимость королевского люкса, такон еще умудрился напрощание прихватить все ее драгоценности икошелек. Хорошо, чтохоть кредитная карточка Альфа-банка оказалась унее вкосметичке. Атакбы куковала дочь российского министра вбританской столице безгроша вкармане. Ещебы Скотланд-Ярд против нее дело возбудил пообвинению вмошенничестве. Один долг отелю составил только двадцать две тысячи фунтов стерлингов, несчитая стоимости украденных бриллиантов. Онистоили тысяч сто долларов.
        Хватит снее заморских принцев! Сыта ими погорло! Былбы Игорь чуточку постарше. Илимуж - нетакой алкоголик. Ноего папа надух непереносит. ИлиКиреевбы освободился. Какаяже она была дура, чтоподарила такого мужика, который вней души нечаял, этой уродине Лариске Лебедь!
        Отаких превратностях женской судьбы размышляла Марина Кирилловна, развалившись намягком сиденье отцовского служебного «мерседеса», мчавшего ее соскоростью 150километров вчас изаэропорта «Шереметьево?2» всторону столицы.
        Стоило ей только вспомнить оКирееве, аон тут кактут, легок напомине. Какнеповерить вединое энергетическое поле, объединяющее всех людей!
        - Марина, этоя, Володя, - услышала она всвоей билайновской трубке.
        - Ая только ссамолета. Вотприлетела изтуманного Альбиона народину. Ипочему-то вспомнила отебе. Атут ты звонишь. Тысейчасгде?
        - ЯвМоскве. Уменя здесь несколько важных встреч. Апотом лечу вНью-Йорк. Ябы очень хотел, чтобы ты полетела сомной.
        УАксаковой пропал дар речи. Чтобы книжный червь, репетитор, школьный учитель, неудачник Вовка Киреев приглашал ее, дочь министра, богатую женщину, слетать сним вНью-Йорк! Марина Кирилловна ничего непоняла ипотому хотела поскорей прояснить ситуацию.
        - Тыгде остановился, Володя? - спросила она своего обожателя.
        - В«России».
        - Что? Вэтом гадюшнике?! - воскликнула женщина, нопросебя отметила, чтоКиреев нестеснен всредствах, если поселился влучшей советской гостинице. - Отдевчонок, наверное, отбоя нет. Каждый вечер звонят иелейным голоском предлагают: анежелаетели провести время сочаровательной девушкой? Нетакли, Владимир Валерьевич? Выже, помнится мне, пользовались большим успехом упровинциальных школьниц.
        - Незнаю. Ятолько сегодня прилетел ивгостинице еще неночевал, - честно признался кандидат наук.
        - Вотчто, друг юности, записывай мой адрес, - онапродиктовала ему свои координаты иобъяснила, каклучше добраться доее дома. - Через три часа жду тебя. Роскошного ужина необещаю, ночто-нибудь выпить изакусить уменя найдется. Довечера!

* * *
        Наконец-то, свободен! Сердце пело итрепетало уменя вгруди, готовое вот-вот вырваться наружу. Даже эта противная монголка Бортэ, столько времени державшая меня встрахе, теперь была мне совсем безразлична. Ядаже зла нанее недержал. Собираясь впопыхах, онанеобратила внимания, чтоя умыкнул изее сундучка свой дневник. Исейчас, когда они уплыли вниз поТоми, ясижу вопустевшем доме воеводы имогу целиком иполностью, неопасаясь никого, предаться столь любимому мною занятию, какнаписание дневника.
        Жизнь моя после отъезда вТобольск француженки иИвана вообще потеряла какой-нибудь смысл. Ещестрах быть раскрытамперед воеводой противной монголкой давил намою ибезтого слабую психику.
        Однообразные ласки Азизы мне совсем наскучили. Ия проводил сней вечера, словно отбывал тяжкую повинность. Несмотря наотсутствие всякого рвения смоей стороны, старшая жена воеводы меня отмужской повинности неосвобождала.
        Днями я либо слонялся подому, либо бродил погороду, изучив все здешние улицы изакоулки. Пару раз напился вшинке, зачто получил изрядную взбучку отАзизы. Яее начинал тихо ненавидеть ивсе чаще задумывался, какбы мне избавиться отэтой назойливой пожилой женщины. Чтобы несильно ее обидеть иполучить карту асташевских золотых приисков, которую, какя считал, честно заработал заполтора года своего гаремного рабства.
        Ясдружился ссемьей купца Коломыльцева, особенно ссыном его Тедором, который был меня нагод старше, ноуже работал приказчиком вотцовской лавке. Ячастенько заглядывал кнему вовремя работы. Мысним подолгу болтали зажизнь. Тедька подбольшим секретом поведал мне свою тайну. Онстал мужчиной! Дворовая девка Наталья ходила отнего насносях иповсем народным приметам вскорости должна была разродиться сыном. Его, Тедькиным, сыном. Вокак!
        Вегоже лице я нашел еще более благодарного слушателя. ИбоТедька верил каждому моему слову, ая ему врал стри короба: ипроПетербург, ипрото, какслужил вгусарском полку, апотом меня разжаловали впехоту задуэль. Отом, какие уменя были романы сблистательными фрейлинами императрицы, сколько я выпивал шампанского, какая уменя была карета икакой кучер вливрее… Алегковерный Тедька все ахал инеуспевал осенять себя крестным знамением.
        Иван свалился какснег наголову. Егоприезда никто неожидал. Ностоило только ему появиться, каквсе вдоме пришло вдвижение, началась подготовка кбегству.
        Царев писарь велел мне подняться ксебе всветелку идожидаться его. Вскоре ион появился. Заперев дверь наключ (иоткуда он унего взялся!), Иван подсел комне накровать истал быстро шептать мне наухо:
        - Ночью мы отплываем вниз поТоми, потом поОби. АуИртыша встречаемся сцарской семьей. Онитоже сплавятся туда изТобольска. Отец велел тебя посадить вострог, ноты мне нужен насвободе. Скоро здесь будет эскадрон гусар подкомандованием Ивана Зурина. Знаю, знаю, чтовы знакомы. Неперебивай меня, аслушай внимательно. Ятоже сним тесно сблизился, когда он был унас вТобольске всвите генерала Суворова. Кактолько встретишь Зурина, тотчас передай ему, чтобы садился ссолдатами насамый быстрый парусник (пусть заберет его укупца Шумилова) иплыл занами вдогонку. Какты думаешь, если мы поможем гусарам поймать самого ордынского хана, оставит нам императрица воеводины заводики иприиски? То-то ионо. Алучше сам сопроводи Зурина вплаванье. Такбудет надежнее. Янатебя очень надеюсь. Ведь упапаши осталась моя возлюбленная Мари. Безвашей сЗуриным помощи мне будет трудно отбить ее. Ну,довстречи, друг.
        Чтотут началось вТомске! Переполох васташевской семье неукрылся отдругих обывателей. Вдобавок князья Черкасские тоже начали спешно собираться впуть. Отец Евлампий вВознесенской церкви прочел пламенную проповедь, проклинающую Антихриста иего прислужников.
        - Люди православные, спасите свои бессмертные души! - взывал он кприхожанам. - Недайте бесовской ереси проникнуть вваши благочестивые сердца. Святой мученик заверу протопоп Аввакум взирает навас снебес ихочет сказать вам: братья исестры, настал идлявас час испытаний. Лучше очистительная смерть вогне испасение души, чемпоклонение Антихристу. Грядет конец света! Спасемсяже отлжи ипорока! Давоздаст вам Господь повере вашей!
        Ястоял нацерковном крыльце, иотмоего слуха неукрылось ниодно слово архиерея. Нокогда проповедь закончилась, япоспешил ретироваться, ибо, неровен час, кто-нибудь изособенно набожных прихожан мог узреть вомне «бесовское отродье», итогда мнебы пришлось туго.
        Из?за угла архиерейского дома я видел, каквышли изцеркви Коломыльцевы - отец исын. Лука Томич бережно поддерживал сына заруку ичто-то говорил ему ласковое. НоТедька отэтих слов трясся, какзаяц. Мнестало любопытно, чтозадумали Коломыльцевы, какнамереваются спасаться, ия незаметно последовал заними. Зная набожность Тедькиного отца, явсерьез опасался зажизнь моего товарища. Ихотел отговорить его отсовершения этой глупости. Мать уТедора умерла два года назад, дать ему добрый совет, кроме меня. Было некому.
        Зайдя насвой богатый двор. Лука Томич отпустил всех своих работников подомам, оставив только одного кузнеца собожженным лицом. Сыну велел дожидаться подле кузницы, асам пошел вдом. Япросунул было свою физиономию вкалитку ипозвал Тедьку наулицу, нотут залаял цепной пес искрыльца спустился Лука Томич. Мнепришлось ретироваться. Ночерез щель вглухом ивысоком заборе я наблюдал, какКоломыльцев-старший вынес издома икону вбогатом окладе, белые полотенца ибутыль сводкой. Последний предмет меня весьма насторожил, ибовесь Томск знал, чтоЛука Томич спиртного врот неберет исыну сие непристойное занятие строго-настрого запрещает.
        
        Глава рода проследовал вкузницу исына кликнул тудаже. Тедька сявной неохотой побрел наотцовский зов. Дверь плотно закрыли изнутри. Япереметнулся кдругой щели, благо, одна изстен кузницы выходила наулицу, ивесь обратился вовнимание.
        Лука Томич поставил икону наверстак, перекрестился, азатем повернулся лицом ккузнецу иснял порты. Яувидел большущие раскаленные ножницы, лежащие рядом сгорном. Кузнец втолстых перчатках взял вруки сие страшное орудие и, присев накорточки перед купцом, ловко чикнул им. Лука Томич неиздал ниединого звука, только лицо его сильно побелело. Мнебыло отчетливо видно, какпоего оголенным ногам потекли струи крови. Кузнец смочил одно полотенце водкой иподал его хозяину. Тотсам приложил его кране искривился отболи. Видать, сильно щипало. Затем Коломыльцев, отбросив окровавленную тряпку вугол, подложил чистое полотенце и, словно просто сходил понужде, натянул порты.
        - Каквидишь, этонетак страшно, сынмой, - обратился он кТедору. - Зато ты спасешься отгреха, отплотских соблазнов. Тебя неискусят никакие дьявольские чары. Тыостаешься вмиру, нодушой ты монах. Ничто больше неотвлечет тебя отверы иотдела. Помнишь, чтосказал отец Евлампий напроповеди:
        «Господь каждому повере его воздаст». Блудливые времена настают, сынмой. Перед искушением Антихриста трудно устоять неподготовленному человеку. Особенно мужчине. Поверь мне. Наследник утебя будет. Родпродолжится. Аостальное - блажь бесовская. Небойся, этонеочень больно.
        Кузнец взялся завновь накалившиеся докрасна ножницы, ноЛука Томич остановил его исказал:
        - Ясам ему сделаю.
        Тедька стянул штаны изажмурил глаза.
        Вдруг раздался страшный вопль. Мызаорали одновременно. Он - отболи, я - закомпанию, отувиденного ужаса.
        Кузнец выбежал наулицу. Номеня ислед уже простыл.
        Отплывали Асташевы уже затемно. Япровожал их один. Всех своих слуг они взяли ссобой. Ядопоследнего нетерял надежды, чтоАзиза отблагодарит меня, даст одну изкарт воеводы сзолотоносными месторождениями. Ноона только чмокнула меня вщеку своими потрескавшимися губами изапрыгнула вструг. Иван крепко пожал мне руку ипронзил меня пристальным взглядом. Только ребятишки - Димка сНастеной - ещедолго махали мне, пока струги нескрылись втемноте.
        Полночи бродил я поопустевшему дому. Поднялся даже всвятая святых, куда мне вход был запрещен, ввоеводин терем. Ноничего интересного там необнаружил. Такиеже светелки, какиуменя. Только пыли меньше. Дышалось здесь легче, даже несмотря набеспорядок, оставленный собравшимися вспешке хозяевами. Комната Азизы непроизвела наменя никакого впечатления. Еезапах прискучил мне заполтора года моего заточения. Дверь вкомнату Бортэ я только открыл итутже закрыл. Кровать, комод иголые стены. Даже зеркальца настене небыло. Издесь жила женщина! Встарухину светелку я заглядывать нестал. Оттуда еще невыветрился дух смерти. Старая карга могла превратиться впривидение. Снее станет. Потом бегай отнее повсему дому. Ая нечистой силы, признаться, очень опасаюсь. Зато вкомнате Мари меня ждал сюрприз. Старшие жены толи извредности, толи излени неудосужились прихватить ее сундучок. ВТобольск моя ученица уехала налегке. Недумала, чтонавсегда.
        Ятрепещущими руками открыл хранилище ее вещей истал сзамиранием сердца перебирать ее гардероб. Ябережно раскладывал наполу ее одежду, предварительно обнюхивая каждую вещииу: платья, юбки, блузы, корсеты идаже самые интимные, самые сокровенные предметы ее туалета. Идурел отсчастья.
        Такя изаснул вкомнате Мари вокружении ее очаровательных вещиц.
        Проснулся поздно, когда солнце стояло уже высоко. Вживоте уменя неприятно посасывало иурчало. Итут я только вспомнил, чтосовчерашнего дня уменя ворту небыло имаковой росинки.
        Янащупал вкармане своего кафтана кошель сполтинниками, которые Азиза мне исправно выплачивала зауроки, ирешил прошвырнуться погороду, чтобы купить себе какой-нибудьеды.
        Ноги сами понесли меня влавку Коломыльцева. Но,вспомнив вчерашнее оскопление друга иего отца, япередумал идти кним инаправился кближнему шинку. Тамя заказал себе наваристых щей ипельменей сосметаной, аеще чарку водки.
        Плотно пообедав, явышел наулицу. Светило теплое майское солнце. Ижизнь мне уже неказалась такой безрадостной, каквчера. Ябрел наугад, подставляя лицо подласковые солнечные лучи, иневольно жмурился. Инезаметил выехавшего изпроулка всадника.
        - Кудаже вы направляетесь, господин Гринев? - спросил меня конник.
        Яопешил отстоль неожиданного обращения ксвоей особе. Пофамилии, даеще господином меня здесь никто неназывал.
        Обернувшись наголос, янесмог сдержать крик восторга:
        - Зурин! Какими судьбами?
        Ябросился кнему. Слезы сами покатились измоих глаз. Ябыл готов расцеловать даже запылившиеся отдальней дороги сапожищи моего спасителя.
        - Хватит разводить антимонию… - великодушно молвил Зурин. - Лучше набильярде еще разок сыграем. Чайсимбирский урок незабыл, Петр Андреевич? Асейчас показывай, гдеобитает семейство здешнего воеводы. Черкасского свыводком мы перехватили подороге. НоАсташевых недождались.
        Яобрадовался, чтосЗуриным смогу расплатиться безущерба длясобственного кармана, анапротив - сявной выгодой.
        - Нибильярда, ниАсташевых вы, ротмистр, вэтом городе ненайдете, - сважным видом произнес я. - Ноивоеводу, исамого ордынского царя я могу помочь словить.
        Струги мы нагнали вНарыме. Япредвидел, чтоэто произойдет именно здесь, ибоЕлена родом была отсюда. Незаглянуть кродителям перед бегством начужой континент набожная кержачка просто немогла.
        Ротмистр оставил свой эскадрон вТомске, анашумиловский парусник снарядил команду изархангельских карабинеров, посетовав наотсутствие гардемаринов. Поморов сметливый ротмистр выбрал неслучайно. Ведь погоня зацарем могла зайти ивполярные широты, гдеархангелогородцы оказалисьбы гораздо полезнее гусар.
        Мысделали одну ошибку: подплыли кНарыму днем. Сберега нас сразу заметили, ивселе начался настоящий тарарам.
        Бабы бросили намостках недостиранное белье исдиким криком «Антихристовы слуги плывут!» ринулись врассыпную, будоража народ.
        Когда мы пришвартовались кпристани, наулицах села уже небыло нидуши. Лишь состороны церкви слышались песнопения имолитвы. Карабинеры выстроились вцепь идвинулись вперед, заглядывая вкаждую избу. Новезде было пусто.
        Зурин выдал мне заряженный пистоль. И,какпотом выяснилось, незря.
        Сопротивление нас ожидало наглавной сельской площади, перед самой церковью. Из?за перевернутых подвод раздались редкие выстрелы. Двое изкарабинеров упали наземь. Нонаш дружный залп разнес подводы вклочья, ибольше из?за них нестреляли.
        Солдаты окружили церковь. Ноее железные двери были заперты изнутри.
        Оттуда доносились причитания местного попа острашном суде, оконце света иобочищении огнем. Язаглянул вщелку иувидел, чтонароду внутри набито битком. Мужики, бабы, старики, малые дети - всебыли там. Многие изних держали вруках горящие факелы ииконы. Всемолились икрестились двумя перстами. Мнепоказалось, чтоя увидел сосредоточенные лица Елены иБортэ. Новэтот миг из-под двери повалил едкий черный дым, имне пришлось прекратить свое наблюдение.
        Сомнений небыло. Вцеркви начался пожар. Испуганно закричали изаплакали дети. Ноих крики опомощи тонули вжутком гуле прощальной молитвы.
        - Ломайте двери! - приказал солдатам ротмистр.
        Однако кованый чугун неподдавался ружейным прикладам. Огонь тем временем разгорался вцеркви ненашутку.
        - Взрывайте дверь кчертям собачим, - истошно завопил Зурин.
        Хотя солдаты действовали исправно ибыстро, всеравно огонь их опережал.
        Когда взрыв сорвал двери спетель, мыувидели жуткую картину: весь пол вцеркви был устелен горящей человеческой плотью, понему сдикими воплями метались отдельные пылающие тела итолько узадней стены заметно было какое-то шевеленье людей, ещенетронутых огнем.
        Ябросился туда, внадежде спасти кого-нибудь. Номне наперерез выбежал живой факел иуже вскинул вверх руки, чтобы заключить меня всвои пылающие объятия, ноя вовремя выстрелил ему вголову. Онупал прямо умоих ног. Задыхаясь, ядобрался достены иувидел, кактлеющая Елена протягивает мне навытянутых руках потерявшего сознание Димку. Ясхватил мальчишку иедва успел выскочить сним изцеркви, какпылающая крыша стреском обвалилась, похоронив подсобой всех ревнителей старой веры.
        Мальчонка дышал, новсебя неприходил. Японес его дальше, кпристани. Зурин икарабинеры молча последовали замной.
        Мывышли кОби, ия увидел наструге два силуэта. Этобыли Иван иего мать.
        Карабинеры сразу взяли их намушку, норотмистр скомандовал отбой. Онподошел ксыну воеводы ипожал ему руку, какстарому знакомому. Азиза кинулась комне, нововсе неотсчастья, чтоувидела меня. Онавыхватила уменя изрук Димку, положила надоски истала давить ему нагрудь. Апотом набрала всебя побольше воздуха ивдохнула его врот мальчишке. Пацаненок стал розоветь ивскоре открыл глаза. Азиза расплылась всчастливой улыбке.
        - Вот, насилу удержал, - сказал Иван, указывая намать. - Тоже рвалась вцерковь, ковсем. Хотя имусульманка.
        Мать презрительно посмотрела насына истала еще бережней ворковать надего младшим братом.
        - Намнадо торопиться, - продолжил царский писарь. - Царь ивоевода нас ждать небудут. Если мы недоберемся доИртыша ких появлению, онипросто проплывут мимо. Солдатам лучше пересесть внаши струги. Отец знает эти лодки, иничего незаподозрит. Мама, пожалуйста, зайди влодку.
        Азиза непошевелилась итолько ответила, неповорачивая лица:
        - Мальчика нельзя брать ссобой. Онневыдержит дороги. Здесь рядом живет остяцкая семья. Онирыбаки. Давайте оставим его уних.
        - Хорошо. Только быстро, - согласился Зурин. - Время неждет.
        Воеводина жена подняла сына своего мужа наруки ипошла сним понаправлению крыбацкой избушке. Вскоре она вернулась, ноее лицо теперь было спокойным иумиротворенным. Словно она выполнила свой долг.
        Ярко-красный шатер напесчаной косе, гдеОбь сливается сИртышом, сразу мне бросился вглаза. Приглядевшись, яувидел идва чернеющих струга, причаленных котмели.
        - Слава Богу! Ониуспели, - обрадовалсяя.
        Налице уцаря впервые после нашего отплытия изТобольска тоже проскользнуло подобие улыбки. Ацарица вообще вся засветилась. Онабыла дружна смоими женами. АсЕленой они были даже двоюродными сестрами. Ейнетерпелось поскорей встретиться скумушками да языком почесать. Ужбольно много новостей предстояло обсудить.
        Меня насторожило отсутствие людей наберегу, но, когда изшатра вышел Иван иприветливо помахал нам рукой, отсердца отлегло. Появление моего сына произвело приятное впечатление нетолько наменя. Лицо Мари, стоявшей рядом накорме, зарделось, иона, ничуть нескрывая своего восторга, радостно замахала Ивану.
        Япервым сошел наберег. Мыобнялись ссыном, ия спросилего:
        - Агде все остальные?
        Сынпоказался мне каким-то скованным, ноон, глядя мне прямо вглаза своими чистыми, черными, какуего матери, глазами, запросто ответил:
        - Онипошли влес заягодами игрибами. Мыуже два дня вас до?кидаемся. Всеизвелись отбезделья.
        Неуспел он договорить, каккнам подбежала вся сияющая Мари. Яобернулся, услышав шелест ее длинного платья попеску. Нетерпеливая царица уже стояла наберегу ипринимала наруки наследника, которого двое казаков спускали ей сладьи.
        Вдруг изшатра раздался пронзительный женский крик:
        - Василий, назад! Здесь засада!
        Яузнал голос Азизы. Поворачиваясь кИвану, ябыстрым движением руки выдернул из?за пояса кинжал. Иувидел обращенное наменя дуло кремневого пистоля вруке усобственного сына.
        - Спокойно, отец. Только Вез глупостей. Выокружены. Вели казакам сложить оружие, имы сохраним вам жизнь, - произнес Иван Асташев.
        Мари испуганно пряталась заего спиной. Яосмотрелся посторонам. Изшатра, заслонившись Азизой ицелясь вменя измушкета, вышел наш учитель французского языка Петруша Гринев, которого я так легкомысленно пощадил однажды. Изприбрежных кустов показались штыки карабинеров, онитакже целились внас изсвоих ружей. Нокомандовал ими почему-то гусарский ротмистр, любитель изящных искусств, нашстарый знакомый Иван Зурин.
        - Спускайтесь ивы, ваше величество. Этастанция длявас - конечная, - фамильярным тоном обратился он кмоему повелителю.
        Царь застыл наместе, выставив одну ногу наборт ладьи.
        Аулыбающийся ротмистр подходил все Влиже иближе кнашему судну, удерживая государя намушке. Когда он поравнялся сомной, ясбыстротой молнии пронзил живот Ивана кинжалом, успел перехватить его пистоль, пока сын оседал напесок, инаправил оружие вголову ротмистра. Карабинеры неожидали отменя такой прыти, апотом им стрелять Выло уже поздно,ибоя, прикрываясь их командиром иощетинившись двумя пистолями, отступал кладье.
        Мари склонилась надумирающим Иваном ицеловала его вгубы. Царица пыталась поднять сына иподать его обратно казакам владью.
        Казалось, мыуже выкрутились ивот-вот отчалим, оставив врагов сносом. Ноя неучел отчаянности ротмистра.
        - Чтовы застыли, какистуканы. Огонь! - заорал он карабинерам.
        Тотчас раздался залп. Тело Зурина обмякло истало тянуть меня кземле. Упала вводу ицарица, аистекающего кровью царевича успели подхватить цепкие казачьи руки. Государю удалось укрыться забортом.
        Яответил выстрелами сразу издвух пистолей. Первая пуля угодила прямо взолотые кудри Мари, иона упала налюбовника. Вторым выстрелом я хотел сразить Гринева, ноЛзиза рванулась вперед иприняла своей грудью предназначавшуюся ему пулю.
        Очухавшись, карабинеры затеяли беспорядочную пальбу. Нолишенные командирской наводки их залпы недостигали целей. Ладья уходила вречную даль. Яскинул тяжелый халат инырнул глубоко, акогда вынырнул, топули мне были уже нестрашны. Онишлепались вводу наизлете, непричиняя никакого вреда.
        Еслибы невоевода Асташев, унас все прошлобы какпомаслу. Всехбы полонили зараз - ицаря, инаследника, ицарицу, ивоеводу. Нокакон стрелял! Двавыстрела - идва трупа. Спасибо Азизе. Еслибы она неприкрыла меня собой, тобылбы я уже нанебесах. Никого, изверг, непожалел. Нижену, нисына. Иван умер через несколько минут после Мари. Азиза сразу.
        Хорошо, чтокарабинеры оказались нетакими меткими, каквоевода. Зурин был ранен вплечо ивбок. Нолекарь сказал, чтоон выживет. Из?за ранения командира мы престали преследовать беглого правителя. Тело мертвой царицы было унас наруках. Наследник, какменя уверяли карабинеры. Былтоже убит, асам царь смертельно ранен.
        Япринял командование насебя. Приказал похоронить убитых прямо здесь, гдесливаются две великие сибирские реки. Мертвую царицу мы положили насамое дно, дабы тело подолее сохранилось впрохладе. НаЗурина лекарь наложил повязки. Имы отправились вобратный путь.

* * *
        - Аможет быть, онранен? Может, Андрею нехватило денег? Илиони неотдали ему нашего бедного мальчика? Ясейчасже позвоню папе вВену. Онсвяжется сруководством ФСБ. Онипроведут спецоперацию иосвободят Алешеньку, - причитала Марина Кирилловна, рыдая нагруди усвоего гостя, сидевшего нановомодном диване вгостиной наВоробьевых горах.
        Насервировочном столике стояли бутылки свиски, мартини исодовой, атакже тарелочки сзакуской. Нониквыпивке, никеде никто еще непритрагивался. Владимир Валерьевич только гладил дорогую длянего женщину порастрепанным волосам иприговаривал:
        - Всеуже позади, Марина. Страшное позади. Андрей звонил изАдлера Ларисе. Поблагодарил ее запокупку дома. Сказал, чтообмен прошел нормально иони выезжают напоезде домой.
        Киреев уже пожалел, чторассказал ей эту историю просына. Могбы попридержать язык доутра. Такой многообещающий вечер сам себе испортил.
        - УАндрея теперь ничего неосталось, - ужебезвсхлипываний констатировала Марина Кирилловна. - Надо будет выслать ему немного денег.
        - Почему ничего? - возмутился Владимир Валерьевич. - Унего есть еще дача!
        - Тамхолодно зимой, - отрешенным голосом произнесла женщина.
        - Ничего, утеплится икак-нибудь перезимует. Онсам виноват, чтоподставился. Никто его заруки нетянул выписывать натебя доверенность, отдавать мне манифест.
        - Онверил нам, Володя. Амы его предали.
        - Ничего подобного! - вочередной раз повысил голос Киреев. - Мыбыли нужны ему дляосуществления его планов. Ониграл снами. Вотидоигрался. Ненадо себя винить, Марина. Простота хуже воровства. Тоже мне, король Лир. Онсвихнулся насвоей Орде. Оторвался отжизни. Национальная идея? Историческая правда? Кому они сейчас нужны? Самому быть сытым, дасемью накормить иодеть - вотвчем национальная идея. Такую идею поймет всякий. Онфанатик, поэтому опасен.
        Ичем меньше денег будет унего, темменьше он принесет вреда. Анажизнь я ему дам. Вотпродам американцам грамоту, ивыделю ему его долю. Чтобы только нажизнь хватило, аненареволюцию.
        Дочь министра странным образом притихла. Киреев несразу заметил, чтоона расстегивает пуговицы наего рубашке. Вотее мягкая, нежная ладонь легла наего грудь истала гладить ее, затем спустилась ниже, кживоту, кончиками пальцев провела понему, идрожь пробежала повсему его телу. Онподнял ее голову истал целовать милое, желанное заплаканное лицо. Аее умелые пальцы расстегивали уже молнию наего брюках.
        Ониизошли, отдав друг другу все силы. Итеперь лежали голые набольшой круглой кровати, занимающей половину большой спальни, ислушали легкую, какветерок, музыку Вивальди, доносившуюся измузыкального центра последнего поколения.
        Жаркий сентябрьский день переродился внапоенные томной негой московские сумерки. Тюль наокне раздувался, какпаруса.
        Кандидат наук отодвинул штору всторону ивышел налоджию. Отсюда, сдвадцать второго этажа новой высотки, открывался чудесный вид настолицу. Ужезагорелись огни, море огней, исейчас город напоминал сверкающий муравейник. Древняя столица, Третий Рим лежал уегоног.
        Киреев закурил иначал свой рассказ:
        - Япоражаюсь, какон угадал истину. Признаться честно, хотя все аргументы, которые он мне приводил, иказались весомыми, ноя их всерьез невоспринимал. Ивдруг эта находка вТуруханском монастыре. Аксаков сказал, чтотам осталось еще много таких документов. Шесть сундуков. Ондумает, чтоэто часть знаменитой библиотеки Ивана Грозного. И,похоже, неошибается.
        Вэтом месте раскинувшаяся нашелковой простыне женщина заразительно иотдуши расхохоталась:
        - Ой,умора! Адавай, женим Аксакова натвоей Лариске? Отперемены мест слагаемых сумма неменяется. Онвернется вдом, ккоторому давно привык. Даиподружка моя нетак сильно будет убиваться поповоду потери тебя. Кактебе моя идея?
        - Мысль замечательная, - согласился Киреев, новернулся кпрежней теме. - Знаешь, чтотакое Иванова Либерия? Этомировая слава, баснословные деньги! Если засвидетельство окапитуляции Орды американцы платят миллионы долларов, топредставляешь, сколько они готовы выложить закниги римских императоров ивизантийских базилевсов! Вотчек намиллион долларов. Простая бумажка. Асколько их еще будет? Сотни, тысячи…
        Киреев протянул Марине Кирилловне клочок бумаги. Онавзглядом знатока окинула его исказала:
        - Чек - настоящий. Ятебя поздравляю. Тызавидный жених.
        - Покупатель поставил условие, - продолжил Владимир Валерьевич. - Ядолжен сам доставить документ вНью-Йорк. Мывстречаемся унего вофисе наМанхэттене одиннадцатого сентября вдевять часов утра. Тызнаешь, гдеэто? - Киреев протянул любовнице визитную карточку покупателя.
        - ЭтоВсемирный торговый центр. Восемьдесят второй этаж. Атвой покупатель - очень богатый человек. Тамофисы очень дорого стоят.
        - Тыполетишь сомной?
        - Да,любимый. Мненетерпится посмотреть нафинансовую столицу мира свысоты птичьего полета.
        Пока залинией горизонта окончательно нескрылись очертания Кавказских гор, Алексей старался несмотреть вокно. Сходит втуалет, который находился прямо застенкой, ишасть обратно наверхнюю полку. Даже еду, иту отец ему подавал наверх. Аел парень очень много. Продукты, которые они купили навокзале вАдлере, кончились буквально через день. Итеперь Андрей Александрович ломал голову, чемон будет кормить сына воставшиеся три дня. Унего осталось всего сто пятьдесят рублей. Авсе из?за назойливых грузинских пограничников. Пристали кАлешке, мол, почему унего впаспорте нет въездной визы. Хотели даже задержать занезаконное пересечение государственной границы. Пришлось отдать им последние пятьсот долларов. Лишьбы выпустили парня. Поэтому настанциях, гдеостальные пассажиры их плацкартного вагона основательно затаривались дешевыми южными фруктами, Аксаков-старший покупал пищу более калорийную, восновном пирожки. Скапустой, скартошкой, сливером. Онистоили попять рублей штука. Ноинапирожки, учитывая зверский аппетит сына, имнехватило денег. Тогда Андрей Александрович стал голодать спользой дляздоровья.
        Ещенесколько месяцев назад он ипредставить себе такого немог. Чтоон будет ехать вдушном плацкартном вагоне, рядом стуалетом. Соседями унего будут студенты, отдыхавшие вСочи дикарями. Аунего вкармане небудет даже мелочи, чтобы купить сыну самые дешевые пирожки.
        Ивдруг откуда-то изглубины памяти возникло стихотворение, запомнившееся еще враннем студенчестве, когда он увлекался декадентской лирикой. Этобыли два четверостишия изпоздней лирики Игоря Северянина.
        Летишь вэкспрессе - ждикрушенья!
        Ткань доткана - чтож, вклочьярви!
        Неттворчества безразрушенья -
        Безненависти нет любви…
        Познал восторг - познай страданье.
        Разя меняюсь - яживу…
        Застыть пристойно изваянью,
        Анеживому существу!
        Вагон покачивало изстороны всторону. Колеса мерно стучали порельсам, напевая назойливую песню. Большинство пассажиров спали. Даже студенты, ровесники его сына, ите, нагомонившись задень, сейчас забылись крепким юношеским сном. ААндрей Александрович все сидел утемного окна ивкоторый уже раз повторял, какмолитву, этистихи.
        «Какэто верно подмечено: познал восторг - познай страданье. Полоса белая, полоса черная. Так, чередуясь, ипроходит жизнь человека, витоге приближаясь кабсолютному нулю», - размышлял Андрей Александрович, уставившись втемное окно.
        Проехали Сальск. Заокном колыхались серебром отливающие влунном свете бескрайние хлебные поля. Проводница, ворча, открыла туалет.
        Сверхней полки спустился Алексей и, увидев, чтоотец сидит исмотрит вокно, спросилего:
        - Почему неспишь, папа?
        - Бессонница. Ятеперь вообще мало сплю.
        - Ятоже немогу уснуть. Всестоит перед глазами картина, какони перерезают Пашке сВовкой горло, какбаранам. Прости меня, отец. Тыбыл прав. Этобыла немоя война.
        - Иты меня тоже прости,сын.
        - Зачто?
        - Тытоже был прав. Тобыла тоже немоя война.
        Алексей промолчал. Онподсел наполку рядом сотцом итоже стал смотреть вокно наколыхание хлебов подлуной.
        - Каккрасиво, - сказал юноша.
        - Очень, - согласился отец.
        - Аты сможешь простить мать, если она вернется.
        - Нет. Уженесмогу.
        - Ачем ты будешь заниматься дома? - спросил Алексей, ноосекся, вспомнив, чтодома-то уних больше нет. - Игде мы будем жить?
        - Пока поживем надаче. Аработу найдем. Мытут сдядей Володей Киреевым обнаружили архив ордынских царей вТуруханском монастыре. Может быть, вспомню свою старую профессию ипомогу ему разбирать этот архив. Таммного интересных вещей. Если сумом подойти кэтому делу, томожно нетолько имя иславу заработать, ноинеплохие деньги.
        - Значит, проОрду ты ничего невыдумал?
        - Слишком громко сказано. Точнее будет сказать, чтоя угадал направление поиска.
        - Тызнаешь, вплену я много раз пытался доказать чеченцам, чтоправославные имусульмане очень близки подуху ивпрошлом были вместе, противостояли общему врагу - крестоносцам. Ноони поднимали меня насмех, обзывали свиньей идаже несколько раз побили заэто.
        - Горцы - особенный народ, - пояснил отец. - Ониживут вскалистой, неплодородной местности, высоко вгорах. Работорговля всегда уних считалась одним изосновных источников дохода. Честь рода, тейпа уних всегда была выше веры вАллаха. Поэтому они нетипичные мусульмане. Асейчас их прямолинейность, решительность иобиду нарусских заЕрмолова иСталина свыгодой длясебя используют враги России.
        - Вплену я встречал много арабов, - признался Алексей. - Унаемников самое современное оружие, средства связи, зарплату они получают щедрую ивдолларах.
        - Человечество мало изменилось современ Цезаря. Принцип «Разделяй ивластвуй» исповедуют инынешние хозяева мира. Онибоятся возрождения нашей страны ихотят добить ее доконца. Вотинауськивают нанас исламских фанатиков. Хотят расколоть Россию порелигиозному инациональному признаку. Замусульманскими организациями, помогающими чеченцам иафганскому «Талибану», стоят теже самые западные спецслужбы.
        - Ничего неподелаешь, отец. Капитал агрессивен посвоей сути. Тыже знаешь основной принцип «Экономикс»? Этоудовлетворение безграничных потребностей человека вусловиях ограниченности природных ресурсов. Поэтому борьба заполезные ископаемые неизбежна.
        - Нонаша страна уже однажды прокололась, сделав ставку надобычу природных ресурсов, исходя изих ограниченности иневосполнимости. Компьютерная революция, осуществленная наЗападе, вообще отбросила нас наобочину прогресса. Ведь, создавая новые потребности учеловека, капитал создает иновые способы их удовлетворения, ранее нам неведомые.
        - Наконец-то ты понял роль высоких технологий, - обрадовался Алексей. - Заними будущее. Именно поэтому я был категорическим противником того, чтоты променял компьютерный бизнес надобычу нефти.
        - Внормальных странах одно другому немешает. Хотя длянас западные стратеги готовят удел сырьевого придатка.
        - Вотименно! - повысил голос сын, чуть неразбудив спящую рядом нанижней полке студентку. - Содной стороны - перекачка сырья, асдругой - утечка мозгов. Стретьей - поддержка сепаратистов всех мастей. Подэгидой защиты прав человека. И,какговорят покеристы, наших взятокнет.
        - Какойже выход можешь предложить ты, будущий специалист помировой экономике? - задал вопрос отец.
        - Противостоять такому натиску очень сложно. Центр имеет обыкновение оттягивать энергию спериферии. Такназываемый «имперский круг». Нонельзя просто так сдаваться. Надо учиться отстаивать свои интересы. Вместо экспорта нефти игаза - глубокая их переработка народине впродукцию свысокой добавленной стоимостью. Возрождение отечественной науки, создание новых высокотехнологичных производств, выпускающих конкурентоспособные намировых рынках товары.
        - Речь, достойная немальчика, номужа, - Аксаков погладил сына пожесткому ежику коротко остриженных волос идобавил: - Очень дельные вещи ты говоришь, Алеша. Только какэто осуществить напрактике? Еслибы наЗападе невосприняли наше искреннее желание вступить вмировое сообщество какпроявление слабости, впервые поверили нам ипринялибы нас некакварваров, некакрабов, нетолько каксырье длядальнейшего процветания их постиндустриального общества, акакравных… Асейчас, пожалуй, остается лишь один кардинальный способ спасения России - новая диктатура, железный занавес, широкая пропаганда идей державности исобственного пути. Пойми, сын, унас удивительный народ. Если его заразить какой-нибудь идеей, пусть даже несбыточной, типа поиска чудо-страны Беломорье, гденет рабов игоспод, илистроительством коммунизма, онготов перетерпеть великие трудности, изкожи вон вылезти… Семьдесят лет советской власти - тому самое лучшее доказательство. Изаметь, чтопервым делом сделал хитрый Ленин? Онперенес столицу изПетрограда вМоскву, вдревнюю столицу Орды. Илишь потом стал восстанавливать державу.
        - Вмарксизме вообще много полезных вещей, - согласился Алексей. - Однако Карл Маркс совершил одну основополагающую ошибку: онненату лошадь поставил. Непролетариат является движущей силой истории, абуржуазия, современные предприниматели. Лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» так иостался лозунгом. Рабочему классу дляВсемирной революции нехватило образования, полета. Апредприниматели легко решили эту проблему. Нынешняя глобализация мировой экономики - тому пример. Вэтих условиях нужна совсем другая идеология, отец. Идею ордынской, великоросской державности можно осовременить. Пусть это будет достижение могущества технологического. Чемненациональная идея? Японское экономическое чудо произошло безагрессивной помощи Запада. Корейское тоже. Восновном засчет ставки насобственные силы. Просто ияпонцы, икорейцы очень хотели доказать всему миру, начто они способны. Безфашизма икоммунизма.
        Андрей Александрович задумался, апотом тихо произнес:
        - Давай спать, мыслитель. Ато уже светает…

* * *
        Чертбы побрал этот полярный день! Непоймешь, когда ночь, когда утро, акогда - вечер. Когда вставать, когда ложиться. Тоже мне, рассвет называется. Агде рассвет-то? Аеще кругом туман, густой иплотный, каккисель. Ихолод. Жуткий холод. Берег справа отнас весь покрыт льдом. Мыбоимся отойти отнего. Ибоон - нашединственный ориентир. Гдемы - ещевОби илиуже вокеане, янезнаю. Царь тоже незнает. Онлежит рядом схолодеющим царевичем подтолстым слоем шуб ишкур ипытается его согреть. Только все напрасно. Часы наследника сочтены. Япоражаюсь, чтоон досих пор жив после такого ранения. Пуля прошла рядом спозвоночником, задев его, изастряла вживоте. Воспаление ужасное, боли жуткие. Яудивляюсь, какмальчик стаким мужеством переносит муки.
        Вдруг берег куда-то пропал. Явелел казакам приналечь навесла ивскоре увидел, чтобереговая линия стала резко уходить назад. Мысостался позади. Мыбыли вокеане.
        Царевич умер кполуночи. Полярной полуночи, когда совсем светло. Черт меня побери! Онподнял слабеющую ручку, дотронулся добороды склонившегося надним отца ииспустил дух. Душа его вознеслась кнеBy, которое здесь, насевере, очень близко отземли.
        Авскоре путь нам преградило бескрайнее ледяное поле. Поздняя весна нерастопила прибрежные льды даже кначалу июня. Дальнейшее плавание поокеану непредставлялось возможным. Вдобавок разыгрался ужасный шторм. Порывы ледяного ветра достигали такой силы, аволны такой вышины, чтоспасти нас могло только чудо. Одна ладья, груженная царской сокровищницей.
        Невыдержала натиска стихии ипошла кодну. Сквозь водную пыль я видел молящих опомощи казаков, нопомочь им мы ничем уже немогли. Унашей ладьи тоже волной срезало мачту. Онарухнула прямо накорму, придавив насмерть казака. Мыостались безпаруса имолили Господа оспасении, какбуря вдруг прекратилась ивдалеке показался берег. Казаки налегли навесла.
        Этобыл какой-то залив. Берега виднелись уже собеих сторон, новсе они сплошь ирядом были утыканы льдинами. Мыдолго искали подходящее место, чтобы причалить.
        - Этоустье Енисея, - наконец определил пожилой казак.
        Итогда мне вголову пришла мысль, еея тутже высказал государю:
        - Давайте починим мачту, поставим парус и, налегая навесла, поднимемся вверх поЕнисею. Дойдем доМангазеи. Невстретим карателей - пойдем дальше поЕнисею доПодкаменной Тунгуски. Аесли повезет, тоидоАнгары. Апотом доБайкала. ЗаНерчинском иАргуньским острогом прямая дорога кТихому океану. Через Сахалин иКамчатку, глядишь, идоберемся доКадьяка.
        - Аесли вМангазее нас уже ждут? - возразил царь.
        - Тогда поНижней Тунгуске поплывем. Новерится мне, чтодоМангазеи они еще недобрались.
        - Хорошо, - согласился повелитель. - Тамошний монастырь - подходящая усыпальница дляпоследнего Рюриковича.
        Яхотел возразить, какойже царевич - последний, выже живы, государь. Нопромолчал. Ибопоцарскому виду понял, чтоперечить нынче неслед.
        Настоятель Мангазейского мужского монастыря отец Дионисий принял нас сцарскими почестями. Накормил отпуза, напоил. Выспались мы безпривычной речной иморской качки натвердой земле.
        Тело мертвого царевича монахи унесли вотдаленную келью, гдепокойников подревней традиции, пришедшей кнам изЕгипта, превращали внетленные мощи.
        Монастырь, какголубь - Божий посланник. Белел накрутом берегу, подкоторым гостеприимный настоятель провожал своего царя, видать, впоследний путь.
        - ПоЕнисею длявас дорога закрыта, - предупредил государя отец Дионисий. - Забирайте влево ивверх поНижней Тунгуске. Тамтакая глухомань, чтововек несыщут.
        - Спасибо надобром слове изаприют спасибо, - поблагодарил царь, азатем добавил. - Вот, Дионисий, оставляю тебе самое дорогое, чтоуменя осталось, - своего сына. Чиста была душа его, умбыл непогодам остер, ирода он великого, нопринял смерть мученическую, почитай вмладенчестве. Сохрани его мощи, инизойдет натвой храм, твой приход неземная благодать. Дапомо?кет он вам пережить антихристово лихолетье. Может, одумаются аспиды ипоймут, наконец, чтоснами невоевать, адружить надобно. Ногде уж там! Власть изолото всем глаза позастили. Молись, владыка, заупокой души сына моего, аон своей святостью грехи наши тяжкие искупать будет.
        - Нокакже величали твоего сына, царь? Закого молиться? ЗаПавла? - переспросил святой отец.
        - Непроизноси это аспидское имя. Отпрыску самозванцев еще воздастся. Инеодному, - уверенно сказал государь, словно подсмотрел будущее. - Всемье мы его называли Данияром. Априрождении крестили Василием. Вотзасвятого мученика Василия Мангазейского ивозносите Господу свои молитвы.
        - Иеще уменя ктебе, владыка, просьба, - сказал царь тише, отводя настоятеля всторону. - Намоей ладье бесценный архив, доставшийся мне отпращуров. Дорога нам предстоит дальняя иопасная. Неприведи Бог, достанутся самозванкиным прихвостням древние книги иманускрипты. Сожгутже, ироды. Унихже теперь своя история, вкоторой нам нет места. Сохрани, владыка, этиреликвии. Натебя вся надежда.
        - Непереживай, государь. Есть уменя тайный схорон, пронего только Богу имне известно. Вели казакам нести свои сокровища. Япровожу.
        Прав оказался священник, наНижней Тунгуске нас никто непреследовал. Испугались супостаты лезть влесную тундру занами.
        Ноинам пришлось несладко. Плыть против течения покапризной реке - испытание неизлегких. Наперекатах ладью тянули наверевках, какбурлаки. Причем вобщую упряжь вставали ия, идаже царь, негнушаясь тяжелой работой. Троих казаков оставили мы натунгусских берегах. Двоих задрал медведь, атретий сам свалился сладьи отусталости иутоп.
        Вверховьях реки из?за мелководья нам пришлось бросить ладью. Ещетриста верст мы пробирались пешком таежными тропами доБайкала.
        Наберег священного моря вышли подвечер. Вчетвером. Государь, яиеще два казака. Смеркалось. Усталое солнце клонилось кгоризонту, оставляя набескрайней водной глади свой сверкающий след. Желтели листья берез иосин. Стоял сентябрь. Байкал тяжело вздыхал, выбрасывая наберег ленивую волну.
        Надуше стало торжественно испокойно. Яприкрыл глаза, заряжаясь мощью отвеликого моря.
        - Наконец-то я нашел себе пристанище, - произнес государь инаправился кнабегающим наберег волнам.
        Яиопомниться неуспел, какмой повелитель, несбавляя шагу, вошел вводу ипродолжал идти все дальше вглубину, пока нескрылся вовсе.
        Мысказаками завороженно смотрели нато место, гдепучина седого Байкала сомкнула свои воды надпоследним ордынским ханом ицарем непризнанной Московии.
        Мирего праху!
        Вскоре я расстался сказаками. Служивые попросили отпустить их домой, вТобольск, прослышав отместных жителей, чтопростой народ новая власть нетрогает. Яотпустил их кженам идетишкам, асам продолжил свой путь навосток.
        Кактать лесной, пробирался я поуссурийскому тракту, всякий раз прячась наобочине, услышав конский топот илискрип телеги. Села иостроги я обходил ночами стороной. Питался грибами иягодами. Иногда подстреливал изружья белку илизайца. большого зверя жалко Выло изводить, чтоВы накормиться одному.
        Перезимовал я вброшенной охотничьей избушке. Благо, хозяин зимовья оказался человеком запасливым итам было все, чтобы выжить зимой. Повесне я тронулся впуть. Через Амур меня переправил лодочник-китаец. Наперекладных я добрался доЧаньяна, столицы Китайской Татарии. Однако собратья встретили изгнанника неочень-то приветливо. Один министр даже организовал наменя покушение. Ноя отбился ибежал откитайских татар.
        Вкорейском портовом городишке Пуссан я задесять золотых монет нанял небольшое суденышко, нанем ипереплыл наостров Хонсю.
        Японцы когда-то отразили наше нашествие, новдолине Лизу, яслышал оттобольских старейшин, осталось поселение потомков татар. Оничтили Ясу инаее основе выработали свой кодекс чести.
        Мнездесь пришлось подуше. Понравилась замкнутость исамобытность островитян.
        Вгородке Айзу-Вакаматцу, столице самураев, меня встретили какродного. Многие изместных жителей еще сохранили всвоем облике европейские черты лица, анекоторые изних были хр истианами.
        Здесь я нашел свою пятую жену. Дапростит меня Господь загрех пятого брака. Акини-сан родила мне двух сыновей идочь, которых я назвал Василием, Дмитрием иАнастасией.
        Насем свои воспоминания я заканчиваю. Очень болят глаза, иязык уже плохо слушается меня. Видать, скоро я встречусь смоим повелителем. Спасибо Акини-сан, чтоона так долго итерпеливо записывала мой рассказ.
        Храни Бог ее ивас, мойчитатель!
        Все-таки какздорово, чтоархангельские карабинеры оказались нетакими меткими стрелками, каквоевода Асташев. Иначебы горел сейчас ротмистр Иван Зурин вгеенне огненной, аваш покорный слуга томилсябы накакой-нибудь новой сибирской каторге. Благо, ихпосле прихода правительственных войск вСибири очень много развелось.
        Томск мы застали весь впожарищах. Зуринские гусары сожгли военную имирскую канцелярии. Вдвух церквах спалили себя заживо ревнители старой веры. Многих томичей посадили вострог засочувствие прежней власти. Попал туда ия. Пока мы гонялись заордынским царем, пришел приказ омоем задержании. Потом меня подконвоем отправили вКазань вСледственную комиссию, почему-то поделу Пугачева.
        Оказалось, чтомой давний соперник изаклятый враг господин Швабрин подпытками заявил, чтоя присягал самозваниу исостоял унего наслужбе.
        Спасибо Ивану Ивановичу Зурину. Кактолько он оклемался после ранения, тосразу приехал комне сдорогой моему сердиу Марией Ивановной Мироновой. Машенька увидела меня, грязного. Бородатого, сразу ахнула илишилась чувств.
        Сколько ей, бедняжке, потом еще пришлось пережить унижений, прежде чем она выхлопотала уимператрицы освобождение дляменя.
        Вскоре я женился наМарии Ивановне. Мыпоселились вимении моих родителей. Машенька родила мне трех чудесных дочерей, которых мы потом удачно выдали замуж: двух засоседних помещиков, амладшенькую - засимбирского обер-полицмейстера.
        Родители мои давно уже преставились, даиМария Ивановна, душа моя, вотуже два года какпокинула меня.
        Живу я теперь бобылем вобветшалом доме изадумываюсь иной раз, какбы сложилась моя судьба, получи я полвека назад карту асташевских приисков.
        Анедавно я догадался, куда эта карта исчезла. Совершенно случайно прочел в«Петербургских ведомостях» статейку омеценатстве богатого томского золотопромышленника Ивана Дмитриевича Асташева, владеющего самыми богатыми приисками вмариинской тайге. Таквот, значит, кому перешло понаследству главное богатство воеводы. Еговнуку. Подлая Азиза несмогла простить предательства даже собственному сыну исунула карту подрубаху Димке, когда относила его востяцкую избушку крыбакам. Ауж сынок его, видать, разбогател надедовом золотишке.
        Какже я тогда был близок кбогатству!
        Отволнения мое здоровье совсем расстроилось. Съезжаются дочери смужьями ивнуками. Надележку отцовского имущества. Видно, пора имне. Что-то загостился я здесь…

* * *
        Онисошли споезда, недоехав догорода одну станцию. Отсюда додачи было ближе. Новсеравно километров пять. ИхАксаковы преодолели пешком подпроливным дождем. Ниустаршего, ниумладшего вкармане небыло никопейки. Желания этих мужчин были такими простыми, такими земными, чтоказалось, ничто неможет помешать их реализации. Амечтали они сейчас отом, какпридут надачу, накопают вогороде молодой картошки, сварят ее, посыплют укропчиком да лучком ибудут ее есть, пока животы нелопнут. Потом натопят баньку. Попарятся, похлещут друг друга березовыми веничками, смоют ссебя всю дорожную грязь. Апотом посмотрят перед сном новости изаснут крепким сном.
        Однако надаче их ждал сюрприз. Свет вокнах горел, аизтрубы валил дым. Кто-то топил камин.
        Андрей Александрович, сгорая отжелания увидеть нежданного гостя илигостью, быстро открыл дверь калитки своим ключом. Емунавстречу срадостным лаем бросился забытый всеми хозяевами бульдог Черчилль. Входная дверь отворилась, инакрыльце показалась женская фигура вфартуке.
        «Марина!» - хотел крикнуть старший Аксаков, нововремя сдержал себя. Потому что это была нежена, адочь.
        - Алешка! Папка! - восторженно закричала девушка ибросилась обнимать ицеловать дорогих ей людей.
        - Тыоткуда? Утебяж занятия вуниверситете? - только инашел что сказать растерявшийся отец.
        - Дабог сней, сэтой Москвой. Япереведусь внаш университет. Явас одних, мужики, больше неоставлю. Пойдемте скорее вдом. Ятакой плов приготовила. Пальчики оближете. Салатов - море. Целый день уплиты провела. Акакже вы сСережей разминулись? Онже поехал вас встречать навокзал, - спросила Алена, недосчитавшись еще одного человека.
        - Скаким Сережей? - строго спросил отец.
        - СИзвековым, - ответила дочь. - Онкаквернулся изНепала иузнал, чтослучилось сАлексеем, тутже всех наноги поднял. Меня даже вМоскве нашел. Почему я иприехала. Пойдемтеже застол. Ато плов остынет.
        Неуспели они покончить ссалатами, какдверь открылась ивдом вошел компьютерный гений. Онтак изамер напороге сраскрытым ртом.
        - Акакмы свами разминулись? Япоследний спривокзальной площади уехал, - спросил Сергей, удивленно хлопая своими длинными, какудевушки, ресницами.
        - Мылюди бедные. Мынатакси идаже наавтобусе неездим. Попричине полнейшего отсутствия денежных средств. Мыбольше пешочком. Отблизлежащей станции. Поддождичком. Закаляет, - язвительным тоном ответил Аксаков.
        Извеков присел кстолу и, накладывая втарелку салат оливье, сказал:
        - Помоему мнению, бедные делятся надве категории. Первая - этоте, ктопожизни беден, ниочем немечтает. Дляних зарплата пять тысяч рублей вмесяц - предел мечтаний. Толькобы поменьше работать, ипоменьше отвечать. Длятаких бедных мир заканчивается затреугольником их ареала обитания: квартира - работа - огород летом. Аесть люди, которые временно попали всостояние бедности. Ихэто угнетает. Этонеих мир. Онисилятся вырваться изнего. Ирано илипоздно им это удается. Ккакой категории вы относите себя, Андрей Александрович?
        Аксаков чуть задумался иответил:
        - Ещесовсем недавно ябы отнес себя ковторой категории. Носейчас, Сергей, после всего пережитого, язатрудняюсь ответить натвой вопрос. Тызнаешь, явдруг стал понимать людей изэтой твоей первой категории. Японял, откуда вних эта внутренняя гармония. Ведь вжизни имеет цену лишь то, чтосделано собственными руками. Исейчас я могу смириться ссудьбой ипросто копаться вогороде ибуду счастлив…
        Андрей Александрович неожиданно прервал свой монолог. Еговнимание привлекли криминальные новости, идущие потелевизору. Мелькнули контуры Туруханского монастыря.
        - Алена, сделай, пожалуйста, погромче, - попросил он дочь, сидевшую рядом стелевизором.
        «Ужасное, дикое преступление совершено всамом северовосточном монастыре нашей страны - вотдаленном поселке наЕнисее Туруханске, - говорила сэкрана юная корреспондентка. - Настоятельница монастыря итрое монахов найдены вдальней келье спроломленными черепами. Следователи недоумевают, чтомогло привлечь преступников вэту бедную обитель. Посвидетельству прихожан, ничего ценного вмонастыре небыло иничего после убийства непропало. Удивительно ито, чтовотдаленном поселке, гдекаждый человек навиду, никто изместных жителей невидел незнакомых людей…»
        Андрей Александрович изменился влице, помолчал, апотом сказал железным голосом:
        - Нет, Алексей. Война еще незакончена. Когда столько мрази ишвали шляется вокруг идумает, чтоони стали хозяевами мира, порядочные люди просто невправе замыкаться всобственной скорлупе. Алена, аты незнаешь, гдесейчас твой репетитор? - неожиданно спросил Аксаков дочь.
        Оназамялась, подыскивая нужные слова, апотом ответила:
        - Ядумала, тебе известно. Онисмамой улетели вНью-Йорк. УВладимира Валерьевича там какая-то важная встреча. Уних смамой роман…
        Аксаков задумался, апотом резко встал из?за стола иобъявил молодежи:
        - Тыправ, Сергей. Неимею я права копаться вземле. Кому многое дано, стого многий испрос. Япринял решение: мысоздаем конкурента «Инвесту»!
        - Ура!!! - зааплодировали молодые люди.
        - Вотэто по-нашему, по-аксаковски, - поддержал отца сын. - Ато совсем ты вмонастырь собрался. «Лишь тот достоин жизни исвободы, ктокаждый день заних идет набой». Верно, батя? Поддерживаешь старика Гете?
        Ноотец неответил наэтот вопрос, онпродолжал свой монолог:
        - Только новая фирма будет заниматься неодной продажей исервисным обслуживанием компьютеров. Ядумаю, чтоосновным направлением ее деятельности должен стать так называемый венчурный бизнес. Именно внедренческое звено всегда было самым слабым местом нашей науки. Почему сотовый телефон придумал питерский ученый Жорес Алферов идаже получил заэто Нобелевскую премию, асотовые телефоны теперь штампуют все кому нелень: финны, шведы, корейцы, японцы… Только россиян нет вэтом списке. Внашем городе - центре вузовской иакадемической науки - столько светлых голов, неужели никто неможет предложить миру что-нибудь дельное иконкурентоспособное? Неверю. Надо только найти эти светлые головы, помочь им слабораториями, организовать опытное производство, запатентовать технологию. Как? Поучимся уфилантропа Джорджа Сороса. Объявим конкурс, например «местный хай-тек?2001». Проведем первоначальную селекцию, выявим дельные проекты исосредоточимся наих претворении вжизнь. Одна проблема - финансирование. Ноничего. Смирю гордыню ипойду обивать пороги начальственных кабинетов. Авось достучусь дочьей-нибудь совести…
        - Поберегите нервы, Андрей Александрович, - загадочно произнес Сергей Извеков. - Онивам пригодятся дляболее важныхдел.
        - Интересно, где, по-твоему, можно взять стартовый капитал? - недоверчиво переспросил Аксаков. - Невканадскомли банке?
        - Немного неугадали. Вшвейцарском, - продолжал интриговать компьютерный гений. - Мневаша дочь привезла номер счета вашей (пардон) жены вженевском банке. Япосидел пару деньков ивзломал защиту этого банка. Такчто называйте счет, босс, куда вам перевести ваши законные десять миллионов долларов. Этой суммы дляраскрутки нового проекта хватит?
        - Нуидетей я воспитал! - небезрисовки напублику ответил бизнесмен. - Один воюет. Другая родную мать готова обчистить донитки. Нуидела!
        Аленка надулась иответила обиженно:
        - МысСережей хотим каклучше. Мать первая начала нечестную игру.
        - Чтоскажете, господин компаньон? - Андрей Александрович обратился кИзвекову. - Нужны нам будут вфирме такие сотрудники? Экономист содним курсом образования ибарышня, желающая стать юристом, носбольшими криминальными наклонностями?
        - Сгодятся, - махнул рукой хакер.
        «Внимание. Экстренный выпуск новостей. Нашкорреспондент ведет прямую трансляцию изНью-Йорка. Буквально десять минут назад водну избашен Всемирного торгового центра врезался пассажирский лайнер. Намсообщают, чтоеще один самолет упал наПентагон. ОБоже, «Боинг» таранит идругую башню Всемирного торгового центра. Небоскребы пылают. Люди выбрасываются изокон… Ещеодин самолет упал вПенсильвании. Кроме пассажиров, каксообщают информационные агентства, никто непострадал… Какой-то самолет кружит внебе надНью-Йорком. Люди впанике. Рушится один изнебоскребов Всемирного торгового центра… Вывидите впрямом эфире, какскладывается, словно карточный домик, ивторая башня… Этоатака исламских террористов…»
        Гробовое молчание воцарилось застолом. Всесидели, какзагипнотизированные, уставившись вэкран телевизора, инепроизносили нислова.
        Первым встал из?за стола старший Аксаков ипопросил сигарету уИзвекова. Онивышли водвор изакурили. Следом заними появился Алексей итоже взял сигарету. Такони стояли какое-то время втроем, курили имолчали.
        - Очень много людей погибло, - тихо сказал Алексей.
        - Да,американцы доигрались сарабами. Никто нехочет быть куклами вчужой игре, - высказал свое мнение Сергей.
        Андрей Александрович ничего несказал. Онтолько бросил взгляд наразросшиеся малиновые кусты ипоймал себя намысли, чтоего больше ничто нетревожит. Онпрощен. Исоспокойной душой он позвал ребят обратно вдом. Ведь снова начался дождь.
        Вместо эпилога
        …Придите кнам! Отужасов войны
        Придите вмирные объятья!
        Пока непоздно - старый меч вножны,
        Товарищи! Мыстанем - братья!
        Аесли нет - намнечего терять,
        Инам доступно вероломство!
        Века, века - васбудет проклинать
        Больное позднее потомство!
        Мышироко подебрям илесам
        Перед Европою пригожей
        Расступимся! Мыобернемся квам
        Своею азиатской рожей!
        Идите все, идите наУрал!
        Мыочищаем местобою
        Стальных машин, гдедышит интеграл,
        Смонгольской дикою ордою!
        Носами мы - отныне - вамнещит.
        Отныне вбой невступим сами.
        Мыпоглядим, каксмертный бой кипит.
        Своими узкими глазами.
        Несдвинемся, когда свирепый гунн
        Вкарманах трупов будет шарить.
        Жечь города, ивцерковь гнать табун,
        Имясо белых братьев жарить!..
        Впоследний раз - опомнись, старыймир
        Набратский пир труда имира,
        Впоследний раз - насветлый братскийпир
        Сзывает варварская лира!
        Александр Блок. Январь 1918г.
        Март - октябрь 2002г.